Бесплатный фрагмент - Москва — Италия. Mosca — Italia
Билингва: Rus/Ita
МОСКВА-ИТАЛИЯ / MOSCA-ITALIA
Отдельные стихи из этой книги были премированы:
Delle poesie di questo libro sono state premiate:
* «ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ» / «DANTE ALIGHIERI» 2024
диплом итало-российского общества «Дружба»
diploma della Società Italo-Russa «Amicizia»
* «ПОЭТ XXI ВЕКА» / «POETA del 21° SECOLO» 2022
премия им. Иосифа БРОДСКОГО
premio di Joseph BRODSKY
Союз писателей России
Unione degli Scrittori della Russia
* «РОССИЯ-ИТАЛИЯ» / «RUSSIA-ITALIA» 2014
диплом фестиваля Бари-Монополи-Матера-Грассано
diploma del festival Bari-Monopoli-Matera-Grassano, Italia
«МОСКВА-ИТАЛИЯ» — сборник стихов и рассказов о разноликой любви и жажде жизни, о неожиданных поворотах судьбы, пути к Свету, об ангелах-хранителях, феях и призраках. В книгу вошли циклы стихотворений: «Венеция», «Рим», «Итальянские песни», «В Cадах Ватикана», а также итальянские рассказы автора: «Развоплощённая», «Фотоплёнка», «Когда умирают феи», «Застрявший Плутон», впервые публикуемые на русском и итальянском языках.
Цикл «Итальянские песни» был напечатан на итальянском языке в 2014 году в журнале «Incroci» в Италии.
«MOSCA-ITALIA» è un libro di poesie e racconti sull’amore e la sete di vita, sulle svolte inaspettate del destino, sul cammino verso la Luce, sugli angeli custodi, le fate e i fantasmi. Il libro comprende i cicli di poesie: «Venezia», «Roma», «Canzoni italiane», «Nei Giardini Vaticani», ed anche i racconti italiani dell’autore: «Disincarnata», «Pelicola fotografica», «Quando le fate muoiono», «Plutone bloccato», per la prima volta in due lingue — russa e italiana.
Le poesie del ciclo «Canzoni italiane» sono state pubblicate nel 2014 nella rivista «Incroci» in Italia.
Л. М. Кузьминская: «Венеция в творчестве Александры Крючковой»
Книга известной московской поэтессы Александры Крючковой включает в себя множество интересных стихотворений, достойных внимания, однако, на мой взгляд, особо следует отметить стихи о Венеции.
Венеция — один из любимых городов Александры Крючковой, о чём она говорила на страницах своих романов из серии «Игра в Иную Реальность», в частности, Венеция является практически самостоятельным персонажем в романе «Ангел-Хранитель», в который включены и стихи о Венеции. Александра неоднократно бывала в Венеции — и в командировках по работе, и с творческими выступлениями.
« — Я только что оттуда из командировки, — продолжая разглядывать картины, вздыхаю я. — Мой самый любимый город. Я часто езжу в Венецию. И по работе. И сама по себе. В этом городе есть нечто магическое, что заставляет меня возвращаться.»
А. Крючкова, роман «Ангел-Хранитель»,
ч. 2. «Ловушка снов», глава 4. «Девочка и Волк»
Важнейшая для автора поездка, описанная в романе «Ангел-Хранитель», состоялась в марте 2012 года — это была выездная экскурсия из миланской Школы Букеровских Лауреатов, где Александра проходила семинар по курсу поэзии у Евгения Рейна (друга Иосифа Бродского). Вместе с Евгением Борисовичем Рейном семинаристы посетили и могилу И. А. Бродского на кладбище Сан-Микеле.
«Вокруг меня — надгробия. Я подхожу к одному из них и читаю: «Иосиф Бродский»… Как я оказалась в Венеции? Что я здесь делаю? Наверное, я — во сне?.. Издалека доносятся чьи-то голоса, они зовут меня — я догоняю их и… вдруг с радостью вспоминаю: я же здесь с группой писателей и поэтов, на семинарах Евгения Борисовича Рейна и Виктора Ерофеева! Ко мне подходит поэт и историк Дмитрий Немельштейн:
— Сашунь, не грусти! У тебя всё получится!
Я не сплю! Да! Точно! Он назвал меня моим земным именем! Мы приехали сюда на экскурсию по местам Бродского! Память возвращается, я постепенно вспоминаю, как мы выехали из Милана на автобусе, как добрались до причала Сан-Марко, а потом на катере — до острова-кладбища Сан-Микеле.»
А. Крючкова, роман «Ангел-Хранитель»,
ч. 3. «Семь секунд», глава 3. «Лабиринт подсознания»
У итальянцев есть примета — в Венецию нельзя приезжать с любимым человеком, в противном случае после поездки вы по той или иной причине расстанетесь.
« — В Венецию надо ехать с любимым человеком!
— Я тоже так думала. Но итальянец, директор фабрики, с которым мы общаемся по работе, сказал, что Венеция считается в Италии несчастливым городом для влюблённых, приносящим вечную разлуку. Он привёл примеры из собственной жизни и жизни его друзей, когда после поездки расторгались помолвки, а одна девушка вообще умерла!
— Наверное, Венеция поэтому и плачет!»
А. Крючкова, роман «Ангел-Хранитель»,
ч. 2. «Ловушка снов», глава 4. «Девочка и Волк»
Возможно, именно поэтому Венеция предстаёт в стихах Крючковой — городом призраков, а в прозе — «театральной сценой с картонными декорациями», где даже «Луна на Небе — картонная», да и отражается она в «картонной воде». Процитирую слова Татьяны Трубниковой:
«Венеция — мистический город, поездка в который вместе с любимым человеком, по преданию итальянцев, грозит вечной разлукой, предстаёт в романе зловещим чёрным городом, оплакивающим призраков. Сильное впечатление производит описание автором картонной Луны в небе и её картонное же отражение в картонной (!) воде — как погружение в сумасшествие в тот момент, когда ты сам переживаешь чувства главной героини и осознаёшь смещение граней в собственной голове.»
« — Что это? — невольно вырывается у меня.
— Я рисую, — смущённо произносит композитор.
На полках у окна — картины. Их много. На них на всех — чёрный город. Чёрные дома. Маленькие слепые окна. Серый Туман. Полная Луна… Это город, который до боли мне знаком. Мой любимый город. Город-на-Воде. Но на картинах он выглядит совершенно «картонным», как декорации на сцене… Искусственным… Пугающим… Зловещим…
— А ты был в Венеции?! — удивляюсь я.
— Нет, никогда…
— А почему она чёрная?
— Может быть, она… плачет?»
А. Крючкова, роман «Ангел-Хранитель»,
ч. 2. «Ловушка снов», глава 4. «Девочка и Волк»
Фактически, и стихи, и центральная часть романа «Ангел-Хранитель», «Ловушка снов», связаны с таинственным сном автора о собственных похоронах в Венеции, который описан и в романе, и в стихотворении «Химера».
« — Мне снился странный сон где-то год назад. Как меня хоронят в Венеции. Я совсем забыла, но вспомнила, когда недавно, во время последней командировки, гуляла по Сан-Марко. Я подошла к пристани и увидела лодку, которая отчаливала от берега. Прямо как в том сне…
— Так тебя похоронят в Венеции?!
