МАНЯША
Или, как я встретил мать вашу!
После успеха «Стажировки», продолжение, то есть «Маняша»
(imho, больше подходит название «Секс, наркотики, Маняша»),
было делом времени. И я рад, что Максим Анатольевич
снова доверил редакцию манускрипта мне. Ибо, быть
первооткрывателем всегда волнительно и интересно.
Приятного и весёлого прочтения, каким оно было и у меня.
А. Топоров
Предисловие
С появлением компьютеров и сайтов знакомств, сильно упростился поиск своей второй половинки. А ещё 30 лет назад, у каждой семьи была своя увлекательная история: «Как познакомились мама и папа». Кто-то встретил будущую жену в библиотеке, кто-то выиграл в карты, кто-то спас на пожаре — вариантов масса. У меня же между днём, когда я впервые услышал о своей единственной и неповторимой, и моментом, когда я впервые её увидел, прошло очень много времени. На пятнадцать сезонов сериала воспоминаний не наберётся, но на приличную историю, я думаю, хватит. Питер, конец девяностых, времена лихие, но насыщенные…
Глава 1. Роза
…«Так не бывает! Не бывает такой идеальной женской груди!»… Я стою в коридоре общаги Института Лёгкой Промышленности, намертво, в упор, впившись взглядом в очаровательную, манящую, безупречной формы и размера, достойную пера Рембрандта сисю. Хозяйка сокровища, для закрепления гипнотического эффекта пару раз качнула достоянием вправо-влево, и, решив, что с меня хватит на сегодня прекрасного, сказала:
— Ой! — и побежала одеваться. На ходу, через плечо, кинув смущенно, — отвернитесь, пожалуйста.
Натянув на себя длинную, скрывающую и нижние прелести футболку, вернулась и протянула руку для знакомства:
— Марина, можно просто Мари.
Протянула с согнутой вниз ладонью, явно для поцелуя. Однако! Я поставил на пол огромные тюки, которыми меня навьючили мои новые знакомые, и, вспоминая, чему меня учили на танцах, попытался максимально галантно облобызать ладошку. Получилось не очень. Резиновые подошвы кроссовок, почему-то, не издают характерный щелчок каблуков гусарских сапог, а перегруженная сумкой рука предательски тряслась. Ну, ничего, потом наверстаю, в других местах. Я, наконец-то зашел в комнату и осмотрелся. Да-а-а-а… Неплохо живут отличницы в «тряпочке». Комната довольно большая, но особенно поразила воображение высота потолков. Метров пять, не меньше. Этот дом даже не сталинской, а какой-то царской постройки. Такой высокий потолок подразумевает свисающую люстру на пятьсот свечей. И лепнина по углам, ещё не до конца отвалилась. В комнате четыре кровати, тоже какого-то гигантского размера. Или просто я, к нашим армейским пружинкам уже привык. Если составить рядом хотя бы две, то мы все вчетвером там прекрасно поместимся и можно приступать к разврату. Это я удачно зашёл…
…Ах да, совсем забыл рассказать, как я здесь очутился. Ещё два дня назад я находился в городе Петровске, Саратовской губернии, на предмет войсковой стажировки. Но, некоторые офицеры гарнизона в котором я жил, у которых жёны служили медсёстрами в лазарете, посчитали моё дальнейшее пребывание в Петровске нежелательным, коварно споили меня до беспамятства, и закинули в поезд Саратов — Санкт-Петербург. Сначала, как только проснулся и осознал, что произошло, я порывался выпрыгнуть из поезда на полустанке, как лейтенант Варавва за васильками, и сесть на обратный маршрут. Но, вовремя вспомнил, что денег нет. Ещё пару минут поразмыслив, осознал, что и, чисто стратегически, этого делать не стоит. Не просто же так меня господа офицеры выпроводили! Значит, о чём-то догадались. А догадываться там было о чём. Ох, как было! И, получается, я ещё очень легко отделался. Могли ведь на прощанье надругаться над прекрасным бесчувственным телом или просто чем-нибудь тяжёлым в темечко тюкнуть. Я, на всякий случай, ещё раз ощупал все жизненно важные органы — вроде всё на месте. Вещи!!! Я же прям с бала на корабль, а мои пожитки в лазарете остались! Сумка с моими вещами, моментально обнаружилась под нижней полкой. Поверх одежды лежал полностью заполненный дневник стажировки, заверенный начмедом полка. Ах, вот вы как! Коллективный сговор. «И ты, Брут!». Интересно, а чем же я Петровичу не угодил? Или он просто предпочел офицерское братство медицинскому содружеству. Хотя, уже не суть. Главное, дневник есть, а это значит, что даже по части стажировки у меня не будет никаких проблем в академии: программа стажировки выполнена, а командировочное удостоверение все советские военные традиционно штампуют сразу в обе стороны: «Прибыл», «Убыл» — чтобы два раза в комендатуру не ходить. Никто не догадается, что я на неделю меньше в войсках пробыл. Главное, курсовым офицерам на глаза не попадаться. А вот тут, как раз, небольшая проблемка — надо где-то жить. Курсанты — элитные студенты, с военной стипендией. Даже в те смутные времена, когда новые купюры печатали раз в неделю, как в Зимбабве, нам хватало денег на съём жилья. Не так, чтобы каждому загородный дом с бассейном, садовником и горничной, но одно-двухкомнатную квартиру на двоих, позволить себе могли. И у меня, в тот конкретный момент, съёмная квартира была, на пару с Витей Вовкодавом. Но, вот незадача, свои ключи от квартиры я оставил на хранение Дашке, а она со всей семьёй ещё неделю будет на даче. А Витя играется в плантатора с Крыжаном, у шефа на даче. Тоже ещё неделю. И мне, где-то надо эту неделю жить. Самый логичный вариант — наша казарма. Свободных кроватей до конца срока стажировки там полно. Но, вероятность попасться на глаза курсовым офицерам — практически 100%. А это — залёт. А оно мне надо? На мне, и так клейма ставить негде, из-за постоянных косяков с дисциплиной! И тут, как по волшебству, там же в поезде, со мной знакомятся две студентки Института Лёгкой и Текстильной Промышленности, в простонародье, «тряпочки». Не я с ними, а они со мной! Сами! Я лежал и страдал от похмелья, а она подошла и позвала в карты играть. Что это, если не провидение. И как-то случайно оказалось, что у них в комнате в общаге, как раз неделю, будет пустовать одна кровать. И, разумеется, меня пригласили погостить эту неделю. А тут меня сразу встречает прекрасная сися…
Кстати, квартира нам с Витей досталась очень интересная. Находилась она на самом краю города, возле метро «Проспект Ветеранов», на улице героического связиста солдата Корзуна, который как-то, где-то, очень удачно зубами замкнул важный провод, и главный разведчик смог передать в штаб, что немцы скоро будут наступать справа, и мы тогда их победили. Квартира в обычной, ничем не примечательной девятиэтажной панельке. Примечательно было наполнение квартиры, а главное — хозяйка. Звали её Роза Зауровна, а по национальности она была горская еврейка. Когда в двадцатые годы началось великое переселение евреев с Кавказа в Биробиджан, семья Розы Зауровны подумала и решила, что им лучше подойдет питерская погода. Со временем, часть семьи вернулась назад на Кавказ, а другая часть перебралась на землю обетованную, в Хайфу. А сама Роза, как-то замешкалась, да и осталась в Ленинграде. Ведь не бросать же без присмотра две двухкомнатные квартиры. Но, стабильно навещала и тех, и других родственников, причём подолгу. Как раз в момент нашего знакомства, она собиралась в длительное восьмимесячное турне к израильским родичам. А познакомили нас, как раз, кавказские родственники. Собственно, на очередном огромном свадебном застолье выяснилось, что Роза Зауровна приходится мне теткой в седьмом колене. На Кавказе это неудивительно: семьи большие, живут осёдло, рано или поздно все братаются. Например: в школе трудовик мне приходился пятиюродным дядей, а учительница музыки вообще троюродной сестрой. Ещё одна племянница, плотно и надолго, занимала одну из двух квартир в Санкт-Петербурге, а нам с Витей предлагалась свободная комната в той квартире, где жила сама Роза. Но, мы уже как-то привыкли жить в отдельных апартаментах, да и личной жизни нагромождение кроватей не способствует, но, когда услышали про длительную поездку в Хайфу, взбодрились! Видимо, тётя догадывалась, что после её отъезда мы можем запросто нарушить священные границы её владений, поэтому врезала в дверь своей комнаты замок… английский! А с виду такая мудрая женщина, а ведь находясь дома даже ключ из замка не вынимает! Как дитё малое! Да я за восемь месяцев даже швейцарский сейф бы вскрыл, а тут английский замок. Слепок и копию ключа я сделал очень быстро, чтобы успеть проверить его до отъезда арендодателя — ключ исправно подошел. Осталось пережить неделю совместного проживания, а это оказалось нелегко. В Киеве, у меня много близких еврейских родственников. После того, как в Чернобыле рвануло, я проводил всё лето, у нас в Моздоке, с двоюродными киевскими братьями. Но, кроме прикольного акцента и излишней суетливости, никаких других особенностей в быту и поведении, у них не наблюдалось. А вот у Розы Зауровны были. Для начала горские евреи (если верить тёте) изобрели, для себя, самую комфортную религию. Точнее, не изобрели, а собрали всё самое лучшее из иудаизма, христианства и ислама. Двумя словами она звучит так: «Можно всё!». Когда захотелось хорошенько выпить — сегодня мы иудеи, когда вдруг потянуло на шашлычок из свининки — сегодня мы христиане, а если вдруг, внезапно, на пару ночей захотелось новую вторую жену — вот тут и ислам пригодится. Я, ещё раз, акцентирую ваше внимание — записано ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО со слов Розы Зауровны. Автор, никоим образом, не хотел обидеть чувства верующих. Если кто-то желает высказать своё гневное: «Фи!» — я могу поискать в старых записных книжках адрес и телефон тёти. Но религия ещё полбеды, а вот кухня!…
…Моздок — северокавказский Рим. Все дороги ведут к нему. Даже знаменитая Военно-Грузинская дорога начиналась в Моздоке. Поэтому, за годы своего существования он был: аванпостом Российской армии, казачьей станицей, центром торговли, штабом военной компании, и много чем ещё. И населяют его представители большинства кавказских народов, евреи, русские и украинцы. А в 1937 ещё и корейцев подселили! Советская власть всех подровняла и подружила, но, всё равно у каждой народности остались какие-то свои изюминки. Например, кухня! Я лично, за годы жизни в Моздоке, открыл для себя массу наивкуснейших блюд: осетинские пироги, грузинские хинкали, аджарские острые зеленые помидорчики, армянская маринованная черемша, чеченский суп из черемши, корейская морковка, неповторимый соус к люля-кебабу дяди Жорика из вяленых томатов и кинзы — и это лишь крошечная толика, перечислять можно бесконечно. Но, в то же время, в каждой кухне есть блюда, скажем так, «на любителя», как тухлая селёдка «сюрстрёмминг» у шведов. Так вот, Роза Зауровна собрала в свою поваренную книгу именно эти блюда, в крайнем случае, мне ничего съедобного из её репертуара попробовать не довелось. Когда мы впервые пришли на улицу солдата Корзуна знакомиться, тётя решила побаловать нас калмыкским чаем. «Что может быть не так с ЧАЕМ????» — спросите вы. Оказывается, может. Я опытный товарищ, знаю вкус этого зелья и вежливо отказался, а вот Витю пнуть не успел. Витя — стопроцентный аутентичный хохол, эталонный. В украинской кухне есть одно единственное невкусное блюдо — мало. Да, это не опечатка, именно МАЛО. Не «масло», не «манго», а «мало». Когда не хватило. Всё остальное, если не восхитительно вкусно, то просто вкусно. К тому же, ещё на первом курсе Вася Крыжановский озвучил главный украинский питательный принцип: «їсти треба поки є чого їсти». Что на русский переводится так: «Есть надо, пока есть, чего есть». У Винни Пуха спёрли. И ведь не поспоришь! Поэтому, шансов избежать это «калмыкское чаепитие» у Вити практически не было. Он, чуть ли не облизываясь, взял в руки огромную, литровую пиалу с чаем, слегка подозрительно посмотрел на слой плавающего сверху жира и сделал большой глоток. «Тётя Роза! Ну, могли бы хотя бы вместо бараньего жира, свинячего сала накрошить! Всё как-то роднее Витеньке было бы. А так, боюсь, не примет его организм амброзию» — подумал я. А Витя, в тот момент, уже страдал. Военные в большинстве своём очень воспитанные люди, врачи ещё воспитаннее, военные же врачи — просто идеал хороших манер, а Витя самый показательный из них. Поэтому он даже мизинчиком не шевельнул, страдал исключительно глазами. Мне выражение его лица напомнило выражение морды моей немецкой овчарки Азура, когда он героически поймал пастью пчелу, а та его, непонятно почему, в язык укусила. Хотелось, как тогда Азуру, крикнуть Вите: «Фу! Гадость! Плюнь!». Но не крикнул, потому что тоже воспитанный. Витя постоял, пострадал ещё с минуту, потом собрал в кулак остатки воли и ПРО-ГЛО-ТИЛ! Во даёт! С невозмутимым выражением лица поставил пиалу на стол, промокнул уголки губ салфеткой и поблагодарил хозяйку:
— Спасибо! Очень необычный вкус.
Красавчик! Для тех, кто не в курсе, вот рецепт калмыкского чая: прессованный зелёный чай (бойцы Чингисхана его под седло лошади засовывали, чтобы прессовался и просаливался потом коняшки одновременно) заливают небольшим количеством воды и доводят до кипения. Затем процеживают и разбавляют большим количеством конского молока. Добавляют соль, перец и другие специи по вкусу. Заливают сверху топлёным бараньим жиром. Всё. Больше на крем-суп похоже. По сути, ничего страшного — пить можно. Но, привкус очень специфический, нужно привыкать с детства, при этом желательно жить в юрте. Всё остальное меню Розы было собрано из чего-то подобного. Но самое страшное, что она оказалась не по-еврейски гостеприимной и постоянно пыталась нас накормить! А главное, не было возможности самим готовить. Только что отказался от жутковатого варева из толстых склизких макарон и сразу встал яичницу жарить? Так не бывает — хозяйка обидится. Поэтому, мы старательно отъедались в наших армейских столовках, максимально поздно возвращались, чтобы, придя домой, сразу плюхнуться спать.
Но вот однажды, прекрасным апрельским утром к подъезду подъехало такси. Роза Зауровна закрыла на замок дверь своей комнаты, с тоской окинула взглядом остальную квартиру и села в коридоре на чемодан, сложив руки на колени — «на дорожку». После чего встала, абсолютно по православному перекрестилась и отдала нам с Витей команду:
— На выход!
Мы беспрекословно отнесли к такси огромные баулы с подарками многочисленным израильским внучатым племянникам, проводили взглядом уезжающую за угол машину и радостно переглянулись: «До конца зимы квартира НАША! Гуляй, рванина!». И рванули внутрь: Витя — выливать в унитаз содержимое холодильника, я — вскрывать сокровищницу бабы Розы! Ведь, за всю неделю совместного проживания мне даже одним глазком не удалось заглянуть внутрь тайной комнаты! Я не знаю, что испытывал Алладин, проникнув в пещеру Сим-Сим, но я лично был в восторге. Первое, что мне попалось на глаза — огромный японский телевизор «Sharp». Откуда? В СССР такие не продавались и были только у жён дипломатов неприсоединённых стран и торговых моряков. Я аккуратно нажал на кнопочку Power. На экране появилось изображение — цветное… Рядом с телевизором обнаружился ВИДЕОМАГНИТОФОН!
Чтобы понять мой восторг, надо осознать в какое время мы тогда жили. Перестройка и ускорение уже вовсю катились по стране, блага западной цивилизации, в ассортименте, были представлены в магазинах, но финансово пока были недоступны девяноста процентам населения, особенно военным курсантам. К чести Розы Зауровны надо сказать, что арендаторам она предоставила самую большую комнату в квартире. Почти всем советским людям знакома типовая планировка панельной «двушки», когда заходишь в квартиру и сразу попадаешь в коридор, налево большая гостиная, прямо небольшая спальня, а направо ванная, туалет и кухня. Так вот в качестве своих апартаментов тётя выбрала небольшую спальню, а нам отдала гостиную. Там находилась двуспальная кровать, раскладной диван, шкаф и маленький по современным меркам черно-белый телевизор «Горизонт», с антенной из пивной банки. Если представить, что мы чисто спартанцы, то жить можно. Но, мы были уже далеко не спартанцы и мечтали о комфорте. И начали ревизию сокровищницы. Господи, чего там только не было: под такой же, как в зале двуспальной кроватью стопкой были сложены ковры. Перемещаться по комнате можно было по трем узким проходам: к кровати, к трюмо и к балкону. Всё остальное пространство было заставлено коробками со всем необходимым на случай войны. Я даже испугался, что тётя что-то знает и готовилась, а в последний момент всё-таки решила переждать в тихом месте. Хотя мы, на тот момент, со всеми интервентами, типа, подружились. Чай, кофе, спички, макароны, крупы, консервы (много). Женские колготки, картины, иконы, ювелирные украшения. Сигареты блоками, меха, и много чего ещё, уже сейчас не вспомню. Первый вечер после осмотра, мы с Витей сидели ошарашенные, не понимая, что с этим всем богатством делать. Разумеется, разграблять найденное в силу полученного воспитания мы не собирались — из всего обнаруженного добра я выкурил пачку сигарет «Честерфилд» 1972 года выпуска — свою ровесницу, уж больно было познавательно. А Витя сточил банку настоящей армейской американской тушёнки «SPAM» — тоже из праздного любопытства. Но, украсить свой быт найденным добром мы всё-таки решились. Ну ладно, подумал я, мы сейчас развесим по всей квартире ковры и картины, расставим по углам прочий антиквариат, но как через восемь месяцев вернуть всё, в исходное? Вдруг у тёти фотографическая память или просто фотоаппарат «Polaroid», и она всё перед отъездом зафиксировала? Неудобно получится по приезду. Что делать?
Это же элементарно, Ватсон! Надо тоже всё зафиксировать, а перед приездом Розы, вернуть, как было. И я сел рисовать схему расположения вещей в комнате, в двух проекциях: сверху и сбоку. Даже как были сложены ковры под кроватью зарисовал! Витя подошел к двери, ведущей на балкон, отдёрнул штору и, тут же, обнаружил на подоконнике две самых щекотливых проблемы. Первая — банка со сметаной. Открытая. И как это понимать? Просто забыла? Тогда не проблема — выставлю её на балкон, накрою сверху ведром, чтобы не воняла и птицы не выклевали, а перед приездом Розы Зауровны выставлю обратно на подоконник окаменелые останки. Но! А если это проверка? Уезжая, тётя не совсем сожгла за собой мосты, а оставила нам телефон подруги на экстренный случай, и чтобы аренду за квартиру отдавать. Вдруг, в урочный день, учуяв вонь разлагающейся сметаны, мы должны были срочно позвонить подруге, чтобы та экстренно приехала и нас спасла. А заодно и убедилась, что с тайной комнатой всё в порядке. Ладно, тут мы как-нибудь справимся — мумифицируем молочный продукт, а если по приезду возникнут вопросы, скажем, что не поняли, откуда идёт удушающий запах, думали, что соседи, что-то по вашему рецепту, готовят. А вот второй сюрприз более неприятный — два живых цветка в горшках: алоэ и каланхоэ. Фактически обреченных на смерть. Но я так не могу — оно живое! И я перетащил оба горшка на подоконник в зал к остальным зелёным насаждениям, чтобы им не скучно было. Потом вернём назад и придумаем какую-нибудь сказочную историю: «Ух, ты! Смотрите, какими живучими оказались! Научились из воздуха влагу диффундировать! Жизнь везде выход найдёт!». Затем, мы вытащили из-под кровати ковры, и развесили их по всей квартире. Попутно, в поисках молотка с гвоздями, в ящике с инструментами обнаружили коробку от английского замка, с тремя запасными ключами (а я на заготовку кровные рублики отдал и ещё с напильником провозился час!), расставили по углам прочий антиквариат и закатили новоселье! Как положено, с… играми и девочками! И заскрипели буржуйские кровати! Не помню, как именно мы распределили с Витей комнаты, но помню себя в обеих кроватях, в характерных позах. А Вити рядом не помню. Значит, мы как-то менялись или вообще падали кто куда попал. Курсантство — золотое время!
