Бесплатный фрагмент - Междумирие

Список жильцов «Проклятого подъезда»

1 этаж

56 кв. — Дед Парфен (80) — скончался, пытаясь отобрать у внука медали.

57 кв. — Константин (28) — обнаружив бездыханное тело своей невесты Ольги, повесился в её квартире.

58 кв. — Баба Маня (69) — переписала квартиру на бандитов, в счёт долга сына. Умерла от сердечного приступа, узнав, что сын мёртв.

2 этаж

59 — 61 кв. Семейство Макаровых (застрелены в собственной квартире, в связи с бандитскими разборками):

Павел Макаров (44) — вор в законе

Наталья Макарова (жена Павла) (43) — Медсестра

Илья Макаров (сын) — студент (21)

Дарья Макарова (дочь Павла) — ученица (14)

3 этаж

62 кв. — Ольга (26) — зарезана бывшим кавалером на почве ревности.

63 кв. — Заброшенные, пустые апартаменты. С конца восьмидесятых здесь никто не живёт.

64 кв. — Таиса (23) — предположительно Ведьма, причастная к смертям своих соседей. «Инвалид по уму» (шизофреничка). Выгоняет всех, кто пытается заселиться в освободившиеся квартиры (это неправда!).

4 этаж

65 кв. — Катерина (24) — учительница русского языка. Имела связь с вором в законе, родила сына. С целью похищения сына к ней в квартиру ворвались бандиты. Скончалась, напоровшись височной частью на «вешалку».

66 кв. — Старуха Изергиль (предположительно 78) — это не настоящее имя, её так прозвали. Предположительно проживала в этой квартире (иначе, бабуле неоткуда взяться). Причина смерти неизвестна. Имя вымышленное.

67 кв. — Клавдия Семеновна (72) — пенсионерка. Жена генерала. В прошлом гримёр театра. Названная бабушка Таисы.

5 этаж

68 кв. — Ирина (19) — скончалась в день замужества. За пятнадцать минут до «выкупа» поругалась с лучшей подругой. Пытаясь догнать приятельницу, выбежала на проезжую часть и была сбита автомобилем «Жигули».

69 кв. — Настя (20) — юная рокерша. Фанатка Цоя. Была убита на стройке. Таит обиду на предательство лучшего друга.

70 кв. — Васечкин (42) — ветеран «Чечни», получил боевую травму. Алкоголик, у которого почему-то всегда есть деньги. Поддерживает Таису и Клавдию Семёновну. Покрывает Тасю, помогая выкручиваться из различных неприятностей.

Жилые квартиры

64 кв. — Таиса

67 кв. — Клавдия Семеновна

70 кв. — Васечкин

Жильцы всех остальных квартир скоропостижно скончались в течение 1996 года. Практически все погибли неестественной смертью. Новые жильцы подозрительно быстро съезжают без объяснения причины. Квартиры в этом подъезде, по понятной причине, стараются не покупать.

Возраст скончавшихся соседей указан на момент их смерти.

Возраст живых — по факту.

Произошедшие события не являются вымы…

Ну, ладно!

Что правда, а что — нет… решайте сами!

*****************************

В этом месте должна быть цитата какого-нибудь знаменитого писателя. Гоголя, Достоевского, Ницше или Хемингуэя. На тему, что человек смертен (а иногда очень внезапно смертен) и без понятия, как закончится его день… но автор знает, что любое копирование цитат преследуется по закону… Хотя, это, кажется, перефразированный Булгаков. Вот чёрт!

Незримые нити

Глава 1

Это случилось в нашем доме.

В четвёртом подъезде.

На первом этаже

В квартире 56

18 февраля 1996 год

…Шаркающей походкой я добралась до комнаты. Тяжело дыша, ухватилась за дверной косяк и уставилась на сморщенную руку со старческими пятнами. Хоспаде, как ломит спину! Будто вагоны разгружала. Хотя просто прошлась от кухни до комнаты. А ещё во рту нет половины зубов. Это грустно. Очень грустно! Да-а, быть восьмидесятилетним стариком не в форме — не круто!

В комнате что-то рухнуло, привлекая внимание. Я подняла голову. Замерла, наблюдая, как парниша, которого видела множество раз, остервенело вываливает вещи из шкафа.

— Ты что делаешь? — растерянно спрашиваю я мужским скрипучим голосом.

Парень выпрямляется.

Тёмные волосы. Узкие раскосые глаза, излучающие ненависть. Среднего роста. Я знаю, что это внук. Внук, чьи родители умерли. Которого Дед Парфен растил, нянчил, баловал. Внук, который подсел на алкоголь и наркотики, теперь выискивает заначку деда. Андрей…

— Где они? — прорычал Андрей. Похоже, у парня начиналась ломка и исчезала адекватность.

— Ты пропил уже всю мою пенсию! Мне не на что даже хлеба купить! Как мне жить?! — кричу я отчаянно.

— Дед, не истери! — отмахивается Андрей, скривившись, — я сегодня ходил устраиваться на работу. Будут тебе деньги. Так, где они?

— Я ж говорю… ты у меня всё вытащил. Всё! И штаны мои пропил! И мундир мой! Всё пропил! Ты мужчиной должен быть! Посмотри, на кого ты стал похож, — укорила я, голосом Парфена.

— Отстань с нравоучениями, — отмахнулся внук. — Лучше скажи, где медали?

— Какие медали? — насторожилась я.

— Твои. Фронтовые.

Я хмуро выпрямилась и решительно указала на дверь.

— Пошёл вон.

— Чего? — обалдел Андрей.

— Я сказал, пошёл вон. Чтобы духу твоего здесь не было. Это моя квартира и больше ты здесь не живёшь. Забирай свои вещички и проваливай!

— Дед, ты чего набычился? Я ж просто хотел твоими медалями похвастаться перед пацанами.

— Иди, на завод устройся, и похвастайся этим!

Я демонстративно прошаркала и плюхнулась на скрипучий разложенный диван.

— Ты слышал, что я сказал? Вон! Проваливай!

— Дед, ну я же шучу, — скользко начал подлизываться Андрей.

Я смотрела в глаза, пытаясь анализировать ход мыслей и чистоту помыслов. Нутро подсказывало, что Андрей сейчас на грани и вот-вот психанёт.

— Вот когда на работу устроишься, тогда и приходи! — сурово отрезала я и, как бы невзначай, взяла диванную подушку. Волнение всё же проскользнуло…

Я бросила взгляд, в надежде, что Андрей не заметил. Увы, парень внимательно смотрел. Его взгляд сместился на руки, сжимающие старую, прохудившуюся ткань. Андрей сощурился и ухватился за свободный край, принявшись тянуть подушку.

— А-а-а, так они всё время были здесь?! Я-то думаю, чего ты с ней не расстаёшься, — прорычал внук, пытаясь вырвать вещь.

Всеми силами я вцепилась в подушку, что разозлило парня ещё больше.

— А ну пусти, — рявкнул Андрей.

— Не отдам. Не отдам! Костьми лягу, не отдам… — сквозь зубы пообещала я.

Мне удалось вернуть подушку лишь на секунду. Внук воспользовался замешательством и сильно дёрнул. Я не ожидала этого. Поднятая с места, полетела вперёд и больно ударилась головой о стол-книгу.

Резкая боль и мгновенно накрывающая темнота.

Последние мгновения… последние.

Они всегда самые важные!

Но, не тогда, чёрт возьми, когда ударяешься виском!

18 февраля. 2017 год

Я лежу на спине с открытыми глазами.

В висках пульсирует.

Опять давление упало…

Сейчас вырвет! Хотя… нет. Это пустой желудок.

Я моргнула.

Мысли медленно стекались на место.

Слегка повернув голову, я сфокусировалась на Парфене, сидящем рядом и навязчиво нависающем. И вздохнула.

— Ну что? Увидела чегойль? — с радостным возбуждением поинтересовался дед.

Я скривилась, принимая сидячее положение.

— Ничего нового, — с раздражением сообщила я, — хотела пнуть твоего внука, ради разнообразия, но в твоих чертогах памяти это невозможно. Жаль. Мне он не нравится! — скривилась я, вставая на ноги с пыльного ковра. Чувство брезгливости от соприкосновения длится недолго. Стоит только подняться с поеденного молью бедолаги, как эта проблемка перестаёт меня беспокоить.

— В детстве Андрюша был хорошим мальчиком, — встал на защиту внука Парфен.

— В детстве и я была очень хорошей девочкой. А потом — чокнулась, — язвительно ответила я. — Вот и твой «хороший мальчик» сторчался, убил деда, загнал медали, попал в колонию и там помер. Прости, Парфен. Не в духе я, — виновато вздохнув, я поплелась на кухню.

Злилась не на деда. Скорее, на себя. Столько лет прошло, а я не могу отыскать причину, что не даёт Парфену упокоиться. Изначально мы полагали, что это медали. Парфена личные мы с призраками не сумели разыскать. Зато, воспользовавшись «старыми связями» Павла Макарова нам удалось восстановить «коллекцию». С гордостью мы продемонстрировали собранные медали Парфену и наказали идти на свет. Свет не появился и Парфен не ушёл. А разбрюзжался, как баба Маня (надо им меньше общаться, а то походу нытьё передаётся). В общем, не в медалях дело! Что же до меня, то я прилежно делаю вид, что стараюсь помочь моим не упокоившимся соседям. Последнее чуток проблематично. Когда они скончались, мне было чуть больше года и я никак не могла посодействовать в решении проблем. А такие дела проще решать «по горячим следам».

Я распахнула холодильник.

Вонь. Ужасная вонь, как из разрытой могилы.

— Фу-фу! — захлопнула я дверцу, скривившись.

Н-да. Либо помыть отмороженного друга, либо выкинуть нафиг. Всё равно он пуст, и продукты в нём быстро портятся.

Обнаружив сиротливый пакет молока, забытый на столе, я рискнула из него отхлебнуть.

Зря!

— Кошмарный день, — подвела я, с удовольствием выплёвывая каплю несвежей гадости в раковину. Впрочем, все дни ужасны.

Настя флегматично согласилась со мной. Призрак рокерши со скучающим видом устроился на подоконнике. Девица смотрела в окно, задумчиво болтая ножкой в воздухе. Я перевела взгляд с её грязной джинсы на окно и вздохнула. Стекло было мутным, а утро — мрачным и пустым. Прям как содержимое моего холодильника!

— Кто-то очень много жрёт, — заметила Настенька как бы между прочим.

— Кто? — насторожилась я.

Рокерша многозначительно усмехнулась и продолжила любоваться мрачностью бытия.

Открыв морозильную камеру, я уставилась на бесполезный лёд, размышляя, можно ли его использовать в приготовлении пищи. Вероятно, там остались частички еды, и если собрать большое количество льда, разморозить то…

— То можно изобрести новый вирус и загубить им человечество, — подсказала весёлая кудрявая рыжуха по имени Дашка, заглядывая мне через плечо. Тоже призрак.

— Да не, — протянула Настя-рокерша. — Максимум, оживить кишечную палочку. Но Таськин желудок и гвозди переварит, так что…

— Рискни, пожалуйста, — посоветовала вошедшая через стену Ира, перебив рокершу, отчего та цокнула языком и закатила глаза. — Заболеешь. Присоединишься к нам. Будет весело! — захлопала Ирка в ладоши.

— Чё, мозги в стенке забыла? Чего здесь весёлого?! — мрачно поинтересовалась Настасья.

— Скройся за этим дырявым свисающим с карниза куском ткани… — подключилась к утреннему цапанию вечная невеста.

— Это — называется «штора»! — подсказала Настя ехидненько.

Я как раз нагнулась за одинокой пельмешкой, отбившейся от собратьев и сроднившейся со льдом. Ира разразилась словесной диареей и прошла к рокерше сквозь меня. А это очень неприятно! Будто тебя без согласия сталкивают в прорубь где-то на Урале.

Поорав на Ирку, я довела невесту до имитации слёз. Та обиженно завизжала. Пролетела сквозь меня (повторно столкнув в прорубь уже, наверное, где-то в Антарктиде) и исчезла, истерично влетев в стену в коридоре.

Я приготовила завтрак из одинокой сваренной пельмешки. В бульон из неё, если так можно назвать смесь кипячённой воды и приправы, я с обидой кинула чёрствую горбушку хлеба, которую не смогла разгрызть. Это сделало малоприятную жижу почти несъедобной. Настя брезгливо-недоверчивым взглядом наблюдала за процессом и не выдержала:

— Ж-ж-жесть! Слушай, вали к Васечкину да пожри нормально! А то траванёшься и точно к нам присоединишься. К Иркиной радости.

Послушав мудрую рокершу, трагически скончавшуюся двадцать два года назад, я перестала маяться дурью и вылила содержимое железной миски в унитаз. Сунув миску в умывальник к остальной грязной посуде, всё ж направилась к Васечкину. Прям в чём была. В спортивных штанах, майке, на пять размеров больше (его майка, кстати) и сланцах. Сланцы, также честно позаимствованные навсегда у соседа, били по пяткам при ходьбе.

Я поднялась на пятый, распахнула дверь и шагнула в квартиру номер 70.

— Васечкин, — окликнула дорогого друга. — Я знаю, что ты дома. Вылезай, где бы ты ни валялся!

Сосед выплыл из комнаты в коридор, и почти внятно произнес моё имя. Облокотился на стену и спросил почти без испуга:

— Ты одна? — мутным взглядом Вася пытался обнаружить кого-то ещё. Странный вопрос! Конечно…

— Нет, — ответила я и пояснила, — с твоей соседкой из шестьдесят девятой.

— Это которая невеста, или «цойщица». Я их всё время путаю.

— «Цойщица», — кивком головы я указала на рокершу, с ухмылочкой стоящую перед ним. Василий заволновался, невольно отшагнул и протянул с обидой:

— А ты не можешь ходить в гости одна?

— Есть чё без плесени пожевать? — поинтересовалась я, проигнорировав вопрос соседа.

Васечкин, по паспорту именуемый «Василием», угукнул и прилип к стеночке, пугливо пытаясь обойти невидимую соседку, которая с ехидной усмешкой наблюдала уже из кухни. Кухню можно было назвать просторной, если бы не хлам и пустые бутылки, в хаотичном порядке расставленные и разбросанные в самых неожиданных местах.

— Сдать бы не мешало, — заметила я, кивнув на гору стекляшек у батареи.

— Сдадим, — пообещал Васечкин, а я вздохнула.

Понятно! Значит, нужно выловить момент трезвости, снабдить соседа мешками с бутылками и сопроводить до пункта приёма стеклотары и обратно. И проследить, чтобы деньги ушли на покупку еды. Это в моих интересах. Потому что Васечкин способен прожить на особой диете водки с хлебом месяц. А мы с Семёновной — нет. В этом месяце мы уже шиканули и промотали три пенсии: Клавдии, мою (спасибо докторам, поставившим мне инвалидность по уму) и Васькину.

Вася участвовал в Первой чеченской войне и его, как почётного воина, представили к награде и пожизненной пенсии. В единственной и тяжёлой битве мой товарищ лишился большого, среднего и безымянного пальцев на правой руке. Продавцы обычно с брезгливой жалостью пялятся на его руки, вселяя в дорогого друга ещё больше неловкости, когда тот пытается расплатиться. Зато местные панки очень уважают Васечкина и при встрече кричат «Хой!», кидая вверх «козу». Вместо Васечкина им частенько отвечает Настя, забывшаяся на секунду, что как бы мертва. Ну, а Вася частенько здоровается так с Настюхой, когда его нетрезвость перекрывает страх. Вот так мы и ходим либо видимым дуэтом, либо берём ещё одну соседку. Тогда наш поход превращается в экскурсию. Семёновна любит побродить среди полок, поизучать цены, почитать состав продуктов под наше закатывание глаз и вздыхания наперебой.

Вася выложил остатки колбасы, а я возобновила процесс поедания без сантиментов. Глядя на это, сосед вздохнул. Рука его потянулась к начатой бутылке. Замерла. Вася задумчиво уставился на стол. Огласил:

— Бабку надо позвать… — и постучал по батарее всё той же бутылкой.

Через пару минут в кухню вошла баба Клава. Она же Клавдия Семёновна. Для меня просто — бабуля! Вообще, она на бабку тянула слабо. Просто мы её так называли. Эдакий междусобойчик!

