16+
Наследница Императорского дома. Книга третья

Бесплатный фрагмент - Наследница Императорского дома. Книга третья

Фантастическая сага «Воины света». Трилогия вторая «Императорский дом»

Объем: 350 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Пролог

Говорят, что от любви до ненависти один шаг. Нет, один шаг от очарования до разочарования. А между любовью и ненавистью сотни попыток всё изменить.

Неизвестный.

Дневник Снижны–Айны

Надеюсь, что ты никогда не пожалеешь о своём решении, брат.

***

— Собери суд завтра. Я больше не выдержу эту муку, Бернард, — тихо сказал Удо.

— Ты уверен, что готов к нему? — уточнил капитан.

— Я никогда не буду к нему готов, — тяжело вздохнул он.

Дневник Ульвбьёрна Удо

Мы вышли к расчётному месту прыжка почти без приключений. Но в самый последний момент из той же точки стали появляться корабли драгондов. Их было около двух десятков. Мы не стали дожидаться, пока они взломают нашу защиту, и ушли в прыжок.

Глава 1

Дневник Снижны–Айны

Удо, как я счастлива, что ты жив.

Я сделала ради твоего спасения невозможное, брат. Я шагнула в темноту на расстояние почти в две звёздные системы. Мне помогали в этом самые сильные шаманы народа Айны. Ради твоего спасения они готовы были сражаться, не жалея своих жизней. Никогда раньше они не впускали чужаков к себе, а мы с тобой шагнули на их планету, не зная, что нас там ждёт. Я попала туда благодаря нашему отцу. Он пытался спасти мою жизнь и ему это удалось. А потом туда же шагнул ты по велению своего благородного сердца, чтобы защитить весь народ Айны. Ты даже не подозревал, что спасаешь не только жителей этой планеты, но ещё и свою родную сестру, которую считал погибшей. Удо, ты спас нас в тот раз, а теперь я вместе с шаманами народа Айны спасла тебя.

Почти спасла.

Удо, твоё тело уже здорово. Весь полёт до нашей с тобой родной планеты Сканда мы с бабушкой Ритвой лечили тебя. Ты был очень плох, потому что к моменту твоего освобождения болезнь крови задела многие внутренние органы. Но мы справились с этим. Однако река твоей жизни почему-то отказывалась наполняться, превратившись в слабый, еле заметный ручеёк. Она иссыхает у меня на глазах, а я сжимаю руки от бессилия, глядя на тебя. Со стороны кажется, что ты безмятежно спишь, но это не так. Я мечтаю опять увидеть твою улыбку, твои серые глаза, в которых так много солнца для меня. Но ты лишь однажды пришёл в себя на флагманском корабле, и после этого я не видела твоего взгляда.

Такое ощущение, что в тот единственный раз твой организм сделал невозможное: отдал последние силы на то, чтобы ты находился в сознании некоторое время, а потом сдался под натиском всего, что на тебя свалилось. Но теперь твоё тело уже полностью излечилось. И я ничего не понимаю. Что с тобой не так? Почему твоя некогда сильная и искрящаяся силой река жизни больше не пополняется, брат? Мне кажется, что ты просто не хочешь просыпаться. Ты боишься того, что последует за этим. Суд над Тирой, а затем её смерть. И именно тебе придётся огласить ей смертный приговор. Но это будет справедливо! Поверь мне, брат. Ты не представляешь, насколько меня переполняет чувство гнева на Тиру. Это она тебя предала. Она разбила твоё сердце. Именно она привела тебя на планету Пифий, где ты чуть не умер.

Я понимаю твои чувства, брат. Ты любил эту женщину. И похоже, что продолжаешь её любить до сих пор. Но поверь мне, Тира не стоит твоей боли. И уж тем более она не стоит твоей жизни. Я буду рядом с тобой. Я помогу тебе справиться с болью твоего сердца. Только не сдавайся, брат. Живи! Живи ради меня. Живи ради всех нас.

Я очень тебя прошу, проснись, Удо.

***

Дворцовый комплекс на родной планете главы Императорского дома превратился в хорошо укреплённый объект, фактически перейдя на военное положение. Внешне это никак не было заметно. Здания всё так же величественно возвышались над океаном, заменив своими строениями вершину бывшей некогда горы. Однако жизнь людей в этом комплексе существенно изменилась.

После прибытия на Сканду главу Императорского дома Ульвбьёрна тут же поместили в его спальню. Все надеялись, что знакомая обстановка даст положительный эффект и поможет ему скорее пойти на поправку. Ведь не зря говорят, что дома даже стены помогают. Возле Удо постоянно находилась Снижна, отказавшись спать у себя. Ухаживать за братом ей помогала великая шаманка народа Айны Ритва. Всю дорогу из плена они занимались его лечением, которое не принесло ожидаемого результата. Заражение крови, поражённые органы и гнойные раны удалось излечить за несколько дней. Регенерацией внутренних органов занималась сама Ритва, полностью избавив организм от всех вредных веществ и восстановив энергопоток. Но Удо был настолько слаб, что к концу лечения его река жизни оказалась практически пустой, потратив все оставшиеся после плена силы на восстановление тела. Поэтому Снижна и шаманка Ритва всю дорогу до Сканды пополняли её. Сейчас им приходилось делать это раз в сутки, но, несмотря на все усилия и вливаемую извне энергию, их труды были напрасными. Вначале поток реки жизни Удо заполнялся целиком, но к концу суток сходил почти на нет. Организм главы Императорского дома словно отторгал эту энергию. Даже шаманка Ритва поначалу не могла понять причину происходящего.

Снижна практически не отходила от постели брата, укладываясь спать в уютном кресле, которое стояло возле его кровати. Выглядела она очень уставшей. После перехода сквозь темноту на такое большое расстояние принцесса даже толком не отдохнула. Поэтому Ритва периодически отсылала Снижну поспать в свою комнату, чтобы та набиралась сил. Великой шаманке народа Айны было проще восполнять свою реку жизни, да и отдыха требовалось меньше. За свой почтенный возраст ей уже не раз приходилась неделями дежурить у постели больного. Снижна слушалась бабушку Ритву без сопротивления и возражений. Она целиком и полностью доверяла её мудрости и знаниям. Но в своей спальне ей толком не удавалось уснуть. Она постоянно просыпалась от тревоги за брата, вскакивая на постели, и её сон больше походил на бред больного. Принцесса, как и все, ждала улучшение в состоянии Ульвбьёрна, но пока безрезультатно.

К усилению защиты дворцового комплекса капитан Бернард подошёл очень серьёзно. Он сменил не только охрану, но и отстранил от несения службы всех военных, не тронув лишь гражданских лиц. Бернард понимал, что пятьдесят человек личной гвардии Ульвбьёрна не хватит на охрану такого огромного объекта, и не тешил себя иллюзиями, что справится лишь силами своей команды. Поэтому к моменту прилёта флагмана велел всем гвардейцам, которые ещё находились на службе в рядах флота в данном космическом секторе Империи, прилететь на Сканду. Неуспевающим прибыть вовремя, Бернард приказал явиться как можно скорее. Он также отдал приказ полностью перевезти в дворцовый комплекс всю школу гвардейцев, которая размещалась на этой же планете, вместе с преподавателями и учениками. Им было выделено целое здание с казармами и объявлены военные учения. Бернард прекрасно знал, что любой поступивший туда человек в первый же день давал присягу действующему главе Императорского дома, согласно которой будущий выпускник клялся, что отдаёт целиком и полностью свою жизнь в услужение его величества, а после смены правления его приемнику. Любой гвардеец подчинялся этой клятве до конца своих дней.

Выпускники школы, не попавшие в личную гвардию, становились хорошими командирами императорского флота и служили на разных планетах. Многие из них уже давно жили гражданской жизнью. В случае нарушения присяги ученик или выпускник школы гвардейцев подлежал военно-полевому суду и смертной казни без участия главы Императорского дома. Но на памяти Бернарда, да и в анналах истории, такого не было ещё ни разу. При необходимости гвардейцы все как один могли быть мобилизованы в одну огромную гвардию. Их непосредственным командиром всегда был капитан флагманского корабля действующего главы Императорского дома. И в случае непредвиденных ситуаций они подчинялись именно ему, а не маршалу императорского флота. Чем Бернард сейчас и воспользовался. Он вывел из подчинения Хаука всех гвардейцев, а также отдал приказ ушедшим на гражданскую службу мобилизоваться по месту жительства, объявив военное положение по всей Империи.

По прибытии личного корабля главы Ульвбьёрна на Сканду, капитан уже имел в своём распоряжении более ста тысячи гвардейцев. Им тут же были даны чёткие распоряжения, которые подлежали к немедленному исполнению, и поручено отслеживание передвижения всех гражданских и военных дворцового комплекса, включая и самого маршала, но не препятствуя их общению между собой.

Бернард сам сообщил эту новость Хауку, расквартировав маршала в его собственных комнатах дворца, которые имел каждый член императорской семьи. Капитан полностью ограничил его связь с внешним миром, а для общения с семьёй предоставил новый канал. Бернард лично сопроводил маршала к месту пребывания, где имел с ним приватный разговор.

— Маршал Хаук, вам необходимо немедленно заняться выполнением приказа главы Императорского дома Ульвбьёрна по организации миссии на планету Пифий. Также вам следует собрать всех членов малого совета в дворцовый комплекс как можно быстрее. Их размещением я займусь сам. Вынужден сообщить вам, что любые контакты между членами совета будут крайне ограничены. Вся внешняя связь дворцового комплекса отключена. Она будет производиться только по каналам личной гвардии главы Императорского дома. Сразу вас предупреждаю, что все разговоры будут прослушиваться. О чём я сам сообщу каждому члену малого совета. Им будет поставляться всё, что необходимо для полноценной жизни. Как долго будет длиться их пребывание на Сканде, сказать трудно. Я более чем уверен, что когда глава Ульвбьёрн придёт в себя, он потребует собрать суд над мисс Тирой в короткий срок. И к тому моменту все члены малого совета должны быть в дворцовом комплексе. Если вам, маршал Хаук, понадобится моя помощь в решении какой-либо задачи, появится необходимость передать секретное сообщение или приказ, то поставьте меня об этом в известность. Я предоставлю вам доступ к своему каналу. Ваше передвижение по дворцовому комплексу я не ограничиваю, но настоятельно рекомендую не покидать его без моего разрешения, — сказал Бернард и, вежливо откланявшись, удалился.

Хаук даже не нашёл что ответить на эту речь, замешкавшись на несколько секунд. Поклонившись в ответ капитану, он заверил, что все указания будут им выполнены. Маршал молча смотрел на уходящего Бернарда, понимая, что произошло что-то, о чём он не знает. И это что-то было очень серьёзным. Потому что приказ его племянника Ульвбьёрна, который ему передал капитан ещё на борту корабля, звучал однозначно. Бернарду были переданы все полномочия верховного главнокомандующего флота Империи, а также военные и дипломатические обязанности главы Императорского дома. Оставив самому маршалу лишь прерогативу в управлении светской жизни, как имеющему право наследования титула в случае скоропостижной смерти Ульвбьёрна. Получалось, что на данный момент Бернард фактически целиком заменял его племянника, получив безграничную власть на всех планетах Империи. Хаук раздумывал над этой проблемой в свободное время, целиком занявшись насущными делами и своими повседневными обязанностями маршала, став, таким образом, первым помощником Бернарда.

В течение недели на планету прилетели все члены малого совета, которые тут же были ограничены в своём передвижении и общении друг с другом. К каждому из них был приставлен новый адъютант из личной гвардии Ульвбьёрна, в том числе и к Хауку. При этом Бернард заверил их всех, что выполнять дела касательные занимаемой ими должности препятствовать никто не будет. Более того, всячески будут им поддерживаться. Членам совета были предоставлены все ресурсы дворцового комплекса и выделены новые каналы для связи, отключив их индивидуальные. Бернард со спокойствием сфинкса выслушал большое количество возмущения беспардонным вмешательством в их частную жизнь, а также приставленными к ним адъютантами. Многие не скрывали своих чувств, когда капитан расселял их по комнатам и задавал вопросы, попахивающие его недоверием и ставящие большинство в тупик. И ещё больше их злило то, что они не могли нормально общаться друг с другом. Бернард выдержал все разговоры, заканчивая их одной и той же вежливой речью: «Если возникнут вопросы, которые невозможно решить без моего участия, то я буду рад помочь вам во всём в любое время суток. Желаю приятного пребывания на Сканде». Во время общения с членами совета он достиг именно того, чего хотел: расшебуршил этот муравейник, приняв все возмущения на себя. И когда Удо сможет встать на ноги, то ему останется только узнать их реакцию на такое поведение капитана.

Бернарду регулярно докладывались действия всех членов совета, и перед сном он внимательно просматривал не только их передвижение, но и переписку вместе с видеозвонками. У него уже скопились вопросы к некоторым из них. Однако они не касались взрыва в лаборатории и покушение на главу Ульвбьёрна, поэтому ждали его выздоровления, так как стоили определённых мер. А вот несколько советников обратили на себя более пристальное внимание Бернарда. И уже через неделю круг людей, к которым у него были очень серьёзные вопросы, сократились до трёх человек. За ними было усиленно наблюдение, о котором они даже не догадывались. Также поднимались их личные контакты, переписки и передвижения за последние пары десятков лет.

Бернард сделал всё, что было в его силах, выдержав при этом не только возмущённые взгляды, но и порой довольно резкие высказывания. Но он был словно пуленепробиваемый за бронёй своего спокойствия. Чем вызывал ещё больше недовольства у некоторых людей. К ним относился и Сигурт.

— Да как вы смеете тут приказывать, господин Бернард? Это я — великий церемониймейстер Императорского дома! — в очередной раз возмутился Сигурт. — Я тут командую, а не вы.

— Во-первых, командую здесь я. И под словом «здесь» я имею в виду не только этот дворцовый комплекс и родную планету главы Ульвбьёрна Сканда, но также всю Империю и её вооружённые силы, — очень спокойным и невозмутимым голосом сказал Бернард. — Во-вторых, потрудитесь называть меня согласно моему званию. И обращайтесь ко мне впредь капитан Бернард. И постарайтесь больше не беспокоить меня по пустякам, считая свою гневную тираду, чем-то очень важным, — всё так же спокойно произнёс капитан и вышел из комнаты церемониймейстера.

Сигурт молчать не стал. Возмущённый спокойствием и уверенностью капитана, он выбежал следом за ним, пытаясь догнать и что-то сказать, но ему это не удалось. Двое гвардейцев молча перегородили ему дорогу. Сигурт только и успел пообещать спине скрывающегося за поворотом Бернарда, что когда его племянник встанет на ноги, то он всенепременно расскажет о возмутительном поведении капитана. Потом развернулся и вошёл в свою комнату, гневно хлопнув дверью перед носом его охранников.

Бернард отправился проведать Удо. Он навещал его регулярно, но хорошего ему пока ничего не сообщали. Пройдя в спальню, он застал там лишь шаманку Ритву. Капитан тихо поздоровался с ней и посмотрел на главу Императорского дома, который всё так же безмятежно спал. Его дыхание было ровным. И со стороны казалось, что это был сон абсолютно нормального и здорового человека. Однако со времени передачи власти Бернарду Удо ни разу так и не пришёл в себя. Он стал бледнее подушки, словно вся кровь ушла от его лица. Это начинало беспокоить капитана. С момента разговора на корабле прошло уже больше двух недель. Бернард вздохнул и присел во второе кресло, которое принесли сюда по его приказу.

— Шаманка Ритва, что с ним не так? — взволнованно спросил капитан. — Ты же сказала, что излечила все его раны, полностью очистив организм. Почему Удо до сих пор не приходит в себя? Неужели его тело настолько слабо? — он с надеждой посмотрел на Ритву.

— Его тело в порядке, Бернард. Но вот его река жизни. Она ведёт себя очень странно, — ответила шаманка.

— Я не вижу реку жизни человека, Ритва. Объясни мне простыми словами, что с ним не так? — попросил Бернард.

— Представь себе самую обыкновенную реку. Она имеет исток и устье. Она начинает свою жизнь с маленького ключа, что бьёт из-под земли. Потом она течёт по своему руслу, расширяясь в устье на несколько потоков, питая всё вокруг. Так и река жизни человека. Простую реку пополняют мелкие ручьи, которые вливаются в неё. Дождём, который падает с неба. Дождь и ручьи — это наша пища. Мы кушаем и пьём, чтобы жить. Энергия еды вливает силы в реку жизни человека. Солнце светит на нас, даруя нам свой поток. Растения, животные, а также всё живое на этой планете обменивается своими энергиями друг с другом. Точно так же, как и люди делятся своей энергией жизни. Муж даёт энергию любви своей жене, она одаривает его своей силой. Дети получают её от родителей, с лихвой делясь с ними своей. Мы все наполнены энергией и пополняем её из разных источников. Тебе это понятно, Бернард? — спросила шаманка, внимательно глядя на него.

— Да, Ритва. Пока мне всё понятно, — утвердительно ответил капитан.

— Хорошо. Но река жизни человека всего лишь насыщается и наполняется этой энергией, но зарождается она в роднике. Наша душа — это родник. А устье — всё наше тело. Засыпь родник песком и завали его камнями. Что станет с потоком? — спросила Ритва.

— Он иссякнет, — сказал капитан.

— Верно. А потом иссякнет и сама река. Она некоторое время будет ещё полноводной. Но дождь не сможет её наполнить. Ручьи, что впадают в неё, не насытят реку до конца. Потому что сам источник её существования исчезнет.

— И причём тут здоровье Удо? — не понял Бернард.

— Ты слушаешь меня, но не слышишь. Его душа не хочет жить. Она отказывается наполнять реку жизни сама. Мы со Снижной пополняем её своей энергией каждый день. Но через сутки, его река почти полностью иссыхает. А от его истока идёт лишь маленький, очень тонкий поток. Который ещё не пропал, но уже не способен питать реку. Наши со Снижной старания, это всё равно, что пытаться напоить пересохшее русло некогда полноводной реки, нося туда воду вёдрами под палящим солнцем. Это бессмысленное занятие. Ведь даже если пойдёт сильный дождь, то это наполнит русло на короткий срок. Но со временем поток опять исчезает. Представь, что мы со Снижной и есть дождь, а точнее ливень. Мы регулярно пополняем реку жизни Удо энергией природы. Но теперь мы это делаем два раза в день: утром и вечером. Если так пойдёт дело дальше, то у постели Удо придётся сидеть одному из нас, постоянно держа его за руку. Мы это можем сделать. Ведь со мной на Сканду прилетело много шаманов. И они всегда готовы помочь восполнять реку жизни Удо. Но это не выход. Понимаешь, Бернард?

— Удо ещё очень молод и силён. Его тело в хорошей форме, благодаря вашим со Снижной стараниям. Так почему его поток иссякает, Ритва? Почему исток его реки жизни больше не питает тело? — брешь спокойствия капитана была пробита.

— Я думаю, что ты и сам уже давно всё понял, но не желаешь себе в этом признаться, Бернард. Удо просто не хочет жить, — на этих словах Ритвы Бернард вздрогнул.

— И сколько ещё времени вы сможете поддерживать жизнь в его теле? — сдавленным голосом спросил капитан.

— Я не буду тебе врать, Бернард. Я не знаю, сколько дней Удо ещё проживёт, если и дальше будет отказываться жить. Пять, может, семь дней. Если поток из истока его души иссякнет совсем, это будет означать только одно: Удо покинул мир живых и ушёл по дороге богов, — Ритва заметила боль в глазах капитана. — Поверь, мы делаем всё, что в наших силах, но этого недостаточно.

— Я могу чем-то помочь, шаманка Ритва? — пытаясь сдержать скупую мужскую слезу, спросил капитан.

— Заставь Удо захотеть жить, Бернард. Это всё, что ты можешь сделать для него.

Капитан с болью в сердце посмотрел на Удо. Он понимал, что не был волшебником из сказок. Даже самую обычную рану он умел зашивать, а не залечивать силой своей реки жизни. И сейчас Бернард не тешил себя иллюзиями. Он был отличным военным тактиком и стратегом, но точно не волшебником. Капитан ещё немного посидел рядом с больным, после чего попрощался с Ритвой и вышел из спальни Ульвбьёрна.

