Бесплатный фрагмент - Лишний

Часть первая

Глава 1

Он размеренно шагал по пустынной улице. Дыхание вырывалось изо рта вместе с облачком пара. Колени предательски подгибались под тяжестью веса, живот подпрыгивал при движении. Узкая дорожка вела вдоль массивных зданий, но на ней не было ни души. В отличие от трассы, по которой проносились автомашины, напоминавшие капсулы. Казалось, только у деда остался раритет в гараже. К слову, после его кончины тачка досталась ему. Однако, к тому времени люди перешли на капсулы, и бензин улетучился из продаж.

Сейчас я бы не топтал сапоги. Грёбаный прогресс!

Практически у всех жителей мегаполиса имелся транспорт. Ходить нынче было не в моде. Но он, итак, набрал достаточное количество килограмм за прошедшие пять лет. А с его режимом питания, без прогулок, заработал бы пролежни. Он поморщился от одной только мысли об этом.

Холодный порыв ветра играл с подолом пальто, нелепо обтягивающего грузную фигуру. Сапог угодил в лужу и промок, причиняя ему дискомфорт. Пункт питания находился от дома в трёх кварталах. Оставалось пройти два поворота. Под ложечкой засосало.

Еда закончилась всего пару часов назад. А я готов загрызть кабана!

Вспомнился старый фильм о приключениях Астерикса. Депардье прекрасно справился с ролью. Сейчас он и сам себе напоминал добродушного толстяка.

У входа в пункт питания выстроилась не хилая очередь, стоянка была забита капсулами. Некоторым пришлось остановиться на трассе, создавая пробки. Гудки машин перекрывали гомон людей, недовольно галдевших и выглядывавших из очереди. Среди них не было ни единого человека с осиной талией.

Да, что уж там! Худым здесь не место! Жирный синоним слова покладистый!

Он скорчил недовольную гримасу, переводя дух. Голод действовал на него угнетающе, пробуждая из недр души ворчливого незнакомца. Конец очереди был далеко от входных дверей. И он забеспокоился, что еды не достанется.

Толстяки не зря гудят. Сегодня последний день раздачи перед выходными.

Пункты питания располагались в каждом районе города. Но только в своём позволялось затариться. Он выудил из внутреннего кармана пальто жёлтую карточку с изображением колбасы и фруктов. Слюна машинально выделилась, в животе булькнуло. Капсулы тормозили уже в два ряда. За ним заняли ещё несколько толстяков. Говорливая женщина не затыкалась ни на минуту, тряся подбородками. Он с отвращением поглядывал в её сторону.

Взвыла сирена. Капсула белого цвета, принадлежавшая государственным служащим, растолкала чёрные гражданские, смяв им бока. Бесшумно отъехала дверь. Подтянутые слуги закона с невообразимо шикарными фигурами выпрыгнули из салона. Двое заняли оборонительную позицию, а третий, наиболее квадратный, вытащил из машины толстяка, подхватив его под жирные ручки. Толстяк ничем не отличался от других. Разве что имел длинные седые волосы, собранные в хвост, такую же безликую бородку, и был облачен в смокинг с бирюзовой бабочкой. На груди у него блестел золотой значок с изображением домика.

— Посторонитесь! Пропустите мэра! — загорланил крепкий слуга закона, схватившись за рукоять лазерного автомата (последнее слово техники, луч разрубал пополам за доли секунды). Очередь недовольно начала расступаться, пропуская главу города.

— Ему нужней!

— Чтоб ты подавился!

— Привилегированный гандон!

Кто-то навалился на одного из полицаев и словил в пузо луч. Глаза толстяка потускнели, освобождая от чувства голода навсегда. С криками ужаса остальные шарахнулись в стороны, создавая коридор для богатея. Входная дверь приоткрылась, впуская его и свиту внутрь. Помешкав, люди вновь заняли свои места. Тело бедняги оттолкнули на проезжую часть. Такое не редко случалось. Голод был сильнее эмоций.

Будем надеяться, всем хватит. А то придётся снова занимать у бабы Кати.

Баба Катя — соседка по площадке. Прозвище ей дали детишки, но оно приклеилось, и весь дом звал её так. Она являлась объёмной, тучной тёткой, но до бабы ей было, на его взгляд, далеко. Так вот, баба Катя ввиду своей запасливости, имела провизию даже в тяжкие времена.

Как бы не потребовала что-то взамен. Бесплатный сыр, как водится, только в мышеловке.

Очередь продвигалась. Перед ним переминалось с ноги на ногу восемь человек. Женщина со свисающими из укорочённых джинс боками строила ему глазки, и он на нервах решил отшутиться.

— Девушка, у вас тесто убежало! — тыкнул он пальцем, она фыркнула и отвернулась. Мужик, стоявший перед ней, гулко заржал. К слову, теста у него самого убежало поболее.

Острый нос высунулся из-за ворот. Щель приоткрылась, и в неё протиснулась крупная голова. Курбан. Узнав своего одноклассника, он преисполнился надеждой. В животе вновь заурчало.

— На сегодня всё, — гундосил тот, тараща крупные карие глаза. — Провиант закончился. Только для красных карточек.

Тётка, стоявшая следующей в очереди, схватилась за ручку ворот и потянула. Дверь отворилась, и она схватила худенького крупноголового парня за шею. Тот бешено вращал зрачками.

— Кругом камеры. Тебе это с рук не сойдёт, — выдавил он хрипло, и она отпустила, но плюнула в глаз.

Ворча и восклицая, люди разбрелись по капсулам, и бесшумно покинули улицу.

Курбан одёрнул рубаху, заправил в брюки, и затянул ремнём. Он был таким же худым, как когда-то.

Удивительно, как напасть разделила людей.

Он поймал взгляд толстяка и пригляделся, водя острым носом.

— Мы знакомы?

— А как же, — хмыкнул он.

— Антоха? Прядкин? — Он помотал головой. Гадать можно до бесконечности.

— Антоха умер в том году, — пожал он плечами. — Сердечко не выдержало. — Курбан серьёзно кивнул.

— Лёха? — недоверчиво прищурился одноклассник, и он закивал. Курбан расхохотался, и хлопнул его по массивному плечу.

— С ума сойти! Ты как здесь оказался? Ты ж на окраине жил! — загорелись его глаза.

— Переехал. А ты?

— А меня сюда назначили. Здешний раздавала из-под полы продавал. Заходи, — понизил он голос, и метнул взгляд на камеру. — Обойди здание. Там есть дверь с другой стороны, — подмигнул он, и захлопнул ворота.

Лёха помешкал возле двери, а затем она со скрипом открылась. Курбан шагал впереди, а он разглядывал многочисленные блоки. На каждом были отметки: жёлтая — простой люд, красная — государственный. Красные карточки также имели и богачи.

Курбан подошёл к одному из блоков, прислонил свою универсальную белую карточку к изображению, и тот с хлопком отворился, выпуская холодок. Запустив туда руку, он набрал колбасы, сыра, хлеба и немного овощей, закидывая в корзинку. И передал однокласснику. Лёха благодарно принял еду, слюни вновь образовали во рту обильную лужицу.

Они преодолели блоки, коих было множество, поднялись на второй этаж по металлической лестнице, и завернули в каморку. Ветхий столик, облупленные стулья и узкая кровать, застеленная грязным покрывалом — всё, что в неё поместилось. Курбан достал пепельницу, поставил на середину стола, и включил чайник. Лёха вынул из корзинки продукты, и без смущения откусил добротный кусок колбасы. Слюней во рту стало больше, живот заурчал активнее. Курбан смотрел какое-то время, как он поглощает содержимое корзинки. Прикончив последний помидор, Лёха виновато взглянул на благодетеля.

— Да, брось ты! — прикурил он сигаретку. — Я не осуждаю! Наелся? — Лёха мотнул головой. — Не надолго, дружище, — сделал смачную затяжку. — Ты ещё подтянутый, по сравнению с ними, — грустно хмыкнул. — Давно заболел?

— Пять лет, — вытирал он испачканный рот и стряхивал крошки с колен.

— А меня не берёт! — заржал Курбан. — Но и в вояки хода нет! А для благородной работы в офисе я худоват! Вот и приходиться на раздачках сидеть! — затушил он бычок. — Из наших видишь кого? Кроме Антохи! Жалко парня! — Лёха повесил нос, разглядывая своё омерзительное пузо.

— Нет.

— А с Юлькой вы… Слышал, вы поженились, — закончил он мысль.

— Не твоё дело, — отрезал Лёха, сам того не ожидая. При упоминании о ней, он становился агрессивнее. Раны были свежи.

Курбан пошатнулся на стуле от неожиданности, карие глазки испуганно на него уставились.

— Прости, — выдохнул он. — Это неприятная тема.

Курбан понимающе кивнул, погромыхал под кроватью, и вытащил бутылку без этикетки. После двух стаканов в голове помутнело, внутренности согрелись теплом. Перед глазами плыло, голос одноклассника двоился.

— Вот бы и мне вкололи эту сыворотку! — вскочил он на стул и размахивал тощими руками. — Ты видел? Ну?! Видел?! Они ж мордовороты! Против такого разве попрёшь?

— О чём ты? — заплетался у Лёхи язык.

— О полицаях конечно! — спрыгнул он на пол и стал изображать силача, демонстрировавшего бицепсы. — У меня знакомый есть, — присел, понизив голос, — в палате мэрии. Он сказывал, что полицаи подвергались какой-то мутации. Несколько инъекций и руки — базуки! — захихикал Курбан.

— Хм, — задумался Лёха. — А нам говорили…

— Что их не затронуло, — махнул тот стакан и занюхал огурцом. — Так-то оно так. Только качками они тоже не просто так стали. Эх! Все девчонки были б мои! — Они рассмеялись. Девчонку весом меньше сотни попробуй, возьми отыщи.

Он проснулся, когда Курбан ещё спал. Голод вновь о себе напомнил.

Впереди выходные.

Разочарованно вздыхая, он собирался уйти по-английски. Не хотелось петь дифирамбы прощаний. Он этого жуть как не любил. Но взгляд пал на карточку, торчавшую из кармашка рубахи одноклассника, и Лёха застыл в дверях.

Я не могу так с ним поступить. Он был добр, и накормил меня. Чёрт! Но этого мало! Так мизерно мало! Я мог бы набрать, чего пожелаю!

Он потряс головой, силясь избавиться от назойливых мыслей.

Красный блок. Что же там внутри? Вот бы взглянуть хоть одним глазком.

Любопытство грызло его старой плешивой собакой. Курбан громко всхрапнул.

Взгляну осторожно. И верну на место.

Он наклонился и двумя пальцами ухватил карточку. Курбан затих, открыл рот, и снова захрапел. На выдохе он вытянул ключ от всех дверей. Мягкой поступью выбравшись из каморки, Лёха припустил на первый этаж. Растерявшись, не мог выбрать какой же из блоков открыть. Казалось, будто весь мир у него в руках! Чувство пьянило. Остановившись возле блока с красной отметкой, он робко прислонил карточку, и тот отворился, выпуская холодок. Сногсшибательный запах ударил в ноздри. Чего там только не было! Полки автоматически сменялись, являя ему деликатесы: морепродукты, паштеты, стейки и рыба, французские булочки, всевозможные десерты, шоколад. Это было похоже на показ мод. Только для толстяков. Он схватил крупную плитку шоколада. Она таяла во рту.

Как давно я не ел тебя! Моя прелесть! Одну никто не заметит!

За ней последовала ещё одна, и ещё. Пошли в ход и десерты. И стейк. Он не мог остановиться! И чем больше ел, тем сильнее хотелось! Желудок становился тяжелым. И вскоре его уже разрывало от тяжести. Но он не мог остановиться! Стало понятно, почему богачи, как и все, приходили на раздачу. Они тоже не могли себя контролировать. Ему было больно. Сердце кололо. А еда продолжала попадать в рот, двигаться по пищеводу. Дважды стошнило. Запах бил в ноздри. Но он продолжал есть.

Вот она! Моя смерть! Прощай, стерва! Ты была меня не достойна!

В глазах потемнело, Лёха потерял сознание.

Глава 2

Глаза приоткрылись, впуская яркий луч света, и снова зажмурились. Голова шла кругом. Где-то поблизости звучали голоса. Желудок по-прежнему был забит, болело чуть ниже грудины. Он лежал в неудобной позе, нога затекла, онемела. Во рту оставался привкус блевотины. Его замутило. Как будто похмелье. Нет. Хуже. Он, и правда, чувствовал себя отвратительно. Передознулся едой. Кто бы мог подумать? Брат моей тётушки — отъявленный наркоман, точно не мог.

