Бесплатный фрагмент - Мой класс 10 «б»

Моим учителям, одноклассникам, нашим родителям и всем, с кем сводила меня судьба в далекие школьные годы.

Любому человеку суждено родиться в «его» время. Свое рождение не выбирают. Человек также не может выбрать в какой стране, и в какой семье ему родиться. Мне посчастливилось родиться в советской стране, где государство занималось моим воспитанием, образованием, развитием. У меня порядочные, образованные, ведущие здоровый и спортивный образ жизни родители, в школе были прекрасные учителя и нас, всех разных, судьба собрала в одном классе. Несколько человек проучились вместе со мной с первого по десятый класс, многие приходили, многие уходили. Но все они: мои одноклассники. О них и будет книга.

КНИГА ПЕРВАЯ
ШКОЛА

На встречу с детством

Когда я приезжаю в Ужур, я прихожу в школу. Школьный двор огорожен палисадником. Основной вход с улицы Партизанской. Раньше на входе стояла железная «вертушка». К зданию школы ведет тротуар. С левой стороны забор жилого дома. Кажется, он стал ниже. С правой стороны деревья школьного сада. Прошло 30 лет, наверное, это те же тополя и акации, которые я видел, когда был школьником. Я поднимаюсь по ступенькам, подхожу к дверям и здесь останавливаюсь. И здесь пытаюсь представить, как ходил в школу. Пытаюсь и не могу. Слишком далеки те ощущения.

Тогда я думаю о другом: сколько у меня появилось здесь друзей — одноклассников. Мне кажется, что сейчас я открою дверь в школу и увижу их. Молоденьких мальчиков и девочек в школьной форме: темно-синих костюмах и коричневых платьях. Они побегут ко мне навстречу, окружат меня, узнают и будут удивляться, какой я большой и взрослый. Я открываю дверь и вхожу в прохладу школы. Моих одноклассников нет. Нынешние школьники с удивлением смотрят на меня, незнакомого мужчину. Если бы они меня спросили к кому я пришел, я бы им ответил: — «На встречу с детством»…

С тех, моих пор, школа сильно изменилась. На крыльце появился крытый вход — вестибюль. На стене мемориальная табличка бывшего директора школы, заслуженного учителя РСФСР Нетбай Людмилы Гавриловны. Здесь я останавливаюсь и думаю вот о чем: я ведь знал ее живой, разговаривал с ней, смотрел в ее строгие и умные глаза. Нынешние ученики совсем не знают ее. Как быстротечно и безжалостно время. Пройдут десятилетия, и оно также сметёт нас. Придут другие поколения, которые не будут знать нас. Не у всех ушедших будет памятная табличка. Только у достойных. И я горжусь, что знал лично Людмилу Гавриловну. Жаль, я не могу сказать ей это глядя, как и тогда, давно, в ее умные и строгие глаза…

При входе в школу большой вестибюль. С левой стороны кабинет директора. Директорами в мои школьные годы были: Гутников Александр Николаевич 1977—1979 г. г. Затем он уехал в Ленинград. С 1980 года и до окончания школы Нетбай Людмила Гавриловна. За кабинетом директора, был класс автодела, класс труда и радиорубка. С правой стороны вестибюля, на стене, были большие зеркала. Здесь, перед зеркалом, любили крутиться старшеклассницы. Они поправляли прически, подкрашивали губы, одевали или, наоборот, снимали шапки. За зеркалами, направо — физкультурные раздевалки, кабинет №6 (сейчас 1—15) начальной военной подготовки (НВП) и спортзал. В девятом и десятом классе, кабинет НВП был нашим классным кабинетом.

Прямо — переход в дальнее крыло. В переходе раздевалки. Раньше они были без решеток. Просто ряды железных вешалок. По классам. Зимой одежды было очень много, проходилось с трудом продираться сквозь шубы и пальто, чтобы найти свои вещи. Шапки, варежки, шарфик, заталкивали в рукава, сменка была с собой в мешочке. Дальше, за раздевалкой, находится дальнее крыло, и в левой его части учились мы с первого по третий класс. Я, преодолевая волнение, иду по коридору и опять пытаюсь сквозь годы увидеть себя и одноклассников с ранцами на спинах, бегущих во второй, от края, кабинет.

Подхожу. Несколько секунд стою перед дверью. Затем берусь за ручку и тяну на себя. Дверь закрыта на замок. Жаль. Я отхожу к окошку, прислоняюсь спиной к подоконнику, и воспоминания постепенно охватывают меня…

Глава 1

Важное событие

(август 1978 года)

Мое седьмое лето было обычным. Мы жили в двухэтажном доме по улице Кирова, 69. Моему среднему брату Антону исполнилось три с половиной года, младшему-Роману полтора годика. Я играл во дворе с друзьями-мальчишками, с родителями часто ездили к бабушке и дедушке на улицу Переездную. Но что-то важное и большое уже намечалось в моей жизни. Ещё было далеко до этого события, но все чаще стали появляться разговоры в доме, мама стала брать меня за покупками в универмаг.

В моей комнате появился оранжевый, кожаный, пока еще туго открывающийся ранец с изображением Буратино. У ранца был стойкий запах краски и кожи. Закрывался на сверкающую застежку. Несколько раз я с помощью мамы примерял его и ходил с ним по комнате. Потом мама принесла букварь. Свежая, пахнувшая краской книжка с красивыми картинками. Я осторожно листал страницы, некоторые были слипшиеся по краям. Мне хватило 5—6 страниц, и я закрыл книжку. «В школе мы все равно будем ее открывать» — решил я. Когда мы в очередной раз пошли в универмаг, мама купила мне выдвигающийся пенал, карандаши, ручки, стиральную резинку. Вечером я все аккуратно сложил в ранец. И с тех пор иногда заглядывал в него. Большое событие приближалось. Это была Школа.

Последний летний день

Вечером, 31 августа мама погладила мне школьную форму. Откуда-то появился большой букет цветов. Это были ярко-красные георгины. Их огромные бутоны выглядывали из целлофановой обертки, а стебли были такие толстые, что с трудом помещались в руке. Мое событие наступало, и я начинал волноваться. Тогда я еще не понимал. Да что там понимал — не догадывался, что это событие навсегда свяжет меня с моими первыми друзьями, моими одноклассниками. Их будет много, одни приходили и уходили, другие прошли со мной вместе большую часть жизни. Некоторых я не видел давно, с другими общаемся часто. У одних жизнь сложилась удачно, у других сложилась не очень, у кого-то вовсе не сложилась. Но самое страшное, что до сорока лет не дожила почти треть класса… Но до этого было ещё далеко. И первые волнения, связанные с новым периодом жизни, до сих пор встают перед глазами.

Глава 2

Первый класс 1978—1979 г.г.

1 сентября

Наступило утро, 1 сентября, мама разбудила меня в семь утра. В окно светило солнце, в душе было смутное чувство блаженства с нарастающим волнением. Я одел школьную форму, отец помог надеть ранец. С непривычки ремни давили на плечи. В руки я взял букет цветов. Из зеркала на меня взглянул совсем другой человек, более взрослый, чем я был вчера. Мы стали спускаться по лестнице на первый этаж. Сосед Меркушев Эвальд Александрович, увидев меня, приподнял шляпу: — Молодой человек в школу собрался, поздравляю». — «Спасибо» — сказал я и смутился. Мы вышли на улицу.

По улице Гоголя шли и шли ученики разных возрастов. Младшие с родителями, старшие самостоятельно. Все были нарядные, с букетами больших цветов. Ближе к школе поток учеников увеличился, школьники шли с улицы Партизанской, Минусинской. Из частных домов улицы Гоголя школьников провожали собачки. Чувство волнения уступило место чувству тревоги. Мне стало страшно от мысли, что мама оставит меня одного. А она шла уверенно, держала меня за руку, с кем-то здоровалась, кто-то из знакомых сочувствовал, как быстро летит время, раз уже Олег в школу пошел. Моей маме было 28 лет, и она вела в школу первого сына. Конечно, для родителей это большое событие. Школа — один из этапов в жизни. Самый длинный и значимый, после которого открываются большие горизонты. И чувство гордости и радости, как мне кажется, не покидало маму.

Школьная линейка была за зданием школы, на стадионе. Меня подвели к группе таких же мальчишек и девчонок, как я. «Вы Лопатины»?! — утвердительно, но с вопросом в голосе спросила женщина с красивым лицом, чуть тронутыми сединой волосами, собранными на затылке в пучок. Мама кивнула: «Лопатин Олег». Женщина что-то отметила в журнале, посмотрела на меня, улыбнулась: «А меня зовут Екатерина Федоровна» — и добавила: «Я учительница первого „Б“ класса». Мама шепнула мне: «Подари цветы учительнице». Я подал георгины. «Спасибо, мои хорошие, спасибо» — ответила Екатерина Федоровна, принимая цветы от меня и других детей. Здесь мама меня оставила, а сама отошла к группе родителей. Оттуда помахала рукой, мне стало спокойнее.

Мы, будущие ученики сбились в стайку и ждали, что будет дальше. Почти у всех ребят были ранцы, лишь у некоторых портфели. Потом нас выстроили в ряд, я оказался рядом с девочкой, на голове которой красовались огромные белые банты. Кто-то выступал перед нами. Конечно, был директор школы Гутников А. Н., кто-то из районного отдела народного образования и будущие выпускники. Среди гостей присутствовали студенты Красноярского педагогического института. Они вручили нам, первоклашкам открытки с яркой надписью на лицевой стороне «Первый раз в первый класс». Потом Екатерина Федоровна велела нам взяться за руки и по-двое идти за ней в класс на первый в нашей жизни урок — Урок мира. (С 1984 года 1 сентября стал Днём Знаний). Я взял за руку девочку, и мы пошли за всеми по дорожке, по школьному крыльцу, мимо раздевалки, затем по коридору налево и вошли в наш класс.

В классе стоял запах свежевыкрашенных полов, большие светлые окна, большая черная доска, кусочки белого мела, влажная тряпка на краю доски. Екатерина Федоровна встречала входящих и рассаживала по партам. Никто никого не знал, поэтому не разговаривали. Слышался только шум садящихся за парту учеников. Меня посадили на первый ряд, четвертую парту, с каким-то мальчиком в очках. (Это был Дима Шевченко). Все в классе и сама атмосфера были новыми для нас.

— «Здравствуйте, дети. Я Ваша учительница. Меня зовут Екатерина Федоровна» — голос учителя прозвучал неожиданно громко. В классе наступила тишина. «Сегодня у Вас важный день! С сегодняшнего дня вы ученики Ужурской средней школы номер один имени Героя Советского Союза Александра Корнеевича Харченко.

Директор школы Гутников Александр Николавич, завучи Мельникова Алла Яковлевна, Зиновкина Людмила Александровна и Павлова Наталья Ивановна. Я буду вместе с вами три года. Давайте знакомиться. Я буду называть фамилии, а вы вставайте. Итак, Бакеева Зульфия». В конце первого ряда тихо и очень робко встала худенькая девочка. — «Садись». Екатерина Федоровна отметила в журнале. «Белокобыльская Света». Со второго ряда поднялась высокая белокурая девочка. «Варламов Виталий». С первого ряда шумно поднялся коротко постриженный мальчик. — «Садись». И далее по списку:

Ученики поднимали вверх крышку парты и вставали. Некоторые тихо, другие, напротив, шумно. Все красивые. Мальчики — коротко стриженные или с красивыми прическами. Девочки с большими белыми бантами на головах.

