Бесплатный фрагмент - Малая родина

Предисловие

После окончания Новосибирского инженерно-строительного института мне посчастливилось более тридцати лет жить в Забайкалье, где и состоялось мое профессиональное и творческое взросление. Увлекаясь охотой и рыбалкой, сбором лесных даров, я побывал сам и с друзьями, впитавшими в себя вольнолюбие от ссыльных предков, в различных местах этого края, удивляясь и восхищаясь его природной красотой. Вместе с тем я замечал хищническое отношение человека к природе, и с пониманием ее хрупкости и беззащитности в мою душу вселялась и тревога за сохранность этого необыкновенного края, вызвавшего у великого писателя А. П. Чехова восхищение: «Вообще говоря, от Байкала начинается сибирская поэзия, до Байкала же была проза».

В книге «Малая родина» я стремился передать свои чувства и моим читателям. Многие произведения до издания книги были опубликованы на просторах интернета и получили отзывы неравнодушных читателей.

«Малая родина»

О деревне можно писать по-разному, в зависимости от таланта. У Вас хорошо сказано. И не упрощенно, и не слишком пафосно, то есть так, как и должно быть. Малая родина — она или есть в человеке, или ее нет совсем. Хорош у Вас и дед Матвей, и внук, и природа — все замечательно написано. С уважением,

Галина Козловская 22.11.2018 00:23 

Здравствуйте, Николай! Спасибо за рассказ, плавное развитие которого позволило Вам раскрыть и повествовательную, и описательную его сторону! Разделяю отношение деда Матвея, а потом и Володи, к природе, малой родине, близким людям, жизни в целом.

Дмитрий Гостищев 31.08.2018 18:52

Замечательный рассказ, Николай, САМЫЙ ЛУЧШИЙ ИЗ ТЕХ, ЧТО Я ПРОЧИТАЛА У ВАС! В школе такие произведения называют программными, где автор выражает самые заветные мысли. И я обязательно включила бы этот ваш рассказ в школьные программы! Вы с такой любовью описываете природу малой родины — Забайкалья, что остаться равнодушным невозможно. Вот лишь малый пример: «Наклонившись над родником, чтобы утолить жажду, я залюбовался игрой родниковых струй, выбивавшихся из-под земли золотисто-песчаными фонтанчиками, отчего его дно казалось живым». Покоряет мудростью дед Матвей! И ваши заключительные слова тоже наполнены мудростью гражданина и ЧЕЛОВЕКА! С огромным уважением,

Элла Лякишева 17.06.2018 10:47

Замечательный рассказ… Как дорога жизнь, и как легко ее уничтожить (. И как прекрасно, что еще есть такие люди и такие чудесные места природы…

Надежда Позднякова 16.04.2018 19:19

Ваш рассказ — лекарство для души. Спасибо.

Дамира Кулумбетова 17.01.2018 15:38

Спасибо. Светлой души Вы человек.

Варакушка 12.01.2018 17:17

Николай, с интересом и удовольствием прочитала Ваш рассказ. ТАК увлекли, что рассказом о природе легким пером, последовательно, но, как бывает, пропускаешь такие повествования, но Ваши тянутся цепочкой красивого рассказа. Спасибо, прекрасное перо художника. С уважением, Галина

Галина Рябова 12.09.2017 08:50

С удовольствием проникся вашим повествованием, Николай. Хорошее описание природных мест позволило мне, далекому читателю, ощутить красоту Вашей малой родины. С уважением,

Николай Прощенко 31.08.2017 08:57

Хороший рассказ! Понравился!!! и природа хороша, и люди интересные вокруг! С уважением,

Татьяна Подплутова 21.07.2017 09:53

«Декабристки»

Немногословно и красочно — редкое сочетание. Эмоционально, с чувством меры. Вызывает уважительное отношение к людям, соответствующим окружающей красоте. Легко читать, когда легко написано. За полгода прочитала и перечитала многое из представленного. Нравится.

Елена Владимировна Николаева 31.03.2019 13:31

Хороший и поучительный рассказ. Молодцы.

Анорой Асрарова 28.01.2019 05:19

Ах, Николай, какая радость, когда любовь сметает время и расстояния! Спасибо Вам! С теплом, Ирина

Ирина Коваленко 25.01.2019 13:52

Замечательная история. Как интересно Вы ввели в сюжет рассказ Владимира о декабристах. Ваши герои понятны, очень обаятельны, вызывают искреннюю симпатию. Всего Вам самого доброго. С благодарностью,

Галина Преториус 03.03.2017 22:31

Рассказу можно было дать название «Декабристки», ведь их оказалось две. Замечательный рассказ и убедительное изложение. Донесен особый колорит края, его шарм. А такой раскидистой и нарядной плантации багульника, как на фото, мне не приходилось видеть. Вспомнились и послевоенные уральские деревни, где двери не закрывались при уходе хозяев. Очень понравилось, ставлю плюс. С большим уважением, Николай.

Александр Ведров 08.02.2017 17:08

Конечно же, «Декабристки». Опечатка — авторская слепота. Спасибо, Александр Петрович, у Вас зоркий взгляд! Польщен высокой оценкой такого мастера слова! Особенно красиво смотрятся просыпающиеся березы в окружении цветущего багульника. С уважением!

Николай Руденец 09.02.2017 07:01

«Цепная реакция»

Чудесный рассказ! Благодарим Вас за великолепное настроение! С уважением, Елена

Елена Шарманова 24.06.2021 21:50

Спасибо, Николай, за мастерски написанное произведение. Посмеялся от души. С уважением, Владимир

Владимир Цвиркун 01.11.2018 07:16

«Развратница»

Рассмешили, Николай! Ох уж эти строители со своим жаргоном. С улыбкой,

Луана Кузнецова 16.08.2020 10:31

Интересно и весело, Николай! Со строителями не соскучишься!

Владимир Эйснер 29.03.2016 07:30

«Вкус против запаха»

Да, на даче приходится много трудиться, а без навоза ничего не вырастишь. Зато потом с витаминами и с заготовками зимой, какая Россия без огурцов соленых и квашеной капусты. Молодцы… С улыбкой, Наталия

Наталия Королева 20.11.2021 13:46

Не потопаешь, не полопаешь — любимая поговорка родителей в ответ на мои детские «не хочу, не буду» в огороде. Так и приучают к труду.

Надежда Дьяченко 20.11.2021 08:23

«Мужики, так не шутите!»

Да, не обижайте женщину словами, а то получите сдачу делами. С уважением,

Юрий Симоненков 23.11.2021 21:45

Не надо так шутить с женщиной. Отомстит обязательно. Будьте осторожнее. (Улыбаюсь.)

Луана Кузнецова 14.03.2021 10:50

Ну и шуточки! Женская логика необъяснима…

Вадим Светашов 20.12.2018 06:52

Верно. Мужчинам завышать возраст женщины опасно. А вот сама женщина, особенно в зрелом (и более) возрасте, делает это с удовольствием. Часто езжу на море, среди попутчиц много старушек. И как гордо они о своем возрасте говорят. «Вам всего семьдесят? Мне уже восемьдесят два, а я по берегу пять километров прохожу!»

Наталья Калининградка 05.06.2019 14:05

Твердо могу сказать: радуйся! Легко отделался…

Сергей Засядкин 06.12.2018 13:51

Вы молодец, спокойно отнеслись к такому повороту «ну погоди-и-и». Уверена, что у большинства мужчин такая обида была бы — «ну все-е-е». С наилучшими пожеланиями и улыбкой 🤣,

Татьяна Михайловна Скиданова 04.10.2018 14:39

Какая мстительная подруга оказалась! Но, конечно, в этом возрасте женщин обижать не стоит, чтобы не оказаться в таком положении. Спасибо! С улыбкой, Татьяна

Пыжьянова Татьяна 07.03.2018 09:

Коля, прочла рассказ! Прекрасное купание. Видимо, и поучительный, в том, чтобы не огорчать женщин! Заходи почаще ко мне, буду рада! Творческих успехов! Здесь у тебя всегда интересно, есть что читать!

