Мурашки!
Ну, вот и всё, мурашки вдруг сбежали!
Испорчен стих, рождённый моментально!
Исправленный сто раз — стал идеальным,
А вот мурашек нет — они пропали.
Опасные, коварные мурашки,
Их мучить и душить нельзя, и точка.
Ну, как водой нельзя на промокашки,
Растаяла она, и нет листочка…
Не ранит стих, до мозга «совершенный»,
Ему координаты не даются,
Цепляет близкий, точечный, мгновенный —
Любимые мурашки вмиг сбегутся…
Они честны, наивны и нередко
Накроют так, что онемеют руки:
Особым людям — у кого отметка
И кто читает сердцем, не от скуки…
Сбежали все мурашки, очень грустно,
Огромный труд, и время зря убито.
Ответь себе хоть письменно, хоть устно:
Зачем писать? — мурашки здесь зарыты…
Бегут мурашки ровной строчкой
Спасибо
Спасибо всем, кто был со мной в двадцатом,
И кто ушёл,
И кто не согласился…
Ничто не вечно под луной щербатой,
Но шаг любой для жизни пригодился…
Я обрела немало душ родных,
Немного
Растеряла по дороге,
Ни разу не оставила больных
На страшном неизведанном пороге…
Огромный опыт за неполный год
Дарили
И бежали быстро строки,
Есть впереди, как белый пароход,
То слово, что дала, и даже сроки.
Спасибо вам, кто здесь со мной всегда,
И тем, кто иногда,
И тем, кто редко…
Мы разные, по сути и годам,
Нужны друг другу как деревьям ветки.
Никто не сломит, если не ломаться
Непонятый — не значит непонятный.
Чужие мысли часто неприятны.
Головушка своя всегда роднее,
Как в зеркале: «А я ли всех милее?»
Ничто не сломит, если не ломаться…
Проходит жизнь, с ней жалко расставаться.
Бороться до конца и не сдаваться…
Никто не сломит, если не ломаться.
Все легче путь, но тяжелее мысли,
Все проще обойти и грязь, и блажь,
А груз обид, которые повисли,
От тяжести отправился в багаж.
Под плинтусом лежит чужое мнение,
Развенчаны все мифы и обманы,
И не терзают «смутные сомнения»,
И не болят, а тихо ноют раны…
Что спасает тебя от тоски?!
Что спасает тебя от тоски, от весенней неясной
тревоги?!
Может, ласка надёжной руки, может, музыка
в дальней дороге,
Может, ранний подъём и рассвет, может, доброго
друга советы,
А рецепта всеобщего нет — каждый сам выбирает
ответы.
Каждый сам выбирает спешить или медлить в минуты
сомнения,
Можно силы нещадно палить, можно временно сдаться
течению,
Можно помощи громко просить, можно тихо молиться
и верить,
А рецепта всеобщего нить за невидимой спрятана
дверью…
Что спасает тебя от тоски, от невидимой плесени
сердца?!
Может, сжатые кулаки, может, юмор из острого перца,
Может, ласковый пёс или кот, может, шелест купюр
из кубышки,
А рецепта всеобщего код нам не скажет при жизни
Всевышний…
Жизнь идёт, пока ещё живая
Мучают вопросы, надрываясь звуком истерических
концертов,
Голос ниоткуда отвечает, что душе готовых нет
рецептов.
Груз обид с годами тяжелее, как же не болеть ногам
и спинам?!
Подлецов по-русски мы жалеем, потому и шляемся
по минам.
Мы прощаем всем и всюду платим, затыкая
внутренних пророков:
Ничего не ценится бесплатно, а прощённым
не было уроков.
Бог велел подставить снова щеку?
Подставляла матушка Россия.
Отчего теперь повадно плакать, что совсем не этого
просили?!
Все просили силы и богатства, но законы Божии
не про это.
Грезите о мощном государстве?
Нет в Заветах внятного ответа.
Жизнь идёт, пока ещё живая, ранена душа,
в ком есть душа,
И пока в России не стреляют, жизнь, поверьте,
очень хороша!
Я жить хочу, когда ты где-то рядом…
А он всегда смотрел не отрываясь и улыбался, дико
раздражая,
Он шёл своей дорогой, злясь и маясь, чего-то добиваясь
и решая.
Дорога превращалась в карусели, спокойствие сменялось
горьким ядом,
Слова звенели, как весной капели:
«Я жить хочу, когда ты где-то рядом»…
Глухой запой, усталые глаза и годы, пролетевшие сквозь
счастье:
Он ничего по делу не сказал, сломались даже грабли
в одночасье.