Это был наш 1 «б» класс — 32 человека. До 10 «б», из этого состава, доучились 14 человек:

Здесь, я сделаю отступление и, забегая вперед, скажу, что за все десять лет в нашем классе учились 58 одноклассников. У нас было четыре классных кабинета. Семь учителей в разное время были нашими классными учителями. Но обо всем по порядку.

После переклички Екатерина Федоровна поздравила нас с первым важным днем нашей самостоятельной жизни. Рассказала о нашей великой стране СССР, о вкладе государства в воспитание нас, подрастающего поколения, о том, что мы должны учиться хорошо и отлично, чтобы в дальнейшем стать строителями коммунизма.

После этого наша учительница показала, как нужно держать руки на столе. Сначала кладется согнутая левая рука, на нее сверху кладется правая. Желая отвечать на уроке, нужно поднять вверх правую руку, не отрывая локотка от парты. Если нужно выйти в туалет, также необходимо поднять руку.

Парта представляла собой наклонную столешницу и приделанную к ней скамейку. По-научному она называлась партой Эрисмана, по фамилии русского гигиениста. На дальней, от ученика, стороне парты было углубление для ручки. Столешница имела подвижную часть: створку на шарнире, чтобы ученику было легче садиться или, наоборот, выходить из-за парты. Стол был покрашен в синий цвет, скамейка в коричневый. Для ранца и портфеля сбоку парты приделаны крючки. Позже крючки исчезли, наверное, это связано с тем, что на переменах ученики бегали и цеплялись за них.

Школьники тех лет, носили одинаковую школьную форму. У мальчиков она состояла из брюк, белой рубашки, пиджака. Девочки носили темно-коричневое платье с черным передничком. У мальчиков на левом рукаве пиджака был пришит шеврон: вверху прямоугольник, внизу заканчивающийся полукругом. На нем была изображена открытая книжка и солнце внизу. Я думаю, это означало путь к солнцу и знаниям.

Интересные были пуговицы на пиджаке. Они были алюминиевые с петелькой посредине пуговички. Сам круг пуговицы был не однородный, а пупурышками. Если взять две такие пуговицы, намочить их и потереть друг об друга, и потом провести под глазом, получался отличный синяк.

Пуговицы были пришиты хорошо, но со временем нитки слабели, пуговицы свешивались вниз, а потом и вовсе отрывались. Впрочем, пришивались они легко. Когда мальчишки устраивали петушиные бои, пуговицы чаще всего отрывались на погонах, когда бойцы хватали друг друга за плечи. И потом ходили с болтающимися погонами до конца уроков.

Далее Екатерина Федоровна напомнила, что с завтрашнего дня начнутся настоящие уроки и для них нужно будет купить: три ручки с синим, зеленым и красными чернилами, простой карандаш, точилку, резинку, деревянную линейку, пенал для ручек, набор цветных карандашей, альбом для рисования, пластилин, тетради в клеточку, тетради в косую линейку, тетради в линейку, прописи, обложки для тетрадей, обложки для книг, цветную бумагу, клей бумажный, дневник.

Учебники, тетради, дневники должны лежать слева от ученика. Для ручек, пеналов, карандашей была предназначена верхняя, прямая, часть стола. Также нам объяснили, что нужно вставать, когда заходит учитель. Учитель здоровается и разрешает садиться.

— «Завтра начнутся уроки, возьмите с собой букварь, математику, родную речь, прописи и тетради. Завтра мы их будем подписывать» — сказала Екатерина Федоровна. На этом Урок мира был закончен. В коридоре нас ждали родители. Мы пошли на второй этаж, в библиотеку получать первые в нашей жизни учебники.

— «Открывай ранец» — сказала библиотекарь. На столе лежали уже собранные для первоклашек стопки книжек. Я аккуратно переложил их в ранец, одну за другой. Ранец приятно отяжелел. Мама помогла мне надеть его, и мы пошли домой. Дома я пообедал, потом открыл ранец и стал доставать красивые, пахнущие краской учебники. Конечно, больше всех мне понравился букварь. В нем были большие картинки. Под картинками черточки и точки. Они означали слоги. До изучения букв было еще далеко. Книжка была новая, некоторые страницы склеены. Дальше шли буквы красные и синие. (Гласные и согласные). Еще дальше короткие предложения. И дальше простые тексты. Картинок становилось меньше, а больше текста. В этот раз я долистал до конца букварь и мне захотелось поскорее научиться читать.

Позже мама купила мне «Кассу букв и слогов» — это сложенная вдвое кожаная папка с прорезями для цифр и букв. Их нужно было разрезать и вставлять по порядку, друг за другом. А в свободном кармашке собирать из букв слова. Кроме букв и цифр, в кассе были математические знаки для решения примеров.

2 сентября

На другой день, 2 сентября, у меня был день рождения. Утром меня поздравили родители. Я, конечно, не хотел идти в школу, Но пошел, вернее, меня снова отвела мама. Я уже не так боялся и более уверенно зашел в класс. В этот день впервые задали домашнее задание: в прописях нужно было дорисовать палочки и крючочки.

В первом классе у нас появились первые школьные предметы и первые учителя:

Математика

Чтение

Русский язык Маркина Екатерина Фёдоровна

Рисование

Труд

Пение — Мицуков Александр Михайлович

Физкультура — Фомин Петр Сергеевич

Фомин Петр Сергеевич — Высокий, спортивный, с элегантной прической. Ходил он в синем спортивном костюме на молнии и белых кроссовках. На груди у него всегда висел свисток. Характер у Петра Сергеевича был добрый. Я, не имеющий выдающихся успехов по физкультуре, получал на его уроках четверки. Думаю, что Петр Сергеевич просто верил в меня. Ещё мне запомнилось, что у Петра Сергеевича была Волга. Тоже белого цвета.

Мицуков Александр Михайлович очень любил музыку, сочинял авторские песни. Одна из известных песен А. Мицукова «Ужур наш — город молодой». Ходил в лакированных, блестящих туфлях. Одним, привычным движением, одевал баян на плечи. Пальцы сами находили нужные кнопки. Александр Михайлович играл проигрыш, затем поднимал подбородок вверх, резко кивал головой и при этом топал ногой, задавая ритм и показывая начало песни. В этот момент нужно было начинать петь. Если певец запаздывал, Александр Михайлович, начинал проигрыш сначала. Он был терпеливым, но иногда, после пятого провала, раздраженно протягивал: — «Ну-у-у». В нашем классе хорошо пела Лена Кузнецова.

Уроки чистописания.

Школьные тетрадки в начальных классах были в клеточку и косую линейку. За обложкой тетрадки находилась промокашка. Она была белого цвета, размером чуть меньше странички. Свою актуальность она потеряла, когда отменили перьевые ручки, писавшие чернилами. Но вплоть до 90-х годов промокашки оставались в тетрадях.

В новой тетради всегда было страшно начинать писать. Поэтому первые записи были всегда красивыми, тщательно выведенными. Зато в конце тетрадь имела затрапезный вид. Загнутые уголки, изрисованная обложка. Конечно, были и аккуратные ученики. Ира Волошина, например. У нее был красивый почерк. Я сидел с ней за одной партой четыре года с шестого по десятый класс. (Интересно, что после школы за 30 лет мы с ней ни разу не встретились).

Вообще, девочки всегда аккуратнее мальчиков. И почерк, и состояние учебников, и внешний вид. Ещё наши тетрадки всегда были в обложках. Мои, например, были красного цвета и разрисованы персонажами сказок Пушкина: дуб, кот на цепи, богатыри. Для книжек обложек не было, и наши родители делали обложки из старых газет. А ещё, в тетрадках мы чертили красную строку. Нужно было от левого края страницы отступить расстояние на два пальчика и провести карандашом или красной ручкой черту сверху вниз. Это и есть красная черта. При письме за нее нельзя было заступать.

Школьные обеды.

После третьего урока нас вели на обед строем. Строились по двое в коридоре и шли к лестнице, затем на второй этаж, по узкому коридору и к столовой. Перед входом в столовую находились умывальники, здесь ребята мыли руки. На входе стояли дежурные и следили, чтобы руки были чистые. Мы рассаживались за столы и кушали. На стол накрывали дежурные, убирали тоже они. После обеда мы также, строем, добирались до класса. Одно время столовая не работала, и мы кушали бутерброды, которые мамы давали нам с собой. Это, конечно, было трогательно. И мамина забота, и постриженные первоклашки, разворачивающие бутерброды и радующиеся им.

Бутерброды были с маслом, колбасой, котлетами. Кому-то мамы дополнительно ложили печенье, пряники, бублики. У кого не было завтрака с собой, всегда могли купить в школьном буфете коржики за 8 копеек, слоеные языки за 7 копеек, чай за 3 копейки.

Продленка.

После уроков работала группа продленного дня и можно было до 17 часов заниматься и играть в школе. Группа продленного дня или, как ее называли, «продленка» находилась на первом этаже, в правом крыле. Там мы дополнительно занимались, играли даже в шумные игры: догоняшки, салки и другие. Школьные дни летели незаметно своей чередой. Я дружил с Антоном Вишняковым и Димой Шевченко. Наши с Антоном отцы сидели за одной партой в 109 школе на станции (впоследствии эта школа стала 18-ой, а в настоящее время 6-ой школой). С Димой Шевченко мы сидели за одной партой и после школы ходили домой вместе.

Октябрята

В первом классе, перед 7 ноября, нас принимали в октябрята. В те годы, это было очень торжественное мероприятие. Мы должны были выучить правила октябрят. Их было всего пять, по количеству лучей на октябрятской звездочке. Эти правила были напечатаны на задней обложке многих школьных тетрадок:

Октябрята — будущие пионеры

Октябрята — прилежные ребята, любят школу, уважают старших.

Только тех, кто любит труд, октябрятами зовут.

Октябрята — правдивые и смелые, ловкие и умелые.

Октябрята — дружные ребята, читают и рисуют, играют и поют, весело живут.

Помню, однажды, после уроков к нам пришла пионерка Марина из четвертого класса — наша подшефная, пионервожатая, чтобы вместе с нами учить правила октябрят. Она зашла, села за стол и как заорет: «Пока не выучите законы жизни пионеров, никто домой не уйдет». Стало даже страшно. Кто-то начал учить, кто-то занимался своими делами. На улице темнело. Я подошел и спросил: — «А можно я дома выучу и расскажу». Как ни странно, она меня отпустила. Я собрался, оделся, взял ранец и вышел из класса. Дома я не стал учить законы, решил, скажу, что заболел. Но больше она к нам в класс не приходила и правила не спрашивала. Позже, уже во взрослой жизни я встречал ее несколько раз в районе универмага. Интересно, помнила ли она сама эти правила.

Принимали нас в октябрята в фойе, рядом с нашими классами, в торжественно обстановке, с гимном СССР, с выносом знамени. На грудь прикололи значок: пятиконечную звезду с портретом маленького Володи Ульянова в центре.

Звёздочка.

