Бесплатный фрагмент - Лекарство для души

Глава 1 — Знакомство

— Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка — станция метро Гостиный двор. Переход на станцию метро Невский проспект.

Наташа подскочила с так удачно занятого в час-пик места. Она проехала свою станцию метро, за что уже ненавидела этот день. Хотя, если быть честной, то день был испорчен ещё с утра, когда Миша зачем-то отключил ее будильник, и вместо сборов в спокойном темпе на новую работу, Наташе пришлось носиться по квартире как угорелая.

Лишь бы успеть. Только об этом думала Иволгина, выходя на Гостинке и переходя на другую платформу, чтобы вернуться назад. И почему она всегда опаздывала на важные мероприятия: опоздала на собеседование, опоздала на сдачу диплома, опоздала на свадьбу подруги, и это только часть тех неловких моментов, которые она сейчас смогла вспомнить.

Благо, погружаться в мысли об опозданиях у нее не было времени, потому что поезд остановился на Маяковской, и Наташа выскочила из него, чуть не сбив с ног старушку. Эскалатор, выход и прямиком в больницу. Пешком времени идти не было, поэтому Наташа не пренебрегла электросамокатом. Оседлав жёлтого коня, уже через восемь минут, она стояла на крыльце Мариинской больницы.

Сделав глубокий вдох, вошла внутрь. У неё наконец-то получилось то, о чем она так давно мечтала: пробиться в медицину, пусть пока что только медсестрой, но она сделает все, чтобы в будущем стать отличным хирургом. Ей очень хотелось помогать людям, делать их здоровыми и счастливыми. Эта мечта была с ней с самого детства, и несмотря на все попытки мамы сделать из нее актрису, Наташа не сдалась и поступила в медицинский. Сама. Потому что родители сказали, что платить за неё не станут, ведь это не актерский. И со второй попытки Иволгиной все же удалось пробиться на бюджет, зато теперь она могла наслаждаться плодами своих трудов.

В Мариинской больнице было что-то статное. Видимо, из-за названия, сразу же напоминающего Наташе тот самый театр, где она множество раз смотрела спектакли с участием матери, а в одном из будучи ребенком даже успела сыграть. Голубоватого оттенка стены, белые потолки и полы, большие окна. Запах стерильности. В целом, больница ничем не отличалась от других, разве что только абажурными люстрами.

Ее встретила главная медсестра и отвела в сестринскую в хирургическом отделении на втором этаже, где выдала униформу, включавшую в себя сиреневые куртку, брюки и фартук, и кратко рассказала об обязанностях. Не переодеваясь, Наташа решила прогуляться по отделению и хорошенько все рассмотреть. Будучи студенткой, она бывала в этой больнице пару раз, но в терапевтическом и гинекологическом отделениях. В хирургию их тогда не пустили, сказали, что заведующий отделением не сможет провести экскурсию, потому что у него операция. Что ж, есть время осмотреться сейчас.

Она ходила по коридорам и с интересом отмечала для себя детали. Палаты, операционный блок, реанимация, столовая, сестринская и ординаторская — место, в котором она хотела оказаться в качестве врача. Когда-нибудь у нее получится это, но а пока пора было приступать к работе. Ее попросили подойти в сестринскую к девяти, где обещали на сегодня назначить куратора из других медсестер. Неспешным шагом, Иволгина двигалась в сторону сестринской. У лифта она взяла в руки телефон, чтобы проверить сообщения, что оказалось опрометчивым для нее шагом.

Двери лифта раскрылись, и из него вышел молодой мужчина. Держа в руках стакан кофе и букет ромашек, он двинулся вперёд. Наташа не заметила его и, пытаясь пройти в свою сторону, врезалась в мужчину. Горячий кофе облил обоих, а прекрасный букет ромашек упал на пол.

Мужчина сделал глубокий вдох.

— Какого черта, вы так рано гуляете по коридорам!? — решив, что Наташа одна из пациенток, строго спросил он.

Рубашка начала обжигать кожу, отчего мужчина практически зарычал. Оттянув ткань, он требовательно посмотрел на Иволгину, ожидая от нее ответа.

— Почему вы не смотрите, куда идете!? — Наташа осмотрела свою белую блузку, расстроившись. Ткань была испорчена. Плевать, что ее кожу обжёг горячий напиток, ей жаль было блузку.

— Я? Девушка, это вы в меня врезались, потому что были сильно увлечены вашим телефоном. И не смотрите на меня так, словно я виноват в вашей испорченной блузке. В следующий раз будете смотреть не в телефон, а под ноги.

Он поднял букет, покачал головой и пошел прочь. Не прошло и дня, а она уже успела с кем-то повздорить и испортить свою любимую блузку.

В сестринскую она опоздала, за что ее по головке не погладила главная медсестра. Ирина Петровна высказала все, что о ней думала, и сказала, что больше не потерпит опозданий. Она была немолодой женщиной, низенькая, с седыми волосами и строгим взглядом. Наташе она показалась довольно доброй, но очень требовательной. Помимо главной медсестры было ещё две других: женщины среднего возраста, высокие и худые. Наташе даже показалось, что они чем-то похожи. Один типаж: любящая себя женщина, ухоженная, но переборщившая с силиконом в губах. Обе были замужем, судя по обручальным кольцам. Работали они посменно: дневные смены и ночные смены. Иногда дневные плюс дежурства в ночь. Поэтому Наташу ждало ещё одно знакомство с тремя другими медсёстрами, но уже при пересменке.

— Кто тебя так кофе облил? — поинтересовалась Люда — та, что была блондинкой.

— Придурок какой-то, ещё и не извинился даже, только отчитал, словно я ему девочка какая-то, — фыркнула Иволгина, опустив руки после нескольких неудачных попыток спасти блузку. Ну и хрен с ней с этой блузкой, решила она.

— Наверное, Евгений Владимирович, — предположила брюнетка. — Он может. Ему нравится отчитывать. Он заместитель заведующего отделением. Хороший хирург, но как мужик ужасен. Юлька, вы с ней вечером познакомитесь, его бывшая жена. Он с ней развелся и женился на какой-то молоденькой девушке, ещё и алименты на детей платить не хотел.

— М-да, — только и ответила Иволгина. Не любила она эти сплетни. — И много у вас тут служебных романов?

— Ни одного, — блондинка, оказавшаяся Мариной, показывала содержание шкафчиков, попутно отвечая на вопросы.

— Сергей Михайлович сказал, что если узнает о романах на работе, то оба сразу с нее вылетят, — Жанна закатила глаза.

Было слишком много имён. Наташа в них запуталась. Она пыталась поддерживать разговор, но выходило это слабо.

— И кто этот Сергей Михайлович?

— Заведующий отделением, — продолжила Жанна. — Уже три года тут работаю, а так и не смогла понять, что он за человек. Марина здесь десять лет, как раз с момента появления Знаменского. И тоже не поняла, что с ним не так. Какой-то угрюмый вечно, но хирург от бога. Уже пять выпусков ординатуры на его счету, и все выросли отличными врачами. Кстати, один из них остался у нас. Борька Пименов — самый молодой из хирургов. Познакомлю потом.

— А сам этот Сергей Михайлович, наверное, крутит роман с какой-нибудь работницей, да? Или одна из них бросила его и поэтому он так строг к отношениям на работе?

