Бесплатный фрагмент - Монах для Евы

Глава 1

Предновогодние дни имеют характерную черту: пролетать вихрем, забивать голову мечтами, превращать быт в летящую колесницу событий, чередующихся со скоростью света. В итоге, к Новому году приползаешь уставшим, с ощущением, что из запланированных радостей и чудес главное упущено, не перешло из разряда намеченных к исполнению в исполненные, на худой конец — принятых к сведению. Прежние связи неожиданно блокируются. С «кодовым замком» проблема. Вариации цифр вымело из головы, словно корова языком слизала. Любовник, имеющийся в наличии не один год, исчезает в неизвестном направлении. Его домашний телефон молчит, покрывшись паутиной вечности. По рабочему номеру отвечают, что Мистер Икс никогда там не работал. Улица на которой проживал ещё неделю назад — исчезла с карты города. Общие знакомые при встрече удивлённо пожимают плечами.

Несколько дней, всего лишь несколько дней, и что изменится? Год Козы или прошлогодней Овцы, Быка, Тигра сменит год Обезьяны, Змеи, Льва, Дракона, Свиньи или Кролика — только и всего. Но для неё это прозвучит куда существенней. С последним ударом кремлевских курантов, к её сорока четырём годам прилепится циферка.

В юности возраст радует наличием её величества молодости, безрассудства, уверенности в том, что жизнь удивительно прекрасна и так будет всегда. Будущее рисуется в жемчужно-розовых тонах, веселой, весенней радугой. Ощущению полета, новизны зашкаливает. В двадцать, прибавление лет принимается на «ура». В тридцать, не отрицаемо во всяком случае не пугает. В сорок, настораживает. Что уже говорить о том, когда женщине исполняется сорок пять лет?

«В сорок пять баба ягодка опять». Хочется слепо верить в старую, затёртую до дыр пословицу. Хотя, каждой из нас хотелось бы быть моложе минимум лет на десять.

Родится первого января занятно. Народ ещё пьян, а она уже на год повзрослела. Часы в полночь пробьют двенадцать раз, наступит Новый год.

«Что ждет меня в новом году? — подумала, проводя ладонью, по коротко стриженным волосам, цвета темной карамели. — Жизнь продолжит катиться по укатанной, утоптанной прямой ничего не меняя? Или изменит направление?»

Она остановилась у зеркала. Из зазеркалья на нее смотрели глаза цвета темно-серого бархата. Пухлые губы вздрогнули.

— Я за новизну! — произнесла, наблюдая за движением губ. — К чертям собачьим устаревшие, привычные догмы: «Так все живут», «Чем ты лучше», «Ты обязана», «Ничего не поделаешь», «На роду написано», «Все терпят, и ты терпи». Хочется простого женского счастья. День наполненный радостью, надеждой! Надоело быть мужиком и бабой. Улыбаться, когда хочется выть. Улыбаться, когда до боли в зубах не до улыбки. Надоело засыпать и просыпаться одной, вместо мужчины, обнимать подушку. Боже мой, как банально звучит…

Края губ поникли, оставляя на лице след грусти, сожаления, налет разочарования. Подойдя к окну, уперлась лбом в холодное стекло.

«Неужели ни один мужчина в моей жизни не был воистину моим, моей второй половинкой? Получается, я их крала у других женщин?

«…тот у которой я украден

в отместку тоже станет красть*…

Вот и крадем всю жизнь друг у друга. Господи, какого черта?

Хочу встретить своего мужчину! Раз в жизни сво-е-го».

Укутавшись в теплый плед, забралась в кресло с ногами. Обхватив руками колени, положила на них голову.

«Почему мне не везет? Что во мне или со мной не так? Встречаюсь не с тем, влюбляюсь не в того, под венец иду не с тем. Не дура ведь! Всего в жизни добилась сама, своим трудом, рвением, умом. Никогда на шее ни у кого не сидела. На свои не сорок выгляжу неплохо. Хотя, "неплохо“ не есть „хорошо“. Не красавица, но как говорил мой второй экс-супруг: „Есть на что оглянуться“. Все при мне: и рост, и длинные ноги, крутые бедра. Грудь, до сих пор, "волнует" мужские взгляды, вызывая женскую зависть. Фу, пошлячка, - она улыбнулась, встряхнув головой. - Можно подумать, что широкие бедра, длинные ноги и большой бюст когда-то, кому-то приносили счастье. Хотя, определение счастья у каждого свое. Все, что у меня есть - это дочь и работа, остальное не в счет. Алина через год - два расправит крылья и, ... и останусь я одна. Где вы, принцы-рыцари? Каждой женщине по рыцарю! А что, нормальный девиз! — мысль заставила улыбнуться. — Существуете ли вы на самом деле или только в сказках, легендах и далеком прошлом? Я хочу принца или рыцаря? Да какая разница!? Лишь бы был настоящим мужчиной, моим и только моим. А принц ли рыцарь? Я думаю, если и были на земле принцы-рыцари, то их давно разобрали другие принцессы. Быть может, и к лучшему? Вдруг вновь чужой попадётся?»

Ева Тараканова. Таракановой она не родилась. Это фамилия её второго мужа. Вот и приклеились к ней фамильные тараканы.

«В новом году с этим пора кончать! — твердо решила. — С чем собственно? — спросила саму себя. — Возрастом? Мужчинами? Мечтами? Фамилией?

Она раскрыла окно. В лицо ударил холодный ветер.

«Одиночеством», — написала пальцем на зимнем оконном узоре.

Не повезло ей. Первый брак оказался браком в полном смысле слова и закончился быстро. За год и замуж вышла, и развелась. Второй брак потерпел крах, хотя продлился двадцать лет, ознаменовавшись рождением единственной дочери. С любовником отношения неожиданно дали «трещину». Вот, пожалуй, и всё.

В душе она мечтает встретить своего мужчину, познать чувство, о котором щебечут птицы в ветвях деревьев, о котором шепчет рассвет уходящей ночи. Чувство, о котором напевает за окном зимняя, предновогодняя вьюга. Настоящую любовь! Хотя, порой ей кажется, что сказки о любви всего лишь сказки.

На повестке дня Новогодняя ночь.

Дочь уйдёт встречать Новый год с друзьями. Сонька, как обычно, устроит грандиозный праздник в своей просторной квартире или в последний момент передумав, потащит всю компашку за город, к себе на дачу. Госпожа Тараканова со своими «тараканами» останется дома. Почему? Она и сама не знала. В последний момент передумала встречать Новый год в шумной компании, захотелось тишины и покоя.

— Старею. Вот тебе и «ягодка опять.

Глава 2

В восемнадцать ноль-ноль раздался настойчивый звонок в дверь. Сонька ввалилась в квартиру, обвешанная кульками, как лошадь сбруей и колокольчиками.

— Поможет мне кто-то в этом доме? — взвизгнула, прогибаясь под тяжестью ноши.

— Сонь, как ты это дотащила? Зачем всю еду сюда припёрла? Ничего не понимаю, — ворчала Ева, подхватывая поднос, кульки, набитые продуктами, закусками. — Сумасшедшая. Почему мне не позвонила? Я бы тебя встретила, — возмущалась, взгромождая ношу, на кухонный стол.

— Давай, мать, подсуетись, — командовала Соня, — свари кофейку подруге, да покрепче. Тут такое дело. Сейчас расскажу. Алинка, — зычно крикнула, — иди к тёткам, разговор есть.

В кухне появилась сероглазая, статная, как мать Алина, с ворохом одежды в руках. Полу распущенная пшеничная коса спускалась на высокую, полную грудь.

— Тёть Сонь, привет! Что мне надеть на праздник, посоветуй? Может быть, это? Или нет, вот это? А может, всё-таки это? Мама советует это, — она приложила к себе платье цвета спелой брусники с глубоким декольте.

— Это, бесспорно. И только это. Классное платьице. Где купили? Слушай, Алинка, откуда у тебя такие сиськи большие? Когда выросли?

— Тёть Сонь, мне уже двадцать два года!

— Что ты говоришь? У некоторых и в пятьдесят лет размер груди оставляет желать лучшего, — женщина приподняла руками небольшую грудь. — Всё не перебивать. Садитесь и слушайте. У меня возникла идея! Встречать праздник по-новому. То есть наоборот.

— Что значит наоборот? — не поняла Алина.

— Не дома, а на даче. На природе! Не видишь, я всю еду с собой приперла! Везу на дачу.

«Так, как я и думала, — улыбнулась Ева не удивившись. — Соньку не переделать. В ней энергии на несколько атомных станций хватит. А менять решения в последний момент — её любимый конёк».

— ТерентЕй уже там, — продолжала Соня. — Дорожки очистил от снега, печь дровами растопил. Говорит на даче сказка. Ель перед домом украшает игрушками да гирляндами! Всех наших я уже обзвонила. Вы уже в курсе! Кроме того, предлагаю во время бурной встречи Нового года, хорошо выпив и закусив, переодеться в Снегурочек или Обезьян, на худой конец в самого Деда Мороза и ходить по дачам с поздравлениями. Маскарадные костюмы я захватила с собой. Кому будет не по размеру, на месте подправим! Здорово, правда!

— Ты чокнулась? Ходить людей пугать, — ахнула Ева.

Соня отмахнулась от подруги.

— Ничего ты не понимаешь, дохторица! Алинка, поехали с нами на дачу. Повеселимся. Собирается весёлая компания! Танцы — реверансы, песни под гитару, хоровод на свежем воздухе. Звон бокалов. А? Едешь с тётками?

— Мам, тёть Сонь, — девушка смотрела на них умоляюще, — мы давно договорились встречать Новый год вместе. Не обижайтесь…

— Это кто «мы»? С кем вместе? — спросила Соня, хлопая длинными накрашенными ресницами.

— У Алины есть друг, — ответила за дочь Ева.

— А-а, друг, … тогда это меняет дело. Иди …с другом. А ты, что сидишь, как отмороженная? — обратилась к подруге. — Ивка, — она хлопнула её по плечу, — проснись и пой! Собирай манатки, едем на дачу!

— Сонь, ты не обидишься если я не поеду? Перехотелось встречать Новый год. Устала, как собака. Хочу быть дома, сесть напротив телевизора, тупо смотреть «Старые песни о главном» или новогоднюю кинокомедию, а потом завалится спать и спать пока…

— Девчонки, вы с ума сошли? — возмущенно воскликнула Соня. — Решили меня доконать? У одной друг, у второй «тараканы» в башке бучу устроили! Иви, собирайся немедленно, не нервируй меня! Слышать не хочу твоё нытьё. На даче ёлка наряженная, еды на месяц наготовлено. ТерентЕй ждёт. У меня программа составлена!

— Нет, не хочу, не уговаривай. Хочу быть дома.

— Это забастовка? У тебя дома даже поесть нечего. Иви, как же мы без тебя? — она расстроилась, шмыгнув носом, отвернулась к окну.

Иви так называла Еву мама и Соня, самая близкая подруга, с которой они знакомы всю жизнь. Их родители были друзьями. Соня старше Евы на пять лет.

«Соня, моя Сонька! — думала Ева. — Действующий вулкан! Извержение лавы! Бесконечный, живой бурлящий поток неиссякаемой энергии. Атомный реактор! Длинноногая, узкобедрая, с треугольным овалом лица, большим ртом, огромными, как сливы черными глазами, как у отца. Короткой, ассиметричной стрижкой на вьющихся, каштанового цвета непослушных волосах. Какие мы с тобой разные».

Ева полная противоположность: спокойная, рассудительная, порой до занудства.