— Не знаю… Было раннее утро. Похоже, весна. И туманная дымка. В лодке находилось всего два человека — сам лодочник и Человек в Чёрном. С седыми, практически белыми, волосами… Они везли моё тело. Или прах. Не знаю, мне было страшно заглянуть внутрь лодки. Они ехали на противоположный остров. Я даже не знаю, что это за остров. Я на нём никогда не бывала.
— Ну и КТО ОН, твой Чёрный Человек?
— Не знаю…»
А. Крючкова, роман «Ангел-Хранитель»,
ч. 2. «Ловушка снов», глава 4. «Девочка и Волк»
И вот растущая Луна, символ Подсознания, достигает «картонной» кульминации в Венеции:
«Мы причаливаем к Сан-Марко ночью. Человек в Чёрном привёз меня в мой любимый Город-на-Воде, но теперь, ступая на площадь, я вижу его ИНАЧЕ — Чёрным Зловещим Городом, утопленным в кромешной Тьме, целиком и полностью… картонным, как декорации на театральной сцене!
Весь земной мир — огромная театральная сцена, на которой люди играют в спектаклях для… призраков. Облачённые в костюмы земных тел, они «живут» на сцене в окружении картонных декораций, которые могут быть мгновенно разрушены Тем, кто постоянно прописывает в Скрижалях сюжетные нити пьес их судеб. Эти странные существа — люди — настолько зачарованы магической иллюзией сменяющихся декораций, что лишь Смерть в состоянии сорвать венецианские маски, сросшиеся с их лицами.
Я — на Сан-Марко… пытаюсь отыскать в кромешной темноте хоть один фонарик, но тщетно — Город обесточен, я не вижу в нём света. Вокруг меня — только чёрные мёртвые дома. Здесь всё — ненастоящее. Картонное! Пугающее!! Зловещее!!!
И я бегу прочь в длинном платье, сотканном Туманом, вдаль, по мостикам, пытаясь найти Реку, уносящую души в небо. Бегу, задыхаясь, вдоль декораций чёрных картонных домов, в окнах которых не горит свет <…> Наконец-то! Я нахожу точку перехода — добираюсь до места, где нет мостика, но есть ступеньки, уходящие в воду, и аналогичные ступеньки выходят из воды уже с противоположной стороны. Перепрыгнуть на ту сторону не получится. Там — Зазеркалье, в нём отражается всё, что находится здесь. Жаль, никто не видит то, ЧТО я вижу, и КАК я теперь вижу земной мир — он стал картонным, чёрным, зловещим монстром!
Я сажусь на ступеньки, ведущие в воду, — жду родителей, которые вот-вот придут за мной, — и смотрю в чёрное небо, где висит огромная Луна. Но и она тоже… картонная!!! Я перевожу взгляд вниз, на её отражение — надо же! — кто-то вырезал картонную копию небесной Луны и положил её на такую же картонную (!!!) воду…
Из Зазеркалья появляются родители. Они подходят к ступенькам с той стороны Реки. Но внезапно с этой стороны, за моей спиной, раздаются гулкие шаги — Человек в Чёрном бережно берёт меня на руки, как маленькую девочку, и уносит прочь.
Сан-Марко. Утро. Солнце. Площадь постепенно оживает, наводняется людьми. Я стою у колонны недалеко от Собора, вижу море и остров Святого Георгия напротив. Я — в белом платье. Играет весёлая музыка. И я постепенно начинаю видеть Венецию такой же, какой видела её раньше. Но… как я здесь оказалась? И что я тут делаю?
Рядом со мной — призраки: мои друзья из Библиотеки Вселенной и родители.
Человек в Чёрном улыбается и приглашает потанцевать с ним прямо на площади. Призраки окружают нас. Их никто не видит, кроме меня. Жаль. А я теперь вижу призраков даже днём. Гораздо отчётливей, чем всё, что видят обычные люди. И призраки шепчут: «Алиса, ну улыбнись же! Потанцуй, ну, пожалуйста! Ты же так этого хотела! Он нужен тебе!»
И я понимаю, что сегодня у меня — венчание, поэтому я — в белом платье. Но из гостей будут только мои призраки. И я танцую на Сан-Марко с Человеком в Чёрном. Призраки подхватывают голубей и подбрасывают их на нас, заставляя меня улыбаться…
Внезапно память возвращается полностью, я вспоминаю, как рухнул мой мир, и отчаянье захлёстывает меня… Всё снова — картонное, ненастоящее, зловещее! Этот город похож на тюрьму! И я решаю выбраться наружу…»
А. Крючкова, роман «Ангел-Хранитель»,
ч. 3. «Семь секунд», глава 7. «Картонная Луна»
Конфликт Любви и Смерти, присущий прозе Крючковой, проявляется и в поэтическом цикле о Венеции, магическое притяжение которой не только пленит самого автора, но и завораживает читателя.
С одной стороны, Венеция, цитируя Александру Крючкову, — это «ловушка», «лабиринт», «апокриф поэта», «сон», «химера», «плохая примета», «дом трагедий», «последний приют», «музыка дождей, теней и птиц», «служит зловещей звезде», «мосты, ведущие к беде».
Само название города многозначно, хотя, кроме того, что оно связано с племенем венетов, по имени которого область получила у римлян название «Венеция» (лат. Venetia), других официальных значений нет. Но фантазия поэта безгранична, Венеция вызывает у него разные ассоциации: это и венок Офелии из «Гамлета» Шекспира с неоднозначными по значению цветами, символизирующими несчастную любовь; и сама планета Венера — планета любви с её двумя образами: Люцифер «Утренняя звезда» и Геспер «Вечерняя звезда». И, возможно, у кого-то «Венеция» вызывает другие ассоциации.
И всё же —
«муранское стекло лилось во мне симфонией нюансов»,
«мои мосты не видели нас вместе»,
«нарисуй мне… Кофейню, фонарик во фраке, сквозь годы искрящий в надежде, что счастье коснётся нас прежде, чем сердце утонет во мраке…»
Любовь побеждает — автор уверен в своём возвращении:
«Вернёмся на ощупь в тот город, где песни поются воде, — смеяться над звонким червонцем, танцуя средь масок и лиц, светиться с мостами под солнцем…»;
«Влетим в портал! Да здравствует побег! Туда, где жизнь ласкается волнами… Дарю — тебе! — Венецию — навек! — Храни её, как ниточку меж нами…»;
«Марк спит, по-прежнему не зная, что я — сквозь сны — вернусь — заложница земная Его весны…»
Несмотря на грусть, которая звучит во всём «венецианском» цикле Александры, главный лейтмотив остаётся всё-таки жизнеутверждающим: «Венеция — разлучна, но призраком в рассвет засветится беззвучно улыбчивый привет…»
Но стихи лучше читать самому. Итак, Венеция Александры Крючковой…
Лариса Михайловна Кузьминская,
поэт, член Союза писателей России,
руководитель ЛИТО и Президент Фонда «Светоч»,
руководитель направления по сотрудничеству с регионами России и зарубежными странами общественного движения Поэты Москвы
Газета «Литературные известия» №1 (211) / 2023
L. M. Kuzminskaya: «Venezia nell’opera di Alessandra Kriuchkova»
Il libro della famosa poetessa moscovita Alessandra Kriuchkova include molte poesie interessanti degne di attenzione, tuttavia, a mio avviso, le poesie su Venezia vanno notate particolarmente.
