Бесплатный фрагмент - Люди. Годы. Жизнь

Минувшее не проходит

Записки не писателя

Я не писатель, но надо подвести итог: стукнуло — 70. Пора. Начерно прикинуть, — и потрясен: сколько!.. Но дело не в «сколько», а — что. Неужели… познал?!.. Едва-ли сумею изложить, но обязан все же попытаться. Почему — обязан?.. Не знаю, но чувствую, что не отмахнуться, что то велит.

Из рассказа Ивана Шмелева: «Как я стал писателем».

В воспоминаниях мы дома,

А в настоящем мы рабы… П. А. Вяземский

Речка моего детства

Рассказ

Всякий кулик своё болото хвалит

Русская пословица

Моим друзьям детства посвящаю…

Из детства помнится многое и дорогое, родное до боли в душе. Отчётливо вижу картинку лета — мы с отцом стоим на берегу пруда, он держит меня за руку и, наблюдаем рыбаков, вытягивающих невод из воды на пологий травяной берег. В сетке невода играет хвостами, прыгает всякая живая рыбка. Мелкую рыбку выкидывают назад в пруд, а рыбу крупнее рыбаки и деревенские мальчишки, добровольные помощники рыбаков, кладут в плетёные лукошки. За время протаскивания невода по дуге пруда от побережья лесного массива Шувалова до мостика нашей улицы, в сетку невода попадает много всякой рыбки — большой и малой. Отец поджидает подхода каравана рыбаков к нам, начинаются торги по покупке рыбы. Выбрав нужное количество рыбы по сорту и весу, отец ведёт меня домой с богатым уловом. Сохранилась фотография такой событийной рыбалки — я стою рядом с отцом, мне пять лет. В таком возрасте я и стал знакомиться с нашим рукотворным большим Заводоуспенским прудом.

Отец, Сергей и я. Папа держит меня за ручку. Фото из архива старшего брата Германа. 1957. В тексте все фото взяты из личного архива моего старшего брата Германа.

Вечером всю нашу семью мама накормит вкусным пирогом с рыбой. Испечённый на поду русской печи, вкус его становится особенно нежным и притягательным. На протяжении всей нашей шестнадцатилетней жизни в селе, пруд кормил нас вкуснейшей рыбой во все времена года, кроме зимних месяцев. В это время пруд погружался под лёд и засыпал в ожидании весны. Рыбаков, желающих порыбачить и продать излишки, отец находил сам или к нему они приходили со своими предложениями товара. Такие встречи переходили в долгие беседы о жизни, о пережитом в трудные годы для всего народа нашей Зауральской стороны, да и всей нашей страны.

Мне очень хорошо запомнился знакомый отца, Белоногов Анатолий, с соседней улицы Новая, недалеко от нашей Октябрьской улицы. Это был вечный труженик в своём многочисленном семействе. Первоклассный рыбак в летнюю пору, он ещё и занимался садоводством на своём приусадебном участке. Лучшие саженцы всех растений и деревьев, село покупало у него, как и ежедневно добываемую им рыбу всех сортов. Отец частенько встречал его на пруду, когда Анатолий возвращался с рыбалки. У меня перед глазами стоит высокий, худощавый и загорелый мужчина с приятной улыбкой на лице. Дядю Толю знали вся ребята наших дворов. Воспитывая своих многочисленных детей, он оставался очень чутким и ко всем нам, ребятишкам, живущих по соседству с его домом. Находясь на берегу пруда, мы стремились подойти к нему, при возвращении с рыбалки. Нам интересно было посмотреть на его улов и просто пообщаться, зная его доброту в общении с нами. Он рассказывал нам где, в каком месте пруда клёв рыбки был лучшим. Поговорит, пожурит нас, потом оденет лукошко с добычей на весло, закинет его на плечо и направится к дому родному. Окна его высокого дома видны со стороны пруда. Частенько из окна за мужем наблюдала жена, его возвращения с дальних мест пруда, волновалась за него, Анатолий Николаевич был человек уже в солидном возрасте. Это всё живёт и помнится мне, как светлая страница детства в далёком Зауралье.

Со временем я познакомился с его младшим сыном, Колей, мне ровесником. Наша триада соседских мальчишек — я, Володя Григорьев, проживающий по улице Береговой и Коля Белоногов, большую часть лета проводили за ежедневным совместным поиском занятий — рыбалки с мостиков вдоль побережья, купанием в разных местах пруда, где не глубоко и, где есть песчаное дно, на нём приятней купаться. Накупавшись вдоволь, до лёгкой дрожи в теле, ложились на тёплый песок погреться и задремать, укрыв голову майкой. Блаженство таких дней не передать словами. В самое пекло дня возвращались домой на обед, оказание помощи родителям по уходу за огородом — пропалывали грядки, выносили накопленную траву со всего огорода. Когда подрастала ботва картошки, окучивали её гнёзда, пропалывали сорняки рукой и тяпкой. Я частенько обжигал руки осокой, душившей картофельное поле. Потом поливал себя дождевой водой из бочки, чтобы не было пузырей на коже. Такой полезный труд, вменённый нам родителями, приносил радость осознания общего дела для всей семьи. Болтаться днями без дела нам не позволительно. А ещё лучше старался сделать такую работу с утра, а потом пойти на улицу к друзьям. Лёгкость от такого исполнения придавала радости встречи — ты свободен, выполнил порученное дело, можешь примкнуть к игре в лапту, ёжика, погонять мячик или пойти искупаться. Свобода выбора частенько сбивала с толку и такие дни проходили сумбурно и скучно. Тогда садился на лавочку у ворот дома и наблюдал за проходящей жизнью Октябрьской улицы. Начиная с мая месяца и до первых прохладных дней августа, меня постоянно влекло желание посидеть на больших корнях векового тополя на берегу пруда, где жила семья Фроловых. Глава семьи, дедушка Степан Фёдорович, инвалид войны, с одной ногой, в эти месяцы постоянно трудился над плетением корзинок из сосновых дранок. Старший сын Аркадий заготавливал для него метровые сосновые брёвна из неподсоченного молодого дерева. От сложенных в плотную стопку поленьев шёл аромат смолы всё лето. Дедушка мастерски их щепал на дранки разной ширины, которые шли на плетение разновеликих корзинок для сбора грибов, ягод, для носки продуктов на покос. Работа мастера шла на заказ или впрок. Товар Степана Фёдоровича не залёживался. Наши леса окрест Заводоуспенки одаривали население в изобилии ягодами и грибами. С лёгкими и удобными корзинками дедушки Степана народ любил ходить в лес за дарами природы. Я пристраивался у тополя рядом с дедушкой и часами наблюдал за его неспешной работой. По ходу дела он рассказывал мне о тонкостях своего ремесла и приёмах обработки сосновых брёвнышек, называл места лесничества, где их заготовляли. Постоянно находясь возле своего дома, он знал жизнь села и все его новости. С большой любовью к своему занятию он передавал и частичку своей души всем, кто с ним соприкасался. Его руки совершали чудо на моих детских глазах — горка лучинок превращалась в лукошки с ароматом пахучей сосновой смолы. Его добродушная улыбка, мягкий, приветливый взгляд живут во мне все годы прожитой жизни.

Фроловы: Степан Федорович и Анисья Семеновна. Фото из архива старшего брата Германа. 1957 год. Заводоуспенское.

В этой семье и хозяйка дома, Анисья Семёновна, тоже занималась редким ремеслом — ткала половички из скрученных в шнурок разноцветных тряпочек. В зимнюю пору красивые в разноцветные полоски тёплые дорожки, разосланные по комнатам, придавали нарядность убранства в домах наших односельчан. Тётя Нюся ткала половички на заказ всем желающим хозяйкам нашего большого села. Наша мама дружила с тётей Нюсей, шила ей на заказ любую одежду, а она ткала нам красивейшие половички. Они и сейчас живут с нами, те половички, украшают полы нашей дачи. Летом так приятно ходить босиком по дорожкам тёти Нюси. С каждым приездом на дачу, видя красоту разноцветных дорожек, одолевает тоска по уральскому краю, вспоминаются зимние вечера, когда мама крутила тряпочки в нитку для мыслимых ею заказов на половички. В такие минуты видятся мне два дорогих лица из ушедшего времени — мама и тётя Нюся!

Случалось, что дедушка Степан давал мне свою удочку, показывал, где в его огороде накопать червей и дозволял мне постоять на мостике пруда, порыбачить. Он в это время сидит у тополя, работает и наблюдает за мной.

Вид Октябрьской улицы, мостика, с которого мы, дети, любили ловить летом в любую погоду. У этого тополя я подолгу сидел с дедушкой Фроловым. 1959 год. Тополь живет и по ныне, в 2021-м году!

Расстояние между нами совсем маленькое, для меня нет никакой опасности, а для дедушки это радость, видеть меня за интересным занятием. Стою на закате солнца у воды, вижу поплавок среди играющих отблесков лучей, стараюсь не упустить поклёвку. Солнце приятно меня согревает, пока не скроется за горизонтом. Пора уходить, в ведёрке плещутся несколько рыбок для наших кошек — деда Степана и нашей чернухи. Рыбалка удалась. По мере взросления, хотелось рыбачить подальше от мостика родной улицы. Мы, уличная ватага ребятишек, на слуху знали, что за горой верховья Октябрьской улицы, в низине, протекает неизвестная нам речка Болтушка, в неё впадает поток воды, сброшенный с плотины рукотворного пруда, на южном берегу которого и расположилось наше село Заводоуспенское.

Река Болтушка протекает в верховьях по границе нашего района. Вода в речке чистая, прозрачная. Русло извилистое, много перекатов, течет иногда по сильно заболоченной территории. Не пересыхает, но после села Мичурино местами сливается с болотом, русло здесь угадывается с трудом. Во время короткого половодья река шумит и выходит из берегов. На плесах она зарастает водными растениями, по берегам местами непролазные заросли черемухи, тальника, дикой смородины, ольхи, малины, шиповника, хмеля. Когда-то по ней сплавляли лес на Заводе успенскую бумажную фабрику. На реке стояли 5 водяных мельниц. Название реки, Болтушка произошло от слова «болта», что на татарском языке означает «топор». По соседству с нашим селом находились малочисленные поселения татарской и киргизской национальностей. История их поселения в Зауралье до настоящего времени ещё не изучена.

На омут в месте слияния потока воды с плотины и реки Болтушки, мы и ходили рыбачить.

Племянник Сережа, с другом Алешей Григорьевым на реке Балдушке. 1962 год.

В такой дальний поход любили ходить ближе к вечеру, когда солнце начинает садиться и в глубоких омутах реки начинает играть всякая рыбёшка. Садились на травку крутого берега реки, ноги свисали к речке и забрасывали наши не хитрые удочки. В таком положении рыбачить одно удовольствие — ноги и спина не устают, можно просиживать за такой рыбалкой дни напролёт. Река видна как на ладони, особенно любили рыбачить на Крутом повороте — вода подтачивала берег и с отвесной стены легко забрасывалась снасть удочки в глубину омута.

Притоками Болтушки являются реки: Балаган, Камыша, Яловка, Аба, Карла, Шатенка.

Реки Аба и Карла сначала впадают в наш Заводоуспенский пруд, а затем смешанный поток воды уходит через плотину в Балдушку.

Образуется замкнутый гидроузел из трёх водоёмов. Длина реки Карла составляет всего лишь 13 километров, но она полноводна, берега её плотно заросли камышом и кустарником. К её истоку со стороны пруда в мою бытность никто не пробовал добраться. Во время весеннего разлива пруда от побережья соснового бора Шувалова, вдоль побережья Катырлы до поляны Весёлый стан, образовывались многочисленные заводи с заходом в них рыбы. В это время начиналась ловля крупной рыбы сетчатым фитилём. Я с другом Володей Григорьевым и его отцом, дядей Витей, ходили устанавливать фитили на мелководье в заводях. Мы с другом стоим на возвышении, а дядя Витя в болотных сапогах укрепляет на колах растянутую сеть фитиля. Через сутки приходили к снастям вынимать пойманную рыбу — щук, карася, плотву, окуня, линя. Это доставляло нам, ребятишкам, радость видения такой рыбалки взрослыми в весенний разлив. В утренний час, когда солнышко начинает пригревать, мы отправлялись с дядей Витей к установленным снастям. Дорога проходила через сосновый лес, от поворота на Шувалова, в глубину побережного мелколесья. Подходим к первой заводи во впадине заливного луга по дороге на Весёлый стан. Солнце освещает заводь. Вода прозрачная и мы видим, как в корзинах фитиля плавает пойманная рыба. Дядя Витя вытаскивает один растяжки, берет руками растянутую сеть, соединяющую две корзины и, приподнимает её вверх. В поднятых корзинах без воды бьётся пойменная рыба. Крупную рыбу забираем домой, а мелкую отпускаем опять в воду. Пройдя все заводи и проверив снасти, возвращаемся с богатым уловом. Солнце уже высоко, лес купается в его лучах, воздух весны нас безмерно радует. День прошёл с пользой для дела и отдыха. Счастливые расходимся по домам на берегу пруда, напротив дома Григорьевых.

Мастером такой рыбалки у нас в посёлке считался Юрий Юлисович Матэрн. Он имел инвалидность после окончания Войны, его правая нога не работала в колене, жил по улице Дачная, на берегу пруда, рядом с сосняком Заводоуспенского Лесничества. Равных ему не находилось по ловле крупной рыбы. Он был ас рыбацкого счастья в весенне-летний период ужения на нашем пруду.

В шестидесятые годы прошлого века, семья моего старшего брата Германа, дружила и общалась с семьёй Юрия Матэрн, они часто встречались за праздничным застольем. Юрий приносил рыбы для пирогов Анне Петровне, тёще Германа. Одним словом проходила спокойная, размеренная жизнь добрых людей по соседим улицам. В нашей семье сохранились многочисленные фотографии того светлого времени.