— Лады, остаюсь с тобой, — хлопнув ладонью по столу, изрекла Соня, отвлекая Еву от мыслей. — Будем сидеть перед теликом в полном одиночестве, с твоими «тараканами», убитой Новогодней ночью. Делать вид, что счастливы, наслаждаясь тишиной и новогодними передачами. Сейчас позвоню ТерентЕю, Тропкиным, Синицыным, Гавриковым и сообщу, что праздник отменяется.

— Соня, прекрати, что ты, как ребёнок! Поезжай. А завтра мы с Алиной приедем на дачу и будет гулять Новый год и мой день рождения. Идёт?

Соня уехала, оставив на кухонном столе тарелку салата «Оливье», «Рыбу под шубой», заливной язык, жаренную утку с черносливом, запеченную в фольге картошку, банку маринованных помидор, бутылку шампанского и Киевский торт.

— Завтра вас жду, предательницы, — сказала напоследок, хлопнув дверью, — только попробуйте не приехать!

«Ну, вот и всё. Хотела остаться одна и осталась», — подумала Ева.

И вдруг пожалела о принятом решении.

«Электрички переполнены. Толкаться в набитом людьми, как сельдью в банке, вагоне — только не это! Ехать за город на машине — на дорогах километровые пробки, да и небезопасно — метель».

Налила в рюмку водки «Князь Серебряный», зажгла гирлянды на ёлке и села в кресло, поджав под себя ноги.

«Что особенного было в уходящем году? — подумала. — Ничего. Год прошёл под девизом «Бревно и течение».

Она улыбнулась мыслям. Как удачно оглашён девиз, категорично и самокритично. Она — бревно, течение — жизнь, протекающая мимо.

Выпила водки, закурила сигарету, пуская дым кольцами.

Набрала номер телефона Андрея.

— Алло.

Она молчала, боясь вздохнуть. Голос жены любовника был низким и приятным.

— Ева, я знаю это вы, — произнесла женщина. — Молчите? Что ж, молчите. Я вам сама всё скажу. У нас семья. Сами знаете, что происходит с мужчинами в пятидесятилетнем возрасте — «вожжа под хвост» или «кризис среднего возраста», но, в конечном итоге, всё возвращается на круги своя. Наша дочь месяц назад родила. Андрею сейчас не до глупостей. Он уже дедушка. Не звоните больше. У каждого из нас своя жизнь. С Наступающим Новым Годом и днем рождения».

Она курила, тупо глядя на часы, стрелки которых приближали человечество к главному событию ночи — Новому году. За стеной у соседей царило оживления.

«Гости», — подумала.

Удобно распластавшись на диване, положила под голову подушку, накрылась теплым пледом.

«До наступления Нового года ещё есть время. Спешить некуда, бежать не к кому — тишь и благодать. Можно отдохнуть».

Сон накрыл гигантской волной, увлекая её, как рыбку в свои сети.

Глава 3

Раздался бой курантов. Фейерверки разорвали небеса, освещая разноцветными брызгами ночной город.

— С Новым Годом, с днём рождения, — поздравила себя. — С Новым Годом Алинушка, Сонька. Я вас люблю. С Новым годом Тебя!

Кого имела в виду не думала — просто поздравила.

Позвонила Алина.

— Мамуля, с Новым Годом, с днём рождения. Какая ты у меня богатая на поздравления! Ты на даче?

— Нет, я осталась дома.

— Одна? Как? Почему? Я приеду домой с Гришей через час другой, хорошо?

— А как же друзья?

— Хочу к тебе!

Позвонила Сонька.

— Ты как?

— Нормально.

— С днём рождения, с праздником, родная. И хотя ты редкая стерва я тебя люблю. Жду с утра пораньше. И попробуй только дать волю своим «тараканам», вмешиваться в наши планы, мадам Тараканова.

Настроение резко взмыло вверх. Ева сняла со шкафа, бережно завёрнутый в старое одеяло, саксофон. На нём играл её бывший муж Леша Тараканов. Надев на эску мундштук, пожевала губы, как делал супруг перед тем, как начать играть и задула, летая пальцами по клапанам — клавишам.

«Если бы не Новогодняя ночь соседи не только бы милицию, но и психиатрическую бригаду вызвали», — подумала вспоминая, как волшебно играл на саксе Лёша.

Неожиданно раздался звонок в дверь. Не раздумывая, растворила дверь «избушки» нараспашку.

— А вот и я! — на пороге стола огромная, красно-рыжая Горилл. — С Новым Годом! — произнёс приятным баском.

— С Новым годом. Вы к кому?

— К вам, — радостно заявил самец, сбивая снег с шерсти.

— Я не заказывала ни Горилл, ни Деда Мороз, ни…

— Не может быть, — растерялся гость. — У меня заказ! Вы моя последняя клиентка, а потом домой праздновать Новый год.

— Я вас отпускаю. Идите домой встречать Новый год.

— Не положено, работа. Можно пройти? Я обязан Вас поздравить и вручить подарок.

— От кого?

— От Деда Мороза вестимо.

— Давайте подарок и гуляйте на свободе.

— Не положено. Поздравление, романс — преамбула к подарку.

— А пропустить нельзя?

— Никак нет.

— Ладно проходите, не в дверях же принимать поздравления, — сказала, позволяя гостю, протиснуться в дверь.

Обезьян на кривых, мощных ногах проковылял в комнату.

— Водички дайте, пожалуйста, в горле пересохло, — попросил. — Вы у меня сегодня сорок пятая.

— А у меня сегодня день рождения. Ровно сорок пять лет, — зачем-то сказала.

— Тогда песня. — Он снял со спины гитару, освободил руку из обезьяньей лапы-перчатки, пробежал пальцами по струнам и запел.

По улице моей который год

Звучат шаги, мои друзья уходят.

Друзей моих бессмысленный уход

Той темноте за окнами угоден.

Она стояла, подперев спиной дверной косяк. Её душа трепетала, вслушиваясь в мужской голос, красоту и мудрость слов её любимой поэтессы Беллы Ахмадулиной.

— Спасибо за романс. У Вас необыкновенный голос. Хотите есть?

— Очень, — признался гость, — но не положено.

— Что вы заладили «положено, не положено», не на собрании. Снимайте эту дурацкую голову и будем праздновать.

— Не могу.

— Опять не положено? — улыбнулась Ева.

— На этот раз причина в другом. Если попытаться избавляться от головы, её придётся оторвать. Костюм можно снять только полностью, а у меня под ним… простите, не фрак.

— А что?

— Спортивные брюки и свитер.

— И ладно, не голый же, — она пригляделась к костюму. — Врёте вы всё. Я же вижу шов, голова снимается.

— Нет, опускается только нижняя челюсть, а всё остальное пришито намертво.

— Понятно. Освобождайте челюсть и давайте праздновать Новый Год.

Если бы кто-то заглянул к ним на огонёк, увидел бы, как Горилл задорно смеётся, играет на гитаре, ест салаты, пьёт шампанское и поёт женщине романсы. У женщины блестят глаза, она улыбается его шуткам. Со стороны, может показаться будто эти двое давно знакомы и даже чуточку влюблены друг в друга. Но нет — это лишь проделки Господина Случая.

Глава 4

— Мамуля, — крикнула Алина, — мы пришли!

На её звонкий голосок никто не ответил.

Алина с Гришей вошли в комнату, по стенам которой таинственно величаво блудили разноцветные огни елочных гирлянд. За празднично накрытым столом сидели двое.

— Мамочка, это мой Гриша, — она так и осталась стоять с открытым ртом, не договорив фразы.

Останусь пеплом на губах,

Останусь пламенем в глазах,

В твоих руках дыханьем ветра…

Останусь снегом на щеке,

Останусь светом вдалеке,

Я для тебя останусь светом.

В конце тоннеля яркий свет, и я иду*

— Ух, ты! Обезьяна, — произнесла девушка растерянно, переводя взгляд с матери на незнакомца.

Женщина и Горилл повернули головы.

— Ребята! С новым Годом, — чуть растерянно произнесла Ева, поднимаясь навстречу пришедшим. — Добро пожаловать, Гришенька. Очень приятно с тобой познакомиться, — она обняла обоих. — Дети, садитесь к столу. Гриша, тебе не говорили, что ты похож на Сергея Жигунова! Этакий гардемарин! — восхищенно произнесла, подмигнув дочери.

— И вы заметили сходство? — спросил, смущаясь. — Отец тоже мне об этом говорит.

Ева приобняла детей.

Знакомьтесь, — сказала, обращаясь к молодым людям, но неожиданно вспомнила, что они с мужчиной, до сих пор, друг другу не представились. — Простите, как ваше имя? — смутившись, спросила «горилла».

«Не каждая женщина осмелиться встречать Новый год с „обезьяном“, тем более незнакомым», — пронеслась в голове мысль, веселя своей неопределенностью и глупостью.

— Игорь Петрович Сюрприз, прошу любить и жаловать, — представился Горилл весёлым голосом.

— Точно, «сюрприз», — отреагировала Алина, с интересом рассматривая гостя.

— Не верите? Честное слово — Сюрприз, — подтвердил. — Фамилия у меня такая распрекрасно неожиданная, многозначительная, — он в поклоне склонил голову.

Гриша улыбнулся, а Алина звонко рассмеялась.

Еву радовало и веселило всё. Этой ночью ей было так хорошо, как никогда прежде, рядом с незнакомым мужчиной, скрытым под маскарадным костюмом обезьяны. Она была влюблена в его голос, глаза, смотрящие на неё немного опьяневшим, но нежным, обворожительным и в то же время веселым взглядом.

— Давайте выпьем за неожиданности, — предложила тост хозяйка дома, разливая по бокалам шампанское, — а потом главный подарок ночного гостя.

— И за господина Случай, — добавил Игорь Петрович.

Они выпили. Игорь Петрович вновь наполнил бокалы:

— Сегодня невероятно прекрасная Новогодняя ночь. Я хочу выпить за женщину, — он смотрел Еве в глаза, обжигая взглядом, — за хозяйку этого дома. С Днем рождения, Ева! Да будут ваши годы радостны и благословенны! Виват!

Они ели, пили, смеялись…

— Я хочу пригласить вас на танец, — произнёс шепотом мужчина, прикрывая своей ладонью руку Евы.

— Так в чем проблема? Пригласите, — также шепотом ответила, дрогнувшим от волнения голосом.

Алина с Гришей переглянулись.

— Губами губ твоих коснусь, — звучал из телевизора романс, наполняя ночь любовью, нежностью, волшебством.

Он прижал женщину к себе, сквозь одежду чувствуя тепло и трепет её тела.

Алина с Гришей на кухне варили черный кофе, нарезали праздничный торт. Оба молчали. Алина была «оглушена» тем, что происходило в гостиной.

«Мама и Горилл кажется влюбились друг в друга, — думала она. — Почему бы и нет? Вот тебе и сюрприз, со всеми вытекающими последствиями».

— Смотрите, смотрите снег! Настоящая новогодняя вьюга! — вскрикнула Ева, прикуривая сигарету у окна.

В распахнутое окно ворвались любопытные снежинки, кружа по комнате, оседая на плечи, волосы, ресницы! Она ловила их ртом, как в детстве.

Алина от радости и восторга захлопала в ладоши. Гриша, стоя за спиной девушки, нежно обнимал её.

— Каток? — Игорь Петрович с изумлением наблюдал за одинокой парой, скользящей по льду.

— Снегурочка, Дед Мороз и снег! Какая прелесть, — восхищённо добавила Ева. — Настоящая сказка!

— Откуда? Почему каток?

