Бесплатный фрагмент - Мститель

Глава 1

Вел РЕгель была завидной невестой. Её отец Эб Регель владел мясоперерабатывающим заводом и являлся самым богатым человеком в Гринфилде, небольшом городке к северу от Мемфиса (штат Теннеси).

Из множества женихов Голди выбрала сАмого достойного. Это был пьяница, хулиган и бабник Сэнди КЭртис, сын шерифа Вуди КЭртиса.

Девушка прекрасно понимала, что этому жениху (да и всем остальным тоже!) нужна не она, а деньги её отца. Поэтому Вел заявила своему родителю:

— Надо составить брачный контракт. И составить тАк, чтобы моему Сэнди было выгодно хотя бы изображать из себя примерного мужа.

Эб позвонил в Мемфис в адвокатскую контору «ЛУрган и Скотт».

На другой день в Гринфилд прибыл молодой человек, обладающий приятной наружностью и ещё более приятными манерами. Это был адвокат Фрэнсис Скотт.

Фрэнк остановился в единственной гостинице и позвонил своему заказчику. Переговоры с Эбом Регелем и Вуди Кэртисом состоялись в гостиничном номере гринфилдского гостя. Брачный контракт был составлен, и мистер Регель на радостях решил угостить адвоката и шерифа в баре гостиницы.

Фрэнк Скотт сидел спиной к стойке. Он мало пил и говорил, больше слушал полупьяную болтовню Эба и Вуди.

В бар вошёл какой-то пьяница и стал пререкаться с барменом. Адвокат не видел этого нарушителя спокойствия, но заметил недовольные гримасы на лицах своих собеседников.

Вдруг раздался выстрел и топот убегающего человека. Адвокат обернулся, но успел увидеть лишь закрывающуюся дверь бара.

Все немногочисленные посетители сбежались к стойке. Пулевое отверстие во лбу лежащего бармена красноречиво говорило о бесполезности вызывать врача.

Шериф повесил с другой стороны двери табличку «бар закрыт на мероприятие». Затем вернулся и обратился к невысокому лысоватому человеку лет под пятьдесят:

— Мне кажется, мистер КИлки, Вы не видели, кто стрелял.

— Не видел, — пролепетал перепуганный посетитель. — Я вообще сидел к ним спиной.

Фрэнк хорошо помнил, что мистер Килки сидел к стойке лицом. Но будучи человеком благоразумным, адвокат промолчал.

Шериф переписал данные двух других посетителей бара. Это были постояльцы гостиницы Барнаби Иствуд из Олбани (штат Нью-Йорк) и Фицуильям Фелпс из самогО Нью-Йорка.

Эб Регель отвёл шерифа в сторону и что-то произнёс. Вуди Кэртис кивнул и обратился к мистеру Килки:

— Джерри, ты вОвсе не сидел спиной к стойке. Тебя здесь вообще не было!

— Да-да! — торопливо согласился Килки. — Меня здесь даже сейчас нет! Я дОма.

И он быстро вышел из бара.

Шериф велел адвокату и двум другим постояльцам гостиницы возвращаться в свои номера и не предпринимать никаких действий.

В баре остались только Эб и Вуди (не считая теперь уже бывшего бармена Билла Франкфорта!). Выстрел, сразивший несчастного не был услышан за пределами бара, так как громко играла музыка, записанная на магнитофон. К тому же в гостинице была прекрасная звукоизоляция.

Эб взглянул на покойника и мрачно проговорил:

— Бедный Билл! И зачем ты только поругался… с Джерри Килки?!

— Эб! Ты переутомился! — удивился шериф. — Его же «прихлопнул» мой Сэнди!

— Если ты хочешь посадить своего сыночка, — презрительно процедил Эб, — то это твоё личное дело. Но я не позволю упрятать за решётку жениха моей дочери!

— Значит, свадьба состоится?! — обрадовался шериф.

Затем он кивнул на убитого бармена и добавил:

— … Даже несмотря на эту… шалость?!

— Твоему ублюдку очень повезло, — пояснил Эб Регель. — Сегодня моя Вел сообщила, что Сэнди станет отцом! Мне плевать на твоего сына, Вуди, но я не допущу, чтобы мой внук был сыном преступника! — … Точнее, считался сыном преступника!

— И ты предлагаешь «подставить» Джерри?

— У нас (увы!) нет другого выхода, — вздохнул Эб. — Рано или поздно Килки проговорится, что стрелял Сэнди.

— Значит, надо «шлёпнуть» Джерри и свалить на покойника убийство бармена?

— Будет лучше, — возразил Регель, — если Джерри сам признАется в убийстве!

— Но он же не сумасшедший! — воскликнул шериф.

— Зато примерный семьянин! И ему очень не захочется, чтобы с женой и дочкой случилась какая-либо неприятность!

— КАк это гнусно! — воскликнул шериф.

— Разумеется, — согласился Эб. — Но мы теряем время.

— А как быть со свидетелями?

— Выделяю по пять тысяч баксов на каждого, — предложил первый богач Гринфилда.

— Меня беспокоит адвокат. Станет ли он лжесвидетелем?

— Не станет, — развеял сомнения Эб. — Его просто не будет на суде, так как ему нечего сказать. Этому молокососу надоела, к примеру, наша болтовня, и он вернулся в свой номер минут за пять до убийства. Или вообще не спускался в бар, так как не любитель выпить.

Вуди обшарил покойника и нашёл ключ. Затем он закрыл этим ключом бар и пошёл обрабатывать свидетелей. При этом Эб дожидался в коридоре, чтобы никто не мог подслушивать.

Барнаби Иствуд и Фицуильям Фелпс с радостью согласились выступить в суде лжесвидетелями за пять тысяч долларов каждому. Было очевидно, что они готовы оклеветать хоть отца с матерью даже за меньшую сумму.

