Бесплатный фрагмент - Магнолия Зибольда

1

Глаза слипались, а одеревеневшие руки неуклюже цеплялись за руль, до ближайшей стоянки оставалось около 40 километров. Доктора говорят, что, если твое внимание ослабевает настолько, что ты пропускаешь нужный поворот, необходимо остановиться и немного поспать, но кто их слушает. Некоторые коллеги-дальнобойщики, которых он знал, полжизни проводили в подобном состоянии, то есть как только выезжали из пункта отбытия, так впадали в анабиоз и приходили в сознание только когда надо было разгружаться. Но он так не мог.

Из чащи елового леса на идеальное покрытие выползала легкая дымка, превращая пустую дорогу в серебристую ленту, убегающую вверх. Перевалив через вершину холма, водитель опешил… Куда подевалась разметка? Перед ним лежала черная дыра свежего асфальта, вся в клочьях тумана, неровно освещенная фарами. Он сбросил скорость до черепашьей и включил противотуманный свет. Это не сильно помогло, впереди по-прежнему лежал черно-белый пунктир дороги, в низине напоминавший огромную чашу с молоком.

Молодой парень крепко выругался. Его ошибка, когда он проворонил развилку, теперь превращалась в досадную необходимость замедлять ход и терять время. По этой безлюдной дороге он уже проехал 12 километров, не поворачивать же обратно, тем более навигатор подсказывал, что скоро снова выезд на трассу.

Плотная пелена внизу вызывала смутное беспокойство — там могло таиться все что угодно, от забытого трактора до гигантской ямы. Водителю совсем не хотелось оказаться в кювете, поэтому он, чертыхаясь, перешел на первую передачу и стал осторожно продвигаться вниз. По мере приближения озеро тумана вело себя как живое, оно будто бы двигалось, оно менялось, то расслаиваясь как чайный гриб, то сбиваясь в плотные комки. Подъехав к самому краю белого моря, парень привстал, чтобы видеть твердь под передними колесами, и вздрогнул, когда неожиданно зазвонил телефон, смачно выругался, но движения не прекратил.

— Да нет, еще не доехал. Минут сорок, я думаю… Блин, что за фигня?!

Многотонный красавец-грузовик остановился в последний момент, в трех метрах от скрюченной фигуры, которая с первого взгляда показалась туго набитым пластиковым мешком. Парень шумно выдохнул и поблагодарил всех богов, каких знал, — он не готов был принять на себя такой грех.

Потревоженный туман колыхался и лениво переваливал через нагое туго скрученное тело. Оно отливало матовой белизной алебастра, и только позвонки, выпиравшие из-под кожи, блестящим пунктиром пересекали его от края и до края. Из кабины было невозможно разглядеть, теплится ли жизнь в этом существе, но шофер ни за какие пряники не решился бы покинуть ее. Он схватил рацию и что было сил заорал:

— Ребья-а-а… есть кто-нить рядом?

Потом, вспомнив о том, что темнота может скрывать и другие неожиданности, парень проверил блокировку дверей и уже надумал удрать, включив заднюю скорость, когда сквозь помехи наконец долетел знакомый голос:

— Валерка, ты? Чего вопишь как резаный, я чуть кружку не уронил!

— Петрович, милый, я просрал развилку…

— Я видел тебя впереди. Думал, ты специально.

— Да куда там! Я в жопе… помоги.

— Колесо?

— Нет. Трупак на дороге.

Петрович разразился витиеватой бранью, смысл которой сводился к тому, что дуракам везет на идиотские ситуации. Молодой коллега смиренно слушал и только заднюю скорость переключил на холостой ход.

Спустя полчаса в низине собралось уже пять экипажей, находившихся поблизости. Огромные машины торчали из тумана, как недокуренные бычки из пепельницы, а их водители собрались на консилиум над неподвижной фигурой. Путем нехитрых манипуляций и громкой брани они определили, что трупак совсем не трупак, а женщина, и она жива, но находится в ступоре. Ночью, пусть и летней, весьма холодно лежать на дороге. Кто-то достал кусок брезента и накрыл несчастную.

После долгих споров и препирательств суровые рыцари дорог бережно погрузили полуживую женщину в кабину Петровича, потому что у него имелась лежанка сзади и молодой напарник, который мог приглядывать за ней в дороге. Машины выстроились караваном и чинно двинулись в сторону столицы, разумно рассудив, что там ей окажут квалифицированную помощь. Заварившему эту кашу Валерию было поручено по дороге дозваниваться в экстренные службы, дабы не терять драгоценного времени. Он ругал себя на чем свет стоит и мысленно прощался с тщательно выстроенными планами на наступающий день.

Примерно через час пути по свободной дороге их встретила машина скорой помощи в сопровождении полиции. Медики перегрузили пострадавшую к себе и, включив сирену, умчались в сторону висящего над городом лилового зарева.

А трое полицейских пытались опросить шумных свидетелей и заполнить протоколы, но совладать с семерыми дальнобойщиками оказалось непростым делом, это все равно что попытаться собрать в спичечный коробок семерых кузнечиков — так же утомительно и бессмысленно. Шоферы орали, жестикулировали, понять ничего невозможно было. Один полиционер, самый важный и пузатый, сделал попытку уединиться в постовой машине с главным свидетелем, но это не осталось незамеченным. Остальные водители взяли в кольцо полицейский автомобиль, и такой хоровод на свободной дороге не мог не привлечь внимания проезжавших мимо коллег. Большие и малые фуры притормаживали, шоферы высовывались из своих кабин и интересовались: помощь нужна? Но так как им не отвечали ничего вразумительного, всего через полчаса пять из шести полос автотрассы были заняты грузовиками.

На подмогу наряду полиции с воем и сверканием поспешили собратья по оружию, но протиснуться к своим им не удалось — плотно сдвинутые грузовики не пропускали. К их огромному сожалению, проблесковые маячки не имели физической возможности раздвигать препятствия. Мужественные стражи порядка с автоматами на перевес дружно высыпали из двух автомобилей и, грозно топая казенными ботинками, врезались в самую гущу галдящей толпы и вывели своих «из окружения». Без потерь.

За это время добрая половина неба заметно посветлела, на пороге уже топтался новый день. После ритуала кругового рукопожатия члены могучего клана дальнобойщиков разошлись по своим грузовикам, неся сжатую информацию о событиях тем, кто оставался в кабинах. Всех их ждала дорога, кого-то близкая, кого-то дальняя, но они уезжали с легким сердцем, уверенные, что их тоже не бросят в беде.

2

Марта привыкла жить одна, не делить ни с кем пространство, не подстраиваться под чужое расписание, не рассчитывать на чью-то помощь. Сейчас ей приходилось менять свои привычки, ибо в ее доме прижился мужчина. И не то, чтобы она была против, но его инициативы в этом было больше, чем ее. Так, наверное, и должно быть, но Марте не хватало профессионализма в межполовых играх. В студенческие годы она страшно влюбилась и скоропостижно вышла замуж, ей тогда казалось, это навсегда, но она ошиблась. Любовь растворилась в быту, и муж ушел, а горький осадок остался. И вот именно сейчас, когда раны зарубцевались и она перестала ждать, что любимый одумается и приползет на коленях, когда свобода обрела настоящую ценность, на ее личное пространство претендует очень настойчивый кандидат.

Излучавший свет собственной непогрешимости доктор Кустов прилип к Марте прошлой зимой, и сначала она не воспринимала его всерьез. Но мужчины умеют быть весьма настойчивы, если не сомневаются, что они хотят именно этого. Он переехал к ней четыре месяца назад, и испытательный срок еще не закончился.

Оба были настолько разными во всем, что Марту это пугало. Он был ранней пташкой и вставал чуть свет, она же любила засиживаться допоздна. В еде он предпочитал свиную отбивную и рюмочку виски по вечерам, она же настойчиво кормила его овощами и изредка позволяла себе итальянское фризанте. Она любила ветер, хаос, беспорядок, он был до скуки чистоплотен и педантичен. Но тем не менее по вечерам она ждала его с работы, а он ее.

Как натура творческая Марта ценила эксперимент гораздо выше запланированного результата, поэтому ни одно ее кулинарное творение не являлось точным повторением предыдущего. Даже ее бутерброды не были похожи один на другой, вся игра заключалась в нюансах, так порой крошечная веточка петрушки кардинально меняла вкус, запах и цвет, что тоже немаловажно.

Сегодня базовый рецепт паэльи претерпел существенные изменения: вместо традиционной основы — мясной, куриной или креветочной — Марта использовала грибы, и результат пока не был известен даже ей. Сочетание вкусов томатов, грибов и болгарского перца было весьма рискованным.

Она перевела глаза на беззвучно работающий телевизор, это была старая холостяцкая привычка: изредка поглядывать на экран, но не слушать. А там какие-то люди кричали друг на друга, это было видно по их искаженным лицам. В последнее время стало модным трясти своим грязным бельем на всю страну. Слишком много негатива вокруг, подумала Марта и щелкнула пультом.

Короткий автомобильный гудок возвестил о прибытии Семена Леонидовича в «порт приписки», он пока стеснялся открывать дверь своим ключом и таким образом сообщал, чтобы ему отрыли. Она была благодарна ему за эту предупредительность.

— Приветик. Я по дороге купил шпикачки, но по дивному аромату из кухни понимаю, что вряд ли до них дойдет дело. Или еще не готово?

— Твои шпикачки могут оказаться очень кстати, если мой эксперимент окажется неудачным.

Вот за одно это можно было полюбить эту женщину, она никогда не навязывала своих вкусов. Кустов улыбнулся, вспомнив, какие истерики устраивала ему бывшая жена, когда он отказывался есть ее сомнительную стряпню. Он подошел поближе и благодарно чмокнул Марту в лоб.

— Радость моя, разве у тебя бывают неудачные эксперименты?

— Я же человек, а следовательно, не идеальна. К тому же женщина…

— Для меня ты самая прекрасная и талантливая женщина.

— Не люблю лести. Ты голоден? — Марта заглянула под фольгу, которой была накрыта сковородка. — Или подождешь полчасика?

— Я могу ждать всю жизнь… — игриво произнес Семен Леонидович.

Марта не повелась на флирт, а предложила ему разогреть шпикачки.

— Чуть не забыл, у меня есть для тебя кое-что интересное.

Все рассказы доктора обычно начинались с этих слов, но Марте совсем не было интересно слушать истории про чужие болячки.

— Если ты опять что-то обнаружил своим эндоскопом, то не надо.

— Нет, совсем не я. Это мой коллега.

Если Кустову что-то казалось интересным, то он обязательно хотел это донести до тех, кого любил, и отвлечь его от этого пагубного занятия было невозможно. Но Марта все же сделала очередную попытку.

— А я вот сегодня в интернете прочитала…

— Да ты послушай сначала, а потом расскажешь про свой мусор из интернета.

— Ах у меня мусор! — возмутилась Марта. Но потом немного подумала и согласилась.

— Сегодня под утро в нашу клинику привезли молодую женщину, найденную на безлюдной дороге, без одежды, она была в спутанном сознании. Дежурный врач осмотрел ее…

История оказалась не просто интересной, но и весьма загадочной. Женщина была глухонемой жительницей Владимирской области, которая не помнила, что с ней произошло и как она оказалась на дороге. Ей назначили множество анализов и консультаций специалистов. Вся больница гудела как улей, сплетничая о том, что с ней произошло.