— Здесь всегда заливают зимой каток. Уже лет десять примерно. А что вас так удивляет? — спросила Алина.

— Не должно здесь быть катка. Не должно, — взволнованно выпалил мужчина.

— Почему? — не понял Гриша.

— Потому, что здесь должен быть магазин «Супермаркет», так мне сказали в фирме.

— Магазин? Чем магазин лучше катка? — удивилась Алина.

— Это улица Первомайская?

— Да, Вторая Первомайская, — Ева с удивлением наблюдала за гостем. Он явно нервничал.

— Вторая Первомайская? Боже мой! А где Первая Первомайская? — он неожиданно зачесался.

— Первая Первомайская в старой части города, совершенно в другом конце. А в чём дело? — глаза Алины переходили с одного лица на другое.

— Это конец, — трагично произнёс он. — Меня клиентка ждёт, ждала на Первой Первомайской. Таксист, по-видимому, перепутал или недослышал и привёз меня на Вторую… Как быть? Уже три часа ночи. Подарок! — он схватился за обезьянью голову.

— У Вас есть телефон клиентки? — Ева была готова к решительным действиям.

— Нет, только адрес и имя — Елена Анатольевна Любимова.

— Давайте вызовем такси, поедем к ней, всё объясним. Вы ей споёте, вручите подарок, и все будут довольны.

— Я «за». Поехали, — согласился он.

Глава 5

В старом одноэтажном доме под номером пять светилось одно единственное окно.

— Все спят, — огорчённо произнёс Игорь Петрович. — Мы опоздали, вернее я опоздал. Где гарантия того, что именно там, где горит свет нас ждут?

— Пошли, — Ева зашла в парадное.

Дверь открыла пожилая дама. По-иному её невозможно было назвать. Длинное черное в пол платье из мягкой шерсти, на плечах белоснежная шаль. Высокая прическа, в ушах дорогие серьги, на шее красивое колье.

— Проходите в дом, прошу.

Казалось, её вовсе не удивило появление ночных гостей, один из которых «горилла».

— Прошу к столу.

Навстречу поднялся пожилой, элегантно одетый мужчина. Он был похож на гусара. Подтянутый, стройный не по годам, усач.

— Простите за опоздание. Произошла досадная ошибка. Я должен был прибыть намного раньше. Перепутал адрес, — выпалил Игорь Петрович.

— С Новым Годом, друзья! — произнёс «гусар», разливая по бокалам шампанское. — Присоединяйтесь к нам, прошу! Сегодня дивная новогодняя ночь. В ней столько сюрпризов и неожиданностей. Давайте выпьем за её величество Любовь. Это одно из самых прекрасных чувств, даренных человеку Богом.

Всё дружно сдвинули бокалы.

Хозяйка дома, поведала о том, что каждый год в Новогоднюю ночь к ней являются чудеса, в виде Деда Мороза, Снегурочки, Котов, Собак, Зайцев. Дарят необыкновенные подарки, …и так тридцати лет подряд. При этом она не сводила взгляда со своего спутника.

— Игорь Петрович, снимите с себя эту жуткую обезьяну, — не выдержала хозяйка дома. — Вы в ней уже сварились.

— Не могу, я к ней прирос, — со смехом ответил. — Я не одет для праздничного застолья.

— Если Вы позволите, я вам предложу одежду сына. Он такой же огромный, как и вы. Джинсы и свитер, подойдёт?

Когда он вернулся в комнату, у Евы перехватило дыхание.

Высокий, светловолосый, синеглазый викинг — бородач, с фигурой атлета. Под свитером играют мышцы. В глазах черти гуляют праздник. А улыбка…

Она облизнула губы. От него не ускользнуло ни одно её движение.

— Елена Анатольевна, я хочу преподнести вам подарок от Деда Мороза, надеюсь, он не опоздал, …подарок, — Игорь Петрович смущённо улыбнулся.

«Гусар» Платон Платонович в свою очередь, накрыл ладонью миниатюрную ладошку своей дамы.

— Этот подарок от того, кто влюблён в вас на протяжении тридцати лет, — на раскрытой ладони Игоря лежало обручальное кольцо.

Женщина влажными глазами взглянула на Платона Платоновича.

— Я ждала, Платоша, неужели ты решился?

Платон Платонович опустил седую голову на её плечо.

— Как глупа молодость, и не только молодость. Тридцать долгих лет, любя женщину, я мучился дурью. Самое ужасное — сомнения. Отрицание того, что дарит судьба. Поиск, бесконечный поиск, отбирающий силы, веру, годы. А счастье было рядом. Все годы рядом. Чтобы прозреть, понять, надо было прожить долгую жизнь. Почему мы не слушаем своё сердце? Живём вопреки собственным желаниям. Ищем виновных в своих неудачах, ошибках. Потому, что человек слаб? Несовершенен? Не знаю, — Платон Платонович, прослезился. — Леночка, выходи за меня замуж. За меня, старого идиота, другого определения для себя не нахожу.

«Оригинальное предложение руки и сердца, — подумала Ева. — Быть может, старик прав — мы сами себе мешаем. Господи, кто даст ответ?»

Игорь пел о любви. Его пальцы нежно перебирали струны, а глаза смотрели в другие женские глаза, и было ясно, что встретившимся взглядам тепло.

Ночь таяла, уступая место, первому в новом году рассвету.

— Я проведу вас домой и поеду спать, — сказал Игорь Петрович.

Они вышли из дома с высокими потолками, художественными картинами на стенах, огромным роялем в гостиной. Из дома, где остались двое немолодых людей, влюблённых друг в друга.

— Игорь Петрович, достанется вам от жены на орехи. Она не простит вас за «прогулянную» Новогоднюю ночь.

Ей хотелось увидеть его глаза, но товарищ «Сюрприз» вновь был одет в маскарадный костюм.

Он глубоко вдохнул в себя холодный зимний воздух.

— Я буду называть тебя Иви, можно? А ты меня Игорь или Гошка, можешь придумать что-то своё — я готов к переменам.

Она с интересом взглянула на него.

— Мне нравится твоё предложение, хотя и неожиданное. Я буду называть тебя Игрек.

— Забавное имя. Иви, с днём рождения.

— Поехали с нами к Соне на дачу, отмечать мой день рождения и праздновать Новый год, — неожиданно для себя самой предложила Ева. — Соня замечательная женщина и моя самая близкая подруга.

— К Соне так Соне. С тобой, хоть на край света, если он так близок.

«Он должен прийти, он обещал!»

Она подбегала к окну, вглядываясь в освещённый фонарями двор, в надежде увидеть в снежной пурге знакомую фигуру.

— Мам, мы едем к Соне или нет? Сколько можно возиться? — возмущалась Алина, — Гриша ждёт у метро.

«Зачем? Почему? На кой чёрт мне всё это надо? Не хочу! Не хочу! Наваждение, просто наваждения. Ничего не было. Ничего! И его не было. Я всё придумала, придумала».

— Наконец! Я уже хотела звонить! Что так долго?

Ева вымучено улыбнулась, протягивая Соне, купленный в кондитерской торт.

— А где гости? — спросила Алина, заглядывая в тёплую гостиную, где в камине весело потрескивали дрова.

— Разъехались по домам. Отсыпаются. Тебе меня недостаточно? — Соня подмигнула девушке.

— А где наш Терентий?

— Твой любимый дядя Терентий дрыхнет без задних ног, — ответила Соня.

Долговязый Гриша смущённо топтался на месте, переминаясь с ноги на ногу.

— Тётя Соня, знакомься, это мой Гриша, — Алина зарделась.

— Гриша, да ты вылитый гардемарин! Ева, правда он похож на Жигунова? Хорош!

Гриша покраснел, опуская взгляд.

— Ребята, проходите, устраивайтесь, чувствуйте себя, как дома. Алина, покажи Грише дачу, зимний сад, — командовала Соня. — В лес не ходите, снегу намело, ещё заблудитесь…

Ева, уткнувшись носом в окно, смотрела на лес величавый в своём спокойствии и красоте.

— Хочу дачу. Жить подальше от суеты и города, гулять в лесу, выращивать цветы. Сонь, какая невозмутимая прелесть. Словно всё ясно и понятно — миром правит любовь и красота. Всего лишь несколько часов назад я была уверенна, что встретила Его.

Глава 6

— Ивка, у меня потрясающая новость, — она почти визжала в трубку от переполняющих её эмоций.

— Сонь, говори быстрее, мне Машку с Сашкой кормить.

Соня что-то восторженно рассказывала, но Ева её уже не слушала, она спасала свой любимый свитер, которым внуки вымыли пол на кухне.

— Алина, как ты с ними справляешься? Они меня «укатали», как Сивку крутые горки». Ты видела, во что они превратили мой свитер? В половую тряпку!

— Мам, — глаза дочери светились, — у меня новость, ты только не падай в обморок, хорошо?

— Выкладывай свою новость, нас не испугаешь!

— У нас с Гришей будет ребёнок.

— Ещё один? — Ева присела на диван.

У неё закружилась голова — то ли от радости и счастья, то ли от удивления, то ли от мысли: «Как с ними со всеми справиться?»

Она ехала к подруге. Вчера позвонила Соня, и тоном, не терпящим возражений, приказала приехать к ней на дачу на выходные дни, выдернув её из повседневной суеты, и забот.

Лето. Июль. Утренние лучи солнца ласково касались лучами лица, словно поцелуем, пробуя на вкус губы. К полудню страстно-горячие, к вечеру, как нежный любовник. Лес дышал полной грудью! Небеса, как бездонное синее море! Облака белыми парусниками проплывали над головой, несясь вдаль.

— Ну, наконец. Пока тебя дожидалась, думала ёжа рожу, — Соня ждала у ворот.

— Ты что такая возбуждённая, словно скипидару выпила вместо кофе?

— Погоди, расскажу сейчас — поглядим, у кого скипидар в заднице заиграет.

Ева «пришвартовала» машину у ворот дачи. Потянулась, вздохнула глубоко.

— Красота неописуемая, — произнесла.

Соня топталась на месте, как молодой жеребец, в нетерпении, выбивая куски земли из-под «копыт».

Она тащила её за руку, вверх по улице, огибая чьи-то дачи, не обращая внимания на «вяканье» подруги о светлом, солнечном дне, о желании ничего не делать, а просто засесть в саду, пить кофе, есть фрукты…

— Да шевели ты ногами, что тащишься, как старая телега.

— Куда мы спешим? — Ева едва поспевала за ней, несясь по улице с красивыми домиками, утопающими в зелени деревьев, цветущих кустов, цветочных клуб.

— Вот! Смотри! Что скажешь? — они остановилась около чужой дачи.

— Дача.

— Дом! — завопила Соня.

— Ну и что? — не поняла Ева.

— Он продаётся! Ты хотела купить дачу?

— Хотела.

— Вот и покупай.

Соня действовала оперативно. Узнав, что сосед продаёт дачу, встретилась с ним, обсудив покупку в деталях и подробностях.

Ева не могла прийти в себя от неожиданности свалившейся, как кирпич на голову. Покупка дачи — её давняя мечта. Соня поставила её перед фактом.

— Деньгами помогу. Оформление документов «купли — продажи» беру на себя, я юрист, если ты не забыла. Дом классный. Документы и состояние дома в полном порядке. Цену сбила до карманноусваяемой, — она заговорщицки подмигнула Еве.