— Как, мать твою, это случилось?! — начал он вникать, наконец, в происходящее за пределами его организма. — Ты с ума сошёл?! Раздатчик не имеет права приводить в пункт приёма гостей! Ты нарушил закон! Господи! Нам всем влетит!

— Простите, сэр, — лепетал Курбан. — Я уснул. Я не думал…

— Вот именно! Чем ты думал, идиот?! Они будут здесь с минуты на минуту! Всех нас будут судить!

Услышав о суде, Лёха взглотнул. Его дядю судили. С тех пор он его больше не видел. Судебная система не давала поблажек. Что мне грозит за воровство? Места заключения никто из жителей мегаполиса не видел. Оглашались меры, но их расположение держали в строгой секретности. Он мог бы попытаться бежать, но покалывающая нога и головокружение не дадут набрать скорость. Лёха рассуждал рационально. Распахнув глаза, он попытался подняться. Раздались звонкие шаги сапогов, и его придавило к полу ногой.

— Не двигайся, парень! — прогремел командным тоном над ним басовитый голос.

— Командир, я не понимаю, как такое могло произойти… — залебезил отчитывавший Курбана мужчина. Лёха искоса разглядывал его стройную фигуру в дорогущем пальто.

— Приказано доставить вас в штаб! — отчеканил командир, не оставляя лазеек человеку, привыкшему, судя по всему, решать вопросы с помощью переговоров. — За мной! — убрал он сапог с его хрустнувшей спины и зашагал в обратном направлении. Полицаи мгновенно их окружили.

Курбан и управляющий исправно шагали следом за широкой спиной командира. А Лёха в окружении полицаев позади. Он смотрел на массивную спину, обтянутую серой тканью, на кожаном поясе поверх которой колыхался автомат. На голове у командира красовалась причудливая фуражка, напомнившая ему треуголку из какого-то старого фильма. Лица слуг закона были непроницаемыми, шаг ровным, дыхание прерывистым. Белая капсула ожидала у тротуара. Управляющего и Курбана подтолкнули к бесшумно отъехавшей в сторону двери, салон выглядел довольно комфортно. Лёху же ожидала вытянутая, походившая на грузовую, капсула, потолок, пол и стены которой являлись металлическими, а из удобств — две узкие лавочки. Полицай отвесил ему подзатыльник, и он влетел внутрь, расквасив нос. Не обращая внимания на фонтанировавшую кровь, он пристегнул его к лавочке. Машины тронулись.

Ехал агрегат, как по маслу. Без шума и пыли. Лежачие убрали несколько лет назад. Их функцию теперь выполняли приборы, снижавшие скорость самостоятельно. Финансирование города позволило встроить устройства в столбы. Воришки бы растащили. Да не знали как. Попробуй, найди.

Лёха думал о том, что его ждёт. В штабе он ещё ни разу не был. Для простых граждан здание было запретной темой для разговора и поводом пошептаться. Те, кому всё-таки случалось там побывать и вернуться к прежней жизни — помалкивали. Неизвестность пугала бы его гораздо сильнее, если бы он не мучился головной болью и болью в желудке. Капсула засвистела, сбавляя скорость. Лёха ударился виском о стенку, отделявшую его от кабины водителя. Крохотное окошко отворилось, впуская воздух в замкнутое пространство.

— Подыши там! — крикнул ему полицай с пассажирского.

— Твоя доброта тебя погубит! — отозвался водитель. — Нельзя с ними так! Построже надо! — пассажир рассмеялся, меняя тему.

Они свернули несколько раз, сработала рация:

— Всем патрулям! Внимание! Ограбление на пункте Лесной переулок! Лесной! Внимание! Камера зафиксировала движение и отключилась!

— Возьмём?! — с надеждой в голосе прокричал пассажир.

— Куда нам! Мы ещё этого оболтуса не отвезли! Развелось вас! — недовольно прокричал он Лёхе в окошко.

Капсула остановилась. Добрый полицай, заметно хмурясь, отстегнул Лёхе наручники.

Испортил ему веселье. Только бы не обозлился. Ну! Пора сдаваться!

Здание штаба представляло собой невзрачную пятиэтажку с двумя подъездами. Его легко можно было спутать с жилым, если бы не громадная светлая табличка на фасаде, имевшая длинное-предлинное название ведомства. Лёха не стал вчитываться. Ему сейчас не до этого.

— Вперёд! — пробасил грозный командир, и он робкими шажками поплёлся за ним.

Внутри они притормозили у турникета. Вооружённые полицаи без вопросов пропустили командира, прислонив ладонь ребром к фуражкам. Сразу за турникетом их разделили. Управляющего оставили на первом этаже. Курбана увели влево по коридору. А его командир доставил на лифте, на последний этаж. У Лёхи тряслись поджилки.

Быстрей бы это закончилось! Быстрей бы закончилось!

Пятый этаж практически не отличался от первого: линолеум, светлые стены, фотографии полицаев в форме, герб города, флаг страны. На одной из стен висел портрет бессменного лидера Российской Федерации. Сколько ему? Девяносто? Выглядит он неплохо. Лёха был далёк от политики, и никогда не вступал со знакомыми в прения. А последние лет пять его интересовала по большей части еда. Что ж, в этом он не одинок. Командир громко постучал в дверь.

— Входи! — откликнулся кто-то. Они пересекли порог.

— Доставил, майор! — отчеканил здоровяк и подтолкнул его к стулу.

Лёха послушно сел, и наручники вновь лишили его возможности причинить кому-либо вред. Спиной к нему стоял худощавый мужчина, сгорбленный в плечах. У него была аккуратная стрижка, одет в белую рубашку и светлые брюки. Когда-то и на мне висела одежда. Он смотрел на него с неприкрытой завистью. Вес доставлял массу неудобств.

Майор развернулся. Черты лица у него были острыми, нос массивным, рот маленьким. Лёгкая щетина и серость лица возвещали о тяжких трудовых буднях. Верхние пуговицы рубахи расстегнулись, являя массивную золотую цепь, покоившуюся на груди. Золото. Толстяки редко носили украшения. Даже крестики продали. Променяли, так сказать, веру на еду. Но штабной майор, миновавший напасть, вполне мог себе это позволить.

Хищный взгляд зацепился за задержанного. В блекло-серых зрачках что-то блеснуло. Лёха вжал голову в плечи. Прихрамывая, майор сделал шаг навстречу и махнул командиру на дверь.

— Свободен, — прозвучало угрожающе тихо. Командир замешкался, но приказ не нарушил.

Майор скрестил на груди тонкие руки, не сводя с него взгляда, и он отчего-то ощутил себя нашкодившим ребёнком. Ремнём уже не отделаться, — ухмыльнулся он своим мыслям, и лицо полицая вытянулось.

— Находишь ситуацию смешной? — зазвучал острожный, вкрадчивый голос, и ему вновь стало жутко. — Занятно, — присел он на край стола, выпрямив спину насколько это было возможно. Сутулый. Как его взяли на службу? — На этот раз вы решили разделиться? — приподнял он чёрную густую бровь. — Рискованно было отправлять тебя одного, — пристально разглядывал нелепую его фигуру. — Ты же подвержен. Не припомню, чтобы они отправляли смертников.

— Кто? — вырвалось из пересушенного горла. Майор оскалил кривые зубы. Клыки у него выпирали, напоминая вампира из голливудских блокбастеров двадцатилетней давности.

— Пока ты отвлекал патруль, твои люди напали на крупный пункт на улице Летней. Будем играть в недотрогу? — он резко схватил его за лицо, пухлые щёки сдавило костлявыми пальцами. — Какой ты красавчик! — повысил он голос, приобретший в момент хрипотцу. — Голубоглазый! Блондин! В тюрьме ты будешь популярен! — Пусти гад! — Ты сдашь мне своих дружков! Вот увидишь! — он достал из-за спины папку, открыл и тыкнул ему в нос фотографию. На ней был изображён светловолосый мужчина.

Похож на актёра. За тридцать, широкие скулы, пухлые губы, улыбка с обложки, и взъерошенные по-модному волосы. Правда, в моде такая прическа была при царе Горохе. В нынешнем мире толстяки волосы стригли по необходимости, и, чтобы челка в глаза не лезла. Когда весишь за сотку, волосы вряд ли смогут сделать тебя привлекательнее. А те, кто остался нормальным, каждый год меняли стиль, стараясь найти неповторимый. В этом году были в ходу короткие стрижки с удлиненной чёлкой. К тому же, на услуги специалиста нужно потратиться, а у любителей пожрать лишней копеечки не заваляется. Кроме пунктов выдачи существовали и подпольные организации, перекупавшие товар у поставщиков в две цены, и продававшие в три. Последние сбережения пустил на жрачку. Мог бы сейчас попробовать откупиться. Идиот!

— Молчишь! — гулкая пощёчина оставила на нежной коже след. — Крылов! — брызнул он слюной, и в кабинете возник командир. — В конуру его! Без еды и воды! — Вот сука! — живот возмущенно заурчал, реагируя на приказ. — Приведи, когда будет готов сотрудничать! — сверкнул глазами майор.

— Есть! — отчеканил Крылов и выволок его за шкирку из кабинета.

Конурой оказалась крохотная камера за решёткой. Таких в подвальном помещении здания было с десяток. Располагались они по обеим сторонам коридора. Воняло сыростью, плесенью, и чем-то ещё. Командир закрыл решетчатую дверь на ключ, с трудом помещавшийся в большой ладони, звякнул связкой, и зашагал к свету, насвистывая себе под нос. В животе гулко булькнуло. Лёха хлопнул по нему ладошкой. Не до тебя сейчас!

— Доволен? — ворчливо раздалось из камеры напротив. — Из-за тебя нам конец. — Лёха не узнал голос, но, прищурившись, разглядел большую голову Курбана.

— Прости, — чистосердечно отозвался он, снедаемый жгучим стыдом. — Мудак. Что тут скажешь, — повесил он нос.

— Доволен? — произнёс одноклассник, не мигая смотря на стену. Бедняга. Он не в себе.

Тусклая лампочка качалась на верёвочке, освещая кусочек грязного пола. Наверху топали сапоги. Временами казалось, потолок вот-вот обвалится и придавит их, лишая полицаев радости издевательств. Чувство голода вернулось и с новой силой грызло его изнутри.

Сколько прошло времени? Час? Два? Сутки? Он не мог уснуть, мысли вращались возле холодильника. Представляя, как достаёт из него сосиски, Лёха сглатывал. Долго без еды мне не протянуть. Кто же тот красавчик? Сутулый ведь не отстанет.

Тяжёлая дверь в подвал отворилась, полоса света позвонила видеть. Курбан обхватил ноги руками и спрятал лицо. Редеющая раньше времени макушка блестела от пота. Лёха заметил, что в помещении стало жарко. Он и сам покрылся испариной. Полицаи заталкивали в камеры новеньких. Краем глаза он успел рассмотреть троих: девушку и двух парней. Дубинка шмякнула по решетке его камеры, угодив по носу. В глазах на миг потемнело, нос пульсировал.

— Начинаем, ребятки! — объявил приземистый полицай, которого он видел вчера, когда стоял в очереди. — Сейчас будет жарко! — Он развернулся на каблуках, но на мгновение задержался у его камеры. — Где-то я тебя видел, жирдяй, — пробубнил он. Лёха запоминал квадратное лицо: подбородок и скулы покрывали рытвины — последствия прыщей, глаза на выкате, нос широкий у основания. — Неважно, — сплюнул он на пол и удалился. Дверь захлопнулась, снова погружая нарушителей в полутьму.

Нос перестал пульсировать. Выдохнув, Лёха опустился на скамью, но она оказалась горячее огня.

— Ай! — вскочил он, хватаясь за зад. Кто-то гулко заржал в камере рядом с Курбаном. — Что смешного?! Выйдем, я тебе покажу! — взревел он, нервы сдавали.

— Смотри пупок не надорви! — снова прыснул со смеху мужской голос с явно выраженным акцентом. Ему вторили смешки из других камер.

— Ах, так! — стало невыносимо жарко, пот градом струился по лицу, крупными каплями спускаясь с головы. Он схватился за прутья, и обжегся. Смех гулким эхом раскатился по помещению. Даже Курбан вытащил лицо и, кажется, улыбался.

