Бесплатный фрагмент - Лиссандра. Книга времен

Чердак, Академия Магии

Короткий стук в дверь, и Кассандра вихрем влетела в мои комнаты. Она не стала дожидаться пока Хлюп или я откроем ей дверь. Объясняла это малиша тем, что еще не привыкла, что какие либо двери могут быть заперты, однако в отличие от остальных малиш-оборотней, она уже научилась стучаться.

Ректор, сдержал свое слово и принял всех оборотней старше семнадцати лет, которые были магически одаренны и желали учиться в УМ, отдав им, целый этаж общежития. Он нанял пару гномов, мужа и жену, которые помогали освоиться им в непривычном для них мире. Они поселились там же с малишами. Что было удивительно, так это то, что стая уважала и побаивалась этих плотных коротышек, которые никогда не повышали голоса на озорных оборотней, но только одним своим появлением, могли навести тишину и порядок в общежитии.

Исключение составил брат Кассандры, ему было лишь шестнадцать, а семнадцатилетние приходилось на ночь Сердца Года. Для Кассандры выделили такой же чердак неподалеку от моего, что бы мы могли проводить время вместе. На самом деле чердаком мы называли свое жилье, а по факту это были отличные комнаты, со всеми удобствами, о которых многие адепты могли только мечтать. С ней же туда поселился ее младший брат, Бегущий по Тропе. Оборотни в человеческом облике предпочитали называть себя одним словом, и брата Кассандры мы все звали просто Бегущий. Он был не очень разговорчив, и всегда следовал тенью за своей сестрой.

Для обычных магов в УМе с начала учебного года ничего не изменилось, было, привычное расписание занятий, нам же, семилучевым магам добавились еще уроки Меррона, который вел их два раза в десятицу и передавал нам знания, полученные им в школе веев многие и многие тысячи лет назад. Он привез все книги по магии, которые у него сохранились в его лаборатории, пролежав, в безвременье вместе с ним и стаей малиш.

Так же мы с Кассандрой, единственные из семилучевых посещали занятия временной магии, на которой учились все новоприбывшие оборотни, у которых такая магия тоже была. Никто из современных магов понятия не имел, что это такое. Малиши тоже не могли объяснить принцип ее действия, они могли только немного замедлять время, что им сильно помогало при охоте, или опасности. В реальности это выглядело так, как будто оборотни ускорялись, до такой степени, что становились смазанным пятном, но лишь на короткое время, и потом следовал долгий и неприятный откат. Они могли не только для себя замедлять время, но и для других, и даже для всех вокруг, но это было очень тяжело, для этого нужно было несколько малиш. Все это они и показывали на уроках временной магии, которую нам вел, специально приглашенный ректором шаман. Орк Гурон, бывший наш одногруппник, а сейчас Верховный Шаман степи.

Ректор рассудил здраво, кому, как ни шаманам была ближе всего временная магия, если они могли лучше всех заглядывать в будущее, перебирая нити судеб. Хотя сам орк считал иначе, но просьбу ректора не отверг, сказав, что польщен такой честью и поведает оборотням все, что знает. Раз в десятицу он прилетал с демонами, они же его и отправляли обратно, в степь, где его ждала беременная жена.

Магия, конечно, нравилась оборотням, но их страстью были занятия с мастером Шераном. Магией времени они пользовались исключительно только друг с другом, и только по взаимной договоренности, если оборотни ее использовали, то победить в поединке малишу было невозможно.

Раньше Арилэн считался одним из лучших на счету у Шерана, сейчас же, даже с навыками артефактного меча, он был лишь уверенным середнячком.

Кассандра стала моей сестрой, пусть не по крови, но нас с ней связывали не менее серьезные узы.

И сейчас ворвавшись в мою гостиную, она с ходу заявила:

— Лисса! Нам совершенно необходимо приодеться к сезону дождей!

Иногда она мне очень напоминала Камеллу, которая как раз и вышла замуж за верховного шамана степи, и бросила УМ, за ненадобностью.

В словах малиши был здравый смысл. Нам действительно, нужно было приодеться. На самом, деле я была ей благодарна, с учебой, лабораторией, восстановлением старых артефактов и созданием новых, я совсем забывала о себе, и сейчас смотря на Кассандру, которая вертелась перед зеркалом, примеряя на себя мысленно обновки, улыбнулась.

Все мои мысли и действия сводились к раздумьям о том, как мне вернуть свою магию. Богиня щедро делилась со мной своей, через созданный ей же артефакт, и говорила, что даже не чувствует магического оттока, но такое положение вещей меня тяготило. Надо ли говорить, что артефакт, созданный Нуваром в ночь Сердца Года из морозного цветка, я носила всегда с собой. Этот артефакт мог помочь разумному найти что-то очень ценное для него, а что важнее было для мага, чем обрести потерянную магию. Но он пока молчал, да и, как действует артефакт, мне было не известно. На вид это был зуб камнешкура, на нем проступали очертания морозного цветка, вот и все. Но я надеялась на то что он проснется и поможет мне найти часть меня, и поэтому, зуб камнешкура, заговоренный в ночь Сердца Года великим артефактором был всегда со мной. Я старалась носить его не в пространственном, а в обычном кармане, боясь, что когда артефакт оживет, я это не почувствую. Каждый вечер, перед тем как уснуть я смотрела на него, оглаживая пальцем контуры цветка и веря в то, что он поможет мне найти способ вернуть магию. Со слов богини, мир подарил мне этот цветок, значит, я чем-то нужна была миру, в последнее время я совсем не верила в совпадения. И ждала, когда артефакт проснется.

Мне пришлось поделиться своей бедой с Нуваром и Мерроном, по настоянию Кира. Он считал, что они были способны мне помочь, что-либо придумав. Маги-ученые очень расстроились после моего рассказа, что говорить, Нувар, который не имел родных, относился ко мне как к дочери, он тут же поднял все труды по магическим выгораниям. Но ничего похожего так и не нашел, и если для выгоревшего мага оставались шансы, то, что делать со мной магам было не понятно. Теперь четверо разумных знали мою тайну, включая Кира и Кассандру.

— Да, да! Сходи, прогуляйся в город! Сидит на чердаке, никуда кроме лаборатории не ходит, — тут же поддержал Кассандру Хлюп, я думаю, он догадывался о том, что со мной, что-то случилось, но напрямую не расспрашивал, справедливо полагая, что если я ничего не говорю, то и выведывать у меня мои тайны ни к чему. В последнее время он окружил меня заботой, и перестал объедать меня по утрам, что само по себе было странным.

Хлюп вернулся с нами на время учебы, прихватив с собой свою Сапфи, которая должна была скоро родить. Дарина осталась с родителями в нашем дворце, и Хлюп всю свою заботу перенес на беременную расху.

«Что ж, город, так город», — подумала я и пошла одеваться.

— Мы с вами! — обрадовался Ар, — заодно и пообедаем там же!

Бегущий настороженно посмотрел на оборотня, ему не очень нравилось, что Ар уделяет много внимания Кассандре, но сделать с этим ничего не мог, мы все очень часто находились вместе. Незримое соперничество шло между оборотнями, но каждый держал себя в руках. Одна Кассандра казалось, не замечает молний, которые проскальзывали между парнями, и наслаждается новой жизнью, с ее небольшими радостями, которая была для нее потеряны многие тысячи лет.

Лианелла

Мир сбрасывал с себя яркие краски, меняя их на серость сезона дождей. Надо же, я не заметила, как пронеслось больше половины первого полугодия, скоро экзамены, а затем и каникулы. Кир настаивал на том, что бы мы в каникулы успели слетать к драконам, Ар просил, что бы мы все вместе навестили оборотней, Парм говорил, что давно не видел родных, я же хотела увидеть Дамиру. За наше молодое королевство веев, я была спокойна. По хозяйственной части Кириэн назначил управлять дворцом гнома Гарниша, да, и я надежнее разумного в этой должности, никого не представляла. Многочисленных паломников к алтарю богини принимала Лианелла, она и исполняла все жрические ритуалы и проводила праздники для всех желающих. Она была идеальной жрицей, знала и умела все, но самое главное она любила то, чем занималась. Элементали, по моей просьбе, сделали отдельный проход к алтарю, который был намного короче, и если не нужно было поражать воображение приехавших разумных длинной дорогой, то Лианелла водила их новой, ценя свое время.

Как-то, разоткровенничавшись, она рассказала, почему пошла, служить в храм. Хотя она была родной племянницей короля, и самой большой головной болью у таких вот прелестных представительниц знати были только мысли, как удачно выйти замуж.

Однажды, когда Лианелла была совсем юной, она с няней гуляла в королевском саду. Обычный день, не отличимый от сотни других, когда до праздника Солнца оставалась десятица и неожиданно теплый день, позволил ей одеть совсем легкий наряд. Но все же так получилось, что этот день запомнился очень многим разумным ужасным событием.

Они с няней сидели на скамье у фонтана, и Лианелла читала вслух книгу, как вдруг послышались резкие хлопки огромных крыльев, и плечи девушки пронзила боль. Птицелюд схватил ее, и земля стала, стремительно удалятся из-под ног. Крики няни, ее круглые от ужаса глаза, кровь, которая потекла горячей струйкой по руке, и капала с ее пальцев на зелень такого уже далекого сада. Эти ужасные мгновения застыли картиной в ее воспоминаниях.

Ей не повезло. Сумасшедший птицелюд выкрал ее и сейчас летел с нею в свое гнездо.

Раса птицелюдов была одна из самых нелюдимых, их дети не учились с другими разумными, и даже смешанных браков с птицелюдами не возможно было припомнить ни одного.

Но, не смотря на свое затворничество, они были умны и образованны, некоторые из них владели магией, преимущественно воздуха, жизни и земли. Вели обмен с остальными разумными, а молодые разумные с удовольствием брались за работу посыльных. Им было гораздо комфортнее в небе, чем на земле. Но никто и никогда еще не был допущен в святая святых птицелюдов — Город Гнезд, как его они сами называли. Колыбель расы.

Еще одна черта отличала этих странных разумных. Если у птицелюда кто-то из хищников разорял его гнездо, или птенец сам выпадал и разбивался, хотя это было очень редко, была огромная доля вероятности, что родитель мог сойти с ума.

В этих случаях они вылетали из гнезд и искали замену утраченному, не понимая того что делают. Каким образом они выбирали тех, кого похищали, никакой логике не поддавалось. Это могли быть разумные любой расы, правда, только дети.

Они уносили их в свои гнезда, и продолжали растить чужих детей как своих, повинуясь мощному родительскому инстинкту.

