Бесплатный фрагмент - Луи д'Адинье. Герои Шуанерии

Луи д’Адинье

На этот раз мой рассказ будет о Луи Марии Огюсте Фортуне д’Адинье де ла Бланшэ одном из предводителей шуан, что в отличие от большинства товарищей, павших в бою или казненных республиканцами, встретил реставрацию монархии во Франции и прожил довольно долгую жизнь, отойдя в мир иной в возрасте 92 лет.

Имя его даже не почти, а фактически не известно в России, в русскоязычном интернете на момент написания этой книги о нём ничего не было, единственным хорошим исключением служит небольшая, всего в один абзац, статья о Адинье де ла Бланшэ в блоге «Наполеон и революция».

Ситуация не удивительная и можно сказать довольно характерная, для её преодоления мною и затеян цикл книг « Герои Вандеи и Шуанерии. За Бога и Короля».

Как многие современники пережившие смутное время революции д’Адинье оставил после себя два увесистых тома мемуаров по шестьсот страниц в каждом, что были использованы автором для написания этой книги.

Итак, я начинаю свой рассказ.

Глава первая

12 января 1765 года в семье графа Гая Рене Шарля Франсуа д’Адинье и его супруги Луизы Жозефины урожденной де Робьен родился мальчик, названный при крещении Луи Мария Огюст Фортуне.

Луи был вторым сыном графа, его старший брат Поль Мари Селест родился 5 мая 1763 года. И как в сказке, у графа д’Адинье было три сына, младший Шарль Франсуа родился 27 февраля 1769 года и был другом и однополчанином Бонапарта в Валенсе и дочь Луиза Шарлота.

Старший брат Поль проживет 94 года и на две недели переживет среднего брата Луи, а младший брат проживет всего лишь 89 лет и всего на год переживет старших братьев, в семье д’Адинье все были долгожители. Дед нашего героя Шарль Франсуа, родившийся в 1695 году, проживет 86 лет, и только отец Гай Рене выпадает из этого списка, он отошел к Господу 11 июня 1783 года в возрасте всего лишь 48 лет, будучи раненым на дуэли. Полученная рана оказалась смертельной и врачи не могли его спасти, дуэль — одна из самых распространенных причин смерти дворян в то время. Между прочим, дедушка Шарль Франсуа был еще тем дуэлянтом, об этом напишет Луи в своих мемуарах.

Графиня Луиза Жозефина, кстати, дочь президента парламента Бретани Кристофа Поля де Робьена, была второй супругой Гая Рене, на которой он женился в 1758 году, от первого брака с мадмуазель де Ла Жальер, у графа, бывшего мальтийского кавалера водившего суда по Средиземному морю, детей не было.

Сам род д’Адинье был можно сказать одним из древнейших и самых коренных родов Анжу, что проживал на этой земле с самой даты образования Анжуйского графства, одной генеалогии д’Адинье можно посвятить целую книгу.

Детство маленького Луи прошло в поместье Ла Бланше, что принадлежало сперва младшему брату Шарля Франсуа д’Адинье, деда Луи, что после женитьбы племянника оставил свет и поступил в Сент-Обенское аббатство в Анже, где и отдал Богу душу в 1780 году в возрасте 83 лет, а поместье было подарено молодоженам.

Как положено знатному дворянину маленький Луи получил отличное домашнее образование и единственная достойная карьера в семье, где дед и отец и многочисленные поколения предков служат примером, это карьера военного. И если старший брат Поль предпочел кавалерию, то Луи решил пойти по стопам отца и стать моряком. Младший же Шарль с самого рождения был записан в Мальтийские кавалеры от провинции Аквитания. На решение Луи стать моряком во многом повлияла поездка с домашним учителем аббатом Жироном в Анжер и Бланше, когда мальчик впервые прокатился на борту корабля, что шел из Л’Удона (Нижняя Нормандия) в Сегре (департамент Мэн и Луара).

Сперва Луи отучился год в Анжере. изучая математику, откуда его родственник со стороны матери виконт де Робьен, бывший морской офицер, отвез в Брест и дал рекомендации коменданту корпуса гардемарин, своему другу де Кувервилю.

В Бресте юноша полгода занимался под руководством Бизо, автора «курса математики для моряков» и нескольких трактатов по навигации, пока, наконец, не был принят гардемарином в эскадру адмирала графа Луи д’Орвилье, что вышла в море 25 июня 1779 года и направилась к Антильским островам.

Служить д’Адинье выпало на тридцати двух пушечном фрегате Амфитрита (в греческой мифологии жена царя морей Посейдона) под началом капитана шевалье де Ланган-Буасфевриера.

Тем временем 4 июля 1776 года североамериканские колонии Великобритании объявили о своей независимости, за борьбой их за независимость следила вся Франция, искренне желавшая поражения Англии, от которой она сама потерпела поражение в семилетней войне за колонии в Америке. Тогда под власть Британии перешли все французские земли от восточного побережья до реки Миссисипи, а более западные земли были проданы Францией Испании, что бы, не оставлять их англичанам.

6 февраля 1778 года, между Францией и 13-ю бывшими Северо- Американскими Колониями (США) был заключен договор, по которому Франция признала существование нового государства и обязывалась защищать свободу суверенитет и независимость США и не складывать оружия до тех пор, пока Англия не признает их независимость, что фактически положило начало новой франко-английской войне.

