Бесплатный фрагмент - Мой друг — пилот, я с ним

Часть 1

Глава 1. Из князи в грязи

— Тихо! — в сочетании с ударами молотка по столу бас судьи Немзии перекрыл поднявшийся гам.

Стэнли попытался подняться со своего места за оградой обвиняемых и присоединиться к негодующим сокурсникам, но ноги отказались слушаться, а сил не хватило даже открыть рот.

Перед судейской трибуной в аккуратном деловом костюме с тоненькой синей книжечкой в руках стоял декан Фигнер и молча взирал на царивший беспорядок в гражданском секторе. По слегка вспотевшему лбу было видно, что он не предполагал столь бурного протеста от зрителей процесса, но так как на завершение слушаний присутствовала половина Космической академии Илана, причём в основном курсанты, подобную реакцию зала стоило ожидать.

— Порядок в зале суда! — эти слова Стэнли скорее прочитал по губам Немзии, чем услышал. Да и шум для него, казалось, ушёл куда-то далеко. Адвокат обернулся и что-то пытался ему сказать, но Стэнли вновь перевёл взгляд на декана, который в этот момент даже слегка улыбнулся. Если дьявол и принимал иногда человеческую форму, то сейчас это был облик Фигнера. Ведь он только что разрушил две человеческие судьбы.

А как всё хорошо начиналось…

Точнее заканчивалось.

Тоненький писк будильника как всегда разбудил Стэнли за полчаса до побудки. Подумав о том, что уже давно пора выключить эту штуковину, но как обычно не сделав этого, Стэнли сел на койке, свесив ноги вниз. Немного позевав, он спрыгнул на пол, стараясь не задеть Майка, дрыхнущего под ним. У Майка была отвратительная привычка спать каждый раз новым способом. Он ложился всегда поздно и при этом продолжал что-то смотреть, читать или слушать. В этот раз Майк лежал на животе, лицом в подушку, рука на полу, а под ней наушники, одеяло большим комом валялось в ногах. Хотя Стэнли периодически наступал на некоторую часть тела, которая в это время находилась на полу, переучить Майка было невозможно.

Схватив полотенце и натянув штаны, Стэнли пошёл в пока ещё пустую душевую, в которой через полчаса нельзя будет протолкнуться, чем и объяснялась его привычка вставать раньше все эти годы учёбы. Но теперь это уже было излишне, после завтрака нет никаких лекций или тренажёрной подготовки, да и позавтракать можно позже, вместе с командирами и преподавателями, но Стэнли и без будильника всегда просыпался до команды «Подъём».

Растираясь полотенцем, он по привычке пнул кровать:

— Вставай Миха! Последний раз тебе просыпаться так рано, сегодня тебя отчислят.

На обратном пути мимо кровати Стэнли чуть не улетел головой в шкаф: Майк удачно дёрнул его за ногу. Перевалившись на спину, он, не раскрывая глаз, хрипло прошептал:

— Как и тебя. — На мгновение приоткрыв глаза, но затем вновь зажмурившись, да ещё и прикрыв их рукой, продолжил: — Я между прочим уже месяц могу просыпаться, когда мне вздумается!

У Майка и Стэнли за годы учёбы и совместного проживания сложились определённые отношения. Стэнли служил своего рода двигателем в их партнёрстве, подгоняя Майка в учёбе и подначивая на авантюры. Майк же наоборот иногда охлаждал пыл Стэнли, сдерживая от слишком безумных поступков. Как выразился однажды Рон, они подходили друг другу как огонь и вода. Стэнли — довольно высокий стройный парень с аккуратной стрижкой русых волос и холодными серыми глазами. Майк более коренастый и расхлябанный в одежде, стриг свою тёмно-коричневую копну только после замечания командира роты. Мало похожие, они отлично уживались вместе. И хоть цели при обучении преследовали разные, они всё же имели одну общую черту. Стэнли воспитывался в интернате, и потому академия для него стала победой над сложившимися обстоятельствами. Вряд ли кто-нибудь из его школьных друзей добрался до учебного заведения такого уровня. А Майк после школы умудрился сбежать из дому по причине семейных конфликтов и оказался полностью независим. Так что они прокладывали путь в жизни без родительской подстраховки.

— Устав академии вряд ли с этим согласится. Но с первым ты прав, через несколько часов, Миха, мы станем свободными, как птицы, — Стэнли даже остановился перед окном, видно представил себя летящим в утреннем небе. — Останется только разослать резюме и выбирать место получше, а затем корабли, гавани, звёзды… и всё такое. — Он снова принялся одеваться.

— Всё такое — это недели в железных застенках, редкие часы настоящей жизни, ни одного нормального романа. И перестань меня так называть, Стасик! Тоже мне дядька нашёлся!

— Ну, ты сегодня рассвирепел, я ж пошутил. У тебя же всегда настроение утром — хуже некуда, так теперь не просто так. Вставай, сегодня великий день, наша жизнь поворачивает к звёздам.

Из открытого окна раздался радостный вопль. Кто-то проснулся и понял, что учёбе конец.

День был поистине великим. Все шесть факультетов Космической академии Илана отправляли в свободный полёт очередной выпуск. Пять сотен курсантов сегодня станут специалистами, а в течение ближайших нескольких месяцев торговые и пассажирские трассы, связывающие планету Фимидé с близкими и дальними звёздными системами, пополнятся новыми штурманами, инженерами, карго-специалистами, связистами. А орбитальные причалы, космические базы и наземные космодромы терминальщиками и диспетчерами. Часть выпускников, так или иначе, окажутся в военном флоте, но там основной набор осуществляется из других учебных заведений.

Академия Илана являлась одним из самых престижных училищ на планете, готовивших кадры на государственный и частный флот, а потому выпуск отмечался с большой помпой, и главное большим бардаком. Но так как никакого официального праздника не было, то и вся церемония проходила тихо в домашней обстановке академии. Приглашались преподаватели, курсанты, которые хотели на это посмотреть (таких никогда не находилось) и родители. Обычно приезжала какая-нибудь шишка из министерства перевозок и обязательно комендант академии. А потом уже курсанты устраивали праздник себе сами, и в этом им помогали самые злачные заведения Кальвин-сити.

Вот и сейчас третий помощник министра произнёс очень интересную речь о цели подготовки курсантов в академии и их дальнейших путях в будущее. Комендант высказал напутственные слова, а пара профессоров с блаженными лицами выразили общее мнение о выпускниках, которое не имело ничего общего с теми словами, которые они говорили в лицо бывшим курсантам. Впрочем, расставание принесло облегчение только для выпускающихся, ведь им на смену через месяц зачислят новый, как всегда ещё более «тупой» поток. Во всяком случае, так считали преподаватели.

— Хотелось бы подробно рассказать о достижениях каждого курсанта за время учёбы, но вас пять сотен и тогда речь может растянуться до следующего выпуска, — комендант сделал паузу, так как в зале поднялось лёгкое волнение. Но это было вызвано не шуткой, а окончанием словоблудия. — В конце скажу, что при зачислении вас было в два раза больше и до конца добрались самые упорные, самые лучшие. Не ударьте в грязь лицом, коллеги. Деканов прошу приступить к выдаче свидетельств.

За кулисами кто-то включил бравурную музыку, шесть деканов встали со своих мест в первом ряду и подошли к столам перед сценой. Там уже громоздились стопки дипломов. Музыка смолкла, и деканы по очереди принялись выкрикивать имена по спискам. Чёрный от цвета парадных мундиров сектор заволновался, то тут, то там поднимались курсанты и шли под несмолкающие рукоплескания родителей к сцене.

— Михаэль Бренко. — Произнёс декан Фигнер третье имя в списке.

Майк поднялся с места и обернулся на раздавшиеся аплодисменты, но тут же вспомнил, что вряд ли кто-нибудь из его родственников приехал. Прогулявшись до сцены и пожав руку декану, он вернулся и, плюхнувшись в кресло рядом со Стэнли, с облегчением выдохнул из себя воздух.

— Своих не видел?

— Моих? После нескольких лет общения только на праздники с тётей Альбиной? — Майк покрутил перед собой штурманское свидетельство, а затем взглянул на Стэнли и, помахивая перед его носом корочкой, сказал: — Зато когда я появлюсь перед ними и вот так вот небрежно достану книжицу, они уж точно заткнутся.

— Знаешь, у меня иногда возникает ощущение, что ты учился только для того чтобы досадить дядьям. Ты собираешься работать на кораблях?

Майк ещё немного покрутил корочкой, мельком взглянул на Стэнли:

— Вначале съезжу домой, а там посмотрим.

Стэнли уже не слушал его. Через две фамилии, наконец, на весь зал прозвучало:

— Станислав Полок.

Он тут же вскочил и, продравшись сквозь колени сидящих в ряду сокурсников, вышел на ковровую дорожку. Оправившись и напоследок получив от Андрея Бауэра дружеский хлопок по спине, Стэнли зашагал к сцене. Об особенности этого момента он никогда не задумывался, то была всего лишь формальность, но теперь, идя под сияющим от сотен светильников куполом зала собраний, ощущал необычную лёгкость в движении. Несколько шагов, и он оказался рядом с деканом. Фигнер идеально соответствовал строгому чёрному мундиру офицеров космического флота. Пусть даже и торгового. Звёзды на погонах сияли золотым блеском, а два символических значка на левой стороне груди выдавали, что и он когда-то бороздил космические просторы. Аккуратная причёска и приятная улыбка, словно для объективов камер, дополняли его костюм. Церемонию снимали если не в выпуски новостей, так хотя бы для истории. А Фигнер не пропускал ни единой возможности оставить след.

— Поздравляю, — произнёс он, вручая Стэнли свидетельство, и с отеческой теплотой добавил, пожимая руку, — молодец.

Через секунду декан вызывал следующего, Стэнли шёл обратно, а в кармане лежал билет в небо.

Кальвин с тех времён, когда он ещё был столицей, являлся самым крупным городом планеты. Остаться главным экономическим центром ему помог первый космический порт, обеспечивающий половину торговых связей Фимиде с внешними мирами. Конечно, первейшими посадочными площадками были каменистые местечки в непосредственной близости от городов, но когда руководство планеты решило вывести экономику на международный уровень, то потребовалось подобрать более спокойное, чем городская окраина и более крепкое, чем сухая почва, место. В итоге порт построили на краю Вайсской возвышенности. Со временем скалы, овраги и прочие неровности скрыло под собой бетонное поле шириной, сколько хватало глаз. Провалы и тому подобные ямы превратились в склады под космодромом, а чересчур высокие и мощные скалы в ориентиры и разграничительные блоки, которые к тому же гасили постоянно дующий ветер. Мощный комплекс вокзала, административных зданий и припортовый гостинично-торговый городок завершали объект под названием космопорт Кальвин.

По краю поля проходила долина с речкой Визост, петляющей между валунами. Чем дальше текла река, тем шире становилась долина, поток полноводнее и спокойнее, а луга зарастали рощицами деревьев. В семидесяти километрах от порта долина терялась в равнине, тянущейся до самого океана, а Визост делал изгиб, на котором и стоял ближайший к порту крупный город — Кальвин. В те времена, когда правительству требовалось быть ближе к космосу, город рос как столица, а после как главные ворота планеты.

Между городом и портом, откуда ещё не видны Вайсские стены, и расположилась Космическая академия. Постепенно обрастая корпусами, тренировочными площадками, тремя сопутствующими училищами и жилым районом для преподавателей, курсантов и студентов кампус постепенно превратился в настоящий городок Илан, находящийся в полном подчинении соседнего мегаполиса. Автомобильная и железная дороги, связывающие порт и Кальвин, как раз проходили мимо учебного городка. По метролинии постоянно сновал электропоезд, который перевозил три группы населения: работников порта, экипажи кораблей, а также всю студенческую братию.

В день выпуска, несмотря на дополнительные поезда, железнодорожники никогда не справлялись с резко возрастающим потоком пассажиров. Ещё бы, праздновать окончание выезжали чуть ли не все курсанты, невзирая на номер курса, половина преподавателей и командиров, да ещё и все свободные экипажи стремились попасть на главную вечеринку года. Новый год и день Основания (главный официальный праздник планеты) праздновались везде и потому не привлекали столько народа в одно место. А выпуск был всегда днём сумасбродства даже на этой, столь почитающей закон планете. Электричка, освещённая вечерними лучами заходящего солнца, была забита до отказа.

— Извини, — Андрей принялся стряхивать с плеча Стэнли пепел, упавший с его сигареты. Пару лет назад его чуть не отчислили за запрещённую на территории академии привычку курить. Народу курило не так много, космонавтам всё равно надо отказываться от этого неудобства в полёте, но потолочные светящиеся панели вагона уже скрылись в лёгком тумане, а в воздухе носились самые разные ароматы.

— Рон, да чтоб тебя! — Стэнли даже поднялся с места, все выпускники ехали в чёрных парадных мундирах и блистали маленькими звёздочками на погонах.

— Прошу прощения, господин штурман, — Андрей выдохнул клуб дыма и, развернув сигарету, предложил, — примите для упокоения.

— Нет, господин штурман, я, пожалуй, воздержусь для более приятного времяпрепровождения.

— Э, Стэнли, не загораживай свет, посмотри, как я с ними расправлюсь! — Дэн облизнулся и, по очереди вбив карты в маленький столик, закончил партию, чем вызвал неудовлетворительный гул всего купе. На это Дэн молча воздел руки к небу в победном жесте и, прибавив громкости на проигрывателе, откинулся на спинку сиденья, — можно отдыхать. Дай сюда, — сигарета перешла от Рона к победителю.

Музыка давила на полвагона, и только царивший ор делал её не слышной в пяти метрах от динамика.

— Ну-ка, посторонись, — из-за спины Рона появился парень на пару лет постарше окружающей толпы. Серо-чёрный пиджак странного короткого покроя выдавал в нём фриштийца. Порыскав глазами в затуманенном купе и, увидев бычок в руке Дэна, прямо-таки загорелся. — Слушай, не откажи в любезности, дай покурить, — проговорил он совершенно без акцента. Сзади появилась ещё пара поклонников фриштийской моды, эти переговаривались на лузитанском.

— Извини, старик, — Дэн раздавил в пепельнице совсем мелкий окурок и кивнул Рону.

— Товарищи курсанты, не откажите бывшему выпускнику!

— Во-первых, не курсанты, — заметил Стэнли, поглядывая снизу вверх на незнакомца.

— Конечно! Господа инженеры, штурмана… так?

Рон развернулся:

— Штурмана. — Андрей протянул фриштийцам пачку, но сигарету взял только первый.

— Порадуй историей какой-нибудь, что ли? А то ты не слишком на фриштийца смахиваешь.

— Не прочь! Позволь?

Майк подвинулся, вжав Дэна в стенку, фриштиец уселся напротив Стэнли, вначале закурил и, только выпустив колечко к потолку, протянул руку ко всем и представился:

— Петер. А это мои други: Жоао и Кишан. Наша «Звезда Белема» как раз встала на разгрузку. — Петер чуть ли не причмокивал от удовольствия. — Боже, полгода не курил, у них нет даже такого товара как табак.

— И как же ты обходился?

— Как? Бросил! Да вот слышу знакомый запах из окна, думаю, в чём дело? Пошли с товарищами проверить.

— И далеко вы расположились?

— В двух вагонах отсюда.

— Вот даёшь! Ты ж ходячий образец безусловной вредности этой привычки, — намекнул Майк Дэну и Рону, — видать, только в портах отдыхаешь на всю катушку?

— Угу. Знаешь сложно даже не от этого. На Фриштитисе нет ни одной дискотеки или магазина, где бы как в Кальвине продавали дурман. Иногда такая тоска по светлым курсантским дням берёт.

— А как тебя угораздило оказаться на иностранном корабле? — Стэнли больше занимал вопрос трудоустройства Петера. — Ведь там системы совсем другие. Да и вроде экипажи должны быть национальными?

На лице у Петера появилась ухмылка:

— Всё это бред собачий. А точнее чистая политика. То чем вас там, в академии, пичкают о развитости и отличиях разных систем является полной галиматьёй. Я это понял уже в третьем порту. Послушать их, так у нас одни из самых лучших кораблей, что образование супер, а цивилизация на уровне небес. Если бы Звёздная Лига не надавила бы на них, мы бы точно ни в одном порту, кроме собственных, не выходили.

— Хочешь сказать, что нам врут? — недоверчиво спросил Никола, по-прежнему мешая колоду.

— Да нет. Корабли у нас нормальные, даже фриштийцы это признают, и учат хорошо, и планета тихая, спокойная по сравнению со многими. Но всегда есть какие-то но. — Петер сморщился на последних словах. — К примеру, почему мы летаем только на кораблях собственного производства, и в то же время не продаём их заграницу? — На вопрос никто не ответил, и Петер продолжил. — Да потому, что в наши безумные нормы безопасности вписываются только наши корабли, а полётные характеристики явно отстают. Прямо скажу, не всякий фимидианский патрульный корабль угонится за фриштийским грузовиком. К тому же наши компании постоянно боятся упустить какую-нибудь технологию за рубеж. Купить корабль у нас сложнее, чем где-либо, одна волокита с чиновниками чего стоит. А учат чисто под наши корабли. Но если ты хороший инженер, или штурман, то перестроиться на другой движок не проблема. Я три месяца сидел в порту и серьёзно думал о переобучении на терминал, прежде чем взяли третьим помощником младшего инженера. Но это всё я ещё год назад на практике проходил. Наши компании в основном и живут на курсантах: платить почти не надо, подготовка хорошая, да и правительство обязывает принимать на стажировку.

Петер вновь задумчиво затянулся и в дыму, видно, разглядел тёмное прошлое.

— А дальше что?

Улыбка вернулась на лицо экс-курсанта:

— Эти лопухи даже не заключили со мной контракт, рассчитывая, что я никуда не денусь. Сколько они собирались меня держать на минимальной оплате, один Бог знает. А тут я познакомился в баре на Санкт-Викторе с Жоао. — Жоао давно находящийся в состоянии индивидуальной беседы с Кишаном в купе напротив обернулся, на что Петер поднял руку в знаке: всё нормально. — У них, оказывается, месяц как недобор состава, а экипаж серьёзно измотан длинными вахтами. Я подумал денёк, и решил, что хуже не будет. На следующий день заявился с пожитками к старпому и сказал, что наши пути расходятся.

— В самом деле? — хохотнул Дэн.

Петер хитро прищурился.

— Он попытался возразить, что де никто меня не отпустит. Но я отправил его в аут, объяснив, что меня никто и не держит, а главное и не может задержать, тем более что документы на руках, и вообще он может быть свободен. С тех пор я их не видел, имел только один разговор с капитаном по портовой линии. Вот так я оказался на «Звезде Белема». Меня назначили что-то типа третьего инженера. — Петер ещё помолчал, потом поплевал за левое плечо, — если всё пойдёт по плану, то через год буду первым, а там уже и до старшего не далеко. Так что я упакован, а вот у вас будут гонки за удачей.

Лесистые холмы за окном кончились, и, только показались домики в окружении садов, как поезд нырнул в туннель метролинии. Темнота стен изредка нарушалась белым силуэтом намалёванных километровых чисел. Свет в купе стал ярче за счёт тёмных окон и рассосавшегося дыма. Музыка по-прежнему прессовала полвагона, за стенкой послышался компанейский смех.

— Ничего, — глаза у Дэна прояснились, — удача нам всегда светит, всё будет хорошо, а сегодня — отлично.

— Айда с нами, — предложил Стэнли, — «Ночной сорот» сегодня наш.

— Ты знаешь, — после секундного размышления выдал Петер, — у меня сегодня по плану как раз посещение подобного высокоинтеллектуального заведения.

В окнах стали мелькать огни, предвещавшие подземную станцию.

Странная вещь человеческая память: вроде ты в сознании, совершаешь разные поступки, хотя иногда и неадекватные. Когда время постепенно стирает воспоминания о делах давно минувших дней, то, если поднапрячься, можно воскресить образы и смутные ощущения происходивших событий. А иногда из головы вылетают большие куски времени и, пусть головная боль даёт знать об утерянном времени, создаётся впечатление, что последний день ты провалялся на больничной койке с черепно-мозговой травмой, а не отдыхал в лучших традициях студенческого возраста.

Стэнли повернулся на бок, но тут ему кто-то засветил в лицо таким ярким фонариком, что боль в глазах отозвалась болью в голове, а дёрнувшись обратно, он лбом врубился в стену и получил удар по мозгам, медленно переходящий в тупое пульсирование вен на висках. Через минуту, прижавшись шишкой к стене, и, получая успокоительную прохладу, он осознал, что лежит, уткнувшись лицом в тряпку, а свет окружает со всех сторон. Стэнли постепенно перевернулся на спину, но открытие глаз решил оставить на потом. Вся одежда, что была на нём сидела совершенно неудобно, и смертельно хотелось окунуться в бассейн с прохладной водой. В конце концов, это стало нестерпимо, но приподняться не удалось. Протянув руку за голову, он дотянулся до стальной трубки, она была обжигающе холодна. Подтянувшись, Стэнли с облегчением прижал лоб и щёку к железному пруту. Наконец, разлепив веки, он увидел перед собой железную решётку.

На Фимиде соротом называется хитрый зверёк размером с собаку, по повадкам и уму похожий на обезьяну, а видом скорее на белку. Зверь безобидный, но с мерзкой привычкой — громко вопить в бою за территорию во время брачного сезона. Однако, в экваториальных джунглях живут ночные сороты, которые приспособили эту паршивую черту характера для загона мелкой дичи. Целая толпа соротов с оглушительными криками носится ночью по лесу, в то время как их молчаливые соплеменники нападают из засады. В общем, в тамошних джунглях люди не живут.

Когда на набережной Вечерней зари открыли клуб «на Канну», откуда, в самом деле, был хороший вид вдоль реки на заходящее солнце, то спустя некоторое время окрестные жители начали называть его клубом ночных соротов. Несколько позже клуб поменял название.

Этой ночью клуб полностью арендовал навигационный факультет. Другие выпускники расположились в том же районе города с разным шиком. Инженеры засели в ресторане башни Грофиндж — небоскрёбе в центре города. В пяти минутах ходьбы от «Ночного сорота» расположились связисты в аналогичном клубе. Район Канну был напичкан заведениями подобного рода, поэтому между выпускниками осела в различных барах и танцевальных площадках мощная прослойка из приезжих, иностранцев, портовых работников и местных завсегдатаев подобных заведений.

Поднявшись со станции, толпа навигаторов и связистов разделилась на два потока и некоторое время бодрые крики предупреждали район о готовящемся сабантуе. Остальные поехали дальше, ближе к центру. Пять минут спустя основная толпа штурманов скрылась в зелёном зеве дверей здания с ухмыляющимся соротом на балконе второго этажа. Через некоторое время ещё раз улицы огласились криками: прибыл второй отряд, главным образом преподавательский состав и младшие курсы, после этого двери «сорота» закрылись на несколько часов.

Сесть на койке, постепенно встать, подойти к умывальнику в углу. Наконец, Стэнли окунулся в холодную воду и почувствовал себя почти человеком. Сила паршивого состояния с утра говорила о качестве отдыха накануне. В этот раз он видимо отдохнул лучше, чем когда-либо. «Похоже, придётся завязывать, — с тоской подумал Стэнли, — каждый следующий раз всё хуже и хуже». Любое движение по-прежнему отдавало в голове. Стянув с себя мундир в разводах и мятую рубашку, он принял освежительную ванну на пол тела. На соседней койке валялся Майк.

— Опять ты!

Видно, они поддерживали компанию друг другу до самого конца. Стэнли набрал в кружку, стоявшую на краю умывальника, воды и аккуратно вылил всю на лицо Майка. Никакого эффекта.

Вспоминать особенно нечего. Столики вдоль стенки были уставлены едой, но главное находилось в бутылках между ними. После часа столования и семи-восьми тостов на сцене появилась одна из дешевых местных групп с танцевальной музыкой. Действо рассредоточилось по всему клубу.

Снизу в ноги танцующим периодически пускали туман, сверху на балконе дым выпускали курильщики. То одна, то другая группа товарищей поднимали бокалы в честь чего-нибудь, кого-нибудь, а то и вовсе без слов. У барной стойки определённые лица дегустировали коктейли, некоторые даже играли в «убойный рецепт». Народа в клубе постепенно стало раза в два-три больше, чем выпускников. Половина пришла с подружками, часть народа подцепила подруг на переходе от станции до клуба. Пришли все друзья, проживающие в Кальвине. А также было полно народу, которого никто не знал.

Праздник шёл по накатанной. К середине ночи профессора благоразумно ретировались. Небольшую часть народа отдых зафиксировал кого лицом на барной стойке, кого лёжа на трёх стульях. Кое-что выпало из памяти, хотя как Стэнли понял, отирая помаду со щеки, и, найдя номер на лацкане рубашки, он обещал кому-то позвонить, а может даже зайти навестить. Помимо этого он целый час разговаривал с Петером о межзвёздных просторах и преимуществах фимидианских систем навигации над фриштийскими. В итоге, они условились, что Стэнли заглянет к Петеру на корабль, где тот покажет ему, как заводить главный двигатель судна.

Ещё почему-то перед взором стоял бармен, наливающий тонкой струёй кристально чистую голубую жидкость в высокий бокал для шампанского. Что это было, он не помнил и не помнил, пил ли он это или нет. На этом воспоминания становились жидкими, а голова снова начала стонать.

Более-менее приведя себя в порядок, Стэнли добился того, что из зеркала на него стал глядеть человек. Грустный, но не неприятный. Для восстановления хода дальнейших событий требовалось обязательно разбудить Майка. Ещё одна кружка опрокинулась над его головой. В этот раз Майк издал короткий звук: «э». Дав ему ещё одну передышку, Стэнли подошёл к решётке. Напротив камеры находилась светло-серая стена. Грубо оштукатуренная. Никаких окон, молчаливые световые панели, сливающиеся с потолком — не за что ухватиться, как в любом общественном учреждении. И толстая решетка, полностью отгораживающая коридор. Оставалось надеяться, что их взяли проспаться.

— Майк, вставай! — в этот раз друг по несчастью не отделался простым душем. Пару пощёчин и солидная встряска возымели действие, у напарника появилась реакция.

— Ты вчера дал! — сказал Майк, когда понял, чья фигура мельтешит перед ним.

— Я? Да ладно! Тебе приснилось. — Стэнли стал потирать неожиданно вспотевшие ладони.

«Грррр», — пробулькал Майк, на смех это похоже не было. Тем не менее, Стэнли не стал прерывать водные процедуры, по груди поползли мурашки.

— Хорошо, что всё равно сдавать, — Майк попытался оттереть широкую серую полосу во весь рукав, но вскоре понял бесполезность этого процесса. Сняв пиджак и аккуратно положив его на койку, он осторожно закатал рукав мятой рубашки. Под белой тканью обнаружился синяк во всё плечо.

— Кипучий случай! — у Стэнли чуть челюсть не отвалилась, — где это…

— Тебя, между прочим, прикрыл!

— Меня?!

— Ага. Ты вообще ничего не помнишь? — Майк полностью снял рубашку и, повернувшись к Стэнли правым плечом, указал на небольшое фиолетовое пятно над ключицей, — Это, кстати, твоя метка.

— Моя? — осипшим голосом произнёс Стэнли. Он принялся пить воду прямо из-под крана.

— Ага.

Следующие пять минут прошли в полном молчании. Майк ощупывал синяки и полностью обследовал тело в поиске новых, но всё остальное было в порядке. Стэнли, сидя на койке, пытался мучительно вспомнить, но память упорно возвращала его под сияние мерцающих огней, лившихся с потолка клуба.

— Ты-то как? В порядке? Я в смысле физических травм, потому что моральная у тебя на лицо. — Теперь уже Майк наблюдал за ним.

Стэнли немедленно провёл ревизию своего тела и точно, посередине левой голени оказалась корка свежей запёкшейся крови в обрамлении чудесного зелёного пятна. Впрочем, рана уже затянулась, и переживать по ней не имело смысла.

— Ладно, что вчера произошло?

— Это я должен тебя спрашивать.

— Майк!!! — Стэнли подскочил к нему, — если ты не понял, у меня в голове чёрная дыра! Что произошло в клубе? Ведь там все наши были.

— В клубе как раз ничего и не происходило. И перестань плевать мне в лицо! Вот так-то лучше…

Майк встал, оправился и продолжил:

— Ладно. Я, понятно, не обижаюсь, потому что вы все были в дымину, но, тем не менее, вы меня забыли в «Сороте». Я, понимаешь, в какой-то момент оглядываюсь, а вокруг сплошь незнакомые лица! Только Макс с Огоном вьются у каких-то девиц, да пара знакомых затылков на барной стойке. — Майк выдохнул и подошёл вновь к умывальнику — остудиться.

— Я тут же вспомнил: Ник мне говорил — вы пошли подышать свежим воздухом, но за вами, как оказалось, потянулось три четверти роты. И очень хорошо, как оказалось.

Майк плеснул себе в лицо водой и с удовольствием зафыркал.

— И? — Эту паузу Стэнли выдержать уже не мог.

