Бесплатный фрагмент - Мой любимый

Глава 1

— Жень, я хочу развестись, — голос мужа недавно такой родной, нежный, становится вдруг резким и острым, как ледяные осколки, — Ты только не волнуйся, но мое решение уже продуманное и взвешенное. Я давно так решил, просто не мог тебе сказать, но дальше тянуть уже некуда.

— Что? — растерянно спрашиваю я, чувствуя, как в душе поднимается буря. Хочется закричать, забить руками по рулю вместо того, чтобы вглядываться в ночную дорогу, которую почти не видно из-за разыгравшейся метели, — Ты, о чем, Игорь?

— Понимаю, тебе сложно это принять, но у меня есть другая женщина, мы давно уже вместе, — отвечает мне муж, с которым я прожила три года.

— Это какая-то новогодняя шутка, да? — все еще пытаюсь улыбаться в ответ.

Да я просто не верю в это! Чтобы Игорь — вот так, взял и ушел к другой? Да никогда! Сегодня тридцатое декабря, завтра Новый год, он что, издевается что ли?

— Игорь, я оценила твою дурацкую шутку, скоро приеду домой и мы поговорим, — отвечаю ему, пытаясь разглядеть в снежной стене поворот, кажется вот он. Поворачиваю свою маленькую машинку и осторожно еду дальше. Снег сыпет так, что я почти не вижу края дороги, еду на ощупь.

— Это не шутка, Жень, — устало отвечает Игорь, — Я люблю другую женщину и ухожу к ней, прости.

— Я тебе не верю, — мотаю головой, — Пожалуйста, дождись меня, я скоро приеду, и мы поговорим, — практически умоляю его.

— Не могу, Женя, она меня ждет и еще она ждет нашего ребенка, поверь, так будет лучше для всех нас, — сухо отвечает мой муж.

— Игорь, но я ничего не понимаю, у нас все было хорошо, ты сейчас серьезно? Ты правда уходишь? — я все еще не верю его словам, сомневаюсь, ищу иронию в его голосе, которой нет, — Мы должны завтра уехать на турбазу, все куплено, мы готовились встретить Новый год вместе. Если бы ты решил уйти, то не покупал нам эту путевку, не заказывал ничего, зачем ты меня обманываешь?

— Я ничего не покупал, Женя, — устало произносит Игорь и я замираю, машинально держу в руках руль, — Я не собирался с тобой отмечать праздник. Чтобы не портить завтрашний вечер, решил сказать тебе заранее.

— Как никуда не едем? Все, что я выбирала, планировала, коттедж, камин, елка — это все неправда? — почему-то именно это заставляет меня поверить во все, что происходит.

— Да, ничего нет, Жень и нас больше нет. Хорошего Нового года, ключи оставлю в почтовом ящике, пока, — слушаю короткие гудки, пока телефон сам не замолкает.

Еду по инерции, совсем не соображая куда. Мысли просто кипят в голове, но прежде всего удивление, отрицание, возмущение в конце концов. Как так ушел, почему, что ему не хватало? И извечный вопрос «Что я сделала не так?». Не родила ребенка? Так Игорь сам говорил, подожди, сначала карьера и его, и моя. Да и не получалось у нас, хотя оба проверились, все нормально, никаких проблем не нашли. Теперь что? Нашлась та, которой плевать на эту самую карьеру? Да не может быть, да нет, бред какой-то.

Снова хватаю трубку, набирая телефон мужа, слушаю длинные гудки. Затем мой телефон издает противный писк и отключается. Зарядки ноль.

— Да чтоб тебя, — ударяю по рулю, чуть не свернув с дороги.

На дворники налип снег и надо бы их очистить, но пытаюсь еще какое-то время ехать, чтобы только не выходить из теплого салона. Глотаю горячие слезы, что текут по щекам, горло сжимает до боли. Хочется только одного заорать на всю округу, надрывая горло и губы. Больно, как же это больно! Самое обидное, что я ничего не замечала, ни одной мысли не было. Игорь вел себя как прежде, заботился обо мне, уделял внимания. Ну да, уставал, секс был не такой яркий и очень редкий, но мы оба работали, оба приползали домой, чтобы по возможности упасть перед телевизором или завалиться на кровать с книгой.

Казалось нормальным, что люди приходят домой, чтобы отдыхать. Разговоров и вечерних посиделок с бокалом вина, хорошим фильмом стало меньше, поцелуи по утрам и торопливый секс приказали долго жить, практически исчезнув. Это и были первые звоночки или уже последние? Так вот, я не заметила этого. Ничего этого не заметила тогда, но вспомнила сейчас. Сколько уже длится, год или пару месяцев? Не знаю.

Может, просто временно, погуляет и вернется, так тоже бывает. Но смогу ли я принять мужа обратно? Я его люблю, конечно смогу, бывает человек ошибся, заблудился. Так, стоп! Ребенок. У них будет ребенок, как я могла забыть.

Тихо завываю, вытирая слезы рукавом демисезонного пальто. Тоже, вырядилась на встречу с заказчицей. Поехала к черту на кулички, погналась за крупным заказом.

— Мне вас порекомендовала Катя, Маша, Светлана Юрьевна… — сколько их таких.

Меня, конечно, радует, что, как дизайнера интерьера ценят и передают из рук в руки. Но я не ожидала, что сегодня придется ехать в какую-то Тмутаракань за 120 км от Москвы. Погода с утра была солнечная, пока я шустро долетела туда. Но провозились мы долго. Клиентка решила переделать весь первый этаж большого особняка под стиль Лофт, и я больше половины дня выясняла, обсуждала, что она хочет, делала замеры, зарисовывала расположение стен, окон, лестниц.

Выехала, когда начало темнеть, и погода менялась прямо на глазах. Превращаясь из тихого безветренного дня в снежный ледяной ад. Телефон приказал долго жить и сдох сам, зарядка, конечно, осталась у меня в офисе, а я еду неизвестно где и непонятно куда. А еще меня только что бросил муж, ушел к другой, беременной женщине. Ну и как вишенка на торте, завтра Новый год. Я просто в охренительном счастье, просто рада.

Глава 2

Все, на стекле осталась одна круглая полоса, придется останавливаться, чистить дворники. Назло себе или погоде, проезжаю еще пару десятков метров и встаю. Смотрю на стремительно падающий снег, который застилает белым покрывалом лобовое стекло и ничего не делаю. Машинка тихо урчит, в салоне тепло, печка работает вовсю. Но мне холодно, пробивает на дрожь. Зябко ежусь, передергивая плечами. Не хочу выходить из теплого плена машины, но придется.

Включаю аварийку, хотя вряд ли она мне поможет в такой буран и достаю с заднего сидения широкий красивый палантин. Он шерстяной, но тонкий, если обмотать голову, возможно, успею быстро все сделать. Накидываю палантин, завязывая концы под подбородком, на руки кожаные тонкие перчатки. Их мне подарил Игорь на восьмое марта, итальянские, ручной работы, ярко-синие из мягкой кожи. Перчатки мне так понравились тогда, а сейчас хочется их сдернуть с рук, словно ядовитых змей. Его подарок, последний, почти прощальный.

Горько усмехаюсь своим мыслям, и открываю дверь машины, ступая на дорогу. На ногах тоже красивые сапожки на высоком тонком каблуке. О чем я думала, когда наряжалась на встречу с клиенткой? Где, была моя голова вообще. Как Игорь говорил, «Ты Женька думаешь, но не соображаешь». Все правильно говорил, поэтому и ушел, к другой, которая думает как нужно, как правильно.

Вылезаю из машины и задыхаюсь от порыва ветра, что швыряет в мое лицо мокрый и ледяной снег. Почти радуюсь этому, потому что охлаждает разгоряченное от слез глаза. Теперь слезы высыхают моментально, но накатывают другие, уже от ветра. Практически ничего не вижу, сразу получая мокрыми осколками снега по лицу, пытаюсь очистить дворники. На них налипла толстая ледяная корка и я дергаю их, не жалея перчаток, обрываю.

— Да твою мать, — жалобно взвываю и бросаю все, забираясь в машину.

Захлопываю дверь, пытаясь согреться. Поеду так, пока не увижу какую-нибудь заправку или магазин. Оглядываюсь вокруг, но в свете фар лишь один снег, больше ничего.

— Ничего, прорвемся, — пытаюсь убедить сама себя, осторожно трогая машинку с места.

Шипованные колеса скользят на тонкой корке льда, и все же цепляют, заставляя машину как-то двигаться в этом снежном плену. Сколько успеваю еще проехать, не знаю, пока внезапно машину не ведет в сторону и ухаюсь в сугроб, нырнув туда носом. Передо мной сплошная стена из снега, позади и сбоку темнота, ни одной машины.

— Господи, да за что? — всхлипываю, роняя голову на руль, — Почему все именно так, сейчас, сегодня, почему?

Рыдаю, сорвавшись на крик, падаю за предел, который еще заставлял меня держаться из последних сил. Но оказалось, что все только начинается.

Пока я глотаю горячие слезы, размазывая их по лицу, моя красавица захлебывается и глохнет. В страхе протираю глаза, чувствуя, как холод ползет по спине. Я одна, неизвестно где, в сугробе и у меня заглохла машина. Судорожно дергаю ключом, пытаясь завести машину, но слышу лишь холостые обороты.

— Ну давай, родная, только не сейчас, — молюсь, — Я же тут насмерть замерзну, ты что?

Через десять минут безуспешных попыток откидываюсь на спинку сидения, прикрыв глаза. Все, это конец. Думаю, о том, что где-то там недалеко большой шумный город, куча людей, машин. Где-то там мой муж, теперь уже бывший, а я здесь одна, замерзаю в холодной машине. Тепло уходит практически моментально, словно и не было его в салоне автомобиля. Свет фар горит, но мне от этого не легче.