Хроники поиска Ульвбьёрна

Дневник Ульвбьёрна Удо

с пометками Снижны

Удо, ты всё ещё не пришёл в сознание.

Брат, я прошу тебя, очнись. Ты мне очень нужен. Из родных людей у меня остался только ты. Да, у меня есть бабушка Ритва, но она никогда не стремилась занять место моих родных. У меня есть два дяди: Сигурт и Хаук. Но они никогда не смогут заменить мне тебя. Я так хочу увидеть солнце в твоих глазах для меня. Не уходи от меня по дороге богов, как это сделал Андриус. Останься среди живых. Прошу тебя, брат.

Твоя сестрёнка Снижна.

Глава 2

Дневник Снижны–Айны

Удо, ты так долго не приходишь в сознание, что я начинаю терять веру в твоё выздоровление. Мы с бабушкой Ритвой валимся с ног от усталости, каждый день пополняя твою реку жизни, но всё напрасно. Она словно не принимает нашей помощи, отказываясь при этом самостоятельно наполняться. Твоё тело уже пошло на поправку, наливаясь силой. Ты уже не выглядишь измождённым. И я не понимаю, что происходит. Так не бывает. Такого даже бабушка Ритва не видела ни разу. Твоё тело словно живёт отдельно от самого тебя. От твоей души. От твоего горячего сердца.

Бабушка Ритва говорит, что ты отказываешься жить. Твоя душа не хочет возвращаться в этот мир. Как я тебя понимаю, брат. Тира причинила тебе столько боли. Она сделала больно и мне. Я ей верила так же сильно, как и ты. Я видела твоё счастье рядом с ней и солнце в её глазах для тебя. Удо, как мы оба в ней ошибались. Это было не солнце. Это был даже не огонь. Это был фальшивый свет холодных и безжизненных ламп. И похоже, твоё сердце разлетелось на тысячи осколков, когда ты это понял. Но ты всё ещё её любишь и поэтому боишься проснуться. Тебе придётся встать на суде и отдать приказ на её казнь. Но поверь мне, брат, так будет лучше. Пусть она исчезнет из этого мира и уйдёт на дорогу богов. Там ей придётся вынести ещё один суд. И это будет строгий суд богов над деяниями человеческой души. И я надеюсь, что она очень скоро предстанет перед ними, а её ушедшим предкам из мира живых будет стыдно за неё.

Я расспросила дядю Хаука, как происходит суд на малом совете, и теперь ещё больше понимаю тебя. Ты единственный человек из всего нашего народа, который берёт на себя груз этой ноши. Именно ты оглашаешь смертные приговоры и оправдываешь невиновных. Как хорошо, что наш народ выбрал светлую дорогу жизни. Он живёт по совести и устоям своих предков, где человеческая жизнь стоит во главе всего, поэтому таких случаев крайне мало на всех планетах Императорского дома.

Прожив столько лет у бабушки Ритвы из народа Айны, я осознала всю силу этого пути. Они ушли очень далеко от нас по этой дороге и теперь делятся своей мудростью и знаниями, потому что мы выбрали тот же путь. Ещё наш предок великий Торгнир поставил во главу угла всех человеческих отношений семейные ценности и преемственность поколений. Где младшие почитают старших за их мудрость, а старшие всегда придут на помощь своим потомкам и советом, и личным примером. И ты, брат, являешься путеводной звездой для нашего народа. На тебя ровняются не только люди Императорского дома, но и подзащитных нам земель. Поэтому тебе приходится постоянно выполнять столько правил и протоколов. И теперь я понимаю зачем.

Даже среди нашего народа ты особенный, Удо. Даже твой организм работает не так, как у других. Пока ты не хочешь жить, он тебя не слушается. Он восстанавливает силы вопреки, а не благодаря тебе. Это происходит потому, что ты постоянно тренируешь свой дух, свой ум и своё тело, не позволяя себе застыть в развитии. Тебе порой приходится нелегко, брат, теперь я это понимаю. Но ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. В любой ситуации я буду на твоей стороне. И хотя я не могу оглашать смертную казнь на малом совете, но буду мысленно с тобой в суде над Тирой, брат.

Ты уже здоров, Удо. Однако для полного восстановления сил ты должен встать на ноги. Но ты словно находишься в бесконечном сне, даже не пытаясь очнуться от него.

Удо, тебе пора проснуться.

***

Весь день после общения с шаманкой Ритвой Бернард не находил себе места. Он всё утро провёл в размышлениях, едва позавтракав на скорую руку. Раньше его холодный ум военного тактика и стратега быстро выдавал возможные варианты решения проблем, но не сегодня. Он с самого утра заперся у себя в кабинете, попросив гвардейцев беспокоить его только по очень важным вопросам.

Бернард был уже зрелым человеком четырёхсот двадцати двух лет от роду. Высокого роста около метра девяноста пяти с подтянутой фигурой военного. Тёмно-русые волосы он всегда заплетал в короткую косу, а его небольшая борода была расчёсана волосинка к волосинке. Взгляд его пронзительных серых глаз мог навести ужас на любого члена команды флагманского корабля, когда Бернард был недоволен их действиями. Но мог быть и по-отечески ласковым, словно он командовал не гвардейцами, а своими сыновьями. Капитан был примером во всём не только для своих подчинённых, но и окружающих его людей.

За годы военных операций Бернард прошёл полевые условия разведчика, лично принимал участие в защите нескольких планет от драгондов. Он держал себя в отличной форме, не прекращая тренировок. Ему мало находилось достойных соперников, но Ульвбьёрн никогда не давал капитану спуска. За всё время Бернарду удалось лишь два раза свести поединок к ничьей. Капитан гордился тем, что служит этому великому человеку. И несмотря на то, что Ульвбьёрн был его командиром, их взаимоотношения больше походили на общение между старшим и младшим братом. Причём роль старшего взял на себя Бернард. А после гибели родителей Удо капитан стал по-отечески оберегать его.

Бернард окончил школу гвардейцев ещё во времена правления главы Йорана. Однако когда подал заявку на вступление в его личную гвардию, то ему было отказано. Капитан понимал, что отбор гвардейцев на флагман производит глава Императорского дома лично, и по каким причинам тот или иной воин получает отказ, он никому и никогда не объяснял. Это был только его выбор. Спустя десятилетия командования личной гвардией Ульвбьёрна капитан знал ответ на этот вопрос. Его гвардейцы фактически становились семьёй действующего главы Императорского дома. Поэтому это был очень личный выбор. Бернард понимал, что в условиях военных действий большое значение имеет, кто прикрывает твою спину. Верные друзья не рождаются на пустом месте. Они проходят испытание временем и трудными жизненными ситуациями. И если тебе человек изначально чем-то не понравился, то ты ему до конца так и не доверишься. Поэтому глава Императорского дома не просто изучал личные дела гвардейцев. Он искал тех, кому мог доверить защищать свою жизнь каждый день. Довериться, как своим братьям.

Однажды глава Йоран вызвал к себе Бернарда и вёл с ним долгую беседу, после чего назначил капитаном личного корабля его новорождённого сына Ульвбьёрна, первый состав которой отобрал сам. Йоран также сообщил, что у Бернарда есть десять лет на притирку гвардейцев. И капитан имел право поменять непонравившихся ему кандидатов, предварительно посоветовавшись с ним. В свои десять лет принц Ульвбьёрн вступил в должность заместителя Бернарда, а после своего пятидесятилетия получил право полностью сменить свою личную гвардию с командным составом включительно. Однако этого не произошло. Удо почти целиком одобрил выбор отца, заменив лишь несколько гвардейцев. С тех пор прошло уже много времени, но состав больше не менялся. Гвардейцы его команды должны были смениться после празднования столетия Ульвбьёрна, но лишь некоторые захотели сойти на землю по причине женитьбы. Они видели, как он рос, как мужал. И теперь рядом с главой Императорского дома находились верные товарищи, которые не просто готовы были отдать жизнь за него, а те, кто уже делал это не раз.

Бернард никогда не повышал свой голос, но при этом умел отчитать своего подчинённого так, что его слова доходили не только до мозга, но и до глубины их человеческой души. Поэтому его гнева боялись все. Гвардейцы всегда подшучивали, что лучше бы капитан наорал на них. И сейчас в душе Бернарда пылал огонь боли не меньшей, чем у Хаука во время расследования похищения Ульвбьёрна. Он ловил себя на мысли, что был бессилен помочь в его излечении. И поэтому ему действительно очень сильно хотелось выместить свою злость на ком-либо. Но Бернард никогда не позволял себе этого делать. Поэтому он заперся у себя в кабинете, пытаясь понять, что можно сделать в такой ситуации. Как человека, находящегося в бессознательном состоянии, заставить захотеть жить?

Бернард начал думать, как холодный и рассудительный аналитик, перебирая в своей голове все возможные варианты. В какой-то момент его мозг зацепился за одну мысль. Капитан тут же вышел из своего кабинета и отправился в тюрьму. Проходя по пустынному этажу, он слышал лишь эхо своих шагов. Подойдя к камере Тиры, он застыл на некоторое время, а потом кивнул гвардейцам. Те открыли дверь, пропустив капитана внутрь.

Тира сидела босая в большом уютном кресле, одетая в шорты и старую заношенную майку бирюзового цвета, которая ей была явно велика. Она положила голову на колени, руками прижимая ноги к груди. Её хрупкая фигура просто утонула в кресле. Густые локоны тёмно-русого цвета отливали серым цветом под искусственным освещением. Бернард впервые столкнулся с Тирой по долгу службы, лично сопроводив с корабля, на котором она прибыла на планету, в эту камеру заключения. И тогда он лишь мельком взглянул на неё. Его голова была занята решением проблемы охраны главы Ульвбьёрна и дворцового комплекса. Но сейчас капитан невольно залюбовался профилем Тиры. Прямой аккуратный нос и красивый изгиб длинной шеи завершали её хрупкий образ. Неудивительно, что Удо всеми силами пытался спасти ей жизнь, несмотря на то, что она с ним сделала. Эту женщину хотелось защищать.

Тира даже не повернула голову в сторону открывающейся двери, когда капитан вошёл в камеру. Она что-то рассматривала на противоположной от себя стене. Бернард посмотрел туда же и застыл от удивления. Вся стена была разрисована набросками одного и того же человека. На него смотрело множество лиц Удо. Гневно, радостно, печально.

— Ищите куда удобнее вонзить главе Ульвбьёрну клинок, мисс Тира? — сдерживая свой смех, проговорил Бернард, присаживаясь в соседнее кресло.

— Освещение не то. Его лицо такое безжизненное, — тихо сказала Тира. — И смею вас заверить, что у меня была сотня тысяч возможностей перерезать горло или воткнуть что-нибудь в глаз главе Ульвбьёрну. И не смейте меня оскорблять своими словами, капитан Бернард, — жёстко добавила она, так и не повернув в его сторону головы. — Я — заключённая, и знаю свои права. И вы не имеете право меня унижать.

— Я никоим образом не пытался вас унизить, мисс Тира, — абсолютно спокойным голосом ответил капитан. — И простите, что солнечный свет не освещает ваши талантливые работы, но в это помещение я доставить его не смогу. Я не волшебник.

Тира не ответила ему. Бернард смотрел на заключённую, не зная с чего начать. Её ненавидели и призирали все, кто находился в этом дворцовом комплексе. Когда Тиру вели в камеру, то несколько десятков людей пытались прорваться к ней в попытке задушить своими собственными руками. Им, конечно же, это не удалось. Но даже за то короткое время, что она шла до челнока, а потом спускалась по переходам дворца, Тира услышала не одну гневную речь в свой адрес. Она высоко несла свою голову, пропуская всё мимо ушей. Бернард тогда восхитился её стойкостью. Она шла так, будто вокруг ничего не происходило. Словно она гуляла по берегу моря, вдыхая его солёный воздух и наслаждаясь открывающим видом. Это не могло не понравиться капитану. Такую выдержку имел не каждый человек. И теперь он должен был уговорить Тиру, помочь ему.

— Почему вы сидите в этой майке, мисс Тира? Ведь я велел принести вам достаточно одежды, чтобы вы могли менять её, — Бернард первым начал разговор.

— Одежду? Вы это называете одеждой, капитан Бернард? — Тира перевела свой колючий взгляд на него.

Тут он увидел её сине-зелёные глаза, которые метали молнии из-под красиво очерченных тёмных бровей. Её щёки покрылись румянцем. Она широко распахнула свои глаза от возмущения, взмахнув чёрными густыми ресницами. Любой художник или поэт восхитился бы её тонкими чертами лица и постарался запечатлеть их на холсте кистью или на бумаге пером.

Тира сидела перед капитаном гордая, не сломленная, не сдавшаяся. Если бы Удо был его сыном, то он одобрил бы выбор невесты. Но Бернард являлся лишь капитаном гвардии и в таких вопросах был ему не советчик. Он чётко понимал, что жить Тире осталось совсем недолго, а Удо до конца своих дней придётся жить с разбитым сердцем. И эта рана не затянется быстро, если затянется вообще, а народу Императорского дома ещё долго придётся ждать появление на свет наследника их главы. Но сделать что-либо Бернард не мог, разве что сдержать слово и доставить заключённую живой в зал суда.

— А что не так с вашей одеждой, мисс Тира? — уточнил Бернард спокойным голосом, не показав своего удивления.

Тира вскочила с кресла, открыла шкаф и стала доставать оттуда платья, показывая ему, что не так.

— Великолепный шлейф. Вы только посмотрите, как восхитительно играет эта ткань переливами красок, — Тира зло кинула платье себе под ноги. — А вот этот подол прекрасно волочится по полу, — туда же кинув второе платье.

С похожими комментариями она выкинула всю одежду себе под ноги. Бернард не пытался остановить Тиру, прекрасно понимая её возмущение. И лишь по-отечески улыбался, продолжая молча наблюдать за её действиями.

— Вы всё это называете одеждой? — сказала в конце Тира, показав руками на большой ворох, образовавшейся возле её ног.

— Я не специалист в женских нарядах, мисс Тира. Я — военный человек, но всё же обладаю некоторым чувством вкуса. И смею вас заверить, что эти наряды восхитительны, — сказал капитан ровным тоном, лишь искорки в его глазах выдавали смех.

— Вот и замечательно. Забирайте всё это себе, капитан Бернард, — сказала Тира, зло ударив по вороху из платьев ногой.

— Я вынужден отказаться от вашего заманчивого предложения. Видите ли, я не ношу платья, — сказал Бернард, видя, как она прожигает его гневным взглядом. — Я попрошу подобрать что-либо более подходящее вашему, скажем так, не дворцовому вкусу.

— Уж будьте любезны, — сухо сказала Тира, опять усаживаясь с ногами в кресло, и уставилась на стену.

— Мисс Тира, смею обратиться к вам с не совсем стандартным предложением, — сказал Бернард.

— Нет, — жёстко произнесла Тира, не глядя на него.

— Что нет? — уточнил капитан.

— Нет — это мой ответ на всё, что бы вы мне не предложили, — сказала Тира, ещё крепче прижимая колени к себе, словно пытаясь спрятаться за ними.

— Глава Ульвбьёрн очень плох, мисс Тира, — Бернард сделал вид, что не услышал её, но был удовлетворён тем, что она невольно вздрогнула от этих слов.

— Позовите шаманку Ритву. Она творит чудеса. Нашей принцессе Снижне ещё многому нужно у неё научиться, — сказала Тира, стараясь скрыть дрожь в голосе.

— Смею вас уверить, что они обе не отходят от постели главы Императорского дома с момента его освобождения из плена, мисс Тира. Однако это не приносит никаких результатов, — спокойно сказал Бернард, внимательно наблюдая за её реакцией.

Как бывший полевой агент, он делал это автоматически. Мимика, жесты, выражение глаз. Побелевшие кулачки Тиры, которая просто вжала свои пальцы в кожу ног, выдавали её с головой.

— Значит, ему уже не поможет никто, — Тира старалась говорить спокойно, но всё же ей плохо удавалось скрывать свои настоящие чувства.

— Позвольте с вами не согласиться, — сказал Бернард, увидев, как Тира резко посмотрела на него.

— Вы знаете какого-то волшебника лично? — с сарказмом уточнила она.

— Нет. Я даже не смею сказать, что знаю вас, мисс Тира. Но я уверен в том, что именно вы сейчас способны поставить главу Ульвбьёрна на ноги, — сказал Бернард, внимательно вглядываясь в лицо Тиры и читая все её эмоции, как открытую книгу.

— Вы с ума сошли? — от удивления она ненадолго потеряла контроль над собой.

— Нет, я нахожусь в исключительном здравии, мисс Тира. И мой мозг работает очень чётко, — улыбнулся Бернард, увидев на её лице то, что хотел знать для себя. — Я назначаю вам новое место заключения.

— И куда же меня заточат на этот раз? — усмехнулась Тира. — В какое-нибудь сырое и затхлое помещение, чтобы я ещё лучше почувствовала бессмысленность своего существования на этой земле и необходимость поскорее отправиться на тот свет?

— Нет, мисс Тира. Я перевожу вас в личные покои главы Императорского дома Ульвбьёрна, а точнее в его личную спальню, — констатировал Бернард. — И там будет солнце, чтобы вы смогли ещё больше улучшить своё мастерство, рисуя с натуры. Правда, я не могу позволить вам делать это на стенах. В спальню будет доставлен мольберт с красками и холстами.

— А вы точно уверены, что с вашей головой всё хорошо, капитан Бернард? — спросила Тира, после того, как пару раз открыла и закрыла рот, не найдя подходящих слов.

— Более чем, — ответил Бернард.

— Я же могу, как вы выразились, вонзить ему клинок в сердце, — удивилась Тира.

— Можете, — спокойно ответил он.

— Разве вы не знаете, что я нахожусь в этой камере из-за покушения на жизнь главы Ульвбьёрна?

— Мисс Тира, я знаю, за что вы тут сидите, так же хорошо, как и вы. Но я хочу вам сказать, что Удо не просто не выздоравливает. Он умирает. Понимаете? — Бернард внимательно смотрел на Тиру, которая невольно потянула свою руку к сердцу, а в её глазах застыл ужас.

— Но чем я смогу помочь ему? Я ведь даже не врачевательница, — Тира пыталась не заплакать. — Мои познания в лекарском искусстве столь малы, что не идут ни в какое сравнение со Снижной или шаманкой Ритвой.

— Мне это известно, мисс Тира. Мне не нужны ваши познания во врачевании. Я назначаю вас личной сиделкой главы Ульвбьёрна, — сказал Бернард.

— И что я должна буду делать? — уточнила Тира.

— Всё, что делает сиделка. Насколько мне известно, вы уже дважды лично ухаживали за главой Ульвбьёрном и проявили себя с лучшей стороны. Поэтому я не буду вас учить, что нужно при этом делать.

— А если я его убью? — жестко спросила Тира, зло сузив глаза.

— Значит, вам добавят ещё одну статью со смертным приговором без права помилования. И мне заодно. В этом случае я буду казнён с вами в один день, мисс Тира, — сказал Бернард таким тоном, словно рассказывал ей о том, что на дворе стоит хорошая погода.

— А в спальне рядом со мной будут присутствовать гвардейцы?

— Нет, вы там будете находиться наедине с главой Ульвбьёрном, мисс Тира, — уточнил Бернард. — Правда периодически там будут появляться шаманка Ритва и принцесса Снижна. Но в присутствии гвардейцев, чтобы защитить вас от их действий.

— Меня? — удивлённо переспросила Тира.

— Да, именно вас, мисс Тира. Я не уверен, что принцесса Снижна не захочет вас убить.

— А если я посягну на честь главы Императорского дома, о которой мне все уши прожужжал господин Сигурт в своё время? — всё ещё злясь, спросила Тира.

— Значит, вам добавят ещё одну смертную казнь без права помилования, — улыбнувшись, сказал Бернард, восхищаясь характером Тиры ещё больше. — И я сразу должен вас предупредить, что даже если глава Ульвбьёрн решит посягнуть на вашу честь, мисс Тира, то ни один гвардеец не посмеет войти в спальню без его или моего личного разрешения, которое я им не дам. И вам придётся самой решать эту проблему, — сказал Бернард, внимательно вглядываясь в её лицо.