Глава 2. Дашка
Тем временем, прибывшие с каникул отличницы второго курса Института Лёгкой Промышленности, закончили обниматься с Мариной, переоделись в домашнее и начали разбирать привезённые из дома сумки. Судя по тому, что из сумок появились на свет и уютно расположились на полках и в шкафах в большей своей массе: овощи, крупы, всевозможные консервации домашнего приготовления — с большой уверенностью можно было сказать, что покорять северную столицу девочки прибыли из небольших городов с частным хозяйством, а то и из деревень. В этот самый момент, Антонина подтвердила мои предположения, вытащив со дна сумки огромный кусок свиньи, и кинула его на стол для разделки. В целом виде он в холодильник не помещался. Вряд ли родители Антонины выращивали на балконе многоквартирного дома хрюшку. И свинке тесно, и соседи жалуются, и запахи не особо приятные. А потом, её как-то там заколоть надо. Поэтому мой вердикт — деревня.
Антонина! Это она сама так представилась. Ни Тоня или Тося, а именно Антонина. По моим подсчетам, она была младше меня как минимум на три года, но общаясь с Антониной, я постоянно порывался перейти на «вы». Не сказать, чтобы она была полной или хотя бы крупной, но чувствовалась в ней какая-то истинная сила русской женщины. Именно про неё, с лошадкой в горящей бане, написал свои стишки великий русский поэт Некрасов. Если Людка, по приезду, переоделась в классический, для того времени, спортивный костюм с тремя полосками везде;
а Маринка за компанию (все переодеваются, я, что, хуже всех?), натянула облегающие идеальную жопку леггинсы и спортивный топик;
то Антонина надела вот эту вот одежду русских женщин, в которой они занимаются домашней работой. Не знаю, как она называется, скорее всего, какой-то вариант халата. Волосы подвязала белой косынкой, а на пояс нацепила фартук. Всё! Готовая иллюстрация к учебнику русского языка за первый класс: «Мама мыла раму», образца 1956 года. Пока Антонина трамбовала продукты в холодильник, а Люда развешивала в шкаф вешалки с одеждой, я решил задать Мари зудевший внутри черепа вопрос. Подсел к ней рядом на кровать и… тут случилось странное. Под строгим взглядом Антонины, Марина встала с кровати, порылась в своей тумбочке, вытащила оттуда какое-то рукоделие и села за стол.
— Максим, помоги мне, пожалуйста, — не столько попросила, сколько приказала Антонина.
Ээээ! Стоп! Чего началось-то? «Старшая» уже записала меня в «любимые жены», а мне никто об этом не сказал? Я несогласный! У нас демократия, плюрализм и свобода слова! У меня самоотвод! Где расписаться, и я пойду отсюдова! Ах, да! Идти мне некуда, поэтому не выпендривайся и иди делай, что прикажут! Но, перед тем как пойти и сделать, я, всё-таки, задал Мари терзавший меня вопрос:
— А почему, краса-девица, ты в светлице в одних труханах ходишь? Вроде Питер на дворе, никто ещё от жары не умер, в основном все мерзнут.
Оказалось, всё просто: она «переодевалась из ночной пижамки, задумалась, подзависла, да так и осталась». Задумалась. Это хорошо. Наверное. Потом разберёмся.
Антонине понадобилась от меня «классика». Но, не та «классика», о которой подумал ты, мой извращённый читатель. А классика применения мужчины в быту — наточить нож перед разделкой мяса. На Кавказе приготовлением мясных блюд занимаются исключительно мужчины. И я решил блеснуть. Не останавливаться на наточке ножей и разделке тушки, а порадовать новых подруг «оджахури»: грузинским жарким из свинины с овощами. В качестве закуски предлагались, также грузинские, острые баклажаны, а с салатом изощряться не стал, исполнил традиционный «летний» из помидоров и огурцов. После ужина, девочки заметно потеплели и улучшили своё отношение ко мне (+2 отношения к «заточкам»), даже «старшая». Ну??? Самое время кровати сдвигать?! Ага, конечно! Щас! Сели играть в города. Каждый на свою кровать. По углам комнаты. Ненавижу эту игру ещё после тюрьмы. И что-то так домой захотелось. Как там мои цветочки? СТОП!!! Цветочки! Отдавая Дашке ключи перед отъездом, я строго-настрого наказал раз в неделю, а ещё лучше чаще, обильно поливать все цветы на подоконнике в зале. Вряд ли кто-то из её семейства будет трястись на поезде, из-под Пскова и обратно, раз в неделю, чтобы полить моих домашних питомцев. Значит, или кто-то не поехал, или ключ от квартиры у кого-то из Дашкиных подруг. Я подскочил на кровати:
— Где городской телефон?
Получив ответ, умчался в указанном направлении, навстречу собственной двуспальной кровати и свободной любви. Но, меня ждало глубокое разочарование: Дашкин телефон не ответил, а, ни у одной из трёх известных мне Дашкиных подруг, ключа от моей квартиры не было. И все три были глубоко уверены, что Дарья вернется домой ровно 31 августа, аккуратно перед началом учебного года. Досада. Я стоял на набережной Фонтанки, смотрел на воду и ломал голову: «Эх, Дашка, Дашка… Кому же ты отдала мой ключ?»…
…Дашка мне досталась, как свадебный подарок. Нет, не подумайте чего плохого! Это не я женился, а уже Дашку мне кто-то подарил, перевязанную красной ленточкой, чтобы невесте, на первых порах, полегче в постели было. Всё немножко иначе. К старшим курсам в любом военном училище есть традиция — брать себе жену. Послать могут в самую лютую дыру, и там из женщин будут только самки тюленей. Или северных оленей. В любом случае, мало приятного. Поэтому, жену к первому месту службы принято привозить с собой. Сразу отбирать у неё документы и пристёгивать наручниками к батарее, чтобы не сбежала! А то были случаи. Главное, чтобы батарея в яранге была.
А вот девочки, отнюдь, не особо задумываются о конечной точке маршрута, им важно само мероприятие: свадьба. А там, хоть трава не расти. Избежать этого торжественного унижения удаётся только особо хитрым молодцам, остальным приходиться проходить через адские жернова свадебной церемонии. Если вы думаете, что безумно счастливый персонаж на любой свадьбе это невеста, вы ошибаетесь. И это даже не мать невесты. Самый счастливый герой на любой свадьбе — это свидетельница. Традиционно, свидетельница — самая страшная из подруг невесты. Чтобы даже мизинчиком не затмить красоту виновницы торжества. Девочка-Квазимодо. С другой стороны, из всех свадебных персоналий, у неё самые большие полномочия издеваться над другими участниками мероприятия: непосредственно женихом, родителями жениха, а главное — свидетелем. Поэтому, ближе к старшим курсам, когда начались массовые свадьбы, у нас в роте сформировалась гильдия профессиональных «терпил». Одним из них, внезапно для себя, оказался я. Нет, мне не нравилась боль. И абсолютно не радовало, когда меня унижают весёлыми конкурсами на выкупе: «сожри побелку» или «засыпь, с верхом, деньгами детский горшок невесты». Но! Если отодвинуть в сторонку свидетельницу, затем старательно разгрести слой менее страшных подруг, под ним обнаруживался слой красивых подруг! Вот ради них, я и терпел все вступительные унижения! И именно там, на свадьбе Васи, на дне свадебного пирога, я внезапно обнаружил Дашку.
Дашка, тщательно соблюдала женский свадебный ритуал: не высовываться, пока не разберут самых страшненьких. Но я, раскрепощённый тремя туфлями водки с ноги новобрачной, сам занырнул внутрь толпы подружек невесты, и в самом углу нашёл её. После того, как молодожёны ушли без оглядки в первую брачную ночь, мы ушли гулять в белую ночь Санкт-Петербурга. Я помню эту прогулку фрагментарно: вот Дашка, в парке Адмиралтейства, стреляет у курсантов Макаровского училища на пару затяжек косячок марихуаны, вот я, в арт-арке возле Спаса-на-Крови, скулю с Гребенщиковым какой-то его очередной шедевр и, наконец, на канале Грибоедова, наша свидетельница, с характерным апломбом русских десантников, вопрошает: «Ах, так! Значит, вы мне не верите?». После чего, бросает в канал свои очки и тут же прыгает туда сама! Феерично!!! Я, было, собрался нырять вслед, но видя, как она встаёт на ноги и идёт к лестнице, передумал.
Дашка была педагогом, в каком-то там сорок втором колене, её прапрапрабабушка обучала монголов русской письменности, но сама Дарья не сильно тяготилась своей профессией, и больше всего по жизни хотела замуж. Каждый раз, когда на утро мы оказывались с ней в одной постели, после того, как я слегка открывал глаза, она неизменно интересовалась: «Ну что, сегодня жениться будем?». Чем сначала убивала во мне всяческое либидо, потом портила аппетит, и, в конце, просто напоминала о грустном.
— Скажите, поручик, а как это вы добиваетесь интимной близости с таким количеством красоток?
— Элементарно, корнет. Выбираете на балу самую симпатичную девицу, отводите в уголок и спрашиваете в лоб: «Мадмуазель, а разрешите вам впендюрить?».
— Поручик, но ведь так можно и пощёчину получить?
— Можно… Но ведь можно и впендюрить!!!
Дашка была женским вариантом поручика. Конечно, можно своим вопросом и до импотенции человека довести, но можно ведь и замуж выскочить. В конечном итоге, всё так и произошло. О времени, проведённым с Дашкой, у меня самые приятные воспоминания. Во-первых, она была чертовски красива и сексуальна. Волнистые, пышные, угольно-черные кудрявые волосы, как у героинь мексиканских сериалов. Тонкие черты лица с узкими, но абсолютно не портящими её, губами, но широкими бровями. И остальные параметры не подвели: грудь далеко не модельного, дохлого, первого размера, а гораздо вкуснее, талия — осиная, и шикарные бёдра! Весь организм намекает на замужество. Но, надо же, хоть чуть-чуть, пожить для себя, и, как раз, тут я подвернулся! Абсолютно, на тот момент, неженитьбоспособный.
Как-то раз, в нашей любимой предвыборной работе, мне с Фредом предложили незамысловатую акцию: «Соблазнить водителя троллейбуса бутылкой водки, чтобы он разрешил расклеить по всему салону рекламные листовки нашего кандидата». Так победим! Почему любимой? А потому, что особых знаний и навыков не требуется, надо выполнить простую, незамысловатую работу, а денег платят много — на кону возможность воровства в городских, областных, и даже государственных масштабах. Такими вещами не шутят! Район, для соблазнения троллейбусов спиртным, обозначили Северо-Западный, количество маршрутов ровно двадцать. Поэтому, для умасливания водителей выделили ящик водки, всего один. «Но ведь по каждому маршруту ходит не один троллейбус!?» — хотел было выкрикнуть я, но держа в руках ящик водки, и ощущая грудью толщину конверта с нашей зарплатой — не посмел. Мда. Гонорар уже у нас, но поставленную задачу надо как-то выполнять, листовки должны появиться в салонах. Можно, конечно, не спрашивая согласия водителей, особо стойким клеем, с криками «Джеронимо!» залепить окна троллейбусов самостоятельно. Но где гарантия, что водителям это граффити понравится, и они его не отдерут. Отдавать каждому водителю кровные пол-литра, само собой, не вариант. Тем более, ящика на весь район точно не хватит. Сели думать. И тут Фреда осенило. Парк! Все троллейбусы на ночь сползаются ночевать в троллейбусный парк. И там, у них один единственный хозяин — сторож! Гениально! Мы взяли с собой стопку листовок, тюбик клея, всего одну бутылку водки и отправились в Северо-Западный троллейбусный парк. Сторожа долго искать не пришлось, он сидел в будке на входе в парк. В двух словах обрисовав ему нашу проблему, отдав пузырь, и уловив взаимопонимание во взгляде, мы приступили к оклеиванию троллейбусов — задача выполнена. Вряд ли, хоть один водитель посмеет отодрать то, что появилось, когда двурогий конь стоял в стойле. Если наклеили — значит так надо. А у нас в запасе осталось 19 бутылок водки…
…Тогда я ещё не догадывался, что 19 бутылок водки — это плохо. Расхолаживает. Сначала, всё было скромно. За ужином, мы болтали «лёгкие» коктейли с пайковой сгущёнкой, мерзким кофе из пакетика, в качестве вкусового наполнителя, и водкой. Чисто «Бейлис». Но со временем, примерно через неделю, одного бокала как-то стало не хватать, и к концу последней бутылки…
…Дашка закончила педагогическое училище и работала воспитательницей возле дома в детском саду. Имела хорошую репутацию. Активно участвовала в жизни коллектива, но иногда случались проколы. Именно такой прокол случился, когда мы, решительно решили допить оставшиеся четыре бутылки водки, чтобы больше не возвращаться к этой теме! Потому что, уже — всё! Предел! «Крокодил не ловится, не растёт кокос!». Наболтали, намешали и выпили. Не знаю, как Дарья пришла в себя, но она встала утром на ноги, в семь часов утра и простонала:
— У меня там дети!
Ни я, ни Фред понятия не имели, что делать с детьми, кроме измерения температуры и простукивания в поисках внутренних дефектов. Но почему-то, откуда-то имела представление младшая сестра Дашки, Танька. Мы с Фредом аккуратно, на руках отнесли Дашку в группу, уложили на детскую кровать с енотиком, а Танька, в это самое время, начала занятие с малышнёй на тему: «Что такое хорошо, а что такое плохо?». Во даёт! А вроде с нами пила. Вот что значит молодость!
Если честно, мне Дашка очень нравилась, несмотря на свою патологическую тягу к замужеству. Добрая, ласковая. Если после её дебильного вопроса: «Сегодня женимся?» — у меня пропадало всяческое желание к размножению, она сама, всеми доступными способами, возрождала мою тягу к спариванию!
Иногда, мы жили с ней в нашей съёмной квартире, но иногда, даже не помню зачем, я переселялся в квартиру Дашки на Проспект Науки. Она с семьёй жила в обычной пятиэтажной «хрущёвке» на первом этаже. Именно этот дом, описан в книге Владимира Кунина «Интердевочка». Но, если бы возле того дома припарковалась классическая огромная фура «Совтрансавто», то движение застопорилось бы во всём микрорайоне. Поэтому, киноверсию снимали возле другого дома, а Дашкин в историю не вошёл. В квартире обитало четыре человека и пёс: мама, папа, Дашка, её младшая сестра Танька и пёс Миша.
Бытует распространённое мнение, что чем больше людей живёт в доме, тем счастливее собака. Типа, каждый член семьи ей вкусняшек подкидывает, гулять водит и гладит безмерно. Хрен! Чем больше народу в доме, тем беспризорнее пёс. Это, если нет младшего задроченного члена семьи, на которого вешают все самые геморройные семейные обязанности, типа гулять с собакой в шесть утра, и закапывать её какашки под берёзой. В Дашкиной семье такого члена не было. Я не знаю, как Танька отстояла свои права на равноправие, но она отстояла. Её голос, был, не менее значим, чем голос любого другого члена семьи, кроме собакена.
Пёс Миша. Абсолютный классический двортерьер. Своим окрасом и пропорциями очень похож на афганскую овчарку. Возможно, умеет так же хорошо прыгать, но никто не проверял. Я, конечно, не уверен, но, по моим наблюдениям, на улицу по физиологическим потребностям, безмятежно Миша не сходил ни разу. Только мятежно! Обычно его пи-пи выглядело следующим образом: разумеется, все четыре равноправных члена семьи были глубоко уверены, что кто-то другой уже сводил пса «погулять». Поэтому — не парились. Парился, в основном, сам Миша. Когда давление мочи в мочевом пузыре достигало критических показателей и держаться не было больше сил, Миша выходил в коридор, раскорячивался на дверном коврике в характерной предмочесбрасывательной позе, делал максимально виноватое выражение морды, дожидался первого попавшегося прохожего и пускал пробную струю. Тогда, свидетель происходящего сразу понимал: «Галактика в опасности — спасатели вперёд!», незамедлительно хватал Мишу подмышки и тащил на улицу, преодолевая единственный лестничный пролёт, от двери квартиры до входной двери подъезда. А Миша, в этот момент, не переставал фонтанировать по сторонам своей густой тёмно-коричневой струёй. Стена первого пролёта подъезда на проспекте Науки была, как назло, покрыта белой побелкой, поэтому потёки Мишиной мочи выглядели, как минимум, творениями Джексона Поллока, или, на худой конец, пьяными проделками Бэнкси. Как-то раз, я лично выносил на руках ссыкуна на клумбу, и на бегу обратил внимание на откровенную художественную ценность творения. Если продать этот шедевр на «Сотсбис», можно было запросто расселить весь дом в более приличные квартиры, а Мише отлить пятиметровый бронзовый фонтан: «Писающий пёсик» и установить его в Петергофе, рядом с Самсоном.
Я отвлёкся от размышлений и посмотрел на часы. Ого! Почти одиннадцать. Надо возвращаться в общагу и ложиться спать, а то ещё вход перекроют. Главное, что я для себя сегодня понял — ключ в городе и его можно найти. Хотя как, я ещё не понял. Но, об этом я подумаю завтра…
Глава 3. Таньки
На следующий день, в общаге на Сенной, в комнате номер семь, была запланирована генеральная уборка. А у меня были грандиозные планы по поиску ключа от собственной съёмной квартиры: я знал адреса ещё двух подруг, причем одна из них жила недалеко от проспекта Ветеранов, а вот их телефонов не знал. Придётся нанести визит лично. Потому что, ситуация перестаёт быть томной. Я начал ощущать себя героем загадки: «Висит груша, нельзя скушать». Каким-либо образом, уединиться с Марианной в условиях тоталитарного общежития, абсолютно не представлялось возможным. А уже очень сильно хотелось. Хотя бы, обозначить принципиальные позиции. Вдруг Мари также консервативна, как и остальные жители комнаты, а я себе уже всякого нафантазировал. СИСЯ МАНИЛА! Ведь, недаром, она в общаге отличниц обитает! Маринка, сутки напролёт, сидела на своей табуретке, периодически замирая под воздействием глубинных мыслительных процессов, занимаясь каким-то непонятным мне бисероплетением, иногда читала женскую беллетристику, никуда не выходила и, в данных условиях, была абсолютно недоступна, как «Форт-Нокс». Но у меня, уже сформировался некий пробный коварный план. Надо, путём постоянных знаков внимания к Мари, вызвать у «старшой» ревность, чтобы она нас двоих выгнала в лютую, холодную, августовскую питерскую ночь. Мы, пару дней будем бомжевать на вокзалах, а потом обретём счастье в моей съёмной квартире. Бомжевание можно было пропустить, но для этого нужно быстро найти ключ от съёмной квартиры. План не особо хороший, надо доработать. Я решительно направился к выходу из комнаты, но сбежать не успел. Выход мне преградила Антонина, протянула фигурную отвёртку и тихо сказала:
— Шкаф, тумбочки, спинки кроватей.
Я хотел было вспылить: «Я рождён для любви, а не для вот этих вот вращений!» — но ещё раз посмотрел в глаза Антонины, взял отвёртку и понял, что это правильно. Я должен крутить. И ещё, я вдруг, ВНЕЗАПНО осознал, что если у меня когда-то будет жена, то такая как Антонина. Потому что — это правильно. Ты можешь сходить на войну, вернуться, а она будет ждать. Потому что — это правильно. Ты можешь слетать в космос, к Марсу, вернуться, а она будет ждать. Потому что — это правильно. Ты можешь подолгу пропадать где-нибудь в Антарктиде, занимаясь любимым делом — подыманием пингвинов, а на «большой земле» у тебя будет куча детей, но все они, непостижимым образом, будут похожи на тебя. Потому что — это правильно. Ты никогда не услышишь: «Хочу, хочу, хочу» или «Не буду, не буду, не буду», тебя никогда не заставят горбатиться на трёх работах, чтобы она могла соответствовать соседке Катьке с пятого этажа. Потому что — это неправильно. Такой и должна быть ЖЕНА, Жена с большой буквы…
Вот только, в тот момент ни жена, ни особенно дети, мне были совсем не интересны. Интересовал меня исключительно сам процесс создания детей. А вот Антонина, по моему глубокому убеждению, ко всем этим процессам станет готова исключительно после свадьбы, а моё отношение ко всем этим свадьбам вы уже, наверное, поняли — резкий негатив!
Я подтянул все разболтанные крепления в комнате, проверил их надежность, положил отвёртку на стол, и залихватски отчитался, о выполнении поставленной задачи, перед Антониной:
— Товарищ старший комнаты. Ваше приказание выполнено!
После чего, чмокнул её в щёку и пошёл к выходу. «Так! Стоп! Что это сейчас было? Какие ещё чмоки? Это идёт вразрез с Генеральной Стратегией Похищения Марины!». Я остановился, повернулся и посмотрел на Антонину. Она, в свою очередь, глядела на меня с замиранием, приложив к щеке руку. Из углов комнаты, на меня таращилось ещё две пары удивлённых глаз. Потом Тоня встряхнула головой, разгоняя наваждение, и пошла мыть окна. Ясно. Она уже в душе смирилась с тем, что мне нужна Мари, но, тем не менее, пока до конца не отпустила. Надо срочно искать ключ и валить отсюда поскорее, пока мексиканский сериал не назрел!