— Не напрягайся, толстый! — прокричал ему мужчина с акцентом. — Силы побереги! Они будут нас жарить не один час!

Что? Что происходит? — паника нарастала, начались проблемы с дыханием.

— Зачем им это? — пропищал он, но незнакомец расслышал.

— Потому что им нужна информация, — серьёзно сказал он, топчась на месте. Лёха не видел лица, лишь размытый силуэт, совершавший движение. — Есть что поведать?

— Нет, — глухо ответил он, вытирая лицо краем рубахи.

— Держитесь ребята. Наши своих не бросают, — сказал он, а после добавил. — Если выкарабкаемся, возьмём тебя с собой, толстый.

— Меня Лёха зовут, — обиженно надулся он.

— Дра’ган, — понизил голос мужчина. — Береги силы, Алёша, — шипяще напутствовал он, и замолчал.

Жара была невыносима. Голова болела, лицо раскраснелось и опухло. Казалось, оно отделилось от черепа. Одежда промокла.

Не могу. Я так больше не могу. Ноги не выдержат. Он держался прямо. Металлическая камера окружала со всех сторон, и так нагрелась, что касание, возможно, обернётся ожогом.

Как же хочется пить. И есть. И сесть. Да, именно сесть. Просто прислониться. На одну секундочку. Он наклонился, коснулся стены и безмолвно скрючился от боли. Рубашку прожгло, на плече пульсировал ожог. Приглядевшись, Лёха заметил — стены накалились и покраснели. Твари! Теперь понятно, откуда ветер дует! То есть, жарит! Держаться! Нужно держаться!

Он уговаривал себя не сдаваться, и это сработало. Надолго ли? Курбан упал первым. Полы не нагревались подобно стенам, но он выглядел жутко. Лампочка качалась, освещая его худосочное тельце и крупную голову. Лёха отвлёкся и пытался понять, дышит ли одноклассник. Он хотел закричать ему: «Встань!», но сил не хватало. Внезапно стены погасли и задымились. Что-то их охлаждало. Такой совершенной системы орудии пыток ему видеть ещё не приходилось. А он был любителем жути. Конечно же, одно дело, когда наблюдаешь с дивана. И совсем другое — оказаться в заднице самому.

Дверь в подвал отворилась, впуская живительный глоток воздуха. Девушка закашлялась. Узники тяжело дышали. Драган присвистывал, словно в свисток. Квадратный вновь остановился напротив его камеры, обмахивая лицо журналом с голой девицей на обложке.

— Мрыч! — обратился к нему другой полицай. — Там новенький прибыл! Командир тебе поручил!

— Я занят! Пусть ждёт в кабинете! — крикнул он через плечо, и повернулся к камере Драгана.

Из большого кармана брюк он вытащил бутылку. Демонстративно открутив пробку, сделал несколько смачных глотков. Открытая дверь пропускала свет, и Лёха видел полицая, а вот нового знакомого рассмотреть не мог. Он перевёл взгляд с бутылки на Курбана. Парень не двигался. Нет! Нет! Нет! — схватился за голову Лёха. Мрыч, словно прочёл его мысли, и заглянул в соседнюю камеру.

— Один не выдержал, — констатировал факт. — Кто следующий?! — выкрикнул, разворачиваясь. Лёха дёрнулся от неожиданности. — Что ж, — потирал он ладошки. — Продолжим.

Этому хмырю подходит кличка. Сукин сын. Вода. Чистая, свежая вода. Курбан. Чёрт. Неужели умер? Он уселся на полу, давая отдых ногам, и продолжая вглядываться в силуэт одноклассника. Надежда умирает последней.

Мрыч звякнул ключами и отворил камеру Курбана. Смачный пинок сапога сотряс тело, вяло перевернувшееся на другой бок. Он присел на корточки и прислонил пальцы к шее несчастного.

— Ещё живой, — ухмыльнулся гаденько. — Ненадолго. Второго захода не выдержит.

— Может, один на один, а? — угрожающе прорычал Драган, пальцы обвили прутья камеры. Лица соседа по несчастью Лёха по-прежнему не видел. — Ссышь, мразь! Или как там тебя? — гоготнул он. У квадратного искривилось лицо. У Лёхи по спине поползли мурашки.

Он его уничтожит. Что он творит? Спятил? — Лёха переместил взгляд на беднягу Курбана. — Он же отвлекает его! Благородно, но глупо. Очень глупо. Еда, — живот протяжно заурчал в тишине.

— Тихо! — взревел Мрыч, ударяя дубинкой о прутья камеры. Лёха часто заморгал. Полицай повернулся к Драгану. — Я научу тебя уважать власть, — цедил он сквозь зубы, открывая решётку.

Раздался взмах дубинки, за ним последовал глухой звук. Взмах, звук. Взмах, звук. Лёха зажмурился. Ему захотелось выть от ужаса, разразиться рыданиями, удариться головой об стену, проснуться! Что угодно, лишь бы кошмар прекратился! Новый знакомый героически выстоял, не издавая ни звука.

Мрыч вытащил его в проход. На свету Лёха увидел окровавленные лицо и руки парня. Он корчился, молча перенося издевательства. Смелый. Он очень смелый. Стоп. Где я видел эту прическу? — вытаращил он глаза, безмолвно открывая рот. — Сутулый, наверное, вне себя от счастья. Теперь понятно. Парню всё равно умирать. Квадратный урод не страшнее смерти.

Полицай достал из-за пазухи шокер. Разряд в шею! Драган затрясся всем телом. Теперь он не выглядел героем, кряхтя и поджимая под себя колени. Мрыч замахнулся.

— Нет! Драган! — закричала девушка, сбивая чудищу настрой.

— С тобой мы ещё поворкуем, — безобразно оскалился он, шагнув к её камере, но на пороге возник плечистый, молодой мужчина в форме.

— Лейтенант! — Мрыч раздосадовано прикусил губу. — Я прибыл по указанию командира Крылова! — отчеканил мужчина.

Лёха внимательно на него уставился. Новенький слуга закона был высок, отлично сложен, хорош собой. Тёмные прямые волосы коротко острижены на затылке, на глаза спускалась аккуратная, косая чёлка. Лицо у него было вытянутым, но привлекательным, нос острым, глаза крупными, тёмными.

— Я же сказал, ждать у кабинета, — проворчал Мрыч. — Ослушался первого приказа? — задирал он голову, чтобы встретиться с ним глазами. — Ну, ты и дылда! А вот и прозвище! — безумно рассмеялся он, и покосился на Драгана. — Дуй к кабинету! — Он вновь занёс руку, но мужчина её перехватил, и ловко ударил его шокером в шею.

Треск прекратился, и лейтенант Мрыч рухнул на колени. Удивительно, но разряд не вырубил гада. В момент сообразив, что происходит, он сделал новенькому подсечку. Крупное тело прижало его к металлическому полу, и тот отчаянно попытался скинуть балласт.

Давай парень! Давай же! Ты справишься! — теплилась в груди Лёхи надежда.

Сдавив горло нарушителю, Мрыч беспощадно его душил. Мужчине не хватало воздуха, ноги дёргались. Лёха вскочил и схватился за прутья. По всей видимости, сегодня смерть неизбежна! Кто-то должен был умереть! Мужчина сдавал позиции, тихие хрипы вырывались у него изо рта. В дальней камере всхлипывала девушка. Тряслись, звякая, прутья и у другой камеры. Руки заступника цеплялись за воздух. Лёха зажмурился, и тут раздался глухой стук. Он открыл глаза. Мрыч лежал на полу без сознания. Над ним неуверенно стоял залитый с головы до ног кровью Драган, держа дубинку в руках. Мужчина на полу жадно хватал воздух ртом.

Глава 3

Драган кивнул спасителю, успевшему изменить положение, встав на четвереньки. Он всё ещё не мог отдышаться.

Получилось! У них получилось! — затряс Лёха прутья, преисполнившись внезапной радостью смешанной с облегчением.

— Ты один? — прохрипел Драган.

Мужчина кивнул, упёрся рукой в колено и резко поднялся. На шее у него синел захват лейтенанта, распластавшегося во весь коридор.

— Опасно было приходить в одиночку, — он сгорбился, но для только что избитого выглядел неплохо.

Между собеседниками прослеживалась разница в возрасте. Сокамерник Лёхи, которого разыскивал майор, хоть и выглядел по-молодежному, был не достаточно молод — он дал бы ему тридцать с хвостиком. А спаситель выглядел лет на двадцать пять максимум. Столько же было и Лёхе, и он автоматически проникся к возможному одногодке.

— Ребята через квартал. Нужно поторопиться, — шарил молодой мужчина по карманам поверженного.

— Ключи там, — указал Лёха на связку, вылетевшую во время потасовки.

— Спасибо, Алёша, — улыбнулся Драган окровавленным ртом, вновь обличая необычный акцент. — Данила, открой ребят. Скорее, — прошептал он, поглядывая на распахнутую дверь.

Данила выполнил просьбу, выпустив из камер девушку и мужчину. От неё невозможно было отвести глаз: на вид лет двадцать, чёрные, длинные, густые волосы, бледное кукольное личико, пухлые губы, слегка зауженный разрез глаз, и аппетитные формы.

Еда. Желудок свело и неожиданно кольнуло, словно тыкнуло ножом изнутри. Он сморщился, придерживая ладонью больное место.

Освобождённый мужчина был самым старшим из них, худым, маленького роста, с козлиной бородкой и хвостиком светлых волос на затылке. Худоба бросалась в глаза. У него буквально выпирали рёбра. На узком лице примостился небольшой вздернутый нос.

— Нам нужно оружие, — начал просчитывать план побега Драган.

Данила отворил камеру, и Лёха выскочил, как ошпаренный. Желудок по новой кольнуло, и он наклонился, крепче прижимая к нему ладонь.

— Я проходил мимо оружейной, — отозвался Данила. — Она недалеко от подвала. Заглянем туда и на выход, — он уже отдышался и выглядел бодро. Драган думал над предложением.

Лёха склонился над одноклассником, слушая вполуха их диалог. Курбан открыл глаза.

— Всё закончилось? — прошептал он. Лёха кивнул.

— Я вытащу тебя отсюда. Ай! — желудок схватило сильнее.

— Поторопимся. У нашего нового друга мало времени! — озабоченно сказал Драган. — Марго, пойдёшь с ним. Ваня, ты тоже, — кивнул он тощему. — Постарайтесь найти выход из здания. А мы с Данилой за оружием. — Молодой расплылся в улыбке, выпятив вперёд грудь.

— Я не могу бросить друга, — выдавил Лёха, борясь со спазмом. Из-за меня он попал сюда. Я виноват. Сейчас бы хоть крошку. Это невыносимо!

— В таком случае тебе придётся его нести, — пожал Драган плечами. — В твоём состоянии… даже не знаю. Тебе решать. Идём, Данила. Время не ждёт.

Они выбрались из подвала и пошли налево. Данила следовал первым. На нём была форма, и он грамотно заслонял собой беглеца. На цокольном этаже стояла мёртвая тишина. Странно. Ещё недавно тут топтались полицаи.

Он боролся со спазмами, которые с каждой секундой становились болезненнее. Ваня помогал ему перемещать друга, что-то бубнившего себе под нос. Марго следовала впереди, виляя соблазнительными бёдрами. Она прекрасна. Как давно я не был с женщиной? Еда. Еда. Еда. Убирайся из моей головы! Он сильно ей замотал.

— Постарайся не думать, — пропыхтел Ваня. — Это тяжело, но возможно.

— Откуда тебе знать? — рыкнул он в ответ.

— Я был таким же, как ты. — Брови у Лёхи взметнулись, налезая на лоб. — Да! — рассмеялся вполголоса Ваня. — По мне и не скажешь!

— Тише! — цыкнула на них девушка, останавливаясь и прижимаясь к стене.

Какая же она красивая! Такая соблазнительная! Ароматная! Перед глазами поплыло, очередной спазм сдавил желудок. Курбан начал сползать, и он с трудом его удержал.

Дальше по коридору находился пожарный выход. На двери висел замок. В прилегающей комнатке кто-то приглушённо общался.

— Бес шума замок не собьём, — надула она губки.

— Подождём Драгана, — предложил Ваня.

— Ага. Посреди коридора, — зашипела она раздраженно.

Курбан выпрямился, фокусируясь на Лёхе.

— Я смогу идти сам, — слабо сказал он и навалился на Ваню.

