Бесплатный фрагмент - Метаморфоза постоянства

Сборник рассказов «Метаморфоза постоянства»

БЭКГРАУНД

«В прошлое тянет тогда, когда нет радости в настоящем» — неизвестный автор.

ПРОЛОГ

Прошлое всегда воспитывает. Прошлое — самый первый из трех основных этапов времени. А если тебя что-то воспитывает, оно влияет на твой характер. На твое мировоззрение. На твою дальнейшую судьбу.

У Сергея Дорошина, ветерана Великой Отечественной войны и ныне писателя, дела шли не так уж хорошо. Его жена, Екатерина Антоновна, прожила с ним двадцать лет. Начало семейной жизни было счастливым, но с годами счастье исчезало. Оно как будто медленно погружалось в воду, словно солнце исчезало за горизонт. И всему виной была одна причина: казалось, будто Сергей Павлович утратил любовь к своей жене.

Ему виделась война. Горящие дома, мёртвые товарищи, старики и дети, страдание которым причинял голод. Ему виделась эта война едва ли не каждый день. И он воспринимал это как кошмар. Который теперь не рассеется из его памяти никогда.

— Скажи честно, — вмешалась Екатерина Антоновна, лежа с мужем в одной кровати. Крыша их дома шелестела от многомиллионных падений капель дождя. По окну текли капли, словно слезы, которыми наплакалась мать-природа. — Ты меня все еще любишь?

Дорошин, казалось, впервые в жизни не мог ответить сразу и четко: да или нет

— Разлюбил бы — сейчас не лежал бы с тобой в одной кровати, — мрачно ответил Сергей Дорошин.

— Ты че, Сереж?! — в вопросе Екатерины Павловны звучал и вопрос, и восклицание. Ибо она, кажется, знала, почему, находясь рядом с ней, он так угрюмо ей ответил. — Все хорошо?

— Давай спать. Я устал.

Дорошин, после своих слов, еще долго не мог заснуть. Словно он о чем-то серьезно задумался. Может, Екатерина Павловна правильно размышляла о том, как проявление любви к ней со стороны мужа улетело неизвестно куда? И теперь, чтобы уйти от этой болезненной темы, он, повернувшись на левый бок, приказал ей уснуть?

СЛЕДУЮЩАЯ НЕДЕЛЯ

Шёл октябрьский дождь. На человека в скромном сером пальто падали маленькие капли. Этот человек в сером — Сергей Дорошин. Стоял он посреди пустынной деревни, которую окружал сосновый бор. Что он там забыл, в этой деревне, в которой и так народу, хоть по пальцам считай, да и еще она так далека от его дома? А вот он не забыл, а, скорее, вспомнил то время, именуемое как детство, которое он провел здесь. В этой деревне.

Перед Сергеем Павловичем вырисовывался полуразваленный, на половину сгоревший дом, уходящий под землю. В прямом смысле слова. По крайней мере, нижнюю половину дома не было видно. Казалось, его хотели зарыть, но так и не смогли. Возможно, это и к лучшему, для Дорошина. Для него этот дом — памятник, посвященный девочке, которую он любил. Эта девочка жила когда-то в этом доме.

Сергей Павлович решил войти в дом. Цунами воспоминаний накатилась еще сильнее, когда он вошел. Образ той девочки вспомнился четче. А вместе с ней и прошлое.

ПРОШЛОЕ

21 июня 1941-го. В то время жил подросток семнадцати лет по имени Сережа Дорошин — будущий фронтовик и писатель. Каждый вечер он ужинал со своей семьей за одним столом:

— Все, спасибо, — поблагодарил Сережа за ужин, запивая молоком полученное «топливо» в виде ужина: картошки с рыбой.

— Пожалуйста, — сказала как-то равнодушно мама Сережи.

Отец молча читал газету:

— Мам, — обратился Сережа, — я погуляю?

— А уроки? — спросил отец сына.

— Геометрию и русский сделал. Литературу перед сном почитаю.

— Смотри! — предупредил отец. — Завтра утром спрошу содержание «Вия».

— А ты помнишь его содержание? — спросил Сережа.

— Вот завтра ты мне его и напомнишь. — ответил отец, допивая молоко.

— Ладно, иди — ответила мама. — Чтобы в восемь был дома.

— Как скажите.

И довольный Сережа, выйдя из дома, пошел в деревню, до которой было километра три. Направлялся он к «принцессе», к которой испытывал серьезные чувства. Ее звали Маша — белокурая красавица семнадцати лет.

Дружба между ними длится уже давно. И все свои скрытные чувства к ней Сережа держал в себе, боясь, что они превратятся в слухи.

Но сейчас Сережа, уже подбегая к маленькой деревеньке, понимал, либо сейчас, либо никогда. Он подошел к дому, к которому подойдет снова, но уже через тридцать лет. Когда станет уже известным писателем.

Вступив на крыльцо, он не успел даже постучаться, как в освещенном проеме появилась… Маша. Вернее, ее тень, которая в последствие перелилась в освещаемую от света в сенях девчонку. Сережа замер, словно парализованный:

— Сережа? — с недоумением спросила Маша, одетая в белое домашнее платье.

— Э… привет, — растерялся Сережа, но тут же выкрутился. — Пойдем гулять?

— Мам, — крикнула маме Маша, — тут Сережа пришел, зовет гулять.

Но маме не понравилась идея дочки. Гора посуды ждала Машу на кухне.

— Мне нужно помочь маме», — сказала Маша Сереже.

— Можешь не торопиться, — тихо сказал Сережа.

Это время он потратил бы на то, чтобы собраться с мыслями. Можно еще подучить красивые слова, раскрывающие всю истину и смысл предстоящего признания. Хочется верить, что Маша ответит взаимностью.

Они гуляли около двух часов, пока из уст Маши не вырвалось следующая фраза:

— Ладно, Сереж, я пойду.

— Куда? — с бешеным любопытством спросил Сережа.

— Уже время, Сереж, — нежно проговорила Маша.

— В смысле? — испугался Сережа, думая, что Маша намекает ему, чтобы он наконец признаться ей в любви.

— В коромысле, — усмехнулась Маша. — Домой пора. Да и тебя дома ждут.

— Да у меня дома сплошной тоталитарный режим.

Маша тихонько хихикнула:

— Давай еще погуляем, — уговаривал Сережа.

— Да не, Сереж, правда, я устала сегодня, очень.

И действительно, вид у Маши был усталый. Она пошла вперед Сережи, который, несмотря на усталый вид девочки, в очередной раз решился окончательно раскрыть свои чувства:

— Маша, — Сережа обратился к впереди идущей подруге.

И она обернулась с более мрачным взглядом, чем до этого. Из-за такого вселяющего тревогу лица Сереже перехотелось признаваться в любви:

— До завтра, — нашел в последний момент нужные слова Сережа.

