Бесплатный фрагмент - Наш сын

Предисловие

«Детство и юность — как бы неиссякаемый колодец с прохладной, целительной водой, из него ты пьёшь всю жизнь: в радости — не замечая, в горе — с благодарной грустью»

— Петр Проскурин «Порог любви»

Маленькие дети, эти пречистые ангельские души, наверно, приходят к нам на Землю из того божественного рая для того, чтобы мы не забывали здесь о безграничной чистоте, любви и радости, которые царят на небесах, и может, все-таки ждут нас, когда мы, умирая здесь, нарождаемся там…

Как прекрасно это время раннего детства лет до пяти! Каким божественно-свободным и доверчиво-распахнутым живет в эти годы маленький, чистый человек в нашем грешном взрослом мире!

Для нашего Кости, как и для любого малыша, весь мир был наполнен радостью и солнцем, теплом и любовью родных людей. А родителям надо сохранить в душе ребенка любовь и доверие к миру. Каждый ребенок видит наш земной мир и себя в нем еще безгрешным, соответствующим замыслу Творца, создавшего этот совершенный мир, а в нем человека — самое прекрасное, самое гармоничное создание во Вселенной.

Автор 2001 г.

Младенчество

Любой пустяк из прежних дней

так ненасытно мил и чуден.

— С. Черный

В ноябре Анатолий объявил, что мы переезжаем из Северморска на Урал. Мне очень хотелось вернуться в родную Украину, в Крым, где он семь лет назад закончил военно-морское училище в Севастополе, а я работала учительницей в Алупке. Но муж отделался шуткой:

— Это же Урал Южный! Там даже вишни цветут! — И уже через месяц один, без семьи, отбыл к новому месту службы — в военном представительстве машзавода.

Нас с шестилетней Аленкой он забрал в начале февраля — в пустую квартиру на четвертом этаже «сталинского» дома. Ещё через месяц пришел наш контейнер с вещами, мы обустроились и сразу отметили новоселье, а заодно и 30-летие мужа.

К лету ожидали появления второго ребенка. Папе непременно хотелось сына: «Я из него бойца сделаю!» Аленка мечтала о сестренке, но была согласна и на братика. Она с радостью представляла, как будет ухаживать за младенцем: пеленать, кормить, играть. А мне просто хотелось порадовать мужа. Да, Костюшка был радостно-желанным ребенком, мы все очень ждали и любили его ещё до рождения. В ожидании нашего малыша я была окружена заботой и нежностью мужа, дочки Аленки и наших друзей.

Аленка после родовой травмы, — когда она при родах задохнулась и более недели медики не обещали, что выживет, — осталась с ДЦП (детский церебральный паралич), не могла сама ходить, есть, одеваться… По этой причине мы, конечно, тревожились и о здоровье будущего малыша.

В тот год стояло сухое и жаркое лето, мы радовались, что наша квартира находится на северной стороне, много времени проводили на балконе и на улице. Часто гуляли с Аленкой в сквере и во дворе, где познакомились с тетей Зоей, которая выходила погулять со своим уже пятимесячным Славой. Позже Костя и Слава вместе играли первые четыре года, пока мы не разъехались на разные улицы. По-настоящему и на всю жизнь их дружба укрепилась в седьмом классе, когда стали одноклассниками в четвертой школе.

Родился Костик в ночь со среды на четверг 2 июля 1981 года в 23 час. 45 мин. К вечеру того дня мы с Аленкой сидели на балконе, когда у меня начал болеть и тянуть низ живота, и я поняла, что пора в роддом. Папа побежал на окраину к Котовым. Анатолий Сидорович сел скорей в машину и — за мной:

— Быстрей садись! — А я даже удивилась: и чего так волнуется? Тут ведь рядом, я могла бы и сама дойти. Его жена Лидия Георгиевна, отличный врач-гинеколог тоже приехала в роддом, хотя в тот вечер была не её смена, но они оба беспокоились о нас, опекали и во всём помогали нам как могли. В их семье у всех имена были, как и в нашей: Анатолий, Лидия, старшая дочь Алена и младший сын Константин, потому и мы так назвали своего сынишку, а Лидия Георгиевна стала как бы крестной мамой нашего Костюшки. Роды прошли благополучно:

— Как по учебнику, — сказала молоденькая акушерка. Младенцу тут же привязали бинтом на ручку и ножку клеенчатые бирочки с датой, отнесли в детскую палату, а рано утром я уже кормила его, и ел он жадно, с удовольствием! Аленка с папой не спали в ту ночь, они ждали звонка из роддома, но Котов лично зашел сообщить эту счастливую весть.

Папа в тот день не пришел в роддом, он дома с друзьями отмечал рождение сына: сидя за столом, со слезами радости стучал себя кулаком по колену и повторял:

— Сын! Сын! Сын! — А я ужасно обиделась, что не пришел и даже не позвонил, не вспомнил обо мне, не спросил о самочувствии! И так стыдно было перед другими мамами, к которым приходили мужья с цветами, поздравлениями и подарками.

Через два дня папа с Аленкой стояли под окнами палаты с огромным морским биноклем и пытались разглядеть нашего малыша в окне второго этажа. Как сейчас, так и тогда, Костя не был особенно похож ни на кого, и я шутила, что он похож на папиного нового друга Колесника — такая же лысина! А уже на пятый день мы были дома, Костик лежал в кресле, а нам даже не верилось в это счастье…

Сколько радости и любви, интереса и желания ухаживать за братиком было у Аленки! И ни капли ревности, хотя папа совсем перестал её замечать, а маме приходилось больше времени уделять новорожденному сыночку. Но её ангельская душа, открытая для радости и любви, ещё не знакомая с неприязнью и страданием, не ведала никаких теней. Семилетняя Аленка с удовольствием вместе с мамой изо всех сил старалась заботиться о братике, ей очень нравилось опекать малыша, чувствовать себя старшей сестрой!

До сих пор с улыбкой вспоминает она, как они вдвоем с папой, пока я ещё была в роддоме, в «Детском мире» покупали для братика зелёную коляску.

Она очень старалась: держала ему бутылочку с водой, подавала пустышку, стягивала мокрые ползунки, стремилась помогать его купать, а на прогулке вместе с мамой или папой держалась за коляску. Каким счастьем и гордостью сияют её глаза на фото, где она держит на коленях двухмесячного братишку!..

Та золотая осень была долгой и теплой, и мы любили вместе с маленьким Костей в зелёной коляске бродить по ковру из желтых и багряных листьев. Я сплетала из них венок-корону для Аленки, вместе с нею собирали и приносили в дом разноцветные осенние букеты.

Все эти радостные события и хлопоты привели к ещё одной большой радости: Лена в это лето стала ходить сама, без поддержки. Тогда она росла очень спокойной и жизнерадостной, в окружении всеобщей любви и ласки.

Да, тот 1981-й год принёс в нашу семью много хороших перемен: переезд на Урал, удобная квартира, у мужа перспективная и интересная работа, замечательные друзья, регулярные занятия любимым спортом, охота и рыбалка, рождение долгожданного сына, Аленка наконец научилась ходить сама. Казалось, что теперь счастье с нами — навсегда.

Одного только я не могу себе простить: что поддалась на уговоры бабушки, моей мамы — отвезти Лену на зиму к ним в село Андреевку Харьковской области. Бабушка Анна и дедушка Иван безумно любили и жалели Аленку, им казалось, что с появлением Кости ей у нас станет плохо. Папа Толя тоже настаивал на том, чтоб отвезти её туда (он вообще не хотел, чтоб она жила с нами), и в октябре, уезжая в отпуск, взял Аленку к ним — показать известному доктору Касьяну.

