Бесплатный фрагмент - Лесная сказка

СКАЗКИ ВОЛШЕБНОГО ЛЕСА

ЛЕСНАЯ СКАЗКА

Предисловие автора

Падают капли, тихой мелодией по листьям…

Срываются с ветки листочки, в последнем танце кружатся в воздухе — и потерянными бриллиантами, упавшими с прекрасного когда-то, сверкающего летнего наряда Матушки-природы, остаются лежать на земле. Осенняя пора, предвосхищение зимы и надежда на скорую весну.

В мелодию гармонично вплетается соло птички, не улетевшей на зиму — подружки вторят ей с соседних деревьев, а может, за что-то ругают.

Как и меня, их совсем не пугает дождь. Капли падают на бумагу, оставляя мокрые пятна. Скамейка довольно холодная — но такие мелочи давно меня не смущают. Прохожие удивленно поглядывают в мою сторону — нечасто в дождь в парке можно увидеть девушку, что-то сосредоточенно записывающую в блокнот.

Строка за строкой, снова капля — и новое слово, услышанное, подсказанное…

Дождем. Деревьями. Душой леса…

Это не моя сказка.

Я лишь переношу на бумагу то, что они мне нашептали…

ЧАСТЬ 1. ДУША ЛЕСА

Глава 1. Вторжение

Это мой лес. Да как они посмели?!

На небе из ниоткуда начинают собираться тучи, превращаясь в воронку смерча.

Так, надо успокоиться. После последней вспышки гнева восстанавливать пришлось сразу несколько деревьев, было ужасно стыдно на себя, что не смогла сдержаться.

— Повтори, — стараясь говорить спокойно, обращаюсь к перепуганной птичке.

Она испуганно смотрит мне в глаза, и тихо чирикает в ответ.

Глубокий вдох-выдох… научилась у людей этой привычке, и ведь помогает-таки обрести спокойствие.

— Хорошо. Лети. Пока никому больше не рассказывай, не нужно пугать других обитателей.

Птичка уже собирается улететь, когда на полянку выскакивает Заяц. Взбудораженный, со вздыбленной шерстью, сейчас он совсем не напоминает милого пушистика из детских сказок. А в открытой пасти явственно видны клыки…

Ну что ж, положены же волшебному животному хоть какие-то преимущества, правда?

— Ты слышала? (ах да, речь — еще одно такое преимущество)

— Слышала. Синичка рассказала.

— И что теперь делать?! Ты же знаешь, чем нам это грозит!

Я со вздохом закрываю глаза. Если бы не знала…

Перед мысленным взором встают искалеченные деревья… раны от топора на еще недавно живых телах… пепелища на месте прекрасных когда-то полян… кровь на траве, и охотники, повсюду.

Ненавижу.

Не позволю.

Мой лес они не получат. Чего бы мне это ни стоило.

— Ну что ты молчишь? Нужно… — Заяц осекается, заглянув в мои глаза. Испуганно перебирая лапками, отходит немного назад,

В моих зрачках начинает клубиться воронка смерча, а под кожей тонкой золотой паутиной проявляются нити магии.

Магии леса.

Я поднимаю руки к небу — и из ладоней высоко вверх, до самых туч, вырываются потоки силы. И сразу же, вступительным аккордом, в унисон с молнией, начинает свою яростную музыку гром.

Мой лес они не получат.

***

— Диман, ну чего ты так долго возишься? — окрик заставляет его чертыхнуться, и снова взяться за топор.

Только вот совсем не хочется… словно какая-то сила останавливает, шепчет… нет, уже кричит, не умоляя — а приказывая не делать этого.

И в памяти вновь всплывает встревоженное лицо недавней знакомой и тот странный вечер…

Все оборудование и машины уже были перевезены поближе к лесу, договор подписан, оставались незначительные формальности. Собираясь с силами перед началом, парень шел по поселку, от скуки разглядывая дома. Практически все были заброшены, осталось всего пара жилых домов, в одном из которых жили дед со старухой, редко выходя за пределы участка, а другой дом стоял совсем рядом с лесом, всего в нескольких шагах.

Необычный был дом… странное ощущение появлялось с ним рядом. Хотелось уйти подальше — но не потому, что было страшно… просто дом не хотел нежеланных гостей. Укрытый разросшимся садом, спрятанный за крепким забором, он словно говорил — проходи, нечего тебе здесь делать, я все равно тебя не впущу…

Диме уже начало казаться, что там никто не живет. Но в тот вечер он наконец увидел его хозяйку.

— Не делайте этого! Остановитесь! — распахнув калитку, девушка выбежала на дорогу, и парень тут же встал как вкопанный.

Длинные русые пряди, до самых колен, широко распахнутые синие глаза, бледное лицо — она показалась ему похожей на колдунью.

— Что… — он запнулся, забыв, что хотел сказать.

— Не рубите лес! Вы не понимаете, что творите!

Парень молчал, не зная, что ответить. Банальные слова о работе ради денег не шли с языка. А девушка продолжала умолять, от волнения перейдя на «ты»:

— Это особенное место, лес живой, понимаешь?! Это все равно, что убить живое существо…

Парень усмехнулся — сумасшедшая, бывают же такие сдвинутые гринписовцы, но в этот момент девушка схватила его за руку, и в её глазах было столько силы, столько мольбы, что усмешка пропала с его лица.

— Прошу тебя… Я чувствую — ты не такой, как они, ты добрый… Пожалуйста, сделай что-нибудь…

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза.

Затем, с трудом, он выдавил:

— Это же просто лес. Что ты так переживаешь?!

Она помолчала, затем, словно в омут, решившись:

— Пойдем. Я покажу тебе, — и, вернув ему усмешку, — если не боишься.

Глава 2. Незваный гость

Эти люди такие странные…

Ну ладно еще девушка. Моя давняя знакомая, как-никак, на моих глазах выросла. И имя у неё красивое — Вера.

Хорошая она. Я к ней даже привыкла немного. И на меня чем-то похожа…

Я поудобнее устраиваюсь на ветке дерева, позволив волосам свободно соскользнуть вниз и коснуться воды. Мое любимое озеро, собственноручно придумала и воссоздала. Местная рыбешка до сих пор питает ко мне нежные чувства, и всегда выпрыгивает из воды, чтобы поздороваться — вот как сейчас, окатив брызгами.

А вода — мое особенное творение. Такого золотисто-зеленого оттенка, сверкающего на солнце разноцветными искрами, на земле не существует. Зато он есть в моем воображении — а теперь и в лесу.

В водной глади отразилось мое лицо — с нахмуренными бровями, весьма недовольное.

Правильно — мало того, что в мой лес вторглись незваные гости, так еще и прическа…

Осень, всё-таки. Золотисто-рыжие пряди, вперемешку с пепельными и черными сменили летнее великолепие.

Ну ничего. Поправимо.

Чуть подумав, я распустила волосы, позволив тут же подлетевшим птицам услужливо завить мне роскошные локоны.

Вот так мне больше нравится. Тем более, что еще пару месяцев — и ходить мне с белокурыми прядями до самой весны…

Хотя прическа сейчас по сравнению со всем остальным вообще ерунда.

Мои глаза в отражении снова меняют цвет со спокойного зеленого на огненно-красный.

…Рядом с девушкой идет незнакомый мне парень. Высокий, широкоплечий, со светлыми волосами и неожиданно темными глазами.

Не местный.

Значит… один из них.

Мои волосы абсолютно буквально встают дыбом, птички испуганно разлетаются, и прическа уже не напоминает таковую. Пальцы удлиняются, с тихим скрежетом вырастают когти. Сквозь кожу прорастает шерсть. Гибкий прыжок — и в зрачках девушки отражается лисица. Вернее, что-то на неё похожее.

Не безобидная плутовка, привычная людскому сознанию — а огромная рыжая тварь, с оскаленными клыками.

Парень машинально отшатывается назад. Я чувствую привычный запах страха.

От него. Но не от девушки.

Вера, наоборот, протягивает руку мне навстречу:

— Прошу тебя… пожалуйста… я лишь хочу показать ему твой лес.

Ну и что мне теперь делать?! Эта нахалка притащила какую-то дрянь в дом, и еще оправдывается. Он же один из них!

Я тихо (пока еще), но очень предупреждающе рычу. Девушка не отступает, подходя чуть ближе. Парень просто стоит ни жив, ни мертв, и, кажется, даже не дышит.

Ну и хорошо. Может, проблема с ним разрешится сама, вон он какой бледный, того и гляди в обморок грохнется.

Но вот что с этой предательницей делать…

Я рычу — уже громче, возмущенно. В ответ Вера делает еще шаг вперед.

Смелая, блин. И в кого только пошла…

— Я очень хочу спасти лес! Пожалуйста. Пропусти нас. Он должен понять…

Я издаю вполне человеческий вздох. Затем уныло понуриваю голову и сажусь, раздраженно подергивая хвостом.

Вера обнимает меня за шею (ну точно сумасшедшая, я одни клыки только сантиметров по десять вырастила) и, просияв, оборачивается к парню:

— Все хорошо! Она разрешила.

Парень с трудом сглатывает комок в горле, и переводит дыхание (выходит, зря я размечталась, обморок откладывается).

— Можно, я покажу ему ту самую поляну?

Ну все. Наглеет не по дням, а по часам. Разбаловала её совсем.

Я утвердительно киваю головой, затем разворачиваюсь — и выросшие за мгновение крылья поднимают меня на дерево. Когти помогают взобраться повыше — и уже сидя на ветке, существенно уменьшившись в размерах, чтобы не травмировать дерево, я слышу, как ошеломленный парень резко садится на землю.

Какая нервная молодежь пошла…

***

— Вера… Что это было?!

Парень бледнеет на глазах, хотя дальше, кажется, уже некуда.

Девушка, не останавливаясь, тянет его за собой:

— Пойдем. Ты сам все увидишь!

…Первое, что он замечает, заставляет его замереть, не поверив глазам.

Радуга… Разноцветный сказочный мост, через всю поляну. Яркое солнечное утро — хотя в деревне давно уже вечер. Светлячки, танцующие в воздухе… или… феи?!

Вера с улыбкой делает поклон. К ней тут же подбегает Заяц, и начинает что-то сердито выговаривать.

Парень уже окончательно начинает верить в собственное сумасшествие, когда рядом с ним вдруг садится на камень огромный еж. Деловито отряхивает иголки, настороженно оглядывая чужака. Из-за его спины испуганно выглядывает ежиха, прижимая к себя пару ежат.

Один из них внезапно вырывается, и подбегает к Дмитрию. Ежиха охает. Еж сурово сдвигает лохматые брови.

А ежонок, ничего не боясь, тычется ему в колени…

Растерянный парень поднимает его с земли, встречается взглядом с приветливо улыбающейся мордашкой — и тут до него наконец доходит, что все это реальность.

Необычный лес. Необычные животные.

Вот о чем она говорила…

Еж сердито вырывает ежонка из рук парня, не обращая внимания на вопли детеныша. Кивает ежихе — и семейка удаляется куда-то в заросли. Парень переводит взгляд на Веру — и забывает, что хотел сказать.