— Токсикология еще не готова, но по биохимии видны небольшие отклонения.

— Сеня, пропусти медицинские термины, по-человечески расскажи, что выяснили?

— Хорошо. Ее не морили голодом, не насиловали. Мышечная слабость, заторможенность и келоидные рубцы, вот и все, что обнаружено на данный момент. Рубцов много, разной степени заживления.

— Рубцы — это шрамы, правильно я понимаю? А келоидные — это какие?

— Такие выпуклые. Кстати, в них хирург обнаружил органику. Какие-то веточки или ростки…

Кустов даже не предполагал, какую ошибку совершает, он всего лишь хотел сделать приятное своей подруге. Обладая пытливым умом и природным даром замечать всякие мелочи, Марта любила ломать голову и строить догадки в рабочее время, не выходя из своей каморки, так она отвлекала себя от скучных обязанностей консьержки. Поиск логических связей иногда заводил ее мысли в такие дебри, что верилось с трудом, что такое может быть, но жизнь подтверждала многие ее безумные версии.

— Хотя существует вероятность того, что женщина просто не в себе, — Семен Леонидович попытался привлечь внимание Марты, так как она слушала своего доктора в пол-уха, ее мысли витали где-то далеко, — или страдает каким-то психическим заболеванием. Но раны она вряд ли наносила себе сама. Потому что шрамы есть и в труднодоступных местах.

Абсолютно все виды тайн притягивали Марту как магнит, начиная от возникновения Вселенной до самой простой и обыденной: почему Клара Вадимовна с пятого этажа упорно игнорирует мусоропровод и ежедневно выносит ведро на улицу. Но если последняя легко раскрылась: почтенная старушенция просто совершала моцион — она называла это фитнесом, то первая была скрыта от человеческого разума навсегда.

— Погоди, Сеня, а как врачи общались с пациенткой?

— Писали на таком специальном планшете с фломастером. Даже не думай об этом!

Кустов правильно прочел мысли своей подруги — у нее горели глаза хорошо знакомым ему азартом.

— Мне так кажется, что полчаса уже прошли.

— Возможно, — рассеянно проговорила «хозяюшка».

Семен Леонидович оказался предоставленным сам себе в неподходящее время, во время желанного ужина. Он осознал свой промах. Если бы история была рассказана на полчаса позже, он был бы накормлен.

— Если ты не против, дорогая, я поухаживаю за собой сам, — попытался он вновь привлечь ее внимание.

Ответа не последовало.

Мужчина должен быть решительным во всем, что касается жизненно важных вещей, таких, как защита родной земли, завоевание любимой женщины и добывание хлеба насущного. Под покрывалом из шуршащей фольги Кустов нашел что-то из риса, грибов и зеленого горошка.

— Сеня, я могу попросить тебя? — голос Марты был непривычно ласковым. Это вызывало чувство тревоги.

— Дай мне полчаса, счастье мое, — Семен Леонидович накладывал себе еду. — И я буду готов тебя выслушать.

Ждать даже полчаса — это было для Марты серьезным испытанием, но она училась уважать интересы своего мужчины. Она поднялась и быстро расправилась с накладыванием еды в тарелку — Кустов был слишком медлителен во всем. Мимоходом она поставила разогреваться шпикачки, нарезала хлеб, налила чайник. Прошло всего две минуты.

Казалось бы, всего полчаса… Но ведь это 30 минут! А секунд аж 1800!! Она ушла в комнату и вернулась одетая для выхода на улицу. Семен Леонидович опасался произносить что-либо, видя, как Марта старается соблюдать его условие. Обычно важный и неспешный, он торопился, понимая, что ни секунды сверх 30 минут она ему не простит. Чай пил, обжигаясь и глядя в серые глаза подруги, которые были холодны как сталь.

Не выдержав напряжения, Кустов сдался.

— Ладно. Я все понял. Но надо позвонить.

Дежурный врач, которого Семен Леонидович знал не очень хорошо, оказался милейшим дядькой, больше похожим на добродушного дровосека. Он смотрел на Марту со скрытой в густой бороде улыбкой, пока Кустов пытался объяснить, зачем им нужно видеть пациентку из палаты интенсивной терапии.

— Лично я считаю, что в любопытстве ничего зазорного нет, — голос у дежурного врача был бархатный, а интонация лечебная, выработанная годами. — И если вы пообещаете мне, что не будете обнародовать информацию, полученную от пациентки, я разрешу вам пообщаться с ней. Но у меня есть два обязательных условия. Первое — не использовать никаких записывающих устройств, а лучше отдать мне телефоны, чтобы я не следил за вами. И второе — если пациентка бодрствует, я дам вам полчаса.

Спасибо мирозданию за существование таких комфортных и понятливых людей, подумала Марта, хотя прекрасно знала, что сейчас она приоткрывает дверь, за которой ее ждет все что угодно, кроме спокойствия. Но это был ее сознательный выбор.

В палате с приглушенным светом на высокой кровати сидела молодая женщина с простым невыразительным лицом и смотрела в стену остановившимся взглядом. Ее реакция на вошедших была вялой, с изрядной долей христианского смирения. Из-за белых халатов посетителей она решила, что ее ждут очередные процедуры или осмотр.

Человеческая речь такой же уникальный инструмент, как прямохождение или мышление, цену им понимаешь только тогда, когда лишаешься. За полчаса даже неспешной беседы можно было обсудить сотню интересных событий, включая политику, а за то же время переписки объем обмена информацией снизился в разы. Затратив титанические усилия, Марте удалось узнать, что Валентина Столыпко — сирота и проживает в гордом одиночестве в деревне Зезевитово Владимирской области, достаточно далеко от того места, где ее обнаружили, примерно в 30 километрах. Работает она в строительном магазине в соседней деревне, находящейся на трассе. Из фактов это было все. На остальные вопросы ответы были расплывчатые и неточные.

Женщине не удалость припомнить, когда и при каких обстоятельствах она покинула свой дом в последний раз. Где она была, с кем, как долго, она тоже не знала. Место, где она находилась в последнее время, описывалось ею как нечто с деревянными стенами без окон и стеклянным потолком. К удивлению обоих мужчин, в конце встречи Марта попросила пациентку показать ей ступни. Объяснить эту просьбу она не пожелала.

3

— Ну, скажи на милость, зачем тебе это надо? — Семен Леонидович попытался заглянуть в лицо отвернувшейся Марты. — Тебе слишком спокойно живется? Скучно?

Марте совсем не хотелось обижать своего друга, но против правды не попрешь: она рано или поздно всплывет, а незадачливый лгунишка пойдет ко дну под грузом собственной лжи, так она считала. Поэтому она старалась не врать без крайней необходимости и сейчас тоже понадеялась на понимание близкого ей человека.

— Сеня, не горячись. Пойми меня правильно, мой мозг ничем не занят, он простаивает, как станок во время кризиса, он ржавеет, он разрушается…

— Пожалей меня, — Семен Леонидович провел ладонью по лицу, как бы стирая неприятные виденья. — Ты можешь хотя бы сократить эпитеты?

— Ладно, — легко согласилась Марта и разрубила большим ножом кабачок пополам. — Мой чердачок пустует, мой самый важный орган не задействован в повседневной жизни, поэтому он дает сбои. Он ищет связи там, где не надо.

— Что ты имеешь в виду? — настороженно поинтересовался Кустов.

— Мне совсем не хочется знать, что ты подаришь мне на день рождения, это все он, — Марта постучала себя по голове, затем развернулась фасадом к доктору и прижала руки к груди. — Я люблю сюрпризы… а он лишает меня удовольствия, я вынуждена притворяться, и это ужасно.

— А вот сейчас я ничего не понял.

Марта физически ощущала, как под натиском сдерживаемых эмоций трещит хлипкая стена вселенской мудрости и понимания Кустова. Она отвернулась и продолжила кромсать петрушку.

— Сказала «А», говори «Б».

— Я не могу, ты будешь злиться, — опустив голову прогундосила Марта. — А я этого не хочу.

— Не хочет она… — куда-то в сторону проговорил Семен Леонидович и сел. Затем отпил остывшего чаю, видимо, заливая поднимавшуюся лаву, сделал глубокий вдох-выдох и только потом продолжил:

— Давай.

Марта протянула ему очищенную морковку в знак примирения, и только после того, как Кустов сделал первый хрусь, она призналась.

— Я правда не хотела. Открыла историю браузера и увидела… Мне нужно было найти сайт, где я видела устричный соус… Прости.

— Понятно, — обреченно проговорил Кустов и после короткой задумчивой паузы набрал какой-то номер из памяти своего телефона. — Девушка, я вам сегодня звонил. Да, по поводу мольберта. Я могу отменить заказ? Непредвиденные обстоятельства… Да, спасибо.

Мольберт, вещь ее мечты рисовать, уплывал в страну призрачных миражей. Но Марта мужественно вытерпела — не возражала, не роптала: ей необходимо было разрешение Кустова на поездку, это того стоило.

— Прости, что испортила сюрприз.

— Тебе же хуже.

— Это случилось вчера, а сегодня я бы даже не заметила, голова занята, — продолжила оправдываться она.

— А как же твоя работа?

— Ты же знаешь мое отношение к этой работе.

Кустов конечно же знал, что Марту удерживали от увольнения только финансовая независимость и нежелание садиться ему на шею. Однако перебираться к Семену Леонидовичу под крыло она тоже не захотела, когда он уговаривал ее перейти работать к ним больницу. Она слишком хорошо знала, что такое работать вместе с близким человеком, ничего хорошего из этого раньше не выходило. Безусловно, консьержка — это не профессия, но все-таки среди людей, и времени свободного достаточно для очередного хобби: сейчас она увлеклась раскраской картин по номерам.

— Я уже договорилась со сменщицей. Дело только за тобой, — Марта понимала, что это шантаж, но ей необходимо было легализовать свою поездку, поэтому она пустила в ход тяжелую артиллерию. — Если ты запретишь, я никуда не поеду. Но учти, про Черногорию я тоже догадываюсь.

Это был коварный удар под дых. Кустов уже полтора месяца тайно планировал эту поездку и, зная проницательность Марты, шифровался как мог. Прекрасный, убеленный сединами Семен Леонидович вел себя как последний мальчишка, пытаясь окончательно завоевать сердце своей капризной подруги. Избегая любопытства Марты, он задерживался допоздна, чтобы на рабочем компьютере спокойно посмотреть отели, почитать отзывы туристов, побродить по виртуальным пляжам. И тут такой облом. Столько трудов — и все зря. Такое с этой женщиной случалось постоянно: он из кожи вон лез, чтобы удивить ее, но это было практически нереально, она все подмечала, обдумывала и делала свои потрясающие его выводы.

Да, пожалуй, другого выхода не было. Кустов почти смирился, что придется сделать так, как она хочет.

— У меня есть одно условие.

— Все что захочешь, — обрадовалась Марта.

— Возьми с собой Пашку. Одна ты не поедешь, хорошо?

Это единственное условие было почти невыполнимым и сводило на нет все предпринятые усилия.

— Ты шутишь?

Семен Леонидович прекрасно все понимал, но сделал вид, что удивлен ее претензиями.

