Бесплатный фрагмент - Любовь, Любовь, Любовь

Меня не сгубила страсть ко всему совершенному в мире. Самым совершенным в мире для меня были самолёты и женщины. Первые несколько лет женщин было немало, а потом осталась всего одна. Та единственная и осталась. Хотя я никак не мог взять в толк: женщин так много, а я один. Но шли годы, а та единственная так и оставалась.

А ещё я любил самолёты. Эта любовь возникла, когда мне было всего года 3, да так и осталась на всю жизнь.

Заслышав звук самолёта, я останавливался и пытался найти на небе летящий самолёт. Иной раз определял тип по звуку.

Одноклассница. Первая Любовь

Она случилась в далёком 67 году, когда мы учились в школе, в первом классе. Лена была отличницей, занималась балетом, имела всего одну косу и сидела на последней парте. Вскоре я влюбился в неё.

Напрасно я дёргал Лену за косичку пытаясь привлечь её внимание, меня не сажали к ней на перевоспитание и её портфель носили другие. Только один раз она обратила на меня внимание- мы отчаянно дрались с одним толстяком из старшего класса.

Раз я даже был приглашён на её день рождения. Я очень волновался.

Я смог прочитать стихотворение Петра Николаевича Нестерова о «Мёртвой Петле» и громко и вдохновенно спел песню «Огромное Небо» из репертуара Эдиты Станиславовны.

Потом мы гуляли с её мамой и чёрным терьером, с которым вместо меня обычно гуляла Лена.

Меня срочно выписали из больницы, где лежал с аппендицитом, потому что меня и её принимали в пионеры в первую очередь 9 апреля 1970 года.

А когда мне было 13 лет, сгоношил одноклассников на каникулах отправиться в Пулково, посмотреть на взлетающие и садящиеся самолёты. Сгоношил! Удивительно, но среди всех самолётов больше всего понравился Ту-134, на модификации которой, стал летать всего через 10 лет!

Я подрастал, на смену авиационным кружкам, аэроклубу, где успел прыгнуть с парашютом, наступил момент окончания школы.

На выпускном вечере я танцевал с девочкой из класса. Девочка томно прижалась ко мне, но мне слегка удавалось высовывался из её длинных волос и рассказывал ей… Вы, не поверите. Я увлечённо рассказывал ей о самолётах! (это мне Отец рассказал)

Пришла авиационная бурса, которую закончил через 4 (это потому, что пятилетку надо было делать в четыре года) года.

ОЛАГА и ВУС-1536

Я учился в Академии Г. А. В свободное от работы время, мы учились и сдавали сессии. А так как времени было немного, то старались отдых и сдачу сессии совместить.

Приближался экзамен по философии. Лучшего места, чем на скамейке на аллее в Летнем Саду я представить не мог. Так взяв с собой учебник и заполнив карманы мелочью, я отправился изучать марксистко-ленинскую философию. Я уселся на скамейку и предался философским размышлениям.

Скамейка была на аллее, сзади был Михайловский замок и совсем рядом продавали мороженое. Ещё не наступила жара, но я сидел в тени под деревом с философскими размышлениями и лениво жевал мороженое. Едва закончил первое мороженое, как на аллее появилась самая настоящая цыганка. А я перевернул страницу, доел мороженное. По ровнявшись со мной, цыганка уставилась на меня и предложила мне погадать. Мне, конечно, было любопытно узнать, что меня ожидает, тем более что мне было ещё 18.

Что-то она мне нагадала мне, а потом попросила позолотить ей руку. Позолотил, что денег осталось только на дорогу домой.

А за экзамен я пятёрку получил.

Почти год, я жил без торжества и вдохновенья. Я встретил её и написал стихи.

День Вашего рожденья

Родил в моей душе миг вдохновенья

И хоть я вовсе не поэт Вам посвящаю

Сей Сонет.

Сегодня Вы счастливей всех

Меня давно пленил Ваш милый смех

Хотя прошёл уж целый год, когда я чувствовать Вас смог.

Сегодня примете гостей, они придут на юбилей

Подарят сотню Вам цветов, а вместе с этим тёплых слов.

Вам пожелать хочу одно, оно важней для Вас всего.

Чтоб жизнь как небо ясным было,

Чтоб тучи чёрные ненастья не приносили Вам несчастья

И чтоб житейские ветра Вас не трепали никогда.

Сейчас с высоты возраста я чётко понимаю, что было просто замечательно, мы не стали вместе. Позже, выяснилось, что я вообще «технарь» Правда, в самом начале девушка с химфака работала в пионерлагере Зеркальный и представила меня детям, «как очень интересного человека». Ещё будучи технарём, я написал стихи, и мы расстались.

Уходит все, уносится назад, подобно швам на полосе бетонной…

Любовь и дружба, сложных чувств пора —

Пустые облака на небе сонном.

Пронзая облачность, испытываем болтанку,

Такой же трепет, когда мы вскрываем банку, залить

Желая острую тоску, иль с дамы сбросив одеянья,

И вот они уж позади как груди женские полны.

Простор открылся предо мною —

Лететь, лететь подальше ото всех,

Подальше от людской от скучной массы.

Но так нельзя, и жизнь мне скажет стоп.

Нельзя лететь, не зная возвращенья точки.

Земля не примет неизвестный борт,

А только лишь скроет твои потроха.

В тучах бросает, швыряет как щепку,

Молнии рядом одна за одной

И хочется сесть на родную полоску,

Чтоб скрыться от смерча невзгод.

Мотор работает на взлетном, и керосин

Как водку жрет.

Идут тяжелые мгновенья,

Липки они как напряженья пот.

Мотор все топливо поглотит.

Мелькнет под крыльями земля

И вздрогнет, может быть, она…

Тот, кто уцелел на медкомиссиях, сдачах экзаменов по разным умным наукам и продержался до третьего курса, справедливо мог надеяться, что теперь уже точно не выгонят. Я тоже принадлежал к тем счастливчикам, которые уже догадывались, что такие люди «на дорогах не валяются». Кроме того, оставалось учиться всего полтора года и появится газета «Принимай страна подарок “ Уровень моего литературного образования был не высок, потому, что много сил отдавалось разным умным наукам, строительству и шефской работе. Меня поставили в наряд по роте «Эскадрон гусар летучих» напротив кабинета начальника оргстроевого отдела. В крайнем случае, книгу можно было прижать задницей к стене или положить на тумбочку рядом с телефоном. Начальнику оргстроевого отдела ведь в голову не придёт, что я занимаюсь зарубежной литературой.

