Бесплатный фрагмент - Квинтэссенция света

I

«Даже небольшая свеча способна разогнать тьму,

Позволяя оставаться на свету».

Мы сидели в кругу, глядя друг на друга, нервно касаясь своих пушек на коленях, ожидая в любой момент, что кто-нибудь из нас выкинет очередной «фокус», или снова приползут те твари, что сожрали Дэна. Кафельный пол под нами был холодным, кое-где плитка потрескалась, но вставать и уходить со своего места никто из нас не решался — уж слишком высока была цена. Жизнь.

Мы светили друг на друга фонарями, пытаясь отогнать страх и липнущее ко всем внутренностям ощущение того, что все-таки один из нас уже заражен и носит в себе эту тварь.

Мэдисон нервно жевал в зубах самокрутку. Хейли и Билл прижались друг к другу и даже взялись за руки, хотя все же правую руку Билл предусмотрительно держал на своем помповом ружье. Остальных троих я даже не знал — увидел в первый раз в этой забегаловке на углу Элиот и Торенно. Судя по хорошему обслуживанию, это пиццерия процветала до того, как началась вся эта чертовщина с хреновыми монстрами, вылезающими из людей.

Да, одна такая тварь на моих глазах вылезла из башки официанта и утащила на улицу моего друга Дэна…

— Эй, люди, — шепотом отозвалась темноволосая кокетка, на коленях которой лежал аккуратненький новый кольт. Его дуло ровнехонько было направлено на меня, — что делать-то будем?

Ее тихий голос будто содрогнул стены складской комнаты, где мы сидели. Девица тут же прикрыла ротик ладошкой, испугавшись своего же голоса.

— Ш-ш-ш! — Шикнул на нее мужчина профессорского вида, — Вы можете Их привлечь!..

Он явно был сильно раздражен тем, что темненькая кокетка — в чьей красоте не сомневался и сам Иисус, глазевший на нас с небольшого распятья, прибитого к одной из стен — нарушает спасительную сейчас для нас тишину.

Кокетка пристыжено взглянула сначала на профессора, потом на остальных и, расценив общее молчание, как бойкот против нее, насупившись, снова уставилась на свой блестящий шестизарядный кольт. Девушка определенно притягивала меня, в ней чувствовался «стержень», который она тщательно скрывала за маской легкой глупости и непоседливости. «Ну и пусть себе думают, что я трусиха или, что стерва. Я им еще покажу, чего стою — вот вползет снова это чудовище, а я не испугаюсь и выстрелю первой», наверно думала про себя темноволосая и синеглазая кокетка. Ну, по крайней мере, эти мысли читались по ее лицу, освещенному лучом моего фонаря.

Здание пиццерии являло собой надежную постройку, но на удивление быстро обветшалую. Зато здесь еще вчера вечером я смог найти неведомо откуда взявшиеся патроны к своему Дизерт иглу. Видимо, хозяин заведения, как и я, предпочитал оружие повнушительней обычной Беретты, а может, завел такой массивный ствол, чтобы пугать назойливых мафиози, приходивших каждый раз за арендой. Варианты были разные, но в любом случае, изымая из сейфа три полные обоймы для «Пустынного орла», я был благодарен этому толстосуму.

— Но может, все же мы решим, что же делать? — не выдержала Хейли, молодая бухгалтерша, жена Билла, моего знакомого по азартным ставкам.

— Сейчас просидим здесь до зари! — прошептал возмущенный профессор, чьи волосы уже на изрядную долю покрылись сединой, — А, как рассветет, перейдем в главный зал.

— До рассвета еще два часа, — как бы невзначай заметил Мэдисон, мой коллега по редакции, он был фотожурналистом.

— Да, поэтому стоит помолчать, — напомнил ему молодой парнишка, лет восемнадцати, — или ты такой крутой, что хочешь выйти и поговорить с этими уродами?.. А может ты сразу хочешь отхватить у меня девять грамм свинца в лоб?!

Он скрестил две своих Беретты, и они направились в сторону Мэдисона.

— У тебя два ствола, мальчонка, а значит, это не девять, а восемнадцать грамм…

— Что ты промямлил там?! Думаешь, я на тебя две пули буду тратить?! — тем не менее поднялись оба ствола и холодными взглядами двух дул уставились промеж глаз фотожурналисту.

— Успокойся, — я посмотрел на чернокожего гангстера, который и пеленки еще не успел снять, — не то, я лично вышвырну тебя отсюда на улицу.

Юнец притих, совсем тихо высылая и мне, и Мэдисону по мысленному письму с добрым количеством отборных ругательств.

Больше никто разговаривать не захотел, и в таком нервном молчании мы просидели до рассвета.

Когда же первые лучи солнца проникли в маленькое окошко под самым потолком, мы решились выйти в большой зал пиццерии.

II

Тут было куда светлее, но и более опасней… хотя днем эти мерзкие твари редко изъявляли желание выползать на солнечный свет. Только ранним утром, на заре, или в вечерних сумерках, когда солнца не так обжигало и ультрафиолет не давил.

Я пристрел едва ли трех ползучих монстров, а остальные, как выяснилось, и вовсе не видели днем этих тварей.

— Вы давно так странствуете? — спросил меня профессор, — С момента появления этих тварей?

— Да…

— Около трех с небольшим месяцев.

— Давайте все сядем и познакомимся для начала, — предложила Хейли, — Кто хочет кофе? Я прекрасно варю кофе и видела в задней комнате нераспечатанную банку.

— Хорошая идея, — согласились я и Мэдисон.

Все расселись за барной стойкой — крепкой выпивки, конечно, не осталось — все запасы ушли на Коктейли Молотова — и вскоре попивали действительно замечательный кофе. Спасибо Хейли.

Я возненавидел кофе еще со времен командировки в Боснию. Просто так случалось, что мне попадался ужасный быстрорастворимый напиток. Но в этот раз кофе удался и был кстати — мир вокруг стал более приветливым, да и разговор между собравшимися стал налаживаться.

— Так, — начал профессор, — теперь, я думаю, мы можем и познакомиться… Вы, как я заметил, уже знакомы, — он посмотрел на меня, Мэдисона и Билла, обнимающего Хейли.

— Да, — начал Мэдисон, — знакомы. Я Мэдисон Крид, фотожурналист. Это Билл, мой друг, и его жена Хейли, приготовившая нам чудесный кофе. Спасибо, Хейли!

— Всегда рада, Мэд! — отозвалась светловолосая бухгалтерша.

— А этот приятель — Альфред Дэнем! — он ткнул в меня пальцем, — С нами еще был наш коллега, Дэниел Свифт. Но как вы видели — его сожрали эти щупальца!

— Понятно. А я Фредерик Зимовски, профессор Вернондского университета из Рэмбура.

Я подавился и чуть не засмеялся.

Профессор, действительно оказавшийся профессором, недоуменно посмотрел на меня, но вскоре продолжил опрос.

— А вы кто такая? — спросил профессор Зимовски у темноволосой кокетки.

— Сара Джейн, риэлтор, — ответила девушка, отпивая доверху налитый кофе, — работаю в «Крейс Рейдж»… гхм, работала. Когда появились эти ужасные монстры, была дома на улице Роуз.

— Так вы здешняя! — обрадовалась Хейли, — А родились тоже здесь?

Кокетка Сара кивнула.

— Всю жизнь прожила в одном доме, вышла замуж за своего однокурсника, и никогда не выезжала даже за пределы дистрикта.

— Где ваш муж сейчас? — спросил Зимовски.

— Он военный, еще до появления чудовищ уехал в Афганистан. А когда их дивизии сообщили об атаке на нашу страну, то солдаты сами попросили перекинуть их в родные места для защиты границ и очистки земель. Поэтому сейчас он воюет с монстрами на западной границе Молдрэма.

— Там «жарко», — вступил я, — говорят, «осьминоги» прорывают ряды обороны и пожирают солдат живьем и…

— Фред, ну ты нашел, что сказать! — оборвала меня Хейли.