Маша ему кивнула с холодной улыбкой.

— Ничего, — размышлял Сережа. — Завтрашний день станет «поворотным».

Вот так подходил к концу очередной день Сережи Дорошина. Завтрашний день будет незабываемым, прекрасным, памятным для Сережи. Но из курса истории уже очевидно, что завтрашний день будет: незабываемым, ужасным, а не прекрасным. А главное — памятным. И не только для Сережи, но и для всего человечества.

22 июня 1941-го, 4 часа утра

Это было то утро, когда так рано небо начало рассветать из ночного летнего мрака.

Сережа крепко спал, пока вместо громкого вопля петуха его не разбудило что-то куда более громкое.

Он, проснувшись, моментом выпрыгнул из кровати и посмотрел в окно с любопытным взглядом. И тут он увидел это: сотни самолетов, парящих над Советской землей, гудели громче, чем вопль водопада вблизи.

Сережа мигом выбежал во двор и увидел, как из самолетов выпадает что-то маленькое. Это бомбы!

— Немыслимо! — с открытым от шока, переходящего все границы, ртом проговорил Сережа.

И спустя секунду земля, обвивающая хутор, начала подрываться от бомб, словно вулкан. Мощные взрывы были все ближе, пока не настигли хутор с родителями Сережи. Дом разлетелся в щепки. А Сережу откинуло взрывной волной так, что тот потерял сознание.

Спустя некоторое время Сережа пробудился. Первые картинки, отражающиеся на сетчатке его глаз, отображали окутанный ярким пламенем дом, который стал могилой родителей Дорошина. Он встал и еще несколько секунд с ошеломленным взглядом наблюдал за самой трагической картиной в его жизни. Надеясь, что Господь вдруг дал родителям еще пару минут жизни, чтобы их сын потратил свой последний шанс на их спасение, Сережа рванул с места прямо к огромному пламени. Но пламя сразу отогнало Сережу своим адским жаром. Мальчик решил не сдаваться, бросился к огню снова. Но жар на его коже дал понять ему, что приблизится невозможно.

Сережа, осознав свой бессмысленный поступок и потеряв надежду, упал на колени, смотря на пожирающее дом и его родителей пламя. После пролития первой слезы он упал и начал рыдать. И так ясно, как человек рыдает, когда на его глазах исчезают навсегда самые близкие люди. Сережа рыдал, перенося тяжелое горе.

Так он прорыдал очень долго, пока, казалось, все слезы не вытекли из него. Понимая, что людей, которых он больше всего любил на свете, уже не вернуть, он вспомнил Машу. Единственного живого человека, кто остался Сереже очень дорог. И он ее обязательно найдет:

— Маша, — шепнул Сережа. И его шепот перешел в громкий возглас.

Сережа встал и побежал по разбомбленной, «горящей» земле туда, где был вчера.

Он уже был там. Горящие дома, солдаты в странных серых формах, от которых разбегается в панике народ, разбои и стрельба — вот какова была картина этой деревни. Сережа кинул взгляд на еще нетронутый дом, где жила Маша. В радости, что дом еще цел, он побежал вниз по склону.

И вот он пробежал мимо нескольких горящих строений. Он несся на всех порах к тому единственному дому, как вдруг его резко что-то затормозило, словно его зацепили веревкой и начали тянуть назад, как пойманную рыбку. Из этого дома вышла мама Маши, а вместе с ней она Маша. Истратившая все нервы от страха и ужаса, она вышла из дома с недавно рожденной сестрой в руках. Позади нее шел нацист, наставляющий дуло автомата прямо ей в спину. К ее маме подошли два других нациста, чтобы повязать ее. Мама была готова к взятию в плен, лишь бы ее дочки остались бы живы. Однако, ее старшая дочка была против такой судьбы матери. Потому и ударила ногой нациста, надевающего наручники на руки матери, промеж его ног. Второй нацист попытался ее удержать, но та в криках вырывалась, как могла. И нацист, которого Маша ударила, наставил на нее автомат и выстрелил в нее два раза, задев еще и младенца — самое чудесное, что было в этой безжизненной картине. Оба упали тут же с грохотом на обожженную траву. И мама горько зарыдала. Сережа зарыдал тоже. Внутри себя. Ему очень хотелось выпустить из себя весь тяжелый груз одним плачущим криком. Но слёз не было, один только всеобъемлющий ужас

И тут проснулась в нем ярость. Он рванул к подонку, что отнял жизнь у Маши. Но когда он подбежал к нацисту и опрокинул его на землю, тот и без слов понял и ощутил бешенство, засевшее внутри непонятного для него парня. Не побоявшись его ярости, он оттолкнул от себя Сережу, но тот набросился снова. Но тут подбежали несколько солдат и, повязав Сережу, подняли его и увели неизвестно куда.

Через пару дней он попал в концлагерь. Воспоминания Сережи, отображающие тяжелые дни в концлагере, не могли сравниться с ужасом потери близких людей. Ведь разум Сережи переживал страшнейшее горе в его жизни. Горе «приросло» к нему.

Сидя в концлагере, куда его потом и отправили после захвата деревни, он винил себя в гибели родителей, дабы он мог успеть их вытащить из пламени, будто вырвавшегося из ада. А также горько сожалел, что не признался тогда Маше. Ведь его чувства остались при нем, а ее ответ так и остался неизвестен: ответила бы она взаимностью или нет.

НАЗАД В НАСТОЯЩЕЕ

Сергей Дорошин все еще стоял внутри того разрушенного дома, в котором жила когда-то Маша. Он все еще стоял, раздумывал, смог ли он в своих воспоминаниях о прошлом найти ту ностальгическую пору, когда он был влюблен в детстве так, как никогда позже. Ту любовь, которую он потом будет описывать в своих романах. Ту любовь, о которой никто не знал, кроме него. Ту любовь, которая является загадкой даже для Дорошина.

Внезапно он представил, как в дом ворвался порыв дыма. Сергей развернулся и вышел. Теперь он представлял хорошую солнечную погоду. Погода, действительно, была бы хороша, не будь вокруг огненного пепла, плывущего по воздуху от горящих домов. Солнце близилось к закату. Солнечные лучи затмевал густой дым. Сергей не мог прекратить воображать эту картину, потому что ассоциировал солнце с Машей. С Машей, которую затмевал вражеский дым, созданный «руками нацистов». Он в сотый раз пытался разглядеть ее личико, засевшее в ярко-желтом круге.

