Бесплатный фрагмент - Лесной приют

Вступление

Люди, звери, птицы, растения чаще чем вещи, нуждаются в том, чтобы их подобрали, починили, нашли им место и простили, никогда никого не выбрасывайте…»

Одри Хепберн

Берегите друг друга

— Там зай­цы ко­сят тра­ву, до­ят ко­ров и да­ют со­бакам мо­локо.

— Всем да­ют, и ко­там то­же.

— И ка­шу каж­дый день.

— И мас­ло с хле­бом.

— И яй­ца.

— И оладьи.

— И ни­ког­да ни­кого не выб­ра­сыва­ют.

— Да за­мол­чи­те вы или нет. — Од­но­ухий се­рый пес, во­жак стаи, ос­та­новил­ся.

Пе­чаль­но по­качал го­ловой. Со­бак и ко­шек ста­нови­лось все боль­ше. Не­кото­рые на­чина­ли со­бачить­ся и ши­петь. При­ходи­лось по­вышать го­лос.

— Пос­лу­шай­те ме­ня, братья и сес­тры.

— Ка­кие мы те­бе сес­тры, — про­шипе­ла ры­жая кош­ка.

Но тут же, при­тих­ла, съ­ежив­шись под стро­гим взгля­дом Од­но­ухо­го.

— Ес­ли мы бу­дем ссо­рить­ся, со­бачить­ся и ши­петь друг на дру­га, мы вряд ли дойдем до Ала­зара.

— А хоть кто-ни­будь до­шел? — Пис­кнул хро­мой ко­тенок с по­ломан­ным хвос­том, пле­тущий­ся в са­мом кон­це стаи.

Ко­тен­ка наш­ли на по­мой­ке. Люди поигрались и выбросили. Од­но­ухо­го пса хо­зя­ева вы­вез­ли по­даль­ше от до­ма и оставили на до­роге, тог­да у не­го еще бы­ли оба уха. Каждый в этой стран­ной стае хранил свою ис­то­рию. За­бытые или бро­шен­ные зве­ри бе­жали от го­лода, человеческой жес­ткос­ти и рав­но­душия к за­вет­ной меч­те. Бе­жали по но­чам, вдоль мо­ря. Иначе отловят и в живодерню. На берегу звери приободрились. Тепло, жив­ность водится. То краб, то рыбка попадется, упущенная зазевавшейся чайкой. А если повезет, можно наткнуться на остатки пиршества отдыхающих: подсохший хлеб, таранка, картошка, печенье, чипсы, конфеты и мясные сладкие косточки.

— Нас ста­ло слиш­ком мно­го и мы за­мет­ны, да­же ночью. — Од­но­ухий раз­де­лил стаю на три час­ти, в каж­дую наз­на­чил старшего.

— Встре­ча­ем­ся у Не­бес­но­го пе­рева­ла.

Добравшись до Небесного перевала, вожак еще дол­го вгля­дывал­ся в ноч­ную ть­му. Мо­жет кто, от­стал или заб­лу­дил­ся? Ждал до пос­ледне­го. Вда­ли по­каза­лась стран­ная гор­ба­тая фи­гура на че­тырех ла­пах. Стая нас­то­рожи­лась. Фи­гура приб­ли­зилась. Хромой котенок с поломанным хвостом ехал верхом на овчарке.

— Лай­ма, спа­сибо. — Од­но­ухий дру­желюб­но лиз­нул ов­чарку.

— К чему эти ме­рех­люндии, — Лай­ма нах­му­рилась, — там еще шес­те­ро отстали. Нуж­но за ни­ми вер­нуть­ся.

Од­но­ухий пос­лал са­мых силь­ных и вы­нос­ли­вых со­бак.

— Глав­ное, ус­петь до рас­све­та.

Пос­ланцы вер­ну­лись быс­тро. Стая соб­ра­лась на вы­соком кру­том бе­регу Си­него уте­са. Чуть по­одаль си­яла Го­лубая го­ра. Зве­ри при­тих­ли.

— Слу­шай­те ме­ня. — Твер­до и стро­го про­ла­ял Од­но­ухий. — Ког­да раз­вернет­ся рас­свет, пры­га­ем по мо­ей ко­ман­де. Смотреть только в небо.

— А что будет, если посмотреть вниз?

— Что будет, что будет? Кишмиш из тебя будет. — Огрызнулась Лайма на любопытного новичка.

— Пос­мотри­те, ис­пу­га­етесь. Упа­дете в мо­ре и ра­зобь­етесь о кам­ни. По­нят­но?

Все кив­ну­ли. Мно­гие уже сов­сем ото­щали, ко­жа да кос­ти. Хо­тя Од­но­ухий и ста­рал­ся рав­но­мер­но рас­пре­делять до­бычу, звери голодали. Кош­ки ло­вили ба­бочек, мы­шей, на­ходи­ли гу­сениц и чер­вя­ков, тас­ка­ли яй­ца. Со­бакам жилось труд­нее. Кош­ки де­лились с со­бака­ми сво­ей до­бычей, но те по­нача­лу гор­до от­ка­зыва­лись от ли­чинок и мы­шей. Но по­том с бла­годар­ностью на­чали при­нимать уго­щение. Каж­дый де­лил­ся, чем мог.

— О-хо-хо-нюшки. Ой, ой! Я боюсь. Мы все ра­зобь­ем­ся. — Жа­лоб­но за­пищал хро­мой ко­тенок и по­пятил­ся на­зад.

— Уж луч­ше раз­бить­ся в по­лете, чем уме­реть на по­мой­ке. — Ры­жая кош­ка гор­до шаг­ну­ла впе­ред и под­тол­кну­ла ма­лыша к краю об­ры­ва. — Смот­ри на не­бо, вверх и пред­став­ляй, что у те­бя есть крылья.

— Эт-т-т-то к-к-как?

— Как у во­робья.

— Может, как у орла?

— Воробей для тебя пока в самый раз.

— По­ра. — Пролаял Одноухий.

На ры­бац­ком суд­не за­мети­ли стаю и под­плы­ли б­ли­же.

— Что за чудеса? — Про­тер гла­за по­мощ­ник ка­пита­на.

Лю­ди взя­ли би­нок­ли. Со­баки и кош­ки са­мых раз­ных мас­тей и по­род, ле­тели с кру­того бе­рега пря­мо на камни, выс­ту­па­ющие из во­ды. Но у самых камней все вдруг рас­та­яли, рас­тво­рились в алом за­реве рас­све­та. Лов­ко и бе­реж­но Все­лен­ная под­хва­тыва­ла зве­рей не­бес­ны­ми ла­доня­ми.

— Мас­со­вая гал­лю­цина­ция. — По­дыто­жил ка­питан. — Пос­ле бес­сонной но­чи, что угодно почудится.

— Но по­чему со­баки и кош­ки, и имен­но здесь? Имен­но сей­час, в это же вре­мя и на этом же мес­те? — Бор­мо­тал се­бе под нос по­мощ­ник ка­пита­на.

— Что вы там шеп­че­те, Сер­гей? Мо­литесь, что ли?

— Олег Мак­си­мович, дед рас­ска­зывал, как ви­дел при­мер­но в этом мес­те, в это вре­мя и в этот день, то же са­мое, только шестьдесят лет на­зад. Я еще посмеялся над ним.

— То есть двад­цать пя­того ап­ре­ля на рассвете?

— Со­вер­шенно вер­но.

— И ты хо­чешь ска­зать, что со­баки и кош­ки при­ходят сю­да со всей стра­ны спе­ци­аль­но, что­бы поп­ры­гать с об­ры­ва?

— Да ну, вас. Вам бы все шут­ки шу­тить.

— А вам бы все сказ­ки со­чинять. Иди­те луч­ше, про­верь­те сос­то­яние суд­на.

