Бесплатный фрагмент - На просторах судьбы

ОГЛАВЛЕНИЕ

ПРОЛОГ… … … … … … … … … … … 3

ПРЕДНАЧЕРТАННАЯ ВСТРЕЧА — — — — — — — 5

Глава 1 — — — — — — — — — — — — — — — — — — —5

Глава 2 — — — — — — — — — — — — — — — — — — -17

Глава 3 — — — — — — — — — — — — — — — — — — -29

Глава 4 — — — — — — — — — — — — — — — — — — -40

Глава 5 — — — — — — — — — — — — — — — — — — -54

Глава 6 — — — — — — — — — — — — — — — — — —- 64

Глава 7 — — — — — — — — — — — — — — — — — — -75

Глава 8 — — — — — — — — — — — — — — — — — —- 88

Глава 9 — — — — — — — — — — — — — — — — — —-102

Глава 10 — — — — — — — — — — — — — — — — — —114

Глава 11 — — — — — — — — — — — — — — — —— — 128

ПОД ПОКРОВИТЕЛЬСТВОМ БАСТЕТ — — — — -141

Глава 1 — — — — — — — — — — — — — — — — — — -141

Глава 2 — — — — — — — — — — — — — — — — — — -149

Глава 3 — — — — — — — — — — — — — — — — — — -159

Глава 4 — — — — — — — — — — — — — — — — — — -169

Глава 5 — — — — — — — — — — — — — — — — — — -181

Глава 6 — — — — — — — — — — — — — — — — — — -192

Глава 7 — — — — — — — — — — — — — — — — — — -202

Глава 8 — — — — — — — — — — — — — — — — — — -214

Глава 9 — — — — — — — — — — — — — — — — — — -224

Глава 10 — — — — — — — — — — — — — — — — — — 235

Глава 11 — — — — — — — — — — — — — — — — — — 246

ХЭТА — — — — — — — — — — — — — — — — —258

Глава 1 — — — — — — — — — — — — — — — — — — -258

Глава 2 — — — — — — — — — — — — — — — — — — -268

Глава 3 — — — — — — — — — — — — — — — — — — -279

Глава 4 — — — — — — — — — — — — — — — — — — -290

Глава 5 — — — — — — — — — - — — — — — — — — —299

Глава 6 — — — — — — — — — — — — — — — — — — -309

Глава 7 — — — — — — — — — — — — — — — — — — -320

Глава 8 — — — — — — — — — — — — — — — — — — -332

Глава 9 — — — — — — — — — — — — — — — — — — -341

Глава 10 — — — — — — — — — — — — — — — — — — 352

Глава 11 — — — — — — — — — — — — — — — — — — 360

ПРОЛОГ

Великая Пустота, изначальная мать всего, что еще не существовало, была сумеречна и пустынна.

Эта предвечная бесконечность не имела края или какой-то понятной границы и в это время, ещё до рождения собственно времени, её бездонная чаша была погружена в состояние, которое будущие творения назовут небытием.

Но небытие не более чем понятие, характеризующее непонятное, ибо Великая Пустота живёт по иным законам, чем те, кто живет в её теле. Сообразуясь с этим принципом, вечные частицы будущего многообразия живого мира, медленно перетекали в великой чаше, собираясь в единый центр. Эта точка рождения и жизненного роста будущего Творца не имела координат и не была зафиксирована временем, это просто происходило где-то в Великой Пустоте, пока еще не измеренной временем и пространством.

Весь предвечный период Великая Мать, силой собственной воли собирая в единый центр мельчайшие частицы предшествующего творения, с любовью растила своего единственного сына, которого еще не рожденные мудрецы будущего мира назовут Познаваемым Творцом.

Сей отец всего сущего, весьма отличный по своему состоянию от непознаваемой и воистину вечной матери, постепенно рос и становился все более видимым и осязаемым, если бы существовал кто-то, кто мог его видеть и осязать. Набираясь сил, он все более уплотнялся, готовясь исполнить свое высокое предназначение, которое являлось изначальным парадоксом мироздания. Этим предназначением была смерть. Ибо лишь смерть Познаваемого Творца являлась началом творения многообразной жизни в чаше-теле собственной матери. Тогда как его новое зарождение означало небытие, временную смерть и разложение Вселенной, полную остановку движения в творении многообразия.

И вот, наконец, наступил тот момент икс, когда Познаваемый Творец достиг точки роста, выше которой расти, уже не мог. В теле Матери-Пустоты доселе безмолвном, раздался самый первый неповторимый звук-хлопок. Материя, составлявшая тело творца и разорванная неумолимой силой энергий творения начала разлетаться по лону Великой Пустоты. Божественные энергии, дремавшие с конца последнего, жизненного цикла, обновлённые и вновь призванные к жизни, высвободившись, начали свое движение, творя новую Вселенную, а возродившееся вслед за звуком время начало отсчет новой вечности.

Проявленное пространство быстро наполнялось частицами тела Творца, которые в свою очередь, сообразуясь с собственными понятиями о творчестве, приступили к строению тел, наполняя бездонную чашу многообразными формами жизни.

Сын Великой Матери умер, чтобы стать зримой частью всего живого!

ПРЕДНАЧЕРТАННАЯ ВСТРЕЧА

ЧУДЕСА ЭТО ТАКИЕ ЗАКОНЫ ПРИРОДЫ, КОТОРЫЕ НАМ ЕЩЁ НЕИЗВЕСТНЫ.

МАЙКЛ ФАРАДЕЙ

ГЛАВА 1

Стояло раннее утро, когда молодой человек в одеянии жреца, раздвинув двери, вышел из храма и решительным шагом направился навстречу восходившему из-за горизонта божественному светилу. Почти сразу за его спиной вновь послышался звук отворяемой двери, и кто-то дрожащим от едва сдерживаемых слез голосом, обратился к нему, прося остановиться. И без этих слов молодой жрец знал, этот кто-то был его друг или возможно младший брат — так, во всяком случае, считал он сам, да и все остальные жрецы храма Сесис.

Когда накануне молодой человек заявил, что желает покинуть храм, ибо считает для себя невозможным оставаться здесь дальше, Сесис долго умолял его одуматься, напоминая, как недавно сам едва не совершил столь же опрометчивый поступок, однако брат сумел в тот момент оказать ему нужную помощь и поддержку. Молодой человек искренне любил своего брата-друга и не стал ничего ему возражать, но для себя решил уйти пораньше, дабы избежать ненужных слов. Только Сесис, похоже, не спал всю ночь, хорошо зная характер брата, он правильно оценил его выразительное молчание. И сейчас, забежав вперед, он упал на колени, схватил молодого жреца за руки и жарко заговорил, вновь умоляя его не уходить.

— Встань брат! — произнес жрец. И видя, что тот не поднимается, схватив за плечи, сам поднял его.

Некоторое время они стояли как прикованные и, не произнося ни слова, что-то читали в глазах друг друга, пока уходящий, первым не нарушил молчания.

— Я тебе всё объяснил. Пойми, я не могу больше оставаться среди тех, кто, пытаясь познать бога и истину, в то же время пустыми словами прикрывает собственную трусость. Они позволили убить наших братьев! И кому, этим дикарям? Стоя смиренно, словно овцы, и не желая защищаться! А когда я решил самостоятельно наказать негодяев, они не позволили мне этого сделать. Как после всего произошедшего, я могу внимать главному жрецу и остальным, которые вроде бы стоят по знанию выше нас, если считаю их за трусливых, страшащихся за свою материальную жизнь смертных!

— Мудрый сказал, что такова была их судьба. Вспомни, как спокойно расставались жрецы с собственными телами, они уходили с улыбкой, — возразил Сесис. — Да и воины царя, никого больше не тронув, сразу ушли обратно.

— Это только отговорки! Сам Мудрый неоднократно говорил нам, что зло должно быть наказуемо, ибо непротивление ухудшает судьбу того, кто позволил злу избежать справедливого возмездия. Я правильно сделал, когда назвал Мудрого и других трусами, заслуживающими лишь презрения, буде их речи не соответствуют делам. Поэтому отойди с дороги, и не мешай мне.

Но видя, что брат, опустив руки, не трогается с места, молодой жрец сам обошел его и, вновь встав на выбранную линию, двинулся дальше.

Он уходил широкими шагами, не оглядываясь, по-прежнему всем телом ощущая прикованный к себе взгляд младшего брата. До жреца доходили и мысленные послания последнего, в которых тот вновь и вновь просил его одуматься. Чтобы они ему не мешали, ибо чужая мысль может причинять большие неудобства, если она особенно назойлива, жрец воздвиг вокруг себя мощную защитную стену, искусством построения которой овладел совсем недавно. Этот барьер Сесис пробить ещё не мог, и теперь только сила мысли главного жреца была способна его достичь.

Возведя эту невидимую стену, молодой жрец мгновенно ощутил, как вокруг него воцарилось полное, невозможное в обычном мире спокойствие. Исчезли даже все звуки, словно он находился под герметичным материальным колпаком, а не за невидимой энергетической защитой собственного поля.

«Вернись, вернись», — напрасно твердил про себя Сесис. Брат уже не слышал и уходил все дальше и дальше, пока окончательно не исчез за линией горизонта.

Сесис пришёл в отчаяние. Он так и не смог остановить того, с которым по утверждению главного жреца, был связан знанием. И сейчас, когда брат-друг растворился в песках, ему показалось, что теперь он навсегда ушел не только из храма, но и из его жизни.

Не желая с этим мириться, Сесис бросился к главному жрецу. Теперь оставалось только припасть к его ногам и молить, чтобы он вернул заблудшего.

У двери, ведущей в келью главного жреца, Сесис остановился и приказал себе успокоиться, ибо не мог врываться к мудрому учителю сломя голову. Когда же он, наконец, пришел в себя, то сразу почувствовал невидимую благожелательную силу, изливавшуюся из кельи и, собравшись с духом, вошел внутрь.

Не поднимая глаз от пола, Сесис быстро пересек пространство до скамьи, где сидел главный жрец и упал перед ним на колени, не решаясь заговорить первым.

Обычно все жрецы, а также продвинувшиеся в познании ученики храма, общались между собой мысленно. Однако никто из них не был в состоянии уловить мыслей главного жреца, хотя сам он, без сомнения, читал все.

— Ты пришел просить за брата? — видя нерешительность Сесиса, первым заговорил жрец.

— Прошу, мудрый отец, сделай так, чтобы он вернулся. Я знаю, брат незаслуженно оскорбил тебя и других, но сейчас, когда его нет рядом, мне стало страшно за его будущее. Прости, он осознает свое заблуждение! — с жаром воскликнул Сесис.

— Я не могу вернуть твоего брата, ибо он сам выбрал свою судьбу. И ни я, ни кто–то ещё, не имеют права мешать его воле, воле свободного существа. Если он сделал то, что сделал, значит, ему необходимо через это пройти. Вполне возможно лишь для того, чтобы избавиться от излишней категоричности, — мягким ровным голосом ответил жрец.

Сесис поднял глаза, они были сухи, но сердце, Мудрый ясно это видел, в прямом смысле слова обливалось кровавыми слезами.

— Предшествующей ночью я пребывал в объятиях ужасного сна, — взволновано начал Сесис. — Это был кошмар, являвший собой многие последующие жизни брата. С каждым будущим воплощением он все больше и больше будет погрязать в материи. Он станет убивать, ненавидеть, презирать, с каждой жизнью скатываясь всё ниже и ниже.

— Я знаю, это один из возможных путей его развития. Знаю с того самого дня, когда вы впервые появились у стен храма, — ответил жрец. И, перед его внутренним взором, вновь предстал тот, казалось бы, совсем недавний день, когда к храму крепко держась за руки пришли два мальчика. Младшему из них было всего несколько лет от роду, другой был ненамного старше. Мудрый, который тогда только вступил в должность главного жреца, увидел детей и всю их будущую судьбу, находясь в медитации. Он немедленно вернулся в тело и собственноручно завел мальчиков в храм. Эти дети, жертвы войны, не зря пришли сюда.

— Твоему брату предстоит пройти очень тяжелый и сложный путь, — снова заговорил жрец. — Однако он вступил на него добровольно, и мы обязаны уважать этот его выбор. Но когда он опустится в самый мрак и пройдет всё, что сам себе устроил, именно ты в тяжелые дни его жизней протянешь конец той спасительной нити, за которую ему предстоит ухватиться. В тот период ты станешь много выше его, и сам захочешь помочь тому, кто некогда был твоим братом по крови и навечно, как и любой член нашего ордена, останется им по духу. И вот когда это время наступит, тебе придется пустить в ход все свои знания, весь дар убеждения, чтобы старый друг поверил и повернул свою жизнь. Это будет сложная задача, ибо за минувшие воплощения он окончательно перестанет доверять кому-либо, кроме самого себя. Я тебе не завидую, — мягко улыбнулся жрец.

От этой улыбки, ободряющих слов и энергии, которая излучалась из этого полубога, Сесису сразу стало легче. Он поднялся с колен, а жрец протянул руку и провел ею по лбу ученика, благословляя его.

— Ты обязательно встретишься с ним, — снова повторил Мудрый. — Время быстротечно и не имеет значения, пока учись и надейся, ведь впереди у тебя очень много дел.

После этих слов Сесис окончательно овладел эмоциями своего тела. Да, Мудрый как всегда прав, и он должен учиться, дабы в отдаленном будущем помочь своему современному брату найти себя.

А брат Сесиса больше не вспоминал о тех, кто остался позади. Всё что находилось у него за спиной, было теперь в прошлом. Накануне он решил идти на восток, навстречу солнцу, в надежде, что это меньшее божество, порождение великого и непостижимого Творца, своими лучами укажет ему путь в новую жизнь.

Жрец знал — по другую сторону пустыни живет множество народов, а к северу плещут волны большого моря. Этот морской берег был на данное время конечной целью его путешествия, и он ещё не решил, куда направится дальше. Вот только путь, которым он продвигался к цели, имел странную форму прямого угла.

Шагая по залитому солнцем пространству, жрец наслаждался полным покоем и одиночеством, которое было прервано лишь раз в самом начале путешествия. Это произошло в тот момент, когда главный жрец в разговоре с Сесисом вспомнил день их появления в храме, и его мысль, настигнув уходящего, вызвала в нём порядком забытую картину.

Молодой жрец без особого труда одолел пустыню меньше чем за половину луны, ибо за долгие годы, проведенные в храме, научился многому. Отсутствие пищи и воды никак не сказывалось на состоянии его физического тела, он умел использовать для этих целей энергии стихий. И это было, в сущности, просто пустяком по сравнению с другими вещами, которыми ему также удалось овладеть.

Выбравшись из песков, он сидел под пальмой на краю пустыни и, прислонившись головой к стволу дерева, созерцал небесный свод, когда в поле его зрения неожиданно появился вышедший из-за ближайшего холма караван.

Жрец заметил караван, только когда его авангард оказался с ним на одной линии. Невольно оторвавшись от своего приятного занятия, он перевел взгляд на незнакомцев. В них не было ничего необычного — груженные вьючные животные, которых сопровождали вооруженные люди, большей частью передвигавшиеся пешком.

Хотя ранее жрец никогда не покидал стен храма, каждодневные специальные упражнения подарили ему возможность при взгляде на человека безошибочно определять его принадлежность к какому-либо народу. Вот и сейчас смотря на этих людей, он сразу понял — они не местные жители, а прибыли с востока, из страны, лежащей возле двух больших рек. Вся эта информация пронеслась у него в голове в виде серии картин, и он равнодушным взглядом провожал спешащих по своим делам пришельцев.

Жрец не беспокоился, что чужестранцы могут причинить ему какой-то вред или покуситься на жизнь и свободу. Да у него не было никакого видимого оружия, кроме собственных сил, но зато этих сил вполне хватало, чтобы легко остановить сразу несколько десятков человек, а при желании он вообще мог лишить нападающих жизни. И хотя всем жрецам их храма было строжайше запрещено использовать божественную силу для убийства даже в целях собственной защиты, жрец знал, что при крайней необходимости он обязательно прибегнет к этому способу.

Но пока никто не собирался на него нападать и молодой жрец также не проявлял к незнакомцам враждебности, действуя согласно установленному для себя правилу — только защищаться.

Неожиданно взгляд жреца встретился с глазами женщины, или вернее девушки, которая, полулежа в носилках, с интересом смотрела в его сторону. Жрец равнодушно отвернулся, его не интересовали женщины, впрочем, как и все другие люди на этой земле. Однако почти сразу вновь обратил взор на чужестранку, ему внезапно показалось, что он где-то её видел. В ответ память услужливо выдала недавний сон, пришедший к нему за несколько дней до нападения на храм. Эта девушка как две капли воды была похожа на изображение женщины, принесенное оттуда, из-за завесы времени. Только у той были странные короткие волосы и такая же, не менее странная одежда, но в этом и состояло единственное отличие.

Теперь жрец уже сам не отрывал взгляд от незнакомки до тех пор, пока она не скрылась из виду, и только собрался обдумать свое видение, как к нему подбежал человек.

— Госпожа хочет, чтобы ты подошел к ней, — произнес посланец, обращаясь к жрецу на ломаном языке.

Не отвечая, жрец, молча, встал и направился вслед за ушедшим караваном. Раз женщина из сна пожелала его видеть, необходимо было к ней подойти, возможно, они должны сказать друг другу нечто важное.

Широко шагая, жрец быстро догнал караван и, приблизившись к носилкам, на которых находилась девушка, вопросительно на неё посмотрел.

— Как тебя зовут? — приветливо спросила она.

— А тебя? — последовал ответный вопрос.

— Анкур. Мой отец — хозяин всех этих людей и животных и мы идём в вашу страну, — по-прежнему доброжелательно улыбаясь, просто ответила девушка. — Так как твое имя?

— Зачем оно тебе? — спросил жрец. — Те, кто знал мое имя, теперь далеко, и я вряд ли когда-нибудь встречусь с ними в этой реальности. Так что, пожалуй, лучше мне будет остаться безымянным.

— Так мне звать тебя безымянный? — фыркнула девушка.

— Не думаю, что в данный момент наше знакомство продлится долго, но если желаешь, можешь называть меня жрецом. Я с детства был учеником храма и имею эту степень.

— Хорошо господин жрец, — рассмеялась Анкур. — Но раз наше знакомство будет недолгим, зачем ты откликнулся на мой зов?

— Ты напомнила мне женщину из сна, — прямо ответил молодой человек.

— Вот как? — уже серьезно взглянула на него Анкур. — А мне почему-то стало интересно, что за одинокий человек сидит под пальмой. Куда ты направляешься?

— Туда, куда стремится моя душа, и несут ноги, — последовал лаконичный ответ.

Девушка смотрела на молодого жреца с неподдельным интересом, этот человек был явно какой-то необычный. В нём достаточно трудно было увидеть слугу богов, но и на простого бродягу он также не походил.

— Если хочешь, можешь идти с нами, заодно подробно расскажешь мне о своем сне, — предложила она.

Но жрец отрицательно покачал головой.

— Не стоит. Я лишь недавно покинул землю, которую, весьма относительно можно назвать местом моего рождения в этом мире, и не думаю, что мне необходимо столь быстро возвращаться назад. Что же касается сна, поверь, теперь нас с тобой ждут впереди новые встречи, а значит, ещё будет время рассказать обо всем что необходимо, — закончив фразу, он остановился и молча смотрел, как носилки, на которых находилась девушка, медленно удалялись.

А Анкур в свою очередь, повернув голову, также наблюдала за неподвижной фигурой жреца, пока его не растворил горизонт.

Сейчас они пошли каждый своей дорогой. Жрец повернул на север к морю, а караван, с которым была Анкур, продолжил свой путь на запад. И хотя молодые люди расстались так же неожиданно, как и встретились, встреча эта не прошла бесследно, и теперь образ каждого из них прочно поселился в душе другого.

Достигнув моря, жрец целыми днями занимался тем, что с раннего утра садился на большой плоский камень и, входя в состояние полной отрешённости, оставался в нём почти до полудня, посвящая вторую половину дня размышлениям и повторению полученных в храме знаний. Ночью он спал прямо на песке, ел один раз в день какие-то ягоды с близлежащих кустов, или иногда плоды с пальм, что росли на самом берегу моря, и ему всё больше и больше нравилась такая жизнь. Слившись в одно целое с окружающей природой, жрец наслаждался почти полным покоем и одиночеством.

Но в действительности, это одиночество не было полным. Хотя на много дней пути вокруг места обитания жреца окружающее пространство было абсолютно безлюдно, образ девушки, словно ставший частью его самого, теперь уже ни на миг не покидал ни мыслей, ни чувств. Даже когда жрец находился в медитации, перед ним время от времени проявлялось лицо Анкур.

Сначала жрец пытался отогнать видение, оно мешало ему отключаться. Но когда он смирился с ним как с чем-то само собой разумеющимся, видение немедленно исчезло и уже никогда не приходило во время медитации. Вскоре жрец захотел ввести девушку в сон, к его собственному удивлению это получилось довольно легко. И теперь, во сне, ему стали являться обрывки каких-то странных картин, в которых всегда присутствовали два главных действующих лица — Анкур и он сам.

Их будущие тела мало походили на те, которые они имели в этом настоящем. Однако для жреца подобное несоответствие лишь подтверждало истинность его предположений, переводя их в уверенность. Как-то раз, словно в дополнение, он увидел широко открытые глаза девушки, которая была чем-то напугана. И даже через тысячелетия, эти неповторимые притягивающие глаза были точно такими, как в её этой настоящей жизни.

Жрец пытался возможно полнее осмыслить увиденное, хотя далеко не всегда картины приходящие в снах могли поддаться осмыслению и ровно уложиться в понятия современного существования. Даже несмотря на то, что его сознание от ежедневных напряженных занятий во время жизни в храме стало весьма расширенным, и он твердо усвоил древнюю истину, гласившую, что всё существующее в этом мире должно постоянно видоизменяться.