Сессия была ещё не скоро, и старался читать. В тот раз я читал «Джейн Эйр» Шарлотты Бронтэ. Острое зрение на левый глаз (на правый просто хорошее) и достаточная реакция позволяла мне заметить и среагировать на начальника оргстроевого отдела вовремя. Однако, начальник оргстроевого отдела появился внезапно с той стороны коридора, где находился туалет и я не мог ни прижать задницей книгу к стенке, ни положить её на тумбочку.

Начальник оргстроевого отдела, увидев, что кроме наблюдения за вверенной территорией я ещё и читаю, участливо спросил, мол, что я читаю. Я искренне и чётко ответил. «Джейн Эйр» Шарлотта Бронтэ.

— Это что за лошадиная фамилия такая? -спросил он.

В общем, меня ни чего, и никто уже трогало. Продолжалось это целый год.

С моим другом мы пошли на концерт «Машины Времени». Друг взял с собой подругу. Подруга понравилась мне, а я ей. Я спросил. Что мне следует делать?

В общем, она выбрала меня…

Это был 1980 год. Учиться оставалось всего год. Остались военные сборы, пара сессий, госэкзамены, да диплом. И вот Принимай страна подарок, и молодые баловни судьбы встречают новые приключения!

Как- то я не испытывал большой любви к пистолетам и автоматам, а вот начальник военной кафедры генерал Татьянин, бывший командир Ту- 16 вызывал уважение. Раз они вышли на американский авианосец. С авианосца истребители поднялись, и один даже случайно задел и снёс 1,5 метра крыла Ту-16, а сам в море рухнул. Наши дотянули на одном полукрыле.

Мы должны были летать третьими штурманами на Ил-38. Первый навигатор занимается определением места самолёта. Он главный! Второй гидроакустическими буями и поисковым магнитометром. РГБ-1 в зоне есть подводная лодка! РГБ-2 уже азимут цели выдают. А уж РГБ-3 азимут и удаление. Все эти данные шли в «ЭВМ. И потом уже мы, третьи штурманы, обрабатывали и передавали вторым штурманам. Так, совместными усилиями мы готовы были уничтожать подводных супостатов.

Часть курса поехала в Спилве под Ригой, а часть в Североморск. (на один из аэродромов.) Меня отправили куда хотел. В Североморск. В это же время начинались Игры Доброй Воли. Но самое удивительное было то, что я прощался с девушкой, которая понравилась мне и которая порезала ножом свои руки из любви ко мне, что моя комната была в крови. В тоже время девушка была связана обещанием с молодым человеком и должна выйти за него замуж…

В общем, в самом ужасном моём состоянии погрузили меня в поезд и двое суток под стук колёс и грохот проносившихся составов везли в Мурманск.

Из Мурманска нас перебросили в Североморск и выдали форму- робу. Это была белая форма с без козыркой. Разнообразие…

Обед был по расписанию в столовой Северного Флота и дали суп с перловкой. На второе то, что что осталось от первого. Я искренне не любил перловку. Рядом было матросское кафе. Туда и пошёл. Съел булочку и запил яблочным соком. Желудок среагировал сразу-началась изжога…

Бегать разрешили кедах. Мы бегали и висели на турниках весь день. Потом занятия по тактике и беседы с замполитами. Беседы были очень интересными! Все они были летающими, А вот в Г.А. –нет. Вот бег в средствах химической защиты мне очень не понравился. Противогаз дышать мешает. При этом нужно ещё и стрелять из автомата. Странно, но я стрелял хорошо из пистолета, но посредственно из автомата.

Начались Игры Доброй воли и нам принесли даже в кубрик телевизор, дабы игры не проходили мимо. Ложились спать рано. Перед сном кто-то читал детское стихотворение про электрика Петрова или о бабушке с дедушкой, которые ждали внучку со школы или о пионерском отряде…

Засыпали мгновенно. Перед тем как погрузиться в сон, кто-то успевал крикнуть, мол, вот и день прошёл. Ему успевали ответить, мол, и фиг с ним…

Через ещё пару дней начались полёты и кончились утренние зарядки, кроссы и турники. Это потому, что одни улетали, а другие прилетали. Теперь кормили в лётной столовой, и перловка для меня стала страшным сном. А ещё нам стали давать шоколад. Я к нему был почти равнодушен и скопилось его много. Пригодился в поезде на обратном пути. Мы его в горячей воде растворяли. Какао получалось. Ещё девушки от шоколада были в восторге!

Я очень хотел к Гринвичу. Туда далеко лететь. Не повезло. Летали рядом над Барянцевым морем. Когда взлетали, то видно было несколько шаров- это на подводные лодки грузили ядерные ракеты.

Серое небо и почти чёрная поверхность моря. Мы отстрелялись и отбомбились. Места падения бомб окрасились зеленоватым светом. Чтобы определить эффективность, подводная лодка всплывала.

Зловещая картина. Серое небо, почти чёрная вода, едва видимые волны, наши метров 50 высоты, и вдруг, море расступилось и из него вышла огромная чёрная субмарина. Она оказалась почти в центре нашей зоны поиска. Я её в перископ заднего обзора видел.

Задание мы выполнили. Лодку обнаружили и условно её уничтожили. Шоколад ели не зря.

На День Флота светило солнце, и мы шли в центр базы Североморска. Там стоял авианесущий крейсер Киев, и с его палубы взлетали Яки-38. Тогда самолёты вертикального были только у СССР и Великобритании.

Ещё через пару дней мы приняли присягу на верность СССР, и я стал тогда лейтенантом авиации Северного Флота в запасе.

Потом я вернулся домой, и на Невском проспекте, случайно встретил её. Ходьба в кино и в ресторан возбудили мои чувства. Однако, неясность будущего с ней, и съеденный шоколад заставили меня отказаться от планов с ней в будущем.

Оставалось учиться год. Я спешил на занятия и был в метро, когда мой взгляд попал на девушку, да так там и остался. Она была шатенкой, волосы ниспадали на её чёрное вельветовое пальто и потрясали моё воображение.

Оказалось, что номер её телефона почти совпадал с номером телефона той девушки, что резала свои руки из любви ко мне, и с которой мы съели последний шоколад.

Пришла пора потрясать её воображение. По номеру её телефона, я сообщил номер дома и улицу на которой жила та девушка, волосы которой ниспадали на её чёрное вельветовое пальто и потрясло моё воображение.

Мы начали встречаться. Она не понимала для чего нужны друзья, а я никак не понять, как она не понимает для чего нужны друзья. В общем, она хотела замуж, а я жениться не хотел. Я один, а женщин так много…

Так я закончил Академию. Она предложила ехать в отпуск с ней в Крым. Это было, конечно, соблазнительно, но я чётко понимал, куда это может привести. Поэтому и решил не тратить времени ни её, ни своё и рассчитывая на разлуку.

