Бесплатный фрагмент - Настоящий дар

Все герои и события являются выдуманными и к настоящим (если так можно выразиться) экстрасенсам и людям с паранормальными возможностями никакого отношения не имеют. Автор отрицательно относится к непроверенному использованию таких способностей и одобряет духовную позицию Церкви относительно вреда, наносимого душе человека любыми оккультными либо магическими воздействиями. Придуманная автором среда — лишь средство для донесения читателю некоторых мыслей и идей.

«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто».

(Первое послание св. Ап. Павла к Коринфянам, гл.13,1—2)

Пролог

Хозяин не любил электрического света — по углам комнаты были расставлены свечи разного цвета и размера, и колебания их пламени создавали причудливую игру теней на стене. Свечи издавали тонкий и сложный аромат, наполняя атмосферу и без того душного, сильно натопленного помещения запахами Востока. Темные, плотные шторы не давали проникать свету с улицы.

В комнате находилось трое, но двое из них казались только молчаливыми тенями человека, сидящего за круглым столом. Они даже не шевелились — невысокий парень лет двадцати пяти тихо стоял рядом, ожидая приказаний. Высокая, худая и гибкая женщина свернулась в кресле в дальнем углу, и ее черные глаза смотрели на хозяина в упор, почти не мигая. В этом сверлящем взгляде было такое напряжение, что любой человек почувствовал бы себя, мягко говоря, неуютно, но молодой светловолосый мужчина не обращал на присутствующих ни малейшего внимания, как будто они и впрямь были не людьми, а тенями.

Его холодные голубые глаза были направлены на лежащие перед ним фотографии. С каждой из пяти на него смотрела молодая женщина. Свеча на столе странным образом оживляла изображения, которые он изучал. Минут через пять мужчина небрежно отбросил в сторону два снимка: на одном улыбалась круглолицая веселая девушка, с другого серьезно взирала особа с чуть удлиненным лицом и носом с горбинкой. Еще через несколько минут хозяин уверенно добавил к отвергнутым фотографиям еще одну и принялся изучать оставшиеся.

Прошло немало времени. Чернявый парень уже начал переминаться с ноги на ногу, но женщина в кресле ни разу не шелохнулась. А хозяин все вглядывался и вглядывался поочередно то в одно, то в другое девичье лицо. Вскоре он сосредоточился на одном из них, и в его холодных жестких глазах вспыхнула то ли страсть, то ли алчность. Мужчина усмехнулся и встал. «Вот эта», — небрежно бросил он чернявому и быстрым шагом вышел в соседнюю комнату, оставив снимок на столе.

Парень понятливо кивнул и протянул руку за фотографией, но в тот же миг женщина вскочила с кресла и моментально пересекла комнату. Ее движение больше напоминало бросок — в одну секунду женщина оказалась возле стола. «Подожди», — произнесла она чуть хрипловатым голосом. Говорила она тихо, но с такими интонациями, что парень тотчас же убрал руку и отшатнулся. Женщина наклонилась над столом и уставилась на фото. При этом лицо ее оставалось неподвижным, как восковая маска. Ни одна эмоция не отражалась на нем, только правый уголок рта немного подергивался, словно женщина страдала тиком. Потом она отодвинула от себя листок и сказала, словно прошипела: «Забери. Я запомнила».

Глава 1 — Необычно и серьезно

ДИНА

«Снаружи — не то, что внутри… Там все необычно и серьезно, и твоя жизнь будет подчинена одной цели. Но, мне кажется, это — твое».

Так сказал ей профессор пять лет тому назад. Тогда все это казалось словами, за которыми ничего нельзя было разглядеть. И вот… Ее жизнь давно подчинена одной цели, но даже в этой странной жизни намечаются важные перемены.

В электричке Дина села у окна, как привыкла с детства. На улице уже смеркалось. За грязным, замызганным стеклом мелькали тоскливые пейзажи: черные провода, покосившиеся заборы подмосковных огородов. Лесочки между станциями были все больше хвойными, и припорошенные снегом темные ели казались загадочными, одухотворенными существами.

Лида задремала на плече у подруги. Леонид, сидевший напротив, уставился в книгу. Дина поинтересовалась, что он читает, но тот, показав обложку, снова опустил глаза. Леня и так был малообщительным, а когда погружался в свои мысли, и вовсе казался отрешенным.

А у самой девушки в голове творилась полная сумятица. Как это часто с ней случалось, Дину бросало из одной крайности в другую. То она испытывала настоящий азарт, как перед соревнованиями по рукопашному бою, особенно когда чувствовала, знала — она победит! То начинала гадать, как выглядит ОВ, и с чем им придется столкнуться, работая с ним. Гордость, что она среди девяти избранных студентов, лучшая из лучших, внезапно сменялась страхом и неуверенностью — а вдруг не оправдает надежд, разочарует? Вдруг ОВ оставит всех, кроме нее, напишет ректору, что девушка ни на что не годится, ее прислали к нему по ошибке?

При одной этой мысли Дину прошиб холодный пот. Когда надо было оценивать себя, она забывала про тех, кто в чем-то слабее, и сравнивала себя с лидерами, моментально впадая в панику. Влад! Разве могут ее скромные способности сравниться с его настоящим даром? Ведь она часто берет только умом, техникой, трудом, наконец. Но от рождения ничего необычного и мистического в ней не было. Ни-че-го, никаких паранормальных способностей. Просто отличная ученица. А у Влада вся семья — защитники не в одном поколении, он вырос в этой среде, он столько знает и умеет. И еще… он необыкновенно хорош собой.

Как всегда, когда Дина думала о Муромцеве, она испытывала двоякое чувство — восхищение и некоторое подобие… нет, не зависти, конечно, но… Не зря в Университете их считали основными конкурентами, а кое-кто нашептывал Владу, что Корнеева пытается перетянуть одеяло на себя — Муромцев был признанным лидером курса. На самом деле она никогда не ставила себе подобной цели, но судьба постоянно, как будто специально, сталкивала их лбами, и профессора действительно часто ставили их имена в один ряд. Впрочем, кое-что и Дина неплохо умеет, в конце концов, диплом она заработала честно. Но вдруг ректор ошибается, из какой-то необъяснимой симпатии к Дине Корнеевой? На самом ли деле она достойна быть рядом с самим ОВ?

Электричка остановилась, и машинист булькающим голосом объявил остановку.

— Приехали? — испуганно подняла голову Лида.

— Нет, на следующей…

«Наверху» решили, что они будут добираться небольшими группами, по два-три человека, чтобы не привлекать внимания. Пару раз за полтора часа, проведенных в электричке, Дина видела патруль защитников.

Пожилой мужчина, продающий дешевые китайские фонарики, проходя по полупустому вагону, бросил на них проницательный взгляд. Еще в Университете выпускников научили распознавать своих и чужих, отличать их от обычных прохожих. Знал ли защитник, куда отправляется эта троица? С Патрулем он не ходил, видимо, выполнял иное задание. В любом случае, он прекрасно понял, что они — не простые пассажиры. Поняли бы это и взломщики, но Дина сегодня не заметила ни одного — ни на вокзале, ни в вагоне, хотя, в отличие от своих спутников, внимательно смотрела по сторонам — еще не хватало привести врага прямо домой к ОВ.

Конечно, усадьба особым образом защищена, но во Взломе совсем не обязательно знать, что группа защитников сошла в Дарницыно: противник тоже умеет делать выводы.

К тому времени, как они вышли из электрички, уже совсем стемнело. На здании вокзала горели фонари, а площадь перед ним была тускло освещена. Несколько многоэтажек весело светились окнами. Старые бревенчатые дома притулись по обе стороны от новостроек, будто дряхлые старушки рядом с молодыми внуками. В этих домишках почти не было света, только кое-где мелькали голубые отблески телеэкранов. Динина бабушка тоже всегда экономила электричество и, если смотрела телевизор, гасила в комнате свет.

Девушке почему-то стало невообразимо тоскливо, она в тревоге оглянулась по сторонам.

— Нам туда, — мягко проговорил Леня, взяв ее под локоть.

— Да, я помню, — очнулась Дина.

Лида, которая еще до конца не проснулась, близорукими глазами вглядывалась в темноту: в той стороне, куда указывал Леонид, не горел ни один фонарь.

Они не стали переходить по лестнице, а спустились с платформы в самом ее конце, спрыгнув прямо на рельсы. Сквозь протоптанную тропинку (народ не любил ходить правильными, но длинными путями) прошли между двух покосившихся бетонных плит забора. Дорожка направо вела к станции, а слева нависала ржавая стена давно не функционирующего элеватора. Двинувшись влево, за эту стену, прошли по каким-то железякам, по незамерзающей, смешанной со снегом, грязи, вышли на небольшую улочку и на обочине обнаружили обещанный транспорт — полуразбитый, с заляпанным номером, «Запорожец».

Лида с Леней залезли назад, Дина села рядом с водителем. Седоватый крепкий мужчина с короткой стрижкой приветливо поздоровался, но не представился.

— Жуть, а не поселок, — проговорила Лида.

— Нормальное Подмосковье, я много лет в таком жил. Это только по вечерам скучно, — ответил Леонид, — а вообще тут неплохо. Тишина, никакой суеты, толчеи, как в Москве. Особенно летом, вот увидишь — леса кругом.

Водитель молчал, и разговор утих сам собой. Вскоре и поселок, и несколько небольших деревушек остались позади. Дине теперь казалось, что кругом один только лес. Но вот снова показались деревянные домики — заброшенные на зиму дачи. Проехали их, а еще через пятнадцать минут «Запорожец», свернув с извилистой дороги, остановился возле так называемой «усадьбы». Они вылезли, поблагодарили водителя, и машина, с трудом развернувшись на узко расчищенной дорожке, растаяла в темноте.

***

Дина огляделась по сторонам. Небольшой двухэтажный особняк одиноко стоял среди лесов, окруженный невысоким, но плотным забором, а темно-синий снег вокруг него не был тронут ничьими следами. Слово «усадьба» не слишком подходило к этому дому. Он напоминал скорее добротную дачу, с любовью выстроенную не слишком богатым, но старательным хозяином — бревнышко за бревнышком, год за годом. Словно фонарь для вновь прибывших, прямо над крышей светила яркая полная луна, отражаясь в черном пруду в стороне от узкой тропинки. Непривычно широкий небосвод был усыпан миллиардами звезд. А над крыльцом горела маленькая лампочка без плафона.

Окна в доме были темны, за исключением тусклого света из бокового окошка. Видимо, электричество включили не в самой комнате, а где-то дальше, в прихожей. Перед поездкой девушка рисовала в воображении некую современную засекреченную лабораторию, но сейчас ей вспоминались сказки о зачарованных принцах и домах с привидениями.

Калитка оказалась не заперта. По привычке, которую так и не удалось изжить, Дина полезла было в карман за мобильником — позвонить родителям, что они прибыли, но сразу вспомнила, что никаких звонков отсюда делать нельзя, более того, телефон вообще запретили брать с собой — во избежание соблазна. Дина встряхнула головой, отгоняя воспоминания о собственном доме, с которым рассталась, вероятно, надолго и поспешила за остальными к крыльцу. Леонид уже нажал на кнопку самого обычного электрического звонка, а Лида, очевидно, испытывая те же чувства, что и Дина, робко держалась за его рукав.

Дверь быстро открыли, словно их поджидали. Впрочем, так, вероятно, и было. Их встретила пожилая сухопарая женщина, представилась Анной, в свою очередь поинтересовалась именами гостей и пригласила в гостиную. Через простенькую террасу они вошли в узкую прихожую, а оттуда через левую дверь в очень большую, отделанную деревом комнату. К их радости, здесь горел настоящий камин.

Обстановка в гостиной показалась Дине несколько старомодной, но уютной и совершенно домашней. Здесь даже умещалось пианино — очень старое, черное, с матовыми клавишами цвета слоновой кости. Анна ненадолго покинула их, однако быстро вернулась и пригласила к ужину. Экономка, или помощница, Дина пока не знала, какие функции та выполняет при ОВ, обращалась к ним доброжелательно, но сдержанно и несколько церемонно. На вопросы отвечала любезно, но коротко. В частности, Лида сразу же спросила у нее, где ОВ, на что Анна сообщила:

— Хозяина сегодня не будет, паненка.

— А завтра?

— Не уверена.

— А когда он вообще будет? Он ведь ждал нас? Или он занят? — не унималась девушка.

— Он оставил четкие указания. Не волнуйтесь, пани, все под контролем.

Кроме характерного акцента, обращение «пани» выдавало в Анне то ли польку, то ли литовку. Напряжение, которое они испытывали в ее присутствии, не давало им, как обычно, разговаривать или шутить во время ужина, который, кстати, оказался выше всяких похвал. После него Анна, явно сознавая значимость момента, вручила каждому по большому картонному конверту, больше напоминавшему бандероль, чем письмо, а затем отвела гостей на второй этаж, показала им спальни и оставила одних.

Маленькие, не больше десяти квадратных метров, комнаты обставили одинаково: по два небольших диванчика, две прикроватные тумбы, миниатюрный стол и стул в каждой. В углу размещался встроенный шкаф для одежды. Дина мечтала, чтобы ее окна выходили на пруд, но вид из их с Лидой окна тоже оказался неплохой — поле, за которым близко подступал смешанный лес. Летом здесь, должно быть, потрясающе красиво.

Комната Лени находилась на противоположной стороне, в другом конце коридора, он должен был разделять ее с Владом. Дина подивилась — таких комнат умещалось на втором этаже шесть, но дом спланировали так ловко, что снаружи он казался куда менее просторным, чем внутри.

— Что будем делать? — поинтересовалась Дина. — Наши скоро должны подъехать. Может, спустимся, подождем?

Как и планировалось, они выехали первыми, и через час с небольшим должна была прибыть следующая группа — Влад, Нелли и Рута. Дина не возражала бы, если бы ее отправили с партией Муромцева, но руководство рассудило иначе.

— Я — спать, — заявил Леонид. — Все равно только зря мельтешить будем. Пока все соберутся, пока поужинают. Шефа нет, так что…

— А с этим что? — почти испуганно спросила Лида.

Она рассматривала со всех сторон конверт со своим именем, но открыть не решалась.

— Надо думать, указания, — Дина тоже не спешила посмотреть содержимое.

Для этого ей хотелось остаться одной, сосредоточиться. То, что внутри, предназначено лично ей, иначе ОВ не стал бы вручать конверт каждому. Возможно, это первое задание от ОВ! А если в письме отказ, нежелание с ней работать? Да нет, вряд ли… полный бред! Он ведь еще никого из них не знает, только по характеристикам. При всем том, что говорят о необыкновенных способностях ОВ видеть людей, он не станет судить, даже не познакомившись.

— А вдруг это срочно? — Лида все-таки решилась и подцепила ногтем краешек конверта.

Маленькая, сложенная вчетверо бумажка, не соответствующая объему пакета, выпала на пол. Впрочем, у Лиды падало все и всегда. Она подняла листок:

— Ой, тут план дома: библиотека, лаборатория, кабинет, наши комнаты. И еще…

Она начала зачитывать вслух: «Добрый день, Лидия. В мое отсутствие вы можете пользоваться всеми указанными помещениями, кроме моего кабинета. Книги из библиотеки тоже в вашем распоряжении. Подберите их в соответствии со своим вкусом. Используйте то, что найдете в этом конверте, как часть».

— Что? — удивилась Дина. — А дальше? Часть чего?

— Больше ни слова, — Лида тоже подняла брови. — Это он про схему дома? Разве она не полная?

Леня поднял со стола конверт:

— Вероятно, имелось в виду вот это?

Он извлек из глубины конверта обыкновенный кусок пластилина.

Дина схватила свое послание и быстро вскрыла его, нечаянно надорвав при этом и листок, лежащий внутри, глазами пробежала текст. Все то же самое, кроме имени. Но в ее конверте не было никакого пластилина или иного предмета. Дина еще раз исследовала содержимое. Вот листок с картой и письмо. А вот еще один совершенно пустой лист, просто вырванный из тетрадки. Ну, не его же она должна использовать, как часть?

— ОВ хочет нас запутать или разыграть? — спросила Лида.

— Это элементарный тест. Следует что-нибудь сделать с предметом, по своему вкусу. Просто хочет, чтобы мы занялись чем-то в его отсутствие. Ладно, я пойду лягу. Если надо — стучитесь.

Похоже, Леонид не собирался демонстрировать девушкам содержание своего послания. Но Дина преградила ему дорогу:

— Э, нет, Лёнечка, милый, так нечестно. Ты наше задание видел, мы твое — нет. Давай, открывай.

Она иронично смотрела ему в глаза, прекрасно зная, что сейчас он уступит. Вообще-то никому другому Леня подобного обращения не спустил бы, но… Несколько секунд он выдерживал ее взгляд, потом молча протянул ей конверт:

— На, смотри.

— Нет, ты сам.

Он открыл и извлек, кроме письма и схемы, кусочек мела.

— Ну, и что ты об этом думаешь? — спросила его Дина.

— Пока ничего. Дин, я действительно очень устал.

Она молча посторонилась, и Леонид ушел. Ей показалось, что настроение у него на нуле, впрочем, веселым Леню тоже никто никогда не видел. Дина в который раз подумала, что не хотела бы поменяться с ним местами — слишком тяжел был дар, которым обладал друг.

***

Интересно, по какому признаку ОВ подбирал предметы? Дина снова прочла записку. «Используйте, как часть…» Больше всего на свете она боялась сделать какую-нибудь глупость. Наверняка, в этом тесте есть глубокий смысл, его надо понять, разгадать. Но как? Странное, детское задание так заняло Дину, что она даже забыла, что скоро должен подъехать Влад, не слышала звука машины и очнулась, только когда раздались голоса внизу.

Лида, не раздеваясь, прикорнула на диванчике. Дина бросила взгляд на часы — половина двенадцатого. Остальные — Ник, Олег и Катя — приедут только завтра утром. Она подошла к узкому зеркалу во весь рост, висящему у двери, и, как обычно, расстроилась, увидев в нем свое отражение. Короткие темно-русые волосы, как всегда, не поддавались укладке. На бледном, слегка заостренном лице выделялись только черные брови и небольшие, чуть раскосые, напряженные глаза. Дина достала косметичку и подкрасила тонкие, упрямые губы, прекрасно сознавая всю тщетность своих усилий — по сравнению с Нелли она всегда будет выглядеть непривлекательной.

— Приехали? — раздался Лидин голос.

— Ага.

— Красоту наводишь? Ты и так хорошенькая. Эх, вот бы мне похудеть, чтобы как ты… Такая ловкая, юркая, как мальчик, — девушка встала с диванчика и подошла к зеркалу за спиной у Дины.

Одергивая свитер, Лида пыталась прикрыть довольно полные бедра — ее мучили собственные комплексы. «Как мальчик»… Для Лиды, это, может, и комплимент, но…

— Леню будем будить?

— Зачем? Пускай отдыхает.

Они спустились вниз и застали новоприбывших в гостиной. Анна, очевидно, не желающая снова разводить беспорядок на кухне, сочла, что в столь поздний час ужин не подают, и на маленьком столике стояли чашки, вазочка с вареньем, блюдечко с сыром, картофельные блины и много аппетитных поджаренных тостов. Влад наворачивал за обе щеки. Нелли сидела, положив ногу на ногу, и изящным, выверенным движением намазывала на тост тонюсенький слой джема. Впрочем, диеты, которых она постоянно придерживалась, казалось, ей совсем не нужны — фигура у Нелли была идеальная. Высокая, тонкая, при этом она имела все те привлекательные женские формы, которых так сильно не хватало Дине. Рута с удовольствием макала в сметану драники — кухня Анны пришлась ей по вкусу.

Дина с Лидой, поздоровавшись, тоже налили себе по чашке чая. Несмотря на обильный ужин, им снова захотелось есть, и Дина взяла кусок тоста с сыром.

— Как доехали? — поинтересовалась она.

— Нох-хмально, — с полным ртом ответил Влад и добавил, прожевав:

— А вы уже устроились? Леня где?

— Спит. Вам дали конверты?

— Вот эти? — Рута показала свой. — А что в них?

— Карта дома и… Сами увидите.

— Да какой-то детский сад, а не задание! — возмутилась Лида. — Мне положили кусок пластилина. Что мне лепить? Ежика? Медвежонка? Вот это особая работа…

— Вот как? — голос у Муромцева стал заинтересованным.

Он взял свой конверт, отошел с ним к камину и вскрыл. Глянул на карту и извлек кусочек красного картона, примерно в половину тетрадного листа.

— И впрямь, как в детском саду. Кружок «умелые ручки», — улыбнулась Нелли. — И что с этим надо делать?

— Использовать, как часть, — спокойно изрек Влад.

Кажется, задание его ничуть не смутило, и у Дины возникло неприятное подозрение, что уж он-то точно знает, что ему делать. Ее беспокойство стало сильнее.

— Рута, Нелли, посмотрите, что у вас, — не столько попросил, сколько приказал Муромцев.

Девушки послушно вскрыли свои конверты. На большие, крестьянские руки Руты упал небольшой кусочек бересты, и Дина неожиданно подумала, что предмет очень соответствует внутреннему духу литовки.

С Рутой они практически не были знакомы. Из того самого загадочного учебного заведения, которое во всех официальных справочниках называлось Университетом Культуры и Права, Рута вышла за несколько лет до Корнеевой. Но они несколько раз пересекались на тестированиях во время отбора в группу ОВ, и девушка неизменно вызывала у Дины симпатию.

Остальные, кроме Олега и Ника, были учениками одного потока. С Лидой Дина начала общаться где-то за полгода до окончания университета, а до этого они в основном дружили с Катей, впрочем, с переменным успехом.

Нелли, вскрыв конверт лежащим на камине маленьким ножиком, аккуратно извлекла на свет кусочек блестящей бумаги — обыкновенной пищевой фольги.

— Ну вот, осталось только клей найти, и будем делать аппликацию, — снова улыбнулась она.

— А у тебя что? — Влад ревниво обернулся к Дине.

— Просто бумага. Из тетрадки.

— А… — Муромцев успокоился. — Только не вздумай делать оригами — это банально. И еще — обратите внимание: здесь написано — используйте, как часть. То есть не само по себе.

— Спасибо, что подсказал, а то мы бы не догадались, — ехидно заявила Дина.

— А по-моему, это просто шутка. ОВ приедет и посмеется, увидев, как мы корпели над его заданием. Может, я и вообще ничего делать не буду, — заявила Нелли, — вот самое оригинальное.

— Зря, — осуждающе покачал головой Влад. — Думаю, результат теста много ему о нас скажет.

— А надо использовать… ну… наши способности, или просто что-то сделать руками? — наивно поинтересовалась Лида. — У меня не слишком хорошо с преобразованием материала. Дин, ты поможешь?

Дине очень импонировало, что Лида никогда не боялась показаться смешной или несообразительной.

— Помогла бы, если бы знала, как. Вот Володя, кажется, все уже понял, — Дина усмехнулась.

Она не могла не раздражаться, видя его убежденность, что он все знает и делает лучше других, и в то же время, отчаянно ругая себя, пыталась встретиться с ним глазами. Муромцев действительно кинул на нее взгляд, но не такой, какой бы она хотела. Это снисходительное выражение означало: «Я не собираюсь обижаться на глупые завистливые реплики в мой адрес».

— Конечно, — спокойно ответил он. — А вы думайте сами. Иначе тест будет недействительным.

***

Спалось Дине беспокойно, и встала она рано. Лида еще спала. Дина подошла к окну и долго стояла, не в силах оторвать зачарованного взгляда: небо затянулось тучами, ночью повалил снег, и теперь все вокруг усадьбы казалось залепленным белым, рыхлым тестом.

Накануне Анна объявила, что завтрак будет в семь. Дина успела вымыть голову и даже попробовала уложить волосы покрасивее. Потом разбудила Лиду, подождала, пока та умоется, и без пяти семь они спустились вниз.

Вчера их кормили на маленькой кухне, а сегодня Анна накрыла в смежной с кухней столовой, расположенной по правую сторону от входа в дом. Дина еще раз удивилась, как все это умещается в усадьбе, ведь на первом этаже, согласно схеме, находились еще лаборатория и библиотека. Кабинет ОВ располагался на втором, но к нему вела отдельная лестница прямо из гостиной, и со стороны спален попасть к шефу было невозможно. Вспомнив, как выглядит дом снаружи, Дина поняла, что кабинет находится во флигеле-пристройке, а под ним, вероятно, существуют и другие помещения — например, гараж.

