Бесплатный фрагмент - Многоцветие любви

***

Пока под сонмищем миров

Земных я дел громажу груды —

Родных Морецких хуторов

Святую благость — не забуду.

Сюда являюсь зачерпнуть

Водицы чистой в струях речек.

Передохнуть. И снова в путь!

И на душе немного легче.

***

Где неба спящего венец

Легко окутан млечной дымкой,

Оттуда, сверху, невидимкой

Мне шепчет на ухо отец:

«За всё, что для тебя не смог,

За то, что взрослым стал до срока —

Не осуждай, прости, сынок,

И не кори меня и Бога».

А голос мой в ответ звеняще:

— Ты говори со мною чаще!

Речка Вязовка

Не видна порою взорам —

Пересохли рукава.

Но затейливым узором

Вяжет речка кружева.

Меж полянок краснотала,

Средь шатров степных холмов

Как на нитку нанизала

Бусы сёл и хуторов.

И хранит она поныне

В царстве плёсовых глубин

Мне неведомый в помине

Блеск загадочных рыбин.

Ночь июльской ворожеей

Лунный свет в неё нальёт,

Чтобы судеб отраженья

Видеть в струях чистых вод.

Ни паромов, ни вокзала

Нет у берега реки.

Для кого ж она вязала

В косах вётел узелки?

***

А в чём блаженство жития?

В том, чтобы там, у края кручи

Повыше влезть на дуб могучий

И возгласить: «О, Русь моя!

Услышь меня! Я — твой поэт!

Ты не меня ль призвать хотела?

Ведь счастью моему предела,

Как и тебе — предела нет!

Пока живу — тебя я славлю!

И руки свив о ствол в кольцо

Ветрам бесстрашное лицо

И дню грядущему подставлю.

***

Ах, зачем для похвальбы

Поднялись в лесу грибы?

Из-под листьев рыжеватых

И иголочек примятых!

Грузди, рыжики, опята!

Налетай, спеши, ребята!

Таня, Маня и Сережка —

Наполняй скорей лукошко!

За какой-нибудь часок

Полон верхом туесок!

Вслед лисички голосили:

— Почему про нас забыли?

***

Отчего, скажи, река,

Струй твоих печаль легка?

И ответила, черна,

Тихим шелестом она:

«Пусть весёлых мыслей ток

Серебрит поверх поток.

Ну, а в омуте без дна —

Скроет беды глубина».

Чтоб суметь достичь морей

Нужно ль речке быть добрей?

Поэт и Родина

Он любил её так,

что спирало дыханье

и в смущённом волненье

спекались слова.

Были очень к лицу

снеговые меха ей

и берёзовых рощ

меж озёр острова.

А когда из-за гор

наползала лавиной

на святые края

чужеземная рать,

Он вставал, как герой

полу-сказки былинной,

Чтобы вновь за неё

наяву умирать.

Он теперь постарел:

поубавили годы

и в глазах синеву,

и остроты углов.

Лишь порою ночной

от ненужной породы

он шлифует пласты

зарифмованных слов.

В них опять о любви —

неизменная тема.

Лишь единственный лик

сердцу верному мил.

Но ложится в ковыль

нерешённой дилемма:

Нет, не любит она.

Так за что он любил?

***

Мне родня осенний вечер:

Он непрочен и не вечен,

Загулял в лугах густых.

Я и сам тоской отмечен:

Вот уже любовь не лечит,

Звонкий голос поутих.

Но пока друзья мне рады,

Огонёк добра и правды

Светит в сумерках души.

Слышу я: «Пока ты в силе,

Напиши о том, как жили.

Как любили — напиши»…

***

Я родом оттуда,

Где степи вокруг

И в звёздах, как чудо —

Не месяц, а струг.

Плывёт он по небу,

Сверкает, форсит:

И были, и небыль

На землю трусит.

В минуту рассветную

Там, у ветрил,

Рифму заветную

Мне подарил.

Нечаянное воспоминание

Иду со школы и с пригорка

Машу встречающим меня.

— Ну, не иначе, вновь пятёрка! —

Рассудит радостно родня.

Простая, солнечная сценка.

Как много лет тому назад

Была она. Моим оценкам

Кто в этом мире снова рад?

***

Начинаю с чистого листа я,

Из родных исхоженных глубин.

Ластится у ног трава густая

И горит рябиновый рубин.

Родников блестящие корытца

Прожужжав, легко волнует шмель.

И по-русски хочется напиться,

Только слишком крепок этот хмель.

Слишком цепок дух степного края,

Он несёт немыслимую боль

Так, что сердце плачет, замирая,

Запустив печальную юдоль.

Позабуду я про всё до срока,

Припаду к полынным бугоркам.

Что ты шепчешь с северо-востока,

Ветер, здесь притихшим старикам?

Не меня ли снова птичья стая,

Закружив, зовёт опять в полёт?

Всё, пора. Да вот трава густая

Мне ступить ни шагу не даёт.

У роковой черты

Есть заряд,

Лишь не хватает спички,

Чтоб обряд

Окончил Сатана.

Чтоб собравшись после переклички

Злые силы рявкнули:

— Война!

Есть обрыв.

Лишь шаг и песня спета:

Дымом скрыв

Печальный образ свой,

Чтоб в небытие ушла планета,

Если промолчав, не крикнуть:

— Стой!

Счастье

Не гадаю: долго, нет ли

Дни летучие считать.

Жизни путаные петли—

Чем тебе не благодать?

Чем не счастье — приумножить

Звонкой песней шум весны,

Каждой клеточкою кожи

Духов чувствуя лесных?

От родного взора млея,

Пить парное молоко.

— Ах, ты, мать моя, Рассея!

Как живёшь, душа?

— Легко!

Мой путь

Далью ясной ли, отлогой,

Крутизною гор —

Я иду своей дорогой,

На подъёмы скор.

От рассветного пролога

До закатных дней —

Мне мила моя дорога!

Хорошо на ней!

Пусть во льдах суровых стыну,

Пусть еда горчит —

Никому подставить спину

Не боюсь в ночи.

Настежь в доме двери, окна,

Не в чести засов

И душой открытой соткан

Мой родимый кров.

Расточаю слог за слогом

Светлый рой стишат:

Чист всецело перед Богом

С головы до пят.

Олень

Я вижу, как в его глазах

В мгновенье ока вызрел,

Сковавший волю, жуткий страх —

Он ждёт: вот грянет выстрел!

Красавец замер, чуть дыша,

Пока во власти рока

Прощалась робкая душа

С красой земной до срока.

Самой бедой отмерен срок.

Струится пар в колечки.

Взведён натужено курок,

Не знающий осечки.

Сощурен глаз: холодный, злой —

Мишень стрелку открыта!

И вдруг… отпущенной стрелой

Взметнулись вверх копыта.

Винтовка выбита из рук,

В сугробе сам, тем паче…

Всё дальше в лес: «тук-тук!», «тук-тук!» —

Живое сердце скачет.

Три мгновения жизни

Пролетела стрела сентября

И застыла в соломенном стоге,

Золотистым огнём растеряв

Оперенье своё по дороге.

Октябрёвый рябиновый шар

Прокатился вдогонку над лесом.

Загулял, забуянил пожар

В многоцветном шатре поднебесном.