Venezia è una delle città preferite di Alessandra Kriuchkova, di cui ha parlato nelle pagine dei suoi romanzi della serie «Il gioco in un’Altra Realtà», in particolare Venezia è quasi un personaggio indipendente nel romanzo «Angelo custode», che include anche poesie su Venezia. Alessandra ha visitato Venezia più volte, sia per affari che per performance creative.
«Sono appena tornata da un viaggio d’affari», ho sospirato continuando a guardare i guadri. — La mia città preferita. Vado spesso a Venezia. Sia per lavoro che per conto mio. C’è qualcosa di magico in questa città che mi fa tornare.»
A. Kriuchkova, romanzo «Angelo custode»,
parte 2. «La trappola dei sogni»,
capitolo 4. «La ragazza ed il lupo»
Il viaggio più importante per l’autore, descritto nel romanzo «Angelo custode», ha avuto luogo nel marzo 2012: è stata una gita a Milano alla Scuola di Booker Laureati, dove Alexandra ha seguito un seminario di poesia da Evgeniy Rein (un amico di Joseph Brodsky, Nobel Prize Laureate). Insieme a Evgeny Borisovich Rein, i seminaristi hanno visitato anche la tomba di J. Brodsky al cimitero di San Michele.
«Ci sono lapidi intorno a me. Mi sono avvicinata ad uno di essi ed ho letto: «Joseph Brodsky»… Come sono finita a Venezia? Cosa sto facendo qui? Forse sono in un sogno?… Da lontano si sono sentite le voci, mi chiamavano, li ho raggiunto e… all’improvviso mi sono ricordata con gioia: sono qui con un gruppo di scrittori e poeti, ai seminari di Evgeny Borisovich Rein e Viktor Erofeev! Il poeta e storico Dmitry Nemelshtein si è avvicinato a me:
— Alessandra, non essere triste! Ce la farai!
Non sto dormendo! Sì! Esattamente! Mi ha chiamato col mio nome terreno! Siamo venuti qui per un tour dei luoghi di Brodsky! La mia memoria sta tornando, ricordo piano piano come siamo partiti da Milano in autobus, arrivati prima al molo di San Marco, e poi in barca all’isola cimiteriale di San Michele».
A. Kriuchkova, romanzo «Angelo custode»,
parte 3. «Sette secondi»,
capitolo 3. «Labirinto del subconscio»
Gli italiani hanno una superstizione: non si può andare a Venezia con la persona amata, altrimenti ci si lascia per un motivo o per l’altro dopo il viaggio.
« — Devi andare a Venezia con la tua persona amata!
— Lo pensavo anch’io. Ma l’italiano, il direttore della fabbrica, con il quale comunichiamo per lavoro, ha detto che Venezia è considerata in Italia una città sfortunata per gli innamorati, che porta alla separazione eterna. Mi ha fatto degli esempi dalla sua vita e da quella dei suoi amici, quando dopo il viaggio i fidanzamenti furono interrotti ed una ragazza morì addirittura!
— Probabilmente è per questo che Venezia piange!»
A. Kriuchkova, romanzo «Angelo custode»,
parte 2. «La trappola dei sogni»,
capitolo 4. «La ragazza ed il lupo»
Forse è per questo che Venezia appare nelle poesie di Kriuchkova come una città di fantasmi, e nella sua prosa come un «palcoscenico teatrale con decorazioni di cartone», dove anche «La luna nel cielo è di cartone» e si riflette «nell’acqua di cartone». Citiamo Tatiana Trubnikova:
«Venezia, una città mistica, un viaggio in cui, secondo la leggenda italiana, con una persona cara minaccia la separazione eterna, appare nel romanzo come una minacciosa città nera in lutto per fantasmi. La descrizione dell’autore della Luna di cartone nel cielo e del suo riflesso di cartone nell’acqua di cartone (!) fa una forte impressione — come un tuffo nella follia nel momento in cui provi tu stesso i sentimenti del protagonista e realizzi il cambiamento di sfaccettature nella tua propria testa.»
« — Cos’è questo? — ho chiesto involontariamente.
— Dipingo, — mi ha risposto il compositore imbarazzato.
C’erano dei quadri sugli scaffali vicino alla finestra, tanti quadri. Mostravano tutti una città nera. Case nere. Piccole finestre cieche. Nebbia grigia. Luna piena… Questa mi era una città dolorosamente familiare. La mia città preferita. Città sull’acqua. Ma nei quadri sembrava completamente «di cartone», come un palcoscenico teatrale con decorazioni di cartone… Artificiale… Spaventosa… Inquietante…
— Sei stato a Venezia?! — ho chiesto sorpresa.
— No, mai…
— Perché è nera?
— Forse sta… piangendo?»
A. Kriuchkova, romanzo «Angelo custode»,
parte 2. «La trappola dei sogni»,
capitolo 4. «La ragazza ed il lupo»
Infatti, sia le poesie che la parte centrale del romanzo «Angelo custode», «La trappola dei sogni», sono collegate al misterioso sogno dell’autore sul proprio funerale a Venezia, descritto sia nel romanzo che nella poesia «Chimera».
«…Ho avuto uno strano sogno circa un anno fa. Mi seppellivano a Venezia. L’avevo completamente dimenticato, ma mi sono ricordata passeggiando per San Marco durante il mio ultimo viaggio d’affari. Mi sono avvicinata al molo ed ho visto una barca che lasciava la riva. Proprio come in quel sogno…
— Quindi sarai sepolta a Venezia?!
— Non lo so… Era mattina presto. Sembrava primavera. Una foschia nebbiosa. C’erano solo due persone sulla barca: il barcaiolo stesso e l’Uomo in nero. Dai capelli grigi, quasi bianchi… Stavano trasportando il mio corpo. O ceneri. Non lo so, avevo paura di guardare dentro la barca. Stavano andando verso l’isola opposta. Non so nemmeno che isola sia questa. Non ci sono mai stata.
— Allora, chi è lui, il tuo Uomo Nero?
— Non lo so…»
A. Kriuchkova, romanzo «Angelo custode»,
parte 2. «La trappola dei sogni»,
capitolo 4. «La ragazza ed il lupo»
E finalmente la Luna crescente, simbolo del Subconscio, raggiunge un culmine «cartonato» a Venezia:
«Attracchiamo a San Marco di notte. L’Uomo in Nero mi ha portato nella mia amata Città sull’Acqua, ma ora, entrando in piazza, la vedo in modo diverso: una Città Nera e Minacciosa, affogata nell’oscurità totale, interamente e completamente di… cartone, come la scenografia di un teatro!
L’intero mondo terreno è un enorme palcoscenico teatrale sul quale le persone si esibiscono in spettacoli per… fantasmi. Nei costumi dei corpi terreni, «vivono» sul palcoscenico circondati dalle decorazioni di cartone che possono essere istantaneamente distrutte da Colui che prescrive costantemente nelle Tavole i fili della trama degli spettacoli dei loro destini. Queste strane creature — esseri umani — sono talmente incantate dalla magica illusione di una scenografia (decorazioni) mutevole che solo la Morte è in grado di strappare le maschere veneziane fuse con i loro volti.
