Бесплатный фрагмент - Мир тысячи зеркал

Глава 1. В забвении

«Лунатик» — так местные ребятишки прозвали Артура. Постоянно докучали ему в надежде обидеть. Однако тот был необычайно добр сердцем, и простодушно каждый раз прощал все гадости и крайне резкие слова в свой адрес. Кажется, это ещё больше подзадоривало обидчиков. Ими были дети совсем юного возраста. И, глядя на них, диву порой даёшься, как в столь милых крохах может быть столько жестокости. Приступы их ненависти порой отступали, и Артур мог наравне со всеми играть в мяч и поедать сладкие арбузы, стреляя семечками от них по голубям на местном зернохранилище. Но было это редко, и в такие моменты он был абсолютно счастлив, ведь становился как все!

— Он дурак? — спросил я мать, усаживаясь завтракать. Не просто было осилить громоздкий стул в пять лет. — Артур! Ребята говорят, что он дурак. Что это значит мам? Он ненормальный или глупый?

Отец сдержал колкий смешок, едва не подавившись похлебкой. Мать присела так, чтобы её лицо оказалось напротив моего.

— А ты сам как думаешь?

— Я думаю, он просто очень добрый и поэтому его все обижают. Почему не любят добрых?

— Может, они ему просто завидуют, что не могут быть такими же добрыми! — предположила мать, наградив меня теплой улыбкой.

— Он мог бы всех научить доброте, я уверен. Его только попросить надо.

— Ох, сынок, — последовал глубокий вздох. — Если бы всё было так просто.

Сбитый с толку, я задумался, а мать подала тарелку ароматного супа. Отец, молча, закончил трапезу и отправился вон из дома по своим важным, взрослым делам.

— А ещё Артур говорит, что на луну скоро полетит! — болтал я, набивая рот. — Говорит, что починит её, и она снова солнцем станет! Говорит, такая луна нам всем не нужна! Мам, а что луна сломана?

Мать искренне засмеялась.

— Так вот почему вы зовёте его «лунатиком» иногда?

— Угу…

— Глупости сынок! Луна — это просто луна и не более того. Она такая, какая и должна быть.

— Глупости? Значит он всё-таки глупый? Славин папа говорит, что Артур болен. Сказал, что у Артура что-то с головой.

Мать, наконец, присела напротив через стол, не в силах больше искать правильные слова.

— А Славин папа разве доктор? Понимаешь… Ваш этот Артур… Он просто немного другой. В чем-то лучше, а в чем то… — и снова нужные слова были потеряны. — Все ведь отличаются друг от друга, правда? Вот и Артур так же, только его отличие чуть больше и заметнее…

— Значит он всё-таки нормальный?

— Конечно же! — облегчённо вздыхая, улыбнулась настоящей доброй улыбкой мама. — Кушай и не болтай понапрасну, ещё и с полным ртом.

Она не могла объяснить тогда, двадцать семь лет назад, наивному, пятилетнему мальчугану значения слов «синдром» или «психически», это и к лучшему…

***

«Нормальный», что скрыто за этим определением в нашем современном обществе? Обществе, в котором постоянно меняются границы и рамки, выходя за которые, ты уже не вписываешься в это определение. То, что сейчас нормально, пять лет назад — аморально, а пятьдесят лет назад заслуживало позора или психиатрической лечебницы. И дело не только в манере одеваться, разговаривать, мыслить, воспринимать всё происходящее. Наверное, это обязательная часть эволюции. «Нормальность» навязана обществом, лишая возможности рискнуть, взглянув на мир с иной точки зрения, необычной, ненормальной! И кто знает, чей тогда взгляд увидит истину? А может она будет у каждого своя? Или всё же лучше не выделяться и проглатывать всё, что диктует окружение?

Эта идея засела у меня в голове. Да, вопрос избитый, но каждый раз как новый. И суть не в том, чтобы выделится из общей серой массы, как пестрит сейчас интернет всевозможными кадрами. Это, как новый вирус, зараза, что разъедает общество изнутри. Большинство, в погоне за своей минутой славы, творят просто безумные вещи, что тоже уже становится нормальным.

Может размышления на эту тему, могут напомнить какой либо документальный фильм, например, но не мне. Ассоциации со словом «нормальный» вышли на новый уровень для меня в один день. По воле случая, или может каких иных сил, в общем, как бы то ни было, это произошло! Жизнь не просто разделилась на до и после, она кардинально изменилась! Приобрела, новые краски и оттенки, дала ответы на многие вопросы! Вопросы с большой буквы, вопросы, на которые ты жаждешь услышать ответы, и вопросы, которые боишься даже задавать…

Особенный ли я? Это вряд ли. История моя достойна каждого и я уверен, что не первый и не последний кому выпал шанс заглянуть за ширму бытия.

Где всё началось? Это не так и важно, я думаю. Небольшой провинциальный городок, название которого не увидишь на афишах звёзд эстрады! Городок, закованный в снежные объятья по восемь месяцев в году. Да и оставшиеся четыре, погода особо не балует зноем и жарой. Скорей, это больше нескончаемый сезон дождей с редкими и долгожданными просветами погодной благодати.

Инфраструктура, не сказать, что хорошо развита, но свою твёрдую середину берёт. Пара заводов местного масштаба, построенных ещё в прошлом столетии, две третьих площади, которых давно сданы в аренду или превращены в торговые центры. Один Дворец культуры, который, честно сказать, едва ли использовался по назначению хоть раз. Просто лично я не считаю достойным событием выставку кошек или продажу шуб, например. При всём при этом, город не был мрачным, скучным или что-то вроде того.

Больницы и детские сады, школы и вокзал, кафе и рестораны, какие-то бизнес центры… Всё имело должный вид. Может без такого избытка, как в городах иного масштаба, но здесь всего хватало!

Мне нравился этот городок, с его в меру высокими зданиями и в меру загруженными дорогами. Однако я здесь не жил, и никогда бы не стал жить. Я здесь работал! А почему бы ни стал жить? Ну, просто я не городской житель, и мне чужда эта вся городская бытность. А убедился я в этом, будучи ещё студентом местного колледжа, и снимая комнату в спальном районе. Проведя полтора десятка лет в сельской местности, подростки потом делятся на два типа. Те, кто с охотой и желанием принимает городскую жизнь, и те, кто остаётся здесь чужаком навсегда! Я сознательно относил себя ко вторым. И ещё, ненавидел квартиры, а на вопрос, «почему», не мог дать внятного ответа. Дико было осознавать, что личное пространство чётко ограничивалось квадратными метрами бетонной коробки. Да и терпеть постоянный шум, ставший для всех привычным, я мог не более восьми часов рабочего дня.

В остальном меня всё устраивало. А жил я в частном доме, в сорока минутах езды от города. Редко выстроенные дома, хаотично расположенные улочки, лишённые всякого порядка, и какого-либо дорожного покрытия. Хотя нет, покрытие всё же иногда появлялось в виде строительного мусора, золы, шлака или старой травы, уложенной старательно в калии. Посёлок, опоясанный лесным бором, будто в заботливых объятьях самой природы. Для меня это было идеальным местом. Сто квадратов тишины и спокойствия. Маленький собственный мир и неприступная территория для чужаков. Созданное, хоть и мнимое, чувство защищённости и контроля. В этом был весь я!

Собственно кто я? Пора представится. Меня зовут Александр Разнотовский и вот моя история.

***

Пульс зашкаливал, и казалось, что колотится в такт сердцу всё тело. Особенно, отдавалось в шею и, это страшно раздражало, как и частое дыхание. Я жадно набирал полную грудь воздуха, пытаясь успокоиться. А успокоиться не мешало бы, а лучше затаить совсем дыхание и усмирить непослушное сердце. Ещё пару глубоких вздохов и почти порядок. Во рту чувствовался привкус ржавчины. Теперь пора оглядеться.

Хоть света и было крайне мало, глаза начинали привыкать, и я стал различать предметы. Подвал был огромный, весь опутанный трубами разного диаметра будто паутиной. Явно, монтируя всё это, добрых полвека назад, об экономии места никто не думал. Правый бок начинал остывать, впитывая холод шершавого металла. Это огромный водяной насос — пришёл я к выводу. Единственное в этой комнате, что позволяло спрятаться от прямого взора любого, открывшего входную дверь.

Я затаил дыхание и очень медленно высунул голову из укрытия. Чудо, не иначе, света явно добавилось, хотя источник наглухо отсутствовал. И почему это меня не удивило совсем, я скорее ждал, когда зрение вытеснит весь мрак со всех уголков, чтобы как следует осмотреться. Моё внимание привлёк электрический шкаф в дальнем углу комнаты. Ободранный, но обнадёживающий. Чёрная молния на жёлтом фоне буквально кричала об опасности. «Там есть ток» — точно знал я, будто чувствуя его своей кожей. И вдруг шаги, как острые иголки, пронзили моё тело! «Он ещё далеко» — убедил я себя — «время есть». Но ноги ватные толи от испуга, толи от перенапряжения, предательски не двигались с места, будто залитые в бетон. После моего рывка в надежде встать, я плашмя шлёпнулся на мокрый пол!

— Мать твою … — бурчал я невнятно, уткнувшись лицом в пол, и приправил всё парой крепких словечек! «Кажется, губу ещё разбил» — мелькнуло в голове, ведь привкус ржавчины сменился на привкус крови.

***

Открыв глаза, увидел то, что ожидал — прикроватный коврик. Почему ожидал? Да потому что такой сон, в стиле киношного триллера, у меня не впервой, а точнее сказать, с постоянной периодичностью. Конечно не каждую ночь, но достаточно часто, чтобы начать записывать всё увиденное в специальный блокнот. Чем я сразу и занялся, усевшись на пол у прикроватной тумбочки, на которой лежали заветный блокнот и авторучка. Идея этих конспектов, увы, не моя. Такое задание дал мне психолог.

Психолог! Это как специальный маркер, что помечает, вешая на тебя соответствующий ярлык. Толи от природы ты слегка «того», толи в твоей жизни произошло что-то такое, что оставило душевную травму. И тут опять развилка — тебя либо жалеют, либо призирают. Ведь обращение к психологу, не что иное, как проявление слабости и крик о помощи — думают многие. И эти многие, говорят за спиной: «Что-то его сломало, а значит, может и снова сломать!» И он уже вызывает образ психически хрупкого человека в этом мире, и с ним надо быть аккуратней! Ну и всё в этом духе, только в сотнях формулировок и интерпретаций.

Однако психолог всё чаще на слуху и даже с приставками «детский», «семейный» «специализирующийся на…». Это, как выясняется, также нормально, как сходить на приём к зубному. Так почему мне так неловко отвечать на вопросы, касаемо моих посещений психолога? Почему, как и многие из нас, стараюсь скрыть этот момент.

Этот самый психолог, сказала мне как то: «Наше отношение к вещам формируется в зависимости от характера. Либо собственным сознанием, либо чужим!» Не сразу понял я, что ОНА имеет там в виду.

Кстати, да, это ОНА — Екатерина… Сергеевна, что ли, или Владимировна… не помню точно. Она представилась лишь раз, в день первой и единственной, на сегодня, встречи, и тут же попросила перейти на «ты» и называть её Катей. Помню, даже визитка располагала на приятное общение. Там лишь номер телефона, пара хлёстких фраз, сулящих решить все мои проблемы, и короткое, тёплое «Катя». Думаю кто, как не психологи, должны правильно настроить и расположить к себе потенциального клиента. Правда только вот наше с ней знакомство прошло не так уж и гладко. Я тогда даже усомнился на мгновение, что она вообще психолог. Хотя иногда, именно первое впечатление от знакомства является основополагающим и верным.

***

Я дописал свой конспект, оборвав размышления о ней. Пора приходить в себя и собираться на работу. Дабы окончательно сориентироваться в пространстве и времени, я взял с тумбочки свой телефон. Вспыхнувший экран слегка кольнул глаза.

«Третье июля, шесть двадцать две утра!» — сказал я вслух сам себе. — «Продолжаем сходить с ума!» — добавил следом, нащупав языком разбитую губу.

Я лениво поплёлся в ванную и, умывшись ледяной водой, продолжил осмотр своего «боевого ранения».

«Что дальше Александр? Сломанная рука?» — спросил я, всматриваясь в отражение. Но ответа не было. С недавнего времени мне часто доводилось застывать у зеркала, сверля себя таким взглядом, что будь я отражением, уже бы не вытерпел и спросил –«Какого хрена ты пялишься?» Даже не знаю, что я хотел разглядеть таким образом? Возможно, внутренний голос просил уделить минуту и, наконец, увидеть что-то важное! Но я не видел.

«Среда», — шептали лениво губы. — «Восемь вечера, Цветочная восемьдесят три».

«Напоминание на телефоне не даст забыть» — подумал тут же. Да, это и был визит к Кате.

— Эээ здравствуйте, я Александр, и я — придурок! — гримасничал я, парадируя сцену из выдуманного «клуба анонимных придурков». По крайней мере, так я их себе представлял, сидящих кружком на стульях под абажуром лампы. — Мне постоянно снятся сны, в которых я убегаю и прячусь… — продолжал я, стараясь сделать голос как можно более жалким.

— Хватит бегать Александр! — сменил я тон на грубый, — Сыт по горло!

***

Дальше, всё как на повторе. Утреннее кофе с бутербродом на скорую руку, под свежую сводку новостей по местному каналу. Ведущий болтал что-то про зоопарк, о появлении потомства толи у тигров, толи у львов. Я всё прослушал, читая за кофе… нет, ни книгу, хотя ещё год назад вполне бы рад был потратить время на пару сотен страниц в неделю. Это была листовка из продуктового магазина со списком скидочных товаров.

— Зоопарк — медленно протянул я, будто это слово было написано в листовке. И, подняв голову, застал лишь прогноз погоды на грядущий день. Дождь в первой половине дня. «Ну, прекрасно…» — подумал я, сжав губы в противной гримасе, и махнул правой рукой с досады, будто отправляя воображаемый камень в экран телевизора.

Моя досада была не без основания. Монотонный дождь, который, судя по всему, шёл ещё с середины ночи, размыл окончательно подъездные дороги, чем обрёк меня на десятиминутную прогулку до автобусной остановки. Поехать на авто или вызвать такси? Извольте! Последний мой опыт владения личным автомобилем закончился жуткой аварией. Воспоминания жаловали лишь обрывки туманных воспоминаний. Я даже не мог вспомнить место, где всё произошло, и каким автомобилем управлял. Попытки выяснить хоть что-то постоянно сходили на нет. Врачи несли разный бред, а фирма, что эвакуировала мою «груду металла» и вовсе не существовала, как выяснилось позже. Как бы то ни было, теперь я пешеход чему признаюсь рад. Ведь, кажется, я пока не готов был снова сесть за руль. Или может быть боялся… Я сам не знал этого.

Эта автомобильная авария — событие в моей жизни, ставшее отправной точкой для ряда неудач и потерь. Если раньше жизнь и была чередой светлых и тёмных полос, то теперь полосы потеряли границы, залившись бескрайней серой массой! Возможно, я сам выбрал это событие, чтобы было, что винить во всех неприятностях. Ведь нужна была некая высота, с которой всё покатилось вниз по наклонной.

«Неудачное стечение обстоятельств!» — иначе не назвать это дорожно-транспортное происшествие. Всё банально просто: зима, гололёд, метель. Видимость почти нулевая! Я на секунду отвлекаюсь на телефонный звонок, как вдруг на дороге появляется пешеход. Торможение бесполезно и я резко выкручиваю рулевое колесо вправо. А дальше, бордюр, пару метров тротуарной дорожки и бетонный столб. В подарок мне за старания: не сработавшая подушка безопасности, и, как следствие, сильное сотрясение мозга и кровоизлияние!

Как позже сказали врачи, это чудо, что я выкарабкался. За, вроде бы, простым ударом головой, следовала неделя без сознания и полгода реабилитации. Однако нет четкой картинки. Целых полгода, а память предательски выдаёт пару тройку воспоминаний, и как файлы на моём компьютере, копирует их на все шесть месяцев, день за днём, день за днём, Ctrl+C… Ctrl+V! Мне это напомнило отрезок времени на моей армейской службе. Месяца за три до увольнения в запас, время просто останавливается и дни похожи один на другой с раздражающей точностью. И когда всё же наступает заветный час, и ты оглядываешься назад, обращаясь к своей памяти, то получаешь взамен лишь ничтожную часть воспоминаний из последних этих трёх месяцев. Ты можешь помнить первый день службы, будто это было вчера, но эти три месяца как в тумане, без дат, событий и эмоций.

Зато всё, что происходило дальше, я запомнил куда лучше. Мне приходится, и по сей день детально прокручивать всё раз за разом, пытаясь найти ответы на весьма странные вопросы. А вопросов этих было не мало!

***

Собирался я спешно, но внимательно, стараясь ничего не забыть. Весь основной набор нужных вещей постоянно прибывал в моём рюкзаке, избавляя от каждодневных утренних сборов. Однако сегодня к ним добавился блокнот с конспектами моих сновидений и наушники к телефону. Поездка в автобусе занимала около часа, и музыка помогала сделать поездку сносной, а хорошая музыка даже приятной.

Я быстро запрыгнул в лёгкие штаны песчаного цвета, с огромными карманами по бокам, на уровне колен. Футболка с надписью «лучший в мире муж», была уже на мне. Далее последовала лёгкая толстовка с капюшоном. «Явно с обеда придётся таскать её в рюкзаке» — мелькнуло в голове. Зонта никогда не брал с собой в дождь, не считал проблемой слегка промочить верхнюю одежду. К тому же моя бабушка всегда говорила, что под дождём, как под открытым небом, ты ближе к природе и, словно гриб или травинка, подрастаешь. Смешно, однако, ассоциации тёплые, вызывающие желание прогуляться в дождь, нежели прятаться под зонтом.

Финальным аккордом были ботинки, напоминающие армейские берцы. Вскинув рюкзак на одно плечо, я похлопал себя по карманам и, убедившись, что ключи от дома при мне, захлопнул дверь. Внезапный порыв ветра помог сделать это куда эффектнее. Глухой звон прошёлся по всему дому от подвала до самого конька. Мне показалось, я даже слышал, как звякнула посуда в шкафу. Смачно руганувшись, накинул капюшон. Было прохладно. Стоя на крыльце, я бросил оценивающий взгляд. Жаль, но синоптики сегодня не ошиблись.

До остановки добрался быстро, и даже слишком. Автобус будет ещё минут через десять, посчитал я, глядя на наручные часы. Кварцевые, круглые, водонепроницаемые, на кожаном ремешке, с толстенным стеклом на котором красовалась глубокая царапина. Всё не мог вспомнить, откуда она взялась. «Амнезия в лёгкой форме вполне возможна!» — успокаивал я себя, цитируя врачей. Эти слова набили мне окскому в последнее время.

Справа от оси стрелок было прямоугольное окошечко, в котором ежедневно должна была меняться дата. Однако, механизм был сломан, оставив меня в июле прошлого года. А точнее — восьмого числа. Причём, я подозревал, что поломка связана с царапинами на стекле, однако, часовщик меня заверил, что часы сломаны намеренно и внутри отсутствует какая-то часть механизма.

Я стоял на остановке, смотря на часы, и пытался вспомнить этот день, запечатлённый на циферблате, но тщетно. А вы часто вспоминаете день годовой давности, да ещё, если они похожи один на другой? И тут, опомнился, почувствовав на себе взгляды. Я окинул стоящих рядом людей и быстро опустил руку. Сколько пялился на часы не знаю, минуту, две, пять.… Но коллеги на работе всё чаще стали мне делать замечания, что я пропадаю, погружаюсь в свои мысли, и выглядит со стороны это, как минимум странно.

Автобус, наконец! Я забрался по ступенькам и отправился на самый последний ряд, дабы отвернуться к окну, вставить наушники, и, под рёв мотора и тяжёлых гитарных рифов, пропасть из этой реальности на часок!

На следующей остановке на глаза мне попалась молодая пара. Он провожал ёе на автобус. В этом юном возрасте каждое расставание, даже шуточное, сопровождается изобилием эмоций. Нежность и трепет, страсть и безумие от шквала гормонов — всё это так серьёзно и не серьёзно одновременно. Они слились в сладком прощальном поцелуе, будто это их последний поцелуй. Так путник в пустыне, страдающий от жажды, пьёт последнюю каплю воды из фляжки. Этот путник как никто другой в этот момент знает вкус воды, а эти двое вкус страсти и влюблённости. Парнишка медленно опустил руку вдоль её спины и крепко хватанул за ягодицу, поставив финальный аккорд. И плевать им было на всех окружающих, на их взгляды, осуждающие и завистливые, их шепот, одобряющий и не очень. Они выделялись из общей, серой массы и наслаждались этим, хотя сами были обречены стать этой серой массой через годы. На мгновение я представил себя на месте того парня, но здравый смысл одёрнул, а память коварно, в красках, напомнила вкус утраты со дня моего расставания с Кирой.