Хорошо если похитители были из городских птицелюдов, в таком случае получалось быстро, не более чем за десятицу, вернуть ребенка родителям. Но иногда сходили с ума дикие птицелюды, которые жили отдельно ото всех. И на их поиски, сами же полуптицы могли потратить целый сезон. По прошествии такого времени, шанс найти живого ребенка был минимален. Условия жизни в гнезде не подходили никому, кроме этой расы, ну может еще драконам, но их детей почему-то они не трогали.

И когда Лианеллу похитили, к птицелюдам спешно отправили дракона, который гостил в это время во дворце, с просьбой найти и вернуть девочку.

И ждали его через несколько дней обратно, уже с ребенком. Но дракон вернулся один, с печальным известием, что ее похитил птицелюд-одиночка и летающая раса уже начала его поиски.

Похититель Лианеллы, же летел и летел, цепко держа свою добычу. Девочка от боли, потеряла сознание, когда птицелюд схватил ее за плечи, местами проткнул ее кожу своими острыми когтями. Очнулась она от пронизывающего ветра, и увидела вокруг себя только горы, которые были покрыты снегом, а само гнездо было свито на выступе отвесной скалы, и обдувалось всеми ветрами.

Птицелюд сидел, нахохлившись поодаль, с другой стороны широкого гнезда, и следил за ней одним не плотно прикрытым глазом. Лианелла разглядывая его, удивилась, что при таком холоде, он был очень легко одет, в гнезде она обнаружила куски тканей, которые когда-то были верхней одеждой. И неуклюже, замерзшими руками попыталась закутаться в них. Птицелюд же видя, что она пришла в сознание громко, пронзительно закричал, и, сорвавшись камнем с выступа, улетел.

Она попробовала улечься, закутавшись найденным тряпьем, дно гнезда хоть и было устелено птичьим пухом, но оно промерзло, как и все вокруг, от жуткого холода. И девочка поползла по гнезду, собирая все, чем можно было накрыться, или использовать в качестве постели, приговаривая:

— Богиня, спаси меня!

Хоть племянница короля и была десятилетним щуплым подростком, самой маленькой из своих сверстниц, она, знала из страшилок, которыми так любят пугать на ночь нянечки, о похищении детей птицелюдами. Но одно дело, когда слушаешь такие рассказы вечером у теплого камина, и совсем другое, когда находишься над пропастью, холод пронизывает твое тело до костей, а белокурые, тщательно завитые служанкой с утра волосы, безжалостно треплет ветер, вплетая в них снежинки. Сначала она надеялась, что ее найдут, но с каждым днем эта уверенность таяла, уходила вместе с силами и жизнью подростка. Лианелла ранее видела птицелюдов, они разговаривали на общем языке, немного пощелкивая языком о твердый, короткий, немного напоминающий губы клюв. Но поговорить с похитителем ей не удавалось, то ли он не знал языка, то ли его настолько потрясло горе, что он совсем не понимал, что происходит вокруг него, похититель только исправно носил еду в гнездо, а затем сидел, нахохлившись в стороне, наблюдая за детенышем.

В первый раз птицелюд принес в клюве задушенную, упитанную крысу, ей можно было накормить пару взрослых разумных. Но по понятным причинам девочка ее есть не стала. Только отодвинулась подальше от нее. Птицелюд снова закричал и пододвинул еду к Лианелле. В этот раз она отодвигаться не стала, лишь плотнее закуталась в тряпье и постаралась уснуть, надеясь, что проснется во дворце и расскажет подружкам этот страшный сон, вечером у теплого камина.

Птицелюд снова улетел и вернулся уже с несколькими ветками, на которых висели мороженые ягоды ярко-красного цвета. На этот раз девочка подтянула ветки к себе, и, аккуратно, одной рукой, что бы не выпускать тепло, стала срывать ягоды и засовывать их в рот. Они были немного терпкие, почти безвкусные, но неожиданно придали ей сил. Наевшись их, Лианелла забылась глубоким сном.

Сколько дней она провела в этом гнезде, девочка не знала. По ее словам не более десятицы, но она сильно заболела. Тряпье не в силах было дать тепло телу, которое билось в горячке. Птицелюд же уже второй день ничего не приносил из еды, застыв каменным изваянием на краю гнезда.

В этот день ярко светило солнце, и пронизывающий ветер стих. Лианелла накинула самый большой кусок тряпки на плечи, и, пошатываясь, из последних сил, начала выбираться из гнезда, обдирая о замерзшие ветки ноги и руки. «Провидение подсказало мне что делать, по другому это объяснить я не могу», — пожала плечами жрица, когда я спросила ее, почему она начала вылезать оттуда.

Птицелюд не шевелился, и она с удвоенной силой продолжила свой путь. Когда она забралась на самый край гнезда и свесилась, что бы спустится на уступ, одна из веток, за которые девочка держалась, сломалась и она упала на скалу, больно ударившись о камни. Но не это было самым страшным. Ветка, которая обломилась задела те ветви, на которых сидел похититель, и он медленно начал заваливаться пока не упал рядом с Лианеллой. Его открытые и мертвые глаза смотрели на нее, птицелюд не справился со своей потерей, и даже то, что он принес себе нового ребенка, не спасло его. Он умер. Его сердце остановилось.

Девочка попятилась от мертвого тела и наткнулась спиной на скалу. Она встала и все так же, прижимаясь к отвесной стене, и пошла вдоль нее. Неожиданно ее ноги почувствовали теплый воздух, и Лианелла, не веря в свою удачу, присела. На уровне колен она увидела небольшой лаз, и самое главное, что из него шел теплый воздух. Уже ни о чем не думая, будущая жрица полезла в узкий и темный проход на тепло. Через некоторое время щель, по которой ползла Лианелла, стала выше, а пол коридора выровнялся, и она смогла встать во весь рост и идти по этому тоннелю. Сколько времени она шла, качаясь от слабости и жара, девочка не знала, но ей становилось все теплее и теплее, и она боялась остановиться, что бы не уснуть.

Когда Лианелла совсем выбилась из сил, впереди забрезжил тусклый свет, и она последним рывком, собрав остаток даже не сил, а воли вывалилась в небольшую пещеру.

Пещера оказалась обитаема, на потолке, если так можно сказать про свод пещеры висели магические светильники и магический же обогреватель, он и давал блаженное тепло, от которого закрывались ее глаза. У одной из стен стояла кровать, было похоже, что ее сколотили прямо здесь, рядом с ней находился такой же самодельный стол и стул. Но самое главное, что она увидела, это стоявший на столе кувшин. Девочка бросилась к нему, и он ее не разочаровал. Там была вода.

Вода! Ягоды, приносимые птицелюдом, и пригоршни снега не могли в полной мере утолить жажду ребенка. И сейчас она пила и пила, не в силах остановится. Когда же, наконец, она оставила почти пустой кувшин, силы окончательно покинули ее. Их хватило лишь сделать два шага до кровати и залезть под тонкое шерстяное одеяло. Следующие две десятицы девочка помнила смутно. Болезнь захватила ее. И она металась в горячке, захлебываясь кашлем или находилась в беспамятстве. Только иногда она видела пред собой лицо очень старого оборотня, который, то подносил к ее губам терпкий, ароматный отвар, то менял на ее горячем лбу смоченную водой тряпицу.

В конце концов, молодой организм и старания старца победили болезнь. Когда Лианелла проснулась, она была еще очень слаба, но уже четко видела все, что ее окружало. Она была снова одна в этой небольшой пещере, и сейчас могла уже спокойно разглядеть нехитрое ее убранство. Помимо магического обогревателя в пещере имелся камин, над которым был закреплен железный прут, и посередине того висел котел и весело булькал, источая умопомрачительные запахи бульона. Рот девочки тут же наполнился слюной. Дым от камина уходил по такому же лазу, какой привел Лианеллу в эту пещеру.

Девочка села в кровати и осмотрелась: на стенах кое-где были вбиты крюки, где-то виднелись полки, и на них висели и стояли разные вещи. Веревки, ведра, немного теплой одежды глиняная посуда и многое другое. Неподалеку от кровати на полу она заметила гораздо больший ворох одежды. Видимо старику, который ухаживал за ней, пришлось там спать, пока девочка занимала его единственную кровать. Лианелле стало стыдно, что она стеснила столь небогатого разумного и пообещала себе, когда она доберется до дома, то отблагодарит этого старика так, что он больше никогда не будет ни в чем нуждаться.

Вдруг послышались шаги, и Лианелла, испугавшись, притворилась спящей. Она стала наблюдать сквозь ресницы за хозяином пещеры. Он подошел к камину, взял с полки миску и налил большим черпаком бульон в тарелку, затем подошел к кровати, поставил суп на стол и сказал:

— Попей бульона, знаю же, что ты проснулась, — и улыбнулся, подмигнув девочке.

Притворятся, смысла больше не было, и Лианелла, открыв глаза села в кровати, пододвинувшись к столу, и жадно, обжигаясь, начала черпать деревянной ложкой наваристый бульон и отправлять его в рот. Богиня, девочка готова была поклясться, что ничего вкуснее она никогда в жизни не ела.

— Ты откуда тут взялась? — спросил старик, когда девочка немного наелась, и ее движения замедлились, — я, когда тебя увидел спящую, подумал было, что мой старческий разум начал подводить меня.

— Я пришла вон из того лаза, — девочка показала на дыру, на уровни груди старика, из которой она вылезла.

— Это я уже потом понял, — но как ты оказалась в Горах Вечного Холода?

— В Горах Вечного Холода? — ложка упала из рук девочки, а страх с новой силой ворвался в ее сознание, — я думала это сказки, и этих гор не существует на самом деле…

— Как видишь, они есть, поэтому и спрашиваю, как занесло сюда такое юное и не приспособленное ни к холоду, ни к горам дитя? — еще раз повторил вопрос старик, оглядывая остатки некогда роскошного платья племянницы короля.

— Меня похитил птицелюд, — тихо сказала Лианелла и заплакала.

Ни одной слезинки не проронила она за все время нахождения в гнезде похитителя. Разум юной жрицы не верил до конца в происходящее, а тут от жалости к себе ее прорвало. Слезы лились ручьем, только сейчас она осознала насколько была близка к смерти. Горы Вечного Холода! Да ни один разумный в своем уме никогда не пойдет и не полетит сюда на поиски пропавшей девочки! Но она встретила тут уже двоих разумных, птицелюда, что принес ее сюда, и этого старого доброго оборотня, который без сомнения спас ее от верной гибели.

— Птицелюд, который живет на обрыве? Да, бедняга, он потерял ребенка, его птенец выпал из гнезда, не успев опериться, и разбился, не меньше десятицы птицелюд кричал, затем замолк, видимо улетел за тобой. Только удивительно, как он тебя отпустил? — спросил оборотень.

— Он умер… — ответила Лианелла, вспоминая мертвые глаза сумасшедшего, несчастного птицелюда.

— Печально, теперь я остался совсем один в этих горах…

— А я? — встрепенулась Лианелла.