Я замялся — да уж, слишком много негативной информации для молодой Сары, чей муж сейчас защищает страну… да и нагнетать и без того давящую обстановку я не хотел, но слова вырвались сами.

— А… а откуда вы это знаете? Вы уверены? — переспросила взволнованная Сара.

— Я военный журналист. Как раз ехал в Молдрэм — там и до «осьминогов» было неспокойно — хотел сделать репортаж о местных группировках, но не успел… их не осталось, — я попытался улыбнуться, но получилось слабо.

— Да… эти твари появились так неожиданно, что я нахрен, даже сообразить не успел, как в руках оказались стволы, и я уже на «автомате» палил в них, вышибая зеленые мозги! — вмешался начинающий гангстер.

— А про вас-то мы и забыли, молодой человек! — улыбнулся Фредерик Зимовски, — Как тебя зовут? Откуда ты?

— Я Черный Пес! — гордости МалОму было не занимать и пафоса тоже, — Я родился и вырос в городке Ким! А сюда приехал за своим отцом.

— И где же он?

— Погиб. С тварями пытался бороться, но их было много. Они к нему домой залезли… не убили, а семя свое в нем оставили, суки!.. Я, когда к нему приехал… он на меня накинулся и кричит: «Сынок, убей меня! Не могу больше жить! Ползают они внутри!». А я-то что? Как я в родного отца палить буду!?. — мне показалось, что парень всхлипнул, — А он все кричит: «Убей! Убей! Твари внутри ползают! Вылезут — тебя сожрут! Не допущу такого!». На безумца был похож, хотя при жизни в церковь исправно ходил. У местного пастора грехи отпускал, когда напивался!.. «Убей, убей!» … Потом сам выхватил у меня ствол и застрелился. А я без ума — без памяти стою, из нигера бледным сделался, рот раскрыл, а сделать-то ничего уже не могу… его кровь на моем лице, на рубашке!.. А потом из отца эти щупальца полезли, маленькие еще… Ну я их и расстрелял… и ушел. А потом стал по городу шляться без дела, без цели. Папа-то умер, а я ради него сюда-то ехал!..

Парень умолк, опустив голову на барную стойку. Мы все молчали. Что тут еще скажешь?.. Все мы кого-то потеряли…

Но все же пауза надолго не затянулась.

— Черный Пес, а имя-то у тебя от рождения какое? — спросил Билл.

— Лашон Джонсон… отец так назвал…

Парень заплакал.

Мне было его жаль, но показывать свою жалость я не хотел, потому что при этой мысли к горлу тут же подступал ком отвращения не только к нему, не только к сложившейся ситуации, но и к самому себе. Я промолчал, не удостоив Лашона понимающего взгляда. Никто из нас не проронил ни слова, пока сам парень, успокоившись, не сказал короткую фразу.

— Мы изгои. Остальные приобщились к этой новой религии ужаса, отдав свои тела и души монстрам ада; мы же побоялись перейти границу… Почему мы остались в живых?

— Не знаю, как ты, Черный Пес, а я выжил, потому что хочу жить! — ответил парню Мэдисон, — А ты хочешь?

Лашон поднял на моего друга мокрые глаза.

— Думаю, что хочешь… Если бы не хотел, умер бы давно.

— Шкура своя всем дорога, — добавил я, допивая кофе.

— Я бы выразился иначе, — профессор обратил на себя внимание, — Шкура являет собой принадлежность к животным. Человек же — оплот цивилизации, им же и порожденный. Мы создали эти города, законы, технологии для того, чтобы выделиться и стать разумным видом.

Он деловито поправил свои волосы с проседью и типично профессорский пиджак и, встав из-за барной стойки, добавил.

— Слушайте все, сидеть здесь и ждать чудовищ — глупо!..

— Простите, что перебиваю вас, профессор, — вставил Билл, — но у меня созрел вопрос.

— Что ж, излагайте его.

— Глупо прозвучит, но все же — кто из нас куда направлялся? Я знаю, что Мэдисон и Фред идут в Молдрэм. Эм… мы с Хейли хотели добраться до деревни Вартун, что на востоке, там живет брат Хейли. Но неделю назад Крис сумел дозвониться нам по спутниковому телефону и сообщил, что едет в Вэлмонд в округе Дартон, поэтому мы с женой собираемся туда.

— У вас есть машина? — спросила Сара.

— Да. «Рендж Ровер» серый. Стоит в паре кварталов отсюда. Мы не хотели привлекать внимание монстров, поэтому к закусочной шли пешком.

— Я тоже направляюсь в Молдрэм! — Радости кокетки не было предела, — Значит, мы поедем вместе?

Она попыталась состроить обворожительную улыбку, цель которой заключалась в обеспечении ей двух здоровых охранников в лице меня и Мэда. Но, видать, боезапас улыбок прелестная Сара израсходовала, потому что ни я, ни Мэдисон не согласились взять ее с собой.

Не помогли даже уговоры Хейли, которая попыталась вступиться за кокетку.

Остальные предпочли промолчать и оставить дело на нашей с Мэдом совести.

— Судя по всему, ты, Лашон, скитаешься по Алвуду… — продолжил расспросы профессор после того, как все вновь затихли и, держа наготове оружие, расселись за барной стойкой.

Парень утвердительно кивнул на его слова.

— Ты не сказал, что собираешься теперь делать…

— Не знаю, — он взглянул на Билла и Хейли, — а можно мне с вами?

Те улыбнулись.

— Так случилось, что после смерти отца я искал здесь своего друга, — начал пояснять Лашон, — он учился в национальном университете, который вон, через дорогу. Но я так и не нашел его в общаге, где он жил. Может быть, он тоже уже мертв… Но я подумал, вдруг он отправился к своей родне в Вэлмонд…

— Ясно… — подытожил я и взглянул на единственного, кто еще не говорил о себе, — А вы, Зимовски, куда направляетесь и почему остановились в этой закусочной?

— Я… я проездом, — профессор немного растерялся, но довольно быстро собрался с мыслями и добавил, — Как и юный Лашон, я пытался найти хоть какую-нибудь информацию о своем старинном друге, который работал в национальном университете.

— И что же? Узнали что-нибудь? — Спросила проглотившая свою обиду на нас Сара.

— Мои поиски привели меня в главный корпус ректората, — начал отвечать Зимовски, — там я нашел документы об увольнении моего друга Дональда Эйера. Он профессор философии, уважаемый в своих кругах, — пояснил говоривший, — Так вот, заявление датировалось от десятого числа апреля, то есть, как раз, когда началось это нашествие монстров…

— И где же сейчас ваш друг?.. — я взглянул в лицо профессору.

— Он, должно быть, поехал… удивительно… — Зимовски приподнял брови и, приоткрыв от некой растерянности рот, выдохнул, — он поехал в Молдрэм, я только сейчас вспомнил, что у него, кажется, там есть родственники.

Почти все уставились на профессора из Рэмбора.

— Да-а-а, — протянул Мэд, затушив сигарету, — Сколько совпадений за один день.

— Видимо, Мэд, нам не избежать с тобой компании, — я встал со стула и, хлопнув друга по плечу, посмотрел на кокетку Сару, — Тогда и вы идете с нами, раз уж так вышло…

— Да?! — Девушка не поверила, — Вы не шутите?.. Спасибо большое!

Она раскраснелась на мое искреннее удивление.

— Что ж, — вновь подытожил я, — раз все разобрались, то давайте расходиться. Скоро солнце достигнет зенита, и твари начнут выползать из своих нор. Надо торопиться. Но до этого стоит всем провериться.

— Ах да, точно! — все тут же повскакивали с мест и засуетились.

В воздухе запахло уже приторным волнением, к которому какой-то злой гений с излишним рвением начал подсыпать изрядные щепотки страха.

III

После минутной готовности все вновь расселись на барные стулья, предварительно расставленные в удобном положении — чтоб каждый видел друг друга.