Глядь — укутанный в серую хмарь,

Размочив сучковатый носище,

Уж вовсю разрыдался ноябрь

Над пустынным своим пепелищем.

Но прохлада тускнеющих дней

Вдруг скользнёт, обжигая, по вене

И поймёшь: жизнь гораздо длинней

Трёх коротких осенних мгновений.

Переводы

Я и ты

Фридрих Хеббель

Приснившись друг другу,

Любя, пробудились.

Но тщетно: по кругу

Вновь в ночь возвратились.

Душою и телом

Мы сны рвём поспешно.

Но став одним целым —

Умрём неизбежно.

Росинки на лилии,

Сны будто наши…

Слившись в идиллии,

Катятся в чашу

Не говори печальними очима…

Лина Костенко

Не говори печальными глазами,

То, что не могут вымолвить слова.

Так чувства возникают нежно сами.

Так тишь перед грозой всегда нова.

Ты сон или виденье идеала,

Иль просто злая магия чела…

Смотри: какая радуга стояла!

Какая пропасть через нас легла!

Я не скажу и в памяти — любимый

Меня ты вспомни, вглядываясь в высь:

Как две судьбы брели, казалось, мимо.

На перепутье судьбы обнялись.

Не умирает умирающий

(1924)
Поль Элюар

Она всегда рядом:

моими руками

гладит волос водопады

и цвет наших глаз похож.

Поглотив мою тень облаками,

Оправдывает грабёж.

Она никогда не спит

и мне не даёт,

мечтая солнца зенит

испарить через звёздный шрифт.

Смеяться и плакать зовёт,

при этом сама — молчит.

Cекрет любви

Уильям Блейк

Никогда не пытайся слова о любви

говорить ненароком смело.

Нежным ветром рванётся, зови — не зови:

что поделаешь? Улетела!

Ведь когда рассказал о любви своей вдруг,

отворив нараспашку сердце,

то дрожащий, холодный, ужасный испуг

её робкое выгнал тельце.

Но оставив меня горевать одного,

тосковала одна недолго:

её путник нашёл; не сказал ничего.

Лишь со вздохом восславил Бога.

Время выбора

Каждому выбор дан —

Совестью выверить дух.

Друг мой ушёл на майдан —

Какой он теперь мне друг?

Плавится под огнём

Повергнутая мораль.

Как же мы так живём —

Закрученные в спираль?

Целится между глаз

Зажатый в руке кистень.

Завтра не станет нас.

И будет ли новый день?

На перепутье стран

Снова коричневый цвет.

Где же ты, мой майдан?

Лишь тишина в ответ.

О добре и зле

Два садовода разошлись идейно,

По-разному ответив на вопрос:

Крапиву ли сажать первостатейно

Или кусты благоуханных роз?

Один считал, что нет альтернативы,

Пока вокруг невежество и смрад.

Единственная польза — от крапивы,

Её легко воспримет голый зад!

Другой у дома своего затеял

Великолепный развести цветник,

Чтобы прохожий, добротою млея,

К бутону ароматному приник.

Какую предпочесть тут перспективу?

Какие в споре подобрать ключи?

Случилось так, что буйную крапиву

В насмешку кто-то вытоптал в ночи.

Вы скажите: «Ну, вот! Теперь уж точно

Свершилось зло. Его не побороть!

Тогда зачем цветник всё той же ночью

Своей слезою оросил Господь?

Заосеняло

Завечерело.

Захолодало.

Яблоком зрелым

Солнце упало.

Сжатое просо.

Грабли у стога.

Звёздно и росно.

Дивно и строго.

Светит плешиной

Лес полинялый.

Замельтешило.

Заосеняло…

Такое милое кино!

А напомнила мне вдруг кого ты —

Не успел догадаться. Темно.

Ну, какие в субботу заботы?

Не пойти ли нам вместе в кино?

Не одета? Да полно уж, враки!

Твой по-детски, наивен обман.

Ведь и сам я — отнюдь, не во фраке!

Для чего он? Глазеть на экран?

Мы пройдёмся заснеженной бухтой;

И пусть в спину гадает народ:

Ты — без адреса девушка будто,

А я парень с Заречной. Идёт?

Малая родина

— Приехал всё же?

Прямо из столицы?

Ну, а у нас тут, видишь, не Париж…

Ты вот, родимый, рожь-то от пшеницы

Уже, признайся, и не отличишь?!

Старик Семёныч щурится лукаво,

Для вида раззадоривая пыл.

Да, было всё: заботы, деньги, слава.

Но пахнет как деревня — не забыл!

А всё-таки от этих вот вопросов

Смутился я, в раздумье замолчав,

Хоть рябь заросших карасёвых плёсов

Мне не устала сниться по ночам.

И каждый куст, и камни, и овраги

Упрямо в память врезавшись, живут.

Но я лишь гость для родины-бедняги,

А мыслями и делом — я не тут.

Беседы наши убегают в полночь

И пьяная трезвеет голова:

Конечно, прав премудрый дед Семёныч.

Ну, а душа? Да и она… права!

Солнышко родимое

Вечерами воздух чист и звонок.

По-сазаньи шепчутся пруды.

Солнце, как нашкодивший котёнок

Замирает, стихнув у воды.

А волна — родимому услада!

Улеглось светило на бочок

И трепещет буруном прохладным

Огненный весёлый язычок.

А с утра опять лучом раскосо

Полыхнёт, раздвинув берега,

Молочком парным туманов росных

Выйдя умываться на луга.

Нечаянная встреча

Никто из нас воспоминаний стаю

Позвать в своё гнездовье не спешил.

— Давайте я вам лучше погадаю

По линиям измученной души.

Там, где зима дорожки забелила —

Никто уже не в силах отыскать

Ни ту, что вас так преданно любила,

И ни того, кто смел её предать.

Я расскажу о том, как полем странствий

Искали вы в тумане долгих лет

В кричащем одиночеством пространстве

Встречающий знакомый силуэт.

Печати с ваших тайн я не нарушу,

Сочтите за нелепейшую бредь:

Вы столько раз закладывали душу,

Чтоб сердце ледяное отогреть!

— А будет что? А может быть, не поздно

Исправить перекрученный финал? —

Вы со слезами дарите мне розы.

А я гадаю: «Всё-таки узнал»?

Весенний привет

По-собачьи солнце лижется,

Тает мокрая лыжня.

А весна — смешная лыжница:

— Догони! — кричит, дразня.

Побегу, да вмиг распутица

Развезёт вокруг пути.

Первоцвет в саду распустится,

Так, что шагу не пройти!

— Ха-ха-ха! — несётся из лесу,

— Не догнал?

— Конечно, нет!

И с горы с ручьями вниз несу

Дня весеннего привет!

Любимая

Нашей жизни ветра

неуёмны и злы,

О покое я бредить

могу лишь.

Но ты любишь меня

и мои кандалы,

обливая слезами,

целуешь.

Сколько раз я в поход

уходил за порог,

в океане кровавом

топя свою душу.

И когда обо мне

забывал даже Бог,

Ты маяк зажигала

на суше!

Для тебя не важны

ни богатство, ни власть

И в неведомых чувствах

сгорая,

Сколько раз ты вела,

не давая упасть,

Меня в край

соловьиного рая!

Наконец для не верящих

выну, дрожа,

Своё сердце, в котором

одна ты…

А оковы мои

съела всё-таки

ржа,

Только этой не жаль мне

утраты.

