Бесплатный фрагмент - Магические хроники

Глава I
Шпионские игры

Один из главных недостатков в работе шпиона — отчитываться перед начальством. Хотя Тикондрус и понимал, что задание в Пустынной державе было выполнено успешно, герой никак не мог отделаться от мысли, что впереди его ждёт вовсе не долгожданный отдых. Нет, у соглядатая не бывает отдыха. Даже в минуты расслабленности шпион должен нести свою службу. Воистину, куриози — это не профессия, а образ жизни. Именно такие мысли засели в голове у имперского шпика.

Стоя на палубе торгового судна, он безучастно взирал вдаль. Туда, где из-за линии горизонта выглядывали шпили столицы Александрийской империи. Пускай по взгляду Тикондруса нельзя было сказать, что он испытывает от вида родного города, сердце его ликовало. Несколько лет не видел мужчина дома. Дела шпионские забрасывали его в самые удивительные земли.

Небольшое торговое судно, капитан которого любезно согласился взять ещё одного пассажира после официального прошения от торговой гильдии и небольшой доплаты, подхватив парусами порыв ветра, лихо шло по водной глади.

Высоко в небе сияло солнце, лёгкий морской бриз приятно ласкал кожу, а кричащие чайки сигнализировали о том, что неподалёку суша. Словом, день был расчудесный. Даже матросы позволили себе немного расслабиться, разбавляя корабельные дела разговорами и песнями. Тикондрус не был бы шпионом, если бы не прислушивался к мимолётным разговорам экипажа.

— Слышал, что капитан наш собрался на северо-восток? — обратился матрос к своему товарищу.

— Да. Вот уж не было печали, — ответил ему второй матрос.

— Думаешь, проскочим?

— Как пить дать.

— Ну не знаю. В тех краях стало неспокойно. Распалась Речная земля. Нет в ней более единства.

— Да ну. Брешут, небось…

— А вот и нет. Три года, как почил Светлый князь. Тако молодой наследник с дядюшкой и братьями рассорился. Стало быть, не слушают нового Светлого князя. Сами себе на уме.

— А что император? — задал вопрос моряк, заставив Тикондруса вслушаться ещё сильнее.

— Вестимо, что: знай, себе совет держит перед молодым государем, мол поможет, да только воз и ныне там.

Дальше Тикондрус слушать не стал. Услышанное полностью завладело разумом мужчины. Более ничего ему было неинтересно.

До сего дня соглядатай никак не интересовался жизнью северо-восточных соседей. Зачем? Ведь известно было, что князья тех земель издавна были верными друзьями не только Александрийской империи, но и императорам. Но как так случилось, что единый до того народ озлобился друг на друга? Всё больше вопросов возникало в голове, ответов на которые Тикондрус не имел. Да и откуда им взяться, когда он то и дело находится в землях далёких стран.

В то время, пока Тикондрус, стоя на палубе корабля, предавался размышлениям, торговое судно всё ближе и ближе подходило к огромной гавани имперской столицы. Уже отчётливо можно было разглядеть многочисленные золотые купола дворцов и храмов. Множество кораблей было пришвартовано в торговом порту Александрии. Все они имели самые разные размеры: от небольших однопалубных судёнышек, до крупных двух и трёх палубных гигантов. Всего у столицы было два крупных порта: один встречал корабли с юга и выходил к Срединному морю, что соединял берега многих стран. С другой же стороны города, с севера раскинулся другой, куда как менее большой порт, выходящий к Морю водорослей. Воды этого удивительного моря омывают северо-восточные берега империи. К порту этому прибывают корабли только лишь из княжества. Оба порта, удобства ради, были соединены полосой канала, от чего сам город был разделён на две части. То было удивительным чудом единой работы искусных инженеров и мастеровитых волшебников.

Подойдя к одному из свободных причалов, судно, наконец, прибыло к столице Александрийской империи. Тикондрус, забывший на время о нелёгких думах, находился в приподнятом настроении. Спустя долгое время он вновь мог пройтись по знакомым улочкам, прогуляться по многочисленным паркам, нанести визит роковым дамам. Да, определённо, к дамам он зайдёт в первую очередь. Но только лишь после того, как отчитается перед самим Великим логофетом Аммианом Марцеллином.

Остановив возницу, Тикондрус щедро заплатил кучеру за то, чтобы тот с ветерком доставил его прямиком к Цитадели — мрачной крепости, что находилась на Судейном холме. В годы лишений именно это место служило надёжной опорой защиты Его Императорского Величества от недоброжелателей. Сейчас же являлось резиденцией Великого логофета.

Проезжая по широким вымощенным мраморными плитами улицам, Тикондрус с удовольствием вдыхал знакомые ароматы родного города. В воздухе витали запахи многочисленных цветов, пряные ароматы специй с главного рынка, благовония трав, деревьев и готовой еды из многочисленных трактиров смешивались, придавая городу особенный, неповторимый шарм.

Многочисленные толпы народа сновали то туда, то сюда по улицам. Двигаясь по отдельным дорожкам, они не мешали проезду повозок и отдельных лошадей.

Высокие, трёх и четырёхэтажные дома были повсюду. Изысканная отделка стен, украшенные разноцветными стёклами окна и двускатные крыши, выполненные из красной черепицы с обязательными петушками — определителями направления ветра — всё это отлично говорило о том, насколько хорошо жили местные.

Вскоре повозка проехала добрую половину города. Впереди показалось массивное строение Цитадели. Стены выполнены из чёрного гранита, от чего крепость резко контрастировала с общим видом столицы. Высокие, острые шпили башен взмывали в небо. Широкий ров отделял крепость от остального города. Построена она была сразу после восстания федератов для того, чтобы расквартировать целый легион внутри города, для пущей безопасности.

Возле врат воз встретил охранный караул. Пять воинов, облачённых в тяжёлые доспехи, сторожили проход внутрь крепости.

Поблагодарив и расплатившись с извозчиком, Тикондрус дождался, пока тот скроется из поля зрения и, вздохнув, уверенной походкой направился к караульным.

— Стой! — резкий, неприятный голос гулом отозвался в ушах шпиона.

— Тикондрус из Асанов с официальным визитом к Великому логофету Аммиану Марцеллину, — произнеся давно заученную фразу, мужчина продемонстрировал родовой перстень и, пошарив рукой в массивной наплечной сумке, выудил оттуда свиток. Вручив его старшему офицеру, герой принялся ждать разрешения пройти внутрь Цитадели.

— Всё в порядке, — кивнул пентарх, прикладывая кулак к груди.

— Ave! — тут же ответил тому Тикондрус.

Внутри Цитадель оказалась на удивление зелёной. Многочисленные деревья и небольшие цветущие полянки были повсюду разбиты. Это вовсе не мешало размещению войск. Даже напротив, помогало солдатам не обращать внимания на абсолютную черноту стен и многочисленного окружения.

Быстро пройдя внутренний двор, Тикондрус вошёл в непримечательное здание. Оно было точно таким же, как и десятки других, расположенных внутри Цитадели. Однако, несмотря на кажущуюся простоту снаружи, внутри сооружение имело многочисленные извилистые коридоры. Неподготовленного человека они могли вмиг запутать, от чего несчастный мог попросту заплутать в этом лабиринте, никогда не найдя выхода. Но только не Тикондрус. Мужчина наизусть знал каждый поворот и коридор. Слишком часто он бывал в этих стенах, выполняя поручения Великого логофета. Так и сейчас, уверенно двигаясь к кабинету Марцеллина, шпион быстро дошёл до места назначения. Ему не пришлось даже стучать в дверь.

— Входи, — раздался из-за двери спокойный и размеренный, низкий голос. Он мог принадлежать лишь одному человеку — главному шпиону Александрийской империи, Великому логофету Аммиану Марцеллину.

— Господин, — войдя в кабинет логофета, поклонился Тикондрус. Перед ним предстал мужчина в годах. Он сидел в глубоком и, очевидно, удобном кожаном кресле. Письменный стол был смастерён из единого куска камня, от чего был не просто пудовым, а натурально неподъёмным. Помимо стола и стула, в кабинете, позади логофета было небольшое остеклённое прозрачными стёклами окно. Впрочем, его было явно недостаточно для полного освещения комнаты. Несколько свечей на высоких подсвечниках да камин придавали комнате некоторый уют. Сам пожилой мужчина имел, пускай и седую, но не менее пышную шевелюру. Аккуратная борода обрамляла лицо, сплошь испещрённое шрамами. Одет он был в простую с виду рубаху. Однако при более детальном рассмотрении, можно было бы заметить, что вместо шелковых нитей вся рубаха соткана из тончайших нитей серебра. Логофет носил её, видимо, вместо кольчуги, дабы не обременять и без того уставшее тело лишним весом доспехов.

— Мне доложили о твоём прибытии на торговом судне.

— Но я прибыл не далее, чем час назад, — удивился мужчина.

— Информация у нас поставлена хорошо, — равнодушно ответил старый шпик.

Дивиться быстроте работы тайных агентов Тикондрус не стал, ибо имел прекрасное представление о том, как устроена вся система. Более всего героя насторожила интонация, с которой произносил слова глава разведки. Ровная, без лишних эмоций, с чётким, отточенным произнесением каждой буквы, эта интонация не предвещала ничего хорошего. Хотя по расслабленной позе и спокойному лицу нельзя было сказать о том, что Аммиан сейчас чем-то обеспокоен.

— Касательно выполненной работы… Я прочёл каждое твоё донесение. Работа не идеальная и полна ошибок.