— А ты уйдешь. Как только начнутся самые теплые три десятицы. Снег, конечно, весь не растает, и крыльев у меня нет, что бы перенести тебя до ближайшего города разумных, но у меня есть кое-что, что поможет тебе добраться до них.

С этими словами старик достал из-под одежды веревочку, которая висела на шее, она была продета в очень старое, потертое кольцо, украшенное большим камнем, в окружении других, маленьких.

— Что это? — зантерисовалась девочка.

— Этот старинный перстень-артефакт укажет тебе путь туда, куда ты захочешь. Нужно только правильно задать ему вопрос. Например, если ты хочешь вернуться сразу к родным, то это у тебя не получится. Ты не пройдешь такое огромное расстояние самостоятельно. А если загадаешь, что бы добраться до разумных, которые тебе помогут дойти до дома, то это будет тебе по силам. Только, прошу, никому его не показывай. Это очень старинная вещь и ценится она дороже золота. Таких вещей почти не осталось в нашем мире, и если кто-то узнает, что у тебя в руках, то тебя вполне могут за него даже убить, — сказал старик, и вложил перстень в ее детские ладошки.

— Но если оно такое ценное, почему ты отдаешь его мне?

— Оно сделало для меня все, что могло. Сейчас же мой жизненный путь подходит к концу, и будет жаль, если перстень останется тут, в Горах Вечного Холода. Хотя до появления тебя, я считал, что так все и должно случиться. Теперь же я думаю, что твое появление здесь не случайно. Это знак богини, и этому перстню еще предстоит послужить ее замыслам, как и тебе ей.

Оборотень

Старого оборотня звали Угварр, и девочка провела с ним в пещере еще шесть десятиц, пока подножия гор не зазеленели. Как ни странно, Лианеллу не тяготила жизнь с отшельником, наоборот, она наслаждалась каждым проведенным тут днем, он сшил ей из запасов шкур нехитрую одежку, что бы она могла выходить из пещеры на свежий воздух, и иногда брал ее с собой за водой к роднику.

И теперь, когда холод ежесекундно не пронизывал тело девочки, Лианелла стала замечать ослепительную молчаливую красоту этого места.

Оборотень охотно общался с ней и заботился. Когда он смотрел на Лианеллу, думая, что она не замечает, его лицо разглаживалось и становилось умиротворенным, а улыбка, не частая его гостья, зажигала глаза старика.

— Не думал, что к концу моих дней богиня подарит мне, хоть ненадолго, такую радость, — сказал как то Угварр. И посадив девочку перед собой начал рассказ: — Я хочу тебе кое-что рассказать. Ведь я сделал то, что не мог сделать до меня никто, и такие знания, хоть они и запретны, должны быть сохранены. Только обещай мне, что мою тайну ты не откроешь никому раньше чем через десять лет, когда я уже покину этот мир.

— Обещаю, — просто сказала Лианелла, она была совсем ребенком, а этот добрый старик решил доверить ей свою историю, а она теперь станет ее хранительницей, и ей было ужасно интересно.

Оборотень помолчал, прислушиваясь к себе, и удовлетворенно кивнул:

— Я тебе верю. Когда то очень давно я был магом. Поступив в Магический Университет, мне казалось, что весь мир теперь у моих ног… Я был одним из лучших учеников, с сильным даром. Пять лучей мне были подвластны…

Старик замолчал, впав в воспоминания. Лианелла подозревала, что он маг, но думала что совсем слабый. Магические светляки и заклинание обогрева помещения могли использовать даже самые слабые маги, для этого не нужно было учиться в УМе. Но почему же старик сказал, что он был магом?

— Я был на последнем курсе, когда в УМ поступила одна юная дриада. Потом я уже понял, что случайно попал под действие ее пыльцы, которая предназначалась для одного из высокородных эльфов. К слову сказать, он тоже вдохнул ее часть. И двое юных, сильных магов мгновенно воспылали любовью к одной красавице, — оборотень невесело усмехнулся, — пришел я в себя только на следующий день в лазарете..

Сутки действует пыльца на разумных. И я вспомнил, что натворил. Мы сцепились с эльфом в магической схватке, и я победил… убив его. Правда и мне тогда досталось так, что опытные маги жизни ели спасли меня от смерти… что бы наказать, а за такие преступления существовало только одно наказание — смерть. Но мне повезло, — опять горькая усмешка оборотня, — действие пыльцы расценили как смягчающее обстоятельство и меня просто лишили магии. Как впрочем, и дриаду. Даже закон ввели запрещающий дриадам использовать пыльцу в УМах и на адептах. И я оказался выкинут из жизни. Только что я имел все, теперь же я оказался никому не нужным оборотнем, который к тому же ничего и не умел. Что бы выжить я брался за самую тяжелую работу. В будущем меня не ждало ничего хорошего и ко мне стали закрадываться мысли о смерти. Поэтому, когда в одном из трактиров ко мне подсел один гном и предложил отправиться с ним в пустошь. Я не раздумывая, согласился.

На удивление, гном готовился тщательно к этому походу, и у него была карта. Мы должны были пойти в один из старых, заброшенных городов, о котором никто не знал, и он надеялся, что его еще никто не разграбил. Он, кроме меня, нанял еще четверых таких же искателей удачи, пообещав каждому из нас по десятой части от общей добычи. Он уверял, что этого хватит нам до конца жизни, жить безбедно, ни в чем себе не отказывая.

Заброшенный город находился недалеко от края пустоши, но он был отгорожен трудно проходимой скальной грядой, и частично находился в самих скалах. Если бы у гнома не было старинной карты, мы, даже зная о его существовании, не смогли бы найти его, настолько растительность скрыла разрушенный временем город. Измененных животных мы встретили на редкость мало, как будто им самим не нравилось это место, но в пустоши даже это должно настораживать, возможно, там обитали очень сильные хищники, и остальные животные в этом случае старались держаться подальше. В любом случае, мы шли предельно аккуратно.

Мы нашли город и возликовали, но как оказалось, не сам город, был нужен гному. Он был для него всего лишь ориентиром. Он искал проход в подскальные подземелья, пока мы весело грабили давно заброшенные дома. И в итоге, то, чего мы собрали, должно было хватить на несколько лет безбедной жизни, о чем мы и поведали вечером за ужином гному, и предложили вернуться с уже найденной добычей.

— Пока вы тут шарили по этим развалившимся домам бедняков, я нашел вход в подземелье, и там мы возьмем столько сокровищ, сколько сможем унести.

— Но откуда тут взяться сокровищам, если в домах мы находили в лучшем случае только серебро? — спросил у гнома один из нас.

— Те, кто жили тут, даже не знали о существовании несметного богатства под боком. Это подземелье — пристанище последних веев. Трое магов покинули разумных, и жили тут как отшельники. Слишком сильные интриги разворачивались вокруг них. Они взяли с собой несколько преданных им слуг, которые поселились здесь, образовав небольшую деревню. Спустя годы маги совсем перестали выходить из подземелья, которое стало их домом. Только один их старый слуга два раза в десятицу приносил им еду. Пока они все не отошли в замирье.

— Но почему после того как маги покинули этот мир, местные жители не разграбили их жилище, если ты уверяешь нас, что там несметные богатства?

— У их старого слуги был специальный артефакт, который дали ему старцы, он указывал ему путь в пещерах, и когда последний из них был на смертном одре, он забрал его у слуги, отправив того на выход с путеводным одноразовым светляком.

— Почему же слуга не запомнил дорогу в пещерах, если он столько раз ходил по ней?

— Это не простые пещеры, они постоянно меняют свое местоположение, и коридоры, соединяющие их, тоже не стоят на месте.

— И как же тогда, мы попадем в их жилище?

— У меня есть подобный артефакт… он и вывел меня на эту карту, и с его помощью я нашел все сохранившиеся манускрипты о жизнеописании этих магов. Если бы не он, мне бы не удалось, да и ни кому бы, соединить все кусочки этой мозаики воедино. Маги очень искусно спрятали свое последнее пристанище.

— Я не хочу уличить тебя во лжи, потому что вижу, что ты равнодушен к тем сокровищам, что мы собрали тут за десятицу, но почему ты думаешь, что твой артефакт приведет нас к несметному богатству?

— Долгие годы я задавал этому перстню вопросы, и когда я задавал их правильно, то получал на них правильные ответы. Изначально я хотел найти величайшую сокровищницу, из ныне существующих, и завтра мы вступим в подземные проходы, которые отведут нас с помощью артефакта, к ней.

Скажу сразу, нас четверых нанятых гномом попутчиков терзали сомнения всю ночь. Стоит ли, идти в логово магов, которые не хотели, что бы их нашли, или довольствоваться собранными трофеями, но под утро жадность победила и мы, молча, последовали за гномом.

Вход в пещеру был густо покрыт растительностью, нам пришлось буквально прорубать себе путь в проходе, который открылся в скале.

После первой сотни шагов мы все потеряли чувство пространства, и шли, следуя за указанием тусклого, светящегося камня в перстне гнома, причем гном шел позади всех и направлял движение группы на многочисленных развилках. Ситуация усложнялась тем, что никто из нас не владел магией, и то что было подвластно самому захудалому магу, нам было недоступно. Даже самые простенькие светляки мы не могли зажечь, а путь свой освещали факелами, заранее заготовленными и чадящими, зато дающими хоть небольшой, но свет в этой кромешной тьме подземных пещер.

Идущие разумные впереди группы сменяли друг друга каждое деление, за исключением гнома. Все понимали, что каждый шаг может быть последним, и никто не скрывал облегчения, когда отдавал это сомнительное первенство другому.

Самого первого мы потеряли человека, его тело украшали уродливые шрамы, как будто его били хлыстом со всей силы, лицо на котором оставался лишь один глаз, не было исключением. Коридор по которому он шел первым вдруг разверзся под ним и бедолага с диким криком рухнул в пропасть, ничего не успев предпринять. Я же, следовавший за ним, едва успел остановиться, комья земли, из под носков моих ботинок осыпались в бездну вслед за несчастным.

— Мы так не договаривались! — мы развернулись к гному и попытались его запугать, что бы он развернул нашу экспедицию назад.

— Если хотите, вы можете повернуть назад, но, даже отобрав артефакт, то, что вы доберетесь до выхода, я вам гарантировать не могу, — ответил гном, и по сверкающим его глазам, я понял, что мы столкнулись с настоящим фанатиком, который не побрезгует ничем, добиваясь своей цели. И в тот момент, мне стало по-настоящему страшно.

— Тогда сам иди вперед! — выкрикнул орк, который был самым огромным в нашей команде, он сжал кулаки и медленно пошел на гнома.