— Дому пятнадцать лет, — рассказывал хозяин. — Газовое отопление, два туалета, две ванные комнаты. Взгляните в окно. Лес. Какое чудо, не правда ли? На втором этаже три спальни. Давайте поднимемся наверх. В прошлом году я поменял полы, теперь они с подогревом. Зимой здесь тепло и уютно. Если вы обратили внимание, в гостиной камин. Дом, — хозяин запнулся, — я никогда бы не решился продать этот дом, если бы не дети. Жена умерла в прошлом году. Квартиру в городе я сдаю жильцам, а сам живу здесь. Сын с семьёй в Америке. Зовёт к себе. Говорит, что негоже старику жить одному. С семьей веселей. Вот, решился на переезд, хотя не уверен, что смогу жить вдали от России. Но, как говорится «глаза боятся — руки делают». Дом продам, а квартиру в городе, пока продавать не буду — на всякий случай, если не приживусь.

В хозяйской спальне на комоде стояли семейные фотографии. У Евы в лёгких внезапно закончился воздух. Она широко открытыми глазами смотрела на одну из них.

— Кто это?

— Мой сын Игорь, — старик с любовью погладил фотографию. — У него дом на берегу океана. Мы с женой каждый год ездили к нему в гости. Ей так нравился его дом, шум океанских волн, — из глаз старика выкатилась слеза. — Он учёный-атомщик. Балагур! Три года не виделись. В последний раз приезжал навестить меня перед самым Новым годом. Ох, непоседа! На следующий день с утра уехал в город. Вернулся домой поздно вечером. Открываю дверь, а передо мной стоит Горилла. И говорит голосом моего сына.

— С наступающим Новым годом, уважаемый Петр Петрович.

Ой, смеялись мы… Что придумал! Его школьный друг Валька Паршин, такой же ненормальный, как мой сын — преподает в театральной студии. Так они вместе со студентами подрядились народ поздравлять с наступающим Новым годом! Ходили по улицам в маскарадных костюмах, веселили толпы. Нарасхват были!

Игорь всю новогоднюю ночь где-то прошлялся. Мы с Павлом Евсеевичем и его супругой встретили праздник без него. Вернулся утром сам не свой. Песни пел, на гитаре бренчал. К обеду стал куда-то собираться. Оделся, надушился! Я его спрашиваю мол, куда намылился? Он вдруг потускнел словно перегорающая лампочка. Сел в прихожей на стул, снял шапку, бросил на пол. Уткнулся лицом в ладони. Давно я его таким не видел задумчивым, грустным. У меня возникло подозрение, что он влюбился. Помню даже сердце прихватило от мысли, что опять «вожжа под хвост попала». Влюбчивый он, всегда нравился женщинам. Его жене приходилось с ним несладко. Через два дня Игорек улетел в Америку, сказал, что много дел, покой только сниться. Порой смотрю на него и удивляюсь, как он с его-то «тараканами» стал ученым? Такой непоседа, баламут…

— Значит он женат, — произнесла Ева побелевшими губами.

— Да, конечно. Жена, сын, взрослая дочь.

— Давно ваш сын живет в Америке?

— Более двадцати лет. Давно…

«Тараканы» в голове метались в разные стороны. Одни были заняты вопросом покупки дачи. Другие темой короткого, как миг «прошлого», связанного с ним, Игреком. Третьи рассуждали о приближении пенсионного возраста, четвёртые жужжали о проблемах одиночества, пятые о внуках и прибавлении семейства.

Алина с Гришей не верили ушам. Мама покупает дачу, а это значит…

— На даче буду жить я, — остановила построение «воздушных замков» Ева, — вы там гости. Вам я оставляю квартиру — живите, плодитесь, любитесь, растите детей, а мне пора отдохнуть. Имею право!

Как-то невообразимо быстро проходит жизнь. Вчерашняя девочка, сегодня уже дважды бабушка, в скором времени — трижды. Казалось молодость безвременна. Но не тут-то было.

Через месяц ей исполниться пятьдесят пять лет. Даже не полвека уже. Восстать или принять, как должное: возраст, жизненный опыт, мудрость, пенсию. Или плюнув на возраст, сделать что-то для себя любимой или нелюбимой, но для себя. Можно ничего не менять, не пытаться, не жалеть ни о чём. Было ведь, было в жизни и хорошее, и плохое. Было и есть. За всё надо оставаться благодарной: за слёзы, радость, счастье, даже за подаренное одиночество.

Глава 7

— Ева-а-а-а, — шёпот, проникающий под кожу, — я буду за тебя молиться.

Монах. Его глаза. Они приближаются. Из снежной пыли времён тянется рука с зажатым в ладони крестом. Она знает — это он. Крест падает в снег. Она тянется к кресту, к нему, но всё исчезает.

С жутким треском и грохотом падают ели, усыпанные снегом. В небесах стаи потревоженных ворон, громко каркая, кружат высоко над головой. В голове голоса. Она хочет вырваться из снежного, замкнутого круга, к нему, но снег заметает следы. Снег…

Звуки незатейливой мелодии смешиваются с криками птиц.

«Соломенная шляпка золотая…»

Она проснулась от собственного крика.

Голова отброшена на подушку. Тело затекло от неудобной позы. Распахнула глаза, ничего не соображая, с чувством, что упала на голову с высокой лесной ели. Сколько времени она спала? Сон длиною в жизнь. Реальный, последовательный. Не объяснить словами.

«Чтобы значил этот сон? Предупреждение? Посыл! Что?

Метель. Рука, подающая крест. Чьи-то глаза? Какой-то Игорь. Как наяву. Жуть!»

Звонок в дверь заставил подскочить на месте.

Пошатываясь, подошла к двери, открыла, как теремок нараспашку, не соображая, где заканчивается сон и начинается реальность.

В дверях стояла двухметрового роста бородатая Снегурочка.

— Здрасьте! С наступающим Новым Годом! — произнесла весёлым баском. — Ева Тараканова? Я не ошибся?

— Ева Тар-ра-канова, не ошиблись.

«Я сплю или это происходит наяву?» — подумала, хлопая глазами.

Взгля пробежался по фигуре «гостьи», невольно задерживаясь на мужских накаченных ногах, «упакованных» в белые безразмерные колготы. Синее с блестками платьице «колокольчик» выше колен, а эти самые колени выпирают острыми бугорками из-под колгот. На ногах армейские сапоги — размера сорок пятого не меньше. На голове парик — идиотская челочка и две белые косички, торчащие в разные стороны, как у Пеппи Длинный Чулок. На косичках весёлая шапочка, отделанная такими же блестками, как и платье.

Ева поежилась. Потёрла ладонями глаза, встряхнула головой, чтобы разогнать очередной бред.

— Я за вами. Готовы?

— К чему готова?

— К поездке на дачу.

— На дачу? — она ещё сомневалась в ответе, но он прозвучал утвердительно:

— На дачу.

Зазвонил телефон.

— Ну, мать! Ты, что там умерла? Игорь приехал? Я звоню, звоню, а ты молчишь, как окунь в обмороке. Одевайся и приезжайте. Моё сообщение читала?

— Нет.

— Так прочти! — Соня задохнулась от возмущения. — Терентий, Валик салаты доставайте из холодильника, — крикнула, — начинайте накрывать на стол, отбивные переверните, пока не пригорели. Я тут с Таракановой общаюсь. Никак не могу достучаться до её сознания.

— Ивка, ты спала или в отключку ушла? Просыпайся и приезжай! Слышать ничего не хочу о твоих «тараканах! — закричал в трубку Сонин муж. — Напомни Игорю ящик с шампанским не забыть. Новый год, твоя днюха — гуляем. Игорь — наш сосед по даче. Серьёзный мужик, — перешел на шепот Терентий, — не женат.

— Серьёзный? — она обернулась, бросив смешливый взгляд на «Снегурка».

— Который час? Ничего не соображаю. Спала. Я вроде собиралась Новый год встречать дома. Или это мне приснилось?

— Без четверти девять, — ответил Игорь — Снегурочка. Мне поручено вас доставить в целости и сохранности. Соня сказала: «Это приказ». Одевайтесь, я подожду в машине, только прихвачу шампанское.

— Какое шампанское? У меня нет шампанского.

— Не может быть. Соня сказала: «Ящик с шампанским на кухне под столом».

Они прошли на кухню. Под кухонным столом стоял ящик шампанского. Когда он нагнулся за ящиком, Ева отвернулась, дабы не видеть того, что рисовало воображение.

Она читала сообщение от Сони.

«Возьми вещей на три дня для себя и Алины, раньше отсюда не выпущу. Алинку завтра привезёт наш сосед Игорь. Он заедет за тобой в двадцать один ноль — ноль. Собирайся. Целую. Не забудьте привезти ящик шампанского, он на кухне под столом. Иви, я тебя прошу, без „тараканов“. Отправь их на зимние каникулы».

В душе царила паника. Она уже сомневалась в принятом решении остаться дома. Где заканчивается сон и начинается явь? Алина, внуки, потерянный Игорь. Все перепуталось в голове. «Тараканы» вновь зашевелились.

Ева приняла душ. На скорую руку «нарисовала» вечерний макияж. Получилось красиво, хотя и торопилась. Уложила волосы. Сейчас они выглядели отлично, оттеняя цвет лица и глаз, открывая взгляду длинную шею. Она осталась собой довольна. С благодарностью подумала о том, как долго пришлось Стасу Новому, прекрасному парикмахеру — стилисту, уговаривать ее избавиться от длинной, привычной за долгие годы «ношения», шевелюры. Короткая, ультрамодная стрижка и новый цвет волос ей были к лицу. Она чувствовала себя помолодевшей лет на десять. Глядя в зеркало, сама себя понравилась. Умело подкрашенные серые глаза с длинными черными ресницами. Красиво очерченный пухлый рот. Тонкий нос с нервными ноздрями. Высокая грудь, тонкая талия, широкие бедра.

— «В сорок пять баба ягодка опять», — произнесла, показав язык своему отражению в зеркале. — Все верно, из песни слов не выбросишь!

Вещи сложены в сумку. Вечернее платье надето на вешалку, перекинуто через руку. Выходя на улицу, нацепила маску алкоголика, купленную вчера в магазине.

«Праздник — так праздник. Хулиганить так от души», — подумала.

Глава 8

Ехали молча. Разговаривать не хотелось, что случалось с ней крайне редко. Перед глазами кадрами проплывал сон. Внуки, как это было здорово. Дача — воплотившаяся во сне мечта, а всё остальное туфта, «тараканьи» наброски. Она любила своих «тараканов». За что их не любить? Это её мысли. Они разные. Порой озорные девичьи, несмотря на возраст, порой затяжные, как прыжок с парашюта, порой важные, стоящие, что касается работы, но не личной жизни, которой у неё давно нет.

Игорь тоже молчал, включив музыку, мурлыкал себе под нос.

Одновременно оба почувствовали — пауза затянулась, молчать стало неудобно. Словно два истукана, которым не о чем поговорить.

— Я вас никогда не встречала у Сони. Вы давно живёте в Тишинском посёлке?

— Уже несколько лет. Видели бы вы мои розовые кусты! Загляденье, — похвастался. — Соня меня научила выращивать розы. С Терентием мы столярничаем. Какой я диван себя смастерил — обязательно покажу. И хотя я не хвастун, но так хочется, чтобы похвалили.

Еве стало смешно.

— Зачем вы нарядились в дурацкий костюм Снегурочки?

— А зачем вы надели маску алкоголика?

— Праздник! Новый год!

— Вот вы и ответили на свой вопрос.

«Зануда», — подумала Ева, отворачиваясь. — У вас в машине курят?

— Курите на здоровье, — он выдвинул из панели пепельницу. — Я редко курю, под настроение.

— Хорошее или плохое?