— Простите? — не понял Тикондрус.

— Смерть ценного информатора дорого обойдётся империи. Прежнее влияние и связи нарушены.

— То дело вышло не столь однозначным.

— И всё-таки. Начальник городской стражи был ценным союзником. Он знал, что предать нас ему не на руку, поэтому всеми силами оказывал поддержку.

— Но Артемий сам выяснил его причастность к похищению детей.

— И ты ему поверил? Мало того, что юнец сам запутался и поверил недостоверному источнику информации, так ещё и тебя убедил в своей правоте. Почему сам не проверил? Тебе голова нужна для того, чтобы думать или хлеб жевать? — продолжал отчитывать Тикондруса ровным голосом Аммиан.

Тяжело вздохнув, старик всё же смягчил напор.

— Как бы то ни было, твоё задание завершено успешно. Более того, ты помог парнишке в поимке опасной преступницы. Это хорошо.

— Что её ждёт? — как бы между делом поинтересовался Тикондрус.

— Убийство священников, многочисленные убийства простых граждан, умерщвление целой деревни и участие в похищении детей, — перечислял все преступления девушки-некроманта логофет.

— Это будет сложное в организации суда дело. Судить её будет одновременно гражданский и церковный суд. Однако, в любом случае, приговор будет соразмерен преступлениям. Я бы сделал ставку на распятии, но тут уж как решит суд, — вздохнул пожилой мужчина, откинувшись на спинку кресла.

— Присаживайся. Разговор предстоит долгий, — махнул рукой на ближайший стул Аммиан. Тикондрус же благодарно принял предложение.

— К слову, что думаешь о том юнце, Артемии?

— Парень с тяжёлой судьбой — пожал плечами Тикондрус.

— Да. Ведома мне его история. Однако, куда более интересно твоё мнение на счёт его перспектив.

— Он стал вампиром — в том нет сомнений.

— Но, по словам твоего знакомого Тита, он не выбирал эту участь? — вопросительно взглянул на молодого шпиона Марцеллин.

— Верно, — кивнул Тикондрус. — Не сам для себя он выбрал этот путь. Но, приняв своё новое обличье, он пытается сделать всё, чтобы помочь другим.

— Убив командира стражи или ту падшую женщину, — напомнил о деяниях Артемия Великий логофет.

— Но… — начал было оправдывать поступки юноши шпион, как был прерван стариком.

— Не это я хотел от тебя услышать. Более всего мне интересно то, какую угрозу он представляет для империи?

— Думаю, никакой. Хотя поступки его неоднозначны, но помыслы чисты.

— Это самое страшное сочетание. Благими намерениями вымощен путь смерти.

— Если дать ему правильного наставника, то благие намерения будут сопровождаться столь же благими деяниями.

— Намекаешь на Тита, — утвердительно сказал Аммиан.

— Верно.

— Добро. Пока обождём и не будем предпринимать каких-либо действий. Тем паче, что Иоанн так же лестно отзывался об этом юноше. С этим мы разобрались. Вот только, у меня к тебе есть другой разговор, — с этими словами старый шпик, открыв ящик в столе, вытащил оттуда карту северо-восточного княжества.

— Зерек? — удивлённо спросил Тикондрус. В памяти тут же всплыл подслушанный недавно разговор двух матросов.

— Три года назад предыдущий Светлый князь Ярослав Изяславович, сын Светлого князя Изяслава Мстиславовича, внук князя Мстислава Великого — основателя нынешней династии князей Зерекских, почил, оставив несколько сыновей. Молодой князь Всеволод стал наследником власти отца.

— Но он рассорился с братьями и дядей, — продолжил за Аммиана Тикондрус.

— Видится мне, информация поставлена хорошо не только у меня.

Мужчина на подколку логофета никак не отреагировал, лишь недовольно поведя плечами.

— Подслушал разговор матросов. Думал, это всё пересуды и недомолвки.

— К сожалению, не в этом случае, — скрепил пальцы в замок Марцеллин.

— Так что произошло?

— Видишь ли, почивший Светлый князь Ярослав, уставший от постоянных склок меж многочисленными братьями, решил установить так, что каждый князь держал ответ за свою землю, и только лишь Светлый князь имел право созывать союзы, общаться с другими землями и наказывать провинившихся князей.

— Что ж в этом плохого? — недоумевал Тикондрус.

— В общем-то, ничего. Но тут, как я уже говорил, благими намерениями… Словом, князья действительно стали держать ответ за свои земли, подчиняясь слову Светлого князя. Но, вместе с тем, денежные потоки стали направляться в казну местных князей, обходя Стольный град. Как ты понимаешь, это быстро привело к тому, что некоторые стали всё меньше и меньше подчиняться старшему среди князей, предпочитая быть у себя на уме. Однако, пока был сильный князь — никто и пикнуть не смел в его сторону.

— А сейчас во главе встал молодой Всеволод, — понимающе кивнул Тикондрус.

— Ладно, если б только это. Ещё и родные братья его, решив, что отец обделил их наделами, выступили против Стольного града.

— И что же сейчас там происходит?

Развернув карту княжества, Аммиан Марцеллин принялся рассказывать обстановку сил в тех землях.

— Южные и западные земли либо подчиняются, либо находятся в союзе со Стольным градом, но вот северные, северо-восточные и юго-восточные земли открыто выступают против Светлого князя. Кроме этого, — устало вздохнул старик, — в тех землях из могилы восстало зло, что может погубить не только земли княжества, но и заметно ослабить силы Александрийской империи. Верховный драконий жрец. Нужно найти его и уничтожить.

По мере рассказа Аммиана, Тикондрус всё больше понимал ситуацию. Однако не мог он радоваться. Не в том случае, когда союзник погряз в междоусобных войнах. Ещё и восставший могущественный колдун представляет серьёзную угрозу.

— Вы же не просто так рассказали мне всё это?

— Ты прав. Ты отправишься туда под видом путешествующего исследователя.

— Корабль вольному исследователю не полагается? — хохотнул Тикондрус, но, кажется, Великий логофет его оптимизма не разделял.

— Не полагается. Бюджет и без того урезали. Вместо этого ты войдёшь в доверие к торговцу, что недавно прибыл прямиком из Стольного града. Разумеется, мне не нужно тебе объяснять важность этого задания, как и то, что распространяться о нём не следует.

— Как же мне его узнать?

— Он русоволосый гусляр с чудной птицей на плече, — закончив беседу, Аммиан приказал Тикондрусу отправляться, перед этим настрого запретив общаться с семьёй, дабы не вызвать лишних подозрений.

Делать было нечего. Приказ логофета должен быть исполнен в точности. Покинув пределы цитадели, Тикондрус направился в западную часть города. Туда, где возле порта стоят многочисленные трактиры. Быстро дойдя до канала, Тикондрус пересёк его по одному из четырёх мостов. То было каменное сооружение, соединяющее две части города. Хотя сам мост не был широким, места на нём было предостаточно, чтобы уместить не только сторожку со стражниками, но и несколько пар торговых рядов. Торг на мосту вёлся в основном всякими безделушками, да заморскими сладостями. Повсюду бегали дети, радуясь новым игрушкам, а взрослые с благоговением наслаждались приятной погодой.

Сразу за мостом начинался торговый квартал, так что мошенников, попрошаек и других сомнительных личностей ожидать не приходилось.

Практически все дома в столице не отличались друг от друга внешне. Все они были выдержаны в строго определённых архитектурных рамках: каменно-кирпичные стены были облицованы белым раствором. Лишь крыши могли быть нескольких видов: двускатные, с красной черепицей, куполообразные с белой отделкой или же пирамидальные с зелёной черепицей. Всё это создавало неоднородный, разнообразный облик города. Лишь дворец императора, Цитадель или замок Верховного понтифика выбивались из общей архитектуры.

Неспешно прогуливаясь по улицам столицы, Тикондрус наслаждался коротким мгновением спокойствия и умиротворения. Скоро он вновь окунётся в водоворот событий, но сейчас он вдыхал ароматы родного города, ощущал дуновения прохладного ветра, слушал пение птиц, свивших гнёзда на деревьях. Однако это не могло длиться вечно.

Зайдя в северный портовый район, мужчина явственно ощутил все запахи, что обычно наполняют воздух в таких местах. Запах свежей и не очень рыбы смешался с запахом пота и смолы. А непередаваемый аромат водорослей буквально сшибал с ног. Наверное, каждый порт пахнет одинаково.

Порт на севере столицы хоть и был небольшим, но то лишь в сравнении с основным, находящимся на юге. На деле же гавань могла вмещать в себя одновременно до десяти больших, трёхпалубных боевых кораблей и была никак не меньше полутора миль в длину. Вот только ныне это место не пользовалось популярностью. Разгоревшийся конфликт в княжестве сильно убавил поток кораблей, что шли к берегам Александрийской империи. Лишь пара небольших ладей иностранных торговцев, три боевые галеры, сменяющие друг друга на рейде, да пяток рыбацких шхун — вот и всё, что было пришвартовано возле причала.

— И где же тебя искать, загадочный торговец? — задал самому себе вопрос Тикондрус.

Хотя кораблей из княжества было немного, но понять, который из них принадлежит тому самому человеку, было решительно невозможно. Тем не менее Тикондрус не стал отчаиваться. Найдя офицера таможенного ведомства, Тикондрус поинтересовался о том, где можно найти капитанов тех двух ладей, что пришвартованы в порту.

— Да здесь они где-то. Вроде, в «Певчей русалке» развлекаются, — небрежно ответил офицер.