Перед тем, как спуститься в метро, я, всё-таки, набрал наудачу номер домашнего телефона Дашки. К моему величайшему удивлению и радости, в трубке послышалось «Аллё». Танька!
— Это ваш домашний любимчик, Максимушка. Будущий генерал медицинской службы. Вы что, уже вернулись с дачи? — спросил я.
Оказалось, что вернулась только она, к школе подготовиться, остальные приедут в пятницу.
— Мне нужно ключ от моей съёмной хаты забрать, во сколько ты будешь дома? — я задал свой второй вопрос. Танька на удивление долго думала и ответила:
— Подходи в семь вечера…
— А что так поздно? Давай сейчас! — не понял я.
— Сейчас не могу, я не готова, — обескуражила меня мелкая.
«К чему там можно готовиться?» — подумал, было, я, но возражать не стал. В семь, так в семь, главное — сегодня.
Так, а пока у нас есть куча времени решить ещё одну небольшую проблемку — финансовую. Это у девчонок деревенских, я, как у Христа за пазухой — на полном довольствии, а в своей квартире, хоть шаром покати, а кушать что-то надо, да и сигарета последняя осталась. В Петровске, на дорожку пару червонцев мне засунуть в карман почему-то не догадались. У кого бы перезанять, чтобы переотдать? Меня осенило: «Так Фёдор же уже неделю дома!». Наши командировочные деньги мы, вместе с ним, благополучно пропили-прогуляли в Петровске, но у него же есть жена, а она куда-то на работу ходит. Подкинет на недельку бабосиков, а там и наша учёба начнётся, а вместе с ней и стипендия подкатит. Я набрал его номер, и, услышав в трубке жизнерадостное: «Алёёпть?» — совсем воспрял духом. С Федей мы просидели часа три, я рассказал ему о последней неделе в Петровске, рыбалке, о коварстве офицеров, и том, как они меня выпроводили из гарнизона! Потом, согласовали план сдачи отчёта о стажировке, и я уехал. Время 17.00, ни туда, ни сюда. В общагу ехать смысла нет, да и могут опять пристроить куда-нибудь по хозяйству. Поеду-ка я лучше сразу на «Академическую», поброжу по местам «боевой славы»: Бутлерова, Науки, Ковалевской — есть, что вспомнить. И поехал.
Побродив по району и, как следует, насытившись ностальгией, я подошёл к двери семейства Дашки. Позвонил в звонок. Дверь открылась. На пороге стояла Танька в прозрачном сексуальном Дашкином халате на голое тело. Я стушевался:
— Я не вовремя? Помешал?
— Нет, — ответила Танька, — Я как раз тебя ждала.
Завела меня в квартиру, дождалась, пока я сниму обувь и потащила в родительскую спальню. А там всё готово: постель расправлена, и даже уголок одеяла призывно откинут. Чтобы у меня не оставалось сомнений в том, чем мы сейчас будем заниматься. Танька распахнула халат, прижалась ко мне всем телом и впилась в губы. Да я, собственно, всегда был только «за». Не прерывая поцелуя, разделся и завалил её в кровать. После пяти минут страстных прелюдий она тихо снизу сказала:
— Только, пожалуйста, аккуратнее, у меня это первый раз…
Я оторопел: «Оба-на! Вот это поворот!». Обычно, я сам гонялся за девственницами. На какие ухищрения я только не пускался, чтобы добраться до заветной цели. А тут она сама тащит меня в постель. Чевой-та? Я заглянул под кровать — Пельша с камерой нет. Ничего не понимаю. Хотя, чему я удивляюсь? С Дашкой мы дружим уже несколько лет. С перерывами на загулы, когда у меня внезапно-нечаянно новая любовь случается. Но Дашка сильно не обижается, ей важен конечный пункт назначения — свадьба. Так вот, всё это время Танька тусуется с нами, и я, ни разу не видел её с парнем. Малой очень не повезло, она похожа на папу. А папы, как известно, бывают не самые красивые. Разумеется, кроме меня. Моих детей боженька в макушку поцеловал. Они — копия папа! Такие же ангелоподобные! Аминь! Шучу, конечно. Но, если кто-то желает убедиться…
Ладно, заигрался. Я всегда думал, что к своей первой ночи любви девушки подходят с особым трепетом. Выбирают лучшего из лучших, и только ему отдаются. Хотя, с чего это вдруг я себя принижаю? Сколько себя помню, по жизни Дашка ходила с таким надменно-ехидным выражением лица. Дескать: «Ну и чо?» — как у всей молодёжи того времени. Но, после утреннего секса выползала к завтраку со счастливым, максимально довольным жизнью лицом. У Таньки вполне логично зародилось мнение, что вот там за дверью происходит что-то очень хорошее, волшебное! Если даже вредная сестра так разительно меняется. И нет причин не доверять специалисту, который скрывается за этой дверью. Проверенный, надёжный, как автомат Калашникова. Каждое утро — максимальное попадание, в десятку. Злобная, токсичная сестра, становится нежной и приветливой, как Барби. И она загадала волшебное желание. И я, в данный момент времени, его исполняю.
Мне показалось, что так нежно и аккуратно, я, ни разу в жизни, не подходил к вопросу межполовых отношений. Танька всего один раз пискнула, а уже к концу представления, вовсю, стонала от удовольствия. Когда всё закончилось, вскочила и убежала в ванную комнату. А я серьёзно задумался. Разумеется, очень сильно хотелось остаться, на оставшееся, до приезда остальных членов семьи, время. И «малина» родная, и свежеиспечённая любовница под боком. Очень страстная любовница. Самая страстная любовница! Это будет сказка. Но, с другой стороны, если я ночью не вернусь в общагу, Маринка будет потеряна мной навсегда. Какой бы девушке понравилось, что её, ещё не до конца сформировавшийся ухажёр, где-то шарахается по ночам. Или три ночи подряд. Поэтому, я встал и начал одеваться. Когда вся такая вкусная после душа голенькая Танька выскочила из ванной, я стоял полностью одетый в коридоре. Танька, увидев меня в таком виде, моментально погрустнела, но я прижал её к себе и страстно поцеловал. Чтобы даже не сомневалась в моей вечной любви! Слегка оттаяла.
— Прости, но мне надо бежать, честно, — с неподдельной грустью сказал я, — где мой ключ?
И началось самое интересное. Выяснилось, что ключа в доме нет. Он находится у моей соседки по лестничной площадке Нади, на улице солдата Корзуна. Как-то раз Дашка, напившись вдосыть бургундского, пошла искать на улицу приключения, себе на жопку. Приключений не нашла, но познакомилась во дворе дома со своей ровесницей, дочерью нашей соседки, гуляющей с собакой. После этого, во время нашего с Витей отсутствия, они частенько проводили время вместе, и, в целом, подружились. Именно ей Дашка посчитала максимально разумным оставить ключи для полива цветов. Я тоже был знаком с Надей, и мысленно обругал себя за то, что сам сразу не догадался оставить именно ей ключ. Я ещё раз поцеловал Таньку, вышел на улицу и быстрым шагом пошёл к метро.
Со времени утреннего звонка Таньке и по сей момент, меня не оставляла в покое какая-то назойливая мыслишка, которую, я всё никак не мог ухватить. И тут, наконец-то я её подцепил! Фраза Таньки из нашего разговора: «Приехала готовиться к школе». В начале девяностых статья: «За совращение несовершеннолетних» — это самое последнее, на что могли отреагировать правоохранительные органы. Целую страну разворовывали, всякие там развращения — баловство! Многим моим подругам было по семнадцать, и даже шестнадцать лет. Но, по отношению к Таньке, этот факт казался почему-то неправильным. Я привык к ней, как к «мелкой». Два года более-менее, как умел, о ней заботился. И тут такой подлый удар: кожаным кинжалом, почти в самое сердце. И я принялся себя успокаивать. В школе можно просто учиться, а можно работать или проходить учебную практику. Я стал вспоминать, где она учится. Так. Каждое утро, после завтрака она уходила на учёбу. Ни о чём. Ага, прошлым летом Танька хвасталась, что поступила в училище. Уже лучше. И скорее всего, в школе она проходит практику из педучилища. Хотя в «педуху» поступают и после восьмого класса. Всё! Прекрати себя изводить! Она сама это затеяла. Я послушный инструмент её сексуальных фантазий.
Чтобы успокоить чувства верующих, поделюсь полученной позже информацией. Как оказалось, в педучилище, «малая» поступила после десятого класса (тогда это был последний класс). Она младше Дашки всего на год и выходит, ничего предосудительного по российским законам мы с ней не совершили. А ещё спустя год, она вышла замуж за конкретного пацанчика с района, начинающего автодилера, и благополучно уехала с ним на ПМЖ в Германию. Ибо, перебитые Мерседесы сами себя в Россию не пригонят. Так что, будем считать, что у неё всё хорошо.
И, видимо, за мою безмерную нежность и ласку, провидение меня вскоре вознаградило. Вопреки собственному желанию, благодаря мелкой, я познакомился с творчеством латиноамериканского торчка Карлоса Кастанеды. Хотя, до сих пор не особо понимаю, зачем мне эти знания. Спустя несколько месяцев, после похищения Марианны из болота заточек, в свой яркий и сияющий мир (спойлер!), вечером вернувшись с учёбы, я обнаружил на домашнем автоответчике занимательное сообщение: «Максим, это Таня, у меня в субботу день рождения. Приходи, мы будет совсем одни…». И голос такой тихий, спокойный — никакой. Я, в тот момент, упрямо подбивал клинья к Таньке Фроловой из общаги «тряпочки» на Луначарского. Хорошая такая Танька, аппетитная. Но, упёрлась и ни в какую: «Я замужем, отстань!». Муж у нас военный, нормальный пацан, но вообще не пойми где ошивается. А я тут страдаю. Разумеется, не особо прислушиваясь к интонациям речи, я решил для себя, что это Фролову наконец-то разум посетил: «Нельзя от такого энергичного кавалера отказываться!». И теперь, мне надо блеснуть.
Хоть курсанты никогда не бедствовали, на подарки в виде ювелирных украшений и путёвок в Дубай, средств таки не хватало. Остаётся стандартный набор: цветы, вино и книга. Если с первыми двумя позициями мне было всё ясно, то вот по книжному репертуару нужно проконсультироваться со специалистами. На начальных курсах, в моде у романтичных девочек были: «Унесённые ветром», «Поющие в терновнике» и весь Фитцджеральд в ассортименте. Дословное цитирование, с соблюдением интонаций Рета Батлера, отца Ральфа или Великого Гэтсби обладало практически «трусыснимательным» эффектом! А за последний год я, как-то, отстал. А у кого лучше всего консультироваться? Конечно, у работника книжного магазина, желательно женщины, желательно юной. Чтобы знала, что сверстницы читают, да и самой нравилось. Я зашел в любимый книжный магазин на проспекте Ветеранов и моментально нашёл нужного мне человечка: худющая продавец-консультант, с огромным горбатым носом, почти слепая (её очками в солнечную погоду можно картинки на фанерке, вместо выжигателя, рисовать), моя сверстница или чуть-чуть постарше — классическая «канцелярская крыса». Ввиду особенности внешности, с огромной вероятностью, обделена мужским вниманием и вынуждена свою сексуальную жизнь обильно разбавлять эротическими фантазиями. А книга в этом лучший помощник. Я подошёл к ней и задал волнующий меня вопрос. Тут же сложилось ощущение, что именно меня, с этим вопросом, она весь день ждала! Моментально схватив с прилавка томик, на обложке которого красовался голожопый мужик с ракушкой на башке, брызжа слюной от восторга, она начала свою пламенную речь:
— Вот! Вот, что вам нужно. Любая девушка сразу поймёт, что вы неординарная, многогранная, всесторонне развитая личность. Но, будьте готовы к тому, что ваша жизнь никогда не будет такой, как прежде. Карлос — РАСКРЫВАЕТ!!!
Мда… Если бы я к ней с этой книгой пришёл, она, не задумываясь, отдала бы почку. Будем надеяться, что на Фролову творение произведет хоть треть подобного эффекта. Я вышел из магазина, держа в руках том Карлоса Кастанеды «Ученье Дона Хуана». Самому, что ли, прочитать? А вдруг также восторженно начну фонтанировать слюнями? Нет, не буду — все опыты сначала на кроликах.
В субботу с утра начал подготовку: до скрежета отмылся, выбрился, до остроты нагладился и, ровно в назначенное время, зашёл в комнату Таньки. Она сидела на табуретке над мусорным ведром и чистила в него картошку. В видавшем виде махровом халате, пушистых тапках, на голове бигуди. В комнате, действительно, больше никого, но, как-то, не особо торжественно и сама Фролова не сильно похожа на именинницу. Может, я слишком рано пришел? Или что-то неправильно понял, и мы гулять пойдём… после жареной картошки? Но, как говорится, «поздняк метаться», работаем! Я протянул Таньке букет и хорошо поставленным командирским голосом произнёс:
— Поздравляю! — и полез обниматься.
Танька приняла букет, развела в стороны немытые после грязной картошки руки, отдавая всю себя под обнимашки, подставила обе щеки для поцелуев, потом слегка отстранилась и спросила:
— Спасибо конечно, а с чем?
— С днём рожденья! — удивился я, и пересказал запись с автоответчика.
— Максимушка! Ты, когда головка управление у головы перехватывает, соображать совсем перестаёшь! Давай вместе порассуждаем. Мы, когда с тобой познакомились? Вспоминай! Ночь, куча тел на полу, и томный голос у меня в правом ухе: «Давай потрахаемся, давай потрахаемся, ну давай потрахаемся! Мы аккуратно, на полшишечки. А мужу ничего не скажем!». Я эту «шишечку» устала всю ночь из себя выдёргивать! Помнишь?
Конечно, я помнил. Именно тогда я обратил на Таньку внимание.
— А после какого праздника случилась эта волшебная ночь? Правильно! После моего дня рождения. А в каком месяце это было? Конечно, в мае! А сейчас какой месяц?
А сейчас ноябрь. Как я сам об этом не подумал. Я сел на табуретку и обхватил голову руками. Вот лошара! Фролова бесцеремонно пнула меня по ноге:
— Чего расселся, Дон Жуан местного разлива! Записную книжку в зубы и бегом к телефону, обзванивать всех Танек! Где-то в городе сейчас, юная Пенелопа ждет своего принца, с алым… парусом наперевес! А он тут сидит, зачарованный.
Точно! Я подорвался и недвусмысленно посмотрел на букет. Танька быстро убрала цветы за спину и протараторила:
— Не отдам! Ты мне их уже подарил! Новый купишь! Но знай, я оценила твой поступок! Если, из всей толпы своих Танек, ты в первую очередь пришёл ко мне, то это дорогого стоит! Если я, перед отъездом, всё-таки соберусь изменить мужу — ты первый в моём списке!
Во даёт! У неё, оказывается, целый список! По пути к ближайшему телефону, я вытащил из кармана телефонную книжку, которая была всегда у меня с собой, и открыл её на букве «Т». Ого! Семь записей с именем Таня. Правда, первые три уже почти выцвели, и значит, вряд ли мне пригодятся, но вот оставшиеся четыре. Перед тем, как набрать первый номер телефона я продумал тактику. Нельзя же просто так позвать к трубке Таню и спросить: «А не у тебя ли сегодня день рождения? И не Максимку ли ты ждёшь на празднование?». Надо как-то завуалировать. И я придумал гениальную схему. После того, как на мой вызов ответят, начать извиняться: «Ой, прости! Тут в метро пробки! Но я, максимально быстро стремлюсь, чтобы мы наконец-то смогли слиться в экстазе». Если в ответ я услышу: «А это кто? Куда ты стремишься? Какой ещё, на хрен, экстаз?» — значит, ошибся номером. А если: «Хорошо. Я жду. Нам некуда спешить, у нас вся ночь впереди» — значит, позвонил по адресу. Поехали…
По первым трём номерам — отбой. Хотя, при последнем звонке грубый женский голос на секунду задумался, а потом спросил: «Сычёв! Ты, что ли?» — и я моментально сбросил вызов. Я её даже помню плохо. И не факт, что она меня окончательно опознала — это хорошо. А вот последняя запись — без телефона, но самая свежая. Танька с юрфака! Мы с ней познакомились относительно недавно на каких-то спортивных соревнованиях. Танька — классическая волейболистка: двухметровая дылда, пышущая здоровьем и жизнерадостностью. Но мама у неё, какой-то главный прокурор в Воронеже, отправляя доченьку учиться в Ленинград, строго-настрого приказала вернуться домой такой же невинной, как и до отправки. Проверять будет лично. «А если вдруг кто-то полезет в запретные места — сгною в катакомбах» — пообещала мама будущей студентке на посошок. Дурында, радостно сообщала об этом условии, всем своим новым знакомым мужского пола, и личная жизнь у неё, как-то, не заладилась. Даже не лизнул никто, ни разу. Ну его нафиг, психованную маму с катакомбами. Но Танька не унывала: постигала юриспруденцию, играла в волейбол и чувствовала в целом себя превосходно. Она, априори, не могла пригласить меня на интимное празднование, но это была последняя запись в моей телефонной книжке. Надо ехать. Как назло, её общага находилась в, противоположной от Луначарского, жопе мира, возле метро «Купчино». Но выбора особо нет, и я поехал. Пока трясся в метро через весь город с севера на юг, вспомнил, как впервые попал в гости к волейболистке…
…Студенческие общежития в Санкт-Петербурге условно делились на два типа: старые и новые. Под старые использовались древние исторические здания, принадлежавшие учебным заведениям с момента их образования. Например, общага «тряпочки» на Сенной. Новые массово были отстроены на городских задворках в последние годы советской власти, по одному и тому же типовому проекту — «крест», центральный вход с лифтовыми шахтами и расходящимися в четыре стороны жилыми блоками. Каждый блок содержал в себе несколько жилых комнат, а в одном из них находился санузел: пара туалетных кабинок и несколько раковин с умывальниками. С одной стороны, Таньке не повезло — сортир находился на входе именно в её блок, а с другой стороны, всё же повезло — её комната находилась в конце коридора, и соседство с санузлом не доставляло никаких неудобств. И вот, первый раз выйдя из лифта и направляясь вслед за хозяйкой к её комнате, я боковым зрением заметил возле раковины молодого человека в наших армейских синих спортивных штанах и растянутой белой майке. Он стоял ко мне почти спиной, и что-то увлеченно там отстирывал, но всё равно показался мне смутно знакомым. Зайдя в комнату и проанализировав увиденное, я пришёл к выводу, что он сильно похож на Валеру Шапошникова. Валера съехал из нашей казармы уже давно, в неизвестном направлении, в гости никого не звал и старательно скрывал место своей «лёжки». И тут такая удача. Танька подтвердила мою догадку: «Да, в третьей комнате живёт Валера, он курсант-медик, у него серьёзные отношения с Маринкой из её группы, и скоро они поженятся».
О, как! Первым порывом было незаметно подкрасться к Валере сзади, наброситься и проорать в ухо что-нибудь типа: «Ага! Попался! Вот мы тебя и нашли!». Но, секунду подумав, я решил, что нельзя так просто профукать, такую замечательную возможность для полноценного розыгрыша. Буквально через минуту, я узнал от хозяйки комнаты страшную тайну, о её принципиальной неприкосновенности, тут же потерял к ней интерес, но, ещё раз наведаться в гости, я был просто обязан! Из-за Валеры. Взяв с Таньки обещание, никому и ничего про меня, пока, не рассказывать, аккуратно покинув общежитие и вернувшись на базу, мы сели с Фредом продумывать сценарий пранка. И придумали. Исполнителем главной и единственной роли выбрали меня. Во-первых, Фред не сможет с серьёзным видом отработать постановку до конца, и всяко поплывёт, во-вторых, мне надо нормально попрощаться с Танькой и предупредить, что если вдруг мама передумает и снимет с дочери обет безбрачия, то она может полностью на меня рассчитывать!
Для достижения максимального эффекта, решили меня правдоподобно загримировать. Для этого поехали в казарму. На дворе была зима, поэтому нарядили меня в армейские сапоги, шапку и шинель. Через плечо нацепили портупею, а через другое плечо планшет. Хорошо бы дополнить образ каким-нибудь оружием, но дневальный наотрез отказался отдавать штык-нож (даже просто ножны, без штыка), поэтому с правой стороны на ремень прицепили фляжку, а с левой — сапёрную лопатку. Образ получился тревожный, я бы сказал — волнительный.