Если бы папа любил дочку по-прежнему, как первые пять лет, то мне кажется, все мы были бы спокойны и счастливы всегда. В каждом сердце и в каждой семье свои драмы…

Наша радость

Всю зиму мы жили нашим сыночком, радовались его первой улыбке, первым зубкам, любому движению нашего ненаглядного малыша, который очень любил, чтобы с ним играли. Наброшу на его личико косынку:

— Нет Кости! Где же он, наш Костик? — Сниму:

— Ку-ку! Вот он! — Он хохочет и просит ещё и ещё, и нам обоим всё это безмерно нравится. Всё для него — впервые, всё ему интересно, всё нужно попробовать, даже свои ножки тянет в рот… А для нас, родителей, любое движение здорового малыша было огромной радостью.

Пока я с Костюшкой была в роддоме, папа с Аленкой купили в «Детском мире» коляску, а один из сослуживцев папы подарил кроватку своего подросшего сынишки. Не только летом, но и каждый день зимой наш малыш спал на воздухе.

Бывало, закутаю его в Аленкино ватное одеялко, уложу в коляску и в любую погоду выставляю на балкон. Зимой в пургу ветер раскачивает его коляску, а наш Костюшка только крепче спит под завывание и гул ветра.

Толя безмерно гордился своим сыном и неудержимо, беззастенчиво хвастался им перед всеми: «Я из него бойца выращу!» Косте и месяца не исполнилось, а отец крепко зажимал его стопы в ладонь вытянутой руки, другую руку отводил в сторону и так, балансируя, держал его, как солдатика, в одной вытянутой руке, а я рядом с замирающим сердцем боялась вздохнуть.

Иногда отец брал Костю за руки или даже за одну руку и немыслимо вертел им во все стороны, Косте это, кажется, нравилось, а я с каждым взмахом невольно вскрикивала…

Костик ещё даже стоять как следует не умел, а Толя в дверном проеме детской комнаты смастерил для него съемную перекладину, и малыш висел там то на двух руках, то на одной, то делал уголок, поднимая обе ноги, а папа с гордостью демонстрировал это всем гостям. Он, как все родители, верил в необыкновенные таланты своего любимца, причем видел в нем те способности, которые хотел бы иметь сам

Едва Костя в одиннадцать месяцев начал ходить, папа тут же выбросил его летнюю, легкую коляску — чтоб не ленился! Каждое лето он водил его в одних трусиках или шортиках, без майки — чтобы закалялся и загорал.

На двери нашей комнаты до сих пор видны зарубки, которые папа делал каждый год: поставит Костю спиной к двери, положит большой нож ему на голову, а потом отчерчивает зарубку, а я рядом писала дату.

А как они любили вечерами вдвоем плескаться в ванне! Папа и тут едва ли не с первых дней начал учить сына держаться на воде и под водой. Костик всегда любил подолгу сидеть в ванне: играл там с корабликами и зверушками, нырял, распевал песенки.

Через час-полтора, надев толстый махровый халат с капюшоном, который я сшила Аленке ещё в Североморске, важно выпятив свой пузик, он выходил из ванной — ну точь-в-точь олимпийский Мишка (Москва-80)!

Через год папа стал брать Костю с собой в баню или в бассейн, где тот незаметно научился плавать. Однажды в бане на соседней улице папа, уже помывшись, одел Костю, стал одеваться сам и не углядел, что сын побежал к раскрытому на уровне пола окну второго этажа:

— Догоню, догоню сейчас! — и Костя, смеясь, выбежал в это распахнутое окно, как в дверь. Хорошо, что под окном был двускатный козырек над дверью первого этажа, — Костя на нем и затормозил, упав на кучу щебенки. Папа с перепуга сиганул за ним вслед, свернув набок этот козырек, схватил Костю, тот, было, заплакал, но быстро уснул на руках охваченного страхом отца. Подъехала скорая помощь, подбежала и я. — Толя успел вызвать меня по телефону — и нас увезли в больницу. Отец всю ночь провёл с другом Николаем Колесником. А утром выяснилось, что все обошлось, Костик-малыш даже не понял, что с ним случилось.

Уже с шести месяцев Костик, как истинный украинец, любил полакомиться кусочком соленого сала — с удовольствием сосал его, пухлые щеки лоснились от жира, а глаза лукаво блестели! Однажды среди Аленкиных игрушек он обнаружил коробочку со школьным мелом и принялся с аппетитом грызть эти белые палочки. Ребенку не хватало кальция для роста костей, и пришлось нам летом привезти ему несколько кусков мела из Андреевки — там, в окрестностях немало меловых склонов и карьеров.

Костик много, с огромной жадностью пил все подряд: сок, молоко, компот… Я даже беспокоилась, не есть ли это признаком какого-либо заболевания. Часто требовал:

— Сю коп!

— Не поняла?

— Сю коп! — настойчиво

— Скажи четко: хочу компот!

— Дай пить! — сердито и упрямо переводил мне Костя.

Всегда очень любил кашу:

— Мам, свари кашку-малашку (манную) или ножки (лапша, которая «сидит на ложке, свесив ножки»). Уже в школе завел себе записную книжку и первым делом записал туда рецепт любимой булочной каши: «Покрошить булку, насыпать две ложки сахару, налить молока и размешать. Очень вкусно!»

В выходной день родителям всегда хочется поспать дольше. Но с рассветом наш малыш встанет в своей кроватке и кричит: «Всё! Нет ночи!». В одно такое утро я проснулась, ещё в ночнушке выглянула в окно, и сразу получились строчки:

Легкою дымкою облако тает —

Словно бы ангел над нами витает,

Светом небесным весь мир озаряя,

Тихую радость в сердце рождая.

Утро вздохнуло младенчески чисто,

Легкое облачко тает лучисто.

Солнце встает над землей величаво,

День открывая лучами — ключами.

Из дневника матери

19.12.1984. Вчера читали Косте журнал «Весёлые картинки» — про Геракла и геркулесовую кашу. А сегодня Костя угощал меня пирожным:

— Ешь, а то не будешь сильной! Ну, съешь меножко! (немножко)…

12.08. 1984. Пришел Костя с папой из лесу, принесли три больших белых гриба. Костя взахлеб рассказывает: — Я топ-топ: ах-х! — боцек!..

Вечером, уставший, улегся в кроватку, а там у него два мягких мишки: один голубого цвета — ещё до свадьбы папа дарил его мне на день 8 Марта — (Костя не разрешал его выбросить до окончания десятого класса!) А второй мишутка маленький — коричневый, который мы с Леной сами сшили ещё в Североморске. Костик им что-то рассказывал про лес, про грибы. В руке у него было две конфеты, и в порыве нежности он дал своим мишкам по одной, а потом поднимается в кроватке и так растерянно:

— А мне кетьку?

— Больше нет, Костик. Ты оставь мишкам одну на двоих, а вторую возьми себе.

— Миша, давай мне одну кетьку! — Съел и тут же вторую забрал.

28.12.1984. Сегодня украшали ёлку — такая идиллия была у нас! Мама привязывала ниточки к игрушкам, а папа вешал их на ёлку. Костька изо всех сил старался помогать тому и другому, а на самом деле ужасно мешал. Даже наступил на коробку с игрушками и несколько штук раздавил. Но никто на него не сердился ведь это всё — для него. И сколько восторга, сколько восхищения над каждой игрушкой! И с каким воодушевлением все мы потом втроем пели «В лесу родилась ёлочка» и «Маленькой ёлочке холодно зимой». А потом хором кричали: «Раз, два, три! Ну-ка, ёлочка, гори! Ура!!» — и папа включал гирлянду цветных лампочек…

И только в моём сердце молча ныла и ныла тайная боль: с нами нет Алёнки… Она и в эту зиму была у дедушки с бабушкой, потому что я пошла работать в библиотеку.