К нашему с Васечкиным тандему она присоединилась шесть лет назад. Именно тогда муж Клавдии Семёновны скончался от инсульта. Смерть мужа сильно подкосила соседку, а безразличие сына повергло в депрессию. Павлуша обзавелся семьей и мало интересовался делами матери. По причине занятости, он даже не явился на похороны отца. Гроб генерала несли его сослуживцы. Из родственников присутствовала только Клавдия. Пожилая соседка впала в отчаяние и подумывала свести счёты с жизнью, когда я постучала в её дверь и напугала до зелёных чертей:

— Ваш муж сейчас стоит рядом со мной и очень просит, чтобы вы этого не делали!

После этой истории Семёновна боялась меня больше, чем соседи остальных подъездов. Переезжать ей было некуда, потому она пошла на беседу к Васе Васечкину (это не его фамилия. Его просто так все называют). Ну, Вася и рассказал. Что у меня «дар» видеть души умерших. Что из-за этого мать вначале сдала меня в интернат, потом в психушку. А когда меня даже из психушки вытурили, то просто бросила одну в квартире и умотала в неизвестном направлении. Семёновна расчувствовалась. Стала чаще с нами общаться. Со временем, привязалась, будто ко внукам, (которые её не навещают). Теперь, каждое лето бабуля берёт нас на дачу. Ей не скучно, мы при деле, а весь двор вздыхает с облегчением. Район «в безопасности»! Ведьма уехала!

Сегодняшний день обещал быть скучным, ничем непримечательным. Мы обсудили большие цены, маленькие пенсии. Но Клавдию будто блоха укусила. Бабуля не желала от меня отставать и навязчиво рекомендовала знакомства с различными типами. Как ни странно, первым ситуацию просёк Васечкин.

— Эй, она вообще-то замужем! — возмутился мой «супруг».

— Тридцатилетняя девица и вечно пьющий мужик за полтинник?! Не смеши меня… — скривилась Клавдия.

— Мне вообще двадцать три! Я просто так выгляжу… — обиделась я.

— Мне сорок, и я сейчас тоже обижусь! — пообещал Вася.

— Я имею в виду… вы же оба молодые ещё! Разве не хотите найти кого-нибудь, более подходящего вам возраста?!

— Кого? — удивилась я.

— Джорджио! — предложил кандидатуру Васечкин. — Правда, чтобы его найти нужно хорошо прошерстить район.

— Зачем Тасе менять одного пьющего на другого?! — возмутилась бабуля, не оценив шутки Васечкина.

— Вот сейчас я точно обижусь! — пообещал мой лжесупруг.

— Кстати, Джорджио действительно давно не захаживал… Не случилось ли чего?! — задумалась я.

— Очень хорошо! Возможно, он перепил, зашёл в чужой район и там потерялся. В этом случае, у нас есть пару месяцев от него отдохнуть…

Джорджио вообще звали Георгий, но все об этом давно забыли. Джорджио — персонаж из соседнего двора. Лет тридцати. И если меня соседи боялись, а Васечкина не любили, то Джорджио все на районе считали сущим кошмаром. Вася мог заснуть где угодно в своей квартире. Джорджио же спал, где посчитает нужным. На детской горке. В песочнице, в машине соседа, которую тот забыл закрыть. На лужайке суда. В багажнике патрульной машины. В мусорном контейнере. Или на кладбище… Джорджио считал, что «мёртвым скучно», потому заваливался на ближайшее кладбище, и закатывал там вечеринку на одного человека, общаясь с памятниками и, иногда «угощаясь с их стола» (с могил, то есть). Ума не приложу, как он до сих пор жив после таких тусычей. Думаю, Духи, живущие на кладбище, считают его сродни развлечению и терпят, иногда «заимствуя тело». Это тело частенько находили в разрытой могиле, приготовленной к захоронению, и пугались, что подкинули труп. Но тут Джорджио воскресал из отряда мертвецки пьяных и начинал вылазить из могилы (что выглядело ещё более жутким, чем когда он мирненько там лежал). Да, у Духов своеобразное чувство юмора. И Да, это и есть причина, почему Джорджио просыпается в странных местах и ничего не помнит.

Ещё товарищ Джо был загадочным собутыльником Васи. Загадочным, потому что ни он сам, ни Васечкин не помнили, как же судьба свела их. В нашем представлении, Джорджио просто появился в квартире моего лжесупруга, и продолжает так же внезапно появляться и исчезать, как остальные «жильцы» нашего подъезда. Именно Джо выступил «свидетелем» на нашей свадьбе.

Это произошло пять лет назад, когда жильцы соседних подъездов решили объявить охоту на Ведьм (то есть, на меня). Тогда Василий возвращался с культурного застолья и появился на лестничной клетке в красивом костюмчике да при галстучке. Он просто хотел пройти домой, но не мог это сделать из-за толпы, собравшейся меня «растерзать». Вася был в хорошем настроении, потому пошёл на диалог. В итоге, двинутые на голову соседки скомпрометировали Васю. Он прям вот ляпнул, не подумав:

— Так. Видите, вот эту девчонку?! Я на ней женюсь. Ещё раз вас увижу здесь… и поверьте, будете иметь дело со мной!

Вася не шутил! У него были большие связи в правоохранительных органах. Да и сам он был командиром чего-то там (правда, на пенсии). Посовещавшись, мы с Васей решили, что такая сделка выгодна обоим.

Такой свадьбы, как у нас, не было ни у кого!

Я в свадебном платье, взятым за коробку конфет Клавдией Семёновной у костюмеров в театре. Васечкин, выглаженный, выбритый и даже симпатичный. Клавдия, винтажно-утончённая, с букетом роз, выступающая моей свидетельницей. И пьяный в дрыбадан Джорджио в спортивном костюме, лишившийся накануне переднего зуба…

Клавдия, похоже, тоже вспомнила «возмутительную свадьбу», потому что вздохнула и перевела тему на ещё менее приятную:

— О матери что-нибудь слышно?

— Не поверишь! Неделю назад нашла меня в «ВК».

— Да ты что? — насупилась Клавдия Семёновна.

— У неё всё хорошо. Она третий раз вышла замуж. У меня две сестры и, вот недавно, братик родился — от третьего брака.

— Тварь! — не выдержала Клавдия.

— Семёновна… — с укором протянул Васечкин.

— Что? Что я не так сказала, если это правда?! Она — тварь! Я своих детей не сдавала. И уж тем более в психушку! Что бы они не творили!!! Как? Как это вообще можно? Отдать своего ребёнка в интернат. Затем в психушку. А затем вообще бросить и уехать… Так! Не говорите мне сейчас ничего! Я очень злая! — предупредила Клавдия Семёновна, а мы с Васечкиным послушно заткнулись.

Василий накатил.

Я тоже очень хотела. Но нельзя. В ввиду профессии необходимо соблюдать абсолютную трезвость!

— Зато, она Таське квартиру оставила. Всё ж не на улице жить… — медленно протянул Васечкин, вставив «пять копеек» в тишину, и рывком выпил стопарь.

— Это потому, что квартиру продать не смогла. Никто в здравом уме не будет покупать квартиру в нашем подъезде! — разозлилась бабка. Правда, не знаю на что больше: на отсутствие соседей, или же на поступок моей матери.

Но, бабуля права.

Никто, в здравом уме не будет покупать квартиру в нашем подъезде. Никто, кто заинтересуется прошлым этих квартир…

Поэтому, когда в хату Васечкина заявилась Ирина и принялась радостным голосом вещать дивы-дивные, я не сразу поняла, что она несёт.

— Короче, — вкрадчивым голосом продолжила она, разглаживая несуществующие складки на свадебном платье. — Я красивая? — поинтересовалась она.

— Ты мёртвая! Тебя никто не видит! — напомнила я.

— Хамка, — надула губы Ира обидевшись.

— Кто здесь? — прошептал Васечкин, застыв, как суслик.

— Вечная невеста.

— Привет, соседка, — поздоровался Василий дрогнувшим голосом и накатил для храбрости. Клавдия как можно незаметнее перекрестилась на угол с пустыми бутылками.

— С мужчинами его круга не здороваюсь, — заявила Ирина, вообразив себя мадам высшего общества.

— Правильно! Иначе они перестанут впускать тебя в гости! — хмыкнула Настя, перехватив бразды сарказма.

— Злые вы, — обиделась Ира, — я тут с новостью…

— Кто-то умер? — спросила я без интереса.

— Что, опять кто-то умер? — захлопала глазами Клавдия.

— Да нет же, глупая бабка, — нахмурилась Ира. Затем переменилась в лице и томно произнесла: — У нас появился новый сосед!

Глава 2

Я заела инфу бутербродом.

Васечкин с Клавдией ждали объяснений.

— Живой? — уточнила я на всякий случай.

— Увы, — расстроенно подтвердила Ира.

— Пофиг! — скривилась я.

Какое мне дело до жителей дома?!

— Ау-у! Он въехал в НАШ подъезд, — пояснила Ира.

Моя челюсть прекратила жевать от такой новости.

— Гонишь?

— Ну что я, врать тебе буду?! — обиделась вечная невеста.

Если брать в расчёт, что ложь — её обычная манера общения, стоит ли верить Иркиным словам в принципе?!

Настя исчезла проверить достоверность свежей сплетни и через пару секунд подтвердила, что, вон, вещи таскают.

Я подскочила к окну. Прижалась лбом к холодному стеклу, не обращая внимания, что сбила «забор» из пустых бутылок и те, весело бренча и дребезжа, раскатились по кухне.

— Чего это она? — удивилась бабка.

— Не знаю, — отозвался Васечкин.

Оба оказались рядом, так же выглядывая на улицу.

Трое парней вытянули из минивэна спинку дивана и понесли в сторону нашего подъезда.

— Кто бы это ни был… он правда сюда въезжает, — моргнула я, всё ещё не веря глазам.

— У нас будут замечательные соседи, — радостно захлопала в ладоши Ира.

— Откуда ты знаешь, вдруг они НЕ замечательные? — с сарказмом возразила Настя.

Я немо надкусила бутерброд, прихваченный со стола.

— Кто ж въезжает — то? — пыталась разглядеть баба Клава фигуры с пятого этажа.

— Вероятно, кто-то глупый и не просветлённый, — ответила я с набитым ртом. — Или очень смелый.

— В любом случае, новый жилец надолго не задержится, — ухмыльнулся Васечкин, дыхнув мне в ухо перегаром.

— Думаешь? — покосилась я на него, засовывая в рот бутерброд полностью.

— Да, конечно! Все они не задерживаются.

— Ну да, — согласилась я с набитым ртом, и мы втроём вернулись к столу, потеряв интерес.

Васечкин прав! Новые жильцы в нашем подъезде надолго не задерживаются.

Наша живая компашка переместилась в зал. Мы резались в карты. Я выигрывала, а бабуля, как всегда, принимала это близко к сердцу.

— Так не честно! Тебе призраки твои подсказывают!

— Бабуля, между прочим, я и тебе подсказываю. Я ж не виновата, что ты меня не слышишь, — ответила Настя флегматично, разлёгшись на подоконнике и болтая правой ножкой в воздухе.

— У каждого свои достоинства! Кто-то видит и слышит призраков, а кто-то закатывает вкусные огурцы, — расплылась я в премилой улыбке.

— Подлизываешься, — с подозрением прищурилась Семёновна. Я в ответ села рядом, положила старушке голову на плечо. И вздохнула. — Правильно делаешь! — вздохнула Семёновна. — Кто ж тебя ещё пожалеет, кроме бабули… — Клавдия погладила мою многострадальную головушку. — Сиротинка! Я тебя в обиду не дам. Пусть хоть одна тварюшка на тебя косо посмотрит. Глаза выцарапаю гадюкам этим!

— Бабуля, негоже в твоём возрасте так выражаться, — укорила я.

— Бабуля уже в том возрасте, когда можно ВСЁ!

— Это точно! — проворчал Васечкин. Он валялся на ковре и задумчиво таращился в потолок.

Иногда повадками сосед напоминал собаку. Если бы Вася был псом, наверное, был бы кавказской овчаркой. Милой, лохматой, но если разозлится и гавкнет, можно со страху и «кирпичей» наложить.

Лично мы привыкли к странным привычкам соседа: валяться, где попало. Бабуля могла забыться и потрепать Василия по косматой русой шевелюре или в шутку почесать за ухом. Правда… настроение Клавдии Семёновны менялось со скоростью тока в проводке.

— Что ты там мычишь? — насупилась бабка. — Чтоб до завтрашнего не пил.

— Почему это? — расстроился сосед.

— Потому. У тебя завтра миссия: вынести мусор, сдать бутылки и купить всем еды.

Васечкин сел на ковре, отрапортовал бабуле, гаркнув:

— Слушаюсь, мой генерал.

— Чего орёшь, блаженный? — проворчала она и заторопилась домой, вспомнив, что по графику сериал.

Я же заторопилась в кухню Васечкина, пока он не надумал убирать еду со стола. Вася уселся напротив и принялся сверлить взглядом, как собираю паёк.

— Чего? — поинтересовалась я, покосившись.

— Такая маленькая, а столько влезает!

— Всё, что попадает в желудок, исчезает в «пятом измерении», — пошутила я.

— Ага… попадает в кишечник, проходит долгий путь и продолжает его в канализации.

Я на это поморщилась.

— Васечкин… Твоя туалетная романтика бесподобна! — не сдержалась я.

— Знаю. Я мог бы быть поэтом, — заиграл бровками сосед.

— А стал алкашом, — брезгливо окрестила Ира, проходя сквозь стену кухни.

— Ты здесь ночевать будешь? — поинтересовалась Настя, прошедшая следом.

— Если да, то вруби нам сериальчик и иди куда хош! — разрешила Ира.

— Окей, ван момент, — пообещала я, выкладывая половину огурцов в глубокую миску.

— Всё забирай! — махнул Васечкин.

— Всё я сегодня прикончу. Лучше приду на завтрак.

— Как хош, — усмехнулся сосед.

Подхватив банку с остатком огурцов, я попрощалась. Васечкин взмахнул рукой, устало кивнув.

— Будет скучно, приходи, — предложила я.

— Нет, спасибо, — проворчал он. — Двух — трёх мёртвых соседей ещё могу вынести. Но не двенадцать!

Я пожала плечами, и удалилась, размышляя, что нет ничего страшного. С рождения с ними тусуюсь. И ничего!

В приподнятом настроении я сбегала вниз, что-то напевая под нос. Огурцы в банке подпрыгивали. Правда… посторонние звуки в районе моей лестничной клетки заставили насторожиться. Я притормозила между четвёртым и третьим, прислушиваясь. Явно какие-то шорохи!

Настя с Ирой переглянулись. Бесцеремонно прошли сквозь перила и застыли в воздухе.

— Каков красавчик, — вздохнула томно Ира.

— Шоу Ло? — с недоумением поинтересовалась Настя, имея в виду китайского актёра и певца.

— Чё за бред?! Откуда Шоу Ло взяться в нашем подъезде? — нахмурилась я, завернула на пролёт и с удивлением застыла на верхней ступеньке.

Парень обернулся. На Шоу Ло он оказался похож, как я на Анджелину Джоли. То есть — никак! Высокий. Стройный. Стильная прическа, рыжевато — коричневый цвет волос. Одет в белую куртку, синие джинсы и белоснежные, не по погоде чистые, кроссовки. Проглядывались в его внешности и азиатские корни. Вероятно, кто-то из родственников всё же родом с Востока.

Парень вытащил из уха наушник, улыбнулся, отчего его лицо стало ещё симпатичнее, и радостно произнёс:

— Как дела?

Я непонимающе моргнула.

Обернулась, вопросительно посмотрев на застывшую Иру. Глянула на Настю. Пришла к выводу, что даже они в шоке.

— Похоже, он это тебе… — предположила рокерша.

Я взглянула на парня, словно он действительно сказал что-то на китайском. На автомате надкусила огурец.

Возникла неловкая пауза.

Я хрустела, пережёвывая огурец, и сверлила незнакомца недоумевающим взглядом, продолжая торчать на верхней ступеньке. Парень же, по непонятной причине, не мог завернуться и уйти. Лично я бы так и сделала на его месте.

— Ты здесь живёшь? — поинтересовался он, улыбнувшись и делая попытку номер два.

— Да, — кивнула я настороженно, — А что здесь делаешь ты?

— Тоже живу, — радостно сообщил парень. — Привет, соседка! — помахал ключами от квартиры в воздухе, а я перевела взор с ключей на номер квартиры.

Ой-ёй! Это плохо!

— Сочувствую, парень! — вздохнула рокерша и расплылась в злобненькой улыбке.