…Русые пряди под магией леса превратились в искрящиеся золотом волосы принцессы, не хватает только короны и платья… Синие глаза сверкают на солнце, кожа кажется подсвеченной изнутри, и хочется быть ближе…

Все разрушает привычный — ему — звук.

Рычание бензопилы.

— Вера, прости. Мне нужно идти.

Развернуться — и вперед, чтобы только не видеть её разочарованных глаз. Чтобы только не думать. Ни о чем.

Чтобы не дать себе опомниться — пока есть решимость.

Пока еще ясна в памяти сказочная радуга, улыбка на мордочке ежонка, и искры в русых волосах…

***

Я уничтожу их. Всех. До единого.

Дерево кричит, умоляя о помощи — жаль только, что этот крик слышу лишь я.

Мучители даже не понимают, что творят. Убийцы. Ненавижу.

Ненавижу их всех!

Они уже готовятся включить свои кошмарные механизмы.

Пара минут — и еще одно дерево упадет… а я не успеваю долететь, слишком много магии ушло в последнее время, да и осень — не мое время, наоборот…

Не успеваю…

Птицей пролетаю над лесом, так быстрее, только крылья начинают мерзнуть на холодном ветру, и дождь — уже не мой союзник, а враг.

Отращиваю прямо в воздухе густое оперенье, продолжая полет.

Я не успеваю!!!

Еще одно дерево, еще один мучительный крик — и вместе с ним в унисон кричу я, хриплым клекотом, задыхаясь на ветру.

Моя сила не безгранична… жаль.

Я не смогу их спасти… вот если бы пару месяцев назад, летом…

Прекратите!!! Нет!

Вместе с соком из ран дерева, в моем сознании, капает и моя кровь.

Я слабею. Мой лес кричит о помощи, разными голосами… и с каждым криком тело пронзает боль.

Нет! Ну пожалуйста… хватит…

Снова крик падающего дерева — и, не выдержав, ломается крыло.

Я падаю вниз.

Больно.

Люди…

Что же вы творите…

Глава 3. Выбор

Тишина падает завесой — для одних спасение…

А для других — досадное промедление.

— Что ты натворил! И не отпирайся, мы знаем, что это ты, больше некому. Какого… ты все сломал?!

Удар — и он падает на колени, чтобы тут же получить еще и в лицо.

Парень молчит. Шестеро здоровых мужиков, они не поверят в сказки, даже если увидят их своими глазами… и его объяснения покажутся им полным бредом. Значит, нужно молчать.

Снова удар, мысли путаются, и в голове остается только одно.

Картина волшебной поляны, радуга — и разноцветные искры в русых волосах.

Только это помогает держаться. И осознание, что он сделал правильный выбор.

…Удары прекращаются неожиданно.

Перевернувшись на бок, парень открывает глаза — чтобы увидеть воронку смерча над деревьями.

Рабочие, чертыхаясь, бегают по площадке, собирая инструменты. Кто-то, плюнув на все, пытается завести машину.

Парень с трудом, но злорадно, улыбается разбитыми губами — машины тоже были в списке жертв его партизанской деятельности.

…Она появляется неожиданно — из-за стоящего рядом дерева, и тут же начинает тянуть его за руку, заставляя зашипеть от боли.

— Вера…

— Пойдем! Скорее! Нужно спешить!

Они не успевают. Всего на секунду.

Черное небо обрушивается на землю.

***

Я лежу на земле, снова приняв человеческий облик… Не крылья — руки — бессильно цепляются за траву. Рядом суетится Заяц, бегает медвежонок, которого я недавно вылечила от простуды, охает его мать — она до сих пор, каждый день, благодарит меня за его спасение.

— Ну пожалуйста… вставай… всё будет хорошо, — всхлипывают они.

Я смотрю в небо.

Я столько раз спасала их. Может, это безнадежно? Может, этому все равно придет конец?

Срубят деревья.

Выжгут все до пепелища.

Убьют животных…

Тех, что сейчас тычутся носиками в мои ладони, лижут руки, умоляя встать.

Пальцы сами собой сжимаются в кулаки.

Под кожей сначала слабо, затем все сильнее, начинают разгораться золотые нити.

Вырастают когти, и меняется цвет глаз.

Нет.

Не позволю.

Они будут жить.

И тогда вдруг тянутся ко мне ветви деревьев, обнимает зелеными ладошками трава — и начинает вливаться в мои вены сила.

Сила моего леса, щедро, самоотверженно спасающая меня.

Сейчас мне не нужно протягивать руки… вихрь рождается сам.

И воронка смерча черной угрозой летит к захватчикам.

В первую очередь — я уничтожу их машины. Злое железо и сталь, орудия убийств моих деревьев.

А затем… будет очередь самих убийц.

***

…Они открывают глаза от внезапной тишины.

Разноцветными искрами отражается радуга в золотистой воде озера, единственного в своём роде. Выглядывает из-за кустика любопытный Ежонок. Облегченно вздыхая, отряхиваются от пережитого стресса деревья и цветы.

И играет солнце в золотистых прядях, отражаясь в синих глазах…

— Что произошло? — Дмитрий оглядывается по сторонам, — был ураган, а потом… Почему мы здесь?

— Не всё ли равно? — улыбается девушка, — она спасла нас. Теперь всё будет хорошо.

Парень улыбается в ответ, протягивает руку — и бережно касается её волос, любуясь солнечными бликами.

…Покачав головой, я перелетаю на другое дерево, мысленно окидывая взглядом лес в поисках свободных полянок.

Похоже, скоро придется этой парочке отдельную избушку строить…

ЧАСТЬ 2. ПЕРЕРОЖДЕНИЕ

Глава 1. Зов

Кажется, я кричала.

Вернее, мне казалось — крик, но из горла вырывался лишь хрип.

Люди вернулись. С огнём… безжалостной местью за свой провал.

Именно сейчас! Ну почему так?! Так не вовремя, как раз перед самой зимой!

Осень медленно уступала власть зиме, а я теряла силы, и серебряные пряди свидетельством моего поражения сверкали в волосах…

Я не смогла. Не успела.

И проиграла.

Снова — крик, попытка освободиться, когти лезвием разрезают кожу, и взволнованный голос Веры сквозь это безумие:

— Держи её, крепче!

Больнобольнобольнобольно… и больше ни одной мысли.

— Не дай ей вырваться!

Ну зачем… за что… предатели, пустите, я должна быть там… Там, где погибает мой лес.

Я должна разделить его судьбу.

Ведь даже у людей капитан не покидает свой корабль — никогда.

Звериным оскалом, полурыком-полустоном, с яростным огнем в глазах, чувствуя, как каплями расправленного золота вытекают остатки силы:

— Отпустите меня!

Вера бесстрашно наваливается на меня всем телом, прижимая к земле. Дурочка, ну что ты творишь, уходи, спасайся сама…

А в этот момент люди разжигают костер… и дикое пламя мчится по моему лесу.

Я замираю — на полувздохе. Цепенеет тело, а в глазах отражается злой, чужеродный огонь. Девушка что-то кричит — но я ничего не слышу.

Агония погибающих деревьев — оглушая, разными голосами… ведь у каждого дерева свой, неповторимый голос. Они умоляют меня прекратить этот кошмар, умоляют спасти.

Потерпите… совсем немного… ведь я готова на всё, чтобы прекратить мучения.

Абсолютно на всё.

Я закрываю глаза.

— Нет! Не делай этого! — что-то почувствовав, Вера пытается предотвратить мою жертву, отчаянно, напрасно.

Но мне сейчас всё равно. Я знаю, что должна сделать. Нужно лишь усилие воли и мое согласие…

Я с улыбкой возвращаю когда-то подаренную мне силу земле.

Прозрачным пушистым одеялом падает на лес тишина… Укрывает спасительной пеленой, останавливая пожар.

И огонь медленно затухает… Оставляя выжженные раны на земле и деревьях — ведь у меня нет силы, чтобы залечить их.

Нет силы на исцеление деревьев — даже самой себя.

У меня вообще больше нет силы.

Снова — закрывая глаза — я вижу солнце, оно приближается, ласково согревая светом, проникая сквозь тело.

Вера что-то кричит, кажется, плачет, и горячие капли падают на мое лицо. Парень судорожно вздыхает, отпуская наконец мои руки.

Ребята… да успокойтесь, ну что вы… ведь я не человек. Душа леса… обретшая форму, а затем, незаметно для себя, и личность. Но кто я — если нет взрастившего меня леса?

Вера плачет — на груди у парня, который бережно прижимает её к себе.

Не плачь… мне так хочется сейчас её утешить.

Странно… только сейчас понимаю, как сильно к ним привыкла. И полюбила — так, как могу…

А вот такой любви, как у них, земной, живой, солнечной — я никогда не испытывала.

И сейчас почему-то ощущаю странную горечь и сожаление.

…Застывший в неподвижности лес вдруг что-то тихо шепчет…

Тихий, почти неслышный, даже мне — зов.

Из последних сил лес продолжает повторять чье-то имя…

***

…Зверь услышал. И отозвался. Ведь он просто не мог не прийти.

Несмотря на инстинкт самосохранения. Несмотря на более удобный путь в долину.

Деревья тихо, из последних сил, умоляют его спешить. Говорят, что он сейчас очень ей нужен.

Кому — ей, он не понимает.

До тех пор, пока…

…Я услышала его бег издалека. Удивительно, как я вообще могла что-то слышать.

Мои деревья позвали — и он помчался на зов. Зачем? Не понимаю.

Длинный прыжок — и Зверь оказывается совсем рядом. Сквозь прикрытые веки я восхищенно рассматриваю сильное тело, покрытое темной шерстью — надо же, какие интересные экземпляры водятся за пределами моего леса…

Но это ничего не меняет.

Вздохнув, я уже готова вернуться в деревья, растворившись в них до следующего рождения… но тут огромные лапы с силой надавливают мне на грудь.

Эта зверюга посмела на меня сесть!

От возмущения я широко раскрываю глаза — и разрядом тока ударяет меня его взгляд.

Он видит меня насквозь. Все мысли, прошлое, настоящее, все мечты и сомнения…

Это пугает. Сбивает с толку.

И совсем не вовремя.

— Уходи… — шипением с губ, — ты мешаешь.

Зверь продолжает смотреть в мои глаза. Не двигаясь.

— Ты не понимаешь! — пытаюсь объяснить, невесть зачем, — я не смогла спасти мой лес… значит, должна уйти с ним.

Вера и Дмитрий ошеломленно наблюдают за нашим противостоянием.

— Отпусти… — еще тише, — я все равно никому больше не нужна.

Зверь придвигается ближе, вплотную, касаясь мордой моей щеки, я слышу биение его сердца, громкое и уверенное.

Он прикрывает глаза… и вдруг начинает происходить что-то невероятное.

В мое тело вливается энергия и сила — совсем другая, незнакомая — не прозрачной родниковой водой, а огненной волной кипящей лавы, жизненная энергия живого существа, щедро отдающего её мне.

…Я снова кричу, чувствуя, как сползает золотистая кожа, а под ней начинает расти розовая, теплая и беззащитная.