За все это время не проехало ни одной машины, ничего, только хлесткий снег и ветер.

Сижу, уставившись в одну точку, наблюдая, как запечатывает окно снегом. Холод проникает под пальто, кусая ноги в тонких сапогах и чулках. На мне тонкое шерстяное платье до колен, и я вытягиваю рукава, как можно длиннее, чтобы согреть руки в ободранных перчатках. Нужно что-то делать, куда-то идти, иначе, я здесь точно замерзну.

Хватаю с заднего сидения плед, который зачем-то вожу с собой, сумочку с ненужным телефоном и документами. Выключаю фары и открываю дверь, перебарывая в себе желание снова ее закрыть.

— С богом, — выдавливаю из себя и выхожу из машины, тут же проваливаясь по колено в сугроб.

Колени моментально замерзают, ветер почти сдергивает с моей головы палантин, но я пытаюсь сделать первый шаг. Снова проваливаюсь, чувствуя, как закипают от злости слезы в глазах. Может, нужно было остаться в машине, пересидеть бурю? Но кто знает, когда она закончится.

Ноги, наконец, ступают на что-то твердое, и я иду, скользя по льду. Дорога, уже хорошо. Или это не дорога?

Ногой немного раздвигаю снег и чуть не падаю от удивления, подо мной лед, замерзшая река.

— Мамочки, — скулю, обхватывая себя руками и скольжу ногами, пытаясь не упасть.

Оглядываюсь назад, думая, что еще могу вернуться в машину, но не вижу ее из-за бурана. Пути назад нет, только куда-то вперед.

Очень холодно, просто невыносимо. Чувствую, как обжигает морозом колени, ломит пальцы, а лицо уже заледенело настолько, что я его почти не ощущаю. Падаю, больно ударившись коленом, встаю на разъезжающихся ногах. Здесь каблуки чуть помогают, царапая лед, но все же удерживают на нем каким-то чудом. Пальто покрылось коркой льда, и я начинаю молиться, хотя не знаю ни слова. Мама не научила, а сама этим не интересовалась. Как говорится, пока петух не клюнул… О чем я думаю, совсем с ума сошла. Я же сейчас замерзну тут!

Делаю еще несколько шагов и снова проваливаюсь в сугроб, практически ползу, разгребая руками. Сквозь снежную стену вижу огонек и радостно взвизгиваю, начиная двигаться энергичнее. Смотрю до точек в глазах, только бы не потерять этот спасительный ориентир. Иду практически на ощупь, пока не упираюсь в высокий темный забор из железного профиля. Что есть силы ударяю по нему замершими руками, слышу собачий лай, он мне сейчас дороже любой музыки.

— Помогите, — разлепляю замерзшие губы, чувствую, что падаю в спасительную темноту, — Помогите, пожалуйста, — шепчу и проваливаюсь, теряя сознание, падаю в снег.

Глава 3

Почему так больно? Просто невыносимо. Чувствую, как горит вся кожа и руки с ногами выкручивает от боли. Вместе с сознанием возвращаются и запахи, тепло. Чьи-то руки исследуют мое тело, трут, натирают вонючей смесью. Что-то со спиртом, отдает хвоей и дымом костра. Когда сильные пальцы начинают разминать мои замерзшие ноги, болью снова простреливает все тело и невольно стону, прикусив зубами губу.

— Тихо, — слышу грубый мужской голос и в страхе распахиваю глаза, — Идиотка, — возмущается мужчина.

Впиваюсь в него взглядом, пока он делает что… Гладит меня, практически голую?! Точнее не гладит, а яростно натирает, выливая на широкие крепкие ладони янтарную жидкость из бутылки. Мужчина сидит рядом с диваном на деревянной табуретке, ко мне вполоборота. Вижу отросшую щетину, волосы чистые, но не причесанные, будто мужчина давно не стригся. Серый джемпер крупной вязки с высоким горлом, серые брюки.

— Идиотка, — снова ворчит он, хватая своей лапищей мою ногу и начиная растирать замерзшие пальцы.

Невольный стон вырывается от боли, что пронзает все тело.

— Сапоги из куриной кожи, нарядилась, как на вечеринку, — продолжает он, зыркнув на меня острым ожогом синих глаз.

— Да что вы себе позволяете? — хриплю, пытаясь выдернуть ногу из его цепких пальцев, — Кто вы такой и почему раздели меня?!

— Молчи лучше, — огрызается мужчина и я на время забываю про свою боль.

От негодования просто теряю дар речи. В принципе, мне нравится, то, как он массирует мои конечности, больно, да, но я понимаю, что так нужно. Пытаюсь внимательнее рассмотреть мужчину и комнату в которой я оказалась.

Мужчине на вид лет 35, а то и больше. Мешает определить возраст его щетина и лохматая прическа. В ухе замечаю маленькую серьгу, а на шее кончик татуировки. На правой руке нет кольца, а сами руки молодые, не морщинистые. Не могу поймать его взгляд, он не смотрит на меня, занимаясь своим делом. Руки растирают вонючий спирт уже выше колен, и я дергаюсь, когда рука ведет по внутренней стороне бедра.

— Пусти! — хриплю на него, — Я согрелась, спасибо.

Мужчина натягивает на мои ноги огромные шерстяные носки грубой вязки, кладет их на диван и встает с табуретки. Только сейчас замечаю, какой он высокий, широкоплечий. Джемпер мешает рассмотреть его фигуру, но я вижу, как спортивные серые брюки натягиваются на мощных ногах. Он слишком большой, высокий, мощный. Это здорово пугает и в то же время в нем есть что-то, что не дает отвести от него взгляд. Мужчина похож на боксера что ли, сильные ноги, руки.

С трудом отрываюсь от разглядывания незнакомца и перевожу взгляд на бревенчатые стены, огромное окно, закрытое плотными шторами. На дощатом полу шкура какого-то зверя и камин, от которого сейчас идет не то, что тепло, а просто жар. Сама комната объединяет в себе гостиную с кухней. Здесь кожаный угловой диван цвета кофе с молоком, на котором я лежу. Пара таких же кресел, низкий плетеный стол. Мой взгляд дизайнера сразу видит, что тут работал профессионал, сделано все так, что не придраться. Ничего лишнего, все на своем месте, ни убавить, ни прибавить.

Далее большая кухня с широким столом и деревянными стульями. Замечаю хорошую технику и даже кофеварку. Дом явно не дешевый, не какая-то там халупа.

— Где я? — пытаюсь спросить мужчину, который возится на кухне, включил чайник и что-то ищет в огромном двухдверном холодильнике.

В ответ мне молчание, и я сердито складываю руки на груди, что за одичавший такой, даже сказать слово не может. И тут меня пронзает волной страха, а вдруг это маньяк или псих какой? Я же здесь совсем одна, даже не знаю и где, и никто не знает, где нахожусь. Смотрю по-новому на мужчину и пугаюсь еще больше, уж больно он похож на одичавшего и ненормального.

— Мужчина, вы меня не слышите? — пытаюсь встать с дивана, но ойкаю и залезаю обратно под толстое пуховое одеяло. На мне только хлопчатобумажные розовые трусики и белый кружевной лифчик. Хорошо, что не совсем голая и на том спасибо.

— Лежать, — не оглядываясь приказывает он и я возмущенно хмыкаю, как собаке приказал, ей Богу.

Но тут чуть не визжу, потому что деревянная дверь из коридора открывается и в гостиную входит собака. Огромная, темно-серая, какая-то непонятная, вся морда в складках. Внушительного объема пасть с клыками.

— Уберите это от меня! — все-таки взвизгиваю, поджимая под себя ноги. Собака направляется ко мне и кладет свою морду, размером с две моих головы, на подлокотник дивана. Ее черный нос вздувается, глаза с красноватыми белками внимательно рассматривают новую жертву, — Пожалуйста, я очень боюсь собак, — готова умолять и чуть ли не рыдаю.

Видимо, что-то в моем голосе заставляет мужчину заметить мои страдания, и он отзывает пса:

— Джо! — властный голос, одно слово, точнее кличка и пес, стуча своими когтями по полу отходит от меня, растягивается на шкуре.

Со страхом разглядываю это животное, в длину метра полтора точно, если еще лапы вытянуть и того больше. Даже забыла про самого хозяина, который еле слышно подходит ко мне и с грохотом ставит на столик у дивана большую кружку с каким-то напитком, отчего я снова подпрыгиваю:

— Пей и спи, если что, я дальше по коридору, — разворачивается и уходит куда-то вглубь дома.

— Эй! — кричу ему вслед, но тот словно не слышит.

Я же не могу тут лежать почти голая, где моя одежда, где сумочка, телефон? Да что за человек такой!

Смотрю на кружку с каким-то смешным розовым зайчиком и хмыкаю, не ожидала увидеть здесь такую. Но размер впечатляет, половина литра не меньше. Тянусь к ней и беру в руки, чуть держу, такая тяжелая. От нее идет пар, что-то с травами и явно алкоголь. Делаю маленький глоток и тут же горло обжигает жаром. Коньяк или что-то еще? Добавили очень щедро. Грею руки о горячую поверхность и тут приходит мысль, а что-то за смесь, уж не собрался меня чем-то одурманить этот дикарь?

Ставлю кружку на столик и пытаюсь встать, вынимаю ногу из-под одеяла. Тут же слышу, словно рядом со мной завелся огромный внедорожник. Рычит тихо, но грозно. Кидаю взгляд на монстра, который спокойно лежит на полу. Так и есть, это от него исходит такой звук.

— Хорошая собачка, — натягиваю на лицо улыбку, — Можно мне встать?