ГАД

«Во время кораблекрушения жизнь человека имеет цену спасательного круга» — неизвестный автор

ОКТЯБРЬСКИЙ ВЕЧЕР

Солнце в октябре садится рано. Иней покрывает землю, словно щит от окружающей среды. Листья давно отпали и теперь лежат друг на друге, ожидая скорого снегопада в надежде согреться под снежным покровом. Лес стоит высокой стеной, заслоняя последний луч звезды, именуемой «Солнцем».

И в этот пейзаж въезжает черный Gelendwagen. Непонятно откуда. Останавливается он на обочине проселочной дороги. Из него выходят два человека, одетых в черные кожаные куртки, вытаскивая человека с мешком на голове и завязанными руками.

— Идем! — грозно проговорил один из тех двоих человеку с завязанными руками, наставив на него пистолет «Макарова».

Шел человек с мешком на голове (на него накинута та же куртка, что у тех двоих) медленно, боясь наткнуться даже на маленькую щепку, лежащую на земле. Те двое, направляя «Макаровы» на заложника, шли сзади него. Один из них нес в правой руке лопату. Их взоры сурово исподлобья осматривали голую степь, по которой они и шли с заложником.

Бандиты приказали пленнику остановиться. Тот послушался. Тот, что держал лопату в руках, подошел осторожно к парню и снял с его головы мешок. Взгляд заложника моментально стал очень испуганным: где он, что он тут делает. А главное, зачем его сюда привели. Пока он рассматривал, что впереди, ему успели развязать руки. Он обернулся к бандитам и, увидев у обоих пистолет в руках, нервно спросил.

— Мужики… ну… че за «жмурки» то? Ну, войдите в мое положение: разве вы «сели» бы за Витьку?

Тот, что развязал парню руки, ответил.

— На Витьке, по сути, сидел весь наш бизнес. Тебя «повязали» на складе ворованного товара. Тебе надо было всего лишь промолчать и отсидеть пару лет на нарах, и вернулся бы к нам обратно. Но ты, гад, решил, что будет лучше, если Витька за тебя сделает это неприятное дело. Вскоре, дело всплывет, и оно доберется до «Барона», нашего босса. Мы этого не допустим: не хотим ни за что оказаться в одной камере с Витей. А вот отомстить — наш конек. Теперь, ты поймёшь, каково быть жертвой обстоятельств.

Бандит закончил свою речь и кинул лопату к заложнику.

— А теперь капай! — Приказал бандит.

— Оружие на землю! — Послышался сзади угрожающий тон. — Руки за голову!

Сзади к бандитам подошел человек в бежевой куртке. Возрастом примерно 45 лет. «Обрез» в его руках смотрел в спины бандитов. Один из бандитов хотел обернуться, но мужик сзади крикнул.

— Не оборачиваться! Оружие… на… землю!

Бандиты бросили пистолеты и подняли невысоко руки. Незнакомец подобрал салфеткой пистолет, протер его и положил себе в карман. Поднял другой пистолет, и со словами «Держи!» кинул его заложнику. Тот поймал и с недоумением продолжил наблюдать за напряженной картиной.

Незнакомец взвел курки на обоих «стволах», и дробь с оглушительным залпом выстрелила в одного бандита, мигом повалив его на землю. Второй пытался бежать, но мгновение спустя дробь настигла и его, ударив в спину.

Заложник не ожидал такого поворота. Теперь он, получается, не заложник. Он — освобожденный. Он уже сам хотел было бежать, боясь, что через секунду конец его жизни будет таким же, какой постиг его недавних мучителей. Но незнакомец не спешил стрелять в парня. Вместо этого посвятил время обыску трупов. Парень нашел в себе смелости спросить, да еще и возмутиться.

— Ты что творишь, мужик? Какого хрена!?

И тот дал не самый ожидаемый ответ. Спешно, будто торопясь куда-то.

— Очнись, идиот! Я пытаюсь спасти тебя!

Парень сжал лоб от недоумения. Он никогда не сталкивался с этим человеком, как и тот с ним. Спасать незнакомого для тебя человека от вооруженных отморозков? С какого романа или фильма сбежал этот мужик? Ибо не бывает таких «романтиков» в реальности.

— Меня? Спасти? — переспросил парень.

— Да. — Ответил мужик, обыскивая уже второй труп. К сведению, он добыл для себя кое-какие купюры.

Незнакомец встал, закончив обыск, и его взору предстал тот же парень, которого он только освободил. С одним отличием — в его правой руке был пистолет. Целился он на незнакомца. Теперь уже угрожающим тоном парнишка сказал.

— Этот пистолет заряжен, я уверен. И одна из его пуль пронзит твою башку, если ты мне не назовешь хоть одну причину, зачем ты это сделал!

— Я бы на твоем месте не делал этого! — спокойно, ответил незнакомец. Сейчас твоя жизнь зависит от того, поверишь ли ты мне или нет. Сюда приехали только ты и эти двое?

Угрожающий тон освобождённого заложника приобрел характер растерянного.

— Нет, только мы втроем. Но те двое должны были доложить своему главарю о моей кончине. И если они не позвонят ему, — парень указал пальцем на двух мертвых бандитов, — сюда могут подъехать еще люди, так им прикажет их главарь.

— Вот видишь. Нам надо уходить, пока и мы не легли вместе с ними. — Кивнув головой на два трупа, ответил спешно незнакомец. — Обещаю, мы выберемся отсюда. Бежим к машине.

Доверие у парня к незнакомцу еще не сформировалось окончательно. Он опустил пистолет. Все же незнакомый мужик сказал правду, да и если бы хотел убить или ограбить — сделал бы это вместо болтовни. В идеале было бы закопать трупы, но, опять же, время. Пока они закончат закапывать, за них снова раскопают яму те, что убьют двоих очевидцев.

Оба добежали до машины бандитов. Сев в нее, они тронулись, но не туда, откуда изначально приехал черный Gelendwagen.

— Куда едем? — спросил парень.

— Уж точно не в город, — Ответил, не оборачиваясь, незнакомец — нельзя «башнями» светить. Тебя, кстати, как зовут?

Парень с неохотой ответил. Его все еще волновал вопрос о маршруте данной поездки.

— Серёга.

Вдруг машина начала трястись. Ни с того ни с сего. Незнакомец, недоумевая, остановил и заглушил машину. Затем снова пытался завести (так сказать, перезагрузить «мозг» машины). Не заводится.

— Че, «присела»? — Спросил Серёга, готовый услышать от незнакомца «да».

— Надеюсь, временно.

Около часа герои возились с двигателем. Клапаны «полетели». Если пытаться что-то чинить — время тратить. А время для обоих на данный момент — главный ресурс.

— Бессмысленно. — Ответил незнакомец, потеряв надежду на скорый ремонт клапанов. — Придется оставить.

Солнце давно село. Неплохо было бы иметь при себе фонарь. Что, собственно говоря, Серёга и нашел в джипе. Он нажал кнопку питания фонарика, светил он прилично.