— Если со мной что-либо случится, вы останетесь тут навсегда, — коротышка ответил таким спокойным тоном, что руки шедшего на него бугая опустились. — Обвяжитесь веревкой, что бы больше никого не потерять, — добавил гном. — Мы дойдем до сокровищницы, а, выйдя, расстанемся, поделив добычу, как договаривались, и еще! Вы разделите между собой часть погибшего.

Не сказать, что это обрадовало нас. Но, во всяком случае, показалось справедливым.

Мы обвязались веревкой и, хотя наше передвижение замедлилось, мы стали чувствовать себя немного увереннее, ровно до того момента, как идущего впереди вампира-полукровку раздавило упавшим на него огромным камнем, который заодно преградил нам путь.

— Теперь нужно идти еще медленнее, — только и сказал гном, в ответ на наши взгляды, полные ненависти, — проходы и ловушки начали еще быстрее менять свое местоположение, перстень не успевает за изменениями. И мы пошли еще медленнее, мы крались по коридорам, которые менялись на наших глазах, образовывая новые проходы и закрывая старые, прямо перед нами, потеряв всякое ощущение времени и реальности. Зато до последнего пристанища магов мы дошли все четверо, избежав новых смертей.

Само жилище состояло из пяти комнат, общая комната, по всей видимости, исполняла роль столовой и просто комнаты отдыха. Все вещи сохранились идеально, заклинание сохранения, скорее всего, было наложено очень сильное, настолько, что его еще не успела высосать пустошь. Не считая стульев вокруг стола, в углу рядом с полками книг стояли три кресла. Следующей комнатой была, несомненно, лаборатория, которая так же не заинтересовала гнома. Хотя сейчас я считаю, что именно в ней мы могли бы найти, что-то действительно ценное, ведь маги-отшельники не переставали экспериментировать до конца своих дней. Но жизнь только со временем начинает расставлять свои приоритеты. А вот остальные три комнаты были их спальнями, в которых и стояли по паре сундуков, полки украшали разнообразные безделушки, сделанные из серебра, золота и драгоценных камней.

Обобрав две комнаты, в сундуках стоявших там, мы так же обнаружили золото и драгоценности, мы вошли в третью, и вздрогнули. На кресле у небольшого столика сидел старый маг. Но приглядевшись, мы поняли, что он мертв и уже давно превратился в мумию. Соседство мертвеца действовало нам на нервы, но, не смотря на это, мы все-таки собрали все драгоценности, которые нашли у последнего мага. Мы уже не брали серебро, и даже выкидывали из мешков, то, что взяли ранее, только золотом набивая наши сумки. И уже собрались уходить, как самый шустрый и мелкий из нашей команды эльф-воришка, болтающий без умолку, увидел на груди мертвого мага огромный кулон-накопитель. Я как знал, что добром это не кончится, но не успел и слова сказать, как эльф уже схватил кулон, и в тоже мгновение тело мертвеца вспыхнуло зеленым магическим огнем, а с ним вместе страшно закричав, загорелся, и воришка. Мы попятились, и бросились бежать, даже не думая о спасении эльфа, и золота, которое он собрал. Прекрасно понимая, что лишь один вдох дыма зеленого огня способен убить любого разумного. Мы бежали по тоннелям, причем гном в этот раз бежал впереди всех, мгновенно реагируя на любые изменения в светящихся камнях перстня, то ли все ловушки мы уже прошли ранее, то ли они были завязанны на мумию старого мага, либо нам просто несказанно повезло, но мы вывалились из подземных тоннелей в старый город живыми. Хоть мы и бежали, не чувствуя под собою ног, но свою добычу из рук не выпустили. И как только увидели над собой голубое небо, а под ногами траву, мы упали в нее, не в силах пошевелится.

Вечерело, и мы решили переночевать на уже обжитом нами месте, в неплохо сохранившемся каменном домике.

Мы все не могли улечься, разглядывая добытые сокровища, любая безделушка из наших мешков была дороже всего, что ранее держали наши руки.

— Как видите, я выполнил свое обещание, теперь вы обеспечены на всю жизнь, — удовлетворенно произнес гном, деля добычу.

— Но трое из нас погибли… — начал, было, орк.

— Все знали, на что шли, или кто-то из вас рассчитывал на легкую прогулку? Поход в пустошь часто может быть дорогой в один конец. На месте погибших мог бы быть любой из нас. Но мы живы и богаты, осталось выйти из пустоши такими же живыми и, расставшись никогда больше не пересекаться, — жестко пресек разговоры гном, продолжил раскладывать трофеи по кучкам.

Я понимал гнома, то, что мы пережили, даже в дружеском разговоре вспоминать не хотелось, хотелось, наоборот, забыть все как страшный сон, кроме мешков с золотом, наличие которых согревало ауру.

Под утро мой чуткий слух разбудил меня, едва услышав странные звуки, похожие на хрипы. Почуяв неладное, я мгновенно переместился ближе к проему двери, которая должна была вести в соседнюю комнату, но по причине ее разрушения выходила в густую растительность пустоши.

В самом темном углу, где спал гном, мое зрение различило разгибающийся силуэт орка, который, немного пригнувшись, направился к тому месту, где только что спал я. В свете луны в руке орка сверкнул его огромный нож, который он всегда носил на поясе. На открытом месте шансов справиться с этим огромным бугаем у меня не было, и я бесшумно, насколько мог, нырнул в ночную растительность пустоши.

Не найдя на спальном месте меня орк взревел:

— Иди сюда, жалкий недомагеныш! Найду тебя, будет хуже! Если сам выйдешь, прикончу одним ударом. Но если поймаю, то шкуру с живого сдеру! Улеглись спать с целыми мешками золота! — орк захохотал на весь заброшенный город, искренне радуясь такой смешной шутки, — может вы и вправду, думали, что и из пустоши мы вернемся добрыми друзьями?!

Так приговаривая, иногда крича в темноту развалин, орк искал меня, безошибочно угадав направление, куда я убежал. Липкий страх заставил меня замереть на месте. Я, как только покинул нашего прибежище, сменил ипостась, не жалея вещей, и у орка не было никаких шансов меня догнать. Это позже я узнал, что у орка был небольшой луч разума, и он своим голосом не запугивал меня, как могло сначала показаться, а заставил окаменеть, и ждать своего конца. Но богиня распорядилась иначе. На шумного орка обратила внимание огненная лента, у которой, по всей видимости, было гнездо в развалинах. Я только увидел, как огромная змея молнией метнулась к орку, который уже почти подобрался ко мне, сверкнув огненной чешуей, и впилась своими огромными клыками прямо в его горло. У него не было ни единого шанса, но он напоследок смог серьезно ранить свою убийцу в глаз. И та, бросив уже потерявшего сознание разбойника, уползла, оставляя за собой кровавый след.

Мне повезло вдвойне. Если бы орк ее не ранил, то даже насытившись им она бы продолжила охоту на своей территории, до тех пор, пока не почувствовала бы, что ее гнездо в безопасности.

Недолго думая я, как можно быстрее и тише, перетащил мешки с добычей на край города. Немного постоял над гномом, попросил его простить меня за то, что не могу предать его тело земле, как полагается у его расы. И, уже уходя, в свете зарождающегося утра я обратил внимание на перстень. Тот самый, который указывал нам дорогу в подземелье. Еще раз, попросив у гнома прощения, я аккуратно снял его с уже остывшей руки и положил в карман, не зная, как он может мне пригодится. За сокровищами мне не придется охотиться больше никогда.

Я вернулся из пустоши, вынеся с собой небольшую сумку с тщательно отобранными монетами и камнями, в продаже которых по одной штуке, и отчаянной, с моей стороны, торговле, во мне не возможно было бы заподозрить обладателя несметного богатства.

Я купил себе скромный домик, но с большим количеством земли, что бы спрятаться от любопытных глаз разумных. А затем в несколько посещений пустоши я забрал все спрятанное мною золото. Памятуя о том, что произошло, я никого не брал себе в напарники и выносил золото небольшом заплечном мешке, сверху которого у меня всегда висели шкурки убитых пушных магических зверей, и со стороны я напоминал вольного охотника, которого грабить было себе дороже. Лишиться жизни из-за нескольких шкурок, ни у кого желания не возникало. Я уже ни в чем уже не нуждался но, что-то все же не давало мне жить спокойно. Я переехал в другую страну, где меня точно никто не знал, я купил богатое поместье. Слух о богатом и одиноком незнакомце прокатился по местной знати. Отбоя от приглашений на торжества и балы не было. Да и ко мне зачастили соседи с дочками на выданье. В какой-то момент праздная жизнь поглотила меня и я, незаметно для себя женился на милой девушке из знатного, но обедневшего рода. У меня даже родились двое сыновей, которые не унаследовали от меня ни признаков оборотня, ни магии, а когда выросли, превратились в избалованных и поверхностных юношей. С детства, не знавших ни в чем отказа, мама баловала своих отпрысков. На любые мои возражения, она заявляла, что ей виднее, с ее воспитанием и происхождением, и указывала мне на то, что из всего хорошего во мне было, это были только мои деньги, это же неуважение она привила и нашим сыновьям. Возможно, она была права, интерес ко мне их круг испытывал только в отношении моего счета в банке гномов.

Как ты понимаешь, малышка, обеспеченная и сытая жизнь мне совсем не показалась раем. Но даже и с этим можно было жить, путешествуя по миру, изредка заглядывая к себе в поместье. Но какая-то тоска иногда поднималась из глубин моей души и терзала меня, особенно долгими одинокими вечерами. Я не припомню, в какой стране я был, когда меня увлекло выступление одного уличного фокусника, с совершенно крошечным магическим даром, но ловкими, отточенными движениями, он показывал публике смешные фокусы и сам веселился с ними от души. Смотря на него, на меня сошло озарение. Богатством я пытался заполнить пустоту внутри себя, а путешествуя сбежать от тоски… Когда-то я запретил себе даже думать о магии, которой меня лишили, поставив блоки и заперев ее глубоко в груди, я запретил себе думать о ней, что бы не сойти с ума. Я вырос не в бедности, но и не в богатстве. Мой отец был королевским стражником. А мама горничной при дворе. И я, в свое время, получил строгое воспитание. Когда же я лишился магии, у меня даже мысли не возникло вернуться домой. Разбогатев, я, конечно, инкогнито положил солидную сумму на счет родителей, и они наверняка догадались от кого эти деньги.

Но ни гнев отца, за свои прошлые ошибки, ни, тем более, жалость в глазах матери, я видеть не хотел.

А сейчас смотря на этого веселящего народ паренька, увидел в нем себя, прошлого. И понял, что все это время я бежал от себя.

Себя без магии я не принял, да и не мог принять и старался заполнить эту пустоту материальными вещами. Но в тот момент я понял, что больше так не могу. И решил найти потерянного себя, а проще говоря, посвятить остаток жизни поиску возможности вернуть себе хотя бы часть магических сил. Нужно было с чего-то начать. И я решил для начала присоединиться к магу.

