Бесплатный фрагмент - Лето в деревне

Лето в деревне или приключения во время каникул

Вступление

Она сидела в уютном плетеном кресле в тени старой яблони на своём загородном участке, пила ароматный чай и наслаждалась погожим летним днём.

И вдруг…

— Иркааа! — раздалось из-за забора, — подожди меня!

Вихрастый мальчишка лет десяти промчался мимо на велосипеде. Она повернула голову и, проводив его взглядом, увидела худенькую девчонку в светлом коротком сарафанчике и сандалиях на голую ногу. Мальчишка продолжал орать так громко, что изменил ход ее мыслей. «Как на меня похожа, — промелькнуло у нее в голове, ‒ Меня тоже так раньше звали, когда-то, давным-давно, — подумала она, — но теперь уже зовут на Вы и по имени отчеству…»

И её накрыла теплая волна воспоминаний, воспоминаний о её детстве… Она вдруг вспомнила одно удивительное лето, проведённое в настоящей деревне в далеком 1970 году...

Как все началось

Ирка проснулась от монотонно бубнящих голосов бабушки и мамы. Они что-то обсуждали, спорили, слова разобрать было сложно, но отдельные фразы все-таки долетели до нее. Ирка окончательно проснулась, но продолжала притворяться спящей. Интересно же подслушать взрослые разговоры, и, похоже, говорили о ней, она услышала своё имя.

— Ты понимаешь или нет? Это просто невозможно, — шипел возмущенный голос мамы.

— Да это ты не понимаешь! Я не могу бросить работу. Куда меня потом возьмут? В уборщицы? Ну уж нет. Увольте! — отвечал раздражённый голос бабушки, — Твой ребёнок, куда хочешь, туда и девай.

Ирка лежала тихо, не шевелясь, а про себя подумала: «Интересно, зачем меня куда-то “девать“? Я же не вещь какая. Я уже взрослая и самостоятельная».

Приоткрыла глаза, ну так, чуть-чуть, и сквозь ресницы увидела, что бабушка и мама сидят за круглым столом и тихо спорят.

— Завтра уже лето, начнется жара, духота, а Ирка в городе будет пылиться, сидеть в четырёх стенах, в каменном мешке, — говорила мама.

— Вот и отправь её к отцу. Пусть у него поболит голова о своей дочери! — строго ответила Дуня.

Ирка жила с мамой в большом доме в коммунальной квартире. Та работала на железной дороге и всё время путешествовала. Дуня, Иркина бабушка, сидела с ней только тогда, когда мама была в рейсе. Продвинутая Дуня в своем пожилом возрасте, на Иркин взгляд, выглядела моложаво, была давно на пенсии, но продолжала работать. Папа у Ирки, конечно же, тоже был, но он был приходящий, даже не воскресный, а приходящий тогда, когда у него было время. Или, как говорила мама: «захаживающий» иногда, когда захочет.

Ирка не задавала лишних вопросов. Жалела, конечно, что жила без папы, но понимала, что изменить ничего нельзя. Он завёл новую семью и ушёл. Расспрашивать маму и расстраивать её лишний раз Ирка не хотела. Та объяснила ей, что они с папой не сошлись характерами, и ей этого было достаточно, хотя и не очень понятно, как это характеры должны сойтись. И почему у мамы с папой они не сошлись, ведь она их любила одинаково.

Ирка вообще была очень позитивным ребёнком — невредным, незлопамятным, смышленым и веселым. Свой маленький курносый нос с веснушками она совала всюду. Она была любопытной от природы, ведь внутри её тщедушного худенького тельца бушевал вулкан неугомонности и тяга к непознанному. Она любила читать книги, особенно про путешествия и приключения, немного интересовалась фантастикой, но не инопланетной, не космической, а земной, о том, что будет у нас на Земле. Ну и, как все дети её возраста, запоем читала Конан Дойла, и вместе с Шерлоком Холмсом — главным героем, пыталась раскрыть запутанные преступления. У них с мамой в доме было очень много книг, целая библиотека — Иркина гордость. Но ее настольной книгой была Большая советская энциклопедия. Вот уж где можно было найти много полезной и нужной информации. Над ней она зависала часами.

Все друзья звали её Ирка, не Ирочка, не Ирина (слишком официально), не Иришка и даже не Ира, а только Ирка — так ей больше нравилось. И никак по другому…

— Да ты в своём уме? Отдать ребёнка отцу, — возмутилась мама.

— Ну и что здесь плохого? Пусть отвезет к своей матери в деревню. Пусть она там подышит свежим воздухом, позагорает на солнышке, на речке побултыхается.

— Ну уж нет! Только через мой труп, — зашипела мама.

И тут Ирка решила вмешаться в разговор. Ведь это её судьбу на ближайшие месяцы решают родные.

— Я хочу в деревню, — сказала Ирка и откинула одеяло.

— Тебя деревня испортит, — не унималась мать, придумывая всё новые и новые отговорки, чтобы не отправлять дочь к отцу. — Это невозможно!

— Тогда придумай, куда её деть, — парировала Дуня и обиженно поджала губы.