— Оно и заметно, — прокряхтел тот в ответ.

Беглецам пришлось отступить и засесть в одной из комнат. Время шло, прислушивались. По коридору протопала пара ботинок, их обладатель куда-то спешил. Раздались голоса, они приближались.

— Куда подевался Мрыч? Ты давно его видел?

— Пытает. Ты же знаешь этого урода.

Нет. Нет. Нет. Желудок снова скрутило. Да так, что острая боль не давала ему передышки. Под озабоченными взглядами ребят он согнулся, и хотел было пискнуть, но Марго прижала ладошку, затыкая ему рот.

— Повезло воришкам! Он из них вытрясет даже то, чего не было! — Лёха обливался потом, Марго не сводила глаз с двери.

Судя по голосам, полицаев было трое. Они остановились напротив и оживлённо беседовали.

— Ты не в курсах, это погоняло у него, или как?

— Ха! Ну, ты и дурень! Фамилия! Хохол он! Дмитрий Сергеевич Мрыч! — они гулко заржали.

Валите! Суки! Валите отсюда!

— Мрыч. Он скоро очнётся, — прошептал еле слышно Ваня. — Надо было его запереть. — Марго шикнула, и говорившие притихли.

Простите ребята! Я больше так не могу! — подумал он и взвыл, мыча девушке в руку. За дверью мгновенно раздались щелчки.

Марго оттолкнула его в сторону как раз в тот момент, когда полицаи вломились. Он приземлился, не чувствуя, как отшиб себе бок — боль в желудке поглощала любую другую. Марго отвела лучевой пистолет полицая в сторону, и тот выстелил. Луч прошёл сквозь голову его товарища, пробивая в ней дыру размером с апельсин. Тело рухнуло на пол. Третий выстрелил из-за его спины. Марго пригнулась, закрывая голову. Луч пролетел мимо, с грохотом и звоном вынося решётку вместе с оконной рамой. Ваня точным ударом ребра ладони угодил ближайшему в кадык, и полицай отключился. А Марго швырнула настольную лампу, приземлившуюся на голову третьему. Итог — один убит, двое в отключке.

Как же больно! Гадина! Изыди! Ему было не до перепалки. Если бы в него выстрелили, он бы даже, наверное, не заметил. Отсутствие еды выворачивало наизнанку, кололо, выкручивало. Лицо вспотело, пальцы дрожали, ком встал в горле. Он ощущал его, будто это был камень, проглоченный с голодухи.

Марго ошалело смотрела на дверной проём. Повезёт ли? Слышали ли их остальные? Ответом послужил топот сапог — на них надвигался отряд, не меньше.

— Бежим! — закричала она, цепляясь за Ванину рубашку.

Ваня потянул Курбана за руки, пытаясь поднять, но тело оказалось расслабленным, рот открытым, лицо посинело.

— У бедняги сердце не выдержало, — буркнул он, поддерживая Лёху под мышками.

Он потерял дар речи! Одноклассник погиб из-за него! Если бы не его жадность… Прости меня. Прости меня. Ай!

Марго ловким движением сбила острые осколки и выпрыгнула из окна. Ваня вытолкал его следом, ноги подвели, и он уткнулся лицом в асфальт, стесав подбородок.

— Стоять! — взревел громогласный командир Крылов.

Ваня оцепенел на подоконнике, и луч пронзил ему грудь, выталкивая фонтан крови. Лицо беглеца исказилось. Глаза оставались открытыми.

Твою мать! Твою мать!

Марго молча потащила его вдоль здания. Подбородок кровоточил, желудок истязал, но он в полусогнутом состоянии продолжал работать ногами. Бежали быстро. Обогнув здание, припустили дворами. Позади раздалась противная, протяжная сирена. Девушка тяжело дышала, шаря глазами по сторонам. Капсулы выли где-то на прилегающей улице.

Далеко не убежать! Только не обратно! Только не туда! Ай! Поганая! Пусти зараза!

Она притормозила и потянула его к жилому дому. Куда? Где? Рехнулась? Нужно бежать! Они завернули в подъезд. Капсула промчалась мимо. Пригнувшись, поднялись на последний этаж. Лестница вела на чердак. Ещё немного усилий, и затаились.

Почему боль прекратилась? Странно. Я же не ел. Сирены стихли. Удар! Удар! Удар! И где девушка? Ну, и вляпался же я! Юлька не зря называла меня неудачником. Интересно, где сейчас эта стерва? Небось, трётся с каким-нибудь полицаем. Может, с сутулым? Удар! Удар! Удар! Или Мрычом? Удар! Удар! Удар! Лёха распахнул глаза, хватая ртом воздух. Боль притупилась, пульсируя.

Марго тяжело дышала, утирая со лба испарину. Сирены визжали за окном, как ненормальные. Он опустился на бок, не обращая внимания на чёрный пол, покрытый голубиным помётом, и наблюдал, как воркуют птички. Самец раздувал грудь и расправлял хвост. Самочка не спешила соблазняться, заставляя его усиленней трясти перьями.

Стемнело. Голубей прибавилось. Видимо, они прилетали на чердак переночевать. Сирены стихли. Однако, сапоги несколько раз наведывались. Но наверх забраться не догадались. Марго напрягалась с топотом, и расслаблялась с его удалением. Он побледнел, губы иссохли, ноги затекли.

Неужели я встречу смерть так? На чердаке? С голубями?

— Нужно идти, — прошептала девушка, склоняясь над ним. — Между проверками примерно полчаса. Успеем проскочить, — собрала она волосы на затылке. — Идти можешь?

Хороший вопрос. Он приподнялся на локте, глухая боль не откликнулась резью.

Совершая минимум движений, Лёха смог подняться. Опираясь на неё плечом, он выбрался из подъезда.

— Встань прямо! — скомандовала она, и он резко выпрямился, игнорируя боль. — Возьми меня за талию.

Что сделать?

— Бери, — с нажимом повторила она. — Есть идея получше? — Он помотал головой. Отлично теперь мы пара, — бухтел он про себя.

В обнимку они неспешно прогуливались по улице, изображая парочку. Капсулы курсировали на каждом шагу. Благо, их было видно за версту, и беглецы выбирали маршрут осторожно.

— Держись ровнее, — ласково пропела Марго, улыбаясь ему очаровательнейшей из улыбок. Однако, в глазах девушки таилась тревога. Он ковылял из последних сил.

Долго смогу? Тяжело. Как же тяжело идти. Куда подевалась та острая боль? Словно в ответ на его вопрос, она возвратилась. Ааааа! Он снова скрючился, привлекая внимание.

Капсула бесшумно остановилась. Из неё выбрались двое с автоматами наперевес. Повезло, что это был не Мрыч, или Крылов. Шансы на спасение есть. Только бы не заподозрили.

— Добрый вечер! — начал издалека качок, обтянутый формой. Марго похлопала Лёху по спине, якобы он подавился. Понял. Понял, — намеренно закашлялся он. — Всё в порядке? — выпятил грудь полицай.

— Да, офицер. Мы с молодым человеком просто гуляем, — играючи поправила она волосы.

— Что с ним?! — резко вынырнул из-за спины качка другой.

— У него аллергия на пыль. Бедняжка! — пожирала их глазами Марго.

Хорошо, что темно. Мой подбородок о многом мог бы им рассказать, — хмыкнул он и ещё раз закашлялся.

— Приятного вечера, — игриво подмигнул ей качок, запрыгивая вслед за напарником в капсулу.

Марго шумно выдохнула. А он, завершив импровизацию кашля, развернул ладонь, всматриваясь в кровавое пятно.

— Вот, дерьмо! — выругалась она, сбросив маску доброжелательности. — Я за ребятами! А ты жди меня здесь! — затащила она его и усадила в кустах. Лёха растерянно моргал.

Как будто я могу куда-то уйти. Почему у меня кровь?

Она поняла, что сморозила чушь, но объясняться не стала, махнув на прощание рукой и припустив по улице.

Он остался один. Тишину наступившей ночи изредка прерывал шум проезжавших мимо капсул. Они шуршали, словно осенние листки.

А ведь сейчас и есть осень. Почему я не чувствую холода?

Волосы шевелил ветер, но и его он не чувствовал. Ноги казались чем-то инородным, никогда ему не принадлежащим. Шея не поворачивалась. Вскоре он перестал чувствовать и часть грудины.

Похоже на инсульт. Зря я забросил медицинский колледж. Был бы сейчас врачевателем, лечил людей. А не сидел в кустах в ожидании девушки. Интересно, она вернётся? Судя по онемению, осталось мне не долго. Может и поделом? Из-за меня погиб человек. Погиб. Больше его нет. И не будет. Он не осознавал этого до конца, не мог принять. Пускай, Курбан не был ему близким другом, люди из-за него раньше не погибали. Кто знает, что он чувствовал бы, если бы не надвигающаяся смерть. Ну хоть боль отступила.

Дыхание становилось тяжёлым и частым, а тело чужим. По тропинке вдоль кустов кто-то протопал, и вновь наступила тишина. Он вспомнил последний диалог с матерью, уплывая по волнам памяти. Она бесконечно его любила. Бедой накрыло город, страну и мир, когда ему было всего девять. Он не вникал в суть истерии, не осознавал последствий, и лишь испуганные глаза матери временами пугали его до чёртиков.

Мама заболела в первую волну. Болезнь была коварна. Никаких проявлений простуды, переносилась на ногах. Не ведая, человек заражал всех, с кем контактировал. На финальной стадии он внезапно начинал задыхаться, к опухшему горлу добавлялся кашель. В те года вирус унёс сотни, тысячи, сотни тысяч жизней по всему миру. Лёху обошло стороной. Его всегда обходило. Только не сейчас.

Спустя несколько лет, когда российские учёные создали вакцину и победили вирус, пришла другая напасть. Она оказалась куда хуже, опаснее и смертельнее предыдущей. Человек в считанные дни набирал вес. Но, что хуже всего, голод был неутолим. У его матери начались сопутствующие болезни, сердце начало сдавать. В последний свой миг она просила его развеять прах, не тратить средства на похороны. Он прислушался и выполнил волю умирающей. И продолжал жить не боясь, не думая, не притягивая к себе беду. Но на сей раз ему выкрутиться не удалось.

Вдалеке раздался оглушительный скрип, и шипучие выстрелы лучевых пистолетов. Он прикрыл веки, куда-то проваливаясь.

Кто бы это ни был, он опоздал, — спокойно и счастливо думал он.

Мучения скоро закончатся. Больше не нужно будет обивать порог пункта питания. Больше никакого затяжного голода. Никаких болей. Сумасшествия. Отвращения к себе и окружающим. Сладкий, манящий запах свободы!

Скрип нарастал и приближался. Кусты раздвинулись, и он на мгновение открыл глаза. Данила шмыгнул носом и ухватил его за руки.

— Одному мне никак! — крикнул он через плечо. Лучи снесли часть куста рядом с ними. Из-за спины Данилы показалось обеспокоенное бледное личико Марго.

Вместе они подняли его, и, пригибаясь, дотащили до чёрной капсулы, заслонявшей от выстрелов полицаев. Драган героически отстреливался. Хорошо, что машины стали делать из прочного материала. Раритет дедули не выдержал бы этой схватки.

Они запихнули его в салон. Данила прыгнул следом, Марго за руль. Драган выстрелил ещё раз, и капсула полицаев взлетела на воздух. Точное попадание в двигатель. Вместо бензина агрегат заправлялся искусственно-изготавливаемым топливом. Оно не наносило вред окружающей среде, но при попадании куда нужно отлично воспламенялось.

Драган запрыгивал на ходу. Удивительно, ведь Мрыч его не слабо отделал. Лёха наблюдал за разворачиваемыми событиями отстранённо, ворочая связывавшими его с реальностью извилинами. Белые капсулы не отставали, используя ультразвуковую атаку. Пассажиры схватились за головы и заткнули уши. Марго, морщась, лихо вела автомобиль. Драган вытащил из подлокотника шоколадный батончик и бросил ему на колени. Он не мог пошевелиться, но разум откликнулся, выделилась слюна. Даже на грани он мечтал как следует набить своё свисающее брюхо.

— Помоги ему! — крикнул Драган, открывая окно и высовываясь наружу.

Даниле пришлось присоединиться к Марго, и терпеть разрывающий барабанные перепонки звук. Лёхе он не причинял дискомфорта. Ему сейчас ничто не могло навредить. Развернув батончик, Данила засунул его ему в рот, и надавил на нижнюю челюсть. Еда не успела попасть в желудок, но частички уже таяли на языке. Масса углеводов. Чем больше их было, тем дольше человек мог обходиться без подзаправки. Одна беда — вес прогрессировал.

