Бесплатный фрагмент - Миры Уланы Зориной

Паутина Реальностей

Посмотри, дружок, в сказочную даль,

Приподними с души томную вуаль.

Чудный блеск луны мысли озарит

И в былую даль разум твой умчит.

Взгляд души больной мозгу пищу даст:

Жизнь чужих миров, параллелей пласт.

Звезды прогорят, сблизятся Миры…

Увидишь ты царей, королева — ты.

Комета пролетит, в звёздной пыли даль:

Подкрадется к сердцу странница Печаль,

Обласкает душу призрачным лучом

И обнимет сердце тлеющим плащом,

Вселится в твоё подсознание дым,

И в реальный мир вновь вернёшься ты.

Дни тихо и мирно текли чередою,

И вдруг повстречалась внезапно с мечтою,

Сменилось глухое семейное счастье

На бурю любви и рутину ненастья…

* * *

В причудливом мире фантазий

Живёт мой таинственный друг,

И, вновь просыпаясь, вздыхаю,

Не в силах забыть тепло рук.

И день я томлюсь в ожидании,

Когда же сгущается тень…

Я вновь тороплюсь на свидание,

Ложась в дорогую постель.

Шепча драгоценное имя,

Я в мыслях его призываю.

Вуаль сна мой разум обнимет,

Блаженно я в сон уплываю.

И в мире том снов моих чудном

Лежу я на острове круглом…

Вокруг меня море вздыхает,

Лениво кораблик качает,

А там, на корме, капитаном

Стоит мой любимый, тот самый…

Улыбка его, словно солнце,

Небесную синь озаряет.

На корабле быстроходном

Он лихо ко мне подплывает.

Шепча сладострастные речи,

Он крепко обнимет за плечи,

И голову тихо склоняю,

Всем телом к нему прижимаясь.

Я, словно свеча, млечно таю,

Внимая желанным речам,

А сердце восторженной птицей

Трепещет в груди, замирает…

Я знаю, что это все снится,

Но все же о большем мечтаю,

Не в силах от сна отступиться,

Я жарко его призываю.

Блуждают горячие руки

По нежному томному телу.

Не в силах сдержать страсти муки,

Не вырваться вновь мне из плена,

Из плена горящих очей

И сладких, пьянящих речей.

Клубится экстаз, окружая

Сплетенные страстью тела…

Я снова в поту просыпаюсь

В холодной постели одна.

И день я томлюсь в ожидании,

Когда же сгущается тень…

Я вновь тороплюсь на свидание,

Ложась в дорогую постель…

Пролог

Издавна учёные всего мира бились над гипотезой существования загробного мира.

Знаменитый американский исследователь радиоэлектроники и радиокоммуникации Марк Мэси убеждён, что люди, закончившие свой жизненный путь в данной реальности, возобновляют его в другом, неисследованном антимире тонких вибраций. Этот мир будто бы очень похож на наш, и люди, умершие «здесь», рождаются «там», то есть смерти как таковой не существует!

Глава 1

Синдром приобретенного иммунодефицита вызывается специфическим вирусом, который, попадая в кровь, необратимо повреждает лимфоциты, являющиеся важнейшим звеном защитной иммунной системы организма. В результате преграда сметена, а заражённый человек становится беззащитен перед пагубным влиянием микробов. Данное заболевание развивается крайне медленно. Иногда даже в течение нескольких лет единственным ярко выраженным признаком болезни может быть лишь увеличение нескольких лимфатических узлов. Затем начинаются резкие подъёмы температуры, длительные изнуряющие расстройства кишечника, усиливается потливость, отмечается потеря веса. В дальнейшем возникает воспаление лёгких, гнойничковые поражения кожных тканей, различные злокачественные опухоли. И во всех известных на данный момент случаях мучительное иссушающее заболевание заканчивается смертью пациента.

* * *

Вежливый сочувствующий врач медленно протер запотевшие очки о хрустящий халат и грустно взглянул в светящиеся надеждой глаза молодого пациента. О! как он не любил такие моменты. В который раз пожалел о выборе профессии, но делать нечего… Облизнув влажным языком сухие побледневшие губы, он вынес свой смертельный приговор.

* * *

Марк медленно брел по парку, не замечая беззаботно отдыхающих, и глаза застилали слезы.

Голова шумела, непослушные мысли безрассудно метались, отдаваясь эхом отчаяния и боли. Сегодня 4 июля. День независимости. Великий праздник для всех патриотов-американцев. Америка выстояла, победила, жизнь продолжается.

Марк судорожно всхлипнул, небрежно смахнув непослушную слезу. «А дети?.. — подумал он, глядя на веселящиеся стайки шалящих ребятишек. — И у них жизнь продолжается. А эти?.. — перевел он взгляд на счастливых родителей, с гордостью наблюдавших за играми любимых чад. — И они продолжат жить дальше, ничего не подозревая о личной трагедии одного отдельного, незнакомого им человека. А у них любовь… — прошептал с горечью Марк, ловя глазами сорванные поцелуи и объятия многочисленных парочек. — А что у меня?..» Кругом кипела жизнь со своими надеждами и проблемами, впрочем, как и обычно. Он видел ее, слышал, вдыхал чувственный манящий аромат, обещающий… что? Всем сердцем, всей душой хотел слиться с бурлящим жизненным потоком, шагнуть и раствориться в нём. Но он теперь изгой, безжалостно выброшенный на пыльную обочину. Лишний, лишенный поддержки и радости существования.

— А что у меня?! — воскликнул юноша, воздев руки к небу, отчаянье и боль исказили лицо. — Что ждет меня? Больница? Смерть? Или психушка? За что, Господи??!! — еестественно не дождавшись ответа, Марк сник.

Гнетущее напряжение выплеснулось, и одинокий в своем горе молодой человек горько разрыдался. Испуганные дети пугливо шарахались, взрослые молча осуждали, а влюбленные и вовсе не замечали сломленную отчужденную душу, рвущуюся на части.

* * *

«Как же это случилось?» — Марк нахмурился, пытаясь припомнить хоть один подозрительный контакт, но мысли отчаянно путались. Вся беда в том, что он слишком любил женщин, вовсе не утруждая себя разборчивостью. Утихшие было слезы вновь прочертили дорожки. И он плакал, жалея себя, свои несбывшиеся мечты, свою короткую и бесполезную жизнь.

Так и брел он в никуда, не разбирая дороги, понемногу погружаясь в бездонный колодец безысходности.

— Господи… — прошептал Марк. — Если ты есть, помоги мне. Научи, что теперь делать? Направь… ОЙ!..