Татьяна Чижик 06.03.2018 19:27

Красивый этюд. Ничего не скажешь. Здорово! Сергей

Сергей Анкудинов 06.03.2018 11:35

Жестковатая подруга, однако! И расчетливая: и гости повеселились, и обида искуплена.

Николай Николаевич Николаев 05.03.2018 09:58

Интересные подтексты. Умело построенное произведение. Успехов!

Артур Грей Эсквайр 04.03.2018 12:

«Свадебные голубки»

Голуби такой породы точно не улетят. Символично, интересно получилось и про «витание в облаках». Спасибо, понравилось.

Анна Сивак 14.08.2020 19:47

Добрый вечер. Хочу высказать благодарность автору за поднятое настроение. Получилось очень тепло и душевно — хорошо, когда есть что-то простое, что в то же время дарит сердцу теплоту. С уважением,

Виктория Рыдлевская 14.08.2020 18:54

Маленький рассказик, а столько смысла! Спасибо. Удачного дня!

Галина Соколова 14.08.2020 05:33

Интересный сюжет, как-то необычно! С добром.

Валерий Неудахин 13.08.2020 14:47

То, что сделано с любовью, всегда найдет свои ростки. Вот и Ваш случай, Николай. Спасибо Вам. С уважением.

Луана Кузнецова 14.07.2020 16:55

«В носках по тайге»

Мило и забавно! Очень понравилось!

Олеся Бондарук 22.03.2019 16:37

Отведала таежной брусники, бруснику обожаю, у нас брусника — редкий деликатес, только на рынке растет. Спасибо за угощение. В тайге бывала, приходилось идти в мороз в носках. И дошла! У молодости мало ума. Доброго здоровья и творчества!

Зоя Кудрявцева 28.11.2018 13:19

«Контактер»

Написано увлекательно) в некоторых местах посмеялась) Спасибо!

Анна Былинова 29.06.2019 10:44

Очень интересная зарисовка. Тоже люблю наблюдать за трудолюбивыми муравьями. Радуете своими работами, Николай. Спасибо!

Фаина Нестерова 29.07.2018 11:05

Интере-е-есный рассказ, Николай!! Где-то читала, что муравьи — это особая РАЗУМНАЯ раса на Земле, как и пчелы, между прочим. Неужели правда? С улыбкой,

Элла Лякишева 14.06.2018 10:58

Потрясающе! А нам все некогда — спешим, вместо того чтобы понаблюдать за окружающим миром, интересным и загадочным! Спасибо, получила удовольствие! Удачи Вам!

Ларисса Климен 08.02.2017 18:36

Изумительный рассказ, и Вы его написали красивым языком и стилем, соответствующим сюжету. Я тоже люблю наблюдать за всякими животными. Можете посмотреть у меня что-то в рубрике о наших меньших браться, например «Нырки» http://www.proza.ru/2011/01/27/1184 С уважением,

Владимир Шаповал 06.02.2017 16:05

Замечательно рассказали! А каковы герои! И сюжет. Спасибо Вам. Удачи, добрых и интересных встреч.

Галина Преториус 04.02.2017 13:19

Не исключено, что муравьи и прочие «букашки-таракашки» — истинные аборигены планеты Земля. А мы — пришельцы с Венеры или еще какой-нибудь планеты. Ходим тут и считаем себя хозяевами, мусорим. Но, возможно, когда-нибудь научимся достойно относиться к «землянам». Вы, Николай, показываете хороший пример такого уважительного отношения к представителям иной цивилизации.

Николай Николаевич Николаев 31.01.2017 10:16

«Своя тарелка»

Ай, красиво! Менталитеты отличаются разительно.

Стар618 13.02.2018 23:46

Хороший рассказ, понравился! Теперь буду знать, что делать с грязной посудой. Буду приглашать гостей.

Соломон Дубровский 19.04.2017 10:12

«Проверка чувств»

Проверка чувств прошла на отлично, за что и был Сергей награжден долгожданным сыном. Замечательный рассказ. Жизненный, о настоящей мужской дружбе, проверенной годами. И с юмором! Спасибо!

Луана Кузнецова 18.10.2019 20:58

Веселый зимний междусобойчик мужики устроили — во всех смыслах. И не скучный никоим образом. Да и девочки в роддоме развлеклись неслабо. Но правильно в народе говорят: все хорошо, что хорошо кончается. Главное ваш герой, Николай, получил желанного сына, а друзья его — законный повод обмыть явление на свет будущего подельника (это я на совместные «подледники» намекаю). Хороший рассказ, Николай — жизненный и позитивный, правдиво и хорошим слогом написан. Неплохой бы фильм получился — короткометражка. Опять же Пушкин тут уместен — ведь тема достойна поэзии. И пародийное четверостишие мне понравилось. Хорошего клева вашей компании, Николай, плодовитости и вдохновения на новые веселые истории☺

Лариса Бесчастная 01.08.2019 01:02

«Памятная встреча»

Николай! От ваших рассказов веет настоящим теплом, пусть и действо происходит на Севере. Для человека, любящего тайгу, понявшего ее со всей ее суровостью и в то же время романтичностью, они (рассказы) как бальзам на душу. Моховка у нас, на Севере, считается драгоценной ягодой. Да, малина, клубника — ягода высшего сорта, да — это вкусно и популярно, но ни с чем не сравнить сладкий запах детства, запах моховки и смородины. Выше я прочла рассказ «В носках по тайге», так вот, я вижу каждый ваш шаг, чувствую атмосферу и даже ощущаю температуру воздуха. Я так понимаю, время конец августа, начало сентября — заморозки?) В общем, большое спасибо, что дали возможность вернуться в детство! PS: Большой привет из Забайкалья))

Анна Былинова 22.03.2019 14:21

Удивительные встречи иногда случаются. Даже в таежной глуши. Главное — начать разговор. Написано в стиле туристических заметок — такое всегда приятно читать.

Щукин Андрей 11.05.2018 18:36

Да, Николай, с таким же «горбовиком» братишка ездил по ягоды — голубику, моховку-смородину. И так же рассказывал, что растет моховка по берегам рек. Чем-то родным навеяло… Спасибо!

Пыжьянова Татьяна 25.01.2018 21:12

Спасибо. Хороший рассказ, добрый. И заканчивается хорошо. С уважением,

Мик Александров 22.05.2016 21:09

«Открытая дверь»

Правильный вывод! Интересная история! Благодарю Вас!

Любовь Силантьева 09.05.2019 13:02

Столько энергии, так ярко Вы смогли передать состояние ужаса этих секунд. Ангел у Вас сильный. Пусть он всегда будет рядом. С симпатией,

Галина Преториус 07.05.2018 19:29

Слава богу, все обошлось. Благодарю, Николай. С великим праздником Победы Вас. С уважением, Павел

Павел Лосев 06.05.2018 11:

Страшная ситуация. Хорошо, что повезло…

Галина Польняк 17.04.2018 15:

Ой, Николай… Не дай бог случиться такому… на переезде. Хорошо написана миниатюра — берет за живое. Спасибо! А баба — дура. Простите.

Пыжьянова Татьяна 25.01.2018 14:

«Ухажер»

В зимний день ваш рассказ — бальзам на сердце! Как будто сама побывала в грибном лесу. Спасибо за приятные минуты!

Светлана Иванькова 09.01.2020 08:45

Как много интересного Вы рассказываете. Николай, это все из Вашей жизни?

Луана Кузнецова 15.11.2019 21:20

Интересный рассказ. Лучше не написать!

Вадим Светашов 09.09.2018 17:56

Повести

Малая родина

…Забайкалье великолепно. Это смесь

Швейцарии, Дона и Финляндии.

А. П. Чехов

Уже третий день подряд дед Матвей до рассвета просительно будил меня и внука Володю: «Вставайте, сони. Косить пора, пока роса».

Я проснулся, растолкал храпящего во сне Володю, и мы выползли из палатки. С хрустом потянулись, подошли к сонно мурлыкавшему ручью, взбодрились его ледяной водой и молча сели у затухающего ночного костра.