Зимняя сказка о любви

«По твердому гребню сугроба

В твой белых, таинственный дом

Такие притихшие оба

В молчании нежном идем».

Анна Ахматова.

(ОН)

«На этом катке, я не скрою, была ты прекраснее всех!

Со мною впервые такое: робею, как мартовский снег…

Волос золотящихся прядки и стройная девичья стать

Волнуют. Любуюсь украдкой, а взгляда не смею поднять.

Ах, будь я поэт синеокий, наверное, смог бы легко

Куплетов Ахматовских строки шептать и шептать на ушко…

А сердце грозится мне снова пичугою вон упорхнуть,

Но я, словно месяц безмолвный, бреду, освещая твой путь…

Ведь если, безумствуя, грубо прижму тебя с силой к груди,

Вдруг эти припухлые губы ответят: «Нахал! Уходи!»?…»

(ОНА)

«Мелькали случайные лица, накатывал шума прибой…

Откуда же ты появился, высокий улыбчивый бог?…

Ступая на снежные гребни, идёшь по замёрзшей воде…

Держусь я, хоть щёки сгорели, невиннее ангельских дев.

Но как же мне хочется, Боже, чтоб сдвинул ты вязаный шарф

И грел поцелуями кожу, домой до утра не спеша!…

Но это же первая встреча! Нет, нет, даже думать нельзя!

И вид нужно сделать беспечный!… Как месяц на небе озяб!

Дрожит он осколками блюдца — а может быть, это и я

Дрожу от неясного чувства? Так хочется взгляду сиять!…»

(ОН)

«Твой взгляд удивлённый и строгий: о, сколько открытий мне в нём!

За длинным холмом у дороги — твой белый таинственный дом.

Ворота в червлёном железе, двора занесённого сень.

Минута ещё — и исчезнет в нём счастья прозрачная тень.

Проститься? Так скоро? Как можно? Так много на небе огней!

[Ладошку её осторожно сжимает в ладони своей…

Печально повёрнуты лица в дорожек волнистую гладь…]

Пожалуй, я должен решиться о самом заветном сказать…»

(ОНА)

«Каток и дорога — так мало! Придёшь ли ещё ты ко мне?

[И губы смущённо поджались от мысли, что слаще конфет.

Стирают друг с друга помаду, как вьюга с рябины пожар.]

Мне кажется, или взаправду он руку легонько пожал?…»

(ОН)

[«Ты милая, очень. А тронь-ка — вдруг вскинешь обиженно бровь?»]

— А знаешь, — сказал он тихонько, — Я всё-таки верю… в любовь…

(ОНА)

«И как отбиваться мне, если осмелится «на абордаж»?

Сама бы пошла, но на месте тогда провалюсь от стыда…

Хотя — сейчас женщинам …можно. И даже домой пригласить…

Ах, ночь, ты всё звёздочки крошишь на скатерть в небесную синь!

Ты мне посоветуй по-женски: вот если я не промолчу,

Не станет ли наше блаженство финалом поверхностных чувств?…»

[Но в линии ровной сугроба скользнул вдруг бесовский каприз —

Её подхватил он, и… оба шатнулись испуганно вниз…

Сплетались и руки, и ноги — безбольно совсем, сгоряча.

И месяц в небесном чертоге над ними дрожал, хохоча!]

(ОН)

«А губы всё ближе и ближе! В её округлённых глазах

Читаю: «Не медли! Иди же, сгони мой нечаянный страх!»

(ОНА)

«Колышется уровень снежный — и мы, как на гребне волны

Предательски ноги не держат — не пили, а оба пьяны…

Украдкой сорвал поцелуи — побольше, побольше сорви!…

В сугробах вдвоём утонули, а кажется — в море любви!…»

(ОН)

«Ни гром не ударил раскатом, ни молний не выбился рой,

Пока на сугробе помятом целую её под горой…

Так, может быть, правильно это? Так, может быть, это судьба?

И руки обвились так крепко! А с виду казалось — слаба…»

(ОНА)

«И что за бесовская качка направила нас в этот снег?…

О Боже, какая удача — ты стал удивительно смел!…»

[Не стрелы Амура, а копья застряли в безумных сердцах…

И таяли снежные хлопья на их распалённых устах…]

***

Я каюсь, прелестная женщина:

В берёзовом пёстром кругу

Стремительно, ярко и зрелищно

С тобой танцевать не смогу.

Не скрою я грусть безутешную!

Безмерно, клянусь, виноват:

Красивую, добрую, нежную —

Тебя я не выведу в сад.

— Права ты! — безмолвно ответствую, —

Упрёка не прячешь печать:

Не нам под бессонницу детскую

Рассветное солнце встречать.

Мой голос порой опрометчиво

Во снах твоих счастьем звенит,

За то, что по-детски доверчива —

Молю: ты меня извини!

Однажды возникшая трещина

Нас пропастью сжала, губя:

Прости меня, милая женщина,

За то, что… не знаю тебя!

Девочка из детства

Среди житейских бурь и потрясений

Мечтами и надеждами влеком —

Есть детства самый яркий день весенний,

В нём девочка в наряде голубом!

Марина? Галя? Катя? Юля? Лена?

Забыто имя в веренице лет.

Но становлюсь, как рыцарь на колено

И воскрешаю лёгкий силуэт.

И образ этот не подвластен склепу:

Он вьётся из камней стрелой лозы.

Я, как тогда: боюсь, боюсь ослепнуть

От этой жгущей душу бирюзы!

Прощёное воскресение

Вновь небо дарит лучик кроткий.

В нём ты, как ангел во плоти.

Блины с икрой и рюмка водки

Под эхо тихое:

— Прости!

Под шум народного гулянья,

Под хохот праздной кутерьмы:

— Прости, —

вплетаются желанья

В дымок сгорающей зимы.

Едино слово на потребу,

Когда устал мир от обид.

Ты слышишь: звон уходит к небу?

А это значит, Бог простит…

Свадебное — молодецкое

По-над Волгой красит зорька

Уплывающий баркас.

Холостяк вчерашний — Борька

Нынче женится у нас!

У него такая рожа —

Не своротишь кулаком!

Богатырь-пацан, а всё же—

Вот и он под каблуком!

А девчоночка, Полинка,

Ну, была бы баба-гром!

Нет, тонка, как та былинка

И тиха, как мышь притом.

Обозначило светило

Золочёный блеск кольца.

Чем же всё-таки прельстила

Удалого молодца?

То и дело свадьба: «Горько!»

На старинный жжёт манер.

Что же делаешь ты, Борька?

Заразителен пример!

Последняя дуэль поэта

Бештау тучей грозовой

Знамений вспышки источая,

В раскаты грома одичало

Вплетал холодной бездны вой.

Безумству горькому вослед

Летело сонмище мистерий,

Когда поэт, судьбе не веря,

Отвёл с усмешкой пистолет.

Но смерть, зрачками шевеля,

Нашла в убийце воплощенье…

И не замедлила вращенье

В кровавом действии Земля.

Машук над чадом городка

Склонился тенью Люцифера,

Дивясь тому, как у барьера

Полоска жизни коротка!

И лился дождь. Его с лихвой

Хватило, чтоб следов не стало.

Не доставало капли малой:

Одной-единственной. Живой.