Не успев пригнуться, он сильно приложился головой. Шагнув назад, Марк уставился на ниспосланное свыше знамение — старую покосившуюся вывеску с крупным каллиграфическим текстом: «НУЖЕН ОТВЕТ? Вам сюда. Мадам Мун всегда поможет». И чуть ниже уже обычным мелким шрифтом добавлено: «Гадание, гипноз, предсказание будущего».

— Это и есть твой ответ? — досадливо фыркнул Марк. — А почему бы и нет? — тут же осекся, шагнув в неизвестность. И сразу закашлялся, голова пошла кругом, он почувствовал себя легким воздушным шариком, плывущим по волнам ароматных благовоний. Ну очень ароматных, на его взгляд. Наваждение схлынуло так же быстро, как и подступило. Марк стоял в маленькой скромной комнатушке, больше смахивающей на лабораторию безумного чернокнижника. Сплошь ютились всевозможные шкафчики, полочки, столики с книгами, банками, пробирками, пучками засушенной травки и прочей неопределенной утварью. Посреди всего этого великолепия возвышался на вид прочный, конечно же, круглый стол. За ним на высоком резном табурете, словно королева на золоченом троне, восседала необъятная седая негритянка.

«Вуду, — пронеслось у него в голове. — Ну я попал.»

Словно прочитав его мысли, сардельки губ растянулись в улыбке. Марк непроизвольно содрогнулся.

— Проходи, мой мальчик, ты попал именно туда! Я мадам Мун, — с гордостью, на удивление звонким и четким голосом произнесла негритянка, поднимаясь и заполняя собой всю комнатушку. — Присаживайся, не бойся! — выпуская изо рта клубящееся облако, добавила она. Только сейчас ошеломленный юноша увидел, что женщина держит в руке красивую изогнутую курительную трубку, испещренную мелкими значками. «Так вот откуда эта вонь», — зацепилась мысль и мгновенно уплыла прочь в вязкий туман. Марк послушно сел, сопротивляться не было ни сил, ни желания… Что она там добавляет в табак? Язык стал мягким, толстым, неповоротливым. Отяжелевшие веки упрямо опускались все ниже и ниже. Сознание глубже увязало во мгле пахучих сладких одеял, окутанное монотонным то ли напевом, то ли причитанием.

— Ты очень красивый мальчик, — всплыло в затухающем сознании, — очень молодой и глупый. Мне безумно бы хотелось тебе помочь, но… жаль, что не в моих силах изгнать того коварного страшного червя, что точит юное тело, с каждым моментом приближая вечность. Прости! — в ее голосе дрожала обреченность. — В этой бренной оболочке у тебя нет будущего. Сосуд этой жизни необратимо отравлен, он умирает, и ничто не в силах помочь.

Впившись острыми пальцами ему в плечи, с удивительной силой рванула парня, разворачивая лицом к себе.

— Какие красивые у тебя глаза! — восхищенно зашептала гадалка. — Какой редкий, удивительный цвет искрящегося оникса. Глубокие живые озера, они отражают твою душу. Такую сильную, вечную, жаждущую жизни и любви. Душа не сдается, она никогда не сдастся и будет бороться. Должна бороться! — исступленно воскликнула женщина, все пристальней вглядываясь и шепча… — Ибо она вечна! Тело умрет, как и раньше, во множестве других жизней, так и не достигнув заветной цели. Но душа — не-ет! Она воскреснет вновь! Восстанет, возродится, чтобы заполнить собой, тобой, вашей единой сущностью другое, новое, здоровое тело.

Дурман прошел, юноша испуганно молчал, плотно вжавшись в спинку стула. Почувствовав его страх, мадам Мун в замешательстве отпрянула.

— Но все же кое-что я могу для тебя сделать, — уже спокойнее произнесла она. — Я верну назад, но не тебя, а память. Помогу вспомнить прошлые жизни. И это знание, возможно, поможет тебе определить и понять цель, которую жаждет достигнуть душа.

В глубине печальных глаз скользнул крохотный лучик надежды. Заметив его, женщина равнодушно пожала плечами:

— Впрочем, ты все равно умрёшь. — Марк сник. — Но память останется. И придет срок, когда твоя душа возродится вновь, но уже с огромным вековым опытом. — мадам со вздохом бухнулась на осиротевший табурет. — Согласен?

Не отдавая отчета в своих действиях, Марк торопливо кивнул.

— Замечательно! — улыбнулась мадам, глубоко затягиваясь на время забытой отравой. Марк судорожно вздохнул, представляя, как густой липкий дым плотно обволакивает трепещущие лёгкие, опутывает, сдавливает едкими щупальцами, травит и парализует… Его передернуло, глаза закатились, руки безвольными бледными плетями повисли вдоль обмякшего на стуле тела. Ставшая неподъемно тяжелой голова неловко свесилась на грудь. Марк застыл, уже не владея своим телом, чувствами, эмоциями. Время широкой, бесконечно извивающейся лентой замерло, дурманя восприимчивый разум. Словно кто-то своей могучей рукой в один миг остановил гигантский конвейер человеческого бытия. Оторопело Марк взирал на свой пройденный путь. Казалось, что сделай хоть шаг — и ты уже там. Но будущее плотно сокрыто от глаз непроницаемой пеленой. И чем сильнее ему хотелось заглянуть туда, тем плотнее и гуще становилась пелена неопределенности. Вдруг все померкло. Он больше ничего не видел, не чувствовал, не ощущал, но все еще мог слышать. И он слушал.

— Марк, ты слышишь мой голос, — монотонно, чуть занижая тембр, произнесла гадалка, выпуская изо рта парализующие хлопья прямо в лицо обмякшей жертве. — Ты слышишь только мой голос, ты подчиняешься только моему голосу. Твое тело расслаблено, оно тебя не слушается. Его больше не существует. Тебе хочется спать. Уснуть. Уйти. Ты слышишь только мой голос, других звуков не существует, только мой голос. Когда я досчитаю до трех, ты вернешься туда, где все началось. Где ты жил и был счастлив. Где нет ни горя, ни болезни, ни смерти. РАЗ… Ты вспомнишь все, что было в начале. ДВА… Ты узнаешь свой дом, свою цель, свою судьбу. Ты слышишь только мой голос и подчиняешься только моему голосу. ТРИ… Марк! Марк. Ты слышишь меня?! МАРК!!!

— Марк, Ма-арк… — Она была не права. Он слышал ее голос, но все дальше и тише. Другой, могучий, всепоглощающий звук властно вытеснял тщетно зовущую мадам. Другой звук манил, притягивал, очаровывал. Чудесный перезвон дышащего на ветру, завораживающего бархатистой синевой колокольчикового поля.