— Пусть только попробует это сделать, — возмутилась Тира. — Я тогда оторву Ульвбьёрну всё его величие, — в гневе сказала она.

— Значит, вам добавят ещё одну смертную казнь без права помилования, — пытался не засмеяться Бернард, видя реакцию Тиры.

— Да сколько раз вы мне будете выносить этот приговор? Я всё равно умру один раз.

— Это верно. Но многие хотят вас воскрешать бесконечное число раз, чтобы наслаждаться вашей смертью снова и снова. Именно поэтому вы будете находиться наедине с главой Ульвбьёрном, а гвардейцы охранять вход от любых проникновений извне. В случае непредвиденных появлений из темноты принцессы Снижны, зовите на помощь.

— А я могу отказаться? — с надеждой в голосе спросила Тира, глядя на капитана.

— Нет, — коротко ответил тот.

— Значит, вы просто не даёте мне выбора? — возмутилась она и увидела кивок головы капитана. — Хорошо, я согласна, — тихо произнесла Тира, поникнув головой, словно обессилела окончательно.

— Вот мы и пришли к взаимопониманию, мисс Тира, — подытожил Бернард, встав с кресла, где и находился всё это время в одной и той же позе, и позвал гвардейцев, а затем в их присутствии произнёс. — Мисс Тира, вы назначаетесь личной сиделкой главы и верховного главнокомандующего народа Императорского дома Ульвбьёрна с этой минуты и до моего нового распоряжения об отмене данного приказа, — затем он повернулся к гвардейцам. — Доставить мисс Тиру в личную спальню главы Ульвбьёрна. Остальные указания, касательно этого приказа, я отдам охранникам его личных покоев сам.

Тира обулась, и гвардейцы вывели её из камеры, после чего вся процессия удалилась из тюрьмы. Придя в спальню к Удо, Бернард застал там шаманку Ритву, что его очень обрадовало. Он попросил её проследовать за ним для разговора. Гвардейцы вышли следом за капитаном, оставив Тиру наедине с больным.

Бернард дал чёткие распоряжения охранникам. Затем, без посторонних поговорил с шаманкой Ритвой в одной из маленьких гостиных. Та понимающе кивнула ему и шагнула сквозь темноту к себе. Бернард вздохнул и отправился к Снижне. Он застал принцессу в её комнате и попросил о разговоре. Она с радостью приняла его у себя. Капитан известил Снижну, что Тира назначена личной сиделкой главы Ульвбьёрна и будет находиться с ним наедине вплоть до его выздоровления. Сказать, что принцесса была возмущена, это даже не начать описывать её гнев. Снижна уже собиралась шагнуть сквозь темноту в спальню брата, но почувствовала, как Бернард схватил её за руку, и удивилась реакции капитана.

— Я не договорил, принцесса Снижна, — холодно сказал Бернард.

— Что вы ещё намерены мне сказать? — спросила она, с возмущением сбрасывая его руку со своей.

— Я запрещаю вам выходить из темноты прямо в спальне вашего брата, принцесса Снижна. Вам также запрещено находиться там без присутствия гвардейцев охраны. По моему приказу личная спальня главы Ульвбьёрна теперь является камерой заключения для мисс Тиры. И с этого момента вы будете заходить туда только через дверь, — жёстко произнёс капитан.

— Вы не можете мне приказывать, капитан Бернард, — возмущённо сказала Снижна.

— Смею вас заверить, ваше высочество, что я имею такое право. Единственный человек среди всего народа Императорского дома, которому я не могу приказывать — это глава Ульвбьёрн. Даже без теперешних своих полномочий я обладаю огромной властью, потому что имею в своих руках полное и беспрекословное командование всех ныне живущих гвардейцев Императорского дома, включая тех, кто находится в отставке. Я также являюсь вторым помощником главы Ульвбьёрна. И никогда не подчинялся ни маршалу Хаука, ни членам большого или малого советов, ни вам, принцесса Снижна. Никто и никогда не имел право давать приказы гвардейцам главы Императорского дома, в обход меня и вашего брата. Их назначение в императорский флот делается с моего полного согласия. И если вы не в курсе, ваше высочество, то глава Ульвбьёрн ещё на флагманском корабле передал мне практически все свои полномочия. Поэтому на данный момент я фактически управляю Империей и могу отдавать приказ всем, в том числе и вам, принцесса Снижна, если сочту это нужным. Я крайне редко пользуюсь этой своей привилегией. Но в создавшейся ситуации, я это сделал, и не намерен давать вам объяснения в принятом мною решении. И прежде чем вы ослушаетесь меня, я должен вам сказать пару вещей, — жёстко сказал Бернард, глядя принцессе в глаза и внимательно наблюдая за её реакцией. — Во-первых, я вам не враг. Я готов убить любого, кто рискнёт покуситься на жизнь главы Ульвбьёрна, и делаю это уже более ста лет. Во-вторых, смею вам напомнить, вы лично дали слово своему брату, что мисс Тира предстанет перед судом живой. В-третьих, прежде чем вы всё же ослушаетесь моего приказа и попытаетесь шагнуть в спальню Ульвбьёрна сквозь темноту, я настоятельно рекомендую поговорить с великой шаманкой народа Айны Ритвой и лишь после этого предпринимать какие-либо действия. Я надеюсь, вы меня услышали, принцесса Снижна?

— Да, капитан Бернард. Но когда мой брат очнётся, я поспособствую в том, чтобы он отстранил вас от командования за этот поступок, — в гневе сказала Снижна.

— Есть такая вероятность, принцесса Снижна, что глава Ульвбьёрн отстранит меня от командования и без вашего участия. Более того, если это хоть как-то вас успокоит, ваш брат может меня приговорить к смерти за этот поступок, потому что в данной ситуации я пошёл наперекор его приказу. Но своего решения я не изменю, ваше высочество. И чтобы вы знали, я всегда готов умереть за него. А теперь разрешите удалиться, — на этих словах Бернард откланялся и вышел из её комнаты.

Этот разговор стоил ему немалых усилий. Он прекрасно осознавал все эмоции, которые кипели в душе принцессы. Ради своего брата Снижна впервые в истории даже среди шаманов народа Айны шагнула сквозь темноту на такое огромное расстояние. Бернард восхищался принцессой и её возможностям. И сейчас, похоже, записал её в свои враги. Он знал, что рано или поздно ему придётся вынести схожий разговор и с Удо. И капитан не был уверен в его реакции на присутствие Тиры в спальне рядом с собой. Ведь Бернард всё же нарушил его личный приказ, не подпускать к себе никого, кроме его сестры и шаманки Ритвы. Но капитана это не пугало. Это будет означать только одно: что Удо очнулся и стал способен на разговоры. А значит вскоре пойдёт на поправку, чего собственно сейчас и добивался Бернард. Мысли капитана были прерваны сообщением о прилёте в эту солнечную систему двух кораблей народа Пифий.

Тира оставшись в спальне наедине с Удо, тихо подошла к нему. Шторы были плотно закрыты. В углу, как обычно, горел огонь на специальном постаменте народа Айны, лишь слегка освещая это помещение. Удо лежал на спине. Его дыхание было абсолютно спокойным. Было похоже, что он спит. И всё же Удо умирал. Тира приподняла одеяло, убедившись, что рана в его боку исчезла со всеми следами гниения, и облегчённо вздохнула. Потом она проверила температуру его тела, приложив губы к его лбу. По ощущениям она была в норме. Тира тихо присела рядом с Удо, взяла его ладонь и прижала к своей щеке.

— Живи ради всех нас, любимый, — шёпотом произнесла она.

— Тира. Зачем, Тира? — почти неслышно сказал Удо, не открывая глаз.

— Ш–ш–ш, — сказала она, погладив Удо по щеке, всё ещё не отпуская его ладонь от своего лица.

Удо повернулся в сторону Тиры, пытаясь по привычке обхватить её, но поймал лишь пустоту. Он бессильно опустил руку на кровать, так и не придя в сознание. Тира, стараясь не потревожить его, легла поверх одеяла, укрыв лишь ноги. Повернувшись к нему спиной, она накрыла себя его рукой и придвинулась к нему всем телом. Удо опять попытался обнять её. На этот раз ему это удалось, и он с силой прижал её к себе. Тира обняла его руки и стала делиться с ним своей энергией жизни, как это делала уже не один раз. Спустя время она заснула в его объятьях.

Дневник Ульвбьёрна Удо

с пометками Снижны

Удо, как он мог? Как мог капитан Бернард это сделать?! Он доверил твою жизнь этой предательнице. Той, что разбила тебе сердце. И теперь ты полностью в её власти, Удо! А я даже не могу пройти к тебе в спальню без сопровождения гвардейца. Твой капитан запретил мне выходить из темноты в твоей комнате. Я в гневе, брат.

Жаль, что я дала тебе слово сохранить Тире жизнь. Меня так и подмывает желание шагнуть в твою спальню и свернуть ей шею.

Удо, проснись же, наконец!

Ты нужен мне, брат. Ты нужен нам всем.

Глава 3

Дневник Снижны–Айны

После того, как капитан Бернард привёл Тиру в спальню к моему брату, я целый день не находила себе места. Я боялась, что она убьёт Удо. Я постаралась успокоиться и уйти в тишину, но не смогла. Я настолько разволновалась, что мой мозг отказался быть спокойным. Моё сердце было объято гневом, возмущением и страхом за жизнь брата. И даже разговор с бабушкой Ритвой не успокоил меня.

Я ушла в школу, где провела почти целый день, занимаясь с учениками. Это немного отвлекло меня. Но всё равно каждую минуту я думала про Удо. Мой гнев готов был выплеснуться на учеников, чего я никак не могла допустить. Поэтому закончив занятия раньше обычного, я отправилась бродить по дворцовому комплексу.

Какой он у нас огромный. Я раньше никогда не ходила по нему так долго. Я осмотрела многие сады и парки. Удо, ты говорил мне, забирая с планеты народа Айны, что мне понравится на Сканде. И был прав. Наш дом прекрасен. Наш народ замечательный.

В одном из парков я встретила молодого человека, с которым уже познакомилась на балу в честь своего совершеннолетия. Он помог мне отвлечься от дурных мыслей.

Может, после общения с ним, я смогу опять уйти в тишину?

Я люблю тебя, брат. Живи ради всех нас.

***

Снижна бесцельно бродила по дворцовому комплексу вот уже несколько дней. Она шагала сквозь темноту из парка в парк. Гвардейцы пытались отслеживать её перемещение, но делать это было нелегко. Принцесса могла неспешно ходить среди деревьев одного парка, а всего лишь через секунду любоваться фонтанами в совершенно другом уголке, далеко расположенном от предыдущего. Однако приказ капитана Бернарда был очень чётким. Гвардейцы не упускали её из вида ни на секунду, дежуря во всех садах и парках дворцового комплекса.

Сейчас Снижна стояла возле красивого фонтана, любуясь потоками воды и маленькими золотистыми рыбками, которые больше походили на блики солнечного света. Эта картина ненадолго разогнала её мрачные мысли. Она присела на краешек резного каменного бордюра, целиком отдавшись этому зрелищу.

— Принцесса Снижна? — услышала она за спиной удивлённый голос.

— Тормод? — воскликнула она, повернувшись к подошедшему сзади человеку.

— Мне приятно видеть вас вновь, принцесса Снижна, — Тормод подошёл и галантно поцеловал ей руку.

Это был зрелый молодой человек невысокого роста около метра восьмидесяти, который только-только достиг своего ста шестидесятилетия. Тормод очень сильно напоминал Снижне Андриуса. Сегодня на неё опять смотрели глаза цвета мёда. Может, именно по этой причине она чаще всего танцевала с ним на том балу. Густые крупные каштановые локоны обрамляли его белоснежное лицо. Тормод не любил носить бороду. Поэтому ухоженная трёхдневная небритость лишь очерчивала тонкими линиями его губы и скулы всё тем же коричневым цветом, словно художник, который чётко нарисовал контуры его лица. Узкие бёдра, широкие плечи и военная выправка лишь дополняли образ сильного и целеустремлённого человека. И Снижна со своим ростом в метр семьдесят не чувствовала себя рядом с ним очень маленькой, как это было с братом или дядей. И сегодня она обрадовалась этой случайной встрече.

— Я рада тебя видеть, Тормод. Ты, наверное, забыл, но мы ещё на балу договорились, что не будем соблюдать эти условности, когда нас никто не слышит, — попросила его принцесса.

— Как скажешь, Снижна, — улыбнулся Тормод. — Но поверь мне, нас сейчас слышат.

— Ну и пусть. Сделай мне приятное, зови просто Снижной. Я же могу дать тебе такое позволение? — уточнила она.

— Разумеется, Снижна, — улыбнулся Тормод присев рядом с ней на бордюр фонтана. — Ты всем можешь приказывать, ведь ты — наследная принцесса народа Императорского дома и потомок великого Торгнира по первой линии.

— Вот и хорошо, что я хоть что-то могу, — вздохнула Снижна, посмотрев на рыбок. — Потому что, как оказалась, я могу приказывать не всем.

— Кто посмел тебе перечить? — удивился Тормод.

— Капитан Бернард, — грустно ответила принцесса, проведя рукой над водой.

Тормод видел, как все рыбки сбились стайкой под ладонью Снижны и следуют за ней, словно по приказу.

— Да, у него есть такие полномочия. Он сейчас фактически заменяет твоего брата, а значит, может приказывать и тебе, — по-военному чётко ответил Тормод. — Но я не думаю, что капитан Бернард способен огорчить тебя, Снижна.

— Он не просто огорчил меня, Тормод. Он оскорбил всех нас вместе взятых, — гневно произнесла принцесса, не отрываясь от своего занятия и наблюдая за действиями рыбок.

— Что он седлал такого, Снижна, что оскорбил весь народ Императорского дома? — удивился Тормод.

— Он впустил Тиру в спальню к моему брату, запретив мне появляться там без личной гвардии Удо. Понимаешь, Тормод? — Снижна посмотрела ему в глаза. — Мой брат сейчас находится целиком во власти этой предательницы. Там даже нет гвардейцев. Она с ним сейчас наедине! — зло выкрикнула она, со всей силой хлопнув по бордюру ладонью.

Камень под её рукой треснул, но она этого словно не заметила. Снижна увидела вспышку ярости в глаза Тормода, а это означало то, что этот человек понимал её.

— Прости, что сделал капитан Бернард? — взяв себя немедленно в руки, переспросил Тормод.

— Он оставил их наедине. И сейчас эта обманщица находится в спальне моего брата, который лежит без сознания, Тормод. А я ничего не могу с этим поделать, — у принцессы на глаза навернулись слёзы.

— Снижна, успокойся, — сказал Тормод, взяв принцессу за руку и внимательно посмотрев на бордюр, который вот-вот грозил обрушиться ему под ноги. — Если капитан Бернард это сделал, то поверь, у него были очень веские причины так поступить. Хотя я не одобряю его решения, а у меня в голове не укладываются твои слова. Но ты точно ничего не можешь с этим сделать, пока глава Ульвбьёрн находится без сознания, — он сжал ладонь Снижны, пристально вглядываясь в её глаза. — Ты можешь только одно.

— Что, Тормод? — уточнила принцесса.

— Поставь своего брата на ноги. И ты увидишь, как Ульвбьёрн вышвырнет Тиру из своей спальни назад в камеру, — зло сказал Тормод, ещё крепче сжимая её ладонь.

— Я стараюсь, Тормод. Но он не идёт на поправку, — сказала она, чуть не плача.

В это время на браслете Тормода зазвучал сигнал.

— Извини, Снижна, мне нужно идти, — он поцеловал руку принцессы и встал.

— Как жаль, — вздохнула принцесса, отпуская его руку, и опять посмотрела на рыбок.

Тормод почти уже сделал шаг, чтобы отправиться по делам, но резко остановился.

— Если ты хочешь, то я смогу пообщаться с тобой через несколько часов в этом же саду, вон в той беседке, — показал Тормод на обвитый плющом уютный уголок.

— Правда? — обрадовалась Снижна.

— Да, принцесса. Я приду туда через пару часов. Если у тебя будет время на меня, то мы вместе попьём чай в спокойной обстановке, — улыбнулся ей Тормод, и она увидела золотой блеск солнца в его глазах.

— Я с удовольствием приду туда, Тормод.

— Вот и договорились. А сейчас извини, но я должен тебя покинуть, — он кивнул принцессе и отправился по делам.

Обрадованная Снижна тут же встала и шагнула в темноту. Как только она исчезла, треснувшие камни бордюра с грохотом обвалились на мощёную дорожку. Гвардейцы, которые всё это время наблюдали за ними, не показываясь на глаза, тут же позвали ремонтников, уважительно разглядывая обломки. Они впервые в жизни наблюдали силу и мощь великой шаманки народа Императорского дома Снижны. А через пару часов в витой беседке уже был накрыт стол, над которым потрудился Фроди. Он постарался украсить его разнообразными маленькими закусками и любимыми сладостями их принцессы.

Тормод пришёл к назначенному месту первым и нисколько не удивился накрытому столу. Он ещё днём заметил нескольких гвардейцев, которые ему чётко дали понять, что он не находится наедине с принцессой. Сейчас он их нигде не видел, но прекрасно осознавал присутствие охраны рядом.

Беседка была свита из веток нескольких видов цветущих кустов. Через красивые узоры переплетения падал свет вечернего солнца, проходя сквозь них и играя разноцветными переливами на белоснежном полу. Растения всё ещё продолжали расти по строго определённому направлению, каждый день внося изменения в форму беседки. Поэтому придя сюда спустя несколько месяцев, можно было её совсем не узнать. Вскоре рядом с Тормодом появилась Снижна, выйдя из темноты.

— Ты потрясаешь меня своей способностью ходить в темноту, Снижна, — сказал Тормод вместо приветствия, помогая принцессе присесть за стол.

Он налил чай в кружки и расположился на втором стуле напротив Снижны. Та с благодарностью ему улыбнулась.

— Мой брат хочет, чтобы этому научилось как можно больше людей из нашего народа. Но все так сделать не смогут, даже если всю жизнь будут обучаться у меня лично, Тормод. Многим просто сама жизнь не подарила такую возможность.

— Это ты сейчас про реку жизни говоришь, Снижна? — уточнил он.

— Не только про неё. Она есть у всех. И её русло одинаково у всего народа Императорского дома. Поэтому зная, как она выглядит, я очень легко могу определить, к какому виду разумных существ принадлежит тот или иной человек. Ведь каждый народ имеет своё индивидуальное и неповторимое русло. Именно поэтому мы не можем иметь здоровых детей друг с другом, даже если очень похожи внешне. Те же руки, ноги, строение тела. Даже сердце у них может находиться на том же месте, что и у нас. Но если кто-то из людей разных народов соединится в семейном союзе, то только навредит своим потомкам. Они не будут обладать ни рекой отца, ни рекой матери. Их потоки местами будут перебиты. Местами не развиты вообще. И поэтому дети от таких союзов будут иметь болезни не только тела из-за разного состава крови, но и духа из-за разной реки жизни.

— Что ты имеешь в виду, Снижна, под болезнью духа? — с интересом уточнил Тормод, откусывая пирожное и запивая его чаем.

— Их ум будет работать со сбоями. Они будут больны психически. Они будут способны совершать невиданные зверства, которые вызовут у нормального человека шок. Я бы их в чём-то сравнила с драгондами. Их дух будет оторван от корней отца и не привязан к корням матери. У них не будет понятия чести и совести. Они будут вести себя, как взбесившиеся животные. Поэтому у всех народов по светлую сторону рубежа есть запрет на такие семейные союзы. Кто из нормальных родителей пожелает такое своему ребёнку? Я понятно объяснила тебе, Тормод?

— Более чем, — он улыбнулся ей в ответ. — Но ты не ответила на вопрос, почему не всем доступно ходить сквозь темноту?