— А не боишься на патруль напороться? Как ты им этот маскарад будешь объяснять? — ехидно поинтересовался дневальный со своего насеста.
Логично. Мы оставили только повседневный гардероб: шапку, шинель, сапоги и ремень, а весь остальной реквизит запихнули в чёрную спортивную сумку. С такими сумками курсантам разрешается перемещаться по городу. Экипируюсь потом в лифте, перед самим выходом «на сцену». Зато с проходом в общагу юрфака не возникло никаких проблем. Обычно приходилось предъявлять документы, заполнять журнал посещений, но, увидев чудо-богатыря в ратных доспехах, вахтерша не проронила ни звука. Я нацепил аксессуары, оставил вахтёрше сумку на хранение и поднялся на девятый этаж. По пути от лифта до комнаты номер три, напустил на лицо максимально суровую гримасу. Это сделать очень легко, нужно просто вспомнить какое-то неприятное событие из прошлого. Я вспоминал экзамен по фармакологии.
Остановился перед дверью. Задержал на пару минут дыханье, чтобы создать эффект одышки и постучал. Дверь открыл «хозяин». Увидев меня в полном боевом обмундировании (по-нашему с Фредом мнению), он ошалел. А тут я ещё и заговорил:
— Всё, Валера. Собирайся. Группа вооруженных лиц захватила клинику Военно-полевой хирургии. Позавчера из Гудермеса самолётом доставили партию раненых, среди которых случайно оказался полевой командир чеченцев (а такие случаи имели место быть). Они взяли в заложники персонал и больных. Принято решение штурмовать клинику. Так как все настоящие военные на фронте, на штурм пойдём мы — старший курс. Мы уже своё пожили, — и я для убедительности положил руку на сапёрную лопатку, — ты помнишь номер своего АКМ? — запустил я контрольный в голову Валере.
Как и за всеми нормальными военными, за каждым из нас был закреплён автомат. Таскать постоянно с собой их по городу, нам, почему-то, не разрешали, чай не Израиль. Они хранились на складе, рядом со штабом, но личный номер своего оружия каждый должен был помнить, как «Отче наш» (я свой до сих пор помню: ИШ4647), на случай вот такой ситуации, которую я обрисовал Валере. А он, что-то уже совсем плох: осунулся, глаза бегают и, кажется, даже поседел больше обычного! Как бы чего плохого со здоровьем не приключилось. Шутки-шутками, но инфаркты с инсультами никто не отменял. Но вдруг, внутри Валеры как будто что-то щёлкнуло, он подобрался, на лице образовалась полная решимость сражаться до последнего патрона!
— Мне нужно собрать вещи, попрощаться с близкими и написать завещание! — уверенным голосом отчеканил он.
Как быстро у него стадия принятия прошла! Готовился, наверное. «Чего писать? Что ты там завещать собрался?» — подумал я, но пока промолчал. По логике развития сюжета, кульминационный момент мы уже прошли, требуемый театральный эффект достигнут — зрители аплодируют, аплодируют… закончили аплодировать. Теперь, надо как-то мягко заканчивать пранк, чтобы не получить по морде от разгоряченного защитника Родины. Выпутаться из ситуации, нечаянно, помогла моя подруга, которая появилась в тот самый момент со стороны лифта. Она моментально узнала меня:
— Ой, Максик, какой ты сегодня нарядный! — поцеловала в щёку и спросила, — Зайдёшь или вы сразу на войну уходите?
— Зайду, конечно, — ответил я, косясь на Валеру. А тот медленно, но верно постигал суть происходящего. И, в конечном итоге, расплылся в улыбке. Видимо, осознание того, что ему не придётся ближе к вечеру шинковать сапёрной лопаткой чеченских боевиков, пересилило стресс от пережитого розыгрыша. И мы дружно рассмеялись — шалость удалась! На прощанье, Валера даже познакомил меня со своей невестой и настойчиво предлагал дружить комнатами. Интересно, он до сих пор там обитает?…
…Ну вот, чего и следовало ожидать. Валера съехал в неизвестном направлении, а Танька со своим волейболом, совсем забила на учёбу, за неуспеваемость её отчислили из универа, и в конце прошлого семестра она уехала домой, на растерзание мамы-прокурора. Ну что тут скажешь, праздник «удался». Чисто технически, я сделал всё, что мог, но Пенелопа, до сих пор, где-то там страдает. Приехав домой, я первым делом включил автоответчик.
— Скотина! Если не собирался приезжать, то мог хотя бы позвонить! — вполне резонно сообщил мне гневный женский голос, и вот теперь, я его сразу узнал. Мелкие часто используют тактику обиженного беспомощного ребёнка — иначе им не выжить. И в этих ситуациях, у них формируется специальный акцент для нытья. Вот его я и опознал: «Это же Дашкина младшая сестра!». Разумеется, я не смог найти её в телефонной книжке. Там была записана только Дашка и её домашний телефон. У Таньки такой же, зачем записывать отдельно. Я моментально набрал их номер, но услышал только длинные гудки. Если даже Танька была дома, то увидела мой номер и не стала отвечать — обиделась. Навсегда! Больше мы ни разу в жизни с ней не общались, а у меня, на память о неудавшемся празднике, осталась книга Карлоса Кастанеды. «Не выбрасывать же её» — подумал я и прочитал всю. Какой бред! Два наркомана бродят по пустыне, собирают галлюциногенные кактусы, жрут их охапками, а после этого всячески от этого страдают. Главного героя всю дорогу рвало, он впадал в кому, терял сознание, хотел покончить жизнь самоубийством и только в конце мероприятия слегка кайфанул. Ну и зачем такие мучения? То ли дело на Кавказе…
…Во времена СССР школьники по всему безразмерному государству практически не отличались: одинаковые турбореактивные шалуны, с пионерскими галстуками набекрень. Только в Прибалтике чуть замедленные, а ближе к Кавказу чуть ускоренные. И шалости по всей стране были примерно одинаковые: дергать косички, стрелять из рогаток и жечь костры. Последнюю зависимость, у всех пионеров воспитала, непосредственно, Всесоюзная Пионерская Организация со своими ритуальными песнями и праздниками. Сколько себя помню, мне нравилось поджигать: сухие листья осенью после субботника, угли в мангале, шины на свалке, но особое удовольствие доставляло сжигание сухостоя на пустыре осенью. Вот только, на пустыре возле нашей школы, росли не абы какие лопухи, а самая настоящая конопля. Перед началом уроков, хулиганы (я знал их всех и даже пару лет возглавлял), убедившись, что ветер дует в сторону школы, пускали огненную волну и быстро бежали в класс, проверить, что окна открыты. Я обожал, когда в этот день первым уроком была физика. Учительница приходила в класс за минуту до начала урока, и все одноклассники успевали вдоволь надышаться дымом из открытых окон. Зайдя в помещение и уловив знакомый запах, она, разумеется, закрывала окно, но было уже поздно. Начинался урок, и теперь самое главное было не заржать первым. Тогда, запросто могут обвинить в срыве урока и назначить козлом отпущения. Поэтому, все давились, но держались. Физичка держалась пуще всех. У неё была прекрасная женственная фигура, с большой шикарной грудью (Памела Андерсон нервно грызёт ногти в сторонке), но если начать веселиться в полную силу, то всё достояние выпрыгивает из одежд. Несколько минут все, кое-как, сдерживали себя, но потом раздавалось первое неуверенное «хи-хи», откуда-то из-под парты, и заразительная волна хохота проносилась по всему классу. Ржали все! До слёз. Как в классах не вылетали окна, я, до сих пор, не понимаю. Учительница сражалась со смехом дольше всех, но потом, обхватив грудь двумя руками, присоединялась к всеобщему веселью. Истерика продолжалась 15—20 минут. Во всей школе. Только физрук сидел на чём-то более тяжёлом, поэтому запах анаши только слегка щекотал ему нос. Это были самые счастливые уроки в моей жизни…
…А Карлос блюёт. Не понимаю я этих мексиканских торчков. Зато чётко понял, что очень сильно ошибся в продавце-консультанте в книжном магазине. Она не романтик, она начинающий наркоман-ЛСДшник. Зато, если вдруг захочется пожевать весёлых опят или пососать галлюциногенную марку, я чётко знаю, у кого спросить: «Где взять?».
Так, что-то я опять сильно отвлёкся! Текущие задачи: забрать ключ и придумать, каким образом увести Марину из общаги заточек к себе на квартиру. Действуй!
Глава 4. Исход
Но, по пути к метро меня раскорячило, как буриданового ослика: «Куда идти?». Вариантов было два: к Надьке на улицу Корзуна, забрать ключ, проверить квартиру и убедиться, что в ней всё нормально. И второй вариант, рвануть сразу в общагу на Сенной, схватить свои вещи и Мари, и только после этого отправиться на съёмную хату. Рискованно. Много раз прокрутив в голове оба варианта, я пришёл к мнению, что надо действовать по первому сценарию, поступательно. Неизвестно, в каком состоянии квартира, абсолютно не известно, дома ли Надя, и вот что совсем неизвестно, захочет ли Маринка переселяться, из такой надёжной и привычной общаги, ко мне. С чего я вообще решил, что такой сценарий осуществим? Она пару раз улыбнулась в ответ на мои искромётные армейские шутки и призывно покачала грудью при нашем знакомстве. Но не более того. Фантазёр. Но, не бывает ничего невозможного, надо только постараться. И я поехал на проспект Ветеранов. Надька была дома. Конечно, узнала меня, протянула ключи, и отчиталась о проделанной работе. От нечего делать, она даже отсадила в отдельный горшок побег каланхоэ, и теперь у нас ни шесть, а семь домашних любимцев. Я искренне поблагодарил Надьку, забрал ключи и вошёл в свою квартиру. Вроде всего месяц отсутствовал, а такое ощущение, что после войны вернулся. Всё чужое. Наудачу заглянул в холодильник. Чуда не произошло — пустота. Подошёл к подоконнику в зале, а Надя реально молодец — цветы разрослись, и даже новый саженец выглядит уже вполне сформировавшимся взрослым растением. Главное, нам с Витей теперь их не угробить. Я залез в закрома Розы и достал оттуда пачку Честерфилда. Ладно, с куревом разобрались, но холодильник надо, хоть слегка, наполнить. И я пошёл в магазин. Наполнил. Но, чисто символически, чтобы с голода не умереть: макароны, крупа и несколько банок тушёнки. Потом жировать начнём. А на первое время хватит. Самый насущный вопрос на данный момент — Марина! Я помахал рукой своим любимым цветочкам: «До скорого! Папочка вернулся» — и рванул на Сенную.
К моему глубокому удивлению, в комнате была только Людка. Сначала я указал пальцем на окно, которое утром начинала мыть Антонина, и изобразил на лице вопрос.
— Да неее, всё нормально, — поняв смысл моего вопроса, ответила Люда, — она уже давно закончила и в библиотеку ушла.
Я перевёл взгляд на табуретку, где недвижимо сидела Марина и спросил:
— А где? Вот тут девочка-рукодельница сидела?
— Где, где! На спорте своём, любимом, — слегка ехидно ответила та.
— А, чуть-чуть поконкретнее можно? — переспросил я.
После того, как Людка назвала название клуба и ориентиры, я незамедлительно стартанул в указанном направлении. Замечательная возможность, хоть чуть-чуть, побыть с Мариной наедине и обсудить насущные вопросы. «Гугл карт» тогда ещё не было, но за пять лет жизни в городе, я довольно сносно ориентировался во всех районах Санкт-Петербурга, и даже пригородах. Заходить в клуб не пришлось. Мари было прекрасно видно через стеклянную стену фитнес-клуба. Я отступил подальше от здания, чтобы не отсвечивать в отблесках яркой иллюминации зала, и любовался прекрасными телами атлеток. А там было чем наслаждаться! Это сейчас при наличии хорошего тренера и силы воли, в любом зале не составляет труда сформировать идеальную жопку. А в начале девяностых культура красивого спортивного женского тела только зарождалась и, по счастливому совпадению, Мари была одной из первых фитоняшек.
После окончания тренировки, Марина вышла из клуба, увидела меня, как ни в чём не бывало, повесила мне на плечо спортивную сумку со своей формой и взяла под руку. Мы пошли в сторону общаги. Какая-то нестандартная реакция: ни радости, ни удивления, ни восхищения: «Что ты тут делаешь? Как ты меня нашёл?», хотя бы «Привет» сказала. Как, само собой разумеющееся. Что-то, пока я очень плохо понимаю, что у неё на уме. Я также молча достал из кармана сигареты. Мари посмотрела на пачку и тихо сказала:
— А Снежана курит только «Camel».
Так, я впервые услышал имя вашей мамы… Но тогда она меня совсем не заинтересовала. Для меня гораздо важнее было разговорить Марину, узнать, чем она живёт и дышит, и начинать потихоньку подводить её к теме переезда. Ведь, не лупанёшь же так сразу, в лоб: «У тебя классные сиськи, поехали ко мне жить?!». Хотя раньше мог. Я свернул с прямой дороги к общаге, на сильно непрямую и начал допрос. Ничего так сильно не пугает человека, как неизвестность. Поэтому в начале нашей прогулки у меня было сильно настороженное состояние, но с каждым ответом Мари моё настроение постепенно улучшалось. И, довольно скоро, я понял, что моя миссия имеет огромные шансы на успех. А теперь, давайте обо всём по порядку.
Я не мог не обратить внимания на тот факт, что Марина очень разительно внешне и по поведению, отличается от остальных обитателей общаги на Сенной. Вряд ли в других общежитиях их института закончились места и деканат, от безысходности, определил её жить к Антонине. Здесь, явно скрывается какая-то тайна, но какая? И первый вопрос, который я задал Мари: «Как ты попала в эту общагу?». Сенсации не случилось, Марина, действительно, круглая отличница по всем предметам, и распределилась на Сенную на вполне законных основаниях. Нет, она не обладает какими-то экстраординарными умственными способностями, а в библиотеке бывает один раз в году — получить учебники, просто у неё превосходная, просто феноменальная память, и она тупо заучивает весь материал. В нашей академии экзаменаторы помимо знаний добивались от нас понимания процессов, которые происходят в организме в этот момент, но в текстильной промышленности это не самое главное. Главное, чтобы хоть один человек на производстве формулы помнил. А она помнила. Своим главным предназначением на этой планете Марина считает романтическую любовь, и с детства готовит себя к тому судьбоносному дню, когда повстречает принца. Собственно, за ним она и приехала из родного города в культурную столицу. Готовит всесторонне! В частности, спорт она ненавидит, но просто обязана иметь идеальную, лучшую из всех фигуру! Потому что баб много, а принцев мало, и, надо как-то выделяться из толпы. Если с рождения не повезло с размером обуви и хрустальный «Лабутен» уже вряд ли налезет, то размер бёдер можно корректировать, и тут всё в руках исключительно хозяйки бёдер. Кроме физической подготовки, очень много времени уделяется морально-этической составляющей. Марина, по нескольку раз, пересмотрела все фильмы про любовь, неоднократно ставя себя на место Анжелики-маркизы ангелов, Эммануэль и Скарлет O`Хара. Запоем читает любовную литературу. «Алые паруса» может пересказать наизусть, как лейтенант-подводник из фильма «72 метра». Мало того, что прочитала, так ещё и постоянно проигрывает сцены из книг в своём воображении. С этим связаны её периодические «зависания». Опа! Подвисла, не реагирует на запросы? Значит, внутри головы показывают постельную сцену. Технически «принц» может быть и не царских кровей, и даже не сильно богатый, но обязательно неординарной, романтической натурой! Чтобы, как в кино. Но лучше, конечно, богатым. И, непременно, чтобы конюшня была! Зря Мари, что ли, училась боком на коняшке скакать, как Золушка в чешской экранизации. Когда в стране появилось кабельное телевидение, с неизменными ночными фильмами «для взрослых», Марина вплотную приступила к изучению технической составляющий любви — что, как и куда лучше всего вставлять, чтобы принц был твой навеки. Но, ввиду затворнического образа жизни тренировать эти навыки на практике совсем не получалось.
— Вот когда была Снежана, мы на всякие тусовки ходили: концерты, дискотеки… а сейчас она у родителей гостит, и я никуда не выхожу, — пожаловалась Мари.
А я, мысленно, поставил первый плюсик в карму загадочной Снежаны. Активная жизненная позиция — это хорошо! Я сам такой.
Марина замолчала и механически вышагивала рядом. «В голове интересный момент крутят!» — понял я, и, на какое-то время, отстал с вопросами. Проанализировал уже сказанное ею и пришёл к парадоксальному выводу: «То, что мы встретились и познакомились, это не просто фантастика, а поистине ЧУДО! Круче, чем босиком по воде ходить. Там, если как следует разогнаться — любой сможет, а у нас просто парад планет случился». Проследив цепочку событий, я сделал ещё одно сенсационное открытие! Любка-стерва, соседка Вики по лестничной площадке, оказывается, не только шалава, но и нулевой пациент в нашей истории. Ещё в поезде я задумался над тем, откуда офицеры узнали о неверности своих жён? Вряд ли, те сами рассказали — глупо как-то. Свидетелей я не оставляю. И наиболее вероятной подозреваемой оказалась именно Любка. Которой было отказано во вкусняшке. За это, она запросто могла наябедничать Смирнову, тот в свою очередь, поделился информацией с мужьями остальных медсестер, они выработали наиболее щадящий план действий, по избавлению от инкуба (спасибо им за это огромное! Могли, просто, чем-нибудь тяжёлым по темечку тюкнуть. Всё-таки, уважают медицину в авиации). После чего, Смирнов зовёт меня на рыбалку, чтобы проверить полученную информацию. Проверять ничего не пришлось, я сам проболтался. После этого, офицеры приводят в действие свой коварный план: спаивают меня и закидывают в поезд. И, именно в тот вагон, в котором возвращаются на учебу после каникул Антонина и Люда. За время поездки я вспоминаю, что мне негде жить, а у девчонок, волшебным образом, оказывается свободной койка в комнате (кстати, до сих пор, так и не спросил, кто на ней появится, после окончания каникул). Сойдя с поезда, мы едем в общагу на Сенной, и, как только заходим в комнату, Мари парализует мой мозг своими безупречными молочными железами! * Вот это поворот! Шекспир с «Гамлетом» отдыхает. Тысячу раз в этой цепочке что-то могло пойти не так, и мы с Мариной никогда бы в жизни не встретились. И с вашей мамой тоже…
* — более подробно данные события описаны в книге «Стажировка»
Тем временем, внутри Мари закончился показ очередной серии бесконечного сериала, она отвисла и, осмысленным взором, посмотрела по сторонам. Можно продолжать беседу. «Привет! А вот и я!». Она улыбнулась и приготовилась внимать. Разумеется, я не мог не задать вопрос про рукоделие, которое постоянно наблюдал в руках Марины. Всё элементарно — как любая настоящая леди, ожидающая своего героя из крестового похода, она была просто обязана владеть навыками вышивания крестиком, вязания, и пройти курсы кройки и шитья. И она прошла. И довольно успешно! А чем ей, собственно, было заниматься в ожидании принца или Снежаны? А ещё, она просто физически не переносила пустых рук, как енот полоскун. Ей, постоянно, надо было что-то держать в руках. Видимо производители, по ошибке, предустановили функцию «круглосуточный смартфон», но, пока их не придумали, Мари вынуждена была занимать руки чем-то другим.
Поехали дальше. По темпераменту она флегматик, или даже меланхолик. Совсем недвижимая. По знаку зодиака «пантера» или «пума». Кошечка, которая постоянно лежит в засаде, но, если вдруг потребуется, может выгнуть спинку в нужную сторону. С детства привыкла к одиночеству и своё нынешнее существование в общаге откровенно ненавидит! Постоянно бродят какие-то люди и мешают сосредоточиться на высоком! Ну вот, кажется, и настал момент решительных действий, и я задал главный вопрос сегодняшнего вечера. Знаете, что такое наносекунда? Это временной промежуток, который проходит между появлением зелёного сигнала светофора и звуковым сигналом из машины, которая стоит второй в очереди перед светофором. А ещё, это время, которое потребовалось Марине ответить: «Да!» на мой вопрос:
— А поедешь ко мне жить?
Так просто? Никаких уговоров и соблазнений массажами пяточек перед сном? Что-то слишком подозрительно! И, разумеется, тут же Мари продолжила:
— Только я должна кое-что тебе сказать…
Ну, конечно. Не бывает всё так волшебно. Сейчас окажется, что она пассивная лесбиянка и в фантазиях ей является не Рет Батлер, а Рета! Не оказалось. Марина трепетно обняла мои ладони своими, приблизила своё лицо к моему и, на удивление, очень эмоционально произнесла:
— Прости, но у меня есть возлюбленный. Он сейчас сидит в тюрьме, но через несколько месяцев освободится. Поэтому, мы будем вместе с тобой жить и спать, но, ни о какой влюблённости не может быть и речи.