За столом уже сидели Рута и Леонид. Влад с Нелли появились минут через десять вместе, и у Дины неприятно заныло в груди. Не успели закончить завтрак, как услышали шум подъезжающего автомобиля. Сквозь окно столовой они видели, как Ник, Олег и Катя проделывают путь от калитки до крыльца, преодолевая огромные сугробы. Даже за эти несколько минут их успело запорошить снегом, так густо он валил.

Через некоторое время они появились в столовой и присоединились к остальным, с аппетитом поглощая завтрак. Надо сказать, так вкусно у Дины не готовила даже бабушка.

Нелли и та посетовала:

— Месяц на таком питании, и про фигуру можно забыть…

Анна появлялась только по необходимости, всегда четко рассчитав момент, и уходила незаметно. После завтрака все перебрались в гостиную — камин оказался давно растопленным. «Во сколько же эта Анна встает?» — подумала Дина. Экономка — Дина решила, что на помощницу та не тянет — вручила остальным их конверты и объявила:

— Обед в два часа. В половине четвертого вам надо собраться в комнате для занятий на первом этаже.

— Приехал ОВ? — живо поинтересовался Влад.

— Вам надо собраться в комнате для занятий в пятнадцать тридцать, — полным достоинства голосом повторила «пани» и исчезла.

Пока новоприбывшие вскрывали свои послания, остальные с любопытством ждали. Олег извлек кусок глины — не пластилина, а самой настоящей, коричневой глины. У Кати в конверте оказалась полупустая коробка спичек, у Ника — обыкновенный, длинный гвоздь со шляпкой. Катя, Олег и Ник с недоумением рассматривали свои задания.

— Я не понял — про ОВ. Он здесь или нет? — спросил Ник.

— Да эта Анна и под пытками ничего не скажет, — раздраженно ответила Дина. — «Все под контролем, пани».

— А с этим что делать — вы уже разобрались? — поинтересовалась Катя.

— Леня считает, что ОВ просто решил нас чем-то занять и заодно протестировать, — пожала плечами Лида.

— Если нас собирают после обеда, значит, шеф, в любом случае, будет. И на задание остается меньше половины дня, — Катя с беспокойством посмотрела на часы, — а мы еще даже не отнесли вещи. Олег, помоги, пожалуйста…

— Я Ник, — ответил крепкий белобрысый молодой человек, как две капли похожий на своего брата. — Но тоже могу помочь. Какая комната твоя?

— Ка-тя, наша комната у лестницы, слева от Дины, — сообщила Рута.

— А кто у нас живет один? — поинтересовался Ник.

— Я, — спокойно ответила Нелли.

— Ну, ты у нас барыня! — добродушно усмехнулся Олег, подхватил Катины сумки и пошел наверх.

Спальни девушек находились на одной стороне и все выходили окнами на лес. Дина подивилась догадливости шефа — ни одна из девушек не захотела бы жить с Нелли в одной комнате — это стало бы слишком тяжелым испытанием для самолюбия. А Ковалько вполне естественно чувствовала себя в одиночестве, тем более что комната Влада прямо напротив.

— Что, действительно задание надо делать прямо сейчас? — перепуганная Лида уже третий раз обращалась к остальным с этим вопросом. — Кажется, сроки указаны не были.

Но все только пожимали плечами.

— Нет, будешь лепить следующие два месяца, — ухмыльнулся Влад, до этого с интересом рассматривавший книги на полке. — Задание на пару минут, смотрите, не опозорьтесь.

— Во-ло-дя, — укоризненно протянула Рита своим низким, грудным голосом с сильным акцентом. — Ня нада никого заво-дить. Мы все успеем. А если ня успеем, тоже нячиго страшного.

Рута, конечно, молодец, но Дина все равно занервничала. Все почувствовали примерно то же самое и постепенно разбрелись по комнатам. Лида была близка к тому, чтобы пустить слезу.

Девушки устроились у себя в спальне. Лида достала свой пластилин и уже минут десять разминала его руками, пытаясь что-нибудь придумать. Руки у Лиды были мягкие, всегда теплые. Достаточно было взять ее за руку, и у Дины восстанавливалось настроение, даже проходила головная боль. Но сейчас присутствие Лиды мешало сосредоточиться, тем более что девушка нервно нашептывала себе под нос:

— Ну что, что, что тебе слепить? Или не слепить? А что сделать?

Наконец, Дина не выдержала и произнесла, стараясь подражать спокойным и внушительным интонациям Руты:

— Лид, ну, успокойся, а? Это полутест-полушутка. Слепи что-нибудь, вставь глазки из спичек… Тебе-то чего бояться? Нужнее тебя у нас в группе человека нет.

— А, ну да, конечно! — проворчала Лида, но ее милое, круглое личико заметно повеселело.

Она успокоилась и устроилась на диванчике, постелив рядом газету. Движения рук стали плавными, девушка, кажется, начала получать от занятия удовольствие. Полезла в сумку и достала какие-то бусики, и даже сбегала зачем-то к Анне на кухню. В общем, занялась делом.

Вот бы еще кто успокоил так саму Дину. Она ни капли не верила собственным словам, отчего-то убежденная, что этот тест — чуть ли не дело жизни, и она просто обязана показать себя с лучшей стороны. Тем хуже… Все идеи, которые приходили ей в голову, были из уроков труда начальной школы. Если бы знать, чего хочет от них шеф…

Так бесплодно прошло несколько часов. В полдень Дина спустилась вниз — то ли подумать в одиночестве, то ли чтобы встретить кого-нибудь и узнать, как у него успехи. Внизу, действительно, находилось двое. Анна предусмотрительно поставила на столик соки и фрукты. Олег стоял возле камина, одной рукой держа надкусанное яблоко, а другой что-то обжигал над огнем. Его брат спокойно развалился в кресле.

Обоих молодых людей Дина видела на собеседованиях у ректора. Как и Рута, они покинули институт на несколько лет раньше и уже поработали в Защите, кажется, в патрулях. В отличие от других, Дина сразу научилась различать близнецов. Олег казался очень активным, уверенным в своих физических возможностях, всегда находился в движении. На его лице было написано упорство и отчаянная смелость, такое чисто мужское лицо героя из голливудского боевика. При этом он выглядел более простым и открытым, чем его брат.

Лицо Николая, или, как все его звали, Ника, казалось чуть более худым, а на лбу залегла упрямая складка — из-за нее он иногда выглядел мрачным, но это была иллюзия. Просто Ник любил думать и спорить. Впрочем, с физической подготовкой у него тоже, конечно, все в порядке, если брали в патрули.

— Что делаешь? — поинтересовалась Дина, подходя к камину.

— Горшочек обжигаю, — довольный, Олег достал свою поделку и поставил на стол. — А что еще можно сделать из глины?

— Отлично! А что будет другой частью?

— Что-нибудь посажу. Скажи, где бы взять земли?

— Попроси у Анны. В столовой много комнатных растений, наверняка, и земля есть в запасе.

— Точно! Может, у нее и семена какие имеются, — обрадовался Олег и отправился искать экономку.

— А ты что-нибудь придумал? — поинтересовалась Дина у Ника.

— Ага, — Ник протянул ей раскрытую ладонь.

Парень раздобыл где-то еще один гвоздь, похожий на первый и сделал головоломку «сцепленные гвозди».

— Здорово! — Дина в восхищении покачала головой. — И как ты сообразил?

— Не знаю, увидел гвоздь и вспомнил. У меня такая была. А ты как? Справилась?

Дина расстроено покачала головой:

— Нет, пока ничего не придумала.

— Может, помочь? Что там у тебя?

— Нет, Ник, спасибо. Тогда это будет не мое.

Дина вернулась к себе в комнату. Лида дремала на кровати — до чего замечательное свойство организма восстанавливать свою энергию! Готовая поделка стояла на столе. Дина не удержалась от улыбки, до того прелестно выглядело изделие. Конечно же, это был зайчик, но до того забавный и смешной! Глазки из мелких бусинок смотрели на мир удивленно и радостно. Вот не пожалела Лида собственного ожерелья из натуральных камушков! Ротик улыбался, а в руках была самая настоящая морковка. Кажется, Лида попросила овощ у Анны и вырезала из большой морковины крохотную. Даже если ОВ ожидал чего-то иного, он не сможет не улыбнуться!

А все-таки это не слишком справедливо — пластилин сразу предполагает, что с ним можно что-то сделать, пусть и ерунду. Но что делать с бумагой, с чистой бумагой, если не пресловутое оригами? После пренебрежительных слов Влада Дина не стала бы сгибать бумагу, к примеру, в лебедя, даже под дулом пистолета.

Нет, надо отнестись к заданию глубже. Итак — пустой лист. Что такое пустой лист для нее, Дины Корнеевой? Ответ не замедлил себя ждать. Пустой лист — это полное пространство, нечто загадочное, хранящее в себе ее мысли и чувства, и готовое проявить их волшебным образом, стоит только поднести к нему ручку или карандаш… Рисовать она не умеет, значит, написать. Вот и будет — как часть! Мысль — плюс материал.

Дина обрадовалась, но сразу же снова погасла. Что писать? Чужие изречения? Умные мысли? Нет, нет и нет. Это должно быть только свое, но… Она никогда не рискнет показать шефу то, что никогда никому не показывала. То, что хранила толстая синяя тетрадка, спрятанная в самом нижнем ящике стола, под альбомами. Теперь эта тетрадка лежала на дне ее рюкзака.

Она посмотрела в окно и надолго задумалась. Паники больше не было, одно отчаяние. Дина вспомнила слова Нелли, что, та, возможно, не будет делать вообще ничего. Итак, решено. Лучшая ученица Корнеева положит на стол своего будущего шефа пустой лист. Вернет, как нерадивый слуга, ровно столько, сколько ей выдали.

***

Обедать Дина не пошла. Только разбудила ближе к двум часам Лиду, похвалила ее поделку. Подруга, пожав плечами, отправилась вниз одна. Глядя на стоящего на столе зайчика, Дина снова подумала: как это ОВ догадался поселить ее именно с Лидой, а не с Катей, и — слава Богу, не с Нелли? Как будто знал, что с Катей Дина долго не уживется. Обе нервные и взрывные, они так и не смогли ровно общаться в институте, хотя до сих пор считались подругами и испытывали взаимную симпатию. Они то сближались, то разлетались с центробежной силой, не умея принимать в другой то, что самой себе прощалось легко и быстро.

А вот с Лидой Дина чувствовала себя по-настоящему комфортно. С одной стороны, она рада была помочь чересчур ранимой девушке, поддержать ее, с другой — душа у Дины при общении с этим чистым теплым человеком успокаивалась и светлела.

Снизу раздавались голоса и даже смех. В окно Дины, выходящее на пруд, было видно дорогу. Но вот уже пятнадцать минут четвертого, а шеф еще не приехал. Или он давно здесь? Может, он уже разговаривает со всеми внизу, пока она сидит тут, как сова, угрюмая и злая?

По лестнице простучали каблучки, и к ней ворвалась — иначе не скажешь — Катя. Высокая, складная и спортивная, она, как и Нелли, обладала рыжеватыми волосами, но более темными, с медным оттенком.

— Готова? Ты чего без обеда? Голодовку объявила? Что сделала? — светло-серые глаза Кати всегда смотрели чуть напряженно, словно что-то внимательно разглядывая в лице собеседника. Дину раньше это слегка нервировало, но она быстро привыкла.

— Столько вопросов сразу — и ни одного ответа, — вздохнула Дина. — Ничего я не сделала, Кать.

— Почему? — глаза у подруги стали удивленными. — Никогда не видела, чтобы Корнеева так легко сдавалась.

— Не знаю… А ты?

— Да, сначала хотела бросить все это на фиг. А потом сочинила кое-что. Показать?

— Не надо… — трусливо отказалась Дина. — Мне и без того тошно.

— Ладно, не грузись. Не уволит же он тебя! Леня утверждает, что шеф уже приехал и сидит у себя в кабинете.

— Откуда он может знать? В жизни не поверю, что ОВ дает подключаться к себе! — Дина встревожилась.

— Нет, просто у Леонида окно выходит на флигель — он видел там движение. Слушай, пошли — время!

Дина встала, взяла свою бумажку вместе с конвертом и обречено отправилась вслед за Катей вниз. Комната для занятий примыкала к гостиной, но вход в нее был только из коридора. Окна гостиной выходили на пруд, а вид из «учебки» и следующей за ней лаборатории был на поле и лес. Большой, светлый зал оказался пуст: ни столов, ни стульев. Разговаривать почему-то начали вполголоса.

— Ну, и что мы должны тут делать, в отсутствие хозяина? Даже сесть не на что, — недоумевала Нелли. — Время — тридцать пять минут. Опаздывает?

— Здесь, в подсобке, есть легкое вещество, — обнаружил Леонид. — Наверное, можно сделать столы и стулья.

В углу комнаты, и правда, была маленькая открытая дверь, а за ней — небольшое помещенье, типа кладовки.

— Верно! — одобрил Влад.

Все принялись сооружать себе рабочие места, на ходу демонстрируя свои способности, словно ОВ наблюдал за ними откуда-то сверху. Дина заметила, что Влад сотворил для себя и Нелли нечто особо изысканное, больше напоминающее трон, чем стулья. Сама бы Нелли ничего подобного никогда не создала. Впрочем, она одарена по-своему, причем с детства, иначе ее не отобрали бы в группу.

Дина присела на краешек своей небольшой табуретки.

— Ты чего такая? — поинтересовался Леня, внимательно вглядываясь ей в лицо.

— Все в порядке, — Дина поежилась, но постаралась придать лицу спокойное выражение. — Просто что-то не по себе. Прямо как перед экзаменом.

— Да ладно, не тебе жаловаться, — Лида повернула свое круглое, чуть наивное личико в сторону двери. — Влад, выгляни-ка, идет — не идет? Володь!

— Да не слышит он тебя, — Дина отвернулась.

Влад, действительно, разговаривал с Нелли. За спиной у Дины оживленно спорили — зачем особому агенту прислуга.

— Не прислуга она, — раздраженно бросила Дина. — просто помогает по дому.

— Конечно, ему нужна кухарка, жену ведь ему заводить запрещают, — хмыкнул Олег. — А теперь еще нас кормить надо.

— Да почему запрещают! Ты что, не помнишь, ему просто напророчили всякие несчастья, связанные с женщиной, — вмешалась Катя.

— Да кто в это верит! Просто жена — Ахиллесова пята, — усмехнулся Ник.

— Или силы не хочет тратить, — хохотнул его брат.

Влад, очевидно, услышал, потому что ответил строгим голосом:

— Подобным людям одиночество свойственно по определению.

Катя прошептала Дине на ухо:

— Муромцев-то, как всегда… Смысл тот же, но — каков слог!

Дина ее иронию не поддержала. К тому же за дверью послышались шаги, мужской голос что-то сказал, Анна ответила. Воцарилась тишина — все напряженно ждали.

Невысокий, довольно молодой мужчина с темно-русыми волосами быстро вошел в комнату. Девять человек смотрели на него во все глаза.

***

По Университету ходило множество рассказов о деятельности ОВ — правдивых и не очень. И, хотя кроме аббревиатуры, о личности будущего шефа никто ничего не знал, каждый хоть раз слышал что-то вроде: «Вы в курсе — происшествие на севере Москвы? Говорят, дело рук ОВ». А лучшей похвалой преподавателю считалось: «Он работал с самим ОВ».

Не так много защитников в мире обладало подобной квалификацией. Каждый из присутствующих выдержал нелегкую конкуренцию за право работать с ОВ. И вот — они здесь. Оторванные от привычного шумного мира, будто на обочине жизни, но в самом центре современной истории.

Все эти мысли пробежали у Дины в голове, пока шеф молча обводил их своими темно-серыми, глубоко посаженными глазами. В эти несколько секунд всем стало немного не по себе.

— Здравствуйте. Вижу, вы уже устроились. Рассаживайтесь, — наконец, произнес он.

После того, как ОВ заговорил, Дине стало легче. Ни величия, ни гордости, ни обращения свысока. Только желание как можно понятней донести суть дела. Все теперь сидели и смотрели на него, невольно разглядывая и не находя в его внешности ничего примечательного. Несколько заметных морщин прорезали лоб и переносицу, да еще носогубные складки выражены слишком резко. Дине показалось, что вид у ОВ усталый, озабоченный.

Неожиданно шеф улыбнулся:

— Надеюсь, вы на меня не в обиде? Я имею в виду ваши задания. Вам нужно было убить время, а мне поможет найти с вами общий язык.

«Может, он и не сильно рассердится?» — подумала Дина, и в сердце ее шевельнулась надежда.

— Нам сейчас показать, что получилось? — робко поинтересовалась Лида.

— Нет, позже, когда я буду разговаривать с каждым из вас, — ОВ снова улыбнулся, но быстро посерьезнел. — На первой неделе нашего общения группе предстоит несколько тестов, гораздо более серьезных, после которых я сделаю вывод о вашей подготовке. Все характеристики я прочел, но мои выводы будут определяющими.

Он заметил тревогу на лицах и добавил:

— Волноваться не надо. Каждый из вас уже отобран в группу и будет задействован. Главное, как можно точнее определить, как. А пока — самое важное. Без этого мы не начнем работу. Это касается только выпускников этого года, трое других уже подписали контракт. Мне предоставили честь передать это остальным. Будьте добры, раздайте.

Он протянул бумаги Владу, сидящему к нему ближе всех. Тот раздал остальным по листу с напечатанными словами контракта и уже вписанными фамилиями.

— Спасибо, — поблагодарил ОВ Муромцева. — Но прежде, чем вы подпишите, я хочу сказать вот что. Эти прописные истины вы помните с начала учебы. Но сейчас вы подтвердите заключение контракта, и его слова зазвучат для вас иначе. Отлично знаю — вы давно сделали выбор, но обязан еще раз предложить вам подумать над каждым словом.

Когда на вступительной лекции им зачитали текст контракта, Дина, помнится, улыбнулась. Чем-то он напомнил ей клятву пионерской организации, в рядах которой она успела побывать. Но теперь она хорошо понимала, что означает подписаться под магическим текстом.

«Я, получивший сей Дар бесплатно, безвозмездно, от своего рождения или иным способом, обязуюсь:

— использовать его так же безвозмездно,

— не использовать Дар в любых личных, корыстных, низменных и ничтожных целях, на службе у Зла, светской власти, в целях мести или обогащения,

— преумножать свой Дар и употреблять его на цели Добра настолько, насколько это возможно, и даже настолько, насколько не возможно.

Подтверждаю этим обещанием, что если я перестану использовать свой Дар на пользу людей, он отнимется у меня.

Я могу отказаться от Дара сознательно, только передав его в дар другому. В этом случае мой Дар никогда больше не вернется ко мне».

Дина не медлила ни минуты. Уже долгое время слова контракта отвечали потребностям души, целям ее существования. Вероятно, то же чувствовали и другие, ставя свою подпись.

***

Влад, не дожидаясь, пока ОВ попросит, собрал листки. Затем шеф пригласил всех во двор, на специальную площадку для тренировок, расположенную под навесом с левой стороны дома, за флигелем. Здесь было достаточно места. Снаружи по-прежнему валил снег, и казалось, что они с трех сторон окружены белым кружевным тюлем.

— Ну, разрядим обстановку, проведем разминочку, — улыбнулся ОВ. — Думаю, вы успели отдохнуть, правда? Заодно посмотрю вашу реакцию, если хотите — боевые качества.

Дина заволновалась и огляделась по сторонам. Катя и Рута так и остались стоять рядом. Нелли поторопилась выбрать в соперницы Лиду, а близнецы Цурские составили пару друг другу. Без противников остались только Леонид и Влад. Дина вздохнула: ясное дело, мало кого соблазняла перспектива бороться с Муромцевым.

Леня, как она и предвидела, сразу отошел в сторону:

— Я не дерусь. Мне запрещено.

ОВ только понимающе кивнул. Любые энергетические воздействия могли ослабить или исказить информацию, получаемую Леней. Так зачем зря рисковать на тренировочном поединке?

Значит, поняла Дина, они снова сталкиваются с Муромцевым, как соперники. Недолго думая, она подошла к Владу. Тот улыбнулся. Дина с досадой отметила, что пульс у нее участился. Муромцев же выглядел спокойным, хотя наверняка понимал — шеф впервые сейчас увидит их в деле. Они приготовились.

ОВ дал сигнал начинать. Решив, что силы слишком уж неравны, Дина бросилась вперед, даже не отдав традиционного салюта. Влад начал было лениво обороняться, но вскоре понял, что недооценил противника — рука девушки мелькала так быстро, что он пару раз едва успел увернуться от ее коронного ребрового удара.

Со стороны этот бой напоминал разговор глухонемых, почему-то сопровождаемый прыжками. Вот только руками «глухонемые» махали слишком сильно, как будто из их ладоней вылетало нечто невидимое. Собственно, так оно и было. Молодые люди направляли в сторону противника ребра ладоней, как будто намечали удары, или указывали пальцем точку на теле соперника. Это был один из способов энергетического бесконтактного воздействия — в данном случае, в ближнем бою. Но многие из них так же великолепно и точно могли попасть в цель и на расстоянии десяти — пятнадцати метров.

Простой человек от подобных ударов сразу оказался бы на больничной койке, но организм агентов обладал способностью их выдерживать, многократно усиленной за годы постоянных тренировок. Однако, попав в определенные точки, можно было серьезно травмировать, обезножить или парализовать вполне защищенного противника. И даже убить… Но на тренировках, разумеется, силу удара подбирали так, чтобы не допустить травм. Победителем обычно считался тот, кому удавалось сбить соперника с ног.

Дина всегда чувствовала себя раскованно и уверенно в «рукопашном бою», как называли такие энергетические схватки. Но она впервые стояла против Влада — до этого ему в соперники всегда выбирали мужчин. Дина постаралась забыть, что ОВ смотрит сейчас на них оценивающе, и полностью сосредоточилась на поединке.

Влад с трудом отбил пару ее ударов. До этого Муромцев никогда не дрался из защиты, а всегда нападал первым. Дина видела — он разозлился и, наконец, по-настоящему собрался, оценив противника. Наконец, ему удалось поймать момент, и он сам рванул в атаку — Дина отбила ее. На второй его попытке девушка сделала обманный финт и на встречный выпад ушла в сторону. Но заметила, как Влад с разворота посылает удар ей голову, и со страха несколько сильнее, чем стоило, резанула его по ногам. Влад не удержался и оказался на полу. Видя, как он сморщился от боли, и чувствуя себя виноватой, что превысила силу удара, Дина подошла к нему, опустив руки:

— Прости, не рассчитала.

Она бросила взгляд на ОВ, но шеф, очевидно, не счел поединок законченным и не дал противникам знака о прекращении. А Влад и не собирался сдаваться добровольно. Преодолевая боль, он вскочил на ноги, и тут уж показал себя во всей своей красе. Его руки замелькали так быстро, что растерянная Дина едва уворачивалась. Парень сразу попал ей по запястью, и девушка уже не могла нормально прицеливаться. Каждое движение давалось ей теперь с болью.

В самом начале поединка в душе у Дины боролись смешанные чувства. Ей вовсе не хотелось получать очки за счет Муромцева, да и шансы на симпатию со стороны Влада после его проигрыша станут совсем мизерными. Но, почувствовав, что Муромцев выигрывает, девушка решила приложить все силы, чтобы вырвать победу.

Финал поединка получился сомнительным. Один раз Дина попала Владу в голову, посылая удар своеобразным способом — на ходу раскрывая кулак. Площадь воздействия такого удара была значительно обширней, чем у ребрового или точечного, и у Влада из носа сразу потекла кровь. Но затем Дина сама пропустила по голове. Удар пришелся по касательной, но в ушах у девушки зазвенело. Теперь она едва успевала выставлять защиту специальным крестообразным движением — после того, как Дина отбила несколько новых, нацеленных в голову, ударов, руки уже едва поднимались. Но вот сбить ее с ног Муромцеву так и не удалось. Так что в итоге она не знала, радоваться ей или расстраиваться.