Но и задолго до заключения договора, в 1777 году множество французских добровольцев отправились за океан сражаться за независимость Америки. Среди них был в частности маркиз де Ла Руэри будущий основатель «Бретонской ассоциации», что уже в начале нового, 1777 года садится на, подчеркну это обстоятельство, именно американский корабль, в городе Нанте и отплывает в Новый Свет, на встречу, приключениям.

А пока, французская эскадра достигла Антильских островов и Мартиники, где возле Барабадоса произошло первое морское сражение, в котором принял участие наш герой в возрасте четырнадцати с половиной лет.

Губернатор Мартиники маркиз де Буйе (в будущем ярый роялист, организатор побега Короля Людовика XVI в июне 1791 года, знаменитое «бегство в Варен») отдал приказ двум фрегатам Амфитрите и Решительному (Смелому) перехватить небольшой английский конвой из двух кораблей с амуницией, что направлялся из Санта Люции (Сент Люсия) в Барбадос, под охраной всего одного двадцати пушечного фрегата Сфинкс.

Причем возле острова Барбадос стояла, выстроившись в линию, английская эскадра под командой адмирала Паркера состоящая из 21 корабля.

Задача, стоящая перед французами, была, перехватить конвой пока он не соединился с эскадрой. И возле Санта Люции завязался двухчасовой бой, в результате которого, Сфинкс был захвачен французами; ну а дальше, победители отбуксировали конвой и поверженный Сфинкс к Мартинике.

Вскоре на Мартинику прибыл де ла Мотт Пике во главе четырех кораблей и Амфитрита была передана в его подчинение. Сперва корабли перевозили дивизию Арманьяка в Гваделупу, потом принимали участие в атаке Саванны столицы британской колонии Джорджия. Кстати, в боевых действиях в районе Антильских островов и взятии Саванны принимал участие и будущий герой Вандеи Гаспар де Мариньи, капитан фрегатов Фортуна (1779 год) и Ифгения (1780).

А затем, в знаменитом морском сражении у Мартиники, 18 декабря 1779 года, где 13 судов под командой адмирала Паркера перекрывшие вход в порт сражались с тремя судами де ла Мотт Пике. Битва продолжалась весь день, но англичане так и не могли потопить французские суда, потеряв при этом два корабля и 150 человек.

В 19.00 адмирал Паркер прекращает бой и отходит к Санта Люции, высадка британцев в Мартинике так и не состоялась. В последствии Паркер напишет письмо де ла Моту Пике, выразив восхищение его манерой боя.

— Поведение Вашего Превосходительства в деле 18 го числа сего месяца полностью оправдала репутацию, что Вы заслужили среди нас… наша вражда неминуема и зависит от воли наших Королей, но Ваши дела оставили глубокий след в моем сердце, что наполнено восхищением Вами. Я буду с большой тщательностью следить за хорошим обращением с вашими военнопленными (т.е. пленными французами) и примите от меня знаки глубокого уважения и восхищения пред Вашим Превосходительством.

Справедливости стоит сказать, что Амфитрита не принимала участие в морском бою у Мартиники. После перевозки дивизии Арманьяка в Гваделупу и участия в атаке Саванны она направилась в Род-Айленд (США) для защиты Ньюпорта с моря, а оттуда уже вернулась в Мартинику где присоединилась к охране испанского конвоя, что направлялся в Гавану. Охрану этого конвоя, как раз и возглавил де ла Мот Пике.

В состав конвоя, помимо Амфитриты, вошли суда Ганибал и Диадема прославившиеся в бою под Мартиникой с 74 пушкам на борту и еще два 64 пушечных фрегата.

Некоторое время спустя, конвой был атакован пятью английскими 50 пушечными фрегатами. В этом бою был ранен сам де ла Мот Пике, но победа и в этот раз осталась за французами.

Потом французы сопровождали испанский флот дона Солано в 12 кораблей, вышедший из Гаваныи и одержали еще одну победу над англичанами.

За этот и другие бои де ла Мот Пике получил высшую награду Королевской Франции, орден Святого Духа, что носился на голубой ленте. Этот орден был упразнен в 1830 году Луи-Филиппом.

В конце 1780 года Амфтрита перешла в эскадру шевалье де Гешена и служила на Багамах, пока, наконец, в феврале 1781 года в составе французской эскадры не вернулась в Брест.

После возвращения на родину и небольшого отпуска дома, юный Луи поступает на корвет Давид под командой Домбидо и плавает уже у берегов родной Бретани, курируя Гленанские острова (9 больших и множество малых) вдоль западного побережья Франции, где и застает окончание войны.

3 сентября 1783 года в Версале был подписан мирный трактат, объявляющий об окончании войны и провозглашающий независимость Соединенных Штатов Америки.

Ну а заморские вояжи юного д’Адинье продолжаются. В начале 1784 года из Бреста вышла небольшая флотилия из трех судов под командой вице-адмирала Шарля де Мариньи (не путаем с его племянником Гаспаром, будущим героем Вандеи) и направилась в Анголу. На борту главного фрегата Венера, находилась каюта де Мариньи, на Анониме, проходил свою службу Луи.

Корабли стали на якорь в бухте Маланге, недалеко от португальской фактории, что вела оживленную торговлю людьми. Во время пути, довольно много человек заболели цингой, но на берегу, они благополучно вылечились, благодаря свежим овощам и фруктам.

