Бесплатный фрагмент - Луи де Фротте. Герои Шуанерии

Мари Пьер Луи де Фротте

На этот раз мой рассказ будет о графе Луи де Фротте, полное имя Мари Пьер Луи де Фротте, ставшего во главе шуан Нормандии и возглавившего Королевскую и Католическую Армию Нормандии.

Если русскоязычный читатель захотел бы найти о нём информацию в интернете, то все сведения о графе свелись бы к банальному абзацу из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона.

— Фротте (Луи, граф de-Frotté) — предводитель роялистов (1755—1800). В начале революции эмигрировал из Франции. В 1795 г. примкнул к экспедиции Пюизе. Высадившись у Сен-Мало, он благополучно прошел сквозь цепь республиканских отрядов, захватил город Майенн и занял место в числе главарей нормандских инсургентов. В 1796 г., когда против него двинулся генерал Гош, Ф. перебрался в Англию. В 1799 г. снова появляется в Нормандии и департаменте Ла-Манш и действует весьма успешно. Когда генерал Брюнн выступил против шуанов, и все единомышленники Ф. стали сдаваться один за другим, он дольше всех упорствовал; но в конце концов все-таки завязал мирные переговоры. Благодаря письмам, где он высказывался против обезоруживания, Ф. был арестован, и вернейльский военный суд приговорил его к расстрелянию.

(взято из 26-а тома словаря стр. 821. 1902 год)

Любитель творчества Александра Дюма встретит упоминание Луи де Фротте на страницах романов «Тайный заговор» и «Соратники Иегу».

Тот, кто интересуется судьбой Людовика XVII, умершего в Тампле 8 июня 1795 года, знает и о многочисленных историях спасения мальчика, порой противоречащих друг другу, путем подмены его другим ребенком. Причем имена ребенка и его родителей, место их проживания, способы подмены на дофина, количество заговорщиков и способы проникновения в Тампль, постоянно меняются. На эту тему написано множество захватывающих повестей и романов, в частности Жульеттой Бенцони, и во всех них фигурирует Луи де Фротте. Причем по одной из версий, он сам лично проникает в тюрьму, неся на руках усыпленного опиумом ребенка, а дофина вывозят в тачке для грязного белья принадлежащей прачке Клуе, переодевают в девочку и отправляют в Вандею.

Об этой истории в России можно было прочитать еще в далеком 1814 году в журнале «Сын Отечества» Николая Греча. Из статьи «ложный дофин» напечатанной в 13 части журнала, уже тогда читатель мог узнать, «что граф Людовик де Фротте послал аббата Лорана в Нормандию, в сопровождении адьютанта своего Дюгамеля. Они подкупили в Сен Ло портного, по имени Герваго, что бы он за 200 000 ливров пожертвовал общему благу своим сыном схожему с дофином. В Тампле только трем человекам была доверена эта тайна, жене тюремщика и двоим караульным. После подмены, Людовик XVII был передан в руки господ де Фротте, дю Шательё и аббата Лорана».

Ну, пожалуй, это и всё, что известно о графе де Фротте в России. В этом нет ничего удивительного, для преодоления этой ситуации мною и затеян цикл книг «герои Вандеи и герои Шуанерии. За Бога и Короля». А участвовал ли Луи де Фротте действительно в спасении Людовика XVII, заговор с целью спасти мальчика действительно был, как были и заговоры с целью спасти Людовика XVI и Марию Антуанетту, вы узнаете, прочитав мою книгу.

Глава первая

Итак, я начинаю свой рассказ.

Во вторник, 5 августа 1766 года, в Алансоне, городе, расположенном в Нижней Нормандии, в семье пехотного капитана родился первенец, мальчик. Он был крещен в тот же день с именем Мари Пьер Луи. Его отец, Пьер Анри де Фротте, совсем недавно женился на Агате де Клерамболь, дочери морского офицера, 15 октября 1765 года, свадьба состоялась на родине невесты, в городе Пор-Луи в Морбиане, Бретань.

Что примечательно, отец маленького Луи был потомственным протестантом, а мать католичкой, поэтому мальчика и крестили в день рождения в католической церкви.

Род де Фротте происходит из Бурбонне, одной из провинций в центре Франции, что когда то была герцогством Бурбон. В 1434 году, один из Фротте переехал в Нормандию, поступив на службу к герцогу Алансона, получив за это в лен домен Кутерн. В 1509 году, сестра Короля Франциска I Маргарита, вошедшая в историю под прозвищем Наваррская, выходит замуж за Карла IV герцога Алансонского и в секретарях у неё был, один из предков Луи, Жан де Фротте. И как сама хозяйка, автор «Гептамерона» и «Зерцала грешной души», покровительница поэтов и музыкантов, Жан то же не чуждался литературной деятельности. Двор герцогини был открыт для новых идей, она привлекала к себе поэтов разных школ, вольнодумцев и гуманистов, преследуемых церковью; и похоже именно тогда, предки Луи стали протестантами, или как их называли во Франции, гугенотами. Именно при покровительстве Маргариты Наваррской возникли во Франции первые тайные протестантские общины (хотя её брат Франциск I, повелел конфисковать все протестантские сочинения и под угрозой смертной казни запретил гугенотам устраивать своё, протестантское богослужение). И как это было принято в дворянских семьях, почти все де Фротте были военными.