После этого класс поделили на звездочки по пять человек. Я был командиром пятой звездочки. В мою команду входили: Коля Елизарьев, Света Данилович, Виталик Меркулов, Валера Липин. У всех были свои обязанности: командир, библиотекарь, санитар, физкультурник, цветовод. Помню, что командиром соседей звездочки была Света Мордвинкина. Звездочки соревновались друг с другом в успеваемости, смотре художественной самодеятельности, сборе макулатуры и металлолома. Звездочки поочередно дежурили в столовой: за 10 минут до конца третьего урока учеников дежурной звездочки отпускали накрывать на стол, а после уроков они убирались в классе.

Папка для урока труда.

В первом классе начались уроки труда. Мамам было предложено сшить папку для труда. Моя мама взяла папку для бумаг зеленого цвета и во внутренней части из клеенки нашила много карманчиков. С левой стороны мы положили в карманчики цветную бумагу, альбом, фольгу, копирку, а в правой части были ножницы, линейка, карандаши, резинка, клей, нитки черные и белые. Все это закрывалось и перевязывалось тесемками. Папка получилась толстая. Так интересно было ее открывать и рассматривать лежащие в ней предметы. У каждого предмета было определенное место, были и свободные карманчики на всякий случай. Эта папка до сих пор сохранилась, и однажды, я видел ее где-то среди вещей…

Классная работа, Домашняя работа.

До сих пор помню как правильно писать в тетради: спина должна быть прямая, свет падает с левой стороны, руки лежат на столе, тетрадь лежит под наклоном. Писать с новой строки нужно отступив расстояние на два пальца. Это красная строка. Наверху, посредине пишется число и месяц. На следующей строке: «Классная работа». Дома пишется: «Домашняя работа». Как не хотелось дома сидеть и выводить: Домашняя работа. Выводить аккуратно. Потому что родители проверяли потом тетради и ругали и за почерк и за ошибки и помарки.

А за окном играли мальчишки, бегали, перекликались, а передо мной на столе лежали учебники, тетради и открытый дневник. По дневнику я сверял, какие задание заданы на завтра и делал их. Один раз нам задали по математике задачу с дробями и я никак не мог понять, как она решается. Эту тему мы не проходили и нам задали ее наперед, проверить сможем ли мы справиться с этой задачей. Я подошел вечером к маме с задачей. Она отправила меня к отцу. Отец долго смотрел в задачник и потом спросил: — «Ну вот же, такая же задача разобрана, вы что, ее не проходили?».

— «Нет», ответил я и засомневался. А на другой день мы в классе разбирали и новую тему и нашу домашнюю работу. И тут нам разъяснили, как решалась задача. И, оказывается, ее не обязательно было решать. Нужно было только попробовать решить. А отец, наверное, подумал про себя, какой тупой его сын, что не смог решить задачу. Больше он не проверял мои домашние задания, наверное, поэтому я запомнил этот случай.

«Маслик»

За моим домом по улице Кирова, 69, была большая территория, ограниченная, с разных сторон телеграфом, кочегаркой и улицей Партизанской. Это территория бывшего маслозавода. В обиходе мальчишек она называлась «маслик». Само здание маслозавода было разбито: пустые глазницы окон, брошенные цеха.

На территории «маслика», ближе к улице Кирова, рос целый лес акаций и примерно посредине стоял большой тополиный пень. Для нас, мальчишек, это место было загадочным. Здесь можно было прятаться. Мы берегли это место, ходили туда часто и считали, что там нас не найдут. Я одно из школьных сочинений хотел посвятить этому лесу под названием «Лесной лес», но мама сказала, что это не красивое название для леса. И я не стал писать. Но лес не давал покоя и в шестом классе я написал короткий и не оконченный рассказ «Открытие».

«Открытие»

Однажды мы с Вишняковым гуляли по лесу. Дневные лучи света пробивались через зеленую листву. Впереди был густой непроходимый лес. Именно тот лес, про который нам говорил дядя Вася, лесной сторож. Он говорил, что по этому лесу еще никто не ходил. И никто не знает, что там впереди. «Говорят, там была банда Соловьева…».

Мы с Вишняковым долго раздумывали, стоя перед глухим, темным лесом. У меня был фонарик и всякие продукты. Вишняков кивнул мне и пошел в лес, я пошел за ним. Прошли мы с ним с километр. Здесь уже солнце светило гораздо хуже, кругом был черный лес. Было страшно. Мы уже хотели передохнуть, когда увидели небольшую землянку. Спустя минуту мы уже стояли около нее. В землянке я зажег фонарь, и мы увидели, около выхода из землянки стояла винтовка и два автомата, рядом стоял стол без одной ножки, видимо, оторванной осколком…

А через много лет наш лес исчез — это место застроили гаражами.

Также, в сфере наших интересов было полуразрушенное здание из красного кирпича. Оно находилось рядом с телеграфом, как раз на нашем пути из школы домой, и мы, часто разбирали его. Разбирали самозабвенно, терпеливо, со знанием дела. Кирпичи легко ломались и мы за работой не замечали, как покрывались цементной пылью. При этом были уверены, что помогаем взрослым и гордились своим трудом. Совсем другого мнения были мамы, когда домой приходили седые второклассники со счастливыми улыбками на усталых, изможденных лицах. Но мы с октябрятским упорством продолжали помогать «этим непонятливым взрослым».

Трактор на металлолом.

На территории «маслика», в районе кочегарки, были навалены кучи опилок, прямо целые горы. Они почернели от дождей, снегов и просто от времени и стали похожи на настоящие горы. Мы любили лазать по ним. На этой куче росли в большом количестве шампиньоны. Мы их не собирали, но любили пинать. Шампиньоны летели далеко, и на ботинках оставался мокрый след.

Недалеко от этих куч стоял трактор. Он стоял много лет, был почти разобран, заржавел, без гусениц, но привлекал внимание мальчишек, как привлекает любая техника. Однажды, когда Лидия Павловна объявила сбор металлолома, мы с Осиповым Женей решили сдать его в металлолом, чтобы наш класс сразу отличился, но Лидия Павловна не разрешила нам. Тогда мы решили разобрать его и сдать по частям, но оказалось, трактор состоит из больших частей, которые скреплены большими гайками и болтами. Вопрос наш не решился, и трактор остался стоять нетронутым…

Еще одной достопримечательностью этого района была котельная и труба. Труба уходила высоко в небо, и мы смотрели на нее, высоко задрав голову. Никто не говорил вслух, но в тайне все мечтали залезть на нее. Время шло, детство проходило мимо, труба стояла не хоженая. Только однажды Микаелян Олег в разговоре случайно сказал, что он залазил на трубу. Мы ему не поверили, но на всякий случай завидовали.

События в стране и мире 1979 год.

— Ввод войск в Афганистан. (Война продлится 10 лет).

— Продолжается строительство Байкало-Амурской магистрали (БАМа).

— На экраны выходит фильм «Москва слезам не верит».

Глава 3

Второй класс. 1979—1980 г.г.

Когда мы учились во втором классе страна готовилась к двум важным событиям: 110-годовщине со дня рождения В. И. Ленина и летним Олимпийским играм в Москве.

Во втором классе мы продолжили изучать предметы, которые начали в первом классе:

Математика

Русский язык

Чтение

Рисование

Пение

Труд

Физкультура

После первого класса от нас ушли стразу пять человек. Братья Куликовы Саша и Юра. Они были близнецы, но не были похожи друг на друга. Юра выглядел старше, был выше и крупнее Саши. Одевались они ярко и выделялись среди ребят. Ушли Скороход Лена и Яковлев Юра. Лена почти всегда ходила с большими бантами. Запомнилась симпатичной девочкой. Юра запомнился только по фотографии: строгий и в костюме на молнии. Несколько недель с нами училась во втором классе Дидюля Анжела. Ее нет ни на одной школьной фотографии. Зато она хорошо помнит Виталика Варламова, Олю Лобач и меня. Собственно, она меня нашла уже далеко после школы, в Интернете. Анжела живет в Красноярске, работает в одной из библиотек.

Пришли к нам в класс двое новеньких: Реутов Сергей и Данилович Света. Света приехала из Вологодской области, Сергей из Ачинска. Что интересно, с Сергеем мы родились в один день. Дружили в школе, дружим и сейчас, но никогда не сидели за одной партой.

В школьном детстве у меня было два близких друга: Антон Вишняков и Дима Шевченко.

Антон Вишняков

Знакомы мы с ним с детства. Вернее с коляски. С обыкновенной детской коляски. Его родители и мои шли на демонстрацию. Меня везли в коляске, а Антон ехал на руках. Когда руки устали, Антона положили рядом со мной. Там мы и познакомились. Правда, говорят, я его выталкивал ногами из коляски. Может так и было, но он никогда не укорял меня этим. Потом мы пошли с ним в один класс, жили мы тоже рядом, на соседних улицах. Я на Кирова, 69, Антон на Рабочей, 30. Раньше много было детей в домах, в нашей школе учились из моего дома по ул. Кирова, 69 мы и Гуки: Володя, Вадик и Оля. В доме Антона Вишнякова по ул. Рабочей, 30 был почти класс знакомых ребят одношкольников: Егоров Олег — кв. 16, Капустин Вадик — кв. 1, Барсуков Андрей — кв. 6, Растихин Сергей — кв 4., Мокрецов Сергей — кв. 13, Мицуков Саша — кв. 18, Мастраков Сергей — кв. 10.

Наши с Антоном отцы тоже ходили в один класс и также жили рядом, на станции. Мой отец на ул. Переездной, Вишняков д. Коля на ул. Колосова. Антон в школу ходил в сером пальто, зимней шапке-ушанке и валенках. Самым большим достоинством, которым обладал Антон — было необычное чувство юмора. Я всегда учился у него шуткам, и никогда не мог научиться в полной мере. Он совершенствовался. К каждому слову у него был особый подход, искрометный юмор. Шутил он не только играя словами, но и жестами. Это получалось у него великолепно. Я не только записывал его шутки, но и пытался зарисовать жесты. Я не мог долго понять, откуда это у него. Потом понял — от отца. Его отец по профессии железнодорожник. Немногословный, но с необычным юмором на любое слово. Еще помню, как в детстве, когда звонил у них дома телефон дядя Коля отвечал: «Вишняков на проволке». Вишняковы часто всей семьей заходили к нам в гости. С ними был ещё младший сын Ваня. Пока взрослые общались, мы, дети играли в нашей комнате. Спускали одеяла с кроватей до пола, лезли под кровати и, это было нашим домом. Потом лезли на кровати, прыгали на них, кидались подушками и так до одури, пока вспотевшие не падали на эти самые кровати.

Никто из знакомых не знает, что мы с Антоном с третьего класса разговариваем на «нашем» языке. До сих пор. Это не было тайной, но при людях мы редко пользовались нашим языком. Идея перехода на новый стиль общения возникла на стройке. Строилось новое кирпичное здание по улице Кирова, 71, в котором сейчас располагается служба судебных приставов. Был построен первый этаж и уже возведены стены с перегородками второго этажа, когда мы с Антон пришли на стройку.

— «Давай говорить наоборот» — предложил Антон.

— «Зачем?» — спросил я.

— «Чтобы никто не догадался, о чем мы говорим».

— «Давай» –согласился я.

— «Ты будешь Гело» — сказал Антон: — «А я Нотна».

Мы посмеялись над новыми именами.

— «Мама будет амам, а папа апап».

— «А Роман — Намор», — мне понравилась эта игра.