Мечта не может жить на тормозах,
вокруг души железная ограда…
Один звонок, один ответ, одна слеза:
«Я жить хочу, когда ты где-то рядом»…
Все улеглось, забылось, отболело, но в солнечном
сплетении под вечер
Родное имя бьётся оголтело и просит хоть одной
случайной встречи…
Никак нельзя, она навеки враг — та встреча,
наречённая отрадой:
«Прости меня, я знаю, что дурак.
Я жить смогу, когда ты будешь рядом…»
Стою у окошка, курю…
Стою у окошка, курю
Вторую подряд сигарету,
Давно я уже не горю
Дневным алюминиевым светом.
Ночные часы мне милей,
Темно и внутри, и снаружи,
Второй сигареты дымок
Растрёпанно в сумраке кружит.
Стою у окошка, курю,
Рассыпался пепел надеждой,
А звёздное небо горит,
Увы, не тревожа, как прежде…
Обугленной в поле травой
Чернеют то мысли, то фразы,
И тянется жизнь головой —
Бесчувственно и безобразно…
Грязь
Мы чистим обувь, фрукты и одежду,
Там грязь видна и глазу неприятно,
Но иногда почистить нужно прежде
Свой хрупкий мир, где люди словно пятна.
Корабль идёт, и волны лихо шпарят,
А под лопаткой, даже в полный штиль,
Жжёт место, по которому ударят,
Готовясь к преступлению много миль.
Иди ко дну, теряйся в темной чаще
И не впишись в обычный поворот,
Чтобы увидеть, как кому-то слаще
Твои провалы, чем халва и мёд.
Увидишь, как картину в галерее,
И задохнёшься, сдерживая крик:
Весной мы чистим скверы, и аллеи,
И душу, на святой взирая лик.
Ну, а корабль давно уже ржавеет,
И течь пошла, но спишем на усталость.
Мы чистим, что угодно, что виднее:
Грязь торжествует, что с тобой осталась.
Я никого не осуждаю, оно мешает понимать…
Я никого не осуждаю, оно мешает понимать,
А если вдруг не понимаю, то не придётся отвергать,
Не отвергая, проще верить, а с верой праведнее жить,
Я никого не осуждаю, свою раскручивая нить.
Я никому не обещаю ни вечной дружбы, ни любви,
Они исчезнут птичьей стаей, как только срок
отговорит,
А что останется, не знаю, порой решает день за год,
Я ничего не обещаю, встречая утром свой восход.
Я не рыдаю по предавшим, слезам своим повысив цену,
Привычно числюсь в опоздавших на сплетен грязную
арену,
Не обижаюсь на прохожих, задевших локтем ненароком,
И улыбаюсь дням погожим, не сотворив себе пророка.
Женское счастье
Женское счастье, как много о нём разговоров.
Мало счастливых, зато предостаточно споров:
Вот, растворившись в мужчине своём без остатка,
Плачет одна, а другой, как от сахара, сладко.
Женскому счастью, увы, не создали стандарта.
Жертва, диктатор и стерва, ребёнок азартный:
Разные женщины разные роли играют,
Разное счастье они непременно познают.
Кто-то — минуту, кому-то достанутся годы,
Кто-то запишет его, сохраняя аккорды,
Кто-то пропустит, за блажь принимая и дружбу,
Женское счастье, как призрак, над буднями кружит.
Память о счастье хранится в укрытиях годами,
В снимках души отмечают его городами,
В снимках на фото его предъявляют цветами.
Женское счастье придумали женщины сами!
Судьба
Не надо лишних слов и обещаний,
Ты просто будь — собою и со мной,
А если нам даровано прощание,
Я тихо назову его судьбой.
Ты просто будь — без планов грандиозных,
Обычным днём и каждый выходной,
А если позовут чужие грёзы,
Разумно объясню себе судьбой.
Обычным днём купи конфет и сыра
И позвони, что через час домой,
А если что-то рухнет в нашем мире,
Ну, значит, так назначено судьбой.
Дорогой дальней говори как с братом,
А ночью тёмной — как с чужой женой,
Когда никто не ищет виноватых,
Тогда и называется судьбой…
Твой город начинается с тебя
Твой город начинается с тебя,
С цветов у дома и друзей на праздник,
С любви, когда ты, локон теребя,
Не ведала, что будет много разных.
Твой город начинается звонком
Будильника и школьным утром ранним,
С соседки, что однажды под хмельком
Тебе расскажет о своих баранах.
