Бесплатный фрагмент - Миры никшчэра

Часть I

Глава I. Встреча

Торговая площадь в Удайе была, как всегда в это время, полна шумной деловитой толпой. Отчаянно, во всю глотку, орали зазывалы лавок. Негромко, с достоинством, звучала речь купцов. Сухими, безжизненными и просительными казались слова покупателей. И диссонансом ко всем привычным звукам шёл чуть слышный мерный рокот — это катились камни. Каменные Стражи теперь были везде. Ните казалось, что скоро он наткнётся на одного из них в собственном доме.

— Арвейнуд! Наконец-то я тебя встретил!

— Ярве! Ты! — Нита с изумлением разглядывал рослого светловолосого мужчину с дерзкими насмешливыми глазами. — Я тебя только по мечу и узнал. Ты так изменился! Какими судьбами?!

— Ты не помнишь? — ошеломлённый взгляд Ярве внимательно обежал Ниту, задержавшись на лице.

— Как я рад тебя видеть! А что я должен помнить?

— А, ерунда. Я специально здесь оказался. Искал тебя. Очень хотел с тобой встретиться, — Ярве улыбнулся скользящей улыбкой, одними губами. — Удалось, как видишь.

— Искал меня? А чего же просто не позвал? Давай куда-нибудь отойдём, здесь очень много народу, а хотелось бы спокойно поговорить. Я знаю одно укромное местечко тут, неподалёку. Мне нужно столько тебе рассказать! Сколько же мы не виделись, наверное, лет пять прошло?

Нита поманил друга за собой в тёмную, почти скрытую разросшимся кустом полуобваленную арку; за ней оказался узкий проход, стиснутый со всех сторон нависавшими громадами домов. Солнце совсем не заглядывало сюда, каменная кладка отсырела и позеленела от мха. Ноги скользили по влажным неровным булыжникам.

— Ты прав, прошло уже пять лет и один месяц, — пристально вглядываясь в Ниту, продолжал Ярве. — Ты сильно изменился. Я помню тебя невысоким щуплым пареньком, а теперь уже вполне взрослый мужчина стал, — он покивал своим мыслям.

«Только почти не вырос, я теперь выше на целую голову. А ты выглядишь как-то суше, словно стал жилистее, костистее, и движения такие быстрые, порывистые. Да и черты лица заметно резче, нос и скулы вон как заострились, губы чётко очерчены, щёки ввалились, и подбородок вперёд выдаётся».

— Что ты так меня разглядываешь? Не узнаёшь? Ищешь перемены? И не надейся. Я не стал гэмиус! Я человек! Я на эти их уловки не поддаюсь.

— Ты похудел.

— Ха-ха-ха! — захохотал Нита. — Я почти три месяца провёл в горах, только что вернулся, питался чем придётся, а иногда и не придётся. Ещё бы я не осунулся с такой-то жизни! Мы тут с Шелоной Фарр гэмиус посетили.

— Гэмиус, говоришь! — ещё больше насторожился Ярве.

— Ну да, — не обратил внимания на его слова Арвейнуд, — а ты сам не изменился, скажешь? Возмужал. Заматерел, — смеялся Нита, таща друга за собой какими-то переулками и тесными пустыми улочками. Скоро они оказались в небольшом тупиковом дворе.

— Ну, вот отсюда можно и уйти, — огляделся по сторонам Арвейнуд, быстро чертя круг посохом. — Ты ведь теперь явно в совершенстве овладел тёмным путём.

— Постой, — задержал его руку Ярве, — давай-ка сейчас я сам тебя уведу. Вспомним старые добрые времена. Лучше закрой глаза и ни о чём не думай. Да ты и сам всё знаешь.

Он обнял Ниту одной рукой и потянул его за собой. Нита послушно закрыл глаза и тут же от неожиданности распахнул.

Песчаная бесконечность вольготно раскинулась вокруг. В лицо повеяло горячим сухим ветром раскалённого за день воздуха. Огромные вершины желтоватых дюн, окружавшие их со всех сторон, казались уродливыми нечёткими тенями, сливающимися с сумраком и тающими в серой дали.

— Ну, вот мы и на месте, — Ярве огляделся по сторонам.

— А, ну как же, узнаю, узнаю Сурудхост. Давно же я тут не был, — повёл рукой вокруг Нита. — Красота! Чего молчишь? — затормошил он друга. — Искал меня и молчишь!

Ярве, не улыбаясь, смотрел на него. Нита был необычайно, непривычно возбуждён. Он скинул капюшон плаща, рыжие взлохмаченные волосы выбились из-под повязки на голове. Глаза горели зелёным огнём.

— Да, искал, — Ярве уселся на уже остывающий песок и посмотрел вверх.

В вечерней полутьме небо было совсем светлым по сравнению с наступающим сумраком, весь мир казался стеклянным и нереальным.

— Как у тебя дела? Закончил обучение? Как Лойола? Да что ты молчишь как засватанный?! — продолжал восклицать Нита.

Ярве пожал плечами, ничего не отвечая.

— Давай костёр разведём, что ли. А то в пустыне ночью холодно, а скоро наступит ночь.

— Давай, — согласился Нита и потянул руку к посоху.

— Нет, лучше я сам, — неожиданно остановил его Ярве, — я люблю живой огонь.

Он встал и начал спускаться вниз к темнеющей там грудке хвороста. Нита хмыкнул и отвернулся. Бескрайнее песчаное море, бархан за барханом, словно гигантские волны, лежало вокруг, и испарявшиеся полупрозрачные клубы остывающего воздуха картинно стлались по скатам дюн. Вернувшийся Ярве уронил на песок охапку хрупких разлапистых сучьев и молча начал складывать небольшой костерок.

— Ты изменился, Нита, — наконец произнёс он.

— А ты нет? — захохотал тот. — Столько лет прошло, а ты всё такой же пацан, закутанный в лисам с головы до ног, как я посмотрю, — он плюхнулся на песок рядом. — Сам-то вон теперь какой, да ещё и блондин. Ну, ты даёшь!

— Лицо не проблема. Лойола был прав. Я могу сделать его каким угодно, каким захочу. Я долго выбирал себе облик, когда научился, и неожиданно забыл в заклинании добавить цвет волос. Сам так изумился, когда себя увидел, что решил оставить. Фарр полдня смеялся, когда на меня смотрел. Так вот и стал таким, как я теперь. Но это… не важно. Расскажи про себя. Как ты живёшь? Чем занимаешься? Как Ата?

— Ата?! — Нита посерьёзнел. — А что — Ата? Всё нормально. Мы иногда видимся, и всё хорошо.

— Всё хорошо? Ясно!

— Что, что тебе ясно?! — неожиданно вскипел Нита. — Она — Ата, а я — никшчэра. Она живёт в деревне, где я родился. Можем зайти, если хочешь, — как-то кривовато усмехнулся он. — Я нечасто там бываю, редко захожу в село. Не любят у нас никшчэра. Зачем людей пугать понапрасну. А так ничего у меня нового и нет. Как я рад, что тебя встретил! Ну, скажи же ты, наконец, что-нибудь!

— Подожди, я сейчас всё тебе объясню. Всё расскажу. Ещё попросишь, чтобы молчал, — Ярве как-то исподлобья посмотрел на друга.

— Я так понимаю, ты мне не веришь! — взорвался Нита, вскочив на ноги. — Тебя и так пугает моя худоба, а уж особенно после того, как я сказал, что был у гэмиус! — в раздражении пиная песок, произнёс он.

— Не то чтобы не верю, — взглянул ему в глаза Ярве, — но для того, что я скажу, лучше знать наверняка.

— Ну, лучше так лучше, — пожал плечами Нита, — разводи свой костёр.

Он опять уселся, вытянул ноги и стал смотреть, как Ярве тщательно укладывает ветки, формируя многоярусную композицию из принесённого валежника и временами добавляя в неё что-то из кармана своего балахона.

— Живы-то будем? Или как повезёт?

— Как повезёт, — не поддержал шутку друг и, наконец закончив, резко провёл камнем по кресалу. Посыпались яркие в начинающихся сумерках искры, и костёр, потрескивая и дымя, постепенно стал разгораться. Наконец в небо потянулись тонкие, ломкие язычки живого огня. Сине-жёлтые всполохи пламени весело затанцевали по сучьям.

— Ну вот, всё готово, — Ярве внимательно посмотрел на друга. — У тебя на носу мусорина.

— Я знаю. Я ей разрешил, она там греется.

Ярве хмыкнул.

— Я сожалею, что вынужден это сделать. Я должен провести один ритуал. Ритуал заклятия крови. Руку дай.

— Да ладно, чего уж там. Не тяни, — отмахнулся Арвейнуд. Он закатал рукав и обнажил запястье.

— Хорошо, что мне не пришлось применять силу.

— Силу! Как ты себе это представлял! — Нита опять захохотал, но неожиданно замолк, оборвав себя на полуслове. — Всё так серьёзно? Давай, не тащи кошку за хвост.

— Нет, не ту руку, — покачал головой Ярве.

Нита неохотно начал освобождать правую руку. Браслет на ней тускло блеснул своими гранями.

— Какая разница, — он задумчиво посмотрел на подаренную Ахто Дал Касом вещичку. — Я не смог его снять. Думаешь, это что-то значит? Но кольца больше нет.

Ярве промолчал и достал из заплечной сумки узкий трёхгранный стилет. Закатал свой рукав и поднял правую руку над костром.

— Готов? — чёрные глаза жёстко смотрели на Ниту, глядя как будто сквозь него.

Тот только пожал плечами и встал рядом, вытянув свою руку. Браслет на запястье вдруг потяжелел и точно тянул кисть книзу, прямо в высоко взмётывающиеся языки пламени. Ните неожиданно стало не по себе: «А что если друг прав и я на самом деле становлюсь гэмиус? Что сейчас со мной будет? Может, ну его, этот ритуал?» Нита тряхнул головой, отбрасывая назад длинные пряди рыжих волос.

— Готов!

Он приблизил свою руку к руке Ярве.

— Аводь сжигаю, испепеляю, расплавляю,

Именем Солнца, Луны и Звёзд Великих,

Чары рассеются, кровь станет чистой,

— прошептал Ярве. Он резким движением рассёк свою, а затем и Нитину ладонь у основания большого пальца. Тонкая полоска перечеркнула бледную в сумраке кожу и кровь сначала мелкими, а потом всё более крупными каплями стала выступать наружу.

— Сохрани, огонь, защити, огонь, укрой, огонь; от черноты, от зла, от заклятия, от порчи и колдовства, — Ярве крепко сжал Нитину руку, и кровь, смешиваясь, закапала в пламя. Костёр вспыхнул ярче, вверх, до самого неба, взметнулся шквал злых рыжих искр и почти бесцветного дыма. Острая боль прожгла руку Ниты, ему стоило больших усилий, чтобы не выдернуть её. Показалось, что кисть отсекли, а яркое пламя сейчас сожжёт и всё остальное. Так же неожиданно, как и началась, боль резко прошла. Костёр опал и только рдяные искры вились вокруг всё ещё сомкнутых в рукопожатии ладоней.

— Ну, вот и всё, — облегчённо выдохнул Ярве, отпуская Ниту и впервые за всё время встречи широко улыбаясь.

Нита повернул руку; тяжело, будто нехотя, подняв сноп высоких ослепительных искр, с неё сорвался и упал в пламя злополучный браслет. Костёр, словно исчерпав свои силы, стал резко затухать, алые угли быстро серели по краям, хворост подёргивался стальным пеплом. Только искры мерцали красными проблесками на бледных углях.

— Я рад, что всё так закончилось.

— А что, могло бы иначе? — фыркнул Нита и тяжело опустился на песок, будто силы у него разом иссякли.

— Наверное, нет, но точно сказать не могу, — хлопнул его по плечу Ярве. — В любом случае тебе ничего не угрожало. Если бы что-то пошло не так, микрочипы в крови гэмиус просто убили бы меня.

— И ты ничего мне не сказал? — изумился Нита.

— Ты бы согласился?

— Ты рисковал своей жизнью? Ради чего?

— Не рисковал, ты же уверял меня, что ты человек. А я верил тебе, — улыбался Ярве. — Давай не будем об этом.

— Верил?! Но стал проверять, — проворчал Нита.

— У меня не было выбора. Зато теперь мы вдвоём, и у нас есть шанс разобраться во всём происходящем.

— Да в чём дело-то? О чём ты? Этот браслет? Как же хорошо, что ты это сделал! — потирал освобождённую руку Нита. — Я ведь никак не мог его снять. Даже к кузнецу хотел идти, да постеснялся, что за никшчэра, не может ничего сам сделать.

— Считай, что вот и сходил. Ты ведь помнишь, я как-никак сын кузнеца. Против заклятия крови никакая магия не устоит, — Ярве присел с ним рядом. — Так что с возвращением тебя! Я рад, что не опоздал.

— Подожди, дай мне прийти в себя. Как странно я себя сейчас чувствую. Что со мной было, Ярве? — Нита замолчал, глубоко задумавшись. И вновь заговорил: сбивчиво, пылко, точно торопясь быстрее рассказать другу. — Я ведь вроде как и чувствовал, что в последнее время со мной что-то неприятное происходило. Может, действительно из-за браслета. Поначалу я всё хотел его снять. Вполне понимал, что это необходимо, но сам не смог и всё откладывал на потом. Даже и чувствовал, что что-то не так, но убеждал себя, что раз кольца нет и теперь это уже не слейв-браслет, то ничего страшного.

Я сейчас-то понимаю, что все мои силы уходили на то, чтобы помнить, кто я такой. Я только и думал про это, всё время боролся сам с собой. Постоянно будто по натянутой нитке ходил, — Нита говорил, захлёбываясь. — И всё время голоса. Точно зовёт кто. Я ещё потому на месте и не сидел, что мне всё казалось, что вот-вот они за мной придут: марра, или гэмиус, или ещё кто. Теперь, когда ты меня избавил от этой игрушки, я словно совсем другой человек стал, — он широко зевнул и потянулся.

— Нита, а ты помнишь, что мы, когда расставались, — Ярве помолчал, — ну когда ты вернулся из Иниша, мы договорились встретиться через пять лет?

Нита нахмурился, потом потряс головой, подкинул в огонь ещё веток, Ярве не отводил от него взгляда. Лёгкий порыв ветра всколыхнул костёр, и весёлое пламя бездымно заплясало по сушняку.

— Слушай, подожди, я что-то ничего не понимаю. — Нита тяжело выдохнул. — Я что, всё забыл?!!! Я только сейчас сообразил, мы же действительно собирались встретиться. Я же помнил, знал. А потом — как отрезало. Я так странно себя чувствую, — он рассеянно посмотрел на Ярве и вновь зевнул во весь рот.

— Ничего не понимаю. Как я мог забыть об этом?!! Я сейчас-то помню, мы договорились всё разузнать про вардес-куфапе и потом встретиться. Но как я мог об этом забыть? — недоумевал он. — Разве такое может быть? — Нита снова растянул рот в зевке и потёр глаза. — Спать хочу, засыпаю просто. Я ведь три ночи не спал.

— Ну, так и поспи, — пожал плечами друг. — Ночь длинная, успеем ещё всё обсудить. Лойола всегда говорил, что сон лучше любого заклинания лечит. Спи давай. Раз сморило. Я найду, чем заняться, посижу, подумаю.

— Я человек, только это и всё, чего я добился, — бурчал, укладываясь на песок и зевая во весь рот Нита. — Я же вообще непонятно кто теперь. Никшчэра-недоучка. Что я знаю? Да ничего! Так, нахватался по верхушкам. Вот ты у нас пять лет учился, всё понятно. Ты… — пробубнил Нита, — что-то у меня совсем язык заплетается, на ходу засыпаю, — он замолчал и потряс головой. — А, ерунда, не обращай внимания. Всё нормально, в общем. Сейчас отдохну немножко. Ночь морочит, утро совет даёт, — он улёгся на песок и укрылся плащом, но потом поднял голову и произнёс:

— Не могу поверить, что я избавился от этой игрушки, думаю, из-за неё я так долго не мог решиться пойти к гэмиус, хотя и понимал, что это необходимо. Вот всё и оттягивал, ждал Шелону, ну да что уж теперь! — он вновь замолчал. — Нелепица всё это, не обращай внимания.

— Думаю, дело не в тебе, — улыбнулся Ярве, — скорее всего, дело в самих гэмиус. Видимо, Райнволд не хотел с тобой встречаться, раз ты тогда отклонил его предложение.

Нита закрыл глаза.

— Может быть. Но теперь уже ничего не исправить, — сквозь сон пробормотал он.

— Спи, спи давай, ты же совсем вырубаешься, потом поговорим, — улыбнулся друг.

Глава II. Начало путешествия

Когда Нита проснулся, ночь была в самом разгаре: тёмная, непроглядная, с яркими пронзительными искрами звёзд, какая она всегда бывает на юге.

Он огляделся и заметил друга, сидевшего на самом гребне бархана; большая жёлтая луна вырисовывала на светлом песке его длинную тень. Ярве держал в руках палочку и сосредоточенно, с закрытыми глазами, втыкал её в песок перед собой, потом ненадолго замирал и начинал вновь. Что-то зашелестело в кустах у Ниты за спиной, он оглянулся, но в сумраке ночи ничего не заметил. «Хорошо, что это Сурудхост, Ярве говорил, что змеи здесь не водятся. Наверное, какой-нибудь мелкий зверёк, ящерица или черепаха», — успокоил себя Нита. Он ещё немного подождал и решил окликнуть друга. Но Ярве сделал ограждающий жест и продолжал своё непонятное занятие. Ните ничего не оставалось, как подойти и усесться рядом. Он внимательно наблюдал за происходящим.

Наконец Ярве открыл глаза, взглянул на него, улыбнулся, чуть заметно дёрнув уголками губ, но не заговорил. Вместо этого расчертил перед собой квадрат, разделил его на треугольники; и стал, внимательно пересчитывая ямки, оставленные на песке, рисовать замысловатые фигуры из нескольких точек.

Закончив, он удовлетворённо кивнул и повернулся к Ните.

— Я так долго ждал, пока ты проснёшься, что и тебе пришлось немного подождать, — вновь улыбнулся он. — Рад снова видеть тебя под этим Небом и Луной!

— Я не против подождать, но что это такое интересное ты делал?

— Это, — Ярве замолчал, внимательно вглядываясь в рисунок перед собой, — это страшная тайна.

— Я никому её не открою, — улыбнулся Нита.

— Конечно, нет, ты же её не знаешь, — кивнул головой друг.

Нита разозлился.

— Если ты не рад мне, и я тебе мешаю, так и скажи.

Ярве быстро взглянул на него и ещё раз улыбнулся.

— Это старинное искусство пунктирования — геомантия, оно предсказывает будущее.

— И что же из него следует? — заинтересовался Арвейнуд.

— Нас ждёт длинный трудный путь, где будет много печали, но и радость тоже — иногда. У нас впереди много потерь и упущенных возможностей, много ненависти, нетерпимости, жестокости. Большей частью наши усилия будут бесплодны.

— Ну, это я тебе и без всякого гадания бы сказал, — фыркнул Нита, — долгий путь лёгким не бывает.

— Но здесь есть ещё кое-что, вот, смотри, в конце

— «хвост скорпиона». — Ярве показал на пять точек.

— Это очень злая подвижная фигура. Если она выпадает в раскладе, то всё не так хорошо, как кажется. А тут, как ты видишь, и так хорошего мало. «Хвост скорпиона» останавливает движение к цели. Говорит о том, что всё хорошее пройдёт, что оно недолговечно и скоро иссякнет, что всё заканчивается, осталось недолго. «Хвост скорпиона» — это всегда потери и перемены в худшую сторону, потери того, что нужно, что было привычно, на что всегда рассчитываешь. Говорят: «Он приносит зло с добром, но добро со злом». Это утраты вплоть до смерти. И ещё это предательство.

— Предательство друзей? — Нита изумился.

— Ну не врагов же, к врагам обычно претензий не предъявляют, от них никто верности не требует.

— Ты ещё поэтому ритуал решил провести? Не верил мне? Боялся поверить?

— Нет, не только, — Ярве замолчал и широким жестом стёр свой загадочный рисунок на песке.

— Зря я это всё затеял, нельзя идти в бой, глядя назад. А любое предсказание — это взгляд в прошлое. Забудь!

— Да я-то чего, я вообще ничего. Откуда ты в принципе выкопал это гадание, как-то не похоже на тебя.

— Моя мать научила меня. В моём роду не было девочек, и она передала мне — самому младшему… а теперь и единственному…

— Ты никогда не рассказывал о своей матери, почему?

— Никогда… и, наверное, не расскажу, — Ярве тряхнул головой, точно отгоняя мрачные мысли, — давай больше не будем об этом.

Неожиданный шорох раздался у них за спиной. Ярве дёрнулся и схватился за рукоять меча. В желтоватом блеске почти полной луны далеко, насколько хватало глаз, раскинулись барханы. Тёмное, как смола, небо, с миллиардами ярчайших крохотных точек, бестрепетно взирало на путников. Вокруг снова царила тишина.

— Песок остывает ночью, — он снова опустился на рыхлую сыпучую почву. — Скоро будет рассвет, и Сурудхост запоёт свою песнь. Ну а пока нам нужно многое обсудить и решить, что делать дальше. Ты уже пришёл в себя?

— Подожди. Есть хочу! Как на ноже. С детства так не хотел. Я ведь три дня, пока мы с Шелоной Фарр были у гэмиус, на одной воде просидел, и ту экономил. Всё боялся, что они мне что-нибудь в еде подсунут. Да и спать тоже опасался, вот и вырубился тут сразу. А ты говоришь, что я похудел и осунулся!

— Ну, этому помочь нетрудно, у меня тут как раз кое-что имеется, — Ярве полез в свою котомку и достал тщательно упакованный свёрток. — Сейчас приготовим. И тебя подкормим, да и мне перекусить не мешает. Он стал спускаться с бархана лёгкой походкой, почти не проваливаясь в рыхлый песок, к небольшой кучке заботливо приготовленных сухих веток, темнеющих на золотистом песке. Скоро Ярве вернулся, подтащив за собой громадную ветку, кое-где ещё даже сохранившую узкие листья.

И вот уже огонь вновь весело затрещал по корявым веткам, разбрасывая яркие всполохи в начинающее светлеть на востоке небо. Нита сидел, вытянув ноги, и расслабленно смотрел, как пляшут яркие искры, взмывая в бескрайнюю бархатную темень.

— Чем это так вкусно пахнет? Не томи, дай уже что-нибудь, я же умру от одного запаха, — рассмеялся он.

— Ничего, не умрёшь, — улыбался Ярве, откидывая бесцветные волосы со лба. — Давай я пока тебе свои соображения выскажу. Вот, глядишь, и отвлечёшься.

— Отвлечёшься тут, когда так пахнет. Ну да ладно, говори, что уж там.

— О, как я рад, что ты разрешил, — расхохотался друг, — на самом деле, — он перестал смеяться, — действительно рад, что могу поделиться с тобой всем этим. А то меня уже просто разрывает на части.

Все эти пять лет я думал о том, что происходит, — отрешённо говорил Ярве, — обо всём, что ты тогда рассказал. И у меня в голове никак не сходилось всё в единую схему. Чем бы я ни занимался, мои мысли постоянно возвращались к случившемуся. Я постарался узнать о гэмиус как можно больше. Узнать всё, что только может знать человек, не являясь сам гэмиус. Я попробую тебе кратко объяснить моменты, которые меня смущают и настораживают.

Насколько я понял, гэмиус очень тесно связаны друг с другом, точнее даже не так: все они представляют собой единую систему с олори во главе. И таким образом Рокс Райнволд получает полную информацию обо всём, происходящем на Земле. И вот здесь и возникают несколько непонятных мне моментов.