Глаза собаки следят за мной внимательно, замечая каждое движение. Как только я пытаюсь приподнять свой зад с дивана, монстр вскакивает и издает звук, от которого чуть не глохну. С визгом ныряю снова под одеяло, натягивая его на голову. И как мне теперь встать? С такой охраной?

Глава 4

— Джо! — слышу откуда-то из глубины дома и собака срывается, цокая когтями уносится, сотрясая пол.

— Господи, да это слон, а не псина, — ворчу, получая небольшую передышку.

Снова делаю попытку встать, затягивая вокруг себя одеяло.

Голова немного кружится и меня ведет в сторону, но хватаюсь за подлокотник дивана. Мне нужно найти свою одежду и выбираться отсюда. Не собираюсь оставаться в этом доме ни минуты лишней.

Медленно иду по коридору, разглядывая наглухо закрытые двери, лишь одна чуть приоткрыта. Слышно гудение какой-то техники, и с любопытством сую свой нос, приоткрывая дверь еще больше. Замечаю светящиеся мониторы компьютеров, пять или шесть — точно не успела сосчитать. Меня выдает эта псина, которая поднимает лай, от чего я временно столбенею. Сам хозяин кабинета заслоняет своей широкой грудью весь обзор и выталкивает меня обратно в коридор, захлопнув перед моим носом дверь.

— Эй, — возмущенно кричу, пиная дверь ногой в шерстяном носке и морщусь от боли, — Мне одежда нужна, я уйти хочу.

Прислушиваюсь к тишине за дверью, никакой реакции. Вообще ничего не понимаю, как-то не по-людски что ли. Поднимаю руку, чтобы постучать, как дверь открывается и меня сносит волной на пару метров. Крепкие руки подхватывают под ноги, сжимают плечи и несут, пока я отхожу от шока. Собираюсь заорать, уже открыв рот, как тут же захлебываюсь от ледяного ветра, что колючими осколками ранит лицо. Этот, даже не знаю, как его назвать, вынес меня на крыльцо в одеяле и поставил прямо в снег.

— Иди, — сердито говорит мужчина и скрывается в доме, оставляя меня снаружи.

— Как это иди?! — мои глаза ползут на лоб, а руки в панике дергают ручку тяжелой деревянной двери, и я вваливаюсь внутрь, выдыхая от облегчения.

— Ты сумасшедший что ли? — кричу возмущенно на мужчину, который невозмутимо наливает в чайник воду и включает его, — Одежду мою отдай.

— В ванной сохнет, — не оборачиваясь, отмахивается мужчина, — Когда буря закончится, иди куда хочешь, а сейчас просто мне не мешай, поняла?

Теперь я могу рассмотреть его лицо, суровое, заросшее черной щетиной с проседью. Глаза почти черные от гнева, брови нахмурены, губы сердито поджаты. Красивый, дикий и опасный, вот что проносится у меня внутри, обдавая внутренности холодом. Над правой бровью замечаю шрам, который чуть спускается к глазу. Что за человек такой?

— Кто ты? — спрашиваю его, но мужчина пожимает плечами, собираясь уходить. В его руках большая кружка, от которой идет аромат кофе, — Мне нужна просто информация, — собираю всю свою силу в кулачки, впиваясь в ткань одеяла.

— Говори, — сухо произносит он, приваливаясь к кухонной столешнице.

— Где я, как далеко отсюда до Москвы и можно ли достать мою машину. Я заплачу, — оглядываюсь вокруг в поисках моей сумочки, но не вижу ее. Черт, там и деньги, карты, телефон, — У меня сумочка была, я помню, до ворот.

— Твоя сумка у меня в комнате, — делает большой глоток кофе мужчина, — Я проверил, чисто.

— Что значит чисто и почему ты роешься в моей сумке? — завожусь с пол оборота, — А на другие вопросы ответ?

— У меня в доме, недалеко, нельзя, — усмехается он, — Одежда твоя в ванной, наверное, уже высохла. Как вариант, я сейчас принесу теплую пижаму, отведу в другую комнату или можешь оставаться здесь, — указал он на кожаный диван, — Только это место Джо, и он будет не рад, если ты его надолго займешь. А если хочешь идти, уходи.

Мужчина ставит чашку на столешницу и направляется к камину, чтобы подбросить дрова.

— Меня Женя зовут, — к чему-то выдавливаю из себя. С чего я решила, что ему нужно знать мое имя, непонятно.

— Пусть будет Макс, — щурится от жара камина мужчина, — А Джо — это Джустилиан, но на это имя он не отзывается.

— Джусти… — ошеломленно смотрю на собаку, которая лениво растянулась на полу, — Что за порода такая?

— Мастиф, — встает с корточек Макс и делает шаг в сторону коридора, — Вторая дверь по коридору налево, второй этаж, — указывает на лестницу в темном углу, которую я даже не заметила. Уходит снова в свой кабинет, оставляя мне Джо.

— Ты такой же разговорчивый, как твой хозяин, — ворчу, пробираясь мимо псины в ванную.

Рассматриваю идеально белые плиточные стены, пол в черно-белую плитку, высокий стеллаж, где стоят сушильная и стиральная машина. Нда, люди здесь явно любят удобства. На стене шкаф с зеркалом, внутри которого полочки. Оглядываюсь воровато по сторонам и вытаскиваю коробку, на которой наклеен пластиковый красный крест. Интересно, что тут у нас.

Содержание коробки ставит в тупик, будто я смотрю на мини набор хирурга. Стерильные нити и специально изогнутые иглы, чтобы зашивать рану. Обезболивающее в ампулах, шприцы, система. Складывается такое ощущение, что тут часто оказывают помощь раненым. Интересная аптечка.

Кладу коробку на место, открываю сушильную машину. Вижу свои вещи, еще теплые, но сухие. Пальто висит на вешалке, которая цепляется за электрический полотенцесушитель. Сапоги стоят на теплом полу и с них уже натекла лужица растаявшего снега.

Вынимаю свои вещи из сушилки и зажав в руке, выхожу из ванной. Мне вроде обещали пижаму? Но самого хозяина и его псины нигде не видно, а снова соваться в кабинет я уже не хочу. Поднимаюсь на второй этаж по скрипучей лестнице и дергаю деревянную дверь предложенной мне комнаты. Здесь, только большая кровать под лоскутным покрывалом, узкое окно закрыто жалюзи, небольшая тумбочка, больше ничего.

— Нда, условия, мягко скажем, так себе, — сажусь на кровать, отмечая, какой мягкий матрас. Приподнимаю покрывало, рассматривая белоснежное белье, — Ладно, главное чисто, тепло, а остальное позже, — соглашаюсь сама с собой, поджимая под себя ноги в носках.

В открытую дверь просовывается огромная голова мастифа, и я замираю, как всегда, когда вижу этого монстра. В его клыках небольшая плетеная корзинка. Псина ставит корзинку на пол у моих ног, издает громогласный рык и уходит. Осторожно тянусь к тому, что лежит в корзине и достаю мужскую трикотажную пижаму, темно-синего цвета, с гульфиком впереди. Рассматриваю это чудо, пижама не новая, но чистая и отглаженная.

Быстро сдергиваю с себя одеяло и ныряю в безразмерные вещи. Тихо смеюсь, когда просто тону в этой пижаме. Штаны, можно еще одну меня всунуть, а кофта с длинными рукавами доходит мне до колен.

— Супер, — улыбаюсь сама себе, прохаживаясь по узкой комнате. Штаны приходится подтянуть, благо внизу на щиколотках есть резинка, а вот пояс завязать впереди узлом, чтобы не спадали, — Отлично, но главное тепло и удобно, — успокаиваю сама себя, плюхаясь на покрывало и всматриваюсь в деревянный потолок. Подожду, когда кончится буря и сразу уеду отсюда, ну его этого дикого хозяина страшной псины.

Глава 5

Думала, что не засну. Все-таки новое место, незнакомый дом, да чужой человек где-то бродит внизу. Немного поплакала, вспоминая наши счастливые моменты с мужем. Я знаю, что ему не хватало, настоящей семьи, детей. Мы два года пытались зачать ребенка, но все было бесполезно. Обследовались оба, все в порядке. Врач сказал, что наше время еще не пришло, а мы не хотели ждать. Игорь расстраивался сильно, а я чувствовала себя виноватой. Как женщина, которая неполноценная, не может дать своему любимому самое элементарное, семью.

Вначале, мы успокаивали друг друга, потом перестали говорить на тему детей, просто избегали любого напоминания об этом. Секс стал похож на ненужную обязанность, которая словно стала пустой, неполноценной. Последние полгода это больше походило на механику, легли, обнялись, поцеловались, быстренько сбросили напряжение и все. Никакого послевкусия, как раньше, никакого сбившегося дыхания, блаженного отупения в голове.

Лежала, горько всхлипывая, больше переживая за предательство Игоря. Мне всегда казалось, что он не изменит мне, не предаст. Он говорил, что дети ему не важны, что пусть будет, как будет, а оказалось его новая женщина уже беременна. И он бросает меня, они ждут ребенка. Вот и верь после этого словам мужчины.

Вдоволь наплакалась и забралась под одеяло, заснула, стоило лишь коснуться головой подушки. Вырубило, да так, что проснулась, от боли в руке. Так крепко спала, что даже не ворочалась, рука затекла и теперь ее кололо мелкими иголочками.

Кровать очень удобная, одеяло теплое, подушки мягкие, короче, вставать не хотелось совсем. Лишь сознание того, что я все же в чужом доме и мне нужно убираться отсюда, заставило сесть на кровати, а аппетитный запах жареного бекона и выпечки совсем положил конец сну. Если этот дикий и неразговорчивый мужчина или Макс вкусно готовит, я готова простить ему вчерашнюю грубость. Желудок засосало так, что больше не было сил терпеть. Ела я последний раз почти сутки назад, не считая кофе, купленного по дороге в кафе на заправке.