— Не доставляли они проблем?

— Нет, — ровным голосом ответил мужчина.

— А что можете сказать о них?

— Я тебе что, похож на куриози? — раздражённо рявкнул офицер. — Тебе чего, больше всех надо?

От такого резкого ответа Тикондрус слегка опешил. Однако быстро взял себя в руки и, извинившись, скрылся подобру-поздорову. В конце концов, он узнал всё, что ему было нужно.

«Певчая русалка» предстала перед героем небольшим, двухэтажным зданием, стены которого украшены морскими мотивами. Внутри было шумно. Толпа матросов гудела в такт задорной мелодии, что раздавалась от игры на гуслях. Сам нарушитель спокойствия был найден быстро. Гусляр, стоя на столе в центре трактира, держал в руках обозначенный музыкальный инструмент и играл на нём. Волосы его завивались и были русого цвета. Сам он был высок и статен. Одет был в простую рубаху, поверх которой накинут добротный кожаный плащ. Мешковатые штаны были аккуратно заправлены в высокие сапоги. На широком поясе висела в ножнах шашка. На плече сидела небольшая, но чудная птица. Хотя тело и было птичьим, но голова точно девичья, только совсем маленькая. На голове покоилась зубчатая корона из ветвей деревьев. Из-за спины виднелись пышные крылья с белым оперением. Сидя на плече у музыканта, забавное существо с довольным выражением лица ело небольшую дольку арбуза.

На вошедшего в трактир Тикондруса, ожидаемо, никто не обратил внимание. Все были увлечены игрой иноземного торговца на гуслях. Слишком мелодична и красива была та мелодия, чтобы отвлекаться на что-то иное. Даже трактирщик, разливающий напитки любому, кто заплатит, заслушался чудесной мелодией. С большой неохотой и лёгким раздражением он отвлёкся на нового посетителя.

— Шумно у вас здесь, — начал разговор Тикондрус, на что трактирщик хмыкнул.

— Не мудрено. Приезд Садко всегда сопровождается таким гулянием.

— Кого? — не понял мужчина.

— Гусляра, купца княжеского. Нам, корчмарям, его приезды всегда на руку. Народ под музыку не скупится на еду и выпивку. Да и музыка, признаться, дюже хороша.

— Вы, мил человек, заказывать чего будете? — перешёл к делу держатель трактира.

— Ксест ячменного, да жареной рыбы, — не мудрствуя, ответил Тикондрус.

— Десять фоллов.

Получив оплату еды, трактирщик, кивнув, удалился в помещение, где, по-видимому, готовилась пища. Вскоре он вернулся, неся в руках внушительных размеров кружку пива и тарелку с жареной рыбой, от которой шёл чудесный аромат. По пару было видно, что приготовлена она была только что.

С удовольствием приступив к трапезе, Тикондрус пропустил момент, когда гусляр перестал играть свои заманчивые мелодии.

— Брашно овамо добро!

От неожиданности Тикондрус поперхнулся, зайдясь в кашле. Неожиданным собеседником оказался Садко. Гусляр добродушно посмеялся, похлопав герою по спине.

— Прошу прощения, — наконец стал понятно изъясняться гусляр.

— Ничего страшного. Я просто поперхнулся, — попытался оправдаться Тикондрус.

— Как вам моя гудьба? — поинтересовался гусляр.

— Ваша… эм, музыка? — переспросил Тикондрус, не поняв значение последнего слова.

Садко на миг задумался, явно пытаясь что-то вспомнить. Однако вскоре лицо его прояснилось.

— Точно! Мусикиа — музыка! И как я мог запамятовать? — пожал плечами музыкант.

— Хоть я и прибыл под конец, но успел услышать мелодию вашего инструмента. Она волшебная. Плавная, тягучая, мелодичная и успокаивающая.

— По нраву мне твои слова, — радостно ответил Садко.

— Вы знаете, я путешественник, — начал было говорить Тикондрус — Мне довелось побывать в разных землях. Везде была своя музыка.

Слова героя вызвали в купце заинтересованность. Приободрившись, он с живым интересом в глазах уставился на мужчину, приготовившись к увлекательной беседе.

— То ведомо и мне. Ходил я купцом и в Державу Пустынную, и к скалистым берегам земель сатиров. Побывать мне удалось даже под стенами восстановленного Ледограда. Везде музыка отличалась.

— Мне тоже довелось побывать во многих землях, но нигде прежде не слышал я столь чудесной музыки.

— То звук моего отечествия. К сожалению, ныне пламя раздора терзает душу земли моей. От того мне худо более всего.

— От чего ж такое случилось?

— Видится мне, что зло виновно в том. А иначе, почему бы брату идти на брата? — огорчённо произнёс Садко.

— Я… не хотел, — виновато потупил глаза Тикондрус, на что собеседник лишь отмахнулся.

— Хоть тяжкая хворь и терзает мои земли, но сегодня у нас пир! Негоже двум знакомцам грустить, — усмехнувшись, произнёс Садко, чокнувшись чарками с Тикондрусом.

— А что за птица такая дивная у тебя? — решил поинтересоваться герой.

— Это алконост — волшебная птица. Я как-то шёл мимо утёса одного, да играл на гуслях. Так ей настолько приглянулась мелодия, что так и отправилась со мной. С тех пор мой друг не раз меня спасал.

— Воистину! Читать рассказы о земле твоей в книгах куда как менее красочно, нежели слушать о них из уст того, кто там живёт. Хотелось бы мне воочию увидеть места те, что полны чудес.

— Так, может, отправишься со мной? Ладья моя не убавит в скорости от одного зайца, — весело подмигнул музыкант.

— Простой музыкант, значит? — усмехнулся Тикондрус, на что Садко лишь громко рассмеялся.

— Купец я! Здесь по делам торговым. Да вот завтра на рассвете уже отплываю домой. Мне будет приятна твоя компания, если вдруг согласишься отправиться в путь.

— Тогда, ещё по чарке в честь нового знакомства?

Гулянка продолжалась до самой полуночи, после которой все разбрелись. Тикондрус, оплатив одну ночь в трактире, уснул без задних ног.

Глава II
Отплытие из Александрии

Отплытие из Александрии состоялось на рассвете. Оставляя берега империи позади, корабль лихо мчался по водам Моря водорослей.

Сам корабль представлял из себя небольшую ладью. Помимо Садко и Тикондруса, на борту было ещё почти три десятка моряков. «Алконост», как называл своё судно гусляр, был никак не меньше схиниона в длину. Нос корабля был загнут и выполнен в виде той самой чудной птицы, что постоянно сидит на плече у купца.

«Алконост», поймав своим парусом поток ветра, быстро мчался по морской глади. Море водорослей было спокойным. Оно не было глубоким. Однако опасность представляли сами водоросли, что полностью покрыли дно водоёма. Они вырастали до самой поверхности, представляя серьёзную опасность для смельчаков, решивших бороздить эти воды. Кроме того, то и дело из воды возвышались острые скалы, возле которых любили поджидать корабли сирены. Своими песнями морские обитатели очаровывали всю команду, заставляя несчастных людей прыгать в воду, где их тут же утаскивали на дно.

К счастью, день стоял солнечный, лёгкий ветер наполнял паруса, а настроение у всей команды было приподнятым. С самого отплытия Тикондрус не знал, чем себя занять. Палуба на корабле была лишь одна. По ней ходили и на ней же спали. Внизу только небольшой трюм для немногочисленных товаров. Одним словом, скрыться от посторонних глаз было попросту негде. Да и не хотел мужчина куда-то уходить из-под приятных, тёплых лучей дневного светила. Опираясь на фальшборт корабля, Тикондрус вглядывался в морскую гладь, пытаясь высмотреть русалок.

— Друг мой! — окликнул шпиона Садко.

— Это хороший корабль, — улыбнувшись, сказал Тикондрус. Хотя он мало, что понимал в кораблях, но, зато, знал, как расположить к себе других.

— Благодарю. Алконост, хоть и маленький, но быстрый и ловкий.

— Долго нам идти до берегов твоей родины? — решил поинтересоваться мужчина.

— Хо-хо! Вот так-так. Ужель наскучило путешествие? — усмехнулся Садко.

— Напротив. Мне нравятся морские путешествия. Однако, мне хотелось бы знать, сколь обширно это море.

— Ты раньше не путешествовал по Морю водорослей? — удивлённо спросил гусляр.

— Как-то не довелось, — почесал затылок Тикондрус.

— Не больше недели. На восьмую ночь выйдем к небольшой речушке, что впадает в море.

— А если штиль или русалки? — обеспокоенно спросил Тикондрус.

— Штиля на этом море не бывает, а русалки живут не здесь. Море их не манит, в отличие от сирен. Те бестии действительно могут встать неприятной преградой на нашем пути.

— К слову. Помнится, в трактире ты не понял, что я тебе говорил? — вспомнил вдруг Садко, на что Тикондрус лишь кивнул.

— Как же ты будешь путешествовать по землям княжества, ежели не знаешь моего языка?

Вопрос купца поставил шпиона в тупик. Не то, чтобы языковой барьер хоть когда-то был преградой для выполнения задачи. Тем не менее подучить пару-тройку местных фраз и выражений всё же стоило. Хотя бы для того, чтобы можно было мало-мальски изъясняться с местными.

— Ты прав, но времени, к сожалению, на это не то, чтобы много.

— Немного-то немного, но хотя бы что-то ты выучить успеешь.

