Бесплатный фрагмент - Море памяти

Дух перемещений в пространстве

Я вспомнил вдруг сейчас далёкий ныне год,

Когда к поездкам дальним стал вполне готов,

Познав впервые дух хмельной вокзальный тот —

Аэродромов, дебаркадеров, портов.

Что в детстве ощущал, теперь боюсь забыть,

Пытаясь  память словно старый куль латать.

Из города в район мне нужно было плыть,

А из села назад я должен был летать.

Колёсный пароход, где шум стальных валов,

Где палубы — пикник, где гул многоголос,

Где паровой машины шум из-под полов,

И шлюпка на корме, и хлюпанье колёс.

Узнать мне довелось полётов страх и жуть,

Когда летает сердце у тебя внутри,

Когда я мог в иллюминатор заглянуть

И как Колумб случайно новый свет открыть.

И скуку поездов мне довелось узнать.

Смотреть сквозь сон в поднятое окно

И слушать стук колёс и пассажиров мат,

И в тамбуре курить, качаясь заодно.

Ждать утренний паром у хилого костра,

Пытаясь отогреть застывших пальцев лёд,

С друзьями проболтать до самого утра,

И любоваться вместе утром на восход.

Ходить с братвой в горах, в палатке спать одной,

И к заводи в ручье, где бьёт нарзан ключом,

Спускаться, чтоб черпнуть водички ледяной,

И осторожно пить, склоняясь над ручьём.

Поезд воспоминаний

Я к мечтам уж давно охладел.

Утомлённый простыми трудами,

В поезд, едущий в прошлое, сел,

Заплатив за билеты годами.

Хоть места все в купе оплатил,

Чтобы люди не надоедали,

Буду ехать в купе не один

В позабытые дальние дали.

Продираясь сквозь муторность грёз,

Находя смысл в бессмыслице этой,

Буду слушать под стуки колёс,

Что нашепчут мне Мнема с Мелетой.

Муза памяти прожитых лет

С музой опыта и размышлений —

Две охотницы слушать мой бред,

Две попутчицы в вахте бессменной.

В бесконечной дороге любви,

Две умеющих слушать подруги,

Не склоняющие головы

Ни палящему солнцу, ни вьюге.

И вдыхая вагонный душок

Я, неспешно, зевая от скуки,

Напишу под их шёпот стишок,

Задремлю под колёс перестуки.

Буду, в тёмное глядя окно,

За столом пить холодное пиво,

Пусть они мне талдычат одно —

Что прошедшее всё справедливо

И ещё, что всё к лучшему тут,

Нужно знать лишь, чего всё во имя,

И что время с приливом не ждут,

Как и счастье, летящее мимо.

Дни как блики дорожных огней

Мимо мчатся и в памяти тают,

Я смотрю, и вся жизнь как в окне

Перед взором моим пролетает.

Реминисценции

Я теперь домосед, и бродить — так в потёмках

сознанья,

В лабиринтах сомнений, сквозь совести

чертополох.

И картины из детства заросших лианами

зданий

Предстают в галерее написанных памятью

слов.

И они в обрамленье роскошном как будто

барокко,

В рамках найденных в долгих и трудных

исканиях рифм,

Под плющом размышлений над волей

капризного рока

Прячут смысл, тот, который нежданно находим

мы в них.

Осенённый листвы винограда палитрой

осенней,

Очарованный сном и волшебною

пылью дорог,

Я мелодию слышу в жужжании

обыкновенном

Жизнью полных, похожих на ульи

пчелиные, строк.

Жёлтых бархатцев запах хмельной ударяет

мне в ноздри,

И стучат по листве и травинкам слезинки

дождя,

Сладкой грусти приход ощущаю так ясно и

остро,

В плаче лёгкость свободы от груза потерь

находя.

Комната из детства

Как лошадь ржут дверные петли.

Окно — тенистый сад в квадрате.

Качаются неслышно ветви.

Кот под кроватью.

На солнце выцветшая штора…

Так тихо, словно время стало.

И знает кот, молчит который,

Чьё съел он сало.

Там под кроватью королевство

Вещей, куда-то запропавших,

Загадки там и тайны детства,

И страхи наши.