В любом из нас мог спокойно сидеть монстр, дожидаясь удобного момента, чтобы вылезти наружу, и почувствовать его можно было лишь двумя способами.

За три месяца нашествия этих монстров все успели уяснить, что присутствие этих тварей в своем теле можно выявить, выпив стопку чистого медицинского спирта.

Конечно, в этой закусочной спирта не было, да и прочий алкоголь отсутствовал. Поэтому решили использовать способ номер два: анализ крови. Точнее ее нагревание.

Каждый сделал себе небольшой надрез на пальце и вылил несколько капель в стакан. Потом Зимовски взял паяльную лампу — заранее нагретую до красноты — и начал методично проверять образцы.

— Мы как в том фильме! Правда, — неожиданно сказал Лашон, — Ну, про монстра… разведчиков на Северном полюсе…

— На Южном, — поправил его Мэд, — и они были не разведчиками, а учеными. А в общем, да, ситуация прям под копирку.

— Так, внимание, — строго сказал профессор, — пока я проверил два стакана. Это Сара и Хейли. Они люди. Давайте не отвлекаться. Проверим быстро остальные и уйдем отсюда.

Он окунул паяльник в мой стакан. Кровь слегка пошипела, но результат меня удовлетворил.

Дальше шел стакан Мэдисона — его кровь тоже была «чиста». После настал черед Уильяма, мужа Хейли. Зимовски опустил паяльник в его стакан… и прозвучало то же слабое шипение кипящей крови, что и у остальных. Остался начинающий гангстер Лашон.

— Если что, сразу пристрелите меня, — сказал он и кивнул профессору. Тот ткнул лампой в кровь. Ничего.

— Ну, и слава Богу! — с облегчением выдохнул профессор.

— Стойте. А ваша кровь, Зимовски? — заметил Мэдисон. Мы как-то упустили то, что нервозный профессор не удосужился окропить своей кровью стакан.

Еще больше поседевший Фредерик замялся.

— Я… я боюсь вида крови, — начал было он, но его прервал Мэд.

— Блин, мы тут рискуем жизнями, а он крови боится. А умереть ты не боишься?! Дай сюда палец! — в легком жесте он выбросил руку вперед, давая понять, что ждет ответной реакции. Профессор нехотя вытянул правую руку, и тогда мой напарник резко схватил его за указательный палец и сказал мне через плечо.

— Фред, держи этого интеллигента. А вы, профессор, закройте глаза или отвернитесь.

Зимовски не успел даже запротестовать, а Мэд уже сделал небольшой надрез на пальце и начал сцеживать кровь.

Буквально, через мгновение, речь вернулась к профессору, и он стал кричать.

— Отпустите меня! Хватит!

Он вырвался, но Мэдисон успел набрать нужное количество.

— Ненормальные! — возмущался Зимовски.

— Будет вам, — успокоил его Билл, — Давайте лучше узнаем результат.

Я ткнул паяльников в стакан. Тоже ничего.

— Поздравляю, все «чисты», — вяло сказал Лашон, — что дальше? Разбегаемся?

Так и сделали. Разбежались.

Но предварительно мы с Мэдисоном нашли машину на ходу, чтоб влезли четверо. По дороге успели прикончить пару «осьминогов». Затем попрощались с Биллом, Хейли и Лашоном. В случае положительно исхода, договорились встретиться посередине между Молдрэмом и Вэлмондом — в городке со странным названием Ринг. Все-таки адекватные люди в современном мире монстров — редкость, которой надо держаться. После этого новообретенные друзья направились на север, а мы вчетвером — на запад.

IV

Алвуд быстро остался позади. Стройные ряды высотных домов и прямые улицы перешли сначала в окраины с подворотнями, а затем вовсе пропали из боковых зеркал.

Наш старенький «Опель» выехал на шоссе, когда солнце начало клониться к закату. Старались не включать фары раньше времени — экономили топливо. Да и меньше шансов нарваться на «осьминогов».

Я вел машину. Мэд с профессором на заднем сиденье изучали карту местности. Кокетка Сара сидела рядом со мной и молча наблюдала за проплывающим мимо пейзажем.

— Печально это все, — вдруг произнесла девушка.

— Что именно? — спросил я.

— Смотреть на всю эту красоту вокруг в момент, когда человечество погибает.

— Хех, а может сейчас самое время! — отозвался Мэдисон, не отрывая серьезного взгляда от карты, — Как раз никто не сможет испортить эту красоту типичным человеческим поведением.

— Это вы про горы мусора? — добавил Зимовски.

— И про них тоже.

— Нет, — неожиданно тихо произнесла Сара, — я про то, что не могу поделиться сейчас этой красотой со своим мужем… хоть бы он был жив.

После этих слов мы замолчали. Ехали так, пока Зимовски не спросил девушку.

— Кем он служит?

— Капитан в пехоте. Молдрэм, говорят, самое опасное место в стране, — она сбилась из-за того, что голос задрожал, — а его роту отправили туда ночью. Мы толком не попрощались.

— Мы уже скоро доедем, — попробовал утешить ее профессор.

Я обернулся к нему, и от моего взгляда он помрачнел.

— Бензин на исходе, — просто сказал я, — что там на карте, Мэд?

Коллега-фотограф попыхтел и выдал.

— Километров тридцать еще протянем? Там как раз деревня Оаквилл по дороге.

— Принято. Постараемся протянуть тридцать.

У нас было примерно полчаса до полной темноты, надо было успеть до того, как твари с щупальцами выползут из всех темных мест этой местности. Они передвигались то ползком по земле, и в таком положении были не крупнее лабрадора. Но стоило «осьминогам» приподняться на четыре самых массивных щупальца, то тогда они становились на голову выше среднего человека, а это уже угроза куда серьезней.

Охотились монстры в основном ночью, когда наступала прохлада. Но бывало, что выползали и в полдень. Зачем тварям яркое палящие солнце, пока никто из нас не знал.

В режиме «охотника», как называл стойку Мэдисон, монстры были более неуклюжи, зато щупальца становились смертоносней. А вот в режиме «гончей» они передвигались быстрее и могли еще и выпрыгивать вверх метра на полтора. Из-за этого целиться из оружия в «осьминогов» было довольно проблематично. Поэтому стреляли только в минуты особой опасности — экономили патроны.

****

— Альфред, — обратился ко мне профессор, — вы не могли бы прибавить газу. Темнеет быстро.

— Вы правы, Зимовски, — согласился я, — не хотелось бы нарваться на монстров. Но если я ускорюсь, боюсь, нам не хватит бензина.

Как только я это сказал, в темноте на горизонте замаячили огни деревни.

— Отлично! — радостно выдохнула Сара. Она посмотрела сначала на меня — глаза полные облегчения — затем на Мэда и профессора.

— Успели! — вторил ей довольным голосом Мэдисон, — а вы боялись!

И тут мы услышали громкое утробное урчание и щелканье. Звук был протяжный и жуткий — будто огромная жаба, квакая, решила почувствовать себя волком и внезапно завыла, а где-то рядом с ней еще и бегает такой же гигантский краб и щелкает клешнями. За первым урчанием сразу же последовало второе, потом третье, четвертое, пятое…

Я вжал педаль газа до упора.

— Фред, фары включи! — чуть ли не заорал Мэд.

Сара тихо выругалась.

— Гребанные твари! — снова Мэд.

— Слева! — громко произнес Зимовски, перекрикивая шум машины, — я насчитал тринадцать воев. Они приближаются.

— Фонари! — Сара начала шарить по салону, — Фонари давайте! Надо их отпугнуть от машины!

Началась суета. Меня пару раз толкнули, стукнули в плечо. Я не отрывался от приближающихся огней на темном горизонте. Спасительные огни. Лишь бы нас пустили внутрь, лишь бы дали укрыться, лишь бы мы успели.

Я слышал урчание совсем рядом с дорогой. Вдавливал педаль газа, «Опель» кряхтел, но держался и ехал ровно.