В тот день мы с Антоном перевернули весь класс, но некоторые имена давались в трудом, а фамилии с ещё большим трудом и тогда мы их сокращали. Например, Осипов выходило Вописо, и мы сократили до Писо. Вдоволь насмеявшись, мы перешли к готовым текстам.

— «Как ньзиж»? — спрашивал Антон.

— «Ошорох» — отвечал я.

— «Медйоп йомод» — говорил Антон.

— «Онар еще» — говорил я.

Язык нравился мне. Я совершенствовал его дома, на уроке, с Антоном. Но постепенно я стал замечать, что мой единственный собеседник не совершенствуется и ограничился набором стандартным фраз. После армии он вообще позабыл основные фразы, потом судьба развела нас по разным городам. Мы храним этот язык и не стремимся передавать его детям и внукам. Хотя и знаем, что живут всего два последних представителя на Земле, владеющие этим языком. И иногда, когда встречаемся, мы разговариваем на нем, вспоминаем детство, смеемся и удивляемся, что до сих пор понимаем друг друга.

Стихи

Ещё Антон писал стихи. Писал стихи и я. И теперь трудно сказать, кто из нас стал писать первым. Но одно стихотворение Антона, безусловно, заслуживает внимания. Стихотворение о сталинских репрессиях. Антон написал его перед армией и, читая это стихотворение, я до сих пор не могу поверить, что написал его мой друг.

Рубили лес, летели щепки

Крушил наотмашь и в упор

Крутой закалки, четкой лепки

Заточки бритвенной топор

Он вверх взлетал в руке могучей

И на мгновенье застывал

Чтоб грянуть молнией из тучи

Чтоб поразить, чтоб наповал…

Он синим блеском отливал…

Вонзаясь в плоть веселым звоном

Он запах крови и озона

Вокруг себя распространял

Он так плясал от возбужденья

И так азартно рвался в бой

Что иногда в припадке рвенья

Тянул и руку за собой

А может быть, рука устала,

А может, более не стало

Для рубки меченых стволов

Но в топоре, в конце концов

Потребность острая отпала

И некогда внушавший страх

Стальной блестевший синевою

Облеплен грязью и травою

И пожелтевшею листвою

Лежит заброшенный в кустах

Между забором и канавой

Сомнительна мирская слава

Но несомненен приговор

Не дайте жалости проснуться

Не вздумайте, за ним нагнутся

Храните бдительность

И ржавый — ещё он все-таки топор…

Баба Яга у Антона Вишнякова

Как-то во втором классе мне Антон сказал, что у них дома поселилась баба Яга. Самая настоящая, но маленькая. Она охраняет дом, пока никого нет, а когда кто-нибудь приходит из хозяев, исчезает. Я, конечно, не поверил. Что за сказки. Я уже взрослый! Бабы Яги нет. Антон тут же после школы повел меня домой. Смотри, сказал он, как только стал виден его дом. И на самом деле из окон его квартиры на втором этаже блеснули глаза. Я был заинтригован. Действительно, кто-то был в квартире. Мы поднялись к нему, квартира оказалась пустой. Никого. На кухне, откуда блеснули глаза, тоже никого не было. — «Она спряталась» — сказал Антон. А когда мы выйдем, она снова появится. Мы вышли с ним из дома, посмотрели в окно, и опять оттуда сверкнули два глаза. «Откуда она пришла?» — изумился я. — «Папа сделал», гордо сказал Антон и дал мне книгу «Занимательная электроника». Там, на многих страницах были даны советы и давала их подсказчица в очках. Книга была для специалистов, со схемами и графиками. И только рисунок советчицы в очках был понятным. — «Вот, ее отец и сделал» — сказал Антон. Вскоре я привык, что у них в доме живет баба Яга. Я попросил книгу у Антона, показал своему отцу и предложил, чтобы он тоже сделал такую же бабу Ягу. Отец лишь усмехнулся.

Прошло полгода и только после этого Антон открыл тайну бабы Яги. Открыл, когда я совсем перестал ею интересоваться. Оказывается, это были две столовые ложки, которые сверкали на солнце. Вот такая баба Яга жила у Антона в 1979 году.

Дима Шевченко

С Димой Шевченко мы познакомились в школе. Среднего роста с правильными красивыми чертами лица. Дима плохо видел и носил очки. Зимой ходил в двух шапках, одна была шерстяная с завязками на подбородке, другая зимняя с ушами, верх у второй шапки был кожаный. Дима часто бывал у нас в гостях и также часто я бывал у него. У Димы была младшая сестра Наташа.

У нас с Димой была традиция: мы вечером провожали друг друга домой. Димина мама наметила нам середину маршрута между нашими домами. Этой серединой стало ателье «Фантазия» (Дима жил на ул. Кирова, 58). Перед зданием ателье росли тополя, и вот мы, между этими тополями собирали в кучку листья и поджигали их. Был такой маленький управляемый костер. Огонь горел, а мы подкладывали в него листья. Мы делали это для того, чтобы было светлее общаться, но как только разгорался костерок, мы как зачарованные, молча, смотрели на него. Потом, когда огонь гас, мы вспоминали что пора домой, прощались и шли по домам.

Зимой, когда выпадал снег, мы любили кувыркаться в сугробах на том же месте, у ателье. Однажды около нас, барахтающихся в снегу, остановился милицейский УАЗик. Мы сильно перепугались, перепрыгнули за сугроб и притаились. Милиционеры открыли окно, крикнули нам: «Мальчики!». Мы выглянули из-за сугроба, а милиционер сказал: «Не играйте на дороге, здесь ездят машины» и после этого машина уехала. Мы встали, отряхнулись и пошли домой.

Еще помню, когда Дима был у нас в гостях, мой средний брат Антон, в азарте игры выбросил Димины шапки в окно. Они повисли на дереве. Дима выбежал во двор и палками доставал их. Мы смотрели в окно, а он грозился нам самыми страшными карами. Помню одну из кар: — «Я тебе сейчас отсушу руку и ты не будешь ею владеть».

Поездка в Полтаву

Димин папа был родом из Полтавы. Летом, после второго класса, они всей семьей поехали на поезде в Полтаву и взяли меня с собой. За день до отъезда мы с моим отцом ходили к Шевченко договариваться о времени. Димин папа сказал нам, чтобы я в шесть утра был «как штык». Я первый раз услышал это выражение. Родители дали мне на поездку 10 рублей. Ехали мы в купе, я на второй полке. На больших станциях выходили погулять. Запомнились мне большие площади вокзалов и очень мало людей на них. Поезда стояли долго и мы с Димой и его мамой, тетей Надей, гуляли по привокзальным площадям.

В Полтаве нас встретили очень тепло и радостно. Бабушка кормила нас пирожками, а дедушка разрешил сдать все бутылки, которые мы нашли у него во дворе. Заработали мы с Димой примерно по полтора рубля. Почти все истратили на конфеты и мороженое. Часто мы с Димой бегали ловить раков на реку Ворсклу. Дима рассказывал, что на дне Ворсклы лежит золотая карета, и ее не могут найти. Я тогда решил, что вырасту, научусь нырять и обязательно найду карету. На обратном пути заезжали в Москву. Ходили в «Детский мир». Мне купили большой красный автомат за 3 рубля. Еще меня поразили широкие дороги, семь полос в одну сторону и большое количество машин.

Гора Крутуха

Как-то в Ужуре пошли мы с Диминой семьей на Крутуху. Ходили по вершине горы, а тетя Надя все заставляла Наташу кричать и слушать эхо. Наташа не хотела кричать, потому что была скромной девушкой, а мы с Димой накричались вволю. Я потом спросил т. Надю зачем она просила Наташу кричать. Она ответила, чтобы Наташа была не застенчивой девочкой, а с характером, так легче жить. А я смотрел на Наташу и думал, что ей так хорошо идет быть застенчивой.

Лена Кузнецова, Оля Лобач

В нашем классе 3 «б» мальчиков и девочек было примерно поровну. После летних каникул, когда мы пришли в третий класс, было заметно, как некоторые одноклассники повзрослели, вытянулись. Примерно в это время пришла пора первой влюбленности.

Среди девочек ярко выделялись Лена Кузнецова и Оля Лобач. Лена Кузнецова худенькая девочка с большими выразительными глазами. Ей особенно шли зачесанные назад волосы и белые банты. У Лены был красивый звонкий голос, поэтому она пела на различных школьных мероприятиях. Я думаю, что многие мальчики были влюблены в неё тайно. Часто на эту красоту заходили в гости мальчики из параллельных и старших классов. В общем, поклонников у Лены всегда было много, но мужем стал Стас Дронов, учившийся на 2 года старше нас.

Другой красавицей класса была Оля Лобач. У нее не было столько поклонников, как у Лены, не было звонкого голоса, и она не пела на школьных мероприятиях, ее отличала скромность и томный взгляд из-под длинных ресниц. Привлекательным был изящный прищур глаз. Завораживающий, притягивающий. Я даже дома, перед зеркалом хотел повторить его. Но из меня получился только хакас.

В старших классах Оля начала краситься и носить золотые сережки. Все было скромно и со вкусом, но раздражало учителей. Особенно учителя географии Лукстыньш Тамару Николаевну. Тамара Николаевна постоянно делала Оле замечания, ругала ее за это. Мужем Оли стал Володя Зигерт, старше нас на пять лет.

Лена с Олей дружили. С садика. В школе, на переменах они всегда были вместе, имели общие секреты и дружили после окончания школы. Они не сидели за одной партой, причем если Лена Кузнецова сидела исключительно с мальчиками и исключительно с самыми видными, то Оля сидела с тем, кого ей подкидывала судьба. Лена сидела на первом ряду, за первой партой, Оля на втором ряду, за второй партой.

Мы с Антоном были влюблены в Лену Кузнецову. Но она была недоступной для нас. Были более достойные, но мы тайно питали к ней чувства. А Дима Шевченко однажды признался нам, что любит Олю Лобач. Мы с Антоном расстроились. Как же так, что он нашел в Оле. Вот Лена, да! У Димы были свои понятия о красоте, и он назло нам любил Олю Лобач.

Олимпийский Мишка в подарок

Приближался 1980 год. Год летних Олимпийский игр в Советском Союзе. А после Нового года, 16 января, день рождения Лены. Антону пришла мысль подарить Лене Олимпийского Мишку выжженного на фанере. У нас в детстве были выжигатели и мы увлеченно взялись за изготовление подарка. Дима Шевченко тоже почему-то решил выжечь на фанерке Олимпийского Мишку и подарить Лене, наверное, потому что день рождения Оли уже прошел, а Дима, глядя на нас, не хотел оставаться без дела.

Мы достали по куску фанеры и принялись с жаром за работу. Я дома, карандашом нарисовал контуры Мишки, благо, что его изображение было во всех газетах, журналах, по телевизору. В том числе и в детских журналах «Костер» и «Пионер», которые мы выписывали. Олимпийский Мишка был веселым, стоявшим с небольшим наклоном на правый бок, с лапами на поясе, спортивная грудь выставлена вперед. В районе Мишкиного живота пять олимпийских колец. Конечно, нарисовал я его, как умел. Вышел он у меня неказистым, а еще его нужно было выжечь и потом вырезать лобзиком. Игла выжигателя скользила по фанере, испуская паленый запах и струйку дыма. Работа была кропотливая, а мне не терпелось уже закончить подарок. Выпиливал я его лобзиком в прихожей. Желая не тратить много времени, выпилил не по контуру, а просто, в виде прямоугольника, и у меня получился скорее памятник Олимпийскому Мишке. Потом ещё нужно было придумать постамент, на который можно было бы поставить этого Мишку. Постамент в итоге тоже был сделан из фанерки. Посреди фанерки я сделал прорезь, в которую и был вставлен Мишка.