Что там за звёздочки в потёмках,

Другого объясненья нет ли?

Как мыши пискнули негромко

Дверные петли.

Бабушкины песни

Помню песни, что бабушка пела

Уже больше полвека назад,

Как она задушевно умела

В них о грустной судьбе рассказать!

А порою в стакан наливала,

И катилась слеза по щекам,

Когда песню про степь напевала

И замерзшего в ней ямщика.

Слушал пенье, на цыпочках стоя —

До стола я едва доставал —

И в застолье, бывало порою,

Я тихонечко ей подпевал.

Как закрою глаза — в детстве снова

Я на стуле укутан в саду,

В полудрёме во тьме слышу слово

И гляжу на ночную звезду.

Тихий бабушкин голос я слышу,

Что устал от забот и хлопот.

Словно лишь на минуточку вышла,

Но уже никогда не придёт.

Оттого я сегодня не весел,

Жизнь опять вспоминая свою,

Что ни грустных, ни радостных песен

С ней уже никогда не спою.

Марфино

Повеял ветер путешествий:

Вон где-то в печке чакан жгут.

Как в том селе, где жил я в детстве,

Куда меня мечты зовут.

И запах козьего загона

Как прежде мне щекочет нос,

С ним  ворох мыслей  потаённых

Осенний ветер мне принёс.

Я так давно мечтал вернуться

В далёкий заповедник свой,

И снова в радость окунуться

Как будто в омут с головой.

Мычанье стада, клубы пыли

И камышитовый забор

Там, где меня давно забыли,

Ночами снятся до сих пор.

Ну, вот я и приехал в детство…

Проходит стадо за окном.

Ждал — счастье встретит, только вместо —

Лишь одиночество одно.

За тихой речкой солнце село,

А в длинной печке тает сноп,

Его огнём согрел я тело,

Да душу бьёт мою озноб.

Созвездия

В детстве небо казалось мне тентом

С миллионами маленьких дырок,

И сквозь эти отверстья в брезенте

Проникал свет ночного эфира.

Орион — был посланием ночи.

В чёрной тьме без конца и начала

Его пояса многоточие

Продолженье времён означало.

И Плеяды в бессмысленный хаос

Привносили порядок и меру,

И для счастья всего оставалось

В чудо преображенья поверить:

Чтобы лебедь созвездия вместо

Выплывал в восхитительном танце,

И небесная музыка детства

Лилась грустною пьесой Сен-Санса.

Дух детства

О запах детства! Издалёка,

Из тьмы туманных ранних дней

Повеет духом пищеблока,

Укропа и горячих щей,

И снова я в Раю забытом,

Где ощущенье новизны,

Где счастье в воздухе разлито,

Где сладки и беспечны сны.

Невольно ощущенье длится

Счастливых и далёких дней,

Мелькнув нашедшейся вещицей

В чулане памяти моей.

И я блаженно улыбаюсь,

В былое в мыслях унесён,

Проснуться в жизни той пытаясь,

Как будто эта — только сон.

(2009)

Впадение в детство

Теперь могу я только в снах,

Какие нынче снятся,

С усталых ног ботинки сняв,

Сам по себе слоняться.

Бродить по уличной траве,

Смотреть, как в муравейник

Былинку тащит муравей…

Как будто просишь денег,

Ковшом свою сложив ладонь,

За «кузнецом» гоняться,

Его весёлый слушать звон

И миру удивляться.

Детство

Я, вспоминая детство раннее,

Когда был сад загадок полный,

И был амбар, и мы играли в нём.

Словно вчерашний день всё помню.

Тогда в преображенья верил я.

Глядела тайна из амбара.

Как будто ветерком вдруг веяло

Из тёмных джунглей Занзибара.

Во тьме я крался меж деревьями.

Себя охотником представив.

Мне щекоча инстинкты древние,

Ползли канаты как удавы,

Лес тёмный был наполнен звуками,

Верёвки с балок вниз свисали

Лианами. Во тьме мяукали

Тигрята с пышными усами.

И по лианам вверх залазили,

Кокосов делая запасы,

Такие, как и я чумазые

Мартышки из второго класса.

Детские игры

Так обожал киногероев я

Самоотверженных и сильных.