Твой город начинается с дорог,
Куда ты отправлялся, чтоб прогнуться,
А чтоб не забывал, твой город мог
К тебе спиной однажды повернуться.
Твой город начинается строкой,
Написанной поэтом всенародным,
Со скрипача, уверенной рукой
Ведущего смычком по вене годной.
Твой город начинается с людей,
Которые однажды не узнают,
Когда сквозь боль откроешь в детство дверь:
«Ах, это ты, вот видишь, как бывает…»
Твой город начинается с могил,
Которым ты вернёшься поклониться,
Твой город обязательно любил
Тебя затем, чтоб дальше просто сниться…
Никого не винить
По фэншуй зеркала и кровать и вощёные свечи.
По пути на вокзал он спокойно промолвил: «До встречи».
Никого не винить, он закончил проект и… домой.
Эти тонкие нити тебе показались канвой.
Ты плела из них счастье, которого ищешь по свету,
Он прилично сыграл эту роль о букетно-конфетном.
Никого не винить, всё заранее было известно.
Одного не пойму: почему каждый раз интересно?!
Почему «интересно», буквально штампуя картинки:
Под копирку герой, и в сюжете ни слова новинки.
Никого не винить — позабыть или просто привыкнуть.
Не пойму, отчего есть желание крикнуть и… прыгнуть?
Проси у Бога нового огня
Все будет хорошо когда-нибудь.
И где-нибудь, и с кем-нибудь получится,
Но ты меня до этого забудь
И кровь почисти для такого случая.
Отравленная кровь не будет жить
Без допинга, введённого однажды,
Она не может верить и любить
И будет мучить неуёмной жаждой.
Всё будет хорошо, не сомневайся,
Не завтра, но, быть может, через годы,
Ты, главное, душой сопротивляйся
Моей непредсказуемой природе.
Всё будет хорошо, но без меня,
А в сказки верить взрослым не пристало.
Проси у Бога нового огня,
Проси, чтобы меня в тебе не стало.
Я беру микрофон
Я беру микрофон, и ломается шейный зажим,
И не плачет нога — наркоманка и попросту кляча,
Я беру микрофон и как будто включаю режим
Максимально высокой отдачи.
Это было всегда — тридцать девять транслирует
градусник,
Полчаса до начала, и кажется, их не прожить.
Детских глаз перепуганных сотня и радостно:
Я беру микрофон и спокойно могу говорить.
Кто-то скажет: «Брехня», — кто-то молча кивнёт
головой,
Ничего не доказывать — нет теоремы про сцену.
Через призраки лет становлюсь потихоньку собой:
Я беру микрофон, замещая инъекцию в вену…
Ах, жаль…
Как много нежности в словах «возьми перчатки»,
Как много лжи — «достану звёздочки с небес»…
Ах, жаль, нас не учили отличать,
Где правда-ложь, где зло, где Бог, где бес…
И мы учились на своих ошибках, на рваных ранах
собственной души,
В неискренние верили улыбки, чтоб их потом
в рыданиях душить…
Мы шли по углям, обжигая пятки, и пальцы,
и нетронутую кожу,
Выискивали страшные распятия, и тех, кто в спину
плюнет… или нож (ик)…
Как много нежности — «я еду, стой на месте»,
Как много лжи в «навеки твой — твоя»…
Ах, жаль, что мы годами были вместе
С людьми, которых нужно потерять.
И мы терпели, мучались, страдали, оправдывая крест,
который наш,
А люди рядом снова предавали и брали всё
и вся на абордаж…
Но наступила точка невозврата, у каждого своя
по напряжению,
И главное шагнуть сейчас куда-то, где место есть любви
и уважению…
Да ну тебя
Да ну тебя, ты просто не встречал
Той девочки, которой можно верить,
Ты находил постой, а не причал
И не ломился в запертые двери…
Да ну тебя, ты просто не нашёл
Той девушки, которой можно сдаться,
А если видел, то гасил костёр,
Чтобы потом на спичках отрываться…
Да ну тебя, ты просто не узнал
Той женщины, которая от Бога,
А если уносил девятый вал,
Рысцой бежал на ровную дорогу.
Да ну тебя, ты просто не поймал
За хвост жар-птицу, собирая перья,
Себе на горло жёстко наступал,
Цитируя известное поверье.
Да ну тебя, конечно, мне не жаль,
Я добротой давненько не кидаюсь.
В глазах твоих вселенская печаль,
Но я не верю, может, ошибаюсь…
Быть
Каждой женщине нужно БЫТЬ.