Sono a San Marco… sto cercando di trovare almeno una torcia nel buio pesto, ma invano — la città è lasciata senza elettricità, non vedo alcuna luce. Intorno a me ci sono solo case nere e morte. Tutto qui è finto. Di cartone! Spaventoso!! Sinistro!!!
E corro via in un lungo abito tessuto dalla Nebbia, via, lungo i ponti, cercando il Fiume che trasporta le anime in cielo. Sto correndo senza fiato lungo lo scenario di case di cartone nero, alle cui finestre non c’è luce <…> Finalmente! Ho trovato il punto di transizione: sono arrivata in un luogo dove non c’è nessun ponte, ma ci sono dei gradini che entrano nell’acqua e dei gradini simili che escono dall’acqua sul lato opposto. Non si può saltare dall’altra parte. È uno specchio, che riflette tutto ciò che c’è qui. Peccato che nessuno veda cosa vedo io e come vedo il mondo terreno ora: è diventato un mostro di cartone, nero e minaccioso!
Mi siedo sui gradini che conducono all’acqua, in attesa dei miei genitori, che stanno per venire a prendermi, e sto guardando il cielo nero, dove è appesa la Luna enorme. Ma anche la Luna è… di cartone!!! Sto guardando il suo riflesso: wow! — qualcuno ha ritagliato una copia di cartone della Luna celeste e l’ha posizionata sull’acqua dello stesso cartone (!!!)…
I genitori, apparsi dallo Specchio, si stanno avvicinando ai gradini sull’altra sponda del fiume. Ma all’improvviso, da questa parte, dietro le mie spalle, si sono sentiti dei passi che rimbombavano: l’Uomo in Nero mi ha preso con cautela in braccio, come una bambina, e mi ha portato via.
San Marco. Mattina. Il Sole. La piazza pian piano si sta animando inondata di gente. Fermata presso una colonna vicino al Duomo, vedo il mare e l’isola di San Giorgio di fronte. Sono in un vestito bianco. Sta suonando una musica allegra. E poco a poco comincio a vedere Venezia come la vedevo prima. Ma… come sono finita qui? Cosa sto faccendo qui?
Sono circondata da fantasmi: i miei amici della Biblioteca dell’Universo ed i miei genitori.
L’Uomo in Nero sorride invitandomi a ballare con lui proprio sulla piazza. I fantasmi ci stanno circondando. Nessuno li vede tranne me. Peccato. Adesso vedo i fantasmi anche di giorno. Molto più chiaramente di tutto ciò che vede la gente comune. I fantasmi sussurrano: «Alice, dai, sorridi! Balla, per favore! Lo volevi così tanto! Hai bisogno di lui!»
E mi sono resa conto che oggi è il mio matrimonio, quindi indosso un abito bianco. Ma gli unici ospiti sono i miei fantasmi. E sto ballando a San Marco coll’Uomo in Nero. I fantasmi, avendo raccolto le colombe, ce le lanciano, facendomi sorridere…
All’improvviso la mia memoria è ritornata completamente, travolta dalla disperazione, mi sono ricordata come il mio mondo è stato crollato… Di nuovo, tutto è di cartone, finto, inquietante! Questa città è come una prigione! Ed ho deciso di uscirene…»
A. Kriuchkova, romanzo «Angelo custode»,
parte 3. «Sette secondi»,
capitolo 7. «La Luna di cartone»
Il conflitto tra Amore e Morte, insito nella prosa di Kriuchkova, si manifesta anche nel ciclo poetico su Venezia, la cui magica attrazione affascina non solo l’autore, ma ipnotizza anche il lettore.
Da un lato Venezia, citando Alessandra Kriuchkova, è una «trappola», «labirinto», «apocrifo del poeta», «sogno», «chimera», «cattivo presagio», «casa delle tragedie», «ultimo rifugio», «musica di piogge, ombre ed uccelli», «serve una stella minacciosa», «ponti che portano ai guai».
Il nome stesso della città è polisemantico, sebbene, a parte il fatto che è associato alla tribù dei Veneti, dal cui nome la regione fu chiamata dai Romani «Venezia» (lat. Venetia), non ci sono altri significati ufficiali. Ma l’immaginazione del poeta è sconfinata, Venezia evoca varie associazioni: è la ghirlanda di Ofelia dell’Amleto di Shakespeare con fiori dal significato ambiguo, che simboleggia l’amore infelice; ed il pianeta Venere stesso, pianeta dell’amore con le sue due immagini: Lucifero, «Stella del mattino», ed Espero, «Stella della sera». E forse «Venezia» evoca altre associazioni per alcuni.
Eppure —
«il vetro di Murano mi stava attraversando come una sinfonia di sfumature»,
«i miei ponti non ci hanno visto insieme!»,
«Dipingimi… un caffè ed una lanterna in frac, nel corso degli anni scintillante di speranza, che la felicità ci tocchi prima che il cuore anneghi nell’oscurità» —
l’Amore vince — l’autore è fiducioso del suo ritorno:
«Al tatto, torniamo alla città dove le canzoni vengono cantate all’acqua. Ridendo dei cervoni che squillano, danziamo tra le maschere ed i volti, splendiamo coi ponti sotto il sole, pari agli spiriti ed agli uccelli»,
«Voliamo nel portale! Viva la fuga laddove la vita è accarezzata dalle onde, te la regalo, Venezia, per sempre, mantienila, da angelo custode, come un filo tra di noi»,
«San Marco sta dormendo, ancora non è al corrente, che attraverso i sogni tornerò come ostaggio terrestre della sua primavera».
Nonostante la tristezza che risuona in tutto il ciclo veneziano di Alessandra, il leitmotivo principale rimane l’affermazione della vita: «Venezia separa gli innamorati, ma il mio saluto sorridente ti accenderà silenziosamente come un fantasma all’alba».
Ma è meglio leggere che citare le poesie. Quindi, ecco la Venezia di Alessandra Kriuchkova…
Larisa Mikhailovna Kuzminskaya,
poeta, membro dell’Unione degli scrittori russi,
capo gruppo literario,
Presidente della Fondazione «Svetoch»,
Responsabile della cooperazione con le regioni russe
e paesi esteri del movimento pubblico «Poeti di Mosca»
Giornale «Notizie letterarie» / «Literaturnie izvestia» №1 (211) / 2023
В. Г. Бояринов: «Тридесятое царство»
Александра Крючкова не устаёт покорять читателя своими книгами. Александра отличается любовью к Слову и постоянной работой над стихотворной строкой… Великолепны стихи о Венеции, где автор побывала на могиле И. Бродского во время прохождения семинаров Школы Букеровских Лауреатов вместе с наставником и ведущим курса поэзии Евгением Рейном. Присутствует ли дух Бродского в стихах Крючковой? — судите сами: это стихи-предчувствия, стихи-сновидения, стихи-картины, стихи-мосты в той самой Венеции, городе, который является «апокрифом поэта» и по которому блуждает призрак Бродского. Дух странствий, присущий многим поэтам, не дает покоя и Александре. Читатель путешествует с автором по пустыням и океанам, по суше и по морю, за тридевять земель — в тридесятое царство. Тема переклички с поэтами Серебряного века — Цветаевой, Блоком, Ахматовой — свидетельствует о преемственности и духовной связи поколений. Но что это за связь? Возможно, мистическая. Или ностальгическая? А, может — дух осени? Восприятие природы и погодных явлений у Александры тесно переплетено с миром чувств, а «осенние» стихи завораживают музыкальностью, проникновенностью и философским взглядом автора на Время. Но спешить срываться в Небо не стоит. Я желаю удачи автору в Москве, в Санкт-Петербурге, а далее — везде. На доброе и вечное!