После представления я пошел за пареньком. И, приметив, в какой таверне он остановился на ночь, пошел в ближайшую одежную лавку и купил себе недорогие, но добротные вещи. Там же переоделся, а сверток со своей одеждой сунул первому попавшемуся нищему. Я снял номер в той же таверне и впервые за долгое время, я забылся спокойным сном разумного.

Утром, вскочив с первыми лучами солнца, я занял столик таким образом, что бы видеть всех выходящих из комнат постояльцев.

Гостиница при таверне была очень дешевой и ее снимали в основном работяги, которые вставали ни свет, ни заря и уходили, едва позавтракав на работу. Позже просыпались купцы, средней руки, путешествующие с товаром, и желавшие сэкономить на ночлеге. Я уже начал нервничать, когда ближе к обеденному времени из жилой части таверны спустился заспанный паренек, тот самый уличный маг. Он заказал себе завтрак, и когда подавальщица поставила поднос перед ним, накинулся на еду. В этот момент я подошел к его столику и, взглядом спросил, можно ли к нему присоединиться. Он был немного удивлен, но кивком показал, что ничего против не имеет.

— Меня зовут Угварр, и я хочу предложить тебе некоторое время путешествовать вместе, — сказал я пареньку, сразу выложив свои карты.

— Меня зовут Таор, и зачем мне это, если мне и так не плохо, — спросил меня, не забывая поглощать завтрак уличный маг.

— Я не могу тебе предложить многого, ты и так владеешь большим, чем можешь себе представить, но у тебя есть очень слабый дар, и навряд ли тебя могут с ним принять в УМ, учитывая твое финансовое положение.

— Судя по твоей одежде, у тебя оно не лучше, — парировал паренек.

— Возможно, ты прав, но я мог бы обучить тебя доступным для твоего дара плетениям, и рассказать об основах магии, а так же помочь расширить лучи, насколько это возможно.

— А ты откуда знаешь? — недоверчиво спросил Таор, — на мага ты не похож.

— Я долгое время прислуживал одному магу, который преподавал в УМе, и прочел у него множество книг. Иногда, вечерами маг, проводя дома опыты, вслух рассказывал, что он делает, и если я, интересовался тем или иным процессом с удовольствием делился со мной своими знаниями.

— Почему же ты ушел от него? — видно было, что паренек заинтересовался, он даже начал ерзать от нетерпения и отставил уже остывающий настой, для того что бы не пропустить ни одного моего слова.

— Он был очень стар, и к моему величайшему сожалению покинул этот мир, оставив мне некоторое наследство.

— Хорошо, тогда какая выгода тебе путешествовать со мной? — подозрительно спросил юный маг, но я готовился к этому разговору и ответил как ни странно правду:

— Я устал от разных масок, которые приходилось носить ежедневно долгие годы, и я хочу снова найти себя, заодно посмотреть мир.

Таор подумав, кивнул:

— Я согласен! — только не рассчитывай, что я много могу заработать своими представлениями, иногда мне даже приходится ночевать под открытым небом, но на кусок хлеба всегда хватает.

— У меня есть небольшой счет в банке гномов, — немного приуменьшил я свое состояние, улыбнулся, — под открытым небом будем ночевать, если только ночь нас застанет в дороге.

Так началось мое путешествие по миру с Таором. Человеческим мальчиком с эльфийским именем. Я начал учить его магии, особое внимание уделил расширению потоков, к слову сказать, парнишка оказался прилежным учеником, и знания, которые я получил в УМе, не пропали даром. Со временем мы обзавелись парой верховых животных, и наше передвижение ускорилось, а Таор развил в себе неожиданно сильный луч жизни, и начал оказывать помощь беднякам, за символическую плату. Тем, кто не мог позволить себе лечение у магов, закончивших УМ, и он радовался, тому, что может помочь несчастным больше, чем медякам, которые выручал за это лечение. Мое сердце рядом с этим парнишкой оттаяло, и я был почти счастлив, если бы инргда не накатывала на меня нестерпимая тоска по моей утраченной магии.

Я часто по вечерам рассматривал перстень гнома, погибшего в пустоши. Его камни иногда вспыхивали в моих руках, по одному, и что это означало, я никак не мог понять, хотя разгадка оказалась совсем простой.

Однажды, когда мы планировали, куда дальше лежит наш путь, Таор предложил на выбор два города, в которых мы уже бывали, и я прикидывал, в какой нам лучше поехать, думая, то об одном, то о другом. И заметил, что загорались разные камни, в зависимости от того, о каком городе я думаю. Специально даже представил себе несколько других городов и понял, что камни, которые загораются, указывают направление. Как же было все просто!

Лианелла сжала артефакт, представив свою комнату, и когда медленно, как-будто боясь вспугнуть перстень, она открыла ладонь, то один из камней загорелся.

— Да, девочка, там и находится твой дом, ты же сейчас о нем подумала?

Лианелла коротко кивнула, не в силах произнести не слова. От воспоминаний о доме в горле встал комок.

— Только он очень далеко, ты одна не доберешься, и я уже не ходок. Когда с подножия гор сойдут снега, я помогу тебе дойти до ближайшего города, где живет гном, которому я доверяю. Он доведет тебя до ближайшего города разумных, и поможет найти провожатых до дома. Только ни кому и никогда не показывай это кольцо, и не рассказывай о нем, — в очередной раз напомнил Лианелле старый оборотень, и снова предался своим воспоминаниям.

— Так я понял, что кольцо указывает на задуманное место, или человека, или вещь… Но я хотел вернуть себе магию. И задавал, мысленно, разные вопросы кольцу. Но оно не отзывалось…

Лианелла не успела рассказать мне всю историю за один раз. Наш разговор прервал, вернувшийся Кир. И жрица не захотела далее раскрывать свои раны, скомкано попрощалась и покинула мои комнаты. Я ждала подходящего случая, продолжить разговор, потому что у меня были похожие вопросы к миру, как вернуть мне свою магию. Но Лианелла больше не заговаривала со мной об этом, а я сама не решалась просить ее о продолжении рассказа. Но мое сердце согрела надежда, если кому-то удалось вернуть себе магию, то может быть и у меня был шанс?

Таверна и степь

Пока мы с Кассандрой примеряли понравившиеся нам вещи в небольшом, уютном магазинчике готового платья. Ребята, что бы не сидеть без дела зашли в соседнюю лавку гнома-оружейника. Я крутилась в одной примерочной, а малиша была в другой, и мы выскакивали из них, что бы показать друг другу обновки. Примерив, очередной свитер, я замерла, глядя на свое отражение в старинном тусклом зеркале. Я вспомнила, как я покупала похожую вещь почти год назад, на заработанные у Сагора серебрушки, и как я была счастлива, обладая собственной магией. Я предалась воспоминаниям и не заметила, как мой взгляд упал на зеленое магическое пятно в центре лба. В какой-то момент я поняла, что нахожусь в замирье, и меня несет по нему в неизвестном направлении. Мне было очень странно, но вместе с тем показалось это очень правильным, я находилась в приятном оцепенении, и смотрела на все как будто бы со стороны.

Сколько пузырей я пролетела или они пронеслись сквозь меня, сказать было сложно, но вот мельтешение их замедлилось, и я увидела, что на меня смотрят невыносимо ярко-зеленые, пронзительного цвета первой зелени глаза. Это было первое впечатление от увиденного, но потом я поняла, что разумный находится в соседнем пузыре замирья и совершенно не движется, он висит в нем как муха, попавшая в каплю смолы и застывавшая там, только пузырь был бледно-зеленого цвета. Я хотела дотронуться до этого него, но меня обдало волною страха, и я попала снова в поток, который унес меня обратно в магазинчик. Я оперлась руками на раму зеркала и лбом прижалась к нему, сердце бешено колотилось, но непонятный липкий страх уже отступал.

— Лисса! — голос Кассандры вернул меня в реальность.

Я вынырнула из-за занавески и, оглядев Кассандру, одетую в курточку и брючки, которые она подобрала и одобрила ее выбор:

— Ты просто красавица!

— Тебе тоже очень идет этот свитер! — малиша тоже похвалила мой выбор и, еще раз крутановшись, залетела обратно в примерочную.

А у меня желание, что-то примерять уже пропало, я взяла выбранные вещи и добавила к ним еще несколько, которые понравились, не примеряя, и отдала их невысокой, стройной хозяйке магазинчика:

— Я возьму это.

Если бы не мое неожиданное выпадение в замирье, я возможно и не обратила бы внимание на нее, но мне пришлось ждать Кассандру, пока она заканчивала примерять вещи.

При более пристальном взгляде на продавщицу, становилось понятно, что он совсем не юная девушка, какой показалась мне изначально. Было непонятно, сколько лет этой разумной, немного заостренные уши и миндалевидный разрез глаз говорили о родстве с эльфийской расой. Я смотрела на нее исподтишка, делая вид, что листаю модный журнал, который взяла тут же. Движения дувушки были пластичны, как будто она ходила на занятия к Шерану, усмехнулась я про себя, и мысленно тут же отругала, вгляделась внутренним зрением в ее ауру, маг! Один, но сильный луч воздуха. Но маги почти не занимались торговлей, если конечно они не были гномами. Мне стало любопытно, но Кассандра уже закончила с примеркой и довольная принесла ворох вещей, которые выбрала. И полуэльфийка занялась их упаковкой.

— Ох, Лисса, столько красивых вещей! — малиша радовалась и щебетала без умолку. С того момента, как она обрела снова свое тело и в придачу возможность оборачиваться и человеком, и веей, она стала ценить, так долго недоступную ей жизнь, будучи запертой в артефакте, с новой силой. Она снова стала юной малишей, словно не было этих долгих тысячелетий полусуществования.

— Почему же мы раньше не замечали Ваш замечательный магазинчик?! — обратилась она вдруг к хозяйке магазина на выходе.

— Я пару десятиц назад переехала в этот город, город расширяется, благодаря многочисленным поступившим в Униниверситет Магии, — улыбнулась полуэльфа, и посмотрела на меня, мне же, выходящей из магазинчика почудилось легкое зеленое пятнышко на лбу у продавщицы. Мы с Кассандрой вышли, и я смахнула наваждение. Какая магия времени могла быть у полуэльфы, вот уже несколько десятиц у меня и у оборотней есть такая магия, но ни у кого больше мы ее не видели.