Приходящие картины были довольно хаотичны и трудно разбираемы, но общим во всех было одно обязательное обстоятельство — жрецу постоянно приходилось искать девушку. Иногда эти поиски увенчивались успехом, а иногда нет.

Сильное удивление у него взывала и собственная будущая внешность, уж очень она не соответствовала современному телу. Правда один раз, жрец увидел себя почти в таком же теле, какое было у него в этой жизни, то есть уже не столь грубом как у обычных людей. Это вселяло надежду, что будущие события позволят ему, в конце концов, подняться на ещё более высокую ступень развития, нежели он занимал в настоящей реальности.

Теперь во время медитации будущее регулярно демонстрировало всё новые и новые картины. Но ни одного эпизода из настоящего или прошлого жрец не видел, оно как будто было отрезано и уже не имело для него никакого значения.

Однажды за дверью времени жрец встретил и своего брата Сесиса. Тот был в одеянии священнослужителя, жил в лесу и ухаживал за раненным полудикарем, похожим на тех, что напали на храм. Вскоре жрец понял — дикарь это ни кто иной, как он сам, а брат не только лечит ему раны, но и объясняет истины, которые он и так должен знать. Во всяком случае, в данной жизни они были ему хорошо известны.

Подобная картина жреца несколько встревожила — неужели ему и в самом деле суждено упасть до столь низкого уровня? После долгих размышлений он пришёл к выводу, что ещё ничего не ясно. Вспомнились слова Мудрого, который с самого детства при каждом удобном случае напоминал ему, что люди — полные хозяева собственной судьбы, и прежде чем совершать поступок под действием какой-то эмоции стоит остановиться и подумать, к каким последствиям это может привести.

Ещё более углубясь в размышления, жрец начал понимать — всё, что он увидел, может воплотиться в реальность из-за какого-то его неправильного действия в настоящем, скорее всего, так или иначе связанного с девушкой. Поскольку видения будущего стали приходить после их встречи, значит, они были завязаны друг на друге. В таком случае если он всё-таки сделает неверный шаг, будущие события пойдут по тому пути, который был ему наглядно продемонстрирован. И тогда уже в следующем воплощении он опуститься на одну ступень ниже, а дальше пойдет по нисходящей под действием инерции, пока не достигнет низшей точки падения. Чтобы уже оттуда начать новый подъем вместе с той, с кем его связала вечность и судьба.

Вскоре у жреца возникла мысль записать словами всё, что он увидел. Несколько лет назад, ещё при жизни в храме, он уже ощутил подобное желание, записывать плоды собственных размышлений и картины, которые удавалось увидеть во время длительных медитаций. Тогда он не понял, откуда это пришло и зачем необходимо, ведь его физическая память была достаточно цепкой, с первого раза легко запоминая любую информацию. Но Мудрый, конечно, знал, что молодой жрец скоро должен к этому прийти, и заранее позаботился, чтобы у него было достаточное количество папируса, для реализации открывшихся творческих способностей. Старый жрец был рад уже тому, что этот талант вообще смог проявиться, ибо как никто хорошо знал — его любимый и очень способный ученик обладает врожденным и чрезвычайно мощным талантом разрушителя, который просто необходимо было хоть как-то уравновесить.

Около года молодой жрец записывал и относил в храмовое хранилище по несколько свитков в день. Но некоторые записи, где были изложены магические действия, до которых жрец частично дошел сам, он высек на камнях и втайне спрятал за стенами храма. В то время жрец и сам не понял причину своего поступка, хотя всё объяснялось достаточно просто. Вездесущее и всё знающе наперёд подсознание ненавязчиво подсказывало — скоро ему предстоит навсегда покинуть храм, и у него на протяжении многих воплощений уже не будет доступа к находящемуся там хранилищу мудрости.

К сожалению, сейчас у него не было при себе письменных принадлежностей. Но чтобы хоть немного пригасить неожиданный творческий порыв, который, по выражению Мудрого, являлся ничем иным как созидающей энергией неведомого божества, жрец принялся чертить на песке сложные геометрические фигуры, каждая из которых несла в себе все тот же божественный смысл, но в скрытом виде.

Молодой жрец без сомнения ещё очень долго предавался бы своим увлекательным занятиям в этом спокойном приятном месте, но всё на этой земле — приятное и неприятное, плохое и хорошее — всегда имеет как начало, так и обязательный конец. Поэтому, когда наступило должное время, жрец был выведен из своего уравновешенного состояния самым неожиданным образом.

Как-то в один из дней жрец ощутил неведомо откуда возникшее чувство тревоги. Он немедленно предпринял попытку усилием воли подавить этот неприятный флюид, сопровождающий, впрочем, жизнь каждого человека, но у него ничего не вышло, ибо это было порождено не его телом, а исходило извне. Сигнал был весьма мощным, а от примененного жрецом волевого воздействия ещё более увеличил силу, заставив жреца прервать своё занятие и встать на ноги. В тот же миг его тело как будто само по себе развернулось в сторону пустыни, откуда он пришел — тревожный сигнал излучался именно с той стороны.

Жрец снова уселся на камень и попытался разобраться в происходящем. Итак, от кого или чего может исходить излучение, которое пробивает его собственное защитное поле? И что самое невероятное — он не может это излучение нейтрализовать! Проанализировав факты, жрец решил — сигнал тревоги исходит не от человека, а из какой-то точки на местности, в которой ему необходимо появиться. Следовало немедленно отправиться туда и на месте узнать, что всё это значит.

На следующее утро, ещё до восхода солнца жрец уже шёл в том направлении, где, как он думал, возникла срочная необходимость его присутствия. Невидимый и неслышимый для других людей флюид был для него верным маяком, он мог, если бы захотел даже потрогать рукой его нематериальную форму. Это было нечто вроде довольно тонкой и в тоже время весьма плотной световой нити. Свет этот был хоть и невидимый, тем не менее, вполне реальный, поступавший из такого же невидимого источника, который ещё находился за горизонтом.

По мере продвижения сигнал был постоянен в своей силе, не уменьшался и не прибывал, и вскоре жрец почувствовал, что почти достиг цели. На следующий день, при подъеме на небольшую возвышенность, он услышал шум, крики ярости и страха, доносившиеся с другой стороны холма. Жрец прибавил шаг, и когда оказался на вершине, его глазам открылось настоящее побоище — дикое племя напало на торговый караван.

Ещё не понимая, для чего он должен всё это видеть, жрец быстро осмотрел местность и заметил прятавшегося за камнями человека, невдалеке от которого лежал убитый верблюд. В этот миг человек повернул голову, и жрец даже вздрогнул, ясно разглядев, несмотря на расстояние, лицо той, что теперь всегда находилась вместе с ним. Он хорошо уловил панический ужас, которым была объята Анкур, и, кажется, впервые в этой жизни сам испугался по настоящему, но только за неё.

К камням, за которыми пряталась девушка, приближались два бородатых воина. Теперь жрец понял, что привело его сюда, и больше не раздумывая, стремглав бросился вниз к Анкур, чтобы защитить её.

ГЛАВА 2

Когда силуэт жреца растворился в пустыне, Анкур удобнее устроившись в носилках, закрыла глаза собираясь заснуть, но сделать этого ей так и не удалось. Сначала подъехал отец и поинтересовался, кто был тот человек, с которым она разговаривала, а затем и сам оставшийся позади незнакомец, словно переместившись в пространстве, вновь стал незримо присутствовать рядом с ней.

«Как всё это странно, — лежа в покачивающихся носилках, думала Анкур. — Мы перебросились всего несколькими словами, а кажется, были знакомы уже целую жизнь. Он сказал, я приходила к нему во сне, и пообещал новую встречу. Что это, предопределение? А если бы отец пошел по другому пути, интересно, встретились бы мы или нет?»

Так, погруженная в раздумья о превратностях судьбы, которая была определена для смертных могущественными богами, Анкур коротала время до самого места их назначения — города, стоявшего на одной из проток впадавшей в море большой реки. Когда они туда прибыли, девушка на некоторое время забыла и про жреца, и про навеянные их встречей размышления о смысле жизни, к которым она, в общем-то, и так не имела большой склонности.

Всё время, пока отец был занят торговыми операциями, Анкур проводила либо на городском рынке, либо совершала экскурсии по ближайшим окрестностям. Девушке нравилась эта страна; по натуре жизнерадостная, она обожала все новое и неизвестное. А любая ранее невиданная вещь или даже просто земной пейзаж неизменно приводили её в искреннее восхищение.

Однако, несмотря на свою молодость, Анкур к этому времени уже побывала во многих странах и успела познакомиться с жизнью множества разных народов. По приказу правителя их страны, каждые два года снаряжались полуторговые-полувоенные экспедиции в близлежащие государства. А поскольку отец девушки был знатным сановником, к тому же обладавший обширными географическими познаниями, то вполне естественно, что именно он назначался во главе подобных экспедиций. Благодаря этому Анкур ездила с ним едва ли не с самого детства. И хотя подобные путешествия были очень опасны, отец почему-то всегда брал её с собой.

В назначенное время торговые дела были закончены, и тяжело нагруженный караван, тронувшись в обратный путь, спокойно дошел до того самого места, где девушка повстречалась со жрецом.

Бросив взгляд на знакомую пальму, Анкур только и успела подумать об этом, как буквально в тот же миг на них совершенно неожиданно напало дикое кочевое племя, по какому-то невероятному стечению обстоятельств оказавшееся в этих местах.

Нападение было столь внезапно, что охранявшие караван воины даже не успели изготовиться к обороне, из-за чего в завязавшейся рукопашной свалке кочевники получили неоспоримые преимущества. Не последнюю роль в подобном раскладе сыграло и то, что первой же пущенной в их сторону стрелой был убит отец девушки.

Когда под Анкур убили верблюда, она едва успела спрятаться за камнями и уже оттуда с ужасом наблюдала, как воины отца погибают один за другим. Вскоре всё было кончено, и, осторожно выглянув из своего укрытия, она заметила, как несколько врагов направляются в её сторону. Девушка понимала: если победители её найдут, она станет рабыней; если нет, ей наверняка предстоит погибнуть от голода и жажды — и ещё неизвестно какой из этих вариантов лучше. Инстинктивно ища пути возможного отступления, она с отчаяньем осмотрелась по сторонам и увидела стоявшего на вершине холма человека.

Анкур сразу узнала его, но сначала даже не поверила собственным глазам. Неосознанно желая хоть какой-то защиты от страшной неумолимости происходящего, девушка хотела броситься жрецу навстречу, но вовремя заметила, что, прижав руку к губам, он сам бежит к ней. Несмотря на испуг Анкур сообразила — этим жестом жрец показывал, чтобы она оставалась на месте и молчала. Переведя взгляд на приближавшихся воинов, девушка с удивлением обнаружила что те, судя по всему, жреца не замечали, хотя он был уже совсем рядом, и скоро его успокаивающая рука легла на её плечо.

Переговариваясь между собой, кочевники приблизились к ним вплотную и, походив туда-сюда, удалились. Всё это время, прижавшись к своему знакомому незнакомцу и не понимая толком, что происходит, Анкур напряженно следила за ними. Но когда воины наконец ушли, девушка повернулась к молодому человеку и, на мгновение поймав его сосредоточенный взгляд, поняла, благодаря кому враги потеряли зрение.

— Испугалась? — мягко спросил жрец.

— Очень! Я думала мне не миновать рабства, — со слезами на глазах ответила Анкур.

— Ничего, теперь все будет хорошо, — успокаивающе произнес жрец.

— Что будет хорошо? Ведь теперь я никогда не смогу попасть домой!

— Сможешь, я провожу тебя.

— Ты?

— А что тебя удивляет?

— Ты хоть представляешь, где я живу, и сколько дней потребуется, чтобы туда дойти!

В ответ жрец невозмутимо пожал плечами.

— Успокойся, я знаю, ты родом из страны лежащей в пойме двух больших рек. Пеший путь туда составит около двух полных лун или, может быть, немного больше, в зависимости от того, как будем идти. А поскольку в данное время я ничем особенно не занят, то могу позволить себе заняться твоим устройством. Повторяю: ни о чем не беспокойся, я доведу тебя прямо до ворот вашего города.

— Так ты знаешь, где моя родина? — изумилась девушка. — Но все равно, чтобы туда добраться, нужна пища и вода, к тому же я не привыкла ходить пешком, — с вызовом посмотрела она на жреца.

— Послушай, Анкур, — впервые назвал её жрец по имени, — у нас нет никакого другого выхода, как только двигаться, если ты, конечно, не собираешься обосноваться прямо здесь. Поверь, всё придет в свое время. Быть может, за той горой уже ожидает нечто, которое и послужит тебе транспортом. Что касается пищи, то тем более не стоит расстраиваться по поводу ее отсутствия, она также не заставит себя ждать. Пойдем, — протянул он девушке руку.

Анкур встала и с тоской в глазах посмотрела на своего новоиспеченного провожатого.

— Ответь, ты оказался здесь случайно?

— Нет! — коротко бросил жрец. И ничего больше не поясняя, крепко зажав в своей руке руку девушки, двинулся на восток.

Несколько дней они шли абсолютно одни и продвигались довольно медленно, так как девушка действительно не могла долго идти и быстро уставала. К тому же всё это время жреца ни на миг не покидало чувство тревоги, недвусмысленно подсказывавшее ему, что дорога к дому Анкур будет далеко негладкой.

Так и случилось. На пятый день пути, ближе к полудню, они оказались в небольшой теснине между голых скал, среди которых находилось причудливое нагромождение камней, очень сильно напоминавшее собой спящее чудовище. К этому времени Анкур уже порядком устала, и жрец решил устроить небольшой привал. Усадив измученную спутницу, он протянул ей несколько плодов и воду в полупустом бурдюке, которая уже отдавала затхлостью.

— За скалами должен быть ручей с чистой водой, — видя, что девушка морщится, успокаивающе произнес жрец.

Жуя апельсин, Анкур ничего не ответила, а, бросив мимолётный взгляд на скалы, вообще застыла с раскрытым ртом. Проследив за взглядом девушки, жрец заметил там группу людей. Со стороны скал послышался гортанный призыв, и в тот же миг из-за нагромождения камней, из-за редких кустов, с той стороны, откуда они пришли и куда направлялись, появились люди и бросились к ним.

— Ой, это опять они! — вскрикнула Анкур и, вскочив на ноги, вцепилась в своего провожатого.

А жрец в эти короткие мгновения внимательно слушал то, что его мудрый учитель называл излучениями людей, и они, увы, были очень неразвитыми. Это означало одно — нападавшие понимали только язык силы. Было необходимо что-то срочно предпринимать, если он, конечно, желал, чтобы Анкур и на этот раз сохранила свою физическую форму.

— Встань сзади, обними меня руками и прижмись к спине. Куда поворачиваюсь я, туда должна поворачиваться и ты, — обращаясь к девушке, как всегда спокойно произнес жрец.

Анкур быстро сделала всё, как ей приказали. Ведь её сердце было готово разорваться от ужаса при виде бегущих к ним диких воинов, и его стук с огромной силой отдавался в спину жреца. И тут он начал быстро крутиться на одном месте, делая это с такой ужасающей скоростью, что Анкур едва не потеряла сознание, ибо голова её с трудом выдерживала подобное вращение. На какое-то время ей даже стало нечем дышать. Но тут жрец резко оборвал свое колдовское действо, и девушка с удивлением увидела, что свирепые воины напавшего племени стоят всего в нескольких шагах, а в глазах у них застыл невыразимый ужас.

Анкур еще не успела сообразить, что к чему, как жрец поднял руку по направлению к ближнему из воинов и совершил ею в воздухе какое-то непонятное движение, после которого человек издал протяжный стон и упал на землю. Ещё одно движение — и второй распростерся рядом с первым. И тот, и другой опрокинулись на спину, головой от них, словно получили удар в лицо или грудь.

Произошедшее произвело должное впечатление на остальных, и с воем ужаса дикари начали разбегаться в разные стороны. А жрец, уже обеими руками, сделал новый захватывающий жест, и ближайшие к ним восемь человек мгновенно застыли на месте. Всё это произошло так быстро, что Анкур едва успела несколько раз вздохнуть.

— Отпусти меня, — севшим голосом, глухо, словно из под земли, приказал жрец девушке, когда дикари окончательно скрылись.

Анкур расцепила руки и, видя, что жрец по-прежнему стоит на месте не шевелясь, обошла его и спросила:

— Что ты сделал?

Молодой человек медленно поднял голову, и девушка ужаснулась — у него в прямом смысле слова не было лица. То есть оно, конечно, было, но выглядело каким-то расплывчатым, ненастоящим, словно наполовину растворенным или погруженным в воду.

— Отойди, не стой передо мной, божественная сила ещё не ушла и может поразить тебя, — чуть слышно произнес жрец и, закончив фразу, опустился на землю.

Анкур отступила, но всего на шаг, опасаясь отходить далеко, тем более что дикари, которых жрец остановил, по-прежнему неподвижно стояли на одном месте. Покосившись на них, девушка села на камень и стала ждать, когда её провожатый придет в себя. Да и куда ей было идти, если теперь по воле судьбы из всех живущих ближе чем в пятидесяти днях пути людей самым близким и надежным был этот молодой жрец, уже дважды спасший её если не от смерти, то уж точно от рабства.

Жрец пришёл в себя сравнительно быстро, и когда, наконец, поднялся, то первым делом, внимательно, словно к чему-то прислушиваясь, осмотрелся по сторонам.

— Что ты сделал, почему дикари пришли в такой ужас? — сразу спросила его Анкур.

— Вызвал божественную созидающую силу, которую использовал для уничтожения, дабы спасти наши с тобой физические тела, — невозмутимо ответил он.

— Ты их убил? — указывая пальцем, на неподвижно лежащие тела врагов, уточнила Анкур.

— Да.

— А что с теми, которые стоят? Ты превратил их в статуи?

— Нет, они нужны, чтобы сделать носилки и нести тебя, — все также спокойно ответствовал жрец. И видя, что девушка вновь хочет о чем-то его спросить, предупреждающе поднял руку. — Подожди, я должен сначала заняться пленными.

Жрец приблизился к застывшим людям, снова сделал руками какие-то движения и произнес несколько непонятных слов. Неподвижно стоявшие фигуры начали двигаться, и через некоторое время, были собраны довольно грубые носилки. Жрец жестом пригласил девушку занять в них место, но когда она собиралась сесть, неожиданно заметила, что дикари, которые должны были её нести, вроде как не совсем живы.

— Они все-таки умерли! — со страхом воскликнула Анкур.

— Нет, просто люди находятся в таком состоянии, в котором не ощущают своего тела. Я вынужден оставить их в нём до тех пор, пока мы не достигнем твоей родины, иначе они просто не смогут туда дойти.

Без дальнейших возражений Анкур уселась в носилки и, следуя мысленной команде жреца, безучастные рабы подняли их и равномерно понесли вперед.

Теперь, когда девушку несли рабы, они продвигались быстрее, чем в первые дни. Жрец успел убедиться, что происходившая из богатой семьи Анкур, похоже, совсем не привыкла передвигаться на собственных ногах, да и вообще что-то делать. Поэтому пленники пришлись весьма кстати, да и всё остальное складывалось не так уж плохо, за исключением того вопросительного «Но?», которое теперь упрямо и недвусмысленно стояло в голове жреца.

Почти до самого вечера они шли в полном молчании, однако едва девушка немного отдохнула и пришла в себя, как ей захотелось спросить жреца о том, что её занимало.

— Как тебе удалось овладеть силами богов? Я знаю, наши жрецы также могут делать нечто подобное, по крайней мере так говорят. Но все они, как правило, уже достаточно старые люди, а ты такой молодой.

— То, что ты видела, доступно немногим. И большинство служителей богов, как они себя называют, никогда не смогут сделать ничего подобного, во всяком случае, в своем современном воплощении. Всё это сказки для толпы, — презрительно произнёс жрец. — Лишь очень немногие храмы владеют истинным знанием.

— И ты был учеником такого храма?

— Да, но на моей ступени я не должен был иметь знания, дающие власть над божественными силами.

— Как же тебе удалось их получить?

Не отвечая, жрец лишь вздохнул и надолго погрузился в сосредоточенное молчание. Анкур уже хотела повторить вопрос, когда он, наконец, вновь заговорил, сам в душе удивляясь, что рассказывает девушке о таких вещах, о которых никому другому не рассказал бы ни при каких обстоятельствах.

— К этому не приходят просто так, — смотря невидящим взглядом в пространство, начал жрец. — Даже просто приближение к получению подобного знания в данное время возможно лишь после целого ряда жизней, посвященных осознанному самосовершенствованию. Одним из главных условий здесь является полная чистота души, мыслей и тела. Но кроме этого, посвящаемый должен честно спросить самого себя, а сможет ли он не применять великую силу во зло, и если ответ будет неясен, лучше не возлагать на себя подобную ношу. Я пришел к этому совсем по-другому. Ещё в детстве мне на глаза как будто случайно попался древний свиток, из которого даже в закрытом виде излучалась энергия ужасающей силы. Я знал, мне нельзя смотреть на то, что там написано, но я знал и другое — ничто в этом мире не происходит случайно, поэтому без лишних колебаний открыл его. Первым моим ощущением было сильное покалывание в пальцах, а когда перед глазами появился сам текст, я получил довольно болезненный удар и даже на несколько мгновений совершенно ослеп. Но я, наверно, был тогда ещё очень чист и только потому вообще не погиб на месте. Буквы были мне незнакомы, но поскольку я обладал и обладаю хорошей зрительной памятью, то легко запомнил текст в том виде, в каком он был записан, а через несколько лет, овладев необходимым языком смог его прочитать. Этот свиток был предназначен для посвящения жрецов в высшую степень. Таких у нас было всего два человека, и то, что я узнал, ставило меня на одну доску с Мудрым.

— А кто такой Мудрый?