Владимир Георгиевич БОЯРИНОВ,
поэт, Заслуженный работник культуры РФ,
Председатель Московской городской организации
Союза писателей России
Журнал «Зинзивер» №6 (132) / 2022, ЖЗ «Горки-медиа»
V. G. Boyarinov: «Il trentesimo regno»
Alessandra Kriuchkova non si stanca mai di affascinare i lettori coi suoi libri. Alessandra si distingue per il suo amore per la Parola e per il lavoro costante sulla linea poetica… Sono magnifiche le poesie su Venezia, dove l’autore ha visitato la tomba di J. Brodsky durante i seminari alla Scuola dei Booker Laureati insieme al suo mentore e responsabile del corso di poesia Evgeniy Rein. Lo spirito di Brodsky è davvero presente nelle poesie di Kriuchkova? — giudicate voi stessi: queste sono poesie-premonizioni, poesie-sogni, poesie-quadri, poesie-ponti nella stessa Venezia, la città che è «l’apocrifo del poeta» e dove vaga il fantasma di Brodsky. Lo spirito del vagabondaggio, insito in molti poeti, perseguita Alessandra. Il lettore viaggia coll’autore attraverso deserti ed oceani, via terra e mare, verso terre lontane — fino al trentesimo regno. Il tema dell’appello coi poeti dell’epoca d’argento della litteratura russa — Tsvetaeva, Blok, Akhmatova — testimonia la continuità ed il legame spirituale delle generazioni. Ma qual è questo legame? Forse mistico. O nostalgico? O forse lo spirito dell’autunno? La percezione di Alessandra della natura e dei fenomeni meteorologici è strettamente intrecciata col mondo dei sentimenti, e le poesie «autunnali» affascinano per la loro musicalità, la penetrazione e la visione filosofica del Tempo da parte dell’autore. Ma non c’è bisogno di precipitarsi in Paradiso. Auguro buona fortuna all’autore a Mosca, San Pietroburgo ed oltre ovunque. Per il bene e l’eterno!
Vladimir Georgievich BOYARINOV,
poeta, Onorevole Lavoratore della Cultura della Federazione Russa, Presidente del Dipartimento di Mosca dell’Unione degli Scrittori della Russia
Rivista «Zinziver» №6 (132) / 2022, «Gorky-Media»
1. ВЕНЕЦИЯ / VENEZIA
Заочно
Вспомнишь — веками спустя,
впрочем, и смерти — пустяк,
в карму — прощенья пятак
небрежно…
Нежность погубит стрелка,
слёзы смахнутся в шелка,
сердцем — предельно легка,
безбрежна…
Город на мутной воде
служит зловещей звезде,
лодки причалят к беде —
за нами…
Чувство раскрасит холсты,
вздрогнут и рухнут мосты,
новость разбудит посты —
цунами…
Крылья напали на след —
куплен обратный билет
болью, сведённой на нет,
досрочно…
Землю дождями кроплю,
ласку для встречи коплю,
даже сильнее люблю
заочно…
июль 2005
In contumacia
Mi ricorderai tra secoli,
però anche la morte è nulla,
un centesimo di perdono
getto nel karma con noncuranza.
La tenerezza distruggerà il tiratore,
le lacrime saranno asciugate nella seta,
ho il cuore estremamente leggero,
sconfinato…
La città sulle acque agitate
serve alla stella minacciosa,
le barche arriveranno per noi,
attraccando il molo di sfortuna.
Il sentimento colorerà le tele,
i ponti tremeranno e crolleranno,
la salvaguardia sarà svegliata
dalla notizia di uno tsunami…
Le ali prenderanno le tracce
del biglietto di ritorno
comprato dal dolore
annullato in anticipo.
Cospargendo la terra di pioggia,
accumulo la tenerezza
per il nostro incontro,
ti amo ancora di più
in contumacia…
luglio 2005
До трёх
— Зажгите здесь свечи! —
одна я — в Той Башне,
где окна — с решёткой,
а месяц — вчерашний,
в котором — не плёткой —
словами для гласности —
согнули дугой,
— я — изгой!
тень — в опасности!
домой же не тянет —
там тесно! — из клетки
бежали по стенам
скупые заметки
не ручкой, а красным
— на белом — чернилами:
«Не ты ли писала
в тетрадках
да вилами?!»
— Их — два! —
самых светских,
крылатых —
два льва,
площадь Марка Святого
хохочет: — На львицу
похожа едва! —
я же чую, как скоро
вернёмся в столицу,
мир вздрогнет — проснётся
и в танце из листьев
вскружится,
взорвётся
на «Вы»!
сонный поезд несётся,
несётся,
несётся
к центру новой
главы —
прямо в Ад…
Лев не рад?..
так тоже бывает —
немало дурёх!..
кому-то — журавлик,
кому-то — синица,
мне — Жрица, как прежде,
под утро приснится,
а в Небе
считают
до трёх:
вдох —
вздох —
Бог…
Он вечно играет,
играет живыми —
Он колет нас в сердце
углами кривыми
и нити из судеб прядёт…
— Расправьте мне плечи! —
кричала, страдая, —
летела на свечи…
Он жаждет, гадая,
когда же душа,
словно старец седая,
из тела
навечно
уйдёт…
октябрь 2006
Fino a tre
— Accendete le candele qui dentro! —
Sono sola in quella Torre,
dove le finestre sono sbarrate,
e il mese è quello di ieri,
in cui
— non con una sferza —
con le parole per pubblicità
mi hanno piegato in un arco.
— Sono un reietto!
L’ombra è in pericolo! —
Non ho neanche voglia
di tornare a casa.
È angusto lì! — dalla gabbia,
i miei scarni appunti
correvano lungo le pareti,
non a penna,
ma coll’inchiostro rosso su bianco:
«Sei tu chi ha scritto il futuro
sui quaderni con il forcone?!»
— Ce ne sono due! —
i più secolari, alati, due leoni.
La piazza San Marco ride:
non sembro una leonessa!
Sento l’odore di quanto presto
torneremo nella capitale,
il mondo tremerà:
si sveglierà e girerà
in una danza di foglie,
esploderà in «Lei»
invece di «Tu»!
il treno assonnato
si precipita,
si precipita,
si precipita
verso il centro di un nuovo
capitolo —
direttamente all’Inferno…
Il leone non è felice?..
Succede anche questo,
c’è un sacco delle ragazze stupide!
per alcuni — una gru,
per altri — una cinciallegra,
come prima, al mattino,
sogno la Sacerdotessa,
mentre in Paradiso
contano fino a tre:
inspira — sospira — e Dio,
che gioca sempre coi vivi:
ci pugnala al cuore
con angoli storti,
intrecciando i fili
dei nostri destini…
— Raddrizzatemi le spalle! —
ho gridato, sofferente,
volando verso le candele,
mentre Dio,
da cartomante,
desidera quando
la mia anima
dai capelli grigi
come un vecchio,
lascerà il corpo
per sempre…
ottobre 2006
Мосты-вода-мосты
Экзаменом Души —
сомнительно проста,
Приснилась мне тоска
утопленных монет.