1. Алазар

«Тайна любви к человеку, Земле, природе, зверю или птице, цветку, дереву, самому малому жучку или бабочке начинается в тот момент, когда мы смотрим

на них без желания ими обладать,

без желания над ними властвовать,

без желания, каким бы то ни было

образом воспользоваться,

— только глядим и изумляемся

той красоте, что нам открылась».

Митрополит Сурожский Антоний

Все зве­ри уже че­рез нес­коль­ко мгно­вений сто­яли у чу­дес­но­го проз­рачно­го лесного озе­ра. Колоски подорожника в высоком разнотравье ти­хо ка­чались у бе­рега. Див­ные ры­бы под­нимались из глу­бины пог­ла­зеть на Бе­лый свет и но­вых при­шель­цев.

Лесное озеро в обрамлении высоких деревьев — драгоценный камень Алазара. На зеленых берегах время остановилось и превратилось в янтарный мед, густой и тягучий. И плавно течет, струится, лишь в одном ему ведомом измерении. В озере — солнце и небо, и рыбы, как диковинные птицы, плещут плавниками-крыльями.

Изумрудная зелень леса. Высоченные стройные сосны и ели, подобно корабельным мачтам устремляются в небо. Им вдогонку тянут ветви нежные березы, кивают густыми зелеными шапками. Небо высокое и просторное, льется синевой в самую душу. Наполняет сердце удивительной свободой и щемящей, почти щенячьей нежностью. Захватывает дух, и слезы наворачиваются на глаза. Благодарность за красоту, свобода, счастье бытия на Земле — вот чем полнится сердце в Алазаре.

Алазар в обрамлении лесов и гор — дивный цветок Земли. Алазар надежно спрятан. Вокруг горные кручи, покрытые лесами. За ними, чуть выше, второе кольцо охраны — гряда гор. Каменные стражи в снежных шапках строго, но с любовью смотрят на Алазар. И клубятся, клубятся туманы в вышине, сворачиваясь в облака.

Алазар

Цветок сокрытый в чаше горной,

Родник живительный, проворный.

Лесная чаща, солнца луч,

Цепь водопадов, горных круч.

Лесное озеро прозрачное,

Здесь все так ясно и так значимо.

Поют ветра, звенит гроза,

Сияют звезды — АЛАЗАР.

— Я сплю. Ущипните меня. — Лайма с удивлением озиралась по сторонам.

Воздух свеж, кристально чист, пропитан запахами трав, горных водопадов, рек и ручьев. Его хочется есть. Им трудно насытиться в первые мгновения. Зато чуть позже легкие очищаются и расправляются как крылья. И ты летишь. Паришь над землей, вопреки законам притяжения и силе гравитации. Очень просто, шаг, еще шаг, прыжок — поле-те-е-ел. Приземлился. Опять шаг, прыжок, полетел. Можно летать дальше и выше, но страшновато поначалу. Лайма углубилась в лес, и Седой хотел быстро ее догнать. Но, сделав пару шагов, улетел совсем в другом направлении.

Звери кувыркались в воздухе. Кто-то визжал от удовольствия, а кто-то от страха. Белки от смеха посыпались с деревьев.

— Эй, осторожнее. Чтобы ходить по земле, косолапьте, поверните лапы внутрь. Захотите взлететь, наоборот, лапы кнаружи и прыгайте. Управлять просто, главное –выбрать правильное направление.

В Алазаре все живут без ссор. Буйволы дружат с коровами. Зайцы с белками, а кабаны и лисы сами по себе. Беззащитные косули и доверчивые олени резвятся на лесных полянах. До чего хорошо здесь зверушкам и птицам! Травы, ягоды, грибы, чистая вкусная водица.

Снуют по своему сусличному городу суслики, меж норами и тайными ходами. Суслики караульщики стоят по стойке смирно на задних лапах и внимательно смотрят по сторонам, наблюдают и охраняют.

За сусличным поселением — березовая роща. Настоящий белоствольный храм. Стройные сильные деревья соединяют небо и землю.

Ровные стволы образуют длинные светлые, уходящие вдаль коридоры. Лазурный купол. Густой зеленый ковер, трава колышется у пояса. Птицы летают почти над головой. Ежики смешно фыркают и после ежиного приветствия разбегаются по своим делам.

Ще­бечут щег­лы и ка­нарей­ки. За­ливается трелью со­ловей. Порхают раз­ноцвет­ные ба­боч­ки, жуж­жат шме­ли. Пче­лы де­лови­то со­бира­ют нек­тар. Чуть поз­же кры­латые тру­жени­цы вернутся с добычей в ульи. В укромных уголках свершится пчелиномедовое таинство, сладкая алхимия и появится ароматный мед.

Из пыш­ных зе­леных за­рос­лей по­каза­лись зай­цы. Длин­но­ухие пры­гали на зад­них ла­пах и несли глиняные кувшины с молоком. Их виртуозно обучили этому гуру кенгуру. Даже с полными кувшинами зайцы умудрялись зажигательно выплясывать заячью джигу-прыгу. И-и-эх! Ноги сами пускались за ними в пляс.

— Джига-джига. Джуска прыга.

Джига-джига, отжигай.

Лапы выше поднимай.

Харла Мурла Хримла Брай.

Сле­дом ска­кали бел­ки и та­щили оре­хи. Мед­ве­ди везли тележки с аро­мат­ным хле­бом, бул­ка­ми и пря­ника­ми. У го­лод­ных зве­рей от за­паха еды зак­ру­жилась го­лова.

— Ешь­те понемногу, а то живот заболит. — Про­басил мед­ведь и лас­ко­во под­хва­тил хро­мого ко­тен­ка. — Экий, ма­хонь­кий.

Но тут же, брез­гли­во от­швыр­нул в сто­рону. Ма­лыш ки­шел бло­хами.

— Из­ви­ни, друг, но ты та­кой бло­хас­тый. — Рас­те­рял­ся ко­сола­пый.

— Поп­ра­вимо. — Впе­ред вы­шел ми­лый, хо­рошень­кий ежик в круг­лых оч­ках.

Мордочка умная, интеллигентная. Иголочка к иголочке, чистенький, аккуратный. Вы­литый от­личник. Еж за­гово­рил тол­ко­во и склад­но. Все сра­зу при­тих­ли.

— Пер­вым де­лом, в ка­ран­тин.

— Слу­ша­ем­ся, Про­фес­сор.

Густая лесная чаща надежным кольцом окружает Лесной приют. Пьянят аро­маты трав и све­жес­ко­шен­но­го се­на. Алые маки яркими вспышками проглядывают сквозь густую траву.

Звезды васильков и солнечные ромашки колышутся в золотых полях. В реках и озерах отражаются лазурная синева небес и кудрявые облака. Кажется, небо спустилось на землю, а земля поднялась в небеса.

Облака озорники с большой фантазией копируют вновь прибывших. Одноухий в облачном исполнении превратился в единорога.

Бабочки притворяются цветами, цветы бабочками. Дрожит на ветру прекрасный бутон. Лишь прикоснешься к нему, лепестки разворачиваются и превращаются в чудесные яркие крылья. И бутон взмывает в небо.

Красота красотой, а чистота на первом месте. Блохи-то совсем обнаглели. Верхом в Алазар приехали, кровь пили, по блошиному говорили. И теперь страшно воображали, строили из себя журналисток и артисток.

— А как насчет «противоблошиного» отвара из тридцати трех трав?

— Мы вас плохо «понимайт», — жеманно поводили лапками блохи.

— Может, вам еще и трап подать? Что ж, мы вас предупредили. — Ежик махнул рукой, и белки раздали «противоблошиное»средство.

Зве­ри хо­рошо вы­мылись и на­тер­ли друг дру­га силь­но пах­ну­щей жид­костью.