* * *

Толстая пожилая негритянка в образе мадам Мун не была одной из тех шарлатанов, которые кричат о своем божественном даре на всех углах и с желтых страниц. Скромная одинокая гадалка редко брала деньги за свои советы. Тем не менее люди ее уважали за действительно редкий дар и вознаграждали кто чем мог. Она пыталась, помогала и была рада, если удавалось кому-то хотя бы подарить надежду на будущее. Но Марк оказался необычным клиентом. Он стоял на пороге смерти. Но душа искрилась жизненной силой. Сбитая с толку мадам не могла понять, что ждет этого парня. Ясно видела, что смерть близка, но в то же время далека и необъяснимо загадочна. Его будущее сокрыто туманом. Женщина ощущала, что парень висит над необъятной пропастью.

* * *

Что же такое Смерть?!

Это Конец? Или лишь переход в другой, доселе не изученный мир. В другую, недоступную нам, живым, возможную реальность?

Тогда что же такое Жизнь?

Возможно, необратимое последствие смерти в том мире, за гранью. И с каждым мигом существования здесь мы все глубже погружаемся в обыденную пучину телесного бытия, шаг за шагом постигая ее высший смысл. Неуклонно приближаясь к таинству неизбежной смерти. Или наивысшему наслаждению рождения там, в ином загадочном антимире загробного существования. Так, может быть, там и есть «настоящая» жизнь, а здесь — лишь малюсенькая ступенька на великом восходящем пути, воспринимаемом человеческим ограниченным разумом как духовное развитие целостной личности.

Глава 2

Шаловливый ветерок ласково покачивал, словно целуя и баюкая бархатистые цветочки, невольно создавая причудливые трели. Полуденное солнышко щедро одаривало разомлевшую землю своим благодатным теплом, принимая взамен богатую россыпь разноцветных лучей. Украшенные тысячью драгоценных камней, маленькие домики сверкали солнечными зайчиками, ослепляли яркими бликами. Всюду всё звенело, шелестело и пело. Степенные счастливые жители улыбались, щедро даря и получая взамен такие же добрые улыбки. Гнетущее чувство тревоги бесследно исчезло, уступив место восторгу.

Прозрачная синева неба незримо сливалась с кромкой цветков в единый бирюзовый горизонт.

Она улыбалась, в зелёных глазах сверкали озорные искорки.

Золотые локоны небрежно струились по точеным плечам, зазывно трепеща на ветру, танцуя под чудесную песню мелодичного покрова. Марк крепко обнял податливый стан и весело закружил в объятиях смеющуюся красавицу. Он был дома с любимой. Безмятежно счастлив.

Девушка весело смеялась, всё ближе и плотнее прижимаясь к желанному телу. Извиваясь в руках любимого, она жадно вдыхала мускусный аромат обнаженного мужчины. Это была всего лишь игра в преддверии еще большего блаженства. Шутя покачнувшись, Марк звонко рассмеялся, и они кубарем покатились на мягкую землю в пышную изумрудную перину, давя и сминая хрупкую бирюзу. Прижав девушку, Марк жадно впился влажными губами в её призывно приоткрытый рот. От неожиданности та ахнула. Настойчивый язык властно вторгся внутрь, волнуя жертву недвусмысленными движениями. Обнажённые, разгоряченные страстью тела жарко сплелись, обретя свои недостающие звенья. На свет явилась единая духовная сущность. Девушка задохнулась от всепоглощающей страсти, словно невинный цветок, всем телом раскрываясь навстречу своему избраннику.

И он пришёл. Крепкие руки, щекоча и возбуждая, медленно пробежали по телу, изучая каждый уголок, каждую ямочку, складочку, спускаясь всё ниже, к лепесткам влажного заветного бутона и… О!

Изогнувшись, она застонала. Нетерпеливые пальцы одним точным движением раздвинули затворы и затрепетали внутри, заставляя стонать и сводя с ума извивающуюся в сладостной муке добровольную жертву. Горячая рука девушки судорожно метнулась вниз, в порыве экстаза сжав набухшие чресла мучителя. Он зарычал, дернулся и, в одно мгновение схватив объятое страстью существо, мощным толчком насадил на огромный лоснящийся жезл. Крик восторга был ему ответом. Обвив ногами его талию, в исступлении подалась вперёд. Не прерывая изощренную пытку, мужчина подхватил её, чтобы жадно впиться в губы и испить нектар страсти до последней капли. Обнажённые и потные, они сплелись в первобытном танце, всецело отдаваясь друг другу, объединяясь мыслями, чувствами, судьбами, навечно составляя одну целую возвышенную душу.

Но их яростной схватке не суждено было завершиться… на этот раз.

Явившись из ниоткуда, первозданная тьма окутала землю своим вязким покрывалом. Порывистый вихрь, сметая всё на своём пути, бешено прокатился по сникшему полю, безжалостно губя, вырывая и коверкая какофонией боли и смерти. Огненный дождь, неся боль и страдания, адским потоком хлынул на раскуроченную, усеянную голубыми трупиками землю. Испуганная девушка в ужасе прижалась к застывшему парню. Безжалостный смерч вырвал кричащую жертву из ослабевших объятий и бешено понёс прочь вместе со множеством других обреченных. Остолбеневший Марк, с трудом преодолев оцепенение, запоздало ринулся вслед, крича заветное драгоценное имя. Но нет, смерч ушёл. Увлекая за собой и тьму. Унося самое дорогое, что было у жителей некогда прекрасного мира. Леденящая пустота поселилась в доме, где когда-то царила любовь. Всеми фибрами души юноша остро ощутил свою неполноценность. Он, как и все мечущиеся люди, сознавал, что нечто злобное, коварно разлучив любящие сердца, разбило единые души, унеся самую дорогую частичку, лишив покоя и счастья сказочный мир.

Стряхнув оцепенение, Марк огляделся. Небо все так же манило синевой, разноцветные домики вдали сверкали на солнце россыпью драгоценных камней, но поле… Некогда чудесное и волшебное, теперь оно было достойно только жалости. Вырванное, смятое месиво голубого и зелёного больше не завораживало взор бархатным покровом, не услаждало слух перезвоном, пугало и отталкивало жалобными стонами, оплакивая безвременно ушедших, изуродованных соплеменников. Лишь горе и боль, отныне воцарившись в этом мире, стали верными спутниками на долгие, очень долгие века. Повсюду слышались плач и стоны осиротевших кусочков. Сколько же времени нужно, чтоб излечить покореженный мир? Полными боли и слез глазами несчастный молодой человек с надеждой взглянул ввысь.

— Господи! Чем прогневили тебя? За что допустил эти несчастья? Позволишь ли ты когда-нибудь вновь соединиться двум блуждающим в сумерках жизни кусочкам души? Обрести покой и равновесие, вновь создать совершенную сущность? Смилуйся над нами, Господи! Помоги нам!

— Помоги нам… Помоги нам… Господи!!! — вторили ему покинутые, разлученные частички.