Наступило седьмое лето моей школьной поры. Грустно я смотрел на рыбаков «дальнего плавания» в нашем Заводоуспенском пруду — очень хотелось самому однажды отплыть на своей лодке от берега, бросить якорь в окунёвнике или у камышей реки Катырлы, за поворотом Шувалова. Бывалые рыбаки посоветовали — ищи вдоль побережья пруда брошенный бат, хорошенько просушивай, просмаливая, если надо, наращивай борта для большей остойчивости. Это был первый морской термин, который я узнал от соседа, бывшего моряка с Дальневосточного военно-морского флота, Владимира Герасимова. В то время на флоте служили четыре года, позже стали служить три года. Он безбоязненно выходил в прибрежные воды на своём широченном бате при опасной штормовой погоде. Видимо тоска по морю, видению кипения морских волн, осталась в нём до пожилых лет. Владимир и стал моим главным наставником подготовки бата к выходу на большую воду. А нашёл я заброшенный бат в камышах мыса Песчаное, что находится на стороне бумажной фабрики, ближе к Заборскому мосту. С другом Володей Григорьевым, притянули находку к мосту нашей улицы, на буксире с помощью его бата. Я сразу приковал бат цепью и закрыл на замок свою долгожданную находку. На следующий день собрались на берегу все мои уличные друзья — Петя и Алексей Карскановы, Юра Солдатов, Володя Ельцов, подошёл и дядя Аркадий Фролов, живущий на берегу у мостика нашей Октябрьской улицы. С помощью катков мы дружно вытащили бат на берег, перевернули его днищем кверху для продолжительной просушки. С этого момента для меня началась ранняя пора занятия серьёзным, взрослым делом. Через две недели просушки бата под лучами солнца, на нём начала выступать старая смола. Опытные «корабелы» сказали, что это хорошо, бат ещё не совсем сгнил и его можно восстановить до плавучей живучести. Коллективно с друзьями решили — затащить бат во двор нашего дома, он стоял четвёртым от пруда, расстояние небольшое и, там продолжать спокойно ремонтировать будущий «кораблик». Я насобирал пять катков большого диаметра для волочения бата домой. В прежнем составе бурлаков мы лихо закатили высохшую шхуну к нам во двор. Первый этап эпохальной работы по ремонту бата прошёл на редкость легко и интересно. Теперь мне спокойно и сладко спалось, зная что «кораблик» рядом со мной, в нашем дворике. А между тем заботы навалились не малые. Решил наращивать борта к бату, долблёнка на вид оказалась мелковата. Возник вопрос — где взять две сосновых строганых доски с двух сторон, длиной три метра и толщиной не менее полтора сантиметра. Отец моего друга-соседа Миши Максимова, дядя Вася, работал столяром в нашей фабричной столярке. Мы направились к нему на экскурсию. Василий нас выслушал внимательно и предложил следующее:

— Ребятки, всё, что вы мне рассказали интересно, но лучше я приду вечером к вам и посмотрю конкретно вашу лодку и, что для её ремонта надо, ступайте домой.

Радостные от такого общения с добрым дядей Васей, отправились искупаться на Бабарынок, что находится на побережье улицы Насонова. Домой пришли к обеду голодные и синие от купания.

Вечером, когда уже садилось солнце, в гости к нам пришёл дядя Вася, поздоровался с отцом, рассказал о новостях фабричной жизни. Он знал, что мой отец был когда-то главный бухгалтер нашей Успенской бумажной фабрики. Беседа проходила у борта моего «кораблика»:

— Ну, что я вам скажу, — продолжил разговор наш гость.

— Смотрится батик неплохо, просох хорошо, можно начинать делать столярку с его бортами. Здесь потребуются еловые, а не сосновые доски, иначе закругления у носа и кормы не выгнуть. Такие заготовки я вам сделаю, — Степан Андреевич, вы подойдите в нашу бухгалтерию, выпишите материал, а Костя Аганьян, подвезёт на лошади доски, обрезки на сиденья, здесь и бруски понадобятся для стяжки бортов на носу и корме, я всё нужное подготовлю.

С этими добрыми словами дядя Вася попрощался с отцом, а мне сказал не гнать лошадей, у нас всё образуется, батик приобретёт красивый вид.

Через два дня Константин Аганьян во время своего обеда подвёз к нам весь материал, заготовленный дядей Васей Максимовым. С братом Борисом мы занесли драгоценный груз во двор и уложили на лаги возле батика. Началась тонкая робота по зачистке стенок бортов шхуны от неровностей, старых гвоздей, наростов из гудрона, сгустков смолы. На следующий день примерили наложения досок к бортам, стянули проволокой носовую и кормовую части. Доски плотно прилегли к подготовленным поверхностям бортов. В таком состоянии прошили доски вдоль бортов оцинкованными гвоздями с большими шляпками. Все видимые щели я дважды пролил смолой, а потом законопатил их нитью просмоленной веревки. На завтра перевернули бат, пролили горячим битумом со смолой швы набитых бортов. В течение недели хорошо просмоленный ботик сох под горячими лучами солнца. Двухнедельная авральная работа по ремонту «кораблика» успешно закончилась, радости моей не было конца. Я впервые в жизни вместе с братом Борисом приобщился к ремонтному столярному делу и возродил умирающий, брошенный батик, вожделенную мечту моего рыбацкого занятия. В начале июля месяца 1966 года, с помощью всей уличной ватаги, мы спустили «кораблик» на воду. Борис шутливо назвал его «Спасённый», что точно отвечало содеянному над ним.

Наступил долгожданный день сборов на рыбалку, ранним утром следующего дня. Половину дня искал груз для якоря, нашёл звено от гусеницы трактора Т-75. К вечеру накопал червей в нашей навозной куче от прошлого года. После вечерних посиделок на заваленке у дома, улёгся спать пораньше, выезд наметил на четыре часа утра. Сон никак не шёл ко мне, всё фантазировал своё первое отплытие от родного берега. Мама разбудила меня в половине четвёртого. Наскоро попил молока с булкой, забрал все снасти, пошёл к пруду. Стояло тихое безветренное утро, пруд не колыхнётся. От его зеркальной глади отражаются лучи восходящего солнца. Вдали, где ещё стоит тень от деревьев, видна полоса тумана у самой поверхности воды. Оттолкнул бат от берега, осторожно погрузился, гребя веслом, повернул нос судна на Зимник, так назывался наш лес на противоположной, северной стороне пруда. Работая веслом поочерёдно с двух сторон бата, он легко заскользил в глубину пруда. Душа моя запела, труды наши не пропали зря, мы сотворили хорошую, лёгкую рыбацкую лодку, легко послушную веслу. На первый выезд решил далеко не заплывать — подошёл к окунёвнику напротив мыса Шувалова и бросил якорь. Закинул длинную удочку и короткую. Вокруг лодки расходились круги от метаний рыбы. Вскоре начались частые поклёвки, разбросанное просо притянуло рыбёшку. К восьми часам утра удалось поймать рыбки на уху и жаркое. Переехал ближе к Песчаному, это восточная сторона пруда, здесь мелководье, водятся караси, плотва и окуни. За два часа ловли попалось несколько средних плотвичек, карасиков и клёв затих. Смотрю по сторонам, в начале одиннадцатого часа, многие рыбаки потянулись домой к берегу, засобирался и я. Встреча на берегу продолжила мой праздник первого выезда — все похвалили мой скромный улов. Придя домой, передал маме полную миску свежей рыбы, она похвалила меня и разложила улов по сортам. В обед наша семья отведала ухи и жареной рыбы под сметаной с картофельным пюре. Началась моя пора добытчика подсобного пропитания, я повзрослел на целую жизнь. Два лета я провёл на пруду со своим судёнышком, проплыл все заядлые места рыбаков, получил полное представление о красоте нашей водной стихии и, её побережья, покрытого лесами вековой давности.

Наступила золотая пора осени 1966 года, со своим школьным другом, Гришей Леднёвым, мы весь сентябрь проводили в окрестных лесах пруда, охотились на рябчиков.

Гриша Леднев со своей невестой. 1971 год. Заводоуспенское.

Мне досталось от брата Сергея старенькое ружьишко — одностволка шестнадцатого калибра. Его слабая убойная сила особого успеха на охоте не приносила. В стволе имелись многочисленные мелкие раковины, ослабляющие силу выстрела. За не имением другого, приходилось довольствоваться таким ружьём — уж очень хотелось стать охотником и, приносить домой трофеи от охоты. У Гриши было двухствольное ружьё двенадцатого калибра, в хорошем состоянии, он очень бережно к нему относился. Вообще Гриша был аккуратист в любом деле. Он любил и великолепно читал стихи Есенина, особенно эти — «Выткался на озере алый свет зари…»

Думаю, что эти стихи привезли домой в рукописном виде кто-то из старших братьев Гриши — Николай, старший из братьев или Дмитрий, чуть младше Николая. Они в то время были уже на своих «хлебах» — Николай работал на «Уралмашзаводе» в Свердловске, жил в общежитии, а там были все литературные новости, а Дима учился в техникуме, в городе Талица, на Родине нашего легендарного советского разведчика, Николая Кузнецова.

Мои дорогие Земляки, с кем я рос в детстве и общался в юности. Семья Ледневых: слева на права — Гриша, Дмитрий, обнял свою дорогую супругу. Заводоуспенское, 2020 год.

Как-то раз, придя в кино, мы зашли с Гришей в библиотеку, она тоже находилась в здании бывшей церкви, как и кинозал. Заведующей библиотекой работала родная тётя Григория, тётя Луиза Печорина. Она встретила нас с мягкой приятной улыбкой, спросила: — Что вы мальчики хотите почитать? Гриша проговорил:

— Если есть Есенина.

— Конечно, есть ребятки! — Ответила тётя Луиза и отошла к книжным полкам. Через минутку приносит книжку стихов, малого формата, обложка салатового цвета. Гриша присел за читательский стол и принялся просматривать книгу, а тётя Луиза обратилась ко мне со словами:

— Игорь, я знаю, ты записан в школьной библиотеке, регулярно посещаешь и много читаешь, раз ты уже закончил седьмой класс, тебе исполнилось четырнадцать лет, то можно и у нас записаться.

Я с радостью согласился и был записан во взрослую библиотеку. С этого времени тётя Луиза стала формировать мой читательский интерес к нужным книгам моего возраста.

По памяти перечислю, какие книги я держал в руках за два года, посещая нашу Заводе успенскую поселковую библиотеку:

Жюль Верн. Пятнадцатилетний капитан. Увлекательная история пассажиров шхуны «Пилигрим» и их юного капитана Дика Сэнда. Этель Лилиан Войнич. Овод. Овод — псевдоним журналиста революционера. Под псевдонимом скрывается другой человек Артур Бертон, некогда обманутый и оклеветанный своими близкими. Александр Дюма. Три мушкетера. Приключения молодого человека, который приезжает в Париж чтобы стать мушкетером. Вениамин Каверин. Два капитана. Мальчик Саня Григорьев находит сумку с письмами участников полярной экспедиции. Марк Твен. Приключения Тома Сойера и Гекльберти Финна. Веселые приключения двух мальчиков. Юрий Олеша. Три толстяка. В фантастической стране, где правят три толстяка вспыхивает мятеж. Майн Рид. Всадник без головы. Приключенческий роман о прериях. Джонатан Сфивт. Приключения Гулливера. Гуливер попадает в фантастическую стану лилипутию. Джек Лондон. Белый клык. Повествование об истории жизни волко-собаки по кличке Белый клык. Рафаэлло Джованьоли. Спартак. Исторический роман о восстании рабов. Вальтер Скотт. Айвенго. Приключенческий роман о средневековой Англии и рыцарях.

Среди этих книг, любимыми были, есть и остаются, не смотря на уже преклонный возраст — «Овод» и «Два капитана». Я бесконечно благодарен Луизе Петровне Печориной за внимательное отношение к моим книжным пристрастиям, за формирование понятия «Высокой литературы». После окончания школы, старался больше читать русской классики — Толстого, Тургенева, Достоевского, Гоголя, Лескова, Мамина-Сибиряка.

Через некоторое время, после совместного посещения библиотеки, из книги стихов, Гриша зачитывал мне вот это стихотворение-исповедь, «Пускай ты выпита другим». Оно поразило нас своим глубоким духовным смыслом, хоть и были мы подростками. В этом возрасте все хотят казаться взрослее, чем есть на самом деле, таково устройство нашей человеческой сущности.

Упомянутые стихи Есенина Гриша с выражением декламировал в лодке, когда мы на закате вечерней зари возвращались домой после охоты на Зимнике, в конце августа 1966 года. Его возраст брал своё, Грише хотелось иметь подругу для общения, влюблённости и чтения стихов для неё, единственной. Так и сложилось потом в его жизни, когда мне суждено было покинуть мою малую Родину в конце июля 1967 года. То время полное надежд и желанных свершений навечно вошло памятью в мою уходящую жизнь на чужбине.

Мы росли с всеохватным познанием жизни — общались с природой, любили её, умели любоваться восходом солнца на утренней заре над прудом, вечерней зарёй уходящего дня, делились прочитанным из книг, думали о будущем. Мы не болтались бесцельно по улицам нашего большого села, помогали родителям в их работах на огороде, встречали коров с поскотины, пасли на лугах новотелов — рожденных бычков или телочек, пригоняли домой с пруда стада наших гусей. Гулять ходили после всех выполненных домашних работ, порученных родителями. Это нас дисциплинировало, помогало учиться в школе. 12. 08. 2014г.