Смерть отползала в сторонку. Онемение прошло, возвращая острую боль в желудке. Зараза! Хватай! Режь! Руби! — радовался он, крючась на сидении автомобиля.

Марго проворно развернулась на перекрёстке и буквально влетела во двор. Позади раздался свист тормозов белых капсул. Данила ликовал, хлопая её по плечу. Ультразвук прекратил пытку — столкнувшись, полицаи не могли продолжать погоню. Воспользовавшись заминкой, они выбрались за территорию города.

Глава 4

За чертой города не было ни камер, ни новенького асфальта, ни пунктов питания.

Ни еды.

Жители с прилегающей территории выращивали пищу, как правило сами, и на продажу. А в пункты товар экспортировался из других краёв, областей, уголков страны, и мира.

Несправедливо, конечно. Ммм! Шоколад! — уминал он батончик. По мере поглощения организмом углеводов, боль в желудке затихала. Он довольно качал головой.

Следующий за столицей городок проехали без остановки. Разруха. Облупленные дома, разбитые дороги, старые-добрые лежачие полицейские. Лёха припомнил, как подпрыгивал на них, когда учился водить, и как матерился его дед. Царствие ему небесное.

Сразу за ним укрылся городок поприличнее. Люди бродили по улице в свете фонарей. Кто-то обнимался, кто-то оживлённо беседовал, кто-то даже дрался. Жизнь кипела. Но они и его не посетили, свернув на лесную дорогу.

Он уснул и храпел. Данила толкал его в бок. К утру капсула затормозила. Протирая глаза, Лёха отметил, что чувствительность к нему полностью возвратилась. Острые рези пропали. Однако, он был жутко голоден. Промятая когда-то шинами дорога кончалась. Вокруг были одни лишь деревья.

Терпеть не могу лес. В детстве мать часто таскала его в походы. Она обожала кемпинг. А он ненавидел вечера без гаджетов и кровососущих тварей. Лёха припомнил, как заливисто она смеялась.

Видела бы ты меня сейчас, мама, — с отвращением оглядывал он себя.

Выбравшись из машины, Лёха втянул носом лесной воздух. Хвоя. Марго открыла капот.

— Отошли подальше! — крикнул Драган, и все заторможенно отбежали.

Точным выстрелом обладатель акцента попал в двигатель, и, выручившая их, скрипучая капсула взорвалась, обдавая лицо жаром.

— Как вы выбрались? — взметнула Марго бровь.

— Вы такой кипишь устроили, что нас даже и не заметили. Вышли через парадный, — пожал плечами Данила, не сводя взгляда с полыхающего огня.

— Ваня? — пристально посмотрел на неё Драган, голубые глаза лидера стали жестокими. Марго повесила нос. Он напряг скулы.

— Покойся с миром, брат. Покойся с миром.

— Идём. Пока не заметили нас со спутника, — утирала она тыльной стороной ладони лицо.

Драган хлопнул Лёху по плечу и направился по тропинке вглубь леса. Чаща шуршала, каркала, чирикала, копошилась. Лидер шагал впереди, за ним Данила, а они с Марго замыкали. Тропинка была узкой, Лёха пыхтел девушке в спину.

— Куда мы? — запыхался он.

— Домой, — сбавила она шаг, чтобы он мог отдышаться. Мужчины немного от них отделились. — Знаешь, — начала она вкрадчиво, — ты вёл себя смело. Хотел спасти друга. Это похвально… для толстяка.

Сама тактичность! — нахмурился он, и девушка рассмеялась.

— Тебе не нравится лес? — подмигнула она, обернувшись. Как догадалась? — Ты побледнел сильнее, чем когда был при смерти, — прыснула со смеху Марго.

— Ничего смешного, — бурчал он под нос.

— Ближайшее время тебе придётся жить в лесу, здоровяк! — она остановилась, хлопнула его по пузу, и залилась заразительным смехом. Лёха обиделся, но всё-равно улыбнулся.

Хвойные деревья питали воздух ароматом иголок. Вспомнилась настойка, которую он, будучи в лагере, пробовал в Крыму. На чём она там была? На можжевельнике? Пришлось притормозить, пропуская стайку диких кабанов с потомством. У деток на спинках природа изобразила милые полосочки. Однако, от вида их мамы ему стало немного жутковато.

— Не шевелись, — прошептала Марго, останавливая его рукой. Стайка скрылась в кустарнике, и они продолжили путь. — После того, как на нас обрушилась зараза, люди перестали вылавливать животину из леса. Популяция сильно увеличилась. Нам это на руку, — хмыкнула она.

— А что им мешает охотиться? — пыхтел он позади.

— Кому-то вес, — бросила девушка на него ехидный взгляд и улыбнулась, — кому-то не до этого. Посмотри на них, — изменился тембр её голоса, — Лучше быть уродливым снаружи, чем внутри.

Драган и Данила ожидали возле деревянной вышки, уходившей высоко под крону сосны. Деревья здесь достигали таких высот, что сооружение вряд ли заметят с воздуха, или со спутника. Наверху перегнулся через перекладину широколицый мужчина. Его нос-картофелину было заметно с земли.

— Вижу! Идут! — тыкнул он пальцем в задержавшихся.

— Долго вы! — рассмеялся лидер, коверкая слова, когда они достаточно приблизились. — Не шалили? — поддел он Марго, и та раскраснелась. На бледном лице девушки румянец смотрелся сверхъестественно.

Твоя очередь краснеть, шутница! — ворчливо подумал Лёха, хмыкая вслух.

— Проходите! Не топчитесь тут! — вновь напомнил о себе мужчина с вышки.

Минут за десять они прошли мимо ещё двух сооружений. Также с часовыми. Он задирал ободранный подбородок, оценивая конструкцию, на вид вполне прочную. Драган пояснил, что вышки служат не только защитой для секретного лагеря, но и перебивают сигналы спутников, и сбивают радары воздушных летательных объектов. На каждой из них было установлено специальное устройство, которое нужно ежечасно проверять. Так что, часовые по большей части присутствовали не для защиты.

Похоже на странный фильм. Очень странный. Может, я сплю?

В самой гуще леса расположился лагерь. Он состоял из многочисленных домиков, которым не было конца и края. Домики были построены из высококачественных материалов нового поколения и не превышали в высоту двух этажей. Удачно спроектированы, — оценил Лёха.

Из-за высоты деревьев, свет сюда практически не проникал. Детки играли на маленьком кусочке, куда всё-таки просочилось ласковое утреннее солнышко. Возле домиков топтались люди, оживлённо беседуя. Завидев их, они радостно заулюлюкали.

— Серб! Ты вернулся!

— Данила! Здоро’ва!

— Вы привезли еду?

— Мы успели припрятать, — оскалил лидер идеально ровные зубы. — Боря, Давид за мной! — скомандовал он. — Не волнуйтесь, — обернувшись, обратился он к женщинам, — скоро будем пировать. — Они проводили его радостными визгами и аплодисментами.

Вот они какие — герои нашего времени. Кто бы мог подумать, что мы скатимся так низко? Может, наш вид обречён?

Воровато оглядываясь, Данила ущипнул за задницу рыжую девицу, обладавшую сочными формами. Лёха желал утолить любопытство, но девушка стояла к нему спиной. Охватив взглядом собравшихся, он усиленно соображал.

Что-то здесь не так. Что не правильно? Ох! Они же худые! Практически все худые!

Несколько толстяков всё же нашлось, но это ничтожно мало для такого количества людей, собранных в одном месте. Женщины и девушки с любопытством разглядывали новенького. Детишки перестали возиться. Мужчины, занятые игрой в карты, косились.

— Что рты раскрыли?! — рявкнула на них Марго, и зеваки разбежались, сыпя проклятиями в её адрес. — Покажу тебе дом, — кивнула она ему, отвесив по пути одному из мальчишек звонкий подзатыльник.

Дом Марго находился в середине импровизированной аллеи. Возле входа стояли громадные горшки с пальмами, а над дверью примостился громоздкий фонарь. Она вытерла ноги о коврик с надписью: «Дом он и в Африке дом», и отворила дверь нараспашку.

— Добро пожаловать!

Выпендрёжница! Эта девица начинает меня раздражать!

С хода они попали в уютную гостиную, обставленную кожаной мебелью светлого цвета, под определенным углом отливавшей перламутром. В стене был встроен камин с настоящей створкой.

Я видел настоящий только на картинках! Их же запретили много лет назад!

— Нравится? — по-хозяйски облокотилась Марго о спинку кресла. Лёха кивнул.

Над камином стояли фотографии в рамках. Когда-то и у него существовала такая традиция. Но после смерти матери он сложил всё, что хоть капельку о ней напоминало, в коробку, и забросил на шкаф.

Дальше по коридору располагалась кухня. Мебель и холодильник были одинакового стального оттенка. Марго подцепила с пола металлический кружок и открыла дверцу, ведущую в погреб.

— Здесь храним запасы. В холодильнике только то, что портится. Свет от генераторов. Вода из скважины, — отворила она дверь в уборную. В просторной комнате находились ванна, душ и санузел. — Вверх по лестнице второй этаж. Дальняя спальня твоя.

— Я думал, первым делом занимают дальние, — откликнулся он, обращаясь скорее к самому себе.

— Это в нормальном мире. А в нашем — чем ближе к выходу, тем надёжнее, — резко ответила девушка. — В холодильнике есть еда. Сильно не налегай. В погреб не лезь. Вы же…, — пренебрежительно окинула его взглядом, — не можете остановиться. Закончив экскурсию, она оставила его одного.

Он недолго выбирал между душем и едой. В холодильнике оказался целый пир. Уминая не сочетающиеся между собой продукты, Лёха чувствовал себя абсолютно нормально. Вкусовые рецепторы у заражённых были на высшем уровне, но с голодухи, чего только не умнёшь. Он вспомнил ту плитку шоколада, обнаруженную в красном блоке, и испытал отвращение к самому себе. Прости меня друг. Прости. Впрочем, трапеза из-за угрызений совести не прервалась. Осознание количества съеденного пришло, когда на полке остался одинокий кусочек сыра. Лицо зарделось румянцем. Он вновь устыдился себя.

Смыв с тела пот, кровь и грязь, и намазав найденным в аптечке кремом подбородок, он пошёл в гостиную. Камин манил неизведанностью.

Зажигать без хозяев неприлично. Я, итак, сожрал их еду.

Внимание привлекли ранее замеченные фотографии. На них была изображена Марго — совсем юная. Он узнал её по бледному лицу и чёрным, густым волосам. Она стояла в обнимку с Драганом на фоне какого-то облупившегося здания. Они широко улыбались. Были и отдельные их фотографии — маленькая Марго цеплялась за руку пожилого мужчины, мальчик в коротких шортах скакал верхом на пластиковой лошадке, рядом улыбалась женщина в платке.

Они вместе? Неудивительно. Такая, как она, не будет встречаться с толстяком, — взглянул он на распухшие пальцы. — Когда-то и я был худым.

С бывшей женой они познакомились за пару лет до начала голодной вспышки. Они оба были молоды, красивы, секс умопомрачительным. Он тогда даже схуднул на пару-тройку кило — так она его заездила. Она стала утешением после потери матери. Единственным живым существом, соединявшим его с жестоким миром. Лёха заболел первым. Она старалась поддержать, помогала. Но смотрела на него уже по-другому, без блеска в глазах. Через несколько месяцев и её накрыло — начался настоящий Ад. Она не могла вынести изменений. А он понял, что жена никогда не верила в то, что ему говорила. Пропасть между ними росла. И в один прекрасный день Юлька собрала вещи. Собрала и пропала. Поначалу он тосковал, срывался, и вновь тосковал. А затем мысли о еде вытеснили всё иное, и на сердце полегчало. В напасти есть и свои плюсы.

Он поднялся по лестнице и пошлёпал прямиком в дальнюю комнату. Односпальная кровать, тумба. Окно без занавесок. Уютненько.

Комната его не впечатлила, и он решил посмотреть остальные. Начал с той, что находилась напротив: двуспальная кровать, покрывало цвета хаки, сундук в углу, прозрачная тюль. Похожа на холостяцкую. В другой тоже стояла большая кровать, но покрывало было светлых тонов, цветы на подоконнике, а часть чердака образовывала на потолке треугольную грыжу. Он остановился напротив окна, выходившего на сторону леса. В нескольких метрах мужчины колотили новый дом.