Обязательно и красиво.
Каждой женщине нужно БЫТЬ
У себя у самой счастливой.
Нужно БЫТЬ потому, что надо,
Схоронив все обиды детства,
Незаметно пройдя преграды,
Состояться и оглядеться…
Каждой женщине надо БЫТЬ,
Потому что нельзя иначе,
И любить себя, и любить,
Даже если мужчины плачут…
Каждый день нужно просто БЫТЬ,
От напастей себя спасая,
Все ошибки себе простить,
Выбирая ключи от рая.
Это просто, на самом деле,
Не казаться, а БЫТЬ на свете.
Через годы и города
Жизнь идёт, вырастают дети.
У себя оставаться, БЫТЬ,
Каждой женщине мир позволил:
Только как это объяснить,
Покрасневшим глазам… от соли?!
Мы ехали быстро
Мы ехали быстро, сбивая помехи нещадно,
Мы рвали шаблоны, ломали стереотипы…
Безумная молодость — ей не бывало прохладно,
Искрило и пело, а часики тикали тихо…
Ошибок немало, и времени было не жалко,
Маршрутом неясным огнём созидания горели,
Тогда на морозе в душе расцветали фиалки,
И бабочки в животе, и в запущенном сквере свирели…
Мы ехали быстро, совсем не вникая в дороги,
Спешили порою, опасности не замечали,
И были тогда нестрашны никакие пороги,
А часики тикали нам, чтоб мы скорость снижали…
Но разве же повод — секунды, минуты, часы?!
Мы ехали в голод, надеясь на капли росы…
Мы ехали быстро, на тормоз нажать не успели:
Конец девяностых, кому повезло — уцелели…
Скелеты для души
Скелеты в шкафу и нестрашные страшные тайны
Есть в каждой квартире и в каждой душе неприкаянной,
Они как занозы бывают, случаются даже как клады,
От них погибают, а знаешь, бывают отрадой.
В них горе и подлость, измены, болезни и кровь,
Чужие скелеты в шкафу могут прятать любовь.
Взрывают мозги любопытством скелеты чужие,
За тайны соседа заплатят немало иные.
А после на службу, по принципу «кайся — греши»,
Удобно и модно, а знаешь, ведь всё для души.
Для мёртвой души, познающей чужие скелеты,
Молитвы и свечки зимою, весною и летом…
Не помогай
Не помогай, не надо.
Не мешай.
Я всё смогу сама, без провожатых.
Я знаю, что такое ад и рай —
Спасибо всем, кто научил когда-то.
Я не хочу советов и поддержки —
Всё проходили, то есть прорыдали:
Предательства печальные издержки
Хранит душа, как школьные медали…
Не помогай, не надо.
Строй свои
Прекраснейшие замки под луною,
Дороги, что ведут на Самуи,
И сказочные башни-недострои…
Мне ближе путь туннелем, где в конце
Я вижу свет, манящий и реальный…
И сигарета ночью на крыльце
Навстречу сну вполне материальна…
Не помогай, не надо.
В бездорожье
Я справлюсь и пройду, теряя силы…
Не надо добрых дружеских подножек —
Как часто я их в юности ловила…
А завтра будет лучше, чем вчера
Не надо нравиться, заигрывать, молиться,
Когда горит огонь под каблуками,
Уже не миновать — оно случится,
Ты можешь даже землю грызть зубами.
Ты можешь надрываться и реветь
И, в кровь кусая губы, ждать под дверью:
Душа тихонько будет каменеть,
И вера превратится в недоверие.
Не надо говорить прощальных слов.
Слова пусты,
Наполненные болью,
Их прошепчи в объятьях темноты
Себе на память, поливая солью…
Душа болит, пока она черствеет,
Отправь её на солнце и ветра,
И рана станет шрамом чуть быстрее,
А завтра будет лучше, чем вчера.
Не береди себя, листая фотки,
Не удаляй знакомый телефон,
Не верь в целебный дар нетленной водки,
Она обманет, отнимая сон…
Сожми в кулак оставшиеся нервы,
Помада ярче и пониже тон:
Ни он, ни ты — никто из вас не первый,
Под этим небом каждый был влюблён.
Не надо говорить прощальных слов.
Слова пусты,
Наполненные болью,
Их прошепчи в объятьях темноты
Себе на память, поливая солью…
Душа болит, пока она черствеет,
Отправь её на солнце и ветра,
И рана станет шрамом чуть быстрее,
А завтра будет лучше, чем вчера.