Во-первых, Инсар — точнее, его инсана́ли. Зачем вардес-куфапе похищать Инсара? Как только они его похитили, Рокс тут же узнал об этом. Разве я не прав? Если бы они хотели незаметно проникнуть и разрушить эту систему гэмиус, им это делать ни в коем случае было нельзя. Но они его похитили. Допустим, они не имели информации о гэмиус и таким образом через Инсара хотели её получить. Но тогда возникает второй вопрос. Как удавалось Инсару, отключённому от системы гэмиус, то есть фактически стёртому из её памяти, отделять своих инсанали? То есть проводить операцию, требующую большого количества энергии без подпитки извне?

Затем перейдём к следующему действующему лицу — Ахто Дал Кас. Он был, а по моим данным и сейчас является, главным помощником Райнволда.

Нита кивнул, внимательно глядя на друга. Тёмная, как смола, ночь окутывала мир, только пронзительные звёзды да соломенная луна освещали безбрежные, теряющиеся вдали пески. Лёгкий шелест в стороне насторожил было Ярве, он поднялся на ноги и долго вслушивался в ночную тишину, но через какое-то время махнул рукой и продолжил.

— Как он мог делать что-то за его спиной, и почему олори об этом не догадывался? Это просто невозможно вообразить. И если ему это всё-таки удалось, почему Райнволд оставил его на том же месте?

И, наконец, последнее — Ата!

Нита опустил голову и отвернулся.

— Ата — почти гэмиус. И, как нас учат, она всегда связана с головной Атой. Это основной принцип её действия. Она работает как бы не сама, а всё делается через неё, она просто инструмент, оболочка главной Аты. Я прочёл всё, что смог найти по этому вопросу, и нигде, нигде не упоминается, что Ата может потерять связь с центром на несколько дней. Часов — да, но не дней.

— И какой вывод ты из этого сделал? — заинтересованно взглянул на него Нита, помешивая палочкой костёр. Дрова трещали, рассыпая жгучие искры, на кроваво-чёрном комле явственно проступали как будто следы от хищных зубов. Что-то вновь хрустнуло за их спинами, и тонкая струйка песка подобно неспешной реке скатилась вниз по ближайшему бархану, как маленькая лавина с горы, остановившись у подножия.

— Подожди, это ещё не всё. Перейдём к уннумет. Они пользуются технологиями гэмиус, и те их достаточно плотно контролируют. Конечно, я не отрицаю, что уннумет легче оградить себя от внимания и управления Райнволда. Но Марену уж как-то слишком многое удалось! Ты не находишь?

Захватил Ату! И никто не смог её найти.

Напал на село, и при этом Каменные Стражи почему-то опоздали и не смогли с ним справиться.

Вооружил селян. И опять же гэмиус не могут его поймать. А вардес-куфапе смогли. Не только поймали, но и переманили на свою сторону.

И что меня больше всего смущает, зачем он так упорно, рискуя и подставляясь, искал тебя? Ведь не делай он этого, и о его махинациях ещё долго не было бы известно.

— Ты обвиняешь во всём Эйрика Марена? Или Рокса Райнволда?

— Когда я всё это разложил по полочкам, меня больше и больше стал интересовать второй вариант, — кивнул Ярве. — Он сказал неправду или не всю правду. Он знал обо всём с самого начала, не мог не знать. Он просто позволил всему этому случиться и не вмешивался в происходящее. Но зачем? Что он со всего этого имел?

— Возможно, я с тобой и соглашусь. Он мне врал! Специально обманывал, а на самом деле он сам всё это и подстроил. Я тоже думал об этом. Но что это нам даёт? — Арвейнуд резко вскинул голову и в упор взглянул другу в глаза.

Валежник слабо потрескивал, пляшущие сине-алые языки пламени тянулись вверх, прихотливо изгибаясь в такт лёгким порывам ветра; неожиданно стало очень тихо. Словно бездонное, повисло молчание, пострашнее любых слов — от этой беспомощной тишины веяло стылым холодом.

— Об этом мы ещё поговорим, — негромко произнёс Ярве, — а теперь я хотел бы, чтобы ты рассказал, как ты это время провёл. Ты же не просто так пять лет прохлаждался. Вот и к гэмиус ходил. Что смог узнать нового, интересного?

— Что-то мне душно было у гэмиус, — глядя на то, как Ярве ловко готовит на костре еду, — произнёс Нита, — простора у них там нет.

— Поначалу я сходил в Хрустальные горы, — начал, наконец, говорить он, — нашёл там место стоянки вардес-куфапе, но и всё… Там было пусто. Потом я договорился с Шелоной Фарр вместе пойти к гэмиус, попытаться получить у них ещё информацию о летающих лягушках. Одному мне очень не хотелось к ним идти. Я не боялся, просто не хотел, и всё. Так вот, мы осмотрели их корабль, тот так и стоит в целости и сохранности. Странная вещь, я тебе скажу, совершенно не приспособленная для понимания людьми. Гэмиус там его изучают, по винтику разобрали-собрали, а толку чуть. Сам-то пленник — тю-тю. Вардес-куфапе у них нет.

— Подожди, ты сказал — нет. А как же тот, последний, которого мы захватили? Может они вам его просто не показали?

— Мы тоже сначала так думали, но не похоже, что они врут, по крайней мере ни я, ни Шелона Фарр ничего такого не почувствовали, но и выяснить, в чём тут дело, не смогли. Просто в один прекрасный момент он перестал существовать, и всё… Сами гэмиус объясняют это тем, что вардес-куфапе якобы представляют собой сгустки энергии, могут придавать себе любую форму, какую захотят, и типа того, что он как-то сумел просочиться из их ловушки. А Фарр как-то странно сказал про множество миров, в которых могут одновременно жить вардес-куфапе. Только я толком не понял.

— Так что, он теперь может быть где угодно?!

— Я думаю, и он, и, может быть, даже все остальные тоже. Кто сказал, что их можно убить? Как уничтожить сгусток энергии? Только рассеять. И что мешает ей собраться вновь вместе через какое-то время? Так что вполне возможно, они просто копят где-нибудь силы, приводят себя в порядок. Не в этом ли причина того, что они всегда возвращаются? Может, они никуда и не уходят вообще?

— Да, такое вполне вероятно. Сейчас я ещё топлива принесу, у меня тут есть запас, недалеко отсюда, а ты ешь давай пока, — Ярве протянул ему длинный тонкий прут с поджаренным куском.

Палевая, только чуть грызенная луна медленно ползла по тёмному небосклону, неспешно опускаясь к горизонту. Над ними щедро вызвездилось высокое смоляное небо.

— И знаешь, мне и не так много чего удалось узнать, и я так ничего толком и не сумел понять, — проговорил Нита с набитым ртом, — но меня сильно смущает, что с нашей точки зрения, с точки зрения человека, летающих лягушек как будто вообще не существует.

— Как не существует? — изумился Ярве. — Мы же захватили их корабль, взяли в плен одного из них!

— Да, взяли в плен… Я долго пытался понять, что это такое было. Понимаешь, я ведь его не видел толком, ну или, как правильно сказать, только чувствовал, что ли. А ты? Ты сам их видел?

Ярве отрицательно покачал головой.

— Я нет, но я ведь…

— Вот, и если верить приборам, то тоже ничего не было. Пусто. Только роботы и никаких живых существ. Так что вот такие дела… — Нита развёл руками:

— Давай следующую порцию, я ещё голоден как стая волков.

— Ну ладно я, я тогда кто был — простой человек, мог и не видеть ничего, — протягивая еду другу, задумчиво произнёс Ярве. — Да и быстро меня утащили оттуда.

— А приборы? Их-то не обманешь! — закивал головой Нита.

— Но как же так? Как же нет вардес-куфапе! Как так может быть? Мы же с ними сражались. Гэмиус что-то мудрят.

— Это не совсем так. Мы сражались с их роботами. А я видел только сгустки теней, какие-то нечёткие силуэты, а потом я вообще перенёсся в другой, нереальный мир. Я не могу точно сказать, что я видел. Но это выглядело как некие переплетённые нити, комки мрака, мерцающие огни. Это совсем не было похоже на… то, к чему я привык. Всё было такое… странное. А ты, что ты там заметил, в корабле вардес-куфапе?

— Я же не успел ничего толком разглядеть. Мы ворвались. Я выхватил меч. Передо мной были кресла с высокими спинками, я бросился вперёд, но тут меня со всех сторон опутали эти липкие ленты. Сколько-то я обрубил, я боролся с ними, отбивался, сражался изо всех сил, но их было очень много, и скоро они меня уже совсем упаковали и утянули наружу. Так что я тоже не могу сказать, что видел летающих лягушек. Я только чувствовал необычно густой воздух и что-то такое, неправильное, что ли. Не знаю, как это можно назвать…

— Вот и я не знаю. Так и не знаю. Но я ведь их по-прежнему чувствую, ощущаю… — Нита задумчиво ворошил пепел угасающего костра. — Я пытался найти хоть какие-то следы, остатки их присутствия. И ничего нигде не нашёл. Сначала я думал, что гэмиус просто тщательно всё за собой прибрали. Но нет. Это не то. Там нет даже никакого намёка, даже воспоминания. Ни-че-го!

Они опять замолчали. Ярко светила почти круглая луна, на остывающем жёлтом песке таинственно шевелились длинные тени растущей у подножия бархана одинокой пальмы. Глухие ночные звуки замирали в тиши, ещё не родившись, только костёр весело потрескивал.

— Исходя из этого понятнее становится и то, что я хотел с тобой обсудить, — наконец произнёс Ярве. — Ты знаешь, что снова начали пропадать люди?

— Нет, ничего не слышал, я же говорю, я в горах просидел несколько месяцев. Вчера только в Удайе появился, и тут же ты меня сцапал, — Нита замолчал, внимательно глядя в глаза своему другу.

— Вполне возможно то, что ты сказал, очень даже важно, возможно, вардес-куфапе, выбравшись из ловушки гэмиус, опять нападают. Я был у отца на празднике, там мне и рассказали, что в Конахте снова происходят очень загадочные вещи, — Ярве внимательно смотрел на друга. — Странные слухи. Очень странные. Люди говорят о ночах синего солнца и «днях красной луны», но всё такими намёками…

— «День красной луны»? Это как, если день, то почему луна?

— А вот ты послушай. Я прибыл в Каср-аль-Ко́ша вечером, оазис гудел, как встревоженный улей. Арслан готовился к обороне и очень мне обрадовался. Накануне полностью сожгли соседнее селение Каср-аль-Рурк, и все ожидали нападения в ближайшее время. Мы провели всю ночь с оружием в руках, сжимая его побелевшими от напряжения пальцами, но всё было спокойно. Однако народ гарам встревожен, налёты на поселения участились. Мне удалось поговорить с одним из уцелевших при нападении на оазис Каср-аль-Рурк, его зовут Кадмон ибн Амад. Вот что он рассказал.

***

Ночь была тихая, звёздная и холодная, как всегда бывает в Конахте в это время года. Яркие искры блестели как россыпь драгоценных камней на угольно-чёрном небе. Все огни в поселении уже погасли, только в одном из домов трепетал бледный тоненький лучик, почти ничего не освещавший вокруг. Была очередь Кадмона находиться в дозоре; он уже обошёл весь оазис, кругом царила сонная вязкая тишина, изредка нарушаемая собачим перебрёхом. Да вот ещё Мармаш ибн Кахир не спит, как всегда читает по ночам. Кадмон остановился под его окном. Так и есть, тщедушный старик с костистым носом сгорбился над едва теплящейся лампой и, уткнувшись в громадную книгу, шевелил губами, что-то бормоча.

Кадмон посмотрел на него какое-то время, кивнул своим мыслям и пошёл дальше. Он решил, что сейчас сможет немного побыть в сторожевой будке у ворот поселения. Снаружи уже холодало, а там можно попить ароматного чая, а стража, что же, стража никуда не денется. Ночь обещала быть спокойной. Он поднялся в узкую, казалось, скособочившуюся набок караулку, притулившуюся к самой глинобитной стене, окружавшей оазис. Ещё раз осмотрел сверху всё вокруг и налил себе чаю в пиалу. Усевшись на толстое верблюжье одеяло, он только задумался о том, что будет завтра, как что-то изменившееся в окружающем мире заставило его насторожиться. Он поднялся и подошёл к бойнице, пытаясь понять, что не так.

Подул ветер, пальмы у источника закачались и зашелестели широкими листьями, роняя на землю перезревшие мясистые финики. На небе неизвестно откуда появились мрачные низкие, точно смазанные жиром тучи. Собаки, до этого изредка лениво перелаивающиеся между собой, смолкли все разом, будто поперхнувшись. Облака медленно и неспешно плыли по небу и гасили свет ярких звёзд, тьма, непроглядная и безмолвная, окутывала всё вокруг словно вязкий кисель. В небе над испуганным, сжавшимся в комок поселением будто по волшебству поднималась огромная кроваво-красная луна. Её свет был непривычный и чужой. Она висела очень низко, почти касаясь верхушек пальм, и казалась неправдоподобно большой. Вокруг стало светло почти как днём, только освещение это было будто заревом огромного пожара, и сам воздух стал пахнуть смрадом и горечью, как на пепелище.

Вода в источнике на краю посёлка парила, лёгкие струйки поднимались вверх, заметные в неестественном красном отблеске, идущем от огромного кровавого светила. Раскалённый воздух словно стекал вниз, выжигая и без того нагретую за день землю. Стояла, точно мёртвая, тишина, и вдруг в этом невероятном безмолвии стали раздаваться негромкие хлопки, казавшиеся от этого ещё неправдоподобнее. Это одна за другой вспыхивали и загорались хижины в поселении. Кадмон, будто очнувшись ото сна, рванулся к набату, но в этот момент такой же хлопок раздался ближе, прямо над ним. Пристройка караульной башни пошатнулась и медленно, неспешно стала оседать вниз, осыпаясь, словно состояла из одного песка. Кадмон оказался погребён под её тяжестью, он совершенно не мог пошевелиться, ему с трудом удавалось дышать. Он ещё мог видеть то, что происходило, но выбраться никак не получалось. В тишине раздались громкие крики, испуганные жители выбегали из горящих домов, ничего не понимая метались по неузнаваемому теперь поселению, бестолково суетились, бросаясь в разные стороны и ища укрытия.

«Красная луна! Луна — огромная как солнце! День красной луны!» — кричали они.

Огненные разноцветные молнии, скорее даже не молнии, а целые переливчатые столбы света разом ударили вниз. И те, в кого они попадали, тотчас замирали, а затем медленно оседали кучкой пепла на землю, на том месте какое-то время ещё висел их серый полупрозрачный силуэт, затем таял и он. Так продолжалось ещё долго. Всех жителей настигли ударяющие с неба радуги, и скоро весь оазис был выжжен и уничтожен. Воздух всё накалялся и накалялся, точно рядом была огромная плавильная печь.

Кадмону, и без того заваленному обломками, совсем нечем было дышать, и в какой-то момент он просто потерял сознание. Чем всё закончилось, он не видел, а самого его, полуживого, откопали люди, пришедшие с караваном на развалины, бывшие некогда оазисом Каср-аль-Рурк.

***

— Так что вот, так теперь обстоят дела, — грустно смотрел на друга Ярве. — Нужно решить, что будем делать?

Нита молчал, вороша веткой угли костра.

— Пить хочешь? — Ярве уселся у костра поудобнее и протянул Ните душистый дымящийся напиток.

Неожиданно краем глаза Нита заметил какое-то лёгкое движение, ему показалось что-то тёмное, точно контуры большой чёрной бабочки, точнее её трепыхающихся крыльев. Он взглянул туда попристальней, но ничего не увидел.

В этот момент что-то вокруг них изменилось, будто мир кругом начал схлопываться. Окружающее пространство неожиданно захрустело, как надкушенный огурец, и они очутились в каком-то пузыре. Друзья словно парили в невесомости в мире, где не было ни верха, ни низа, одна обволакивающая всё вокруг белёсая хмарь.

— Что за нелепица? — слова, казалось, вязли в горле.

Они находились будто внутри белого матового шара. Ничего дальше одного-двух метров видно не было. Нита вытянул руку, но рука точно тонула в вязком киселе, и он уже слабо различал в этой пелене кончики своих пальцев. Он шагнул вперёд, но ничего не изменилось. Словно вокруг него опустился непрозрачный кокон, который мешал ему видеть, ощущать окружающий мир. Ему показалось, что такое с ним уже было, но мозг, будто набитый таким же липким туманом, отказывался вспоминать. Мысли точно увязали и не могли сдвинуться с мёртвой точки. Голова казалась пустой, глаза непроизвольно закрывались, в животе противно тянуло.

Глава III. Дару Шод

«Тьма и Бездна! Убить! Его надо убить! Это был бы следующий приказ Учителя. Просто он не успел его высказать. А я догадался! Сам догадался! Учитель! Он убил его! А я — я должен отомстить! Он не будет жить! Я! Я должен быть вместо него. Я, а не этот никчёмный, самоуглублённый, влюблённый в людей никшчэра, который даже не стал гэмиус. Я всё сделаю как нужно. Я разберусь с ним!

Но как убить? Как справиться с ним? Он умён и хитёр. С оружием к нему не подобраться, нужно что-то другое. Обездвижить, а потом доставить к гэмиус, как велел Райнволд? Интересно, куда Рокс хочет его деть? Явно он не намерен его убивать. Опять будет уговаривать или даже просто заставит стать гэмиус. Для того и обездвижить. Но ведь он вернётся. Он изворотлив, он найдёт лазейку и опять появится здесь. Нет, пока он жив, я не буду спокоен, не смогу быть…

Отравить! Яд! Вот что мне нужно! В нём нет магии, и он не сумеет, не сможет его почувствовать. Но как подсунуть ему яд? Как заставить принять его? Как подобраться к нему так близко? Тьма и Бездна! А если?.. Да, точно. Они и не поймут.

Хорошо, что я его выследил и пошёл за ним следом. А этот глупый никшчэра ничего и не заметил. А это кто ещё с ним? И почему он так его называет? Неужели это в самом деле Ярве? Ну и пусть, так даже лучше, он мне всегда был неприятен.

Что они там готовят на костре? Да впрочем, всё равно. Это будет их последняя пища. Где-то здесь я видел его? Этот куст нериум индикум. Нужно вспомнить где. Найти и тогда…

А потом, да, потом я сделаю так, как велел Райнволд. Да, конечно, я не могу его ослушаться, я всё выполню, как он сказал. Только это будет уже не важно. И он не вернётся. Они оба не вернутся. Они умрут! А я — я останусь. Я займу его место. Оно моё по праву. Хотя было бы хорошо отдать его тело марра, чтобы они его полностью уничтожили. Ладно, это сейчас не важно. Потом… Да, это было бы здорово! Просто шикарно! Осталось только сделать это. Я должен, должен это сделать, и я придумаю как! Обязательно придумаю! Тьма и Бездна! Он должен быть мёртв! Он же не гэмиус. Нет, он не гэмиус. Он должен умереть!»

***

«Тьма и Бездна! Что случилось? Почему они вдруг исчезли? Куда они подевались? Неужели они ушли тёмным путём? Но ведь они ничего для этого не делали. Рокс Райнволд сказал, что эти камни обездвижат любое живое существо, которое окажется внутри пентаграммы, но я ведь даже не выложил последний камень. Вот же он у меня в руках. Что произошло? Ничего не понимаю. А может, они потому и исчезли, что умерли? Не зря же я подложил ту ветку. Но что мне теперь делать? Как узнать, что с ними произошло, узнать наверняка. Правда ли они мертвы? Может, Райнволд обманул меня и кристаллы не замораживают людей, а перемещают их. Пойти посмотреть? Или нет? Может, они не умерли? Я должен знать наверняка! Лучше убедиться самому. Он коварен, умён и хитёр, он мог притвориться мёртвым, лучше посмотреть. А если они переместились к Райнволду, то я как раз приду за ними следом».

Дару Шод, осторожно поднявшись с песка, положил камень и шагнул в ромб, очерченный выложенными им кристаллами. Тотчас всё изменилось, его закружило и понесло вихрем свёртывающихся и захлёстывающихся петель. Горло перехватил спазм. Привычный мир исчез, земля ушла из-под ног. Очнувшись через какое время, Шод не понимал, где он, но находился он совсем в другом месте. Последние события были покрыты какой-то дымкой, и он с трудом вспоминал, что произошло.

Почва под ним была влажная, одежда пропиталась сыростью и намокла, лицо и открытые места рук страшно зудели. Рой насекомых вился над ним, издавая равномерное глухое гудение. Вокруг стоял резкий удушающий и дурманящий гнилостно-сладкий запах, вызывающий головокружение. Глухо ухнула какая-то птица. «Где я? Тьма и Бездна! Что произошло? Почему я здесь? Я же искал Ниту и Ярве, — вспомнил он. — Где же они?» Все эти мысли вихрем пронеслись в его голове, пока Дару в изумлении оглядывался по сторонам.

Вокруг висел густой туман, корявые деревца склонялись почти до самой земли, в нереальной тишине раздавались какие–то утробные чавкающие звуки вдалеке и тонкое противное жужжание насекомых над головой, слившееся в один ровный низкий гул. Пахло сыростью, гнилью и тухлой водой. Его ноги медленно, но неуклонно погружались в болотистую почву. Он попытался выбраться на место посуше, но вместо этого провалился ещё глубже. Трясина чавкнула и удовлетворённо потянула свою добычу вниз. «Срочно уходить! Я же гэмиус, я не могу просто так утонуть в болоте, это же смешно! Но как уйти?»

Дару огляделся по сторонам. В тусклом свете простиравшиеся вокруг необъятные топи и хляби казались безжизненными. Редкие деревья нависали обломанными чёрными ветвями: угрюмые, насупленные, одинаковые.

«Я помню это место. Это Стародавние болота, здесь я нашёл перстень Учителя. Почему я вновь здесь оказался?»

Неожиданный протяжный звук раздался за его спиной. Точно огромный пузырь воздуха вырвался на поверхность и хлопнул с оглушительным грохотом. Почва чавкнула и пошла кругами от того места. Резко запахло тухлыми яйцами и прогорклым маслом.

Шод почувствовал спиной взгляд и быстро оглянулся, боковым зрением он засёк перемещение какой-то массы и услышал треск сминаемых сучьев. Звук приближался и, наконец, Дару увидел нечто огромное, издающее хлюпающие, чавкающие звуки шагов.

Тёмная, с разрывами, размытая масса двигалась к нему. Она словно перекатывалась по поверхности болота, подминая под себя кусты и осоку. Лес вокруг затих, Шод слышал лишь треск деревьев и шелест травы. И тут по его ушам ударил визг, который, усиливаясь, достиг каких-то нереальных высот. Эффект был сногсшибательным. Дару хотелось бежать, но он не мог даже двинуться с места. Ноги будто вросли в трясину.

«Что это?! Что делать? Как спастись?» — мысли панически бились в голове. Неожиданно в раскалывающем голову высоком звуке Дару различил слова: «Ты должен найти мне новое тело! Ты должен помочь мне! Ты обязан это сделать!»

— Учитель? — Дару изумился настолько, что даже перестал бояться надвигающегося монстра. — Это вы?

— Ты должен помочь мне! Ты должен найти мне новое тело! Ты обязан это сделать! — вопль, казалось, разрывал барабанные перепонки, Дару и сам не мог понять, как ему удаётся такое выдерживать.

— Как мне сделать это, Учитель?

— Используй перстень. Иди в… Найди мне новое тело.

Камень в перстне на пальце у Шода резко вспыхнул, и руку словно охватило огнём.

— Что? Куда идти? — в гудящем, почти неразличимом вое Дару не понял, куда Учитель велел ему идти.

— Андлаг! Иди в Андлаг. У меня мало времени. Используй мой перстень и всегда держи при себе стеклянный меч, — неожиданно визжащий звук смолк, точно воздух резко закончился и перестал выходить.

Тёмная размытая масса, почти достигнув его, начала таять и оседать и, наконец, совсем исчезла. Совершенно ошарашенный Дару только тут осознал, что он сидит прямо в болоте, сжимая неизвестно как оказавшийся в руках прозрачный клинок, и его уже довольно сильно затянуло в трясину.