И, увидев в моём лице зарождающуюся панику, продолжительно и глубоко поцеловала (как по телевизору показывали), чтобы у меня не оставалось сомнений, что спать мы будем не валетом, а очень даже тесно обнявшись… несмотря на возлюбленного. Я, слегка ошалел от поцелуя, а когда осознал только что услышанное, чуть совсем не потерял сознание от восторга! Да ну, нахер! Не может быть?!!! Я, второй раз за день оглянулся по сторонам, в поисках Валдиса Пельша с камерой и остальным персоналом программы «Розыгрыш». Даже заглянул в русло канала Грибоедова. Никого. Не верю! Несколько месяцев у меня будет в полном распоряжении наивосхитительнейшая, специально обученная гейша, которая умеет всё, о чём только можно подумать, и она не будет выносить мне мозг всякими замужествами и детьми, а только «жить и спать»! Я не мог о чём-то подобном даже мечтать, в своих самых дерзких сексуальных фантазиях! Пельш! Выходи уже, хватит прятаться! Так-то уже точно не бывает! Что за день такой волшебный? Сначала Танька (хотя это было её желание) и вот сейчас, внезапно, и на меня обрушивается сказка! *
* совершенно случайно я позже узнал, что 28 августа — всемирный день мечты
Больше смысла ходить кругами вокруг общаги не было. На самый главный вопрос вечера я получил утвердительный ответ, детали потом проработаем, а теперь нужно было, наоборот, действовать максимально быстро и решительно, пока метро не закрыли. Очень сильно не хотелось подниматься в комнату и переживать сцену прощания с Антониной, но выбора не было: надо свои вещи забрать и Маринке помочь. Трагический эпизод не состоялся — в комнате не было вообще никого. Я обрадовался, кинул Мари: «Собирайся!» — и полез за своей сумкой под кровать. Когда вылез из-под кровати и обернулся, Марина стояла в проходе с огромным чемоданом и спортивной сумкой на плече: «Я готова». Интересно, она постоянно была готова к путешествиям, в любой момент времени, или, конкретно сегодня, уловила в моём поведении какие-то предпосылки к переезду? Ну, не суть. Я взял в руки чемодан, окинул на прощание взглядом комнату, в которой провёл два прекрасных, судьбоносных дня и пошёл к выходу, мысленно пожелав Антонине всего самого наилучшего.
В квартиру, на улице солдата Корзуна, мы приехали уже ближе в полуночи. Даже не стали разбирать вещи, быстренько поужинали, сбегали в душ и, наконец-то запрыгнули в кровать. Ну, что я могу сказать — чудесно! С учетом того, что это был самый первый, спринтерский опыт нашей любви, дальше будет только лучше. Я прижал Марину к себе и со счастливой улыбкой заснул. Завтра будет новый день, и он принесёт нам новые радости.
Глава 5. Кружки
Оставшиеся до окончания стажировки и приезда Вити дни, мы практически не вылезали из постели. Марина не зря, до знакомства со мной, не спала ночами и штудировала технику секса на канале для взрослых. Если она творит такое сейчас со мной, представляю, что обрушится непосредственно на принца?! Но, я и так доволен. Внешне довольна и она. Видимо, за время ожидания возвращения принца из Бастилии, уже сильно истосковалась по мужской ласке и крепким объятьям. Из чемодана на свет появилась темно-красная, почти черная брючная атласная пижама и длинный, в пол халат с широкими рукавами из такой же ткани. Будущая невеста принца должна всегда и везде выглядеть величественно. Ко всем вышеперечисленным навыкам, которые Мари развивала в себе, готовясь к неминуемой встрече с суженым, добавилась кулинария. Даже из тушенки с макаронами она умудрялась приготовить пасту «Болоньезе». Но, к глубокому моему удивлению, выяснилось, что во всех остальных аспектах бытия, Марина практически нежизнеспособна. Она не умеет и не знает ничего, кроме того, что ей может пригодиться в совместной жизни с коронованной особой. Компьютеров ещё не было, а она уже тогда умудрялась: «Ой! Я что-то нажала и всё пропало…». Дорогу домой она находила исключительно благодаря своей феноменальной памяти. И, в связи с этой вот бытовой беспомощностью, за прошедших три дня до приезда Вити она, как-то автоматически, трансформировалась в моём сознании из «Мари», в «Маришу», или даже «Маняшу». Да так за ней эти погремухи и закрепились.
В момент нашего знакомства, я был настолько зачарован восхитительной грудью, что даже мельком не рассмотрел остальную фигуру. За последние три дня у меня такая возможность появилась. Обследовал досконально, со всех сторон. Я осознаю, что у каждого человека свои, субъективные представления о прекрасном. Так вот, по моей оценке, тело Мариши было совершенным. Если бы я был творцом или биоинженером, то именно так изваял идеальное женское тело. Чтобы вам было проще представить, как она выглядела в свои девятнадцать лет, вспомните темнокожую Пятницу из старого итальянского фильма «Синьор Робинзон». Вспомнили? Теперь обесцветим кожу и приклеим лицо двадцатилетней Кэтрин Зеты-Джонс с пухлыми щёчками — получилась Марина. Природа постаралась на славу. Низкий мой поклон ей за это! Когда Бог создавал женщину, то поручил смастерить волосы для интимной зоны слугам Сатаны. В качестве материала предложил проволоку. На выходе должно было получиться что-то абсолютно мерзкое, неприятное на ощупь, отталкивающее, чтобы в дикой природе насекомых отпугивать. И получилось. А вот у Маняши, даже «киска» была мягкая, гладенькая и блестящая, как шкурка белки. Хоть выдёргивай волосики и вяжи кисточки для кружка юных художников. Я в детстве посещал такой кружок, надеюсь мои кисточки были из настоящей белки! Может она реально киборг?
Каких я только кружков в детстве не посещал. Своим детям я не смог объяснить даже смысл некоторых из них! Взять хотя бы кружки: «Юные натуралисты» и «Юные друзья природы. Зелёный патруль». Несмотря на кажущуюся схожесть в названии, это были два абсолютно разных по своей деятельности кружка. Друзья природы занимались охраной этой самой природы, от хулиганских действий несознательных элементов, во вверенном им районе. Собственно, именно так я с ними познакомился. Как-то в пятом классе, в кустах лещины возле школы я самозабвенно выпиливал заготовку для новой, особо убойной рогатки. В этот момент ко мне подошли два крепких пацана и мелкая задиристая девчонка с зелёными повязками на плече. Они качественно, и я бы даже сказал, профессионально избили меня. Били пацаны, а кучерявая зараза каждый удар в челюсть сопровождала хорошо заученными лозунгами в защиту дикой природы: «Береги природу — мать твою!». Я, как мог, закрывался от побоев и благодарил Фортуну, что патруль не поймал меня за надуванием жабы через соломинку. Представляю, чтобы они тогда со мной сделали. В конце профилактического избиения, мне выдали листовку о пользе живой природы для человека в целом, и предложили вступить в их ряды. Я вступил. Но очень быстро мне надоело бесцельно бродить часами по кустам вокруг школы, распугивая целующихся старшеклассников и я ушёл в «натуралисты».
У натуралистов жизнь была более насыщена событиями. Как мне тогда показалось, основным предназначением кружка «Юных натуралистов» было раз в год, в начале весны, по заданию центральной пионерской организации обеспечивать город свежими скворечниками. Для этой цели, в кружке был специально оборудован столярный цех. Город был не сильно большой, и, с поставленной задачей, кружок справлялся довольно быстро. Весь остальной год члены кружка занимались каким-нибудь увлекательным рукоблудием: выжиганием по дереву, выпиливанием лобзиком, сбором гербариев, аппликациями из этих самых гербариев, и даже чеканкой. Основным развлечением в кружке была «забота» о единственном пациенте «живого уголка», хомячке Хомке. Он забавно пугался и падал в обморок, если внезапно выпрыгнуть из-за угла и крикнуть «Бу!». Правда после этого, иногда, уголок переставал быть живым, но уже на следующем занятии нас ждал в клетке новый пугливый Хомка, и всё повторялось по кругу. Донские степи богаты хомяками, надо только уметь их ловить.
Спортивные секции даже перечислять не буду! Там было всё: от шахмат до подводного плавания. У меня, разрядная книжка была такой же толщины, как «Капитал» Маркса. Единственное, на чём хотелось бы заострить внимание, это «Охота на лис» и «Пожарно-прикладной спорт». Когда я, с семьёй, переехал на Кавказ, совершенно случайно попал в школу с военно-спортивным уклоном. Она находилась возле военного городка, в ней обучались дети офицеров, которым по наследству от отцов достались отменные физические данные, поэтому школа сразу после строительства была обречена стать спортивной. Но, эта специфика накладывала на нас некоторые обязательства. Если от района нужно было послать команду, на какие-нибудь спортивные или околоспортивные республиканские соревнования, у РайОНО никогда не возникало вопроса кого посылать, разумеется, восьмую школу. Таким незатейливым образом, перед выпускным классом, я на месяц загремел в спортивный лагерь, в математический отряд! Что к чему? Хоть, первый раз в жизни увидел цветной монитор компьютера и освоил язык программирования «Бейсик». С одной стороны, хорошо: много путешествий и уроки прогуливаются. С другой, приходилось попотеть!
«Охота на лис» — сам по себе довольно невинный спорт. Не имеет никакого отношения ни к охоте, ни к лисам. Разве что действие, как правило, происходит в лесу. Бегаешь непринуждённо по дикой природе, общаешься с прекрасным и здоровья, на халяву, набираешься: духовного и физического. Придумали дисциплину офицеры абвера, когда гонялись за Штирлицем, с его рацией, по берлинским лесам. Смысл игры очень простой: по пеленгу рации (чем чаще в ухе пи-пи-пи, тем ближе рация) находишь сидящую в кустах «лису», он расписывается в твоём протоколе и даёт направление на следующую «плутовку». И, так несколько раз. Ничего сложного. Но перед первыми соревнованиями выяснилась одна неприятная деталь — зачёт командный, по последнему финиширующему. И команды смешанные: три мальчика и три девочки. Казалось бы, живи и радуйся! И «Блэк Джэк», и… девочки! Ан нет. Сейчас подробно объясню. Вся беда в том, что все эти военно-спортивные наклонности школы касались исключительно нас, будущих воинов и защитников родины. Девочек не касались совсем. У нас даже уроки физкультуры были отдельные. У пацанов — шесть раз в неделю нулевым уроком, по полтора часа, а у девочек — один раз в неделю, сорок пять минут. У нас урок вёл тренер районной баскетбольной команды, Василий Степанович. А у девочек тучный пожилой осетин, Аслан Хусейнович (именно ХуСЕЙнович, а не ХуЙСЕнович, как половина девочек в школе его называли). Всё дело в том, что на Кавказе, особый подход к женской красоте и здоровью. Есть бородатый анекдот на эту тему:
— Тренэр! Я нэ могу крутить этот обруч!!!
— Почэму?
— Нэ налазит!!
— Что нэ налазит?
— Обруч!!!
— Манана, дэвочка моя! Брось это. Иди домой, нэ порть фигуру!
Аслан Хусейнович проводил свои уроки примерно по такой же схеме. Любыми его упражнениями были: разминочный бег и прыжки на месте — чтобы колыхалось.
Но на соревнования, надо было как-то отобрать из них троих. Единственной и неповторимой претенденткой на все соревнования от девочек из нашего класса была Наташка. Стройная, физически развитая и быстрая, как Флэш! Но, заслуги Аслана Хусейновича, в этом не было никакой. Свою суперскорость Наташка отточила в дворовых играх: догонялки, «чиж», казаки-разбойники. В параллельном классе была, ещё одна, довольно худая Ира Хан, но она ко всем нашим спортивным забавам относилась с презрением. На первые соревнования выработали хитрую тактику: мы с Наташкой бегаем по точкам и отмечаем протоколы за всех шестерых, а основная группа движется напрямую к финишу. Спортивные мальчики подталкивают в спину едва движимых девочек. Чтобы никто ничего не заподозрил, после каждой отметки мы с Натальей, убегая в кусты, меняем свой внешний вид — переодеваем ветровку наизнанку, а на третий раз вовсе её снимаем. К четвёртой контрольной точке стало понятно, что «лисе» вообще без разницы, что подписывать, и, на последующих точках, я стал совать на подпись все шесть протоколов сразу. Несмотря на это, мы прибежали с Наташкой к финишу первыми, и ждали основную группу. Но ПОБЕДИЛИ! И тут же забыли. Впереди, ещё куча всего интересного. Когда мы, тем же составом, прибыли на следующую «охоту», нас ждал неприятный сюрприз. Организаторы видимо о чём-то догадались, и теперь вместо протоколов и ручек, «лисам» в кустах выдали детские печати с героями Диснея. И на финише, каждый участник должен был предъявить на предплечье полный бестиарий зверья из Диснейленда! А руку ведь не оторвёшь на некоторое время! Упс. Почему-то, мы проиграли. Фатима, после четвёртой точки, села на жопку под деревом, и ушла в себя. Пообещала, что, если мы будем пытаться заставить её бежать, она пожалуется мужу и он нас всех зарежет! И мы охотно поверили — были случаи.
После проигрыша нас наказали. Это победы воспринимались физруком и школьным руководством, как должное, а вот за косяки нас наказывали. Разумеется, только мальчиков. И только троих «охотников»: меня, Трухановича и Азамата. Мы 100500 миллионов раз подтянулись и отжались! Все органы болели, многие хотели отстегнуться! Ненавижу силовые виды спорта! Вообще не понимаю, как люди в здравом уме могут ходить в тренажёрный зал, и там насиловать свой организм ржавыми железяками? Ведь можно бежать, плыть, гнать на велосипеде — покорять пространство и радоваться! А тут, откровенный мазохизм.
Западные принципы образования, со всем остальным мракобесием, широкой коричневой струёй влились в нашу жизнь, поэтому, возможно, кто-то из читателей не видел эту волнительную процедуру — школьную линейку. Проводилась она несколько раз в году, по большим праздникам. Всех учащихся выстраивали в единый большой строй, поздравляли, обрисовывали планы и перспективы, а потом начиналось награждение: «За прекрасную поделку из желудей, награждается ученица 5 „Б“ класса Таня Иванова! Поаплодируем Танечке!» — Танечка выходит на центр, ей вручают грамоту. «За рекордную сдачу металлолома награждается ученик 7 „В“ Иван Танин. Похлопаем Ивану!!!» — Ванечка, опасливо косясь на папу, прицеп которого он сдал на металлолом, идёт за своей грамотой. Когда награждение доходило до нашего класса, процедура выглядела так: «Плетнёв!!!» — и, на тебе, без прелюдий, в руки стопку грамот! «Хохлов!» — ещё стопка! Быстро, чётко, без промедлений. И так все знают, кто тут главные герои. Если все перечитывать, до утра домой не уйдём! Нам с «рыжим», награды вывозили на тележке.
Мы сидели втроём на гимнастическом бревне возле школы после показательной экзекуции, и предавались грустным думам. Труханович ломал мозг в самом продуктивном направлении: «Как клонировать Наташку в трёх экземплярах, а ещё лучше в пяти — про запас?». Я, просто страдал, и мечтал поскорее оказаться в объятьях моей первой вечной любви — Оли, чтобы она меня, со всех сторон, скорее утешила и обласкала. А Азамат отрешённо наблюдал, как родители разбирают первоклашек после уроков, и думал о чём-то своём. Сильно думал. Аж скрипело! Если кто-то вдруг забыл, напомню, почему он Азамат. Родители, с детства зовут его Сергей. Но, примерно, в то же самое время, когда мы добрались в литературе до «Героя нашего времени» Лермонтова, у его старшей сестры случился жених! С самыми серьёзными намерениями. И ему от Серёги, понадобилась определённая помощь в амурных делах… а Серёга очень сильно хотел щенка немецкой овчарки. Короче: сестра замужем, у Серёги овчарка, и с тех пор он — Азамат! Если кто-нибудь, так и не понял логики произошедшего, придётся прочитать «Герой нашего времени». Там немного совсем. Пёселя мы всем военным городком любили. Он был убеждённым пацифистом, дружил с кошками, голубями и для окружающих представлял единственную опасность — можно было захлебнуться его восторженными слюнями! Спасибо, что не конь! А ещё, я не зря упомянул, что у нас физкультуру преподаёт тренер районной сборной по баскетболу. Как-то так исторически сложилось, что самые высокие и быстрые баскетболисты в нашем районе — дети офицеров. И чтобы они каждый день не тратили своё драгоценное время на дорогу до ДЮСШ, кто-то очень умный придумал тренировать районную сборную по баскетболу непосредственно на наших уроках физкультуры. Всем хорошо, но попали под замес двое, ни в чём не повинных учеников: я с «рыжим». Я — теннисист, он — дзюдоист, и оба — шахматисты. Но теперь, регулярно в семь утра, каждый день вместе со всеми баскетболистами, мы швыряем мяч в кольцо. А Азамат в этой банде главный — капитан команды. И как-то автоматически, на него навесились обязанности по руководству всеми нашими остальными спортивными забавами. Вот поэтому он сейчас думает, как побеждать в «охоте на лис». Кажется, придумал:
— А кто-нибудь правила этих соревнований читал? — спрашивает он у нас с Трухановичем.
— Если мы будем читать правила всего, в чём нас заставляют участвовать, у нас времени на учёбу не останется, — огрызается «рыжий».
— Ну-ка, пойдём в кабинет к физруку — есть у меня одна идейка! — заявил Азамат, и мы пошли назад в школу, ведь у нас был свой ключ от спортзала и кабинета физрука. «Незаметно» лежал на полке возле двери в спортзал в шкафу с нашими медалями, кубками и грамотами. Грамоты уже давно кто-либо перестал выставлять или вывешивать, просто складывали на полку стопкой, как награды ПДЖ (команда интеллектуальных игр, в которой автор вместе с редактором имеют честь играть — прим. редактора) в Танькином офисе «Авеню». Зарывшись, в огромную кипу бумаг на столе Степаныча, чудом нашли положение об «Охоте на лис». Положение совсем маленькое. Но, самое главное для себя Азамат там вычитал: «соревнования проводятся среди школьников» и больше никакой уточняющей информации.
— Есть у меня одна знакомая лёгкая и быстрая школьница, в моём подъезде живёт, — с коварной ухмылкой сообщил он, и нам сразу стало понятно — теперь победим.
На следующие соревнования, команда Моздокского района немного отличалась от остальных: юноши, готовые к лесному марафону стояли на старте, а вот девушки, не менее готовые, сидели у них на плечах. На Азамате восседала его соседка по подъезду, на нас с «рыжим» две её одноклассницы. Все они учились во 2 «А» классе. Видели мультик «Маша и Медведь»? Один в один! Только медведи стройные и симпатичные. А мою «наездницу», к тому же, звали именно Маша. Она уверенно держалась «в седле» и грамотно дергала меня за уши на поворотах, как ездового верблюда! Головокружительная победа! Усейн Болт так быстро не бегал! А «Машеньки» разнообразили своё портфолио оригинальными грамотами: «Охота на лис — I место». Организаторам наш триумф не понравился, и в правила добавили поправку: «школьники старших классов», но нам было уже откровенно наплевать — через два месяца у нас выпускной!
В Советском Союзе, очень хорошо была поставлена пропаганда рабочих специальностей. Взять, хотя бы, тот же Учебно-производственный комбинат, сокращённо УПК. В старших классах, все учащиеся вместо уроков труда, осваивали в неполном объёме какую-нибудь полезную для строительства коммунизма профессию. Я вышел из школы автослесарем третьего разряда, умел в совершенстве клепать тормозные колодки и диски сцепления на ЗиЛ-130, и более-менее сносно им управлять. И, не только УПК. Хорошо способствовали выбору будущей карьеры «Юные Друзья всех-всех-всех». Однажды, стояла чудесная весенняя погода и ничего не предвещало беды, но наши девочки и Олег Плетнёв вдруг решили, что будут поступать на юридический. Таким образом, все, за кем была закреплена девочка, оказались в кружке: «Юные друзья милиции» и мы с Олей за компанию.
«Помни, дзержинец, эти слова, что у солдат революции: чистые руки, горячее сердце, холодная голова!».