* * *

Марк вспомнил это и все свои последующие несчастливые жизни. Ни в одной из них блуждающая душа не смогла обрести свою прекрасную рыжеволосую половинку. Марк вспомнил и понял все. На фоне той далекой грандиозной трагедии теперешнее горе казалось лишь крохотной песчинкой в необъятной пустыне человеческого бытия. И принял решение, в тот миг казавшееся единственно правильным. Усилием воли он выкинул из сознания настойчивый голос мадам и, не раздумывая, устремился назад, в призывный перезвон бархатистых объятий. Со слезами на глазах Марк взирал на раскинувшееся великолепие, давно залечившее свои ужасные раны, но видел лишь переломанную сумятицу голубого и зелёного, а слышал плач изувеченного колокольчикового поля.

* * *

Прошло немало времени, пока гадалка поняла, что уже никогда не суждено достучаться до истерзанного разума. Скорая и полиция приехали почти одновременно. Полицейские, словно коршуны, жадно кружили над дрожащей мадам, лопаясь от предвкушения легкой наживы. Врачи, быстро установив диагноз, разрушили надежды. Предсказательницу пришлось отпустить. Состава преступления не было, больной СПИДом организм под влиянием стресса не выдержал и впал в неврологическое коматозное состояние, то есть в глубокую кому. Неудовлетворенным стражам закона пришлось удалиться ни с чем. Мадам Мун последний раз взглянула на этого странного мальчика и нахмурилась, озабоченно потерев вспотевший лоб трясущейся рукой. Что ждет его впереди, там, в забытых уголках дремавшего подсознания? Почему он предпочел спокойному доживанию отпущенных дней существование на грани, роль живого мертвеца? Марка давно увезли, а она всё ещё хмурилась, заглядывая внутрь себя, тщетно отыскивая ответы, пытаясь понять или придумать в свое оправдание причину, по которой жаждущий жизни, страдающий от осознания скорой смерти молодой человек вдруг кардинально меняет свое решение, обрекая себя балансировать на грани всех существующих реальностей, по воле судьбы доступных ему лишь на миг. Ну, даже в этот краткий миг он рискует навсегда затеряться в их бескрайней паутине. Коварной паутине реальностей.

Глава 3

Серое грязное небо угнетало свинцовой тяжестью. Плотной вуали туч не было видно конца. Ветер упрямо трепал промокшие одежды случайных прохожих, яростно выворачивая из озябших рук разляпистые зонты. Шум дождя и унылое завывание ветра заглушали шаги.

Девушки торопливо спешили с работы, кутаясь в пиджаки, тщетно прячась под ненадежными зонтиками. Они что-то громко обсуждали, упрямо стараясь перекричать рев разбушевавшейся стихии.

— Ты думаешь, это правда? — скептически спросила девушка помоложе.

— Конечно! — уверяла её старшая спутница. — Я же говорила тебе, что сама пробовала — получилось. Попробуй!

— Ну, не знаю. Что-то сомневаюсь. — повела плечом первая, косясь на пакет с добычей. Той самой книжкой, которая вскоре изменит всю жизнь. Она, как дымка на безоблачном горизонте, пугала и притягивала одновременно.

Высокой, стройной, симпатичной блондинке, чьи волосы больше отливают золотом, чем серебром, было 22 года. Диана замужем, у неё прекрасный трудолюбивый муж и двое замечательных шалопаев-детей. В семье с виду всё нормально, однако она далеко не так счастлива, как может показаться на первый взгляд.

После пяти лет спокойной семейной жизни они с мужем стали катастрофически быстро отдаляться друг от друга. Между ними словно рушился мир. Балансируя на краю пропасти, оба рисковали рухнуть вниз, сломав голову себе, а также близким и невинным. Невольные свидетели семейного развала — дети — стали нервными и непослушными. Остро переживая участившиеся стычки между родителями, они пугались и угасали словно свечки. Отчаявшись получить помощь родственников с обеих сторон, Диана решила узнать, что же случилось с ней и её мужем. Куда же делась та вечная любовь, в которой они клялись перед алтарем? Изо всех сил стараясь сохранить семью, решила обратиться за помощью в другой мир, по ту сторону настоящей реальности.

* * *

И вот девушке попала в руки книга с интригующим названием «Жизнь после смерти». Мало-помалу, шаг за шагом Диана втянулась, увлеклась мистическим содержанием, все глубже уводящим её от повседневных проблем. Ей импонировала древняя суть под гладкой глянцевой обложкой. В конце книги приводились уроки медитации для общения с миром мёртвых. Как обычно происходит, пропустив множество неинтересных глав, читательница остановилась на упражнениях, приоткрывающих завесу тайны, разделяющую реальный мир и призрачно далекий антимир другого измерения.

* * *

Они давно пришли домой, и предоставленные сами себе дети, весело наигравшись, ложились спать по своим уютным кроваткам.

Ночь мягким баюкающим покрывалом любовно окутывала притихший городок.

Суета ушла, уступив место приглушенному гудению тусклых фонарей. Улицы опустели, лишь изредка появлялись запоздалые прохожие, лихорадочно спешившие по своим жилищам. Малыши наконец-то заснули. Тишина медленно, но верно завоевывала мир. Подоткнув одеялки и поцеловав потные лобики, Диана вздохнула. Дети спят, муж, как всегда, задержался на работе. Ещё один тяжелый день подошел к концу.

Грациозно, как кошечка, девушка потянулась. Хочется спать. Её блуждающий взгляд случайно упал на книгу, и вновь любопытство взяло верх. Аккуратно придвинув к кровати зажженную свечу, Диана медленно взяла томик, погладив блестящую обложку, как бы невзначай пробежалась пальцами по переплету.

Ночь полновластно воцарилась в спящем городе, стрелки часов давно перевалили за полночь. Она засыпала, глаза болели и слезились. Ещё раз прочитав уроки медитации, со вздохом сожаления нехотя отложила книжку. «Интересно, конечно, но у меня никогда не получится», — подумала девушка, устало откинувшись на подушки. Напряженное тело блаженно расслабилось, усталость и скованность нехотя уступили место долгожданному наслаждению. Аккуратно, одним дуновением загасив плачущий огарок, Диана опустила отяжелевшие веки и приготовилась вступить в чарующий мир астральных путешествий.

— Я спокойна… Я совершенно спокойна… — еле слышно, одними губами шептала она. — Моё тело расслабляется… Моё тело расслаблено… Мне хорошо, тепло… Моё тело тяжелеет… Моё тело тяжелеет…

Лёжа навзничь на мягкой кровати, с удивлением почувствовала, как тело действительно тяжелеет, будто наливаясь свинцом.