— Потому что сила потока реки жизни у всех людей разная. У кого-то он едва движется. У кого-то он стремительно течёт. Кому-то в этой жизни просто не нужен огромный поток. Ведь мы рождаемся в этом явном мире, чтобы получить уроки и обучиться с помощью них. И все приходят сюда со своими целями. Поэтому река жизни у многих людей не способна получить необходимую энергию природы, чтобы шагнуть сквозь темноту. Ведь не всем нужна такая способность для прохождения своего жизненного пути. Пойми, что за нами смотрят боги и ушедшие предки. Они не только помогают нам, но и решают, какой путь следует пройти их потомкам здесь, на земле, чтобы научиться понимать саму жизнь. У нас у всех разные пути жизни, поэтому и сила реки разная. Ведь после смерти, выполнив своё предназначение, каждый из живущих уходит по дороге богов, чтобы продолжить развиваться дальше. Всё просто, Тормод, — сказала Снижна.

— Да, всё просто, — задумчиво произнёс Тормод. — Скажи, а у меня есть шанс научиться ходить сквозь темноту? — пристально посмотрев на принцессу, уточнил он.

Снижна стала внимательно рассматривать его реку жизни, всматриваясь в её переливы. У Тормода был очень сильный поток, но слабее, чем у её учеников. Она задумалась на некоторое время. В беседке повисла тишина. Вдруг со стороны сада раздались отчётливые шаги спешащего к ним человека. Снижна и Тормод одновременно посмотрели в ту сторону.

— И как это понимать, принцесса Снижна? — гневно начал свою речь Сигурт, едва появившись на пороге беседки.

— Что конкретно тебя интересует, дядя? — удивилась она.

— Молодой человек, потрудитесь встать и хотя бы представиться мне, — вместо ответа, Сигурт рявкнул на Тормода.

— Адмирал Тормод, член малого совета главы Ульвбьёрна, первый заместитель маршала Хаука, наследник второй линии великого Торгнира к вашим услугам, великий церемониймейстер Сигурт, — сухо сказал Тормод, встав из-за стола. — Мы с принцессой Снижной пьём чай в этой прекрасной беседке.

— Потрудитесь мне ответить ещё на один вопрос, адмирал Тормод. Известно ли вам, что вы не имеете право проводить время с принцессой Снижной наедине? — всё ещё повышенным тоном спросил Сигурт.

— Позвольте вам заметить, господин Сигурт, что наедине в этом дворцовом комплексе теперь не может находиться никто. И если не брать в расчёт четырёх гвардейцев Ульвбьёрна, которые расположились вокруг этой беседки, то мы действительно находимся, как вы выразились, наедине с принцессой, — не менее сухим тоном ответил ему Тормод. — Может быть, вы всё же присядете с нами и успокоитесь? И мы уже другим тоном обсудим проблему, которая вас сейчас так волнует?

Сигурт взглянул на стол, на котором стояло всего два прибора. Потом перевёл взгляд на два стула, будто пытаясь сообразить, куда ему предлагают присесть. Он удивлённо взглянул на Тормода, словно тот предлагал церемониймейстеру невозможное: выпить из своей чашки. Пока Сигурт решал, что ему делать, заорать на адмирала или сделать что-то ещё, два гвардейца молча вошли в беседку, поставили ещё один прибор и стул, а затем так же молча удалились. Тормод показал рукой на появившуюся возможность Сигурту красиво выйти из положения. Тот не заставил себя долго ждать и присел за стол. Тормод вежливо налил ему чай, пододвинув поближе трёхэтажную подставку со сладостями.

— Хорошо, вы тут не совсем наедине, адмирал Тормод, — сказал Сигурт уже в более спокойном тоне. — Но я не намерен извиняться за свои слова перед вами, — крутя ложечку для чая в своих руках, произнёс он.

— Я прекрасно понимаю ваш гнев, господин Сигурт, — присаживаясь на своё место, миролюбиво ответил Тормод. — Ваше беспокойство о чести своей семьи достойно уважения.

— Это хорошо, что вы меня понимаете, адмирал Тормод. Вот если бы это ещё поняла принцесса Снижна, — ласково посмотрел Сигурт на племянницу.

Принцесса виновато опустила глаза, отпивая чай из чашки.

— Вы зря думаете, что принцесса этого не осознаёт, господин Сигурт. И поверьте, она не пыталась искать встречи со мной намеренно. И уж тем более у неё не было мысли уединиться со мной. Ей просто была необходима поддержка, — сказал Тормод, ласково глядя на Снижну, встретив её благодарственный взгляд.

— Вы же понимаете, что моя вспышка гнева не беспочвенна, адмирал Тормод. Мой племянник Ульвбьёрн уже поплатился за свою доверчивость. Я переживаю за них обоих, — примирительно сказал Сигурт, видя, как этот человек держится возле принцессы. — Девочка моя, тебе нужно быть осторожнее. Я не думаю, что капитан Бернард превратил наш дворцовый комплекс в чёрт знает что просто так, — сказал он с горячностью в голосе. — И тут мне сообщают, что ты находишься с кем-то наедине. Это вывело меня немного из себя.

— Я понимаю, дядя. Но мне, и правда, стало легче в присутствии Тормода. А как ты отреагировал на эту новость? — спросила Снижна.

— На какую новость, девочка моя? — уточнил Сигурт.

— На то, что капитан Бернард перевёл Тиру из камеры заключения в спальню к Ульвбьёрну, — ответила Снижна с болью в голосе.

Сигурт явно был ещё не извещён об этом решении капитана. Его лицо побелело от гнева. Небесно-голубые глаза словно накрыла тень от грозового облака. Тёмно-русые волосы в этот миг словно стали частью этой грозы.

— Что он сделал?! — ища подтверждения слов племянницы, он перевёл свой взгляд на Тормода и заметил в его глазах такую же ярость, что и у себя в душе.

— Выдохните, господин Сигурт. Вы не ослышались. И прошу вас держать себя в руках. Я понимаю ваш гнев, но приказ капитана Бернарда может отменить только глава Ульвбьёрн. А он сейчас, как я понимаю, находится без сознания. И я всей душой с вами и вашими чувствами. Поэтому я имел неосторожность нарушить приличия двора, встретившись здесь с принцессой Снижной наедине.

— Я очень вам признателен в данной ситуации, адмирал Тормод, — поблагодарил его Сигурт. — Девочка моя, но ведь ты не одна. У тебя есть я — твой родной дядя. И ты могла бы прийти ко мне, — немного укоризненно сказал он, посмотрев на племянницу.

— Я думаю, что чувства, переполнявшие её высочество Снижну, не дали ей трезво мыслить, господин Сигурт. И встретив меня случайно в этом саду, а затем услышав моё предложение попить в спокойной обстановке чай, не искала с вами встреч. Теперь вы видите, что дурных намерений я точно не имел, — улыбнулся Сигурту Тормод, при этом взяв руку принцессы и поцеловав её.

— Что вы, что вы, адмирал Тормод. Я уже во всём разобрался. А что вы делаете сегодня вечером? — уточнил Сигурт у него.

— Я практически не распоряжаюсь своим временем, господин Сигурт. Всё зависит от маршала Хаука, — уточнил Тормод, всё ещё держа руку Снижны в своей.

— В таком случае, готовьтесь к ужину во дворце. Хаук является двоюродным дядей принцессы Снижны. И поверьте, он соблаговолит присутствовать сегодня на семейном ужине, взяв вас с собой. Об этом я позабочусь. А теперь я думаю нам пора разойтись, — Сигурт посмотрел на Снижну, а потом перевёл взгляд на её руку, которую всё ещё сжимал Тормод.

— Да, дядя. Тормод, я буду рада вашему присутствию у нас за ужином, — Снижна сжала его ладонь и тут же отпустила.

— Если маршал Хаук соблаговолит оставить мой вечер свободным, то я не откажусь от приятного ужина в вашем обществе, смею вас в этом заверить, — сказал Тормод, первым встав из-за стола.

Снижна поднялась следом за ним, кивнула на прощание и шагнула в темноту.

— Прежде чем попрощаться с вами, адмирал Тормод, я прошу всё же держать себя в рамках приличия. С этого дня я вам разрешаю иногда пить чай и вести беседы с моей племянницей, но только в присутствии миссис Льювы. Таковы правила. Надеюсь, вы меня понимаете? — Сигурт протянул ему руку.

— Вы правы, правила должны соблюдать все. И меня возмущает не меньше вашего нахождение этой предательницы в спальне главы Ульвбьёрна, — гневно сверкнул глазами Тормод, пожимая ему руку в ответ.

Сигурт перехватил взгляд адмирала, оставшись довольным этим человеком и найдя в нём полное взаимопонимание в отношении Тиры. Церемониймейстер попрощался и удалился из беседки. Тормод тут же отправился по своим делам, игнорируя присутствие охраны за своей спиной, как делал это уже много дней.

Некоторое время спустя Сигурт просто ворвался в кабинет Бернарда, не обращая внимания на попытки гвардейцев его остановить. Он хоть и был уже почтенным человеком возрастом чуть более шестисот лет, но держал себя в превосходной боевой форме. И смог войти в кабинет капитана, открыв дверь и попытавшись уложить одного гвардейца на пол. В результате чего они оба оказались на ковре возле стола Бернарда. Правда, Сигурт лицом в пол с закрученной рукой за спину, а гвардеец, держа его в жёстком захвате.

— Пропустите господина Сигурта ко мне в кабинет. Видимо, таким образом он запрашивает у меня разрешение войти, — спокойно сказал капитан, внимательно глядя на эту картину.

Гвардеец тут же отпустил Сигурта, даже не помогая ему встать, отдал честь капитану и вышел из кабинета, закрыв дверь.

— Ты!!! — взревел Сигурт.

— Вам нужно принять успокоительное, господин Сигурт. Попросите помощи у принцессы Снижны. Она с удовольствием приготовит для вас травяной напиток. И вам стоит подумать над своими тренировками. Вы явно не в форме, — произнёс Бернард, безмятежно глядя тому в глаза. — Вот то, зачем вы пришли, — капитан протянул ему записывающий кристалл.

— Что это? — рявкнул Сигурт, забирая в руку кристалл.

— Это все данные на адмирала Тормода. Кто он. Что он. И чем занимается на данный момент. Конечно же, тут нет информации о его военных обязанностях и делах. Но всё остальное собрано тщательным образом. И вы сможете сами изучить его досье, не докучая мне, — подвёл итог разговору Бернард, давая понять, что время, отведённое Сигурту, окончено.

— Ты!!! — Сигурт погрозил в его сторону кулаком.

— Я изменил место заключения мисс Тиры намеренно. И чётко даю себе в этом отчёт. Поэтому и впредь не намерен сообщать вам о принятых мною решениях. Всё, что вас касается, я докладываю незамедлительно, как и чаепитие принцессы Снижны вместе с адмиралом Тормодом, — капитан увидел, как лицо Сигурта багровеет. — А теперь потрудитесь покинуть мой кабинет самостоятельно. Уж поверьте, я смогу вышвырнуть вас за дверь, не прибегая к помощи моих гвардейцев.

— Ели что-то случится с моим племянником наедине с этой… этой… — Сигурт пытался подобрать приличное слово.

— Предательницей, — вежливо подсказал подходящее слово Бернард.

— Ты!!! — взревел Сигурт.

— То глава Ульвбьёрн приговорит меня к смерти без суда и следствия, если останется после этого жить. В противном случае это сделает малый совет. Но пока никто не может отменить мой приказ, поэтому не трудитесь сотрясать здесь понапрасну воздух. Ещё раз прошу вас покинуть мой кабинет добровольно, — спокойно сказал Бернард.

Несмотря на внешнюю невозмутимость капитана, Сигурт заметил нездоровый блеск в его серых глазах. Он решил удалиться из кабинета, не давая Бернарду возможность вышвырнуть его за дверь. Сигурт вышел из кабинета, гордо расправив плечи, и тут же отправился к себе в комнаты, где провёл целый час, изучая дело Тормода. Он, как церемониймейстер, делал так с каждым, кого приглашал на бал. И вспомнил адмирала Тормода. Именно этот молодой человек чаще других танцевал с его племянницей на последнем балу. Но сейчас Сигурт изучал его дело более тщательно.

Тормод был родом из семьи второй ветки наследования великого Торгнира. Эта информация была важна для Сигурта. Ведь в случае гибели Ульвбьёрна, Хаук занимал пост исполняющего обязанности главы Императорского дома, передав эти права через год своему старшему сыну Ингвару. Тот, в свою очередь, через год передаст права своему старшему сыну, который был уже женат, но имел только трёх дочерей. И вот только его первенец мужского пола, если таковой родится, мог бы стать будущим главой Императорского дома. Однако Сигурту это и так было известно. И именно из-за этого он давно подозревал Хаука в его неверности Ульвбьёрну, что, в общем-то, и не скрывал от племянника. Однако в случае семейного союза Тормода и его племянницы Снижны, именно их будущий сын стал бы основным претендентом на титул главы Императорского дома. Сигурт тут же просмотрел всё родовое дерево адмирала и убедился, что тот не состоит в близком родстве с семьёй Ульвбьёрна и, следовательно, может претендовать на руку принцессы. А Хаук тогда остался бы ни с чем в любой ситуации: выживи Ульвбьёрн или нет. Это очень подняло настроение Сигурту. И хотя гнев от действий капитана Бернарда с Тирой не исчез, он с удвоенной энергией взялся организовывать сегодняшний ужин.

Вечером в столовой шла неспешная беседа между членами семьи Ульвбьёрна. Во главе стола стояло пустое кресло. Сигурт уступил своё место адмиралу Тормоду, чтобы тот смог сидеть напротив принцессы Снижны. За что получил от неё благодарственный взгляд. Миссис Льюва развлекала за столом Хаука, который сидел рядом с Сигуртом. Оживление в этот вечер вносил и Фроди, разнося по местам разнообразнейшие закуски. Основную часть времени Сигурт обращался к адмиралу Тормоду, всё больше и больше убеждаясь в правильности своего решения. Ему чем-то очень понравился этот молодой человек. Сигурт также наконец-то нашёл общий язык с Хауком, который был возмущён поступком Бернарда не меньше, а может быть и больше его. У него были свои давние конфликты с капитаном, и они никогда не были по-настоящему дружны. Их отношения всегда были очень натянуты. И сейчас Хаук вовсю костерил Бернарда, держа себя в рамках приличия. Тормод периодически подбадривал Снижну, когда ловил её печальный взгляд.

С этого дня стало традицией собираться в таком же составе за ужином в семейной столовой. Спустя время они стали походить на группу заговорщиков, которые никак не могут противостоять капитану Бернарду, за исключением перемывания ему косточек. Эти вечера облегчали Снижне жизнь. Она стала всё чаще и чаще улыбаться, чем несказанно радовала как Сигурта, так и миссис Льюву.

Дневник Ульвбьёрна Удо

с пометками Снижны

Удо, как он мог так поступить? Как он мог?

Капитан Бернард привёл в твою спальню эту дрянь. Она довела тебя до этого состояния. Она чуть не погубила твою жизнь. И теперь она имеет право находиться с тобой всё время, а я лишь изредка забегаю к тебе, чтобы проверить твоё здоровье.

Да, я стала замечать, что твоя река жизни перестала иссыхать. И её наполнять теперь не нужно вообще. Она словно опять получила огромный поток силы. И я не исключаю возможности, что это сделала Тира. Но что будет с тобой, когда ты очнёшься? Не разорвёт ли тебе это сердце окончательно?

Удо, я этого очень боюсь.

Что ты скажешь, когда увидишь её рядом с собой? Ту, которую тебе предстоит забыть и вычеркнуть из своей жизни, сердца и памяти навсегда. Ту, которую ты всё ещё возможно любишь, но вынужден будешь фактически самолично убить.

О чём только думал капитан Бернард, пойдя на этот шаг, Удо?

Не сдавайся, брат. Прошу тебя, не сдавайся. Всё же я надеюсь, что ты очнёшься в моём присутствии. Я бы тогда смогла смягчить этот удар.

Брат, проснись же, наконец!

Глава 4

Дневник Снижны–Айны

Сегодня, впервые за всё время освобождения Удо, я смогла уйти в тишину. Я этого и боялась, и хотела. Мой разум и тело просто умоляли меня дать им эту возможность. Я успокоила своё сердце, выровняла дыхание и ушла в тишину.

Мне не пришло никаких видений. На меня накатила волна спокойствия. Словно кто-то невидимый погладил меня рукой по голове, а потом прижал к своей груди. Мне стало так легко. Мне хочется верить, что это был Андриус. И я сидела в этой тишине почти час. Мне так не хотелось выходить в реальность. Но рано или поздно минуты тишины заканчиваются. В какой-то момент меня словно оттуда выкинуло. Видимо, Андриусу пришлось идти по своим делам, где-то там, далеко отсюда на дороге богов. А мне нужно было идти по своим.

Я так рада, что встретила Тормода. Он словно луч света, осветивший темноту моей печали. Рядом с ним я не чувствую себя наедине с болью. Он разделил со мной волнение за здоровье брата. Я вижу ту же ярость, а порой и ненависть к Тире в его глазах. Он понимает мои чувства, как никто другой. Даже дядя Сигурт не способен на это. Тормод попросил меня научить его искусству воина народа Айны. Я согласилась, но поняла, что он никогда не сможет шагнуть сквозь темноту. Я пока не говорю ему об этом, чтобы не остудить его пыл в занятиях. Тормод способен далеко продвинуться. Ведь он — прекрасный офицер и имеет отличную подготовку, но всё же его умение не идёт ни в какое сравнение с Удо.

Мой брат в первый день наших занятий с лёгкостью смог победить меня. Я была этому удивлена. И это несмотря на то, что я могу ходить в темноту, а мой брат пока ещё нет. Но он словно предугадывал, где я появлюсь. Эта его способность до сих пор восхищает меня. Он в тот раз лишь улыбнулся мне и сказал, что на планете народа Айны просто берёг меня, когда брал уроки воина. И если он уже научился шагать в темноту, когда исчез из собственной спальни, то теперь он сможет победить даже нескольких шаманов народа Айны, задумай они на него напасть одновременно.

И это не только потому, что его река жизни такая сильная и такая светлая. Нет. Его душа чиста, как горный родник. Она наивна, как у младенца, который верит в справедливость мира для всех. И эту душу, эту веру сейчас искромсала Тира.

Я стараюсь не думать о ней. Как только я это делаю, то ловлю себя на мысли, что готова уйти в темноту и убить её прямо в спальне брата. Но я помню о слове, которое дала ему. И я сдержу его, каких бы душевных мук мне это не стоило. Однако одну попытку я всё же совершила в тот же вечер, когда Тира осталась наедине с Удо. Но я не смогла попасть к нему в комнату, выйдя из темноты с другой стороны спальни. Гвардейцы спросили меня, хочу ли я попасть в комнату к брату, на что я ответила им: «Нет». Наверное, я настолько была в гневе, что не сообразила, куда шагнула. И я поняла, что готова сейчас на бездумные поступки, которые мне потом брат не простит. Или всё же боги оградили меня от этого шага, давая понять, что это неверный путь. С тех пор я больше не пыталась шагнуть сквозь темноту в спальню к Удо. Но от этого мои чувства к Тире не изменились.

Брат, я люблю тебя. Проснись! Это всё, о чём я тебя прошу.

***

Удо приходил в себя тяжело. Было ощущение, что его мозг включал организм частями, словно прибор, тестирующий корабль и проверяющий работоспособность всех его систем. Вначале Удо прислушался к звукам. В помещении, где он находился, было тихо, слышалось лишь ровное дыхание ещё одного человека. Тревогу этот звук не вызвал, потому что это было дыхание спящего, а значит не нёс ему никакой угрозы. Затем мозг включил его тело. На Удо навалилось бессилие уставшего организма. Будто после его освобождения прошли максимум сутки, и у него не было времени восстановить свои силы. Удо пошевелился, уткнувшись во что-то лицом, и тяжело вздохнул. Тут он почувствовал запах волос Тиры и осознал, что крепко прижимает её к себе, со всей силы обхватив руками. Это было больше похоже на бред. Удо был уверен, что она сейчас находится под стражей и не может лежать в его объятиях. Он резко открыл глаза, увидев свою спальню. На подставке народа Айны горел сотворённый огонь, слабо освещая помещение. Тира спала поверх одеяла, укрывшись тёплым пледом, и обнимала Удо за руки, подстроившись под изгибы его тела.

— Что тут происходит, мисс Тира? — заговорил Удо, пытаясь сесть на постели и освободить свои руки. — Потрудитесь мне объяснить.

— Я тут сплю, ваше величество, — сонно ответила Тира. — Вам объяснить, что такое сон и зачем он вообще нужен человеку? — она села на кровати и зевнула.