— Достаточно! — ОВ поднял руку, как если бы был распорядителем на турнире. Девять пар глаз моментально обернулись в его сторону. Дина тоже посмотрела на него вопросительно, однако ОВ, похоже, не собирался никого поощрять или объявлять проигравшим.

— Ну что, все очень хорошо, — в его голосе появилось радостное нетерпение. — Думаю, надо познакомиться поближе. Пойдемте в помещение, раздам вам небольшой тест на преобразование вещества, а пока будете делать, побеседую с каждым в отдельности.

Нелли подошла к Владу, ахнув при виде крови, достала свой тонкий носовой платочек и нежным движением приложила его к носу Муромцева.

— Чепуха! — отмахнулся он раздраженно и повернулся к Дине:

— Ну что, — произнес он, в точности повторяя интонации шефа, — совсем неплохо, Корнеева. Отличная разминка!

Его вид не позволял усомниться в том, что он считает победителем себя, а к проигравшей испытывает нечто вроде уважительного снисхождения. Дина поморщилась, но, помня, как он любит комплименты, взяла себя в руки и произнесла:

— Приятно подраться с таким соперником!

Нелли бросила на нее презрительный взгляд и взяла Влада под руку. Она тоже, разумеется, не сомневалась, что победу одержал Муромцев.

КРИС

Крис вернулся в усадьбу под утро, вошел через отдельный вход во флигеле и поднялся к себе в кабинет. Конечно, сразу же появилась Анна. При виде хозяина лицо ее расцвело:

— Слава Богу, вы живы, здоровы! О, Йезус-Мария, какой у вас измученный вид!

— Не беспокойтесь, Анна, я просто немного устал.

— Сейчас я принесу вам ужин.

— Нет, нет, если можно, только крепкого кофе и пару бутербродов, — попросил он.

Анна огорченно кивнула — она специально состряпала его любимые цепеллины. Но беспрекословно принесла Крису, что он просил, потому что знала — уговаривать бесполезно.

— Группа приехала? — поинтересовался он, когда Анна подставила поднос на стол.

— Приехали шестеро. Я разместила всех в соответствии с вашими указаниями. Еще трое будут сегодня утром.

— Да, да. Пригласите их после обеда в комнату для занятий.

Перекусив, Крис присел за стол и задумался. Глянул в окно. Светало, но из-за обильного снегопада было пасмурно. Его любимого пруда почти не видно, только голые, озябшие рябинки на той его стороне указывают, где находится берег. Спать Крис уже не собирался — организм был приучен долгое время обходиться без отдыха. Но душевного спокойствия после поездки, конечно же, не было — впечатления остались тяжелыми. Да, Воронеж всегда был напряженной зоной, но так активизироваться в Питере! Сложный, неоднозначный город, однако один из лучших бастионов Защиты, родина нескольких династий самый продвинутых мастеров.

Крис с досадой сжал кулаки. За последний год ничто так и не сдвинулось с места, ну, или почти не сдвинулось, а кое в чем стало еще хуже. Когда он последний раз просыпался без мысли о неприятностях, прошлых или будущих? Враг усиливался и в столице, а в воздухе незримо витало то, что могли почувствовать лишь немногие. Что там Воронеж и Питер? Поездка только подтвердила, что нападения — вовсе не инициатива местных взломщиков. Все планируется из центра, разрабатывается кропотливо, выполняется точно, в соответствии с назначенным местом и временем.

За столь короткий период Хатрайд создал хитрую, плотную сеть в каждом городе России, а Защита оказалась не способной что-либо ему противопоставить. Но главной ареной битвы выбрана, без сомнений, Москва. Конечно, Хатрайдом занимается особый отдел, выясняя — кому же выгодно создавать здесь площадку для новых фашистов. Но время… Сколько времени они потеряли! Еще одно поколение вырастет без прививки от шовинизма.

Перед Крисом стояла сейчас другая задача — проще и одновременно тяжелей. Хатрайда надо обнаружить и обезвредить чисто физически. Место его займет другая сволочь, но ущерб будет нанесен немалый. Так сказать, роль личности в истории…

А тут, плюс ко всем неприятностям, еще информация от ГЗ… Крис сидел и вспоминал до мельчайших подробностей вчерашнюю встречу с бывшим шефом. После возвращения в Москву Крис не сразу отправился к себе в усадьбу. Передав в Управление необходимые отчеты, он на один день заехал к ГЗ. Тот сам попросил его об этом, намекая на важный разговор. Удивительно, что ГЗ пригласил его не в Управление, а к себе на квартиру — здесь Крис бывал еще в первые годы работы.

Было странно снова прийти к ГЗ в эту маленькую, скромную хрущевку на окраине Москвы. Невольно нахлынули воспоминания. Конечно, Крис не мог не догадаться, о ком пойдет речь. Пока Змен существовал на одной с ним планете, пусть и в самой дальней точке Земли, спокойствия ждать не приходилось. Но за последний год о нем почти не было слышно. Змен… Громкая кличка отлично отражала сущность. Еще один, но совершенно особенный тип, Змен давно стал глубоко личным врагом. Слишком многое связывает между собой некоторых противников, порою, куда больше, чем неразлучных друзей. «Близкий враг», как называл его Крис.

ГЗ долго выкладывал ему данные, сообщения патрулей, информацию от внедренных агентов. Все это подтверждало тот факт, что Змен в городе. Однако во время разговора шеф ни слова не произнес о том, что Крис должен взять эту проблему на себя. Приказать ему ГЗ ничего не мог — Крис подчинялся теперь напрямую самым высшим структурам Управления. К тому же ГЗ прекрасно знал, что у Криса хватает головной боли и без Змена. Знал он также и то, что Крис не сможет проигнорировать услышанное. Они уже прощались, когда ГЗ сказал:

— Крис. Мне кажется, перед Зменом сейчас поставлена задача необычайной важности. Эта задача — ты, Крис.

— Тоже мне, новость… Сколько я помню, он всегда пытался уничтожить меня.

— Ты не совсем понял. Ничем другим он, похоже, сейчас и не занимается. Только ты, Крис.

— Откуда вы это взяли?

— Не списывай меня со счетов, дорогой.

— Ну что ж. Это будет мне несколько мешать, — вздохнул Крис.

— Нет. Я думаю, это тебе поможет. Поможет обнаружить его. Думаю, в Управлении были бы не против твоих самостоятельных действий. Тебе давно предоставлена такая свобода, что мне никогда и не снилась.

— У этой свободы — высокая цена, — усмехнулся Крис. — Но вы правы, работать так намного легче…

Через пару часов Крис услышал шум подъехавшей машины и прервал размышления. Так, еще трое прибыли. Он посмотрел на часы. У него была прекрасная память, но стоило освежить в голове характеристики выпускников, чтобы побыстрее подойти к делу. Он достал флэшку и включил компьютер, пролистал необходимую информацию, внимательно останавливаясь на каждом личном деле.

Странно, сегодня что-то еще мучило Криса, и казалось удивительным, что он не смог быстро определить причину беспокойства. Точнее, вообще так и не смог определить. «Что это? Выдыхаюсь?» — подумал он. Тревога эта имела странные свойства.

Во-первых, касалась только его одного. Но в свете сказанного ГЗ это могло объясняться происками Змена. Во-вторых, эта новая тревога вызывала интересные ассоциации, усиливаясь при мыслях о предстоящем Новом годе. Что-то, связанное с забытыми запахами любимого праздника. И уж тут-то Змен, скорее всего, ни при чем.

К своим самым тонким и непонятным ощущениям за многие годы работы он привык прислушиваться. Абсолютно необходимо считаться с тем, что подсказывают ему свыше. То, что люди обычно называют беспричинной хандрой, вызванной переменой погоды, недосыпом или недомоганием, для Криса было слишком значительным. Невидимые и никем не ощущаемые нити событий, витавшие в воздухе коллективные настроения — все это он должен принимать, как некие сигналы, специально настраивая себя на нужную волну.

Крис снова посмотрел в окно. Действительно, пейзаж скорее навевал мысли о Рождественских каникулах. А ведь пока только первая декада ноября. Ему был виден выступающий угол дома. Окошко кабинета находилось почти напротив окна второго этажа основного здания. Крис заметил в нем движение. Ага, кажется, кто-то уже обнаружил шефа на месте. Кто это, интересно? В угловой комнате, самой ближней ко флигелю, он поселил двух молодых людей, на которых возлагал особые надежды — Леонида и Влада. Крис вернулся к просмотру характеристик.

Итак, надо сосредоточиться. Идея создания группы из недавних выпускников принадлежала самому Крису. Дело в том, что мастера с квалификацией, которых присылали ему в помощь, не очень-то старались в точности выполнять его указания, считая себя и так вполне компетентными. Несколько раз это заканчивалось потерей людей. Ему нужна была группа, которая станет его руками, глазами, группа, которую проще подготовить самому.

Возможно, его тревога связана с этими еще незнакомыми людьми? И в самом деле, он почувствовал это беспокойство, когда начал просматривать их дела. Да нет, он убежден, с этой стороны ждать происков врага не стоило — все студенты многократно и тщательно проверены. Наверное, не стоило. Но ничего не исключать — было правилом его жизни. Впрочем, как можно готовить группу, не доверяя ей информации и планов? На собственные способности видеть людей, разумеется, можно полагаться.

Так, что еще надо сделать до обеда? Сеанс связи с собственным агентом — необходимо передать информацию об одной из засветившихся баз Хатрайда. Затем «час общения» — так называл Крис время, когда пытался подключиться к информации самостоятельно, перехватывая сообщения незадачливых и неаккуратных агентов Взлома. И аналитический час — время, когда он отключался от любой информации извне, создавая вокруг себя пустое энергетическое пространство. В это время ему чаще всего приходили в голову нужные идеи и правильные выводы.

На обед он решил не спускаться, Анна снова принесла еду прямо в кабинет. Ну что ж, а теперь пора лично познакомиться со своей новой группой. Крис вымыл лицо ледяной водой и отправился вниз.

***

Увидев их, Крис испытал удовлетворение, даже радость. Казалось, он знает всех уже давно, так хорошо их описал ректор Университета. Да, это то, что ему нужно. Одаренные, яркие личности, каждый — по-своему, по этому принципу он и просил своего давнего друга подобрать ему выпускников. Конечно, они пока встревожены и ждут, что он скажет. Ничего, скоро все они станут понимать друг друга достаточно хорошо. Криса они будут знать под псевдонимом ОВ. Под этим же ником его знали и в Управлении, ну, кроме старых друзей, разумеется. Агентам подобного уровня присваивалась аббревиатура. Если Криса не станет, под ней будет работать другой защитник. Так что псевдоним обозначал не столько имя, сколько должность. В данном случае его зашифровали как «Отпор Взлому».

Общение с группой Крис начал, как и полагалось, с подписания контракта. После чего, чтобы разрядить атмосферу, а заодно и понаблюдать за людьми в более раскованной обстановке, предложил тренировочный поединок на улице. Во время таких сражений сразу видно, у кого какие реакция и темперамент.

Он остался доволен разминкой и, конечно, сразу выделил несколько человек, хотя никак этого не показал. Конечно, прекрасно выглядели близнецы. Но особенно интересной показалась единственная пара, где девушка сражалась с парнем. Крис видел, как она одержала явную победу, но не стал прерывать поединок и наблюдал, как быстро восстановился Муромцев, и как мужественно держалась Корнеева. Похоже, силы у этой парочки практически равные, хотя Владимир занимается рукопашкой с раннего детства, а Дина впервые узнала об этом виде единоборств только в Университете. «Повнимательнее присмотрись к Муромцеву и Корнеевой, — вспомнились слова ректора. — У обоих задатки лидера слишком явные, их нужно держать на почтительном расстоянии друг от друга».

Да, Володя Муромцев казался уже сложившимся мастером, к тому же явно притягивал взгляды всей женской половины группы. Но какой ловкой оказалась девушка, а смелости и куража у нее хватит на двоих! Кстати, судя по характеристике, ректор особенно симпатизирует Корнеевой.

Крис вдруг снова почувствовал сильное беспокойство. Он задержался на терраске, пропуская всех в дом. Из коридора выглянула Анна, о чем-то его спрашивая. Крис отвел взгляд от проходившей мимо Дины.

— Да, да, конечно, — ответил он экономке.

— Что — «конечно?» — изумилась та. — Я спросила, во сколько подавать ужин?

— Простите… — Крис встряхнул головой. — Покормите людей часов в семь. Я уеду сразу после занятий, буду поздно.

Анна ушла, а Крис отправился вслед за остальными в учебку. «Ладно, присмотрюсь потом», — решил он. Но когда все вернулись в усадьбу, поймал себя на странных чувствах: его глаза будто сами выискивали среди выпускников невысокую фигурку Корнеевой. Даже когда взгляд был направлен на кого-то другого, Крис боковым зрением видел ее коротко стриженные каштановые волосы, чувствовал стремительность ее движений, слышал негромкие реплики. К странностям своего восприятия он привык относиться спокойно, а разбираться пока было некогда — все уже расселись по своим местам.

Крис предложил группе тест на преобразование вещества, чтобы занять студентов, пока будет разговаривать с каждым в отдельности. Муромцева он специально решил вызвать в конце. Корнееву тоже… потом, чтобы успеть понять. Сейчас перед ним сидела девушка с угольно-черными волосами.

— Рута, ты ведь родом из семьи защитников?

— Ня совсем, — с прибалтийским акцентом ответила Рута, — мяня удочярили в двянадцать лет, с того времяни я-аа живу в Ма-скве.

— Да, я вспомнил. Ar yus dar turite biechuliu Lietuvoye? (у тебя остались друзья в Литве?)

— Оу, — Рута была приятно удивлена. — Yus gerai zinote lietuviskai (вы хорошо знаете литовский)!

— Ne labai, — усмехнулся Крис. — Начал, а продолжать не буду, уж извини, просто захотелось вспомнить.

Рута сдержанно улыбнулась в ответ.

— Я много знаю из твоей характеристики. Покажи мне что-нибудь, — предложил Крис. Девушка была ему симпатична.

Рута спокойно встала и подошла к окну, повернувшись к Крису четко очерченным профилем с крупноватым носом. Она как будто задумалась.

Внезапно несколько человек, занятых тестом, вскочили с мест.

— Простите, вы чувствуете запах гари? Это я не выключил утюг! — и Ник бросился к выходу.

— Извините, я забыла на улице сумку, — растерянно пробормотала Катя.

Другая девушка, с длинными вьющимися рыжими волосами, и второй близнец просто молча направились к дверям. А потом все также внезапно остановились, с недоумением посмотрев друг на друга, и почти сразу весело рассмеялись. Они снова расселись по местам, перешучиваясь, и только рыжеволосая девушка посмотрела на Руту обиженно.

Крис смеялся вместе с другими. Рута даже не улыбнулась — она выполняла задание.

— И много человек ты можешь удалить из нужного места?

— Зависит от время-ни. Если надо быстрей, то чятыре палучалассь. Пять — уже сложна. И по-честному говория, я удалила сейчас выборочна. Если Дину или Леню, то дольше надо.

Крис кивнул. Дар Руты был сложен и требовал ювелирности — спровоцировать события и привести в них нужных людей, не навредив посторонним. Судя по письму Ректора, Рута умела работать и над куда более сложными вещами, как, например, внушение на больших расстояниях, требующее кропотливой работы и точных расчетов. Грязная работа иных «мастеров», бывало, приводила к нежелательным последствиям.

Из бересты Рута сделала крест, в центре которого прикрепила небольшой кусочек полупрозрачного, светящегося янтаря. Крис сразу вспомнил высокий шпиль костела, в который так часто водила его мать. И возле ворот — большое деревянное распятие… Он как будто попал домой, в строгую и величественную обстановку католичества. Вспомнилась и Литва, где он не раз бывал. Сосновый бор, очи-озера…

От девушки веяло надежностью и суровой простотой. Крис с неохотой отпустил Руту.

Так, теперь братья Цурские. На разминке особенно великолепно смотрелся Олег — настоящий боец, его заклятья, как пишет ректор, попадают в цель аж с пяти метров. Правда, и только. Не важно, такие люди очень нужны. Эту парочку защитники выловили в спортзале, где близнецы занимались обычными единоборствами. Парень из оперативников, посещавший тренировки, выделил их из общей массы. Вначале ими двигало простое любопытство. Однако со временем они действительно прикипели к делу.

Крис остался доволен разговором с братьями. Да и поделки их рассказали ему о многом. Ник, конечно, немного заморочен и склонен все усложнять. К тому же весьма упрям. Забавно, что вторая часть поделки полностью дублирует первую. Похоже, он не творческий человек, но хорошо работает по аналогии.

А вот Олег — открытая душа. Из двух братьев — несомненный лидер. Пусть его интеллект не так высок, как у остальных, зато он способен интуитивно нащупать главное. Что может быть лучше и проще — земля, росток… Рождение жизни, семя, которое, если не умрет, не принесет плода — символы, которые парень использовал, даже не подозревая об этом.

Близнецов Крис отпустил достаточно быстро и посмотрел на Леонида. Ректор указывал, что парень — одаренный мистик, но еще не понятно, насколько раскрылись его способности.

Поймав на себе взгляд шефа, Леонид сам встал, подошел к столу и молча положил перед Крисом свою работу. На небольшой дощечке мелом, не слишком стараясь, Леонид вывел на латыни: «Знания умножают печаль». Вот так — просто и без лишних изысков он показал свой главный дар и всю его трагичность.

Крис понимал, почему Леонида отобрали в числе первых. Но искренне сочувствовал ему. Интуиция, предчувствия, знания, мучившие самого ОВ — все это чепуха по сравнению с тем, что приходится испытывать этому парню. Плюс скрытность и сложность характера — все это делало жизнь Леонида отнюдь не легкой.

Крис задал ему всего один вопрос:

— У тебя все нормально? Как ты себя ощущаешь здесь?

— Хотите спросить, могу ли я предложить что-нибудь прямо сейчас? — спокойно спросил в ответ Леонид. — К сожалению, или к счастью, это не всегда от меня зависит. Но если вы поставите конкретный вопрос, я могу постараться.

— Нет, нет, сейчас пока не надо. Я хочу, чтобы ты отдохнул и настроился. Ничего хорошего и радостного обещать не могу, но своеобразный позитив от своей работы ты сможешь получать. Главное — постарайся относиться к этому, как к обычной информации, которую ты просто получаешь раньше других, выработай рабочий взгляд на дело.

— А если не хочешь получать эту информацию? Это очень плохо с моей стороны? — мрачно посмотрел на него Леонид.

— Я понимаю тебя, — мягко ответил ему ОВ. — Думай о пользе, которую можешь принести. Мне всегда помогало. Но…

ОВ бросил взгляд на дощечку с надписями:

— Это правда, что там скрывать… Но лучшего применения твоему дару, чем здесь, ты не найдешь. В песок его не зароешь, сам понимаешь.

— Поэтому я и здесь, — эхом отозвался Леонид.

И то правда, когда Отдел пророчеств сообщил в Министерство о том, что нашли настоящего мистика, парня долго уговаривали пойти учиться, чтобы работать на Защиту. Особенно против использования необычных способностей сына были его родители, готовящие Леонида в медицинский. Но один случай сам привел его к людям, от которых он так долго прятался — когда он понял, что дар его могут использовать совсем другие и совсем иначе.

Крис кивнул, и Леонид вернулся на свое место. Крис проводил его взглядом. Кажется, парня мучает сегодня что-то еще. Странное дело, но Крис почувствовал прямую связь между собственной тревогой и тем, что беспокоило Леонида.

Ладно, потом… Интересная девушка — Катя Кульц, присела напротив. Что же предложить ей? Ага, да вот, пожалуйста. Сегодня Крис принес из библиотеки старое издание «Дон-Кихота» на испанском. Девушка уверенно взяла в руки книгу и прочитала первые два абзаца на литературном русском так, как будто перед ней был самый качественный перевод.

— Хватит-хватит, а то мне потом будет слишком легко читать. По-доброму завидую, — вздохнул Крис. — Сам-то я учил языки, корпя над учебниками. А как ты узнала о своей способности?

— Даже не помню. Так было всегда. Только я никому не говорила. Когда в школе начали учить английский, жутко боялась, что узнают родители. Они у меня такие добросовестные. А дочка ни одной секунды не уделила грамматике.

— Тебя, кажется, привел в Университет наш выпускник?

— Да, — Катя немного смутилась. — Мы… встречались, ну я и поделилась с ним этим… недостатком. Он меня и на собеседование отвел.

— Ну, показывай, что ты там придумала с коробком, — улыбнулся ОВ, видя явное нетерпение девушки.

Катя выложила из своего конверта на стол сразу две поделки. Она использовала коробок и спички по отдельности. Из коробка Катя сделала ящичек с ручкой в виде пуговицы — такие клеят в первом классе. А спички наклеила на картонку, ломая их по своему усмотрению. Получилась скрипка со смычком. Выводы, которые психолог сделал бы из этих поделок, противоречили один другому. И правда, как можно быть экстравертом и интровертом одновременно? К тому же, работа была сделана наспех и слишком неаккуратно для девушки с такими яркими немецкими корнями.

Забавно, что в автобиографии Катя так подробно расписала свою родословную. Пра-прадеда, всю жизнь прожившего в России, выслали со всей семьей в Германию перед самой войной, в тридцать девятом. Его дочь, Катина прабабушка, воспитанная гувернанткой, знающая несколько языков, прекрасно играющая на рояле, незадолго до этого вышла замуж за простого русского мужика, фабричного рабочего. Поэтому и осталась в России, в жуткой коммуналке в полуподвале. Там и родила шестерых детей, в том числе Катину бабушку. Казалось бы, немецкая кровь практически иссякла. Но… Катина мама вышла замуж за самого настоящего немца из Поволжья.

Кажется, с Катей будет не очень легко. Но девушка ему, несомненно, понравилась. А это уже хорошо.

Следующей была Лида. Ее досье было самым полным — ребенка наблюдали с детства, работали с родителями. Можно сказать, о ней знали еще до ее рождения. ОВ не стал слишком грузить девушку — просто сказал несколько теплых слов, да еще добавил в конце:

— Ты не возражаешь, если я заберу твою поделку к себе в кабинет? Поставлю на стол — для поднятия настроения.

Лида сразу просияла, и Крис, отпуская ее, не удержался от улыбки.

Пока Крис беседовал с кем-то, остальные свободно, но достаточно тихо общались. Но вдруг послышался шум, и Крис поднял глаза. У дальнего окна разговаривали на повышенных тонах. Снова Муромцев и Корнеева! Девушка пыталась что-то вырвать из рук Владимира. Глаза у нее превратились в две узкие щелки, щеки пылали. Наконец ей удалось отобрать у парня листок. Сказав что-то резкое своему собеседнику, она отправилась за самый дальний стол, где сидел Леонид. Тот молча уступил Дине место и сел впереди, загородив ее от взгляда Криса.

Он отвернулся и начал делать пометки в своей тетради, снова пытаясь сосредоточиться. Еще раз мысленно поблагодарил своего друга: отличный подбор. Кто-то обнаружил неординарные способности в раннем детстве, кто-то — обладал серьезным потенциалом и открыл свой дар только в Университете. Ректор счел нужным указать дружеские связи между некоторыми из студентов. Ну, это можно было и не писать, ОВ и сам разберется. Главное — не допустить вражды, что, увы, не редкость и среди защитников. Конечно, профессор не стал бы присылать ему несовместимых людей. Небольшое соперничество, ревность — здесь в допустимых дозах. Без этого, увы, никак.

Самому Крису чувство ревности или зависти было чуждо. Успехам других только радовался — всё на пользу общему делу. Да и испытание медными трубами проходить не пришлось. Какая там мания величия! Слишком много страшного и печального встречалось на его пути. Да еще это пророчество… Когда-нибудь оно, разумеется, сбудется, и ему предстоит пережить то, на что душа не хотела давать своего согласия. Не до этого ему сейчас, нет, не до этого.