Глазами подростка

Рассказ

В конце декабря 1964 года, к нам на уральский поселок, пришло письмо от среднего брата, отбывающего срок в далеком азиатском городе Алмалык. На местном огромном металлургическом комбинате трудился второй, заключительный год отсидки. Ему повезло, что в начале своего жизненного пути, окончил металлургический техникум и имел квалификацию металлург. Когда случилась длительная просрочка выплаты алиментов на единственную дочку, загремел по решению суда отбывать срок по своей специальности. Это все же лучше, чем вкалывать на лесоповале где-нибудь в глухой сибирской тайге. В письме брат сообщает, что в апреле следующего года он освобождается и, просит выслать ему денег триста рублей на дорогу в родительский дом, своего жилища у него уже не было, а возвращаться на пепелище отверженного мужа и отца, нет смысла.. По тому времени это большая сумма и, заработать её не так-то просто, когда люди получали зарплату 90—100 рублей. Мы жили на пенсию отца, мама домохозяйка, мне шел тринадцатый год. Видимо у брата оставалась большая задолженность по выплатам алиментов, а зарплата техника-металлурга значилась маленькой, потому он и не смог отложить себе денег на черный или светлый день.. Отец принимает решение пойти поработать бухгалтером на какое-нибудь предприятие нашего рабочего поселка. Нас выручила бухгалтерия лесничества и взяла отца счетоводом на три зимних месяца. Мы с мамой переживали тяжелые дни работы папы, ведь ему шел 66-й год. Он шел по морозу в контору лесничества, расположенного далеко от нашего дома. Но у нас появилась надежда, что мы скоро увидим нашего Бориса. Особенно воспряла духом мама и, начала готовить для сына гражданскую одежду. Прежняя осталась в тюрьме, а забирали его из города Ставрополя. Конечно, туда он больше не поедет никогда, путь к его прежней семье отрезан. Мама сокрушалась о его ближайшем устройстве на работу в нашем маленьком поселении. Но все это будет потом, а сейчас надо набраться терпения и ждать возвращения блудного сына. Время потянулось как-то особенно медленно, мы все жили скорой встречей с Борисом. Из места заключения он писал редко, письма приходили короткие, сухие. Жизнь его раздавила в тридцать один год. А как она хорошо начиналась.

В моей памяти хорошо отложились приезды брата с семьей в летнее время, когда он служил лейтенантом артиллерии в городе Львове.

Мои дорогие старшие братья: лейтенант Борис (1933—1973) и Сергей (1943—2019). В дни отпуска семьи Бориса у нас в Заводоуспенке. Лето 1959 года. Борис окончил Львовское артиллерийское училище, как отличника, его оставили служить во Львове. Сергей окончил тоже с отличием Челябинское автомобильное училище, служил в гг. Архангельск и в Североморск-1.

Брат Борис с земляком. Брат артиллерист, а земляк авиатор. 1959 год. Заводоуспенское.

Позднее повзрослев, узнал о красоте города Львова, его истории, красоте архитектуры старинных зданий, окружающей природе. Условия жизни здесь вполне соответствовали большим столичным городам Советского Союза. Только капризные и заносчивые молодые женщины, какой была Алида, жена Бориса, могли хотеть чего-то большего.

Такой дружной и радостной компанией мы ходили отдыхать на Шувалово, слва на права: племянница Таня, брат Борис, сестра Лариса, я и брат Сергей. Лето 1959 года. Заводоуспенское.

Десять дней отдыха наших дорогих гостей вместе с нами, детворой, проходили насыщенно, разнообразно и весело.

Обычно утром шли всей гурьбой купаться и загорать до обеда в лесном местечке отдыха Шувалова, на побережье Заводоуспенского пруда. Песчаное дно, пологий заход в глубину пруда, были удобны детворе и взрослым. Накупавшись вдоволь ложились животом на песочек погреться. Посыпали друг друга нагретым песком, становилось сразу тепло и уютно, хотелось беззаботно подремать, что мы частенько проделывали. Окунувшись в мягкой, теплой шуваловской водичке, шли на поляну, где загорали все наши взрослые. Нас приглашали к накрытому столу покушать, попить маминого кваса или молочка. После лежанки начинали играть в мячик, передавая его друг другу ногами или переходили на выбивание «гусей» между двух стенок игроков. К нам присоединялось много отдыхающих детей. Солнце подбиралось в свою зениту прогрева обитателей земли и природы. Становилось невыносимо жарко даже в тени леса. В такое время дня начинали собираться в обратный путь, на обед к маме. Шли дальней дорогой через прохладу соснового леса. Дома нас ждала холодная окрошка, молочко, сметанка, овощной салатик, жаренная или отваренная картошка с котлеткой, курочкой или кусочком озерной рыбки. Мне очень нравилась поджаренная картошка с прохладным молоком. Это что-то волшебное из детства. Мама жарила ее на сале в глубокой, огромной чугунной сковороде. Запах приготовления всегда завораживал нас, чувствовался аромат топленого сала, вкус поджаренной картошки. Иногда я наедался маминого деликатеса до боли в животе! После дневного сна, мы, дети, собирались на лавочках у своих домов, обсуждали игры на вечер, или походы за спеющим горохом на колхозные поля, что бывало очень редко. Брат Сергей и сестра Лариса, взрослые гости помогали маме в работах на огороде.

Весна 1959 года, идет посевная на огороде, на заднем плане я и брат Сергей, на переднем плане мама, Мария Дмитриевна (1905—1972) и отец, Степан Андреевич (1899—1978).

Борис на коромысле с двумя ведрами, носил воду с пруда, для полива грядок. Мама поливала их из лейки или маленьким ковшиком. Работа затягивалась до позднего вечера, огород у нас занимал большую площадь. Без такого огорода невозможно заготовить достаточно овощей и садовых витаминных ягод для пропитания в долгую уральскую зиму. Отец работал в саду, подвязывал ягодные кусты, ставил подпоры в зарослях малины. Иногда уходил заказывать рыбу на утренний улов к знакомым рыбакам. Обычно ходил к дяде Толе Белоногову, на соседнюю с нами улицу. Позднее, повзрослев, я дружил со всеми его сыновьями. Коля, младший сын Белоноговых, учился в параллельном со мной классе «Б», а я учился в классе «А», начиная с первого и, до выпускного, восьмого класса. Мне не удалось окончить здесь, в Заводоуспенке, полную среднюю школу. Старшая сестра Надя, с прицелом на светлое будущее, нас детей, давно запланировала переезд всей нашей семьи в Белоруссию, где проходил кадровую службу её муж, Шураков Игорь Георгиевич. Но об этом расскажу по ходу повествования о проживаемых нами пятидесятые, шестидесятые годы прошлого века здесь, на Урале.

Пока мама с помощниками работа на огороде, Алида, жена Бориса, нянчилась с трехлетней дочкой Маринкой. Прогуливалась с ней до бережка пруда, посидеть на мостике, опустив ноги в прохладную воду.

Мама с дочкой Ларисой, справа с удочкой стоит её внучек Сережа. 1962 год. Мостик построил Герман со своими соседями по Октябрьской улице.

Кода Борис обнаруживал свое семейство у пруда, немножко задержится, наклонится к дочке, поговорит с ней, обнимет жену за плечи. Наберет ведра воды, идет к маме поливать грядки. Мы, дети, Таня, Сережка младший, дети моего старшего брата Германа, сидящие в затопленных бесхозных лодках, болтали ногами в теплой воде, заполненной внутренней части лодок, наблюдали счастливую жизнь нашего брата со стороны, пока он гостил у нас. Мама в нем души не чаяла, радовалась его устроенной военной службой. В хмурые дни отдыха, тетя Нюся Фролова, наша соседка по улице, приглашала Бориса с Алидой, прогуляться за грибами в близлежащий смешанный лес, за конторой лесничества. Они с удовольствием откликались на её приглашения, отправлялись с шутками на лесную грибную прогулку. Тетя Нюся знала все грибные и ягодные места, будучи старожилом в здешних местах. В такие дни мы знали, что вечером мама приготовит вкусное грибное жаркое с картофельным пюре. Бегая по улице, с нетерпением ждали возвращения грибников. Уже совсем измотавшись в ожидании тети Нюси с гостями, мы усаживались на нашу лавочку со спелыми подсолнухами. Подолгу сидели, вели оживленный разговор об уходящем лете. Вдруг бежит к нам мой дружок Володя Григорьев с соседней улицы и кричит:

— Игорь, там все твои идут, несут полные корзины грибов, бегите их встречать! Опрометью бежим, встречаем грибников на берегу пруда. Они присели в лодочки отдохнуть, о чем-то оживленно разговаривали. Нашей радости нет конца. Тетя Нюся подает нам букетик душистой земляники. Так всегда она встречала детей, возвращаясь из леса. Вечная ей наша святая живая Память, очень доброму человеку!

Дни отпуска и отдыха брата пролетели очень быстро. А нам, детям, еще хотелось побыть всем вместе на лесной полянке Шувалова, походить с Борисом в магазин на гору за конфетами «ирисками» к тете Тане из сельпо. Все когда-то кончается, только детство не воспринимает это как закон жизни. Нам всегда казалось, что хорошее в детстве не кончается, а живет постоянно в наших душах, сердцах. Безжалостное колесо времени подошло и к нашему дому. В один из дней второй половине августа, мы всей семьей провожали гостей из далекого города Львова. Как потом оказалось, это была наша последняя встреча с Алидой и нашей красивой девочкой-племянницей Маринкой. Шел 1960-й год. В конце этого года брат написал маме в письме, что Алида не хочет жить в военном гарнизоне Львова, выражает желание поехать в Москву, пожить там у своей родной тети, та не против. Переписка с Борисом стала затихать, мама сильно разволновалась, не находила себе места для успокоения. Её волнение передалось и нам, детям. Родители никак не могли повлиять на решение Алиды. Вскоре Борис сообщает, что он выходит в отставку и едет жить к старшему брату Дмитрию в город Ставрополь. Все, военная «карьера» брата бесславно закончилась, начинаются его гражданские мытарства по налаживанию новой, неведомой жизни. Мама разрывалась в догадках — как это так, сын едет в одну сторону, а Алида в другую. Через год, зимой 1962 года, без предварительного сообщения к нам в Заводоуспенку приезжает Борис, без всяких вещей — в демисезонном пальто, костюме и, с легкой поклажей, маленького чемоданчика. С порога ничего не объясняет родителям. Мама засуетилась на кухне собирать обед, в тайне от нас вытирала слезы, отец хмуро разгадывает выражение лица блудного сына. Мы старались не попадаться на глаза нашему брату, догадывались, что в этот раз он не привез нам никаких гостинцев. И последующие дни жизни с нами, мы ничего доброго от него не получали. Сели все вместе дружно обедать, приехал и брат Герман с работы, узнав, что дома находится средний брат, с которым он вместе рос в Сибири.

Старший и любимый брат Герман (1926—2004) с любимой всеми нами собачкой Диком по дороге на Торфоучасток. 1962 год.

В ходе обеда взрослые разговорили Бориса, заставили рассказать, что случилось в его семье. За рюмкой водки он выложил всю подноготную последних лет жизни с Алидой. Ей нравилась столичная жизнь и никакая другая. А раз так, то Борис ей не попутчик в такой жизни — он просто не в состоянии устроиться в столице работать и получить квартиру. Алида подала на развод. После суда он собрал вещички и поехал к нам, на Урал. На третий день после приезда, брату удалось устроиться на нашу бумажную фабрику в конструкторское бюро, на должность техника-конструктора. Со скрипом стал привыкать к трудовой жизни одинокого мужчины. Увлекся фотографией, много снимал нашу красивую природу и нас в ней. С наступлением весны ходили с ним в лес на подсочку березового сока.

Слева направо: я, племянник Сережа, Володя Куроптев, мы все с одной улицы. 1962 год. Фотографировал нас мой брат Борис, фотограф-любитель. (1933—1973) Он в то время жил с нами в Заводоуспенке, вечная ему наша благодарная Память!

Пока набирались соком наши баночки, разводили костер, пекли картошку, жарили сальце с луком. Это занятие нас радовало с середины апреля и до первых дней мая. Сокодвижение прекращалось, мы начинали заготовку метел на летний период. В неделю Троицы заготавливали березовые веники для баньки. Одним словом Борис находил домашнюю полезную работу, увлекал и нас, подрастающих ребятишек. Но самым увлекательным занятием с середины лета начиналась пора сенокоса. Борис научился отбивать косы на чугунной бабке, менял и подгонял косьё, регулировал крепление ручек, готовил главное орудие труда к предстоящей поре сенокоса. Наступает долгожданный день отъезда в березовые колки на сенокос. Наш покос находился по дороге на деревню Цепошниково. Примерно по средине этой дороги сворачивали и углублялись в лес. Отъезжали ранним утром, часов около пяти, чтобы успеть до жары накосить травы как можно больше. А мы, дети, проходили вдали от косцов, убирали из травы большие ветки берез, набросанные ветром с высоких деревьев. К зениту восходящего солнца косьба прекращалась, мама кормила наемных рабочих обедом, затем они отдыхали до полной просушки сена. К вечеру заскирдовали множество копенок, готовых для погрузки и вывозки домой, на сеновал. Такая работа продолжалась дня два, три пока не накосится два больших воза грузовой машины. Такого количества сена нам хватало на зиму нашей коровке Майке и подрастающему бычку Мишке.

К вечеру все сено свезли на наш двор, часть сметали на сеновал, остальное просто с улицы перенесли внутрь двора. Мама всех работников приглашает на заключительный ужин. Приглашенные рабочие, братья Герман, Борис и отец посидели за столом от души. В конце сытого угощения встает один из родственников приглашенного рабочего по фамилии Жижа и произносит, обращаясь к отцу:

— Степан Андреевич, надо бы рассчитаться с нами за работу и мы уходим.

Отец от услышанного опешил, не знает, что сказать, в смущении выговаривает:

— Так ведь перед началом работы вы не ставили такие условия, что помимо хорошего угощения, вам будут нужны и деньги для расчета, я их не готовил, они все пошли на завтраки, обеды и добрую выпивку. Я же пенсионер, где мне взять таких больших денег.