Я моргнула, размышляя: хорошо, что новый сосед хотя бы живой. Плохо, что бедняга и не подозревает, о ждущих неприятностях. Парень заселился в шестьдесят вторую. Самую «нехорошую» квартиру во всём подъезде. А ещё в ней обитают Ольга с Костиком…

Родственники Оли пытались сдавать хату. Когда четвёртого «квартиранта» забрала неотложка с диагнозом «асфиксия», родня оставила попытки освятить квартиру и выгнать злых духов. Хату просто оставили в покое, что вполне устраивало Олю с Костиком. И вот — новость! В её квартиру снова въехали…

Представляю, в каком бешенстве Оля!

Если изрезанная девица решит явиться пареньку, того хватит панический шок. И это меньшее, что может с ним случиться. Главное, чтоб не помер от страха, иначе привидений в подъезде прибавится! Будет прискорбно… Ведь в парне и правда что-то от Шоу Ло.

— Ты живёшь с кем — то? — поинтересовалась я, спустившись на пару ступеней.

— Нет, один, — радостно сообщил незнакомец.

— Снял?

— Купил, — похвастался парень, а я ужаснулась:

— Как купил?

— Как и все: нашёл квартиру за «копейки», взял кредит, и вот… — махнул рукой на дверь.

Я помрачнела.

Возле моего уха послышался звук «мокрая тряпка по стеклу» — так безудержно хохотала Настя.

— Это самое глупое капиталовложение в истории, которое только может быть, — вымолвила Ира, сквозь звонкий хохот.

Я не выдержала и тоже расхохоталась.

— Что смешного? — не понял парень.

— Прости, — посерьёзнела я и, кашлянув, посоветовала бедняге: — Раз живёшь один, запасись снотворным, — направилась я к своей двери.

— В смысле? Зачем? — не понял новый сосед.

Я взялась за дверную ручку и ответила, не сводя с парня настороженного взгляда:

— Ночью у нас… неспокойно… — подобрала я нужные слова. Они больше всего походили на правду.

Не дожидаясь ответа, резко потянула ручку и спешно проскользнула в квартиру. Прильнув к дверному глазку, с непонятным трепетом и испугом наблюдала, как парень пару секунд торчит на лестничной клетке, затем смотрит на мою дверь и, наконец, удаляется.

Погодите-ка.

Почему я шпионю за этим парнем?! Он же, как и остальные. Съедет через пару недель. Я прекрасно знаю этот сценарий…

Начнётся с жалоб на кошмары. Потом подозрительный шум и перемещающиеся в воздухе предметы. И зафиналит это дело отъезжающая скорая и скоропалительный переезд. Ну и болезненный для меня прессинг жильцов соседних подъездов, что это я, мол, снова «выжила».

В солнечном сплетении неприятно закололо, будто сердце решило сделать сальто, но запуталось в аорте и артерии и решило повисеть пока так. Я приложила руку к груди и попыталась восстановить дыхание.

Даже одна мысль о прессинге способна довести до инфаркта. Или до панической атаки. Ну зачем этот парень сюда въехал?!

Опя-ять тяжёлые времена наступили!

Успокоившись, я отлипла от дверного глазка.

Боковым зрением уловила какое-то движение, и новая волна страха заставила бездвижно замереть. Даже дышать на пару секунд перестала. Как писал Крылов: «в зобу дыхание спёрло».

Я уже догадывалась, чего ожидать, когда оборачивалась. Но всё равно не удержалась от восклицания:

— Как? Как ты пробил воронку?!

Глава 3

Передо мной стоял мальчик лет семи.

Точнее — призрак мальчика.

Из разбитой головы стекала кровь. По лицу. По затылку. Капала на одежду, оставляя бурые пятна. Не внешний вид пугал. Нет. А факт, что только вчера поставила «защиту» от незваных Духов, и она даже дня не продержалась.

Спокойно!

Это всего лишь призрак маленького мальчика.

И этот маленький мёртвый сгусток, чтоб её, энергии как-то пробил защиту с новым амулетом. Говорила ж Настюха не закупать побрякушки у «магов» из Тик тока…

— Ты меня видишь? — спросил мальчишка, глядя исподлобья.

Не знаю, может хотел напугать?! Так вот Ольга, ссорясь с Константином, кидает в обидчика свои внутренности и пытается задушить возлюбленного кишками. Понятно же, кто пугает больше…

— Меня никто не видит и не слышит. Почему?! — испуганно воскликнул мальчишка.

Я отмерла, выдохнула и скрестила руки на груди. Однозначно, напугать не хотел. Сам перепуган.

А я… ненавижу такие моменты!

Как мёртвые ко мне попадают? И почему ко мне? Что, нельзя пойти к кому-нибудь другому?! Сомневаюсь, что я такая одна. Вон, интернет просто кишит медиумами, ворожеями и заклинателями. Но умершие почему-то предпочитают, чтобы именно я преподносила им малоприятную новость…

— Мне жаль… но ты умер, — неохотно сообщила я. — И, не своей смертью, — предположила уже второй вопрос. Заглянув в испуганно-непонимающие глаза ребенка, сдалась: — Ребят… вызываю «пояснительную бригаду»!

— Так — так, — очутилась Наталья Макарова возле мальчишки, в прошлом медсестра. — Что тут? Выезд на встречную полосу, столкновение «в лобовую» с фурой, — диагностировала Наталья. — Вся семья погибла на месте, кроме него…

— Почему «кроме него». Он же тоже коньки откинул?! — с недоумением поинтересовалась Ира.

Все обернулись к ней. Взгляд большинства был укоризненным.

— Блондинка, не тупи, — съехидничал Илья Макаров, старший сын бандитской семейки. — Имеется в виду: родственники «пересекли черту», а пацан сюда явился, — ткнул пальцем Илья в «пацана».

Вот кому конкретно не повезло. Решил Ильюха пару прогулять. Приехал домой и был застрелен. Его папаша, являлся криминальным авторитетом и с 94-го по 96-ой много чего нахапал. У Павла попытались «отжать» завод обратно, но Макаров-старший «порешал», чтоб всё путём было. «Всё путём» — не получилось! На следующий день после «стрелки» в его квартиру ворвались и произвели «зачистку». Согласна. Грязно и несправедливо! Но это были девяностые! Павел говорит, что это нормальный порядок вещей. Жаль, что он раньше фишку не просёк и не смог спасти семью…

Я направилась сварганить кофеича, а когда вернулась в родненький зал, он был девственно пуст. Нет, бардак остался, конечно. А вот надоедливые привидения ушуршали, прихватив новенького. Пользуясь отсутствием паранормальных соседей, я зажгла свечу, обошла квартиру в поисках «воронки». Портал, что «закрыла» вчера, отсутствовал. В квартире ни малейшего дуновения. По углам рассыпана соль. Квартира — «чистая». «Воронки» нет. Тогда как сюда проник мальчишка?!

Я плюхнулась на диван и издала стон досады.

Что не так?! Сдаю позиции? Моей квалификации недостаточно, чтобы отыскать малюсенькую брешь тоннеля, по которому свежеумершие перекочёвывают в мою обитель? Или «воронка» срабатывает через раз?! Одно точно: портал есть. И мальчишка — этому доказательство. Ещё повезло, что не буйный. Новички страшны неадекватностью. Не сразу понимают, как воздействовать на физический мир. А когда поймут — это становится проблемой! Например, опять может пострадать «Марат Казей». Я с тревогой покосилась на шкаф.

Марат — единственное растение в этой квартире. На его долю выпало много трудностей, но он стоически выдержал все падения и многократные издевательства моих непрошенных «квартирантов». Сейчас Марат жил на шкафу, и был придвинут к стенке. Его гордые стебли были покрыты толстым слоем пластырей и пыли. Но, несмотря на все шрамы, полученные в безжалостных абсурдных боях и мою забывчивость его поливать — Марат жил всем на зло!

Почувствовав блуждающий по спине холодок, я обернулась:

— Ну, что?

— Ничего. Ничегошеньки нового, — оповестил Илья.

Мы дружно принялись сверлить пацана взглядом.

— У тебя есть незаконченные дела? — поинтересовалась, наконец, Катя с тактичностью педагога.

— Не знаю, — сконфузился мальчик.

Свет в зале замерцал.

— Завязывай с электричеством баловаться. Давай выясним, что не так, — сказала я и улеглась на диван.

Духи привычно переместились, распределившись вдоль стен, чтобы не мешать. Мальчишка озадаченно смотрел за нашими действиями.

— Напомни, как тебя зовут? — приподнялась я на локте.

— Влад, — робко ответил призрак.

— Влад… сейчас я одолжу тебе своё тело. Ты «подключишься» ко мне, а я к тебе. Вспомни события до смерти и её. Я направлю мысленный поток в нужное русло и зафиксирую что волновало тебя в тот момент. Понятно?!

По лицу Влада было ясно, что ему ни черта не понятно. Но он вежливо кивнул, а я, на всякий случай ещё раз объяснила.

Мальчишка осторожно шагнул. Протянул призрачную ладошку. Я ощутила привычное сталкивание в бассейн с ледяной водой. Холодный поток быстро расползался по телу, заставляя его неметь. Нечто мёртвое обнимало и увлекало за собой в неведомую глубину. Кружило и медленно замораживало мозг.

Это всегда страшно, сколько бы ни происходило!

Из динамика русская попса. От мужчины за рулём ароматно пахнет дорогим парфюмом. На руле четыре колечка. Ауди. Я висну на подголовнике. Кидаю взгляд в зеркало заднего вида. Женщина, сидящая рядом, всё время ноет. То не так сижу, то рюкзак мешает. То шапку нужно снять. А потом вообще наехала, что я разбудил сестрёнку. «Переноска» для детей истошно завопила в её руках. Но, скорее, женщина сама виновата. Дёргалась и цеплялась то ко мне, то к мужчине за рулём.

— Влад, не слушай маму. Она просто не в духе, — усмехнулся мужчина, продолжая вести машину.

— Я бы была в духе, если бы не кое-кто!

— Я же уже извинился. Что ты ещё хочешь от меня?!

— Извинениями последствия не уберёшь!

— Пожалуйста, не ссорьтесь, — прошу я.

— Я, по-твоему, знал, что что-то поменяется?

— Нет, ты не знал. Ты никогда ничего не знаешь…

— Нет, ну ты посмотри… Плетётся, будто ему никуда не надо, — возмутился мужчина скорости грузовика впереди.

Он включил «поворотник» и резко крутанул руль влево.

— Игорь… — крикнула женщина.

Приближающаяся фура.

Оглушительный гудок.

Нашу машину сминает, как лист бумаги…

Больно.

Мне очень больно.

Не могу пошевелиться…

Я стою возле покорёженной машины.

Папа, мама…

Почему столько крови?

Люди на трассе останавливаются и бегут в мою сторону. Водитель фуры сидит на обочине, запрокинув голову, пытаясь остановить кровотечение из носа. Двое пытаются взломать капот, чтобы заглушить двигатель нашей машины. Ещё двое выбивают остатки стекла и вскрывают двери.

Я наблюдаю, как они вытаскивают маму. Она похожа на стекающее с рук тесто. И вся в крови.

Мужчина извлекает из покорёженного салона тело сестренки, решив поначалу, что это игрушка. Когда понимает, что это ребёнок, матерится от испуга и пытается нащупать пульс.

Тщетно.

Маленькая кукла безжизненно висит у него на руках.

Чувства нереальности переполняют атмосферу.

Почему никто не видит, что я здесь стою?!

Подъехала полиция.

Полицейские без толку слоняются, пытаясь что-нибудь выяснить у столпившихся людей.

Наконец, удалось вскрыть водительскую дверь.

Теперь отец, мать и тело сестренки лежат на обочине.

Да почему меня никто не видит?!

Тут я обернулся и обнаружил, как моё собственное тело извлекают из груды металлолома.

— Мальчишка ещё жив, — крикнул мужчина.

— Мальчик жив.

— Жив…

— Живой… — понеслось по «сарафанному радио».

— Ему нужно сделать искусственное дыхание.

— Его нужно привести в сознание.

— Его нельзя трогать! У него может быть внутреннее кровотечение! — понеслись советы из толпы.

Двое полицейских бегали туда-сюда, стараясь усмирить граждан.

Подъехала скорая.

На моих родителей они даже не взглянули.

— Владик, — слышу я мамин голос и оборачиваюсь.

Мать держит на руках здоровую сестрёнку. Рядом с ними улыбающийся отец.

— Пойдём!

Куда это?!

Мне сказали, что я жив!

Я не могу!

В конце концов, как же…

— Владик… быстрее… — торопит отец.

Я смотрю на них, на своё тело, которое заталкивают в машину скорой. Снова на них…

Они исчезают прямо в воздухе.

Что за ерунда?!

Вон же они лежат, закрытые чёрной клеёнкой.

Как они могут раствориться в воздухе?!

— Быстрее, быстрее, — торопит фельдшера мужик, который нёс меня на руках.

— Заткнитесь, пожалуйста, и не мешайте! — настойчиво огрызается фельдшер, приоткрывая моё веко и кричит медсестре:

— Лариса! Едем.

В машину запрыгивает женщина лет тридцати пяти и захлопывает дверь. К моему телу подключают пикающие аппараты.

— Пульс очень слабый, — хмуро сообщает фельдшер.

— Что делать? — интересуется медсестра.

— Что, ты не знаешь, что делать? — огрызается он и добавляет уже спокойнее, — кровь останавливай.

Покосившись краем глаза на табло, врач заторопил:

— Пульс падает… Готовься делать массаж.

— Что мне делать? Массаж или останавливать кровь?

— Ты что, блин, совсем тупая? — не выдержал фельдшер.

— Не ори на меня! — рявкнула в ответ медсестра.

В этот момент аппарат протяжно запищал и выдал прямую линию. Фельдшер и медсестра замерли на секунду.

— Сердце остановилось. У нас восемь минут… — уже более спокойно сообщил фельдшер. — Готова?

— Да, — хмуро ответила медсестра.

— Готовь «грушу»… — скомандовал мужчина и крикнул водителю. — Ты можешь ехать быстрее?

— Да тут пробка со съезда МКАДа, — начал оправдываться водитель. Я не виноват.

— Врубай звук с сигналкой и по встречке. Тут пару минут до больницы. Можем успеть реанимировать. Позвони, чтоб нас ждали… Готова? — обратился фельдшер к медсестре.

— Да.

— Хорошо. Давай! — кивнул он.

Когда машина въехала на территорию больницы, на улице ожидали два санитара с каталкой. Фельдшер распахнул двери и оповестил:

— Всё!

— Что «всё»? — не поняли его.

— Время смерти 14:26. Можно везти в морг, — хмуро оповестил фельдшер. — Это… зафиксируй время смерти.

Его коллега обречённо таращилась вдаль, находясь в прострации.

— Ж-ж-жесть! Всего-то две минуты. Н-да! «Весёлая» смена! — с сочувствием произнёс санитар, — иди, что ль, спиртика «махани». А то совсем бледная! — предложил медсестре.

Фельдшер сидел на подножке машины, хмуро наблюдая, как тело накрывают и увозят. Достал сигарету. Закурил. Медсестра к нему присоединилась.

— Ко всему привыкаешь. К крови, к мозгам, размазанным по асфальту? Но когда умирают дети… — женщина задумчиво выдохнула сигаретный дым и медленно произнесла: — у меня сын его возраста. Страшно…

Фельдшер задумчиво затянулся, промолчав.

К курящим присоединился водила и принялся оправдываться. Чёртовы пробки. Равнодушные водилы, принципиально не пропускающие машину скорой…

Я же поспешила за телом. Подсознание мальчишки, наконец, подпустило мою сознательную часть. Я начала осознавать, что я — не Влад. Это не сон. Я в теле мальчика. Точнее, не в теле, а в Сознательной части бестелесной субстанции. Тело, как раз таки, привезли в морг. Положили на стол.

— Привет, спиртика не найдется? — зашла в морг уже знакомая медсестра.

— Отвратный денёк, да? Возьми коньяк в полке. Только чуть-чуть!

— Не жадничай, — ухмыльнулась медсестра, — тут и так грамм двести.

— Ладно, допивай, мне клиенты ещё принесут.

— Живые или мёртвые?

— Живые. За мёртвых.

— А что делаете с вещами покойников? — заинтересовалась медсестра, подтягивая коньячок.

— Возвращаем родственникам.

— Неужели себе ничего не забираешь?

— Другие забирают. Я нет.

— Чего?

— Чревато.

— В морге работаешь, а такой суеверный.

— А почему спрашиваешь? — спросил патологоанатом.

— Мать с отцом мальчишки погибли на месте. Других родственников может и не быть. Шмотки мальчишки выкинете на помойку.