До сих пор не понимаю, что я там делал? Как-то раз в графике мероприятий городского УВД обнаружилась неделя профилактических бесед с наркоманами, о вреде наркомании. «Да, ради бога! Заводите! Я побеседую. Хорошо, что никуда не надо ходить», — подумал я. Размечтался, наивный албанский парень! Наркоманы не сидят в клетках, в ожидании беседы лично с тобой, а усердно прячутся. И главная задача — их найти. Всех разделили на пары, распределили характерные места обитания наркоманов: подвалы, чердаки, гаражи, кладбища. И мы пошли искать. Нам с Олей достались чердаки. Утром, собираясь на задание, она и подумать не могла, что ближе к вечеру ей придётся лазить по чердачным лестницам и надела юбку. А юбка, не самый удобный элемент одежды для лестниц — всему подъезду всё видно. Поэтому, она провожала меня на последний этаж, а уже саму спецоперацию я проводил соло. Удача улыбнулась мне очень быстро, на третьем-четвёртом чердаке. Просунув голову в люк, я сразу почувствовал, такой знакомый, запах костра на пустыре возле школы. Покрутив головой по сторонам, увидел в одном из углов чердака тлеющий огонёк! Ура! Нашёл! Полностью забравшись на тёмный и пыльный чердак, я отправился «на огонёк», по пути повторяя текст профилактической беседы. Но вдоволь наговориться мы не успели. Как только я приблизился, на необходимое расстояние, и начал свою пламенную речь с обращения: «Друзья!» — меня сразу зачем-то начали бить. Потом, выбросили вниз на площадку и закрыли за мной люк на шпингалет. Приземлившись, я больно ударился копчиком о бетонный пол подъезда, и в голове моментально зародилась мысль: «Самое время серьёзно поговорить!» — и я, шмыгая окровавленным носом, убедительно начал своё выступление:
— Любимая! А скажи, нам вот это всё зачем? Ты — будущий психолог, я — врач. Зачем мы дружим именно с милицией? Зачем мы мешаем этим прекрасным людям раскрывать свой духовный потенциал на чердаке. Когда я к ним только что подходил, отчётливо слышал в беседе слова: «фрустрация» и «ригидность». Может, они тексты песен для русских рок-групп сочиняют, а мы всё портим? Или тебе острых ощущений не хватает? Так мы на Кавказе живём, тебя регулярно, раз в неделю, пытаются украсть. Занять себя нечем? Хочешь, я тебя рисовать научу или выпиливать лобзиком поделки. Только давай больше не будем, так настырно, дружить с милицией! И мы не стали, а освободившееся от патрулей время посвятили более тесной дружбе друг с другом. В пятнадцать лет — это самое увлекательное занятие.
И в «юные друзья пожарных», я бы никогда в жизни не пошёл, хотя там много костров, а их я люблю. Но коварные пожарные придумали пожарно-прикладной спорт. А где спорт, там и мы, ваш любимый 10«Б». Придумали они его, скорее всего, от скуки. Смартфонов тогда не было, а от круглосуточного домино и нард, можно с ума сойти. Из положительных сторон этого спорта: есть как личные, так и командные дисциплины — можно будет себя проявить. Девочек не подпускают даже близко! Не дамское это занятие писать на угольки, пусть даже из брандспойта! Откровенно отрицательный момент — по-быстрому не проскочишь! Все дисциплины имеют самое непосредственное отношение к работе пожарных, и никак не пересекаются с другими видами спорта. Надо будет усиленно готовиться. Недаром нас за месяц предупредили. Соревнования регулярно проводятся в центральном городском пожарном депо, куда нас и отправили тренироваться. Оно находилось в одном квартале от моего дома, ровно две минуты пешком, можно в перерывах за холодненьким лимонадом сходить.
В личном зачёте мне приглянулся скоростной подъём на третий этаж с помощью штурмовой лестницы. В эстафете меня определили на финальный этап — тушение огня. Сначала я скептически отнёсся к лазанию по этажам с помощью лестницы, но, когда пару раз попробовал, испытал истинный восторг! Как удобно! Это же надо такое придумать! «Штурмовка» — лестница из лёгкого алюминиевого сплава метра четыре в длину, оборудованная на одном конце длинным металлическим крюком с зазубринами, чтобы надёжно вгрызаться в материал подоконника. Смысл упражнения состоял в том, чтобы схватить лестницу, подбежать к учебному зданию, поднять лестницу крюком вверх, закинуть его в проём окна второго этажа и закрепить за подоконник. После этого, быстренько вскарабкаться на второй этаж, засунуть одну ногу внутрь здания и сесть боком на подоконник. Перехватить лестницу рукам и закинуть её в окно уже третьего этажа. Молниеносно подняться туда и полностью спрыгнуть внутрь помещения. Как только обе ноги спортсмена касаются пола третьего этажа, судья останавливает время. Может быть, где-то и применялись какие-то верёвочные страховки, но нас от падения оберегала лишь мысль, что если свалишься с третьего этажа, жопе будет больно. На этом принципе базировалась безопасность всего советского спорта, и в промышленности он применялся активно. В эстафете моя задача была ещё проще: после того, как мне передают эстафетную палочку — ствол брандспойта (собственно, вот эту алюминиевую воронку, через которую водичка брызгает), я засовываю её за пояс, хватаю огнетушитель, включаю его и бегу к источнику пламени, по пути активно взбалтывая, чтобы пенки было побольше. Источник пламени — металлическая квадратная ванночка, размерами метр на метр, заполненная горящей соляркой. Моментально погасив разбушевавшуюся стихию, я отбрасываю в сторону теперь такой бесполезный огнетушитель и со скоростью молнии устремляюсь к финишу. Тренировались мы в спортивных костюмах с условно-работающим огнетушителем и условно-горящей ванночкой (каждая заправка огнетушителя денег стоит!), то есть фактически просто чуть-чуть побегали…
…Опережу события и расскажу, как на соревнованиях проходил финальный этап. Для начала на меня поверх спортивного нацепили настоящий пожарный брезентовый, пропитанный асбестом костюм. Эта дура весила килограммов тридцать! И я потерял возможность двигаться. Но это ещё полбеды. После этого, мне на голову водрузили настоящий пожарный шлем, как у Дарта Вейдера — и я ослеп! Знаете, такие чёрные закопчёные стёклышки, чтобы на солнышко во время затмения смотреть. Вот из такого «стёклышка» было выполнено всё забрало этого шлема.
— А как же?!!! — задал я в пространство вполне логичный вопрос!
— Не ссы! — раздался в правом ухе голос настоящего пожарного, — тебе главное эстафету перехватить и огнетушитель найти, а это очень просто! Если голову вверх задрать, то через нижнюю щель в забрале всё видно. Дальше беги на огонь, он и через лобовое стекло хорошо просматривается. Когда подбежишь к тазику, смело суй руку с огнетушителем прямо в огонь, нащупай тыльной стороной ладони угол поддона и после этого води струёй по сторонам. Я всегда так делаю. Как только огонь потухнет, можешь шапочку вообще снять и рвануть к финишу, на встречу с мечтой!
Так я и сделал. Получилось. Из последних сил подбегая к финишу, я представил, как в этом обвесе буду выглядеть на реальном пожаре…
…Итак. Раздаётся истошный женский крик: «В окне третьего этажа маленький котенок! Задыхается от дыма!». Я хватаю с машины «штурмовку» и устремляюсь к зданию. На подходе понимаю — сейчас сдохну! Лёгкая-то она, лёгкая, но килограммов десять будет. Плюс вес «тефлонового» доспеха. Затем на слух, по звуку разбитого стекла пытаюсь попасть крюком в окно второго этажа. Наконец-то попал! После этого, пыхтя и периодически соскальзывая, начинаю свой легендарный подъём. Когда, спустя час, я таки взбираюсь на третий, там уже ни котят, ни мышат, ни жучков, ни паучков — всё выгорело к херам. Может поэтому, я ни разу не видел «штурмовку» по телевизору! А спасённых котят видел, и много.
Вернёмся к нашей подготовке к соревнованиям. По нескольку раз, повторив свои упражнения и сравнив достижения с результатами других школ, которые, разумеется, тренировались там же, мы решили, что на призовое место уже набегали, лучше больше не изнурять себя нагрузками, а только в день соревнований пройти маршрут ещё пару раз. И вот — день соревнований. Чудесное жаркое Моздокское утро. Я, ещё не догадываюсь, что очень скоро буду вариться в собственном соку в асбестовой скорлупе. Мы показательно, чтобы у других участников сразу исчезли какие-либо мысли о победе, прошли упражнения. Доминируй и унижай! И тут, появилось нечто! Приехала, неизвестная нам до этого, команда из какой-то сельской школы! В одинаковых красных спортивных костюмах (какая ирония!), уверенные в себе, ходят строем, и даже ствол с собой привезли, латунный, начищенный до блеска, как пионерский горн. Когда они, как человеки-пауки, начали носиться по стене учебного здания туда-сюда, нам стало как-то не по себе. Так не бывает!? Это не люди! Им там, в своём селе что, заняться больше нечем? «Если бы я родился девочкой, то в раннем детстве мне совсем не с чем было бы играться…». А в их поселении главная забава — пожарная каланча. Или у них там секта протопопа Аввакума… или культ почитателей Рэя Брэдбери… Может им мяч подарить и рассказать правила футбола? Пусть откроют для себя мир большого спорта? Но тогда нас жестоко наказали! За самоуверенность. Ну и пусть. И второго места хватило, чтобы от нас отстали! Я пережил данное событие легко. Но, всё это было предисловие к основному действию.
Оно началось спустя пару недель после соревнований. Вернувшись, домой из школы, я обнаружил, что забыл утром взять ключи от квартиры. Само собой, дома никого не оказалось. И, конечно, вообще не известно где все и когда вернутся. Я сел на скамейку напротив подъезда и задумался. С одной стороны, можно завалиться к кому-нибудь из друзей или поехать к Оле, но всю дорогу от школы, изнывая от жары, я мечтал о том, что забегу домой, переоденусь в шорты и рвану на пляж! Я с тоской посмотрел на открытую дверь своего балкона. Такую близкую и недосягаемую одновременно. И всего ведь третий этаж! Со «штурмовкой» у меня подъём занял бы пятнадцать секунд… Со штурмовкой… Я посмотрел в сторону пожарки. А почему бы и нет. Правда, будет ворчать соседка со второго этажа, тётя Ани, что я поцарапал ей перила балкона. Но это если узнает. А я ведь чемпион! Почти… шмыг — и дома. Лестницу подальше в розы закинул — и никаких следов! А потом, через дверь аккуратно вышел, убедился, что она не смотрит и отнёс «штурмовку» назад в пожарку. Отличный план, мистер Фикс! Я сбегал в депо, взял тренировочную лестницу и аккуратно вернулся к подъезду.
Жара. Во дворе никого. Все сидят дома возле вентиляторов. Я подошел к дому, и, стараясь не шуметь, в самом углу балкона зацепил «штурмовку» так, чтобы дебильная собака соседей с первого этажа не подняла тревогу. Собака не подняла. Обрадовался сам сосед, дядя Толя. Он спасался от жары, лёжа на полу балкона и читал газету, а тут я возношусь. «Прелестно! Прям воздушные акробаты под куполом цирка!!!» — он начал хлопать в ладоши. Год назад, к нам в город приезжал болгарский цирк-шапито. Анатолий, каким-то образом, подружился с дрессировщиками, и они ему подарили взрослого пекинеса, самого тупого в труппе, не поддающегося дрессировке, которого давно усыпить хотели. Так, в крайнем случае, он всем рассказывает, но скорее всего — спёр! И вот с тех пор, Толик везде усматривает цирк. Пекинеса ожидаемо назвали «Болгарка», как и все прочие предметы, попадающие к нам в страну из Болгарии, даже несмотря на то, что он мальчик. Но этой скотине, почему-то не понравилась кавказская кухня, и он ночи напролёт орал на луну, мечтая о сухом корме и просясь на историческую родину. За это, его весь дом ненавидел. Толю этот факт абсолютно не смущал. Я, как можно ближе наклонился к соседу и шёпотом сказал: «Ключи дома забыл!». И он как-то сразу понял, что операция секретная, перестал шуметь и вернулся к сиесте. Но, у меня в подсознании, осталась зарубочка о его восторге и аплодисментах. Овации — это я люблю. Кроме него, в тот день моё скрытное проникновение, никто не заметил. Но, у Ани на перилах балкона, осталось два глубоких шрама от зубов «штурмовки», она их заметила и пошла разбираться. К кому? Разумеется, ко мне. На протяжении последних четырёх лет, всё лето напролёт, у меня гостили двоюродные братья из Киева. Нам надо было себя как-то развлекать. Поэтому если вдруг: разорённая клумба, сожжённый почтовый ящик, спущенная с крыши на парашюте кошка, вскрытые замки в подвале и прочая уголовщина, все жильцы дома чётко знали куда идти — в 58 квартиру.
— Да ну!!! — наигранно удивился я, выслушав жалобы соседки, — прям, глубокие вмятины, как от когтей!??? А у нас ведь тоже такие», — я провёл Ани на наш балкон и показал отметины, — это, наверное, какая-то хищная ночная птица! Полярная сова или кондор. Знаете, у них когти какие? Во!
И я, для убедительности, показал.
— Но, их трогать нельзя, они в Красную книгу занесены. А давайте, на то место куда она приземляться придумала, толстую тряпку повесим, чтобы и птичке удобно было и перила не портились. А когда осенью она в тёплые края улетит, я перила рубанком подравняю?
На том и порешили.
Ну что же, уважаемые зрители. Арена готова, можно начинать представление! Следующее своё выступление я уже слегка планировал, чтобы состоялось оно не жарким днём, а ближе к вечеру, когда солнце начинает садиться, и на город опускается прохлада. В это время жители дома выползают во двор обсудить важные новости, и у меня будет полноценный зрительный зал. Я заглянул во двор, убедился, что среди зрителей нет Ани, и пошёл за «штурмовкой». Вернулся. И начал свой номер коронной фразой: «Ключи дома забыл!». Этой фразой я начинал все свои последующие выступления, вплоть до последнего. На пятом выходе, во время подъёма, ключи от квартиры коварно выпали из кармана, но, на это никто не обратил внимания, включая тётю Ани, которая уже второе представление находилась среди зрителей. Как вы понимаете, я уже не просто быстро поднимался по лестнице на третий этаж, а добавлял в подъём элементы китайского циркового искусства: между вторым и третьим этажом обхватывал ногами лестницу и отпускал руки, запрокидываясь назад, потом, крепко закрепляясь руками, делал шпагат, уголок; затем, уже подбираясь к своему балкону, притворно соскальзывал со ступенек, чтобы зрители ахали от волнения — это был полноценный цирковой номер. Но, как известно, уходить со сцены надо на пике славы. И мне в этом помогли. Однажды, примерно к десятому моему выступлению, я зашёл в пожарку, и не обнаружил там никого. Все три машины были на выезде! «Однако! Где-то что-то полыхнуло?» — подумал я, взял «штурмовку» и побрёл к выходу из депо. Но тут распахнулась дверь «дежурки», оттуда выбежал совершенно незнакомый лейтенант, и, как-то, совсем грубо, обратился ко мне:
— Слышь! Тимуровец! А ты не оборзел? Ну-ка, положи лестницу на место и иди собирать металлолом в другом месте!
Я от неожиданности даже не понял, что он от меня хочет, но спустя пару секунд осознал — он же меня не знает!
— Тащ лейтенант! Вы всё неправильно поняли! Я тут, самый любимый «Юный друг пожарных»! Меня все знают: Сергей Иваныч, Пётр Никалаич, Илья Фёдырыч!
Лейтенант, услышав знакомые имена, насторожился, секунду подумал и выдал:
— А может ты пару дней просидел под забором, запомнил кого как зовут, чтобы спереть стратегически важную лестницу, и ночью, с другими охламонами, обнести сад заслуженного пенсионера?
Вот же тупой. Я, не раздумывая, разогнался в сторону учебного здания, закинул «штурмовку» на второй этаж, быстро туда забрался, перекинул на третий, и на полпути к третьему этажу, выполнил несколько своих трюков. Эффектно выполнил. Как в «Цирке Дю Солей»! Лейтенант оценил. Но всё равно не сдался. Ещё минут пять его корёжило, но вердикт оказался не в мою пользу:
— Не… прости, не могу. Такие трюки, наверное, и я исполню… потом… если хорошо потренируюсь… а вот лестница двести рублей стоит. Я такой риск, не могу себе позволить! Приходи, когда машины с вызова вернутся…
«Ах, так! Ах, вот вы как! Ну, всё! На этом моя цирковая карьера пока заканчивается. Можете даже не ползать на коленях — я уже обиделся». И, в подтверждение своих самых серьёзных намерений, я вернулся домой, взял рубанок и спустился к тёте Ани:
— Всё. Птиц улетел в тёплые страны, можно чинить перила, — сообщил я ей.
— Совсем? — грустно поинтересовалась Ани, — а я уже сестру из деревни позвала на него посмотреть.
— Совсем, — не менее грустно ответил я, — но он обязательно вернётся, пусть не сейчас, но шоу обязательно продолжится, я в этом уверен! Шоу всегда продолжается!
И мы оба улыбнулись…
Глава 6. Огород
В одно прекрасное утро появился Витя. Какой-то не сильно радостный и матерясь на украинском. Каникулы ему не понравились. На даче у шефа не всё прошло безмятежно: сначала они с Васей спалили соседскую баню, потом устроили грандиозную драку с местными, за которую их закрыли в комендатуре, и, в конце концов, шеф заставил их выкапывать картошку из чернозёма — сплошная скука. Я хотел было вставить, что все остальные целый месяц за здоровьем лётчиков следили, не разгибаясь, но почему-то передумал. Справедливости ради. На наличие новой хозяйки Сергеич отреагировал стандартно — пусть будет. Не первая и не последняя. Свято место пусто не бывает! Лишь бы хорошо готовила и громко не орала по ночам во время оргазмов, мешая ему спать. А то были прецеденты. По темпоритму, секс условно можно разделить на два стиля: presto — быстрый, горячий, южный стиль. Когда плантатор догоняет рабыню в зарослях кукурузы, экспрессивно и нетерпеливо очищает её от лишней одежды, насаживает на кукурузину, и сразу всем хорошо. На всё про всё — минуты полторы. Но, зато какие страсти! Каждое движение сжигает по тысяче килокалорий! Любой, даже самой недалёкой Изауре моментально становится понятно — любит! Вот тут, как раз, и крики, и вопли страсти, и даже рычание.
Второй стиль: adagio — медленный, размеренный, по мнению большинства девушек, более романтичный. Ночь. Он и она лежат в большой постели, в открытое окно видна полная луна и Эйфелева башня. Он, максимально медленно и нежно, проводит веточкой розмарина ей по губам, она томно, но тихо вздымает грудь. Он тянется губами к верхней пуговичке её платья, пытаясь расстегнуть… потом зубами… потом носом… потом вспоминает, что удобнее всего руками и наконец-то расстёгивает. Обнаруживает ямочку между ключиц. Начинает, по очереди, пихать туда: клубнику, вишню, крыжовник, варёные яйца. После чего, съедая это всё, и не забывая как следует облизать «посуду». Наелся. Засыпает. Она обнаруживает перед собой его ухо. Аккуратно берёт губами мочку, начинает посасывать, вспоминает детство, засыпает. Когда все пуговицы расстёгнуты, участники сцены хорошо выспались, наелись, бодры и готовы к основным действиям. И всё это происходит в абсолютной тишине, никому не мешая. Тараканы, с деловым видом, спокойно занимаются своими делами. В Марину установлена именно французская прошивка, и Виктор Сергеевич может не переживать за свой сон. Нет. Она, конечно, в нужные моменты и постанывает и повизгивает, как в кино учили, но очень тихо, на грани слышимости. Не дело всему замку знать, что принц там сейчас размножается, и его можно брать голыми руками!
Витя посидел часик на кухне, тупо пялясь в стену, перезагружаясь с сельской жизни на столичную, потом ожил и пошёл к телефону, звонить домой. Ещё спустя час, вернулся совсем бодрый и весёлый.