Иволгиной нравилось это лёгкое и непринужденное общение с Жанной, выделенной ей в качестве куратора на пару часов. Они делали утренний обход палат, проверяя всех пациентов. Кому-то сменили капельницу, кому-то бинты. Разнесли таблетки и провели опрос о самочувствии, чтобы потом доложить лечащему хирургу. За разговорами время пролетело быстро.

— Знаешь, я вообще не видела Знаменского с кем-то в отношениях. Если бы не слухи о его разводе трехлетней давности, я бы решила, что он любит мужчин.

— Может и развелся из-за того, что мужчин любит?

Обе рассмеялись, не заметив, как оказались у стойки регистратуры, где их уже ждали. Оказывается, заведующий отделением каждое утро после обхода проводил небольшое собрание у стойки, чтобы быть в курсе всего происходящего в его отделении. Медсёстры докладывали о результатах обхода, дежурные хирурги — о происшествиях ночью. А потом все расходились по своим местам.

— Ирина Петровна, где медсестра, которую вы наняли вместо Дианы?

Молодой мужчина, стоявший спиной к Наташе, стал осматривать весь персонал. Новых лиц на заметил. Естественно, ведь Наташа с Жанной так и стояли за его спиной, надеясь не быть обнаруженными. Знаменский сильнее романов на работе, пожалуй, ненавидел опоздания и безалаберность.

— А Жанна где? — вновь обвел взглядом персонал. — Куда делись все ваши подчинённые?

— Сергей Михайлович, извините, — Жанна вышла из-за спины Знаменского. — Мы с Наташей немного припозднились. Я показывала ей отделение.

Прятаться дальше не было смысла. Иволгина сделала пару шагов вперёд, бросив беглый взгляд на этого Знаменского, и тут же пожалела. Это он облил ее кофе с утра. И это ему она нагрубила. День становился все интереснее и интереснее. Стало даже любопытно, доживёт ли она до конца смены или все же ей придется искать новую работу? Кто знает, как этот Знаменский отреагирует сейчас, когда тоже все поймет. Раз такой принципиальный, запросто может уволить Наташу просто так.

— Здравствуйте, — Иволгина стеснительно поздоровалась, попытавшись тем самым сгладить их утреннее знакомство.

— Да виделись уже сегодня, — бегло осмотрел Наташу. — Надеюсь, у вас там было очень важное дело, и это стоило моего разлитого кофе и испорченных вещей: моей рубашки и вашей блузки, думаю, тоже.

Если важным делом можно считать новостной пост в телеграме, то оно того стоило. Однако Наташа решила отмолчаться и ничего не отвечать на колкую реплику Сергея Михайловича. По нему было видно: возражений он не терпел.

— Вас уже ввели в курс дела и наш распорядок? — он что-то внимательно вычитывал в бумагах, не поднимая глаз.

— Да, Жанна мне все показала.

— Отлично, — мужчина посмотрел на наручные часы, покачав строго головой. — Пора приступать к работе.

Как выяснилось спустя десять минут после окончания утреннего сбора, принцип работы хирургического отделения Мариинской больницы строился следующим образом: за каждым врачом-хирургом была закреплена медсестра. Такой принцип работы позволял более точно распределить обязанности между медсёстрами и делал взаимодействия хирургов и медсестёр эффективнее. Поскольку медсёстры работали посменно, то за каждым из трёх хирургов было закреплено две медсестры, которые тесно взаимодействовали не только с хирургами, но и между собой.

Уволенная Диана была закреплена за Знаменским, именно поэтому он так сильно волновался, о том, ввели ли Иволгину в курс дела. Та самая Юлька, которая была бывшей женой одного из хирургов, тоже закреплена за Знаменским, и, как рассказали Наташе девочки, Юля работала больше всех. Не то чтобы Наташа не хотела работать, нет, она напротив пришла сюда именно за этим, но не в первый же день с головой в омут. А оказалось именно так.

Она еле дожила до обеда. Ещё никогда ранее Наташа не перевязывала столько ран, не меняла бинты, не заполняла такое огромное количество медицинских карт и не делала так много инъекций. А ещё капельницы… Бедный мужчина, которому пришлось ставить две капельницы, одну из которых Наташа не сразу смогла установить. Она не могла подумать, что у заведующего отделением столько много своих пациентов. Ей всегда казалось до этого момента, что завотделением только командует и в редких случаях сам принимает участие в операциях и лечении, но, видимо, не в этот раз.

Интересно, а та самая Диана, работавшая до нее, ушла из-за такого количества работы или нет?

В Мариинке персонал обедал не в определенное время, а по возможности. В хирургии были свои правила: медсестры могли обедать только тогда, когда их отпустят хирурги, и так, чтобы на посту оставалась хотя бы одна из медсестер. Наташе сегодня не повезло. Все ее непосредственные коллеги уже давно отобедали, и ей пришлось идти одной. А все потому что Знаменский загрузил ее по полной, видимо, отыгрывался за испорченную рубашку.

По правде говоря, Сергею было плевать на его рубашку. Ему было жаль только кофе и цветы, которые он приносил каждое утро уже в течение недели в палату, лежавшей в коме в реанимационном блоке сестры. Идиотская авария, в которой она так сильно пострадала, что получила черепно-мозговую и, как следствие, кому. Он надеялся, что это всего на несколько часов, но прошла уже неделя, и ни один показатель так и не пришел в норму, да и прогнозы неутешительные. Если не очнётся в течение недели, то поставят хроническую кому, и тогда только богу известно, когда она придет в себя.

— Ты чего такой хмурый сегодня? — положив на свой полнос салат из морской капусты, спросил заведующий терапевтическим отделением.

— Удивляюсь, как ты не ходишь хмурым, Толь, — с горечью отметил Сережа. — Это твоя жена лежит в коме.

— Я знаю, но у меня дочь, для которой я должен держаться. Вчера чуть не сорвался, когда она стала спрашивать, как скоро поправится мама. Вике тринадцать, и я не могу ей сказать, что мама уехала в командировку. Она уже не поверит, пришлось сказать ей всю правду.

— И как она? — Сережа переживал за свою племянницу. Она у него единственная.

— Сказала, что хочет прийти и посмотреть на маму, а я пообещал, что только после разрешения дяди Серёжи.

Знаменский расплатился за выбранный обед и остановился у одного из столиков.

— Приходите завтра с утра, я предупрежу свою новенькую медсестру, чтобы провела вас к блоку. Заодно и с Викой увижусь, давно мы не болтали.

— Хорошо, спасибо тебе, — Толик похлопал друга по плечу и прошел к столу, где сидели терапевты.

Сережа и Толя дружили с медицинского университета. Оба хотели стать хирургами, но у Тимофеева пошло что-то не так. Он сменил профиль, но дружбу со Знаменским сохранил, так ещё и женился на его сестре, перед этим долго выпрашивая у Серёжи разрешения на отношения, как у старшего брата и единственного мужчины в семье. И не прогадал: брак оказался счастливым, все было прекрасно ровно до того момента, пока Сашу не сбила на пешеходном переходе легковушка. Чёртовы пьяные водители, и кто им вообще позволяет садиться за руль в таком состоянии?