— Это наш главный жрец и мой отец по знанию, ибо у меня нет настоящих родителей. Он без сомнения знал о моём поступке, но ничего не говорил, а по-прежнему учил всему, что должен знать и уметь начинающий жрец, — молодой человек покачал головой. — Теперь я понимаю, он также знал, что всё, в конце концов, произойдет, как произошло, и недаром часто, словно специально для меня повторял, что создавая причины, мы когда-нибудь обязательно будем пожинать следствия. И вот сегодня я сделал то, чего не должен был делать — создал причину, лишив жизни сразу несколько человек.

— Но не обладай ты этим искусством, мы бы погибли! — воскликнула Анкур.

— Откуда ты знаешь? Может быть, и нет. А если бы даже и погибли, то в будущем воплотились на более высокой ступени.

— Тогда почему ты нас не спрятал, ведь в первый раз ты поступил именно так?

— Этот феномен называется обманом чувств. Я никого не прятал, а просто заставил дикарей нас не видеть. Но тогда их было всего два человека, а в этот раз несколько сотен и появились они слишком неожиданно, у меня бы просто не хватило времени воздействовать на них всех одновременно. Я ведь даже сконцентрироваться как следует не успел, поэтому и пришлось прибегнуть к помощи божественных сил, — массируя виски, ответил жрец. — Вот если бы в том месте из-под земли шло излучение, мы, используя его свойства, могли уйти и дикари ничего бы не поняли.

— Значит, ты поступил правильно, они первые на нас напали, — твердо сказала Анкур.

— Теперь уже не имеет значения, правильно или нет. В любом случае сегодняшнее происшествие связало нас с тобой на очень большой период времени, — жрец задумчиво покачал головой. — Ты не зря пришла через столь огромный временной барьер, и мне, наверное, следовало тогда спросить у Мудрого — что всё это значит? Но я всегда и во всём привык полагаться только на себя и не стал его беспокоить.

— Разве твой главный жрец — бог? Как он может знать всё, что происходит, или произойдет в этом мире? — искренне удивилась девушка.

— Может, он действительно достиг состояния полубога.

— Но боги не живут среди смертных!

— А что ты вообще имеешь в виду, говоря про богов? Если тех богов, которых славят храмовые жрецы, то они или выдумки самих жрецов, или под ними подразумеваются силы природы, которые относительно можно назвать богами. Но тот настоящий и великий, кто создал всё, что лежит вокруг нас, всю Вселенную и нас самих, недоступен пониманию человека, во всяком случае в физическом теле. Мудрый же собственными силами дошел до состояния полубога, и теперь он не только не нуждается в вещах, необходимых для поддержания физической жизни обычного человека, но и может без риска делать то, что темные люди называют чудесами. Все мы в некотором роде боги, просто подавляющее большинство жителей земли не осознают своих сил.

— Знаешь, когда я была в стране, которая лежит на восход солнца еще дальше от нас, то там мы встретили служителя местных богов, которого отец подвез до необходимого ему места. На прощание он подарил мне эту фигурку, — и, сняв с шеи какой-то предмет, Анкур протянула его жрецу.

Взяв вещь, жрец увидел перед собой изображение сидящего животного, именуемого, насколько он знал, слоном. У слона было туловище человека и только один бивень, но вот на спине у него был изображен спиральный знак, символизирующий вечность. Повертев фигурку и подержав ее в зажатой ладони, жрец понял — раньше она принадлежала человеку, занимающему примерно ту же ступень, что и Мудрый.

— Кто был тот, от которого ты это получила? — поинтересовался он.

— Местный священнослужитель, но дело не в этом. Когда я спросила, как зовут этого их бога, он рассмеялся и ответил, что люди сами боги просто они этого пока не осознают. Знак он назвал божественной мудростью, которая вышла из времени.

— Да, я понимаю, что это за страна, Мудрый подробно рассказывал о ней, когда в детстве объяснял нам с братом, как устроена планета, на которой мы живем.

— Мне эта страна понравилась. И хотя люди, её населяющие, живут совсем по иным законам, они в своем подавляющем большинстве очень доброжелательны. Я бы тоже хотела там жить, — смотря в пространство, словно стремясь разглядеть эту далекую землю через разделяющее их расстояние, задумчиво произнесла Анкур.

Жрец улыбнулся самым краешком губ.

— Быть может, твое желание когда-нибудь сбудется, — тихо сказал он.

Не отвечая, Анкур откинулась на спину и задремала, а шагавший рядом с носилками жрец снова остался наедине со своими мыслями.

Как всегда в пустыне, сумерки наступили очень быстро. Подняв голову к небу, жрец посмотрел на небесный свод и решил, что нужно остановиться на ночлег. Хотя теперь, когда девушку несли бесчувственные рабы, он наоборот думал идти ночами, так как днем стояла сильная жара, которая все более усиливалась. Он произнес несколько слов, от звука которых рабы мгновенно остановились, опустили носилки, и уселись вокруг них на землю. Жрец посмотрел на Анкур — она уже крепко спала, и тогда он повернулся и пошел прочь.

Сегодняшнее происшествие не отпускало жреца. Ведь теперь, как он и говорил девушке, причина действительно была создана и всё, что до этого приходило к нему как нематериальное, обязательно станет таковым. Поэтому жрецу захотелось узнать, какой срок будет ему отпущен для исправления ошибок.

Найдя подходящее место, жрец начертил на песке магическую формулу-круг и, усевшись точно в его середину, вошел в транс. Ровно в полночь он очнулся, отыскал на небе созвездие, под которым пришел на землю в этот раз, и долго смотрел на его главную яркую звезду.

Естественно, астрологическое созвездие было лишь своеобразной печатью частично символизировавшей характер индивидуальности. Тем не менее, верным было и то, что каждый человек имел свою собственную звезду-двойника, с которой составлял неразрывную пару в прямой зависимости от пройденного пути. И эта старая звезда, прошедшая неимоверно длинный путь по вечности, имела на своем жизненном уровне столь же зрелую душу, как и он сам — жрец и человек.

«Мы связаны с тобой, — послал жрец мысленный сигнал к этому далекому небесному телу. — Когда же твой свет снова укажет мне путь, с которого, я, наверное, вынужден буду сойти?»

Жрец не ждал прямого ответа, слишком уж разные циклы у звезд и людей, но когда наступило утро, точно в середине лежащего у его ног пятиугольника, стояло чёткое, четырехзначное число. Что ж, это было не так много.

Теперь, когда он узнал всё, что только возможно было узнать на данное время, ему оставалось лишь правильно исполнять те непростые задания, которые в ближайшем будущем будет подсовывать собственная судьба. Но всё это будет в будущем, а сейчас нужно было идти дальше, чтобы в первую очередь довести доверенную его попечению девушку до дома.

Жрец неторопливо возвращался к месту, где оставил Анкур. Ещё издали он увидел её в окружении неподвижных рабов, страшно растерянную и озиравшуюся по сторонам. Этот вид девушки, которая явно не знала, что ей делать, породил в невозмутимой и жесткой душе жреца то теплое чувство, которое называют нежностью.

— Где ты был?! — заметив его, даже подскочила Анкур. — Я проснулась, а тебя нет, и мне стало так страшно. Я даже подумала, что ты меня бросил! Куда ты ходил?

— Узнавал волю богов, или вернее свою собственную, — улыбнулся жрец.

Следуя его мысленному приказу, рабы подняли носилки. Восходящее солнце отражалось в их широко открытых, ничего не выражающих глазах.

ГЛАВА 3

Долог был их путь. Уже подходила к концу вторая луна, когда они наконец, пересекли большую пустыню и остановились на отдых среди первых появившихся за долгие дни деревьев.

Найдя подходящую поляну, жрец приказал рабам остановиться, но едва носилки коснулись земли, как из растущих рядом кустов послышалось угрожающее рычание. Анкур вскрикнула и отбежала в сторону, а жрец наоборот подошел ближе и раздвинул кустарник. Рычание усилилось, почти переходя в яростное шипение — перед его глазами лежал раненый зверь, большая дикая кошка.

— Осторожнее, там какой-то зверь! — крикнула Анкур.

Жрец с недоумением взглянул на девушку.

— Здесь кошка, она сильно ранена и нуждается в нашей помощи.

— Тебе так дорог этот зверь, что ты готов рисковать ради него своей жизнью? — в свою очередь удивилась Анкур.

— Я ни чем не рискую, а теперь, пожалуйста, отойди и не мешай мне, — вопросил жрец.

Почти мгновенно его лицо стало сосредоточенно-каменным и скоро рычание прекратилось. Как только это произошло, жрец шагнул в кустарник, опустился на колени и начал что-то делать. Не выдержав, Анкур подошла поближе и, встав за его спиной, увидела неподвижно лежащую на боку кошку, вернее огромного кота, который мог запросто убить даже вооружённого человека. Однако сейчас зверь лежал совершенно неподвижно, лишь злобно водил из стороны в сторону своими беспощадными, но очень выразительными и умными глазами. Его правая задняя лапа и частью спина, представляли собой страшную рану — вот её то и обрабатывал жрец.

Он долго и добросовестно чистил рану, словно перед ним был человек, а не дикое животное, и поднялся на ноги, только когда вытащил застрявший наконечник копья и приложил к ране какой-то большой лист, не поленившись хорошенько его закрепить.

— Придётся нам пожить здесь несколько дней, — сказал жрец, обращаясь к девушке. — Животному необходимо менять повязки, к тому же оно голодно, а добывать себе пищу самостоятельно пока не может.

— Ты столь сильно жалеешь дикого кота, что готов ради него жить здесь? — с неописуемым изумлением воскликнула Анкур. — Но ведь сам недавно говорил, что нам нужно идти быстрее, если мы хотим чтобы они, — девушка показала рукой в сторону рабов, — остались в живых.

— Не имеет значения, теперь мы всё равно дойдем даже без них. Сейчас я чувствую, что должен помочь этому животному.

— Ты странный человек, твое отношение к хищному зверю гораздо лучше, чем к людям.

— Да это так. И в принципе, жизни этих дикарей не имеют для меня большого значения, они сами выбрали свой путь и сейчас просто несут за это наказание. Но этот зверь ранен человеком, значит, человек и должен его вылечить. К тому же я вообще люблю животных, они всегда бывают благодарны и никогда не предают.

Следующие четыре дня жрец был занят только лечением зверя. Чтобы спокойно работать, он ввёл кота в такое же сатуеобразное состояние, как и восьмерых носильщиков. Но если животное просто не могло двигаться, при этом, кажется, всё прекрасно понимая, то люди были просто ходячие трупы. Иногда жрец бросал на них свой проницательный взгляд и думал, что всё же следует торопиться, ибо и его возможности были не безграничны, он уже достаточно долго держал рабов в таком состоянии всего лишь своими внутренними силами. В тоже время его действительно не очень волновало, останутся в живых пленники или нет, лишь бы они дошли до реки, а там он всё равно решил отпустить их на все четыре стороны, полностью предоставив собственной судьбе.

Наконец утром пятого дня жрец снял с кота повязку, оставил перед ним полумертвую змею и, чуть отступив, сделал рукой уже знакомый девушке жест. В кустах послышалось шевеление, затем урчание, и молодой человек, довольно улыбаясь, подошел к Анкур.

— Вот и всё, садись, пора идти дальше, — сказал он.

— А что твой зверь? — поинтересовалась девушка.

— Теперь с ним всё будет хорошо, через два дня он окончательно оклемается, а пока ему хватит пищи и здесь.

Когда молодые люди покидали поляну, жрец обернулся — кот, который выбрался из своего убежища, внимательно смотрел им в след. Глаза животного были уже не злы, а наоборот выражали благодарность, и жрец, подняв руку, помахал ею в воздухе, в ответ кот мяукнул.

Через день, когда они отдыхали в тени деревьев, жрец услышал чью-то осторожную поступь. Человек так ходить не умеет, поэтому, не особенно напрягаясь, он спокойно повернулся к источнику звука — всего в десятке шагов от него важно восседал недавний пациент.

— Ты откуда здесь взялся? Я же сказал, чтобы ты несколько дней никуда не уходил, — с удивлением произнес жрец.

Зверь, по-видимому, достаточно хорошо понял смысл обращенных к нему слов, а может, просто уловил дружелюбную интонацию в голосе жреца. Как бы там ни было, он немедленно оставил место, где сидел, подошёл к своему лекарю вплотную, показывая чистоту намерений, лизнул ему руку и, несколько раз мяукнув, лег возле у ног.

Жрец ласково улыбнулся.

— Ну, ты и хитрец. Ладно, давай посмотрю твою лапу.

Как он и предполагал, рана у зверя почти затянулась, и было непонятно, для чего тот вообще пришёл следом за ними. Внезапно озарённый невероятной мыслью жрец наклонился и на короткое мгновение прикоснулся своим лбом ко лбу зверя, а затем, отстранившись, внимательно посмотрел в его зелёные глаза.

— Тебе хочется идти вместе со мной, я правильно понял? — спросил он.

В ответ кот промяукал целую фразу на своём языке, и жрец от удивления даже покачал головой. Никогда ранее он не встречал столь разумное четвероногое существо, которое вдобавок предлагало ему свою дружбу.

Со слов Мудрого жрецу было известно, что и человек, уже прошедший стадию животного развития, может снова попасть в звериную шкуру. Для этого было необходимо совершить страшные, непоправимые деяния, направленные против божественного равновесия. Эти имевшие звериное обличье существа были особенно злы и коварны. Частично сохранив бывший у них в прошлом принцип человеческого мышления, они люто ненавидели тех, кто передвигался на двух ногах. Однако этот кот никогда не был человеком, от него шли только чистые животные излучения, напрочь лишённые обычного людского коварства. И тем не менее он являл собой подлинный образец высокого, много выше, чем у большинства людей, интеллекта.

Жрец погладил зверя по морде, провёл пальцами между ушей и тот, довольно заурчав, перевернулся на спину, подставив солнцу свое пятнистое брюхо. Анкур так и застала их вместе. Проснувшись, она услышала как жрец с кем-то разговаривает и, поторопившись выйти, застыла с раскрытым ртом.

— Удивлена? — спросил её жрец.

— Он что, шел за нами? — наконец выговорила девушка.

Кот в свою очередь, услышав голос Анкур, задрал голову и посмотрел на неё долгим осмысленным взглядом, однако своего лежачего положения не покинул.

— Как видишь. Перед тобой, кстати, находится очень умное животное. Это Анкур, — сказал жрец, уже обращаясь к зверю. — Я должен довести её до дома, а потом буду свободен. Тебе понятно?

В ответ кот утвердительно мяукнул, показывая этим, что всё прекрасно понял.

— Невероятно! Я никогда не слышала, чтобы хозяин разговаривал со своими животными, и подобным образом. Так можно говорить только с очень близким человеком, — с нескрываемым удивлением произнесла девушка.

— Я ему не хозяин. Он свободный зверь и мы можем быть только друзьями.

— Разве можно иметь другом зверя?

— Разумеется, можно. Такой друг очень надежен, он обладает теми чувствами, которых нет у людей, и свободно видит то, что абсолютно недоступно для их подавляющего большинства. А по своему, если так можно выразиться, моральному состоянию животное стоит даже выше, некоторых, не очень достойных представителей человеческого рода, — жрец немного помолчал, и чуть улыбнувшись, добавил. — Теперь я связан с этим котом, как и с тобой, вы оба появились в моей жизни почти одновременно и тебе и ему я немного помог, а значит в будущие тысячелетия, всех нас ждут новые встречи. Я даже думаю, что в одной из жизней, это существо ещё спасёт наши с тобой физические тела.

— Ты постоянно твердишь, что мы связаны и непременно должны встретиться в будущем! — воскликнула Анкур. — Твоя религия состоит в постоянном возрождении?

— А твоя разве нет?

— Я никогда особенно не задумывалась над этим, — девушка подошла, села рядом со жрецом и машинально погладила кота по морде, — но нечто подобное действительно существует в наших верованиях. Я же просто верю в могущество бессмертных богов, их покровительство, защиту, и считаю, что истинный смысл любой религии заключается именно в этом.

— А я вообще не имею религии! В храме, где я воспитывался, признавали только одного бога — того, у которого нет имени, но который единственно бессмертен, ибо является всем вокруг нас. Меня также учили, что все наши поступки, симпатии, антипатии и другие составляющие человеческих взаимоотношений влияли, влияют и будут влиять на наше продвижение в вечности, преобразовываясь в то, что принято называть судьбой. От воплощения к воплощению, от одной ступени к другой личная судьба каждого отдельного индивида будет преподносить ему неожиданные, на первый взгляд сюрпризы, доставляющие либо удовольствие, либо страдание. И виной этому может быть только сам индивид, а не какой-то бог или иное сказочное существо.

— Твоё верование очень странное. А как же могущество других богов, их покровительство, благосклонное отношение и влияние на судьбы людей и мира? — возмутилась Анкур.

— Да нет никаких богов и никакого влияния, кроме как своего собственного. Я уже говорил тебе раньше и повторяю снова — все боги людей и храмов — это силы природы в процессе развития Вселенной из нечто неизвестного. Или, если хочешь, из того, что есть Безымянный Бог, но в любом случае он непостижим. Непостижим потому, что ни один человек никогда до конца не сможет себе представить, что именно существовало до проявленных сил природы, ведь сейчас это просто не с чем сравнить. Тогда как мы, люди, можем познавать окружающий нас мир материи только в сравнении. Безымянному Богу, который всё и ничто, не нужны наши молитвы, жалобы, почитание. Он то, что есть мы и всё вокруг — и тем не менее он непостижим. Однако его частицы, в том числе и мы, наделённые разумом люди, полностью свободны в выборе действий, отвечать за возможные последствия которых каждому придётся лишь самому, индивидуально, — жрец сделал паузу. — Во Вселенной существует закон обратного действия, согласно которому однажды сделанный удар неминуемо вернётся обратно, причём всегда неожиданно и с удвоенной силой. Что касается людских суеверий о существовании богов, то единственно кого с полным основанием можно назвать богами, так это людей, достигших полного слияния с собой. Такие боголюди прошли все ступени развития и полностью исчерпали свою судьбу. Когда-нибудь и мы, пройдя все стадии, станем теми, кого ты сейчас именуешь богами. Однако в данный момент ты вполне естественно считаешь, что я не прав, — заметив в глазах девушки упрямый протест, констатировал жрец.

Анкур упрямо мотнула головой.

— Мне кажется, ты говоришь оскорбительные для настоящих богов слова. Послушать тебя, так в том, что случилось со мной и моим отцом, виноваты мы сами, а не дикари и их враждебные нам боги, — сердито сказала она.

— Именно так! Твоя собственная, созданная лично тобой, а не богами судьба и ни что иное. Или ты считаешь, что столь экзотическим образом проявилось неблагосклонное отношение ваших племенных богов, которым вовремя не принесли достаточно жертв, а они обиделись и не пожелали защитить своих подопечных? Чушь! Просто мы должны были встретиться с тобой именно таким образом, а ни как иначе. Все слуги твоего отца и он сам также, обязаны были погибнуть, ибо срок их жизни подошёл к концу, дикари послужили только орудием. И это должно было произойти в любом случае, даже если бы я не покинул храм. Но вот твоей судьбой ещё не была предусмотрена смерть, а наоборот имелось целых два выхода из созданной ситуации, что и позволило мне вмешаться. Однако и у меня был выбор: я мог оставить полученный сигнал без внимания и не приходить, или, даже находясь там, просто смотреть и ни во что не вмешиваться. И тогда девушке по имени Анкур, пришлось бы познать такую неприятную сторону жизни, как рабство, — подчеркнув последнее слово, закончил жрец.

Кажется, это произвело впечатление, ибо Анкур вздрогнула и пристально посмотрела на жреца.

— И зная всё это, и веря, что таким поступком ты связываешь себя со мной, ты тем не менее вмешался. Почему?

В свою очередь жрец тоже взглянул прямо в серые глаза Анкур.

— Действительно почему? Зачем я вообще говорю тебе вещи, которые ты пока не в состоянии понять? — пожал он плечами. И отвечая сам себе, продолжил: — Наверное, чувствую в тебе родственную душу. А осознание того, что в следующей жизни я, скорее всего, уже не буду обладать такими знаниями и способностями, даёт мне желание передать часть информации, чтобы ты попыталась хоть немного запомнить из сказанного.

— Не будешь обладать способностями? — удивилась Анкур. — Ты хочешь сказать, что уже не сможешь лишать жизни своих врагов всего лишь движением руки?

— Да, таково будет моё наказание.

— Наказание? От кого, за что?

— От закона соответствия, о котором я уже рассказывал, — ответил жрец и, видя, что Анкур смотрит на него непонимающими глазами, заговорил снова. — Разумеется, будущее не всегда ясно, так как наши поступки и посылаемые в течение все жизни импульсы, оказывают на него постоянное воздействие. Правда, созданная этим действительность всегда оказывается наилучшим образом приспособленной для конкретного человека, дабы как можно полнее содействовать его прогрессивному развитию. Всё остальное зависит уже от самого индивида. В моём случае произойдёт как бы обратное действие, то есть регресс, хотя, по-видимому, для меня он необходим. Поэтому в следующем воплощении я приду в жизнь, как минимум, на одну ступень ниже своего сегодняшнего состояния. Я имею в виду не социальную ступень, а ступень знания. В любом случае следующая жизнь будет для меня одной из решающих, после которой я или скачусь ещё ниже, или сумею преодолеть возникшие трудности и вернусь на прежний уровень. К сожалению, последнее выглядит слишком невероятно, ибо задача для меня будет усложнена, и я практически ничего не буду помнить.

— А я? — автоматически спросила Анкур.

— Изменения, подобные моим, тебя пока не коснутся. Ты ещё не совершила в этой жизни ничего предосудительного и практически не имеешь человеческих пороков, ну разве только чрезмерная любовь к своему бренному телу. Но это наоборот может дать воплощение на ещё более высокой социальной ступени, выше, чем ты занимаешь сейчас.

— Я не пойму, почему ты так уверен, что обстоятельства непременно сложатся подобным образом, а не иначе? — спросила девушка. — Ведь сам сказал — будущее неясно.