АЭРОДИНАМИЧЕСКОЕ СОВЕРШЕНСТВО

Закончив Академию и улетел в Архангельск, летать на Ан-24. Вообще-то я хотел попасть на Ан-26. Мне очень хотелось побывать на Грэм-Бэле. Земля Франца Иосифа, это немного южнее Северного Полюса, но штурман летного отряда мне сообщил, что надо иметь не менее 500 часов налета прежде, чем со мной будут разговаривать на эту тему. В общем, полтора года я летал на этом типе самолёта и много всего интересного было и о полётах здесь в Человеке Неба написано. (кстати, достаточно интересно)

И не было дня, чтобы я не видел то аэродинамическое совершенство. Ещё в детстве я собирал модели самолётов, и они пылились на шкафу. Приезжая иногда домой я стирал с моделей пыль. Если меня подолгу не было дома, то за дело брались мама или бабушка. В этом случае антенны сыпались с моделей как спелые яблоки!

Жил я в общежитии. Стенка в комнате была украшена видами Ленинграда, самолетами и женщинами (без одежды). В тот день я не летал. Лежал на кровати и созерцал свою стенку с открытками.

«Вдруг дверь открывается и в комнату вваливается главный специалист по

цвету носков и хранитель нравственности. Хранитель нравственности стал

внимательно смотреть на стену с голыми женщинами, самолётами и видами

Ленинграда и мне даже пришлось отодвинулся, чтобы не мешать главному

специалисту по нравственности.

Вдруг этот специалист как заорёт: «Убрать!!!»

А я спокойно ему и говорю «Должно же меня здесь хоть что-то радовать»

и повернулся к нему спиной.»

Все девушки в Архангельске, что были со мной были красивыми (аэродинамически совершенными) и любили шоколад. Когда шоколад заканчивался, им оставалось любить только меня. Однако, многочисленные встречи с ними меня изматывали. У меня были только полёты с приключениями и приключения с этими девушками. В 1982 году у меня состоялся первый отпуск, который я решил провести в Чакви, около Батуми. Я гулял с двумя русскими девочками, а местные мужчины очень переживали по этому поводу и чачу со мной пить отказывались! С одной девушкой мы гуляли, как и положено гулять свободным и сексуально озабоченными. Мне бы даже в голову такое не пришло, да это происходило при свете прожекторов на пограничной территории!

Один раз, выйдя на берег моря и искупавшись в нём, я рухнул на берег усыпанного галькой пляжа. Гальки было много. Моё внимание привлек абсолютно белый камень, по форме очень напоминающий яйцо и был принесён мной в столовую на следующий день.

Многие пытались очистить яйцекамень от скорлупы с энтузиазмом! Энтузиазма было много!

Потом, я вернулся и опять началась жизнь, которая не давала расслабиться. Но это была жизнь полная приключений и риска. Август 1982 был напряженным. Не помню, были ли выходные, но в Ленинград мне выбраться все не удавалось. Перенесли выходные на 31 августа и сентябрь. Все равно летать уже было нельзя — 87 часов — это уже продленная сан. норма. Но 31 августа, когда мы возвращались под утро на базу, в Архангельске был туман и мы вместо выходного улетели в Сыктывкар. В Питер я прибыл лишь к вечеру.

…Могло бы быть веселее, но я не спал, вторые сутки… Я до сих пор помню это веселье, но это уже другой рассказ. Просто я неудачно отдался одной девице и попал к врачу. Та женщина-врач работала на нашем ВЛЭКЕ и кожно-венерическом диспансере. Я так ей понравился, что она захотела познакомить свою дочь со мной. Я понимал, что могу не справиться с оказанным мне высоким доверием…

Как-то собрались мы весёлой компанией немного выпить, у наших стюардесс, и стол был уже накрыт, и приходит одна стюардесса с полётов. Она очень устала и конечно, никаких полупьяных рож видеть не хотела. Истерика с ней была, и, понимая, что нет у неё личной жизни, а вся её жизнь, это только полёты, собрали мы свою выпивку и ушли. Молча и без упрёков.

Помните девушку- шатенку, волосы которой ниспадали на её чёрное вельветовое пальто и потрясали моё воображение?

Мы не виделись почти год, как вдруг она пришла просто посидеть в моей комнате. Она очень тронула, особенно мою маму, и я позвонил ей. Всё началось снова.

Снова она потрясала своей внешностью моих друзей, снова она не могла понять для чего нужны друзья. Но, с друзьями я встречался и друзья, воспринимали, её хорошо и это меня радовало. Чем больше мы встречались, тем больше я понимал, что это не моё.

Я уже налетал 1000 часов и можно было переучиваться. Сначала мне предложили Ту-134- «Красавчик», а чуть ли не на следующий день Ан-26, памятуя о том, что я очень хочу побывать на Грэм — Бэле.

«Детство кончилось» — подумал я и решил ехать учиться на Ту-134.

Переучивание на большие самолеты было в Ульяновске в Школе Высшей Летной Подготовки. (ШВЛП), Шалопаевке, как мы её называли. Отношение к летчикам в Ульяновске было неправдоподобно замечательным! В этом я убедился в первые минуты пребывания там.

Билет до Ульяновска я выписал через Ленинград, специально, чтобы погулять с другом и со своей подружкой. Боком потом мне это выйдет…

Поехали мы с Андрюшей. В аэропорту Ульяновска стояла небольшая очередь на такси, но, увидев нас, народ пропустил и тут же, водитель такси мчал уже навстречу знаниям, по пути сообщая нам очень и не очень ценную информацию. Был конец марта 1983года, но весной ещё и не пахло. Пахло только новыми приключениями.

Мы остановились в только что отстроенной, шикарной, по тем временам, гостинице. Отметили наши командировочные и отправились гулять на Волгу, которая ещё была покрыта льдом.

Красота! Волга справа, чуть дальше Ленинский Мемориал, а чуть левее знаменитый ресторан «Венец», куда ведут все дороги, а правее мост через Волгу длиной 98 копеек на такси в ценах 83 года (обед в летной столовой).

Погуляли и, проголодавшись, отправились отужинать в «Венец». Там для лиц летного состава места всегда были. То есть для тех, кто в лётной форме был. Цвет носков (носки только чёрные или синие) правда, не проверяли. Знали, что кто едет на переучивание, тот сознательный и в цветных носках переучиваться не будет.

Посидели. … С Андрюшей мы увиделись лишь на следующий день в отделе кадров во второй половине дня. Приехало лишь 5 человек, а надо было минимум 7.