— Подумаешь, какие чистюли. Беспредел. Порядочным девушкам жизни нет. — Возмущались блохи.

Бросали багаж, поспешно прыгали на землю и удирали в разные стороны.

— Подождите, красавицы, у нас и для вас полезные дела найдутся.

Блох собрали в банки и отправили в карантин, к муравьям на перевоспитание.

С гомоном и гамом на лужайке появились дети с луками, рогатками и самодельными копьями. Некоторые плохо ходили или ехали на инвалидных колясках. Но стоило лишь приподняться, чуть оттолкнуться от земли и словно крылья вырастали за спиной. Дети ловко подпрыгивали, зависали в воздухе и на деревьях. С наслаждением парили и выписывали самые невероятные фигуры.

Из леса выбежал табун лошадей. Дети плавно приземлились прямо им на спины. Кони явно радовались своим хозяевам и резво гарцевали. Кошки и собаки бросились в рассыпную.

— Стойте, чего испугались? Они тоже отказные. — Поднял лапы Профессор.

— Разве дети бывают отказные?

— Бывают. — Словно эхо отозвалась маленькая, худенькая девочка с мелкими шрамами на лице, приземлившись рядом с Лаймой.

— Сразу видно, от гнилой яблони яблочко. — Послышался чей-то ехидный голос.

— Кто это сказал? –Рявкнул Одноухий. — Тогда вы и все ваши хозяева такие. Ты вот, чья? — Вожак ткнул лапой в первую попавшуюся облезлую кошку.

— Мой хозяин умер.

— Ты?

— Родился в подворотне. — Гавкнул черный щенок.

Одноухий подошел к детям.

— Ты?

— У меня мать с отцом пили, я сам из дома ушел.

— Ну, вот, а сказали все отказные. А тут и беглецы есть, оказывается. — Проворчала Лайма.

— Моя мама слабой оказалась и ее обманули. — Маша решительно вышла из толпы.

— Тоже пила?

— Нет.

— Наркоманка? Бомжиха? — Вопросы посыпались как горох.

— Нет.

— Так почему, почему она тебя бросила? Как ее звали?

— Нина.

— Кто она? Кем работала?

— Уборщицей.

— Она умерла?

— Нет.

— Расскажи, расскажи нам про Нину.

Все и дети, и звери, столпились вокруг Маши. Коней напоили и накормили.

2. Про Нину

«Мы все думаем, будто знаем, что такое любовь, и умеем любить. На самом деле очень часто мы умеем только лакомиться отношениями».

+

«…единственный способ возродить человека, единственный способ дать человеку возможность раскрыться в полноте — это его любить;

любить не за его добродетели, а, несмотря на то, что он не совершенен, любить не за что-то, а просто потому, что он человек, и потому, что человек так велик

и так прекрасен сам по себе».

Митрополит Сурожский Антоний

— Мы родом из провинции.

— Нашла чем удивить. Тут все родом из провинции.

— Тише.

— Нина (моя мама) родилась поздно. Роды были тяжелые. Девочке поставили при рождении диагноз умственная отсталость.

— Дурочка?

— Я ж говорил, больная.

— Или вы замолчите, или…

Звери притихли.

— Учеба давалась трудно. Мама Нины (моя бабушка) забрала ее на домашнее обучение. Когда Нине исполнилось 12 лет — ее мама умерла. Нину приютили старшие сестры, сначала одна, потом другая. Но девочка всем мешала.

— Лишний рот.

— По углам горе мыкать, знамо дело.

— Дворняжка, одним словом.

— Молчать и слушать, если спросили. — Под строгим взглядом вожака гвалт прекратился.

— В 16 лет Нина стала жить одна в квартире мамы, доставшейся ей по наследству.

— Крыша над головой, свой угол. Здорово. — Опять одобрительно загудела толпа.

— Утроилась на работу уборщицей. Работала и жила, сама себя содержала. Кошка у нее была — Сима и собака Жулька.

— Я в Калуге жил с дворничихой, тоже хорошая женщина была. Даже сосиски мне покупала с зарплаты. — Вздохнул лохматый пес по кличке Седой. — А потом у нее сын погиб, на машине разбился. У дворничихи сердце заболело, инфаркт. На скорой увезли и все.

— Что все?

— Неделю ждал, так и не вернулась.

— Однажды Нина повстречала добрую женщину. — Продолжила Маша. — Мама всех называла «добрые люди».

— Как Иешуа, в «Мастере и Маргарите». — Вставил Седой.

Уж очень хотелось подзаборному и бездомному, беспородному псу блеснуть эрудицией, выделиться из толпы.

— И откуда мы только такие образованные? — Фыркнула Лайма.

— У меня первый хозяин студент филфака был.

— Да я гляжу, ты бывалый. Его тоже скорая увезла?

— Не-а. Женился. А жена меня выгнала.

— Бывает.

— Женщина сказала Нине, что можно продать эту квартиру и купить другую, в Москве. А в Москве, мол, все живут хорошо. У Нины в Москве где-то жила тетя. Моя мама написала доверенность на продажу квартиры. Знакомая квартиру продала, получила деньги. И сразу занялась организацией поездки.

— Дорогая моя, я тебе и в Москве во всем помогу. Только в один вагон билетов нет, едем в разных. — Объяснила маме знакомая.

— Уж точно, дорогая. — Опять заметила Лайма. — Квартиру то прикарманила. Развела по полной программе. У твоей мамы, наверное, все люди добрые и хорошие.

— По приезду в Москву мама и эта женщина договорились встретиться у памятника на вокзале. Нина прождала у памятника до вечера. Но женщина как в воду канула. Так Нина очутилась одна в чужом городе, без денег и прописки. Всю еду, какая с собой была, отдала кошке с собакой.

— Она их с собой в Москву потащила?

— Конечно. Устроилась посудомойкой в кафе. Там же и ночевала. Жулька и Симка поселились в подвале дома по соседству. Мама их кормила. Потом познакомилась с парнем, влюбилась. Парень жил с родителями. В скором времени Нина забеременела. Родители парня их выгнали. И они начали скитаться. То одни приютят, то другие, а на дворе — зима.

— А Симка и Жулька?

— С ними, с ними.

— Три зимних месяца питались мороженой картошкой и морковкой, нашли в каком-то погребе. Да кошка с собакой птиц приносили на бульон. За два месяца до родов Нину с мужем приютили алкоголики. Я родилась весной, очень слабой и маленькой. Но меня у мамы сразу забрали, в органах опеки узнали, с кем и в каких условиях живет моя мама. Мама сразу побежала в органы опеки. Но ей сказали, ребенка отдадут, только когда будет прописка. Вот и все.

— А кто тебе все это рассказал?

— Мама. Она в дом ребенка постоянно приходила.

— Ты ей веришь?

— Верю. Только она наивная очень. У нее действительно все люди добрые. Даже та тетка, что ее обманула, и жизнь искалечила. Она уверена, что с ней просто что-то случилось.

— Ну, предположим, жизнь мы сами себе калечим. Нечего было влюбляться в первого встречного и всякие там мерехлюндии разводить. Вернулась бы в свою провинцию и определилась там. Где родился, там и сгодился. Нет, всем Москву подавай. — Лайма подошла ближе. — А ты здесь как очутилась?

— Меня удочерить хотели, а я убежала.

— Ну и дурочка, жила бы, как у Христа за пазухой.

— А ты была в этой пазухе? Хорошо там, где нас нет. Меня иностранцы удочерить хотели. А это значит, я маму больше никогда не увижу. Я в России жить хочу. Здесь моя Родина. Только ты сам можешь сделать лучше и свою жизнь, и свою страну. Вот вырасту, выучусь на звериного доктора, поеду в эту Москву, и такие-е-е деньги буду зарабатывать. Сразу себе и маме квартиру трехкомнатную куплю. И машину, и одежду, и еды много вкусной.