— Сень, Гафер очень загруженный работой детектив. Где он возьмет время для ленивой поездки на природу? Да, я сказала: все что захочешь. Но я думала, ты попросишь о чем-то другом.

— Милая, ты меня удивляешь. Я иду на такие жертвы, а ты не хочешь и пальцем пошевелить.

— Так, секундочку, на какие такие жертвы ты идешь?

— Я доверяю тебя молодому, привлекательному парню, который готов ради тебя горы свернуть, а ты не хочешь даже попросить его о малюсеньком одолжении.

Это была истинная правда. Паша, невзирая на плотную загрузку, находил-таки время для встреч с ней, а вот доктора он сторонился, потому что тот угрожающе сверкал глазами при малейшей фамильярности с его стороны.

— А если он не сможет? — брови Марты встали домиком, пытаясь добиться сострадания.

Профессор Николаев, у которого Кустов в институте проходил практику, всегда говорил: пациентов жалеть нельзя, кошечек, собачек можно, а пациентов нет. Именно тогда Семен Леонидович и научился этому трюку. Всегда, когда слеза набухала в глазу и ему хотелось кого-то прижать к груди, гладить по голове и говорить: ну, ничего, все пройдет, все перемелется, он начинал надрывно кашлять, поднеся ладонь ко рту. За годы тренировок кашель получался все натуральнее, и кашлял он до тех пор, пока его не спрашивали: с вами все в порядке? Так он переносил внимание на себя и лишал собеседника преимущества. Но Марта уже раскусила этот маневр.

— Значит, останешься дома, — твердо проговорил доктор. — Я не хочу постоянно дергаться и переживать за твою жизнь.

— Может, ты со мной поедешь? — Марта сама была мастером по эмоциональному манипулированию. — Там, говорят, красиво.

— Ни за что.

— А если я кого-нибудь другого найду, кто составит мне компанию?

— Нет, — быстро ответил Кустов, ни секунды не сомневаясь, что она на это способна. — Или Паша, или сиди дома.

Что Марта не любила делать, так это пользоваться хорошим к ней отношением людей в корыстных целях. Она горестно вздохнула и взяла телефон. Она подчинялась, но это давалось ей тяжело. Семен Леонидович чувствовал себя победителем, и свет самодовольства сочился из каждой поры его кожи. Преждевременное торжество — путь к поражению, потому как оно вызывает в человеке угнетенном волну отчаянного сопротивления. Вот и Марта в последний момент поддалась этому порыву и отказалась идти туда, куда ее направляли.

— Я не поеду.

Вот тут Кустов ни на шутку напрягся — он знал, что такое настроение подруги вылезет ему боком.

— Мартышечка моя, я же переживаю за тебя, — он неуклюже ткнулся головой Марте в плечо. — А Пашка тебя в обиду не даст.

— Ну да, ты не видел его беспомощного, когда он пытался отодрать от меня безумную старуху…

Телефон в руке зазвонил, и Марта рассмеялась:

— Вот вспомнишь дурака…

— Это Павел?

— Ага. Привет.

— Приветствую вас, Ваше Королевское Высочество.

— Гафер, ты меня понизил? Раньше я для тебя была королевой, а теперь всего лишь принцесса?

— А-а что не так?

— Высочество — это особа королевской крови, а Величество — это король и королева.

— Учту. А у меня появилась помощница, — похвастался Паша.

— Да ну? Красотка с губами-сосисками и длинными ногами?

— Если честно, то нет, — смущение Гафера чувствовалось даже через телефон. — Страшненькая, в очках, похожа на пацана, но очень сообразительная.

— Молодец, одобряю. Сосиски сдуются, грудь обвиснет, а мозги никуда не денутся, — Марта осеклась, наткнувшись на выразительный взгляд Кустова. — Если только Альцгеймер их не сожрет, но до этого еще, надеюсь, далеко. Ты позвонил похвастаться?

— Нет. Хотел пригласить тебя на пикничок…

— Пикничо-о-ок?.. Тебе помощь нужна? — догадалась Марта. — Сложное дело?

Паша знал, что его раскусят, но что так быстро, не ожидал. Он признался, что столкнулся с неадекватным клиентом, который требует от него доказательств виновности домочадцев в смерти его любимой собаки. Характер у мужика был крутой, капризный, и как с ним справиться, неопытный детектив не представлял.

— Может, лучше отказаться? — осторожно предложила Марта. — Таким угодить невозможно.

— Я пробовал, он угрожает ославить меня на весь интернет. А мне это ни к чему. Мы быстро с тобой смотаемся, полдня и все. С меня шашлык.

— Вообще-то у меня были другие планы… — Марта жалобно посмотрела на Кустова.

Это была попытка отбрыкаться от неудобной перемены планов, но всем было понятно, что она согласится. Доктор хорошо знал эту слабость своей подруги, она не могла отказать в помощи, если знала, что то, о чем ее просят, она сделает лучше, чем другие. Он довольно улыбался — такой расклад его больше устраивал. Пусть она лучше поможет парню выпутаться из трудной ситуации, чем будет искать приключений на свою пятую точку.

— Где живет твой диктатор? — обреченно спросила Марта.

— В Ростове.

— Ого, за полдня туда не доехать. Извини, но у меня только один день…

— Нет, ты путаешь с Ростовом-на-Дону — мы едем в Ростов Великий, это 200 км. Если выехать пораньше…

— Погоди, это по какой дороге?

— По Ярославке…

— О-о!

Но вот это «о-о» Семену Леонидовичу очень не понравилось, перед его глазами сразу поплыли страшные картины инквизиции. У его женщины имелся редкий дар намеренно наступать на банановую кожуру.

4

Едва солнце оторвалось от линии горизонта, трое путешественников уже были в пути. День обещал быть жарким во всех отношениях. Паша без умолку болтал, хвалился своей новой машиной, своими успехами в расследованиях и завоеванными девушками. Из его слов выходило, что он теперь супер-пупер-мачо-сыщик. Его никто не перебивал, все внимали молча, но без должного восхищения. У его новой помощницы все было мятое: и лицо, и безразмерная футболка. С первого взгляда Марте показалось, что мысли Зои витают где-то далеко, вне их веселой компании. Но постепенно выяснилось, что это такая манера — слушать, не глядя собеседнику в глаза, затаиваясь за нелепой оправой очков.

Несмотря на весьма раннее утро, транспортные артерии города уже были плотно забиты пробками. Только вырвавшись за пределы кольцевой автодороги, они почувствовали себя свободными от городской суеты. Навстречу им, в город, мчались бесконечные потоки жестяных коробочек, везущие людей на работу. Паша немного расслабился и даже позволил себе допить остывший кофе, захваченный им в кафе.

— Барышни, хотите, заедем за свежей порцией кофе? Я тут одно неплохое место знаю.

— Я пас, — для Марты кофе не являлся панацеей бодрости. — У меня с собой термос с шиповником. Могу предложить всем желающим.

— Фу, как можно сравнивать, — с брезгливостью возразил Павел, — отвар шиповника, безусловно полезный, с ароматным пушистым капучино? А?

— Что за тон, Гафер? Мы твои коллеги, — Марта ободряюще подмигнула Зое, — а не девочки с мохнатым маникюром.

Паша смутился — ему давно не говорили правду в лицо, вот за спиной или в переписке, это — пожалуйста, а прямо глядя в глаза — нет.

— Я скучал по тебе, Марта Кружка! — проникновенно произнес Паша.

Зоя прыснула от смеха и тотчас попыталась сделать вид, что закашлялась. Марта сразу вспомнила суровые школьные годы, когда только ленивый правильно называл ее фамилию, а так она бывала и Чашкиной, и Стакановой, и просто Ведро.

— Да, такая у меня фамилия, папина, — Марта обернулась назад, чтобы видеть лицо девушки, сидящей за ее спиной. — Я люблю свою фамилию. Ведь я могла ее поменять, выходя замуж, но подумала-подумала и решила оставить. Степановых много, а Кружка одна.

Зоя испытывала сильнейший конфуз, поэтому бессмысленно смотрела на экран своего телефона.

— Я не над вами смеялась, меня Паша рассмешил. Он смешной, когда говорит серьезно.

— Да, это правда. Я тоже замечала, что когда он шутит, не смешно, а вот когда…

— Эй, алле, я здесь, за рулем, — глаза парня сверкали обидой в зеркале заднего вида. — Не люблю, когда при мне обсуждают меня же, как будто меня нет.

— Слишком много личных местоимений…

— Я как будто с мамой еду, честное слово.

— Надеюсь, ты пошутил? — строго спросила Марта.

— Да, конечно. Просто дурацкая шутка, — Паша натянуто улыбнулся и сверкнул глазами на помощницу. — Впрочем, как обычно.

Эта словесная пикировка напомнила Марте о юности, когда за ее острый язык цеплялись все парни, находящиеся в радиусе действия звуковых волн. Она поманила Зою приблизиться и тихо сказала:

— Осторожно, девочка. Те, кто нас смешит, очень часто оказываются нам небезразличны.

Голубые глаза Зои покрылись тонкой пленкой льда, она твердо посмотрела прямо в серые глаза Марты, и та без слов прекрасно поняла, что она скажет.

— Эта история не про меня.

Она бы тоже так сказала двадцать лет назад. Марта улыбнулась мягко и отвернулась.

— Пожалуй, ты был прав, Гафер, насчет капучино, — созналась она.

В кофейне они основательно запаслись десертами: десяток лимонных эклеров и столько же булочек с корицей должны были утешить путешественников при всевозможных стрессах.

Планы у троицы были наполеоновские: сначала Ростов, потом Зезевитово и, если успеют до темна заехать по просьбе друга в Струнино, все в одной стороне. Но в общей сложности им предстояло проехать около 500 километров, так что время было на вес золота. По просьбе Марты Паша отключил кондиционер и открыл окна, и они мчались, окутанные ароматом кофе под гудение теплого ветра.

— Дорога у нас дальняя. Может, расскажешь, — обратился Паша к Марте, — какая тайна манит тебя в деревню со смешным названием Зезевитово?

— Эта загадка, возможно, так и останется неразгаданной. В московской больнице лежит глухонемая пациентка родом из этой деревни, над которой проводились странные эксперименты. Сама она ничего толком не помнит, потому что ее длительное время пичкали какими-то препаратами, их следы обнаружены в крови.

— А что за эксперименты?

— У нее тело покрыто небольшими шрамами. Как сказал хирург, разной степени заживления, примерно от 8 месяцев до 3 недель. То есть кто-то делал надрезы и в раны запихивал органические материалы. Она говорит, ей не было больно.

— Как «говорит»? — тут же спросила Зоя.

— Пишет, конечно. Не надо понимать слова буквально, — пояснила Марта, но быстроту реакции и внимательность девушки оценила.

— Органические материалы — что имеется в виду?

— Какие-то веточки, семена, мох и другое, что трудно определить из-за степени разложения.

— Ни фига се! — искренне удивился Паша. — А полиция чего?

— А что полиция? С такими странными происшествиями они не знают что делать. Угрозы жизни нет, ущерб здоровью считается «незначительным». А сама пострадавшая не желает никаких выяснений, хочет, чтобы ее оставили в покое. Поэтому, скорее всего, это квалифицируют как мелкое хулиганство.

— А тебе это зачем? — спросил Павел, но тут же спохватился. — Прости-прости, я совсем забыл, с кем разговариваю.