Когда я пришел со своим Мишкой к Антону, и мне был представлен его Мишка, я потерял дар речи. Олимпийский Мишка Антона был шедевром, наверное, даже лучше настоящего Мишки. Это был тоже постамент, но он был четко нарисован, выжжен по контуру и выпилен лобзиком аккуратно, также, по контуру. Антон сделал его с точностью и щепетильностью художника. Я, конечно, огорчился, что у меня нет такого таланта. Но своего Мишку я тоже считал шедевром. Спас меня Димка. Вернее его шедевр. Он принес обломанную фанерку, в центре которой был Олимпийский Мишка. Нарисован и выжжен не хуже моего, но без постамента и как мы шутили с Антоном: Лена будет на нем с горки кататься.

Наступил день рождения Лены. Вечером, после школы мы решили подарить ей наши поделки. Было 8 часов вечера, когда мы собрались около ее дома. Лена жила тогда в доме, на улице Кирова, 94, рядом с Ленинским садом. На углу ее дома была афиша кинотеатра «Родины». Мы стояли возле этой афиши и не решались зайти, поздравить. Свои подарки держали в варежках. От страха мы даже не мерзли. Каждому хотелось лично подарить, но все боялись. Наконец отправили меня. Я зашел в подъезд. За мной как тени зашли Антон с Димой. Все Мишки были у меня в руках. Я подошел к двери. Затоптался на месте. Вдруг подскочил Антон, нажал звонок и быстро убежал под лестницу. Я замер. За дверью послышались легкие шаги, щелкнул замок. На пороге в красном платье и белых колготках стояла Лена. Без школьной формы она была еще красивее. «С днем рождения» — сказал я: — «Вот подарки». И протянул ей Мишек. Лена растерялась, она не ожидала увидеть меня. От смущения разговор получился коротким.

— «Спасибо» — сказала она.

— «Ну, я пошел» — тихо сказал я, краснея.

— «Пока» — сказала Лена.

Я скатился вниз.

Чувство радости распирало меня. Как же! Я лично вручил! На улице я ещё долго рассказывал друзьям, как это было. Мы шли на морозном ветру по домам и представляли, как Лена рассматривает Мишек, вставляет их в пьедесталы и, наверное, думает о нас.

События в стране и мире 1980 год.

— Олимпиада в Москве. Сборная СССР завоевала 195 медалей, из них 80 золотых.

— Умерли: Владимир Высоцкий и французский певец Джо Десен.

Глава 4

Третий класс 1980—1981 г.г.

В начале учебного года изменился педагогический состав школы.

Директором стала Нетбай Людмила Гавриловна.

Классным руководителем Харланова Альбина Васильевна.

К школьным предметам добилось природоведенье.

От нас ушли 3 человека. Липин Валера. От него я впервые услышал слово каратэ. Валера хотел быть пограничником и все время говорил об этом. Штенфельд Света запомнилась мне косичкой из светлых волос. Скромная и красивая девочка. Белокобыльская Света. Как нам потом говорили, дальнейшая ее судьба сложилась трагически. Через год Света умерла от порока сердца.

Ровно столько же в наш класс пришло новеньких: Олег Мосин, брат и сестра Терских Боря и Оля.

Летние деньки сменились осенними хмурыми днями. По утрам небо над Ужуром было пасмурным, низко плыли тучи. После первых дождей, мы начали брать с собой сменную обувь. Свет в классах загорался с утра и гас примерно к полудню.

Альбина Васильевна ходила между рядами и диктовала задание, книгу держала перед собой. На плечах у нее была шаль, концы которой были закинуты на руки. В школе, в морозы, было прохладно. После уроков Альбина Васильевна в классе проверяла тетради. Помню, падает свет от окна на ровно и красиво написанные строчки. Тетрадь прилежного ученика. Альбина Васильевна сидит склонившись над тетрадью, кончиком ручки бегло ведет по строчкам, внимательно читает, ищет ошибки. В конце красными чернилами выводит оценку «пять» и ставит едва заметную точку. Вот она берет другую тетрадь. Неровный, корявый почерк, местами размазанные чернила, листы тетрадки помяты, завернуты. Как будто писали в лесу на траве. Также бегло бежит кончик ручки над строчками. И все чаще учитель делает исправления красными чернилами. В итоге синий текст пестрит красными исправлениями и не понятно чего здесь больше работы ученика или учителя. В конце появляется жирная тройка. Но не небрежная, как работа ученика, а маленькая и аккуратная. Иногда Альбина Васильевна ставила надпись «См.», вместо оценки. Потом нам объяснили, что это значит — смотрено.

Постепенно стопка непроверенных тетрадей слева уменьшалась, а справа, проверенных, росла. Завтра утром тетради будут на партах учеников и все увидят свои оценки. Пятерки всегда было приятно получать, хотелось бежать домой и показывать их маме. И я ждал, скорее бы кончились уроки. А вот, приносить домой тройки не хотелось. Красная тройка портила всю страницу в тетради. И горела и жгла душу. Нужно было быстро исправлять ее, хотя бы на «четверку».

Наступила зима. Начались морозы. В нашей школьной одежде появились валенки, рукавички. Утром за мной стал заходить Антон Вишняков. Мы вместе выходили из подъезда и шли в темноте в школу. Дорога шла через маслик. На улице была ночь, лишь узкой полоской начинал алеть рассвет. Антон шёл по протоптанной тропинке впереди, я за ним. Снег хрустел под нами. Постепенно домашнее тепло сходило с рук и щек, и на его место приходил холод. Пальчики в рукавицах начинали мерзнуть, мороз щипал нос и щеки. Из трубы кочегарки валил серый дым. Справа чернело разрушенное здание маслозавода. Дорога выходила на Партизанскую улицу. По ней к школе уныло тянулись фигурки школьников, поодиночке и вместе. После школьной вертушки уже хотелось бежать к теплу. Школьные окна светились. За окнами ходили ученики, учителя разворачивали и развешивали большие таблицы. Дежурные протирали влажными тряпками доски, бегали в учительскую за мелом.

Мы с Антоном зашли в школу, на пороге оттряхнули снег, постучав валенками друг о друга. Прошли мимо раздевалки. Школьники старших классов с трудом снимали с себя толстые шубы, большие шапки, снимали с шеи шарфы. Зевали на ходу, лениво здоровались и шли по классам. В нашем классе несколько ребят уже сидели за партами, доставали учебники. Мы разделись в классном гардеробе. Щеки и нос были красными. Шевелиться и разговаривать особо не хотелось. Альбина Васильевна выглядела хорошо отдохнувщей, свежий румянец играл на щеках.

— «Рассаживайтесь, по партам, готовьтесь к урокам». Она ходила и помогала достать учебники из замерзших ранцев. В классе горел свет, но постепенно и на улице начинало светлеть. Зазвенел звонок. Альбина Васильевна начала диктовать, а мы записывали в тетрадях: «Восьмое декабря. Классная работа». И далее, нужно было разбить предложение по составным частям: Подлежащее, сказуемое и т. д. На доске, на гвоздике висела таблица с примерами. Не успевшие отогреться пальцы с трудом держали ручку, у некоторых не писали сами ручки, их отогревали дыханием.

После урока мы делали гимнастику для пальчиков. Говорили вслух: «Мы писали, мы писали, наши пальчики устали» и при этом сжимали и разжимали кулачки.

«Школу можно не посещать»

Каждое утро мы включали радио и слушали прогноз погоды. Все школьники в полседьмого ждали слова диктора: «В связи с холодной погодой, школьники первых-третьих классов школу могут не посещать». Это были редкие праздники, когда можно было ничего не делать. Странный это был день. Он тянулся долго, и нечем было заняться. Казалось, куда веселее пойти в школу, но наступал вечер, и мы опять ждали утреннего сообщения.

Однажды, я пропустил сообщение и пришел в школу. Было необычайно пусто, но я решил, что просто рано пришел. В классе была Альбина Васильевна. Она сидела за своим учительским столом и читала. — «Привет», улыбнулась она, увидев меня. «Сегодня же объявили, что школьники школу могут не посещать. Ну, ладно, раз ты пришел, будем заниматься». Я загрустил, сел за пустующую парту, достал учебники. Альбина Васильевна попросила меня пересесть ближе к учительскому столу. И я начал писать под ее диктовку. Иногда я смотрел на нее и думал, неужели так интересно диктовать одному мне. Почему она меня не отпустит. Хоть бы кто-нибудь еще пришел. Позже пришла Света Данилович. Альбина Васильевна посадила нас вместе, и мы проучились три урока. Старшеклассники в этот день учились и для них, и нас двоих, звучали школьные звонки. В школе в этот день было прохладно и мы не снимали шуб. К обеду Альбина Васильевна отпустила нас домой. И сказала, что мы теперь знаем больше наших одноклассников. И я до конца школы был уверен, что знаю чуть больше, чем мои одноклассники, именно из-за того, морозного дня.

Ребус Сергея Денисова

В третьем классе мы изучали ребусы. И на вопрос Альбины Васильевны кто знает ребусы, руку неожиданно поднял Сергей Денисов. Сергей учился слабо, пропускал уроки. И тут он тянет руку. Он вышел к доске, взял мел и нарисовал девочку, бутылку и что-то типа облака. Девочка была с белыми кудряшками на голове, у бутылки правая сторона была выше левого. Класс замер в догадках. Никто не мог дать ответ. Девочка, бутылка, облако… Странное сочетание. Что это может быть? Оказалось просто: Кукла вино вата!

Боря считает

Как-то Альбина Васильевна попросила Борю Терских посчитать до десяти. Боря встал и начал считать: — «Раз, два, три»

— «Слова „раз“ в русском языке нет» — прервала его Альбина Васильевна. «Правильно считать: один, два, три».

Боря сконфуженно сел на свое место.

Где находится Америка

На одном из уроков Альбина Васильевна спросила класс, в каком полушарии находится Америка.

— «В Северо-Южном» — с места ответил Сергей Сухарев.

Два на ум пошло

Эта история случилась на уроке математики. Варламов Виталик решал у доски какой-то пример. Долго смотрел на доску, чесал голову, потом выдал: «Три пишем, два на ум пошло». Класс долго не мог успокоиться.

---

Стихотворенье «Рукавички»

Из начальных классов помню отрывок из стихотворения Юрия Яковлева «Рукавички».

У мальчонки-невелички

Потерялись рукавички

Дал Андрей ему свои

И сказал: — «Возьми мои».

Обнял мальчика рукой

И сказал: — «Пойдем со мной»

Рукавички мы с тобой

Обязательно найдем».

Когда наступает зима, я надеваю рукавички себе или своим детям и обязательно вспоминаю это стихотворение.