Выглянула за дверь, слушая тишину в доме и пошла по коридору в поисках ванны. Мне кажется она должна быть и на этом этаже. Всего три двери, одна закрыта на замок, одна моя, а вот третья и правда оказалась большой ванной с джакузи и всеми удобствами. Радостно улыбаясь, с удовольствием приняла душ, попутно проинспектировав полочки. На них был странный набор одноразовых шампуней и гелей. Словно в пятизвездочном отеле. Вообще, этот дом больше напоминал именно отель. Чисто, красиво, но все какое-то не домашнее, даже стопка белых пушистых полотенец, не начатая туалетная бумага и одноразовые зубные щетки в упаковке. Создавалось впечатление, что этот дом гостевой, будто его снимают для определенных целей, провести одну ночь и уехать.

Высушила волосы феном, снова натянула на себя мужскую пижаму и шерстяные носки. Кстати, очень удобно, а главное тепло. В горле немного першило после вчерашней прогулки, и я боялась, что простудилась. Очень хотелось горячего кофе с молоком, большую такую чашку. А еще бы омлет с зеленью или яичницу с беконом. Сглотнула голодную слюну, пока спускалась по лестнице и шла, как зомби на запах вкусностей.

Приветственный лай тормознул меня уже у входа в гостиную, про Джо я совсем забыла.

— Он не тронет, — раздался голос вчерашнего незнакомца, и я вошла, разглядывая его.

Он был в спортивных брюках и белой майке, которая открывала внушительные узлы мышц. Широкие крепкие плечи и странную татуировку, от которой была видна лишь часть. Что это изображено, я не могла понять. Волосы Макса были влажные и слегка вились коечками у шеи. «Как эротично» — хмыкнула я.

— Доброе утро, — улыбнулась, с опаской поглядывая на псину, — И тебе, доброе, Джо.

Собака гавкнула в ответ, отчего я вздрогнула, что же ты громкий какой.

— Завтрак, — Макс снял с плиты сковороду и вывалил на тарелку горку бекона и жареных яиц. У мужчины явно плохо с воспитанием.

— Спасибо, — обиженно произнесла, обходя растянувшуюся на полу собаку и усаживаясь на деревянный стул с высокой резной спинкой.

Макс пододвинул мне тарелку, снял с плетеной корзинки белую салфетку, предлагая нарезанный хлеб. Все это делалось молча, как бы неохотно. Мне даже стало неуютно, он всячески давал понять, что я здесь очень нежеланная гостья.

— Вы извините меня, что я вчера свалилась к вашим воротам, но моя машина заглохла там, — неопределенно провела в воздухе рукой, так как сейчас даже не могла вспомнить, откуда я вообще пришла, — А помощи ждать было неоткуда. Телефон сел, а тут такая буря.

— Я знаю, — произнес Макс, разворачиваясь ко мне всем корпусом. Привалился к столешнице и сложил руки на могучей груди, — А теперь, я хочу услышать правду, кто ты такая?

— В смысле? — удивленно открыла глаза, вглядываясь в суровый взгляд. Его синие глаза сейчас были похожи на шторм, смерч, темные, сердитые, — Что вы хотите обо мне знать?

— Кто тебя ко мне послал и с какой целью? — Макс сверлил меня злым взглядом, заставляя поежиться от неприятного предчувствия, — Дом стоит у самой реки, дорога сюда не идет. Просто так попасть не получится, если не знаешь куда идти.

— У вас слишком высокое самомнение, Максим, — фыркнула я и тут же взвизгнула, когда мужчина метнулся ко мне, сжал горло крепкими пальцами. Я задыхалась от его железной хватки, испуганно хватаясь своими руками за его лапищу.

Джо вскочил с пола и начал лаять, оглушая меня.

— Последний раз спрашиваю: «Кто ты такая и зачем проникла в мой дом. Кто тебя послал?!» — прорычал Макс, впиваясь в нежную кожу руками.

Глава 6. За две недели до Нового года

Большой тонированный внедорожник остановился у наглухо закрытых ворот, коротко моргнув фарами. Несколько секунд ничего не происходило, но я знал, что красный моргающий огонек на камере считывает и пробивает номера моей машины. Деревянное полотно, обитое железом по углам, дернулось и поехало в сторону, пропуская мою машину.

Тронул внедорожник с места, въезжая в закрытый от всех пансионат. Это для других здесь располагалась грязелечебница, по всем документам так и значилась. На самом деле, здесь располагался совсем другой объект и у меня было всего полчаса, чтобы сделать то, зачем я сюда приехал. Через полчаса меня вычислят и… Короче, у меня есть только полчаса.

Остановил машину у высокого крыльца и вышел, ступая на асфальт, еще усыпанный осенними листьями. Зима здесь была совсем другой. На юге у моря, где казалось, еще длится осень, властвуя и не уступая зиме ни на шаг. Пахло морем, прелой листвой и хвоей. Запахи словно старались переплюнуть друг друга в насыщенности, создавая неповторимый аромат, который бывает в конце осени у моря.

Двухэтажное здание неприметного серого цвета с пластиковыми окнами и крыльцом из серого мрамора. Крыша цоколя выпирала вперед и лежала на белых колоннах.

Чуть прикрыл глаза, чтобы не выдавать свой взгляд, профессионально отмечая еле видимые красные огоньки камер. Это с виду казалось, что здание никак не охраняется. На самом деле здесь все просматривалось досконально, до миллиметра моего лица, до сетчатки глаза.

Тронул рукой в черной перчатке волосы, приглаживая рыжие кудри. Сам усмехнулся в душе, представляя свою прическу. Таких кудрей у меня давно не было, как и пышных рыжик усов, полгода точно. С тех пор как я был здесь последний раз. Черное пальто, серые брюки со стрелками об которые можно было порезаться, начищенные до блеска коричневые ботинки. Так, полчаса. Вскинул руку, бросая взгляд на золотую стрелку часов и открыл тяжелую деревянную дверь внутрь здания.

Меня пустили к ней почти сразу, предупредив, что женщина на прогулке. Медсестра провела по длинному коридору, в котором гулко отдавались мои шаги и указала в сторону большого сада, где еще цвели пестрым ковром осенние розы.

Она сидела на лавке, которая была обращена в сторону моря, что плескалось где-то внизу, у самого подножья скал. Темно-русые волосы заплетены в толстую косу, серый плащ, черные туфли на низком каблуке. Осторожно, чтобы не напугать, хотя это было невозможно, обошел лавку и сел почти рядом, примерно в метре от женщины.

Ее профиль по-прежнему был красив. Высокие скулы, маленькие носик, длинные черные ресницы и пухлые бледные губы. Когда-то они сводили меня с ума, заставляя просто задыхаться от страсти к ней, сейчас все прошло. То, что с нами случилось не оставило нам ни шанса. Перечеркнуло все, что было до, и развеяло в прах все после.

— Лара, — хрипло зову ее, касаясь бледной руки, которая спокойно лежит на лавке.

Ногти короткие, неровные, словно их постоянно грызли. Пальцы тонкие и чуть скрюченные, застывшие в этой форме.

— Лара, — опять зову ее, но женщина никак не реагирует. Смотрит серыми пустыми глазами на горизонт и ничего, наверное, не видит.

Ее взгляд неподвижен, в нем нет никакого смысла, ничего. Встаю и опускаюсь перед ней на корточки, беру ее руки в свои ладони, прижимаясь к ним лбом. Они холодные, будто мертвые.

— Прости, — как всегда, выдыхаю, пытаясь согреть бледную кожу своим дыханием.

Женщина по-прежнему неподвижна, смотрит в одну точку. Ни одной эмоции на лице, ничего. Лара может так сидеть часами, даже не двигаясь. В этом ее состоянии виноват только я. Это мой грех, что она стала такой. И я не могу никак искупить свою вину, прежде всего перед собой.

Оставшиеся двадцать минут пролетают словно одна секунда. Мне срочно нужно уходить отсюда. Встаю с корточек, целую Лару в лоб.

— Пока, родная, — шепчу ей, краем глаза замечая движение у себя с боку.

Группируюсь, концентрируясь на этой тени и чуть слышно выдыхаю. Сиделка Лары, останавливается в пяти метрах от нас, чтобы не мешать. Выпрямляюсь, отодвигаясь от Лары и делаю шаг в сторону тропинки.

— Никита Владимирович, вас давно не было, — слегка укоризненно окликает меня сиделка, — Вот, все время с собой ношу, — подходит ко мне, протягивает клочок бумаги.

— Что это? — смотрю на название, что написано четким подчерком.

— Я слышала про это лекарство, — начинает Марина Юрьевна. Она была сиделкой у Лары уже почти два года, — Сильное, но у нас пока не продают, еще мало исследовали. Попробуйте достать, говорят творит чудеса.

— Спасибо, Марина, — убираю бумагу в карман пальто, — Только сами понимаете…

— Понимаю, — печально кивает сиделка, — Мозг, его не восстановить, да. Но это поддержит организм какое-то время, — тихо отвечает сиделка.

— Понял, вам помочь? — киваю в сторону Лары.

— Да я сама, Лариса Константиновна очень легкая, — противится женщина, но я уже подхватываю Лару на руки, снова удивляясь ее хрупкости и маленькому весу. Словно ребенка беру.

Пересаживаю Лару в инвалидное кресло, невольно чуть сильнее сжимая в руках. Сиделка накрывает ноги Лары клетчатым пледом и кивнув мне на прощание, увозит свою подопечную.

Выезжаю за ворота с точностью до секунды и нажимаю на педаль газа, упирая почти в пол. По серпантинам так себе езда, но мне необходимо отъехать от больницы, как можно дальше. Звонок по громкой связи застает меня на особо крутом повороте, куда я вхожу с визжащими на асфальте шинами.

