СЫНУ
***
За быстротечностью мгновений,
За кубком старого аи,
Мы так же смутно видим цели,
Как и оплошности свои.
Не торопись на подвиг, мальчик!
Мы часто принимать спешим
Чужих икон тупую алчность
За индульгенцию души.
…Вот так, не ведая обмана,
Творя отваги чудеса —
На рифы, волей урагана
Летят слепые паруса.
1976
* * *
Лист кленовый над дорожкой
Майский дождь, смеясь, ловил.
Он зеленую ладошку
Так доверчиво раскрыл!
Жму протянутую лапку,
Изумрудный воробей…
Ты не ведаешь, как кратка
Линия судьбы твоей.
Я сама, мой друг беспечный,
Полагала вечно жить,
И казалась бесконечной
Жизни шёлковая нить.
Летом буря ломит рощи —
Возгордишься ты, малыш,
Древа кряжистого мощью,
Всем, чему принадлежишь:
Шумом кроны, чуть не грозным,
Вековою крепью лап…
Ты не знаешь, как в морозы
Дупла старые болят.
И когда октябрь украдкой
Будет стужу нагонять —
Стынет сердце, слабнет хватка, —
Никого не удержать.
И тебе, дружок, придется
Пережить ноябрьский шок
И узнать, как больно рвется
Твой упругий черешок.
А когда, теряясь, к небу
Ты свою протянешь боль —
Щедро небо кинет снегу
В покрасневшую ладонь.
1989
Молитва разбойника
Уведи меня, ангел мой, —
Я почти позабыл твоё имя, —
От всех бед, что стали моими,
И слезами меня омой.
Не гони, укоризной не мучай,
Не шуми, как прибой у пристани,
За мой взгляд, недобрый и пристальный —
По-иному глядеть я не учен.
И за всё, что зовут грехом
Скучноватые правдолюбцы,
В час, когда прощенье легко —
Дай в колени твои уткнуться.
…Кабы знала ты, как легка
Голова перед честным боем!
Кабы знала ты, как горька
Ночь глухая перед разбоем…
Моя совесть с чужой душой
Тихо шепчутся у коновязи —
Знаю, знаю, у них уж решён
День моей неминучей казни.
Ах, вернуться б к началу начал!
Ах, глаза твои, ангел мой, строги!
Вспомни, вспомни — Христос прощал
И убийцу с большой дороги.
Ты же ведаешь мысли мои,
Ты же знаешь, ангел мой строгий:
«Не оставь» — вот о чём я просил,
Каждый день, каждый час — и сегодня.
…За друзей, что довёл до греха,
За всех женщин, что мною обижены,
Я стою пред тобою униженно,
И молитва моя тиха.
За неяркий наряд, да за старый обряд
Я поверил тебе, Печальная…
Я бы в церковь пришел —
Но у церкви, у врат,
Царский стражник скучает с пищалью.
…Я красив и удал, я — ничей вассал,
У меня злата-серебра много…
Но ты всё же меня не покинь, не бросай.
Не оставь меня. Ради Бога…
…Он поднялся с колен, и шагнул во тьму,
От костра, что вился ужом —
И помедлил чуть, и пустился в путь,
Перекрестясь ножом.
1976
Канатоходец
Вот говорят, Земля всем матерь,
И тяжести закон — един…
А он родился на канате —
Эквилибристки юной сын.
Он рос без лонжи, без призора,
Держась буквально ни на чем,
И как-то ненормально скоро
Стал знаменитым циркачом.
— Маэстро, выход! — сальто, стойка…
Потом, на площади нагой
Земля кривлялась под нестойкой,
Привычной к пропасти ногой.
И зрители, уставя пальчик,
Шептали детям в простоте:
— Смотри — он был хороший мальчик,
И вот теперь на высоте…
…А он порой, в ночи-темнице,
Всё думал, если не спалось,
Что должен был родиться птицей.
Что всё случайно сорвалось.
И мир был в проволоку сужен:
Что мир мог дать ему — «алле!»
И чувствовал себя ненужным
Канатоходец на Земле.
Он не был злым, и гордым не был,
И может, только потому
Какое-то иное небо
Порою виделось ему.
…Но как-то раз ступней усталой
Он пустоту нащупал вдруг.
И, Боже мой, что стало с залом!
И завертелся цирка круг —
Он падал —
все быстрей, все круче —
Всё ближе плеск огней и тел…
А он был счастлив — потому что
Он, наконец, летел!
Летел…
1992
Записи на бересте
***
…Ситчик — бязь,
Пыль да грязь —
Вышла замуж, не спросясь,
За Кота Котовича,
За Греха Греховича.
В доме — сундуков гора,
Да не доищешься Добра.
Только поздно слёзы лить —
Пора деточку крестить.
2000, Октябрь.
Плач
Жизнь иссекла меня больно.
Был я крикун, да стал тихий:
Как не хлебнёшь — всё солоно.
Куда ни кинешь — всё лихо.
Стреножили меня, вольного,
Горюшка жизнь отвалила сполна:
Бил — не добил я лихого врага,
Пил — не допил зелена вина…
Осталось от всех моих подвигов —
Тишина да жена.
Октябрь 1994 г.
Послание
Не сердись на меня,
Государь–милый друг:
Тёмный лес вокруг,
Всё сосна да орех —
Здесь и ясным-то днём
Заплутаться не грех.