Корабль в своём амбаре строили

С друзьями мы как в старых фильмах,

И превращался в водолаза я,

Надев на голову кастрюлю,

И вся компания чумазая

Кальмары были и акулы.

Я двигался как в невесомости

Замедленным подводным шагом,

С привязанной веревкой к поясу

Как будто с кислородным шлангом.

Я помню сладкое волнение

Предвосхищенья встречи с тайной,

Немой восторг преодоления

И риска зов необычайный —

В душе открыл такие свойства я,

Игрой с грядущим занимаясь,

И так, рискуя и геройствуя,

Во взрослого преображаясь.

Находки

В придорожной пыли находя

Неизвестных приборов детали,

Мы, мальчишки, всегда в те года

О природе находок гадали.

Я фантастику в детстве любил,

И кусок старой радиосхемы

Для меня удивительной был

Частью инопланетной системы —

Словно с неба упавший объект,

Тот, что сделан титанами Марса,

От богов, тех, которых уж нет,

В дар Земле из небесного царства.

Грёзы детства

Помню детских лет виденья

И картины на стене.

Фавны, нимфы словно тени

С них могли сходить ко мне,

Вспоминаю с грустью вместе

Снов и яви перемесь,

Словно снова там я в детстве

И в мечтах тогдашних весь,

Ощущаю озарённость

Светом утренней звезды,

Получаю одарённость

Видеть ангелов следы,

Под подушкой вновь надеюсь

Их подарок вдруг найти

И, от страха холодея,

Встретить фавна на пути.

Маминой согретый лаской,

Веру в чудо я храню,

И слезу над грустной сказкой

Вновь невольно уроню —

Бриллиант воды чистейшей

Детских неподдельных слёз,

Как же плач мой безутешен,

Обо всём, что унеслось!

Что исчезло безвозвратно

Всё, чем жил я в те года.

В область детских грёз обратно

Не вернуться никогда.

Словно воды годы смыли,

Мамы нет уж много лет,

Но остался сердцу милый

В памяти заветный след.

Ну, приснись же…

Ну, приснись же, далёкое детство,

Как когда-то приливом накрой

Эндорфина, наркотика вместо,

Возрастной гормональной игрой.

Видно это природа стремилась

Тягу к жизни во мне поощрить,

Чтоб судьбы моей ниточка вилась,

Чтобы жадно хотелось мне жить.

Радость чистую предвосхищал я

В ожиданье чудес и миров,

Что грядущая жизнь обещала,

Так и нынче жду новых даров.

Дай мне снова святую наивность

И доверчивость, и доброту,

И надежду на высшую милость,

И способность поверить в мечту.

Проведи по неведомым тропам,

Окуни в тихий омут любви,

По плечу как приятель похлопай,

Тайной новой меня удиви.

Так реальны во сне превращенья.

Волшебством снова их назову.

Я хочу пережить возвращенье

В сказку детских годов наяву.

Знаю, то не видения были —

Когда явью казались мне сны,

Где с картины  сатиры сходили.

Иль в реальности? Ты проясни.

Полу-звери они, полу-боги,

Но, однако, не люди. У них

Хвост и рожки, при том, козлоноги,

И занятье — выслеживать нимф.

Я любые приму объясненья

И поверю, наверно, тогда

В жизнь загробную и в воскресенье,

В измерения сна уходя

Лабиринт снов

Под белым одеялом —

под снежною пургой,

Где сладких снов немало,

там сон мой дорогой.

Он словно нитка длится,

ведя меня сквозь мрак,

И снится, снится, снится,

не кончится никак.

Он — череда событий,

находок и потерь.

Вхожу за ним по нити

в распахнутую дверь,

Туда, где много комнат,

не сосчитаю сам,

То — дни, и каждый вспомнить

могу, в мечтах я там.

В них жизнь я поминутно

всю проживаю вновь,

Не выбраться оттуда,

из лабиринта снов.

Перед глазами всплыло,

как ныне, Рождество,

Когда лет пять мне было

назад тому лет сто.

Воспоминаний ярких

мой праздник полон был,

Когда свои подарки

мне ангел приносил.

Хотел его застать я,

но это было зря,

Так и не видел, кстати,

его прилёта я.