— А дальше ничего хорошего. Когда я вывалился из клуба, то на холоде так протрезвел, будто весь вечер лимонадом баловался. С реки неплохо дуло, а вокруг никого нет. Я уж подумал нырнуть обратно, но нечистая заставила меня свернуть за угол. А там, в переулке, метрах в ста всё и происходило. Вначале мне показалось, что мордобитием занимается всего человек десять. Был бы трезвым ни за что ни пошёл туда, а вчера ведь даже побежал навстречу приключениям! — Майк с осуждением покачал головой. — Когда прибежал, то чуть в осадок не выпал: десять человек дралось только под ближайшим фонарём. Битва шла до самого поворота улицы. По меньшей мере, человек двести! В этот момент в домах по сторонам стали загораться окна — шум-то стоял не слабый. Гляжу, вроде наши и не наши, и тут как раз Дэн прислонился к стене. Он рукой зажал нос, а из того такой фонтан крови, что я тут же с разворота влепил кому-то, кто ближе был. Вот я и хочу у тебя спросить, а что же собственно произошло?

— Я тебе уже ответил. Заканчивай историю.

— А что тут говорить. Через пару ударов и один нырок я оказался в самой гуще рядом с тобой. Тут мне кто-то влепил по плечу. Пока я ползал по мостовой, боясь быть затоптанным, ты мне ещё добавил, локтём что ли? Хорошо, никто не пинал лежачих. Но, похоже, всё-таки ты соображал в то время, потому что меня дёрнули за шкирку, и мы уже бежали на соседнюю улицу. Я пытался спросить, в чём дело, но в окружающем гвалте слышались только крики: «Быстрей!». Хотя в первом же проулке, когда мы оббегали полицейскую машину, я всё понял. Ты представляешь, один полицейский пытался схватить хоть кого-нибудь, а второй, на которого я чуть не наступил, валялся рядом с машиной и держался за голову. Некоторые парни лезли по крыше. — У Стэнли от этих слов лицо превратилось в маску. — И тут мы выбегаем на соседнюю улицу, а там всё сияет от мигалок патрульных машин, они похоже собрали немалые силы, прежде чем начали облаву. О, я много бы дал, чтоб посмотреть на забег нашего стада со стороны, но, к сожалению, я был в самой гуще.

Майк закашлялся, но, вновь глотнув воды, продолжил.

— Мы, человек пятнадцать забежали в следующий проулок, а там забор во всю ширину. Все полезли вверх, кстати, там были парни, с которыми мы, похоже, и бились. Честно говоря, я б и трезвым не залез, а тут ты ещё свалился на меня. Рон и Се пытались поймать наши руки, но тут сзади навалились легавые… и, в общем, тьма упала на землю.

— Се? И что, повязали только нас двоих?

— Нет, там ещё трое парней не могли взобраться, я их не знаю. А Се я только тогда увидал, похоже, тех, кого мы месили со стороны реки, со стороны центра зачищали связисты. Меня закинули в кузов вслед за тобой, ты уже к этому моменту отрубился, а минут через десять к нам запихнули ещё и Жоао.

— Жоао? А он с какого боку?

— А на нём наш мундир был. Объясниться я с ним так и не смог, но он ясно описывал жестами, как переломал дюжину противников. Врагов, видать, грузили в другие машины. Потом я вздремнул, и через какое-то время нас затолкали сюда.

— А Жоао?

— Его вывели тут же, как только поняли что его речь — не пьяный бред, а фриштийский.

— Да-а-а, — протянул Стэнли, — не слабо мы закончили наше обучение. Что, интересно будет с нами?

— Знаешь, а меня всё же больше донимает вопрос, из-за чего началось это столпотворение, вроде у нас никто не планировал побоище.

— После такой вечеринки драка это всего лишь вопрос времени. Хорошо хоть дипломы успели получить, отчисление не грозит.

Как иногда люди бывают самоуверенны.

До стражей они так и не достучались. Ни в камерах рядом, ни в коридоре не раздавалось ни звука. Спустя три часа, наконец, защёлкали замки, и с другой стороны решётки появился человек в гражданской одежде, он задал только один вопрос:

— У вас адвокат есть?

Майк и Стэнли без слов мотнули головами, и человек исчез как призрак. Всё снова замолкло.

Следующие два часа прошли в безмолвии, хорошо было только то, что тягостные мысли, как и все прочие, совершенно не задерживались в голове. Спать не хотелось, и компаньоны занимались разглядыванием узоров из трещинок на потолке. Замки вновь загремели, и в коридоре появились уже две фигуры, причём обе в серо-чёрной форме служителей правопорядка. Часть решётки отъехало в сторону.

— На выход! — два каменных лица служили образцами серьёзности и беспощадности закона.

Два коридора и три решётки спустя Майк и Стэнли оказались в комнате без окон, одним широким столом посередине и тремя стульями: два с одной стороны стола, один с другой.

— Что ж, — произнёс Стэнли, когда полицейский закрыл за собой дверь, — не всё так плохо. — Он пошёл по периметру стены, барабаня пальцами по ней.

— В каком смысле? — Майк оглядел комнату и сел на отдельный стул.

— Нас не заковали в наручники, да и охраны не много. — Стэнли закончил с осмотром и уселся напротив Майка. — Значит, ничего серьёзного нам не инкриминируют. Кстати, ты сел не с той стороны, они должны видеть наши лица.

— Кто должны?

— За тобой стекло.

Майк оглянулся и вгляделся в серую матовую стену, но она от этого не стала прозрачнее.

— Сейчас я им затылком выскажу мнение.

Как только он это произнёс, дверь открылась, и в ней появилось первое не хмурое лицо. У вошедшего интеллигента в строгом деловом костюме и с чёрным дипломатиком в руке на чисто выбритом лице светилось некоторое подобие улыбки.

— Здравствуйте. Позволите? — последнее относилось к Майку.

Майк, ничего не говоря, обошёл вокруг стола и уселся рядом со Стэнли, тот же пробормотал, — «Доброе…», — и осёкся.

— А какое собственно время суток? — поинтересовался он.

— Доброе утро. Всё правильно, — по-настоящему улыбнулся незнакомец, — Я ваш адвокат. Ведь у вас нет никого другого?

— Нет. Утро означает, что прошли целые сутки?

— Да, целые сутки после «первой межзвёздной битвы на Канну», как её окрестили журналисты. — Лицо адвоката всё-таки приобрело деловой вид. — Вижу, что вы ничего не знаете. Вы, ребята, серьёзно постарались, и вам удалось попасть во все выпуски новостей. Меня, кстати, зовут Лансорий Эйба, для вас просто Ланс, меня назначила районная коллегия адвокатов, и поверьте мне, не я один хотел вас защищать. А теперь вам лучше рассказать мне всё, что вы видели и где были.

— А может, лучше вы нам объясните, почему нас тут держат и собственно, что там произошло? И причём здесь звёзды?

— Да, и что о нас пишут? — добавил Майк.

— Нет, вам всё равно надо мне рассказать полностью всё, что знаете. Тем более хорошо, что вы пока не знакомы с версией властей. А затем я дополню ваши пробелы.

Рассказывал в основном Майк, но от неприятных вопросов Ланса откручивался Стэнли.

— Что же, всё в принципе ясно. Ладно, отвечаю на ваши вопросы. Тридцать часов назад на Сонванде, улице, которая идёт к центру от канала Канну, где находится «Ночной сорот», произошло самое серьёзное побоище со дня блокады сената семнадцать лет назад. Не такое ярое, как в дни смещения правительства, но это явный перебор для обычной разборки. По последним подсчётам там было человек сто сорок, хотя очевидцы называют числа в два раза больше. Звёзды при том, что три четверти участников мероприятия, так или иначе, связаны с космосом. Вам известны такие люди как Кишан Лориа, Петер Ковин и Жоао Салаторо?

— М-да, мы с ними тем же вечером как раз и познакомились.

— А вы знаете, что в ста метрах от «Сорота» в «Блистающем Рогане» что-то праздновали кортолийцы, целый экипаж, человек двадцать, а с ними еще, по меньшей мере, столько же всякого сброда?

Первое мгновение на лицах Майка и Стэнли было написано искреннее недоумение. Но постепенно до Стэнли стало доходить.

— Вы, хотите сказать, что мы оказались за решёткой из-за каких-то дурацких дрязг между фришами и кортолийцами?

— Ага, в самую точку. Судя по всему, ваши друзья и несколько кортолийцев встретились посреди улицы, когда и те и другие вышли освежиться, и слегка повздорили. Кортолийцев постепенно становилось больше, но потом подоспела ваша группа навигаторов на защиту.

— Конечно, Петер один из нас.

— Понятно. — Протянул Ланс. — Когда стала перевешивать ваша сторона, к кортолийцам подоспели те, с кем они успели побрататься в ресторане, а это оказались сплошь портовые работники. Естественно, у них все местные, как братья. Но тут вам на выручку подошли ваши сокурсники от станции. Короче, по предварительной статистике четверть толпы составляли местные, четверть портовые терминальщики и иностранцы, а половина — выпускники космической академии. По тревоге к Канну были стянуты все патрули города. Да-а, даже по тем скудным кадрам, что сделали в позапрошлую ночь, я могу сказать, что грандиозней битвы не видал.

— И каковы результаты? — решил осведомиться Стэнли.

— Для вас хуже некуда. Слава Богу, никого не убили, травм серьёзных тоже нет. Хотя в больницы доставляли раненых до самого утра, половина из них скрылось при первом же удобном случае. Зарегистрировали в итоге где-то человек шестьдесят. Как впоследствии оказалось, гораздо лучше было притвориться жертвой нападения, чем драпать. Ведь доказать что именно ты начал драку нельзя, но вот те кто убегал — явные нарушители порядка.

— Так нас задержали за хулиганство?

— Нет. Вначале, может, так оно и было, но из-за свободы прессы вам не поздоровится. Как мне сказал пару часов назад генеральный прокурор города, правительство сильно обозлилось. Вы же знаете, нашу планету считают образцом морали в этом секторе Галактики, а законы славятся безупречностью. У нас давно не было внутренних конфликтов, даже эта насильственная смена правительства семнадцать лет назад прошла без жертв. А сегодня все экраны государства пестрят репортажами с места событий и дискуссиями на тему: «самая цивилизованная нация в мире». В какой-то мере это выплывет за пределы системы, и тогда наша законодательная политика станет посмешищем в глазах соседей. Так что вас решили наказать максимально строго.

— Нас?! — Стэнли даже вскочил, — А что больше нет других козлов отпущения? Вся полиция города поймала только нас?

— Спокойно. Сядь. Во-первых, сами виноваты, в корне ваших проблем — ваши поступки. Далее хочу сказать, что в вашей академии готовят крепких людей. Невзирая на то, что и так ясно, чем вы там всю ночь занимались, вы умело разбежались кто куда.

— Привычка, — хмыкнул Майк.

— Часть осела в окрестных барах и клубах. Там все дружно подтвердили, что никто никуда не отлучался. Часть осталась лежать на поле боя, прикинувшись невинными жертвами. А все ваши сокурсники сумели раствориться в городе. Все, кроме вас. В итоге взяли двадцать с лишним человек местных, пятнадцать иностранцев и двух выпускников. Будет три процесса. Иностранцев по административному кодексу судить не могут, они отсидятся на кораблях до конца слушаний, а затем их власти решат, что с ними делать, но с их законами, любое наказание будет ерундовым. Хотя санкции обязательно последуют. С местными разберутся жёстче, но им не привыкать. Не удивлюсь, если у всех есть аресты за прошлые грехи. В конце концов, они полезли в драку только потому, что это им нравится. Но ваше дело будет рассматриваться особо. Выпускников считают зачинщиками…

— Но ведь не мы начали! — перебил Стэнли.

— Не вы начали, но без вас это была бы обычная потасовка. А каждый сознательный гражданин должен в таких случаях обратиться в органы правопорядка, а не поднимать товарищей на святой бой! — Ланс в сердцах хлопнул рукой по столу, но спустя секунду продолжил обычным голосом. — Половина участников — ваша академия. В это время там идёт серьёзный разбор, наверняка перед комиссией протаскивают по одному всех, кто засветился на камерах наблюдения станции Илана, а заодно весь комсостав. Готов биться об заклад, они уедут с пустыми руками. И тогда прокурор попытается повесить на вас всё, что только найдёт. Пока это нанесение тяжёлых травм сотрудникам полиции, сопротивление аресту, естественно, хулиганство и нарушение порядка, вандализм и разрушение частной и государственной собственности.

— И что, нас реально могут осудить по всем этим пунктам?

Ланс потянулся с кошачьей улыбкой.

— Строго говоря, я как раз здесь и нахожусь, чтобы воспрепятствовать справедливому возмездию. И поверьте, это в моих же интересах. Вопросы ещё есть?

— Нам придётся торчать здесь?

— Да, наверняка сумма залога будет неподъёмной. Но это центральное управление, на вашем этаже нет больше заключённых. Суды работают быстро, процесс пройдёт наверняка за неделю. А теперь до свидания, мне надо ещё подготовить вашу защиту.

Адвокат пожал им руки и стремительно удалился. Когда их сопровождали обратно в камеру, один из охранников сунул Майку газету со словами: «Адвокат передал». Во всю первую страницу красовалась тёмно-синяя фотография ночной улицы с жёлтыми пятнами на мостовой у фонарных столбов. Снимок явно делали из окна верхнего этажа, и он захватывал метров пятьдесят улицы. Чёрные силуэты в пятнах света превращались в дерущиеся размытые фигуры. Столпотворение, по меньшей мере, поражало. По верхней кромке шёл заголовок: «Ночь на законопослушной Фимиде».

Расследование прошло шустро, комиссия, как и ожидал Ланс, ничего в академии не накопала, а слабые обвинения: незначительное членовредительство, хулиганство и вандализм вынудили прокурора назначить суд через неделю. Время летело, так как этого не хотелось. Попытка сокурсников пробиться к Стэнли и Майку успехом не увенчалась. Никто из руководства академии к ним не наведывался. Адвокат появился ещё один раз, но ничего важного больше не сказал, но оптимизма ему было не занимать. Казалось, весь Кальвин затаил дыхание, и только следователи методично обходили жильцов Сонванда и окрестных улиц.

Если бы дело касалось только одного из пунктов обвинения, то суд состоялся бы в течение трёх дней, но и целая неделя в итоге пролетела не заметно. Накануне первого дня слушаний Кишана выписали из больницы, и там остались только двое кортолийцев и пятеро гражданских. Выпускники не обращались в больницу, опасаясь задержания. Фриштийцы, не беспокоясь, продолжали заниматься погрузкой в порту, а кортолийцы тихо злились, так как собирались вылететь через день после праздника, потому и отмечали.

Слушания состоялись в районном суде, верхнюю галерею отдали журналистам (всего десять сидячих мест), а в зал пускали только родственников и близких, поэтому в основном он был заполнен курсантами. В первом ряду сидели представители различных групп населения, в том числе Андрей Бауэр от курсантского совета и декан Фигнер от академии. Сотрудников фриштийского и кортолийского посольств рассадили в двадцати метрах друг от друга, то есть по краям зала, чтоб убрать тошнотворное выражение с их лиц. Когда подсудимых ввели, зал взорвался приветственными криками.

Первый день прошёл в основном в обрисовке ситуации, это касалось главным образом представителей посольств, которые должны были отправить рекомендации на родину. Преступления не были даже средней тяжести, поэтому никого из экипажей на Фимиде не задерживали, но формальность надо было выполнить. Также из-за иностранцев разбирательства с местными хулиганами отложили.

Только во второй половине дня прокурор перешёл к участию в событиях курсантов Илана. К удивлению Стэнли и Майка их адвокат даже не пошевелился, а продолжал сонно оглядывать зал и присматриваться к судье. Судья Немзия был из столицы, совершенно незнакомый, на этом настоял прокурор ввиду международного характера дела. Но судья оставался столь же безучастным, как и Эйба. В четыре часа прокурор отпустил последнего следователя и предложил перейти к рассмотрению поступков задержанных. Удар молотком тотчас прервал его речь, и судья объявил перерыв до завтра.

— Интересно, — сказал Ланс, когда он оказался в отдельном помещении со Стэнли и Майком, где они ждали препровождения в камеру, — он хочет подойти к вам с ясной головой.

— Это хорошо? — спросил Стэнли.

— Вряд ли. Но завтра всё решится.

— А почему вы ничего не сказали против слов прокурора? — Майк был не в духе.

— Потому что вас ещё ни в чём не обвиняли. Ладно, спокойной ночи.

— Ему легко говорить, — пробурчал Майк, когда дверь за Лансом закрылась.

— Господин судья, это абсолютно смехотворно. Вот уже который час господин прокурор выдвигает обвинения, трясёт фотографиями, призывает свидетелей. Всем становится ясно: на лицо нарушение закона. Пострадавшие стражи порядка, жертвы уличного нападения среди гражданского населения, хозяева двух разбитых машин и пяти окон. — Ланс остановился передохнуть. — Но я ни разу не услышал, причём здесь мои подзащитные? Ни один пострадавший не может их опознать, они никого описать не могут. Жители как один говорят: не разглядели ночью. А хозяева магазинов и автомобилей появились только утром на месте происшествия. Господин прокурор пытался показать, что двое полицейских пострадали, пять окон и две машины разбито, да ещё пострадала целая группа случайных лиц. И я согласен, ему это удалось. Сомнений нет. В конце концов, есть заключения врачей и страховых компаний, но причём тут мои подзащитные? Ещё, — адвокат посмотрел на часы на боковой стене зала, — три часа назад ни один свидетель не узнал этих двух молодых людей, не то чтобы указал на них как на истинных виновников, а просто не узнал! Ваша честь, можно узнать, до каких пор господин прокурор будет тратить время всех собравшихся в этом зале?

— Господин адвокат, — идеально спокойным голосом произнёс Немзия, — процесс будет идти до тех пор, пока господин прокурор не закончит с изложением всех доводов. Тем не менее, — судья повернулся к прокурору, — я не могу не согласиться с защитником, вы рассказали интересные истории, но ничего касательно обвиняемых я не услышал.

— Ваша честь, а как же показания сержанта Райста, который видел, как подсудимые выбегали из переулка Графель со стороны Сонванда, и непосредственно принял участие в их задержании?

Ланс тут же вставил слово:

— С этим мы уже согласились, но ничего кроме маршрута подзащитных это не даёт. Они могли убегать от разъярённой толпы.

При этих словах Рон и половина зала заулыбалась. По лицу Немзии пробежала угрюмая тучка, но он ничего не сказал. Прокурор продолжил.

— Ошибаетесь, господин защитник. Ладно, признаю, всех поступков этих людей мы доказать не можем. Была тёмная ночь, половина свидетелей молчит, понимая, что их могут притянуть к ответственности, вторая половина клянётся в беспамятности и плохом зрении. Но половина участников этой сатанинской ночи была в кителях академии Илана, а они сидят и ухмыляются нам со зрительских рядов.

Стэнли, сидевший расслаблено последние пару часов, оглянулся, теперь уже весь зал улыбался. За исключением первого ряда.

— Если нарушителей не наказать со всей строгостью закона, то будущие поколения фимидианцев воспримут это как слабость судебной системы и правительства и ещё сильнее примутся раскачивать устои общества. Долгие столетия наши предки шлифовали уголовную систему, и только полное осознание неотвратимости справедливого возмездия привели наш мир к состоянию, когда его ставят в пример во всей Галактике, как образец порядка. Я думаю, вы согласитесь со мной, ваша честь, что виновные так или иначе должны понести наказание.

— С этим я полностью согласен. — Уильям Немзия пристально посмотрел на прокурора. — Но прежде надо доказать их вину.

Прокурор повернулся к залу и посмотрел за спину Стэнли. Тот обернулся и увидел только внимательно смотрящего декана, сжимающего тонкую синюю книжечку в руках. Голос прокурора заставил повернуться Стэнли обратно.

— В этом нет никакой необходимости. Вина доказана.

Эйба ничего не успел сказать, как судья подался вперёд и, крутя молоток в руке, произнёс:

— Я вас внимательно слушаю.

— Как показал сержант Райст, подсудимые выбежали из переулка Графель. Вы знаете, почему он так называется? — спросил прокурор, обращаясь к адвокату, но, не дожидаясь, сам же и ответил, — потому что там находится магазин сети Графель. Для тех, кто не был у них, обрисую. Свои магазины господин Графель строит нарочно в таких проулках. Широкие витрины сильно выдаются из зданий, а для того чтобы за ними не копился мусор и прочее, переулок ночью перекрывается стеклянными панелями, которые, кстати, нелегко разбить. А территория внутри полностью отдана в собственность магазина, чтобы городу за ней следить не приходилось. То есть в частные руки.

С последними словами прокурор сверлил взглядом адвоката, и тот сделал последнюю попытку вырваться.

— Но не могли же беззащитные люди оставаться среди бушующей толпы!

— Не могли. Но там стояла полицейская машина, перед дверьми со стороны Сонванда. И полицейские всячески пытались препятствовать проникновению внутрь Графеля, вход и выход из которого как раз и был разбит в это самое время.

— Господин судья, это полный абсурд! Не могли же подзащитные спокойно стоять посреди толпы, когда у них за спиной широкий выход!

— Тихо! — молоток Немзии прервал поток слов адвоката. — Вам есть еще, что добавить господин прокурор?

— Я полностью высказался по всем пунктам сегодняшней повестки.

— А вам, господин защитник?

Ланс уже собрался и только произнёс:

— Я могу только напомнить вам, господин судья, что раз прокурор не говорит о нанесённом ущербе или украденном имуществе, то вторжение на частную собственность не носит уголовного характера.

— Я это прекрасно знаю, господин адвокат.

Ланс повернулся и занял место рядом с подзащитными, прокурор уселся за свой столик. Майк открыл рот, но ничего спросить не успел, Немзия стукнул молотком ещё раз, чтобы подавить лёгкий гул в зале и поднялся с кресла. Прокурор, адвокат и обвиняемые последовали его примеру.

— Ввиду всего выше изложенного, я должен принять следующее решение. Обвинения по хулиганству, порче чужого имущества, нападению на других граждан и стражей порядка снять за недостатком улик. Однако, — это «однако» резко прервало первые хлопки в зале, — обвиняемые проникли на частную территорию, невзирая на предупреждение сотрудников полиции. Ввиду этого я приговариваю обвиняемых к десяти суткам ареста и штрафу в одну десятую стандарта. Таким образом, вам осталось отсидеть одну ночь. В пять утра вы будете освобождены, штраф оплатите в течение трёх месяцев. Во имя законности и порядка.

Все сели, а зал, наконец, взорвался аплодисментами, но тут же последовали несколько ударов молотком.

— Заседание ещё не окончено! В силу особенности дела я могу предоставить слово присутствующим представителям различных организаций. Кто-нибудь хочет выступить?

Судья по очереди взглянул на сотрудников посольств, те только покачали головами, а затем на декана Фигнера. Тот будто ждал этого. Декан вышел на свободное пространство перед судейской трибуной, окинул взглядом весь зал, как он это делал в лекционных аудиториях, прежде чем произнести речь.

— Как представитель академии и ваш декан, я выбран, чтобы сказать следующее. — Тихий вкрадчивый голос сквозил холодом. — На протяжении всех лет учёбы командно-преподавательский состав постоянно говорил вам об ответственности и чести человека в форме. Постоянно указывалось на то, что в нашем учебном заведении порядки гораздо строже, чем в гражданских училищах. Не меньше четверти вашей роты было отчислено за неудовлетворительную дисциплину и проступки. И вам постоянно напоминали, чем это вызвано: лучше заставить чувствовать ответственность на земле, чем доверить управление целым кораблём какому-то оболтусу. Я даже представить не хочу, что могло бы случиться с сотнями жизней на том судне, которое вы поведёте к звёздам!

Декан пригладил волосы на затылке, открыл книжечку с золотым теснением на обложке и продолжил официальным тоном:

— Согласно уставу Космической академии имени Илана, курсант проходит обучение и полностью принимается на баланс и ответственность академии с момента зачисления и до окончания первого месяца со дня выпуска из академии. Этот месяц ему даётся на поиск возможного трудоустройства. Если в течение срока обучения курсант совершит неблагоприятный проступок, который позорит честь академии, то деканат имеет право рассмотреть вопрос о наложении взыскания на данного курсанта, а ректорат об отчислении.

В помещении суда повисла гробовая тишина.

— Меня, как вашего декана, выбрали оповестить вас. Что если за вами будет признано хоть одно обвинение, то вы будете отчислены по установленной процедуре. — Фигнер поглядел на Стэнли и Майка. — Вы лишаетесь звания курсанта. Ваши удостоверения штурманов будут отозваны, а лицензия на управление космическими транспортными средствами подписана не будет…

Что ещё хотел сказать декан, никто никогда не узнает, так как его последние слова потонули в гневных выкриках аудитории.

Глава 2. Перспектива

На следующее утро Ланс встретил их на выходе управления и повёз на станцию.

— Я сделать ничего не могу. Извините. — Оправдывался он всю дорогу. — Устав прост, и придраться не к чему. Представитель курсантского комитета, кажется ваш друг, дождался вчера Немзии и уговаривал отменить приговор, но тот с глазу на глаз выразился, что вас решили наказать всё равно. Кто-то в академии предложил такое решение, и комиссия от них отстала. Роль прокурора сводилась лишь к пусканию пыли в глаза журналистов и доказательства любого вашего проступка. Честно говоря, если судить по вашему уставу, то там могут отчислить даже за косой взгляд на преподавателя!

— С этим нам и приходилось жить. — Ответил Майк. — Нам ещё нужно заплатить штраф?

— Нет, вчера деньги внесли ваши товарищи.

Солнечные лучи слепили в глаза, когда они проезжали через перекрёстки. Стены небоскрёбов делового центра неудержимо вздымались ввысь, туда, куда путь отныне был им заказан.

— Мне, в самом деле, жаль.

Но как только они пошли к зданию вокзала, адвокат завёл двигатель и унёсся в глубины города.

Поездка прошла тихо, вагон мерно покачивался. Ярко-голубое небо блестело от перистых полупрозрачных облаков, тонкий след прошедшего корабля указывал на порт. В академии их никто не встречал, да они и не сообщали о приезде. Пустые коридоры общежития в их крыле говорили о том, что все разъехались по домам.

Первым делом они зашли в офисы декана и коменданта. Декан взял отпуск, а заместители на все вопросы упорно отвечали «нет», причём так быстро, что становилось ясно: они даже не слушают вопросов, просто выполняют порученную неприятную процедуру. К коменданту их не пустили, но когда в голосе секретаря появились визгливые нотки, в приёмную вышел сам комендант и выпроводил их лично. «Вопрос даже не в том, хочу я вашего отчисления или нет, ведь моя помощь вам совершенно бесполезна, так как иначе меня сместят, а новый комендант отменит последнее решение». Этой отповеди хватило, чтобы понять: решение принималось не в академии, а они — назначенные козлы отпущения.

— Поверить не могу! — Стэнли влепил с размаха кулаком по стене в их комнате. Периодически волны гнева захлёстывали его.

Майк переоделся в гражданскую одежду и валялся на койке, разглядывая потолок.

— Вонючая пустота! — Продолжал метаться Стэнли. — И никто не помог.

— Они пытались.

— Пытались. Да не смогли! И Ланс хорош, признал, что мы были в этом переулке.

— Успокойся. Нас полиция задержала. Только курсанты и бегали по тем улицам.

— Ты, кстати, помнишь осколки этих… витрин, дверей?

— Нет. Но я скорее бежал по кому-то, а не по чему-то.

Стэнли замолчал, сходил умыться и, переодевшись, забрался на койку и присоединился к созерцанию потолка.

— И что дальше? — Голова Стэнли высунулась с верхнего яруса.

— По окончанию у всех пути расходятся.

— Ладно, но куда идти? Особенно с этими…

Стэнли вскочил и вышел за дверь. Спустя полчаса он вернулся с двумя листками в руках. Один отдал Майку, а со вторым залез к себе.

— Вот, итог нашего обучения. Представь себе, секретарь даже не думала тянуть, сразу отдала эти бумажки. Итак: прошёл полный курс обучения…, сдал все экзамены, лётная подготовка, м-м-м, интересно… три месяца тренажёров на земле, три месяца орбитальной подготовки, два месяца налётанных на корабле, полный цикл вахт, оценки… Интересно, что нам светит?

— Ничего, без диплома не возьмут. Даже чтобы официантом на борт устроиться, нужно закончить кулинарный колледж.

— Вот как?! Ладно. Что же делать?

— Повеситься и тем серьёзно насолить академии.

— Слушай, ты в курсах, что нас через неделю попросят отсюда, а через двадцать дней точно вышибут? Ядрён-распад! Мне даже некуда идти!

— А мне есть куда.

— В интернате понятное дело меня уже позабыли…

— Дядья ждут, когда я вернусь, уже целых пять лет…

— Без диплома — это чернорабочим, и я окажусь там, где мои друзья уже семь лет…

— Они похлопают по спине как бы из сострадания, но до конца жизни будут считать неудачником…

— Комната в общаге и никакого шанса выучиться на что-то стоящее…

— И долгие годы у них на посылках, как это было всегда…

— Нет! Не для того я столько лет рвался сюда, а затем горбатился, чтобы это оказалось сном на семь лет жизни. Майк! Надо рвать отсюда!

— Что? Нас и так скоро выгонят.