С этого началось ежедневное обучение Тикондруса языку княжества Зерек. Он не был сложен в своей основе. Во всяком случае, не для шпиона. Познав азы, он принялся учить простые слова, которые постоянно подкидывал Садко, обозначая ими различные вещи вокруг.

— Море лощится, — указал на водную гладь купец.

— Плещется? — попытался угадать Тикондрус, но вместо похвалы получил щелбан. Потерев ушибленное место, мужчина задумался, что может означать слово «лощится». Было ясно, что это обозначение действия. Но какого? Что может делать такого море, кроме как плескаться?

— Блестит? — неуверенно спросил путешественник.

— Верно, — удовлетворённо ответил Садко.

— Перст, — купец показал Тикондрусу указательный палец.

— Палец! — воскликнул Тикондрус, уверенный, что сейчас-то он угадал всё с первого раза.

Окружение вокруг Тикондруса не пестрело разнообразием, оттого вскоре новых слов вовсе не осталось. Поэтому, решив не упускать время попусту, он взялся составлять отдельные предложения.

Трое суток корабль, устремившись к родным землям, беспрепятственно шёл по водной глади. Однако безмятежность длилась недолго. Утро четвёртого дня встретило команду «Алконоста» густой пеленой тумана. Дымка была столь вязкой и непроглядной, словно то была серая вата.

— Туман? — удивился Тикондрус, явственно помня слова Садко о том, что на море этом штиля не бывает.

— Умалить ветрило! Предитещи беду! — воскликнул Садко.

— Откуда здесь туман? — задал вопрос купцу герой.

— Пусть твои глаза тебя не обманывают. Морок это, сиренами насылаемый.

Внезапно корабль резко повернул, огибая опасную скалу, торчащую из воды.

— Многие славные мореходы нашли в этих водах свою погибель — нахмурившись, сказал Садко.

— Друг мой, укажи путь кораблю моему и выведи заблудших из сетей грёз, — обратился гусляр к своей птице. Прекрасно поняв, что ей говорит человек, волшебное существо взмыло в воздух и полетело вперёд. Встав к рулевому веслу, Садко сам стал править ладьёй, направляя её точно за птицей.

Однако не долгим было то следование. Явственно испугавшись чего-то, птица вернулась к своему хозяину. Вслед за тем послышалось прекрасное пение. Такое заманчивое, успокаивающее. Противиться ему было решительно невозможно. Прыгнув за борт, Тикондрус так и сгинул бы в морской пучине, толком не осознав, что с ним произошло. Лишь в последний миг сознание героя прояснилось. Знакомые звуки игры на гуслях нарушили мелодичное пение. Казалось, что даже волшебный туман стал куда как прозрачнее.

Играя на гуслях без остановки, Садко вернул в чувства всю команду. Он продолжал играть даже тогда, когда туман вовсе исчез, а пение сирен давным-давно прекратилось. Лишь только, когда корабль вышел из района острых скал, гусляр перестал играть мелодии на своём инструменте.

— В голове всё перемешалось, — хватаясь за голову, произнёс Тикондрус.

— Немудрено. То были сирены — сёстры русалок. Только, ежели обитательницы рек и озёр скорее помогут путникам, попавшим в беду, то живущие в морях утаскивают моряков на дно своими песнями.

Хоть Тикондрус и услышал Садко, но запомнить никак не смог. До сих пор не мог он собраться с мыслями — столь сильно было влияние песен морских сирен.

Тем временем «Алконост», вновь расправив парус, мчался вперёд, оставляя опасные воды за спиной. Солнце уже садилось. Оказалось, что меж скалами корабль плавал целый день. Так что сейчас, измотанная не телом, но душой, команда готовилась к неспешной ночному путешествию.

Следующие несколько дней прошли на редкость удачно. На небе не было ни тучки. Прохладный ветерок гнал судно вперёд, а о сиренах забыли, словно то было не более, чем кошмарный сон.

Ещё на исходе седьмого дня плавания Тикондрус заметил берега чужой земли. В отличие от скалистых берегов империи, здешние берега были куда более пологими. Казалось даже, что они вовсе равнинные, однако позже стало понятно, что равнину от морской глади отделяли зелёные холмы.

Как и говорил Садко, на восьмую ночь «Алконост» подошёл к устью небольшой речушки. Казалось, что эта небольшая речушка ни в коем случае не сможет вместить в себя, пусть и небольшое, но всё же торговое судно. Однако, как позже выяснилось, река эта куда более вместительная, нежели казалась на первый взгляд.

— Остановимся на ночь здесь, — заявил гусляр. Предложение это, в целом, нашло одобрение среди всех, кто находился на борту. Исключением не стал и Тикондрус. Он понимал, что какой бы не была река, но идти по ней ночью было не лучшим решением. Многочисленные овраги, резкие пороги и незаметные отмели могли стать серьёзной преградой.

Заночевав возле устья реки, команда «Алконоста» разошлась по своим спальным местам, оставив лишь несколько дозорных бодрствующими. В случае чего они должны были предупредить остальную команду об опасности, будь то надвигающийся шторм или внезапное нападение пиратов.

— Не спится? — подошёл к сидящему в носу корабля Тикондрусу Садко.

— Сегодня полная луна. В это время лучше всего заниматься рунотворчеством, — разложив магические камни, ответил шпион.

— Так значит, ты не только путешественник, но и чудесник?

— Чудесник? — не понял Тикондрус.

— Маг, по-вашему.

На это имперский шпик никак не отреагировал. Вместо этого он принялся высекать магические символы, подставляя их под лунные лучи, позволяя напитаться от них энергией. Садко никак не мешал процессу. Наоборот, он с интересом наблюдал за действиями мага. Но дремота взяла своё. Вскоре заснул гусляр, а за ним отправился спать и Тикондрус.

Утро следующего дня выдалось шумным. Чуть вышло солнце, как команда приготовилась идти по узкой речушке. Все носились по кораблю. Уже войдя в ручку, команда слегка расслабилась. Течение в тех местах было не очень сильным, от чего гребцы с лёгкостью справлялись со своей работой.

«Алконост» шёл по неширокой и медленной реке. В небольших волнах поблёскивали лучи солнца. Берега её были сплошь покрыты зарослями камышей. Невысокие зелёные холмики тянулись вдоль всей речки, по левому её берегу. Тогда, как справа более крутые склоны были скрыты под кронами невысоких деревьев.

Тикондрус стоял на носу ладьи, держа руки за спиной. Хотя взор его был устремлён вперёд, всё же взгляд то и дело цеплялся за приметные места: коряги, небольшие пни и пригорки. Нередко в подобных живописных местах разбойники грабили небольшие суда проплывающих мимо купцов. Большие корабли не могли пройти по этим водам, потому махонькие, небольшие судёнышки, не имеющие большой охраны, становились лёгкой мишенью для тех, кто хотел поживиться чужим добром.

Не спал и Садко. Зорким взглядом он не только высматривал опасные места и лиходеев, но и внимательно следил за командой, от работы которой зависело успешное путешествие до Стольного града.

Так дальше и двигалась бы по реке ладья, если бы впереди не зашумела вода на Тихих порогах. Неширокая река Веянная некогда была самостоятельной речкой. Однако, вследствие землетрясения, устроенного чернокнижником, она стала притоком большой и полноводной Древесной реки.

Русло реки не было бурным, но и того с лихвой хватало, чтобы мешать нормальному судоходству. Пересечь такую преграду можно было лишь одним способом: своими силами перетащить корабль через опасный участок. Так и сделали.

Вся команда, сойдя на берег, схватила длинные и прочные канаты. Навалившись, три десятка человек медленно, но верно перетаскивали судно вверх по течению.

С огромными усилиями ближе к полудню команде удалось перетащить «Алконоста» через опасную преграду.

Древесная предстала пред очами Тикондруса полноводной, широченной рекой. Глубина её в некоторых местах могла превышать даже пару схинионов. В длину же она была ничуть не меньше трёх стадий, от чего была крайне благоприятна для судоходства.

Берега этой реки не были крутыми или холмистыми. Вместо этого, кромка была сплошь усеяна высоченными елями и соснами, стволы которых вздымались высоко в небо.

— Опасные места, — подметил Тикондрус, осматривая густой, непролазный лес, в котором могли прятаться как бандиты всех мастей, так и чудовища.

— Не стоит переживать. За рекой без устали наблюдают лесничаи, да ратники из княжей дружины. Уж они-то любых лиходеев отвадят, — гордо ответил Садко.

Ответ гусляра заставил Тикондруса задуматься. Выходит, что, несмотря на разлад меж князьями, берега рек строго охранялись от посягательств. Более того, острый глаз шпиона заметил среди стволов вечнозелёных деревьев несколько деревянных крепостей, что явно следили за рекой.

Древесная была пускай и широкой, но тихой рекой. Идти по ней было одно удовольствие. Слабое течение и несильный ветер позволяли бодро идти по водной глади, так же, как нож режет масло. Всё это время вдоль берегов был один сплошной, нескончаемый лес.

Оставшаяся половина светового дня ушла на то, чтобы герои, перейдя пороги, добрались до пристани Стольного града. В закатных лучах заходящего солнца впереди, словно из ниоткуда возник резная деревянная пристань, ничуть не уступающая в своём великолепии Александрийской. Однако, вместо камня, всё было выполнено из тёмных пород деревьев. Многочисленные корабли также стояли у причала. Крики и ругань заглушали все прочие звуки. А ещё запах. Стойкий запах рыбы, что был всюду в портовых кварталах столицы империи, здесь вовсе не чувствовался. Вместо этого в воздухе витала свежесть и лёгкость. Цветочные запахи, смешавшись с запахами заморских специй, создавали непередаваемый аромат. Он вовсе не отталкивал. Даже напротив — манил. Манил остаться в этом дивном краю.