«Значит, мой Учитель — Эйрик Марен — жив! Если, конечно, это можно так назвать. Его дух. Его дух жив. Он велел мне найти ему новое тело. Что-то я ничего не понимаю, — он взглянул на перстень, камень будто пульсировал, отливая багровым светом, но руку больше не жгло. — Андлаг! Никогда о таком даже не слышал. Нужно выбираться отсюда, вот только как? Опять ползти пешком, хлюпая через все болота?»

Шод ещё раз взглянул на меч, свернул его, сократив до тонкой, слегка изогнутой рукояти со странным узором, засунул за пазуху и попытался встать и выбраться на место посуше, с большим трудом ему это удалось. Он уже хотел выломать себе слегу и идти, как всё вокруг заволокло белёсой непрозрачной пеленой, и его словно выдернуло оттуда.

***

— Ты не справился даже с такой малостью. Я велел тебе обездвижить их… и доставить ко мне, — ледяной голос обволакивал, студил кровь в жилах.

— Я всё сделал, как ты сказал. Я не знаю, почему ничего не получилось, — в горле пересохло, слова давались с трудом, голова страшно болела.

— Бездарь! Найди их и верни. Иначе… — холод, как удар ледяным клинком, почти остановил сердце.

Дару низко наклонил голову и не поднимал глаз. С его мокрой одежды на мраморном полу натекла уже целая лужа. Холод пробирал до последней косточки, даже зубы непроизвольно стучали. «Что же мне теперь делать? Учитель послал в какой-то Андлаг. Райнволд велит срочно искать Арвейнуда. Везёт же мне на учителей и на это болото! Как он меня вообще нашёл там? Знает ли он про Марена? Что мне делать?!»

— Я пытался, — не поднимая глаз, прошептал Дару, стараясь не глядеть на олори. — Я пошёл за ними, вошёл внутрь.

— Зачем? Зачем ты это сделал?

— Я хотел всё исправить, — нос хлюпал, а в горле немилосердно першило.

— И чего же ты тогда делал на Стародавних болотах?

— Я не знаю, как я там оказался. Видимо, я ошибся.

— Дурак, — припечатал Райнволд, — найди и верни! Я не буду больше тебя спасать. Ты должен сам исправить свою ошибку, понять и исправить! Иди.

Дару, не поднимая глаз, медленно пятясь, покинул зал. «Найди и верни» — легко сказать, но как сделать? Что произошло, почему так случилось? Я ведь всё сделал правильно. Ну, только добавил ту ветку олеандра для костра. Но она ведь не могла бы повлиять? Или могла? Что же случилось? Хорошо хоть Рокс меня выдернул из этого болота. Теперь понятно, как я там очутился. Ладно, об этом после. Что же пошло не так? Может быть, кто-то помешал? Но кто? Никого ведь не было. Ночь, темнота, никто не знал, никто не заметил, что я ушёл вслед за этим недоучкой. Никто? Тьма и Бездна! Или всё-таки старый лис Шелона Фарр что-то заподозрил.

И что теперь делать? Как всё исправить? Придётся вернуться обратно. Почему я не могу пройти тёмным путём к ним?! Я же гэмиус. Ну почти гэмиус. Что-то здесь странное. Наверное, Шелона Фарр блокирует, защищает своих. Но раз так не получается, я перехитрю его. Я вернусь туда и снова проведу ритуал. И тогда я найду их. А потом пойду в Андлаг. Или нужно сделать наоборот? Учитель сказал торопиться. А Рокс сказал найти и вернуть. О Великие Звезды, что же мне делать?»

Часть II

Глава I. Лась

Кругом шумел лес, но деревья были совсем не такие, к которым он уже почти привык: чужие, незнакомые, диковинные. Косматые ветви обвисали липкими плетями лишайников, свешиваясь почти до земли. Ярве стоял в этом странном лесу и не мог понять: «Как я здесь очутился? Что я здесь делаю? Что со мной произошло? Что за ерунда?! Почему я ничего не помню, не понимаю?»

Память возвращаться не хотела. В голове вспыхивали только отрывки каких-то воспоминаний, мелькали как яркие точки, проносясь на огромной скорости и не вызывая никакого отклика гасли без следа.

Он стоял, безуспешно вглядываясь во мрак и вдыхая полной грудью незнакомые запахи.

«Незнакомые запахи. Значит, были и знакомые запахи. Но какие? Нет, не могу вспомнить. Может, я сплю? Конечно, я сплю и поэтому ничего не могу понять. А потом я проснусь, и всё будет как прежде. Как прежде! А как было прежде? — мозг опять отказался ответить на этот простой вопрос. — Неважно, я сплю, и это мой сон. Сон не обязательно должен быть понятным. Я сплю».

В траве под ногами что-то слабо светилось. «Что это? Какая любопытная вещь!» Он нагнулся и поднял замысловато отделанный длинный предмет. Тот удобно лёг в руку, слабо вспыхнул и медленно, рывками, словно нехотя погас.

«Да это же мой посох! Как я мог не узнать его!» Ярве поудобнее перехватил посох. В листве раздался какой-то шорох, он насторожился, рука сама собой легла на рукоять меча.

«Так, хорошо, сейчас я приду в себя; наверное, я стукнулся головой, вот ничего и не помню». «Тело помнит больше, чем разум», — будто чужая, возникла мысль. «Хм, где-то я это уже слышал. Ещё бы вспомнить, где? Или когда?» Теперь ему стало почему-то спокойнее. Он ждал, что последует дальше, напрягшись и сосредоточившись на своих ощущениях. Какое-то время ничего не происходило, затем раздались ещё один шорох и стон. Ярве бросился вперёд, но осторожно, как учили. Заходя со стороны, а не ломясь напролом. Он ещё отметил это обстоятельство и опять удивился: «Кто учил и когда? Хорошо, что не нужно думать об этом. Правильно, думать сейчас не нужно, нужно действовать. Лучше слушать своё тело — оно-то уж точно помнит, а со всем остальным я потом разберусь. Сначала посмотреть, кто там стонет, даже если это ловушка».

Осторожно обойдя широкое развесистое дерево с колючими иголками, он с трудом рассмотрел что-то тёмное под корнями. «Что это?» Стон явно раздавался оттуда. Странные непрозрачные тени, нависая, скрывали то, что находилось внизу. Чёрные тени среди теней. Даже не тени, а сгустки какого-то тёмного вещества. Зияющие провалы кромешной шёлковой тьмы и запах: непонятный, приторный, кислый, провальный запах, вперемежку с чем-то ещё, слегка отдающим железом. Ярве интуитивно понял, что это враги, и тотчас выхватил меч. Клинок загорелся алым светом. Медленно, будто нехотя сгустки отступили перед его сиянием, и теперь он увидел, что их привлекло. «Человек!» На мшистой влажной земле лежала скрючившаяся фигура. Он ещё раз огляделся по сторонам и склонился над ней, осторожно заглянув в лицо. Кожа была неправдоподобно бледная и казалась сухой, как бумага. Губы и нос посинели. Но, несмотря на всё это, он узнал лежавшего.

«Нита!»

Мысль возникла в голове, казалось, независимо от него самого. Он знал этого человека и знал, что его зовут Нита. И всё, на этом память заканчивалась. «Ладно, потом разберёмся. Друг явно в беде, чем я могу помочь?» Он осторожно постарался осмотреть его. «Крови нет, значит, не ранен. Это уже хорошо, но судорожно сжался в комок и прижимает руки к животу. Что же с ним? Если бы я знал, чем ему помочь! Что же делать?» Сумрачные силуэты отошли недалеко, он всё ещё видел, даже, точнее, ощущал каким-то особым чувством, что они где-то здесь. Это было тягостное осознание: точно всё самое плохое, самое страшное и неприятное, что произошло с ним, было вот где-то тут, рядом. Но оно же и помогало прийти в себя.

— Я вам его не отдам! — выкрикнул Ярве больше самому себе, совершенно не думая, могут ли эти существа его слышать и тем более понимать.

«Нужно что-то делать. Может быть, развести костёр? Правильно — огонь, ему нужен свет в том сумрачном месте, он ему просто необходим. Вон как они шарахнулись от светящегося меча. Вот и хорошо. Теперь я знаю, что делать — добыть огонь». «Костёр» — это слово почему-то тоже вызвало воспоминания. Хотя ещё и неосознанные. Даже не память, просто какие-то куски, обрывки, моменты прошедшего.

«Мы с Нитой сидим у ярко горящего пламени и о чём-то говорим. О чём — не вспомнить. Я словно со стороны вижу всё происходящее. Нита жадно ест. Говорит и ест. Точно! Его отравили! Но кто? Мы же вдвоём сидим у костра, я больше никого не помню, рядом никого нет. Это неважно, об этом можно подумать потом. Ниту отравили, и потому он держится за живот. Теперь я знаю, что нужно делать. Быстрее!» Ярве полез за пазуху. «Вода, всегда с собой вода. Это ему поможет. Дать ему пить и вызвать рвоту, и снова пить. Теперь я смогу помочь другу. Ну, давай же!» Он попытался посадить Ниту и сунул ему в рот горлышко бутылки. «Пей, ты должен. Ты просто обязан это сделать». Но друг без сознания, и никак не реагирует на все попытки. С трудом у Ярве получилось всё-таки разжать ему зубы и сунуть в рот, полный слюны, флягу. Зубы Ниты с неестественным звуком стукаются о край бутылки, но Ярве удалось влить в рот друга несколько глотков. От воды Нита начал понемногу приходить в себя. Глаза у него открылись, и он в изумлении посмотрел перед собой расширенными зрачками.

— Ярве! Что случилось? — с трудом вытолкнул он из себя.

Эта фраза, видимо, отняла у него все силы: по телу пробежала судорога, руки непроизвольно вздрогнули, Нита часто дышал и дрожал, как в лихорадке.

— Пей, ты должен пить, — Ярве почти не обратил внимания, что его назвали по имени, просто отметил про себя. «Меня, оказывается, зовут Ярве, нужно запомнить. Я подумаю об этом, потом». Он будто физически чувствовал, что времени мало и оно вот-вот закончится. У него и у самого кружилась голова и рот полон слюны, но сейчас прежде всего нужно спасти друга. Ярве снова сунул ему в рот горлышко бутылки. Нита медленно сглотнул и наконец его начало тошнить. Его рвало долго; надсадно кашляя, он отплёвывался и вот уже вполне осознанно сел у ствола дерева. Ярве придержал его за плечи и почувствовал, как сердце у друга бьётся слабо, быстро и неритмично. Временами тот по-прежнему вздрагивал как от озноба.

— Что произошло? — наконец с трудом произнёс Нита. — Ярве, что случилось, как мы здесь оказались? Почему я ничего не помню? Как же болит голова! Просто раскалывается.

— Всё хорошо. Хочешь ещё воды? Тебе надо пить.

— Здесь действительно темно или это у меня темнота перед глазами и пляшущие в ней цветные мошки? Я и тебя-то вижу с трудом. Что случилось?

— Да, тут темно. Ты чем-то отравился. Пей и выплёвывай всю эту гадость. У меня нет противоядия. «Или есть? — Ярве неожиданно для себя задумался и полез за пазуху, достал небольшой мешочек с травами. — Джузматаль! Точно, как я мог забыть о нём!» — он начал сосредоточенно перебирать свёртки, торопясь отыскать.

«Вот оно! Драгоценная трава, собранная и высушенная мною лично. Что там говорил Лойола: „Пить не больше одной второй части; если ты дашь больше, это будет яд, а не лекарство!“ — каркающий голос учителя словно возник в голове и приободрил его. — Всё будет хорошо. Мы выберемся. Всё будет хорошо!»

— Ты должен проглотить джузматаль. — Ярве тщательно разломил небольшую продолговатую пластинку и дал одну часть другу.

— Я не могу, — тот покачал головой и его снова вырвало.

— Ты должен! — Ярве сунул ему в рот лекарство, и Нита, наконец, проглотил его.

— Что вообще произошло? Я помню… — Нита замолчал, — я ничего не помню, я не помню даже, как меня зовут, и мне страшно… Эти фигуры, — он слабо кивнул за спину Ярве, — что им надо? Где мы? Ярве, что случилось, ты что-нибудь понимаешь?

Ярве оглянулся, мрачные тени, отступившие было и скрывшиеся в сумраке, когда он вынул меч и развёл костёр, теперь вновь приблизились к ним, прячась в густых, низко нависших ветвях старых раскидистых буков. И опять появился этот неприятный, сладковатый, тошнотворный запах. Ярве вскочил и снова схватился за клинок.

— Ну, идите сюда! Я плохо помню себя, но как держать в руках оружие я не забыл. «Тело помнит больше, чем разум».

Ярве яростным вихрем бросился на них, но фигуры только заколыхались, как клочья тумана, и распались, расступаясь в стороны от меча.

В голове у него неожиданно раздался даже не голос, какой-то шелест:

— Зачем ты нападаешь на нас? Мы только хотим взять своё.

От неожиданности Ярве даже замер на миг с клинком над головой. Но потом всё-таки сделал ещё один выпад вперёд, одновременно выкрикивая:

— Кто вы и что вам от нас надо? — ему стало казаться, что тёмные фигуры, только что разрубленные мечом, снова слились вместе, отступив чуть дальше. «Может, у меня уже галлюцинации и я бросаюсь на пустое место? Ну и пусть! Зато я точно буду уверен…»

— Мы на́хад, — зашелестело снова.

— Нахад, — опешил Ярве. — Что это такое?

— Страх. Твой страх. Его страх. Ужас, испуг, кошмар. Мы страх, и мы возьмём его.

— Но я не боюсь вас! — выкрикнул Ярве, снова бросаясь вперёд на отступавшие перед ним плоские тёмные фигуры. Обжигающая, как лава, ярость захватила его целиком. «Что они себе думают?! Страх? Я воин народа гарам, я не боюсь! Я ничего не боюсь! Сейчас я всех их разрублю на мелкие кусочки».

— Ты можешь считать, что не боишься, но мы твой страх. Ты не можешь не бояться. Вы, люди, всегда чего-то боитесь. Поэтому мы будем всегда. Ты испугаешься, и мы придём к тебе забрать твой страх.

Голос всё шелестел, словно удаляясь. И наконец растаял. Но вместо этого прямо перед собой Ярве увидел огненные красноватые сгустки. Они не освещали сумрачный лес, плывя по воздуху, будто существовали сами по себе, отдельно от этого места. Медленно и неспешно они приближались к нему. За спиной раздался какой-то звук, Ярве дёрнулся было, но его уже обступили со всех сторон.

— Ах, теперь ещё и вы! Идите сюда! Сейчас я и до вас доберусь! — Ярве в исступлении бросился на нового врага. Но странное дело: они не бежали от его меча. Им, казалось, нравилась бешеная ярость Ярве. Они окружали его со всех сторон, и клинок не рассекал их, наоборот, он светился всё слабее. Ярве в неистовстве рубил и рубил вокруг себя, но силы его таяли, точно с каждым ударом они уходили, утекали по его клинку, в то время как огненные комки, уже облепившие его со всех сторон, будто наполнялись всё новой и новой силой. Голова у Ярве кружилась, но он, не давая себе возможности расслабиться, всё отмахивался мечом, уже почти ничего не видя перед собой, пока сил не осталось совсем. Краем глаза он видел трепыхания чего-то тёмного, напоминающего судорожные взмахи крыльев большой чёрной бабочки. Ярве ещё сделал несколько слабых неуверенных взмахов и повалился без чувств на сырую мшистую землю. Огненные сгустки какое-то время висели на этом месте, а затем растаяли без следа. Неприветливый мрачный лес снова опустел. Спутанные корявые чёрные ветви деревьев торчали, словно руки мертвецов, безнадёжно пытающихся дотянуться до живых.

***

Нита сидел на земле, сил у него не было совсем. Лекарство, впихнутое в него другом, видимо, начало действовать, и рвать его перестало, но голова болела по-прежнему. Он сжал её руками и заметил, что они дрожат. Сердце билось в груди, как пойманная птица, и чудилось, что его удары эхом отдаются в висках.

Он видел, как Ярве вскочил, выхватил свой меч и бросился на медленно подползавшие к ним серые фигуры. Но Нита не мог сейчас помочь другу: ему было так плохо, что казалось, он умрёт прямо тут же, если пошевелится. Сил хватало только на то, чтобы не потерять сознание и смотреть, что происходит вокруг. Он как бы взирал со стороны на всё.

Нита видел, как Ярве, размахивая клинком, бросился вперёд с яростным криком. Фигуры слегка колыхнулись и немного отступили. Нита отрешённо подумал, что всё происходящее с ним нереально: и плоские тёмные фигуры, и Ярве, в неистовстве бросающийся на них. «Точно — они же плоские, как фанерки. Серые фанерки. Они и отходят в сторону не как обычные живые существа. Какие-то двухмерные они, что ли. Никогда такого не видел! И тишина — нереальная тишина в лесу; только крики Ярве и шелест листьев над головой, хотя какие тут листья?» Нита поднял голову: старые чёрные ели нависали над ним со всех сторон, оставляя свободным только очень небольшой пятачок мрачного, затянутого низкими облаками неба среди ветвей.

Вдруг что-то изменилось; Нита перевёл взгляд и посмотрел на друга. Серых фигур вокруг того уже почти не было. Последние, мягко уворачиваясь от пламенеющего меча, уплывали в стороны, но вместо них к Ярве со всех сторон стягивались колючие огненно-красные игольчатые шары. «Это ещё что такое?» Нита хотел встать, но голова закружилась, перед глазами поплыли цветные круги, и он со стоном опустился обратно на землю, почти потеряв сознание.

Ярве дёрнулся на его стон, попытался оглянуться, но шары, плывущие к нему по воздуху, облепили его уже со всех сторон. Взмахи клинка становились всё медленнее, и вот их уже совсем не стало видно за огнистым мерцанием, которое тем не менее не освещало ничего окрест. Ярве неторопливо, точно во сне, опустился на землю, вокруг него полыхнуло сияние, и он стал медленно, неспешно растворяться в красноватых, пляшущих над ним отблесках. Нита почти ничего не видел, он каким-то другим чувством ощущал всё происходящее.

«Надо же какой странный сон мне снится! Но как болит голова и тошнит! Разве во сне тошнит? Или это не сон? Но Ярве, куда он исчез? Нужно встать и посмотреть, что произошло. С кем он разговаривал? Я встану и всё осмотрю. Ну почему перед глазами так и пляшут цветные круги? Я немного полежу, приду в себя, а потом всё осмотрю. Наверное, Ярве просто скрылся за деревьями и скоро вернётся. Как же хреново я себя чувствую!»

***

Через какое-то время Нита очнулся. Ему было уже значительно лучше, но голова по-прежнему болела, и пёстрые пятна быстрыми огнистыми искрами мельтешили перед глазами. Сколько он пролежал под деревом, стараясь прийти в себя и припомнить, что с ним произошло и как он здесь очутился, Нита не знал.

Заунывно шумел хвойный лес, голые, будто обглоданные кем-то нижние ветви деревьев гнулись под напором ветра, на них, тускло поблёскивая в полутьме, висели бисеринки мелких капель, равнодушно падающих вниз. Нита вглядывался в угрюмый лес, но никак не мог воссоздать в своей памяти последние события. Какие-то отрывки, куски несвязанных между собой воспоминаний теснились в его голове, временами смешиваясь и накладываясь друг на друга.

Окружающее пространство перед глазами блёкло и словно мерцало острыми колючими искрами. Ему казалось, что теперь он видит не только сумрачный лес, но и ещё что-то, скрывающееся за ним. Оно проступало мглистой пеленой сквозь полумрак. Это была пустынная слабохолмистая местность, почти не имеющая растительности, с высокими причудливыми и непонятными строениями на горизонте. И будто две реальности накладывались одна на другую.

Тот проявляющийся мир был уныл и пустынен и точно дрожал в лёгком мареве. Нита прикрыл один глаз. Нет, теперь он видел только призрачный безмолвный лес. Открыл глаза обратно, и снова два мира, совершенно не похожих, заколыхались перед ним.

Нита попробовал закрыть другой глаз; теперь он не видел леса, а только бугристую равнину со слабо шевелящейся от ветра низкорослой, будто выжженной пожухлой травой. Он вытянул вперёд руку и пошарил вокруг, она упёрлась в корявую, низко нависшую ветку. Нита распахнул глаза. Да, перед ним снова был мрачный лесной угол, но чем дольше он вглядывался в него, тем явственнее проступала, вроде как накладываясь и чуть смещаясь влево, та, другая реальность; тот — другой мир! Нита решительно встал, закрыл глаза, убрал руки за спину и пошёл вперёд.

Он сделал несколько неуверенных шагов, постоянно отгоняя от себя мысли о том, что вот сейчас врежется головой в кривой обомшелый ствол, но этого не произошло. Нита распахнул глаза и сразу же был вынужден зажмуриться вновь от ослепительного света, бившего ему в лицо. Но то, что он успел увидеть за этот миг, было совсем не похоже на лесной полумрак. Нита осторожно опять приоткрыл глаза, не трогаясь с места. Теперь он стоял у подножия невысокого холма. Лёгкий ветерок волнами колыхал желтоватую жёсткую щётку травы. Невдалеке низкорослые кустарники скрывали от него неровные, будто обглоданные каменные россыпи. А из-за горизонта неспешно выходило большое, с сиреневатым отливом, светило.

У Ниты перехватило дыхание, он опустился на колючую поросль под ногами и снова зажмурился. Постарался представить перед собой лесной сумрак, ветви деревьев, вытянул вперёд руки и пощупал вокруг. Ничего не изменилось, он по-прежнему сидел на жёсткой пожухлой траве. Лес перед ним не возник, и всё около него осталось таким же. Нита постарался внимательно вглядеться вдаль, как делал до этого. Ничего не менялось.

Слабый, едва различимый смешок раздался, как показалось ему, за спиной. Он резко дёрнулся и оглянулся. Никого. Только ветер слегка колышет жёсткую щетину травы. Смешок раздался снова, теперь уже с другой стороны. Нита вскочил на ноги, непроизвольно схватившись за рукоять меча, и заозирался.

— Какой пугливый! — раздался в воздухе возглас, и снова смех, но источник звука он по-прежнему найти не мог.

— Осторожный, — словно вздох прозвучало в ответ.

— Кто вы? И почему прячетесь? — просипел Нита, горло перехватил спазм.

— А кто ты, ночной странник из сумрачного леса? — тот же едва слышный полувздох-полусмех.

— Я?.. — Нита тяжело опустился обратно на почву. — Я не знаю.

— Он не знает, — опять лёгкий, едва различимый смешок, — боится и не знает.

— Что со мной? Я сплю?

— Он спит.

— Не буди его, он спит, — голоса зашелестели, точно трава, и стали замирать, будто удаляясь.

— Стойте! Подождите! Я ничего не понимаю. Кто вы? Вы можете мне помочь? — заторопился Нита, озираясь по сторонам. — Почему вас не видно? Почему я только слышу вас, но не вижу? Вы прячетесь? Не бойтесь! Я ничем не обижу вас.

— Мы не прячемся, — отозвался второй голос. — Мы здесь, рядом.

— Где здесь?

— Мы здесь и не здесь, мы везде и нигде! — раздались одновременно несколько весёлых голосов. — Мы воздух, который в твоей голове, — они, смеясь, перекрикивали друг друга. — Мы мысли и чувства твои и ничьи… — безудержный хохот прервал этот импровизированный стишок.

— Ладно, ладно, — поморщился Нита от этого громкого веселья, — не все сразу, у меня голова скоро просто расколется. Я уже понял, что вы есть, но я вас не вижу.

— Ты не хочешь видеть нас, вот и не видишь.

— Почему же не хочу? — удивился Нита. — Я очень хочу вас увидеть.

— Если бы захотел — увидел, — фыркнул вечно смеющийся голос.

— Вы что, очень маленькие?

— Мы такие, какими ты нас представишь…

— А кто вы?

— Мы… — возникла небольшая пауза, — мы — лась.

— Кто это? — изумился Нита. — Это как? Вы так себя называете?

— Нет, так называют нас другие, а как мы себя называем, тебе знать не нужно.

— Ну не нужно, так и ладно, — вздохнул Нита. — А кто такие «лась»?