Да! Я женат, или был женат. Так или иначе, моё расставание первое событие из череды потерь и странностей, ожидавших меня впереди!

***

Это событие я прокручиваю постоянно. Смотрю на произошедшее с разных сторон и пытаюсь понять мотивы моей, бывшей уже, жены, толкнувшие её на столь внезапное расставание со мной.

И главное, как по закону подлости, воспоминания, снова урывками. Иногда, я их сравниваю с фильмом, из которого вырезаны все ключевые моменты. Финал известен, однако должного восприятия нет. Остаётся лишь строить догадки, в поисках объяснения странных действий главного героя. «Амнезия в лёгкой форме вполне возможна» — как панацея теперь для меня в поисках ответов.

Я тогда молчал, внимая каждому её слову. Что чувствовал? На тот момент, помню только страх! Мы стояли в прихожей у входной двери. За её спиной, собранная в спешке спортивная сумка, довольно скромных размеров. Даже для самого необходимого, тогда, мне она показалась мала. Хотя, для путешествия в «новую» жизнь, наверное, в самый раз.

Кира говорила медленно, чётко выговаривая каждое слово. Так разговаривают с глухими или иностранцами, надеясь на лучшее понимание сказанного. Монолог обрывали периодические всхлипы. Карие глаза, полные слёз, смотрели чуть выше и правей. Как усердный ученик рассказывает стих, выученный накануне, будто ищет текст, где-то на стене.

— Саша, я так не могу больше! — едва сдерживалась она. — Прежних чувств нет, и не будет уже! Не хочу тратить впустую свою молодость рядом с человеком, которого не люблю!

«До чего банально и глупо звучит» — думаю теперь я, вспоминая этот «цирк». Будто под копирку, с какой-нибудь дешёвой мыльной оперы. Однако в тот момент, ассоциаций таких у меня не возникло.

Она сделала небольшую паузу, толи, стараясь держать себя в руках и не разреветься окончательно, толи давала очередь высказаться мне. Я молчал. Молчал, осознавая, что, наверное, это единственное, что не навредит сейчас никому — моё безмолвие. Как учитель слушает всё того же усердного ученика и надеется, что после внезапной паузы, он вспомнит всё же продолжение. И Кира продолжила:

— Прошу, если в тебе есть хоть капля мужского достоинства, не ищи! От тебя ничего не нужно, просто прими всё как есть!

Ощущаю себя бездушным манекеном, ведь не помню, что чувствовал кроме страха тогда. Остаётся лишь догадываться. А с какого момента всё пошло под откос, докатив до такого финала? Снова «белое пятно»! Может и к лучшему, пусть останется в памяти теплота, нежность, взаимопонимание и настоящая любовь!

— Ты справишься, — почему-то сказал я. — Ты сильная, береги себя!

Она кивнула, видимо не в силах больше произнести ни слова, и протянула правую руку в сторону. Её руку встретила другая, маленькая ручка нашей трёхлетней дочери Ани. Это была вторая невосполнимая потеря в моей жизни, последовавшая прямиком за первой!

— И её это тоже касается! — вдруг всхлипнула Кира, забивая последний гвоздь. — Ты обещал!

Это последнее что она сказала. Резко повернулась, подхватила сумку, и спешно ушла, забрав с собой половину меня прежнего.

Только после их ухода меня задушили слёзы, и я дал им волю.

Почему не остановил? Что за бредовое обещание — «не искать их», взятое с меня?

Не странно ли всё это, или я ищу скрытый смысл, которого нет? Так или иначе, я устал от всех этих вопросов, терзающих меня день за днём, и просто принял всё как есть. Именно этого и просила Кира. К тому же и психолог настойчиво советует мне идти своей дорогой, не цепляясь за прошлое. Но я даже не знал, куда они направились, живы ли, здоровы, где обосновались? Разве это нормально? Как я поборол непреодолимое желание их найти? Опять одни вопросы!

***

В поле зрения попал рекламный баннер оператора сотовой связи. «Ты не один! Объединяйся, общайся!» — кричали надписи. А следом что-то о выгодных ценах, но я завис на первых словах. Будто именно ко мне они были обращены, и речь вовсе была не о выгодном тарифе.

Это чувство, словно кто-то залез к тебе в голову и ведёт, таким образом, с тобой диалог. И это не внутренний голос. Кто-то невидимый. Высший разум. Словно подталкивая к чему-то, засыпает твою повседневность подсказками и некими знаками. Знаками, что видны лишь одному тебе.

В наушниках заиграла песня, проникновенно обыгрывая тему одиночества, своевременно вдруг моим атмосферным размышлениям.

Иногда, кажется, что мир вращается вокруг тебя, ты — главный герой, и проявляется это в мелочах. То может быть песня, засевшая в голове. Ты включаешь радио и, вуаля — эта самая песня! Или может старый фильм из детства, ты вдруг вспомнил его, а вечером того же дня, видишь его в программе телепередач. Или ещё проще, решаешь заменить масло на своём авто, и весь день слышишь случайные разговоры случайных людей, именно о моторном масле, да и в магазине попадаешь в день скидки. Хотя бывает и с точностью наоборот. Мой отец называет это «законом подлости».

Когда мне было лет десять, я часто наблюдал, как работает отец. Он был плотником и страшно любил своё ремесло. Работал в своей небольшой столярке прямо за нашим домом. До сих пор помню: запах стружки и лака, бархатистую и тёплую поверхность шлифованного дерева!

Повсюду находилось несчетное множество различного инструмента! Иногда он никак не мог найти нужный и всегда говорил одно и то же: «Найду, когда не нужно будет!»

— Почему ты так говоришь? — спрашивал его я тогда.

— Потому что, сынок, по такому принципу работает «закон подлости!»

С тех пор я уяснил, что порой, чтобы что-то отыскать, нужно просто перестать, это искать!

***

Меня так и морило в сон под монотонное урчание двигателя автобуса.

«Следующая моя» — мелькнуло в голове, глядя на название остановки. «Улица Центральная» — гласила надпись. Так же называется улица, на которой живут теперь мои родители, только на другом краю материка. За добрых четыре тысячи километров. Они уехали после нашей с Кирой свадьбы и больше я их не видел. Нет… С ними всё было хорошо и это грело душу. Я искренне надеялся что ещё не раз увижу милые лица…

***

— Дорогие молодожёны! — сказал торжественно отец, подняв бокал с шампанским и аккуратно стукнув три раза ложкой по его краю.

Все затихли в ожидании банального напутствия и поздравлений, так привычных для данных мероприятий. Однако глаза его горели от нетерпения поразить нас с Кирой и гостей заодно.

— Мы дарим вам на свадьбу наш фамильный дом! Уверен, вы наполните его счастьем и детским смехом!

Он был краток и не сторонник красноречивых поздравлений, но пятисекундным объявлением поверг всех в шок! Да, не скрою, мы были на седьмом небе от счастья, настолько услышанное было неожиданным. Не успев надеть обручальные кольца, вдруг обзавелись собственным жильём. Как выигрыш в лотерею, возможно. Не помню, с чем ассоциировалось у меня тогда это чувство эйфории!

— Где вы с мамой жить будете, после такого щедрого подарка? — спросил я отца, как только выдалась минутка. Я подсел к ним за стол, сгорая от любопытства.

— Двоюродный брат отца позвал нас и пообещал с жильём помочь! — влезла мать, не дав отцу и рта раскрыть. — Ты помнишь его Саша, он приезжал с супругой своей в гости, лет семь назад.

— Дядя Коля! Конечно, помню, со своей пятой, кажется, супругой. Весельчак и бабник! — с улыбкой добавил я.

— Каждому своё! — наконец вставил отец. — Вот и мы решили, что пора и нам поменять свою жизнь кардинально! Но ты не переживай за нас. Как обустроимся, ждём в гости вас!

***

В гости я так и не попал! Наполнив оставленный нам дом счастьем и детским смехом, мы с Кирой окончательно погрязли в заботах. И эти три года были самые счастливые в моей жизни! Мы наблюдали, как растёт наша дочь, и души не чаяли в ней и друг в друге. Кажется, ничего не могло помешать нашим будущим планам. Ошибались.

***

Время было укладывать Аню, и мы кружимся по детской комнате, суетливо собирая игрушки. Дочь хорошо постаралась и навела знатный бардак. Анна сидит смирно в своей кроватке и всё никак не ляжет. Кира подходит и берёт её на руки, дабы укачать. Однако взгляд Ани, уже как минут десять, прикован к дальнему углу комнаты. И не просто прикован, этот угол не даёт ей покоя.

— Убери и спрячь все игрушки из того угла, иначе, мы сегодня так спать не ляжем! — начинает выходить из себя Кира.

Я убираю всё в комод, оставив угол совершенно пустым, а картина не меняется. Аня безустанно тянет руку, указывая пальцем точно в пустой угол. Ещё этот дурацкий кот нагнетает обстановку своим шипением, смотря всё в тот же угол.

— Что за… — не успеваю договорить я, как в другом углу вдруг начинает играть музыкальная игрушка, выбив из нас холодный пот.

И тут кот поворачивается и совершенно спокойно спрашивает у меня:

— Эй, ты что не видишь, теперь?

***

— Эй, говорю, ты что, не слышишь? — как электричеством пронзил меня голос. — Выходи, конечная. Воткнут наушники, а потом их машины сбивают!

Я подскочил как ошпаренный, хоть и сразу сообразил, что к чему. «Вот зараза — уснул всё-таки» — первое что подумал. Однако это не страшно, потому как до работы всего одну остановку назад пройти. К тому же дождь уже едва моросил.

— Извините, — буркнул я водителю автобуса, спешно поднялся и направился к выходу.

Едва шагнув со ступеньки, я тут же угадил в лужу. Сразу отметил, что водонепроницаемость моих берцов, сегодня как нельзя кстати. На мгновение остановился, будто забыл направление, вдохнул поглубже и направился к месту своей работы. Время позволяло идти не спеша, к тому же маршрут пролегал вдоль небольшого сквера и через пустой, в это время, стадион. Прогулка располагала предаться размышлениям или воспоминаниям.

Моя работа не отличалась разнообразием. Даже более того, казалась скучной и рутинной. Я — системный администратор, или программист, или «компьютерщик». Все сотрудники называли меня по-разному, да и сам я, честно говоря, не знаю, как правильно записана моя должность в трудовой книжке.

Предприятие представляет собой цех средних размеров по изготовлению эксклюзивных изделий из массива древесины. Также, в работе и небольшая пилорама, с её стандартным набором продукции: доска различной толщины и длины, брус, и тому подобное. Это дабы расширить потребительский круг, но всё же главной задумкой и изюминкой предприятия оставался эксклюзив из массива. И как не странно, спрос был не хилый, хоть ценники и били рекорды. Это могло быть что угодно, начиная от банальных стульев и столов, и заканчивая люстрами и статуями в полный рост.

На все «капризы», конечно, должны иметься мастера с «золотыми руками», и они были, целых два. Уж не знаю, где руководитель нашёл таких, но очень ценил их труд и буквально пылинки с них сдувал. Такое отношение к Роме и Евгению Николаевичу, а именно так их и звали, давало им некое преимущество и особый статус незаменимых. Что конечно не могло обойтись без соответствующей манеры предвзятого отношения ко всем. Проще говоря, ходили, задрав носы.

К работягам «второго сорта», коих, четно говоря, уважал я больше, относились все, кто трудился на пилораме: рамщики, сортировщики и подсобные рабочие. Правда имена их запоминать уже перестал, такая была текучка кадров. В большинстве своем, новички дорабатывали до аванса, а самые стойкие до зарплаты. Дальше шёл недельный загул с последующим увольнением.

Теперь подбираемся к мозговому центру предприятия — управление. С десяток кабинетов, включающих бухгалтерию, отдел сбыта и продаж, юрист — кадровик в одном лице, пара мастеров, пара замов и «бос», которого вечно нет на месте. Да и к чему, когда есть пара замов? В общем, народу тоже не мало. Как отзывались об управлении, «всеми любимые обладатели золотых рук» Рома и Евгений Николаевич: «Двое пашут, семеро руками машут!» И мне кажется это вполне закономерно. Простые работяги всегда недолюбливают работников управления.

В управлении я и работаю. Сижу за стареньким компьютером, в крохотном кабинете, день за днём. Единственное развлечение — видеоигры, которые позволяет осилить «железо» этого «старичка». Моя работа заключается в корректировке пары тройки программ, отвечающих за формирование документов, безопасность систем или доступа в интернет. В общем, всё на уровне любителя. Хоть я и делаю важный вид каждый раз, приступая к работе, дабы придать себе важности. На самом деле понимаю, насколько проста моя работа. Надеюсь, что все вокруг этого не понимают.

А ведь я отучился на программиста, и был готов к серьёзным задачам. Но потом, знаете, как это бывает, все мечты и амбиции разбиваются о невозмутимую стену реальности и вот ты уже второсортный «компьютерщик», обновляющий браузер у главного бухгалтера. Разве об этом мы мечтали, приобретая профессию своей меты? Думаю, что нет.

Но я не жалуюсь, правда, я всё принял как должное и извлёк из всего выгоду. А компьютерные игры помогали с лихвой мне уйти от реальности и забыть обо всех неприятных эпизодах жизни. А последнее время жизнь ими прямо — таки была переполнена.

***

— Привет! — махнул я сторожу, заходя в территорию, и немного поёжился, показав насколько мерзковата мне утренняя погодка.

Просто, «Дед», именно так все его и звали. Низенький лысоватый мужичёк лет шестидесяти. В ответ он натянул улыбку безразличия, глядя, вряд ли даже на меня, из окна своей сторожки. Мне казалось, он ходил на эту работу, дабы не рехнуться на пенсии от одиночества и безделья. Сам был глухонемым. Кажется курьёзней примера не найти как глухонемой охранник. Однако это никого не смущало, к тому же серьёзных происшествий за время его работы не было и все были довольны. Меня лично не интересовали подробности его существования, и думал, что так и будет.

Но тут снова начинаются странности. После выхода на работу, пережив злополучную аварию, я стал случайным участником послеобеденной беседы. Обычно это бессмысленные сплетни или просто разговоры ни о чём. Однако в тот день, на рабочем месте не оказалось этого самого Деда, и все начали судачить о возможных причинах его прогула, ссылаясь на былую слабость, которую он испытывал к алкоголю! Были и варианты о внезапном возвращении его жены и двоих сыновей, бросивших однажды семью и пропавших безвести. Опять же причиной все считали его дрянную привычку. Хотя пить он начал уже после этих жизненных потрясений. Так он сам говорил… Ну, точнее, как раз НЕ ГОВОРИЛ.

— Как вы все осведомлены о жизни глухонемого сторожа! — наконец не выдержал я, выразив возмущение и сарказм в максимальной мере. Следом набрал воздуху для следующей колкой порции, как Дима, заместитель руководителя по хрен знает каким вопросам, просто переехал меня фразой:

— Кто бы говорил, не ты ли нам поведал обо всем этом? Как полоумный пропадал вечерами с ним в сторожке, БОЛТАЯ, наверное, часы напролет! — выдавил короткий смешок, восхищаясь своим остроумием. Окружающие шутку не уловили, и Дима с особой интонацией добавил — С глухонемым!

«Амнезия в лёгкой форме вполне вероятна!» Гадство, снова белое пятно. Я даже не знал как реагировать на услышанное, поэтому просто молча, стоял, приоткрыв рот. Несказанная фраза, так и застыла у меня на губах. А Дима всё продолжал что-то болтать, приправляя всё своими идиотскими шуточками. Некоторые из присутствующих, дабы не обидеть его, натягивали слегка заметные улыбки.

Однако мне в тот момент было глубоко наплевать и на него, и на всех присутствующих. Я вдруг вспомнил пару моментов. Пусть фрагменты, нечётко, урывками, как пазл в котором мне не хватает половины деталей и картина едва видна, но уже что-то. Это заставило меня даже на мгновение воспрянуть духом. Ведь уже устал в последнее время, безуспешно обращаться к памяти. А тут, как рассеявшийся туман, начали проявляться силуэты прошлого. «Точно, я помню эту сторожку» — первая мысль, что мелькнула в голове. Дальше — больше. Я будто вчера был там, в нос ударил стариковский запах, по правую руку маленький столик с монитором от трёх камер наблюдения. На нём же старый чайник. Термореле давно вышло из строя, и он был подцеплен «напрямую». Я буквально чувствовал во рту привкус дешёвого чая. Это был привкус соломы или полевой травы. В глаза мне смотрел Дед и, могу поклясться, я слышал, как он говорил мне что-то хриплым голосом. Не помню, чтобы шевелились губы и не помню, что именно он мне говорил, но это точно было наяву!

— Да у «компьютерщика» система снова зависла! — вернула меня в реальность фраза главного мастера. — Эй, ау, хватит уже тормозить!

Он щёлкнул пальцами у моего носа. Хотя я уже и так вернулся в реальность.

— Хватит уже доставать его! — вдруг не выдержала Лера. Она схватила меня за руку, увлекая за собой, прочь из кабинета, который мы звали зоной отдыха. Пару диванов и три кресла, а в центре журнальный столик. — Любой мог попасть в аварию. Он не виноват, что не помнит ничего! Саш, пойдем, глянешь, у меня с интернетом связи нет.

— Ага, а как трахал её, тоже забыл? — разошелся Дима, бросив контрольный вслед.

— Слышишь, ты… — одёрнул я руку у Леры и обернулся.

— Пойдём, прошу тебя, — снова схватила она меня. — Этот придурок того не стоит!

Я взглянул на мгновение в её лицо, побеждено кивнул, и мы ушли.

***

Территория была довольно большой. Вполне хватало места для хранения и готового пиломатериала и брёвен. Я пробирался к крыльцу офисного здания утопая в старых, наполовину сгнивших опилках, смешанных с утренним дождём. Берцы сегодня, были как нельзя кстати. С крыльца я ещё раз оглянулся на сторожку… Просто машинально, ни ждал, что что-то вдруг пойму, вспомню или увижу. Устал даже думать об этом. Обстучал опилки да грязь и вошёл внутрь.

Прямо был небольшой холл и дверь в общую комнату, так сказать, «послеобеденного отдыха». Вправо, длинный коридор с кабинетами по обе стороны, а последняя дверь налево — моя «каморка». А как ещё назвать помещение в четыре квадрата с единственным окном, и то было закрыто шкафом. Мои шаги эхом расходились по всему зданию. Половина дверей в коридор была уже открыта. Терпеть не могу, проходить мимо открытых дверей, и почему? Может потому, что неизбежно привлекаешь внимание и, возможно становишься объектом для обсуждения на какое-то время. Или это обязывает поворачиваться и приветствовать всех находящихся, да спрашивать как их дела. Увы, ответа не знаю, но предпочитаю незаметно пройти восвояси и мирно находиться там до востребования. Неужели я был таким всегда?

— Привет Саш! — будто в засаде ждала меня Лера. — Ну и погодка, ты не промок? А я вот зонтик даже взяла, а он не открылся, представляешь? И я вся до нитки…

Я слушал как она болтала, не успевая вставить слова, и её добрые глаза горели. Столько энергии и радости в глазах… она молодец. Лера была из категории людей, которые искренне жалели всех вокруг по поводу и без. Этим объектом, с недавних пор, стал для неё я. Она будто пыталась взвалить часть моих невзгод на себя, безвозмездно. Не знаю почему, но мой внутренний голос советовал сторониться таких людей. Она так прониклась ко мне и старалась приблизится душевно, что я наверное боялся, не узнала бы она обо мне чего такого, чего я сам не знаю. Не поняла бы меня лучше, чем я сам. Я думаю, она питала ко мне и что-то более значимое, чем жалось или симпатию. И чем больше я её игнорировал, тем настойчивее она становилась. Один из законов психологии в действии. Даже подумывал, что наступит такой момент, когда мне придется сказать или сделать что-нибудь, дабы она стала сторониться меня сама. Но я всё никак не решался, хоть фантазия и выдавала изобилие вариантов. Нет, она мне тоже была симпатична, и даже очень, но от чего-то, я был уверен, что пока должен быть один. Катерина, мой психолог, говорит, что «это нормально». Универсальная фраза психологов, думаю, когда с ходу не знаешь что сказать.

— Без проблем, — все-таки вставил я, поверх её монолога, и протянул вперёд руку. — Я гляну, что с твоим зонтом.