Дед Матвей налил нам по кружке чая на лесных травах и насторожил прогнозом погоды:

— До обеда порадуемся ясному солнцу, а к вечеру погода начнет хмуриться. Уже вчера рваные тучи прорывались из-за хребта. Как бы сегодня оттуда не нагрянул дождь. А надо еще пару деньков, чтобы управиться, — и после паузы подтолкнул нас: — Доставайте печеную картошку, почаюем и за дело.

Выкатывая хворостинами из золы картофелины, мы, обжигаясь, чистили их, посыпали солью и, задумчиво глядя на пульсирующие угольки костра, ели, запивая ароматным настоем.

Позавтракав, мы взяли косы и пошли по росистой тропе за дедом Матвеем на облюбованную им поляну.

Солнце, осмотревшись на гривастом горизонте, медленно, подталкиваемое пружинистыми испарениями, начало вставать, наполняя тайгу золотистым светом и пробуждая выживших после таежной ночи, где по законам природы происходит немало трагедий.

На траве и листьях деревьев жемчужинами засверкали капли росы, которые, впитав запахи летней тайги, испарялись, наполняя воздух пьянящими ароматами.

Поляна находилась на южном склоне. Подогреваемая теплыми лучами, она не успела спрятаться под белесым одеялом тумана. Хорошо отбитая и отлаженная коса легко срезала траву до тех пор, пока обильно смазывалась росой, срывавшейся со вздрагивающих травинок. Но вскоре солнце подсушило траву, и косить стало труднее.

— На сегодня хватит! — крикнул нам дед Матвей.

Мы сложили косы и, вытирая пот, подошли к нему.

— Надо вас подкормить дичью, а то с этой оказией вы совсем стали никудышные косцы, — стрельнув глазами на внука, объяснил он свое решение.

Обычно дед Матвей сам заготавливал сено для своего подворья, строго соблюдая сроки и технологию, и благодарная буренка вырабатывала из этой витаминной пищи молоко с незабываемым вкусом. Нынче же из-за травмы руки он выехал на свой покос с опозданием и, чтобы хоть как-то наверстать упущенное, пригласил меня в помощники.

Я с удовольствием согласился, так как хотел провести остаток отпуска в тайге. А внука Володю, отрастившего до плеч «прощальные волосы», называемые дедом космами, и бившего баклуши в ожидании призыва в армию, отправил на помощь отец к большой радости деда, который при каждом удобном случае заманивал внука в тайгу и учил его уму-разуму по-своему.

Познакомился я с дедом Матвеем несколько лет назад. В то время на своем мотороллере «Турист» я часто выезжал в тайгу по ягоды в верховья речушки Шумной. Однажды в ягодный сезон мне удалось выехать на ягодные плантации Шумной в середине недели, чтобы успеть до выходных, когда горожане заполняют ягодники, спокойно набрать голубики.

Стоял жаркий июльский день. Несмотря на то что двигатель мотороллера охлаждался принудительно, на середине затяжного хребта пришлось сделать остановку, чтобы охладить мотор.

Не успел я сойти с мотороллера, как послышался шум спускающегося с хребта мотоцикла. Хоть и прошмыгнул он мимо меня на всех парах, я все же заметил, что управлял им подросток, а на багажнике были прикреплены два колеса от мотоцикла, что меня удивило, и на всякий случай я запомнил госномер мотоцикла.

На подъезде к ягоднику меня остановил заросший седой щетиной мужик и, всматриваясь в меня широко открытыми карими глазами, в которых читалось паническое отчаяние, с надеждой спросил:

— Мил человек, не встречал ли ты кого на своем пути?

— Подростка на мотоцикле, вез колеса.

— Это же от моего мотоцикла! Вот стервец! Сегодня я управился с сеном и хотел выехать домой, но прежде решил набрать голубицы. Прихожу с ягодника, а колес нету! Вот тут я и запаниковал. И вроде бы никого не было слышно вокруг. Ты за ягодой приехал?

— Да.

— Помоги моему горю, а я тебе ягоды насобираю. Наверное, он из городских. Наши, деревенские, не должны такую пакость сотворить.

— Найдем его по номеру, — уверенно сказал я и, сняв рюкзак с горбовиком под ягоду, подал его мужику, развернулся и поехал вслед за вором.

В конце спуска с хребта на крутом вираже я вдруг увидел в кустах опрокинутый мотоцикл и рядом с ним сидящего подростка.

— Что случилось? — участливо спросил я, остановившись.

— Упал и, кажется, сломал ногу! — захныкал он.

— Бог тебя наказал, — нравоучительно сказал я, осматривая его опухшую ногу. Наложив из выломанных палок шину на его ногу, я перегрузил колеса на мотороллер и поехал к мужику, бросив подростку: «Жди».

К моему удивлению, мужик уже ждал меня с наполненным голубикой горбовиком и радостно встретил:

— Вот выручил! Сам Бог тебя послал!

— Он не только меня послал, но и наказал воришку, — удивил я его и рассказал об аварии.

Мы быстро поставили мотоцикл на колеса и вернулись к подростку. Увидев хозяина мотоцикла, он покраснел до корней волос и плаксиво запричитал:

— Деда Матвей, я не знал, что это ваш мотоцикл. Я никогда больше не буду воровать, только не говорите отцу, а то он убьет меня.

— Вы знакомы?! — удивился я.

— Когда внук приезжает ко мне в гости, этот на правах друга часто бывает у меня. Ладно… Обиженного обижать — двойной грех. Придется тебя, дурачка, еще и в больницу везти.

После того случая у нас и завязалась дружба с дедом Матвеем. Приехав на помощь к нему, я порадовался за него. Вместо мотоцикла возле его дома стоял ГАЗ-69, который он выменял на мотоцикл с доплатой. На нем мы и выехали на покос.

Однако, подъехав к хребту, дед Матвей вдруг свернул с дороги, ведущей в верховья Шумной, где находился его покос, и поехал по едва заметному следу вдоль ручья Топкого, получившего такое название из-за большого количества топких мест на всем его протяжении.

— Не понял маневра! — удивился я.

— Сюрприз для тебя! — заговорщически переглянувшись с внуком, ответил дед Матвей.

Более двух часов мы тряслись на «газике» вдоль Топкого, но, к моему удивлению, нигде не застряли. По каким-то приметам дед Матвей, маневрируя среди деревьев, успешно объезжал природные ловушки для машин. Наконец после преодоления небольшого хребта перед нами открылась широкая падь, и мы остановились у зверовой тропы.

— Приехали. Дальше — пешком по тропе, — сказал дед Матвей, и мы, навьючив на себя рюкзаки, спустились к устью ручья, вытекающего из распадка, и остановились на крутом его изгибе у скалы.

— Узнал место? — загадочно спросил дед Матвей. Я, пожав плечами, ответил:

— Никогда здесь не был.

— Пока мы с внуком таборимся, ты поднимись-ка по ручью — может, и встретишь что-нибудь знакомое… — предложил он мне, улыбаясь.

Я поднялся по южному склону распадка, заросшему густым разнотравьем, и, увидев в начале его седловину, напоминающую спящего верблюжонка, радостно воскликнул: «Верблюжонок!» И в моей памяти все прояснилось.

Вскарабкавшись на его более высокий горб, я осмотрелся, и у меня захватило дух. Передо мной во всю ширь распахнулась падь Болотная, в конец которой и спускался этот распадок, названный нами Верблюжонком.

В начале Болотной серебрилась речушка Шумная. Вынырнув из изумрудной таежной дали, она, украсив своим драгоценным ожерельем подковообразную сопку, терялась за поворотом.

Эту подкову поставили на пути Шумной невиданные природные силы, вырвав из ее высокого скалистого берега огромный клок, чтобы направить быстрые воды Шумной через образовавшиеся гигантские каменные ворота в спокойные воды Болотной. Однако своенравная речушка, откупившись частью своих вод и обогнув препятствие, с еще большим азартом уносилась вниз по своей гористой пади.

Вдоль Шумной коричневой змейкой виднелась дорога. Она уводила в верховья, богатые ягодниками и сенокосными угодьями. Сколько раз я, проезжая по этой дороге, останавливался у каменных ворот и любовался оттуда открывшейся панорамой!