— Ага. Только лучше сразу дом на Рублевском шоссе. Ты знаешь, девочка, сколько квадратный метр недвижимости в Москве стоит?

— Трогательная история, но солнце уже садится. Пройден долгий путь, пора и отдохнуть. — Одноухий вопросительно посмотрел на Профессора.

На ужин зайцы при­нес­ли мо­лока и хле­ба. Медведи потчевали всех чудесными пряниками, куличами и медовыми коврижками. Потом подали запеченную рыбу с травами и кореньями. Уха и шулюм в котелке, и костер до утра.

И старинный самовар на еловых шишках с длинной трубой. Дымит, пыхтит, как заправский паровоз.

Впер­вые пос­ле дол­гих дней и но­чей бег­ле­цы ус­ну­ли бес­про­буд­ным сном.

Маша взяла Хромыша на руки. С нежностью и любовью прижала к себе, погладила.

— За что? — Вздрогнул котенок. — За что ты меня гладишь?

— Просто так. — Улыбнулась девочка. — Разве это нужно делать за что-то? Мне хорошо от того, что хорошо тебе.

— А, может, тебе что-то от меня нужно? Но у меня ничего нет. Блохи были раньше. Но они ушли.

— Мне нужно чтобы ты успокоился и поспал.

Согревшись, котенок уснул. На рассвете Хромыш прос­нулся от лас­ко­вого при­кос­но­вения и тихонько замурлыкал от счастья.

— Где я? — Про­шеп­тал ма­лыш, бо­ясь от­крыть гла­за.

Вос­хи­титель­но пах­ло мо­локом и све­жим ду­шис­тым хле­бом.

— Ала­зар, дру­жок. Ты в Ала­заре. — Над ними сто­ял боль­шой ры­жий мед­ведь и про­тяги­вал ла­пу. — За­бирай­ся. По­кажу тебе на­ши вла­дения.

А уж, по­верь­те, бы­ло что по­казать. Бес­край­ние по­ля и ле­са. Са­ды и ро­щи. Ухо­жен­ные фер­мы и упи­тан­ные ко­ровы. Ак­ку­рат­ные до­мики и теп­лые нор­ки. И са­ды, са­ды с див­ны­ми пло­дами всех стран и кон­ти­нен­тов. И гряд­ки с ово­щами не­веро­ят­ных раз­ме­ров. Где из тык­вы дей­стви­тель­но мож­но сде­лать ка­рету. А од­ним ар­бу­зом на­кор­мить че­ловек пят­надцать. По­мидо­ры раз­ме­ром с фут­боль­ный мяч и длин­ню­щие огур­цы в рост че­лове­ка. Хур­ма, гру­ши и яб­ло­ки. Ба­наны и фи­ники. Фундук и грецкие орехи.

Ярко желтые дыни греют животы на солнце. Нежнейшие ароматные персики с розовыми щечками падают в руки. Гроздья винограда доверчиво скользят в корзины. Орехи сами сбрасывают скорлупу. И как волшебные шкатулки открываются кокосы.

По зеленым лесам и долинам текут, бегут горные реки с кристально прозрачной водой.

Вокруг камней и корней вода закручивается белыми барашками и с еще большим шумом бежит дальше.

3. Летающий водопад

А среди горных круч сияют водопады. Один из них — Летающий. Вода струится с гор и разбивается о камни в мельчайшую водяную пыль, рождая мириады искрящихся водяных брызг и радугу.

Косолапый с Хромышом топал по горной тропе. Следом карабкались дети. В гору идти трудно. Мишка Топтыжка развернул лапы кнаружи, подпрыгнул и взлетел.

— Летающие медведи. — Радостно вопили дети, подпрыгивали и тоже взлетали.

Все так хорошо разогнались, что перелетели через целое стадо коров. Коровы пришли к горной реке на водопой и теперь жадно пили прохладную вкусную водицу, заедая сочной ароматной травой.

Порхая и прыгая, словно большой мохнатый шмель, медведь быстро добрался до Летающего водопада. Вздохнул, посадил малыша на камень и шагнул прямо в водяное облако.

— Всю жару и усталость как рукой снимает.

— И я, и я. Меня, меня возьми! — Завопил потрясенный Хромыш.

— И мы, и мы хотим. — Как крылатые мотыльки дети кружили над водопадами и с визгом пролетали сквозь ледяные струи.

Водопады, спускаясь с гор, устремляются в длинный, снежный туннель. Взбитая в белую пену вода безудержно ликует. Тело наполняется упругой силой. Струи воды полны пьянящей свежести.

В зеленой долине водопады превращаются в горные реки и речушки. Горные реки стремительно сбегают по крутым склонам и поют: «Пей, Алазар!»

4. Вороний яр

Вороний яр надежно укрыт от посторонних густой чащей леса. Воронам здесь раздолье, это их царство. Вороны живут по одному или парами. Роман и Валя Берн, Константин и Дуля Грушина. Гринек, Тони, Витоха. Брэд, Гундосик, Распуляй, Карагодик, Чабанчик. Яков Панчиков, Рунчик и Юра Панок, Мальцик, Меркуленька, Малкоедушка. Семен и Дутик. Гайдуковчик, Маргоша и Гутенька. Тихон Янчиков, Шевчуша и Дроздок. Радион, Шаврик, Полли. Софи, Юрьевич и Шитик. Вороны, птицы серьезные, солидные, разговаривают мало, больше наблюдают.

— Здравствуйте, вороны. — Здороваются дети и медведь.

Вороны вежливо каркают в ответ и косятся на котенка.

— Чьих будете?

— Теперь я местный.

— Мэ-э-э-э-стный. — Блеет коза, пасущаяся в яру.

— Мы мэ-э-э-э-эстные. — Блеют остальные козы.

Пора доиться. Появляются зайцы, точные как часы, и доят коз. Вороны слетаются на завтрак. Медленно, с наслаждением попивают из глиняных чашек парное молоко. Делятся впечатлениями и обсуждают последние новости Алазара.

— Козье молоко полезное, даже туберкулез лечит.

— Слыхали, новенькие все блохастые, там и туберкулез, наверное. Им только козье молоко пить надо.

— Сами вы блохастые. — Насупился котенок. — Мои блохи вчера ушли.

— Лечиться?

— Очень смешно. На исправительные работы.

— А ты, зря обижаешься. Мы ж, по-доброму. — Вороны подвинули Хромышу полную чашку козьего молока. — Пей. Пей до дна. За нас. За коз. За Алазар!

— Будем здоровы. — Басит медведь.

— Будем здоровы! — Звонко кричат дети на разные голоса.

— А булочки? — Интересуются вороны. — Булочки где? И прянички медовые?

— Ах, я голова, мохнатая. Совсем забыл.

Косолапый подал условный сигнал. Белки в цветастых юбках тут как тут.

— Доставка булочек. Прянички медовые. Кому орешки? Орешки лесные кедровые. Фундук, грецкий орех. Эй, красивый, давай погадаю. Судьбу на орешках раскину. Всю правду расскажу. — Пристают белки к медведю.

— Ой, а ты такой молодой и уже хромой. Вижу, вижу жизнь трудную, дорогу дальнюю. Предали тебя плохие люди. — Запричитали белки, окружая котенка.

Ну, вылитые цыганки.

— А ну-ка, марш по местам. — Рассердился Косолапый. — А то я вам сейчас сам погадаю.

В Вороньем яру — разнотравье. Душица, мята, иван-чай, зверобой. Аромат трав окутывает душистым облаком и немного кружится голова.

Среди лесов, в яру Вороньем,

Укрытая от  посторонних,

Дитя Земли, Волшебных струй,

Июня страстный поцелуй,

Колдунья, Фея, Вероника, —

Живет Лесная Земляника.