— Нет, — Стэнли снова свесился сверху, — с этой планеты.

— Куда? Как?

— Слушай, на Калгаре штурманов обучают за два года, если подсобить нашими справками, может на лапу дать где-то, то за полгода можно оказаться у штурвала.

— Бред это всё. Даже если… какая разница! У нас денег не хватит. У нас нет билетов, нет возможности даже добраться куда-нибудь. К тому же, кто знает, что там творится на этом Калгаре, я из всего курса политики запомнил, что где-то в космосе даже в рабство продать могут!

— А если подработать?

— Не шути, — перебил Майк, — здесь на билеты и обучение никогда не заработаешь.

— Не здесь.

— В космос нам всё равно не выбраться.

— Но Петер же выбрался…

— У него был диплом!

— Пути всегда есть. Ладно, не будем ссориться. Пойдем, поедим, покрутим академию до конца. — Стэнли соскочил с койки.

— Боже, у тебя есть план.

— Непременно. Во всяком случае, тебе от него не отвертеться, так как у тебя нет никаких идей.

Весь день Стэнли не вылезал из комнаты отдыха на их этаже. Там он засел в дальнем уголке за компьютерным терминалом и отрывался только ради очередной чашки кофе. Майк, чувствуя неладное, сразу заявил, когда тот вернулся поздно ночью:

— Прежде чем мы куда-нибудь сунемся, я хочу знать, чем рискую.

Впервые за последнюю неделю по лицу Стэнли скользнула улыбка:

— Ничем. Ты в городе был?

— Ага. Мало того, что там и раньше от скуки выть хотелось, так нынче на меня пялятся, как на прокажённого. Думал в бильярд, что ли сыграть, так там постоянные шуточки за спиной, а младшие курсы всё что-то спрашивают, интересуются. Никого из нашего потока. Не знаю, первый раз такое одиночество.

— Вот-вот. А ты меня ещё спрашиваешь. Что тут терять! Посмотри в свой шкафчик, всё имущество ты унесёшь на себе. Кстати, смотри, что мне ещё дали, они не стали ждать даже недели.

Майк взял у Стэнли бумагу, на которой чёрным по белому было написано:

Уведомляем вас, Станислав Полок и Михаэль Бренко, что согласно приказу №467 вы больше не являетесь слушателями академии и поэтому должны в течение суток освободить занимаемые помещения. По прибытии в Кальвин-сити вы имеете право обратиться в городской центр занятости и расселения.

Секретариат.

— Ладно, ничего не меняется, просто времени на раздумья меньше. Завтра будет великий день.

— Знаешь, почему-то, когда я об этом думаю, мне вспоминается наше последнее приключение, когда пришлось спускаться с четвёртого этажа по балконам.

— Не бойся, если мы и приподнимемся над землёй то, только имея два четыреста сороковых за спиной.

— Вот этого я и боюсь.

— Давай спать.

— Майк. Стэнли. Вы как? — лицо Андрея выглядело немного виноватым.

— Привет!

— Нормально, — сухо ответил Стэнли.

— Куда вы собираетесь после завершения… всех дел?

— Завтра подумаем, — ответил Майк и улыбнулся, — во всяком случае, завтра заканчивается наша прописка.

— Поэтому я собственно и звоню. Слушайте, я тут подумал… точнее все мы… мы вспомнили, что вы никогда не ездили на каникулы домой. Если хотите, можете пожить у нас. Всё равно месяц-другой будет затишье, все будут сидеть по домам, да ездить друг к другу в гости по вечеринам…

— Нет. — Резко сказал Стэнли. — Спасибо за предложение, Рон, но у нас хватает дел.

— Да брось, Стэнли, какие могут быть дела?! Неужто ты думаешь, нам легко? Конечно, мы не на вашем месте, но всё равно, это же плевок на нашу роту! Кто угодно мог оказаться там, у подножья стены. Послушайте, — лицо Андрея заполонило экран, скрыв комнату на заднем плане, — это ещё не конец. Всегда можно что-нибудь сделать. Форна обещал подобрать адвокатов посерьёзней, у его отца хорошие связи. Встречный иск, апелляция — существует много путей. — Андрей оглянулся и продолжил. — Слушайте, не дурите и приезжайте ко мне, через неделю подъедут товарищи… всё будет хорошо.

— Спасибо, Рон, но…

— Спасибо, — перебил Майка Стэнли, — и не считай, что кто-то в чём-то виноват. Помнишь, что сказал наш первый командир: проблемы не у тех, кто нарушает правила, а у тех, кто попадается. Мы ценим всё, что вы делаете, но об этом мы будем думать завтра.

— Тогда…, пока. — Несчастней Андрея они ещё не видели.

Тени бежали по земле, подгоняя их.

На всём пути по коридорам и территории академии им не встретилось ни одной живой души, кроме вахтенных курсантов на КПП. Да разве что бесчисленная вереница портретов комендантов проводила их взглядом в основной галерее. Первые относились ко времени основания академии, имели нарядные мундиры, множество знаков отличия и обязательный кортик — символ права на управление силой, которым когда-то награждались выдающиеся деятели государства. Количество наград к середине галереи возрастало, пока в парламенте не попытались пропихнуть закон о передаче привилегий по наследству. Последовавший переворот и кардинальный пересмотр конституции положил в основу государства принцип безусловного равенства перед законом. С тех пор портреты комендантов, вплоть до предшественника нынешнего, носили строгие чёрные мундиры космического флота с двумя знаками отличий: нашивки гражданского флота и капитанские погоны. Кортиков больше никому не давали.

Увитые плющом стены серо-зелёных зданий академии свидетельствовали не об одной сотне лет обучения, тысячах выпускников и тысячах отверженных. Вот так многие стояли с вещмешками и, пусть жизнь для них уже резко повернула, только в этот момент в сознании начинал рушиться привычный мир. До того как выходишь на дорогу с пониманием, что уже не вернёшься, надежда ещё живёт. Но ещё никто не возвращался, а место обыденной жизни в голове и сердце постепенно заполняла пустота. Тем более, когда неизвестно, куда идти.

— Ну и… куда? — Майк даже взмахнул рукой, демонстрируя полную неопределённость в судьбе.

— В банк. — Стэнли взвалил тюк на спину и бодро пошёл через шоссе в город.

У банкомата они полностью обналичили карточки, причём образовалась значительная сумма, ведь они, в самом деле, не ездили никуда дальше Кальвина, а в Илане их тратить было практически негде.

Длинная серебристо-зелёная змея поезда втянулась в туннель и, взъерошив их волосы воздушной волной, исчезла из поля зрения. Майк бросил мешок на перрон и повернулся к Стэнли, который в последний момент удержал его от посадки.

— Не понял?! И куда же мы едем?

— У нас только два пути. В Кальвин мы всегда успеем.

— А в порту, что нам делать? Мы уже обсуждали, нам не хватит денег на билеты.

— Поговорим с Петером, их корабль стартует через два дня, значит, таможни ещё нет.

— И что ты думаешь, он нам скажет? С чем мы к нему заявимся? У тебя что, снова приступ хитробреда?

В соседнем туннеле раздался гудок и с другой стороны перрона появился поезд.

— Пошли.

Они вошли в вагон и пробили билеты. Майк уже давно смирился с вывертами характера Стэнли. Тот если уж задумал какой-нибудь план, то предпочитал не распространяться о нём, а соучастников информировал по минимуму. Но в этот раз дело не касалось самовольной вечеринки или организации подтасовок на экзаменах, Майку даже думать не хотелось, куда заведёт фантазия Стэнли.

— Послушай, — начал Стэнли, когда они уселись в купе, — всегда есть некая возможность выбраться из той кучи, в которую угодишь. Но я ненавижу скоропалительных выводов, нужно максимально всё держать под контролем. Я только хочу задать Петеру пару вопросов.

— Но…

— Я не знаю, что он скажет! Ты это хочешь услышать? Слушай, один момент: вспомни, я когда-нибудь тебя подводил? Не эти все истории, в которые мы постоянно втравливали друг друга и наказанием был штраф или взыскание. Я говорю про реальные проблемы, я когда-нибудь тебя подводил? Или кого-то из нашей компании? Когда придёт время для серьёзного решения, то я расскажу о своих мыслях.

— Это отлично, что ты говоришь, но хотелось бы больше ясности.

— Даю слово, как только выйдем от Петера, чётко разберёмся в дальнейших планах. Кстати, у нас всегда есть запасной вариант: каникулы у Рона. Ну, как? Ништяк?

— Ладно. Но я всегда чувствую, когда начинаются проблемы. — Поезд тронулся и стал плавно набирать скорость. Майк не продолжил говорить дальше, так как мысль граничила с явным недоверием, а Стэнли, Рон и ещё несколько человек точно никогда не подводили его. Тяжело вздохнув, он откинулся на спинку дивана и принялся наблюдать за вьющейся речкой. Мрачные мысли набегали как темнота мелькавших туннелей. Стэнли тоже ничего не сказал за всё время поездки, только достал записную книжку, самую большую и единственную по-настоящему ценную вещь в своём багаже, и принялся выправлять в ней данные, которые закачал за последний день.

У Майка от предчувствия выступил пот на лбу.

В порт так просто пройти нельзя. Им потребовалось полчаса на поиск нужного терминала. Наконец, администратор связала их со «Звездой Белема». Вахтенный помощник несколько минут пытался выяснить, кто они и что хотят, но сильный акцент, перемежающийся с фриштийскими словами не позволял поддержать разговор. В итоге у экрана появился Петер. Если он и удивился, то виду не показал, а пару секунд спустя администратор выписывала им пропуска.

Дождавшись внутреннего портового метро, Стэнли и Майк проехали в пассажирском вагоне до середины главной артерии, там они вышли и по боковому туннелю ещё полчаса добирались до нужного дока. После полутёмных подземелий, изредка прерывавшихся расщелинами с узкими полосками неба наверху, было приятно подняться на поверхность, но сильный ветер, вечно дующий над этим плато, не позволял долго наслаждаться открывшимся видом.

До самого горизонта во все стороны тянулась серо-рыжая равнина под сияющим белым небом. Солнце в лёгкой дымке облаков старалось во всю, но тепло его лучей не задерживалось на куртках парней. Если бы они имели возможность приподняться над пустошью, то гладкое поле покрылось ямами терминалов и доков. Густая сеть подъездных путей и широких прямых взлётных полос превратила плоскогорье в настоящий кроссворд. А так, с поверхности поле казалось ровным и бесконечным. Кое-где возвышались одинокие корабли, будто скалы или башни заброшенного города. Отсюда небоскрёбы диспетчеров казались серыми иглами на границе реальности.

Окинув взглядом всю местность, бывшие курсанты повернулись спиной к порту и принялись разглядывать док №17—36, как значилось в их пропусках. Широкий круглый котлован с крутыми оранжево-коричневыми стенами был размером с два футбольных поля. Стоя на вершине края, Стэнли с Майком находились метрах в двенадцати над дном — настоящей гранитной плитой. Сходство со спортивной площадкой добавляли широкие ворота напротив друг друга. Подъездной путь шёл по спирали вдоль ближней стены сверху вниз от одних ворот до других, так что ворота были ничем другим как отводными каналами для мощной тяги корабля. Сам корабль находился в центре площадки, чуть ближе к дальней стене. Уже то, что он находился в этой яме, говорило о вертикальном взлёте, что в свою очередь вынуждало принять корабль стройные обводы. Хотя относительно большие борта и широко раскинувшиеся стабилизаторы выдавали торговца, вершина судна, скрывающаяся где-то на стометровой высоте, внушала уважение. Под стать окружавшей местности в корабле преобладал коричневый цвет с серыми прожилками внизу — грузовой части и чёрными вверху. Слева от судна прогуливалось три человека.

Стэнли с Майком взвалили мешки на спину и пошли по транспортному спуску, громада корабля постепенно заслонила полнеба. На дне котловины возникло чувство зажатости между круглым бортом судна и стенкой дока, зато было спокойно и тепло. Лёгкое шипение раздалось над головами, наверху под маленькими крылышками аэростабилизаторов образовалось облако пара.

— Высоко у них движки. — Заметил Майк.

В самом деле, чёрные провалы дюз располагались высоко от земли. Как у большинства кораблей подобной конструкции главного центрального двигателя не было. В самом низу находился главный шлюз, а корабль пронизывала шахта транспортного лифта. Обойдя опору, они подошли к шлюзу, где их уже ждал Петер. Пока Стэнли и Майк обменивались с ним рукопожатиями, один человек из гулявшей троицы помахал им рукой, вторая была привязана к телу. Узнав Кишана, они помахали ему в ответ, а затем поднялись вслед за Петером в пассажирский шлюз. В отличие от транспортного с другой стороны, здесь надо было подняться по узкой лесенке.

— Нам не надо переговорить с начальством? — спросил Майк, когда они поднимались в лифте.

— Я уже всё утряс.

Дверь отъехала, и они вышли в кольцевой коридор. Разминувшись только с одним человеком по пути, они добрались до каюты Петера. Четыре койки (две верхних прижаты к стене), узкие рундуки, маленький столик: ясно было, что разговоры здесь можно вести только при сильном желании уединиться. Кинув мешки на койку, которую им указал Петер, они снова вышли в коридор.

— Ну-с, что вы хотите? — Спросил Петер, когда закрыл дверь в каюту. — Я помню, что обещал показать корабль, но думаю, вряд ли бы вы стали забираться столь далеко ради экскурсии. Тем более, что наслышан о ваших проблемах с руководством.

Майк также как и Петер с интересом стал смотреть на Стэнли, ожидая, что тот скажет.

— Корабль всегда интересно посмотреть, особенно когда времени навалом, а идти некуда. Нам надо поговорить и желательно без лишних ушей.

Петер почесал подбородок.

— Кают-компания, столовая, там точно кто-нибудь есть. Спустимся в инженерный отсек, там самые большие открытые пространства на судне. Заодно и корабль посмотрите.

Смотреть было на что. Двигательный отсек представлял собой кольцевой коридор в середине судна. Внутренняя сторона была увита кабелями и щитами с рядами приборов. В одном месте в стеклянном коконе располагался местный пульт управления на двух человек. Коридор разделялся на секции тяжёлыми, устойчивыми к всевозможным нагрузкам и температурам, шлюзовыми люками. В каждой секции в середине внешней стены выделялась пузатым куполом верхушка двигателя, сверху на которую опиралась мощная несущая килевая балка, обнимавшая двигатель со всех сторон. Ослепительная белизна стен, внешних оболочек двигателя сильно сдабривалась многочисленными магистралями по всем поверхностям, надписями и регистрирующими устройствами. Стенные панели были словно вывернуты наизнанку: кабеля шли исключительно снаружи. Две маленьких шахты по бокам каждого из шести двигателей позволяли обслуживать их по всей длине, чуть ли не до самых дюз.

— Чисто тут у вас. — Одобрительно оценил Майк.

— Вообще, это не характерно фриштийскому кораблю. — Ответил Петер. — У нас главный механик — фимидианец, вот он и строит инженерную службу. Да и нам спокойнее, движки всегда в идеальном состоянии. В командной рубке гораздо больший беспорядок. А вот тут, я в основном и провожу время в течение полёта.

В соседней секции «В» расположилась мини-рубка. Защитное стекло оказалось на проверку толщиной сантиметров семь, а сверху над креслами операторов располагались сдвижные панели со стандартными знаками скафандров на них. Петер уселся в дальнее кресло и легонько провёл рукой по ряду кнопок, похоже, он уже сжился со всем кораблём. Мерное гудение работающих палубой выше электрогенераторов действовало умиротворяюще. Стэнли занял второе кресло, а Майк расположился во входном проёме.

— Знаешь, — Стэнли не стал ходить вокруг да около, — мы к тебе пришли главным образом по одной причине. Так или иначе, у тебя тоже не всё сошлось со всеми этими правилами. У нас ситуация гораздо хуже, нам даже не дали дипломов.

— Отчислили всё-таки? — перебил Петер. — Не смогли утрясти?

— Нет. Судя по тому, что адвокат знает больше, чем комендант, нам нужны связи на уровне министерства. Нашу судьбу решали наверху. — Стэнли на минуту замолчал, обдумывая следующие слова. — Что я хочу сказать. Я тебя не прошу вытащить нас или как-то иначе помочь, нам нужна только информация. Ты же не мгновенно решил переметнуться на этот корабль, может несколько месяцев раздумывал над разными возможностями. Вот я тебя и спрашиваю: нельзя ли каким-нибудь образом устроиться на работу во флот, исходя из нашего положения? Всё что нужно — обрисовать, с какими проблемами мы столкнёмся в разных местах.

На этот раз Петер долго чесал подбородок, теребя щетину недельной давности.

— Нелёгкую задачку вы задали. — Наконец, вымолвил он. — Хотя у вас проблемы серьёзнее моих. Ладно. Я, честно говоря, хотел бы вам помочь, так как до сих пор тошнит от местного поклонения закону, и, пожалуй, совет — это меньшее, что могу сделать.

Петер устроился удобнее и, на секунду прикрыв глаза для воскресения воспоминаний, начал:

— Сначала надо сказать, что в порту ловить нечего. Мало того, что без удостоверений об окончании вас к терминалам и на выстрел не подпустят, так и переучиться вы сможете только за собственные кровные, ведь вы ушли не по собственному желанию. Единственная возможность работать в порту: рабочим, грузчиком. Но зачем? Перспектив никаких.

— С другой стороны, хороший и реально закончивший обучение специалист всегда будет востребован. Особенно если обучение производилось на этой планете: у нас учат как следует, а практика самая большая в секторе. У вас ведь по нескольку десятков часов лёта?

— Пять месяцев в космосе, не менее сорока четырёх часов непосредственного пилотажа. А реально даже больше. Два плюс два взлёт и посадка.

— Вот видишь. На многих планетах вся подготовка — это месяц орбитальных полётов, а взлёты и посадки только на тренажёрах. Обычная политика, выпускников всё равно никто не допустит за штурвал, а учиться они будут непосредственно работая. Пожалуй, на Фрише и других соседних более-менее крупных центрах вас бы взяли на корабль, но опять же вы без диплома. Знаете, на Фриштитисе есть специальные квалификационные курсы при нескольких училищах. Для переучивания экипажей на другие корабли, повышения должностных лиц и тому подобного. В принципе, подобные вещи есть везде, но… опять же без дипломов…. Наверно, вполне возможно. — Петер улыбнулся, — Для местных это бы не составило труда, нужно только связи знать. К кому обратиться, кого подмаслить, в таком случае и справок о полном курсе хватило бы.

— Но, небось, стоит кучу денег, да и надо умудриться найти такого чиновника.

— Нет, Майк, Фриш — это не Фимиде. Они тоже полноправные члены Лиги, а галактические стандарты обязывают, но всё равно там такие вещи обходятся гораздо легче. Вот, к примеру, наш капитан: когда он хочет заключить нужную сделку, то он всегда приглашает клиента в шикарный ресторан. Приятная беседа, непринуждённая обстановка с представителями экипажа, я один раз присутствовал при такой встрече — все становятся мягче и сговорчивей. Но только не здесь. Упаси Бог, пригласить госчиновника на ужин! Через день будешь сидеть в камере с обвинением в подкупе! Это не проблема, но деньги нужны.

— Это понятно. Были бы средства мы бы и тут отмылись, а точнее не попались бы. — Вставил Майк.

— Сколько? — Стэнли предпочитал прояснять ситуацию до конца.

— На самом деле не много. Пару ужинов, небольшой презент. Главное говорить гладко. И, в конце концов, можно договориться о первом найме.

— О чём?

— У нас такая вещь не используется, а на Фрише частое явление. Можно подписать официальный контракт: крюинг предлагает работу на корабле и, если вас устраивает, то пару первых месяцев ты работаешь ему в карман. Удобно, а в вашем случае можно было бы включить и обучение на курсах и покрытие затрат на оформление документов. Но не в этом проблема.

— А в чём же тогда? — на лице Майка уже было появилось довольное выражение, и он начал думать, что Стэнли привёз его сюда именно для этого разговора.

— Основные затраты — это билеты до Фриштитиса и проживание. Как минимум пару месяцев пожить там придётся, а, скорее всего и дольше. Я бы оценил это всё… тысячи в три, вряд ли меньше. А у вас сколько?

— Около тысячи на двоих, — Стэнли пристально уставился на выключенный монитор, прокручивая различные планы в голове.

— Не слабо! — с уважением взглянул на них Петер.

— Потребуется пара лет, чтобы собрать нужную сумму, учитывая все расходы. — Стэнли вышел из задумчивого состояния, — А там уже будут совсем другие интересы, да и знаний убавится, и руки потеряют сноровку. Такой расклад нам не пойдёт. Можно как-то добраться по дешёвке?

Петер просёк направленность вопроса:

— Нет, не здесь. Подняться с планеты можно тремя способами: работником — обязательно наличие диплома, даже у стюарда; пассажиром — за пределы системы дешевле, чем за восемь сотен не улетишь; и нелегалом. В условиях местных законов последнее обойдётся не дешевле билетов, никто рисковать не будет. К тому же знаешь, чего мы два дня ждём? Таможенников. Завтра они, наконец, придут, оформят экипаж, а затем просканируют корабль на предмет биологических материалов и тяжёлых металлов. Если всё обойдётся, то послезавтра вылетим. Куда, пока сам не знаю — коммерческая тайна.

— Ладно, а другие планеты?

— Какие другие?

— Не центральные. Периферия, к примеру, или даже независимые.

— Ну-у-у, независимые — это правильное слово, но помнится, мы их по-другому называли.

— Дикие. — Майку тоже не понравилась смена направления беседы.

— Ты никогда не думал, почему их так называют? Потому что они либо не могут вступить в Лигу, либо не хотят. И в том и другом случае жизнь у них сильно отличается от нашего понятия «нормальная». В одних мирах правят религиозные фанатики, в других военная диктатура, в третьих, законы такие, что можно и головы лишиться. С ними трудно договариваться.

— А Гельветика?

— И на Гельветике в том числе. У независимых не так много кораблей, вряд ли вам найдётся место. А Гельветика слишком гордая, у них летает мало иностранцев. Причём Гельведы — это наиспокойнейшее место среди всей этой шушеры.

— Ладно, а прочая периферия?

Петер вздохнул.

— Не центральные системы из-за того не являются центрами, что у них экономика слабо развита, а отсюда и отсутствие собственного флота. На Санкт-Викторе, где я пересел, вся космическая инфраструктура — один порт. На большинстве подобных планет население меньше ста миллионов человек — они не способны самостоятельно поднять корабль в небо. Максимум купят где-нибудь, а экипаж отправят на стажировку в центр сектора. Единственно, что там можно, так это наняться на какой-нибудь корабль, прям как я. Но это рискованно, никогда нельзя предугадать с кем столкнешься. Чем меньше планета и дальше от основных трасс, тем хуже публика крутится в портах. Я, прежде чем о «Звезде Белема» справки не навёл, и не думал приближаться к ней. А капитаны наверняка будут интересоваться: все ли документы в порядке, выяснят о предыдущих местах работы. Скажу так, если на борт набирают людей не глядя, значит, людей там не ценят, а может и не на работу набирают.

— Совсем запугать нас вздумал?!

— Извини, но истории о рабовладельцах и пиратах не из воздуха берутся. При мне один штурман отзывался о некоторых кораблях, стоявших в соседних доках, и их экипажах, что, скорее всего, они в розыске за бандитизм или ещё хуже.

— Что-то ты нам не радостные перспективы рисуешь.

— Может быть, но вы меня спрашиваете о моём мнении, вот я его и высказываю. Могу дать только один совет.

— И какой же?

— Я бы на вашем месте постарался выцепить дипломы и всё причитающееся. Уверен, лазейки существуют.

Стэнли покачал головой.

— Для того чтобы судиться, надо иметь достаточно денежных средств, а нам надо судиться с министерством. Их адвокатов нам не переплюнуть. К тому же, если копать под академию, то неизвестно, чем может дело закончиться. Компромат на нас, если поискать, всегда найдётся. Спасибо, что поговорили.

Стэнли поднялся, следом за ним и Петер.

— Куда вы теперь?

— А у нас разве есть выбор?

По пути к каютам они встретили Жоао, который насильно направил их в столовую, где они провели ещё пару часов за праздничным обедом. Основную лепту внесли Кишан с Жоао за помощь в «кортолийском деле», как они выразились.

Когда Майк следом за Стэнли поднялся на стену дока, солнце уже клонилось к земле, а площадка перед кораблём лежала в глубокой тени. Равнина покрылась тёмными прожилками, а рыжий цвет перекочевал в небо. Прощание получилось тёплым, так как Кишан и Жоао рассказали команде о помощи курсантов, и Стэнли с Майком фигурировали чуть ли не предводителями. Петер же не распространялся об их проблемах больше, чем было известно из судебного процесса. Капитан хоть и поблагодарил их лично, пожав руки, но совершенно не интересовался их дальнейшей судьбой.

Они вновь стояли под неутихающим ветром и потоками оранжевых солнечных лучей. Люди внизу забрались в корабль, и вокруг не осталось ни одного человека. Будто путешественники пятивековой давности они прошлись по верхушке скалы и исчезли в недрах космодрома.

Глава 3. Вверх

— Стой! — Майк, уже поставивший ногу на первую ступеньку лестницы, ведущей вниз на станцию, сделал шаг назад. Обернувшись, он увидел побледневшее в полумраке лицо Стэнли. — Я должен сказать, что сажусь на другой поезд.

Майк ничего не сказал, только опустил рюкзак на пол и облокотился на поручни.

— Я обещал, что когда придёт время, всё расскажу. — Пальцы Стэнли лихорадочно теребили лямку мешка, пока собирался с мыслями. Наконец, он начал: — Ты всё сам слышал. Я достаточно хорошо знаю космос, но для завершения картины наших проблем не хватало только мнения человека, который знает о внешних мирах не теоретически. Если бы он знал выход, то обязательно сказал. Но теперь для меня всё кристально ясно и нет больше никакого выбора. Для меня. Тебе есть что терять…

Майк попытался возразить, но Стэнли перебил его:

— Подожди, дай закончу. Тебе есть куда вернуться. Я не слышал ничего хорошего о твоих родственниках, но они не оставят тебя. Так или иначе, работа, дом у тебя были уже до поступления, но для меня… это возвращение к тому миру, из которого я бежал последние семь-восемь лет. Если я покорюсь судьбе, как мог сделать семь лет назад, то уже никогда не поднимусь к звёздам, а главное, стану неудачником. В своих глазах. На много лет. Но прежде чем мы расстанемся, хочу сказать, что если для меня предстоят несколько тяжёлых лет в любом случае, то для тебя…

Майк, останавливая Стэнли, положил ему руку на плечо.

— Подожди. Я уже давно понял, к чему ты ведёшь. Ведь немало глупостей вместе совершили. — Майк улыбнулся, но вмиг вернул серьёзность. — Для меня это будет тяжело не физически, но невыносимо морально. Брось Стэнли, меня не нужно уговаривать. Я уже всё обдумал по дороге. Космос для меня был всегда одной из интересных тем, а не заветной мечтой, как у тебя. Если мои родственники доверяли бы мне, я уже руководил одним из магазинчиков их компании. Я придумывал замечательные проекты, и некоторые были с успехом воплощены конкурентами, но мне никогда не верили. Всю жизнь на посылках, чуть ли не с тех пор как себя помню. Когда я попросил их одолжить денег, то никто, даже тётя, не поддержал, даже не поинтересовались зачем, просто сказали: нет. Если я вернусь, то останусь неудачником не на несколько лет, а на всю жизнь. Они не хотели, чтобы я учился, не хотели отпускать, в принципе, я им не нужен. Мы в равных условиях и нечего придумывать про прощание.

Стэнли с силой обнял Майка, так что они прижались лбами.

— Ха! Помнишь, как говорил Рон: единственная наша общая черта — это упрямство. Пошли! Нас ждут великие дела, и мы заставим мир пожалеть о неблагосклонности к нам.

Стэнли взвалил вещмешок на спину, и они стали спускаться на платформу.

— Это всё интересно, но хотелось бы узнать о дальнейших планах. Я помню, что ты никогда нас не подводил, но всё-таки…

— Обязательно, партнёр, по пути всё объясню. Ведь это известная поговорка: что у Стэнли всегда есть?

— План.

— Правильно! А кто знает об этом плане?

— Никто. Только в самом конце…

— В самом конце, когда остаются только действующие лица, все узнают о своих ролях и задачах. А почему?

— Что знают двое — знают все. Возникают споры…

— Ненужные мысли…

— Появляются противники…

— И всё рушится. А если о нём никто не знает, то он всегда заканчивается успехом.

— А это главное. О, вовремя.

С той стороны, откуда они приехали, из туннеля вылез короткий транспортный поезд. Первые два вагона — пассажирские. С поезда сошло четыре человека, и они направились к лестнице. Для возвращения в порт эта электричка не подходила, но Майк без раздумий зашёл в неё следом за Стэнли.

— Дай сюда пропуск.

Майк порылся в карманах и извлёк слегка помятую жёсткую бумажку со своей фотографией, адресом дока и временем получения пропуска. Стэнли достал свой, затем приоткрыл встроенную в стенку панель со стандартным аварийным устройством связи, насколько позволяла пломба, и запихнул туда оба пропуска.

