Бесплатный фрагмент - Мифические эксперименты, или…

МИФИЧЕСКИЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ, или…

Новые невероятные приключения Брыся

и его друзей

Ольга Малышкина

Приключенческо-фантастическая повесть/ Художник О. Кагальникова

Питомец юного химика крысёнок Пафнутий очень хочет отправиться в морское путешествие, так как считает себя потомком отважных корабельных грызунов. Зная, как действует изобретённый хозяином эликсир перемещений во времени, он решает исполнить свою мечту. Вот только выбирает для своего перемещения неудачную фотографию, не зная, что именно на этом корабле в 1943 году проводился таинственный научный эксперимент…

По мотивам легенд и мифов о секретных научных проектах: «Радуга» (более известном как Филадельфийский эксперимент) и «Феникс-2» (более известном как Монтаукский проект).

10+

Серия «Для любознательных детей и взрослых»

Предисловие

для тех, кто не читал «Невероятные приключения Брыся в пространстве и времени» и пока не знаком с главными героями

Брысь (вторая кличка Ван Дейк) — петербургский кот с богатой биографией, искатель приключений, полиглот, грамотей, обладатель изысканных манер и ошейника, сплетённого из золотистых шёлковых нитей немецкой принцессой Марией Гессенской, когда она была невестой, а он Котом Его Высочества — наследника российского престола, будущего императора Александра Второго.

Савельич — пожилой чёрный кот из Летнего сада, философ, книгочей.

Рыжий — пушистый кот, мышелов Зимнего дворца, попавший в наше время из ХIX века; успел недолго поработать эрмитажным котом — эрмиком.

Мартин — пёс крупных размеров, неизвестной породы.

Все четверо с недавних пор — питомцы мальчика Саши, второклассника из города Пушкина, бывшего Царского Села.

Пафнутий — самый необычный член команды Брыся — белый крыс, питомец Вовы Менделеева (друга, одноклассника и соседа мальчика Саши, но главное — юного химика и изобретателя эликсира перемещений во времени). Пафнутий считает себя м. н. с. (младшим научным сотрудником Вовкиной «химической лаборатории»); утверждает, что у него два образования: химическое (потому что пробует Вовкины эликсиры) и экономическое (потому что любит смотреть по телевизору новости про экономику); уверен, что среди его предков были зайцы — именно по этой причине он такой белоснежный; гордится тем, что крысы «твари с интеллектом». Впрочем, кое-кто (а именно Савельич) считает Пафнутия «никчёмным балластом» из-за его невероятной способности падать в обморок в самый ответственный момент. Главная мечта Пафнутия — морское путешествие.

Луна — ночное светило, давняя приятельница Брыся, часто является ему во сне, чтобы побеседовать или предупредить о чём-нибудь этаком, например о грядущих неприятностях.

Важное примечание: эликсир перемещений действует только на живую материю, поэтому ни в прошлое, ни из прошлого ничего прихватить с собой нельзя…

Глава первая, в которой Луна оказалась права

Вообще-то я собирался в плавание… Но, согласитесь, никто не мог дать гарантию, что моя семья отправилась бы летом в круиз по морю! А если бы Вовкины родители всё-таки решили провести отпуск на лайнере, то (нужно смотреть горькой правде в глаза) вряд ли захватили бы меня с собой! Более чем вероятно — они сплавили бы любимого питомца к бабушке на дачу, где у соседей очень неприятный чёрный кот. Он ко мне ещё в прошлом году примерялся: то с одной стороны с хитрым прищуром взглянет, то с другой мою клетку обойдёт. А однажды лапу пытался просунуть! Но я так заверещал, что он испугался и заявил, будто ему вовсе не я интересен, а мои шикарные апартаменты с тренажёром-колесом и зеркалом!

Я, конечно, вразумительно объяснил наглецу, что являюсь особой неприкосновенной, поскольку состою на службе в экспериментальной лаборатории и если вдруг меня не станет, то заглохнут важные проекты, а химическая наука понесёт огро-о-о-мный ущерб! Тогда он притворился, что поверил в мою значимость для прогресса. Однако прошёл целый год и кто поручится, что сосед помнит, почему не слопал меня раньше?!

Это — первая причина, побудившая меня проявить самостоятельность.

Вторая… Уж очень я мечтал по корабельной палубе в тельняшке, солнечных очках и яркой бандане прогуляться… Короче, зря я, что ли, младшим сотрудником столько времени трудился?! Да и перемещатель, изобретённый Вовкой методом научного тыка (то есть мной), дважды на себе испытал и оба раза вернулся живым и невредимым! Риска, можно сказать, почти никакого! Я даже в обмороки перестал падать по любому поводу. Ну, допустим, только что очнулся… Но ведь и причина — серьёзней не придумаешь!

***

Весть о пропаже белобрысого крысюка потрясла Брыся до самой отдалённой полоски на его замечательном хвосте. И пока остальные строили догадки, в какую щель мог забиться упитанный грызун, так что его хозяин — юный химик Вова Менделеев — перевернул всю квартиру вверх дном, но питомца не обнаружил, в голове искателя приключений явственно прозвучало предупреждение, данное ему Луной: «Твой маленький друг, по недомыслию, затеял опасное… Ты уж его не бросай!»

И даже если беседа с ночным светилом происходила не наяву, то сон получился «в лапу»!

На всякий случай Саша тоже обследовал каждый закуток — вдруг Пафнутий «заходил в гости» и нашёл для себя укромное местечко. Поддавшись беспокойству мальчиков, и Мартин пропылесосил носом все углы, а потом вместе с Сашей отправился в соседний подъезд проделывать то же самое у Менделеевых.

— Может, он направлялся к нам, но промахнулся с подоконником и угодил в лапы какому-нибудь дворовому коту? — с сочувствием косясь на Брыся, предположил Рыжий.

— С чего бы ему к нам направляться? — отверг пессимистичную версию домосед Савельич. — Мы только вчера расстались! Вероятнее всего, у него стресс после перенесённого! Я читал, так бывает: в момент опасности организм мобилизуется, а потом расслабляется… Поверьте мне, лежит наш грызун где-нибудь под книжным шкафом в глубоком обмороке!

Рассуждения философа не утешили помрачневшего Брыся. Он с нетерпением ждал Мартина — оставалась надежда, что удивительный собачий нюх раскроет тайну исчезновения их недавнего соратника в благородной миссии по спасению семьи последнего российского императора. * *Эти события описаны в книге «Брысь, или Тайны Царского Села»

— А может, он эликсира хлебнул да опять куда-нибудь переместился? — не унимался Рыжий. — Что ему стоило крышечку на пузырьке разгрызть?

Савельич скептически буркнул:

— Крысюк так обрадовался возвращению в наше время, что вряд ли испытал желание сразу повторить затею, да ещё в одиночку!

Брысь вздохнул — если бы не брошенные Луной загадочные слова, он бы согласился с доводами философа, а так — тревога за младшего компаньона росла с каждым мгновением.

Наконец хлопнула дверь, и коты ринулись в прихожую встречать «следопытов». Точнее одного, потому что человеческий нюх уступает собачьему почти в миллион раз и не стоило брать в расчёт смехотворные усилия Саши и Вовы в поисках пропавшего питомца.