Заколдованный замок любви

Здесь, в кафе «Заколдованный замок»

Пахнет ромом и кофе «Жардин».

В полутьме среди вычурных рамок

Однотонные пятна картин.

Льётся музыка плавно, негромко,

Серебристым звучаньем маня.

Не мигая, с картин незнакомка

Неотступно глядит на меня.

Захмелеть бы! Тревожно. Не спится!

Завернуться от дрожи бы в плед!

Сердце стонет, трепещет, как птица,

Нежный рвётся обнять силуэт!

Будто взвились гремучие смерчи,

Вспышкой вырвав из памяти миг:

Как давно эти дивные плечи

Поцелуев не знают моих!

Будто девичья робко ладошка

Провела по колючести лет…

Снег пушистый метет за окошком

В чуть заметный из юности след.

И уходит, шепча заклинанье,

Одиночеством шаг перевив,

Поднебесное воспоминанье

В заколдованный замок любви.

Да здравствует Интернационал!

О, Куршевель! О, счастье на двоих!

Так непонятно, но тепло и нежно

Ты говоришь: «Ich liebe, liebe dich!

А я: «Ну, да! Сегодня очень снежно!

И впрямь метель! Она метёт и вот

Сыграть решила с нами шутку злую:

В сугробе оба! К чёрту перевод!

Без лишних слов тебя я расцелую!

Наш календарь

Мы с тобою безгранично

так близки,

Так сердец влюблённых звонки

перестуки!

Отрываю календарные

листки —

Сокращаю, как умею,

дни разлуки!

Календарь наш не почувствует

вреда —

Он и сам вполне к текущему

причастен:

Понедельник, вторник, а потом —

среда,

И такой желанной встречи

счастье!

Поцелуями раскрасим

цвет зари,

И в пылу своих безудержных

желаний

Поклянёмся сотворить

календари,

Чтобы не было в них дней

для расставаний!

Зима

(акро)

Метель задула все огни,

Одев пушисто лес и дол

Румянцу солнышка сродни

Осин озябших ореол.

За горкой — старая сосна

К морозцу обозначит звон.

О, как легко растает он! И… тишина!

Всё гадает в святки Русь…

Святки. Ночь. Сморило малость.

Тусклый месяц близорук:

— Что ты, мама, взволновалась,

Услыхав в окошко стук?

Хулиганов не ищи ты,

Угадать могу на спор,

Чей же валенок расшитый

Угодил через забор!

Что за смелая такая!

А вот выйду-ка, постой!

Пусть открыто намекает,

Что я слишком холостой!

Выхожу и… вот те нате! —

Детвора!

— Не спится, что ль?

— Ой! Вы валенок отдайте!

Мы нечаянно, дядь Коль!

Это просто — любовь

Не бойся, я нелепо не нарушу

Спокойствием своим счастливый миг,

Когда твои глаза, пронзая душу,

Сияньем отражаются в моих.

Когда в груди безудержно, без счёта

Вдруг зазвучат вовсю колокола —

Захочется поверить безотчётно,

Что юность безвозвратно не ушла.

И будто, затуманившись, клубами

Куда-то улетит былая грусть,

Когда я непослушными губами

К глазам твоим бездонным прикоснусь…

Стихи о дружбе

Распустилась ветка вербы,

За окошком — благодать!

Я б не ныла, если мне бы

Разрешили погулять.

Пёс зовёт весёлым лаем,

Аж, бедняжечка, охрип!

Кто придумал — я не знаю —

Невозможный этот грипп!

Но я рада полумраку —

В нём удобно прятать взгляд,

Ведь пустить домой собаку —

Папа с мамой не велят.

Им не знать простой разгадки,

Что сто раз уже со мной —

(Мы тогда играли в прятки!)

Пёс делился конурой!

Моё сердце не на месте

И весьма печален вид.

Дам Дружку сосиску в тесте —

Может, он меня простит?

Жду я милого вечерять

В звуках струн виолончели

После дней разлук

Приходи ко мне вечерять,

Долгожданный друг!

Вот блины, а вот — оладьи,

Красная икра!

Не робей, дружок — поладим,

Ешь хоть до утра!

Возвращение белого цвета

Силюсь вспомнить и… не могу

Запорошенный лес кудлатый:

На растерзанном вдрызг снегу —

Наши рваные маскхалаты.

Вседозволенностью греха

Пулеметное брызжет дуло.

Забуревшим бинтом река

Сопку раненую стянула.

А потом, посреди полей,

Осыпая горячим инеем,

Вышла женщина — всех белей,

С жутковато — зловещим именем.

И небес, крутых от огня,

Обрушая сквозь ад стропила,

Пожалела она меня —

Только вспышкою ослепила.

На высотке седой кресты —

Я не видел теней их длинных.

Гуща тягостной темноты,

Будто комья раскисшей глины.

Словно кто-то в умолкший рот

Влил раствор горьковатой соли

И бесцветные, все вразброд —

Мысли, бешенные от боли.

Вдруг очнулся в один момент:

Как видение, сквозь снежинки —

Нежный девичий силуэт

В подкрахмаленной чуть косынке.

Различимые сквозь пургу

Ватно-марлевые повязки…

Силюсь вспомнить и… не могу,

Сколько в белом цветистой краски!

Мозаика любви

Расстались глупо. Как ни назови —

От целого теперь лишь только часть я.

Собрать хочу мозаикой любви

Осколки разлетевшегося счастья.

Во тьме кромешной, подкрутив фитиль,

В таком родном копаясь хламе старом,

Я жизнь сквозь пальцы сею, словно пыль,

Чтоб ни крупицы не пропало даром.

Когда пойму, что ты хоть волком вой,

А маленьких кусочков слишком мало —

Спасением раздастся голос твой:

— Возьми мои. Я тоже собирала…

Как и мои — все грязные, в крови

Дрожат твои исколотые пальцы.

Но собрана мозаика любви:

— Давай не будем больше расставаться!

Письмо Деду Морозу

За неделю до Нового года

Архиважный совет у семьи:

Мать, отец, продолжатели рода

Пожелания пишут свои.

Там, на Севере, в дивных чертогах

Дед Мороз их прочтёт письмецо

И в упряжке коней быстроногих

Всем подарки примчит на крыльцо.

— Мне планшет! — пятиклассник Володя,

Сокровенную выдав мечту,

Покрупней, на листочке, выводит

И лукаво глядит на сестру.

Та внимательно смотрит на брата

(Всё ли пишет старательно он?)

И мечтает:

— А я была б рада,

Если мне подарили Айфон!

— Мне бы шубу! — включилась мамаша, —

Чтоб из норки, с резною полой.

Чтобы не было шубы той краше

У подружки моей ни одной!

— А мне — платье! Чтоб в золоте пряжка!

— Мне на рельсах большой паровоз!

А в сторонке, закашлявшись тяжко,

Обреченно вздыхал «Дед Мороз»…

Попрошу у рыбки золотой

Хочу я дом, чтоб под тенистой грушей

Летел с качелей хохот детворы.

Но, рыбка, ты пока меня не слушай,

Давай отложим это до поры.

Когда покой планеты дышит зыбко,

Я обращусь к тебе, как к небесам:

— Ты научи людей жить в мире, рыбка!

Всё остальное сделаю я сам.

Всё повторяется сначала

— Зачем ты дёргал Свету за косу?