Отец Луи, Пьер Анри не был господином Кутерна, что по праву майората достался его старшему брату и всецело зависел от жалования капитана, поэтому семья мальчика жила довольно скромно. В собственности семьи было даже не поместье, а скорее участок земли Ла Римблиер с небольшим домом, отнюдь не замком, в коммуне Даминьи близ Алансона. Так кстати жила половина дворянства во Франции, накануне революции.

В 6 лет, Луи потерял мать, отец скитался по гарнизонам, поэтому воспитанием мальчика занялись многочисленные тетушки по отцовской линии, мадам де Шабо, баронесса де Сали, мадмуазель де Кутерн и мадмуазель де Иф. Так что жил Луи у тети в замке Иф, возле города Кан в Нижней Нормандии. Гостил он и у дяди, маркиза де Кутерн, последний даже хотел сделать мальчика своим наследником.

Как многие дворянские дети того времени, Луи получил домашнее образование, в школу тогда ходили только простолюдины. Хотя посещение школы в то время было гражданской обязанностью, были школы, как для мальчиков, так и для девочек, но уровень образования был довольно низок, основным предметом кроме письма и чтения был аналог нашего «закона Божьего», ну и математика и основы истории. Учителя получали мало и довольно часто совмещали преподавательскую деятельность с какой-либо другой, и были порою простыми грамотными ремесленниками без всякого педагогического образования. Конечно, в иезуитских школах давалось более основательное образование, где ученики помимо латыни изучали географию, природоведение, астрономию, философию, теорию музыки и так далее, но это скорее были уже колледжи, а не школы и они готовили ученика к поступлению в университет.

Мальчик увлекался историей, любил читать рыцарские романы, делал успехи в математике и помимо прочего изучал немецкий язык. Будучи подвижным ребенком, он не только играл во всякие салки, горелки, с детьми слуг, но и брал необходимые в то время особенно для дворянина уроки фехтования и верховой езды. Не раз, будучи всего 10—12 летним мальчиком, он ездил без спросу в ночное.

В 13 лет, со своим другом, сыном одного из слуг, взяв без спросу лошадей из отцовской конюшни и желая добраться до ближайшего порта, где мальчики намеревались продать лошадей и сесть на корабль, он бежит в Америку, что бы сражаться там за свободу американских колонистов с Англией. Но беглецы были пойманы по дороге и возвращены обратно.

А пока отец Луи получает чин майора и вторично женится на двадцатилетней Анне Сюзанне Дюмон де Бостакё де Ламбервиль, два её брата потом будут сражаться в Королевской и Католической Армии Нормандии, Исаак Габриель Огюст и Исаак Антуан Огюст.

После неудачного побега, отец понимает, что сын уже вырос, и отдает его в военную школу в Версале (École militaire), тем более, что юный Луи собирался как и все де Фротте стать офицером и не видел своего будущего вне военной карьеры. Школа была специально создана в 1751 году, что бы дать военное офицерское образование, для выходцев из бедных дворянских семей, реорганизована в 1777. В 1779 году школа располагалась на улице Святого Людовика (в Версале) откуда переехала в 1781 году на улицу Бурдоне. Выпускники этой школы пополняли собой в основном гвардейские полки.

Среди учителей мальчика был Антуан-Жозеф Горса, что как раз приступил там к преподаванию в 1779 году, будущий деятель французской революции и член национального конвента, проголосовавший против смерти Короля и за его изгнание, он окончит жизнь на гильотине 7 октября 1793 года.

Там же, в Версале, в церкви Святого Людовика, своего небесного покровителя, Луи принял первое причастие. Не смотря на фривольность нравов, царящую тогда в Версале, юный де Фротте сохранил юношескую чистоту и прислуживал по воскресеньям на мессе в церкви. Там он мог видеть Людовика XVI и Марию Антуанетту, что приходили в храм на богослужение.

Глава вторая

Отучившись два года в школе, в марте 1781 года Луи поступает в довольно престижный элитный пехотный le régiment Colonel-Général полк, что был преобразован в 1780 году, младшим лейтенантом. Во время войны, этот полк должен был сопровождать Короля и быть самым первым среди других пехотных полков. Полк стоял в городе Лилле и командовал полком маркиз де Рабоданже, родственник юноши (одно из крыла рода де Фротте).

Желая стать лучшим офицером, и видя пробелы в своем образовании, Луи де Фротте активно занимается самообразованием; читает книги по тактике, стратегии и фортификации, изучает прусскую военную систему, не забывая про историю, философию, экономику. Причем прочитаны работы модных тогда энциклопедистов, Жан Жака Руссо, Вольтера, Дидро. Он на хорошем счету у начальства, пользуется любовью и уважением сослуживцев, но мирное время не позволяет проявить, ни мужество, ни отвагу, ни подняться вверх по служебной лестнице. Среди близких друзей юноши по полку были нормандец де Вальер, князь Луи-Станислав де Ла Тремойль, брат одного из будущих героев Вандеи, Антуана Филиппа князя де Тальмона и граф де Преси, что отличится 10 августа 1792 года при защите королевского дворца в Тюильри.