— Знаешь что, Гафер, — Марта положила руку на плечо парню, — тебе надо дружить с моим Кустовым, вы два сапога пара.

Паша шумно фыркнул, выразив таким образом свое отношение к такому сравнению. А Зоя, поправив очки, поинтересовалась:

— Извините, пожалуйста, а почему вы Пашу то и дело называете «Гафер»?

— Как? Он еще не возил тебя на съемочную площадку? — Марта пыталась шутить, но получалось ехидно. — Я не узнаю тебя, Паша.

— Это прозвище, — смущенно буркнул детектив. — Я был осветителем раньше.

Девушка задумчиво хмыкнула, но свое школьное прозвище решила попутчикам не называть, чтобы потом об этом не пожалеть.

Дорога в Ростов заняла чуть больше 3 часов, так что они прибыли к месту назначения к 9 часам, как и обещали клиенту. Безвкусный забор с гипсовыми балясинами безошибочно указывал, что владелец успешного строительного рынка проживает именно в этом уродливо огромном доме. Хозяин был под стать своему жилищу. Во всей его фигуре чувствовался вызов, массивное пузо выпирало из-под футболки известного модельера и угрожающе нависало над шортами, а на месте, где у обычного человека находится шея, блестели аж три золотые цепи толщиной с мизинец. Или у этого человека было криминальное прошлое, или он не доверял банкам настолько, что хранил все сбережения при себе. Хотя одно не исключает другого, подумала Марта и понимающе посмотрела на Пашу, но он, не мигая, как кролик на удава, смотрел на своего клиента.

— Вы вовремя, это хорошо, — сипло проговорил хозяин и повел гостей внутрь своей крепости.

Внутренний двор, мощенный природным камнем, был размером с баскетбольную площадку. С противоположных сторон он охранялся двумя алабаями, сидящими на цепях у своих будок, построенных как настоящие дома — с окнами, двускатной крышей и ковриком с надписью Welcome. Собаки зашлись хриплым лаем, увидев незнакомцев, но виляющие хвосты выражали дружелюбные намерения, мол, я не угрожаю, но предупреждаю.

Изнутри жилище производило еще более удручающее впечатление, здесь каждый винтик кричал о торжестве победы денег над хорошим вкусом. Хозяин небрежно махнул лапищей в сторону огромного стола с мраморной столешницей, мол, прошу, садитесь, гости дорогие.

— Видать, я тебя сильно напугал, детектив, если ты привез с собой всю свою семью, — пошутил он.

Зоя возмущенно фыркнула, ни дать ни взять дикая кошка. А Марта нарочито громко рассмеялась.

— В каком-то смысле вы правы, Виктор… Андреевич, — она сделала вид, что забыла его отчество, чтобы немного осадить его непомерную гордыню.

— Это моя помощница Зоя, — поспешил исправить положение Павел, — она будет все фиксировать. А это…

— Вам знаком термин «токсиколог»? — пришла на помощь Марта.

Широкий лоб хозяина сложился в картину Айвазовского «Девятый вал».

— Похметолог что ли?

— Почти. Я специалист по ядам.

Выраженное мычанием осознание красноречиво сигнализировало, что самое трудное позади, психологическое сопротивление клиента преодолено. Теперь можно было заняться непосредственно делом.

Все было просто. На первый взгляд. Возможно, Паша легко справился бы сам с этой несложной задачей, если бы не психологическое давление, с которым он еще не научился справляться. У хозяина была старая дворняга, он ее очень любил, она жила в доме, спала вместе с ним. Это было самое близкое ему существо. Он уехал по делам в столицу, а вернувшись, застал ее умирающей в страшных мучениях. Мужчина был уверен, что ее отравили домочадцы. Вместе с ним в доме проживали: его гражданская жена, ее мать, двухлетний ребенок, и брат жены. И все они сейчас болтались на весах судьбы, а на другой чаше лежал труп мохнатого друга.

— Что сказал ветеринар? — поинтересовался Паша.

— Отравление, скорее всего… Этот, как его, в общем препарат от туберкулеза.

— А на улице не могла чего-то съесть?

— Она без меня гулять не ходила. У нее артрит, тяжело ей. Было.

— А почему вы думаете, что ее отравили ваши близкие?

— Они мне не близкие, — мужчине было трудно доставать сокровенное из глубины души. — Сын — мой, и все. Каргу, мамашу ее, терплю с трудом.

— Так вам нужен повод, чтобы с ними расправиться? — по-деловому, сухо спросила Марта.

— Не знаю, — неожиданно спокойно ответил хозяин и задумался. — Возможно. Я еще не решил. Хочу знать правду. И все.

Открывший было рот Паша так и не нашел, что сказать.

— Можно осмотреть дом? — не дожидаясь разрешения, Марта решительно встала. — Камеры наблюдения есть?

— Внутри нет, только снаружи. В этот день никто не приходил.

— А собачий корм где хранится?

— В кладовке, у самой двери.

Фактически в доме было две половины — хозяйская и обиталище всех остальных. Помещений было много, не только жилых. Тут имелись и бильярдная, и парилка на цокольном этаже, но в каждом присутствовала теплая лежанка с вышитым именем собаки «Альма». Такая забота даже не снилась обитателям второй половины дома, которые сидели настолько тихо, что даже ребенка не было слышно.

«Гости» осмотрели все помещения хозяйской половины внимательно, но быстро и вернулись в гостиную. Паша достал из кладовой мешки с кормом и высыпал на пленку содержимое початой упаковки. Три пары глаз ничего подозрительного не обнаружили. Зоя отсыпала немного гранул в целлофановый пакет для проведения экспертизы.

— А миску собачью можно посмотреть? — по-деловому спросил Паша. Но даже не представлял, что еще здесь можно сделать.

— У Альмы не было привычки есть со стола или из мисок дворовых собак? — поинтересовалась Марта.

— Нет, у нее был специальный корм для старых собак. Иногда я давал ей консервы, тоже специальные, — был получен ответ.

— Виктор Андреевич, я должна поинтересоваться, — по возможности мягко проговорила Марта, — есть ли у вас явные и скрытые враги? Кроме домочадцев.

— А как же, — хозяин гордо расправил плечи. — У какого предпринимателя их нет? Но это деловые партнеры, они мараться не станут.

Марта неопределенно пожала плечами, она знала, что есть люди, которые ничем не брезгуют, особенно если у них есть возможность сделать недругу больно.

— Я должна поговорить с вашими домочадцами. Одна, — заявила Марта тоном, не терпящим возражений, — без свидетелей. А вы пока угостите чаем моих друзей.

Паша с ужасом замер, он ждал хамства в ответ, но такие люди, как его клиент, уважали твердость в других. Он без возражений и дурацких шуточек позвонил по телефону.

— Сделай нам чаю, — прозвучало как приказ.

Девушка пришла бесшумно, молчаливая, неброская, в мешковатом спортивном костюме, молча налила воды из фильтра и включила чайник. Марта подошла к ней и представилась, та ответила:

— Алиса.

— Мне хотелось бы поговорить с вами. И другими тоже.

Девушка вопрошающе посмотрела на своего благодетеля — она ждала разрешения. Марту так и подмывало сказать, что двадцать лет разницы и туго набитый кошелек не дают ему право на чью-то жизнь и свободу. Но на этот раз ей хватило мудрости промолчать, зачем разрушать это мирное осиное гнездо.

— Отведи Марту к себе. Поговорите и вернешься.

Когда женщины скрылись за дверью, Зоя под предлогом важного звонка вышла из этого неуютного дома, села в машину и съела эклер. Внутри нее бушевало негодование. Она только что видела своими глазами, к чему приводит власть денег и как отвратительно это выглядит. Этой Алисе было примерно столько же лет, сколько и ей. «Чур меня, чур», — подумала Зоя и съела еще булочку с корицей.

А Паша один отдувался за всех, он развлекал хозяина историями, начинавшимися словами «однажды на съемках», когда на телефон пришло сообщение от Зои: «Булочку хочешь?» Никогда еще он не испытывал такого облечения от вранья: он наплел с три короба про сотрудничество со Следственным комитетом и необходимость приватной связи с ними. Выскочив на улицу, Паша внезапно осознал суть лучших проявлений человеческих отношений — это вовремя предложенная булочка.

Когда Марта наконец появилась в гостиной, она обнаружила там только задумчивого хозяина дома, который растерял бОольшую часть своей самоуверенности. Она решительно прошла на кухню и после недолгих поисков нашла искомое — автоматический дозатор для корма.

— Я думаю, мы можем найти яд здесь. Давайте отсыплем немного для анализа. А вам останется только припомнить, кто заходил к вам в дом и имел возможность сделать это. Хорошо?

— Я знаю, кто это сделал, — Виктор Андреевич побагровел от злобы. — Убью эту тварь…

Марта поежилась, она верила в реальность угроз, исходивших от этого огромного человека. Его жизнь, лишенная той крупицы любви, которую он испытывал к своей собаке, стала пустой и страшной. Уже в дверях она немного задержалась.

— Я хочу вам на прощание сказать кое-что важное. Вы, конечно, можете не обращать внимания на эти слова, ведь я лишь случайный человек в вашей жизни. Но держать людей, которые вас окружают, в постоянном страхе нельзя. Подарите им немного своей любви, и в этом доме тоже поселится счастье, вот увидите.

5

Возвращаясь, они ехали одни-одинешеньки вдоль стройных елей. Им наперерез дорогу пересекали бабочки и стрекозы, это была их магистраль, они тут были хозяева.

— Зачем мы поехали по этой богом забытой дороге, Марта? — спросил ее Паша, скорее из праздного любопытства.

— Время обеда — не хочется есть на оживленной трассе. Кстати, ты не против поменяться: сначала заехать по твоим делам, а уж потом в Зезевитово? А то я подумала, что среди бела дня в рабочий день мы никого не найдем в деревне.

— Конечно, давай! — Паша так был благодарен Марте за помощь, что готов был ехать хоть на Северный полюс. — Это, правда, не мои дела. Помнишь Леху Пузырева, моего приятеля из следственного отдела? Так это он меня попросил заехать. Говорит, тебе все равно по дороге.

— Хорошо, но сначала обед. Вот и место подходящее.

Похожее на все придорожные кафе одноэтажное здание выглядело закрытым. Зоя выразила робкое сомнение, что здесь есть что-то съедобное, но Марту это не остановило, она решительно двинулась вперед. Воздух снаружи был плотным и горячим, солнце раскалилось до полуденного максимума. Аромат полевых цветов с большим трудом пробивался сквозь запах разогретого асфальта. Звяканье колокольчика на входной двери пробудило к жизни сонное царство внутри кафе. Навстречу гостям вышла миловидная женщина средних лет. Она сказала, что сегодня у них в меню солянка, фаршированный перец и морс из лесных ягод.

— Это комплексный обед? Или можно заказать что-то одно? — спросил Паша, оглядываясь по сторонам, явно намереваясь найти повод для поиска другого места.

— Как хотите, но солянка — это мамино фирменное блюдо.

— Я буду солянку, — положила конец сомнениям спутников Марта и уселась на деревянную скамью.

— А хлеб у вас есть? — с сарказмом спросил детектив.

— Хлеб домашний, вчера пекли, — женщина говорила просто, не заискивала, не уговаривала. — Могу еще нарезать овощной салат, если хотите. Пельмени могу сварить, но это минут двадцать придется подождать.