Наконец, шериф вошёл в номер к адвокату.

— Мистер Скотт! Вы не могли бы забыть этот инцидент в баре? — спросил он осторожно.

— Могу, тем более несчастного бармена всё равно не вернуть, да и убийцу я не видел. Правда, слышал, но не прислушивался. Вот только…

— Намёк понял! — перебил шериф и положил на стол чек на пять тысяч долларов.

— Дело не в деньгах, — возразил адвокат. — Мне показалось, что мистер Килки видел убийцу и узнал его. Да и Вы, мистер Кэртис вместе с мистером Рэгелем тоже узнали.

— Все трое будут молчать, — заверил шериф.

— А Килки замолкнет навечно? — мрачно усмехнулся адвокат.

— Это уж как решит суд, — ответил Мэтью.

— Не понял!

— Джерри Килки будет обвинён в убийстве бармена, — отчеканил шериф — и охотно признАет свою вину! А Вы, мистер Скотт, уедете из города немедленно, то есть… до убийства бармена!

— … И тем самым стану соучастником убийства Джерри Килки?! — воскликнул адвокат.

— Не обязательно убийства, — возразил шериф. — Килки могут дать какой-нибудь срок, если докажут, что он убил в состоянии аффекта. Ну, в крайнем случае — пожизненное заключение.

— Нет! — твёрдо сказал адвокат. — Или Вы отменяете этот грязный процесс над Килки, или Вам придётся убрать нежелательного свидетеля — меня.

— Какой же ты свидетель, если даже не видел убийцу?

— Зато видел, что мистер Килки не мог быть убийцей. Ну и могу (хоть и бездоказательно) рассказать о нашем теперешнем разговоре. А слово адвоката как минимум равно слову шерифа. Особенно если учесть, что моя репутация пока безупречна, а Ваша, мистер Кэртис,…

Шериф выхватил револьвер:

— Выбирай между пулей и чеком!

Тут на сАмом интересном месте (точнее, в самое интересное время) открылась дверь и вошёл подслушивающий за ней Эб Регель.

— Убери свою «пушку», — посоветовал он шерифу, — не то выстрелит ненароком.

Кэртис проворчал что-то, но револьвер убрал.

Эб ласково заговорил со строптивым адвокатом:

— Наш юный друг хочет умереть за справедливость? Это можно легко устроить. А вот поможет ли эта геройская смерть нашему Джерри?

— Вряд ли поможет, — был вынужден признать Скотт.

— Поэтому, если уж делать столь неприятный выбор, который предложил уважаемый (несмотря на прозвучавшие сомнительные намёки) шериф, то я бы посоветовал выбрать чек. Ведь его можно обменять в банке на доллары. А пулю из твоего трупа извлекут бесплатно. Да ещё и поменяют на другую, чтобы следствие запутать.

Шериф внёс конструктивное предложение:

— Тогда уж лучше его «шлёпнуть» из пистолета моего непутёвого… в общем, из пистолета настоящего убийцы, а потОм этот ствол утопить. И следствие придёт к выводу, что убийца бармена устранил мистера Скотта как нежелательного свидетеля.

— Хорошо! — согласился адвокат. — Я выбираю чек, только не этот. Уж если продавать свою честь, то в десять раз дороже!

— Пятьдесят тысяч? — воскликнул Эб Регель. — Но это невозможно!

Фрэнк лёг на кровать, накрыл голову подушкой и обратился к шерифу:

— Стреляйте, мистер Кэртис! Подушка заглушит звук выстрела. Только учтите, что моему компаньону придётся провести собственное расследование моей смерти. Иначе его не поймут!

Регель недовольно скривился:

— Зачем такая мелодрама, мистер Скотт? Мы же с Вами деловые люди, а значит, всегда сможем договориться.

…«Деловые люди» сговорились на двадцати пяти тысячах долларов.

Регель, проклиная жадность адвоката, разорвал первый чек и выписал второй на требуемую сумму.

Адвокат стал собирать чемодан. Миллионер проговорил:

— Вы, мистер Скотт, можете впоследствии как бы случайно проговориться. Беднягу Джерри Вы этим всё равно не спасёте, но пострадает репутация моя, шерифа, Сэнди и двух будущих свидетелей.

— Раз уж я взял чек, — проговорил молодой человек, — то это молчаливо подразумевает, что я буду молчать и не проговорюсь ни случайно, ни специально. Но раз уж вам этого мало, то торжественно клянусь, что пока жив хоть один из перечисленных пяти «достойных» джентльменов, их репутация по моей вине не пострадает!

Шериф рассмеялся:

— Значит, сперва сам или с чьей–либо помощью «спровадишь» всех пятерых на тот свет, и лишь потом опорочишь их репутацию!

— Для любителей конкретики уточняю: ни прямо, ни косвенно не буду марать руки о такую мразь, как эта «великолепная пятёрка»!

Эб Регель усмехнулся:

— Хорошо, молодой человек. Если меня не будет в живых, то как-нибудь переживу потерю репутации!

Шериф и миллионер вышли из комнаты.

Адвокат кончил собирать чемодан и отбыл в Мемфис.

Шериф вернулся в свой рабочий кабинет и позвонил Килки:

— Джерри, зайди ко мне. Надо кое-какие детали обговорить.

Как и предполагал Эб Регель, Килки оказался примерным семьянином. Спасая жизнь жене и дочери, он согласился взять на себя вину за убийство бармена Билла Франкфорта.

Прошло две недели. Эб Регель организовал дочери роскошную, хотя и поспешную свадьбу.

Подружки невесты догадывались о причине такой поспешности и много «судачили» на эту деликатную тему.