— Разное.

«Точно — редкостный зануда», — утвердилась в мысли.

— Соня сказала, что завтра вы привезёте на дачу мою дочь? Вам это не составит труда?

— Раз обещал привезу, тем более из всей компании я единственный непьющий, — он улыбнулся.

Несуразные косички задорно подпрыгнули на голове.

— Вам бы костюм Богатыря или Деда Мороза, почему вы выбрали образ Снегурочки?

— Потому, что в нем я наиболее смешон. Вы обратили внимание на мои ножки?

— А как же? Это первое, что врезалось в память.

Они от души рассмеялись, «льдинки» растаяли.

— Кто вы по профессии, если не секрет? — спросил, перестраиваясь в правый ряд.

— Пластический хирург, — она улыбнулась в ожидании его реакции.

— Вы опасная женщина!

— Почему?

— Женщина, держащая в руках скальпель! С вами страшно иметь дело! Хотя звучит здорово — пластический хирург. Как вы им стали?

— После окончания мединститута прошла интернатуру по общей хирургии. Через два года поступила на клиническую ординатуру по специальности «Пластическая хирургия», где проучилась ещё два года. Потом работала в Ожоговом центре, а после, меня пригласили на работу в частную клинику пластической хирургии. За эти годы дважды побывала замужем. У меня взрослая дочь.

— Погодите, погодите. Вы Ева Тараканова! Как же я сразу не догадался? Я читал в газете интервью с вами. Тот ужасный случай. Двое подонков изнасиловали девочку и облили её кислотой, — желваки на его скулах заходили ходуном. — Вам известно, как сложилась её дальнейшая судьба?

— Конечно. Верочка лечилась в нашей клинике. Я и сейчас переписываюсь с ней и её мамой. Она раз в полгода приезжает на обследование. Девушка перенесла несколько серьёзных операций. Реабилитационный период был не из легких. Но Вера боец. Надеюсь, с ней будет все в порядке. Желание жить огромное. Она сильная личность, хотя ей всего лишь двадцать лет.

— Трудно быть хирургом?

— Быть хирургом такая же профессия, как быть учителем, учёным, священнослужителем. Каждый делает то, чему учился, к чему стремился. Я всегда мечтала стать врачом.

— Священнослужитель не профессия — это призвание, — произнёс Игорь.

— Да, наверно вы правы. — А кто вы по профессии?

— Я? — он на секунду замолчал. — Я почти гений.

— Вот так заявление, — рассмеялась от души Ева. Ей начинал нравится этот странный громила в костюме Снегурочки.

— Точно говорю, гений.

— От скромности вы не умрёте. К какой области наук относится ваша гениальность?

— Обожаю делать сюрпризы. Я волшебник.

Её передёрнуло. После приснившегося, несколько часов назад, сна к слову «сюрприз» она отнеслась с подозрением.

— Волшебник?

— Волшебник из области вкусной и здоровой пищи.

— Что вы имеете в виду?

— Я шеф — повар собственного ресторана «Старый холостяк».

— А где находится ваше заведение? Никогда о нём не слышала.

— Приглашаю!

— Игорь, вы меня заинтриговали, — её стал забавлять Сонин сосед по даче, «кулинарный волшебник» и гений по его словам.

— Назначайте день, женщина.

— И так, — кокетливо произнесла Ева, — суббота вас устроит? С вас ужин.

— Ничего не имею против. Я для вас приготовлю такое, … пальчики оближете. Что дама любит?

— Дама любит мясо, рыбу, овощи, фрукты, вино.

— Чему отдаёте предпочтение? Мясу, рыбе?

— Смотря по обстоятельствам. На ваш вкус, вы же шеф!

— Я так понял, вы меня хотите проверить? Идёт — вызов принимаю. За мной романтический ужин для прекрасной Евы.

Как хорошо, что она не осталась дома. Давно, а быть может, никогда в жизни, ей не было так хорошо и весело. Игорь оказался весельчаком — играл на гитаре, пел песни, начиная от рвущих душу романсов, заканчивая весёлыми блатными песенками. И голос с хрипотцой был похож на незабываемый голос Высоцкого. Были поздравления с Новым Годом, днём рождения. Были танцы, хороводы во дворе вокруг ёлки, игры в снежки, кто кого перекидает. Всё было, и даже бал маскарадных костюмов.

Незаметно ночь уступала место холодному рассвету.

Ева вышла в сад отдышаться и перекурить. Холодно не было. После сумасшедшей пляски семь-сорок холодно не бывает.

Ей на плечи легла тёплая шаль.

— Простудитесь, — он улыбался. Закурил сигарету, с удовольствием выпуская струю дыма. — Вкусно.

— Согласно какому настроению сигарета? — голова кружилась от новогодней ночи, выпитого, танцев и неожиданно начавшегося снегопада.

— Согласно ощущению счастья!

— Да вы романтик, Игорь.

— Ева, хотите посмотреть мой диван? — спросил неожиданно.

— Какой диван? А! Диван! Хочу.

Она шла в вечернем платье, шали наброшенной на плечи, заботливой мужской рукой, впиваясь тонкими шпильками в снег, успевший замести дорожки. Рядом вышагивал Игорь, скользя огромными сапожищами по снегу, как по льду. Две белые косички при ходьбе весело подпрыгивали на его голове.

— Глядя на женщин, думаю, как вы умудряетесь ходить на каблуках, да ещё по снегу, не падая.

И он упал. В тот самый момент, когда закончил фразу.

— Ух, ты… упал, — весело произнёс он.

Платье Снегурочки задралось на спину, обнажая крепкий, мускулистый зад.

Ева зашлась в хохоте.

— Игорь, немедленно отдёрните платье, вы меня смущаете своим видом.

— Какой петушок!

На последней ступеньке перед входной дверью стоял огромный деревянный петух. Его хохолок припорошило снегом.

Ева стряхнула с волос снежинки, отряхнула от снега шаль и зашла в дом вслед за хозяином.

Она осмотрелась и замерла.

— Не может быть, этого, не может быть. Я в сказке. На неё смотрели семь сказочных гномов — стульев. Деревянный круглый стол. Брусчатые стены, потолок. Вешалка Баба-Яга, с растопыренными пальцами. На полу лежал огромный пушистый ковёр. Кресло-принц, кресло — Белоснежка, небольшой столик — пенёк, огромный камин.

— Это всё вы? Своими руками? А говорите диван! — какая красота. Игорь, да вы волшебник…

Она поёжилась.

— Вам холодно? Хотите, я растоплю камин?

— Камин. Моя мечта иметь дом, в котором будет тепло, уютно, спокойно. В зажженном камине будут весело потрескивать дрова, и я наконец буду счастлива.

Она опустилась в кресло, словно в объятия сказочного принца. Засмотрелась на огонь, страстно лижущий свежие дрова. Пахло лесом и чудом. На мгновение она забыла о новогодней ночи, гостях, своём дне рождении, хозяине дома.

Он будто споткнулся о женский взгляд, устремлённый к огню. В глазах дрожали слёзы, губы улыбались кому-то из пламени или прошлого.

Игорь наполнил бокалы вином.

Ева не заметила, как он подошёл. Когда подняла взгляд, он сидел в кресле напротив, наблюдая за ней. Протянул ей бокал.

Он переоделся в джинсы, свитер и стал чертовски похож на Гойко Митич*. А быть может, ей это только показалось.

— С новым годом, Ева! С днём рождения. Пусть ваши мечты сбудутся. Я невольно стал свидетелем вашего признания. За мечты!

— Игорь, а вам я желаю исполнения ваших желаний. Ведь у вас есть желания, правда?

— У каждого из нас есть заветная мечта, желания. Спасибо, Ева.

Они молчали, глядя на огонь. За окном пробуждался первый рассвет в новом году.

— Мне пора возвращаться.

— Вы ещё придёте ко мне в гости?

— Если пригласите непременно.

Они вышли на улицу. Он проводил её до Сониной дачи, на прощание, галантно поцеловав руку.

— Во сколько поедем за вашей дочерью?

— Часам к трём по полудню, надеюсь, она проснётся к этому времени.

Он медленно брёл по улицам.

За последних пятнадцать лет это был первый Новый год, проведённый не в молитвах. Душа наслаждалась праздничным убранством улиц, весёлыми возгласами людей, идущих на городскую площадь, к ёлке. Он слился с праздничной толпой, чувствуя себя с ней единым целым.

Пошёл снег. Он поднял голову к хмурым ночным небесам.

— С Новым годом! — крикнул кто-то.

Мужчина оглянулся и встретился с весёлыми девичьими глазами.

— С Новым годом, дочь моя, с Новым годом.

В ответ раздался весёлый смех, и стайка девушек исчезла за углом.

— Мужик, выпить хочешь? Давай вмажем за Новый год, — на него смотрел пьяный взгляд молодого человека.

— Я не пью, спасибо.

— Ну и дурак. Праздник ведь!

— Да, благословит тебя Господь, сын мой, — произнес от чистого сердца, перекрестив парня.

— Да пошёл ты со своим Господом. Малахольный…

Святой отец вернулся домой. Закрыв дверь, стоял прижавшись к ней спиной, прикрыв веками глаза.

Опустился на колени перед домашним иконостасом в красном уголке, молясь тому, в кого верил — Богу. Молился за тех, кого любил и помнил.

Глава 9

Алина была влюблена. Её чувство отличалось от прежнего, испытанного в седьмом классе, когда она сходила с ума от карих глаз десятиклассника Сеньки Журкина. Больше сравнить было не с чем и не с кем. Опыт в любви отсутствовал. Поэтому она пришла к выводу, что это оно, то самое чувство любви, которое даётся раз в жизни и до конца дней.

Проснувшись, она побежала в мамину спальню, поделиться впечатлениями, но кровать оказалось пуста. Мамы дома не было. Вернувшись под утро, она была уверенна, что мать спит, так как вчера наотрез отказалась ехать к Соне встречать Новый год.

Алина зашла на кухню. На столе лежала записка.

«Дочь, я у Сони. Заеду за тобой в полдень, к трем часам. Будь готова. Одежду я взяла. Еда в холодильнике. Целую, мама».

«Десять пятниц на неделе», — подумала девушка о женщинах, не причисляя себя к кругу соплеменниц.

— Гриша, а если я забеременела? У меня второй месяц нет месячных. Меня мама убьёт.

— Алина, мы же решили пожениться. Какая разница забеременеешь сейчас или через год? — успокоил её. — На пятом курсе позволительно жениться, выходить замуж и заводить детей.

— А где мы будем жить? Снимать квартиру не можем. На наши стипендии не проживём. Жить с мамой или твоим папой? А захотят ли они жить с нами? Боюсь, мама не одобрит наше решение поженится. Скажет, что рано ещё и всё такое.

— Алина, почему разошлись твои родители?

— Мама говорит, что отец добрый, отзывчивый, но «тюхтя». На нём все ездят кому не лень. Не умеет за себя постоять. Ей надоело быть в семье мужиком, всех на себе тянуть. Когда мама сказала, что хочет с ним развестись, папа собрал вещи и ушёл. Помню его взгляд. Подойдя к двери, он сказал: «Всё будет хорошо. Алиночка, не забывай, я всегда остаюсь твоим отцом». Я тогда плакала. Мне было так его жаль. После его ухода я с мамой месяц не разговаривала. Обиделась за отца. Потом папа мне объяснил, что у взрослых так бывает, перестают понимать друг друга, расстаются. Сказал, что у нас самая лучшая в мире мама. Они разошлись перед моим выпускным балом. Папа переехал к бабушке. На мой выпускной вечер они пришли вместе. Я смотрела на них и мечтала, что когда-нибудь они вновь будут вместе.