— Мне спокойно и тепло… — еле слышно зашептала девушка. — Мне тепло…

Представив себе, что лежит в горячей ванне, Диана почувствовала, как от кончиков пальцев ног по всему телу медленно поднимается волна приятной теплоты, коконом окутывая отяжелевшее, ставшее чужим тело, пульсирующей дымкой укрывая разум.

— Я не являюсь этим телом… Я не являюсь этим страхом… — пытаясь прогнать испуг, подкативший взрывной волной, продолжала она.

— Я не являюсь этими эмоциями… Я владею ими, а не они мной…

Всё дальше и дальше погружалась она в тёмный колодец бытия. Страх, злоба, буря страстей — лишь пузырьки на поверхности воды, под ними океан тих и спокоен.

— Это не мои мысли… — вязко тянулось в голове. — У меня нет мыслей, я сама мысль.

Почувствовав блаженство и умиротворение, Диана мысленно рванулась ввысь, к доселе неизвестному астралу. Направив всю свою любовь, желание, жажду познания, не чувствуя больше преград плоти, она неслась вперед по зеркальному тоннелю навстречу слепящему свету. Разноголосый шёпот окружил и заполнил эхом, отдаваясь в каждом уголке ставшего безграничным сознания.

«Божественный отец Небесный, прими моё служение как орудие света. Сделай меня чистым каналом для тех светлых, кто идёт рядом со мной, чтобы мы могли работать вместе, приносить утешение, любовь, исцеление всем нуждающимся и доказать миру, что смерти не существует!»

* * *

Тоннель внезапно исчез, и взору восхищенной путешественницы предстало огромное, чарующее своим неземным великолепием поле нежно-голубых цветков.

Глава 4

Утром, когда капельки прозрачной росы наполняют бутончики своим божественным нектаром, цветочки преображаются, глядя, словно красуясь, в зеркальные росинки. Нежные резные лепестки цвета утреннего неба становятся ярче и бархатистее. Тоненький стебелек клонится к земле под тяжестью перламутровых жемчужин в хрупких объятьях. Широкие сочные листики переливаются на утреннем солнце, лучи-зайчики нежно ласкают колокольчиковое поле, лениво скользя от цветка к цветку.

Неподалёку виднеются домики. Жители сказочного городка очень любят гулять по этому полю. Сюда приходят все, старый и малый, с грустью и радостью, со счастьем и горем, но все уходят одинаково счастливыми и спокойными.

Когда проказник-ветерок, отправившись на прогулку, нечаянно забредет на колокольчиковое поле, по всей округе разносится мелодичный перезвон, создавая своеобразную, всеми любимую музыку.

Едва касаясь босыми ногами бархатного покрова, девушка озиралась по сторонам. «Как здесь красиво!»

Колокольчиковое поле закончилось быстро, и она осознала себя на краю светлого, удивительно чистого городка. Не было тут ни шума, ни суеты. Все поражало своей безмятежностью и уютом. Попадавшиеся навстречу редкие прохожие были добры и безмятежны. Все улыбались, и зараженная всеобщей эйфорией Диана неосознанно растянула губы в улыбке. Ей было хорошо и спокойно. Как ни странно, девушка не чувствовала себя здесь чужой, а напротив, казалось, что она дома. Да, да, дома! Наконец-то после долгих лет вынужденного изгнания она вновь вернулась домой. Радость возбуждения охватила её, и, подойдя к удивительно красивому изумрудному домишке, девушка, словно бабочка, запросто впорхнула в распахнутую дверь.

Тонкий аромат жасмина витал в просторных покоях, навевая тоску… Диана насторожилась — там кто-то был. За широким столом, подперев голову руками, грустил парень. Что-то неуловимо знакомое толкнулось внутри, увлекая вперёд. Словно почуяв её, юноша рванулся навстречу.

— Наконец-то!! Как долго я тебя ждал! — зашептал он, прижимая к груди хрупкое тело.

Не зная, как себя вести, Диана неловко застыла. Слегка отстранившись, взглянула в лицо. Ах, эти глаза… цвета оникса, такие близкие и родные, а смотреть в них было так привычно…

— Кто ты? — в замешательстве прошептала она. Вопрос прозвучал как удар грома. Юноша резко отпрянул, и гримаса нестерпимой боли исказила лицо.

— Значит, ты ещё там? Прости! Я думал… я надеялся, что ты вернулась ко мне… О Господи!!!! — в отчаянии вознес руки к небу. — Отец наш Небесный, верни мне её, заклинаю!!

Вновь прижав к себе испуганную девушку, глухо зарычал. Повинуясь велению сердца, Диана, осторожно поймав пальцем слезу на щеке, прошептала:

— Ну что ты, успокойся, ну… ну…

Щека его была мягкой и гладкой, как у младенца, ни намека на усы или щетину, хотя юноша был скорее молодым мужчиной, чем подростком. Понимая, что это нехорошо, девушка не смогла заставить себя убрать руку. Это сделал за неё он. Сгребя в громадную ручищу её вздрагивающие пальчики, трепетно поднёс к губам, осыпая поцелуями. Захваченная врасплох полыхнувшим желанием, девушка порывисто вздохнула, стыдливо прикрыв глаза. Еще минута — и они уже лежали на нефритовой кровати, путаясь в простынях. Горячие губы слились в долгом жадном поцелуе. Раскат грома разорвал тишину, и перед несостоявшимися любовниками возникли высокие светловолосые юноши в длинных одеждах. За спиной колыхались белоснежные крылья.

— Она должна уйти!!!

Обида вспыхнула на щеках пунцовыми розами. Возражение колючим комом сковало дыхание, заморозило тело, мысли стали вязкими и непослушными. В последнем отчаянном порыве она дернулась, но туман уже тащил бедную душу назад, в реальный мир болезни, горя и разочарования.

— Я найду тебя! — набатом стучало ей вслед. — Я приду к тебе… Я ВЕРНУСЬ!!!

Давящая тишина полновластно воцарилась вокруг, всецело поглотив любимый голос…

* * *

Диана открыла глаза… серый замызганный потолок, жёлтые в цветочек обои… Она была дома.

Утро уже вошло в свои права, прогнав ночную темноту с просыпающихся улиц. Обведя взглядом комнату, она вздохнула. Всё, как всегда.

Малыши тихо сопят в своих согретых за ночь кроватках. «Значит, это был просто сон?.. — разочарованно подумала, но тут же себя одернула: Нет, не просто, а самый замечательный сон в мире!!»

И, повернувшись на другой бок, сладко, протяжно зевнула.

Глава 5

Ласково светило утреннее солнце. Стайки беззаботных пичужек игриво кувыркались в дорожной пыли, то и дело расправляя свои серенькие крылышки. Ленивый ветерок нехотя покачивал пожухшие от жары кроны.