Она просто замолчала и со смущенной улыбкой протянула зонт. Было очевидно, что с ним все в порядке, и это просто предлог. Я прошёл пару метров с зонтом в руках и всё же обернулся.

— Ты знаешь… только что думал о тебе, — не знаю, зачем я это сказал, но она залилась румянцем. — Вспоминал, как ты всегда была добра ко мне. Спасибо! — наконец я решился её отблагодарить, ведь она этого заслуживала. — И прости, — тут я уже опустил глаза. — Что не оправдал, возможно, твоих ожиданий.

Опасаясь наговорить ещё чего лишнего, я просто пошёл дальше, снова обратив память к событиям того дня.

***

— Всё в порядке с твоим интернетом, не правда ли?

Она слегка поджала губы. Я окинул взглядом её кабинет.

— Просто эти придурки…

— Да забей ты на них, и хватит меня жалеть! — едва не сорвался.

— Извени…

«Да что со мной» — вдруг подумал я, заметив, что обидел её, и тут же решил разрядить обстановку.

— А на счёт нас с тобой, Дима не врёт… или…? — с хитрой улыбкой начал я.

— Конечно, врёт! Он как змея, плюётся ядом в жалких попытках самоутвердиться. А всё его остроумие дальше пошлятины не заходит. Мастер раздавать прозвища, да сплетник, каких мало…

Я стоял у окна, а она завелась, и её болтовня фоном разлилась по кабинету. Мой взгляд был прикован к сторожке.

— Что именно? — прервал я её снова. Думаю, она уже привыкла к тому, что я вечно обрываю её на полуслове. — Что именно я вам рассказывал про… нашего сторожа?

— Ну, если уж быть точней, рассказывал ты не нам, а своему приятелю. Друг детства… или армейский товарищ. Ты не помнишь его?

— Вот здорово! Ещё не лучше! — я ударил с досады ладонью о подоконник, стиснув зубы так, будто это поможет что-то прояснить. Мгновение, и я обернулся. Желание что-либо рассказывать, у Леры заметно ослабло. — Прости, я в порядке, продолжай!

Я покорно поднял руки вверх, будто под дулом пистолета и попытался изобразить улыбку полнейшего умиротворения.

— Этот твой друг, не помню, как его звали, он работал рамщиком пару месяцев. А потом, просто пропал. — Теперь она говорила медленно, тщательно подбирая каждое слово. — Ты рассказывал только ему, а тот просто разболтал всем окружающим. Держать язык за зубами, как оказалось, не его конёк.

«Какой нахрен приятель ещё?» — подумал я. Всё вокруг теряло логику, раскачивая мою реальность и без того готовую рухнуть. А прошлое, знатно приправленное моей амнезией, всё больше пугало.

— Что конкретно он разболтал? — сдерживался я, чтобы не схватить уже её за плечи и не начать трясти. Она стала прятать глаза, явно тянула время. И всё же решилась.

— Только всерьез не воспринимай, ты был после аварии, и мало чего могло твориться в твоей голове…

— Ты о чем? — покосил я взгляд.

— Короче, ты говорил с нашим ГЛУХОНЕМЫМ охранником каким-то образом… Я не знаю… Но язык жестов исключен, Дед сам его не знал. Ты говорил, что старик стал глухонемым не так давно, и по чьей-то вине… мол, это важно. Ты знал практически всё о его жизни: где он родился, вырос, учился, нёс службу, женился, о его детях и много ещё чего. Ты массу времени провёл в этой сторожке и кто знает, о чём вы там ещё… говорили.

Лера облегчённо выдохнула. Уверен, ей не легко было это рассказать. А я чувствовал себя сумасшедшим, и оправдаться бы, сказать, что всё это явно дурацкий розыгрыш, да только сам не уверен был в этом.

***

Я ключом открыл дверь в мою «каморку» и зашёл внутрь. Бросил на тумбу зонт и скинул слегка промокшую толстовку. Пару минут, пока включался мой «старичёк», я успел мельком вспомнить вечер того же дня. Тогда я решил лично найти способ всё разузнать у ГЛУХОНЕМОГО сторожа.

***

Я нарочно тянул время, чтобы остаться последним. Лишние свидетели были не нужны, как и темы для сплетен. Казалось, Лера в этот вечер надеялась на совместную прогулку до автостоянки, но после лишних двадцати минут всё же сдалась.

«Итак, я один, никто не услышит этого бреда, просто отдам старику листок, и пусть читает… Читать же он умеет?»

В руке я держал, уже изрядно замусоленный листок. Текст печатал весь день, редактируя сотню раз, хоть содержание и было незамысловатым. В основном это просьба ответить на ряд терзающих меня вопросов и не судить строго.

Подойдя к сторожке, я уже поймал явно не дружелюбный взгляд. Он всем видом говорил, мол, «где ты слоняешься, мне пора закрывать проходную». Я протянул листок, и начал было что-то неуверенно бормотать, но всё закончилось, не успев начаться. Он молниеносно вырвал листок и бросил под ноги. В глазах была не злоба, а больше мольба. Просьба оставить его в покое навсегда. И я оставил.

***

Свет монитора манил забыть обо всем и окунуться с головой на пару тройку часов в игровой мир. Так я и поступил. К тому же работы, в реальном мире, особо не намечалось. А виртуальный, мог день за днём увлекать меня на бесконечное количество часов. Казалось, окружающей мир интересовал меня всё меньше, и я жаждал изолировать себя.

Банальное просиживание в кабинете. Большую часть жизни мы проводим на работе, теряя драгоценное время, если конечно ты не редкий обладатель работы своей мечты. Но нам платят, а без финансов явно жизнь усложнится, если вообще будет возможна. А значит, мы миримся и жертвуем, чем требуется, оставаясь заложниками нашей заработной платы… заложниками денег.

Все мы части системы и проще подстроиться, чем сопротивляться. К тому же во всём надо искать плюсы. Я мог таскать тяжести или морозить зад дни напролёт на холоде, вдыхать вредные пары или облучаться жаром раскаленного металла. А вместо этого — сижу и играю в видеоигры. Думаю не самый все же плохой расклад. Так и проходил мой день, как сотня других, и лишь вечернее посещение психолога могло разнообразить его.

***

— Вот, держи, — вдруг сказала Лера, протягивая мне визитку.

Было обычное утро обычного дня. Она как обычно затянула меня к себе в кабинет, изобретательно выдумывая неисправности своего компьютера. Конечно, я уже знал, что причина потухшего монитора, скорее всего, просто выдернутый шнур из системного блока. И вот я на четвереньках выглядываю из-под стола, и на тебе:

— Не понял?

— Пообещай, что обязательно сходишь к ней!

Столько настойчивости в её глазах я и не припомню.

— Что это? — сохраняя ледяное спокойствие, спросил я.

— Обязательно, — будто не слышала она вопрос. — Она лучшая и обязательно тебе поможет.

Думаю, в тот момент я уже начал догадываться, что за визитку Лера мне так настойчиво протягивает. Я взял. Бегло пробежался по тексту и даже сразу подумал, почему бы нет. Лера нервно разминала пальцы и вот уже набрала воздуху для порции уговоров, как я оборвал её и утвердительно кивнул.

— Хорошо!

— Серьёзно?

— А почему нет, — вполне убедительно говорил я. — Думаю, стоит попробовать. Хуже уж точно не будет.

Лера расплылась в одобрительное улыбке, а я тем временем, сам пытался поверить в то, что сказал. Как бы то ни было, это был не плохой способ разнообразить серые будни.

Не прошло и недели, как я стоял перед кабинетом, разглядывая на двери заветное имя с той визитки. «Екатерина» было написано на прямоугольной табличке с зеркальным фоном. Я поправил чёлку, и комично свёл в кучу глаза. Секундой позже я уже дул ноздри, выбирая безумную гримасу. Надо же было чем-то разнообразить ожидание.

— Вы ко мне, молодой человек? — вдруг голос за спиной.

Как давно она стояла за спиной, не знаю. Словно просто появилась и всё! А голос был мягкий, но с какой-то изюминкой. И не акцент даже, а что-то внеземное… что ли.

Каждый из нас, думаю, встречал в жизни таких людей. Это могут быть кто угодно: сотрудник на работе, преподаватель в школе, продавец в торговом центре. И с виду то они ни чем не примечательны, но стоит им заговорить и твоё внимание ничем уже не отвлечь. Что тому виной, каждый для себя определяет сам. Это космическая энергетика или гипнотический голос, фантастическая внешность или проницательный взгляд, или всё разом.

Оставалось побеждено опустить голову вниз и ответить, с присущей ситуации, иронией:

— А разве не заметно?

Я медленно повернулся, изображая нервный тик на правом глазу.

— Чувство юмора, это конечно хорошо, и это, возможно, ваша защитная реакция как способ скрыть проблемы. Однако, всё же будьте посерьёзнее… Александр.

Я обомлел, будто каменная статуя. Причин на то было несколько. Во-первых, она была необычно красива, именно необычно. Представьте себе идеальную девушку, по вашему мнению, и обернитесь. А там она. Не скажу, что я рисовал, когда-либо себе такой образ, но он возник передо мной в то мгновение. Образ, скопированный где-то в глубине моего подсознания. Цвет волос, глаз, овал лица, фигура, и даже маленькая родинка около правого уха. Кажется, я сам бы дорисовал маркером, не будь её на месте. По этой причине — «Во-вторых».

А во-вторых, сразу неподдельное чувство, что мы встречались где-то! Хотя нет, более того — будто мы были знакомы в какой-то другой жизни.

И, в-третьих, я всё же смутился, опасаясь своим поведением показаться ей «клоуном». А значит, обратился мысленно к самому себе: «права́ ли она в своих предположениях?»

— А мы не могли раньше, где-либо видеться с вами? — медленно проговорил я и был абсолютно серьёзен.

— Простите, это что — флирт? — без единой эмоции спросила она.

Я внезапно пришёл в себя. Решил, что пора расшевеливать застывший мозг, отступил в сторону и дал ей пройти в собственный кабинет. Она вошла и оставила за собой шлейф манящего цветочного аромата.

— Проходите Александр.

Кабинет был довольно просторным. В центре стоял низкий журнальный столик, а по обе стороны роскошные кожаные кресла. Я занял одно из них. Катерина скинула пиджак, оставшись в строгой белой блузке и брюках, взяла блокнот с авторучкой и села напротив.

— Ну что ж, приступим, — медленно произнесла она.

— Что, так сразу? — вырвалось у меня.

— А что мне раздеться догола сначала?

Секунда, и на её лице мелькнула улыбка, разряжая обстановку. Хотя сам я уже успел мысленно раздеть её глазами, пока она брала блокнот.

— Было бы не плохо! — осмелел и остался собой доволен.

— Я хочу услышать причину вашего визита.

Она вдруг сказала это так сухо и странно, что ли, будто я в чём-то виноват перед ней.

— Простите, что? Вы точно психолог? — возмутился я.

— При-чи-на? — по слогам повторила она, дописав, наконец, что-то в блокноте и подняла голову.

Глаза были неестественно зелёными. Вполне могли быть и линзы. Она заправила за ухо прядь волос. Чёрные как ночь, с неким голубоватым оттенком. Основная их масса была собрана в богатый хвост до середины спины. И лишь пара прядей красовалась по обе стороны её лица.

— Ну, хорошо! — не выдержал я. — Мне дала вашу визитку коллега с работы, в надежде, что вы мне чем-то поможете.

— Я ничем вам не помогу!

И снова, какие-то провокационные нотки в её голосе. Каких действий она от меня ждала, я не знал, но подозревал что это, возможно какой-то её психологический приём.

— А разве это не ваша работа, помогать таким как я?

— Этого хочет ваша коллега, но я не уверена, что хотите вы?

Мы смотрели друг другу в глаза. «Как долго сможет он это терпеть?» — вот подходящее название странной игре. Явно я не так себе представлял приём.

— Ну, знаете что, теперь я не уверен, что вы вообще мне чем-то могли помочь! С таким то отношением! — перевёл слегка дух и всё никак не мог понять — откуда внутри вдруг столько возмущения? Она молчала. Ждала. — А может мне и впрямь, лучше уйти? — продолжил я.

— Не смею вас задерживать, но если уйдёте, будьте любезны, не возвращайтесь.

Возмущение перерастало в гнев, и я с трудом уже держался. Решил не церемониться и перешёл нагло на «ты».

— Ну что Катя, получай свою причину! Я пришёл не за твоей помощью, не за чудесным, мать его, исцелением. Меня просто, всё достало! Да, мне стало скучно. Я захлебнулся рутиной этих сраных, серых, одинаковых дней, которые не несут мне ровным счётом ничего, кроме вопросов без ответов. Я просто решил разбавить свою тоску. Да! Мне просто было скучно. И я не верю в то, что какой-то там психолог ответит мне, почему моя жизнь вдруг стала похожа на полное дерьмо! Счастливо оставаться!

Я соскочил как ошпаренный. Знаю, что жаждал увидеть на её лице изумление, но она лишь удовлетворённо улыбнулась. Это меня слегка выбило из колеи, но через мгновение я опомнился и уверенно направился к выходу. В глубине души я ждал, что она меня окликнет, но Катя молчала. Я дёрнул за рукоять двери и замер на мгновение. «Ты клинический придурок!» — вдруг подумал я. Она за минуту уже узнала обо мне больше чем я планировал ей рассказывать. И почему её образ мне так знаком… очень знаком, до безумия знаком? Этот вопрос стал вдруг центральным. Пару секунд, и я хлопнул дверью, вернув её в исходное положение, вернулся к креслу и побеждённо плюхнулся, выдохнув тихое «Извините».

— Вот теперь, я буду рада услышать вашу историю, какой бы необычной она не была.

Катерина сказала это так по-доброму, что ли. Будто теперь она совсем другой человек, такая, какой я себе её и представил сначала. Словно щёлкнул выключатель.

— Вы были уверены, что я вернусь? На сколько? И простите, пожалуйста, за эту вспышку гнева. Не знаю, что на меня нашло…

— Полностью. Я полностью была уверена, что ТЫ не уйдёшь. Мы ведь уже на «ты», как мне показалось?

— Не верю, — слегка поднял я правую бровь.- Я сам был не уверен, что вернусь.

— Это ты так думаешь! — что-то пыталась она донести до меня этой фразой.

Вот он, залог успеха психологов — нести чушь и главное верить в это так, чтобы все вокруг поверили. Поэтому в ответ я просто промолчал, дав ей самоутвердиться. Однако молчание так затянулось, что мне стало неловко и я, наконец, начал свою историю.

И я выложил ей всё, как на исповеди. Про аварию и мою амнезию, про семью и череду потерь, про массу совпадений и несовпадений в моей жизни. Она периодически задумчиво проводила указательным пальцем по своей правой щеке, едва касаясь родимого пятнышка. Слушала она внимательно, но, казалось, ничего её не впечатляло, лишь изредка останавливала, делая кроткие замечания и давая советы. И только услышав упоминание о моих снах, вдруг оживилась и начала что-то писать в блокноте. Я даже остановил вдруг свой рассказ. Не считал простые бредовые сны чем-то важным. Мне даже показалось, что я на мгновение её чем-то напугал, но она это мгновенно скрыла ледяным спокойствием.

— Продолжай Александр. Что конкретно ты помнишь из своих снов?

— А это так важно? Просто я не уверен…

— Важно. Поверь. Пожалуйста, по порядку во всех деталях. Как давно, и как часто тебе снятся эти сны?

Она едва сдерживалась от нетерпения, будто от этого зависит моя жизнь. Бред. Или может, всё-таки нет…?

***

Сохранив игровой процесс, я понял, что пришло время перекусить. В животе одобрительно буркнуло, и я потянулся к своему рюкзаку. В основном так и проходил мой обед, а в общей комнате отдыха и чаепитий я оказывался довольно редко, и то по воле случая. Куда по душе мне всё же было уединение.

Я достал пару вреднючих холостяцких бутера с ломтем копчёной колбасы и майонезом. Такой дряни я не ел, будучи женатым, но, гадство, как это вкусно!

Успел только жадно разинуть рот, как меня прервали. Звонок по местному телефону. И на пару часов я отправился восстанавливать систему на одном из компьютеров в кабинете менеджеров по продажам. Экран застыл на заставке восстановления, лениво отображая процесс, ввиду скудного «железа». И я вновь вернулся мысленно на свой первый, и пока единственный приём психолога, в прошлый четверг.

***

— Хорошо, — медленно проговорил я, вспоминая хронологию снов и выбирая с чего начать. — Сны снятся с месяц, наверное. Сначала раз из пяти ночей, где-то. Да… как-то так. А потом всё чаще и не только ночью. Стоит мне дремануть уже даже днём, как в половине случаев я вижу эти сны.

— О чём эти кошмары?

— Я бы не назвал это кошмарами, по крайней мере, не всегда. Вначале может быть, но впоследствии, мне даже начинает казаться, что я могу сознательно влиять на события во снах. Это, знаете ли, даёт некое ощущение, что всё под контролем… Звучит странно, да? Однако за этот месяц в моих снах я из зрителя или жертвы превратился в действующего персонажа и мне кажется, стал близок, к какому-то финалу в каждом из этих фрагментов. С вами… С тобой всё хорошо?

Я так увлекся рассказом, что упустил из виду то, как всё это воспринимает Катерина. И лишь, подняв глаза, увидел, как она машет в стороны головой, будто говоря мне «нет», с взглядом полным досады. Она приложила ладонь ко лбу, потом провела пальцем по щеке, и вновь с милой улыбкой ответила, что всё хорошо.

— Не отвлекайся, это важно, поверь, — её голос слегка дрогнул. — Что за фрагменты, какой финал, что ты имеешь ввиду?

Я наклонился ближе к ней через журнальный столик и продолжил вдвое тише. Будто боялся, что кто-то услышит. Со стороны мы были уже похожи на двух закоренелых приятелей. Настолько легко мне стало. Появилось реальное желание рассказать кому-то, наконец, свою историю, и этот кто-то, девушка, без преувеличения, роскошной внешности.

— Фрагменты, сюжетные линии или как их ещё назвать не знаю, но их несколько. А точнее, наверное, три. И главная особенность, это то, что всё повторяется неизменно во всех мелочах раз за разом. Только с каждым разом у меня есть шанс продвинуться на определенный этап вперёд. Вообще, разве сны могут повторяться таким образом, это нормально? — я взглянул пристально Кате в глаза, и, не дождавшись ответа, продолжил. — Хотя нормально, это уже давно не про меня! — она просто обязана была начать связывать всё с моей травмой от злополучной аварии, но взамен лишь томное молчание. — Можно глоток воды? — решил я прерваться.

— Конечно.

Мгновение, и она у подоконника, на котором и была вода. Катя спешно плеснула с графина в стакан и подала мне. В горле действительно пересохло, однако глоток и я готов был продолжать.

— В общем, как я уже сказал, сны я лично могу поделить на три категории. Первая — реальные воспоминания из прошлого. Только во снах я переживаю их вновь, параллельно открывая для себя некие странные моменты… Даже не знаю, как объяснить. Ну, например, как-то мы с супругой… бывшей супругой застали нашу полуторагодовалую дочь за обычным с виду занятием. Стоило нам отвлечься, как она уже стояла у стены и рисовала на обоях восковым карандашом. В прошлом — ни чего особенного. Но вот во сне я вижу, как какой-то сгусток энергии управляет рукой моей дочери. И узор на стене вдруг для меня уже не просто хаотичные линии, а что-то до боли знакомое. Но я всё не могу вспомнить что. И вот как раз эти сны, я ещё бы мог отнести к кошмарам. Просыпаюсь постоянно в холодном поту и часто с криком! Или, вот у нас был кот…

— Я поняла, — оборвала Катя. — Дальше.

— Хорошо, вторая категория — это сны где я постоянно от кого-то пытаюсь убежать. Кто гонится, я знаю…!

Катя сломала карандаш. Повисла тишина.

— Просто очень увлекательно! — мило улыбнулась она.

Я улыбнулся ей в ответ, но, по-моему, очень неестественно.

— Я уверен, что знаю своего преследователя, но, естественно не помню после пробуждения. И мне кажется, скоро я вспомню. Я почти уверен. Ведь за последний месяц я из добычи медленно превращаюсь в охотника, и уже почти нашёл способ, как избавиться от преследователя.

Я сделал ещё один глоток воды, закончив с этим эпизодом и проведя некую границу.

— Это всё?