Ирка перешла в третий класс, закончила год с хорошими оценками, не отличница, конечно, но твердая хорошистка, четверок было больше, чем пятерок. И в этом ничего плохого она не видела. Учиться ей нравилось, но вставать по утрам, собираться и тащиться с портфелем в школу ей совсем не хотелось. «Вот когда вырасту, — мечтала Ирка, — то найду себе такую работу, чтоб никуда не ходить, буду работать дома, как наш сосед по квартире». Сосед был писателем, и из-за двери его комнаты всё время раздавался монотонный стук пишущей машинки.

Весь день она без дела слонялась по квартире и раздумывала над словами мамы: чем это деревня её испортит? Открыла справочник и прочитала: «Деревня — это небольшое крестьянское селение. Один из видов населенных пунктов и адресных объектов. Основным отличием деревни от села является отсутствие церкви и размеры поселения».

«Странно», — подумала Ирка. Ей казалось, что деревня больше села, а не наоборот. Искала картинки деревенских старых домиков.

Бревенчатые, покосившиеся, с маленькими окошками и с дырявыми от времени крышами домики ее не воодушевили. Она вдруг представила, что её хотят запихнуть в развалюху без удобств, воды и газа. И эта страшная картина так ярко пронеслась перед ее глазами, что мурашки побежали по спине.

— Нееее! Что-то мне расхотелось ехать в деревню. Интересно, что скажут Алекс и Димон, когда узнают, где я провела лето. Ужас! Кошмар, — и она поморщилась, представив их усмешки. — Да они меня точно на смех поднимут. Особенно Алекс.

У Алекса родители работали за границей. Привозили ему модные шмотки, иностранные вещи, игрушки, книги. Летом возили на море. Он был стильным и красивым, но не воображала какая-нибудь, никогда нос не задирал. И с Иркой дружил с детского сада. Мама, смеясь, про них говорила: «Сидели на одном горшке». А Ирка злилась и не видела в этом ничего смешного. Алекс был умным и начитанным мальчиком, хорошо учился и всегда защищал её от других мальчишек. В первом классе к ним присоединился Димон. И образовалось трио неразлучных друзей.

«Все разъедутся! Димон — на дачу с бабушкой. Алекс на море укатит! — грустно подумала Ирка, — а я что, должна пылиться в четырех стенах?» — и ей так захотелось заплакать.

Вечером пришел отец, посмотрел на Ирку, погладил её по голове и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

«Вот интересно? Что это они? Неужто хотят характерами сойтись, — пошутила она про себя. — Небось, обо мне будут говорить, — и она приложила ухо к двери, но всё равно ничего не было слышно. — И подслушивать нехорошо», — рассудительно подумала она.

В комнату вошел отец

— Ну что? Отвезу-ка я тебя в деревню, — сказал он, присел на корточки и посмотрел в Иркины зеленые глаза, — согласна?

— А что, у меня есть выбор? — надула она губы и отвернулась.

— Выбора у тебя точно нет! Мама сказала, что отпуск летом у неё не предвидится и болтаться в городе тебе одной нельзя. Вот мы и решили, что я отвезу тебя к бабушке в деревню.

— Они решили, — повторила Ирка капризным голосом. — К какой ещё бабушке? — удивилась она. — У меня только одна бабушка — Дуня. Никакой другой у меня нет.

— Есть. Моя мама. Ты её не помнишь. Она только один раз тебя видела, когда ты была совсем маленькой.

Ирка призадумалась: «Точно никогда не видела? А почему она к нам не приезжала? — нахмурилась Ирка, — Она что, не хотела со мной видеться?» — напирала она.

Отец в растерянности посмотрел на мать, молча стоявшую в дверях, скрестив руки.

— Ну понимаешь, так бывает, — начал мямлить он.

— Конечно бывает. Вот поедешь к ней, увидишься и познакомишься, — закончила неприятное объяснение мама за отца, — посмотрела зло на него, — и узнаешь, как это бывает, и тебе объяснят, почему.

Ирка сникла, мать у неё была строгая, не терпящая возражений. Считала, что в этом сложном и несправедливом мире мягкотелые и хлипкие люди не выживут, не удержатся на поверхности жизни, утонут, погибнут, пропадут в пучине невзгод и бедствий. А добьются своего только сильные, выносливые и толстокожие. Что она имела в виду, Ирка до конца не разобралась, ей это было не понятно и пока не интересно. Как это — удержаться на плаву и что это означает? Быть сильной — вот это понятно.

Ирка считала себя сильной и смелой, но немного застенчивой и скромной. Даже в школе никогда не задавала лишних вопросов, если было что-то непонятно, не тянула руку, чтобы ответить, даже если знала ответ. Зачем высовываться, как делают некоторые одноклассники — таких она считала выскочками. Если надо, Марь Иванна — их училка — сама спросит, вызовет к доске, а Ирка ответит. Ведь уроки она исправно учила и почти всегда была к ним готова. А если что забудет, верные друзья Алекс и Димон подскажут, выручат.

— Поедешь к бабушке в деревню, — сказал отец и вывел Ирку из размышлений, — там хорошо. Свежий воздух, лес, грибы, ягоды, речка. Ведь ты любишь купаться?