Я не смотрел по сторонам, но какими-то первобытными инстинктами ощущал погоню, приближение жуткой опасности. Слышал уже не только урчание и щелканье, но и чмокание по асфальту — «осьминоги» резво прыгали рядом с машиной.

Сзади слышалась ругань. Сара шикнула на них. Судя по мечущимся где-то сбоку лучам света, Мэд и профессор нашли фонари и стали отпугивать приближающихся монстров.

— Фред, жми! — бесцеремонно приказала мне Сара, — Быстрей!

— Да жму я, жму, — тихо отозвался я.

Тут машину что-то ударило — не сильно, но мы почувствовали. Затем еще два-три удара — заднюю часть немного повело, но я быстро выправил «Опель».

— Догнали, твари! — послышался голос Мэда.

Но больше «осьминоги» машину атаковать не пытались, видимо поняли, что с мчащейся железной коробкой им не справиться. Но не отставали — слишком лакомый кусочек человеческого мяса ехал в машине.

Деревня приближалась.

Уже можно было различить несколько освещенных деревянных домов и главную улицу с включенными фонарями.

Прежде чем въехать в Оаквилл я успел задавить слишком шуструю тварь, прыгнувшую под передние колеса. Ошметки «осьминога» разбросало по сторонам, заляпало лобовое окно. Мэд пытался опустить стекло и выпустить в монстров несколько пуль, но Зимовски вовремя его остановил.

— Не рискуйте зря, Мэдисон, — произнес он весьма спокойно после суматошной погони. Мой коллега послушался профессора. К тому же мы уже подъехали к ближайшему дому — грязно-белому, с синей дверью. Через плотно занавешенные окна пробивался свет.

«Осьминоги» немного отстали, поэтому было несколько минут, чтобы быстро выскочить из машины и напроситься в гости.

Сара первая помчалась к двери. На полпути ее догнал Мэд. Я вышел из машины и направил пистолет во мрак наступившей ночи. Зимовски опустил стекло и тоже стал вглядываться в темноту.

Стук в дверь.

Тишина.

Сильный стук в дверь.

Вроде кто-то завозился.

Я стоял в метрах пяти от дома, поэтому даже не увидел лица женщины, которая слегка приоткрыла дверь и что-то буркнула Саре и Мэду.

Затем был вопрос, «В какой стороне?»

Старческая рука махнула куда-то на север.

Мои спутники не стали больше ждать и рванули обратно.

Когда они подбежали к тачке, на дороге показались «осьминоги». Пара слишком резвых выскочила на свет фонарей, и ошпарившись убежала в темноту. Остальные остановились в десятке метров от нас, приподнялись на щупальцах и стали щелкать и стрекотать.

Я выстрелил в ближайшего монстра, и тот повалился на землю.

Но их было очень много — уже не тринадцать, а несколько десятков — а патронов в Дизерт Игле так мало.

Я выругался и быстро сел в машину. Остальные уже заняли свои места.

— Езжай прямо по дороге, затем направо. Третий дом по правую руку, с зеленой дверью. Мужика зовут Элиас, — впопыхах сообщил Мэдинсон.

— Тетка сказала, что он тут главный.

— Понятно, местный староста, — добавил Зимовски, когда я резво дал по газам.

Доехали быстро, но монстры не собирались так просто нас отпускать — ночь — это их время, впотьмах мы могли стать легкой добычей. Пушки и на удивление хорошо освещенные улицы городка были нашим спасением.

Увидев нужную зеленую дверь, я остановился прям на лужайке хозяина. Дом был также ярко освещен и снаружи, и внутри. Дверь тут же открылась, и высокий мужик с ружьем в руке махнул нам.

— Быстрее, — у него был ровный спокойный голос.

Мы вбежали, оставив «Опель» на свету.

— Спасибо, — начала Сара, когда старик закрыл дверь, — нам бы бензина, чтобы мы могли продолжить путь. Мы заплатим вам.

— Чем заплатите? — также спокойно и даже деловито осведомился старик, усаживаясь в потрепанное кресло.

— Что принимаете? — осведомился Зимовски, — У нас есть разные консервы…

— Деньги есть? — перебил старик.

Зимовски замялся.

— А зачем они вам? Разве еще кто-то торгует деньгами?

Хозяин дома посмотрел на нас пристально: на одного за другим.

— Вам бензин нужен или нет? — вид у него был спокойный, но не очень дружелюбный.

— Да нужен конечно! — вдруг выпалила Сара, — только зачем вам бесполезные бумажки?

Старик остановил на ней взгляд, пробежался глазами. Я даже уловил огонек похоти в уголках старческих глаз. Он приподнял на Сару свое ружье.

Я вышел вперед. Мэд тут же достал свой пистолет.

Старик хмыкнул.

— Есть тут недалеко заправка, где я за деньги еще могу купить еды и бензина. Там группа военных обосновалась, — голос у деда был ровный, но странно неприятный, — А может и не военные это… хрен поймешь. Заправка на западе. Вы не оттуда, а то бы сами уже купили топливо. Значит, вы с юга — тут дорога одна. А вот за деревней уже делится на два направления. Стало быть, вы или на север, или на запад…

— На запад! — соврала Сара.

— Но до заправки мы не доедем, вы правы, — вмешался профессор, — поэтому и хотим купить у вас. И раз уж вы принимаете бумажные деньги, то мы с коллегами посовещаемся и постараемся отыскать их у себя в заначках. Вам сколько надо за полный бак?

— Пятьдесят тысяч с вас.

— Дайте нам минутку, хорошо?

Старик снова хмыкнул, встал и отправился на кухню.

— Увижу, что воруете, перестреляю.

Мэд примиряюще поднял руки.

V

— Не нравится мне этот старик, — прошептал Мэдисон, когда хозяин дома вышел из гостиной.

— Ты бы на его месте не стал защищать свой дом? — спросил Зимовски.

— Можно было быть и повежливей, — вставила Сара.

— У нас нет выбора. Мы же не хотим заночевать здесь. Правда? — я чертовски хотел уехать из этой деревни. В такое время надо держать я подальше от населенных пунктов… по крайней мере обитаемых.

— Достаем деньги, — сказал профессор, — у кого сколько?

Начали шарить по карманам и рюкзакам.

— Бред какой-то, — бормотал Мэд, — кому нахрен сейчас сдались эти бумажки.

— Лучше их отдать, чем еду, — ответил я, — давай быстрей.

Посчитали. Набралось тридцать восемь тысяч.

— Парни, — обратилась девушка, глядя на нас с Мэдом, — у меня в машине есть еще десятка. Может сгоняете?

— Ты издеваешься? — начал мой напарник.

— Ну я…

— Я туда ночью не попрусь! — шикнул он. Был прав. Я покачал головой на взгляд Сары.

— Откуда у тебя вообще столько денег в запасе? — спросил я.

— А откуда они вообще у нас всех?! — злобно шепнула девушка.

— Потребительское отношение даже перед самым концом, — Зимовски вздохнул и взял деньги, — а может меркантильность или прагматичность… ладно, я все улажу.

— Уважаемый, — уже громче сказал профессор, обращаясь к хозяину дома, — Мы тут собрали деньги… тридцать восемь тысяч…

Старик вышел из кухни, держа в руке стакан и бутылку.

— Сначала тест проведем, — перебил он профессора.

— А…

— Если вы эти твари, то пристрелю на месте, — он снова сел в свое кресло, поставил на столик рядом бутылку, налил бренди в стакан и, наконец, положил ружье, стоявшее у кресла, на колени.

— Ого! Бренди. За этим мы не постоим, — обрадовался Мэдисон, — такой тест я рад пройти…

— Стой на месте! — повысил голос старик, — это мне. Я не собираюсь тратить свои запасы на вас. Вон там в шкафу, за спиной красавицы, есть все, что надо для теста крови. Вперед!