— Ишь какой хитрый! Лась — это мы и есть, — лёгкий смех рассыпался весёлыми колокольчиками.

Нита потряс головой:

— Никогда не слышал ни о чём подобном. А где вы живёте?

— Здесь, везде, где захотим, где ты сам захочешь.

— Что-то вы меня совсем запутали, — покрутил головой Нита. — Ладно, пускай, мне нужно идти.

— Ты не хочешь никуда идти, — раздалось в ответ.

— Может, и не хочу, но я должен, правда, пока не помню зачем. Но знаю, мне нужно идти.

— Зачем же идти, если ты не знаешь, почему это нужно делать?

— Я вспомню. Обязательно вспомню.

— Ты мыслишь не как человек.

— Почему не как человек? Как же я иначе могу мыслить, ведь я и есть человек. Я никшчэра, — Нита помолчал. — Здесь и везде, ну и ладно. А где это здесь? Вы можете мне объяснить?

— Ты в нашем мире, — раздались смешливые голоса. — Просто тебе сложно пока тут всё понять, этот мир не соответствует твоему привычному восприятию.

— Твой разум не освоился здесь, — весёлый насмешливый говорок звенел, как ручей.

— Как бы ты того ни хотел, твой мозг не может воспринять его, — добавил другой голос, вроде как постарше. «Если у этих лась есть возраст», — подумал Нита.

— Твоё тело служит тебе для того, чтобы изучать окружающий мир. Твой мозг познаёт этот мир, создавая его модели. Ты воспринимаешь не реальный мир, а ту модель, которую предложил тебе твой мозг, — Нита уже почти перестал различать их голоса между собой.

— А теперь, когда ты общаешься с нами, модель мира, созданная твоим мозгом, и наш иллюзорно-чувственный мир отличаются. Ты просто не в состоянии понять, что мы за существа, каковы наши планы и намерения, — действительно, он с трудом разбирал, что ему говорят.

— Ты не просто нас не понимаешь, мы находимся настолько за пределами твоего понимания, что даже если бы мы хотели тебе что-то сообщить, это было бы бесполезно.

— То есть я никак не смогу вас понять и увидеть? — Нита попытался вернуть себе нить разговора.

— Обычно для твоего взаимодействия с окружающим миром не важно, насколько верную модель построил твой мозг, важно только — работает ли она. Но в данном случае это как раз ключевой момент.

— С твоей точки зрения, существования нет, если нет восприятия.

— Люди видят мир отчасти таким, как он есть, а отчасти таким, как им хочется, чтобы он был. Разницы они не видят и не знают.

— Попробуй посмотреть на вещи с другой стороны. Взглянуть на них изнутри.

— Мы — это то, что ты в нас вложил. Мы такие, какими ты захочешь нас видеть.

— То есть я представлю себе гору и возникнет гора? Но ведь от этого она не появится на самом деле. И как я узнаю, настоящая эта гора или имитация?

— Вы, люди, странные существа. Вы доверяете своим чувствам. Ты можешь пощупать её. Хотя ваши органы чувств сообщают вам массу информации об окружающем мире, но лишь один процент из неё откладывается в мозгу и принимается им. И вы доверяете этому малому, упуская всё остальное из виду.

— На самом деле ты никогда не будешь знать, настоящая она или нет. В чём твой критерий истины?

— Твоё знание о реальности не есть копия этой реальности, оно только образ, сконструированный тобой на базе заложенных в мозгу схем мышления, которые используются для выстраивания им отношений с окружающей средой.

— То есть, по вашему, я никогда не смогу ничего понять в мире? — изумился Нита.

— Мы тебе это и объясняем, — взвеселились призрачные голоса. — Ты воспринимаешь мир не напрямую и не таким, каков он есть, а как внешнюю симуляцию, которую поддерживает твоё сознание. Твоё восприятие не воспроизводит окружающий мир, а всего лишь создаёт его абстрактную модель.

— Но ты сможешь существовать в нём, если твои чувства сообщат тебе об этом. Уже сейчас ты говоришь с нами, может быть, со временем ты сможешь увидеть нас.

— И что же мне сделать для этого?

— Почувствовать нас.

— Понять, что весь твой видимый мир всего лишь иллюзия.

— Интересно, как это сделать? — хмыкнул Нита. — Но я постараюсь.

— Захочешь, сможешь. Сам же сказал, что ты никшчэра — броди, изучай.

— Да, я никшчэра. И я бы очень этого хотел, — Нита встал, опираясь на посох. — Но почему я здесь оказался?

— Тебе помогли.

— Помогли? Кто?

— Враги. Друзья. Все. Захочешь, сможешь разобраться — сумеешь вернуться. Ты же никшчэра, дерзай, — лёгкий беззаботный смех раздался в ответ. — Возвращайся! Мы будем тебя ждать, — и затихающий смешок растаял в тишине.

— Я попытаюсь, — потряс головой Нита. — Да пребудут с вами Великие Звёзды!

Он огляделся по сторонам, выбирая куда идти. Нита стоял посреди равнины, покрытой поблёкшей, ломкой, точно прошлогодней травой с редкими, будто взлохмаченными кустарниками. Другой растительности вблизи не было, только вдали тёмной громадой чернел лес. Какие-то нелепые странные постройки у самого края, точно окутанные лёгкой дымкой, привлекли его внимание. «Что это такое может быть? Переместиться туда? Посмотреть? Ладно, не буду торопиться, попытаюсь пока просто осмотреться на местности. И эти лась сказали: „броди, изучай“, — вот и поброжу». Он ещё раз огляделся по сторонам и неторопливо пошёл вперёд.

Глава II. Соблазн

Приятная музыка завлекающе звала, манила, притягивала настолько сильно, что ноги невольно сворачивали в сторону. Шандор временно махнул рукой на все дела и подошёл к шатру.

— Самые лучшие игры только у нас! Если вам надоела обыденность! Жизнь кажется пустой и безрадостной? Торопитесь! Скидки только сегодня, каждый десятый получает бесплатный билет! Успейте попасть! Спешите испытать прелести виртуальной жизни! — надрывался торговец.

Шандор остановился у большого, яркого, разноцветного шатра, которого ещё вчера не было в парке. Вокруг толпились и, посмеиваясь, переговаривались люди. Шатёр был весь разрисован самыми разнообразными картинками и разукрашен надписями «Virtual Reality — осуществит все ваши мечты! Виртуальная реальность — распиши жизнь яркими красками! VR — это то, что вам нужно!»

— Не получается осуществить свои мечты в жизни? Осуществите их в виртуальной реальности! Всё, на что способна ваша фантазия… — начал новую серию призывов невысокий щуплый человек в яркой бейсболке на затылке и в пёстрой гавайской рубашке.

— Чё за фигня? — подошёл к нему длинный тощий парень в дырявых джинсах с банкой напитка в руке.

— Хочешь сейчас оказаться на море? Понырять с аквалангом или поехать на сафари охотиться на львов? Действуй! В нашей виртуальной комнате ты легко можешь всё это испытать.

— Да прямо?! И чё, львы настоящие?

— Достоверность ощущений гарантирована на девяносто девять процентов. И при этом полная безопасность. Ни один тигр тебе не навредит.

— Ты вроде про львов говорил, — заржал парень.

— А без разницы, хочешь львы, хоть тигры, да хоть носороги. Любой каприз за ваши деньги.

— Эй, ребята, гоните сюда, — замахал парень своим друзьям. — И чё, сколько стоит?

— Сегодня акция. Скидка каждому пятому на пятьдесят процентов. А каждый десятый вообще бесплатно. Вас сколько человек, парни? Что хотите попробовать? Вот тут у нас прайс с описаниями. Можно выбрать любое развлечение. Хоть охота на пингвинов в Антарктиде. Вы заходите внутрь, там удобнее выбрать. Он провёл их в глубину высокого расписного шатра и передал другому работнику, а сам продолжил завлекать остальных, толпившихся вокруг.

— Наша виртуальная реальность настолько правдоподобна, что вы не сможете отличить её от своей жизни. Осуществите свои мечты! Зачем ждать, когда можно просто сделать!

— Вот вы чего от жизни хотите? — обратился он к пожилой паре супругов, рассматривающих картинки и о чём-то тихо переговаривающихся между собой.

— А можно как бы поплыть на круизном лайнере?

— Да хоть вокруг света! И заметьте: не нужно никаких виз, документов и ничего подобного. Все прелести путешествия и никаких хлопот.

Они заулыбались.

— Проходите, проходите, сейчас вам подберут самый лучший круиз в вашей жизни. Отличный океанский лайнер только что причалил к нашей гавани! Кто ещё хочет осуществить свою давнюю мечту? Не стесняйтесь, в наших виртуальных пространствах возможны самые сокровенные желания, — он подмигнул полноватому плешивому человеку, озабоченно переминающемуся с ноги на ногу.

— А можно у вас… — тихонько произнёс тот и что-то прошептал парню на ухо.

— Да, всё у нас можно. Это же виртуальная реальность. Сейчас организуем, — продавец набрал номер на своём телефоне, из шатра вышла молодая, широко улыбающаяся девушка и увела толстяка за собой.

Шандор подошёл к шатру поближе.

— Я не совсем понимаю, что вы рекламируете?

— Виртуальная реальность…

— Это я слышал, — перебил он зазывалу, — а как конкретно это выглядит?

— Вы заходите к нам в офис, выбираете ту ситуацию, какую хотите, указываете, что бы вы хотели непременно ощутить в ней, и всё! На вас надевают очки, перчатки, шлем и вы погружаетесь в выбранную реальность. Испытываете те ощущения, которые бы вы пожелали. Всё очень просто! Что вас интересует? Попробуйте! Может быть, прыжок с трамплина? Желаете получить дозу адреналина? Пережить ни с чем не сравнимые ощущения, ничем не рискуя.

— Нет, я сначала бы хотел поговорить с теми, кто уже испытал это на себе, — отстранился от него Шандор.

— Да, конечно. Подождите, пока кто-нибудь выйдет, — произнёс парень и потерял к нему интерес.

Шандор отошёл в сторону, продолжая наблюдать за шатром. А рекламщик возобновил свои призывы. Ещё несколько человек вошли в шатёр. Люди подходили, смотрели, шутили, расспрашивали, некоторые заворачивали внутрь. Шандор провёл там около трёх часов, но никто из тех, что зашли при нём в шатёр, обратно не появился.

Он снова подошёл к парню и поинтересовался:

— А что же никто не выходит?

— Не выходит? — изумился тот. — Так ведь выход с другой стороны.

Шандор обогнул сооружение. Несколько человек действительно вышло, и они, оживлённо обсуждая что-то, зашагали по дорожке, но это были не те люди, что заходили внутрь. Шандор был в этом абсолютно уверен. Он опять вернулся к парню в гавайке.

— Слушай, а завтра ты здесь будешь?

— Конечно, здесь или ещё где. Как начальство скажет. Буду, конечно. Чего, поговорил с народом? Так и не можешь решиться? Не трусь! Давай заходи.

— Завтра. Я завтра подойду с другом, — произнёс Шандор и пошёл прочь.

Что-то во всём происходящем насторожило его. «Почему из шатра выходили совсем другие люди, не могли же они там провести больше трёх часов? Или могли? Чего я не спросил, сколько длится вся эта фигня? Завтра я приду с утра и понаблюдаю ещё. Хотя зачем мне эта ерунда? Чего я так завёлся? Но я хочу разобраться. Не то чтобы я хотел попробовать сам, но почему никто из вошедших не появился обратно?»

Шандор пришёл домой немного нервный. Он и сам не мог объяснить себе, почему увиденное настолько его взволновало. В комнате на полную громкость работал телевизор: «Аграрии опасаются, что отсутствие достаточного количества удобрений под сев озимых культур, приведёт к значительному снижению урожайности уже в следующем году…»

— Опять у тебя всякая ерунда болтается, — пробормотал Шандор, убавляя звук

— Ты чего не в своей тарелке? Случилось чего? На работе неприятности? — заметила его настроение жена.

— Ерунда. Всё нормально, — отмахнулся он.

— Ну, как знаешь. Не хочешь, не говори. Посмотри лучше, какой я нашла вариант для отдыха.

— Ха, вариант. И сколько такое удовольствие будет стоить?

— Да не то чтобы совсем дорого, — смутилась Ирма.

Шандор взял в руки буклет и плюхнулся в кресло, разглядывая картинки. Но звук телевизора сильно мешал ему: «Производители предупредили о риске дефицита картофеля из-за засухи и о росте цен…»

— Ну, говори, сколько? — исподлобья взглянул он на жену. — Не думаю, что за такую роскошь не обдерут как липку.

— Там скидка, и акция ещё действует. Можно просто в рассрочку всё оформить, — немного смутилась та.

— Мне вообще почти бесплатно предлагали сегодня любой отдых на мой выбор, — неожиданно произнёс он. — Хоть на сафари, хоть вокруг света на лайнере. Да что угодно.

«Фермеры бьют тревогу… Организация сообщила о возможном росте голода в мире…» — громко вещал теледиктор.

— Да выключи ты это, наконец! — разозлился Шандор.

— Где это тебе, интересно, предлагали? — встрепенулась Ирма, слегка убавляя звук. — Это явно обман потребителей. Такого вообще быть не может, — глаза у неё широко распахнулись. — Денежки заберут, а сами смоются. Я с этими турфирмами уже неделю бьюсь. Ничего лучше не нашла. Откуда ты такое взял? — возмущённо смотрела она на мужа.

— Да это не турфирма вовсе, — захохотал он. — Шарлатаны какие-то палатку в парке открыли и всех заманивают. Говорят, что можно прямо там, у них, получить все ощущения в виртуальной реальности. Всё, что пожелаешь.

«На полях нашествие вредителей. Они уничтожают буквально все посевы на своём пути. Аграрии борются с вредителями и подсчитывают ущерб…» — продолжал нагнетать обстановку ведущий программы.

— А, это, — сразу же успокоилась Ирма, — знаю, подружка ходила. Очень понравилось. Прямо вся под впечатлением. У них там действительно можно разные сценарии выбрать. Она брала вечеринку светского бомонда «Elven reverie». Говорит, полчаса прямо в себя не могла прийти, как всё закончилось. Так понравилось. Жуть! Собирается в выходные в торговый центр идти, там у них головной офис; говорит, там вариантов сценариев больше.

— А чего там с ней было-то хоть, рассказывает?

«Фермеры лишились урожая из-за погодных аномалий…» — Шандор встал и решительно выключил телевизор.

— Рассказывает, конечно. В общем, она туда зашла. Там ей сразу прайс. Всё написано, что, сколько стоит и на какое время это всё рассчитано. Она, говорит, не стала сразу надолго брать, я думаю, денег пожалела, она та ещё жмотина. Ну вот типа вдруг не понравится. Ну, посмотрела она, выбрала, что ей захотелось. Договор подписала. Там, говорит, можно даже особые условия прописать, что обязательно чтобы было. Она там платье себе оговорила и что-то ещё, я не запомнила. Ну вот, и в следующую комнатку проводят. Там тебя в такое специальное кресло садят и надевают на руки перчатки такие тоненькие, но странные, с уплотнениями на пальцах, на ноги тоже какие-то башмаки и потом шлем на голову. И всё: сидишь в кресле, свет постепенно гаснет, как в театре.

Сначала, говорит, ты как перед закрытыми дверями в темноте стоишь. И голос такой в голове раздаётся: «Сценарий такой-то, выход и имя твоё». А потом так дверь распахивается постепенно, ты туда шагаешь и всё: дальше уже что прописано, так всё и происходит.

Я, говорит, туда захожу, музыка играет, и люди везде танцуют в таких нарядах, зашибись!

Я на себя посмотрела, а на мне, говорит, платье, ну даже лучше, чем описано в договоре. Ну она, естественно, к зеркалу полюбоваться и платье рукой трогает. И точно: материал такой, ну прямо настоящий, ничем не отличишь. Ну вот, она себя со всех сторон осмотрела, убедилась, что всё хорошо, и начала помещение оглядывать, а тут к ней навстречу прямо идёт этот актёр из фильма знаменитого — Коул… — ну, не помню, как зовут, и с ней говорит, приглашает потанцевать.

Она его за руку взяла — и правда, рука тёплая, ну настоящий живой человек. Нипочём не скажешь, что виртуальный. Ну а там дальше она уже и забыла, что это не на самом деле. Музыка играет. Угощение на столах. Официанты коктейли разносят, и ведь действительно пить их можно, и вкус, и запах — всё чувствуется. Ну она там оттянулась по полной программе, со всеми перезнакомилась. Знаменитостей, говорит, куча была, прямо куда ни глянь, и можно с ними поговорить, и даже автограф она там у кого-то попросила, так потом, когда всё закончилось, он у неё в руках оказался.

В общем, в себя она пришла, только когда время всё закончилось, и она снова за дверь вышла. Теперь жалеет, говорит, чего я оттуда попёрлась; может, если бы в помещении осталась, так и вовсе бы никогда эта вечеринка не закончилась.

Так уж ей там понравилось, жуть!

— Что там понравиться-то могло? — не понял Шандор.

— Ну как ты не понимаешь! В обычной-то жизни она ведь никогда бы такого не увидала и ни на какую вечеринку со знаменитостями её ни в жизнь никто бы не пригласил. А тут все, кто хочешь, просто так ходят, и можно поговорить, поздороваться. Ну, в общем, мечта!

— Да уж, — фыркнул Шандор, — действительно мечта.

— Ну ты не понимаешь, это она на вечеринку эту захотела, а можно ведь что угодно выбрать. Всё, что нравится. Эмилия ещё, знаешь, что говорит? Там разные уровни погружения есть. В этом варианте она помнила, кто она такая, как её зовут, вообще всё про себя знала. А есть такие сценарии, где ты новую жизнь себе выбираешь. Ну, например, захотела и выбрала сценарий, где ты принцесса какая-нибудь и ты уже про себя ничего не помнишь, а все воспоминания у тебя только от твоего аватара.

— Как ничего не помнишь? — изумился Шандор.

— Да, вот так круто. В этом сценарии ты уже никакая не Эмилия. А принцесса какая-нибудь Турандотская, и ты помнишь только то, что она должна знать, и вся твоя жизнь это жизнь принцессы. Ну это чтобы человек не стеснялся. А то Эмилия говорит, что всё время не знала, куда свои руки деть, и есть ничего толком не могла — вдруг, говорит, я неправильно как-нибудь буду делать. И все надо мной смеяться начнут.

— Какая разница, всё ведь не на самом деле.

— Ну да, но она говорит, что в тот момент ты не помнишь уже, что это не на самом деле. Тебе кажется, что ты там и есть. И стыдно что-нибудь неправильно сделать.

В общем, для удобства можно про свою жизнь временно забыть, а быть совсем другим человеком. Кем захочешь. Хоть принцессой, хоть киноактрисой, хоть фотомоделью. На любой вкус. И чувствовать ты себя будешь соответственно.

— Да уж, соответственно, — иронично хмыкнул Шандор.

— Да ничего ты не понимаешь! — оскорбилась жена. — Классно же! Можно кем угодно стать.

— Ну-ну.

— Да чем ты недоволен? Не понимаю. Никто ведь тебя не заставляет в этом участвовать. Хочешь, развлекайся, не хочешь — нет. Кто против?!

— Не нравится мне это всё, — стоял на своём Шандор.

— Да чего не нравится? Не понимаю я тебя. Какой тут вред?

— Как какой вред, ты что, дура совсем?! — взъелся он на жену. — Сегодня ты шлем на голову напялила и принцессой стала, завтра ещё кем-то, а обычная жизнь, что же, побоку? В ней можно не жить?

— Да что с тобой, кто же говорит, что не жить? Ты же не всё время в шлеме проводишь. Побыл в нём несколько часов, и всё. Иди, живи обычной жизнью. Кто тебе не велит.

— А потом снова вернёшься, и вновь?

— Ну и что, раз хочется?

— Ага! Хочется! Наркотики, моя дорогая, так же действуют. Привыкание! Никто его не отменял. Сначала твоя Эмилия по два часа в день будет в шлеме сидеть, потом дольше и дольше выходить ей не захочется. Всё бы только принцессой по балам скакать.

— Ну так у неё денег не хватит надолго-то в шлеме сидеть.

— А я о чём! Наркотики тоже денег стоят. И всё заработанное она на эти шлемы просаживать будет, лишь бы подольше в них побыть.

— Да ну тебя. Ты уж из Эмилии какого-то монстра делаешь. Ну подумаешь, один раз в игру поиграла. В чём преступление? Что такого страшного? Не вижу я тут ничего крамольного. Ерунда все эти твои рассуждения.

— Ну, посмотрим, посмотрим. Ты-то тоже с ней собираешься? — он внимательно посмотрел на Ирму.

— Ну я не решила ещё, — она засмущалась и отвела глаза, — может, пойду, может, нет…

— Ну-ну, — не нравится мне это всё.

— Да ладно, что тут не нравится? Ты из мухи слона раздуваешь, — она отмахнулась и снова включила телевизор.

«…растут цены на продовольствие, поскольку производители не могут справиться с воздействием экстремальных условий на фоне высокого спроса, — сказу же возвестил он. — Дальнейшие прогнозы неутешительны».

Шандор плюнул и удалился из комнаты.

***

На следующий день, когда Шандор вышел из дома, первое, что ему бросилось в глаза, это модульный домик на перекрёстке, с яркой завлекающей световой рекламой и призывной музыкой.

«Виртуальная реальность может решить все ваши проблемы!

У нас найдётся всё, что можно только захотеть!

Вы можете оказаться в своём завтра уже сегодня!

Жизнь в виртуальном мире лучше, чем то, что у вас есть сейчас!»

— Что за хрень?! — изумился он. — Ведь ещё вчера тут ничего подобного не было!

«Виртуальная реальность — самое счастливое место!

У нас невозможное возможно!

VR — путь к радости!

Просто позволь себе быть!» — гласили ярко мигающие завлекательные надписи.

Люди останавливались, смотрели, многие заходили внутрь. Здесь уже зазывалы, как в парке, не было, да этого и не требовалось. Ослепительная заманчивая реклама делала всё за него. Шандор торопился, поэтому не мог понаблюдать подольше, но впечатление у него осталось на весь день. Он постоянно вспоминал об этом и всё думал: «Как же они быстро, и неужели так теперь не только у нас на площади, а и в других местах тоже? Как они шустро развернулись! И ведь идут люди! Вот идиоты!»

Убедиться в том, что всё это действительно так, он смог буквально через несколько кварталов. Как только он повернул на центральную площадь, его точно ослепил световой рекламный щит, на котором сменяли друг друга надписи: «Воплощаем ваши мечты в реальность! Извлеки из жизни максимум! Будьте везде, где вы хотели бы побывать! Вы достойны всего самого лучшего!»

— А ведь я был прав — и здесь тоже! Что за хрень такая происходит в городе?!

На работе, в свою очередь, разговоров только и было, что о вдруг появившейся виртуальной реальности. Кто-то уже успел посетить такой салон и вовсю восторгался полученными впечатлениями, кто-то, наслушавшись рассказов, только ещё собирался. И почти никто не обращал внимания на предостережения Шандора. Он злился, ругался, но коллеги только пожимали плечами и потихоньку отходили в сторонку. Некоторые крутили пальцем у виска, мол, ну надо же, странный человек, о чём переживает?

Только Ульри — его напарник по работе — внимательно выслушал все его доводы и, покивав, согласился с ними.

Шандор не понимал, как так может быть и почему это происходит. Его прямо подмывало что-то сделать, объяснить, рассказать, но его никто не слушал. И он не знал, как добиться того, чтобы это изменить, с чего ему вообще начать?

Глава III. Барус Мегли

— Почему мы должны этим заниматься? У нас свой план, график работы в конце концов! Что же, всё бросить и начать новый проект? — возмущению Баруса не было предела.

— Можешь не делать, — устало пожал плечами Иоиль, пожилой мужчина, сутуловатый и несуразный, в словно не по размеру подобранном костюме, — бумага и ручка на столе, пиши заявление и можешь не заниматься ничем вовсе… — он выглядел хмуро и замученно. — Что я могу сделать, если начальство как с ума сошло, — продолжал он. — Можешь что-то предложить, давай, выслушаю.