Глава III
В чужом краю

Порт Стольного града встретил Тикондруса шумом голосов. Вот торговцы ругаются из-за какой-то мелочи, глашатай кричит и зазывает всех на главную площадь всего причала, купец орёт на мелкого воришку, стащившего спелый фрукт. Словом, жизнь здесь кипела. Не было ни единого намёка на то, что земля эта втянута в междоусобную борьбу.

Сам порт находился в относительном отдалении от города. Он представлял из себя, скорее, отдельную факторию, нежели просто место причала кораблей. Здесь, помимо самого причала и рынка, были небольшие двухэтажные резные постройки, выполненные целиком из дерева. Для отдыха путешественников, прибывших из дальних стран, была пара таверн и гостевых домов.

— Растоваривайте рухло! — раздался звонкий голос Садко.

Помощь гусляра оказалась для Тикондруса неоценимой. Более того, купец ничего не требовал от героя взамен. От того мужчина чувствовал себя обязанным этому опытному мореходу. Чтобы хоть как-то отблагодарить Садко, Тикондрус всю поездку помогал команде «Алконоста» с ежедневными делами. Не стала исключением и разгрузка товаров после того, как ладья пришвартовалась к свободному причалу.

— Думаю, нам можно отметить удачное путешествие? — подошёл Садко после выгрузки к Тикондрусу.

— Боюсь, мне нужно спешить отметиться в гильдии путешественников, — уклончиво ответил мужчина.

— Гильдия путешественников? — задумчиво переспросил гусляр. — А, ты про Палату Бродяжников! Она располагается на Торговом холме, возле Купчей палаты. Выходит, и здесь нам в одну сторону? — усмехнулся Садко.

Делать было нечего. Тикондрус не знал здешних мест, а потому был вовсе не против компании. Тем более, что гусляр не переставая рассказывал о всём, что встречалось на пути.

Порт был окружён небольшой деревянной стеной, высотой в два человеческих роста. За территорией фактории путников встретила дорога, уводящая вперёд. Туда, где на высоком холме раскинулся величественный каменный город. К удивлению Тикондруса вокруг, куда ни глянь, не было ни деревца, хотя ещё час назад оба берега Древесной были густо покрыты елями. Сейчас же до самого горизонта тянулись золотистые поля.

Вдали виднелись столбы сероватого дыма, что испускали трубы крестьянских печей в деревенских домах.

Широкая каменная дорога вела всё выше и выше. Она была прямой, без единого поворота. Даже развилок не было. От того, что вокруг не было ни деревца, ни людских домов путь казался куда как ближе, однако то было лишь иллюзией, забавной игрой воображения. На деле же, путь от порта до города был ничуть не меньше пары миль.

— Это торговая дорога, которая соединяет только лишь порт и Стольный град, — словно прочитав мысли Тикондруса, объяснил Садко.

— От чего пристань сделали столь далеко от города? — поинтересовался герой.

— Вокруг Муров Града и без того широкой полосой раскинуты предместья. Одним концом они граничат с Древесной рекой. Рыбаки там любят выходить на промысел, ну а шумный торговый порт только мешал бы не только любителям порыбачить, но и простому люду, — ответил Садко. Разумеется, была ещё одна причина. Она не столь очевидна, однако, о её важности купец знал не понаслышке. Тайные ходы соединяли факторию с городом. По ним в трудный час могли сбежать не только князь с семьёй, но и люди, что укрылись за стенами.

Несмотря на расстояние до предместий путники дошли довольно быстро. Здесь не было высоких домов. Все сооружения были одноэтажными. Однако, было здесь то, что выделялось среди вереницы тропинок и сетей улиц. Большая рыночная площадь, расположившаяся прямо перед входом в город. Многочисленные яркие шатры раскинулись на ней. Запахи здесь были уже другие. Более всего выделялся запах свежего хлеба. Приятный, тёплый аромат манил голодных путников, а весёлые зазывалы с диковинными игрушками приковывали внимание местной детворы.

— Рынок здесь кажется больше, нежели у причала, — удивился Тикондрус.

— Немудрено. То был торг, а здесь ярмарка. Она устраивается круглый год. Меняются лишь сезонные товары.

— В таком случае, в городе…

— Во граде Торговый холм. Там покупают и продают зерно, домашний скот, ну и крупные дельцы совершают свои сделки под пристальным надзором Купчей палаты.

— Раз здесь так много мест торга, чего же ты предлагаешь свои товары только лишь в фактории?

— Для торга на холме у меня недостаточное количество товаров, а на ярмарке торгуют только местные ремесленники. Эти правила негласные, но все их соблюдают.

Вблизи стены города казались ещё больше. Пусть они и уступали в своём размере стенам Александрии, но вот в великолепии местным мастерам точно отказать было нельзя. Каменные стены были испещрены не только сетью магических рун и знаков, но и простых изразцов, что изображали сцены славных времён прошлого этой земли. Центральное место среди прочих историй занимала одна, повествующая о том, как один герой древности, богатырь, наделённый великой силой, одолел великого зверя — многоликого дракона, чьё тело осталось лежать на месте Стольного града — Мурова. Долгие лета лежало бездыханное тело дракона на сырой земле. Вытекшая кровь его создала реки, а останки, присыпанные землёй, образовали огромный холм.

— Признаться, я удивлён, что ты вот так с легкостью смог рассказать историю, просто взглянув на изразцы.

— Один хороший друг научил меня этому, — улыбнувшись, ответил Тикондрус, вспоминая прошедшие годы в Академии. Это не осталось укрытым от Садко, который, впрочем, предпочёл никак не реагировать на смену настроения собеседника.

Подойдя к городским вратам, Тикондрус восхищённо присвистнул. Золотые ворота Мурова впечатляли. Возвышавшаяся на добрые пять оргий, башня была выполнена из чистейшего сверкающего металла и украшена многочисленными серебряными гравировками. По центру, прямо над вратами, был изображён всадник — тот самый богатырь, что копьём протыкает сердце многоликого дракона.

Зайдя без особенных трудностей внутрь, Тикондрус отметил, что город не зря назван своим именем. Внутри всё действительно было выполнено из камня. Очень контрастно, особенно на фоне совершенно деревянных построек, что герой смог увидеть до этого.

Широкие улицы были полны народу. Горожане спешили по своим делам, а стражники никак не выдавали своего присутствия. Лишь на укреплениях изредка виднелись одиночные стражники, высматривающие любую опасность.

Наверно, любой город представляется в глазах неподготовленного человека жужжащим ульем, где не заметна хоть какая-то система. Однако так казалось лишь со стороны. Тикондрус же родился и вырос в столице Александрийской империи. Большая часть жизни его прошла в таком суетливом, шумном мире. Хотя в последнее время он редко бывал дома, всё же выкинуть из памяти приятные воспоминания о детских шалостях, о шуме улиц, о громких криках толпы во время праздничных игр он попросту не мог.

Так и сейчас, войдя в город, шпион тут же ощутил такую приятную атмосферу вечно спешащего города. Хотя толпа сперва и казалась лишь бесцельно бродящей массой, всё же очень скоро молодой шпик смог различить систему. Ведь народ ходил по заранее определённому маршруту, пускай даже конечная точка его для каждого разнилась.

Так, подмечая каждую мелочь, Тикондрус пришёл к выводу, что и отсутствие стражи на улицах является не более, чем видимостью. На самом деле то тут, то там виднелись отряды из двух-трёх облачённых в кольчугу воинов. Однако они столь органично вписывались в окружение, что разглядеть их взгляду неопытного человека было бы крайне затруднительно.

— Ах, как же много прекрасных девушек, — мечтательно улыбнулся Тикондрус, глядя на проходящую мимо красавицу.

— Барышни на земле этой хоть ликом и пригожи, да суровы своим норовом. Так что не советую блудничать, — улыбнувшись, ответил Садко.

— Друг мой, скажи, от чего в городе столь много стражи? — решил поинтересоваться Тикондрус, чем вызвал взгляд, полный недоумения.

— О чём это ты? Я вот ни одного не заметил с тех пор, как мы прошли за ворота, — пожал плечами гусляр. Разумеется, ложь не скрылась от опытного куриози. Но виду мужчина не подал. В конце концов, быть может, для такой напускной беспечности есть резонный повод.

За размышлениями Тикондрус не заметил, как архитектура вокруг сменилась. Жилые районы простых горожан остались позади. Аккуратные двухэтажные каменные домики сменились помпезными теремами. Хотя они также были выдержаны в одном и том же стиле, теперь каменные стены домов отделаны янтарём. Сами же дома прибавили один этаж в высоту, а кое-где даже виднелись четырёхэтажные постройки. Сами по себе они напоминали особняки знати и богатых торговцев в столице империи. Такие же многоуровневые, они имели как минимум пару крыльев, а стены и окна украшала богатая отделка и искусная лепнина.

«Богатый район», как окрестил его Тикондрус, располагался у подножия Торгового холма — небольшой возвышенности, на которой располагался как Торговый квартал, так и здания всех гильдий. Здесь же устраивали торги зерном.

— Народ чстьн! Скорше взыватиша люд смешатися! Настало извеременити уценение на вершь! — прокричал глашатай, собирая вокруг себя толпу горожан.

— У вас люди собираются на рынке? — удивлённо спросил Тикондрус.