Левый скат Болотной смотрелся неприступной скалистой грядой, на гриве которой жировали в солнечном изобилии огромные сосны. Они, словно дозорные, всматривались в таежную даль, подыскивая стоящему за ними сосновому войску новые места для завоевания.

Правый скат был пологий и изрезанный многочисленными распадками, заросшими от самой подошвы высоким мелколиственным кустарником вперемежку с березняком и осинником.

Равнинная поверхность пади была покрыта густой высокой осокой, волнами переливающейся от малейшего дуновения ветра, словно приглашая пройтись и ощутить мягкую упругость травяного ковра. Однако соблазнившиеся, спустившись к ковру и потыкав его палками, убеждались, что под ним прячется высокая кочка, наполовину залитая ледяной водой с илистым дном. Огорченно вздыхая, они нехотя возвращались к своему автомототранспорту и пылили по накатанной дороге в верховья Шумной.

Особенно нарядной смотрелась падь весной, когда проснувшиеся березки, готовясь надеть свой летний наряд, купались в сиреневом море цветущего багульника, и осенью, когда прощальная позолота опускалась на нее.

Последний раз, стоя у неприступных ворот Болотной вместе с дедом Матвеем, я, мечтательно глядя на Верблюжонка, покрытого сказочной сизой дымкой, произнес: «Вот бы его оседлать!» И вот теперь благодаря деду Матвею я стою на его вершине и наслаждаюсь открывшейся красотой.

На этой вершине, почти лишенной растительности, хаотично громоздились каменные глыбы. Разыгравшееся воображение видело в них фигуры животных, воинов. Некоторые от воздействия жгучих ветров и морозов почти разрушились, но попадались среди них и крепыши, не поддающиеся разрушительным силам, будто кто их околдовал и оставил на вечное несение таинственной службы.

Противоположная вершина Верблюжонка уже была завоевана сосновым десантом, который разросся и вытеснил на окрайки распадка тонкие березки и осинки.

У самой подошвы Верблюжонка маленьким зеркальцем сверкал родник. Спустившись вниз, я отыскал его, замаскировавшегося под сплошным ковром моховника, усыпанного гроздьями душистой янтарной ягоды, осыпающейся при малейшем прикосновении к ней.

Наклонившись над родником, чтобы утолить жажду, я залюбовался игрой родниковых струй, выбивавшихся из-под земли золотисто-песчаными фонтанчиками, отчего его дно казалось живым.

Этот родник и дал жизнь игривому ручью-трудяге. Неторопливо протекая по длинному распадку, он то исчезал под полянами с высокой сочной травой, в которой прятались кусты черной и красной смородины, жимолости, чтобы напоить их живительной влагой, то вновь появлялся среди камней, тоже закрытых ковром моховника, напоминая о себе тихим журчанием ароматного настоя.

Когда я спустился в устье ручья, там уже стояла палатка, весело потрескивал костер, облизывая длинными языками пламени котелок, испускающий неповторимый запах «колдовского варева» — так я всегда оценивал кулинарные способности деда Матвея.

Увидев меня сияющего, дед с внуком тоже расцвели в улыбке.

— Признал? — спросил дед Матвей.

— Ты настоящий наездник! Такого красавца оседлал! — восторженно ответил я. — Как удалось?!

— Еще в прошлом году мы с Володькой протопали вдоль ручья Топкого. Наметили подъезд к Верблюжонку и держим его в секрете, — задумчиво начал свой рассказ дед Матвей. — Люди сейчас живут одним днем. Варварски относятся к природе. Ты посмотри, во что превратились верховья Шумной! Пожары и бездумные вырубки уничтожили целые плантации ягодников. А сколько по этой причине таких живительных ручьев пересохло в распадках, превратив их в безжизненные овраги?! Браконьеры так вообще чувствуют себя безнаказанно. Скоро там и рябчика не встретишь. Теперь природе и века не хватит, чтобы восстановиться в тех местах. Да и хватит ли сил у нее? Ты заметил, что здесь Природа словно устроила заповедник? — взглянув на меня, встрепенулся он. — Со стороны каменных ворот в Болотную не проедешь. Только по ручью Топкому и можно сюда проникнуть, но по нему вряд ли кто сунется. Он крепкий орешек даже для современных машин. Лесов, которые привлекали бы лесозаготовителей, в этой округе нет. Опасность может прийти от геологов, если они, не дай бог, что-нибудь здесь расковыряют, или же пожар может иссушить ручьи в распадках, тянущихся к Болотной, благодаря которым она и живет. Тогда погаснет и здесь жизнь.

Мы с Володькой поклялись, что будем знакомить с Верблюжонком только хороших людей.

— Спасибо на добром слове, — смутился я.

Допоздна мы проговорили в тот теплый звездный вечер у дымящегося костра. Лег я спать с каким-то радостным томлением на душе, переплетающимся с тревогой за дальнейшую судьбу этого райского уголка, и вскоре уснул крепким сном под убаюкивающий шепоток ручья.

Утром мы с дедом Матвеем занялись костром, а Володю отправили за продуктами в ледник, устроенный в северном склоне распадка, куда он сразу же после приезда перетаскал все скоропортящееся.

Вдруг от ледника до нас донесся тревожный клич:

— Идите сюда!

Мы, почувствовав неладное, поспешили к нему и от увиденного ахнули. Все продукты: сметана, масло, крупы, любовно упакованные Володиной бабушкой, — были перемешаны с грязью, а большого куска мяса вообще не оказалось в леднике.

— Ты что, не придавил крышку ледника камнем? — спросил дед внука.

Он виновато опустил голову.

— Похоже, росомаха похозяйничала. Зимой я встречал ее в этих местах, — мрачно предположил дед.

Из продуктов, привезенных с собой, у нас остались только хлеб и картошка. Заготовка сена — тяжелая работа, и только при хорошем питании втягиваешься в нее. После этой «оказии» нам пришлось нелегко. Вот почему дед Матвей скрепя сердце принял решение добыть гурана.

У деда Матвея было два ружья. Одно он всегда возил в машине, а другое — спрятано около солонца, устроенного в соседнем распадке. У меня было только сигнальное устройство, и дед с внуком, отправляясь перед закатом на охоту, предложили мне остаться у костра, но я не согласился:

— Пойду с вами «попроцессюсь» — еще ни разу не был на охоте на солонцах.

Дед Матвей вывел нас к сидьбе, устроенной недалеко от солонца под вывороченным буреломом деревом и огороженной невысоким плетнем из ивняка по вбитым в землю кольям, и сказал внуку:

— Тебе, будущему воину, поручаю самый ответственный участок.

А мне предложил подняться к вершине распадка, сам же спустился к зверовой тропе.

Найдя подходящее дерево, я вскарабкался по нему до нижнего сука и затих. По небу медленно проплывали потрепанные в грозовых сражениях облака, залечивая раны теплыми влажными потоками воздуха, непрерывно струящимися к ним от хорошо прогретой за день поверхности земли. У горизонта они уже смотрелись грозным войском, готовым броситься в новое сражение по команде невидимого полководца, чтобы подтвердить прогноз деда Матвея.

Солнце, приблизившись к горизонту, спряталось за темную тучку и украсило ее царственной короной, увенчанной ослепительными остроконечными лучами. От такого внимания тучка ожила, посветлела и заиграла теплыми тонами красок. Но недолго царствовала тучка. Солнце продолжало свой необратимый путь, скрылось за горизонтом, и разгорелась вечерняя заря.

Сколько раз я восхищался великолепным описанием зорь мастерами художественного слова, любовался полотнами талантливых художников, отобразивших их, но каждый раз, сам встречая и провожая зори, я ловил себя на мысли, что нет таких слов и красок, с помощью которых удалось бы увековечить это вечно меняющееся чудо природы и передать неукротимую фантазию Творца.

Отгорела заря, и наступили сумерки. Этот таинственный и короткий по времени промежуток суток словно определен природой для передачи своих богатств от обитателей, ведущих дневной образ жизни, которые, насуетившись за день, спешно прятались в своих укромных местах, во владения существам, активизирующимся в ночи.