Минули ещё две недели, и в Гринфилде состоялся суд над Джерри Килки, обвиняемым в убийстве бармена.

Настоящий убийца Сэнди Кэртис по совету отца на суд не пошёл. Но его молодая беременная ничего не подозревающая супруга не отказала себе в этом удовольствии.

Домой Вел пришла в подавленном настроении — обвиняемого приговорили к электрическому стулу.

— Ты знаешь, — спросила она мужа, — на кого убийца чаще всего смотрел?

— На жену и дочь, наверно? — предположил настоящий убийца Сэнди.

— На них тоже, но чаще всего — на меня! Сама не знаю: почему?

Муж резонно предположил:

— Может, кто-нибудь сидел рядом с тобой, и Джерри смотрел на него?

— Слева от меня какая-то негритянка что-то там вязала, а справа какой-то высокий тип что-то строчил в блокноте.

Сэнди передал слова жены отцу. Шериф забеспокоился и сообщил про «какого-то высокого типа» Регелю. Эб тоже забеспокоился и уточнил у дочери примерный рост обладателя блокнота. После этого успокоился — судя по росту это не мог быть Фрэнк Скотт, даже загримированный. Видимо, это какой-то журналист. Судя опять-таки по росту — не местный.

Вскоре Вел заявила мужу:

— Эта Саманта словно с цепи сорвалась!

— Она тебя ударила?! — встревожился Сэнди.

— Нет. Но так на меня смотрит, что уж лучше бы избила! … Только чтобы наш будущий малыш при этом не пострадал! Как будто это Я её муженька приговорила!

Эб и Вуди тоже заметили, что Саманта Килки смотрит на них с ненавистью и презрением. По этому поводу Регель сказал своему соучастнику:

— А ты хотел, чтобы она глядела на нас с любовью?!

Глава 2

Девятого января Сэнди пришёл домой в подавленном настроении. На расспросы жены нехотя ответил, что вчера был приведён в исполнение приговор над Джерри Килки.

У Вел сразу заболела голова, и она решила прогуляться. Миссис Кэртис задумалась о печальной судьбе Килки и поскользнулась. При падении она сломала ногу. Боль была такая сильная, что у несчастной женщины произошёл выкидыш. Врачи сказали, что Вел не сможет иметь детей!

Эб перепугался и сказал шерифу:

— Это Бог покарал Сэнди за Билла, а нас с тобой — за Джерри!

— ПОд ноги надо было твоей Вел смотреть! — огрызнулся Вуди Кэртис.

После этого трагического случая Вел Кэртис стала замечать, что миссис Килки перестала её презирать. Но отношение вдовы к Эбу Регелю и Вуди Кэртису осталось без изменений.

Третьего февраля Кэт Килки исполнилось 10 лет. В этот день её мать Саманта получила странное письмо без обратного адреса.

«Уважаемая миссис Килки! — писал неизвестный автор. — Поздравляю с круглой датой Вашу дочь и… мою юную сестрёнку Кэт! Не удивляйтесь — она моя сестра (разумеется, только по отцу!). Не осуждайте Вашего мужа. Хотя бы потому, что он этого всё равно, к сожалению, не услышит! Мой папа до самой смерти не знал, чем закончилось лёгкое увлечение его юности.

Я глубоко обеспокоен судьбой сестры, которая после папиной смерти осталась почти без средств к существованию. Моё финансовое положение тоже незавидно, но не до такой степени! Поэтому я могу позволить себе (надеюсь, Вы тоже позволите!) оказывать сестре (а до её совершеннолетия — Вам, миссис Килки) посильную финансовую помощь.

Ежегодно (начиная с этого года) в день рождения моей милой сестры на Ваш счёт в банке будет приходить денежный перевод. Заранее прошу простить, если присылаемые деньги покажутся Вам недостаточными.»

Подписи под письмом не было, даже неразборчивой.

Саманта несколько раз перечитала письмо и спросила дочь:

— Помнишь, ты в детстве часто просила завести братика?

Девочка удивилась и обрадовалась:

— Мамочка! Поздравляю!

— НЕ с чем меня поздравлять! — хмуро ответила Саманта.

Кэт тоже нахмурилась:

— Неужели твой будущий ребёнок не от папы?!

— От папы. Но не от меня! И уже не ребёнок!

В тот же день Саманта Килки пошла в банк и узнала, что на её счёт переведены пять тысяч долларов. Хороший подарок ко дню рождения дочери!

Деньги были переведены из банка, расположенного в Мемфисе. Почта, с которой было направлено письмо, судя по почтовому штемпелю, находилась там же.

Когда Саманта вернулась домой, Кэт неожиданно сказала:

— Мама! А я видела своего брата!

— Как?! — удивилась миссис Килки. — И давно он ушёл?

— А он не ушёл, … потому что и не приходил! Я его видела не сейчас, а на суде. В его сторону папа очень часто смотрел!

— Это такой высокий в очках?! — воскликнула мать.

— Конечно! Он чего-то там чирикал постоянно.

— Но рядом с ним должна была сидеть его мать! — предположила Саманта.

— Рядом с ним сидела миссис Вел Кэртис. Но она не могла быть его матерью. Разве что ещё одной сестрой!

И девочка рассмеялась собственной шутке.

Во время суда над мужем Саманта видела, что Джерри часто смотрит на Вел Кэртис. Правда, рядом с той сидела какая-то негритянка, вяжущая что-то, но на такую страшилу её муж вряд ли «клюнет». По городу к тому времени ходили слухи, что Вел вступила в брак, уже будучи беременной. Саманта тогда решила, что Вел ждёт ребёнка от её Джерри и поэтому тот так на неё глазеет. Видимо (как считала тогда Саманта), шериф узнал об этом и в виде мести свалил на Джерри вину за нераскрытое убийство бармена. Поэтому миссис Килки так ненавидела Вел (а заодно её папашу и свёкра). Правда, когда соперница потеряла ребёнка, Саманта перестала её ненавидеть — она понимала, что к клевете на Джерри эта смазливая дурочка отношения не имеет, иначе бы всем растрепала правду!