Мы обернулись. Сара открыла шкафчик, висевший на уровне ее глаз, достала пару жестяных банок от консервов, перочинный нож, газовую горелку и маток толстой медной проволоки.

— Снова пальцы резать, — устало сказала девушка.

— У меня боязнь крови, — было обратился Зимовски к хозяину квартиры, — и я не хотел бы…

— А меня это не волнует! — вдруг неожиданно крикнул старик, привстав с кресла и поднимая ружье, — Или делайте тест, или убирайтесь наружу!

Разговор не заладился. Я увидел, как Мэд тянется к пистолету. Покачал ему. Он посмотрел на меня.

— Не надо, — одними губами сказал я.

Он немного помедлил, но быстро сдался.

— Черт с тобой, старик! Сделаем тест, хоть ты и зажал выпивку! — затем он обратился к Саре и Фредерику, — мы же уже проходили через это сегодня, ничего страшного, мы ничем не рискуем, — говорил Мэд довольно ободряюще и примирительно.

Зимовски кивнул. Сара раскрыла нож и обернулась ко мне.

— Я сам, — забрал нож у нее.

Девушка хмыкнула и начала горелкой разогревать проволоку.

Я заметил, как Мэдисон подошел к окну и отодвинул штору.

— Крутятся вокруг машины, — тихо сказал он, — хорошо, хоть ты ее под светом оставил.

— Да, пока нам везет, — отозвался я и рассек себе палец.

Кровь полилась в банку. Сара тут же макнула в нее раскаленную проволоку. И затем с издевательским выражением на лице показала результат наблюдавшему за действием старику.

— Дальше, — прозвучал его спокойный голос, в котором легко угадывался повелительный тон.

Сара молча провела ту же процедуру, что и я. Затем, убедившись, что старик увидел ее незараженную кровь, слила все это в раковину на кухне, вымыла банки и вернулась.

Мэд к этому времени уже порезал палец, сверля взглядом хозяина дома.

— Что ты вылупился, чудак, — усмехнувшись, ответил ему старик, — как будто это я придумал этот тест… или даже всю эту херобору с «осьминогами». Все так живем.

— Кто-то выгоду в этом ищет, — заметил Мэд.

— Ну а как иначе, — согласился дед, — всегда найдутся короли положения.

— Например, вы? — заметила Сара.

— Например, я.

Тем временем пришла очередь Зимовски.

Профессор глубоко вздохнул, закрыл глаза и, выставив руку вперед, сказал.

— Режь!

Я чиркнул быстро, слил кровь, и тут же выставленным в другой руке платком, зажал палец, чтобы Фредерик не видел крови.

«Откуда столько заботы?», удивляюсь сам себе.

Тест был пройден, старик хмыкнул, будто ждал, что сейчас из нас полезут твари. Но разочаровался.

Сам он все это время потягивал бренди из стакана, поэтому было очевидно, что он не заражен.

— Доволен, старик? — осведомился Мэдисон, — бери деньги, давай нам бензин, и мы отчалим уже…

— Погоди. Вы сказали, что набрали тридцать восемь тысяч. Где остальные?

— В машине, — ответила Сара, — но отдать сможем только утром.

— Получается вам придется остаться, — лицо старика изменилось, не то улыбка, не то гримаса отвращения.

Я обернулся к остальным и шепотом произнес.

— Я бы предпочел не оставаться, нам надо в путь.

В ответ молчание.

— Может мы остановимся на том, что ты даль нам бензину на тридцать восемь тысяч? — обратился я к старику.

— Нет уж, мне нужна вся сумма. Платите или проваливайте! Те твари за окном будут вам рады.

— Не нарывайся, старик, — вымолвил Мэд.

— Это ты не нарывайся! Сами приперлись, а теперь еще и условия диктуете.

Зимовски молча подошел к нему, отдал деньги.

— Мы остаемся, — сказал он, затем посмотрел на меня и, положив руку мне на плечо, добавил, — выбора нет.

Я кивнул.

— Хорошо, — тут же довольно весело и даже гостеприимно ответил старик, — размещайтесь в гостиной. Но еду ешьте свою. Чтоб мои запасы не трогали!

Он резко посмотрел на лестницу, ведущую на второй этаж, напрягся, затем продолжил.

— Бензин можете не искать, он у меня спрятан надежно и под замком. Я буду у себя. Утром отдадите деньги.

Еще раз обвел нас взглядом и молча направился к лестнице.

— Спасибо, — тихо сказал профессор. Старик уже более спокойно посмотрел на него и, видимо, проникшись уважением к Зимовски, произнес.

— Оставайтесь на свету и не шумите.

Он ушел.

****

— Мерзкий старик, — подытожила разговор Сара, после того, как мы услышали закрывшуюся дверь спальни наверху.

— Насколько я понял, он обеспечивает продовольствием и топливом весь городок, — ответил Зимовски.

— Это еще не повод его защищать, — парировала девушка, — пялился на меня. Был грубым. Чуть не выставил нас на съедение «осьминогам»!..

— Чванливый, хоть и умный дед, — вставил Мэд, — но не спеши рубить с плеча. Суровость его тут уместна, время сейчас такое.

— К тому же мы непрошенные гости, — добавил я, — а он все же дал нам ночлег, хоть и знает, что мы можем просто убить его и забрать всю еду и бензин.

Сара помедлила.

— Все равно я с вами не согласна. И, между прочим, я займу диван.

— А я устроюсь в кресле, — профессор тут же исполнил сказанное.

Нам с Мэдом достался деревянный пол гостиной, где мы расстелили наши спальные мешки.

Но сначала мы все вместе перекусили: консервы, хлеб, на кухне нашелся чай и кипяток.

****

Когда все уснули, а профессор даже стал немного похрапывать, я встал и прошел на кухню.

Взглянул на улицу: «осьминоги» рыскали вокруг домов, улицы были сейчас их владением. Их было так много, что считать было бесполезно. Напрашивалось слово «кишат»… улицы этими тварями кишели. Будто неугомонные пешеходы «осьминоги» носились по узким дорогам, торопясь куда-то и тщательно огибая высвеченные фонарями участки асфальта и травы.

Свет губителен. Почему? Не известно. Но этот луч надежды оставлял людям шанс…

Я закурил.

— Два часа ночи, Фред. Надо хотя бы немного вздремнуть.

— А я смотрю, ты этой возможностью воспользовался сполна, — ответил я подошедшему Мэду.

— И еще бы спал, если бы не твои ерзания на стуле.

— Ничего я не ерзал… и вообще, чего шипишь, как будто кто-то проснется. Вон Сара с профессором отрубились сразу. Я уж молчу про нашего нового чванливого «друга».

— Да, сверху совсем тишина. А что там за окном?

— Шныряют туда-сюда, — я снова отодвинул плотную штору, чтобы Мэдисон сам мог увидеть, как эти чудовища «облизывают» своими тентаклями каждый уголок ночного мира.

Мэдисон отошел в гостиную, затем вернулся с камерой в руках.

— Ну-ка отодвинь пошире, сниму хоть «осьминожек», а то давно возможности не было.

— Весь в работе, — я затушил сигарету и поерзал на стуле, — тихо выругался.

— Ничего. Мы еще по дороге этих тварей наснимаем, — почти весело сказал оператор, — а потом в Молдрем, когда приедем, там надо все разнюхать. Не паханное информационное поле.

— А нафига, Мэд? Мчимся туда, торопимся зачем-то. Снимаем этих тварей, пишем о них, говорим об умирающем мире, расслоении общества, о вот таких вот стариках, которые власть прибрали. А кому это надо? Для кого рассказываем?

— Фред, ты снова свою хтонь врубил? Да это ж наша работа! Делаем, что можем! А кто увидит? Да кто захочет! Миру нужна правда…

— Ты еще скажи, что мы верное, полезное дело делаем…

— Да наверняка! Вот увидят наши материалы военные, ученые им же это точно поможет.

Я посмотрел на него. Взъерошенный Мэд в потрепанных джинсах и футболке все еще снимал тварей за окном.