Исчезают золотые нити — с болью.

Зверь продолжает смотреть в мои глаза, вновь сменившие цвет — на обычный зеленый.

Я почему-то вижу сквозь него мужчину с усталым взглядом темно-синих глаз…

А затем отключаюсь.

Глава 2. Надежда

…Пробуждение оказывается довольно необычным. Дико раскалывается голова — незнакомое ранее чувство. Пожалуй, обошлась бы без таких ощущений.

Открыв глаза, я со стоном поднимаю руку к глазам… и застываю.

Обычные пальцы — без когтей. Покрытые розовой — человеческой — кожей.

— Проснулась? — мужчина подходит ко мне, садясь на краешек кровати, — хочешь есть?

Я отвечаю возмущенным взглядом — но в этот момент понимаю, что действительно голодна. И беспомощно смотрю на незваного спасителя.

Он понимающе кивает — и спустя минуту возвращается с тарелкой чего-то густого, издающего притягательный запах, и протягивает её мне — вместе со странным металлическим предметом.

«Ложка» — подсказывает память название из человеческих книг.

— Ешь. Тебе нужны силы.

— Зачем? — я буравлю его взглядом — не понимаю, совсем не понимаю людей. И, за редким исключением, не люблю.

— Например, чтобы спасти твой лес. Ты же этого хочешь?

Моя рука против воли хватает его за запястье:

— Как?.. Ты знаешь?..

— Я- нет, — мужчина спокойно высвобождается из захвата, — но знаю того, кто может тебе помочь. Вот поешь — и я все тебе расскажу.

И нагло вливает в мой приоткрывшийся от возмущения рот ложку своего варева.

Авторское междуглавье

…Она приходит ко мне в грёзах — шорохом осенних листьев, пением птиц, предчувствием — предвосхищением скорой зимы в воздухе сентября.

Она рассказывает — свою историю, полную приключений, жажды жизни, любви…

Я закрываю глаза — и вижу их вместе. Огромный зверь, черная шерсть и желтые глаза — и девушка с тонкими чертами лица, длинными светло-русыми волосами, сияющими на солнце рыжиной и зелеными глазами.

Она сидит рядом со мной на скамейке в парке, обхватив колени руками, и выжидающе смотрит сквозь завесу волос… Она хочет, очень хочет, чтобы я продолжала писать.

Это правда, что рассказы и их герои выбирают нас, авторов, а не наоборот.

В ответ на эту мысль срывается с дерева листочек, падая на землю совсем рядом, прощальным подарком уходящей осени, которая никогда больше не повторится, ведь следующая будет совсем другой…

Я продолжу писать. Только подсказывай слова.

***

…Он просыпается внезапно, от легкого шороха, я даже не успеваю взяться за ручку двери.

Быстрое движение — и Зверь преграждает мне путь, пока еще в человеческом облике, но постепенно вспыхивают в глазах золотые искры, вытягивается зрачок…

Странно, но мне не страшно. Видимо, последние события напрочь лишили инстинкта самосохранения, сожгли — вместе с лесом.

— Куда собралась, ночью? — хриплый голос, не скрываемая усмешка — и почему-то меня это раздражает.

Кажется, он не совсем понимает самого главного. Я привычно пытаюсь выпустить когти, давая ярости выход… но не тут-то было.

Не получается.

Неверяще смотрю на пальцы. Перевожу взгляд на мужчину, наконец вспомнив о его вопросе:

— Ухожу. Моё место — рядом с моим лесом.

— На пепелище?

Слово вновь вызывает в памяти падающий на землю пепел… Ярость разгорается, неожиданно для меня самой. Да как он смеет меня задерживать, он, человек!

— Я здесь уже неделю, — пытаясь сдержаться, сквозь зубы, — только и делаю, что сплю и ем. А в это время, наверное, добивают мой лес… Рубят деревья… Ты обещал мне помочь, но вы, люди, не умеете держать слово. Поэтому — уйди с моей дороги!

Долгие секунды, заполненные вязкой, полной необъяснимых и непонятных мне эмоций, тишиной. И, наконец — сухо, отрывисто:

— Я тебя не держу.

Его глаза темнеют, зрачки вновь меняют форму. Звериная сущность, словно взятая за поводок жесткой рукой хозяина, прячется в глубине. Мужчина отходит от двери, прислоняется спиной к стене и продолжает:

— И я не забыл о своем обещании. Но тебе нужно было набраться сил, путь будет непростым.

— А ты пойдешь со мной?

Вырвалось. Даже замаскировать надежду в голосе не получилось.

— Конечно. Одна ты не справишься.

Я собираюсь с силами — и все-таки задаю давно мучавший меня вопрос:

— Зверь, а зачем тебе все это?

Он чуть морщится от такого обращения. Вздыхает, и, отойдя от двери, садится на кровать. Затем поднимает на меня взгляд:

— Это было много лет назад, хотя тебе они, наверное, показались мгновением. Ты, возможно, даже не помнишь ту встречу… Зато я никогда не забуду. Как и то, что я должен тебе — жизнь.

Легкой невесомой пряжей начинает виться рассказ…

А в моей, совсем иной памяти, открывается дверь в тот день.

…Снежно-белое поле, уснувшие деревья, любопытный зайчик, испуганно прижавший ушки за деревом. Он рассказал мне о том, что здесь произошло, и показал полянку.

…Капли крови на темной шерсти и снегу вокруг, тяжелое дыхание, с хрипом вырывающееся из груди, и оскал — от безнадежности и отчаяния. А рядом со зверем — охотники.

Двое. С ружьями. Ничего не боясь. Совершая жестокое убийство беспомощного животного.

Я больше не могу смотреть на такое безобразие.

Взгляд в затянутое тучами небо — и начинает падать снег, такой крупный, что уже минуту спустя ничего не видно. И лишь капли крови укрывает-стирает белоснежная пелена.

Мужчина продолжает — и я вижу золотое озеро, яркие лучи солнца — и саму себя, с белоснежными локонами на плечах, склонившуюся над ним.

Вижу его глазами, как загораются под моей кожей золотые нити, отражаются искрами в глазах — и зверь заново рождается, получая новую силу.

Как же я могла… не узнать его?

— Я обязан тебе жизнью, — он встает и подходит ближе.

— Ты вернул долг.

— Не полностью. Лес — часть тебя… Я помогу его спасти. И, как уже сказал — я тебя не держу. Я помогу — только если ты мне доверишься.

Я поднимаю взгляд — он сам понимает, о чем просит? Доверять человеку — после того, как люди сожгли мой лес?

Доверять… слово эхом отозвалось в памяти.

Я помнила их — всех, кто доверил мне свои жизни и жизни детенышей. Помнила — и не только их.

Мой лес, в который вторглись охотники — и беспомощный, истекающий кровью зверь.

Тот, что сейчас стоит так близко, и просит ему довериться.

Довериться — человеку. Довериться — зверю.

Так сложно, и так просто. Не будь в нем звериной половины, решиться мне было бы гораздо труднее.

Но было что-то такое в синих глазах, что роднило меня с ним, словно он тоже разделял мою любовь к лесу, тоже мчался лунным призраком вдаль по ночам и жадно пил звездный воздух.

Жажда жизни, любовь к жизни — не спутаешь ни с чем. Особенно если в венах течет расплавленным золотом тот же огонь…

Я решаюсь сказать всю правду:

— Вроде бы и не должна… но я тебе верю. Нравишься ты мне, почему-то.

От удивления темные глаза широко распахиваются, и оборотень выглядит настолько комично, что я, не удержавшись, фыркаю от смеха. Правда, не совсем понимаю причины такой реакции — я что, неправильно выразилась?

Пока я размышляю, мужчина приходит в себя:

— Раз уж тебе стало лучше, предлагаю выспаться и отправиться утром. Только нужно подобрать подходящую одежду.

— А что не так с… — впервые за долгое время… нет, вообще впервые, вода озера не в счет, я смотрю на себя в зеркало на стене.

Ох…

Нет, не так.

ОХ!!!

Это я?!

Да фиг с ней, с одеждой, мужская рубашка выглядит вполне прилично… Но вот остальное…

На меня ошеломленно смотрит мое отражение — невысокая бледная девушка с огромными зелеными глазами, черными бровями… и пепельными волосами. Абсолютно серыми.

Я оторопело прикасаюсь к голове.

— Они стали такими, когда горел лес… Ты что-то сделала, потушила пожар, но сама почти исчезла, было очень трудно тебя вернуть, — за моей спиной в отражении появляется Зверь, и я невольно перевожу взгляд на него.

Глаза оборотня посветлели, став ярко-синими… но ощущение, что смотришь в бездну, не исчезло. Загорелая кожа, резкие, словно высеченные из камня черты лица — но привлекательные именно этой резкостью, хищной и чуть пугающей даже меня. Спутанные черные волосы — и я сейчас завидую их цвету.

Он ловит мой взгляд в отражении.

Голос звучит хрипло, но я должна сказать:

— Спасибо. За то, что вернул.

Он молча улыбается в ответ, и меня словно согревает что-то изнутри, а бледное лицо в отражении вдруг розовеет.

Я что, покраснела?! Что за чудеса происходят…

— Давай спать, — мужчина направляется к своей кровати, а я почему-то краснею еще больше.

Помотав головой, вытряхиваю ненужные мысли и ложусь в постель — на другом конце комнаты.

Засыпаю… и впервые вижу сон.

…Лес, зеленый и полный жизни, солнечного света и тепла…

Я смогла. У меня получилось его возродить.

Я должна радоваться — ведь за спиной любимые крылья, на волосах сплетенная бабочками корона из цветов, и во мне снова есть сила…

Я должна радоваться…

Но стоит посреди поляны высокий мужчина с темными глазами, стоит на коленях, не замечая меня, и что-то тихо шепчет…

Словно чего-то ждет.

Сон разлетается вдребезги от шаловливого солнечного лучика, видение постепенно меркнет, отдаляясь…

***

— Вот, возьми, — мужчина протягивает мне какое-то тряпье, — женской одежды здесь нет, все-таки хижина лесника, к тому же заброшенная. Но на первое время сойдет.

Я скептически хмыкаю, рассматривая выцветшие штаны из грубой ткани, непонятного цвета рубашку и большую куртку. Пожав плечами, сажусь на постель, чтобы переодеться — и смущенно замираю.

Оборотень резко отворачивается, отходит к двери, сосредоточенно роется в большом рюкзаке, проверяя, всё ли на месте.

Я стягиваю рубашку… его рубашку, понимаю только сейчас. И подношу к лицу, стараясь запомнить запах — леса, деревьев, запах дождя… с вкраплением резких ноток запаха, непривычного для меня.

Поднимаю голову — и встречаюсь с глазами оборотня в зеркале.

Мужчина медленно, но верно краснеет. Отводит глаза и снова берется за сумку.

Он что… подглядывал за мной?!

Я со скоростью света натягиваю на себя новую одежду.

В этот неловкий момент дверь распахивается.

Мужчина реагирует рефлекторно. Зарычав, он загораживает меня спиной, готовясь к бою с неизвестным противником.