— Я сделаю тебе предложение руки и сердца в присутствии всех гостей, сегодня, — неожиданно произнёс Гриша.

— Ты с ума сошёл! Не смей! Даже не вздумай! — испуганно произнесла Алина.

— Я мужчина, мне решать. А деньги на съёмную квартиру заработаю, не сомневайся. Было бы желание. Родители не обязаны содержать взрослых детей. А мы с тобой уже взрослые.

— Как тебе Игорь? — спросил Терентий.

— Очень приятный мужчина, — ответила Ева, попивая горячий чай с мёдом.

— Приятный? Что за определение такое! Да он классный мужик! У него золотые руки! Ты ещё не видела его дом! Там все сделано его руками. Ко всему прочему, он замечательно готовит, правда, Сонь?

— О, да! — выкрикнула подруга из кухни.

— Я уже видела дом, правда не весь, — с кокетством произнесла Ева, — и на ужин он меня пригласил.

Сонька высунула голову из кухни.

— Когда ты успела?

— Дурное дело нехитрое, — рассмеялась Ева. — Всё, пора ехать за Алиной.

К дому подъехала машина, из неё вышел Игорь, направляясь к Сониной даче.

Алина с Гришей ждали внизу.

К ним подкатила «Hyundai» цвета индиго.

— А вот и мы, — весело прощебетала Ева, выходя из машины. — Спасибо, Игорь. Я возьму свою машину. Не хочу вас лишний раз утруждать.

— Вы меня не утруждаете, с удовольствием выполню любую вашу прихоть.

Алина с Гришей лукаво переглянулись.

— По-моему, у мамы наклёвывается ухажёр, — прошептала на ухо Грише, — где и когда она успела его откопать?

— И всё же я возьму свою машину, — сказала Ева, — через день другой придется возвращаться с дачи в город, так уж лучше на своем «коне».

— Хорошо. Езжайте за мной. Трасса сложная, кругом заносы.

Он подождал, пока она выедет со стоянки. Ребята сели в её красный «Audi» и они тронулись в путь.

Глава 10

Праздники проходят, пролетают, пробегают, оставляя привкус, сожаления о быстротечности чудесных дней и часов.

За праздничные дни в жизни Евы произошло несколько событий оставивших сладкие и не только сладкие воспоминания.

Первое — приятные воспоминания о новогодней ночи;

Второе — незабываемое впечатление от знакомства с Игорем;

Третье — «подарочек» от дорогой дочери, а если точнее, от будущего зятя.

Обещанный Игорем ужин непроизвольно отошёл на задний план.

К приятным воспоминаниям Ева отнеслась легко. К знакомству с Игорем с интересом. Событие, выбившее Еву из привычной колеи — Гриша, попросил руки её дочери. При всех, во время праздничного ужина на даче у Сони, неожиданно встал из-за стола, опустился на колено перед смущённой Алиной и…

За столом нависла тишина. Все взгляды были устремлены на Еву. От неё ждали ответа.

— Гриша, ты серьёзно или пошутил? — спросила Ева, переводя взгляд на красную, цвета спелого помидора, мордашку дочери.

— Серьёзно, Ева Ивановна. Мы любим друг друга, хотим пожениться.

— Это хорошо, что любите. Зачем спешить? У вас ещё нет ни профессии, ни работы. Закончите учёбу в институте, получите дипломы, а там будет видно, — Ева чувствовала, как спазм сдавливает горло.

— Если это настоящая любовь, она никуда не денется. Стоит подождать, — сказала Соня, нервно прикуривая сигарету.

— Ребята, погуляйте ещё. Семья дело непростое, поверьте мужчине с тридцатилетним стажем семейной жизни, — высказался Терентий в поддержку Евы. — Да и вопросы такие не решаются с бухты-барахты. Веселиться больше не хотелось. Вскоре Ева стала собираться домой. Алина боялась поднять глаза на мать, ругая в душе Гришку. Ведь она его так просила…

«Тараканы» в голове устроили настоящую революцию, перекрикивая один другого: «Алина молода, недостаточно взрослая, чтобы быть женой. Что хорошего в замужестве? Не нагулялась ещё, а уже готова взгромоздить себе на плечи такое бремя. Что она в этом понимает? Замужество — тяжелая ноша», — размышляла Ева.

Ей, дважды побывавшей замужем, это хорошо известно. Когда Еве исполнилось двадцать лет, она выскочила замуж. Куда торопилась? Что ей в девках не сиделось?

Мама её не отговаривала, только спросила: «Ты хорошо подумала?»

«Что делать? Что делать? Соня советует не лезть, не мешать. Ей хорошо говорить: «Не вмешивайся». Это не её дочь. У Соньки взрослый сын. Женат. Двое детей. С сыновьями легче. А эти двое, где собираются жить? Кто Гришины родители? Господи, сколько проблем в одночасье?

— Тебя отвезти домой? — сухо спросила Гришу по дороге.

— Ева Ивановна, вы сердитесь на меня, на нас?

«Мальчик не из робких», — пронеслось в голове. — Быть может, он и хорошая пара для Алины, но рано им создавать семью, пока рано».

— Нет, не сержусь. Обдумываю твоё предложением руки и сердца моей дочери. Не всё так просто. Ладно, поехали к нам, поговорим в спокойной обстановке.

Почему самые главные решения в жизни человека принимаются на кухне? Что в ней необычного? Обстановка? Запах? Абажур доверчиво дарящий мягкий свет?

В пузатых чашках дымился чай. Ева курила в форточку. Алина бросала на Гришу неодобрительные взгляды. Молодой человек казался спокойным, хотя в его животе происходило нечто вулканическое. Он уже и сам сомневался в правильности своего поступка. Не то, чтобы он передумал жениться на Алине, нет. Причина — неправильно выбранное место и время, это он понял.

— Ребята, как вы представляете себе вашу совместную жизнь? Где собираетесь жить? На какие деньги вести хозяйство? Как Гришины родители относятся к вашему решению? Они в курсе, что вы решили создать семью?

Вопросы сыпались, как пули из пулемёта. Алина выглядела растерянной и испуганной. Гриша краснел, ёрзая на стуле. У него разболелся живот.

— У Гриши только папа, — вставила Алина, скребя пальчиком скатерть.

— Алина, — он многозначительно посмотрел на избранницу, — я сам могу рассказать. Моя мама умерла, когда мне исполнилось десять лет. С тех пор мы с папой живём вдвоем. Папа физик — атомщик. Он поймёт меня, поддержит.

«Физик — атомщик, — Ева нахмурила брови, вспомнив сон. — Что-то много совпадений».

— Папа знает о твоих планах?

— Нет. Он в командировке. Я ещё с ним это не обсуждал, — парень замолчал, переводя взгляд на Алину. — Но папа знает, что я люблю вашу дочь.

— Мне кажется, я беременна, — выпалила Алина, покрываясь ярко алым румянцем.

Ева ощутила в теле слабость, нехватку воздуха, словно воздушный шарик, получивший «пробоину».

— Приплыли, — произнесла, обессиленно опускаясь на стул.

Глава 11

Зима забыла о своём предназначении. В принципе, это в её репертуаре. Проявление женского характера у зимушки — зимы не редкое явление. Хочу морожу, хочу ушла на каникулы или все надоели, живите сами.

В сегодняшнем дне зимой не пахло. Всё вокруг выглядело темным, облезшим, невзрачным — серость без оттенков. Снег, выпавший на праздники, приказал «долго жить», чавкая под ногами, грязной жижей.

«У природы нет плохой погоды. Каждая погода благодать. То, что нам назначено природой, хочется всё к матери… послать», — Ева улыбнулась, глупому завершению строк, сложившихся в голове.

— Едем на работу, как на праздник! — сказала вслух, посигналив «заснувшему» на светофоре водителю.

Праздники остались позади. Голова была занята дочерью и рабочими буднями. Игорь, романтический ужин и многое другое отошло на задний план.

Игорь позвонил в конце рабочего дня.

— Много работы, — произнесла Ева. — Устала. Да и дочь со своей любовью окончательно выбила меня из колеи, — вежливо отклонила Ева предложение о встрече.

Она уловила грустинку в его вздохе.

— Игорь вы обижаетесь?

— Нет, но лгать не буду, очень хотел вас увидеть. Даже продукты купил для обещанного ужина. Быть может, вырветесь ко мне на пару часов? Я за вами заеду в любое время, только скажите «да».

— Нет, не получится. Завтра операционный день. Я обязана выспаться, быть в форме. Но мы с вами обязательно встретимся!

— Надеюсь, — в его голосе звучали нотки разочарования. — Ева, вы не расстраивайтесь. Это жизнь. Дети вырастают, а с ними и проблемы растут. «Малые детки — малые бедки, большие детки — большие бедки», — помните пословицу? Все будет хорошо. Вы просто не заметили, как Алина выросла.

— Игорь, у вас есть дети? — зачем-то спросила.

— Нет, к сожалению. Моя жена рано умерла. Не успели мы с ней в жизни многого, даже пожить.

Этим вечером Ева грустила, не понимая саму себя, своего отказа встретиться с Игорем.

«Дура, что тебе стоило пойти на свидание с понравившемся мужчиной? Испугалась? Нашла отговорку — дочь, работа! Сидишь дома, как старый, сыч, в полном одиночестве. Не лучше ли было поужинать в романтической обстановке с интересным мужчиной? У него такие глаза, голос, обворожительная улыбка.

В носу защипало, по щекам потекли соленые ручейки. Раздался звонок в дверь.

Она утерла рукавом свитера глаза.

— Алина, открой дверь своим ключом, — крикнула, в душе сердясь на себя, дочь и на весь мир.

Звонок повторился.

— Опять забыла ключ дома, — пробурчала под нос. — О чем ты только думаешь? Замуж она собралась, а головы на плечах нет. Даже дверь квартиры самостоятельно открыть не можешь.

Она повернула ключ в дверях, демонстративно ушла в комнату. Сев в кресло, поджав под себя ноги, уставилась в телевизор.

Он стоял в дверях комнаты, с улыбкой глядя на нее. У его ног на полу стояло несколько пакетов.

— Ева, я наверно нахал, правда? Взял и приехал. Подумал, что обязательно сегодня накормлю вас вкусным ужином, — он медленно подошёл к креслу, в котором она сидела не шевелясь, глядя на него широко распахнутыми от удивления и неожиданности, глазами. — В сегодняшнем ужине не будет горящих свеч, лепестков роз на скатерти, зато ваш желудок будет доволен, — сказал, присаживаясь перед ней на корточки. Взял её руку, поцеловал в раскрытую ладонь.

Она задохнулась от неожиданности, близости его глаз, дыхания, улыбки. Потянулась к нему всем телом, утопая в объятиях.

— Ужин через пол часа.

Ева хвостиком последовала на кухню, с удовольствуем, наблюдая за ним. Игорь работал быстро, профессионально и с удовольствием. Руки умело нарезали овощи, натирали на тёрке твердый сыр, жарили что-то на сковороде, отваривали спагетти.

— Прошу к столу! — произнес Игорь. — В меню: бутерброды с яйцом пашот и авокадо. Помидоры, начиненные творогом с чесноком, припорошенные мелко нарезанным укропом, — вы любите укроп?

Она молча кивнула.

— Золотистый омлет — рулет, начиненный зеленью, твердым сыром и колбасой, а также куриное филе с чесночным соусом, спагетти с грибами и шпинатом, — огласил меню.