И лишь шуршанье крыльев

сквозь сон я слышать мог,

А утром находил я

волшебный свой кулёк.

Прошло златое время,

но так же быстр и тих,

Дыша мне прямо в темя,

порой он шепчет стих,

Вновь в лабиринте слов я

усну, устав плутать,

И будет в изголовье

он надо мной летать.

Сладкие слёзы

Там, где на фоне белом

Рябины киноварь,

Мне птица песню спела

Про сахарный январь.

Про то, что от мороза

Вся горечь пропадёт,

И искренние слёзы

Вдруг станут словно мёд.

Я вытру, вспомнив детство,

Слезинку на щеке.

Вот я с друзьями вместе

В снегурках на реке.

Сошёл же на минуту

Всего лишь я со льда,

Но не могу вернуться

Туда уж никогда.

Я знаю, что теперь я

Не в силах оживить

То утро, то веселье,

Тот Брейгелевский вид.

Но сладко сердце ноет,

Себя не узнаю.

Как будто бы в кино я

Увидел жизнь свою.

Так сжала сердце жалость

По счастью тех времён.

Ах если б оказалось,

Я — там, а жизнь — лишь сон,

Читальный зал

Повезло мне в спокойные, в общем, года

В том предместье родиться,

Был мальчишкой я жадным до чтенья тогда,

Беззаботным как птица.

И тогдашний районный читальный мой зал,

Был похож на пещеру,

Где сокровища были, которым узнал

Цену я в полной мере.

Этот «Мир Приключений», миров и веков —

Поглощал с головою

И  фантастика так, словно запах духов,

Вдаль вела за собою.

Знаний в книгах, которые в детстве  читал,

Собирал я крупицы,

Чтоб потом вдохновения  спутник — мечта

В жизнь могла  воплотиться.

Пусть не так оказалось, как в книгах тех, здесь,

Чем когда-то мечталось,

Но в душе ожиданье от жизни чудес

Мне от детства осталось.

Помню шелест страниц, тишину и покой,

Помню возраст свой нежный.

Рай на небе, наверное, тоже такой,

Как тот зал — безмятежный.

О роли научной фантастики

Конечно же, совсем напрасно

В мечтах я в космос нос совал,

Иных миров пейзаж прекрасный

В воображенье рисовал

И звездолёт, во тьме ледащей,

Где в беспросветной пустоте

Я представлял себя летящим

Вперёд, к загадочной звезде.

Фантастика — окно в иную

Реальность, грёз волшебный дым.

Жизнь неземную и земную

Она сплетала в жгут один.

Заменой сказок став порою,

Она влекла в те дни меня.

Волшебной разума игрою

В мир неизведанный маня.

Она надежду мне давала,

Что в каждом сердце испокон,

И веру в разум, в идеалы

И в скрытый в формулах закон.

Конечно, это сказки были

Уже технических времён.

Они мне новый взгляд дарили,

Что был в пространство устремлён.

Теперь мой взгляд я направляю

Уже во время. В то, когда

Я жил, ещё не представляя,

Что тут она, моя звезда.

Что толку в этих эмпиреях

Витать сейчас, когда уже

Стоишь, глупея и старея,

На предпоследнем рубеже.

Теперь осталось, вспоминая,

Лишь умиляться тем мечтам.

И жизнь теперь совсем иная,

Но всё ж порою в снах я там.

О долготе дня

Всё было внове, оттого ли

Тянулся в детстве день как год?

Сейчас жить медленней не волен.

День уж летит, а не идёт,

Я вспоминаю дни каникул,

И «тихий час», и сада тень,

И вкус малины с земляникой,

И то, как долго длился день.

Как был он радостен и светел

И полон интересных дел.

Так жить, как могут только дети,

Я нынче тоже бы хотел.

Да, стать длиннее может время

Теперь, коль мы чего-то ждём,

Но не сравнить с деньками теми,

И пытка — находиться в нём.

Ужасно время ожиданья,

И длится час как целый год,

Когда приходит с опозданьем

Известие, что сердце ждёт.

И лезут мысли словно змеи,

И каждая другой страшней.

И время тянется, владея

Как узницей душой моей.