Полк менял места дислокации, переходя из Лилля в Безансон, а потом опять в Лилль. Провинциальная жизнь текла тихо и неторопливо. В конце 1787 начале 1788 года, Луи провел несколько месяцев с семьей. Он всё еще по-прежнему младший лейтенант, хотя многие его сверстники, уже капитаны. Маркиз де Рабондаже оставил руководство полком в 1782 году, подарив племяннику свою шпагу, и у Луи нет ни родственников, ни покровителей, что способствовали бы карьере. Революцию 1789 года де Фротте встречает простым лейтенантом в Лиле.

Правда, герои Вандеи не отличались высокими воинскими званиями. На кануне революции Лярошжаклен-младший лейтенант, д’Эльбе, Шаретт, Сапино, Сцепо — просто лейтенанты, Лескюр, Мариньи, Боншан, Флеро, д’Отишан-капитаны. Стофле был отставным сержантом, а будущий генералиссимус Кателино, простым коробейником.

Луи не питает никаких демократических иллюзий, он искренне возмущен событиями в столице, как и все получая известия из Парижа в Лилле в основном из газет. Он чувствует, что надо нанести контрудар, и в этом его поддерживают офицеры полка, бывшие все как один монархистами. Они ждут приказа, что бы следовать в столицу и навести там порядок! Но этот приказ от Короля верным ему войскам, так и не приходит.

В это время в Лилле проживала леди Шарлотта Аткинс, в своем салоне она привечает юных офицеров роялистов, среди которых и Луи де Фротте. В прошлом, актриса королевского театра, её девичья фамилия Уолпол, вышедшая замуж за лорда Эдварда Аткинса, она вместе с мужем путешествовала по Франции. Потом она поедет в Париж и будет представлена Королеве знаменитой Жюли де Полиньяк, в салоне которой она блистала, и княгиней де Ламбаль (в одних книгах Шарлотта была представлена Королеве до Лилля, в других, после, это не столь важно). Затем супруги вернутся в Англию. В дальнейшем, она опять поедет в Париж, в апреле 1793 года, и попытается спасти Марию Антуанетту. Леди Аткинс хотела поменяться одеждой с Королевой и остаться вместо неё в камере, обрекая себя тем самым на неминуемую смерть, ей удалось путем подкупа проникнуть в темницу, но Королева отказалась бежать, не желая, что бы за неё пострадал кто-то другой. Потерпев неудачу, Шарлотта сосредотачивает все усилия, что бы устроить бегство малолетнего Людовика XVII, начиная с конца 1793 года вплоть до 8 июня 1795 года, официальной даты смерти Шарля Луи. На попытки спасения членов королевской семьи, она потратила все своё состояние.

В марте 1790 года в Лилль прибывает другой пехотный le régiment Royal des Vaisseaux полк (или полк морских пехотинцев), чьи солдаты и офицеры были ярыми республиканцами. И между солдатами двух полков произошла настоящая битва. 8 апреля республиканцы начали задирать роялистов, что, в конце концов, вылилось в восьмичасовой бой на улицах города, в котором было убито 7 солдат и несколько человек из гражданского населения, помимо прочего было множество раненых как с той, так и с другой стороны. В дело вмешалась городская милиция, и муниципалитет вынес решение удалить республиканский полк из стен города.

Кстати полк королевской морской пехоты, гордо носивший свое имя с 1669 года, 1 января 1791года, будет переименован в 43e régiment d’infanterie de ligne или 43 линейный пехотный полк. Как впрочем, и роялистский régiment Colonel-Général (полк генерал-полковник по-русски не звучит) стал с 1 января, 1er régiment d’infanterie de ligne или первым линейным пехотным полком.

Но решение городской администрации было оспорено Национальной Ассамблеей, благодаря жалобе офицеров революционного полка, и морские пехотинцы вернулись в Лилль, откуда были удалены роялисты, их отправили в Дюнкерк.

В Дюнкерке, наконец-то, Луи де Фротте получит чин капитана. Он пытается поднять офицеров, агитируя идти маршем на Париж, но безуспешно. Дисциплина есть дисциплина, а приказа от Короля идти маршем на Париж нет. Людовик XVI не хочет развязывать гражданскую войну. Хотя после событий 5 октября 1789 года Король с семьей были, по сути, пленниками во дворце Тюильри под присмотром Лафайета, командующего национальной гвардией. И к тому же декрет от 28 февраля 1790 года обязывает армейских офицеров служить не только одному Королю, но и нации! Король, по сути, оставаясь главой государства, фактически не имел никакой власти, вся власть принадлежала Национальному Собранию (Ассамблеи).