Теперь же выходило, что Джерри смотрел вовсе не на Вел, а на своего высокого внебрачного сына, и вся «конструкция» рухнула. Получалось, что у шерифа не было мотива «подставлять» из мести Джерри Килки. (То, что он его «подставил», спасая собственного сына, Саманта знать не могла.) А если учесть, что обвиняемый во всём признался, то возможно, он и впрямь убийца бармена.

Миссис Килки изложила дочери гипотезу о виновности её отца. Кэт возмутилась:

— Мама! КАк ты только могла это подумать?! Ну, не мстил Регель папе за якобы совращение его «бесценной» дочурки Вел. И что с того? Значит, был другой мотив.

— Ну и какой же?

— Подумать надо.

Девочка подумала и придумала:

— Например, бармен случайно узнал что-то, чего знать не должен. Он стал шантажировать шерифа или Регеля. Тем это не понравилось, и они подготовили убийство бармена. Заранее подкупили свидетелей. Бармена застрелили, а папу чем-то запугали, чтобы он признал вину. А улики умело подтасовали.

— Пожалуй, доченька, ты правА! — согласилась Саманта.

С тех пор она хоть и перестала ненавидеть Вел, но по-прежнему с ненавистью взирала на её отца и свёкра.

Как-то Кэт попросила у матери деньги на мороженное. Та вздохнула, но дала.

— Жалко с деньгами расставаться? — спросила девочка.

— И не говори! Словно от сердца отрываю!

— А ты, мамочка, оторви от сердца только раз в году, но сразу тысячу! И больше я у тебя ни цента не попрошу.

— Зато Я у тебя из этой тысячи попрошу! … Но ты не давай!

…После суда прошло четыре года, и Саманта пятый раз раз получила пятитысячный перевод.

Кэт предложила:

— Мама, мне уже четырнадцать, и я могу иметь счёт в банке. Открой мне счёт, и я буду там хранить даваемые тобой тысячи. Заодно и проценты будут «капать»!

Саманта сочла эту просьбу разумной и открыла в банке счёт на имя Кэтрин Килки.

Шли годы. Семь раз после суда получала Саманта ко дню рождения дочери по пять тысяч долларов. Эти деньги при экономном ведении хозяйства позволяли жить не нуждаясь и даже делать небольшие накопления. По крайней мере — Кэтрин.

Восьмой подарок неизвестного благодетеля привёл мать и дочь в состояние, близкое к шоку. На счёт Саманты Килки были переведены не уже ставшие привычными пять тысяч долларов, а целых тридцать тысяч!

Кэтрин Килки не удержалась от комментария:

— Похоже, мой братик грабанул банк и поэтому стал щедрее!

Саманта решила иначе:

— Думаю, он прислал такую большую сумму в последний раз. Когда мы её истратим, ты уже будешь замужем, и заботу о твоём обеспечении возьмёт на себя муж.

Незаметно пролетел ещё год. Третьего февраля 1961-го года Саманта отправилась в банк, чтобы проверить счёт. Когда она вернулась, Кэтрин поинтересовалась:

— Ну, как там мой братик? Любит ли он ещё свою сестрёнку?

— Любит по-прежнему. Но уже бесплатно!

— Сказка кончилась! — засмеялась… к тому времени уже девушка.

Через час Кэтрин задумчиво проговорила:

— Мама! А ведь он обещал переводить тебе деньги до моего совершеннолетия. А сегодня я уже совершеннолетняя. И про последующее прекращение финансирования не писАл. Пойду-ка я проверить свой счёт.

Вернулась она без буйной радости.

— Ноль? — предположила Саманта.

— Тридцатка. Как обычно. Из них я тебе «пятнашку» перевела. Но это, мама, вовсе не значит, что до следующего дня моего рождения ты должна эти деньги разбазарить… А ещё ты должна нанять частного детектива и разыскать моего брата. Мы обязаны его поблагодарить! И не возражаю с ним познакомиться, … если тебя это не обидит.

— Да ладно… Он же не виноват в шалостях твоего папочки!

— «Шалости» — это когда тайком от жены. — возразила девушка. — А тебя тогда ещё и близко не было!

— Пожалуй… А вдруг он тогда перестанет присылать нам деньги?

— Ну и пусть! Нечего приучать «ребёнка» к роскоши!

Саманта решила не тратить деньги на частного детектива и попытаться самостоятельно «отловить» благодетеля в день следующего перевода денег.

Однажды Кэтрин заявила, что хочет идти работать.

— Но зачем? — удивилась Саманта. — Ты теперь далеко не самая бедная девушка в Гринфилде!

— Вот именно! — парировала дочь. — Дети миллионеров как правило работают. Пора и мне… А то стыдно в 18 лет «сидеть на шее» матери… то есть брата!

Девушка устроилась работать на почту телеграфисткой.

Накануне очередного дня рождения дочери Саманта Килки прибыла в Мемфис и остановилась в одной из многочисленных (в отличие от её родного Гринфилда) гостиниц.

На другой день она явилась к открытию в тот банк, из которого всегда посылал деньги её пасынок.

Три часа ожидания увенчались заслуженным успехом. В банк вошёл высокий мужчина в очках лет под сорок. Несмотря на прошедшие девять лет, Саманта сразу узнала соседа Вел Кэртис по залу суда.