— Ник, твою мать! Что творишь? — кричит мой друг, Олег, — Тебя вычислили, зачем нужно было светиться именно сейчас?!

— Успокойся, я успею, — говорю, разглядывая в зеркало настигающий меня внедорожник без номеров.

— Да они уже на хвосте у тебя, — взвывает Олег.

— Знаю, вижу.

— Что делать будешь? Дотянешь до Лермонтово? — уже спокойнее спрашивает Олег.

— Нет.

— Тогда что?

— Оторвусь.

— Где? В горах, на серпантине? Ты вообще соображаешь, что делаешь? — снова заводится Олег.

— Да, извини, я занят, — прерываю разговор, успевая услышать ругательства Олега и сильнее обхватываю руками руль.

Внедорожник преследователей моргает фарами, заставляя меня остановиться, но я лишь увеличиваю скорость. Снова вхожу в крутой поворот и тут раздается мощный взрыв, который за доли секунды швыряет мою машину в пропасть, заливая все вокруг огнем. Внедорожник, что следовал за мной с визгом пытается затормозить, но пробивает железное ограждение. Летит следом, с грохотом падая на каменное дно пропасти, ломая деревья.

Глава 7

— Последний раз спрашиваю: «Кто ты такая и зачем проникла в мой дом. Кто тебя послал?!» — прорычал Макс, впиваясь в нежную кожу руками.

— Пусти! — хриплю, пытаясь отодрать от своего горла цепкие руки.

Меня спасает громкий стук в дверь, на что хозяин дома как-то странно реагирует. Отпускает мое горло и делает шаг к окну, едва приоткрывая штору. У меня складывается такое ощущение, что он опасается того, кто пришел. Закашливаюсь, трогая горящую кожу на шее и уже собираюсь с силами, чтобы закричать, как Макс подскакивает к входной двери. Оборачивается ко мне:

— Пикнешь, Джо перегрызет тебе горло, — взглядом указывает на собаку, — Джо, охранять.

Я смотрю в глаза псине, которая незамедлительно садится напротив меня и следит за каждым моим движением. Я вижу там беспрекословное подчинение и правда кинется, стоит мне только открыть рот.

Макс накидывает на себя короткую зимнюю куртку и выходит за дверь, впустив в дом ледяной воздух со снегом.

— Хорошая собачка, — стою не шелохнувшись, пытаюсь придумать что-нибудь.

Окно немного открыто и мне достаточно только закричать, меня услышат, но вот успеют ли. Собака явно будет быстрее.

— Ты же меня не укусишь, нет? — умоляюще смотрю на неподвижного Джо и делаю маленький шаг в сторону окна.

Серая тень молниеносно срывается с места и пригвождает меня своими передними лапами к стене. Я ошиблась, Джо в полный рост выше меня. Дышит мне в лицо, пуская слюни на пижаму.

— Сволочь, — говорю собаке, чувствуя мощные лапы на плечах, — Переросток, — злобно рычу, глядя Джо в глаза.

Так и стоим, я прижатая лапами к стене и Джо, который почти не мигая смотрит мне в глаза. Слышу голоса на улице и стараюсь прислушаться, чтобы понять, кто пришел.

— Да не расчистят сегодня, ты что, канун Нового года, — голос говорившего мужчины хриплый, мне даже кажется, что он в возрасте.

— А когда? У меня там у жены машина застряла, нужно вытащить, — это уже Макс и я невольно напрягаюсь. Значит он не скрывает моего присутствия здесь и то хорошо.

— Числа третьего, не раньше. До этого ни одна техника выезжать не будет. Центральную улицу до магазина расчистили и все, праздник уже отмечают.

— Даже заработать никто не хочет? — не теряет последнюю надежду Макс, — Я хорошо заплачу.

— Нет, даже не ищи, я же говорю, бухают уже. Я что пришел к тебе, Михалыч, — тут я заинтересованно приподнимаю бровь «Михалыч?», — Елку вон притащил, одна осталась. Никто не взял. Кривоватая немного, но игрушками завесишь и к празднику самый раз.

— Зачем мне елка? — слышу удивление в голосе Макса и невольно улыбаюсь, не обращая внимания на то, что меня лижет Джо своим слюнявым языком.

— Да уйди ты, — шиплю на собаку, но оттолкнуть не решаюсь, мало ли.

— Как зачем? — продолжает мужик, — Нарядите с женой, праздник же.

— А, праздник, — тянет Макс, и я слышу, как кто-то скребет лопатой, кидая снег. Видимо Макс под разговор решил расчистить тропинку к дому.

— Так ты это, елку то забери. Я скажу нашим дорожникам, чтобы машину нашли, как чистить начнут и притащили сюда.

— Договорились, — отвечает Макс, — Давай, Петрович.

— С наступающим, Михалыч.

Какое-то время слышу только звуки лопаты и мягкие шлепки снега. Затем все стихает и меня начинает трясти. Сейчас вернется хозяин этого дома и что будет дальше? Придушит меня или запрет где-нибудь?

Слышу тяжелые шаги, топот на крыльце. Видимо, Макс пытается стряхнуть с обуви снег. Затем, дверь в дом открывается, выпуская тепло наружу и снова закрывается. Джо опускается на пол, садится, а я вытираю рукавом пижамы лицо. И так вся в слюнях этого монстра. Откуда только столько берется.

— Так, — Макс подходит ко мне и упирается руками в стену, прямо рядом с моей головой. От него пахнет морозной свежестью и еще мягким приятным ароматом с примесью цитруса, в волосах тают снежинки. Он забирает в плен, подавляет, угрожающе нависая надо мной. Его глаза сейчас такие синие, что невольно задерживаю взгляд. Смотрю почти не мигая, — Продолжим или сама все расскажешь?

— Мне нечего рассказывать, — ворчу, ощупывая горло, — Отпусти и я уйду.

— Нет, — коротко бросает он, убирая руки и я облегченно вздыхаю, но тут же напрягаюсь снова, — Отпущу тебя через пару дней, когда пройдет проверка, а пока… — Макс обводит взглядом гостиную, — Елку наряди.

— Ты издеваешься?! — возмущаюсь, даже забывая об угрозе, — Держишь меня тут насильно, я не знаю кто ты. Может ты убийца какой?!

— Почти угадала, — ухмыляется Макс, — Но теперь я тебя не отпущу, пока точно не узнаю, кто ТЫ такая. И если откроется, что ты не та, кем кажешься…

Угроза в его голосе заставляет меня вздрогнуть, но я упрямо смотрю в эти глаза, удерживая его взгляд:

— Мне нечего скрывать, а вот тебе есть, — выдаю не подумав.

— Точно и как мне это сразу в голову не пришло, — ухмыляется Макс, — Значит, встретим Новый год, а потом я воспользуюсь своей властью и избавлюсь от свидетеля.

— Что значит, избавишься? — начинаю заикаться, вжимаясь от страха в стену.

— Ну ты же считаешь, что я маньяк — убийца? Значит, не буду портить себе репутацию, — сухо смеется Макс и отходит к холодильнику, — Новый год говоришь, — задумчиво смотрит, оглядывая набитые продуктами полки, — Оливье делать умеешь? А еще холодец, да, с горчицей. Будь другом, сделай. Сто лет Новый год не отмечал.

Мужчина отзывает свою псину и направляется в свой кабинет:

— Если нужно помочь чем, зови. А да, елку сейчас поставлю, — и он уходит, оставляя меня с удивленно открытым ртом. Да он издевается надо мной!

Глава 8

Любопытство побеждает и первое, что я делаю — это открываю холодильник. Оливье захотел значит, ну что же, холодильник забит под завязку. Чего тут только нет, но я не собираюсь готовить. Все, что хочу — это убраться отсюда. С грохотом закрываю продуктовое хранилище и иду по коридору, чтобы снова встретиться с двумя монстрами этого дома.

— Эй, ты, — стучу в дверь кабинета, — Я не собираюсь готовить, поэтому ухожу.

Выкрикиваю все это в деревянную дверь и разворачиваюсь, поднимаюсь в свою комнату. Быстро переодеваюсь, умывшись от любвеобильного и слюнявого Джо. Натягиваю платье, чулки, подхватываю пальто из ванной и сапоги. Стою посреди гостиной, вспоминая про сумочку с документами. Черт бы с ней, но там ключи от машины, квартиры, документы, а главное, телефон.

Снова стучусь в закрытую дверь, слышу лай Джо. Наконец, хозяин проявляет милость и выходит, выпуская собаку.

— Чего тебе? — спрашивает грубо, направляясь к входной двери.

— Сумочку мою отдай, — говорю в широкую спину, пока Джо выставляют на улицу.

— Я уже все сказал, — поворачивается ко мне Макс, рассматривая сердитым взглядом, — Пару дней придется подождать.

— Да ты вообще, ненормальный? Я не собираюсь здесь сидеть и ждать, пока ты там что-то ищешь. Отдай мне ключи и телефон.

— Нет, — спокойно отвечает Макс.

— Да и хрен с тобой, — ворчу, натягивая на себя сапоги, пальто, — Дойду до первого полицейского и заявлю на тебя, зато что отобрал документы.

— Ты этого не сделаешь, — слышу в ответ и фыркаю, вылетаю на заснеженное крыльцо.

Вдыхаю ледяной воздух и тут же задыхаюсь от мороза. На улице все еще метель, которая и не собиралась сдаваться, даже в честь новогоднего праздника. Повсюду высокие сугробы, лишь узкая тропинка, что ведет к воротам и калитке. Направляюсь туда, проваливаясь каблуками в хрустящий снег. Очень холодно, щеки колет от мороза, а руки засовываю в карманы пальто, зябко передергивая плечами.