Сломал ей карандаш и авторучку.

Сынок! Я это не перенесу!

Всё, доигрался! Жди, получишь взбучку!

Ещё картина в памяти свежа —

Сплошные нервы! Если б не микстура! —

Когда ты сунул ей в портфель ужа

И написал на стенке: «Светка — дура!»

Ты постоянно на её пути!

Пожалуй, это более, чем странно!

— Мамулечка! Пожалуйста, прости!

Мне очень-очень нравится Светлана!

И мать красиво посветлев с лица,

Произнесла (ведь аргумент был веский!):

— А ты, сынок, во всём пошёл в отца! —

Чему-то улыбнувшись вдруг по-детски.

Бесценное время ценя

Шёлк волос золотых

Не жалея, секут

Каждый час, каждый миг

Вихри быстрых секунд.

Время вспять не свернуть —

Оно сущий вандал!

Не успеешь чуть-чуть,

Глядь — на жизнь опоздал.

С ним до звёзд долетишь,

Если верен разбег.

Вскрик — родился малыш.

Вздох — ушёл человек.

Чтоб познать благодать

Нужен каторжный труд —

Своё время лишать

Бесполезных минут.

Мечты мужающих мальчишек

Мерцает месяц молодой.

Медово млеют мак, мелисса.

Меня манят, манят мечтой

Мои мальчишеские мысли!

Манят мирская маета,

Мулаток медные монисто,

Медвежьи мшистые места

Межой малины мелколистной.

Минор мертвецкой мерзлоты,

Масштаб мятущейся минуты.

Мозаик мраморных мосты —

Меридианные маршруты.

Мелькают марево морей,

Материков могучих мысы…

Мудры молитвы матерей.

Милы мелодии монисто!

Наставление

Увидеть грань между добром и злом —

легко ты скажешь?

О, помилуй, брат!

Благими мыслями с завидным мастерством

Мостится, говорят, дорога в ад.

И ты, юнец, за идеал не ратуй,

Вчерашний мрак рассветом не зови.

Порою ложь неразличима с правдой

А ненависть теряется в любви.

Условно все: цвета, размеры, звуки,

Богатства миг и вечность нищеты.

Презренна смерть, милы страданий муки

И жжет уродством холод красоты.

Едино все: и совесть и бесстыдство.

А белый цвет, увы, совсем не бел!

Познать невероятное единство —

По силам ли тебе такой удел?

Увидеть грань. И не соврав ни разу,

Огнем души испепелив зарю,

Нести стихов чистейшие алмазы

К поэзии святому алтарю?!

Поправляйся!

Голосила ночью вьюга,

Снежных псов гнала взашей.

А с утра — чья в том заслуга? —

Так приятно на душе!

Лук, чеснок, салат, редиска —

Кто всё это мне принёс?

— Не болей! — твоя записка

В лепестках застряла роз…

Возвращение в брошенную жизнь

Ах, деревня! Порою кажется,

Что устав от земных дорог

К ней по грязевой вязкой кашице

Наконец-то вернуться смог.

Разбежались тайком все в рожь её

Бесприглядные васильки.

Под плетнём мужичок взъерошенный

Утонул во хмелю с тоски.

Старый тополь, качаясь, издали,

Признавая во мне родню,

Раскорячившись, важно выставил

Серебристую пятерню.

Тот же цвет у заросшей заводи,

Та же в рощице благодать.

Только мне в воскрешённой памяти

Уже многого не сыскать.

Годы, падая, в Лету канули,

Словно камни с моих путей.

И круги на воде — река в нули

Переправила без затей.

Лишь стоят, прикрываясь клёнами,

Потихоньку сходя с ума,

Онемевшие, ослеплённые

Заколоченные дома…

И вздохнёт мужичок взъерошенный

На слезу мою: «Ну, дела-а!»

На лугу чей-то конь стреноженный

Рвёт в строптивости удила.

Валторна

(Акростих, сонет)

Однажды под звуки валторны

Сомкнутся, накрыв с головой,

Тоской неразгаданной волны,

Разбив ненадёжный покой.

Откуда могучая сила

В рожке с давних пор завелась?

Она от сияний Светила

К земле принесла его власть.

Негромко — милы и красивы,

Адажио рвутся мотивы,

Доверчивой грусти полны.

Ещё до конца не воскресли

Желанною тайною песни

Далёкой, как сон, старины…

Путь поэта

(Палица)

Дом стоит, рассветом озарённый,

Путь светло поэту, осеняя.

И пойду дорожкой неторёной

Я вперёд, невзгоды разгоняя!

А когда уставший, загорелый

Вновь вернусь маститым краснобаем —

Для меня калитка очумело

Пусть свои объятья разметает!

Но едва трусливо молчаливость

Мой удел накроет спозаранку,

Я искать отправлюсь справедливость

И найду, раскрывшись наизнанку!

Лишь тогда настанет искупленье

Для души, способной возродиться!

Мы зовём обычно вдохновеньем

Миг, когда кровава плащаница.

Масленица

Среди шумной кутерьмы-круговерти,

Среди проводов зимы — наша встреча!

Карусели диск, любви не переча,

Для неё орбиту главную

чертит.

Поварёнок — озорник и проказник,

Лунный лик испачкал густо блинами.

Пироги все раздарил, сам с друзьями

Укатил на санках весело

в праздник!

— Эй, подарок выбирай, какой хочешь! —

Из корзины через край — чудо-бусы:

Коробейник молодой да безусый

Распродал свои платки

и хохочет!

У забытых я подружек прощенья

Попрошу и кружев слов не вещаю:

— Сто обид своих легко вам прощаю,

Вы простите мне одну

без сомненья!

Там, где ярмарка широкая плещет,

Черноокая меня ты пленила:

От какой такой неведомой силы

Сон заветный вдруг сегодня

стал вещим?

Что мы видим там, вдали — не грачей ли?

От заснеженной земли к небу дымка.

От предчувствия весны — невидимкой

Оба сердца в такт тревожат

качели.

Старины не устарели поверья,

И плясали все и пели умело.

Вот и чучело Зимы догорело.

Вот и новь светло стучит

в наши двери!

Зимнее

На белом блюдечке опушки —

Шальная стайка снегирей

Кустов заснеженных макушки

Зажгла свечами на заре.

Как будто под высокий ясень

Морозко сел отведать торт —

Вот так пленительно прекрасен

Природы зимней натюрморт!

Перед отлётом

Прошуршал в стогах

засушенный клевер.

В проводах застряла

сеть паутины.

Провожает

остывающий Север

В облаках осенних

клин журавлиный.

Почему-то вдруг родной

с виду берег

Больно жжёт своим

дыханием свежим.

Только хочется

по-прежнему верить,

Что душою мы

мальчишки всё те же!

А пока дороги

снежною пылью

Не завьюжила

внезапная замять

Подари свои

могучие крылья

Мне в дорогу,

моя добрая память!

Пролагаю путь

Кто-то говорил:

«Покорись судьбе!»

Все дороги — в Рим,

Лишь одна — к тебе.

Через пустоту

Проложил я гать:

И по ней иду,

Чтоб тебя обнять.

Начеркает строк

Время мне вдоль лба.

Семь дорог в клубок

Соберёт судьба.

И когда-нибудь

Ты вдруг скажешь вслед:

— А ведь мог свернуть…

Я отвечу:

— Нет!