Знаменский занял столик у окна, из которого открывался прекрасный вид на город. Он любил сидеть именно за этим столиком, чтобы подумать и посмотреть на течение жизни других людей. Чаще всего он обедал один, поскольку шел позже всех, но, видимо, сегодняшний день пошел не по плану с утра. Заметив ищущую место Наташу, он зачем-то пригласил ее к себе за столик. Она выглядела такой усташей и испуганной, что ему даже стало ее жаль. Не перегрузил ли он ее работой? Ещё испугается и убежит.

— Ну как вы, я вас не перегрузил? — решил завести разговор, когда девушка села напротив и с аппетитом проглотила ложку куриного супа.

Она была хорошенькой. Блондинка, с красивыми серыми глазами. Пухлые губы, необычная родинка на лбу. Она смотрелась довольно гармонично, чем внешне даже понравилась Сергею. Он улыбнулся краешком губ, поймав себя на мысли, что рассматривает девушку, пока она невинно обедает.

— Все нормально, спасибо. Я просто ещё не привыкла, — она старалась не показывать своей усталости, хотя была измотана почти на сто процентов.

Подняв глаза так, чтобы внимательнее рассмотреть Знаменского, Наташа принялась изучать черты его лица. Хоть мужчина был и строг, но лицо его выражало абсолютную доброту. Карие глаза, русые волосы, трехдневная щетина. Из-под рубашки, выглядывающей из-за медицинского халата, были видны волосы на груди. Наташа относилась к тому типу женщин, которые любили в мужчинах мужественность не только в поступках, но и во внешнем виде. Сергей Михайлович относился как раз к этому типу. Что ж, пусть характер у ее начальника козлиный, зато внешне он красив.

— Привыкнете, все приходит со временем. И да, мой вам совет на будущее: в следующий раз при попадании в неловкую ситуацию ведите более культурно, а то можно случайно испортить отношения со всеми. А оно вам нужно на новой работе? — Сергей не упустил возможности напомнить про утреннее.

Наташа тяжело вздохнула. Он ужасный зануда. Теперь она понимала, почему никто не слышал про его отношения. Если он со всеми так общался, то это просто катастрофа. Там не только о наличии девушки говорить сложно, но и о друзьях.

— Извините, что так вышло. Могу оплатить химчистку вашей рубашки, — она хотела ещё добавить что-то про то, что ему мало досталось, но промолчала.

— Сам как-нибудь разберусь, — мужчина встал из-за стола. — Не задерживайтесь, у нас ещё много работы.

И ушел, оставив Наташу с мыслями наедине. Она уже не была так довольна своему первому рабочему дню, но знала одно точно: для того чтобы когда-нибудь стать классным хирургом, ей придется здесь пахать, и она готова. К тому же, в сестринской случайно услышала, что если Знаменский видит в ком-то из своих подопечных задатки хирурга, то помогает им с устройством в ординатуру под его руководством. Руководитель он, конечно, так себе, однако если у нее есть такой шанс, то она готова им воспользоваться. Осталось только понравиться этому занудному Сергею Михайловичу, и путь к успеху будет открыт. Вот только как ему понравиться?

Глава 2 — Попытка

Ровно неделя труда в Мариинской больнице, а Наташа устала уже так, словно работала там год, не отдыхая ни дня. Она знала, дальше будет проще, но когда будет это дальше? Неизвестность убивала, амбиции разрывали, и внутри росла огромная неуверенность в будущем. Ей было страшно. Страшно, что она не сможет добиться всего того, чего так сильно желала, и тогда ей придется предстать перед довольным взором матери, которая не упустит своего шанса и обязательно устроит ее в какой-нибудь театр.

— Ты сегодня дежуришь? — Миша обхватил талию своей невесты руками, носом уткнувшись в ямочку на шее.

Он скучал по ней, когда она уходила дежурить. За неделю это было второе дежурство, и ему приходилось тяжко. Он вообще был очень тактильным, в отличие от Наташи, которой было достаточно душевной близости. С Мишей ей было иногда трудно: он требовал слишком много нежности, из-за чего Иволгиной время от времени казалось, что в этих отношениях мужчина она.

— К сожалению, — она слабо улыбнулась ему в отражение зеркала. — Как твои дела с картиной?

Миша был художником. Наташа полюбила его за творческую нотку в душе, за прекрасные блондинистые волосы, всегда идеально уложенные лаком днём, но вечером растрёпанные и такие родные. За нежные руки, которые так заботливо касались ее всегда. За слова любви и поддержки и за то, что всегда был на ее стороне. Мишу нельзя было назвать парнем мечты, но она любила его вот таким несуразным, в какой-то степени даже женственным. Она любила его за личность, а не за внешность. И за поступки, которыми из раза в раз он доказывал свою любовь. Пять лет вместе, и практически душа в душу. Через полгода свадьба, и они наконец-то станут настоящей семьёй.

— Я почти закончил, покажу тебе через пару дней. А что у тебя с твоим планом?

Иволгина поделилась своим планом по поводу завоевания симпатии Знаменского. Миша, хоть и не сразу, однако поддержал ее идею. Если она будет счастлива, попав в ординатуру, то счастлив будет и он. Правда, ему все равно не нравилась перспектива ее работы в хирургии, особенно эти идиотские ночные дежурства.

— Пока ничего, — фыркнула Иволгина, завязав конский хвост. — Этот Знаменский пуленепробиваемый, я не знаю, как к нему подступиться. Попробую сегодня. Мы должны вместе дежурить. Позавчера я была с Борей, он рассказал мне немного. Оказывается, Боря пришел санитаром, но чем-то понравился Знаменскому, что тот помог ему вырасти до хирурга. И ведь работает теперь парень, уже второй год.

— Ты уверена, что это того стоит? Может, хрен с этой медициной, и твоя мама поможет тебе устроиться в театр? — играюще подвигал бровями Миша. — У тебя есть все для этого данные.

— Понятно… Мама и тебе мозги промыла.

Наташа схватила сумку, разозлившись. Почему все решают за нее? Она хочет быть хирургом. Нафиг ей эта актерская канитель?

— Нет, но, мне кажется, тебе так будет лучше, — Миша устал видеть, какой опустошенной приходит его женщина после работы.

— Я сама знаю, как мне будет лучше!

Прокричала она, быстро надев лоферы и хлопнув входной дверью.

Лучше? Почему все вокруг решили, что знают, как ей стоит жить и что для неё лучше? Это ее жизнь, и только ей решать, что делать дальше, кем быть, с кем жить и работать. У нее есть мечта, и она не отступит. Пусть это будет стоить ей дорого. Пусть даже придется ещё сильнее поссориться с мамой. Ей плевать на последствия, ведь мечты должны исполняться.

***

Дежурства. Знаменский любил их за то, что можно было быть в гордом одиночестве в ординаторской или же болтать с медсестрой, не думая о том, как же тоскливо дома. А дома было именно так. Уже как три года. На стенах все ещё висели фотографии с его свадьбы десятилетней давности, но женщины, что счастливо улыбалась ему и клялась в любви, рядом не было. Нет, с ней все было хорошо, просто она больше не принадлежала ему.

Сережа выгнал ее, когда в очередной раз застал с бутылкой после своего ночного дежурства. И это после двух курсов в больнице, где ее лечили от пагубной привычки, и после всех обещаний, что это в последний раз. В первый раз, когда Сережа обнаружил жену с алкоголем на кухне, был после смерти ее матери. Тогда он не сказал ей ни слова, потому что сам знал, как это сложно. Но когда ситуация повторилась и через месяц, и через два, стал действовать. Быстро положил ее в больницу: наркологи, психологи, психотерапевты. Ее, как казалось ему, излечили от зависимости. Однако ключевым слово было «казалось». Все повторилось. Снова.