Калитка заперта на замок, и я злобно пинаю обледеневший металл.

— Вот, скотина какая, — выкрикиваю в сторону дома, из трубы которого идет белый дым.

Рядом со мной садится белоснежный и довольный Джо, который словно нырял в снег.

— И ты здесь, — обреченно смотрю на собаку, — Тебе то я, что сделала?

Горячие слезы бегут по щекам, и я вытираю их рукавом пальто. Остается только кричать, что делаю добрых пять минут, пока не начинаю хрипеть. Мое «помогите» никому тут не слышно. Мало того, что метель, так еще и дом стоит, скорее всего, вдали от других. Из-за высокого забора ничего не видно, я как в ловушке и выбраться не могу.

Окончательно продрогнув, принимаю решение вернуться. Что мне еще остается? Хозяин дома спокойно чем-то занимается на кухне. Ставит на огонь кастрюлю с картошкой, режет на доске колбасу.

— Нагулялась? — спрашивает меня, даже не обернувшись, — Помогай.

Снимаю с себя пальто и сапоги, вешаю на вешалку. Джо остался на улице и мне как-то спокойнее без этой псины. Нет, я люблю собак, но намного меньше. Маленьких и пушистых, но не такую лошадь.

— Сам готовь свои салаты, — отвечаю хозяину дома, присаживаюсь за деревянный стол и передо мной ставят миску с вареными яйцами.

— Чисть, — отданный приказ заставляет меня внутренне возмутиться, а руки уже тянуться, начиная чистку яиц от скорлупы.

— Ты понимаешь, что удерживаешь меня незаконно? — пытаюсь начать разговор с этим одичавшим, — Это вообще-то уголовная ответственность.

Мужчину нисколько не волнуют мои слова. Макс молча достает из холодильника банку с солеными огурцами и зеленым горошком. Затем лезет в морозилку, вынимает оттуда кусок замороженного мяса. Сует его в микроволновую печь на разморозку. А он оказывается, умеет готовить. Слежу за его быстрыми движениями, то, как нарезает заготовки для салата.

— Ты так и будешь молчать? Реально веришь в то, что я тут останусь, чтобы встретить с тобой Новый год? — замечаю, что яйца кончились, очистила все, пока следила за Максом.

— Что еще нужно в салат? — синие глаза впиваются в меня, обдав жаром. Передергиваю плечами под этим взглядом, словно мне стало холодно.

— Не знаю, — ворчу в ответ. Раз Макс не хочет со мной говорить, отвечать на вопросы, то и я не буду.

Мужчина снова поворачивается к столу и начинает чистить лук. Какое-то время наблюдаю за ним, подперев рукой щеку. Макс все делает четко, движения спокойные, без лишней суетливости. Руки крепко держат нож, кроша лук на ровные кусочки.

— Давай, ты просто отпустишь меня. Я никому и ничего не скажу, обещаю, — чувствую в моем голосе умоляющие нотки, но я действительно готова Макса умолять, — От меня муж вчера к другой ушел, — признаюсь мужчине, — Мне очень нужно домой, я должна с ним поговорить!

— Не удивлен, — бросает Макс, чем вызывает во мне просто бурю негодования.

— Что ушел?! Да я хорошая жена, не надо думать, что из-за этого. У тебя скорее всего и жены нет, с таким-то характером и с… Джо! — вываливаю все это на Макса, поджимая от страха губы. Только сейчас понимаю, что не стоило его провоцировать.

Нож медленно опускается на разделочную доску, а Макс поворачивается ко мне. В его лице такая ярость, что я пугаюсь до чертиков. Прижимаю дрожащую руку ко рту, выдавливая испуганное «Ой».

— Ты ничего обо мне не знаешь, — шипит Макс, делая шаг к столу, — Доделай салат. Хоть это ты можешь сделать или только мужика своего бесить, что к другой сбежал?

— Один плюс один, — шепчу, встречая гневный взгляд, — Прости, если невольно задела твои чувства.

— Не задела, — отвечает Макс и идет к выходу из дома.

Исчезает за дверью, впустив ледяной воздух. Ну вот и поговорили.

Глава 9

Макс возвращается через пять минут вместе с собакой. Оба в снегу, тащат за собой довольно большую елку. Я, чувствуя свою вину, видимо у мужчины пунктик насчет жены, уже свалила нарезанные продукты в миску. Теперь стояла и смотрела, как Макс вытирает тряпкой шкуру собаки. Они удивительно гармонично смотрятся вместе. Мне кажется, что у хозяина и собаки даже характер одинаковый. Оба посматривают на меня, кидая короткие недовольные взгляды.

Затем Макс занимается елкой, а я сижу, наблюдая, как Джо грызет большую специальную кость для собак. Надо сказать, что мужчина внешне довольно приятный, красивый, если бы не его сварливый характер и непонятная профессия. Кем бы Макс не был, это что-то серьезное или бандит, иначе чего ему бояться? Может он вообще, скрывается от кого-то? Тогда меня точно не выпустят отсюда.

— Если проверка подтвердит твою личность, через два дня я тебя отпущу, — словно читая мои мысли, говорит Макс.

— Ой, спасибо, — тяну издевательски, — Только меня забыли спросить, хочу ли я встретить с тобой Новый год.

— Хочешь или нет, но это первый мой праздник с кем-то за последние пять лет, — выдает Макс, хмуро рассматривая меня.

— Сейчас расплачусь, — кривлюсь в ответ.

Макс пожимает плечами и отходит от елки. Надо сказать, что дерево красивое, пушистое, только верх изогнут в сторону.

— Игрушки есть? — вдруг спрашиваю Макса. Почему-то захотелось нарядить настоящую ель.

У нас с Игорем была искусственная, высокая, красивая, но эта даже пахнет по-настоящему, по-новогоднему. Становится обидно, что Игорь так со мной поступил. Сейчас, наверное, у него настоящий праздник, с любимой женщиной, а я сижу здесь, с незнакомым мужиком, которому только мешаю. Захотелось, чтобы и у меня был праздник, почему бы и нет.

— Были где-то, — кивает Макс и уходит вглубь дома. Минут через пять возвращается, несет в руках большую картонную коробку, — Пойдем, — предлагает мне, и я встаю с дивана, иду за ним.

Мы проходим длинный коридор и Макс начинает спускаться по уходящей вниз деревянной лестнице.

— Я не пойду, — отступаю на шаг. Он что, решил меня запереть в подполе?

— Спускайся, — кричит снизу Макс, а я стою не шелохнувшись, — Ты идешь или нет? — наконец, появляется его голова.

— Обещаешь, что не запрешь меня там? — спрашиваю испугано, на что тот хмыкает:

— Хотел бы, но нет, — отвечает Макс, — Давай, трусиха. Хочу, чтобы ты вино на стол выбрала.

Вот как, медленно начинаю спускаться, называя себя доверчивой дурой. Хотя, если бы Макс захотел, давно бы меня сюда уволок, а Джо бы ему помог в этом, нисколько не сомневаюсь.

Внизу прохладно и я с удивлением рассматриваю небольшое помещение, примерно два на два. Снизу до верха вдоль стен сделаны стеллажи под вино. И я теряюсь в этом обилии, да тут целый магазин спиртного.

— Что ты пьешь? — спрашивает меня Макс.

— Белое, сухое, — отвечаю, рассматривая пыльные бутылки, — А ты?

— Я не пью, но сегодня можно, — Макс тянется к одной полке и достает пузатую бутылку. Стирает с нее пыль. Коньяк, явно импортный и старый, — А вино здесь, — показывает на противоположный стеллаж.

Рассматриваю бутылки, проникаясь каким-то благоговением.

— Советую это, любимое вино моей… — Макс вдруг замолкает и молча достает бутылку, — Это французское вино, 1980 года.

Смотрю в его глаза, у Макса невероятно красивый завораживающий голос. Низкий, глубокий, чуть хриплый. Мне всегда нравился такой, у меня даже мурашки по рукам. Он так близко, почти вплотную ко мне и я чувствую это притяжение, горячее, волнующее. Буквально минуту смотрим друг на друга, Макс с бутылками в руках и я, стою, практически не дышу.

— Еще шампанское нужно, — говорю почему-то хрипло, почти шепотом.

— Да, шампанское, — Макс все еще смотрит, притягивает меня к себе взглядом, гипнотизирует, — Вот это, — говорит вдруг громко и отступает, достает бутылку.

— Хороший запас, — выдавливаю из себя, стряхиваю наваждение.

Дурочка, что это было? Меня муж дома… Не ждет. Привычка, что была со мной годами, заставляя все время помнить о том, что у меня есть муж стала ненужной. Нет, конечно, я не изменяла Игорю, даже мысли такой не было, а сейчас все изменилось. Меня никто больше не ждет. У меня нет мужчины, к которому я должна вернуться и сохранять верность. Я теперь одинокая женщина, которая без пяти минут разведена.

А Макс? Свободен? Но спрашивать об этом почему-то не хочется, ну вот никак. Не хочу знать о нем ничего. Пусть все остается, как сейчас.

Поднимаемся наверх и Макс кладет бутылки в холодильник.

— Я займусь мясом, нарядишь елку? Не люблю это дело, — предлагает он и я киваю, наблюдая, как он ловко режет мясо.

Поднимаю с пола коробку и ставлю на диван. В ней новогодние игрушки и гирлянда, а еще мишура. Джо стоит рядом со мной, сует свой любопытный нос, нюхая. Тихо посмеиваясь, вешаю на шею собаки разноцветную мишуру, завязав бантом под морщинистой мордой. В таком виде Джо мне больше нравится, нарядная собака получилась. Макс подходит и берет гирлянду, распределяя ее вверху елки и спуская на мохнатые ветви.