И растерянно замирает на месте. Опускает взгляд вниз…

Презрительно фыркнув, Заяц смело обходит его и бросается ко мне. Обхватывает лапками колени, прижимается мордочкой…

Смеясь, я беру его на руки и крепко обнимаю. Затем чуть отстраняю:

— Как ты нас нашел? Давай, рассказывай.

Всплеснув лапками, Заяц укоризненно смотрит на меня — а зачем начинает что-то рассерженно лопотать.

Вначале мне кажется, что у меня неладно со слухом. Но мужчина смотрит на пушистого также растерянно… и тогда я понимаю.

Сила покинула меня, а с ней и способность понимать речь животных.

Когда Заяц в пятый раз что-то мне выговаривает, так и не дождавшись реакции, я с грустью качаю головой:

— Прости, пушистик. Я не понимаю.

Заяц расстроенно смотрит в мои глаза, затем вдруг вскакивает — и лапками тянет меня за собой, к двери. Безрезультатно.

— Я не могу пойти с тобой. Нам со Зверем нужно отправиться в путь, он может помочь нам спасти лес, вернее, знает того, кто может…

— Может, хватит? — не выдерживает вдруг мужчина.

— Хватит что? — не понимаю я этих людей, ну чего взбесился…

— Хватит меня так называть. Меня зовут Ярослав. Можно Яр. Но не Зверь!

— А почему? — меня искренне удивило, что он, оказывается, обижался на Зверя.

— Потому что! У людей принято называть друг друга по имени. Кстати… — мужчина с нездоровым любопытством рассматривает меня в упор.

Мы с Зайцем недоуменно переглядываемся.

— Тебе нужно придумать имя. Как-то же я должен к тебе обращаться.

Предложение повергает меня в ступор:

— Так это же у людей! При чем здесь я?

— А кто ты сейчас, по-твоему?

Ступор усиливается. А затем в голове внезапно проясняется.

…Когда я отдала силу лесу… там, у озера… оборотень поделился со мной своей — живой, огненной… человеческой.

Так вот почему всё иначе.

Я — всего лишь — человек…

Нет. Не хочу сейчас об этом думать. Срочно нужно переключиться.

— Яр… — поднимаю на него взгляд, — я не знаю человеческих имен. Помоги, а?

Мужчина улыбается. Подходит ко мне и садится рядом. Заяц раздраженно двигается, уступая ему место.

— Душа леса… — он смотрит в мои глаза, и снова я чувствую, что все мои мысли и чувства для него — не загадка, — когда я впервые тебя увидел, ты была само воплощение жизни, в твоих глазах было столько любви к жизни, любви к лесу… Знаешь, с латинского Vita — это жизнь. Может быть — Вита? Как тебе?

Оборотень сидит так близко, что мои мысли начинают путаться. И совсем не хочется отодвигаться. Совсем.

Рядом недовольно ворчит Заяц.

— Подходит, — взяв себя в руки, тихо отвечаю я, — правда… мне очень нравится.

Наступившую уютную тишину нарушает ушастый, вскакивая с постели и направляясь к выходу.

— Нет, пушистик, — протестую я, — мы не можем взять тебя с нами, это опасно.

Заяц надменно фыркает — и демонстративно залезает в рюкзак оборотня.

— Похоже, выбора у нас нет, — резюмирует тот.

***

Кружатся в воздухе листья в печальном осеннем вальсе, медленно ложатся на землю — еще одним фрагментом узорчатого, разноцветного ковра, заботливо сотканного Королевой Осени холодными вечерами…

Зябко поежившись, Вера отходит от окна и невидящим взглядом смотрит в пол.

— Вера, да успокойся ты, — не выдерживает Дмитрий.

Подходит к девушке, обнимая за плечи, заставляет посмотреть в глаза:

— Не переживай. С ними всё будет хорошо. Я почему-то верю в это…

— Хорошо?! Здоровенная зверюга вдруг стала человеком, а затем унесла её куда-то, не сказав ни слова!

— Но перед этим спасла ей жизнь.

Вздох, раздраженное передергивание плечами:

— Знаю. Но всё равно волнуюсь.

Парень понимает, что момент не подходящий, но тем не менее начинает вновь уже набивший оскомину разговор:

— Милая, мы здесь уже неделю. В деревне больше никого не осталось. Лес… ну ты сама видела, что там… Нам опасно здесь находиться.

В ответ — молчание.

— Вера, ну посмотри на меня.

Девушка поднимает на него печальные глаза, и парень мягко, но настойчиво продолжает:

— Рабочие ушли, испугавшись того, что произошло… но это простые люди, трудяги, и их легко заменить. Я был в городе, слышал, нанимают новых. Работы скоро возобновят. Вера… Они вырубят лес, понимаешь? Мы ничего не сможем сделать… лес и так уже почти мертв.

— Нет! — хрипло, отчаянно, но с такой силой, что парень отшатнулся.

Девушка открывает дверь настежь, позволяя холодному ветру ворваться в комнату.

Она замирает на пороге — тоненькая, дрожащая на ветру, и Дмитрий почему-то вспоминает увиденную однажды в лесу березку — с тонким станом, ажурными листочками, такую хрупкую… и то, как, почти касаясь земли под ураганными порывами, она не сломалась, выжила, злой вьюге наперекор.

…Вера оборачивается, и в прозрачных, обычно таких солнечных, глазах внезапно мелькает сталь:

— Я знаю, она вернется, чтобы спасти лес. И мы должны быть здесь, чтобы помочь ей, понимаешь?!

— Понимаю.

Дима устало прикрывает глаза рукой, признавая своё очередное поражение в споре. Подходит к девушке, прикрывая дверь:

— Не стой на ветру. Простудишься.

И улыбается, заметив, как теплеет в ответ её взгляд.

Глава 3. Путь на двоих

Яр повесил на дверь избушки замок, аккуратно положив ключ на прежнее место — в едва заметную щель в досках крыльца. Заброшенный дом, в котором не жили уже несколько лет — он стал для нас временным, но довольно уютным пристанищем.

Заяц что-то недовольно сопел в рюкзаке, напрочь отказавшись идти на своих четырех. Видимо, он боялся, что мы его где-нибудь постараемся потерять.

Осень несмелыми шагами тихо уходила за горизонт, оставляя на прощание разноцветье листьев на пожелтевшей траве, а в воздухе чувствовалось приближение её суровой, но справедливой сестрицы Зимы.

Несколько дней — всего несколько дней пути, и я узнаю ответы на все вопросы. Вернусь в лес — и сделаю всё возможное и невозможное, чтобы его возродить.

Вернусь в лес…

Украдкой бросив взгляд на оборотня, проверяющего, закрыты ли ставни, я тут же отвернулась. Мне только сейчас пришла мысль, что, скорее всего, по окончании нашего путешествия я его больше не увижу. Яр отдаст долг — и будет свободен. От меня. И от кучи связанных со мною проблем…

К горлу подкатил комок, в глазах совершенно неожиданно защипало. Реакция тела удивила меня саму, и я тут же постаралась принять невозмутимый вид — встретив удивленный взгляд мужчины:

— Вита, ты что?

— Всё нормально, — поспешила заверить я — и тут же шмыгнула носом, испортив весь эффект.

Яр быстро подошел ко мне, внимательно всмотрелся в лицо:

— Ты что, заболела? Говорил же, не нужно было холодную воду пить.

Он приложил ладонь к моему лбу, и я почувствовала, как глаза тут же начало немилосердно жечь. Такое искреннее проявление заботы оказалось для меня чем-то новым, неожиданным… ведь я привыкла, что это я забочусь о лесе — а не наоборот. Раньше я вообще себя от леса не отделяла…

— Яр, всё хорошо, правда. В глаз что-то попало, наверное.

Да, дурацкое оправдание, но я где-то что-то подобное читала в одном из тех романов, что приносила мне Вера. Правда, сейчас это прозвучало как-то совсем глупо.

Мужчина не стал настаивать и уличать меня в обмане. Неопределенно хмыкнув, он взял ошарашенную меня за руку и потянул за собой:

— Хорошо. Тогда пойдем, нечего нам тут стоять… Пора выдвигаться.

Непонятная печаль в его голосе заставила меня присмотреться к Яру повнимательнее.

Напряженные плечи, замкнутое лицо, сведенные брови… словно что-то гнетёт, не дает покоя… Почувствовав взгляд, мужчина обернулся, чуть сжал мою руку — и отпустил.

— Вита, не отставай.

И я сразу ощутила проникающий даже сквозь теплую куртку холод. Словно он уже — мысленно — со мной прощался.

***

Последние несколько часов мы шли по дороге, ведущей сквозь редкие деревья. Пару раз мимо пролетали автомобили, но, видимо, мы не внушали доверия — никто из водителей не затормозил.

Небо затянуло тучами — и наконец, словно смирившись с необходимостью уступить власть осени, заморосил редкий дождь.

Натянув на голову капюшон, я уныло брела следом за Яром, стараясь ни о чем не думать. Особенно — об утекающем сквозь пальцы времени… О том, что с каждой минутой его становится все меньше и меньше, и я так боялась вернуться в лес — и понять, что опоздала, промедлила, нужно было быстрее, быстрее бежать…

Рев мотора — сначала тихий, затем все усиливающийся — раздался за нашими спинами.

Мужчина остановился, на его лице появилась странное, незнакомое мне выражение — словно предчувствие чего-то не очень хорошего. Взяв меня за руку, он поплотнее надвинул мне на лицо капюшон и заставил идти ближе к обочине.

Рев мотора приблизился.

…Эти железные штуки я уже видела раньше — иногда мимо леса проезжали на таких вот двухколесных машинах. Мотоциклы… вроде бы так они назывались, Вера мне о чем-то подобном рассказывала — хотя она тоже видела их только издалека.

Но вот сейчас они были ближе некуда.

Трое рослых мужчин, с бородами, в черной кожи с эмблемами на спинах, сбавили скорость, проезжая мимо нас.

Медленно, очень медленно, перебрасываясь шутками, они ехали рядом с нами. Рука Яра крепко сжимала мою — и почему-то это служило еще одним поводом для насмешек. Оборотень стискивал зубы и притворялся немым и глухим.

А мне почему-то было очень страшно, словно его предчувствие передалось и мне тоже.

Наконец мужчинам надоело, и они прибавили скорость. Еще минута — и мы бы их никогда больше не увидели.

Но именно этот момент выбрал ветер, чтобы сорвать с меня капюшон.

Длинные пряди расплескались на ветру, открывая лицо взору так некстати обернувшегося наездника.

— Да это девчонка!

Его выкрик и последующие грубые шутки услышала даже я.

Мотоциклы резко затормозили. А затем развернулись — перегородив нам дорогу.

Ярослав выругался. Предчувствие оказалось верным — от мужчин так и веяло грубой силой и привычкой к вседозволенности. К тому же нездоровый блеск в глазах — или пьяны, или обкурились. А может, что и похуже.

— Парень, отойди, — усмехнулся идущий впереди, — мы же только посмотреть. Не лезь на рожон.

— Тебе что, жалко? — сплюнув, добавил второй.

