Бесплатный фрагмент - Мои короткие рассказы, фантастика и стихи

Все права защищены. Электронная версия этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного или публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Вместо автобиографии

Василий Рем — это псевдоним, выбранный поэтом из личной скромности. Автор родился 15 июня 1953 года (холодное лето 1953 года) в ст. Ново-Александровке, Нижне-Серогозского района, Херсонской области, УССР. Этот период отмечен чередой важных в истории страны событий. После смерти Иосифа Сталина объявлена всеобщая амнистия для заключённых, тысячи узников были освобождены из тюрем и лагерей. В высших государственных структурах идет борьба за власть, на роль вождя претендует Лаврентий Берия. Однако в стране подул ветер перемен, Берию обвинили в предательстве родины и расстреляли. К власти пришёл Никита Сергеевич Хрущёв, период правления которого получил название «хрущевской оттепели».

Родители автора, пережившие годы сталинских репрессий, позже рассказывали сыну о тяжёлых событиях и страданиях, которые выпали на долю простого народа. Семья матери попала под раскулачивание, имущество у них отобрали, а отца и четверых братьев сослали в лагерь на Соловки. Вскоре отец на Соловках умер, а братья пошли добровольцами на фронт, воевали в штрафных ротах. В первые же дни войны двое братьев пропали без вести. Один прошел всю войну, воевал в Берлине и 8-го мая 1945 года умер от ран. Только одному из братьев удалось вернуться с войны.

Отец поэта, 1904 года рождения, личность неординарная и во многом загадочная. В его биографии вместились революция 1917 года, гражданская война, строительство Беломорского-Балтийского канала, Великая Отечественная война. Будучи грамотным, он занимал руководящие должности, работал налоговым инспектором, председателем поселкового совета, завмагом, путевым обходчиком, а после выхода на пенсию — сторожем стадиона.

Выросший в деревне, поэт не понаслышке знал, как живется простым людям, часто слышал их разговоры о суровой действительности и событиях того времени. Родители тоже рассказывали то, что видели и пережили на самом деле, а не то, что написано в советских учебниках по истории. Все это рано научило его думать, а правда жизни, увиденная собственными глазами, сформировала характер и предопределила будущее поэта.

Уже став взрослым, отслужив срочную службу в пограничных войсках, он принимает решение посвятить свою жизнь защите Отечества. Окончил пограничное училище, затем служил на границе — не случайно через все его творчество красной нитью проходит тематика пограничной службы. Одновременно учился на физико-математическом факультете Южно-Сахалинского государственного педагогического института, после окончания которого получил профессию учителя средней школы.

Все происходящее в стране он переживал как события собственной жизни, что также нашло отражение в его творчестве. Ещё во время службы Василий Рем, как человек отзывчивый и не привыкший стоять в стороне, начал серьезно заниматься судьбами беспризорников, состоявших на учёте в детской комнате милиции. Уделял большое внимание их патриотическому воспитанию, привлекал к спорту, занятиям в кружках и секциях. Объединив подростков общей идеей, создал детский военно-патриотический клуб «Граница», которым руководил с 1982 по 2010 год. Здесь обучались сотни молодых людей, выросших в нищих или неблагополучных семьях. В их трудной судьбе были драки, наркотики, пьянство. Он вытаскивал их из этого порочного круга и с помощью спорта помогал поверить в себя и идти к намеченной цели.

После выхода на пенсию Василий Рем по-прежнему занимает активную жизненную позицию и продолжает трудиться. Вначале в школе заместителем директора по воспитательной работе и преподавателем математики. Затем сослуживцы пригласили его в частную охрану, где он работал на должностях охранника, заместителя директора и директора охраны. Набравшись опыта, стал заместителем генерального директора по экономической безопасности московской фирмы. Сейчас трудится начальником охраны в одном из подразделений Министерства финансов РФ.