Он не сдался и вновь прошел весь путь с ней. Лечение. Реабилитация. Она клялась, что больше ни капли, и действительно сперва себя так вела. Год без алкоголя. Они не пили даже в новый год. Уже стали планировать беременность, и все получилось. Знаменский всегда мечтал стать отцом, поэтому радовался как ребенок, когда тест оказался положительным, а кровь на ХГЧ его подтвердила. Но через пару месяцев что-то снова пошло не так. Он так и не понял что. Вернулся домой после дежурства, а на кухне за столом сидела жена. Пьяная, и это не смотря на то, что он говорил с ней буквально час назад, и все было хорошо.

Терпения не хватило. Когда он привел ее в чувства, то первым же делом высказал все, что думал. На что она только рассмеялась и призналась ему в том, что уже почти год у нее есть любовник. И что ребенок не от него. И что она ненавидела и его, и его работу, а жила с ним только по привычке и из-за того, что он ее обеспечивал. Знаменский выгнал ее. Когда она родила, то на всякий случай сделал тест ДНК, чтобы убедиться в лживости ее слов. Он хотел ребенка. Хотел стать отцом, вопреки их с бывшей на тот момент женой взаимоотношений. Однако каковым было его расстройство, когда тест показал нулевой процент родства. И с тех пор он жил один. Ему больше не хотелось никого впускать в свою жизнь.

Пробовал пару раз начать отношения, вот только выходило все боком. Он хотел семьи, а спутницы ещё не насладились прелестями жизни, желая гулять и путешествовать. Рожать детей ни в чьи планы не входило. И тогда Знаменский перестал искать любви, разве что изредка одноразовые отношения для поддержания мужского здоровья. Именно поэтому каждое дежурство для него было как праздник. Он мог быть не дома и не тосковать по поводу своей неудавшейся личной жизни. Карьера у него получилась куда лучше.

Вот только сегодня он дежурил с новенькой медсестрой. Наташа ему сразу не понравилась. Какая-то она была несерьёзная: не то чтобы плохо относилась к работе, но было в ней что-то такое, что его отталкивало. Возможно, все дело в ее юном возрасте, в котором, как считал Сережа, девушки думают на работе не о трудовых обязанностях, а о чем угодно. Поэтому лишний раз выходить в коридор Знаменский не хотел. Надо было ограничить общение, чтобы не сказать ей лишнего.

Однако кофе — святое. Автомат с кофемашиной стоял как раз рядом со стойкой, где располагалась дежурная медсестра. Сергей тихо вышел из ординаторской, ему хотелось посмотреть издалека, чем занята Наташа.

На стойке горел приглушённый свет. Вокруг девушки лежала целая куча каких-то книг, из которых она что-то выписывала к себе в тетрадь. Знаменский даже заинтересовался. Может, он ошибался и не такая уж и безответственная эта Иволгина?

Он прошел вперёд, также тихо. Подойдя максимально близко, но так, чтобы его не было видно, он пригляделся. Книги по хирургии? Неужели она хотела в будущем стать хирургом? Среди кучи учебной литературы обнаружил и свое пособие, написанное около трёх лет назад.

— Не слишком много литературы? — чуть громче, чем рассчитывал, спросил мужчина.

Наташа вздрогнула и подняла на него глаза. Выглядел он уставшим и заинтересованным.

— Не знаю, что из этого лучше. Не подскажете?

Это был шанс завоевать его внимание и вызывать в нем интерес. Необходимо было им воспользоваться на все сто процентов.

Сергей зашёл за стойку и стал перебирать книги. Из всего перечня оставил только две: теорию, по которой когда-то и сам учился, и свое пособие, в котором описывал все из личного опыта. Про операции, сложные случаи, неудачи и все, что могло бы пригодиться любому начинающему и опытному хирургу.

— Здесь хорошая теория, — указал на толстую книгу в потрёпанной серой обложке. — А здесь мой личный опыт и все, что пригодится, если вдруг когда-то станете хирургом. Вы ведь этого хотите, верно?

— Хочу, давно мечтала. Жаль только мои желания никто со мной не разделяет. — Иволгина громко вздохнула. — Спасибо за совет.

Она убрала остальные книги обратно в сумку и принялась листать оставшиеся. Только сейчас заметила, что одна из книг и правда была авторства Знаменского. Если он действительно настолько хороший хирург, то это неудивительно. Она мысленно улыбнулась. Когда-нибудь и она напишет книгу о своем личном опыте.

— И почему же ваши желания никто не разделяет?

Знаменский зачем-то решил продолжить разговор. Выбрал в автомате капучино, и пока то наливалось, вернулся обратно к девушке. Она задумалась, а стоило ли отвечать на его вопрос?

— Потому что моя мама актриса, и она всегда хотела, чтобы я тоже стала актрисой. А мне не нравится изображать других людей на сцене ради искусства. Я хочу помогать людям, делать их счастливее с помощью своих медицинских умений. Но маму это не устраивает, поэтому она со мной не общается. Жених сегодня тоже заявил, что мне будет лучше, если я буду как мама.

— Скоро выходите замуж? — его взгляд сразу же упал на правую руку девушки. Только сейчас он заметил помолвочное кольцо на ее безымянном пальце.

— Уже не уверена в этом, — Наташа нервно усмехнулась. — Вас тоже не поддерживали в решении стать хирургом?

— В момент принятия решения оба моих родителя были мертвы, поэтому я не могу дать ответ на ваш вопрос.

Наташе вдруг стало стыдно. Она просто хотела с ним поговорить, продолжить разговор, а совершенно случайно попала в его болевую точку.

— Извините…

— Вы не знали, — перебил ее. — А по поводу вас: не слушайте никого, если у вас есть эта цель, то идите до конца. Это только ваша жизнь, и только вам решать, как ее прожить.

Знаменский протянул один стаканчик с кофе девушке. Она хотела вежливо отказаться, но мужчина ей не позволил, да ещё и присоединился к ней, перед этим принеся из ординаторской печеньки. Расположился за стойкой, сев на один из стульев.

— Угощайтесь, — многозначительно посмотрел на упаковку сладостей.

— Спасибо.

Наташа села рядом, взяв одну печеньку. С шоколадной крошкой — ее любимые. Ей хотелось задать так много вопросов, но страх оказаться слишком навязчивой останавливал Иволгину. Поэтому она молча пила кофе и смотрела вперёд, пока Знаменский все изучал внешний вид девушки.

Красивая. Блондинка. Как он любил. Худощавая, такая прямо как фарфоровая куколка. С большими глазами и аккуратным личиком. Было в ней что-то утонченное, видимо, у нее достаточно красивая мама, раз дочери досталась такая внешность. У нее бы действительно отлично получилось стать актрисой, все внешние данные были при ней. И зачем ей только эта хирургия сдалась?

Наташа потянулась к последней печеньке ровно в тот момент, когда к ней протянулся Сергей. Их пальцы на минуточку соприкоснулись, и Наташа тут же отдернула руку.

— Извините, — прошептала она.

— Нет, это вы меня извините. Доедайте, — оставил печенье в коробке и вышел из-за стойки. — Изучайте литературу дальше, если получится сдать экзамен в сентябре, то возьму вас к себе в ординатуру. Потом вам расскажу об экзамене подробнее.