Пошли погулять снова, но только не в «Венец». Попали в «Погребок» — совершенно историческое для меня место. Вдвоем мы принесли дневную выручку для этого кабачка и вскоре вывеска «Закрыто на спец. обслуживание» повисла на дверях заведенья. Вдвоем сидели недолго. Откуда-то появились девушки, нарушили тишину…

На третий день мы опять встретились в отделе кадров. Душа и мозг требовали знаний, но народ не ехал. Не хотел учиться. Нас решили отправить домой. Андрюша обрадовался, потому что, у него не было больше денег, а я нет, потому что у меня еще осталось 25 рублей и я не был в Мемориале.

В Мемориале мы были около часа. После этого Андрюша начал скулить, что три дня не ел супа. Я дал ему оставшиеся деньги и он умчался в «Венец» заказывать суп, а я еще немного по изучал биографию В. И. Ленина.

В ресторане мы поели супа и были очень довольны.

Приехав в Архангельск, я загрустил — денег не было. Продолжалось это не долго. Недели две. За это время успели набрать группу и ждали нас. Андрюшу на переучивание второй раз жена не пустила, а я был не против, и пока свободен. Дали еще денег, и я опять поехал учиться. Ученье — свет! Правда, пришлось ехать через Ленинград, чтобы подать заявление на свадьбу. Та девушка, волосы которой ниспадали на её чёрное вельветовое пальто, сообщила, что ждёт ребёнка…

Мы согрешили перед «первым» переучиванием и были совершенно разными, и я не очень понимал, как такие совершенно разные люди могут быть вместе.

В общем, настроение у меня снизилось, потому, как, хорошее дело браком не называется.

Вообще, в моем представлении можно конечно, походить и подумать жениться или не жениться, некоторое время. Любовь она есть, или её нет. Как можно несколько лет ходить и думать люблю или не люблю, и наконец, понять — я её люблю. Не понимаю! Пришел, увидел и всё!

Заявление в ЗАГС было подано, и свадьба должна была состояться 5 июля.

Улетел на переучивание.

С первого дня атаковывался девушками. Познакомился я с Харрисом. Назвал я его Жориком в честь Жоржа Харрисона. Жорик был женат. С ним мы ходили на прогулки, а в «Погребке» Жорик дошел до того, что пил компот из сухофруктов. По утрам я варил манную кашу (вкусную). Усвояемость предметов была удивительной, но удовлетворения ни какого!

Меня нашли быстро. Отбивался до последнего. Позвонил в Питер. Мол, их много, а я один. Приказ держаться. А я и так держался до последнего. А они, зная, что человек я честный, то зонтик, то еще что-нибудь на меня повесят. В общем «Погребок» был единственным местом, где можно было спастись, особенно, когда я у стойки бара заказывал два компота.

Моя любовь на пятом этаже. Последняя.

Её шикарная улыбка, обращенная не мне, а Её подруге, не оставили мне никакого шанса. Но ведь я уже привык, что все улыбки предназначались мне. Блеск Её ума был достоин Её внешности.

Мы прогуляли с ней всю ночь. Оказалось, что она учительница английского и после окончания института работала в деревенской школе. Я сказал Ей, что здесь делаю, только в аэропорту, где имел счастье провести с ней первую ночь. Аэропорт был по пути в Её деревню. Моё поведение было безукоризненным, поэтому Она сообщила мне название деревни, правда, при этом, сказав, что я ни за что не приеду к ней так далеко.

Несмотря на то, что я уже купался 9 мая, 21 было холодно, и я умудрился подхватить насморк. И речи не могло быть о поездке к Ней в таком состоянии. Четыре дня я прыгал в горячую воду и наконец, понял, что уже ничего страшного нет.

Я приехал к Ней. Её реакция была очень сдержанной, но шампанское мы выпили, и меня радостного и счастливого она посадила на автобус.

Она приезжала в Ульяновск на субботы и воскресенья. По субботам и воскресеньям мы и встречались. Она одевалась очень просто. Один раз, возвращаясь из своей деревни, была даже в спортивном костюме. Но, как известно красивым всё к лицу.

Через пару недель я осмелился пригласить Её в ресторан. Она была как всегда пунктуальна.

Одежда была волшебной. Сарафан подчёркивал Её фигуру, и у меня создалось впечатление, что Она просто спустилась с небес. Она произвела на меня ещё одно легкое замешательство, но старался не подавать вида. Я уже не помню, что там ел и ел ли. Думаю, что ел. Но знаю, что танцевали много, и вдруг чёткая и ясная мысль пронзила меня: «Надо быть полным идиотом, чтобы не жениться на Ней!» К тому времени было совершенно очевидно, что я люблю Её.

…Я признался Ей. Я Ей всё рассказал. У нас было меньше месяца. И еще Она скоро уедет в Германию, значит, у нас всего полмесяца… Может это пройдёт?

Мы гуляли, болтали обо всём на свете, пили кофе и наслаждались жизнью. А 10 форм облачности лётный состав, как врачи пилюли, как студентки ин. яза основу для изучения языков знать были должны. Моя девушка очень удивилась, когда я неплохо, оказалось, знал латынь. (это я 10 форм облачности ей бегло озвучил)

Над территорией СССР мы просто докладывали, что гроза по курсу и обходить будем справа или слева, а над остальной Европой на английском говорили, что СB

С-Чарли, В –Браво.

А четвёртого июня я проводил Её и поехал обратно. Нужно было ехать на автобусе через мост длиной 98 копеек на такси, в ценах того времени (обед в лётной столовой). Я возвращался около одиннадцати часов вечера, когда теплоход Александр Суворов, протаранил мост, из-за ошибки капитана. В этот момент по мосту шёл поезд, гружёный лесом. От удара поезд сошёл с рельс, некоторые вагоны сошли с рельс, а стволы деревьев вмиг заблокировали проезжую часть. Уже через пару часов мост начал функционировать, и я добрался до нашей гостиницы-общаги, когда ночь уже заканчивалась. Я плюхнулся в кровать и благополучно проспал. Первой парой было радионавигационное оборудование Ту-134А. Преподавала нам его Берта Николаевна, женщина строгая и очень принципиальная. А я опоздал. Я открыл дверь, и Берта Николаевна начала меня отчитывать, как нашкодившего ученика.

— Вы, что не знаете, что произошло?

— а что произошло?

— как, Вы не знаете?

Кстати, трагедия, унесшая жизни около двух сотен людей была неизвестна даже в самом Ульяновске! Событие не освещалось прессой вообще!

А сейчас… сколько газет, столько и различных видов информации…

Именно тогда Берта Николаевна и сообщила, то что спасло нас возможно, позже…

Чувство не прошло. Слава Богу, меня поняли в Ленинграде и, хотя я приехал туда в срок, брак не состоялся, и я был свободен. (как я уже говорил, одна милая девушка хотела за меня замуж, но мы абсолютно не подходили друг другу. Самое главное, я не любил её. Уже в августе, мы встретились, чтобы определиться с будущим. Я был готов поддерживать её. Однако, это не потребовалось. Она не была беременной. Можно наговорить и написать массу всего, однако, я занимал её время, а стало быть и подавал надежду.)