— Да. Это хорошее место для сбора вече. Народ любит ходить на городской торг. Потому и выбрали это место.

Действительно. Рынок всегда приковывал к себе внимание большей части города. И совершенно неважно, будь то город в империи, Пустынной державе или же в княжестве Зерек — горожане одинаковы везде.

Пройдя сквозь собравшуюся толпу на другой конец Торгового холма, путники оказались перед массивным строением. Выполнено оно было в «П» -образной форме. Основное крыло, которое было и парадным входом, было трёхэтажное, а вот левое и правое крыло имели лишь по два этажа. В центральном дворике, перед самым входом, расположился небольшой фонтан с аккуратно подстриженными цветочными кустами вокруг.

— Это и есть Купчая палата? — догадался Тикондрус.

— Верно. А вон палата Бродяжников, — указал пальцем на соседнее здание гусляр. Здание то было куда менее помпезное и имело всего два этажа и основное крыло. В общем-то, стандартное здание гильдии путешественников.

Поблагодарив и попрощавшись с Садко, Тикондрус уверенной походкой направился в сторону гильдии путешественников. Внутри убранство мало чем отличалось от того, что было во всех прочих отделениях гильдии. Разве что карты земель меняются из раза в раз. Казалось, будто даже асикрит, ведающий бумагами и встречающий посетителей на первом этаже, один на всех — настолько невыразительная у людей на этой должности внешность.

Увидев Тикондруса, асикрит только лишь кивнул на второй этаж, приглашая проследовать к кабинету главы местного отделения гильдии.

Поднявшись на второй этаж по скрипучей лестнице, шпик не глядя нашёл нужную дверь. Войдя внутрь, мужчина очутился в небольшой, но уютной комнате. Вдоль стен стояли шкафы с книгами, на широких полках даже оставалось место под цветы в вазах. Посреди комнаты был установлен массивный деревянный стол и удобное кожаное кресло. Хозяйка же этого места стояла возле открытого настежь окна, выходящего прямо на торговую площадь. С улицы доносился гомон толпы, заполняя собой всё небольшое помещение.

— Ну надо же! Только вошёл, и тут на тебе… девушка красоты неописуемой с талией, точно осиной, — присвистнул Тикондрус.

Девушка и впрямь была красавицей, каких поискать. Тонкая талия и широкие бёдра очерчивали прекрасную фигуру даже со спины. Длинная толстая коса золотистых волос доходила до пят и оканчивалась серебряным наконечником. Одета девушка была в открытую и вызывающую одежду: облегающий талию корсет, с металическими вставками, подчёркивал фигуру, а облегающие шорты заостряли всё внимание на красивых, длинных ногах. Плечи были укрыты защитными наплечниками, а на поясе висел массивный кинжал, похожий, скорее, на небольшой меч.

— Цены на зерно изменили уже второй раз за неделю, — казалось, девушка вовсе не заметила комплимента от Тикондруса, продолжая внимательно следить за торгом.

— Это плохо.

— Но хуже того то, что цены не удастся стабилизировать. Их постоянно перебивают купцы, что прибывают из соседних княжеств, — отстраняясь от окна, сказала девушка, переводя холодный взгляд на мужчину.

— Варвара, от чего такой холодный приём? Неужели всё, что было между… — договорить Тикондрус не успел.

— Мне бы стоило окатить тебя ушатом холодной воды ещё возле дверей.

— Брось. Ужель не рада меня видеть?

— Мы разговариваем сейчас лишь потому, что из столицы пришло письмо с приказом оказать тебе всяческую помощь, — раздражённо ответила девушка.

— О, — оживился Тикондрус, — в таком случае, может, поможешь мне? Видишь ли, я так устал в последнее время. А кто, как не прекрасная девушка на белом коне, способна скрасить тоску бедному страннику?

Хотя она и сильно разозлилась, Варвара решила проигнорировать издевку шпиона. В конце концов, чем быстрее поделиться с ним информацией, тем скорее можно его спровадить.

— Думаю, ты уже знаешь о том, что происходит в княжестве? — девушка вопросительно взглянула на Тикондруса, на что тот коротко кивнул.

— Мне объяснили. Но, побывав в городе, я не заметил напряжённости.

— Что, даже стражу не заметил?

— Заметил, но подумал, что это в порядке вещей. Тем более, заметить воинов крайне сложно.

— Ты ошибся. С недавних пор даже в городах стало неспокойно. Множество лазутчиков соседних княжеств тайком проникают за стены и волнуют народ. Ещё и приезжие купцы постоянно повышают цены на зерно.

— А что же молодой князь?

— Князь Всеволод уважаем среди простой черни и горожан, а лояльность бояр он подкупает богатыми дарами да сильной дружиной, что обязательно вступится за Светлого князя в случае опасности.

— А под опасностью стоит понимать и возможные выступления отдельных бояр против воли властителя? — усмехнулся Тикондрус.

— Не просто отдельных бояр, но целых семей. Они знают, что в случае чего не пожалеют ни самого зачинщика, ни его семью.

— То есть, подкуп и угрозы? Кнут и пряник? — хмыкнул мужчина.

— До сих пор это помогало.

— До сих пор? А что изменилось?

— Несколько бояр, объединившись, стали осуждать молодого князя за его действия.

— Открыто выступают против князя? — удивился Тикондрус.

— Не против князя, а против шагов, что тот принимает. Но в целом, за этими осуждениями они стараются пошатнуть влияние Ярославовича.

— Встретиться бы со Светлым князем, — почесал затылок мужчина.

— Не думаю, что тебя удастся добиться аудиенции напрямую, но можешь попробовать сделать это окольными путями.

— Это как? — не понял шпион.

— Садко.

— Гусляр? Он же простой торговец, разве нет?

— Простые торговцы не водят дружбу с дружинниками Всеволода.

— Хм, — задумался Тикондрус. Выходит, что не таким простым оказался на поверку этот Садко. Если всё, что сказала Варвара правда, то попасть напрямую к князю у шпика точно не выйдет. Выходит, ненадолго распрощались они с Купчей палатой.

— Что можешь сказать о драконьем жреце?

— Восставший мертвец? Могу пересказать лишь слухи, будто бы на землях разных княжеств видели крайне исхудавшего старика, чей лик более всего похож на покойника. Он искал… — вдруг запнулась Варвара, явно обдумывая, стоит ли ей говорить далее.

— Искал что?

— Невест он себе искал, — смущённо ответила Варвара.

— Невест, значит? — оживился Тикондрус. — Ну и как, нашёл? — игриво спросил мужчина, вызвав у девушки вздох, полный разочарования.

— Это всё. Теперь можешь выметаться.

— Я когда-нибудь говорил тебе, что в гневе ты становишься ещё краше? Эти сведённые к переносице тонкие линии бровей, эти розоватые щёчки и полные губы, — мечтательно произнёс Тикондрус.

— Постоянно, стоит нам где-то пересечься, — холодно ответила Варвара. Настроения мужчины она явно не разделяла.

— В общем, пойду я. А тебе стоит меньше хмуриться. Морщины девушку не красят. В конце концов, такими темпами старой девой останешься, — явно провокационная фраза сделала своё дело.

Девушка схватилась за странный предмет, сильно похожий на чугунную сковородку. Однако, развернувшись для удара, она с сожалением обнаружила, что Тикондруса уже и след простыл. Выглянув в окно, выходящее на торговую площадь, она увидела там улизнувшего нахала. На прощание, он подмигнул ей и отправил воздушный поцелуй.

— Ничуть не изменился, — рассмеялась девушка.

Получив важную информацию, Тикондрус решил отправиться на поиски места под крышей. Впрочем, в городе ничего подходящего он отыскать не смог. Слишком уж большие цены просят местные корчемники.

Солнце уже садилось за горизонт, когда мужчина вернулся в торговую факторию. Надо было скорее найти хоть что-то. Зайдя в первый попавшийся гостинный двор, маг с удивлением обнаружил знакомого гусляра. Он что-то живо обсуждал со статным воином. Заметив Тикондруса, Садко жестом позвал его к себе.

Подойдя к гусляру, шпик тут же был представлен незнакомому воину.

— Знакомься, это Финист!

Глава IV
Новые знакомства

Гостинный двор «Уставший купец» был небольшим, двухэтажным каменным зданием. Первый этаж был отведён под трактир, где частенько пропускали кубок-другой хмельного напитка торговцы и моряки, что ходят на ладьях. Внутри, благодаря большому количеству свечей, было достаточно светло, чтобы разглядеть всё убранство. Оно мало чем отличалось от того, что Тикондрус видел в империи. Сводчатые арки подпирали потолок, где висели многочисленные деревянные балки. Об их назначении мужчина мог лишь догадываться. Похожие деревянные столы и лавки плотно расставлены на всей площади корчмы. Однако, роспись каменных стен, покрытых штукатуркой, сильно отличалась. Вернее сказать, ни в одной из забегаловок Александрийской империи вообще не заботились о такой мелочи, как роспись на стенах.

Стены были покрыты бирюзовой краской, поверх которой были нанесены изящные узоры ветвей с зелёными листьями и алыми лепестками цветов. На ветвях изображены причудливые птицы всех возможных цветов и оттенков.

Народ в трактире собрался самый разнообразный. От простых матросов, служащих на кораблях торговцев, до богатых и зажиточных купцов и горожан, что были вовсе не против того, чтобы пропустить пару лишних кубков. Народ пил, плясал и веселился. К этому празднику жизни непременно присоединился бы и Тикондрус, если б на глаза не попалась копна золотистых волос знакомого гусляра.