А третий просто смотрел на меня — и улыбался, и почему-то от этой улыбки мне было гораздо страшнее, чем от остальных парней вместе взятых.

Еще хуже мне стало, когда я разглядела в руках мужчин железные палки.

— Отойди, — повторил главарь.

Ярослав вышел немного вперед, загородив меня от взглядов.

И всё. Но стало ясно, что сдвинуть его с места будет непросто.

Мужчины переглянулись — и усмешки обезобразили и без того непривлекательные лица.

Они набросились все сразу — слаженно, привычно.

И в унисон обрушился на землю ливень — внося свою лепту в начавшийся бой…

Здесь не было красивых ударов, эффектных разворотов… это была схватка дикого зверя — и напавшей на него своры гончих, озлобленных, с пеной у рта и безумием в глазах. Почуявших кровь и не желающих отступаться от добычи.

Удар в пах, добивание коленом в лицо, кулаками по согнутой шее — на войне не до благородства, Яр это понимал. Тело вспоминало все изученные ранее приемы, действуя на автомате. Увидеть летящий в голову кулак, развернуться — и встретить противника ответным ударом в лицо. Согнуться от боли, не заметив вовремя удар в солнечное сплетение — но, через силу, выпрямиться — успев увернуться от серии в голову. Вырвать из рук самого нерасторопного палку — и, оскалившись, пойти на парней… стоп. Где третий?!

— Яр! — крик раскаленной иглой прорвался в затуманенный мозг.

Мужчина обернулся — вовремя, чтобы увидеть, как последний из троицы резко рванул Виту на себя, крепко держа за запястья.

— Отпусти… — шипением с моих губ, с ненавистью, желая разодрать это усмехающееся лицо на части.

Я видела, что оборотню приходится тяжело против двоих, и до последнего не хотела отвлекать… но, как только эта скотина схватила меня за руки, я совсем перестала соображать от страха, и закричала.

Парень усмехнулся мне в лицо, грубо ухватил за волосы, провел по щеке… а в следующую секунду он лежал на земле, крича от боли — из его запястья ручьем текла кровь.

…Зверь вскочил ему на грудь — и зарычал. Желтые глаза внимательно наблюдали за каждым движением жертвы, в них так явно читалась насмешка над слабостью врага.

Парень замолчал. Он смотрел, как медленно приближаются к его лицу длинные, изогнутые клыки.

Раздался рев моторов — это «друзья», правильно оценив обстановку, поспешно удалялись прочь. Я почему-то не сомневалась, что больше они к одиноким путникам приставать не станут.

…Лил дождь, смывая кляксы крови на грязном асфальте… падали капли на лицо парня, на морду зверя…

Всегда ненавидела запах крови…

— Яр… — тихо, почти шепотом, но он услышал.

Зверь поднял голову — и я попятилась. Желтые звериные глаза — и никакого признака человеческого разума. Он что… сошел с ума?!

— Яр, пожалуйста, мне страшно!

Зверь чуть повернул голову набок, прислушиваясь. Потом вдруг спрыгнул с груди парня — и пошел на меня. Незадачливый бандит тут же поднялся на ноги и, зажимая руку, побежал куда-то в посадки рядом с дорогой, бросив тоскливый взгляд на мотоцикл, стоявший слишком близко к оборотню.

Я отступала до тех пор, пока не споткнулась о железного коня — и неожиданно оказалась на земле…

Зверь приблизился вплотную ко мне, чуть оскалил клыки… но не зарычал.

— Яр, ты меня пугаешь, да что с тобой, очнись! Ну пожалуйста…

Мне пришло в голову, что я ведь ничего не знаю об оборотнях. Они встречались так редко, что считались скорее страшной сказкой…

Я ничего о них не знаю… а вдруг он больше не станет прежним?! И я его… потеряю?!

Меня словно окатило ледяной водой — в довершении к ливню.

— Яр, ты же мне обещал, — я готова была сказать, что угодно, только бы подействовало, — ты мне обещал привести меня в лес, помнишь? Ты должен сдержать слово!

Зверь смотрел мне в глаза, не двигаясь… и меня вдруг начало трясти. В памяти всплыли знакомые синие глаза, улыбка на лице — он улыбался всегда с такой теплотой… и он так обо мне заботился… а я тут о каком-то обещании толкую… да наплевать… только бы он снова стал прежним… наплевать на всё остальное…

— Яр! — зверь встрепенулся, услышав отчаяние и панику в моем голосе, — пожалуйста, вернись ко мне, ты мне очень нужен… я так хочу снова тебя увидеть… пожалуйста…

Всхлипнув, я зажмурилась — и крепко обняла зверя за шею, уткнувшись лицом в теплую шерсть.

Падали на землю капли дождя, меня колотила дрожь, но было уже все равно. Я плакала навзрыд — впервые за всё свое существование, и было очень больно где-то на уровне сердца.

Я не сразу почувствовала, что изменилось… но когда его руки крепко прижали меня к груди — разревелась еще сильнее, уже от облегчения.

— Вита, всё хорошо, не плачь, — Яр гладил меня по спутанным прядям, пытаясь согреть своим телом, но колотило нас обоих.

— Я испугалась, — наконец подняв на него глаза, выдавила я.

— Я тоже, — серьезно ответил оборотень, вспомнив, что спровоцировало обращение, — ты в порядке?

Я кивнула, и Яр встал на ноги, помогая мне подняться.

Мужчина окинул взглядом мотоцикл — и на его лице появилась злорадная усмешка:

— Ну что ж… теперь хотя бы у нас есть средство передвижения.

И протянул мне шлем, улыбнувшись при виде моего ошарашенного лица. Пока я приходила в себя — еще и надел на меня свой рюкзак — из которого испуганно выглядывал Заяц, благополучно переживший все передряги в надежном убежище.

— Но… я не умею… — попыталась отвертеться, но не вышло.

— Зато я умею, — «утешил» он, — а ты держись крепче за меня — и всё будет нормально. Не волнуйся.

И сел на мотоцикл, выжидающе глядя на меня.

— Хм… ну ладно, — осторожно согласилась я, — но если вдруг свалюсь — я тебе этого не прощу!

— Держись крепче, — повторил он, улыбнувшись в ответ.

Я мертвой хваткой обхватила Яра за талию, прижавшись к его спине.

***

Ну, если подумать… было в этом что-то особенное, определенно было. Даже для меня, привыкшей к лесной тишине.

…Летящая вдаль дорога, дикая песнь ветра, соло мотора — и заходящее солнце, брызгами небрежно разлитых на небосводе красок. Бешено билось сердце, перехватывало дыхание — и я всё сильнее прижималась к спине оборотня, разделяя с ним этот сумасшедший, безрассудный полет в неизвестность.

С чувством выполненного долга ушел дождь, забрав с собой вереницу спутниц-туч, о нем напоминал только мокрый асфальт — и промокшая насквозь одежда.

Начинало смеркаться, ветер с новой силой набросился на нас, отчего я задрожала еще сильнее. Сбавив скорость, Яр наконец остановился.

— Замерзла? — хотя мог бы и не спрашивать, мой вид и так был довольно красноречив — мокрая одежда, бледное лицо, и клацанье зубами от холода.

Мужчина огляделся — рядом живописно раскинулся небольшой лесок, приманивая путников гостеприимной тропкой, уходящей вглубь.

Решившись, Яр забросал мотоцикл ветками, снял с моих плеч рюкзак, и привычно взяв за руку, повел по тропинке.

— К-куда м-мы идем? — имея в виду — зачем, поинтересовалась я.

— Греться, — лаконично ответил мужчина.

Придирчиво оглядев встретившую нас полянку, он достал из рюкзака пару теплых одеял, и, усадив меня на землю, начал собирать ветки. Несколько минут спустя рядом с нами потрескивал уютный костерок, Яр подбрасывал в него новые веточки, помогая разгореться сильнее. Оборотень задумчиво смотрел в огонь, в глазах отражалось пламя… и я не могла даже предположить, о чем он размышляет.

Становилось теплее, но я все равно никак не могла согреться.

— Вита, иди сюда, — наконец не выдержал мужчина моего устрашающего клацанья зубами. Он повернулся ко мне, окинул взглядом мое посиневшее от холода лицо — и протянул мне руку. Почему-то мне показалось, что этот жест значил намного больше, чем обычная дружеская поддержка.

Было невероятно тяжело заставить себя встать, я с трудом поднялась на ноги и коснулась его ладони. Яр мягко притянул меня к себе, усадив чуть ближе к пламени костра, и запахнул одеяло, укутывая нас обоих…

И стало так тепло и уютно, так спокойно… непривычно… чудесно…

Я почувствовала, как тяжелеют веки, исчезают мысли, остается только тепло… и ощущение сильных рук, согревающих меня… оберегающих…

…Заяц высунулся из рюкзака, подбежал к одеялу, попытался закутаться в него, неодобрительно глядя на парочку. Потом плюнул — и медленно подошел к Ярославу, вызывающе вздернув мордочку. Впечатление немного портил насморк и дрожь.

Мужчина усмехнулся — и чуть приподнял край одеяла. Пушистая мордочка расплылась в улыбке, Заяц тут же подлез под край полотна, прижавшись к теплому боку девушки, и блаженно закрыл глаза, согреваясь и начиная посапывать.

Оборотень не спал.

Плясали огоньки пламени в темных глазах, взлетали вверх искры костра… а он так и сидел всю ночь, бережно обнимая девушку с рассыпавшимся по одеялу пеплом волос, дважды сумевшую перевернуть его жизнь.

***

…Дом стоял на окраине города, укрытый от любопытных взглядов высоким каменным забором. Хотя домом назвать этот двухэтажный величественный особняк было бы скорее преуменьшением. Когда-то давно здесь жила семья русского князя, эмигрировавшего впоследствии во Францию. Особняк долгое время оставался пустым, по причине баснословной стоимости покупки, пока однажды в город не приехал незнакомец.

Темноволосый, пожилой мужчина с посеребренными сединой висками и странными карими глазами, цвет которых менялся, становясь иногда светло-карим, практически желтым, а порою черным… Лицо хранило заметный отпечаток азиатского происхождения — чуть раскосые глаза, смуглая кожа, и неуловимая с первого взгляда жесткость во взгляде, как у привыкшего повелевать.

Он купил развалины, нанял строителей и сделал из дома настоящую крепость — неприступную и надежно охраняемую наемниками, которых в городе прозвали Сворой.

Что происходило за каменным забором — никто не знал, и особняк старались обходить стороной.

…В полтретьего ночи в окнах горел свет, а в кабинете хозяина, перед массивным деревянным столом, докладывал последние новости начальник службы безопасности.

— Думаю, мы смогли его засечь.

— Неужели? — хозяин насмешливо поднял брови, — за пять лет — никаких новостей, а теперь вдруг нашли?

— Он был неосторожен.

— Рассказывай…

Несколько минут спустя, знаком позволив человеку сесть, хозяин задумался… Если всё это правда, а не просто пьяные бредни допившихся до белой горячки придурков, значит, Ярослав действительно где-то поблизости. И потерял над собой контроль настолько, что обратился на глазах у людей… с чего бы это.