Но, как известно, на чужом несчастье своего счастья не построить. Но я видел девушку, что любил, и все уходило на второй план. Я был счастлив!

Мы начали летать по кругам, начиная с середины июля. Я договорился с инструктором, что буду летать хоть каждый день, но, чтобы писал он мне налет не более часа. Он согласился.

Все наши уже отлетали, а мне всё еще не хватало налета. Меня вызвал тогда, главный штурман и решил меня отправить домой, но я сказал, что еще не отлетал зону и если он отправит меня домой, то я вынужден буду его заложить, ибо полеты в зоне с одним неработающим двигателем, безусловно, полезны и необходимы для всех членов экипажа. Мои аргументы подействовали и меня отправили крутить зону в Баку.

Зону мы открутили, и у меня даже было время посмотреть город. Кроме всего Она попросила меня купить Ей сандалии, которых не было даже в Германии и так как мне уже не платили, дала денег.

Хороший город Баку! Там можно, в отличие от нас в то время, купить всё. В каждом обувном ларьке, даже в отличие от ГДР, можно было купить именно те босоножки, какие хотела Она.

Везде они были и примерно одинаковыми. Я сел в метро и поехал по направлению к автобусу в аэропорт, желая больше посмотреть, какое там метро, чем была в том необходимость.

Громкоговоритель на азербайджанском языке произнёс «Осторожно, двери закрываются», я так думаю, а потом, когда эти двери закрылись и поезд набрал скорость, уже на русском языке повторил тоже самое.

Пора было ехать назад, но босоножки ещё были не выбраны. Я зашёл в магазинчик и купил. Через несколько метров был ещё один и я по инерции зашел и в него. В этом магазинчике, продавались точно такие же, но ремешок у них был плетёным и понравился мне больше.

Мне не поменяли, а потом продавцы выскочили на улицу и стали обзывать друг друга различными животными из отряда парнокопытных и других типов. А я понял, что такое КОНКУРЭНЦИЯ и поехал в аэропорт. В общем, Ей босоножки очень понравились.

Был уже конец июля. Я, к сожалению, вылетал всю программу и, с трудом протянув до августа, пришёл в отдел кадров. С трудом я уговорил закрыть мою командировку позже, ссылаясь на отсутствие билетов, а потом, исправив немного дату, уехал к Ней.

Она ещё спала, а я чтобы не разбудить её спускался вниз во двор и набирал ей ромашки! Ей это нравилось, а мне нравилось, что ей нравилось!

Она читала мне 16 страницу Литературной Газеты, а я смотрел и рисовал Её. (я много раз потом, рисовал. Но все её портреты, как Она утверждает были выброшены. Я, конечно, не верю. Искусство должно принадлежать народу. Но Она утверждает, что её портреты принадлежат только ей) Вечером мы пошли в гости к Её подруге и решили сократить путь, идя напрямик. Светила Луна и был звездный дождь.

Она держалась за мою руку, но звёздное небо завораживало нас. Я вспомнил, что где-то здесь была яма. Мы уже были в этой самой яме. Я упал больно, а Она на меня и принялась смеяться. Я испугался. Я подумал, что может Она ударилась головой, но Она вспомнила рассказ на 16 странице, как попадали в разное время разные люди на дно котлована в одной из новостроек и тоже засмеялся.

Вообще, мы счастливо упали между стальных прутьев, я лишь немного порвал фрагмент носа и у хирурга решил его не зашивать, потому что заживет и так до свадьбы.

Мне уже не платили командировочные, потому что переучивание закончилось, я умудрился переучиваться уже почти на целый месяц дольше. На последние деньги мы пошли в ресторан, а обратно поехали на такси в её деревню. Она обратила внимание, что наша машина на скорости под 100 км/ч несётся на другую стоящую на правой стороне дороги. Она стремительно приближалась, а я сидел и думал. Как её обойти. Я молчал. Стараясь не мешать. Водитель, вероятно, вообще, смотрел в сторону, и ту машину не видел. Моя девушка первая подняла тревогу. Водитель, наконец, увидел ту машину и крутнул руль резко влево. Моментально корма подалась вправо, машина слетела с дороги в кювет и готова была перевернуться, но передумала и остановилась на боку. Мы не пострадали.

Интересно, когда я стал учиться в школе, меня отправили заниматься музыкой, играть на пианино. Пришлось играть гаммы и меньше проводить времени на улице. В общем, у меня были все основания не любить заниматься на пианино. Не любить — это мягко сказано!

Отправка моих родителей в Египет и отсутствие там школ для детей после 4 класса, вынудили мою бабулю с дедушкой взять меня. Я вынужден был бренчать на пианино гаммы, несложные музыкальные произведения и с тоской смотреть на улицу, едва держась на стуле, чтобы не упасть и не уснуть.

Я уже целых 3 года бренчал на пианино, а мама и папа были в Египте, как вдруг услышал Лунную Сонату Людвига Бетховена. Теперь все мысли были о ней. Я поставил цель. Я должен был освоить Лунную Сонату к возвращению родителей. Вскоре мне было разрешено. Я уже играл её, а бабуля вытирала слёзы. Это потому, что я играл очень хорошо.

Я продолжал играть Лунную Сонату к восторгу моей мамы и ещё 5—6 музыкальных произведений. Больше ни что не заставляло меня ходить на занятия по игре на пианино.

Я и не ходил. Куда приятнее было готовиться к будущим полётам, но Лунная Соната была со мной всегда.

Я уже начал летать и потом встретил девушку, которой подарил Лунную Сонату в собственном исполнении.

А Людвигу Бетховену был уже 31год. Композитор часто влюблялся и было, вероятно, женщин немало. Однако, позже он сказал, что секс без любви, есть скотство. В то время классовая принадлежность была серьезным аргументом для решения вопросов о женитьбе.

В 26 уже начались признаки глухоты

Бетховен давал уроки музыки. Одна из его учениц была Гвинчарди (Юлия-было написано на нотах или Джулия –Джульетта)

Это был 1801 год. Однако, разница в социальном положении не дало возможности быть вместе. Джулия выходит замуж за равного по положению. В 1804 после смерти мужа Джозефины Брунсвик в 1804 году Людвиг попытал удачу в отношениях с молодой вдовой. Он написал возлюбленной несколько страстных писем, та отвечала ему взаимностью, но вскоре по требованию семьи прервала с Бетховеном всякую связь.

В случае брака с не аристократом графиня была бы лишена возможности общаться с детьми и заниматься их воспитанием. Тоска неразделённой любви, мука от потери слуха -всё это и выразил Бетховен в «Лунной» сонате.