Представив страшные потери

Как в фильме ужасов в кино,

Надеюсь я, и в чудо верю,

Моля, чтоб кончилось оно.

Смешно впасть в детство мне должно быть,

И в забытьё уйти как в тень.

Но, если б мог в обмен на опыт

Я время то забрать взамен!

Что жить напрасною мечтою,

Старенье замедлять учась?

Свой день наполнить жизнью стоит,

Чтоб снова долгим сделать час.

Неплохо — поливать газоны,

Возить куски дорожных плит,

Пилить, грузить, чинить поддоны.

Кого-то это удивит.

Попав как из болота в море,

Чтоб снова став как молодой,

Совсем забыв об этом горе —

Смотреть, как жизнь течёт водой

И между пальцев утекает —

Я, труд физический ценя,

Вдруг понял: только жизнь такая

Изменит время для меня.

Презрев свой социальный статус

И жизнь активную ведя,

В работе от унынья прячась,

Лишь так продлить смог время я.

Мои 60-е, пионерские

Года — словно на шее жернова —

Влекут меня на дно реки забвенья.

И цепь событий мне не разорвать,

А дни — в цепи событий этих — звенья.

Слова времён ни сладки, ни горьки,

Но есть порой в них сила колдовская.

Тону в воспоминаньях, пузырьки —

Слова из прошлой жизни выпуская,

Вот пузырёк «ударник» — как удар,

Но он не тот, что с барабаном ныне,

С повязкой красно-белой «санитар»,

Буль-буль, и «рапорт сдан», и «рапорт принят».

Два слова: «октябрята» и «отряд»,

Из памяти всплывают словно тени.

Но называли так не тех ребят,

Чей в октябре справляют день рожденья,

А «семилетки»! — то не про девчат,

Что в школу в первый раз спешат с букетом.

Как «звёздочку» с портретом «ильича» —

Кудрявого упитанного шкета —

Заполучить мечтала детвора —

Сестру земную звёздочки небесной

Как знак Причастья, Счастья и Добра

Под звуки бодрой октябрятской песни.

Вот слово «звеньевой» — как лейтенант

Идущего на штурм оценок взвода.

«Отметка» — и оценка, и цена,

И цель карьеры школьного народа.

А выделиться, лычками гордясь,

Как «член совета» своего «отряда»,

С начальством всей страны имея связь —

Какой бальзам для сердца и отрада.

И клятвы, что «перед лицом» дают

Готовым быть, а также быть здоровым,

И взмах руки, взлетающей в «салют»,

И просто «чезноленинское слово»…

«Совет дружины», «пионерский сбор»,

Буль-буль, буль-буль — «постройка на линейку».

Для перемен просторный школьный двор,

Где ни кустов, ни клумбы, ни скамейки,

И если не решить вопрос никак,

— Пойдём «стыкаться», выясним на деле,

Кто прав, и крепче будет чей кулак! —

Кто ж не любил плебейские дуэли,

Что приносили внешности урон!?

Там в «стычках» просто разрешались споры

К взаимному согласию сторон.

Без болтовни, угроз, пустого ора.

Как булькают, всплывая, пузыри:

Наш «пионерский спутник семилетки»,

И «лично дорогой» как все цари

«Волюнтарист» и «кукурузник» редкий

«Никита». А какое торжество!

Какие песни в «пионерских зорьках»!

И галстука со знаменем родство

Из алого загадочного шёлка.

Макулатура, сданная на вес,

Вожатой симпатичной строгий голос,

И к жизни пионерский интерес,

И к званью, за которое боролись.

Не знаю, что давало нам оно,

Иль просто так, инстинкт соревнованья?

Хрущёва сняли, званье заодно,

Какое было разочарованье.

Какой цветной и яркий карнавал!

Бессмысленное времяпровожденье

Перемололи годы-жернова,

И всё исчезло словно наважденье.

Десятый класс

Как хорошо всё начиналось —

Взросление, десятый класс.

До будущего только малость,

И создан целый мир для нас.

Собрание, а после — танцы,

Закат, сгорающий в окне,

Те первые влюбиться шансы,

Романтика. И страха нет,

И сердцу сладко и тревожно:

Что там, за этою чертой?