— Как насчёт спрашивать разрешение? — раздалось в дверях, и он подпрыгнул на месте. Она вальяжно подошла и встала рядом, выглядывая в окно. — Строят вторую линию. Скоро прибудут люди из других областей.

— Зачем? — пропищал он, уставившись на её профиль.

Ты такая красивая. Ты знаешь об этом? Ну, конечно, знаешь. Девушка бросила на него лукавый взгляд.

— Чего вытаращился? — прищурилась она. Он потряс головой. — Серб расскажет тебе, если захочет. Доверие нужно заслужить, — кокетливо поправила она волосы. — А теперь брысь из моей комнаты! — Лёха послушно протопал к выходу, но задержался в дверях.

— Серб ваш лидер?

— Он наше спасение, — захлопнула Марго у него перед носом дверь.

Драган вернулся, когда стемнело. Он рухнул в кресло и сбросил с лица довольную маску, вмиг постарев лет на десять. Марго участливо подала ему бокал с мутной жидкостью. Рывком он его опрокинул и чуток окосел. Лёха устроился на диване, любуясь огоньком, потрескивающим в камине.

— Когда ты заболел, Алёша? — немного гнусаво обратился к нему лидер.

— Пять лет назад, — не желал он встречаться с ним взглядом. Он знал — там притаилась боль.

Я сам жалею о смерти Курбана. А ведь он даже не был мне другом.

— Меня напасть миновала, — хмыкнул Драган. — Марго тоже. Мы, словно агнцы, посланные создателем! — пьяно рассмеялся он.

— Прекрати, — скорчила недовольную гримасу Марго.

— Налей ещё, — хлопнул он стаканом о журнальный столик.

— Может, хватит? — скривилась она.

— Не нагнетай, женщина, — с трудом выговорил он. — Так вот, Алёша, — наклонился он ближе, нависая над столиком, и Лёхе пришлось на него посмотреть. — Мы здесь не просто прячемся от этих уродов, — жестикулировал он рукой, красивое лицо стало невероятно жестоким. — Мы спасаем этот долбаный мир! — Марго подала стакан. Он его опрокинул, откинулся в кресле и захрапел. Она шумно вздохнула и перевела взгляд на Лёху.

— Ваня был с нами с самого начала, — её глаза были печальными. — Тяжело терять близких.

Я бы хотел, чтобы ты никогда не грустила. Он знал какого это. Отголоском эха пронеслись в памяти крики мальчишек во дворе: «Маменькин сынок! Канай отсюда!» Ни тогда, ни сейчас он не мог понять, что плохого в том, чтобы любить маму.

— Я понимаю, — прохрипел он и прочистил горло.

— За что ты попал в штаб? — присела она на подлокотник кресла, в котором храпел с открытым ртом Драган.

Лучше бы ты не спрашивала, — покраснел он с головы до пят, жгучий стыд сжигал заживо.

— Тот парень, который погиб — мой одноклассник. Он работал в «Южном» пункте питания. Я открыл красный блок, пока он спал… — затих Лёха, опуская глаза.

— И выжил? — взметнула Марго бровь. — Это невозможно, — наклонилась она, тараща карие глазки. — Заражённые не могут остановиться. Ты бы лопнул возле того блока! — Драган на мгновение прекратил храпеть, и снова продолжил.

— Меня вырубили, — старался он избавиться от кома в горле. — А потом всех, вместе с управляющим пункта, доставили в штаб. Сутулый майор подумал, что я с вами. Показывал его фото, — кивнул он на лидера. Девушка заливисто рассмеялась, и Драган проснулся, не понимая где находиться. Она хлопнула ему по плечу. — Слышал? Айзиксон думал, он с нами! — Кто? — Так зовут сутулого гада, — сморщилась Марго. — Он нам столько крови выпил. Айзиксон работает на настоящего правителя. — Лёха непонимающе моргал. Она вздохнула. — Тебе ещё столько предстоит узнать. Люди живут во лжи долгие годы. Нашего президента давным-давно нет в живых. — Он хмурился. — Когда мы с тобой под стол пешком ходили, он умер от сердечного приступа.

— Что за чушь? А кто же тогда…

— Двойники. Они всегда разные, — пожала она плечами.

— Этому есть доказательства, Алёша, — зевнул Драган. — Архивы, показания докторов. Естественно, всё засекречено. В массы просочилось на уровне слухов, но люди всегда были слепы. Слепы, как кроты. Исправно работали в кромешной тьме, на ощупь. Уже поздно, детки. Все по люлькам! — подмигнул он ему, и, покачиваясь, отправился наверх.

— Ты идёшь? — спросила Марго, остановившись на первой ступеньке, и он молча поплёлся за ней. Какого же было его удивление, когда Марго и Драган разошлись по разным спальням.

Значит, не вместе, — радостно подумал он, но тут же поник. — Это ничего не меняет.

Лёха не мог уснуть, ворочая в голове информацию. Мысль о том, что их годами водят за нос, не давала покоя. Неужели такое возможно? Странность вызывала и худоба жителей лагеря.

Ну, допустим Марго и Драган не заразились. А остальные? Ваня говорил, что был толстым, как я. Или мне это почудилось? И какую борьбу они ведут за спасение мира? Вот я вляпался! Домой мне уже не вернуться!

Когда-то давно мать говорила ему, что дом там, где тебя любят и ждут. Исходя из этого определения — дома у него не было. А собственность можно будет продать, когда Айзиксон перестанет его разыскивать. Интересно, долго они будут шерстить? С другой стороны, он был жив и здоров. Что может быть важнее? Разве что, немножко еды. Он поворочался и перевернулся на бок, затыкая ухо подушкой — из коридора раздавался раскатистый храп Драгана.

***

Хозяева домика куда-то пропали. Поэтому, позавтракав в одиночестве, он выкатил пузо на прогулку. Люди вели обыденный образ жизни. Молодые девушки сбились в кучку и перешептывались. Надеюсь, не обо мне.

Он прогулялся вдоль импровизированной аллеи, насчитав больше двадцати сооружений. Сосны исправно скрывали их от посторонних глаз и солнца. Под ногами проминался мох и пожухшая листва. Пахло сыростью и гнилью. Впрочем, жителей лагеря это не смущало. В конце аллеи он увидел знакомое лицо.

Нос-картофелина. Мужчина помахал ему рукой. Подойду.

— Привет, новенький! — радостно воскликнул здоровяк. На вид лет ему было прилично, и весил он немало. Как же вышка его выдерживает? — Как самочувствие? Слышал, ты из штаба бежал? — Слухи. Терпеть этого не могу.

— Если бы не ваши ребята…

— Да, они у нас молодцы! — хлопнул он его по плечу. — Только помогать не спешат. Тянут, зараза! Доверие и бла-бла, — рассмеялся толстяк. — Меня Василий зовут, — протянул он руку. — Козлов! — Лёха дружелюбно её пожал.

— Чем помогать? — растерялся он. Василий открыл рот, глянул ему за спину, и тут же закрыл. Он обернулся и увидел Марго.

— Гуляешь? — покосилась она на обладателя картофельного носа. — Ты мне нужен. Идём.

Они вернулись в начало аллеи. Жители провожали их взглядами. Видимо, новенькие здесь появляются не часто. Дверь за ними захлопнулась, и девушка схватила его за грудки. Для пигалицы она оказалась на удивление сильной.

— Во что ты играешь? — цедила она. Лёха опешил. Глаза красавицы горели огнём. — Отвечай! Кто тебя послал?! — прижала она его спиной к двери, обжигая дыханием.

Что происходит? Марго добилась испуга и в голос расхохоталась. Ненормальная! В конец поехавшая! Офигеть можно! Сердце колотилось, выскакивая из груди. Он отбросил её руки, вскипая.

— Что толстяк? Не нравится? — она толкнула его в грудь. Не нарывайся! — А так?! — толкнула ещё. — О чём думаешь? Хочешь меня сожрать?!

Лёха вскипел. Если бы он был чайником — из ушей раздался бы свист. Он схватил её за шею и резко развернул. Теперь Марго была прижата к стене. Он наклонился, приближаясь к лицу, и сердито прошептал:

— Ещё раз так сделаешь, раздавлю.

В этот момент дверь в домик отворилась. Драган с ухмылкой на них покосился.

— Я же сказал — парень в проверке не нуждается, — сказал он серьёзно. Лёха попятился, давая ей освободиться.

— Я беспокоилась о безопасности.

— И как, удачно? — Она фыркнула и скрылась на лестнице. — Извини, Алёша, — добродушно заулыбался лидер. — Она не привыкла доверять людям. Поедим? — Упоминание о пище пробудило громко зарычавший желудок. Драган рассмеялся.

Они устроились за столом. Хозяин дома организовал быстрый перекус. Этого было ничтожно мало, но он привык к вечному чувству голода, и не жаловался.

Лучше, чем ничего, — думал Лёха, запивая еду из огромной кружки, чтобы забить желудок и ненадолго выдохнуть.

— Мы с Марго познакомились в приюте, — приглушенно произнёс Драган, косясь на дверной проём. — Её родители рано покинули этот мир. Как и многие, — ковырял он зубочисткой во рту. — А я помогал детям.

— Это похвально, — просипел он севшим от напряжения голосом, вызывая у собеседника кривую улыбку.

— Я им не шмотки таскал, — оскалился он. — Сиротки отлично подходят для опытов.

В коридоре раздались шаги, и в кухню заглянул острый нос Данилы.

— Стращаешь? — Красавчик выглядел сегодня особенно хорошо, пребывание в лагере шло ему на пользу. Он поправил длинную чёлку и хитро прищурился. — Как ты? — обратился он к Лёхе. — Не надоели тебе эти зануды? А то переезжай ко мне! У меня правил нет! — Драган весело хохотнул.

— У него ты не сможешь спать по ночам, Алёша. Поверь мне. — И они оба рассмеялись.

— Когда приедут Тверские? Мне нужна свежая кровь, — зашипел Данила, как змей.

— Слишком много людей. Будем принимать частями. — Данила нахмурился. — А потом, разве ты с ней не помирился?

— Значит, затянется, — буркнул Данила, игнорируя вопрос. — Ладно, увидимся. Свистнешь, когда понадоблюсь, — вновь повеселел он и умчался. Лёха покосился на Драгана, по лицу которого понял — что-то печалит лидера.

Зачем они собирают людей? Неужели решились на бунт? Он помнил забастовки. Разбитые витрины, разграбленные магазины, горящие дома, крики! Помнил, как ему тогда уже взрослому парню было до чёртиков страшно! Люди нападали, грабили, убивали! Были и те, кто не гнушался собратом! Военные выкашивали целые кварталы каннибалов. В одной только столице существовало несколько десятков общин. И всё ради еды. Чувство голода ничто по сравнению с болью, испытываемой в отсутствии пищи. Недавно он ощутил это на себе. Прежние страхи пробудились, и Лёха поёжился. Собеседник внимательно вглядывался в его лицо.

— Ты сказал опыты? — встретился он с его пытливым взглядом. Драган кивнул.

— Они испытывали на детях сыворотку. И это было задолго до голодной вспышки, — пригладил он непослушный чубчик, вновь выскочивший обратно.

— Они знали?

— Сам-то как думаешь? — достал он сигаретку из кармана и прикурил, смачно затягиваясь. — Ясно одно — вспышка голода им на руку. Ты не задумывался? Почему кого-то поражает недуг, а кто-то остаётся прежним? Они управляют людьми, словно марионетками, — выпустил густое облачко пара. — Вначале, я думал люди очнутся. Ждал. Я так долго ждал, Алёша! — разгорячился он, качая головой. — Многие и сейчас спят. Глубоким сном.

— Что сыворотка делала с детьми? Марго! Марго! Почему меня это заботит? Она ведь сумасшедшая!

— Они медленно умирали. Органы отказывали, — хмыкнул Драган, глаза заблестели. — Данила в последнее время ведёт себя странно, — неожиданно перевёл он тему. — Я могу на тебя положиться? — Ты меня совсем не знаешь.

— Пожалуй.

— Присмотри за ним, пока я на вылазке. — Кто бы за мной присмотрел. Драган поднялся, упёрся ладошками в стол, и напряг скулы, не сводя с него пронзительного взгляда. — С завтрашнего дня заступаешь на вышку. Ребята научат управлять аппаратом. Не переживай, — заключил он и бесшумно вышел из кухни. Скрип ступеней выдал его направление.