…Последняя ночь. Время летело… Я считал часы, переводил их в минуты, а потом в секунды, чтобы величина была больше, но утро настало, и мы поехали в аэропорт. Она подарила мне открытки с видами Ульяновска и Балладой о прокуренном вагоне, написанной на обратной стороне.

Она посадила меня в самолет и слёзы начали катиться из глаз.

— Как больно, милая, как странно,

Сроднясь в земле, сплетясь ветвями, —

Как больно, милая, как странно

Раздваиваться под пилой.

Не зарастет на сердце рана,

Прольется чистыми слезами,

Не зарастет на сердце рана —

Прольется пламенной смолой…

В Пулково меня встречали родители, но я даже не заметил их. На следующий день я полетел в Архангельск.

Начались полёты. Но у меня кроме полетов была ещё и Она. И хотя я прилетал к Ней после сентября ещё, да и Она прилетала ко мне, дурацкий предрассудок о построении счастья на чужом несчастье прочно сидел в башке. Я стал мало летать и много болеть.

Без Неё я чувствовал себя умирающим. Когда, на некоторое время, я почувствовал себя здоровым, поехал к ней. Одна мысль не давала мне покоя: там я не женился, потому, что не любил, а здесь?

С любимыми не расставайтесь!

С любимыми не расставайтесь!

С любимыми не расставайтесь! Всей кровью прорастайте в них, —

И каждый раз навек прощайтесь!

И каждый раз навек прощайтесь!

И каждый раз навек прощайтесь! Когда уходите на миг!

Я приехал к Ней. У неё был бронхит, и её положили в больницу. Как произойдёт наша встреча?

Она как будто даже не удивилась моему появлению, будто знала, что я приду. Я просто спросил:

— Замуж за меня пойдёшь?

И Она просто ответила. И не было ни упрёков, ни жеманства.

А потом, уже вечером, сидя под лестницей на диване мы просто разговаривали, почти шёпотом, когда появилась очень пожилая пара. Им было уже каждому лет по 70. Они сели в холле почти напротив нас.

Вероятно, болезнь у него была непростой и она, держа его за руку, поглаживая ее, говорила: «всё будет хорошо!»

А моя будущая жена тогда мне, сказала «Вот видишь, и у нас должно так быть»

…Наша «свадьба» состоялась в 18.40, в тот самый день, когда 42 года назад, наша Красная Армия одержала Первую Победу над фашистской Германией. Я был счастлив, но мои родители узнали об этом лишь через 3 дня.

На следующий день меня погрузили в самолет и в общаге все никак не могли поверить, что я женился, мне даже пришлось показывать паспорт! В честь этого события, был организован банкет тут же!

В середине декабря при заходе на посадку в аэропорту Лешуконское разбился наш Ан-24. Командиром был очень опытный товарищ, налетавший не одну тысячу часов. Штурман был совсем мальчик, потому, что фотография его, опубликованная в некрологе, тянула на учащегося 10 класса. Он был на год младше меня. Он только закончил Академию в 1982 году. Для второго пилота, это был вообще первый рабочий день. Его только, что проверил наш пилот- наставник на Нарьян-Маре и сказал не давать резко ногу при заходе на посадку. Они оказались не на посадочной прямой, а когда вышли из облачности, то визуально было обнаружено отклонение. Второй пилот и компенсировал его дачей ноги. Вот самолёт и заскользил.

Механик — только-только женился…

В нашей общаге был траур…

Мой кашель уже начал пугать не только обитателей нашей общаги, но и тараканов, в обилии живших с нами. При этом я ходил и искал жил. площадь для нас с Людой. На улице стоял стандартный мороз (-39. Когда мне радостно сообщали, что на улице –50, я был уверен, что когда приду на метео, то обязательно будет –39. Так и было!) Я уже обошел не менее 50 домов, но результатов не было. Тогда, в 80-х рынка жилья не было, никто через газеты жильё не сдавал, и приходилось лишь руководствоваться излишками квадратных метров, мудро установленных нашим государством.

ВЛЭК, несмотря на все мои старания дышать пореже, и по флюорографии отправил меня в больницу с подозрением на туберкулёз. Мой кашель и то, что Андрюша, с которым мы ездили на «первое» переучивание попался именно на этой болезни, не оставили никакого сомнения во врачебной правоте.

В больнице на Маймаксе, так назывался район Архангельска, меня спросили, куда, мол, сообщать.

О чём? — спросил я.

Медсестра сообщила мне, что бывает, что больные не возвращаются.

«Жизнь взаймы» — подумал я и дал адреса в Ленинграде и в Ульяновске.

Первая приехала мама, а на следующий день Люда, хотя я и оставил ей право выбора. Моё здоровье уже было нормальным, но врачи почему-то меня не выписывали и более того убеждали меня, что я болен. Наверное, я оказывал очень благотворное влияние на бывших ЗК.

Люда сняла комнату рядом с больницей и наш «медовый месяц» был там.

Через неделю пребывания в больнице врачи всё-таки стали настаивать на туберкулёзе и я, сказал им, что помирать поеду в Ленинград. Мой папа уже договорился обо мне в Военно-Медицинской Академии.

Жизнь взаймы. Я повёл Люду поужинать в ресторан, где даже задержались.

На следующий день, со слезами на глазах и с Людой в кабине я сам полетел в Ленинград.

По прибытии домой у меня начался жар, и врач это объяснил начинавшимся распадом лёгких.

Моя бедная мама чуть не упала в обморок, а Люда меняла мне рубашки и если бы не столь высокая температура я бы решил, что уже в раю!

…В Военно-Медицинской Академии мне очень понравилось, люди там были очень интеллигентные, а главное, что мой врач с самого начала очень засомневалась в диагнозе.

Проведя в этой Академии ровно 3 месяца и испытав меня, как испытывают новую сельхозтехнику, меня выписали меня к лету и выписали.

В общем, все болезни от нервов!

Предстоял новый ввод в строй на Ту-134. Налет в августе был хорошим, и я ввелся уже в конце того же месяца.

Мне всё-таки удалось снять комнату у одного бывшего водолаза. Этот водолаз жил один. Жена у него, как работник Советской Торговли, отдыхала уже лет 5 с общим отбыванием в северных домах отдыха 15 лет!

Водолаз обещал даже прописать мою жену.