— И че теперь делаем? — Недовольно фыркнул Серёга. — Или для тебя сейчас идеальное время суток, чтобы здесь «грохнуть»?

— Ты мне по-прежнему не доверяешь? — Спросил незнакомец, закрыв с грохотом капот.

Доля доверия к незнакомому мужику у Сергея была. Просто так устроен человек: он не верит сразу.

— Как я могу доверять человеку, который не объясняет мне причину, почему он меня спас?

Потихоньку лицо незнакомца начало проявлять недовольство.

— Хорошо. Я объясню тебе причину, почему ты еще жив. Твоя глупость…

— Тихо! — Резко выкрикнул Серёга.

Где-то позади Сереги слышался рев машины. Да и дальний свет фар ослеплял издалека. Интересно, кому охота гнать по такой дороге в такую темень. Что-то опасностью начинает попахивать.

— Только не они! — Прошептал мрачным шепотом Серёга, из его уст будто панический крик души вырвался.

Фары все ярче и ярче горели, рев двигателя с каждой секундой нарастал. Опасность близилась!

— Это же попутка, да? — Спросил мужик, сомневающийся в своих словах.

— Тсс… замолчи! — Серега увел за собой мужика, оба спрятались за машиной.

Обоим взор на дорогу закрывала машина. Они спрятались так, что, двигаясь мимо их машины, за ней ты сто процентов ничего не разглядишь, если только не будет интереса.

Автомобиль остановился. Это черный джип. Обоих это очень напрягло. Послышалось, как из машины кто-то вышел. А потом послышался самый ненавистный голос в жизни Серёги.

— Это их машина! Надо обыскать!

Это были «братки» Сергея. Их было пятеро. Они приехали по его душу. Серёга понял, что эти игры в прятки закончатся тем, что «водящие» точно заглянут за машину. Серёге стало страшно. И ужас вот-вот реализуется, если прямо в эту секунду не рвануть куда подальше.

Так он и поступил. Незнакомец вслед за ним, хотя он этого не планировал. Когда одному из бандитов послышались шорохи за спиной, и лучи дальнего света фар осветили бегущую фигуру Серёги и мужика, тот с криком «Стоять!» открыл огонь из своего пистолета. Остальные поддержали стрельбу. В их приоритете, на данный момент, стояло не количество выпущенных из «стволов» пуль, а возможность хотя бы одной из них настичь врага. Потому они стреляли не «пулеметными очередями», а, наоборот, экономя патроны, примерно каждые две-три секунды выпускали одну.

Серега бежал так быстро, как никогда раньше. Инстинкт самосохранения гнал его, как ветер опавший листочек. Так он бежал все поле вместе с незнакомцем.

— Че ты бежишь за мной? — Крикнул Серёга незнакомцу, бегущему позади него.

— А что, надо было там остаться? — Крикнул в ответ мужик, быстро вдыхая и выдыхая.

Обоим в спину простирался свет дальних фар джип. Джип гнал за ними по полю! Их выдал одиноко светящийся свет фонарика, словно одна звезда посреди бесконечной пустоты. Серёжа понял, что незнакомец не столько пытается спасти себя, сколько пытается спасти его.

— Не спасай меня, дурак! — Пробормотал Серёга мужику. — Тебе твоя жизнь дороже моей, так не рискуй ей. Я сам справлюсь!

Бандиты вновь открыли огонь из машины. Герои выбежали в лес. Голые стволы деревьев отсвечивал свет фар остановившегося джипа. Бандюги погнали в лес за ними.

— За мной! Сюда. — Крикнул незнакомец Серёге.

Оба свернули с пути. Пробежав еще пару сотен метров, герои упали в большую яму. Издалека слышались голоса бандитов, и был виден промеж тощих стволов березы свет фонариков. Но они, к счастью, прошли мимо. Больше их не было ни видно, ни слышно. Опасность, кажется, миновала.

— Нам нужен источник света… и тепла. — Шепнул Серёге незнакомец.

Серёга согласился. Достала его эта… тьма! Если бы судьба Сергея не представляла темный тоннель из череды личных драм, кто знает, может, Сергей бы не находился бы здесь и сейчас.

Когда он данным-давно оказался в трудном положении, перед ним высокой стеной стал выбор: помочь другу за большие деньги или отказаться и остаться в живых. Он выбрал первый вариант.

И вот так он был обречён на вечный побег от смерти!

ОКТЯБРЬСКАЯ НОЧЬ

Под слабым напором очень тихого ветерка некоторые стволы деревьев качаются, а еще держащиеся из последних сил на ветках листья шелестят. Даже лес спит, потому здесь так тихо… и страшно. Темнота создает гнетущее ощущение изолированности и одиночества в темном мире, где может обитать что угодно. А холод в октябрьскую ночь также убивает тебя своей невероятно страшной способностью проникнуть даже в кости. И только огонь спасает тебя от первобытных страхов первобытных людей. Находясь в таких условиях, начинаешь сравнивать себя с предками.

Серёга и мужик сидели уже в другой, более широкой и глубокой яме, рядом с костром. Серёже стало гораздо спокойнее и отчасти уютнее. Он жевал жвачку, которой поделился незнакомец. Он добыл ее в кармане одного из бандитов, которых убил. Еще он добыл у одного из них пачку сигарет. Серёжа решил, наконец, поговорить с незнакомцем, а то почти всё это время он вел себя будто немой.

— Еще ветки есть? Чтоб подкинуть…

— Да, есть. — Ответил, закуривая сигарету, подобно любому хозяину, незнакомец.

— Я все хотел спросить… кхм… как тебя звать?

Незнакомец ответил, будто бы нехотя.

— Володя. — Чтобы уйти от этой темы, мужик спросил. — Знаешь, что это за яма, в которой мы сидим?

Серёга помотал головой в стороны.

— Это окопы для танков. Во времена войны здесь была линия фронта, судя по всему, здесь выкапывали специальные укрытия для танков, чтобы только пушку было видно. Если ты заметил, туда дальше идет небольшой овраг. Это уже обычные окопы для солдат.

И вправду. В темноте их было трудно заметить.

— Откуда ты знаешь, что это окопы? — спросил Серёжа.

— Я здесь бродил сотни раз. Да и от местных узнал.

— Слушай, я хотел сказать… — Серёге трудно было выговориться. — Спасибо тебе.

— За что? — Смутился незнакомец

— Как за что? У тебя память отшибло?

— То, что я сделал… считай это моим долгом. — Грустно произнес Володя.

— Не вылетает у меня из головы. Зачем ты пошел меня спасать? Что я тебе такого сделал?

И Володя, вглядываясь в «самое сердце» костра, ответил.