Ребята поджидали нас на улице, оживленно разглядывая новые ножны, купленные для магического меча Бегущего. Мы договорились преподнести ему артефакт в подарок на его семнадцатилетние, в ночь Сердца Года. В нашем излюбленном уютном трактире, нас поджидал Гарниш, за заказанным нами столиком. Он со своей четверкой был в городе, два раза в десятицу они вместе с нами посещали занятия Меррона, и жадно осваивали магию веев, к ним присоединялись и Фир, с Лианеллой, владение магией такого уровня обязывало их учиться, хотя с их стороны особого рвения заметно не было. Зато были заметны их чувства, и мы ждали от них приглашение на обряд.

С тех пор как миру стало известно о нас, веях, и в частности о том, что мы обучаемся в Западном Университете Магии, в город хлынули разумные. Начиная от магов-ученых, до праздных зевак. Но видя, что мы не собираемся показывать фокусы на каждом углу, любопытных поубавилось, а тех, кто приезжал с научным интересом принимал ректор. Он даже организовал читальный курс для магов, где набранные на него маги изучали вейский язык под строгим контролем архимага, а потом им предоставлялись для чтения все доступные книги на этом языке. Некоторые имели к нам какие-то интересные предложения, и раз в десятицу нам приходилось отдавать свой вечер для общения с учеными.

И эти изменения были только вершиной айсберга. Количестве поступивших на обучение адептов превысило все мыслимые пределы. Фарису пришлось многим отказать в поступлении, и добирать еще магов преподавателей. Городская жизнь так же стала более оживленной, чем обычно на радость гномам и прочим торговцам.

В этом заведении мы были были желанными завсегдатаями.

— Кир! — Гарниша всегда отличало то, что он не любил ходить вокруг, да около, и после короткого приветствия сразу начал разговор о том, зачем пришел. — На завтра запланирована отправка артефактов на Драконий Хребет, которые заказал твой отец. Но вчера вечером он связался со мной, и попросил, в виде исключения, добавить к изготовленному заказу десяток цепочек — блокираторов магии.

— Да, отец сообщил, что по обнаруженным фактам во время следствия о нападении на драконниц-невест, раскрыт крупный заговор, и им очень нужны эти артефакты. Драконы готовы заплатить вдвойне за них.

С этими словами Кир выложил на стол кусок гномьего серебра из наших запасов, которые таяли на глазах. Очень тяжело нам давалось его изготовление. Если раньше в городе у гномов серебро было не в ходу, то теперь каждый разумный, который работал с металлом, держал его запас для нас. Мы скупали серебро, и, вливая в него огромное количество магии, получали на выходе небольшие кусочки драгоценного гномьего серебра. Только оно и подходило для изготовления артефактов на основе нашей магии.

— Что ж это меняет дело. Обычно мы не идем навстречу таким просьбам, но заговор это конечно лихо, — покачал головой гном, забрав, метал со стола в личный пространственный карман.

— Очередь на артефакты расписана на годы вперед, — подтвердил Ар.

— Как ни соберемся пообедать, вы все о делах, и о делах! — капризно пожаловалась Кассандра, я улыбнулась, куда подевалась только моя всегда сосредоточенная телохранительница, наверное, мне иногда не хватало ощущения ее шерсти под рукой. Хотя раньше гладила я ее только во снах, — давайте уже поедим!

Магов уговаривать поесть было не нужно, мы всегда готовы пополнить свой магический резерв, с помощью еды, поэтому мы накинулись на щедро уставленный различными блюдами стол, на радость трактирщику.

— Давайте все же решим, куда первым делом летим на каникулах? — сыто откинулся на спинку стула Ар.

— Давайте сначала в Атрус, это дальше всего находится от нас, правда там лучше отдыхать летом, или ранней осенью, но и с сезон ветров моя страна прекрасна, — выдвинул свое предложение Парм.

— Лететь нам обратно через страну оборотней, давайте, и в наш дворец заглянем? — добавил Ар.

— Хорошо, а потом к драконам в горы, это совсем рядом! — продолжил Кир.

— А потом в деревню к Дамире! — напомнила я, — мы же там договаривались встретить ночь Сердца Года, без дворцовых церемоний.

— И пойдем искать морозные цветы! — выказал свое заветное желание неугомонный оборотень.

— Ар, я тебя предупреждаю, это не так просто, как ты себе можешь представить, а еще и опасно. Два раза я находила эти цветы и выдела такое, чего совсем не хотела бы видеть, — сказала я оборотню, который загорелся идеей увеличить численность веев с помощью этого элексира, — и потом, ты заметил, что ректора мы тоже им поили, когда его укусила куроссара, но, однако он до сих пор ходит с шестью лучами.

— Лисса, ты сама рассказывала, что заприметила в Фирии магическую полную звезду еще в УМе, на выпускном балу. А сколько прошло времени, как он выпил эликсир, магия растет со временем, я уверен в этом! Нам остается только следить и проверять верность этих изменений. За магией ректора я внимательно, кстати, слежу, — «успокоил» меня оборотень.

— А потом полетим отдыхать в наше королевство веев, — закончил Парм, когда мы прекратили словесную перепалку с Аром, сколько раз я просила его отказаться от этой идеи, но все без толку.

Мое внимание, вдруг, привлек разумный, который сидел за крайним столиком, что заставило меня посмотреть на него, я не поняла, но время внезапно замерло вокруг, мои друзья за столом застыли в том положении, где их время остановилось. Разумный, привлекший мое внимание, тоже сидел, неподвижно смотря в свою чашу с настоем, затем, внезапно, не спеша плавным движением, повернул голову и посмотрел прямо мне в глаза, небрежным движением поправив локон длинных светлых волос за удлиненное ухо. И разом все прекратилось, меня ослепило как будто вспышкой света.

— А потом поетим отдыхать в наше королевство веев! — сказал и рассмеялся Парм точно так же, как и несколько биений сердца назад. Но время больше не замирало, а разумный в углу, все так же смотрел в свой настой, но не поворачивался в мою сторону. Разглядеть какие у него уши мешали его густые светлые, по плечи волосы.

— Лисса! — позвала меня Кассандра.

— Да, да, обязательно заглянем и в наш дворец, вам наверное тоже хочется увидеть свою стаю, если вы хотите, то можете сразу туда уехать на каникулы, — предложила я, и поняла, что сказала какую-то глупость.

Лицо Ара стало обиженным, а Бегущего наоборот посветлело, но всем этим метаморфозам положила конец Кассандра:

— Даже не думай! Куда ты, туда и я, — мгновенно став серьезной и собранной ответила она мне, и сверкнула своими янтарными глазами на брата.

Не знаю кому как, а мне от ее слов стало спокойнее, совсем нервы расшатались, вот и видения уже начались. «Скорее бы каникулы, мне нужно срочно отдохнуть», — подумала я. Возросшая учебная нагрузка, эти встречи с любопытными магами, производство артефактов и гномьего железа начали давать о себе знать.

— За две десятицы не очень-то мы и отдохнем, если столько стран облетим, — вздохнула я.

— Но я просто обязан познакомить Кассандру и Бегущего с моими родителями! Она будущее своего клана оборотней, моя семья это настоящее моего клана, они обязательно должны встретиться! — настаивал Ар.

— Лисса, ты тоже должна познакомиться с моей семьей! Это, в конце концов, просто не прилично! Ты моя невеста, а твоя нога, еще не ступала в мой дворец, — полушутя напомнил Кир.

Я прекрасно понимала, куда клонит Ар. Когда он представит оборотням Кассандру его родители, возможно, откажутся от своей идеи женить его на девушке из клана оборотней. От короны он уже удачно отказался в пользу среднего брата, потому как был уже не только оборотнем, но еще и веем. А вот Бегущий был не в восторге от этих перспектив, одна Кассандра, как обычно не замечала этого соперничества Ара и ее брата за ее внимание.

«Лисса, Бегущий хоть и младший брат, но он всегда оберегал меня, вот и сейчас он переживает, что меня могут обидеть. А Ар, сколько еще красивых оборотниц он встретит, кто знает», — примерно так рассуждала малиша и не забивала себе голову ничем кроме учебы.

Неожиданно нагрелся кулон вызова от шамана.

— Лисса! — мы услышали его радостный голос, — Приглашаю вас всех на праздник, по случаю рождения моего сына!

— Поздравляю! — обрадовалась я за Гурона, — Как Камелла?

— Прекрасно, ей очень идет материнство! А малыш! Он вылитый я! Такой же красивый бледно-зеленого благородного цвета! Жду вас сегодня вечером! — шаман отключил разговорник, не принимая возражений.

— Все равно завтра выходной, — обрадовался Ар пиршеству, — только вот лететь на полный желудок…

— Ты из-за стола уже готов лететь за другой стол! — поддел друга Парм, — за семейством Хлюпа надо заглянуть, он нам никогда не простит, если мы полетим без него.

— Это точно, и отправит все наши продукты в свой пространственный желудок, будем сидеть голодными, — поддержала я дракона.

— Лисса! — неожиданно голос вездесущего бога вампиров за спиной заставил меня вздрогнуть, и поперхнутся настоем, там появился самый внезапный на свете Алленж. Мы подозревали, что и десять шагов теперь ему было сделать лень, и перемещался он, исключительно, как он называл этот способ перемещения, телепортацией, — вы тут сидите, едите и не знаете, что у моей дорогой Камеллы родился сын! Учитывая изумительный вкус Камеллы, он наверняка вырастет непревзойденным кутюрье!

— Или шаманом, — почти согласилась я с вампиром.

— Или шаманом! Шаманом! Скорее же собирайтесь! — взволнованно и радостно начал торопить нас вампирский бог.

— Да мы собираемся уже лететь…

— Зачем лететь! Фи, это так долго! Не правда ли дорогая Мариэлла? — взмахнул руками Алленж.

— Очень долго! — подтвердила вампирша, с которой наш кутюрье теперь ни на шаг не расставался, да и все свои шалости, они планировали вместе.

— Мы уже провели серию экспериментов над нашими любимыми родственниками! — восторженно начал рассказывать нам Алленж, а мне стало, сразу жаль наших бывших смертельных врагов. Да, уж, вселение в Алленжа божественной сущности, навсегда изменило расу вампиров. Но они менялись гораздо медленнее, чем представлял себе Алленж взявшийся за благое дело, сделать расу вампиров и, в их же лице, свою паству счастливыми. — Я могу переместить за раз до десятка разумных!

— Алленж, я слышал правитель вампиров недавно пытался отравится… — вкрадчиво спросил у нашего кутюрье, а по совместительству бога А'Ушша Кир.

— О, да! И все могло бы закончится очень печально, если бы я случайно не заглянул к нему, и не спас бы его. Вообще, хочу сказать, что очень трудно переносят некоторые вампиры счастье, они еще не привыкли, — огорченно вздохнул Алленж, Но сегодня я не хочу о грустном! Поэтому приготовились поздравлять Гуррона и мою дорогую Каммелочку! Вуаля! — вампир щелкнул пальцами, и мы оказались все вместе, как сидели за столом, впрочем вместе со столом и всем, что на нем стояло, стульями и куском трактирского пола где-то в заснеженной долине.