Тут встает из-за стола брат Герман, бывший фронтовик с железными нервами и, он не выдерживает такой наглый напор хохлов:

— Да вы, что, мужики, совсем обнаглели, вас два дня поили, кормили на убой, а теперь вам еще и деньги подавай, а нуко марш домой, впредь не попадайтесь мне на глаза, дам тумаков как наглецам за унижение нашего престарелого отца.

После слов Германа, братья Жижа подхватились как ужаленные и выскочили на улицу. Только их и видели. Много позже отец узнает — жители поселка перестали их приглашать по найму, дополнительный заработок братьев закончился. Весь этот спектакль мы, дети — брат Сергей, сестренка Лариса и я, прослушали, находясь в дальней комнате нашего дома, а приглашенные ужинали в проходной от кухни комнате. Радость проведенного дня на сенокосе была омрачена выходкой ненасытных, обнаглевших поселенцев в наших уральских краях. Наша мама приняла близко к сердцу вечерний скандал, долго копошилась на кухне, не могла заставить себя лечь спать. Отец все ночь вставал, постоянно курил, пил чай, не находил себе места. Утром следующего дня зашел Герман, успокоил родителей от выходки хохлов. За дневной работой скирдования сена на зиму, мы успокоились, забылись, вернулись к прежней размеренной жизни нашего многолюдного дома.

Сейчас, когда я пишу эти строки, остался доживать свой век один, все братья и сестры умерли, родителей нет давно, задаю себе вопрос — как переосмыслить и описать жизнь нашей большой семьи за многие годы её скитаний в Сибири, на Урале, Белоруссии. Я уже не говорю про жизнь семей двух старших братьев Дмитрия и Германа, проживших свои жизни в Ставрополье и Краснодарском крае. Я там никогда не был за свою проживаемую жизнь. Мне просто не получалось туда поехать, да меня и никто не приглашал приехать к ним в гости. Таков парадокс пребывания в житейских обстоятельствах много старших меня братьев и, меня, родившегося после них через 25 лет. Но я на судьбу не обижаюсь. Она достойна того, чтобы сесть за писательский стол воспоминаний.

Холодные зимы на Урале проживались с тяжелым трудом родителей по содержанию полного двора всякой живности. Зато к новому году в нашем холодном сарае висели туши поросенка, теленка, баранины и молодой конины, привозимой отцу знакомыми киргизами из деревни Калачики. Давно осевшие в наших местах киргизы и татары, уживались и дружно жили со всем местным населением. Они слыли среди нас как трудолюбивые, рачительные хозяева, содержащие отары овец и табуны лошадей. Чего на скажешь про русское население, проживающее жизнь, особо себя не утруждающее по содержанию подсобного хозяйства. Поэтому у нас в поселке не было базара по продаже излишек продуктов с подворья местного населения. Выходные проходили без праздника «базарного дня», покупок дешевого товара, оживленного общения, обмена новостями среди торгового люда. Селяне частенько ездили на базар рейсовым автобусом в ближайший город, где раньше жила наша семья и, где родился я 1952 году. До настоящего времени сохранилась улица Смоленская, в железнодорожном районе Тюмени, двухэтажный деревянный дом номер один, где жила семья на втором этаже, занимая три комнаты. Мама часто рассказывала нам, детям — Сергею, Ларисе и мне подробности жизни в городе, очень жалела, что отец поторопился увольняться из банка, опрометчиво перебрался сюда, на сельское поселение, дорабатывать до своего пенсионного возраста. Фабрика хоть и славилась своим историческим прошлым, но вообще-то влачила жалкое существование на дорогом привозном финляндском сырье. Львиная доля дохода от продажи конденсаторной бумаги КОН-1 и КОН-2 уходила на оплату привозного сырья. Инженеры производства ломали головы над сокращением затрат производства. Борис подключился к этой инновации. Предложил изготавливать опорные втулки для намотки бумаги в рулон изготовленные методом прессовки древесных опилок с жидким стеклом. Получилась крепкая конструкция, взамен цельно-древесных круглых бревен. На их проточку уходило много времени, шли большие древесные отходы от круглого леса. Его рацпредложение одобрили и, оно вошло в экономичную намотку готовой бумаги на опорные втулки, изготовленные из прессованных дешевых опилок. Здесь была двойная польза — меньше опилок шло в отвал и сохранили древесный кругляк для других нужд фабрики. Брат за год вошел в дружный коллектив фабрики, работа спорилась, он отошел после шока развода, старался много бывать на природе вместе с нами, печатал фотографии своих пленок, помогал Герману в распечатке кадров давно отснятых им пленок. Одним словом жизнь шла своим неспешным чередом.

В начале января 1962 года в Заводоуспенку приезжает на временное место жительства сын директора фабрики Дементьева, отставник, имеющий высшее техническое образование. Встал вопрос, куда его пристроить работать на фабрику. Директор командует принять его в конструкторское бюро. Проходит какое-то время и брату Борису дают понять, что два проектанта в бюро не нужны. Раз у него нет высшего образования, то он и должен ретироваться в какое-то другое место. Старший брат советует — раз пошла коса на камень, то и нечего торчать на фабрике, будешь работать у меня в кузнице помощником кузнеца при литье ответственных узлов для тракторов и машин. Герман в то время занимал должность заведующего гаражом «Химлесхоза», техники и людей в его подчинении находилось много. Я частенько приходил к братьям на работу, видел кипящую занятость каждого рабочего, ибо техника ломалась, требовала быстрого ремонта. Все бы ничего, да вот беда — работа на свежем воздухе толкала слесарей к обеду с выпивкой. А про пятницу я и не говорю, все трудяги расходились по домам на бровях. Герман как мог боролся с этим вечным несчастьем русского народа. К этой компании веселых людей постепенно примкнул и средний брат Борис. Отец и Герман проводили с ним беседы, предупреждали, что добром это не кончится. Так оно и вышло, к летнему сезону заготовки живицы, соснового сока, Бориса перевели на участок подсочки. Работа не из легких, но денежная. Живица шла на экспорт в капиталистические страны для производства натуральной резины легковых автомобилей. Добросовестные, старательные рабочие за сезон, с мая по сентябрь месяцы зарабатывали себе на легковой автомобиль. Им предоставляли в то время для обналичивания больших денег машины — Волга, Москвич, Запорожец. Устроиться на участок подсочки мог не каждый, работа шла весь световой день, на отдаленных делянках соснового леса люди ночевали в шалашах, фактически жили на своих рабочих местах. Первые два месяца май, июнь Борис выдержал, потом отказался от непосильной работы для него. Оно и понятно, после лейтенантских погон, работы в конструкторском бюро, ходить по лесу с высокой штангой ножей для проделывания косых канавок в коре сосны требуется хорошая физическая подготовка. С его щуплым телом и не высоким ростом трудно вписаться в категорию рабочих «хим-дым», так окрестило их местное население. В трудовой летописи брата наступила пауза на неопределенный срок. Других производств в поселке нет.

Родители и мы, дети, сильно опечалились всем происходящим в нашей семье. Мама потеряла живой интерес к жизни. Перестала брать шитье на заказ, а она шила любую одежду мужскую и женскую из любой ткани, от тонкого до зимнего сукна на пальто. Её универсальная ножная швейная машинка Подольского завода, изготовленная по лицензии «Зингер» считалась и считается по сегодняшний день одной из лучших и надежных мировых моделей швейного производства. С наступление осени 1962 года, приходом первых холодов начали заготавливать дрова на долгую зиму. В морозную погоду нарезанные чурки древесины легко колются, дровосек меньше потеет. От такой работы одно удовольствие! Взрослые — отец, Борис, Сергей кололи, а мы с сестрой Ларисой, относили наколотые дрова, складывали их в поленицу под навесом у хлебного сарая и коровника. Двор становился красивым от цветных пятачков полешек — сосновых, березовых, осиновых. В первое время, после кладки полениц дров, они издавали ароматный запах леса. Представляешь себе как будь-то идешь по лесу и дышишь кислородом. К ним переносили скамейки для отдыха и, в вечерние часы подолгу сидели, дышали ароматом леса. Такое никогда не забывается!

Наступила поздняя осень 1962 года. К нам приходит извещение из города Ставрополя, что Бориса вызывают в суд по взысканию алиментов. Оказалось, что в связи с его переездом и новым трудоустройством в разных местах, образовалась годовая задолженность. Делать нечего, родители отправляют сына по месту требования суда, иначе будет еще хуже. Описывать тяжелые проводы брата в полную неопределенность предстоящего судебного разбирательства, очень больно и трудно, а еще труднее сознавать уничтожение еще совсем молодого человека. В феврале 1963-го года, ему исполнится только тридцать лет. Наша семья оказалась раздавленной от прихоти его женушки жить в столице, во что бы то ни стало. Где в то время молодой лейтенант отдаленного военного гарнизона найдет себе протеже в столице для устройства сладкой жизни красавице жене Алиде? А куда смотрела её старшая сестра, многоопытный доктор, живущая в Тюмени. Она-то прекрасно понимала, что военная отставка Бориса обречет его на жалкое существование, а гражданская жизнь сразу успешной не бывает. Понимая всю трагичность положения сына, родители не находили себе место преклонения головы, где можно успокоиться, отойти от трагедии, они просто потерялись и жили одним днем. Мы, дети, старались ни чем не огорчать родителей, учились хорошо — Сергей окончил вечернюю среднюю школу, работал на фабрике, Лариса училась в девятом классе, я учился в четвертом классе.

После отъезда Бориса в Ставрополь, прошло около трех месяцев. Получаем от него долгожданное письмо из Средней Азии, город Алмалык. Пишет, что осужден на два года за неуплату алиментов, работает по своей специальности на горно-металлургическом комбинате по выплавке цветных металлов. Есть возможность восстановить свои практические навыки металлурга. Хоть это известие в какой-то мере обнадежило родителей, что он не потеряет свою квалификацию техника-металлурга. Для всех нас начались тяжелые дни жить и сопереживать несчастию брата. Что-то изменить уже никто не в состоянии.

К этому времени брат Сережа успешно поступил учиться в Челябинское военное автомобильное училище, мы ждали его приезда на первые зимние каникулы в феврале 1963 года. Его успех как-то скрадывал мрачность нашего проживания вчетвером — отец, мама, Лариса и я. Когда Борис служил, Сергей примерял его форму на себе, подогнал её всю до тонкостей линий по своей еще молоденькой фигуре. Пример старшего брата увлек желанием служить Родине. Его подбадривал в этом стремлении муж нашей старшей сестры Нади, капитан авиации, политрук, Шураков Игорь Георгиевич. После службы в Китае и на крайнем Севере, за полярным кругом, город Тикси, его перевели дослуживать положенный срок в республику Белоруссию, город Лунинец. Служба Сергея проходила в Архангельске и, только последние пять лет он дослуживал в Североморск -1. закрытый город. Мне довелось быть у Сергея в гарнизоне Катунино, это в 25-ти километрах от Архангельска на север. Мы приехали сюда в августе 1967 года, из Заводоуспенки, Сергей проводил у нас отпуск, а мне вздумалось поступать в мореходное училище имени капитана Воронина.

Я курсант 1-го курса Архангельского мореходного училища торгового флота СССР, судоводительский факультет, штурман дальнего плавания. Мечта не сбылась, по зрению меня перевели в Свердловский радиотехнический техникум им. А. С. Попова.

Все экзамены сдал на отлично, и нас всех курсантов отправили на картошку в Каргопольский район. Здесь мы хватили лихо два месяца упорного труда в холоде, жили в кельях Александро-Ошевенского монастыря. Спали на соломе, закрывались большими ватными одеялами. Шли в поле работать фактически не выспавшись, разве в холоде можно выспаться. Из колхоза вернулись в начале ноября. Наверстывали программу первого курса, в воскресенье ходили в увольнение, за год Архангельск узнал, но сильно тянуло домой, на Урал. Меня спасла весенняя медкомиссия, я не прошел по зрению и меня отчислили, а на механическое отделение не захотел переводиться. В конце апреля 1968 года выехал поездом домой. Дорога мне показалась вечностью. В Тюмени сразу отправился на автовокзал, узнать как добираться 70 километров домой. В это время здесь начинается распутица, полное бездорожье, автобусы на дальнее расстояние не ходят. Сегодня 30 апреля, завтра праздник 1-е Мая, а я застрял в пути. Таксисты в один голос заявили, что могут довести только до деревни Удино, а дальше до Заводоуспенки 6 километров надо идти пешком. Находится еще двое попутчиков, берем такси и уже под вечер едем домой. До Удино добрались с несколькими буксовками по дороге, наступила темень. Отыскали направление к Заводоуспенке и, по слякоти, в полной темноте тронулись в путь. Мои курсантские ботиночки скоро наполнились холодной жижей. Идти стало неприятно, ноги начали замерзать, но другого выхода нет, так и шагал до дома с мокрыми грязными ногами. Поздним вечером мы, трое односельчан, добрались к своим родным очагам — родительским любимым домам, нагретым печным теплом.

В русской печи стоял чугунок теплой воды. Мама быстро в тазик налила воды, я блаженствовал от согрева ног, так и сидел, рассказывал всем домашним как добирался домой. Ужинать отказался, сильно устал и хотелось спать. Утром разбудили петухи и кудахтанье кур, гуляющих по двору. В загоне хрюкал поросенок, мычала корова Майка. Деревенская жизнь началась для меня по старому распорядку.

Наша Октябрьская улица весной, такой я увидел её в 1968 году, когда вернулся из Архангельска, где учился в мореходном училище имени капитана Воронина, на судоводительском факультете, по специальности штурман дальнего плавания.