Я вообще был без прописки. Когда приехал в Архангельск мне дали временную, а потом просили сделать постоянную, но какой нормальный человек будет выписываться из Ленинграда? Наконец, мне сделали бронь, и я выписался, но забыл им привести какую-то бумажку и меня без этой бумажки не прописывали. Пока я ездил и привозил им эту бумажку, успел жениться, а женатых в общагу не прописывают. Я очень просил, кто же с женой будет жить в этом клоповнике, мол, буду жить со своей женой где-то, но зато у меня будет прописка, чтобы она могла на работу устроиться. Но женщина в паспортном столе была очень принципиальной и неумолимой. Был у неё мясистый красный нос, и фамилия её вообще была Вольф! Я и выпить ей предлагал и, отчаявшись, сказал ей всё, что думаю о ней. Уже через пять минут я предстал перед замполитом. Странно, но замполит был на моей стороне, и мы пошли к командиру ОАО (Объединенного Авиа Отряда) Хижко В. И. «Выражаю своё соболезнование, но ни чем помочь не могу» — сказал Хижко, не задумываясь.

В общем, оказался я бомжем с работой.

Водолаза, я, конечно, старался кормить и поить, что бы он мою жену, ждущую ребёнка прописал. А он, побывав у своей жены на зоне, свои, сука, обещания позабыл, и я вынужден был с ним разговаривать очень даже невежливо.

В этот момент моя Люда выписывалась из Ульяновска. А я в этот момент очень невежливо беседовал с этим водолазом. В общем, водолаз оказался догадливым и мою жену всё же прописал. Но с проблемой терроризма пришлось столкнуться раньше, чем наступило 11 сентября, и мы решили уехать в общагу.

Там мы прожили меньше недели и случайно, нашли роскошную квартиру у самой общаги, причем мы произвели такое хорошее впечатление, что даже цена на 3 –х комнатную квартиру была не очень высокой — всего 50 рублей.

Теперь я был спокоен. Нашлась даже работа для Люды — английская школа с преподаванием ряда предметов на ряде языков.

ЗАНАЧКА

Часто навещали меня или мы навещали приятелей ещё с Ан-24. И вот эту леденящую душу историю мне рассказали дабы не делал знатных ошибок в будущем.

Тогда, советские лётчики гражданской авиации летали в тёмно- синих костюмах и чёрных носках, свято выполняя «Устав о дисциплине работников гражданской авиации.»

На каждом плече пиджака были пришиты погоны или наплечные знаки,. в которые втыкались «птички» -крылышки с серпом и молотом. Птичка соответствовала своему названию, она пыталась улететь и цеплялась за всё, что только можно. Поэтому, наплечные знаки с торца мы не пришивали для удерживания птичек на погонах. посредством одного или двух пальцев просунутыми между плечом и погоном.

Но не все лётчики нашей эскадрильи использовали данную пустоту по назначению.

В нашей эскадрилье был второй пилот по имени Егор.

Прилетел он как-то. Встретила его жена. Питание уж на столе дымится, Егор пошёл руки перед едой мыть, а жена пока он руки моет, пошла пиджак почистить.

Чистит она его чистит, а погон отогнулся и уставился на неё немигающий взгляд Ильича, которые тогда были на советских ассигнациях.

Смотрит она ему в глаз и понимает, что не просто это так!

Заначка! промелькнуло в её потрясённом мозгу.

— Это что? –решила спросить она у мужа.

— Как что, -спокойно отвечал Егор, заначка Командира.

— А ты свою, что у Командира в погоне прячешь- спросила жена.

В общем, никогда, я не имел (за ненадобностью заначки от Люды, как и она не прятала от меня. Никогда!)

CCCP 65084 Архангельск аэропорт Талаги 9октября 1984года.

9 октября 84 года внезапно выпал снег. Конечно, можно было предположить, что он скоро будет.

В прошлом году он вообще выпал 24 сентября и мы (я летел зайцем от Людочки), ушли на запасной в Мурманск. Никто даже предположить не мог, что именно 9 октября может выпасть снег. Всё замело, и наш рейс на Москву уже задерживался. Наконец, самолёт откопали, пассажиров посадили, и мы начали выруливать. Пока мы рулили, отказал один преобразователь, но, выключив и включив его, он заработал вновь.

Взлетаем, уже 120 метров, закрылки убраны полностью и вдруг механик докладывает, что давление масла правого двигателя 3 единицы (кг/квадратный см — это нормально). Подумал, может новая форма доклада?

Уже 200 метров и я даю курс. В этот момент механик докладывает давление масла 2 единицы. Это уже хуже. Мы краешком проходим район Варавино, а механик кричит:” Давление правого ноль. Горит лампа отказа правого двигателя», а через ещё секунду: ” Давление масла левого ноль, горит лампа отказа левого двигателя». Но на слух оба двигателя работают.

— Может, это виноват твой преобразователь?

— Нет — кричу я. (все разговоры по самолётно-переговорному устройству и внешней связи записывались, поэтому и кричал)

Далее идет доклад Командира.

— Архангельск круг, 65084, горят лампы отказа обоих двигателей, разрешите заход с обратным посадочным.

— Не понял.

Командиру Привалову пришлось повторить. Дело в том, что одновременный отказ двигателей не возможен и нигде, и никогда он не встречался, а, следовательно, и в руководстве по летной эксплуатации он не описывался. (Это справедливо для Г. А. Одновременный отказ возможен только при достижения критического угла атаки (двигатель захлёбывается, т.е. кислород не поступает, или некачественный керосин)

Кроме того, условия были сложными, то есть хуже, чем 200 по нижней кромке и 2000 метров по видимости. Самым, конечно, коротким заходом был бы заход с обратного курса. Но, успеют ли переключить посадочную систему диспетчеры? А если всё же приборы врут?

— Посадку с обратным запрещаю, у меня борт на прямой.

Проверяющий, сидящий справа, предложил сесть по курсу, мы уже разворачивались левым, и в просветах облачности проносился лес, дальше были болота, но резиновых сапог у меня не было, о чём я честно и сообщил. Я мог простудиться и заболеть. Фразу о резиновых сапогах потом убрали, как не соответствующую стандарту, а меня отодрали.

Мы летели с северным курсом (полоса в Талагах идет с Запада на Восток) и я попросил курс к третьему для экономии времени. Ширина коробочки тогда была 12 километров. Этим манёвром я бы сэкономил 60—80 секунд, но диспетчер сказал заходить строго по схеме. Вот тут-то я и испугался!

Когда такое говорят и в такой момент, лётчик только и думает, что- бы что-нибудь не нарушить, а вовсе не о том, что может быть полный рот земли. Мы выполнили схему идеально.

Лишь только коснулись земли, сдох сначала правый двигатель. Пожарные машины уже нас ждали в конце полосы и, когда мы добавили режим левому, чтобы освободить полосу, сдох и он.

Полёт продлился 14,5 минут, я записал 15.

— Ну, ребята, сверлите дырки, ордена получать будете, — встретил нас комэска.