Невдалеке отстучал вечернюю телеграмму дятел, умолкла уставшая от прогнозов кукушка, даже нудное гудение комаров стало затихать в наступавшем холодном дыхании темноты. Лишь иногда доносился испуганный вскрик птицы, обнаруженной вышедшим на охоту хищником. Чаще замелькали летучие мыши, прошелестела сова, и установилась такая звенящая тишина, что стук собственного сердца стал восприниматься как удары молота.

Вдруг со стороны солонца испуганно рявкнул гуран, и тут же душераздирающий Володин крик заполнил распадок. От страха у меня зашевелились волосы и по телу пробежали мурашки.

Спрыгнув на землю, я выхватил сигнальное устройство и выстрелил вверх. Ракета осветила распадок, и я увидел бегущего по нему Володю, бросившегося ко мне после выстрела. Я тоже бросился к нему, перезаряжая на ходу ракетницу и стреляя из нее.

Когда мы встретились, он вцепился в меня и, всхлипывая, с трудом произнес:

— Меня кто-то душил.

— А где твое ружье?

— Не знаю.

Я прижал дрожащего Володю к себе и прокричал деду Матвею в ответ на его «Что случилось?!»:

— Все нормально! Мы пошли к табору.

Подойдя к костру, я бросил в него охапку сухих сучьев, и вспыхнувшее пламя отодвинуло пугающую темноту.

Вскоре прибежал запыхавшийся дед Матвей и взволнованно спросил:

— Что тут у вас?!

— Володю кто-то душил.

— Вы что, с ума сошли?! — завозмущался он, но, взглянув на внука, осекся и спокойно сказал: — Отохотились. Пойдемте спать. Утро вечера мудренее.

Утром он подал мне ружье и сказал:

— Сходи, посмотри, что там произошло.

Взяв на изготовку ружье, я медленно пошел к солонцу. Приблизившись к сидьбе, я увидел лежащее на земле Володино ружье и больше ничего подозрительного не обнаружил. Но когда я уже собрался возвращаться, неожиданно заметил клок волос, защемленный в расщелине кола в плетне, и для меня все стало ясно: Володя уснул, откинувшись косматой головой на плетень, и спутанная прядь волос попала в расщелину кола. Когда гуран вышел к солонцу, Володя своим храпом вспугнул его, а он, рявкнув, разбудил Володю. Незадачливый охотник испуганно дернул головой и, почувствовав сопротивление, от страха вообразил черт-те что, заорал во всю ивановскую и бросился, оторвав свою золотистую прядь.

Вырвав из плетня кол, украшенный Володиной прядью, я вернулся на табор и, бросив его к ногам Володи, сказал:

— Вот твой душитель.

Володя все понял и покраснел до корней волос. Дед чертыхнулся, достал из рюкзака ножницы и голосом, не терпящим возражения, скомандовал:

— Садись, пенек, на пенек, сделаю тебе прическу допризывника.

Володя молча повиновался, и дед постриг его под «баранью лыску».

Больше нас на охоту не тянуло, и мы, заготовив сено, разъехались по домам, а через некоторое время дед Матвей заглянул ко мне и с гордостью сообщил, что Володю призвали в десантники.

На следующий год я опять помог деду Матвею заготовить сено и, отдохнув в объятиях Верблюжонка, с головой окунулся в свои дела.

И вдруг, через неделю после возвращения, я получил от деда Матвея телеграмму: «Срочно приезжай». Теряясь в догадках, я, бросив все дела, встревоженный прилетел к нему.

Встретил он меня сияющий и радостно сказал:

— Внук у меня в гостях! После ранения приехал на побывку. Ты уж душу ему не тереби лишними расспросами. Как только приехал ко мне, сразу же и сказал: «Вези, дед, меня к Верблюжонку. Тело мое заштопали в госпитале, а вот душу лечить я приехал к тебе».

С волнением я вошел в дом и, увидев Володю, растерялся. Передо мной стоял уже не тот жизнерадостный юноша, каким он запомнился мне перед армией, а не по годам повзрослевший мужчина с каким-то трагическим выражением на бледном лице. И хоть при виде меня улыбка слегка осветила его лицо, в глазах читалась застывшая боль.

Мы молча обнялись, и я нехорошо подумал о людях в погонах, сумевших за столь короткий срок так ожесточить этого юношу, бросив его в человеческую бойню, устроенную грязными политиками.

— Все, мужики, хватит обниматься, — влетел в дом разгоряченный дед Матвей. — Машина уже тарахтит.

— Вы уж следите, чтобы там внучек кушал. Я собрала все домашнее, вкусное, — напутствовала нас Володина бабушка.

Когда мы приехали к Верблюжонку, дед с теплотой сказал внуку:

— Пока мы тут будем гоношиться у костра, ты сходи поздоровайся с Верблюжонком.

Володя благодарно взглянул на деда, подошел к ручью и, окунув в его кристально чистую воду лицо, сделал несколько жадных глотков, затем встал и медленно пошел вверх по распадку.

— Ничего. Отойдет, — прошептал мне дед Матвей и засуетился у костра, а я занялся палаткой.

К возвращению Володи у нас было все готово. Раскладной столик ломился от бабушкиных гостинцев, а крышка котелка нетерпеливо подпрыгивала, словно приглашая нас поскорее отведать содержимое котелка и в очередной раз восхититься кулинарными способностями деда Матвея. Наполнив стопки домашней наливкой, изготовленной на основе лесных ягод, мы выпили за встречу и жадно набросились на еду.

Наблюдая украдкой за Володей, я с радостью отметил, что он оживился и стал с интересом слушать наш отчет о проведенном времени в тайге перед его приездом. Вдруг дед Матвей отошел от костра и вернулся с колышком, в котором была защемлена Володина прядь, и, смеясь, напомнил:

— Помнишь своего душителя?

Мы расхохотались.

— Теперь можно признаться, — повеселевшим голосом сказал Володя, — что в тот прощальный вечер мне не хотелось нарушать тишину выстрелом, и как только я сел в сидьбу, сразу же уснул.

— Вот и получил урок — на посту нельзя спать, — прервал его дед.

— Побывал я в горячих точках, но такой жути, как в тот вечер, я не испытывал, — смеясь, признался Володя.

— А может, Верблюжонок не хотел тебя отпускать на эту бойню, — посерьезнев, сказал дед, и мы замолчали, глядя в тлеющий костер и думая каждый о своем.

— Ты помнишь моего друга, который снял колеса с мотоцикла? — прервал молчание Володя.

— Такое не забывается.

— А ведь мы вместе с ним служили. Он тогда не сломал ногу, а только сильно ушиб ее. Снимая колеса, он действительно не знал, что мотоцикл твой. Ты же тогда только что купил его, а прежний хозяин был злостный браконьер, и друг хотел проучить его по-своему.

— Это же совсем другое дело, — обрадовался дед, — а то я аж расстроился.

— В последней операции мы с ним попали в засаду, и если бы не он, то, возможно, я бы уж никогда не увидел вас. Сейчас он в госпитале долечивается и скоро приедет на побывку домой. Я пригласил его в гости и хочу познакомить с Верблюжонком. Он — настоящий друг. Ты не будешь возражать?

— Таких людей Верблюжонок примет. Он будет дорогим гостем, — с готовностью согласился дед.

— Во многих красивых местах я побывал за время службы, но мне очень часто снился Верблюжонок, и так явственно, что я даже во сне ощущал запах дыма от таежного костра.

— Это хорошо, внучек, когда у человека есть уголок природы для души.

— Это и есть малая родина, — задумчиво вставил я.

— Спасибо тебе, дед, за все. Я горжусь, что ты у меня есть и такой, — с благодарностью сказал внук.

Глаза у деда увлажнились, и в них еще ярче заиграли блики от костра. Пряча взгляд от внука, он с дрожью в голосе сказал:

— Ну, теперь и умереть не страшно.

Внук обнял его, бережно прижал к себе и с нежностью сказал:

— Дорогой мой человек, живи долго. Я хочу, чтобы ты помог и моим детям понять и полюбить природу.