Уют родного дома меня отогрел, наелся утренних пирогов, отправился к школьным друзьям рассказать о своих приключениях. Шел по деревне в новой форме курсанта мореходки, белый чехол на фуражке с якорем. Люди с удивлением смотрели на молоденького морячка. Первого навестил Сашу Деревенчук, он собирался на демонстрацию от школы. Вместе с ним пошли на школьный двор, где я и увидел весь свой 9-й «А» класс. У меня сложилось впечатление, как будь-то я и никуда не уезжал. Чувство школьного товарищества осталось со мной навсегда, до скончания моего земного века!

Мои школьные друзья по далекому, но любимому Зауралью, Алексндр Деревнчук и Володя Проскурнин. Их встреча в Екатеринбурге в 2020 году.

Мои школьные и вечные друзья Володя Чемякин и Юрий Чиши. Их встреча в Екатеринбурге в 2020 году.

После двух дней майских праздников у меня состоялся тяжелый разговор с директором школы, Курячий Виктор Алексеевич. Он припомнил мне свое предупреждение о суровости Севера, возможно он не пойдет мне на пользу, потеряю время, вернусь назад, в родные стены школы. Я собрался с духом и поехал учиться в Свердловский радиотехнический техникум, август 1968 года. Родители собирались переезжать жить в Белоруссию в начале 1969 года. Мне не было смысла доучиваться в какой-то далекой школе, а так я обрел хороший коллектив второго курса техникума, по специальности радиолокация. По этой специальности платили повышенную стипендию 37 рублей, мне хватало на прожить, скромно питаясь. Последний раз приехал домой в конце января 1969 года, а в первых числах февраля мы начали поковать вещи в контейнеры для отправки в Белоруссию. Об этих тяжелых днях жизни я подробно пишу в рассказе «Прощание».

Прощание

Рассказ

И дольше века длится день... Чингиз Айтматов

Это случилось ровно полвека назад. На дворе стоял такой же снежный, холодный февраль. Мы заканчивали укладывать наши вещи в контейнеры, для отправки всего нажитого родителями в селе Заводоуспенское, далёкого Зауралья. Нам предстояла долгая дорога в неизвестную Белоруссию. Там нас ждала с переезда старшая сестра Надежда с мужем, военнослужащим Белорусского Военного Округа, в политуправлении авиационного полка, расположенного под городом Орша. Перед таким трудным вопросом, связанным с переездом на новое место жительства, наш отец, Назаров Степан Андреевич, человек уже в солидном пенсионном возрасте, побывал у дочери в Белоруссии. Его зять, Шураков Игорь Георгиевич, повозил отца по магазинам различного назначения, показал город и место возможного строительства кооперативного, шестидесяти квартирного дома, почти в центре города, на берегу реки Днепр. Предложение оказалось очень заманчивым, в то время тут уже фактически был построен Коммунизм по уровню жизни. И наш отец рискнул переехать на старости лет, сюда — ближе к Коммунизму. Как показало время, наш отец ошибался редко или почти не ошибался, не зря он дослужился до главного бухгалтера областного Госбанка, имея за плечами только четыре класса церковно-приходской школы.

Отец сидит на первом ряду, крайний слева. Управление Заводоуспенской фабрики. 1957 год. Папа проработал главным бухгалтером фабрики с 1953 года по 1959 год.

Я окончил два учебных заведения и добрался только до энергетика малого предприятия. Видимо в ЦПШ предреволюционной России хорошо учили деток, что они с мизерным образованием совершили Великую Революцию и построили Развитой Социализм в СССР. Это так, попутно возникла простая мысль о тех временах.

Наступил последний зимний вечер в нашем опустевшем доме. Мама приготовила нехитрый ужин в истопленной русской печи. Все мы находились на кухне, возле мамы. Видели, как она сильно переживает отъезд, боится расстаться со своей любимой печкой, чугунками, кастрюльками, всей нажитой кухонной утварью, нашей уютной кухонькой. Я, брат Борис и отец всё это чувствовали до слёз в глазах. Ещё бы, здесь мы прожили с лета 1953 — го года и вот, до зимы, 1969 — го года.

Был субботний день. Завтра днём мне предстояло уехать первому в Свердловск, для продолжения учёбы в техникуме, а все остальные поедут вечерним автобусом на Тюмень, для посадки в поезд дальнего следования, до Белоруссии.. Контейнеры с вещами мы накануне отправили с контейнеровозом на железнодорожную станцию Кармак, ближайшую к нашей Заводоуспенке. Когда шла погрузка контейнеров, сбежалась вся наша Октябрьская улица. Да оно и понятно — наша семья дружила со всеми соседями. Общение с добрыми людьми всегда оставляет теплоту в душе на долгие прожитые годы. Соседи выражали нам сочувствие и жалость перед расставанием. Мы переживали не меньше всё происходящее. Сосед, Володя Куроптев, несколько раз за день до отъезда приглашал на бражку отца. Весь садовый и хозяйственный инвентарь отец подарил Володе. С моими школьными друзьями я простился в центре посёлка, когда ходил за хлебом. Наш хлебный магазинчик был центром общения односельчан. Деревянное здание старой добротной постройки притягивало нас желанием встретить здесь кого — то из знакомых, поговорить, пообщаться, поделиться приятной новостью. Пишу эти строки, а перед глазами стоит массивная дверь магазина, входишь внутрь — аромат свежевыпеченного хлеба душит и бодрит тебя всего! Эти мгновения жизни живут со мной, как что — то вечное, дорогое, любимое! Из них, таких мгновений складывается чувство Родины, уголка прожитой радости детства, отрочества, юности!

Подошло воскресное время моего отъезда. Договорился с Володей Фёдоровым, что поедем вместе до Тюмени и Свердловска, так как учились в одном техникуме, я на два курса старше его. Расставание с родными и домом описать словами невозможно — в горле стоит ком внутреннего рыдания, самое дорогое остаётся жить без нас, нашей любви и теплоты пребывания здесь, в этих дорогих стенах с младенчества до совершеннолетия, на пике зрелой юности! Господи! И как это всё я пережил!!! Подхожу к автобусу весь зарёванный, люди шарахаются меня, думают я чего — то хватил. Упал на сидение автобуса, Володя купил билеты, тронулись. Прислонился к окну, закрыл глаза и продолжаю внутренне рыдать до остановки дыхания! Сколько этот сон продолжался не помню, очнулся от резкого удара автобуса о затвердевший снег высокой обочины. Люди стали выходить из автобуса разбираться, что случилось. Оказалось — на крутом повороте, уже близко до станции Кармак, водитель заснул, проехал прямо и врезался радиатором автобуса в затвердевший снег обочины. Забитый снегом двигатель заглох, движение прекратилось. Нам с Володей остаётся полтора часа до прибытия поезда на Тюмень. Мы в городских ботиночках, ноги начинают замерзать, стоит собачий холод, бежим скорее к станции. Нас нагоняет фабричная машина с водителем Гришей Ковровым. Он нас узнаёт, приглашает сесть в машину и, мы успеваем доехать к отходу поезда на Тюмень. В здании вокзала узнали пассажира Гриши — это был сын главного энергетика фабрики Манакова, Саша Манаков, студент последнего курса горного института в Свердловске. Ближе познакомились в поезде. Студенты все общительные. Многое узнали о жизни настоящих, высокообразованных студентов академического города. После этого близкого знакомства я заболел желанием учиться дальше в институте. Эта болезнь постоянно учиться осталась со мной до сегодняшнего времени.

Вспомнили мы с Сашей то время, когда он с Юрой Герасимовым, вели у нас в школе радиотехнический кружок, как собирали детекторный приёмник и, он у нас заработал, мы услышали голоса дикторов радио. Нашему восторгу не было конца! Я тогда учился в седьмом классе.

Время в пути пролетело быстро, успели мы и поспать до Свердловска. Утром благожелательно расстались с Сашей Манаковым.

Понедельник, третьего февраля 1969 года, начался для меня тяжело — сижу на лекциях, а все мысли о покинутом родительском доме. Ведь с наступлением лета я уже не поеду на каникулы в Заводоуспенку — в нашем доме живут другие люди. Я не побегу больше утром купаться на Шувалова! Эта мысль глубоко меня расстроила до окончания третьего курса техникума! Ехать летом в Заводоуспенку, пожить у Германа, а потом оттуда ехать в Белоруссию на преддипломную практику, там нашлась для меня такая возможность, я не смог по материальным соображениям. Всё, путь к родному порогу отрезан!

В июне 1971 года приезжаю в Свердловск на защиту дипломного проекта в техникуме, выхожу из аудитории, где проходила защита, меня уже встречает с распростёртыми объятиями представитель военкомата и вручает мне повестку о призыве на срочную службу.

Я на первом году службы под г. Хабаровск, п/о Князе-Волконка, в/ч 16802. Служил здесь с 1971 года по 1973 год.

Ларчик закрылся. По специальному набору, 22-го июня 1971 года, нас, четверых выпускников техникума, отправили самостоятельно гражданским поездом в Хабаровск, Штаб Дальневосточного Военного Округа.

Все дальнейшие события моей судьбы, полной трагизма, борьбы за выживание умирающей Малой Родины, изложены в моих не далёких от Истины автобиографических произведениях, опубликованных на страницах литературного портала-хранилища proza. ru — https://proza. ru/avtor/nazarov52inbx, а также на страницах сервисного интелликтуального литературного портала Екатеринбурга ridero. ru — https://beta. ridero. ru/#!/common

Наш дом правый, в левом доме жила семья старшего брата Германа. 1959 год.

Ну вот и всё. В последний раз

Ночую в материнском доме.

Просторно сделалось у нас,

Вся комната как на ладони.

Сегодня вывезли буфет

И стулья роздали соседям,

Скорей бы наступил рассвет:

Заедет брат, и мы уедем.

Пожалуй, в возрасте любом

Есть ощущение сиротства.

К двери я прислоняюсь лбом,

На ней внизу — отметки роста.

Вот надпись: «Жене десять лет», —

Отцовской сделана рукою.

А вот чернил разлитых след...

Здесь всё родимое такое.

Стою, и сил душевных нет

В последний раз захлопнуть двери,

Семейный выцветший портрет

Снять со стены, беде поверив.

В последний раз сегодня я

Ночую здесь по праву сына.

И комната, как боль моя,

Светла, просторна и пустынна.

Смотрю в глухой проем ворот

И жду, когда случится чудо:

Вот, сгорбясь от моих забот,

Она покажется оттуда.

Мы с мамой не были нежны,

Вдвоем — строги и одиноки,

Но мне сегодня так нужны

Ее укоры и упреки.

А жизнь идет — отлет, прилет,

И ясный день, и непогода...

Мне так ее недостает,

Как альпинисту кислорода.

Топчусь я у чужих дверей

И мучаю друзей словами:

Лелейте ваших матерей,

Пока они на свете, с вами.

Евгений Долматовский — Памяти матери (1959)

Мысли о настоящем и будущем Отечества

Когда пошёл на пенсию, засобирался на Родину. Решил посмотреть по Интернету, что меня ждёт на Малой Родине. Увидев вместо фабрики две трубы, я ужаснулся — где всё былое величие фабриканта Ятеса, а до него «Компании Алексей Щербаков и К»!? Куда всё делось, где и в чём растворилось? Сдуру позвонил Главе Управы, поинтересовался, что у них там происходит. Получил отповедь защитника Законности. От себя добавил — у нас в Беларуси в принципе такого быть не может. Если наш Президент узнаёт о приближающемся крахе предприятия, он всех подымет на дыбы и заставит исправить положение, разберётся во всех нюансах за и против, потом примет окончательное решение. У нас сохранились Колхозы первых пятилеток Советской Власти. Сохранились молочные бригады на фермах в малых деревнях, чтобы люди имели работу, а не уезжали, не бросали свои деревни на произвол судьбы.

Слов нет, здесь, в Заводоуспенке прошли мое детство и начало юности. Это самое впечатлительное время жизни каждого человека. С ним связано самое дорогое — зарождение любви к Родине, её истоках; учителям, природе, любви к дому, друзьям. Я уехал вечерним автобусом на станцию Кармак, вместе с Володей Федоровым, учились вместе в техникуме, а родители и брат Борис выехали утром следующего дня, чтобы сдать контейнеры на грузовой станции Кармак. Только на следующий год, в июле, мы встретились всей семьёй в Беларуси. Мне удалось получить направление для прохождения преддипломной практики на номерном заводе вблизи города Орша. Практика длилась целый год. Время за работой и учебой по написанию диплома, прошло незаметно, с пользой для дела. Я продолжал заочную учебу в Госуниверситете имени А. М. Горького города Свердловска. События поступления в этот ВУЗ разворачивались следующим образом. В 1969 году заканчиваю вечернюю среднюю школу номер 22 в Свердловске, расположенную по улице Бебеля, рядом с улицей Халтурина, где жил на квартире частного дома. Днем учусь в техникуме, а вечером иду в эту школу. Мне не хотелось отставать в учебе от моих школьных друзей в Заводоуспенке. Получаю аттестат, в июле иду в деканат философского факультета по специальности «Диалектический материализм». Там мне сообщают, что на заочное отделение набор окончен. Декан факультета Руткевич Михаил Николаевич предлагает мне такой вариант — раз вам очень хочется у нас учиться, мы вам выдадим весь набор методичек и учебников за первый курс, вы самостоятельно проходите всю программу первого курса по избранной специальности, экзамены будете сдавать экстерном. Выдержите экзамены, переведем вас на второй курс. Я даю согласие на такое ценное предложение. Он вызывает методиста курса, она выдает мне гору литературы, советует как лучше осваивать материал, прощаемся на год. Учебный год 1969/70 заканчиваю в Свердловске. Литературу нового учебного года за второй курс отправляю в Беларусь, сам на легке еду поездом в июле 1970 года в военный гарнизон, где проживает сестра Надежда с родителями. Рядом с гарнизоном находится номерной завод, где буду проходить преддипломную практику. 17 июля 1970 года началась моя трудовая биография, сделана первая запись в трудовой книжке — Оршанский завод «Красный Октябрь», принят для прохождения технологической и преддипломной практики по 01. 07. 1971 года.