Не ругай

Не ругай, мамаша, строго,

За амурные дела,

Что опять меня дорога

В дом соседский завела!

Злым наветам потакая,

Не трезвонь ты зря о том:

Мол, распутная какая —

Завладела мужиком!

Не точи напрасно жало

Ты весь вечер на неё,

Будто в чай мне подмешала

Приворотное питьё!

Нет, не сбился я с дороги!

Не колдунья в доме тут!

А выходит, мама, ноги

Сами к миленькой несут!

Сила Любви

(Сонет-акро)

Девятый вал разбуженных страстей —

Любви безумной вечное цунами,

Ярчайший свет вдруг вспыхнул между нами,

Тьму растерзав на тысячи частей!

Едва к её приникли красоте,

Хранящей цвет, насыщенный веками,

Как стали неожиданно мы сами

Творцами чувств, рождённых в доброте.

Отчаявшись лишиться наваждений,

Лобзаний представляя наслажденье —

Юродивый слепец, и тот влюблён!

Божественной наполнен негой воздух

И до небес доходит сердца отзвук

Того, кто светлым счастьем окрылён!

Наваждение моё

Подруги-гитары моей семиструнной

Аккордом легко отбренчав,

Прошедшее в мутной печали подлунной

Приходит порой по ночам.

Неужто из сердца не вынуть занозы —

Ну, что тебе, мало девчат?

Последних обид непрощенные слезы

В бокале искристом горчат.

В неистовой неге любви — безрассудно

Обломана в парке сирень.

По глади зеркал серебристо-бесшумно

Твоя проявляется тень.

И сердце моё разрывает на части —

Ты ангел земной во плоти!

За грешные мысли и грешные страсти

Меня, умоляю, прости.

Позднее признание

Горчат негромкие слова

Рябиной стылой:

— Волна размыла острова,

Где я любила.

Галопом с места взяв разбег,

Умчались кони.

Была бы я твоей навек,

Но ты не понял…

Взорвусь:

— Да как узнать я мог? —

нелепо-нервно:

из всех девчонок-недотрог

Была ты первой!

— Пусть буду я всему виной,

Оставим споры.

Ведь между мною и тобой —

былого горы.

Не знает пусть надежд твой пыл,

Не знав начала.

Но если б ты меня любил… —

И… замолчала.

С верой в лучшее

(Перевёрнутый сонет)

— Ведь мир худой вернее добрых ссор! —

Нередко произносим откровенно

И… забываем истину мгновенно!

А в чём, казалось, может статься спор,

Когда, собравшись за столом единым

Мы сладость вин пьём из одной братины?

Как часто в клятвах братской дружбы вечной

Завидную выказываем прыть,

Поскольку, скопом даже батьку бить

Сподручней, если он не прав, конечно!

Вот кто-то вновь копьём остроконечным

Грозит души распахнутость пронзить.

Бездумно. Безответственно. Беспечно.

Но стоит ли надежды резать нить?

Острота ожидания

Еще зима в длину бросая тень,

Противится нахлынувшей хворобе,

Когда вдруг разомлевший пьяный день

Свернётся опрометчиво в сугробе.

Когда весна — мой нежный визави

Окутает волнующим дурманом,

Но искорки вдруг вспыхнувшей любви

К утру опять окажутся обманом.

И все же ожиданье перемен

Владеет всем: набухло и клокочет.

Оно гудит в стволах могучих вен

И кипенью сады обрызгать хочет.

Оно зовет взлететь под облака,

Чтоб напитавшись синевой глубокой

Из-под пера свежо легла строка

И потекла ручьями от истока.

Невозможно простить

Зовёт меня украдкой нежный взор,

Но глаз моих блеск холоден до жути.

Мне неприятен этот разговор —

Он безнадёжно опоздал, по сути.

Как в мрак ночной упавшая звезда

Уже светить возлюбленным не будет,

Так и твоя улыбка никогда

Во мне волнений прежних не разбудит.

Смотрю в упор и «жму на тормоза».

И вижу, как сбежать скорей стремится

Раскаяний внезапная слеза

Сквозь чёрные пушистые ресницы.

Под ветерка шального дуновенье

Моё «прощай» — спокойное, без зла.

И лишь порой я вспомню на мгновенье

Что в сердце опустевшем ты… жила.

Исполни моё желание

Ты хотела дом и я построил.

Захотелось яблок — вот он сад!

Дети? Посмотри: мальчишек трое —

Каждый сыт, здоров и жизни рад!

Полевых ромашек к изголовью?

Или путешествие в Париж?

Всё у нас пропитано любовью,

Отчего, родная, ты грустишь?

Думы каждый день одни и те же:

Постарели?

Ерунда, чуть-чуть!

Чем тебя ещё могу утешить?

Как от вздорных мыслей отвернуть?

Но в глазах моих, заметив жалость,

Улыбнулась:

— Разве то беда?

Я хочу, чтоб счастье не кончалось.

Никогда любимый. Никогда…

Разошлись во времени

— Завтра я уеду…

— Да, я знаю.

— Ты меня проводишь?

— Я приду.

А когда вернёшься?

— Может, к маю.

Будешь ждать?

— Наверно, подожду.

Сад всё цвёл, сирени отряхая

В изумруд раскрашенной листвы.

— Здравствуй!

Я вернулся, дорогая!

— Мы знакомы?

Обознались вы!

— Как же так?

И испугавшись вскрика

Соловьиный вздрогнул краснотал…

Женский голос сзади очень тихо:

— Ты года неправильно считал.

Всё я понял, на обеих глядя.

Рот открыв, мычу лишь, как немой.

— Видишь, дочка, обознался дядя.

Так бывает. Ну, пора домой.

Серенада влюблённого поэта

Твоих ресниц мне бахрома

Весь вечер не даёт покоя.

Влюблённый, я схожу с ума,

Иллюзий томных замки строя.

И одинок, во власти тьмы

Бреду, зажав на сердце рану.

Хочу тебе среди зимы

Найти подснежников поляну.

Пройдя избитых слов жнивьё,

Преодолев земную косность,

Я имя светлое твоё

Провозглашу в открытый космос!

И равный обликом богам,

Изнемождённый, бледнолицый

Паду я замертво к ногам

Своей возлюбленной царицы!

О, воскреси меня, мой свет!

Вдохни надежд в уста изгоя!

А вдруг, получится поэт

Из неразумного героя?

Ещё помнится

На Троицу трава всегда в росе —

Прозрачной, как сама слеза Христоса.

Огромных, круглых жёлтых карасей

Ловил отец, вернувшийся с покоса.

Как часто мысли вдаль перенося,

Его вдруг вспоминаю в старой лодке…

Три золотистых скачут карася

На разогретой в масле сковородке.

Легко ли быть Мастером?

Бери смелей зубило, молоток —

Руби, твори и вдохновенно шествуй!

Ведь нашей жизни каменный цветок

Никак не поддаётся совершенству!

Тому, кто всё же вышел в мастера,

Завидовать особенно не стоит:

Для них житейских красок мишура

Рассыпана породою пустою.

Для них ни в чём пределов строгих нет.

Не склонные к блаженному простою

Они сердец струят небесный свет,

Мир наполняя этой красотою!

Передо мной дней прожитых гора.

Каких в ней самоцветов не хватает?