Пленённая водой
у сонного моста,
Предчувствую, как встарь,
что в зеркале мест нет.
В молчании воды —
циклический виток:
Пришедшая за мной
по сверенным часам,
Тьма бросилась на День,
безжалостен итог:
И враг тебе, и друг —
не кто-нибудь — ты сам.
Туманности пленят —
фантазия влекла:
И траурный наряд
танцующих в воде,
И хрупкости красот
муранского стекла
Приветствуют мосты,
ведущие к беде!
Трагедии не спят,
Венеция — их дом,
Причалила Луна
осматривать посты.
В сознании — капкан,
осознанный с трудом, —
Последний мой приют —
мосты — вода — мосты…
октябрь 2006
Ponti, acqua, ponti
Un esame dell’Anima:
ho sognato la malinconia
delle monete annegate
dubbiosamente semplice.
Affascinata dall’acqua
vicino al ponte addormentato,
sento, come prima,
che non ci sono posti nello specchio.
Nel silenzio dell’acqua
c’è una svolta ciclica:
Il Buio, venuto per me alle ore sincronizzate,
si è precipitato sul Giorno.
Il risultato è spietato:
sia il tuo nemico che il tuo amico
non è qualunque,
ma sei tu stesso.
Le nebulose affascinano,
la fantasia attrae:
l’abito da lutto delle gondole
che danzano nell’acqua
e la fragilità della bellezza
del vetro di Murano
stanno salutando i ponti
che portano ai guai!
Le tragedie non dormono mai,
Venezia è la loro casa,
La Luna ha attraccato il molo
per ispezionare i pali,
c’è una trappola nella coscienza,
trovata con difficoltà:
Il mio ultimo rifugio
sono i ponti e l’acqua…
ottobre 2006
Не бывшее прощание
Венеции — потери,
Но в памяти — с тобой
Сквозь древности и двери —
На праздники и в бой.
Венеция — разлучна,
Но призраком в рассвет
Засветится беззвучно
Улыбчивый привет.
У сонного причала
С прощанием в горсти
Венеция молчала,
Не верила — прости.
04 сентября 2008
Un addio assente
Venezia è destinata a perdite,
ma nella memoria ci siamo insieme:
attraverso antichità e porte —
in vacanza ed in battaglia.
Venezia separa gli innamorati,
ma il mio saluto sorridente
ti accenderà silenziosamente
come un fantasma all’alba.
Al molo assonnato
con una manciata di addii,
Venezia taceva,
non ci credeva… Scusami.
04 settembre 2008
Не повод
Для Бога примета — не повод
Поверить разлучной беде! —
Вернёмся на ощупь в тот город,
Где песни поются воде, —
Смеяться над звонким червонцем,
Танцуя средь масок и лиц,
Светиться с мостами под солнцем,
Равняясь на духов и птиц, —
Поправим в альбоме стоп-кадры?
Нас вспомнят Сан-Марко и львы! —
Пусть в небе искрятся петарды
Названьем счастливой главы.
октябрь 2008
Non è un motivo
Un presagio per Dio non è un motivo
per credere alla disgrazia della separazione.
Al tatto, torniamo alla città dove
le canzoni vengono cantate all’acqua.
Ridendo dei cervoni che squillano,
danziamo tra le maschere ed i volti,
splendiamo coi ponti sotto il sole,
pari agli spiriti ed agli uccelli!
Correggiamo le immagini fisse nell’album!
Saremo ricordati da San Marco e dai leoni!
Lascia che i petardi scintillino nel cielo,
designando il nome di un capitolo felice.
ottobre 2008
Уткнувшись носом
Нет счастья в гламуре курносом —
Уткнулась в последний наш час:
Несложно поранить вопросом —
Не надо ни вздохов, ни фраз.
Взывая к вчерашней надежде,
Пыталась поспорить с судьбой, —
Мне снова хотелось, как прежде,
Скитаться в Милане с тобой, —
Условна любая граница,
Вернёмся в несданный зачёт:
Не стоит прощаться! — нам снится,
Что время — линейно — течёт.
30 октября 2008
Ritorno a Milano
Non c’è felicità nel fascino di un naso simpatico,
Bloccato dalla nostra ultima ora.
Non è difficile ferire con una domanda.
Non servono sospiri o frasi di circostanza.
Facendo appello alla speranza di ieri,
Ho provato a discutere con il destino —
Volevo tornare, come prima,
Per vagare con te per Milano.
Ogni confine è condizionale,
Torniamo alla prova non completata:
Non c’è bisogno di dire addio! — ci pare,
che il tempo scorra linearmente.
30 ottobre 2008
Ностальгия
Забросим на пару дурные привычки? —
Общаться в кофейне гораздо теплее!
Раскроешь все скобки и снимешь кавычки…
…Смелее!
Мы брали вершины, сгорая от жажды.
Мечтая в обнимку, не думать о боли,
Но прыгнуть обратно — хотя бы и дважды…
…Слабо ли?
Маршруты — любые… Два шустрых билета
Спасают от пробок — посмотришь в глазочек? —
Хваталась за зонтик, полжизни — без лета…
…Разочек?
Тот город, где виски — на завтрак и ужин,
Витрины Versace, Armani и Gucci,
На прочих чихает — тобою простужен…
…Ты — круче!
За память сражаясь, верстала буклеты,
Канатик из кадров меж нами натянут:
Провальных — ни штуки, целебных — букеты…
…не вянут…
Устала скитаться: что суша, что море,
Волчице без волка — болото повсюду.
Заботу не ценим, влюбляясь на горе…
…в Иуду…
А Время — спирально, круженьем коснулось,
Платформы сместились анонсом цунами,
Но Богу приснилось, что Солнце… проснулось…
…над нами…
июль 2009
Nostalgia
Diamo un calcio alle cattive abitudini? —
Chiaccherare in un caffè è molto più caldo!
Aprirai tutte le parentesi
e rimuoverai le virgolette…
...coraggio!
Abbiamo scalato le cime, bruciandoci di sete.
Sognando negli abbracci, senza pensare al dolore,
Entriamo nello stesso fiume
per la seconda volta…
...forza!
Qualsiasi percorso… Due biglietti veloci
Ci salveranno dal trafico stradale.
Guarda allo spioncino della porta —
Mi son aggrappata all’ombrello,
mezza vita senza estate…
…una volta?
La città dove il whisky è a colazione ed a cena,
Con le vetrine di Versace, Armani e Gucci,
Starnutisce a tutti gli altri, raffredato da te…
...sei il migliore!
Ho lottato per la memoria, faccendo dei libretti,
Tra di noi è tesa una corda di foto:
Non c’è nemmeno una fallita,
ci sono mazzi di buoni…
...non appassiscono…
Sono stanca di vagabondare:
sia per mare che per terra,
Per una lupa senza lupo è palude ovunque.
Non apprezziamo la cura,
ci innamoriamo per sfortuna…
…di Giuda…
Girando a spirale, il Tempo mi ha toccato,
Le piattaforme si sono spostate
dall’annuncio dello tsunami,
Ma Dio sognò che il Sole era svegliato…
...sopra di noi…
luglio 2009
Химера
Сан-Марко вычурно молчал —
Виденье в комнату влетело:
Мужчина, мостики, причал,
Я — в лодке, разве что вне тела.