Бусинки земляники ярко алеют в густой траве. Бушует зелень и цветут луга. В лесах медуница и ландыш, ромашки, яркий горицвет. Нежная белоснежная ветреница доверчиво тянется навстречу небесам.

Але­ют зо­ри и си­яет сол­нце над Ала­заром. И алые ма­ки на при­гор­ках ко­лышутся в такт каж­до­му ду­нове­нию вет­ра.

Яр­ки­ми си­ними звез­дочка­ми си­яют ва­силь­ки.

Голубеют лазорики.

Розовеют розаны и белеют белянчики.

Бегают в густой траве фазаны.

Сердце замирает от такой красоты.

— Офазанеть, до чего красиво.

— Слышишь?

— Что?

— Я все время слышу музыку.

— Цикады, кузнечики, сверчки. Птицы щебечут. Буйволы и коровы мычат. Вороны каркают. Звезды поют. Здесь у каждого своя музыка.

— Но все вместе получается так складно и гармонично, словно кто дирижирует.

Медведь загадочно улыбнулся и подвел Машу к дереву, усыпанному маленькими алыми розами.

На дереве сидел Богомол и самозабвенно дирижировал природным оркестром. И даже деревья шелестели листьями в такт.

— Какой грациозный и хрупкий. — Залюбовалась девочка.

— Обманчивое впечатление. Богомолы отчаянно храбры и с отвагою бросаются на более сильных соперников. Сражаются с крупными пауками и даже со змеями. Богомол часто выходит победителем из таких схваток. Поэтому и дирижирует как полководец. И все его слушают.

5. Рассветный Ящер

«…единственный способ возродить человека, единственный способ дать человеку возможность раскрыться в полноте — это его любить».

Митрополит Сурожский Антоний

На зеленую лужайку выбежал проворный ящер. В пушистых желтых одуванчиках скопились капельки росы. Лимонад из одуванов! Ящер с наслаждением попил.

— Вкуснотища!

Забрался в самую середину большого красного цветка и затих среди пестиков и тычинок. Налетел ветер и раскачал бутон. Ящер тихонечко захихикал.

— Каруселька. Славно!

Прикрыл глаза бусинки.

И вдруг, затрепетали чашечки цветов и листья на деревьях. Закружились бабочки в пестром хороводе. Пространство задрожало, сгустилось. И из-под лап ящера показались язычки пламени. Пламя сияло, излучая мягкое тепло. Язычки росли, растягивались, закручивались в причудливые фигуры. Словно исследовали собственные возможности и, наконец, обрели форму. В тюльпане появился еще один цветок.

Красное перетекало в багряное. Багряное в золотисто-оранжевое. Но где-то в глубине зрел другой удивительный цвет. Края лепестков вначале застенчиво порозовели. А уже через несколько секунд алая заря окрасила весь лес и луг, и Вороний яр. Сияние становилось все ярче. Теплый свет согрел продрогшие от утренней росы травы и цветы.

— Еще один рассвет! — Воскликнул изумленный котенок.

— Да, малыш. Это же рассветный ящер Алазара. Кому мало по утру одного рассвета, милости просим, к ящеру.

Заря рдела на фоне лазурного неба, как алый диковинный цветок. Алые паруса рассвета притягивали к себе дивное, далекое и прекрасное.

Послышался топот копыт и на поляне, откуда ни возьмись, появился табун лошадей. Лошади бежали, грациозно выгибая сильные спины. Трепетали длинные густые гривы, развевались хвосты на ветру. Ровной шеренгой маршировали веселые пингвины, весело гомоня и переваливаясь. Прыгали в высокой траве детеныши рыси с забавными кисточками на ушах. Пролетела стая белых лебедей. Шествие завершал золотистый леопард. В пушистых кустах можжевельника леопард прилег и теперь внимательно наблюдал за всеми медовыми глазами.

Торопливо закрапал дождь. Дождик испугался алого зарева и решил, что начался пожар.

А дожди в Алазаре удивительные, грибные, теплые и ласковые. Дождик пошел сильнее. Хромыш все стоял под дождем. Подошли Лайма и Одноухий, Седой. Вскоре вокруг котенка собралась вся стая. Звери боязливо морщились и вздрагивали. В любом прикосновении им еще мерещились побои и злость. Но дождик ласково и нежно, с любовью касался каждого. Очищал и залечивал раны, врачевал вывихи и переломы.

Так хорошо и легко становилось на душе. Словно капли дождя смывали все обиды, всю боль, все болезни и усталость. Плохое уходило в землю и на этом месте появлялись тоненькие зеленые ростки.

Прибежали дети и тоже стали рядом. Мальчишки и девчонки протягивали руки навстречу дождю и счастливо смеялись.

— Здравствуй, дождик милый.

Снова Бабьим Летом

Тихий и счастливый

Бродишь ты по свету.

Осторожно ходишь по лесной опушке,

Сонные опята гладишь по макушке.

И цветы, как в детстве, трогаешь губами.

Мостик из дождинок

Строишь между нами.

И опять, как в детстве,

Шепчешь мне чуть слышно:

«На твои ладони я сбегу по крыше.

Лишь мои дождинки

Щек твоих коснутся,

Как твои невзгоды счастьем обернуться».

— А в Алазаре так всегда? — Прошептала Лайма сквозь слезы.

— Как?

— Ну, там, рассветный ящер. Дождь волшебный. Зайцы, пингвины, лебеди, рыси, леопард, молоко, Вороний яр? Или нам все это чудится?

— Всегда. И все по-настоящему. Алазар полон любви.

6. Король и Жужа

Алазар полон любви. Она во всем и везде. В небе, в лесу, в реке и озерах. В каждом листочке, дереве и цветке, в каждом паучке и жучке. Роскошное тыквенное поле раскрылось навстречу новому рассвету прекрасными желто-белыми лилиями.

Как щедро дарит Природа свою красоту! Как удивителен этот рассвет, и закат, и каждый новый день. И то, что есть возможность проснуться, все это увидеть, почувствовать. Что можно дышать, говорить, слышать и слушать. Бегать по траве босыми ногами.

— Свидание. — Шепчутся меж собой чудесные цветы. — Любовь.

В самом красивом тыквенном цветке действительно свидание. Влюбленная парочка жуков оленей — молодой жук и юная жучиха.

— Моя королева! Любимая Жужжа, я дарю тебе это поле и себя в придачу.

— Любимый, мой! Король Олень! Я дарю тебе небо и себя в придачу.

7. Крот

Вылез из норы осторожный крот.

— Покоя от вас нет. Что за шум?

Послышался мелодичный звон. Из леса вышли коровы, быки и телята с колокольчиками на шее. Пора доиться.

8. Самсон

— Теленочек, хорошенький какой. — Хромыш подошел к теленку.

Теленок осторожно переминался с ноги на ногу, ведь котенок такой маленький. Потом нагнулся и облизал Хромыша с ног до головы.

— Будем знакомы. Бык.

— Какой же ты бык? –Возмутилась правдолюбивая Лайма. — Ты же еще теленок.

— Бык это призвание. Я ему с детства следую. Готовлюсь. Буду стадо защищать и телят новых делать. А зовут меня Самсон.

— А где пастухи? — Изумился Одноухий.

— У нас коровы сами пасутся. — Пояснил Самсон. — Зайцы доят коров три раз в день. Утром, в обед и вечером. На дойку все приходят без опозданий, иначе вымя заболит.

— А где они живут?

— В лесу. Ну что, айда к Трутомору?

— Куда, куда?

— К Трутомору.

— Далеко?

— По горной тропе. Трутомор живет в корнях леса за лесным озером.

В озере пятнистая форель играла с желтым сомиком в догонялки.

— Эй, ребята, далеко еще до корней леса?