Но вечный поиск счастья и добра

Бессонницами душу вынимает.

На свадьбе

Всем взяла: красой, росточком,

Рукодельницей слывёт!

Захотела замуж дочка —

Веселись, честной народ!

Роз подаренных корзинки

Во хмельном стоят дыму!..

Материнские слезинки —

Неприметны никому.

«Обрадуем» соседа!

А соседу, между прочим,

В лотерее повезло:

Он с машиной! Он хохочет!

Веселится всем назло!

Только зависти и злости

Суть познать близка пора:

В магазине нашем… гвозди

Все раскуплены с утра!

Бросая в сказку якоря

Метаясь кромешною мглой наугад,

Со штилем и бурями споря,

Как долго носило мой бедный фрегат

По волнам житейского моря!

Я тысячу раз огибал полюса —

Душа всё чего-то искала.

Но в клочья надежд истрепав паруса,

Причалил к приветливым скалам.

Лишь солнечный луч, разжигая Восток,

Блеснул на сереющих мачтах,

Как к берегу дружной толпой со всех ног

Сбежался посёлок рыбачий!

Послышалось, словно забытый пароль

Среди удивлённого смеха

Такое знакомое имя — Ассоль

И возглас: «Приехал! Приехал!»

Далёких портов я забыл адреса,

А шхуна — заветных семь футов.

Но алые сшила, гляжу, паруса

Жена для неё почему-то…

Подарок

Сущею нелепицей покажется

В марте грусть твоя по январю.

— Подари мне сердце…

— Да, пожалуйста!

Забирай и пользуйся — дарю!

И когда на север почему-то

Ты рванулась в стылой темноте,

Вслед твоим неведомым маршрутам

Светлячок вдогонку полетел.

Он тебе светил промозглой ночью,

Охранял твой сон, как верный друг

И незримой ниточкой непрочной

Всё тянул неистово на юг.

Ты вернулась, чтобы опереться

Не на крест могильный — на плечо.

— Значит, это вправду, было сердце?

А мне всё казалось — светлячок…

Только приходи

Шепоту весны

Верить или нет?

Погасил огонь

Горький лёд потерь.

Рюмка коньяка,

Пачка сигарет —

Звать ли их в друзья

Верные теперь?

Дай, весна, ответ!

В ожерелье лет

Мне еще любви отмерь!

Локоны, как пух

Посветлевших верб

По моей руке

Разметала ночь,

Уплывая, сев,

В золочёный серп—

месяцем в туман

звёзды истолочь.

Невелик ущерб—

Спрячь, рассвет, свой герб,

Расставание отсрочь!

Смыли все следы

За окном дожди.

Капелек надежд

Серебриста гладь.

Что там, за дождем?

Что там, впереди?

Где же ты, любовь?

Где тебя искать?

Пусть болит в груди —

Только приходи,

Только приходи опять!

С рыбалки 8 Марта

Удивлёнными глазами

Не ищи впотьмах улов:

Весь садок забит цветами —

Необычный нынче клёв!

Для любимой льдины глыбу

Растопил у синих скал.

Не ловил я вовсе рыбу —

Я подснежники искал!

Мартовское предложение

По-особенному робко

Друг на друга мы глядим.

Розы, торт. За ним — коробка

В красный бархат. Что под ним?

Открываешь с напряженьем,

Осознав всё до конца:

— Принимаю предложенье!

Вот и пальчик для кольца!

Нельзя затягивать!

Целовать её не смею

И притронуться к груди.

А куда спешить? Успею!

Март ещё весь впереди!

Но она сказала грозно

Так, что вспыхнул от стыда:

— Вся любовь к тебе — замёрзла!

— До апреля?

— Навсегда!

Песня весны

Звонница капельная все утро

В небеса разносит благовест.

Уплывает вдаль на льдинке утлой

Грусть-тоска зимы из этих мест.

Перелеском, разомлевшей тропкой,

Первоцветы высевая сплошь,

Улыбаясь ласково и робко,

Ты Весной-красавицей идешь!

Вот гонец из сказочного края —

Ветерок (лови его! Лови!) —

Локоны твои перебирая,

Подхватил мелодию любви!

Возвратившись в прежние хоромы,

Переполнен радостью скворец.

И летит куда-то в мир огромный

Серенада любящих сердец!

Пробуждение

Уже «низы не могут», а верхи

Неволи ледяные разрывая,

Выносят смело — без конца и края

Веселые прозрачные стихи!

Бурлит, кипит разливами река,

Вновь изменив коварному покою!

И увлекает мысли за собою

Из-под пера бегущая строка!

К весне с любовью

Состояние души —

Чувства обострение!

Точит март карандаши —

Что за настроение!

Штрих, другой и… понеслось

В золотую линию:

Желтый луч проткнул насквозь

Тучу темно-синюю!

Расчертил земной овал

В сочные проталины.

Склон над речкой срисовал,

Чуть снежком придавленный.

А дополнило пейзаж

Под ольхой свидание.

Ай, да шустрый карандаш —

Просто наказание!

Мудрый сосед

Ох, противная хандра —

В складку переносица!

И на дачу бы пора,

А, увы! Не хочется!

Медицинский мой вопрос:

— Не пришла ли смертушка?

— Это–авитаминоз!

Не ленись, соседушка!

Подходи скорей к меже,

Коль дыханье скверное —

Я припас давно уже

Средство очень верное!

Потихонечку вдвоем

Выпьем жидкость белую.

Живы будем — не помрем,

Но хандру — уделаем!

Кто в цирке главнее?

Ваня цирком околдован

И всегда на мой вопрос:

— На арене главный — клоун! —

Говорит малыш всерьёз.

Спорю с Ваней очень редко —

Не выходит спор у нас:

— Может, главный там — директор?

— Этот… клоун номер раз!

Фокусник

Не верим в чудеса, хотя и странно:

Вся жизнь — обман. Такой — хоть волком вой!

А тут ведь лишь иллюзия обмана.

Точнее, только номер цирковой.

Наставьте сплошь невидимых отметин,

Фантазии направьте все в полет.

Но фокусник — как верно скажут дети —

Он никогда с арены не соврёт!

Мартовские проказы

(Акро)

В сё, ушёл мороз трескучий!

Е жедневный снег скрипучий

С грёб наш дворник лишь в три кучи.

Н ебо прочь согнало тучи,

А потом и солнца лучик —

К алендарных дней попутчик–

Р азогнал ручьи до кручи,

А устав, бродяг, их мучить —

С ам нырнул в прохладный ключик!

А бсолютнейший везунчик —

В даль прокинул свет летучий

И к закату вдоль излучин

Ц елину накрыл блескуче

А лой мантией кипучей!

Весенняя пахота

Четвертый день его грызем —

Проклятый склон между осинок.

Какой тут к черту чернозем —

Сплошные камни да суглинок!

Зато, какая ширь вокруг!

Упрела степь, звенят просторы.

Скрипит натужно острый плуг,

Ревут уставшие моторы.

Ещё занудный суховей

Не ткнулся в землю сиротливо

И греет душу соловей

Семиколенным переливом.

Луна прожектором свой диск

Вдоль борозды ведет пахучей

Туда, где в бронзе обелиск,

Как часовой застыл над кручей.

Он охраняет вечный сон

Парней, не веривших в бессмертье.