— Нет. А вот третья часть моих снов… я не знаю. Если всё сказанное до, ещё можно приурочить к событиям земным что ли. То тут… Я всё пытаюсь вспомнить, может виной мир видеоигр, или кино какое подобное смотрел? Откуда моё воображение берёт эти картинки? Просто этого явно и быть никогда не могло, но всё настолько реально…

Я вдруг почувствовал, как капелька пота течет по моему виску и нервно стёр её.

— Продолжай.

— Вобщем я в лесу. Я босой. Иду по мягкому мху. Им всё покрыто вокруг — деревья, земля, камни. Даже в воздухе летают взвеси этого мха. Он очень мягкий и… живой! — произнося это, я ожидал увидеть удивление в глазах напротив, но она его тщательно заперла внутри. — Именно живой. Может и не мох вовсе, но визуально ассоциаций других нет. Странные ощущения. Не чувствую запахов, ветра, тепла, холода. Только тактильное осязание мха под ногами. Я медленно шагаю вперёд, точно знаю куда идти, кто-то или что-то меня ведёт. Наконец передо мной возникает преграда. Может это обелиск, какой или монумент, огромная гора, скала или просто стена, также покрытая сплошным ковром мха. Я у подножья. И сразу у подножья она круто уходит в облако туманной взвеси зеленоватого цвета, всё из того же мха. Поверхность не ровная. И сначала это ничем не примечательно, но стоит заострить внимание как… О нет! Это формы людских тел. Силуэты, будто приникшие к поверхности стены, да так и застывшие в безмолвии и поросшие мхом. Внимательно оглядевшись, понимаю, что эти тела не только на стене, но и на земле, застывшие в попытках дотянуться до заветной поверхности. Даже некоторые стволы деревьев теперь не просто стволы поросшие мхом, это всё те же бедняги, застывшие в десятки метров от заветной цели. Фигуры хоть и людского телосложения, но явно крупнее раза в два. Куда все они так стремились, почему все как один, тянутся к стене как к священному алтарю, и почему большинству, так и не удаётся достигнуть цели? Вопросы без ответа. Но ответ, возможно передо мной. Любопытство берёт верх над чувством самосохранения. Я хочу прикоснуться к стене и вытягиваю вперёд руки. Но вместо рук вижу перед собой лишь сплетения светящихся потоков энергии, отдаленно по форме напоминающих руки. Всё моё тело не имеет чёткой формы! Странное, поверьте чувство. Странное прежде всего от того, что очень реальное. Но, стоит мне коснуться стены, как я просыпаюсь. В этих снах я не продвигаюсь не на мгновение. Как бы я не старался, раз за разом исход один. Но лишь в этих снах я с самого начала знаю, что сплю! Разве это возможно? Не должен ли я был проснуться, едва осознав, что это сон? Хочу услышать ваше мнение.

Я откинулся на спинку кресла, дав понять, что моя история закончена, и пришёл её черёд. Не скажу, что я ждал от неё простого разъяснения моей проблемы. Не ждал от неё слов — «Ваш случай вполне типичен», или что-то в этом роде. Скорей я всем своим видом пытался сказать — «Ну что, съела? Как тебе моя история? Ты всё ещё думаешь, что можешь чем-то помочь?»

Однако Катерине надо было отдать должное. Она хоть и была напряжена в ходе моего рассказа, к финалу взяла эмоции под контроль окончательно.

— Что ж, — её бархатный голос был приправлен милой улыбкой. — Признаюсь, твой случай очень занимательный. Спасибо отдельное за столь откровенный и подробный рассказ, ибо это залог успеха моей терапии. Будь уверен, пришёл ты не зря. А по поводу снов… Это очень символично и несёт массу скрытого смысла. Однако мне нужно всё обдумать, прежде чем решить каким путём отправить твоё сознание. А до тех пор попрошу, записывай в деталях все свои сны. Заведи блокнот, например. И ещё… это важно! Никому больше не говори ни о снах, ни о каких либо странностях в твоей жизни. Я не шучу, это важно! Пообещай мне!

Я на некоторое время даже забыл, что к ней обращаются и другие люди. Словно она была рождена помочь мне одному. В её глазах было столько искренности и чего-то ещё. Чего-то, что пробирало до глубины души. В тот момент, я готов был доверить ей свою дальнейшую судьбу. Хотя едва ли час прошёл, как я познакомился с ней и не очень уж гладко. А чувство дежавю всё не покидало, и я задал снова ей вопрос:

— Почему меня не покидает ощущение, будто мы уже знакомы?

— Пообещай! — будто не слышала она.

— Да обещаю я! Будь спокойна. Больно надо. И так хватает народу, что считают меня не нормальным.

— Тогда, до следующего раза.

Довольно неожиданно она подвела черту, и начала в спешке куда-то собираться. Мне стало слегка неловко, и я даже не помню, попрощался ли, но ушёл спешно.

***

Долбаный «динозавр» наконец восстановил систему и я, мысленно выругавшись, наконец, оторвал зад от стула.

— Система с точки восстановления на восемь утра, сегодняшнего дня! — громко озвучил я на весь кабинет. И плевать, понял ли меня кто. — За весь процесс после, а точнее его потерю, увы, я не в ответе.

Работа была сделана и я, уже ладом проголодавшийся, отправился, наконец, прикончить свои бутерброды. Допил чай и решил, что пришла пора тайком вздремнуть. К тому же, время тянулось как резиновое, а сон — неплохой способ скоротать пару часиков. Закрытая изнутри дверь страховала меня от нежелательных визитёров и последующих укоров по поводу сна на рабочем месте. Я откинулся на кресле, закрыл глаза и стал представлять, как вечером снова увижу Катю. Вспоминал её образ, вспоминал голос, мысленно строил диалоги. И не заметил, как провалился в сонные объятья.

***

Привкус ржавчины во рту. Этой насосной станции не меньше полувека, точно. Помещение давно заброшено, но почему тогда электрический щит запитан. А вообще-то, плевать. Главное в голове созрел план.

Я вслушиваюсь и понимаю, что всё вокруг наполнено каскадом шумов и звуков. Остаётся лишь их рассортировать. Монотонно капает вода из прохудившейся трубы. Где-то в дальнем углу свою добычу грызёт мышь. Что здесь может быть съестного? Изоляция от старой проводки разве что. Идиотские размышления беспощадно тратят моё драгоценное время. Снова пытаюсь собраться с мыслями. Это всё не то, дальше за дверь, десять метров, двадцать, тридцать… вот! Как острые иглы по всему телу. Слышу шаги. Я знаю что делать! В этот раз ноги послушно поднимают меня. Подбегаю к старому электромотору, точнее это то, что от него осталось. Корпус, прикрученный к швеллерам, залитым в бетон. Как ни странно, в погоне за ценной начинкой, мародеры не тронули питающий провод. Я схватился за провод и выдернул его из контактной коробки мотора без особого усилия. Оголённые концы брошены в лужу, которая, как нельзя кстати, разлилась прямо у входа.

Шаги всё ближе. Стремительные, но аккуратные. Движения плавные, поступь мягкая. Даже я едва могу уловить расстояние. Не теряя ни секунды, подбегаю к электрощиту по правую сторону от входа, метрах в пяти, и точно знаю — какой рубильник мне нужен!

Я прислонился спиной к сырой, холодной, бетонной стене, будто пытаясь раствориться в ней. Рука сжимает рукоять рубильника. Да так сильно, что мне кажется, она начинает неметь. Максимально выравниваю дыхание и стараюсь дышать как можно реже и тише. Громче всего в комнате, и это точно, теперь моё сердце, усмирить которое куда сложней.

Шаги пропали — стоит у двери. «Ну же давай, сука, я готов!» — мысленно подбодрил себя. — «Так… триста восемьдесят, оглушаю и назад иначе убью точно!» Пытаюсь вспомнить, как бьёт человека ток такого напряжения. В голове школьная программа, кадры видео из интернета, но всё не то. «Точно! Брат отца электрик!» — вспомнил вдруг я. Эта его история, как триста восемьдесят ударило его на работе. Помню шрам, от ожога на его руке и рассказ о сведенной шее на целую неделю. Помню, что он чудом остался жив, и если бы не напарник, отключивший питание мгновенно, не быть и истории той.

Щеколда предательским эхом проносится по всему помещению. Дверь медленно открывается, пуская полосой свет извне. Пауза длиной в вечность. И наконец, шаг вперёд. Этот гад наступает-таки в воду, и я, не мешкая, дёргаю рубильник. Пару секунд и возвращаю его в исходное положение. За эти пару секунд вижу, как мой преследователь судорожно застывает и камнем падает на пол.

Воцарилась тишина. Я смотрю на тело. Я уверен, он жив. Вижу жизненную энергию в полумраке в виде лёгкого свечения. Подхожу. Преследователь одет в странную одежду, точнее ткань не понятно на что похожа. Будь то кожа или полимер какой с синим отливом. На лице маска. По правой ноге дымится полосой ожог. Длиной почти до бедра. (Дядька не врал!) В голове две мысли: как долго он будет без сознания и кто под маской.

Маску снять не просто. Ищу молнию или застёжки какие-то, но всё тщетно. Плотная ткань окутывает голову без швов и прорезей, создавая эффект полной герметизации.

Осмотревшись, замечаю старый вольтметр под стеклом на электрощите. Локтем разбив стекло, вооружаюсь осколком. Оттянув часть ткани, надрезаю на уровне правого уха. Не просто, но ткань все же поддается, расходясь, и оголяя заветный лик. Первое что удается разглядеть в полумраке… не может быть — родинка на правой щеке…

***

Подскочил я на кресле, будто сам получил разряд тока. Схватился за подлокотники и замер секунд на десять, приходя в себя. Наконец ослабил побелевшие от напряжения пальцы и кинулся к своему рюкзаку. Я нервно и быстро шарил внутри, выбрасывая всё, что попадало под руку, в поисках заветного блокнота.

«Гадство!» — заорал я и с психом швырнул рюкзак в угол. Нечего не нашёл.

«И так не забуду», — решил я и посмотрел на наручные часы. Половина пятого.

«Восемь вечера, Цветочная восемьдесят три! — как заклинание выговорил я сквозь зубы. — Она и сейчас там должно быть».

Ждать небыло ни сил, ни желания. Любопытство взяло верх. Я скидал назад в рюкзак часть своего барахла, накинул на плечо и спешно направился прочь. А точнее на Цветочную восемьдесят три.

«Эй! Ты не рановато ли?» — окликнул меня вслед всевидящий Дима.

На что и получил в ответ жест с соответствующим пальцем.

И почему вдруг мне стало плевать на всё и всех? Плевать на работу, мнение коллег, мой образ жизни. Я и раньше не особо чем-то из этого дорожил, но неожиданно, у меня, за долгое время, появилось чувство, что что-то важное должно со мной произойти и я просто обязан не пропустить этого. Занять, так сказать, первые ряды! Появился повод, наконец, расставить приоритеты. Я искренне надеялся, что это чувство не ложное.

Вообще, внутри закипела масса чувств, в том числе и страх. Необычный… какой-то, пока едва уловимый. Страх ошибиться, что Катя не придаст моему сну никакого значения. Найдёт обязательно логическое всему объяснение. А если наоборот, она сама вдруг испугается моего рассказа, может мои сны патология куда серьёзней, чем те, с которыми ей приходилось сталкиваться. Да и почему я сам столько внимания уделяю каким-то снам? Да потому что это не просто сны… я и раньше видел массу сновидений, однако это нечто иное! В любом случае страх, неопределенность, любопытство или что там ещё… куда лучше, чем серое «ничего».

Я выбежал из территории и направился бегом в сторону более оживленных улиц. Вероятность встретить такси там была куда выше. Мои надежды оправдались, и уже через четверть часа я сидел на заднем сидении и нервно барабанил ладонями по коленкам.

Хуже нет, когда находишься в незнакомой части города. Вроде и был здесь уже, но память предательски путает направления и дома. Я всматриваюсь вперёд, пытаясь предугадать поворот или вспомнить ориентир, но всё тщетно. В один момент даже стал сомневаться, что мы едем в нужном направлении и водитель правильно меня понял. Но сомнения развеялись, когда я, наконец, увидел заветное здание с зеркальными окнами.

Спешно рассчитался с водителем, выскочил на тротуар, поднял голову и обомлел. Здание не достроено! Перед собой я наблюдал информационную табличку с названием объекта, датой сдачи и тому подобное.

— Какого… — бормотал я под нос, вытягивая шею через сплошной забор из металлического профиля, и пытаясь увидеть где-нибудь табличку с номером дома.

Я отошёл назад на пару шагов и окинул взглядом соседние здания, в надежде увидеть рядом уже достроенного двойника. Но, увы, ничего даже издалека напоминающего это здание не было в пределах видимости. Я снова вернулся к информационной табличке. Теперь уже вдумываясь в каждое слово, я на два раза перечитал. Ошибки быть не может, Цветочная восемьдесят три. Без всяких «а», «б», дробь и тому подобного. Здание — то, ошибки быть не может!

Вдруг я заметил, как необычно стало тихо вокруг. Вся городская суета замерла на мгновение. Стало слышно даже шелест листвы на аллее через дорогу. По спине, от чего-то, пробежали мурашки. Боковым зрением я заметил, как передо мной остановился один из прохожих. Я медленно повернулся к нему. Мужчина, лет сорока в строгом сером костюме. Он смотрел на меня, выпучив глаза и не моргая.

— Я могу вам чем-то помочь? — осторожно спросил я. Но в ответ ни звука. Каменное лицо застыло. Ни один мускул не дрогнул.

И тут я опешил, увидев ещё пару человек вдали за ним. Они так же стояли и смотрели точно на меня. Я оглянулся вокруг. Повсюду, через дорогу, в окнах соседних зданий, на тротуарах и в салонах стоявших машин… повсюду лица глядящие на меня. Будто мир вокруг поставлен был на стоп кадр. Я старался сам не моргать, дабы не упустить чего-нибудь важного, или, моргнув вдруг понять, что просто показалось. Но времени хватило — не показалось!

Пятясь назад, я естественно запнулся о выступ бордюрного камня и завалился на спину. Однако голову сберёг, хватит ей потрясений и без того. Всё вокруг зашумело в обычном ритме, выйдя из этого полуминутного вакуума.

— С вами всё в порядке, вы не ушиблись? — наклонился надо мной тот же прохожий в сером пиджаке. — У вас какой-то странный вид, вам нехорошо?

— Это у меня странный вид? — не поверил я своим ушам. — Да ты б себя секунду назад видел. — Я встал, отряхиваясь и еле слышно бормоча себе под нос. — Пучил глаза стоял, а я странный… любезный такой.

— Простите, что? — наклонился он слегка.

— Ничего, говорю, ты вроде шёл куда-то? — я всем видом дал понять, что наша беседа окончена и он, выразив недовольство противной гримасой, просто пошёл дальше.

Я проводил его взглядом. Облегчённо вздохнул. С трудом удалось сохранить невозмутимость и утаить испуг. Сердце било чечётку в груди, и, дабы не заработать инфаркт, я решил успокоить нервы. К тому же в поле зрения попала рюмочная, как раз через дорогу.

— Водки три по пятьдесят и лимона пару долек, если есть! — обратился я к бармену, и уселся за стойку.

Заведение соответствовало райончику, и было вполне себе приличным. Даже имелся свой охранник на случай чего-либо. Тот сидел за крайним столиком и читал книгу.

— Лимона нет, — сухо ответил молодой парнишка, двигая три стопки заветного успокоительного.

Можно было бы взять, конечно, и перекусить чего-нибудь. На стойке было скромненькое меню для съестного. Однако я решил, что пища мне в рот пока не полезет.

— Повторить! — кинул я, решив, что сто пятьдесят меня не берёт.

Лишь после… минут уже через двадцать, я начал чувствовать некое облегчение и собираться с мыслями.

— На полчаса за столиком у окна присяду, просто я жду кое-кого? — спросил у, без пяти минут, моего друга.

— Присядь, — ответил бармен.

Расположившись, я без труда, в этот раз нашёл в рюкзаке свой блокнот с ручкой. Открыл пустую страницу и начал составлять что-то вроде схемы, располагая в хронологическом порядке события с момента аварии. Причём слово «авария», размашисто написал в центре листа и обвёл в жирный овал. Вверх потянулась линия и на её пути два овала. Сначала со словом «дочь», а выше «свадьба». Других знаменательных моментов в моей жизни, предшествующих аварии, не пришло в голову. Да и этим, не уверен, что есть место на листе.

А вот ниже пошли сразу две линии. По одной: «реабилитация», «потеря семьи», «выход на работу». Эта линия не содержала особых странностей и отчасти походила на правду. Вторая же началась всё с той же реабилитации. Ведь если задуматься — я ни хрена толком, ни помню из этого периода. Рядом жирный вопрос. Ниже «Старик-охранник», и снова вопросительный знак. Следом «Преследование». Смело вписываю в реальность сновидения. Дальше «Мир из мха и трупов», «Воспоминания». Причём начинаю разветвлять и соединять стрелками, что-то интуитивно чиркать и снова добавлять. Начинает смахивать на некую паутину. Довольно символично. Ведь кто я, как не муха, завязшая в этой паутине. Беспомощно и обречённо барахтаюсь. Жажду знать ответы, а взамен лишь новые вопросы. Как муха жаждет освобождения, но лишь крепче влипает в паутину. Остается лишь ждать появления, наконец, многоногого палача. А кто он?

Я свёл часть линий к одному овалу внизу листка. Они будто образовали лапки на овальном тельце паука. Осталось вписать лишь, что-нибудь внутрь. «Катя» написал я внутри. Почему? Не знаю. Может от того, что в последнее время слишком много места она стала занимать в моей голове? Или дело во снах, в которых я её уже вижу? А может это от непреодолимого чувства, что мы с ней ранее уже были знакомы.

Я перевернул лист верх тормашками и дорисовал последний овал так, что он стал похож на руку. Руку кукловода, ловко дергающую за нитки — линии. Тоже сойдёт, подумал я, но тут же сделал вывод: «Бред!»

Закрытый блокнот откатился по столу, и я задумчиво уставился в окно. Я вдруг мысленно выбрал для себя позицию восприятия. Отныне хватит считать себя ненормальным, иначе так и вправду до психушки не далеко. Пора начинать верить своим глазам и мыслям. Хватит бояться строить в голове самые невероятные и абсурдные гипотезы. Может, пришло время взглянуть на мир по иному, откинув привычные рамки. Жажда истины должна взять верх над страхом неизвестности. Я воспарял вдруг духом, и виной была не выпивка явно. Лёгкий хмель прошёл, едва коснувшись моего сознания.

Вижу через дорогу всё тоже здание, однако, не знаю как давно, но оно вдруг уже достроено! Ни забора, ни таблички, ни стройматериалов каких либо. Жизнь внутри кипит. Люди заходят и выходят, занятые своими делами.

«Хватит удивляться! Спокойно! Эмоции прочь!» — вновь повторяю мысленно. К тому же, как говорил мой отец: «Сумасшедший никогда не скажет, что он сумасшедший». А я повторяю себе, что сошел с ума, довольно часто, особенно в последнее время. Значит — не всё потеряно.

Наконец, я с собой совладал, и вновь повернул голову в направлении блокнота. Боковым зрением попытался выяснить, не смотрят ли вдруг на меня все присутствующие. Вроде нет. Спешно бросил блокнот обратно в рюкзак и встал, накинув его на одно плечо. Пора нам встретиться, решил я.

***

Всё вокруг стало до тошноты привычным. Лишь июльское солнце, пробившись, наконец, сквозь тучи, явно не жадничало тепла. Лёгкая испарина повисла в воздухе. Этим воздухом было приятно дышать. Я уверенной походкой направился к входу, полный решимости и мнимого чувства, что готов ко всему.

Дверь в кабинет была приоткрыта. На этаже ни души и ни звука. Источник шума здесь был только один. Поэтому я стал двигаться максимально тихо. Насколько это позволяли скрипучие берцы.

Кабинет был пуст, но моё внимание привлек предмет странной конфигурации, лежащий в центре журнального столика. Какой-то замысловатый гаджет, по форме напоминающий тарелку вверх дном, сантиметров десять в диаметре, и со светящейся синей каёмкой по краю. Однако чем ближе я подходил, тем больше менялся цвет этой каёмки, со стороны приближения, плавно краснея.

Дверь захлопнулась, но я ожидал чего-то подобного. Поэтому лишь медленно обернулся. Это была она. «Она прекрасна!» — лишний раз отметил я для себя. Прекрасная и… другая!? И то, что одета она была в странный обтягивающий комбинезон, черный с синим отливом, в цвет волос, собранных в конский хвост, ещё не так будоражило воображение. Главное взгляд. Собранный, внимательный, но слегка обеспокоенный. Напряжение между нами можно было резать ножом.