В своих мемуарах Луи описывает как он менял шелковые платки, что в изобилии снабдила его мать, на цыплят у негров на побережье, а его товарищ выгодно обменял свои книги, в частности «Орлеанскую деву» на большую свинью и множество сувениров у португальцев. С омерзением отзывается он о торговли людьми, что прекратили французы. Во Франции рабство было отменено, а все рабы освобождены указом Людовика Х еще в 1315 году (в Португалии же, официально рабство было отменено во всех португальских территориях и колониях указом Короля Луиша первого лишь в 1869 году).

Справедливости стоит сказать, что рабство во французских колониях было и сохранялось до 1844 года, регулируемое «черным кодексом», и чем-то напоминало положение крепостных крестьян в России. Регулировался рабочий день, была положена двухчасовая дневная сиеста, запрещена работа по воскресеньям и праздникам. Раб мог иметь семью, ходить в церковь, но при этом так и оставался рабом, если хозяин не соизволил дать ему «вольную». Многие французы считали институт рабства позором и преступлением.

Шарль де Мариньи, встретившись с губернатором фактории, приказал ему её разрушить и покинуть это место, что было и сделано. Именно губернатор и оказался тем любителем книг, с которым произвел обмен товарищ д’Адинье.

После разрушения форта португальцы удалились в Сан-Фелипе-де-Бенгела (ныне административный центр ангольской провинции Бенгела), а французы две недели спустя отплыли обратно в Брест.

По возвращении, Луи проводит свой отпуск дома. Старшая сестра Луиза Шарлота к тому времени вышла замуж за анжуйского дворянина барона Легро де Принсе, бывшего так же военным и кавалером ордена Святого Людовика. Старший брат стал офицером кавалеристом и бывал дома только в отпуске, а младший Шарль поступил в 16 лет в военную школу Меца, откуда он выйдет лейтенантом артиллерии в артиллерийский полк в Валенсе, где познакомится и подружится с таким же лейтенантом Бонапартом.

В 1785 году Луи плавает вдоль западного побережья Франции, перевозя баржи с лесом. Весной 1786 года он выходит на фрегате Прозерпина для защиты промысла трески возле Ньюфаундленда, находя это плавание довольно скучным и унылым, пока, наконец, получив в том же 1786 году, чин морского лейтенанта, Луи не выходит из Ньюфаундленда в Сан-Доминго (французская колония на острове Гаити) уже, будучи лейтенантом на корабле.

Как пишет д’Адинье в своих мемуарах, Сан-Доминго в то время была самой богатой и процветающей колонией Франции. Почти 400 судов ежегодно ходило туда и обратно, принося французской экономике более чем 400 миллионов ливров годового дохода!

Прекрасный климат, плодородная почва, чуть ли не на каждом шагу стояли усадьбы стоимостью 80 000 -100 000 ливров. Повсюду радостные и счастливые лица, даже негры и те казались счастливыми, проводя время в песнях и танцах, и ничто не напоминало их униженного положения.

Основной задачей фрегата Прозерпина стала борьба с контрабандой, и в основном с контрабандной торговлей неграми, и Луи пишет о том, как их фрегат брал такие суда на абордаж.

Некоторое время спустя д’Адинье сменил место службы, и на корвете Синсер под командой капитана де Барнава отправился в Кайенн за грузом корицы и гвоздики.

Губернатором Кайенны, и ныне это столица Французской Гвианы, заморского региона и департамента Франции расположенного в Южной Америке, был де Вильбуа родом из провинции Анжу, что несказанно рад был встрече с земляком и Луи подолгу жил в доме губернатора.

По возвращении из Кайенны, корвет с грузом прибыл на Мартинику, а оттуда отплыл во Францию, после двух лет плавания Луи имел право на годичный отпуск. За время его отсутствия, старший брат Поль уже успел жениться на мадмуазель де Контад, внучке маршала Франции Луи Жоржа Эразма маркиза де Контада, а Бретань бурлит возмущенная новыми эдиктами Короля.

глава вторая

8 мая 1788 года Король издает эдикт по сути аннулирующий полномочия местных парламентов. Этот эдикт был подготовлен хранителем королевской печати Ламуаньоном. Хотя парламенты в принципе не ликвидировались, их деятельность приостанавливалась на неопределенное время, состав сокращался, а большая часть полномочий передавалась 47 новым окружным судам. Этот эдикт вызвал возмущение во многих провинциях французского королевства, в частности и в Бретани; Бретонский парламент отказывается его исполнять, как противоречащий «унии Бретани и Франции» 1532 года. Он собирается в Ренне и прогоняет королевских солдат, желающих навести порядок. Выбирается депутация из 12 человек, в число которых входит и де Ла Руэри, что отбывает в Версаль, что бы донести требования бретонцев до Короля.

Вот её состав: шевалье де Гуэ, маркиз де Тремарж, граф де Бэдэ, де Ла Фрюглай, де Нетюмьер, де Бедельевр, де Карне, де Ла Фероньер, де Сисе, де Монтлюк, де Шатильон и маркиз де Ла Руэри.