К борьбе за дело

В третьем классе нас принимали в пионеры. Торжественная линейка проходила в спортзале школы. Мест всем не хватило и мы с Антоном Вишняковым сели вдвоем на одно кресло. Кресла были деревянные, как в кинотеатре. Сама сидушка крутилась на железном пруте. То есть когда ты вставал, сидушка поднималась ребром вверх. Вот мы с Антоном вдвоем сели в такое кресло, потом, когда назвали наш класс, мы не могли с него встать. Застряли задами в кресле. Обстановка в спортзале была торжественная, все замерли в тишине, только мы барахтались, пытаясь встать с кресла, наконец нам удалось, кресло звонко шлепнулось сидушкой об спинку, но в это время заиграл горн, забили барабаны и мы встали смирно, вытянув вперед подбородки и грудь.

Перед собравшимися будущими пионерами выступила старшая пионервожатая Макарова Людмила Александровна. После поздравительной речи, каждый из нас дал торжественное обещание:

«Я, Лопатин Олег, вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить и беречь свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия, свято соблюдать законы пионеров Советского Союза».

Затем, к каждому из нас подошли старшеклассники, повязали на шею пионерский галстук и прикололи на лацкан пиджака школьной формы значок: пятиконечная звезда с изображением профиля Ленина. Над тремя верхними лучами — три языка пламени. Под профилем Ленина, на ленточке надпись: «Всегда готов». Отдавая пионерский салют нас напутствовали: «Пионер, к борьбе за дело Коммунистической партии Советского Союза будь готов». Мы отвечали: «Всегда готов». И также, держали руку в пионерском салюте.

Отдавая салют, пионер поднимает согнутую в локте правую руку перед собой, так, что рука оказывается чуть выше головы. Все пять пальцев при этом выпрямлены и прижаты друг к другу, ладонь обращена к голове ребром. Расстояние от ладони до лба — примерно ладонь. Поднятая выше лба ладонь означала, что общественные интересы у пионера выше личных.

Салют отдается только, если на пионере повязан галстук. Салют отдается знамёнам и флагам (пионерским или государственным), при отдаче рапорта, при получении наград, во время минуты молчания. Пионеры также отдают салют произнося ответ «Всегда готов» на призыв «Будь готов!».

После торжественного мероприятия Альбина Васильевна предложила выбрать нам пионера-героя, именем которого будет называться пионерская организация нашего класса. Мы решили, что наша пионерская организация будет имени пионера-героя Володи Дубинина.

Володя Дубинин пионер-герой. Один из членов партизанского отряда, воевавшего в окрестностях Керчи. Погиб 4 января 1942 года в возрасте 14 лет при разминировании города, после успешного завершения Керченско-Феодосийской десантной операции. Похоронен в братской могиле. В честь Володи назван город Дубинино Шарыповского района.

Уходили мы из спортзала красивым строем под гимн пионеров:

Взвейтесь кострами, синие ночи,

Мы Пионеры — дети рабочих!

Близится эра светлых годов,

Клич пионеров — всегда будь готов!

Мы поднимаем алое знамя,

Дети рабочих — смело за нами!

Близится эра светлых годов,

Клич пионеров — всегда будь готов!

Мы стали пионерами. Мы узнавали профиль Ленина на открытках, флагах, книгах, плакатах. Мы собирали металлолом и макулатуру, помогали пожилым людям. Носили красные галстуки. А по сути, мы были просто мальчишками и девчонками, учились, играли, ссорились, даже дрались, потом мирились, дружили, влюблялись. Но всегда рядом была пионерская организация. Когда мы были виноваты нам говорили: «Ты же пионер! Как ты мог?». Если делали что-то хорошее говорили: «Молодец! Настоящий пионерский поступок». Что-то старшее и серьезное было над нами. И это что-то подправляло, слегка корректировало нашу жизнь, не давало поскользнуться, упасть. По сути, пионерская организация была в каком-то роде ангелом-хранителем от плохих дел и поступков.

Пионерский галстук был непременным атрибутом школьной формы. Его легче всего было гладить. Утюг легко скользил по галстуку и острые углы его получались ровные, гладкие. Но галстук и чаще всего горел. Это происходило, когда утюг спотыкался на галстуке и дальше шли волны с черными гребнями. Такой галстук был испорчен и нужно было покупать новый. Школьная форма без галстука не была формой. Прощали только отговорку, что галстук постирали.

Помню без галстука Денисова Сергея и как его ругала Нетбай Людмила Гавриловна: «Ты же пионер. А пионеры ходят в пионерской форме и галстук основная деталь этой формы». Завязывать пионерский галстук было сложно, но потом, после тренировок он завязывался в два приема, быстро. После активной перемены галстук перекашивался, узел становился тонким, и пионер терял свой вид.

Помню бегущего по школьному коридору Женю Осипова. Галстук вылез из-за воротника на шею, перекрутился, один угол воротника стоит вверх, и счастливый от пробежки Женька: глаза горят, волосы взъерошены. Много позже, когда мы были уже комсомольцами, мы носили настоящие взрослые галстуки.

Ленин в жизни школы

Образованию в СССР партия отводила большую роль. Из нас воспитывали будущих строителей коммунизма. Был популярный лозунг: «Из класса школьного в рабочий класс». Взрослые своим ударным трудом должны были прославлять страну, а мы, дети, отличной учебой и примерным поведением. По итогам года давали грамоты с такой формулировкой: «За отличную (хорошую) учебу и примерное поведение». Портрет Ленина висел в каждом классе. В десятом классе у каждого из нас был «Личный комплексный план» — тетрадь, в которой мы ставили себе план на учебный год и старались выполнить его. Это был своеобразный отчет перед товарищем Лениным. Из октябрят мы шли в пионеры и дальше, в комсомольцы. Затем в коммунисты. Октябрятами были все ученики, пионерами почти все, комсомольцами уже по желанию. А коммунистами становились единицы, наиболее достойные.

Система была выстроена и хорошо работала. Но мы заканчивали школу накануне перестройки. Все это рухнуло в одночасье. На наших глазах. И сейчас многие вспоминают об этом времени с сожалением. Страна была сильна не столько оружием, сколько крепкими человеческими отношениями. Единством, дружбой и взаимным уважением друг к другу.

В Ужуре, в районе Универмага, был Дом Пионеров со всевозможными секциями и кружками. На задней стороне тетради были написаны «Правила октябрят» или «Песня о Родине». На груди мы носили значки с изображением Ленина. Все мы знали картину П. Белоусова «Мы пойдем другим путем». В Шушенском есть музей ссылка В. И. Ленина и, наверное, многие были в этом музее. Кстати, он работает до сих пор. В семидесятые годы он назывался «Мемориальный музей-заповедник «Сибирская ссылка В. И. Ленина», с 90-х годов «Историко-этнографический музей-заповедник «Шушенское». Сейчас там рассказывают в основном о быте крестьян начала конца XIX начала XX века.

Многие улицы в Ужуре носят уже исторические названия. Особенно ярко звучит: улица «Победы Социализма». Наверное, не все знают, что полное название улицы «имени газеты «Победа-Социализма», которая издавалась в Ужуре до 1962 года. А также Ленина, Кирова, Дзержинского, Буденного, Жданова (переименованная в Спортивную) и другие.

Есть в Ужуре Ленинский сад. Там раньше было много ранеток. Особенно вкусными они были осенью, после первых заморозков. Грандиозные по своим масштабам праздники были 1 мая и 7 ноября, когда все население шло торжественной колонной с флагами Советских республик по улице Кирова, мимо трибуны на которой стояло партийное руководство Ужурского района. И высшим шиком было выпустить спрятанного за пазухой голубя. Я несколько раз хотел поймать голубя на чердаке нашего двухэтажного дома на Кирова, 69. Но чердак, засыпанный двухсантиметровым слоем птичьего помета, был всегда пустой. Голуби не лезли сами за пазуху, и я уходил ни с чем. Зато на демонстрации, как и все ученики, нес шары или веточки с живыми листочками. Это был красивый, общий праздник, играл оркестр и диктор объявлял в микрофон об очередной колонне трудового коллектива предприятия или организации, одновременно читал об очередных достижениях или событиях в жизни коллектива. И шедший народ трижды кричал: «Ура!!!». Демонстрация проходила, взрослые уезжали праздновать, а мы, ребятишки, ещё долго бегали по улице и собирали шары и ленточки. В этом празднике мы были едины со взрослыми. Это был радостный и веселый праздник.

Даже помню стихи из детства:

«В детский сад я с папой шел

Как сегодня хорошо

Всюду флаги и шары

Для советской детворы».

Летняя площадка

Летом для школьников работала летняя площадка. Дети, приходили в школу и играли, отдыхали, в общем, весело проводили время. С нами была старшая пионервожатая Макарова Людмила Александровна. На груди у нее всегда красовался пионерский галстук. Ее звонкий голос был слышен издалека. Она придумывала всякие игры, следовала распорядку дня и почти все время мы были на улице. В одном из кабинетов были кровати, где мы спали после обеда. Почти как в детском садике. Спать было жарко, и мы укрывались лишь простынями. Зато после сна, шли загорать за школу и брали с собой клетчатые одеяла. Лежали на траве, смотрели в небо и мечтали.

Как-то мы пошли купаться на Ужурку за универмаг. Река тогда была больше, шире, и, как мне кажется, чище. Течение практически отсутствовало. По берегу росла пышная трава, одуванчики с белыми пуховыми шапками. Мы легли на принесенные с собой клетчатые одеяла. Кто-то из нас предложил искупаться. Людмила Александровна недоверчиво посмотрела на реку. Но мы вдруг все дружно загалдели, так нам хотелось искупаться. Нас было 12 человек из разных классов. Людмила Александровна неуверенно сказала: — «Ну, если здесь не глубоко…».

«Нет, не глубоко» — продолжили шуметь ребята, хотя никто никогда здесь не купался.

«Давайте я измерю глубину» — предложил Игорь Денисов, брат Сергея Денисова, пятиклассник.

— «Хорошо», согласилась воспитатель.

Игорь был высокого роста, крупный и выделялся среди нас. Он зашел в Ужурку, не спеша, медленно. Сначала вода была ему по колено, потом по пояс. Игорь дошел до середины, потом, поддавшись соблазну, поплыл. Плыл он красиво, брассом. Метров через 15 встал. Вода доходила ему по пояс. — «А почему ты поплыл?» — спросила Людмила Александровна. «Там что, глубоко?».

— «Да нет» — с досадой ответил Игорь. «Просто захотелось проплыть».

Воспитатель все равно заставила его пройти по дну весь путь. Ужурка везде была одинаковой глубины. После этого нам разрешили войти в реку. Берег был глинистый и многие, поскользнувшись, с криками покатились в воду. Потом мы, мокрые, сушились под солнцем, лежа на одеялах. А вокруг нас летали бабочки, в траве стрекотали кузнечики и теплый летний ветер мягко шевелил наши волосы.

Четвертая высота

В третьем классе Альбина Васильевна на внеклассном чтении начала читать нам книжку Елены Ильиной «Четвертая высота». Эта книга о Гуле Королевой. Она с трех лет снималась в кино. Была очень самостоятельной и энергичной.

Для съемок в картине «Дочь партизана» Гуле пришлось научиться ездить верхом на лошади, первой высотой было взятие барьера на непослушном коне…

Вторая высота — экзамен по географии, сданный «на отлично». Ей было трудно одновременно сниматься и учиться, она сильно сдала в учебе, но взяла себя в руки и подготовилась «на отлично». За это ее наградили поездкой в «Артек». Позже она начала заниматься прыжками в воду, и третьей ее высотой стал первый прыжок с высоты 8 метров. Гуля закончила первый курс института, вышла замуж и ждала ребенка, когда началась война. Гуля в эвакуации, в Уфе, работала в госпитале, ухаживала за ранеными.