— Не рекомендую забирать вещи с покойника, — посоветовал мужчина, поправив очки на носу.

— Нет, вещи не возьму. А вот рюкзак… Зачем он покойнику?

— А тебе зачем?

— Там детские книжки, игрушки. У меня сын его возраста. А с нашей нищебродской зарплатой не скоро новую игрушку куплю, — грустно усмехнулась медсестра.

— Хочешь, бери. Останавливать не стану. На кошмары потом не жалуйся, — усмехнулся мужчина, словно знал что-то такое, чего не знает она.

— Кошмар — это моя жизнь. Спасибо, ты настоящий друг! — ухмыльнулась медсестра.

— Не благодари! Я тут ни при чем.

— Ну, разумеется… — подмигнула женщина.

А я поняла, что держит мальчика.

Не тело!

— Нет! — кричу я. — Оставь рюкзак. Не забирай!!!

Бесполезно!

Никто не слышит.

Да и чёртов ледяной водоворот опять уносит…

Калейдоскопом мелькают отрывки увиденных сцен. Очень быстро. Какая-то пожилая женщина плачет. Я кладу в рюкзак мишку. В голове надоедливым молотком стучит имя: «Лена, Лена, Лена»…

Кто такая эта Лена?

Водоворот становится теплее.

Меня выталкивает из него потоком воздуха.

Я стою в своей квартире перед входной дверью.

Дверь открывается.

В неё спешно проскальзываю Я!

Закрыв дверь, прилипаю к глазку.

Облегчённо выдыхаю.

Замираю.

Медленно оборачиваюсь и бледнею:

— Бог ты мой!

— Ты меня видишь? — спрашиваю голосом семилетнего мальчика…

— Как? Как ты пробил воронку?!

Глава 4

Взгляд бессмысленно застыл на фото в статье. Я зависла на нём и сидела так пару минут. Это было не совсем бесполезное занятие! В голове происходил сложный мыслительный процесс, как облегчить жизнь, и меньше скитаться по городу. В итоге, всё равно потащилась к Васечкину, и долго-долго искала его мобильник. Обнаружила домашнюю трубку в горшке с денежным деревом. Набрала номер. Василий сладко спал, забравшись в ванну и укрывшись шторкой. Вибрирующе-орущий смартфон в его трениках не смог вывести из сна сурового бойца алко-войск. Вздохнув, я перевернула Васечкина на спину, от чего лже-муж зычно всхрапнул, и извлекла телефон из левого кармана. Выйдя из ванной, нашла в контактах хорошего друга Васи.

Трубку сняли не сразу.

— Ты осатанела?! — возмутился хриплый голос на том конце.

— А как ты понял, что это я?!

— Потому что Лытнёв не станет наяривать в четыре утра! — ещё больше возмутился голос. — Что там у тебя? — с мукой спросил Олег, судя по звукам, вставая с дивана.

— Номер скорой помощи. Нужно узнать, что за медсестра работала на ней позавчера. А точнее её ФИО и где она живёт.

— Неужели это не подождёт до утра?!

— Давай я отправлю к тебе окочурившегося мальца, и ты ему объяснишь, почему это должно подождать до утра… — предложила я.

— Ладно-ладно! — недовольно согласился Олег, заныл: — Хочу на пенсию! — и сбросил вызов.

Я тяжко вздохнула. Возвратилась в ванну, перевернула Васечкина, чтоб не храпел, и принялась спускаться к себе, захватив телефон. Однажды я сильно выручила Олега. Настолько сильно, что могу звонить ему среди ночи с дебильной просьбой, а он не спрашивает, зачем это мне. Олег — материалист. И не очень-то верит в мистические бредни. Хотя, однажды, ему не посчастливилось стать их героем.

Проснулась от звонка в пять утра. Олег продиктовал адрес, испортив настроение, которого не было изначально. Мне предстояло тащиться в область. Но вопрос: «Кто такая Лена?» — решился. Так звали мать мальчика.

В метро было безлюдно. Я вошла в пустой вагон. Вместе со мной зашли молодой парень и двое мужчин в возрасте. Мужчины сели в начале вагона, а парень плюхнулся напротив меня. Вальяжно устроился, широко раскинув колени. Бессовестно скользил по мне взглядом и плотоядненько улыбался. Что там в его голове, могу только представить. Судя по ухмылке, ничего хорошего.

Я пристально посмотрела на наглеца, без улыбки. Выражение лица было похабным, будто он всерьёз решил с утра достать. Я усмехнулась. Не отводя взгляда, вскинула руку, указав на стекло за спиной. Парень, всё ещё ухмыляясь перевел взгляд на стекло, и выражение лица менялось, к моей усладе глаз.

Духи иногда отражаются в зеркалах и стеклянных поверхностях. Поэтому, если не смотреть на меня, а уставиться в стекло позади, то можно увидеть отражающиеся затылки «моих невидимых друзей». Окровавленный блондинистый затылок Иры, с покосившимся на нём грязным свадебным венком. У Кати из виска торчит крюк от вешалки, а кровь окрашивает светлый пиджак… Безобиднее всех выглядит затылок Насти. Пока она не поворачивается. А именно это она и сделала. Настюха медленно повернула к стеклу разбитое лицо. Жутко ухмыльнулась. Вскинула руку. И ме-е-е-едленно помахала.

Поезд резко остановился. Парень вскочил и, вскрикнув, выбежал из вагона нелепо взмахнув руками. Мужики посмотрели ему во след огромными глазами. Двери закрылись, поезд тронулся, а я ухмыльнулась.

— Эй, а попрощаться?! Невоспитанный грубиян! Нет, вы видели?! Он так на меня таращился, а потом взял да просто убежал… — возмущалась Ира.

— Не расстраивайся, это не последний тип, который от тебя убегает! — подколола рокерша, запустив этим привычную перебранку.

Автобус ушёл три минуты назад, чему я не удивилась. Если день не задался с утра (со вчерашнего ещё утра!), то это, обычно на неделю. Можно, конечно, подождать транспорт сорок минут на холодном зимнем ветру. Но, с моим везением я заработаю цистит и пневмонию одновременно. Так что я предпочла тащиться на электричке. Задремала и чуть не проехала нужную станцию.

Двухэтажный деревянный дом и неприбранный участок отлично просматривались сквозь проволочный забор в большие ромбики. Возле дома была собачья конура. Собака, заслышав посторонние шаги, принялась неохотно гавкать. Её туберкулезный лай раздражал, но недолго. Стоило войти на территорию через калитку, псина жалобно заскулила, да и вовсе принялась выть. Жутко выть. Вой раздражал ещё больше.

Я тяжко вздохнула.

Вот поэтому у меня нет домашних животных. Как-то пыталась завести кошку, но та не выдержала присутствия потусторонних и куда-то исчезла. Надеюсь, просто удрала. Баба Маня старательно поджимает губы и отводит взор, когда интересуюсь, что же стало с Глашкой.

Не обращая внимания на внешний раздражитель, я прошла к двери и надавила на звонок. От долгого нажатия палец неприятно заныл. Промелькнула мысль: а вдруг ошиблась домом и сейчас ломлюсь в чужую хату?! Палец свело, и я отпустила звонок, собираясь прикинуть, что делать дальше. Дверь распахнулась так неожиданно, что у меня пропала речь. В проёме показалась женщина. Взлохмаченная. Заспанная. И злая. Но главное — та, которая мне нужна!

— Совесть есть? Ты время видела?! — зычно возмутилась она.

Я на секунду растерялась. Но тут же собралась. Вдохнула, выдохнула, и решительно заявила:

— Мне нужен рюкзак?

— Какой рюкзак в семь утра?! — разозлилась женщина ещё больше.

Я прислонилась к косяку и скрестила руки на груди.

— Рюкзак умершего мальчика. Тот самый, который вы на днях прихватили из морга. Верните! Я знаю, что он у вас! — ответила я, пристально глядя в глаза и почти с удовольствием наблюдая, как меняется выражение её лица.

— Чего? — женщина действительно не поняла, о чём я.

Моя шизофрения достигла пика и отозвалась резкой головной болью. Я разозлилась и перестала церемониться, довольно в грубой форме потребовав рюкзак ещё раз. Женщина как-то вмиг побелела.

— Вы кто? — поинтересовалась она испуганно, но тут же спохватилась и принялась гнуть свою линию, — нет у меня никакого рюкзака, — попыталась она захлопнуть дверь перед носом. Я резко подставила ногу в проём, ощущая через кроссовок, как женщина с силой налегает на дверь.

— Окей! Я прямо сейчас вызываю ментов! У тебя проводят обыск и находят рюкзак покойника. Нехорошо же! Ведь кое-кто знает, что ты, Лариса, спёрла вещи маленького мёртвого мальчика.

Женщина отпихнула меня, беспринципно захлопывая дверь.

— Диалога не получилось, — подытожила Ирка.

Головная боль начала отступать, а вместе с ней я приходила в обычное состояние. Посмотрела на Влада большими глазами, после чего глянула на призраков, в надежде мудрых подсказок.

— Надо было Ильюху с собой брать. Он бы проник в оболочку этой Лены и…

— …и он остался дома и это предложение не актуально! — перебила Ирку Катерина.

— У меня с собой телефон Васечкина, — вздохнула я. — Не хочется второй раз за день беспокоить Олега. Но…

Но, проблема решилась сама.

Дверь спешно распахнулась. Из неё высунулась рука и, практически, швырнула в меня рюкзаком.

— Спасибо! — крикнула я, прекрасно зная, что моя благодарность ей до одного места.

В рюкзаке оказалась одежда мальчика, книжка — раскраска, карандаши…

— Мой мишка… его здесь нет, — посмотрел на меня ребёнок из-под окровавленного лба.

— Мишка? — переспросила я и принялась решительно жать на звонок.

— Чего ещё? — недовольно высунулась Лена.

— Медведя верни!

Женщина повторно побледнела и захлопнула дверь. Спустя пару минут отворила и точно так же без разговоров всунула в руки игрушку.

— Да уж, — протянула я, взирая на закрытую дверь. Развернулась. И медленно побрела в сторону калитки.

— Я её понимаю, как человека, — нарушила тишину Катя. Мужа нет. Зарплата копеечная. Потому взяла чужое для своего ребенка, чтобы хоть чем-то порадовать. Фактически, бесхозную вещь… — начала было Катерина, а я хмыкнула:

— Что ж вы тогда психуете, когда в ваши квартиры въезжают?! Они же «фактически» бесхозные.

— Это другое! — нахмурилась Катерина.

— Ага, — с сарказмом протянула я, направляясь к остановке.

Если в посёлок было нелегко приехать, то выбраться отсюда ещё сложнее. Рейсовый автобус, обещавший по расписанию быть через семь минут — не приехал. До электрички тащиться несколько километров было лень, поэтому я упрямо торчала на остановке, в надежде, что автобус соизволит прибыть. Ну, или что нас кто-нибудь подберёт. Так что пришлось почти час торчать на остановке.

Чтобы скоротать время, мы слушали воспоминания мальчика. Ира и Катя задавали вопросы. Влад отвечал. Помнил всё отрывками. Но, если складывать кусочки мозаики, то получится полноценная картина. Влад замолк. Ира заскучала и принялась приставать к Насте с очередной чушью. Настюха закатывала глаза и язвила. Мальчишка то и дело косился. Явно хотел что-то спросить. Я покосилась пару раз в ответ. И не выдержала:

— Что?

— Ничего, — резко отвернулся Влад.

Но коситься продолжил.

— Да говори уже, — не выдержала я, — знаешь как неприятно: мурашки по коже.

— Ой, прости, — спохватился он, опуская глаза, — это… а где твои родители?

Я ответила спустя пару секунд:

— Отец исчез вскоре, после моего рождения. Мать где-то живет. Не знаю где.

Мальчик подумал и спросил:

— Тебя все бросили, да?!

Невинный вопрос отозвался резким уколом в сердце.

— Нет. Только мать. Отдала меня в интернат, когда мне было пять лет.

— Почему? Она тебя не любила?

Второй укол. Да что это?! Мне нет дела до матери точно так же, как ей нет дела до меня!

— Нет, — спокойно ответила я со вздохом, — она… скорее… боялась меня.

— Почему?

— Потому… — задумалась я, в чём же истинная причина её страха. В этом я старательно не признавалась даже себе. Духи просто не напоминали. Но в подсознании я знала. Всегда!

Голова начала болеть от приступа глубочайшего отчаяния. Где-то там подкрадывалось неприятное чувство одиночества… и непонятный страх…

Спасение пришло неожиданно, но кстати:

— А помните, Лену Квадрышкину из интерната?! — перебила всех на свете Ира, — ну такая, мерзкая…

— Нашла кого вспомнить, — закатила глаза Настя. Однако, уловив интерес Влада, принялась рассказывать: — В общем, эта герла всегда подмазывалась к тем, кто круче. Как же она переср… хм, — запнулась Настенька, словив укоряющий взгляд Катерины.

— Здесь дети! — хмуро заметила Катя.

— Ну да, звиняй, — кивнула Настя, и продолжила. — Так вот, Ленка сильно перепугалась: «друзья» зажали её в углу, начали… дразнить, — подобрала слово рокерша, — и всё это переросло в «махач». Мимо проходила Таська и решила заступиться: мол, нехорошо, ребят, на одну. Тасю в интернате не любили, побаивались и избегали. Ребятки разошлись, а Таська, с какого-то барана, решила помочь герле подняться. Квадрышкина неблагодарно выкрикнула Тасе, что ненавидит, и, оттолкнув, убежала. Вот и вся история!

— Нет, не вся! — запротестовала Ира. — Как-то Тася проснулась ночью от чувства, что на неё кто-то смотрит…

— Но это были не мы, — пояснила Настя.

— Эта была Ленка Квадрышкина. Она стояла над Тасей, держа подушку в руке. Другие дети приказали ей задушить Таську, но наша девочка вовремя проснулась…

— Конечно, Дашка так визжала, что и мёртвый из гроба подскочил бы, — хмыкнула я Ире.

— А тем временем, Илья Макаров, ну помнишь, парень такой, высокий, короткостриженый, без уха… — продолжила рассказ Настя.

— Которому ухо отстрелили?! — переспросил Влад.

— Ну да, — кивнула Настасья, — Илья, короче, может с невероятной силой воздействовать физически на предметы. В тот раз он оттолкнул Ленку так, что герла «впечаталась» в противоположную стену и заработала сотрясение.

— Хотя, по-моему, там нечего сотрясать… — хмыкнула я.

— Тебе не очень нравится помогать таким, как я? — тихо поинтересовался Влад.

— Не в этом дело! Не все такие славные и мирные, как ты. Недавно я отказалась помогать одному призраку. Он вселился в моё тело, и пришла я в себя, стоящей на железнодорожных путях, а прямо на меня неслась электричка. Повезло, что в последнюю секунду Ильюха сумел оттолкнуть, и я упала на соседние рельсы.

— А разница между тобой и такими, как я, большая?!

— Ну… у тебя нет физической оболочки, и ты можешь ходить сквозь стены, а я — нет. В свою очередь, ты не можешь иметь постоянный физический контакт взаимодействия на какой-либо предмет. Трогать, короче, какие-то вещи не можешь. Перемещать их. Вот и Духи не могут особо повлиять на меня, когда в моём теле находится кто-то посторонний. Вообще, нельзя никого впускать в своё тело! Я из-за этого могу умереть. Но, только так вижу причину смерти человека. Узнаю детали смерти и последнее желание. А затем, иду и пробую решить его проблему. Но я не всем помогаю! Только самым-самым! — подмигнула я Владу.

— А было такое, что ты не могла решить проблемы таких, как я?

— Ага! Но со временем удаётся найти лазейку и отправить такого как ты в положенное место. Кроме некоторых особенных «Субстанций». И все они почему-то проживают в моей квартире! Иногда мне кажется, их проблема в том, что они не хотят уходить, — проворчала я. Повернула голову в сторону Иры и Насти, прислушиваясь к болтовне. Ну как болтовне: Ира несла свою чушь без умолку, а Настя закатывала глаза, цокала языком, фыркала, и периодически вставляла безрезультатное «заткнись».

Это вызвало скромный ехидный смешок.

— У тебя есть друзья среди живых? — спросил Влад.

Я помолчала, вдыхая холодный воздух. Мимо нас проносился только ветер и редкие машины. Деревья на противоположной части дороги покачивались, мирно шумя своими пустыми кронами. Их чернота в соитии с редким снегом вызывала лёгкое уныние. Я повернула голову и посмотрела на мальчика, не вызывавшего ужаса. Его внешний вид уже стал привычным для меня.