Не выносить мозги?
Есть главное достоинство жены:
Не выносить мозги — святое дело.
Я помню, как стояла у стены,
А дальше всё поплыло, побелело…
Не выносить мозги? Да, так и было!
Он умер в пятьдесят обычной ночью.
И ничего, поверьте, не болело,
Вот мозг не выносили, это точно.
Я помню этот день как смену слайдов:
Звонок, три сигареты, чашка кофе.
«Не выносить мозгов» звучало складно,
А привело к обычной катастрофе.
Есть главное достоинство жены:
Оно наскучит быстро и навеки.
А если мозга нет у человека,
Его мы точно выносить должны.
Он умер в пятьдесят обычной ночью,
А мог бы жить ещё хоть сорок лет,
Но пить как пить всегда и сколько хочешь —
От мозга, что не вынесли, привет…
Смотрю на это с разной стороны:
От женщины тепло или промозгло.
Есть главное достоинство жены,
Но это точно… не про вынос мозга…
Где-то далеко скучают пальмы…
Где-то далеко скучают пальмы,
Им не объяснить, зачем разлука.
Белым одеялом, будто в спальне,
Разлеглись моя тоска и мука.
Где-то далеко песок горячий
Согревает буйную волну,
Редкий музыкант по нотам плачет,
Я не плачу — в холоде тону…
Где-то впереди весна и лето,
Далеко и долго впереди…
На моё «хочу» напало вето,
Говорят друзья: «Ты погоди…»
Я не ною, впрочем, начинаю.
Иногда, когда мороз крепчает
И когда вотсап опять читаю:
«Домик ваш никто не занимает…»
Молитва
Господи, это лютый зверь, это край земли и отчаяние,
Господи, как в войну потери и в закрытых гробах
прощание.
Господи, кто лежал в бреду, тот уронит слезу солёную,
Господи, отведи беду бездыханным, приговорённым…
Господи, много есть молитв,
Может, спишь ты, от нас устал?
Мы безверием беду накликали,
И ты верить сам перестал?
Господи, заслужили счастье,
Кто гниёт изнутри без вдоха,
Иль потери — целого части,
Что должны мы собрать по крохам?
Господи, это страшный гнев или грех людской
от безумия?
Господи, оголённый нерв отзывается к полнолунию.
Господи, это страшный яд, если слышишь ты, пожалей.
Господи, мы попали в ад, настоящий ад на Земле…
Душа
Тепло души и лучшие порывы
Не береги, потрать на чьё-то счастье.
Они нужны живым и уязвимым,
Когда нависли беды и напасти.
Не опоздай, стыдливо выбирая
Для доброты удобное мгновение,
Тепло души не сохраняй для рая:
Потрать его в реальном измерении.
Не слушай тех, кто знает наперёд,
Чем обернётся, как тебе вернётся,
Тепло души — не вкусный сладкий мёд,
Который утешением лживо льётся.
Порывы ветра иногда сметают
С деревьев ветки, словно шелуху,
Души порывы очень часто тают,
Споткнувшись о дурную чепуху.
Не береги, не жди окостенения
И пустоты с оборванным крылом:
Душе нужны порывы и движения,
Душа твоя кому-то тёплый дом…
Родные лица
Им неудобно рядом с вами, они молчат или кричат,
Они кивают головами на вашу боль или печаль.
Они родные вам по крови, и, не теряя головы,
Они с ухмылкой хмурят брови, когда опять ошиблись вы.
Они идут по жизни рядом, нельзя от них отгородиться,
Под их непримиримым взглядом вам посчастливилось
родиться.
Они все время пышут ядом, которым можно
отравиться,
И вы на праздник им не рады, как волчья пасть…
родные лица.
В гнилой крови испачкав душу, грехом приходит
отречение,
Нет больше сил смотреть и слушать, изображая
поклонение.
И вы прощаетесь навечно, не провожая на покой,
Холодный призрак бессердечный приходит ночью
к вам домой…
Поэзия
Играть словами, как жонглёры в цирке,
Нет смысла, если это развлечение.
Поэзия — она как коромысло,
И перевесить суждено значению.
Бессмысленные формы и узоры
С претензией вселенского томления
Живут в избушках, умирают скоро:
Им люди не приходят на спасение.
Поэзия о фразах, чтоб стучали,
И о помочь в решении вопросов,
Чтоб строки о любви и о печали
Входили в каждый дом почти без спросу…
Читаю чьи-то сложные слова…
Красиво, умно, к вечности стремится,
Но через час стирается глава
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.