Губы хозяина тронула недоверчивая улыбка — неужели, именно сейчас, его цель наконец будет достигнута…

— Найдите Ярослава и приведите сюда. Живым.

Последнее уточнение было поистине необходимо для его Своры.

Глава 4. Лес духов

— Мы почти пришли.

Я удивленно вскинула брови — на протяжении всего дня Яр был немногословен, мужчина полностью погрузился в свои раздумья, и общался со мной только по необходимости. С раннего утра мы ехали по дороге, остановившись лишь однажды, чтобы заправиться бензином и пообедать в придорожном кафе. Сейчас мы снова были в лесной чаще, куда меня уверенно, но словно очень неохотно, привел Яр.

Я не могла отделаться от мысли, что его что-то беспокоит… так сильно, что он не спит ночами, постоянно куда-то исчезает, и вообще — места себе не находит.

Все попытки выяснить, что же случилось, были безуспешны. Он неопределенно пожимал плечами и уходил в себя. В конце концов, я решила ему не надоедать, и с расспросами больше не лезла.

Поэтому последняя фраза, сказанная тихим, каким-то глухим голосом, застала меня врасплох.

— Яр… ты так и не рассказал мне, что это за место.

Мужчина помолчал… Прислонился к стволу дерева и отсутствующим взглядом уставился небо. Затем все-таки соизволил ответить:

— Это место силы. Когда-то друиды проводили здесь обряды, затем, спустя столетия, люди строили церкви… сейчас ничего не осталось. Люди забыли дорогу, и тропа заросла… на радость лесным духам. Они не любят чужаков.

— Духам?!

— Ну да. А что ты так удивляешься? Ты ведь и сама…

Он осекся. Вздохнул, провел руками по волосам, и отвел взгляд в сторону, не позволив мне прочитать эмоции.

Я встала с земли, отряхиваясь от опавших листьев. Подошла к нему, заставив посмотреть мне в лицо:

— Да, я тоже дух. Не человек. Была, по крайней мере. Ты это хотел сказать?

Это правда. Тогда почему мне так обидно?

Его зрачки, абсолютно черные сейчас, диковато смотрелись на побледневшем лице.

Мужчина больше не отводил взгляд — нет, он смотрел в мои глаза, чуть прищурившись, словно желая увидеть в них что-то…

— Знаешь… когда ты так близко, я об этом забываю.

Не сдержался — вырвалось, я поняла по чуть дрогнувшим зрачкам. Или впервые решил показать мне, что чувствует — и от силы эмоций в его глазах я задохнулась.

От печали… и чего-то еще — нежности, тоски… не знаю, я не разбираюсь в эмоциях людей, но мне вдруг стало так плохо, словно эхом отозвались во мне его переживания.

Не отдавая себе отчета, дотронулась рукой до его груди — и кожа под моими пальцами дернулась от легкого, почти невесомого прикосновения.

Яр замер. Затем коснулся моих волос, отвел пряди с лица… и мне почему-то расхотелось идти дальше. Остаться бы здесь… только чтобы он был рядом.

Тишина разбилась вдребезги от мелодичного смеха — журчанием ручейка рядом со мной.

— Она пришла… смотрите, какая красивая… пришла к нам…

Вздрогнув, я обернулась, и…

Поняла, что Яра рядом нет — а меня окружает вереница полупрозрачных существ. Больше всего они напоминали огромных бабочек — тонкие тела, красивые ажурные крылья и прекрасные глаза с длинными ресницами…

— Зачем ты пришла? — прошелестел один из духов, подлетая ко мне, — не уберегла свой лес… теперь хочешь погубить и наш тоже?!

Остальные духи заволновались и испуганно запахнулись в крылья:

— Погубить… она хочет нас погубить…

— Нет! — я почти выкрикнула, возмутившись таким предположением, — я пришла за ответами… Я хочу спасти свой лес! Пожалуйста, помогите…

Дух подлетел еще ближе, всмотрелся в моё лицо, почти касаясь его тонкими усиками… и следующий вопрос раздался уже в моей голове:

— На что ты готова, чтобы спасти свой лес?

Он копался в моих мыслях, перебирал воспоминания, рассматривал эмоции… я морщилась, но терпела…

Он искал правду, хотел знать, кто же я… и чего стою.

— Я готова на всё. Спасти лес — это всё, чего я хочу.

Казалось, ответ ему понравился. Следующий вопрос дух задал уже вслух, глядя мне в глаза:

— Только это? И больше ничего? Больше никаких желаний?

Он искусно выудил из моей памяти недавние воспоминания — моя ладонь на груди у Яра, его пальцы нежно касаются моих волос.

— Больше — никаких, — твердость в моем голосе понравилась мне самой. Дух растянул тонкие губы в подобии улыбки:

— Интересно… она и правда так думает… очень интересно…

Остальные духи захихикали.

Меня это начало по-человечески раздражать:

— Так вы мне поможете?

Духи собрались в кучку и зашептались. Наконец повернулись ко мне:

— Ты такая смешная… но ты нам нравишься. Мы расскажем тебе всё, что ты хочешь знать.

И я впервые за весь день облегченно выдохнула.

А в это время Ярослав, скрестив руки на груди, наблюдал за вальсом духов вокруг него.

— Ты разочарован?

Яр молчал, игнорируя насмешки.

— Мы же выполнили твоё желание, разве нет?

Он крепче сжал зубы, не поддаваясь на провокации.

— Ярослав… если не хотел её потерять, зачем ты привел её к нам? Посмотри…

Духи чуть замедлили танец — и в середине круга возник образ Виты:

— Спасти лес — это всё, чего я хочу… Больше — никаких желаний…

Мужчина не сомневался, что они показали ему правду. Несмотря на все свои недостатки, лесные духи просто не умели лгать.

И от этого было еще больнее.

Духи захихикали… им было так по-детски смешно…

Смешно наблюдать, как оборотень, наконец встретивший свою пару, не может её удержать.

***

Они исчезли внезапно — но еще долго звучал среди деревьев мелодичный смех…

Я потрясла головой, пытаясь прийти в себя, поднесла руки к лицу — и провела пальцами по небольшому прозрачному камню в моей ладони — в форме капли… или слезы. И эхом отозвались в памяти слова духа:

«- На изломе осени и зимы, когда упадет на землю первый снег, и камень станет красным, знай — это единственный день, когда ты сможешь спасти свой лес. Другого времени не будет, поэтому поспеши… осталось совсем немного. Всего несколько дней… зима уже близко.

— Но что мне делать, с камнем, когда окажусь в лесу?

— Ты все поймешь, камень сам тебе подскажет, только не опоздай…»

Я крепко сжала камень в ладони…

— Ты получила ответы? — голос Ярослава застал меня врасплох.

Мужчина стоял в нескольких шагах от меня, подняв лицо навстречу каплям дождя — осеннему подарку небес, так часто «радовавших» нас в последнее время.

— Да, — я вкратце передала ему слова духов и показала камень.

— Белый… — но темные глаза смотрели на меня, и я читала так ясно, словно слова были произнесены вслух:

«Подожди. Еще рано. Еще есть время…»

— Пока что… но осталось всего несколько дней… — отвечая на невысказанное.

— Значит, нужно возвращаться, — мрачно подвел итог Яр.

Он больше не сказал ни слова, помогая мне залезть на заднее сиденье мотоцикла и вновь надевая на мои плечи рюкзак.

Глава 5. Танец

Час спустя нас настигли сумерки, призрачной свитой теней приветствуя уход с небосвода усталого солнца, уступившего власть своей изменчиво-непредсказуемой подруге-Луне.

Именно этот момент выбрал мотоцикл, чтобы заглохнуть.

Несколько минут я наблюдала за безнадежными попытками Яра завести двигатель, затем за его метаниями вокруг мотоцикла, которые, впрочем, также ни к чему не привели.

В конце концов мужчина не выдержал — и выругался, заставив меня испуганно вздрогнуть.

— Нам нужно отдохнуть, — наконец его мысли перешли в конструктивное русло, — а также поесть и купить еды на остаток пути. С полчаса назад мы проезжали мимо деревни, пойдем, напросимся в гости… если пустят, конечно.

Я зябко поежилась от проделок хулигана-ветра, проникающего под теплую куртку. Мысль о ночлеге в тепле показалась настолько манящей, что на время отодвинула все прочие сомнения.

— Хорошо. Пойдем.

Снова — дорога, нестерпимо медленно уходящая вдаль под нашими шагами. Привыкнув, что попутчиков здесь не берут, Яр перестал даже пытаться остановить проезжающие мимо машины.

Мы просто шли вперед, но, наверное, казались такими несчастными, что один из водителей все-таки сжалился. Небольшой грузовичок притормозил в нескольких метрах, и водитель, чуть сдав назад, поравнялся с нами и высунулся в окно, любопытно всматриваясь в лица:

— Ребят, подвезти? Я в деревню, тут километров семь…

Не сговариваясь, мы синхронно закивали. Водитель усмехнулся, и открыл дверь, приглашая в кабину. С трудом, но мы все-таки смогли разместиться втроем, причем мне, как самой мелкой, пришлось практически сесть к Яру на колени.

Мужчины вели бессмысленный разговор о погоде, ранней зиме и прочей ерунде, под которую я незаметно для себя начала засыпать…

***

— Странная она у тебя, — шепотом поделился наблюдениями фермер, — какая-то… не такая, как все.

— Это точно, — усмехнулся Яр, — абсолютно не такая…

Отодвинув прядь пепельных волос, упавшую на лицо, мужчина накрыл девушку курткой, согревая. Она сонно засопела и как-то легко и привычно положила голову ему на плечо.

— Ну и куда ты её потащил, такую маленькую, да на дорогу, — отечески сокрушался фермер, — у нее ж и силенок-то маловато…

— У нас мотоцикл сломался, — почему-то решил оправдаться Яр, — и еда кончилась, вот в деревню и шли…

— Ааа… тогда понятно. Энти мотоциклы — вещь ненадежная… В деревню, говоришь, шли, — он бросил быстрый оценивающий взгляд на Ярослава, — ну тогда зайдете ко мне на ужин. Разносолов не обещаю, но горячим супом жена обязательно накормит. Согласен?

Яр ответил не сразу, пораженный таким искренним участием.

— Спасибо, — наконец, откашлявшись, тихо произнес он, встретив взгляд фермера.

Тот только отмахнулся:

— Да ладно, чего там… Кстати! Сегодня в деревне праздник урожая, осень заодно проводим, песни да пляски, как водится. Даже нам, старикам, интересно бывает посмотреть, а уж вам, молодежи, сам Бог велел…

— Да как-то… не до плясок нам сейчас.

— Эт ты брось, — фермер шутливо погрозил пальцев, — нужно радоваться жизни, пока молоды и влюблены… или ты не согласен?

Оборотень с трудом сглотнул вставший в голове комок:

— Согласен.

— Вот то-то.

***

Очнулась я от резкого толчка — машина, закряхтев в унисон с водителем, остановилась.

— Приехали, — жизнерадостный голос фермера ворвался в сонное сознание, окончательно пробудив меня ото сна.