5 июля, делегация прибывает в Версаль, но Король отказывается принимать бретонских депутатов. В ожидании «благоволения Его Величества» депутаты останавливаются в Париже, при этом они проводят несколько званных вечеров и обедов, для своих земляков, пока в один знаменательный день, 14 июля 1788 года не были арестованы и препровождены в Бастилию. Справедливости ради надо сказать, что условия заключения были более чем комфортные, депутатам было предоставлено 240 бутылок лучшего бордо, не говоря о прочих деликатесах. Да и длилось оно не долго, 25 августа 1788 года, с уходом в отставку первого министра Этьенна Шарля де Ломени де Бриенн, узники были освобождены в тот же день! Они с триумфом возвращаются в Бретань, где их чествуют как героев.

А пока бретонские депутаты сидели в Бастилии, 8 августа 1788 года, Король выпустил указ о созыве 1 мая 1789 года, впервые после 1614 года (!) Генеральных Штатов. 29 декабря 1788 года в Рене собирается последний, перед революцией, парламент Бретани.

Третье сословие составляет «наказы», требует равного для всех налогообложения, политических прав. Из числа депутатов, что заседали в парламенте Бретани, 965 составляли дворяне, 30 высшее духовенство и только 42 выходцы из третьего сословия. Причем стоит отметить, что третье сословие было представлено в основном городской буржуазией, а не крестьянством, что составляло большинство населения Бретани, и именно эта буржуазия объявила себя «выразительницей народных интересов». Бретань имеет особый статус, она самая автономная провинция королевства, и её жители платят меньше налогов, чем жители остальных областей Франции.

Студенчество Ренна возглавляемое Жаном Виктором Моро (будущим генералом Рейнской армии) поддерживает «третье сословие» и 26/27 января выходит на улицы вместе с мастеровыми, носильщиками, водовозами и другими представителями рабочих профессий. Происходят столкновения между депутатами дворянами и их противниками; двое дворян и один подмастерье мясника были убиты в уличной потасовке. В гуще сражения де Ла Руэри, он принимает непосредственное участие в уличных боях, расчищая себе дорогу шпагой.

Шатобриан назовет эту кровь первыми каплями будущей революции. Студенты пишут письма в другие города Бретани, и студенты Ванна поддерживают Ренн. Семнадцатилетний Кадудаль возглавляет местных студентов, он пишет письмо поддержки и собирается ехать с товарищами в Ренн, но поездка так и не состоялась. Губернатор Бретани выступает посредником между враждующими сторонами и просит дворянство отказаться от мести. Вскоре парламентская ассамблея, или заседание Бретонских штатов, была распущена.

24 января 1789 года вышел королевский указ о созыве Генеральных Штатов и регламенте выборов, первому и второму сословию предоставлялось право избрать по 300 депутатов из своей среды, третьему сословию-600. Дворянство Бретани собирается в Сан-Брие и клятвенно настаивает на своем отказе от любого изменения бретонской конституции, и не посылает свих депутатов в Версаль, развязывая тем самым руки буржуазии. Во время составления списков депутатов в Генеральные Штаты, аристократы исключены из списков, и интересы Бретани едут представлять представители третьего сословия.

Но юный Луи далек от политики, он снова выходит в море и появится дома лишь в июле 1790 года. В это время между Англией и Испанией разгорелся спор за залив Нутка на острове Ванкувер, единственной удобной якорной стоянки у западного побережья современной Канады, и Франция приняла сторону Испании. В Северную Америку из Бреста была отправлена эскадра, в состав которой и вошел корабль д’Адинье. В итоге Англия отказалась от своих притязаний и война не началась, но флот был в то время, в боевой готовности.

А пока, 5 мая 1789 года, в зале дворца «Малые забавы» в Версале, состоялось торжественное открытие Генеральных Штатов, а уже 14 июля 1789 года ознаменовалось «официальным» началом французской революции и взятием Бастилии, с восторгом встреченным «прогрессивной общественностью». И вот в ночь на 4 августа 1789 года депутат от Бретани, негоциант Ле Гуен де Керангаль, предлагает отменить все права и привилегии Бретани (напомню, Бретань пользовалась тогда большой финансовой и политической самостоятельностью, а так же различными судебными военными и религиозными льготами). Причем многочисленные наказы избирателей, как от приходов, так и от сенешальств, решительно настаивают на сохранении прав и льгот провинции! Никто не требует их отмены, в этом третье сословие полностью согласно с первыми двумя! Однако, в течение ночи 4 августа, бретонские депутаты с пафосом отказываются от «бретонских прав», в то время, когда ими был получен наказ от избирателей « употребить всё свое рвение для их (прав и льгот) поддержки и сохранения»!

И получается, что защиту прав и льгот Бретани берет на себя дворянство, буржуазия же в свою очередь идет до конца и постановляет уничтожить Парламент и Штаты Бретани эдиктами от 3 и 5 ноября.

Парламент пытается оспорить эту отмену, его представители прибывают в Париж в январе 1790 года и выступают на заседании Конституционной Ассамблеи, где их позиция была осуждена и освистана. Мирабо обвиняет их в попытке стать на пути «великой революции, которая собирается изменить лицо мира и судьбу человеческого сообщества»!

Бретонские льготы отныне осуждены безвозвратно, а попытка их защитить рассматривается как «контрреволюция»!