Молчали. Тишина окутала весь дом, даже Зимовски затих. Будто никто не дышал сейчас, будто мы все уже давно не нуждаемся в кислороде.

А вот снаружи, в большом мире, не запертом в коробках домов, кипела жизнь. Спешат куда-то эти новые жители Земли, рыщут, добывают пропитание, множатся, заражают своей жизнью тех, кто со своей еще не распрощался…

— Может ты и прав, — сам удивился своему ответу, — Но я торопиться устал. Устал отдавать всего себя этой чертовой работе.

— Жить что ли захотелось? — усмехнулся напарник.

— А может и жить… хочу еще посмотреть, как эти твари завоюют Землю… или как мы не дадим им это сделать!..

— Чего шумите?! — шикнула на нас проснувшаяся Сара.

— Вон, снимаем монстров, — указал я на торчащего у окна Мэдисона, — делаем свой фильм ужасов, чтоб показать его миру.

— Смейся, смейся, но я все же соберу полезные данные, — парировал приятель.

Сара присела на стул напротив меня.

— А что там говорили, что усталость от работы?

— Да это наш меланхолик снова хандрит и пытается бунтовать против системы, — махнул на меня Мэд.

— Я тоже устала от работы и высшей цели, помогать всем обрести счастье в новом доме… я ж риэлтор. Надоело, — Сара укуталась в одеяло и села поудобнее, — я даже первое время радовалась, что не надо теперь выходить на работу, не надо ездить в роскошные дома, в которых я никогда не смогу сама пожить, не надо улыбаться, продавать…

Сара еще хотела что-то сказать, но я прервал ее.

— Мне не послышалось?

— Я тоже вроде услышал, — Мэд оторвался от камеры и взглянул в сторону лестницы на второй этаж.

Снова звук сверху. Будто кто-то мычит. Кто-то с женским… девичьим голосом.

— Да, шум какой-то, — Сара даже привстала, — он что там не один?

— Жена? — уточнил Мэд.

— Сновала бы по дому, на кухне бы стряпала, — ответила Сара.

— Может дочь или внучка?

— Тем более бы бегала, — вставил я.

— Так может страшно ребенку бегать, когда чужие в доме… может проверить? — не унимался Мэд.

Но тут сам хозяин дома разрешил ситуацию. Из его спальни послышался кашель, а потом он зарядил свое ружье — послышался взвод курка. Нарочито громко зарядил, дал понять, что он тут главный, его покой нарушать нельзя.

— Сиди лучше, — отдернула Мэда Сара, — не наше это дело. Давайте лучше спать, завтра вы должны меня прикрыть, когда я за деньгами пойду. Так что выспитесь.

— Ты заметила, как мы все быстро перешли на Ты? — отвлекшись, спросил я девушку.

— Ситуация такая, — пожала она плечами.

Мы, не сговариваясь, встали и отправились спать.

Звуки сверху не повторялись. Тишина окончательно завладела домом.

VI

А утром мы помогли Саре достать из «Опеля» недостающую сумму денег. По пути убили одного слишком настырного «осьминога», Мэд постарался. Фредерик все это время насторожено следил за нами с порога дома и давал советы, получалось даже как-то по-отечески. Но потом Сара, рывшаяся в своем рюкзаке, высунулась из открытой машины и зыркнула на профессора. Тот вздохнул и скрылся в гостиной.

Деньги были у нас. Мы расплатились со стариком, который утром был довольно любезен. «Выспался что ли?» В любом случае, он велел нам сидеть в машине, сам сходил куда-то за дом и принес оттуда канистры с бензином. Видимо на заднем дворе был схрон.

Мы хотели забрать канистры, но дед не позволил. Сам залил нам полный бак. И толком не попрощавшись, указал дорогу на выезд. Тем не менее сделал он это спокойно, и даже вежливо.

****

Медлить не стали, выехали на узкую дорогу и отправились в путь. Солнце уже вовсю освещало городок Оаквилл и припекало довольно сильно. Оно тоже, подобно монстрам из ночи, жаждало блюд и пиршества, облизывая своими лучами макушки деревьев, верхушки строений, крыши домов, заглядывая в самые потайные уголки, стелясь на асфальте и траве. И «осьминоги» попрятались, ушли в тень, этот монстр страшил их, как они пугали людей… даже спустя три месяца после появления…

Я помню, как убил первую тварь. Она не вылезла из человека у меня на глазах, а просто сновала по улице, ранним утром, не зная, куда деть себя от просыпающегося солнца. Я забил «осьминога» лопатой, а потом добил садовыми ножницами. Он не успел ни укусить меня, не подсадить в мой организм свой эмбрион. Он метался по улице и даже не сразу сообразил, что я его начал бить лезвием лопаты. Тогда я понял, что и эти твари чувствуют страх и растерянность.

А я? А мне то, что? Я минуту до этого я пытался отбить свою престарелую соседку, ворчливую, но мудрую миссис Ходж, у трех чудовищ, но не смог — утащили ее к себе в логово где-то под нашим многоквартирным домом, обвив умоляющую о помощи старушку своими щупальцами. На руках у меня тогда осталась ее кровь и лопата, а в глазах ярость и беспомощность. Вот и отыгрался ранним утром на потерявшемся «осьминожке», выплеснул весь гнев на него вдобавок со злостью и отчаянием. А потом отправился к Мэду, надо было ехать в чертову командировку. Я тогда еще не понимал, что миру уже пришел конец.

****

Выехав на главную дорогу, мы сразу же увидели бредущую по обочине женщину в годах. Она озиралась по сторонам и была готова дать отпор — в руках была бейсбольная бита. При этом через плечо была перекинута сумка с продуктами, угадывались консервы и даже что-то вроде картошки.

«Опель» почти проехал мимо, но тут женщина стала нам активно сигнализировать, чтоб остановились.

— Что делаем, Фред? — спросил Зимовски.

— Испугались старушку, профессор? — улыбнулся я, — Сейчас спросим, чего хочет… из машины не выходим.

Женщина подошла к нам.

— Вы от мистера Элиаса?

— Мудаковатый властный старик?.. Да, мы от него, — подтвердила Сара.

— Что вы?! Не говорите так! Он защищает нас, помогает… он тут главный.

— Да, мы уже поняли это, — отозвался Мэд.

Женщина секунду молчала, видимо, стесняясь, мялась, но потом все же спросила.

— Вы у него бензин купили, да? А то я вчера смотрю, что машина ваша совсем глохнет…

— Так это вы вчера нам помогли, показали направление? — Сара заметно оживилась, — спасибо! Иначе нам было бы…

— …хреново?

— Ну да…

— Если вы купили бензин, значит мистер Элиас сможет выручить на эти деньги продукты на бензоколонке… а это очень хорошо… да, хорошо, — женщина будто размышляла вслух.

— Он тут один снабжает весь городок что ли? — спросил Зимовски, немного высунувшись из окна.

— Конечно! А кто ж еще? Нас тут едва десятка полтора наберется, и все женщины… старухи, в общем. Всех остальных мистер Элиас выгнал из города, потому что они были заражены…

— Заражены? — переспросил Мэд, — Как он это понял?

— Ну тест… а некоторых на глаз определял… вот буквально вчера уехали двое, муж с женой… мистер Элиас осмотрел их и сказал, что в них уже есть «осьминожки»… он добрый, он о нас заботится… а те двое, как ни старались, но остаться он им не разрешил… поругались на него, но вещи собрали и уехали… бензина он им дал немного и еды…

— Какая дикость! — Сара едва сдержалась.

— Почему? Зато он нас всем снабжает… жаль правда доченька его, Мила, умерла с неделю назад… но мистер Элиас крепок духом, не слезинки не проронил, сам сказал, что похоронит ее, но тварям не отдаст.

— А сколько лет дочке его было? — Зимовски напрягся, мы все напряглись.