Иволгина захлопала ресничками, удивлённо взглянув на Знаменского. Он сейчас говорил серьезно?

— Вы правда поможете мне? — с надеждой спросила она, не зная радоваться или нет.

— Не помогу, а дам вам возможность самостоятельно пробить путь к мечте. Но учтите, у вас будет только одна возможность в этом году. Если не получится, то придется ждать ещё год.

— Спасибо вам огромное!

Она вышла из-за стойки и от радости накинулась на мужчину с объятиями. Она не верила, что у нее получилось привлечь внимание мужчины, не принимая при этом особых усилий. Он сам ей предложил то, что она так хотела, и сам дал возможность, пусть и всего лишь одну. Иволгина воспользуется ей во что бы это ни стало.

— Ой, извините, — только сейчас отпустила своего начальника Наташа. — Это я от радости.

— Оставьте это на момент, когда будете зачислены, и не для меня, а для вашего жениха.

Знаменский поправил халат так, словно брезговал чужих прикосновений. Со стороны могло показаться так, и Наташе именно так и показалось, когда она случайно бросила взгляд на спину уходящего мужчины. Что ж, впредь она будет с ним осторожнее и уж точно больше не будет его касаться, раз он так брезглив.

На самом деле, все было не так, как смотрелось со стороны. Мужчина настолько опешил от живых эмоций девушки, что это недолгое объятие заставило его вспомнить о прошлом. О том, когда его обнимали каждый день. Когда он был счастлив. Не всегда, но был. У него был сложный брак, но он все равно находил в нем плюсы, и самое главное — опыт, который мог применять сейчас. Иногда он завидовал своему другу Толе, женатому на его сестре. У них было все: семья, дети, любовь. Даже авария, попытавшаяся разрушить их счастье, не смогла этого сделать. Пару дней назад Саша очнулась, и сейчас медленно шла на поправку. Сережа, естественно, обрадовался поправке сестры, однако все равно не мог понять, почему жизнь так сурово обходилась именно с ним.

Неужели он был плохим? Или загубил так много жизней, что для него не осталось счастья? Да, у него умирали пациенты на операционном столе. Увы, он не безгрешен. К сожалению, так случается, когда ничего нельзя сделать, сколько бы сил не отдал. Были операции, длившиеся по десять-двенадцать часов, итогом которых становилась полная потеря пациента. Для него всегда такие моменты заканчивались чувством вины. Опытный хирург, но с большим сердцем и ужасно самокритичный, именно поэтому всегда и во всем винил себя. Он наказывал себя сам, но зачем же тогда вдобавок его наказывала ещё и жизнь? Этого Знаменский понять не мог.

Он не заметил, как уснул на диване в ординаторской. Эмоциональные рассуждения выжали из него все силы. Впрочем, он очень редко спал на дежурствах. Чаще отправлял спать медсестру, а сам бдил ситуацию. Сегодня все пошло иначе.

После прочтения первой главы методического пособия Знаменского, у Наташи появилось очень много вопросов. Она не придумала ничего лучше, чем задать их первоисточнику. Постучавшись легонько в дверь, вошла. Улыбнулась краешком губ. Сергей Михайлович мирно спал на диване, свернувшись калачиком, как котенок. У нее почему-то эта картинка вызвала умиление. Ей на глаза попался плед, так удачно лежавший на диване, и Иволгина решила накрыть мужчину им. Спать нужно в тепле.

Осторожно опустила плед на тело мужчины и погасила свет в ординаторской. Прежде чем уйти, оглянулась вокруг. Если ее будущее будет проходить тут, то она будет самой счастливой женщиной в истории этой больницы. Получится ли у нее?

Глава 3 — Что-то пошло не так

Если бы снимали фильм о девушке из семьи мажоров, которая отказалась от всех благ богатых родителей, то Наташа точно выиграла бы кастинг на главную роль. Так она думала каждый раз, когда приходилось платить за аренду квартиры, в которой жила. Точнее жили они с Мишей, потому что в квартире Миши был ремонт. Он закончится как раз к их свадьбе, и они, как он обещал, тут же туда переедут. Вот только в арендованной жили они вдвоем, а платила только Наташа. И она искренне не понимала, почему происходило так несправедливо. Миша неплохо получал за свои картины, у него был талант, но почему-то парень не считал нужным оплачивать жилье, в котором, если быть честной, больше времени проводил он.

Жить вместе — это прекрасно, но нужно уметь разделять не только радости этого бытия, но и такие грустные моменты. Он ведь даже не помогал ей по дому. Готовила, стирала и убирала Наташа. Даже уставшая после ночного дежурства. Она приходила, и вместо отдыха и горячего кофе, ее ожидала раковина грязной посуды и такая же безобразная кухня. Вещи в барабане стиралки, не пропылесошенный пол, пыль и считающий нормальным все это Миша. Они ведь даже говорили о том, что работа по дому общая, и Миша какое-то время после таких разговоров что-то делал, а потом, словно больной Альцгеймером, тупо забывал.

И вчера снова. Наташа драила квартиру почти три часа, а могла бы спать. Или учить. Или делать что угодно, но не работать после работы дома, чтобы сегодня чувствовать себя как разбитое корыто. Благо, хоть смена вечерняя. Через десять минут домой и отдыхать, если Знаменский снова ее не напряжет чем-нибудь под конец рабочего дня.

— Наталья, — заведующий отделением окликнул свою помощницу, отчего ей мгновенно захотелось спрятаться под стол. Однако пришлось сделать слушающий вид. — Вы планировали что-нибудь на сегодняшний вечер?

«Только бы не дежурство», — как мантру повторяла Иволгина.

— Я не смогу остаться на дежурство вторую ночь подряд, извините, я сильно устала, — честно призналась она, одновременно заполняя карточку больного. — Ромашкин, кстати, сегодня три раза вас искал.

— Я решил его вопрос, — сухо ответил мужчина.

— Это хорошо, а то он сильно волновался.

Наташа старалась отвлечь внимание Сергея Михайловича, чтобы тот не зарекался о дежурстве. Ей хотелось чего угодно, но только не проводить очередную ночь в больнице. Лучше куда-нибудь в клуб. Или в театр. Куда угодно. Миша уехал на какие-то курсы художников, и ей ещё пару дней придется быть в одиночестве в квартире. Она ненавидела одиночество, слишком часто испытывала его в детстве, когда мама была на гастролях, а папа ездил вместе с ней. Наташу оставляли с няней, которая приходила только днём, и большую часть времени маленькая девочка была одна. Теперь одиночество для нее было запретной темой, ей было страшно и неуютно оставаться одной.

— Вы не ответили на мой вопрос о планах на сегодняшний вечер? Не переживайте, я не хотел оставлять вас на дежурство. Просто ответьте, вы свободны сегодня?

Наташа закончила заполнять карту и подняла взгляд на мужчину. Он как-то очень подозрительно на нее смотрел: то ли с интересом, то ли с замешательством. Сергей и сам не знал, как назвать то чувство, которое сейчас вызывала у него Наташа. Скорее, это был интерес. Она заинтриговала его своим упорством и желанием добиться успеха в своей мечте. К тому же, она была достаточно красива и симпатична ему как женщина, и Знаменский желал узнать её чуть ближе. Скорее, для того чтобы в очередной раз убедиться в том, что сейчас ему не до отношений, и вряд ли молодая девушка захочет иметь с ним что-то большее, чем деловое общение.