— Я совершил поступок — убил людей. Сам факт убийства не столь важен, важно, что ради этого пришлось применить силы, которые их обладателям в таких случаях применять запрещено. Теперь всё картины, явленные мне в медитации и во снах, обязательно реализуются, только в деталях может кое-что не сойтись. Ну, по-прежнему мне не веришь?

Девушка задумалась, переваривая услышанное.

— Я готова кое в чём с тобой согласиться, — наконец сказала она. — Хотя твои утверждения выглядят несколько странными, но, как я сейчас припоминаю, жрецы наших богов также говорят — все умершие рано или поздно возрождаются в другом мире.

— В другом мире — значит, в другом теле.

— Но как происходит, что поступки, совершённые сейчас будут важны даже через тысячу лет? Ведь наших сегодняшних тел уже не будет под этим небом.

— Ты веришь в невидимый мир?

— Конечно, верю, он населён духами.

— В том мире всё мы связаны очень прочными нитями, которые состоят из абсолютного света и содержат всю накопленную информацию. Эти нити нематериальны, а значит, не подвержены временному фактору и невидимы для глаз обычных смертных. Только богочеловек может беспрепятственно их видеть или такие, как я, — с детства, проходившие специальную подготовку, да и то в особом состоянии. Но вот этот зверь, который лежит у наших ног, обладает врожденной способностью видеть невидимое.

— Почему ты не стал делать с ним то же, что с дикарями? — поинтересовалась девушка.

— Животные этого рода не поддаются внушению, но их можно временно обездвижить.

Анкур посмотрела на кота и осторожно провела ладонью по его шкуре. Шерсть животного была мягкая и приятная на ощупь.

— Как всё странно устроено, — задумчиво проговорила она. — Значит, теперь этот зверь тоже стал нашим другом.

— Да, это бесспорно так, и нас ждут новые встречи во времени. Этот кот не всегда будет котом, но наши отношения всё равно останутся дружескими, — поднимаясь на ноги, подтвердил жрец. — А сейчас нам пора идти, солнце перевалило за полдень.

Девушка прошла к носилкам и заняла в них своё место.

— Давно хотела спросить, почему ты словно дикарь носишь такие длинные волосы? — поинтересовалась она из носилок. — Это связано с твоим верованием?

— Мои собратья по храму, где я воспитывался, состригали волосы один раз в жизни при получении посвящения, символически возлагая их на алтарь неизвестного божества. Этим действием они как бы давали соответствующую клятву, впрочем, не только. Я не достиг таких высот, но поскольку по-прежнему чувствую свою принадлежность к братству Безымянного Бога, то просто не могу поступать иначе, — ответил жрец.

Они пошли дальше, но теперь у молодых людей был спутник, который мог видеть невидимое. И судя по тому, что к Анкур зверь отнёсся столь же ровно и дружелюбно, как и к жрецу, можно было уверенно сказать — он действительно видел связующую их нить. Совсем другим было отношение кота к рабам-носильщикам. Он обнюхал их всех по очереди и, недовольно фыркнув, занял место в авангарде. Теперь, мягко переступая лапами, зверь шёл на несколько десятков шагов впереди, направляя путь. Похоже, он абсолютно точно знал, в какую сторону необходимо идти.

— Ты узнаёшь эту местность? — через некоторое время спросил жрец девушку.

— Не знаю, возможно, мы шли где-то в другом месте, я не запоминаю дорогу, — неуверенно ответила та.

— Напрасно, никогда точно не знаешь, что ждёт впереди. Хотя сейчас это не имеет большого значения, уже завтра мы войдём в места проживания людей, оттуда до твоего города ещё около двух дней пути. Ты хочешь, чтобы я довёл тебя до самого порога?

— Да, хочу, — отвернувшись, странным голосом произнесла Анкур.

На следующий день они миновали жилища первых соплеменников девушки, которые, завидев двух молодых людей в сопровождении восьми полутрупов и дикого зверя, так и не посмели, к ним приблизиться.

Ещё через некоторое время жрец сообщил девушке, что намерен отпустить её носильщиков.

— Они уже не нужны, скоро мы достигнем города.

— Ты собираешься отпустить их прямо здесь?

— У тебя есть возражения?

— Нет, но куда они пойдут, ведь отсюда им всё равно не добраться до своего племени, — сказала Анкур, которой в глубине души просто не хотелось идти пешком.

— Это не имеет значения. Если я отпущу их прямо здесь и сейчас, то они, по крайней мере, будут иметь какой-то шанс, а дальше как решит судьба.

Анкур промолчала.

— Сядь, пожалуйста, там, — указал ей жрец в сторону большого дерева.

Девушка отошла в сторону и уже оттуда наблюдала, как жрец, подойдя к рабам, сделал ладонью над затылком каждого из них овальный жест. Затем отошел в сторону, поднял к небу разведённые руки и резко опустил их к земле. В тот же миг рабы начали неуверенно подниматься с земли, опасливо озираясь при этом по сторонам. Когда же они обнаружили присутствие жреца, то разом издали полный ужаса крик и, спотыкаясь и падая, ринулись кто куда. Вернувшись обратно, Анкур заметила на лице жреца ещё не сошедшее насмешливо-презрительное выражение. Но ещё больше её поразил дикий кот, в зелёных глазах которого светилось почти человеческое презрение к этим несчастным. И тут девушка впервые подумала, что этот странный человек и сидевший рядом с ним не менее странный зверь невероятно схожи.

— Мы пойдём или немного посидим здесь? — спросила она.

— Пойдём, только сначала нужно отправить его, — показал жрец на кота.

Анкур с недоумением воззрилась на своего спутника, а он, не обращая на неё внимания, уже разговаривал с котом, произнося слова медленно и с расстановкой.

— В город тебе нельзя. Там живут глупые люди, которые непременно захотят лишить тебя жизни. Если ты не передумал меня сопровождать, пересеки обе реки и жди в том месте, где начинаются горы. Там, у горы с круглой вершиной, мы с тобой встретимся.

Они, человек и зверь, некоторое время молча смотрели друг другу в глаза, затем кот что-то промяукал на своём языке и направился в сторону. Жрец проводил его долгим взглядом.

— Неужели он тебя понял? — поинтересовалась Анкур

— Конечно, понял, — без тени сомнения ответил жрец.

Через два дня, ещё до наступления полудня, дружно держась за руки, молодые люди подошли к одному из наиболее больших городов-государств в этой местности. Они без помех миновали ворота, и жрец впервые в этой жизни вполне реально очутился в черте городских стен. Всё вокруг выглядело именно так, как на картине, заранее выданной воображением, и его не слишком поражала действительность. Единственно, что ему пришлось сделать, так это закрыться от множества снующих рядом людей, он не привык к такому их количеству.

— Долго ещё? — спросил жрец, когда они миновали главный городской храм.

— Нет, уже совсем близко.

— Анкур, ты здесь? — внезапно послышалось рядом. — А где отец и слуги?

Жрец оглянулся, к ним шёл молодой мужчина немного старше его самого.

— О боги! — воскликнула девушка, бросаясь навстречу мужчине. — Это мой брат!

ГЛАВА 4

— И где же отец? — переспросил мужчина, с недоумением смотря на попутчика сестры.

В глазах у девушки появились слёзы.

— Все погибли, — едва выговорила она, кажется, заново переживая тот ужас, что уже однажды обладал ею.

— Как погибли? Где? Что случилось? — изумился мужчина.

— Вскоре после того, как мы отправились в обратный путь, на нас напало кочевое племя. Дикари убили всех, никого не пощадили.

Брат Анкур какое-то время поражённо молчал.

— А как же удалось спастись и вернуться домой тебе? — наконец выговорил он.

— Мне помогли боги, послав на помощь этого человека, — показала девушка на своего спутника. — Он не только спас меня от дикарей, но и помог вернуться обратно.

Мужчина уставился на жреца.

— Но это невозможно! Как он мог совершенно один защитить тебя от целого племени, а потом ещё и провести через большую пустыню?

— Этот человек обладает силами богов. Он с детства был учеником тайного храма и сумел сначала спрятать меня, а когда на нас напали во второй раз, лишить нескольких дикарей жизни, даже не прикасаясь к ним, — понизив голос почти до шёпота, одними губами произнесла Анкур.

Под действием этих слов брат уже более внимательно посмотрел на жреца, который был по-прежнему спокоен и невозмутим, только в глазах у него светилась едва заметная ирония, появившаяся во время диалога родственников.

— А откуда он взялся и почему стал тебя защищать, а потом ещё и провожать на родину? Ведь вам пришлось идти не меньше двух полных лун! Да и как вы вообще вдвоём смогли пройти через пустыню? — не понимал мужчина.

— Как ты не можешь понять, боги специально послали этого жреца мне на помощь! Когда мы впервые встретились, он заявил, что я неоднократно приходила в его сны и что мы связаны вечной нитью, которая снова сведёт нас в нужное время. Он, конечно, немного странен для других людей, но я имела возможность убедиться в его честности и надёжности. И хотя на первый взгляд трудно поверить, что столь молодой человек может беспрепятственно распоряжаться божественной силой, но всё обстоит так, как я говорю.

Мужчина покачал головой.

— Всё это просто невероятно! Следует немедленно сообщить царю о произошедшем. Я отправляюсь во дворец, а ты вместе со своим телохранителем иди домой, — и, подозвав двух слуг, мужчина приказал им проводить госпожу и её спутника.

Но тут молча стоявший в стороне жрец оставил своё место и приблизился к Анкур.

— Если ты уже нашла своих родственников, то, вероятно, больше не нуждаешься в моей помощи, и я могу заняться собственными делами, — обратился он к ней.

Девушка едва открыла рот, чтобы ответить, но тут некстати вмешался её брат.

— Пока ты не можешь уйти, — произнёс он приказным тоном. — Сначала я должен доложить царю обо всём, что произошло, возможно, он захочет услышать подробности происшествия. К тому же из слов моей сестры следует, что человек, спасший ей жизнь, далеко не совсем обычный. Это значит тебе придётся продемонстрировать для царя посредством магических действий какое-то чудо, дабы доказать, что ты не являешься обманщиком.

Жрец как будто по-прежнему невозмутимо посмотрел в лицо говорившего, но Анкур, хорошо изучившая своего спутника за время их совместного путешествия сразу заметила, как в глазах у него сверкнули молнии.

— Я могу идти, куда и когда захочу и ни ты, ни кто-либо ещё не смогут меня задержать, — медленно, с расстановкой и на первый взгляд абсолютно доброжелательно проговорил жрец, но девушка ясно услышала скрытую в его словах угрозу. — Что же касается чудес, то для вашего царя вполне подойдёт базарный фокусник. Такие люди — большие мастера творить чудеса, я же долгие годы учился не для того, чтобы ублажать глупцов, — прибавил он уже с откровенным презрением.

Анкур поняла, что ей следует немедленно вмешаться, ведь если брат захочет задержать жреца силой, это может кончиться плачевно в первую очередь для него самого. А он уже, кажется, и правда собрался это сделать.

— Прошу тебя, — быстро и с мольбой заговорила девушка, почти повиснув на жреце, — побудь у нас дома хотя бы как гость, а через два-три дня уйдёшь, куда тебе нужно.

— Хорошо, я не могу тебе отказать, — сказал жрец. — Но не более двух дней!

Он повернулся и неторопливо направился именно в ту сторону, куда было необходимо, а Анкур в это время обратилась к брату.

— Можешь идти во дворец, но его лучше туда не приводить, да и вообще не злить. Клянусь богами, ты даже не в состоянии представить, что он может сделать, — переводя дух, взволновано произнесла девушка. Затем догнала жреца, схватила его за руку и почти потащила за собой.

Огромный трёхэтажный дом с плоской крышей появился несколько неожиданно и его вид немедленно сообщил жрецу, что это и есть родное жилище Анкур. Также не вызывало сомнений, что обладателем подобного дома почти дворца, может являться только очень богатый и влиятельный человек, занимающий в иерархии этого государства большой пост.

— Надо полагать, это и есть твоё скромное жилище, — обращаясь к девушке, с иронией уточнил жрец.

— Ты уже догадался, — не удивилась она.

Жрец ничего не ответил, но на самом пороге твёрдым заранее исключающим любые возражения тоном произнёс:

— Я буду находиться на крыше!

В этот миг предупреждённые посланным вперёд слугой из дома высыпали все родичи Анкур — несколько братьев, сестёр, ещё нестарая женщина — её мать, а также целая орава прислуги. Послышались причитания, вопросы и вокруг в мгновение ока поднялся такой страшный шум, что жрец, не удержавшись, даже поморщился, невольно подумав, что зря он всё-таки поддался на уговоры своей подопечной.

Тем не менее, скрестив на груди руки, он внешне спокойно стоял на месте до тех пор, пока не осведомились о его персоне. Анкур сказала, что именно этот жрец и есть её истинный спаситель, сумевший обратить в бегство целое племя дикарей. При этих словах жрец снова поморщился, он не любил, когда о нём говорили, и, услышав, что его приглашают пройти, направился внутрь дома. Больше ничего ни у кого не спрашивая, он самостоятельно подошёл к ведущей наверх лестнице, чтобы подняться на крышу.

— Ты не будешь обедать? — удивилась девушка.

— Нет! — последовал категоричный ответ. — Но если тебя не затруднит, принеси мне несколько плодов и кувшин с водой. И постарайся, чтобы твои домашние не беспокоили меня без особой нужды.

Это было сказано так выразительно и недвусмысленно, что Анкур ясно поняла — жрец не желает общаться ни с одним населяющим этот дом человеком, за исключением её самой.

— Странный у тебя проводник, Анкур, — обратился к девушке один из братьев. — Не отвечает на вопросы, разговаривает только с тобой и даже отказался от обеда.

— Это действительно необычный человек, — согласилась девушка, смотря на своих родственников со всей серьёзностью. — Поэтому я прошу, чтобы никто к нему не приставал и ни о чём не расспрашивал, это может ему не понравиться. В своё время он был жрецом храма, в котором изучались тайные науки, и только благодаря его искусству магии я сейчас нахожусь здесь, — и она во всех подробностях рассказала то, чему совсем недавно была свидетелем.

Анкур ещё не успела закончить, когда прибыл посыльный из дворца и передал, что царь немедленно требует её к себе. Девушка была вынуждена подчиниться, а находившийся в трансе жрец уже знал — на следующее утро ему также придётся отправиться туда, ибо эти носящие высокие титулы глупцы непременно захотят узреть чудеса. Жрец предчувствовал, что завтра, даже при самом благоприятном раскладе, ему опять придётся применить свою нечеловеческую силу — кто-то из свиты царя вынудит его сделать это. Поэтому сейчас, в предвидении такого поворота, он не теряя времени, подготавливал своё тело набирая энергию из окружающего пространства. К тому же впереди маячила далёкая дорога, которая наверняка потребует от него определённого напряжения сил. Теперь жрец уже абсолютно точно знал, куда направится дальше. Приходилось лишь ждать свершения назревших на ближайшие дни событий, дабы, развязавшись с ними, войти в новую фазу жизни.

Когда Анкур уже не пешком, а в носилках, как и положено знатной девушке, достигла дворца, то первым, кого она увидела, был нетерпеливо ожидавший её сановник. Едва носилки коснулись земли, как он подошёл к ней, взял за руку и, не говоря ни слова, повел внутрь дворца. Они поднялись на второй этаж, вошли в большой зал, где Анкур увидела царя, восседавшего на широкой и богато украшенной скамье. Рядом с ним находились несколько высоких сановников, в числе которых был главный жрец.

Первый сановник, по-прежнему не отпуская руку девушки, подвёл её к царю на положенное дворцовым этикетом расстояние и, поклонившись, произнёс:

— Мой господин! Это Анкур, дочь твоего преданного слуги.

После слов сановника девушка также почтительно поклонилась, с некоторым интересом разглядывая царя, которого впервые видела столь близко.

— Анкур, твой брат принёс мне прискорбное известие про несчастье, постигшее караван, который я ждал с таким нетерпением. Я хочу знать, что именно произошло и как удалось спастись лично тебе, — неторопливо начал царь. — Если я правильно понял, тебе помог некий жрец, который будто владеет искусством божественной магии. А не может ли быть, что именно он способствовал нападению кочевников? Итак, я тебя слушаю, рассказывай всё честно и подробно.

— Повинуюсь твоему приказу, мой господин, — покорно ответила девушка и начала рассказ с того места, когда она впервые повстречала жреца Безымянного Бога.

Ведя своё повествование, Анкур видела, что все присутствующие слушают её с величайшим вниманием. За всё продолжительное время, пока она рассказывала о своих приключениях, царь перебивал её лишь несколько раз, уточняя для себя некоторые не совсем понятные вещи. И только когда девушка закончила, главный жрец, испросив разрешения, первый поинтересовался, что это за Безымянный Бог, которому поклоняется чужестранец.

— Я не совсем поняла этого человека, — ответила Анкур, чувствуя, что не должна говорить всего, что объяснял ей жрец. — Но он утверждает: единственный и действительный бог — тот, который не имеет имени. И всё, что существует на земле и во вселенной, в том числе и люди, является его частью.

— Ну, хорошо, а он не согласится служить мне? — после некоторого раздумья поинтересовался царь. — Ведь если всё, что ты говоришь верно, то такой человек весьма ценен, он один стоит целой армии.

— Не знаю, мой господин. Служить тебе — огромное счастье, но кажется у него другие планы, — опустив глаза, дипломатично сказала Анкур, отлично понимая, что жрец непременно ответит отказом.

— Что ж, довольно, — подвёл итог царь, — остальное я сам у него спрошу. Завтра утром придёшь во дворец вместе со своим гостем и сестрой, — приказал он брату девушки.

Когда они оказались дома, брат, выразительно взглянув на Анкур, сказал, что не мешает предупредить жреца о предстоящей аудиенции.

— Я сама сообщу ему об этом, — согласилась девушка.

Поднявшись на крышу дома, она обнаружила жреца неподвижно лежащим на спине, глаза его были широко открыты и устремлены в небо, на котором уже появились первые звёзды. Анкур подошла и присела рядом с ним.

— Царь назначил встречу, он хочет тебя увидеть и, насколько я поняла, предложить службу у него. — Видя, что жрец не реагирует на её слова, переспросила: — Ты слышишь, что я говорю?

— Конечно, слышу, — ответил жрец. Опершись на локоть, он немного приподнялся и с теплотой в глазах посмотрел на девушку. — Я знаю, что утром придётся идти к вашему царю, и не будь тебя, ни за что бы не пошёл. Ничего хорошего из этого не выйдет, — подытожил он.

— Я тоже так думаю, — вздохнула Анкур. — Главный жрец спрашивал меня о твоём Безымянном Боге, но я сказала, что ничего толком не знаю, — добавила она.

Жрец ласково улыбнулся.

— Надеюсь, твои родственники не следят за тобой?

— Конечно, нет, почему они должны это делать? — удивилась Анкур.

— Тогда ложись рядом, я покажу тебе, что есть Безымянный Бог.

Девушка немного помялась, но всё-таки улеглась рядом со жрецом.

— Смотри в небо и ни о чём не думай, — шепнул он ей.

Анкур сделала, как ей было сказано, и почти сразу почувствовала, как нечто величественное и неизмеримое снизошло на неё прямо оттуда, со звёздного неба, которое с каждым мгновением становилось всё ярче и прекраснее. В голове, да и во всём теле девушки появилась приятная подвижность, словно что-то живое и доброжелательное невидимо передвигалось в ней, создавая этим приподнятое настроение и приливая энергию во все физические органы.

Жрец положил свою руку на руку Анкур, и девушка сразу ощутила, как он и она медленно, словно морская волна, лениво накатывающаяся на берег в закатный час, только ещё более возвышенно и непринуждённо, становятся одним целым. Анкур показалось, что её тело потеряло всякий вес и, взмыв в воздух, начало проходить через круги некоего самоизлучающегося света, в котором одно на другое были нанизаны не совсем понятные изображения.

Девушка долго лежала, не чувствуя времени, и вышла из этого блаженного состояния, только когда жрец убрал свою руку. Но так и осталась лежать, всё ещё наслаждаясь тем невероятным ощущением полёта, которое только что испытала.

— Я что-то видела, — тихо произнесла Анкур. — Это и есть то, что ты называешь безымянным богом?

— Состояние, что ты сейчас испытала, является одним из высших состояний, которые вообще может испытать человек, находясь в теле. Оно называется божественным. А изображения — это твои прошлые или будущие существования, смотря по тому, к чему настроено в своём стремлении высшее Я. Бог же — вот, посмотри на небо, — это все его части светятся по всей беспредельной Вселенной, но достигнуть их не хватит и тысячи жизней. Мы с тобой, ваш царь, деревья в саду, этот дом — всё есть частица неизвестного божества. Оно везде и во всём, и только состояния творения различают сотворённое. И всего лишь несколько мгновений назад ты в полной мере прониклась его величием.

Девушка поднялась и села.

— Скажи, мы раньше встречались с тобой, там, в прошлом? — прямо спросила она жреца.

— Трудно сказать, возможно, что и нет. К сожалению, я почему-то никогда не вижу прошлое. Хотя те чувства, которые я уже несколько раз испытал и лишь по отношению к тебе, явно говорят о какой-то старой привязанности.

— Какие чувства? — заинтересовалась Анкур.

— Какие? — жрец улыбнулся и покачал головой. — Когда я увидел, что к тебе приближаются дикари, то впервые в этой жизни испытал испуг, но не за себя, а за тебя. Страх же — это такая эмоция, которая связывает невероятно сильно и на долгое время. Он не может родиться сразу из ничего и уйдёт ещё очень нескоро. Так что теперь из жизни в жизнь там, где мы воплотимся в одно время, я буду тебя искать, возможно, вытаскивать из каких-то передряг, в которые ты непременно попадёшь, и всё это действо будет сопровождаться обязательным страхом за твою драгоценную жизнь.

Анкур тихонько рассмеялась.

