Бесплатный фрагмент - Нарколепсия

Глава 1

— Софи! Софи, ну очнись же ты! Ты снова уснула на самом интересном месте, — нахмурив брови, сказала Лида.

Эта хитрость с бровями давно уже стала её привычкой, точнее, её неотъемлемой частью. На самом же деле, близкие давно прознали, что за строгим выражением лица и сдвинутыми к чуть вздернутому носику бровям скрывается понимающая и всему на свете сочувствующая натура. Даже сейчас она проделала это не для того, чтобы выразить укор Софи, а потому что это получилось автоматически.

София немного смутилась от очередного замечания подруги и, кажется, даже немного покраснела.

— Прости, Лида, — произнесла она со слегка нелепой улыбкой, часто хлопая глазами, чтобы скорее прийти в себя, — я старалась. Честное слово. Но в очередной раз это оказалось выше моих сил. Так… что ты ему ответила…?

Лида посмотрела на Софи с неподдельным удивлением и, даже чуть-чуть опустив вниз нижнюю челюсть: то, что сейчас переспросила Софи, Лида рассказала почти 10 минут назад.

— Да, ничего особенного. Мы с ним так ни к чему и не пришли, — ответила она, отводя в сторону взгляд и понимая, что ничего не получит в ответ: ни комментариев, ни советов от подруги по поводу мучившей её ситуации, которая была только что описана в пустоту. — Пойдём лучше прогуляемся по городу. Посмотрим, что здесь изменилось за время…

Звонок на телефон Софи резко оборвал речь Лиды. Софи посмотрела на экран: высветилось «Мама». Это означало, что свободное время закончилось и пора возвращаться домой.

— Извини, Лид. Мне сейчас нужно бежать: у меня остались ещё некоторые незаконченные дела. Но я обязательно позвоню тебе вечером, и тогда мы сможем с тобой немного развеяться.

— Ну, хорошо. Тогда я буду ждать. Удачного дня, Соф!

— Спасибо, и тебе того же. До вечера.

София поднялась со стула, словно извиняясь ещё раз, улыбнулась подруге, и быстрым шагом направилась в сторону своего дома.

София не замечала ни спокойной музыки, игравшей на улицах города, ни распустившихся ярких цветов в аллеях парка, ни счастливых беззаботных людей, гулявших вокруг. Она лишь хотела скорее добраться до двери своего дома и не уснуть «на ходу», не уснуть на глазах уличных зевак.

То, что происходило с ней в течение многих лет, называется «Нарколепсией». Это малоизученная болезнь, из-за которой ты засыпаешь без видимых на то причин. Причем совершенно неважно, где ты находишься и чем занимаешься — приступ заставит тебя на некоторое время покинуть реальность и погрузиться в сон, даже если ты этого не желаешь.

Именно это и произошло во время разговора с Лидой. К счастью, Лида уже свыклась с таким «недостатком» подруги и даже начала к нему понемногу привыкать. А остальные, все те, кого Софи когда-то считала друзьями, со временем перестали поддерживать с ней всякую связь. Ведь кому понравится, что во время вашего очень важного и очень интересного рассказа, после которого вы ожидаете принять на себя бурю эмоций, похвал или поддержки, собеседник попросту засыпает, переставая Вас слушать; а потом либо просит повторить всё снова, либо с невозмутимым лицом или странной улыбкой кивает головой, надеясь на то, что Вы не задали ему вопрос.

Даже самая близкая подруга Софи — подруга с самого раннего детства — не смогла выдержать её болезни и в последнем разговоре выпалила всё, что думает о такой участи: о «несчастье как самой Софи, так и окружающих её людей». После, эти слова часто прокручивались в голове девушки как приговор.

Но внезапно появившаяся в жизни Софи оптимистичная Лида убедила её в том, что всё могло бы быть гораздо хуже. «Ведь главное то, что ты жива; осталось только найти тех, кто примет тебя такой, какая ты есть», — постоянно с твердой уверенностью в голосе твердила Лида. Именно это она сама же и сделала: приняла Софи вместе с её недугом. Теперь они стали, «не разлей вода»; стали намного ближе, чем некоторые родные сестры, и полностью доверяли друг другу. Софи иногда не понимала, что же держит их вместе, как Лида терпит её постоянные приступы, но она была безмерно благодарна за то, что подруга постоянно рядом.

Глава 2

Не ответить на смс или звонок матери, не прийти к ней сразу же по первому зову, означает только одно: оставить её наедине с проблемами и тяжбами настоящей, жестокой жизни. Ведь…

Рождение Софии было для её семьи огромным счастьем. Постоянные походы в больницу, приёмы у лучших врачей, которые поголовно твердят, что они «очень сильно сожалеют такому несчастью»; в конце концов возраст, до которого всё это затянулось. Последний диагноз — бесплодие. Неважно сколько тебе лет: 19 или 45, если ты слышишь это заключение, мир перестаёт для тебя существовать. Но что бы ни говорили врачи, что бы ни утверждали ведущие специалисты — внутри, где-то там глубоко внутри, всегда будет жить вера в то, что всё это просто нелепая ошибка.

И когда мать уже начала терять всякую надежду, когда огонёк в груди начал постепенно затухать и всё вокруг, казалось, настроено против неё — что-то свыше сделало женщине небольшой подарок за всю её боль и бесконечные страдания. Врач, сам не веря своим словам, сообщил: «Случилось настоящее чудо». Но сразу же предупредил, что долгожданная беременность вскоре превратится совсем не в счастье всей жизни, а в жестокое наказание, которое выдерживают немногие. Вероятность выкидыша или рождения мёртвого ребенка в таком возрасте очень велика, не говоря уж о возможных тяжких последствиях для самой матери. Но что значили его слова и наставления в то время, когда мечта иметь собственного ребёнка вот-вот осуществится? Решение было принято единогласно в ту же секунду — сделать всё возможное и (пусть это звучит глупо) невозможное, лишь бы положить начало новой полноценной жизни.

Вскоре никем не услышанные слова врачей дали о себе знать: нагрузка на все органы и системы организма увеличились на порядок, что отразилось на здоровье матери. Результат: слишком тяжёлые роды, грозившие смертью как новорожденному, так и самой роженице. Но девочка родилась здоровой (как казалось на первый взгляд), довольно крепкой и очень спокойной. «Софочка», — еле слышно произнесла счастливая мама перед тем, как впала в кому. Глубокую кому, продлившуюся слишком долго, чтобы иметь возможность снова вернуться к полноценной жизни. После неё мать слабела с каждым днём; каждый новый день превращался для женщины в испытание. С возрастом София стала осознавать, на что пошла её мама ради того, чтобы дать ей возможность радоваться, любить и просто жить на этом свете. Понимание этого переросло в огромную, бесконечную благодарность, и сейчас София бежала к матери, чтобы спасти её от одиночества.