— Да как ты не понимаешь…

— Всё я понимаю, — оборвал тот, — но и ты пойми — у меня жена, дети, я человек семейный, не могу, как некоторые, заниматься только тем, что мне интересно. Так что решай, — Иоиль устало посмотрел на Баруса. — Я правда не могу ничего изменить.

— И когда нужно приступать?

— Сейчас.

— А как же консервация проекта, ведь мы потеряем все данные, всё, что за эти годы удалось получить, чего добиться?! Ведь потом придётся начинать всё заново! — опять взвился тот.

— Решай, либо ты берёшься за новый проект, либо ты здесь больше не работаешь.

Высохший, словно жердь, Барус с неожиданной для его, казалось, невесомого тела силой стукнул кулаком по столу. Он был зол, не просто зол — разъярён. Обычно спокойный и рассудительный, сегодня он просто кипел от негодования.

— Ты хочешь сказать — тебе всё равно! Это же была твоя идея, твоя работа! И вот так бросить всё ради…

— Всё, что я хотел сказать, я уже сказал, — Иоиль тяжело опустился в кресло. — Пойми же ты, наконец, от меня ничего не зависит. Время, когда мы могли выбирать, что нам делать, прошло. Теперь мы можем только делать то, что нам велели. И не задавать вопросов.

— Да, главное не задавать вопросов! — возмущался Барус. — Это я понимаю.

— Ты посмотри на это с другой стороны. Задача-то ведь интересная. И средств на её решение выделено достаточно, — начал убеждать его Иоиль.

— Вот уж никогда бы не подумал, что до такого дойдём. Куда катится наука! Учёный выбирает объект исследования в зависимости от оплаты.

— Да я не настаиваю, — тяжело вздохнул Иоиль. — Ты подумай. Перспективная тема. Широкомасштабное бюджетирование. Новая лаборатория. Приоритет в выполнении заявок на оборудование.

— Неужели?! Любой каприз за моё согласие, — покивал головой Барус. — Чего же я медлю — вперёд! — иронично хмыкнул он.

— Ты согласен? — обрадованно взглянул на него Иоиль. — Я не сомневался, тебя же всегда интересовала проблема продления существования белковых тел. Можешь любого лаборанта брать в помощники.

— Нет!!! Нет! Я не согласен заниматься исследованиями на таких условиях! — заорал Барус.

— Вы хотите дополнительный грант на исследования? Повышенную оплату? Что-то ещё? — раздался в кабинете новый голос. Он был сухим и дребезжащим, как жестяной лист.

Оба учёных как по команде повернулись к дверям и застыли. На пороге стоял сухощавый человек невысокого роста с маленькими пронзительными глазами и острыми чахоточными скулами.

— Итак? Вы можете огласить ваши требования мне. Я, Сеар Чарну, непосредственно курирую этот проект.

Все молчали. Барус не мог вымолвить ни звука, он лишь смотрел на вошедшего, всеми силами борясь с подступающим отчаянием и стараясь никоим образом этого не показать. Он сжал руки так, что костяшки на кулаках побелели. Иоиль, от природы светлолицый, побледнел настолько, что, казалось, кожа просвечивает насквозь, на виске у него судорожно билась жилка.

Ручка в руке Баруса хрустнула и сломалась, но он, наконец, справился с собой и обратился к Чарну.

— Значит, курируете проект вы?

— Подожди, Барус, — попытался остановить его Иоиль.

Но тот только отмахнулся и, внимательно вглядываясь в Чарну, продолжил. — У меня несколько вопросов, на которые мой непосредственный начальник, к сожалению, не смог вразумительно ответить, — пристально рассматривая вновь вошедшего, продолжал он. — Этот новый проект. Чем вызвана такая спешка? Мы могли бы завершить работу над предыдущим и приступить к нему через, скажем, несколько месяцев.

— Сроки, к сожалению. Сроки! Мне установлены конкретные сроки, и работа должна быть развёрнута немедленно. Прямо скажу, нам рекомендовали вас как крупного специалиста, работающего в этом направлении, и мы заинтересованы в том, чтобы вы приняли участие в нашем проекте.

— Сроки? Но разве их устанавливаете не вы? — пытался поймать взгляд своего собеседника Барус.

— Наш заказчик, — Чарну поднял глаза кверху, — очень значительный человек там, и он хотел бы…

Барус следом за ним тоже посмотрел на потолок.

— Неужели, — произнёс он и замолчал. — Неужели, неужели… — он взглянул на свои ладони и только тут заметил раздавленную ручку.

— Вас что-то смущает?

— Смущает? — Барус старательно стирал с ладони вытекшие чернила. — Ох, йормундганд! — Извините меня, я быстро, — и он выскочил из кабинета в коридор.

Иоиль было дёрнулся за ним, но Чарну остановил его.

— У вас возникли какие-то трудности с подбором кадров? Учтите, мы очень заинтересованы в Барусе Мегли.

— Нет, нет, — тот затряс головой, — текущие моменты. Он согласится. Я его знаю. Он всегда такой: сначала раскричится, а потом…

— Я надеюсь на ваше благоразумие, — покивал головой Сеар, внимательно глядя на учёного. Вы знаете, народное хозяйство велико. А нам нужны только лучшие из лучших.

— Да, да, конечно, — совершенно смутился Иоиль.

Вернувшийся в кабинет Барус прервал их разговор.

— Итак, мы остановились на ваших желаниях, — остро взглянул на него Чарну.

— Неужели, — сказал Барус, — на желаниях, — он передёрнул плечами, как от озноба. — А какие у меня могут быть желания? Желание у меня одно — найти решение проблемы. Ваше предложение, конечно, очень интересно, с научной точки зрения, я имею в виду. И даже, я бы сказал, перспективно, но… Вы поймите и меня тоже, я просто не могу вот так сразу… Мой проект, моё детище, я посвятил ему столько лет, можно сказать, всего себя, и вот теперь, когда мы вышли на финишную прямую, вы предлагаете бросить всё и даже не даёте времени на консервацию работы, — он помолчал.

— Но, с другой стороны, моя работа в этом проекте практически закончена, интерес иссяк. Остались писанина и рутинная работа с документацией. Её может закончить любой лаборант под руководством, ну, например… да, к примеру, Иоиля. А я бы мог заняться чем-нибудь интересным, — он потёр руки, снова посмотрел на ладони: кое-где они ещё были в краске, — тем более, что вы предлагаете такие соблазнительные условия. Или нет? — он посмотрел на Чарну, тот внимательно, не отрываясь, глядел на него и молчал.

— Но вы знаете, я мог бы согласиться на ваше предложение, но меня смущает один небольшой нюанс.

Чарну заинтересованно поднял вверх белёсую бровь.

— Конкуренция! Конкуренция, этот бич современного мира. Вы не будете возражать на особые условия для моей лаборатории?

— Ни в коем случае, — он наклонил белёсую, коротко стриженую голову, — а что вы подразумеваете под особыми условиями?

— Я набросаю вам список того, что мне будет нужно на первое время, но прежде всего допуск, допуск в лабораторию строго ограниченного числа лиц. Не люблю, знаете ли, когда у меня стоят за спиной или заглядывают через плечо.

— Безусловно. Я сам проконтролирую, чтобы всё было выполнено наилучшим образом. Кроме того, вы ведь теперь будете работать в Шпиле, а у нас всё только самое лучшее.

— Неужели?! Ну вот, значит, и договорились.

— Что же, я надеюсь на плодотворное сотрудничество, — Сеар Чарну попрощался и вышел за дверь.

— Йормундганд! — выругался Мегли, тяжело опустившись на стул, и обхватил ладонями голову; на своего бывшего начальника он даже не смотрел. Тот стоял в уголке, точно пришибленный, будто не понимая до конца только что произошедшее.

***

— Ну и что же за проект? Скажешь ты, наконец, или так и будешь причитать и плакаться?

— Плакаться, ага, все мы будем плакаться по очереди или все сразу, как получится. Проект, что же, проект называется «Продление срока жизнедеятельности белковых молекул при помощи искусственных белковых соединений в условиях низкотемпературного стресса».

— Ух ты! — Халеф аж замер, престав настраивать свою аппаратуру, и пристально взглянул на Баруса.

— Вот именно, больше и сказать-то нечего.

— И ты согласился?

— Согласился и ещё порадовался, что он мне это предложил, а не кому-нибудь другому. Работу свою недоделанную до слёз жалко, всё-таки я ей почти всю жизнь посвятил, но да что уж теперь, — он тяжело вздохнул. — Теперь не до личного. Кому теперь моя работа нужна. Другие вопросы в повестке.

— Так и чего? Когда?

— А всё, уже сегодня был в новой лаборатории. Прямо в Шпиле. Оборудование — ничего не скажу — серьёзное, и рабочего материала… Одно плохо. В лабораторию-то ко мне никто посторонний не войдёт, конечно, но и я оттуда выйти практически не могу. Так что не знаю, как я теперь смогу передавать информацию. А узнаю я там чего или нет? Кто может сказать? Ну да что-нибудь всё равно придумаю. Я вот предлагаю, может быть, тебя лаборантом ко мне оформить?

— Навряд ли это хорошая идея. Если мы будем меня вводить в твою организацию, мы можем тебя подставить. Сомневаюсь, что в их базе на меня нет никаких сведений; скорее всего, все компьютерщики у них учтены и переписаны; только тебя засветим и больше уже никакой информации получать не сможем. Сеть у вас есть?

— Даже не пробуй. И себя погубишь, и меня. Там только локальная сеть, и любая попытка взлома… В общем, сам понимаешь. Нет, только прямые контакты, никаких электронных вариантов я даже не рассматриваю. Не стоит так рисковать!

— Ладно, ладно, — остановил его Халеф. — Над этим я поработаю основательно. Возможно, я сделаю тебе специальную программу — она проникнет в их систему, скинет мне все их данные до того, как её обнаружат, а потом самоликвидируется. Даже если они засекут, что была попытка взлома, то сделать уже ничего не смогут. И я сымитирую, что попытка была извне, чтобы ты не был под подозрением.

Но у меня есть и другое. Рано или поздно всё равно придётся полностью в подполье перебираться. Ты, надеюсь, дольше всех продержишься, а я… В общем, я заранее хочу базы оснастить. Ну, или по крайней мере подготовить то, что понадобится.

— Что с меня? — развёл руками Барус.

— Понадобится: продовольствие, топливо, оборудование, оружие, боеприпасы.

— И?..

— Ты бы мог предложить нам какой-нибудь не очень сложный вариант для очистки или получения воды.

— Ну вот так с ходу…

— Я не прошу с ходу, время пока есть, я же говорю, заранее готовлю пути отхода. Ну и еды. Хотя бы простейшей, пусть невкусно, но калории-то нужны, мало ли как пойдёт дело.

— Что же, это, я думаю, смогу, — потёр руки Барус. — Лёгкое, питательное и совершенно невкусное. Чтобы много не съели. Всё как доктор прописал!

— Вот и тайная кличка у тебя такая и будет.

Барус невесело рассмеялся.

— Тогда уж — Профессор.

— Нет, слишком очевидно, — покачал головой Халеф. — Ладно, это я у тебя спрячу, если что, сигнал пойдёт прямо ко мне.

— Да я же говорю, в ближайшее время и не появлюсь в квартире.

— Вот поэтому и оставляю. Всё-таки надёжнее, что никто к тебе без ведома не сунется и ничего тут не понаставит. Ладно. Бывай. Встречаемся как обычно?

— Я постараюсь предупредить заранее, но в ближайшую неделю меня не жди. Говорю же, не выбраться.

— Главное, что забраться смог. Глядишь, всё не зря.

Они попрощались и расстались.

***

Длинный коридор, словно бесконечная змея, заглотившая внутрь не только его, но и нескончаемое множество стеллажей, оборудования и непонятных пока устройств, вытянулся на, казалось, беспредельную длину. Неяркое освещение не давало возможности рассмотреть, где же он заканчивался, и заканчивался ли вообще или так и тянулся в вечность, матово блестя многочисленными хромированными поручнями и приборами неясного назначения. Здесь было довольно холодно, изо рта шёл пар, и Барус невольно передёрнул плечами.

— Вы можете работать здесь, можете забрать интересующие вас материалы к себе в лабораторию, — сухо говорил невысокий плотный мужчина с узким недобрым прищуром глаз. — В вашу лабораторию я вас сейчас проведу.

— Я не совсем понимаю, — Барус раскачивался с пятки на носок, — а материал для исследования я должен искать сам?

— Нет. Конечно же, нет. Материала у вас будет предостаточно. Вот, посмотрите. — Коренастый мужчина, имя своё он Барусу не назвал, подошёл к стене и набрал код на панели управления. С одного из окружавших коридор стеллажей в проход выдвинулся контейнер.

В нём, точно в большом цинковом лотке, находился человек. Кто он, Барус рассмотреть не мог, его голова была помещена в какое-то устройство, а лицо закрывал непрозрачный плексигласовый экран.

— Он жив? — невольно переглотнув комок в горле, спросил Барус.

— Конечно, он жив, — усмехнулся его проводник. — Иначе зачем бы вы нам понадобились, — иронично хмыкнул он, — нас как раз и интересует, чтобы он был жив, и как можно дольше. Как видите, питанием мы его обеспечиваем, — сопровождающий показал на многочисленные провода, опутывающие бледные, точно обесцвеченные, руки. — Но вы ведь сами понимаете, что одного питания недостаточно.

— А вот эти провода? — Мегли ткнул в довольно толстый гофрированный шнур, отходящий от шлема на голове человека.

— Это вас не касается. Вы можете получить какие угодно данные о состоянии его организма. Всё будет отображаться на вашем компьютере. Мы можем предоставить вам все сведения, которые вам только потребуются. Естественно, доставать тело из ложемента нельзя. Но если вы хотите работать в своей лаборатории, мы можем оборудовать там необходимые условия.

— Да, я думаю, так будет лучше, — ещё раз с трудом переглотнув в горле было сухо, закивал головой Барус.

— Я так и предполагал. Сколько вам нужно экземпляров для начала работы?

Барус смешался.

— Давайте несколько человек, чтобы я мог сравнить их показатели и определиться с дальнейшими направлениями для исследования.

Глава IV. Сисар Ральф

Последнее время город словно вымер. Людей на улицах стало совсем мало. Народ предпочитал выходить из дома только по необходимости: на работу, в магазин за продуктами, по каким-то неотложным делам и всё. Сисар тоже старался особо не бродить по улицам. Не то чтобы он действительно верил в распространявшиеся слухи о надвигающейся катастрофе. Но в городе стало как-то небезопасно находиться. Шайки грабителей могли поджидать в любом месте. От этого не спасали ни многочисленные патрули, буквально наводнившие город в последнее время, ни введённый комендантский час, ни постоянные проверки, ни другие меры, на которые вынуждено было пойти правительство. Он торопливо шёл от остановки к своему подъезду.

«Хорошо, что хоть общественный транспорт по-прежнему работает, а то бы…» — додумать он не успел.

Ему осталось только завернуть за угол, но из подворотни на него выскочили двое, и тут же, он даже закричать, дёрнуться промешкал, как рот ему заткнули чем-то вонючим, руки заломили за спину, и вот его уже волокут по каким-то тёмным проходам.

«Да откуда у нас тут такие тупики-то взялись?» — уж свой-то район он знал, как ему казалось, хорошо. Его затащили в тёмный глухой закуток.

— Жить хочешь?! Деньги давай! — прямо в ухо раздался хриплый прокуренный голос, изо рта пахнуло чем-то тухлым и гнилым.

— Нет у меня, — еле слышно прошептал он.

— Громче говори. Никто тут тебя не услышит, — собеседника Сисар не видел, лицо у того было замотано какой-то тряпкой, так что снаружи оставались только глаза, маленькие и злые.

— Нет денег, — он попытался вывернуться, но держали крепко.

— Не дёргайся, птичка, отлеталась, щас крылышки-то порежем.

Его уже жадно ощупывали. Из-за пазухи вытащили телефон, кошелёк. Хрипло выругались, видимо содержимое карманов не устраивало грабителей.

— Отпустите меня, правду ведь говорю, нет у меня ничего, — выдавил он из себя.

— Нет, так будет, — что-то острое упёрлось Сисару в горло, — к тебе щас пойдём. И не дёргайся. Лучше будет.

Сисар совсем ослабел, ноги у него тряслись и подгибались. Он почти терял сознание.

«Да за что же такое мне? Что же делать?» — мысли панически метались в голове.

— Да я…

— Знаем всё про тебя, не дёргайся, я сказал, — почувствовав, что перепуганный Сисар пытается осесть вниз, держащий его плотнее прижал нож к горлу, по шее потекла тоненькая тёплая струйка.

— Жить хочешь? Тогда шевели ножками. На себе не потащим.

— Я закричу, — так же шёпотом произнёс Сисар.

— Кричи, если на жизнь насрать.

— Тогда тебе уже даже шлем на башку не поможет. Отделим, и все дела, — подал голос второй его похититель.

— Ну как, согласен или прирезать тебя?

— Да-да. Только денег и дома нет, — захлёбываясь забормотал Сисар, — зарплату задерживают.

— Без тебя знаем, что задерживают. Шагай.

«Что им надо? Что делать? Нельзя их вести домой. Там дочка, да и что они там со мной сделают, если не найдут деньги. Вообще, зачем им деньги? Сейчас почти все продукты можно только по талонам купить. Или талоны они уже у кого-то отобрали? Ох, дома ведь лежат полученные на неделю талоны. Массаракш! Что же делать? Что делать-то?!» — паника в голове у Сисара нарастала.

— Шагай, шагай, не подгибай ножки. Прямо иди.

Его подхватили с двух сторон и шустро потащили по скрипучей ржавой лестнице наверх.

«Откуда они знают, где я живу? Неужели следили? Что делать? Хоть бы помог кто. Да кто тут поможет».

Они подошли к неприметной осевшей двери. Один из грабителей осторожно выглянул наружу.

— Дёрнешься, порежу. Не будешь рыпаться, поживёшь ещё, — сипел ему на ухо противный вонючий голос.

Сисар, не в силах говорить, закивал головой и тут же снова напоролся на острое лезвие. Кровь потекла сильнее.

— Не дёргайся, птичка, а то сам себя порежешь, мне и делать ничего не придётся, — зло выплюнул держащий его, но лезвие отстранил.

Грабители вывели его во двор. Сисар сразу же узнал свой двор. «Выходит, они прошли дом насквозь? Ну надо же, никогда бы не подумал, что тут есть такой проход.

— Не стой столбом.

Они шустро поволокли его к подъезду. Со стороны казалось, что трое друзей просто возвращаются домой после гулянки, ну а то, что теперь уже никаких гулянок нет, да и друзей у него не осталось, ну так кто же об этом думает.

— Эй, парни! Закурить не будет? — раздался глухой голос сзади.

Сисар оглянуться не мог, в шею ему опять упёрлось лезвие ножа.

— Отвали, пока цел, — огрызнулся хриплый прокуренным голосом.

— Да мне одну папироску.

Шаги за спиной приближались. Голос был незнаком Сисару. «Сейчас и его прирежут, а потом и меня, или меня сначала?» Он совсем запаниковал и невольно замедлил шаг.

Глухой выстрел, раздавшийся сзади, и громкая ругань его конвоира, неожиданно ослабившего хватку, заставили Сисара оглянуться и невольно отпрянуть.

Один из грабителей лежал у стены здания и с трудом пытался сесть, опираясь окровавленной рукой о стену. Второй же, держащий Сисара, с ножом в руках развернулся и хотел атаковать коренастого немолодого мужчину, пришедшего на помощь. Он, пригнувшись, бросился вперёд, словно пытаясь боднуть того головой, но незнакомец видимо знал какие-то приёмы. Резко отклонившись в сторону, он ударил ногой. Нож, звякнув, выпал на асфальт, нападавший переглянулся с напарником и рванул к двери, из которой только что вывел Сисара. С улицы раздались свистки. Второй, с трудом встав на ноги, устремился за ним, придерживаясь рукой за стену.

— Бегом! — крикнул прямо в ухо его спаситель и бросился к подъезду.

Сисар было задержался, но потом, прихрамывая, ноги всё-таки отказывались повиноваться, побежал за ним.

— Соседний подъезд, — на ходу выдохнул он, — я там живу.

Он с трудом дрожащими пальцами набрал код домофона.

— А ключа нет что ли? Раз живёшь, — вопросительно взглянул на него спаситель, и Сисар только тут заметил, какие у него светлые, будто сделанные из соломы волосы.

— Есть, есть, — Сисар зашарил в кармане, но тут из квартиры, наконец, отозвались.

— Я это, я. Открывай скорее, — выдохнул он.

Они вбежали внутрь и захлопнули дверь. Сисар привалился спиной к металлическому полотнищу и стал тяжело сползать по нему на пол.

— Эй, да я смотрю, тебя сильно поранили. Ты как? Идти-то можешь? А то ведь сейчас патруль все подъезды осматривать будет.

Сисар с трудом поднялся, поддерживаемый спутником.

— Я постараюсь.

— На, прижми, а то по следам вмиг найдут, — тот протянул ему какую-то тряпку.

Сисар только сейчас сообразил, что по шее у него течёт кровь, и чуть не упал в обморок, но, с трудом переборов себя, заспешил домой.

— Да, да. Не нужно чтобы Кира видела. Вы, может быть, зайдёте со мной?

Он, конечно, не хотел пускать незнакомого человека к себе в квартиру, но тот всё-таки спас его от грабителей. Да и сейчас поможет отвлечь Киру.

— Да уж, зайти придётся. Мне сейчас, пока всё не затихнет, без больших вопросов не выбраться.

— Вот и хорошо. Хорошо, — бормотал Сисар.

Кира уже ждала их в дверях на площадке.

— Что с тобой, папа? Что случилось? — она с изумлением смотрела на незнакомого человека рядом с ним.

— Нет, нет. Ничего не случилось. Здравствуй, дочка. Вот, со мной тут товарищ зашёл. Поговори пока с ним, — он постарался легонько отодвинуть дочь в сторону, чтобы пройти в квартиру.

Внизу хлопнула дверь подъезда.

— Т-с-с, — прижал палец к губам его спутник и быстро прошёл внутрь.

Кира, ничего не понимая, вернулась в квартиру. Мужчина, осторожно стараясь не хлопнуть, закрыл дверь и стал запирать её на все замки.

— Да что произошло? Ты ранен? — Кира заметила, что отец прижимает руку к шее.

— Давайте всё-таки отойдём от входа, — шёпотом произнёс незнакомец, осторожно направляя их вглубь квартиры.

Ничего не понимающая Кира только захлопала глазами и прошла в гостиную. Сисар хотел пойти в ванну, чтобы осмотреть свою рану, но вспомнил, что воды на этой неделе дать не обещали, и пошёл за ней следом.

— Меня Олав зовут, — представился соломенноголовый, помогая Сисару опуститься в кресло и осторожно отстраняя его руку, пытающуюся унять кровь.

— Аптечка есть? — поднял он голову на Киру. — Неси сюда быстро. И вода не помешает.

— Воды у нас нет, — пробормотал Сисар.

— Есть, есть вода, сейчас принесу, — заторопилась Кира, опрометью кинувшись на кухню.

Рана оказалась небольшой, но кровь удалось остановить не сразу. Олав ловко перевязал Сисара и помог ему лечь на диване.

— Так, если не снимать, через неделю заживёт.

— Нож! У него же мог быть грязным нож, — бормотал Сисар. Сейчас, оказавшись дома, в безопасности, он вдруг испугался ещё сильнее. — Как же я завтра пойду на работу? — заплетающимся языком произнёс он. — А продукты? — он хотел вскочить и бежать, но Олав удержал его. — Я же их выронил. Они пропали! Что мы будем есть? — он снова попытался встать.

— Что-нибудь успокоительное у вас есть? — вглядываясь в его суматошно бегающие глаза, поинтересовался Олав. — А то очень уж отец у тебя нервничает.

Кира принесла ему все лекарства. Олав перебрал немногочисленные упаковки и хмыкнул.