— Я не слежу за модой, но что сейчас так ходят? — решил я начать первым как всегда с идиотской шутки.

— Сядь! — кивнула она головой в сторону кресла, направившись к окну.

Её голос прозвучал довольно убедительно и я, молча сел. Катерина подошла к окну и осторожно выглянула, будто боялась быть замеченной.

Точно! Кольнуло не сразу, но вот оно. Костюм точь-в-точь из моего последнего сна.

— Рюкзак свой на стол положи, — продолжила она всё в том же приказном тоне, повернувшись ко мне на секунду.

Выполняя просьбу, моё внимание снова привлёк странный гаджет, с покрасневшей частью полосы в мою сторону.

— Что это?

— А на что похоже? — не поворачиваясь, вопрос на вопрос.

— Ну не знаю… хрень какая-то с датчиком приближения.

— Она и есть, хрень с датчиком приближения. Пойдёт? — она села напротив и нажала в центр. Цвет каемки стал снова синим, будто мы пропали с поля зрения датчиков.

Воцарилась тишина.

— Диктофон, может, какой-то? — предположил я.

В ответ она неопределенно дернула к верху бровями и одним плечом.

— Ты знаешь… — поменял я тон на более уверенный. — Я сегодня к тебе с конкретными вопросами. — Она лишь молча, гримасничала, будто усмехаясь надо мной. — Мне снился сон, мне кажется, я знаю, кто меня в нём преследовал. Уверен почему-то, ты тоже это знаешь… А ещё, я приехал к тебе сегодня раньше, на много раньше и знаешь что обнаружил…? Да чтоб тебя! Убери насмешку со своего лица! — перейдя на крик, голос слегка осип — Я знаю тебя! Откуда у меня это чувство? Где и когда мы встречались? Почему я этого не помню? Что ты скрываешь? Кто ты? — захлебнулся я в собственных вопросах.

Кажется эхо от моего крика, ещё раза три пронеслось по пустому этажу. Мучительное ожидание повисло в тишине. Где-то в глубине души, я был уверен, что моя жизнь вот вот разделится на до и после. Возможно, даже после её следующей фразы.

— Жить хочешь? — сказала она спокойно, слегка наклонившись ко мне.

***

Не то, конечно, чего я ожидал, однако фраза задачу свою выполнила. Спокойствие я сохранил. Ведь кто решил верить глазам, ушам и взглянуть на мир по иному, менее получаса назад? Правильно! И теперь, я будто вырван из привычного мира и помещён на голубой экран героем невероятной истории? Но если так, где эпичный взгляд и вера в свои силы, так присущие этим героям. Где полный контроль над телом и чёткий план в голове. Взамен лишь лёгкая, неподдельная дрожь по телу и тошнота.

— Продолжай — наконец выдавил я, собравшись с мыслями.

— Тогда делай так, как я скажу, и, если нам повезёт, ты получишь свои ответы.

В принципе, меня всё устроило, кроме «если нам повезёт», но выбирать особо не из чего и я одобрительно кивнул.

— Отлично! — облегчённо продолжила она, откинувшись на спинку — В ближайшее время твоя задача — что бы ни происходило вокруг, тихо и молча сидеть на этом кресле.

«Не уверен, что мои ноги сейчас в состоянии далеко унести меня!» — мелькнуло в голове. А после «что бы ни происходило», я машинально вцепился в подлокотники. А как ещё можно быть готовым ко всему?

***

Дверная ручка повернулась, выдав названного гостя еле слышным щелчком. Мой взгляд метнулся на дверь и снова застыл на Кате. Она поднесла указательный палец к губам… красивым губам. И это показалось сексуальным, даже в такой крайне неподходящий момент.

Дверь открылась, и я увидел ребёнка. Фраза «быть готовым ко всему» обретала весомое основание при виде этого дитя. Это была девочка лет двенадцати. Она была одета в грязную, рваную одежду. Лицо и руки были измазаны чем-то с кровяным оттенком. И верно, она зажимала кровоточащую рану на правой ноге.

— Помогите, пожалуйста… — дрожащим голосом сказала она.

Я как в забвении сорвался ей на помощь, но вовремя был остановлен крепкой хваткой Кати. Она снова повторила жест указательным пальцем и прошептала: «Смотри дальше!»

Девочка осмотрела комнату и, хромая, направилась в нашу сторону. Однако её взгляд смотрел сквозь, и я понял — она нас не видит! Часть полосы на приборе снова покраснела, сигнализируя приближение. Я начинал понимать назначение этого странного чуда техники и вновь взглянул на Катю. Она успокаивающе кивнула, не отрывая от меня взгляд не на секунду. Будучи, наверное, готовой вновь схватить, если что.

Тем временем, девочка подошла почти вплотную и, думаю, не собиралась останавливаться. Путь её лежал по направлению к окну, но на пути было моё кресло, о которое она вот вот споткнется. Я вжался в спинку, приготовившись к столкновению. Глаза были широко открыты и увидели невозможное. Она прошла сквозь кресло и мои ноги как призрак! Хотя нет! Призраком был я и беспрепятственно пропустил её мимо, ощутив лишь лёгкий холод на коже ног. Хотел бы я увидеть своё лицо в этот момент. Сердце готово было выпрыгнуть и колотило где-то в шее, как мне казалось, громче её шагов.

Отпустив подлокотники, я ощупал свои ноги. Хвала небесам, они были на месте. Как это возможно? Что за фокусы? Кажется, начало звенеть в ушах. Катя махнула рукой, дабы привлечь моё внимание. Пальцем она указала на дорожку крови. А примечательно было то, что кровь пропадала следом за девочкой на расстоянии полутора метров. Пол оставался чистым, будто ничего и не было.

Девочка дошла до окна, положила окровавленные руки на подоконник и, вытянув шею, осмотрела улицу. Резкий поворот, от которого я, признаюсь, вздрогнул, и уверенной уже походкой она направилась обратно к двери. Следы от рук также мгновенно пропали, подкрепив догадку о неком обмане. Страдалица остановилась у выхода и, окинув снова комнату взглядом, вдруг исчезла. А взамен возник крепкий парень лет тридцати в жутко схожем комбинезоне. Хотя нет! Не схожем, а точно в таком же черном комбинезоне, с синим отливом.

— Нужно оборудование для сканирования и анализа, — сказал он едва слышно, коснувшись пальцем темного пятна на щеке, около правого уха.

«Родимое пятно» — кольнуло в мозгу. На этот раз взгляд Кати я не встретил, она внимала каждому слову, сказанному незваным гостем.

— Быстрее! — торопил он кого-то. — Я буду на точке через пятнадцать минут! Каоламикор сделала свой выбор, теперь я действую согласно инструкции. Её происхождение не имеет значения. Делай, как говорю, иначе и тебя добавлю в список. Связного найти — не проблема.

Он замолчал, отключив видимо связь, и, наконец, покинул комнату.

***

Времени осознать произошедшее, мне, естественно, Катя не дала. Да и сам я понял, что время для нас стало непозволительной роскошью. Разум опьянил переизбыток адреналина, а силы и способность соображать вернулись. Отключив прибор, Катя небрежно двинула его ко мне.

— Брось себе в рюкзак, пригодится ещё.

Что я и сделал, а после, коснулся ног, где ощущение некого холода ещё сохранялось.

— Эти… фокусы не на что там не влияют? — умудрился я спошлить и сам себе удивился. Однако юмор всё же лучше паники, решил я.

Катя достала свой рюкзак из под журнального столика и закинула за спину. Ноша эргономично распределилась на спине, а ткань слилась с костюмом воедино. «Может военные, или служба какая… секретная?» — пришло в голову. Откуда ещё столь инновационные технологии?

— Хватит болтать, надо уходить! Он скоро вернётся. Вернётся и обязательно возьмёт след… всегда берёт. Надо быть быстрее него и успеть добраться до места.

— Какого места?

— Безопасного, на какое то время. Время, чтобы вернуть тебя.

— Вернуть меня! — насторожился я. — Куда?

— Ни куда, а откуда. Ты мне такой не нужен!

— Какой такой?

— Позже! Пора уходить.

Я ломанулся к двери, но был остановлен снова её рукой.

— Нет. Не туда. Так, мы далеко точно не уйдём.

Она завела руку за спину и буквально проникла сквозь ткань рюкзака, достав предмет, отдаленно напоминающий рукоять ножа. Не знаю, что больше удивило, питая неистовое любопытство: чудо-рюкзак или диковинная вещица.

Катя сжала рукоять сильней, и та начала издавать едва уловимый свистящий звук. Она вонзила несуществующее лезвие в невидимую преграду перед собой. Будто разрезая невидимую ткань, рука описывала перед собой круги. Моё сознание танцевало сумасшедший танец в голове, однако кольнуло воспоминание. Я уже видел подобное! Не в кино, не в компьютерных играх и даже не во сне. Моя дочь рисовала на стенах что-то подобное! Не может быть! «Просто злая шутка воображения!» — успокоил я себя.

Воздух электризовался, заливая характерным потрескиванием пространство вокруг. А вот тут, как раз, спасибо кинематографии и гейм индустрии, я догадался, что это будет что-то вроде портала. Пол и стены задрожали, а вокруг закружились листки бумаги, сорванные с комода и создавшие подобие торнадо.

Губы Кати шевелились, неустанно что-то повторяя или ведя какой-то счёт. Наконец она свела рукоять в центр, и яркий свет ослепил меня. В ушах зазвенело, а в воздухе запахло озоном. Привычного воображению портала я не обнаружил. Взамен лишь едва уловимые контуры овала, глядя сквозь который можно было увидеть лёгкое искажение. Сравнимое, разве что, с источением тепла над горячей поверхностью.

— Идём, скорей! — пропустила она меня вперёд, сомневаясь, видимо, в моей решительности. — Задержи дыхание.

Однако сомнения по поводу моей решимости были напрасны. Тех десяти секунд, затраченных на открытие прохода, мне вполне хватило, чтобы сделать, несомненно, главный выбор в моей жизни. Глядя на Катю, я для себя решил, что пойду за ней куда угодно, чем бы это не закончилось. Много ума не требовалось, чтобы понять — она многим пожертвовала ради меня. Да и оставшись, скорее всего, обреку себя на гибель.

А ещё, признаюсь, я ведь сам этого жаждал. Совсем недавно жалуясь на скучную жизнь и рутину самому себе, и представить не мог такого поворота. Люди всей планеты, проживая миллионы и миллионы жизней, даже мечтать не могут увидеть что-то подобное. И если это мой путь, то я готов! Хочу верить, что готов…

Собрался с духом!

Зажмурился, на всякий случай!

Шагнул-таки в неизвестность…

Глава 2. Портикул

Лето девяносто пятого выдалось на редкость жарким. Это позволяло, помимо домашних дел и огорода, успеть побаловать себя редкими вылазками на природу. Весь посёлок в то лето пропадал кто на охоте, кто на рыбалке, а кто в поисках грибов или ягод.

Вот и мы с отцом, сидя на берегу огромной старицы за два десятка километров от нашего дома, наслаждались неповторимым видом. Редкая возможность выбраться на рыбалку с отцом, делала эти моменты ещё волшебней. А много ли надо шестилетнему сорванцу для счастья?

Это были теплые воспоминания из детства. Детства без телефонов и компьютеров, без дорогих, безжизненных игрушек и безликих соцсетей. Мы были научены радоваться простым вещам. Были научены, правильно расставлять жизненные приоритеты. Знали в лицо предательство и настоящую дружбу. Мы никогда не радовались так искренне и не были напуганы, по настоящему животным страхом, как в те далёкие времена. Мы познавали мир.

Едва забрезжил первый луч солнца, пробиваясь через туманную взвесь, как пришла пора проверить сети и фитили, поставленные в ночь. Я заверил отца, что справлюсь с этой задачей один. Нет проблем! Я и раньше это делал. Отлично умел плавать, а с лодкой управлял и того, лет с четырёх.

Однако в этот раз что-то пошло не так. Поднимая сеть из воды, я потерял равновесие, и мои колени соскользнули с борта резиновой лодки. В одно мгновение я оказался поглощён этим «монстром». «Монстром», мгновенно заполняющим, параллельно с телом, и все уголки сознания, холодным мокрым ужасом. Он хватает крепко за ногу и не даёт шанса сделать даже глоток воздуха. «Монстр» одолел меня сразу, как тело забилось в панике. Мысли в голове? Им просто не было места. Животный, не поддельный страх поглотил без остатка. «Монстру» оставалось лишь подождать, когда я, наконец, пущу его в свои лёгкие. Я поднял голову вверх и предпринял последние усилие, чтобы дотянуться до заветной поверхности. И, кажется, даже часть моего лба достигла цели, но «монстр» просто играл со мной, дав иллюзию надежды. Солнце наконец коснулось поверхности и рассыпалось на миллионы золотых огней, выстроив стену и без того обреченному. Никакой вечности или жизни перед глазами. Я и «монстр». Один на один.

Я побеждён. Конец. Я жадно пытаюсь вдохнуть. Но это совсем не конец. Сознание живо и с каждым вздохом ужас множится от осознания скорой кончины. Хватит! Но монстр тянет время до последнего, будто пожирая страх до последней капли…

Час спустя мы с отцом снова смотрели на водную гладь. Во рту был отравляющий привкус тины и держался он, наверное, целую неделю. Отец рассказывал мне невероятную историю о том, как спасся я сам. Будто сорвал в воде, какой-то полый стебель и, применив его как дыхательную трубку, выпутал ногу из сети. Выбрался на берег и отключился, а он был за оврагом и проверял мордушки. Однако я был уверен, что спасением, конечно, обязан ему. И историю эту он выдумал, дабы исключить появления у меня боязни воды, но фобия мучила ещё долгие годы, наполняя каждый раз рот вкусом тины.

Вот только страх теперь касался не только воды. Что-то во мне сломалось. «Монстр» успел запустить свои длинные щупальца в самые укромные уголки, время от времени напоминая о себе. Немало времени потребовалось, чтобы научиться жить с этим страхом. Только окончательно повзрослев, я стал постепенно забывать вкус этого животного ужаса. Время оказалось мне лучшим лекарем. Однако, «монстр» не покинул своей обители, а лишь затаился, накрывшись лоскутным одеялом. Одеялом, раскроенным из двух десятков лет и сшитым бесконечной нитью забот. Всегда был риск выпустить этот страх на свободу, липкий и первобытный. А значит надо быть готовым достойно его встретить и дать решающий бой.

Как бы то ни было, мы с отцом решили, что никто не должен узнать об этом инциденте, никогда. Скрепив обещание искренним рукопожатием, отец сказал мне слова, которые запали в душу по сей день:

— Саша, сын, людям свойственно встречать преграды и оступаться. Оступившись, есть те, кто устоит, и те, кто упадет. Среди устоявших, есть те, кто сделает выводы, и те, кто их не сделает. А среди упавших те, кто поднимется и те, кто останется лежать. Так скажи мне сын, кем быть не стоит?

— Тем, кто останется лежать? — почти уверен был я.

— Нет. Тем, кто не спотыкается.

Не сразу, не в тот момент, но смысл я уловил.

***

Не встретив твердой опоры по ту сторону, я просто упал плашмя с полуметровой высоты.

Глаза открыл. Перед носом песок, крупный, странного зеленоватого цвета. Он напоминал бисер.

Я спешно перевернулся на спину и вдруг понял, что не могу вдохнуть! Грудную клетку сковало тугой болью. Я начал пятиться задом и, упёршись во что-то спиной, занял сидячее положение. В ушах вновь стал нарастать звон.

Катя, подобно кошке, мягко и грациозно приземлилась в полуметре.

— Придурок! — спокойно проговорила она и наклонилась ко мне, что-то нажав на тыльной стороне своего запястья. Её прекрасный образ начал пропадать, скрываясь за черными пятнами, заполняющими взор. Лоскутное одеяло шевельнулось. Секунда, и разряд тока мгновенно вернул реальность.

— Я же сказала тебе затаить дыхание! — злилась Катя.

— Ах да… дыхание… — хватая жадно воздух, шипел я. — А я чёт… глаза зажмурил!

— Естественно, скачёк на такое расстояние вызовет спазм мышц дыхательной системы. Ты, впредь слушай внимательней, попрошу тебя! А иначе нам долго не протянуть. Нам! Тебе и мне! Я специально заостряю твоё внимание. Моя жизнь, так же зависит от твоей. Не хочется уж, чтобы всё полетело к хренам. Поэтому, соберись!

Я медленно встал на четвереньки и, как бы ни крепился, желудок вернул весь обед без остатка. Поднятым вверх указательным пальцем, я выпросил минуту, дабы уверенно встать и быть готовым продолжить путь. Выдалась возможность оглядеться, наконец. Песок странный, зелёный, крупный. Где такой? Не помню, точнее — не знаю. Едва уловимый шум прибоя. Верно — вода. Море или океан делило небо горизонтом, и также было странного зелёного цвета. Огромный деревянный столб, что послужил опорой мое спине был не один. Столбов много. Они стоят в ряд, подпирая что-то огромное. Что-то, загораживающее солнце. Я поднимаю голову, оценивая высоту деревянного сооружения. Не может быть! Это огромный корабль! Верфь, самая настоящая! «А где в мире ещё есть такие? Неужели скачёк был во времени, а не в пространстве?» — подумал я.

Крики. Голоса. Стук. Шум. Работа на верфи шла полным ходом.

— Где мы? Мы в безопасности? — спросил я, поднимая и отряхивая свой рюкзак.

— Увы, скачёк отследить проще простого. Чтобы появился шанс, нужно повторить перемещение хотя бы раза три. И чем дальше следующий проход, тем больше радиус поиска, а значит больше времени для нас. Поэтому поторопимся.

На левом запястье Катя активировала, зависший в воздухе, циферблат часов. Обнулила счётчик, и время неумолимо потекло.

На горизонте маячила одинокая гора, покрытая зелёной шапкой лесного массива. Туда мы и направились, утопая в рыхлом песке. Лёгкий ветерок доносил неизвестные запахи, несравнимые ни с чем. Захотелось что-то спросить, но Катя прибавила ход, а я еле поспевал.

Едва преодолев половину пляжа, я обернулся насладиться редким видом величественного сооружения. Это было потрясающе. Ничего подобного я прежде не видел. Само судно поражало не только размерами, но и причудливыми формами. Подобных кораблей не увидишь ни на одной иллюстрации учебника истории, разве что в книге писателя — фантаста. Нос корабля был изогнут кольцом, и возвращался в центр палубы. А мачты и паруса — это что-то невообразимое. Ткань переливалась перламутром, ослепляя отблесками солнца. А форма! Форма напоминала острые пики, устремлённые к небесам. Мачт было не меньше десятка и каждая, я думаю, играла свою важную роль.

Внимание привлекли люди, трудившиеся над этим чудом. Возможно, это был оптический обман, но они были явно выше среднестатистических. Метра два как минимум. Ко всему прочему одетые чудно́. Что-то вроде длинных расклешённых плащей в пол. Причем разных цветов.

— Не отставай! — окликнула Катерина. — И хватит на них пялиться. Здесь это чревато неприятностями. Лучше, не с кем не контактируй, целее будешь.

— Где здесь? — прибавил я шаг. — Что это вообще за место такое? Я теряюсь в догадках. Эти корабли и эти люди они как минимум необычны.

— У подножья сделаем привал, и я отвечу на часть твоих вопросов. О'кей?

Я одобрительно кивнул.

От пляжа до границы леса, пришлось пересекать поселение, тянувшиеся вдоль всего побережья. Постройки поразительно были похожи на глинобитные саманы, теплые в холод и спасающие от жары в зной. Сделаны были они, видимо, всё из того же зеленоватого песка. Вокруг не оказалось ни души.

— Где все обитатели столь чудных жилищ? — бросил я вдогонку.

— Чем меньше глаз увидят нас, тем лучше.

Ответ меня устроил. Логично. Убегаем ведь от кого-то. Кем бы он ни был, явно был подготовлен и осведомлён. Образ раненой девочки прогнал мороз по коже. Воображение разыгрывало ужасающие варианты развития событий, не стань мы призраками в том кабинете. И это, как не странно, добавило мне сил и скорости.

Я почти поравнялся с Катей, когда мы, наконец, достигли границы лесного массива. Лишь пройдя добрых метров сто, я вдруг обратил внимание на растительность вокруг. Невероятно! Столь крупных раскидистых листьев, застилающих землю, я не видел в жизни. А деревья вокруг! Это вообще деревья? Подобие громадного папоротника, с пятиэтажный дом.

Меня остановила ладонь Кати, в то время как я, запрокинув в небо голову, оценивал дивный вид.