За одним из многочисленных столов сидели двое статных мужчин. В одном из них Тикондрус тут же узнал своего недавнего знакомого купца. Но вот второй выглядел как истинный герой древних сказаний.

Высокий, на голову выше самого гусляра, мужчина был широкоплеч и статен. Густые волосы были тёмного, даже чёрного цвета. Точно такого же цвета была и аккуратная бородка. Воин сидел спиной к Тикондрусу. От того казалось, словно не человек это вовсе, но изящная статуя, слаженная из камня. Одет он был в яркий, синий кафтан, воротник которого был украшен самоцветами, а полы его обиты серебром. Поверх кафтана красовалась меховая накидка. Начищенные до блеска красные кожаные сапоги довершали образ.

Заметив вошедшего в трактир Тикондруса, Садко привлёк его внимание взмахом руки.

Подойдя к гусляру, мужчина тут же был представлен незнакомому воину.

— Знакомься, это Финист! Брат мой не по крови, но по духу.

Взгляд внимательных алых глаз пробежался по Тикондрусу. Взгляд этот хотя и был внимательным, изучающим, но, всё-таки не нёс в себе скрытой угрозы. За годы работы на Аммиана Марцеллина шпик с лёгкостью распознавал такие взгляды. Ныне же взор был скорее заинтересованным.

— Рад присвоитися с братом Садко. Имя мне Тикондрус, — слегка склонил голову Тикондрус.

— Присаживайся рядом с нами. Садко как-раз рассказывал о том, как вы пересекали Море водорослей, — ответил Финист на чистом имперском, чем сильно удивил Тикондруса. Мужчина так и стоял, силясь понять, что сейчас произошло.

Увидев замешательство нового знакомого, воин поспешил объяснить.

— Пять лет я был почётным заложником в Александрии, вместо Светлого князя Всеволода. За такой срок и не тому научишься.

Подумав о чём-то своём, Тикондрус кивнул, удовлетворившись ответом дружинника. Приняв предложение богатыря, он сел рядом, быстро включаясь в разговор.

— Значит, на Веянной вы не встретили никаких препятствий? — задумчиво спросил Финист.

— Помимо Тихих порогов? Никаких, — ответил Садко.

— А в чём, собственно, проблема? — недоумевал Тикондрус.

— Видишь ли, ещё до моего отплытия к берегам империи, берега Веянной были вовсе не таким спокойным местом.

— Разбойники, — догадался шпион.

— Верно, — кивнул Финист, — долгое время они мешали купцам сплавляться по этой речке. Недавно Светлый князь приказал их всех отловить и предать суду.

— И что с ними сделали? — заинтересовался Тикондрус.

— А что с ними сделаешь? Доказано было только то, что они разбойники. Но никаких дурных дел доказано за ними не было. Потому лишь взыскали штраф, выпороли розгами, да клеймили.

— Клеймили? — спросил Тикондрус. Не то, чтобы шпион был сильно удивлён такому методу наказаний, он был наслышан о суровости наказаний в княжестве Зерек.

— Ну да. Ежели чего дурного сделает клеймённый, так его уж накажут по всей строгости, вплоть до посажения на кол.

— К слову о наказании, — резко сменил тему Тикондрус, — как ты оказался, пускай и почётным, но всё же заложником?

— Прошлый Светлый князь Ярослав — отец князя Всеволода, был обеспокоен тем, что его брат Ярополк захочет унаследовать стол Мурова. Для этого ему, как ты понимаешь, нужно было бы избавиться от наследников Ярослава. Потому-то Светлый князь и решил отправить совсем ещё юного Всеволода в Александрию. Для сохранности.

— Но как в этом замешан ты?

— Всё просто. Князь Ярослав знал, что Ярополк сможет дотянуться до княжича даже в сердце империи. Потому и послал вместо сына меня — человека, с которым княжич провёл всё своё детство. А вместо меня ратному делу стал обучаться Всеволод.

— Воистину, люди, охочие до власти, способны на самые низкие поступки, бо власть развращает не только сердца, но и умы, — вставил своё слово Садко.

Время шло вперёд. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, уступая свои права над небом ночной тьме. Небесный свод озарили мириады ярких звёзд. Однако, таверна продолжала шуметь. Разгорячившиеся моряки и не думали расходиться, а захмелевшие купцы требовали ещё больше выпивки. Лишь немногочисленные крестьяне уже покинули сие заведение. Ведомые утренними работами, они поспешили вернуться домой, дабы через несколько часов вновь приняться за работу в поле.

Три человека всё также продолжали увлечённо беседовать. Тикондрус рассказывал о своих приключениях в дальних землях, опустив, разумеется, истинную их причину.

— Много же ты повидал за свою жизнь, — присвистнул Финист.

— Но не доводилось мне до селе встречать земель столь красивых, коими славится твоя родина, — кивнул Тикондрус.

— Хоть речи твои сладки, но одного понять не могу. Коль по нраву тебе пришлась земля моя, от чего же прозябаешь в этом месте?

— Поля бескрайние, леса дремучие, да реки полноводные действительно меня манят. Однако ж, не знаю я мест здешних, а потому ищу того, кто согласится разделить со мной дорогу.

— Так за чем же дело стало? На рассвете мы охоту княжескую устраиваем. Буду рад я, ежели присоединишься к ней и ты, — похлопал по плечу Тикондруса Финист.

— Но как можно простому путешественнику вместе со Светлым князем на охоту выезжать? — притворно удивился Тикондрус.

— Так ты считаешь, что не мила тебе компания князя нашего? — посерьёзнел Финист. Ответить на это шпиону было решительно нечем. Он и сам хотел встретиться с новым Светлым князем, а охота для этого подходила как нельзя кстати.

— Прости меня. Не хотел я выказать неуважение Всеволоду Ярославичу. До сего дня я и помыслить не мог, что доведётся мне охотится вместе с князем.

— Тогда решено, — хлопнул в ладоши Финист. — Поутру подходи к детинцу.

— Детинец? — не понял Тикондрус.

— Я и забыл, что ты прибыл издалека, — вздохнул воин.

— Детинец — каменная крепость, где живёт Светлый князь, вся его семья и свита, — пояснил Садко, до того молча наблюдавший за разговором.

Кивнув, Тикондрус дал понять, что понял, о чём говорят собеседники.

— Раз так, пойду я. Утро вечера мудренее! — встав с лавки, Финист тепло попрощался со знакомыми и быстро вышел прочь из трактира.

— Пойду и я. Доброй ночи, друг мой! — последовал вслед за дружинником гусляр.

Шумная толпа всё продолжала гудеть. Не обращая на неё никакого внимания, Тикондрус заплатил за постой в одной из оставшихся двух комнатах наверху.

Утро отдалось глухой болью в голове и сухостью во рту. Несколько часов беспокойного сна в душной комнате сказались на состоянии шпика.

— Пятая кружка была лишней, — ругая сам себя, вслух подумал Тикондрус.

Воспоминания о прошедшем разговоре с Финистом прочно засели в голове мужчины. Он прекрасно помнил, что согласился участвовать в княжеской охоте. Нарушать данное слово маг не планировал, но и отправляться к взору Светлого князя в столь неудовлетворительном состоянии молодой шпион не мог.

Спустившись на первый этаж гостиного двора, Тикондрус с удовлетворением отметил тишину, стоящую в трактире. Никто не кричал, не пел и не устраивал кутёж.

Заметив разбитое состояние спустившегося гостя, трактирщик жестом поманил его к себе. Дождавшись, пока постоялец подойдёт к стойке, хозяин трактира выставил крынку со странной жидкостью, резко пахнущей чем-то кислым.

— Это поможет, — заметив сомневающийся взгляд мужчины, заверил его корчемник.

Сомнительная, дурно пахнущая жидкость не вызывала решительно никаких положительных эмоций у Тикондруса. Однако, рассудив, что навряд ли трактирщик решит отравить своего постояльца, маг всё же отпил странную жидкость.

К удивлению Тикондруса, на вкус она была вовсе не такая противная, каковой казалась на запах. Даже наоборот, приятная кислинка помогала избавиться от тошноты и вернула коже естественный цвет, а прохлада помогла вернуть ясность рассудку.

За первым, нерешительным глотком последовал второй, куда более смелый. За вторым — третий, а за ним и четвёртый. Так бы и стоял Тикондрус, присосавшись к глиняному сосуду, если бы жидкость в нём не закончилась.

Шумно выдохнув и вытерев рот рукавом, мужчина отдал крынку трактирщику, и, поблагодарив его, вышел на улицу. Там, во дворе, возле входа, стояла глубокая бочка с ледяной водой. Окунув в неё свою голову, Тикондрус окончательно пришёл в норму.

Детинец оказался куда меньше по размеру, нежели остальной город. Располагался он в северо-западной части Мурова. Дружина князя сторожила стены крепости, не подпуская близко никого, кроме тех, кто был приближён к самому Всеволоду и к его семье. Каково же было удивление Тикондруса, когда стража, едва завидев мужчину, без вопросов впустила того внутрь.

Изнутри крепость напоминала точно такой же город, что был снаружи. Те же люди, те же здания. Разве что, масштабы были поменьше, а сооружения выполнены из более дорогих, привезённых из-за моря материалов.

Был здесь и храм, посвящённый тому богатырю, что сразил однажды многоликого дракона. В своей помпезности и великолепии храм мало чем отличался от храмов Александрии. Белокаменный, он был увенчан прекрасной лепниной и вставками из драгоценных камней и дорогих металлов. Крыша же увенчана Одним большим золотым куполом и четырьмя серебряными, что были меньше по размеру.