— Даже забыл, когда наряжал елку, — произносит он, задумчиво глядя на моргающие огоньки.

Эта игра цвета и лампочек создает определенную ауру в доме, кажется, что мы пара, которая занимается обычными делами. Просто готовимся к празднику, ничего более. Со стороны это так и выглядит, и я ненадолго забываю обо всем, с удовольствием развешиваю игрушки. Здесь много старых, совсем не похожих на современные. Из настоящего стекла, с чуть поржавевшим креплением. И от этого становится тепло на душе. Невольно вспоминаю новогодние игрушки из своего детства, тут даже есть несколько похожих. Например, вот эта золотая рыбка с хвостом или серебристый домик с седой крышей из снега.

Макс гремит на кухне, маринует мясо, распространяя по дому вкусные запахи. Я иногда посматриваю на него, думая о том, кто этот мужчина, который первый раз за пять лет отмечает Новый год не один. Почему он один и что из всего этого правда?

Глава 10

За окном стремительно темнеет, до Нового года остается пять часов. Макс закрылся в своем кабинете, Джо дрыхнет у камина, а я поднимаюсь в свою комнату, чтобы привести себя в порядок. Почти час просидела у елки, рассматривая огоньки и игрушки. Очень хотелось позвонить Игорю, узнать, как он там. Как встречает Новый год, счастлив или нет. Вспоминает обо мне или полностью поглощен новыми отношениями.

Зачем я себя насилую этими мыслями, для чего. Может мне, нравится жалеть себя, но мысли упрямо возвращаются к моему браку. Опять думаю о том, что было бы, если у нас с Игорем был ребенок. Ушел он к другой женщине или нет? Сейчас, чувствую себя какой-то неполноценной, будто меня обделили как женщину.

Подхожу к зеркалу, разглядывая себя в полный рост. Я невысокая, худенькая. Грудь небольшая, но Игорю нравилось. Тонкая талия, округлые бедра и стройные ноги. Я красивая женщина, мне всегда это говорили, но сейчас моя самооценка просто рухнула к ногам. Одежда хорошая, это платье мое любимое, чуть выше колен, хорошо выделяет талию и грудь. Волосы закручены в узел на затылке, и я распускаю их, позволяя спокойно упасть на спину. В сумочке у меня была косметичка и сейчас я бы воспользовалась тушью, духами. Не то, чтобы я хочу понравиться Максиму, мне просто нужно добавить несколько штрихов, чтобы почувствовать себя прежде всего женщиной.

Снова спускаюсь, барабаню в кабинет Макса. Дверь открывают почти сразу, снова заслоняя от меня обстановку в комнате.

— В моей сумочке косметичка, можешь отдать? — Макс кивает и скрывается за дверью.

Скоро я получаю свою сумку и бегом поднимаюсь в комнату. Вываливаю содержимое на кровать, в ней все, кроме телефона и паспорта, ну и на том спасибо. Быстро наношу минимум макияжа и наконец, расчесываю спутанные волосы. Ну вот, я готова встретить Новый год в незнакомом доме и с чужим мужчиной. Как это неправдоподобно звучит, но в нынешней ситуации лучше так, чем я бы сейчас сидела одна дома и лила слезы жалея себя.

Макс уже внизу, накрывает на стол. Немного зависаю на входе, рассматривая мужчину. На нем голубая рубашка с закатанными рукавами, серые джинсы, явно фирменные. Волосы слегка влажные, причесанные. Макс красивый мужчина, думаю ему не больше сорока. Интересно, как он выглядит без щетины, что уже скоро превратится в полноценную бороду. Макс в хорошей форме ни грамма лишнего жира.

— Хорошо выглядишь, — бросает на меня короткий взгляд Макс, а Джо гавкает подтверждая.

Фыркаю в ответ, присаживаясь за стол. Я в том же платье, что и была, конечно, хорошо выгляжу, как и до этого. Оглядываю стол, отмечая красивые хрустальные салатники, высокие фужеры для вина. Макс достает из духовки мясо, ловко нарезая на куски.

— Порежешь? — кивает на красные томаты, огурцы и желтый перец.

Снова киваю, нарезая и раскладывая овощи на тарелке. На столе кроме салата еще закуски, тарталетки с икрой черной и красной, нарезка рыбы, фрукты. А он неплохо тут питается, с такими запасами в холодильнике. Джо хрустит своим кормом, Макс ставит блюдо на стол и достает из холодильника напитки. Наливает мне вино, себе виски, поднимаем бокалы. Я даже не знаю, что сказать. Ни один тост не идет в голову, да и что я могу сказать в данном случае.

Макс задумчиво смотрит на свой бокал, словно тоже ушел в неспокойные мысли. Затем, поднимает на меня взгляд, салютует бокалом:

— За здоровье, — говорит коротко, делая глоток.

Я киваю, пробуя вино. Оно великолепное, приятное на вкус. Макс галантно ухаживает, кладет мне истекающее соком ароматное мясо, салат. Пробую, хвалю его кулинарные способности, но разговор не идет. Мы больше молчим, сталкиваясь настороженными взглядами. Но вино делает свое дело, я расслабляюсь, отпускаю свое волнение.

— Кем ты работаешь? Я видел твою папку с набросками, — спрашивает Макс и я неожиданно для себя отвечаю. Разговор сам по себе становится оживленным. Мы обсуждаем дизайн, новые модные тенденции. Максу нравится стиль лофт и хай-тек, что неудивительно. Я больше люблю Прованс. Немного спорим на тему совместимости этих стилей.

Мне нравится слушать его, он открывается с неожиданной стороны. Его речь выдает образованного и умного человека, мне интересно. Переходим на обсуждение стран и городов, где были. Оказывается, Макс много путешествует, нам есть о чем поговорить. Незаметно перебираемся на диван, устраивая закуски на низком столике, а бокалы в руках. Любуемся елкой, смотрим на огонь в камине, смеемся над Джо, который спит на спине. Мне легко и уютно с Максом, все как-то по-домашнему, даже романтично, я бы сказала. Любуюсь его руками, когда он жестикулирует рассказывая. Смотрю на губы, заглядываю в глаза. Макс великолепный собеседник и моя неловкость постепенно сменяется спокойствием.

Вино мягко ударяет в голову, я просто наслаждаюсь вечером, отбрасываю все мысли об Игоре.

— Какую музыку любишь? — спрашивает Макс, вставая с дивана, — Пойду, принесу еще вино, — указывает глазами на мой полупустой бокал.

Я и сама не заметила, сколько уже выпила, но мне становится так легко и хорошо, что только смеюсь, отмахиваясь рукой. Вскоре, Макс возвращается с бутылкой в одной руке и умной колонкой в другой.

— Музыка, — ставит колонку на стол, — Алиса, включи нам блюз, — улыбается он, а я тихо смеюсь, вечер превращается в полный романтик, — Шахматы? — играет бровями мужчина.

— Ты серьезно? — продолжаю смеяться, пока Макс достает с полки столика шахматы.

— Конечно, сто лет не играл, — признается он и следующий час мы увлеченно играем.

Первую партию я позорно и быстро продула, а вот вторая явно затянулась. Никто из нас не хочет уступать другому, но Макс сильный игрок и наконец, делает мне шах и мат.

— Так нечестно, — дую губы, на что мужчина смеется. Мне нравится его смех, нравится его взгляд, который словно обволакивает меня теплом, подчиняет.

— Потанцуем? — встает Макс, протягивая мне руку.

Мы медленно двигаемся, слишком тесно прижимаясь друг к другу. Я кладу голову на его плечо, чуть прикрыв глаза. От Макса приятно пахнет, его руки прожигают мою кожу сквозь ткань платья.

— С Новым годом, — хрипло произносит Макс, цепляя мой подбородок пальцами, заставляя посмотреть на него.

Его взгляд притягивает, заставляя меня подчиниться. Макс смотрит на мои губы, которые внезапно пересохли, стали горячими.

— Я тебя сейчас поцелую, — шепотом произносит он и не дает ни секунды на раздумья, накрывает своими губами мои губы. Сминает, подчиняет, проникает внутрь языком, срывая мой стон.

— Целуй, — отрываюсь на секунду, чтобы вдохнуть воздух, так как забыла, как дышать.

Макс подхватывает меня на руки и несет, куда и зачем мне все равно. Мне уже совсем неважно, кто этот мужчина и почему он так поступает. Я дико его хочу.

Глава 11

Макс бережно опускает меня на кровать и осторожно ложится рядом. Становится неловко, но лишь до той секунды, пока он не касается моей щеки костяшками. Нежно ведет по скуле, опускаясь на шею.

— Ничего не обещаю, одна ночь, — хрипло произносит он, наклоняясь к моим губам.

— Взаимно, — шепотом отвечаю ему и словно даю отмашку.

Нас срывает, падаем в какое-то сумасшествие, словно никогда не было секса. Мое платье слетает с меня в секунду, я дергаю, вырывая с мясом пуговицы на рубашке Макса. Касаюсь его обнаженной груди, чувствую его руки на своем теле. Меня обжигают эти прикосновения, умелые, сильные и в то же время нежные.

Грудь становится слишком чувствительной и когда губы Макса накрывают твердые острые вершинки, не могу сдержать громкий стон. Выгибаюсь, впечатываюсь в его бедра своими, теряя голову от каменной эрекции, которую уже обхватила руками. Веду по бархатной коже пальцами, стирая с головки смазку. Меня затопило неожиданно сильным желанием. Ерзаю под ним, сама раскрываясь, содрогаясь от его поцелуев. Макс спускается на низ живота и скользит языком по уже влажным губкам.