— Я спросил, что вы делаете в моей постели? — уже зло переспросил Удо, взмахом руки делая огонь ярче.

— И не мечтайте, ваше величество. Туда вы меня не заманите никаким способом, — гордо сказала Тира, вставая с кровати.

— Кто вас вообще сюда впустил, мисс Тира? Вы должны находиться в камере заключения под арестом вплоть до суда, — Удо сел на кровати и, почувствовав лёгкое головокружение, опёрся рукой на матрас.

— А мне там было неудобно заниматься живописью, ваше величество. В камере очень плохое освещение. И капитан Бернард считает, что мои рисунки с натуры получаются гораздо лучше, чем те, что я делала в заточении, — спокойно сказала Тира, встав рядом с кроватью, и в упор посмотрела на Удо, наслаждаясь его растерянностью.

— Что капитан Бернард считает?! — не понял Удо, начиная терять терпение.

— Похоже, ваш слух ещё не совсем восстановился, ваше величество, но вы не беспокойтесь, время всё лечит, — вместо ответа выдала Тира, успокоительно махнув в его сторону рукой.

— Стража! — крикнул как можно громче Удо.

В спальню тут же вошли два гвардейца, дежурившие на входе. Они увидели, что глава Ульвбьёрн сидит на постели обнажённый, едва прикрыв одеялом низ живота, а мисс Тира стоит напротив него в лёгкой майке на голое тело длиной чуть выше колена. Поэтому они остановились, едва войдя в спальню, а один из них тут же закрыл дверь, чтобы эту картину не увидел никто из пришедших навестить его величество.

— Потрудитесь объяснить мне, почему мисс Тира находится в моей спальне, а не в тюрьме? — рявкнул Удо на своих гвардейцев.

— По приказу капитана Бернарда мисс Тира была доставлена в вашу спальню пять дней назад, глава Ульвбьёрн, — ответил один из гвардейцев, наткнувшись на гневный взгляд Удо.

— Приказываю немедленно сопроводить мисс Тиру назад и не выпускать её из камеры вплоть до суда, — не сдерживая гнев, произнёс Удо.

— Слушаемся, глава Ульвбьёрн, — ответил один из стражников и пошёл по направлению к Тире, попытавшись схватить её за руку.

Но она не стала дожидаться, пока к ней подойдёт гвардеец. Тира ловко вскочила на кровать и спряталась за спиной Удо, с силой ухватившись руками за его правое плечо и вжавшись всем телом в подушки. Она выглянула на стражников из-за его широкой спины, давая понять, что не даст им до себя дотронуться. Этого от неё не ожидал никто. Стражники тут же застыли на месте, растерявшись. Удо понимал, что если они попытаются вытащить Тиру из-за его спины силой, то она, как минимум, начнёт драться и кричать на всех. Он остановил гвардейцев движением руки.

— Мисс Тира, потрудитесь покинуть мою спальню в сопровождении охраны, — сказал Удо, даже не пытаясь прикоснуться к ней.

— Вначале я оденусь и соберу свои вещи, ваше величество, а потом сама удалюсь из вашей спальни. А охрана пусть подождёт меня снаружи, — сказала Тира, уткнувшись лбом в спину Удо, окончательно спрятавшись за ним от стражников.

Ему ничего не оставалось делать, как приказать гвардейцам ждать её за дверью, не пытаясь войти в спальню. Те кивнули и немедленно покинули помещение. Едва прозвучал звук закрывшейся двери, как Удо в одно мгновение развернулся к Тире, скидывая с себя одеяло, убирая её руки с плеча и прижимая к матрасу, навалившись на неё сверху всем телом.

— Ты хотя бы понимаешь, что я сейчас могу сделать с тобой всё, что захочу? — он со злостью смотрел в её пылающие гневом глаза. — И мои гвардейцы не войдут сюда ни при каких обстоятельствах.

— Понимаю, ваше величество Ульвбьёрн, — прошипела сквозь зубы Тира. — Капитан Бернард предупредил меня, что это будет моя личная проблема. А ну, слезь с меня, — Тира без страха взглянула на него и попыталась освободиться, но Удо словно не заметил её стараний. — Если попытаешься со мной что-то сделать, то я тебе это что-то оторву, понял? — она с вызовом посмотрела ему в глаза.

— Какого чёрта ты тут вообще делаешь? — Удо не ослаблял хватку.

— Работаю у тебя сиделкой. Убираю за тобой всё, что выходит из твоего величества, и мою всё самое драгоценное, что у тебя есть. Я сказала, отпусти меня, — опять попыталась освободиться Тира, но у неё ничего не получилось.

Удо был очень силён, даже несмотря на свою болезнь, и её попытки вырваться ни к чему не привели.

— Собирай свои вещи и убирайся из моей спальни, и чтобы я тебя здесь больше не видел, — сказал Удо, убрав от неё свои руки и встав с кровати.

Он подошёл к столу, где стоял кувшин. Тира проводила его внимательным взглядом. По его плечам рассыпались густые бело-золотистые локоны, которые переливались всеми цветами пламени от огня народа Айны. Его тело было в отличной форме, несмотря на то, что он почти месяц провёл в постели. Удо упёрся в стену, напрягая руки и ноги, чтобы не пошатнуться. Он очень похудел. Из-за чего его бёдра казались ещё более узкими, а плечи шире, чем раньше. Тира смогла рассмотреть каждую мышцу его натренированного тела. И сейчас перед ней стоял образец идеального мужчины.

Удо налил себе воды и залпом выпил её. Затем он гневно посмотрел на Тиру, которая всё ещё не отвела от него взгляда, будто пытаясь запомнить каждый изгиб его тела. Тёмно-коричневые брови Удо были гневно сведены вместе. Его серо-стальные глаза в обрамлении чёрных густых ресниц источали холодный взгляд, который словно пронзал Тиру насквозь. Слегка отросшая светло-коричневая борода лишь подчёркивала бледность его лица. И глядя на Удо сейчас, у неё было ощущение, что от него самого исходит жуткий мороз ледяных гор. Поймав на себе его тяжёлый взгляд, Тира слегка поёжилась, затем встала с кровати и пошла к креслу, где лежала её одежда. Удо тяжело вздохнул и без сил опустился на постель, даже не пытаясь накинуть на себя одеяло. Его тело было ещё очень непослушным, так что шевелиться ему попросту не хотелось.

— Сколько дней я тут лежу?

— С момента освобождения вашего величества прошёл почти месяц, — ответила Тира, скидывая с себя майку и оставшись перед ним полностью обнажённой.

Удо прожигал её взглядом, который был очень далёк от восхищённого. Тира медленно, словно оттягивая время, стала одеваться. Потом она села в кресло и принялась завязывать шнурки мягких кожаных полуботинок. По приказу капитана Бернарда, ей был предоставлен разнообразнейший гардероб. Там были не только прилично короткие платья из менее пафосных, как она выразилась, тканей, но и брюк, разнообразных кофт и иных моделей женской одежды. Опять критически пересмотрев всё, она выбрала лишь пару маек, чтобы иметь возможность почаще их менять. Единственное от чего она не отказалась — это от нижнего белья. Поэтому когда она оделась, то Удо, внимательно наблюдавший за её действиями, увидел всё ту же знакомую ему Тиру. В шортах до колен, нежно-зелёной майке и её любимой обуви. Она неспешно расчесалась, перехватив свои густые длинные волосы в хвост в районе чуть выше талии, как делала это всегда. При этом несколько локонов красиво падали на её лицо, обрамляя его правильный овал. После этого Тира подошла к своим рисункам и стала их сворачивать в трубочку.

— Что это? — холодно уточнил Удо.

— У вас явные проблемы со слухом, ваше величество. Вам следует сказать об этом Снижне или Ритве, — сказала Тира, посмотрев на Удо. — Я же говорила, что рисую с натуры.

— А натура — это я? — горько усмехнулся Удо.

— Не надейтесь, ваше величество. У вас прекрасный вид из окна, — показала Тира ему одну из своих работ.

На холсте действительно был изображён великолепный вид гавани, который открывался из спальни Удо и так нравился ему.

— Уходи, Тира, — тихо произнёс Удо, чувствуя, что сидит из последних сил.

— Я бы рекомендовала вам лечь, ваше величество, — перевязав рисунки лентой, сказала Тира и положила их на кресло. — А ну, быстро ложись в постель, — она подошла к Удо, цыкнула на него и протянула руку, чтобы помочь ему лечь.

— Не смей мне приказывать! — жёстко ответил Удо. — И не прикасайся ко мне, — он зло посмотрел на неё.

— Тогда быстро укладывайся сам! И заруби себе на носу. Или ты выздоравливаешь без моей помощи. Или ты рискуешь в очередной раз очнуться и застать меня не на твоей постели, а в ней! Понял? — сказала она, с вызовом заглянув в его глаза.

— Уходи, Тира, — отвернулся от неё Удо.

— Как прикажете, ваше величество Ульвбьёрн, — сказала Тира, набросив на его колени одеяло, а затем, подхватив рисунки, вышла из спальни, гордо подняв голову и хлопнув дверью.

Удо без сил откинулся на кровать, оставив ноги опущенными на пол, даже не пытаясь доползти до подушек. Он как можно громче позвал своих гвардейцев. К нему вошли всё те же стражники. Удо попросил помочь ему лечь и потребовал позвать к себе капитана Бернарда, а также убрать все оставшиеся вещи Тиры из спальни. Гвардейцы поудобнее устроили Удо в полусидящем положении, подоткнув ему под спину подушки и удалились, забрав одежду Тиры и мольберт с красками. Спустя некоторое время в комнате появился Бернард. Удо даже не поприветствовал его, а вместо этого гневно прожёг взглядом.

— Я рад, что ты очнулся, Удо, — вместо приветствия сказал Бернард и с невозмутимым видом расположился в кресле напротив него.

— Это не ответ, — жёстко сказал Удо.

— На какой конкретно вопрос вас интересует ответ, глава Ульвбьёрн? — спокойно уточнил капитан.

— Я не в том состоянии, чтобы играть с тобой в эту игру, Бернард. Что она здесь делала? — чуть ли не прошипел Удо.

— Кого конкретно вы имеете в виду, ваше величество: принцессу Снижну, шаманку Ритву или вашу сиделку? — проигнорировав слова Удо, спросил Бернард.

— Ты думаешь, что это смешно? — закрыв глаза и сжимая кулаки, проговорил сквозь зубы Удо.

— Не смешно то, что ты отказывался жить, адмирал. Вот это не смешно, понимаешь? — уже с чувством сказал Бернард, глядя на него.

— В каком смысле отказывался? — открыл глаза Удо и удивлённо посмотрел на капитана.

— Да в прямом! — уже не скрывая своих эмоций, сказал Бернард. — Шаманка Ритва дала тебе всего лишь пять-семь дней жизни. Так ответ на какой вопрос ты сейчас от меня требуешь? А? Да, я привёл к тебе единственное лекарство, которое способно было тебе помочь. И, как я уже вижу, эта затея прекрасно сработала, — усмехнувшись, сказал Бернард, опять принимая безмятежный вид.

— Я тебя под трибунал пущу за то, что не выполнил мой приказ: не подпускать ко мне никого кроме Снижны и Ритвы, — жёстко произнёс Удо.

— Я готов перед ним предстать, глава Ульвбьёрн, — спокойно сказал Бернард, откинувшись на спинку кресла и окончательно расслабившись.

— Да, ты… Ты… А если бы я не сдержался? А? — Удо готов был встать и врезать капитану по лицу. — Из-за тебя тогда пострадала бы не столько моя честь, сколько честь Тиры! Её бы в этом случае казнили без суда и следствия. Как ты мог так поступить, капитан?

— А я в тебя верил, — по-отечески улыбнулся Бернард.

— Он в меня верил. Да я сам в себя не верю рядом с ней, — зло сказал Удо и тяжело вздохнул. — И вторым желанием у меня было открутить ей голову. Не смей её больше ко мне подпускать, а то голову я откручу тебе!

— Это твоё право, Удо. Моя жизнь в твоём полном распоряжении, — ответил капитан всё тем же ровным голосом.

— Я приказал гвардейцам её больше ко мне не пускать, — констатировал факт Удо.

— А я отменю твой приказ, если ты опять будешь тут медленно умирать. Можешь не сомневаться. И тогда ты точно рискуешь оказаться с ней в одной постели, — спокойно ответил Бернард.

— Ты не можешь этого сделать, — возмутился Удо.

— Ещё как могу. Ты, кажется, забыл, какими полномочиями меня наделил. Пока ты находишься без сознания, я фактически управляю всей Империей. Так что тебе лучше сознание больше не терять, а приводить здоровье в порядок. Ты мне нужен, Удо, — улыбнувшись, сказал Бернард.

— Ты что-то раскопал? — спросил Удо, сменив тему, понимая бессмысленность дальнейшего разговора о Тире.

— Я не скажу тебе об этом ни слова.

— Что? — удивился Удо.

— Я дам тебе полный отчёт только в твоём рабочем кабинете, когда ты сам туда сможешь дойти. Поэтому ещё раз повторю. Заканчивай злиться на меня за принятое решение и начинай выздоравливать. И чтобы ты знал, Тира не пришла сюда добровольно, я ей приказал, не дав выбора, — сказал Бернард, вставая с кресла. — За дверью уже стоит Снижна вместе с шаманкой Ритвой.

— Странно, что сестрёнка до сих пор не вошла в мою спальню, шагнув сквозь темноту, — улыбнулся Удо.

— Ей это запрещено, как и всем остальным. К тебе можно войти только через дверь.

— Снижну не остановят запреты, — весело сказал Удо.

— И тут ты заблуждаешься, — сказал Бернард, увидев удивлённо-вопросительный взгляд Удо. — В этой солнечной системе невозможно войти и выйти из точки перехода или шагать сквозь темноту. Палачи народа Пифий любезно согласились мне в этом помочь, оградив не только Сканду, но и доступ в твою спальню, а также в камеру заключения Тиры, — сказал Бернард, подходя к двери. — Не беспокойся. Палачи дали мне слово, что никто при попытке пройти сквозь темноту в эти два помещения не пострадает. Так что все живы и здоровы. Чего я желаю и тебе, — сказал капитан, открыв двери и впуская Снижну с шаманкой Ритвой.

— Повтори, что ты сказал? — ошеломлённо спросил Удо.

— Выздоравливайте скорее, глава Ульвбьёрн, — проигнорировал последний вопрос Бернард, отдал честь кивком головы и закрыл за собой дверь.

Снижна тут же бросилась к брату, заключив его в объятья. Удо крепко прижал свою сестру к груди, улыбнувшись и погладив её по голове, рассеянно глядя перед собой и стараясь прийти в себя после слов Бернарда.

— Спасибо ещё раз, сестрёнка, что спасла меня, — облегчённо вздохнул Удо. — Что бы я без тебя делал?

— Я всегда буду рядом с тобой и приду к тебе на помощь, брат, — улыбнулась принцесса.

— Я в этом не сомневаюсь, Снижна, — ласково сказал Удо, погладив её по щеке.

Она тут же прижала ладонь брата к своему лицу и закрыла глаза, застыв на некоторое время.

— Удо, твоя река жизни наполнилась и больше не иссякает. Я так рада этому. Теперь ты быстро пойдёшь на поправку, — сказала шаманка Ритва, протягивая ему лечебный напиток.

— Я очень благодарен всему народу Айны, шаманка Ритва, за своё спасение. И я также благодарен лично тебе за помощь в моём выздоровлении, — сказал Удо, опять крепко прижав сестру к себе.

— Не стоит меня об этом благодарить, Удо. Мой народ — это твой народ. Вы со Снижной члены всех наших семей, помни об этом. И мы всегда готовы прийти к вам на помощь в любое время, — вежливо сказала Ритва.

— Я знаю это, шаманка Ритва. И я несказанно рад, что у меня есть все вы, — Удо улыбнулся ей в ответ.

После бурных объятий и добрых слов Снижна с Ритвой с удвоенной силой принялись восстанавливать силы Удо. И уже через неделю он крепко стоял на ногах.

Дневник Ульвбьёрна Удо

После долгой болезни, я сижу и читаю хроники моих поисков в своём дневнике.

Эх, сестрёнка, сестрёнка, разве тебя не учили, что брать чужие личные вещи нельзя? Придётся впредь быть осторожнее и прятать дневник в тайнике. Я уверен, что шифр, который придумал сам, дешифровке не поддаётся. Но ведь я могу быть самодовольным дураком, веря в это до конца. Придётся теперь везде брать его с собой, и уж тем более не оставлять на своём столе в спальне. Но я рад, что Снижна заносила сюда хроники моего освобождения. Я могу рассмотреть с разных точек зрения, как проходили мои поиски.

Я крайне недоволен ошибками Хаука, которые он допустил в расследовании. Он пропустил очевидные вещи. И на фоне открывшихся обстоятельств, это тревожит меня. Такой величайший мозг и столько проколов. Но самое важное то, что меня вообще не нашли. Это удивляет ещё больше. Получается, что я сам себя спас дважды. Очистив своё имя на совете Пифий и создав прибор, который меня отыскал. И опять же в этом мне помогла Снижна.

Родная моя сестрёнка, я так люблю тебя. Хоть кому-то я могу доверять в своём близком окружении, всецело положившись на него, не считая, конечно же, моих гвардейцев.

Хроники, записанные в моём дневнике, показали мне ещё пару несостыковок, которые, возможно, в дальнейшем выведут на крысу в наших рядах. Придётся заняться расследованием в нескольких направлениях. У меня есть ощущение, что нужно искать уже не одну крысу, а как минимум две. Связавшись с драгондами, они явно ничего хорошего не затеяли. Но у меня появилась мысль, что они могут одновременно руководить и повстанцами, и этими тварями. Но это может быть совпадением, и они действуют, не зная друг про друга. И тут есть два варианта. Или повстанцы действительно сражаются против драгондов, но при этом винят нас. Или это одна и та же шайка. И теперь я не уверен, что повстанцы станут нашими союзниками. Но этот маленький анализ даёт мне лишь направление нитей для расследования. Ведь тут может оказаться ещё один вариант: что повстанцы сами были обмануты, и ими руководит человек, который готов отдавать чужие жизни в руки драгондов сотнями, получив взамен свою награду. И тогда мне необходимо всё же связаться с ними и открыть им глаза на происходящее.

Сложная и запутанная задачка, с которой мне предстоит справиться, не доверяя больше членам малого совета, включая Хаука. Но для этого, в конце концов, и существует глава Императорского дома. Я защищаю интересы людей моего и подзащитных мне народов. Именно к этому меня и готовили всю мою жизнь. Именно для этого я живу. А значит, я должен справиться.

Глава 5

Дневник Снижны–Айны

Удо пришёл в себя.

Это такая радость видеть, как он снова улыбается. В его глазах столько солнца для меня, что я готова убить любого, кто попытается потушить этот свет. Теперь я счастлива. Моё сердце поёт. Я ухожу в тишину каждый день. Я опять смогла нормально заниматься с учениками в школе.

Жизнь во дворце стала налаживаться.

Моё сообщение о выздоровлении брата в столовой за ужином обрадовало всех. Я видела их счастливые лица. Я заметила радость в глазах у Тормода, когда он узнал, что Удо выгнал Тиру сразу, как пришёл в себя. Он в этом даже не сомневался. Как хорошо жить в окружении родных и близких людей, которые тебя любят и понимают.

Моя душа успокоилась. Реку жизни моего брата больше не нужно наполнять. Она искрится силой и энергией. Я любуюсь её переливами. Тормод как-то спросил у меня, может ли он научиться шагать в темноту. Я ему в тот день так и не ответила, потому что дядя Сигурт прервал мои мысли. Я долго думала над его вопросом после, потому что до конца не была уверена в ответе. Но я точно могу сказать, что мой брат, сможет не только шагать в темноту даже в незнакомое место, но и овладеть возможностями Палачей Пифии. Он сможет научиться пересекать несколько звёздных систем, даже без помощи шаманов народа Айны. Настолько сильна его река жизни.

Поэтому мой брат должен жить ради всех нас. Он рано или поздно забудет Тиру и найдёт себе достойную жену. Он просто обязан оставить после себя сына, потому что такие способности не должны угаснуть для нашего народа.