— Да семнадцать ей было… помогала нам тоже… такая светлая, хорошая была… Мила…

— Мы вчера ночью слышали девичьи стоны…, — Мэд сказал это тихо, ни к кому не обращаясь, просто выдергивая эту информацию и подсаживая остальным в разум.

— Ты думаешь, что?.. — начала Сара.

— Я в этом уверен…

Мы попрощались с женщиной и оставили городок Оаквилл позади. Но не могли выбросить мысль, подсаженную Мэдисоном.

— Стоны были мучительные, — рассуждала Сара, — будто девушку мучили… а когда старик ударил по полу, она замолчала…

— Он ее в плену что ли держит? — уточнил Зимовски, — Собственную дочь?

— Может это и не она…, — Сара была в замешательстве.

— Так, народ, у нас есть своя цель — доехать до Молдрэма. Давайте ее придерживаться и не лезть в чужие истории. В этом перевернутом и умирающем мире не стоит забывать, где верх, а где низ. И надо думать в первую очередь о себе.

Мои слова прозвучали грубо, отрезвляюще, но они были необходимы… для начала мне самому.

— А о ней, кто подумает, Фред? — Сара сидела справа и пристально смотрела на меня.

— Найдутся и такие неравнодушные.

— Уже нашлись, приятель, — отозвался Мэд, — давай разворачивай колымагу. Выясним, что с этим стариком не так, вдруг действительно помощь нужна.

— Нет.

— Да!.. К тому же это классный материал! Ты напишешь, я все сниму!

Я завертел головой, ловя взгляды своих спутников.

— Да вы что!.. Профессор, хоть вы-то…

— Тут я с Мэдисоном и Сарой согласен… Мы же все-таки люди. Надо помочь…

Мимо проносились мертвые пейзажи умирающей цивилизации. Зато буйно зеленела растительность. Исход весны прекрасен. Даже «осьминоги», мелькающие в тенях и мраке разрушенных домов, были тут более уместны, чем мы.

— Свои бы шкуры спасти! А вы лезете, куда не просят, — тихо выругался я, разворачивая машину в сторону Оаквилла.

— Да брось, Дэнем, ты же чуешь, что это часть нашей работы, освещать такие истории, — усмехнулся Мэд, — к тому же профессор прав, мы же люди, а не звери какие…

— Между прочим, — вставил Зимовски, — звери… да и любые животные… умеют прекрасно защищать друг друга.

— Да понял я…

И мы направились обратно в дом старика, которого звали мистер Элиас.

****

Доехали быстро и, оставив машину возле крыльца, тут же вошли внутрь. В этот раз старик не встречал нас. Зато в тишине и безмятежности первого этажа отчетливо слышались вчерашние девичьи стоны и ругань мистера Элиаса со второго этажа.

Мэд рванул наверх, я за ним. Потом Сара и Фредерик.

Наверху было темнее, узкий коридор заканчивался задернутым окном, слева и справа было по одной двери, видимо ведущих в спальни. Звуки шли слева.

— Ну потерпи еще! Скоро вся эта хрень закончится, — нет старик не ругался, а уговаривал, звучали его слова хоть и твердо, но даже немного ласково.

Мэд толкнул дверь.

— Что? Кто здесь?! — тут же рявкнул старик.

Он сидел на полу спиной к коридору и, когда Мэд открыл дверь, повернулся к нам, всматриваясь в полумрак коридора.

— А это вы! — мне показалось, что мы застали Элиаса врасплох, — Какого хрена вам тут надо?!

Сейчас он уже не корчил из себя интеллигента.

За его спиной вновь послышался слабый девичий стон, и я, наконец, смог различить фигуру девушки, лежащей на полу и немного подрагивающей. За спинами друзей и самого старика я не видел ее полностью, но хватало и полуосвещенного фонарем лица, чтобы понять — в ней паразит. Конвульсивные движения, хрипы и стон говорили о том, что «осьминог» рвется наружу.

— Нет, нет, нет! — старик вновь сконцентрировал внимание на девушке.

— Это ваша дочь? — спросила Сара.

Молчание. Затем неохотный ответ.

— Она наткнулась на монстра в лесу. Быстро убежала. Она не заражена…

— Еще как заражена, — жестко прервал суетящегося старика Мэд.

— Это получается она у вас тут две недели мучается, — Зимовски был поражен, — но «осьминог» давно уже должен был вылезти!

— Я же говорю, она не заражена! — огрызнулся Элиас.

— Да разуй глаза, дед, она давно уже должна была умереть, а ты мучаешь ее! — Мэдисон был беспощаден, — Ее надо убить, чтоб тварь внутри нее умерла.

— Нет! Не смей! — Элиас хотел встать и даже потянулся за ружьем, но я сдержал его порыв, да и профессор предусмотрительно успел убрать оружие хозяина дома куда-то в сторону.

Сара подошла к старику и осторожно положила руку ему на плечо.

— Не мучайте ее.

— Мой отвар не дает ей ослабнуть, сдерживает монстра.

— Какой отвар? Что вы ей даете? — поинтересовался Зимовски.

Элиас кивнул куда-то в сторону темного угла со шкафом и даже сам хотел встать и подойти к нему, но тут девушка застонала особенно сильно. И мы все посмотрели на нее.

Глаза не открывались, а вот изо рта вырвался кровавый кашель, забрызгавший и ее грязное платье, и рубашку старика. Затем грудь резко затрещала, кровавое пятно на ней быстро стало увеличиваться, девушка закричала и забилась в конвульсиях.

Грудь и живот разошлись в сторону.

— Боже… — Зимовски отвернулся.

— Какой ужас! — Сара направила револьвер на девушку. То же самое сделал и Мэдисон.

Из уже не трепещущего тела показалась морда «осьминога».

Старик зачем-то хотел потянуться к своей мертвой дочери…

Я лишь успел схватить его сзади, за ворот рубашки, но не успел отдернуть. Я знал, что детеныши этих тварей практически сразу готовы к атаке и поеданию, старик, видимо не знал этого.

«Осьминог» набросился на его руку и вцепился так, что сломан старику несколько костей. Тот завопил и упал на пол. Монстр вцепился на мертво, старик отчаянно пытался оторвать его, но все бесполезно. А затем «осьминог» начал пожирать руку старика, послышались мерзкие чавкающие и хлюпающие звуки, будто электромясорубка забилась костями, и теперь движок пытается прокрутить всю эту мясную массу. Отвратительное зрелище доводило до тошноты и меня. Паника, ужас и вопли Элиаса усугубляли его положение.

Сквозь его крики, чавканье твари и собственное пыхтение я услышал призыв.

— Стреляй, Фред! Стреляй! — Мэд пытался прицелиться.

— Старик вертится, я не могу поймать эту тварь! — рука Сары с оружием тоже металась.

Я постарался сохранить самообладание. Пока старик корчился возле своей дочери, я тоже достал пистолет. Послышался первый выстрел. Сара не попала, но зато спугнула «осьминог» — он отпустил руку побледневшего деда и стал метаться по комнате.

— Ах, ты, черт! — заорал Мэд, — сейчас я грохну тебя!

— Сара, пригнись, — профессор положил руку на плечо девушки и потянул ее вниз. Монстр прыгнул высоко, но пролетел мимо.

Выстрелы, выстрелы. Я нажал на спусковой крючок раза три, Мэд — выпустил пять пуль, Сара одну. Так уж вышло, что я успевал считать эти чертовы выстрелы.

Затем мы сделали секундную передышку, потому что «осьминог» переметнулся в тот самый темный угол, и почти скрылся в тени.

Но отдыхать нам не дал мистер Элиас. Старик, ругаясь и выплевывая проклятия, молниеносно поднялся и за пару скачков оказался рядом с монстром, по пути растолкав нас.

Крепкий дед оказался. Изловчился и схватил «осьминога» за один тентакль. Но уж слишком склизким и изворотливым был зверь. Он хоть и был еще небольших размеров, но смог вырваться и тут же набросился на искаженное яростью и болью лицо Элиаса.