— Ага! Как рыба плаваю, — всё ещё хмурясь ответила она, а про себя подумала: «Что он меня так уговаривает? Неужто там совсем плохо?»

— Там есть ещё твои родственники, если на заработки не уехали, то и с ними ты познакомишься и, надеюсь, подружишься, - продолжал уговаривать он. - Ты пойми, деваться всё равно некуда.

Про себя Ирка уже смирилась, ведь с этими взрослыми бесполезно спорить: в деревню, так в деревню. Поглядим, посмотрим. А вдруг там здорово? Тогда и все друзья обзавидуются. Я же никогда не была в деревне.

Поездка на грузовике

И вот настал день отъезда. Ирка всю ночь не спала, вертелась в постели с боку на бок. То укрывалась одеялом с головой, то сбрасывала его. Сон всё не приходил и не приходил. Ирка измаялась совсем. А может, ей просто от волнения казалось, что она не сомкнула глаз ни на минуточку. Она всё думала про деревню. Как её там встретят новые родственники? Да и вообще, какие там люди живут? Представляла эту деревню маленькой, убогой, с покосившимися домиками, с заваленными сломанными заборами, окошками, затянутыми бычьим пузырем. Про это она в одной книжке прочитала: раньше стекло стоило дорого и бедные жители не могли себе позволить эту роскошь. Дороги пыльные, ухабистые, дождь пройдет, и они превращались в раскисшую грязь. Брр!

Разбудил её шум мотора под окнами. Потом с лязгом хлопнула металлическая дверь. Она пулей выпрыгнула из кровати и выбежала на балкон.

— Ну да! Папа приехал! — закричала Ирка.

Около подъезда стояла грузовая машина, отец о чём-то разговаривал с шофёром.

«Ух ты! Грузовик! Огромный! Открытый! На таком я ещё не каталась, — подумала она. — Вот здорово!»

Быстро оделась, оглядела все свои сумки: главное, ничего не забыть. Она накануне весь вечер собирала всё, что может пригодиться ей в деревне, всё, без чего она точно не сможет прожить.

«Вот цветные карандаши, вот фломастеры, краски, как же без красок, без них никак нельзя. Ой, бумага — ведь точно в деревне нет бумаги для рисования. Кнопочки, резиночки, баночки. Ой, мишка, мой любимый мишка, без него я не засну, — и засунула игрушку в коробку. — Посуду, обязательно надо взять посуду, как же я его буду кормить?»

И тут на пороге появилась мама. Она долго смотрела, как Ирка собирается.

— Зачем тебе всё это? — недовольно спросила она.

— Как зачем? Да ты что? Без этого никак нельзя, — возмутилась Ирка.

— Игрушки не бери. Некогда тебе будет в них играть!

— Это почему? А что же я там буду делать? — опешила Ирка. — Может, тогда я лучше дома останусь? — и она обиженно поджала губы.

— Как что? — удивилась мама. — Так лето же. Гулять, купаться, бегать, прыгать. В лес за грибами ходить. Ягоды собирать. Ну, может, придётся бабушке по хозяйству помогать, — странным голосом сказала мама и хитро посмотрела на Ирку.

— По хозяйству? А там что, и хозяйство есть?

— Вот приедешь и всё увидишь. Это тебе не дядина дача, а деревня. Там всё по-другому.

Громкий и резкий гудок грузовика вывел Ирку из раздумий. Она ещё раз оглядела свои пожитки.

— Машина подана! Всё! Давай быстрей, — проговорил папа, вбежав в комнату, подхватил сумки, коробку. — Рюкзак надевай и быстро вниз спускайся, не задерживайся. Машина ждать не будет.

Ирка чмокнула маму в щеку и побежала вниз за отцом навстречу новым приключениям и за новыми впечатлениями.

Грузовик был старый, с открытым кузовом, деревянными откидывающимися бортами, и даже скамеечка имелась. «Прям военный грузовик — на таких раненых перевозили, — подумала Ирка, — я такие в кино видела, но война давно кончилась, а машины остались».

Отец подсадил Ирку в кузов, заполненный доверху мешками, баулами, коробками, стройматериалами, кучей каких-то свертков.

«Неужели это всё мне нужно в деревне? Там что, совсем ничего нет?» — озадачилась она, пробираясь сквозь поклажу, споткнулась и ткнулась носом в мешок. Потерев ушибленное место, подумала: «Хорошо, что мешок мягкий», — недовольно пробурчала и уселась на скамеечку.

— Не ушиблась? — спросил отец.

— Не очень, — пробормотала она. — Вообще-то я хотела в кабине ехать и в окошко смотреть. Я что, мешок что ли, что меня в кузов запихнули? — заворчала недовольно Ирка.

— Там нет места. Придется здесь сидеть. Держись крепче. Не вертись, не вставай в полный рост. Если что, стучи в окно, — и он показал на малюсенькое окошко кабины, которое располагалось за водителем. — Я буду там и если что, приду на помощь.

«Ага! — подумала про себя Ирка, — как же успеет твоя помощь? Я тут, а ты там, — сморщилась она. А вслух спросила: — А что может случиться?»