15 января 1790 года было принято новое административное деление Франции на департаменты, дистрикты, кантоны и коммуны. Провинция Бретань перестала существовать, а на её месте появилось пять департаментов: Кот дю Нор (современный Кот-д’Армор), Финистер, Иль и Вилен, Нижняя Луара (сейчас Атлантическая Луара), Кот дю Сюд (ныне Морбиан).

А 12 июля 1790 года Национальное Собрание принимает «гражданскую конституцию духовенства», что полностью реформировала французскую церковь и в значительной мере ущемляла права духовенства. Старое деление Франции на 18 архиепископств и 116 епископств заменялось делением на 83 диоцеза совпадавших с административным делением на департаменты. Епископы должны были выбираться теми же лицами, что и депутаты и департаментская администрация, а приходские священники, лицами, выбиравшими местную администрацию, причем закон не требовал, что бы избиратели были католиками. Ну и главное, гражданская присяга духовенства.

27 ноября 1790 года была выработана форма присяги, которую должны были приносить все духовные лица, присяги на верность и повиновение гражданской конституции.

Отсюда пошел раскол во французской католической церкви. По сути, произошла очередная «реформация». Из компетенции церкви были изъяты такие функции, как регистрации рождений, смертей и браков. Признавался только гражданский брак, заключенный в мэрии. Были упразднены все церковные саны, кроме епископа и кюре, причем, теперь это были выборные должности. Отменялось обязательное утверждение французских епископов Папой Римским. Было так же упразднено множество епархий и приходов, в Бретани упразднили 4 епархии из 9. Низшее духовенство, поначалу приветствовавшее революцию, отвернулось от неё.

Многие священники отказались присягать конституции. Тем самым поставив себя вне закона, в Бретани это от 70 до 90% клира. В Ванне, Ла Рош-Берне, Жосселине и Оре все 90%. Они были изгоняемы с приходов и лишались государственного жалования, которое им было положено по декрету от 29 ноября 1791 года.

Но при этом нашлось семь епископов, среди которых знаменитый Талейран, что подписали и одобрили присягу.

Закон от 27 ноября 1790 года говорить о необходимости преследования «как нарушителей общественного порядка» не присягнувших священников. Постановление же от 19 июня 1791 годы уже обязывало под страхом отставки и суда общественным обвинителям преследовать не присягнувших священников! И « не присягнувшие» служили мессу в лесу, тайком, как первые христиане. Население, как правило, привязанное к старым священникам, обращалось только к ним, ходило на тайные мессы и не признавало «обновленцев», священников принесших присягу.

И в конце 1790 года и в начале, 1791, начинаются волнения в Леоне, Ванне (где стоял колледж Сент-Ив) и других областях Бретани. В Жосселине, в августе 1790, местное население выражает солидарность священнику отказавшемуся читать декрет Конституционной Ассамблеи во время мессы. Организовываются многочисленные паломничества и моления с целью просить у Бога защиты от новых законов. В январе 1791 года, в Сен-Поле, аббат Бранелек провозглашает, что люди регистрирующие браки в мэрии, «не являются более христианами», его поддерживают местные жители, так что мэрия Сен-Поля просит воинское подкрепление из Бреста.

В феврале 1791 года, в Ванне, происходит первое столкновение между крестьянами и новой властью. Власть отправляет местного епископа Амело, что отказался давать гражданскую присягу в отставку, в ответ из окрестностей Ванна прибывают крестьяне и организуют марш в поддержку епископа. В нем принимают участие и ученики колледжа Сент-Ив, когда то поддерживающие новые преобразования и приветствующие революцию, теперь они стоят за «старый порядок». 9 февраля, для прекращения беспорядков, прибывают национальные гвардейцы из Лориента, уже с приказом арестовать епископа! В ночь с 12 на 13 февраля звонят колокола в Ванне. 3000 крестьян вооруженные палками и косами движутся к городу. В Лизье, в двух километрах от Ванна, они сталкиваются с национальными гвардейцами и драгунами из Лориента, последние открывают огонь по толпе, убито 4 и ранено 40 человек (по другим данным убито 13 и ранено 60 человек) остальные разбежались. А епископ Амело, все-таки был арестован!

К марту 1791 года все старые епископы в департаментах Бретани изгоняются, но население не признает «конституционных священников», они подвергаются насмешкам и оскорблениям, а порою просто прогоняются с прихода, что естественно приводит к новым конфликтам с властью.

глава третья

В июле 1790 года Луи возвращается из заморского вояжа в Брест, он, наконец-то, получает долгожданное повышение по службе, чин майора, но при этом, он уже не узнает родную Францию. Всё изменилось!

Вот как описывает французский поэт Ламартин положение в армии в то время.

— Накануне угрожающей внешней войны, офицеры флота, преследуемые инсургентами на бортах кораблей и убийцами в гаванях, столько же должны были страшиться своего экипажа, сколько и неприятеля.

Такие же раздоры были посеяны во всех гарнизонах между солдатами и офицерами. Инсурбординация солдат, в глазах клубов, была добродетелью армии. Народ повсюду становился на сторону недисциплинированного войска. Офицерам беспрестанно угрожали заговоры в полках. Военные города были постоянной ареной воинских мятежей, которые кончались безнаказанностью солдат и заточением или насильственной эмиграцией офицеров.