Они хотели всего. Съеденные эклеры только раздразнили аппетит.

— Не много у вас тут посетителей, — едко заметил Паша.

— Экскурсионный автобус ждем. А вам компании не хватает?

— Ну что вы! — поспешно встряла Марта. — Мы как раз искали место поспокойнее, хорошо, на вас наткнулись. У вас так тихо.

— Сейчас да, — грустно согласилась хозяйка. — Когда папа строил это кафе, соседней магистрали еще не было. Он был уверен, что к нам будут заезжать все, кто хоть раз попробовал мамину стряпню…

— Мы тоже хотим попробовать, — воодушевленно произнесла Марта, подбадривая хозяйку. — Я, пожалуй, буду еще и перцы.

Стряпня оказалась отменная, домашняя, нажористая. Морс из ягод издавал такой дивный аромат, что Марта изъявила желание немедленно отправиться в лес, чтобы вобрать в себя запах лета. Хозяйка с удовольствием слушала похвалы гостей и обещала передать их матери.

— Хотим отзыв оставить, где можно это сделать? — Паша был сыт и благодушен.

— Сейчас у сына узнаю, он у нас этим занимается.

Женщина скрылась в подсобке, а Марта выразительно посмотрела на своих спутников.

— Никогда не судите о содержании по внешности, это обманчиво.

Паша ничего не понял и не скрывал этого, а Зоя спрятала глаза за блестящими стеклами очков. Из подсобки показался долговязый подросток, забыл поздороваться и со словами: «Вот, смотрите» стал им показывать страницу на каком-то интернет-ресурсе. Молодежь сразу объединилась в кружок со своими телефонами.

— Жаль, что у вас так тихо, — негромко проговорила Марта в никуда.

— У нас не всегда так, — возразил подросток, не отрываясь от экрана телефона. — Вот несколько дней назад дальнобойщики нашли женщину на дороге, так мы после этого три дня еле справлялись, они весь запас пельменей съели.

Паша наконец понял, зачем они обедали именно здесь.

— Мертвую? — спросил он, хотя знал ответ.

— Нет, живую, но голую.

— Вот это да… — Зоя тоже подключилась к вытягиванию информации. — Так что, люди приезжали на место происшествия посмотреть?

— Нет. Дальнобойщики в основном. Обсуждали, что произошло с этой женщиной.

— И? — Марта выразительно посмотрела парню в лицо, но он отвел взгляд. — Что с ней произошло?

— Версий куча. Самая крутая про то, что ее инопланетяне украли, — глаза парня заблестели, это, видимо, была его любимая версия, — а потом вернули после опытов.

— Каких опытов? — с плохо скрытой иронией спросила Зоя.

— Не знаю, — парень устал от перекрестного допроса и искал повод ретироваться в подсобку. — Сейчас мать позову, она больше знает.

В образовавшей паузе Павел признался в любви Марте и заявил, что он такой, как она, никогда не встречал среди сверстниц. Зоя при этом возмущенно сверкнула глазами, но ничего не произнесла.

— А как тебе удалось узнать, что собаку кормили из дозатора?

— Сострадание. Оно открывает сердца несчастных людей. Они боялись собаки — она на них рычала, вот и включили автомат. А в нем корм давно был заправлен. Дистанционное убийство удобно тому, кто боится оказывать отпор диктатору открыто. Скорее всего, какой-нибудь затаивший обиду подчиненный, который имеет доступ в хозяйский дом. Пусть сам разбирается. Главное, это не его домочадцы.

Хозяйка кафе вернулась и сказала гостям, что ничего толком не знает о ночном происшествии, только краем уха слышала, что женщина местная.

— Во сколько это произошло, не знаете? Я имею в виду, когда ее нашли?

— Около часу ночи, у нас тут в это время вообще никто не ездит. Еще и дорогу ремонтировали, только закончили. Тишина и темнота.

Гости поблагодарили за вкусный обед, расплатились и перед отъездом на всякий случай узнали, где именно нашли женщину. Когда они садились в машину, как раз подъехал туристический автобус, из которого вывалила целая толпа распаренных экскурсантов.

Дорога то поднималась вверх, то ныряла вниз, над темным асфальтом магическим покрывалом колыхалось марево. В самой глубокой низине путешественники ненадолго остановились, чтобы Марта могла удовлетворить свое любопытство и осмотреть место ночного происшествия. Кроме обилия сигаретных окурков, ничего не указывало на трагическое событие, которое здесь случилось четырьмя днями ранее.

Через полчаса они достигли следующего места запланированной остановки, им оказался питомник растений «Застенчивые кроны». Это был знак, в котором Марта усмотрела связь между своим интересом и этим местом.

— Сколько мы проехали от низины, где нашли мою пострадавшую?

Паша выразительно крякнул, но оставил свои сомнения.

— Тридцать два километра. И кстати, поблизости есть еще два питомника.

— Я понимаю твои сомнения, Паша. Но что-то привело нас сюда. Не на лодочную станцию, ни на строительную базу, а сюда. Я верю в связи. Возможно, здесь нас ждет еще что-то, чего мы пока не знаем, но будет очень важным потом. Так что держим уши востро. Хорошо?

— Ладно. Тем более об этом меня и просил Леха, оглядеться, присмотреться к работникам. И купить пару любых растений.

— А какой его интерес?

— Сказал, поступил сигнал о том, что якобы в корнях здешних растений находили подозрительные кости, похожие на человеческие.

— Ого. Круто. Давайте разбредемся, поговорим с работниками. Только умоляю, не надо начинать разговор со слов: а вы не используете человеческие кости для удобрений?

Зоя согласно кивнула, а Паша глубоко задумался, как же начинать разговор, если не задавать таких вопросов. Трое «заговорщиков» разошлись в разные стороны по территории, которая оказалась огромной. Из конторы питомника, которая располагалась в крохотном домике, вышли две девушки и прицепились хвостиками к Павлу и Зое, чтобы ответить на все интересующие их вопросы.

А Марта прямиком направилась под навес из зеленой сетки, который защищал небольшие растения в горшках от палящего солнца. Она любила свои герани на окнах, поэтому ей легко было окунуться в новое увлечение незнакомой флорой.

В дальнем углу навеса Марта заметила чью-то склоненную фигуру в клетчатой рубашке и широкополой шляпе, которая едва виднелась из-за пышно цветущих кустов. Кое-какие знания по ботанике она почерпнула на родительской даче, но большинство растений, окружавших ее, были ей едва знакомы, поэтому она взяла в руки горшок с небольшим кустиком и двинулась к работнику питомника. Когда она уже была близка к цели, из-под шляпы раздался зычный женский голос:

— Укта-а-ам! Где тебя черти носят!

От этого вопля горячий воздух буквально содрогнулся и из-за голубой елки выпал щуплый паренек обалдуйской наружности.

— Где земля-я? — строго раздалось из-под шляпы.

Паренек молча исчез за той же елью. А Марта приблизилась вплотную к работнице, которая, сидя на низкой табуретке, обрезала секатором листья с нарезанных веток.

— Здравствуйте, подскажите пожалуйста, каким вырастет этот кустик?

Поля шляпы приподнялись и открыли постороннему взору загорелое круглое лицо в обрамлении когда-то темных, а теперь изрядно выгоревших, крашеных волос. Женщина была не молода, и ей хватало ума не скрывать это.

— Дайте погляжу. Это кизильник, растет быстро, цветет неброско, осенью листья становятся ярко-красными, и горит он таким костром до самых холодов. Главное достоинство — чемпион по выживаемости. Даже если вы забудете его посадить, он все равно выживет.

— Прекрасная характеристика! Спасибо. Он мне нравится, — Марта обняла горшок с растением. — Некоторые его качества характерны и для меня.

— Да, у растений тоже есть человеческие черты, они ведь живые.

— Как приятно видеть человека, занимающегося любимым делом. Это такая редкость в наше время. Я вам завидую.

— Значит, у вас нет острой необходимости что-то менять. Для кардинальных перемен нужны две вещи: безысходность и смелость, — женщина на мгновенье сбежала из реальности в воспоминания. — Я, например, пятнадцать лет работала техником жилинспекции и думала это нормально.

Между новыми знакомыми возникла та взаимная симпатия, которая иногда случается между попутчиками, когда любая тема для разговора кажется интересной, потому что интересен сам собеседник.

— Хотите, покажу вам необычные растения? — неожиданно предложила женщина.

— Конечно, хочу. А я не оторву вас от важной работы? — Марте не хотелось пользоваться любезностью, чтобы не поставить человека в неудобное положение.

Женщина тяжело поднялась, разминая затекшие ноги.

— Это ерунда, — махнула она рукой. — Я могу себе позволить делать то, что мне нравится. Это мой питомник.

— О, спасибо, это подарок для меня. Меня зовут Марта, а вас?

— Ольга Владимировна, но вы можете называть меня просто Ольга.

Получив в свое распоряжение такого любознательного слушателя, хозяйка питомника с удовольствием рассказала, какие растения они закупают, какие выращивают и размножают сами, показала гостье все экзотические диковинки и поведала секреты их выращивания. Марта слушала и восхищалась любовью, которую излучает эта женщина.

— Но не все наши питомцы находят своих заботливых хозяев. Есть у нас страдальцы с тяжелой судьбой. Вот видите этот большой куст, это магнолия Зибольда, довольно редкое растение. Заказала его в Польше по просьбе одной эксцентричной особы. Она собиралась посадить его в своем «зимнем саду», — многозначительно повела бровью Ольга Владимировна, намекая, что такие дамочки, у которых есть зимний сад, полны неожиданных выкрутасов, — в открытом грунте с ней мороки много, холодно у нас. Но когда магнолия прибыла и была высажена в огромную кадку, заказчица решила, что у ее сына аллергия именно на это растение и вернула его нам. Вот так с невероятной легкостью она выбросила на улицу такую красоту. Вы не смотрите, что сейчас она невзрачная, когда эта магнолия цветет, она из Золушки превращается в королеву. Вот уже два года ее никто не покупает, цена весьма кусается, да и капризная она. Эта диковинная красота оказалась никому не нужна… Так же иногда происходит и с людьми…

— А я считаю, этому растению повезло, впрочем, как и всем, что у вас растут. Вы заботитесь о них, вы любите их, как родных детей.

— О-о, с детьми намного сложнее. У меня их четверо.

— Ого! А у меня нет детей, — с грустной улыбкой созналась Марта. — К сожалению.

— Ну, какие ваши годы, еще родите. При нынешнем развитии медицины это не проблема. Но сначала хорошенько подумайте. Помните, как в той песне, иметь или не иметь? Дети — это очень не просто. Возможно, Господь оберегает вас от ошибок.

При разговоре о детях в голосе Ольги Владимировны засквозила такая печаль, что исчезла легкость, но появилась глубина.

— М-м, я всегда мечтала иметь детей, — тоже поделилась сокровенным Марта. — А ваши живут с вами?

— Только младшая, но мы всегда рядом. Обе девочки работают здесь со мной, бок о бок, сын в конторе, оформляет заказы и прочее, а четвертый… живет с отцом.

— Так у вас семейный бизнес? Повезло вдвойне. Кругом вас надежные, родные люди.