— Ничего не случится, это я так, проинструктировал, — он похлопал её по плечу.

Водитель поднял борт и защелкнул замок.

— Вот здорово! — вдруг подумала Ирка. — Похоже, что мне крупно повезло: это как в дорогом кабриолете, в машине без крыши. Ребята обзавидуются, когда я расскажу, на чём ехала.

Машина тронулась, Ирка по инерции откинулась назад, стукнувшись головой о борт.

— Ну вот опять, — потёрла затылок, вздохнула поглубже, облокотилась на мягкий мешок.

Ирка стала наблюдать за пробегающими домами, немногочисленными прохожими, за быстро проносящимися машинами. Ветер трепал её светлые волосы, она пыталась их прижать, но он только сильней и сильней их взлохмачивал.

Наконец город остался позади, и они с огромной скоростью помчались по шоссе, потом по дороге среди бесконечного леса, потом проехали заросшее бескрайнее поле, мимо маленьких поселений. С любопытством разглядывая проносящиеся домики, Ирка пыталась получше их рассмотреть, но машина ехала очень быстро по пустынной дороге, не останавливаясь.

От монотонного пейзажа Ирка задремала и проснулась от того, что машина остановилась.

— Неужто приехали? — потянувшись, вздохнула она и выглянула из-за мешка.

То, что она увидела, Ирка запомнила на всю жизнь. Эта картина осталась в её памяти навсегда.

Маленький одноэтажный домик из круглых брёвен, между которыми торчала волосатая пакля, потемнел от старости, и как ей показалось вначале, слегка покосился, но это только показалось. Просто к нему прижался крохотный сарайчик, с боку притулился. Крыша покрыта шифером, на самом верху торчит кирпичная печная труба, из которой идет прозрачный дымок. Старенький домик из сказки, коих Ирка прочитала великое множество. Заборчик даже не из штакетника, а из прутьев, плетеный и местами совсем завалившийся на землю.

От одного только вида на всю эту картину Ирка погрустнела.

— Это что, я здесь буду жить? — выдохнула она возмущенно. — Может, я лучше сразу домой обратно поеду? Что-то мне как-то не очень здесь нравится. — Она огляделась по сторонам. Дома все как один похожи друг на друга, будто их один мастер строил, только раскрашены по разному.

Отец снял Ирку с машины, не обращая внимания на её возмущенные возгласы. Она одернула платье. Пригладила взъерошенные волосы.

— Здесь ты будешь жить всё лето, все каникулы. Привыкай.

И тут она заметила сгорбленную, маленькую, очень худенькую старушку, которая вышла из-за сарайчика и не спеша шла к ним навстречу. Длинное платье, когда-то темное, а теперь совсем выцветшее от времени, подвязано серым фартуком с огромным карманом. Седые волосы заплетены в тоненькую жиденькую косичку и убраны под белый платок в мелкий горошек, на ногах, выглядывающих из-под платья, было что-то непонятное: то ли калоши, то ли сапоги. Старушка подошла к ним, внимательно оглядела Ирку.

— Ух как выросла, не узнать совсем, — проскрипела она странным голосом, совсем не подходившим ей.

— Это твоя бабушка! — сказал отец. — Привет, мам, — и он обнял её и поцеловал.

— Знакомься! Бабушку зовут Акулина.

Ирка открыла рот от изумления. Мало того, что дом как в плохой страшной сказке, так и бабку ещё зовут Акулиной, как в карточной одноименной игре. Они с Алексом и Димоном частенько играли у кого-нибудь дома после школы. «Фуу, какое чудное имя», — поморщилась она.

— Ну здравствуй, внучка, — и бабка погладила Ирку по голове своими худыми, скрюченными от тяжелой работы пальцами.

Ирка отшатнулась, очень уж бабка напомнила ей своим видом бабу Ягу. Вот только блекло-голубые глаза смотрели с интересом, по–доброму и ласково. Старушка улыбалась Ирке.

Отец подтолкнул дочь в спину.

— Иди-иди в избу. Неси вещи. Устраивайся, привыкай, а мне некогда. Работа ждёт! Всё! Я уехал! Счастливо оставаться!

И он помахал им рукой на прощанье. Сел в кабину, и машина уехала, оставив Ирку один на один с незнакомой бабкой Акулиной, очень похожей на бабу Ягу из страшной сказки.

– Вот так всегда! Некогда ему! Видали, — пробурчала себе под нос Ирка, подхватив рюкзак, коробку с игрушками и решительно направилась к дому…

Деревенский дом

У Ирки проснулся интерес, зашевелилось любопытство, да так настойчиво застучало внутри, что она подумала: «Ну, если изменить ничего нельзя, тогда нужно потерпеть и хотя бы посмотреть, как и чем живет её новая бабка».

И она решительно направилась к дому, Ирка же была любопытной девочкой. Поднялась по скрипучим ступенькам, открыла дверь и…

Она оказалась в настоящей сказке, в волшебной сказке про избушку на курьих ножках. Правда ножек не было, но «баба Яга» -то была. В нос ей ударил пряный незнакомый запах. От удивления она сначала застыла на пороге, а потом присвистнула в восторге: «Ух ты!»