Мартин вошёл первым, и по его многозначительному виду все поняли — пёс принёс новости. Более того, от внимательного взгляда искателя приключений не укрылось, что за обвислыми щеками в просторной пасти скрывается какая-то улика, и он увлёк приятелей в детскую, подальше от мальчиков (те, впрочем, отправились на кухню — грустить и пить чай с пирожными, поскольку не заниматься же уроками в такой трагический день!).

Уликой оказалась наспех вырванная страница из научно-технического журнала (других в Вовкиной квартире попросту не водилось).

— Ты что, намеревался его проглотить? — недовольно спросил Брысь, разглаживая скомканный до размеров небольшого шарика и перепачканный слюнями лощёный листок.

— Торопился, чтобы не заметили, — оправдался сконфуженный пёс. — Наш грызун использовал эликсир, чтобы очутиться в этом месте! Я и склянку нашёл — ту самую, с бумажной салфеткой в горлышке! Наверное, Вовка забрал её вчера вместе с Пафнутием! Правда, бутылочка в обувной коробке под кроватью стояла, с остальными. Но крысюк её трогал, вне всякого сомнения!

— Следы заметал! — уверенно воскликнул Рыжий. — Чтобы никто не узнал, куда он подевался!

На чёрно-белом снимке вокруг длинного однопалубного корабля пенились морские волны.

— Неужели Пафнутий всё-таки отправился в круиз? — растерялся Брысь, потрясённый неожиданно смелым, хотя и безрассудным поступком маленького приятеля.

— Но тогда он должен был уже вернуться, ведь время, которое мы проводили в прошлом, здесь равнялось всего нескольким часам! — встревоженным тоном напомнил Мартин.

— Не похоже на туристический лайнер, — пробормотал философ, вглядываясь в мелкий шрифт текста под фотографией. — Эсминец «Элдридж»…

Краткие комментарии для любознательных

Эскадренный миноносец (сокр. эсминец) — класс многоцелевых боевых быстроходных маневренных кораблей, предназначенных для борьбы с подводными лодками, летательными аппаратами (в том числе, ракетами) и кораблями противника, а также для охраны и обороны соединения кораблей или конвоев судов при переходе морем.

Глава вторая, в которой друзья узнают о мифическом эксперименте

Я ведь сделал всё по правилам: полистал Вовкины научно-технические журналы, выискал фотографию подходящего судна — не слишком огромного, чтобы хватило времени его обследовать, но и не слишком маленького, чтобы выдерживал морские шторма и не опрокидывался. И звался чтобы красиво — недаром же Люди поговорку придумали: «Как корабль назовёшь, так он и поплывёт»! Я в мультфильме про одного капитана видел. Вран… Врун… Не вспомню — голова-то у меня маленькая, не все сведения помещаются! Так вот: там от его яхты две буковки отвалились и получилась «БЕДА» вместо «ПОБЕДА»! Ох и хлебнул он напастей! А выбранный мной лайнер носил гордое имя «Эсминец…». Забыл второе слово…

Потом я дождался, когда домочадцы разойдутся (без свидетелей сподручней), вытащил из картонной коробки под Вовкиной кроватью бутылочку с проверенным содержимым и даже положил её обратно, после того как плеснул немного эликсира на снимок и снова заткнул пузырёк бумажной салфеткой.

В общем-то, из-за неё и торопился — нашёл бы Вовка подходящую пластмассовую крышечку, закупорил склянку и стала бы она неотличимой от остальных опытных образцов! А я, как изволите видеть, не пёс с поразительным нюхом, а крысюк, пусть и с химическим образованием (кстати, у меня ещё экономическое есть), так что определить состав жидкости смог бы, а вот узнать, нужное ли там соотношение ингредиентов, увы, никак… Тогда велика вероятность либо вовсе никуда не переместиться, либо переместиться вовсе не туда!

Впрочем… Кажется, именно последнее со мной и произошло. Испортилось, наверное, волшебное средство! Выдохлось из-за салфетки…

***

— Эсминец… Что-то военное, — привычно блеснул эрудицией Савельич.

— Думаете, его потопили враги? Вместе с Пафнутием?! — ахнул Рыжий. — Поэтому он до сих пор не вернулся?!

Добросердечного Мартина от переживаний за храброго грызуна начал колотить озноб, а на мордочке Брыся застыло беспомощное выражение — просила ведь Луна не бросать друга! Но уж чересчур быстро питомец Вовы Менделеева в новое путешествие отправился, и дня не минуло после их возвращения из 1917 года!

Хладнокровие сохранил только философ.

— Раз снимок в научно-техническом журнале напечатан — значит, на корабле наукой занимались, и техникой! — привёл он успокоительный довод. — Тут на странице часть текста сохранилась…

Листок перенесли поближе к окну, чтобы пожилому книгочею было удобнее разбирать мелкий шрифт. Брысь сам бы управился, но у него от волнения строчки перед глазами расплывались.

— Фу, никак не просохнет! — брезгливо поморщился Савельич, метнув сердитый взгляд на слюнявого пса, и углубился в статью. Остальные сгрудились вокруг, пытаясь расслышать, что он бормочет (читать вслух философ не любил, только пересказывать своими словами).

— Хм! — наконец оторвался он от мятого листка и озадаченно посмотрел на приятелей. — Чепуха какая-то!

И добавил ещё более непонятное:

— Вовке Менделееву есть над чем работать!

— Не томи! — не на шутку рассердился Брысь и попытался выдернуть страницу из цепких когтей Савельича, но книгочей прижал её к полу обеими лапами и неторопливо продолжил:

— С Вовкиным эликсиром только живая материя в пространстве и времени перемещается, а группа учёных добилась того же самого для целого железного эсминца!

Глаза-блюдца Рыжего достигли предела округления, допускаемого природой, и казались не жёлто-зелёными, как обычно, а почти чёрными из-за расширившихся до невероятных размеров зрачков.

— Что же получается, — пролепетал он, — Пафнутий переместился на корабль, а тот, в свою очередь, ещё куда-то?

— Ну, эксперимент считается мифическим, то есть настолько засекреченным, что неведомо, происходил на самом деле или нет.

— Но хоть какие-то подробности имеются? — потребовал Брысь отчёта о прочитанном и снова попробовал выхватить листок.

— Я же рассказываю! — возмущённо парировал философ и, чтобы пресечь дальнейшие поползновения нетерпеливого друга, разлёгся на журнальной странице, оставив от ценной информации лишь торчащий из-под хвоста краешек. — Случилось всё в 1943 году, 12 августа, на базе военно-морских сил Соединённых Штатов Америки близ города Филадельфия. Проект окрестили «Радуга», в истории больше известен как Филадельфийский эксперимент…

— В 1943 году шла Вторая мировая война! — перебил Брысь. — Я в это время в Кёнигсбергском Королевском замке караулил Янтарную комнату… * *Эти события описаны в книге «Брысь, или Кот Его Высочества» (часть IV «Брысь и Янтарная комната»)

Бедный Пафнутий! Куда его понесло?!

— Совершенно верно! — невозмутимым тоном продолжал Савельич. — Именно война стала причиной опытов по размагничиванию корпуса корабля, чтобы его не «замечали» вражеские магнитные мины и торпеды!

Философ помедлил.