Костя долго разговаривал на своем тарабарском языке, который требовал перевода:

— Де мой тапк? — Где мои тапочки?

— Кехихь — кефир, жок — флажок, бан — барабан, Лёнка — Аленка.

— Дём де пак! — предлагал Костя, и мы втроем с папой шли ранней весной в детский парк, долго там гуляли под ласковым солнышком, папа мастерил сыну кораблики из бумаги или щепок, и они увлеченно пускали их в ручей, а я сидела на лавочке, жмурилась от солнца и любовалась своими мужчинами.

Вечером Костя во дворе упал в большую лужу, папе пришлось на вытянутых руках занести его в дом и поставить прямо в ванну. Там его и раздели, и сразу искупали, а после мыли обувь, стирали одежду, чистили куртку.

Уроки папы

Папа старался воспитывать сына не хлюпиком, а стойким солдатом и, как многие отцы говорил, что мама только портит сына. Бывало, Костя упадет, ударится и бежит к маме — больно! Папа тут же строго кричит:

— Не жалей! Не приучай хныкать!.. — И мама по папиному примеру как бы плюнет, подует и потрет ушибленное место:

— Всё! Нет ничего!

Однажды Костик баловался, цепляясь за книжную полку, пока она не оборвалась — книжки посыпались ему на голову. Он постоял, подождал минуту, а потом:

— А я не плакал! Я — солдат!

Идет Костя по улице с мамой.

— Ты устала, мама?

— Немного.

— А я — нет! Я — мужчина. А мужчины не устают!.. У меня только ножки устали.

Это всё уроки папы. Он также на всю жизнь приучил сына заходить в городской транспорт только через заднюю дверь и никогда не садиться на сиденье, тем самым оставляя места пожилым людям и женщинам.

Да, наш папа был любящим и нежно заботливым отцом и для Лены до её пяти лет, и, конечно, для Котьки тоже. Его открытая и щедрая, весёлая и неугомонная натура в молодости привлекала к нему взрослых и детей. Не раз я слышала, как люди на улице любовались нашей семьей: «Какие красивые все! Какие дружные и счастливые!».

Возвращаясь с работы, папа открывал дверь, а Костя летел через весь длинный коридор ему навстречу с ликующим возгласом: «Папа пришел!» Отец широко раскрывал сильные руки и подбрасывал сынишку под потолок, а тот аж пищал от восторга: «Ещё! Ещё!» А рядом уже стояла и Аленка, робко глядела: «Па, и меня?»

— Лена, ты ведь уже большая и тяжелая… — Но и её он тоже иногда поднимал над собой — наш сильный и добрый папа. И это были незабываемые минуты такого желанного, настоящего счастья в нашей семье.

В яслях

Костю отдали в ясли рано, в один год и три месяца — когда я начала работать в библиотеке. Он довольно быстро и безболезненно там привык, а вот мне было очень жалко оставлять его на весь день.

У него, совсем маленького, от этих яслей навсегда осталось одно яркое воспоминание. Кто-то из малышей принес в группу заводной колобок. Его завели, пустили на пол, — и этот яркий, сверкающий улыбкой, вдруг оживший колобок, прямо как в настоящей сказке, покатился сам! Это для малыша было настоящее чудо.

Скоро Костю перевели в ясли по улице Зеленой, за «Детским миром». Как же хорошо ему там было! С молодой, красивой и весёлой воспитательницей у малышей был вечный праздник! Всё у них делалось с выдумкой, с весёлыми песнями, стишками и прибаутками. И когда вечером я приходила забирать сына домой, он убегал от меня в спальню, не желая расставаться с любимой воспитательницей. А по дороге домой с воодушевлением чеканил новый стишок:

У меня есть шапка со звездой!

Я солдат отважный, молодой!

Вот я сяду ловко на коня,

И помчит далеко он меня!

— Как я! — гордо произносил Костик, представляя себя бравым солдатом.

Придёт домой, попьет молока и, лукаво усмехаясь, похлопывая себя по животу, декламирует полюбившийся стих:

Робин-Бобин-Барабек

Скушал сорок человек!

И корову, и быка,

И кривого мясника.

Скушал церковь, скушал дом,

И кузницу с кузнецом,

А потом и говорит:

— У меня живот болит!

Наш Костя уже тогда умел и любил «юморить» и, что называется, работать на публику, одно время даже собирался, когда вырастет, стать клоуном.

В каждый Новый год он ждал Деда Мороза — с папиной службы всегда объезжал всех сослуживцев очень весёлый Дед Мороз — Котов А. С. Слегка волнуясь, Костя с чувством, с выражением читал ему вечный детсадовский стишок:

К нам на ёлку, ой-ой-ой!

Дед Мороз пришел живой!

Ну и Дедушка Мороз —

Что за щеки, что за нос!

Борода-то, борода!

А на шапке-то — звезда!

На носу-то крапины…

А глаза-то — папины!

Наутро собирается в садик, хочет взять новые лыжи.

— Они тебе там не понадобятся.

— Ну, тогда я их вот здесь в уголок поставлю… — и подозрительно послушно поставил их у двери. А потом, надев пальто и шапку, выходит и пытается незаметно утащить за собой и лыжи…

Книгочей

Аленка всегда содержала в порядке все свои игрушки, кубики, книжки, все её лоскутки — в сундучке, куклы — в кроватке, кукольная посуда — в коробочке. Она очень расстраивалась, когда подрастающий Костька стал наводить свои порядки-беспорядки в её хозяйстве — ему ведь надо было всё узнать, проверить, исследовать…

Он с младенчества был чрезвычайно живым и любознательным. Возьмёт мамино зеркальце, заглядывает в него, потом переворачивает, пытается царапать обратную сторону, чтоб узнать, как все это устроено. Кубики, игрушки из магазина его мало интересовали, все, что можно, он быстро разбирал на детали. Но вот книжки — никогда не рвал!

Ещё до года мы стали ему показывать Алёнкины картонные книжки-раскладушки, читали «Курочку рябу», «Репку» и стихи Агнии Барто. Самая любимая книжка у нас была ещё Аленкина — «Запел петушок» — сборник народных потешек, прибауток и сказок с яркими картинками. А «Муху-Цокотуху» Костя заставлял меня читать по восемь раз подряд! И невозможно было отказаться — тут же переворачивает и требует: «Ещё!» Приходилось просто прятать её от него!

Много у нас было и пластинок со всевозможными сказками и детскими песенками, но их больше любила Аленка. Иногда мы сами втроем инсценировали любимые сказки: «Репку», «Кот, Лиса и Петух» и другие. Костя — Репка, а мы с Леной вдвоем его «пололи», «поливали», «тянули», а потом «разрезали и съедали». Затем Аленка была Лисой, а Костя — Кот, которому в конце надо спеть возле Лисьей норы. Он тут же сымпровизировал и, на ходу сочиняя, вдохновенно спел:

Децька улонила мяць.

Я достану мяць и отдам Тане!

Это он так вольно перепел Агнию Барто: «Наша Таня громко плачет, уронила в речку мячик»

Если нам некогда было ему читать, он брал книжку и сам как бы читал, например, сказку «Теремок»:

— Писёл (пришёл) Миська (Мишка) в темелёк…

Однажды перед сном, уже в кроватке, не желая спать, но, зная, что лучше не сопротивляться, попросил книжку. Полистал и так вежливо:

— Мама, можно ещё одну?