Я вогнал себя на адский труд двойного студенчества. Мне брезжилось высшее гуманитарное образование по основам Марксизма-Ленинизма, последующая интересная работа на ниве преподавания в ВУЗе или быть лектором общества «Знание», тогда это было очень почетно и престижно. Помимо учебников я привез в своем богаже труды академика Арзуманян А. А. В них он пишет, что производство СССР должно находить и брать для внедрения, что уже опробовано в передовых странах капитализма. Мы не должны затягивать этот процесс новшества, иначе будем отставать еще больше от развитых стран. Только начиная жизнь, мне казалось: почему у нас такая однобокость в развитии — летаем в космос, а не имеем хорошей техники по уборке того же картофеля и льна. Пожив на Севере, поездив в колхозы Урала, насмотрелся на всю убогость сельского производства. Углубился в общественные науки, искать ответы на мои вопросы бытия.

Перечитал фундаментальные труды Продолжателя марксизма, товарища В. И. Ленина:1. Развитие капитализма в России. 2. Материализм и эмпириокритицизм. 3. Государство и революция. 4. Арзуманян, А. А. Экономические проблемы общественного развития. Избранные труды / А. А. Арзуманян; АН СССР. Институт мировой экономики и международных отношений. — М.: Наука, 1968. — 626 стр.

Первый труд написан в период 1896—1899гг. Предрекал загнивание капитализма, гибель России. А она, в 1913 году, вышла в мировые лидеры. Спрашивается, для чего нужна была революция 1917 года, если развитой капитализм подтвердил свою жизнеспособность, Россия обрела былую мировую славу? Государство процветало во всех сословиях, зачем нужна была кому-то разработанная диалектика борьбы противоположностей — буржуазии и пролетариата?! Ну и наконец последнее, для чего отмирать Государству, если оно поддерживало современные производительные силы, способные развивать огромную страну, какой была в то время многовековая, успешная Россия?! Существовало государственное руководство крупной промышленности, наряду с частной собственностью фабрикантов и заводчиков.

Под научным руководством академика А. А. Арзуманян были созданы фундаментальные коллективные труды по проблемам структуры современного капиталистического общества, мирового революционного движения, послевоенных международных отношений, империалистической интеграции, строительства коммунизма в СССР и его воздействия на мировой революционный процесс. Перу самого Арзуманян принадлежит около 100 научных работ. Среди них нет толстых монографий, это в основном статьи и выступления. Тем не менее, именно они становились важными вехами в научной жизни и определяли основные направления работы института. В них впервые было выдвинуто положение, что капитализм благодаря научно-технической революции «приспосабливается» к новой исторической обстановке; что это «приспособление» во многом зависит от новой роли государства; был похоронен давно устаревший тезис об «абсолютном обнищании» пролетариата; отвергнут «закон преимущественного роста первого подразделения общественного производства». Он инициировал совершенно новый подход к исследованию современной социальной структуры капиталистического общества. Под его руководством началось изучение проблем западноевропейской интеграции. Арзуманян придавал огромное значение разработкам практических рекомендаций для ускорения экономического развития СССР, веря, что опыт развитых капиталистических стран можно привить нашей плановой экономике.

А. А. Арзуманян писал, что в начале 1960-х гг. Советский Союз занял первое место в мире по абсолютному объему капиталовложений, тогда как по производству ВВП резко отставал от США. Отсюда вывод: главная задача — «получение как можно большего эффекта» от капиталовложений — то, что оказалось возможным для капитализма, стало непосильной задачей для социализма — эффективность экономики страны перманентно снижалась. Поднятые в те времена Институтом и лично А. А. Арзуманян насущные вопросы экономики страны так и не нашли своего решения.

Все это вместе взятое натолкнуло меня на грустную мысль — никакого коммунизма мы не построим, одна говорильня и ничего более. Эту мысль отразил в своем дневнике «Развитие мысли и дела» в январе 1971 года. Мне потребовался два года заочной учебы, чтобы разобраться в профанации руководства КПСС того времени, мне шел 19-й год отроду. Дальнейшая, новейшая история СССР подтвердила всю пустоту руководства высшего эшелона власти, они делали все, чтобы подольше удержаться у её руля, ничего полезного не делая для архиважного экономического развитии страны. Политбюро ЦК КПСС превратилось в посиделки бездарно проживающих ветеранов отживающей свой век партии. Писать о том времени мне не зачем, в Москве не жил, близко не наблюдал уродство верхушки власти. От простого смертного тогда, да и сейчас, ничего не зависит. Власть живет сама по себе, а народ живет сам по себе, день прошел и слава Богу. 15. 05. 2018г.

Год жизни и вся жизнь

Вспоминая прошлое…

Зима, в тот год, выдалась на редкость снежная, морозная, многими ясными солнечными деньками. Утро начиналось с расчистки от снега двора, дорожки подхода к деревенскому домику, белорусской деревни, Червино.

Деревня Червино весной 1971 года. По центру дороги стоит общественный колодец, из которого я носил воду домой.

Жизнь здесь напоминала мне далёкое детство, проведённое на отрогах восточного Урала. Бывали дни, когда снегом заваливало по самые окна. Подходишь с рассветом к окну, а снежок вот он, плотно прижимает наличник и стекло. В хатке становится теплее, уютней, милей. Дни проходили в хлопотах родителей по домашнему хозяйству, моя обязанность — наколоть дров для русской печки, наносить колодезной водицы с единственного уличного колодца, а при возвращении с работы, привезти продуктов с ближнего городка, где проходил преддипломную практику на закрытом заводе.

Вечерами просматривал учебники, книги, привезённые с Урала. Сами обстоятельства подсказывали — вплотную заняться анализом, обобщением всего изученного заочно, на первом курсе Уральского университета имени А. М. Горького, философского факультета, специализация диалектический материализм. Спасибо декану факультета, доктору философских, наук Руткевич М. Н., который после собеседования предложил взять методическую литературу, учебники, пособия за первый курс, изучить и сдать экстерном по приезде в Свердловск.

Есть же люди на белом свете, верящие в добрые помыслы другого человека. За одну непродолжительную беседу, готовые бескорыстно помочь!

После окончания второго курса техникума у меня на руках был аттестат зрелости за среднюю школу. Решил попробовать поступать на дневное отделение университета. Спрашиваю совета у старшей сестры:

— Хочу учиться в солидном заведении, теряю реальную возможность отсрочить армию, потом будет тяжело поступать, тем более жильё уже есть, но на одну стипендию не проживу, надо помочь двадцатью рублями в месяц и проживу, окончу, стану специалистом на два ранга выше, чем после техникума. Следует возмущенный ответ, с пеной у рта:

— Что ты задумал, осталось совсем немного, выйдешь на самостоятельную дорогу, ничего не выдумывай, завершай начатое специальное образование!

Все мои адские усилия лопнули, как мыльный пузырь!

Делать нечего, засобирался ехать в Белоруссию, к родителям, там есть возможность пройти преддипломную практику техникума. За сутки до отъезда, лежу в прощальной комнате, на душе кошки скребут, анализирую события. Принимаю наглое решение — идти к декану заочного факультета университета на беседу, просить выдать под расписку всю методическую литературу за первый курс, впоследствии сдать экстерном.

Утром лечу в старинное заведение, внутри широченная академическая лестница, ведущая на второй административный этаж. Скромно объясняюсь с секретарём о цели визита. Выслушала, направила в деканат, стучусь:

— Да, да входите! За массивным столом, в кожаном кресле, сидел за работой мужчина, обрамлённый аккуратной седовласой профессорской бородкой, в очках, лицо приятное. Поздоровались. Волнуясь, объясняю:

— Cтудент последнего курса техникума, горю желанием у Вас учиться, но нет возможности на дневном, заочное отделение меня вполне устроит.

— А что вы знаете о своём предмете?

— Cоcтавил список трудов классиков философии, в какой последовательности следует изучать, сопровождающую литературу подобрал- подаю рабочую тетрадку с записями. Профессор бегло просматривает, слегка улыбаясь обращается:

— Для начала неплохо! Не теряйте время, учитесь заочно, без вступительных экзаменов, потом разберёмся. Вернётесь с Белоруссии, побеседуем, обнаружатся знания, допустим до экзаменов. Вызывает методиста курса:

— Выдайте молодому человеку комплект методичек по диамату, учебники первого курса, весь комплект под расписку, с паспортными данными. Желаю удачи! Смелее беритесь за дело!

— Спасибо, Михаил Николаевич!

Попрощались, методист повела меня в библиотеку за литературой. Упаковали две солидных пачки книг. Взял номера телефонов методического кабинета, направился домой, готовиться к отъезду в далёкую Белоруссию.

Так началась труднейшая пора осознания действительности с высот академической науки.

В то время, ещё не закончилась громкая возня после юбилея, 50-летия, «самой большой революции». Наши герои один за другим летали в космос, рядовое население страны раком стояло в поле, убирало обильный урожай «наступающего коммунизма». И думало это население, где же элементарная механизация трудоёмких сельскохозяйственных работ, скоро на луну полетим, а быстро, с минимальными потерями, что вырастили, урожай убрать не можем. Сидишь на ведре, во время объявленного перерыва, по среди бескрайнего поля, думаешь, кто же придумал этот коммунизм? На каком этапе общественно-экономической фармации мы находимся? Задавал себе вопросы и угасал, скудное образование, нищета мысли. Вот и решил восполнить образование, диалектический материализм должен мне помочь во всём досконально разобраться.

Перечитал фундаментальные труды Продолжателя марксизма, товарища В. И. Ленина:

1. «Развитие капитализма в России», написанное им в 1896—1899 годах и изданное отдельной книгой в 1899 году. 2. «Материализм и эмпириокритицизм», написанное в феврале — октябре 1908 года и изданное отдельной книгой в мае 1909 года. 3. «Государство и революция. Учение марксизма о государстве и задачи пролета-

риата в революции», написанное в августе — сентябре 1917 года и изданное отдельной книгой в 1918 году.

Первый труд написан в период 1896—1899гг. Предрекал загнивание капитализма, гибель России. А она, в 1913 году, вышла в мировые лидеры. Спрашивается, для чего нужна была революция 1917 года, если развитой капитализм подтвердил свою жизнеспособность, Россия обрела былую мировую славу? Государство процветало во всех сословиях, зачем нужна была кому-то разработанная диалектика борьбы противоположностей — буржуазии и пролетариата?! Ну и на конец последнее, для чего отмирать Государству, если оно поддерживало современные производительные силы, способные развивать огромную страну, какой была в то время Россия?!

Всё это вместе взятое, привело меня к печальному выводу — трагедия тех лет скрыта правящей партией, чтобы не показывать промах своих вождей в оценке ситуации на тот момент, сделать вид в правильности курса, держаться у власти до последнего, что и подтвердили события 1985—1991гг.

В своём дневнике, «Развитие мысли и дела», от 30 декабря 1970 года, под заголовком «О народе» пишу- «Сегодня разговаривал с коммунистом Валентином Забелло (вместе работаем) о сущности философии и её значении для формирования мировоззрения человека. Он говорит, что она нужна только руководителям партийного управления. Говорю ему, коммунизм не построим, пока наша экономика подчинена международной политике (он смеётся). Удовлетвори народ материально, и его мысли не будет занимать никакое общественное устройство. Если народ доволен своим настоящим, он слепо верит в будущее».

Пример европейских стран Швейцарии, Австрии, Швеции, Финляндии подтверждает это наблюдение. Там всё тихо, спокойно, люди живут в своё удовольствие, материально их устраивает и капитализм, хотя говорят о Шведском социализме.

Нам до материального удовлетворения, ещё ой как далеко, а главное гласу народа опять никуда не достучатся.

В 2008 году, 23 июля на Красной Площади, должен был состояться крестьянский сход, с представителями крестьянства от 17 регионов России, с целью привлечения внимания Правительства по развалу сельских территорий, их тотальном вымирании. Сход приглашал тогдашнего Президента РФ, Медведева Д. А. выйти к народу и объяснить, что происходит с Россией. И что — народ с плакатами собрался, потоптался под пристальным вниманием полиции, Президент к народу так и не не вышел. Вот, вся демократия на лицо.

Это не всё, события разворачивались по следующему сценарию. Организатор схода, Василий Мельниченко, был принят главой администрации В. В. Путина Волошиным и тут же, приехал заместитель прокурора Свердловской области разобраться кто тесть кто. Крестьяне — истцы стали ответчиками. Газета «Новая жизнь» 28. 07. 2008г. Спрашивается, что это за демократия?! Вы куда гоните Россию?! Раз сели в лужу со своей Революцией, так вы и дальше продолжаете творить полный абсурд!

Никита Михалков, в своём документальном фильме «Чужая земля» показал истинное положение сёл и деревень в России, они тотально вымирают. Сколько будет продолжаться эта клоунада о мнимом благополучии России?! Ну и последнее, Василий Мельниченко встретился 18 мая 2011года с Президентом РФ Медведевым Д. А. Говорили о бедственном положении сельских территорий. Мельниченко передал семь вопросов Президенту и Правительству России о выходе из кризиса. Всё осталось забытым. Собрался ехать на малую Родину, село Заводоуспенское, Тугулымского округа, Свердловской области и, когда посмотрел по IT, в каком состоянии находится село, мне стало плохо- где когда-то жило три тысячи человек, осталась тысяча с не большим. Прошло три года, после встречи Д. А. Медведева и Мельниченко, ничего не решается и не делается до настоящего времени! Просьба к Никите Михалкову, продолжать снимать документальные фильмы о гибели сельских территорий России. Гибнут тысячи сёл и деревень ежегодно. Трудовые ресурсы уменьшаются ежегодно на пятьсот тысяч человек! Куда Россия катится?! 12. 03. 2014г.