— Пойдемте за мной, с семьей познакомлю… поедим, а потом и на праздник успеем…

— Праздник? Какой праздник? — шепотом поинтересовалась я у Яра.

— Праздник урожая, проводы осени, — с непроницаемым лицом ответил он, оставив меня в еще большем недоумении.

— Какой еще праздник урожая, — тихо, чтобы не услышал фермер, вскинулась я, — у нас нет времени, ты же знаешь…

— Знаю, — мужчина повернулся ко мне, и, чуть помедлив, решил сказать все начистоту, — знаю, как и то, что у нас с тобой осталось всего два-три дня. А после этого… скорее всего, мы больше не встретимся. Так почему бы, только на этот вечер, не забыть обо всем? И просто радоваться жизни?

В горле вновь стал комок, и в глазах привычно защипало. Я отвела взгляд — мне не хотелось, совсем не хотелось, чтобы он прочел мои мысли.

О том, как сильно мне будет его не хватать… О том, что неожиданно сама мысль о расставании причинила почти физическую боль.

— Хорошо, — наконец выдавила я, — давай попробуем.

***

— Какой хорошенький! — радостно взвизгнула младшая дочка хозяина, вцепившись в так неудачно вылезшего из рюкзака Зайца, — мама, можно, я его себе оставлю?

В глазах ушастого появился почти комический ужас, и он в панике забился в руках девочки.

— Даша, это чужой зайчик, отпусти его, — прикрикнула мама.

Нахмурясь, девочка разжала руки, и Заяц испуганно спрятался за ножку стула, привычно ища глазами хозяйку — и наконец нашел. Увиденное так его поразило, что он пропустил момент — и снова оказался в объятиях девочки…

Длинные волосы были заплетены в причудливую косу, спадающую на грудь. Талию обхватывал широкий черный пояс — подходящий к ярко-синему платью, волнами прикрывающему колени. Бледное лицо, чуть тронутое румянами и помадой.

Я смотрела на себя в зеркало — не узнавая. Эта девушка определенно не могла быть мной…

Люди в который раз меня поразили… Я привыкла видеть в них врагов, в крайнем случае — надоедливых существ, но сегодня… Не спросив, кто мы, лишь на секунду заглянув в глаза — хозяйка пригласила нас в дом, усадила за стол и угостила ужином. Младшенькая тут же дернула меня за волосы, и, не церемонясь, попыталась заплести что-то невообразимое, пока мать не унесла её в спальню. Критически окинув меня взглядом, женщина порылась в большом сундуке и извлекла ворох тряпья, оказавшийся тем самым платьем:

— Лет десять назад я в нем на первое свидание пошла… Держи. Тебе как раз будет.

— Зачем? — удивленно ляпнула я.

— Как зачем? На танцы сходите, развеетесь… Сегодня же праздник!

Не слушая моих робких попыток отказаться, она усадила меня перед зеркалом, быстро соорудив аккуратную прическу.

И вот теперь в отражение на меня смотрела незнакомка… которая имела полное право вести себя иначе, чем я.

Улыбнувшись, я чуть поправила упавшую на лицо прядь, выходя за дверь, где меня уже ждал оборотень.

Увидев меня, он застыл на мгновение, затем окинул взглядом мою фигуру, вернулся к лицу — и запоздало смутился:

— Ты выглядишь… иначе.

Фыркнув, я взяла его под руку — видела в том же старом романтическом фильме — и чуть не рассмеялась при виде его ошарашенного лица:

— Ну пойдем… танцевать. Правда, я вообще не представляю, как это делается…

— Ничего, — наконец пришел в себя Яр, — я покажу.

***

Этот мир определенно перевернулся с ног на голову — да так и остался в таком положении.

Я, душа леса, причудливой усмешкой судьбы обретшая плоть и кровь… стояла посреди заполненного людьми зала придорожного кафе, смотрела в ярко-синие глаза, позволяя музыке свободно течь по венам…

Быстрая мелодия уносила куда-то вдаль, разгоряченные тела вокруг сплетались в объятиях, но нас с оборотнем словно отделяло от других густая, полная мыслей и чувств тишина.

Я не слышала криков людей вокруг, не слышала смеха и веселых поздравлений друг друга с праздником. Моё сознание целиком и полностью потонуло в синей бездне — и снова, в который раз, мне казалось, что он читает меня так легко… как не получается у меня самой.

Всего один вечер… всего один танец.

Так непривычно, глупо и странно — для души леса. Так необходимо, волнующе, и огненно прекрасно — для человека.

Для меня…

Ярослав протянул мне руку — и мысли были легкомысленно отброшены куда-то в сторону. Просто потому что звучит музыка… и есть этот вечер, всего лишь вечер, но он есть, его никто у нас не отнимет.

Как не вычеркнет из моей памяти бездонные синие глаза…

Сильные пальцы нежно коснулись моей ладони, чуть потянули — и я неожиданно оказалась почти вплотную к оборотню. Но, едва ли не впервые, совсем не была против.

Ритмичная музыка уступила место медленной, плавной мелодии. Вокруг выстроились влюбленные парочки, в зале погас свет, и только в такт аккордам парили в темноте лучи от разноцветного шара под потолком…

Времени не было… словно, разозлившись, кто-то смахнул со стола песочные часы, позволив себе минуты-часы счастливого безвременья… Разрешив себе — хотя бы в этот вечер — всё.

Мужчина прижал меня к себе, обнял за талию, и прикоснулся к щеке… отвел непослушные пряди с лица… и мне казалось, что стук моего сердца слышно даже сквозь музыку. Тепло его тела, прижатого к моему, опаляло жаром… но почему-то хотелось быть еще ближе, ближе, мне не хватало чего-то жизненно важного, а чего именно, я понять не могла. И так хотелось к нему прикоснуться…

Наверное, виновата музыка. Или влюбленные пары вокруг. Или Вселенная, сыгравшая со мной изощренную шутку… Но я сдалась. Я просто не хотела больше бороться…

Мои руки против моей воли скользнули по его груди, провели пальцами по коже, поднялись немного выше, запутались в темных волосах. Оборотень прерывисто вздохнул, его зрачки чуть дрогнули, вытягиваясь… словно самообладание вот-вот могло ему изменить. Но меня это не напугало — наоборот. Огненная волна поднялась изнутри, угрожая окончательно затопить сознание, я еще сильнее прижалась к нему, почувствовав, как по спине скользнули сильные руки… Мужчина коснулся моего лица, заставив посмотреть в глаза.

Я увидела в них жажду, незнакомый мне голод — и что-то еще, под всем этим пламенем, что-то нежное, ласковое и доброе, что ударило в моё сердце, сломив и без того шаткое сопротивление. И на меня словно обрушилась море…

Именно я первой потянулась к нему навстречу — робко, неосознанно, сама не понимая своих желаний, но разделив с ним этот раздирающий душу огонь…

Большего приглашения и не требовалось…

…Поцелуй обжег губы, словно выжигая клеймо — яростно, беспощадно, но уже секунду спустя милостиво отхлынула штормовая волна, сменившись ласковыми прикосновениями, окончательно лишившими разума. Полет незнакомой мелодии, танцующие в темноте лучи, опаляющие касания губ, нежность и страсть в сводящем с ума водовороте…

Раньше я не понимала, что такое любовь. Она казалась мне чем-то недосягаемым, притягательно-волшебным, и казалось, что я так никогда и не смогу понять, что же это…

Я ошибалась…

Затихли последние аккорды, зазвучала веселая песня, которой тут же принялся подпевать весь зал… а я вздрогнула, словно очнувшись от сна.

И только сейчас поняла, в какую опасную даль завели меня мысли.

— Вита… — оборотень настороженно смотрел на меня, почувствовав изменения в моем настроении.

И снова — уже привычно — подкатила к глазам горячая волна. Не сказав ни слова, я развернулась и почти бегом кинулась к выходу.

…А на улице моросил капризный дождик, верный спутник осени, но сейчас я была совсем не против. Замерла на несколько мгновений, подставив каплям лицо, чувствуя, как становится чуть легче… Возможно, я бы даже успела успокоиться — но в этот момент открывшаяся дверь выпустила наружу Ярослава.

— Что с тобой? — он попытался подойти ближе, но я отшатнулась, словно от ядовитой змеи, и мужчина застыл на месте.

— Что со мной?! — незнакомые ранее чувства теснились в груди, требуя выхода, я еле сдерживала себя.

— Да, с тобой. Может, объяснишь, почему ты убежала от меня?

— Убежала… Яр! Неужели ты не понимаешь?! — слёзы наконец прорвались потоком, мешая говорить, смешиваясь с каплями дождя, — я уже не знаю, кто я! До встречи с тобой я была лесным духом, частью леса, я жила лесом… а сейчас… я вообще ничего не понимаю… что ты сделал со мной?!

Он отшатнулся от явственно прозвучавшего в моем голосе обвинения, помедлил секунду — а затем бросился ко мне, схватив за плечи:

— А ты представляешь, каково мне?! Быть рядом с тобой — и знать, что скоро ты вернешься в свой лес, снова станешь недосягаема… Я не хочу тебя терять! Слышишь?! Не хочу! Как еще мне тебе объяснить?!

Слова, сказанные с такой горечью и яростью, заставили меня посмотреть в его глаза… и боль снова обожгла сердце.

— У меня нет выбора, — слезы мешали говорить, но я упрямо продолжала, — я должна спасти лес…

— А как же ты сама? Разве себе ты ничего не должна?

Я замолчала. Раньше я никогда не отделяла себя от леса, жила его желаниями и потребностями… не думая о себе. А мужчина яростно продолжал:

— И только попробуй… только посмей соврать, что ты ничего не чувствовала, когда я целовал тебя! Или ты и тогда думала о том, как спасти лес?!

Воспоминание о поцелуе застало врасплох, я машинально прикоснулась пальцами к губам, затем растерянно взглянула на оборотня. Тот смотрел на меня диким взглядом желтых, звериных глаз, начиная терять над собой контроль… но мне по-прежнему не было страшно.

Зрачки изменились, полностью закрыв собой радужку. Оборотень рывком задвинул меня за спину, увидев что-то на дороге… Вернее, кого-то.

— Не дергайся, — в голосе подошедших мужчин звучала угроза, — хозяину ты нужен живым… к сожалению.

Двое, бритые наголо, с похожими, безразличными ко всему лицами. В темной, неприметной одежде, почти сливаясь с тенями. Гончие.

Ярослав понятливо кивнул… а затем рванул с места, схватив меня за руку, в бездумном желании зверя скрыться в лесу…

Глава 6. Возвращение

Такой хлипкий мост… ненавижу висячие мосты, зачем вообще такие строить? Внизу угрожающе темнела глубина большого озера, и поэтому смотреть туда совсем не хотелось.

Такой длинный… раскачивающийся при каждом движении… мост…

Ярослав пошел первым, приказав мне ждать на берегу.

Перед этим мы битый час плутали по лесу, путая следы, и Яр был уверен, что погоня их не найдет. У них ведь не было звериного нюха…

Ошибка была фатальной.

Мужчина перешел мост, я была примерно на середине — когда гончие вступили на доски. Нагло ухмыляясь нашей беспомощности.