— Стой! Осторожней! — шёпотом сказала она. — Под ноги смотри! Здесь ловушки повсюду.

Катя ногой отодвинула пару листов, обнажив несколько ярких синих цветов.

— Это цветы! — поднял я бровь. — Или нет?

Она отвела меня ладонью на шаг в сторону и кинула горсть земли. Звонкий щелчок спугнул стаю птиц в гуще крон, и цветы побелели, потеряв свой синий оттенок. Честно, я ожидал чего угодно, только не такого разряда. Непроизвольно вздрогнул.

— Что это, мать его? — недоумевал я. — Разве цветы так могут?

— Это капканы, своего рода! — объясняла Катя. — Ещё остерегайся красных водянистых пузырей на стволах. Внутри них газ, а эффект — нервнопаралитический.

Вопросы, как снежный ком, или нет, больше — лавина. Всепоглощающая лавина вопросов, засыпающая сознание. Однако я отставил их на потом и внимал каждому её слову.

Теперь, увидев насколько опасен может быть каждый шаг и, приумножив своё внимание, я след в след двигался за своей проводницей. Напряжение и сосредоточенность наглухо выбили из головы все догадки и размышления! Остались лишь контроль и рефлексы. Поэтому два часа пути сквозь непролазную чащу пролетели мигом, но и выжали меня как лимон. Ноги еле волочились, руки наполовину занемели, а рюкзак весил уже килограмм сто. Стыдно было признать, но я — сдулся.

— Прив… Прива… Привал! — задыхаясь, крикнул я и упал на колени.

Катя же будто была рождена здесь. Дикой кошкой она неустанно скользила среди густой растительности, не сбавляя темп. Она победила. Я опустил голову, признав её бесспорное превосходство. Мне никогда ещё не доводилось так выбиваться из сил. Хотя нет. Армейские марш броски, забытые как страшный сон. Что заставляло двигаться тогда? Что мне нужно? Крепкий мат сержанта, или наряд вне очереди? Нет.

Она, наверное, просто стояла и молчала, глядя на меня. Ни слова не проронила. Я представил её взгляд глубочайшего разочарования и стал противен сам себе. А она всё молчала. Почему молчит? Ушла? Вряд ли. Лучше бы орала. Я ударил кулаками о травяной влажный наст так, что вода с грязью окропила меня до макушки.

— Что ты молчишь? — психанул я, поднимаясь на ноги. — Где мотивирующие речи, ну или в противном случае гневные упрёки? Где твоё: «Хочешь жить, тогда вставай!» или «Ты мне так нужен, потому что ты особенный!» — пытался я шутить. Молчание в ответ продолжалось. — Ааа, я понял. Это как тогда в кабинете — психологический приём, мать его. Мол, хочешь, так сиди тут и жди пока тебя жахнет какой-нибудь цветок, или сожрёт таракан-переросток! А тут ведь есть такие? Да я не удивлюсь! А где мы? Да хрен знает! Нам ведь принципиально молчать! Нам ведь трудно потратить минуту и объяснить хоть что либо! — гнев брал верх, и я перешёл на крик. — Знаешь, мотиватор с тебя, честно скажу, хреновый, да и психолог не лучше! — выговорился, и полегчало сразу. Приступ гнева отступал. Минута и я совсем остыл. — Извени, — уже едва слышно добавил я. — Идём дальше, чё стоишь?

— Тихо! — подняла она вверх указательный палец и напрягла слух. — Доорался?

— Что? Я ничего не слышу.

— Думаешь ловушки добычи ради? Они поселение берегут от нежелательных гостей.

— Каких? — медленно протянул я, сам напрягая слух.

— Тараканов-переростков, — прозвучал сарказм не к месту.

Она коснулась тыльной стороны запястья и в воздухе голограммой повисла карта местности.

— До укрытия меньше квадрата. Можем успеть, не отставай!

Вот мотивация что надо! Вы когда-нибудь убегали от собаки? Ощущения накрыли подобные. Усталость пропала в миг. На этот промежуток времени я забыл и про загадочного преследователя, и про чудны́е ловушки. Нёсся, казалось, не касаясь земли. Главное — не упустить из вида мою проводницу.

В воздухе нарастал шум, наводя ужас, будто наступая на пятки. В мгновение, чаща сменилась скалистым плато. Однако Катя лишь добавила скорости. Я уже почти догнал её, преодолевая плавный подъем, скрывающий наглухо дальнейший обзор, как вдруг она схватила меня за руку, увлекая за собой.

— Скорей! Не оглядывайся! Прыгай!

Мы бежали синхронно и, достигнув вдруг обрыва, я машинально последовал её примеру. Прыжок!

Открылся потрясающий и в тот же момент ужасающий вид. Нарастающий шум достиг своего предела и им оказался шум огромного водопада.

Совершив этот сумасшедший прыжок, мы оказавлись в точке невозврата! Катя предательски отпустила мою руку, отправив в свободное падение. Падение с колоссальной высоты в бурлящий котёл скрытый густой туманной пеленой водяной взвеси. Остановись я секундой раньше у края, совершенно точно бы не прыгнул, пусть даже под угрозой быть пойманным невиданной тварью. «Сумасшедшая!» — мелькнуло в голове. Падение с такой высоты явно не оставляло шансов выжить, даже если бы внизу нас вместо тумана, ждала громадная перина. А про приземление в воду я уж молчу. Оставалось лишь дико орать, что и начал делать!

Лоскутное одеяло в тёмном углу было сорвано и превращено в пепел. В пепел был обращён и монстр отравляющий сознание столько лет! Ощущение безграничной свободы на фоне неминуемой гибели — странный коктейль! Я набирал скорость спиной вниз, уже кажется, целую вечность. А в действительности — секунд пять, как я отдал свою жизнь целиком и полностью, доверившись незнакомке. Именно незнакомке. Ведь ложное чувство, что я о ней что-либо знаю, испарилось бесследно.

Туман мгновенно поглотил меня и я, в ожидании столкновения, зажмурил глаза. Странное ощущение замедления падения… Я умер? Нет. Ведь мой дикий крик смешался с раскатистым смехом моей спутницы. Я открыл глаза, и они тут же были залиты водой. Настолько густая была водяная взвесь вокруг. Дыхание перехватило, и я ладонями закрыл лицо, перевернувшись, будто находясь в невесомости. Да. Точнее определения нет. Всё же сделав заветный вдох, я рассмотрел впереди силуэт моей незнакомки. За всё время, я и улыбки, стоящий, на её лице увидеть не имел возможности. А сейчас она закатывалась искренним заразительным смехом. Я тоже рассмеялся. Однако зашкаливающий адреналин делал мой смех похожим больше на истерический. А как иначе? Я ведь только что был чудом спасён, и плевать — как это сработало.

— Это природная аномалия! — кричала Катя, едва перебивая шум падающей воды. — Здесь это называют областью нулевой гравитации. Дай руку, я толкну к уступу, а ты забирайся и жди меня.

Она вплотную приблизилась, схватив меня за оба плеча. «Всё хорошо!» — говорили её глаза. Взгляд теплый и заставляющий верить. На лице застывшие капли воды искрились серебром, а беспорядочно раскиданная, мокрая челка казалась идеально уложенной. «Какая она красивая!» — вновь отметил я мысленно.

Катя упёрлась в мою грудь обоими ногами и оттолкнулась. Переданный импульс отправил меня прочь из туманного облака, как и её, только в противоположном направлении. Я начал барахтаться, беспорядочно рассекая руками воздух в надежде ухватиться за что-нибудь. И наконец, достиг цели!

Выступ скальной породы, мокрый и покрытый слоем скользкой слизи. Дальше выступы шли подобно лестнице, плавно набирая высоту. Будто искусственно созданная тропа в отвесной стене скального массива. Я осторожно преодолевал выступы один за другим. Для большей безопасности делая это, преимущественно на четвереньках. Вес тела постепенно возвращался, по мере удаления от туманного облака. Я уже решил остановиться, дабы дождаться спутницу, как увидел перед носом её ладонь.

— Помочь? — на её лице вновь красовалась улыбка.

Я, в полной растерянности, обернулся на туманную водяную взвесь.

— Как ты… Ааа плевать — взял её руку и, поднявшись, жестом показал, что в порядке. — За нами никто не гнался. Верно? — вдруг понял я. — Хитро. И это не смешно. Меня так надолго не хватит… Да перестань ты смеяться!

— Видел бы ты своё лицо! Ну, признай, ты в жизни ничего подобного не испытывал. Весело же было? К тому же нет быстрей способа преодолеть реку. Зато теперь мы почти у подножья. Идём, совсем немного осталось до следующего перехода.

Как понять эту черноволосую бестию? Ёе поведение словно монета, брошенная вверх, менялось с «орла» на «решко»! Запредельная серьёзность граничила с легкомыслием секундой! Так и сейчас она сияла приливом настроения. Соглашусь, ничего даже близко схожего, переживать не приходилось. «Ладно ты брось, живой ведь по крайней мере!» И я поддался снова смеху. Только теперь искреннему и доброму. Она поддержала. Мы стояли, смотря друг другу в глаза, и смеялись. Смеялись и, честно сказать, я вдруг почувствовал себя счастливым. Впервые за долгое время. Не уверен, было ли поддельным это чувство, ввиду глубочайших потрясений, пережитых за последние несколько часов. Однако я пришёл к выводу, что хочу быть здесь и сейчас. Стоять, промокшему до нитки, и смотреть в её глаза. Что не жалею не о чём. Она мне симпатична как минимум, моя таинственная незнакомка. Она влетела в мою жизнь как бешеный локомотив и разнесла в щепки мой мирок, а теперь увлекает теперь вслед за собой.

И я последую!

Мы стояли, смотрели друг другу в глаза и смеялись!

***

Добрых полчаса ушло, чтобы добраться, наконец, до вершины этой причудливой лестницы. Впереди виднелась зелёная равнина, простирающаяся до самого подножья.

— Странная лестница. Она ведь здесь не случайно? Она рукотворна? Кем? — посыпал я, наконец.

— Ты прав. Люди, что ты видел на берегу, это их рук дело. Точнее их предков, живших здесь задолго до них самих.

— Где здесь? Что это, вообще, за место? Что за природные аномалии и странный лес. Я, отчасти, чувствую себя персонажем книги Жюль Верна.

— Давай дойдём до твердой земли, без обрывов и скользких ступенек, и я скажу тебе, где мы. — Её едва уловимая улыбка явно сулила подвох. — Смотри лучше, какой вид.

Я обернулся. Вид был неповторимым. Теперь взору предстал во всей красе столь дивный водопад, что глаз не отвести. Тонны воды сплошным шлейфом падали до таинственного облака, превращаясь, по-видимому, в туман благодаря местной аномалии. Чуть дальше, вода снова приобретала привычный вид и собиралась в некое подобие озера, повисшего в воздухе. И через пару сотен метров вновь падала вниз, подчиняясь уже привычным законам гравитации. Сравнить это можно было, разве что с невидимой тарелкой гигантских размеров. Когда ещё такое увидишь?

Точно! Сфотографировать! Мой телефон. Я достал свой гаджет и сразу понял, что он — не жилец. Вытекшая из него вода и вдребезги разбитый дисплей, были тому подтверждением. Я извлёк карту памяти, хранившую в себе единственные, теперь, фотографии моей жены и дочери, и был уже готов отправить телефон в полёт с обрыва.

— Стой! — остановила меня в последний момент Катя. — Убери назад. Нам лишние следы ни к чему.

Я послушал.

***

— Так что? — начал я, когда мы были уже на середине равнины. — Теперь мы на твердой земле. Выкладывай, где мы?

— Портикул.

Пауза повисла секунд на десять.

— Остров что-ли какой? — перебирал я варианты в голове.

— Нет. Не остров. Это название планеты.

Я остановился на секунду, не веря ушам. «Планета!?» — повторил себе мысленно.

— Постой! Не земля?

— Не земля, — отвечала она довольно четко и внятно, чтобы я не переспрашивал, видимо.

— Но ты сказала, что там люди? Там на берегу, я видел людей, верно?

— Верно.

— И давно ЛЮДИ, здесь: «не на земле»? — выделял, теперь я, каждое слово.

— Чуть меньше чем ЛЮДИ на земле! — играла словами Катя. — На каждой из планет развитие эволюции идёт своим путём, однако исход, больше чем в половине случаев один. — Её взгляд наполнился грустью и обидой. — Саморазрушение! Вот на что вы все способны. Раз за разом, достигая своего апогея, целые миры уничтожают сами себя или друг друга, возвращаясь в каменный век. А скудный интеллект не даёт возможности развития до нужного уровня. Уровня, позволяющего осознать чудовищную закономерность в полной мере. Лишь избранным цивилизациям суждено выбрать иной путь, но и те платят свою цену… — она осеклась и замолчала.

— Прости, ты сказала «каждой из планет»! Их много? Ну… заселённых людьми… или кем-то… ну… типа людей?

— Восемьдесят две живых, и тринадцать искусственно созданных.

— В голове не укладывается… — потрясение что надо.

— И втрое больше уже канули в небытие. По причине той же тяги к саморазрушению.

— И что ждёт землю?

— Догадайся!

Догадаться было не сложно.

— Как скоро?

— Скажем так, земляне уже на финишной прямой.

Следующие минут тридцать пути, мы шли молча. Каждый был занят своими мыслями и размышлениями. Ландшафт начал меняться. Впереди нас ждал подъем на гору, поросшую густой непролазной растительностью. Однако, приблизившись, можно было разглядеть узкие тропы. Тропы, опутывающие серпантином весь склон. С такого расстояния восхождение не казалось особо трудной задачей, но едва ступив на тропу, я поменял своё мнение.

Без того не привыкшие к таким нагрузкам мышцы, начинало сводить судорогой. И после очередного спазма, я свалился на землю, сжимая рукой икроножную мышцу. Нет. Я не планировал сдаваться. С силой жал окаменевшую ногу. Боль отступила, однако попытка встать привела к очередному падению. Глубочайшая обида на собственное тело и самого себя накрыла меня. Где моя спортивная форма десятилетней давности. Что, сложно было уделять по полчаса на утреннюю пробежку хотя бы пару раз в неделю? Конечно, зачем пробежка, в доску обленившемуся, системному администратору. Вот тебе и результат!

Катя вернулась и, присев рядом, что-то достала из своего «чудо — рюкзака».

— Я в порядке, — начал было оправдываться. — Уже иду. Споткнулся просто.

— Вот гад!

Я взглянул на Катю и догадался, кому это предназначалось. Она смотрела в бинокль, обычный земной бинокль небольших размеров. Взгляд её был направлен в сторону побережья, откуда мы и начали свой путь. С нашей позиции большая его часть просматривалась уже без труда.

— Дай взглянуть!

— Справа от лодки, — сказала она, протягивая бинокль.

— Ничего не вижу, лишь группу местных. Они что-то обсуждают.

— Смотри внимательней, там…

— Стой! — оборвал я Катю, заметив, наконец, кое-что необычное. — Мальчик! Местный парнишка, он ранен.

— Именно. Ничего не напоминает?

Мальчик что-то эмоционально рассказывал, активно жестикулируя при этом руками. Его одежда была испачкана кровью и песком. В один момент рассказ парнишки заканчивается, и группа местных работяг указывают ему направление, точно в сторону горы. Мальчик поворачивается, и я ловлю его взгляд. Как поражённый электрическим зарядом, я вздрогнул. Едва не потеряв бинокль, вновь нервно ищу потерянную точку. Вот! Мгновения хватило, чтобы всё изменилось до ужасающей картины. Часть местных лежали на песке, образовав телами лучи кровавого солнца. Остальная часть в панике убегали прочь. Что произошло? Оставалось лишь догадываться, но мальчишка пропал. Вместо него появился новый персонаж — наш преследователь! Он шёл скорой, уверенной походкой. Он взял след, а над его головой поднимались ввысь пара дронов, конструктивно напоминающих квадрокоптеры с реактивными двигателями вместо винтовых.

— Смотри! Скорей! — решил я, что моя защитница непременно должна оценить ситуацию. А сам вскочил не без труда и приготовился к марафону.

Спокойствию Кати, я жутко завидовал в тот момент. Она, лицезрея пугающую картину, не проронила ни слова. Ни один мускул не дрогнул на её лице. Лишь спокойствие и полный контроль. «Вот пример самообладания!» — подумал я.

— Спрячемся в норах, оттуда и совершим следующий скачёк, — сказала она и вновь активировала свой циферблат. — Успеем! Должны успеть!

— В норах? — спросил я с опаской, прибавив ходу. — В чьих норах? Ооо, пусть это будут кролики, прошу, ответь!

— Почти угадал! Очень похожи зверушки.

Почему-то, я ей не поверил.

***

Обойдя гору практически по кругу, мы, наконец, достигли заветных, около метра в диаметре, нор. Катя велела притаиться рядом в высокой траве, а сама что-то вновь высматривала в бинокль. День близился к завершению, подарив нам закат потрясающей красоты. Срез солнца невообразимых размеров занял, буквально треть горизонта и ярко алый свет залил всё, чего касался. С непривычки, конечно, кровяной оттенок немного пугал, но был по-своему притягателен. «На фоне такого заката можно лишь признаваться в любви, чем местные, наверное, и занимались в такие вечера». — Подумал я и тут же размышления омрачились картиной недавней кровавой расправы.

— Не будь здесь нас, они не погибли бы. — Сказал я монотонно, будто сам себе.

Катя отвлеклась на меня, изобразив крайнее удивление.

— Возможно. А что ты хочешь этим сказать?

— Мы, сами того не желая, несём за собой смерть. И это только начало. Я прав?

— Ты сам видел, кто именно несёт смерть! Так что заканчивай философствовать и подбери свои слюни! Тебе не идёт.

— Сопли.

— Что сопли?

— Правильней сказать: «подбери сопли».

— Придурок! — поставила она точку и продолжила смотреть в бинокль.

Отверстия в склоне горы, больше напоминали здоровенные гнёзда стрижей в берегах рек. Хаотично расположенные, они казались совершенно необитаемыми. Однако едва уловимый мерзкий запах заставлял в этом усомниться.

— Вроде пустые. — Катя посмотрела, ещё раз, на часы. — Вечером они выходят на охоту, а значит — точно должны быть пустые.

— Ты сказала, «на охоту»? — пробежал мороз по коже. — Кролики разве охотятся на кого-то? Знаешь что, у нас на земле, кроликам не нужно не на кого охотиться… Они сами добыча. Это снова твоя дурацкая шуточка, да?

— Идём в ближнюю нору, — игнорируя, продолжала она.

— Стой! Как ты определила, что там пусто?

— Бинокль с тепловизором, температура на входе в норы падает, следовательно — они пусты.

— Ты уверена?

— Нет. Держи бинокль, он уже в режиме ночного видения.

Она сорвалась с места, и мне ничего не осталось, как рвануть следом, хоть её ответ меня совсем не устроил. Катя двигалась быстро, но тихо, слегка согнув ноги в коленях. Я следовал след в след и старался ей во всём подражать. Едва уловимый мерзкий запах превратился в смердящую жуткую вонь. Мы остановились на мгновение у края норы, и моя спутница, без колебаний растворилась в объятьях темноты.

***

Я застыл на месте, едва проникнув внутрь норы. Жадно прильнув к биноклю, внимательно осмотрел помещение. Особым масштабом оно не отличалось, будучи в высоту всего метра три. Изнутри напоминало, лежащий на боку, кувшин, через горлышко которого мы и вошли. Катя стояла на одном колене в центре и торопливо доставала, какие-то предметы из своего «чудо — рюкзака». Темнота её никак не выбила из колеи.

— У тебя там фонаря нет? Пригодился бы, я думаю.

— Мне свет не нужен. К тому же он привлечёт внимание. Лишнее палево нам не к чему. Так вы говорите?

— Это верно, — произнес я медленно, продолжая озираться по сторонам. — А ты что, как кошка что ли — видишь в темноте? Или эхолокация? Или может твои глаза, как у киборга!? Точно! Ты вообще человек? Может ты даже не с земли? Или…

— Закрой рот! Тихо! — встревожено вскочила Катя, сжав кулаки.

— Эй, спокойно! Не хочешь — не отвечай!

— Тихо! — вновь повторила она. — Мы не одни!

«Классика жанра, мать её!» — мелькнуло в голове. И в этот раз я всё понял мгновенно. Оставалось лишь догадываться — откуда ждать нападения этого «нечта».

Я вдруг осознал, что находясь в столь опасной ситуации, не имею под рукой никакого оружия. Мысль о том, что сам наконец-то осознанно был готов защищаться, а не бежать и прятаться, приподняла со дна мою самооценку. С того самого дна, по тёмным углам которого и лежали всё те же лоскутные одеяла.