— Мне кажется это не степь орков! — настороженно предположил Ар!

— Ах да! Забыл сделать поправку на неживую материю! — обязательно что-нибудь да забуду, как в тот раз, помнишь, Мариэлла? Как раз перед тем, как правитель пытался отравиться, его одежда, почему то не перенеслась с ним, а сам он оказался верхом на бронзовой рыбе в фонтане на центральной площади вампиров, во время сезонного праздника овощей! Ох, и снимали же его оттуда охранники, укрывая своими плащами, вот смеху то было, хотя он теперь больше не хочет перемещаться со мной. Но ничего, пара десятиц и отойдет, такой, оказывается, он компанейский вампир, я даже раньше и представить себе не мог…

— Может быть, мы все же сами долетим до степи, робко предложила я, — ветер с комьями снега был очень холодный и нас понемногу уже заметало.

— Отсюда? — удивился вампир.

— Нет, Алленж! Ты нас вернешь туда, откуда взял, а там мы сами доберемся до орков, — я начала злится.

— Ну, Лисса, ты меня обижаешь, ты считаешь, что я не могу доставить друзей в степь?! Не к чему эти ссоры! Оп-па! — вампир снова щелкнул пальцами, и мы опять переместились. В этот раз, к нашему глубокому облегчению, мы оказались прямо посреди шатра шамана, опять же вместе со столом, стульями, куском пола трактира, к этой композиции добавились еще и сугробы на нас и на столе.

— Лисса! Я, конечно, вас ждал, но, к слову сказать, вы умеете эффектно появиться! — ошеломленный орк выдал столь витиеватую фразу, что сам задумался.

Часть шатра была огорожена, и от туда слышалась суета и детское агуканье, сам же Гурон восседал на подушках в окружении других орков, самых различных цветов и комплекций!

— Что ж знакомьтесь! Рад представить моим друзьям по Магическому Университету весь цвет шаманства! — орки, которые, сидели полукругом при этих словах одобрительно закивали, — самые великие и умелые камлатели! Посетили мой шатер, что бы поздравить меня с рождением сына!

Все шаманы подняли свои пиалы с настоем, а мы бокалы с обеденным компотом, в котором уже почти растаял снег.

— Я тоже поздравляю тебя шаман! — внезапно очень серьезно произнес Алленж и вынул из ниоткуда два фужера с шампанским себе и Мариэлле.

— Спасибо А'Ушш, очень приятно видеть бога в такой прекрасный день! — лица шаманов вытянулись, Гурон удивленно посмотрел на них и добавил: — ну я же вам рассказывал, А'Ушш, бог вампиров, это хороший друг моей Камеллы.

— Гхм, — откашлялся оранжевый щуплый орк, — так мы это, думали, что ты для красного словца… вернее иносказательно это… ну видения там и все такое…

— Какое это я вам видение, — немного расстроился Алленж, — самый, что ни на есть настоящий бог, вы мне не верите?

А я на всякий случай закрыла глаза.

— Да, не обижайся ты, — примирительно сказал Гурон, сегодня ничто не способно было испортить ему настроение, — все сидят только вы, и стоите, присаживайтесь ближе, и давайте веселится! — орк махнул стоящим поодаль охранникам, — Пусть несут угощения! Праздник начинается!

— А ты, Ар, переживал, что на сытый желудок лететь придется, — толкнул его локтем Парм. И мы рассмеялись. Алленж с Мариэллой усаживался рядом с Гуроном, а на наш стол орчанки выставляли горячие блюда.

— Ну и достанется, же нам от Хлюпа! — пробормотала я.

Краем глаза я заметила, как шаман наложил полог тишины на ткань, отделяющую нас от части шатра с Камеллой и наследником.

Утро в степи

Приоткрыв глаза, я увидела замирье. Реальность упрямо не хотела показыватьсямне на глаза, а мой организм склонялся к тому, что умереть лучше чем проснуться. А в замирье тем временем было очень интересно, что заставило меня еще пристальнее в него вглядеться.

Неизвестно откуда взявшийся Хлюп, отчитывал Т'Хая Алленжа.

— Как не стыдно! Похитили! Украли! А меня!!! Меня с собой не взяли! Я там бегаю, ищу! — выговаривал он прохаживаясь взад-вперед перед поникшей, под его напором справедливого гнева, божественной сущности, — и не один, ищу! Трактирщик он тоже ищет! Часть своего трактира ищет!

Да уж, неудобно получилось! Зашли пообедать, не расплатились, еще и стол с частью трактира с собой забрали. Хочешь, не хочешь, а выныривать в реальность нужно, и я, вдохнув, стала к ней присматриваться одним глазом. Тут же теплые заботливые лапки дали мне кружку с водой, это Сапфи сидела рядом, ждала, пока я проснусь, пока ее муж разносил в замирье вампирское божество. Мне еще, видимо, очень повезло, потому, что я раньше всех покинула этот праздник. Один из уголов поистине необъятного шатра был устелен мягчайшими перинами и подушками, на которых я и спала вместе с Кассандрой, неподалеку виднелись головы ребят, и, пожалев друзей, не дожидаясь их пробуждения, я наложила на каждого по паре заклинаний протрезвления.

Потом подумала и кинула на себя, и на Кассандру, на всякий случай, хотя пережить похмелье от пары бокалов эльфийского вина было не сложно, но я вспомнила, что вчера клятвенно обещала Алленжу провести с утра, на трезвую голову обряд хранителя для его сына. А'Ушш твердо решил стать хранителем первенца главы шаманов.

Я же покинула веселящихся разумных как раз в тот момент, когда спорящие Гурон и Алленж из-за того кем станет новорожденный, великим шаманом или величайшим мастером моды, пришли к обоюдному согласию, что он станет очень модным шаманом.

Один за другим начали просыпаться ребята, Алленж же встал, как ни в чем, ни бывало, хотя про него я как раз и забыла. Но возмездие в виде Хлюпа ему избежать не удалось.

— Вы с Т'Хаем и Мариэллой стали в последнее время просто безответственной бандой! — дошла очередь гнева расха и до самого Алленжа.

— М-мы? — поперхнулся, еще не до конца проснувшийся, вампир, от такого наглого заявления.

— Вы, вы! Как еще можно назвать группу разумных, которая похищает других разумных?

— Да, я только доставил их сюда со всеми удобствами, по приглашению, прошу заметить, верховного шамана! — пытался оправдать свой поступок бог.

— Сбились с ног! Ищем их! — продолжал Хлюп, — полночи сюда добирались!

Я посмотрела на Сапфи, она уже стала похожа не на пушистый шар как раньше, а на пушистый овал, и, кажется, я ясно различала у нее в животе две крохотных магических точки. По всем признакам она носила двойню, что для расхов было, ну очень редким событием. И мне стало стыдно, когда я представила, как они шли в ночи по замирью.

— Но как же вы добрались? — с ужасом спросила я.

— На демонах, — махнул лапкой Хлюп в сторону мирно спавшего принца Долины демонов, — Камир, в отличии от некоторых, — расх с некоторой обидой посмотрел на меня, — получив приглашение, сразу прилетел на чердак! Что бы нам всем ВМЕСТЕ, лететь к оркам. И в итоге бегал со мною по городу в поисках пропавших магов, пока мы не додумались заглянуть в вашу любимую таверну… уж лучше бы не заглядывали, — многозначительно вздохнул расх.

— Надо вернуть все на место, — сказала совесть в виде Алленжа.

Я оглянулась, ребята уже тоже проснулись, но делали вид что спят, что бы не попасть под горячую руку Хлюпа.

— Вставайте, хватит притворяться уже, — сказал им расх, давая понять, что их хитрость раскрыта, — пора домой, тут и без вас у орков будет дел по горло.

— Сначала надо провести обряд хранителя, я обещала, — остановила я рекомендовавшегося Хлюпа.

— И кто же вызвался быть хранителем малыша? — настороженно спросил меня расх.

— Алленж, — просто ответила я, а Хлюп закатил глаза, но тактично промолчал.

Около двух делений ушло на проведение церемонии, по всем правилам. Не абы кого назначали хранителем сына верховного шамана, поэтому, растолкав цвет шаманства, не без применения заклинания протрезвлений, мы все вместе посетили пещеру с шаманским алтарем.

Камелла, была облачена в белые одежды, в соответствии с традицией, и держала на руках прелестного мальчугана.

— Какой прекрасный оттенок зеленого, — не удержался от похвалы Алленж, указав на малыша.

Я надрезала свою руку ритуальным ножом, затем руку Алленжа, и руку шамана — отца новорожденного, когда кровь смешалась на алтаре я, обмакнув, в нее палец, дотронулась им до лба новорожденного.

— Позвольте и мне поучаствовать в это древней традиции, — я услышала голос Аллоны, которая появилась в этот момент.

Богиня слегка провела кончиками пальцев по щеке малыша, и его кучерявую головку украсила розовая прядка, знак защиты богини, а малыш заагукал.

— Приятно было всех видеть, — произнесла Аллона и исчезла, не дав никому возможности произнести хоть пол слова.

Снова таверна

— Что бы вернутся в таверну, надо всем сесть так же, как сидели, так будет проще всего, рассаживайтесь, — попросил нас Алленж.

Вот совсем не хотелось оказаться неизвестно где, но крыльями махать несколько делений хотелось еще меньше и мы заняли свои места за столом из трактира. Хлюп с Сапфирой нырнули в замирье.

— Поехали! — радостно вскрикнул Алленж и театрально щелкнул пальцами.

Время было обеденное, но все равно, ранее такого количества разумных мы не наблюдали в нашей любимой таверне. И, конечно, сейчас все посетители смотрели на нас, появившихся из ниоткуда.

— Вот! Что я говорил! — нарушил молчание хозяин таверны, он выбежал на середину заведения, и некрасиво ткнул в нас пальцем, а обедающие, как по команде, загалдели.

— А это еще, что такое? — спросил Алленж, и указал на висящую за нами табличку, на ней красивыми буквами было выгравировано, и когда только успели (!), «Тут находился стол, который украл бог».

— Что значит, украл! — возмутился Алленж, — мы взяли его попользоваться! Вернули в целости и сохранности!

— Конечно, конечно, мы табличку обязательно переделаем, — сердечно заверил бога хозяин таверны, довольный от разыгравшегося на публике представления.

— Что ж нам пора! Знаете ли, это преклонение разумных, эта слава, иной раз бывает так утомительна, мне просто необходимо отдохнуть, — Алленж махнул нам на прощание неизвестно откуда взявшимся кружевным платочком, подхватил Мариэллу под локоток, и исчез.