Неожиданно Саманта убедилась, что её узнать тоже можно. Мужчина, едва взглянув на миссис Килки, остановился, как вкопанный. Несколько секунд он размышлял, затем повернулся и неторопливо побрёл к выходу.

Саманта попыталась подбежать к мужчине, но тот тоже перешёл на бег. Вскоре незадачливая бегунья убедилась, что соперник бегает быстрее, по крайней мере — на короткой дистанции.

Тогда она вернулась в банк, дала взятку одному из сотрудников, и тот устроил ей наблюдательный пункт — любительница частного сыска видела всех входящих, а её не видел никто.

Увы! Хитрость не сработала. Она просидела до закрытия, но высокий мужчина в очках больше не появлялся. Миссис Килки с опозданием сообразила, что перед походом в банк надо было загримироваться.

На другой день миссис Килки вернулась в Гринфилд. Она отчиталась дочери о проделанной работе и о достигнутом… фиаско!

Кэтрин тут же направилась в банк и проверила свой счёт. На него ещё вчера поступили очередные тридцать тысяч долларов. Девушка обратилась к сотруднице гринфилдского банка. Та выяснила, что деньги были посланы из того мемфисского банка, который словно стоглазый Аргус охраняла Саманта.

Кэтрин вернулась домой и выдвинула матери верную версию:

— Мой братик послал заплатить другого человека. Может даже и не мужчину!

— Зачем такие сложности? — удивилась мать. — Он ведь мог послать перевод из другого банка.

— Тогда ты бы точно убедилась, что благодетель — именно тот высокий очкарик. Теперь он никогда сам отправлять перевод не будет. Поэтому когда пойдёшь на будущий год сидеть в засаде, договорись с сотрудницами банка, чтобы после отправки тридцати тысяч в Гринфилд они подали тебе знак! А когда отловишь посредника, передашь ему письмо для благодетеля с выражением благодарности и с пожеланием личного знакомства.

Глава 3

Прошло четыре месяца. Как-то из дверей университета Мемфиса вышла невысокая худенькая невзрачная девушка. Листая на ходу конспект, она вошла в отделение ближайшего банка, сняла со своего счёта две тысячи долларов и положила их в сумочку. Туда же отправился конспект. За этой процедурой наблюдал со стороны здоровенный детина. Как только студентка вышла из банка, он к ней подбежал и радостно заговорил:

— Дорогая! Как я рад тебя видеть! Дай скорее обнять!

Громила обнял-таки опешившую собеседницу и тихонько проговорил:

— Спокойно! Это ограбление! Сейчас ты отдашь мне сумочку! И тогда останешься жива. А будешь рыпаться, то и тебя прибью, и её всё равно отниму.

— Отдам, конечно, только разрешите достать из сумочки конспект.

— Ага! А заодно достанешь и неё же пистолет!

— Ну так достаньте Вы. А если там вдруг окажется пистолет (что навряд ли!), берите его себе.

Бандит открыл сумочку, убедился в наличии денег и отсутствии пистолета, затем вернул конспект владелице и на прощание изрёк:

— А теперь изобрази улыбочку и помаши мне на прощанье ручкой.

Девушка выдавила кислую улыбку и неестественно размашисто помахала рукой.

Бандит сделал несколько шагов по направлению к припаркованному рядом автомобилю, номер которого был заляпан грязью. Неожиданно путь ему преградил хилый интеллигент и вежливо проговорил:

— Не могли бы Вы быть столь любезны, чтобы вернуть девушке сумочку.

Нарушитель порядка сперва удивился такой «вежливой наглости», затем как бы изобразил ответную вежливость:

— Это моя невеста. Вы же сами видели, что она отдала мне сумочку абсолютно добро…

Бандит попытался ударить хилого собеседника ногой в промежность. Но тот проявил неожиданную прыть — резко развернулся вполоборота, перехватил так и не причинившую вреда ногу и рванул её вверх. Соперник с размаха приложился затылком к асфальту.

Зрительница этого «шоу» зааплодировала и прокомментировала:

— Моя полиция меня бережёт!

Тут проигравший схватку вскочил, швырнул студентке её сумочку (решив, что собственная шкура дороже жалких двух тысяч!) и побежал к автомобилю. Победитель начал было преследование, но тут дверца автомобиля распахнулась. Преследователь остановился и с сожалением взирал, как бандит вскочил в автомобиль, и тот рванул с места.

Молодой человек вернулся к зрительнице:

— А с чего ты решила, что я из полиции? Неужели похож?

— Похож… на студента. Но в университете я тебя не видела. Зато видела полтора месяца назад в полицейской форме на углу Томас-стрит и Джексон-авеню. У тебя тогда были небольшие усы, и ты беседовал с… запоминающимся приятелем в такой же форме.

— Фантастическая наблюдательность и… такт! Любая другая сказала бы «с черномазым приятелем».

— А я не расистка. Даже не против того, чтобы в будущем иметь «шоколадных» детишек! Жаль только, что белое меньшинство нашего штата — против! (В штате Тенесси на одного белого приходится два афроамериканца.) И большое спасибо за спасённую пару тысяч долларов. Такие деньги на дороге не валяются! … Правда, только что валялись… в сумочке рядом с дорОгой.

Полицейский в штатском решил напроситься на комплимент:

— Жаль, что упустил твоего так называемого «жениха»! Ты, конечно, будешь обвинять меня в трусости!

— Наоборот! — возразила девушка. — У этого деятеля внутри автомобиля был сообщник, который и распахнул дверцу. Поэтому не только не буду тебя обвинять (я и других стараюсь не обвинять, даже если провинились!), но даже похвалю за благоразумие — ведь сообщник вполне мог тебя пристрелить. А мне бы очень не хотелось стать виновницей чьей-либо смерти.