— А наш Пафнутий действительно бедный! Во время эксперимента возникли непредвиденные побочные эффекты: эсминец на несколько минут исчез, но не бесследно — он объявился в Норфолке, на удалении в сотни миль от Филадельфии! А когда снова возник на месте проведения эксперимента, то из ста восьмидесяти одного человека экипажа на борту обнаружился лишь двадцать один. Из них потом тринадцать умерли от перенесённого ужаса, ожогов и облучения. Ещё двадцать семь моряков буквально срослись с металлическими конструкциями судна. Остальные совсем пропали!

— Невероятно, — всхлипнул впечатлительный Рыжий, пока Брысь и Мартин подбирали слова, чтобы выразить своё потрясение услышанным…

Краткие комментарии для любознательных

Конвойный эсминец «Элдридж»: согласно официальным документам, строительство судна началось 22 февраля 1943 года. Длина судна составляла 102 метра, стандартное водоизмещение — 1240 тонн, полное водоизмещение 1520 тонн. Официальная церемония приёма в эксплуатацию состоялась 27 августа 1943 года в нью-йоркском морском порту.

Проект «Радуга»: в годы Второй мировой войны учёные ВМС США вели работы по проекту «Радуга», целью которого являлось сделать корабль максимально невидимым для радаров противника, а также создать иллюзию миража. В рамках этого эксперимента в гавани Филадельфии и чуть позже в открытом море летом (12 августа) и осенью (28 октября) 1943 года были проведены эксперименты по маскировке эсминца «Элдридж». В процессе Филадельфийского эксперимента производилась генерация чрезвычайно мощного электромагнитного поля вокруг корабля особой конфигурации, в результате чего предполагалось сильное преломление или искривление световых волн и излучения радара.

Глава третья, в которой Савельич напускает таинственность

Небо у вас необычное. У нас такое бывает только в том месте, где солнышко за горизонт прячется, а тут почти целый день жёлто-оранжевое. Кстати, учёные утверждают, что крысы обязаны видеть мир серым, а у меня всё не так. Я особенный. И шёрстка у меня белоснежная. И два образования. Извините, об этом я, кажется, уже упоминал!

Я ведь за границей первый раз… Турист. В общем, с ознакомительной целью прибыл. Жаль, языками не владею, а вы по-нашему ни бум-бум… Эх! Знал бы, что так выйдет, приятеля бы с собой захватил! Он полиглот!

Что меня ещё волнует, так это куда вы, иностранцы, Луну подевали? Ночью глаз не смыкал — высматривал. Или те два обломка на небе — всё, что от неё осталось? Астероидом раскололо, пока я перемещался? Молчите…

Мне бы до моря добраться! Как бы доступней объяснить… Я нарисую! Песочек у вас за рубежом странный… Красный какой-то… Глядите — волнистая линия — это волны, а по ним кораблик плывёт… Вот мне туда нужно! Проводите? Не понимаете… И зачем вам по две головы, если всё равно бестолковые! Я с одной маленькой и то лучше соображаю! Среди вас небось и научных сотрудников нет! Эх…

***

«Услышал бы Пафнутий о жутких последствиях Филадельфийского эксперимента, непременно хлопнулся бы в обморок, — подумал Брысь, когда слегка оправился от шока. — Кстати, крысюк мог бы и сам прочитать, что под фотографией напечатано, а то бахвалится своими двумя образованиями, а в жизни не применяет!»

Бахвалился… Глаза наполнились едкой влагой, и Брысь отвернулся, чтобы приятели не заметили его слабости. Достаточно жалостных всхлипываний Рыжего и сопения Мартина, переходящего в откровенное шмыгание большим чёрным носом. Даже философ взгрустнул — тоже успел привязаться к белобрысому хвастуну, хотя и считал его «никчёмным балластом» для их команды…

— Да что мы его хороним! — воскликнул Брысь, пытаясь сердитостью заглушить печаль. — Может, весь этот проект — сплошные выдумки, а «м.н.с.» не объявился в положенный срок, потому что не рассчитал дозу эликсира!

Рыжий затих, а в его жёлто-зелёных «блюдцах» засветилась робкая надежда.

— Есть лишь один способ проверить! — решительно продолжал искатель приключений.

— Точно! Мы отправимся его искать! — завопил Мартин, так что на несколько мгновений все оглохли. — Представляете, как он обрадуется, когда мы его найдём!

Пожилой книгочей ожесточённо потёр передними лапами сначала одно лысеющее ухо, потом другое, восстанавливая слух, и недовольно буркнул:

— До чего ты громкий! Может, всё взвесим для начала?

— Да что там взвешивать — время уходит! — воспротивился пёс, в нетерпении подпрыгивая на месте.

— А вдруг он попал в другую реальность? — загадочно прищурился Савельич. — Вы же не знаете, какие научные теории использовались в эксперименте!

И, удовлетворённый тем, что вернул внимание друзей, философ напустил ещё большую таинственность.

— Что вам известно, например, о «Гилбертовом пространстве»? — спросил он. И сам же ответил: — Абсолютно ничего! А между тем ещё в начале двадцатого века, в 1912 году, математик Давид Гилберт вывел уравнения, по которым выходит, что мир многомерный. А значит, и реальностей не одна, и даже не две, а бесчисленное множество! Добавьте сюда физиков Альберта Эйнштейна с его теориями, Николу Теслу с его телепатической связью с марсианами…

— Ого! — оживились слушатели при упоминании об инопланетянах, поскольку всё остальное было не очень понятно.

— …и его знаменитыми катушками медной проволоки, позволяющими изменять электромагнитное поле вокруг предметов, — словно не заметив восклицания, вещал философ. — И других учёных с громкими именами и не менее удивительными идеями, которые объединились в работе над проектом «Радуга». Помножьте всё на желание американцев опередить в технологиях не только противников, но и союзников по Второй мировой войне, и… В общем, я склоняюсь к тому, что Филадельфийский эксперимент не легенда, — неожиданно закончил он.

Рыжий подвёл безутешный итог:

— Пропал наш Пафнутий!

Друзья помолчали — каждый вспоминал свой особенно памятный эпизод с участием белобрысого грызуна. Однако на ум приходили лишь шутки и розыгрыши, которыми они доводили несчастного «м.н.с.» до обмороков, пока его характер не закалился.

— Ты… это… если соберёшься, я с тобой, — шепнул Брысю пристыженный пёс.

Рыжий шевельнул пушистыми ушами — ему тоже не хотелось до конца жизни представлять, как над маленьким одиноким крысюком где-нибудь на необитаемом острове веют «враждебные вихри» из его любимой песни…

Краткие комментарии для любознательных

Давид Гилберт (Гильберт) (нем. David Hilbert; 23 января 1862 — 14 февраля 1943) немецкий математик-универсал, внёс значительный вклад в развитие многих областей математики. В 1910–1920-е годы (после смерти Анри Пуанкаре) был признанным мировым лидером математиков. Он сформулировал теорию гилбертовых (гильбертовых) пространств, одну из основ современного функционального анализа.

Альберт Эйнштейн (нем. Albert Einstein, 14 марта 1879, Ульм, земля Вюртемберг, Германия — 18 апреля 1955, Принстон, Нью-Джерси, США) — физик-теоретик, один из основателей современной теоретической физики, лауреат Нобелевской премии по физике 1921 года, общественный деятель-гуманист.