Кстати, пора побеседовать с Муромцевым. Крис, наконец, пригласил его за свой стол. Оказалось, что вопросов Володе задавать не надо. Он сам четко и не скрывая своих достижений рассказал о себе, почти слово в слово повторив собственную характеристику:

— Защитник в седьмом поколении. Я — хороший боец, прекрасно справляюсь с заклинаниями, причем на неплохом расстоянии, гипноз — на отлично, — отчеканил Влад. — Умею руководить людьми. Кроме того, вникал и в более сложные теоретические науки — происхождение зла, проникновение изнутри. Хотел бы развивать эту сторону своих знаний в особенности. Могу что-нибудь продемонстрировать.

Да парень, кажется, недвусмысленно претендует на особую роль в группе. Собственно, почему бы и нет? Все данные у Муромцева для этого имеются.

Редкое сочетание большого количества дарований, однако трудно при этом выделить что-то главное. Кажется, столько знаний Влад нахватал исключительно из честолюбия. Ну, ничего, все это вполне нормально. К роли защитника парня готовили с детства. Карьера — не грех. А он смел, достаточно открыт и прост для понимания.

Чего-то все-таки Крису не нравилось в этом Владе… Да нет, ничего нет, и не должно быть.

Наверное, ОВ молчал слишком долго, потому что Влад спросил, не выдержав паузы:

— Показать мою работу?

Крис кивнул, и Влад извлек из конверта что-то типа перфокарты. На листе бумаги он написал ряды букв. При наложении на него перфокарты из картона получалось предложение — фраза из Контракта: «Преумножать свой Дар и употреблять его на цели Добра настолько, насколько это возможно, и даже настолько, насколько не возможно». Влад скромно ожидал, что скажет ОВ — парень явно гордился своей изобретательностью.

Несмотря на сложность проделанной работы, Крису она показалась наивной. Впрочем, простота и ясность цели никогда не были предосудительными и всегда нравились ему. Тогда в чем же дело? Почему так и хочется придраться к парню, когда другого он бы сейчас похвалил? Это какое-то личное чувство, но с какой стати? Никогда личные чувства, не имеющие отношения к врагу, еще не мешали ему в работе. Личная неприязнь, подумать только!

Крис взял себя в руки и произнес:

— Отлично придумано, рад, что ты будешь у меня в группе. На чем сконцентрироваться особенно — посмотрим дальше. Думаю, раз ты взялся за теорию зла, стоит продолжать в том же направлении, но аккуратно. А насущной работы много и так.

Окрыленный, Влад уступил свое место Нелли, той самой, с чудесными рыжими волосами, при этом сделав чуть заметный реверанс в ее сторону. Она элегантно уселась напротив Криса, положив перед ним свою работу по преобразованию вещества, и посмотрела на шефа задумчивым, слегка меланхоличным взглядом. «Редкой красоты девушка, — отметил про себя Крис, — слишком запоминающаяся внешность для оперативной работы. Интересный врожденный дар». Задал ей несколько вопросов, просто так, чтобы послушать. Голос мелодичный, ответы незамысловатые, но выражение лица полно очарования. Так и хочется сказать ей что-нибудь приятное. Собеседница случайно опустила глаза в его тетрадку и мягко улыбнулась:

— А как вы много про Влада написали…

— Ты ведь можешь это все прочитать?

— Да, конечно…

«Любая тайнопись и самые сложные шифры и надписи, начерченные ли огнем или просто в воздухе, недавно или в древнейшие времена, так легко, как будто это был ее родной язык». Крис наизусть запомнил строчку из характеристики Ковалько.

— Да ты опасный человек, — не выдержал и улыбнулся он.

— Ну что вы…

— А хобби у тебя есть?

— Детективы люблю читать. В детстве даже мечтала работать в спецслужбе.

— Интересная мечта для красивой хрупкой девушки. А что ты сделала с моим домашним заданием?

— Честно говоря, сущую чепуху. Не судите строго, — улыбнулась девушка в ответ, и достала из конверта блестящий браслет.

Крис сразу отметил, что вещь, в отличие от других работ, сделана с большой аккуратностью. Только при внимательном рассмотрении становилось ясно, что украшение создано из нескольких узких ленточек, скрученных в единое целое с помощью лески. Простая блестящая бумага выглядела в изделии, как настоящее серебро, а сверху браслета, в виде украшения, Нелли бисером выложила собственные инициалы.

Крису всегда нравилось, когда кто-то работал кропотливо и тщательно. Такие люди ответственно подходят к любой, даже самой незначительной работе. К тому же поделка лишний раз подчеркивала тонкую женственность девушки, очень ему импонирующую. Впрочем, Крис не обманывался. Образ Ковалько создала себе сознательно, подыгрывая ожиданиям окружающих. Ведь люди не любят, чтобы на них давили красотой и умом одновременно. Она вовсе не глупа, как это частенько случается со слишком красивыми женщинами, как будто Бог, дав им в избытке одного, лишает другого.

Только, похоже, ум ее несколько иного порядка — не столько способный воспринимать науки, сколько позволяющий, несмотря на эфемерный и беззащитный вид, обеими ногами прочно стоять на земле. Возможно, не острый, но цепкий. Суждения — не глубоко-философские, но всегда точно выверенные и исходящие из жизненной практики. Возможно, такой ум даже можно назвать мужским. Причем Нелли с присущим ей здравым смыслом старалась держать свои суждения при себе, иначе кое-кто из мужской половины был бы по-настоящему удивлен.

И, несмотря на все это, очень уж трудно было удержаться от желания оберегать ее, как ценный хрусталь. Он кивнул ей, отпуская. Нелли изящно встала из-за стола и прошла на свое место. Оставалось позвать девушку, привлекшую его внимание на разминке. ОВ медлил, листал страницы тетрадки, как будто там что-то искал…

ДИНА

Пока остальные подходили к ОВ и беседовали с ним, Дина вся извелась. Ей хотелось, чтобы все это побыстрее кончилось, даже если он просто посмотрит на нее с презрением или недоумением, теперь уже все равно. Лицо у нее горело от стыда и нетерпения. Пока шеф беседовал с Катей, она вышла в туалет, чтобы хоть немного освежиться. Проходя мимо зеркала, поймала в нем собственный взгляд, и ей стало дурно. Неужели такой должна предстать перед будущим шефом лучшая студентка университета? В своих глазах она увидела только темные чувства — зависть, ревность, уныние и даже настоящую злобу — на шефа, давшего ей самое худшее задание, на друзей, которые так успешно справились со своими предметами, на Лиду — за то, что она может быть светлой и бесхитростной, не прилагая для этого никаких усилий, на Влада, на Нелли…

Теперь главным чувством у Дины стало отвращение к собственным мыслям. Решительным шагом она вернулась в комнату и, присев на подоконнике, достала листок и ручку. Ей даже не пришлось долго думать или что-то исправлять. Строчки появлялись из головы сами, спеша и обгоняя друг друга, выражая то, что она сейчас чувствовала. Пусть ОВ увидит все это и поймет, что она из себя представляет. Возможно, ей не место здесь, среди защитников, с такими эмоциями. И скрывать это от него, притворяться, что она не такая, как есть — она не будет.

ОВ беседовал с Лидой. Дина даже не заметила, как Влад оказался за ее спиной. В другое время она бы обрадовалась его вниманию, но сейчас вспыхнула и попыталась загородить листок руками. Но парень уже ухватил его, пробегая глазами строчки.

— Отдай, — тихо произнесла она. — Кто тебе разрешал?

— Чьи стихи? — поинтересовался Влад, не обращая внимания на ее гневный взгляд.

— Мои, разумеется. Я не пишу чужих фраз, — не сдержалась Дина.

Она знала, что говорить так не слишком красиво, но Влад, пока шеф беседовал с Рутой, уже всем успел показать, как ловко справился с заданием.

— Если не умеешь выверять свои мысли и верно излагать их, лучше использовать правильные чужие, — Влад не обратил на ее подколку никакого внимания. — Стихи неплохие, что касается техники, только местоимений многовато.

— Ты и в поэзии специалист, оказывается? — Дина снова попробовала отнять у него листок.

— Слушай, — продолжал он, — откуда такие пораженческие настроения? Я не говорю, что все взломщики — идиоты, но ты уже заранее им сдалась.

— Что за бред? Какие взломщики? Отдай, я еще не дописала, — Дина повысила голос, и на них стали оглядываться.

Когда Влад отпустил лист, возмущенная, раздраженная, она отправилась туда, где была единственная поддержка — в угол, где сидел Леонид. Как всегда, они поняли друг друга без слов. Загородив ее от других, Леня дал ей возможность дописать.

Краем глаза она наблюдала, как ОВ беседовал с Владом и Нелли. Как шеф душевно улыбается Ковалько! Что с них со всех взять — мужчины… Дина глянула на упрямый затылок Лени. Даже он не являлся исключением — на первых курсах влюбился в Ковалько. Просто ему дали от ворот — поворот.

Шеф, закончив разговор с Нелли, теперь что-то искал в тетрадке. Прошла минута, две, пять… Он не поднимал глаз и не звал Корнееву. Да что же это такое? Кажется, он вообще про нее забыл. Полное ощущение, что даже не замечает самого факта ее существования! А она так старалась на разминке, пытаясь хоть как-то компенсировать невыполненное задание…

Или он уже знает, что скажет ей, и нарочно тянет время? Ну, нет, так дело не пойдет! В конце концов, она приехала сюда работать. Пусть поговорит с ней, а потом уже решает.

Дина поднялась с места, как всегда, стремительно, и направилась к его столу, не дожидаясь приглашения. При поднятом ею ветре образцы Лиды слетели на пол. Не успела та издать возмущенный возглас, как Дина, не глядя, едва заметным движением руки замедлила падение образцов и вернула их на стол. Подошла к ОВ и села напротив. Он даже не поднял головы. Ну, что же, она начнет первой… И пусть думает про нее, что хочет. При всей решимости наготове были слезы. А ведь она так мечтала познакомиться с ним…

— Моя фамилия Корнеева. Вы будете со мною разговаривать? — голос дрожал, но тон был напористым и даже вызывающим.

Он почему-то вздохнул, но глаз так и не поднял:

— Разумеется. Извините.

Прозвучало это крайне сухо, и улыбки на лице не появилось, хотя в общении с остальными он выглядел очень милым.

— Мне показалось, про меня забыли, — Дина попробовала улыбнуться, словно иронизируя.

Она пыталась подвигнуть шефа на любую живую реакцию — взгляд или слово. Пусть поставит студентку на место, или объяснит, в конце-то концов…

Не получилось. Все так же официально, так и не взглянув на нее, он задал вопрос безразличным голосом:

— Что-то расскажете о себе?

Нет, это никуда не годится. Что она должна о себе рассказывать? Неужели нечего спросить самому, ведь он читал ее характеристику? Или она должна, как Влад, оттарабанить про свои достижения? Хотя… Ладно. Хочет — получит.

— Да вот, собственно, тут все изложено.

По-прежнему слегка усмехаясь, Дина выложила перед ним листок со стихотворением. Почерк у нее был не слишком разборчивым, к тому же она спешила.

ОВ придвинул к себе бумажку и стал читать про себя.

Перед ними беспомощны полностью мы

И теряем слова, и теряемся сами.

Но приходят с какой-то иной стороны

Люди с тусклыми темными, злыми глазами.

Они бродят средь нас, они смотрят на нас,

Словно видят насквозь, и мы им не по нраву.

А на дне их бездонных таинственных глаз

Есть неведомый яд, колдовская отрава.

И отводим мы взгляд, натыкаясь на них,

Но умеют вылавливать нас зеркалами,

И тогда — пролезает в мой сон и в мой стих

Кто-то с темными, злыми… моими! глазами.

Прочитав, шеф поднял, наконец, голову. И смотрел на Дину так долго и внимательно, что ей даже стало не по себе — в его глазах странной точкой застыла тяжелая мысль. Она выдержала взгляд, пытаясь оставаться спокойной.

— Если вы выявили этого зеркального «некто» и вывели его на Божий свет — это уже неплохо, — произнес он. — По крайней мере, дано не каждому.

Значит, в отличие от Влада, шеф прекрасно понял смысл стихотворения.

— Надеюсь, это не единственная моя способность, — мрачно буркнула Дина.

Ей показалось, что он и хочет, и почему-то не может внушить ей оптимизм. Однако он сделал над собой видимое усилие:

— Я читал про ваши способности и уверен, что они пригодятся, — голос у него был какой-то вымученный. — Может, вы все-таки сами сделаете на чем-то упор, расскажете, что у вас получается лучше всего?

Дина попробовала сосредоточиться и начала было что-то говорить про любимые предметы, но быстро замолкла. Ей показалось, что он не слушает.

— Да вы ведь и так все сразу видите в человеке, разве нет? — прервала она саму себя.

— Да Бог с вами… — быстро ответил ОВ. — Разве можно читать в чужой душе, как по книге? Таких мастеров, к счастью, не существует. Что-то вижу, бывает. Иногда, правда, хочется ничего этого не знать…

Наконец-то он улыбнулся, правда, совсем невесело. Ей даже захотелось сказать ему что-то утешительное.

— Мне показался странным один момент в вашей автобиографии, — продолжал ОВ, листая свой блокнот. — Вы очень откровенно отвечали на любые вопросы. Но вот три года обучения в Финансовой Академии обошли молчанием. Это с чем-то связано?

— Ну да, разумеется, вы заметили… Значит, надо объяснить?

Он снова поднял на нее внимательные глаза:

— Это необязательный вопрос. Как хотите.

Дина действительно не любила рассказывать об этом периоде своей жизни.

— Умолчала, потому что все это не делает мне особенной чести. Ничего интересного, небольшая школа жизни. Люди казались несправедливыми, обстоятельства — против меня. Короче, удара держать не умела. Но, с другой стороны, если бы не этот маленький эпизод, я бы не оказалась в нашем университете. Так что, все к лучшему.

Малоприятные воспоминания, на самом-то деле. В семье Дина росла тепличным ребенком. Однако современные школы или уродуют душу, или закаляют ее, впрочем, одно другого не исключает. Выдерживая все прелести отношений с одноклассниками, видя неспособность большинства учителей не только работать, но и хотя бы не испытывать к детям ненависти, Дина быстро научилась всегда быть начеку и готовиться к худшему. Плохо или хорошо, что именно такие уроки усваиваются лучше всего? Однако что-то неуловимо изменилось, когда она заступилась в школе за кого-то еще более слабого. С этого момента Дина перестала чувствовать себя жертвой.

Родителям она ничего не рассказывала (для чего их расстраивать?), но закончила десятилетку с облегчением. На дневной она не прошла по баллам, хотя в своей экзаменационной работе была уверена. Но что делать — разве нельзя предположить, что кто-то обошел ее по знаниям? Однако декан обещал немедленно перевести девушку с вечернего отделения, как только она сдаст пару сессий на пятерки. А пока Дина устроилась на работу в небольшую контору.

Казалось, в институте все будет иначе, чем в школе. Появились приветливые лица, друзья, вокруг нее сразу сформировалась небольшая компания. Вскоре Дина с горечью констатировала, что ее элементарно используют — училась она всегда превосходно. Пара отказов в помощи особенно обнаглевшим — и вот она уже быстро перестала быть «Диночкой, миленькой». Но две лучшие подруги у нее остались — Лена и Марина, правда, обе они недолюбливали друг друга. Марина была девушкой компанейской, часто вместе с другими однокурсницами бегала на дискотеки, а Дина там откровенно скучала, они с Ленкой предпочитали выставки и театры. Но Марина так нежно и тепло относилась к Дине… Только у нее все время были сложности с учебой. Марина плакала — не хотела расстраивать маму. Не взирая на верную помощь подруги, учеба все-таки была запущена. Не могла же Дина приставить Марине свою голову… Встал вопрос об отчислении. Девчонки в группе шептались — сама отличница, а подругу не выручила. Но не Марина же говорила однокурсницам такие несправедливые вещи! Правда, она не раз намекала, что только поход Дины в деканат и сможет ей помочь, ведь там прекрасно относятся к Корнеевой. Хотя на дневной ее так и не перевели — «мест не было». Дине страшно не хотелось идти, но… она же настоящий друг?

Со слезами на глазах Дина рассказывала декану про «сложные обстоятельства» подруги. Декан был рассержен, ее просто выгнали из кабинета и дали понять, что уж теперь о переводе на дневной и речи быть не может. От Марины она получила упрек — «все испортила». А потом… Вечно больная мама Марины, вернувшись из загранкомандировки, сходила в деканат сама. И Марину не только восстановили в академии, но и… перевели на дневной. Очевидно, для нее место нашлось. Лена возмущалась, да и Дина была на грани срыва, хотя и держалась так, словно ничего не случилось. Но то, чего она раньше не замечала, как будто проявилось перед ее глазами. И она решила — ей все здесь противно, последняя сессия, и она уйдет из института, выберет ВУЗ попроще, где нет никаких блатных и таксы за каждый экзамен. Как так вышло, что Дина поделилась своим решением с преподавателем по теории вероятностей? Тот всегда относился к ней по-доброму. Кажется, она попросила его принять зачет заблаговременно. Вот тогда-то профессор и рассказал про Университет. Оказывается, он давно выделил девушку, заметив в ней потенциальные способности. А дар ее раскрыли только в Университете.

Сейчас, спустя пять лет, она уже не испытывала никакой обиды или горечи, посмеивалась над собой и своей убежденностью, что с ней поступили несправедливо. Скорее, теперь она чувствовала благодарность. Да и Маринку больше не осуждала — каждый устраивается в этой жизни как может и так, как позволяет совесть. И вот — опять началось… Чувство обиды, несправедливости… Неужели она никогда в себе этого не изживет, не научится принимать людей и события такими, какие они есть, спокойно?

Если бы он задал наводящий вопрос, посмотрел на нее с теплотой, Дина, наверное, выложила бы ему, именно ему, все это, как на исповеди, она была к этому совершенно готова. Но ОВ задумчиво молчал, как будто что-то решая для себя. Что ж. Значит, надо узнать, что он решил, просто сил нет ждать его приговора.

— Наверное, вы уже знаете, как лучше меня использовать?

Дина старалась не показывать ему своей тревоги, хотя прием шефа был малообещающим. Она решила — если ее вышвыривают, то пусть скажет об этом сам, она не станет ему помогать.

Дина могла бы поклясться, что ОВ вздрогнул, услышав ее слова.

— Задействовать, а не использовать. Используют людей только во Взломе.

— Я говорю так, потому что речь идет о вашей работе.

— Нашей… — поправил он и снова замолчал.

Потом произнес, слишком быстро и отстранено:

— Ваше место, как говорится, на передовой. Основные способности — боевые. Будете принимать активное участие в планировании операций. Я вижу, преобразование вещества у вас тоже получается отменно, — он мельком взглянул на ее работу, которую она держала в руках. — Ну, пока все.

Глаза его снова были опущены в тетрадь.

Видимо, надо было встать и пойти на свое место, но Дина медлила. Она все еще ждала хоть какого-то знака, говорящего о дружеской симпатии, хотя бы ободрительного кивка. Ничего этого не произошло, и, расстроенная донельзя, она вернулась к своему столу.

«По-моему, ты единственная, с кем шеф на «вы», — удивленно прошептала ей Катя.

КРИС

Пальцы дрожат, нервничает? А на разминке полностью себя контролировала. Должно быть, отношения с людьми — ее самое уязвимое место. Сейчас она думает, что он про нее забыл. Как же! Хотелось бы…

Он уже все понял, понял в тот момент, когда никак не мог решиться произнести ее имя, чтобы вызвать для беседы. Ну, вот оно… Началось. Что толку обманывать себя? Наверное, это так и должно было случиться — неожиданно, в самое неподходящее время. Он привык справляться с множеством проблем одновременно, но с этой — никогда еще не сталкивался. Поэтому запаниковал. Однако надо взять себя в руки.

Невольно начал говорить сухим, официальным тоном, обращаясь на «вы». Пытаясь выиграть время, задал ей какой-то вопрос. А сам трусливо боялся смотреть не нее, боялся, что в его глазах отразятся смятение и растерянность. Конечно, она не могла не почувствовать разницы в его обращении и, кажется, расстроилась, начала говорить с явным вызовом. Нет, так не годится, надо общаться с ней нормально, как с другими, но… Ничего не получалось.

Прочитав стихи, он ни на минуту не усомнился, что Дина написала его сама и о себе. Собственно, та степень отчаяния, выраженная в стихотворении, была сейчас ему как нельзя понятна. Он набрался мужества и, наконец, посмотрел прямо в ее зеленые, ироничные глаза, которые в лучшие, чем сегодня, дни, наверняка бывали не мрачными, а веселыми. Искренность характера была написана не только на этом тетрадном листке, но и в ее лице.

Оторвать взгляд оказалось еще труднее… ОВ постарался взять собственные эмоции под контроль. Итак, что там пишет ректор в ее характеристике? Да к черту характеристику! Он все видит в ней, видит лучше, чем в ком-либо. Никаких особенных мистических дарований — ясновидения, провидения нет. Глубокие знания, смелость, открытость, стремительность, чуткость натуры. Прекрасные боевые данные. Отличные организаторские способности. Неординарный ум и умение принимать быстрые решения. Излишне самокритична и беспокойна. Одна из лучших учениц, как пишет ему Ректор. А значит — на передовую. Дара, который оставил бы ей возможность сидеть за тремя стенами и работать в тепле — никакого. Ага… Он уже ищет пути не пускать ее в передряги. Значит, вот что это такое… Как же с этим справляться-то? Давно он так не терял самообладание. Точнее сказать, почти никогда. Что ж, и сейчас все будет под контролем. Работа останется работой при любом раскладе.

Когда она ушла от него, разочарованная, разозленная, ОВ встал и быстро произнес:

— Господа, если есть вопросы, можете задавать. Сегодня у меня дела, завтра утром жду вас сразу же после завтрака. Библиотека, как вы помните, на первом этаже, постараюсь и сам подобрать нужные книги для каждого. В соседнем кабинете — лаборатория, можете ознакомиться с ней. А так — пока отдыхайте, с утра начнем работать по полной программе.

***

Крис действительно спешил. Ему предстояла поездка в Управление — засекреченное учреждение московской Защиты.

Он связался со своими «транспортниками» — агентами, обеспечивающими его передвижение до города на «перекладных». В распоряжении у него было двое водителей. На станции он пересел из «Жигуленка» в Газель, а от Веденцово до Москвы уже добирался сам на подержанном фордике, выгнав его из старого ржавого гаража.

Давно стемнело, снова шел мокрый снег, и Крис с напряжением вглядывался в дорогу, периодически останавливаясь и протирая боковые зеркала. На электричке он никогда не ездил, чтобы не наткнуться на взломщиков. Разумеется, мелкие агенты ему страшны, даже если их окажется несколько, да и мало кто мог его «срисовать». Но… рисковать не стоило — расположение усадьбы должно оставаться неизвестным противнику. К тому же, если его все-таки вычислят, смогут быстро организовать серьезную встречу. Нет смысла просто так подставляться.

Дорога как будто отвлекла его от навязчивых мыслей о Корнеевой. А может, ему показалось? Сейчас, в городе, в гуще людей, в потоке информации Крис будто забыл о ней. Его свобода, разум, воля — все снова принадлежало ему самому. Да нет, наверняка это еще не тот случай. Просто понравилась талантливая девушка, разве это невозможно? Но в глубине своего сознания он уже понял — нет, не просто понравилась… Это слово вообще не подходило к тому, что он испытывал. Скорее, это походило на боль и возбужденную тревогу.

Управление располагалось в невзрачном офисном здании. Помещение на первом этаже и в полуподвале арендовалось под фирму, торгующую мебелью. Целому подразделению приходилось действительно вести коммерческие дела, иначе их быстро бы разоблачили. Завершив дела, он спустился в буфет и заказал чашку кофе.

— Ну, и что с тобой сегодня? Э-эй… Кри-ис… — голос над ухом был тихим, но от неожиданности он вздрогнул.

Стелла! Одна из немногих, знавших его под этим именем. И только ей удавалась подойти к нему незаметно. Стелла уже вышла на пенсию, а раньше работала в отделе пророчеств и предупреждений. Дамочка была провидицей от Бога, но, по мнению руководства, слишком конфликтной. На все имела собственное мнение, а главное, была убеждена, что имеет право решать, доносить ли ей текст пророчества до адресата.