В 2016 году благодаря рекомендациям ведущих поэтов Василий Рем стал членом Российского союза писателей. Участвовал в создании регионального отделения Российского союза писателей в Белгородской области. Неоднократно номинирован на Национальную литературную премию «Поэт года» — в 2016, 2017, 2018, 2019 и 2021 годах. В 2019 году за вклад в развитие русской литературы награждён медалями: Владимира Маяковского и Анны Ахматовой. В 2020 году номинирован на литературную премию «Георгиевская лента» и награждён за вклад в укрепление национального самосознания и патриотизма, медалью «Георгиевская лента 250 лет». В 2021 году номинирован на литературную премию имени Сергея Есенина «Русь моя». Награжден за вклад в развитие русской литературы медалью «Сергей Есенин 125 лет». Номинирован на литературную премию Императорского двора «Наследие». Награжден за литературную деятельность в духе традиций русской культуры звездой «НАСЛѢДIE» — III степени. Печатается в альманахах «Стихи 2020», «Проза 2021» и Антология русской поэзии 2021 года. В 2022 году за вклад в русскую литературу награжден медалью «Федор Достоевский 200 лет», медалью «Николай Некрасов 200 лет» и (обновленной) бронзовой медалью «Сергей Есенин 125 лет». Номинирован на литературную премию Императорского двора «Наследие» 2022 год.

Сейчас, как и на протяжении всей своей жизни, Василий Рем продолжает заниматься творчеством — пишет стихи и прозу. В его произведениях нашла отражение целая эпоха, события, которые нигде не описаны или описаны иначе. Это свидетельства неравнодушного человека, поэта, пережившего вместе со своей страной все ее победы и поражения. Книга, которую вы держите в руках, она, как и все произведения Василия Рема, особенная. Читайте, не пожалеете.

Председатель регионального отделения Российского союза писателей по Белгородской области, Татьяна Трошина

Короткие рассказы

Работа на заводе ЗИЛ

Не помню точно, в каком году это было, наверное, где-то между 1974 и 1976. Нас, курсантов пограничного училища, подняли по тревоге и велели для выполнения специального задания переодеться в рабочую форму. По привычке мы решили, что будет такое же задание, как и в прошлый раз. А в предыдущий раз мы искали «носителя секретов». В общем, пропал курьер с документами особой важности. Позже я расскажу и об этом случае.

Итак, мы ждали, что последует серьёзное задание. Всех посадили в крытые машины ЗИЛ-131, и дружной колонной мы выехали с территории пограничного училища, где я учился. Ехали долго, петляя по разным улицам сначала Москвы, затем пригорода, и наконец-то наша колонна подъехала к воротам огромного завода, над которыми красовалась надпись огромными буквами — ЗИЛ. Ворота открылись, и машины въехали на территорию завода. Ну а дальше все спешно выпрыгнули из кузовов, построились, получили инструктаж — и вперед, за работу. Оказывается, заводу ЗИЛ должны были вручить орден Октябрьской Революции, но выяснилось, что нужного количества выпущенных автомашин не хватает, и нас бросили на прорыв. Надо было помочь. Мне досталось навешивать правое крыло автомашины ЗИЛ-130. В начале работы это крыло показалось мне пушинкой. Я ведь спортсмен, да и от природы силой не обижен. Но уже к середине смены я понял, что такое изнурительный «японский конвейер».

Конвейер двигался заданным темпом, а я навешивал правое крыло. Процедура несложная: взял крыло с полки, нацепил на торчащие болты, наживил шайбы и гайки, а затем автоматическим пневматическим воротком закрутил гайки до полного прижатия крыла к кабине. Но уже к концу смены я перестал поспевать за конвейером, мне приходилось не ходить, а бегать. Руки ныли от монотонной работы, мокрый от пота хлопчатобумажный китель прилип к спине. Но всему приходит конец. Прозвучал долгожданный гудок, и смена закончилась. Мастер поблагодарил нас за работу и, пряча хитрую улыбку, многозначительно сказал:

— До встречи завтра, ребята!

Я спросил у взводного:

— А что, мы еще и завтра приедем вкалывать?

Ответ был лаконично прост:

— Сколько нужно, столько и будем вкалывать.

Спали мы в эту ночь, как после очередных полевых учений, то есть не успев донести голову до подушки, все в ауте.

Утром снова построение, погрузка — и вперед, на родной завод ЗИЛ. На этот раз я подсуетился. Быстро рванул к мастеру, подарил ему армейскую флягу и попросил поставить на другое, более комфортное место. Мастер был рыбак-любитель, и моя фляга его очень обрадовала. Он спросил:

— А водительское удостоверение у тебя есть?