— Свободна, совершенно свободна.

Сдалась Наташа. Если он предложит составить ему компанию, то она согласится, только бы не сидеть дома в одиночестве.

— Это прекрасно, — очаровательно улыбнулся мужчина, чем вызвал ответную улыбку у девушки. — Не хотите прогуляться по городу и поужинать где-нибудь? Вы какую кухню любите?

— Европейскую, — Наташа была в замешательстве.

Он флиртовал с ней? Но он ведь знал, что у нее есть жених. Или это просто попытка наладить с ней отношения?

— Что ж, тогда я подожду окончания вашей смены, и мы что-нибудь придумаем. Вам нужно будет заехать домой и оставить вещи?

— И переодеться.

— Хорошо, буду ждать вас на парковке.

Бросил вслед Знаменский, покинув сестринский пост. А у Наташи появилось слишком много вопросов, возможные ответы на которые ее пугали. А что если Сергей Михайлович и правда с ней флиртовал? Что тогда ей делать? Она хотела завоевать его внимание, но точно не такой ценой. Как мужчина, Знаменский, конечно, очень даже хорош. Красивый, умный, справедливый. Вот только у нее уже есть свой мужчина.

Пока они разговаривали, ее смена подошла к концу. Она быстро сняла униформу и переоделась в свои джинсы с футболкой, решив, что одна прогулка с шефом ничего не значит. Знаменский стоял у своего автомобиля. Черный форд фокус красиво блестел на солнце, а мужчина в костюме смотрелся рядом с ним слишком привлекательно и слишком шикарно, чтобы это было правдой. Но это было правдой. Сергей позаботился о своем внешнем виде ещё с утра. Ему хотелось сегодня провести отличный вечер в компании с симпатичной девушкой, и Наташа идеально подходила под его планы.

Он помог ей сесть в машину и отвёз по указанному адресу, где Наташа привела себя в божеский вид после работы. Надела голубое приталенное платье с воздушной юбкой и быстро уложила волосы лаком, чтобы они смотрелись аккуратными. Красные губы. Стрелки. Синие ресницы. Жемчужные бусы и браслет. И черные лодочки. Самые удобные из всех, что у нее были. Вообще, Иволгина не собиралась слишком сильно прихорашиватбся, но долгое отсутствие свиданий в ее жизни дало о себе знать. Захотелось быть женщиной, ради которой готовы на все, в частности — на вот такую простую прогулку.

Сергей ждал ее у машины. Когда девушка вышла из подъезда, Знаменский сглотнул. Она ещё красивее, чем он видел её до. Такая грациозная и гармоничная, и ей так подходило это платье, что ему вдруг захотелось, чтобы она всегда ходила в нем на работе. О чем он вообще сейчас думал? Она занята, куда он лез?

— Вы выглядите сногсшибательно, — томно произнес он, когда Наташа остановилась напротив. — Сначала прогулка или ужин? Вы голодны?

— Давайте пройдемся. Тут недалеко парк есть, погода хорошая, прогуляемся. А когда устанем, можно и поужинать. На проспекте есть хороший ресторан европейской кухни, если вы не против, можем расположиться там. У них и вкусно, и красиво, и музыка живая.

Иволгина не знала, как себя вести. Для нее, в первую очередь, Сергей Михайлович был начальником. Она не рассматривала его как мужчину, особенно как симпатичного, пусть таковым он и являлся. У нее есть Миша, да, неидеальный, но зато всегда был с ней, когда ей было это так сильно нужно. Вот только в последние несколько недель у них совсем не клеилось, во многом из-за того, что он перестал поддерживать ее желание стать хирургом. Ещё и уехал Миша, когда они были в ссоре, и сейчас Наташа немного скучала. Звонила пару раз, но Миша не ответил и даже не перезвонил, что ее сильно беспокоило. Наверное, поэтому она и согласилась на эту прогулку. Отвлечься мысленно.

Они шли молча. За руки не держались, друг на друга посматривали украдкой и, старясь делать это так, чтобы не быть пойманными. Но, на удивление обоих, им было комфортно в этом молчании. Погода радовала: слабое солнышко грело, а не парило, как несколько недель назад. Лёгкий ветерок едва касался людских тел, было уютно и тепло, отчего в парке было полно народа. Особенно детей, катающихся на различных устройствах. Внимание Сергея привлекла малышка, идущая в сторонке и держащая в ручке воздушный шарик. Она казалась испуганной и потерянной.

— Привет, — Знаменский подошёл ближе к малышке, чем напугал ее ещё сильнее. — Не бойся. Я тебя не обижу. Ты потерялась?

Черноволосая малышка хлопала ресничками и почти что плакала. Она внимательно посмотрела на Иволгину, остановившуюся рядом с Сергеем. Наташа заметила взгляд девочки и улыбнулась. Малышка чуть расслабилась.

— Он с тобой? — тоненьким голоском спросила она.

— Угу, со мной. Он хороший, не бойся. Он врач, а врачи всегда хорошие.

— Хорошо, — сглотнула малышка и расплакалась, подбежав к Знаменскому и крепко обняв его. — Я потеряла маму. О-она сказала ждать… туалет, а я шарик увидела. Пошла за ним, а мамы нет. Я ищу, а нет. Мне страшно.

Сергей поднял девчушку на руки и осторожно стёр слезинки с маленького личика. Успокоил ее, купил мороженое и снова расспросил обо всем. Выяснилось, что девочка потеряла маму, пока та ушла в туалет с другой дочерью. Они решили вернуться на место потери и, к огромному удивлению мужчины, женщина с грудной малышкой на руках, сидела на скамейке и плакала. Видимо, от безысходности.

— Мамочка! — девочка от радости побежала к маме. Женщина с облегчением вздохнула. — Дядя с тетей помогли мне найтись.

— Спасибо вам огромное! Я всего лишь на три минуточки отошла с малышкой, а она запропастилась. — стала оправдываться женщина.

— В следующий раз будете внимательнее, а то, не дай бог, попадется вашей дочурке какой-нибудь псих, а не я. Хорошего вечера. До свидания.

Это был бы не Знаменский, если бы не отчитал. Наташа закатила глаза и почти рассмеялась. Было в этом что-то такое уже родное, она привыкла. Когда он хвалил ее на работе, он делал это так, чтобы потом ещё поругать. Ты молодец, но при этом ты могла бы быть ещё лучше. И вот, вроде, приятно сначала, а потом уже даже обидно. Видимо, это было его фишкой.

— Извините, что так вышло. Не смог пройти мимо. Надеюсь, это вас не обидело?

Мужчина остановился у ларька с горячей кукурузой. Осмотрелся.

— Все нормально, понимаю, детки — прекрасные создания, мы должны им помогать.

— Любите кукурузу? — спросил он и, не дожидаясь ответа, купил две штуки. Наташа кивнула, и одну горячую и вкусную протянул ей. — Да, детки замечательные. У них все эмоции искренние, нет ничего поддельного.

Сергей говорил с улыбкой, однако Наташа услышала в его голосе что-то очень грустное. Ей показалось, что он давно мечтал о своих, но женщины рядом не было, соответственно, и топота маленьких ножек тоже. Спрашивать она не стала, зачем теребить раны?