Никола Тесла (10 июля 1856, Смилян, Хорватия — 7 января 1943, Нью-Йорк, США) — изобретатель в области электротехники и радиотехники, инженер, физик. Широко известен благодаря своему вкладу в создание устройств, работающих на переменном токе, многофазных систем и электродвигателя, позволивших совершить так называемый второй этап промышленной революции. Также он известен как сторонник существования эфира. Многие замыслы Тесла стали достоянием современной фантастики, некоторые же сбывались. Например, именно он выдвинул идею лучевого оружия и летающих тарелок. Ему принадлежит замысел о контакте с внеземными цивилизациями. Более того, учёный утверждал, что с помощью своего изобретения (беспроводных средств связи) ему удалось принять сигналы с Марса.

Глава четвёртая, в которой Пафнутий собрался впасть в отчаяние

Диковинные двухголовые зверьки, покрытые густой короткой шерстью красно-коричневого цвета (под стать окружающему пейзажу), внимательно разглядывали рисунок на песке, оставленный изящным коготком белобрысого чужака. (Пафнутий принял обоих за неизвестную ему разновидность грызунов. И позавидовал не только удвоенным умственным возможностям, но и пушистым хвостам «заморских родственников» — они раза в три превосходили по длине его собственный лысый и позволяли их счастливым владельцам превращаться холодными ночами в меховые коконы, в то время как он нещадно мёрз. Собственно, так и обнаружил отсутствие Луны — не смог уснуть и занялся изучением ночного заграничного неба.)

— Мо-ре! — по слогам повторил Пафнутий, а для наглядности развёл передние лапки в стороны и помахал, изображая волну.

Положение, в котором он оказался, пока не представлялось безвыходным, но «м.н.с.» чувствовал, что эта угрожающая стадия не за горами, а тогда придётся снова падать в обмороки и терять драгоценное время! Первую защитную реакцию своего трепетного организма он уже пережил сразу «по прибытии», когда вместо надраенной до блеска корабельной палубы и трюмов, под завязку наполненных провизией, обнаружил какую-то лестничную клетку и дверь. Дверь была гостеприимно распахнута, открывая вид на песчано-каменистую пустыню красноватого цвета, лишённую какой-либо растительности и населения.

Последнее, правда, Пафнутий увидел, едва пришёл в себя. А как было не лишиться чувств, если лестничная клетка испарилась, едва он перебрался через порог! Хорошо, что странная внешность туземных грызунов потребовала осмысления и это помогло путешественнику собраться с духом.

Обладание ещё одним носом, а также совсем не лишней парой ушей и глаз сулило немалые выгоды: враг не подберётся сзади незамеченным и пропитание искать легче. Будь его воля, он бы даже усовершенствовал строение зверьков и вместо второй головы просто расположил на затылке ещё одну мордочку!

Раздумья о чужом облике привели «м.н.с.» к панической мысли о собственной уязвимости и неприспособленности к жизни в новых условиях: белый цвет на фоне красно-коричневого ландшафта смотрелся чересчур вызывающе; отсутствовали дополнительные органы зрения, слуха и обоняния; тонкий лысый хвост не согревал!

Но самое неприятное таилось в разбросанных повсюду окаменелостях с кружевными отпечатками раковин и рыбьих скелетов. Из-за них пустыня смахивала на дно высохшего моря. Неужели Вовкин эликсир настолько испортился, что забросил его далеко в будущее, когда от огромного хранилища зеленовато-голубоватой (как обещал телевизор) мечты даже крошечной лужицы не осталось?!

— Ером! — вдруг произнёс один из зверьков писклявым голоском (в точности, как у Пафнутия) и дружелюбно покивал передней головой.

— Э-э-эм, — обрадованно замычал «м.н.с.», торопясь продолжить долгожданный разговор, — у вас оно так называется?

— Ястеавызанкатоносаву! — подтвердил абориген, озорно поблёскивая коричневыми, в тон шерсти, глазками, похожими на перламутровые пуговицы от демисезонного пальто Вовкиной мамы.

— Язык сломать можно, — посетовал помощник юного химика на трудности произношения.

— Онжомьтамолскызя! — не стал спорить собеседник.

— А корабли там плавают? — с надеждой спросил «м.н.с.».

— Тюавалпматилбарока! — успокоил второй зверёк и добавил для ясности:

— Мэ-э-э!

А первый вдруг повернулся к Пафнутию роскошным хвостом и пропищал «запасным» ртом на «задней» голове:

— Море! Эээм! Увасонотакназывается? Акораблитамплавают?

«М.н.с.» настолько опешил, услышав родную речь, что не сразу сообразил: аборигены просто повторили в двух «зеркальных» вариантах сказанное им самим.

— Вот влип! — огорчился несостоявшийся турист круизного лайнера, а «зарубежная» родня тут же его пожалела, скопировав даже печальную интонацию:

— Пилвтов! Вотвлип!

Слушать собственные изречения Пафнутию надоело, и он решил вернуться к молчаливому языку жестов. Однако расшалившиеся иностранцы тут же растопырили лапки и вслед за ним запустили волну, так что «м.н.с.» почувствовал себя футбольным болельщиком.

Тяжело вздохнув, питомец Вовы Менделеева посеменил прочь от шутников, уповая на то, что море высохло не до конца и где-нибудь да найдётся.

Весёлые зверьки не обиделись на невежливость чужака, быстро его нагнали и пристроились рядом. С эскортом из двухголовых аборигенов передвигаться по незнакомой местности было намного спокойнее. Пафнутий хотел даже снова открыть рот, чтобы выразить грызунам благодарность, но вдруг уткнулся в невидимое глазу препятствие. Его спутники успели остановиться — вероятно, знали о существовании преграды или их зрение значительно превосходило возможности «м.н.с.».

— Чтоб тебя! — пробурчал путешественник во времени, потирая ушибленный нос и прислушиваясь к странному гулу, который раздался после его неудачного соприкосновения с неизвестной помехой.

— Ябетботч! — с готовностью подхватили аборигены, шагнули вперёд и… исчезли…

Пафнутий оторопело смотрел, как вслед за зверьками в «никуда» ускользают их длинные пушистые хвосты. А когда неведомое препятствие втянуло в себя иноземных грызунов целиком, «м.н.с.» снова остался один посреди безжизненной пустыни под жёлто-оранжевым небом, с которым сливалось даже солнце (оно, кстати, выглядело за рубежом почти вполовину меньше чем дома).

Несостоявшийся турист собрался впасть в отчаяние или, того лучше, упасть в обморок, как вдруг из поглотившей аборигенов таинственной субстанции высунулась когтистая лапка одного из них, схватила Пафнутия за шкирку и втащила внутрь…

Глава пятая, в которой Брысь пошёл против демократии

— Нужно раздобыть эликсир! — решительно потребовал Брысь от Мартина, растерявшегося под его грозным взглядом. — И почему ты сразу не захватил пузырёк?!

Пёс страдальчески наморщил лоб и прижал уши, переживая из-за допущенной оплошности. Какой же он всё-таки лопух!

Добродушный Рыжий пожалел беднягу и оправдал его недальновидность юным возрастом, напомнив приятелям, что Мартин — самый младший в их команде, хотя внушительные размеры заставляли об этом постоянно забывать. (Про себя он, конечно, подумал, что представитель кошачьих ни за что и никогда не допустил бы такой досадной промашки!)