— Нет, сыночек, пора спать.

— Ну, тогда я эту на место положу? — Отнёс и крадется с другой книжкой, а лицо такое тихое и шкодное.

Достал папин морской бинокль, повесил себе на грудь, стал в позу Наполеона, нахмурил брови и, взмахнув рукой, командует:

— Гонь! А-гонь! — это мы с ним недавно читали Маяковского «Возьмем винтовки новые».

Ещё до замужества, когда я после педагогического института работала в Алупке, и даже ещё не будучи знакома со своим будущим мужем, уже начала покупать яркие детские книжки, которые в магазинах тогда были редкостью. Из них две книжки про Карлсона пропутешествовали с нами через весь Союз и через многие годы: Ялта-1971, Североморск-75—80, Златоуст-81, Андреевка-85. А там бабушка подарила все детские книжечки в детсад.

Книжки для Кости были как живые существа, особенно любил он те, где героями были озорники и шалуны, он и сам невольно им подражал: Карлсон и Робин-Бобин-Барабек, Вини-Пух и Незнайка, чуть позже — Том Сойер, герои В. Драгунского, Г. Остера. Все тома про самого любимого Незнайку перечитывал без конца года четыре.

Приезжал в село Андреевку к дедушке и бабушке, ходил в школьную библиотеку, там Катерина Васильевна, дочь моего учителя В.И.Савченко, любила беседовать с нашим книгочеем и даже подарила его любимого Незнайку, выпиленного из фанеры. Он долго стоял на полке в его комнате, пока Костя после школы не уехал учиться в Санкт-Петербургский военно-морской институт.

Лет с пяти Костя ходил в библиотеку, наберет там книг, по дороге домой листает их, а дома: — Мам! Вот было б у меня четыре руки и четыре глаза, чтоб сразу все книги смотреть!

До сих пор в его комнате стоит книжный шкаф, набитый его любимыми книжками: сказки разных народов, приключения Ж. Верна, Р. Стивенсона, Дж. Лондона, Майн Рида и Л. Буссенара, книги М. Твена, О. Генри, А. Дюма и К. Дойла, В. Крапивина, фантастика К. Булычева и Р. Бредбери, книги Толкиена, а ближе всех — острословы: Б. Заходер, Э. Успенский и любимый Г. Остер.

Книги всегда были лучшими друзьями Кости. Может быть, поэтому он лет с трех и сам как-то незаметно начал сочинять песенки и распевать их, а в младших классах составлял и загадки, и даже сказки, которые мы потом помещали в наш семейный журнал «Улей».

Из дневника

18.01.1985. Папа в командировке, в доме мир и покой. Как же наш Котька любит баловаться-обниматься! Я целую его в щечки, в плечо, в руку:

— Ты мой поросёнок Плюх! — Это персонаж из любимой книжки. Костя смеётся от щекотки, но всё равно просит:

— А ещё! Ещё!

Искупала Костюшку, сейчас уснул — такой чистенький ангелочек, росточек мой любимый, зёрнышко наше золотое! А перед сном:

— Мама, я хороший?

— Да ты мой самый лучший на свете сыночек! — и для нас обоих нет счастливее этого мгновения.

Он у меня сейчас настоящий Костик-хвостик. Вечером после яслей и в выходные дни ну ни минуты не будет один в другой комнате, все время:

— Мам, давай поиграем!.. Мама, почитай… Мама, куда ты ушла? Я с тобой! — Иногда даже рассержусь:

— Ну, хоть немножко поиграй сам, а я вот доем, посуду помою…

— Я тоже с тобой… — И пронзает мысль: «Господи! Вот оно, настоящее, чистое счастье». И сердце сладко и больно сожмется от любви и непонятной тоски, от понимания, что больше ничего в мире не будет дороже этих минут.

В детском саду

Всё мгновенно, всё пройдет.

Что пройдет, то будет мило.

— А. С. Пушкин

Песни

Когда папа уезжал в командировки на Северный Флот или в Москву, у нас в доме наступали спокойные дни. Мне всегда легко было находить общий язык с детьми. Не надо было волноваться из-за того, что папы нет до полуночи, и потому Алена не может уснуть, не надо было каждую минуту бояться, что отец закричит на неё: «Вытрись! Подбери слюни!», а на Костю: «Ты что делаешь? Куда лезешь? Я что тебе сказал?..» Мы с детьми спокойно общались на равных и хорошо понимали один другого без окриков.

Вечерами мы втроем с Алёнкой и Костей любили распевать песни из толстого папиного старого песенника. Косте особенно нравились боевые: «Шел отряд по берегу», «Там, вдали, за рекой», «По долинам и по взгорьям», а маме — «Прекрасное далёко», старинные народные песни и романсы. Ленуська же с удовольствием подпевала все подряд, лишь бы всем вместе.

Пришел Костя вечером домой, сидит в туалете и распевает там что-то воинственно, с энтузиазмом. Вышел на кухню:

— Мама, давай споём песню про подводную лодку!

— Так я же не знаю, ты меня научи. — И он (будущий подводник!) трижды, с некоторыми вариациями воинственно повторил свою песенку:

Подводная лодка! Парусная лодка!

Ни у кого нет лодки такой!

А на ней матросы сидят.

И разведчик подает им лапу!

И барабанщик подает им лапу!

И солдат подает им лапу!

Вот как пошли они раз на войну,

Там стреляли врагов и пиратов!

И они падали. Их надо закопать.

И пришли они домой,

Попили, поели и снова пошли на войну,

И снова били врагов да пиратов!

И теперь им каждая дворняжка

При встрече сразу лапу подаёт.

— Мы дня три назад распевали песню про Чебурашку, которому «каждая дворняжка лапу подаёт»

05.11.1985. Пели все вместе «Шаланды, полные кефали», Костя спрашивает:

— А что, эта песня — про тетю Тамилу в Одессе?

— Нет, это про тебя, Костю-моряка…

Котька болеет, уже второй день не ходит в новый детсад. Дома всегда лучше. Сегодня немного ожил и сочинил песенки про Улитку и про Котика:

Я ползу-зу-зу,

Домик свой несу.

Я свой домик везу,

И никто меня не узнает!

Все думают, что это камушек!

А я потом вылезу

И всех напугаю!

           Или:

Котик, Котик убежал!

Убежал от папы,

Убежал от мамы,

Где горы высокие,

Где море глубокое,

За леса далекие.

19.05.1987. Вчера вечером Костька, уже в постели:

— Мам, давай петь песни. Солдатские. Где папин песенник? — Пришлось достать его, и мы пели «Катюшу», «Орленка» и «Три танкиста». А после песни «Там, вдали за рекой» сказал:

— Ты выбирай, которые грустные… — и в конце спросил:

— А завтра будем ещё петь?

— Конечно…

03.06.1987. Сегодня Костя опять уговорил меня посидеть и попеть военные песни: «Там, вдали за рекой», «Огонёк», и про Щорса трижды спели. Ушла в кухню и слышу, как он так старательно, тоненьким голоском опять её поёт. Раз восемь повторил, а потом пришел ко мне:

— Мам, а я хорошо пою?

— Так я ведь не слышала, спой мне ещё. — Сел на скамеечку с песенником на коленях, спел ещё раз и потом признался:

— Особенно мне нравятся вот эти слова:

Лихо мчится конница,

Слышен стук копыт,

Знамя Щорса красное

На ветру шумит…

Минут через пять опять подошел:

— А мы споем с тобой эту песню вечером, когда Игорь придет? Ему понравится… А больше всего понравилось бы Сереже, — жаль, что он далеко живет, не придет…

Какое счастье — быть матерью, жить жизнью своего ребенка, глядеть на мир его ангельски чистыми, доверчиво распахнутыми глазами, вводить его в мир, открывая для него — да и для себя тоже! — все новые грани добра, мудрости и любви. Мой сын всегда и до сих пор дарит мне это счастье одним своим существованием.