София росла скромной и слишком застенчивой девочкой: никогда не ходила в детский сад, поэтому всё время сидела дома с мамой. Именно поэтому ей было слишком тяжело налаживать отношения с ребятами, когда она пошла в школу. Но это была лишь вершина айсберга. Ведь еще сложнее было с кем-нибудь подружиться, когда ты время от времени засыпаешь. Сначала это казалось забавным для ребят и непонятным для врачей, которые то и дело отмахивались, говоря, что это последствия усталости и напряжения в новой для девочки обстановке. Но, приехавший в их город по счастливой случайности, доктор после осмотра Софи сразу развеял все предположения, поставив свой диагноз: «Нарколепсия — как результат поздней беременности».

Вскоре учителя перевели девочку на самостоятельное домашнее обучение, чтобы избежать различного рода инцидентов и, по правде говоря, облегчить себе работу. Но эти события никак не отразились на образовании Софии: ей нравилось учиться и еще больше нравилось, что никто не стоит за спиной и не заставляет думать стандартно, «как все». Она усердно «пыхтела» над книгами и большими энциклопедиями, страницы которых пестрили картинками. Болезнь иногда все же могла сжалиться над девочкой и затухнуть на некоторое время, но затем разгоралась снова и, к сожалению, в разы сильнее. Это не давало девочке осуществить её детские мечты: посещать танцы, гимнастику или усердно заниматься спортом. Единственным выходом было рукоделие. Но каждый раз в её глазах появлялась зависть, когда Софи смотрела, как выступают её ровесницы, бывшие одноклассницы. Как им все аплодируют, их любят и хвалят, а она возвращалась домой и садилась за вязание или вышивку, которую для нее прикупила мама. Кто бы мог подумать, что, повзрослев, Софи будет благодарна матери за воспитанную в ней любовь к рукоделию. Ведь сейчас, в таких нелёгких условиях, это приносило, пусть и небольшой, вернее сказать крохотный, но все же доход.

Забежав по крутой лестнице в дом с криком «Я дома», девушка направилась в комнату матери. Та уже ждала свою дочь и держала в руках небольшой лист бумаги, на котором ровным почерком был нацарапан новый заказ. Мать протянула его Софи.

— Тааак, что у нас тут? Ага. Всё ясно. Скоро будет готово. Спасибо, мамочка.

Софи слегка наклонилась, поцеловала мать в тёплую щеку и принялась за работу.

Глава 3

Софи подняла глаза вверх и посмотрела на небо: безоблачное, светло-голубое. А солнце светит настолько ярко, что начинаешь невольно прищуривать глаза, чтобы иметь возможность смотреть по сторонам. Такой тёплый летний день пробудил безмятежное спокойствие в душе Софии.

«Странно, сейчас редко услышишь такую музыку, а здесь она звучит на каждом шагу», — пронеслось в голове девушки, когда она услышала словно издалека донёсшуюся до нее мелодию. Лёгкий ветерок нёс девушку в неизвестном направлении. Посмотрев на лица людей, Софи вдруг поняла, что они ей совершенно незнакомы. Как незнакомо и само место, сам город, в котором она находилась. Спокойствие потихоньку стало отступать. Радость и улыбки детей, проходивших мимо, держась за родителей в надежде не потеряться, переставали приносить удовольствие. Софи судорожно оглянулась: нет, всё вокруг совершенно неизвестное, новое. Она инстинктивно направилась в сторону площади, в центре которой красовалось высокое мощное здание. Стараясь подавить панику, София искала глазами человека, у которого можно было бы узнать, где она всё-таки находится. Заметив неподалёку белокурую женщину, очень похожую на старую знакомую своей матери, Софи повернулась и быстро зашагала в её сторону. Но внезапно нахлынувшая откуда-то толпа народа заставила девушку помедлить. Женщина постепенно отдалялась. Поэтому, боясь потерять её из виду, Софи побежала за ней, как только люди немного разошлись. Девушка настолько торопилась, что не заметила парня, который выворачивал из-за угла, и с огромной силой налетела на него. Помедлив, Софи не сразу поняла, что произошло. И только когда она ощутила, как чьи-то руки сжали её за предплечья, подняла взгляд и встретилась с голубыми, с лёгкой усмешкой глазами.

— С Вами все хорошо? — услышала она приятный голос. К ней ли он обращается? Его пристальный взгляд дал ей ответ на этот вопрос. От неожиданности девушка немного растерялась.

— Да, да, всё в порядке… всё, — она поспешила выбраться из крепких рук мужчины.

Вдруг Софи почувствовала лёгкое головокружение.

— Извините, — замешкавшись, произнесла она. — Я очень тороплюсь.

Софи посмотрела в ту сторону, где была «знакомая» женщина, и увидела, что и следа её уже там не осталось.

— Я торопилась… Извините.

Нотка грусти нарочно прозвучала в последней её фразе. Софи развернулась, чтобы попытаться найти кого-нибудь ещё, но потом снова посмотрела на незнакомца и, неожиданно для самой себя, произнесла:

— Не могли бы вы мне сказать, где я нахожусь?

Парень приподнял бровь и посмотрел на неё так, будто понял, что над ним издеваются.

— Что? — спросила она, чуть сморщив от смущения лоб, когда стало уже невыносимо сдерживать этот взгляд.
Незнакомец ждал, что на лице девушки появится улыбка или хотя бы усмешка, после которой они вместе посмеются, и все встанет на свои места. Но лицо её выражало крайнюю серьёзность.

— Вы находитесь на площади, — с недоумением сказал он.

— А город?

«Сейчас подумает, что я какая-то сумасшедшая», — подумала Софи и пожалела, что задала этот вопрос.

— Москва.

Он заметил, как глаза у нее раскрылись от удивления больше обычного.

— Хорошо, спасибо за помощь, — дрожащим голосом произнесла она.

— Что-то не так? — он слегка коснулся её руки.

Глубоко вздохнув, Софи посмотрела на него…

Глава 4

Софи очнулась. Открыла глаза. Первая мысль — «Где он? Где я?». Увидев рядом мать, Софи поняла, что всё хорошо: она дома. После чего девушка перевела дыхание и улыбнулась матери.

— Опять уснула… — произнесла Софи тихим виноватым голосом.