— А знаешь, я была очень довольна, как ты проявлял обо мне заботу, когда мы шли по пустыне. И мне нравится предположение, что и в будущем я смогу пользоваться твоим покровительством. Мне легко с тобой, жрец, — с чувством добавила она.

Жрец тоже улыбнулся. Что ж, может действительно всё идёт как нельзя лучше…

Некоторое время молодые люди сидели в полном молчании и, задрав головы, просто любовались прекрасным звёздным пейзажем.

— Ответь мне ещё на один вопрос, — вновь начала было Анкур, но, замявшись, замолчала.

— Тебе нечего стеснятся, спрашивай, — подбодрил жрец.

Девушка решительно тряхнула головой.

— Ты говоришь, что в состоянии видеть будущее. А там, в будущем, я узнаю рабство, которого избежала совсем недавно и только благодаря тебе?

Жрец в темноте внимательно посмотрел на свою собеседницу.

— Мне несколько раз приходила картина, из которой следовало, что ты попала в плен, но осталась свободной и не потеряла свой жизненный статус, — твёрдо ответил он.

— И у кого я буду в плену?

— Наверное, у меня, — снова улыбнулся жрец.

Не сговариваясь, они сблизили лица и в полной темноте долго смотрели друг другу в глаза, каким-то чудом различая их в этот миг на лице другого.

— Ладно, иди отдыхать, — наконец мягко произнёс жрец. — А то все твои многочисленные родственники ещё прибегут сюда. Тем более что завтра тебе, скорее всего, также понадобится напряжение всех твоих сил.

Анкур, которая уже собиралась остаться здесь до утра, вспомнила о царском приёме и послушно направилась к лестнице.

— Доброй ночи, жрец Безымянного Бога.

— И тебе, прекрасная Анкур, — впервые назвав девушку подобным словосочетанием, ответил жрец.

На следующее утро, когда все домочадцы Анкур собрались внизу, а старший брат уже не раз нетерпеливо напомнил, что пора выходить, жрец спустился с крыши и, поприветствовав одну девушку, никого не ожидая, зашагал в направлении дворца. Он шёл быстро, и рабы, нёсшие носилки, так и не смогли его догнать. Брат Анкур сильно нервничал, почему-то очень опасаясь, что жрец может проникнуть во дворец без них. Но когда запыхавшиеся рабы подбежали к царской резиденции, девушка увидела, что её провожатый стоит на ступенях и ожидании их прибытия.

Возглавляемые, как и накануне, первым сановником, они вошли в зал, где находился царь. Приблизившись на положенное расстояние, все почтительно поклонились, и только жрец не стал этого делать. Независимо скрестив на груди руки и гордо вздернув подбородок, он с вызовом смотрел прямо в лицо царя. К нему подошёл сановник.

— Почему ты не оказываешь нашему царю должного почтения? Поклонись! — потребовал он.

— Это для тебя он царь, а меня учили никогда не склоняться перед физическими формами, — с жёсткой настойчивостью в голосе ответил жрец.

Царь, слышавший весь этот диалог, сделал знак, чтобы сановник отошёл в сторону, а сам долго и внимательно смотрел на молодого жреца, изучая его. Да, в этом человеке не было обычной покорности, к которой царь давно привык, и он явно ничего не хотел получить от власть имущих. Наоборот, в жреце сразу чувствовалась скрытая сила, позволявшая ему свободно смотреть в глаза властителя.

— Мне доложили, — наконец заговорил царь, — что именно ты, совершенно один, дважды спас дочь моего военачальника и довёл её на родину через неимоверное расстояние. Это не под силу простому смертному, и мне известно, что для спасения девушки ты применил магические приёмы. Глядя на тебя, трудно поверить, что человек, имеющий подобное тело, способен лишить жизни другого человека, не прикасаясь к нему, а лишь единственно усилием своей воли. Даже мои жрецы, которые как будто общаются с богами, не могут этого сделать. Поэтому я хочу, чтобы ты прямо сейчас продемонстрировал нам что-нибудь.

— Жрецы что у тебя служат, — бездельники и мошенники, занимающиеся обыкновенным обманом, утверждая, будто они обладают божественным знанием. Ничем они не обладают! Тот, кто может производить явления, которые ты называешь магическими приёмами или чудесами, не живёт во дворцах, — невозмутимо ответил жрец, по-прежнему не отводя взгляда от лица правителя.

— Как ты смеешь называть меня и моих собратьев обманщиками, чужестранец?! — гневно закричал главный жрец. — Если ты не прекратишь оскорбления, мы вызовем на твою голову гнев наших богов.

В ответ молодой человек презрительно рассмеялся.

— Ну что же, можешь попробовать. Однако я далеко не уверен в положительном результате твоих взываний.

— Прикажи немедленно схватить и казнить этого лгуна! — забыв про почтительность при обращении к царю, заорал вконец потерявший терпение главный жрец.

— Что-о-о? — протянул молодой человек. — Значит, для того чтобы глупцы убедились в моей силе, я должен сделать чудо? Хорошо! Стой так, как ты сейчас стоишь, до тех пор, пока солнце вновь не взойдёт на востоке! И посмотрим, помогут ли твои боги лично тебе.

Следившая за каждым движением жреца Анкур, увидела, как его глаза в одно мгновение стали жёстко-холодными, изменился даже их цвет. Затем жрец сделал уже знакомый ей жест, и именно в этот момент на его лице появилось столь безжалостное и жестокое выражение, какого девушка никогда раньше у своего друга не видела. Однако для всех присутствующих главным было другое. Сразу после слов и жестов чужестранца главный жрец действительно застыл на месте, а поскольку он собирался что-то сказать, рот у него так и остался открытым.

— Ну что, есть здесь ещё кто-то желающий навлечь на мою голову божьи кары? — насмешливо спросил молодой жрец, обращаясь к притихшим подданным, которые молча со страхом, взирали на него.

И видя, что в ответ никто не произносит ни слова жрец, не обращая больше никакого внимания на правителя, спокойно направился к выходу. Два стоявших у выхода из зала стражника хотели копьями преградить ему путь, но не смогли этого сделать, ибо собственные руки отказались им повиноваться. Никем более не сдерживаемый, жрец покинул дворец и направился к городским воротам. Внутри у него всё кипело, и впервые в этой жизни он поймал себя на том, что ему хочется вернуться назад и перебить всех, кто находился сейчас во дворце. Всех, за исключением девушки.

Жрецу понадобилось приложить много сил, чтобы подавить это мощное, пришедшее из самых глубин его собственного тела желание. Следом появилась запоздалая мысль, что он так и не попрощался с Анкур, но возвращаться всё равно не захотел, хотя и чувствовал себя из-за этого не совсем уютно.

Он быстро дошёл до реки и решил остаток дня провести на её берегу, хотя едва минул полдень и можно было спокойно идти дальше. Тем не менее, сам не зная зачем, жрец устроил привал. Здесь-то ближе к вечеру его и отыскала Анкур. И когда жрец увидел девушку, то сразу понял, для чего сделал эту остановку — просто они ещё не всё сказали друг другу.

Оставив рабов с носилками и весь свой эскорт подальше от жреца, Анкур в одиночку подошла к нему и уселась рядом.

— После того как ты ушёл, во дворце поднялся настоящий переполох, — сказала она. — Сановники уговаривали царя послать за тобой погоню и наказать за дерзость. Но он не стал их слушать, и очень сердит на главного жреца, а тот так и стоит на одном месте с раскрытым ртом.

— Ты пришла сюда только затем, чтобы сообщить мне это?

— Нет, конечно, — после некоторого молчания с вызовом ответила Анкур. — Мне захотелось ещё раз увидеться, перед тем как ты уйдёшь навсегда. Куда ты направляешься?

— Туда, где ты получила знак мудрости.

— Эта страна лежит очень далеко, гораздо дальше твоей и по земле к ней нет пути, — покачала головой девушка.

— Но ты ведь там побывала.

— Мы плыли по морю, и довольно долго.

— И по земле туда можно дойти, я знаю дорогу и мне некуда торопиться. Теперь до самого временного ухода в другой мир я могу спокойно путешествовать, а накопленные за это время впечатления и опыт в последующих воплощениях будут весьма полезны.

— Твоя попытка может оказаться бесплодной. На пути в эту страну живут десятки враждебных племён и поджидают сотни непредвиденных опасностей, — упорствовала Анкур.

— Ты совершенно напрасно пытаешься меня напугать. Однажды судьба уже предоставила тебе возможность убедиться в том, что я в состоянии справится с любой опасностью. Тебе просто хочется, чтобы я остался, ведь так? — взглянув на девушку, прямо спросил жрец.

Анкур опустила голову.

— Но ведь ты всё равно уйдёшь, — тихо сказала она.

— Да, уйду, — подтвердил жрец, поднимаясь на ноги. — И, пожалуй, мне уже пора.

— Прощай, жрец Безымянного Бога, — едва слышно прошептала девушка. Ей до слёз было жаль расставаться со своим надёжным провожатым, который действительно стал для неё чем-то много большим, нежели просто случайно повстречавшийся по стечению обстоятельств прохожий. — Больше я тебя не увижу, хотя ты утверждаешь обратное.

— Да, утверждаю! И тогда мы вместе сможем намного полнее испытать те положительные чувства, которые сейчас переполняют тебя, да и меня тоже. Впрочем, вероятно, нам предстоит испытать не только положительные, но и отрицательные эмоции. Хотя, всё это — положительное и отрицательное — всёго лишь понятия, причём весьма условные. И всё это ещё ждёт своего проявления, а пока прощай! — с этими словами жрец повернулся и направился к реке.

— Ты так и не хочешь назвать мне своё имя? — крикнула ему в след Анкур.

Жрец обернулся уже у самой воды.

— Будет лучше, если я останусь для тебя в этой жизни просто безымянным жрецом Безымянного Бога, — сказал он, подняв руку.

Затем жрец шагнул в лодку, словно специально его ожидавшую, и оттолкнулся от берега. Девушка, молча смотрела, как он пересёкал реку и, уже находясь на другом берегу, обернулся и ещё раз помахал ей рукой, перед тем как исчезнуть навсегда.

Именно таким молодым, стоящим с поднятой рукой у самой воды в лучах закатного южного солнца Анкур и запомнила его на века.

ГЛАВА 5

Жрец шёл быстро и вскоре достиг берега другой реки. Не останавливаясь, он с ходу пересёк её, затем благополучно миновал находившиеся на левом берегу обширные болота, и ещё через несколько суток вышел в предгорья.

День уже клонился к вечеру, когда жрец отыскал необходимую ему гору с круглой вершиной, возле которой назначил встречу четвероногому другу. Остановившись возле самого подножья, он поискал кота глазами, но, несмотря на все усилия, так и не смог его обнаружить. Хотя чувствовал — зверь определённо находится где-то рядом и не выдаёт своего присутствия лишь потому, что хочет с ним поиграть.

Включившись в предложенную игру, жрец попытался определить местонахождение зверя по степени теплового излучения, но у него ничего не вышло. По-видимому, кот знал или, возможно, инстинктивно догадывался о существовании подобной возможности и в целях защиты умело использовал рельеф местности, который не позволял засечь его даже приблизительно. Подобное поведение зверя лишь подтверждало его неживотную разумность.

— Ладно, выходи, сдаюсь, — наконец рассмеялся жрец.

В тот же миг всего в нескольких шагах от него из-за плоского камня появилась звериная морда, и кот, молниеносно совершив красивый прыжок, мягко приземлился рядом с ним. Жрец видел, что зверь улыбается, и чувствовал исходящие от него импульсы радости по поводу их встречи. Встреча на самом деле была искренне радостной, лишённой обычного в таких случаях лицемерия, проявляемого среди людей. Встав на задние лапы, кот долго мяукал, не забывая при этом облизывать лицо жреца, а тот в свою очередь гладил пятнистую шкуру своего друга и почёсывал ему за ушами.

Наконец решив, что время для изъявления радости вышло, кот вернулся назад к камню и выволок из-за него тушу горной козы. Подтащив её к жрецу, зверь несколько раз призывно мяукнул, явно предлагая перекусить, на что человек лишь улыбнулся и покачал головой.

— Мне, конечно, стоит поблагодарить тебя за трогательную заботу, но я не употребляю мясо в качестве пищи, да и вообще обедал относительно недавно. Но сейчас мне понадобится твоя помощь. Здесь, на этой горе, живёт богоподобный человек, которого я непременно должен увидеть. К сожалению, его жилище очень нелегко отыскать, вся надежда на твои животные чувства.

Кот внимательно выслушал своего друга и, разойдясь в разные стороны, они начали медленно подниматься наверх. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда на восточном склоне горы жрец нашёл ту самую пещеру, где, как он предполагал, жил нужный ему человек — настоящий посвященный жрец Безымянного Бога. Тот, кто обладал истинным могуществом, а по силе и духу равнялся его мудрому наставнику. Вход в пещеру был так хорошо скрыт, что молодой человек, даже зная, где искать, возможно, прошёл мимо, если бы не его спутник. Именно кот обнаружил скрытую в колючем кустарнике расселину и, усевшись на камень, начал призывно урчать.

— Неужели здесь? — удивился жрец.

Умный зверь привстал и потоптался на камне, показывая, что именно здесь. Жрец нагнулся и только тогда увидел вход в пещеру, который был столь узок, что лишь очень худой человек мог в него протиснуться, но оттуда из-под земли тянуло необыкновенным теплом. И это было совсем не то тепло, которое даёт огонь или даже солнце, оно не было утомительным или изнуряющим, совсем нет. Это шло ни с чем несравнимое излучение от обитающего здесь богочеловека, который, без сомнения, уже знал, кто сейчас стоит у порога его жилища.

Стоя у расселины, жрец неожиданно почувствовал в себе небольшое волнение. Это столь подзабытое чувство последний раз возникало у него при жизни в храме, когда он ещё ребёнком также стоял у двери, за которой находился наставник. А Мудрый в ответ всегда посылал своему ученику импульс любви и божественного успокоения, им же приглашая его войти.

Жрец ждал, что и здесь должно произойти нечто подобное, однако на его мысленную просьбу никакого ответа не поступало. Подобное молчание говорило о том, что он сам должен решить, нужно ли ему вообще заходить к могущественному хозяину этой пещеры. Молодой жрец колебался недолго и, преодолев щель, углубился под землю.

Передвигаясь в темноте по узкому, заворачивающемуся в спираль тоннелю, жрец тем не менее, всё прекрасно видел, ибо из камней шёл мягкий фосфоресцирующий свет, вполне достаточный для того, кто обладал зрением ночного животного. Вскоре тоннель закончился, и жрец оказался в большом хорошо освещённом помещении, где было намного светлее, чем даже на земной поверхности в солнечный день. Хотя сам источник света являлся абсолютной загадкой.

Так и не сумев определить, откуда исходит свет, жрец медленно обвёл глазами подземную комнату и в самой её середине увидел высокого худощавого с длинными ниже плеч волосами и мягкой бородой человека. Он стоял возле широкой каменной плиты, которая, вероятно, служила ему столом, и, слегка опираясь на неё рукой, смотрел на своего незваного гостя доброжелательным взглядом. На столе находились многочисленные приборы и приспособления. Назначение некоторых из них молодой жрец знал благодаря урокам, полученным в храме, но часть приборов, составлявших примерно половину от общего их числа, были ему абсолютно неизвестны.

Не говоря ни слова, хозяин пещеры жестом указал гостю на каменную тумбу слева от себя, а затем уже словами обратился к тому, кто находился за его спиной. Жрец повернул голову и с удивлением увидел, что дикий кот прошёл следом за ним, и сейчас, не решаясь ступить дальше, стоит на пороге.

— Сядь здесь, — сказал хозяин пещеры зверю, указывая на место справа от себя.

Кот послушно проследовал, куда ему показали, и, усевшись, устремил свой взгляд на посвящённого. В жёлто-зелёных глазах зверя застыло выражение глубокого почтения к богочеловеку.

— Зачем ты пришёл ко мне? — не покидая места возле стола, спросил богочеловек своего гостя.

— Я думал, тебе это известно и мне не придётся ничего объяснять.

Богочеловек пристально посмотрел на молодого человека.

— Если ты и сам этого не знаешь, то почему тайны твоей души могут быть доступны для меня? — спросил он. — Я вижу лишь одно, часть из «живущих внутри» уже начинает властвовать над тобой. И хотя они имеют ещё не очень глубокие корни, подобная ситуация даёт возможность для проявления в скором времени всех прочих эмоциональных проявлений, свойственных телам людей. Это прямое следствие того, что ты овладел божественной силой без полного посвящения.

Жрец опустил голову.

— Да ты прав и я сам это хорошо понимаю, но ничего не могу с собой поделать, — с трудом произнёс он. — Во дворце я едва удержался от убийства. При виде всех собравшихся там людей, во мне проснулось то тёмное что, похоже, ещё не ушло окончательно из души и этого моего тела.

— Зачем ты покинул девушку? — неожиданно спросил богочеловек.

— Я должен был остаться с ней? — удивился жрец. — Но я не могу жить там, где она, а она не мыслит себе иной жизни.

— Ты разбудил в ней чувство. И если бы остался, твоя будущая жизнь вполне могла быть более рациональна и безошибочна. Пожалуй, стоило попробовать.

— Мне бы не дали этого сделать. Их царю я нужен лишь для того, чтобы с помощью божественного знания ещё более укрепить свою власть.

Старый жрец слегка качнул головой.

— Да, у тебя сложный путь, — констатировал он. — Уход из храма был предопределён, и твой наставник изначально знал это. Ты и сегодняшняя Анкур в совместных жизнях будете идти рядом, ты как мужчина, она как женщина, ибо по-другому каждый из вас просто не сможет. Это судьба. Но хорошая судьба, ведь лишь у противоположностей возможно рождение гармонии.

— Я знаю, картины будущего приходили ко мне.

— Так чего же ты хочешь от меня?

Молодой жрец, опустив голову, промолчал.

Действительно, зачем он сюда пришёл? Неужели единственно для того, чтобы только взглянуть на высокого жреца Безымянного Бога, про которого упоминал Мудрый, отзывавшийся о нём с большим почтением. Нет, тут явно было что-то другое, просто жрец никак не мог уловить это постоянно ускользающее от него нечто. Он поднял глаза и решительно посмотрел в лицо посвящённого. Интересно, сколько лет этому человеку? Да и можно ли называть просто человеком того, кто учил ещё его учителя и жил в этом самом теле задолго до появления последнего в земном мире?

Похоже, мысленный вопрос жреца достиг посвящённого, и он по какой-то ему одному известной причине решил на него ответить.

— Да ты прав, — произнёс он. — Я нахожусь в этом теле уже очень давно и помню об одном твоём воплощении, которое предшествовало этому.

В глазах молодого жреца появился немой вопрос, но посвящённый только отрицательно покачал головой.

— Нет, я не могу об этом рассказывать. Раз ты самостоятельно не можешь увидеть прошлое, хотя будущее открыто, значит, так нужно, законы Вселенной тебе хорошо известны. Я могу лишь сказать, что через несколько тысяч земных лет ты захочешь вспомнить и вспомнишь все свои жизни, начиная с этой. Тогда будущее будет тебе уже неинтересно, и картины с его видами перестанут приходить в твоё сознание. Что касается ещё более ранних воплощений, то для получения необходимой информации нужно одолеть хотя бы полступени. Вижу, ты понимаешь, что я имею в виду.

— Понимаю, — ответил жрец. — Но скажи если можешь, как давно я связан с той индивидуальностью, что в этой жизни носит имя Анкур?

При этих словах посвящённый посмотрел на своего молодого собрата с малопонятным для последнего выражением одобрения.

— С начала времени! — медленно и несколько торжественно произнёс он.

— С начала времени? — изумился жрец. — То есть с того момента, когда мы были воплощены в инертную материю?

— Намного раньше. Вы начали совместное движение, когда во вселенной ещё не существовало твёрдой материи.

Жрец был поражён. Когда-то давным-давно, ещё в далёком детстве, он навсегда решил забыть слово удивление, но сейчас не сдержался, ибо просто не ожидал услышать что-либо подобное. Впрочем, стоявший перед ним богочеловек, который по уходу из этого тела, скорее всего, уже никогда не вернётся на землю, а станет планетарным богом, отнюдь не осуждал его за это.

Посвящённый спокойно смотрел на младшего собрата, давая ему возможность полнее осмыслить информацию. Да, он многое о нём знал, ведь этот молодой жрец подавал огромные надежды. Его собственный ученик, ныне также имевший сан посвящённого, силой собственной воли пытался подправить судьбу этого человека. К сожалению, ничто не действовало в полной мере, и они теряли его не менее чем на пять ближайших тысячелетий. Но даже на той ступени, где ему предстоит в скором времени находиться, он извлечёт максимальную пользу на будущее. И, скорее всего, именно этот лучший и любимый ученик Мудрого когда-нибудь заменит его на высоком посту в иных сферах. Опыт, что он уже накопил и ещё накопит, будет для этого веским основанием.

— Значит, до твёрдой материи, — между тем раздельно, едва ли не по слогам произнёс молодой жрец, смотря широко открытыми глазами в пространство перед собой, словно стремясь увидеть те далёкие истоки свой и Анкур судьбы.

Видя произведённое впечатление, посвящённый подошёл к жрецу и положил свою руку ему на плечо. От этого прикосновения почти находившийся в трансе молодой человек очнулся и вопросительно посмотрел на старшего.

— Тебе следует научиться любить людей. Любить со всеми их недостатками, ибо это твой собственный главный недостаток, — мягко, но очень внушительно произнёс богочеловек одновременно, как бы подпитывая жреца своей энергией через лежащую на плече руку.

Жрец ясно видел этот чистый золотистый поток. И хотя его тело, функционируя как автономная самовосстанавливающаяся энергетическая батарея, не нуждалось в допинге подобного рода, это создавало приятные ощущения.