— Хвостом подать. — Булькнула форель и наконец-то догнала сомика.

Одноухий кивнул. Стая дружно отправилась вслед за Самсоном.

9. Корни леса

Сосны все выше и выше. Корни все больше и больше. Вот они, — корни леса! Корни утолщались и удлинялись, сплетались меж собой. Цеплялись за ноги, сворачивались в петли и ловушки. В конце концов, все звери оказались в плену.

— Ах, я, голова безрогая. — Замычал Самсон. — Совсем забыл, вы же новенькие. К Трутомору допуск нужен.

— Пропуск?

— Допуск. Но принцип тот же.

— И скажите, пожалуйста, где его взять посреди леса? Сам нас к Трутомору потащил, а теперь еще и пропуск требует.

— Допуск. — Поправила Хромыша Лайма.

— Какая разница. Сам пригласил, сам пусть и расхлебывает. Ай-я-яй! — Завопил Хромыш. — Они еще и щипаются.

— Ш-ш-ш, какой пушш-ш-шистенький. Какие корневищ-щ-ща. — Корни вцепились в лапы и хвост котенка, с удовольствием щупали пушистую шерсть и щекотали.

Теленок бросился на помощь котенку и, схватив ближайший корень, замычал. — Отвались, чума корневая. Засохни, поросль.

— Мы с шимпатией, а он — хамит. Пош-ш-шли к Трутомору, расска-ш-ш-шем.

— Ползите, ползите, ябеды. Он-то вам хвосты быстро укоротит.

Корни тут же поползли обратно.

10. Жаккин Квак

— Ква к вашим ква-услугам, ква-личный, ква-секретарь ква-Трутомора. Жаккин Квак.

Лягушонок выпрыгнул из густой травы как тангалашка из табакерки.

Все от неожиданности подскочили.

— Попрошу ответить всего на несколько вопросов. Сколько листьев на березе? Какой цвет у сердцевины тысячелетнего дуба? Куда текут реки? Зачем собакам хвост, а котам усы? Что ест выхухоль? Кого боится земляной рак? Где нора белки?

— Начнем с того, что у белки — дупло, или гнездо. Листьев на березе, столько, сколько осталось на сегодня, за минусом тех, что упадут сейчас. Земляной рак боится воды. По поводу хвоста и усов это как бы профессиональная тайна. — Лайма нагнулась к самому уху лягушонка и что-то прошептала.

Жаккин Квак почтительно склонился перед овчаркой. — О, мудрейшая из мудрейших, вы и ваши друзья допускаетесь к Трутомору досрочно, без дальнейших испытаний.

— Скажите, а почему вы коричневый?

— Потому что лесной. Если вопросов больше нет, милости просим. — Лягушонок подпрыгнул и, сложив длинные ножки в изящном пируэте, низко поклонился.

11. Трутомор

Меж корней виднелась большая узорчатая шляпа. Трутомор задумчиво сидел на пне.

— Здравствуйте, дедушка Трутомор. Трутитесь?

— Здравствуйте, здравствуйте. Трутюсь помаленьку. Что там на Большой Земле?

— Олзопут безобразничает. Совсем распоясался. Всех людей охмурил, всем головы заморочил. Только природа, птицы и звери перед мороком устойчивы. За это нас уничтожают.

Трутомор нахмурился. Надвинул грибную шапку на лоб и прошептал. — Грядут смутные времена. Чую, как стонут горы и плачут деревья. Берегите Алазар.

— Дедушка Трутомор у нас гости, а ты…

Но Трутомор как воды в рот набрал.

— Росы, наверное, перепил, вредничает. Или на солнышке перегрелся. — Оправдывался Самсон, желая загладить неловкость.

12. Солнечная рассада

— Солнце у вас здесь такое красивое, с золотистыми лепестками. — Заметила Лайма.

— Солнце у нас каждый год новое, мы его из подсолнухов выращиваем. Хотите посмотреть?

— Конечно.

Самсон привел зверей к подсолнечному полю. И все увидели тысячи и тысячи маленьких солнц.

— Золотистые шапочки целый день в движенье, — пояснил теленок — ловят солнечные лучи и следуют за Большим Солнцем.

— Следуют призванию? — Уточнил Хромыш.

— Совершенно верно. Солнце, вождей и мастеров в Алазаре выращивают с детства.

В разгар дня поле яркое, бархатистое, соцветия распахнуты и подняты к солнцу. К вечеру, шапочки опускаются, подсолнухи засыпают. Поле темнеет и зеленеет, подобно морской пучине.

— Да они же танцуют. — Воскликнул Хромыш.

Подсолнухи грациозно поворачивали свои длинные шеи и притоптывали корнями в такт.

— А куда девается старое солнце, когда восходит новое? — Седой зачесал длинные лохматые уши назад, чтобы казаться солиднее.

— Хороший вопрос. Из старого солнца рождаются новые звезды.

Зве­нят ручьи и ис­крятся во­допа­ды. Плав­но и нес­пешно нес­ут свои во­ды проз­рачные ре­ки. И ми­ри­ады соз­вездий от­ра­жаются в зер­каль­ной гла­ди озер.

Ко­тенок таращился на все это ве­лико­лепие с ши­роко от­кры­тыми гла­зами.

— Так вот ты какой, Алазар!

— Ала­зар. — Шеп­чутся тра­вы.

— Ала­зар. — Звенят ко­локоль­чи­ки.

— Алазар. — Жужжат шмели, жуки и жучата.

— Ала­зар. — Ще­бечут пти­цы.

— Алазар. — Кивают крыльями бабочки.

— Алазар. — Мычат буйволы, одни из самых сильных диких животных на Земле.

— Ну че смотришь? Жуй со мной.

По лес­ным тро­пин­кам ша­га­ет мед­ведь и бе­реж­но не­сет в ла­пах хро­мого ко­тен­ка.

— А зай­цы ко­сят тра­ву?

— Ко­сят, Ми­лый Друг.

— И до­ят ко­ров?

— Ра­зуме­ет­ся. Да толь­ко ты еще все­го не зна­ешь.

— Че­го? — Встре­пенул­ся ма­лыш.

— Ка­кие слав­ные греч­не­вые бли­ны пе­кут бел­ки.

— Ка­кие?

— А вот сей­час пой­дем и от­ве­да­ем.

Глава 1

1.1. Барбоска

В под­во­рот­не си­дела то­щая бездомная двор­няжка и слу­шала раз­го­вор двух во­рон.

— Там зайцы косят траву, доят коров и дают воронам молоко.

— Всем дают, и детям, и котам, и собакам.

— И кашу каждый день.

— И масло с хлебом.

— И яйца.

— И оладьи.

— И никогда никого не выбрасывают.

— Врете. — От обиды на свою такую убогую жизнь дворняжка отчаянно залаяла и завыла.

Тут же послышался свист и улюлюканье. Испуганные вороны сердито закаркали и полетели прочь. Из подъезда выбежал сердитый дяденька в трусах и майке, с пневматической винтовкой.

— Вот я тебя. Я тебе покажу, как лаять и выть под окнами по утрам, ни свет ни заря. Нет покоя порядочным людям. Быстрее бы вас всех отловили.

Дяденька прицелился. Но дворняжки уже и след простыл. У Барбоски на такой случай были свои пути отхода.

1.2. Странная парочка

А этой же ночью Барбоска буквально наткнулась на крыс, которые говорили о Алазаре. И кошки утром на помойке. И Барбоска решилась.

— Нужно идти в Алазар.

Осталось лишь узнать дорогу. А в городе тем временем творилось что-то странное. Люди и без того вечно занятые своими делами, словно превратились в роботов. Взрослые и дети ходили как зомби, уткнувшись в свои телефончики и планшетики. И играли, играли в компьютерные игры.