— Ладно, — смягчился искатель приключений и вспрыгнул на подоконник, — придётся опять сетку от комаров порвать! А вы держите Вовку под наблюдением, пока я не вернусь!

— А если он соберётся домой? — запереживал Мартин, прислушиваясь к звяканью чайных ложечек о блюдца, которые доносились из кухни, где их маленький хозяин утешал своего друга чаем с пирожными.

— Значит, применишь силу! — то ли в шутку, то ли всерьёз изрёк Брысь.

Пёс озадаченно поморгал короткими чёрными ресницами и поплёлся в прихожую, на ходу соображая, как не выпустить гостя из квартиры и при этом не показаться слишком невоспитанным.

К счастью, серо-белый ловкач не заставил себя долго ждать и Мартину не пришлось проявлять суровость, а Саше — краснеть за дурные манеры своего питомца. Хотя чувство стыда мальчик всё же испытал, когда мама заметила разодранное «его» котами антимоскитное полотно, а ночной сон семьи то и дело прерывался на борьбу с назойливыми комарами. Те не преминули воспользоваться лазейкой в окне детской и занять во всех комнатах удобные позиции для атаки. (Менделеевы не пострадали, поскольку пользовались фумигаторами.)

Из-за суматохи, вызванной крылатыми кровопийцами, планирование спасательной операции отложили на утро. Но как только невыспавшиеся домочадцы разбрелись — кто в школу, а кто на работу, заговорщики ринулись к стеллажам с книгами. Правда, Мартин и Рыжий устремились в гостиную, скорее, за компанию, чем действительно помогать в поисках необходимой литературы. Первый так и не овладел грамотой, а второй складывал буквы в слова слишком медленно, чтобы быть полезным. Так что изучать надписи на корешках выпало Савельичу и Брысю.

Увы, по Филадельфийскому эксперименту ничего обнаружить не удалось, как и ни по одному из перечисленных в статье учёных, — сфера читательских интересов Сашиных родителей оказалась без физико-математического уклона. Не достигнув желаемого результата на книжных полках, искатель приключений перевёл задумчивый взгляд на тёмный экран компьютера на Сашином письменном столе.

— Ни в коем случае! — всполошился философ. — Ещё нажмём не ту кнопку и сломаем! И так Саше из-за нас досталось!

Все оценили деликатность Савельича, который не стал перекладывать вину за бессонную ночь на Брыся, хотя сетка от летающих насекомых погибла именно под его когтями и по его предложению. В конце концов, их друг старался для общего блага.

— Ну… — протянул искатель приключений, — тогда не остаётся ничего другого, как повторить путь Пафнутия, а для этого кинуть жребий! Эликсира хватит только для кого-то одного.

Все уставились на заветный пузырёк, успешно переживший ночную суету под собачьей подстилкой вместе с измятой журнальной страницей, — вязкая жидкость едва покрывала донышко.

— Демократия! — признал правоту Брыся философ и закашлялся. (Не то чтобы он испугался, что благородная участь выпадет ему, пожилому домоседу-книгочею, но, определённо, разволновался при мысли о такой возможности.)

Рыжий и Мартин тоже встревожились: один расклад — действовать командой под надёжным руководством бывалого путешественника во времени и совсем иной — взяться за миссию, от исхода которой зависела жизнь их маленького друга, и напортачить… Однако ни тот, ни другой испуга не показали — не всё же Брысю отдуваться! Пусть судьба решит, кому в этот раз нести ответственность!

— Мартин, тащи спички из кухни! — распорядился искатель приключений. –Рыжий помоги ему, а то не найдёт!

Удивляясь, почему это он вдруг не сумеет в одиночку принести коробок, который хранился в ящике кухонного стола рядом с газовой плитой (на случай поломки электрического поджига), пёс побежал выполнять задание. Бывший эрмик припустил за ним, тоже изумившись недоверию, выказанному их молодому приятелю, и гадая, каким образом крошечные деревянные палочки помогут выбрать кандидата на путешествие в прошлое.

Едва друзья скрылись за дверью, Брысь выдернул из горлышка склянки салфетку и вытряс скудные остатки эликсира на снимок таинственного корабля.

— Прощай, Савельич! — быстро сказал он философу, потрясённому явным нарушением процедуры голосования, и торопливо слизнул липкую лужицу…

Глава шестая, в которой Пафнутий мучится от жажды

Сначала Пафнутию почудилось, что в окружающем пейзаже ничего не изменилось: та же пустынность и красновато-коричневая земля под лапами, то же оранжево-жёлтое небо и тусклое, сильно уменьшенное в размерах солнце. Он обернулся на препятствие, о которое ушиб нос и сквозь которое его протащили дружелюбные двухголовые аборигены. Оно по-прежнему было невидимым. Чтобы показать свою крайнюю озадаченность, Пафнутий выпучил рубиновые глазки-бусины. Один из зверьков сообразил, по какой причине белобрысый чужак рискует остаться без органов зрения (кстати, единственных у него), и хлопнул по странной стене ладошкой — раздался гулкий звук, как будто ударили по металлическому листу. Но когда туземный грызун повторил незамысловатое действие, его лапка чудесным образом прошла насквозь!

Пафнутий ошеломлённо поморгал глазами и попробовал сам. Получалось, что первое прикосновение диковинная преграда «воспринимала» как просьбу впустить или выпустить и становилась проходимой!

«Ну и затейники эти иностранцы!» — с восхищением подумал представитель далёкой державы и внезапно услышал знакомое бурчание — желудок отчаянно сигналил о нестерпимом голоде и просил обратить внимание на перемены в ландшафте: среди камней и песка небольшими группами произрастали безлистые кусты, усеянные длинными острыми колючками и крупными плодами, похожими на черешню (эти мясистые кисловатые шарики заботливые хозяева добавляли в его летний рацион питания).

«М.н.с.» обрадовался и потянулся за угощением, но вдруг отпрянул, испугавшись, что незнакомая еда окажется ядовитой и тогда корабля ему точно не видать! Двухголовые зверьки догадались о его сомнениях и опять проявили сообразительность: принялись демонстративно срывать аппетитные ягодки и набивать ими рты, не забывая про «запасные».

На вкус иноземные плоды были приторно-сладкими, как фруктовые сиропы, которыми когда-то пичкал своего научного сотрудника малолетний химик-изобретатель, но зато хорошо утолили голод. Пафнутий повеселел — на таком подножном корму и до моря можно добраться, как бы далеко оно ни отодвинулось от точки его «высадки»!

Воспрянувший духом пришелец с довольным видом похлопал себя по набитому животу, давая аборигенам понять, что он сыт и благодарен, но зверьки с нетерпеливым любопытством таращились на его рот. «Испачкался, что ли?» — удивился Пафнутий и поскрёб коготками по острой мордочке. Однако туземные грызуны смотрели всё с тем же ожиданием.

— Спасибо! — на всякий случай озвучил он свою признательность за обед и, вспомнив мышку Шушу*, *Персонаж из книги «Брысь, или Тайны Царского Села»

добавил по-французски: — Мерси!

Иностранцы оживились и радостно запищали, перебивая друг друга:

— Обисапс! Исрем!

«Ну и пусть! — решил „м.н.с.“ — так хотя бы на толковую беседу похоже, особенно, когда не повторяют по-нашему!»