— Васечкин. Клавдия. Джорджио. Вот и все, с кем я общаюсь. Как-то так выходит, что всё чаще с мёртвыми. С ними мне комфортнее. К тому же, я и люди — просто несовместимы. Это не означает, что я ставлю себя выше всего человечества. Нет! Просто… я сижу на остановке и разговариваю с тобой. А человек бы увидел девушку, разговаривающую саму с собой, и счел её сумасшедшей, — вздохнула я. — И хотя мне двадцать три года, но я до сих пор не разобралась: то, что вижу вас — это плод больного мозга и искажённого мировосприятия, или же действительно вижу души людей, застрявших в междумирии… — я замолкла, уставившись на кроны деревьев.

— Ты не сумасшедшая! Ты хорошая! — сказал Влад с недетской серьёзностью.

— Спасибо! — грустно улыбнулась я мальчику.

К счастью, подошёл автобус. И боль, на секунду вызванная в области грудной клетки, замерла, оставшись там, в бесконечном заточении.

Усевшись на свободное сидение, я прикинула, что делать дальше. С рюкзаком.

— Может, ты хочешь его передать кому-то особенному? — поинтересовалась я.

— Нет, — покачал головой Влад.

— Класс! Значит мы просто так сгоняли за сто километров за твоими вещичками, — с сарказмом восхитилась Ира.

— Нет, не просто! Положим рюкзак на твою могилу. И это должно сработать, — заявила я.

— На мою? — вскинула брови Ирка.

— На пацана могилу, кудрявая жена барана! — цокнула языком Настюха.

— А если это не сработает? — с сомнением поинтересовалась Ира, проигнорировав «жену барана».

— Будем ждать новых похорон, чтобы сунуть рюкзак в гроб с покойником и передать «передачку», — ответила я, а женщина, сидящая на пару сидений впереди, обернулась. Я приподняла телефон, делая вид, что наговариваю сообщение.

— А если не сработает и это? — не унималась Ирина.

— В любом случае, через два часа будет погребение и можно проверить оба способа, — сообщила Катя.

— Откуда знаешь? — с подозрением спросила Ира.

— Элементарно! Я дотронулась до его рюкзака и знаю, где в ближайшее время будет его тело… — самодовольно вскинула подбородок Катерина Игоревна.

Наша училка специализируется на поиске «тел». Она и Костик частенько помогают мне, когда необходимо кого-то найти. Для этого нужна личная вещь человека. Например, рюкзак. Единственное, чего Катя не могла предсказать — где находится её сын. Именно это не давало Катерине отправиться туда, куда и положено попадать душам после разъединения с физической оболочкой.

Автобус резко подрезала маршрутка. Водитель крутанул руль. Чтобы не упасть, я схватилась за первое, что попалось под руку. Ворот куртки Влада. (Так себе спасение!). Пацан успел кинуть непонимающий взгляд, и был утащен мною вниз.

Резкая вспышка. Привычный холод разливается по телу, заставляя клетки замирать. Яркие сюрреалистические картинки замелькали перед глазами, как в плохо смонтированном клипе.

«Выходи» — угрюмо приказала я Владу.

Но малец уже присоединился к энергетическим каналам. Тонкие нити впивались «клещами», присасываясь и подавляя волю.

«Настя! Ира! Кто — нибудь… помогите…» — кричала я. В реальности изо рта не вылетело ни звука.

С трудом, но понимаю, что лежу. Тело сотрясают конвульсии в немой борьбе, хотя боли нет. Лишь в затылке странная немота. Я пытаюсь самостоятельно вытеснить Влада, но он, уворачиваясь, занимает освобождающееся пространство, эфиром разливаясь по телу.

Я перестала сопротивляться, чтобы не давать власти над рефлексами. Если чужое сознание подчинит их, не знаю, что будет.

Настя первая обратила внимание, что происходит какая-то фигня. Окликнула Иру и Катю. Втроём, они втиснулись в оболочку, зажали Дух мальчишки и принялись его выталкивать.

Влад нехотя вылетел из тела. Остальные сущности тоже вышли. Я осталась расползаться по туловищу странным теплом, ощущая себя амёбой. Туфелькой. Бесполезным микробом. Дышать стало легче. Зрение возвращалось. Ещё подкидывало, но это рефлексы. Пришла чувствительность в виде коликов, словно отлежала всё тело и не поймёшь: приятны эти ощущения или же нет. Дурнота. Головокружение. В области затылка пульсирует жар. Ноющая боль в грудной клетке, словно воткнули нож в солнечное сплетение… Я лежала в проходе между сидениями. Люди просто таращились на меня. Кое-как вскарабкавшись на место, где сидела, я прикрыла глаза и вздохнула.

Влад не виноват…

Иметь тело — отчаянное желание души! С этим желанием мало кто справится. Даже мои вечные квартиранты то и дело вселяются в чужие оболочки. Поэтому, на такие случаи я ношу с собой связку талисманов… которую, некстати, забыла дома, так как очень торопилась разобраться в этом деле. Я открыла глаза и с досадой простонала, поняв, как затупила…

Выйдя из автобуса на всё ещё дрожащих ногах, я первым делом направилась искать, где продают кофе. Купила в переходе капучино. Усевшись на ступеньку возле спуска в подземку, положила перед собой рюкзак. Прикрыв глаза, с удовольствием отпивала глоток за глотком, наслаждаясь минутами спокойствия и ощущая, как возвращаются силы. Наверное, я и вправду выглядела не очень, потому что мимо проходящий парень кинул на мой рюкзак сто рублей. Я с удивлением вытаращилась на купюру.

— Поговорим о бомжах! О людях, которые, так сказать, выбрали путь «свободного человека» … — пафосно заговорила Ирка.

— Эй, — возмутилась я.

— Я не виновата, что ты так плохо выглядишь, и приличные парни считают тебя попрошайкой! Если бы ты брала пример с меня… — принялась выделывать Ира па и пируэты, но Настя её перебила:

— Если бы ты брала пример с неё, то умерла в день собственной свадьбы. Акстись, блонда! Приличные парни тебя за человека не считают! Впрочем, неприличные, тоже! — парировала Настя.

— Ой-ёй-ёй! Капитан-очевидность! Между прочим, ты…

Я допила кофе и поднялась на ноги.

— Нужно поспешить. В десять забрали тела из морга, в том числе и нашего юного друга, — проговорила Катя скороговоркой, а я покосилась на Влада. Мальчик ответил виноватым взглядом.

— Всё нормально. Просто больше так не делай, — попросила я, имея в виду инцидент в автобусе.

В одиннадцать мы заходили на кладбище. И вот тут я осознала, что сейчас начнётся жесть!

Глава 5

Я пробилась, сквозь толпу, в которой можно было задохнуться, и застыла у гроба мужчины, оценивая обстановку. Четыре гроба, расположенные в ряд, вызывали ужас. Самым пугающим выглядел гробик меньше метра. Неприятное ощущение усилилось. Нужно как можно быстрее всучить рюкзак и свалить с «чужой территории».

Влад указал на женщину в чёрном и сказал, что это его бабушка. Я повернула голову.

Бедная женщина замерла в оцепенении. Она не плакала. Лишь таращилась в пустоту, словно хотела в ней раствориться. И ей определенно точно было не до рюкзаков! Никто не торопился. Люди тихо переговаривались, донося обрывки фраз:

— …это ж какое горе. Вся семья умерла…

— А больше детей нет?

— Единственный сын у неё…

— …дешевле кремировать и урны в колумбарий поставить. Или в одну могилу. А она… вишь какие деньжищи выкидывает. Пол кладбища заняла всей семейкой! Это потому, что сынок наследство оставил…

Я резко обернулась на сказавшую это женщину.

— Что? — нагло поинтересовалась она.

— Вы это серьёзно?! — грубо поинтересовалась я.

— Ты кто такая?! Иди…

И я была послана туда, куда меня посылали ни раз, но я туда никогда не доходила! Зато благодаря начавшемуся конфликту мы привлекли внимание всех, в том числе бабушки Влада. Женщина повернулась и уставилась на меня «зеркальными» глазами. Такие глаза бывают только у горюющих людей. Глаза, уже не имеющие цвета из-за слёз, лишь передающие состояние отчаяния и безысходности. Я забила на хабалку, нервно проглотила комок в горле и направилась к женщине в траурной одежде.

— Простите, пожалуйста, — тихо заговорила я, тронув локоть женщины, — вам забыли отдать рюкзак в морге. В нём вещи Влада и игрушка. Можно положить их ему… — хотела добавить «в гроб», но передумала.

— Да, да, конечно! — закивала бабушка Владика, по-прежнему держась отстраненно. — Спасибо огромное!

Ища поддержку, она вцепилась в мой локоть. Повеяло одиночеством. Безнадёжностью. И отчаянием…

Как же я её понимаю!

Каждый день просыпаюсь и чувствую то же самое.

Возникло странное желание помочь этой женщине. Сделать что-нибудь для пожилого человека, который остался один, чтобы хоть на минуту облегчить её страдания. Ну вот: опять эта тупая боль в груди…

— Сочувствую вашей утрате, — сухо брякнула я, дежурную фразу.

На таких мероприятиях нет особых слов, которые были искренними и заделали бы дыру в сердце скорбящего. Лучше ничего не говорить! Поэтому я продолжала стоять рядом с женщиной, прекрасно зная, что ей хочется оказаться далеко отсюда и безудержно рыдать. Броситься на гроб и покрывать поцелуями лицо и руки мёртвого сына. Вместо этого она была вынуждена просто стоять и сдерживать эмоции от посторонних.

Я вздохнула, разглядывая безжизненные оболочки тел. Пустые оболочки… это всё, что остаётся от некогда дорогих людей! Пустые оболочки, лежащие в гробах… Гробы, кстати, достаточно дорогие. Видимо, отец Влада неплохо зарабатывал. Хотя… это уже неважно! Важно то, что мужчину загримировали неудачно. Владик вообще на себя не похож. А его мать почти оранжевого цвета. То ли лицо сильно пострадало и его лепили, как могли, то ли у гримёра руки из стула.

Но даже это не напрягало, как эмоции живых. Постоянно находясь с моими неупокоенными друзьями, я научилась распознавать эмоции в пространстве. Кто ощущает страх. Скорбь. Ужас. Отчаяние. Злорадство. Облегчение, что с ним и близкими всё хорошо. Это жуткое амбре из микса эмоций витало в воздухе, а я, соответственно, была в его эпицентре. И прямо сейчас на него стекались Духи, живущие на кладбище. Я их называю «ранговые». Они находятся в междумирии и приставлены следить за порядком на кладбище. Ранговые помогают душам, чьи тела погребены, перейти из междумирия в мир Духов.

И очень сложно делать вид, что я не замечаю их!

— Гляньте-ка, наша старая знакомая…

— Опять со «свежаком»?

— И делает вид, что нас не видит и не знает…

— Отстаньте от неё, — зычный голос окликнул ранговых.

Ранговые послушно просочились сквозь толпу, заставив людей передёргивать плечами от непонятного холода.

— Снова Ты? — спросил в ухо тот же голос. До неприязни знакомый персонаж. Дух утопленника, считающийся главным на этом кладбище.

Ухо начало замерзать даже через капюшон. Я невольно вцепилась в руку бабушки Влада. Не смотреть. Не думать. Они мне ничего не сделают, потому что…

— А ты смелая! Сегодня даже без побрякушек пришла… — хмыкнул главный дух, а я помрачнела.

Чё-о-орт! Ну, как можно было забыть защитные амулеты дома?! Знала же, что на кладбище придётся тащиться! Оставалась надежда, что Глава ранговых не посмеет тронуть.

— Конечно. Не посмею! — усмехнулся ранговый, появляясь перед лицом, а я поморщилась: нос тут же заложило от холода. — А твои «домашние животные» решили постоять за воротами?! Какие невежливые! Я хотел поздороваться! — с укором произнёс утопленник, играясь со мной. В прошлую нашу встречу на этом кладбище он почти «вышиб» меня из тела. Только защитные амулеты спасли… которые сейчас дома!

— Давай, делай, что должна! Трогать не станем! — пообещал он внезапно. — Но что-то прикапывать к могилам не позволим. Попытаешься — плохо будет!

Я подняла глаза и посмотрела в его выцветшие. Золотисто-жёлтые и хитрые, как у змеи. Беззвучно усмехнулась правым уголком губ.

— Не шали! — покачал он указательным пальцем перед лицом и исчез.

Я вздохнула.

Бабушка Влада отпустила мою руку и поблагодарила, не знаю за что. Я сухо кивнула ей и повернулась к гробам.

Усопшие — это совсем не страшно! Я привыкла и не боюсь пустых оболочек покойников. В лет пять, может, и было страшно. А сейчас, в двадцать три, это моя нелюбимая, но прямая обязанность! Если соглашаюсь помогать духу, то разбираюсь в его проблемах и довожу до границы Междумирия. Оставшееся тело — это сосуд, а энергетическая сущность, которой помогаю — это основа. Она и есть главное!

Я медленно двинулась к гробику, расстёгивая на ходу рюкзак и доставая игрушку медведя, с намерением положить его возле Влада. Сам рюкзачок хотела положить к ногам, раз он так дорог мальчишке. Но…

— Что внутри? — спросила неожиданно появившаяся Катя.

Я чуть не уронила рюкзак в яму.

— Твою ж… — тихо выругалась я. Остановилась у гроба мальца и принялась копошиться в рюкзаке.

— Не здесь. В игрушке… — подсказала Катя.

Сунув под мышку медведя, я застегнула рюкзак и возложила его в гроб у ног Влада. Затем медленно, стараясь не особо привлекать внимания, взяла медведя в обе руки. Завесившись длинными волосами, принялась внимательно рассматривать медведя. Тогда-то и заметила сзади на нём молнию.

Игрушка-тайник!

Молнию на медведе заело, и она не желала расстёгиваться. Наконец, я справилась с нею под редкие недоумевающие взгляды собравшихся.

Внутри игрушки оказалась плотная бумажка, скрученная в трубочку. Я осторожно вытянула её и медленно, не делая резких движений, размотала. Это оказалась фотография. Сильно помятая. На ней светловолосая девочка лет пяти сидела возле новогодней ёлки. Не очень улыбчивый ребёнок.

— Ты чё?! Живых нельзя класть к мёртвым! — с суровым видом заявила Настя появляясь рядом.

— Знаю! — тихо пробормотала я, но призраки уже исчезли во избежание конфликта с ранговыми.

Я сунула фото в карман. Положила Владу у изголовья медведя, отчего его бабушка всхлипнула. Ранки на голове мальчишки просматривались через грим. Всё же у гримёра руки из задницы!

Погладив мальчика по ручке, я вздохнула.

— Я сделала, что ты просил. Тебе пора идти! — опять вздохнула и отошла.

Работяги подошли к гробу отца Влада и накрыли гроб крышкой, фиксируя её болтами. Держащаяся до этого момента бабушка не выдержала. Её ноги подкосились, руки в отчаянии сжали холодную сырую землю, а плечи затряслись от рыдания. Она начала выть. Очень жутко. Так воют плакальщики на похоронах. Я почему-то вспомнила жуткий вой собаки утром и передёрнула плечами. Это собравшихся обступили ранговые, и с удовольствием «подтягивали» энергию толпы.

Я протиснулась, выходя из скопления людей, дабы не подпитывать духов. Став позади, наблюдала, как гробы заваливают замерзшими комьями земли.

Ничего! Золотистое свечение обычно говорит о том, что Дух может перейти в мир иной… И?

Где. Золотистое. Свечение?!

Я отошла ещё дальше от людей, подметив, что устанавливают кресты. Взялась за лоб, как будто мне это что-то даст:

— Не понимаю… Что не так?!

— Это не его последняя воля? Странно, — удивилась Настя, появляясь рядом.

— Что тебе нужно, надоедливый мальчишка, — принялась трясти Ира бедного паренька.

— Перестань. Он в шоке. Только что побывал на собственных похоронах. Забыла, как это неприятно?! — напомнила Катя.

Ира задумалась и созналась:

— Это было больше двадцати лет назад. Вполне привычно ходить сквозь стены и пугать соседей.

— Попытайся вспомнить, что тебя беспокоило в момент смерти. Почему не ушёл вместе с родственниками? Что тебя держало? — уставилась я на Влада, словно хотела залезть к нему в мозги и покопаться там.

— Я честно не знаю, — сознался он.