19 июня 1790 года был отменен институт наследственного дворянства и все связанные с ним титулы. Называть себя маркизом, графом, виконтом было запрещено, граждане могли носить только фамилию главы семьи. После этого декрета, началась, чуть ли не массовая эмиграция дворянства.

Задумывается о бегстве и Король. В сентябре 1790 года, епископ Памье, Жозеф Матьё д’Агу, предложил Королю бежать на границу, туда, где командует месье де Буйе, что бы там собрать верные Людовику XVI войска. Но лишь смерть Мирабо в апреле 1791 года, тайно покровительствовавшему королевской семье и запрет отмечать Пасху, что выпала в тот год на 18 апреля, вне Парижа (экипаж Короля был буквально остановлен толпой народа) подтолкнула Людовика XVI на решительные действия. В ночь на 21 июня, Король с семьей бежит из столицы. Он оставляет после себя манифест.

— Французы, — говорит Король в этом обращении к своему народу, — пока я надеялся увидеть возрождение порядка и общественного благосостояния посредством мер, условленных между мною и Собранием, я не останавливался ни перед чем. Клевету, обиды, оскорбления, лишение свободы — я все перенес без жалоб. Но ныне, когда я вижу королевство разоренным, собственность попранной, личную безопасность поколебленной, когда я вижу полную анархию во всех сферах государства, я считаю себя обязанным отдать отчет моим подданным в побудительных причинах моего поведения. Созыв Генеральных штатов, двойное представительство, пожалованное третьему сословию, соединение сословий, жертва 20 июня — все это я сделал для нации, и все эти жертвы оказались напрасны и были обращены против меня. Меня держали пленником в моем собственном дворце, ко мне приставили тюремщиков, а не гвардию, меня сделали ответственным за правление, которое вырвали из моих рук. Я обязан был поддерживать достоинство Франции по отношению к иностранным державам, а у меня отняли право мира и войны. Ваша конституция составляет постоянное противоречие между титулами, которые мне дает, и правами, в которых мне отказывает. Я не более чем ответственный глава анархии, а мятежная сила клубов отнимает у вас самих реальную власть, которую вы отняли у меня. Французы, неужели от них вы ждете своего возрождения? В таком положении мне остается только воззвать к правосудию и к любви моего народа и бежать от мятежников и притеснений, Собрания и клубов в какой-нибудь город моего королевства. И там, пользуясь полной свободой, подумать о тех изменениях, каких требует конституция, о восстановлении нашей святой религии, об укреплении королевской власти и об утверждении истинной свободы.

Марат же в ответ составляет другой манифест и распространяет его по Парижу.

— Народ, — говорит он, — вот каковы верность, честь, религия королей! Австрийка соблазнила Лафайета, Людовик XVI в монашеском платье ускользнул вместе с дофином, женой, братом, со всем семейством. Теперь он смеется над глупостью парижан и вскоре будет плавать в их крови. Граждане, это бегство давно готовилось изменниками Национального собрания. Вы близитесь к гибели, так начните же думать о своем спасении. Выберите немедленно диктатора, и пусть ваш выбор падет на гражданина, который до сих пор проявил больше всех разума, рвения и верности. Делайте все, что он вам скажет, чтобы поразить врагов.

Вечером 22 июня, Национальное собрание обсудило и приняло проект обращения к французам, звучащий следующим образом

— Революция не отступит. Мы спасем нацию, посылая в армию подкрепление в триста тысяч человек. Мы спасем порядок, ставя его под защиту рвения и патриотизма вооруженных граждан. В этом положении мы готовы встретить наших врагов. В манифесте короля обвиняют вас, обвиняют конституцию, обвиняют закон! Нация справедливее: она не обвиняет короля за преступления его предков. (Рукоплескания.) Но король присягал 14 июля этой конституции; неужели он согласился на клятвопреступление? Изменения, сделанные в конституции королевства, сваливают на так называемых мятежников. Нескольких мятежников! Этого недостаточно: нас двадцать шесть миллионов мятежников! (Новые рукоплескания.) Французы! Все власти организованы. Все на своих местах. Национальное собрание бодрствует. Не бойтесь ничего, кроме самих себя, в случае, если бы справедливое волнение повело вас к беспорядку. Взгляните на Париж! Подражайте столице! Там все идет обычным порядком.

Тираны обманутся: чтобы наложить на Францию иго, нужно уничтожить целую нацию. Если деспотизм осмелится сделать такую попытку, он будет побежден, а если восторжествует — то на развалинах.

В 10 часов вечера в Национальное Собрание приносят пакет из Варенна. В Сент-Мену почтмейстер Жан-Батист Друэ узнал в проезжавшей мимо карете Короля, (причем по изображению на монете в 50 ливров) но что бы удостоверится в этом, он вскочил на коня и бросился вдогонку. В Варене он ударил в набат, обратившись к местному комиссару бакалейщику Жану-Батисту Соса, и королевская семья была задержана. Национальное Собрание посылает трех комиссаров Барнава, Петиона и Латур-Мобура, что бы обеспечить доставку Людовика XVI в столицу. Пленники въехали в Париж 25 июня в 7 часов вечера.