— Ты только поставляй мне, а я их прокручу на таежном конвейере, — шутливо сказал дед.

Я слушал душевный разговор близких людей с затаенным дыханием, и теплая волна омывала мою душу.

— Отдыхай, внучек. Ты сегодня устал.

— Так уставать я готов всю жизнь, — улыбнулся внук, но повиновался и пошел в палатку. — Дед, разбуди меня пораньше. Я хочу принять еще одно лекарство для души — утреннюю зорьку. Таких красивых зорь, как в этих местах, я нигде не встречал, — сонным голосом сказал Володя.

Я долго не мог уснуть в тот вечер и думал о предназначении человека на земле, его отношении к природе. Она, как мать, создав свое высшее творение — человека, все отдает безвозмездно ему и изо всех сил старается излечить его душу от разрушительных пороков. Неужели, вступая в новое тысячелетие, человечество, обогатив себя огромными знаниями, так и не поставит во главу всей своей деятельности заботу о своей матери-Природе?

Прости меня, лосенок

Кипит Витим, волнует и зовет

слепящим светом, яростью и синью,

глубоким адом страшной глубины.

Михаил Вишняков, «Даурский трилистник»

В летнее время на таежных реках наиболее привлекающая рыбаков рыба — хариус, ленок и таймень — находится в верховьях этих рек и их притоках. Туда, движимая инстинктом размножения, она поднимается ранней весной, чтобы в чистых, богатых кислородом и кормом водах отметать икру.

Исполнив свой родительский долг, разбившись по парам или на небольшие стайки, эта ценная рыба рассредоточивается по таежным речкам и остается в них жировать до поздней осени, а с началом листопада вновь спускается в зимовальные ямы.

В этот период, когда тайга превращается в родильный дом для многих живых существ и становится школой выживания для таких малышей, мудрая Природа устраивает на пути нарушителей воспроизводства ее богатств немало препятствий. Прежде всего она маскирует таежные речки растительностью и перекрывает подъезды к ним неприступными топями. А ненасытные полчища различных кровососов находятся в постоянном поиске неприспособленных зевак, чтобы насладиться их кровью. У некоторых ухарей одно воспоминание о встрече с ними в зародыше гасит помыслы о таежной рыбалке в летную пору.

Мы с Сергеем были наслышаны о таких трудностях, поэтому летом усмиряли свою рыбацкую страсть на Арахлейских озерах под Читой, где хорошо клевал окунь, а при умении можно было вытащить и щуку. Мы выезжали туда на выходные с семьями, и нам удавалось столько вылавливать на удочку этого «полосатика», что хватало и на уху, и на жаренье, и на горячее копчение, и, умиротворенные, возвращались домой.

Но однажды, когда мы, вернувшись с очередной такой рыбалки, выгружали в гараже рыбацкие снаряжения, к нам подошел сосед по гаражу, заядлый рыбак Алексей, и насмешливо спросил:

— Ну, рыбачки, чем похвастаетесь?

Я открыл наш рыбацкий ящик, набитый копчеными окуньками, и гостеприимно предложил ему:

— Угощайся, если не побрезгуешь.

Он равнодушно взглянул на наш рыбацкий трофей и с разыгранной жалостью произнес:

— Жалко мне вас. Уже середина лета, а вы до сих пор не испытали вкуса настоящей рыбалки. Если хотите увидеть рыбу, достойную моего взора, то прошу в мой гараж, — повернулся и вразвалочку пошел к своему гаражу, а вслед за ним и мы, заинтригованные.

В гараже он открыл крышку широкой кастрюли и с приглашающим жестом произнес:

— Любуйтесь.

Мы заглянули в кастрюлю и, увидев, что она почти наполовину заполнена внушительных размеров ленком, засыпали его удивленными вопросами:

— Откуда он?! Сам поймал?!

— Сегодня вернулся из тайги с богатым уловом мой друган и угостил меня. Всего-то он побыл там неделю. Собирались вместе, но перед отъездом непредвиденные обстоятельства помешали мне составить ему компанию.

— Где он рыбачил? — поинтересовался Сергей.

— Есть такая дикая и необловленная река Витим — мечта всех настоящих рыбаков. Однажды я побывал на ней и с тех пор все лужи вроде ваших озер с рахитным окуньком обхожу стороной. Вы только представьте: вековая тайга, напоенная летним ароматом, чистая горная река с перекатами и плесами, в которой рыба не прячется, а таращится на человека, впервые видя его, и, наконец, азарт борьбы с огромной рыбиной, вцепившейся почти в голый крючок и не желающей его вам отдавать, заканчивающийся душевным ликованием победителя…

— Прекрати, изверг! Мы только усмирили свою рыбацкую страсть, а ты ее разжег! — взмолился Сергей.

— Что и требовалось доказать! Я верил в то, что вы на болотной рыбалке еще не совсем загубили в себе душу настоящего рыбака. Поэтому приглашаю вас в следующие выходные совершить на моем застоявшемся коне трехсоткилометровый бросок к его величеству Витиму, — поглаживая брезентовый тент своего ГАЗ-69, призывно произнес Алексей.

— По таежному бездорожью и за выходные… — внес сомнение Сергей.

— Соображаешь. Поэтому договоритесь со своим начальством еще на пару отгулов. А чтобы оно было посговорчивее, преподнесите ему по одному ленку из этого бака и пообещайте разделить с ним будущий трофей.

Наше начальство проглотило наживку, предложенную Алексеем, после чего начались сборы.

Прежде всего Алексей ознакомил нас со схемой, на которой был обозначен наш маршрут. Сначала по шоссейной дороге с гравийным покрытием надо было доехать до Романовки, затем по такой же дороге поехать в сторону Сосновоозерска и в районе заброшенной фермы по тракторному следу доехать до сенокосов. От сенокосных угодий нам предстояло найти заросшую травой лесную дорогу, ведущую к Витиму.

— Таких дорог там несколько. По ним можно уехать к черту на кулички. На нужной нам должен быть свежий след от машины другана, и она начинается от высокого пня, — пояснил Алексей и с тяжелым вздохом добавил: — Это самый сложный участок пути. По нему предстоит преодолеть четыре заболоченных пади. Другану это удалось, и он вознагражден, — и, посмотрев на наши сникшие после его слов лица, взбодрил: — Не вешать носы! Не с новичком едете. Однажды я тоже их успешно преодолевал. Не испугались?

Мы с Сергеем переглянулись, и он, решительно махнув рукой, ответил:

— А! Была не была!

После этого Алексей занялся подготовкой своего «газика», а все остальные вопросы, связанные с предстоящей поездкой, решали мы с Сергеем. Мазь от таежного гнуса покупал я и по рекомендации продавца купил какую-то новинку.

Мы выехали под вечер, сразу после рабочего дня перед отгулами, с таким расчетом, чтобы к середине ночи добраться до Витима и после короткого сна ранним утром приступить к рыбалке. Как ни выжимал Алексей из своего «застоявшегося коня» скорость, но на участке дороги до Романовки, проходившей по многочисленным крутобоким сопкам, мы потеряли намного больше времени, чем предполагали. Из-за июньской жары двигатель на подъемах перегревался, и приходилось делать длительные остановки для его охлаждения. Кроме того, дорога настолько была разбита, что и на витиеватых спусках приходилось снижать скорость, чтобы на виражах не вылететь под откос.

— Мотор слабоват, — посетовал Алексей. — Собирался отремонтировать его, а потом на Витим, но слишком уж впечатлила меня наглядная агитация другана в виде ленков.

— Не одного тебя, — солидарно произнес Сергей.

После Романовки скорость езды увеличилась, но наверстать потерянное время не удалюсь. К заброшенной ферме мы подъехали, когда расплавленный шар солнца уже спрятался за гривастой сопкой и колыхающееся зарево заката, раскрашивая висевшие над горизонтом облака, красочно полыхало над бескрайней в зеленом наряде тайгой. Воздух был чист, дышалось легко, таежные ароматы пьянили голову.