Песчано-каменистая поверхность была испещрена норами, откуда то и дело выглядывали зарубежные родственники, чтобы поглазеть на «туриста». Наверное, местность пользовалась у двухголовых грызунов популярностью из-за близости плодоносящих растений.

От сладкого Пафнутию ужасно захотелось пить и, вскарабкавшись на камень, он покрутил головой в поисках какой-нибудь лужицы, хотя бы малюсенькой. Но глаза натыкались только на ровную, выжженную солнцем пустыню. Небольшое разнообразие в окутанную красноватой дымкой линию горизонта вносила одинокая скала правильной пирамидальной формы и высотой почти до неба.

«Может, ручьи у них под землёй текут?» — понадеялся путешественник и, лодочкой сложив ладошки, сделал вид, что лакает.

Дружелюбные туземцы заинтересованно сунули носы в импровизированную ёмкость, а потом в недоумении уставились на странного чужака. Судя по всему, жаждой сладкоежки никогда не мучились.

— Вода! — в отчаянии пискнул Пафнутий, так как приторная липкость на языке сделалась невыносимой.

Зверьки переглянулись, развели передние лапки в стороны и изобразили волну, как недавно показывал белобрысый незнакомец.

— Да! Да! — завопил «м.н.с.», вне себя от счастья, что иностранцы его поняли.

Один из грызунов указал вдаль, туда, где возвышалась скала.

— Адов! — пискнул он.

— Ером! — подтвердил другой и посмотрел в том же направлении.

Измученный путешественник подскочил от ликования (были зайцы в роду, почти неоспоримый факт!) и помчался к спасительной цели, надеясь исполнить все желания разом: и напиться, и совершить морское путешествие. Двухголовые аборигены кинулись следом. Вероятно, решили до конца соблюсти законы хлебосольства и проводить гостя до места…

Глава седьмая, в которой случилась гроза

Красноватая дымка по мере приближения к ней выглядела всё более зловещей, но нестерпимая жажда гнала вперёд, да и надежда увидеть море окрыляла и придавала лапкам скорость, а сердцу — отвагу…

«В моих жилах течёт кровь неустрашимых мореплавателей!» — с восторгом подумал Пафнутий и… с разбегу стукнулся об ещё одну невидимую стену. Разозлившись, «м.н.с.» пнул её правой задней и даже обрадовался, когда преграда отозвалась жалобным металлическим эхом, а не превратилась «по требованию» в проницаемую субстанцию, которую и пнуть-то нельзя с досады. Впрочем, тут же и удивился.

Подоспевшие аборигены встревоженно качали всеми четырьмя головами, прижимая ладошки к «передним» щекам, и путешественник сконфузился — уж не обвиняют ли его в поломке конструкции?! Может, она не любит грубого обращения? И не распухнет ли нос, как у Вовки, когда его на даче пчела укусила? С таким шнобелем (как маленького хозяина дразнили потом соседские мальчишки) перед корабельными крысами будет стыдно показаться.

Пафнутий осторожно ощупал пострадавшее место — вроде бы размер прежний. Успокоившись за свою внешность, он снова перевёл смущённый взгляд на местных жителей. Однако ужас, отразившийся в их глазах, заставил опять испугаться: «Неужели всё-таки распух?!» Хотя зверьки, кажется, смотрели мимо него. На то, что происходило за невидимой стеной.

«М.н.с.» обернулся — пирамида полностью исчезла в густом багровом тумане, в который превратилась дымка. Ураганный ветер поднимал с земли тяжёлые камни и расшвыривал их по округе. Некоторые ударялись о прозрачную преграду и отскакивали, натыкаясь на прочный металл, наполнявший окрестности мрачным гудением. Жёлто-оранжевое небо исчезло. Вместо него над пустыней теснились угрюмые фиолетовые тучи. Они изрыгали огонь, будто злобные сказочные драконы, осерчавшие на мир. За каждым всполохом следовал оглушительный грохот, и, в принципе, белобрысому питомцу Вовы Менделеева уже полагалось лежать в обмороке.

Пафнутий и сам не понимал, что его удерживало. Наверное, тот факт, что происходящее никак не вредило зрителям и больше походило на фильм-катастрофу, только экран намного превосходил телевизионный.

— Гроза? — постарался он перекричать разбушевавшуюся стихию. Но куда там, голосок-то у него тонкий!

Однако спутники услышали (всё-таки хорошо иметь по четыре уха):

— Азорг! Азорг! — закивали они и постучали по стене, демонстрируя её надёжность.

— А! Я понял! Она становится непроницаемой, когда снаружи непогода! — восхитился «м.н.с.» хитростью иностранных конструкторов и задрал голову — получалось, что над ними крыша из такого же невидимого металла!

— Адогопен… — начал было один из зверьков, но Пафнутий невежливо заткнул ему оба рта передними лапками. Второй грызун догадался, что гость недоволен, когда за ним повторяют, и не стал его сердить, хотя ему очень хотелось поупражняться в устной речи — сами-то они друг с другом не разговаривали, внушением обходились, а рты использовали исключительно для еды и приведения в порядок густой шёрстки. Поначалу и с белобрысым незнакомцем пытались мысленно общаться, но он не реагировал. Чужак, одним словом…

«Представляю, какой сейчас на море шторм! Пожалуй, хорошо, что мы не успели до него добраться!» — порадовался дальний потомок обитателей корабельных трюмов, стараясь не высказывать длинных предложений вслух.

А вообще-то у зарубежной родни было чему поучиться — например, они совершенно не отличались болтливостью! За всё время их знакомства ни словечком между собой не перемолвились, а действовали тем не менее слаженно — просто телепатия какая-то! В их родословную, наверное, коты затесались, а не зайцы, как к нему… Поэтому и хвосты у них такие пушистые, аж завидно.

А инженеры какие у них талантливые — такую удивительную защиту соорудили! Странно только, что он до сих пор ни одного не заметил, работают небось без отдыха. Хотя офисов тоже не видно… И обретаются неизвестно где и в чём — домов-то нет.

Только тут до Пафнутия дошла вся необычность окружающей обстановки, но, немного поломав голову над загадкой, он нашёл логичное объяснение: не иначе, в заповедник попал, где редких животных от браконьеров оберегают. Вот почему грызуны двухголовые — вымирающий вид!

«М.н.с.» пришёл в восторг от собственной догадливости и окинул представителей местной фауны снисходительным взглядом — бедолаги, вся жизнь проходит под «колпаком», куда даже дождевая вода не затекает! Впрочем, они ловко научились использовать проницаемость стены… Тут конструкторы промашку совершили — разбежится зверинец, «двухголовиков» переловят и распродадут через зоомагазины любителям экзотики!

К огорчению путешественника, там, где бушевала гроза, ливня тоже не наблюдалось. Ни капли влаги не упало на песок! А значит, нечего было и рассчитывать, что по окончании бури он утолит жажду в какой-нибудь луже.

Пафнутий встал на задние лапки, чтобы дальше видеть, и прижался носом к прозрачному металлу, надеясь, что сквозь клубящуюся пыльную завесу блеснут пенистые волны. Но вместо вожделенного моря с той стороны преграды блеснули чьи-то глаза. Огромные, как у лошади, матово-чёрные и бездушные, как у акулы-убийцы, виденной «м.н.с.» по телевизору. Они оказались прямо напротив рубиновых бусинок пришельца и пристально его рассматривали.