— Послезавтра едем встречать посылку, — радостно сообщил он. И я тоже обрадовался. Ведь было чему радоваться. Посылка с Украины — это особое событие. У рядового советского человека при слове «посылка», возникает ассоциация с небольшим фанерным ящичком. Но посылки, которые высылали Вите с родины, были немножко другие. В качестве тары использовался не маленький ящичек, а коробка из-под телевизора. Раньше телевизоры были объёмными, поэтому и коробка была кубом с гранью один метр. Мне, до сих пор, любопытно, где Витины родичи, раз в месяц, добывали новую коробку из-под телевизора? Разумеется, такой контейнер было бы очень накладно пересылать Советской почтой, поэтому его передавали с проводником поезда Николаев — Санкт-Петербург. Весил он тоже немало, поэтому встречать посылку нужно было вдвоём, а ещё лучше вчетвером. Или отделением. Поезд из Николаева, на перроне, встречала толпа голодных студентов со специальными двухколёсными тележками для перевозки тяжестей. После того, как вагоны покидали редкие пассажиры, начинался самый азартный и волнительный процесс — раздача посылок. Всем сразу ломиться в вагоны запрещалось. Действовать нужно быстро, но последовательно, не создавая заторов в проходах. Через отведенное на стоянку время, состав отгонят в отстойник, а оттуда, по гравию, тащить коробку гораздо сложнее. Первый проводник ходил по купе, заставленным коробками, и зачитывал фамилию счастливчика. Второй проводник, как заправский аукционист, транслировал фамилию в толпу, проверял совпадение фамилии с предъявленным документом, и, только после этого, пропускал оголодавшего внутрь. Потом, была долгая дорога на другой конец города, но осознание сытого месяца существования снимало усталость, как рукой! И вот наконец-то ящик стоит по центру кухни. Витя берет в руки нож, заинтригованная Мариша наблюдает за вскрытием из-за моего плеча. Первый надрез.
Ух, ты!!! Как вкусно пахнет деревней и сеном. Верхний слой содержимого посылки обычно был зеленью. Я называл этот слой: «Один взмах косой». Каждый раз, когда открывалась коробка, у меня перед мысленным взором возникала картина — дядя Серёга берёт косу, выходит в огород, подходит к участку, засаженному зеленью, состригает с угла кусок зелёных насаждений и, не перебирая, кидает сверху посылки. Почему, не перебирая? Потому что, помимо полезных для организма укропа, лука и петрушки, половину снопа составляют ромашки, васильки и сурепка. Один раз даже незаконченное гнездо ремеза в гости приехало. Под слоем травы находились особо нежные овощи и фрукты, которые могут помяться, если их вниз положить. В этом слое обычно обнаруживался сюрприз — бутылка домашнего самогона для «особого случая». Самым частым «особым случаем» было, как раз прибытие посылки. Далее следовали менее прихотливые плоды, крупы и макароны, а под ними находился самый интригующий слой — мясной: половинка свиньи или половинка оленя. В зависимости от того, насколько удачно в этом месяце Витин батя сходил на охоту. Больше всего, за результат охоты, переживали обитатели семейного свинарника. Весь день держали скрещённые на удачу копыта. Ну и на дне, толстым слоем базовый питательный продукт всех украинцев — картопля. Идеально сбалансированный набор еды. Прошло тридцать лет, а он мне, до сих пор, иногда снится, особенно, когда решил на ночь не обжираться, а просто попить кефирчика. Всё-таки, хохлы намного превзошли всех остальных жителей Союза в плане продовольственного снабжения. Недаром, из них получались самые лучшие офицеры тыла. Даже Кавказу нос утёрли.
Как вы помните, школу я заканчивал в Моздоке, районом центре Северной Осетии. Сначала, после переезда, мы жили в военном городке, а потом переехали в новостройку в центре города. Обычную пятиэтажку конца восьмидесятых. Разумеется, никакого огорода и сада у нас не могло быть, и к земле никого особо не тянуло. Все члены семьи были родом из деревень, и вдоволь покопались на грядках ещё в детстве. Первой, огородные черти совратили бабушку. Хотя в детстве она успела побатрачить на боярина Морозова. Тем не менее, в один прекрасный момент, после посещения рынка, ей срочно потребовалась дача. Аргумент предлагался стандартный, неопровержимый:
— Да разве ж можно, такие деньги, за обыкновенную картошку отдавать? Что ж мы её, сами посадить не можем?
Так как отец, в тот период времени, как высокий партийный чин, был очень сильно приближен к распределению всяких добряков и, в том числе, дачных участков, началась методическая обработка именно его мозга. Он больше года стойко держался, пока на глаза не попалась обложка моего журнала «Вокруг света». На ней была фотография небольшого частного домика, с небольшим круглым бассейном. В бассейне, со счастливым выражением лица, плавал пузом вверх мужик в солнцезащитных очках и запотевшим бокалом в руках. Сколько себя помню, самой большой проблемой в Моздоке была жара. С мая по октябрь. А кондиционеров ещё не было, даже у партийной верхушки. А тут: домик, зелёная травка, бассейн и ХОРОШО! Всё совпало!
— Нам срочно нужна дача, — тут же озвучил отец желание, уже, половины семьи.
Маме было всё равно, я смотрел на обложку и захлёбывался слюной от восторга: «Домик! Вот, где я смогу уединяться со своей любимой, и никто не будет нам мешать!». В четырнадцать лет это очень важно! Судьба семейной дачи была предрешена. На следующий день, во время работы, отец зашёл к «главному по дачам» и озвучил своё сокровенное желание. Разумеется, как раз в данный момент межевали новую перспективную землю, и есть чудесная возможность выбрать самый лучший участок. Отец глянул на схему и, не задумываясь, ткнул в самый крайний, возле реки.
— Сан Саныч, не рекомендую, — отреагировал специалист по полям и огородам, — может подтапливать. Возьмите вот этот, чуть-чуть повыше, — и они ударили по рукам.
На следующий день, мы ехали на свою фазенду. Ехать пришлось на «Ниве», ибо «Волга» туда, почему-то, не могла проехать. Я представлял себе зеленый луг, как на заставке «Windows», разделенный на участки колышками с верёвочками. Колышки с веревками были (точнее колья), но разделяли они не зелёный лужок, а недавно осушённое болото, поросшее камышом в рост человека, находящееся на берегу гнилого ручья. Возле такого Пушкина застрелили. В начале весны, ручей основательно углубили и расширили с помощью экскаватора, вот в него и ушла лишняя вода с болота! Из камыша что-то квакало, чирикало, жужжало, и даже злобно зыркало. «А как же домик?» — подумал было я, но тут к нам подъехал огромный трактор с монстроподобным плугом. Это был даже не плуг, а железный парус морской яхты. Обговорив с отцом детали, водитель трактора вгрызся своим металлическим зубом в землю и начал выворачивать её наизнанку. Чтобы переворошить все наши восемь соток ему понадобилось проходов тридцать, а то и меньше. Закончив, водитель спрыгнул на землю, подошёл к нам, осмотрел всех и остановил свой взгляд почему-то на мне:
— Ну что, комсомолец-доброволец, подозреваю, что теперь это будет твоя война, — и он злорадно улыбнулся.
Я не хотел никакой войны, я хотел домик для нас с Олей, но он подошел к пашне и вытащил из земли мерзкого вида деревяшку, похожую на кишечного червя-паразита — солитёра.
— Запоминай! Это твой враг на ближайшие три года! — он протянул мне фиговину, — это корень камыша. Он не боится засухи, наводнения, пестицидов — он не боится ничего! Его можно только вырвать из земли, облить бензином и сжечь, как личинку чужого! Но достать из земли его нелегко — он прячется в глубине. Не хотел бы я оказаться на твоём месте. Удачи!
Он собрался было назад в кабину, но потом решил прояснить детали:
— Сейчас ты первый раз пройдёшь по участку и соберёшь все корни, которые видно. Через два дня земля подсохнет, осыплется, и появятся новые. Ещё через три дня приеду я с бороной, разравняю пашню, и они вылезут опять. И даже тогда не думай радоваться. После того, как ты соберёшь их все и сожжёшь вон на том пятаке, через некоторое время из земли всё равно вылезут острые, как стрелы, побеги камыша. Пропалывать их бесполезно. Они, как головы гидры — срубаешь одну, на следующий день появляется три. Надо выкапывать корень! А он длинный и глубоко! И так, пока не победишь окончательно. Вперёд!
Что-то мне стало грустно. Я посмотрел на отвалы земли, в которых запросто можно сломать ногу, на свои нежно-голубые кеды и подумал: «А может, ну его, этот домик? Может, мы с Олей приноровимся уединяться где-нибудь в парке на скамейке или в кинотеатрах?». Но меня уже никто не спрашивал. Семья охотно согласилась с выбором опытного комбайнёра. Борцом с назойливым камышом определили именно меня. За месяц сражений я успел, как следует, возненавидеть приусадебное хозяйство, но, в то же время, оценить плодородность доставшейся нам почвы. Есть такое выражение: «Воткнёшь палку — она прорастёт!». Это, как раз, про то самое болотце, где нам дачу нарезали! Гигантские урожаи! Но пока только камыша. Когда я, более-менее, разобрался с камышом, начал размечать делянки, но тут заявился Сан Саныч со строительной бригадой. Они перекопали половину участка, залили бетоном фундамент для дома и бассейна. Я насторожился, и на время приостановил свои работы. Глупо возделывать делянку, если её завтра бетоном зальют. Обычно, партийные работники в СССР, старались всё, что только можно, осуществить безвозмездно, то есть даром. На халяву! Бесплатные рабочие старались как можно дольше выполнять поставленную задачу, еле-еле двигались и ходили с кислыми лицами, как и все остальные строители коммунизма. Но глядя, с какой скоростью наши подрядчики возвели нам на даче двухэтажный дом, у меня сложилось ощущение, что они работали за деньги. Возведены стены и крыша дома, врыто бетонное кольцо для бассейна. Внутри стен даже проложили импортный порошковый утеплитель! Очень важный компонент, с нашими морозами по +5! Остались только отделочные работы.
И тут опять про меня вспомнили. Разумеется, полностью доверить украшение дачи восьмикласснику никто не собирался. Генеральным продюсером проекта «Отделка», вызвался одноклассник Сан Саныча, дядя Зураб. Который, в тот момент, работал учителем труда в интернате для «не особо одарённых» детей. Это те самые дети, которые выпилили из дерева головоломку, которую мы математическим лагерем из «особо одарённых» детей всей Северной Осетии (IQ> 200) так и не смогли собрать! А они смогли. За пять секунд. Но сейчас не об этом. Дядя Зураб был прирождённым потомственным плотником. Он любил дерево, он дружил с деревом, он жил деревом, он думал, как дерево! Большую комнату на первом этаже дачи мы просто, на скорую руку, оклеили обоями с рисунком под дерево и назначили её столовой, а вот над верандой, мансардой и спальней на втором этаже, потрудились на славу! Лестница на второй этаж. В присутствии Зураба, это не могла быть какая-то примитивная обыкновенная лестница. Обязательно должна была получиться удивительная, филигранная витая лестница, с колоннами ручной работы. И она получилась. А для колонн ручной работы уже пригодился я. Как у большинства советских школьников (а не у этих криворуких современных нажимателей на экран смартфона), в начальной школе на уроках труда, у меня был токарный станок. И я, запросто, мог выточить любую деревянную деталь по чертежу. Вот таких деталей в количестве сорока двух штук я и выточил, по вечерам, в кабинете труда коррекционного интерната. Сорок две, грёбаные, метровые колонны для винтовой лестницы, на второй этаж своей дачи! Надеюсь, Оля оценит мои страдания и будет, в нужный момент, более ласкова и податлива! А это только лестница! Другой одноклассник отца, сварил на мансарду очень красивую решётку с вязью, плавно переходящую в арку виноградника. Чтобы, сидя на мансарде и наслаждаясь видом заходящего солнца, вкушать чудно пахнущий виноград непосредственно с ветки. А ещё один, притащил четыре огромных чеканки, добытых в захоронениях старых аланов, для оформления спальни на втором этаже и шкуры, снятые с целого стада овец. Что-то мне внимание со стороны этого кружка одноклассников перестаёт нравиться! Что они задумали? Это наше с Олей гнёздышко, а не ваш вертеп для пьянок! Будем составлять график!
Большинство тонкой отделочной работы дядя Зураб выполнил лично. Меня заставил лишь заколотить оставшиеся дыры деревянной вагонкой, и покрасить всё получившееся великолепие олифой в два слоя. Я, никогда в жизни, не забуду олифу на своём теле, в сорокоградусную моздокскую жару! Эта тёплая, тягучая, вонючая мерзость. Которая прилипает ко всему подряд. Её невозможно смыть. Она исчезает только вместе с двумя-тремя слоями кожи, через неделю. А всё это время, ты похож на смоляное чучело из сказок дядюшки Римуса. ГАДОСТЬ! А покрыть всё нужно было двумя слоями! Но я справился. И тут, внезапно, все потеряли к даче интерес. Оказывается, началась посевная. И у меня в помощниках была лишь бабушка (точнее, я у неё) и мои знания из кружка юных натуралистов, а там сплошные скворечники. В результате, свою первую посевную мы провалили. Засеяли половину участка картошкой, а остальную землю утыкали саженцами из местного отделения «Леспромхоза». Отчаиваться никто не собирался! К следующему сезону все готовились более обстоятельно. Саныч прислал спецов, которые обустроили настоящий виноградник, соорудили душ и стационарный туалет. Я же записался в кружок юных ботаников. Там мне разъяснили, что почём, и научили творить деревянных франкенштейнов. Несмотря на гордое звание: «Северный Кавказ», не все бананы у нас вызревали. Поэтому, ботаники применяли мичуринскую хитрость — на холодоустойчивые пеньки приживляли нежные побеги. И тогда, и персики, и мандарины охотно плодоносили. В качестве стойкого к морозам пенька, обычно применяли алычу (или дикую сливу). А сверху втыкай, что угодно. У меня на одном основании росло сразу четыре разных фрукта: персик, абрикос, вишня и слива. Так, ради любопытства. И все плодоносили исправно, никто не дрался из-за пчёл!
Бабушка к посевной начала готовиться с зимы. У меня на лоджии была лаборатория. Я там проводил свои физические и химические опыты (тупо что-то взрывал), проявлял фотографии и предавался эротическим мечтам об Оле. Но однажды, получил недвусмысленный приказ: «Переехать в подвал!». А на лоджии теперь росла рассада! Помидоры, огурцы и прочие овощи. На Кавказе очень длительный сезон и надо высаживать уже взрослые растения, чтобы успеть собрать два урожая! И мы успевали. Почему я в подвал, а рассада на лоджию? В подвале нет солнца!
Итак, на второй год земледелия мы имели:
— пару соток картошки
— несколько шикарных грядок разных сортов помидоров, огурцов, перца, капусты, баклажанов
— всякая морковка, редиска и прочая зелень
— кусты смородины, малины, крыжовника, китайской вишни
— штук пятнадцать деревьев
— кусты роз для любимой Оли
— и, главная гордость Саныча — виноградник. От веранды до душа на металлической арке. Четыре разных сорта.
Болотная земля не подкачала. Все культуры, за один-единственный год, выросли до неимоверных размеров. Виноград свисал с арки на полметра и мешал сходить пописать! Бабушка накрутила из него варенья, раздала соседям, но потом совершила судьбоносную глупость — из остатков приготовила домашнее вино. Без каких-либо заморочек, по старому деревенскому рецепту. Но, получилась амброзия! Отец попробовал продукт, оценил и сразу задумался: «А зачем у нас четверть дачи занимает картошка? Ведь там может расти, такой полезный, виноград? И виноградарь уже есть готовый, на примете». И занялся поиском второго участка, специально под картошку. Само собой, нашёл. Возле автовокзала, в совершенно другом углу города. Если бы у нас был садовник, я бы был совсем не против этого. Но, как-то так исторически сложилось, что садовник именно я! Подстригать розы — это одно, но в условиях сорокоградусной жары, все растения надо поливать! Раз в день! Иначе, засохнут! Так как по утрам у меня физкультура, а днём перемещаться по открытой местности невозможно из-за жары, я бегал поливать дачу по вечерам. Картошка справлялась как-то сама. Чтобы полить помидоры, огурцы и прочий укроп, нужно было вытащить с семиметровой глубины колодца пятьдесят вёдер воды. Сначала я справлялся, но потом перестал узнавать окружающих, начал кричать по ночам и Сан Саныч пробурил скважину (не сам, конечно), и установил в неё электрический насос. Фазенда засветилась новыми красками! Деревья позеленели, виноградник ещё больше разросся, и первый раз заполнился полностью бассейн. У одного из мечтателей сбылась мечта.
Отец лежал в бассейне, посасывал холодное вино из бокала, и, с довольным видом, обводил взором насаждения эдемского сада. Всё как на обложке журнала. И тут его взгляд наткнулся на помидоры. «Доколе? Что они тут делают! Надо срочно убрать их с глаз долой, вместе с огурцами. Нам катастрофически не хватает места для коньячного винограда!». И он, решительно, отправился к главному распорядителю огородов. Запросто проблему не удалось решить, но как следует порывшись в глобусе, специалист нашёл делянку. В сорока километрах от города, в лесу на опушке. Саныч обрадовался, а вот я не очень. «Он что, пытается проверить степень моей выносливости и ждёт, пока я копыта отброшу?» — подумал я, и решил не оттягивать эту торжественную процедуру. Вспомнил, как дурнел от обезвоживания, упал на пол, и задёргал левой ножкой. Отец оценил мой намёк и прикрепил ко мне, для поездок на дальнюю делянку, водителя Назима на «Ниве». Земля в лесу была ещё более плодородной, чем на болоте. Помидоры пытались обогнать в своём росте столетние кедры, а может им, из-за кедров, солнышка не хватало. Но Назим, почему-то, не любил наши поездки в лес. И, пока я пожинал урожай, бродил по периметру участка с обрезом. Может, он что-то знал, о чём я не догадывался?
Хорошее было время, запоминающееся. Оля получала на все праздники охапки роз, подвал ломился от бутылей с вином и консерваций, овощи приходилось раздавать соседям. Но потом началась война, пришли беженцы и все участки опустошили, как саранча. Дом на самой первой даче разобрали на дрова, а последний беженец, который уже не нашёл, что украсть, тупо насрал по центру комнаты, в знак своего протеста. Бог ему судья.
Но, самое смешное, что за все четыре года процветания дачи, Ольга, так ни разу и не согласилась посетить её в режиме «романтик», наедине со мной. А я уж так нахваливал мягкий топчан в спальне на втором этаже, покрытый овечьими шкурами. Топчан она пришла посмотреть на какой-то семейный праздник, с толпой гостей, а вот полежать вдвоём с любимым — ни в какую! Дескать, такое вот уединение, идёт вразрез с их семейными принципами. Кабы чего не вышло. Свою невинность она, по настоянию старших женщин семьи, готова отдать только законному мужу. А всякие добрачные ласки, возможны только в родной квартире, в её комнате, и чтобы за дверью дежурила усмирительная бригада, если вдруг я посягну на святое. Что-то мне подсказывает, что это было не совсем её решение, а «старших женщин», потому что в комнате, наедине, она была готова на всякое, «только тихо!».
Как вы, наверное, поняли, к моему последнему курсу в академии, соревноваться с Украиной по наполнению посылок, Кавказ был совсем не готов. А жаль. От вина, по собственному рецепту, я бы не отказался…
Глава 7. Звёздочки
Пока я предавался воспоминаниям, наступил вечер. Мариша разобрала коробку, разложила продукты по местам и приготовила ужин: фрикасе из оленины в соусе «бешамель» с картофельными дольками и салат из свежей зелени. В салате обильно присутствовали васильки, и даже парочка жёлтых одуванчиков. Мы с Витей переглянулись. Оказывается, всё это время, его батя пытался накормить нас высокой французской кухней, а мы: «Сено! Сено!». Горилку решили не трогать. Со дня на день нам должны зачитать приказ о присвоении первого офицерского звания «младший лейтенант», и самогонка тогда обязательно пригодится — звездочки обмыть!
Не успели мы убрать со стола посуду, как заявилась Дашка. «Да ну, на..! Я же совсем про неё забыл! Даже не съездил попрощаться!» — вспомнил я, и начал лихорадочно придумывать выход из ситуации. Обычно, перед временным расставанием с Дарьей, я наносил визит вежливости, и заявлял с грустным видом, что мы стали не так трепетно относиться друг к другу как раньше, наши чувства остыли, и, некоторое время, нам нужно пожить отдельно, чтобы чувства подогрелись и страсть вспыхнула с новой силой. Тогда, Дашка косо смотрела на меня, цедила сквозь губу: «Да пошёл ты!» — но ничего конструктивного предложить в текущей ситуации не могла. «Прогревание чувств» обычно длилось пару недель. Я вдоволь насыщался новой пассией, после чего возвращался «в семью» полный сил и здоровья, готовый к новым свершениям. А вот, заполучив Маришу, совсем забыл о ритуале.
Дарья, как ни в чём не бывало, ввалилась в квартиру, сбросила уличную обувь в коридоре и сразу прошла в зал.
— Здравствуй, Витя, здравствуй, Макс.
Взгляд, на долю секунды, останавливается на Марине:
— Здравствуй, новая баба Макса. Ну, наверное, мне пора… до свидания, Витя… до свидания, Макс… до свидания, новая баба Макса… Гори в аду!
И пошла к выходу. Как-то слишком кошерно, без истерик, даже без обычного проклятия. Что-то тут не так, как бы хату не спалила!