По велению судьбы

Рассказ

В жизни каждого из нас случаются события, которые определяют наш путь по ней на долгие годы. И если дальнейшая жизнь сложится удачно, значит, события эти не случайны, а закономерны, такова диалектика движения к лучшему, доброму, что есть в нашей горемычной судьбе.

В далёкие семидесятые годы прошлого столетия, когда мне отраду исполнилось двадцать три года, горести жизни заставили меня искать новую работу. О моём намерении уволиться, узнал ветеран нашего участка, Кулешов Геннадий Павлович. Расспросив мотивы моего бегства в никуда, он мне однажды, в обеденный перерыв, поведал:

— Хорошо тебя понимаю, но излишне тебе волноваться не стоит. В городе на информационно — вычислительном центре работает начальником технического отдела сопровождения электронно-вычислительной машины, бывший наш коллега по работе, Луговиер Александр Борисович, хороший человек, общительный, без всяких излишних амбиций от занимаемой высокой должности. Поезжай к нему, поинтересуйся возможностью у него работать. Спросит тебя от кого узнал потребность в кадрах, скажи честно — посоветовал Ваш бывший напарник по участку выпуска готовой продукции Геннадий Кулешов.

После таких приятных слов и напутствий воспрянул духом. Печаль и уныние отлетели от меня на обочину жизни. Даже стало интереснее жить, с такими добрыми людьми, как Геннадий Павлович, готовыми посоветовать и искренне помочь в трудную минуту. Что я видел в начале своей самостоятельной жизни? Ровным счётом ничего — школа, техникум, армия, завод. Всё это уложилось в восемь лет прожитой жизни с молодецкой удалью.

На следующий день взял отгул, за ранее отработанное время и, отправился на приём к Александру Борисовичу по указанному адресу Геннадием Павловичем.

Подымаюсь на второй этаж здания вычислительного центра, вижу женщину в белом халате, подходящей ко мне с правой стороны широкого коридора, залитому солнцем с бокового окна. Вежливо здороваюсь, спрашиваю — как найти начальника технического отдела. Она подводит меня к открытой входной двери машинного зала и показывает на мужчину, с отвёрткой в руках, занятого ремонтом открытого шкафа, редкой вычислительной машины. Эти подробности узнал позднее, когда приступил к работе, а тогда — в первое посещение, дрожал как осиновый лист, при входе в огромный машинный зал, занимающий половину второго этажа трёхэтажного здания вычислительного центра. За пульт управления машиной села та женщина, что подвела меня к начальнику. Позднее познакомился с этой, всегда строгой женщиной. Это оказалась начальник смены отдела эксплуатации вычислительной машины, Громыко Нина Герасимовна, очень авторитетная в своём коллективе.

Подхожу к высокому мужчине, средних лет, с вьющимися черными волосами, слегка подёрнутыми сединой. Представляюсь:

— Я окончил Свердловский радиотехнический техникум в 1971 году, отслужил в Армии, по специальности техник — радиотехник, два года отработал на заводе по специальности регулировщик радиоаппаратуры, в настоящее время студент — заочник второго курса института электромеханического факультета, специальность автоматика, телемеханика и связь. Спрашиваю, — нужны ли кадры с радиотехническим образованием в его технический отдел:

— Да, делаем запросы на выпускников техникумов и институтов такого профиля, — не спеша, улыбаясь, сообщает Александр Борисович, — а на меня как вышли? Рассказал о своем знакомстве с Геннадием Кулешовым. — Я примерно догадался от кого сведения, — ответил начальник. Как он?:

— Работает на участке выхода готового изделия, у мастеров Валентина Черкаса и Арона Глезина, здоров, Вам привет передаёт. — Спасибо! — С добрым взглядом ответил Александр Борисович.

— Подождите меня в коридоре, доделаю мелкий ремонт, позову вас на беседу в нашу конторку.

Через минут сорок ко мне вышел коренастый мужчина и пригласил зайти к начальнику отдела. Впоследствии познакомились — это был заместитель начальника отдела, Троцкий Анатолий Евгеньевич. Мы прошли наискосок от входной двери машинного зала в маленькую комнатку, сплошь заставленную рабочими письменными столами. У окна за столом с разложенными папками документаций и отдельных бумаг, сидел Александр Борисович. Обратился ко мне:

— Показывайте свои документы, — подаю диплом техникума, зачётную книжку института, паспорт.

— Далеко же вас занесло с Урала в Беларусь, какая нужда привела сюда?

— Пока служил в Армии, родители перебрались сюда, к старшей дочери, жене военнослужащего, подполковника авиационного гарнизона, — объяснил я свои доводы. Сестра с мужем вступили без очереди в жилищный кооператив и, в течение года получили трёхкомнатную квартиру, переоформили её на моего отца, мама к тому времени умерла.

После просмотра моего досье, беседы по знанию элементной базы современной электроники, Александр Борисович просит меня увольняться с прежней работы без отработки двух недель. Чем скорее приду к ним, тем будет лучше для меня — быстрее освою работу в качестве инженера — электроника, третьей категории, с испытательным сроком три месяца. Свято место пусто не бывает.

Домой летел на крыльях. Мне не верилось, что от регулировщика радиоаппаратуры сразу перехожу в инженеры, в возрасте 23-х лет, как обычно и происходит с молодыми специалистами, закончившими дневное отделение института. Дома меня ждала семья среднего брата Сергея, майора авиации Северного флота, приехавшие к нам в отпуск на отдых, скрасить нашу холостяцкую жизнь с отцом. Вечером скромно отметили мою новую должность.

Через два дня, в понедельник 15-го августа 1975 года, приступил к новой интересной работе. Судьба дала мне возможность проработать в этом высокообразованном, дружном коллективе до распада нашей общей многострадальной Родины — СССР.

Осознание того, что меня взяли на ответственную должность с испытательным сроком, наложило на мою молодую жизнь ограничение в отдыхе и общении в нерабочее время с новыми коллегами. Приходилось много работать с литературой по теории и практике эксплуатации электронных вычислительных машин. Освоение до селе незнакомой мне техники проходил под руководством начальника смены, Рябцева Николая Петровича. Он прошёл все стадии освоения вычислительной техники данного центра — от цеха табуляции до ведущего специалиста по диагностике и ремонту большой машины. Быть его учеником доставляло истинное удовольствие. Сложные устройства он объяснял просто, доходчиво, наглядно. Много позже у нас сложились дружественные отношения через наших жён — они давно и прочно общались по совместной работе на центре.

Приближался первый праздник для коллективной встречи на моём новом месте работы — День 7-го ноября, красный день календаря.

В уютном актовом зале на третьем этаже центра прошла торжественная часть праздника — короткая речь представителя лекторской группы горкома партии, ответная речь нашего директора Виктора Андреевича Бакуневич, с поздравлением передовиков, сотрудников центра с вручением в конвертах денежной премии. Ведущий торжественного собрания, председатель профсоюзного комитета Зоя Дмитриевна Стаховская, объявляет короткий перерыв, после которого продолжится вечер отдыха — небольшой концерт силами своих работников, после чего начнётся музыкальная часть праздника — танцы, в сопровождении известных записанных мелодий. Перед последней, самой приятной частью вечера все разошлись по своим отделам. Наш мужской отдел присоединился к женскому отделу эксплуатации и, скромно отметили лёгким фуршетом начало большого праздника советского периода нашей необъятной Родины. Вскоре послышалась приятная танцевальная мелодия, мы с приподнятым настроением и легкими обращениями в сторону женщин, всей компанией отправились в актовый зал, теперь уже преобразованный в танцевальный зал. Для нового человека в преобладающем большом женском коллективе, всегда трудно сориентироваться в выборе личности для поклонения. Краем уха до меня дошли известия, что нас скоро покидает постановщик экономических задач, ведущий инженер отдела эксплуатации, Эрмантраут Светлана Александровна. У ней заканчивается срок отработки молодого специалиста, выпускницы Харьковского экономического института. Три месяца испытательного срока не позволяли мне проявлять активность в выборе ухаживания за приятной девушкой. Накануне этого праздника, закончился мой испытательный срок, меня утвердили в должности инженера — электроника второй категории, с добавлением к прежнему окладу пяти рулей, он составил теперь 110 рублей. В советское время, начинающие инженеры на производстве больше не получали. Это событие придало мне смелости и решительности в моих действиях по «ухаживанию». В этот вечер я не отходил от Светланы Александровны, а других девочек и женщин лишил всякой надежды на близкое знакомство. До этого вечера по центру ползли слухи — за кем же Игорь Степанович будет ухаживать, прошло три месяца, как он у нас работает, а такой скромный и не решительный. Во время медленных танцев, когда можно спокойно говорить и сплетничать, я представился Светлане со всей своей подноготной — живу с престарелым отцом в трёхкомнатной квартире, в районе «Раница», всё приходится делать самому, плюс учёба на заочном отделении института. Она сочувственно восприняла мои тяготы жизни, взгляд её оживился к концу прекрасного вечера отдыха. После танцев ещё раз собрались двумя отделами, допили и доели оставшуюся еду накрытого обильного стола, с хорошим настроением стали расходиться по домам.

Мы брели со Светланой по вечернему городу главной улицы, переходящей в проспект Текстильщиков. За оживлёнными разговорами о прошлой и настоящей жизни, не заметили, как подошли к общежитию, где жила Светлана с коллегой по работе, первостатейной, первоклассной программисткой Тамарой Нупрейчик. Не зря говорят в народе — «Мал золотник, да дорог». Тамара ниже среднего роста, с очень красивой фигурой и умница, каких белый свет не видел. Свете очень легко с ней жилось и работалось. Очень жаль, что у Тамары не удачно сложилась впоследствии семейная жизнь — рано умер муж, она одна воспитывала троих детей.

В этот вечер Светлана пригласила меня к ним на чай, просто ближе познакомиться, посмотреть, как им живётся на седьмом этаже общежития льнокомбината, откуда город видна как на ладони.

Долго не засиделся, приближалось время окончания движения городского транспорта. Ехал с радостным чувством знакомства, с хорошей, милой девушкой. Дома отцу рассказал о своих чувствах и надеждах, что, возможно, скоро в нашей жизни с ним произойдут большие перемены и, мы, наконец, заживём все полноценной семьёй, по — человечески, правильно со смыслом каждого прожитого дня.

На следующий день, 7-го ноября, ближе к обеду, мне позвонила Светлана и сообщила, что мы приглашены четой Рябцевых — Галей и Колей к ним домой на праздничный обед. Договорились со Светланой о встрече, купили их маленькой девочке Настеньке игрушек — погремушек, ей шёл только четвёртый месяц отроду. К чаю купили тортик, конфеток и, к двум часам по полудню позвонили в квартиру «Рябчиков», так дружески называли общие знакомые наших коллег и друзей. Они в то время жили на Колиной квартире. На крестинах у молодых родителей, друзья договорились каждый месяц до годика Насти, праздновать её день рождения. Получается, что в этот раз мы собрались по двойному поводу. У них уже находились наши общие друзья, подруги Гали — Тамара Нупрейчик и Татьяна Щербенок. Бурно поприветствовали новорожденную, вручили подарки, полюбовались личиком красивого ребёночка, плотно пообедали, вдоволь наговорились по событиям нашей молодой жизни. К вечернему сну девочки, тихонько разошлись. Мы со Светланой поехали к моему отцу знакомиться. По пути купили продуктов на ужин. После приятного знакомства, отец попросил меня выйти из его комнаты, а Светлану оставил для продолжения разговора. Чтобы не скучать, занялся приготовлением фарша для котлет, уж очень хотелось домашних, приготовленных женскими руками. Через некоторое время, приходит ко мне Светлана в весёлом расположении духа. Благодарит меня, что правильно выбрал себе занятие в её отсутствие. Оказалось, что фарша накрутил чересчур много для нас троих на сегодня и завтра, второй день праздника Великого Октября. Решили на завтра пригласить «Рябчиков» и вчерашнюю компанию у них, ведь должна же Галя отдохнуть от своей кухни, да и перемена обстановки даст ей полезную разрядку. Пошли к отцу сообщить наше желание устроить завтра большой домашний праздник, какого у нас с ним не было в нашей холостяцкой квартире, со дня смерти мамы. Папа даёт своё согласие. Всё закрутилось и завертелось в доме Назаровых — отца, сына и будущей невестки.

Светлана до позднего вечера готовила различные угощения к завтрашней встрече с друзьями. С этого вечера и по сегодняшний день она вот так готовится, переживает, трудится до полной усталости в приготовлении угощений для всего нашего окружения друзей, детей, а теперь уже и многочисленных внуков.

Восьмого ноября 1975 года к обеду, в назначенный час, к нам вошли дорогие на многие последующие года жизни друзья и коллеги нашего вычислительного центра. С тех пор традиция встречаться по поводу и без повода живёт и здравствует, а мы стараемся не стареть душой и телом. Чего ещё лучшего нам желать друг другу в дни встречи, теперь уже пенсионерами со стажем.

Вместе с молодёжью к нам пришёл папа Галины Ивановны, Иван Антонович Юрцев. С папой они сразу начали оживлённый разговор о временах былых и ратных. Дядя Ваня фронтовик, ветеран труда нашего знаменитого ордена Ленина льнокомбината, имеющего тогда союзное значение, где работали ткачихами молодёжь со всего Советского Союза. Комбинат насчитывал двадцать пять тысяч ткачих и наладчиков производства.

Самая младшая гостья Настенька Рябцева разместилась в своей люльке, снятой с коляски. Прогулка по свежему морозному воздуху пошла ей на пользу, она вскоре сладко заснула. Мы комфортно расположились за праздничным столом, произносили благодарные здравицы Великой Революции, за начатое приятное знакомство и просто за то, что нам хорошо жить в стране родной. Никто ещё не придумал другой такой трапезы, когда хочется сидеть и сидеть, делясь сокровенными мыслями о прожитом, настоящем времени, ожиданием чего — то нового и нужного в жизни каждого из нас. Довелось мне быть за шведским столом в Ленинграде, за ним много не поговоришь, держа тарелку в руках.