Мать сделала вид, что не услышала этих слов.

— Идем ужинать, — произнесла она. — Уже поздно. Оставшуюся работу доделаешь завтра.

Чуть позже позвонила Лида. Сказала, что договорилась встретиться со своим парнем, чтобы решить все накопившиеся проблемы, о которых она рассказывала (но которые Софи не помнит из-за приступа), и попросила перенести их встречу на другой день.

— Хорошо. Как появится время — обязательно звони, — завершила разговор Софи.

Перед тем, как лечь спать, она вспомнила свой сон, который был во время приступа. Вспомнила того незнакомого парня. Попыталась представить его снова и удивилась, что это получилось довольно легко. Софи закрыла глаза. Перевела дыхание. Представила его взгляд. Раньше голубые глаза казались ей холодными, отталкивающими, но сейчас… Этот пронзительный взгляд она не скоро сможет забыть. Его приподнятая бровь, лёгкая усмешка на тонких губах. «Наверное, он всё-таки принял меня за сумасшедшую». Она вспомнила его сильные руки и крепкое тело. Вдруг Софи заметила, что улыбается в темноту. Немного от этого смутившись, она повернулась на бок и попыталась скорее уснуть.

Утром Софи попыталась вспомнить ночной сон, но не смогла. Это показалось ей немного странным. Обычно по ночам ей снятся красочные сны, не такие, как во время приступов. Но именно в ночных снах она могла увидеть тех, по кому безумно скучает. Это было её маленьким счастьем.

Глава 5

Следующие дни были наполнены домашними делами. Софи работала, выполняя заказы, помогала матери по хозяйству и никак не могла найти времени на подругу, которая каждый вечер звонила в надежде увидеться. Приступы нарколепсии случались у девушки уже реже и короче: видимо, снова небольшое затишье перед бурей.

Время от времени в мыслях Софи появлялся он — тот незнакомец с голубыми глазами. Иногда выходя в город по делам, она искала похожих на него парней или даже мужчин, но все попытки найти хотя бы небольшие совпадения были обречены. Ни у кого больше не было таких притягивающих черт лица как у него.

«Как жаль, что это все приснилось мне», — пел знакомую песню голос в её голове. Это заставляло девушку улыбаться снова и снова.

Как только выдался свободный вечер, Софи вызвонила Лиду, и они отправились в парк. Это было единственным подходящим местом для искренней и долгой беседы, решила она.

— Как думаешь, долго мы еще будем вместе? — спросила Лида у подруги, поедая своё любимое полурастаявшее мороженое.

— Если любите друг друга, пройдёте через всё и через всех… — призадумавшись ответила София. — …но ты же знаешь, я не советник в этих делах, — добавила она после некоторой паузы. И обе они рассмеялись по причине только им одним известной.

— Слушай, Лид. Я знаю, мы очень мало и редко разговариваем о моей болезни… Ты боишься меня обидеть, лишний раз задеть за живое. Но мне иногда необходимо с кем-то это обсудить… Ты меня понимаешь?

— Понимаю… — поджав губы ответила Лида и, почувствовав слабину в голосе подруги, не стала доедать своё лакомство, оставив его в опущенной руке.

— Ты одна из немногих, кому я могу вывернуть душу наизнанку, довериться. Но если ты не захочешь меня слушать, просто скажи мне. Я всё пойму. Я переживу это и забуду, не имея никаких обид, — дрожащим голосом произнесла Софи, и предательский всхлип вырвался из её груди.

Лида подсела ближе и взяла в руки холодную ладонь подруги.

— Перестань, дурочка. Не говори ерунды, я всегда готова тебя выслушать.

Непроизвольно ощущая все переживания Софи, Лида обняла её, как маленькую девочку, чтобы защитить её от себя же самой.

— Понимаешь… — продолжила Софи, — я не знаю, чего я хочу от жизни и уж тем более, что я от неё смогу получить. Вот ты живёшь полноценной жизнью: у тебя есть парень, вы любите друг друга. Побывать в другом городе или даже стране — для тебя сущий пустяк. С детства ты поёшь, я безумно люблю твой голос… Но кто бы знал, как мне тяжело. Каждый день просыпаться, зная, что каждую минуту может случиться приступ. Понимать, что путешествия — это моя несбыточная мечта, ведь я не оставлю больную мать в одиночестве, а со мной она не захочет поехать, не захочет покидать родной дом… Да и зарабатывать рукоделием — самое последнее дело…

Она вытирала огромные слёзы ладонями и продолжала говорить: слова лились непрекращаемым потоком. Софи не могла уже себя остановить. Вдруг она подняла красные, заплаканные глаза, посмотрела на Лиду и снова громко всхлипнула :

— Да что там! Я даже ни разу в жизни не любила… Я не знаю, каково это… Я устала, Лид, устала… Прости меня, — Софи уткнулась в шею Лиды и зарыдала, ни капли не стесняясь того, что её могут заметить прохожие. Лида, ошарашенная таким поведением подруги, обняла её своими тоненькими ручками и стала гладить её по спине, стараясь успокоить. Она никогда не видела Софи в таким подавленном, почти истерическом состоянии. Наверное, потому что раньше Софи не позволяла себе так открыто, на глазах у всех демонстрировать все свои чувства и эмоции.

Софи закрыла глаза. Как никогда раньше, она надеялась на очередной приступ, чтобы не переживать за сказанные слова, не испытывать неловкость перед сидящей рядом подругой. Но его, как назло, не было.

Немного придя в себя, Софи обняла подругу. Они молча сидели на лавочке, крепко обнявшись, словно после долгой разлуки.

— Знаешь, — вдруг прервала молчание Лида, — я никогда раньше не видела тебя такой, Соф… Ты для меня открылась с совершенно другой стороны… Прости, что я так мало уделяла тебе внимания, постоянно рассказывая о своих проблемах… Давай договоримся, что ты больше не будешь держать все свои проблемы и переживания в себе… Мы же можем доверять друг другу абсолютно всё… Не бойся мне открыться до конца. Я же так тебя люблю, ну, — она вытерла последние слёзы со щеки Софи. — Всё будет хорошо, — закончила она.

— Да, всё будет хорошо, — повторила София.

Тот вечер настолько вымотал Софи, что придя домой, она сразу же легла в свою постель и крепко уснула, пожелав матери «Спокойной ночи» и снова напомнив ей о своей любви. Это была одна из немногих традиций, сохранившихся в их семье.

Глава 6

«Вокруг слишком много людей, чтобы чувствовать себя спокойно. Все куда-то спешат. Хм, что это? На стене интересные вывески: „Стадион Динамо. Футбольные матчи“, фильм „Сердца четырёх“, в главной роли Валентина Серова».