Ещё пару часов по парку, вокруг и по вечерним улочкам. За разговорами и взглядами, полными интереса с обеих сторон. Сергей оказался болтливым, до этого Наташа не могла себе представить, чтобы он говорил дольше трёх минут, при этом не читая ей лекции о правилах поведения. Наташа же, в свою очередь, умела слушать и слышать, а ещё быть чуткой и внимательной, чего до этого Знаменский не замечал. Они узнали друг друга лучше, хотя и этого было слишком мало, чтобы иметь хоть какое-то представление о друг друге.

В ресторане было вкусно и уютно. Все, как и обещала Наташа. Европейская изысканная кухня, живая музыка, роскошный зал. Не так много людей, что придавало вечеру большую таинственность и уединённость. А ещё вино. Полусухое. Несколько бокалов, и деловые границы были стёрты. Теперь это не были Сергей Михайлович и Наташа Иволгина, работающие друг с другом, они стали просто Сергеем и Наташей, весело проводящими свободный от работы вечер вместе.

— Было и правда очень вкусно, — признался Сергей, когда они покинули ресторан. — Спасибо за рекомендацию, буду заходить сюда чаще.

— Обращайтесь, — Наташа мило улыбнулась. — Спасибо, что пригласили сегодня составить вам компанию. Не знаю, что делала бы одна дома, если бы не вы.

— Тоже обращайтесь, — отзеркалил ее улыбку.

Мужчина вызвался проводить свою спутницу до дома, не хотелось ему с ней расставаться. Сегодня она открылась ему иначе и чем-то зацепила, поэтому Знаменский желал растянуть момент общения, чтобы понять, а чем же именно. Однако идти до парадной девушки нужно было всего пять минут, и вот они уже стояли у железной двери. Наташа встала напротив Сергея и благодарно на него посмотрела.

— Не знала, что вы можете быть не только занудой, — хихикнула Иволгина.

Сергей пропустил мимо ушей ее колкость. Он смотрел на губы. Вино ударило в голову или же отсутствие женщины — он не знал, знал лишь то, что хотел поцеловать Наташу. Держался изо всех сил, чтобы ни в коем случае её не напугать своим натиском и такими странными действиями.

— Спокойной ночи, Наталья, — протянулся ладонью к женской щеке, осторожно убрав прядь за ухо.

Наташа вздрогнула от такой неожиданной нежности со стороны мужчины. Он был сегодня всяким, но только не нежным. Ее это тронуло. Такая осторожность в действиях, вежливое обращение к ней и слегка затуманенный взгляд.

— Спокойной ночи, Сергей Мих…

— Просто Сергей, — перебил ее. — Сегодня и вне работы.

— Сергей, — медленно протянула Иволгина, прикрыв глаза.

Знаменский воспользовался моментом, и пока Наташа стояла с прикрытыми глазами, его ладонь легла на ее талию. Она открыла глаза, в замешательстве опустив взгляд на мужскую руку. Сергей не убрал ладони. Напротив — сильнее сжал женский изгиб, чуть притянув к себе. Пошатнувшись на каблуках, Иволгина с помощью силы притяжения оказалась на мужской груди, чем только раззадорила своего спутника.

— Простите меня за это, — промолвил он, после чего вторую ладонь опустил на затылок Наташи и поцеловал ее.

С напором, по-мужски, чем выбил землю из-под ног девушки. Ее так не целовали никогда. Обычно так делала она. А тут мужчина взял все в свои руки и сделал все для того чтобы она ощутила себя сегодня женщиной. Настоящей. Наверное, поэтому Наташа ответила на поцелуй, углубив его. Запустив свою ладонь в мужскую шевелюру, а вторую — на крепкую спину. Если бы не кирпичная стена дома, то Наташа точно бы провалилась куда-нибудь от того, насколько восхитительными были ее ощущения.

Разорвав поцелуй, Иволгина молча открыла дверь парадной и, взяв Сергея за руку, потащила вверх по лестнице. Зачем? Не знала. Ей нужен был мужчина сегодня рядом.

— Пожалуйста, останьтесь со мной ещё на пару часов, если вас это не затруднит, — уже у двери в квартиру попросила она.

А Сергей был рад, что их желание продлить вечер совпало. Они прошли в квартиру, где миновали кухню и оказались в гостиной. Наташа хотела заварить чай, но Сергей не пустил. Он хотел ее. И плевать ему было на их деловые отношения на работе. На ее жениха. Вино сделало свое дело: он потерял голову и совершенно точно не думал о последствиях.

Как и Наташа, которая впустила его в своей дом и не только. По-хозяйски Знаменский расположился на диване и усадил Иволгину к себе на колени. Они выпили немного, но достаточно для того, чтобы напрочь забыть обо всех границах, выстроенных между ними. Снова поцелуй. Страстный. Долгий. Мужские руки крепко обхватили женское тело, уложив на лопатки, а губы спустились дорожкой из поцелуев от шеи к декольте.

Глубокий вдох. Сглотнув, Наташа сама подставила грудь под поцелуи. Сергей не упустил возможности. Отодвинул лёгкую ткань платья в сторону, оголив немного грудь, зубами впился в горошинку, призывно смотрящую на него из-под кружевного бра.

Женский стон. Мужской рык. Ещё поцелуи. То ниже, то выше. Грудь, живот, шея. Наташа терялась в ощущениях, только и успевая отвечать на ласки, стараясь доставить взаимные. Одной рукой дотянулась до явно натянувшейся ткани брюк, сжав то, что требовало свободы. Мужской стон. Женская лукавая улыбка. Снятые платье и пиджак с рубашкой.

Утонченное женское тело и поджарое мужское. Они не хотели останавливаться. Ремень со звонком упал на паркет, бра улетел в сторону. Снова поцелуи. Грудь, живот, шея, и в другом порядке. Наташа стонала, не веря в то, что может быть настолько хорошо с живым человеком. Пуговица на брюках тоже была расстёгнута, наконец-то ослабляя давление на все мужское желание. Губы Наташи сомкнулись на плече мужчины, а ладонь — под брюками, ублажая через ткань боксеров все то, что так рвалось наружу.

И все бы случилось, если бы не вовремя зазвонивший мобильный телефон девушки. На экране белым по черному высветилось: «Любимый», что мгновенно отсудило разум обоим. Наташа покраснела от стыда, как ошпаренная выскочив из-под Сергея. Он же выругался на себя из-за того, что довел до этого.

— Вам стоит уйти, — не просила, а приказывала Иволгина.

— Да, вы правы.

Он быстро оделся. Смущённый и виноватый. Это он до этого довел, потому что она ему понравилась. А Знаменский привык, что когда ему нравится женщина, ему ничто не мешает сблизиться с ней. Вот только Наташа была занятой женщиной, так ещё и его подчинённой. Как ему теперь смотреть ей в глаза на работе?

— Извините, я не думал, что дойдет до такого, — застегнул последнюю пуговицу на рубашке.

— Ничего не было и не будет никогда. Я скоро выхожу замуж, вы мой начальник. Между нами не может быть ничего, кроме деловых отношений.

В спешке оделась Иволгина. Она перезвонит Мише, как только проводит Сергея из квартиры.

— До свидания, Наталья, — у входной двери мужчина с сожалением признался себе в том, что расстроен, что позволил себе такую слабость.