Так было, когда его, запеленатого младенца, мы с отцом держали на руках и с бесконечной нежностью глядели на наше родное зернышко, нашу радость и тревогу, беспокойство и надежду. И позже, когда дошкольником-почемучкой и страшным непоседой он совсем не надоедал мне, а даже наоборот, его бесконечные просьбы: «Мам, давай поиграем, почитай, расскажи…» — было радостно слышать и блаженно чувствовать нашу с ним неразрывность и слитность.

И в его школьные годы мне были интересны и радостны наши с ним разговоры о каждодневных делах и вообще о жизни, дискуссии о событиях в мире. В отличие от отца, он никогда не стеснялся сестренки в инвалидной коляске, а брал и катил её в этой коляске вверх по улице в ДК на праздник.

Потом, когда он уехал учиться в Санкт-Петербург в военно-морской корпус, мне так не хватало этих наших задушевных разговоров, уже не с кем было делиться мыслями, спорить и рассуждать. В письмах ведь всего не рассказать.

И потом тоже — самые счастливые дни наступают, когда мой сын — военно-морской офицер Северного Флота — приезжает в отпуск к нам с Аленкой. А теперь едут и всей семьёй — с женой Леной, внуками Катрусей и Ярославчиком — и такой наполненной и радостной становится жизнь!

На новой улице

Ещё в феврале 1986 года мы переехали в квартиру по улице 40 лет Победы, где для всех нас началась новая жизнь. Лену я уже не стала на зиму отвозить к дедушке и бабушке, хотя её папа сильно этого хотел. Мне пришлось оставить работу в детской библиотеке, куда я летом брала с собой и Аленку, потому что теперь уже мы с нею не могли так далеко туда ходить. Я пробовала работать в соседней 36-й школе — вести русский язык и литературу в пятом классе — один урок в день. Однако через два года пришлось оставить и эту работу — меня не хватало на семью и работу. Днем дети не давали возможности готовиться к урокам и проверять тетрадки, приходилось делать это ночью, я совсем выбивалась из сил, чувствовала, что семья наша рушится, и решила оставить работу, чтоб сохранить покой и лад в семье. Муж говорил: — Делай, как хочешь. — Он никогда ни словом не упрекнул меня ни в чем.

До сих пор Аленка считает, что с этим переездом в новую квартиру и начались нелады в нашей семье, хотя, конечно, это не так. Неугомонность и некоторая неуправляемость Кости-малыша, болезнь и истерики Лены, все возрастающая раздражительность мужа по отношению к ней и уже даже к Косте — хоть я и старалась сглаживать, не замечать этого — приводили меня к хронической усталости, и физической и ещё более душевной. Я просто теряла все силы и уже не могла встречать мужа, как прежде, нежной улыбкой, а ему уже не хотелось идти домой.

Господи, как трудно об этом вспоминать, как трудно быть объективным в нашем сложном мире, жизнь невозможно разложить по полочкам, поставить ей однозначные оценки. Когда трудности кажутся непреодолимыми, когда появляется непонимание и несогласие, невозможно найти виновных. Наверно, просто надо уметь принять обстоятельства и стараться сберечь любовь в своей душе и в семье. Но не всегда это под силу сразу, часто нужны сильные душевные страдания, чтобы стать мудрее, чтобы наполнить своё сердце настоящей любовью.

Первые друзья

Костик рос общительным и весёлым мальчишкой, любил шутить и озорничать, часто неумеренно. В таком случае достаточно было его просто отвлечь, не заостряя внимания на этих перехлёстах, как бы их не замечая. Папа настолько обожал своего сына до его пяти лет, так безмерно им гордился и хвастался, что Костя порой не знал удержу. Это уже позже отец временами проявлял строгость, даже раза два хватался за ремень, например, когда он унёс его бинокль, который потом еле нашли у мальчишек. Но всерьёз никогда мы Костю не наказывали. Все его шалости в общем-то были невинными и безобидными. Его можно было как-нибудь отвлечь или остановить спокойным и твердым тоном.

Соседка тётя Маша до сих пор вспоминает нашего непоседу:

— Гляжу, кубарем вылетает во двор и просто волчком вертится на месте, не зная, что бы такое сотворить, куда бы помчаться! Чей это такой!? — А это новые соседи из второго подъезда… — Да, энергия в нем била через край! Ему было трудно находиться в спокойном состоянии.

Подрастал Костя добрым и доверчиво открытым. Первыми друзьями у него были Слава и Карина из соседнего дома. Со Славой он играл во дворе, катались с горки, на качелях, а с Кариной чаще играл дома, он любил принимать друзей на своей территории, показывать свои игрушки, угощать, быть щедрым, добрым и великодушным.

В новом дворе, куда мы переехали в его четыре с половиной года, Костя вначале познакомился с Игорем из соседнего подъезда, но дружбы у них не получилось, они были слишком разными. Игорь — прирожденный лидер и драчун, а Костя не хотел подчиняться, не принимал его агрессию и верховодство. В нем от природы заложена потребность чувствовать себя сильным, но только для того, чтобы опекать кого-то, защищать, заботиться. Никогда он не был драчуном, наверно, поэтому не мог ударить человека, даже если тот обидел его. А такое в новом дворе с Костей-малышом бывало: у него незнакомые мальчишки отбирали снегокат, самокат, велосипед «Олимпик». Подходили, просили покататься, Костя доверчиво давал, и они уезжали навсегда. А папа потом его ругал за эту доверчивость.

До самой школы Костя дружил с Таней, девочкой из неблагополучной семьи. Она была на год младше, но дружили они очень крепко и хорошо, хотя меня не раз предостерегали соседи и даже будущая учительница Кости:

— Не разрешайте ему ходить к Тане домой, лучше ему там не бывать!..

Таня пропадала у нас почти ежедневно, они хорошо играли и с Аленкой. Радостно было слышать, как Костик иногда объяснял Тане про сестрёнку:

— Она же не может, у неё руки не слушаются, — и Таня уже сама помогала Алене расставить кукольную посуду, усадить её кукол, которых у неё самой дома совсем не было, она даже не умела с ними играть.

Однажды в солнечный апрельский день Костя с Таней вышли погулять во двор. Мне и в голову не пришло, что они пойдут на остановку, сядут в автобус, доедут до городской площади и поднимутся на гору Косотур! А после спустятся и пойдут бродить по тающему льду пруда!.. До сих пор как подумаю об этом — сердце холодеет!

Увлечения

Игрушек было не так уж много. Мы покупали ему всякие развивающие, познавательные игры: мозаики, викторины, шашки, шахматы, путешествия, головоломки, тот же кубик Рубика и змейку, лабиринты. Одно время всей семьей вчетвером увлеченно играли в «Путешествие» — расстелив на полу красочный лист-вкладыш из журнала «Мурзилка», горячо подсчитывали очки, переживали, кто преодолел какую-либо преграду, кто застрял в дороге или даже вернулся назад.

В то время у нас много было книжек-раскрасок с вопросами и загадками, выписывали детские журналы «Мурзилку», «Весёлые картинки», украинский «Барвинок» и яркий, красочный журнал из Киева «Малятко» с интересными самоделками. Костя с помощью мамы их вырезал, склеивал и относил в детсад или дарил друзьям ко дню рожденья.