Живи ради всех нас, брат.

***

Этим утром Удо встал очень рано. Вечером он долго не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок, а потом провалился в полусон-полубред. Он проснулся ещё до рассвета, отправился в ванную комнату, где долго принимал контрастный душ, не щадя своего тела. Холодно–горячо. Холодно–горячо. Но это ему не помогло заглушить боль в своём сердце. Он вытерся и привёл себя в порядок. Затем привычным движением завязал часть своих волос в небольшой пучок на макушке, остальные оставив густыми локонами ниспадать на плечи. Бороду Удо привёл в порядок, чтобы она лишь обрамляла его лицо, которое не выглядело измождённым, но всё ещё было бледнее обычного. Портной Гуди идеально подогнал мундир верховного главнокомандующего под его исхудавшее тело. Оглядев критическим взглядом себя со стороны, Удо остался удовлетворён.

Он всё ещё ощущал слабость в теле и прекрасно понимал, что восстанавливать силы ему придётся ещё очень долго, но находиться в постели больше не мог. И как только смог сидеть без головокружения, то тут же принялся за дела.

Вчера, едва встав на ноги и дойдя до своего рабочего кабинета самостоятельно, Удо приказал немедленно позвать к нему Бернарда. После чего долго вёл с ним беседу наедине, во время которой очень постарался объяснить капитану, что думает о нём самом и его действиях с Тирой, нисколько не скрывая свои чувства за витиеватыми фразами. Бернард с невозмутимым лицом мраморной статуи выслушал гневную тираду, не поведя даже бровью. После чего предложил Удо через пару недель сойтись в спарринге и отколошматить его, как будет тому угодно. Хоть в рукопашную, хоть на настоящих мечах. А затем недвусмысленно намекнул, что сейчас более важные дела требуют внимание главы Императорского дома, и что он не намерен тратить весь день, выслушивая его гневные речи. Немного взяв в себя в руки, Удо всё же занялся делами. Бернард рассказал всё, что сделал во время его болезни и какие расследования начал. Подав Удо список подозреваемых, капитан увидел на его лице крайнее удивление.

— Ты точно в этом уверен? — ещё раз уточнил Удо, видя первым в списке имя Хаука. — А то у меня складывается ощущение, что за время моей болезни ты сговорился с Сигуртом.

— Да, адмирал, я в этом уверен. И твой напыщенный дядя Сигурт тут совершенно ни при чём. Есть вещи, которые вызвали у меня вопросы, — спокойно ответил Бернард. — Конечно, часть поступков Хаука можно оправдать тем, что он действовал эмоционально в отношении тебя, но нам сейчас нельзя опираться на личные привязанности. И уж тем более на свои эмоции. Нужно быть трезвым в своих суждениях. Хаук слишком много делал ошибок, Удо. Я не обвиняю его в чём-то, а просто констатирую холодные факты.

— Предоставь мне все, даже самые смутные сомнения, по другим подозреваемым. Я уверен, что есть более широкий список, — сказал Удо. — Я сам всё просмотрю ещё раз.

— Конечно, адмирал. Я дам тебе полный список. Но не забывай, что ты ещё очень слаб. Поэтому я приказываю тебе не переутомляться и больше отдыхать. Если ты сам этого не будешь делать, то я посажу тебя на гауптвахту, как члена моей команды, — сказал Бернард, давая понять Удо, что не шутит и точно сделает это.

— Я тебя понял, друг. Я обещаю, что не буду переутомляться.

— Я рад, что ты это понимаешь, Удо. По-хорошему, тебе ещё нужно несколько дней полежать в постели.

— Нет, Бернард. Я пробыл там достаточно долго. Да и дела не ждут, а наши враги не дремлют. Малый совет собран на Сканде в полном составе?

— Да.

— Это хорошо. Собери суд завтра. Я больше не выдержу эту муку, Бернард, — тихо сказал Удо.

— Ты уверен, что готов к нему? — уточнил капитан.

— Я никогда не буду к нему готов, — тяжело вздохнул он.

— Может, ты всё же покажешь на малом совете её видение? Это, возможно, как-то повлияло бы на отмену приговора? — спросил Бернард.

— Ты же знаешь, что данная статья не подразумевает помилование. Даже если у человека были на то веские причины. И мне очень хотелось бы, чтобы эта информация была доступна только нам с тобой как можно дольше. Мы ведём расследование, и пока оно не закончится, эти данные разглашению не подлежат. Поэтому я ничего на суде не расскажу и уж тем более не покажу.

— А почему ты исключаешь тот вариант, что Тира может сама рассказать про видение на суде, попытавшись оправдаться, Удо? И тогда наша крыса будет знать, что её ищут. Мои действия на фоне признания Тиры станут очевидными.

— Если Тира это сделает, то я не остановлю её, друг. Она имеет такое право. И нам придётся действовать дальше уже в новой обстановке. Но я её не остановлю, — твёрдо сказал Удо. — Хотя ей это и не поможет, — он опять тяжело вздохнул.

— Прежде чем ты пойдёшь на суд, я настоятельно рекомендую зайти в камеру Тиры, когда её оттуда выведут, — сказал Бернард.

— Зачем? — не понял Удо, удивлённо посмотрев на капитана.

— Войдя туда, ты всё поймёшь, а теперь позволь откланяться. У меня ещё есть дела. Господину Сигурту сегодня не понравился завтрак. Он сказал, что продукты, которыми снабжают кухню, крайне отвратительны. И даже Фроди не в состоянии это исправить. Чем в большей степени оскорбил этого замечательного человека, чем задел меня.

— Я смотрю, что всё это время тебе было не скучно, — улыбнулся Удо.

— Скучать точно не приходилось. Добавь в этот список всех членов малого совета, которых я намеренно выводил из себя. Свою сестру Снижну, гневно прожигающую меня взглядом за всё сразу. Так что без вас, ваше величество, я развлекался на всю катушку, — усмехнулся Бернард, покидая рабочий кабинет.

И вот сегодня в полдень, всего лишь через несколько часов, должен состояться суд над Тирой. Удо говорил правду, что никогда не будет к нему готов. Он отказался от завтрака, попив лишь ароматный чай с булочками у себя в кабинете. Когда до казни оставался час, возле его рабочего стола появилась Снижна, выйдя, как всегда, из темноты.

— Удо, хочешь, я отвезу тебя в зал суда на летающей повозке сквозь темноту? Ведь ты ещё не до конца окреп, — спросила принцесса, обнимая подошедшего к ней брата.

— Снижна. Моя родная сестрёнка, что бы я без тебя делал, даже не знаю, — прижимая к себе принцессу, сказал Удо. — Я так рад, что у меня есть ты. Но я вынужден отказаться от твоей помощи. Я должен зайти ещё в одно место. А перед началом суда мне лучше побыть наедине с самим собой.

— Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, Удо. Она лгала нам обоим, — гневно произнесла Снижна. — И разбила тебе сердце. Я ей этого никогда не прощу.

— А я понимаю твой гнев, сестрёнка. Мой был не меньше, поверь мне. Но у Тиры были причины так сделать, о которых я не могу пока тебе рассказать. Как, впрочем, и никому другому. Поверь, Бернард сделал из нашей планеты самый настоящий непобедимый форпост не на пустом месте. Сегодня ты будешь на суде моей поддержкой, сестрёнка. Но я прошу тебя быть со мной всегда при любых обстоятельствах и принятых мною решениях, — Удо с надеждой посмотрел на сестру.

— Поверь, брат, более преданного тебе человека нет даже среди твоей личной гвардии, — утвердительно сказала Снижна.

— Я тебе верю, сестрёнка. А теперь мне пора идти. Встретимся в зале суда, — тяжело вздохнул Удо и поцеловал сестру в лоб.

Снижна заметила, что глаза брата были печальны. Удо контролировал себя постоянно, скрывая свои эмоции за маской безразличия, но в присутствии сестры позволил себе немного расслабиться. Она видела, как страдает её брат. В этот миг Снижна была готова сама лично привести Тире приговор в исполнение. Но помнила о том, что дала Удо слова не трогать её. Принцесса попрощалась с братом и ушла в темноту, а он отправился в камеру, где находилась в заключении Тира.

Идя по длинному пустынному коридору, Удо слышал лишь звук своих собственных шагов. Подойдя к камере, он минуту постоял, а потом резко вошёл внутрь и тут же увидел холст, стоящий на мольберте. На нём был нарисован он сам, спящий в своей постели. На рисунке Удо прижимал Тиру к себе, обняв двумя руками. В её сердце был вонзён кинжал, а из раны вытекала кровь. Удо вздрогнул при виде этой картины. Он, как заворожённый, подошёл к холсту, не глядя по сторонам, и всмотрелся. Рисовать с натуры у неё действительно получалось хорошо. Каждая чёрточка, каждый изгиб его собственного тела были прорисованы очень чётко. Его мышцы даже не скрывало лёгкое одеяло. Тира же была такой хрупкой в его объятьях. Её безжизненное лицо было белоснежнее подушки, рука безвольно свисала с кровати, а кровь капала с неё на пол. У Удо подкатил ком к горлу, а на глаза навернулись слёзы. Он непроизвольно сглотнул, пытаясь взять себя в руки, и уже собрался было выходить из камеры, как увидел стену со своими изображениями. На него смотрело с несколько десятков его собственных глаз. С укоризной, с гневом, с болью. Тут силы полностью ему отказали. Удо сел в кресло, что стояло напротив стены, и спрятал лицо в ладонях.

— Тира, Тира, — вздохнул Удо, а спустя минуту резко встал, расправил плечи и отправился на суд.

В стенах дворцового комплекса было обустроено специальное помещение круглой формы с большими окнами, в котором проходили различного рода совещания, официальные приёмы послов, а также суды. Слева и справа от входа напротив друг друга находились постаменты в виде полуколец, состоящие из двух больших ступенек, на каждом из которых располагалось по десять столов с удобными креслами. Они были снабжены техникой для просмотра изображений, видео и фото голограмм, прочтения каких-либо документов, а также усилителем звука для выступления перед собравшимися. Это были места для сорока членов малого совета. Напротив входа в зал возле стены располагалось малое полукольцо из трёх ступенек. На верхней его части стоял деревянный резной трон, украшенный символами рода великого Торгнира, который занимал сам глава Императорского дома. Справа от него находилась небольшая удобная стойка с необходимой техникой, управляемая с браслета на руке Удо. На средней ступеньке было одно место для верховного судьи. Ниже устанавливались кресла для приглашённых лиц. И сегодня там сидели ближайшие родственники главы Ульвбьёрна: принцесса Снижна, великий церемониймейстер Сигурт и маршал Хаук. И хотя он являлся членом малого совета, но сейчас предпочёл находиться рядом со своей племянницей.

Судьёй мог стать любой из сорока человек, за исключением главы Императорского дома, который был сорок первым членом малого совета. Выбор кандидата, возглавляющего суд, производился произвольно, вне зависимости от ранга, пола, должности и планеты его проживания. В таких делах судья вместе с главой Императорского дома брал на себя личную ответственность за принятое решение или смерть человека. В середину зала выводился осуждённый, чтобы его было хорошо видно с любой точки помещения.

Когда Удо вошёл в зал суда, то все уже были в сборе. Советники одновременно встали и поприветствовали главу Императорского дома. Снижна сдержала своё желание подбежать к брату и с силой схватила дядю Сигурта за плечо, тот успокоительно похлопал племянницу по руке и сказал несколько успокаивающих слов. Великий церемониймейстер поздоровался с племянником, получив в ответ благодарственную улыбку. Хаук встал и протянул Удо руку, тот ответил рукопожатием. Маршал похлопал племянника по плечу и сел на место. На сегодняшнем заседании судьёй был адмирал Тормод, который вежливо поздоровался с главой Императорского дома. Тот лишь сухо кивнул ему в ответ.

Ульвбьёрн поприветствовал всех собравшихся и занял своё место. Он застыл на троне своих предков в величественной позе, словно изваяние из камня, положив одну руку на подлокотник, а вторую на колено, и натянул на себя маску полного безразличия. Бледность его лица можно было легко списать на болезнь. Однако все члены совета внимательно всматривались в него, пытаясь понять чувства, которые сейчас испытывал глава Ульвбьёрн. Ведь про его взаимоотношения с Тирой до похищения знали все люди народа Императорского дома. А членам совета они были известны в больших подробностях, чем другим, так как они досконально изучались при расследовании взрыва в лаборатории, а затем и похищении. Все понимали, что для Ульвбьёрна это действительно было очень личным делом. Именно поэтому осуждённый по данной статье не мог рассчитывать на помилование главы Императорского дома. В таких делах не исключалась возможность личной заинтересованности. И этот суд был тому живым примером. Однако все собравшиеся осознавали, что смерть Тиры будет огромным ударом по главе Ульвбьёрну. И не тешили себя иллюзиями, что он забудет имена тех, кто подпишет его любимой женщине смертный приговор. И меньше всего в данной ситуации повезло адмиралу Тормоду. Ему досталась сегодня незавидная роль, он должен был огласить вердикт. Удо объявил, что суд открыт. Сразу же после его слов на заседание ввели Тиру.

Она вошла в зал в сопровождении двух гвардейцев, остановившись в центре лицом к судье. Тира была ростом не выше метра шестидесяти пяти — шестидесяти восьми. И возле высоких гвардейцев, она казалась хрупкой и беззащитной. Но Тира предстала перед лицом совета несломленной и готовой принять свой приговор с достоинством. Она стояла с высокоподнятой головой, гордо глядя перед собой, чем вызывала невольное восхищение многих присутствующих. Снижна с ненавистью прожигала её взглядом. Она посмотрела на Тормода, ища поддержки, и увидела нескрываемый гнев и осуждение на его лице. Принцесса осталась довольна его реакцией. Сигурт смотрел на Тиру с презрением и толикой удовольствия. Ведь он никогда не доверял этой женщине и считал сегодняшний суд справедливым. Хаук гневно свёл брови вместе. Он никак не мог себе простить прокол в деле с похищением главы Императорского дома, виновница которого стояла сейчас перед ним. Удо вообще не обращал внимание на Тиру. Он уставился ничего не выражающими глазами на противоположную от себя стену, так ни разу и не пошевелившись.

Судья Тормод начал заседание суда. Он долго перечислял обвинения Тиры. Она учувствовала в разработке плана похищения Ульвбьёрна. Хитростью и обманом, втёршись к нему в доверие, она осуществила задуманное. Тира вместе с Пифиями вынесла смертный приговор главе Императорского дома и пыталась привести его в действие. Она была виновата в нападении на главу Императорского дома, в результате чего он получил травму, которая почти привела к его смерти. Она также посягнула на его честь и достоинство, обманув его доверие. При этих обвинениях Тира гневно посмотрела на Удо, прожигая его взглядом.

— Я не посягала на честь главы Императорского дома, — с вызовом проговорила она.

— Вы неоднократно нарушали протоколы дворца во время пребывания в нём, мисс Тира. Вы также ввели главу Ульвбьёрна в заблуждение насчёт ваших чувств к нему. Данные действия попадают именно под эту статью, — спокойно произнёс Тормод. — Вы же не станете отрицать, что воспользовались доверием главы Ульвбьёрна? — уточнил он у Тиры.

— Нет, — тихо сказала Тира, впервые обессилено опустив плечи.

Произнося эти слова, она пыталась поймать взгляд Удо. Но на его лице не дрогнул ни один мускул, словно он вообще не видел и не слышал происходящее вокруг него. Глава Императорского дома всё так же величественно восседал на троне. Сейчас с него было удобно рисовать сидячую статую потомка великого Торгнира. Вот уже в течение двадцати минут он не шевелился, а его взгляд всё также упирался в противоположную стену зала. Адмирал Тормод начал перечислять ещё несколько законов, которые нарушила Тира.

— Что вы скажете в своё оправдание, мисс Тира? — закончив перечислять все её злодеяния, подытожил Тормод.

Тира понимала, что попытка что-то объяснить или рассказать про своё видение судьям никак не поможет и не изменит её положения сейчас. Она долгое время продумывала свою речь. Но в какой-то момент пришла к выводу, что её жизнь эта информация не спасёт. А вот человек, который убил её родных и близких, будет знать, что о нём известно главе Императорского дома. И если Удо уже ведёт расследование этого дела, то своим признанием она нанесёт ему удар. Тира решила, что лучше умрёт, но ничего не скажет в своё оправдание. Она только надеялась, что её молчание не будет напрасным, и Удо найдёт убийцу людей её родной земли и планет Пифий. Поэтому сейчас она уже не колебалась.

— Я признаю себя виновной по всем статьям, судья Тормод, — твёрдо сказала Тира.

Лёгкий шёпот прокатился по залу. Лишь только Удо всё также оставался невозмутимым, глядя перед собой, будто созерцал картину вечной безмятежности.

— Глава и верховный главнокомандующий народа Императорского дома Ульвбьёрн, у вас есть, что сказать суду? — спросил Тормод.

— Да, — чётко сказал тот в ответ, встав с места. — Судья, члены малого совета, принцесса Снижна, великий церемониймейстер Сигурт. Я не буду занимать ваше время, дополнительной информацией этого дела. Тут уже было сказано достаточно. Вам также известно, что в данном деле нет голосования. Смертный приговор обжалованию не подлежит никому из вас, в том числе и мне. Однако я хочу заявить о том, что у подсудимой были веские причины так поступить со мной. Мисс Тира, вы знали, что причины, побудившие вас совершить все эти преступления против меня, были ложными на момент моего похищения? — Удо впервые взглянул на Тиру.

— Нет, глава Ульвбьёрн. Я действовала, думая, что все доказательства вашей вины бесспорны. Но я ошибалась, — сказала Тира, глядя ему в глаза.

— Если бы вы знали то, что выяснилось на планете Пифий, вы бы совершили всё, в чём вас обвиняют? — уточнил Удо.

— Нет, глава Ульвбьёрн. Я ни в коем случае не посягнула бы на вашу жизнь, — спокойно ответила Тира.

— Благодарю вас, мисс Тира, — Удо отвёл от неё глаза. — Теперь я хочу обратиться ко всем вам, члены малого совета. Мисс Тира, как и народ Пифий, были введены в заблуждение. На их планете состоялся суд надо мной, где с меня был снят смертный приговор. И вам всем известно, что благодаря необдуманным действиям мисс Тиры, народ Пифий присоединился к нашей Империи. И теперь они — наши союзники. И смею вас заверить, что на девяносто процентов этому мы обязаны именно ей. Мисс Тира первая из людей в истории народа Пифий, кто был допущен на их землю. Более того, теперь она там желанная гостья в любое время. И хочу вам напомнить, что Пифии не доверились в своё время даже моему отцу Йорану, который делал неоднократные попытки воссоединиться с ними. И теперь, несмотря на невозможность отмены приговора, я всё же прошу вас сейчас проголосовать скрытым голосованием. Также я прошу дать возможность проголосовать принцессе Снижне и великому церемониймейстеру Сигурту. Меня не интересуют имена людей, кто проголосует за или против. Я просто хочу знать решение всех присутствующих, если бы это был обычный суд с возможностью отмены смертной казни. Я лично считаю мисс Тиру невиновной и, смею вас заверить, говорю это с холодным сердцем и трезвым умом.

Судья Тормод пригласил всех проголосовать, предоставив такую возможность и Снижне с Сигуртом.

— Двадцать один человек за смертную казнь, двадцать один — против, глава Ульвбьёрн, — подвёл итог Тормод.

— Благодарю вас, судья Тормод, — сказал Удо, всё ещё не сев на своё место.

— Я — судья малого совета, адмирал Тормод, оглашаю приговор мисс Тире, — начал было говорить он.

— Я не всё сказал, судья Тормод. Позвольте, я закончу, — сухо остановил его Удо, даже не взглянув на адмирала.

— Прошу вас, глава Ульвбьёрн, продолжайте, — сказал Тормод, присаживаясь на место.

— Итак, с учётом моего голоса решение по данному вопросу будет двадцать два за отмену приговора против двадцати одного за смертную казнь, — подвёл итог Удо. — Я благодарен всем вам, советники, за ваши голоса, даже если вы были не согласны со мной, — на этих словах Удо направился к ступенькам с трибуны.