— Знаю, поступил я странно.

— Безусловно. — Согласился Серёга.

— Но… я по жизни, как и ты, бандитом был. Трусом и гадом еще тем. Сколько жизней я погубил! Я был той ничтожной сволочью, готовой пойти на все ради сохранения жизни. Хуже бандитской жизни нет ничего: там нет человеческих законов и моральных принципов. А я попал туда из-под палки: надо было хоть как-то прокормить семью. А там, в мире смерти, все действует по стечению обстоятельств, а твое личное мнение в помине не сдалось. Там все время ходишь под смертью. И пока я не сел в тюрьму, так вот и бегал от смерти.

— А где твой дом? Семья? — Спросил Серёга.

— Кха, дом, — печально усмехнулся Володя. — Нет у меня его: ни семьи, ни дома.

— А где ж ты живешь?

— Считай, нигде.

— А с семьёй изначально все не сложилось?

— Да и не только. Убили мою семью. Опять же, бегал от смерти, защищая свою семью и подставляя всех вокруг. И сколько раз мне сигналили, мол, только вздумай так сделать, семья твоя сдохнет, уберечь их не успеешь. И этот сигнал был последним. Из-за меня сел в тюрьму близкий человек моего «крестного отца». А тот и разговаривать не стал, отправил моих родных на тот свет. А затем засадил меня в тюрягу. А чем опасна тюрьма: она ставит на твоей жизни крест. Потому что зэков все боятся. Нормальной работы им не предлагают. И у зэков только два пути: либо возвращаться туда, из-за чего ты сел, либо бродяжничать. А я не хочу обратно, к смерти. Но и жить мне, кажется, надоело. Для меня любой риск — так, увлечение.

— Вот почему ты пошел спасать меня. — Пробормотал задумчиво Сергей.

— Именно. И не только. Это мое искупление перед Богом. Может, когда меня не станет… — Володя посмотрел, облегченно вздохнув, в звездное небо. — я попаду туда, куда, надеюсь, попали мои родные. — Помолчав пару секунд, вглядываясь в небо, Володя вдруг обратился к Сергею. — А скажи мне, Серёга, как ты понимаешь значение слова «гад»?

Серёга задумчиво помычал и ответил.

— Человек, поступивший плохо по отношению к кому-то.

Володя не унимался.

— Ты жить хочешь?

— А как же? А, по-твоему, зачем мне эти «побегушки» устраивать?

— Вот видишь. Значит, ты гад.

— С чего это вдруг? — Возмутился Серёга.

— А ты пошел бы на риск, будь ты в моей шкуре, с моими же проблемами, прошлым и трагедией, а я в твоей?

— Да я даже не знаю,…думаю…

— А в таких ситуациях нельзя думать. — Перебил Володя. — Отсчет идет на секунды. И за эти секунды ты должен четко себе ответить: да или нет. Рискнешь жизнью ради чужого блага, или спасешься ради своего. И большинство, даже если у них было достаточно времени, чтобы окончательно решиться, лишали других жизней для спасения своей. Потому что жить охота очень. И страх смерти нами манипулирует, в таких ситуациях. Мы готовы сделать все, что угодно ради себя. Нам плевать даже на тех, кто готов на жертвы ради нас. Кто пострадал из-за нас. Мир таков: оружие — уже давно стало частью нашего тела. Желание жить — наш главный духовный друг… и моральный заклятый враг. Все мы гады, если хотим жить!

Серёга смотрел на Володю так, будто перед ним Конфуций сидел.

Стемнело еще сильнее. Во всяком случае, из-за того, что огонь давно погас в огромном и загадочном лесу, словно свеча в темной комнате. Серёга спал. Правда, холод, атакующий своим незыблемым морозным воздухом, разбудил его. Серёга открыл глаза сразу же, будто ему что-то приснилось. Перевернувшись на другой бок, Серёга даже в темноте не смог разглядеть силуэт лежащего Володи. Хорошо, что при себе был фонарь. Серёга вынул его из кармана куртки, включил и, как маяк, стал раскручивать свет вокруг себя. Осмотревшись вокруг себя и позвав несколько раз, Серега так и не получил в ответ какого-то сигнала, дающего знать о местонахождении мужика. Володя пропал!

У Серёги не оставалось выбора. Надо искать Володю. Выживание в лесу — поиски спасения. А в такой тьме, окутавшей тебя со всех сторон, любой человек, находящийся рядом с тобой — спасение от страха одиночества.

Серёга бегал по лесу, куда глаза глядят, отзываясь криками в надежде получить хоть шорох, дающий знать о Володе. Стоило Серёже дальше зайти в самый мрак леса, как у него паника возросла в геометрической прогрессии. Так прошло около получаса поисков пропавшего Володи. Пока Серёга не вышел из леса.

Перед ним оказалась поляна с какими-то кирпичными руинами. Золотисто-малиновый горизонт напомнил о скором пробуждении солнца. Здесь явно что-то располагалось раньше. То ли пастбище, то ли ферма. Проходя мимо каждой разрушенной стены, складывалось ощущение, будто ты в лабиринте. И ты в этом лабиринте — Тесей, пытающийся выбраться из него и не стать жертвой Минотавра. И у тебя нет клубочка Ариадны. Выпутывайся сам.

Побродив и осмотрев руины загадочного сооружения, Серёга заметил вдалеке дорогу и направился туда. Но гул машины, и знакомые, яркие фары заставили его резко передумать выходить на дорогу. Это были бандиты! Неужели ими управляет дикое желание найти и убить своего товарища, что они его всю ночь ищут? Или их главарь пообещал убить их, если они не убьют Серёгу?

Серёга быстро выключил фонарь, опасаясь, что его свет станет причиной смерти, и нырнул за одну из разрушенных стен, достав пистолет. Машина остановилась, это было хорошо слышно. И очень страшно. Кто-то вышел из машины, сказав:

— Держите его на мушке! Дёрнется — пристрелите!

«Про кого это они?» — задал себе вопрос Сергей. Двухсекундное размышление дало ответ на Сережин вопрос. Володя! Он у них в заложниках! Пронырливые уроды! Как они его уловили? Да еще и не прикончили? Возможно, для них он — информатор, своего рода. И его задача — «тыкнуть пальчиком», где сейчас Серёга. Сдать товарища, чтобы выжить.

Бандит шел в сторону, где прятался Серёга. Каждый проходимый шаг шуршал по инеевой земле громче и громче. Да и Сергей (любопытство натолкнуло его на это) высунул голову на полсекунды, успев рассмотреть еще парочку бандитов, курящих возле джипа.