— Любить людей, — выдержав паузу, тихо произнёс жрец, хотя внутри у него от этих вроде бы простых слов сразу же всё закипело. — Каких людей? Тех, кого и людьми то назвать нельзя? Вот это животное, — указал он рукой на внимательно слушающего их диалог кота, — больше достойно носить звание человека, чем те многочисленные двуногие, с которыми мне довелось повстречаться за последние полгода.

— Не стоит так презирать других. Все мы: и ты, и я те, кто уже познал истину, и те, кто ещё только нащупывает нужный путь, когда-то также прошли через состояние дикости и безнравственности. Тебе хорошо известен закон эволюции как телесной, так и духовной, а значит, ненависть и презрение не должны присутствовать в твоём сердце, они главные враги на дороге жизни. — Богочеловек немного помолчал, давая жрецу время, осмыслить то, что он сказал и заговорил снова: — Ты применил божественную силу, лишив с её помощью телесной жизни несколько неразвитых душ, чем в некотором роде даже оказал им неоценимую услугу, ибо это предотвратило их дальнейшую и ещё более глубокую деградацию. Урок, преподанный тобой, разумеется, пойдёт им на пользу, а поскольку ты больше защищал девушку, чем себя, то выброшенный в этот момент импульс любви к ней уравновешивает созданный негатив. И если бы ты воспользовался для защиты обычными методами, никаких отрицательных последствий в твоей судьбе вообще быть не могло, даже наоборот. В подобных обстоятельствах самое главное, чтобы действие не сопровождалось ненавистью.

— Что значит презрение, я понял, когда воины царя убили наших жрецов, после этого она стала моим верным спутником. Ну а после последних событий во мне, кажется, уже навсегда поселилась ненависть и желание убивать за малейшую обиду или даже просто непонимание.

— Я уже сказал, ты должен самостоятельно нейтрализовать всё, что проявляет твоё тело. Это твоя судьба и здесь никто не сможет ничего сделать, кроме тебя самого. Вспомни, сколько времени потратил Мудрый, чтобы обучить тебя полному самоконтролю физических эмоций. Он изначально знал: главная задача этой твоей жизни — постоянный и жёсткий самоконтроль. Иначе, если позволишь ненависти и презрению окончательно закрепиться в этом своём теле и бессмертной душе, получишь всё, что видел, в самом тяжёлом варианте. Ты просто будешь вынужден опуститься до дикого состояния, ибо только так можно полностью и навсегда выработать этот тёмный и неприятный импульс. В этом случае возвращение назад будет зависеть только от того, насколько быстро ты всё отработаешь. Но если тебе удастся удержаться это воплощение, а также следующее, всё ещё можно будет поправить, падение остановится. Хотя должен честно предупредить, шансов для этого у тебя немного.

— Я это знаю и в душе готов к такому повороту, — подняв подбородок, твёрдо сказал жрец. И посвящённый увидел, как его глаза в один миг стали такими жёсткими и колючими, что казалось, прикоснувшись к ним, можно пораниться. — Спасибо тебе, и, пожалуй, мне пора.

— В той стране, к которой лежит твой путь, ты встретишь мудрецов, постарайся правильно их понять.

— Постараюсь. А с тобой мы ещё когда-нибудь встретимся? — поинтересовался жрец.

Богочеловек посмотрел на него испытывающим взглядом.

— В твоём наиболее тяжёлом варианте я пройду мимо, но ты не узнаешь ни меня, ни себя, — ответил он.

Они ещё несколько мгновений молча смотрели друг другу в глаза, затем жрец резко повернулся и направился к тоннелю. Кот уже покинул своё место и, ожидая друга, смотрел на посвящённого в прямом смысле слова восхищёнными глазами. Да, это был очень необычный зверь, который всё более и более поражал жреца своей неживотной разумностью.

Богочеловек улыбнулся коту и, подняв руку, начертал в воздухе предназначенный для него благословляюще-направляющий знак.

— Береги своего друга, — сказал он вслед жрецу. — Когда-нибудь это чистое создание очень сильно тебя выручит.

Прощаясь с богочеловеком, кот промяукал фразу на своём языке и скрылся в тоннеле, следом зашёл и жрец.

Когда друзья выбрались на земную поверхность, солнце уже стояло в зените, это означало, что они пробыли у посвящённого в гостях более полусуток, хотя даже такому чувствительному к времени человеку, как жрец, казалось, что прошло всего лишь несколько часов. Впрочем, это обстоятельство не сильно его удивило, он хорошо знал, что в присутствии боголюдей время замедляет свой ход. Мало того, они сами могут им управлять, растягивая или наоборот ещё более убыстряя по собственному желанию.

Присев на покрытый мхом скальный выступ и, поглаживая пристроившегося рядом кота, жрец несколько мгновений глубоко вдыхал тёплый и приятный горный воздух. Когда же он, наконец, встал на ноги, то сразу же поймал себя на мысли, что стоит лицом к югу, хотя хорошо помнил, как ещё мгновение тому назад смотрел на восток. Зная, что даже такая мелочь, как положение тела, в каждый конкретный момент времени обычно указывает на необходимость действия, жрец резонно решил, что ему следует идти на юг к морю. Наверное, его путь должен проходить по побережью, а не через горы.

Закрыв глаза, жрец ещё раз глубоко втянул в себя воздух и, на несколько минут полностью задержав дыхание, совершил волевое магическое действие, позволившее ему мгновенно просмотреть весь путь до солёных вод. Увидев, что хотел, жрец сделал глубокий выдох и, отрегулировав дыхание, с улыбкой оглядел окружающий мир.

— Ну, что сделано, то сделано. Будем нарабатывать дальнейшую судьбу и не страшится последствий того, что уже существует, — сказал он, то ли обращаясь к своему другу, то ли просто в пространство к чему-то невидимому, но находящемуся рядом.

Зверь посмотрел на человека и проурчал длинную фразу на своём языке. Жрец опустился на колени и, обняв кота, прижался своим лбом к его лбу. Они находились в таком положении до тех пор, пока кот не лизнул жреца своим шершавым языком, лишь после этого человек поднялся и начал первый спускаться с горы.

— Пойдём, — обернулся он к зверю.

А тот, забравшись на скалу, внимательно осматривал лежащую вокруг местность, словно стремился запомнить её навсегда. Затем, совершив грациозный прыжок, обошёл жреца и занял место в авангарде. А оставшийся в пещере богочеловек, с удовлетворением наблюдал, как друзья пошли в том направлении, куда и следовало. Это именно он, желая хоть немного помочь младшему собрату, направил их в сторону моря. Он, конечно, не имел права вмешиваться в его судьбу, но всё же вмешался, направив по пути, который давал больше шансов и надежд, что жрец сумеет удержаться от извечных людских эмоций.

Да, посвящённый, видя всю его наработанную на данный момент судьбу, прекрасно понимал — всё это в принципе бесполезно. Но ведь чего только не бывает на жизненном пути человека, представляющем в геометрическом измерении ломанную вкривь и вкось линию, которая, словно по какому-то волшебству, в конце концов, замыкаясь, становится кругом. Именно поэтому старый жрец и хотел хоть чуть-чуть сгладить тяжёлый путь этого ученика Безымянного Бога.

И хорошо, что у жреца имелся столь верный и чуткий друг, хотя в то же время, эта дружба только усложнит его путь. Ибо в минуту смертельной опасности, которая ожидает их впереди, зверь захочет защитить человека и бесстрашно бросится на врагов, дабы, погибнув, уже никогда более не воплощаться в теле животного. В свою очередь жрец, по настоящему любя это беззаветное создание, вновь применит силовой магический приём и, остановив занесённый над зверем нож, с наслаждением уничтожит того, кто, имея обличье человека, так и не стал им в полной мере. Но благодаря в том числе и этому обстоятельству они на целые века останутся настоящими друзьями — один пребывая в ипостаси зверя, другой — человека.

Посвящённый, почти с улыбкой наблюдал, как эти двое, прямо на ходу, абсолютно самопроизвольно обмениваются положительными энергетическими зарядами. Их внутренняя сущность была очень схожа, хотя у одного она прикрывалась телом хищного животного, а у другого — человека. Кот точно так же, как и жрец, хоть и более непроизвольно, проявлял презрение не только ко всем животным, которые по уровню развития стояли ниже его, но и к людям, чьи излучения — а он мог их видеть — были ниже, чем у его друга. Исключение было сделано лишь для Анкур, которую зверь ассоциировал со жрецом и воспринимал их как одно целое.

«Теперь нам остаётся только надеяться, что ты не упадёшь ниже своих собственных видений. А в нужный момент твой сегодняшний брат, а также мы с Мудрым из других сфер, окажем тебе посильную помощь», — мысленно произнёс старый жрец Безымянного Бога, посылая уходящим наполненный отеческой любовью импульс.

Мысль его мгновенно достигла не только жреца, но и кота. Они синхронно повернулись и, найдя знакомую расселину, взмахнули — один рукой, другой хвостом. Теперь они надолго оставались предоставленными сами себе и всё равно не унывая, смело и весело шли навстречу уже поджидающим их впереди ударам судьбы.

ГЛАВА 6

Волны океана, лениво накатывающие на прибрежный песок в свете полной луны, неся энергию чистоты и спокойствия, являли собой умиротворяющее зрелище. Великий водный организм находился сегодня в хорошем настроении, и его доброе дыхание, дающее прилив сил в физические члены человеческого организма, особенно остро ощущалось на берегу. Но даже за тысячи шагов от воды умеющий разбираться в тонких энергиях природы человек смог бы без особого труда уловить эти благословенные излучения.

Молодой жрец умел это делать. Идя у самой кромки прибоя, он через дыхание, а также всем остальным телом с наслаждением впитывал чистые океанические эманации, которые в полнолуние определённых дней года были особенно сильны.

Собственно жрец делал то, что делает любой человек, когда ощущает потребность в пище. Но физическая пища даёт лишь временное утоление голода, и силы, получаемые через её потребление, также быстро исчерпываются. Тогда как токи, исходящие от воды, а также от других стихий давали настолько сильную энергетическую подпитку, что подготовленный особенным образом человек — а жрец был именно таковым — мог ничего не есть по несколько недель, при этом практически не нуждаясь даже в столь необходимых человеческому организму вещах, как вода и сон.

Жрец шёл один. Минуло две полных луны, с тех пор как он в последний раз видел своего верного друга. И хотя чувствовал, что кот по-прежнему жив и здоров, тем не менее ощущал за его судьбу небольшое беспокойство.

Когда молодой человек уходил в свои странствия, он знал — его ждёт тяжёлый, полный опасностей, неожиданных встреч и столкновений путь. Но он даже и не предполагал, что эти обязательные составляющие его настоящего существования проявятся так быстро. Как оказалось, судьба или те, кто следит за её неукоснительным исполнением, уже подготовили двум друзьям их первое совместное испытание.

Когда, покинув пещеру богочеловека, они дошли до берега солёных вод, являвшихся частью вдававшегося вглубь земли океана, то некоторое время продвигались абсолютно спокойно и в полном одиночестве, искренне радуясь воде, словно дети игрушкам. Именно тогда жрец подумал, что столкновения, которые им обязательно предстоят, ещё не скоро примут свою материальную форму. Но, как вскоре выяснилось, он ошибался, ибо даже людям, умеющим видеть невидимое, дано узреть лишь то, что помогает им в их развитии и никак не более этого. Ведь, зная всё наперёд, человек, если только он не прошёл все положенные ступени, не смог бы нормально развиваться, а топтание из жизни в жизнь на одном месте неизбежно приведёт к регрессу и настоящей смерти бессмертного.

Так по прошествии десяти дней, ранним утром, когда друзья спокойно шли вдоль берега залива, наслаждаясь покоем и царящей вокруг гармонией, их неожиданно и одновременно настиг флюид близкой опасности. Этот сигнал, пришедший со стороны суши, почти автоматически заставил жреца развернуться на девяносто градусов, то же самое сделал и кот. Но если человек оставался внешне совершенно спокоен, зверь являл собой существо, готовое к бою, уже абсолютно точно знавшее, что его ожидает. Присев, почти прижавшись брюхом к песку, кот собрал своё тело, готовясь в случае необходимости совершить мгновенный прыжок. Шерсть у него на загривке стояла дыбом, когти были выпущены, а в глазах светилось выражение упрямой решимостью.

Глядя на поведение зверя, жрец ясно понял — сейчас на них будет совершено нападение. Он бросил быстрый взгляд в разные стороны, и осмотр местности окончательно убедил его в этом. Несмотря на близость моря, ландшафт вокруг них как две капли воды походил на место последней стычки. Даже цвет скал был одинаков, правда, здесь они были практически разрушены.

Тягучее чувство невидимой опасности продолжало стремительно нарастать. И хотя физическое зрение по-прежнему не улавливало вокруг ни малейшего движения, было понятно, что за ними внимательно наблюдают, пока открыто не проявляя враждебных намерений.

— Идём, — тихо сказал жрец коту. — Идём, пока есть время, возможно, всё обойдётся.

Осторожно ступая лапами по песку и по-прежнему не сводя взгляда с камней, кот послушно двинулся вперёд. Жрец, идя следом, в свою очередь также прощупывал окружающее пространство, посылая в левую сторону волны, которыми он делал нечто вроде съёмки местности. Однако это практически ничего не давало, и пресловутый флюид продолжал исходить одновременно с трёх сторон, только море дышало спокойствием.

Друзьям не дали уйти далеко. По-видимому, тот, кто принимал решения, всё же решил напасть на эту странную пару, и сигналом к этому послужил каменный топор, брошенный в них из-за большого обломка скалы. Человек и зверь одновременно увидели летящее в их сторону оружие, и жрец, мгновенно сосредоточившись, заставил топор упасть, не долетев до цели. И снова, как и за много дней пути от этого места, отовсюду показались полуголые дикие люди с тёмной кожей, и их души, увы, по своей цветовой гамме полностью соответствовали телу.

«Да, в жизни всё повторяется», — только и успел подумать жрец, как прорезавший воздух гортанный крик, служивший у дикарей призывом, заставил эти неразвитые создания броситься в атаку.

Это уже действительно была практически точная копия предыдущего нападения. Правда, теперь у жреца имелось время, а за спиной не было той, ради которой он мог пойти на что угодно, в том числе и на убийство с применением магических действий. Да и разговор с посвящённым оказал на него определённое влияние. Поэтому сейчас жрец он во что бы то ни стало хотел удержаться от нанесения телам дикарей какого-либо вреда. Для этого в те несколько отпущенных ему мгновений следовало найти то необходимое и единственно правильное решение. И он, кажется, его нашёл.

— Уходи по морю, — быстро сказал жрец, обращаясь к коту и одновременно делая то, что его бывший наставник называл укрощением времени. Это упражнение всегда давалось жрецу с огромным трудом и только в спокойной обстановке, но в этот раз у него всё получилось, время поддалось воле человека.

Совсем по-другому обстояло дело с котом, который смотрел на жреца полным недоумения и удивления взглядом. Зверь был готов к драке и искренне не понимал, почему они должны отступить перед кучкой низших животных. Именно так он воспринимал атакующих их дикарей. Жрец, в свою очередь, хорошо понимал друга. В глубине души у него возникло желание собрать все свои силы и перебить эти вооружённые камнями ничтожества, однако сейчас он сумел удержаться.

— Послушай, друг, — обратился жрец к коту. — Я не хочу вступать с ними в бой. К тому же тебя могут убить или ранить, а мне бы не хотелось терять такого друга. Немедленно заходи в море и плыви, встретимся возле устья большой реки к югу отсюда.

Умный зверь всё понял и бросился в волны. А жрец, отступив к самой воде, в тот же миг был вынужден повернуться к дикарям, чтобы остановить целый град несущихся в его сторону камней. Камни упали, не долетев до него, но дикарей это не смутило. Встретившееся в этот раз племя по уровню своего развития стояло много ниже того, что было в первый. Эти полулюди даже не знали или, вернее, не понимали, что такое магия и, стоя на самой низшей ступени человеческого развития, при случае охотно поедали себе подобных. Такие существа меньше чем кто-либо другой имели право на неприкосновенность, но жрец пока побеждал эмоции и в ответ на агрессию не стал отвечать ударом, а просто закрылся магическим кругом.

Дикарей, подбежавших к нему на расстояние нескольких шагов, не остановило и это. Они не могли переступить через невидимую стену, но не переставали пытаться это сделать и по-прежнему швыряли в жреца камни, которые, отскакивая от стены, попадали в них самих. Дикие люди, имея зачаточный интеллект, просто не понимали, с чем имеют дело, и продолжали ломиться через круг одновременно со всех сторон.

Прошло несколько часов. Жрец, по-прежнему находясь в защищающем его круге, был в большом затруднении, ибо не знал, что ему делать дальше. Дикари, судя по всему, не собирались никуда уходить до тех пор, пока он не попадёт к ним в руки, и с каждой минутой их становилось всё больше и больше. Конечно, жрец мог держать подобную стену достаточно долго, во всяком случае до утра следующего дня время у него было, но это не решало проблему, дикари явно не собирались отступать, и он понимал почему. Без особого труда читая их примитивные мыслеобразы, жрец быстро уловил то главное, что послужило причиной совершённого на него нападения. Диким людям было необходимо человеческое тело, чтобы принести его в жертву какому-то своему идолу. Жрец также узнал, что племя живёт не здесь, а где-то в горах к северу отсюда.

В сущности, дикари не представляли для жреца большой угрозы. Он мог снять стену и мгновенно использовать построившие её энергии для полного и быстрого уничтожения врагов. Но хотя всё его существо просило это сделать, жрец держался, надеясь в этот раз обойтись без трупов. Он хорошо понимал — эта встреча неслучайна и очень важна для его будущего, которое во многом будет зависеть от того, как ему удастся выкрутиться из этой ситуации.

Уже наступал вечер, когда жрец, чьё сознание всё больше и больше наполняла ненависть и жажда истребления, решил действовать, опасаясь, что дальнейшее ожидание заставит его окончательно потерять голову.

Он сел на песок и, настроившись необходимым образом, некоторое время втягивал в себя энергии окружающей природы, усиливая этим оба своих тела — видимое и невидимое. Затем, поднялся на ноги, резко раздвинул круг в стороны, далеко отбросив находившихся снаружи дикарей, и бросился бежать. Дикарей это не смутило, и с громкими негодующими криками они ринулись следом.

Несясь по берегу так, как уже давно не бегал, жрец всей кожей ощущал десятки направленных ему в спину глаз, чьи обладатели горели одним единственным желанием — поймать, а затем предать жестокой смерти. Это позорное бегство приводило жреца в бешенство, которое захлёстывало сознание и прямо подбивало на то, чтобы остановиться и уничтожить дикарей — всех до единого!

Жрец уже достаточно далеко оторвался от своих преследователей, ибо кроме физических органов у него были хорошо развиты невидимые жизненные центры, когда тёмное начало по имени самолюбие, всего чуть-чуть перевесив чашу весов, мгновенно лишило его самоконтроля. Оно заставило остановиться и, развернув лицом к доставшим его дикарям, которые в свою очередь служили только орудием, нанести яростный, многократно усиленный ненавистью энергетический удар, разом сваливший не менее пяти человек. Удар был настолько силён, что тела погибших лёжа на песке, некоторое время дымились, словно были изнутри пожираемы огнём.

Такое успешное начало придало жрецу ярости и удесятерило его силы. Сконцентрировавшись, буквально сжавшись в одну точку, он с наслаждением бил силовыми ударами по ставшим ему врагами дикарям, никому не давая приблизиться к себе достаточно близко. Однако дикарей это не останавливало, и они продолжали энергично нападать, меча в него камни и примитивные топоры.

Уже полтора десятка тел лежало на песке, когда этой странной битве, от которой жрец даже почувствовал некоторое удовольствие, неожиданно пришёл конец. В то время ему ещё не было известно одно из главных правил войны, призывавшее помнить о тыле. Этим-то и воспользовался один из противников и, зайдя сзади, нанёс ему сильный удар по голове. Тело жреца в этот миг в прямом смысле слова напоминавшее грозовую тучу, было столь сильно наполнено токами, что дикарь погиб на месте, словно действительно был внезапно поражён молнией. Но и жрец от удара потерял сознание и упал на землю. Оставшиеся в живых дикари, испуская радостные вопли, подбежали к нему, связали по рукам и ногам и, подвесив на палку, быстро понесли в северном направлении.

Раскачиваясь на палке, молодой человек медленно приходил в себя. Наконец, сознание вернулось окончательно, и он получил время обдумать создавшуюся ситуацию и свои собственные дальнейшие действия. Итак, он не выдержал экзамен, поддался эмоциям, и состояние пленника есть следствие его собственной неразумности и слабости, честно и с некоторой иронией признался жрец сам себе. Немного поразмыслив, он решил, что сможет без особого труда уйти от пленивших его дикарей. Для этого нужно было лишь выждать время, когда они перед выполнением своего обряда жертвоприношения поставят его на ноги. А пока в ожидании нужного часа, не предпринимая ничего видимого, следовало как можно скорее восстановить затраченные силы.

Странное положение тела не доставляло жрецу неудобств и не мешало размышлять. Не особенно повлиял на него и удар по голове. И хотя травма была достаточно серьёзной, жрец знал — такой пустяк не мог сколько-нибудь существенно ограничить его искусство магии. Другое дело, что, нанося по дикарям энергетические удары, он очень сильно себя перенапряг. И сейчас, спокойно обдумывая произошедшее, сам удивлялся, как его внутренние органы не спеклись от той страшной силы, которую он пропустил через себя за такой короткий промежуток времени и в столь большом объёме. Получалось что его потенциальные возможности много выше тех, чем он сам предполагал.

Когда дикари дошли до стоянки своего племени, наступило утро следующего дня. Ещё ночью прочитав их примитивные мыслеобразы, жрец узнал, что обряд жертвоприношения осуществляется на закате солнца. Это устраивало его как нельзя лучше. Теперь он заранее был в курсе всех действий своих противников, без труда читая их мысли, да и язык, на котором они между собой общались, был столь же прост, как язык животных.