По возникшей неловкой паузе Марта поняла, что не так все радужно, как ей казалось со стороны. Пару мгновений Ольга Владимировна колебалась, продолжать ли этот разговор.

— В природе существуют некоторые виды деревьев, которые, произрастая рядом, избегают соприкосновения с кронами соседей, образуя воздушные границы, — Ольга очень тщательно подбирала слова, это говорило о том, что ее очень волнует то, что она имеет в виду. — Такое явление называется «застенчивые кроны». Так вот наша семья — это застенчивые кроны.

— Ах вот почему так называется ваш питомник. Очень интересно. Спасибо, Ольга Владимировна. Вы меня воодушевили на подвиги. Я, пожалуй, тоже стану садоводом, а для пробы куплю этот кустик, лиха беда начало.

— Я подарю его вам. И еще вот этот, — хозяйка нагнулась и подхватила из-под ног горшок с цветущим пионом дивной красоты, — пусть начало будет добрым. Заезжайте ко мне еще, буду рада, с удовольствием поделюсь знаниями.

При общении с интересными людьми время всегда бежит незаметно. Прошло больше часа, а они и не заметили. Молодежь давно уже топталась у конторы.

— С удовольствием заеду. А это мой племянник с девушкой, — представила Марта «своих».

Ох уж эти неловкие ситуации, Зоя скривила рожицу, но успела спрятать лицо в зелень цветка, который держала в руках. А Паша не удивился вовсе, уже не первый раз Марта представляла его своим родственником.

— А это Анюта, моя младшая дочь, — в свою очередь представила совсем юную светлоглазую девушку Ольга Владимировна.

Та, совсем еще девчонка, ершисто зыркнула в сторону матери, давая понять, что не желает танцевать краковяк перед первыми встречными.

— Паша, дай, пожалуйста, Ольге Владимировне свою визитку. Вдруг она захочет позвонить мне.

Парень медлил — он недоумевал, задумала ли «тетушка» раскрыть его инкогнито или нет, ведь на визитке было черным по белому написано: частный детектив. Секунды капали в вечность, а он выразительно таращился на Марту. Зоя была более решительна, она сделала это на правах «его девушки» — вынула из портмоне визитку и вручила хозяйке.

6

— Перестань сейчас же читать мне нотации или я повешу трубку… — не шуточная угроза звучала в голосе Марты, было ясно, что она говорит со своим Кустовым. — Часа через два будем. Ну и что, что завтра на работу. Если ты не угомонишься, мы еще поужинать заедем. И задержимся еще на час… То-то же.

Паша еле заметно улыбался, ему нравилось, когда небезразличные друг другу люди перебранивались, как соседские собаки жарким днем перебрехиваются через забор, беззлобно, вяло, но мило.

Длинный день подходил к своему логическому завершению — долгой дороге домой. Они опять были в противофазе со всем миром: бесконечные потоки машин спешили из города, а они -наоборот. Вечернее небо остывало малиновым.

— И куда мы потом эти веники денем? — Гафер не мог молчать, его клонило в сон, а лучшее средство от засыпания — болтовня.

— Ты отвезешь своему Лехе, пусть ищет, что ему надо. А свои я никому не отдам, на балконе поставлю.

— У тебя же нет балкона.

— Да ты что? А я и не знала, — развеселилась Марта. — Иногда я отправляю свои цветы на выгул к соседке. Не хочу с ними расставаться. Это подарок.

— Утешительный приз, ты ведь прокатилась сегодня с нами зазря.

— Почему это зазря? Я многое узнала. Правда еще далеко, но это нестрашно.

— А как тебе хозяйка питомника? Она похожа на маньячку, выращивающую цветы на костях убитых людей?

— Смешно, — с сарказмом проговорила Марта. — Твой ростовский клиент похож гораздо больше. Не хочешь проверить его строительную базу? Может, он людей в мешки с цементом пакует?

— Точняк. Этого даже проверять не надо, — согласился Гафер.

— Нет, он трупаки собакам скармливает, — совершенно серьезно уточнила Зоя.

Марта вспомнила этих добрейших волкодавов и прыснула от смеха, к ней присоединились и остальные. Усталость давала себя знать и проявилась в дурацком смехе. Они провели вместе уже более 14 часов, не каждый нормальный человек это выдержит, а тут нормальностью и не пахло.

— Я не удивлюсь, если хозяйка питомника или ее дети свяжутся с нами в ближайшее время, — сказала задумчиво Марта. — Не все благополучно в датском королевстве. Что-то ее беспокоит. Кстати, моя глухонемая Валентина наверняка тоже передумает. Это сейчас ей хочется, чтобы все побыстрее закончилось и оказаться наконец дома. А когда ее организм очистится от дурмана токсинов и она осознает, что из-за маньяка, пусть и ботаника, она лишилась целых восьми месяцев нормальной жизни, то скорее всего захочет справедливости.

— И я помогу ей, — охотно предложил Паша. — Ты помогла мне, а я помогу этой несчастной узнать правду.

— Договорились. Если она попросит помощи, — улыбнулась Марта. — А мне вот твоя помощь понадобится весьма скоро.

— Я готов. О чем речь? — мгновенно приободрился Гафер.

— Позже, ладно? — Марте очень хотелось побыть сейчас одной, чтобы привести мысли в порядок. Но теперь она не бывала одна почти никогда, поэтому она отвернулась к боковому окну, глядя, как проносятся мимо поля и леса в затухающих сумерках.

Горькое одиночество современного человека в обществе, где каждый за себя, проявилось во всем уродстве в судьбе глухонемой Валентины. Все свои 28 лет жизни она боролась за понимание, за принятие ее окружающими такой, какая она есть. Она приживалась чуждая, как имплантат в живом организме. И вот когда с ней случилась беда, когда она попала в лапы какого-то сумасшедшего, когда она пребывала в небытии, никто даже не заметил ее отсутствия.

Большой сверкающий город, в который она так стремилась, тоже принял ее безо всякого участия. Всем было откровенно начхать, какой ужас живет у нее внутри, поэтому ее душа закрылась от внешнего мира, как маленькая устрица во время шторма. Марта твердо решила поддержать несчастную, пока та не придет в себя.

Семен Леонидович не спал, он ждал возвращения своей женщины, хотя его взъерошенные волосы ярко демонстрировали неслабую борьбу с коварными врагами: подушкой и одеялом, затягивающими его в сети Морфея.

— Есть будешь? — спросил он, подавляя зевок.

— Неа. Пить хочу, — устало произнесла Марта, бросая сумку с растениями на пол прихожей.

Семен Леонидович хотел обнять ее, но сдержался. Она еще не привыкла к его проявлениям нежности, поэтому частенько сопротивлялась. Ей предстояло научиться быть слабой в его объятьях, они ведь только притирались к друг другу.

— Сейчас чайку поставлю, — Кустов, шаркая тапками, направился в кухню.

Марта поплелась за ним. Ей необходимо было выбросить из головы все, что там бродило.

— Представляешь, соседи думали, что Валентина уехала в столицу. Потому что она несколько месяцев собиралась. И абсолютно никого не насторожило, что она ни с кем не попрощалась. Никого. Чудовища.

— Да. Мир безжалостен.

— Не иронизируй.

— И не думал.

— Вот так могло и со мной случиться…

— С тобой нет…

— Почему?

— С тобой ничего плохого не случится. Я знаю.

— Смотри, я иду по улице, ко мне подъезжает автомобиль, и хоп — я уже чья-то клумба.

— У маньяка есть автомобиль?

— Сто процентов. Чтобы выбросить свою жертву в том месте, где он ее выбросил, нужно средство передвижения. Ступни ее не были исцарапаны, что неизбежно при прогулке босиком.

— Тогда можно воспользоваться данными ГИБДД, наверняка у них есть сведения о владельцах машин.

— Ты гений, — Марта вскочила, легкая как мотылек, словно уже отдохнула, и пробегая чмокнула доктора в нос, — сейчас позвоню Пашке.

Через минуту она вернулась с телефоном, но уверенности как не бывало.

— А если это был служебный или соседский автомобиль? Ведь в сельской местности так все делают. Если у тебя самого чего-то нету, можно одолжить… ведь так?

— Так. Попросить, а потом отдать долг яйцами, или петрушкой, — бубнил Кустов, стараясь поддерживать разговор. — Взаимовыручка — это прекрасно.

— Значит, этот вариант не подходит, — разочарованно протянула Марта, сдуваясь на глазах, как воздушный шарик. — Остается надежда только на возвращение памяти…

Кустов встрепенулся, будто что-то вспомнил.

— Чуть не забыл, тебе передали подарочек.

Марта была удивлена и заинтригована, кто бы это мог быть, ведь они еще не обзавелись общими друзьями. Из своего рабочего портфеля Семен Леонидович достал небольшой целлофановый сверток и протянул ей.

— Вот. Хирург передал. Это он вынул из тела пациентки.

Под несколькими слоями пленки виднелась черная веточка. По всей видимости, жизнь в ней уже не теплилась.

— Это же улика? Или нет? — Марта была растеряна.

— Ну, во-первых, таких штук хирург вытащил более десятка, а во-вторых, полиция была в больнице всего один раз, и, похоже, ее это не очень интересует.

Марту это обрадовало и огорчило одновременно. С одной стороны, это ей развязывало руки, а с другой — таяла надежда на справедливое правосудие.

— Сегодня я познакомилась с человеком, который сможет мне подсказать, что это за растение.

Спина доктора непроизвольно напряглась, но ему удалось сдержать свой внезапно вспыхнувший интерес. Он медленно повернулся, аккуратно поставил чашки с горячим чаем на стол и только тогда безразличным тоном поинтересовался:

— Новый знакомый?

Уловив глубоко спрятанные нотки ревности в голосе Семена Леонидовича, Марта воспряла духом, усталость как рукой сняло. Ею овладела такая игривость, что она принесла из прихожей пластиковый горшок с цветущим пионом и поставила его на подоконник.

— Ага, — кокетливо проговорила она. — Сегодня было много новых знакомств.

Доктор посерел.

— Я пошел спать.

— Погоди, посиди со мной немного.

— Уже поздно.

Действительно, было поздно, и им обоим уже скоро вставать на работу. Но как засыпать с таким грузом впечатлений и нерешенных вопросов, носящихся по лабиринту разума, Марта не знала. Она отчаянно просила помощи у своего близкого человека.

— Сенечка, я так рада, что ты прибился ко мне… теперь нас двое, — проговорила она, взяв его за руку. — Пожалуй, я испеку шарлотку, а ты отнесешь ее Валентине. Хорошо?

— Сегодня? Ты сошла с ума, моя милая Кружка.

— Это акт милосердия. Просто, когда я прошлой осенью оказалась в больнице, где мы с тобой познакомились, я впервые почувствовала одиночество вселенского масштаба. Я словно сошла с орбиты, лежала на каталке в сером коридоре забвения, и никому не было дела до меня. Весь мир был где-то там, за углом вечности. Я остро ощущала свою ничтожность, словно песчинка среди звездных гигантов. И это при том, что у меня есть родители, всякие другие родственники и друзья. А представь, каково бедной женщине, у которой всегда были проблемы с коммуникациями и совсем нет близких людей. Я хочу сделать что-то приятное для нее.