Сойдя с автобуса, Диана перешла дорогу и уныло поплелась в сторону просыпающегося рынка. Дети в саду, а муж… При воспоминании о нём сердце девушки болезненно сжалось. Перед мысленным взором вновь встало искаженное злобой лицо и жестокий пылающий взгляд.

— Да, у меня есть любовница! И что? Ты мне больше не нужна… — грубо прерывал он робкие её возражения. — И вообще, ты мне уже надоела, убирайся к своей маме!

Даже сейчас при воспоминании о вчерашнем кошмаре сердце девушки бешено колотилось, желая выпрыгнуть из груди. Непрошеные слезы расчертили лицо, мысленно она была ещё там, во вчера.

— Что делать?.. Что делать? — причитала беззвучно. — О Господи! — рыдания диким зверем рвались наружу.

Как работать?.. Как же она будет работать?.. Собрав остатки сил, девушка гордо расправила плечи и шагнула в распахнутые двери.

Помещение рынка было не очень большим. В центре находился широкий проход, по обеим сторонам которого тянулись стальные параболы, сверкающие хромом. Внутри же этой блестящей извивающейся змеи стояло множество различных холодильников, определяющих отдельные торговые места. Дальше, за лотками, тянулись ещё одни — мясные — ряды, в точности повторяя изгиб стены торгового зала. Концы лотков плавно упирались в широкие, слегка изогнутые лестницы с красивыми резными перилами. Второй этаж был относительно пуст. Там находились лишь кабинеты администрации и прочих приближенных.

Пройдя по центральному проходу, Диана уверенно вошла в заднюю дверь и, повернув налево, углубилась в узкий серый коридор. Здесь находилась камера хранения для вещей и небольшая комнатка с холодильниками большинства частных предпринимателей. Слегка скрипнув, дверь приоткрылась. Шагнув, она очутилась в чреве голодного урчащего зверя. Руки дрожали. Едва не выронив ключи, она начала судорожно доставать из холодильника нужный товар. Душа невыносимо болела, слезы застилали глаза. Отчаяние и безысходность всё больше засасывали, оплетали щупальцами и тянули в пустоту, где полновластно воцарился страх одиночества.

Диана была растеряна… Что же делать? Как вернуть его? Ведь раньше она часто представляла такую ситуацию, читала множество книг, каждый раз в конце был полный, окончательный развал семьи. Но теперь, когда беда своим чёрным крылом коснулась её, Диана растерялась. А как же иначе, ведь, несмотря ни на что, она любила. Тянулась всем сердцем к человеку, который так просто предал, легко растоптал хрупкий цветок веры, разбил юное доверчивое сердце. К человеку, чьи дети вечно будут напоминать о безмятежной любви и далёком безоблачном счастье.

Да, она всё ещё любила своего непутевого мужа. В глубине души готова была простить, почти готова. Но было и что-то ещё, какое-то муторное чувство свинцовой тяжестью лежало на сердце. Она понимала, что даже если они останутся вместе, прежней жизни, слепого счастья и полного доверия уже не будет. Словно огромный океан горечи разделил маленькие островки судеб, на одном из которых осталась она с детьми, а на другом…

Пустота и безразличие охватили девушку, она запуталась в противоречивых чувствах. День только начался, а она уже устала, нервный стресс сделал своё дело. Иногда возникало желание бросить всё, забрать детей и уехать куда-нибудь далеко… далеко. Не видеть его, не слышать любимый голос, не чувствовать желанных прикосновений, то есть «с глаз долой — из сердца вон!».

Но вправе ли она лишать детей отца, даже такого непутевого? Осмелится собственноручно сделать малышей, таких маленьких и ранимых, безотцовщинами? Простят ли они ей потом? А с другой стороны, может, так будет лучше, кто знает, как жизнь повернётся? Если дети не нужны своему отцу, нужен ли им такой отец?! Чем больше Диана думала о разводе, тем меньше он её пугал.

К концу рабочего дня, измученная долгими метаниями, пришла к выводу, что свет клином не сошёлся. Что ни делается, все к лучшему. Не стоит убиваться, оплакивая увядшую любовь, а целиком и полностью посвятить свою жизнь детям! Приняв решение, Диана наконец-то вздохнула с облегчением.

* * *

Серые мрачные тучи свинцовой тяжестью окутали пасмурное небо.

Неприветливый мир угнетал своей однообразной безликостью. Люди, словно муравьи, суетливо обгоняя друг друга, спешили по своим тёплым муравейникам. Ещё один тяжелый день наконец-то подошел к концу. Диана шла домой, низко опустив голову, уставившись в асфальт красными от слез глазами.

Что бы она ни решила, как бы ни поступила, всё казалось неверным, неправильным. Одуревшая от переживаний девушка ни о чём не хотела больше думать, верить, сомневаться. В голове билась одна мысль: человек, с которым она прожила пять долгих лет, которому посвятила жизнь, вложила душу, не задумываясь, отдала часть себя, так легко все сломал, обманул, предал.

* * *

Забрав радостных малышей из садика, Диана неспешно поплелась домой. Глядя на детвору, в их наивные, широко раскрытые глазки, сердце матери обливалось кровью. «Боже, за что им такое мучение? Они такие маленькие, хрупкие, беззащитные. Почему во всей этой истории больше всего должны страдать дети? Господи, ну пожалуйста, защити их! Вразуми отца ради детей, внуши, что это его дом, семья, дети, жена. Очаг, который нужно защищать, оберегать, а не крушить и рушить собственными руками. Направь его на путь истинный, Господи!»

Порывистый ветер рвал облака на мелкие ватные клочки. Двор был пуст и уныл, лишь молодая женщина с застывшей болью в глазах одиноко плелась по дороге, ведя за ручки двух притихших малышей. Ещё чуть — и они скрылись в распахнутом чреве мрачного подъезда.

* * *

Дома был покой и тишина. Детишки что-то усердно строили из кубиков, тихонько переругиваясь друг с дружкой, а муж работал в ночную смену. Диана с болезненной обреченностью возилась на кухне. Было уже поздно, скоро малышам спать, но сначала их нужно хорошенько накормить и обмыть. При мысли о детях слабая улыбка коснулась плотно сжатых губ. Превозмогая себя, загнав в дальний угол проблемы, девушка медленно погрузилась в неотложную рутину.

Уложив щебечущих упрямцев в кроватки, она прочитала им сказку и, погасив свет, вышла из комнаты. Предоставленные сами себе сорванцы, немного поверещав, засопели, окунаясь в безмятежный мир детских сновидений.

Наконец-то она вздохнула. Остывшее за день супружеское ложе пугало пустотой и щемящими воспоминаниями. На глаза вновь навернулись слёзы, но, разозлившись, Диана тут же смахнула их нетерпеливым жестом. Удобно устроившись в подушках, она вновь окунулась в мир загадочных открытий глянцевого томика.