Вид был у нашей компании сильно помятый и виноватый, да и стол никто не догадался привести в порядок, перед тем как переместится обратно. По нему не вооруженным глазом было видно, что всю ночь, за ним, что-то усиленно праздновали. Слухов теперь на пару десятиц хватит городу.

Мы расплатились за обед с трактирщиком, накинув сверху пару золотых за порчу имущества, щели в полу от оторванного А'Ушем куска были приличные, и поплелись в УМ.

Сходили, называется, в магазин. Все знают, что жизнь магов удивительна и полна сюрпризов, но не до такой же степени.

Впоследствии, мы все равно ходили в этот трактир, хозяин сдержал слово и поменял надпись на табличке на «Этот стол похищал и вернул бог».

Чердак

До каникул оставалось всего ничего, пара десятиц, и дни потянулись как резиновые. Мы так хотели отдохнуть. Вечернее производство гномьего серебра стало для нас своеобразным ритуалом. Мы собирались все вместе, я, Кир, Ар, Парм и Кассандра и садились вокруг начерченного магического рисунка, по центру клали немного обычного серебра, а после того как через него проходило огромное количество нашей магии, забирали небольшой кусочек металла, из которого мы изготавливали артефакты. Больше всего было у нас заказов на кольца жизни, все разумные хотели быть молодыми и здоровыми. Как бы нам не хотелось, но изготовить артефактный меч у нас не было возможности. Архан поведал нам, что мечи-учителя, которые носили ребята, изначально были мечами-учениками, и их носили великие воины, пока мечи не перенимали все умение мастера.

Изготовление путеводных перстней тоже было осложнено поиском подходящих камней. После многочисленных экспериментов, мы точно знали какого размера и какой чистоты должны быть используемые камни, но пока только обременили заказами на камни гномов, и ждали когда те смогут выполнить хотя бы часть нашего заказа. Камни были не драгоценные, поэтому они не были в ходу, и из-за их небольшой стоимости коротышки не спешили с выполнением заказа.

Сложнее всего было с браслетами, защищающими разум. У нас было немного слез веев, которые мы нашли в пространственных комнатах жрицы и ее спутника, когда восстанавливали дворец. Но их мы благоразумно оставили про запас.

Кир собственноручно изготовил подарок отцу на ночь Сердца Года — пространственный карман.

Серебра ушло много, а плетение раз двадцать он кропотливо переделывал.

Ар тоже не отставал, сделал своим родным по кольцу жизни и попросил меня восстановить один из мечей, которые мы хранили для особых случаев, сам он мог зарядить настолько емкий артефакт с накопителями и заколками-собирателями магии, но ему пришлось бы просидеть с ним полночи.

Парм выпросил у меня пару слез веев и изготовил, кроме колец жизни, браслеты блокираторы, для родителей. Правящий род королевства Атруса, родины Парма владел артефактом, внешне похожим на шило. Рукоятка, которого была изготовлена из черного с зелеными прожилками дерева и украшена была огромным камнем кристальной чистоты, неизвестного происхождения. Но для чего он был нужен и что делал, этот артефакт никто не знал, он хранился в роду Флоринов как семейная реликвия. И Парм решил сделать родителям полезный подарок — браслеты препятствующие проникновению в мысли носящих их разумных.

— Ректор обещал продлить каникулы на десятицу тем адептам, кто сдаст все экзамены на отлично, — сообщила влетевшая на чердак Кассандра, — теперь мы успеем побывать везде! А кто плохо сдаст экзамены, тот пусть начинает учиться раньше, — добавила она, подумав, и многозначительно посмотрела на пришедшего с ней Бегущего.

Вечером, в последний день экзаменов, мы собирали все необходимое нам на несколько десятиц, и уже предвкушали отдых, как за дверью послышалось жужжание магожука, и я открыла дверь:

— Кириэн! К ректору! — сказало насекомое и, потеряв к нам какой-либо интерес, улетело по своим магожуковским делам.

— Что, интересно, на этот раз случилось? — вздохнул Кир.

— Наверное, ничего серьезного, если вызывают только тебя, — успокоил его Ар.

Действительно ничего не случилось, просто старейшины драконов связались с ректором, и попросили его дать Киру диадему изучения языков, для того, что бы в спокойной обстановке они могли все вместе изучить язык веев. Старейшины теперь все хотели изучить этот старинный язык, им не хватало того, что один из них им читает и переводит древние тексты. Ректор ее дал Киру, в порядке исключения, и очень просил вернуть в целости и сохранности.

— Странно, что твой отец сам не попросил у нас диадему, которую мы нашли в подвалах первого города вампиров. Когда он в последний раз гостил у нас, он ее не только видел, но и воспользовался ею.

— Наверное, не хотел, что бы мы тратили время, на путь в наш дворец.

Надо сказать, что отец Кира при любой возможности прилетал к нам в гости, как он говорил, отдохнуть. Он сдружился с Сыном Скалы. И мечтал о том, что старший сын, брат Кира, в будущий праздник Солнца принесет брачные клятвы своей невесте из клана золотых драконов и примет бразды правления в свои руки, а он сам будет отдыхать, преимущественно у нас. Он даже выбрал себе комнаты, на удивление скромные и в самой дальней части дворца. Объяснив, что роскошь и многочисленные разумные его утомили. В планах правителя было перевезти сюда и свою горячо любимую супругу.

— Не переживайте, мы не все время тут планируем жить. Мы будем путешествовать инкогнито, и иногда, заезжать к вам в гости, — успокаивал нас правитель, и мечтательно улыбался, предвкушая новую жизнь.

Мы все собрались, только Хлюп еще продолжал бегать и собирать совершенно необходимые вещи для себя и Сапфи, причитая:

— Бедному расху никто не сделает пространственный кармашек, все по вашим приходится распихивать, как бедному родственнику…

— У тебя и так пространственный желудок, страшно представить, что нас ожидает, если появится еще и пространственный карман! — попытался пошутить дракон.

Но Хлюп шутку не оценил и, задыхаясь от возмущения, ответил:

— Вот так, да! За всю заботу и старание!..

— Хорошо, хорошо, — поднял руки успокаивая разбушевавшегося расха Кир, — я лично изготовлю для тебя пространственный карман, когда вернемся с каникул. — пообещал Кир и кивнул на целую кучу собранных расхом вещей, — а пока сложу все к себе.

— Хлюп ну скажы честно, зачем тебе этот моток веревки? А вот этот крючок? Или эта прищепка? Свистулька!? — спросил расха Ар, указывая на некоторые предметы, собранные полудухом на столе.

— Мне все это надо! — заявил Хлюп, и исчез в замирье.

Каникулы. Атрус

Решено было лететь сначала к родителям Парма, так как они дальше всех находились, затем к оборотням, а оттуда уже к драконам. Потом к моей бабушке, и, в конце концов, в наш дворец. Нам должно было хватить трех десятиц, которые мы получили благодаря нашим отличным оценкам.

Еще вчера вечером оборотни, из клана Кассандры покинули УМ, обернувшись в зверей они поспешили к родным. Малиши еще ни разу на столь долгое время не оставляли свою стаю. Под конец полугодия они начали тосковать, иногда из общежития по ночам был слышен протяжный вой, пока не поставили полог тишины, на этаж оборотней. Кассандра предлагала Бегущему уйти с ними, но тот наотрез отказался. Сама же она, скучала не так сильно, привыкнув за долгие годы к одиночеству.

Единственный из нас, кто не мог летать, это был как раз Бегущий, поэтому Кир дал ему пояс невесомости и мы, с утра покинули Ум.

Лететь в сезон ветров было конечно менее приятно, чем в сезон ярких звезд, но мы летели в южную страну и надеялись, что там будет хоть немного теплее.

Атрус встретил нас дождем, и пока мы добрались до дворца, изрядно вымокли и промерзли.

Сам белоснежный дворец находился на берегу моря, немного возвышаясь над ним и, казалось, что он парил в воздухе. Здание было построено из белого камня, в незапамятные времена, и оставалось только поражаться искусству древних зодчих. Вблизи меня поразили его размеры, можно было подумать, что его построили для великанов, и он был, продуваем всеми ветрами. Вокруг дворца располагался огромный, и, наверное, очень красивый в другое время года сад. На на верхнем портике дворца, который был специально построен для приема крылатых гостей, нас встречали родители Парма, король и королева. Король Атруса был крепким мужчиной средних лет, с ним же стояла маленькая сморщенная старушка, увидев которую Парм пошатнулся и, подойдя к ней, спросил:

— Ты все-таки коснулась его! Когда?

— Почти восемь десятиц уже прошло, — тихо прошелестел ее голос, перебиваемый порывами ветра.

Принц снял с пальца свое кольцо жизни и надел его на палец этой маленькой женщины. Оно было ей велико, и она зажала кулачек, что бы подарок сына не соскользнул.

Кольцо слабо засветилось, так как обычно светилось на стариках.

— Оршир из рода Флориан, — представился правитель, — Валия, моя супруга и соправительрица, — с горечью продолжил отец Парма, а я ели сдержалась, что бы не ахнуть. Эта старушка была матерью Парма, и, по всей видимости, с ней что-то произошло, что забрало жизненные силы, и Парм знает о ее болезни. Хотя, какой болезни, я не видела в ее ауре ни болезни, ни негативного магического вмешательства, кроме глубокой старости, которая уже опутала ауру правительницы серой паутиной, забивая жизненные и магические каналы. Когда-то эта женщина была сильным магом воздуха, и только хрупкий канал магии, еще держал ее на этом свете.

Брат и две младших сестры Парма так же невесело поприветствовали старшего брата.

— Мама, почему мне ничего не сообщили? — допрашивал старушку принц по дороге в зал приемов, бережно поддерживая ее за локоть.

— Что бы это изменило? Я больше не могла слышать его призыв… И что бы не сойти с ума, решила покончить с этим.

— Ты же знаешь, что после Касания редко кто мог прожить сезон…

— Ты не понимаешь, как тяжело бороться с его зовом, я так надеюсь, что ни тебя, ни твою сестру, ни твоего брата это не коснется, ведь было и так, что он не звал никого сотни лет… Просто знай, что этому не возможно противится. Касание его приносит облегчение, такое, что смерть уже не кажется страшной.

После ужина, который прдали в честь нашего прилета, со всей присущей королевскому дворцу помпезностью, мы беседовали с королевской четой в библиотеке. Королева чувствовала себя немного лучше, и я думаю, не из-за кольца, а скорее из-за приезда горячо любимого сына, с которого не сводила прозрачных старческих глаз.

Правитель, услыхав о возможности выучить язык веев, тут же ею воспользовался.

— Отец надеется разгадать тайну проклятия, преследующую королевский род с незапамятных времен, — тихо прояснил мне Парм, когда правитель лежал с головной болью и нашими кольцами жизни.

— Что за проклятье? — так же тихо спросила я принца.