Так, обычный почмейстер, праздно шатавшийся вечером по своей деревне и случайно узнавший Короля по его сходству с изображением на монете, решил судьбу монархии.

Весть о побеге Короля достигла Дюнкерка 23 июня. Подстрекаемые гражданином Эммери, солдаты, теперь уже первого линейного пехотного полка, подписывают патриотическую прокламацию. Получены приказы от Национального Собрания перехватить Короля, считалось, что Людовик XVI направляется в Люксембург или Брюссель. Офицеры полка, все как один роялисты, намерены наоборот, спасти Короля.

Исполняющий обязанности командира полка, лейтенант-полковник шевалье де Теон призывает солдат, одеть, белую кокарду.

Луи с частью солдат и офицеров, оставшихся верными Королю, отправляется сначала в Фурне, а оттуда в Брюссель. Там он узнает, от командира полка (шевалье де Теон всего лишь заместитель) маркиза де Ла Кьёля, что Король был арестован в нескольких лье от границы, в маленьком городке Варенне.

Глава третья

После неудавшегося бегства Короля в Варенн, Национальным Собранием была сразу же введена новая форма присяги, 22 июня 1791 года. И если раньше, солдаты присягали нации, закону и Королю, то новая форма присяги звучала так.

— Я клянусь использовать оружие в моих руках только на защиту Родины, и сражаться против внутренних и внешних врагов конституции провозглашенной Национальной Ассамблеей. И скорее умереть, чем страдать от нашествия на французскую территорию. И не исполнять никаких приказов и постановлений, что не будут исходить из Национальной Ассамблеи или противоречить оным.

Ни один уважающий себя роялист не мог её произнести. Роялисты выходят в отставку или просто бросают службу, отправляясь в эмиграцию. Они топчут трехцветные кокарды и надевают белые. К границе двигались целые отряды верных Королю солдат и офицеров. В то время эмиграция пополнилась самой большой партией профессиональных военных.

Так и Луи де Фротте решает остаться в Бельгии. На другой день он был представлен графу д’Артуа и Антуану Луи Франсуа де Безиаду, герцогу д’Аваре, доверенному лицу графа Прованского, брата Людовика XVI. Кстати Антуан, полковник Булонского полка, организовал бегство графа Прованского 20 июня 1791 года, фактически в то же время, что и бегство королевской семьи, в Бельгию, которое закончилось благополучно. Здесь, что бы не привлекать к себе внимания, переодетые беглецы передвигались на почтовых каретах дилижансах, а не на своей собственной, и в итоге спокойно достигли Брюсселя. Так что де Фротте был счастлив, что он, ставши эмигрантом, фактически продолжает служить королевской семье.

В это время виконт де Бюсси, майор королевского бургундского драгунского полка, создает из офицеров эмигрантов элитный кавалерийский полк Chevaliers de la couronne (Рыцарей Короны) состоящий всего из 300 человек из благородных фамилий. И Луи, был зачислен в этот полк. Среди однополчан старший брат его лучшего друга Луи-Станислава, Антуан Филипп князь де Тальмон, ставший в свою очередь так же другом де Фротте.

Полк входил в «Армию братьев Короля», состоящую из 15 000 человек под командованием герцога Виктора-Франсуа де Брольи, героя семилетней войны, бывшего маршала Франции. Герцогу идет семьдесят четвертый год, но он по-прежнему полон сил. Кстати, в 1796 году герцог поступит в русскую службу и получит от Павла I, 26 октября 1797 года, чин генерала-фельдмаршала Российской Армии, откуда, выйдет в отставку по состоянию здоровья в 1799 году (всё-таки 81 год, это 81 год).

В свою очередь корпус де Брольи входит в объединенную Прусско-Австрийскую Армию под командованием герцога Карла Вильгельма Брауншвейгского. 5 июля 1791 года, австрийский император Леопольд II обратился к европейским монархам с призывом защитить монархию во Франции, и, в конце концов, 7 февраля 1792 года, был заключен австро-прусский военный союз. Первой естественно объявила войну революционная Франция, 20 апреля 1792 года, Австрии, и тут же пошла в наступление в Бельгии и Фландрии, желая там разжечь «пожар революции» и рассчитывая, что неприятель вдохновится идеями свободы, равенства, братства, и обратит оружие против собственных господ. Это была армия генерала Рошамбо в количестве 35 000, у Валансьена, армия генерала Лафайета 30 000 у Меца и армия генерала Люкнера 20 000 человек, севернее Страсбурга. Генералы, стоявшие во главе армий, участвовали в семилетней и северо-американской войне. В конце апреля французы пошли широким фронтом в четыре колонны, на Намюр, Монс, Турне и Фюрн. Фактор внезапности и численное превосходство было на стороне французов.