Я хочу больше, цепляюсь пальцами в его волосы и недовольно рычу, когда он дразнит, кружит вокруг главного. Мое желание пульсирует внутри, заставляя закусить губу, извиваясь под губами Макса. Нет никакой стеснительности, все-таки это чужой мужчина, вообще мыслей нет, только одна жадная, голодная. Хочу, до безумия хочу.

Макс наконец, впивается ртом в сосредоточие моей женственности, облизывает, посасывает как леденец. Игорь не любил такие ласки, делал неохотно и не часто. Сейчас, я готова взорваться от языка Макса, который и не думает прерываться ни на секунду. Еще чуть-чуть и меня накроет так, что перестану вообще понимать, что происходит.

От сознания этого чуть не взвизгиваю огорченно, когда Макс прерывается, чтобы раскатать презерватив по каменному стволу.

— Иди сюда, — выдыхает он, раздвигая мои ноги шире и приподнимая за попку.

Он входит медленно, дает мне почувствовать всю его толщину. Растягивает, заставляя захлебнуться своим стоном. А затем резко подается вперед, входит на полную глубину. От одного этого я кончаю, стискивая его мышцами, сжимая до боли. Макс начинает двигаться, не обращая внимания на мои крики, а затем кладет палец на клитор, начиная выписывать на нем восьмерки.

Мои ноги подрагивают в такт его яростным толчкам, зубы впиваются в подушку. Я уже не кричу, просто задыхаюсь под его толчками, выдавая невнятные звуки. Новая жажда стягивает низ живота, отзываясь сладкими спазмами. Мышцы сжимаются, принимая движения Макса. Его губы находят мои и пьют, жалят, ласкают. И я снова взрываюсь, уже вместе с ним. Кричу в его губы, получая ответный стон. Это нереально, словно летишь, паришь над землей, ничего не видя вокруг. Только чувства, запах разгоряченных тел и разливающаяся сладость по телу.

Прихожу в себя медленно, неохотно. Мне нравится там, где я сейчас нахожусь. Это словно другой мир, который состоит из блаженства во всем моем теле. Руки Макса обводят мою грудь, намеренно задевая, заставляя вздрагивать. Я не хочу открывать глаза, хочу чувствовать, отдаваться этим острым ласкам снова и снова.

— Почему вы расстались? — тихо произносит Макс, возвращая меня на землю одним мощным ударом прямо в сердце.

Закрываюсь, скрючиваюсь, прикрывая грудь, которая, как мне кажется должна кровоточить.

— Неуместный вопрос, тебе не кажется? — недовольно ворчу куда-то в его плечо.

Руки Макса тянут меня за волосы не больно, но требовательно.

— Не закрывайся, — рычит он, заставляя посмотреть ему в глаза.

— Какая бы не была причина, не думай об этом, — произносит он, чем ставит меня в тупик, — Ты великолепная женщина, а он — дурак.

Тихо смеюсь, подставляя лицо его поцелуям, которые становятся все жарче, требовательнее. И мы снова соединяемся, слегка покусывая, царапая ногтями, оставляя отметки по всему телу. Метим свое, завоевываем друг друга, чтобы помнить, так как оба уверены, что скоро расстанемся. Мы как попутчики в поезде, открываемся, сочувствуем, понимаем, но потом забудем обо всем. Наша ночь еще только началась, а я уже полностью утонула в этом мужчине. Сомневаюсь, что забуду.

Затем мы делаем набег на кухню, захватывая в спальню Макса бутылку шампанского с фужерами, закуски. Снова любим друг друга медленно, чувственно, а затем требовательно, на грани сумасшествия. Отказываемся от презервативов, так как я предохраняюсь, а Максу мне хочется доверять. От этого проникновения без защиты чувства острее, полные, сладкие до обморока. Макс неутомим, я каждый раз взлетаю к небесам, чтобы потом медленно падать, содрогаясь от оргазма.

Мы много говорим, обо всем, что не касается самого Макса. Эта тема остается закрытой и опасной. Каждый мой вопрос прерывается горячим поцелуем, и я оставляю попытки что-либо узнать. Пусть все останется просто новогодним волшебством, сном, который закончится утром и больше не повторится.

— Мы больше не увидимся, — шепчет Макс, целуя мою спину, ведет горячими губами по позвоночнику, опускаясь к ямочкам на пояснице.

— Я знаю, — хрипло отвечаю ему, выгибаясь от очередной ласки.

Кажется больше нет сил отвечать ему, но тело отзывается, руки обнимают, губы ищут его губы. Кожу на подбородке чуть покалывает от его щетины, но мне все равно, когда эта щетина оказывается между моих ног. Там я не замечаю ничего, отбрасываю всякий стыд и просто отдаюсь его крепким рукам. Снова раскрываюсь, снова закусываю губы, хрипло всхлипываю.

— Люби меня, — выдыхаю ему в губы, — Сегодня, люби.

— Люблю, — отвечает со стоном Макс, насаживая мою влажную плоть на себя, отдавая мне всю свою страсть.

Глава 12

«Твоя работа убивает меня, Ник. Убивает, убивает…» — просыпаюсь в холодном поту, вглядываясь в деревянный потолок.

Опять этот сон, снова укоризненный крик Лары.

Это не самый страшный сон. Страшный тот, что мне сниться каждый раз, когда собираюсь на задание. В этом сне я встречаю своих друзей, которых больше никогда не увижу. Они молча смотрят на меня, словно ожидая, зная, что я еще живой. От этого сна я кричу имена, каждый раз разные: Юра, Иван, Ринат… И просыпаюсь. Одеяло хоть выжимай от холодного пота, руки трясутся, как у запойного алкоголика. И всегда последняя фраза, которую я слышу от погибших друзей «Вернуться домой». Домой… Домой… Где мой дом и кто я? Все смешалось в этой жизни.

Я уже не знаю, где я настоящий. У меня нет дома, нет семьи, нет имени, которое должен помнить или то, что в моих документах. Каждый раз разное, новая придуманная жизнь, легенда. Человек, которого никогда не было. У меня нет старых фотографий, нет ничего, что указывало на меня, как на личность. Нет даже отпечатков пальцев, чтобы не смогли вычислить. На моих пальцах нет отпечатков и уже не будет. Кожа не восстановится. Я забыл свой настоящий облик, но каким-то образом еще жив.

Она уехала, а я отпустил. Вот такой мудак, который сам ломает свою жизнь, лишая себя всего, что могло бы стать главным. Мне не нужна семья, дети, любимая женщина, дом. У меня никогда этого не будет, да и не нужно. Было, все могло бы быть. Не стало ничего. Я сам отказался от такой жизни и не жалею. Теперь не жалею. Это лучше, чем видеть Лару такой, какой она стала по моей вине. Это лучше, чем выть после потери ребенка, стекая по стене на пол, оставляя за собой кровавый след от ран. Это лучше, да.

Встаю с кровати, что еще хранит запах Жени и бреду в душ, чтобы смыть с себя остатки кошмарного сна. Долго стою под горячими струями, подставляя лицо. Теперь не усну, буду слоняться по дому как призрак. Джо уже привык к моим ночным мотаниям. Лежит у двери в ванную, положив морду на передние лапы. Мне кажется или он скучает по Жене? Не могла собака так быстро к ней привыкнуть или могла? Я сам привык за три дня, но знаю, что выкину мысли о ней, иначе не смогу по-другому жить.

Свет не включаю, просто сижу и смотрю на моргающую огоньками елку. Странная у нас вышла встреча. Я совсем забыл про праздник, да и зачем о нем помнить. Если бы не появление Жени, так и провел вечер сидя у своих компьютеров. Несколько мониторов, подключенных к системе слежения. Сейчас, когда задания еще нет, я сижу целыми днями и ночами, вычисляя лишь одного. Того, кто практически уничтожил мою семью. Я знаю где он, но тот часто меняет места. Было время, я мчался туда, бросая все, любая страна, город, но каждый раз опаздывал. Тот человек не задерживался долго на одном месте, постоянно скрывался, исчезал. Его звериное чутье заставляло срываться с места за долю секунды до моего появления. Причем, мы охотимся друг за другом уже семь лет. Семь лет гонки, параллельных непересекающихся прямых. Проходим в километре друг от друга, но мимо.

Измененная внешность, несколько пластических операций, но я всегда узнаю этого человека. Стоит понаблюдать за ним несколько дней, как жесты, мимика, привычки выдают его. Бывает я и ошибаюсь. Слежу и понимаю нет, не тот.

На столе вибрирует телефон, Олегу тоже не спится:

— Ник, с Новым годом, — начинает он, — Отправил тебе файл, прими.

— Где объект? — смотрю, как камеры показывают моего врага. Тот выходит из кафе в пригороде Испании. Оглядывается по сторонам, ныряет в синюю дверь какого-то дома.

— Рим. Ник, там все серьезно, будь осторожен, — предупреждает Олег.

— Как всегда, — отмахиваюсь я, открываю файл, сбрасывая звонок.

С экрана монитора на меня смотрит лицо седовласого мужчины с крупным носом и толстыми губами. Глаза злые, опасные. Открываю информацию, читаю все про этого политика. Через десять минут система находит его в клубе. Что же, вот и закончился праздник, пора работать.

Выхожу из кабинета, предварительно удалив с компьютеров всю информацию. Запираю дверь и собираюсь. Достаю дорожную сумку, пару вещей, документы с итальянской визой. Завтра придут, все здесь приберут. Главное не привязываться к этому дому, чтобы не жалеть о невозможности вернуться сюда.

На улице метель сменилась жгучим морозом, что так нравится Джо. Собака зарывается носом в сугробы, выдувая из пасти пар.

— Поехали, — подхожу к гаражу, нажимаю кнопку, открывающую ворота, — Твоя Нина ждет тебя, — говорю Джо, а собака замирает, смотрит на меня, я бы сказал печально, внимательно.