— Ну-ка, стой! Раз, два! Села! Рассказывай!
И она рассказала, периодически злобно зыркая на величественно стоящую в арке межкомнатного проёма, в своём королевском халате, Марину. Получилось, что конец августа — откровенно счастливый для меня период. Кроме всех добряков, которые свалились на Максимку двадцать восьмого числа, чудеса на этом не закончились. Когда Дашка вернулась с дачи, вся такая изнасилованная прополкой сорняков и посевом озимых кверху жопой, ей, разумеется, захотелось простой человеческой любви, чтобы не она в черенки, а черенок в неё! Но как только она потянулась к телефону, чтобы позвонить носителю этой самой любви, внезапно прибежала младшая сестра, и с радостью сообщила, что пару дней назад эта самая любовь находилась у неё внутри. И это было чудесно! «Не, ну я всё понимаю… но сестру?! Ты бы ещё пса нашего трахнул! Скотина!» — подумала Дашка, и затеяла устроить мне лютую месть — совратить самого любимого друга!
Под раздачу попал Дюша. И, на его счастье или несчастье, он оказался дома, когда Дашка затеяла свой секс-террор. Я до сих пор не знаю, какой именно фактор оказался судьбоносным: или Дюша совсем одичал в полку на стажировке, или оголодавшая на даче Дашка вытворяла в постели что-то невообразимое, или он просто морально был не готов утром в постели, обнимая пышную Дашкину жопку, ответить «Нет» на вопрос: «А пойдём жениться?», но Дарья довольно расплылась в улыбке и торжественно сообщила:
— У нас через месяц свадьба!
— Андрюха на лестничной площадке? — спросил догадливый Витя.
Дашка утвердительно кивнула и пошла за будущим мужем, а я, в этот момент, ломал мозг: «Ну почему именно Дюша? За что? Они же — совсем разные! Дашка очень хороша, по-своему, и, безусловно, достойна большой и чистой любви. И, вполне возможно, я составил бы ей неплохую пару на всю жизнь, ввиду своего неприхотливого характера и навыков владения любым электоратом, полученных в Высшей Партийной Школе, но Андрюха!!! Он же махровый интеллигент, философ. Его слегка подпортил Днепропетровск, но Дюша умудрился, даже оттуда выйти довольно респектабельным юношей, с лёгким сленгом и акцентом. А это не сильно отразилось на его талантах и способностях. В науках преуспел, прекрасный спортсмен, а как он попадает в баскетбольное кольцо с центральной зоны! Дашка филигранно попадает, лишь плевком, сквозь щель в передних зубах, в подъездную лампочку! Ну, хоть натрахаются вдоволь. Оба!».
Через десять минут вся компания, счастливая и довольная, сидела в зале и обсуждала события последних дней. Внезапно, оказалось, что нет ни одного пострадавшего, а все нашли друг друга. Марине явно претило наше громкое, рабоче-крестьянское сообщество, но она, как настоящая леди, не подавала виду и скромно улыбалась, сидя в сторонке с вышивкой в руках. А потом, вообще, включила любимую кассету внутри головы и полностью отрешилась от происходящего.
Дашка терпеливо дослушала рассказы про все мои бравые похождения в Петровске, ещё раз, с нескрываемой ненавистью, посмотрела на медитирующую Маняшу и спросила:
— Сычёв, сволочь! Я, конечно, всё понимаю… но, как??? Как, ты это делаешь? Ведь я приехала всего на пару дней позже. А за это время: сестра трахнута, по дому бродит какая-то Эммануэль, а про меня уже никто не помнит. Ты же не человек! Дьявол! В тебе нет ничего святого!
— Думай о случившемся в позитивном ключе. Я тебе, помимо своей воли, прекрасного жениха срастил. В некоторых аспектах гораздо лучше меня. По бабам бегать точно не будет, я его уже пять лет знаю. Наслаждайся! И вообще, всё не так однозначно, как тебе кажется. Я, кругом, жертва обстоятельств. Плыл, так сказать, по течению, совсем не влиял на ход событий. И с Танькой, никогда в жизни, не отважился бы сам заигрывать. Это она меня употребила! Хочешь — верь, хочешь — не верь.
Я загадочно улыбнулся, вывел Маришу лёгким поглаживанием по бедру из прострации и предложил:
— Может, чаю попьём?
Мари, с пониманием, слегка кивнула головой и удалилась на кухню, варить божественный отвар из ромашек и тысячелистника. Мы с Витей довольно ухмыльнулись, Дюша отвесил нижнюю челюсть, Дашка злобно зыркнула на нас всех. За последующий год, они с Мариной так и не подружились. Оказались совсем разными. А вот с Снежаной Дашка нашла общий язык сразу, после первого тоста.
Тем временем, у нас закончились первые дни учебы. Прошли вводные «ленивые» лекции, на которых курсанты, не столько записывают материал, сколько отходят от пережитого летом и настраиваются на долгий учебный год. Последний. Самый серьёзный. Незаметно пролетели выходные. Понедельник. Главное торжественное событие в жизни каждого военного — присвоение первого офицерского звания. В нашем случае — младший лейтенант. Но для нас тогда, не было никакой разницы: младший или старший. Главное, сама смена статуса, от курсанта с буквой «К» на погонах и «соплями» на рукаве, к гордому званию офицер, со звездой на погоне. Пока только одной и маленькой, но количество и размер звёзд — это дело времени. Это, как у насекомых, когда куколка становится бабочкой. Не знаю, как там у бабочек, но нас буквально разрывало от гордости и ощущения собственной крутости. Пока шеф всех, по очереди, вызывал из строя, вручал синие погоны и две первые звезды, остальные активно планировали обмывание звёзд. Разумеется, мы, с Виктором Сергеевичем, не могли не похвастаться новой элитной хозяйкой, и пригласили всю толпу на обмывание к себе. Плохо помню, кто именно был в тот вечер у нас в гостях, но точно многие. Мариша из наших объяснений совсем не поняла смысл предстоящего мероприятия, но по суровым лицам осознала всю важность события и постаралась на славу. Даже льняные салфетки с серебряными кольцами нашла в закромах у Розы. Не забыв записать в мой архив, что и где лежало, чтобы потом вернуть на место.
Несмотря на максимально тесное переплетенье тел, какого-то душевного единения у нас с Мариной, за всё время симбиоза, так и не случилось. Я находил её очень красивой, утонченной, но немного странной, в связи с её активной внутричерепной жизнью. Жить надо здесь и сейчас, а помечтать на пенсии успеешь! Она же, и ко мне, и ко всем остальным «академикам» относилась снисходительно. Дескать: «Я, эту вашу медицину, не особо понимаю. Как, в здравом уме, можно ковыряться внутри человека, а тем более трупа (фи!!!), но придворный лекарь — полезный персонаж… как садовник или сантехник. Особенно, когда милорд уходит в дальний крестовый поход, и надо с кем-то коротать досуг… и делить постель. Так что, обучайтесь». Вот, как интересно получается. Когда я поступал в ВМА, конкурс был двадцать семь человек на одно место. По блату поступить тогда было невозможно, до введения ЕГЭ оставалось как минимум лет двадцать, и надо было поразить членов экзаменационной комиссии своим всесторонними познаниями. И ведь поражали. Априори, все поступившие были одарёнными, неординарными личностями. Однозначно, более интеллектуально, да и творчески развитыми, чем основная масса людей. Как «Люди в чёрном», Best of the Best! Были и выдающиеся спортсмены, и ученые, и изобретатели, и поэты, и любовники — как говорится, на любой вкус. Но никому из нас не удалось серьёзно привлечь внимание Марины к своей персоне. Мы для неё были серой (точнее синей) массой, с которой она, временно вынуждена делить кров и очаг.
Первые месяцы знакомства мы очень часто занимались сексом, и каждый раз Мари испытывала оргазм или очень эффектно его имитировала, но не суть. Ведь я никогда не тешил себя иллюзиями, мол это потому что я такой прекрасный любовник. С другой девушкой — да! Но, не с Мариной. Для неё я был лишь триггером, спусковым крючком, а основное действие происходило у неё в воображении. Несколько раз я пытался выведать у Маняши, чем же, таким особенным, покорил её сердце этот узник замка «Кресты», которого она с таким трепетом ждёт, но никакого внятного ответа не добился: «Это нельзя описать словами. Когда ты его увидишь — сразу поймёшь». Ладно, подождём, нам спешить некуда.
К нашим разговорам на тему учебы она даже не прислушивалась, там сплошная скука. Но, когда я начинал ей вещать о своих амурных похождениях, всегда слушала с замиранием. С самого первого рассказа я понял, что её мало интересует сам сюжет квеста: как догонял, как покорял и тактико-технические характеристики очередной завоёванной Дианы. Эту информацию можно было вообще пропустить. Её интересовала атмосфера: «А какого цвета было небо?», «А какие запахи стояли вокруг?», «А что за музыка играла в этот момент?». Она очень мало сама путешествовала, поэтому все маленькие, даже очень незначительные детали производили на неё неизгладимое впечатление и помогали воссоздавать общую картину происходящего. И я старался, максимально подробно, описывать «фон», зачастую приукрашивая или, даже привирая. В дикий восторг Мари привело моё повествование, о единственном романтическом вечере с её тёзкой в санатории ВВС на берегу Черного моря. Почти тёзкой, приморскую прелестницу звали Марианна. Вот там было всё, как Маняша любит: неожиданное знакомство, танец страсти, всеобщее внимание и восхищение, романтическая прогулка по морскому побережью на фоне шума волн и запахов тропического леса, вмешательство в отношения сурового отца, битва, и неминуемое расставание! На всё про всё — десять часов (с перерывом на сон). Хотя самого акта любви, собственно, и не случилось, ввиду малолетнего возраста Марианны. Мариша по ходу рассказа вставляла уточняющие вопросы: «А какое на вкус было это домашнее вино?», «А как поют цикады?», «А кто такие цикады? А почему они сидят на дереве?», «А когда голенькая лежишь на пляже, песок ТУДА не набивается? (я откуда знаю, ни разу не проверял)», «Ты что, в теннис умеешь играть???», и к концу повествования совсем поплыла от перевозбуждения. «Эдак тебя торкнуло! Давай родная, возвращайся потихоньку в реальность, я не хочу спать на мокрой простыне!.. Опять…». * А вот нашу военную составляющую, она открыто презирала. Война — антагонист любви!!! Как можно, вообще, этим заниматься? О чём, абсолютно не стесняясь, сообщала мне в кровати перед сном.
— А вот Снежана любит военных. У неё папа офицер и она всю жизнь провела в военных городках, среди офицеров и солдат. Поэтому привыкла к ним с детства… — добавила Маняша и улыбнулась.
Ещё один плюсик в карму загадочной Снежаны.
И с нашими жёнами и подругами Мари тоже не сошлась. Только, более-менее, сдружилась с Верочкой Саблиной. Если Мариша тянулась к высоким чувствам, то Верунчик стремилась к «высокой» жизни. Её интересовало всё из мира «дорого-богато»: брендовые вещи, богемные тусовки, элитная кухня. Вот, видимо, где-то там, в вышине, они и нашли точки соприкосновения.
* — более подробно данные события описаны в книге «Стажировка»
Поэтому, когда мы наполнили водкой гранёные стаканы и начали бросать туда звездочки, Марина наблюдала за происходящим с широко раскрытыми глазами, как за таинственным ритуалом папуасов островов Новой Гвинеи. А ведь, ничего пугающего, а тем более шокирующего, в процедуре обмывания звёзд не было. Берётся полный стакан сорокоградусной жидкости, в него помещается только что полученная звёздочка, жидкость выпивается, а звезда занимает своё положенное место на погоне. Если этого не сделать, то, по-старорусским военным поверьям, звезда не будет расти и размножаться, а то и вовсе, может зачахнуть и слететь с погона! Во время обмывания, главное вовремя поймать её зубами или языком, чтобы она не поглотилась вместе с водкой. У звезды очень острые лучи и ножки, что доставляет определённый дискомфорт при похождении через весь желудочно-кишечный тракт. А на выходе — совсем кошмар. Можете поинтересоваться у любого из неловких, они охотно расскажут об этом событии в самых ярких красках.
Когда все, как следует прополоскали звёзды во рту и начали сверлить дырки в погонах, зазвонил телефон. Я взял трубку, это был Фёдор.
— Прикинь!!! У меня сын родился!!! — радостно сообщил он.
То-то Федор Борисыч, последние дни был так загадочен и молчалив — переживал!
— Поздравляю!!! Отец!!! Мы тут, как раз, звёзды обмываем, подтягивайся, вместе выпьем за здоровье наследника!
Долго его уговаривать не пришлось.
— Что взять? — уже на низком старте спросил Боб.
— Да как всегда: выпить и запить, — не раздумывая ответил я, и в трубке моментально послышалось «пи-пи-пи».
Появился Фёдор очень скоро, синий во всех смыслах. Во-первых, уже хорошо отметивший, по ходу движения, рождение сына и, по этому поводу, слегка покачивающийся. Во-вторых, он был в нашей новой синей форме лётных офицеров, то есть заранее отдавал себе отчет в том, что домой сегодня вряд ли попадёт, и на учёбу поедет сразу с того места, где его настигнет сон. На «выпить» он взял две литровых бутылки водки «Распутин», на «запить» одну бутылочку «Колы», объёмом 0,33 л. Я считаю — всё правильно сделал. Федя прошёл в зал и собрался обрадовать всех новостью о рождении наследника, но не успел. Ромочка Филатов, увидев на Фёдоре китель с погонами задал вполне резонный в свете последних событий вопрос:
— А ты звёзды обмыл? Нет!!! Тогда не считается.
Мы выковырнули обе звезды из погон, закинули их в стакан, залили водкой и протянули Феде. Боб, как-то грустно посмотрел на содержимое, вздохнул и залпом осушил. Выплюнул звёзды на скатерть, и, только теперь, сообщил всем радостную новость: «А у меня сын родился!» и покинул чат. Мы, привычно, оттащили Феденьку на кровать, чай не первый раз, и продолжили веселье.
Как только мы дошли до стадии танцев, в дверь что-то забилось. Это оказался наш сосед по лестничной площадке, который, ЯКОБЫ, терпеть не мог громкую музыку. На вид он был ненамного нас старше и вряд ли испытывал реальный дискомфорт. Скорее всего, ему было просто завидно чужому празднику. И да, представлялся он так: «Олег, контуженый воин-афганец». Обычно, когда из коридора слышался голос Олега, на переговоры выходил Витя, как самый подготовленный к рукопашному бою, с контуженными любого военного конфликта. Они, с Васей Крыжановским, ещё со школы занимались какой-то убойной версией джиу-джитсу, и были, в любой момент времени, готовы к смертельной схватке. Так случилось и в этот раз. Витя что-то сказал Олегу, обулся и они пошли на улицу. Я было рванулся следом, но меня остановил Крыжан. Он изрёк какую-то легендарную фразу из лексикона джиу-джитсовцев, типа:
— Он взрослый мальчик, он готов к бою, не лишай его радости победы в честном поединке!
Для себя я понял сказанное как: «Не лезь — сам разберётся» — и тут же развил мудрость, уже со своей точки зрения:
— Если вдруг, кто-то утащит за дверь меня, не бойтесь омрачить мне радость победы! Выбегайте всей толпой и пинайте ногами супостата!
Надеюсь, Вася уловил мою мысль. На всякий случай, я открыл форточку на кухне. Никаких звуков убиваемого Вити с улицы не доносилось, и я немного успокоился. И тут опять зазвонил телефон. Это был Вася. Он совсем не знал, как к нам добраться и попросил встретить его у метро. Я согласился, оделся и пошёл встречать. Уже перед выходом нацепил на голову фуражку Феди — это показалось мне смешным, спортивный костюм и фуражка. Как только я вышел из подъезда, обнаружил на скамейке на детской площадке Витю и контуженного Олега. Они не дрались шомполами от АКМ, а глупо хихикали и вдували друг в друга косячок дури. «Ну, такую битву, мог бы и я выиграть в одиночку» — ехидно подумал я и хотел было пройти мимо, но уж больно довольные лица у обоих были. Пришлось подойти и тоже пару раз дунуть. Заодно фуражку оставил, зачем я вообще её нацепил? И почему-то, после этого память заработала в режиме фотоаппарата, фрагментарно:
— вот я встречаю Васю, выходящего из трамвая (какого на хрен трамвая, мы на проспекте Ветеранов!?),
— вот мы с Фредом рубимся в покерные автоматы в игровом зале на улице Марата,
— вот мы с Бодей, вытаскиваем мокрого Фёдора из фонтана на площади Ленина возле нашей родной академии (Федя же спит у меня дома!?),
— вот мы с Васей стоим перед монументом защитникам родины на Пискаревском кладбище, отдавая честь и выдерживая минуту молчания, а спустя пару минут, там же, возле стены Цоя, орём в полный голос: «Но если есть в кармане пачка сигарет!!!!».
Занавес.
Глава 8. Наука. Начало
Проснулся я в своей кровати. Осмотрелся. Федя уже ушёл на учёбу, или просто ушёл. Маняши рядом тоже не было. Зато, была дикая боль в голове и лютая засуха во рту. Я попытался встать. С первого раза не получилось. Я подполз к краю кровати и обнаружил Мари, сидящую на диване. В руках у неё были спицы, в глазах презрение. Нормальная русская баба, например Антонина, увидев своего мужика в таком плачевном состоянии, моментально бы всё поняла и побежала к холодильнику за холодным пивом или рассолом! А эта сидит, ухмыляется, и ни намёка на милосердие. Огромная прореха в подготовке будущей принцессы! Где это видано, что любимый монарх загибается, а она сидит и ехидничает! Надо будет проработать: «Спасение после веселья!».
— Воды хоть принеси! — прохрипел я из последних сил.
Мариша с омерзением посмотрела в мою сторону, отложила спицы и ушла на кухню. Забулькало. Что-то человеческое в ней осталось. Первый глоток воды утром с похмелья — это божья роса! Неповторимо!!! Но, повторять не будем. И вдруг, где-то рядом с домом взорвалась бомба, ударная волна прошлась по ушам! И ещё одна! И ещё! С подозрительно ровным интервалом. Маняша, с недовольным видом, встала с дивана и сняла трубку телефона. «А! Это телефон звонил!» — догадался я.
— Тебя, — Мари, очередной раз, сжалилась и принесла аппарат к кровати. В трубке раздалось жизнерадостное:
— Сычёныш, спишь поди? — это был «мудрый крот», Дима Казаков.
— Разумеется, ведь… — я глянул на часы, — четырнадцать часов утра!
Крот поржал пару секунд и продолжил:
— Надеюсь, ты не забыл? Хотя, кого я обманываю. Разумеется, ты не помнишь. Хотя, это тоже неправильно. Нельзя забыть, если не знал. Короче, сегодня вечером научная конференция. Тебя, пока ещё, не выгнали из старост. Это тоже не вопрос, а утверждение, я смотрел списки участников, ты там два раза. Так что, оживай потихоньку. Начало в 17.00.
Вот, как так-то!??? Удачнее дня не придумали? Как бы это смешно не звучало, но я староста научных сообществ, аж на двух кафедрах: «Статистики» и «Гигиены и Эпидемиологии». На данный момент, у меня больше всех на курсе научных работ, аж шестнадцать! Но это, абсолютно, не имеет никакого отношения к моей тяге к научным открытиям, просто на этих кафедрах есть компьютеры! Возможно это какая-то ангельская интуиция, но когда, несколько лет назад, я первый раз увидел компьютер, то сразу понял — это будущее. В школе, когда у нас появился компьютерный класс, я стал самым ярым учеником по информатике, потом, поступив в академию, я неизменно тянулся к ЭВМ. И, ближе к старшим курсам, судьба поселила меня в лабораторном корпусе, где совсем мало медицины, но очень много компьютеров.
Кафедры «Гигиены» и «Статистики» находились на верхних, соседних этажах, что упрощало мою «научную» деятельность. На кафедре «Статистики» за научный кружок отвечал общевойсковой майор Василий Рюрикович Лядов, классический питерский интеллигент в десятом поколении, что вполне заметно, хотя бы по его отчеству. А вот на кафедре «Гигиены» я был закреплён за морским капитаном медицинской службы, Лаврентьевым Игорем Анатольевичем. Когда в свои семнадцать лет он поступал в Военно-Медицинскую Академию, насмотревшись фильмов про героическую службу военных подводников, уверенно выбрал четвёртый, морской факультет. Но когда, после распределения его отправили служить именно на подводную лодку, романтическое настроение слегка спало. Игорь Анатольевич был довольно крупным, я бы даже сказал увесистым, а вот медицинский кубрик подводной лодки, где он служил…
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.