— Приятно иметь дело с единомышленницей! Тебя хоть как зовут?

— Барби. А тебя?

— Бобби.

— Теперь ясно, — усмехнулась девушка, — почему ты полицейский!

— При моём выборе профессии это была одна из причин, хоть и не главная. Правда, «бобби» — это полицейские в Англии, а я — «коп». От английского «копер» (то есть «медь»), так как нью-йоркские полицейские когда-то носили восьмиконечную медную звезду.

Девушка не затосковала от столь умной лекции, даже улыбнулась:

— Будем считать, что именно твоЯ профессия от другого слова — от идишского «коп», то есть «голова»!

— Раз уж ты такая «головастая», то назови-ка, Барби, ещё одну обитательницу «Кукольного дома».

— Раз «ещё одну», то это не «Барби». Раз я «такая головастая», то это и не предназначенная для безголовых «Синди». Остаётся «НОра».

— Я поражён! — поразился полицейский.

— Я тоже поражена! Чтобы простой полицейский читал Хенрика Ибсена?!

— Ну, «читал» — это громко сказано. Просто в кроссворде был вопрос: «Персонаж пьесы Х. Ибсена «Кукольный дом». А ответ был «Нора». Теперь хоть знаю, что «Х.» — это «Хенрик»… Слушай, Барби! Мне кажется, что при твоей (судя по взятой в банке наличности) бедности тебе не следует проявлять столь уж явный ум и эрудицию. Не то возникнут проблемы с женихами.

— И не говори, — вздохнула студентка. — Уже возникли. Столько этих женихов поналетело, что еле успеваю отказывать! Не сочти меня навязчивой, но тебе бы не отказала, … по крайней мере, сразу!

Молодой человек не сомневался, что невзрачная кокетка шутит про женихов (хоть и серьёзна по отношению к нему), поэтому ответил шуткой:

— Раз столько женихов, значит, ты дочка какого-нибудь из местных миллионеров.

— Почему «из местных»? Я из Гринфилда, а здесь только учусь.

— Насколько я знаю, — проявил эрудицию полицейский, в гринфилдском захолустье миллионеры не водятся. Ну, разве что «мясной король» Эб Регель.

Студентка вновь улыбнулась и протянула стражу порядка студенческий билет. Тот его раскрыл и… дрожащим голосом прочитал:

— «Барбара Регель»!!

Затем расхохотался:

— Да для тебя «спасённые» мной две тысячи — всё равно, что для меня — трамвайный билет!

— А я не люблю швыряться деньгами. Поэтому, кстати, сняла со счёта в банке столь незначительную сумму.

…Ну, счастливо оставаться! — пожелал Роберт. Затем повернулся и зашагал прочь.

Барбара проговорила вслед:

— Да уж какОе без тебя счастье?!

Придя к себе домой, страж порядка долго не мог прийти в себя. Его любит дочь миллионера! … А вот любит ли он её?! Явно ведь эта девица по внешности и интеллекту — не «кукла Барби», … хоть и «Барби»! … А чтО, если поставить вопрос иначе: сможет ли Он всю жизнь прожить с умной женой?

Подумав, будущий жених понял, что сможет! Какие «сюрпризы» ни преподнесёт будущая жизнь, умная партнёрша найдёт выход. По крайней мере, не будет загонять ситуацию в тупик, что так свойственно дурам!

На другой день Барбара вышла из университета. Хотела одна, но за ней увязалась подруга. Ожидаемого Бобби нигде не было. Хотя по её расчетам должен был быть!

Девушка достала зеркальце и, как бы прихорашиваясь, стала разглядывать идущих сзади. Один из прохожих, которого Барбара не успела разглядеть поспешно присел и больше в поле зрения зеркальца не появлялся.

— Хочешь, я тебе нахамлю… за пятьдесят баксов? — спросила студентка подругу.

— Конечно, хочу! — обрадовалась та, но поняла, что продешевила и добавила. — В смысле, за сто!

Барбара вручила вымогательнице купюру с портретом Франклина и с чувством проговорила:

— Пошла вон!

Та с радостью и впрямь «пошла вон»!

Некоторое время Барбара ожидала, что жених её догонит. Но он не догнал, … а вышел навстречу из ближайшего переулка. Полицейский был в смокинге с бабочкой и с небольшой сумкой.

— Привет отличнице! — приветствовал он чуть запыхавшимся голосом. Девушка поняла, что жених бежал в обход.

— И тебя приветствую, отважный Робин Гуд!

— Вообще-то он был бандитом и боролся с полицией, а я полицейский и борюсь с бандитами.

— Ещё заметь, что Робин Гуд отнимал у богатых и давал бедным. А ты вчера хоть и не намного, но обогатил и так зажравшуюся капиталистку! … Кстати, кАк ты узнал, что я отличница? Навёл справки?

— После того «Ай-Кью», что ты вчера продемонстрировала, и без всяких справок ясно, что ты не можешь не быть отличницей! К тому же, гордое звание дочери миллионера обязывает!

— Мою старшую сестру красавицу Вел это же «гордое звание» ни к чему (увы!) не обязывает.

— Так ведь красавицу же! — вырвалось у Бобби. — … То есть я хотел… или не хотел…

— Ценю тонкий полицейский юмор! — рассмеялась косвенно оскорблённая. — Но хочу предупредить, что Вел давно замужем.

— Зато ты, Барби, надеюсь, свободна! … И, помнится, вчера говорила, что мне не откажешь, по крайней мере — сразу.

— Если ты про партию в шахматы, — усмехнулась Барбара, — то не откажусь.

— Зато Я откажусь. Шахматист из меня никудышный. Может, жених выйдет получше?

Тут он спохватился, вынул из сумки букет роз и вручил его невесте.