Барбоска увидела этих двоих утром. Девочка несла в руках бидон и корзинку, рядом бежал щенок.

— Странная парочка. — Подумала Барбоска. — Девочка с собакой, без телефончика и планшетика.

Барбоска, недолго думая, подбежала к ним. Пахло вкусной едой. У дворняжки сжался и громко завыл живот. Так громко, что Барбоска сама подпрыгнула от неожиданности.

— Привет.

— Привет. — Ответил рыжий щенок.

— Ты ее понимаешь? — Удивилась Даша.

— Конечно. Я же теперь собакочеловек. — Грустно усмехнулся Димка. — И зовут меня Орбод. Есть хочешь?

— Спрашиваешь!

— Мы тут это, еду собакам и кошкам разносим. Только их почему-то с каждым днем в городе все меньше и меньше.

Барбоска быстро, быстро залаяла.

— Алазар? Все звери бегут в Алазар? — Перевел Дима. — Зайцы доят коров и дают собакам молоко? Ах, дру­жище, как же ты кста­ти. Где ты, го­воришь, все это ус­лы­шала?

1.3. Тетенька

Барбоска привела Дашу и Орбода в ту самую подворотню. Но пришлось дежурить там несколько дней, тщательно избегая злобного дядьки из второго подъезда. Все остальные спешили по своим делам. Только одна тетенька подозрительно посмотрела на Дашу и вдруг спросила.

— Девочка, а где твой телефончик или планшет?

— Ой, я его дома забыла.

— Плохо. Иди сейчас же и возьми.

Даша сделала вид, что пошла. Тетенька долго смотрела ей вслед.

— Какая странная девочка, надо доложить, куда следует.

Тетенька достала телефон, но вдруг наткнулась взглядом на Дашин рунный талисман, искусно вырезанный на деревянной плашечке. Руны, собранные в снежинку, нагло показывали ей язык.

— Мерзкий маленький язычок. Что за оптические фокусы! — Тетя протерла глаза.

Руны, тем временем, собрали в себя всю теткину злобожелчь и отправили обратно. У тети сразу разболелась голова, зачесался пупок и она забыла, что собиралась донести на девочку куда следует. Но отсканировать Дашин адрес успела.

1.4. Ябде

Адрес, паспортные данные, социальное досье, — все это вживлялось людям с микроскопическим Ябде. И при наведении специального устройства мгновенно считывалось. Единой Системой Забвения (ЕЗС) управлял Ацица. Гавный сисадмин Олзопута тотально контролировал Ябде и все время его улучшал.

По мере взросления человека Ябде пополнялся информацией: друзья и семья, кредиты, перенесенные заболевания, вплоть до занозы в мизинце; работа, любимая еда и передачи, хобби и привычки. Ябде — мини Яндекс в человеческой клетке.

У каждого Ябде располагался по разному, маскировался под прыщ, родинку, веснушку, волосок. Шансы найти Ябде самому равны нулю. Зато считать Ябде мог любой, с помощью мобильного телефона.

Олзопут во всеуслышание объявил.

— Ябде, так же как и я, беззаветно служит своему народу. Теперь каждый человек с помощью своего гаджета может узнать кто перед ним. Нет, анонимной преступности! Нет, терроризму! Нет, хулиганам и мошенникам. Мы теперь друг перед другом голенькие.

На самом деле с помощью Ябде стимулировалась система слежения и доносов. Все поголовно ябедничали друг на друга. С приходом Олзопута стало процветать тотальное доносительство и слежение. Ябде отслеживали буквально все, даже что человек просматривал, читал и писал в интернете. Надзиратели ЕСЗ контролировали каждого. За любые слова критики в адрес Олзопута можно было попасть за решетку.

Слабое звено системы было пока только в одном. У детей до пяти лет Ябде не приживались, так же как у зверей, птиц, рыб и насекомых.

1.5. О ЧЕМ ГОВОРЯТ КРЫСЫ? КЛЯНУСЬ СВОИМ ХВОСТОМ

В эту ночь друзьям повезло, они нашли крыс, чей разговор слышала Барбоска. В обмен на шоколадку и пряник, крысы рассказали подробный путь и подтвердили, что Алазар существует испокон веков. И каждый ребенок, зверь или птица могут найти там приют и убежище.

— Клянусь своим хвостом. — Большая крыса трижды укусила себя за хвост.

Все остальные почтительно склонились, услышав самую страшную клятву крысиного народа.

— А почему же вы сами туда не идете? — Поинтересовалась девочка.

— И мы скоро пойдем. Ждем, пока крысята подрастут.

— Что же, попрощаюсь с бабушкой и в путь. — Даша ласково почесала Орбода за ухом.

— Хватит, я тебе не собака.

— Еще, какая собака, самая замечательная. Ну, подумаешь, побудешь немножко в собачьей шкуре. Зато тепло и язык зверей понимаешь. А там, даст Бог, мы вирусное заклятье снимем.

— А надо ли? В шкуре собаки я хотя бы здоров. Лапы слушаются. Мне даже не верится, что я на своих ногах, без инвалидной коляски.

— Да уж, здесь зло точно превратилось в добро, в смысле твоя болезнь. — Вздохнула девочка. — Где встречаемся?

— В старом парке.

1.6. Бабушка

Как профессиональный разведчик обходными путями Даша прокралась к домику бабушки и вдруг услышала знакомый голос.

— И вы знаете, я сразу обратила внимание, что девочка в плохой компании. Она гуляла без планшетика, и даже без телефончика, с беспризорной собакой. — Тетенька щелкала своим телефончиком и внимательно наблюдала за бабушкой. — Видели бы вы эту собаку, кусок грязи и, извиняюсь… Скорее бы, господин Олзопутов очистил наш город и всю Землю от этой заразы.

— Хорошо, что Орбод сейчас в другом месте. Какая наглая ложь. — Подумала Даша.

Ба­буш­ка прит­ворно то­же ут­кну­лась в те­лефон и толь­ко ки­вала в такт сло­вам те­тень­ки.

— Так я на­де­юсь, вы при­мите ме­ры. — Тут те­тень­ка на­конец-то отор­ва­лась от сво­его гад­же­та и ус­та­вилась на пор­трет, ви­сящий на сте­не.

На нем — ро­дите­ли Да­ши, кос­ми­чес­кие и под­земные пу­тешес­твен­ни­ки.

— Кто это?

— Моя дочь с мужем.

— А где они работают?

— Они путешественники.

Тетенька округлила и без того круглые глаза. Тонкие губы сложились в одну сплошную букву «о» и завопила.

— Путешественники?!! Только бандиты и бомжи сейчас путешествуют. Приличные люди дома сидят и ходят на работу и в магазин. — И тут же уточнила, — и всегда с планшетиками, с телефончиками.

— Они были путешественниками и учеными. — Печально пояснила бабушка. — Полгода назад разбились.

— Насмерть? — Уточнила тетенька. — Вот и славно.

Платье с крупными оборками грозно раздувалось на ее возмущенной груди. Тетенька казалась сейчас похожей на огромную диковинную кобру.

— Приличные люди дома сидят и ходят только на работу и в магазин, и всегда с планшетиками, с телефончиками. — Без конца повторяла она, размахивая своим телефоном. — Я теперь понимаю, в кого ваша девочка пошла. Бродит по улицам с собаками, без телефончика. Надеюсь, что у вас нет этих четвероногих ужасных созданий? — Тетенька подозрительно огляделась и даже заглянула под диван. — Вы уж следите за ребенком, а то так и до путешествий недолго докатиться.

Бабушка нахмурилась и в сердцах прошептала. — Джа датцир. Джадатцир. Джа датцир. — Подумала и на всякий случай добавила. — Твое дело в твое тело, моей воли во стократ боле.