У Аленки было десятка два пластинок с детскими сказками и песнями, многие она знала наизусть. А Косте больше нравились диафильмы, их у нас тоже было немало; видео в 80—90-е годы было большой редкостью. Но чаще он любил смотреть лёжа с папой на диване мультики по телевизору: «Ну, погоди!», «Винни-Пух», «Трое из Простоквашино», про Чебурашку, про Удава, про Карлсона и Бременских музыкантов, а позже — «Остров сокровищ», «Айболит», «Как казаки в футбол играли» и много других прекрасных советских мультфильмов.

Ещё в дошкольные годы покупались всевозможные атласы, карты, в его комнате всегда висела на стене какая-нибудь большая карта: мира, Урала или области. В книжном шкафу стояли Энциклопедический словарь, Военная энциклопедия, различные словари и справочники, позже в библиотеке Костя уже сам брал различные «Почемучки», всякие научно-популярные книжки.

Весной и летом в выходной день ходили в Детский парк, катались на автодроме, на колесе обозрения, затем Костя с папой летали на высокой цепной карусели. Лена с мамой шли на качели-лодки: не так страшно, зато очень весело было взлетать к ветвям буйно цветущих яблонь — прямо в синеву, в сияющее солнцем небо!

В детском саду на мои вопросы о Косте воспитательница отвечала:

— У меня все дети хорошо себя ведут. А ваш сын очень любознательный и активный, всегда первым откликается на предложение заняться, поиграть. Он и в самом деле с огромным воодушевлением участвовал во всех утренниках и праздниках: был зайкой и мишуткой в новогодних представлениях, танцевал украинский танец и с гордостью всем сообщал: — А я настоящий украинец! Надолго ему запомнился праздник Масленицы или как его тогда называли, Проводы зимы: после сказочного представления всех ребятишек прямо на улице во дворе детсада угощали горячими блинами и катали вокруг двора в санях с лошадью!

Однажды осенью папа посадил нас всех в свой мотоцикл «Урал» и повез в лес. Там мы выкопали несколько маленьких березок и рябинок, привезли их и посадили возле нашего подъезда и во дворе детского сада, у веранды, где обычно гуляли дети из Костиной группы. Возле нашего крыльца, под нашим балконом и сейчас красуется единственная в палисаднике рябина, которую Костя посадил и полил в тот же самый вечер вместе с папой.

С рождением Кости размеренность и покой надолго ушли из нашего дома. Невероятная живость, активность, любознательность и непредсказуемость, желание всё узнать, всюду успеть, увидеть и потрогать самому, его бесконечные вопросы иногда утомляли, но и радовали. Его озорство и шалости никогда не были злыми и жестокими, никому не вредили, кроме того, что нарушали покой взрослых, утомляли. «Сядь! Не бегай! Не лезь! Нельзя! Отойди! Кому сказано!..» — такие запреты, такой тон никогда не дадут желаемого результата. Всякие отвлекающие манёвры, строгие окрики отца, терпеливые разъяснения матери мало помогали.

Главное — не уверить проказника в том, что он плохой. Не стоит акцентировать внимание на его озорстве, на проступках и ошибках, а лучше переключить интерес на что-то иное, чтоб шалости не стали для него привычкой, нормой поведения. Нужно всячески убеждать ребенка в том, что он — хороший, поощрять всё положительное в нем и не замечать промахи, если от них никому нет вреда. Костя не был зловредным, а только большим непоседой — от избытка энергии и любознательности. А его шалости происходили от неумения общаться и от желания обратить на себя внимание.

В первый класс

«…и если из озорных детей, полных огня и жизни, вырастают замечательные, и даже великие люди, то души слабые, придавленные развиваются с большим трудом и редко вырабатываются во что-нибудь годное»

— Локк.

Отправить Костю в школу мы решили с шести лет, потому что в детском саду ему становилось совсем неинтересно, там у него не было настоящего друга, воспитательница Косте не нравилась, не то что в яслях за «Детским миром», — хоть он этого и не понимал, не говорил, но я сама видела. В саду был строгий распорядок и твердая дисциплина, скучные занятия, которые Косте ничего не давали, дома он получал гораздо больше.

В школе, где я тогда вела русский язык и литературу, как раз набирали экспериментальный класс шестилеток. Для них в новой 36-й школе создали идеальные условия. В спальнях и на продленке с ними была воспитательница Елена Андреевна, а в классе на уроках — учительница Любовь Витальевна, понимающая, умная и бесконечно добрая. Как же она любила своих первоклашек, всю душу отдавала любимой работе, кажется, даже с некоторым ущербом для собственной семьи. За несколько дней до школы каждый будущий её ученик получил от неё красивую открытку-приглашение.

Утро 1 сентября 1987 года было пасмурным. На торжественной линейке в школьном дворе стоят малыши в красивой форме, специально сшитой для их класса, с ранцами и букетами. В стороне — не менее взволнованные родители. Моросящий дождик становится гуще. Любовь Витальевна сняла свой нарядный жакет и накинула на плечи самой маленькой девочке Юле, оставшись под дождём в тонкой блузке.

Для Кости переход от детсада к школе не был резким и болезненным, кажется, даже наоборот — он почувствовал себя свободней и раскованней, благодаря доброй и чуткой учительнице. На родительском собрании воспитательница продленки Елена Алексеевна говорила:

— Костя не умеет подчиняться общим требованиям, несдержан, нет усидчивости, ему в школе все неинтересно… Он только на прогулках играет во все игры, а на занятиях ему скучно. В тихий час бегал в раздевалке по шкафчикам! Он и сам мне как-то высказал:

— И зачем мы учим буквы, когда я уже давно читать умею?! — Ему учеба давалась слишком легко, и это не способствовало трудолюбию. Его пытливому уму нужна была пища, чтоб он дальше развивался, но школа всегда всех уравнивает. Задания на уроках были слишком легкие, несерьезные для него, потому он и относился к урокам так же несерьезно. А учительнице, когда в классе около тридцати малышей, трудно давать индивидуальные задания.

После собрания я шла домой и думала: Как же ему трудно в школе! И чем ему помочь? Ведь Елена Алексеевна будет требовать своё, давить на него, а он от этого будет только больше упрямиться. Вот их учительница, мудрая и тактичная Любовь Витальевна, правильно его понимает. Она сразу сказала: вся эта бравада — от желания выделиться и ещё от его внутренней скованности.

И в самом деле, было видно, что он очень хочет дружить и быть хорошим, но не умеет, не знает, как это сделать, уже не может иначе себя вести. Потому что в раннем детстве взрослые, особенно папа и тетя Оля, слишком умилялись его проделкам, его живостью, вот он и привык себя так вести, а теперь не знает, как выйти из этой накатанной колеи.

Сейчас, думала я, Косте нужно конкретное, настоящее дело, чтоб он заинтересовался, почувствовал свою ответственность, взрослость. За малейшие результаты — подбодрить, чтобы появлялось желание идти дальше. На уроках ему неинтересно потому, что слишком легко, нет труда, а значит, и радости, которая появляется от преодоленных трудностей.

Именно для Кости и затеяла я в первом его классе репетиции на дому новогоднего спектакля «Двенадцать месяцев», где он играл Месяц-Декабрь — роль не самая главная, но значимая. Хотелось ему дать то самое серьезное дело, сдружить с ребятами и помочь найти себя.