Лично я был не против. Половину оставшегося дня мы писали объяснительные записки и расшифровывали “ черный ящик». Вообще, чёрный ящик вовсе не черный, он оранжевый шарик и называется магнитным регистратором полета. Выяснилось, что заводчики из Пермского моторостроительного завода устанавливали дополнительный пожарный датчик на двигатель и в нарушении технологии открыли масляный кран, забыв его закрыть. Инженер на линейке двигатель не проверил, и самолёт был передан нам. Если нас награждать, то инженеру сидеть (в тюрьме) Поэтому, решили дело закрыть. Но это стало известно позже, а пока мы сели и уцелели. Решили событие отметить. А Люда, ждала меня и ребёнка. Сотовых телефонов ещё не было, и просчитав, что будет лучше припёрся со всем экипажем.

Что-то купили, что Люда быстро сама приготовила. Упрёков и обид не было.

Как-то сидя на разборе полётов, меня пригласили друзья попить кофе и посмотреть коллекцию самолётов.

В перерыве я и отправился пить кофе и смотреть коллекцию моделей

самолётов. Кофе попил и коллекцию посмотрел и был очень потрясён

увиденным. Летая по всему СССР, я стал везде покупать им модели

самолётов и ребята втянули меня в коллекционирование.

Но то будет в Питере, а на Севере тем заниматься времени не было.

СИЛЬНО РАССТРОЕННЫЕ ЛЮДИ

В году 85-м, а может и в 86-м, полетели мы в Сочи. Даже помню, что самолёт был с бортовым 65096. (Ту-134А из города Архангельска) Когда мы заходили на 06 полосу ложно сработала курсовая планка и будучи молодым и глупым я поддался на провокацию и дал команду на четвёртый разворот, это когда мы на посадочную прямую выходим.

Уже развернувшись градусов на 30—40, я сообразил, что срабатывание ложное и самолёт был выведен из крена и мы нормально сели.

Мы уже расположились в профилактории, успели искупаться и поужинать, и распластаться на скамейках для табакокурения, а наиболее знойные отправились на «горку любви», под пальмы.

А я сижу и переживаю, что не сразу заметил то ложное срабатывание, а солнце продолжает садиться за горизонт. У нас ещё два захода солнца в наличии и настроение радостное.

Вдруг, вижу, что из столовой выходит мой бывший однокурсник с опущенной головой и ужасно расстроенный.

— Привет Серёга!

— Привет Лёха!

Четыре, а может и пять лет не виделись после окончания Академии!

В двух словах рассказали друг другу о новостях. А он мне и рассказывает о горе своём.

Летал он в Правительственном отряде и летел с ними член Правительства на Партийную конференцию, а может и не на конференцию. В том равительственном отряде штурман должен был сообщить расчётное время открытия дверей, чтобы встречающие его другие Правительственные и не очень правительственные члены могли морально лучше подготовиться к предстоящей встрече.

То ли диспетчер позабыл, что заходит литерный, то ли обстановка не позволяла, в общем опоздали с открытием дверей на несколько минут и Серёга переживал., а я удивлялся.

Через много лет мы тоже летели с очень важной персоной.

На вопрос диспетчера о времени открытия дверей, я сказал что не знаю, а посадка будет во столько- то. Зачем лишние переживания!

Не пошёл я под пальму с симпатичными и порой красивыми стюардессами (бортпроводницами) Бортовыми проводницами, так их чаще называли. Может потому, что в задании на полёт так было написано.

МОИ ПОЛЁТЫ

Летом летали очень много, продленка — 87 часов в месяц. Продлёнки можно было летать только 3 раза в году. Лётчики, конечно, в отпуска не ходили. Сезон начинался с 15 мая и до 15 сентября.

Самым, наверное, тяжёлым рейсом был «противозачаточный» Архангельск — Свердловск — Новосибирск и обратно. Вылетали в 21.00-солнце светило. Перелетали 60-ю параллель, наступала ночь. ещё через час мы садились в Свердловске, где была полная темнота-ночь.

Свердловск был, с моей точки зрения, самым бардачным аэропортом Советского Союза. Я не помню, чтобы мы вылетали оттуда по расписанию. (15 минут –наше время) Зато, когда мы вылетали из «Кольцово», наступало утро, и солнце светило прямо в глаза. Вот тут-то биоритмы и начинали брать своё, и очень хотелось спать. Ветер всегда дул попутный, с Запада на Восток и мы до Новосибирска долетали чуть меньше, чем за два часа. Выгружаемся, загружаемся, заправляемся и обратно при сильном встречном ветре. Солнце могло уже светить опять в глаза, и никакие перетрубации в правительстве страны на него не действовали…

В общем, налёт по возвращении с этого рейса был под 8,5 часов, +1 час предполётной, 3 часа на стоянке в аэропортах и +1 час послеполётного. На работе с 20:00 до 10 часов следующего утра, в 11 утра ты можешь лечь спать, если конечно, вы ещё в придачу не ушли на какой-нибудь запасной. Но в задании на полёт всегда значилось рабочее время продлено до 13 часов с согласия экипажа, а послеполётный разбор перенесён на другой день. Примерно с 86 года, понимая, что так работать нельзя, руководство сделало нам смену в Свердловске, где мы и отсыпались. За биологическую ночь нам начали платить только в самом конце 80-х.

Выходных не было или почти не было. На выходные нас отправляли в «Сочи на три ночи». Вообще, летом мы проводили до дней 5 на море в месяц, потому что, летали и в Сочи, и Баку, и Сухуми. Там и отдыхали. Ещё в конце 80-х добавилась смена в Ташкенте. Там тоже был водоём. Но спать с конца июня хотелось постоянно.

Когда наступало лето, моя жена с маленькой Олей уезжали сначала в Ульяновск, а потом к моим родителям в Ленинград. Зимой, чтобы дать мне выспаться она держала Олю на руках и проводила с ней всю ночь. Естественно, она очень уставала. Мой друг Игорь М., с которым мы летали на Ан-24, как-то пригласил нас к себе, и это должно было быть первой нашей встречей с детьми и жёнами. Люда так устала, что решила лучше поспать, и я с Олей и страхом, что ей будет не хватать мамы поехал.

У Нины, жены Игоря, пришла подруга, тоже стюардесса. Они нашли с моей Олей общий язык, и мы провели с Игорем время полезно и спокойно.

В году 88 я упросил дать мне 10 дней отпуска в конце мая, чтобы отвести Люду и Олю на море. Приехали в Сочи и поняли, что лучше нашего профилактория ничего нет. Там и остановились. На пляж ездили в то самое место, где обычно с экипажем отдыхали, у гостиницы «Горизонт». Лежим, загораем. Вдруг Оля вскочила и давай кричать на весь пляж «Папа, папа, смотри твоя знакомая стюардесса!»