Однако наслаждаться творением природы у нас не было времени. Мы спешно свернули на тракторный след и, подпрыгивая на ухабах, поехали дальше. Уже в глубоких сумерках мы отыскали нужную дорогу от сенокосов на Витим, а к первой заболоченной пади подъехали после того, как темень безлунной ночи поглотила тайгу.

Осветив фарами неширокую падь, мы обнаружили автомобильный след, пересекший ее.

— Верной дорогой едем, — по каким-то приметам определился Алексей и после непродолжительной паузы сосредоточенно добавил: — Эту падь надо преодолевать на полном ходу и строго по следу, — после чего без разведки решительно поехал по автомобильному следу.

Управляемый опытным водителем «газик» почти преодолел препятствие, и в тот момент, когда из нас готово было вырваться торжествующее ликование, он вдруг остановился, и по звуку двигателя мы поняли, что колеса потеряли опору.

— Сели на брюхо, — удрученно сказал Алексей. — Осталось всего каких-то пять метров, и мы бы ее проскочили!

Мы с Анатолием тоже вышли из салона и начали заглядывать под днище, отмахиваясь от набросившихся на нас комаров и мошкары.

— Что вы там изучаете? — крикнул нам Алексей. — Диагноз поставлен. Доставайте мазь от гнуса, намажемся и за работу. В багажнике лежит ручная лебедка. С ее помощью мы быстро выкарабкаемся.

Я достал мазь, и мы, намазав ею открытые участки тела, принялись за работу. Однако вскоре все с ужасом убедились, что мазь не защищает от гнуса.

— Что за повидло ты купил?! — завопил Сергей. — Они еще больше стали нас пожирать!

— Новинку, рекомендованную продавцом, — удивленно ответил я, пораженный бездействием мази.

— Вернемся — я эту продавщицу увезу в тайгу и оставлю с этой новинкой, чтобы в следующий раз, прежде чем дурить народ, думала о последствиях, — пригрозил Сергей.

Вспоминая недобрым словом и продавца, и производителей новинки, мы быстро привязали лебедку к стоявшему рядом дереву и с ее помощью легко вытащили «газик». Взбодренные первой победой, мы, живо обсуждая пережитое, поехали дальше.

Дорога к следующей пади проходила по каменистой поверхности, и пока мы преодолевали ее, казалось, что от тряски получим сотрясение мозга. Наконец пытки трясучкой закончились, и вскоре с пригорка нам открылась широкая падь. Алексей остановил машину так, что фары высветили участок пади, который нам предстояло преодолеть, и, напряженно всматриваясь в ее поверхность, на которой виднелось два параллельных автомобильных следа, медленно проговорил:

— Самый трудный участок. Надо разведать.

Надев на себя брезентовые куртки, резиновые сапоги и обмотав головы полотенцами, чтобы уменьшить проникновение мошкары, мы вышли из машины и медленно прошлись по автомобильным следам, заполненным болотной жижей. Потыкав палкой следы, Алексей подозвал нас и тревожно сказал:

— Здесь по следам нельзя ехать. Слишком тонкий торфяной слой. Если колеса прорежут его, то намучимся. Друган предупреждал меня об этом. Это его следы — туда и обратно. Что будем делать? Можно переночевать у костра, а утром попытаться ее проехать, а можно сейчас рискнуть.

— Далеко до Витима? — спросил Сергей.

— Осталось около десяти километров и еще две пади, но они более проходимые.

— Чем кормить здесь этих кровососов, предлагаю рискнуть, — решительно предложил Сергей.

Я поддержал Сергея.

— Большинство. Мне остается только подчиниться, — не скрывая удовлетворения нашим решением, подытожил Алексей. — Я медленно поеду вдоль правого следа, а вы будете идти рядом, чтобы облегчить машину, и если потребуется, то сразу же и подтолкнете.

Так мы пересекли почти половину пади. И вдруг автомобиль тюкнул передом и остановился. Алексей тут же выскочил из машины и, чертыхаясь, огорошил нас:

— В промоину, прикрытую травой, провалился передок, — и попытался почти двухметровой палкой измерить глубину ямы.

К нашему ужасу, ее длины не хватило!

— Это надолго. И тут лебедка нам не поможет — до берега троса не хватит, чтобы зацепиться, — упавшим голосом добавил он.

Таким растерянным мы еще не видели Алексея, и это побудило нас с Сергеем, не попадавших еще в такие ситуации, к действиям.

— Может, с помощью домкрата приподнять передок и подложить жерди? — предложил Сергей.

— А во что его упереть? Ты же видел, какая здесь глубина, — возразил Алексей. И после непродолжительной паузы вновь заговорил уверенно: — Если бы Архимед получил опору, то перевернул бы Землю. Все дело в ней. В нашем случае опору можно получить двумя путями. Первый — натаскать из лесу камни и забить ими яму, понятно, что их потребуется очень много. Второй — необходимо срубить длинное бревно, называемое таежниками вагой, и использовать его как рычаг, а опорой в этом случае будет служить настил из бревен, который тоже предстоит проложить.

Ободренные восстановившейся уверенностью лидера, мы с Сергеем приняли активное участие в обсуждении вариантов. После непродолжительной дискуссии был принят второй вариант.

— Как бы тут нас для полного счастья еще и дождь не накрыл, — взглянув на небо, по которому ползли черные тучи, встревожился Алексей. — Надо спешить, а то долго придется тут сидеть. Помощи ждать неоткуда.

Более трех часов мы потратили на то, чтобы приподнять сначала переднюю часть «газика» и вымостить под ней настил из жердей, а затем то же самое проделать и с задней частью. Кроме того, мы решили выезжать по своему следу, и нам пришлось следы от колес забить хворостом. О движении вперед мы и не помышляли, так как уже доносились раскаты грома. Тщательная подготовка пути отступления дала свои результаты. С первой же попытки нам удалось вырваться из топкой пади.

Уставшие, искусанные гнусом, который тучами кружил над нами, стараясь перед грозой насытиться нашей кровью, мы все равно были переполнены радостью оттого, что удалось вырваться из плена. Смыв с себя пот, мы попрыгали в машину.

— Столько времени не было дождя, а тут как назло! Все небо затянуло тучами. Придется возвращаться, — грустно сказал Алексей. И спросил нас: — Проголодались?

— Как волки! — подтвердил Сергей. — Да вздремнуть не мешало бы.

— Чаи гонять некогда. До дождя надо успеть проскочить первую падь, а то развезет так, что туда не сунешься. Дорогой перехватите, а когда проскочим падь, то после и вздремнем.

— При той трясучке в рот не попадешь, — хохотнул Сергей. — Но из двух зол надо выбирать меньшее.

Не успели мы развернуться в обратный путь, как первые капли дождя застучали по брезентовой крыше «газика», и мы, подгоняемые дождем, в очередной раз прошли испытание трясучкой на участке до первой пади. Подъехав к ней, Алексей без остановки, с разгону направил автомобиль по нашему следу, и наконец нам повезло — мы проскочили ее!

Алексей остановился, выключил двигатель, уткнулся головой в руль и засыпающим голосом проговорил:

— Теперь что хотите, то и делайте: ешьте, спите… — и тут же заснул, а вслед за ним и мы.

Из первой попытки прорваться летом к Витиму мы с Сергеем сделали вывод, что летняя рыбалка на таежных речках — занятие для рыбаков очень азартных и выносливых, поэтому старались в дальнейшем свой рыбацкий азарт не связывать со словом «очень» и вновь переключились на озерную рыбалку. А при встречах с Алексеем на его шутливо-проверочный вопрос: «Ну, рыбаки, готовы к следующей поездке?» — уклончиво отвечали, что еще не отошли от первой.

И все же мечта побывать на Витиме в нас продолжала жить и магнитом притягивала к себе все, что требовалось для ее воплощения.