Глава 6

Преодолев призрачные границы реальности, разум ликовал. Внезапная вспышка кольнула ослепляющим ежом.

Торговая площадь открытого рынка была полна покупателей. Суетливо толкая друг друга, люди сновали туда-сюда, прицениваясь или просто прогуливаясь.

Сначала всё казалось забавным и интересным, когда ласково светило весеннее солнышко и шаловливый ветерок, по-летнему тёплый, приятно овевал разгоряченные от жары тела. Она весело смеялась и шутя кокетничала с высоким симпатичным парнем, так кстати оказавшимся по соседству.

Обоим было не то чтобы интересно, но очень приятно слегка развлечься разговором о соблазнительных тайных встречах. Но, как говорится, в каждой шутке есть доля шутки, поэтому девушка была слегка растеряна, всё-таки пять лет супружеской верности не прошли даром, она уже совсем забыла, как приятно нравиться мужчинам. И вдруг появился Он. Высокий, широкоплечий, весьма привлекательный парень с очаровательной манящей улыбкой. Что-то до боли знакомое промелькнуло в чертах. Романтик в душе встрепенулся, расправил залежавшиеся крылья и очертя голову канул в омут запретных страстей. И вот…

* * *

Часы медленно тянулись, а она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу в ожидании волнующих, но, увы, скоротечных встреч. И так каждый вечер вновь утопала в искрящихся карих глазах. Крепкие руки раз за разом охватывали трепещущий стан, жадно прижимая к напряженному телу. Она же таяла в объятиях. Все тревоги и сомнения улетали прочь, а тело пронзало жгучее желание. Его мягкие теплые губы нежно блуждали по щекам, губам, шее. Руки властно ласкали податливое тело, нежно сжимая отяжелевшие груди. В эти редкие минуты она была особенно счастлива, после долгих лет застойной супружеской жизни вновь почувствовав себя женщиной. Живой и желанной. Будто проснулась от долгого сна, вынырнув из скучной глубины на волнующую поверхность океана страстей. И ей это нравилось.

* * *

Они стояли, тесно прижавшись к холодильникам, в маленькой душной каморке. Объятые желанием тела вопили о большем. В его крепких объятиях приятно было чувствовать себя желанной. Мысли о муже были безжалостно отброшены в дальний пыльный угол. Это было не изменой, а всего лишь отвлечением от сухости увядшего супружества.

Кто он, этот незнакомец? С ним хорошо и легко. Родное, до боли знакомое чувство влекло к нему, позволяло расслабиться, забыться, с головой окунуться в океан пламенеющей страсти.

Нервным движением руки он быстро расстегнул ширинку ставших вдруг невыносимо тесными брюк, выпустив на волю огромного вздыбившегося зверя. Слегка отстранив свою спутницу, заглянул в затуманенные глаза. В который раз она с головой окунулась в желание. «Поцелуй!» — еле слышно, одними губами прошептал. Но она и так уже поняла.

Цепкие холодные пальцы уже нашли и сжали воспаленную плоть, причинив мимолетную боль. Наклонившись, губами обхватила головку, легонько прошлась влажным языком по окаменевшему столбу. Он судорожно дернулся и вздохнул. Диана, желая доставить еще больше удовольствия, сжала губами член, щекоча языком уздечку. Сначала медленно, затем все быстрее и быстрее объятые пламенем тела задвигались в эротическом танце экзотической любви. Желание бурлящим потоком подхватило и унесло сплетённые тела в мир волшебного экстаза.

Когда он достиг пика наслаждения, дыхание его участилось и вздрагивающая плоть забила пряным фонтаном дающей жизнь вязкой жидкости прямо ей в рот, на лицо, оставляя памятные следы на одежде, падая жемчужными каплями на пол. Он разрядился, она нет. Неудовлетворенное желание жжёт, держит в напряжении тело, затуманивает разум. Жадно прижав к себе дрожащее существо, он поцеловал её и тихо прошептал: «Любимая… — голос слился с бешеным ритмом её сердца. — Когда же ты придёшь ко мне? Я так устал тебя ждать!»

Слова его волновали, дыхание обжигало обнаженные плечи, любовница подняла на него взгляд и…

Её затянуло, закружило и унесло во влажные, полные горечи, такие знакомые и родные темные озера.

* * *

Диана очнулась. В комнате стоял полумрак. Она всё так же сидела на холодной нетронутой постели. Дети мирно посапывали в своих согретых за ночь кроватках, а на полу валялась раскрытая книга в блестящей глянцевой обложке, переливаясь надписью: «Жизнь после смерти».

Улыбка осветила её лицо: что за удивительный сон! Словно целая жизнь промелькнула…

Другая судьба прочно оплела душу ирреальной паутиной, заживо втянула её в мир таинственного загробного существования.

Сладкая дымка чудесного сна неумолимо таяла, безжалостно покидая цепляющиеся за неё мысли. Сон испарялся, а вместе с ним испарялось что-то родное, далёкое и прекрасное.

***

Когда снова открыла глаза, с лица медленно сползла улыбка. Одного взгляда на будильник было достаточно. Опоздала.

— Твою мать! — путаясь в помятых простынях, Диана припустила в ванную. Сливать горячую воду было некогда, и, плеснув на лицо ледяной, она зябко поежилась. Лихорадочно одевшись и чуть подчеркнув глаза, суетливо занялась детьми. Жестоко вырвав малышей из мира сновидений, как можно быстрее их напехтерила и, крепко ухватив теплые ручонки, потащила в садик.

Серые промозглые тучи ватной пеленой нависали над хмурым городом. Слабый моросящий дождь встретил их мерзкими холодными поцелуями. Природа переживала один из своих мрачных дней. Жалобно чирикая, воробьи суетливо сновали по умытому асфальту, лениво перескакивая через зеркальные кляксы разляпистых луж, купаясь в них и чистя свои промокшие слипшиеся перышки. Игривое настроение беззаботных пичужек казалось Диане неуместным на фоне её страшной семейной трагедии.

Торопливо отведя детей в сад, она молча застыла на остановке, нервно поглядывая на неумолимо спешащие стрелки часов. Уже полдевятого. «Скоро с работы вернётся муж…» — с горечью пронеслось в голове. Как нелепо всё получилось, ведь им даже некогда поговорить… Всё выяснить… Обсудить… Воспоминания вновь затопили обидой. «Что же я буду без него делать, как жить?..» Горячие слезы, подобно цунами, растворили зелень глаз, переполняя потухшие озера. А вот и нужный автобус, створки с шумом распахнулись, и увлеченная напором толпы девушка безвольно влилась в холодное переполненное чрево. Двери с рычанием захлопнулись, и автобус тяжело двинулся вперёд, увозя в своих тесных недрах толкающихся ворчащих пассажиров, оставляя негативный след на весь день.