Та же картина наблюдалась и в Бресте, где открылась куча революционных клубов, членами которых были солдаты и низшие офицеры. Никакой дисциплины и субординации, приказы старших офицеров не выполняются. Армейская казна расхищена, и полковые знамена попраны ногами, как знаки «кровавого режима.

И Луи с друзьями то же пришлось с оружием в руках защищать свой дом, в городе, имея на троих только два ружья и бочонок пороха (о чем и напишет он в своих мемуарах). На своем фрегате Америка он ходит со шпагой в руках, ежеминутно ожидая нападения от революционно настроенных матросов.

Кому интересно, тот может прочесть доклад де Ля Тур де Пена о положении в Армии предоставленный 4 июля 1790 года Национальной Ассамблее.

Д« Адинье не может больше служить в такой армии и в начале 1791 года он подает в отставку, что и была удовлетворена в конце января 1791 года.

После отставки Луи возвращается домой и некоторое время живет у матери в Анже, а потом переезжает по приглашению сестры, в замок де Принсе возле Бофора, Савойя.

Это время всеобщей эмиграции, но д’Адинье не спешит следовать за всеми, отмечая в мемуарах, что эмиграция была ему противна, он хотел оставаться во Франции.

Где то в конце мая начале июня, еще до бегства в Варенн, до замка де Принсе стали доходить слухи о заключении королевской семьи в Тюильри и д’Адинье отправляется в Париж.

Вышло так, что Луи прибыл в столицу накануне знаменитого «бегства в Варенн», о котором он естественно ничего не знал и не мог принимать в нем участие. В Париже д’Адинье прожил несколько дней, там он встречается со своим другом, что уговаривает нашего героя эмигрировать и присоединиться к корпусу принца де Конде. Благо, там формируется особый морской корпус и куда собрались поступить служить друзья.

Тем более, после неудавшегося бегства Короля в Варенн, Национальным Собранием была сразу же введена новая форма присяги, 22 июня 1791 года. И если раньше, солдаты присягали нации, закону и Королю, то новая форма присяги звучала так.

— Я клянусь использовать оружие в моих руках только на защиту Родины, и сражаться против внутренних и внешних врагов конституции провозглашенной Национальной Ассамблеей. И скорее умереть, чем страдать от нашествия на французскую территорию. И не исполнять никаких приказов и постановлений, что не будут исходить из Национальной Ассамблеи или противоречить оным.

Ни один уважающий себя роялист не мог её произнести. Роялисты выходят в отставку или просто бросают службу, отправляясь в эмиграцию. Они топчут трехцветные кокарды и надевают белые. К границе двигались целые отряды верных Королю солдат и офицеров. В то время эмиграция пополнилась самой большой партией профессиональных военных.

И вот д’Адинье покидает столицу, и уже 4 июля 1791 года въезжает в город Вормс, один из старейших городов Германии, где находился в то время принц де Конде. Но так как морской корпус формировался в Ангене, Бельгия, то путь новоиспеченных эмигрантов лежал в Брюссель, где Луи встретил своего дядю по материнской линии и еще нескольких товарищей.

Военно-морской корпус, что был сформирован в Ангене, состоял всего из двух маленьких батальонов, причем из-за избытка офицерских чинов вновь прибывших эмигрантов, бывшим лейтенантам и майорам пришлось служить простыми солдатами и капралами и так дальше по старшинству. Во главе корпуса стал граф Шарль Жан де Гектор или д’Эктор, участник семилетней войны и войны за независимость США, комендант Бреста с февраля 1781 по май 1790 (в июне 1782 граф принимал в Бресте великого князя Павла Петровича с супругой, путешествовавшего по Франции инкогнито под именем графа Северного). После эмиграции и бегства в Кобленц, в феврале 1791 года д’Эктор назначается главой военно-морского корпуса состоящего исключительно из морских офицеров. В нем то и начал службу Луи простым рядовым солдатом.

В начале 1792 года военно-морской корпус был переведен в окрестности города Трира (земля Рейнланд-Пфальц) и вошел в объединенную Прусско-Австрийскую Армию под командованием герцога Карла Вильгельма Брауншвейгского в состав армейского корпуса прусского генерала Курбиера. Сам Гильом Курбиер барон де-л’Амм был родом, из семьи французских протестантов-гугенотов бежавших от преследования в Германию.

.5 июля 1791 года, австрийский император Леопольд II обратился к европейским монархам с призывом защитить монархию во Франции, и, в конце концов, 7 февраля 1792 года, был заключен австро-прусский военный союз. Первой естественно объявила войну революционная Франция, 20 апреля 1792 года, Австрии, и тут же пошла в наступление в Бельгии и Фландрии, желая там разжечь «пожар революции» и рассчитывая, что неприятель вдохновится идеями свободы, равенства, братства, и обратит оружие против собственных господ. Это была армия генерала Рошамбо в количестве 35 000, у Валансьена, армия генерала Лафайета 30 000 у Меца и армия генерала Люкнера 20 000 человек, севернее Страсбурга. Генералы, стоявшие во главе армий, участвовали в семилетней и северо-американской войне. В конце апреля французы пошли широким фронтом в четыре колонны, на Намюр, Монс, Турне и Фюрн. Фактор внезапности и численное превосходство было на стороне французов.