— Какая прелесть. Я бы над таким ужином трудилась часами. Игорь, как вы умудрились за столь короткое время приготовить столько еды?

Он улыбнулся, садясь к столу напротив неё.

— Я волшебник, а вы не верите.

Ева восхищенно смотрела на вкусности, сглатывая слюну.

— Погодите! Чуть не забыл! Я мигом!

Он вернулся к столу с бутылкой вина.

— Какая странная бутылка, — произнесла Ева, — похожа на волшебную колбу. Игорь, вы уверенны, что в этой бутылке красное вино, а не колдовской эликсир? Где вы раздобыли это чудо?

Она держала в руках бутылку, напоминающую старинную колбу темно — красного, почти черного цвета. Пальцы ощутили шероховатость поверхности, словно стекло покрывала, невидимая глазу, чешуя.

— Это действительно очень старинная бутылка красного вина. Ей нет цены. Этому напитку более ста лет.

— С ума сойти! И это мы сейчас будем пить?

— Да, мы будем пить старинное вино из церковных погребов.

— Как оно к вам попало?

— Не скажу. Длинная история.

— Тайны Мадридского двора.

— Не тайны, просто жизнь. Быть может, не такая как у всех, но жизнь. Ева, давайте ужинать, — ответил, разливая по бокалам волшебный напиток.

Вино было терпким и сладким. После первого глотка Ева почувствовала, как тепло разлилось по телу. После второго — вино ударило в голову, щеки налились румянцем, глаза заблестели, закружилась голова. Она подняла взгляд на Игоря. Он смотрел на неё, чуть склонив набок голову. Взгляд был внимательным, цепким, проникающим в мозг, под кожу. Она почувствовала, если взмахнет руками — взлетит, словно птица.

— Что со мной происходит? — спросила вслух саму себя. — Действительно волшебный напиток. В нем колдовская сила, хотя, как вы утверждаете, вино и из церковных погребов, — она загадочно улыбнулась.

Он наблюдал за ней из-под полуопущенных ресниц. Она красиво ела, обхватывая пухлыми губами кончик вилки с закуской, отправляя ее в рот, прикрывая глаза от удовольствия.

— Я рада, что вы приехали вопреки моему «нет», — призналась, когда они пили чай с корицей и имбирем, приготовленный Игорем.

— Я рад, что осмелился на мужской поступок, — он рассмеялся от души.

— Спасибо, Игорь, это был самый вкусный, приятно неожиданный ужин в моей жизни.

Они стояли в прихожей друг напротив друга.

— Мне пора, — сказал Игорь, надевая пальто.

Он неожиданно притянул её к себе, захватывая в объятия, как в кольцо. Его губы нежно касались раскрытых навстречу женских губ.

В это время раздался звонок в дверь. Оба от неожиданности подскочили на месте, разжимая руки.

Ева открыла дверь.

— Добрый вечер, — сказала Алина, входя в дом. — Как вкусно пахнет! Здрасьте, дядя Игорь. Мам, ты приготовили ужин? Спасибо, но я поела у Гриши.

Глава 12

— Ева Ивановна, вас ждут, — шепнула секретарша Ольга, стрельнув взглядом по мужчине, сидящем в кресле приемной, закинув ногу на нижнюю часть бедра, обхватив колено руками.

Ева насторожилась.

«Крепкий орешек», — пронеслась мысль. — Властный, энергичный. Достаточно упертый товарищ, не привыкший отступать, даже если неправ, — подумала о мужчине, судя по выражению лица и позе, в которой он сидел.

Взгляд холодных, рыбьих глаз, остановились на Еве. Чуть оттопыренная вперед нижняя челюсть, сдвинутые к переносице брови, говорили о презренности ко всему «мелкому», недостойному его положения в жизни. Дорогой костюм, как влитой сидел на мускулистом теле. Запах дорогого французского одеколона заполнил помещение.

Он ей не понравился с первого взгляда. Ева уже с трудом переваривала клиента, не успев с ним познакомиться, обмолвиться словом.

Прошла в свой кабинет. Переоделась. Ольга принесла чашку горячего чёрного кофе.

«Сегодня не операционный день, но работы непочатый край», — подумала Ева раздраженно.

— Оленька, — начинаем прием. Кто там у нас первый?

В кабинет вошёл «крепкий орешек».

— Добрый день, Ева Ивановна.

— Здравствуйте, прошу, — она рукой указала на кресло напротив её стола.

Он удобно расположился, закинув ногу на ногу, с интересом разглядывая кабинет и её, заодно.

— Слушаю, — произнесла Ева.

Она хорошо усвоила правило — первой не начинать разговор, поэтому спокойна ждала.

— Моё имя Евгений Лаврентиевич Блыков, — произнёс приятным баритоном, который так не соответствовал его «колючей» внешности.

Он выложил перед ней на стол несколько фотографий молодой женщины. Она взяла их в руки.

«Красивое лицо, даже слишком красивое», — отметила про себя.

— Что скажете?

— Что вы хотите услышать? Моё отношение к женской красоте? Очень красивая женщина.

— Я могу закурить? — спросил, вынимая из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет.

— Нет, здесь не курят. У нас есть место для курения, на первом этаже клиники, в Итальянском дворике, — она заставила себя улыбнуться.

Он положил сигареты на стол. В Еву уперся тяжелый взгляд.

— Ева Ивановна, этой девушке необходима пластическая операция, — взгляд удава, впился в неё.

— Безупречно красивое лицо. Зачем его портить? В чём проблема?

Он поджал тонкие губы.

— Ей необходима ваша помощь, — выдавил из себя по слогам.

— Прежде чем прийти к выводу о необходимости хирургического вмешательства, я должна встретиться с клиенткой, выслушать её лично. Должна быть причина для операции, а я её не вижу. Но, если действительно в её случае нужна пластика, предстоит сделать соответствующие проверки, анализы, рентгеновские снимки. Сейчас трудно что-либо сказать с профессиональной точки зрения.

— Я уже решил.

— Простите? Что вы решили? — раздражение нарастало. — Что вас не устраивает в её внешности?

— Я плачу деньги — это единственное, что вас должно интересовать.

— Позвольте, — Еву задел тон каким он с ней разговаривал, словно покупал кобылу для скачек.

Она с трудом проглотила вязкую слюну.

— В данном случае, я не могу ничего обещать, пока лично не встречусь с клиенткой. Евгений Лаврентьевич, моя секретарь — Ольга Сергеевна назначит встречу на удобное для вас время. Приходите с…

Она ещё не закончила фразы, мужчина встал и стремительно вышел из кабинета, хлопнув дверью.

Настроение испортилось окончательно. Такого в её практике не случалось.

«А ведь он чей-то муж, — раздражённо подумала, упёршись взглядом в закрывшуюся дверь. — Бедная женщина. Хотя, если она его терпит, значит, есть за что. Странное мы племя — Евы».

К вечеру пошёл мокрый снег. При плюсовой температуре воздуха, спариваясь с грязью, превратил дороги в черное, вязкое месиво.

Настроение соответствовало погоде. Мысли копошились вокруг дочерних и рабочих проблем, пожалуй, всё. На что-то возвышенное не хватало ни настроения, ни желания, ни сил. Игорь не появлялся, не звонил. Сначала Ева ждала, а потом перестала.

Поговорить по душам с Алиной не получалось. При любой попытке со стороны Евы вызвать дочь на откровенную беседу, та хлопала дверью, закрываясь в комнате на ключ. Гриша не приходил к ним уже несколько недель.

— Оставь её в покое, — посоветовала Соня. — Дай ей повариться в собственном соку.

— Пока она будет вариться — я прокисну. Сонь, а может пусть выходит замуж, рожает. Что я враг ей? Гришка мальчик неплохой. Пусть живут. В конце концов, когда дети прислушивались к мнению родителей? Мы что другими были? Помнишь, как я выскочила замуж, а через год развелась.

— Ты не путай хрен с пальцем. У Алины хороший мальчик, из интеллигентной семьи. Дети любят друг друга. А ты? Что сделала ты? Не помнишь? Ты же назло Витьке замуж выскочила, чтобы ревновал.

— Помню, не тереби душу и так тошно.

— Мать, не хандри. Жизнь, как жизнь. Дети выросли. Позвони Лёшке. Он отец. Пусть образумит свою дочь, не все ж тебе одной воевать с ней.

Бывший супруг нарисовался сам.

Её лихорадило. Высокая температура держалась третий день. Кроме кашля, скручивавшего её пополам, добавились проблемы с желудком. В организме ничего не задерживалось более чем на десять минут — ни вода, ни чай, ни каши, даже куриный бульон и тот сбежал.

Не было сил встать с кровати, но кто-то настойчиво звонил в дверь.

Возле уха затрещал мобильник, лежащий на подушке.

— Ева, здравствуй. Зашёл тебя проведать, а…

— Сейчас открою, — прохрипела, с трудом поднимаясь с постели.

— Я болею, — произнесла безразличным тоном.

Не было сил говорить ни о чём. Даже о том, что несколько дней назад было главным на повестке дня — дочь.

Он поставил на стол кока — колу.

— Помогает при расстройствах желудка.

— А ты откуда знаешь? У меня вирус, — не договорив, сорвалась в туалет.

— Мама передала тебе таблетки. Написала, как принимать.

Её бывшая свекровь всю жизнь проработала терапевтом. С Евой у них сложились ровные тёплые отношения. После развода с её сыном отношение не прервались, хотя порой в голосе Ниночки, как Ева называла свекровь, чувствовалась некоторая отчуждённость, обида. Причину знали обе. Мать остаётся матерью независимо ни от чего.

— Спасибо Ниночке и тебе, — Ева затолкала в рот таблетку, запив колой. — Прости за мой внешний вид. Не до красоты.

— Выздоравливай, — он подошёл к двери, оглянулся. — Алина мне всё рассказала. Прежде всего, отлежись. Не переживай. Всё будет хорошо. Ты не одна. У тебя есть я.

За Алексеем закрылась дверь. На душе стало спокойней.

«Странное состояние, — подумала. — Сказал два слова и мне стало легче, словно камень с души свалился. Лешка, Лешка».

Её потянуло в сон.

«Спать, спать, ни о чём не думать. Я не одна, не одна», — и провалилась.

Во сне вкусно пахло мясным наваристым красным борщом с чесноком. Таким, как варила её мама. На смену борща приплыл аромат жареных пирожков. Как бы она сейчас ела порожки с мясом, горячий борщ. Ела бы всё подряд.

— Ева вставай. Пора ужинать!

«Мамин голос. Какие глупости. Мама далеко», — она беззвучно заплакала.

Кто-то утёр слёзы.

— Сонька? — она таращилась на подругу, продолжая реветь.

— Сонька, Сонька! — пробурчала подруга. — Ты почему мне не позвонила, не сказала, что больна? Алинка своё уже получила. Хорошо, что Лёшка сообщил в каком ты состоянии. Башку вам обеим оторвать мало. Алинка с Гришей продукты купили, я обед сварила, их накормила. Давай, поднимайся, кушать пора. Сейчас Терентий привезёт гранаты, сделаю тебе свежий сок. Короче, мать, помирать отменяется.

Девять часов утра. Девочки из регистратуры уже в трудах.

— Ева Ивановна, как здоровье?

— Лучше всех. Как вы, мои красавицы?

У кабинета в кресле сидел недавний визитёр — Евгений Лаврентьевич Блыков.

«Опять этот несносный субъект, — подумала с раздражением Ева. — Что сегодня он от меня потребует? И вновь один, без жены. Ему что ли фейс подкорректировать?»