Софи попыталась вспомнить, проходя мимо афиш, смотрела ли она этот фильм или хотя бы трейлер к нему. Ведь название показалось до жути знакомым, и, кажется, она даже помнит сюжет. Но… Почему «Вскоре на экранах»? Почему «Премьера» кинофильма, если она его смотрела и уже достаточно давно?

«Возможно, это какой-то новый фильм, а названия просто одинаковые» — убедила себя Софи.

Девушка прошла вдоль стены, кажется, она когда-то уже была здесь. «Дежавю», — пронеслось у нее в голове. «Полезное для психики явление», — подбодрила она себя.

Недалеко Софи увидела тележку с надписью «Газированная вода». Мальчишка, который стоял за ней, был в лёгкой, полураспахнутой сверху белой рубашке и свободных серых штанах. Длинные светлые волосы спадали ему на глаза и порой мешали ему, но он усердно поправлял их руками. Он радостно улыбался не только покупателям, но и всем проходящим мимо людям.

«Наверное, это его первая в жизни работа», — подумала девушка. Софи, конечно же, не смогла не улыбнуться мальчишке в ответ. В эту минуту внезапно что-то заныло у неё под ложечкой, что-то очень похожее на тоску.

Но по кому она может тосковать, кроме матери? Софи задалась этим странным вопросом и медленно побрела вдоль домов, наслаждаясь их красотой.

Вдруг её раздумья прервал какой-то далёкий возглас. Она не обратила бы на него внимания, если бы голос не был для нее слишком знакомым.

— Девушка! Девушка, стойте! Это Вы? — вдруг сумела она разобрать и повернулась на крик.

Солнце светило ей прямо в глаза. Софи прищурилась, приставила ладонь ребром ко лбу и постаралась разглядеть получше приближающийся силуэт. В ту же секунду она обомлела. Это был он, тот самый незнакомец. Она не поверила в происходящее, зажмурилась, досчитала до пяти, снова открыла глаза и улыбнулась. Это был он. И он действительно шёл прямо к ней. Даже не шёл, а бежал.

— Извините, это Вы. Я Вас узнал. Помните меня? — он улыбнулся, все ещё пытаясь отдышаться от пробежки. Искренняя и обворожительная улыбка сделала его настолько обаятельным, что девушка потеряла дар речи, и не сразу поняла, что уже сама улыбается ему в ответ.

— Да, наверное, это я, — играючи, с широкой улыбкой на лице ответила она.

— Простите, но в день нашей встречи я немного растерялся и не спросил Вашего имени. Почему-то я не заметил Вашего ухода и долго себя винил в том, что мы так и не познакомились.

Софи очарованно смотрела на него. Смотрела долго и упорно, казалось, она хотела выучить его наизусть.

— София. Но можно просто Софи, — она протянула ему свою хрупкую ручку.

— Очень приятно, Алексей, — он пожал её влажную от пота ладонь, которая стала такой явно не из-за теплой погоды, стоявшей на улице, а из-за волнения, которое было внутри у девушки, но которое она так старательно пыталась скрыть.

Алексей посмотрел на девушку, встретил её игривый взгляд и улыбнулся в ответ. «Ах, что за улыбка… Так ведь и с ума сойти недолго…», — пронеслось в голове у Софи.

— Может, прогуляемся? Я покажу Вам город, а-то по нашей первой встрече я понял, что Вы приезжая.

«Да… приезжая», — ответила Софи про себя… Она снова вспомнила, что каким-то странным и непонятным ей образом оказалась в Москве… Но решила пока что не говорить об этом своему новому знакомому. Не хотелось бы его спугнуть.

— Да, я совсем не против посмотреть на город и его достопримечательности. Я уверена: здесь очень красиво, — проведя рукой по вспотевшему лбу, ответила Софи, и вся её паника и тревога пропали при мысли о том, что рядом с ней сейчас такой достойный мужчина.

Он немного выставил вперед плечо, приглашая Софи взяться за его руку, что она сразу же и сделала.

Они шли медленно. Софи разглядывала здания, улицы, о которых ей рассказывал «экскурсовод» Алексей. Время от времени громкий смех сменялся лёгкой улыбкой на их счастливых лицах. Софи совсем не вспоминала про болезнь. Она получала удовольствие от такого времяпрепровождения: подпевала незнакомым песням и кружилась в танце. Музыка, игравшая повсюду, милые парочки, гуляющие вокруг; дети, которые балуются и играют друг с другом… Наконец, мужчина, с которым ей так спокойно и уютно находиться рядом. Софи вдруг осознала, что больше ей ничего не нужно, лишь бы эти мелочи всегда присутствовали в её жизни… Именно из них и состоит картина настоящего девичьего счастья.

Они так увлеклись прогулкой, что совсем не заметили наступления вечера. На улицах стало темнее, подул прохладный ветерок, и Софи поняла, что ей вовсе некуда идти. Это же Москва. Тут у неё совсем никого нет.

— Позволите мне проводить Вас? — перебил её мысли мужской голос.

— Дааа… — сконфузившись, произнесла она, не зная, как объяснить ему всю сложившуюся ситуацию.

— Но перед этим… перед тем, как мы пойдем к месту, где нам придется расстаться, разрешите мне обнять Вас, Софи, — и не дожидаясь ответа, он прижал её к себе, такую маленькую, хрупкую и беззащитную. Софи зажмурилась и ощутила необыкновенную нежность его рук, хотя она и представить не могла, что такие крепкие руки могут быть такими ласковыми. Она обвила руками его шею, почувствовала приятный запах его духов и замерла.

— Спасибо тебе, — прошептала она чуть слышно. — Мне никогда не было так хорошо.

Вокруг кромешная темнота, сопровождаемая мёртвой, глухой тишиной. Софи открыл глаза: яркий солнечный свет ударил ей в лицо.

Она зажмурилась, осмотрелась: утро в собственном доме. На часах полдень. Девушка соскочила с кровати, побежала в соседнюю комнату.

— Мама, сколько же я спала!? — остановившись в дверях, спросила она.

— Ничего страшного, доченька, сегодня выходной. Отдыхай. Работы практически нет.

Софи подошла к матери и обняла её.