Даже представить невозможно,

Что будет в новой жизни той.

И песня про любовь, что где-то,

На перекрёстках звёздных трасс,

Живя надеждою, мы встретим.

Наивный мой десятый класс!

Молодость

Кусты увешаны росой

Как люстры хрусталём.

Бреду весёлый и босой

Я утром за селом.

Иду с гулянки я домой,

Взвивая палкой пыль.

О чём-то говорит со мной

Задумчивый ковыль.

Седой кивает бородой,

Век вспоминая свой.

И машут ивы над водой

Взволнованной листвой.

Летний пролетариат

Когда ты юн, романтика повсюду,

Куда из дома нудного сбежал —

Пиратский бриг или из тех посудин,

С которых ты арбузы разгружал.

И под гитару песни дворовые,

Дурачества «таких здоровых лбов»,

И танцплощадка, где с тобой впервые

Случилась эта самая Любовь.

Работать на жаре под шутки с матом,

И ледяную, обжигая рот,

Пить углекислоту из автомата,

В бытовке съев домашний бутерброд.

А вечером купить бутылку рома,

И с вольным ветром пить, как пьёт пират.

В спецовках от спецстроев и тяжпромов

Студенты — летний пролетариат.

Эх, вольница наполовину с рабством,

Которого никто не замечал,

Далёкое студенческое братство,

Мой стройотряд — начало всех начал.

Как быть счастливым

Кто-то собранным в жизни доволен

Барахлом, антикварной мурой.

Кто-то рад в жёлтых лютиках полю,

Тишине предрассветной порой.

Кто-то личным достатком кичится

Иль синицей, что держит в руке,

Кто-то рад пролетающим птицам,

Что курлычут в ночи вдалеке.

Я за то никому не пеняю

И завидовать стану едва ль.

Я великую истину знаю,

Что раскрыла годов моих даль:

Видов счастья — на всякие вкусы,

Столько, сколько на свете людей.

Нужно видеть во всём только плюсы,

Даже если в нужде и в беде.

Всем оно в равной мере даётся,

И зависит лишь только от нас —

Иль водою сквозь пальцы прольётся,

Иль наполнит кувшин про запас.

Взгляд назад

Порою оглянусь как путник на дороге,

Жалея то, что там осталось позади.

Себя порой сужу неумолимо строго,

Я б не хотел себе такого вот судьи.

Но жизнь свою иной совсем не представляю,

Какой была б она, коль праведным я был.

Отведать мне пришлось плодов земного Рая,

Знал Ад, хотя порой был счастлив и любил.

Пришлось узнать, во что обходятся просчёты

И просто баловство, обидчивость и злость.

Узнать пришлось печаль, когда уходит кто-то,

И цену твёрдых слов, увы, узнать пришлось.

Попробовать пришлось икру  летучей рыбы

И свежий осетровый серый малосол.

Попробовать пришлось ухмылок и улыбок.

Пришлось познать Добро как меньшее из Зол.

Но так же то Добро, что объяснить не в силах,

Которое как ангел вечно за плечом.

Не знаю я за что, но всё ж меня любили.

Ну а мои заслуги в этом ни при чём.

И лишь сейчас, когда как пазл в одну картину

Я собираю жизнь из самых разных дней,

Как будто проступает замысел единый,

И смысл судьбы моей становится ясней.

Черновик

Слова ненужные сотру,

Неровности метафор сглажу,

Перепишу, одобрю даже

И вновь критично посмотрю.

Стихов ценю я черновик.

Хотя и времени мне жалко.

Волна обкатывает гальку,

Так я обкатываю стих.

Не вижу в этом я труда.

Мне строчки — словно в море волны,

Им отдохнуть самодовольно

Не удаётся никогда.

Так повторяется мотив,

Так совесть взвешивает память,

Событья жизни воскрешает,

То пристыдив, то наградив.

И я задумаюсь на миг —

Стихи переписать несложно.

Когда бы так же было можно

Поправить жизнь как черновик.

Баллада-былина из сочинской жизни

(Пародия на «Вторую балладу» Б. Пастернака)

Ребята спят. В окне вопят

Сирены, то ли завлекая

В поток шумящий, то ль играя,

Но всё ж мешая людям спать.