И вот, он уже ступает последним шагом, заглянув за стену, где прячется Сергей. Поначалу он видит тёмное пятно, засевшее в углу. Но, наклонившись, видит ещё и лицо. Это человек, определённо. Бандит, включив фонарь, осторожно навел его на человека и сразу же замер от угрожающей картины. Серёга, сидящий в углу, и страшно глядевший на бандита. А вместе с ним — безжалостное дуло пистолета.

— Ну что там, Паша? — крикнул один из «братков».

Павел не отвечал. Он просто смотрел на Сергея, уже про себя моля Бога о том, чтобы тот остановил пули, если Серёга выстрелит. А тот, в свою очередь, молча и медленно покачал в стороны головой, давая послание Павлу: «Только посмей хоть пискнуть обо мне!».

Через пять-семь секунд бандитам, стоящих рядом с машиной, послышалось следующее.

— ОН ЗДЕСЬ! — Это кричал Павел.

После крика прогремел выстрел. Сергей убил Пашу.

Остальные укрылись за машиной, наставив дуло стволов в сторону, откуда донёсся выстрел. Два бандита выстрелили каждый по разу, особо не надеясь попасть в Серёгу, таившегося в темноте, а в целях спугнуть.

— Серёга, — крикнул бандит по имени Саня, прячущийся за машиной, — базар есть. Выходи!

— Пошёл ты! Хочешь что-то сказать — я и отсюда слышу.

— Неужели ты не понимаешь, что тебе бежать некуда? Даже если тебе повезёт сегодня — не повезёт завтра.

— Тебе виднее, тварь, а я так просто не сдамся!

— Ты «засветился», Серёга. За собой нас потянешь, если не сдохнешь. Да и «Барона» ещё сильнее разозлишь, а тот и нас… на тот свет.

Понятно, почему бандиты не горели желанием спать. Они горели желанием выжить, ибо их главарь по кличке «Барон» пообещал им скорую и жуткую смерть, если те не отомстят Серёге за Витьку, который сейчас на нарах. Сергей понимал позицию «братков», жить им тоже хочется. Но сдаваться просто так он не горел желанием.

— А это уже ваши проблемы. Надо было валить вовремя, а не оставаться у него.

— Выходи, твою мать, или я…

Слова Сани оборвались выстрелом из обреза. Кто-то выстрелил в Саню из машины, через боковое стекло открытой левой задней двери. Затем дробь обреза пронзила кровавым гейзером другого бандита, стоявшего в открытой для видимости поле. Остались только двое: тот, что стоял за машиной (его звали Костя), и тот, что перед ней (Леха). Это стрелял Володя. Между ним, укрывающимся в джипе, и бандитами завязалась перестрелка. Она продолжалась недолго, так как Серёга, вмешавшийся в перестрелку, попал Лехе в кисть левой руке, а тот от резкой и пронзительной боли уронил пистолет. Костя был «на мушке». Потому-то он и сдался, выкинув ствол на землю. Ноющий от боли в кисти Леха крикнул.

— Зачем сдаваться, Костян? Для тебя смерть от обреза мягче, чем от «Барона»?

— Выбора нет, баран! — Ответил угрюмо Костя, не отрывая взгляд от Володи. В его взгляде прочитывался коварный план, который поможет Лёхе и Косте избежать или смерти от обреза Володи, или смерти от рук «барона», который равнодушно использовал своих братков как рабов.

Серёга сидел в укрытии.

— Серёга, сюда бегом! — Послышался знакомый и приносящий везение (для Сергея) крик. Володя.

Володя приказал Косте подойти к раненому Леху и стоять возле него. Тот выполнил приказ без всяких колебаний. В это время Сергей в радости бежал к джипу. Увидев Володю, держащего обоих бандитов на мушке, он уже готов было обнять товарища, но тот…

— Бери у них оружие! — Проговорил Володя. — Все, что есть! Бегом!

Володя у обоих взял стволы. Он вместе с Сергеем прыгнул в джип. Когда они тронулись, Костя молниеносно схватил ещё один пистолет, из которого начал «палить» по двигателю машины. И джип тут же встал. Пытаясь завести снова машину, Володя психанул от неудачных попыток и вместе с Сергеем покинул джип. Чтобы отпугнуть бандитов, стреляющих по нему, Володя два раза выстрелил из обреза по ним. И оба побежали прочь от свистящих бандитских пуль.

— Где ты пропадал, а!? — Спросил Сергей.

— Думал, ещё натаскать веток для костра. — При этом в глазах Володи читалась серьезность.

Они спускались по склону, высота которого была около ста метров. Бандиты, догоняя бедолаг, стреляли из пистолета. Спустившись, Серёга и Володя побежали дальше. Погоня продолжалась недолго. В Володину ногу пуля попала. Тот упал и не мог встать, потому что пуля угодила в самую лодыжку. Ощущение было болезненное, будто тебе эту лодыжку сломали несколько раз.

— БЕГИ, СЕРЕГА! — Крикнул Володя, вопя от очень острой боли. — БЕГИ!

Серёга в страхе побежал. Ему очень хотелось спасти раненого мужика. Но времени не было совсем. Таская на себе тело Володи, оба не спаслись бы. Сергей остановился, выбирая между побегом дальше или попыткой спасти раненого. Он думал было вернуться обратно. Но когда развернулся, бандиты уже приближались к страдающему Володе. И чтобы они его не заметили, он спрятался за большим камнем, дабы его не заметили.

Костя и Леха встали над лежащим Володей, наставив на него пистолет. Костя угрожающе спросил.

— Где Сергей?

Володя молчал. Он и сам понятия не имел, где Сергей.

Но Сергей прятался за камнем и наблюдал.

«Вставай! — Приказывал самому себе Серёжа. — Нападай! У тебя оружие в руках. Спаси его, чёрт тебя дери!».

Но Серёга не мог подчиниться приказу. Им овладел страх смерти. Последствия могут быть любые, если он выскочит и пойдет спасать Володю. Он один, их двое. Сергей душил себя желанием спасти товарища, но желание жить оттягивала петлю, которой он душил себя.

Долго он не мог решиться. Как и говорил Володя: «Отсчет идёт на секунду-две». И Сергей не мог себе ответить четко: да или нет. Он боялся выйти из укрытия

— Последний шанс, урод! — Продолжал угрожать Костя. — Куда он побежал?

Володе уже терять было давно нечего. Он давно мечтал оказаться вместе с семьёй, на том свете. И Серёгу он спас, не подчиняясь страху смерти. Потому что желание жить у него пропало. Злая ухмылка раненого заменила его слова: «Нет, не дождётесь!» Костя без всяких следующих вопросов застрелил Володю, пустив пулю ему в голову.