Чувствуя свою вину за слишком долгий сон, Софи решила навести полный порядок в доме: вымыла окна, протёрла пол и занялась стиркой. Только когда все было сделано, Софи села за свой письменный стол, слабо освещаемый тусклой лампой. Взяла в руки карандаш, чистый лист бумаги, положила всё перед собой и закрыла глаза. Она попыталась вспомнить его лицо. «Алексей», — мелькнуло имя в голове. Образ сразу же появился перед глазами. Софи быстрыми, порывистыми движениями стала водить карандашом по бумаге, выводя линии и время от времени закрывала на секунду глаза. Затем снова что-то рисовала, закрашивала, комкала листы один за другим. После двух с половиной часов она поняла, что всё напрасно. За один вечер не стать художником, даже плохим.

Нехотя она взяла телефон и набрала номер Лиды.

— Лид, можешь зайти ко мне на часок? У меня к тебе одна очень важная просьба, — Софи села на кровать и стала думать, как она преподнесет всё подруге. Ей меньше всего хотелось, чтобы кто-то знал об этом.

— Что случилось, Софи? — с порога начала Лида. — Что-то серьезное?

— Нет, что ты… Идём в комнату, там всё объясню… Садись за стол.

Лида послушалась и расположилась в указанном ей месте.

— Только не посчитай меня и мою просьбу странной… — начала Софи, — но я помню, ты говорила, что рисуешь.

— Да, немного и совсем не профессионально… — ответила Лида, отмахиваясь.

— Отлично. Мне нужно, чтобы ты нарисовала одного человека… Ты его никогда не видела и не знаешь, но я могу описать его в самых мелких подробностях. Всё, что ты спросишь о его чертах и внешности, я расскажу, — она умоляюще посмотрела на подругу.

— Можно попробовать, но… Но я не обещаю, что что-то получится, — она постаралась улыбнуться.

— Посмотри вон туда. — Софи указала рукой в угол с корзиной, которая была до краёв заполнена скомканной бумагой, — Меня уже не разочаровать, — широко улыбнувшись, заключила девушка.

Настрой подруги понравился Лиде, и она уселась поудобнее.

— Тогда давай рассказывай, — скомандовала она Софи.

Софи закрыла глаза.

— Он высокий, выше меня почти на целую голову! Очень стройный, крепкого телосложения. Будто всю свою жизнь занимался плаваньем или чем-то подобным. У него очень сильные руки. Волосы темно-русые. Недлинные. Широкий лоб с морщинками… Тонкие губы… — она словно пела, описывая образ незнакомого Лиде человека.

Подруга слушала Софи, набрасывая штрихи на лист бумаги, иногда переспрашивала и уточняла детали. Так они трудились до самого позднего вечера. Но никто не успел заметить, как быстро пролетело время. Наконец, портрет был готов. Софи посмотрела на него и волна нежности и тоски накрыла её с головой.

— Лида… это он, — она взяла подругу за руку.

Сначала Лида ничего не говорила и не спрашивала, казалось, будто она обо всем уже догадалась.

— Я безмерно тебе должна…

— Перестань. Мне понравилось рисовать. Очень привлекательный мужчина, — перебила её Лида. — Только расскажи мне, наконец, кто это?

Софи смутилась и отвела взгляд.

— Я бы не хотела пока рассказывать о нём, — соврала сама себе Софи.

— Но мы же договорились о том, что будем полностью доверять друг другу.

— Придёт время, ты обо всём узнаешь.

— Хорошо, — голос Лиды выражал явное разочарование от такой недосказанности.

Когда подруги попрощались, пообещав непременно увидеться в свободное время, Софи вернулась к себе в комнату, взяла в руки портрет и прижала его к груди. «Кем бы ты ни был, где бы ты ни был… Теперь ты всегда со мной», — прошептала она в темноту. И всю ночь напролёт Софи не выпускала холст из своих объятий.

— Вставай, доченька. Сегодня много заказов. Мне одной не справиться с этой работой, — мамть осторожно коснулась плеча Софи.

— Да.. Ммм… Что?… Хорошо, скоро встану, — сонно промурчала Софи, переворачиваясь на другой бок и крепче прижимая к себе лист бумаги.

— Я думала, ты уже выросла из того возраста, когда девочки спят с плакатами своих кумиров или любимыми игрушками, — съехидничала мать, смотря на свою дочь.

Софи вспомнила, что не выпускала из рук портрет, соскочила с кровати, резким движением спрятала его под подушку и улыбнулась матери.

— Ты же знаешь, в душе я всё ещё ребенок, — попыталась разрядить ситуацию девушка.

Глава 7

Толпа. Огромная, всепоглощающая толпа народа. Софи пыталась выбраться из нее, искала просвет среди чужих силуэтов. Но все старания оказались бесполезны. Её несло, словно течением, в непонятном, мало кому известном направлении. Вдруг кто-то схватил её за руку и силой поволок из толпы.

— Простите. Извините, прошу, — вырывалось у нее каждый раз, когда она наступала на чью-то ногу или слегка толкала плечом.

Наконец, она смогла увидеть, кто же спасает её от участи быть затоптанной в толпе. Алексей. Но что-то показалось странным в его движениях: какая-то навязчивая резкость.

Они остановились. Софи смотрела на него глазами полными радости от долгожданной встречи и благодарности за помощь, но, встретив холодный взгляд, она постаралась скрыть переполнявшие её эмоции.

Алексей не сводил с неё взгляда ни на секунду. И молчал. Долго. Будто чего-то ждал.

— Что-то не так? — тихим голосом спросила Софи, опустив глаза вниз.

— Ты считаешь это нормальным, Софи? — слегка повышая голос, спросил он.

— Я не понимаю… Что?

— Ты снова это сделала. Ты снова куда-то исчезла. Дала мне надежду и исчезла! Это какой-то абсурд! Стоило мне на миг отлучиться, тебя и след простыл, — Алексей перевел дыхание. — Могла бы просто открыто сказать, что не хочешь, чтобы я тебя провожал, — заключил он тихим и уже более спокойным голосом.

— Ты что? Лёша… — Софи не понимала, что ей делать. Как объяснить ему, что она потеряла разницу между сном и явью. Что это всё не по её вине, и, только дай ей волю, она б навсегда осталась здесь, рядом с ним, независимо от того сон это или нет. Она, молча, подошла и прижалась к нему.

— Прости, — шепнула она. — Я скучала по тебе.

Вдруг Софи почувствовала сильный толчок: кто-то пробегавший мимо по случайности ударил Алексея в спину.

— Эй, осторожнее, — повернувшись, крикнул он. Но накипавшая в нем злость мгновенно пропала, когда он увидел, что все бегут к высокому зданию в центре площади. Там же уже находилась знакомая им толпа.

Они оба замолчали, посмотрев друг на друга.