— Ясненько, покой нам только снится.

— Снотворное есть, отец мне даёт, когда болит сильно, — кивнула головой девочка.

— Тащи.

— Я не знаю где. Папа прячет куда-то, — она потупилась, — боится, что я много сразу могу принять.

— Ясненько, — Олав помолчал. — А откуда он его обычно приносит? Из кухни, из ванны?

Кира задумалась, вспоминая.

— Не знаю, он обычно, когда с работы приходит, мне делает укол. Наверное, с работы приносит.

— С работы, ну что же, — Олав встал на ноги, — придётся искать. Посиди с ним, — он направился в прихожую.

Через какое-то время Олав вернулся с упаковкой ампул в руках. Он ловко открыл одну из них и сделал укол Сисару.

— Сумку он, кстати, не потерял, стоит у двери, — мимоходом произнёс Олав, усаживаясь в кресло, ближе к одинокой лампочке, с трудом разгонявшей полумрак большой комнаты. — Ты убери там пока с прохода.

Кира закивала.

— А папа как же?

— Я пригляжу. Не переживай. Он сейчас уснуть должен.

Сисар по-прежнему находился в очень странном состоянии. Он бормотал что-то уж совсем бессвязное, иногда старался сорвать повязку с шеи, временами порывался вскочить и бежать. Но ослабевшие ноги не держали его, и он снова опускался на подушку. Однако лекарство начало действовать, глаза у него закрывались, а бормотание становилось всё тише и тише.

— Он уснул? — с тревогой глядя на отца, произнесла вернувшаяся Кира, немилосердно теребя густую тёмную косу. — Что случилось? На него напали?

Лет ей на вид было десять-двенадцать. На широком открытом лице явственно читался страх, и только курносый нос был неукротимо вздёрнут кверху.

— Уснул, — кивнул Олав. — Напали. Да ты не переживай. Всё будет хорошо. Он поправится. Только вот на работу завтра… — он помолчал. — Где он работает?

— В мэрии города.

— В кровать бы его уложить. Что же ему на диване спать?..

Он ловко раздел Сисара и перенёс в кровать. Раздался звонок. Кира вздрогнула и сжалась, серые глаза испуганно замерли.

— Не открывай.

— Нельзя. Если не откроем, они дверь могут выломать. В прошлый раз я уже спала, а папа не услышал, так выломали. Нам потом столько пришлось…

— Подойди, спроси, кто там, только осторожно. Не открывай пока. Скажи, что отец спит, мол, снотворное принял, заболел.

Кира направилась к двери и о чём-то негромко спросила, потом вернулась обратно.

— Требуют открыть. Сказали, что преступник в доме, всё обыскивают.

— Хм. Вот, значит, как, — хмыкнул Олав. — Ты хоть кого-нибудь знаешь из тех, что ломятся?

— Председатель ЖЭКа вроде бы, — пожала плечами Кира. — Что делать? Открывать им? — я сказала, что ключи пошла искать. Отец закрыл.

— Ладно, тогда сделаем так. Шарф неси. Скажешь, у отца горло болит.

Олав замотал горло Сисару толстым шарфом, так что повязку стало не видно. Не раздеваясь, лёг в кровать сам, сверху постарался умостить Сисара, и Кира накрыла их толстым большим одеялом.

— Хорошо, что кровать у вас с сеткой, может, не так заметно будет, — глухо из-под одеяла произнёс он. Проверь, не видно ли чего лишнего, и тогда открывай. Ключами только погреми у двери. Не сразу распахивай.

— Не видно совсем, — она закивала головой, подоткнула одеяло со всех сторон, натянула его повыше и пошла открывать дверь.

В прихожей раздались громкие возмущённые голоса.

— Чего возишься?

— Посторонние в квартире есть? — прозвучал гундосый говорок.

— Ключи искала. Папа болеет. Горло у него. И температура. Снотворное принял, не велел будить. А ключи он спрятал, едва нашла, — бормотала Кира. — Я и сама спала. А чужих нет никого.

— Где он там спит? Показывай, — допытывался противный голос.

Затопали громкие шаги.

— Там он, не будите. Температура и горло у него, — тараторила Кира.

В комнату с шумом вошли несколько человек. Посмотрели на лежавшего на кровати Сисара. Заглянули даже под кровать и в шкаф. Обстановка в комнате была скромная: кроме широкой кровати, стола и шкафа больше ничего не было.

— Документы давай.

— Нет у меня ещё, я маленькая. Никуда не выхожу. Болею я.

— Его документы, — распорядился резкий недовольный голос.

— Сейчас, сейчас, — заторопилась Кира.

— Куда он делся? Здесь нет, вроде спрятаться-то негде? — негромко сказал один из вошедших.

— Все квартиры обошли, эта последняя, — ответил ему говорящий в нос.

— Ты его знаешь? Точно он?

— Он это, бледный как моль, всегда такой, — ответил ему гнусавый голос.

— Вот, нашла. И паспорт, и QR (куар-код), — вернулась Кира.

Пришедшие замолчали и зашелестели бумагами.

— А ты где спишь?

— Там, на диване.

— А почему не разобран? Ну-ка давай, поднимем, заглянем, — они, топая, вышли в другую комнату и загремели, поднимая диван.

Кира что-то им тихо объясняла, но Олав уже не разбирал слова, они ещё побыли какое-то время, затем с шумом хлопнула входная дверь. Он услышал, как девочка запирает её и надевает цепочку. Кира вернулась обратно и осторожно откинула одеяло.

— Как вы там? Я так боялась! — она чуть не плакала. — Даже руки тряслись.

— Чуть не задохнулся, — Олав выбрался наружу. — Пошли в другую комнату. И свет выключи. Ты же сказала, что спишь. Чтобы соблазна у них не было вернуться.

— А что делать?

— Что тут сделаешь, спать будем. Придётся мне у вас заночевать. У отца-то, похоже, правда температура. Горячий, как кипяток. Завтра я к вам врача приведу. А уходить мне сейчас не получится. Ты не против? Я там у его кровати и лягу. Ты найди что-нибудь бросить на пол.

— Да, я найду. Хорошо. А то мне так страшно! Я так боюсь! — Кира с тревогой вглядывалась в лицо Олава.

— Не бойся. Отца твоего они знают. Документы так, для порядка проверили, квартиру осмотрели, не должны вернуться.

— Да, председатель его знает и меня тоже. Всё равно страшно.

— Не бойся. Страх не эвристичная эмоция.

— Что? — Кира смотрела вопросительно.

— Толку от него нет, — пояснил он. — Давай, действуй. Завтра отец проснётся, всё обсудим.

— А если он правда заболеет? — с испугом смотрела на Олава девочка.

— Завтра. Давай вопросы по мере поступления решать. А сейчас по распорядку дня у нас отдых. Неси мне какую-нибудь… — он сделал неопределённый жест ладонью. — А впрочем, тащи что есть, — Олав махнул рукой. — Как уж устроюсь, ерунда. Давай, ложись спать. Ничего не бойся. Я дверь закрою. Но ты стучись, если что…

Олав тщательно закрыл и даже запер дверь в комнату, уложил возле стены одеяло, принесённое ему Кирой. Посмотрел ещё раз на Сисара, спящего на кровати, и подошёл к окну.

Снаружи доносились обычные, приглушённые стенами звуки города: редкие гудки машин, временами взвизгивающая сирена и отдалённые, а потому казавшиеся совсем не страшными хлопки. На улице уже полностью стемнело. Редкие фонари горели слабо и казались дрожащими блуждающими пятнами, луны на небе не было, только кое-где растекались ещё бледными кляксами окна.

Он осторожно выглянул во двор и, хмыкнув, пробормотал под нос:

— Ну раз уж я так высоко забрался… Пусть думают, что я ушёл по крышам. Олав тихонько, стараясь не шуметь, достал какую-то небольшую металлическую штуковину, похожую на мышеловку с длинным стержнем посередине, отогнул и зацепил его. Укрепил стопку бумажных листков, ещё раз внимательно посмотрел вниз, быстро открыл окно, установил своё приспособление на подоконнике и, резко выдернув железный штырь, тут же прикрыл раму.

В воздух точно взвилась стая белых голубей и, планируя, стала опускаться вниз. Один из листков на миг завис перед стеклом. «Мы живём в обществе, которое стремится нас уничтожить!» — крупными неровными буквами было написано на нём. И дальше уже более мелкий, но хорошо различимый шрифт: «Пусть тот, кто не желает чем-либо помочь городской герилье, не делает ничего против!» Листовка на миг ещё замерла, словно красуясь перед наблюдателем, и спланировала вниз. Воззвания падали не только на двор, но и дальше, за дом, их подхватило ветром, и они, раздуваемые порывами воздуха, затанцевали по улице, улетая всё дальше и дальше. Олав какое-то время наблюдал за светлыми пятнами, которые сдувало потоками на значительное расстояние, затем отошёл и, немного повозившись, устроился на ночлег.

Глава V. Герилья

— Слушай, пропаганда — это хорошо. И я двумя руками за агитацию и пропаганду, но этого не достаточно. Рано или поздно нам придётся уйти в подполье, ты и сам это понимаешь, и мы должны быть готовы к этому, — Олав говорил, нервничая и непроизвольно раскачиваясь с носка на пятку.

— Что предлагаешь? Создать запас продовольствия и воды? — одними уголками губ улыбнулся Халеф, он только что вернулся с улицы и, раскрасневшись от морозца, потирал озябшие руки.

— Это тоже, конечно, но я считаю, нам пора подумать о вооружённом сопротивлении.

— В целом согласен, — кивнул головой Халеф. — Но как ты себе это представляешь? Ограбим склад боеприпасов? — он криво усмехнулся. — Не хотелось бы так внезапно прекращать сопротивление. Всё-таки нам удаётся многое сделать, что бы ты ни говорил.

— Может быть, и нападём, почему нет. Необходимо только всё как следует продумать. Действовать нужно постепенно. Я думаю, для начала создавать небольшие группы от двух до пяти человек, — продолжил говорить, расхаживая по комнате, Олав, невысокий, крепко сбитый, с быстрыми порывистыми движениями. — Между собой они не знакомы и взаимодействовать не будут, что исключает возможность предательства всей организации.

— Идея неплохая. Но где мы возьмём людей в эти группы?

— На самом деле я думаю, что желающие — не проблема. Главное — провести правильный отбор. А так, многие пойдут. По крайней мере, у меня есть несколько компаний, так сказать, для пробы. Да и у тебя, я так полагаю, найдутся люди. Ну а потом — пример заразителен. В общем, я думаю, если правильно организовать работу — дело может пойти. Я вот тут набросал, чем можно заниматься на первое время: нападения, проникновение на объекты связи и тому подобное, засады, экспроприации, диверсии, освобождение арестованных, похищения, казни, вооружённая пропаганда, психологическая война.

— О, и что ты под психологической войной подразумеваешь?

— Да абсолютная классика: распространение слухов, передача ложных сведений о возможных диверсиях, ну и всё такое прочее. Главное, чтобы у этих в Шпиле не было ни минуты покоя, чтобы они постоянно наших атак ждали и не знали, где они произойдут. Вымотать противника! Издёргать его! Заставить его постоянно ждать нападения! И люди будут знать о нас лучше — и помогать нам. Главное, нам необходимо избегать открытых столкновений. Вся сила в коротком ударе и быстром уходе.

— Да я разве против, что ты меня убеждаешь. Хочешь этим заняться, давай, действуй. Тебе и флаг в руки. Идея мне очень нравится. Вот с оружием, боюсь, придётся повозиться. Где его достать, ты хоть примерно представляешь?

— Представлять-то представляю, — хмыкнул Олав, — главное — напор и натиск, а так, что же, достанем, не проблема, я думаю. Этим мы займёмся в первую очередь, по крайней мере, нам тяжёлого вооружения не нужно, что-нибудь лёгонькое: бластеры, парализаторы, пистолеты, на худой конец. В общем, одной из первых акций будет нападение. Ну не на склад, конечно, как ты предлагал, а есть у меня одно местечко на примете.

— Ух, и они прямо-таки тебе дадут пограбить?

— У нас есть преимущество. Мы знаем о враге, а он о нас — нет, — ухмыльнулся Олав. — Если всё заранее продумать и грамотно составить план отступления, я думаю, что даже с нашими силами шанс есть.

***

Олав обвёл внимательным взглядом сидевших перед ним людей. Пять человек, совсем разных. Некоторые в изодранной грязной одежде, некоторые перевязанные. Всех их он знал лично, со многими долгое время работал бок о бок. Не зря они стали руководителями групп. Проверенные надёжные бойцы. И вот теперь перед ними стоит ещё одна задача, первая по-настоящему боевая. Она-то и расставит всё по своим местам.

Тусклая, засиженная мухами лампочка под потолком была единственным источником света в комнате, по стенам разбегались длинные рваные тени. За маленьким, почти скрытым под землёй окном неутомимо хлестал дождь. Было сумрачно и сыро. Он смотрел на этих людей, сидевших перед ним: кто-то по-турецки, прямо на полу, кто-то — поджав ноги, устроился на ящиках, служивших в этом полуподвале вместо скамеек. Такие разные и такие одинаковые в чём-то — те, кто не смог остаться в стороне, те, кто вступил в борьбу за свою жизнь.

Ближе всех к нему, развалившись на стуле, сидел Роар и исподлобья рассматривал остальных.

— Знакомить я вас не буду, — в ответ на его взгляд начал Олав. — Для соблюдения нашей конспирации это ни к чему. Достаточно того, что все вы знаете меня. А лучше всего каждому придумать себе позывной.

Он ещё раз обвёл своих людей тяжёлым взглядом. Командиры сидели напряжённо. Только Тухке, будто ему было абсолютно безразлично, разглядывал свои кулаки, лишь изредка бросая косые взгляды на других из-под пепельной чёлки, почти скрывавшей лицо.

Даже великан Торни заметно нервничал, Олав его хорошо знал — тот не привык тратить время в пустых разговорах, предпочитая всему остальному действие. Уми и Иван насторожённо переводили взгляд с одного на другого.

— Все вы со своими людьми лазали по крышам и раскидывали листовки, — продолжал Олав. — Это у нас получается уже просто отлично. И, значит, прекрасно видели город с высоты и хорошо ориентируетесь в нём. Далее герилья планирует новые акции по разным направлениям. Действовать вы по-прежнему будете в рамках своих команд, и только изредка для масштабных операций несколько групп будут объединяться вместе. При необходимости я буду координировать действия и помогать в осуществлении совместных акций. Далее с каждой группой будем работать уже по собственному плану. Акции будете проводить в тех районах города, которые вам наиболее известны.

Самое главное, что должно стать вашим лозунгом: «Бойцы герильи всегда действуют!» Если нет приоритетной цели со стороны руководства, то группа сама решает, чем она будет заниматься в ближайшее время: нападения, засады, экспроприации, диверсии, саботаж, пропаганда, психологическая война, ну и тому подобное, — и тщательно планирует свои акции, при необходимости получая помощь от руководства.

Главное, группа должна всегда действовать.

— Хм. Это как? — поинтересовался Уми, бородатый, смуглый и курчавоволосый.

— Да очень просто. Сегодня вы готовите акцию и, значит, изучаете пути подхода, отступления, ремонтируете оружие, готовите взрывчатку, ну и тому подобное. Завтра, допустим, нападение на банк. Деньги-то нам нужны. Послезавтра опять перерыв, изучаете местность для следующего нападения и разбрасываете листовки, потом, допустим, похищение одного из главных работников Шпиля. Ну и так далее.

— Если мы, всегда изучая местность перед нападением, будем там разбрасывать листовки, то они моментально поймут: где сегодня были листовки обнаружены, завтра будет нападение, — снова встрял Уми.

— Ну это же я так, примерно, — не смутился Олав. — Не придирайся к словам. Много же чего можно придумать. Оружие делать, взрывчатку мастерить. Технику ремонтировать, это я уж так, чисто чтобы было понятно, что я имел в виду, сказал. Конечно, подряд так делать не нужно, да и не получится, я думаю. Я просто говорю, что постоянно в действии должна быть группа, а не почивать на лаврах. После удачно проведённой диверсии, к примеру. Надеюсь, всем понятно?

Наши действия должны носить агрессивный, наступательный характер, тактика нападения и отступления. Нам важно измотать, деморализовать и отвлечь вражеские силы.

— Я чё-то не понял, конкретно-то чего делать будем? Нафига мы тут сидим, лабуду слушаем. Вроде всё хорошо говоришь, но фишка-то в чём, никак не просекаю? — опять заговорил Уми. Вот я понимаю, банк грабануть — класс, а ты какую-то пургу гонишь! Опять по крышам, как пауки, ползать будем.

— А конкретно я буду говорить с теми, кто со мной на эту операцию пойдёт, — Олав яростно взглянул на Уми: «Мало мне одного Роара, теперь ещё и этот!»

— А, всё ясно, чтобы ты в свою группу взял, из шкуры вылезть да наизнанку её на себя напялить надо.

— Это ты к чему? — не понял Олав. — Прежде всего нам нужно оружие, это значит, мы должны его добыть. Взять можно в нескольких местах.

— Ага, вот так прийти и просто взять, — громко фыркнул Роар, — ну да, конечно.

Олав не обратив внимания на высказывание, пощёлкал пультом, и на стене появилась интерактивная карта города с ярко выделенными точками. Народ оживился и завозился, разглядывая рисунок.

— Например, здесь или здесь. Это ответственная операция, и её подготовке нужно уделить максимум внимания. Заодно и решить, чья группа будет в этом участвовать, а чья помогать, а кто по-прежнему хочет заниматься чем-то полегче, — он ещё раз обвёл всех внимательным взглядом. Никто их собравшихся не отвёл глаза, только Уми как-то нервно заёрзал на стуле.

— Что, казармы штурмовать будем? Там захочешь пролезть — поломаешься, — цыкнул Роар и сплюнул на пол через выбитый зуб.

— А кто сказал, что это будет легко! — осадил его Олав. — Я такое и не предполагаю. Я говорил только, что это возможно. И предлагаю совместно обсудить операцию. Я расскажу обо всех вариантах наших действий. Как вы знаете, у нас есть преимущества, которые помогут нам добиться успеха.

— Это какие же, — нагло улыбаясь, смотрел ему в глаза Роар, — хотелось бы знать?

— Во-первых, мы владеем ситуацией, да, мы более слабые по сравнению с нашим врагом, но мы нападающие. Во-вторых, мы берём врага неожиданностью. Мы знаем, когда и где будет нападение, а наш враг — нет. В-третьих, мы должны обеспечить себе бо́льшую скорость и подвижность, чем у врага. Ну и, наконец, у нас лучше информационная служба, чем у них. Мы знаем про их действия. А они про наши — нет.

— Ага, не знают. Как же. Надейся, — опять встрял Роар. — Откуда тебе известно, что они там, в Шпиле, знают, а что нет? Вон, говорят, уже и прибор специальный придумали. Мысли читает, как орешки щёлкает.

— Придумали, — согласился с ним Олав. — Мы такой прибор имеем, изучили все его возможности.

«Так! Может, не нужно было всё это затевать? Поговорил бы один на один. Хотя… так лучше виден каждый из них. А Роар, что же, он всегда такой, тут уж ничего не поделаешь. Ладно, теперь уже поздно что-то менять», — подумал про себя Олав.

— Он сканирует мозг только на близком расстоянии.

— А, ну типа того, что мы вот тут сидим, обсуждаем, они там пока не знают?

— Если ты не донесёшь, то нет.

— Я! Да за кого ты меня принимаешь! — вскочил на ноги Роар.

— Сядь! — рявкнул Олав. — Поорать захотелось, иди на улицу. Там и поорёшь, и подерёшься, а здесь не стоит.

— Что ты себе позволяешь, — неразборчиво бубнил под нос Роар, — да я… — продолжал он ворчать уже почти совсем не слышно, но обратно сел.

Олав, наконец, отвёл от него тяжёлый взгляд.

— Итак, продолжим, — вновь заговорил он. — Далее, мы должны знать место, где планируется нападение, лучше, чем наш враг. Вот этим нам и предстоит заняться в первую очередь.

Как вы сами понимаете, эту операцию мы можем провести только совместно. Несколько групп будут выполнять отвлекающий манёвр, одна осуществляет нападение на склад или на казармы. Ещё кто-то прикрывает отход. Как решим. Вашим людям обо всём плане знать ни к чему. Им вы расскажете только то, что сочтёте нужным. Но вам, руководителям, нужно представлять общий план операции. Давайте обсудим, где нам удобнее осуществить нападение. Против казарм у нас один уже высказался. Ещё кто-то имеет что сказать? — он обвёл всех сидевших тяжёлым взглядом.

— Склад тоже охраняется нехило, — выступил Уми, — мы туда пытались поближе подобраться, так еле ноги унесли, — он опустил голову. — И вообще, ты вот очень складно говоришь: тут и деньги-то нам нужны, и заложники, а оружие у тебя есть? Или мы с кулаками на Шпиль полезем, авось, они там смилостивятся да, глядя на наши мучения, нам отстегнут от щедрот своих. Так я на такое не согласен. Ищи других дураков; правильно говорю, мужики? — народ загомонил, разгорелся спор: кто-то поддерживал Уми, другие были на стороне Олава.

Он молча слушал и думал про себя: «Эх, неправильно я всё начал, надо было не так. А как, как тогда надо? Первая операция — и действительно, с чем идти? И, главное, с кем? Необстрелянные, не бывавшие в деле, некоторые вообще оружия в руках не держали. Тут впору не акции проводить, а центр повышения квалификации боевиков герильи открывать».

Он поднял руку вверх.

— Так, все высказались? Вот и теперь, когда вы знаете, какие перед нами стоят задачи, я предлагаю вам подумать.

— Чё думать-то, — опять встрял Уми.

— Подумать, а надо ли тебе всё это? А если надо, то что ты, — он ткнул в него пальцем, — готов сделать для удачного проведения акции?

— Так ты же не сказал, какой акции. Чего проводить-то будем? Банк грабанём? — Уми хохотнул.

— Я сказал достаточно, — отрезал Олав, — сам подумай.

Все замолчали и переглянулись.

— Ну-у-у, — протянул наконец Иван, — ну если внутрь казарм лезть, то конечно, ну а если… Тогда можно оружие-то и достать. Чего же не достать-то…

— Ха, — фыркнул Роар, — «внутрь лезть», а что ж, у них оружие за пределами хранится, что ли, и внутрь лезть не надо? Ну ты сказанул.

— Ну, так я и говорю, — не смутился Иван, — если внутрь лезть, то охраняют, конечно, не без того, а если снаружи достать, то тогда-то, что же…

— Поясни, не понял народ, — внимательно смотрел на него Олав.

— Ну, так ты же говоришь, с отвлечением. А в казармах солдат много. Если их наружу вызовут, то внутри-то никого не будет.

— И тогда напасть?

— Ну да, зачем внутрь-то лезть, — опять затянул свою песню Иван.

— Так что же тогда?

— Так к караулке подойти и забрать.

— А охрана? — не понял Олав.

— Так они же уйдут. Ну что вы не понимаете, — тянул Иван. — Там обычно две смены. Мы тоже наблюдали долго. Одна дежурит, одна отдыхает в запасе. Если вызывают на помощь, то та, что в запасе, уходит, тогда остаются те, что дежурят. Если ещё будет вызов, то они половину своих отправляют. И тогда только охрана остаётся.

— Ну, охрана, — а ты говоришь…

— Охрана внутри, на воротах и в будках, а в оружейне-то никого нет.

— Молодец, а оружие там есть, — одобрил его Олав. — Оружейка у них вот здесь, — он отметил кружочек на схеме.

— И добраться от стены недалеко. Будем пробовать, — хищно прищурился Роар.

— Нет, не пробовать. Брать будем, — внимательно обвёл всех взглядом Олав. — Давайте так: сегодня проведём рекогносцировку на местности, доработаем отвлекающие моменты, вечер на проверку и подбор снаряжения, а завтра осуществим нашу небольшую акцию. Так, твоя группа, — он ткнул пальцем в Ивана, — берёт на себя караулку.