Сергей ошалел от увиденной им картины. Бандиты решили разойтись по сторонам. Один ищет в одной стороне степи, второй — в другой. Серёга решил подождать, пока бандиты отбегут подальше. А затем он медленно начал приближаться к погибшему Володе. Его глаза окутала печаль, будто родного человека убили. Он остановился и секунд десять смотрел на мертвое тело своего спасителя. Впервые в жизни он почувствовал себя гадом. И об этом мучительно напоминал ему диалог с Володей.

« — А скажи мне, Серёга, как ты понимаешь значение слова «гад»?

— Человек, поступивший плохо по отношению к кому-то.

— Ты жить хочешь?

— А как же? А, по-твоему, зачем мне эти «побегушки» устраивать?

— Вот видишь. Значит, ты гад.

— С чего это вдруг?

— А ты пошел бы на риск, будь ты в моей шкуре, с моими же проблемами, прошлым и трагедией, а я в твоей?

— Да я даже не знаю,…думаю…

— А в таких ситуациях нельзя думать. Отсчет идет за секунду-две. И за эти секунды ты должен четко себе ответить: да или нет. Рискнешь жизнью ради чужого блага, или спасешься ради своего. И большинство, даже если у них было достаточно времени, чтобы окончательно решиться, лишали других жизней ради спасения своей. Потому что жить охота очень. И страх смерти нами манипулирует, в таких ситуациях…»

ОКТЯБРЬСКОЕ УТРО

Полукруг «ярко-желтого диска» встал над небом. Сергей нашел проселочную дорогу. Она была тиха, будто по ней никто никогда не ездил, не едет, и не будет ездить. После пережитого с ним, он будто стал другим человеком. Человеком, решившим следовать за своим Спасителем. Ночной диалог с Володей все еще не покидал разум Серёги.

« — …Мы готовы сделать все, что угодно ради себя. Нам плевать даже на тех, кто готов на жертвы ради нас. Кто пострадал из-за нас. Мир таков: оружие — уже давно стало частью тела…»

Задумавшись над последним из сказанного Володей, Сергей посмотрел на «Макаров», который был охвачен его рукой. Он же практически не вынимал пистолет из руки, с момента, когда его спасли. Оружие стало частью Серёжиного тела. Он вышвырнул пистолет из руки, как бы избавляясь от угрожающей части тела.

Глядя вдаль бесконечно длинной дороги, Сергей стоял ещё пару десятков секунд. Затем он пошёл медленно, не пытаясь бежать от настырных «охотников по ту сторону закона».

Инстинкт самосохранения — вот, что двигало Сергеем. Движет всеми. Гадами не рождаются. Гадами становятся.

« — …Желание жить — наш главный духовный друг… и моральный заклятый враг. Все мы гады, если хотим жить!».

21:21

— «Не живи так, точно тебе предстоит еще десять тысяч лет. Уже близок час. Пока живешь, старайся стать достойным». — Марк Аврелий.

ПРОЛОГ

За последние пять лет его жизни ему запомнились две вещи: бросание учебы в колледже и поступление на адскую работу, не требующую образования. Работать продавцом с восьми утра до семи вечера, — возможно, пожизненный приоритет в его жизни.

Данил Беляев, обслуживший сотни покупателей за день, оплачивал последнюю покупку последнего посетителя супермаркета. Не обращая внимания на слова покупателя «до свидания», Данил радовался скорому возвращению домой. Хотя, стоп. Сегодня же пятница. Для Беляева пятница — день отрыва: выпивка, танцы под мощный бас и прочее.

Но как-то это надоело Беляеву давно. Однообразность жизни все больше губила потенциал Данила. Возвращаться домой, где его ждала уборка однокомнатной квартиры, гора посуды, лежащей в раковине еще с позавчерашних пор. И еще долбанная плата за квартиру поджидает его через пару дней, а на карточке около трех тысяч. Зарплата придет бог знает, когда.

— Эй, Даня, — послышался чей-то твердый тон в правом ухе унылого Данилы, — ты чего тут стоишь? Изображаешь из себя статую?

К Беляеву подошел его коллега, одногодка Дани по имени Вадим.

— Да я тут задумался. — Ответил Беляев. — А ты все, домой?

— Да, вот, хотел попрощаться. Слушай, че у тебя с лицом?

— Достало все, Вадим. Уходить отсюда, думаю. Но куда, зачем и как… хоть бы кто руку помощи протянул мне.

— Жизнь скучна, да? Даня, определись вначале, чего ты хочешь в этой жизни. На твоем бы месте я вначале поставил бы знакомство с девушкой в приоритет. Потом женишься, заведёшь детей, и, поверь моему опыту, скучно не будет.

— А я на тебя погляжу после твоих слов: — взгляд Дани сверлил Вадима недовольством, — неужели для тебя складывание продуктов по полочкам и многочасовая стоянка возле кассы обслуживания — все, что ты хотел от жизни?

— Ну…, все, что я тут делаю, временно. Чтоб хоть какой-то начальный капитал был. И я, вообще-то, потихоньку осуществляю свою мечту: уже на третьем заочном курсе дизайна.

— Ну и всего тебе наилучшего. Давай, пока.

Даня отошел от кассы и направился в гардеробную, чтобы переодеться.

19:03

Беляев вышел из супермаркета. Снег падал многотысячными крупными снежинками, словно метеоритный дождь. Данил ожидал такси, которое вызвал пару минут назад. Его обеспокоил выбор будущего маршрута: ехать домой или в местный клуб. Но куда бы он ни поехал, его ждал его сожитель по жизни — недуг духа.

Когда он бросил колледж, оставив вместе с ним мечту, выучиться на строителя, Беляев остался брошенным, как волчонок. Ну а как родители Данила восприняли это… возможно, плохо, НАХОДЯСЬ НА НЕБЕСАХ. Сиротой оказался Данил ещё в детстве. Долбанная роковая ошибка отца. Если бы отец не подхватил попутчиков на обочине, все остались бы живы. Но этими попутчиками оказались бежавшие с тюрьмы уголовники, убившие отца за его попытку спасти семью. Лицо матери и отца он уже забыл, но зато точно помнит, как он, маленький мальчик прятался в норке, дожидаясь маму, которая внезапно куда-то пропала. Помнил незнакомца, спасшего ему жизнь, пожертвовав собой и убив уголовников. Перед тем как умереть он сказал: «Сделай в этой жизни что-нибудь достойное». Воспоминание рисовало картину, где он сел в один из автобусов и уехал в другой город, где его приняли с добротой и теплом воспитатели детдома.

Он знал легенду из библии про трёх богинь судьбы, которые могли вмешаться в его жизнь и перевернуть судьбу вверх ногами. Одна богиня — Нона — тянет пряжку, прядя нить человеческой жизни. Вторая — Децима — наматывает кудель на веретено, распределяя судьбу. И третья — Морта — перерезает нить, заканчивая жизнь человека. И Даниил Беляев винил этих богинь в предписании ему такой судьбы.