Все застыли в удивлении. Удо прошёл к центру зала и подошёл вплотную к Тире. Он внимательно посмотрел ей в глаза, она не отвела взгляда, пытаясь понять, что происходит. Они несколько минут всматривались друг в друга, словно что-то хотели молча сказать или увидеть в глазах другого ответы на свои вопросы. По залу прокатился лёгкий вопросительный шёпоток. И вдруг, неожиданно для всех, Удо достал из кармана миниатюрную коробочку, сделанную из резного дерева, и опустился перед Тирой на одно колено. Затем он открыл её. Внутри находилось маленькое серебристое кольцо с красивым камнем, который переливался всеми цветами радуги.

— Мисс Тира, я, Ульвбьёрн, сын Йорана, наследник великого Торгнира, глава и верховный главнокомандующий народа Императорского дома предлагаю вам свою руку и сердце и прошу вас стать моей женой, — Удо напряжённо всматривался Тире в глаза, понимая, что она с лёгкостью может ему отказать.

В зале суда повисло гробовое молчание. Никто не ожидал от главы Ульвбьёрна таких действий. Снижна смотрела на брата с непониманием. Сигурт вскрикнул, но вовремя взял себя в руки. Советники ошарашено наблюдали за развернувшейся перед ними картиной. Адмирал Тормод был ошеломлён этим поступком и смотрел на открывающуюся картину, не скрывая своего гнева. Его глаза пылали огнём ярости. Даже Хаук не сдержал своих эмоций. Его лицо выражало негодование. Удо напряжённо смотрел на Тиру, даже не имея возможности хоть что-то ей прошептать. Но его глаза словно умоляли её, не принимать поспешных решений. Тира внимательно посмотрела на кольцо, потом ещё раз на главу Императорского дома, точно так же онемев от его предложения, как и все остальные. К этому она себя точно не готовила. Напряжение в зале давило на Удо. Пауза затянулась. Он приподнял вопросительно бровь, давая понять Тире, что пора что-нибудь произнести.

— Я согласна стать вашей женой, глава Ульвбьёрн, — сказала Тира, всё ещё не придя в себя до конца и не веря в происходящее.

— Мисс Тира, я, Ульвбьёрн, сын Йорана, наследник великого Торгнира, глава и верховный главнокомандующий народа Императорского дома объявляю вас своей невестой, — поднявшись с колена, Удо надел кольцо на безымянный палец её левой руки.

Затем он встал с правой стороны от Тиры и протянул ей руку, вторую положив сзади на поясницу, сжав пальцы в кулак и выпрямив спину. Она взглянула на Удо, пытаясь поймать его взгляд, но он опять смотрел прямо перед собой, словно не замечая её рядом. Тира вздохнула и положила поверх его руки свою.

— Судья Тормод, члены малого совета, принцесса Снижна, великий церемониймейстер Сигурт, позвольте вам представить мою невесту и будущую жену главы народа Императорского дома мисс Тиру. Отныне она находится вне юрисдикции любого суда на всей территории Империи. Лишь только я имею право принимать решения касательно любых её действий, а поэтому объявляю мисс Тиру невиновной по всем предъявленным ей обвинениям. Я также отменяю ей смертный приговор. Судья Тормод, объявите об отмене смертной казни моей невесты, — сказал Удо, взглянув на адмирала.

Тормод на тот момент уже взял себя в руки, и ничего не указывало на бушевавшие в нём ранее чувства.

— Мисс Тира, вы оправданы по всем статьям закона народа Императорского дома. Я приказываю освободить мисс Тиру из-под стражи немедленно, — очень сухо произнёс Тормод.

— Благодарю вас, судья Тормод. Прошу огласить моё решение по всем системам связи народу Императорского дома, — сказал Удо и направился к выходу из зала суда.

Он вёл Тиру рядом с собой так спокойно, словно это происходило посреди бала, будто вокруг не было удивлённых, а порой и возмущённых лиц. Снижна посмотрела на брата с непониманием и, зло топнув ногой, шагнула сквозь темноту, исчезнув из зала. Сигурт в негодовании что-то уже начал говорить Хауку с Тормодом. Члены совета стали громко переговариваться между собой. И когда Удо и Тира вышли из зала суда, то они ещё долго оставались там, гудя, словно улей в жаркий день.

Удо вывел Тиру из помещения и скинул её руку со своей, будто стряхнул что-то неприятное с рукава. Потом он попросил её пройти вместе с ним к своему челноку. Они молча сели на сиденья, и гвардеец направил транспорт к дворцу. По дороге никто из них не проронил ни слова. Удо сидел, отвернувшись от Тиры, и смотрел на проплывающий под ними дворцовый комплекс. Она тихо теребила кольцо на пальце, не пытаясь его рассмотреть и стараясь прийти в себя. Выйдя из челнока на этаже личных покоев главы Императорского дома и его жены, Удо пригласил Тиру следовать за собой, попросив гвардейца позвать миссис Льюву в комнаты своей матери.

— С сегодняшнего дня вы, мисс Тира, будете изучать дворцовый этикет. Вам также надлежит переодеться в одежду соответствующую моей невесте, — первым заговорил Удо, но холод в его голосе не вызывал сомнений, что он всё ещё не простил её. — Для начала подойдут платья с церемонии, в которых вы появлялись на балах. Вы можете носить брюки, короткие платья и шорты, это вам не запрещено. Но одежда должна соответствовать вашему статусу. С этим вам поможет портной Гуди. Вы уже с ним знакомы. Что касается протоколов, то тут вам на помощь придёт великий церемониймейстер Сигурт. Смею вас уверить, что никто не знает их лучше, чем он. Когда-то я вам говорил, что вся моя жизнь подчинена правилам Имперского свода, протоколам и дворцовому этикету. Теперь вам, мисс Тира, необходимо знать и неукоснительно выполнять их все, потому что с этого момента вы, как и я, являетесь образцом для подражания всего народа Императорского дома. Вам также каждый день необходимо присутствовать на завтраках, обедах и ужинах в семейной столовой. Отказаться вы можете только в случае болезни. По всем остальным вопросам вам надлежит обращаться к миссис Льюве, — входя в личные покои жены главы народа Императорского дома, подытожил Удо.

Пока Тира рассматривала огромную гостиную, в дверь вошла миссис Льюва.

— Миссис Льюва, позвольте вам представить мою невесту мисс Тиру, — сказал Удо.

До миссис Льювы видимо ещё не дошли слухи, поэтому она была крайне удивлена, но тут же взяла себя в руки.

— Позвольте вас поздравить, глава Ульвбьёрн и мисс Тира, — сказала Льюва, присев в реверансе.

— Благодарю за поздравления, миссис Льюва, от нас обоих. Я целиком и полностью поручаю вам мою невесту. Её необходимо ознакомить с жизнью дворца, этикетом и правилами. В этом поможет господин Сигурт. В случае возникновения каких-либо вопросов, смело обращайтесь ко мне в любое время, я с радостью окажу вам помощь. Мисс Тира, если у вас возникнут вопросы, то я настоятельно рекомендую сперва решить их по возможности без моего участия, — Удо впервые за всё время после суда посмотрел на Тиру. — При невозможности этого сделать, вы можете попросить моего адъютанта, назначить встречу со мной. Я обязательно найду время поговорить с вами. И огромная просьба не приходить в мои личные помещения без моего согласия, которое я сейчас не даю. Вам всё ясно, мисс Тира?

— Более чем, — сухо ответила Тира.

— Я рад, что мы поняли друг друга. Дата свадьбы вам будет сообщена дополнительно господином Сигуртом. До встречи за обедом, мисс Тира. И помните, это не просто ваши личные покои. Это когда-то были комнаты моей матери Рогнеды, поэтому очень вас прошу не рисовать на стенах, — он заметил, как Тира вздрогнула. — Вам предоставят мольберт и всё необходимое для вашего творчества, — на этих словах Удо вежливо поклонился дамам и удалился из покоев.

Тира тяжело вздохнула, глядя на удаляющуюся спину Удо. Она старалась всё это время не заплакать, что удавалось ей с трудом. Затем она всецело отдалась на попечение миссис Льювы, чтобы занять себя чем угодно, кроме мыслей про Удо. Тира стала обустраиваться в этой бесконечной вереницы комнат, занимающих половину этажа, вторую половину которого занимали личные покои главы Императорского дома. Позднее к ним присоединился Сигурт, нисколько не скрывая своего недовольства выбором племянника. Тира стойко вынесла его словесные намёки и с благодарностью приняла помощь миссис Льювы.

Удо же просто сбежал к себе в рабочий кабинет, понимая, что сейчас ему предстоит выдержать гневные речи своих близких. Устроившись поудобнее в кресле за столом, он приготовился со стойкостью встречать посетителей. Первой к нему пришла Снижна.

— Удо, что это было? — гневно спросила она, выйдя из темноты возле стола брата.

— Это было объявлением моей помолвки, — спокойно ответил Удо, вставая из-за стола и подходя к сестре.

Он прижал Снижну к себе и простоял молча возле неё несколько минут.

— Она предала тебя, Удо. Она играла твоими чувствами. И после всего этого ты сделал её своей невестой, брат? Ты забыл и простил ей всё? — не успокаивалась Снижна.

— Нет, сестрёнка, к сожалению, я ничего не забыл. Но я хочу, чтобы ты постаралась меня понять. Да, она действительно сама завела меня на планету Пифий. Но поверь, у неё были на это очень весомые причины. Просто поверь мне. И она была моим защитником перед Пифиями. Она выхаживала меня. Это не она проткнула меня клинком, Снижна. Зато она не дала мне умереть в плену у Пифий. И если бы ни Тира, то ты сейчас не обнимала меня, сестрёнка, — сказал Удо, ещё крепче прижимая Снижну к себе. — И нет, я не простил Тиру до конца. Меня сейчас разрывают на части два чувства. И я не уверен, что очень скоро пройдут неприязнь и недоверие к ней. Но другого способа спасти ей жизнь я не нашёл, — Удо тяжело вздохнул.

— Глупый, глупый брат. Тебе теперь придётся назвать её своей женой, — сказала принцесса, поглаживая его по спине.

— Я знаю, сестрёнка. Прошу тебя не поднимать больше эту тему со мной. Я пока не готов разговаривать на неё даже с тобой, — попросил Удо Снижну.

— Хорошо, брат. Но хочу, чтобы ты знал, я её не простила.

— Это я знаю, сестрёнка. Ты же проголосовала за её смертную казнь, — Удо грустно усмехнулся. — Я даже в этом не сомневаюсь. Хотя результаты и были анонимными, но твои действия были слишком очевидны. И я не сержусь на тебя за это. Но Тира станет моей женой. Дороги назад уже нет, — он тяжело вздохнул. — Она спасла жизнь мне, я спас жизнь ей.

— Но какой ценой, брат? — спросила Снижна, заглядывая ему в глаза.

— Я всё ещё люблю её, — Удо грустно улыбнулся.

— Я надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, Удо, — сказала принцесса перед тем, как уйти.

— И я тоже на это надеюсь, Снижна, — сказал Удо на прощанье сестре.

Только он сел в кресло, как в кабинет вошёл маршал Хаук, который со всей любезностью поздравил его с избранницей. Удо очень вежливо поблагодарил дядю, стараясь поскорее выпроводить его из помещения. Положение спас Бернард, который в это время вошёл в кабинет. Хаук одарил его ледяным кивком и, попрощавшись с племянником, быстро удалился. Капитан удобно устроился в кресле с другой стороны от стола, не произнеся ни слова, и весело посмотрел Удо в глаза. Хотя Бернард не входил в малый совет, но он первый был извещён о решении суда и избранием невесты главой Императорского дома.

— Ну, поздравляй меня, — устало сказал Удо.

— С чем? — с наивным удивлением в голосе спросил Бернард.

— С помолвкой.

— Поздравляю вас, глава Ульвбьёрн, с вашей новой головной болью, — усмехнулся капитан.

— У меня не было другого варианта спасти ей жизнь, — тяжело сказал Удо.

— Это я понимаю, Удо. Но что дальше? Свадебная церемония, первая свадебная ночь. Как ты себе вообще это представляешь? — с нескрываемыми эмоциями произнёс Бернард.

— А в чём ты видишь проблему? — не понял Удо.

— В тебе, Удо. В тебе, — уже спокойно сказал Бернард. — Ты зол на неё. И если ты не изменишь своё отношение к Тире, то она точно оторвёт тебе что-нибудь в вашу первую совместную ночь.

— Я не просто зол. Я в бешенстве. Но проблема не в этом, Бернард, я ей больше не доверяю. Находясь рядом с ней, я словно разговариваю с врагом. Я ищу подвох в каждом её слове, жесте, мимике. Меня с пелёнок учили не доверять человеку, который хотя бы раз меня предал. И теперь я разрываюсь на части, Бернард. Вот скажи мне, как быстро ты бы доверился человеку, который обманул тебя на секретном задании и заманил в ловушку к врагу, где тебе уже вынесли смертный приговор? Как быстро? — спросил Удо.

— Никогда, Удо. Я никогда бы ему больше не поверил. И тебе это известно. Но у Тиры есть смягчающие обстоятельства, — по-отечески напомнил ему Бернард.

— И не только эти обстоятельства смягчают наши с ней отношения, — усмехнулся Удо ему в ответ. — Думаю, что я справлюсь сам с собой к моменту свадьбы, друг. Но всё же постарайся, чтобы Тира пока как можно реже попадалась мне под ноги.

— Тира любит тебя, как и ты её, Удо, — констатировал это как факт Бернард. — Но сейчас самое главное, чтобы вы не оттолкнули друг друга в порыве гнева и недоверия. Потому что в противном случае вам придётся всю свою оставшуюся жизнь жить в семейном союзе, где не будет никакой семьи, — укоризненно покачал головой Бернард. — Поэтому я надеюсь, что твоё горячее сердце в данном случае возьмёт верх над твоим холодным умом.

Удо тяжело вздохнул, ничего не ответив. В это время в его кабинет ворвался Сигурт, несмотря на сопротивление гвардейцев.

— Как ты посмел поселить эту… женщину в покои своей матери Рогнеды?! — вместо приветствия проговорил Сигурт, размахивая гневно руками перед носом племянника.

— Великий церемониймейстер Сигурт, потрудитесь называть меня, как минимум, по имени Ульвбьёрн, — встав с кресла и наклонившись над столом в сторону дяди, произнёс Удо в гневе. — И вы видимо забыли, что этот дворцовый комплекс целиком принадлежит действующему главе Императорского дома, то есть мне. И я имею право селить любого человека в любое помещение, когда захочу. А вы не имеете право врываться ко мне в кабинет, когда у меня проходит совещание без стука, без предупреждения и без вызова. А что касается комнат моей матери, то смею вам напомнить, что это личные покои жены действующего главы народа Императорского дома. Так было, так есть и так будет. И сейчас они по праву принадлежат мисс Тире. Эта женщина, как вы только что выразились не в очень почтительном тоне, моя невеста и будущая жена. И я требую от вас, великий церемониймейстер Сигурт, вести себя вежливо с мисс Тирой, в противном случае вы будете иметь дело со мной. Вам всё ясно? — рявкнул Сигурту в лицо Удо, не сдержав себя в руках. — А теперь потрудитесь выйти вон из моего кабинета, — он указал дяде на дверь, не дожидаясь от него ответа.

Сигурт попытался что-то произнести, но Бернард не позволил ему этого сделать. Капитан схватил церемониймейстера под локоть в жёстком захвате руки и практически вышвырнул его за дверь. Затем он приказал гвардейцам не впускать в кабинет к главе Ульвбьёрну великого церемониймейстера без его личного на то разрешения. И тут же захлопнул дверь перед развернувшимся назад Сигуртом, раскрасневшимся от злости.

— Я теперь уверен, Удо, что твоя любовь возьмёт верх над гневом и обидой. Поверь, Тира стоит твоего доверия. А сейчас я приказываю тебе отдохнуть, адмирал. И смотри, если ты решишь ещё немного поболеть, повалявшись без сознания, то рискуешь провести первую свадебную ночь, не дождавшись церемонии свадьбы, — усмехнулся Бернард.

— Это ещё почему? — опешил Удо.

— Потому что сиделкой в этот раз станет твоя невеста Тира. Помни об этом, — задорно улыбнулся Бернард и, откланявшись, вышел из кабинета.

Удо даже не нашёлся, что ему сказать в ответ. Он понимал, что поступил правильно. Вот только остальные так не думали, за исключением Бернарда. И Удо сам уже не был ни в чём уверен, сидя в своём кабинете в одиночестве. Но менять что-то он был не намерен.

Прийти в себя Удо не дали. В его кабинет стали поступать сообщения от высших чинов императорского флота, глав секторов и планет с поздравлениями. С ним связались все послы подзащитных земель, выражая глубокую радость от помолвки главы Императорского дома. Удо вежливо вытерпел все разговоры. Спустя несколько часов звонки и сообщения закончились.

Удо посидел некоторое время в тишине кабинета, потом тяжело вздохнул и сообщил Фроди, что не будет сегодня ни обедать, ни ужинать в столовой. И попросил принести что-нибудь перекусить в свою спальню, где он был намерен провести остаток этого дня. Поэтому первый день в столовой Тире пришлось выдержать без него.

На следующее утро после суда Удо пропустил завтрак и пришёл лишь к обеду. Собравшись с силами, он вошёл в столовую. Его там ждал необычный состав семьи. Дядя Хаук первым поздоровался с ним, пожав руку, словно сочувствуя чему-то. Затем к нему подошёл дядя Сигурт, чересчур вежливо поприветствовал и представил гостя — адмирала Тормода. Удо весьма сухо поздоровался с ним, давая понять, что не рассчитывал на присутствие не члена семьи сегодня за обедом. Снижна подошла к брату и обняла его. Он крепко прижал к себе сестру, и улыбка на доли секунды озарила его лицо. После этого Удо поцеловал руку миссис Льюве, сказав ей пару комплементов. Тира была одета в одно из своих старых бальных платьев, которые ей очень шли, но Удо на это никак не отреагировал, едва кивнув ей, чем доставил несказанную радость всем присутствующим. Затем он сел на своё место, пригласив всех к столу.

Удо заметил, что Снижна начала садиться на стул с левой стороны от него, как обычно, это делала раньше. Тормод стал присаживаться с правой стороны от Удо, чем ещё больше озадачил его. Тира привычно отправилась к противоположному краю стола. С учётом того, что длина его была внушительной, и тут спокойно могли разместиться до двадцати человек, то другая сторона была в большом отдалении от них. Удо хмуро посмотрел на Сигурта, но тот делал вид, что ничего необычного не происходит, и стал присаживаться справа от Тормода.

— Мисс Тира, будьте любезны пересесть на своё законное место слева от меня, — показав на соседний с собой стул, вежливо попросил Удо, чем прервал действия всех. — Адмирал Тормод, согласно дворцовому этикету по правую сторону от меня сидит мой дядя Сигурт. Следом за ним дядя Хаук. И лишь потом усаживаются гости. Снижна, ты должна сидеть по левую сторону от моей невесты, а рядом с тобой, как обычно, займёт место миссис Льюва. И я очень удивлён, господин Сигурт, что вы не исправили это сами, — Удо холодно посмотрел на дядю.

Все замерли от его достаточно ледяных слов, а затем стали усаживаться согласно дворцовому этикету. Тира вздохнула и пересела на место, которое раньше занимала Снижна. Когда остальные устроились за столом, Фроди начал разносить блюда, и все принялись за еду, храня молчание, словно боясь первыми нарушить наступившую тишину.

— Адмирал Тормод, прошу прощения за мой жёсткий тон, но я был вынужден это сделать. Смею вас заверить, что ваше общество за обедом мне приятно, — как можно вежливее сказал Удо.

На этих словах все немного расслабились и начали переговариваться. Так как Снижна опять находилась почти напротив Тормода, то её такая пересадка вовсе не смущала. Она периодически переглядывалась с адмиралом. Тот в ответ ей улыбался, что было сразу подмечено Удо. Хаук весело общался с Сигуртом, разговаривая о каких-то пустяках. Удо удивился, наблюдая картину такого единения его дядюшек. Хотя раньше эти двое друг друга на дух не переносили. Миссис Льюва периодически отвечала на вопросы Тормода, вовлекая в их беседу и Снижну. Тира ковырялась вилкой в своей тарелке, пытаясь вообще игнорировать всех собравшихся за столом. В этом окружении она себя чувствовала ещё хуже, чем в камере заключения. Там она, по крайней мере, не испытывала на себе такой общей неприязни.