Спонсор моего сегодняшнего настроения — тяжкий вздох. Очередной тяжкий вздох!

— Всё, что ты просил, я уже выполнила. Пока ничем не смогу тебе помочь! Можем попробовать завтра ещё раз посмотреть момент смерти.

— Ага, — кивнул грустно мальчик. — Но что делать сейчас?

Этого я уж точно не знала. Я предложила Владу пойти со мной. Поживёт у меня, пока буду думать, как ему помочь. Или Влад может остаться здесь среди ранговых. Он тут похоронен и имеет право здесь находиться. Станет ранговым. У них срок пребывания от десяти до пятидесяти лет. А потом их забирает «Свет», и они уходят, пересекая «черту».

— Соглашайся. Я, например, жалею, что не стала в своё время «ранговой». Сейчас бы уже попивала вино на брудершафт с Цоем в мире ином, а не терпела тупое зудение некоторых блондинистых личностей.

— Или бы ещё лет тридцать тусила на кладбище с бомжами, алкашами и незнакомыми «ранговыми», наблюдая, как твоя могила зарастает травой, потому что к тебе никто не приходит, — произнесла блондинка, презрительно сузив глаза.

— Я лучше пойду с тобой, — сказал Влад, немного надувшись, что предложила остаться здесь.

Я грустно улыбнулась:

— Как пожелаешь, — и засунула руки в карманы. Правая рука нащупала плотный кусок бумаги. — О, кстати… — вспомнила о фотографии. — Это было в твоей игрушке. Что мне делать с этим? — поинтересовалась я, демонстрируя Владу фото девочки.

Влад всматривался в фото очень долго. Наконец, глаза его расширились, и он изумлённо воскликнул:

— Это же…

— Кто? — нахмурила я правую бровь.

Мальчишка воспарил. Я надеялась, что всё-таки к свету, но нет. Его лицо застыло рядом с моим. Я молча моргнула и продолжила взирать, не понимая действий.

— Спасибо. Ты очень добрая! — произнёс Влад. Широко расставив руки, он… влетел в моё тело.

Маленький гадёныш! Я-то решила, что он хочет меня обнять… что по ощущениям тоже плохо, но…

Вероятно, моя оболочка привыкла быть «общежитием». Вместо привычного холода я почувствовала, как моё тело «поглотило» дух Влада. Сильное давление в груди и ощущение, будто голову раскололи напополам.

— Что ты… делаешь? — спросила я, схватившись за виски обеими руками.

Перед глазами всё плыло.

— Тася, Тася, — перед лицом возникла обеспокоенная физиономия Кати, — ты слышишь меня?

Всё расплывается…

— Чё происходит? — спросила Настя с недоумением.

— Мальчишка вселился в тело Таиски, — с интересом заглядывала Ира мне в лицо.

— Сча я его вышибу! — пообещала Настя, но прошла сквозь меня. Ещё раз. И ещё…

Всё такое мутное… Как же плохо!

— Чёт не получается, — нахмурилась Настасья и снова прошла сквозь меня, — не выходит задержаться в теле. Она не пускает! — возмущённо воскликнула рокерша.

— Тася, — обратилась Катерина, — слушай меня внимательно! Оставайся в сознании. Слушай мой голос! Ты должна собрать все мысли и вышвырнуть мальчишку из тела. Ты слышишь?!

— Я… не могу, — просипела я.

— Она не может! — констатировала факт Настя, взмахнув одной рукой в воздухе, — дай-ка, я ещё раз попробую…

— Прекрати! Ты не помогаешь, — окликнула её Катя, — Тася! Оставайся в сознании. Слышишь…

— Что у вас? — перед лицом появилась физиономия утопленника. Меня колбасило ещё больше. — Какая забавная ситуация, — рассмеялся ранговый булькающим смехом.

— Ты знаешь, что можно сделать?

— Она должна разрешить «свежаку» нахождение в теле, иначе может выпасть из оболочки надоооолго! — протянул он, явно получая удовольствие от моих мучений.

— Прошло не так много времени с того момента, когда мальчишка к ней «подселялся». Если он снова подключится к её сознанию, то изъять его будет оч сложно… Кому я это всё говорю вообще? — махнула на него рукой Ирина, наблюдая, как я падаю в междурядье могил и ползу к ограде.

— Эй, спасательница «свежаков», — донёсся голос сквозь противный гуд в ушах, — если хочешь, чтобы пацан выбрался из твоей оболочки, расслабься и дай ему сделать то, что он хочет…

Мне удалось доползти до ограды и, усевшись, опереться на неё. Именно в этот момент почувствовала, как тело перестало подчиняться. Мои мысли больше не подвластны мне.

Ту-дум… ту-дуум… ту-дууум… сердцебиение начинает замедляться.

Горечь, отсутствие мыслей…

Темнота медленно застилает глаза. Страх, обнимаемый равнодушием, ослабляет хватку. И, наконец, прекрасное безразличие, за руку пришедшее с темнотой.

Темнота и безразличие… как же они прекрасны!

Глава 6

Ненавистный и привычный звон в ушах.

По телу будто прошлись топором, и оставили торчать в темечке.

Тошнота… Я ушла? Или уже вернулась?!

Не-на-вижу это чувство! Как и свою жизнь…

Почему я не могу жить обычной, скучной жизнью? В обычной семье. И быть нормальной! А вместо этого…

Щеку что-то невыносимо кололо. Что-то неприятное. Влажное. Не хочу знать, что это, но придётся.

Тело всё ещё нервно подрагивало от «перехода».

— Эй… — донёсся голос. — Слышишь меня? Очнись.

Не хочу!

— Иди на мой голос…

Не хочу!

— Да очнись ты!

Как назло, зрение и осознание послушались, приходя в норму.

Бледное окровавленное лицо покойницы нависало надо мной.

Я истошно заорала.

Мой зычный визг разнёсся по погосту, пока я долго понимала, что это просто Иркина физиономия.

— Что ты орёшь?! — возмутилась она, поковырявшись в ухе. — Я чуть второй раз не померла.

Я лежу…

— А где это я? — приподнимаясь на локте, принялась озираться.

Настя виновато почесала затылок и ответила:

— На кладбищенской помойке.

— Как так вышло? — удивилась я, снимая с шеи ленту «Вечная память».

— Наверное, пацан решил, что тебе здесь самое место! — предположила Ирка и тут же заржала.

— Тупая шутка! — огрызнулась Настасья.

— Сама ты тупая!

— Ну и шуму вы тут наворотили, — хмыкнул утопленник.

— Этот маленький мерзавец засел в твоей оболочке, — начала высказываться Ира, отбирая лидерскую позицию — затем подошёл к своей бабуле и перепугал всех.

— Что он натворил? — откинув от себя венок «помним, любим, скорбим», я осторожно принялась спускаться с небольшого холма выцветших и отсыревших искусственных цветов, источающих тонкий аромат плесени.

— Я бы на твоём месте выяснил это позже, — посоветовал ранговый и кивнул себе за спину.

— Эй, ты. Стой! — донёсся крик, а я повернулась посмотреть, кто это.

Уверенной, настойчивой походкой в мою сторону направлялся какой-то мужик. Точный возраст не скажу, на голове незнакомца был капюшон. Хоть мужчина и находился далеко, что-то подсказало: он чертовски зол.

— О… Боже, какой мужчина! — умилилась Ира в притворном смущении приложив ладони к щекам.

— Да вообще никакой, — без интереса проворчала Настя.

— Мне кажется, он недружелюбно настроен, — тактично выразилась Катерина.

— Ярость так и пылает. Ах, какой темперамент! — восхитилась Ирина, а я решила не узнавать его темперамент и что незнакомцу от меня нужно в целом.

— Он определённо к тебе. Я бы на твоём месте быстро убегал! — посоветовал ранговый, залившись хриплым булькающим смехом.

Незнакомец стремительно приближался, так что я последовала совету рангового и рванула к выходу кладбища. Топот ботинок позади слышался подозрительно близко. Я оглянулась и очень зря! Непонятный преследователь почти схватил мой капюшон, когда я заорала. От неожиданности незнакомец поскользнулся и шлёпнулся. Мне же некогда было выяснять, больно ли он ушибся или норм. Я бежала во все лопатки. Мне так казалось. Но Настюха сбила весь настрой, засмеявшись своим мокро-тряпковым смехом. Я принялась смеяться с того, как смеётся она, а это очень сбавило темп и позволило мужику опасно приблизиться.

— Прекрати ржать, иначе он тебя догонит и убьёт! — заорала Катя.

Вряд ли незнакомец преследовал меня именно с этой целью. Вероятно же, что у него были совершенно другие мотивы, которые я тоже не собиралась выяснять. Потому послушно заткнулась и поднажала в беге.

Чёрт! Надо начать бегать!

И тут почувствовала, как моё горло перехватывает и сжимает: это преследователь ухватился за кончик шарфа.

— Повернись вправо вокруг себя. Вправо! И беги! — кричали наперебой Ира с Настей.

Если бы мужик резко остановился и дёрнул за конец шарфа, то я бы наверняка упала. Но он продолжил бежать и эти несколько секунд спасли. Я последовала совету: на бегу резко крутанулась вправо, взмахнув волосами. Те зацепились за шарф, оставшийся в руках преследующего. Я резко дёрнулась, понимая, что волосы запутались в шарфе.

Говорят, крыса или мышь, если попала в ловушку перегрызает себе лапу. Так что клок волос, оставшийся на память незнакомцу вместе с моим шарфом, найденным на помойке — ничто, в сравнении с неясными проблемами, которые сулит мне тот факт, что очень злой незнакомый мужик всё ещё гонится за мной. Тот, кстати, не ожидал, что я вот так выпутаюсь из ситуации, а посему потерял равновесие. Я же чуть не налетела на парня, непонятно как очутившегося передо мной. Парень удивлённо вытаращил неестественно-голубые глаза, когда я схватила его двумя руками за куртку и на бегу толкнула в сторону преследователя. Голубоглазый сбил моего преследователя плечом и тот, потеряв равновесие и неприлично ругаясь, полетел на пятую точку. Пока злой мужик бездарно терял время, я выбежала за кладбищенские ворота и понеслась к дороге. На противоположной стороне к остановке подкатил автобус. Не раздумывая, я бросилась к нему, размахивая руками.

— А ну стоять!!! — топот мужских ног говорил, что преследователь меня яростно настигает. Но я успела заскочить в автобус прежде, чем водитель закрыл дверь, а вот мужчина — нет.

Я обернулась, тяжело дыша на застеклённую дверь с надписью «выход» и наблюдала, как мужик, подбежав, стучит по ней. К счастью, водитель не желал прекращать маршрут и автобус медленно пополз, начиная движение. Я взглянула на незнакомца. Капюшон сполз с головы, а волосы растрепались. Он оказался моложе, чем я думала. На лице, которое Ирка назвала очень симпатичным (хотя Иркиному вкусу не стоит доверять: у неё любой живой мужчина — уже красавец!), так вот, на его физиономии застыла злая гримаса, отчего я нервно хихикнула. Наши глаза встретились, и его взгляд опасно предупреждал: «я тебя из-под земли достану!».

Какой ж настырный. Чё ему надо-то от меня?!

Пытаясь уравнять дыхание, я плюхнулась на свободное сидение. Автобус был пуст, не считая меня и какой-то бабки. Ну, и водителя, конечно. Так что я могла спокойно себе болтать «сама с собой».

Этот мужчина… Точно! Я видела его на похоронах семьи Влада.

— Я не удивляюсь его поведению, — хмыкнула Настюха.

— Да что я такого натворила?!

Ирина безрезультатно поправила криво висящий венок и начала рассказ:

— Только представь картину: подходишь ты к бабке и заявляешь голосом Влада: «Бабушка, не пугайся! Это я. Влад. Пришлось позаимствовать это тело. У меня мало времени. Слушай внимательно: у папы была другая женщина. Та женщина умерла, но у неё осталась дочка. Это моя сестра! Её зовут Лена. Она сейчас в детском доме. Пожалуйста, позаботься о ней. Так ты не будешь одна!» … в этом месте ты отдаешь фотку, заворачиваешься и уходишь, — закончила Ирка противно пафосным голосом.

— Она гонит, да? — усомнилась я, а Настюха с Катей покачали головой. — Получается, у Влада есть сводная сестра? Девочка с фото?! — осенило меня.

— Молодец, Эйнштейн. Давай, подымайся. Ты сейчас упадёшь под сидение, — саркастично ответила Настя.

— Мы решили эту проблему, — вздохнула я, не зная, радоваться или нет.

— Ага. Правда, не сильно расслабляйся, — проворчала Настюха, намекая, что проблемы — это нескончаемо находящий меня поток.

Я пересела к окну и, прикрыв глаза, прижалась лбом к холодному стеклу. Перед глазами всё поплыло.

Странная вещь — сознание. Когда надо, вытесняет информацию, а когда не надо — она вдруг всплывает, как твои экскременты в воде, когда ты пытаешься от них тщетно уплыть и сделать вид, что это не ты. Вот и сейчас…

…Я слышу причитающий голос вдалеке. Направляюсь к выходу.

Дорогу мне преграждает ранговый.

— Выбирайся! Тебе пора уходить.

— Не хочу. Я останусь вместе с Тасей, — говорю я голосом мальчика.

— Если ты сейчас же не покинешь её тело, то она умрёт!

— Я не хочу, чтобы она умирала! Но хочу остаться с ней!

И ранговый сделал то, что от него совсем не ожидали. Он резко ударил пятернёй в солнечное сплетение и вышиб дух мальчишки из моей оболочки. Тело же, широко раскинув руки, как гигантская птица, пролетело по параболе и эпичненько приземлилось на груду венков и грязных искусственных цветов…

— Тебе пора туда, — настаивал ранговый, указывая на яркий сгусток света, появившийся неподалёку в пространстве. Сгусток света походил на портал, созданный мастерами визуальных эффектов в каком-нибудь фантастическом фильме и, одновременно, не был похож ни на один из них. Я частенько видела «свет». И он всегда вызывал новый спектр эмоций и чувств и никогда не повторял свою предыдущую форму. А сейчас он был особо притягателен. Настолько, что я решила: если в этот портал не пойдёт дух Влада, то пойду я!

— У неё совсем никого нет! — воскликнул мальчик.

— Это не так! — ответил ранговый своим противным голосом и добавил: — Не беспокойся. У неё всё будет хорошо! Поверь мне! Тебе туда, — повторно указал он Владу на свет. Обернулся ко мне и произнёс: А тебе — туда! — и ткнул в моё бессознательное тело, развалившееся на куче кладбищенских венков.

Я распахнула глаза:

— Так ранговый спас меня? — воскликнула удивлённо.

— Вспомнила, да? — огорчилась почему-то Ира.

— Он просил не говорить. Чтоб ты не была о нём слишком хорошего мнения, — ответила Настя.

Бабка, сидящая впереди автобуса, обернулась:

— С кем вы там всё разговариваете? — возмутилась она.

Действительно, с кем? Ведь кроме меня и неё больше в салоне автобуса никого нет.

— Тик ток я снимаю, отвернитесь! — резко ответила я.

— Совсем уже народ тиктокнулся! — проворчала бабка, но отвернулась.

Интересно, зачем ранговый спас меня? Он ведь не любит вмешиваться в дела смертных. Наверное, посчитал, что дух Влада частично принадлежит их кладбищу. А так как за душой мальчика пришёл «свет», то ранговый помог ему «уйти». Других причин помогать мне я не вижу.

На самом же деле — они были.

Но я тогда просто о них не знала…

Закупившись неполезным фастфудом, я уселась за столик, наблюдая за людьми. Среди них были и мои одногодки. Они весело и непринуждённо болтали. Я молча поглощала свой обед, наблюдая за окружающими. И чувствуя себя, нет, не одиноко. Спокойно! Мы живем в одном мире, но у нас разные понимания о жизни. Я завидую этим людям и всегда мечтала быть обычной — как они. Просто БАМ — и в один прекрасный день я заурядная и ничего не помню. Жаль, что у меня сильно хорошая память…

Это странно, наверное, для обыкновенного человека. Но, духи умерших — моя семья. Мои друзья, которые никогда меня не подводили. Всегда защищали. Не давали в обиду. Учили всему, что знают сами и подсказывали на редких контрольных. Я давно смирилась, что живу в абсолютно другом мире. В Междумирии. Эта такая страна, неподвластная человеческому глазу. Тут свои законы и правила, которые обычным людям непонятны. Люди сидят недалеко от меня за столиками и спокойно едят, даже не подозревая, что вот эта угрюмая девица, жующая бургер, на самом деле окружена призраками. Она мечтает стать очень заурядной, но никогда не сможет…

Я закончила есть, и, выйдя из заведения, направилась в сторону парка.