Я утвердительно кивнул, ведь мы сдали на права еще на первом курсе. Он повел меня в цех уже готовых машин и показал, что нужно делать. Все машины в этом цеху шли на экспорт в одну из дружественных нам тогда стран Африки. А делать нужно было следующее: завел машину, заехал на эстакаду, заглушил, поставил на скорость и на ручной тормоз. Затем берешь растворитель и с его помощью стираешь на колесах надпись «Первый сорт». А на месте, где написано «Первый сорт», специальным клеймом ставишь надпись «Высший сорт». Мастер так и сказал:

— Ты просил халтуру, вот и халтурь на здоровье.

И что мне оставалось делать? Халтурил за милую душу. Больше всего мне нравилось загонять машину на эстакаду и затем съезжать с нее. В общем, за смену так напрактиковался, что уже, как говорится, одной левой загонял автомашину на эстакаду. Потом, кстати, эта практика пригодилась мне на службе на высокогорном участке границы.

Наша смена подходила к концу, а нужного количества машин так и не выпустили, значит, предстоит еще один заезд. На выходе автомашин стоял счетчик в виде торчащего вниз стержня. Когда готовая машина съезжала с конвейера, стержень скользил по кабине и циферка перескакивала. Для получения ордена надо было выпустить еще сто машин. И тут выручила смекалка. Халтурить так халтурить! Поставили стремянку, взяли лопату, и лопатой по стержню бац — счетчик циферку добавил. Сто пятьдесят ударов лопатой по стержню — и план на пятьдесят машин перевыполнен. Все, орден заводу обеспечен.

В благодарность нас всех пригласили на торжественное мероприятие по награждению завода ЗИЛ орденом Октябрьской Революции. Вручал лично Леонид Ильич Брежнев. Тогда мы его и увидели поближе, а то до этого все только издалека — на трибуне мавзолея, когда проходили парадом по Красной площади, да по телевизору. Вот и все про завод ЗИЛ и специальное задание.

«Носитель секретов»

Как и в предыдущей истории, нас подняли по команде «Тревога!» и велели одеться в рабочую форму одежды. Ну мы подумали, может, снова упал самолет, значит, будем стоять в оцеплении или бродить по полю и собирать в целлофановые пакеты все, что найдем. Так уже было на первом курсе нашего обучения, об этом я расскажу позже. Итак, нас подняли по тревоге и построили на плацу. Перед строем появился маленький человечек в гражданке и писклявым голосом сказал:

— Пропал наш сотрудник с секретными документами под грифом особой важности. Приметы: среднего роста, плечистый и крепкий. — Так и хотелось продолжить: ходит он в белой футболке и кепке, знак ГТО на груди у него, больше не знают о нем ничего. Но на этом совпадения закончились. — Волосы светлые, подстрижен под полубокс, носит очки. Может быть одет в костюм темного цвета, рубашку, белую или серую, с галстуком. Цвет галстука неизвестен. Кто найдет, тому десять суток отпуска домой, — завершил свое сообщение сотрудник КГБ.

Ну, с таким-то стимулом почему бы не поискать! Нас посадили в наши любимые ЗИЛ-131 с тентом и доставили к месту предполагаемой пропажи «носителя секретов». Затем построили в две цепи: впереди шла первая поисковая, в сотне метров сзади — дублирующая. Дали команду «Вперед!», и мы двинулись. Я первым обнаружил очки, подал команду «Стой!». Все остановились. Подошел эксперт, осмотрел очки, сказал, что это не его, и мы пошли дальше.