Но всё пошло не так, как рассчитывали «пламенные революционеры» Один из отрядов французской армии численностью 4000 человек наступал через границу из Лилля, когда неожиданно путь ему преградил гораздо менее многочисленный австрийский гарнизон города Турне. Не было сделано ни одного выстрела, не дошло дело и до штыкового боя. Мгновенно охваченные паникой, французы с криками бросились назад, пока не добежали обратно до Лилля. Там поход закончился мятежом, во время которого был убит командир корпуса и несколько старших офицеров. В тот же день французская дивизия под командованием Бирона числом 10 000 встретилась с небольшим отрядом австрийских стрелков, который проводил рекогносцировку на местности. Противники едва успели обменяться выстрелами. Достаточно было нескольких точных выстрелов австрийцев по боевым порядкам французов, как два полка французских драгун бросились удирать с криками: «Нас предали!» Их примеру сразу же последовали и остальные французские солдаты. Подобные случаи панического бегства, почти всегда необъяснимого, происходили постоянно, как только первые революционные французские полководцы Рошамбо, Люкнер или Лафайет пытались бросить свои войска на врага.

Итак, встретившись с австрийскими частями, две средние колонны отступили в полном беспорядке, превратившемся в паническое бегство. Достаточно было просто австрийцам открыть огонь по французским позициям, как люди обращались в бегство. Французские солдаты кидали знамена, убивали офицеров, видели кругом предательство и измену. Это бегство вызвало отступление и двух фланговых колонн, к тому же население Бельгии без энтузиазма и скорее враждебно встретило революционные войска. В итоге генерал Рошамбо сложил с себя командование. Но австро-прусские войска не особо то, рвались вперед, и на фронте установилось относительное перемирие, длившееся до конца августа.

Тем временем, после 10 августа 1792 года, Король был с семьей заключен в Тампль и во Франции в сентябре провозглашена республика. 19 августа основные силы союзников под командой герцога Брауншвейгского перешли Рейн и стали сосредотачиваться между Кёльном и Майнцем. Французские эмигранты были разделены на три корпуса. Первый числом 12 000—15 000 под командованием графа д’Артуа и маршала де Брольи, непосредственно подчинявшийся герцогу Брауншвейгскому. Второй, 4000—5000 под командованием принца де Конде, непосредственно подчинявшегося австрийскому генералу Ла Туру. И третий, 3000 человек, под командой герцога де Бурбона, что входили в армию герцога Саксен-Тешенского

Корпус д’Эктора располагался в основной или центральной армии силой 80 000 человек и подчинялся непосредственно герцогу Брауншвейгскому. 20 августа, генерал Лафайет хорошо осведомленный о событиях в столице, переходит на сторону противника. 23 августа, почти без боя была взята крепость Лангви, 2 сентября сдался Верден. Карл Вильгельм ведет Союзную Армию прямо на Париж и приблизился уже к Аргонскому лесу, осталось только пройти через Арденны, миновать Шалон и всё. И тут Дюмурье, после бегства Лафайета назначенный главнокомандующим северной армии, бросается ей на перерез, и перекрывает дорогу прусскому авангарду, при этом он призывает на подмогу Келлермана, сменившего Люкнера, из Меца. Келлерман запаздывает, и северная часть обороны сметена союзными войсками. Дюмурье отступает к Сен-Менегу, где к нему 19 сентября присоединится Келлерман. В нескольких километрах к западу от этого города и расположено теперь уже всемирно известное селение и холм Вальми. Это довольно болотистая местность, где можно не опасаться атаки конницы и при этом контролировать дорогу на Шалон-сюр-Марн и Париж. Причем боевой дух французских войск был очень низок, солдаты сразу же бросались в бегство, едва завидев прусских гусар.

Между тем, новость об отступлении Дюмурье от аргонских проходов и о той панике, что охватила часть его армии, быстро распространилась по стране. Даже Келлерман решил, что армии Дюмурье больше не существует и остановил движение вперед, когда уже подходил к Сен-Менегу. Не желая попасть в ловушку, он решает было командовать отход, и только эстафета от главнокомандующего спасла его от этого шага. Келлерман продолжил движение и оказался несколько позади и слева от Дюмурье, ставшего у Сен-Менегу. Армия герцога Брауншвейгского в полном составе прошла через верхний проход в Аргоне и оказалась на высотах Ла-Лун, что тянутся под углом с юго-запада на северо-восток, как раз напротив позиций Дюмурье. Фактически герцог был тогда ближе к Парижу, чем французские армии, но кто оставит у себя в тылу столь значительные силы противника, и Карл Вильгельм решил атаковать. Тем временем Келлерман перебрался через реку Ов, на плато Вальми.

Утром 20 сентября, правое крыло Союзной Армии пошло в атаку с целью опрокинуть левый фланг Келлермана и затем, зайдя в тыл, отрезать французам отступление на Шалон. Остальные силы наступали с высот Ла-Лун, полукругом окружавших плато Вальми. Их задачей было нанести фронтальный удар по Келлерману и одновременно отрезать его от Дюмурье. Утром был густой туман, и в этом тумане, в лучах предрассветного солнца сверкали лишь вершины холмов. Часам к 10 утра, туман стал рассеиваться, и французские солдаты увидели со своего плато бесчисленные шлемы прусской кавалерии, что могли бы окружить французов, если бы начали немедленную атаку, и плотную колонну прусской пехоты двигающуюся вперед. Рядом мелькали отряды австрийской легкой кавалерии.