В голове пронеслось: «Ништяк! Вот попала, так попала! Класс! Это же точно настоящая сказочная избушка, такая же паутина в углу, пучки засушенных трав развешаны под потолком. Пыльное окошко в сенях. Дощатый пол. Ну точно, как в мультиках. Кому рассказать — не поверят. Ребята обзавидуются».

Войдя в маленькую комнату-кухню, бросила взгляд на окна: никаких бычьих пузырей вместо стёкол. Оглянувшись, увидела огромную русскую печку с лежанкой, обмазанную чем-то белым и занимающую почти всё пространство маленькой кухни. «Похоже на мел», — подумала Ирка и поковыряла пальцем поверхность.

— Печка! Настоящая? — спросила она обернувшись у Акулины, которая молча шла за ней.

— Конечно, настоящая. У нас тут всё по-настоящему.

— И топится дровами? — с умным видом продолжала расспрашивать Ирка, открывая заслонку и заглядывая в печь. В нос ей ударил горячий пар от раскаленных углей, на которых стояли чугунки и огромная сковородка. Ирка быстро задвинула заслонку на место.

— А где плита?

— Какая плита?

— Ну газовая, конечно? Что тут непонятного?

И тут вдруг Ирке пришла на ум картинка из любимого фильма «Морозко», где баба Яга хотела сварить главного героя себе на обед. Из раздумий её вывел бабкин голос.

— Есть будешь?

— Буду, — неуверенно ответила Ирка и с опаской посмотрела на Акулину, а вдруг… Нехорошая мысль зашевелилась у неё в голове: «Ну нет, что это со мной. Воображение разыгралось».

— Тогда садись за стол, я тебя сейчас кашей накормлю.

— Фууу, — сморщилась Ирка, — нет!!!! Кашу я не ем!

— А что же ты ешь?

— Щи с капустой, борщ со свеклой, суп с фрикадельками, картофельное пюре с котлетой, — начала перечислять Ирка. — Ну куриный суп с тоненькой вермишелью.

— Ну тоненькой не обещаю, такую у нас в сельпо не продают. Я сама замешиваю тесто и делаю домашнюю лапшу. Она гораздо вкуснее фабричной. И есть ты будешь всё, что я приготовлю. Возражений не принимаю. Не нравится, ходи голодная.

И Ирке ничего не оставалось, как привыкать к новому образу жизни, к деревенскому нехитрому быту, но, как оказалось, очень вкусной стряпне её бабки Акулины.

Новые друзья

— А ты и вправду городская внучка Акулины? — окликнул Ирку мальчишка из-за забора, когда она спускалась с крыльца.

Ирка подошла поближе.

— А что, не похожа?

На нее смотрел худенький, невысокий парнишка, на вид её ровесник — это Ирка сама так решила. Оттопыренные уши торчали через растрепанные волосы. Светлые пушистые ресницы, как у девчонки, («Везет же некоторым, а у меня таких нет», — позавидовала она) прикрывали светло-голубые глаза, взгляд смышленый и лицо добродушое, курносый нос усыпан рыжими конопушками. «Смешной какой», — разглядывая мальчишку, подумала Ирка.

— Не-а, не очень. Не похожа. Да ты и на городскую совсем не тянешь. У нас деревенские даже лучше тебя выглядят, одеваются «модняче». А ты такая…

— Какая такая? — вскинулась Ирка и пошла в наступление. — Это у вас, в вашей богом забытой деревне так принято знакомиться? — фыркнула она.

Мальчик, что пониже ростом, стоявший рядом, (Ирка не сразу обратила на него внимание), такой же нечесаный, светловолосый, очень похожий на старшего, схватил его за руку: «Серый, не надо! Ну не надо, ты же обещал!»

— Что же это он тебе обещал? — передразнивая мальчишку, спросила Ирка. — А это, я полагаю, твой брат?

— А как ты догадалась? — нахмурясь, произнес он.

— Да это и так видно. «Двое из ларца, одинаковых с лица» — процитировала она фразу из любимого мультика. — Небось, ходит за тобой хвостом?

— Ну и что? — насупился мальчишка, — он не только мой брат, но и самый верный друг. Мы с ним не разлей вода.

— Как Санчо Панса, — почему-то у Ирки сразу всплыл этот образ, вспомнились герои из романа Сервантеса про Дон Кихота, и Ирка засмеялась. «Только бы эти братья не сделали меня своей Дульсинеей, вот смеху-то будет», — подумала она про себя. Серый, так звали старшего брата, окончательно надулся, опустил вниз голову, младший теребил его.

— Ну давай, давай познакомимся.

— Ладно, не канючь, — тихо проговорил он, выдернул руку, обтер её о широкие и не очень чистые штаны, и протянул Ирке.

— Меня Сергей зовут, но лучше Серый. А малого, — он сделал ударение на букву О и кивнул в его сторону, — Борюсик, то есть Борис. «Видно, в деревне так принято коверкать слова», — подумала про себя Ирка, но ничего не сказала.

Ирка вышла за калитку и осторожно пожала протянутую руку.

— Серым, значит, кличут. Твое имя тебе подстать.

— Чего? — не понял Серый.