«Ты представляешь, — возмущалась она на своего непосредственного начальника, — для него главное — это показатели сбываемости! А значит, за счет безусловных предсказаний! Их и оглашают, сеют панику… А потом ходят петухами — мы, мол, предсказывали! Зато когда на событие при определенном раскладе можно бы еще повлиять, проявляют излишнюю осторожность. А вдруг, мол, не сбудется? Нет, каково! Репутация превыше человеческих жизней!»

В итоге Стеллу заменили, выпроводив на отдых, и с тех пор Крис обходил стороной осиротевший отдел предсказаний. Особенно после того, как сделанное ему неким провидцем пророчество стало известно широким кругам.

Однако Стеллу не сильно расстроило увольнение. Теперь она могла спокойно делать то, что считала нужным. А именно — ходить в народ и общаться с людьми по своему усмотрению. Пропуск у нее не отобрали, и глава московского филиала, явно недолюбливая навязанного ему нового начальника отдела предсказаний, смотрел на поведение Стеллы сквозь пальцы.

Вот и сейчас модная, с яркими волосами женщина, на вид совсем не пенсионного возраста, сидела напротив Криса за столиком и внимательно рассматривала его сквозь очки странной формы, за которыми ее миндалевидные восточные глаза казались еще более загадочными. «Вещунья ты наша», — с доброй усмешкой подумал Крис.

— Да так… задумался… Надеюсь, на сегодня ничего новенького? — он усмехнулся.

Конечно, Стелла просто так не подсаживается за столики к защитникам. Но он-то ее старый друг…

Стелла неопределенно пожала плечами:

— В сущности, ничего, что тебе надо было бы знать.

— Спасибо, успокоила. Сказала лучше бы, что соскучилась.

— Но я действительно соскучилась! Ты бываешь здесь лишь налетами, а в основном торчишь на своей фазенде. Теперь, наверное, будешь особенно занят, — она многозначительно умолкла, в упор глядя на него своими странными глазами.

Крис внимательно смотрел на Стеллу, ожидая продолжения. Но продолжения не последовало.

— Рада была повидаться, — и Стелла с исключительной для своего возраста легкостью упорхнула к барной стойке.

Крис недоуменно посмотрел ей вслед, потом развернул карту, которую дали ему сегодня в Управлении. Это был всего лишь план мероприятий в Москве, со всеми концертами, футбольными матчами, светскими и официальными вечеринками, визитами глав государств и даже кинопремьерами. Он был уверен, что такой же план всегда имеется на столе у Хатрайда. Итак, если попробовать рассуждать так же, как Враг, что бы из этого его заинтересовало? Крис отметил галочками несколько пунктов, среди них чемпионат России по футболу на стадионе Динамо. Ну что ж, пора привлекать своих выпускников. Конечно, патрулирование — не их задача, их функции — анализ, наблюдение. А с патрулем можно договориться об усилении, они будут только рады. Разделить группу на две части. Муромцева и Корнееву — во главе.

Сердце его сразу учащенно забилось. Ведь это опасно, ей самой придется принимать решения на месте. «Стоп. Думаем только о деле, — Крис взял себя в руки. — Итак, какого это числа? Уже через три недели…»

Он сложил бумагу, убрал в карман флэшку — не пользоваться компьютерными технологиями было бы глупо. Но во всем доверять бумаге или компьютеру крайне опасно. Основное — только в голове, всегда в голове.

ДИНА

Интересно, в каком году построен дом? Первый этаж — наверняка самый старый. Гостиную, библиотеку и столовую меблировали в дореволюционном стиле — натуральное дерево, тяжелые портьеры, кресла с большими спинками. А вот на втором этаже все устроено по-современному. Да и лаборатория мало чем отличается от университетской, а в чем-то даже ее превосходит. Но Дина не слишком любила возиться с пробирками. Работа с веществом давалась Дине легко, но была не так интересна. А вот библиотека ее просто потрясла. Она занимала почти весь первый этаж, окна ее выходили на три стороны дома, но были частично заставлены стеллажами. Кроме того, внутренняя лесенка вела в подвальное помещение, тоже заполненное книгами. Если у ОВ и имелся компьютер, то явно не здесь.

К некоторым книгам была прикреплена бумажка «не выносить». Дина застряла в секции специальных изданий — никто, кроме защитников никогда и не держал в руках подобной литературы. Она заметила брошюру под названием «Информация и способы ее получения» — такую она брала в университете для курсовика.

Информация, как их учили, делилась на светскую и реальную. Но даже из выпусков новостей надо уметь выделять истинную подоплеку. Реальные события, происходящие в мире, совершались на неведомом для обычного человека уровне, имели исключительно духовное происхождение, причем слово «духовное» подразумевало два совершенно полярных источника. Борьба шла незаметно для людей, которые каждый день ходили на работу и обсуждали политические проблемы. А бой ввелся на каждой сцене, в каждом виде человеческой деятельности, не говоря уже о душах людей, которые сознательно или бессознательно боролись на той или иной стороне. Не было никого, не задействованного в схватке, но не каждый об этом догадывался.

По этому предмету она получила высший бал. Некоторые студенты, правда, умели получать нужные сведения и вовсе без источника. Из них получались продвинутые мистики. А она… она вынуждена опираться только на ум и логику.

Когда Дина с огромной стопкой книг с трудом поднялась к себе в комнату, то обнаружила, что на ее тумбочке лежит еще большая по объему стопка — ОВ выполнил обещание и прислал каждому индивидуальный набор литературы. Тут ее ожидало небольшое потрясение — часть книг на ее тумбочке полностью дублировали принесенные, а остальные принадлежали к числу тех, которые Дина обязательно бы взяла, если б нашла. Решив, что потом отнесет лишние книги обратно, она спустилась в гостиную.

Народ, разбредшийся после обеда в разных направлениях, собрался теперь здесь, рассевшись по уютным креслам. Картинка просто идеальная — в камине потрескивает огонь, а за темными окнами гудит ветер. Тема разговоров понятна — обсуждали сегодняшний день. Гадали о том, что ждет в дальнейшем, а главное — делились мнениями о шефе.

— Я видела его более… впечатляющим, что ли… А он… обыкновенный какой-то, — пожимала плечами Нелли.

В свете огня из камина ее волосы казались ярко-золотыми и невольно привлекали взгляд.

— Нормальный, классный мужик, — раздался голос Олега. — Не строит из себя чего-то сверхординарного.

— А ведь он на самом ди-еле свиерх-ординарная личность, — веско заметила Рута.

— А мне очень, очень понравился, — не сдерживала эмоций Лида. — Он как будто все-все про тебя знает… Эх, вот это мужчина!

— Ну, Лидочка у нас в своем репертуаре, — усмехнулся Влад, до этого момента как будто погруженный в тяжелый фолиант, — первым делом определяет, душка преподаватель, или нет. Дин, а ты что молчишь? Обычно твое мнение мы слышим первым, даже если не очень-то и нуждаемся.

В голосе Влада прозвучала насмешка — Дина действительно имела привычку высказываться по любому поводу так же быстро, как мысль приходила ей в голову, а иногда и с опережением.

— Наверное, мое мнение еще не готово, — спокойно ответила она.

— С тобой это не часто случается, — удивился Леонид.

— Значит, как раз такой случай.

Дина отошла в сторону. Конечно, ей не хотелось разговаривать об ОВ. Когда в электричке она боялась, что не подойдет или не понравится, она все-таки немножко кривила душой. Не было, как ей казалось, таких причин, которые могли вызвать у ОВ антипатию к ней. Однако все развивалось по худшему сценарию, как в самом неприятном сне. Тот факт, что шеф выделил ее из остальных своей холодностью, не подлежал сомнению. Дина только ломала голову, в чем причина. Неужели он действительно видит ее насквозь, видит все плохое, что в ней есть?

Кто-то заговорил о контракте. Задумчиво наматывая на палец прядь золотистых волос, Нелли произнесла:

— Я, наверное, чего-то не понимаю… Как Защита может отнять у меня Дар по какой-то бумаге, если не она мне его дала? Нет, я знаю, многие раскрылись только во время обучения, но я-то получила свой Дар с детства, от рождения, от родителей. Володенька, и ты, кстати, тоже…

— От каких родителей? — вскинулась Дина, — ты хочешь сказать, от Бога, наверное… Разве не все, что у нас есть, мы получаем от Него?

— Ну, это еще надо доказать, — заявил Ник.

— Коленька, не будем сейчас заводить этот спор, — с легким раздражением прервала его Нелли, — пусть от Бога. Тогда тем более…

— Нелли, дорогая, на бумаге просто констатируется факт — в каком случае Дар у тебя отнимается, и как ты должна его использовать, — терпеливо и негромко объяснил Леонид. — Но с чего ты взяла, что этим управляет учреждение Защиты? Просто Защита составила этот контракт, исходя из опыта служения. Защита уполномочена дать контракт на подписание и магическим образом сохранять данные тобой обещания.

Дина посмотрела на него с благодарностью — еще немножко, и она начала бы кричать от возмущения, а крик — худший аргумент в любом споре. Она решила больше не влезать в этот разговор.

— Прекрасно, — не унималась Нелли, в голове которой легче укладывались четкие юридические, нежели абстрактные понятия, — тогда какой же смысл в моей подписи, если бумага — просто констатация факта?

— Ты понимаешь, что такое магический контракт? Ты даешь согласие, и твоя подпись делает простую бумагу мистическим обязательством. С этого момента ты принимаешь это, как таинство, даешь клятву использовать Дар, который у тебя уже есть, в благих целях. Грубо говоря, после подписания ты становишься «рабом лампы», но сознательно.

— А я думал, это просто традиция, — отпивая сок, произнес Олег, — настроить Защитников на нужный лад.

— Возьми, к примеру, церковные таинства: исповедь, крещение — это традиционные вроде вещи. Что не означает, что мистическая сторона вопроса больше не существует.

— Ну хорошо, — Нелли полюбовалась своим завитком и отпустила. — Почему же Дар не забирается у взломщиков — ведь они используют его, сами знаете, на что?

— Не-ля, такое ощущения-а, что ты первый диень в Защите, — Рута удивленно покачала головой. — Если ты ня дал свояго согласи-яа работать на Защиту, ты используешь Дар на свое усмотрение, ты ня связан подписью. А если поклялся и используешь во зло или ня используешь — да, отнимается.

— Я всегда думала раньше, что человек сразу знает, какого рода его дар, и от кого — от Бога или… — произнесла Катя.

— Любой Дар, талант, способности — это от Бога, — снова не выдержала Дина, — и не морщись, Ник! Все зависит только от нас — на чью пользу, как мы его используем. По-моему, это важно — понимать эти вещи, а не просто бороться с абстрактным злом. И вообще, — она выразительно посмотрела на Нелли, — можно, конечно, считать, что обойдешься и без Защиты, что сам знаешь, как использовать Дар. А потом скатываешься к тому, от чего мы по Контракту отказываемся — к использованию Дара по своему усмотрению, для себя, или чего хуже, против других!

Только замолчав, Дина с огорчением осознала, что попытка интеллигентно отмолчаться снова не удалась.

— Пылкая речь, — Влад, до этого иронично слушавший, решил, наконец, сказать веское слово. — Но это же все прописные истины. А если не все их принимают, то главное, что эти люди делают для Защиты. Иначе сюда отбирали бы исключительно философов и религиозных деятелей.

— Значит, неважно, понимает ли человек до конца или нет? — продолжала спор Дина.

— Каждому свою веру не навяжешь. Бывает, люди думают, что понимают, а живут по-другому. Бывает и наоборот.

— Вот тебе и прописные истины, я это знаю… Но нам, считаю, надо понимать всем.

— И как всегда убеждена, что правильно понимаешь только ты, — Влад сделал соответствующую мину и снова углубился в чтение, давая понять, что говорить больше не о чем.

— Что же это тогда за убеждения такие, в которых я не должна быть уверена? — не могла успокоиться Дина.

— Просто не навязывай их другим, вот и всё…

— Я давно заметила, Диночка, — вздохнула Нелли, — что у тебя все или черное, или белое.

— Но это не значит, что она не видит оттенков, — Леня поставил на стол бокал. — Просто Дина не хочет ими жить. Да еще не боится показаться не столь утонченной, как некоторые.

— О, везет тебе, Диночка! Хорошо иметь заступников, — Нелли бросила многозначительный взгляд на Влада.

Тот засмеялся:

— И то верно, в жизни не видел никого более беззащитного, чем Корнеева. Ты не бросай ее, Леня! Она у нас совсем не умеет за себя постоять!

Все, кто слышал эту перепалку, тоже улыбнулись. Но Леня спокойно, ни капли не смущаясь, произнес:

— По крайней мере, Корнеева куда беззащитнее Ковалько.

Народ удивленно переглянулся. Леня умел говорить весомо. У него не было друзей, но к нему привыкли прислушиваться. Однако в уязвимость Дины мало кто поверил. Муромцев, собственно говоря, сделал ей сейчас комплимент, а Леня… Дина почувствовала досаду. Нет, конечно, спасибо ему за поддержку, но сказать, что она слабее Ковалько…

К тому же, она терпеть не могла таких споров, сильно нервничала и подозревала, что и резкость, и тон ее суждений вызывают отторжение окружающих. Досадно, что снова пришлось вступить в перепалку с Владом, что у них постоянное напряжение в отношениях. Как надоела ей эта конкуренция, как хотелось, чтоб он посмотрел на нее иначе…

Народ, уставший от спора, потихоньку расходился, утром надо было рано вставать. А Дине к тому же хотелось почитать новые книги и побыть наедине со своими мыслями. Поэтому она не расстроилась, когда Лида без лишних разговоров утащила ее за собой в спальню.

Глава 2 — Вылазка и загадка

На другой день началась подготовка. На душе у Дины было скверно. ОВ чуть ли не открыто игнорировал ее, лишь в случае необходимости роняя скупые рекомендации. Самое неприятное, что все это заметили. Что же в ней все-таки не так? Неужели она настолько хуже остальных? Ведь с другими он был приветливым, часто шутил…

Обедали без шефа. В столовой долго обсуждали тесты, которые провел ОВ с ними сегодня — он проверял уровень их подготовки по разным направлениям обучения, касаясь каждого предмета довольно поверхностно, но выводы делал очень быстро и верно.

Леня, кажется, хотел о чем-то спросить, но так и не решился. Зато Влад, не обладая большим тактом, сделал озабоченное лицо:

— Дин. Ты только не обижайся, здесь все свои. И все недоумевают, что у тебя с шефом?

— А что у меня с шефом? — Дина не ожидала вопроса и поэтому растерялась.

— Такое впечатление, что он просто не переносит тебя. Ты что-нибудь ляпнула ему вчера, в своем духе? Может, дело в стихотворении? Я сразу сказал — оно пораженческое.

— Что за стихотворение? — поинтересовалась Катя.

Дина почувствовала, как кровь приливает к лицу. Кажется, она скоро возненавидит этого Муромцева, не смотря на всю его привлекательность и таланты. Ну, чего он к ней прицепился?

— Володь… Ты знаешь, куда надо смотреть во время обеда, чтобы не пронести мимо ложку? В свою тарелку, — неожиданно тихо произнесла она.

— У нас группа, команда! — насупил брови Муромцев. — Здесь все касается каждого. Если работа не сложится, то…

— Послушай, отстань от нее, — не выдержала Лида.

— Верно, — кивнула Рута. — Пусть шеф сам ря-шает, как ему быть. Это его команда и его группа, а не твоя.

Ну вот. За нее снова заступаются. Дина встала, отставив тарелку в сторону. Тут же подошла Анна, решив, что девушке пора подавать второе.

— Спасибо, Анна, я уже сыта, — Дина повернулась к остальным. — Я не знаю, что шефу во мне не нравится. И хотела бы знать это еще больше вас. Пожалуй, я спрошу у него прямо.

— А по-моему, — вмешался Леонид, — не стоит поддаваться на провокации. Работай и все. Другой задачи у тебя здесь нет.

— Я подумаю и над этим, — и она вышла из столовой.

***

После обеда шеф организовал тест-игру на внушение. Вообще-то на такую работу допускали только хорошо проверенных людей, которые даже случайно не могли злоупотребить этим даром. В практике использовалось «лояльное» воздействие, в основном — отвлекающее, без глубокого проникновения в подсознание. Например, чтобы убрать людей с места сражения. Или направить в заданное русло опасные эмоции толпы. Пользовались внушением и в отделе предсказаний и предупреждений. Человек вспоминал, что не выключил плиту или «случайно» опаздывал на самолет. Были, конечно, такие, кого из ситуации нельзя было исключить в любом случае: либо с заблокированными интуитивно-информационными каналами, либо те, для которых эта ситуация была «назначена», то есть фатальна.

Задания ОВ, несомненно, имели психологическую подоплеку, но при этом всех развеселили: Леонид должен был сделать из сдержанной литовки веселую шансонетку, но потом расплатился тем, что самому пришлось танцевать под ее дудку, в буквальном смысле этого слова. Ник предстал в образе буддиста, и очень забавно читал мантры. Олег плохо поддался его внушению, преподаватель литературы из него не вышел, он все время норовил не рассказывать, а показывать детям «Евгения Онегина» в лицах. Все просто лежали от смеха, когда Олег изображал занемогшего дядю. Кате навязали роль сосредоточенного, поглощенного своим открытием ученого. А Влад… Шеф снова столкнул конкурентов лбами. Дина получила задание внушить Муромцеву, будто тот жалкий бродяжка, зарабатывающий тем, что подобострастно открывает клиентам двери дорогущего магазина.

От объектов внушения их амплуа держалось в секрете. Сначала смеялись те, кто наблюдал за другими, а потом — они же, при просмотре записи, уже над собой. Дине показалось, что Влад обиделся, увидев себя в такой роли. К тому же он терпеть не мог, когда над ним потешаются.

А ОВ мягко, но точно разбирал поведение каждого.

— Гипноз выявляет степень сопротивления личности навязанным ему обстоятельствам, то, насколько человек самоценен, процент, на который внушение никогда не проникнет глубже, чем это возможно, — объяснял он после просмотра. — Вот, кстати, показательный пример. Обрати внимания, Володя, тебе навязали роль человека, стоящего на самой низкой ступеньке общественной лестницы, с непривлекательной внешностью, и ты обречено принял эту ситуацию на свои плечи практически целиком. Куда подевалась твоя уверенность в себе? Ведь даже в уродливом нищем может жить чувство собственного достоинства. Внутри тебя — невероятные таланты. Но — тебя поставили вниз, и ты решил, что так и надо? Тебе надо повышать сопротивляемость внушению, нельзя всецело зависеть от оценки окружающих, жизнь непредсказуема — сейчас тобой восхищаются, завтра ты — извини, в дерьме. Но это не повод переставать ценить свою личность.

Дина в страхе ждала просмотра собственной записи. Она ожидала чего угодно, но роль, навязанная ей шефом при помощи Влада, действительно поразила ее. Вот это да! Она — мисс Вселенная, гламурная женщина… Роль, больше подходящая для Ковалько, а не для нее. Что же она могла вытворить в подобном амплуа? Ужас… Однако все оказалось не так страшно, и в конце показа девушка вздохнула с облегчением.

— Рассмотрим теперь поведение под гипнозом Корнеевой, — голос ОВ оставался бесстрастным, на нее он по-прежнему не смотрел («Спасибо, вообще комментирует», — подумала Дина). — Оно совершенно противоположно поведению Муромцева. Хотя, уверен, сила внушения была максимальной, Володя отлично справился с гипнозом. Итак, Дина осталась собой настолько, что постоянно чувствовала подвох, сомневалась и практически совершенно не перевоплотилась. Единственное, надеюсь, это не из-за того, что в ней сильны внутренние комплексы. Дина, вы, разумеется, не мисс Вселенная…

Кое-кто ухмыльнулся. Шеф помолчал и продолжил:

— Но и не настолько некрасивы, чтобы совершенно не поддаться столь сильному внушению. Если только мы не попали на вашу идею-фикс. Ведь в отношении собственных сил и талантов, вы, разумеется, чувствуете себя вполне уверенно. Вам тоже надо поменьше зависеть от мнения окружающих, хотя и совсем в ином контексте, нежели Владу…

Действительно, Дина на кинопленке выглядела очень растерянно. Когда, дабы подхлестнуть ситуацию, окружающие хором подтвердили, что ее выбрали первой красавицей, только что-то удивленно бормотала про ошибку и старалась скрыться от всеобщего внимания. В конце концов, она нашла компромисс, шепотом сообщив Лиде, что, вероятно, это задание ОВ, и все тут находятся под гипнозом. Этот момент вызвал у публики просто взрыв смеха.

Наконец, шеф отпустил их. Но никуда не уехал в этот вечер, а попросил экономку принести для всех ужин в гостиную. Они продолжали обсуждать внушения и смеялись, вспоминая самые курьезные моменты.

Вот только Влад сразу отправился к себе — удар по самолюбию оказался ощутимым. А Дина совсем не испытывала радости от отмщения. Она подумала, не был ли ОВ слишком жесток к парню. К тому же все это сделано ее руками, а значит, отношения с Муромцевым вряд ли улучшатся.

Сам ОВ непринужденно общался с остальными, как всегда, даже не глядя в ее сторону. Обычно активная, Дина вынуждена была молча сидеть в углу. А шеф рассказывал о предстоящем мероприятии на стадионе:

— Понятно, что будет куча фанатиков и шпаны самого разного калибра. Но это — задача патруля. Наша с вами работа — оценить масштабность сил противника, выявить его агентов, пока только визуально, изучить методы и цели. Если патрулю нужна будет помощь — это не возбраняется. Сдается мне, в городе — далеко идущие замыслы, и к нам они имеют непосредственное отношение. Будет две группы — одну возглавит Муромцев, другую — Корнеева.

Сердце Дины замерло. Вот, сейчас он обратится лично к ней, а не в третьем лице. Но ОВ уже собрался уходить. Перед самой дверью он обернулся и впервые за весь вечер взглянул на нее:

— Дина, передайте Володе суть разговора. Вы оба будете участвовать в подготовке мероприятия.

И вышел из гостиной через другую дверь, во флигель. И это все?

Дина вернулась к себе, не дожидаясь, пока хохотушка Лида расстанется с Олегом, рассказывающим ей очередной анекдот. Она чувствовала себя как никогда одинокой. Добрая и приветливая, Лида, однако, не была ей близкой подругой. Ее лучшая подружка Ленка, с которой можно было поделиться всем на свете, осталась в Москве: окончив Финансовую Академию, работала в банке.

Итак, ОВ она не нравится, он ее просто игнорирует, обращая внимание только на рабочие моменты. Влад… Влад самовлюблен, насмехается над ней, обижен за внушение, и вообще, у него есть Нелли.

Дина ткнулась лицом в подушку и совершенно по-девчоночьи разревелась. Все попытки приструнить саму себя оказались бесполезными. Разум говорил ей о важной цели, насущных задачах, а жалость к себе ныла: «Никому, никому я не нужна…» Она вспомнила строгое сухое лицо ОВ и рыдания усилились. Сегодняшняя роль красавицы показалась просто издевательской. «Вы не настолько некрасивы!» Вряд ли после этих слов Влад когда-нибудь вообще сочтет ее привлекательной.

Прав Муромцев, что обиделся на ОВ. Слишком глубоко тот видит в их душах, знает их комплексы… «А может, — мелькнула у Дины мысль, — шеф попросту лечит ее собственную гордыню, избавляет от чувства превосходства над другими?» В таком случае, у него это прекрасно получилось, причем всего за два дня.

Она выглянула в окно и замерла в удивлении. Мужчина во дворе с лопатой в руках энергично расчищал дорожки от калитки и вокруг дома. Только изредка он останавливался, опирался на лопату и бросал задумчивый взгляд на окна. Дина отпрянула от стекла — это был шеф.

КРИС

Но что же, что же ему все-таки делать? Или не делать ничего? Спокойно посылать девушку на задания и наблюдать, как она переживает из-за того, что не нравится этому Муромцеву? Парень все чаще вызывал у него негативные эмоции, а ведь это просто тупая ревность… Возможно ли, что Крис, сам за собой не замечая, отомстил ему, дав такую незавидную роль на тренинге? Нет, конечно, он искренне старался не примешивать личные чувства. Только они как-то все равно примешались.