— Насколько мне известно, адмирал Тормод, вы родом с той самой планеты, откуда я и был похищен, — как бы невзначай проговорил Удо.

— Да, глава Ульвбьёрн. Более того я познакомился с мисс Тирой незадолго до этого события, — произнёс Тормод и заметил вопросительно поднятую бровь Удо. — Я пару раз по долгу службы посещал школу шаманов принцессы Снижны. И несколько раз встречался с вашей невестой на празднике моей родной планеты, когда гостил у своих родителей. И поверьте мне, я не усмотрел в действиях мисс Тиры хоть что-то, намекающее на её замысел.

Все взоры, кроме Удо, тут же устремились на Тиру, которая продолжала кушать, сидя с непроницаемым лицом, будто речь вообще шла не о ней.

— Можете не корить себя в этом, адмирал Тормод, — успокоил его Удо. — Даже маршал Хаук не смог рассмотреть в её действиях ничего предосудительного. И поверьте, его расследование было проведено со всей тщательностью, — попутно похвалив дядю, закончил Удо. — И я надеюсь на ваше и его присутствие у меня за столом на всё время пребывания на Сканде, за исключением завтраков. Потому что утром я предпочитаю кушать в узком семейном кругу.

Оба заверили главу Императорского дома, что если дела их не будут отвлекать, то они постараются бывать на обедах. Но дали слово, что на ужинах они будут всенепременно. Этот ответ удовлетворил Удо. Он прекрасно выучил досье Тормода и знал про адмирала всю подноготную. Даже больше, чем ему хотелось бы. Но это был третий человек в списке подозреваемых, и теперь у Удо выдалась возможность понаблюдать за Хауком и Тормодом в простой обстановке. Они не могли даже предположить насколько тщательно сейчас изучается вся их жизнь и контакты за последние несколько десятков лет. Удо также обратил внимание на счастливую улыбку Снижны, когда пригласил Тормода на ежедневное пребывания у них за столом. Это его не обрадовало. Но он решил пока не вмешиваться в дела сестры. Однако дал себе слово поговорить с ней про её отношение к адмиралу Тормоду при удобном случае.

Отобедав, Удо поблагодарил Фроди за потрясающую еду и удалился, оставив остальных сидеть за столом. Тира попыталась пойти следом за ним, но гвардейцы перехватили её, преградив дорогу, и пропустили только тогда, когда глава Императорского дома скрылся за поворотом длинного коридора. Так продолжалось несколько дней. Порой Удо приходил в столовую, а иногда отказывался под видом плохого самочувствия, запираясь у себя в спальне.

В это утро ничего нового в столовой не происходило, за исключением того, что Тира сидела на стуле, скрестив руки на груди, и не притрагивалась к еде вовсе. Она весь завтрак прожигала гневным взглядом Удо, стараясь не накричать на него при всех.

— Мисс Тира, разве вам не нравится стряпня нашего Фроди? Видимо, он не может усладить ваш утончённый вкус? — съязвил Сигурт как можно болезненнее для неё.

Удо понимал, что и он сам, и Тира находятся сейчас на грани, поэтому прежде чем кто-то успел произнести ещё хоть одно слово, опередил всех.

— Господин Сигурт, я вас, кажется, предупреждал, чтобы вы не смели разговаривать с моей невестой в подобном тоне. Потрудитесь перед ней извиниться, — жёстко потребовал Удо.

— Мисс Тира, я вовсе не хотел оскорбить вас своими словами, — сказал холодно Сигурт. — Я просто волнуюсь, что вы ничего не кушаете.

Тира перевела на него свой колючий взгляд, но решила не отвечать и опять посмотрела на Удо. Тот спокойно доел, поблагодарил Фроди за великолепные блюда и встал из-за стола. Тира вскочила на ноги вместе с ним и первая дошла до двери, открывая её и выходя из столовой. Удо не спеша вышел следом за ней. Гвардейцы растерялись, не зная, что им делать. Они не были уверены, что эти двое идут раздельно. Глава Императорского дома не подал им никакого знака, и охрана просто последовала за ними попятам. Тира прошла середину коридора, а потом резко развернулась к Удо.

— Я требую объяснения, глава Ульвбьёрн, — с вызовом сказала Тира, глядя ему в глаза.

— Я не понимаю вас, мисс Тира. Какие объяснения вы от меня требуете? — холодно посмотрел на неё Удо.

— На каком основании вы меня игнорируете? — гневно вопросом на вопрос ответила Тира.

Удо понял, что она была готова сейчас вцепиться ему пальцами в лицо или накинуться с кулаками. Он тяжело вздохнул и попросил её проследовать за ним, чтобы получить ответы на свои вопросы. Она пошла без сопротивления следом. Удо открыл какую-то дверь и пропустил Тиру вперёд, приказав гвардейцам остаться снаружи. Они оказались в маленькой, красиво обставленной гостиной.

— Ты! — с кулаками накинулась на него Тира, едва Удо закрыл за собой дверь. — Забирай своё кольцо.

Тира попыталась снять его с пальца, но в это мгновение Удо перехватил её руки, не позволив этого сделать.

— Что ты от меня хочешь, Тира? Спрашивай, — не отпуская её запястий, разрешил Удо.

— Ты меня игнорируешь. Ты совсем не разговариваешь со мной. Ты отводишь свой взгляд, когда я смотрю на тебя. Меня готовят к свадебной церемонии, обшивая, словно красивую куклу для великого главы народа Императорского дома. Я не игрушка! Я — живой человек! — Тира попыталась сбросить его руки со своих, но не смогла. — Как ты вообще видишь нашу с тобой жизнь, если и дальше будешь вести себя подобным образом со мной? — она вопросительно взглянула на Удо.

— Я не вижу в нашей с вами дальнейшей жизни никаких проблем, мисс Тира, — холодно произнёс Удо. — Вам предоставлено большое количество помещений. Вас не ограничивают в передвижении. И поверьте, охрана приставлена к вам из-за страха за вашу жизнь. Вы можете пользоваться библиотекой дворцового комплекса. Всё, чего вам будет не хватать, доставят по первому вашему требованию.

— Даже если я захочу редкий фрукт с далёкой приграничной планеты? — съязвила Тира.

— Даже если придётся завоевать ту злосчастную планету, где растёт этот редкий деликатес, но его доставят к вашему столу, мисс Тира, — тон его голоса упал ещё на несколько градусов. — И я лично потом заставлю вас съесть его у меня на глазах, предварительно рассказав все последствия вашего желания для жителей той планеты и наших воинов.

— Да подавись ты им сам, — Тира сузила глаза. — Мне ничего от тебя не нужно. И кольцо твоё не нужно. И… — она резко замолчала, увидев, как изменилось выражение его лица.

— Ну, продолжай. И я сам? — Удо приблизил своё лицо к Тире. — Не лгала, значит?

— Ты сам шарахаешься от меня, словно от прокажённой. Не лгал, значит? — парировала ему Тира, увидев, как желваки заходили на лице Удо, но не услышала в ответ ни слова. — Я нахожусь в этом огромном дворце в полной изоляции от людей. Со мной никто не общается. Никто не желает меня видеть. Лишь вежливые поклоны и кивки!

— Вы можете посещать школу шаманов моей сестры Снижны, — на этих словах Удо заметил нездоровый блеск в её глазах.

— Школу? — зло проговорила Тира, всё таки сбрасывая его руки со своих и делая шаг назад. — Да Снижна видеть меня не может. Она сказала, что я недостойна знаний народа Айны, и отказалась меня учить.

— Я поговорю с ней, мисс Тира. Что-то ещё?

— Как ты вообще представляешь себе нашу первую свадебную ночь? — с гневом посмотрела Тира на Удо, скрестив руки на груди.

— Поверьте, мисс Тира, я её очень хорошо представляю. Она будет проходить в нашей с вами совместной спальне, — ещё холоднее произнёс Удо, приблизившись к Тире. — Может быть, она будет менее романтичной, чем вы и я представляли себе это раньше. Но поверьте, затруднений с моей стороны не будет.

— Да как ты смеешь? — побелела от гнева Тира, прожигая своими глазами Удо. — Только попробуй ко мне прикоснуться, — она упёрлась в его грудь ладонями и попыталась оттолкнуть от себя, но Удо даже не пошатнулся и опять перехватил её руки.

— Это будет наш с вами долг, мисс Тира. У вас передо мной, как моей жены. У меня перед моим родом и всем народом Императорского дома, — Удо вплотную пододвинул своё лицо к невесте. — После того, как вы подарите мне наследника, то можете вообще отказаться от встреч со мной, — жёстко произнёс Удо, отпуская её руки.

На этих слова Тира только и смогла, что открыть и закрыть рот. Ульвбьёрн сделал шаг назад, понимая, что больше не контролирует свой гнев и вот-вот окончательно сорвётся.

— А теперь прошу меня извинить, мисс Тира, но я должен идти по делам. На обед я не приду, поэтому встретимся за ужином, — он вежливо поклонился и быстро вышел за дверь.

Тира опустилась в кресло и застыла, не в силах пошевелиться.

На ужин в тот вечер Удо так и не появился, сославшись на усталость, и велел принести еду к нему в спальню, где и провёл остаток дня.

Дневник Ульвбьёрна Удо

Странная штука — время. Оно летит, не замедляя свой темп. Но порой оно течёт медленно, словно застряв в болоте, практически прекратив свой бег. А порой его так не хватает. День свадьбы уже совсем скоро, а я всё ещё не могу справиться с собой. Бернард прав, и мне нужно что-то предпринять для сближения с Тирой, но я пока не нахожу в себе силы, чтобы остаться с ней наедине и хотя бы просто поговорить. При одной мысли об этом, мой мозг затмевает гнев, а эмоции, бушующие в моей душе, не позволяют мне трезво мыслить. Моё сердце тоскует без Тиры, но мой ум её яростно ненавидит. После нашего последнего разговора я вообще стараюсь не общаться с ней. Я был на грани. И хотя сейчас жалею, что не сдержался, но я никогда не думал, что способен на такой гнев. Ещё немного и я бы сорвался. Вся моя подготовка, моя выдержка, моя способность контролировать себя рушатся рядом с этой женщиной.

Как я себе представляю нашу первую свадебную ночь? Да никак! Впрочем, как и всю нашу дальнейшую жизнь. Если я не перестану видеть в ней врага, то может случиться непоправимое.

Тира… Что же ты со мной делаешь? Как же мне сейчас тяжело. Лучше бы я не повстречал тебя никогда.

Стараясь убежать от этих мыслей, я закопался в делах и расследовании, которое порой выдавало странные результаты. Я пока не был готов подвести черту ни по одному направлению. Но я не сдаюсь. Рано или поздно я решу и эту задачу. Лучше конечно раньше, чтобы не было поздно.

Я даже нашёл время зайти в свою восстановленную лабораторию. На столе лежал мой спаситель — тьетоконе. Он прекратил мои поиски, но всё ещё отслеживал перемещения по дворцовому комплексу. Я специально записывал его показания в течение нескольких дней. Увиденное поразило меня. Он заработал. Но я не могу дать себе ответ на один вопрос: «Как?» Что заставило его работать? Ведь я ничего не успел поменять в его настройках.

Пытаясь разобраться в этой проблеме, я несколько раз просмотрел момент взрыва в лаборатории. Хорошо это или плохо, но я всегда веду видеозапись во время своей работы. Некоторые из них я просматриваю позже. Порой это помогает мне понять ту или иную проблему. И вот изучая запись взрыва, которую частично удалось восстановить, я с содроганием смотрю, что произошло со мной. Как Снижна увозит меня на летающей повозке в темноту. Как следом за этим прогремел ещё один взрыв, разнося лабораторию вдребезги. Потом я изучал записи с моим лечением. Кто-то из охранников включил её в момент моего появления со Снижной в их комнате. Я содрогнулся при виде своего растерзанного тела. И при всех этих повреждениях я всё ещё дышал.

То, что сделала потом моя сестра, больше походило на волшебство, чем на реальность. Мой мозг констатировал её действия как факт, но часть меня отказывалась поверить в происходящее. Снижна с лёгкостью на глазах у всех восстанавливала моё тело силой своей реки жизни. Регенерация тканей происходила с невероятной скоростью. И если эти знания и возможности доступны моей сестре, то со временем мы вместе с ней вернём нашему народу утраченные способности. Ведь когда-то очень давно этой силой владели и наши люди, но в какой-то момент эти знания были забыты. И сейчас мы на правильном пути. Народ Айны и Пифий теперь с нами, помогая постигать первые шаги по этой дороге. И я горд тем, что они присоединились к территории Империи.

Я анализировал эти записи, осознав в какой-то момент, что изменить настройки тьетоконе смог энергетический выброс моей реки жизни, в попытке тела не дать мне умереть, и при этом записал мой генокод в этот прибор, словно информацию при записи на голокристалл. И теперь он может искать живых существ. При этой мысли меня невольно передёрнуло. Я попробовал воздействовать на такой же сплав своей энергетикой, но не получил результатов. Тогда я сделал аккуратный надрез на пальце, окропив металл своей кровью, а потом опять воздействовал на него. Ничего не изменилось. Видимо, уровень выброса энергии был существенно выше. А может, это были очень странные стечение обстоятельства. И повторять полностью такой эксперимент я точно не захочу. Так что вопрос по тьетоконе для меня пока остался открытым.

Теперь мне предстоят эксперименты с этим прибором. Я попытаюсь при помощи него искать драгондов. Нужно будет протестировать несколько сплавов народа Айны. Может, они отзовутся на малый поток моей энергии. Что ж, время покажет, достигну ли я успеха в этом деле или нет.

Глава 6

Дневник Снижны–Айны

Удо, Удо. Как же ты сильно её любишь. Она предала тебя. Она чуть не погубила тебя, а твоё благородное сердце всё ещё любит Тиру.

Она недостойна твоей любви, брат. Но я принимаю твой выбор. Потому что я всегда буду на твоей стороне. Но я не уверена, что Тира готова отдать свою жизнь за тебя. Я даже не уверена, что она готова жить ради тебя. Я ей не доверяю до сих пор. И ещё пройдёт очень много времени, когда я смогу хотя бы попытаться простить Тире всю ту боль, что она причинила нам с тобой.

Надеюсь, что ты никогда не пожалеешь о своём решении, брат.

***

Сегодня Удо собирался встретиться с Палачами Пифий, которые попросили у него аудиенции. Он понимал, что нужно было наведаться к ним раньше, но его просто разрывали на части накопившиеся дела. И сейчас, скорее всего, они хотели попрощаться с ним и покинуть планету. Он вошёл в столовую, размышляя о предстоящей встрече. За завтраком царила полная тишина. Удо поглощал еду, полностью игнорируя присутствие Тиры, как делал это уже несколько дней. Она не оставалась в долгу, даже не пытаясь с ним поздороваться, не то чтобы заговорить. Сигурт упорно молчал, поддерживая в этом своего племянника. Он смотрел на Тиру, сидящую напротив него, словно на пустое место, чем ещё больше создавал напряжение, царившее за завтраком. Снижна игнорировала Тиру с полным безразличием все дни после суда. Положение не мог спасти даже Фроди, который всё же пытался разрядить создавшуюся обстановку. Однако ему это не удавалось. Миссис Льюва делала слабые попытки завести беседу, но её старания никто не поддерживал, поэтому в столовой в основном раздавался лишь стук столовых приборов.

После завтрака Удо направился к своему шаттлу, где его поджидал капитан Бернард. Подлетев к кораблю Пифий, Удо восхитился его плавными линиями. Он словно видел перед собой не техническое устройство, а небольшой замок с их родной планеты. Пифии уже поджидали их у трапа своего корабля, пригласив проследовать в одно из помещений, где уже находилось пятеро Палачей. Они, как всегда, были закутаны в тёмные ткани, оставив открытыми лишь свои глаза. Гостям предложили присесть за круглый стол, поставив возле них чашки и кувшины с горячим напитком. Удо первым начал разговор.

— Я признателен вам за помощь, оказанную капитану Бернарду, — сказал Удо. — Я хотел прийти к вам раньше, но, к сожалению, моё здоровье и накопившиеся дела не позволили это сделать.

— Нам очень жаль, глава Ульвбьёрн, что мы были причастны к вашей болезни. Я — верховный Палач, — сказал один из представителей Пифий. — И я буду говорить от имени всего нашего народа. Вы нам не враг. Наш народ скорбит об этой ошибке. Вы искренне хотите помочь нам в поисках виновного. И если бы не вещунья Тира, то мы бы совершили непоправимое, убив вас в её доме. О чём мы искренне просим у вас прощение за весь наш народ, — сказал Палач, склонив голову.

— Поверьте, я не держу на вас зла. Это была ошибка и мисс Тиры. Вы действовали согласно тем доказательствам, что имели на тот момент. И у вас были причины так поступить со мной, наказав за уничтожение ваших родных. Теперь это всё в прошлом. Что касается ваших взорванных планет, я думаю, в этом плане мы сможем вам помочь, — на этих словах Удо поставил на стол кристалл, из которого стала транслироваться голограмма сектора космоса, где жили Пифии. — Вот в этих солнечных системах, расположенных рядом с вами, есть несколько планет почти пригодных для жизни. Там нужна будет всего лишь небольшая терраформация, — показал Удо пару звёздных систем.

— Мы не умеем менять природу планет, глава Ульвбьёрн, — с уважением ответил верховный Палач. — Мой народ — это народ Пифий. Много миллионов лет назад мы отказались от некоторых своих способностей, заглянув в зеркало жизни. И с тех пор многого лишили себя. Поэтому мы не умеем подстраивать землю под наши нужды, ломая или переделывая что-то. Как и не смогли излечить ваше тело у нас на планете, глава Ульвбьёрн.

— В этом я не вижу никаких проблем, — сказал Удо. — Я уже связался с шаманами народа Айны. Они сказали, что с радостью поделятся с вами своими знаниями в освоении новых планет. В случае необходимости они готовы сами прибыть к вам, чтобы на месте сделать то, что у вас не будет получаться. И поверьте мне, они не ломают что-то для себя. Они помогут самой земле перестроиться под ваш народ. Это не вы будете её менять. Она станет вашим домом, изменившись для вас сама. Именно это умеет делать народ Айны. Ваши верховные Пифии получат знания, как помочь планете услышать вашу просьбу.

— Мы даже не смели рассчитывать на эту помощь, глава Ульвбьёрн. Теперь наш народ ещё больше огорчён своими действиями в отношении вас, — Палач склонил свою голову в почтительном поклоне.

Удо встал и подошел к нему. Верховный Палач, увидев это, поднялся ему навстречу.

— Вот вам моя рука, — сказал Удо. — Я хочу, чтобы все наши обиды и боль содеянного вами остались во вчерашнем дне раз и навсегда. Я не хочу, чтобы ваш народ вечно скорбел о том, как поступил со мной.

— Я с радостью пожимаю вашу руку, глава Ульвбьёрн, от имени верховных Пифий и всего моего народа. Я также хочу сообщить вам, что отныне на вашей родной планете будут нести службу Палачи. Но перед этим мы хотим принести вам личную присягу на верность. Именно это решение мы хотели сообщить вам сегодня, поэтому пригласили на борт нашего корабля, — с почтением поклонился Палач.

— Я был бы рад вашему присутствию на моей родной планете. Но, насколько мне известно, в живых осталось не так много Палачей Пифий. И я думаю, что вам лучше посвятить все свои силы для восстановления своих родов, — сказал Удо со всем почтением в голосе.

— Поверьте, глава Ульвбьёрн, наше решение не было скоропалительным. И мы осознаём свою ответственность перед нашими потомками больше, чем вы это можете представить. Если вы совместно с шаманами народа Айны поможете нам заселить новые планеты, то это только будет способствовать восстановлению численности нашего вида. И служба вам никак не помешает нам в этом, — опять вежливо поклонился верховный Палач. — Если вы считаете невозможным принять нас к себе на службу, мы отнесёмся с уважением к вашему решению, — так и не подняв голову, произнёс он.

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.