Баба Маня, умершая от сердечного приступа, говорит, что Бог выбрал меня не случайно. Что быть проводником Духов в иной мир — благое дело, и я должна радоваться такой миссии.

Но многие вещи не дают покоя.

Например: почему Бог выбрал именно меня из более семи миллиардов людей? Существуют ли другие такие помощники Духов? И почему Бог, ежели он есть, не заберёт этих вот Духов из моей квартиры к себе, если он любит каждого?!

— Может у нас миссия: защищать тебя! — отвечала иногда Ира.

Может!

На земле существует слишком много вопросов, на которые я не смогу найти ответов никогда. И существует слишком много дорог, по которым я не пойду. Одно наверняка: я та, кто есть, несмотря ни на какие обстоятельства. Мне не нужны деньги и слава, чтобы быть собой. Мне не важно всеобщее признание. Мне не нужно уезжать в другой город, чтобы доказать себе, что я что-то могу. Я хоть и жалуюсь иногда на своё предназначение, но определённо точно не представляю, как бы жила, не будь дара видеть призраков. Я ни хорошая, ни плохая. Не богатая, не крашусь и не модно одеваюсь. А ещё — я не воспитанная, и с трудом могу сказать, симпатичная или нет, потому что, по мнению общества, я ЗЛО в своём квартале. А по ночам я вызываю дьявола и навожу порчу на соседей. Но мне всё равно, что думают люди.

Когда-то давно, меня словно гильотиной отрезало от социума, потому я не выполняю должные функции, которые выполняет обычный человек: я не училась в ВУЗе, не работаю, не состою в сообществах и не хочу никого из людей впускать в свою жизнь. Я и школу — то не закончила. Учителя, которые должны были проводить со мной обучение на дому, просто рисовали мне отметки, а директор школы просто выдал мне свидетельство об окончании среднего образования. Я не жалуюсь. И так хорошо. В курсе, что сама себе противоречу: хочу быть обычной и не представляю, как это. Простительно, когда тебе 6 лет лечили «кукуху» от шизофрении и галлюцинаций, а они, несмотря ни на что, живут с тобой и прям сейчас следуют рядом.

В сумбуре моей жизни можно усмотреть одну неоспоримость: я просто хочу, чтобы однажды нашёлся такой человек, который захочет со мной общаться, не смотря на слухи и мнение общества. И Васечкин с Клавдией не в счёт! Они как бы «семья».

— Таась, — позвала Ира, обеспокоенная моим долгим молчанием. Всё это время девчонки вели себя мирно. Не ругались и почти не разговаривали. — Тась, ты как себя чувствуешь? Лучше?

— Нормально. Только есть хочу! — откликнулась я.

— Ты ж только что ела, — удивилась невеста.

— Разве ж это еда? Это Таське так — на один зуб, — усмехнулась Настюха, а я на это лишь вздохнула. Время свободы закончилось. Пора домой!

Увидев родной проклятый подъезд, почти обрадовалась, в предвкушении «спать».

Зря!

В этот момент мимо проходила мамочка с пятилетней девчушкой. Малышка вытаращила на меня глаза, а затем очень уж громко спросила:

— Мама, а это та тётя — ведьма?!

Мама испуганно на меня глянула и дёрнула ребёнка за руку:

— Не смотри! Не смотри на неё, я сказала! — скомандовала мамаша. Но девочке не понравилось такое отношение и малышка, выдернув руку, намеревалась побежать. Сделав шаг, поскользнулась и растянулась на льду.

— А…а-а-а… ААААА! — заорала горластая девочка. Мамаша собралась её пилить, но словила мой насмешливый взгляд.

— Что, ведьма проклятущая! Моего ребёнка сглазить решила?! — наехала она на меня. — Да, чтоб глаза у тебя повылазили! — плюнула она в мою сторону три раза.

Н-да! Спасибо, что не подожгла и ничем не облила. Зимой это неприятно. Да и вообще: в любую пору года неприятно, когда тебя обливают чем-то непонятным!

Я молча прошла мимо, и тут обратила внимание, что возле подъезда стоят три парня и таращатся. Не то чтобы мне стало неловко. Скорее, насторожилась, потому что ни я, ни мои «подруги — квартирантки» их знать не знали.

— Здравствуйте, девушка! — сказал один из троих, улыбнувшись странной незнакомой улыбкой. Я посмотрела на него и прямо-таки с испугом шарахнулась в подъезд. Прежде чем закрылась железная дверь, меня догнал мужской смех.

Что смешного?

Кто они вообще такие?

И почему со мной заговорили?!

— Да не такая уж ты известная личность. Расслабься! — попыталась утешить Настя, прочитавшая мысли. Вероятно, имела в виду, что на земле существует большое количество людей, которые меня не знают и не узнают никогда. Настя мне всегда это говорила, и мне всегда становилось легче. На пару минут.

Я толкнула дверь и прошла в квартиру. Переобувшись в тапки, кинула куртку на стул и с размаху плюхнулась на диван. Духи молчали. Только поскрипывало раскачивающееся кресло-качалка старухи Изергиль. Последняя никак не отреагировала на моё появление. Она вообще редко на что реагировала. Её кончина, как и периодическое появление в моей квартире, остаётся загадкой для всех нас…

Я вздохнула, закидывая руки за голову и без интереса рассматривая обои, свисавшие с потолка. Не мешало бы их подклеить, но, с другой стороны, и так сойдёт. Ко мне кроме привидений, Васечкина и бабы Клавы всё равно никто не ходит.

— Что держало мальчика? — спросила Наталья. Она чересчур добрая и быстро привязывается к новичкам.

Не было ни сил, ни желания рассказывать. Говорила Катерина. Я же попутно размышляла. Почему последним желанием Влада было: помочь сводной сестре, которую он даже не знал. Отец «ушёл» не задумываясь. Родная мать девочки — тоже. А Влад — нет.

«Сестра даже не подозревает о твоём существовании. Зачем же ты так старался? Ведь мог не попасть ко мне. И тогда бы блуждал в неупокоении. Глупый мальчишка!» — я грустно улыбнулась и подумала о своей матери. Стало ещё тоскливей!

Моя мать жива. Хотя, предпочла бы, чтобы я была мертва. Она так и сказала однажды: лучше бы ты тогда умерла…

Я знаю, что однажды была при смерти. Мама вышла из ванной на пару минут, и я чуть не захлебнулась. Думаю, что если тогда скончалась, многим было бы легче.

— Ты не права! — донёсся голос Даши Макаровой.

Я не стала интересоваться, что она имеет в виду. Даша молча присела на диван и начала гладить меня по волосам. Её прикосновения не вызывали ледяных судорог. Не ощущался заряд арктического холода. Наоборот. Дашка как солнышко! От неё исходит слегка ощутимое тепло. Словно она человек.

— Ты думаешь, что бессмысленна? Что твоё существование абсурдно? Тогда посмотри на меня. Взгляни на каждого из нас. Мы — всего лишь несуразные сущности, не имеющие оболочки. Мы не принадлежим ни одному миру. Само наше существование — это ужасный сарказм судьбы. В нас нет смысла. Энергетические сущности, не подвластные рассмотрению человеческого глаза. Обиженные, обозлённые на несправедливость судьбы. Может быть, ты и считаешь, что в твоём существовании нет смысла. Но для нас ты самый что ни на есть смысл! Ты моя надежда! Наша общая надежда, что настанет тот день, когда мы все сможем выбраться из этого несуразного мира, в котором мы все застряли, и отправиться туда, где мы должны быть. И с каждым ушедшим Духом, пускай даже это кто-то не из нас — мы обретаем надежду. Поэтому, не смей обвинять себя в бессмысленном существовании.

— Я просто хочу побыть одна, — попросила я.

— Никто никогда не хочет быть один! Когда мы нуждаемся в одиночестве, это означает лишь то, что мы ещё сильнее нуждаемся в чьём-либо обществе.

— Дашка, ты перечитала Пауло Коэльо, — рассмеялась я, хотя больше всего на свете хотелось рыдать.

— Да-да-да! При жизни я была тупая! А после смерти — поумнела! Видишь, я не такая уж зазнайка! Я признаю свою неправоту!

— Не имеет значение, что ты там признаёшь, — перебила дочку Наталья, отчего Дашка скорчила рожицу. — Просто знай, — продолжила Наталья, — что мы тебя любим. И ты не одна! Мы — твоя семья.

— Моя невидимая семья! — грустно усмехнулась я.

— Не важно: видят нас или нет, — покачала головой Дашка. — Главное — это то, что чувствуешь ты сама. Я тебя люблю как сеструху. И мне плевать, если ты не разделяешь мои чувства. Я тебя от этого любить меньше не буду. Подумай над тем, что я сказала!

После этих слов Даша растворилась в воздухе, оставив меня в одиночестве, как я и просила. Но после её слов стало легче. Я улеглась на диван и закрыла глаза, чувствуя, как начинаю проваливаться в сон.

Да, рядом со мной нет настоящей семьи. Но ведь возле меня находятся Духи. И Васечкин. И бабуля. Так что и правда: я счастливый человек! Очень счастливый…

На этой ноте мысли начало вытеснять обволакивающее безумие.

Я заглядываю в приоткрытую дверь и слышу, как родители Влада ругаются. Я всё слышу и стараюсь спрятаться за дверной косяк. Оттуда выглядываю и вижу, как мать Влада что-то выхватывает у мужа и со словами: «я тебе запрещаю», идёт на кухню и, скомкав бумажку, выбрасывает её в мусорное ведро.

— Мам, почему вы ругаетесь? — спрашиваю я. Но женщина, словно не замечая, проходит мимо. Разозлённый отец выбегает в коридор. Он спешно обувается. Хлопает входная дверь. Я оглядываюсь, иду на кухню. Заглядываю в мусорное ведро. Оттуда достаю скомканную фотографию девочки возле ёлки.

Надо куда-нибудь спрятать фотографию. Куда-нибудь, чтобы никто не нашёл…

Крадусь в свою комнату, беру медведя и, расстегнув сзади молнию на игрушке, сворачиваю фото в трубочку и засовываю внутрь медведя.

Здесь точно никто искать не будет!

Я направляюсь к толпе, которая поредела, не желая смотреть, как устанавливают венки и иду прямиком к бабушке…

— Бабушка, не пугайся, это я. Влад…

Та-ак! Слишком много было Влада за эти полтора дня. Он мне уже снится! Фу-фу, пошёл прочь… Почему у меня ощущение, что на меня кто-то смотрит?!

От стены потянуло холодом. Я медленно повернулась и нехотя приоткрыла глаз. Рядом с моим лицом было кроваво-обезображенное… полагаю, что тоже лицо, взиравшее пустыми глазницами. Причём, призрак лежал на соседней подушке.

Я, конечно, мечтала когда-нибудь проснуться с парнем, но мне бы хотелось, чтобы он был живой!

— Ты видишь меня? — вкрадчиво спросил призрак.

Я прикрыла глаз, успокаивая дыхание и сердцебиение.

Чёртов шутник!

«Раз, два, три, четыре, пять… спокойно. Не орать!».

Ну, что за манера приходить внезапно и пугать до седых волос!!!

Даша права. Это моё нелюбимое, но предназначение — помогать тем, кто застрял меж двумя мирами.

И в этом и есть мой смысл!

Я медленно вздохнула, открыла глаза и, собрав силы, ответила:

— Да, я тебя вижу. Ты умер. Я помогу тебе! Но завтра. Или соглашайся, или убирайся.

Окровавленное лицо полусгоревшего парня исказилось от улыбки, а я подумала….

«Чёрт! Это ж ненормально, что теперь мне хочется шашлыков?!»

Двойное дно

— Ты принимаешь таблетки? — поинтересовался Док.

— Да, — ответила я.

— Тебя преследуют галлюцинации?

Я помолчала и ответила:

— Иногда.

— Это те же самые галлюцинации?

— Да.

— Что они говорят тебе?

— Что вы — старый пердун! И что вы мне врёте.

— Кто это говорит?

— Девушка в кожаной куртке и невеста.

— Они и сейчас здесь?

— Да.

— Что они тебе говорят?

— Что я зря сказала о них. И что я для вас подопытный кролик.

— Ты им веришь?!

— Нет.

— А кому ты веришь?

— Вам.

— Правильно. Что такое? Почему ты смотришь в сторону? Тебе ещё что-то говорят? Кто?

Я внимательно посмотрела в мутно-серые глаза доктора. Они почему-то всегда напоминали глаза змеи. Внимательные. Вкрадчивые. И голодные.

— Что такое диссоциативное расстройство личности? — спросила я.

— Это… когда в одном человеке живёт много личностей, ответил мой психиатр.

— Почему вы приписали его мне? — хмуро спросила я.

Доктор снял очки, устало потёр переносицу. И вперился своими змеиными глазами, пригвоздив меня к стулу.

— Таиса… ты должна понимать. Я желаю тебе только добра! Твоё состояние очень плохое. Ты больна! Если я выпущу тебя за пределы больницы, ты не проживёшь в социуме и неделю. Ты не представляешь, какое зло творится ТАМ… — указал психиатр в сторону окна. Твоё поведение сильно отличается от поведения других людей. Тебя просто растопчут. Тебе станет ещё хуже. И нам придётся сильно потрудиться, чтобы привести тебя хотя бы в сегодняшнюю форму.

— Я хотя бы поправляюсь? — спросила я.

— Конечно! Ты делаешь значительные успехи.

— Когда я поправлюсь?

— Это зависит только от тебя. Мы прикладываем огромные усилия, чтобы ты как можно скорее выздоровела… что такое? Тебе опять что-то сказали?

— Нет, — перевела я взгляд на психиатра.

— Ты устала? Хочешь пойти в палату?

— Да.

— Ступай, — улыбнулся доктор, плотоядно сверкнув змеиными глазами.

Дыхание от этого перехватило. Я опустила взгляд и, стараясь не смотреть на дока, направилась к двери.

— Таиса, — позвал психиатр, — если тебя будет что-то волновать, говори медсестре. Если меня не будет в больнице, я предупрежу, чтобы мне звонили. Поняла?

Я угрюмо кивнула.

Рядом плелись Ира и Настя. Остальные галлюцинации были в палате.

Я не знала, как избавиться от них. Я пила таблетки, убивая организм до беспамятства, лишь бы только не видеть ИХ. Но они преследовали меня везде, куда бы я ни шла, сводя с ума и вводя заблуждение. Выбивая из-под ног и так тонкую веру на выздоровление. Вот и сейчас эти уродливые окровавленные фигуры, которых вижу только я, назойливо убеждали, что Александр Витальевич мне лжёт. И его мотивы далеко не добрые…

Глава 7

Жуткое треньканье разнеслось по моим шшшикарным апартаментам. Я не успела присесть и порадоваться, что дома. Что избавилась от мрачного обгорелого «победителя по жизни». Что меня не покусали собаки, от которых пришлось удирать во все лопатки. Ира с Настей вместо того, чтобы помочь, ржали как ошалелые и подстрекали собачек бежать быстрее. Всю дорогу до дома я не разговаривала с призраками и решила: выгоню всех на фиг! И вот мой зад был на полпути к дивану, а я сама облегчённо вдохнула спёртый воздух непроветренной квартиры. Но режим «какое счастье, я дома!» не был активирован.

Жуткий трень повторился.

О, психиатрия! Что это ещё такое?!

— Чё, оглохла? — поинтересовалась Дашка, парившая в воздухе над ухом. — В дверь звонят.

Это что-то новенькое!

В «дверь» не звонили уже лет десять. Звонок кто-то сорвал. На его месте из стены торчали оголённые проводочки. Все, кто хотел ко мне попасть, колотили либо по двери, либо по её ручке. Кроме Васечкина и Клавдии. Те знали, что дверь всегда открыта. Поэтому я так обалдела. Выглянула из зала и спросила шёпотом:

— Кто это?

— Какой-то незнакомый мужик, — ответила Дашка, поправляя рыжеватые кудри, не отрываясь от сериала.

— Мужик? — заинтересовалась Ира.

— Он живой и некрасивый. Не в твоём вкусе! — осекла невесту Настя.

— То, что живой — это не проблема! Это легко решается смертью. А вот то, что некрасивый — это беда… — принялась разглагольствовать Ира, а я сонно поплелась в коридор, подскочив от очередного треньканья.