— А то! Имя, говорю, тебе подходит, соответствует.

— Аааа! Ну тогда ладно, — примирительно махнул он рукой.

— А Борюсик твой, между прочим, очень похож на нашего барашка и зовут его также.

И Ирка опять засмеялась. Борька набычился, хотел обидеться, но передумал, он был очень добрым и простодушным мальчиком.

— Во-во! Точно также выглядит, копия. Также наклоняет вперед голову и лезет бодаться, — и Ирка хихикнула.

У Акулины было небольшое хозяйство: стадо из семи овечек и большого старого барана. Незадолго до Иркиного приезда у одной овцы родился маленький и смешной барашек, черный, как смоль, и кудрявый, как баран. Его назвали Борькой, он всё время бегал за Иркой, блеял и просился на руки, очень любил, когда его тискали, гладили и играли с ним.

Ещё у бабки было с десяток кур и злой-презлой петух с красивым длинным разноцветным хвостом, он охранял своих несушек и не подпускал к ним близко, так и норовил клюнуть в ногу, не давал Ирке проходу. Расфуфырится весь, нахохлится, гребень покраснеет аж до черноты, голову опустит вниз, клюв откроет, издаст победный клич, и давай когтистой лапой скрести землю — готовиться к атаке. Ирка, завидев его издалека, старалась обойти стороной, а то попадёт ни за что ни про что. Приходилось даже вооружаться палкой, чтоб дать отпор этому чудовищу.

В хлеву жила огромная свинья, её никогда не выпускали, да и Ирке бабка строго-настрого запретила приближаться к ней — мало ли чего у этой свиньи на уме, в целях безопасности лучше не подходить.

По утрам Акулина выгоняла своих овец из сарая на дорогу, и местный пастух сгонял их в общее деревенское стадо. Паслись они на лугу за картофельным полем, иногда за соседним лесом. А вечером, когда солнце начинало садиться за горизонт, он возвращал стадо по домам. Животные как будто бы знали, куда идти, и дружно разбегались по своим дворам. Как они это делали, для Ирки было загадкой. «Это же не собака какая или кошка. Это же коровы, овцы, бараны», — удивлялась она и пожимала плечами, глядя на эту картину.

Борька, увидев Ирку издалека, с громким блеянием несся к ней на всех парах, крутился вокруг, как собачонка, подпрыгивал, норовил заскочить на руки. Акулина всегда заранее отрезала несколько толстых ломтей серого, деревенского ноздрястого хлеба, густо посыпала крупной солью и кормила своих овец. Для них это было лакомством, как для детей сладкие конфеты.

— Ешьте, ешьте мои хорошие! Устали, притомились за день. Умаялись, — говорила Акулина, отламывая куски хлеба и засовывая им в открытую пасть, гладила по голове, а потом загоняла в сарай и запирала на ночь. И так каждый день…

— А ты к нам надолго? — задал вопрос Борюсик. Глаза у него были голубые-голубые, как лазурное небо.

— Интересно, у них что, у всех такие яркие глаза? — завистливо подумала Ирка. — Везет же некоторым. Не то, что мои — то ли зеленые, то ли желто-карие. Почему-то она считала цвет своих глаз некрасивым, хотя это вовсе было не так. Когда она смотрела на солнышко, то они становились золотисто-лучистыми, но Ирка этого не могла видеть, а ей, к сожалению, никто об этом не говорил.

— Да как получится. Если понравится, то поживу в вашей деревне немного, — соврала Ирка, а про себя подумала: «Конечно надолго, лето только началось».

Она продолжала разглядывать своих новых знакомых: «На вид вроде безобидные, даже симпатичные, ну уж лучше такие, чем никаких. Ну что ж, поживём — увидим, на что они сгодятся, похоже, ничего лучше здесь не найдёшь». Она вздохнула и вслух спросила.

— А чем вы тут занимаетесь, развлечения какие? Кино, танцы, дискотеки? Что у вас в деревне интересного?

— Да у нас всё интересно! У нас отличная рыбалка, коровы, молочная ферма, дремучий лес — можно заблудиться, болота — можно утонуть, засосет и не выберешься, грибов не счесть, землянику ведрами собираем.

«А он ничего! — оценивающе разглядывая Серого, подумала Ирка, — ишь, как воодушевился. Ну нет! Это мне не интересно. Грибы какие-то. Скукотища!»

— Я про телевизор спрашиваю.

Серый потупился.

— Нет, телека у нас нет. Есть только у председателя, но он никого к себе не пускает, только своих. По субботам в клуб кино привозят. Фильмы там всякие. Но мы не ходим, не любим. У нас с Борюсиком есть дела поважнее.

И тут Борюсик вдруг спросил: «А кто такой Санта Панча?» — и тут же стушевался, слишком сложное имя, сразу и не выговоришь.

— Эх ты, тютя! Ты что, Сервантеса не читал? Не Санта Панча, а Санчо Панса! Деревня! — засмеялась Ирка, но увидев, как покраснел Борюсик, самой стало стыдно. «Видно, до них цивилизация ещё не добралась, — про себя подумала она. — Да и библиотеки у них, по-видимому, тоже нет, книжки не читают. Глухомань, одним словом — деревня».