— Теперь, — ответил он на взгляд Майка, — у нас нет этих радиометок.

— Итак, начну с начала. — Стэнли окинул взглядом пустой вагон и продолжил. — Когда возникают подобные спорные ситуации, вроде все пути равны, и боишься ошибиться, я всегда довожу линию событий до полного прояснения. У меня выбора уже нет. Вернуться обратно — это будет не жизнь, а впереди только один путь — в космос.

Стэнли вновь осмотрел вагон.

— Но все корабли проверяют перед взлётом.

— Правильно, значит надо лететь на корабле, который не значится в списках на проверку таможенниками.

— Нелегальный корабль?! Даже если они сюда и приземляются, то их всё равно не найти! — Майк рефлекторно перешёл на шёпот.

— А нам не нужен приземляющийся корабль, нам нужен улетающий! — также тихо ответил ему Стэнли. — И желательно поменьше свидетелей. В идеале только двое: ты и я. И, по-моему, этого хватит.

Майк удивлённо вытаращился на Стэнли, а затем озвучил догадку:

— Ты что, собираешься угнать? Сколько за это дают?

— Какая разница, если мы не собираемся возвращаться?! В конце концов, даже если мы задержимся, нас с лёгкостью могут арестовать, а поймают на одном или другом корабле всё одно. Мы же не будем говорить о похищении чужой собственности, максимум обвинят в попытке проехать на халяву. Приготовься, на следующей выходим.

На пару минут в вагоне повисла тишина, пока Майк переваривал неожиданную информацию. Тёмные окна вновь озарились призрачным светом ламп, и они въехали на станцию 179, о чём свидетельствовали большие белые цифры на стене.

— Ладно, что с нашими пропусками? — спросил Майк, выходя из вагона.

— А, вот.

Стэнли дал ему такую же бумажку, как и оставленная в вагоне. Все те же данные только номер дока другой 26—12 и ламинат жёстче. Поезд тронулся и пошёл по петле дальше к порту. Стэнли, наконец, разглядел нужные указатели и задал нешуточный темп. Только через сто метров Майк догнал его.

— План не сложный: во-первых, угоняем корабль.

— Не может быть!?

— Представь себе!

— И что мы будем делать с кораблём?

— Переберёмся в неблизкую систему. А там исходя из обстановки определимся.

— Что-то не слишком конкретно.

— Корабль — это уже целое состояние. Но, судя по выражению твоего лица, ты не прочь вернуть его.

— Обязательно. Если мы его не вернём, то превратимся в настоящих пиратов, что-то я в таком развитии событий плюсов не вижу. Жить хочется.

— Поэтому я и говорю: на месте разберёмся. Если устроимся, то оставим судно и сообщим в посольство.

— Ладно, долгосрочная перспектива не понятна, ну и космос с ней. Куда мы так спешим?

— Время уходит! Если бы не этот обед. Надо обязательно подняться до рассвета, иначе возьмут с поличным.

— А как с охраной? Тут же есть служба безопасности!

— О, ещё какая! Первый барьер мы уже обошли, потеряв меченые пропуска.

— Что-то мне не кажется, что твои подделки высокого качества.

Они остановились на несколько секунд для отдыха.

— Мои подделки нужного качества. — Философски заметил Стэнли. — Для того чтобы нас не остановил первый встречный техник их хватит. Вот, кстати, наш поворот.

26- (9—16) значилось над первым туннелем налево.

За весь путь им встретилось всего три группы людей. Водитель на широком краулере-цистерне, три человека заваривали кабель в боковом проходе, и два техника шли навстречу. Взгляд последних скользнул по бумажкам, торчащим из карманов.

— Ага, на месте. — Узкий лестничный пролёт поднимался к широкому отверстию в скале, по которому ещё скользили солнечные лучи. После полутьмы пещер и жёлтых светильников окно наружу казалось дверью в иной мир. — Кинем рюкзаки тут.

— Зачем?

— Вламываться будем дальше. Мы лишь посмотрим, на чём полетим.

Затолкав мешки глубже во мрак, они поднялись наверх. Солнце коснулось равнины, а длинные тени убежали к горизонту, когда они вышли на поверхность. На краю площадки значились цифры 26—12, а за ними шла яма котлована. Стэнли подошёл к краю и уселся на землю, Майк, чуть постояв, примостился рядом.

Этот док существенно отличался от белемского. Дно находилось всего в двух-трёх метрах от края, ровная площадка шириной метров семьдесят вытягивалась вдаль на расстояние раза в три большее. Там она переходила в широкую взлётную полосу, постепенно поднимающуюся к поверхности. Далее полоса слегка изгибалась, так как являлась общей для нескольких доков, но поблизости кораблей видно не было. Только перед ними лежал один.

Для кораблей с горизонтальным стартом как раз применимо понятие «лежал», а не «стоял». Со стороны Стэнли и Майка находился отбойник, и пакетбот расположился к ним близко. Очертания почтового судна с лёгкостью угадывались в широких боках, общей форме тарелки, хотя сверху он походил скорее на треугольник с мощными двигательными выходами на корме. Особенно сильно склонность к скорости почтового корабля подчёркивала ажурная решётка, окружавшая дюзы, сильно уменьшавшая влияние завихрений в атмосфере на реактивный поток. Светло-серый корпус, пронизанный глубокими чёрными тенями, которые при нормальном свете были сине-зелёными полосами, заключал в себе ту мощь, о которой можно было только мечтать. Судно было небольшим, даже маленьким, максимум на десять человек, и вполне могло управляться двумя. Совсем чуть-чуть возвышаясь над ними, оно постепенно погружалось в темноту ночи, тусклые блики скользили по верхним граням корабля.

Майк обернулся, последний луч солнца скользнул по одиноким скалам, и оно полностью исчезло за горизонтом. Сразу же подул сильный ветер. Стэнли поднялся, и они вновь спустились в темноту подземелий.

— К делу. — Стэнли покопался в тюке и извлёк матерчатую котомку. Запихнув мешки глубже под лестничный пролёт, они вернулись на три туннеля ближе к станции.

— Для дела надо больше знать. — Резонно заметил Майк.

— Обязательно. — Откликнулся Стэнли. — К сожалению, придётся рассказывать сначала…

Стэнли вновь замолчал, собираясь с мыслями.

— Сначала система безопасности, на пропусках она не держится. — Майк собрался выжать из Стэнли все ответы.

— Ладно. — Стэнли вздохнул и принялся выкладывать. — В охранных системах, по официальным источникам, порт занимает пятое место. Впереди только здания правительства, сената, резерва и ещё чего-то. Охрана действительно мощная, через внешний периметр нечего и думать лезть, также контролируется воздух, терминалы под неусыпным контролем. Всё ничего, не считая того, что в порту работает несколько тысяч человек, и ежедневно проходят тысячи посетителей. Наглядный пример — это мы, уже полтора часа разгуливаем, как нам вздумается. А почему?

— М-м-м, потому что посетителю не могут отказать?

— Да! С тех пор как мы в Лиге, порт — международная территория, и в обычных обстоятельствах хватает лишь поручения командира судна. Капитан «Звезды Белема» за нас поручился. Через детекторы мы ничего опасного не пронесли, и у нас есть время до завтрашнего полудня, пока не закончится действие пропусков.

— Хорошо знаешь структуру, вчера вычитал? — скептически заметил Майк.

— А вот и нет. То, что мы делаем, я продумал ещё три года назад. Не для таких обстоятельств, но тем не менее.

— Три года? Что мы делали три года назад? — Майк остановился от неожиданной мысли. — А, практика в порту! А мы всё гадали, что ты тут делал лишний месяц.

— По-твоему я должен был ехать на каникулы? И куда? — Майк на это замечание промолчал. — В отличие от нашей роты, которая старалась бывать в порту как можно реже, я чуть ли не переселился сюда, да ещё и остался на каникулы. Возможно, пытался обеспечить путь к отступлению на случай отчисления. Но сейчас это уже невозможно.

— Почему?

— Одна из мер безопасности. Среди работников порта нет ни одного с дипломом штурмана, они неспособны поднять корабль в небо. Штурманам тут дорога только в администрацию и к диспетчерам, но там нужен стаж.

Наконец, они вышли на пересечение нескольких туннелей от разных доков, Стэнли указал Майку на нишу в одной из стен с большим металлическим шкафом, к которому сходились пучки кабелей.

— А это уже второй этап нашей операции — взлом.

Из сумки появилась большая связка ключей.

— Нам повезло, что Петер пригласил как раз в этот момент. — Проговорил Стэнли, пока пробовал различные ключи. — Признаться, проникновение в порт было слабым местом. Но вот оно как бывает. О-па!

Шкаф открылся, и их взору предстало сплошное месиво из проводов различной толщины, железных гребёнок и рядов клемм.

— Ты собираешься вырубить сигнализацию? — недоверчиво спросил Майк.

— Нет, только подпалю слегка. А сигнализация под кораблём. Не потеряй ключ, — Стэнли протянул ему связку. — Придётся шустро убираться.

Майк вгляделся в ключи: лезвия очень тонкие, они скорее относились к классу отмычек.

— Вот это, вроде.

Стэнли покрутил пальцами вокруг пары винтов в колодке, затем достал складной нож и выцарапал пук проводов по соседству.

— Слушай, тут скорее работа связистов разбираться в этих хитросплетениях, — заметил Майк и снова сделал неожиданное замечание: — А не замешан ли здесь и Се?

Стэнли даже оглянулся на него и хитро улыбнулся.

— Верно. Когда я вернулся отсюда, то хорошо проконсультировался у Се. А с кем ещё разговаривать, как не с тем, кто вломился в систему кафедры и, под видом сбоя, стёр все наши задолженности. Этот, похоже, подойдёт.

Стэнли расшатал связки держащие колбасу проводов и примерил их к клеммам.

— Подожди, нет никаких телекамер или датчиков? Как-то больно легко.

— Понимаешь, — ответил Стэнли, сидя на полу у электрощита и аккуратно срезая изоляцию с одного из проводов, — порт занимает, по меньшей мере, тысячу квадратных километров, и всё сплошь туннели, переходы, ямы и тому подобное. Ни одного обширного ровного пространства. Тысяча таких электрощитов и в несколько раз больше узловых коробок в системах связи, сигнализаций, телеметрии и прочей электрятины! Даже если бы установили эти камеры, для их просмотра потребовалась лишняя сотня сотрудников. А насчёт датчиков — это в другом месте. Сам посуди, какому идиоту захочется вскрывать щит, ведь любые повреждения тут же перекроет аварийная система, а бригада ремонтников восстановит всё в течение часа?

— Да, какому?

Стэнли закончил возиться с проводами.

— Отойди и держи ключ крепко.

Майк отошёл на три метра и выглянул из-за угла. Стэнли поднялся, приладил сумку покрепче, при этом, аккуратно спрятав срезанный пластик, примерил провода в последний раз. Затем прикрыл крышку и, поглядев внутрь, отступил на шаг. Сев подальше от щита, он лёг на землю и со всей силой резко захлопнул крышку ногой.

Сноп искр и пламя, полыхнувшее сквозь щели, глухой стук и раздавшееся следом шипение, а также моргнувшее освещение показали, что процесс прошёл как надо. Из щита повалил белый пар. Стэнли прижал дверцу покрепче и, взяв у Майка ключ, закрыл её. Кинув взгляд на место преступления, они лёгкой рысцой побежали к доку.

— Ничего серьёзного мы не сделали, — произнёс Стэнли на бегу, — система сама восстановилась, ящик через секунду потушил себя сам, но теперь любые проблемы с сигналами в районе спишут на этот сбой.

— А убегаем от кого?

— Через несколько минут начнут собираться техники для ремонта. Я попытался изобразить случайное замыкание, они починят, но в причинах, думаю, разбираться будут только завтра утром.

Забрав мешки, они прошли ещё пару туннелей и остановились перед дверью, рядом с которой возвышался крутой лестничный пролёт.

— Люк находится под кораблём. Сейчас отопрём.

С этими словами Стэнли извлёк из сумки записную книжку и карточку на шлейфе.

— Жареные тормоза! — Вновь удивился Майк, оставалось только догадываться, что ещё имелось в сумке. — Это же противозаконно.

— Вот поэтому о ней никто и не знал.

Наличие карточки и соответствующих программ в книжке позволяло открыть любой электронный замок, а также снять с банкомата любую возможную сумму.

— Это случайно не подарок Се?

— Ну, уж нет! — засмеялся Стэнли. — Себастьян в этих вопросах ещё более щепетилен. Помочь советом он легко может, но чтобы обнаружить у себя от двух до пяти лет заключения? Никогда.

— Слушай, а ведь мы могли бы и без угона снять некоторую сумму…

При этих словах Стэнли чуть не выронил записную книжку.

— Знаешь, я гляжу на тебя и поражаюсь. Ещё час назад ты хотел вернуть корабль, а теперь говоришь об ограблении, а это уже более пяти лет. Зачем нам тогда куда-то лететь? — Стэнли подсоединил шлейф к книжке и принялся листать пальцем по её экрану, а затем добавил. — К тому же я не смог найти нужное программное обеспечение.

Карточка была шедевром высокотехнологичного искусства: внешне — чёрный гнущийся прямоугольник пластика, внутри — микроэлектронная начинка. Главной особенностью карты являлась способность адаптироваться к разным стандартам, так как программироваться может любая часть карты, и это резко поставило за грань закона не только их производство, но и владение.

— Откуда — не скажу, тебе не поможет, а человек будет в большей безопасности.

Стэнли кончил возиться с книжкой и резко провёл по щели замка на двери, тот утвердительно пискнул и щёлкнул. После этого осталось подобрать ключ, и они вошли в комнатушку.

— Видишь? — Стэнли указал на пару дырочек размером с карандашный грифель в ровном сером покрытии стен под потолком. Только ровная покраска стен позволяла их разглядеть. — Вот твои датчики, но я только что их отключил, войдя сюда под видом рабочего Стимменса.

— И охранники это видят на мониторах?

— Ага. На одном из десятков периферийных экранов выскочила надпись о входе в это помещение сотрудника, полностью по установленной процедуре. И эта информация была тут же погребена под ещё десятком событий происшедших в этом районе. Причём совершенно не важно, находится ли Стимменс в порту или нет.

— Боже, охрана, в самом деле, филькина.

— Точно, это я понял ещё три года назад. Достаточно устроиться на работу сюда, и все пути открыты. С проблемой они справляются тем, что не берут шибко умных.

— То есть?

— Все работники очень хорошо проверяются. — Стэнли положил сумку на стол у стены. — Диспетчер не смог бы сюда войти, а чернорабочий может. Приступим к третьему этапу: проникновение.

Откупорив контрольный щит, висящий рядом с телефоном, Стэнли вскоре выкорчевал оттуда новый пучок проводов. Проследив их по стене, он вытянул один провод и показал его Майку.

— А это вся сигнализация нашего корабля.

— Этот телефонный провод?

— Ага. Тут следует рассказать, почему я выбрал именно ПТЦ-147, кстати, он так называется. Обычно почтовые заходят на три-четыре дня и вновь устремляются в рейс, но не этот. ПТЦ, м-м-м для простоты окрестим «птица», сел десять дней назад и пробудет ещё две недели, а что это означает?

— Что он на годовой проверке.

— Точно. И люди появятся только через неделю, а сейчас он полностью отключён.

— Даже аккумуляторы?

— Даже аккумуляторы, он полностью деактивирован. Идеальная ситуация.

— Но ведь всё равно сигнализация на него установлена.

— Ха! Местные техники тоже так думают, а сами постоянно её проходят без последствий. Тут мне помог Се. Система до ужаса проста: когда судно проверяют на остаточную радиацию и биологическое заражение, то его полностью отключают и высасывают из него всю энергию. Все компьютеры безмолвствуют, за исключением одного: сторожевого, простенькой штуковины на входе, которая не имеет ни одной действующей цепи в корабле. Но, честно говоря, его и компьютером то не назовёшь. Вся его задача: выдавать код в телефонную линию при попытке вскрыть один из шлюзов, за счёт этой линии он и питается. Если её перекусить, то это будет равнозначно тревоге, но есть другой способ обмануть контроль.

За время произнесения речи Стэнли раскроил два провода и зачистил жилы. Затем, перекусив обе линии, он перенёс провода с телефона на соседние клеммы «птицы», а затем аккуратно прикрутил их там.

— Всё.

— И что это означает?

— Теперь центр прослушивает, нормально ли всё у этого телефона. — Стэнли похлопал по аппарату, висящему на стене. — Исчезновение сигнала на секунду охрана проигнорировала, благодаря сбою, устроенному двадцать минут назад, а сторожевик полностью отключился от портовой сети. Пойдём открывать люки.

— А радиоохрана? Или ещё какая-нибудь беспроводная?

— Радио? Смеёшься, что ли? Во-первых, в порту полное молчание, чтобы проходили по-настоящему важные сообщения. Во-вторых, при биологической проверке все антенны расключаются, чтобы не оставить даже возможности для концентрации неучтённых энергетических возмущений. А оставлять пустой корабль пусть даже под слабым дистанционным контролем — это же нарушение закона длинной цепи. Нам ведь нужно физически присутствовать, а если террорист какой поднимет судно или устроит на нём пожар, сидя в своей квартире?

— Ладно, ладно. А мне надо что-нибудь делать или я так и буду задавать вопросы?

Стэнли побарабанил пальцами по стенке и кивнул:

— Твой вопрос как нельзя кстати, но ты сам напросился. — Он склонился над сумкой и вытянул метровый кусок кабеля и ломик, которые протянул Майку. Последнее архаичное орудие намекало на грубую агрессию против следующего барьера защиты. — Поднимешься по шахте, там в потолке люк, я его открою. Вылезешь на поверхность рядом с техническим шлюзом, посмотришь, как он открывается, и вставишь монтировку. Потом передашь мне, что готов. — Стэнли протянул ему двойной наушник на липком проводке. — Верхний — в ухо, нижний к шее. Когда скажу «давай», вскроешь люк и тут же сунешь туда кабель. Там по краю дверцы и рамы есть запоры с гребнями гибких контактов, нужно соединить их, тогда люк обратно не закроется. Вот и всё.

— И всего то? Может, лучше покажешь, где что?

— Для меня этот корабль также нов, как и для тебя, а я думаю, что ты не тупица и где что догадаешься. Ещё вопросы будут?

— Да, рации-то откуда? Никогда их у тебя не видел. — Спросил Майк, прилаживая наушник к левому уху.

— С позапрошлого карнавала, я их в тире выиграл. Вот — понадобились. Ты пойми, мне ведь тоже надо будет постараться, чтобы вскрыть все эти люки.

— Ладно. — Майк взял монтировку и кабель и вышел за дверь контрольной комнаты.

Снаружи по-прежнему была идеальная тишина, заполняемая только мерным гудением систем — «дыханием порта», как выражались местные техники. Световые панели на потолке сияли ровным светом, но их явно не хватало в подземелье. Майк усмехнулся, вспомнив, как вся их компания старалась на практике быстрее свалить из этих мрачных казематов, а вот Стэнли продолжил работать на каникулах. Понятно, чем он занимался.

«Мешок не забудь, и если хочешь, мой прихвати», — раздалось у него в ухе.

— Обойдёшься. — Ответил Майк.

Подобрав тюк у подножья лестницы, Майк принялся взбираться наверх. В шахте освещения не было вовсе, и подниматься приходилось, чуть ли не на ощупь. Через минуту после привыкания его глаза различили светящиеся полосы краски, нанесённые на перила и стены. Попытка отыскать в верхней галерее люк удачи не принесла, но когда он уже собирался поинтересоваться у Стэнли, позади Майка раздался лязг, и появилось круглое пятно света. Нащупав в стене вертикальную лесенку, он, наконец, выбрался из подземелья. Хотелось надеяться что навсегда, так как постоянный мрак уже начал угнетать.

Оглядевшись, Майк понял, что сидит под самым днищем корабля, ходить можно, только сильно пригнувшись. Здесь также было темновато, хотя земля освещалась со всех сторон. Не удержавшись, Майк ударил кулаком по корпусу, тот отозвался глухим коротким звуком. Сталь оказалась тверда как камень. Сделав два шага в сторону, поглаживая в качестве примирения обшивку, Майк оказался у шлюза. Рядом в технические гнёзда корабля из отверстий в скале поднимались толстые кабеля и шланги.

Проблема оказалась там, где он её и ожидал: какая может быть щель у герметично закрытого шлюза? Поковыряв ломиком для верности и не обнаружив лёгкого пути, Майк перешёл к решительным действиям. Поплевав на руки и взяв монтировку покрепче, он резким ударом попытался вогнать её в еле видную линию между люком и рамой. Повторил ещё несколько раз, но всё тщетно, появилось немного царапин в верхнем слое краски и всё. Спрашивать Стэнли не хотелось, поэтому он ещё поковырял железкой и неожиданно щёлкнул по запорной скважине. Она делалась специально для открытия корабля извне. Ручки и тому подобные скобы имели свойство сильно обгорать во время полёта, поэтому для перемещения по корпусу делали выемки, а для открытия люков маленькие самозакрывающиеся щели, куда можно было вставить отвёртку или другой инструмент, оказавшийся под рукой. Приладив монтировку удобнее и оперев её о край рамы, Майк дёрнул со всей силы. Что и требовалось доказать: запоры держали крепко.

— Я готов, — сообщил он Стэнли и вновь приготовился дёрнуть.

«Одну секунду… давай!» — раздалось у него в ухе.

Майк со всей мочи рванул и чуть не упал, монтировка вылетела у него из рук, а люк приоткрылся на ширину ладони. Он только схватил кабель, как люк со стуком захлопнулся, причём с такой скоростью, что у Майка похолодело в груди, когда он представил в отверстии свои пальцы.

— Слушай, ты не можешь повторить?

— Чем ты там занимаешься?… — прокричал наушник, так что Майк выдернул его из уха и подождал, пока вопли утихнут. — Я тут чуть не поджарился, а ты требуешь повторить?

— Я тоже чуть пальцев не лишился, поэтому если ты по-прежнему хочешь войти в корабль, повтори снова.

Приняв молчание за согласие, Майк повесил кабель на плечо, примостил ломик снова и принялся ждать.

«Готов?…Давай!», — вновь раздалось в ухе. Дверца потеряла сопротивление, и Майк в тот же момент отжал её до вполне широкой щели и просунул монтировку внутрь. Дверца вновь захлопнулась и раздражённо зашипела, наткнувшись на ломик, но тот не сдавался. Майк с кабелем в руках пробежался по внутренним сторонам щели и, нащупав выемки, засунул концы внутрь как мог. Дверца расслабилась.

— Поднимайся.

Покрепче зафиксировав кабель в гнёздах замка, Майк вручную сдвинул люк и принялся гадать, что делать дальше. Через десять минут в той же позиции его застал Стэнли.

— Вот ты и попался. — Рассмеялся Стэнли. На ходу, вытащив проводок, он осмотрел замок и проложил проводку по контуру, вызволив Майка из плена.

— Сир, — поклонился Стэнли, — корабль в вашем распоряжении.

— Тогда последуем внутрь, что ли? — ответил Майк, потирая руки. Наконец, у него появилось чувство реальности затеи.

Внутри корабля было тихо и мрачно, но это уже привычная для них стихия. Даже толком не разбираясь в этом классе судов, благодаря их действиям, через минуту энергосистемы корабля принялись вовсю качать энергию из внешней сети. Коридоры мгновенно ожили весёлыми огнями различных систем, через пару секунд все помещения заполнились в меру яркими потоками белого света. Стэнли ругнулся и убежал в нос корабля, Майк пошёл за ним. По пути обнаружив жилые каюты с небольшим количеством личных вещей прежнего экипажа, он закинул вещмешки туда и проследовал дальше.

Корабль хотя и был плоский, но всё же имел два полноценных уровня. В верхнем, в носовой части, располагалась навигационная рубка, в кормовой, ближе к двигателям — машинное отделение. Между ними находились три каюты и пара каптёрок, исполнявших роль камбуза и технологического помещения. В середине низкой нижней части и в боковых объёмных высоких отсеках располагались либо механизмы, либо грузовые трюмы. В общем, корабль был максимально собран к прыжку в небо.

Стэнли оказался в рубке в кресле первого пилота.

— Чуть не обнаружили себя включением иллюминации. У нас габариты зажглись.

Он встал и, немного хмурясь, поиграл с кнопками связной панели.

— Вроде никакого интереса нами. — Стэнли покрутил креслом связиста. — Се бы сюда, такое место для него хорошее.

— Ага, ещё Рона и у нас получилась бы отличная абордажная команда. — Заметил Майк. — Не плохо бы ещё и Петера, кстати, а кто в инженерной секции?

— Как кто? Ты! Кто единственный из нашей роты пробовал поступить и к нам и к инженерам? Думаю неспроста.

— Да, но я же не учился на…

— Учился — не учился, среди механиков у тебя больше всех друзей, да и в технических предметах ты лучше всех разбирался в потоке. Небось, до поступления копался в глайдерах? А?

— Есть немного, но то машина…

— А это двигатель. Даже я знаю, что его нужно просто завести и подогнать к требуемой мощности, а управлять будем отсюда вместе.

— Тебя бы в коллектор засунуть, чтоб ты понял всю простоту машины.

— Вот поэтому туда пойдёшь ты, а я пока системы проверю и курс проложу, взлететь надо до рассвета в течение четырёх часов, лады?

— Лады. — Без энтузиазма ответил Майк и поплёлся в инженерную секцию.

Запустить двигатели можно и из навигационной рубки, но в машинном отделении всё гораздо нагляднее и понятнее. Далеко идти не пришлось, сев на место механика, он принялся соображать с чего начать.

Через пару часов Майк уверенно тарабанил по клавиатурам, следя за показаниями мониторов. Внутренние камеры уже были полны пылающим адом, но дюзы по-прежнему стояли молча, хотя вовсю дышали радиацией. Стэнли подключался только однажды, сообщил, что всё спокойно и попросил не продувать дюзы, чтоб не привлекать лишнего внимания. Аккумуляторы зарядились, электрогенераторы работали, мощность движков приближалась к критической, вскоре её надо будет выпускать. Майк снизил темпы роста, зафиксировал нормальные показатели и передал главное управление на ходовой мостик. Окинул взглядом машинный отсек и перешёл в рубку.

— Отлично, — не оборачиваясь, отметил Стэнли. — Я не успеваю за тобой. Мне нужен ещё час. Если нечего делать: проверь системы и связь.

Майк занял второе пилотское кресло и принялся лазить по виртуальным внутренностям корабля. Двигатели находились в идеальном режиме предстартовой готовности, топлива семьдесят процентов, по техническим характеристикам хватит на несколько полётов до Гваждарииса, а запасов ещё дальше, ведь их было только двое. Обнаружив два пустых бака, Майк раскупорил заглушки, которые уже установил Стэнли, и выкачал из порта дополнительные запасы воды. Не забыв заново закрыть все клапаны, он прошёлся по системам и запустил сканирующий приёмник. Кроме разговоров в общих линиях и препирательств на служебных каналах ничего не было. Ничего насчёт двадцать шестых туннелей не говорилось. Уловив в разговоре зевок, Майк сам принялся зевать во всю ширину рта, в эту первую свободную минуту даже глаза начали слипаться. Три часа ночи — самое мёртвое время суток. В маленьких толстеньких непроницаемо-чёрных иллюминаторах рубки кусками светилось звёздное небо. Вдалеке мерцало розоватое зарево над диспетчерскими зданиями. Внутренности рубки, казалось, стремились отразить внешний мир: общий полумрак, светящиеся экраны и подсветка клавиатур, спокойные зелёные цифры различных параметров и ряды координатных огоньков. Стэнли слева от него заслонил часть аппаратуры, только заострённое от недосыпания лицо виднелось в сиянии мониторов. Стэнли напряжённо водил по экранам стилусом, одновременно набирая данные левой рукой. Маршрут, вырисовавшийся на крайнем слева мониторе, отданном под карту, удивлял витиеватостью, в нормальных полётах так криво не летали.

Наконец, Стэнли откинулся в кресле и с гордостью взглянул на дело своих рук. Маршрут светился зелёными узлами, говорящими о полноте данных, а основные экраны пестрили от рядов цифр, отражая параметры будущего полёта к первой контрольной точке.

— Проведи последние проверки, и стартуем.

Стэнли принялся разминаться в кресле. Стряхнув последние остатки сна, он сам пробежался по нескольким системам.

— Девяносто девять, семьдесят восемь. Шестьдесят пять, семьдесят девять. — Охарактеризовал показатели основных судовых запасов Майк. Хуже всего было с охлаждающими реагентами, но о них беспокоиться стоило в последнюю очередь. — Корабль на точке, мощность минус пятнадцать в молчании последние полчаса, нестабильность пять. Великолепное судно.

— Пакетботы плохими не бывают. Герметичность?

— Полный периметр, все уровни.

— Контролируй всё, о чём ни подумаешь. Некогда делить обязанности. — Стэнли взглянул на него. — С Богом. Отстреливай цепь.

Майк выбрал в системах отдел снабжения и нажал кнопку отстрела. Захваты на тросах, держащих заправочные шланги, электролинии и кабели связи, разжались. Закачанный в соединительные клапана воздух тут же выплюнул всю привязь, и она, толстая как удав, автоматически уползла внутрь скалы. Для того чтобы подключить её снова потребовалось бы усилие нескольких человек.