— Тикондрус, друг мой! — раздался за спиной громкий голос Финиста.

Обернувшись, шпион с удивлением обнаружил перед собой воина, полностью облачённого в доспехи.

Голова Финиста была защищена шлемом с остроконечным верхом, к которому были прикреплены золотистые перья дивной птицы. Затылок и уши были защищены стальными пластинами, что заклёпками соединялись со шлемом. Наносник же выполнен был в форме клюва сокола.

Сами доспехи были пластинчатыми. Однако, материал, из которого они были слаженны, никак не напоминал сталь. Это была, скорее прочная чешуя, что полностью покрывала балахон из прочного сукна, что был надет под броню. Из-под балахона была видна стальная кольчуга, кольца которой блестели на дневном свете. Торс же дополнительно защищал нагрудник, что был надет поверх прочной чешуи и был выполнен из серебра в форме расправленных соколиных крыльев.

За спиной виднелся красный каплевидный щит.

В ножнах, прикреплённых к кожаному поясу с металлическими вставками, красовалась шашка.

Руки были защищены наручами из плотной кожи с металлическими пластинами, а ноги обуты в сапоги до колен с такими же наголенниками, выполненными из металлических пластин.

— Я что-то упустил? Мы едем воевать? — улыбчиво спросил Тикондрус.

— С этим ещё успеется. В латы только я закован буду. В час беды должно мне встать грудью за князя.

— Много ли будет тех, кто участвует в охоте?

— Помимо князя ещё десяток приближённых ратников.

— И все в доспехах? — с сомнением спросил мужчина, на что Финист лишь рассмеялся.

— Лишь я в доспехи облачён. Остальные будут князю помогать добычу загонять.

Разговорившись с дружинником, Тикондрус не заметил, сколь быстро пролетело время и вскоре к ним на конях подъехали четверо оставшихся, во главе со Светлым князем Всеволодом.

Как и сказал Финист, кроме него никто не был облачён в доспехи. Хотя то и была простая одежда, но цвета были дорогими, а крой изящно слажен.

Все четверо были статны, но не выделялись чем-то на фоне друг друга — распространённый способ запутать тех, кто хочет причинить вред важной персоне. Тикондрус же видел портрет князя, а потому без труда смог опознать его. Он подошёл к Всеволоду и, прижав руку к сердцу, низко поклонился.

— Честь — дружине. Князю — слава! — произнёс заученное приветствие шпион.

— Так ты и есть тот самый путешественник, о котором мне сегодня поведал Финист? — спросил Светлый князь. Голос его был звонок и тягуч. Он не просто произносил слова. Он, словно, пел их.

Молодой князь и впрямь был сильно похож на знакомого Тикондрусу Финиста. Разве что, черты лица более резкие, да цвет волос и глаз другой. Он был русоволосый, с пронзительным взглядом голубых глаз.

— Верно ли то, что хочешь воочию узреть землю мою?

— Истинно так, княже! — вновь поклонился Тикондрус.

— Что ж. Раз то желание сердца твоего, отправляйся с нами. Надеюсь, ты сумеешь править конём?

Кивнув в ответ, Тикондрус вмиг оседлал предоставленного ему скакуна. То был жилистый, сноровистый конь, который, хоть и фыркал, но всадника чувствовал хорошо и не скидывал его. Мужчина быстро узнал породу, которую выращивали в империи специально для воинов. Эти удивительно выносливые скакуны могли развивать огромную скорость, неся тяжкую ношу на своей спине.

— Финист, я не ошибусь, если скажу, что эта порода родом из Александрии?

— Прав ты. Все местные боевые скакуны были завезены на эту землю ещё при Мстиславе — деде князя Всеволода.

Отправилась компания смешенным строем. Впереди ехали Финист с Тикондрусом, а князь находился в середине, чтобы, в случае опасности, можно было своим телом защитить его от меча иль стрелы.

Покинув стены Стольного града через восточные врата, небольшая компания отправилась прямиком к дремучей чаще, шпили деревьев которой размеренно покачиваются на ветру. Хотя, маленькой, выехавшую за городскую черту, компанию назвать нельзя.

— Скажи, Финист, — обратился к дружиннику Тикондрус, — ты же сказал, что сопровождающих будет не больше десятка. Так почему за нами следует ещё два десятка солдат?

— То дружина князя, что всегда следует за ним, куда бы тот ни направился.

Ехала компания молча. Вокруг были поля. Лишь на линии горизонта виднелась монструозная стена деревьев. Движение было бодрым, так что уже к полудню всадники подъехали к опушке древней чащи.

Все спешились. Однако, к удивлению Тикондруса, дружина принялась устраивать бивак на опушке, не намереваясь следовать за князем.

— Так они с нами не пойдут? — обратился шпион к Финисту.

— Своим бряцаньем они только всю дичь распугают. Пока мы охотимся, они стоянку устроят, и место для ночлега подготовят.

Ответ этот устроил Тикондруса. Более не задавая вопросов, он последовал за остальными в чащу.

Деревья вокруг были, по большей части, хвойными, но частенько, то тут, то там попадались и вполне обыкновенные высокие деревья с широкими листьями.

Передвигаться мужчина старался крайне осторожно. Хотя многочисленные сухие ветки сильно мешали, то и дело норовясь хрустнуть под ногами. Все же бесшумной была поступь Тикондруса.

Если для бесшумного передвижения помогали навыки шпиона, то для охоты они не годились от слова совсем. Волшебник не умел читать следы и не знал приметных мест, где животные ели или отдыхали. Для этого в компании был специальный ловчий, что успешно вёл всю группу вперёд, следуя по следам, приметным лишь ему одному.

Вскоре охотники подошли к оврагу, внизу которого тёк небольшой ручеёк. Возле самой кромки воды стоял олень. Он утолял жажду и даже не подозревал, что вскоре его жизнь может оборваться.

Один дружинник из свиты князя, что был на две головы ниже Финиста, вскинул лук и медленно стал натягивать тетиву. Однако спускать стрелу он не спешил. Ждал отмашки от ловчего. Вскоре она последовала. Стрела сорвалась и со свистом полетела к своей жертве.

Один выстрел. Всего одного точного выстрела из лука хватило для того, чтобы повалить насмерть сразить животное.

— Молодец, Савва, — негромко похвалил своего воина князь.

Не успели они даже спуститься за тушей животного, как на весь лес раздались крики и звуки удара стали о сталь. Где-то неподалёку шёл бой.

Глава V
Сорванная охота

Времени на то, чтобы забрать добычу решительно не было. Стоило только звону мечей эхом пронестись по лесной чаще, как князь приказал идти в направлении звуков битвы.

Не сказать, что это решение Тикондрус считал правильным, ведь не знали они, сколь велико число тех, кто бьётся сейчас где-то в глубине леса. Никто не знал также, враги то были иль друзья. Одним словом, идти в полную неизвестность без двух десятков вооружённых дружинников было решением опрометчивым.

Словно прочитав мысли товарища, Финист развернулся к ловчему.

— Миша, беги ко стану ратников. Исповедай Андрею Никитичу истое: «Княже во беде!».

Вняв словам Финиста, ловчий тут же сорвался с места, скрываясь за густыми зарослями кустарников и ветвей деревьев. Сам же воин, развернувшись, негромко извинился перед князем за своеволие.

— Прости, княже, но без помощи дружины нам никак нельзя.

Прекрасно понимая всю серьёзность ситуации, молодой князь не противился излишней ретивости своего телохранителя. Наоборот, он кивнул в знак согласия.

Медленно, но верно, не привлекая внимания и не издавая лишних звуков, небольшой отряд двигался вглубь леса, на встречу непрекращающимся звукам битвы. Вскоре, компания оказалась возле небольшой дороги, что шла через этот лес. Однако видно их не было, деревья скрывали их силуэты.

Пред взором Тикондруса разразилось небольшое столкновение. Люди, явно бандитской наружности, напали на караван торговца, что своими одеждами напоминал члена торговой гильдии Александрийской империи.

— Гляди-ка, лихие люди на гостя напали, — вслух произнёс князь.

— Не местный он, — констатировал Финист.

— Имперец. Из имперской торговой гильдии, — пояснил Тикондрус, указывая на развивающийся герб союза имперских торговцев.

— Славно бьётся, — прокомментировал сражение князь. — Да только, теснят его.

— Лучше дождаться Мишу с дружинниками, — попытался осадить князя Финист, но Всеволод был непреклонен.

— Нет у нас времени. Пока дружина подойдёт, торговца со свитой перебьют.

Одного лишь короткого кивка от князя Савве хватило, чтобы отдать приказ всем, у кого были при себе луки, сделать залп. Каждая стрела попала в цель. У всей княжеской свиты, кроме самого князя и Финиста, были лишь ножи да луки. Но и того с лихвой хватило, чтобы, внезапно выскочив, с ходу сразить добрый пяток врагов, никак не успевших отреагировать на внезапное появление нового противника.

Схватив длинное копьё, Савва удачно метнул его в дальнего, стоящего к нему разбойника. Тут же ему пришлось уходить из под рубящего удара другого лиходея. Вытащив из-за пояса нож, низкорослый человек ловко расправился с напавшим.

В это время князь пробивался к попавшему в беду торговцу, что остался совсем один против сразу четверых противников. Следом за Всеволодом путь прорубали Финист и Тикондрус. Воин ловко орудовал своей шашкой. Закрываясь щитом от выпада противника, он тут же пронзал того холодной сталью меча.