— Доброе утро, Евгений Лаврентьевич, — произнесла мило улыбнувшись, подходя к своему кабинету.

«Этика, ничего не поделаешь. Даже с носорогом приходится быть милой и вежливой», — подумала.

Он поднялся с кресла.

— Подождите несколько минут, вас пригласят, — остановила его.

«Что-то вид у него сегодня не воинственный. Уставший. Да, именно уставший».

Её мысли прервал телефонный звонок.

— Доброе утро, Ивановна! Блыков у тебя? — спросил Геннадий Павлович, директор частной клиники пластической хирургии, где Ева работала уже десятый год.

Они с Генкой учились в одной группе в медицинском институте. Их было трое закадычных друзей — она, Генка Стягов и Витька Крылов. Ева была влюблена в Виктора, но он об этом не догадывался, а может просто не замечал. На пятом курсе Витька влюбился в Нинку Фирсову с факультета педиатрии и через полгода они поженились. На их свадьбе Ева была самой весёлой, а ночью билась в истерике, не на шутку испугав мать. Проплакав неделю, решила назло Витьке, не подозревавшему о её чувствах, выйти замуж за сокурсника Фрола Звякина, влюблённого в неё с первого курса. Выйти замуж оказалось не проблемой, проблема была в том, как жить с нелюбимым мужем.

— Сидит у меня в приёмной, — ответила на вопрос директора. — А что случилось?

— Он родной брат политического консультанта нашего мэра города — Григория Лаврентиевича Блыкова. Сечешь? Так вот, наш политический консультант вчера вечером лично обратился ко мне с просьбой о помощи.

— В прошлый визит, — перебила его Ева, — я объяснила брату Григория Лаврентиевича, что мне необходимо встретиться с его женой.

— Ивановна, не злись, это его дочь, единственная дочь, не жена, — перебил Геннадий Павлович. — Очень красивая девушка, правда сейчас от её красоты мало что осталось. Авария. Ты единственная кому она доверяет, поэтому младший Блыков здесь. Он приехал с Сахалина, чтобы встретиться с тобой.

— Почему же он мне всё не объяснил при первой встрече? Вёл себя, как мальчишка… Хорошо. Мне нужны снимки, анализы, не мне тебе объяснять.

— Снимки, анализы у тебя на столе справа от компьютера. Просмотри. Я подойду через пятнадцать минут.

— Не надо, не приходи. Сама разберусь.

Она с раздражением положила трубку. Открыла папку с документами, внимательно читая историю болезни, анализы, изучая рентгеновские снимки.

— Ольга, пригласи Блыкова, — произнесла в селектор.

От его прежней надменности не осталось и следа. В глаза билась тревога.

— Ева Ивановна, — он говорил с трудом, сдерживая волнение, рвущееся наружу, — вы будете её оперировать? Есть надежда.

— Когда я могу встретиться с Алисой?

— Она прилетает завтра.

— Хорошо. Вашей дочери предстоит не одна операция, вы оба обязаны это знать. Понадобится время, терпение, мужество и вера. Поддержка родных и близких. Прежде всего, я хочу с ней познакомиться. Ольга Сергеевна, — произнесла в селектор, — назначьте Алисе Блыковой встречу со мной на четверг. Да, именно этот четверг, послезавтра.

— Ева Ивановна, но четверг у вас расписан до последней секунды, — после некоторого молчания ответила секретарь.

— Перенесите кого-то на другой день, если это не срочно! Добавьте к суткам лишний час! Оленька не мне тебя учить! Я готова принять Алису Блыкову даже ночью. Это срочно.

Глава 13

«Четверг — операционный день. Вечером встреча с Алиной. Я должна быть спокойной и уверенной — это то, что должна почувствовать девушка. Спокойствие и уверенность», — как установку повторяла про себя Ева.

Утренняя операция — эндоскопическая подтяжка лица и пластика шеи.

На операционном столе пятидесятилетняя актриса.

— Ева Ивановна, верните мне мои тридцать лет…

Следующая операция — пластика лба.

И последняя операция на сегодня — опреация по увеличению груди.

«Главное, чтобы костюмчик сидел», — вспомнила Ева веселую песенку из фильма «Чародеи». Главное, чтобы грудь выглядела, как настоящая, а не надувными баллонами. Девушка возжелала четвертый размер груди, при своем нулевом. Ева вспомнила, как убеждала, что к ее фигуре, четвертый размер не подойдет. Маленький рост, щуплое тело и такой грузный силиконовый бюст?!

— Наташенька, такой бюст будет выглядеть не эстетично, вульгарно. Он слишком тяжел для вашего телосложения. Первый размер груди — это то, что вам нужно.

— Мой Владик любит женщин с большой грудью, — разочарованно произнесла молодая женщина.

Еве пришлось встретиться с любителем больших сисек и популярно на пальцах, объяснять ему, что огромный размер груди не подойдет для его миниатюрной супруги.

Сегодня Ева оперирует Наташу. С трудом и только из уважения к Еве, как одному из самых лучших пластических хирургов города, Владик согласился любить супругу со вторым размером груди.

Во второй половине дня осмотры, консультации, бумажная работа.

Ева валилась с ног от усталости.

В семь часов вечера, перед встречей с Алисой и её отцом, она умылась, заново подкрасилась. Выпила крепкий кофе.

«Девушка перенесла две неудачных операции. Кто знает, Господи, смогу ли я ей помочь или Алиса навсегда останется изуродованной», — думала о судьбе девушки.

В кабинет вошли двое — Блыков и высокая, под стать отцу, стройная девушка в хирургической маске на лице.

Алиса нервничала. Она сидела на краешке стула, до боли сжав пальцы рук. По её телу пробегала дрожь. Он накрыл ладонью дрожащие пальцы дочери.

«Бедная девочка», — подумала Ева, — бедный отец, впервые, в глубине души пожалев мужчину.

— Алиса, снимите маску, я хочу посмотреть швы.

Девушка застыла с поднятой к маске рукой.

— Ты мне доверяешь? — спросила Ева, перейдя на «ты», спокойно и уверенно, глядя в испуганные глаза девушки.

— Да, — ответила, снимая маску.

— Не страшно, — сказала Ева, после осмотра. — Алиса, все будет хорошо. Главное, чтобы ты верила, а пластика сотворит чудеса.

Лица Алисы и ее отца просияли.

— Будем лечиться, вы готовы? — обратилась к обоим.

Оба радостно закивали.

К счастью, все оказалось не так страшно, как выглядело на прошлогодних снимках и описано в истории болезни. Травмы девушки были рентабельны, а значит, возможно чудо.

— Я заплачу сколько нужно, — произнёс Евгений Лаврентьевич. — Квартиру продам, ради дочери я готов на всё. Ева Ивановна, — он смотрел ей в глаза, — прошу вас, верните мне мою дочь.

Его голос дрожал, на глаза навернулись слёзы.

— Все будет хорошо. Главное верить, — ответила Ева уставшим голосом.

Скорей бы добраться до дома. Принять ванну и спать, диктовал уставший мозг.

— Ты когда-нибудь отдыхаешь? — возмущалась Соня. — Иви, так жить нельзя! Свалишься с ног, отнесут на живодерню. Кому нужна старая, больная лошадь. Плюй на все, люби себя.

Ева представила, как подруга хмурит брови.

— Предлагаешь выйти на пенсию?

— Да, ну тебя. Но отдыхать никто не отменял. На выходные приезжай на дачу. Лесным воздухом подышишь. Что скажешь? Если тебя не вытащить из дома, приклеишь задницу к дивану на сутки. А что за отдых перед телевизором?

— На дачу так на дачу. Приеду. Ты Игоря не видела? — спросила, как бы, между прочим.

— Когда? После праздников на дачу не ездила. Работы в конторе не початый край. На даче только Терентий орудует. Он вчера заявил, что они с Игорем начали перестраивать нашу старую веранду. Нашли время, — было слышно, как она прикуривает сигарету. — Ивка, ты хочешь сказать, что Игорь тебе за всё это время ни разу не позвонил?

— Звонил один раз, и даже приезжал ко мне домой, накормив вкусным ужином. А потом пропал, как в омут канул.

— Ничего не понимаю в современных мужчинах. На вид вроде нормальные, а внутри зайцы-кролики пуганные. Почему женщина не может прожить без мужчины? — задала вопрос Соня.

— Женщина всё может. Я же живу без мужа.

— Ага, живёшь! Кроме работы — ничего. Если бы не Алина — засохла бы на корню, — Сонька шмыгнула носом. — Вот, если бы мужчина…

— Не преувеличивай степень важности мужчин в жизни одиноких женщин. Я с тобой в корне не согласна. Ты рассуждаешь, как замужняя мадам. Для женщины мужчина лишняя головная боль. Не буду юлить, порой не хватает страстной ночи c хорошим сексом, чтобы зарядить «батареи». День два похотела и расхотела! — Ева вздохнула. — Всё проходит, как насморк. Кстати, незамужние женщины живут дольше.

— Ладно, дохторица, кончай «пургу» гнать. В пятницу встречаемся на даче.

Дожить до пятницы не проблема, главное дожить. Рабочая неделя на исходе — уже плюс. Вчера Еве удалось поговорить с дочерью по душам. Хороший получился разговор. Душевный. Разве мать может желать дочери зла? Алина влюблена, любима. С радостью сообщила, что не беременная. Ева в душе расстроилась, но вслух не призналась. Хочется внуков, хотя и рано. Однако, стать бабушкой в определенном возрасте приятно. Алина с Гришей решили подождать со свадьбой до окончания института.

Ева прокручивала в голове состоявшийся разговор с дочерью и неожиданно поняла, что совершенно не против её замужества. Гриша внушал доверие. Он не обидит её дочь. Всё у детей будет хорошо. А жить? Жить могут у неё, с ней. Втроем веселей.

Настроение было чудесным, то ли в преддверии выходных дней, то ли потому, что зима исправилась, став зимой, а не ноябрьскими дождливыми сутками. Падал пушистый снег. По дороге домой Ева купила вина и пирожных.

«Будем гулять», — решила за себя и дочь.

«Мама я у Гриши. Приду поздно. Не волнуйся», — гласила записка, оставленная Алиной на кухонном столе.

Есть перехотелось. Ева включила музыку. Налила в бокал вина. Стоя у окна, отпивала маленькими глотками, наблюдая, как на улице хозяйничают сумерки. Снег больше не шёл. Февральские звёзды яркие, холодные далёкие, завладев бескрайней высью, надменно наблюдали за людьми.

Мужская фигура в распахнутом пальто шла через двор, борясь с ветром, который бесстыжа трепал полы пальто, с остервенением, отбрасывая за спину мужчине.

Падала звезда!

«Загадать желание! Скорей! Хочу, чтобы все были счастливы!»

Раздался звонок в дверь.

В душе ожило волнение, как в преддверии чего-то важного, неминуемого.

«Сегодня мой день!» — подумала, решительно распахивая двери.

На пороге стоял Андрей, исчезнувший любовник, заблудший овец.

— Ты? — в глазах недоумение сменилось интересом. — Зачем пришёл?

— Я могу зайти?

— Заходи. А что ты без шапки? Мужчине после пятидесяти следует беспокоиться о своём здоровье. Не мальчик — дедушка, с чем я тебя и поздравляю.

— А ты осмелела? Что так?

— Хорошие учителя были.

— На кухню? — спросил.

— На кухню.

Они сидели друг напротив друга.

— Хочешь вина?

— Нет, лучше чай. Давление… знаешь.

— Знаю, — она налила ему чай, себе вина. — За что выпьем?