День прошёл в оживлённой беседе единомышленников, что является самым дорогим в жизни любого человека, вовремя находить опору и поддержку у верных, надежных людей.

После чаепития со сладкими вкусностями пошли со Светланой провожать гостей. От остановки «Раница» все разъехались. Мне впервые, за последние два года жизни, не хотелось возвращаться домой, после такого проведённого вечера. Мертвящая тишина дома отталкивала. Придя домой, не нашёл в себе силы мыть посуду. Упал на кровать и мгновенно заснул. Хорошо, что наступающий рабочий день недели начинался со второй смены.

Меня разбудил телефонный звонок Светланы. Она поинтересовалась моим самочувствием и пожелала привести себя в рабочее состояние перед скорым началом второй смены. Извинился, что сам не позвонил ей первым и, не поблагодарил за всё содеянное ей за прошедшие праздничные дни. Она приняла мои извинения с легким юмором в мой адрес. Для меня главным итогом праздника Великого Октября стало осознание — теперь мы с отцом не одни. Светлана взяла над нашей жизнью «шефство». По мере возможности старалась навестить нас, вкусно приготовить поесть для наших совместных ужинов по будням и обедов в выходные дни. Я ей очень благодарен за оказанное внимание к нам, за потраченное своё свободное время на нас, в ту далёкую пору выживания с отцом. Он всё боялся умереть и оставить меня одного, ведь в городе мы находились совершенно одни. Мои две сестры — старшая Надежда и младшая Лариса, жили далеко от нас — в Западной Белоруссии, часто навещать нас не могли, имея свои семьи. Моё знакомство со Светланой произошло в оптимальные сроки моей холостой жизни — когда обрелась устойчивая, надёжная и интересная работа, мне удалось закрепиться в институте, перейдя на третий курс заочного обучения, таких студентов стараются не отчислять за их «хвостики». Одним словом, созданная база подталкивала к обретению своей семьи, решению моей участи. Вскоре это желание разрешилось совершенно невероятным образом.

Наступающий Новый 1976-й год, мы встречали у «Рябчиков», в квартире родителей Гали, рядом со старинным Дворцом культуры льнокомбината.

После программы «Новогоднего огонька», начался показ фильмам «Ирония судьбы или с лёгким паром». Необычность начала фильма, его завязка заворожила всех нас, присутствующих гостей. Мы остались на уговоры хозяев досмотреть фильм до конца. Под утро мы с Колей проводили Светлану до общежития, затем возвратились на площадь перед Дворцом льнокомбината, ловить такси для меня. Пока ожидали счастливый случай, переговорили с Колей обо всём на свете. Потом он задаёт мне вопрос:

— Ну, так когда, у вас там, что намечается? — А то для нас всех настолько всё очевидно, что вроде и ждать вам уже ничего и никого не надо.

Новогоднее настроение сделало своё дело. Со всей определённостью Коле говорю:

— Думаю, к весне всё окончательно определится, — а про себя думаю, что со Светой ещё не начинал этот разговор.

Подходит такси, прощаюсь с Колей, договариваю свою мысль о предстоящих событиях, таксист просит в машину, у него много заказов. На пути домой, в новогоднем такси, прихожу к решению — мне пора кончать с нерешительностью и нужно приступать к действию.

Второго января 1976 года, к нам приезжают Светлана и Тамара для продолжения встречи Нового года. В этот день по традиции проходил по первому каналу захватывающий концерт «Песня года». До концерта ещё оставалось свободное время и, мы ударились обсуждать просмотренный фильм «Ирония судьбы». Слов нет, яркий сюжет для новогодних историй.

Тамара замечает:

— Вот, Назаров, если бы Мягков вовремя женился, то не улетел пьяный в другой город искать приключений накануне нового года.

На, что я с полной уверенностью говорю:

— Всегда готов сделать предложение Светлане Александровне! Весной и поженимся, слово кавалера!

— Ой, какая приятная новость, за это стоит выпить шампанского! — произнесла Тамара.

— Ну, Назаров, не ожидала от тебя такой прыти! — ответила Светлана на моё выстраданное предложение, которое вынашивал долгие шесть месяцев.

С восторгом ожидания предстоящих дней встречи ещё многих праздников зимы и весны мы провели этот незабываемый вечер.

Так определилась моя будущая жизнь на долгие годы — годы радости общения с любимой девушкой, женщиной, матерью наших очаровательных троих деток — дочки, сына и опять дочки! За сорок два года прожитой совместной жизни, конечно, в ней было всё, но хорошего больше. С наступлением весны, спланировали ознакомительные поездки к родственникам с обеих сторон. К празднику Первое Мая 1976 года поехали на Украину, к родителям Светланы. Встреча в посёлке Первомайское, Харьковской области далась мне не легко. Прожившему детство, отрочество и юность в глухом селе Зауралья, встреча с педагогами большого стажа, требовала от меня произвести впечатления воспитанного, добропорядочного человека. Мои волнения оказались напрасны — Александр Адамович и Анастасия Трофимовна, оказались простыми, добросердечными людьми. Оба преподают язык и литературу — Александр Адамович украинский, Анастасия Трофимовна — русский. За обедом всё образовалось легко и непринуждённо. Рассказал свою родословную, про учёбу в институте, желание скорее получить высшее образование, ведь того требует моя настоящая работа. Родители поддержали моё стремление на данном этапе жизни. Анастасия Трофимовна была приятно удивлена моим увлечением творчеством Льва Толстого. Под его влиянием в возрасте семнадцати лет, начал вести дневник — «Дневник развития мысли и дела». Первая запись в дневнике сделана 20 декабря 1969 года, когда учился в Свердловске — радиотехнический техникум имени А. С. Попова, третий курс. В беседе с ней не удержался и озвучил свой философский девиз жизни, своё кредо: «Только ненависть к своему несовершенству в сочетании с презрением несовершенно существующего, укажет тебе истинный путь понимания смысла жизни».

Во время прощания на станции Лихачева, в беседе со знакомым педагогом, когда она меня представляла, Анастасия Трофимовна назвала меня «Гарный хлопец». С чувством искренней благодарности и признательности к родителям Светланы мы покидали Украину после далёкой, незабываемой поездки. Впоследствии у нас сложились хорошие, ровные, родственные отношения до конца их интересно прожитой жизни.

Между тем время приближалось к свадьбе, назначенной загсом на 26 июня 1976 года. В конце мая месяца поехали с визитом к моей старшей сестре Надежде, проживающей в городе Барановичи, Брестской области. Приехали в пятницу вечерним поездом. На такси подкатили к гарнизонному дому авиационного городка. Игорь Георгиевич, муж Нади, служил в должности секретаря парткома номерного военного авиаремонтного завода. До отставки по выслуге лет ему ещё предстояло служить и служить. Он выглядел бодрым, жизнерадостным подполковником авиации, служащим политработником во многих частях бывшего СССР.

Встретили нас приветливо, как давно желанных гостей. Предварительно я написал большое откровенное письмо сестре, в котором с восторгом описал моё знакомство со Светланой. Её скромность, обаяние, привлекательность как девушки сразу покорили меня.

Моё ухаживание за ней отметили коллеги по работе и, в один голос подтвердили мой правильный выбор, среди множества сотрудниц нашего вычислительного центра. Папе она очень понравилась, он беседовал с ней наедине и, видимо, высказал ей мои достоинства и недостатки, а главное — не оставлять меня и его в нашей бесхозности, в отсутствии хозяйки дома, ибо он уже старенький, хочет видеть меня определившимся в выборе спутницы жизни. Одним слово мы великолепно провели выходные майские дни в окружении моих близких и дорогих родственников. Много гуляли по красивому городу, заходя в привлекательные уличные кафе. В одном из них договорились о помощи Нади и Игоря в проведении свадебных торжеств — на второй день празднования, помочь продуктами оформить стол для гостей у нас дома. В то брежневское время начались перебои с продуктами питания, особенно мясными и колбасными. Игорь заверил, что всё привезёт на своей машине из Барановичей. Лучшего мы и не могли желать.

Окрылённые завершением согласования всех проблем подготовки к свадьбе, возвратились домой и, начали поиски своих нарядов. В дни приготовления к торжеству мы пережили лучшее время в нашей жизни! Мир расцветал всеми цветами и красками картины под названием «Радости жизни»! Если такой картины в натуре ещё нет, то я напишу её словесно!

Мы взрослые самодостаточные молодые люди, встретились на пересечении двух государств, выразили симпатии друг другу, взаимно полюбили, решили создать свою семью — близкие родственники пошли нам навстречу в осуществлении нашего счастья! От таких судьбоносных счастливых решений, конечно, засветятся глазки, воспылают щёчки и закружится голова! Так пускай кружится и вертится всё на свете на счастье нам двоим!

Дни до свадьбы летели как сумасшедшие! Мы торопили сами себя, друзей, родственников. Всем разослали пригласительные открытки. Приглашённых оказалось тридцать два человека, родственников двенадцать человек. Вновь открытое кафе «Отдых» согласилось обслужить нашу свадьбу.

В субботний день свадьбы, утром, вышли наряжать свадебные машины. На лавочке нашего подъезда сидел солидный молодой человек в белоснежной рубашке с коротким рукавом, рядом с ним на скамейке лежал пиджак, редкой модели. Он с нами поздоровался и вежливо спросил:

— Скажите, здесь сегодня будет свадьба? — да, а я жених, — Игорь? — допытывался приятный гость нашего дома.

— А я Николай, двоюродный брат Светланы, приехал к вам на свадьбу из Москвы.

— Очень приятно, Николай, будем знакомы, Игорь.

— Николай, проходите в пятнадцатую квартиру, там многие собрались ваши, Лариса Вяхирева, ваша сестра, приехала из Воронежа.

— Да! Бегу!

Так произошла наша первая встреча с разносторонне образованным, талантливом братом Светланы. Его карьера военнослужащего секретных разработок закончилась в ранге военного атташе, при Посольстве России в Китае, в ранге генерал — майора.

Общение с ним в день свадьбы доставляла истинную радость, от его постоянных шуток, анекдотов, каламбуров и желанием — «Давай покричим», когда он обращался к соседям по столу.

Торжество свадьбы прошло спокойно, размеренно, с весёлым настроением всех присутствующих. Регистрация в загсе состоялась в час дня, затем поездка по памятным местам города, возложение цветов к памятнику Вождю Пролетариата на площади у Дворца культуры льнокомбината, где нас встретила мама Гали Рябцевой, Софья Евсеевна Юрковская. Она нас тепло поздравила, пожелала счастья и любви на всём нашем жизненном пути.

В два часа дня началось торжество торжеств — праздничное свадебное чествование молодожёнов в кафе «Отдых». Когда собираются близкие, добрые люди за одним большим столом в такие памятные даты, остаются самые светлые воспоминания о проведённом времени. Дух единения и благодарности к разделившим с нами радость того солнечного дня лета 1976 года, до сих пор живёт с нами, на протяжении вот уже сорока двух лет.

К своему стыду коряво исполнил свадебный вальс в паре с невестой — оттоптал ей ноги, выглядел как цирковой медведь на коньках. Перед свадьбой Света натаскивала меня в кружении вальса, но, сколько не старался, так и не освоил лёгкое парение в плавном движении классического танца. Давно в себе заметил — простые вещи осваиваю с большим трудом, труднейшие вопросы бытия даются мне несравненно легче, они мобилизуют все силы и помыслы на их разрешение, иначе не приходит успокоение, без которого трудно жить. В поисках путей исповедных ищу успокоение помыслов своих.

На третий день проведённых торжеств, начали разъезжаться дорогие гости, приехавшие из дальних мест — Николай в Москву, Лариса в Воронеж, родители Светланы на Харьков. Мои родственники задержались, чтобы навестить могилку мамы, побыть с ней наедине, мысленно передать ей новость — вот и младший сын, последний ребёнок Игорь, определил свою судьбу, нашёл спутницу жизни на все времена.

Мама всегда радовалась моим стараниям движению вперёд, к одолению новых этапов в развитии ума, полезных дел на радость всей нашей большой и дружной семье. Вечная труженица она не знала покоя в последние годы жизни. Пропавший без вести средний сын Борис, фактически свёл её в могилу. Его паразитический образ жизни, итог развитого в себе безделья вплоть до тунеядства, после службы офицером в Армии. В шестидесятые годы прошлого века, когда министром обороны был маршал Г. К. Жуков, он насаждал в войсках культ строевых кадровых офицеров, напрочь принижая роль политработников всех рангов. За что впоследствии и был снят Н. С. Хрущёвым с должности министра обороны. Борис своей ранней бессмысленной демобилизацией из Армии, по просьбе аристократки жены Алиды, фактически открыл себе путь к ранней погибели. Ей, видите ли, захотелось жить в Москве, служа с мужем, кадровым офицером в Западной Украине, город Львов её не устраивала. Где Львов, а где Москва. Скорее всего, она сделала предлог, чтобы просто расстаться со службой мужа и не мотаться больше по военным гарнизонам.

Бесследное исчезновение брата Бориса в ноябре месяце 1970 года, наложило отпечаток и на мою жизнь подростка. Часто задумывался о бренности нашей хрупкой жизни, а порой и её бессмысленности. Ранняя смерть мамы усугубила мои глубинные поиски смысла жизни, часто уходил в себя. Со временем Светлана заметила моё подавленное состояние, однажды вызвала меня на откровенный разговор. Подробно рассказал ей трагедию нашей семьи. Она должным образом восприняла мои переживания, поддерживала меня в минуты отчаяния, когда глаза не смотрели на весь белый свет.