— Вот, в диспетчерской точно тревога. — Проговорил Стэнли, повышая мощность в камерах двигателя.

Цифры из двигательного отсека перешли в жёлтый, а затем в красный цвет, равномерное гудение за спиной превратилось в глухое рычание. Не доводя до предельных значений, Стэнли плавно сдвинул рычаг ускорителя вперёд и включил доводчик, что было весьма разумно, но совершенно не по-геройски, а затем уже высвободил движки. Дюзы медленно засветились красными бликами, а в их центрах стали рождаться маленькие солнца. Корабль почувствовал падение напряжения и стал дышать ровнее.

Прежде чем столбик выходной тяги дотащился до первой отметки, Стэнли щёлкнул тумблером, корабль слегка подпрыгнул на месте и, покачиваясь, двинулся вперёд. Кресла дёрнулись и обхватили их, так как по кораблю растеклась невесомость. Майк, спохватившись, принялся читать таблицы с экранов. Корабль, постепенно разгоняясь, стал приближаться к подъёму, а цифры внутреннего давления вновь упали в зелёный цвет. Стэнли принял новые установки для двигателя и нажал на кнопку фиксации. Корабль отреагировал мгновенно. Внутренняя мощность и внешняя тяга принялись расти равномерно, резкий рост ускорения вжал пилотов в сиденья. Раздалось жёсткое дребезжание, а рубка стала содрогаться как под ударами заводских молотов.

— Стэн… твою… — Пробормотал Майк, косо посмотрев на Стэнли.

Тот дотянулся до клавиши и, включив внутреннее антигравитационное поле, вырвал судно из законов жёсткой механики.

— Не сметь бояться! — И добавил ещё мощности.

Корабль, постоянно увеличивая скорость, уверенней пошёл по подъёму. Теперь огонь в корме делал его видным на весь порт. До диспетчеров, наконец, дошло, что происходит, индикатор срочной связи замигал аж в трёх местах.

— Отвечать не будем?

— Ага, чем меньше знают, тем больше ошибок сделают.

Корабль выровнялся, рывок на площадке отразился мягким вдавливанием в кресла, но Стэнли тут же снизил тягу и аккуратно развернулся по линиям. Перед ними находилась взлётная полоса. Как только ориентиры совпали с пеленг-стабилизатором, Стэнли резко поднял на порядок значение мощности и перевёл тягу ускорителя за середину, доводчик принял команду и стал наращивать ускорение. Их по-настоящему стало вдавливать в спинки сидений, но уже не было тряски. Гул двигателя вырос на порядок, а поперечные линии на полосе принялись всё быстрее мелькать на обзорных экранах. В инфракрасном изображении корабль нёсся навстречу заре, а в иллюминаторах над ними царила непроглядная темень.

Майк вновь понял, что потерял концентрацию и стал отслеживать действия Стэнли, и как он влияет на корабль. Внешние датчики потихоньку стали разогреваться, и в этот момент корабль потерял сцепление с землёй. Как только Стэнли перенёс отметку вертикального стабилизатора на двадцать градусов вверх, корабль, скользивший до этого на гравитационной подушке, приподнял нос и пошёл в отрыв. В режиме взлёта этот манёвр отрабатывался всеми донными дюзами, а постоянно наращивающий мощность как в ходе, так и в яркости основной двигатель изменил тягу немного вверх. Стэнли настолько превосходно определил момент взлёта для судна, что лишение прав на пилотирование являлось настоящей несправедливостью. Ярко сверкающая звезда «Птицы» быстро всходила над космодромом.

«Неужто не будет никаких перехватчиков?», — подумал Майк и тут же подключил все локационные системы себе на пульт. Даже на максимальной дистанции ничего не наблюдалось. Внизу остались редкие последние огоньки и только инфракрасные обзорники давали скучную картинку. Корабли обычно поднимались во второй половине дня, чаще около полудня, а пока порт спал. Только административные здания, оставшиеся позади, просыпались в эти предрассветные часы. На приёмнике цифры вызывной частоты побежали по всем спектрам, видимо, решили, что у них отключён канал срочности. Майк на это только усмехнулся, но ничего не стал говорить, Стэнли сосредоточенно отслеживал баланс мощностей, постоянно увеличивая скорость.

Они прошмыгнули сквозь небольшое облако, и иллюминаторы заполнили звёзды, но ненадолго, мониторы стали переходить из ночного режима в дневной. Заря, всё время разгоравшаяся по курсу, стала видна и с каждой минутой наливалась всё более сочными красками. Небо, чуть посветлевшее в зените, вновь стало заполняться густым чёрно-фиолетовым цветом. Только стала заметна кривизна линии зари, как над горизонтом вынырнуло солнце, что резко ухудшило обзор. Стэнли видать решил всё-таки геройствовать и развернул корабль вокруг оси движения на треть оборота, подставив лучам брюхо «Птицы». Над ними висела белая дымка и кусочек чёрного неба. Датчики температуры показывали серьёзный нагрев, что неудивительно, ведь они рассекали разрежённый воздух гораздо быстрее пули, но Майк всё же включил карту распределения датчиков и отметил странную симметричность четырёх особо горячих точек. Проверив стабилизаторы, он, наконец, спрятал опоры внутрь корпуса. Чья это ошибка, выяснять не стоило, но не хотелось даже представлять, чем это могло обернуться дальше.

«В конце концов, я постоянно держал температуру под контролем», — успокоил себя Майк. Стэнли упорно сражался с компьютером, пытаясь убедить того, что основной гравитационный вектор направленный вверх, вбок и вперёд — это нормально.

Первой космической скорости они достигли как раз, перед тем как облака внизу из плоской равнины стали превращаться в изогнутую поверхность мяча. А ещё чуть раньше локаторы засекли на границе видимости объект шедший очень высоко.

— Цель в пятнадцати километрах над нами. Расстояние — двести. Курс,… — Майк подождал пока компьютер определиться с цифрами, — …двадцать налево от нас. Трудно сказать в каком направлении он летит. Подожди, уже восемнадцать, семнадцать.

— Ага! Пытаются занять господствующее положение. — Прокомментировал Стэнли.

— У них скорость существенно выше, уже в полутора сотнях километров. И, кстати, у нас ускорение падает.

На это Стэнли ничего не ответил. И школьнику было понятно, что вверх ногами можно снижаться на планету, но не подниматься от неё. Подъёмные двигатели, расположенные по нижней плоскости, молчали и единственный способ заставить корабль двигаться вверх выжимали из себя основные сопла немного скорректированные относительно оси движения и малые вспомогательные по верхней плоскости, но они не были предназначены для такой неестественной борьбы с силой тяжести. Обычно пилоты старались как можно быстрее развернуть судно кормой к планете, «Птица» же поднималась по жёсткой кривой, сильно смещающейся к экватору, да ещё и постепенно выравниваясь по высоте. Сверху, также выравниваясь, приближался преследователь.

— У нас сильный перерасход горючего на этом отрезке, — произнёс Майк, подразумевая полёт вверх ногами. Это его уже заботило больше, чем приближающаяся цель. Пробежавшись по двигателям, он нашёл проблему: подрабатывали передние движки. Пытаясь победить тяготение, корабль слегка подтормаживал себя. — Может, стоит занять нормальное положение?

— Может, — неожиданно согласился Стэнли и выровнял корабль по горизонту. Теперь они точно летели вверх ногами.

Майк от неожиданности даже замер от удивления, ведь ситуация совершенно не улучшилась, только курс изменился. Наконец, до него дошло, что это у Стэнли не бравада, а очередной чересчур хитроумный план, и принялся наблюдать за манёврами оппонента. Тот продемонстрировал полную готовность к манёврам уклонения и перестроился им в хвост. Скорость противника снизилась, но по-прежнему превосходила «Птичью». Постепенно схемы движения стали отпечатываться в голове Майка, а мозг, построив кривые полёта, начал догадываться до особенностей ситуации. «Птица» поднималась от планеты по выравнивающейся дуге и теряла ускорение, что свидетельствовало о том, что двигатели подходили к пределу. Слабый рывок в сторону явно говорил о попытке избежать встречи. Сверху же по ниспадающей траектории шёл перехватчик на более высокой скорости. Рассчитывая точку встречи, противник прибег к торможению, что заставило его потерять и скорость, и высоту. Из ситуации следовало два варианта развития событий, первый: поднимающийся корабль сдаётся без сопротивления в силу проигранной позиции. И второй, долгая игра в кошки-мышки, в течение которой соберётся целая свора охотников на хвосте и, в конце концов, их принудят приземлиться. Всё решено, но противник был пока один, а они не поднимались с планеты, а падали с неё вверх ногами, что никакому пилоту в здравом уме не привидится.

Преследователи сильно тормозили, видя что «Птица» и не думает сопротивляться, на локаторе же нельзя разглядеть каким боком подходит судно.

— Поравнялись. Они чуть вырываются вперёд, …нет, подтормаживают. Где-то в двух километрах под нами. Точнее над нами, — Майк принялся комментировать манёвры цели, Стэнли стал дышать свободнее. — Сближаются. Скорости равны. Тысяча четыреста.

Майк бросил взгляд на обзорные экраны и увидел блестящую точку под кораблём.

— Тысяча, восемьсот, семьсот… шестьсот пятьдесят, тоже тормозят.

Майк снова оглянулся: перехватчик заполнял весь экран, но ничего разглядеть не удалось, Стэнли вернул его к приборам.

— Продолжай, на пять сотен манёвр, следи за обзором и двигателями.

— Пятьсот семьдесят. Сорок, двадцать… — перехватчик вовсю сигналил внешними фонарями, не дождавшись ответа по радио. — Пятьсот.

Стэнли резко повернул корабль в пол-оборота вокруг оси. Внутренний антиграв не справился с неожиданной нагрузкой, и на мгновение они почувствовали невесомость и резкие рывки вниз и вбок. Все цели на экранах резко дёрнулись в разные стороны, и только дисплей, настроенный на построение относительно планеты, не изменился. Вглядываясь во все экраны, Майк понял, что они поменялись с противником местами. С резко возросшим ускорением они поднимались под углом в сорок градусов к прежней траектории, да ещё закладывая вираж к южному полюсу, а преследователь, вильнувший в сторону, избегая столкновения с неожиданно прыткой «Птицей», свалился в пике и, скорее всего, думал о выравнивании курса, чем о возобновлении погони.

Ошеломлённый сменой положения, Майк не сразу услышал натужный рёв двигателей. Вызвав ходовую систему, он убедился, что Стэнли нещадно подхлёстывал движки. Корабль по спирали поднимался над планетой, беря эшелон за эшелоном, вероятность встречи с ещё одним перехватчиком была близка к нулю. Наконец, показатель гравитационного влияния планеты стал падать, а обзор позволил охватить весь белесый шар одним взглядом.

— Ещё два преследователя поднимаются за нами с поверхности. Тысяча километров, а скорость гораздо ниже нашей. Пропали из видимости. Наверное, из порта.

Десять минут спустя они отошли от планеты на пятнадцать тысяч километров и достигли третьей космической скорости.

— Тяготение четырнадцать процентов. Куда мы направимся? Кстати, похоже перегрев.

Сомнений в близком прыжке не было, раз уж они видели трёх перехватчиков, то неизвестно, сколько из них спешили за гранью видимости. В системе им делать нечего. Стэнли чуть уменьшил яростную атаку двигателя и, задав первую контрольную точку, откинулся в кресле. Корабль немного подумал и продолжил выворачивать по дуге, потихоньку теряя ускорение.

— Через полчаса гравитация сойдёт на нет, к этому моменту мы выйдем в точку прыжка на Астурис.

— На Астурис? Что нам делать на Астурисе? Мы что, собираемся на Фриштитис?

Стэнли сложил руки на груди и улыбнулся.

— Интересно, а почему возник вопрос о Фриштитисе?

— Ну, относительно близко… — Майк покосился на довольную рожу Стэнли и пробормотал. — Понятно.

— Ага. Ведь мы разговаривали с фриштийцами перед бегством. Когда следователи выстроят все наши сегодняшние похождения, а затем по инверсионному следу определят, что мы стартовали к Астурису, то искать будут в окрестностях Фришов и соседей. Флот за нами никто посылать не будет, нам следует ждать преследования только со стороны патрулей Лиги. Короче говоря, достаточно забраться глубже в космос, где нет наших посольств, и мы станем чистыми.

— Тогда, куда мы всё-таки идём?

Стэнли пожал плечами:

— Конечная точка неизвестна. Пойдём на юг, раз уж двигаемся в этом направлении, обогнём Мирфакскую гриву и найдём там звезду погостеприимнее.

— Не слабо. Но это же ближе к центру Лиги, не боишься нарваться?

— Нет. Много звёзд — это много укромных звёзд, а независимые и там есть. Лига — не военная организация и расширяется только за счёт добровольного сотрудничества, и то не всех принимает. В общем, там будем думать.

— Снова появился преследователь. Идёт с большим форсажем. — Майк оглянулся на Стэнли. — Судя по всему, военный корабль.

— А ты хотел цветов вдогонку?

Запищал зуммер, они вышли на прыжковый гребень.

— Шлак мне в бак! Немедленно проверки.

— Вроде всё нормально, показатели в норме. Кольцо разогрето, тяга сорок.

Стэнли окинул взглядом мониторы, Майк задержал внимание на заднем обзорном экране, где сверкал бело-голубой шарик Фимиде, их взгляды перекрестились.

— К славе и богатству?

— Полный вперёд! — кивнул Майк.

Стэнли щёлкнул тумблером и перевёл рычаг ускорителя в крайнее переднее положение, ПТЦ-147 немедленно растворился среди звёзд.

Глава 4. Первый блин

Астурис оказался удобным местом назначения. Достаточно близкий, чтобы путь лежал к нему по прямой, не обходя другие звёзды, а это означало всего один прыжок, и в то же время достаточно далеко, чтобы путь занял больше суток. Это сочетание предоставило беглецам отличный отдых. Они договорились нести вахты в рубке по четыре часа, и Майк пошёл спать первым. Однако, проспал он девять часов, затем разбудил Стэнли в пилотском кресле и отправил его спать. Через три часа они с аппетитом позавтракали (Майк во второй раз) и провели полную инспекцию корабля. Что заняло не больше часа ввиду малых размеров судна, причём большую часть времени они возились с системами корабля, совершая различные проверки. Корабль, пусть и немало напрягался накануне, чувствовал себя превосходно. Видно, сказался хороший отдых перед полётом.

Вновь у Майка возник вопрос: когда и как Стэнли спланировал все этапы операции, на что тот дал полистать записную книжку. Для Стэнли этот шаг означал высокое доверие.

Последней записью значилась полная документация на ПТЦ-147. Название корабля решили не менять, а только скорректировали, теперь он назывался «Птичка» за лёгкость полёта. В документах также хранились досье на основной экипаж ПТЦ. «Интересно, как сейчас выглядит лицо капитана Эдера», — подумал Майк, физиономия капитана на фотографии не внушала тёплых чувств. Копаясь в документах, относящихся к космопорту, он обнаружил подробнейшие планы внутреннего хозяйства, списки сотрудников, десятки кодовых записей для карт доступа и даже коллекцию голосовых паролей. Значительный объём книжки занимал курс навигации, сопряжённых с ней наук, а также детальные описания устройств и различных систем кораблей чуть ли не всех классов. Похоже, Стэнли собирал информацию в течение всех пяти лет обучения. Но ещё больше было не совсем понятной информации: досье на разных людей, среди которых были и декан, и министр транспорта, много художественной и исторической литературы, чистые и заполненные формы документов, юридические и маркетинговые бумаги. Особенно Майка развеселила коллекция лицензий на любой вид деятельности, уже подписанных в электронном виде. Настоящий кладезь информации. Там же находился и примерный маршрут, в том самом виде, как его описал Стэнли.

Майк устало взглянул на размытые полосы, проплывавшие за иллюминаторами, потёр шею и вернул книжку владельцу. Во внешнем виде подпространства, через которое они продирались, не было ничего интересного. Постоянный чёрно-фиолетовый мрак, нарушаемый размытыми точками впереди и волнами мутного белесого света, захлёстывавшего их, когда они проносились слишком близко от массивных объектов. С тех пор как привод выкинул «Птичку» из нормального пространства, они неслись незримо для всех барьеров, оставляя за кормой парсек за парсеком.

— Что-то я среди твоего собрания сочинений не нашёл историю о том, почему фриши и кортолийцы так ненавидят друг друга. А это ведь корень наших бед.

— Причину эту не найдёшь и в государственной библиотеке. Там нет ни одного байта информации по этому вопросу, всё ограничивается проблемами в общении с этими нациями. Я даже думаю, что и на этих планетах в сущности уже не знают где начало, вот только конца не видать.

— А в общем?

— В общем, у них видимо была война или проблема, которая привела к войне. Да они и сейчас бы воевали, если бы не находились далеко друг от друга. — Стэнли усмехнулся. — Кто знает, что скрывается во тьме веков? Вот Фриштитис и королевство Толиник — вряд ли кто-нибудь знает, что эти названия означают. Знаешь, из всей этой истории я запомнил только одно. Когда Звёздная Лига вторглась в наш сектор, то дипломатические отношения завязывались одновременно и с нами, и с фриштийцами, и с кортолийцами. И вот, короче говоря, послов пригласили присутствовать на заседании Лиги, председатель представляет сенаторам всех консулов, и в этот момент кортолиец сходится в рукопашной с фришем.

— Что, в самом деле?!

— Ага. Тогда наш сектор серьёзно упал в глазах «сообщества цивилизованных миров», но всё равно и мы, и они позже вошли в состав. Лига восприняла урок, и, хотя обычно соседи располагаются рядом на заседаниях, фриштийцев и Толиник рассаживают как можно дальше друг от друга, чтобы даже в зал входили с разных сторон.

— Бывает же такое. — Ещё раз хохотнул Майк. — А главное, каким боком для нас вышло.

Стэнли задержал взгляд на молочном мареве за иллюминатором.

— Н-да, как глупо.

— Хоть убей, ничего не помню. — Стэнли прикусил губу от неожиданной злости. — Ни в жизни не поверил бы. И никогда такого не сделал.

Майк покосился на Стэнли:

— В смысле, не стал вмешиваться? Не помог?

— В смысле, что у меня были бы заготовлены пути к отступлению. Корявая рука судьбы! Один раз дал послабление! — Стэнли впрямую развернулся к Майку и выдал, наконец, эмоции, только с опозданием в десять дней. — Этот кадетский корпус постоянно довлел над нами, и я никогда не позволял себе переходить ту грань, где уже не мог остановиться. И вот, на выпускной вечеринке расслабился.

Стэнли вытер лоб, встал от нетерпения, но тут же плюхнулся обратно в кресло, а затем вновь повернулся к Майку с кривой улыбкой:

— Как они там написали, «первая межзвёздная битва на нашей земле»?

— Ага, и ещё «избили гостей» и тому подобное.

— Что сказать, отдохнули на славу, раз попали в выпуск новостей. Готовимся к выходу. Проверь системы ещё раз, через час будем у Астуриса.

Два пилота с новыми силами набросились на корабельный компьютер, так как думать о прошлом совершенно не хотелось.

На момент выхода Майк оставил для данных только два монитора, все остальные переключил на внешний обзор. Когда три года назад он в первый и единственный раз совершал межзвёздный прыжок, то, как и все курсанты оказался в просмотровом зале, но место тогда он нашёл только с краю, да и экран был не таким большим. Всё же охватившие его тогда чувства навсегда отпечатались в памяти. Запись прыжка в документальном или художественном фильме посмотреть может каждый, но сам переход сквозь пространство можно ощутить только на корабле.

Снова запищал зуммер, сигнализируя о переходе. Волна световой и звуковой сигнализации прокатилась по коридорам и каютам судна, предупреждая несуществующий экипаж. На экранах стремительно обнулялись показатели. Когда последняя группа цифр добежала до нуля, внешний мир стремительно изменился.

Из бледной пены чёрно-фиолетового океана полились потоки света, будто миллионы тоненьких острых игл рванули к кораблю. Одновременно их захлестнуло необычайное ощущение невесомости, совершенно отличавшееся от понятия свободного падения. В тот момент, когда твой взгляд устремлён на несущийся к тебе космос, новички обычно хватаются за подлокотники кресел, так как на подсознательном уровне возникает чувство, что тебя неожиданно выкинули в бездну пространства без конца и края. Но длится это всего лишь мгновение. Привод выключается, корабль снижает скорость и его тут же выкидывает из подпространства. Ослепительный блеск сменился привычной чернотой, усеянной звёздными россыпями.

У Майка по монитору поползли конфигурации судна, у Стэнли с небольшой задержкой строчки координат, цифры в столбиках почти не отличались друг от друга, компьютер ориентировался среди звёзд, и окрестности оказались ему знакомы. Наконец, выпали две помеченные строчки с истинным положением. Первая указывала на местоположение ближайшей звезды, а вторая, единственная из всех, постоянно менялась, хотя координаты и курс были установлены точно, скорость никак не давалась счислению.

— Плакида?

— Да, а что не так?

— Додумались же назвать.

— Я бы не стал брать так круто, — заметил Стэнли. — Звучит вполне нормально: звезда Плакида, четвёртая планета Астурис. А что до названия, как называется наша звезда?

— Фаренер.

— И что это значит?

Майк пожал плечами. Откуда брались те или иные названия чаще всего оставалось только догадываться, а смеяться уж не стоило совсем. На экране от центра протянулась линия влево за край. Изменив обзор, Майк увидел, как линия уперлась в жёлтенькую точку, сиявшую чуть сильнее остальных звёзд. Вслед за первой линией от центра, но уже вправо пошла линия курса, на которой, наконец, оформилось число скорости: 20,3. Майк даже присвистнул от удивления.

— Две десятых от скорости света?

— Постараемся пройти систему как можно быстрее. Где-то в десяти стардах. Но мы и не собирались заходить на Астурис. Так… раз.

Стэнли добавил данных. Через экран протянулась третья линия к новой контрольной точке и стала обрастать дополнительными кривыми. В итоге выделилась извилистая линия оптимального маневрирования на заход к прыжку.

— Подождём с часик, отойдём подальше от точки выхода, чтобы не оставить никаких шансов преследователям.

— Нам не придётся возвращаться? Скорость большая.

— Нет, пройдём где-то три четверти старда, а нам целых двенадцать по прямой. Кстати, придётся нырять под плоскость эклиптики, кто знает, может, там пересечёмся с кем-нибудь, надо будет осторожнее.

К моменту запуска двигателей кривая маршрута не сильно изменилась, лишь стала круче. Управление отдали в руки автопилота, что сулило им минимум затраченного топлива, а, следовательно, и меньше оставленных следов. Когда уходили под плоскость системы, то рядом не оказалось ни одной планеты, что свело нежелательные встречи на нет, эфир также молчал, только обрывки разных передач доносились от Плакиды. В итоге на прыжковую линию заходили с чистым сердцем и вновь с полным комплексом проверок. Наверно, ни один экипаж не следовал так строго процедурам полёта. Ещё мгновение, и Астурис остался за гранью реального пространства.

Новой промежуточной точкой их полёта стал Мирам. Большая красная звезда ярко сияла на небосводе всего сектора, но не сподобилась дать жизнь ни на одной из своих планет. Корабли шли к Мираму как на маяк, только чтобы обогнуть разрежённую, но неудобную туманность, растянувшуюся в этих созвездиях. Отсюда космос прекрасно просматривался в обе стороны: и район Фаренера, и центральные созвездия Лиги. А ещё над головами висело громадное призрачное одеяло, подсвеченное светом разноцветных звёзд. В этот раз они проскочили систему, не задерживаясь.

Три дня спустя «Птичка» вынырнула на краю системы Хонор, яркой бело-голубой звезды, форпосте Лиги перед Мирфакской гривой. Среди многочисленных красных карликов, только пять звёзд других цветов обладали населением. Хонор имел одну полупригодную для жизни планету и, в силу близкого соседства с приятной жёлтой густонаселённой звездой, был всегда слаборазвит. А точнее говоря, там оседали только те, кто не хотел лезть в котёл цивилизованной жизни. Хонор (планета называлась также как и звезда) прекрасно подходил Майку и Стэнли для первой разведки. Со времени похищения корабля прошло больше недели, и новость уже должна была прокатиться по выпускам новостей, если это интересовало местных. Тем более, что дальнейших планов у путешественников не было.

Естественно, первым делом при похищении транспорта надо стереть регистрационные знаки. Во время прыжков главным образом занимались компьютером, который мог сдать их при первом же радиообмене. Проблема заключалась в том, что в аппаратуру каждого корабля механически вписывались его заводские номера и стереть их без разрушения станции нельзя. Но на любую задачу есть решение, и, прежде всего, эти решения появляются в местах скопления сообразительных молодых людей, то есть учебных заведениях. Может быть, и не их академия придумала обходной манёвр, но все факультеты (причём не только курсанты, но и преподаватели) из поколения в поколения передают полезные советы, устройства и программы. Конечно, у Стэнли было решение. На кораблях все сигналы проходят через компьютеры, и, как министерства Фимиде и Лиги не пытались бороться, специальные программы для обмана идентификаторов появлялись на рынке и свободном обращении раньше, чем вступала в строй новая более изощрённая система защиты. Требовалось только правильно установить. Теперь любое сообщение от «Птички» после шифрования, но перед отправкой проходило обработку, где истинные номера изымались и вставлялись новые. ПТЦ-147 исчез, появился калгарианский «Мууд Флиммен Нагут Сеок». Несомненно, портовые власти могли вычистить память корабельных журналов и восстановить регистрационные номера, но это могла сделать только специальная комиссия по решению суда.

Вторым делом стала корректировка внешности судна. Этим они занялись только когда вынырнули на низкой скорости в двух днях пути от Хонора. Так как внесение конструктивных изменений могло оказаться фатальным для них, они решили ограничиться перекраской. Раздобыв в корабельных запасниках немного красной краски и, добавив присыпок для карминного оттенка, Майк и Стэнли, выходя по очереди в космос, закрасили синие полосы и добавили пару рисунков. Макияж временный, после первого прохода через атмосферу краска частично обуглится, но это пойдёт им только на пользу. По легенде они шли на старом тихоходном грузовике ближних рейсов. Хорошо ещё номер не выгравирован на борту, а только нарисован. Его место заняла надпись «Нагут Сеок», что, как убедился вечером Майк, пролистывая записную книжку Стэнли, полностью соответствовало старой калгарианской классификации. Хотя работа в космосе и является тяжёлым трудом, Майк и Стэнли в своё время столько напахались на орбитальных работах, что малярное дело прошло совершенно без проблем и напряжения.

Говорить о подделке документов и вовсе не приходилось, местные власти не знали какие бумаги в ходу на разных планетах, и поэтому можно было заручиться любой фальшивкой. Конечно, на цивилизованных планетах подделки требовались качественные.

К Хонору они подходили слишком осторожно для такого корабля, но для старого лишь аккуратно. Бело-голубой шарик навевал приятные мысли при приближении, но жёлто-коричневые выжженные полоски суши среди сверкающей синей глади океанов портили впечатление. Пока Стэнли маневрировал, выходя на стационарную орбиту ожидания, Майк разглядывал поверхность, пытаясь понять, на чём зиждется жизнь. Судя по постоянной шапке облаков над северным полюсом, жили только там.

Сигнал вызова пришёл только когда Стэнли потянулся к переключателям, чтобы самому опросить эфир. Первый вопрос оказался на пемонском языке, видимо, развитом в этом регионе. Но Стэнли попросил перейти на леттерский, наиболее популярный в секторе. Изображения не было, то ли аппаратура не позволяла, то ли диспетчер не утруждал себя личным представлением.

— Хонор. Назовитесь. — Спросил низкий голос сквозь лёгкий гул.

— Грузовой корабль «Мууд Флиммен», порт приписки Рид, Калгар. Разрешение на посадку.

— Цель полёта.

— Предложение фрахта на Идель.

— Ввозимый, продажный груз имеется?

— Нет, мы не занимаемся торговлей, исключительно перевозка от посредников.

— Посадочный канал 233. Вышлите ключ подтверждения и садитесь по инструкции.

Связь разорвалась, а через три секунды замигали вызовы на навигационных приёмниках. Они сами настроились на 233 канал, и по монитору поползли посадочные данные. Отбив обратный ключ, Стэнли принялся скармливать компьютеру информацию. Особенность заключалась в том, что нужно было заставить корабль снижаться гораздо медленнее и грубее для ухудшения мнения о себе, а корабль постоянно отвечал, что он может лучше и быстрее. В итоге пришлось вести частично в ручном режиме.

— Легко получилось, — заметил Майк, пока судно на автопилоте выходило на нужную траекторию.

— Потому и садимся, где легко. Я не уверен даже, что они пошлют запрос на Калгар. В любом случае боятся нечего, грузовик под этим именем давно списан, а главное он существовал в регистрационных книгах, поэтому никакой тревоги это не вызовет.

— А если окажется груз на Идель? — Эту планету они выбрали из-за расположения, нужно было взять значительно восточнее для полёта к ней.