Но стал для них вот этот склон

Дороже жизни в сорок третьем.

Пашу, тяжёлый грунт кляня —

Здесь трудовых добейся лавров!

Но нет священней для меня

Клочка земли в полста гектаров.

Пообещай

Пусть для тебя моя любовь — игра,

Но правды этой не желаю знать я.

Пообещай хотя бы до утра

Не размыкать горячие объятья.

Пообещай. Пусть упокоит сон

Твой шепот — опьяняюще-невнятный.

Смешон? Смешон! Но твой невольный стон

Мне в эту ночь любой дороже клятвы.

На всю жизнь

Вишня цветёт белокипенно, пышно.

Семьдесят лет, как утихла война.

— Что же ты, бабушка, замуж не вышла?

Век коротаешь одна и одна.

Видно, и впрямь наша жизнь обнищала.

Горько ответ её выверил суть:

— Я же, мой внучек, ему обещала

Ждать, хоть до гроба. Осталось чуть-чуть…

Материнская хитрость

Там, у края светлого распадка,

Где от ветра прячется село,

Из-под ног вспорхнула куропатка

И упала, волоча крыло.

Пёрышки распущены покато —

Подходи, казалось, и лови!

Под кустом притихшие цыплята

В материнской прятались любви.

Кукушкино горе

Золотится ясеня макушка,

Летний день торопится в излёт.

Для кого-то грустная кукушка

Счастью счёт заученно ведёт.

От судьбы, знать, никуда не деться —

Лёгкий пух набило в борозду.

Кукушонок с пустозвонным сердцем

Одиноко скачет по гнезду.

Брошенное кольцо

Когда расплавленным свинцом

Мне в душу брызнуло признанье —

Ехидно звякнуло кольцо,

Обманным отзвуком в сознанье.

Едва ли горькое «прости»

Избавит сердце от напасти

И холод следом напустив,

В нём вряд ли выстужу я страсти.

Исход любви ещё придёт —

Тоской сожмёт до исступленья.

Янтарно вспыхнет небосвод,

Дробя нелепые сомненья.

И не допустит компромисс

Стрелы коварной острый кончик…

Кольцо ли звонко скачет вниз?

Звенит ли снизу колокольчик?

История любви

Дождь моросил и первая гроза

Пугала в тишине звучавший альт.

Вдруг резко проскрипели тормоза,

Терзая мокрый от воды асфальт.

— Вы живы? Боже! Как я не права!

Спешила вдаль, не разбирая путь.

Вот здесь болит?

— Нет, только голова

В тумане лёгком кружится чуть-чуть.

Признаюсь, сам я тоже виноват —

Задумался. Забыл про переход.

А знаете, я право, даже рад:

Впервые мне на девушек везёт!

— Всё шутите?

— Не к Вам, а к миражу

я долго шёл! Но– небесам хвала!

— А я ещё от страха вся дрожу

И плохо вижу…

— Так ли?

— Солгала…

— Так, может быть, куда-нибудь в кафе?

Отпразднуем счастливейший исход?

— У Вас царапина. И кровь… на рукаве.

— Да ерунда! До свадьбы — заживёт!

Дождь перестал. Звучал знакомый альт

Летели ноты прямо в темноту.

А под окном, как паж — цветущий мальт

В корявых лапах нежно нёс фату.

Одна на всех

Нет семьи, чтобы война

Не оставила в ней следа.

И поэтому дана

Нам одна на всех Победа.

Дан навек ориентир —

Самый верный, самый прочный.

Потому, что хрупкий мир

Не сберечь поодиночке!

Мир

Давно отшумела весна-привереда,

Накрыв изумрудом леса и поля.

Победа! Победа, победа, победа! —

Блаженно ликует родная земля.

Тишайшие зори ложатся в туманы

И росы алеют среди ковыля.

От ран боевых скорбно стонут курганы,

Белёсыми гривами чуть шевеля…

Победа!

Ещё не сочтены потери,

Но смолк усталый автомат.

И самому себе, не веря,

«Победа!» — выдохнул комбат.

— Победа! — громко из эфира

Летит под купол тишины.

Шёл первый день рожденья мира.

День окончания войны.

Хотите сниматься в кино?

Сто мостов позади сожжено.

А сто первый? Да только свистни!

Вот решусь и сниму кино

По сценарию собственной жизни!

Размотаю сюжетную нить

И не буду жалеть героя.

Чтобы было не скучно жить —

С ним сердца в унисон настрою!

Для ценителей и простофиль

Страстных фильму придам феерий;

Всё же — это не просто фильм,

Это правда, в десяток серий!

Очень хочется снять без стрельбы.

Мало ль зрителю впечатлений?

Кинокритики сморщат лбы,

А вердикт: «Режиссёр! Вы — гений»!

Сиреневое желание

На крылечко милой каждый вечер

Приношу охапками сирень.

Это всё — увы и ах! — не лечит

Её мамы страшную мигрень!

Наперёд расстраивать не буду:

— Выручайте сватья и сваток!

А сирень и впрямь — сплошное чудо:

Помогай же, пятый лепесток!

Юность

Ветерок игривый нежно ластится,

Майским духом всё озарено

А твоё сиреневое платьице,

Словно парус вздулось озорно!

Не деревья — только-только саженцы

И стучит размерено в груди.

И в шестнадцать почему-то кажется,

Что вся жизнь с мечтами впереди!

Летний круговорот

Слизан жарой с циферблата

Стрелок тугой виток.

На сковородку заката

Солнечный влит желток.

Озеру в берег пологий,

Звёздный наклеив скотч,

На золоченой пироге

В небо вплывает ночь.

И в бесконечной выси

С черных её волос

Россыпью катится бисер

Первых июньских рос.

В полночь сменяясь, сутки

Новую ждут мишень.

Спит, словно сторож в будке

Насмерть уставший день.

Ай, да лето!

На пригорке разогретом,

Как на дедовой печи!

Горячи денечки летом!

Ночи — тоже горячи!

Свечерело, и остыл он —

День уставший, но опять

Не унять объятий пыла,

Страсти жаркой — не унять!

Первое купание

Ещё густая муть от половодья

Не улеглась в озёрной глубине,

А ребятня, держа в руках поводья,

Уже ведёт на отмели коней.

Уже спешит в студёные стремнины,

Чтоб диким визгом огласить заплыв.

И пляшут волн искристых пелерины,

Похожие на взмахи конских грив.

Кофе без сахара

Мне нравился её изящный профиль

И полотенце, свитое венцом…

— Какой тебе сварить сегодня кофе? —

Чуть свет звучало с лёгкой хрипотцой.

А мой ответ — дежурный и дурацкий,

Бесцветный, без волнения в груди:

— Мне сделай, как обычно. По-арабски.

И сахар, умоляю, не клади!

Вскипало молоко. В пузатой турке

Приятное творилось колдовство

И тени на белёной штукатурке

Загадочным казались существом.

— Не понимаю, что это за пряность?

Ведь я просил, чтоб кофе горче был!

Она:

— Я объясню такую странность,

Ты недовольства поубавь-ка пыл.

Неужто стоит так всерьёз сердиться?

Неточность исправляется легко:

Я нежность, радость, счастье и корицу

Добавила погуще в молоко.

Могу и вовсе, не ходя на рынок,

Сварить напиток… — горький, словно жизнь.