На пороге действительно стоял незнакомый парень. Русые волосы, уложенные гелем в модную причёску, лёгкая щетина, намекающая на волевой характер (и на то, что он не любит бриться!), греческий нос, карие глаза с весёлым блеском, полные губы, обнажившие белоснежную улыбку…

Настя не права! Ему б в рекламе сниматься, а не на моём пороге стоять в жёлтой майке, модных джинсах и… серьёзно?

Если это очередной клиент, то…

Пока я размышляла, что неудобно по навалившему снегу гулять в сланцах, парень стоял и улыбался. Я мрачно перевела взгляд с его обуви на мою…

Сланцы прям один в один. Даже размер. Может, с одного завода и партии. Может продавались рядом и их разлучили при покупке… А вдруг эти сланцы проделали долгий путь, чтобы найти своих братьев по резине и сейчас кричат друг другу на своём сланском: «Братааан, я так рад снова тебя видеть!»

Ну что за бред лезет в голову?! Это от недосыпа…

Я невольно передёрнула плечами и насторожилась, раз незнакомец продолжал безмолвствовать.

— Привет, — произнёс парень вкрадчивым приятным голосом, похоже поняв, что если продолжит стоять и улыбаться, я просто закрою перед его носом дверь. — Извини, что беспокою. У тебя не будет штопора.

— Что? — переспросила я обалдело.

Неожиданный поворот событий. Ко мне заваливает незнакомый парень и просит…

— Штопор есть?

Я покосилась на бутылку белого вина в его руке, и отрезала весьма категорично:

— Нет.

Незнакомец перестал улыбаться, и даже растерялся.

— Ладно, извини, — выдавил он. — К кому-нибудь другому зайду, — сообщил он ненужную информацию.

Может это — обкуренный парниша, случайно зашедший в наш подъезд?! Это многое объясняет!

Парень уже давил на звонок 63 квартиры. Я непонимающе следила за его движениями. Он яро клацал звонок, будто кнопку лифта. Типа, если нажимать чаще и сильнее — лифт быстрее приедет. В его случае: прозвенит волшебный звон. Или хоть какой-то звон. Нет. Не прозвенит! Васечкин давно снял и продал звонок. И единственный звон, который можно услышать в подъезде, будут издавать стеклянные друзья моего лже-супруга в его пакете…

Только вспомнила о дорогом друге, как на пролёте второго этажа расслышала движения. Источник шума зигзагообразной походкой поднимался по лестнице, переставляя руки всё выше и выше, подтягиваясь по перилам и, таким образом, продвигаясь вверх.

Я привычно цокнула языком и покачала головой.

Васечкин остановился, наблюдая за тем, как парень в сланцах застыл возле соседской двери и взирает на Лытнёва. Покачиваясь, как подсолнух на ветру, Вася медленно моргнул и спросил:

— А ты кто?

Парень секунд пять разглядывал Лытнёва. Затем почесал подбородок, и уже собирался ответить, как Вася переключился на меня:

— О, Таська! — обрадовался Лытнёв. — А ты чё тут стоишь?

Я тоже понятия не имела, чё тут стою. Оттого и пристала к Васечкину:

— Судя по пакету: ты был в магазине.

— Ну, был, — кивнул Васечкин.

— И что купил?

— Так это… кофя тебе купил, — Васечкин полез в пакет.

Приложив некоторые усилия, достал из него пачку кофе и протянул мне. То, что в пакете не только кофе, выдал очевидный трень от стеклянных друзей. Впрочем, они всегда выдавали Васю, когда тот пытался как можно тише прокрасться мимо двери, чтобы не попасться мне.

— Ох, Вася, — покачала я недовольно головой. — Ну, раз закупился — делись!

Вася обречённо полез в пакет, достал бутылку водки и с тяжёлым вздохом отдал мне.

— Ещё одну.

— Да блин! Как они мне надоели! — вспылил Лытнёв. — Эти дармоеды бухают больше, чем я.

Затихший парень, с интересом наблюдающий за нашей перебранкой, случайно задел ручку двери 63 квартиры. Дверь с протяжным скрипом приоткрылась, а лицо незнакомца вытянулось от удивления.

— Я бы на твоём месте туда не ходил? — вкрадчиво посоветовал Васечкин. Настолько вкрадчиво, насколько ему позволял заплетающийся язык.

— Э-э-э, — задумался парень и поинтересовался. — Почему?

— Не заглядывай в незапертые квартиры! Там может оказаться чей-то труп…

Я посмотрела на абсолютно обалдевшего парня, на гогочущего Василия, и рассердилась:

— Вася, что за ерунду несёшь?! Не слушайте его, молодой человек. В этой квартире никто не живет, там просто куча хлама. Васечкин, у тебя есть штопор? — решила я быстрее закончить этот театр абсурда.

— Зачем он мне? — удивился сосед. — Я пью другие напитки…

— А если к тебе приходит друг с вином и вам нечем открыть бутылку?

— Тогда я сейчас наваляю этому другу по «щам», чтобы он не ходил и не спаивал честных девушек.

Василий и правда резво для своего состояния отлепился от перил и схватил за грудки многострадального стилягу.

— Вась, ты не так понял. Парень не ко мне пришёл, а к моему соседу…

— Какому соседу? — моргнул Васечкин. — Я здесь един… ик… ственный сосед. Ну и баба Клава ещё, — Вася закончил фразу, пару раз тряхнув парня.

— Мужичок, — парень отмер и намеревался раздуть конфликт, но я перехватила их внимание.

— Вася, вспоминай! — спокойно произнесла я. — В квартиру напротив меня переехал молодой человек. Это его друг. Как там тебя?

— Кирилл, — отозвался парень.

— Да. Кирилл пришёл попросить штопор, — терпеливо объясняла я.

Вася без слов отпустил стилягу. Взяв бутылку из его рук, с силой ударил горлышком по железному перилу. Горлышко отлетело от бутылки и со звоном разбилось где-то внизу. Лытнёв вернул бутылку ошалевшему парню не разлив при этом ни капли. Кирилл взирал на Васечкина глазами бешеной селёдки.

— В следующий раз в пакете винцо покупай! — посоветовал Лытнёв.

По-товарищески похлопав ошалевшего стилягу по плечу, Вася взмахнул на прощание рукой и зигзагообразной походкой продолжил свой долгий путь на пятый этаж. Стекляшки в пакете печально дзинькали, потеряв двоих из роты.

Я закрыла за собой дверь, оставляя парнишу стоять в изумлении на лестничной клетке и глубокомысленно пялиться вдаль. Вернувшись в квартиру, столкнулась с недовольными призрачными лицами.

— Серия закончилась, — трагически сообщила Ира, будто о чьей-то кончине.

— И? — не поняла я.

— Новую запусти, пожалуйста, — заискивающе скрестила руки невеста, будто к боженьке обращалась.

— Попросила бы Пашу или Илью.

— Пахан где-то бродит уже два дня. Натали подозревает, что у него кто-то появился, — произнесла Настя.

— Призрачная любовница? — хохотнула я.

— Не шути так при ней, если не хочешь, чтобы твою хату затопило, — посоветовала рокерша.

— Ладно, — ухмыльнулась я.

Поставив на стул старенький нетбук, доставшийся из группы «Отдам даром», я вывела его из спящего режима и запустила серию.

На экране пошёл самый «экшн». Беременную девицу только что сбила машина. Герои в больнице. Девица плачет, чтобы парень не подписывал соглашение на операцию принудительного аборта. Парень на экране колеблется. Перед ним жёсткий выбор: выживет кто-то один. Нужно определиться: девушка, или плод.

Ира и Катя сосредоточенно уставились на экран. Наташа и баба Маня тоже присоединились. Переизбыток эмоций морозил затылок. Все в напряжении. Герой рыдает. Заносит руку над бумажкой и…

Дзинь — дзиииинь!

Я подскочила и резко остановила видео. Призраки возмущённо застонали.

— Издевательство какое-то! Давайте умертвим этих надоедливых смертных! — предложила взбешённая невеста. — Что за день?! Из-за них ничего не могу посмотреть…

Я раздражённо вышла в коридор. Сквозь закрытую входную дверь просочились Оля с Костиком.

— Пришёл ханский нашественник, — сообщила Оля с полным отвращением. И заорала: — Этот полуазиатский субъект оскверняет своим присутствием мою прекрасную комнатку. Его нужно немедленно выгнать! Хотя нет… Я убью его! Доведу до инфаркта, подвешу на батарее, вспорю живот, выпущу ему…

— Оленька, ну что ты, в самом деле… — приобнял Костя девушку. — Парень не виноват, что купил именно твою квартиру. Нужно быть приветливее… — миролюбиво гладил призрак по спине свою вечную возлюбленную. Это странно, но Костик мог одновременно довести Олю до нервного срыва, и только он мог её успокоить.

— Я обязательно буду приветливой ночью, — зло пообещала Оля. — Только ножик свой поправлю и зайду поздороваться, — от предвкушения Ольга успокоилась и вполне миролюбиво поинтересовалась: — Ему открыть?

— О нет. Лучше сама, — направилась я к входной двери с величайшей неохотой.

Оля сильный энергетический вампир. Подпитавшись эмоциями от соседей, она может воздействовать физически на предметы и даже становится заметной человеческому глазу. Если парню откроет девица в изрезанной одежде, с забрызганным кровью лицом и торчащим из груди ножом… будет немного не комильфо!

Приоткрыв хлипкую дверь, я осторожно выглянула и обнаружила дальнюю копию Шоу Ло. Он стоял на моём коврике. И улыбался.

— Привет.

Я хмуро моргнула. Завидев в его руках пакет, наполненный бутылками со спиртным, поинтересовалась:

— Что, нужно снова открыть?

— Ты о чём? — не понял он.

Я моргнула.

Возникла неловкая пауза.

Очень доооолгая пауза.

Сосед кашлянул:

— Слушай, Кирилл случайно к тебе не заходил?

Странный вопрос! В перечне проживающих со мной нет никого с таким именем.

— Кирилла нет. Могу предложить Константина или Илью, — ответила я.

— Согласен! — обрадовался Костик.

— Стоять, заядлый тусовщик моей молодости, — потянула за край верёвки Ольга. — Я не разрешаю тебе путаться с малознакомыми смертными! — с каждым словом она накручивала верёвку на руку, приближая к себе вечного «суженного».

— Какой ж он незнакомый?! Это жилец из нашей квартиры! — удивился Константин.

Сосед подумал, что я шучу и посмеялся.

— Кирилл — это мой друг, — пояснил «Шоу Ло». — Он пошёл искать штопор и куда-то пропал.

— Пропал? Вы слышите, в нашем подъезде кто-то пропал?! — радостно воскликнула Ира, созывая вокруг себя души мёртвые.

— Неудивительно! Я всегда знала, что наш подъезд слишком пропащий, — ответила Натали Макарова.

Из соседней квартиры раздался зычный лай.

Я на это вытаращила глаза.

— Странная у них собака? — указал сосед на дверь квартиры 63.

— Это пустая квартира. В ней давно никто не живёт… — обалдело вымолвила я.

Копия Шоу Ло проследил за моим взглядом и толкнул дверь.

— Не заперто, — сказал парень с удивлением.

— Я же сказала, что там никто не живёт…

Мы заглянули внутрь.

— Есть кто? — опасливо произнёс «Шоу Ло» вглубь квартиры.

Нам не ответили, но внутри явно что-то происходило. Сосед медленно перешагнул через порог, вторгаясь в жилище.

— Это плохая идея! — предупредила я, но последовала за ним. Не знаю зачем. Должен же кто-то вызвать скорую, если парниша схлопочет инфаркт.

Эх, а ведь он, наверно, даже вещи ещё не успел разобрать…

На пороге захламленной комнаты «Шоу Ло» застыл. Я врезалась лбом в его спину и обиженно потёрла место ушиба. Затем выглянула из-за плеча.

Парень, что заходил ко мне за штопором, стоял сейчас на коленях. Он часто-часто дышал. Я даже подумала, что ему плохо. Но тут он… гавкнул.

— Кирилл, ты что делаешь? — сосед был поражён не меньше меня. Правда, если он удивлялся происходящей картине, то я гневалась, что мне создают проблемы.

На комоде восседала Даша.

— Сидеть! — приказала она. Кирилл послушно плюхнулся на пятую точку, радостно высунув язык. — Умница! — похвалила Макарова, потрепав парня по шевелюре, уложенной гелем. — Голос!

— Гав-гав! — и парень часто-часто задышал от восторга.

— Какой хороший послушный мальчик! А теперь: лапу!

Парень выполнял всё, что Даша говорила. Я же представляла, как всыплю ей люлей.

— А теперь: кувырок!

Парень неуклюже лег на спину и кувыркнулся боком. Ещё раз. И ещё. Это было бы ржачно, если бы не выглядело так странно!

— А теперь… умри! — зловещим голосом приказала Даша.

«Хороший мальчик» послушно рухнул на пол, как подкошенный. Тело забилось в конвульсиях.

— Что ты делаешь?! Немедленно прекрати! — заорала я. — Это не смешно!

«Шоу Ло» бросился к другу. У того изо рта пошла пена. Я такое видела в психушке. Пациентов успокаивали уколами. А мне нужно успокоить Дашу.

— ПРЕКРАТИ СЕЙЧАС ЖЕ! — заорала я, что есть мочи.

Большой кусок стекла, чудом державшийся в секции, выпал и с дребезгом разлетелся на кусочки.

Даша обернулась ко мне и спокойно спросила:

— Чего орёшь?! Мы всего лишь играли.

— Это не игрушки, это жизнь человека! — воскликнула я с досадой, и услышала голос позади:

— Ты с кем разговариваешь?!

Чёрт!

Я. Совсем. Забыла. О. Соседе!

Медленно обернувшись, я посмотрела в настороженное лицо парня.

— Ни с кем! Передай своему другу… не стоит заходить в чужие незапертые квартиры! — и вышла. Меня трясло.

Оказавшись в нашем жилище, я принялась зло выговаривать Даше всё, что думаю о её выходке.

— Не понимаю, что здесь такого? — раздосадовано спросила она, — ну поиграла я чуток с парнем…

— Он чуть не сдох! — зло напомнила я ей.

— Да ему далеко до мертвеца было! — отмахнулась Макарова-младшая.

— Даша, ты не понимаешь, что своими действиями создаешь Тасе проблемы? — спокойно поинтересовалась Катя. — Если её опять упекут в дурдом, будешь развлекаться там с психами, вдали от дома. И уж точно никогда не сможешь упокоиться!

— Да мы все тут двадцать лет не можем упокоиться! Оле можно пугать соседа. Насте можно тусить с Джорджио. А мне нельзя даже немножко поиграть. Несправедливо! — Даша развернулась и, психованно завизжав, влетела в стену.

— Ну что, открываем ставки, когда Шоу Ло съедет? — предложила Ира, с усмешкой сложив руки на груди. — Меньше месяца.

— Три недели, — усмехнулась Настя.

— Три недели и четыре дня, — поддержала торг Катерина. — Смею напомнить, что я сильна в прогнозах, — дотронулась Катя до крюка, торчащего из виска.

Глава 8

— А ты не боишься? Ты ж давно не работала. Тем более в кино, — отхлебнула я кофеёк из аккуратной чашечки, сделанной из японского фарфора.

Какой-то знакомый режиссёр пригласил Семёновну поучаствовать в проекте гримёром. Клавдия прям помолодела. С опьяняющим восторгом она порхала по квартире, в предвкушении трёхнедельного движа.

— Таиса, я — мастер своего дела. А мастера не забывают ремесло. У меня дар — изменять людей, а у тебя — видеть их после смерти. Я хоть развеюсь от этой жуткости и тоски.

— Я бы с удовольствием поменялась «дарами», — с сарказмом произнесла я.

Клавдия кинула на меня взгляд, означающий чёткое «нет уж», и молча продолжила собирать вещички. Васечкин со странным выражением на грустной помятой физиономии наблюдал за соседкой. Сложно сказать, о чём думал он. Но отговаривать нашу старушку не пытался.

— А если приедет твой сын, а тебя — нет? — спросила я.

— Мой сын четыре года не появлялся. Не думаю, что сейчас что-то изменится. Сомневаюсь, что он помнит обо мне вообще.

— Да уж, — только и ответила я.

— Дверь я запру. Ключи пускай побудут у тебя. С тебя растительность поливать. На этого охламона я не надеюсь, — кивнула Семёновна на Васечкина.

— Ой-ёй-ёй! То, что я невнимательный, ещё не означает, что полный разгильдяй! — обиделся Василий.