Яр зарычал.

— Иди сюда, животное, — усмехнулся первый, — сдайся — и, возможно, мы не тронем девочку. Или…

Я понимала, что он сейчас сдастся. Чтобы спасти мою жизнь — просто отдаст свою им на растерзание. Я видела это с кристальной четкостью. Как и то, что не могла этого допустить.

Мост был таким хлипким, что непонятно, как он еще держался. Впрочем, это ненадолго.

Сжав в кармане холодную ручку ножа, я вскинула голову — и встретилась глазами с Яром. Нож он заставил меня взять еще на дороге, сказал, пригодится — и не ошибся.

Я улыбнулась — и полоснула ножом по веревкам, удерживающим мост.

Они не успели среагировать — и полетели в реку вместе со мной.

— ВИТА!!!

…Его крик был последним, что я услышала перед падением в воду, а отчаянный взгляд, когда он понял, что я собираюсь делать, еще долго стоял перед глазами, пока я цеплялась за остатки сознания. А потом словно резко вырубили свет…

…Обращение было мгновенным, Яр даже сам не понял, что произошло, когда шерсть уже сменила кожу… При таком эмоциональном всплеске Зверь просто не выдержал. У него не было человеческих сомнений и переживаний — только обнаженные чувства.

Удар о воду был почти неощутим… с трудом, но, преодолев себя, Яр поменял облик — и устремился в бездну.

Черная вода, без единого проблеска, и время словно остановилось… и только огонь в легких напоминал о реальности. И пожирающий изнутри страх.

«Я найду тебя. Как же ты посмела… как тебе в голову пришла такая дурость… Но я все равно тебя найду, слышишь?!»

Мысли путались. Разум начинал гаснуть… сливаясь с темнотой…

«Вита!!! Пожалуйста…»

Когда глаза с трудом, но все-таки различили в глубине темный силуэт — тело словно обрело новые силы. Он не сомневался — знал, что сможет её вытащить. Другого варианта в его реальности даже не было. Просто не могло быть.

Оборотень справился. Не просто вытащил её из воды — но и смог дотащить до машины, оставленной у дороги гончими.

Яр замер, глядя в бледное лицо, обрамленное спутанными прядями волос… Он не почувствовал пульса под дрожащими пальцами, обхватившими запястье. Не ощутил дыхания — даже почти коснувшись её губ…

— Вита!!!

Не замечая, не желая замечать слёз, стекающих по лиц — ведь он так давно не плакал… с самого детства… он вообще забыл, что это — слёзы.

— Вита, пожалуйста, вернись…

Вдох-выдох, нажатие на грудь, снова вдох-выдох… призвать силу, кипящую в жилах раскаленным огнем… снова вдох-выдох… хоть до бесконечности, только бы она дышала, только бы открыла глаза.

Девушка закашлялась, вода хлынула потоком, заливая лицо. Яр приподнял её, помогая откашляться… а капли дождя падали с небес.

И отдалялась, исчезала из виду в боковом стекле машины черная бездна воды…

***

…Я ничего не чувствовала. Только холод… падающие на лицо капли дождя… ветер, обжигающий, яростный.

Его руки крепко прижимали меня к груди, придерживая. Я не понимала, куда он так торопится, зачем при каждом взгляде на моё лицо всё ускоряет шаг…

Мысли замедляются, на время я словно куда-то проваливаюсь, а очнувшись, вижу перед собой пламя.

Его руки дрожат, и зажечь огонь получается не сразу. Повернувшись ко мне, он с тревогой всматривается в мои глаза, и увиденное его пугает:

— Вита!

— Холодно… — мне очень хочется спать, и чтобы он наконец оставил меня в покое, перестал трясти, дал поспать…

— Вита, не спи, нельзя спать, слышишь!

Но веки тяжелеют, я что-то сонно бормочу в ответ и закрываю глаза…

Я не учла только одного. Звери никогда не бросают своих. И не сдаются.

— Ты будешь жить, слышишь?!

Его губы касаются моих — отчаянно, страстно — и я вздрагиваю — от неожиданности и странного тепла внутри.

…В синих глазах отражается пламя, в них столько жизненной силы — той самой, что уже спасла меня однажды в погибающем лесу.

Я протягиваю руку, прикасаясь к его лицу — мне почему-то очень хочется сейчас до него дотронуться…

Яр прикрывает глаза, по телу даже от такого легкого прикосновения пробегает дрожь.

Зрачки чуть вздрагивают, меняя форму. Мужчина долго смотрит в мои глаза — затем резко прижимает меня к себе, прикасается к телу…

Вспыхивает пламя в синих глазах, опаляя меня искрами, проникающими под кожу, в вены — расплавленной волной по жилам… Исчезают все мысли, плавится сковывающий тело лёд, изгоняет пламя уныние и тоску, рождая новые искры…

И пролетают мгновения — огненными всполохами в небо от пылающего костра…

…Он крепко держит меня в объятиях, словно боится, что я исчезну, растворюсь в воздухе. Гладит по волосам, и, засыпая, сквозь сон я слышу тихие слова… а может, это всего лишь сон… волшебный сон.

Хриплым шепотом — прямо в сердце:

— Знаешь, духи обещали, что я встречу свою любовь, в зачарованном лесу на закате осени… Они не солгали. Я встретил — тебя.

***

Конечно, Яр знал, что рано или поздно их найдут. И что заметная с дороги гостиница всего в нескольких километрах слишком приметное, слишком глупое убежище.

Но он должен был спасти девушку… и цена за спасение не показалась ему слишком высокой.

Всего лишь — жизнь.

Он смотрел, как она спит — прижавшись к нему, расплескав длинные пряди по подушке и его груди, даже во сне ища в нём защиты…

Яр просто не мог её подвести. Он знал, что если их найдут здесь, девушку не отпустят. Владимиру — называть его Хозяином мужчина отказывался даже в мыслях — слишком нравилась экзотика. А значит, выбора не было…

Звериные инстинкты и человеческие эмоции в этот раз были заодно.

Нужно отвести гончих от «логова»…

***

Сон разбился на мелкие осколки от звука хлопнувшей двери. Я с трудом открыла глаза — и тут же села в постели, осознав, что нахожусь в комнате совершенно одна.

Память возвращалась разноцветными обрывками некогда цельного полотна.

Танец… затем я покраснела, вспомнив о поцелуе… затем погоня, падение в воду, и…

Ох… Смятая постель красноречиво свидетельствовала о реальности всего произошедшего.

Звук заведенного мотора за окном прервал мои воспоминания. А предчувствие надвигающейся катастрофы стиснуло грудь.

Распахнув занавески, я высунулась из окна.

Чтобы увидеть, как Яр садится в машину.

— Яр!

Мой крик, наверное, был слышен даже в деревне.

Мужчина замер. Напрягся. Видно было, что он борется с собой, вот только я совсем не понимала причины… слишком не похоже на него, слишком странно.

Он обернулся, увидел меня — и я вцепилась в подоконник, чтобы не упасть, так сильно потянул меня к себе его взгляд… и так больно было смотреть в его глаза, словно он…

— Нет… — я качала головой, не веря, — нет, слышишь?!

Он улыбнулся, и теплом заходящего солнца согрела меня эта улыбка.

И холодное дерево заскрипело, ломаясь, под моими пальцами…

Машины появились со стороны леса — два железных бронированных чудовища, и тут же преградили дорогу. Пятеро, в темной одежде, с пистолетами, медленно подходили к Яру, смыкая кольцо. Он не сопротивлялся. Словно ждал их… словно это был его план.

Который я разгадала только сейчас…

Я даже заплакать не могла. Молча смотрела, как его посадили в машину. Кусая губы, наблюдала, как скрываются машины далеко впереди… как стихает звук мотора…

Тихий стук в дверь вырвал меня из ступора. Завернувшись в простыню, я приоткрыла дверь. Невысокий худой мужчина, с темным загорелым лицом выжидающе уставился на меня:

— Ну, барышня, когда поедем?

— Куда поедем? — мысли окончательно перепутались.

— Как это куда? — мужичок протиснулся в комнату, — в лес, конечно. Тут полдня, не меньше, пути.

— Какой лес?!

— Ну ты совсем, красавица, не проснулась, что ли? Тот мужик дал мне денег, чтобы я отвез тебя в лес, на окраине, сказал, тебе как можно быстрее нужно туда… а это другая область вообще-то…

Я машинально коснулась камня на цепочке — еще в деревне попросила просверлить в нем дырочку, чтобы повесить на шею. Холодный ранее, он показался мне теплым.

И всё сразу стало на свои места.

— Скоро поедем, — голос звучал механически, — я только оденусь

— Да, это тебе не помешает, — усмехнулся водитель, нагло окидывая меня взглядом.

Я подняла брови — научилась у людей… у оборотня.

— Подожду внизу, — тут же скис от моего красноречивого взгляда мужичок.

Я не удержалась и громко захлопнула дверь, заставив его вздрогнуть.

Вот, значит, как…

Душа возвращается, чтобы спасти лес. Ведь она принадлежит лесу.

Но в зеркале отражается незнакомая мне девушка.

Она стоит посреди комнаты, обхватив себя руками, а на плечи густой волной спадают золотисто-рыжие волосы. Без единой горсти пепла…

Мой взгляд притягивает камень — в прозрачной глубине чуть розовеет маленькое пятнышко.

А порыв холодного ветра, распахнувшего настежь окно, приносит запах снега — или, может, мне это почудилось…

Девушка в отражении стискивает камень в руке — горько усмехаясь мне в лицо.

И ярко сверкают от непролитых слёз зеленые глаза.

***

Всего несколько часов, порою гладкой и ровной дороги, порою — полного бездорожья. Водитель честно предпринимал попытки, чтобы меня разговорить, но я только односложно что-то бурчала, поглубже запахиваясь в теплую куртку.

Яр позаботился обо всем. Нанял водителя, купил у хозяйки гостиницы поношенной одежды, весьма предусмотрительно, так как синее платье совсем не подходило для дальних поездок.

Позаботился. Обо всём, кроме собственной жизни.

Случившееся не отпускало меня до сих пор, накатывало волной отчаяния до боли в груди, разрывало на две совершенно разные части.

Но как же он мог?! Совершенно абсурдный гнев накатил с новой силой.

Зачем, ради меня, зачем?!

И неясным воспоминанием всплыли в памяти слова…

«…духи обещали, что я встречу свою любовь, в зачарованном лесу на закате осени… Они не солгали. Я встретил — тебя»

Я смотрела в окно, но не видела пролетающих мимо деревьев. Не видела светлеющего неба и робких солнечных лучей.

Я смотрела — в серьезные синие глаза, эхо воспоминаний, и я только сейчас понимала каждое его слово, каждый взгляд. И от этого было еще больнее.

Душа леса не может испытывать чувства… она лишь воплощение, дух.

Я повторяла это себе, снова и снова. Сдерживая подступающие слёзы.

…Несколько часов — и впереди показался лес.

— Вот и приехали, — жизнерадостно объявил водитель.

Я кивнула — сил разговаривать не было.