— Как я поняла, ты делаешь мне брачное предложение, дипломатично обходя традиционное упоминание о любви?

— Зато я тебя уважаю!

— А папины деньги — любишь?!

— Разве что ту их часть, которая перепадёт нам от его щедрот. Но если он решит на нас сэкономить, приму это со смирением.

Барбара вздохнула:

— Уж лучше уважение без любви, чем любовь без уважения! Пример Вел эту мысль подтверждает.

— Значит, согласна?!

— Куда ж я денусь?! Только с одним условием.

— Хорошо. Обещаю не смотреть на других женщин.

— Куда ж ты денешься?! — засмеялась девушка. — Только постарайся к ним не уходить и от них не заразиться!

— Так чтО же это за условие?

— Свадьба состоится здесь через неделю!

— Ого!

— Твоё «ого!» было бы, если бы я назначила её на завтра. Но… не могу, хоть и хочу. Надо за неделю получить диплом. И ещё. Если тебя не затруднит, после свадьбы «рванём» в свадебный круиз.

— А если затруднит? У меня несколько дел нераскрытых.

— Тогда, прежде, чем переедем в Гринфилд, пару месяцев поживём в Мемфисе.

Через шесть дней Барбара Регель получила диплом об окончании Университета Мемфиса (естественно, с отличием).

На другой день она стала… Барбарой Крамлин. По желанию обоих молодожёнов свадьба в Мемфисе была скромной и немноголюдной. Вел как обычно выпила лишнее и активно флиртовала с Робертом, пытаясь разозлить младшую сестру. Но Барбара на её «выкрутасы» не реагировала, так как видела, что муж остался равнодушен к чарам этой вульгарной красотки.

Через две недели (за которые лейтенант полиции Роберт Крамлин уладил служебные дела) молодожёны отправились в свадебный двухнедельный трансатлантический круиз.

Когда возвращающийся лайнер входил в территориальный вОды США, молодая супруга сказала:

— Бобби, милый! Цель, ради которой я «замутила» свадьбу и круиз достигнута — меня уже «мутит». И явно не из-за качки! Так что, благодарю за посильную помощь!

Роберт впервые бросился целовать жену (свадебные поцелуи не в счёт). Барбара счастливо рассмеялась:

— С супружескими чувствами у тебя напряжённо, зато с отцовскими — порядок!

На другой день пятого августа газеты сообщили о смерти если не сАмой великой, то сАмой «раскрученной» актрисы Мерилин Монро. Роберт по этому скорбному поводу заметил:

— Интересно получается. Родилась в 26-ом году, а покинула нас наоборот — в 62-ом.

— Отсюда следует, — сделала вывод Барбара, что её возраст делится на 9.

Муж, отняв от 62-ух 26, получил 36 и проговорил:

— 36 и впрямь делится. А это всегда так?

— Да, но только если рождение и смерть произошли в одном веке.

— А если в разных веках? — полюбопытствовал муж.

— Тогда от возраста надо отнять 1 и результат раздЕлится на те же 9. Ну, к примеру, относительно знаменитый австрийский полководец 17-го и 18-го веков принц Евгений Савойский родился в 63-ем году, а умер в следующем веке в 36-ом году (как и в случае с усопшей Мэрилин — обратные числа). Его возраст (можешь посчитать самостоятельно) 73 года. А если отнять (как я говорила) 1, будет 72 года, что прекрасно делится (как я и обещала) на 9.

Вскоре супруги Крамлин переехали в Гринфилд. Роберт устроился в местную полицию и стал служить под чутким руководством шерифа Вуди Кэртиса.

Глава 4

Однажды Эб Регель праздновал свой пятидесятый день рождения. Его старшая дочь не могла иметь детей и жутко завидовала беременной младшей сестре. Поэтому, чтобы её разозлить, Вел посоветовала виновнику торжества:

— Папа, давай пригласим Кэт Килки. О ней теперь весь город судачит в связи с небедным приблудным братишкой.

— Я бы и сам рад полюбоваться этой красоткой, но ни для кого не секрет, что её мамаша меня (как и твоего свёкра) недолюбливает.

— А ты эту старую галошу Саманту не приглашай. Пусть недолюбливает у себя дОма!

Первое появление бывшей «Золушки» (а по-английски «Синдереллы») Кэтрин Килки в светском обществе Гринфилда прошло «на ура». От кавалеров не было отбоя. Дамы тоже не обделяли её своим нежелательным вниманием.

Но девушка с честью выходила из всех «скользких» ситуаций.

Роберт хоть и не перекинулся с красавицей ни единым словом, но взирал не неё с немым восторгом. Барбара подошла к мужу, но не увела его от предполагаемой будущей разлучницы, а стала с искренним интересом слушать светскую болтовню.

Одна из светских «мегер» задала «выскочке» вроде бы невинный вопрос, «дышащий» злобой. В ответ получила вроде бы невинный ответ, после которого зал «взорвался» от хохота. «Мегера» покраснела, как рак, выразилась «не для протокола» и в бешенстве выбежала на улицу.

Барбара улыбнулась и негромко сказала мужу:

— Ну вылитая Бекки Шарп!

Героиня вечера услышала комментарий и повернулась к комментаторше:

— Согласна, миссис Крамлин. Между нами и впрямь немало общего. Например, рыжие волосы. Правда, у миссис Кроули был рост пониже.

— Да и глаза позеленее, — уточнила Барбара. — Но я тоже согласна, мисс Килки, — что в момент своего светского триумфа Ребекка уже носила фамилию мужа.