Глава 7

Холодный порывистый ветер дерзко хлестал по лицу. Мужчина шёл быстро, размашисто шагая через мелкие лужи, торопясь на грязный служебный автобус.

«Ну и что?.. — думал он. — Пусть плачет, мне всё равно, то есть мне скоро будет всё равно. Господи, ну почему женщины всегда всё усложняют? Могла бы просто не заметить! Все бы шло своим чередом. Но нет, надо же влезть, все испортить. Как объяснить, что мне это нужно, я не хочу терять ни одну, ни другую? Почему нельзя смириться с этим? Не понимаю, что здесь такого, почти у каждого мужика есть любовница, и ничего, живут, и жёны не устраивают скандалы. А моя!! Ну все, хватит… Достала уже, лучше развод!»

Шёл, размышляя, а мерзкий промозглый ветер трепал его чёрные, как смоль, стриженые волосы. Полы потертой кожаной куртки лениво раскачивались в такт нервной походке. Застегивался редко: то ли не любил, то ли считал, что еще не достаточно холодно. Чёрные лавсановые брюки при каждом шаге обрисовывали длинные стройные ноги. Он твердо шагал через серую мглу осеннего утра, орошая блестящие туфли серебристым каскадом водяных брызг.

«А с другой стороны… — нахмурился он. — Хорошо, мы разведёмся, и что? Все начнется сначала… Ведь я не смогу без неё, без детей. Как жить, если не ждёт дома жена, не визжат от радости дети? Нет, нужно ещё раз все хорошенько обдумать. Вот придёт с работы — и надо поговорить, успокоить, обнадёжить. А любовница? Ну, с этой придется расстаться, тут уж ничего не поделаешь. Жаль, как хорошо всё начиналось…»

При воспоминании о сладострастных утехах дрожь пробежала по телу, истомой окатив набухающие чресла.

«Ну а там посмотрим… Ей же не обязательно всё знать, можно сделать так, что Динка даже не догадается», — улыбка, словно цветок, расцвела на красивом лице молодого человека. В предвкушении потёр руки и шагнул к подоспевшему автобусу. Глаза загорелись, он уже обдумывал предстоящее прощание с пылкой любовницей.

Глава 8

Медленно, но неуклонно рабочий день подошел к концу. Упаковав остатки товара, Диана отчиталась перед хозяйкой и уже собиралась было уходить, как та её окликнула:

— Что с тобой сегодня происходит? Какая-то ты невесёлая.

«Да уж, в проницательности ей не откажешь», — беззлобно подумала девушка, ей вовсе не хотелось обнажать кровоточащую рану своей души перед чужим, хотя и довольно-таки хорошо знакомым человеком. Её хозяйка по совместительству была и подругой, некогда симпатичной, стройной, теперь уже заметно располневшей, но все еще не растерявшей своей былой красоты женщиной. Елена особо никогда не вникала в дела своих продавщиц, но сегодняшний потрепанный вид Дианы ее порядком озадачил.

Уставшая девушка не стала долго сомневаться, и тяжело сдерживаемое горе каскадом чувств выплеснулось наружу. Услышав этот едва сдерживаемый крик души, завуалированный в песню, Елена, как старшая подруга и прожженная жизнью женщина, рассудительно заявила:

— Вот козёл. Я бы его убила… Плюнь… — цыкнув сквозь зубы, посоветовала она. — Попробуй не обращать на него внимания, не замечай, вообще игнорируй. Пусть побесится! — потом, немного подумав, осторожно добавила: — И ты измени ему…

— Ты что? — искренне удивилась Диана. — Я не смогу.

— Почему, что здесь такого? Как он тебе, так и ты ему… — предложила Лена со знанием дела… Видимо, ориентируясь на собственный опыт.

— Не знаю, мне кажется, не смогу, — уже не так уверенно произнесла девушка, глубоко задумавшись. «А что если правда попробовать? Ну, хотя бы припугнуть его этим.»

— А я бы смогла. Пусть поймёт, что он не пуп земли, свет не сошелся клином на его подлой душонке. Поймёт, в конце концов, что ты для него значишь. Я тебе не рассказывала, как у меня с моим было?

— Нет, а что, он тоже тебе изменяет? — удивленно уставилась на подругу.

— Ну… — замялась та. — Не то чтобы изменяет, один раз было. Я тогда пришла с работы, а его дома нет. Было уже поздно. Решила сходить посмотреть, может, он в гараже с машиной возится. И что ты думаешь?.. — будто бы ожидая ответа, рассказчица замерла.

— Что? — не разочаровала Диана.

— А то, что гараж оказался закрытым, свет горел. Я же не дура, постучала. Тишина. Постучала сильнее, стала кричать, звать его. Тут-то свет в гараже и погас, но дверь не открыли. О… Что я тогда пережила! — картинно протянула хозяйка. — В бешенстве, как сумасшедшая, все колотила и колотила по закрытым дверям, вопя во все горло. Уже и не знаю, сколько это продолжалось, пока до меня наконец-то не дошло… Что я делаю? Зачем эта бессмысленная трата нервов? Лучше спрятаться и подождать, пока он соизволит выйти. Так я и сделала. — хитрая улыбка осветила лицо. Диана тоже слабо улыбнулась. — Не знаю, сколько времени я стояла там, прячась в гаражах, но все-таки дождалась. Муж вышел один и лихорадочно завозился с замком. Наверное, думал, что я уже ушла. Тут, вылетев фурией, вырываю ключи и… в гараж!! Он даже вякнуть не успел… Смотрю — она сидит в машине и дрожит от страха, глаза круглые, как плошки, вот тварь! Я схватила первое, что попалось под руку, и как сумасшедшая кинулась на неё… В тот момент разум отключился, остались лишь дикие, первобытные инстинкты. Я, как безумная, орала и бегала за ней по гаражу с топором. Да, именно топор мне сразу и попался. Какая ирония… А притихший благоверный вжался в холодную стену любовного гнездышка и, закатив глаза, тихо шевелил губами, наверное, молился… Это было бы очень смешно, если бы не было так грустно. И тут меня опять осенило, не иначе как ангел-хранитель… «Стоп! Что я делаю?! Зачем мне из-за какой-то мерзкой потаскухи грех на душу брать? За шлюху в тюрьму садиться!» Плюнула я, бросила топор мужу под ноги и ушла домой. — хозяйка замолчала, погрустнев, словно вновь переживая давнюю трагедию.

— А муж? — не выдержала Диана.

— Что муж? — удивилась та. — Выгнала я его, собрала все вещи и в тот же день выставила из дома. Правда, сама с горя чуть не рехнулась, потом даже повеситься хотела, но дети удержали.