— Санчо был верным оруженосцем, другом и помощником странствующего рыцаря Дон Кихота, благородного и честного, — начала объяснять Ирка, напустив на себя умный вид, — который боролся с врагами, мельницами, защищал слабых и угнетенных, пытался творить добро. Ради своих идеалов готов был пожертвовать собой. В отличие от Дон Кихота, Санчо был хитрым и практичным, и всегда ездил на осле. — Ирка с пафосом рассказывала мальчишкам о когда-то прочитанном романе. Борюсик слушал, открыв рот, Серый — с недовольным видом.

— Но Борюсик совсем не похож на этого Санчо. Он другой, — насупившись, сказал Серый. — И вообще, нечего нам тут голову морочить своими иностранными рыцарями. У нас дел полно. Пойдешь с нами на ферму, где бычков на мясо выращивают? А хочешь, пойдём к бабке Евдохе, посмотришь, как коров доят. Если у неё настроение будет хорошее, то и тебя научит доить корову. Это интереснее всякого телевизора. У нас тут настоящая жизнь, её пощупать можно.

Теперь пришла очередь удивиться Ирке. Ведь она никогда не бывала на коровьих фермах, не знала, как бычков выращивают, всё это она видела только по телевизору в новостях, да в художественных фильмах про колхозы. А по-настоящему, вживую, своими глазами, никогда. А уж самой подоить корову — это же фантастика. Такое и во сне не могло присниться.

И они втроём побежали на коровью ферму смотреть на маленьких только недавно родившихся телят.

Солнце уже клонилось к закату, коровы вернулись в стойло и доярки принялись за свою нелегкую работу.

— Ух ты, — присвистнула Ирка, увидев, как бабка Евдоха, сидя на маленькой скамеечке рядом с огромной коровой, быстро и проворно дергала её за вымя, доила эту самую корову. Упругие струи молока звонко ударялись о борта алюминиевого ведра, постепенно заполняя его до краёв.

— Странно, а почему корова такая смирная? — тихо спросила Ирка, — даже не брыкается. — Корова стояла спокойно, переступая с ноги на ногу, флегматично пережевывала травяную жвачку, и вдруг повернула рогатую голову и посмотрела на Ирку масляным взглядом, помахала хвостом. — И что, от одной коровы целое ведро молока? — удивилась Ирка. — Невероятно!

Серый, посмотрев на Ирку, от удивления открывшую рот, засмеялся.

— А ты, похоже, в своём городе ничего не знаешь про сельское хозяйство. Эк тебя впечатлило. Небось только в бутылках и видела молоко? Так там из порошка, а тут настоящее.

Евдоха закончила доить корову, отлила ребятам полную кружку ещё теплого парного молока.

— Пейте, мои золотые. Сладкое, вкусное, душистое, ещё даже травой пахнет, — и она протянула кружку Серому, тот передал Ирке.

Ирка сделала глоток и сморщилась: «Фу! Теплое! Неее! Я люблю из холодильника!» — и она вытерла белые усы над губой — след от молока.

— Вот что город с детьми делает! Только портит их, — возмутилась бабка Евдоха. — Да лучше парного молока ничего в жизни нет.

— Это же сила и здоровье! Малые детки, когда рождаются, пьют его теплым и поэтому быстро вырастают крепенькими и сбитенькими, — и она с укоризной покачала головой.

— Эхххх! — кинула хмурый взгляд на Ирку и отвернулась. — И не такими тощими как ты, — проворчала она себе под нос.

Ирка, не заметив как, довольно близко подошла к корове. Той, видно, не понравилось, что Ирка не оценила её молоко, повернула рогатую голову, возмущенно замычала — громко и натужно, махнула резко хвостом, как хлыстом, ударив Ирку по плечу. Ирка, в ужасе отпрянув, наступила на коровью лепешку, испачкав сандалии. Брезгливо выдернув ногу, попыталась вытереть её об траву. Да где там!

Недовольно посмотрев на гадкую корову, как будто та в чем-то виновата, Ирка чуть не заплакала. Погрозила ей кулаком. А корова, не переставая жевать и обмахиваться хвостом, как ни в чем не бывало, отошла в сторону.

— Ну что морщишься? Подумаешь, испачкалась! — смеясь, проговорила бабка Евдоха. — Это тебе не город, здесь асфальта нет. Гляди, куда наступаешь. И дворников у нас тоже нет, которые за вами вашу грязь подчищают. Вот подсохнут лепешки, мы их все соберем, это отличное удобрение для поля, для сада и огорода.

Расстроенная Ирка в замешательстве слушала бабку, а сама всё думала, как бы поскорее убежать и отмыться от этой грязи, ей уже не интересно было слушать лекцию о том, что полезно и для чего всё это нужно.

— Не переживай! Сандалии твои отмоются! Это не та грязь, которую нельзя смыть. Страшнее другая.

Что бабка имела ввиду, Ирка не поняла, она рванула домой отмывать свои испачканные сандалии и ноги. Ей было противно и неприятно. Во всём виновата эта гадкая корова.