— Можно в принципе и взять. Но совершенно не советую. Идель не так далеко, найдётся корабль надёжнее нашего. А если кто и изъявит желание, то неспроста. В конце концов, не стоит забывать, что чаще всего корабль стоит гораздо больше, чем груз, и пиратов они привлекают больше.

— Поэтому и маскируемся под тихохода. — Кивнул Майк.

— Ага. И чтобы запас скорости всегда был.

Стэнли вновь ушёл с головой в полётные инструкции и скоро скомандовал снижение. Белое море облаков накренилось и заняло передние обзорные экраны. Снежное покрывало постепенно вспучилось, рябь переросла в горы и в какой-то момент они нырнули в подошву одного из холмов. На мониторах светился только коридор, идущий от порта. В облаках корабль потихоньку начало трясти, но как только они оказались под нижним краем неба, а видимость улучшилась, Стэнли ещё сильнее снизил скорость. «Птичка» шла на бреющем полёте, а они могли даже насладиться видом тёмного моря под ними и чёрных скал впереди, что обычно недоступно космонавтам. А потому хребет на берегу показался им столь высоким и зубастым. Инстинктивно Стэнли приподнял корабль, чтобы перемахнуть через полуторакилометровые горы и начать снижение над континентом. Широченная равнина серо-зелёного цвета, обрамлявшая лазурный залив, была вся усыпана россыпями белых домиков. Перед ними раскинулся низкий, но широкий коричневатый мегаполис, лежащий в устье реки. Коридор тянулся выше него. Там в желтоватой пустыне и высились купола космопорта, обрамляющие посадочные площадки. В двух километрах коридорный луч перескочил с диспетчерских вышек на площадку чуть правее. Не было никакой необходимости, но Стэнли переключил управление полностью на себя. «С другой стороны, — подумал Майк, — это позволит ему лучше чувствовать судно». Корабль заложил вираж и, еле двигаясь, завис над площадкой, выпуская амортизаторы. Яма была широкой, но целиться требовалось точно. По-прежнему сильно помогал маяк, бивший из центра площадки. Выровняв корабль точно над центром, Стэнли аккуратно посадил его. Город и диспетчерские башни исчезли за краем защитной ветровой стены, и лёгкий толчок возвестил об успешной посадке. Экраны заволокло поднятой пылью. Стэнли выключил внешний антиграв, затем внутренний и пусть в ощущениях ничего не изменилось, но корабль обрёл вес и твёрдо встал на опоры.

— Фу-у. — Единственное, что произнёс Стэнли и вытер пот со лба.

Майк хлопнул его по плечу, но тут же погрузился в изучение внешних датчиков, температура держалась на тридцати семи градусах, хотя остальные показатели по атмосфере, радиации и солнцу стали вполне нормальными.

— Не спеши открывать шлюз, надо переговорить с властями.

— Да я бы и не стал. Жарища-то какая!

— Это всё наши двигатели, подожди, сейчас спадёт.

— Уже спала. Тридцать четыре, и меньше не становится.

— Ничего, надолго мы тут не задержимся. О, пыль осела.

Песок, поднявшийся в воздух при посадке, наконец, улёгся.

— Да я не о том. — Майк показал на иллюминатор и небо в нём. — Солнца нет, что будет, когда облака разойдутся?

— Может, они никогда не расходятся. Наконец-то.

Замигал сигнал вызова.

— К вам идёт представитель таможни. — Только и сказал тот же низкий голос.

— Отлично, ждать не придётся, в нашем загруженном порту пришлось бы несколько часов сидеть безвылазно.

Ждать всё же пришлось. Как и на всех планетах, таможенники шли самыми длинными путями. Когда же двери в стене разъехались, то за ними оказался всего один человек в широком тёмном пиджаке до колен и таких же широких брюках. Тоненькие светлые полоски, шедшие по бокам одежды, обозначали униформу. Ни шляпы, ни причёски фактически не было. Небольшой ёжик волос, причём только с одной стороны головы, давал представление о молодости, но когда незнакомец подошёл к кораблю и откинул лёгкий шарф, закрывавший нижнюю половину лица, то появился волевой подбородок зрелого человека. Майк, вспомнив, что шлюзовые щиты находятся за его спиной, тут же запустил механизмы открытия. Корабль, предпочитая делать всё по правилам, только через пару минут открыл шлюз и опустил трап к таможеннику.

— Хезер-Ла.

— Что, простите?

— Меня так зовут. — Бесстрастно повторил таможенник.

— Гайн Томассон, Керик Артюс, — представились Стэнли и Майк в соответствии с разработанными легендой и документами.

Майк проводил гостя в кают-компанию, а Стэнли притащил туда бумаги. Майк, как водится добродушному хозяину, уже наливал напитки из личных запасов капитана Эдера, предварительно осведомившись о предпочтениях Хезер-Ла и местных обычаях.

Обычаи оказались вполне лояльными к спиртному, а потеплевший взгляд таможни к кораблю.

— Чем занимаетесь? — спросил Хезер (остальная часть имени оказалась фамилией), когда закончил снимать общие параметры судна и регистрацию.

— Перевозка грузов, — ответил Стэнли и протянул потёртую лицензию, которую они искусственно старили целый день в сушке для белья.

— Какой груз на борту?

— Никакого. Была партия на Местор, возвращаемся порожняком. — Предупредил Стэнли следующий вопрос. — Там ничего не удалось подхватить, думаем, может, что здесь найдётся.

— А у вас есть право на торговлю, в смысле закупку товаров? На некоторые виды нужно только местное разрешение.

— Мы не торгуем. — Снова отметил Стэнли. — Мы занимаемся исключительно перевозками. А документы должен оформлять фрахтовщик.

— Понятно… — протянул Хезер, хотя, что ему понятно, было сложно сказать, — и вас только двое?

— Сейчас, да.

— В каком смысле?

— Мы первый и второй пилот, но у нас ещё есть капитан, третий помощник, два механика и карго. Остальной экипаж на Букачо, грубо говоря, в отпуске.

— А вы перегоняете груз?

— Вполне нормальная практика, если груз надо доставить на Местор, в подобной колонии никогда не найдётся стоящего предложения.

— А на Идель зачем летите?

— Будет груз в другое место в район Букачо, не полетим.

— Интересная у вас жизнь. Заявку на фрахт подавать будете?

— Нет, постоим всего день.

— Всего день? — Хезер перестал писать и уставился на них.

Стэнли положил руки на стол и с многозначительным видом произнёс:

— Да. Последняя операция заняла меньше времени, чем отводилось по плану, да и топливо есть в резерве. Вот решили посмотреть, нет ли чего по пути.

— Ага. — Только и сказал таможенник. Вернулся к бумагам и, ещё раз мимолётно взглянув на Стэнли, продолжил писанину.

Стэнли вздохнул и учтиво спросил.

— Не могли бы, кстати, посоветовать место, где ошиваются сильно спешащие торговцы?

— С этим никаких проблем. Когда пройдёте через ворота, идите направо, а затем сворачивайте в третий проезд, он выводит в город, как вильнёт, то пересечется с улицей, где «ошиваются» только торговцы и пилоты. Налоговый сбор пятьдесят сегов, если не улетите в течение трёх дней, то придётся продлевать.

— А можно было бы получить немного информации о планете?

— Семнадцатый канал. Стандартный на всех планетах Лиги. Вы же не считаете нас дикарями? Всего хорошего.

Получив портовые откупные без всякой квитанции, Хезер-Ла выписал им две бумажки по их документам (местные удостоверения личности) и удалился с выражением лёгкой вежливости на лице.

— Что-то мне всё это не нравится, — тихо проговорил Майк, глядя в спину удаляющемуся таможеннику.

— Почему? В конце у него был совершенно презрительный взгляд.

— Да, но всего один, не обследовал судно и… как-то слишком быстро.

— Скажешь тоже. Мы ему месячное жалование выплатили без лишних вопросов. А я ещё намекнул на нелегальность нашего захода.

— В смысле?

— А как же? Мы ограничены одним запасным днём, то есть наши работодатели не знают об этом заходе. Видимо, мы собираемся состричь деньжат в обход кассы.

Майк, поняв очередной мыслевыверт Стэнли, медленно кивнул.

— Не плохая идея. Но у нас корабль свой и обманывать некого.

— На таких планетах расспросы не в чести. Интересно, какую долю местной экономики составляют контрабандные сделки? Знаешь, надо проверить, сколько времени по-местному.

— Уже вечер, сейчас солнце будет заходить.

— Тогда, пожалуй, никуда сегодня не пойду. Нечего искать приключений на задницу. Задраивай люки.

Спать легли на стороже. Закупорили даже систему забора внешнего воздуха, а вокруг корабля обозначили полную охрану по периметру, что делалось обычно только при посадке в диком лесу. Но эта мера предосторожности оказалась не зря. Где-то в середине ночи их разбудил сигнал тревоги, но хотя они после этого ещё полчаса шарили всеми средствами обнаружения по прилегающей территории, ничего обнаружить не смогли.

— Может, пойдём вместе?

— Нет, двоих могут оглушить, а одного нет смысла: на корабль не попадёшь.

— Может вообще не стоит ходить?

— А вот это уже будет слишком подозрительно. Ну…

Стэнли похлопал себя по карманам комбинезона.

— Я пошёл. Запомни: датчик регистрирует частоту моего пульса и дыхания, быстрее или медленнее — не порядок. Это тебе предупреждение и не более того. И сделай скидку на жару. Да и ещё, — Стэнли обернулся в шлюзе, — если тебя выманят из корабля, мы тут застрянем навсегда.

— Да понимаю я, не дурак. Возвращайся быстрее.

— Хорошо хоть солнца нет. — Пробормотал Стэнли, сходя по пандусу на поверхность Хонора.

Майк осмотрелся, поморщился от жары и полностью задраил шлюз. Его занимала другая мысль. Каким образом они собираются вести активную деловую деятельность в таких бандитских местах?

Майк плюхнулся в кресло и принялся прикидывать, на чём же они могли бы подзаработать.

Пройдя две галереи, Стэнли выглянул из-за угла: мимо медленно протащилась большая повозка. Несмотря на раннее утро, улица оказалась полна народа. Люди самых различных цветов кожи, цвета волос, а тем более фасонов одежды двигались в общем беспорядке по своим делам. И не только люди. Стэнли даже вздрогнул от неожиданности, когда мимо прошагали статные эсхибы, их жёлто-серые безносые лица с четырьмя глазами отлично сливались с окружающими домами. Стэнли настолько привык жить в человеческих мирах, что даже понятия не имел, как называются эти чужаки. Эсхибами, нохумами и тому подобными словами люди называли всех нечеловеков. Сказывалась близость центральных миров, и чем дальше, тем разнообразней публика.

Оправившись, он пошёл вдоль улицы, разглядывая вывески и присматриваясь к окружающим. Дома были относительно невысокие: два, три, максимум четыре этажа, но стояли они так близко, что нависали над прохожими. Нигде не было балконов, крыши заполняли террасы, а иногда через улицу перекидывались арочные мостики. У зданий не было прямых углов, двери круглые, а стены первого этажа везде расписаны различными словами. Приглядевшись, Стэнли понял, что эти надписи, выгравированные в твёрдой поверхности стен, исполняли роль вывесок и зазывали в лавки или места отдыха, обещая «выполнить все желания клиента».

На углу перекрёстка высилось большое нагромождение кубиков и куполов с башенками, названное «Торговый дом Гранж», единственное здание со стеклянной дверью, туда Стэнли и решил заглянуть. Тем более, что воздух всё тяжелел и тяжелел от жары и влаги, идущей от залива.

Чутьё его не обмануло, внутри всё кишело людьми либо бегающими в разные стороны, либо сосредоточенно читающими или пишущими разные бумаги, либо разговаривающими между собой. Контингент состоял из трёх частей и чётко различался по одежде: обтрёпанные космонавты, богато выглядящие торговцы и строго, но бедновато одетые служащие контор в местных широких одеждах. В центре за стойкой сидели два администратора, занимались они тем, что за десять секунд успевали объяснить человеку, куда ему идти дальше.

— Предложение фрахта… — начал Стэнли, оказавшись перед одним из них.

— Заявления оформляются на бланках, находящихся у входа. — Отрезал сухощавый управленец и сделал вид, что разговор окончен.

— Я не собираюсь подавать заявку.

— Предложения со слов не принимаются.

— А не могу я посмотреть предложения грузов?

— Мониторы вдоль стен. — Администратор, наконец, взглянул на него, не оставив ни единой возможности для вопроса.

Конечно, Стэнли был рад без личных встреч осмотреть список заявок, но в списке трудно выяснить, что за люди стоят за товаром. Первым делом он набрал Букачо, и сразу отлегло от сердца: единственное предложение раза в три превышало грузоподъёмность «Птички». На Идель был целый список. Груз местных ананасов и два морепродуктов Стэнли отмёл, у них не было холодильников в трюмах. Перевозка двадцати шигов, явно какие-то животные, наверняка вдвоём не справиться. Ещё два крупногабаритных груза и, тут у Стэнли дрогнуло в груди: пятнадцать тонн лариусских ковров, которые славились тяжестью. Лариусс, прекрасная цвета золота трава, видимо неплохо росла здесь, что неудивительно, учитывая жаркий влажный климат Хонора.

Минут пять Стэнли пролистывал список по разным категориям и пунктам назначения, совершенно не замечая мелькавших строк. Гораздо быстрее неслись мысли в голове. Наконец, осторожность победила жадность, и он вызвал на экран колонки местных новостей. Затем международных, а потом и криминальную хронику. Событий было много, но в памяти не держалось ничего, глаза искали строчки о сообщениях с Фимиде. Открыто набрать запрос Стэнли опасался. В итоге, он выхватил фразу: «посол Фаренера объявил, что их правительство присоединится к осуждению последних провокаций со стороны Каджиста, одной из жет-групп открыто поддерживающих агрессивные взгляды Гваждарииса». Больше об их родной планете не было ничего. Что не успокаивало до конца, но давало надежду на забвение.

Выйдя из «Гранжа», Стэнли прогулялся вдоль улицы и для вида зашёл в пару подобных контор, но уже поменьше размерами. Там уже ничего стоящего не попадалось. В переулки он даже не заглядывал, пока вокруг толпа, можно было надеяться на совесть портовых грабителей и тем более всяких охотников. Заметив вывеску ломбарда, Стэнли зашёл к ростовщику обменять фимидианские купоны на федеральные билеты лиги, которые принимали везде. Он сильно потерял, совершив обмен не в банке, но сделка осталась не зарегистрирована, да и таможенник взял с них по гораздо более худшему курсу. У входа в третью галерею Стэнли зашёл в самый чисто выглядящий бар. Без этого от его похода за версту тянуло бы фарсом.

Тысячи миров светятся в ночном небе, но, пожалуй, единственная постоянная вещь на них это сутолока торговых портов и тихие гавани баров с неизменным сумеречным светом и приглушённой музыкой. Несколько посетителей угадывались в углах, кто-то приглушённо спорил, но в эти утренние часы Стэнли был первым космонавтом заглянувшим сюда. Взяв освежающий напиток и расплатившись с угрюмым барменом, он занял место в дальнем конце стойки. Только Стэнли, закончив принюхиваться, собрался отведать совсем не холодной жидкости, как сзади раздался шум поднимающихся занавесей и в зал ввалился тощий человек в возрасте с седоватым ореолом жидких волос вокруг лысины.

— Привет, Карл! — его голос прозвучал криком в тишине бара. Бармен благополучно проигнорировал обращение. — Фу-у-у! Уже наступает полуденный зной. Дай мне что-нибудь похолодней.

С шумными вздохами он начал потреблять коктейль.

— Ещё! — посетитель вытер рукавом лысину.

Так и не дождавшись от бармена даже хмыканья, он переключил внимание на Стэнли, сидевшего ближе всех.

— Наконец, я уберусь из этого пекла. — Старик сделал большой глоток. — Слава Богу, никогда не светит солнце, иначе тут был бы настоящий ад.

— Вы уезжаете? — Стэнли не мог игнорировать человека в лицо, как бармен.

— Да. Угораздило меня заняться вывозом одного местного груза. Завтра я уже на торгаше буду дышать прохладным кондиционированным воздухом в парсеке отсюда.

— Не было рейса к пункту назначения?

— Да нет. Мне-то нужно всего ничего, на Идель. Это недалеко отсюда. Просто капитаны тех корыт, что стоят здесь совсем оборзели. Требуют такой фрахт, что перекрывают всю мою прибыль. Нет, оно понятно, корабли большие, мне же надо перевезти каких-то жалких пятнадцать тонн, а они требует от пяти тысяч и выше! — Приступ негодования торговец залил остатками коктейля.

У Стэнли засосало под ложечкой, то ли от напитка, которым чуть не поперхнулся, то ли от предчувствия.

— А за сколько вы нашли?

— Три с половиной тысячи за большущий трюм, который мне не нужен. А требуется всего шесть кубометров. Сделка ещё не заключена, буду ждать последнего момента, до отлёта. Вот вы, я вижу, эспей, вы случайно не летите к Иделю? Может ваш капитан окажется не таким жадным? У меня реально груз небольшой. А? Меня, кстати, Серж Дули зовут.

— Очень приятно, Гайн Томассон, но не-ет. Знаете, нет. Мне жаль, но мы исключительно транзитом. Все сделки уже заключены, да и не на Идель идём.

Ничего кроме как соврать Стэнли не придумал, но если старик знает об их истинных заявлениях Хезеру, то это будет слишком подозрительно. Как иначе отмазаться от привлекательной сделки, шедшей в руки, он за несколько секунд не придумал.

— Жаль. А может знакомые есть, я тут по барам неделю обретаюсь, всё надеюсь.

— Нет, извините, здесь я не часто. — Стэнли криво улыбнулся, залпом допил содержимое стакана и встал в знак окончания разговора.

— Ладно, приятно было познакомиться, я в принципе всегда в этом секторе, может, ещё свидимся.

— Надеюсь.

Выйдя, Стэнли остановился: вихрь мыслей поднялся в голове. Поглядев по сторонам, он решил лучше идти на судно. Людей на улицах не было, духота давила и призывала отступить обратно в дом. Пройдя по галереям, Стэнли без остановок вышел в док, там помахал Майку и, пока шлюз шипел (Майк, видно, крепко задраился) стал прогуливаться вокруг «Нагут Сеока», как гласила надпись на борту. Корабль, с первого взгляда, выглядел ужасно по сравнению с первым впечатлением. Коричнево-чёрные подпалины опоясывали со всех сторон, пыль, поднятая при приземлении, влипла в разгорячённую краску и образовала корку грязи, которая кое-где отваливалась. Но опытному взгляду всё равно оставались видны гладкие серебристые проплешины настоящей обшивки.

— Как оно? — Майк выбежал навстречу.

— Задраивай назад и быстрее.

Майк остался у шлюза проследить процесс закрытия, а Стэнли побежал в душ, с него ручьями текло.

— Давай, не томи. Нечего уже скрывать.

Десять минут спустя Стэнли в чистой одежде настраивал охрану периметра.

— Вкратце: выжидаем пару часов, спрашиваем разрешение на взлёт и даём дёру отсюда.

— Что, есть данные о нас?

— Кстати, ни словом, ни духом. Фу-у! — Стэнли плюхнулся в кресло. — С утра вроде ничего, но сейчас там раскочегарилось просто жуть.

— Итак?

— Итак, всё идеально, в новостях ни слова, в местных полицейских сводках тоже ничего. А затем я начал искать груз. И представь себе, нашёл! Угадай, что.

— Понятия не имею. Золото, что ли?

— Почти. Очень близко. Лариусские ковры.

— Лариусс? — Майк почесал затылок. — Что-то знакомое…

— Ещё бы, что-то. Эта трава успешно конкурирует с сожмой, кокой и тому подобным, только в отличие от наркоты она полностью легальна, и стоит гораздо больше. Золото, растущее на полях. Не знаю ковры там или нет, но здесь может быть запрет на вывоз чистой травы или ещё чего. Короче говоря, не может быть, чтобы этот товар лежал не оприходованным, ведь он сам по себе лучший залог. Можно спокойно привезти груз на место, а затем требовать плату.

— Так ты решил не браться за это предложение?

— Ага, а после того как посидел в баре, решил валить отсюда со всех ног.

— Из тебя всё клещами тянуть надо?

— Я думаю, насколько это опасно. В баре подсел какой-то старик, который хотел поскорее уйти с этой планеты, но его держал груз. Знаешь, куда груз?

— На Идель?

— В точку. — Стэнли ткнул указательным пальцем в Майка. — Вес груза пятнадцать тонн, а место — шесть кубов. А это вместе с тарой. Чересчур плотный для любого товара, но не…

— Не для лариусса.

— Мало того, заявленный лариусс весит тоже пятнадцать тонн. Старик аргументировал простой тем, что за такой маленький груз перевозчики требуют слишком большую плату. И намекнул, что можно сговориться за две с половиной — три тысячи. Представляешь! — Стэнли перешёл даже на шёпот.

— Не слабо, — у Майка взгляд поехал к потолку, — это порядка в десять раз больше наших затрат на топливо до Иделя, а скорее всего и ещё больше.

— Да перестань ты думать о деньгах! Нам же суют в зубы эту сделку. И главное всё с улыбочками, без властей, в полном ажуре, только подпишись и пусти на борт проходимца, да пятнадцать тонн не понятно чего!

Майк посидел, задумчиво глядя в иллюминаторы и, наконец, согласился:

— Да, пожалуй, тут нас собираются взять без лишнего скандала. Но чтобы так быстро среагировали наши спецслужбы, да ещё так далеко.

— Нет, скорее всего, это не они. В лучшем случае, международное агентство по запросу наших властей, в худшем…

— Да, уходим и быстрее.

— Диспетчерская, нам нужно окно на взлёт в течение суток.

— «Мууд Флиммен»? Таможенный департамент на сегодня уже закончил приём заявок, придётся подождать до утра.

— Мы приземлились только вчера и никаких грузовых операций не совершали.

— По правилам вас нужно выпустить по установленной процедуре.

— Если ваши правила согласуются с межзвёздным кодексом по транспортным операциям, то в течение трёх суток мы можем взлететь без повторного осмотра судна. Для повторной проверки у вас должна быть санкция прокурора.

Стэнли блефовал, ведь проверка не состоялась, но это проступок со стороны таможенной службы. Коммуникатор не ответил, диспетчер, видимо, не ожидал столь серьёзной отповеди со стороны Стэнли, а может он как раз знакомился с кодексом. Неожиданно впервые засветился экран, и на нём появилось серьёзное лицо, было видно, как диспетчер с интересом изучает их.

— А какой повод для спешки?

— Выйдете в порт и спросите у любого торговца, он вам скажет: время — деньги. Мы изначально говорили, что прибыли буквально на день, теперь желаем отбыть.

— Но вы же хотели…, — диспетчер опустил глаза на записи, — взять груз на… Идель, или вы передумали?

— Мы только пролётом, а взять груз рассматривали как возможность.

— Но зачем, простите моё любопытство, вообще останавливаться, это ведь так затратно?

— У нас корабль не позволяет совершать большие прыжки, поэтому и сделали остановку, а с местными коммерсантами не сошлись во мнениях. Мы потратили наш временной запас и поэтому хотим подняться как можно скорее.

— М-м-м, не могли бы вы подождать часик, я переговорю с руководством…

— Но вы же являетесь лицом уполномоченным давать разрешения на взлёт?

— Да, но…

— Послушайте, наша компания не привыкла терять контракты из-за бюрократии местных чиновников. Во всяком случае, все потери она возмещает в судебном порядке. У вас есть какие-нибудь претензии к нам?

— Нет. — Диспетчер отдалился от экрана. — Хорошо, даю вам разрешение на взлёт, начало каждого часа, пять минут окно. Курс сто три.

Диспетчер отключился.

— Похоже, понял, что за задержку ему придётся отвечать. Причём руководство порта повесит это именно на него в случае иска. Сколько там времени по местному?

— Без двух минут два.

— Ты видал? — Ухмыльнулся Стэнли. — Он всё равно решил нас задержать на час. Думает, мы не сумеем развить нужную мощность за две минуты.

Майк также усмехнулся, он в течение часа медленно подводил двигатели к нужному темпу.

— Давай на максимум.

Сердце корабля взревело, и через две минуты «Птичка», поднимая клубы пыли, медленно всплыла над доками и, набирая высоту, двинулась на восток. Когда небо постепенно залила густая ночь, и звёзды вновь принялись мерцать далёкими маяками, они, наконец, откинулись в пилотских креслах.

— Горизонт чист. Куда направимся?

— Точно не на Идель. — Стэнли потёр виски, готовясь нырнуть в навигационные расчёты с головой. — Скажем так. Выворачиваем на разгон к Иделю, а затем резко поворачиваем и стартуем к одной из южных звёзд, причем, чем дальше — тем лучше.

На том и порешили. Отходили от Хонора медленно, демонстрируя слабые характеристики корабля. К моменту, когда планета превратилась в еле видное пятнышко, а звезда Иделя сверкала прямо по курсу, «Птичка» форсировала разворот и вновь канула в безбрежный океан, называемый космосом.

Глава 5. Салочки

Ровная, гладкая, с бело-серым рисунком, совершенно не раздражающим взгляд, вся внутренняя обшивка судна выполнена из подобных панелей. Майк уже с час разглядывал потолок каюты. Проснулся, включил свет и никак не мог встать.

«Каким зловетром меня сюда занесло?», — неожиданно всплыла на поверхность одинокая мысль. Какая там слава, деньги и тем более свобода? Они бежали с Хонора как последние трусы, даже не попытавшись начать дело. Что будет, если на следующей планете их будет ожидать полиция или, как в недавнем случае — неизвестно кто? А через пять-семь полётов встанет вопрос о дозаправке, пополнении корабельных запасов.

А ведь все их товарищи, наверняка, до сих пор нежатся на каникулах, ожидая предложений на работу. Ведь главное достоинство их академии: все выпускники устраиваются в первые три месяца. Если бы не этот растреклятый вечер в «Сороте»! Он бы вернулся домой по форме, Альберт похлопал по плечу и сказал что-то вроде: «Я всегда знал, что у тебя получится». Тётя заплакала бы, а Миха и Миро усмехнулись и принялись бы обсуждать, как использовать в семейном деле пилота. Может, стоило вернуться?

От последней мысли Майк заворочался и сел. Итак, ясно, что самый простой эпитет, который его ожидал: «пять лет впустую». Возвращаться — смысла нет. У них на руках корабль, и надо выжимать из него всё, нужно найти ту незанятую нишу, которыми полон космос, и в принципе, это его дело. Стэнли хороший пилот, но, наверняка, на Хоноре можно подцепить стоящую сделку и без лариусса. Надо будет брать дело в свои руки…

К началу вахты, Майк вновь обрёл невозмутимый вид и хорошее настроение. На мониторах звёзды медленно приближались к кораблю, в иллюминаторы по-прежнему захлёстывала пена подпространства, а главное у них была цель: Корриентес.

Основным достоинством этой звезды было её расположение. Небольшое созвездие Салидас с сотней населённых звёзд, тысячи торговых путей и на верху этого клубка: Корриентес — промежуточная точка путешествия от любой звезды Салидаса к окружающему миру и обратно. А на пересечении торговых путей всегда находятся самые процветающие планеты, уже тот факт, что они слышали об этой звезде, говорило о её славе в этом районе. Там можно найти любую сделку, а главное — затеряться среди сотен других торговцев.

Когда Стэнли направил «Птичку» в южную часть неба, то первое что они увидели — жёлтый глаз Корриентеса, и отказаться от подобного приглашения уже не могли. К сожалению, маленькая начальная скорость, да и не близкое расположение точки назначения сделали своё дело. В окрестностях Корриентеса «Птичка» вынырнула только на пятый день полёта. Дело осталось за малым: осторожно приблизиться, послушать местный эфир и спуститься в гущу торговых отношений.

Эх, если бы всё происходило, как задумывалось.

«Бз-з-з-з», — Стэнли разбудил неприятный сигнал зуммера аппарата внутренней связи. Он потянулся и включил соединение.

— Что такое?

— У нас гости. — Майк отключился.

Этих слов хватило, чтобы привести Стэнли в чувство. В минуту собравшись, он выскочил за дверь и, сев в кресло, стал протирать глаза.

— Объект появился где-то пару часов назад. — Майк перенастраивал его экраны, так чтобы видеть всю информацию.

Стэнли пожал плечами.

— Мы уже вчера разминулись с каким-то судном. Дальше они будут попадаться чаще.

— Этот корабль тоже вначале шёл в другую сторону, а затем лёг на параллельный курс. Когда они начали приближаться, я тебя поднял.

Вторая звезда и осложнения начинаются ещё на подлёте. Стэнли стряхнул остатки сна и принялся рассчитывать новый прыжок. Спустя некоторое время, маленькая звёздочка корабля на экранах реального обзора указала, что неизвестные находятся в пределах двух километров. Замигал сигнал вызова.

Стэнли подумал пару секунд, а затем щёлкнул тумблером. В рубке раздался гортанный голос:

— Неизвестный корабль, вы вошли в зону ответственности Садонийской республики. Приготовьтесь к проверке, мы идём на сближение.

— Кто говорит?

— Патрульный корабль, приготовьтесь к проверке.