Вот что на самом деле ужасно — это когда враг нападает на тебя не снаружи, а изнутри, а ты сам распахиваешь перед ним свою душу. Да, работать с гордыней Влада необходимо, иначе самомнение парня может дать непредсказуемые результаты. Крис видел всякое в жизни, и такое тоже. Но совесть подсказывала, что сделал он это сегодня с особенным удовольствием.

А Дина? Разве не старается он как можно больнее уколоть девушку своей сухостью? А эта лекция насчет ее комплексов, в отместку за ее переживания по Владу? А то, что он нарочно усадил их в одной паре на занятии? Господи, в кого же он превращается? ОВ всегда уважал себя за то, что обычные мелочные чувства ему чужды. Но как себя с ней вести? Она явно задета невниманием. Постараться обращаться с ней лучше? Этой видимостью равнодушия он бережет только себя самого… Она же ни в чем перед ним не провинилась. Вот Леонид… подает такой прекрасный пример. Да, но ведь Леня любит ее уже давно, и, вероятно, привык к не взаимности…

Выйдя из гостиной, Крис не пошел в кабинет, а спустился во двор, прихватив с собой лопату. Отец всегда говорил ему в детстве: от душевных страданий лучше всего помогает тяжелый физический труд. Он быстро разогрелся, расчищая дорожку. Потом потихоньку пошел вокруг усадьбы, обновляя занесенную снегом тропинку. В определенный момент остановился, будто почувствовал на себе взгляд, поднял глаза на темные окна второго этажа, но никого не увидел. Не важно, он и так знает: Дина сейчас там, вот за этим окошком с левого края…

О чем же ты умолчала, Стелла? Впрочем, ты же сказала — от него ничего не зависит. Крис попытался перевести свои мысли на других. Как и прежде, ему очень симпатична Рута. В ней есть что-то от его матери — такой же спокойной и сдержанной в проявлении чувств, доброй католичке, всегда готовой устремиться на помощь любому, кто в ней нуждается. А может, он просто соскучился по родителям… Вот и Леонида уже готов сравнить с отцом, скорее всего, из-за еврейских корней парня.

Кстати, у отца на днях был день рождения, и он, конечно же, обижается и недоумевает, что опять помешало любимому сыну позвонить и поздравить… А мама, наверное, снова и снова объясняет про занятость сына и многочисленные командировки за рубеж. Как настоящему Штирлицу, Крису очень редко удавалось передать весточку домой — нельзя, чтобы Враг знал, кто он, откуда, и кто его близкие.

Отец никогда не был верующим, но и вполне атеистом его тоже нельзя было назвать — нет в Польше полных атеистов. Впрочем, как и везде. Увлеченный научной деятельностью, химик, он привез жену и семнадцатилетнего сына в Россию еще при советском строе. И до сих пор думает, что сын окончил в Москве Первый медицинский институт. О настоящей деятельности Криса знает только мама.

Нестандартные способности ребенка она заметила еще в раннем детстве. Например, малышу не удавалось достать игрушку, и он придвигал ее к себе, не дотрагиваясь, силой мысли. Мог угадывать слова матери, которые она только готовилась произнести, или, что еще страшнее — рассказывать о событиях, происходящих в другом месте, еще до того, как они становились общеизвестными.

Особенно поразил родителей один случай — быть может, не слишком мистический, но характерный — ведь не так-то просто порой отличить добро от зла. Правда, многие дети, еще не потерявшие тонкую связь с духовным миром, тоже четко улавливают, хороший или плохой пришедший в гости дядя. Ему было лет семь, когда у отца появился близкий друг — соратник по научной работе. Если отец слыл одаренным ученым, то дядя Григорий — талантливым организатором, вхожим в нужные двери. Отец очень ему доверял и был поражен, когда мальчик подошел как-то к дяде со странным вопросом: «А ты зачем обманул папу?» Дядя Гжешек очень удивился: «О чем ты говоришь, сынок, как я мог его обмануть?» Но «сынок» подтвердил: «А разве ты не обманщик? У тебя очень злые глаза». В тот вечер ребенок был серьезно наказан. И только спустя время, когда друг уже несколько месяцев как эмигрировал в Штаты, выяснилось, что дядя Гжешек как раз в то время опубликовал на Западе научный труд отца под собственным именем и получил за это огромные деньги.

В общем, понятно, что набожная женщина, испугавшись, отвела мальчика к ксендзу. Тот долго разговаривал с ним наедине, после чего успокоил маму, велев ничего не предпринимать, не водить ребенка по психологам, а продолжать посещать с ним костел, направляя любую деятельность сына исключительно на добро. По этому же принципу священник посоветовал оценивать и нестандартное поведение мальчика — наказывать, если он использует свои возможности для озорства, или хвалить — если действия направлены на добро. То есть обыкновенно воспитывать. Когда мальчику исполнилось двенадцать, тот же священник порекомендовал отвести сына к одному человеку, который с благословения церкви занимался экспертизой подобный явлений. Через него ОВ и попал в ученики сначала к польским, а после и к московским защитникам. В разгар перестройки, когда Крису было уже двадцать три, и он, по мнению отца, уже закончил институт в Москве, родители вернулись в Варшаву. Двоюродный брат Криса, Марек, жил в России и открыл медицинский центр. Под предлогом перехода в его клинику Крис и остался.

…Он уже долго стоял на улице, внутренний жар прошел, и ОВ начал немножко подмерзать. Почему именно сейчас он вспомнил все это — детство, родителей? Как будто спустя столько лет ему снова захотелось просто быть нужным, любимым без всякой на то причины. Как обычному человеку. Давно он не ощущал себя таким одиноким и покинутым. И давно так далеко не уходил в своих мыслях от дела своей жизни.

ДИНА

Спустя пару дней Дину и Влада, который быстро восстановился после немудреного испытания, пригласили в кабинет ОВ. Она с любопытством оглядывалась по сторонам. В стене кабинета была дверь, идущая в смежную комнату — очевидно, в спальню ОВ. Не ночует же он в кабинете?

Дина сидела рядом с Владом на небольшом кожаном диванчике, и их коленки слегка соприкасались. Она вспоминала, как была счастлива, что им предстоит работать вместе. А сейчас? Дине не знала. В Университете они не общались слишком близко, она только вздыхала по нему тайком. А здесь, в усадьбе, с утра до ночи рядом, Дина чувствовала, что присутствие Влада не трогает ее так сильно, как должно бы. Чем дольше они жили с ним бок о бок в одном доме, тем большее отчуждение и раздражение она к нему испытывала. И дело даже не в постоянных стычках или в его небрежном к ней отношении — все это было и раньше. Просто… она словно взглянула на него чужими глазами. Самое смешное, что выражение «чужими глазами» было для нее сейчас вовсе не оборотом речи. Сама от себя не ожидая, Дина смотрела теперь на Влада глазами ОВ.

Может быть, потому, что сама была задета обращением шефа, а может, по какой-то иной причине, но она видела то, чего не замечали другие. А именно — шефа Влад раздражал. При этом ОВ тщательно скрывал свои чувства и старался общаться с Муромцевым как можно приветливее, уделяя ему больше внимания, чем всем другим, вместе взятым. Дине даже становилось искренне жалко парня, когда тот, ничего не понимая, светился от собственной важности.

А может, ее просто занимают теперь другие проблемы? Странное отношение шефа несколько сгладилось. ОВ стал вести себя c ней ровнее, поэтому его холодность теперь не так бросалась в глаза. По крайней мере, другие перестали обращать на это внимание. ОВ нормально разговаривал с ней, и никто, кроме нее, не замечал, что это общение — всегда лишь по делу. Ни единого человеческого слова, улыбки или теплого взгляда ей по-прежнему не доставалось. Зато в процессе обучения ей теперь выделяли положенные похвалы с одобрением. Только она одна, да, может, еще и Леня, видели, что шеф по-прежнему не идет с ней на контакт. И он так и не перешел с ней на «ты».

Дина редко нуждалась в «жилетке», но и ей иногда хотелось с кем-нибудь поделиться. А сейчас она полностью замкнулась в себе. Конечно, Лида бы искренне посочувствовала, но Дина не желала видеть ее огорченное личико — от этого стало бы только хуже.

— Вы прекрасно понимаете, — продолжал ОВ, — нет никакой физической возможности силами нашей группы воздействовать на такое огромное количество народа на расстоянии. Да это и не наша задача. Если поставить вопрос конкретно — надо определить лиц, работающих в толпе. Обычно это «беспорядочники» Чина, но я подозреваю, что вы увидите не только их. Обязательно срисуйте любого, кто не похож на агента Чина.

Дина и Влад переглянулись. ОВ кивнул:

— Понимаю, вам будет сложно пока идентифицировать их. Но вы сможете, как я уже говорил, определить уровень подготовки агентов, дать подробное описание их методов. Это многое мне скажет. А после вылазки поговорим об этих личностях и их руководстве.

— Если бы вы пошли с нами, было бы проще — вы бы сразу их срисовали, без наших описаний, — заявил Влад.

— Ну да. А они — меня. Спецагент Защиты ловит шестерок. Меня бы проводили до самой усадьбы. То-то бы Змен обрадовался.

Влад слегка смутился, что сморозил глупость, но тут же сделал понимающее лицо:

— Змен? Я слышал про него…

— А я — нет, — призналась Дина. — Вы тоже расскажете позже?

— Да. Скажу только, что я — его главная цель, также как он — моя.

— Его агенты могут быть на матче?

— У такого, как Змен, нет агентов. У него есть только несколько своих людей, — вмешался Влад. — Ну, вот как мы, например, верно, шеф?

— Верно. И вряд ли эти люди будут на стадионе, — кивнул ОВ. — Но есть вероятность, что там работают люди Хатрайда. Иначе каким образом Взлому удается обычных футбольных фанатиков направить на нацпогромы? Это уже не первый случай, когда группировка подростков меняет окраску. Кому-то нужна их энергетика. Тот, кто управляет по своему усмотрению таким количеством людей, может достигнуть любой — слышите, любой цели!

— Возможно, — робко вступила Дина, — засылается ряд агентов, скажем, один на пятьдесят человек, и каждый передает что-то типа: «Бей нерусских, они во всем виноваты».

— Скорее всего. Но ты представляешь, какой силой внушения должны обладать эти агенты? Чтобы внушить не одному и не десятерым, а полсотни человек? Вот это нам и надо понять. Значит, если замечаете агента националистического толка — уделяете особое внимание.

— Предположим, он тоже нас замечает. Какие наши действия? — спросил Влад.

— Он вас, скорее всего, сразу и заметит. Но у такого агента есть определенная задача, и он не уйдет, пока ее не выполнит. Вами он заниматься не станет, если только не будете ему мешать. А вы не будете. Просто посмотрите, как действует взломщик. И, конечно, если что-то серьезное — по обстановке. Вызывайте сразу патруль, пусть работают. Но распознать, что вы — мои люди, никому не удастся. Мои силы пока никто не научился идентифицировать. Хотя время идет, и кто его знает. Что-то говорит мне, что сейчас для меня наступает острый момент.

Шеф задумался. Он как будто прислушивался к чему-то, потом встряхнул головой. И вдруг обратился прямо к Дине:

— Я прошу. Максимальная осторожность. Дина, слушайте меня внимательно…

Дина с удивлением слушала, как ОВ дает ей множество полезных советов, как оберегаться и защищаться. Все эти приемы каждый из них знал наизусть, но она не перебивала, радуясь его неожиданной заботливости. Влад смотрел на шефа с недоумением — он что, решил повторить для Корнеевой азы первого курса?

ОВ умолк так же неожиданно. Потом произнес:

— Идите пока. В ближайшее время обсудим подробный план.

Вид у него был подавленный. Влад вышел. Дина подошла было к двери, но помедлила. Кажется, сейчас самый подходящий момент. Она развернулась и решительно подошла к столу ОВ. Тот поднял на нее глаза. Удивления в них не было, только непонятная печаль.

— Мне надо поговорить с вами, — сказала она торопливо, опасаясь, что он сейчас отошлет ее под каким-нибудь формальным предлогом.

Шеф как-то обречено откинулся в кресле:

— Я слушаю вас, Дина.

— Я не нравлюсь вам. Почему?

Он мотнул головой и как будто усмехнулся. Но ответил достаточно спокойно:

— С чего же вы взяли? Вы ошибаетесь.

— Если я не прирожденный мистик, это не значит, что я бегемот с толстой кожей, — взволнованно проговорила она. — Отношение к себе я способна почувствовать. Я вовсе не утверждаю, что достойна чего-то другого. Просто мне хочется понять, что именно во мне вызывает у вас такое отторжение.

Он некоторое время думал, прежде чем ответить, опустив глаза, и эти несколько секунд показались Дине вечностью. Наконец, произнес:

— И все-таки вы ошибаетесь. Вы заметили, что я выделяю вас своим обращением. Это правда. Сейчас я не могу объяснить вам, в чем дело. Но для этого есть причина, совершенно не связанная с вашими недостатками. Поверьте, достоинств в вас я вижу куда больше.

Дина видела, что он не врет, но все равно, ничего не поняла из его ответа.

— В таком случае… Подскажите, как мне себя вести. Очень трудно выносить вашу сухость. Если бы это был кто-то другой, а не вы…

Дина хотела бы сказать, как ценит его мнение, как близко ей все, что он говорит, как часто она совпадает с ним по мироощущению… Но зачем слова, если это не взаимно? Если дружба между ними невозможна… Еще решит, что она подхалим.

— Дина, — он вдруг посмотрел на нее искренне и глубоко, — Дина, пожалуйста, не обижайтесь на меня. Я знаю, что веду себя… неадекватно. Я постараюсь это исправить, договорились?

Дину сразу охватила радость — наконец-то она дождалась от него хоть каких-то искренних слов. Ей стало неудобно, что заставила его извиняться. Быстро кивнув, она развернулась и выбежала из кабинета.

***

ОВ объявил им наутро, что собирается проверить, как хорошо группа умеет держать связь. Ему надо было решить, кого оставить в усадьбе за диспетчера, а с кем координировать действия в городе. Шеф долго объяснял, как избавляться от зашлакованности каналов, как быстрее принимать вызовы от своих агентов, чтобы противник не успел подключиться и перехватить сообщение. У него были предусмотрены на этот счет свои маленькие хитрости.

— У всех установлена связь между собой?

— Наверное, ня у всех, — ответила Рута. — Мы ня так давно вместе.

— Ага, еще лучше. С кем нет установленной связи — попрактикуетесь в поиске людей. Территория поиска ограничена оградой усадьбы, так что трудностей возникнуть не должно.

— Шеф, это правда, что вы можете найти человека в радиусе целого города? — поинтересовался Влад.

— Если только городок совсем маленький, а еще лучше — если я сам в этом городе, — усмехнулся ОВ. — А что, мне приписывают подобные подвиги? В Москве человека вообще найти невозможно, если не знаешь района.

— Ну, по району и я найду, — скромно заметил Влад.

Лида возмущенно фыркнула — Влад сравнивает себя с шефом! Однако Дина знала, что это правда, и, конечно, промолчать Муромцев не мог.

— А для связи пределы есть? Ну, я имею в виду, если связь установлена — со знакомым человеком, — поинтересовался Ник.

— По способностям. Для некоторых предела нет. Можно и с Африкой связаться, вот только такую связь легко обнаружить и перехватить — поскольку редкая штука.

Шеф так и не сказал, возможно ли это для него, и, слава Богу, Влад догадался промолчать. Сама Дина немного беспокоилась. Несомненными лидерами в таких делах были Рута и Влад. Она решила сосредоточиться и выполнить все как можно лучше. Задание состояло из двух частей: сегодня — передача информации в полной тишине, а завтра — в условиях многочисленных шумовых помех. В этот день до обеда они провели спортивную разминку на улице, а потом сидели в гостиной, дожидаясь, пока стемнеет.

Передачи днем и в ночное время имели свои особенности. Дине сложнее было ночью. К вечеру у людей появляются тревожные, путаные мысли, возникают усталость и беспокойство, и все это мешает ясности сознания. Не зря же утверждают, что утро вечера мудренее. Только Влад заявил, что ночью ему, наоборот, сосредоточиться значительно легче — психика у него здоровая. Вот сеанс с помехами казался ему гораздо труднее.

Они получили задания — каждый свое, с указанием времени, текста и адресатов, и разбрелись по всему дому. Время необходимо было определять внутренним счетом — этому их тоже учили. У Дины ее внутренние часы всегда спешили, и надо было постоянно делать поправку на собственную торопливость. Она, конечно, отправилась в библиотеку, где наткнулась на Руту.

— Я уйду, — предложила Дина, но та покачала головой:

— Ня, ня надо. Я пойду в лабораторию.

— А ничего, что мы будем знать, где каждая из нас? — усомнилась Дина. — Я ведь должна была найти тебя.

— Зато я ня знаю, где остальные, — спокойно ответила литовка, — а для тебя у меня только одна передача.

Она ушла, а Дина подумала, что Руте этот тест можно было и вовсе не проходить.

Дина уселась в своем любимом углу, рядом с окошком, выходившем на пруд и крыльцо. Ровно в восемь во всем доме погасили свет. До начала сеанса ОВ пришлось долго успокаивать Анну, которая не понимала, как можно перенести ужин и выключить плиту на самой важной стадии его приготовления. Электричество в данном случае мешало и самому ОВ — ведь ему надо было оценивать сразу несколько потоков информации.

Фонарей на улице не было, луны тоже, а маленькую лампочку над крыльцом погасили вместе с остальными. К тому же, чтобы быть полностью честной, Дине пришлось зашторить окошко. Она с детства не любила и боялась темноты, особенно вот такой — «хоть глаз выколи». Когда родители отправляли ее к бабушке на дачу, ей всегда было страшно оставаться одной в комнате на втором этаже. Тьма там тогда стояла кромешная. Где-то беспокойно лаяли собаки, пугали голоса…

Конечно, до настоящей фобии это не доходило, но, в отличие от Влада, нервную систему Дины нельзя было назвать устойчивой. Однако свои страхи она тщательно скрывала — иначе не продержалась бы и дня в Университете. Вспомнить только их практику, так называемую «сказку», во время которой студентов погружали в заданное сновидение, и они не знали, что все это не на самом деле. Помнится, Дина тогда уговорила врача-психолога не заострять внимание преподавателей на показателях ее кардиограммы. Правда, тот все-таки кое-что написал, но педагогу, обнаружившему отличные результаты Корнеевой по «сказке», и в голову не пришло заглянуть в медицинские расшифровки.

Дина постаралась сосредоточиться. Она точно знала: в этом доме, где все дышало надежностью, опасаться нечего. Здесь не действовала энергетика Взлома, враг не мог нагнетать мрак — по крайней мере, снаружи. Проблема была в богатом воображении Дины. Вот и сейчас с ней происходило что-то странное, ни на что не похожее. Сердце заколотилось сильнее, руки похолодели, а на лбу выступила испарина. Посторонние звуки — скрип кресла, любой шорох — казались преломленными и многократно усиленными.

А в углу библиотеки действительно что-то шуршало — скорее всего, маленькие полевые мышки облюбовали себе хлебосольный дом для зимовки. Но девушка ясно «увидела» там змею, и не одну, а нескольких. Шорох как будто приближался, и Дина слышала, что одно из отвратительных пресмыкающихся зигзагами подбирается к ее креслу. Почему-то у змеи оказалось человеческое лицо — женское, очень злобное. Она убьет и не задумается, но яд ее отравляет саму змею — изнутри… Она — Дина это точно знала, умрет, как только укусит. Ближе, ближе… Девушка попыталась избавиться от навязчивого образа, но ее охватило странное чувство, что кто-то смотрит на нее из темноты немигающим взглядом. Дина не выдержала и вскочила.

Ощущение прошло так же неожиданно, как и возникло. Прекратился и шорох в углу. Огромным усилием воли Дина заставила успокоиться бешено колотящееся сердце, несколько раз повторив себе, что это просто проделки ее больного воображения. Она даже потрясла головой — ну что за бред? Уже целую историю сочинила, и почти потеряла ощущение времени. Как всегда, показалось, что прошло больше, чем на самом деле. Дина вспомнила свое задание. Так, ее передача через три минуты. Она выкинула из головы все посторонние мысли, чтобы сосредоточиться — и вовремя. Ей поступили сообщения — причем сразу два одновременно. Дина поняла, что ОВ специально так составил задания — надо было разделить оба потока, идентифицировать их и успеть среагировать.

Первое сообщение было лаконичное и «звонкое», как для себя определила Дина. Оно пришло от Кати и гласило: «Я у себя в комнате. Запомни цифры…» — и дальше шел цифровой код. Быстро и легко запоминать цифры, кстати говоря, Дину научили вовсе не в Университете. Один знакомый фокусник еще в Динином детстве объяснил ей, как это делается. Каждому десятку чисел присваивается «серия», к примеру — числа от одного до десяти — это самые близкие члены твоей семьи, от одиннадцати до двадцати — предметы быта, третий десяток — преподаватели, четвертый — цвета или названия книг, и так далее. Потом все серии учатся наизусть, и счет доводится до автоматизма, а когда тебе надо запомнить длинное число, перед глазами встает картинка или сюжет.

Второе сообщение оказалось от Олега. С ним у Дины установленной связи не было, и парень нашел ее первым. Правда, Дина с трудом разобралась в его сообщении, так невнятно оно прозвучало. Один из братьев Цурских сообщал, что сидит на кухне, а у Анны на ужин — то ли запеканка, то ли творожный пудинг — Дина так и не поняла.

Она послала ответы, что сообщения приняты. Времени больше не оставалось, и Дина передала сначала для Нелли, а через несколько минут — для Руты: «Нахожусь в библиотеке. Мой любимый цвет — темно-синий». Сама Нелли обнаружилась в столовой и прислала ей не текст, а картинку — у Нелли эти вещи получались отлично. На картинке — она сама в костюме наездницы девятнадцатого века. Дина не сдержалась, и отправила Ковалько вместо стандартного ответа несанкционированное послание — так ей хотелось показать, что и она кое-что умеет. На своей картинке Дина изобразила первое, что пришло в голову — осеннюю аллею, по которой удаляется дама в темно-синем платье. Хотя, конечно, не стоило вступать в конкуренцию с Ковалько на ее территории — Нелли прекрасно рисовала, рисунок ее был утонченным, с подробностями и деталями, а Дина просто вспомнила давно понравившийся образ.

В течение следующих пятнадцати минут она передавала сообщения в соответствии со своим списком и сама принимала информацию. Влад сидел в гостиной и сообщал, что его любимый фантаст — Рэй Брэдбери. А любимая фраза из Брэдбери: «Они слили вместе религию, искусство и науку: ведь наука в конечном счете — исследование чуда, коего мы не в силах объяснить, а искусство — толкование этого чуда».

«Я тоже люблю «Марсианские хроники», — ответила Дина, снова не ограничившись простым «принято». Она в очередной раз восхитилась, как легко и четко Влад умеет работать с информацией — его сообщение было самым чистым.

Леня находился на улице. Сообщил он ей нечто странное. Дина поверить не могла, что это ОВ написал ему такое задание. Точнее, задания ОВ давал не полные, разрешая дополнить предложения собственными ответами, но… В общем, тест сообщения от друга звучал так: «Я на улице и вижу всех. Слева от тебя — твоя боль, выше — моя».

С Ником и Лидой у Дины связи предусмотрено не было. Теперь надо просто подождать, когда включится свет. Дина расслабилась. Никакие шорохи уже не беспокоили ее — после обмена сообщениями она «видела» полный народа дом и знала, где находится каждый. Из любопытства или от скуки она решила поискать остальных, и очень быстро нащупала Лиду — в их общей комнате, и Ника — на лестнице в кабинет ОВ. Анна, конечно же, сидит на кухне и боится покинуть свои сковородки. А где же сам шеф? Искать его рискованно, можно навлечь на себя недовольство — кто-кто, а ОВ это мигом почувствует. Однако искушение оказалось сильнее. Дина мысленно проверила кабинет, но шефа там не обнаружила. Впрочем, если тот не захочет, чтобы его «видели», никто и не увидит.