Новый Год

Костина учительница Любовь Витальевна умела зажечь, привлечь к сотворчеству не только детей, но и родителей — каждый обязательно что-то делал для класса. Например, я занялась с детьми подготовкой новогоднего представления по сказке Маршака «Двенадцать месяцев». Собирались у нас дома, чтобы и Аленка не скучала, а как бы участвовала: наблюдала, сопереживала, жила этим. Мы без конца репетировали, по ходу спектакля вставили два танца — их тоже надо было подготовить, мастерили костюмы и декорации. Ох, и весело ж было с этими братцами-месяцами! Костя, садясь к столу, приговаривал:

— Ну, братец-мама, давай нам пельменей!

И как же ярко и вдохновенно прошел этот спектакль в клубе Комсомольского поселка! Как счастливы были все участники первым успехом!

Все последующие новогодние праздники Костин класс отмечал в лесу. На заранее выбранной поляне украшали пушистую ель, готовили сценарий, костюмы, призы, угощение. Родители наряжались Лешим, Дедом Морозом, Бабой Ягой и т. д. У Кости был интересный костюм Гнома: ярко-красная курточка и такой же колпак с длинной белой бородой, а в другой раз — костюм мушкетера: шляпа с пером, плащ и шпага.

Карнавальное шествие двигалось от школы со всякими сказочными приключениями по лесной тропе до поляны, где Дед Мороз со своими помощниками наконец освобождал из Кощеевого плена внучку Снегурочку, а всех злючек превращал в добрых друзей. И потом ещё долго все вместе играли и пели возле ёлки, кричали частушки, водили хороводы, катались на санках и просто кувыркались в снегу. Тут же на костре варились пельмени, пили чай из термосов, а в конце все получали маленькие подарки.

Через несколько дней наступал новогодний вечер 31 декабря, и к нам домой на всю ночь приходили гости. Целый месяц мы с Аленкой, Костей и его другом Глебом готовились: выбирали и шили костюмы для себя и гостей, мастерили гирлянды и фонарики, вырезали флажки, снежинки и полумаски, клеили домики и сундучки для подарков, тогда они ещё не продавались в магазинах. Я по ночам сочиняла и украшала вырезками из новогодних открыток послание от Деда Мороза — обстоятельное, с добрыми пожеланиями и загадками для каждого из нашей семьи. Для нас подготовка к празднику была даже более интересна, чем сам праздник.

Из дневника

03.01.1988. 31-го после обеда все уже было готово. Сели к праздничному чайному столу, Костик выбежал за почтой, возвращается с красочным пакетом: «Семье Шалдуг от Деда Мороза и Снегурочки»! Открываем, читаем, отгадываем загадки — по отгадкам находим и подарки, кто где: папа молча полез в холодильник, еле разглядел там свой подарок за банкой с огурцами. Костя нашел свой подарок под Ёлкой, Лена — под столом, а мама — в кладовке за пылесосом. Столько волшебства, удивления, радости!..

Иной год просто раздавался звонок в дверь, мама посылала Костю открыть, а под дверью оказывался то мешок Деда Мороза с подарками и письмом, то коробка-посылка от него — в ярких праздничных наклейках, то клубок, который через всю квартиру приводил к подаркам. Аленка с горячим сожалением говорила:

— Мама! Зачем послала открывать Костю? Надо было скорей самой, тогда бы увидели Деда Мороза!

Костя всегда ждал и верил в Деда Мороза. Уже знал, что это — сказка, но все равно ему так хотелось верить в чудо, в волшебство! Он долго не хотел взрослеть, прямо так и говорил:

— Я хочу всегда быть маленьким, не хочу становиться взрослым.

К семейному новогоднему празднику мы заранее составляли сценарий, рисовали афишу, придумывали викторины, мини-КВН, лотерею, готовили призы и подарки. Всю квартиру украшали гирляндами, флажками, плакатами, папа приносил и ставил живую ёлку со звездой под самый потолок.

Наши гости Ильины, Колесники, Галущенки приходили с детьми, садились за праздничный стол, под весёлые тосты включали магнитофон, играли на гитаре, пели песни, играли в разные игры… Костик со своим лучшим другом Глебкой, подвязав косыночки, пели уморительные частушки. Затем Костя вновь повторял фокусы, которые показывал в клубе. Он всегда любил выступать на сцене, одно время даже мечтал стать клоуном в цирке. Аленка с мамой изображали басню «Ворона и Лисица»: Лена-Ворона, держа во рту кусочек сыра, громко каркала и роняла сыр.

После полуночи мама с Костей не выдерживали и уходили спать, а Лена с папой готовы были веселиться сутки напролет. Наш уже весёленький папа сидел по-турецки под ёлкой, нацепив на голову Костин красный колпак гномика с белой бородой, и развлекал гостей анекдотами — на что-то другое уже просто не оставалось сил…

07.12.1989. Костя рассуждает с мамой: — Я хотел бы, чтоб Дед Мороз не сам пришел, а письмо с загадками прислал. Хочу посмотреть, проявляются ли буквы следующей загадки или они сразу написаны? И куда, интересно, он потом, после Нового года, девается?

— Наверно, на Северный полюс уходит или высоко в горы, где вечный снег.

— Вот бы посмотреть, как он туда отправляется и как у него там?

— Ну, это сложно… Ведь он, как НЛО: вот он есть — а вот уже исчез…

— Можно в мешок к нему залезть, чтобы он не видел — вместо игрушки!.. А потом он же все равно отправит меня домой, ведь он добрый…

11.01.1990. Пришел к Косте Сережа. Костя рассказывает, как мы получили от Деда Мороза письмо и подарки, а Сережа убежденно:

— Деда Мороза нет! — Но Костя не сдается:

— А кто, по-твоему, письмо прислал? А кто мешок положил под дверь? Я ведь перед этим проверял, там ничего не было! — Сережа с завистью вздохнул:

— А у нас подарки под ёлку положила мама, только маленькому Саше нарочно сказала, что это от Деда Мороза…

В зимние каникулы ребятня ходила во Дворец культуры машзавода на большие новогодние представления для детей. А какие красочные снежные городки строились на стадионе! Детишки в них могли заблудиться среди множества сказочных героев, лабиринтов, убежищ и разных горок. Вечерами там сверкала, переливалась иллюминация, звучала весёлая музыка, а народ гудел, толпился и толкался — веселье лилось бесконечным фейерверком.

Не менее интересно проходили в школе праздники для пап и дедушек 23 февраля в День Советской армии. Папа в школе бывал нечасто, но как гордился им Костя, когда в День Армии и Флота отец появлялся в классе в парадной — черной с золотом военно-морской форме тогда ещё капитана второго ранга, обязательно со значком «Мастер спорта СССР»! Он рассказывал о кораблях и подлодках, и тут же, прямо на учительском столе, показывал, как офицерский кортик своим острием легко пробивает насквозь монету, а заодно и дырку в столе.

Домашний журнал «Улей»

После новогоднего праздника в январе 1989 года ударили сильные морозы с обжигающим ветром, детям нельзя было выйти гулять. Но и весь день высидеть в квартире неугомонному Косте даже с друзьями было невмоготу, мне с ними — тоже! Чтобы как-то их утихомирить и занять чем-то интересным и полезным, я предложила делать рукописный журнал наподобие поздравительных писем от Деда Мороза. Название пришло сразу: «Улей» — как пчелки, будем вносить туда всё, что нам интересно и ценно.

В первом номере были рисунки Лены, Кости, Глеба, статья «Как праздновали Новый год», послепраздничная анкета, загадки и стишки, придуманные Костей и Сашей, рассказы о том, как папа приобщает к физкультуре сына, семейный юмор, о погоде, о прочитанных книгах.