«ВНИМАНИЕ, ВНИМАНИЕ!» — донеслось до них.

— Идём! Скорее! — скомандовал Алексей и, схватив Софи за руку, повлёк её за собой.

«ГРАЖДАНЕ И ГРАЖДАНКИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА!».

Громкий гул взбудораженной толпы не давал расслышать всего сообщения.

«Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке со своих самолётов наши города…».

Руки Алексея стали сильнее сжимать талию Софи. Она подняла полные недоумения и ужаса глаза и посмотрела в лицо Алексея.

— Лёша, Лёшенька… — произнесла она и почувствовала, как ноги её стали ватными.

«Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».

Всё происходящее вокруг смешалось у Софи в голове. Толпа. Гул. Голос. Германия. ВОЙНА.

Она ощутила внезапную слабость. Резко помутнело в глазах. Она хотела схватиться за что-нибудь, чтоб устоять на ногах, но не успела и потеряла сознание.

Софи очнулась от лёгких ударов ладонью по ее щекам. Мать забеспокоилась, что дочь долго не просыпается, при этом очень тихо и медленно дышит, и решила разбудить её.

София глубоко вдохнула, будто её только что вытащили из воды, широко открыла глаза и бросилась к матери:

— Мама! Мама! Война! Нам нужно уходить, мамочка! — девушка кричала и билась в истерике, хватая за руки испуганную мать.

— Тише, Софи! Тише! Это был сон. Всего лишь страшный сон! Ну же, девочка моя, тише, — она обняла Софи и прижала её голову к своей груди. — Посмотри же за окно: там спокойная мирная жизнь, — женщина медленно гладила дочь по спутанным после сна волосам.

Софи крепко прижалась к матери и посмотрела на улицу: мать действительно была права: никаких следов беспокойства и паники. Но… как..?

— Я сегодня позвоню твоему лечащему врачу. Пусть выпишет тебе какое-нибудь успокоительное. Ещё лишнего беспокойства нам не хватало.

— Всё хорошо, мам… Всё хорошо. Это просто сон, — Софи наконец пришла в себя и села на кровать. — Просто кошмарный сон, — она положила руки на колени и изобразила лёгкую улыбку на лице. Мысли путались в голове, а Софи не понимала, как вести себя дальше.

— Вот и славно, доченька. Но всё же я позвоню ему вечером. Тебе эти лишние переживания ни к чему, — заключила мать и вышла из комнаты.

«Лёшенька!»

Софи мигом метнулась к подушке, вытащила портрет и обняла его настолько крепко, насколько хватало сил. «Как же ты там. Один. Без меня. Прости, что меня нет рядом. Это какая-то ошибка». Она ощутила, как горячая слеза покатилась по её розовой, мягкой щеке. В эту минуту Софи возненавидела свою болезнь и все эти тревожные сны. Это было настоящим испытанием.

Глава 8

Уже на следующий день врач прописал Софи успокоительное средство и таблетки для улучшения сна. Благодаря им, по ночам Софи крепко и спокойно спала, но у неё пропали все сны, даже те, которые были при болезни. Её режим постепенно нормализовывался: девушка всё реже стала засыпать «на ходу», а если это и случалось, то, к счастью, ненадолго, всего на пару минут, после чего она быстро включалась в работу или в оживлённый разговор.

Каждый вечер перед сном Софи брала в руки мужской портрет и долго пристально смотрела на него. Иногда ей казалось, что чем лучше она изучит черты лица Алексея, тем большая вероятность увидеть его во сне. Но, просыпаясь по утрам, она всё больше и больше разочаровывалась в этом предположении.

Через пару дней, заранее закончив свою работу, несмотря на смертельную усталость, Софи отыскала в старом шкафу книгу, которую когда-то давно подарила ей бабушка. В этой книге рассказывалось о событиях Великой Отечественной Войны. Тогда, будучи ребенком, Софи убрала её на полку в шкаф со старыми энциклопедиями и журналами. «До лучших времен» — уточнила она тогда. Сейчас, как подумала Софи, и наступили те самые «лучшие времена».

Девушка аккуратно стёрла пыль с обложки, устроилась поудобнее там же, среди книг, и стала изучать все подробности того тяжелого для народа времени 1941—1945 года. Страницы мелькали одна за другой: Софи прочитала речь, которая звучала у неё во сне («Речь Молотова», как писали в книге), увидела здание, у которого стояла толпа, но не смогла разобрать его название: книга была уже слишком старой, и в некоторых местах были видны следы зубов проголодавшихся мышей.

Софи усердно очищала страницы от пыли и долго смотрела на фотографии того времени, на лица воевавших солдат, на их застывшие улыбки и пыталась, сама того не понимая, отыскать знакомое и родное лицо Алексея.

Она вчитывалась в каждое слово, находя новые и новые подробности того времени: вся жестокость была описана в самых мельчайших подробностях. Софи подумала об Алексее и попыталась проглотить ком в горле, но слёзы предательски потекли по щекам. Она закрыла лицо руками и заплакала. От тоски. От страха. От безысходности.

— Софи, почему ты здесь? Тебе нужно уходить!

— Что? — Софи подняла голову, вытерла глаза и увидела Лёшу.

Бросив книгу, она кинулась к нему.

— Ты должен идти со мной! Тебе нельзя идти на войну, слышишь, нельзя! Ты только посмотри, что пишут в книгах! — девушка наклонилась за книгой. — Смотри! Не оставляй меня, прошу! — она резко выпрямилась и повернулась к нему. Но перед ней никого не было. Лихорадочно оглядываясь вокруг, она увидела только пустоту.

Судорога в теле заставила Софи проснуться. Она протерла глаза и поняла, что это был сон. Всего лишь очередной мучительный сон. Но она почувствовала странную радость от встречи с Алексеем.

Забрав книгу с собой, Софи направилась в свою комнату. Когда она проходила мимо кухни, мать поинтересовалась делами Софии и тем, приняла ли Софи таблетки. На что девушка скрестила пальцы на руке, совсем как в детстве, и дала матери положительный ответ.

Софи решила, во что бы то ни стало, не лишать себя встреч с Алексеем. И пусть ради этого ей придется обмануть мать. Главное держать себя в руках и не позволять больше эмоциям брать верх над собой. «В конце концов, мама поняла бы меня и поступила бы точно так же», — убедила себя Софи.

Она убрала таблетки подальше в шкаф и снова принялась изучать найденную книгу. Но этого оказалось ничтожно мало, и на следующий день Софи уже сидела в библиотеке, перебирая книги одна за другой.