И вдруг… Она вдруг ясно поняла, что ОВ находится на втором этаже, в маленьком предбаннике возле комнаты Цурских, то есть практически у Дины над головой. Девушка хотела тут же отключиться, но шеф уже засек ее и сразу передал: «Дина, вам скучно?» Стараясь выстроить связь как можно чище, она сказала: «Волнуюсь за результаты». И сразу же получила ответ: «Вы справились. Правда, каждая передача ушла раньше секунд на десять. И переусердствовали с импровизациями». Неизвестно, что произошло с Диной, и откуда взялись эти дурацкие слова — ну, не оправдаться же она хотела? Скорее, обрадовалась, что в интонациях шефа прозвучала добрая усмешка, а не сухой разбор ошибок, и решила то ли пожаловаться, то ли подшутить над своими страхами. «Просто у вас в библиотеке завелись змеи», — сообщила Дина и сразу же испугалась. Что теперь он подумает про ее психику?

Но шеф молчал. Буквально через пару секунд врубился свет, и Дина покинула библиотеку, опасаясь посмотреть в дальний угол — будто там и правда завелось змеиное гнездо.

Все собрались в гостиной и, пока не вернулся шеф, принялись проверять друг друга. Но сразу умолкли, когда вошел ОВ. Он велел записать на бумаге все полученные сообщения с указанием точного времени. Потом, разумеется, похвалил Руту и Влада.

— Но и остальные молодцы. Нелли, ваша дама-жокей просто великолепна, нарисуете мне такую на бумаге? — улыбнулся он Ковалько.

— А у меня все плохо, шеф? — Олег хмурился.

— Не настолько. Ты сделал все, что мог. Мой совет — во избежание накладок передавай информацию короткими и лаконичными фразами, не вникая в детали, — произнес шеф. — И, кстати, имейте в виду, если связь перехватили, то обнаружить ее источник можно в течение пяти минут. Так что старайтесь после сеанса быстрее менять место.

А потом хитро улыбнулся и добавил:

— Так что все-таки на ужин у Анны? Кто-нибудь понял?

— Я приготовила сырники со сметаной, — веско произнесла пани, заходя в комнату, и вызвала этим просто взрыв смеха.

Так и не поняв, что смешного они нашли в ее сырниках, оскорбленная экономка сообщила, что ужин на столе, а салат она сделать не успела, кто хочет — может резать сам, и покинула гостиную.

Все вместе они отправились в столовую, но по дороге Влад догнал шефа и довольно громко поинтересовался, как он оценивает передачи Дины и Лени. ОВ действительно не успел сказать об этом ни слова. Дина хотела бы ошибиться, но интерес Муромцева объяснялся не повышенной заботой, а ревнивым желанием убедиться, не оказалась ли Корнеева в чем-то лучше.

ОВ бросил на нее взгляд — внимательный и тревожный, но вслух произнес:

— Все замечательно. Леонид молодец, может, только немного «тихо». И Дина справилась прекрасно, разве что поторопилась.

— Как всегда, куда-то спешишь? — хмыкнул Муромцев, тоже оглядываясь на нее.

Он и не думал скрывать, что замечание в адрес Корнеевой его успокоило. Но она, к собственному удивлению, даже не обиделась. В своем желании быть первым Влад напоминал ей теперь ребенка — наивного и упрямого. Он просто такой как есть… и, видимо, всегда был таким. Просто издали было проще приписывать ему качества, которыми он не обладал.

За столом Лида уселась рядом с Леней, и, оказывается, неспроста — она все еще дописывала отчет о полученных передачах. Шепотом поинтересовалась:

— Лень… Я забыла — пешка на Е-4, а конь куда?

— Какая пешка? — изумленно поинтересовалась Дина.

— Тише, тише, — испугалась Лида. — Ну, Леня передал шахматные ходы, а я не запомнила…

Дина во все глаза смотрела на друга, который спокойно поглощал сырники и не собирался что-либо объяснять. Интересно, а шеф знает, что Леня передал ей совсем не то, что другим?

Она заглянула в свой блокнот. «Твоя боль — слева…» Дина сидела в библиотеке спиной к окну, в самой правой части дома. Что было у нее слева? Как минимум, столовая, кухня, терраса и гостиная. То есть Влад, Нелли, Олег и Анна. Ее боль — это Влад, так считает Леня? Ну и дурак… Никакой боли она уже не испытывала, последнее время она больше раздражалась на него, чем страдала от неразделенности чувств. Или он имеет в виду Нелли, она находилась к Корнеевой ближе всех. Ревность? Да, это больше похоже на боль, но сладкая парочка уже не волнует Дину так, как раньше. Есть забота и поважнее — что теперь думает ОВ про ее глупую передачу о змеях?

Дина снова посмотрела в свои записи. «А моя — выше». На втором этаже были Лида, Катя и ОВ. Интересно… Дина бы искренне обрадовалась, если бы друг наладил отношения с кем-то из девушек. Хотя… Лиде, кажется, нравится Олег. Не про эту ли боль говорит Леня? Бедняга… Не везет парню, что и говорить!

После довольно позднего ужина все разбрелись, кто куда. Дина по странному порыву вернулась в библиотеку. Ну, не исследовать же углы она собралась, чтобы обнаружить беспочвенность своих страхов? И все-таки — какое странное лицо она выдумала этой гадюке! Никогда не встречала ничего похожего…

Она остановилась у входа — в библиотеке сидели ОВ и Рута, разложив на столике карту. Дина успела углядеть, что это карта Москвы и даже заметила несколько кружочков — в районе «Динамо» (ну, это понятно), площадь трех вокзалов и южнее, кажется, в Чертаново. Бросив извинения, она повернула обратно.

— Дина, не уходите! — окликнул ее шеф, хотя и сидел к ней спиной.

— Я могу это взи-ять? — Рута показала на карту.

— Да, конечно, но сегодня работать не надо, отдохни. Завтра с утра удели час тому, о чем я тебя попросил.

— Gerai, — ответила Рута по-литовски и ушла, оставив их одних.

Надо было начать разговор, но Дина не представляла, как это сделать.

— Я хочу найти книгу. Можно? — неловко поинтересовалась она.

В глазах шефа все это наверняка выглядит нелепо, будто бы она специально искала его, чтобы поныть про свои страхи или, что еще хуже, снова потребовать объяснений. Поэтому она быстро отправилась вдоль полок, рассеянно глядя на обложки. Остановилась, взяла первую попавшуюся книжку и открыла наугад. Стихи?

«Боюсь смотреть в свои глаза,

Они из бездны зазеркальной

Все норовят мне рассказать

Мои же собственные тайны…»

Снова тема зеркал… Она решила запомнить столь близкого ей по духу автора, но не успела. Конечно, Дина слышала шаги, но не обернулась, пока шеф мягко не отнял у нее книгу.

— Дина, расскажите, что за змеи мерещились вам в темноте?

Она подняла глаза и с досадой произнесла:

— Да нет… просто сморозила чушь… Боюсь мышей — хороша защитница! А про змею — это просто воображение разыгралось.

— Дина, воображение часто подсказывает нам что-то важное. Опишите мне все.

— Да нет же… — она не знала, как к нему обращаться.

Аббревиатурой — невозможно, а фамильярно-уважительное «шеф» она не произнесла бы даже под пыткой.

— Нет же, — повторила Дина. — Не забывайте, я — не мистик. Потусторонних видений у меня не бывает. Просто фантазии.

— Как знать… — задумался ОВ. — Понимаете, змея в моем доме — это чересчур символично. Признаюсь, вам удалось меня напугать.

— Вы же не думаете, что кто-то из нас… — Дина опешила.

Еще не хватало, чтобы из-за ее идиотских слов шеф перестал им доверять. А может, он не доверяет именно ей? Что он тогда заявил про свое странное к ней отношение? «Сейчас я не могу объяснить вам, в чем дело…»

— Вы неправильно меня поняли, — шеф покачал головой. — У меня уже есть враг со змеиной кличкой — я вам его называл. И этот враг очень часто думает обо мне. Боюсь, ваши видения доказывают, что он подобрался достаточно близко.

— О, нет! — Дина с облегчением выдохнула. — Мне теперь все понятно — как это я сразу не догадалась? Все у меня на чем-то основано, даже сны. Я ведь не Леня, и даже не Влад. Я услышала вчера эту кличку — Змен, и воображение нарисовала мне змею, вот и все.

— Какая она была?

— Пожалуйста… забудьте! И не считайте меня ни мистиком, ни психом, — буквально взмолилась Дина. — Просто… просто надо завести мышеловку…

— Какая была змея? — голос шефа звучал уже сердито, и она поспешила ответить, стараясь говорить небрежно, хотя образ гадюки все еще вызывал у нее беспокойство:

— Обычная. Ядовитая. Голова — как у женщины, очень неприятная дамочка. Вот и все.

— Женская? — казалось, шеф недоумевает. — Ну, вряд ли после моего рассказа о Змене вам привиделась бы женщина.

— Ну и символического смысла, значит, тут нет, раз это не Змен, а змеюка.

— Ладно, Дина, не буду вас больше мучить, — устало, без улыбки произнес шеф. — Книжку-то возьмете?

— Возьму, — твердо произнесла Дина. — Спокойной ночи!

Он вернул ей книгу и задумчиво кивнул в ответ.

Не заходя в гостиную, откуда слышались голоса, девушка отправилась к себе, находясь в странно-возбужденном состоянии. Поднимаясь по лестнице, она вдруг замедлила шаги. А ведь шеф сегодня впервые говорил с ней нормально. Пускай в его голосе не звучали приветливость и теплота, но все-таки — это был человеческий разговор!

Дина легла на кровать, бросив книжку на журнальный столик. И, глядя в потолок, еще долго перемалывала каждое, произнесенное сегодня — вслух или телепатически, слово. Она слышала, как пришла Лида, было уже очень поздно, и Дина сделала вид, что спит. Тем более что подруге сейчас явно не до нее — до самых дверей ее провожал Олег.

КРИС

Дина покинула библиотеку, унося с собой сборник его любимых стихов. Ничего удивительного. Он давно заметил, что предпочтения девушки с пугающей точностью совпадают с его собственными.

Сейчас Крису было страшно, так страшно, как давно уже не было. Он видел, что и Дина по-настоящему напугана, хотя и пытается бодриться и приписывать свои видения нервной системе. А ведь она и понятия не имеет, что теперь напрямую связана со Зменом. Что теперь она сама — его настоящая цель. Для Криса это стало уже несомненно, все его тревоги и предчувствия приобрели сегодня совершенно ясную форму. А если бы девушка знала, что Змен еще много лет назад выработал своеобразную манеру воздействия на жертв, многие из которых после гипнотического транса оставались убеждены, что на них смотрела настоящая змея, и имел особый подчерк передач информации — с росписью-змеей в конце сообщения, то напугалась бы еще больше.

Крис сел в дальний угол, выбрав то самое кресло, в котором находилась Дина во время сеанса связи, и просидел в нем около двух часов, тщательно проверяя все возможные каналы, даже те, которые просто проходили рядом. Дело близилось к полуночи, когда он вздохнул с облегчением: Враг до усадьбы не добрался. Ничья черная энергетика не протянулась сюда, в его защищенный со всех сторон дом.

Но, не догадываясь, где расположен штаб ОВ, Змен, очевидно, уже знает о существовании Дины. И Дина почувствовала, что Змен думает про нее. Наверняка этому способствовало то, что для выполнения задания девушка полностью очистила каналы, и в душе ее восстановилась тишина. И это притом, что мистические способности у Дины вовсе не развиты.

С того момента, как Крис познакомился с Корнеевой, не проходило и дня, чтобы он не вспоминал своего пророчества. Сначала он даже связал предсказанные ему страдания с ревностью. Это незнакомое ему ранее чувство оказалось столь сильным и разрушительным, что неизвестно, как бы он справился с ним, если бы не одно обстоятельство. Крис все с большим облегчением замечал, что мысли и эмоции девушки становятся все дальше и дальше от Муромцева, причем происходило это просто стремительно. Он боялся надеяться, но и не мог не видеть, как Дина близка ему. Она и сама чувствует это, подключаясь к нему всеми своими душевными силами. Собственно, только созданный им самим барьер мешал полностью наладить эту связь, для которой не нужны ни слова, ни встречи, ни даже взгляды.

Но сейчас все эти беды и надежды отступили на дальний план. Крис не понимал, как мог быть таким беспечным. Конечно, он не забыл про Врага и работу, но вот уже несколько дней все свои эмоции направляет на новое, сильное чувство, в результате чего почти перестал контролировать главное — происки Змена.

А сейчас стало ясным, как день — пророчество Михаэля имеет прямую связь с Диной и Зменом. Дина в опасности, в страшной опасности. Тут уже не до ревности. Криса просто выворачивало от страха, в иные моменты мужество полностью оставляло его. В голове появлялись самые жуткие картины — и он уже не мог отделить реальные предчувствия и информацию от собственных фантазий. От этого становилась еще более жутко.

Крис почувствовал, что самому ему, пожалуй, не справиться. Он нуждается в помощи. Но от кого ее ждать? Обратиться к ГЗ? К Главе филиала? Они посмотрят на него, как на идиота: ведь это его собственная работа — защитить человека и обезвредить врага. Для этого он и создавал свою группу. Кстати, группа. Среди ребят есть люди, способные помочь. И в первую очередь — это Леня и Влад. С Леней он поговорит, хотя… Парень влюблен в Дину, как объяснить ему, чего хочет от него шеф? Крис не был готов откровенничать на эту тему с кем-либо вообще.

Муромцев… Нельзя не признать, парень развит интеллектуально, талантлив, а его отец был одним из лучших защитников Москвы. Умен и вовсе не примитивен, как хотелось бы думать Крису. Просто ему казалось непонятным, как может Влад так спокойно проходить мимо чувств Корнеевой, даже не подозревая о них. Конечно, Нелли просто очаровательна. Как мужчина, Крис не мог этого не признать. Но если для человека этого достаточно, то можно ли считать его глубоким?

Хотя… пустой номер пытаться смотреть на мир чужими глазами. Разве любовь поддается объяснениям? Просто Крису повезло, что он любит человека, настолько родного ему по духу. Да, повезло, вне зависимости от того, будет ли чувство взаимным. Дина близка ему. Мысли, манера разговаривать, черты лица — все это «его».

Нет, Влада пора задействовать в работе, он давно к этому готов. Да и вообще — надо заканчивать с тестированиями и начинать сочетать обучение с реальной работой. Руту Крис загрузил уже сегодня — в Управлении поручили проверить и очистить некоторые точки города. Но Руту нужно привлекать и к собственным делам. Меньше всего он пока знал, как использовать Катю и Нелли — можно очень долго ждать момента, который потребует применения их способностей. Особенно Нелли — дар ее уникален, но в настоящее время занять девушку ему нечем. Катя, по крайней мере, в прекрасной физической форме, в в рукопашке с Рутой она безоговорочно выиграла. А вот победа Нелли над Лидой была смешной — Лида вообще не способна драться. Но ей этого и не надо. Руки, которые исцеляют, не должны разрушать.

Не успел он подумать про Лиду, как дверь библиотеки открылась, и на пороге появилась она сама в компании Олега.

— Извините, — произнесла она испуганно.

Наверное, парочка собиралась провести здесь время. Как хорошо, когда у людей все складывается так комфортно, легко и быстро!

Они скрылись за дверью, но Крис услыхал громкий шепот, после чего Лида вернулась одна и закрыла за собой дверь изнутри. Несколько секунд она простояла в нерешительности, пока Крис не сказал ей просто:

— Заходи!

Девушка, преодолевая стеснительность, направилась к нему.

— Шеф… — произнесла она смущенно. — Ой, как по-дурацки так называть вас…

— Называй, нормально, к сожалению, вариантов нет, — улыбнулся Крис, глядя в ее круглое, доверчивое личико.

— Я… я хотела сказать, — начала она и вдруг продолжила решительно:

— Вам нужна помощь!

— О чем ты?

Крис изумленно уставился на нее — может, он думал вслух? Он хотел отшутиться, но Лида как будто изменилась — от смущения ничего не осталось, лицо стало сосредоточенным. Судя по всему, она приступила к своим профессиональным обязанностям. Не требующим возражений голосом девушка приказала:

— Повернитесь!

И Крис, не возразив, послушно развернул кресло. Лида встала у него за спиной и положила руки ему на голову. Она даже не делала никаких «па», не водила руками, не встряхивала их, как это делают экстрасенсы. Просто стояла, как он хорошо представил себе, с закрытыми глазами. И Крис почувствовал, как его тело погружается в волну света и тепла. Он как будто очутился на море и окунулся в прозрачную, живительную воду. Стало легче и на душе — словно черная тень чьих-то острых крыльев пролетела мимо, и над головой снова засветило солнце.

Крис не знал, сколько прошло времени. Наконец, девушка убрала руки. Он снова повернулся к ней и увидел, что перед ним прежняя Лида — немножко смущенная, покрасневшая и очень довольная.

— Вам легче? — спросила она.

— Намного, — искренне ответил Крис.

— А я ведь так и знала, что вами некому заняться. Пожалуй, мне надо подлечить вас. Буду проводить по одному сеансу перед сном, по часу в день.

— Еще не хватало тратить на меня свои силы, — нахмурился он. — Я здоров, ты же видишь. Просто устал, и мучают мысли.

— Вижу. От мыслей люди и болеют. И не спорьте — я врач. И я здесь именно для этого. На это меня и благословили.

Крис знал — все истинные целители Защиты действовали только по благословению Церкви. Ведь этот дар необычайно опасен для тех, кто не знает точно, откуда берет энергию для лечения людей, да и лечение в таких руках — хуже любой болезни.

— Вот уж не думал, что выписываю себе личного доктора! — засмеялся Крис.

— Ну… я пойду? — нерешительно спросила Лида.

— Спасибо тебе.

Судя по всему, Олег ждал ее в лаборатории, потому что за дверью послышался разговор, и шаги удалились от библиотеки.

Да, конечно, ему стало легче. Неожиданный сюрприз… Сам он тоже умел облегчать чужую боль, но никто еще не научился исцелять самого себя. Жаль, что его проблему не сможет решить даже такая чудная девочка, как Лида.

Однако Крис действительно почувствовал прилив энергии. Он встал и прошелся по библиотеке. Пожалуй, стоит проехаться в город и поговорить со Стеллой. Ночи ему хватит, надо только связаться с приятельницей и договориться о встрече.

***

Они сидели в маленьком ресторанчике в центре города — одном из многочисленных мест, которые посещают москвичи по вечерам. Здесь Крис обычно встречался с друзьями — хозяином ресторана был знакомый агент Защиты, и, прежде чем прийти, Крис узнавал у Алексея, все ли «чисто». Ему нравилось это место, оформленное в стиле ресторанов начала двадцатого века.

Стелла, конечно, опаздывала. Пока он ждал ее, наслаждался живой музыкой — в заведении всегда играли пианист и аккордеонистка. Наконец, подруга появилась. Глядя на ее наряд, Крис покачал головой — лучшего способа привлечь к себе внимания она и найти не могла. Но говорить ничего не стал — это абсолютно бесполезно, изменять своему стилю в одежде Стелла не собиралась. Под шикарной норковой шубой — необъятных размеров балахон ярко-алого цвета — почти что под цвет волос. И — конечно же, новые очки, с такой же алой оправой.

— Стелла, — начал он без лишних церемоний, заказав им напитки. — Я пришел поговорить о моем пророчестве.

— О каком пророчестве? — она внимательно смотрела на него своими сказочными глазами.

— Ты прекрасно знаешь.

— Знаю, что знают все.

— Мне надо знать больше, чем знаю я сам.

— Боюсь, я не смогу тебе помочь. Пророчество сделано не мной, а Михаэлем. Может, тебе обратиться в отдел предсказаний?

Стелла, конечно, лукавила, прекрасно зная, что он не доверяет никому, кроме нее. Просто ей очень хотелось лишний раз услышать его заверения. Но сейчас ему было не до комплиментов.

— Послушай, твои намеки — четыре дня назад… Что ты видишь? Расскажи мне все, это очень важно.

Стелла откинулась на кресле:

— Крис, что я могу видеть? Если бы у меня была для тебя информация — я бы сообщила.

— А как насчет твоих рассуждений, что о некоторых вещах не стоит и сообщать, раз ничего не изменишь?

— К тебе это не относится. Ты способен знать и принять все, и потом — тебе важно понимать, что с тобой будет, хотя бы чтобы успеть передать дела.

— Тогда почему у меня осталось чувство, что ты не договариваешь?

— Скажу тебе честно: что-то, конечно, есть. У меня нет для тебя текста, просто я вижу — в твоей жизни начинается новая полоса. Но утверждать ничего не буду.

— Это плохая полоса?

Стелла замялась.

— Ну… Важные перемены не даются безболезненно. Будет трудно, Крис, но… Ты ведь и так всегда готов к трудностям и знаешь, что делать.

— Я не знаю, что делать, Стелла. Сейчас не знаю… Если бы это касалось только меня…

Они помолчали. Стелла достала дорогую тонкую сигарету и щелкнула зажигалкой:

— Значит, пришло время твоего пророчества… — задумчиво произнесла она.

— Ты так считаешь? — Крис внимательно посмотрел на собеседницу.

— Так считаешь ты. Ведь это первое, о чем ты спросил меня, — ушла от прямого ответа Стелла. — И… кто она?

Крису не нравился многозначительный тон разговора, раздражала туманность речей предсказательницы. Вот любят эти деятели наводить тень на плетень!

— Я не могу рассказать. Но мне надо понять, мог ли кто-то узнать об этом одновременно со мной, и каким образом.

Глаза Стеллы за стеклами очков стали еще больше:

— Крис… О твоем пророчестве знают все на свете!

— Я говорю не о пророчестве, а о девушке.

Стелла покачала головой:

— Откуда? Ты же не допускаешь мысли, что кто-то проник в твои мозги? Если только ты сам никому не рассказал, или кто-то не видел вас вместе. Она из наших? Очень красивая?

«Нет, женщина — есть женщина…» — подумал он и поморщился от досады:

— Не знаю… Какая разница. Послушай, ты довольно близко общалась с Михаэлем… Он никогда не говорил тебе, что конкретно имел в виду?

— Михаэль выдавал пророчества, как Нострадамус — стихами. Если и знал больше, чем говорил, то молчал.

— Ну, понятно, все вы такие… — ухмыльнулся Крис.

— Ошибаешься. Многие действительно не знают ничего, кроме переданной через них информации — обычные шифровальщики. Им пришло — они передали.

— А ты?

— Я? Я обычно вижу образ, суть происходящего с человеком или нависшее над ним. А потом очень тщательно и осторожно облекаю это в слова. У меня не бывает текста, — я вижу.

— Хорошо, — Крис коротко кивнул. — Прости, что позвал тебя. Утром я должен быть на месте. Можно, я тебя брошу здесь? Ты закажи что-нибудь еще.

Он положил купюру под салфетку, а Стелла не собиралась возражать.

— Спасибо, дорогой! Я выпью еще немножко мартини и, может быть, поболтаю с Алешей.

— Только никому не говори о нашем разговоре, — нахмурился Крис. — И если что-то узнаешь или увидишь — очень прошу тебя, сообщи.

— Крис, ты теряешься в пространстве! — Стелла обиженно поджала губы. — Мог бы и не предупреждать.

— Прости. Я действительно потерялся.

Одевшись, он вышел на крыльцо и пару минут стоял, глядя, как по узкой улочке толкаются в пробке машины. Его «такси», вызванное им к определенному времени, сможет оказаться здесь не раньше, чем через час. Крис застегнул верхнюю пуговицу куртки и отправился по бульвару пешком — навстречу автомобилю.

Эх, жаль, что Михаэля уже два года как нет в живых! Ладно, попробуем рассуждать. Стелла ничего не сказала, но зато ему стало ясно — прорицательница видит, что с ним что-то не так, что в его жизни происходят перемены. Скорее всего, она прекрасно понимает, что речь идет именно об этом пророчестве, но не хочет определенности — ведь предсказание делала не она.

Значит, кто-то в отделе пророчеств может видеть не меньше, чем Стелла. И, если там завелись мышки… Как там сказала Дина — надо ставить мышеловку? «Мышками» в среде защитников назывались агенты Врага, иногда очень тихо и долго сидящие на небольших (а иногда и довольно больших) должностях в филиале. Но, в любом случае, этот некто может знать лишь то, что пророчество начинает исполняться. Но кого оно касается конкретно — кто та самая девушка, он знать не может.