Эти тоже игнорировали элементарные правила вежливости, и экраны остались тёмными.

— Что будем делать? — спросил Майк.

— Сближаться. На некоторых планетах принят осмотр ещё на подлёте. — Стэнли указал на приближающееся изображение патруля. — Посмотри, у них стволы торчат из каждой дырки.

Корабль производил устрашающее впечатление. Торчащие сверху и снизу обрезки труб говорили о военных наклонностях судна. Они шли всего в километре от них, и можно было разглядеть самые маленькие щели на их борту. Стэнли развернул «Птичку» боком, подставив гостям один из шлюзов. Преследователь тоже развернулся более удобной стороной. В этот момент Майк нахмурился и ткнул пальцем в экран.

— Это ещё что такое?

— В чём дело?

— У них корабль круглый как бочка.

Стэнли вгляделся в картинку гораздо тщательнее, чем до этого. На экране виднелся люк, лафиты стабилизаторов, острый нос. Дюза еле светилась. Три орудия были направлены вперёд, за что им спасибо, но… Если представить что стволы прячутся в эти выемки под ними, то…

— Среднетоннажный, прямого старта с разгонными мощностями в семьсот единиц. — Стэнли на мгновение замер и резво стал добивать новый курс. — У нас такое судно называется класса «Клеппер», типа клипер, но только не военный, а в торговом флоте, популярные модели прошлого века.

— То есть? — Майк обратился к двигателям и принялся вовсю разгонять движки.

— Никакой это не военный корабль, а аккуратно переделанный торговый. Посмотри, когда он садится, то орудия прячутся в корпусе, а для полного камуфляжа их сверху прикрывают лафиты, открывающие стабилизаторы. Кто бы это ни был, но эту проверку мы можем и не пережить.

До преследователя осталось меньше километра, и пусть они были в пилотских креслах, сердце в ожидании развязки разогналось до спринтерской скорости. Майк вогнал в двигатель максимальную мощность, какую тот способен был сдерживать, но хватит ли им, чтобы оторваться?

— Может у тебя есть ещё какой манёвр в запасе? — с надеждой спросил Майк.

— Может, найдётся. Ладно, — Стэнли остановился, размял пальцы, ещё раз просмотрел данные, — вроде всё правильно. Устроим им настоящую жаровню. Готовься разгонять движки на максимум.

Все рычаги управления машинным отделением были перед Майком, но он их не касался. Если Стэнли учудит непредсказуемый фортель, то можно было дёрнуть что-нибудь не то. И Стэнли учудил, а для мнимого патруля это оказалось полной неожиданностью.

Между кораблями осталось пятьдесят метров, когда Стэнли мощными импульсами из бокового и донных сопел развернул корабль по двум осям, а затем противоположными импульсами придержал вращение. За какую-то секунду вместо бокового шлюза у патруля на траверзе появились три дюзы, в следующий момент они полыхнули пламенем и выпустили скопившуюся в них мощь. Только мгновенная реакция пилота позволила избежать расплавления правого борта. Корабль резко включил маршевые двигатели и бортовые с правой стороны.

Майк усердно нагнетал мощности, стараясь выдержать максимальную скорость разгона.

— Отлично. — Стэнли не мог удержаться от восторга. — Мы расходимся на противоположных курсах: мы на одиннадцать, а они на шестнадцать, мало того совершенно не теряем скорости из-за смены направления, а им придётся тормозить.

— Куда сейчас?

— Нам надо продержаться полчаса. А затем рванём назад.

— У них вроде двигатели мощней?

— Скорее всего, — пока шла только разгонная фаза, у них была возможность поговорить, — у нас лучше соотношение масса-мощность, но если они врезали себе боевые орудия, то и двигатели модернизировали. В общем, надо нарастить скорость.

— Уже приближаются.

Преследователь к этому моменту успел развернуться и вновь шёл параллельным курсом, постепенно сокращая отставание. Вновь замигал зуммер связи.

— Неизвестное судно, приказываем вам остановиться! В случае не выполнения, мы открываем огонь!

— Гады. — Стэнли выключил станцию. — Вот и проверим. Если пальнут тяжёлым — значит патруль, а если будут стрелять из лёгкого — точно пираты. Чуть не забыл, метеоритную защиту на полную.

«Птичку» окутало вихревое силовое поле, рассчитанное на отражение ударов мелких частиц и небольших булыжников, но против энергетического оружия и тем более ракет, оно слабовато. Тем не менее, это всё что у них было. Им вдогонку понеслись вспышки выстрелов импульсных лазеров, тем самым пираты рассеяли последние сомнения: корабль нужен им невредимый.

Второй залп пронёсся в опасной близости, и началась вторая фаза: погоня. Стэнли резко кинул корабль в бок, а затем закрутил штопор на двадцать пятую точку. Майк вовремя успел пристегнуться и старался изо всех сил контролировать двигатели, на которых в таких условиях стала падать мощность. Хотя антигравитационные установки и старались компенсировать рывки, но резкое ускорение, всё равно то и дело прорывалось, кидая пилотов и внутренности корабля в разных направлениях.

Главное в этой гонке было сохранять движение приблизительно в одном направлении, чтобы не гасилась скорость. Майк старался перераспределить подачу топлива больше на правый борт, когда экран так подпрыгнул, что чуть не достал до его носа. Датчики энергетической системы резко обнулились, а затем принялись заполняться до прежнего уровня. Вновь стабилизировав выходные мощности, он нашёл время спросить:

— Что это было?

— Попадание, — резко бросил в ответ Стэнли и кинул корабль в другую сторону.

Майк побежал по показателям датчиков в разных частях судна и обнаружил полное отсутствие данных с обшивки в направлении пять.

— У нас что-то выгорело в четвёртой зоне, может, там и защиты уже нет.

— Наша защита скорее носит моральный характер, смотри на движки лучше.

Своевременное замечание, выходные мощности уверенно катились к нулю.

— Ускорение падает!

— Спокойно, это я снижаю, надо подкопить перед последним рывком.

Преследователи тоже заметили уменьшившуюся тягу из дюз и даже перестали палить на радостях. Расстояние между двумя кораблями быстро сокращалось. Следующий манёвр Стэнли отдал автопилоту, предварительно отключив ограничения на мгновенные ускорения, и нажал кнопку ввода прыжка. Несмотря на всю антигравитацию, дёрнуло их сильнее, чем на тренажёрах в академии, у Майка на мгновение потемнело в глазах, а рука, которой он тянулся к экрану, резко отлетела на подлокотник, где и должна быть, что отозвалось немедленной болью. Корабль миновал промежуточную стадию разворота и перепрыгнул на новый курс. В процессе включились маршевые двигатели, чем резко отодвинули преследователей за грань видимости ближних экранов. А когда движки были готовы захлебнуться, гиперпривод вновь выкинул их из этого мира.

— Едучая соляра! — Майк в тихую ругался.

— Что случилось? — Всё-таки услышал, Стэнли как раз проходил мимо.

— Да, они нам не слабо подсобили. Целая зона мертва.

— А что конкретно?

— Изоляторы выбило, не знаю, как тепловой лазер мог воздействовать на провода, но в разводной коробке, да сам посмотри.

Они стояли перед тёмным провалом в стене, Майк снял облицовочную панель, и сунул в провал руку, указывая на коробку. В ней был настоящий хаос. Защитная пена из второго промежуточного слоя обшивки лохмотьями свисала вперемешку со сплавленными проводами. Где-то над этим местом прогулялись миллионы киловатт энергии, и как там выглядит обшивка, оставалось только догадываться.

— Ничего не поделаешь, — философски заметил Стэнли, — выйдем в обычное пространство, надо будет проверить борта снаружи. Заменить проводку, где надо. Я пойду, покопаюсь в чертежах.

— А если датчики погорели, вряд ли есть дополнительный запас?

— А вот это и надо проверить, провода, во всяком случае, должны быть.

— Где, кстати, выходим? Ты мне опять забыл сказать, куда летим.

— Я в этот раз не раздумывал, времени не было. Надо было резко взять вправо, а там Мирфакская грива, правда, едва видная. На полпути какая-то звезда М-класса, так что вряд ли там кто-то живёт. Там корабль и обследуем, может, даже спокойно.

— Может? — Они пошли по коридору в рубку.

— Возможно. Вдруг нас там будет ждать ещё один пиратский корабль или, что вероятнее, тот же самый.

— Они будут ждать, — Майк остановился, — почему?

Стэнли тоже остановился и обернулся:

— А почему они нас ждали? Ты не думал над этим? Или думаешь, в любой системе есть такие злодеи? Кстати, забыл поблагодарить.

— За что?

— Я жутко облажался, а ты исправил ошибку. Я ведь не заметил что этот корабль не военный.

— А! Это? — Майк ухнул вслед за Стэнли в кресло. — Да на всех картинках, что я видел, военные корабли такие строгие, длинные, узкие носы, разные прибабахи, которые обычно на торговых не висят. Типа антенн, орудийные башни и тому подобное.

— Вот, и я всего этого не заметил.

— У разных государств своё мнение о дизайне.

— Да нет. Корриентес богатая звезда, она может позволить себе классный флот, по последнему слову техники, лучше, чем у нас. А что на счёт дизайна, то это определяется спецификой корабля. К примеру: торговые толще, чтобы больше влезло, ведь у шара максимальный объём среди геометрических фигур. Военные уже — у таких кораблей высоченная манёвренность, не то, что у «Птички». А наше судно плоское как блин для того, чтобы экономить топливо при частых посадках и взлётах — форма крыла.

— Не всё просто! Буду ещё внимательней приглядываться.

— Хорошо, что прыгнули на таком форсаже, вряд ли нас кто-то обгонит.

— А как они могут угадать, куда мы летим? Ведь отследить в гиперпространстве такой маленький объект невозможно.

— А никто и не отслеживает, нужно только прочитать инверсионный след. А ещё лучше иметь передатчик на борту, тогда можно получить настоящую диаграмму полёта.

— Передатчик.… Слушай, до меня допёрло, в чём смысл полугодовой проверки и зачем выключать даже аккумуляторы.

— Ага. Это первое что будем искать. Обшивку надо обшарить. — Стэнли грустно улыбнулся. — Причём, как можно быстрее. Ведь к нам пожалуют гости.

Никогда ещё они не ждали выхода с такой опаской. Звезда без названия, маленькая и тусклая не имела жизни в своих окрестностях. Эфир молчал, два каменных шарика, обнаруженных позже, катились по краю звезды, грозя упасть в неё. Высаживаться в этом багровом аду не имело смысла.

— Распределённая масса.

— Пояс астероидов, туда и направимся.

Подобрав в звёздной пустоте булыжник поувесистей, а главное с солидными запасами железа, они целый час маневрировали, пока загоняли корабль в узкую щель. Майку пришлось даже выйти наружу и измерять просветы до стен.

Хорошенько подкрепившись, они натянули скафандры (Майк второй раз за день), захватили всё оборудование для ремонта, которое нашли на борту, и вышли в открытый космос. Обычно в хорошо подогнанном скафандре работа была не тяжёлой, системы жизнеобеспечения, пока работают нормально, не позволяют застаиваться воздуху и неплохо охлаждают. Пальцы в перчатках становятся толще, но и аппаратура сделана грубее. Главным во внешних работах был навык хождения в магнитных ботинках по борту судна, и, конечно, нужно не забывать всегда крепить страховку.

Гораздо хуже обстояло дело, когда требовалось отойти от судна или прогуляться по естественным поверхностям, таким, к примеру, как астероид. Тут уже необходимо пользоваться альпинистским снаряжением: самоотстреливающимися крепёжными кольцами, автоматическими молотками и тому подобным.

Первым делом, Стэнли и Майк взяли по сканеру и пошли по внешней обшивке, тщательно её проверяя. Хотя они предварительно и отключили почти все системы на борту судна, всё ещё тёплый двигатель сильно фонил во всех диапазонах. А разобраться в схемах, читая их по малюсеньким вмонтированным экранам в рукава скафандров, было едва возможно. Результатом первой проверки стало выяснение, что же произошло с четвёртой зоной. Краски, которую они нанесли, да и той, что была до них, как не бывало. Серый металл слегка потускнел, но достойно выдержал высокие температуры. А вот чего не хватало, так это пяти плиток датчиков. Вначале Стэнли даже не понял, что это взвилось лёгким облачком из-под его ноги. Как не были огнеупорны пластинки, нашпигованные всевозможными метало-керамическими рецепторами, они обратились в пыль.

Пока Майк ходил на судно порыться в кладовых, Стэнли продолжал безуспешно обследовать поверхность на предмет источника сигнала. Наконец, пройдясь по дну и заглянув в каждую дюзу, он положил аппарат, ругнулся в полголоса, официально признал себя неудачником, и тут у него в голове щёлкнуло.

— Майк, слушай, дай слабую тягу на двигатель, только подожди, я уйду.

— А в чём дело? — Майк лазил по кладовой в скафандре, что было нелегко.

— А смысл работать маяку при выключенных двигателях?

— Ладно, но это займёт время.

Стэнли побыстрее перебрался на верхушку судна и принялся сосредоточенно наблюдать за электромагнитной активностью вокруг корабля. На сканере отчётливо прослушивался двигатель, видно было, как закипают его внутренности, пышут огненным хаосом, но вокруг ничего. Его заворожило созерцание мощи в её настоящей красе.

— Что видно? — Голос Майка вернул его к реальным задачам.

— Ничего. Слушай, сделай вот что: подай слабые импульсы на боковые дюзы. На одиннадцать и пятнадцать, так чтобы не сдвинуться с места, лишь дунуть.

— Хорошо.

— Только меня не сдуй!

— Хорошо!

Сканер плохо отслеживал перераспределения энергии между главными камерами и ответвлениями, но в какой-то момент Стэнли увидел, как к бортам отлетели две шаровые молнии, а затем две вспышки с боков, видимые уже без сканера, заставили потемнеть светофильтр на лицевом щитке его шлема. Корабль чуть дёрнулся, но с места не сдвинулся. Тут-то Стэнли чуть не проморгал тонкую молнию ушедшую точно назад.

— Всё! Хватит! Глуши всё!

«А вылетела она», — Стэнли прокрутил запись на сканере, — «вылетела, она… отсюда». Он опустил сканер и нагнулся, перед ним стелилась ровная серая поверхность. Как раз не закрашенная полоса. Стэнли прошёлся по ней, ботинки клацнули, и тогда присев, он, наконец, обнаружил нашлёпку на корпусе. Под лучом прожектора нашлась тоненькая линия по краю. Маяк был идеально приспособлен для возложенной на него миссии. Даже обнаружив его, Стэнли совершенно не за что было уцепиться. Но и с этой проблемой тоже можно справиться.

— Нашёл. — Сообщил он новость Майку. — Ты всё ещё там?

— Нет, уже откачал воздух из шлюза, что-то нужно?

— Нет, я сам. Кстати, как там с датчиками?

— Нашёл три штуки. Остальные размерами не подходят.

Майк показался из-за корабельного горизонта.

— Придётся ещё поменять токоведущие стержни. Из-за них у нас вся разводка в зоне полетела. И где передатчик?

— Здесь… — Стэнли повернулся к маяку и понял, что не может показать его. Ещё раз прощупав местность, он утвердительно похлопал по выпуклости. — Здесь!

— А как его убрать?

— Это не проблема, уже придумал.

— Ладно, я пойду восстанавливать зону.

Майк направился на другой край судна и принялся колдовать с датчиками и стержнями, прошивающими обшивку корабля насквозь. А Стэнли вернулся на корабль и через пятнадцать минут отыскал всё, что ему требовалось: упаковочный картон, липкая лента, молоток и баллон с жидким кислородом. Кислород использовался на судне как универсальный охладитель, ведь в случае чего его можно пустить на более жизненные вещи, поэтому запасы воздуха у них довольно большие.

Пламенем против передатчика бороться бесполезно, раз он выдержал полёт в атмосфере, то никакой лазер не поможет, а в камеру сгорания двигателя его не засунешь. Но какой приспособляемостью маяк ни обладал, толщина его защиты составляла менее трёх миллиметров, а никакая техника без нагревательного элемента в условиях космического холода не выдержит. И если с безвоздушным пространством передатчик ещё мог бороться, то против испаряющейся жидкости нет.

Наверху Стэнли действовал быстро и аккуратно. Сварганив из нескольких кусков картона нужную по размерам коробку и, выжгя в ней дырочку плазменным резаком из ремонтного набора, он прилепил её к обшивке, стараясь не упустить ни одной щели. Затем осторожно засунул шланг от баллона в дырочку, отступил подальше и нажал на клапан. Кислород под давлением заполнил коробку, тут же превратив её в заиндевевший кирпич. Воздух клубами белого дыма повалил из коробочки, оседая инеем на окружающей поверхности и на скафандре Стэнли. Осталось самое главное. Махнув молотком, Стэнли разнёс вдребезги коробочку и под ней обнаружил маяк. Теперь он сильно отличался цветом от окружающей поверхности. Корабль перераспределил температуру по обшивке, а передатчик промёрз насквозь и походил на снежок расплывшийся после удара о борт. Замахнувшись посильнее, Стэнли со всей силы рубанул молотком по маяку, и тот разлетелся, как кусок хрусталя.

— Одной проблемой меньше. — Пробормотал Стэнли и попытался оттереть пот со лба. Не получилось.

Закинув в шлюзовой предбанник инструменты, он поднялся к Майку.

— Дело спорится?

— Ага, ещё минут десять и добью.

— Помочь?

— Нет-нет. Самую заморочку я уже сделал. Эти стержни вытекли наружу, пришлось счищать. Нужно только правильно датчик поставить.

— Давай. Я тогда пойду, осмотрюсь.

Стэнли прикинул, куда бы прицепить страховку и, в конце концов, решил на кольце верхнего люка. Настроив рулетку со шнуром так, чтобы она была чуть в натяг (тогда страховка не будет провисать и путаться), он прицепил к локтям кошки и, выключив магнитные подошвы, оттолкнулся от корпуса корабля. Он летел вверх и немного в бок, вот здесь и чувствовалась настоящая невесомость. Пока они выполняли необходимую работу, то совершенно некогда было раздумывать над неудобством невесомости. Сейчас же Стэнли плавно взмыл над судном и полетел к чёрной, слегка искрившейся в свете прожекторов, стене. Он сгруппировался, вытянул вперёд руку с кошкой, а второй приготовился упасть на астероид. Как ни медленно он летел, вмазался в камень, словно страдал асфальтовой болезнью, но мгновением раньше, кошка коснулась лапкой камня и, выпустив тысячи микроскопических коготков, прилипла к стене намертво. Стэнли дёрнулся разок назад и снова упал на камень, но уже на ноги. Оглянувшись, он увидел корабль у себя над головой, поэтому понятие «упал» соответствовало истине. Майк прошёлся над ним, но Стэнли не стал ему мешать. Оторвав для удобства ноги от скалы, он пошёл на кошках по внутренней поверхности пещеры, куда они загнали корабль. То, что первый попавшийся астероид был железорудным, оказалось сущей удачей, хотя простой булыжник засечь гораздо тяжелее. Но вот бы ещё извлечь пользу из этого месторождения.

«Эх, отволочь бы его на орбиту развитой планеты», — подумал Стэнли. Но тащить каменюгу через гиперпространство нечего и думать, о таких вещах размышляют только богатые планеты, да и конца и края их размышлениям нет. А в населённых системах все мало-мальски богатые месторождения уже оприходованы. Отыскав ложбинку, в которой сканер верещал от обилия металла, Стэнли настроил резак на тонкое лезвие и вырезал из скалы тоненькую пирамидку. Сканер облизал срез и высказал мнение о двадцати процентном присутствии железа и сопутствующих металлов. Ни туда, ни сюда. Жилу придётся бросить. Говорят, иногда в астероидах находят целые скалы золота или алмазов. Насчёт драгкамней, скорее всего, врут, но если бы им посчастливилось напороться на пятисотметровый булыган платины, они бы мигом переучились в геологов. «Но, это всё мечты, мечты. Желание разбогатеть мгновенно, видимо, свойственно любому авантюристу».

— Всё, я закончил. Если даже и не заработает, то повторно ремонтировать будем на земле.

— Хорошо, сворачивайся.

— Я уже закинул оборудование, ты скоро?

— Запускай движки, я ещё минут десять повишу.

Майк приложил чересчур много сил, сражаясь с зоной, спорить не стал и отправился внутрь удобного, прохладного корабля, уже превратившегося в некоторое подобие дома. Стэнли посмотрел, как Майк забирается внутрь их «Птички», приладил кошки к рукам поплотнее, и уверенно пополз к звёздному провалу впереди. Возможно, не скоро ещё представится такой шанс увидеть звёзды во всей красе. Космонавты никогда не жалуются на орбитальные работы, ведь когда-то они пошли в столь особенную профессию из-за той частички души, в которой живёт настоящий романтик. Как тяжело ни бывает выполнять дело, иногда подчас достаточно оглянуться, чтобы вмиг забыть о любой усталости и, отдавшись в мягкие руки невесомости, ощутить себя не человеком в железной банке, а вольным существом, которому подвластна Вселенная.

Стэнли полз, глядя себе под нос, и только, когда огни корабля скрылись за местным хребтом, он вскарабкался на мыс, прицепил себя теми же кошками к скале и, наконец, взглянул на самый большой океан в мире. Насколько хватало глаз. Нет, неверное определение, одного взгляда не хватало окинуть всю безбрежную ширь пустоты, раскинувшейся перед ним. Звёзды, только звёзды, ярчайшие блестящие точки разных оттенков, справа, слева, сверху и снизу. Его ступни парили над этим морем огней, а рукам не за что было зацепиться. На мгновение к горлу подкатила болезнь невесомости, но он тут же проглотил её как когда-то на тренировках. Нужно всего лишь закрыть глаза, представить реальный предмет и открыв, сфокусировать взгляд на конкретном созвездии, и никакого головокружения. Провалиться в пустоту легко, но если не научиться побеждать её в сознании, путь в космос тебе заказан. А они тут на самом краю мира. Стэнли обернулся на непроглядную черноту астероида за спиной, его край обозначало красноватое сияние Мирфакской гривы, находящейся не так далеко. Как она, интересно, выглядит отсюда?

Стэнли вновь приладил кошки к рукам и перебрался на соседний хребет в десяти метрах отсюда. Когда он поглядел через скальный выступ, то вместо багровой туманности, увидел в метре от себя щиток гермошлема. На секунду он и его оппонент замерли от удивления. Дальнейшее произошло быстро, а главное они оба совершенно не раздумывали. Неизвестный поднял руку, в которой держал боевой бластер, Стэнли же со всего размаха влепил кошкой по его плечу. Целился в голову, а попал по радиостанции. Радиоточки обычно крепились на плечах, ведь гермошлем имел свойство откручиваться, а все проводные линии вынужденно проходили по рукавам. Сноп маленьких искр оповестил о повреждённом оборудовании. Боли от кошачьей лапки противник почувствовать не мог, но удар в невесомости вогнал в самую глубину долины, там его и закидало между камней на страховке. Стэнли удержался на второй лапе, поблагодарил судьбу, что решил не идти как неизвестный эспей на пристреливаемых кольцах, и со всей возможной скоростью побежал на кошках вдоль привязи.

— Запускай! — крикнул он в эфир, как только увидел в глубине пещеры огни судна. Видимо, стены астероида здорово экранировали любые сигналы, раз они не слышали ни шороха на сканируемых каналах.

Когда между Стэнли и кораблём не осталось ничего кроме пустоты, он отцепился от поверхности и переключил рулетку на максимальную скорость сворачивания, его тут же потащило к судну. Приземление снова получилось неудачным, но Стэнли не обратил на это внимание, чуть коснувшись поверхности носком заранее включённого ботинка, он тут же уверенно встал на корпусе во весь рост и побежал к верхнему шлюзу.

— Выводи корабль!

— Что там ещё случилось? — раздался голос Майка у него в ушах.

— Немедленно! По выводу максимальное ускорение и программируй прыжок!

Стэнли только успел сунуть ногу в шлюз, как корабль дёрнулся и пошёл задом к выходу, его опрокинуло навзничь, но страховочный стопор потащил вслед за судном как на буксире.

«Вот, что хорошо в Майке, так не многословность», — подумал Стэнли, но тут все мысли исчезли: пришлось распластаться, чтобы не втемяшиться в здоровенный каменный зуб, свисающий с потолка пещеры. — «А вот вождению ему следует поучиться».

Майк, в самом деле, вопросы задавать не стал. Если Стэнли был серьёзен, то плохого не посоветует, а раз так… Компьютеры только пискнули, о том, что нос вышел за пределы провала, и Майк одним нажатием дал команду на разворот минус сто тридцать пять, а вторым запустил маршевые двигатели в стандартный режим. Прежде чем гнать, ему всё-таки хотелось увидеть Стэнли, а не обрывок его страховки.

Во время разворота Стэнли не слабо покидало из стороны в сторону, но каждый рывок проносил его мимо шлюза, рулетка отыгрывала драгоценные сантиметры, а обратно уже ничего не отдавала. Когда же чёрная гора оказалась сзади справа, маршевые двигатели с небольшой натугой вышли на ходовой режим, мир снова перевернулся, и его вестибулярный аппарат стал убеждать, что он висит над пропастью на тоненькой верёвочке. Зато не болтало. Новая мысль пришла Стэнли в голову, и он не смог удержаться, чтобы не перекреститься, а затем даже покорил себя за пренебрежение лётными качествами Майка. Чтобы с ним было, если бы Майк врубил «максимальное ускорение»? Его бы размазало уже при трёх «же»! Здесь ведь никакой гравитационной защиты. Пока не случилось ничего неожиданного, Стэнли вновь схватился за кошки и, подтягиваясь на обоих, стал приближать себя к люку. Рулетка помогала, как ни что другое, не отдавая ни шагу назад. Наконец, он перевалился через край шлюза, закинул страховку внутрь и врубил переходной тумблер. Немного отдышавшись, пока воздух наполнял шлюз, он постепенно скатился на его дно (там уже действовало внутреннее тяготение — строго вниз). Выдержать последний этап дезинфекции оказалось особенно тяжело. Минуты шли, а что творилось снаружи оставалось совершенно неизвестным.

Вывалившись из шлюза, Стэнли скрутил шлем и подскочил к интеркому:

— Майк!

— Ты внутри?

— Да! Запускай ускорители! Прыжок рассчитал?

— Почти. Только…

— Сейчас подойду.

Со скафандром пришлось сражаться не на шутку, и так непросто снять, так ещё рывки разгоняющихся движков заставляли раздеваться чуть ли не лёжа. Наконец, Стэнли пробежался по коридорам и, вбежав в рубку, плюхнулся в кресло второго пилота. На мониторах безбрежная пустота, астероид находился в нескольких тысячах километров за кормой, больше ничего. Майк трудился на его месте, на мониторах настроены все программы и даже удобно скомпонованы. Майк взглянул на него, приглашая продолжить работу, но терять время на передачу дела — очевидная глупость.

— И куда?

Майк ответить не успел — тоненько запищал зуммер. Они оба замерли. Одна из стандартных частот вызова, сканер уже переключил станцию на вызывной канал.

— Неужто сами запрашивают?

— Те, что за нами гнались?

Стэнли пожал плечами.

— Тебе долго ещё?

— Почти закончил, но ещё минут семь на разгон потратим.

— Хорошо. — Стэнли постучал пальцами по планшету. — Ну-с, полминуты где-то выиграли. Ты, кстати, напрямую летишь к точке старта?

— Нет. Немного отклоняемся на двадцать четыре, а в конце резкий поворот на двойку. Иначе бы уже подсчитал.

— Ладно. Лучше ответим, а то не поймут.

Стэнли послал обратный сигнал и в ответ неожиданно замерцал экран. Вот кто-кто, а они должны бояться лишний раз показываться. Но человек на мониторе оказался полностью к месту. Оправившись от удивления, Стэнли устроился в кресле удобнее.

— Добрый день, месье Дули, как торговля?

Человек с другой стороны экрана усмехнулся и потёр лысину.

— Нормально, господин Томассон или Полус, так правильнее?

— Не совсем. Я погляжу, вы нашли перевозчика для груза. Что же вы такими зигзагами летаете? Идель совсем в другой стороне.

Экран слегка рябил от помех.

— Нам как раз по пути. Послушайте, может, притормозите, связь хуже становится.

— Не вижу, чем наш разговор ценнее топлива затраченного на разгон.

— Хорошо, месье Станислав. У меня к вам коммерческое предложение. Мы ведь так и не договорили в баре.

— У нас не совпадали интересы, какое может быть коммерческое предложение? Если тогда разошлись, что вы нам можете предложить сейчас?

— Как что? То зачем вы гоняетесь! — Серж даже взмахнул руками. — Торговые операции, работу. Вы ведь именно за этим улетели с родной планеты?

— Что-то предложение больше смахивает на вакансию в торговой картели, а после того как вы нас подшлифовали на Корриентесе, я не вижу логической связи.