Все своё свободное от заказов время, несмотря на то, что его было немного, Софи стала проводить над литературой. Она сама не знала, для чего это ей. Но и сидеть сложа руки она не могла.

Глава 9

— Здравствуйте, доктор! — поприветствовала Софи своего лечащего врача, ранним утром приехавшего к ним в дом.

— Здравствуй, София, — ответил ей грубый, спокойный голос.

Девушка немного посторонилась, освобождая мужчине проход.

— Ваша мать рассказала мне про Вашу… Кхм… Истерику недавно утром. Я прописал Вам лекарства. Вы принимаете их?

— Да, — с чуть заметной дрожью в голосе ответила София, чувствуя на себе его тяжёлый взгляд.

— Вас больше не тревожат подобные случаи?

— Нет, что Вы! Все очень даже хорошо!

Стыдясь самой себя, Софи старалась улыбаться настолько широко, что это выдавало всю неискренность её эмоций.

— Что ж. Хорошо. Позвольте тогда мне поговорить с Вашей матерью! — холодно закончил он.

— Да, конечно!

Как только Софи проводила врача в соседнюю комнату, она закрыла за ним дверь, прижалась к ней спиной и провела рукой по лбу, вытирая выступившие от волнения капельки пота.

«Так было нужно. Все хорошо. Ты ничего плохого не сделала. Просто не договорила», — успокаивала себя Софи.

В тот же день, испытывая необходимость в дружеской беседе и искренней поддержке, Софи позвонила Лиде и договорилась с ней о встрече. Она решила, что так будет проще переносить все происходящее. Когда кто-то знает о твоей беде, перестаёшь чувствовать себя одиноким.

Встретившись, подруги оживлённо разговаривали о разных отвлечённых бытовых делах, хотя обе чувствовали лёгкое напряжение от предстоящего диалога. Но никто не осмеливался начинать его первым.

В конце концов, Софи не сдержалась и выпалила всё, что есть, как на духу: про сны, про Алексея, про войну. Она так долго всё хранила в себе, что словесный поток переполнял её изнутри, слова вырывались сами собой. Она сама не ожидала, что расскажет подруге даже про убранные в шкаф лекарства. Осознав, что натворила, Софи резко замолчала и посмотрела на Лиду. Та сидела неподвижно с широко раскрытыми и устремлёнными на неё глазами. Софи почувствовала, что где-то внутри неё разгорается паника: «Никто не должен был знать об этом. Рассказать про Алексея — запросто, пусть меня посчитают сумасшедшей, мне всё равно. Но сказать про таблетки — значит, подписать себе приговор».

— Лида, только прошу. Пусть всё это останется между нами. Что бы ни случилось. Пожалуйста! — Софи умоляюще смотрела на подругу.

Лида ничего не отвечала. Она лишь кивала тихонько головой.

— Я не знаю, чем тебе помочь… Прости, — наконец после долгого молчания произнесла Лида, смотря в пол.

— Мне больше ничего не нужно. Ты меня выслушала. За это тебе огромное спасибо.

Софи подошла к Лиде. Обняла её. Резко развернулась и пошла прочь. Смахнув слезу со щеки, она поняла, что никогда и ничего подобного больше не должно повториться. Она никому ничего не будет рассказывать: себе дороже.

Следующие пару дней София пыталась потушить тот страх, что разгорался у неё внутри. У неё пропал аппетит, окончательно испортился сон. Она осунулась, замкнулась в себе, совсем отстранилась от матери. «Всё же Лида знает, насколько я ей доверяю. Она не сможет так поступить со мной», — вертелось, словно утешение в голове девушки.

Глава 10

— Эй, подруга!

Софи открыла глаза.

— Ты меня слышишь, эй? — обратился к ней голос за спиной.

— Да, простите, это Вы мне? — Софи обернулась.

Женщина в белом платке, в длинном платье с засученными по локти рукавами в упор смотрела на девушку.

— К нам сейчас привезут раненых. Нужно приготовить всё необходимое, чтобы расположить их. Нам некогда мешкать.

— Да, простите, — ничего не понимая, ответила Софи.

Когда женщина ушла, Софи наконец смогла оглядеться вокруг. Странное помещение: повсюду кровати и лежаки, коробки с бинтами и прочими медицинскими принадлежностями. Всё указывало на то, что она находится в каком-то медицинском пункте. Но как она сюда попала? И что ей тут делать?

Вдруг резкий звук распахнувшейся настежь двери прервал её спутанные мысли. В палату вошли парни, занося раненых одного за другим. Софи видела, как все свободные кровати постепенно заполнились стонущими от боли людьми.

— Чего же ты стоишь? Помогай! — услышала она снова знакомый женский голос.

Софи, ничего не успев проговорить, инстинктивно кинулась к солдатам, помогая им поудобнее лечь и успокаивая, ни то саму себя, ни то их. Несмотря на свою брезгливость, девушка ни капли не боялась снимать с раненых одежду, бинтовать их раны и кормить тяжелобольных.

Софи и не заметила, как за окном наступил тёмный, холодный вечер. Обойдя наконец всех солдат, она присела отдохнуть на низкую, полусломанную скамеечку, одиноко стоявшую возле голой стены. Именно тогда к ней словно вновь вернулась память, которая вмиг дала ответы на мучавшие Софи вопросы.

Девушка вдруг вспомнила, как после объявления войны она в истерике, захлёбываясь слезами, умоляла Алексея не покидать её. Как он обещал ей вернуться в ближайшее время. Как, назло ему, она решила, во что бы то ни стало, находиться как можно ближе к нему. Как, не послушавшись его, она одной из первых записалась на краткосрочные курсы по медицинской помощи. И, наконец, как её, юную, хрупкую девушку, определили сюда, в этот медпункт.

Она закрыла глаза и прислонилась головой к холодной стене. «Я всегда буду рядом, где бы ты ни находился», — прошептала она в никуда. «Хочешь ты этого или нет…».

Неожиданно, тот покой, что поселился на секунду в её душе, прервался громким топотом солдат, которые несли сюда следующую партию раненых. Им, как и всем остальным, была необходима её помощь. Поэтому она отбросила все тёплые, но в то же время назойливые мысли и снова принялась обхаживать больных.

Глава 11

Софи только-только проснулась, но уже чувствовала смертельную усталость и вялость, разливавшуюся по всему ее хрупкому телу. Будто всю ночь девушка не сладко нежилась в кроватке, а работала где-то на заводе или на какой-то ужасной стройке, где ей приходилось таскать на спине тяжеленные, грязные мешки. Тело ломило, а голова раскалывалась на мелкие кусочки.