— А чего это его группа? — как всегда встрял Роар.

— А то, что ты, кажется, сразу был против нападения на казармы. Будешь обеспечивать отступление. С вас техника и коридоры отхода, — он пощёлкал пальцами и ткнул в Уми и Торни. — Вы готовите отвлекающие действия. Подумайте, что лучше сделать. Нам нужно, чтобы солдаты из казармы ушли по максимуму.

***

«Как ни странно, оружие они добыли сравнительно легко. Ну не то чтобы прямо оружие-оружие. А так, пара парализаторов, с десяток бластеров, ящик гранат — больше-то там ничего и не было. Солдат-то они из казарм выманили, так ведь те не без оружия ушли. Но, по сравнению с двумя их пистолетами до этого, теперь они были действительно вооружены».

После вчерашнего Олав жутко устал и едва держался на ногах. «Но цели своей мы достигли. Оружие у нас теперь есть, а дальше пойдёт легче».

***

— Как прошло? — заметив его хмурый озабоченный вид, поинтересовался Халеф.

— Наверное, лучше бы я это и не затевал, — Олав выругался. — Оружия мало, денег вообще нет, люди, кто более или менее умеет сражаться… Ну как тебе сказать, короче, не доверяю я им. Как идти на операцию, если я своим не верю? Учить их надо, а кому учить: я да я, остальные-то так…

— Насчёт людей помочь не смогу, а что касается денег… У меня был один вариант. Конечно, не могу гарантировать, что получится, но попробовать можно. Для этого много людей не нужно. Троих было бы достаточно. Ещё одного надёжного человека найдёшь?

— Одного найду.

— Но действительно надёжного. Чтобы даже ни кому, ни в каком состоянии.

— Есть у меня один друг. Тухке зовут. Мы с ним вместе служили, вместе в таких переделках побывали, что и не рассказать. Поговорю с ним.

— Тогда давай на сегодняшний вечер. Он как, не слишком тяжёл на подъём?

— Надо так надо. Какой разговор.

— А вообще не слишком большой? — Халеф развёл руки в стороны.

— Да нет. А что такое?

— Потом поймёшь. Тогда давай, веди его сюда часикам к пяти. Как стемнеет и выйдем.

— А комендантский час?

— Вот я и говорю, до этого приведи, а потом-то нам уж хоть час, хоть полчаса — без разницы.

Глава VI. Ограбление банка

Уже начало темнеть, когда они собрались в назначенном Халефом месте. По грязному запотевшему стеклу струями змеился дождь. Хмурые стальные тучи заволокли небо, наступила безрадостная пора затяжных осенних ливней. В маленькой прокуренной квартирке Халефа было душно. Неяркая лампа над столом озаряла комнату беспокойным, тягостным, чахоточным светом, едва разгоняя сумрак по углам.

Халеф на приветствие Олава и Тухке только сухо кивнул:

— Сейчас, сейчас.

Он судорожно клацал клавишами ноутбука, временами о чём-то тихо переговариваясь с худым, будто палка, мужчиной, нервно сжимающим и разжимающим тонкие, точно паучьи лапки, кисти. Вошедшим он его не представил.

Олав с интересом разглядывал незнакомца, тот казался бесцветным, точно его надолго окунули в кислоту: волосы у него были даже не белые или седые, а будто абсолютно утратившие окраску. Даже пронзительно и остро смотрящие глаза были какого-то невыразительного серо-стального цвета. Ну а уж ресницы и брови совершенно не выделялись, точно отсутствовали напрочь. Черты открытого, чуть удлинённого лица, однако, были правильные: высокий лоб, гладкие скулы, ровная, точно прорубленная, решительная линия губ, придававших ему чистосердечный и доверчивый облик.

Халеф, наконец, энергично закрыл ноутбук и протянул его «бесцветному».

— В общем, следи за сигналом и делай то, что я сказал. И всё будет хорошо. Выходи на связь только в критической ситуации. По-настоящему критической! Ну, давай!

Он встал, потянулся и взглянул на вновь пришедших.

— Готовы? Оружие?

Олав пожал плечами:

— Обижаешь.

— Тогда пошли! Время ограничено, поэтому расскажу по дороге.

Они выбрались в небольшой коридор и поднялись оттуда по проржавевшей, кое-где прогнутой пожарной лестнице на крышу. Идти по скользящей мокрой жести было неудобно. Олав огляделся по сторонам. Низкие грязные тучи затянули небо, надвигаясь с северо-востока, и проливались над городом промозглым бесконечным осенним ливнем. Редкие городские фонари почти не давали света. Осторожно скрываясь за высоким коньком, заговорщики перешли на соседнюю крышу; по ней ещё, и ещё на одну, стараясь издавать как можно меньше шума по гремящему под ногами железу, хотя затянувшийся нудный дождь и глушил все звуки. Наконец они спустились вниз по узкой, с трудом держащейся на стене лестнице, зажатой между почти вплотную стоящими друг к другу домами. Халеф тут же направился к едва заметной в темноте, покорёженной и осевшей неприметной двери. Надсадно заскрипев, она с неохотой распахнулась. Попетляв какое-то время по затянутым паутиной переходам, друзья очутились в маленькой, тускло освещённой лампой под потолком каморке.

— Переодеваемся, а то сырь такая, что следы на полу будут, — Халеф кивнул на стоящий в углу ящик и первый стал облачаться в какой-то бесцветный балахон с капюшоном и сеткой на лице.

— А чего хоть грабить-то будем? Ты не сказал, — поинтересовался Олав, с интересом пытаясь разобраться, как надевается то, что досталось ему.

— А ты своих людей отправил, куда я сказал? — вопросом на вопрос ответил Халеф.

— Отправил.

— Ну и разве не понял, куда мы идём?

— Неужели! — присвистнул Олав. — Это, что же, получается — Центральный коммерческий банк! А сумеем?!

— Если твои люди всё сделают как должно. Почему нет.

— Надеюсь, что сделают. Я самых лучших послал. Ну насколько они у меня хороши все.

— Значит, сразу предупреждаю, — продолжал Халеф, поправляя закрывавшую лицо сетку, — никаких имён. Первый, — он указал на себя. — Второй, — ткнул жёстким пальцем в Олава. — Третий, — палец упёрся в грудь Тухке.

— Оружие проверьте, — наконец, разобрался с одеянием Олав и поудобнее уложил в карман беретту.

— Надеюсь, не понадобится. Но под рукой держать надо. Всё, пошли. Время.

Они снова вышли и, протиснувшись в узкую, совсем незаметную в темноте щель, спустились в подвал, потом продвигались какое-то время тесными замусоренными переходами и наконец оказались перед толстой металлической дверью. Халеф достал ключ и осторожно приоткрыл её, выглянув в тоненькую щёлочку. Прямо перед ними возвышался высокий решетчатый забор, ограничивающий территорию банка, за ним тянулась глухая стена самого здания с одной единственной металлической дверкой. Скорее всего, уборщики выносили через неё мусор, контейнеры тоже виднелись неподалёку.

— На месте, — он посмотрел на слабо светящийся в полутьме циферблат часов. — Вовремя.

— Как уходить будем? Так же? Или по крышам? — поинтересовался Олав.

На улице надсадно и заунывно завыли сирены. Раздались громкие крики, топот множества ног.

— Тсс, — Халеф прикрыл дверь, поставив её на защёлку. Он не отводил глаз от часов. — Точно не по крышам. Там вертолёт будет.

— Вертолёт?! — Олав изумился. — Где ты его взял?

— Заказал от имени банка, — усмехнулся друг. — Нужно же банку на чём-то перевозить деньги. Время! Ну же?!

На улице оглушительно грохнуло, видимо, недалеко что-то взорвалось. Халеф обернулся к Олаву:

— Шашку кинь так, чтобы дым от неё на дверь пошёл.

Он снова приоткрыл дверь, тотчас потянуло гарью. Крики и истеричный вой сирен нарастали.

Олав метнул шашку за забор стоящего по соседству здания банка. Повалил чёрный дым. Истово взревела сигнализация.

— Сейчас они выскочат. За мной, побежали! — Халеф рванулся наружу, тяжело стуча сапогами по сырым плиткам двора.

Олав и Тухке бросились за ним. Друзья легко перелезли через забор и нырнули в непроглядную дымную пелену, пробираясь под её прикрытием к запасному выходу. Они успели как раз вовремя. Дверь распахнулась, на улицы вывалились, ошалело глядя во все стороны, два охранника. Оружие они даже не успели достать. Олав и Тухке тут же оглушили их, а Халеф ловко вколол обоим какое-то вещество.

— Вперёд! — он позвал остальных за собой. — Ползком придётся почти всю дорогу, но тут недалеко. Камеры я, конечно, ослепил, но мало ли. Сегодня пятница, конец рабочего дня, через банк транзитом проходят огромные суммы денег — как всегда в конце недели. Они их сейчас должны готовить к отправке. Значит, их сгруппировали в пункте передачи наличности. Вот мы и поможем ребятам их передать…

Они проползли коридор и оказались перед бронированной, слегка приоткрытой дверью. Олав осторожно заглянул внутрь. Помещение, заставленное громоздкими шкафами и стеллажами с бумагами, было пусто. Внутри никого из персонала он не заметил.

— Камер нет, встаём. За мной, — Халеф перебежал комнату и бросился к следующей двери.

— А почему двери открыты? — насторожился Олав.

— Пожарная система сработала, в целях эвакуации автоматически разблокировались все внутренние двери. Но это ненадолго. Нам нужно сюда, — Халеф пробежал несколько пустых кабинетов с опрокинутыми стульями, и они, наконец, оказались в небольшом помещении, все стены, пол и даже потолок в нём были металлические, через толстое, явно пуленепробиваемое стекло виднелась ещё одна смежная комната, но дверь в неё оказалась закрытой.

— А эта почему закрыта? — подёргал её Олав.

— Здесь система безопасности запрограммирована так, что внутренняя дверь не откроется, если не заперта внешняя.

— Там кто-то есть, — рассмотрел сквозь стекло Тухке.

Узколицый человек с тонким носом, большими испуганными глазами и аккуратной чёрной бородкой старался спрятаться за странными разноцветными штабелями, заполнявшими вторую комнату.

— И выбраться он оттуда не может, пока мы эту дверь не закроем.

— Сами себя запечатаем? — изумился Олав.

— Придётся рискнуть, наручники есть?

— У меня есть, — кивнул Тухке.

— Хорошо, закрывай.

Олав с опаской прикрыл входную дверь, и сразу же она щёлкнула и закрылась. Зато вторая дверь в соседнюю комнату сама собой распахнулась. Посредине стояли, как показалось сначала Олаву, огромные синие и серые столы, но когда они с Тухке прошли внутрь, это оказались отдельные пластмассовые боксы с деньгами внутри.

Халеф внутрь не пошёл, он стоял в дверях и распоряжался оттуда.

— Этого работника давайте сюда. Второй, прицепи его наручниками к кассете, так он точно никуда не денется. Забирайте один бокс, где купюры крупнее, у вас впереди и по бокам на одежде карманы. Синие боксы предназначены для купюр, серые — для монет. Кассетой брать неудобно, она весит тринадцать–пятнадцать килограммов. Если пятитысячные возьмём, то пятьдесят миллионов наши.

Друзья суматошно кидали перетянутые целлофаном пачки в так удобно устроенные карманы.

— Что вы делаете? Это же деньги! — неожиданно подал голос невзрачный человечек с зализанной на бок чёлкой. Он испуганными глазами обводил всех троих, наверное, он никак не мог прийти в себя.

— А то! А я думал, просто бумажки! — проревел ему прямо в ухо, наклонившись из-за спины Тухке.

Банковский работник вздрогнул от неожиданности и не упал только потому, что Олав прицепил его наручниками к вакуумному подъёмнику.

— Вам всё равно не удастся уйти из банка. В банке пожар. Двери сейчас закроются.

— Закроются, говоришь? — рявкнул Халеф. — Кончай, ребята, вертолёт ждать не будет, — он замахал рукой, буквально выдёргивая остальных наружу и вроде бы случайно выкрошив из ладони ключ от наручников.

— Подожди нас здесь, — бросил он пленнику, вроде бы не заметив потерю, — никуда не уходи, — и они быстро, захлопнув внутреннюю дверь, бросились к выходу.

Возникла небольшая заминка, дверь сама собой не открылась, Халеф нажимал какие-то кнопки на маленьком приборчике, пытался так и так его приладить к замку, ничего не происходило. Все замерли. Только прикованный наручниками не мог отвести глаз от лежащего почти у него под ногами ключа, наконец, после нескольких секунд ожидания, показавшихся друзьям очень длинными и томительными, дверь щёлкнула и открылась.

— На крышу! — махнул рукой Халеф и первым выскочил в коридор, но там остановился, показал рукой на пол и осторожно придержал дверь, чтобы та тихо захлопнулась.

По-пластунски они отползли за поворот. Как ни странно, коридор стал действительно затягиваться дымом. Только друзья скрылись, как дверь судорожно распахнулась, оттуда вылетел освободившийся сотрудник банка и, топоча, бросился в противоположную сторону. Почти сразу они услышали его заполошный крик.

— Грабители хотят удрать на вертолёте! Блокируйте крышу! Вертолёт! У них на крыше вертолёт!

— Граната есть? — деловито поднимаясь с пола и отряхиваясь, произнёс Халеф.

Олав кивнул:

— У меня теперь всё есть.

— Кинь, только осторожненько. И поползём обратно.

— А чего ползти, может, не надо уже?

— У них тут на камерах по полу мёртвая зона; они не видят, откуда мы появились и куда делись. Так что придётся. Тут недалеко.

Олав закинул гранату внутрь комнаты и захлопнул наружную дверь. Они отползли дальше по коридору, передвигаться стало не очень удобно, загруженные в карманы купюры немного стесняли движения. Через какое-то время за спиной раздался приглушённый грохот. Снова взвыла сигнализация.

— Поедем с комфортом, — Халеф завернул в новый коридор, и они неожиданно оказались в гараже. Несколько человек суетилось возле машин.

Пригибаясь, стараясь, чтобы их не заметили, друзья подобрались к крайней и проникли в кабину.

Чертыхаясь, Олав попытался завести её.

— А про ключи ты подумал? — он возмущённо уставился на Халефа.

— Сейчас, — Тухке достал откуда-то небольшую плоскую отвёртку. Открутил ей часть панели, закрывающую доступ к замку зажигания. Удалил крепёж, связывающий замок зажигания и рулевое управление. Затем осторожно выкрутил шурупы, соединяющие две части замка зажигания — механическую и электрическую. После этого вставил отвёртку вместо ключа от замка зажигания и повернул. Недоумённо чихнув, машина завелась.

— Ну ты вообще! — изумился Олав.

— Пригнитесь, — устремляясь к воротам и отчаянно сигналя, заорал Тухке.

Халеф с Олавом буквально легли на пол в кабине. Им повезло: в этот момент пытались выехать сразу несколько машин, и они, в сумятице и неразберихе, снеся ограждение бампером, вылетели следом за ними на ночную улицу. Струи дождя упруго хлестнули по ветровому стеклу. Они услышали рокот вертолёта над собой, заполошное завывание сирен и увидели всполохи выстрелов. Но стреляли не по ним. Удравший из пункта передачи наличности работник сумел организовать погоню за вертолётом.

— Молодец, — серьёзно кивнул головой Халеф, — вполне наш человек, можно брать в герилью.

— Как ты из комнаты-то той дверь открыл? — поднимаясь с пола и усаживаясь на сидение, тяжело вздохнул Олав. — Я уж так и думал, что всё!

— Ну на самом деле не так уж и сложно. Это вообще не я сделал, это банковский работник сам открыл, ну и Барус помог мне. Ты же знаешь, что у нас теперь этот прибор для чтения мыслей. Вот я его и проверил. А уж ни о чём другом, кроме как открыть дверь и убежать, когда ключ как бы случайно под ногами оказался, он и не мог думать.

— Значит, правда читает мысли?

— Читает, но только вблизи, как ты и говорил.

Халеф улыбнулся и заговорщицки посмотрел на Олава.

— Он и сейчас работает? Ты читаешь наши мысли, зачем? — изумился тот.

Халеф отмахнулся.

— Пошутил я, не всё так просто. С ним мы ещё будем разбираться, может, на что-то толковое и пригодится. Но тут, если честно, нам просто повезло, хотя не переживайте, у меня был и другой вариант выхода в качестве запасного.

— Ага, швырнуть гранату и взорвать всё к чертям собачьим, — проворчал Олав.

Они неслись по тёмным, скользким от дождя улицам, и редкие фонари словно уворачивались от остроугольных конусов фар.

— Ну примерно так и есть, — ухмыльнулся Халеф, — так, здесь направо и кружок по парку, а там уж пешедралом пойдём. Тут недалеко. И даже ползти не надо, — он рассмеялся.

— А машину искать будут. Найдут.

— Ну, во-первых, мы в перчатках отпечатков не оставили; во-вторых, ночью они её не найдут, а за ночь в тёмном парке от инкассаторской машины останутся… ну максимум ножки да рожки… — Халеф облегчённо рассмеялся и поманил друзей за собой в тёмную мглу деревьев.

Ветер метнул палую листву под ноги, нависшее чёрное небо по-прежнему безжалостно источало дождь. Слабый отсвет окон крайнего дома едва сквозил через голые ветви старых корявых дубов и вековых вязов. Мир поглотила глухая, мрачная, беззвёздная ночь.

Глава VII. Подземелья Андлага

Шандор уже привык к постоянным объявлениям по громкоговорителю, радио и телевидению. Теперь даже в магазинах всё время говорили о том, что необходимо как можно скорее возвращаться домой. Он почти не обращал на это внимания. Но сегодня что-то новенькое: невольно он прислушался к голосу, который доносился из динамика.

— Уважаемые жители города Андлаг! Информируем вас о необходимости находиться по месту регистрации завтра с восемнадцати до двадцати одного ноль-ноль. Граждане, которые не будут находиться в указанное время по месту регистрации, не получат продовольственных пайков на следующий месяц. Рекомендуем заранее позаботиться о необходимых продуктах и спланировать своё время. Повторяю…

«Вот так, значит — рейды по домам! Мало им QR-кодов для выхода из дома и продуктов по карточкам, так теперь, значит, ещё что-то новенькое?! И что? Что делать?»

Он заторопился к своему новому знакомому — Халефу. Тот поприветствовал его в дверях, не приглашая зайти. Шандор удивился.

— Я хотел посоветоваться. Лучше бы не в коридоре, — он криво ухмыльнулся. — Можно пойти ко мне, если ты не против.

Невысокий щуплый Халеф внимательно посмотрел на него, как бы сверху вниз, своими пронзительными глазами:

— Ладно, заходи. Наверное, так будет лучше.

В комнате у него сидели несколько мужчин и одна женщина. Все настороженно и тревожно повернулись в сторону вошедшего. Шандор заметил, что один из них сунул руку за пазуху.

— Свои, — остановил его Халеф. — Мой знакомый, Шандор, — представил он его. — Шандор против шлемов на головах, да и вообще многим интересуется. Мы с ним вместе как-то раз в переделку попали, надёжный человек. А это мои друзья: Ханки, Барус, Тухке, Олав и Сисар, — он представил остальных.

Шандор оглядел всех и кивнул. Черноволосая щуплая Ханки подвинулась на диване и поманила его расположиться рядом. Шандор уселся и решил сразу завести разговор о том, что его взволновало.

— Я по поводу этих объявлений. Что завтра нужно быть дома и всё такое. Может, кто в курсе, что опять придумали? Ведь уже и так… — он хотел выругаться, но сдержался, махнул рукой и замолчал.

— Я так и понял, когда увидел тебя, — закивал Халеф, располагаясь прямо на полу посредине комнаты, — мы тут все этот вопрос как раз и обсуждаем. — Продолжай, Барус.

— Насколько мне стало известно, планируется введение для всех внутренних QR-кодов. Для этой цели каждому человеку будет делаться укол, под кожу вводится идентификатор — капсула с микроскопическим наночипом. Чип содержит цифровой номер, который заносится в Единую базу данных «Human Mortal ID».

Благодаря чему просто осуществлять контроль как перемещения, так и нарушений, и, возможно, управление. Есть версия, что микроскопические наночипы готовы по сигналу объединиться и выполнить любую задачу, которая будет перед ними поставлена.

— Это как? Зачем? — не понял Шандор.

— Оцифровывание человеческой популяции. Это позволит взять сознание человека и перевести его в цифру, интегральную микросхему.

— Ну да, ну да, — закивал Халеф, — а если людей не кормить, то кто угодно не только укол сделает, тем более если не знает ни про какие наночипы.

— А с какой целью уколы как бы? Про них я ничего не слышал, ничего не говорили, — встрял в рассказ Шандор.

— А зачем говорить? Вечерком люди уставшие, расслабленные у себя дома, все поодиночке. Нужно сделать укол и прицепить бейджик на пиджак. Не хотите, ну как хотите, мы вас и так кормим, можем и не кормить. Как думаешь, много будет тех, кто откажется? — тряхнул соломенной гривой Олав, вступивший в разговор.

— Профилактика осенних инфекций гриппа, кажется. Ну, что-то такое уже было в прошлом, помните?

— А почему по домам? Разве у людей не возникнет такого вопроса? В прошлые-то разы вроде как в больницах делали.

— А за одним перепись населения для учёта продуктов питания, а то их мало осталось, возможны перебои. Да и больницы у нас переполнены в связи всё с теми же болезнями. А так для удобства населения…

— И что делать? Позволить себе ввести наночип? А дальше самому добровольно пройти в Шпиль? Или умереть с голоду? Выход-то где? В чём? — Шандор обхватил голову руками.

— Выход не в том, чтобы сдаться без боя, — заговорил до этого молчавший Халеф. — Я считаю своим долгом бороться и помочь людям, которые придерживаются такого же мнения, — он помолчал и обвёл всех взглядом.

— Но как? Я всё понимаю, но как реально ты предлагаешь это сделать? — поднял на него глаза Шандор.

— Выход только один. Уйти в подполье, — пожал плечами Халеф. — Если в самом городе невозможно жить, значит, нужно спрятаться в подземельях. Ну и, конечно, по возможности выводить людей из города. Всё-таки в лесах можно и укрыться, и прокормиться, да и вообще… Пока что основной упор делается именно на жителей города. Конечно, нельзя сказать, что так будет всегда, но я связывался со своими друзьями в провинции, там пока всё спокойно. Я думаю, людей можно будет переправлять туда. Ну, по крайней мере, попытаться это организовать.

— Уйти в подполье — это, конечно, выход, но сколько мы там сможем продержаться? — вступил в разговор Сисар. — Кушать хочется всем, и ещё несколько раз в день. Вопрос такой, что мы будем жрать? — он смотрел на Халефа бесцветными блёклыми глазами.

— Ну, на этот счёт у меня есть кое-какие намётки, — отмахнулся от него Халеф. — Вопрос не в этом. Как сообщить людям, что они могут избежать чипирования? Времени-то у нас нет.

Все замолчали, задумавшись.

— Да уж, я, конечно, поговорю с командирами групп, думаю, с моими бойцами проблем не будет, — начал Олав, — командиров я оповещу, место сбора для своих групп они знают, но…

— Вот именно, что «но». Нам нужно оповестить как можно больше народа. В идеале, конечно, всех.

— Тогда только заменить листовки, — рассмеялся Тухке. — Ты можешь это сделать, Барус?

— Ты хочешь моей смерти? Вот прямо завтра.

— Нет, умирать пока никому не нужно, нас и так слишком мало, — остановил их Халеф, — а правда, как ещё сделать объявления?

— Так вот именно — «Объявления»! Если сделать несколько новостей в разные часы, с небольшой разбивкой по времени? Публиковать новость никому не запрещено, так ведь? Люди всё равно прочитают. Вопрос обсуждается везде. Значит, будет передаваться по сарафанному радио ещё быстрее, чем по громкоговорителям на улице, — задумчиво протянула Ханки.

— Может сработать! — поддержал её Барус.