Что за игру они затеяли? Сначала девица устроила мне проверку. Теперь лидер просит присмотреть за одним из своих. Наверное, проверяют на прочность. Вряд ли Данила способен предать. У него для этого слишком лучезарный вид. Да и потом. Кто довериться новенькому? Нос–картофелина говорил о доверии. Получается, пришло моё время его заслужить. Марго была в приюте. Понятно, почему она такая… Моя мама умерла, когда мне было девятнадцать. А она, наверное, совсем крохой попала в приют. Сколько же Драгану лет? На вид около тридцати. Может, тридцать пять? Выглядит он молодо. Некоторые народы долго не стареют. Может, оно и к сербам относится? Вот бы ещё что-нибудь заточить.

Ночью он снова ворочался, снедаемый кошмарами. Страхи оживали во снах. Голод, война, стрельба. И она. Почему ему снилась она? Умирая у него на руках, девушка просила прощения. Резко вскочив в постели, он вытирал пот с лица и шеи. Приснится же. Переведя взгляд, заметил фигуру, притаившуюся во тьме, и напрягся. Он смотрел на неё не мигая и сжимал кулаки.

Кто бы ты ни был, я буду защищаться.

Фигура совершила шаг, другой, и Лёха заметил, как грациозно она движется. Женщина. В темноте он не мог разглядеть лица. Её волосы каскадом спускались до талии. Она подошла совсем близко и положила ладони ему на грудь.

Что происходит? Кто ты? — думал он, опасаясь обличить мысли в слух и спугнуть гостью.

Она осторожно забралась в постель, седлая его и напрягая бёдра. Казалось, кончился воздух. Женщины у него не было давно, а потому прибор мгновенно отреагировал, утыкаясь ей в промежность. Пухлые губы захватили его нижнюю губу, медленно оттягивая. Женщина застонала от удовольствия. Он напрочь позабыл обо всём на свете. Даже о еде. Инстинкт охватил разум и плоть. Она целовала нежно, осторожно, губы раскрывались словно цветок. Он подключил руки, принимаясь ласкать её бёдра, и готов был взорваться, мысленно себя останавливая. Опозориться перед прекрасной незнакомкой ему не хотелось.

Лёха не верил своему счастью. Мне начинает здесь нравиться, — мелькнуло у него в голове как раз, когда в комнате включился свет. Он так увлёкся процессом, что не сразу среагировал. Оседлавшая его девушка была поистине прекрасна. Она недовольно отстранилась, улыбнулась и закатила глаза. Ночнушка просвечивалась, и он видел её наливные груди с твёрдыми возбужденными сосками. Лёха робко выглянул из-за её спины. Разгневанная и растрепанная Марго стояла в дверях, целясь незнакомке в спину.

— Слезай с него, стерва! — рявкнула она. Незнакомка послушно слезла и выпрямилась, не сводя с Марго надменного, насмешливого взгляда.

— Не знала, что он твой, — пропела она, поправляя нереально длинные, светлые волосы.

Фея из сказки.

— Решила наградить его триппером? — оскалилась Марго, опуская пистолет. — Откуда ты здесь? Он же отправил тебя в Тверь! — морщила она нос, словно от прекрасной девицы воняло.

— Не твоё дело, мелкая. Не припомню, чтобы ты была здесь за главную, — твёрдо ответила красавица, повернулась к нему, игриво подмигивая, и перевела взгляд на торчавшее одеяло. — Приятно было познакомиться, сладенький, — потрепала его по щеке и покинула комнату.

Он боялся смотреть на Марго, но всё же сделал усилие. Если бы она могла источать лазерные лучи глазами, наверняка бы его поджарила.

— Не советую, — хмыкнула она. — Мало тебе ожирения, ещё и другие болячки заработаешь, — захлопнула она дверь.

Отлично, — покосился он на свой член. Придётся нам с тобой заканчивать наедине.

Завтрак благоухал на весь дом. По крайней мере, ему так казалось. Он наспех принял душ. Не терпелось наполнить тарелку. Живот протяжно урчал. На кухне, собрав длинные волосы в массивный хвост, возле плиты колдовала прекрасная незнакомка. Её бёдра были широкими и соблазнительными, талия стройной, а покачивания в такт насвистываемой мелодии пробуждали в нём что-то средневековое.

Волшебница!

Она действительно казалась ему неземной. Красивая девушка, умеющая готовить. Это ли не мечта мужчины?

— Доброе утро, сладенький! — мелодично обратилась она к нему, и обернулась, озарив прелестной улыбкой. Взгляд небесных голубых глаз был откровенно жадным. — Как спалось? — она поставила перед ним тарелку со странным на вид блюдом. Он быстро запихнул вилку в рот.

Невероятно вкусно! Как же вкусно! — Лёха с любовью на неё посмотрел.

— И это только один из моих талантов, милый, — потрепала она его по щеке.

— Как тебя зовут, — пробурчал он с набитым ртом.

— Ива! — прогремел голос лидера ещё до его появления.

Он влетел в кухню и подхватил её на руки. Девушка заливисто рассмеялась. В профиль они были похожи.

Родственники? — вкуснятина комом встала у него в горле.

— Алёша! Знакомься, моя сестра — И’ва. — Лёха громко проглотил образовавшийся ком.

— Мы уже успели познакомиться. Правда, Алёша? — пожирала она его взглядом, от чего он зарделся румянцем. В отличие от Драгана девушка не обременяла речь акцентом.

— Как всё прошло? — сел лидер за стол и получил порцию завтрака.

— Как и должно было, — медленно ответила она, покосившись на гостя.

— Не беспокойся, — погладил брат её по руке. — Он безобидный.

С чего это он так решил? Ива вновь рассмеялась. Звук её смеха журчал, словно горный ручей.

— Мой братец всех проверяет! И ты не исключение! Не удивлюсь, если он знает о тебе абсолютно всё!

Так вот оно что.

— Почему ты остановилась здесь? Ты же съехала, — нахмурился Драган.

— Я возвращаюсь, братик, — погладила она его по макушке. — Ты против? — Он закачал головой. — И не переживай, я вполне могу разделить комнату с гостем. — Драган подавился, и закашлялся.

— Алёша, теперь будешь спать внизу, на диване, — стуча себя в грудь, озвучил он решение без раздумий. Лёха послушно кивнул.

Завтрак подошёл к концу, и Драган повёл его к вышке, чтобы он мог осмотреться. Сегодня жители лагеря не таращились на него, как на инопланетянина. И это не могло не радовать. Покинув лагерь, они шли по лесной тропинке. Листва на деревьях меняла цвет, напоминая пёстрые мазки на картине художника. Ему вспомнилась школа, первые проекты, и как он обожал прорисовывать линии на черчении. Он был одним из немногих любимчиков у учителя. И даже превзошёл его со временем. У администрации он также был на хорошем счету. Компания, в которой работал, являлась самой крупной архитектурной корпорацией в стране. Ему платили приличные деньги. Так что, квартирку он себе прикупил достаточно быстро. И обзавёлся женой. Женщины слетаются на готовенькое. И даже болезнь не стала препятствием в достижении статуса главного специалиста. Он мог забыть о сдаче проекта, мог изляпать жратвой чертежи, мог не прийти на работу. Максимум, что ему грозило — порицающий взгляд босса, осознававшего значимость юного гения линий и плоскостей.

Интересно, как они там без меня? Что им сказали?

— Ты понравился моей сестре, — тихонько вывел его из размышлений Драган. — Но не вздумай дурить. Она снова поссорилась с мужем. Только и всего. — Сердце у Лёхи предательски застучало. С мужем? Этого мне не хватало! — Возраст, — хмыкнул лидер. — Ива безумно жаждет детей. Я пытался её переубедить. Сейчас не время. Согласен? — Лёха кивал. — У неё отговорка. Не хочет растить их старухой. А ведь ей всего тридцать три, — судил он со своей колокольни. — Оно и понятно. Мама родила нас в восемнадцать.

— Где она сейчас? — вырвалось у него изо рта. Вот идиот. Когда же я научусь держать язык за зубами?

— Она на Родине. Мы систематически получаем письма.

Стоп. Нас? — лицо выдавало противоречивые эмоции. Драган расхохотался.

— Алёша! Мы с Ивой двойняшки! Ты не понял? — и тут же понизил голос. — В своё оправдание скажу — я старше.

Они достигли вышки. Завидев движение, часовой направил на них лучевой автомат.

— Свои, Боря! Свои! — весело прокричал ему лидер, и автомат скрылся из вида.

Подъем на вышку занял у него приличное количество времени. Драган давно скрылся наверху и хохотал. Запыхавшись, Лёха поглядывал вниз, сердце замедляло ход.

Если шлёпнусь, и жир не спасёт. Вынужденная улыбка быстро исчезла, страх не давал расслабиться. Его широкое лицо показалось на платформе, и Драган указал на него рукой.

— А вот и наш новенький! Знакомься, Боря, это Алёша!

Боря подошёл к лестнице и протянул ему руку. Он крепко за неё ухватился, подтягивая пузо. Новый знакомый не отпускал руку, потрясая. Он был низеньким, приземистым, пухлым. Конечно, Лёхин живот выглядел внушительнее, но и худосочным мужчину назвать было бы преступлением. Он имел коротенькие, но крепкие ноги, достаточно сильные на вид руки. Качается что ли? На крупной голове образовался кружок из оставшихся светлых волос. Серые, словно выцветшие, глаза изучающе его рассматривали. На пальце блестело золотое кольцо. Толстяки снимают украшения. Значит, он всегда был таким. Проследив за его реакцией, Боря лукаво улыбнулся.

— Любопытный, значит, — протянул он, косясь на Драгана, тот кивнул. — Откуда же ты такой взялся?

— А ты не слышал? — скрестил Драган на груди руки. — Марго спасла его, когда мы бежали из штаба. — Лёха густо покраснел. Ну, спасибо. Меня спасла женщина. Обязательно было об этом упоминать. Я не герой, но и не тряпка, — хмурил он брови. — Объясни ему всё, — положил лидер на плечо Лёхи ладонь, и заглянул в глаза. — Сегодня ночью я уезжаю. Помнишь, что ты мне обещал? — Он кивнул. — Отлично. Скоро увидимся. — Драган шмыгнул к лестнице, и был таков.

Боря заставил его подняться выше. Крохотная лесенка уводила под самую крышу. Оказалось, там находилась очередная площадка. А на ней громадный локатор. Основание мигало несколькими лампочками, источавшими красный свет. Цветковая дискотека сопровождалась противным звуком. Боря достал из-за пазухи планшет.

— Видишь, — указал он на карту, на которой мигала красная точка. — Это мы. Если на карте появиться зелёная, объект близко. — Лёха смотрел на него сверху вниз, шея начала затекать — ростом мужчина был ему по плечо. Вблизи он заметил у него под носом редкие седые усики.

— Если объект приближается, включаем на планшете локатор. Он сбивает сигнал, и мы становимся для него недосягаемы.

— Всё просто. Но почему бы не сделать его автоматическим?

— А он, по-твоему, какой? — хихикнул Боря. — Техника не человек. Она сбоит. Рисковать женщинами и детьми мы не можем. Думаешь, мы здесь, потому что хотим? — Лёха опешил. Он не намеревался никого обидеть. — Мы все нарушали правила. В бегах мы, Алёша! В бегах!

Представляю, что будет, если Айзиксон найдёт лагерь. Выжжет дотла.

Они спустились на большую платформу. Боря упёрся локтями об ограждение и смотрел вниз.

— У тебя зрение хорошее?

— Не жалуюсь. — Единица на оба глаза. Но я же не хвастун.

— Хорошо. Будешь наблюдать за периметром, а на мне планшет. — Он уселся на пол и положил планшет на колени.

Лёха стоял несколько часов. Стемнело, и со стороны лагеря он заметил движение.

— Наши идут, — пояснил Боря, зевая.

Отряд из нескольких человек следовал по тропинке. Боря достал из кармана брюк рацию и передал следующему посту информацию. Лёха наблюдал за фигурками шагающих людей, и заметил Марго. Что? Она снова на передовой? С ума сойти! Безбашенная девица! Он безмерно уважал её за это, и был благодарен за спасение. Я её даже не поблагодарил. Вернётся, исправлюсь. Мысли вертелись вокруг её персоны, пока желудок не напомнил о себе. Добрый Боря поделился пайком.