Она поднялась с кровати, посмотрела в окно: деревья стояли полуобнажённые, пожелтевшие листья уже осыпались и теперь украшали тропинки и дороги возле дома. В чуть приоткрытое окно подул холодный осенний ветер.

Софи захлопнула створки и направилась к матери за лекарствами.

— Доброе утро, мамочка, есть у нас что-нибудь от головной боли? — спросила она, с трудом продирая глаза и прислонившись к косяку в дверном проёме.

Мать кинула на Софи быстрый, резкий взгляд.

— А, мам? — переспросила Софи.

Снова молчание в ответ. Тогда Софи ясно поняла: что-то произошло. Она пристально посмотрела на мать, и весь сон словно сняло рукой: та сидела полубоком, но по выражению лица и выступившим на лбу морщинам, девушка догадалась, что мать сейчас злится, хоть и пытается это скрыть.

— Что-то не так?

— Ничего не хочешь мне сказать, доченька? — холодно отрезала мать, сделав странный грубый акцент на последнем слове, которое раньше всегда звучало с любовью и теплотой.

— Нет, — непонимающе пробормотала Софи.

— Про таблетки. Про лекарства, — мать не смотрела на дочь и говорила куда-то в сторону.

Софи почувствовала тяжесть в ногах, будто что-то тяжелое упало на неё сверху. Она хотела что-то ответить, как-то оправдаться, но мысли путались, слова пропали, а в горле встал ком. Девушка умоляюще посмотрела в глаза матери, надеясь увидеть в них хоть малую каплю снисхождения.

— Знаешь, Софи. Ты самое ценное, что есть у меня. Ты любимая единственная дочь. Долгожданный ребенок. Но… Я не могу поверить… Ты не только наврала мне. Ты поставила под угрозу своё здоровье и моё спокойствие. Я слишком сильно тебя люблю… И именно поэтому, когда мне позвонила взбудораженная Лида и рассказала, что ты не принимаешь лекарства, я ей не поверила. Подумала, что девчонка просто сошла с ума или разыгрывает меня! Ведь моя дочь не могла так со мной поступить. Но тревога матери, которая не на шутку разыгралась у меня в груди, заставила меня проверить эту «новость» и убедиться в том, что всё-таки не лжёшь мне, — она подняла на Софи глаза, которые были полные слёз. — Ты даже не представляешь, каким сильным было моё разочарование, когда я нашла лекарства в тумбочке. Они были нетронуты. Совершенно.

— Прости, мамочка. Все слишком непросто. Я не могу объяснить тебе всего, — Софи задрожала от стыда и сделала шаг в сторону стола, за которым сидела мать.

— Уходи. Я должна побыть одна и еще раз всё обдумать. Оставь меня, — внезапно голос матери превратился в приказной тон.

— Хорошо. Я люблю тебя, мамочка. Только прости, — прошептала Софи, уходя в комнату.

Стирая со щёк слёзы, она села на кровать, проклиная тот самый день, ту самую минуту, когда она все рассказала Лиде.

«Как она могла так поступить со мной!?», — злость внутри Софии стала постепенно просыпаться и набирать огромную силу.

Она набрала номер подруги.

— Да, привет, Софи, — услышала она невозмутимый дружеский голос в трубке.

— Зачем ты это сделала? Я же просила, Лида! — Софи аж вскрикнула дрожащим голосом из-за нарастающей внутри истерики.

После долгого молчания в трубке раздался виноватый, еле слышный голос подруги:

— Я не могла молчать. Прости. Тебе нельзя нервничать, нельзя переживать. Ты моя подруга. Я боюсь за тебя. Боюсь, что что-то случится с тобой. Раз врач прописал лекарства, значит тебе необходимо их пропить, а не убирать в шкаф ради каких-то дурацких снов!

— Дурацких снов… — повторила Софи… и бросила трубку. — Дурацкие сны, — произнесла она, не выпуская телефон из рук и пристально смотря в стену. — Значит, то, что для меня сейчас важнее всего, для нее просто дурацкие сны.

Софи легла и уткнулась лицом в подушку. Нет. Она больше не плакала. Она впала в ступор. В апатию. Ненависть переполняла её, а слова подруги не выходили из головы. Она повторяла их снова и снова. Боль и обида выжимали из Софи последние силы и, в конце концов, она даже не заметила, как быстро уснула.

Глава 12

Софи слышала страшные крики людей, слышала, с какой силой разрываются рядом с ветхим зданием медсанбата бомбы. Она чувствовала, как трясётся под ногами земля. Видела, как рушатся стены. Но уходить было нельзя. Давно известно, что покинуть медсанбат, постараться укрыться от бомбёжки равно предательству, самому последнему делу.

Софи стояла и смотрела на главного хирурга. С минуты на минуту сюда должны были доставить тяжелораненого капитана. Волнение и страх читались на лице у каждого, кто находился здесь.

Громкий топот солдат привёл всех в сознание. Софи видела, как раскрывается дверь, как в неё входят четверо солдат, держа на руках раненого мужчину. Софи надолго запомнила мучительный возглас, пронзивший её насквозь, когда бойцы положили больного на кровать. После этого солдаты удалились.

Врач подошёл к капитану, чтобы осмотреть его и оценить ранение. Софи медленно двигалась в их сторону. Свет от лампы падал на верхнюю часть тела капитана, она старалась рассмотреть его лицо, но он судорожно отвернулся. Мужчина стонал и корчился от боли. Девушка крохотными шагами подходила всё ближе. И когда врач стал ощупывать рану, капитан резко выгнулся, издал мучительный крик и, повернув голову к ней, потерял сознание и обмяк.

Софи с ужасом в глазах, закрыла рот руками, чтобы никто её не услышал. В ту же секунду глаза девушки наполнились слезами. Перед ней было лицо: измученное и истерзанное страданием. Кровь запеклась на щеках, на губах. На родных, любимых губах. Она смотрела на него и не знала, что делать. Нельзя было подходить к нему в присутствии врача. Нельзя сейчас давать слабину. Голос хирурга вытянул её из раздумий.

— Софи! Несите приборы! Скорее! У нас не более 10 минут или мы его потеряем! — услышала она.

От волнения у неё подкосились ноги, но девушка взяла верх над своими эмоциями и через пару секунд уже стояла рядом с врачом и помогала ему оперировать.

— Лёшенька, потерпи, милый, — успокаивала она его про себя. Мужчина лежал без сознания. Он не знал, что сейчас рядом с ним находится она. Наверное, это было к лучшему.