Никаких отношений на работе. Он не мог делать исключения даже для Наташи. Завтра же переведет ее в операционный блок, чтобы меньше с ней контактировать. Так будет лучше. Как будет лучше, решила и Наташа, когда закрыла за мужчиной дверь. Взяла лист бумаги и ручку, написав заявление на увольнение. Она станет хирургом, но не в этой больнице и не под руководством Сергея Михайловича.

Глава 4 — Стыд

— Серьезно, Серёг? Петтинг?

Негодовал Толя. Друзья сидели в кабинете Сергея Михайловича и обсуждали вчерашний вечер, за который второму мужчине было до сих пор стыдно. Он не должен был себя так вести, вообще не должен был приглашать Наташу никуда. Благо, сегодня у девушки выходной, и они не увидятся. У него будет день, чтобы все хорошенько обдумать.

— Да, я не знаю, как так вышло. Это все вино.

Оправдываться было глупо. Он хотел этого. Оставалось только сожалеть.

— Нет, знаешь, — настаивал Анатолий. — Она тебе понравилась, вот ты и решил попробовать, а вдруг прокатит. Серег, так не делают.

— Толь, я в курсе, что так не делается ничего. Да, облажался. Я не хотел, чтобы все зашло далеко, просто… мы выпили, у меня давно никого не было. Наташа показалась мне такой внимательной, красивой и заботливой, что я решил её поцеловать. Она сама привела меня к себе домой, мне показалось в тот момент, что это зелёный свет к действиям. Господи, — Сергей громко вздохнул. — Я чертов идиот. Она замуж скоро выходит, мы работаем вместе. На что я вообще рассчитывал?

Рука мужчины потянулась к ящику, в котором лежал алкоголь. Он не пил, не любил это, но сейчас почему-то сильно захотелось. Тимофеев забрал бутылку, недовольно покачав головой.

— Ты не работе, и это не поможет. Сам же знаешь, — спрятал алкоголь в своем халате. — У меня вопрос: если эта твоя Наташа выходит замуж, то какого хрена она позволила тебе ее целовать и не только?

Вопрос, который остался без ответа. Сергей и сам не знал, почему она не только не отшила его, но ещё и продолжила сама. Может, у нее все плохо в отношениях? Или и ей в голову алкоголь ударил?

Наташа сама не знала ответа на этот вопрос. Всю ночь плохо спала, размышляла о своем поведении, о случившемся. И о разговоре с Мишей после. Он был пьян, чего за ним никогда ранее не наблюдалось. На фоне слышались и женские, и мужские голоса. Ощущение, что он был с кем-то на тусовке. Разве так проходят курсы художников? Или они уже отмечают их окончание? Все было странно, был очень странный день. Но сегодня не лучше. Юля заболела, и Наташу попросили ее заменить сегодня. Ровно в тот день, когда ей не хотелось появляться на работе вообще.

Она целовалась со своим начальником. Пусть и не прямым, но с тем, от кого зависело ее будущее в профессии. Заявление об увольнении уже было положено на стол старшей медсестры, и она со спокойной душой делала утренний обход.

— Роман Павлович, вы сегодня отлично выглядите, — улыбнулась милому старику, которому недавно вырезали грыжу. — Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, милая, хорошо. А на вас почему-то лица нет, любовные дела? — хитро прищурился он.

— Можно и так сказать, — неоднозначно ответила Наташа, положив новые полотенца. — Через час вас отвезут на завтрак. Хорошего вам дня. Если что-то понадобится, вы знаете, где меня искать.

Она любила эту работу за возможность общаться с такими милыми людьми, как Роман Павлович. Как многие из пациентов тут. Ей было грустно осознавать, что придется отсюда уйти.

— В кабинет ко мне зайдите, — в коридоре ее остановил Знаменский, поймав за локоть. — Живо!

Он был зол. Таким она его ещё не видела. Аж от злости покраснел. И что она уже успела сделать не то за час работы? Вроде, все как и всегда.

У Знаменского в кабинете царил идеальный порядок. Белые шкафы, стол, кожаное кресло и диван, черные стулья. Несколько стеллажей, забитые строго черными папками, и парочка цветов на подоконнике. Бумажки, лежавшие на столе, и то были в идеальном порядке. У Наташи сложилось впечатление, что он тут совсем не работает. Ну нельзя в таком порядке держать кабинет, постоянно тут работая.

— Это что?! — протянул лист бумаги, встав рядом.

Наташа закатила глаза. Как что? Заявление об уходе с работы. Он читать не умел?

— Заявление на увольнение. Вы читать разучились? И почему его вообще вам отдали? — возмущалась Наташа.

Она хотела сделать все по-тихому. Уж точно без глаз и ушей Знаменского.

— Все документы проходят через меня, — мужчина устало сел в кресло. — У меня только один вопрос: зачем увольняться? Я так сильно вас обидел?

Ответа на этот вопрос у Иволгиной не нашлось. Ей просто было неловко рядом с ним. Вчерашняя картинка все всплывала в голове. И этот поцелуй, который снёс у нее крышу. Она бы повторила, если бы не скорая свадьба. И так слишком многое было сделано вчера, о чем теперь было даже стыдно думать. И как все это рассказать Мише?

— Давайте честно, мы оба не сможем работать, не думая о вчерашнем. Мне будет проще, если я уйду.

Она опустилась в один из стульев. Устала. Просто устала думать, не спать всю ночь, теперь ещё и пояснять свое желание уволиться.

— Вы могли поговорить со мной об этом.

— Нет, не могла, — Наташа нервно постукивала пальцами по столу. Сергей старался держать лицо. Ему не хотелось ее отпускать. — Я не хотела идти на работу. Если бы не Юля, которой нужно было заболеть именно сегодня, я бы пришла только через два дня. Мы вчера чуть не переспали. Не зазвони телефон, мы бы перешли эту грань. Ладно вы, вы одинокий мужчина, вам плевать, с кем спать. Я, черт возьми, замуж выйду скоро, а я позволила себе такое опрометчивое поведение. Как мне теперь в глаза своему жениху смотреть? А вам? Я не смогу так работать. Пожалуйста, подпишите заявление, и всем будет проще.

Опустив голову на стол, Наташа тяжело задышала. Ей стыдно. Так стыдно, что хочется спрятаться, как цапля в песок головой, и не вылезать оттуда ближайшие несколько дней.

— Идите работать, Наталья, — Знаменский порвал заявление на мелкие кусочки. — Уволить не сможем, в штате нужна медсестра. Не хотите работать в моем отделении — в вашем распоряжении вся больница. Найдете с кем поменяться — милости прошу, оформим перевод.

— Просто замечательно, спасибо! — Наташа встала со стула и злобно посмотрела на мужчину. — Это у вас такой изощрённый способ надо мной поиздеваться? Никто не захочет меняться.

— Тогда, к сожалению, пока не могу вам ничем помочь. Вернитесь на рабочее место, пожалуйста.

— Идите вы к черту со своим рабочим местом!

Девушка развернулась и быстрым шагом двинулась к двери, но оступилась и споткнулась об ножку стула, упав прямо на диван. Она громко выругалась, чем рассмешила мужчину.

— Вам смешно? — почти плача, спросила Иволгина.

— Немного, — Сергей подал руку Наташе. Чуть задумавшись, она приняла ее. — Успокоились?

— Нет, — глубоко вздохнула. — Скажите, вы ведь просто не хотите, чтобы я уходила?