Битва за урожай

Всё утро Ирка маялась. Нечем было заняться и она скучала. После завтрака покормила недавно вылупившихся цыплят — жёлтеньких, маленьких, пушистых, громко пищащих комочков, шустро бегающих по всему двору за своей мамой курицей, не выпуская её из вида и не отставая ни на шаг. Серый с братом — верным своим оруженосцем Борюсиком –куда-то исчез. «И где их черти носят?» — подумала она про себя и уселась на качели.

Их смастерил Иркин отец. Это не такие качели, как в городе: металлические хромированные тонкие прутья, скрепленные узким сиденьем, это были настоящие — толстые, деревянные, основательные качели: стойки вкопаны глубоко в землю, к верхней перекладине приделаны ошкуренные до гладкости брусья, а уже к ним прикреплено широкое длинное сиденье из струганных досок, на которых запросто могли поместиться двое, а если потесниться, то и трое таких, как Ирка. На этих чудесных качелях, раскачавшись посильней, можно сделать «солнышко» — полный оборот. Подшипники позволяли крутиться им вокруг верхнего основания: отец ей объяснил, что всё дело в этих волшебных подшипниках. Но для Ирки это объяснение — пустой звук, главное, что качели прочные и крепкие. Вся деревенская ребятня прибегала к ним во двор, как в парк развлечений, даже очередь занимали. Ирке было не жалко: пусть пользуются. Она же не вредина какая.

— Уххх! — раскачалась она посильней, стоя на сиденье в полный рост. Дух захватило. — Ну куда они запропастились? — Ирка с высоты пыталась рассмотреть, где могут болтаться её верные друзья. И увидела, как Серый и Борюсик со всех ног бегут по дороге к ней во двор.

— С нами пойдёшь? — запыхавшись, спросил Серый.

— Куда это? Что это вас так возбудило?

— Жуков собирать.

— Фууу! Гадость какая, — брезгливо сморщила она нос и остановила качели. Ирка всю жизнь боялась жуков, клопов, пауков, тараканов и прочую ползающую нечисть. Даже тапком пришлепнуть таракана ей было противно.

— Ну да, колорадских. Я собираю ребят! Надо помочь соседнему колхозу.

Ирка выглядела удивленной и непонимающей.

— Чем помочь? Вы что, жуков вручную собираете?

— Ну да! В этом году их развелось видимо-невидимо. Такое нашествие, и если сейчас их не соберем, то картохи не будет. План завалим.

— Не картоху, а картошку, — поправила она его. — А разве нельзя их отравой полить, ядом каким-нибудь, и нет проблем. Об этом не думали? — сказала она с умным видом. Серый сделал вид, что не заметил, как она его поправила, за чудно произнесённое слово.

— Поливали ранней весной. Да видно отрава на них не подействовала. Расплодились гады. А теперь уже поздно. Яд проникнет в КАРТОШКУ — выделив слово картошка, Серый продолжил, — ты же не хочешь есть отравленную КАРТОШКУ? — ещё раз сделав ударение на этом слове, спросил Серый.

— Неа! Что-то я вообще никакую уже есть не хочу.

— Так идёшь помогать? Или как?

— Пойдём, — с неохотой согласилась Ирка и спрыгнула с качелей. — Правда, я никогда их не видела, только на картинке в энциклопедии. Ну читала про них, что этих жуков завезли из Америки в первую мировую войну, они быстро приспособились и расплодились, потому что у них не было естественных врагов.

— Умная какая! — проговорил всё время молчавший Борюсик.

— Айда за мной, — крикнул Серый и они побежали на картофельное поле.

Там собралось уже много ребят — и знакомых, и незнакомых, даже из соседней деревни. Агроном дядя Лёха, высокий статный мужчина средних лет, расставлял ребят вдоль картофельных грядок. Каждому раздавал по железной пустой банке.

— Дорогие ребята, — начал он и оглядел всех присутствующих, — мы сейчас находимся на поле, так сказать, сражения. На нас внезапно и без предупреждения напал сильный и прожорливый враг. На вас лежит большая ответственность. Необходимо как можно тщательней собрать всех жуков и их личинок. И если мы этого не сделаем, то битва за урожай, так сказать, будет проиграна. Взрослые колорадские жуки коварны и беспощадны. Если мы их сейчас не уничтожим, они отложат яйца и появятся новые вредители и съедят все посевы, и мы останемся, так сказать, без картофеля. Не выполним план по поставке в город этого вкусного и полезного продукта. И нас лишат премии. Я вас очень прошу, помогите своему родному колхозу, — закончил он свою пламенную речь и оглядел ребятню. — Я на вас очень, так сказать, надеюсь.

Ирка с отвращением смотрела на колорадского жука — небольшого размера бежевого цвета с черными полосками вдоль толстого тела, — который медленно полз, цепляясь длинными лапками за картофельную ботву. Приподняв лист, на обратной стороне увидела прилипших жирных розовых, с черными точками по бокам, личинок этих самых жуков.

— Фу! Ну и противные же вы! Зачем я только согласилась? Гадость -то какая, — пробормотала она тихо и подставила банку под лист, затем тихонько стряхнула туда жука. Жук упал и замер. — Есть! Один попался!