Нам вдруг захотелось получить подробную информацию об этой реке, и вскоре знакомый учитель географии дал нам такую справку. Оказалось, что Витим хоть и является правым притоком могучей реки Лены, но он гораздо величественней и внушительней ее. Эта своевольная река рождается на восточных склонах Икатского хребта и, огибая Витимское плоскогорье и пересекая хребты Станового нагорья, несколько раз резко меняет направление течения. Витим изобилует порогами, россыпями камней, перекатами с плесами, шиверами, круговоротами воды с обратными течениями, то есть любимыми местами обитания хариуса, ленка и тайменя. На своем пути он собирает чистейшие воды многочисленных таежных речушек, в которых нерестится рыба. Витим — река горная, и в период паводков уровень воды в ней резко поднимается и с огромной скоростью проносится по ее руслу. Горе тому, кто об этом забывает! Витим еще не покорен человеком. Однако специалисты уже знают, что Витим в четыре раза сильнее Днепра, и вынашивают планы обуздания его дикого нрава с помощью ГЭС.

А в конце июля мы с Сергеем поехали на моих «Жигулях» в тайгу за голубикой и на спуске по лесной дороге увидели съехавший под откос «Запорожец», а рядом с ним мужика, которые при виде нас выскочил на дорогу и отчаянно замахал нам руками. Мы остановились, и он, проклиная себя за оплошность, рассказал нам, что пошел посмотреть грибы, а автомобиль оставил на обочине дороги лишь с включенной скоростью и, по-видимому, недовключил ее…

— Легко отделался, — осмотрев место происшествия, отметил я и, показав на стоявшие в начале крутого откоса молоденькие березки, прогнувшиеся под тяжестью уткнувшегося в них «Запорожца», добавил: — Если бы не они, то была бы груда металлолома.

— Да я им, миленьким, уже в ножки поклонился, — растроганно сказал мужик.

— Как будем вытаскивать? — спросил Сергей.

— У меня есть ручная лебедка, только зацепить ее не за что. Если поставить сзади на тормоза ваш автомобиль, то трос от лебедки можно к нему прикрепить, а потом потихоньку лебедкой подтягивать мой. Дергать нельзя — сразу сползет под откос.

— Разумно, — одобрил Сергей. — Только надо подстраховаться — привязать еще и наш автомобиль к противоположному дереву, — и поинтересовался: — Часто в тайге бываешь?

— Роднее тайги для рыбака и грибника ничего нет.

— Рыбак рыбака видит издалека, — рассмеялся Сергей.

— Вы тоже рыбаки! — радостно воскликнул мужик и протянул нам руку для знакомства: — Иван.

Мы, представившись, обменялись крепкими рукопожатиями, и Сергей с улыбкой проинформировал Ивана о нашей попытке проехать к Витиму:

— Месяц назад на пути к Витиму мы до отрыжки напоили своей кровью тамошний гнус, вытаскивая машину из болота.

— В каком месте там рыбачили?

— А вот до места мы тогда так и не доехали, — с грустью ответил я.

— Такая игра стоит свеч, — понимающе сказал Иван. — В прошедшем году в июле я в течение трех дней рыбачил на Витиме в районе Усть-Каренги — это была лучшая рыбалка в моей жизни!

— А как ты туда попал? — спросил Сергей.

— Мой родственник летает на Ан-2 в Усть-Каренгу. К нему часто обращается местный охотник с просьбами доставить что-либо из Читы. Родственник ни рыбалкой, ни охотой не увлекается, а я однажды воспользовался приглашением охотника. Он и завез меня на моторной лодке по Витиму на место, изобилующее рыбой. Вот там я и отвел душу! Недавно я опять получил от него приглашение, но из-за предстоящей длительной командировки не смогу им воспользоваться.

— А если мы воспользуемся, посодействуешь? — спросил Сергей.

— С удовольствием, — отозвался Иван. — Я напишу ему записку, чтобы он завез вас на мое место. Если поедете, то возьмите с собой пару мешков капусты для засолки — на севере она в дефиците. В четверг улетите в Усть-Каренгу, а в воскресенье обратно вернетесь. С родственником я договорюсь. Утром в четверг увезу вас в аэропорт и ему представлю.

Вытащив «Запорожец», мы расстались с Иваном как добрые друзья.

В среду мы были готовы к поездке. В этот раз мазь от таежного гнуса покупал Сергей и в магазине, продавшем нам подделку, провел такую воспитательную работу, что ее с извинениями обменяли на проверенный таежниками репудин.

В четверг утром, как и обещал, за нами заехал Иван и отвез в аэропорт. Там он познакомил нас со своим родственником и расстался с нами со словами: «Мужики, как я завидую вам! Вы на природу, а мне в командировку — в людскую суету. Но знайте — душой я с вами! Вас встретит на трехколесном мотоцикле Борис — охотник, о котором я рассказывал. Ему лет сорок. Он среднего роста, крепкого телосложения, волосы и глаза у него черные, лицо скуластое. Мою записку он уже получил».

Мы поблагодарили Ивана за заботу и договорились с ним о совместном выезде на рыбалку после его возвращения из командировки.

В Усть-Каренгу мы прилетели перед обедом. Встречать нас Борис подъехал на мотоцикле прямо к самолету. Мы сначала подали ему из самолета свои рюкзаки, а потом мешки с капустой, и по тому, с каким радостным удивлением он их принял, поняли, что Иван в записке о них умолчал. Выйдя из самолета, мы поздоровались с Борисом за руку, называя себя.

— Не ожидал я такого сюрприза. Капуста у нас на вес золота. Я ваш должник, — пожимая наши руки, с радостным возбуждением сказал он нам. — Задание Ивана мне понятно. У меня все готово. Сейчас ко мне, почаюем и в дорогу, — скороговоркой проинформировал он нас.

Дома Борис насторожил нас:

— Этот год в наших местах неудачен. Уже больше месяца нет дождей. Солнце все сожгло. Реки обмелели. Если раньше от нашего поселка на моторке мы без проблем по Каренге спускались к Витиму, то нынче придется на веслах, а местами и волоком.

— А рыба-то есть? — спросил Сергей.

— В Витиме она всегда есть. И, как говорят у нас рыбаки, чем меньше в нем воды, тем больше рыбы. Вас я оставлю на Ванькином месте, а сам проеду дальше. Доставлю почту и продукты в лагерь геологам, а на обратном пути посижу на своих солонцах. Надо добыть мясо к возвращению жены с детьми из гостей. К вам вернусь в субботу.

— Сколько времени нам потребуется, чтобы доехать туда? — поинтересовался я.

— Не меньше двух часов.

— Все, мужики, рассиживаться некогда! — решительно встал Сергей, а вслед за ним и мы.

Когда сели в лодку, Борис проинструктировал нас:

— Смотрите вперед в оба, чтобы не дай бог не налететь на подводный камень.

Река Каренга действительно оказалась воробью по колено. Спускались мы по ней на веслах малой скоростью, а на опасных участках даже перетаскивали моторку на руках. Только в устье Борис включил мотор, и мы на хорошей скорости врезались в воды Витима и сразу почувствовали мощь этой реки.

— Теперь можете расслабиться и полюбоваться красотой наших мест, — снял с нас обязанности впередсмотрящих Борис.

Мимо нас то справа, то слева проносились огромные отвесные скалы, живописные скалистые обрывы, переходящие в крутые берега, сплошь покрытые осыпями разрушенных скал, на которых виднелись следы большой воды. Моторка, подталкиваемая упругим потоком реки, стремительно рассекала шивера, плесы, перекаты с небольшими стоячими волнами, и лишь там, где их высота достигала опасных размеров, Борис снижал скорость. Очарованные красотой дикой природы, мы с Сергеем, встретившись с очередным ее шедевром, с восклицаниями обращали внимание друг друга.

Вдруг Борис снизил скорость и показал на идущую навстречу лодку:

— С охоты возвращается. Тяжело идет. Как бы не с моих солонцов снял урожай.

А когда лодка приблизилась, Борис прокричал ее хозяину:

— Откуда дровишки?

Мужик широко развел свободной рукой, и до нас донеслось:

— Тайга большая…

— Поганый мужик. У нас в поселке поверье, если повстречался с ним, то удачи не жди, — чертыхнулся Борис, сплюнул в воду и добавил газ. — За тем островом начнутся рыбные места, облюбованные Иваном, — прервал тягостное молчание Борис и снизил скорость.