После того как мы обшарили все открытое пространство и уже начали приближаться к жилой зоне с многоэтажными домами, нас снова собрали и уточнили задачу: осматривать только подвали и канализационные ямы, поднимая все канализационные крышки. Поиски продолжились. Вот тут-то я впервые и столкнулся, как говорится, нос к носу с наркоманами. Мы ведь об этом горе тогда ничего не знали. В одном из подвалов вдруг услышали стоны. Ну, естественная реакция — сразу ринулись на звуки. Подвалы были длинные, с тупиками и лабиринтами, но мы изучали следопытство и ориентирование в любой среде, поэтому быстро вышли на цель. В одном из закоулков обнаружили оборудованную времянку: кресла, столы, тут же старый примус, кружки, ложки — все, конечно, закопченные. Повсюду разбросаны медицинские шприцы. В одном из кресел спал молодой человек, в другом девушка. А на полу корчился, видимо, от боли мужчина чуть постарше. Ну, мы к нему — надеялись, что это наш «носитель секретов». Однако по длинным волосам тут же определили, что это не он. Мы, конечно, не понимали, что здесь происходит. Вызвали специалиста. Тот сразу, только глянув, сказал:

— Те двое кайфуют, а у этого «передоз». Срочно скорую к подъезду.

Мы до этого и слов-то таких не слыхали. Нет, конечно, когда изучали загнивающий мир Запада, нам рассказывали про эту беду, но чтобы у нас в стране, и такое! Вытащили мы этих бедолаг на свежий воздух, их увезла скорая помощь, а наши поиски продолжились. Не успели мы обследовать и трех домов, как снова обнаружили в подвале непонятных личностей. На сей раз это были живущие здесь опустившиеся мужчины, как сейчас говорят, бомжи. А тогда такого слова не было. Только из песен Владимира Высоцкого знали слово «бич» — «бывший интеллигентный человек».

Воняло от этих мужиков, как от помойки, а нам их нужно было досматривать. Ну что поделаешь! Поставили лицом к стене, ноги на ширину плеч, руки за голову. Провели досмотр, как учили на спецкурсе. Ничего, кроме опасной бритвы у одного в кармане, не обнаружили, но все же и этих бродяг передали в руки милиции. Ведь тогда за тунеядство существовала уголовная статья.

Долго мы еще бродили по подвалам и заглядывали в канализационные люки. Кстати, из двух вытащили по одному «жмурику», но эти утопленники тоже оказались не нашим «носителем секретов». В ходе рейда задержали пятнадцать человек без документов. Как потом оказалось, двое были в бегах, остальные — приезжие из разных республик СССР. Устали все как собаки. От нас самих уже пахло, как от тех бомжей. Но так ничего и никого мы и не нашли. Вернувшись в училище, первое, что сделали, — сразу побежали в душ, а затем занялись стиркой обмундирования. Помытые, переодетые в другую форму, пошли на ужин. Ну, а затем долгожданный отдых и сон.

Как потом оказалось, этот «носитель секретов» сдал секретные документы в камеру хранения аэропорта и смотался к своей женщине в Ленинград на двое суток. Блин, ну как в кино!

Авиакатастрофа, о которой не знала страна

Нас, первокурсников, подняли по тревоге. Для тех, кто уже отслужил в армии срочную службу, это дело привычное. А ребята, пришедшие с гражданки, много суетились, не попадая ногой в сапог. Но мы им помогали, можно сказать, по-товарищески, передавали свой опыт.

Построились на плацу с оружием, с боекомплектами, как говорится, по полной выкладке. Проверили, все ли на месте, что положено иметь с собой. Поступила команда все, кроме автоматов и двух магазинов с боеприпасами к автомату, сдать в оружейную комнату. Так и сделали. Я тогда командовал третьим отделением. И в моем отделении, как назло, ни одного бывшего служаки — все с гражданки. Ну, ничего, подучим, подтянем, будут не хуже других.

Снова построились на плацу, и нам по секрету объяснили, что недалеко от аэропорта «Шереметьево-2» упал самолет с иностранной делегацией и нас бросают на зачистку местности. Всем все ясно — надо так надо. Эх, знали бы мы тогда, с чем придется столкнуться, не радовались бы так этому специальному заданию! Команда «По машинам!» — и к аэропорту.

Километрах в десяти или двадцати от аэропорта нас выгрузили, дальше двинулись колоннами в сторону леса. Не пройдя и трех километров по лесу, наткнулись на широкую черную полосу: деревья на обгоревшей и почерневшей земле были снесены почти под корень. Нас рассредоточили вдоль этой черной полосы и поставили по кругу в оцепление на смену стоявшим там ранее курсантам милицейского училища. После того как вся площадь падения самолета оказалась в плотном кольце, тем из нас, кто уже служил на границе, поручили зачищать обозначенную территорию. Выдали перчатки, целлофановые пакеты и сказали:

— Все, что найдете, складывайте в пакеты. Наберется полный пакет, завяжите, оставьте сзади себя и берите второй.