Муж погиб в первый военный год. И весной 42-го Гуля, оставив маленького сынишку с мамой, ушла на фронт. Она была санинструктором, выносила раненых с поля боя. Ее наградили орденом Боевого Красного знамени. Гуля погибла при штурме безымянной высоты, поднимая оставшихся без командира товарищей в атаку… Ей было двадцать лет.

Таков краткий пересказ книги. Подумать только: двадцатилетняя девчонка! Какая яркая и трагичная судьба. Наверное, как у большинства людей, рожденных в двадцатые годы прошлого столетия. Книгу мы до конца не дочитали. Остановились на том, что у нее родился сын Сергей, которого она называла Ёжиком. Больше мы почему-то не читали книгу, и потом перешли в четвертый класс. Иногда, очень хочется собраться в классе, и чтобы Альбина Васильевна дочитала нам эту книгу до конца…

Самодельная линейка

В третьем классе я решал дома задачу. Нужна была линейка, чтобы нарисовать линию в два сантиметра. Линейки не оказалось и я, не долго думая, взял ножницы, отрезал длинную бумажку и сам нанес на нее от руки разметку: десять коротких черточек, одна длинная и так на всю длину. Потом начертил по ней отрезок на два сантиметра. Но он пролег почти через половину листа. Вечером мама проверяла тетрадь и спросила, почему нарисован такой длинный отрезок. Я уверенно ответил, что это и есть два сантиметра и гордо предъявил самодельную бумажную линейку.

«Варяг»

К 23 февраля в школе проводился парад песни и строя. Мы разучивали песню «Варяг» и учились ходить строем. Командиром у нас был Реутов Сергей. Дома мы вырезали из картона погоны, красили черной краской, внизу рисовали желтую звезду. К утру погоны подсыхали, края приподнимались вверх, в таком виде их пришивали на плечи белых рубашек. Делали бескозырки с надписью «Варяг». Парад песни и строя проходил в спортзале. Мы шли дружным строем, среди «коробок» других классов, одетых в другие погоны и пели:

«Наверх вы, товарищи, все по местам

Последний парад наступает.

Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»,

Пощады никто не желает!

Все вымпелы вьются и цепи гремят,

Наверх якоря поднимая.

Готовые к бою орудия в ряд,

На солнце зловеще сверкают».

Домашняя библиотека

Мой отец любил книги. Он покупал и выписывал их. В те годы достать хорошие книги было сложно. Их выписывали по каталогу «Книга-почтой» и ждали, бывало, месяцами. За много лет у нас дома скопилось около тысячи книг. Стояли они на огромной, во всю стену, полке. И ко мне, как в библиотеку, приходили одноклассники. Мама завела специальную тетрадь и туда заносила фамилии одноклассников и книги, которые они брали. Привожу список благодарных читателей. В эту же тетрадку я записывал и себя. Настолько все было строго! Запись ведется с 1980 года.

В конце третьего класса Альбина Васильевна стала все чаще и чаще напоминать, что мы закачиваем начальную школу и вскоре у нас будет новый классный кабинет и новые учителя. «Школьные предметы тоже будут другими» — говорила она: «Появятся иностранные языки, физика, химия, география». Мы понимали, что теперь будем ходить и по второму и третьему этажам, но все-таки жалко было уходить от привычного кабинета, от Альбины Васильевны.

В апреле 2017 года я купил букет цветов и пришел в гости к Альбине Васильевне на улицу Скрылева. Она вышла ко мне, укутанная в шаль, посмотрела несколько секунд, раскинула руки: «Олег. Олег Лопатин». Я обнял ее. Мы не виделись почти 30 лет. Но она вспомнила меня. Альбина Васильевна пригласила меня домой. Скромный, аккуратный домик. Чисто, прибрано. В комнате много цветов. Весь стол в вазах с цветами. «В прошлое воскресенье у меня был день рождения» — ответила она на мой вопрос. Для моих цветов тоже нашлась ваза. Альбина Васильевна была взволнована моим визитом. Конечно, столько времени прошло, столько изменений в жизни и опять привет из далеких школьных лет. Она уже давно на пенсии, а я уже давно не школьник.

Сели за стол, Альбина Васильевна достала фотографии нашего класса. Мы вспомнили всех учеников. Удивительно, но у моей учительницы оказалась отменная, даже феноменальная память. Она помнила имена школьников, родителей, детей. Поправляла даже меня, если я ошибался. Мы говорили с ней на равных. А ведь это она когда-то учила меня, и писать и считать. Это она привила мне любовь к природе. Это она учила меня правильно держать ручку и заворачивать книгу в газетную обложку. Я бесконечно благодарен ей за первые знания и счастлив от того, что она жива и здорова.

Первый учитель. У каждого в жизни есть первый учитель и первый детский врач. Помним ли мы их? Как часто в мыслях благодарим их за первые в жизни шаги и знания…

События в стране и мире 1981 год.

— В Америке к власти приходит 70-летний Рональд Рэйган, который люто ненавидел СССР, но через несколько лет подал руку дружбы Генеральному секретарю ЦК КПСС Михаилу Горбачеву.

— СССР сыграл в хоккей с Канадой с разгромным счетом 8:1.

Глава 5

Четвертый класс 1981—1982 г.г.

Мы закончили начальную школу. Попрощались с Альбиной Васильевной. С первого этажа нас перевели на третий. Нашим классным кабинетом стал сороковой кабинет в правом крыле. А классным руководителем — учитель английского языка Ускова Наталья Ивановна. Теперь нам предстояло ходить на уроки в разные кабинеты.

Ускова Наталья Ивановна была нашим классным руководителем всего полгода. Классный кабинет у нас был лингафонным. На партах стояли пластиковые прозрачные перегородки и на них весели наушники. Благодаря этому, класс был похож на научную лабораторию. Наталья Петровна была женой военного и уехала вместе с ним в Забайкалье. В 2017 году я нашел ее в Интернете. Она до сих пор преподает английский язык в Читинской средней школе.

После Нового года, в начале третьей четверти, нам представили нового классного руководителя Сулохину Капитолину Александровну. Он вела уроки математики. Помню ее невысокого роста, в очках, в пожилом возрасте. Капитолина Александровна была нашей классной также, полгода, до окончания четвертого класса.

Когда, в 2017 году я стал искать ее фотографию в Интернете, то долго не мог найти даже ее родственников. Выручила меня Мельникова Алла Яковлевна. Она передала мне ценные и редкие фотографии Капитолины Александровны и других учителей.

Школьные уроки

В четвертом классе у нас начались новые предметы, и мы познакомились с новыми преподавателями:

Русский язык и литература — Соловьян Екатерина Петровна

Математика — Сулохина Капитолина Александровна

История — Сушенко Мария Сергеевна

Природоведенье — Пашинов Владимир Арсентьевич

Рисование — Челушкин Александр Ильич

Английский язык — Ускова Наталья Ивановна

Немецкий язык — Косинова Анна Константиновна

Труд — Путинцев Владимир Григорьевич

Физкультура — Фомин Петр Сергеевич

---

Соловьян Екатерину Петровну, если честно, я плохо помню. Она вела русский язык и литературу совершенно непродолжительное время. Но не так давно, в 2016 году, когда я разговаривал по телефону со своим отцом, он неожиданно передал от нее привет. Екатерина Петровна была у него на приеме и рассказала, что вела у меня уроки. Я был удивлен памятью учительницы, ведь за эти годы через ее уроки прошли сотни учеников. Я с благодарностью и удовольствием пишу здесь о ней.

В четвертом классе от нас ушли семь человек: две девочки и пять мальчиков. Бакеева Зульфия или как мы ее звали Зуля. Была в ней спрятанная краса, конечно во взрослой жизни она стала очень красивой.

Уехал от нас и Володя Маматчешвили. Озорной мальчишка, с большими ушами. Я не помню звали ли мы его Чебурашка, но он был похож на него. Его отец был музыкантом. Прекрасно играл на модной тогда Ионике. Играл и пел песни: «Ни минуты покоя», «Аэропорт», «Каскадеры» и другие. Однажды, летом, Вова Маматчешвили попал под автобус на остановке «Универмаг». В общем, ничего с ним не произошло, вроде даже сам встал и пошел домой. Мы узнали об этом позже, когда осенью пришли в школу.

Яхнюк Володя, высокий, красивый мальчик, с копной черных волос на голове. Говорили, что его отца пригласили возглавить конфетную фабрику и они уехали в Красноярск.

Брат и сестра Терских Боря и Оля. Боря ходил в школу часто не в форме, а в клетчатой рубашке, а Ольга запомнилась всегда улыбающейся девочкой. Сидели они не вместе и внешне не были похожи друг на друга. Боря выглядел старше нас и уже носил взрослую прическу: зачесанные направо волосы. Ольга же была маленькой ростом и очень худенькая.

Олег Мосин. Мосины жили по улице Партизанской. Мы с Олегом любили играть на «маслике» — территории бывшего маслозавода. Помню Олега с остреньким личиком, худенького, коротко постриженного. Один раз даже ели у него дома макароны с маслом. Потом Олег уехал от нас и больше я его не видел. А когда слышал выражение «винтовка Мосина», вспоминал Олега.

Уехал на Украину и мой друг Дима Шевченко. Это было первое горькое расставание. Дима писал сначала часто, потом все реже и реже. После третьего курса, в начале 90-х, я ездил к ним в гости, уже в отделившуюся Украину. Жили они в двухкомнатной квартире. В странах бывшего СССР были голод и разруха. Я погостил несколько дней и уехал. Потом связь с Димой была потеряна. Спустя несколько лет написала его сестра Наташа. Она живет во Франции и в США. Воспитывает сына и дочь. Дима также живет на Украине.

Четвертый класс с нами начали четверо новеньких: Речков Володя, Захарченко Люда, Вингерт Оля, Егоренкова Лилия. Речков Володя дружил со старшими школьниками и из-за этого считался «взрослым». При этом у него никогда не было вредных привычек и он занимался борьбой. Из нашего класса Володя больше всего общался с Денисовым Сергеем и они даже хотели поступать после восьмого класса в Нахимовское училище в Ленинграде. Жил Володя на улице Шевченко, 52. Однажды мы с Антоном Вишняковым пришли в гости к Володе Речкову. И застали его за интересным занятием: Володя очень скрупулезно наклеивал на галстук маленькие блестящие кристаллики. Они сверкали на солнце и галстук смотрелся подчеркнуто дорого. Характерной особенностью Володи был его почерк. Если показать врачу кардиологу Володину тетрадь, он решит, что это кардиограмма сердца. Мне из армии писали письма несколько человек, и только Володины письма приходилось расшифровывать некоторое время..

Люда Захарченко все школьные годы просидела за одной партой с Колей Елизарьевым. (Второй ряд, четвертая парта). Люда была симпатичной, веселой общительной девушкой, при этом была очень скромной. Классе в восьмом, мы с Людой, Олей Лобач и Виталиком Меркуловым на уроках обменивались записками с карикатурами друг на друга. Люда жила на улице Юности, кажется, приходилась далекой родственницей Ирине Волошиной. После школы Люда Захарченко уехала на Урал и долгое время жила в городе Асбесте Свердловской области.