Я смотрел на Катю, а она внимала каждому шороху. Её взор застыл на потолке, и я мгновенно метнул взгляд туда же. Пусто! Ничего! Совершенно точно! Однако Катя рванула прямо на меня и сбила с ног как квотербека. От неожиданности бинокль вылетел из рук, лишив единственной способности к действиям. Зато теперь я отчётливо слышал грузный удар о землю в паре метров от нас. Точно там, где я только что стоял. Кто-то или что-то упало, или скорее спрыгнуло с потолка.

Катя словно пружина отскочила от меня и бросилась в сторону предполагаемого недруга. Завязалась потасовка, об этом говорил характерный шум, эхом наполнивший злополучное логово. Я судорожно шарил вокруг, в надежде найти заветный бинокль. Увы, кроме песка и палок ничего не было. Наконец удача! Бинокль! В один момент шум пропал, сражение закончилось.

— Нет! Нет! Нееет! — закричал я, ожидая увидеть худшее.

Однако поединок просто взял паузу. Катя в стойке стояла напротив этого существа. Существа явно не имеющего ничего общего с кроликом. Скорее киношные оборотни, больше ему сродни. Зверюга стояла на задних лапах. И даже слегка сгорбившись, была выше человеческого роста на две головы. Тело было покрыто короткой редкой шерстью. Вырванные клоки и глубокие шрамы свидетельствовали о, явно, не дружелюбной натуре зверя, а широченные плечи и грудная клетка, о немыслимой силе. Хотя бы пальцы рук украшали не медвежьи когти, а обычные ногти, схожие, кстати, с человеческими.

Противники описали полукруг готовые продолжить схватку. Зверь, что-то бормотал, на удивление, похожее на слова, но точно мне не известные. Теперь я мог разглядеть морду этой твари. Это, наверное, единственное, что можно было сравнить отдаленно с кроликом. Конечно, без огромных ушей, вместо них лишь вывернутые ушные раковины, занявшие чуть ли ни половину макушки. А вот форма черепа и глаза по обе стороны вполне схожи. Да и нос постоянно шевелился, шумно поглощая зловонный воздух. Морда, хищно оскалилась, издав подобие боевого клича и обнажив ещё одно сходство — четыре огромных зуба. И зубы эти были уж точно не для того, чтобы кору с деревьев сгрызать!

Смертельный танец вновь продолжился. Моя незнакомка оказалась превосходным воином. Уровень её подготовки впечатлял, завораживая и приковывая внимание. Подобно неуловимой кобре, она с фантастической точностью уходила от размашистых ударов зверя. И жалила своими точными ударами, лишь только выдавалась возможность. В месте касаний сверкали вспышки, и я догадался, вспомнил мою реанимацию на побережье. Это разряды тока для более эффективного урона, видимо. Инновационный костюм и превосходная боевая техника выравнивали шансы. Или, даже больше. Её преимущество в скорости было в разы.

Безуспешно рассекая воздух лапами, тварь ослабела и, собрав остатки сил, присела на все четыре лапы. Готовился смертельный бросок. Воительница была к нему готова. Рывок, и зверь растянулся в полёте, стремясь заключить противницу в смертельные объятья. Катя закрутилась словно волчок, отпрянув в сторону всё с той же лёгкостью. Тварь на пути ждала лишь стена. Тяжёлое тело всей массой свалилось на песок. Воительница неторопливо обходила зверя, благородно дав шанс ему подняться.

Она была прекрасна, я просто не верил своим глазам! «Рискует жизнью, волоча меня как обузу за собой, а значит, я просто обязан, наконец, стать хоть чуточку полезным. Да что там! Быть готовым отдать и свою жизнь ради неё!» — вдруг подумал я и сам слегка усомнился. — «Хорош герой! Чем ты ей сейчас помощник? Сидишь в стороне на холодном песке и лишь наблюдаешь, оцепенев, толи от испуга, толи от удивления. Едва поднявшись со дна своего сознания, заполненного страхами и темнотой, тебя схватило за ноги чувство самосохранения. Оно медленно тянет назад. Назад во власть животного страха, делая тебя совершенно беспомощным и лишенным способности мыслить ясно. Идеотская черта человеческого характера — выбирать лёгкие пути. Хоть и оказываются правильными они крайне редко. Возложить ответственность на других, оставаясь в стороне. Позволить всё решить за тебя, а самому принять как неизбежное. А где прежние честь и отвага? Честь и отвага с большой буквы. Так присущие нашим предкам, ещё каких то пару веков назад. Возможность ставить свою жизнь выше собственных интересов, для достижения высшей цели. Как мы умудрились потерять эти светлые, важнейшие качества? Что виной? Дурное воспитание, эволюция, прогресс? Есть ли шанс вернуть, разбудить, отыскать в глубинах сознания ростки заветных качеств. А может под лоскутным одеялом и нужно искать?»

Внутреннюю борьбу оборвал силуэт, пойманный боковым зрением. Вторая тварь мчалась, дабы напасть на воительницу со спины, развивая поистине молниеносную скорость!

— Катя!.. — всё, что успел я выкрикнуть.

Однако зверь опередил мой крик, сбив её с ног и, всей массой придавив к земле. Поверженная тварь медленно поднималась, пока вторая отчаянно пыталась зубами разорвать противницу на куски. Найденная рядом палка встретила разинутую пасть, выиграв немного времени.

Сейчас! Голова опустела, лишив меня ненужных мыслей. Осталась лишь эта комната. Я просто решил действовать, не думая о последствиях. И хорошо. Тянущие руки самосохранения отпустили, дав шанс показать, чего я всё-таки стою. Что-то планировать времени не было. Я просто так же нашарил рукой палку. «Это не палки! Это кости! Вот причина зловонья!» — мелькнуло в голове. Наудачу, кость оказалась ещё и сломанной. Я крепко сжал импровизированный кинжал и понёсся на тварь, что было сил. Вообразив себя неистовым берсерком, я на лету вонзил остриё кости, откинув бинокль и приложив весь свои вес на обе руки. Но не успел насладиться ответным рёвом, как меня сшиб первый зверь. Он откинул меня на пару метров и грозно навис, готовый исполнить приговор. Капли липкой слюны заливали одежду и лицо, попадая, как назло, в глаза. Я машинально зажмурился и начал тереть их рукавом правой руки. Левую — выставил вперёд, в надежде хоть как то защититься. Вот когда, по законам жанра, должно произойти моё спасение — в последний, критический момент. Я не видел и не слышал, оказалась ли моя жертва полезной Кате, но крайне в это верил. И если да — то, пожалуйста, СЕЙЧАС!

Но, видимо момент был ещё не достаточно критичным для меня, и вместо спасения, я ощутил жуткую боль. Тварь хватанула-таки зубами мою ладонь, прокусив её насквозь, словно зажаренный тост. Только хрустом корочки оказались мои кости, иглами прострелившие нервные окончания до самого предплечья. Крик от боли и обречённости оглушил меня самого. Я едва не отключился. Зверь начал мотать головой, швыряя меня как тряпку. Наконец, тварь разжала челюсти. Я по инерции откатился на метр в сторону и попятился, лёжа на спине, пока не достиг стены. Тварь поднялась на задние лапы, демонстрируя силу и превосходство.

— Я вижу тебя сука! — заорал я, сам удивившись этому факту.

Всё в мельчайших деталях, только лишённое цветов. Как это возможно? Взор, вытесняющий мрак из моих снов, теперь наяву! И чем это может теперь мне помочь? Истекающий кровью, и теряющий сознание, я не мог поверить, что это конец. Недаром же я вдруг прозрел во тьме, должно быть что-то ещё! Что я должен увидеть? В ушах зазвенело, но я из последних сил хватался за реальность. Надежда растворялась. Взамен осталась лишь ярость. Всепоглощающая ярость, заточенная в беспомощном теле. Левая рука совершенно отказывалась слушаться и повисла плетью, докучая нарастающей болью. Я опёрся на правую и встал. Поднялся во весь рост перед своим противником. Голова предательски кружилась, болтая меня из стороны в сторону.

Вот этот момент. Не поддельный, настоящий! Да, затуманенный усталостью и болью, но настоящий! И страха нет! Тьма, некогда облюбовавшая моё сознание и заселившая его страхами, предрассудками, мнимыми проблемами, пропала. Она вытеснена! Как? Чем? Не знаю? Но её нет. Нет ничего. Пустота. Пустота, которую смело, могу наполнить теперь сам. Наполнить тем, чем хочу именно Я. И начну, с мужества…

***

Звон в ушах стих — уже маленькая победа. Я сжал кулак. Не так я представлял ближайшее будущее. Наш побег заканчивался, в частности для меня, не успев начаться. Вопросы так и остались без ответов…

Стоп! Это она! Жива! Я вижу, как подобно конькобежцу, воительница набирает скорость, за спиной твари. В руке всё тот же окровавленный обломок кости. Первая туша красовалась у дальней стены, испуская дух и судорожно дергаясь.

— Давай, достань меня! — заорал я что было сил, распинывая песок. Отвлечь тварь — единственное, чем реально я мог сейчас помочь.

Однако тварь всё же услышала приближение и вмиг обернулась. Дистанция была слишком мала, а зверь только и успел, что встать на четыре лапы. Кате это было только на руку. Она вонзила остриё в грудь, прокатившись точно под ним, меж его лап. Он вместо сокрушительного падения, начал подниматься. Описав в воздухе окружность ногами, подобно лопастям вертолета, Катя перевернулась и приняла вновь стойку для атаки. Удар ногой по икроножной мышце зверя, замедлил его и поставил на колено. Моя спасительница оттолкнулась дважды от тела противника и, поднявшись в воздух, едва не задела потолок. Вместо этого, она перевернулась и обеими ногами оттолкнулась от него, добавив тем самым ускорения падению. Удар локтями пришёлся точно в затылок твари. Он не устоял и всем весом рухнул, окутав пространство вокруг облаком пыли. Оставленный в груди обломок кости не оставил ему шансов.

«Схватка окончена! Самая потрясающая, зрелищная и смертельно опасная схватка в моей жизни! Бесспорно! И я остался жив…» — мысли начали путаться и я опёрся спиной, медленно сползая вниз.

— Эй! Эй! Не отключайся, — говорила она будто вдалеке, а её бесцветный силуэт затухал в глазах. — Ты молодец! Слышишь! Смотри на меня! Ты спас меня! Слышишь! Не каждый бы решился, а ты спас! Слышишь? Говори со мной. Я тебе вколю сейчас кое-что. Это поможет тебе прийти в себя.

Её голос совсем затих…

***

Движения плавные, неторопливые. Находясь здесь, спешка ни к чему. Приятный, мягкий, зелёный мох. Ноги буквально вязнут в нём. Раньше такого не было. Каждый шаг даётся с заметным усилием. Снова этот дурацкий сон. Впереди стена и я знаю, чем всё кончится, но продолжаю шагать. Силуэты человеческих тел под слоем мха начинают шевелиться, излучая потоки энергии. Потоки, ведущие все как один к заветному обелиску.

— ОТВЕЫ? — вдруг проникновенный голос, толи в голове, толи в воздухе. — ТЕБЕ НУЖНЫ ОТВЕТЫ?

Открываю рот, но не могу произнести не звука. Здесь я лишь слушатель. Кому-то так угодно.

— ВСЕ ЖАЖДЯТ ОТВЕТЫ!

Я окинул великое множество тел, поросших вековой растительностью. Думаю, речь шла о них.

— ТЫ УВЕРЕН, ЧТО ХОЧЕШЬ ЗНАТЬ ОТВЕТЫ? ЗНАНИЯ НАДЕЛЯЮТ СИЛОЙ И ТАЯТ В СЕБЕ ОПАСНОСТЬ!

Тела подо мхом зашептали в унисон. Сначала едва слышно и неразборчиво, но потом вдруг голоса стали нарастать:

— Это и есть ответ! Это ответ! Почему, ты нужен им? Это ответ! Вспоминай! Это ответ! Это и есть ответ!

***

И тут я подскочил как ошпаренный кипятком. Сердцебиение было сумасшедшим, а всё тело охватил жар. Темнота вновь залила всё без остатка, вернув зрение на круги своя.

— Что это… Что это было? — спросил я, сам не зная о чём.

— Если ты об инъекции, то некое подобие адреналина, только в разы совершенней.

Тело колотила мелкая дрожь. Виной тому была толи травма, толи бодрящий укол.

— Как долго я был в отключке? — спросил, ощутив повязку на ладони. Рука всё так же неподвижно висела вдоль тела и поднывала.

— Пару минут, не больше. Только и успела, что руку перевязать.

— Я видел всё! — говорил я в темноту. — Что это было? Я видел во тьме так же ясно, как днём! Как это возможно?

— Ты про бинокль?

— Ты меня вообще слушаешь? Хватит дурочку включать! Ты поняла, о чём я! — я был просто уверен в этом.

— Успокойся, у тебя шок. В экстремальной ситуации бывает всякое.

Она шагнула, приблизившись вплотную. Я чувствовал её дыхание кожей своего лица. Едва уловимый цветочный аромат застыл в воздухе. Я что-то хотел сказать и, успев только приоткрыть рот, встретил её нежные губы. От неожиданности я застыл, наслаждаясь сполна сладким моментом. Чувства мгновенно переполнили сознание, оставив каскад мыслей. Мыслей разных: приятных и пугающих.

Но, как и всё, столь же волнующее и прекрасное, мгновение пролетело предательски быстро, оставив лишь неповторимое впечатление и сладкий привкус на губах. Оставив меня в неподдельном забвении, Катя воспользовалась этим. Она с силой дернула руку, и вправила сустав. Сказать, что из глаз сыпанули искры, значит не сказать ничего. После поцелуя, контраст был, что надо! От болевого приступа началась тошнота и я чуть не выплюнул собственный желудок.

— Так-то лучше! — сказала она довольная собой и следом всадила ещё одну инъекцию в плечо. — Это позволит быстрее вернуть руку в строй. С кистью сложнее: кость и сухожилия перебиты. Но ты не падай духом. Позже всё исправим.

— Умеешь сделать приятно! — с иронией скулил я. — Надо будет запомнить — не целовать тебя. Боюсь, здоровья может не хватить… Хотя плевать! Повторим?

Не знаю, уместен ли сейчас был подобный юмор, да и кому пришло бы в голову шутить в подобной атмосфере?

— Боюсь, здоровья может не хватить! — повторила она мои слова после небольшой паузы, поддержав таки шутку.

Незнакомка! Точно! Кто она мне ещё может быть? Снова была где-то в центре норы, сокрытая мраком и что-то делала. По звуку можно было предположить, что копает в песке яму… «Мне?» — снова неуместный юмор коснулся сознания.

— Что ты делаешь?

Я осторожно ступал в направлении шума.

— Пора уходить. Нужно спрятать специальный излучатель. Он поможет спутать координаты после следующего прыжка. Выиграет нам время.

— Ааа… Знаешь, должен, наверное, тебе сказать… Ты была просто великолепна. Такой технике и мастерству нет достойной похвалы. — подбирал я правильные слова.

— Просто, это тебе так кажется.

— Нет. Я серьёзно! Ты спасла мне жизнь. Спасибо!

— Ты и сам бы справился.

Готов поспорить, она едва сдерживала смех.

— Прекрати. Оба знаем, что от меня пользы не больше, чем от рюкзака моего. — Вспомнил вдруг, что потерял его где-то, будучи во власти челюстей, и медленно направился на его поиски. Нога встретила ещё мягкое тело зверя. — Что это за твари? От них местные огородились ловушками?

— И от них тоже. Это плачевные последствия экспериментов и манипуляций с геномом человека.

— Геномом! Ты шутишь? Эти аборигены корабли строят на берегу из дерева!

— Эта цивилизация, лишь пожинает плоды адского дерева. Химер наплодили их предшественники, погубив и себя в том числе.

— Ты хочешь сказать, что конец света на этой планете уже был пару сотен лет назад?

— Можно и так это назвать… Только чуть больше, чем пару сотен. Людям свойственно совать нос, куда не стоит. Но есть черта, и здесь её бездумно переступили. В зародыше, все преследовали, конечно, благие цели. Которые сводит на нет алчность и власть. Доводит до войн и безумия… — она осекалась.

— Так это — своего рода солдаты?

— Солдаты, или просто результаты неудачных экспериментов, кому теперь есть до этого дело?

Я на мгновение остановился, погрузившись в размышления и переваривая услышанное.

— Людей… Ну… На земле… Землян тоже это ждёт?

— Зависит от того, какой путь для самоуничтожения они выберут.

— А обязательно выбирать? Ну… Этот путь что, может вести только к гибели? — наконец нашёл я рюкзак и накинул на плечо.

— Не обязательно, но поверь, они выбирают именно его… уже выбрали.

— И нельзя объяснить, показать может или ещё как-нибудь донести.

— Это бесполезно! Ты скоро сам всё поймёшь.

— Как скоро? У тебя есть план какой-то? Так поделись!

— План есть у тебя! Иначе меня бы здесь небыло.

Вот так ответ! Такого я и представить не мог! Язык проглотил. Иначе моё состояние не охарактеризовать.

— Аааа… — всё что выдал приоткрытый рот.

— Ты не грузись, пока, — продолжала она. — Просто делай, как я говорю, и не отставай, а там, как повезёт. Готов? Идём!

— Нет! Не готов! Подожди! — начал было я, но опоздал.

Тьму рассеял свет. Знакомый предмет в руках Кати рассекал вновь невидимую материю, оставляя белой полосой узор. Тонкие молнии сотнями нитей плели паутину по всей норе, электрилизуя воздух. Шерсть на телах химер встала дыбом, как и волосы на моей голове.

— Ближе! — крикнула Катя, покосив на меня взор. — Подойди ближе!

Песок закружился плотным кольцом, вышибая глаза и лишая возможности разглядеть что либо.

— Вперёд! Прыгай! — отошла она в сторону, предоставив снова мне право шагнуть в неизвестность.

Я прикрыл глаза локтем правой руки и, признаюсь, в этот раз, уже более уверенно, я направился вперёд.

Глава 3. Кротовья нора

— Закат! — окликнул я своего пса. — Ко мне мальчик. Хорошая псина!

Кличка досталась ему не случайно. Ярко коричневый окрас с белыми перистыми полосами, напоминающими рваные облака на фоне красного заката. Простая сельская дворняга удивительно умная и преданная. Она была мне лучшим другом три прекрасных года моей подростковой жизни.

Спасённый из конопляного мешка, он был теперь обязан мне жизнью и, кажется, это понимал. Мешок лежал на берегу маленького болота на окраине села, а барахтающийся пленник лишь скатывал мешок к воде. Видно непутёвый хозяин, по счастливой случайности, не удосужился проверить, докинул ли ношу до воды. По той же случайности рядом оказался и я. С тех пор, священными узами, нас связала дружба.

Пёс подбежал ко мне и начал задорно прыгать, выпрашивая поиграть с ним. Но стоило присесть на колено, как тот разом завалил меня и кинулся облизывать лицо.

— Фу, гадость! — прокричал я сквозь смех и кинул в сторону палку. — Неси! — громко скомандовал, дабы спровадить его прочь и спокойно подняться.

Мы любили просто гулять по осеннему лесу, не ощущая времени и тягот бытовых забот. Осень, как не странно, меньше всего докучала дождями. Как раз наоборот — дарила тёплые солнечные деньки, будто извиняясь за год слякоти и холода.

Так было и в тот злополучный день. Мы направлялись вглубь чащи проверить заячьи петли, поставленные отцом накануне. Честно сказать, меня больше радовали пустые ловушки или обессилевшие пленники. В противном случае, мне приходилось изловчиться и запихнуть отчаянно брыкающегося ушастика в мешок. Я же сам приговор не приводил в исполнение никогда. «Кишка тонка! Мягкотелый! Маменькин сынок! Будь мужиком!» Чего только я не слышал от двенадцатилетних сверстников. Отец, конечно так не сказал бы никогда, но, думаю, был солидарен. А что до меня? Я старался не думать об этом, и надеялся, что место палача будет за отцом вечно.

«Что может быть мужественного в том, чтобы убить беззащитное крохотное животное»? — спросил я у Заката и бросил палку так далеко, как только мог. За густой малинник в глубокий овраг.

Первая петля была пуста, да это и не удивительно. Добыча здесь была уже дважды. А учитывая упавшую в последнее время популяцию, из-за масштабной и бессовестной вырубки леса, петля здесь уже ни к чему. Я внимательно осмотрел безжизненную, зарастающую тропу и уже начал было снимать ловушку, как лес пронзил звонкий лай Заката. За время, проведённое вместе, мы понимали друг друга как лучшие друзья. Так по лаю, я мог определить причину беспокойства моего друга. И этот лай меня насторожил. Что-то не так!