Пафнутий ойкнул и лишился чувств, успев, однако, отметить, что ему совершенно расхотелось пить…

Глава восьмая, в которой Пафнутий наткнулся на кладовую

Очнулся невезучий «турист» от неприятного ощущения, что его тащат по жёсткой неровной поверхности. В вышине грудились тучи, пытаясь пронзить «купол» огненными стрелами молний или разрушить громовыми раскатами. Пафнутий скосил глаза — мимо проплывали остроугольные камни и колючий кустарник со съедобными приторно-сладкими плодами. С трудом приподняв голову, «м.н.с.» увидел белоснежный округлый живот и задранные кверху две пары лапок со знакомым изысканным маникюром.

Ситуация прояснилась: гостеприимные аборигены, не очень церемонясь, волокли его за длинный лысый хвост в неизвестном направлении. Впрочем, вскоре оно стало известным — помощника юного химика втянули в просторную нору. Вход забаррикадировали камнем, вероятно специально подготовленным на случай внешней угрозы, а потому он идеально вписался в отверстие.

При мысли об опасности к Пафнутию вернулась память, а с ней и воспоминания о жестоком блеске огромных матово-чёрных глаз.

— Как здорово, что мы под защитой прочной стены! — не удержался и прокомментировал он вслух.

Однако, вопреки ожиданиям, зверьки не повторили восклицание, а лишь бросили испуганный взгляд на ожившего чужака и повлекли его вглубь тёмного лабиринта. От страха они не сообразили, что упитанный гость очнулся и в состоянии передвигаться самостоятельно. Пафнутий тоже об этом не подумал, только ойкал, когда натыкался затылком на шероховатости.

В один из таких «ойков» путешественника осенило — закончится гроза и преграда снова станет обычной! (Ну, если слово «обычный» подходит к невидимому металлу.) Наверное, зверьки опасались, что чудовище быстро раскроет секрет проницаемости и ворвётся на территорию заповедника, населённого аппетитными двухголовыми грызунами! А тут ещё он — такой белоснежный и хорошо откормленный заботливыми хозяевами! Просто ходячий деликатес!

Последняя мысль подстегнула умственные способности «м.н.с.», и он сообразил: таинственный монстр НЕ МОГ видеть сквозь стену, ведь с той стороны на ней отображалась лишь мёртвая каменистая пустыня. Он ЗНАЛ, кто скрывается за препятствием, и ждал…

Вырвав хвост из цепких лапок туземцев, Пафнутий вскочил на свои собственные и помчался вперёд, так что на какое-то время даже возглавил улепётывающую процессию. К ней присоединялись всё новые перепуганные зверьки. По пути они останавливались, загораживая камнями другие лазейки, ведущие с поверхности в подземный город грызунов, и торопились дальше — на нижние безопасные уровни.

С непривычки у пришельца заложило уши — вероятно, перепад глубин становился всё значительней. Но гораздо хуже наступившей глухоты была нехватка воздуха. «М.н.с.» остановился. Спасаться вместе с аборигенами, отлично приспособленными к местным условиям, означало для него верную смерть. Почти такую же мучительную, как в зубах неизвестного хищника.

Пафнутий посторонился, чтобы не мешать десяткам, а то и сотням спешащих мимо него заграничных родственников. Охваченные паникой, они не обращали никакого внимания на белобрысого одноголового чужака, а дружелюбную парочку он давно потерял из виду в общей суматохе. Вскоре несостоявшийся мореплаватель остался совсем один, и даже топот множества лапок растворился в плотной тишине.

Чувствуя себя несчастной рыбиной, безжалостно выброшенной на берег обстоятельствами, путешественник двинулся в обратном направлении. Туда, где хотя бы дышалось легче и не шумело в ушах. От недостатка кислорода мысли разбегались, язык распух без воды, и «м.н.с.» пришёл к горькому выводу, что мечта о морском круизе снова заманила его в ловушку. Только теперь ему не стоило ждать помощи от своей бесстрашной команды и предприимчивого серо-белого друга, который из любой ситуации находил выход и никогда не унывал…

Совершенно обессиленный, Пафнутий улёгся на землю, не заботясь о чистоте холёной шёрстки — в конце концов, его так долго тащили волоком, что она наверняка безнадёжно испачкалась.

Нос упёрся в холодный камень. «Может быть, за ним скрывается одна из лазеек, а возле неё караулит кровожадный зверь? — обречённо подумал маленький пришелец. — Аборигены так ловко перекрывали доступ в лабиринт и так дружно удирали, будто уже встречались с монстром и знали, насколько он опасен! Если он меня съест, то я хотя бы не умру от жажды!»

То, что у него появился выбор, пусть и по такому мрачному вопросу, обрадовало Пафнутия и даже вернуло ему часть утраченной жизненной энергии. Поднявшись на лапки, «м.н.с.» налёг на камень и попытался толкнуть. Тот пошатнулся и нехотя, по миллиметрам, позволил отодвинуть себя в сторону.

За ним открылось отверстие, проделанное местными грызунами, но вело оно не на поверхность, а… в кладовую! И не в какое-нибудь мышиное зернохранилище, а в настоящую человеческую, заставленную ящиками с разнообразными консервами и освещённую электричеством! Правда, длинные стеклянные трубки на потолке не горели спокойным голубоватым светом, а судорожно мигали, норовя совсем погаснуть, но это не помешало Пафнутию насладиться видом обширных продовольственных запасов. Не хуже, чем в корабельном трюме!

Глава девятая, которой Пафнутия зовёт мечта

Надписи на банках прочитать не удалось, поскольку они были сделаны на чужом наречии. Кажется, на том, который Вовка изучал, английском. Впрочем, «м.н.с.» особенно не интересовался школьными предметами своего научного руководителя, поскольку ему вполне хватало двух имеющихся образований и занимать маленькую голову ещё и знанием иностранного языка он не собирался. Вот если бы он уже тогда задумал заграничную поездку…

О вкусном содержимом красноречиво сообщали весёлые картинки со свинками, коровами, цыплятами и рыбками, так что люди напрасно потратили столько усилий на подписывание жестянок! Достаточно даты изготовления, чтобы определить срок годности. Пафнутий вгляделся в выпуклые цифры — 1983. Давнишние… Однако консервы не вздулись (так Вовкина мама определяла, испортилась начинка или нет), небось не отравится.

К удивлению воспрянувшего духом «туриста», ни одна из банок не была вскрыта. Вероятно, аборигены привыкли к сладким ягодам и не соблазнились ни мясом, ни рыбой. И дыру в бетонной стене по соседству с их коридором они прогрызли из чистого любопытства. А потом заложили вход камнем, чтобы не отвлекаться на «тупиковую» лазейку в момент панического бегства.

Самым главным богатством оказались ящики с прозрачными пластиковыми бутылками, и Пафнутий с жадностью на них набросился, а напившись, занялся составлением обеденного меню. Хотелось всего и сразу.

Использовав прочные зубы в качестве консервного ножа, оголодавший путешественник открыл несколько жестяных ёмкостей с разными наклейками и принялся есть из каждой, подцепляя аппетитные кусочки передними лапками и с жадностью запихивая их в рот.