А эти мерно так сопят,

Привыкнув к жизни страусиной.

В квартире в Сочи спят два сына.

В подушку голову — и спят.

Гудят большие птицы Рух,

Садящиеся по соседству.

Ребята спят, как только в детстве

Спать можешь, или если глух.

Орёт сосед, читаю вслух

Свои стихи, скребётся псина.

В наушниках спят оба сына,

Во сне гоняя мнимых мух.

Льёт дождь. На море снова шторм.

На мол наскакивают волны,

И кажется мне море чёрным.

И карта подтвердит о том.

Смотреть на это я устал.

Я сплю с ребятами вповалку

Под шум волны, месящей гальку,

Как только в раннем детстве спал.

Светает? Нет, уже обед.

Окно плывёт как после пятой.

Я встал, а что мои ребята?

Уже проснулись или нет?

Сейчас спят сутками подряд,

Конечно, после вахты длинной.

Заткнись, баллада, сгинь, былина,

Пусть спят, как в раннем детстве спят.

Адлерский дендропарк

В парке южных культур в январе на заре

Зацветают на ветках прозрачных цветы,

Может, думают, что вновь апрель на дворе.

И что время пришло уже для красоты.

Лавровишни, секвойи, сосна, эвкалипт

Зелены, а конфетному дереву лень

Вместе с ними на грунте, что солнцем полит,

Словно летом густую отбрасывать тень.

На мимозах желтеет весенний туман

Мелких шариков, к женскому дню ценят их.

И как в юбке из пальмовых листьях кума

Юкка с мётлами бледных соцветий сухих.

Я, любуясь пейзажем, по парку иду.

Кипарисы стоят, словно в небо стремясь,

Вдоль дорожки, сходящей к большому пруду,

И осенней листвой липы радуют глаз,

У бамбуковой рощи замедлю свой шаг,

Представляя тропический лес дождевой,

Перед кедром огромным пройду не спеша,

Наступая на шишки под жухлой травой.

Наконец-то сбылись детства сны и мечты.

Словно лето у времени взял я взаймы,

Посетив этот вечно зелёный почти

Райский сад посреди черноморской зимы.

(Сочи. Начало января, 2022)

Ответ Замкадычному другу

(Шутливое подражание И. Бродскому)

Получил твоё письмо, дружище Постум,

Долго думал, прочитать или не стоит,

Эти мысли как в жару на даче осы,

Донимали. Всё это пустое.

Знаю всё и так, что ты напишешь.

Не читая, вот решил ответить.

Так же всё недвижимость ты ищешь

Тёмными ночами в интернете?

Думаю, затея та пустая.

Помнишь, обещал прислать мне чачу?

Видно, снова пишешь, что мечтаешь

Летом сам приехать к нам на дачу.

Всё брюзжишь про нынешнее племя.

Ты ж один калач, как надо тёртый.

Недовольный этими и теми,

Ноешь, знать, здоровье уж ни к чёрту,

Что болит то задница, то руки,

То глаза, то вдруг зубные боли.

Чем там Цезарь занят? Ловит щуку?

Или либералов за крамолу?

Нынче ветрено, уже прохладновато,

Скоро осень, всё изменится в столице,

Понт кидать вернутся депутаты,

СМИ в припадке снова будут биться.

Скоро, Постум, новенькие книги

Друг твой, любящий стихосложенье,

Напечатает. А ты гнилые фиги

Не бросай в окошко в раздраженье.

Павловск. Каминные часы

Давно, когда я молод был,

Я в отпуске дворцы-музеи

Обычно посещать любил

Простым туристом-ротозеем.

Однажды в Павловском дворце

Неспешно я бродил по залам,

Столетия замкнув в кольце,

И время нереальным стало,

Словно трава из-под косы,

Как движутся ночные тени,

Так шли каминные часы,

Я слышал, падали мгновенья.

Фигурки, стрелки, циферблат

Под паутиною патины —

Из бронзы антиквариат

На белом мраморе камина,

То Эригона в стиле ню

С Амуром, пьяная любовью,

Их за нескромность не виню,

За то, что голые обое,

Что на Олимпе нормой был,