Не будет третьего лица, —
В наследство — призраки из книжки:
Поэты — искорки Творца,
На Землю посланы для вспышки.
На волнах дремлющий Морфей
Разбужен всплесками от вёсел.
Мне снилось множество морей,
Но сколько минуло мне вёсен?
Сан-Марко движется в туман,
Всё дальше — мостики и крыши,
«Земное — вкрадчивый обман!
Мужчина, слышите?!» — не слышит.
Прозренья светлая печаль
Утешит истиной Гомера:
Для духа смертная печать —
Всего лишь жалкая химера!
«Жива я! Слышите? Жива!»
Беззвучен голос мой, проклятье!
Всё дальше — праздная молва,
Всё ближе — Вечности объятье.
Та урна спрячется в плюще.
Но кто Он? — встретиться б хотела
С Мужчиной в чёрненьком плаще,
Скорбящим в лодочке у тела.
26 января 2011
Chimera
San Marco era pretenziosamente silenzioso,
Una visione volò nella stanza:
Un uomo, dei ponti, il molo,
Sono nella barca, ma fuori dal mio corpo.
Non ci sarà una terza persona, —
Lascio in eredità solo i fantasmi dal mio libro:
I poeti sono le scintille del Creatore,
Inviate sulla Terra per lampeggiare.
Morfeo dormiente sulle onde
È risvegliato dal rumore dei remi.
Ho sognato molti mari,
Ma quante primavere ho compiuto?
San Marco si sta muovendo nella nebbia,
I ponti ed i tetti si stanno allontanando,
«Le cose terrene sono un inganno insinuante!
L’uomo, mi senti?!» — non sente.
Il dolore leggero della realtà reallizzata
È confortato dalla verità di Omero:
Il sigillo di morte per lo spirito
È solo una misera chimera!
«Sono viva! Mi senti? Sono viva!»
La mia voce è silenziosa, dannazione!
Allontanandomi dalle voci inutili,
Mi sto avvicinando all’abbraccio dell’eternità.
Quell’urna sarà nascosta nell’edera.
Ma chi è Lui? — Vorrei incontrarlo,
L’uomo nel mantello nero,
Che sta piangendo nella barca sul mio corpo.
26 gennaio 2011
Завещание
Когда плыву сквозь музыку дождей,
Теней и птиц у мостиков старинных,
Смотрю в глаза потерянных людей —
Бредут на смерть вдоль улочек картинных,
А ты влюблён в готический рассвет,
В нём боль Души, растерзанной стаккато,
Подаст намёк на правильный ответ,
Сломав часы последнего заката.
Мой сон — не прост: муранское стекло
Лилось во мне симфонией нюансов,
Собор молчал, но таинство влекло
В финал судьбы сомнительных романсов.
Пусть ночь хрупка, и лодочник кричал:
«Вода несёт трагедию невесте!»,
Ещё в туман не спрятался причал,
Мои мосты не видели нас вместе!
Влетим в портал! Да здравствует побег
Туда, где жизнь ласкается волнами!
Дарю — тебе! — Венецию — навек! —
Храни её, как ниточку меж нами.
07 февраля 2011
Testamento
Galleggiando nella musica delle piogge,
Delle ombre e degli uccelli presso dei ponti antichi,
Guardo negli occhi delle persone perdute —
Vagano verso la morte lungo strade pittoresche.
Ti sei innamorato dell’alba gotica,
Piena del dolore dell’Anima, lacerata dallo staccato,
Che ti darà un suggerimento per la risposta corretta,
Rompendo l’orologio dell’ultimo tramonto.
Il mio sogno non è semplice: il vetro di Murano
Mi stava attraversando come una sinfonia di sfumature,
La cattedrale era silenziosa, ma il mistero mi attirava
Al destino finale delle storie d’amore dubbie.
La notte era fragile ed il barcaiolo gridò:
«L’acqua porta tragedia alla sposa!»,
Ma il molo non si è ancora nascosto nella nebbia,
Ed i miei ponti non ci hanno visto insieme!
Voliamo nel portale! Viva la fuga
Laddove la vita è accarezzata dalle onde!
Te la regalo, Venezia, per sempre,
Mantienila, da angelo custode, come un filo tra di noi.
07 febbraio 2011
Нарисуй мне Венецию
Напишешь картину невесте?
Тот город — апокриф поэта,
Влюблённых плохая примета —
Не стоит встречаться в нём вместе;
Ловушки и петли из улиц,
Ведущих к ступенькам под воду,
Где даже в плохую погоду
Причалы похожи на улей;
Кофейню, фонарик во фраке,
Сквозь годы искрящий в надежде,
Что счастье коснётся нас прежде,
Чем сердце утонет во мраке;
Гондолу, в которой, танцуя
С мостами старинных предместий,
Посланник трагичных известий
Погубит, беззвучно целуя.
Рисуй же, как сброшу одежды
Последним из кадров в романе,
Где призрак мелькает в тумане
И гаснет фонарик надежды.
12 октября 2011
Dipingimi Venezia
Dipingerai un quadro per la sposa?
Quella città è l’apocrifo del poeta
ed un cattivo presagio per gli amanti —
non devono incontrarsi lì insieme;
Dipingi trappole ed anelli di strade,
che portano a passi sotto l’acqua,
dove anche in caso di maltempo
i moli sono come un alveare;
Un caffè ed una lanterna in frac,
nel corso degli anni scintillante di speranza,
che la felicità ci tocchi prima
che il cuore anneghi nell’oscurità;
La gondola, in cui, ballando
con i ponti dell’antica periferia,
il messaggero di tragiche notizie
mi velena con un bacio silenzioso.
Dipingi, come mi tolgo l’abito terrestro
nell’ultima pagine del romanzo,
dove un fantasma tremola nella nebbia
e la lanterna della speranza si spegne.
12 ottobre 2011
Из нави в явь
Тот день на блюдечке принёс
Под звоны хрупкого бокала
Мечты, желанные всерьёз, —
Сбывались с точностью лекала!
Теперь мятежная душа,
С улыбкой ангельски-беспечной
Стихи небесные верша,
Не жаждет станции конечной:
Смешно в обители земной
Смотреть на памятник сиротский, —
Вот-вот и встретятся со мной
Стравинский, Дягилев и Бродский*.
декабрь 2012
* Все трое похоронены на о. Сан-Микеле в Венеции.
Dai sogni alla realtà
Su un piatto d’argento al tintinnio di un fragile bicchiere,
Quel giorno mi portò i sogni, seriamente desiderati,
che si realizzarono con la precisione
di uno stampo!
Ora l’anima ribelle,
creando le poesie celesti
con un sorriso angelicamente spensierato,
non brama la stazione finale.
È divertente guardare il monumento orfano
nella dimora terrena, —
stanno per incontrarmi
Stravinskij, Diaghilev e Brodskij*.
dicembre 2012
* Tutti e tre sono sepolti sull’isola San Michele a Venezia.
Сан-Марко спит
Давно последствия зачаты —
Махнув рукой
На смерть, проклятия и чаты —
Текут рекой,
Жду трап… — исхожены все тропы —
Сквозь дождь — в буран,
Штурмуй — мной взятые Европы,
А мне — Уран!
Ступай! — орбитами планеты,
А я — вне карт!