За семь лет у нас вышло двадцать три номера (к сожалению, все в одном экземпляре): хроника семейной жизни, стихи, рисунки, сказки детей и их друзей, в рубрике «Наша родословная» — обо всех наших дедушках и бабушках, родословная схема, странички из школьных сочинений, письма родных и друзей, вырезки из городских и украинских газет, юмор. О нем узнали и в Киеве, журнал «Малятко» прислал нам в подарок книжечку известной детской писательницы Оксаны Иваненко с её автографом.

Наш журнал «Улей» бывал на городских выставках ко дню семьи и матери, о нем напечатали большую статью в городской газете «Златоустовский рабочий» (1990) и в екатеринбургском журнале «Голос» (1991, №6). Там ему дали очень высокую оценку: «эти …журналы дают и без снимков яркую картину жизни, быта, духа семьи. Даже два-три номера в год могут стать интереснейшим чтением-документом для самих себя впоследствии и тем более — для потомков… Воспитательное значение такого журнала почти безгранично…» Он и в самом деле стал нашей дорогой семейной реликвией уже сейчас.

«Улей» №4—1989

С днем рождения, папа!!

10 апреля — день рождения папы. В этом году мы не смогли придумать ему самоделки: закладочка в книгу уже есть, аппликации, рисунки и книжки тоже уже дарили. Костя сам купил для папы набор открыток с кораблями, Лена подарила красивую спортивную майку, а мама сочинила для него стихотворение.

Вечером пришли папины сослуживцы и преподнесли ему 8-килограммовый чугунный бюст адмирала Нахимова! (его имя носит военно-морское училище в Севастополе, где учился папа) Все его поздравляли, пили пиво, а затем чай с мамиными тортами.

Мы очень любим и гордимся нашим папой. Он у нас сильный и спортивный, щедрый и добрый. Папа заботится о нас всех, один зарабатывает деньги на всю нашу семью, помогает маме покупать овощи, кое-что по дому. Он нежен с мамой, Лене покупает подарки ко дню рождения и на 8-е Марта. Он всегда старается исполнить Костины просьбы, всюду берёт его с собой. Но с провинившегося спрашивает строго, требует, чтобы сын не получал в школе замечаний. Ещё в пять лет сделал в комнате Кости настоящий тренажёр с пружинами, сам сделал и повесил шест, канат, кольца, веревочную лестницу, следит за выполнением его физкультурных упражнений. Костя сказал, что папа бывает иногда к нему слишком строг: часто сердится на него и Глеба, когда они затевают шумную игру.

На службе папа всегда очень честный и бескомпромиссный, за что его уважают даже недруги, никто не может упрекнуть его в корыстных интересах. Отличительной чертой папы есть его верность мужской дружбе, для друга он готов на всё, не жалея ни времени, ни сил. Мама даже иногда ворчит на него, что это бывает в ущерб семье.

А какая у него воля и настойчивость! Каждый день, даже в метель и мороз он поднимается в пол шестого на пробежку, сделать упражнения, принять ледяной душ. Одним словом, наш папа — лучше всех! А вот стих ему от мамы:

Я хочу, чтобы ты мне приснился

В золотом романтическом сне.

Чтобы снова в меня влюбился

И приехал в Алупку ко мне.

Чтобы так же смотрел восхищенно

И тюльпаны, как прежде, дарил,

Ну а я — улыбалась смущенно,

Вспоминая, как ты говорил

О любви и о счастье навечно,

О суровых моряцких путях…

Как желанны слова эти вечно

Даже женщине, скажем, в летах.

Ведь душа, говорят, не стареет

И не хочет ни в ад и ни в рай.

Ну, приди же, приснись поскорее!

Или нет, лучше сам приезжай.

А это один из первых стишков, сочинённых Костей:

Пришла весна, затопила луга.

Цветут цветы, зеленеют холмы.

Пришёл апрель, застучала капель.

На ветвях кричат грачи,

По дворам текут ручьи.

Апрель

После небывало теплого в этом году марта наступили холодные апрельские дни. Трое суток бесновалась метель, а морозы доходили до — 15*. В середине месяца ещё сыпались мокрые хлопья снега, прибавлялось слякоти, а через день и вовсе снега навалило до полметра! Но всё же зима отступала. Днём испарялись грязные, заледеневшие остатки сугробов, а из-под них журчали на разные лады тонкие ручейки, каждый со своей мелодией. Во дворах они соединялись в лужи, по которым до сих пор так любит бродить наш Костя. И песенки ручейков, и звон капели сливались в весёлую музыку весенней воды.

На южных склонах под окном комнаты Кости подсыхала земля, и соседские девочки играли там в куклы и прыгали через длинную резинку. Сегодня, 16 апреля, мы увидели из окна, как они под самой стеной дома нашли три жёлтых цветочка-солнышка мать-и-мачехи. Костику эти цветы из окна второго этажа показались монетками.

Лена сидит у распахнутого окна, жмурится на ласковое солнце, слушает треньканье синиц, смотрит, как в девятиэтажке напротив хозяйки моют окна, а под окном на прошлогодней траве галдят девчушки. «Скорей бы становилось сухо, — мечтает она. — Я поехала бы с мамой в коляске прогуляться подальше от дома…» За обедом мы всё чаще строим планы на лето, сожалеем, что теперь уже не попасть в Евпаторию, к морю — ведь Аленке уже 14-ть лет и в детский военный санаторий её уже не возьмут, а взрослого нет… Идёт, идёт весна! — затяжная, длинная, неровная, но всё равно радостная, пробуждающая надежды на что-то лучшее. Как весело, как упрямо зеленеют пахучие веточки тополя и берёзы в стеклянной банке у Кости на столе!

«Улей» №5,6—1989

Памятный день Кости

В субботу 13 мая после завтрака папа накрутил фаршу для пельменей, Костя сбегал в кулинарию за тестом, а мама с Леной убрали квартиру. Затем Костя с папой пошли покупать долгожданный велосипед. Хотелось «Салют» — складной, без рамы, но такого нигде не было, пришлось брать «Урал». Он, конечно, великоват для Кости, тяжелый, но всё равно здорово, что у него есть свой велосипед! Костик был доволен, хоть и сдерживал свою радость. Сам прикрепил звонок и фонарик, а потом катался до позднего вечера.

Папа в тот день уехал в командировку, а перед отъездом строго наказал сыну не выезжать со двора на дорогу и помогать маме.

И Костик катался только вокруг дома. При повороте сильно упал, разбил коленку и локоть, на голове выскочила шишка: велосипед накрыл его и стукнул рулем по затылку. Но на такие пустяки настоящие мужчины не обращают внимания!

Памятный день Алены

Как Аленка ждала Дня Победы, как считала дни, даже часы! Она очень любит праздники, гостей и прогулки. На Первомай была холодная, мокрая погода, и мы никуда не выходили. Но зато 9-го сияло ласковое солнце, отовсюду слышалась праздничная музыка.

Проснувшись, Лена сразу поздравила всех с праздником, а после завтрака надела любимое красное платье. Папа рано убежал на митинг, сказал, что найдет нас там. Мы вышли в 11 часов, по дороге встретили Сашу с мамой и вместе пришли ко Дворцу Победы, возле которого было полно болельщиков праздничной эстафеты. После неё мы поднялись в Детский парк, погуляли, покатались на качелях. В обед вместе с папой зашли к Колесникам. У них гостили до вечера, а потом вышли смотреть праздничный фейерверк. Народу, как всегда, собралось целое море — со всего города. Салют был громкий и красивый, и толпа восторженно кричала, приветствуя каждый выстрел.

А после мы все многолюдными улицами не спеша возвращались домой — усталые, сонные и счастливые. Уже стояла тихая, теплая майская ночь.

Вести с Украины