В стойбище дикари сняли жреца с палки и, не развязывая, положили возле жертвенного столба. К нему подошёл местный колдун, который и был тем, кто непосредственно осуществлял сам процесс жертвоприношения. Оглядев пленника, колдун поинтересовался, как именно е

го захватили. Показывая в сторону жреца пальцами, дикари заговорили все сразу, описывая во всех подробностях, что происходило во время схватки. Рассказ, судя по всему, несколько озадачил колдуна и, присев возле жреца, он осторожно ткнул его в грудь. Затем, видя, что ничего не произошло, он уже довольно бесцеремонно схватил жреца рукой за лицо и повернул в разные стороны.

Молодой человек почувствовал, как внутри него опять поднимается неодолимое желание уничтожить всех этих не имеющих право называться людьми созданий, всё равно они почти сразу воплотятся вновь. Но, помня, что ещё не время, он сдерживал себя. Единственное, в чём жрец не смог себе отказать, так это чтобы колдун, словно обжёгшись, быстро отдёрнул от него руку и от неожиданности сел на землю. Стоявшие вокруг дикари засмеялись, а колдун, вскочив на ноги, испустил пронзительный крик и пригрозил жрецу ножом. Затем, оставив двух человек для охраны, он приказал остальным удалиться.

Теперь жреца оставили в покое на целых полсуток. И только когда солнце, приобретавшее с каждым мгновением всё более и более кроваво-красный цвет, начало быстро клонится к западу, вокруг жертвенного места стала собираться толпа. Жрец был удивлён, он и не предполагал, что племя столь многочисленно. Правда, мужчин было сравнительно мало, в основном женщины и дети.

Наконец, примерно за час до наступления полных сумерек, в сопровождении двух своих помощников и вооружённого эскорта в десять воинов появился сам колдун. Он приказал своей охране поставить пленника на ноги и привязать его к столбу. Пока дикари распутывали жрецу руки и ноги, колдун приблизился вплотную и, явно стараясь напугать, впился в него пронзительным взглядом своих тёмных глаз. Но жрец в ответ только презрительно усмехнулся — всё происходило именно так, как он предполагал, и вскоре для дикарей наступит момент истины.

В тот же миг сжатая в единую точку неумолимая и страшная сила, которая в поисках выхода была уже готова разорвать самого жреца, стремительно понеслась в разные стороны, сжигая на своём пути всё живое. Самой первой её жертвой стал колдун, в долю мига лишившийся обоих глаз, вместо которых теперь зияли чёрные дыры, откуда даже не шла кровь. Оба помощника колдуна и охранники были следующими, причём на телах некоторых из них появились голубоватые языки пламени. Всё это произошло настолько быстро, что стоявшие вокруг дикари сначала ничего не поняли и пришли в себя только, когда погибли ещё несколько десятков их соплеменников.

Началась паника, которой в первую очередь поддались женщины, ибо мужчины вначале не испугались и бросились на свою несостоявшуюся жертв. Однако этим они только приблизили собственный конец. Жрецу стоило лишь развернуться на триста шестьдесят градусов вокруг своей оси — и в радиусе нескольких десятков шагов от него не осталось ничего живого. После этого он начал вести уже целенаправленное уничтожение, хотя особой надобности в этом не было, ибо изначально подвластная ему сила, вырвавшись на свободу, уже сама по себе убивала всех, кто не имел достаточно прочного тела. В эти мгновения жрец забыл не только всё доброе, чему его учили в храме, но и последние наставления богочеловека. Сейчас, в этом самом месте, он сам был богом! Страшным сеющим смерть богом, мстя грубым телам неразвитых душ за совершённое над собой насилие. И если бы только в этот миг Анкур каким-то чудом смогла увидеть жреца, она бы, наверное, ужаснулась, до такой степени его лицо искажала ненависть.

Солнце ещё не опустилось и на один градус, а почти всё мужское население племени, лишившись тел, переместилось в другой мир. Но жрец не останавливался, уходя от пылающего жертвенного столба, он приказал подчинённым ему энергиям уничтожить всех мужчин, которых они смогут найти. В эту ночь удалось спастись лишь нескольким дикарям, и только потому, что они успели убежать на достаточное расстояние от неистовой ярости жреца.

Оставив за спиной пылающие хижины, жрец быстро уходил из этого ставшего проклятым местом. А внутри у него, словно адское варево, продолжала клокотать неуёмная ненависть, призывавшая вернуться и расправится с теми, кто ещё оставался в телах — с женщинами и детьми. Но дух, который хоть и был на время побеждён, уже начал восстанавливать своё главенство и в конце концов всё-таки надел на тело крепкую узду.

Жрец спешил уйти. Для уничтожения дикарей он затратил колоссальное количество энергии, был полностью опустошён и сейчас направлялся в находившуюся неподалёку местность, где мог бы в кратчайшее время восстановить силы. Ему необходимо было успеть туда до рассвета, иначе он мог погибнуть. Поэтому, передвигаясь чуть ли не бегом, жрец по пути втягивал в себя всё, что только мог, хотя пользы от этого было мало, слишком уж сильно он выложился.

Уже в предрассветных сумерках жрец нашёл необходимое углубление в горе, над которым козырьком нависали камни, и, забравшись туда, лёг на спину. В этом месте из под земли шёл мощный положительный энергетический поток и любой человек, находившийся в зоне его действия, сам по себе ощущал чувство полного успокоения. Поток обладал и целебными свойствами, излечивая почти все болезни и способствуя заживлению ран. Благодаря чему сама гора, или вернее большой холм, считалась у окрестных племён священной.

Почти мгновенно жрец почувствовал себя лучше, а ещё через некоторое время он заснул спокойным мягким сном, от которого очнулся только через трое суток. Теперь он чувствовал себя так, словно родился заново. Его тело вновь налилось приятной свежей силой, которую так сладостно было ощущать, особенно после недавнего хорошо ему запомнившегося состояния беспомощной слабости.

Жрец выбрался из под каменного навеса, сделал дыхательные упражнения и вошёл в транс. Его сознание мгновенно переместилось туда, на берег моря, в то прошедшее время, когда он, пытаясь противостоять эмоциям своего тела, ещё рассчитывал на бескровный исход встречи с дикарями. Жрец во всех подробностях увидел эту так и не материализовавшуюся картину и понял, что ему не хватило совсем немного. Дикари уже отставали, и продержись он ещё несколько мгновений, всё закончилось бы совсем по-иному.

Выйдя из транса, молодой человек решил, что, пожалуй, наступило время как следует обдумать всё произошедшее. Сейчас собственные действия были жрецу неприятны, ибо он вновь позволил тёмному началу, которое жило в нём, как и в любом другом человеке, одержать над собой новую победу. Итог этого был неутешителен — уничтожив более полусотни дикарей, он сам себе создал на будущее точно такое же количество врагов, которые рано или поздно обязательно встретятся на его пути. Они будут испытывать к нему либо страх, либо ненависть, а возможно то и другое одновременно, ответом с его стороны будут недоверие и неприязнь.

Конечно, во всём что произошло, есть и свои положительные стороны. Теперь новые тела этих душ никогда не позволят себе напасть на одинокого человека столь необдуманно, они получили хороший урок. Да и по-прежнему пребывающие в телах остатки племени, женщины и дети, обязательно обдумают то, чему были свидетелями, и хоть на чуть-чуть изменят свой прежний образ жизни. Во Вселенной ничто не происходит напрасно, а всё в конечном итоге направлено к ещё более высокому развитию индивидуальности.

Но самому жрецу последние события создавали лишь дополнительную почву для его возможного и быстрого падения. Дабы в будущем попытаться исключить саму возможность подобного противостояния, он решил дней на десять остаться на этом благословенном холме, чтобы полностью восстановить мысли, тело, а самое главное подлечить душу. И только затем, приведя себя в полное равновесие, идти дальше.

ГЛАВА 7

Жрец провёл под каменным навесом ровно десять суток, большую часть которых пребывал в трансе, а остальное время просто спал. Но всегда, даже находясь в объятиях сна, он помнил о том, что человек приходит на землю не для благостно отупляющего отдыха, не для того чтобы тело получало как можно больше наслаждений, а с единственной возвышенной целью — подняться ещё на одну ступень по крутой и сложной лестнице Совершенства. Два простых слова — «движение — жизнь», однажды произнесённые Мудрым, навсегда вошли в вечную память жреца, став основополагающим началом его бессмертной индивидуальности на многие и многие временные личностные существования. Вот почему, едва истекли последние мгновения лечебно-оздоровительного периода, который жрец назначил самому себе, заранее определив его границы, как он немедленно без каких-либо колебаний покинул этот небольшой кусок рая, устроенного живой и прекрасной планетой на собственной поверхности для своих беспокойных и пока ещё не совсем разумных обитателей.

Покидая холм, жрец предельно ясно осознавал — все усилия, предпринятые им чтобы излечить душу и этим остановить своё дальнейшее падение, пропали даром. Ведь, несмотря ни на что, он так и не смог заставить себя испытать хотя бы малейшее раскаяние по поводу произошедшего. Наоборот, внутренне «я» и естественно физический разум считали, что всё сделано абсолютно правильно. Видно, было в его прошлом нечто такое, что упрямо толкало к падению, к возврату в состояние, подобное состоянию уничтоженных им дикарей.

Жрец не умел кривить душой и лгать самому себе, впрочем, как и другим, поэтому вывод, сделанный им, был предельно трезвый, неутешительный и очень жёсткий. Но сейчас больше всего угнетало даже не это, а то, что в самом апогее уничтожения он вдруг начал считать себя каким-то высшим всесильным божеством, которое может карать или миловать, сообразуясь лишь с собственными желаниями. Это значило, что в нём начал пускать свои глубокие корни один из самых худших человеческих пороков, имя коего было гордыня. Жрецу было неприятно ощущение того, как этот невидимый, но вполне реальный, созданный им самим монстр пытается подчинить своему влиянию его вечную индивидуальность.

Вспомнив, что он не обладает абсолютным знанием созидающих энергий, жрец вздохнул с некоторым облегчением. Ведь недаром только чистому, избавленному от страстей человеку может быть дана полная власть и счастье пребывания лишь на несколько ступеней ниже безымянного божества. Людям, которые мало чем отличаются от животных, просто нельзя давать знание, имеющее власть над жизнью и смертью, ибо они обязательно используют его во вред и не только себе, но и другим, хотя при этом будут уверены в правоте своих поступков.

Жрец хорошо понимал, что если он перестанет себя контролировать и хоть на миг ослабит борьбу с наступающими страстями и пороками, то эти демоны очень скоро овладеют им окончательно. Тогда уже в этой жизни судьба может свести его с такими же, как он сам, то есть людьми, владеющими божественными знаниями, но с начисто отсутствующей моральной основой. Группа подобных индивидов, собранных вместе, может и будет представлять для окружающего мира большую опасность. Объединив свои силы, такие маги при желании смогут если и не уничтожить, то нанести огромный вред даже самой планете, ибо они обязательно предпримут попытку нарушить естественный ход её жизни. А подобное вмешательство в установленный порядок вещей будет уже являться вызовом вечности, за который неминуемо последует наказание в виде полного разложения индивидуальности. И это будет полным концом, настоящей смертью безо всякого восстановления в правах на текущую вечность.

Естественно, что подобные умозаключения не поднимали жрецу настроения, а ещё ко всему прочему примешивалась тревога за судьбу кота. Он уже несколько раз ловил себя на мысли, что беспокоится за зверя точно так, как недавно беспокоился за девушку. Подобный импульс служил главным доказательством их невидимой и очень крепкой связи в других сферах. Ведь только эти два, внешне абсолютно различных существа могли убыстрять движения физического тела жреца без прямого участия самого хозяина.

Ещё находясь на холме, жрец неоднократно пытался увидеть своего друга, но у него ничего не получалось. Единственное, что ему удалось сделать, так это точно определить, что в назначенном месте зверя не было. После серии попыток он наконец понял: они с котом должны отыскать друг друга самостоятельно. В поисках зверя жрец снова вышел к заливу и, быстро продвигаясь по его берегу и на ходу прощупывая окружающую местность, вскоре дошёл до океана.

Никогда ранее жрец не видел воочию этот великий и мощный организм, представший сейчас перед ним во всей своей силе и красе. Грохот волн не был похож ни на что прежде им виденное, а токи, истекающие от поверхности вод, очень сильно разнились от токов морей, ибо были чище и сильнее во много раз.

В первый день знакомства с Великой Водой жрец долго сидел на прибрежной скале, проверяя всё, что слышал об океане от Мудрого, постепенно и неназойливо входя своими излучениями в излучения воды. Океан, в свою очередь, также чувствовал этого одинокого, странного человека, умевшего повелевать энергиями жизни и смерти. И хотя они находились на разных жизненных уровнях, между ними быстро возникло чувство взаимного интереса двух разумных существ. Жрец симпатизировал океану, а тот, в свою очередь, отвечал ему, посылая благословенную живительную силу, которая несла успокоение для души и тела.

В ночь полнолуния, в самом её конце, жрец ощутил желание немедленной медитации, как будто кто-то извне призывал его к этому. Он не стал противиться неизвестному призыву и, повернувшись лицом к воде, опустился на песок прямо в том месте, где его догнала эта мысль.

Вначале перед ним была просто светлая бездонная пустота, похожая на глубину неба. Постепенно она начала заполнятся вполне понятными и осмысленными картинами. Сменяя друг друга, они исчезали столь же быстро, как и появлялись, пока наконец среди этого мелькающего сонма не явилось изображение, показавшееся жрецу очень хорошо знакомым, однозначно встречавшееся ему уже в этой жизни. В тот же миг заинтересовавшее его изображение самопроизвольно увеличилось в размере, и в нём появилась девушка, которая, лёжа на крыше дома, любовалась звёздным небом. Ну, конечно же, это была ни кто иная, как Анкур, и он сам сейчас также находился рядом с ней.

Мгновенно почувствовав присутствие жреца, девушка приняла вертикальное положение, внимательно смотря в ту точку пространства, где в данный миг пребывало его сознание.

— Ты здесь! Да, я чувствую, что ты рядом! Почему ты так долго не приходил, ведь тебе дано перемещаться через расстояние? — вслух спросила она.

И по тому, как девушка произнесла эти слова, жрец понял, что всё это время, она жила ожиданием новой встречи с ним, хотя бы такой призрачной. К сожалению, он не мог ничего ответить, ибо язык принадлежал физическому телу, а оно в свою очередь находилось на берегу океана, на огромном расстоянии от тела Анкур. Жрец только послал девушке волну тепла и участия, которая мгновенно её достигла. И ощутив это неведомо откуда пришедшее к ней тепло, Анкур улыбнулась, поняв, что жрец всё же услышал её призыв.

Долго, до самого рассвета девушка смотрела туда, где, по её мнению, находился хоть и невидимый, но живой и реальный жрец. Почувствовав, что через миг он исчезнет, девушка улыбнулась и, по-прежнему не отрывая глаз, прошептала что-то одними губами. Как ни странно, жрец ничего не понял, и только когда Анкур окончательно исчезла, появилось изображение мужчины и женщины, нежно обнимавших друг друга, которые были ему до странности знакомы и незнакомы одновременно. И вот тут, словно в пояснение, жрец ясно услышал три слова, донесённых до него на ещё не существовавшем в этом мире языке, которые, без сомнения, были произнесены девушкой и предназначались только ему.

Картина погасла, а жрец, вернувшись назад, медленно поднял голову и посмотрел на угасающие в предрассветном небе звёзды. Они были всё те же, хотя он и Анкур смотрели на них, разделённые между собой многими днями пути. Жизнь этих божественных и ярких творений в сопоставлении с человеческой является вечностью. Но, глядя на этот далёкий, приходящий через неимоверное расстояние свет, любой человек может понять или интуитивно почувствовать то безымянное божество, в лоне которого покоилось всё сотворённое, и, поняв, преклониться перед его вечным величием.

Так получали мудрость очень немногие из людей, хотя это был самый приятный и наиболее лёгкий для совершенствования путь — путь размышления. Для успеха на этом пути следовало лишь время от времени отрывать прикованный к земле взгляд и обращать его к звёздам. Да ещё не применять данный человеку интеллект для вынашивания и воплощения в жизнь недобрых замыслов, которые только синтезировали в этом мире дополнительное зло.

Тот же, кто хоть раз по-настоящему задумывался об этих сверкающих в ночном небе существах, без сомнения, уже находился на правильном пути. Такой человек рано или поздно обязательно отправит своё сознание в космос, которое в свою очередь уже автономно будет стремиться к границе того, что фигурально можно назвать Живым Божеством. Ибо сознание захочет увидеть и понять, что же находится там за пределами материального мира, где звёзды уже не испускают свой свет.

Ещё в третий год своей жизни в храме жрец, который был тогда маленьким, но уже очень способным мальчиком, по совету наставника также отправил своё сознание в это увлекательное путешествие по Вселенной и после долгих странствий смог-таки достичь того предела, что относительно можно назвать её окончанием.

Когда он выполнил это сложнейшее для своего возраста упражнение, то под впечатлением увиденного долго не мог прийти в себя. Хорошо понимая состояние вернувшегося из полёта ученика, Мудрый сам подошёл к мальчику и, ласково обняв его за плечи, сказал:

— Сын мой, сегодня ты смог узреть то, что в состоянии увидеть немногие, даже более развитые и вышестоящие люди. Теперь, во время будущих воплощений твоё сознание безо всяких дополнительных усилий, самостоятельно будет стремится туда к истоку, ибо уже сейчас, когда тело ещё столь молодо, ты прошёл через Вселенную и понял, что есть истинный бог. Впечатление от этого путешествия останется с тобой навечно, и, находясь на земле, ты неосознанно будешь искать подобное в окружающем мире. Ты найдёшь определённое сходство с состоянием природной погоды, которая часто бывает в некоторых районах планеты. Это, в свою очередь, даст желание воплощаться именно в тех местах, где такое погодное явление присутствует особенно часто.

Тогда он не всё понял, но в дальнейшем в снах или во время транса частенько видел разнообразные природные ландшафты. Особенно часто ему приходили виды холодных штормовых морей, каких-то серых причудливых скал и высоких или не очень высоких гор. Впоследствии жрец ассоциировал эти картины, как места своих далёких будущих воплощений.

Через четыре тысячи лет лёжа на палубе своего корабля, который несли волны любимого им океана, и созерцая звёзды, он вновь задастся вечным вопросом, ответ на который ныне был ему известен наверняка. Это будет вопрос о своём месте в этом мире. И в том далёком воплощении, где с пелёнок будут прививаться такие понятия, от которых ныне жреца отделяла глубокая пропасть, ему будет сложно понять, как и откуда возникнет подобный вопрос. Но он обязательно возникнет! А значит, вновь будет найден ответ на него.

Размышления о звёздах подсказали жрецу, что нужно сделать, чтобы они с Анкур могли общаться более свободно. Теперь перед каждым погружением в транс он совершал определённые действия, которые позволяли им понимать друг друга. Во время подобного разговора Анкур хоть и не видела жреца, но произносила слова вслух, а он мог её видеть и посылал в ответ мысленные сигналы, которые озвучивались прямо в голове девушки.

— Ты нашёл нашего кота? — всегда в первую очередь интересовалась Анкур. И только получив отрицательный ответ, спрашивала, где он сейчас находится и что видит.

Жрец направлял ей мыслеобразы, где рассказывал о том, что встретил за последние дни, какая стояла погода, а также передавал информацию, которую почерпнул от океана. Затем наступала его очередь спрашивать, и уже Анкур подробно рассказывала обо всём, что происходит в их городе-государстве. В конце общения, прощаясь, она всегда произносила одно и то же: «Надеюсь увидеть тебя ещё в этой жизни».

Жрецу всегда становилось тепло от этих её слов, и со временем ему начало казаться, что их встреча и в самом деле ещё вполне возможна в этом реальном настоящем.

Однажды жрец застал свою подругу грустной.

— Что случилось? — спросил он.

— Да так, ничего особенного, — уклонилась от прямого ответа Анкур.

Жрец не стал настаивать но, видя, сколь сильно расстроена девушка, просто бесцеремонно влез в её мысли. Информация, которую он там считал, его несколько удивила. Жрец как-то забыл, что в том мире, где жила Анкур, женщине рано или поздно приходилось выходить замуж, и сейчас родственники прочили её в жёны богатому и влиятельному сановнику. Правда, жрец не совсем понимал, отчего девушка так расстроена, ведь в их обществе женщины пользовались определённой свободой, имея право выбора, а также право на расторжение брака.

Жрец не стал говорить, что всё узнал, а решил самостоятельно облегчить подруге жизнь. Без особого труда отыскав сватавшегося сановника, жрец выделил своё второе тело, которое ночью предстало перед перепуганным вельможей в виде светящегося призрака, запретившего ему даже думать об Анкур. Вдобавок жрец взял девушку под невидимую защиту, окружив её кругом, выделенным из собственного силового поля. Так что теперь никто не мог попытаться причинить Анкур какой-либо вред без того, чтобы это мгновенно не стало известно ему.

Во время их очередного «сеанса связи» Анкур, наконец, сообщила, что её добивался дворцовый сановник, но неожиданно для всех решил отказаться от этой затеи.

— Да, я знаю, — спокойно прореагировал тот.

— Откуда? — удивилась девушка. — Я ничего тебе не говорила.

— Это не обязательно. Я сам могу узнать всё, что мне необходимо, — ответствовал жрец.

— Постой! Значит, это ты напугал моего несостоявшегося мужа? — догадалась Анкур.

— Я решил помочь. Ты недовольна?

— Да нет, даже благодарна, — засмеялась девушка, и резко оборвав смех, проговорила. — Сегодня во сне я видела нашего кота. Он сидел на большом чёрном и плоском камне прямо на берегу океана. Наверное, вы скоро встретитесь.

— А ещё что-нибудь помнишь? Какие-то детали ландшафта, — заинтересовался жрец.

— Нет, больше ничего не помню, — немного подумав, ответила Анкур.

— Хорошо, как только мы встретимся, я сразу об этом сообщу.