Они стали обсуждать упомянутый роман Уильяма Мейкписа Теккерея «Ярмарка тщеславия». Затем перекинулись на схожую комедию Уильяма Бринсли Шеридана «Школа злословия». Вскоре даже самым любопытным стало скучно слушать умную беседу. Роберту, правда, было очень даже интересно. Однако жена подала ему знак, и он с грустью оставил беседующих.

Барбара никогда бы не заговорила о муже, но Кэтрин сама затронула эту деликатную тему:

— Ценю, Барби, твою деликатность!

— И в чём же она заключается? — задала риторический вопрос миссис Крамлин.

— В необсуждении того, как твой любимый муж глазел на меня.

— Ладно бы только глазел! — грустно усмехнулась Барбара. — Так Он ещё и внимательно слушал, что, поверь, куда опаснее! … Я ведь (между нами, девочками, говоря) и свадьбу справляла не здесь, а в Мемфисе, и забеременела столь поспешно лишь с одной целью, … о которой сама догадаешься.

— Чтобы Роберт не встретил меня и не «повёлся» на мои «прелести»?

Барбара кивнула и добавила:

— Это я ещё тогда не знала про твои «умности» — Бобби на них особо охоч! … Или мои опасения безосновательны?

— У такой основательной женщины, как тЫ, — сделала комплимент Кэтрин, — и сомнения основательные! Конечно, Роберт — завидный мужчина! Красивый, мужественный, даже умный!…

— Неплохая завязка! — хмыкнула Барбара.

— Это потому, что верно угадана развязка! Даже если бы ты была стервой, как Вел, я не стала бы уводить мужа, так как ценю святость брака. Ну, а лишать будущего ребёнка отца…?! Тем более, в вопросах стервозности тебе далеко до своей недосягаемой сестры! Моя мать, как общеизвестно, не жалует семейку Регелей. И лишь о тебе, Барбара, она отзывается с восхищением и ставит в пример. Поэтому с нового учебного года я планирую тоже поступить в Университет Мемфиса.

— Давай, я тебе помогу подготовиться к поступлению.

— С радостью. Только обговорим оплату.

— Сколько бы ты ни заплатила, Кэт, для меня это будут… центы! Но не могу не «пощипать» относительно богатую абитуриентку… для её же пользы! Ведь когда деньги за обучение потрачены, его качество невольно возрастает! К тому же есть ещё причина, которую хотелось бы сохранить в тайне.

— Эта тайна — «секрет Полишинеля»! Все и так будут знать, что во время наших занятий на них не будет присутствовать твой муж. А уж когда я поступлю в Университет и перееду в Мемфис, ты вообще сможешь вздохнуть свободно!

Подруги (и уже не соперницы!) стали заниматься подготовкой к экзамену в Университет Мемфиса. Кэтрин прекрасно подготовилась, но по семейным обстоятельствам тАк в это учебное заведение и не поступила. Правда, впоследствии без труда поступила в куда более престижное учебное заведение — «Лондонскую школу экономики и политических наук» (подразделение Лондонского университета). Причём, поступила без протекции! … Хотя, это как посмотреть! Муж (естественно, не Роберт Крамлин), не желая расстраивать только что забеременевшую Кэтрин, явился к руководителю школы и заявил:

— Моя жена прекрасно подготовилась, но я хочу застраховать её от случайностей. Пусть она сдаёт экзамены самостоятельно, и педагоги не должны ей подыгрывать. Но если Кэт вдруг «поплывёт», то я надеюсь на Вашу беседу с проверяющим.

— Вообще-то это …, — начал было сэр Сидни Кэйн, но собеседник перебил:

— Чек на сорок тысяч фунтов стерлингов вручить сейчас?

— Нет-нет! — поспешно воскликнул главный наставник молодёжи.

На каждом экзамене в конце ответа Кэтрин сэр Синди Кэйн как бы ненароком входил в аудиторию и каждый раз убеждался, что его помощь не требуется.

Беременность Кэт ещё не была заметна, а её американский акцент наоборот был заметен и не вызывал восторга у англичан. Однако их попытки если не завалить абитуриентку, то хотя бы снизить оценку не увенчались успехом.

В итоге американка набрала стопроцентный результат, причём, абсолютно самостоятельно.

Руководитель школы заявил:

— Я очень хотел помочь Вашей замечательной жене, но так и не помог. Она обошлась без посторонней помощи.

— Раз не помог, — усмехнулся супруг Кэтрин, — то сорока тысяч не дам.

— Всё справедливо! — вздохнул Синди Кэйн.

— Но раз хотел помочь, то дам двадцать тысяч! Надеюсь, хоть часть этих денег пойдёт на образовательные нужды.

И он к радости Кэйна выписал чек на двадцать тысяч фунтов стерлингов.

А теперь вернёмся ко времени, когда будущая лондонская триумфаторша только начинала готовиться к поступлению в Университет Мемфиса.

Как-то раз муж её репетиторши Роберт Крамлин беседовал в коридоре с сослуживцем. Вдруг из кабинета шерифа вышел красивый молодой афроамериканец в штатском и направился к выходу. Роберт узнал своего друга по полицейской академии Стэнли НЭшвилла, того сАмого, которого его будущая жена Барбара назвала «запоминающимся приятелем». Недавно Роберт поздравил по телефону с днём рождения своего бывшего мемфисского начальника и узнал от него, что Стэнли ушёл из полиции и работает частным детективом.

Крамлин хотел окликнуть друга, но решил, что неприлично прерывать разговор с сослуживцем. Да и говорить было нЕ о чем.

Вскоре шериф вызвал к себе Роберта. Они обсудили ход нескольких расследований. Под конец Крамлин спросил:

— КАк Вам понравился Стэн Нэшвилл?

— А ктО это такой?

— Частный детектив. Он сегодня к Вам заходил.

— Ты ошибаешься, Боб. Я такого не помню.