Так мы и делали. Боже милосердный! Чего мы только не находили! Думаю, лучше не рассказывать о таких страшных находках, как кисти человеческих рук или обгоревшие открытые черепа с выпавшими глазами! От одного взгляда на это сразу становилось дурно, и только заблаговременно выданный каждому из нас нашатырный спирт кое-как приводил в чувство. Только теперь мы поняли, зачем нам вручили этот спирт и медицинские повязки. Горелое человеческое мясо, оказывается, имеет сладковато-приторный запах. Но хватит об этом!

Собирали документы, доллары, детские игрушки и разные другие предметы. Я все время боялся, что мне попадется мертвый ребенок, я бы этого, наверно, не вынес. Но, слава Богу, детей на самолете не было, игрушки, как выяснилось, везли в подарок. Нелегко об этом говорить, но среди курсантов, правда, со старшего курса, нашелся один, который прикарманил доллары. В итоге его сразу же отчислили из училища и отправили за мародерство в стройбат. Что ж, в семье не без урода. После всего увиденного на этой страшной черной полосе мы дня три не могли есть мясо. Потом позабылось, привыкли, и жизнь снова пошла своей рутинной вереницей дел.

Первый теракт в метро СССР

После срочной службы на границе СССР я поступал в Московское пограничное училище, что в Бабушкинском районе. Сначала были сборы в поселке Лукинов — это в Подмосковье. Сборы шли своим чередом: репетиторство, тренировки, собеседования. В субботу и воскресенье нас отпускали в увольнение, конечно, только тех, у кого были родственники в Москве. Я оказался в числе счастливчиков, поскольку мой родной дядя по отцу жил в Пушкино, и в одно из воскресений поехал в город-герой Москву.

Скажу по секрету, ездил я, конечно, не к дяде, а к подруге, проживающей в районе метро «Таганская». Доехав до первопрестольной на автобусе, спустился в метро. Эскалатор, не спросив моего желания, потащил меня в глубину. Изучив маршрут и сориентировавшись по схеме, куда ехать, я сел в вагон метро. По наитию прошел в хвост поезда — с детства помнились слова отца: «Садиться надо в предпоследний вагон, там самое безопасное место». Естественно, вошел в предпоследний вагон. Поезд резво покатился, то набирая скорость, то тормозя на остановках, в сторону станции метро «Ждановская», ныне «Выхино».

И вдруг раздались какие-то странные хлопки, показавшиеся вначале безобидными. Поезд дернулся, затрясся и начал снижать скорость. В окна повалил едкий дым, а по вагону разнесся запах гари. Невыносимый скрежет и визг трущегося о бетонные стены металла вонзился в уши. Неожиданно наш вагон стал обгонять тот, что шел впереди. Оказалось, идущий впереди вагон сошел с рельсов и теперь двигался параллельно с нашим. Затем наш вагон резко накренился вбок и, докатившись до стенки тоннеля, со скрежетом застрял между ней и соседним остановившимся вагоном, который мы обогнали.

Это произошло так резко, что все, кто стоял, попадали. И даже сидевшие пассажиры свалились с сидений на пол. Свет в вагоне погас, еще как только прозвучали хлопки. По всей видимости, взрыв случился где-то в передних вагонах, да и мощность заряда была небольшой. Эти факторы и спасли нам жизни.

Почти в темноте, освещаемой лишь тусклым светом лампочек на стенах тоннеля метро, люди в панике начали пытаться выйти из вагонов. Однако все двери оказались заблокированными. Я тогда еще курил и всегда носил с собой зажигалку. Сообразив, что произошла катастрофа, начал действовать, как меня учили в армии. Подсвечивая зажигалкой, осмотрел всех пострадавших. Слава Богу, таких было немного и те в основном отделались ушибами и ссадинами. Затем попросил всех перейти в последний вагон, который прикатил вслед за нашим и оставался задними колесами на рельсах.