Коб­ро­вид­ная те­тень­ка тут же уш­ла. Да­ша вбе­жала в дом. Ба­буш­ка креп­ко при­жала к се­бе де­воч­ку.

— Бо­юсь я за те­бя, моя хо­рошая. И от ро­дите­лей ни­каких вес­тей. Ди­ма с то­бой? С ним все хорошо?

Да­ша кив­ну­ла и промолчала, что Ди­ма те­перь со­бака.

— Зачем бабушку огорчать?

— Будь осторожнее. Планшет обязательно везде носи с собой, это лучшая маскировка.

— Бабуль, мне тут опасно оставаться, кобрица, наверняка, куда надо обо мне донесет. Мы с Димкой к его деду на дачу поедем, пересидим какое-то время за городом. Может, все уляжется. Мне бы еды какой-нибудь, а?

Бабушка расплакалась и принялась собирать провизию.

— Да что ты меня как на войну провожаешь? — Девочка уткнулась в бабушкино такое родное плечо и тоже разревелась.

— Какая ты у меня худенькая и седая.

— Ну, хватит, сырость разводить. — Первой взяла себя в руки бабушка. — Вот, держи.

— Ба, что ты сюда наложила. Свитер-то зачем? Я что, на Северный полюс уезжаю?

— Пусть будет, сейчас вечера холодные. И сапоги самосухи возьми.

— Спасибо, моя родная. Береги себя.

— И ты береги. Телефон лучше дома оставь. Сейчас всех поголовно прослушивают.

— А как же…

— Вечером выходи, и смотри на Большую Медведицу. Я тоже буду смотреть. Через нее связь держать будем. Так твои родители всегда весточки о себе посылали.

— Бауш…

— Ну, что, иди уж…

— А может, весточки просто доходить перестали и на самом деле с ними все хорошо?

— Не знаю. Я просто жду. Люб­лю, ве­рю и на­де­юсь.

Да­ша по­нуро поб­ре­ла к вы­ходу, так жал­ко бы­ло ос­тавлять ба­буш­ку од­ну. Та­кой осо­бен­но жал­кой, ма­лень­кой и ху­день­кой ка­залась она сей­час. Де­воч­ка обер­ну­лась и вдруг, вмес­то ма­лень­кой ба­буш­ки, уви­дела нас­то­яще­го во­ина и пу­тешес­твен­ни­ка. Ба­буш­ка слов­но ста­ла вы­ше рос­том, рас­пра­вила пле­чи. На груди у нее звездой сияла альгисхьяльма. Гла­за смот­ре­ли ре­шитель­но и сме­ло.

— С Бо­гом, Ми­лый Друг. Пусть те­бя бе­регут все Свет­лые Си­лы. Пом­ни, кто за то­бой. Я справ­люсь. Джа лачи дром.

Даша бежала к месту, где ждал Орбод по такой знакомой с детства дороге. Вот и городской парк. Только что это? Вместо стройных белоствольных берез, вместо кудрявых тополей и нарядных рябин — пеньки. Обглоданные деревья валялись на земле и тихо умирали.

— Зелененькие мои, что же с вами сделали! — Даша кидалась то к одному, то к другому дереву.

— Беги.

Дашу выследили Ыдаговы и крались по пятам. Из-под кучи мусора вылез заспанный и голодный Сыродыр. Обжора щелкал зубами и поглаживал обвисшее брюхо.

— Чего бы поесть?

Даша побежала вперед, прямо в лапы голодного Сыродыра. Сзади наступали Ыдаговы.

— Земля-матушка, помоги! — Взмолились зеленые.

Поднялся ветер и принялся швырять в Ыдыговых песком и землей. Сотни, тысячи листьев, сорвавшись с умирающих деревьев, летели вслед. Ливень намочил нежную шкуру Сыродыра и тот, недовольно урча, полез в свою мусорную нору.

— Сберегите девочку, Господин Ливень!

— Сберегу. Бегу-у-у-у!

Ливень перешел в ураган. Порыв ветра и дождя подхватил Дашу. Помчал в нужное время, в нужное место.

Глава 2

2.1. Олзопут

Олзопут си­дел за ог­ромным мра­мор­ным сто­лом, пых­тел и дулся от злости. Роскошное кожаное кресло лоснилось и урчало, нежно обнимая своего хозяина. Злоба, наконец, вырвалась диким криком.

— А-а-а-а! У-у-у!

Всех как вет­ром сду­ло. Слуги и по­мощ­ни­ки раз­бе­жались и спря­тались. Один из слуг залез в му­сор­ное вед­ро, но на­поло­вину тор­чал из не­го. Хозяин вы­удил тру­сиш­ку из убе­жища.

— Без­дель­ни­ки, ту­не­яд­цы. За что корм едим? Упус­ти­ли! — Олзопут кар­тинно за­катил гла­за. — Все поч­ти сло­жилось. Ло­вуш­ки зах­лопну­лись. Ви­рус нас­тиг всех. А тут эти мел­кие со сво­ей мис­си­ей спа­сения. «Божья ко­ров­ка» спа­са­ет де­тей. «Божья ко­ров­ка» про­тив. Как сме­ло и тро­гатель­но! Хоть кни­ги пи­ши. Ть­фу, ты. Бу­каш­ки. Знали бы, с чем свя­зались. Карбо вегетабилис!

Олзопут смач­но сплю­нул на мра­мор­ный пол и вы­тянул­ся в дли­ну. Тол­стя­к мгно­вен­но прев­ра­тил­ся в ху­дого под­тя­нуто­го джентль­ме­на и захихикал.

— Зато мальчонке досталось по полной. Сын хакера Сирбиряки теперь навеки в шкуре собаки.

Джентельмен картинно прослезился. Олзопут ме­нял­ся пос­то­ян­но, в за­виси­мос­ти от си­ту­ации. Но разве можно пре­дуга­дать, ка­кой об­лик он при­мет в сле­ду­ющий мо­мент? Ведь в рос­кошном ка­бине­те уже си­дел на сто­ле, бол­тая но­гами, пре­зидент Оба­ма. Че­рез ми­нуту Оба­ма раз­дво­ил­ся, а че­рез две, по ка­бине­ту уже бе­гали четыре Обамы. Президенты высоко подпрыгивали и закручивались в разноцветные спиральки. Спиральки цеплялись друг за друга и искрили. Запахло серой. Из фонтана искр появился гангстер Аль Капоне и принялся палить из пистолета в оставшихся.

— Спонгиа марина тоста! «Капитализм — узаконенный рэкет господствующего класса!».

— А коммунизм — не узаконенный, — кричали оставшиеся в ответ, уворачиваясь от пуль. — Смерть мафии!

В кон­це кон­цов, Ол­зопуту на­до­ело ме­нять­ся и драться с самим собой, и он стал не­види­мым.

— Дев­чонку с собакой от­ло­вить се­год­ня же. — Про­шипел Олзопут, клу­бясь над сто­лом се­рым ед­ким ту­маном. — Ис­поль­зуй­те то­таль­ную сис­те­му наб­лю­дения. Сле­дите за ни­ми гла­зами план­ше­тов и те­лефо­нов, улич­ных и под­земных ка­мер.

— Слу­жим, гос­по­дину. — По­добос­трастно рас­кла­нива­лись Ыда­говы.

— Ыда­говы пов­сю­ду. — Про­шеп­тал Ор­бод Да­ше, — бе­жим.

Друзья ныр­ну­ли в бли­жай­ший подъ­езд. Но тут же, выс­ко­чили от­ту­да как ош­па­рен­ные и бро­сились в под­во­рот­ню. В каж­дом подъ­ез­де Ыдаговы установили ка­меры.

— Все выходы из города перекрыты.

— Бе­гите за на­ми. — От­ку­да ни возь­мись, по­яви­лись кры­сы.