Светало. Они поменялись, и теперь он отдыхал, сидя на полу, и наблюдая за красной точкой.

— Кого ты потерял? — внезапно спросил его Боря.

— Маму.

— А отец?

— Бросил нас, когда я родился.

— Мне жаль, — не глядя бросил мужчина, но голос с хрипотцой его выдавал. — А я жену и дочь, — оба затихли.

Не знаю, что и сказать. Неудобный момент.

— У жены начался диабет из-за ожирения. Дочка не смогла пережить потерю и заболела.

— Ты не виноват, — решил он подбодрить несчастного, Боря заметно расслабился.

— Знаю, — грустно выдохнул он. — Год как ищу виноватых. Не могу и не хочу так оставить, — цедил он сквозь зубы. — Драган умный парень. И выход нашёл, — встретился он с ним взглядом, в серых зрачках притаилось что-то жуткое. — Многие из лагеря уже исцелились. — Что?! Я так и знал! Так и знал! Ваня сказал правду! — Только толстосумам это не выгодно, друг, — понизил Боря голос.

— Значит, существует вакцина, — прошептал он, ладони вспотели. Боря кивнул.

— В лагере есть учёные. Они и создали препарат.

— Из чего?

— Кто ж знает. Нас не посвятили. Знаю только, что кончились элементы, и Драган организовал вылазку.

Он жаждал забросать мужчину вопросами, но лестница затряслась, и очень скоро на платформе появился нос — картофелина.

— Привет, салаги! Спите?!

Он крепко пожал Боре руку, забрал планшет, и они с чистой совестью отправились в лагерь. Перед тем как провалиться в сон, Лёха основательно набил желудок. Спалось ему крепко, без сновидений.

Глава 5

Пробудившись он думал о еде, Ване, вакцине, цели лидера. Драган вёл экстремистские речи. Его голубые глаза горели ярче сердца Данко, когда он говорил о спасении. Что он задумал? Лёха вновь вспоминал мятежи, каннибалов, и вдруг подумал о сестре лидера. Мысли о ней подключили и нижнюю часть его тела, и он поспешил в душ, охладиться.

На сей раз вкусного завтрака на столе не было. Он вытащил из холодильника всё, что жуётся, и быстро умял. Голод отступил, давая передышку. За окном вновь стучали молотки. Подготовка к заселению союзников шла полным ходом.

Убирая кетчуп на место, Лёха заметил, что света в холодильнике нет. Генератор шалит? Он спустился в тёмный, пыльный подвал. Дорожка света указывала направление. Автоматика на приборе сломалась, и он попытался завести вручную. Не вышло. Оглядев пространство, Лёха обнаружил канистру с бензином, заправил громадину, и та затарахтела.

Удовлетворившись результатом, он направился к двери — не терпелось найти Борю и забросать вопросами. Собираясь повернуть ручку, он уловил еле заметные всхлипывания, и притормозил. Оглядевшись, заметил на диване Иву. Она уткнулась носом в подушку, плечи тихонько содрогались рыданиями. Приехали. Он не умел утешать. Всякий раз, как женщина в его присутствии роняла слёзы, он впадал в эмоциональную кому. Осторожно опустившись на край дивана, куда помещался только кусочек его задницы, он протянул руку и завис над её плечом.

Просто сделай. Девушке плохо. Набравшись смелости, Лёха погладил её по волосам. Она притихла. Они сидели так довольно долго. Он гладил, забыв про прогулку. А она лежала, уткнувшись носом в подушку. Желудок заворчал, выталкивая его из одурманенного поглаживанием состояния. Ива развернулась, обхватила его за шею и жарко поцеловала. Её щёки были солёными. Как крекер, — вертелось в воспалённом голодной вспышкой мозгу. Язык девушки проникал ему в рот, вращался, руки нащупали рычаг управления любым из мужчин.

Остановись! Остановись! Она же замужем! Твою мать! Её муж меня точно прикончит! Но он не мог её остановить. Она вновь его оседлала, ёрзая и заводя. Груди терлись ему о лицо. Да пошло оно всё! Он отбросил сомнения, схватил её за аппетитную попку и уложил на диван, накрывая собой. Акт длился недолго. Лёха сдерживался как мог, но извергся — сказывалось затяжное воздержание. Безумно улыбаясь, она развела ноги шире. В этот момент он осознал, что наделал. Я даже в жену никогда не спускал! Что на меня нашло? Драган меня предупреждал! Смятение продолжалось минуту-другую, и в конце концов он решил, что от одного раза ничего и не будет.

Довольная Ива подтянула его к себе ногами, и насладилась. Как шашлычок на шампур. Потребность была удовлетворена, и еда вновь пробивалась в сознании. Девушка двигалась ритмично, напрягая плоский животик. А он смотрел на неё и не верил своим глазам. После второго заезда она смачно его поцеловала и отправилась в душ, а Лёха бегом припустил к холодильнику.

Вечером он курсировал по комнате, опасаясь спускаться. Как я теперь посмотрю ей в глаза? Будет неловко. Зараза! Как же жрать то хочется! Живот издавал булькающие звуки, постепенно переходя на мелодичные трели.

Я не должен был этого делать! Идиот! Что скажет Драган? Что скажет её муж? Марго. Почему ему есть дело до молоденькой пигалицы, он не знал, и отчего-то чувствовал себя виноватым — словно изменил ей. Странно. Я обязан ей жизнью, и только. Я же не монах. Вера в нынешнем мире не ценилась. Существовали церкви, но их община прогнивала. Люди не расщедривались на пожертвования. Оно и понятно. Все сбережения уходили на пищу, купленную из-под полы. Народ всегда найдёт способ нажиться на горе.

Желудок начал болеть, и он бегом бросился в кухню. Наевшись прямо из холодильника, Лёха облегчённо застонал. Ласковые руки легли ему на плечи, и он напрягся. Она развернула его к себе, вытерла крошки с округлых щёк. Он растерянно смотрел на красавицу.

— Ты замужем, — выдавил он, когда она принялась ласкать ему грудь. — Ива, — тяжело дышал. — Пожалуйста, — пыхтел. — Прекрати, — взял её за плечи и отодвинул. Она медленно моргала, грозились пролиться слёзы. Лёха притянул её к себе и крепко обнял. — Зачем тебе это? — шептал он ей на ухо. Она всхлипывала. — Почему ты плачешь? — Он отстранился, заглядывая в холодные океаны глаз.

— Это сложно, — ухмыльнулась она сквозь слёзы. — Мой, как ты выразился, муж — спит с другими. — Ей больно. Предательство всегда больно. Он не был предан, но ассоциацию имел. — Я была на задании. Уже год Драган отправляет меня в тыл врага, — утёрла слёзы рукой.

— Ты застала его? — Она кивнула.

— Он моложе. Я была идиоткой, когда позволила себе полюбить этого мужчину. — Она его любит. Конечно, любит. Потому и плачет. — Прости, Алёша. Я не хотела тебя использовать. Это было эгоистично, — от страданий на лице не осталось следа. Ива олицетворяла собой саму серьёзность. — Просто мне тяжело.

— Я понимаю. У вас в доме есть выпивка? — внезапно захотелось опрокинуть стаканчик. Из-за бушевавших эмоций девушки он что-то разнервничался.

Ива слазила в погреб и достала парочку бутылок вина. Он ловко откупорил их штопором и разлил по кружкам. Жаль нет бокалов. Вино не пристало пить из кружек. После второй бутылки Ива заливисто хохотала над его шутками.

— А такую знаешь? — заплетался у него язык. — Сидят, значит, две обезьяны. — Девушка заливается. — Дождь начинается. И одна спрашивает: «Тебе в рот вода не попадает?» — он выставил вперёд губу. Ива пошатнулась на стуле, продолжая истерично хохотать. — Она отвечает: «Неа», — убрал губу обратно, закусывая. — А мне попадает, — выставил вновь.

— Алёша! — схватилась за живот Ива. — Прекрати! Я сейчас лопну!

Они гоготали. Лёха разлил вино и неумело размазывал лужицу тряпкой. В дверях раздались хлопки. Ива обернулась с открытым ртом. А он наклонился на стуле, выглядывая из-за неё в дверной проём, и стараясь поймать фокус.

— Весело тут у вас, — буркнул Данила, скрестив на груди руки.

— Да, не хуже чем у тебя! — заикаясь отозвался он. Данила бросил на него уничтожающий взгляд.

— Пошли домой, — резко обратился он к Иве. — Достаточно погостила. — Куда подевалась его доброжелательность? Двуличный гад. Драган был прав. Стоп. Погостила?

— Ты не имеешь права, — выдавила она коряво. — Наливай, Алёша. — Лёха взялся за бутылку.

— Только попробуй, — процедил Данила, делая шаг. — Я имею права, детка, — схватил он девушку за волосы. Ива взвизгнула. — Я имею на тебя все права, — по-змеиному шептал он. — И я поимею тебя тогда, когда пожелаю, — слёзы потекли у неё по щекам.

Скотина! Пусти! Лёха схватил бутылку и запустил Даниле в лоб. Вдребезги разбившись, она поцарапала ему кожу. Возможно, кого-то и вырубило бы, но Лёхе не повезло с противником. Данила тряс длинной чёлкой, будто заклинило. А Лёха, не теряя драгоценного времени, спрыгнул со стула и с ходу зарядил ему по черепу кулаком. Силу он не рассчитал. Мужчина отлетел к стене и отключился.

Ива расплакалась, закрывая лицо руками. Она что-то бормотала, но он не мог разобрать. Да и нужно ли? Лёха схватил её за лицо и поцеловал. Она ответила. Не успел он опомниться, как имел её в кухне. Ему было плевать на Данилу. На его права на эту девушку. На грозный вид. На то, что он мог очнуться в любую минуту. На своё ожирение. На вспышку. На вакцину. На полицаев. И даже на еду! Он был пьян, счастлив, и кажется сошёл с ума!

Голова болела. Ива сопела под боком. Сквозь сон он нащупал её аппетитную грудь и сжал в ладони. Она протяжно замычала. Сонный секс был странным, но приятным явлением. Она ласково пожелала ему доброго утра и покинула после завтрака. Данилы и след простыл. О ночном скандале напоминала лишь разбитая бутылка, осколки которой Ива ловко смела веником. Она такая страстная! Все его мысли вращались возле красавицы, без ума влюблённой в тирана. Лёха тяжко вздохнул, припомнив обещание данное лидеру. Отлично! Как мне теперь следить за ним? По-трезвому он мне башку оторвёт. Страх неизбежной встречи затянулся петлёй на шее, и не позволял выбраться из дома. Но после обеда разъедавшие мозг мысли стали агрессивнее, и он пересилил себя. Вспомнив о беседе с Борей, он подошёл к ближайшей кучке мальчишек, и они любезно подсказали ему, в каком домике обитает мужчина.

Отыскать домик оказалось не сложно. Вывеска гласила: «Всяк приходящий — знай своё место». Угрожающе. Не успел Лёха переступить через порог, из глубины дома раздался добродушный голос:

— Заходи!

Он прошёл в гостиную и застал хозяина и Василия — нос-картофелину за партией в шашки.

— Лёха! Привет! — обрадовался Боря. — Садись! — указал на диван, не отрывая взгляда от доски. — Я тебя размажу, дружище! На этот раз точно! — и с громким стуком сделал свой ход. Оппонент широко улыбнулся и одним махом съел несколько шашек. — Всё! — заорал, вспылив, Боря, и опрокинул доску. Василий зашёлся противным, визжащим смехом.

Боря предложил гостям выпить. Лёха с опаской пригубил из металлической кружки, брови поползли вверх. Пиво? Хозяин радушно улыбнулся.

— Я сам делаю. Сегодня угощаю. А так меняю по литру на всякую дребедень, — пожал он плечами.

— Вроде той уродливой лампы, — кивнул на лампу с изображением балерины Василий.

— Сам ты уродливый! — вскипел Боря, но злился всего мгновение. Гнев спешно сменился на милость, и глаза мужчины стали печальными. Наверное, вещь принадлежала его дочери.

— Когда вернётся Драган? — спросил Лёха, утирая пенку со рта.

— Кто ж его знает, — буркнул Боря. — Он нам не докладывает. Кстати, завтра я снова в строю. Ты со мной? — Лёха кивнул. У него было столько вопросов. Он не знал, можно ли задавать их при картофелине — к нему он доверием не проникся.