Когда изображение Анкур растаяло, жрец поднялся на ноги и немедленно прощупал окружающую местность, однако ничего похожего на тот камень, о котором сообщила девушка, поблизости не наблюдалось.

Они встретились через два дня, причём совершенно неожиданно для жреца. Судя по всему, кот вообще первым узнал о его приближении. Жрец почти упёрся в этот камень и только тогда понял, что это то самое место, о котором упоминала Анкур. Бросив взгляд на поверхность монолита, он увидел кота, который, сидя на плоской вершине, с высоты следил за его приближением и улыбался.

Видя, что человек его заметил, кот мяукнул, совершил грациозный прыжок и, приземлившись рядом со своим другом, встал на задние лапы и принялся облизывать ему лицо, радостно при этом урча.

— Ну, здравствуй, здравствуй, друг мой, — ласково повторял жрец, поглаживая красивую, шелковистую шкуру зверя. — Я знал, что мы встретимся, но где ты пропадал так долго?

Кот в ответ трогательно мяукал и прижимался своей мордой к лицу друга. Благодаря этому жрец, настроившись на поле зверя, мгновенно получил всю информацию о его странствиях.

И вновь два существа, имевшие такие разные по строению физические тела, шли вместе, направляясь навстречу тем событиям, которые неумолимо ждали часа своего свершения. Эти события уже невозможно было отложить или обойти, ибо время, отпущенное вечностью, безвозвратно ушло.

Судьба, рок, удача — люди по разному называют эти часто резкие скачки от плохого положения вещей к хорошему и наоборот, что имеют место в жизни каждого индивида, пребывающего в материальном мире. Правда и то, что плохое и хорошее в любом конкретном жизненном случае — понятия чисто относительные. Только, к сожалению, далеко не каждый человек может понять, и уж тем более принять, что для него действительно хорошо, а что плохо.

Жрец был тем, кто всё понимал, но никогда бы не смог смириться с судьбой как с чем-то неизбежным. Он хорошо усвоил уроки своего наставника и твёрдо знал, что только сам человек является истинным творцом своей собственной судьбы. Именно сам индивидуально, а не какое-то иное вышестоящее существо, на которое в случае чего можно списать возникшие нежданно-негаданно беды и неудачи.

Так, безостановочно двигаясь вперёд, друзья через некоторое время вышли к устью небольшой реки, но ещё накануне вечером жрец как всегда неожиданно вновь уловил флюид опасности, источник которого находился где-то недалеко от них. Наверное, в этом случае благоразумнее всего было повернуть в сторону и попытаться обойти место неведомой опасности. Физический разум настоятельно рекомендовал поступить именно таким образом. Однако жрец остался глух к его доводам, ведь подобный выход из предлагаемой ситуации был явной трусостью и лишь откладывал назревшее событие, отнюдь не убирая его полностью. Вот поэтому, сопровождаемый котом, он смело направился туда, где за высоким берегом пряталось нечто поджидавшее именно его.

Когда человек и зверь взошли на прибрежный холм, их глазам предстали два стоявших под самым берегом корабля, на которых были видны фигуры нескольких моряков. Жрец довольно долго оставался на холме, внимательно разглядывая мореходов и словно чего-то ожидая. Затем, видя, что ничего не происходит, он всё же решил не подходить к незнакомцам, а форсировать реку выше по течению. Повернувшись, он медленно направился вдоль берега, по-прежнему всем телом ощущая пресловутый флюид. Ему удалось сделать лишь несколько десятков шагов, когда шедший впереди кот резко развернулся назад, и по выражению его глаз жрец понял, что источник опасности в этот миг стоит у него за спиной.

Он плавно повернулся и невдалеке от себя увидел довольно богато одетого мужчину, который, по-видимому, и был хозяином кораблей, ибо его сопровождали десять вооружённых копьями охранников.

«Торговец, — понял жрец. — Как всё-таки странны подобные встречи, и человек, не умеющий предвидеть события, никогда не сможет определить заранее, кто из встречных друг, а кто враг».

Стоявший напротив купец, в свою очередь, также очень внимательно его разглядывал. Жрец внутренне усмехнулся, видя, как тот долго не мог решить, насколько он может быть для него опасен. Наконец, думая, что перед ним обыкновенный местный бродяга, купец перевёл взгляд на кота. И едва он это сделал, как жрец немедленно уловил потянувшиеся в сторону зверя убийственные излучения. В свою очередь кот, также мгновенно почувствовав направленную на него агрессию, не теряя времени, начал готовиться к бою, и жрец, чтобы успокоить друга, положил свою руку ему на голову.

Незнакомец отвёл от кота плотоядный взгляд и, обращаясь к жрецу, заговорил на знакомом для него языке.

— Ты кто? — спросил он.

— Человек, — последовал спокойный ответ.

— Ты здесь живёшь?

— Нет, я здесь иду, — ответил жрец, уже с неприкрытой насмешкой в голосе.

— Может быть, тебе известно, не на этой ли реке находится большой город. Мы попали в шторм и сбились с пути.

— На этой реке живут только дикари, вряд ли способны к торговле. Необходимая тебе река находится к востоку отсюда, в десяти днях пешего пути, — ответил жрец, продолжая смотреть на купца таким взглядом, словно заранее ожидал от него какой-нибудь подлости.

Пожалуй, жрецу всё же не стоило столь откровенно выказывать своё презрение и недоверие, ибо теперь и к нему потянулись тёмные нити неблагожелательности, которую купец вначале не выказывал.

— Я бы хотел купить у тебя это животное, — вдруг неожиданно произнёс он.

«Ну, вот оно, начинается», — подумал жрец, мгновенно превращаясь в натянутую струну.

— Кот не продаётся, — коротко, но веско ответил он.

— Я хорошо заплачу, — настаивал купец. — У этого зверя красивая шкура, решайся.

В глазах у жреца сверкнули молнии, но он сдержался, и когда заговорил вновь, голос его звучал по-прежнему очень спокойно, ужасающе спокойно.

— Послушай, человек! Я только что дал тебе достаточно ясный ответ и считаю, что ты не вправе настаивать. Этот зверь умнее многих людей, ведь он убивает только когда чувствует голод, а не для того чтобы снять со своей жертвы шкуру. К тому же он мой друг, а я — это не ты и своих друзей не продаю, — особо подчеркнул жрец последнюю фразу.

Купец был уязвлён. Этот обросший волосами оборванец как будто знал про него то, чего ему самому помнить не хотелось. И как только такому удалось приручить дикого зверя, считающегося неприручаемым? Он перевёл взгляд на стоявшего рядом со жрецом кота, который смотрел на него своими немигающими, умными и в тоже время полными осмысленного человеческого презрения глазами.

Подобное выражение в глазах животного так взбесило купца, что ему захотелось немедленно уничтожить оба эти странных существа. Зачем-то воровато оглядевшись по сторонам, он отступил на несколько шагов назад и махнул рукой своей вооружённой охране.

Жрец знал, что должно произойти ещё раньше самого купца. Видят боги, он не хотел войны и пытался насколько возможно нейтрализовать мысли противника, но ненависть и желания последнего оказались сильнее. Скрестив руки на груди, жрец спокойно смотрел, как вооружённые люди, пылая предвкушением быстрой и безнаказанной расправы, устремились к ним. Он заранее решил не вступать в бой, и уже начал строить круг, но тут произошло то, чего жрец никак не ожидал.

Кот, который до этого стоял рядом с ним, неожиданно бросился вперёд, в два прыжка достиг ближнего воина и в мгновение ока его растерзал. Прежде чем жрец успел что-то предпринять, точно такая же участь постигла ещё одного, но третий подскочил к зверю и замахнулся на него копьём.

Это было последнее, что воин успел сделать, ибо сила нанесённого жрецом ответного удара была ужасна. Она отбросила всех нападавших на десяток шагов за спину своего хозяина, который с вытаращенными глазами и открытым ртом взирал на происходящее, ещё не совсем веря в то, что видит.

Оскалив клыки и не сводя с купца презрительного взгляда, кот медленно приблизился к нему. Следом со скрещёнными на груди руками подошёл жрец.

— Не трогай его, — сказал он зверю. — Это двуногое существо заслужило нечто более поучительное, чем просто быстрая смерть от лапы зверя.

Купец судорожно сглотнул вставший у него в горле комок.

— Сейчас ты поплатишься за свою жадность и корыстолюбие. Смотри! — крикнул жрец, рукой указывая на море.

Купец обернулся и с ужасом увидел, как все его корабли в мгновение ока охватило пламя. В этот момент он наконец-то понял, что совершил страшную ошибку, напав на того, кого у него на родине обычно называли учениками Богов. Только эти люди имели власть над божественной магией, которая могла поразить физическое тело человека с любого расстояния. Против подобных возможностей пока были бессильны все изобретения человечества.

Жрец долго разглядывал впавшего в столбняк купца. Жизнь этого человека, которая изменилась столь быстро, что солнце ещё не успело сделать и один шаг, была в некотором роде его судьбой, но именно он сам внёс в подобный расклад наибольшую лепту.

— Твои собственные пороки — жадность, самоуверенность и жестокость — сыграли над самим тобой злую шутку, — наконец проговорил жрец жёстким голосом. — Ещё совсем недавно ты имел всё, но, как обычно, понадеявшись на свою казавшуюся вечной безнаказанность, мгновенно и безвозвратно всё потерял. Теперь ты один, без средств и охраны, на пустынном берегу, где обитают неразвитые племена. У тебя есть несколько путей, чтобы завершить нынешнее воплощение. Либо тебя захватят дикари и если сразу не принесут в жертву, то заставят влачить жизнь раба, либо тебе придётся умереть от голода. Однако ты не можешь винить в своих бедах меня, или какое-то абстрактное божество своего собственного племени, запомни — не можешь! Ты сам выбрал свою судьбу, поэтому довольствуйся тем, что получил.

Закончив речь, жрец невозмутимо повернулся и, как будто ничего не произошло, спокойно отправился дальше. Кот последовал за ним, напоследок, с явной насмешкой взглянув на остолбеневшего, стоявшего с выпученными глазами купца.

Они ещё встретятся, обязательно встретятся. Умирая, купец будет винить во всём, что с ним произошло, именно жреца. Он также возненавидит всё семейство кошек, один из представителей которого явился, по его мнению, главной причиной свалившихся бед.

А жрец, удаляясь от человека, которого он в одночасье лишил всего, в свою очередь хорошо представлял, где и когда вновь пересекутся их земные пути. Всё должно будет произойти в двух жизнях, разделённых между собой огромным промежутком времени. И вот в том, самом далеко отстоящем от нынешних дней воплощении они и должны будут до конца свести свои старые счёты.

Но всё это было ещё впереди, а пока жрец, который уже забыл о случившимся, продолжал свой не такой уж и лёгкий путь по настоящей жизни, предоставив новоиспечённому противнику идти собственным. И на этом жизненном пути жреца ждали ещё очень интересные встречи, которые обязательно сыграют свою часто решающую роль в таком далеком, но уже реально существующем в других сферах будущем.

ГЛАВА 8

Широкая, полноводная река медленно катила свои воды у самых ног жреца, а он, не отрывая взгляда, смотрел на другой берег, туда, где располагался богатый древний город. Это старое поселение вначале не привлекало ученика Безымянного Бога, и лишь после злосчастной встречи с купцом он решил его посетить. Впрочем, наверно не напрасно, всё-таки это был один из самых больших городов на этой древней земле, и здесь, в отличие от других мест, ещё хорошо помнили истинных боголюдей, совсем недавно открыто живших среди простых смертных. А в дремучих джунглях, что начинались всего в нескольких днях пути от города, ещё дальше к востоку, в тишине и одиночестве, среди девственной природы, удалившись от повседневных мелких хлопот, и ныне продолжали познавать истину настоящие мудрецы.

Жрец собирался посетить этих людей, ведь они были его собратьями на сложном пути познания истины, которые не только сохраняли остатки старых знаний, но и по мере своего продвижения получали новые. К тому же из истории прошлого и будущего, которую ему в своё время преподавал сам Мудрый, следовало — именно отсюда, а также ещё из нескольких мест, где в данное время процветали достаточно высокие цивилизации, человечество в ближайшие тысячелетия будет черпать то, что когда-то приведёт его к совершенству.

Итак, остановившись на противоположном берегу и не видя перед собой никакого средства, на коем можно было пересечь реку, жрец сел на песок и погрузился в транс. Дикий кот, который после стычки с людьми купца стал ещё более насторожен и подозрителен чем раньше, лёг у него за спиной и был готов в случае неожиданного нападения защитить друга.

Жрец пребывал в трансе до самого полудня, а когда вернулся в тело, обнаружил стоявшую рядом лодку и лодочника, поклонами приглашавшего его занять в ней место. Он шагнул в судёнышко, следом за ним запрыгнул и кот, который сразу показал лодочнику зубы, этим явно приказывая ему поторопиться.

В этот раз, предполагая войти в густонаселённый город, жрец решил не отсылать от себя зверя, ибо местные жители были относительно цивилизованны и с почтением относились к тем, кто умел подчинять животных своей воле. Подобные жрецу считались здесь как отмеченные богами, и простой человек всегда опасался даже невзначай обидеть тех, кому они покровительствовали, ведь это могло навлечь на неразумного гнев высших существ. Это было, разумеется, обычное суеверие, но люди, признававшие перевоплощение и в силу этого надеявшиеся в будущем на более высокую социальную ступень, старались придерживаться общепринятых правил поведения. Хотя часто поступали так из-за обычного страха, а не оттого, что подобное состояние было уже неотъемлемой частью их натуры.

Переправа через реку не заняла много времени. Вскоре, человек и зверь нога в ногу вступили в город, который сами жители именовали не иначе как Обителью счастья. Это второе название город получил потому, что согласно утверждению местных жрецов находился под покровительством одного из главных богов пантеона, с которым они якобы регулярно вступали в сношения и передавали остальным жителям его волю. Жрец Безымянного Бога хорошо знал, что всё это неправда, обыкновенные сказки для простонародья, чтобы было легче держать невежественных людей в подчинении, заодно создавая безбедную жизнь и всей касте жрецов. Тем не менее он и в самом деле скоро уловил источник чистого и мощного излучения, который находился где-то поблизости от города. Кот также почувствовал влияние этого поля, оно доставляло ему приятные ощущения, и он никогда не смог бы напасть на человека, от которого исходила подобная благодать. Ну а очень низкие излучения, присущие людям, для которых как нельзя лучше подходило название дикарей, наоборот раздражали зверя, возбуждая в нём дополнительную агрессию.

Повернув голову к жрецу, кот выразительно мяукнул, спрашивая у друга, как долго они здесь пробудут.

— Думаю до заката, не дольше, — ответил тот. — Я просто хочу пройтись по этим улицам, чтобы когда-нибудь потом, мне легче было вспомнить, а может быть, и рассказать об увиденном. К тому же меня интересует местный храм, там есть изображения богов, которым суждено пережить тысячелетия. И хотя это не более чем силы природы, и люди уже сейчас забыли их подлинный смысл, но в будущем мыслящая часть человечества вновь будет искать в этих изображениях скрытые тайны мироздания. Только подумай, насколько сильно изменится сознание у части населения нашей планеты за этот сравнительно небольшой промежуток времени.

Кот в ответ снова мяукнул, соглашаясь с другом и говоря, что также с удовольствием осмотрит храм.

Но собственная судьба как обычно вмешалась в планы жреца, сделав так, что он не смог не только покинуть город в тот же день, но даже посетить интересовавший его храм. Жрецу удалось сделать ещё лишь несколько шагов, как к нему быстро подошла женщина и, опустившись на колени, заговорила на местном языке, который раньше был ему неизвестен. Однако сейчас оказалось, что он хорошо знает это древнее наречие, поэтому не только всё прекрасно понял, но и сумел ответить просительнице без малейшего акцента.

— Господин, — сказала женщина, — мой ребёнок болен, он умирает. Наши врачи не могут ему помочь, но это в твоей власти. Умоляю, пойдём, ты единственная и последняя надежда.

Жрец был удивлён, с какой стати эта женщина решила, что он может вылечить её ребёнка? Да, конечно, как и всякий воспитанник их храма, он имел достаточно глубокие знания, касающиеся физической жизни и смерти. И даже мог силой собственного энергетического поля излечивать некоторые болезни, когда это не было сильно связано с личной судьбой больного, однако ещё никогда этим не занимался. Зачем-то взглянув на кота, он удивился ещё больше — в зелёных глазах зверя явственно читалось требование оказать помощь.

— Послушай, женщина, — заговорил жрец, и, кажется, впервые в этой жизни в его голосе звучала некоторая неуверенность, — я действительно имею некоторые познания по медицине, но никогда не изучал этот предмет углубленно, поэтому вряд ли смогу оказать твоему ребёнку правильную помощь. Почему ты вообще решила обратиться именно ко мне?

— Мой господин! Когда врач сказал, что надежды нет, я пошла к нашей прорицательнице, и она сообщила, что моей дочери может помочь, если, конечно, захочет, человек с запада, которого сопровождает любимый богами дикий зверь. Сегодня, едва покинув дом, я сразу увидела тебя, и в нашем городе нет людей имеющих власть над такими животными, — показала женщина на кота.

Жрец на мгновение задумался. То, что говорила женщина, для непосвященного выглядело довольно странно, но для него в корне меняло всё дело. Ведь было ясно, что она ничего не придумала, в её поле хорошо читалось большое горе. Такие моменты в жизни обычно называются рукой судьбы. Значит, он просто обязан попробовать оказать помощь и наконец-то применить на деле и для блага других те знания, что когда-то получил, даже если результат будет отрицателен и известен заранее.

— Хорошо, я попытаюсь. Пойдём, не будем терять время, — согласился жрец, поднимая женщину с колен. — А потом отведёшь меня к прорицательнице.

Они вошли в небольшой дом, и женщина подвела жреца к постели больной. Едва взглянув на лежащую без сознания девочку-подростка, он сразу понял — дело практически безнадёжно. Астральное тело уже покинуло физическое, и хотя золотая нить была ещё цела, времени оставалось катастрофически мало. В этом случае могло помочь только то, что люди обычно называют чудом, хотя любое подобное чудо имеет место в собственной судьбе каждого человека.

Первым делом следовало установить физическую составляющую болезни, ибо вторая, вернее первая составляющая, являлась результатом действия закона воздаяния, автономно регулирующего судьбу этого ребёнка, равно как и любого другого существа, живущего в этом мире.

Для уточнения диагноза жрец быстро провёл руками вокруг головы больной и от пяток до шеи. Затем положил свою левую руку девочке на лоб, а правую на солнечное сплетение и, сосредоточившись, несколько раз отвёл и снова положил их на место. Тело больной от этих движений слабо дёрнулось, а её дыхание сразу стало ровнее.

Жрец после проведённых манипуляций с облегчением вздохнул, ему удалось удлинить время жизни, теперь можно было не торопиться и спокойно приступать к основной части лечения.

Плавно убрав руки, жрец отошёл на несколько шагов и, обратившись к женщине, спросил, есть ли у неё в доме что-нибудь особенно ценное. Та, думая, что он требует оплаты за лечение, показала какое-то ювелирное изделие, но жрец, уловив её мысли, отрицательно покачал головой.

— Немедленно утопи это в реке! — сказал он.

Затем жрец приказал всем выйти на улицу и, дождавшись, когда в доме кроме него остался лишь кот, начал чертить на полу магическую формулу. Закончив, он ещё раз огляделся и сел прямо у основания знака. После этого в доме воцарилась мёртвая, неправдоподобная тишина, с улицы больше не доносился шум, и единственным звуком, который ещё слышался, было практически бесшумное дыхание лежащего у порога зверя, сам же жрец, казалось, вовсе перестал дышать.

Но тишина стояла недолго, и вскоре воздух, который, кажется уже начал твердеть, был разорван голосом жреца. Он быстро произнёс короткую, состоящую из непонятных слов фразу, а затем повторил её несколько раз подряд через равные промежутки. На последнем слове жрец поднял руки и сделал жест, которым словно раздвигал окружающее пространство. Пространство действительно раздвинулось, и в тот же миг жреца пронзил чрезвычайно тонкий луч света. В следующее мгновение из его тела вышли семь таких же тонких, но уже разноцветных лучей, которые, достигнув больной, чуть приподняли её над ложем и вошли в семь энергетических каналов.

Теперь жрец находился — как будут говорить через тысячелетия — в другом измерении. И если бы кто-то из посторонних вошёл в этот момент в комнату, то не смог бы увидеть ничего, кроме излучавшегося непонятно откуда, изогнутого под прямым углом светового луча. Лишь охранявший вход зверь по-прежнему хорошо видел своего друга, впрочем, не только его.

Время шло, за стенами дома наступила глубокая ночь. Но жрец не чувствовал времени, ещё до начала действия он знал, что не сможет выйти из добровольной роли посредника, пока не прокачает через себя всё, что будет отпущено. Уже близился рассвет, когда шедший из подпространства луч резко погас, а следом и разноцветные лучи, исходившие из тела жреца также прекратили своё неземное свечение и легко положили девочку на ложе.

Жрец расслабил тело и, сделав дыхательные упражнения, погрузился в размышления. У него получилось, но только наполовину. До конца изгнать демона болезни не удалось, и девочка, которая сейчас уже была относительно здорова, в ближайшее время могла заболеть вновь. Он не смог вылечить её до конца, хотя для этого было затрачено много сил, причём не только его собственных, но и тех, к кому пришлось обратиться. Это ясно говорило о том, что в данное время он не обладает необходимой для подобного лечения чистотой.

Но жрец не мог бросить всё на полпути, тем более что возможность уничтожения демона по-прежнему оставалась, однако принимать окончательное решение было уже не его прерогативой. И тогда, не оборачиваясь, он мысленно подозвал к себе внимательно наблюдавшего за его действиями кота. Зверь немедленно откликнулся на зов, осторожно обойдя своего друга, он уселся напротив и вопросительно посмотрел ему в глаза.