Но всё пошло не так, как рассчитывали «пламенные революционеры» Один из отрядов французской армии численностью 4000 человек наступал через границу из Лилля, когда неожиданно путь ему преградил гораздо менее многочисленный австрийский гарнизон города Турне. Не было сделано ни одного выстрела, не дошло дело и до штыкового боя. Мгновенно охваченные паникой, французы с криками бросились назад, пока не добежали обратно до Лилля. Там поход закончился мятежом, во время которого был убит командир корпуса и несколько старших офицеров. В тот же день французская дивизия под командованием Бирона числом 10 000 встретилась с небольшим отрядом австрийских стрелков, который проводил рекогносцировку на местности. Противники едва успели обменяться выстрелами. Достаточно было нескольких точных выстрелов австрийцев по боевым порядкам французов, как два полка французских драгун бросились удирать с криками: «Нас предали!» Их примеру сразу же последовали и остальные французские солдаты. Подобные случаи панического бегства, почти всегда необъяснимого, происходили постоянно, как только первые революционные французские полководцы Рошамбо, Люкнер или Лафайет пытались бросить свои войска на врага.

Итак, встретившись с австрийскими частями, две средние колонны отступили в полном беспорядке, превратившемся в паническое бегство. Достаточно было просто австрийцам открыть огонь по французским позициям, как люди обращались в бегство. Французские солдаты кидали знамена, убивали офицеров, видели кругом предательство и измену. Это бегство вызвало отступление и двух фланговых колонн, к тому же население Бельгии без энтузиазма и скорее враждебно встретило революционные войска. В итоге генерал Рошамбо сложил с себя командование. Но австро-прусские войска не особо то, рвались вперед, и на фронте установилось относительное перемирие, длившееся до конца августа.

Тем временем, после 10 августа 1792 года, Король был с семьей заключен в Тампль и во Франции в сентябре провозглашена республика. 19 августа основные силы союзников под командой герцога Брауншвейгского перешли Рейн и стали сосредотачиваться между Кёльном и Майнцем. Французские эмигранты были разделены на три корпуса. Первый числом 12 000—15 000 под командованием графа д’Артуа и маршала де Брольи, непосредственно подчинявшийся герцогу Брауншвейгскому. Второй, 4000—5000 под командованием принца де Конде, непосредственно подчинявшегося австрийскому генералу Ла Туру. И третий, 3000 человек, под командой герцога де Бурбона, что входили в армию герцога Саксен-Тешенского

Полк де Фроте располагался в основной или центральной армии силой 80 000 человек и подчинялся непосредственно герцогу Брауншвейгскому. Сам Луи рвется вперед, желая спасти Короля и его семью из заточения, и пока успех сопутствует роялистам. 20 августа, генерал Лафайет хорошо осведомленный о событиях в столице, переходит на сторону противника. 23 августа, почти без боя была взята крепость Лангви, 2 сентября сдался Верден. Карл Вильгельм ведет Союзную Армию прямо на Париж и приблизился уже к Аргонскому лесу, осталось только пройти через Арденны, миновать Шалон и всё. И тут Дюмурье, после бегства Лафайета назначенный главнокомандующим северной армии, бросается ей на перерез, и перекрывает дорогу прусскому авангарду, при этом он призывает на подмогу Келлермана, сменившего Люкнера, из Меца. Келлерман запаздывает, и северная часть обороны сметена союзными войсками. Дюмурье отступает к Сен-Менегу, где к нему 19 сентября присоединится Келлерман. В нескольких километрах к западу от этого города и расположено теперь уже всемирно известное селение и холм Вальми. Это довольно болотистая местность, где можно не опасаться атаки конницы и при этом контролировать дорогу на Шалон-сюр-Марн и Париж. Причем боевой дух французских войск был очень низок, солдаты сразу же бросались в бегство, едва завидев прусских гусар.

Между тем, новость об отступлении Дюмурье от аргонских проходов и о той панике, что охватила часть его армии, быстро распространилась по стране. Даже Келлерман решил, что армии Дюмурье больше не существует и остановил движение вперед, когда уже подходил к Сен-Менегу. Не желая попасть в ловушку, он решает было командовать отход, и только эстафета от главнокомандующего спасла его от этого шага. Келлерман продолжил движение и оказался несколько позади и слева от Дюмурье, ставшего у Сен-Менегу. Армия герцога Брауншвейгского в полном составе прошла через верхний проход в Аргоне и оказалась на высотах Ла-Лун, что тянутся под углом с юго-запада на северо-восток, как раз напротив позиций Дюмурье. Фактически герцог был тогда ближе к Парижу, чем французские армии, но кто оставит у себя в тылу столь значительные силы противника, и Карл Вильгельм решил атаковать. Тем временем Келлерман перебрался через реку Ов, на плато Вальми.