— Закат! Ко мне! — кричал я, что было сил. Однако тот оставался в овраге, продолжая перепалку.

Тогда я ринулся сквозь густой, колючий малинник подстёгиваемый любопытством. «Он встретил какую-то животину, точно!» Воображение одним махом пролистало варианты от полевой мыши до кабана или медведя. Хоть последнего и видели в этих краях уж, без малого, лет пятьдесят назад.

И вот, наконец, край оврага. Закат внизу звонко лает взахлёб и скачет по кругу. Трава мешает увидеть бедолагу, что вызвал интерес пса.

— Закат, кто там? Кого ты нашёл? Отстань от бедолаги!

Я спускался к центру оврага. Яркое солнце пробивалось сквозь кроны и золотым пятном заливало как раз место злосчастной стычки. В тот момент я и не представлял, кто мог греться в его лучах, свернувшись смертоносной спиралью.

Змея! Чёрная как смоль! Гадюка! Здоровенная гадюка! Я отскочил на метр от неожиданности и застыл. Закат продолжал лаять, накаляя обстановку. «Палку! Надо взять палку! Или отогнать Заката? Или убегать самому?» — закрутилось в голове. Однако, я всё стоял и ждал. Чего?

Закат ощерился и начал кидаться на змею. Ответ не заставил себя ждать — гадюка атаковала всего раз и точно достигла цели. Друг отпрянул, сменяя злобный лай на отчаянный визг. Я опомнился, схватил палку и хлестанул изо всех сил по змее.

Закат, тем временем, был уже далеко за пределами оврага. Настиг я его лишь минут через десять. Он продолжал жалобно скулить, натирая лапой нос. Глаза его были заполнены слезами, а с пасти обильно текла слюна. Его жалобный взгляд запал в душу. Видимо тот и сам понял всю серьезность ситуации.

— Чем ты думал? — начал отец. — Какая палка? Осторожней быть надо! А если бы и тебя гадюка тяпнула? Впредь, заметил гадюку — уходи прочь! Медленно и без резких движений! — Он крепко обнял, несомненно, радуясь такому исходу. Его понять можно, только вот советы он давал не те, как мне казалось.

— Я мог не допустить этого отец! — сознался я ему. — Но просто стоял и ждал! И Заката бы не укусила эта… — голос осекся, а в горле застыл ком.

— Ты не виноват. Всё обойдётся…

Но ничего не обошлось. Заката отравил тот ядовитый укус. Не сразу. Две недели мой друг выл от боли, теряя силы день за днём. На пятый день часть морды и переднюю правую лапу парализовало, и отец решил прекратить его мучения. Я не дал ему осуществить задуманное, продолжая наблюдать день за днём, как затухает огонёк в глазах Заката. Наблюдать, также как и в том овраге, в заложниках преступной нерешимости и бездействия. Да, было жалко убить его и так же жалко видеть страдания… И тут для меня по новому открылся смысл той фразы, сказанной Закату в лесу. «Что может быть мужественного в том, чтобы убить беззащитное существо?» Мужество не исключает жалось и сочувствие. Скорей оно даёт сил принять то решение, которое требуют обстоятельства. А правильное оно было или нет? Порой куда страшней ответа на этот вопрос — бездействие.

***

Урок не прошёл даром и на этот раз дыхание я затаил. Глаза рискнул не закрывать, а лишь прищурил, оставив узкие щелочки. Что бы ни ожидало меня, всё же куда безопаснее видеть хоть что-то перед собой. К тому же, среагировать по обстоятельствам — полезнее для здоровья. Мягкого песка подо мной в этот раз может уже не оказаться, а сломать ноги, убегая от загадочного преследователя, всё равно, что птице лишиться крыльев на запредельной высоте, и подобно гибели.

Так как в этот раз отправной точкой был полнейший мрак, внимание я уделил тактильным, тесть осязательным способностям организма. Момент перехода сопроводил меня резким и довольно сильным давлением на всё тело. Причём невидимая сила сдавливала, равномерно воздействуя на каждый сантиметр кожного покрова. Словно попадаешь в чьи-то громадные ручищи, намеривающие лопнуть тебя как воздушный шарик. Или нет! Думаю больше сравнимо с давлением воды. Точно. Давление колоссальной массы воды на рекордной глубине. Прежде мне, конечно, не приходилось погружаться на такую глубину… Да что там. Ввиду страхов, я и нырять то глубже метра не решался. Но ощущение, уверен, было схожим. Теперь стала понятна причина остановки дыхания в прошлый переход. Благо ощущение довольно короткое, чтобы причинить боль. Да и весь скачек занимает лишь мгновение.

Мгновение! Вообразить невозможно! Мне чтобы родителей теперь навестить — в пути нужно провести почти неделю! Это на поезде. Самолёт, конечно, сократит это время до часов… но все же. Начинаешь постепенно оценивать, насколько низок и жалок уровень развития нашей, земной цивилизации!

Равновесие я снова не удержал, и повалился на правый бок. Мог бы этого избежать, если бы мои ноги встретили более твердую опору. Но я приземлился на здоровенную кучу мусора. Скользкие рваные пакеты и подобие пивных банок не оставили мне шансов. Зато падение было как на перину.

Катя повторила идеальное приземление с точностью и грацией кошки. Кто бы сомневался.

— Ты как? Аа, опять валяешься? — юмор ей к лицу. — Поднимайся, ты в куче мусора.

— Да ладно! — иронизировал я. — А я бы точней сказал! Я по уши в дерьме! А в остальном порядок. Дышать могу, только вот воздух, какой-то тяжёлый что ли. И снова вонючий до ужаса.

Катя вновь активировала свой голографический дисплей на руке. Что-то быстро на нем набрала и провела рукой над собой. Она рассекала воздух, будто машет кому-то. Я оглянулся. Света не особо добавилось, а полумрак не дал возможности увидеть кого либо.

— Что ты делаешь? — спросил, поднимаясь.

— Анализ воздушных масс. Я давно здесь не была… Ну вот! Теперь понятно! — она снова уставилась в дисплей.

— Радует, что хоть кому-то из нас что-то понятно! — вопрошал я всем видом.

— Уровень кислорода понизился. Воздух пригоден для дыхания, однако сильно разряжён. Береги силы. Без резких движений. Дыши равномерно и старайся не болтать.

— Не болтать! Ты это нарочно что ли? Вопросов стало только больше, я уже забываю некоторые, им счёта нет. А ты — не болтай, говоришь!?

Одышка вдруг начала меня настигать, и я сразу воспринял всерьёз её рекомендации.

— Пока, двигаемся так! — невозмутимо продолжила она. — Запас кислорода для тебя, есть в маске от моей экипировки. На весь путь его, конечно, не хватит, но в случае чего — подохнуть не даст.

— Подохнуть!? Вот спасибо. Я что, псина тебе какая? Чувство такта не твой конёк. Удивляешь меня порой, — сказал я больше с юмором, чем с обидой. — Ладно, хорошо, маска мне, а ты как?

— Всё, догоняй. Не забывай — след в след, — будто не слышала она моего вопроса.

Катя двинулась, обходя высоченные горы мусора, так схожего с земным. «Вот что неизменно, наверное, в каждом из миров — мусор», — подумал я.

Впереди появился свет. Он был тусклым и безжизненным и едва освещал ступени заветной широкой лестницы. Лестницы, ведущей прочь из мусорного царства. Шум падающего мусора и металлический скрежет неких гигантских механизмов лишь подзадоривал воображение. Можно было предположить, что мы в каком-то огромном подвале по хранению или переработке отходов.

— Прости, а местечка поприятнее не нашлось? Обязательно помойка? — Спутница резко повернулась, готовая, по-моему, дать мне под дых. — Да понял — не болтать. Давай один вопрос в час? А? — предложил я, вытирая пот со лба. — Один вопрос, и я заткнусь на час. Соглашайся.

— На час?

— На час.

— Заткнёшся?

Я убедительно провел пальцами по губам, застёгивая воображаемую молнию.

— Ну, хорошо! — сдалась она. — Здесь мы не случайно. Миры, подобные этому, мало кому интересны и изучены, что даёт нам явное преимущество. Проще говоря, здесь мы можем передвигаться, не опасаясь быть обнаруженными. Да, есть места куда приятнее, но попав туда, мы не протянем и десяти минут. Я доступно объяснила?

— Вполне, — вникал я. Её ответ действительно был исчерпывающим, хоть и кротким.

— А теперь нам нужно двигаться. Как, наверное, ты уже догадался — путь не близкий и не лёгкий. Нужно найти одну мою знакомую и кое-что забрать. И это уже — ответ на второй вопрос! — она вытянула руку, почти достав до кончика моего носа, и показала пальцами цифру два. — Поэтому, заткнуться придется, уже на пару часов!

Я удовлетворённо кивнул, и мы продолжили наш не близкий и не лёгкий путь.

По мере приближения к единственной лестнице, света не особо прибавлялось. И лишь когда до нее осталось чуть больше ста метров, мир вокруг начал лениво выходить из мрака, вырисовывая интересные эскизы. Мы покинули, наконец, смердящую тьму и оказались на открытом пространстве. Лестница, лишь издали казалась лестницей. На деле это оказалась огромная площадка длиной в пару километров, и уходящая плавно вверх. Даже не площадка, а лента. Транспортировочная металлическая лента, созданная по подобию тракторной гусянки, но к счастью, застывшая в бездействии.

Я начал жадно озираться, в угоду любопытству. Однако зрение подводило, повесив пелену. Виной тому то ли недавний мрак, то ли нехватка кислорода. И только проморгавшись как следует, я понял, что это просто обычный смог. От того, оставалось наслаждаться лишь доступным видом. Я подошёл к краю моста-гусянки и взглянул вниз. Смог переходил там во тьму, проглатывая и без того тусклый свет. Расстояние до дна оценить было невозможно. И было ли оно там вообще?

Внезапно гусянка вздрогнула и едва не скинула меня вниз. Всё тот же металлический скрежет приковал внимание. Смог рассекла громадная механическая клешня. Она поставила брикет прессованного мусора на транспортёр. Грохот, что заставил закрыть уши руками, раскатился, сотрясая внутренности, а гусянка двинулась в нужном нам направлении. Хоть в этом повезло.

Догадаться было не трудно. Это был своего рода завод по переработке отходов. Здоровенный, механизированный завод. Столько металла! Масштаб впечатлял. Пугал и впечатлял. Кому под силу возвести столь величественные сооружения и механизмы? Воображение рисовало эскизы огромных, старых, ржавых роботов, лениво скитающихся по этой пустоши. В своих механических руках они вполне могли нести эти громадные шестерни. А кто вообще обитатели этого места с оттенком гигантизма? Вдали сверкали огненные языки и сыпали искры, но ни одной живой души видно не было.

Гусянка не спеша несла нас всё дальше. Выдалась минутка перевести дух, и мы сели спина к спине. Я положил перед собой рюкзак, достал блокнот и принялся торопливо накидывать эскизы. Так как сломанный гаджет лишал возможности сделать фото, мне пришло в голову запечатлеть фантастические виды по иному. Рука поднывала, но на удачу, я оказался правшой, и образы послушно возникали на бумаге. Решил всё же дать волю фантазии, изобразив и тех роботов, что воображал минуту назад. Сидели молча.

Всепоглощающий скрежет и металлический стук лишал возможности слышать друг друга. Оставалось лишь наблюдать проплывающие мимо пейзажи, едва различимые сквозь пелену окутавшего смога. Пейзажи огромных вдали шестерён и валов, покрытых рыжим слоем ржавчины. Как добавить ржавчины эскизу? Богат ведь был лишь синим цветом авторучки. Я потёр пальцем поверхность, на которой мы сидели, окрасив его с лихвой. Теперь рисунок был готов и напомнил мне обложку фантастического анимэ комикса. Мы сидели молча.

Я ощущал себя микробом, попавшим внутрь старой ржавой коробки передач, ну или часов. И всё-таки вид был по-своему прекрасен. Мы сидели, молча, спина к спине и, казалось, всё равно общались каким-то образом. Смотрели в противоположные стороны, но будто друг другу в глаза. Приятное чувство… Мы сидели молча.

***

Смог, что казался придавленной сероватой периной, остался позади. Света явно добавилось, однако я, подняв голову к небу, так и не обнаружил там солнца. Да и небо само по себе было просто сплошным источником странного белесого света без облаков и птиц. Единственное, что могло напоминать здесь облако, простиралось уже под нами.

Желудок жалобно урчал. Во рту — пустыня. Организм просил, нет, требовал: воды еды и отдыха. Зато хоть рука перестала так сильно ныть, как и было обещано. Кисть толком не работала, ну а в остальном — почти порядок. Даже дышать стало, кажется, легче.

Обзорность теперь позволяла, как следует осмотреться. Не чётко, конечно, но пелена стала вдвое прозрачнее. Вонь мусорных отходов и гари сменилась запахом машинного масла с привкусом металла во рту. Гусянка транспортировщика заканчивала свой путь метров через триста, что могло дать фору минут пять-семь. На пути виднелось несчётное количество огромных круглых колонн. Они пропадали внизу во тьме и также растворялись в пелене, уходя ввысь. К половине колонн подходили такие же транспортеры. Одни, в ёмкостях, доставляли какие-то жидкости, другие руду, третьи что-то очень горячее, судя по испарению, а четвертые, как наша, вторичное сырьё. Каждый груз ждала вторая механическая клешня, установленная прямо на колонне. Та цепляла заветный груз и устремлялась ввысь, в неизвестность.

— А вот и наш путь наверх! — кричала Катя сквозь скрежет и грохот, указывая пальцем на клешню.

Я кивнул и мигом соскочил, вернув рюкзак на законное место. На боку клешни красовалась отвесная лестница из металлических прутьев. «Наконец хоть что-то человеческое», — подумал я. Лестница вела на некую площадку, думаю, предназначенную для ремонтных работ, или обслуживания механизмов. Значит люди всё же быть здесь должны. А радует меня эта догадка или нет — так и не решил.

Не думал, что подняться на десяти метровую высоту по обычной лестнице, так меня затруднит.

— Поторопись! Скорей! — суетилась Катя, подгоняя снизу. — Нужно успеть забраться, пока груз ещё не схвачен!

Не сложно было догадаться почему.

Я прибавил скорости, насколько это было возможно, нервно оглядываясь на приближающийся брикет. Левая кисть совсем отказывалась слушаться. Работали лишь три пальца: большой, указательный и мизинец. И те — абы как, сопровождая каждое перехватывание простреливающей болью. А вытекшая на середине пути с повязки кровь, делала прутья ещё и скользкими. Хотя бы плечо вернулось в строй. Да и непривычно низкая гравитация, как мне казалось, облегчала вес тела и ноши на треть. Поэтому высота всё же поддалась. Поддалась, секунд за пять до старта клешни. «Фуф!»

Механическая рука сжала куб и рванула вверх по монорельсу, не дав сгруппироваться. Я обнял поручень что было сил, но глаза не закрыл, хоть от такой перегрузки, разглядеть что-то, особо возможности не было. Кроме силуэта моей спутницы. Она, лишь едва держалась рукой о сетчатый пол, присев на одно колено, и смотрела вверх — навстречу движению. «Смелая, сильная, красивая», — лишний раз отметил я.

***

— Нет, это всего лишь инженерный уровень! — разочаровала меня Катя.

Мы сошли на трап, что оказался как раз вровень с нашей площадкой. А клешня бросила груз в огромный кузов, и вновь устремилась вниз, рассекая сероватый смог.

— И долго ещё? — спросил я, провожая взглядом наш «транспорт». И тут же почувствовал себя надоедливым ребёнком, что гнусит на заднем сидении автомобиля.

Однако Катя была спокойна и уделила минутку.

— Эти трапы должны привести нас к проходам по типу тоннелей или земного метро. А там, и до города рукой подать.

— Города?

— Именно! Мегаполис, что поискать! — снова её, уже пугающая, улыбка.

— Там будет, где перекусить? — заставил меня спросить подавший голос желудок. — А то мы в пути уже как… — Я впервые взглянул на свои часы. Стрелки застыли на половине седьмого, судорожно вздрагивая. Теперь к застывшей дате присоединилось и время. Гадство!

— Что-нибудь придумаем. Набраться сил не помешает.

Думаю, в частности она имела в виду меня. Да и плевать. На горизонте забрезжил отдых и еда, что предало немного сил. Катя активировала свои часы. И лишь находясь в метре, я разглядел, что ранее принял за цифры неведомые мне знаки. Специфика работы аналогична электронному секундомеру, но информация была понятна лишь моей незнакомке.

— Ты не с земли? Верно? — догадался я. — Эти твои часы… Они…

— А разве прошло два часа? — уходила она от ответов.

— Рад бы уточнить, да мои часы встали. Дата застыла год назад, а теперь и стрелки. Хотя может просто батарейка? Я ведь их носил уже в ремонт, а мне мол ты сам их сломал, деталей то не хватает. А ты знаешь, кто мне их подарил? Смеяться будешь! Странный такой! Его зовут…

— Что ты сказал? — Обернулась резко Катя, напугав меня внезапностью.

— Странный такой… — стало вдруг стыдно за обидное определение.

— Нет! До этого?

— Батарейки, говорю, наверное… — сбитый с толку бормотал я.

— Да нет же! Дата! Ты сказал, застыла дата?

— Ну да. А я тебе разве не говорил?

— Хорошо. Позже разберемся. Это может что-то означать, поэтому не вздумай их деть куда-нибудь.

— Ну… Ладно.

Стоит мыслям улечься в голове, как одна её фраза включает миксер, взбивая мой мозг в пену.

Что может значить восьмое июля? Да что угодно, ведь эта дата сокрыта белым пятном, как и масса других. «Амнезия в лёгкой форме вполне возможна… мать её».

***

— Возьми их! Прошу! Это мой тебе подарок!

Артур стоял передо мной и протягивал часы.

«Не дешёвые»! — подумал я, мельком кидая на них взгляд.

Шла зима, суровая и снежная. Та самая, которая закончилась для меня уже в рядах вооруженных сил. По случаю моего призыва, в родительском доме было организовано застолье. Застолье, полное бредовых речей, бесполезных напутствий и задушевных историй, поросших солидной бородой.

Весь посёлок давно погрузился в ночную дремоту. Я отправился провожать гостей. Родственники и те, кто считали себя ими, товарищи и одноклассники, просто хорошие люди и те, кто, выпив лишнего, переставали ими быть.

Тут я и встретил его. Того самого Артура. Доброго здоровячка из моего детства. Я, кажется, не видел его целую вечность, а он ни капли не изменился. Стоял у забора и терпеливо ждал. Ждал когда я подойду.

— Артур! Лунатик! Привет дружище! — Я и в прошлом был всегда приветлив с ним, а он не держал обиды за «лунатика». — Что ты стоишь? Заходи. Поболтаем! Сколько лет…

А он мне — часы.

— Спасибо, конечно, но оставь их лучше себе. Кстати, где ты их взял?

— Прошу… Возьми… Друг! Они помогут… укажут… Ты поймёшь однажды, — повторял он. Ввиду врожденного недуга, слова давались ему с трудом. — Вернись, обязательно за ними… в лазарет.

— Что ты там выдумываешь, Артур? Пойдём, до дома тебя провожу.

Часы, конечно, не взял. Я проводил его до дома и просто вернулся к застолью, забыв или залив спиртным это незначительное событие.

Однако часы всё равно со мной по сей день! Я обнаружил их в своем рундуке, будучи уже пассажиром поезда, на полпути к месту военной службы. И действительно, потерял их в лазарете — забавное совпадение. То был день медицинского осмотра по приезду в часть. Я вспомнил совет ДРУГА и вернулся за ними. Что это было? Совпадение? В такие совпадения я не верю. Скорей поверю в то, что такие люди, как Артур, способны на нечто большее. Нечто, неподвластное логике. Они живут и мыслят в другом измерении. Их мозг работает совсем на другой волне. Виденье будущих событий? А почему нет? Принятие этой теории, объясняло массу необъяснимого и привносило в нашу жизнь частичку чего-то запредельного. Порой, это пугало, но мозг устроен так, что склонен забывать странное, пугающее и необъяснимое.

Вернувшись домой, спустя два долгих года, я даже попытался вернуть эти часы законному владельцу. Однако меня ждало разочарование. Отец Артура скончался, а мать была не в силах ухаживать за ним. Лунатика поместили в какой-то интернат для душевно больных.