Доктор всегда знал, что в ней это есть — стремление вылечить чужую судьбу, починить сломавшееся мирозданье. Но сейчас это умилило его до крайней степени, так, что он был готов схватить ее на руки и кружить, кружить, чтобы успокоить, чтобы от нее ушли людские невзгоды. Но Кустов, как настоящий доктор, был скуп на проявление своих глубинных чувств и только крепко сжал ее маленькие ручки в своей крупной ладони.

— Хорошо, я отнесу. Я могу тебе чем-то помочь?

— Ты уже помог. Спасибо. Иди ложись, тебе вставать раньше.

Она выговорилась, и ей стало легче. Марта наконец-то смогла сделать глоток чая с лимоном, он показался ей божественным. В дверях кухни снова возник Семен Леонидович.

— Я буду стараться, чтобы такого никогда не повторилось.

— Ты не дашь мне лежать на каталке в одиночестве? — уточнила Марта.

Кустов кивнул. А на ее лице расцвела улыбка, говорящая о многом. О том, что она рада, что встретила его, о том, что доверяет ему, и много еще о чем, о чем обычно молчат.

— Иди ложись. Только дверь прикрой, а то запах пирога поднимет тебя среди ночи.

7

Консьержка — красивое слово, оно ей нравилось. Какое-то французское, мягкое внутри, как багет, но с твердой хрустящей корочкой. Буква «Ж» делала его созвучным ее фамилии. Несколько лет добросовестной работы на одном месте превратили подъезд соседнего дома в родной для Марты. Кое-кого из жильцов она знала лучше, чем собственных соседей. В ее обязанности входило контролировать проникновение в подъезд подозрительных личностей. График работы был очень удобным: два через два. И самое приятное — вагон свободного времени. Как говорится, солдат спит, служба идет.

С самого утра Марта изучала сайт питомника «Застенчивые кроны», ее отвлекло появление незнакомой дамы преклонного возраста.

— Добрый день, вы к кому? — довольно громко спросила она, потому что знала, женщины этого возраста иногда туги на ухо.

Дама изменила траекторию движения и направилась к каморке консьержки.

— Я направляюсь к себе домой, — иронично произнесла дама, останавливаясь у окошка. — А что, для этого нужен специальный пропуск?

— Боже, Клара Вадимовна, я вас не узнала, — рассмеялась Марта. — Что с вами случилось? Вы необыкновенно хорошо выглядите.

Женщина смутилась, рукой с идеальным маникюром поправила свежепокрашенные волосы.

— Мне идет, Марта? Не привычно как-то… будто голая.

— Даже не сомневайтесь, вы помолодели и похорошели. Вы же знаете, я никогда не вру. Где же вас так улучшили?

— В салоне на Новинках. Если вам нужно, дам адресок.

— Спасибо, у меня пока нет повода.

— Жаль. Повод женщине нужен как воздух, — с явным подтекстом проговорила Клара Вадимовна. — Иногда нужно самой организовывать себе повод. Правда-правда. А я собралась на встречу с сокурсниками. Так боюсь, даже не представляете как, ноги еле держат. Как вы думаете, Марта, может, не ходить? Последний раз мы собирались лет тридцать назад. Ну, что там может быть хорошего? Старые пердуны и старые же кошелки… а?

— Ну что вы, Клара Вадимовна, это такое редкое событие! Потом жалеть будете. Я всегда считала, если есть сомнения, то лучше сделать и потом жалеть, чем не сделать и тоже жалеть. В этом я согласна с Мэрилин Монро.

— Убедили. Пойду собираться. Только у меня к вам просьба, Марта, — помочь мне с выбором.

— С удовольствием. Только я не могу покидать рабочее место, вы же знаете.

— А мы, знаете, как сделаем? — хитро прищурила искусно накрашенные глаза Клара Вадимовна. — У меня приготовлено три комплекта, я буду спускаться к вам три раза. А потом вы мне скажете, который лучше. Договорились?

Марта была рада помочь этой милой женщине. Она считала, что за доброту, юмор, бескорыстие, как за подвиг, надо награждать медалями. Милых людей давно пора занести в Красную книгу как редкий, исчезающий вид. Они обычно нетребовательны, терпеливы и скромны, но без них этот мир не стоил бы и ломаного гроша. Доброта должна спасти мир, просто обязана.

На телефоне определился незнакомый номер. Марте отвечать не хотелось, надоела назойливая реклама всякой ерунды, но он звонил и звонил. Терпение кончалось, но тут он замолчал, а через минуту пришло сообщение с того же номера: «Марта, это Ольга Владимировна из питомника. Перезвоните, пожалуйста».

— Ольга Владимировна, здравствуйте, это Марта.

— Наконец-то, а я уж думала…

— Простите, я не отвечаю на…

— Я догадалась. Марта, мне надо поговорить с вами. Я не спала всю ночь.

— Что-то случилось?

— Нет. Хотя, скорее, да. Но не вчера, а в последнее время…

— Я, честно говоря, тоже не спросила у вас то, что хотела.

— Да? — Ольга замолчала, эти слова заставили ее задуматься. — Вы не случайно к нам заехали?

— Нет, к вам я попала совершенно случайно, «за компанию», — Марте не хотелось раскрывать все карты сразу. — Но я обрадовалась, мне нужна была консультация по одному вопросу.

— Какому? — насторожилась Ольга.

— В вашей среде вы наверняка всех знаете.

— Приходится общаться.

— Нет ли среди вас странных, сдвинутых на ботанике сумасшедших фанатов?

— Ой, да навалом, — выдохнула Ольга Владимировна, у нее словно камень с души свалился. — Почти все такие. Я такая. Обычные бизнесмены, которые хотят заработать денег, не будут заниматься растениями, очень геморройно. Они предпочитают быстрые деньги: вложил — крутанул — получил прибыль. А у нас — то выгорает все из-за жары, то гниет, потому что дожди… а болячки… а вредители… Не будем о грустном, как говорится.

— Я понимаю, — Марта была уверена, что Ольга наверняка знает маньяка, который ставил опыты на живом человеке, тем более его логово где-то близко от питомника. — Вы все энтузиасты своего дела. Но… но есть люди, в любой области, которые выходят за грань, им нужен экстрим. Вы понимаете, о чем я?

— Думаю, да, — в трубке повисла пауза. — Есть парочка таких… и баба одна, шлепнутая на всю голову… Когда мы можем увидеться?

Марта, привыкшая отзываться на призывы о помощи, предложила приехать к ней домой после девяти вечера и при необходимости остаться на ночь, совершенно забыв о Кустове. Но, к счастью доктора, Ольга отказалась. Договорились о встрече на послезавтра.

— Хоть намекните, о чем пойдет речь, — в конце разговора не сдержала любопытства Марта.

— У нас тут в последнее время странные дела творятся… — что-то или кто-то мешал Ольге говорить свободно, — потом расскажу.

Закончив разговор, Марта не могла сразу выбросить из головы загадочные слова собеседницы, но открывшийся лифт, выпуская эффектную даму в сиреневом костюме, помешал ей строить догадки. Пришлось переключить сознание на программу «Модный приговор». Совместными усилиями двух зрелых дам было выбрано малахитовое шифоновое платье с коричневыми лодочками из крокодиловой кожи и такой же элегантный клатч. В результате тщательной подготовки, а также чародейства и магии, раскрасневшаяся от волнения Клара Вадимовна в облаке духов Chanel №5 впорхнула в такси и отбыла на встречу со своей молодостью.

Вечер этого дня прошел тихо и заурядно, если не считать переданное от Валентины «спасибо» за пирог, испеченный Мартой. А вот следующим утром неожиданно объявился Гафер с огромным букетом невиданных доселе цветов и благодарностью за помощь в деле с отравлением собаки. От предложенного Мартой чая он отказался, но поинтересовался, зачем звонила хозяйка питомника. Пообещав свою помощь, он убежал.

День тянулся в странном напряжении без видимых причин, будто где-то рядом гудят высоковольтные провода. Марта томилась в каморке, как крынка с молоком в горячей печи. Она не умела ждать, а ей приходилось ждать завтрашней встречи, и ни о чем другом она думать не могла. Ближе к обеду к Кларе Вадимовне приехала скорая помощь. Дочка вызвала, испугавшись за мать, которую мучило жестокое похмелье.

Вечер принес облегчение после жаркого дня.

На следующий день долгожданная встреча не состоялась, Ольга попросту не появилась. Марта пребывала в растерянности, она еще никогда так не ошибалась в людях. По ее представлению, Ольга Владимировна не могла так поступить, не предупредив. Ее телефон был выключен, а номер в офисе был переключен на автоответчик.

Неожиданно освободившееся время Марта решила использовать для пересадки подаренных ей растений. Она присмотрела им местечко в захудалом палисаднике возле подъезда. Стоило ей выйти с горшками на улицу и копнуть негостеприимную заскорузлую землю совком, как куривший на балконе сосед заинтересовался ее подозрительными действиями. Через пару минут он материализовался за спиной Марты и закурил следующую сигарету. Для начинающего садовода хуже нет, чем пристальное внимание со стороны. Еще пару минут она терпела, лениво ковыряла совком твердую как асфальт почву. Длительное отсутствие дождя и многолетнее использование химикатов зимой превратили землю в бесплодный конгломерат. Пластиковый совок издавал жалобные звуки при каждом соприкосновении с ним. Марта потихонечку закипала, результат не соответствовал ее усилиям. В ямку размером с грецкий орех можно было посадить лишь семечко, а требовалось гораздо больше. По ее лицу покатились крупные капли пота. Чашу терпения переполнила перемена местоположения любопытного соседа, теперь он торчал сбоку и выглядывал аккурат из-за ее плеча. Марта бросила на землю совок и разогнулась.

— В чем дело? — с вызовом произнесла она.

Плешивый мужик в выгоревшей майке с надписью Bad Girl и потерявших форму спортивных штанах неторопливо выпустил клубы вонючего дыма.

— Я смотрю, — парировал он.

— У вас есть дома телевизор? Вот его и смотрите.

— Я смотрю туда, куда хочу, — нагло проговорил плешивый, глубоко затягиваясь.

— А я против, чтобы вы смотрели на меня.

— На тебя? — брезгливо скривился сосед. — Размечталась. Я слежу, чтобы не пострадала мамина роза.

— Роза? — Марта растерянно оглядела чахлую растительность под ногами. — Вы уверены?

— А то. Она всегда была здесь.

— Тогда покажите мне ее, и я гарантирую вам ее сохранность.

Мужик колебался.

— Я лучше посмотрю.

— Показывайте! — требовательно произнесла Марта.

Сосед бросил окурок на асфальт и шагнул в палисадник. Аромат немытого мужского тела последовал за ним, Марта посторонилась. Внушительное пузо как рюкзак, надетый задом наперед, мешало мужчине совершать полноценные наклоны, поэтому он ногой небрежно раздвигал каждый кустик травы, словно в нем могла укрыться его роза. Проутюжив вдоль и поперек весь клочок земли, он растерял свою уверенность, но не свою наглость.

— Она точно здесь, — бездоказательно констатировал он.

— Под землю спряталась? — едко пошутила Марта.

Мужик замер и смерил ее взглядом, словно прикидывал глубину посадочной ямы для нее.

— Сажай в другом месте, — угрожающе произнес он.

— И не подумаю. Это общественная земля, и я могу украшать ее, как и ваша мама.