А как бы сам Крис вычислил нужный объект? Да попросту узнал бы, с кем теперь общается ОВ, кто в круге его зрения. Крис — агент-одиночка, он практически ни с кем не вступает в контакт. Все его знакомые женщины — сотрудники Защиты, с которыми он работал много лет. Вряд ли он познакомился бы с кем в электричке. Получается тупик, если только…

Он резко остановился. Кто знает, что у него появились стажеры? Группу отбирали очень тихо. На кого они будут работать, сообщили только тем, кто был принят. Остальным объясняли, что нужны сотрудники для особого агента. ОВ — не единственный засекреченный агент такого уровня. О его существовании — точнее о существовании Защитника с такой аббревиатурой — все знали, но никто не знал, кто он. Круг людей, знавших его лично, крайне ограничен. Все они надежные и давние друзья. Стелла, Виктор, Марго, Алексей, с которым сегодня он даже не успел поздороваться… Конечно, ГЗ никогда не теряет связь с бывшим сотрудником. Ну, и, разумеется, еще несколько людей, подчиненных лично Крису.

Об отборе студентов для его группы знал только ректор Университета, которому он доверял, как себе. И, разумеется, Глава Филиала. Рассказать об этом друзьям просто еще не было случая. Не рассказал сегодня, сам не зная, почему, и Стелле. Может, боялся увидеть в ее глазах иронию, уж больно типичная ситуация: он — руководитель, она — стажер. Звучит абсолютно пошло.

Так откуда о существовании Дины узнал Змен? Нет, надо все проверить внимательнее. Были преподаватели, которые занимались тестированием студентов. Были начальники патрулей, в этот день обеспечивающие безопасность в электричке. Пусть никто не подозревал, что речь идет об ОВ, но, если человек ведет двойную игру, он наверняка способен провести параллели. А может, кто-то из группы не выдержал и похвастался сокурсникам? Все ведь живые люди…

Крис увидел свою машину. Кивнув водителю, он залез на заднее сиденье и закрыл глаза. Итак, начнем сначала. Действительно ли Змен знает о существовании Дины или только ищет ее? На самом ли деле все это имеет отношение к его пророчеству? И почему так трудно стало определять, верна ли информация, доверять собственным ощущениям? В голове не было ясности настолько, что Крису порой казалось, что он вообще занимается ерундой, и ничего не происходит, а порой — что пока его нет в усадьбе, уже произошло что-то страшное.

Когда «Запорожец», на который он пересел в Дарницыно, подъехал к дому, на улице начинало светать. В комнате на втором этаже слева, самой близкой к флигелю, он заметил движение. Кто-то уже встал.

***

Помедлив секунду у крыльца, Крис решил войти не во флигель, а через центральный вход. Анна, которая, казалось, никогда не спала, точно зная время его прибытия, сразу же побежала организовывать ему кофе.

Крис прошел в гостиную — там еще было прохладно, но камин оказался уже растоплен. До чего ему все-таки повезло с экономкой! Собственно, Анна была его дальней родственницей, что весьма способствовало сердечности их отношений.

Когда он услышал шаги на лестнице, то уже понял, кого сейчас увидит.

— Всегда встаешь в такую рань? — Крис взглядом показал на часы.

— Нет, обычно чуть позже, — Влад помолчал. — Можно поговорить?

— Конечно. Слушаю тебя.

Парень сел в кресло напротив него. Держался он, как всегда, уверенно, сидел свободно, положа ногу на ногу, но в глазах было напряжение.

— Сегодня ночью вы думали обо мне, — то ли утвердил, то ли спросил Влад. — Я рано лег после теста, но проснулся и почувствовал.

— Верно.

Крис оценил это заявление. Собственно, надо быть достаточно тонко настроенным, чтобы услышать и распознать, кто о тебе думает. Хотя интуиции Влада тоже способствовал проведенный сеанс связи — каналы после тестирования остались незашлакованными.

Влад вопросительно смотрел, ожидая продолжения, но Крис молчал. Пауза затянулась, и парень не выдержал:

— Могу я узнать, о чем речь?

— Этого ты не почувствовал? — не удержался Крис. — Ладно, не сердись. Я просто думал об одном деле, в котором ты мог бы мне помочь.

Он видел, как обрадовался Муромцев, хотя и пытался изобразить на лице спокойную внимательность. Пришла Анна, увидела Влада и пошла на кухню за второй чашкой.

— Дело очень деликатное, — продолжил Крис. — У меня есть подозрение, что кое-кому стал известен состав нашей группы. Это может быть связано с Университетом. У Змена всегда были агенты именно среди студентов. Может быть замешан и кто-то из преподавателей. Надо понять, откуда растут ноги. Вспомни все подробности отбора, проанализируй каждого связанного с этим человека — даже тех студентов, которые отсеялись на самом первом тестировании. Ну, сам знаешь, как действовать. Методично, подробно, восстанавливая всю картину.

Крис видел: Муромцева ждал другого.

— Это все? — разочаровано произнес он.

Владу наверняка хотелось продемонстрировать все свои возможности. Крис нахмурился:

— Это очень важно для меня. Ты изучал проникновение во Взлом. А это проникновение Взлома в Защиту. Что может быть важней?

— Хорошо, шеф, — выражение лица Муромцева стало серьезным. — Когда доложить о результатах?

— Как только они будут, разумеется. Постарайся не тянуть. Можешь завтра не участвовать в дневном сеансе связи, уверен, ты с этим прекрасно справляешься… Остальным рассказывать не стоит, но если решишь, что кто-то из них мог случайно проговориться в Университете — приходите ко мне вместе.

***

После ухода Влада Крис, после очередной ночи, проведенной на ногах, задремал прямо в кресле и очнулся только когда услышал, что народ собирается в столовой. Анна предусмотрительно закрыла дверь и не пускала никого в гостиную. В комнате уже было тепло от камина, да еще солнечный свет пробивался сквозь занавеску. Крис вскочил на ноги и отправился к себе во флигель — хотя бы умыться.

Приведя себя в порядок, Крис снова спустился вниз. Стажеры, не получившие никаких указаний после завтрака, разговаривали в гостиной. Не было только Влада и Руты — они, очевидно, приступили к выполнению заданий. Вечером, решил Крис, он поговорит еще и с Леней. Парень умеет держать язык за зубами. Надо рассказать ему все, что известно про Змена, исключая, конечно, тему Дины, и попросить поработать в этом направлении. Хотя… не видя человека лично или на фотографии, даже очень продвинутый предсказатель мало что сможет. А фотографии Змена в свое время исчезли — отовсюду, из всех архивов, личных дел, и даже из школьной картотеки. Лишь немногие знали его в лицо и могли составить фоторобот. Тем более что для ясновидящего подобное изображение не несло никакой информации, так как не имело энергетической связи с человеком.

Лучшим способом что-то узнать о Змене было бы разрешить Леониду поработать с ним самим — с Крисом. Но этого делать нельзя, и не только из-за Дины. Никому нельзя доверять свою голову и судьбу — это было правилом особого агента. За последние десять лет он впервые разрешил подлечить себя только Лиде — вчера вечером. К тому же для Лени эта нагрузка может оказаться непосильной — Крис давно закрыл себя от всякого проникновения. Так что Леня сможет узнать только то, что ему «позволят» узнать.

Крис поздоровался со всеми, но ничего не стал объявлять, просто сел в свободное кресло и задумчиво уставился на огонь. В ожидании его указаний все продолжали негромко беседовать, только изредка поглядывая в его сторону, но не решались побеспокоить. А он все пытался привести мысли в порядок.

Дина тоже была здесь. Кажется, она не выспалась. Крис даже не смотрел в ее сторону, он просто чувствовал ее состояние, «видел» движения, слышал голос. Девушка разговаривала с Ником — они спорили. Но мыслями своими была далеко. Крис знал, что она думает сейчас о нем, и необыкновенное тепло разливалось у него по всему сердцу. «Нормально ли это, — подумал он, — что я вижу ее волнения на мой счет? Разве так должны развиваться отношения? И, собственно, что нам обоим делать дальше? Может, нам всегда будет достаточно просто знать?»

Раньше он не представлял, что боль и страдание могут приносить еще и небывалую радость. Такое чувство, что душу зажимает в тиски, выворачивает наизнанку, а предложи от него избавиться — и он в ужасе откажется. Как он жил раньше? Чем было его существование? Новые ощущения заполняли каждый миг жизни.

Да, сегодня, сейчас, ему даже показалось, что возможно и личное счастье… Нет, Дина не любит его, даже не готова об этом думать. К тому же, он сам основательно запутал ее своим обращением. Но он не мог не видеть, что мысленно она постоянно подключается к нему, связана с ним, нуждается в его обществе.

Крис вспомнил стихи из той самой книжки, которую Дина унесла из библиотеки:

Чем больше счастья мне, тем больше боли…

Любить и быть любимым — тяжкий крест.

Я не могу представить априори,

Что нету у меня того, что есть…

Боязнь утраты… Нет, невозможно даже думать об этом, не разрывая сердце на мелкие кусочки. А не думать не получалось.

ДИНА

Ник кипятился, доказывая ей, что рассказы Честертона об отце Брауне достаточно наивно звучат в настоящем, и что никто сейчас не будет воспринимать информацию, поданную таким способом.

— С одной стороны твой англичанин пытается казаться многозначительным, но на самом деле — слишком предсказуем.

— Неправда! — отвечала Дина. — Следить за его парадоксами — одно удовольствие. И потом — ты читал у него что-нибудь, кроме «Отца Брауна»?

На самом деле ей не хотелось сейчас спорить, тем более об одном из своих любимых писателей. Олег с Лидой стояли у окна и о чем-то шептались — они теперь практически не разлучаются. Катя в одиночестве застыла в кресле — наверное, вспоминала оставшегося в Москве бой-френда. Нелли в отсутствие Влада сидела у журнального столика и рисовала на бумажке чей-то изящный профиль. А Леня стоял у окна, рассеянно прислушиваясь к спору и не вступая в него.

А Дина могла думать только об ОВ. Он сидел в самом дальнем кресле у камина, опершись головой на руки и поставив локти на колени. Сидел и молчал, но Дину не покидало странное ощущение, что его мысли связаны с их вчерашним разговором в библиотеке. Она снова почувствовала досаду. За ночь страшный образ выветрился у нее из головы, комната была залита светом, и ей показалось, что она просто обманщица, отвлекающая шефа на чепуху.

Она почти не смотрела в его сторону, но чувствовала, что он расстроен или озабочен, и поймала себя на том, что ей хочется подойти к нему, присесть рядом на корточки и, взяв его руку в свою, спросить: «Что с тобой?» От таких мыслей она настолько смутилась, что даже покраснела и загородила лицо рукой, как если бы нечаянно произнесла это вслух. Со свойственной ей иронией подумала: «Забавно, как бы он среагировал? Наверное, спросил бы: «Дина, вы переутомились?»

Неожиданно ОВ поднялся.

— Так, господа. На сегодня у нас запланирован сеанс связи с шумовыми помехами. Мы все вместе останемся здесь.

— Надо позвать Руту с Владом? — подняла голову Катя.

— Незачем. У них есть задание.

Он взял пульт и включил телевизор. Подумал, и вставил диск в магнитолу. Услышав запись, Дина подняла брови и встретилась взглядом с ОВ. Тот кивнул:

— Вот именно. А вы что хотели? Пятую симфонию Бетховена?

Кажется, они понимали друг друга с полуслова. Шеф поставил самую мерзкую для Дининого слуха попсу. Громкость он сделал не самую большую, но сосредоточиться стало почти невозможно. К тому же он открыл дверь в коридор и в столовую, откуда слышалось, как Анна гремит кастрюлями, в очередной раз натирая их до блеска.

— Не буду сочинять для вас задания. Просто напишите на бумаге, что собираетесь передавать, во сколько и кому, и отдайте мне листки. Я тоже поболтаю с вами, если не возражаете, — улыбнулся шеф.

«Интересно, — подумала Дина, — вчера он общался телепатически только со мной или с кем-то еще?» Они снова встретились глазами, и Дина почувствовала, как у нее участился пульс.

Сегодняшнее тестирование проходило куда напряженнее, но веселее, чем вчера. Было забавно сидеть в одной комнате, смотреть друг на друга и при этом получать мысленные сообщения. Олег передавал всем что-то забавное, и периодически кто-то едва удерживался от смеха. Телевизор и музыка Дине практически не мешали. Она быстро сосредоточилась, отключив шумовые помехи. Сейчас она чувствовала себя гораздо бодрее и уж куда увереннее, чем ночью.

Дина назначила все свои передачи очень близко друг к другу, и поэтому отделалась быстро. Теперь она сидела, ожидая сообщений от Нелли и Леонида. А шеф молчал. Может, с кем-то он и выполнил обещание «поболтать», но только не с ней. Однако Дина чувствовала, что он не забыл про нее.

Она перевела взгляд на телевизор — давненько ничего не смотрела просто для развлечения, особенно пока училась в Университете. Там все больше занимались информацией и расшифровкой телевизионных сообщений, изучали способы влияния на людей с помощью откровенной и скрытой пропаганды. Стараясь не уходить со связи, Дина одновременно начала прислушиваться к теленовостям. В разделе криминальной хроники показывали парня, ворвавшегося в обычное отделение Пенсионного фонда. Преступник нанес несколько ножевых ударов первым встречным. Показали и самого парня. Дина всегда в ужасе смотрела на подобных людей — обыкновенные, нормальные, порою даже симпатичные лица, и не могла понять, что творится в их душах. Но в глазах у этого было нечто особенное. В них словно что-то застыло, он смотрел в одну точку, и лицо его казалось неподвижным, как маска. Он спокойно отвечал на вопросы об его имени, возрасте и роде занятий, но так и не смог вразумительно объяснить, что плохого сделали ему люди, на которых он напал.

Дина сразу поняла, что человек находится под воздействием и до сих пор не вышел из этого состояния. Она обернулась к шефу, встретилась с ним взглядом и тут же получила от него сообщение: «Мне знаком этот стиль, одна школа, но другой почерк. Возможно, ученик превзошел учителя. За одну неделю я вижу пятого несчастного — и это только в новостях». Шеф как будто разговаривал с ней — она слышала интонации и его тихий спокойный голос. В отличие от посланий друзей, его сообщения не напоминали напряженную шифровку.

Не успела девушка ничего ответить, как с ней связалась Нелли. Дина осталась в недоумении — Нелли снова выслала картинку, причем ту же самую. Кажется, девушка решила не утруждать себя созданием чего-то нового. И сразу, следом за Нелли, на связь вышел Леонид и опять передал ей нечто странное. «Ты сама будешь смотреть в эти глаза», — гласило его сообщение.

Дина покачала головой. В чьи глаза она будет смотреть? О чем он? О преступнике? Кто-то с такими же отмороженными глазами нападет на нее? Если Леня знает что-то важное, почему не подойдет и просто не расскажет? Вчера весь вечер Леня избегал ее. Разве они не друзья? Дина разозлилась и твердо решила после сеанса поговорить с приятелем.

На экране уже показывали прогноз погоды. Продолжая смотреть в телевизор, Дина подключилась к шефу и спросила в ответ: «И чья же это школа?» Она старалась, как и он, говорить естественно. Ответ был коротким. «Змена», — передал ОВ, встал, подошел к телевизору и выключил его. Стоявший ближе всех к магнитоле Олег по сигналу шефа прекратил дискотеку.

— Закончили, — вслух сказал ОВ.

Сразу же в дверях появилась Анна и сообщила, что до обеда еще рановато, но она приготовила им гренки с кофе.

— А можно мне чаю? — попросила Дина, и отправилась уже было вслед за остальными в столовую, как услышала, что ОВ, так же мысленно, как и до этого, попросил ее остаться. Сердце у нее бешено заколотилось. Но Леня тоже не покинул гостиную. Шеф дал им знак, и оба отправились вслед за ним в его кабинет на второй этаж. Сели на диване рядом. Вопросов никто не задавал. ОВ заговорил, как будто продолжал начатую внизу беседу:

— Итак, как я уже сказал вам обоим — это особый почерк. Человек, подвергшийся воздействию, остается самим собой, но только до определенной степени. Как только вопросы касаются того, кто его загипнотизировал, или того, что он совершил, пока находился в трансе, он перестает осознавать реальность и помнить себя. Причем срок такого воздействия практически не ограничен, когда речь идет не об агенте, а о простом человеке. Правда, на подобный гипноз способны многие. А вот глаза парня сказали мне кое-что еще. Словами объяснить это сложно, но только Змен в свое время оставлял подобный след на лице жертвы.

— Значит, это был Змен? — уточнила Дина.

— Нет… — ОВ задумался. — Все-таки не он. Сам Змен никогда не умел руководить зомбированными и направлять их действия, особенно в таком масштабе. Он просто измывался, разрушал человеку психику и выкидывал его. Но агент, способный запрограммировать человека на длительное время — это очень сильный взломщик. Я думаю, он у Змена в подчинении, или когда-то был под его влиянием.

Дину так и подмывало спросить обо всем, что знает ОВ про этого Змена, и откуда они знакомы так близко, что шефу известен и подчерк, и стиль, и способности взломщика. Но она удержалась — захочет, расскажет сам. ОВ посмотрел на нее в упор:

— Дина, когда отправитесь в город, будьте предельно внимательны. Увидите подобных отмороженных личностей — сразу связывайтесь с Рутой и уходите подальше.

Она возмутилась:

— Как это — уходите? Это же моя задача — понять, кто они и откуда, и кто ими управляет! Тогда какой вообще смысл отправлять меня на эту вылазку?

С удивлением Дина заметила, как шеф опустил глаза. Да он и в самом деле не хочет, чтобы она участвовала в мероприятии!

Явно преодолевая себя, ОВ произнес:

— Ваша цель состоит не в том, чтобы попадаться всяким отморозкам. Вы должны наблюдать за агентами, работающими с молодежью на стадионе. Это агенты не Змена, cейчас мы занимаемся Хатрайдом, вы это помните?

По-прежнему не видя логики в его словах, Дина возразила:

— Там могут оказаться и те, и другие! Кто-то провоцирует погромы, кто-то зомбирует людей.

— Зомбируют наверняка выборочно и по одному, — ОВ старался говорить терпеливо, но, кажется, тоже был взвинчен. — И агентам такого уровня совершенно незачем показываться в местах общего скопления.

— Тогда о чем вы меня предупреждаете, если этих агентов и их жертв на стадионе не будет?

Логика у Дины всегда была железная, и ОВ ничего не ответил. А она видела, что с ним что-то происходит. В голову ей лезли разные мысли. Он все-таки не доверяет ей или что-то скрывает? А может, она действительно выглядит беспомощнее других, как сказал тогда Леня? Нет, ничегошеньки она не понимает!

Стоп. Сообщение Лёни. ОВ, разумеется, слышал его. Не в этом ли дело?

Дина резко повернулась к молчавшему все это время приятелю:

— Послушай… Что ты имел в виду во время сеанса? Это пророчество или предупреждение? О чем речь?

— Я сказал только то, что увидел, — спокойно ответил Леня. — Каким-то образом тебе придется встретиться с человеком, обработавшим этого парня. Больше я ничего не знаю, прости.

Дина увидела, как ОВ переменился в лице.

— Дина, вы можете идти, — быстро произнес он. — Леня, сходи, если хочешь, за кофе — разговор будет долгим.

Взбешенная всеми этими загадками и недоговорками, девушка вскочила с места.

— Если вы в чем-то меня подозреваете, — заявила она, потеряв над собой контроль, — отошлите меня обратно или вызовите патруль — пусть арестуют!

Дина знала, что слова ее глупы и несправедливы, но ничего не могла с собой поделать — ее понесло. Она вырвалась из кабинета, с силой хлопнув дверью, но на лестнице вдруг резко остановилась. Что-то происходило, это точно, и касалось именно ее, тут она не заблуждалась. И все же… Дина не знала, радоваться ли ей или пугаться, но на лице шефа, буквально посеревшем после слов Лени, она увидела нечто для себя необъяснимое. Теперь она знала, что ОВ боится за нее, и боится смертельно.

***

Первое время после сцены в кабинете Дине было стыдно показаться шефу на глаза, и в то же время она испытывала досаду. В тот вечер ОВ так больше и не вышел к ним. Несколько часов он провел в своем кабинете с Леней, потом к нему по очереди ходили Влад и Рута. Остальные не знали, к чему себя приложить — работа с особым агентом пока больше походила на отдых в пансионате, чем на опасное приключение.

Дина теперь дулась на Леню, твердо решив ни о чем его не выспрашивать. Пускай дальше хранят вместе с шефом свои секреты. А тот, чувствуя ее отторжение, не навязывался. Но Дина часто ловила на себе его странный, непроницаемый взгляд. Зато Влад ходил мимо нее с гордо поднятой головой — все уже знали, конечно, что он выполняет секретное поручение ОВ.

Следующие несколько дней прошли в одинаковом режиме. После утренних занятий шеф долго работал один в кабинете, а к вечеру приглашал их к себе, иногда по одному, иногда группами по несколько человек, продолжая давать необходимые инструкции.

С Диной он общался так, словно той некрасивой сцены и не было. Он по-прежнему занимался ее подготовкой к вылазке. Владу, с которым их вызывали вместе, шеф объяснял, как управлять группой и вычислять агентов. Главной же темой его общения с Диной оставалась бесконечная самозащита. Муромцев поглядывал на нее с нескрываемой иронией. Несомненно, он решил, что Корнееву считают уязвимей других и мало на что способной. Он даже позволил себе выразить недоумение, зачем Дину поставили во главе группы.

Она и сама этого уже не понимала. Узнать, почему шеф так беспокоится за нее, и о чем они беседовали с Леней, она так и не сумела. Но с того дня больше не пыталась ничего выяснять. Все это затмила разительная перемена в обращении: прошло время, когда ОВ лишь официально хвалил ее, глядя в сторону. Теперь они часто разговаривали — пусть и по мелочам, между делом. Но теперь по вечерам в гостиной он частенько обсуждал с ней что-нибудь, не связанное с работой — будь то картина Ван Гога или старый рязановский фильм. Дина была рада любым репликам, любой теме. Его тон был мягким, взгляд — немного грустным. Она счастлива была заметить, что именно с ней он чаще других находит общий язык.

Порою ОВ, если не пропадал у себя наверху, сидел среди них в гостиной и молчал, глядя на пламя в камине. Дина никогда не заговаривала с ним первая, всегда ждала, когда он, обернувшись, вдруг обратится к ней с любым незначительным вопросом. И всегда чувствовала наступление этого момента. В таких беседах, разговаривая о пустяках, шеф, наверное, отдыхал от собственных забот.

С Владом он по-прежнему обращался тепло, поощрял его, но Дина ясно видела, что шеф только зря его перехваливает, заглаживая свою неприязнь. К Муромцеву она больше ничего не чувствовала, только жалость к его неведению. Он по-прежнему считал, что находится у шефа на особом счету. На самом деле это скорее относилось к Леониду, у которого установилось странное, молчаливое взаимопонимание с ОВ.

А Дина все больше замечала сходство своего восприятия людей и явлений с восприятием шефа. ОВ ронял фразу или приводил сравнения, и она понимала, что он выразил ее мысли. Обращался с теплым юмором к Лиде, и Дина улыбалась в душе. А иногда, когда он вдруг замолкал и задумчиво смотрел в окно, как будто присоединялась, не понимая, к его заботе. Совершенно незаметно для нее самой сложилось так, что она и дня не могла прожить, не увидев ОВ, не перекинувшись с ним парой слов, не заглянув ему в глаза. Ей, конечно же, это только казалось, но… как будто в их коротких и незначительных диалогах была странная недосказанность. Пожалуй, она слишком часто думала о шефе. А если быть с собой честной — то практически постоянно.

«Не хватало тебе еще влюбиться в него, — иногда одергивала себя Дина, лежа по вечерам в кровати. — Вот это уж точно ни к чему не приведет». Но мысли эти были и остры, и приятны, и захватывали, не давая заснуть.

***