19:05

Такси приехало. Даня запрыгнул в машину и назвал адрес водителю. Им оказалась остановка на одной из улиц, примерно в километре от супермаркета и в двух от дома. Зачем ему туда надо?

С этой остановки обычно выезжал автобус, примерно в 19:20 в соседний город. Этот город был крупнее города Беляева. Там развлечений больше. Может, там получится добавить в жизнь новых эмоций?

Такси подъехало к остановке. Заплатив нужную сумму, Данил вышел из машины и сел на скамейку, дожидаясь автобуса.

19:10

Раздался звонок в кармане черной кожаной куртки Беляева. Он достал телефон, на экране отобразился незнакомый номер. Три цифры показывали район, в котором проживал Данил. Он нажал на кнопку вызова.

— Да.

Из трубки послышался жуткий мужской шепот.

— Здравствуй, Даня.

— Мы с вами знакомы? — Спросил в недоумении Беляев

— Мы с тобой не то, что знакомы, мы очень даже похожи. Практически, ничем не отличаемся. Знаешь, кто я такой?

С долей скептицизма Данил ответил.

— Да, знаю. Очередной мошенник, которого я сейчас сброшу. Будущих тебе неудач, лох!

— Я ЗАПРЕЩАЮ СБРАСЫВАТЬ ТРУБКУ! — Выкрикнул мрачный голос с трубки.

Поднеся телефон обратно к уху, Данил наехал.

— Это еще что за санкции ты мне предъявляешь?

— Пойми, Даня, если ты положишь трубку, это для тебя кончится гораздо хуже! — Голос из трубки все также пугал, но стал вежливее.

Страх ожидания чего-то неприятного начал потихоньку окутывать Беляева. Но скептицизм по отношению к голосу по-прежнему не угасал.

— Что значит «гораздо хуже»? — Спросил нервно Беляев. — Кто ты такой вообще? Что тебе надо?

— Ты все еще не узнал меня по голосу?

— Говори, кто ты! — Едва сдержал крик Беляев, встав со скамейки.

— Что я, собственно, трачу время на человека, с которым разговаривать все равно, что со стеной. Продолжи ты сейчас учебу в колледже, а не трать бы время за кассой, не стал бы тупить и догадался бы, что происходит.

Даня смутился. Загадочный голос рассказывает ему об одном из черных пятен в его биографии. Откуда он об этом знает?

— Все время скулишь о своих проблемах, ведь ты уверен, что жизнь не удалась, да, Данил Павлович Беляев? Все, что у тебя в жизни есть, это однокомнатная хата, за которую ты всегда вовремя не платишь, и почти опустевшая пачка сигарет. Да, все так, Даня, я знаю, кто ты.

Нет. Этот парень, кажется, шутил с самого начала. Но теперь шутка превратилась в розыгрыш, намеренный напугать. И, похоже, он свое дело сделал. Данил стоял, как вкопанный, челюсть потихоньку отвисала. Круглые от страха глаза смотрели на дорогу, по которой множество машин суматошно гнало домой. Беляев встал и стал расхаживаться по всей остановке, немного держа в тревоге окружающих

— Слушай, братан, — нервно начал говорить Беляев, дрожа от страха, будто в него поместили заведенный двигатель, — пошутил — молодец. Может, теперь скажешь, откуда ты меня вообще знаешь?

Мозг Данила подкинул мысль: а что, если этот черт, с кем он ведет эту «незапланированную беседу», наблюдает за каким-нибудь не попадающим в глаза углом дома.

Беляев стал мотать головой по сторонам. Действие Беляева заставило окружающих, смотрящих на него с презрением, рассуждать друг с другом о его неадекватном поведении.

— Ты следишь за мной? — Спросил Беляев.

Он помотал головой. Никого вообще.

— Ну что, ты видишь меня? — Спросил, насмехаясь, голос.

— Если ты все еще не понял, я ни в какие долбанные игры играть с тобой не собираюсь!

— Ты уже подписал на участие в одной очень интересной игре.

— Да? И как она называется? «Болтай по телефону, пока не умрёшь»?

— ЧЕРТ, А ТЫ ПРАВИЛЬНО ПОДОБРАЛ НАЗВАНИЕ ДЛЯ ИГРЫ! — Прокричал радостно незнакомец. — В этом названии вся суть!

— Слушай, обычно перед играми ставят условия. Так вот, мое условие таково: не расскажешь, кто ты такой и откуда ты звонишь — я бросаю трубку. Я серьезно!

— Что ж, парень, готовься падать в обморок. Я тот, кого уже нет в живых. Я тот, чье тело мерзнет в могиле, и чья душа горит в аду. Я прислуга дьявола. И я им стал по твоей вине!

Это были самые незабываемые и самые пугающие слова, услышанные Данилой. Он стоял, вглядываясь в одну точку и испытывая «ядерный взрыв новых гамма ощущений». Вот она, магия слова.

— Черт! — Прошептал в шоке Данил.

— Да, ты угадал с моей ролью в преисподние: я — черт. — Подыграл дух.

— Подожди, то есть… я разговариваю с призраком?

— Ты разговариваешь с собой, Данил Павлович! Забавно, да? Тогда почему ты — в чистилище, а я в аду, если я — это ты?

— «Разговор с мертвым собой. — Прозвучала защитная реакция Данила. — Да разве это не круто».

— Да, Данил, круто вести интервью с духом с того света!

Он умеет читать мысли. Ну что ж, Данилу, кажется, не пережить последнюю стадию обморока. Он едва стоял на ногах, в его ушах колотили многочастотные удары ускорителя крови — сердца.

— Теперь ты знаешь, кто я, и надеюсь, ты мне веришь.

— ТВОЮ МАТЬ, ДА ЧТО ТЫ ТАКОЕ! ЗАЧЕМ ТЫ МНЕ ЗВОНИШЬ!? — Не выдержал и вскрикнул Данил, что все люди опять взглянули на него.

— Значит так, ты должен успеть кое-что сделать, прежде чем на часах стукнет 21:21.

— Почему так точно названо время? — Спросил взволнованно Данил.

— Я навсегда запомнил эти четыре цифры,…ПРЕЖДЕ ЧЕМ УМЕРЕТЬ.

Кажется, этот дух хочет довести Беляева до инсульта своими резкими и страшными ответами. Даже если это шутка.

— Ты умрешь ровно в 21:21.

— Значит, ты позвонил мне с целью предупреждения о моей смерти?

— Именно, и эту смерть тебе не избежать, — с долей сочувствия (как показалось Беляеву) произнес его собственный дух, — если ты не изменишь ход событий своей жизни.

— Что мне нужно сделать? И скажется ли это как-то на тебе?