Утром 20 сентября, правое крыло Союзной Армии пошло в атаку с целью опрокинуть левый фланг Келлермана и затем, зайдя в тыл, отрезать французам отступление на Шалон. Остальные силы наступали с высот Ла-Лун, полукругом окружавших плато Вальми. Их задачей было нанести фронтальный удар по Келлерману и одновременно отрезать его от Дюмурье. Утром был густой туман, и в этом тумане, в лучах предрассветного солнца сверкали лишь вершины холмов. Часам к 10 утра, туман стал рассеиваться, и французские солдаты увидели со своего плато бесчисленные шлемы прусской кавалерии, что могли бы окружить французов, если бы начали немедленную атаку, и плотную колонну прусской пехоты двигающуюся вперед. Рядом мелькали отряды австрийской легкой кавалерии.

Но лишь только в час дня (!), когда туман полностью рассеялся, прусские войска под прикрытием артиллерии пошли в атаку. Но в ответ раздался огонь французской артиллерии. А дальше началось то, что в историю вошло под именем «канонада под Вальми». Атака прекратилась и пошла банальная перестрелка с обеих сторон, что продолжалась до вечера, настоящего сражения, в сущности, так и не было. Причем потери французов составили 300 человек, а их противников всего 184 человека! И это называется сражение в котором участвовало с французской стороны 47 000, с прусской 35 000 человек!

И герцог Брауншвейгский простоял на месте 10 дней, не решаясь начать новое наступление! 30 сентября 1792 года, австро-прусские войска получили приказ начать отступление и двинулись обратно к Рейну! Французы естественно не преследовали противника, который 5 октября покинул территорию страны.

О значении «победы под Вальми» для французской революции и французской республики, которая была провозглашена, 22 сентября 1792 года написано много. Как и о царившем повсюду во Франции массовом воодушевлении, вызванном этой «победой». Но мало кто замечает всю странность этой «победы».

Причем среди французских роялистов существует мнение, что масонские французские братья дали приказ своим прусским собратьям отступить. И еще одно странное совпадение. Когда в 1806 году умер герцог Брауншвейгский, нотариус, описывавший наследство, неожиданно обнаружил в его знаменитой коллекции (свыше 2400 крупных камней) «Голубой алмаз Золотого руна» в 120 карат, принадлежавший французской короне. Документов на покупку этого камня, как и некоторых других из той же сокровищницы, найдено не было.

Хорошо известные на сегодня факты выстраиваются в следующую цепочку: 16 сентября 1792 года в Париже было ограблено хранилище королевских ценностей Гард-Мёбль, причем в мемуарах жены министра внутренних дел Ролана в качестве главных подозреваемых фигурируют люди, близкие к Дантону; 17 сентября 1792 года в штаб французского командующего Дюмурье в качестве специального комиссара парижской коммуны командирован депутат Конвента Карра, живший до революции в Германии и прекрасно знакомый с герцогом Брауншвейгским; 19 сентября 1792-го, по воспоминаниям короля французов Луи-Филиппа, бывшего тогда адъютантом генерала Дюмурье, Дантон говорил ему лично: «Скажите своему шефу, что он может спать спокойно. Он победит Брауншвейга, когда его встретит»; 21 сентября 1792-го войска Дюмурье одержали «победу» при Вальми. Несколько особо ценных камней из королевской сокровищницы оказались при этом в сокровищнице побежденного герцога. Так что банальный подкуп налицо. Хотя при этом не стоит забывать, что герцог Брауншвейгский действительно был масоном, как был масоном и Дюмурье и Келлерман и масса французских военачальников и политических деятелей, а братья между собой всегда договорятся. Да к тому же, сильная королевская Франция не нужна была ни Австрии ни Пруссии, ни Англии.

Рассказы же о том, что Прусская Армия, считавшаяся на тот момент самой лучшей в Европе, начала испытывать нужду в припасах, и была просто подкошена начинающимися среди солдат болезнями, что и вызвало её отступление, вызывают просто недоумение. Как только она воевала до этого, и почему её признали лучшей в Европе, не понятно.

Конечно, история не знает сослагательного наклонения, но 22 года спустя, 3 мая 1814 года, брат Людовика XVI, Людовик XVIII вступил в Париж на прародительский престол именно «на штыках интервентов». Во Франции преследование отступающего Наполеона русскими (а потом и австро-прусскими) войсками называют не иначе как «invasion», то есть «вторжением» или «нашествием».

А пока роялисты-эмигранты обвиняют герцога Брауншвейгского в предательстве. Луи и его товарищи хотят одни атаковать Дюмурье, но вынуждены, подчинятся армейской дисциплине. После отхода Союзной Армии за пределы Франции, де Фротте и его друг де Ла Тремойль покидают её и отправляются в Италию. Луи-Станислав предложил поступить на службу к Королю Сардинии. Король Сардинии или Пьемонта, Виктор–Амадей III так же вел войну с революционной Францией.

Глава четвертая

По дороге, друзья остановились в Сальме, у дяди Луи-Станислава, рождество они встретили уже в Милане (Миланское герцогство входило тогда в состав Австрии) в обществе родственника Луи маркиза де Ла Карт. Но на границе Пьемонта они были остановлены пограничной стражей. Оказывается, король Сардинии издал указ запрещающий въезд, в своё королевство всем эмигрантам без исключения! И, опять-таки, нашим путешественникам помогли обширные связи Луи-Станислава. Жена графа д’Артуа Мария-Тереза Савойская, была старшей дочерью Сардинского Короля и после революции бежала к отцу, у которого и жила в то время с дочерью. В то время, Савойя, Пьемонт и Сардиния составляли единое королевство со столицей в Турине. Так что друзья обратились сперва к Марии-Терезе, послав ей депешу, и по её протекции, все-таки, дочь Короля, это дочь Короля, беспрепятственно добрались до Турина.