— Ну не знаю, много ли раз мы сможем дать такую информацию, ведь сразу же появятся их люди, — покосился Сисар.

— Это можно сделать автоматически, пока аккаунт не заблокируют, будет выходить. Я объясню. Хорошо. Ещё варианты? — внимательно оглядел всех Халеф.

— Ну на нашем форуме можно поделиться информацией, на сайте, где мы призывали бойкотировать виртуальные шлемы и всё такое, — протянул Барус.

— Я, наверное, могу сделать такие объявления. Зайти с аккаунта жены: она у меня много общалась, у неё куча подписчиков.

— Но ведь ты можешь навредить ей.

— Нет, — Шандор опустил глаза. — Она умерла… сегодня.

— Умерла или надела шлем? — внимательно смотрел на него Халеф.

— Не знаю, — Шандор помедлил, — сейчас я уже ни в чём не уверен, мне сказали, что умерла, — он замолчал, ни на кого не глядя.

— Хорошо. Нам нужен текст. Если у кого есть ещё предложения, то давайте обсудим и их.

— Текст обращения в любом случае нужен. Примем мы предложение Ханки или Тухке, — произнёс Олав.

— Я думаю, лучше оба сразу, — покачал головой Халеф. — Барус, давай составь так, чтобы людям было понятно и не много по объёму, буквально десять-пятнадцать слов.

— Хорошо, я сейчас набросаю.

— Так, и ещё по конкретным действиям, — продолжал Халеф. — До завтра ждать смысла нет. Я думаю, целесообразно сразу же сейчас уходить из дома. Местом сбора будем считать… ну, давайте хотя бы вход в недостроенное заброшенное метро. Его-то всем не трудно будет отыскать.

— А в объявлениях место сбора указывать?

— Нет, я думаю, что этого делать не стоит. Хотя да, люди должны куда–то уходить. Значит, пусть идут в метро, в лес, да куда угодно. Везде сейчас лучше, чем здесь. Любое место, кому где удобно. А мы тогда давайте соберёмся здесь, у меня, скажем, через шесть часов. Я сам проведу вас.

— А в метро, там ведь есть связь?

— Не получится. Если мы объявим, где мы находимся, то нас найдут не только те, кто хочет избежать чипирования, но и те, кто его проводит. Внутри всем уже придётся полагаться только на своё везение. Я не думаю, что желающих будет так уж и много. Но… Ничего, что-нибудь придумаем. Так, готово у тебя объявление? Давайте посмотрим и — вперёд. Берите с собой только самое необходимое, так, чтобы могли унести на себе. Воду, если есть, обязательно, ну и продукты, если что-то есть в запасе. И одежду: тёплая одежда и резиновые сапоги — это по-любому. Ну и фонарики непременно с собой. Источник света желателен не один.

***

Ханки торопливо собиралась. Надо было сделать наоборот, но она только сейчас об этом подумала. Нужно было сначала сложить вещи, а потом уже выкладывать в социальные сети объявление. Хотя что ей брать, в принципе, не особо чего можно взять из дома, да и дом ей не жалко сейчас, когда сын ушёл… нет, она не будет думать об этом. Она должна вспомнить, есть ли у неё фонарик. Громкий шум в коридоре отвлёк её от размышлений. Орал и ругался её сосед Иван. Коммунальная квартира тем и плоха, что все конфликты наружу, или хороша, тут уж как посмотреть. Ему отвечал чей-то строгий голос, но разобрать, что там происходит, было невозможно. Раздался грохот и звон стекла, и новый всплеск криков и ругани. В дверь деликатно постучали. У неё было два входа; раньше это были две отдельные комнаты, но потом, когда они поженились с Эгдаром, комнаты объединили вместе, чтобы жильё стало побольше. А две двери так и остались, на одной была табличка с номером, а с другой её просто убрали. Так и так комната в двадцать метров не может считаться большой, особенно если в ней всё вместе: и спальня, и прихожая, да и кухня тоже.

Стучали в ту дверь, что с номером, значит, это были не соседи, они знали, что Ханки пользуется как раз не этой, а другой дверью, в той когда-то давно сломался замок и чинить его никто не стал. Ханки осторожно выглянула в коридор Кто там ещё? За порогом стоял полицейский, второй пытался угомонить разбушевавшегося соседа, понёсшего утрату в связи с разбитой бутылкой и в ярких выражениях описывающего её.

— Нам нужны понятые, вы не могли бы пойти с нами? Тут у вас произошла кража. Мы хотели пригласить вашего соседа, но он оказался немного… не совсем то, что нужно, — вежливо произнёс он, внимательно глядя на неё голубыми блестящими глазами.

— Конечно, если это недолго.

— Нет, нет, буквально пять минут, формальность, но ничего не поделаешь, — полицейский подошёл к ней и взял за руку, — пойдёмте, буквально пять минут.

Ханки подумала, что это у Ивана что-то произошло, и очень удивилась, когда полицейский пропустил её к выходу.

— Подождите минутку, я не закрыла дверь, а вы ведь видите, какие у нас соседи. Не только из комнаты всё вынесут, но и дверь с петель снимут.

— Конечно, если не долго, — её словами ответил он, глядя в глаза и задержал руку Ханки, словно пытался обратить на себя внимание, понравиться.

— Но-но, что скажет муж? — попыталась освободиться Ханки.

— А кто у нас муж? — улыбнулся тот.

— Волшебник, — усмехнулась Ханки и всё-таки, выдернув руку, пошла обратно закрыть дверь. «Такой же, как вы, был когда–то», — уже про себя произнесла она, тщательно заперла замок на ключ и вышла наружу.

На улице было солнце, после вчерашнего дождя подсохло, хотя лужи ещё остались. Невдалеке баба Аня со своим дедом тащили какие-то коробки с вложенным в них пенопластом. Груз постоянно разваливался и норовил свалиться в лужу. Старики беспомощно суетились вокруг, но никак не могли справиться. Полицейские смотрели на них, но ничего не делали, ждали её, стоя у самых дверей. Ей почему-то престало нравиться предложение полицейских. Ханки подошла к бабе Ане, уложила всю их поклажу так, чтобы она больше не разваливалась, тщательно запихнув внутрь и связав грязной, рваной во многих местах верёвкой.

— Тут совсем недалеко, у нас машина, — опять протягивая ей руку, произнёс голубоглазый.

— Ой, я ведь в тапочках вышла, сейчас обуюсь, я думала тут, у нас в коридоре, — затараторила она и метнулась обратно, буквально столкнувшись с бабой Аней.

— Задержите хоть на минуту, — успела прошептать Ханки, надеясь, что старики скорее догадаются, чем услышат, и побежала домой.

«Вот дура! Дура! Быстрее, быстрее же! И зачем дверь открыла?!»

Она ворвалась в комнату, на бегу схватила полусобранный рюкзак, прямо в тапочках нырнула в сапоги сына — свои искать уже нет времени, — надеясь не потерять их по дороге, и так же бегом, едва не снеся со своего пути всё ещё выражавшего чувства Ивана, юркнула в общую кухню.

Хорошо, что она живёт в бараке, из отдельной квартиры она бы так просто не скрылась. А здесь у них через кухню есть чёрный ход, чтобы можно было выбежать за дровами, ну или за углём, кто побогаче — топить буржуйки в холодные зимние дни и ночи. А там, в сарае, есть ещё один ход в угольный подвал, а уж оттуда она сможет проникнуть дальше. «Быстрее, — едва попадая ключом в замок, она открыла дверь. Прошмыгнула внутрь и задвинула её на большой засов. — Хотя бы минут пять, — с улицы она опять услышала крики. У дома о чём–то визгливо вопила баба Аня. — Молодец бабка! Давай, поговори с ними, — Ханки сбежала по лестнице вниз, захлопнула и заперла дверь. — Конечно, поймут, куда она делась. А если в машине у них собака, то могут и найти, но всё-таки несколько минут у меня есть. — Я успею сбежать. Но как же быстро! Может, за мной следили? Нет, зря я сначала не собралась. Нужно было всё наоборот делать. Не подумала, ну да что уж сейчас. Сейчас только добраться до канализационного люка и проникнуть внутрь, а уж к Халефу я буду пробираться вечерком и, может быть, тоже под землёй, а может, и не буду вообще. Я догадываюсь, куда он хотел всех увести. Вот и пойду туда сама. Только бы не заблудиться в этих мрачных подземельях».

***

— Лабиринты подземных туннелей, это ещё то местечко, — говорил Халеф, увлекая их всех за собой.

Голос в подземельях отдавался гулко. Было сыро и темно, с потолка беспрестанно капало, свет от налобного фонаря Халефа острым лучом разрезал мрак впереди, но всё остальное терялось в потёмках.

— Есть тут у меня одно местечко… Как раз то, что нужно на первое время.

— Откуда ты так хорошо знаешь подземные лабиринты, Халеф? — поинтересовался Шандор, ругнувшись, когда, поскользнулся на мокрых камнях, чуть не свалившись в жидкую грязь под ногами.

— Я в молодости был диггером. Ну не то чтобы таким уж прям, но увлекался. Мы тут с ребятами полазали. Давно это было, не думал, что пригодится, а вот бывает.

Они шли ещё довольно долго и наконец стали подниматься по металлической лестнице наверх. Халеф остановился перед железной дверью, отжал на себя длинную поперечную ручку, повернул её и с усилием потянул на себя и влево. Толстая дверь медленно отодвинулась, и они смогли пройти вглубь. Так же аккуратно Халеф закрыл за собой и повернул ручку, когда все оказались внутри.

— Может, зря всех не дождались? — снова спросил Тухке. — Может, нужно было…

— Нет, не нужно, — решительно отмёл его предположение Халеф. — Те, кто захотел пойти, пошли, мы не на прогулку вышли, все об этом знают. Ханки, если захочет, и сама нас здесь сможет найти, а Сисар… Может, он просто испугался.

— Или предал нас, — вдруг вступил в разговор Олав. — Из-за чего полиция была у входа? Никогда их здесь не бывало.

— Да ну, просто не повезло, совпадение. Он же с нами с самого начала, — не согласился Тухке.

— Правильно Халеф говорит, не на прогулку пошли, — Олав оглядывался по сторонам. — Где это мы? Правда, что ли? Вот ведь никогда в эту фигню не верил.

— А я вот, наоборот, верил, — фыркнул Халеф, — поэтому и искал долго и упорно. Нашёл, как видишь.

Шандор с Тухке тоже изумлённо оглядывались. Они оказались внутри огромного пассажирского лайнера. Ряды кресел с двумя проходами тянулись вдаль, в свете фонариков они вообще казались бесконечными, с потолка кое-где свисали полуободранные провода.

— Что за хрень? Как самолёт-то под землёй очутился?

— А это долгая история. Да нам, в принципе, без разницы как, главное, что, как Олав говорит, никто не верит в то, что он действительно здесь есть. На первое время он станет нашим штабом, ну а потом придумаем что-нибудь ещё.

— Располагайтесь, — гостеприимно пригласил Халеф. — Он тут, правда, не везде такой целый, но жить можно.

Какой-то шорох насторожил Олава.

— Что тут, крысы?

— В подземельях много кто есть, может, и крысы, хотя жрать тут нечего. Может, проводку грызут. Нам, кстати, нужно заняться электрикой, раньше тут кое-что работало.

Халеф деловито пошёл вперёд.

— Стой где стоишь! — раздался повелительный голос.

— Как скажешь, — отозвался Халеф, — руки поднимать вверх нужно?

— У тебя оружия нет, можешь не поднимать. А ты, соломенноголовый, брось свою пукалку, поранишь ещё своих.

Раздался щелчок затвора:

— Брось, я сказала, если жить хочешь!

Олав выругался, но пистолет выбросил.

— Кто ты такая? Чего тебе нужно?

— Не имеет значения, кто я. А вот кто вы, откуда и зачем тут взялись? — по звукам было слышно, что она куда-то отошла, и вдруг вспыхнул яркий, прямо-таки ослепительный после темноты свет.

— Вот я и говорил, что тут нормально с освещением было раньше, — произнёс Халеф и уселся на одно из кресел. — Хорошо, что всё по-прежнему работает.

— А где она? — оглядывался во все стороны Олав, делая шаг ближе к своей беретте. Действительно, никого кроме них в проходе самолёта не было.

— Здесь, я здесь. Стой на месте, подстрелю! — голос раздался чуть глуше, но почти так же чётко.

— В кабине пилотов, там есть видеонаблюдение за салоном, — пояснил Халеф. — Не знал я, что кто-то ещё кроме меня в курсе про эту штуку.

— А почему нет? Какая тайна! Ты зубы-то не заговаривай, красавчик, говори, о чём спросила.

— Чего говорить? — тоже усаживаясь в кресло, произнёс Тухке. — Люди мы, из города сбежали.

— Как интересно, а я думала — крысы. Ну и…

— Чего надо тебе ещё? — вмешался Олав, по-прежнему не сводя глаз с пистолета и стараясь незаметно к нему приблизиться.

— Какой нервный! А дальше?

— Что дальше, хотели тут укрыться пока, или ты против?

— Да чего уж, укрывайтесь, — фыркнула она в ответ, — раз пришли. Жратва есть?

— Слушай, а ты подземелья хорошо знаешь? — вступил в разговор Халеф. — Можешь из города этим путём вывести? Мы заплатим.

— Деньги мне ни к чему. Только еда, но если заплатите, почему нет? Вас четверых?

— Нет, не нас. Других, если потребуется. Ещё люди подойти могут, может, и не только сюда, — Халеф коротко рассказал о том, что происходит на поверхности в городе. — Тебя как зовут-то хоть?

— Меня тут звать некому. А у тебя, что же, даже имя есть? Какой богатый, — снова фыркнула она.

— Меня Халеф зовут. Мои друзья: Олав, Тухке и Шандор.

— Эстель.

— Ну какое звёздное имя! — захохотал Олав.

— Да уж получше, чем у тебя, дубина. Ладно, подними свой пистолет, а то весь издёргался, я всё равно ухожу. Не поранься только.

— Как тебя найти, Эстель, если понадобишься? — уточнил Халеф.

— Сама найду дня через… — голос замер и растаял. Раздался слабо слышный шум, шлепок, и всё стихло.

Олав поднял свой пистолет и тоже присел.

— Ну девчонка-малолетка!

— Почему малолетка? — изумился Тухке.

— Ну а кому ещё такие штучки интересны. «Поранишься!» Да я больше лет, чем она прожила, стреляю…

— Ладно, друзья. Значит, полной скрытности нашего местопребывания достичь не удалось. Ну, да может это и правильно. Помощь местных нам тоже пригодится. Пойдёмте, осмотримся.

— Помощь местных?! — изумился Олав.

— Ну да, многие из тех, кому не нашлось места в городе, живут в подземельях под ним. Тут же много чего есть. Старые выработки, винные погреба. Метро тоже было когда-то. Может, и не метро, кто знает, но тоннели с рельсами имеются.

— Она нас не выдаст?

— Нет. Это вряд ли. Но склад, на который я надеялся, проверить нужно будет в первую очередь. А то вдруг и до него добрались. Тогда нам туго придётся. Хотя он-то спрятан получше, чем эта игрушка.

— А зачем всё-таки этот самолёт под землёй?

— Хотели сделать подземный бар или ресторан. Интересно же, самолёт не в небе, а под землёй, да что-то не заладилось, а потом и вообще забыли. Слухи об этом ходили давно, правда, но дальше слухов дело не пошло. Или вторая версия: была авария, самолёт врезался в землю, и никто его откапывать обратно не стал, так и остался засыпанным землёй валяться. Но для этого он слишком целый.

Тухке закивал.

— Если бы была авария, тут бы всё покорёжено было.

— Вот разные варианты, но нам, в принципе, всё равно, как и почему, главное — есть. Пошли.

Халеф встал и двинулся вперёд. Он приблизился к кабине пилотов и попытался открыть дверь. Она не поддавалась.

— Вот ведь, ещё и ломать придётся, — проворчал Олав.

— Подожди, — порылся в своём рюкзаке Халеф. — Может, удастся подобрать код. Может, она её не закрыла, а только заблокировала. Тогда мы и с клавиатуры сможем открыть. У меня тут кое-что было.

Он присоединил небольшой приборчик, и тот стал тихонько попискивать. Наконец что-то щёлкнуло. Халеф нажал на ручку и осторожно открыл дверь.

— Как же она нас видела?

— Тут телемонитор есть — показывает, что происходит снаружи.

— А ушла что, через окно? — недоумённо оглядывался по сторонам Олав.

— Конечно, вот, смотри, — Халеф показал на довольно большую распахнутую форточку. — Запасной выход. Нам тоже может пригодиться.

***

Маленькая тонкая чёрная фигурка, точно из ниоткуда, возникла в дверном проёме. Стройная девушка, вся в тёмном, с ловко притороченным к боку бластером и ещё какими-то прибамбасами на поясе, оглядывала помещение, где находились друзья. Она легко скользнула внутрь и в упор взглянула на Халефа. Держалась Эстель свободно, в ней чувствовалась грация всегда готового к бою хищника.

— Я пришла, как обещала. И привела к вам пропажу.

Девушка чуть посторонилась, и на лестнице показалась Ханки. Вся грязная, вымазанная какой-то жидкой слизью, в огромных, не по размеру сапогах, с небольшим рюкзаком с оборванными лямками, который она держала в обнимку.

— Ханки! — бросился к ней Халеф. — Молодец, что вырвалась! Молодец, что нашлась! Как ты?

Ханки опустилась прямо на пол и вдруг разревелась, размазывая разводы по лицу грязными ладонями.

— Всё уже хорошо!

— Не плачь!

— Да что с тобой?! — всполошились все.

Шандор сунул ей в руки фляжку с водой.

— Да нет, нет, ничего, сейчас успокоюсь, — она улыбалась сквозь слёзы. — Ничего не случилось. Думала, не найду вас. Я ведь не помню, оказывается, где этот самолёт. А заблудиться тут под землёй — пара пустяков. В общем, я сначала убегала, — захлёбываясь начала рассказывать она, — потом искала вас, потом заблудилась, потом опять убегала, а потом я уже ничего не делала. Потому что боялась опять заблудиться, потеряться, попасть к этим… — её передёрнуло. — Хорошо хоть там была вода, и я могла пить. Эстель меня спасла. Спасибо, — она оглянулась на свою спутницу.

Пока все суетились возле Ханки, Эстель немного отошла в сторону и внимательно наблюдала за происходящим. Халеф подошёл к ней.

— Мы очень тебе благодарны.

— Ваши слова благодарности мне не нужны, я и сама могу сказать их очень много, — ухмыльнулась та.

— Конечно, хорошо. Одежда? Продукты питания? — поинтересовался Халеф, внимательно разглядывая её.

На вид ей казалось совсем немного лет. У девушки было красивое точёное лицо с оливковой кожей, отчего она казалась смуглой: то ли загар, хотя какой тут под землёй загар, то ли просто природный цвет. Выгнутые дугой гордые брови, резкий овал лица, волевой подбородок и легкомысленные ямочки на щеках, совсем не вяжущиеся с остальным суровым обликом.

— О, какой выбор! — фыркнула она, немного отодвигаясь к выходу. — Никак, сумели проникнуть на склад?! Шмотки мне не нужны, а жратва всегда пригодится, — произнесла она намеренно резко и бросила Халефу большой рюкзак. — Туда положи. Можешь не стесняться. Одна бы она оттуда точно не выбралась.

Халеф передал рюкзак Олаву.

— Что класть, красотка? — тот щурился на неё через проход.

— Я оценю твой вкус, — она пожала плечами, даже не взглянув на него, и продолжила разговор с Халефом. — Ищут вас. Могут и найти.

— Мы не можем сейчас уйти из города. Всё только начало налаживаться, — тот пожал плечами.

— Тогда смените базу.

— Тут очень удобно, есть свет, связь с внешним миром.

— Я сказала, ты услышал, — она пожала плечами и протянула руку за наполненным рюкзаком. — Чего-то поскупился, — прищурилась, взвешивая его на руке, тут же прыгнула вниз, минуя ступеньки, и точно растаяла в темноте.

— Неправда, — вскинулся Олав, но в ответ не раздалось ни звука.

Глава VIII. Предательство

Страх чувствовался, как комок чего-то тяжёлого в желудке. Его подташнивало. Кисти рук ощутимо дрожали, и унять эту дрожь никак не получалось. Он старался не думать о страхе, убеждать себя, что бояться нечего. Пытался отвлечься, заняться чем-нибудь, но никак не мог ни на чём сосредоточиться. Любое занятие, в другое время поглотившее бы его целиком, сейчас не помогало. Да и чем тут заняться в этой пустой комнате, где только стул, на котором он сидел, и ничего больше? Через небольшой промежуток времени он вновь ловил себя на том, что сидит, ничего не делая, сжавшись в комок и прислушиваясь к себе и к окружающему миру.

Страх был внутри, он заполнял его целиком и следил за тем, чтобы от него не отвлекались. Сисар в очередной раз попытался придумать себе какое-нибудь занятие, может быть, что-то чисто механическое, что поможет занять руки и отвлечёт его. Ничего не помогало. Чтобы он ни начинал делать, всё заканчивалось одним и тем же. Он опять сжимался в комок и замирал в ожидании в предчувствии… Чего — он и сам не мог себе ответить. Страх поглотил его полностью, не оставив даже крохотной возможности, даже мысли о ней.

***

— Очень жаль, что нам не удалось захватить всех твоих товарищей, — хриплый, точно искусственный голос буквально сочился ядом. — Может быть, ты специально не хотел этого?

— Нет, нет, что вы, я хотел… я думал…

— Почему же тогда так получилось? Не знаешь или не хочешь знать?

Невысокий горбоносый человек, казалось, нависал над Сисаром.

— Не знаю, правда не знаю. Я всё вам рассказал. Всё, что знал. Теперь вы меня отпустите?

— Отпустить тебя? — человек захохотал. — И куда ты пойдёшь? Домой, к семье? Так у тебя её давно нет. Видишь ли… — он неожиданно сменил тембр голоса на более мягкий и присел рядом с Сисаром. — Так получилось, что я многое о тебе знаю, очень многое. И я мог бы помочь тебе.

— Помочь? Чем помочь? — Сисар нервничал, он смотрел на свои скованные наручниками кисти и пытался шевелить затёкшими пальцами.

— Да, да, помочь. Ведь понимаешь, по сути, тебе некуда возвращаться. Твои друзья тебя не примут обратно. Даже если я тебя отпущу, представь такое на минутку. Где ты будешь их искать? Или ты знаешь, где они? — голос опять захрустел, как сухой лист под ногами.

— Нет. Не знаю. Я всё вам сказал, — вжал голову в плечи Сисар.

— Я понимаю, что всё, — похлопал его по плечу странный человек. — Я вот и говорю, куда ты пойдёшь? Если ты вернёшься к себе, твои друзья, скорее всего, убьют тебя в ближайшее время. Ведь ты предал их, — он сухо хихикнул. — Подвёл! Не оправдал доверия! А мы предлагаем тебе… ну, не благосостояние, конечно, но…

— Наденете шлем, — устало произнёс Сисар.

— Шлем? Вот дались вам эти шлемы! Не говоря уж о том, что всё это для вашего же блага делается, так они ещё и недовольны… — он помолчал. — Можешь, конечно, надеть шлем, если хочешь. Но я предлагаю тебе другое…

— Что?.. — Сисар заинтересованно взглянул на его остроскулое, точно высушенное лицо.

— Работу. Работу в нашей компании.

— Какую работу? У меня есть работа… была. Наверное, сейчас меня уволят, — он опустил голову.

— Уже уволили и даже выселили из квартиры. Она же у тебя была служебная, насколько я знаю, — собеседник со знанием дела закивал головой. — Тебе некуда возвращаться, мы об этом и ведём речь.

— Но моя дочь, мои вещи… Не могли же они просто так выкинуть её на улицу?!

— Могли. И дочь твою забрали в приют. Для всех ты мятежник и арестован за распространение клеветнических слухов и организацию массовых беспорядков. А ты как думал, всё это детские игры?

Сисар молчал, обречённо опустив плечи и стараясь не думать о своей дальнейшей судьбе.