Серые глаза Марты приобрели оттенок танковой брони, она сверлила соседа взглядом не собираясь уступать. Воздух и без того жаркий как-то моментально нагрелся до опасных температур. Плешивый извернулся, поднял с земли горшок с кустиком и угрожающе подбросил на ладони. Марта не дрогнула, она готова была бороться за место под солнцем для своих растений. В самый разгар противостояния дверь подъезда со скрипом открылась, выпуская соседку с пятого этажа. Она несла в руке ведро, полное воды.

— Я пришла на помощь, — прозвучало двусмысленно, но это заметила только Марта, — вижу ты пытаешься посадить что-то.

— Да, пытаюсь, — зыркнула Марта на плешивого, — безуспешно. Пока.

— Какая молодец, давно пора, — соседка словно не замечала возникшего конфликта. — Но надо ж сначала пролить землю.

Мужик небрежно поставил горшок на землю и снова закурил, прикидывая свои шансы в борьбе с двумя противниками. А женщины меж тем беззаботно щебетали, словно птицы на ветке. Телефонный звонок застал Марту врасплох, и она автоматически ответила, хотя номер был незнакомый. Какая-то Анна утверждала, что она дочка Ольги Владимировны Поляковой. Марта не сразу сообразила, кто это, а когда поняла, то обрадовалась.

— Да, конечно, помню.

— Маму убили вчера, Марта.

8

Искренняя скорбь прекрасна, она стирает все сиюминутное, все наносное, и чистейшими слезами смывает обиды с всепоглощающей любви. Опухшее от слез лицо Ани освободилось от маски взрослости и стало совсем детским.

— Мама не могла туда упасть сама. Это нонсенс, — глухо произнесла она в никуда.

Старый деревенский колодец давно потерял свою наземную деревянную часть и превратился в глубокую, заросшую длинной сочной травой дыру на задворках питомника. На глубине нескольких метров поблескивало темное зеркало воды. «Жутковатое место», — подумала Марта. Зоя с помощью длинной палки-держателя фотографировала на телефон огороженное пестрой лентой место трагедии.

Рядом лежала грубо сколоченная из необработанных досок крышка с небольшой дверцей по центру, которая обычно прикрывала опасное место. На вопрос, почему она так лежит, Аня сказала, что такое частенько случалось, и ее мать страшно ругалась с работниками из-за этого.

— А зачем вообще эту крышку надо было снимать? — поинтересовалась Марта.

— Дверцу сделали слишком узкой, и обычное ведро не пролезает. Вот мужики и снимали настил, чтобы достать воды по-быстрому. А закрывать забывали…

Самодельная конструкция оказалась очень тяжелой — Марте удалось лишь немного приподнять ее, но не сдвинуть с места.

— А это погружной насос? — она кивнула на лежащий в траве потемневший прибор.

— Да. Мы его используем для полива. Тут у нас целая система, — Аня махнула рукой на армированные шланги, которые змеились в траве.

— Но его место в воде. Его полицейские достали?

— Нет. Я не знаю кто.

— А как часто вы его вытаскиваете?

— Такое было однажды, по-моему. Когда веревка сгнила и насос оказался на дне. Еле вытащили…

Марта старалась не усложнять и задавать простые вопросы, она понимала, что Аня хоть и храбрится, но пребывает в сильнейшем стрессе. Ничего, углубиться можно и потом, когда боль утраты немного притупится.

— Много ли у вас работников?

— Пять постоянных, и сезонных от шести до десяти.

— А на данный момент?

— Я точно не знаю. Надя в курсе. Для меня они все на одно лицо.

— А кто… — Марта замешкалась, подбирая слова, — обнаружил Ольгу Владимировну?

Заставивший вздрогнуть всех крик прорезал стоячий душный воздух.

— Что здесь происходит? — к ним быстрым шагом приближалась молодая женщина с мальчишеской стрижкой, она была крайне недовольна.

— Надь, успокойся, все нормально, это детективы.

Эти слова подействовали не успокоительно, как ожидала Аня, а скорее, наоборот.

— У тебя тоже паранойя?! — Надежда изобразила круговые движения у виска. — Зачем нам детективы?

— Полиция не будет расследовать гибель мамы…

— С чего ты взяла?! — не дала договорить сестре Надя. — Я не хочу, чтобы по питомнику шныряли посторонние!

— Они не посторонние… Я их пригласила.

— Я теперь старшая здесь! — с вызовом бросила Надя.

— Ты старшая везде, — с грустной иронией парировала сестра.

«Застенчивые кроны», — пробурчала Марта себе под нос.

— Познакомьтесь, это Надежда, мамина опора и надежда, — Аня криво усмехнулась. — Это мы так шутим.

— Мне очень понравилась ваша мама. Жаль, наше знакомство было недолгим, — искренние слова Марты горохом отскакивали от глухой брони, в которую была закована душа молодой женщины.

Надежда всем своим видом демонстрировала гостям, что им тут не рады, но в глубине ее колючего взгляда сквозил испуг, и она пыталась его скрыть за агрессией и резкостью.

— Я не потерплю, если кто-то будет совать свой нос в документы или мешать работать, — старшая сестра говорила это, глядя младшей в лицо, но в первую очередь это относилось к посторонним. — Понятно?

Как все младшие сестры, получившие больше родительской любви, Аня была беспечнее и не воспринимала плохое настроение и скрытые угрозы сестры всерьез.

— Посмотрим, что скажет Жека, — упрямо сказала она, явно рассчитывая на поддержку брата.

Сестры удалились в сторону конторы, и у Марты с Зоей наконец появилась возможность основательно пошарить вокруг колодца без посторонних глаз. Длинная трава была так сильно примята, будто здесь пасся табун лошадей. Очень кстати кто-то из работников оставил грабли, которыми и воспользовалась Зоя, буквально прочесывая густую траву в поисках улик. Пластиковый контейнер для находок быстро заполнялся, нашлась даже затоптанная визитка, которую Паша оставил Ольге Владимировне четыре дня назад.

— Грустно это, — проговорила Марта, опуская карточку в контейнер, имея в виду хрупкость человеческого бытия.

— Посмотрите, я нашла пуговицу, — Зоя держала на ладони обычную белую пуговицу с четырьмя дырочками. Ее будто вырвали из ткани — в дырочках остались нитки, которыми она была пришита.

— Я, пожалуй, пойду поговорю с работниками, — Марта бросила пуговицу в контейнер, — а то детки могут разругаться между собой и вышвырнут нас вон. Паша, не писал, когда он вернется?

— Нет. Я думаю, любое общение с полицией занимает много времени.

Они разделились: Марта отправилась вдоль рядов кустарника в сторону теплиц, видневшихся вдалеке, а Зоя осталась возле колодца, продолжать поиски улик. Солнце нещадно палило на открытом пространстве, и Марта пожалела, что оставила свою соломенную шляпку в Пашиной машине. Но с востока приближалась темная полоса грозового фронта, которая сулила пролиться дождем. В гуще кустарника мелькнула щуплая фигура работника, то ли уже знакомого ей Уктама, то ли кого-то похожего на него.

— Э-эй, — крикнула Марта. Но фигура растворилась в зелени листвы.

По мере приближения к рядам теплиц, уходящих вдаль, слева показались две бытовки, стоявшие под прямым углом друг к другу. Между ними на веревках сушилось стираное белье. Марта сменила направление и двинулась прямиком туда, разумно полагая, что там наверняка есть кто-нибудь живой. Под сенью сохнущего белья на подстилке из ковровой дорожки сидел черноглазый карапуз в окружении разбросанных игрушек. Чтобы не напугать малыша, Марта улыбнулась ему и сказала ласково: «Привет!», а он безо всякого страха смотрел на нее мудрыми глазами, хранящими сотни перерождений души, словно был готов ко всему.

— Где твоя мама?

В данном случае вопрос был риторическим, так как ребенок еще не умел разговаривать, а мог только бренчать какой-то металлической штуковиной по тем четырем зубам, что были у него во рту. Марта с удовольствием уделила бы еще внимание малышу, если бы не почувствовала, что ее заметили из узких зарешеченных окошек, и оказалась права. В дверях показалась молодая женщина. Голова ее была покрыта платком, завязанным на особый манер. «Мусульманка», — догадалась Марта.

— Здравствуйте, можно с вами поговорить?

— Не, — отрывисто проговорила женщина, не глядя в лицо гостье.

Она ловко подхватила ребенка на руки и скрылась в бытовке, закрыв за собой дверь. Зная неприхотливость мигрантов из южных стран, можно было предположить, что в этих двух домиках могло ютиться до тридцати человек. Наверняка не у всех есть разрешение на работу, и, возможно, просрочены визы. Именно поэтому они привыкли вести себя как тараканы, разбегаться и прятаться по углам в любой непонятной ситуации. Но винить их за это не стоило, они ищут лучшей жизни для своих детей. Марта осмотрелась вокруг и увидела идущую к ней быстрым шагом Зою. Она обрадовалась, в этом месте она чувствовала себя не очень уверенно, как на подвесном мосту.

— Паша выехал из Александрова, спрашивает, купить что-нибудь на перекус или поедем обедать?

— Не знаю, по обстоятельствам, — Марта взяла Зою под руку и как бы между прочим направила по дорожке вокруг бытовок. — Если наши барышни не перессорятся и разрешат нам задавать вопросы и еще пошарить здесь, то лучше ковать железо пока горячо. А это значит, без обеда. А если нас выгонят, то сначала пообедаем, заодно обменяемся информацией, а потом соберем сплетни у местных, это тоже полезно. Смотри-ка.

В кустах был спрятан от любопытных глаз квадроцикл. Он был покрыт засохшей грязью, хотя дождя не было уже неделю.

— Не повезло хозяевам с работниками, — грустно констатировала Марта.

— Точняк, — хмыкнула Зоя.

— А вот работникам с хозяевами повезло. Вряд ли они приобрели его на собственные деньги — эта игрушка не из дешевых.

Рука девушки дернулась, и она повернулась к спутнице, глаза ее горели за стеклами очков.

— Там кто-то есть… — шепотом проговорила она, имея в виду окно бытовки. — Я видела тень.

— Я знаю, они не хотят общаться, — пояснила Марта.

— Может, работники сами столкнули свою хозяйку в колодец? — прошипела Зоя.

— Вряд ли, она их приютила, дала работу… — задумчиво рассуждала Марта, ведя спутницу дальше по задворкам. — В конце концов, купила квадроцикл. Мне почему-то кажется, Надежда не будет с ними церемониться. По идее, они должны были свою хозяйку на руках носить. Но кто знает…

Позади второй бытовки обнаружились самодельная душевая кабина с цветастой занавеской и мусорный контейнер, которые демонстрировали явное пренебрежение работников к порядку и чистоте.

— Пойдем к конторе, навстречу Гаферу, — предложила Марта.

Духота нарастала, ни малейшего дуновения ветра не чувствовалось. По всей территории питомника не видно было ни одной живой души. У конторы тоже. Все будто затаилось, задремало.

По спине пробежал предательский ручеек влаги, и Марта водрузила на голову свою сумочку, чтобы хоть немного прикрыться от нещадно палящего солнца, потому что спрятаться было некуда. А в контору, где выясняли отношения Поляковы, ее калачом не заманишь. Зоя порылась в своем рюкзачке, достала бейсболку и протянула ее Марте.

— А ты чего же?

— Мне она не идет.