В Турине, они узнают о казни Короля Людовика XVI, что было для друзей настоящим шоком. Объятые жаждой мести, они хотят действовать. А тем временем французская республика объявляет 1 февраля 1793 года войну Нидерландам и Великобритании, а 7 марта 1793 года, Испании. Осталось только решить, к кому присоединиться, так как пьемонтская и австрийская армия по своим боевым качествам, друзей разочаровала. И по предложению опять-таки Луи-Станислава, решено было поступить в армию принца Конде (Людовика-Иосифа де Бурдон-Конде) на Рейне, снаряженную им за свой счет и составленную исключительно из эмигрантов, где командиром гусарского Сальм-Кирбургского полка был очередной дядя Луи-Станислава. В этот полк естественно друзья и поступили, причем де Ла Тремойль полковником, а де Фротте, простым волонтером. В армии Конде был переизбыток офицерского состава, так что часто младшие офицеры шли служить рядовыми, а генералы становились полковниками или даже командирами рот.

В то время, «победитель при Вальми», Дюмурье, был разбит 18 марта 1793 года в сражении у Неервидена в Бельгии, Фридрихом Иосия Саксен-Кобург-Заальфельдским, главнокомандующим войск в Австрийских Нидерландах. Причем на этот раз сам Шарль Франсуа Дюмурье, видя, что пощады ему от Конвента не будет, задумал повести свою армию на Париж, дабы свергнуть Конвент и восстановить монархию. Но его идеи не нашли поддержку в революционной армии, и 4 апреля Дюмурье бежал к австрийцам.

В лагерь эмигрантов приходят сведения и о восстании в Вандее и в Лионе, но они отрывочны и противоречивы, так как в основном источником новостей были пленные и перебежчики. А пока союзные войска одерживают победы над французами, взяты крепости Конде, Валансьен, город Майнц. Причем роялисты эмигранты рвутся помогать восставшим Лиона, в отличие от Вандеи и Бретани, он находится сравнительно не далеко от границы. Они обращаются к принцу Конде и непосредственно к братьям казненного Короля с прошением дать приказ идти на помощь лионцам. Среди них находится и де Фротте. Прошение было удовлетворено, причем был составлен особый отряд из эмигрантов готовый, идти на помощь, куда вошел и Луи, но это отряд был остановлен савойской и австрийской армией, что заняли Эльзас. Между войсками антифранцузской коалиции не было никакой согласованности.

Хотя восстание началось 29 мая, но только 9 августа генерал Конвента Келлерман с силой в 65 000 человек приступил к осаде Лиона, гарнизон которого составлял 10 000. Осада длилась два месяца, и 12 октября город был взят, не смотря на ожесточенное сопротивление его защитников. Тысячи людей были расстреляны или гильотинированы. Помощь от австрийцев и пьемонтцев так и не пришла, хотя их вооруженные силы находились всех ближе к Лиону.

А пока союзные войска одерживают 14 сентября победу при Пирмазенсе и 13 октября при Виссембурге. В этом бою из эмигрантов была сформирована седьмая колонна армии графа Вюрмстера в которой и был Луи, но между австрийцами и пруссаками опять возникают трения, что отнюдь не способствуют общему делу. Так что в конце декабря, начале января, союзники утратят свои позиции в Эльзасе.

16 октября 1793 года была казнена Мария-Антуанетта, весть эта вскоре дошла и до отряда принца Конде. Луи де Фротте видя бессмысленность эмигрантской «мышиной возни», решает пробираться в Вандею. Он просит отставку у Конде и садится на английский корабль в городе Остенде (бельгийский город на берегу Северного моря) и направляется в Вандею. Это был один из кораблей флота лорда Мойра, что должен был доставить помощь вандейцам. А для того, что бы получить эту помощь, вандейцы должны были захватить один из портов на Ла-Манше.

14 ноября 1793 года, Лярошжаклен подходит к стенам Гранвиля с отрядом в 20 000 человек. Гарнизон города под командованием Карпентьера составлял всего 5000 человек, но отличные оборонные укрепления делали город практически неприступным. Попытка штурма провалилась из-за отсутствия осадной техники, поддержки с моря, и энергичной обороны республиканцев. Английский флот, прибытие которого так ждали, так и не появился на рейде. Британский флот стоял в Джерси и был готов вмещаться, но его командир Френсис Родон-Гастингс, лорд Мойра, был дезинформирован и не знал о нападении на Гранвиль. После убийственной 36 часовой атаки, 15 ноября в три часа дня, Анри де Лярошжаклен дает приказ к отступлению.