— Стоит ли вспоминать. Если бы мы хотели уничтожить вас, то размазали без предупреждения. А что касается шлифовки, то первыми нанесли удар вы! У нас на половине камер объективы сгорели. И предложение моё вполне серьёзное. Как вы запудрили мозги властям на Хоноре, меня не касается, но это всё же свидетельствует о вас с лучшей стороны. Но на том же Корриентесе вам делать нечего, пока они бы не проверили досконально вашу калгарианскую легенду, вы бы ни за что не поднялись с планеты. Вы далеко забрались от родины, и тут вас никто не ищет, но прежде чем ваше дело наберёт обороты, пройдёт немало времени, хватит ли у вас средств? Не напоретесь на каких-нибудь проходимцев?…

Тут Стэнли рассмеялся, и вся речь Сержа пошла насмарку, лицо у того побагровело, но, глубоко вздохнув, он предпринял новую попытку.

— Короче, у нас корабль и дела вполне успешны. У вас тоже корабль, после небольшой модернизации получилось бы превосходное судно прикрытия. Я вам предлагаю не обычный контракт, а реально стать членами нашего экипажа и не на последних ролях. Мы всегда рады столь классным пилотам. Немного полетаете с нами и поймёте, что жизнь в богатстве гораздо лучше, чем в бедности.

— Это всё заманчиво, — лениво произнёс Стэнли, Майк уже полминуты ему подмигивал, но он и сам видел, как «Птичка» стала забирать вправо. — Но те орудия, что торчали из ваших бойниц, не сулят спокойной жизни. На цивилизованных планетах вас тоже сцапает первая проверка. Что будет, если мы откажемся?

Дули потерял терпение:

— А что будет, если фимидианские власти пронюхают, что вы здесь околачиваетесь?

Серж замолчал, ожидая эффекта от своих слов, Майк тоже замер.

— Это уже наша проблема. Но самое интересное, что это будет и ваша проблема тоже. — Стэнли даже не моргнул. — Я вижу, вы знакомы с нашей планетой, а вы не знаете её одну особенность? Ту самую, из-за которой мы здесь? Их приверженность закону. Никаких поблажек. Представьте себе, какие интересные вещи мы будем рассказывать на детекторе лжи, а ведь мы согласимся его пройти. О вашем корабле, о местах, где вы появляетесь. Межзвёздная полиция прислушивается к фимидианским донесениям, очень достоверным, помогающим избавляться от космического мусора. В этом случае вы точно потеряете этот корабль, ведь за нами будет хвост посерьёзнее.

— Ну, знаете. Вы не понимаете, что теряете!

— Мы оставляем корабль и наши жизни при себе. Адиос!

Майк завершил разговор и навигацию щелчком тумблера.

Молчали долго. Многочисленные мониторы перемигивались данными, изредка сыпали цифрами. Сенсоры выдавали сетку гравитационных полей, а они размышляли.

— Дули преследовал нас с Хонора? — задал полувопрос Майк.

— Ага. Поставил передатчик, а потом решил внедриться к нам.

— Пираты?

— Самые настоящие. — Стэнли вздохнул. — Вот уж не думал, что придётся встретиться с киношными персонажами.

Майк снова призадумался.

— Меня беспокоит одна вещь. Получается, они следили за нами без передатчика от нашей планеты.

— А, это. Им повезло. — Последнее слово Стэнли сопроводил оскалом. — Видимо, когда пролетали в нашем секторе, то услышали новости. А на Хоноре, естественно, это самое удобное место на границе для такого отребья, мы совпали по приметам. Может только не по цвету корпуса и именам.

— Тогда, как камень с души… — Неожиданно лицо Майка просияло, — представляешь, четвёртая зона работает. Мы ей как раз и смотрели на уходящий астероид.

— Отлично, хорошая работа. И хорошее вождение, спасибо, что не размазал меня по стенке и не врубил двигатели на максимум, как просил.

— А, пустяки, вывести машину с парковки, пусть даже такую большую, как два пальца.… Эх, — Майк мечтательно посмотрел на иллюминатор, — а ведь я планировал в первый же отпуск прикупить «Рижег», превратиться в солидного человека.

— Пятой модели? Или новее?

— Нет, четвёртой, но какой тюнинг бы устроил! Никакая пятая не сравнилась.

— Да, нам надо на собственные запасы копить, а ещё ни одной сделки. — Стэнли откинулся в кресле и закрыл глаза ладонями. — Куда, кстати, идём?

Майк рассмеялся.

— Впервые этот вопрос задаёшь ты. А я даже не знаю, что сказать.

— Что, в самом деле? — Стэнли удивлённо поднял брови.

— Ага, какая-то маленькая красная звёздочка, у неё нет названия. Только номер в карте. Причём нас по пути потреплет. Наверняка, пройдём сквозь гравитационный шквал.

— Здесь? Откуда?

— Я когда выбирал точку назначения, то остановился на одной звезде, а потом увидел рядом другую, но в два раза дальше. Я ещё подумал, когда от нас отстанут?

— Насколько близко? — Стэнли запросил полётные данные.

— Порядка пяти тысяч стардов. Звезда не массивная, вроде спокойная, надо будет пройти по краю её поля.

— И не свалиться. — Глаза Стэнли сосредоточенно бежали по строчкам. — Вроде должно хватить. Рисковый ты парень, Майк.

— Последние дни только и делаем, что рискуем. Они от нас, наконец, отстанут?

Стэнли развёл руками.

— Передатчик я разбил, а осколки смахнул с борта. Если нет ещё одного, то всё нормально. Я ж забыл рассказать, от чего мы драпали.

— О.

— Я на поверхности нос к носу с человеком столкнулся. Чуть кондрашка не хватила. Они, видать, где-то пришвартовались и решили взять нас вручную.

— Весёлые дела. Абордаж!

— Ага, он самый. Причём пират держал бластер, а я ему как рубану кошкой! Эх, нам точно не хватает защиты, после пополнения запасов займёмся экипировкой, на случай непредвиденных встреч.

— А дальше что?

— Побежал сюда, как это возможно в невесомости. Остальное ты знаешь.

— Интересно, — Майк почесал подбородок, — он один был?

— Да ну! Наверняка, послали целую команду. Серж ведь почему не ринулся в погоню, а стал зубы заговаривать: у него экипажа, скорее всего, не хватало. А приземлился где-то на другой стороне.

— Вот олух! Мог ведь просто перекрыть выход.

Стэнли поморщился:

— Не скажи, мы ведь могли снова влепить по нему из всех дюз.

— И врубиться в стенку?

— А кто нас знает? Мы ведь уходили без ограничений на ускорение. Да и по новостям нас уже точно заклеймили матёрыми рецидивистами. И предложение Дули тоже делал, скорее всего, серьёзное, может, и получились из нас настоящие подельники, но.… Угоняя корабль, мы всё-таки исправляли несправедливость, а эти — настоящие преступники.

— Стреляли без сомнений.

— И я про то же. Честно говоря, они сильно мне надоели, и я надеюсь, что на этом наши злоключения закончатся.

— Хорошо бы, — Майк снова скуксился, — а они не могут ещё как-нибудь отследить нас?

— Только если подсадили шпиона.

— Один передатчик разбили… что такое?

Стэнли окаменел.

— А, если, — медленно проговорил он, — не передатчик, а человек.

— То есть?

— Мы ведь долго отсутствовали на корабле. Может, кто пролез?…

— Да что ты! — попытался рассмеяться Майк, но затем резко обернулся к пульту и полез по системным меню.

— Так. — Сказал утвердительно Стэнли. — Действовать по порядку.

Один из ближних переключателей блокировал дверь в рубку, его Стэнли и нажал в первую очередь. Теперь корабль.

— Обыскивать надо на предмет живого объекта. Это где-то тут.

Система безопасности, датчики. Нет, внутренние планы. На мониторы вылезли схемы корабельных помещений. Датчики движения, шума, электромагнитной активности, тепла и в конце Стэнли запросил анализаторы воздуха, реагирующие на потребление кислорода живыми существами. Схемы светились всеми цветами радуги, но ничто на них не двигалось, в полном обзоре мерцали только долгосрочные объекты: фонящий двигатель, греющееся электронное оборудование. Напоследок, он просмотрел все установленные камеры. Слава богу, «Птичка» строилась на их планете, и конструкторы соблюли все нормы безопасности: обязательные детекторы в каждом помещении.

— Нашёл? — Спросил он Майка.

— Ничего. Я просмотрел реестр всех входящих событий, там зафиксированы наши выходы и возвращения, и промотал записи за последние два часа. Ничего.

— Вот и хорошо.

Стэнли откинулся в кресле и стал смотреть на потолок. Его хватило всего на две минуты.

— Считай меня параноиком, но я пройдусь по кораблю.

За час они перевернули корабль вверх дном. Открывали все достаточно большие отсеки, способные вместить собаку. Заставили корабль протестировать наружную обшивку, пусть это было и не обязательно. Если там что-то и прицепилось, то при прыжке, скорее всего, это нечто разнесло бы на куски. Для прыжка важно, чтобы у корабля сохранялись сбалансированные пропорции и хорошо просчитанная конструкция. И даже на случай невероятного везения, у хвоста спустя пару дней полёта любая система жизнеобеспечения подойдёт к концу. Наконец, и они вслед за снами отправились в по-настоящему свободный поиск.

Часть 2

Глава 6. Пике синей птички

— Рым тебе в голову, Майк! — Стэнли приходилось кричать, чтобы перекрыть скрежет шпангоутов, немилосердно гнущихся под ударами урагана. — Что написано в первой главе учебника по навигации?!

— Да, знаю я! — Майк сердился не меньше Стэнли, но только на себя.

— Прокладывать курс надо к звёздам в прямой видимости. Почему?!

— Так мы избежим гравитационных помех, таких как звёзды. — Прошептал Майк.

Звезда шла справа от их курса. В обычном пространстве они не отличили бы её от других светящихся точек, но в гиперпространстве, где основным объектом измерения служит гравитация, она сверкала сильнее, чем факел взлетающего корабля, а вихри, поднимаемые ей, заполнили половину небосвода. Звёзд не было и в помине, молочная пена, спокойно обвивавшая раньше «Птичку», свернулась в тугие пряди и каждая приближающаяся била по борту как штормовая волна. В этих местах пространство было скручено особенно сильно, о чём свидетельствовал пойманный в эти ловушки звёздный свет. Гравитация настолько сильно давала о себе знать, что казалось, одну половину тела тянет сильнее, чем другую. Что тут говорить о корабле с размахом в двадцать метров. Пока силовые балки на одной половине корабля растягивало, на другой сжимало.

— А если врубимся в волну, то и перекрутит. — Проскрежетал сквозь зубы Стэнли.

Он со всех сил старался подкорректировать курс «Птички». Брать на себя управление в гиперпространстве смерти подобно, можно не вынырнуть, а вот помочь компьютерам следовало. Но для этого нужно было преодолевать защитные барьеры и стараться не переборщить. Майк параллельно отслеживал реакцию двигателя на происходящее. Хотя случись серьёзное, он был бы не в силах что-либо предотвратить.

— Главное не попасть на излом, — Стэнли думал, что он говорит про себя, но Майк оглянулся на его шёпот.

На них надвигался гигантский вал, словно волна цунами, он грозил затянуть их в своё чрево и тогда пиши пропало. Корабль совершенно не чувствовал управления, его настроили идти по прямой линии, что он и пытался делать. Иногда Стэнли казалось, что судно не реагирует на команды, хотелось изменить векторы тяги чуть сильнее, но боязнь непоправимой ошибки каждый раз удерживала его.

Первый шквал разбудил их около получаса назад, Стэнли выбросило с койки, а Майка из пилотского кресла. Этим в основном и объяснялся гнев Стэнли. Хотя на внешних экранах ничего не изменилось, новый шквал продемонстрировал чего надо бояться. Фиолетово-белая молочная пена закрученного в складках искривлённого пространства света неожиданно дугой изогнулась перед форштевнем и полетела на них. В ту же секунду им показалось, что они резко приземлились на бетонное поле. Корабль протрясло так, что глаза заболели от ряби.

— Мы на траверзе? — закричал тогда Стэнли.

— Нет. До неё ещё двенадцать тысяч.

— Что ты меня не позвал? Нас гнёт как эластосталь!

— Захлестнуло только что! А до этого ничего не было.

Звезда была в пяти тысячах стардов, то есть полутора триллионах километров. Главный минус заключался в том, что их сносило к ней, что вызывало ещё большие вибрации в корпусе, а плюс, что они прошли терминатор и уже удалялись. Вполне возможно через полчаса вырвутся из силков.

Звезда была прекрасна, но это исключительно заслуга компьютера, раскрасившего возмущения гравитации во все цвета радуги. Отсюда, она казалась мифической Сциллой, засасывающей в сети странников, а если хоть один всполох её лап коснётся тебя, то мгновенно скомкает в колобок и вышвырнет в реальность в качестве метеорита. Такая перспектива совсем не улыбалась ни Стэнли, ни Майку, а главное это было глупо: уйти от разбойников и ошибиться в навигации.

Вал прокатился над ними достаточно далеко, чтобы по кораблю прошла только лёгкая рябь. Проблема Вселенной заключалась в том, что если бы звёзды спокойно сияли на небосводе, да служили светочами планет, то корабли могли бы прыгать на сотни парсек за раз. Но не в этом мире, где всё держалось на бушующих ядерных кострах, обдувающими мощными ветрами частиц и радиации окрестности. А в гиперпространстве весь мир состоял из гравитационных силовых линий, протянутых от одной звезды к другой. Единственным ориентиром являлась масса, но и единственной силой тоже. Только она изгибала подпространство так, что возникающие складки от неустойчивости звёзд превращали космос в кипящие котлы необузданной энергии.

«Красная звезда, красная…», — иногда проскакивала мысль у Стэнли. Он ведь тоже отчасти виноват, взглянул на расчёты Майка и согласился. От такой маленькой массы их должно было только обдуть бризом.

— Боже мой, — прошептал Майк.

Стэнли очнулся от тупого созерцания экрана с тихой гладью пространства и далёким бушующим горизонтом.

— На заднем! Мы же минули звезду!

Переключив монитор, Стэнли понял очередную ошибку: волна догоняла их, осталось несколько секунд и…

Некоторые вещи лучше не вспоминать, а иногда память и сама понимает, и тогда наступает забвение.

Когда Стэнли пришёл в себя, то первым чувством стало блаженство. Не хотелось ничего, ни шевелить руками и ногами, не думать о будущих планах, а главное открывать глаза. Лёгкое дыхание океана, неслышное шипение, будто вернулся в прошлое, лет на десять назад, в вечный праздник курортов Сользенского моря. Останься там, он бы пополнил ряды рыбаков или прислуги фешенебельных отелей, но он вернулся в интернат, чтобы, в конце концов, достичь заветной мечты. И быть как никогда свободным.

Мысли понемногу ворочались в нём, а шипение накатывающих волн обернулось негромким жужжанием. Попытка открыть глаза и его чуть не вывернуло наизнанку. Не стошнило только потому, что не было сил, всё тело, каждая клеточка деформировалась, хотелось одного: снова уйти в забвение.

Позже оказалось, что звук шёл от зуммера, свидетельствовавшего об окончании прыжка. Но сутки прошли исключительно в поиске своего тела, в попытке сделать хоть что-то и не потерять сознание от боли. Тем удивителен оказался факт, что ни они, ни корабль вроде как совсем не пострадали. Кости, все органы вроде на месте, скелет корабля без единой трещинки, но, как и пилоты, судно испытывало шок. Приборы не хотели работать с первого раза, двигатель долго чихал, позади них иногда выходил шлейф несгоревшего топлива, даже койки в каютах, кресла пилотов, поручни — казалось, всё разболталось, потеряло устойчивость. Как будто обрушившаяся волна принесла с собой только вибрацию, но какую!

— Похоже, так всё и было. — Резюмировал Стэнли, находясь в хорошем настроении, ведь они вышли живыми из передряги, и даже отсутствовали серьёзные разрушения. Но спустя день настроение вновь испортилось.

— Майк!!!

Майк между перебиранием отдельных доступных частей двигателя отлёживался в каюте, его по-прежнему слегка лихорадило. Хотя крик он услышал отчётливо, это отнюдь был не интерком.

— Майк! — снова раздалось у самой двери в каюту.

В кубрик влетел Стэнли и чуть ли не швырнул в него стопку бумажных листов.

— Что это такое?!

В бумагах явно содержались его серьёзные ошибки, тем не менее, он их поднял и принялся вглядываться. Стэнли не выдержал, выхватил бумажки, и сунул одну ему под нос.

— Здесь! Вот эту строчку.

А там чёрным по белому написано: серийный номер по ангулемскому каталогу, класс М5, характеристики, ближайший сосед: тот же список, масса в десять раз меньше, класс А1, расстояние четверть парсека.

— Что? — Майку совсем не хотелось играть в вопросы.

— Расстояние, какое?

— Четверть парсека.

— Какие парсеки! Ты аббревиатуру видишь? Старды! Восемьдесят миллионов километров! Это двойная звезда, двойная, — Стэнли перешёл на шёпот, — ты понимаешь, что это значит?

— Шторм следовало ожидать?

— Это означает, что нам безумно повезло, раз мы выбрались живыми из этого пекла. — Стэнли еле сдерживался и от этого говорил сквозь плотно сжатые зубы. — Как ты мог проложить курс рядом с этим котлом, от него же за парсек надо держаться!

— В справочнике нет упоминаний, что она двойная, — устало сказал Майк.

— Ты какой справочник смотрел? Классификатор звёзд? Там же данные только по звезде. А справочник систем для чего нужен? Или мне тебя учить перечню наиболее используемой литературы при прокладке курса?

— Да смотрел я в системный справочник… — рявкнул Майк, но тут же замолчал.

— И что? Что?

— Смотрел насчёт конечной точки.

— О, боже!… Майк! — Стэнли даже сжал зубы, чтобы не наговорить лишнего. — Как можно так лопухнуться? Ты же мог нас угробить!

— Стэнли, если ты не заметил, я страдаю больше твоего. Я виноват, но хватит на этом…

— Хватит на этом! Как можно тебе доверить управление кораблём? Где мы в следующий раз проснёмся? В чёрной дыре?

— Не более чем тебе… — прошептал Майк.

— Что, что ты сказал? Не более чем мне, что ты имеешь в виду?

— Что я имею в виду? — Майк даже привстал, его уже начали доставать вопли Стэнли. — То, что если бы не дурацкая остановка на Хоноре, мы бы не носились полмесяца по закоулкам Галактики, то и дело сматываясь от пиратов, рискуя жизнью! И если, я один раз подставил нас под удар, то ты, по крайней мере, дважды!

— Я? Я! — Стэнли чуть не задохнулся от горечи. — А что, по-твоему, мы должны были делать?!

— Да лететь дальше! Не в первый район, с которым у нас даже торговые пути есть, а в какой-нибудь закоулок, где и слыхом не слыхивали о Фаренере! Нас ждали на Хоноре. Понимаешь? Ждали! А ты ко мне придираешься с ничтожной ошибкой! Там в пятнадцать справочников надо поглядеть, не удивительно, что в академии народ в основном сыпется на навигации. Вышли же сухими. После твоих же ляпов, нам пришлось провести внеплановый ремонт!

— Знаешь, что Майк? Лети пейзажем! Уродов в Галактике хватает, и так или иначе мы бы повстречали их на пути, так что не вешай на меня эту чушь! А сейчас… давай убираться отсюда!

Стэнли выбежал также стремительно, как и заходил в каюту, по пути раздался удар, толи он задел стенку, толи со злости врубил по ней кулаком. Через два часа они вышли из дрейфа и прыгнули дальше, в попытке найти свою золотую жилу.

Только к концу затяжного в неделю длиной прыжка Майк решился спросить о цели путешествия. К тому времени, они оба более-менее оттаяли, да и как иначе? Никого на корабле больше нет. По приборам последние три дня с гиперпространством творилось что-то непонятное, ровные линии гравитационных полей изгибались во всех направлениях, не концентрируясь вокруг отдельных точек массы. Казалось, вокруг бушует предштормовая погода, зыбь далёкого урагана, но их путь пролегал по идеально чистому пути, только молочные всплески отливали радужными всполохами.

— Ты нас завёл в интересное место, — стал отвечать на его вопрос Стэнли. — От той безымянной звезды, у которой мы отдыхали после…, открывался прекрасный вид на два объекта. Во-первых, созвездие Салидас, отличная панорама, можно выбрать, по меньшей мере, двадцать точек назначения.

— Но…

— Да, если Дули решит сдать нас, то выяснить район нашего прибытия не составит труда. Ясно, что где-то в южном районе, а отсюда нам путь только в одном направлении — к Салидасу.

— И ты выбрал второй вариант. А не мог Дули предугадать ход твоих мыслей и поступить также?

— Нет. Только если ему безмерно повезло. Второго варианта не существует.

— А как же…

— Я же сказал, отсюда открывается прекрасный вид. С юга россыпь Салидаса, а северную половину неба занимает Мирфакская грива, жаль, ты не выглядывал, но не бойся, ещё увидишь.

— Мы вернулись к Мираму?

— Нет, он где-то в двадцати парсеках в стороне, но на нашей широте. Вот смотрю я на Гриву и вижу маленькую звёздочку над нами, но так далеко, что не понятно, почему она не скрыта облаками туманности. Я полазил по справочникам и нашёл интересный факт: туманность потому называется гривой, что она вся как спутанный клубок волос, а между этими прядями протянулись сотни провалов, туннели абсолютно чистого пространства, которые открывают дорогу к северным созвездиям. Если бы мы хотели попасть туда в обход туманности, то пришлось месяц добираться, да и всё горючее истратили. Их корабль, кстати, без дозаправки туда не доберётся.

— И над нами оказался такой коридор?

— Не совсем. Туннель есть, но он изгибается на полпути, а в колене находится та самая звёздочка, которую я и заметил. Приятная система, класс Ж5, у неё даже есть название: Эллурия Фурис. Что говорит о посещении её людьми.

— Название не очень.

— Тебе с названиями не угодишь. По ту сторону Эллурии откроется прямая дорога к созвездиям Ружестрим, Вастерсанд и Хигелак. Там и выберем, север богат независимыми республиками, затеряемся.

— А если мы врубимся в облако? Наверняка, тут полно отрогов.

— Их много, но курс я проложил точно, а пыль гораздо менее опасна, чем полёты у чёрных дыр, звёзд и тому подобных массивных объектов. — Съязвил Стэнли, но тут же исправился. — Шанс, что за нами кто-нибудь увяжется, мизерный. А главное, в тамошних звёздах и слыхом не слыхивали о нашей планете. Так что не дрейфь, а Эллурию увидим буквально через пять часов. Там всё и станет ясным.

Воистину мир неистощим на чудесные, прекрасные вещи. Примерно в таком ключе пытался высказаться Стэнли… или Майк. В общем, они сидели, открыв рот, не в силах вымолвить ни слова. Окружающий космос светился багровыми прядями с розовыми прожилками. Десяток звёзд в пределах видимости подсвечивали облака пыли во все цвета радуги. Оттенки мягко перетекали от почти чёрных красно-синих складок в яркие гребни, протекающие вблизи вечных источников света. Некоторые облака подсвечивались изнутри, и оставалось только догадываться, что скрывается в недрах. Позади них разевал пасть провал, ведущий в чистое пространство, бархатный чёрно-фиолетовый лоскуток со спокойными огоньками привычных созвездий. Узенькая чёрная полоска тянулась от провала разрывая небосвод красок на две половины, где-то за сверкающей Эллурией она скрывалась в другом провале, этот путь вёл на другую сторону Гривы.

Сама Эллурия затмевала четверть неба, чуть только оглянешься на сверкающий шар, и все остальные краски меркнут перед её неистовым сиянием, настолько они подошли близко. «Птичке» требовалось пройти сквозь всю систему и на обратной стороне продолжить полёт сквозь туманность.

— Интересно. — Вымолвил Стэнли. К этому времени, они уже включились в работу по продолжению полёта.

— Интересно — не то слово.

— Да я не про это. В системе несколько планет, ничего особенного, но мы пройдём близко от планеты с удобными для жизни параметрами.

— Населённая планета? Что-то ты мне про это не говорил.

— Нет-нет. Я не помню упоминаний в справочниках. Так, — по монитору побежали строчки, вырезки из различной документации, — ага, нашёл-таки. Опаньки!

— Что ещё случилось?

— По данным… так… Градан! Работали галактографы из Лиги. Планете присвоена классификация Е565КZ. Знаешь, что это значит?

— Хорошие условия жизни?

— Да! То есть, нет, условия отличные, но последняя буква. Это запрет на высадку.

— Запрет? — Майк оторвался от созерцания облаков.

— Да, первыми буквами обозначается степень пригодности к жизни, а последними уровень опасности. Чем-то эта планета не понравилась Лиге.

— Там не написано чем?

— Нет, такие данные не открывают.

— Почему? Хотят, чтобы кто-нибудь угробился?

— Лучше угробится один корабль, чем десяток. К примеру, вдруг там опасные вирусы, и лекарства ещё не придумали. А где-нибудь некий псих открывает справочник и видит: воздух отличный, такого прихватишь с собой, выпустишь микробов, и нет планеты, а может целого сектора, пока не локализуют болезнь. Информация — одна из самых сильных и дорогих вещей в мире. Знай, я, где нас ждёт небольшой, но дорогой груз — мигом бы помчался туда.

— Кончай мечтать, что будем делать?

— Ничего. Всё равно идём мимо, посмотрим с высоты и пойдём дальше.

Майк откинулся в кресле, сложив руки на груди.

— Знаешь, я думал, ты обязательно сунешься. Исправляешься?

Стэнли только хмыкнул:

— Ещё не вечер.

Корабль поддал газу и направился к четвёртой планете системы.

Белесый шарик стремительно увеличивался на экранах. Уже на подходе к ней стало ясно, что мимо они не пролетят. Какой запрет на неё наложили неизвестно, но не из-за смертельной формы жизни. Всё околопланетное пространство гудело от миллионов обрывков радиосигналов, мало того — в расшифрованных звуковых дорожках в основном звучал диалект их родного языка. Это означало, что внизу живут люди и довольно близкие по культуре.

Завораживающее занятие наблюдать за приближающейся планетой. Маленькая точка посреди бескрайней пустоты начинает расти, привлекать всё больше и больше внимания. А когда она перерастает в размерах обычную луну, и начинаешь различать на ней детали, то неожиданно звёзды уступают на задний план, и чувство падения в бездне вновь просыпается. Шар превращается в зыбкую опору, над которой зачем-то взлетел столь высоко. А потом он заполняет весь обзорный экран, у камер не хватает угла обзора, чтобы охватить весь горизонт, поверхность прогибается и становится плоской. Чувство парения вновь исчезает. Экипаж в это время чаще всего занят рассматриванием земли в разрывах облаков, космос остаётся за спиной и все желания связаны с надеждой пройтись по твёрдой земле под открытым небом.

Нет конца и края облакам. Прошло порядочно времени, прежде чем они увидели щель в белесых полях. Там покров обрывался громадным плато и открывал взору бесконечную картину жизни. За тёмно-синим океаном и жёлтой полоской песчаных пляжей землю скрывало буйство зелёных красок. Тёмные, почти чёрные леса изредка прерывались изумрудными полями и блестящими лентами рек. Свою долю взяли и горы. Незаметные горбы холмов переросли в складки мощных хребтов, вначале зелёные, затем серо-бурые и ярко-рыжие. Сверкающие белизной ледники, и снова море и облака.

На первом витке они так и не увидели ни одного населённого пункта, но во втором разрыве под ними проступила другая планета. Равнина, расчерчённая строгой сеточкой дорог, жёлтые, салатовые квадратики обработанных полей и заливных лугов. Тонкие линии деревьев высаженных вдоль шоссе, группки домиков, с высоты кажущиеся кучками мусора, а затем и громадный город — сплошное месиво камня и железа на поверхности живой земли. Самая обычная картина человеческого жилья во вселенной. Но, тем не менее, после долгих недель полётов в душе царил восторг, будто путешественники добрались до Эдема.

Сделав пару кругов на высоте ста километров, Стэнли поднял «Птичку» выше на стандартную орбиту ожидания и дал задание компьютеру ощупывать эфир в поисках сообщений относящихся к ним и другим кораблям. Тут-то их и поджидал главный сюрприз. Никто ими не интересовался. Корабельный день клонился к вечеру, и они по очереди отправились спать, условившись не предпринимать ничего раньше утра.

— Вновь сакраментальный вопрос. — Вместо приветствия проговорил Майк, встречая проснувшегося Стэнли. — Что делать будем? Куда направим наши помыслы?

— Запросы были? — Стэнли не был расположен играть в слова.

— Никак нет. Тишь да гладь. Слушаю местные радиостанции, к сожалению, только настроишься на что-нибудь приличное, как уходим из зоны приёма. Могу сказать, несколько необычные стили, но занятные. Я уже успел соскучиться по музыке.

— А новости передают?

— Да, про нас ни слова. Вот что занятно: ведь если у них не развиты космические технологии, а появление кораблей — не частое явление, то должны же они проявить интерес? Но, похоже, у них тут язык сильно изменился в изоляции, слова все знакомые, а смысл я догоняю с трудом. Всё больше какие-то развлечения, розыгрыши, сводки торговых операций и громадная масса финансовых новостей. Жизнь бьёт ключом, но… — Майк почесал подбородок, — чего-то не хватает. Как таковых новостей я не услышал.

— Новостей?