Оля Вингерт была скромной девушкой, может быть даже слишком скромной. Но при этом была комсомольской активисткой. Училась Оля на хорошо и отлично. Оля — высокая стройная девушка, но настоящая женская красота пришла к ней уже после школы. Дом Оли был на ул. Балахтинской, 72.

Лилия Егоренкова очень красивая девушка. Очень привлекательная, притом очень скромная и совершенно простая в общении, она, конечно, была объектом повышенного внимания ребят из параллельных и старших классов. Лилия жила на ул. Мелиораторов.

С первого этажа я поднимаюсь на второй. Старые каменные ступени. С правой и с левой стороны ступени были покрашены в бардовый цвет. В бардовый цвет были покрашены и деревянные перила. Лестница приводит в холл второго этажа. В центре холла стена-стенд на которой были расписание уроков, стенгазеты, плакаты, советские лозунги. Точно уже и не помню, что там было. Но всегда можно было что-то почитать. Справа находился кабинет домоводства, дальше вход в узкий коридор, соединяющий оба крыла школы. А слева, по центру крыла тридцатый кабинет (сейчас 2—04). С шестого класса он был нашим классным кабинетом. Потом, уже после нас, это была учительская. Теперь библиотека.

Экскурсия по второму этажу

В кабинете 28 (2—02), у нас проходили уроки литературы. Я представил, как в кабинете, на стенах висят портреты русских писателей: Некрасова, Толстого, Пушкина, Лермонтова, Чехова, Добролюбова, Достоевского и других.

Уроки литературы, в разное время, у нас вели Пашинова Татьяна Дмитриевна, Холоднякова Тамара Петровна и Тарашкевич Лариса Георгиевна. В этом кабинете мы разбирали и анализировали классические русские произведения: А. Фадеева «Молодая гвардия», Л. Толстого «Война и мир», «Кавказкий пленник», А. Чехова «Вишневый Сад», Н. Островского «Как закалялась сталь», Н. Гоголя «Мертвый души», «Ревизор», «Тарас Бульба», А Горького «Мать», «Челкаш», И. Тургенева «Отцы и дети», «Муму», А Пушкина «Дубровский», «Капитанская дочка», конечно, «Евгений Онегин», Н. Чернышевского «Что делать», Ф. Достоевского «Преступление и наказание», М. Шолохова «Судьба человека».

Кроме произведений, конечно же, изучали стихи. Стихи я любил. И даже сейчас, на память, я помню отрывки.

М. Горький «Буревестник»

«Над седой равниной моря,

ветер тучи собирает

Между тучами и морем

гордо реет буревестник,

Черной молнии подобный…»

А. Твардовский «Ленин и печник»

Но печник — душа живая, —

Знай меня, не лыком шит! —

Припугнуть еще желая:

— Как фамилия? — кричит.

Тот вздохнул, пожал плечами,

Лысый, ростом невелик.

— Ленин, — просто отвечает.

— Ленин! — Тут и сел старик.

М. Исаковский «Вишня»

В ясный полдень, на исходе лета,

Шел старик дорогой полевой;

Вырыл вишню молодую где-то

И, довольный, нес ее домой.

Он глядел веселыми глазами

На поля, на дальнюю межу

И подумал: «Дай-ка я на память

У дороги вишню посажу.

Пусть растет большая-пребольшая,

Пусть идет и вширь и в высоту

И, дорогу нашу украшая,

Каждый год купается в цвету.

Путники в тени ее прилягут,

Отдохнут в прохладе, в тишине,

И, отведав сочных, спелых ягод,

Может статься, вспомнят обо мне.

А не вспомнят — экая досада,

— Я об этом вовсе не тужу:

Не хотят — не вспоминай, не надо,

— Все равно я вишню посажу!»

Н. Некрасов «Размышления у парадного подъезда»

«Как-то вижу сюда мужики подошли

Деревенские, русские люди,

Помолились на церковь и стали вдали

Свесив русые бороды к груди

Показался швейцар. –«Допусти» — говорят

С выраженьем надежды и муки

Он крестьян оглядел: некрасивы на взгляд

Загорелые спины и руки

Армячишка худой на плечах

В деревенские лапти обуты.

Знать брели-то долгонько они

Из каких-нибудь дальних селений

Кто-то крикнул швейцару: — «Гони,

Наш не любит оборванной черни».

И захлопнулась дверь. Постояв,

Развязвли кошлы-пилигримы

Но швейцар не пустил

Скудной лепты не взяв

И пошли они солнцем палимы

Повторяя: «Суди его Бог».

Разводя безнадежно руками.

И покуда я видеть их мог

С непокрытыми шли головами».

Н. Некрасов «Мороз Красный нос»

«Бог в помощь, а где же Гришутка»

Отец мимоходом сказал.

«В горохах» — сказала старушка.

«Гришутка!» — отец закричал.

На небо взглянул «Чай не рано.

Испить бы». Хозяйка встает.

И Проклу из белого жбана

Напиться кваску подает».

Н. Некрасов «Памяти Добролюбова»

«Суров ты был, ты в молодые годы

Учил рассудку страсти причинять

Учил ты жить для славы, для свободы

Но более! Учил ты умирать!

Свои труды, надежды, помышленья

Ты отдал ей! Ты верные сердца.

Ей покорял, взывая к жизни новой

И светлый рай и перлы для венца

Готовил ты любовнице суровой!

Но слишком рано твой ударил час.

И вещее перо из рук упало

Какой светильник разума угас

Какое сердце биться перестало.

Года минули, страсти улеглись.

И высоко вознесся ты над нами!

Плач русская земля, но и гордись!

С тех пор, как ты стоишь под небесами!

Такого сына не рожала ты!

И в недра не брала свои обратно

Сокровища душевной красоты

Совмещены в нем были благодатно!

Пророда-мать, когда б таких людей

Ты иногда не приносила миру

Умолкла б лира жизни на земле!»

А. Пушкин «К Чаадаеву»

«Пока свободою горим,

Пока сердца для чести живы

Мой друг, Отчизне посвятим

Души прекрасные порывы!

Товарищ верь, взойдет она

Звезда пленительного счастья

Россия вспрянет ото сна

И на обломках самовластья

Напишут наши имена!»

А. Пушкин «Узник»

«Сижу за решеткой в темнице сырой

Вскормленный в неволе орел молодой

Мой грустный товарищ, махая крылом

Кровавую пищу клюет за окном…»

С. Маршак «Вересковый мед»

«Из вереска напиток

Забыт давным-давно

А был он слаще меда

Пьянее, чем вино»

В. Маяковский «Владимир Ильич Ленин»

Партия и Ленин —

близнецы-братья —

кто более

матери-истории ценен?

мы говорим Ленин,

подразумеваем —

партия,

мы говорим

партия,

подразумеваем —

Ленин.

Очень любил произведение Пушкина «Евгений Онегин». Даже хотел его всего выучить и спрашивал у Тамары Петровны, можно ли выучить всего Евгения Онегина, на что она мне сказала: «Всего „Евгения Онегина“ не знал сам Пушкин». Но я все равно выучил небольшую часть поэмы и то, кусками. Из богатой школьной программы, мне особенно нравились произведения: В. Катаева «Белеет парус одинокий» и «Сын полка», В. Короленко «Дети подземелья», конечно, повесть А. Фадеева «Молодая гвардия». (Меня назвали по имени Олега Кошевого).

В следующем, 29 кабинете (2—03), в 9-ом классе у нас были уроки информатики.

Преподавала их Павлова Наталья Ивановна. Наталья Ивановна была, пожалуй, самая «мирная» из завучей. Невысокого роста, с тонкими чертами лица, она, как завуч, при всем желании, не вызывала у нас чувство справедливого страха.

Ее предмет назывался «Основы информатики и вычислительной техники». Уже тогда, в 1987 году в наш лексикон начинало входить слово компьютер. Мы их не видели, зато в большом количестве рисовали блок-схемы со словами «Да» и «Нет». Мы изо дня в день ждали создание компьютерного класса, о котором не меньше нас мечтала Наталья Ивановна, но на каждом уроке нас ждали пустые парты, доска и мел.

Дальше, я уверенно иду к нашему 30-му кабинету и дергаю за ручку.

— «Библиотека сегодня закрыта» — услышал я голос.

— «Здравствуйте, меня зовут Лопатин Олег, я выпускник 1988 года.

— «А понятно. А я сторож Королев Николай Петрович».

— «Вы муж Аллы Дмитриевны?» — спросил я, услышав знакомую фамилию.

— «Да» — улыбнулся он: «Открыть тебе кабинеты?»

— «Да пока так похожу, повспоминаю» — кивнул я Николаю Петровичу и пошел в правую часть крыла. Мне хотелось вспомнить «как это было у нас».

Дальше, я иду в правое крыло, к кабинету, 31 (2—05), здесь у нас был урок географии.

Вела его Лукстыньш Тамара Николаевна. Она очень любила нашу страну СССР. Каждый раз подчеркивала это. Как-то, на уроке экономической географии она сказала такую фразу: «СССР не должен никому ни копейки, а вот нам должны многие страны. Мы помогаем им, без поддержки нашей страны им трудно было бы развиваться».

Тамара Николаевна боролась за моральный облик советского школьника. Олю Лобач ругала за сережки на ушках, маникюр и макияж. По мнению Тамары Николаевны, советский школьник должен быть скромным и целиком посвящать себя школьным наукам. В кабинете географии висели большие карты Советского Союза. Они были старые, с трещинками на поверхности, с загнутыми углами, но от этого к ним относились с большим уважением. Темно-коричневые горы, зеленые пятна равнин, голубые нити рек — карту можно было рассматривать бесконечно.

Я любил географию, и уже тогда думал, а сейчас уверен, что, конечно, в программу географии нужно было включать выходы на природу и изучение рек, склонов, оврагов, болот, гор, того, о чем, пишут в учебниках. У нас в городе какая прекрасная река — Ужурка с притоком реки Чернавка. Горы: Крутуха, Генералиха. Скальные выходы темно-красного песчаника в районе суровского моста, желтого песчаника в районе мясокомбината. Особый интерес в географическом плане представляет гора Змеинка (официальное название Красная Сопка — 687 м.), возможно первоначально возникшая в результате магматических процессов, в период формирования Алтае-Саянской складчатой области и затем, покрытая слоем осадочных пород: брекчии, песчаники, известняки.

Вообще, на территории Ужурского района, есть в небольшом количестве полезные ископаемые: торф, бурые угли, медь, свинец, гипс, каолин, фосфорит, флюориты, даже аметисты.

Дальше, в следующих кабинетах 32 и 33 (2—06 и 2—07), у нас проходили уроки иностранных языков. С шестого класса нас разбили на две группы: немецкая и английская. Сначала нам дали возможность выбрать, какой язык мы бы хотели изучать. Большинство предпочло английский, потому что немецкий мы восприняли в штыки. Как же! Ещё живы были воевавшие деды! Конечно, в этом случае мы были не правы. Поэтому Лидия Павловна сама разбила нас на две группы. Так я стал изучать немецкий язык. Кто был в немецкой группе, точно не помню, но кажется, были: Волошина Ира, Данилович Света, Лобач Оля, Денисов Сергей, Захаров Саша, Реутов Сергей, Елизарьев Коля, Вингерт Оля, Варламов Виталик.