Приятное чувство сытости настроило «м.н.с.» на философский лад — не дождаться ли окончания действия эликсира в этой кладовой? При желании, её можно представлять себе корабельным трюмом. А если отодрать яркую наклейку с какой-нибудь банки (лучше всего с нарисованными рыбками) и повязать вокруг головы наподобие банданы, то мечта осуществится на целую половину!

Пафнутий прошёлся враскачку по воображаемой палубе (чему способствовал туго набитый живот, перевешивая «мореплавателя» то на один бок, то на другой) и вздохнул — маловато приключений получается… Дотошные слушатели обязательно догадаются, что настоящего моря он так и не увидел и ни одного шторма не испытал…

С сожалением окинув взглядом несметные продовольственные сокровища, «м.н.с.» выбрал банку цилиндрической формы с изображённой на ней счастливой коровой и покатил её к выходу — какой-никакой, а запас, ведь неизвестно, как долго ещё добираться до заветной цели.

Мигающие на потолке лампы издавали противный дребезжащий звук и действовали на нервы. «Уж лучше бы совсем погасли!» — неприязненно подумал путешественник и остановился перевести дух, а заодно прислушаться, не поджидает ли за приоткрытыми металлическими дверями толпа разгневанных Людей, которым предназначались все эти консервы.

Голосов, однако, было не слышно: или иностранцы общались друг с другом посредством телепатии, как двухголовые грызуны, или их рабочий день закончился и они разошлись по подземным квартирам. «Или все они пали жертвами неизвестного монстра», — нервно хихикнув, не стал исключать Пафнутий и такую вероятность.

От последней мысли ему стало не по себе, и «м.н.с.» осторожно выглянул из кладовой. Обзор загораживала куча старого тряпья, служившего когда-то одеждой для… скелета, который разлёгся перед дверью. Потомок неустрашимых мореплавателей похлопал рубиновыми глазками-бусинками и растянулся рядом.

Сколько времени он провёл без сознания, Пафнутий сказать бы не смог. Но, судя по сытой тяжести в желудке, не так уж и много — даже проголодаться толком не успел! Проворно вскочив на лапки, он бегом вернулся в «трюм». Следовало хорошенько обдумать создавшееся положение.

На всякий случай, храбрый путешественник заткнул консервной банкой отверстие, через которое попал в продовольственный бункер. А вот загородить основной вход не получилось бы физически. Впрочем, он надеялся, что хищник-убийца не станет рыскать там, где не осталось живых.

Оборону «м.н.с.» занял на самом высоком штабеле из ящиков, предварительно наведавшись к недоеденным консервам. «При таком калорийном питании и отсутствии спортивного тренажёра я скоро потеряю форму! — забеспокоился помощник юного химика. — Придётся почаще туда-сюда лазать!»

Если бы не раздражающее мигание и потрескивание стеклянных трубок, то Пафнутий, пожалуй, провёл бы остаток «отпуска» в безопасности и продуктовом изобилии. Но выдерживать световую и звуковую пытку он оказался не в силах и вновь задумался о морских просторах и свежем солёном ветре. Мечта звала вперёд и насмехалась над его малодушием!

Устыдившись, «м.н.с.» ещё раз основательно подкрепил мужество тушёным мясом, курицей и рыбой, отважно перебрался через человеческие останки и с опаской огляделся.

Огромный прямоугольный зал напоминал поле битвы, произошедшей давным-давно (возможно, в том самом 1983 году, когда были изготовлены консервы): развороченные столы, порванная в клочья кожаная обивка кресел, разбитые компьютеры, поломанные научные приборы, неизвестные помощнику юного химика, оборванные кабели и повсюду человеческие скелеты, прикрытые полуистлевшим тряпьём. У многих недоставало черепов, рук или ног, словно их откусило и проглотило неведомое чудовище.

Превозмогая ужас и дрожа всем упитанным тельцем, Пафнутий бросился к распахнутым настежь дверям в конце зала, над которыми назойливо моргали зелёные буквы «EXIT». За ними тянулся коридор. В прерывистом свечении стеклянных трубок Пафнутий разглядел на стенах глубокие борозды от мощных когтей. Такие бы даже Мартин не оставил, а значит, монстр-убийца превосходил размерами гигантского пса!

«М.н.с.» горько пожалел о своей безрассудной отваге и посетовал на храбрых предков, чья кровь так некстати вскипела в его жилах и вынудила покинуть сытное и безопасное убежище. Он с тоской оглянулся — теперь человеческие останки казались вполне безобидными, тем более что не покушались на продовольственные запасы.

«Какой же я смелый!» — печально констатировал путешественник и медленно, с остановками, двинулся вперёд. Внезапно дальний конец коридора осветила яркая вспышка. Пафнутий зажмурился. Сквозь тонкую кожицу век проникали разноцветные искорки. Они приобретали диковинные очертания, как в калейдоскопе, который питомец Вовы Менделеева обнаружил однажды среди детских игрушек малолетнего хозяина и долго не мог оторваться от восхитительного зрелища.

Выждав несколько мгновений, «м.н.с.» приоткрыл глаза, но зрение не спешило восстанавливаться, продолжая создавать из крошечных пёстрых точек странные образы. Они наползали друг на друга, пока не слились в один, приняв облик зверя.

«Чудище!» — выдохнул Пафнутий и немедленно лишился чувств…

Глава десятая, в которой Брысь видит монстра, а Мартин мучится угрызениями совести

Эсминец намного превосходил в реальной жизни тот корабль, который представлял себе Брысь по снимку в журнале. Чтобы отыскать на огромной посудине со множеством отсеков, напичканных сложными механизмами, маленького крысюка, пусть и белоснежного, требовалось время, а его-то как раз и не оказалось!

События разворачивались стремительно. Брысь едва успел вдохнуть пахнущий рыбой воздух, как видимость резко ухудшилась: судно, словно коконом, накрыло густым зеленоватым маревом.

Туман был необычный. Но не потому, что ему полагалось напоминать цветом разведённое водой молоко, а не изумрудные глаза Савельича, когда в них светит солнце, почти стирая чёрный зрачок. А потому, что туман переливался, как полярное сияние в чертогах Снежной Королевы, которые показывали по телевизору в Сашины зимние каникулы.

Савельич не преминул воспользоваться случаем и сообщить, что вся эта красота не что иное, как свечение верхних слоёв атмосферы, когда их «бомбят» заряженные частицы солнечного ветра. И если в этот момент посмотреть на планету из космоса, то всполохи будут иметь вид окружностей с центром в магнитных полюсах Земли.

Сухие объяснения книгочея не смогли лишить удивительное природное явление волшебной магии и сейчас весьма кстати всплыли из глубин цепкой кошачьей памяти. Уж не явилась ли зелёная переливчатая мгла следствием эксперимента по размагничиванию корпуса эсминца и проект «Радуга» действительно не выдумка?

— Теперь я такой же бедный, как Пафнутий, — почему-то развеселился пришелец из будущего. Савельич сказал бы, что это нервное, своеобразная реакция организма на стресс.

Веселье закончилось так же внезапно, как и началось. Вероятно, много повидавший организм Брыся научился быстро справляться с любыми неприятностями. Что огорчало кота-пришельца, так это недостаток времени, чтобы вылизать шёрстку и поразмыслить над происходящим. Савельич считал своего молодого приятеля неисправимым авантюристом, но на самом деле в основе его похождений всегда лежал чёткий план. Просто обстоятельства иногда мешали действовать в соответствии с задумкой!