Как над головой —
Государь–сырой бор,
Как за левым плечом —
Государь-лютый зверь,
Как за правым плечом —
Государь-Божий страх,
А вокруг меня —
Государыня-ночь.
И дороги мне нет,
И не вынесет конь,
Здесь, в чащобе, свет-
Лишь гнилой огонь…
Ты пусти, не держи,
Государь-сырой бор!
Не губи меня,
Государь-лютый зверь.
Укрепи меня,
Государь-Божий страх,
Ты прими меня,
Государыня-ночь!
…Ты не жди меня,
Государь-милый друг,
Отойди от окна,
И вина пригубь —
Мне до ясного дня
Долгий,
долгий путь.
1999
Сказка
У братьёв-удальцов
Жёны тесто творят.
Мне же в жёны досталась
Алая заря.
Не пожнёт, не прополет-
Тольку дарит свет…
Братьёв жёны ждут с поля —
Мне ж и этого нет.
Мне же в ранней рани
По-над речкой рекой
Ждать из дальней дали
Жену — Зорьку домой.
1987
Встреча
— …Что ж, жена, ты меня как мертвого
В лоб целуешь губами холодными?
Отчего ты меня, пришедшего,
Накрест крестишь, как уходящего?
Отчего вино твое — горькое?
И зачем на столе чепь гремячая?
Иль, жена, не меня дожидалася?!
— Нет, тебя ожидала я, батюшко,
Из походов ратных долгошенько.
И с того вино моё горькое,
Что на слёзах моих настоено.
Оттого крещу, как покойника,
Что прощалась с тобою сотни раз…
Да стучалась в окошко слава твоя,
Говорила — терпи, вернется муж…
А ещё она мне поведала
О победах твоих и подвигах,
О твоих полонянках — красавицах,
Да сынах твоих неокрещенных!
Погулял муженек ты — потешился.
А теперь уже я порадуюсь.
Я на цепь тебя, окаянного,
Посажу — чтоб по девкам не баловал,
Ратной славы своей не вытаптывал,
Молодой седине моей кланялся!
1979
ОДИНОЧЕСТВО
Догадка
Рвалась в небеса я, ходила конем,
Но жить мне велели сегодняшним днём,
А он всё к закату, к закату…
И я поняла — виновата!
И ветер не тот мои волосы рвал,
И конь мой барьер не по правилам брал,
И вечер уже на пороге,
А я всё в дороге, в дороге.
И было бы всё у меня хорошо:
Ну, сумрак, ну мокро, ну — дождик прошел…
Но топко, и до смерти жалко коня,
И больше никто не затеплит огня —
В окне,
В темноте,
Для меня.
1997 г.
***
Шарят по лесам ручьи,
Март в крови клубится.
Полюбил седой кобель
Дикую волчицу.
На хозяина рычал,
И еды не трогал…
В лес за ней бежать хотел —
Цепь порвать не смог он.
Непосильным гнётом лёг
Груз любви на плечи.
А хозяин: — От любви вон —
Берданка лечит!
…Как он плакал по ночам! —
Хоть луне излиться, —
А ему издалека
Вторила волчица.
Ждать — чего?
И вот она
В двух шагах от дома,
Вдруг метнулась внутрь плетня —
К любому, седому.
…И хозяин трёт глаза,
За ружьё хватаясь —
Хороводом тени две,
Серая, седая…
И предчувствием беды
Был пропитан вечер:
— Нет, любимая, беги, —
Жизнь моя, до встречи…
И во весь волчиный мах
Взвилось к лесу тело.
И последнее «прости»
Пуля ей пропела.
Стыл под окнами апрель.
Во дворе, где куры,
Подыхал седой кобель
Под распятой шкурой.
2000
* * *
Святый Боже, Живодавче!
Отчего в полночной тьме
Жизнь всё корчится и плачет,
И кусается во мне?
Почему — в тоске ползучей
Опыт — полувековой! —
Ничему меня не учит,
Только гасит, только мучит
Белый свет кромешный мой?..
2003
***
Последняя перед весной метель
Как будто всё надеется на что-то:
Печальной, безнадежною заботой
Встречает наступающий апрель.
Как бесприданница, с тоскою-сватьей —
То лихорадочно-беспечна, то тиха —
Придя на бал в чужом нарядном платье
Спешит найти до ночи жениха.
1978
* * *
Пахнет сныть морковкой с мёдом.
День — в зените.
Лето — вот, а в сердце — лёд.
Извините.
Коль стерильны дом и ложе —
Жить не хочешь.
И любовь — вот только Божья, —
Боже, Боже…
До аскезы — лье да мили.
Воля-долюшка…
Ты уж, Господи, помилуй
Меня, вдовушку.
Ох, бессонница кровит —
Больно, колко…
Вот, Псалтирь со мной не спит —
Но и только.
Жизнь на «эту» и на «ту»
Бог не мерит —
Как кожевник, вся в поту,
Мну недели.
Задыхаюсь. Небо — ближе?.. Рвутся нервы…
Верю, Боже, помоги же
Мне, неверной!
Да — с собою не в ладу.
На излете.
Но в тоску я не впаду —
Не дождетесь!
2008
***
Подпираем (где Атланты?!)
Жизнь, её же не любя:
Бестолковые таланты,
Не нашедшие себя.
Шарик, не попавший в лузу:
Воют, мучают нас
Аллергическая Муза,
Дистрофический Пегас.
И когда Господь печально спросит:
— Лен, ну что же ты-то так?! —
Буду в горестном молчаньи
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.