Февраль разменивал монеты,
Кивал на Март…
Марк спит, по-прежнему не зная,
Что я — сквозь сны —
Вернусь — заложница земная
Его весны…
февраль 2015
San Marco sta dormendo
Le conseguenze sono state concepite
tanto tempo fa. Rinunciando alla morte,
alle maledizioni e alle chiacchiere,
che scorrono come un fiume,
Sto aspettando l’aerio, battuti tutti i sentieri
attraverso la pioggia — nella tempesta.
Assalta l’Europa catturata da me,
Mi aspetta Urano!
Entra le orbite del pianeta,
Io sono fuori dalle mappe!
Febbraio ha cambiato le monete,
annuendo a Marzo…
San Marco sta dormendo, ancora non è al corrente,
che attraverso i sogni
tornerò come ostaggio terrestre
della sua primavera…
febbraio 2015
Лекарь
Венеция — в венце,
Погибельно-тонка…
В готическом Дворце
От Вашего звонка
Ни радости, ни слёз,
Не вздрогнула душа, —
Я вылечусь от грёз,
Венецией дыша…
13 декабря 2010
Dottore
Venezia sta nella corona,
ma è mortalmente sottile…
nel Palazzo Gotico
la tua chiamata
non mi ha portato
né gioia né lacrime,
l’anima non ha battuto ciglio.
Mi riprenderò dai sogni,
respirando Venezia…
13 dicembre 2010
Сложенный пасьянс
мелькают вспышками портреты,
читаю сложенный пасьянс:
вступают дерзкие поэты
со Смертью в пафосный альянс.
эспрессо сладостен мечтами,
Сан-Марко слушает прибой, —
здесь волны шепчутся с мостами,
а прах мой ищется тобой.
09 марта 2012
Il solitario finale
I ritratti lampeggiano in flash,
Sto leggendo il solitario finale di carte:
I poeti audaci stringono un’alleanza patetica
con la Morte.
L’espresso è dolce di sogni,
San Marco ascolta il surf, —
qui le onde sussurrano coi ponti,
e le mie ceneri sono cercate da te.
09 marzo 2012
2. РИМ / ROMA
Не отдавай меня другим…
«Все дороги ведут в Рим…»
Не отдавай меня другим…
Оставь хоть лучиком рассвета —
Любовь не требует ответа,
Но знай: нелюбящий — любим.
Не отдавай меня другим…
Тропой духовного сближенья
Я шла к искомому с рожденья,
Стихом ведомая в твой Рим.
Не отдавай меня другим…
Сквозь смерть, предательства, гоненья —
Ценя счастливые мгновенья,
Я чувств не прятала под грим.
Не отдавай меня другим…
Но в путь, начертанный судьбою,
Возьми хранителем с собою,
Как встарь, не следуя за ним.
Не отдавай меня другим…
14 мая 2009
Non passarmi agli altri
«Tutte le vie portano a Roma…»
Non passarmi agli altri,
Lasciami per te stesso come un raggio del sole,
L’amore non richiede la reciprocità,
Ma sappi: chi non ama è amato.
Non passarmi agli altri,
Ho percorso il sentiero del riavvicimento spirituale,
Camminando verso il ricercato dalla nascita,
Essendo guidata dalle poesie alla tua Roma.
Non passarmi agli altri,
Attraverso la morte, il tradimento, la persecuzione,
Ho fatto tesoro dei momenti felici,
Non nascondendo i sentimenti nel trucco.
Non passarmi agli altri,
Ma nella Strada tracciata dal Destino
Prendimi con te come un angelo custode,
Il quale non stai mai seguendo apposta.
Non passarmi agli altri…
14 maggio 2009
Сновидение
Вы — в Риме… В качестве завета,
Надежда скрасила мой сон —
И вплоть до самого рассвета
Гуляли — Девочка и Слон.
Вы — в Риме… Девочка — в Лозанне:
Набраться б воздуха, чтоб вновь,
Блуждая в розовом тумане,
Поверить в вечную любовь.
Вы — в Риме… Девочка забыта —
Дорожка стелется на Берн,
Но тени — ушлые, как свита,
За мною — в Цюрих ли, в Люцерн.
Вы — в Риме… В поиске забвений
Скитаться в отпуске не прочь,
Но снова в Лавочку Видений
Слоны слетаются на Ночь.
12 июня 2000
Un Sogno
Sei a Roma… Come testamento,
la speranza ha illuminato il mio sogno —
e fino all’alba la Ragazza e l’Elefante
hanno girato per la città insieme.
Sei a Roma… La Ragazza è a Losanna.
Ho bisogno di prendere un po’ d’aria,
vagando nella nebbia rosa,
per credere nell’amore eterno di nuovo.
Sei a Roma… La Ragazza è dimenticata.
Il sentiero mi sta portando a Berna,
ma le ombre del passato sono appiccicose,
seguendomi come il loro re, sia a Zurigo che a Lucerna.
Sei a Roma… Alla ricerca dell’oblio,
posso vagabondare in vacanze da sola,
ma di nuovo, al calar della notte
gli elefanti volano verso il Negozio di Sogni.
12 giugno 2000
Предвечный
Мы в сердце гостим — у Рима,
на древних богов похожи,
два солнечных пилигрима
в печальной толпе прохожих.
Не страшен ни дождь, ни холод —
мне шепчет фонарь: «Предвечен
душою своей, наш город
любовью твоей подсвечен…»
август 2002, Рим
Preeterna
Siamo ospiti nel cuore di Roma,
due pellegrini felici, solari,
in una folla triste dei passanti
assomigliamo agli dei antichi.
Né la pioggia, né il freddo fanno paura —
la lanterna mi sta sussurrando:
«La nostra città coll’anima preeterna
è illuminata dal tuo amore…»
agosto 2002, Roma
Юг и Север
Не важно, откуда мы родом,
Быть вместе — намного чудесней!
Я жадно глотаю мгновенья:
Сливаясь в Едином под сводом
Небесным — сердцами и песней —
Мы тешим ловушки забвенья, —
Бег стрелок лишь Риму подвластен!
Пьянею от звёздных отдушин,
Танцую в объятьях у юга,
Трезвея: Всевышний бесстрастен,
И дух мой вернётся послушен
Туда, где морозы да вьюга.
август 2002, Рим
Sud e Nord
Non importa da dove veniamo,
È molto più meraviglioso stare insieme!
Sto fermando avidamente i momenti:
diventiamo l’Uno sotto la volta del Cielo,
con i nostri cuori e la nostra canzone,
divertendo le trappole dell’oblio.
Solo Roma è padrone delle lancette di orologi!
Ubriaca dai respiri stellari,
Danzo nelle braccia del sud,
Ma divento sobria: l’Onnipotente è impassibile,
Ed il mio spirito tornerà obbediente
Al gelo ed alla bufera di neve.
agosto 2002, Roma
Замок Ангела
По звёздным проулкам летели из города,
Горсть фоток — на память: шутили беспечно,
Бросая в фонтаны монетки для повода
Вернуться однажды, возможно, навечно,
В тот Замок, который Собором останется —
Где нас обвенчала чужая планета,
Но плакал хранитель: «Печали избранница,
Вернуться обратно — плохая примета…»
август 2002, Рим
* Замок Ангела в Риме (бывшая резиденция Ватикана) также называют Замком Печали / Печальным Замком.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.