Но лишь только в час дня (!), когда туман полностью рассеялся, прусские войска под прикрытием артиллерии пошли в атаку. Но в ответ раздался огонь французской артиллерии. А дальше началось то, что в историю вошло под именем «канонада под Вальми». Атака прекратилась и пошла банальная перестрелка с обеих сторон, что продолжалась до вечера, настоящего сражения, в сущности, так и не было. Причем потери французов составили 300 человек, а их противников всего 184 человека! И это называется сражение в котором участвовало с французской стороны 47 000, с прусской 35 000 человек!

Д«Адинье со своими товарищами оставался в резерве, не принимая непосредственного участия в битве, герцог Брауншвейгский простоял на месте 10 дней, не решаясь начать новое наступление! 30 сентября 1792 года, австро-прусские войска получили приказ начать отступление и двинулись обратно к Рейну! Французы естественно не преследовали противника, который 5 октября покинул территорию страны. Луи в составе корпуса д’Эктора провел несколько месяцев под Дюссельдорфом, в своих воспоминаниях он пишет о необычайной дешевизне в тех местах, что позволило эмигрантам безбедно жить в германской деревне.

О значении «победы под Вальми» для французской революции и французской республики, которая была провозглашена, 22 сентября 1792 года написано много. Как и о царившем повсюду во Франции массовом воодушевлении, вызванном этой «победой». Но мало кто замечает всю странность этой «победы».

Причем среди французских роялистов существует мнение, что масонские французские братья дали приказ своим прусским собратьям отступить. И еще одно странное совпадение. Когда в 1806 году умер герцог Брауншвейгский, нотариус, описывавший наследство, неожиданно обнаружил в его знаменитой коллекции (свыше 2400 крупных камней) «Голубой алмаз Золотого руна» в 120 карат, принадлежавший французской короне. Документов на покупку этого камня, как и некоторых других из той же сокровищницы, найдено не было.

Хорошо известные на сегодня факты выстраиваются в следующую цепочку: 16 сентября 1792 года в Париже было ограблено хранилище королевских ценностей Гард-Мёбль, причем в мемуарах жены министра внутренних дел Ролана в качестве главных подозреваемых фигурируют люди, близкие к Дантону; 17 сентября 1792 года в штаб французского командующего Дюмурье в качестве специального комиссара парижской коммуны командирован депутат Конвента Карра, живший до революции в Германии и прекрасно знакомый с герцогом Брауншвейгским; 19 сентября 1792-го, по воспоминаниям короля французов Луи-Филиппа, бывшего тогда адъютантом генерала Дюмурье, Дантон говорил ему лично: «Скажите своему шефу, что он может спать спокойно. Он победит Брауншвейга, когда его встретит»; 21 сентября 1792-го войска Дюмурье одержали «победу» при Вальми. Несколько особо ценных камней из королевской сокровищницы оказались при этом в сокровищнице побежденного герцога. Так что банальный подкуп налицо. Хотя при этом не стоит забывать, что герцог Брауншвейгский действительно был масоном, как был масоном и Дюмурье и Келлерман и масса французских военачальников и политических деятелей, а братья между собой всегда договорятся. Да к тому же, сильная королевская Франция не нужна была ни Австрии ни Пруссии, ни Англии.

Рассказы же о том, что Прусская Армия, считавшаяся на тот момент самой лучшей в Европе, начала испытывать нужду в припасах, и была просто подкошена начинающимися среди солдат болезнями, что и вызвало её отступление, вызывают просто недоумение. Как только она воевала до этого, и почему её признали лучшей в Европе, не понятно.

Конечно, история не знает сослагательного наклонения, но 22 года спустя, 3 мая 1814 года, брат Людовика XVI, Людовик XVIII вступил в Париж на прародительский престол именно «на штыках интервентов». Во Франции преследование отступающего Наполеона русскими (а потом и австро-прусскими) войсками называют не иначе как «invasion», то есть «вторжением» или «нашествием».

Дальше д’Адинье переезжает в Бонн вместе со своим другом де ла Рош Сен-Андре, бывшим морским майором из Рошфора, а оттуда в Кельн, где летом 1793 года Луи подхватил желтуху.

В это время Англия, видя неудачу антифранцузской коалиции, начинает формировать у себя несколько французских эмигрантских полков. Д’Эктор получает приглашение перебраться вместе со своим корпусом в Англию, куда он и будет постепенно переведен в течении 1794 года и преобразован в полк д’Эктора.

Сам же Луи по выздоровлении отправляется в Раштатт, в армию де Конде, куда он был прикомандирован и лишь 24 декабря 1794 года выйдет вместе с 13 морскими офицерами из Раштатта в Англию. Причем, по воспоминаниям д’Адинье, выйдет пешком!

Сперва, небольшой отряд, разделенный в целях конспирации на три группы по четыре человека, двинулся в Роттердам, город порт в Южной Голландии, расположенный при впадении реки Ньиве-Маас в Северное море. Пройдя 140 лье за 20 дней, офицеры прибыли в Роттердам 15 января 1795 года. По воспоминаниям д’Адинье, зима в ту пору была довольно суровой, все дороги были занесены снегом и путники были рады ночевке в дырявом сарае, насквозь продуваемом ветрами, всё же лучше чем под открытым небом.