«Все, — пронеслось у меня в голове, — из таких мертвых клещей уже не выбираются».

Старик тщетно пытался оторвать эту «маску смерти», но тварь моментально обвила его шею своими тентаклями.

Послышались сдавленные крики. Но меня в эту секунду привлек другой звук — оханье профессора.

Он с ужасом посмотрел на меня, а затем на свою левую кисть. На ней красовался быстро краснеющий ожог от щупальца «осьминога». Рана была покрыта слизью. И я мгновенно понял, что это значит. Зимовски в страхе переводил взгляд с руки на меня, почти умоляя. Я не стал тянуть. Один шаг, я рядом с Мэдисоном, вырвал у него на поясе из ножен мачете. Затем резкий разворот к профессору.

Сара и Мэд до сих пор смотрели, как монстр пожирает старика, а я тем временем подскочил к Фредерику.

— Нет! — он только успел пискнуть. Я рубанул по руке со всей возможной силой. Кисть отлетела в сторону. Зимовски заорал, а я тут же выронил мачете и двумя руками, схватил его пульсирующую кровью культю.

Тут «ожили» Мэд и Сара.

— Прижги стволом! — рявкнул я своему другу, тыча рукой профессора в лицо Мэда. Он стрелял больше всех — его пистолет раскалился больше моего и сариного.

— Какого хера!

— Быстрей! — рявкнул еще раз.

Он прижег руку профессора. Тот заорал снова и упал в обморок.

— Стреляй, Сара! — крикнул я девушке.

Она поняла все моментально. Развернулась, и не мешкая, мне показалось, даже без сожаления, пальнула в голову мистера Элиаса, туда, где находился «осьминог». Выстрел разнес в мясо обоих.

Мэд подошел к трупу старика и сделал контрольный выстрел в монстра.

— Не трать патроны, — вставил я.

Он резко развернулся ко мне.

— Какого хера ты отрубил руку профессору?!

Сара стояла рядом и тупо переводила взгляд с убитых на Зимовски. Я всучил ей культю профессора.

— Наложи жгут, ремень свой сними. Сара! Слышишь?

— Да, да, — она вышла из ступора.

— Давай, помоги мне усадить его на вот эту кровать, — сказал я Мэду.

— Фрэд! — окликнул он меня.

— Что? Его обожгла эта тварь. Я увидел красный след ожога от тентакля и делал все по наитию! — я стал злиться. Следовало действовать быстро, пока профессор тоже не помер тут, а разговоры оставить на потом.

— Я не знаю, поможет ли такой способ от заражения, — уже спокойней добавил я, — поэтому Фредерику нужно будет сделать тест крови.

Мы перетащили его в другую часть комнаты и усадили на кровать мертвой девушки. Мэд похлопал его по щекам, и тот очнулся.

Сара как раз закончила перевязывать руку, когда Зимовски попросил воды. По потерянному взгляду было понятно, что он еще не осознал до конца, что произошло. А потом он осмотрел комнату, нас, и, наконец, уставился на свою культю.

— Это, я так понимаю, мистер Дэнем, вы так пытались спасти мне жизнь? — спросил профессор. Голос его немного дрожал, но Зимовски старался бодриться.

— Простите, Фредерик, ждать было нельзя. И то не понятно, поможет ли… возможно, вы все же заразились, и нам придется вас убить…

— Но сначала мы сделаем тесты, конечно! — вставила Сара.

— Это обнадеживает, — вздохнул он, — спасибо, Альфред.

Я тоже облегченно выдохнул.

— А я смотрю, ты крепкий мужик, Зимовски! — улыбнулся Мэд, хлопнув профессора по плечу, — думал, ты в истерику впадешь!

— Я три месяца выживал в этом аду. Как думаешь, Мэдисон, привык я к окружающей жестокости? Мир изменился, и теперь придется принимать его таким… даже если нужно пожертвовать частью себя.

— Рану надо обработать по-человечески, чтобы не было заражения… ну, в смысле инфекции, — Сара помогла профессору встать, — давайте спустимся вниз.

— А с этими бедолагами что будем делать? — поинтересовался я, смотря на мертвую девушку.

— А что тут уже сделаешь? — Мэд прикрыл тело девушки скомканным на кровати одеялом. То же самое проделал со стариком, предварительно попытавшись носком сапога отодрать «осьминога» от лица мистера Элиаса — не вышло. Мэд выругался, затем накрыл тело тряпицей.

— Вот же черт! — снова взбудоражился мой коллега, когда мы уже направились к двери, — ах я дурак!

— Что случилось? — переспросил я.

— Я же мог все это снять! Запечатлеть наш разговор с ним… перестрелку… вышел бы отличный репортаж! Дерьмо! Камера в машине!

— О боже, Мэдисон, — Сара всплеснула руками.

— Идем, Мэд, пора в машину.

Он помедлил секунду, затем все же рванул к двери.

— Нет! Я все же сниму последствия! — он обогнал нас на лестнице и спустился первым.

— Мэд, стой! — только и успел сказать я.

Он уже скрылся на первом этаже. Но тут же послышался его напряженный голос.

— Спокойно, спокойно, — Мэд явно обращался не к нам.

Сара помогала профессору спуститься, а вот я рванул к другу вниз.

И тут же наткнулся на вилы, мотыги и озлобленные взгляды нескольких горожан.

Мэд стоял немного в стороне, а перед нами кучковались человек семь-восемь, в основном женщины, но я успел заметить в толпе и пару подростков. В руках у жителей Оаквилла были инструменты, только одна женщина средних лет, стоявшая впереди всех, держала мало-мальски опасный револьвер.

Была в толпе и та женщина, которая встретилась нам на выезде из городка.

— Спокойно, мы вам ничего плохого не сделали.

— Я им это уже сказал, Фред. Придумай что-нибудь новое.

— Мы слышали выстрелы. Где мистер Элиас?.. Говорите!

— На верху, — ответил женщине с револьвером спускающийся по лестнице Зимовски.

Его вела под руку Сара — все-таки моя внезапная «операция» дала о себе знать раньше, чем я ожидал.

— Что с ним?

— Он мертв, уважаемые. И забрал с собой свою дочь, — заключил Зимовски.

— Милу? Она же давно в мире ином. О чем вы? — осведомилась впереди стоявшая командирша.

— Она была заражена, — ответил Мэд, — а этот ваш Элиас вливал в нее свой отвар. Думал, что он помогает излечивать девочку… Идиот.

— Не говорите так о нем! — послышалось в толпе, — Он спасает нас от монстров!

— Спасал. Сам же и умер от «осьминога», которого взращивал в девочке, — сказала Сара, — можете сами посмотреть. Мы пытались остановить его, вразумить. Но ни ему, ни тем более девочке помочь не успели.

Некоторые из пришедших женщин действительно пошли наверх. А через пару секунд оттуда раздались охи, стоны и даже рыдания.

— Зачем вы вернулись? — спросила командирша, — Вы же вроде уехали.

— Просто хотели помочь, — ответил профессор, — а теперь простите, дамы… и господа. Мне тут товарищ спас жизнь, — он приподнял свою культю, — и теперь мне нужен покой. Сара отведи меня в машину. Парни, а вы не забудьте наши вещи.

— Без проблем, профессор, — ответил Мэд.

— Мне, кажется, их надо сжечь, но с уважением, — заметил профессор, когда мы проходили мимо толпы.

Командирша кивнула.

— Как же мы теперь без мистера Элиаса? — снова послышались тревожные голоса жителей Оаквилла. — Кто нас защитит?

Вопрос явно предназначался нам, ведь мы отняли у них эту защиту.

— Может пора самим подумать об этом, — ответила Сара, — а не надеяться на ополоумевших мужчин.

— Они правы, — вставила командирша, — сами себя будем защищать. Да, бабы? Хватит с нас этого Элиаса. Он давно уже сбрендил. А польза от него была, только когда он за топливом ездил.

— Заправка, кстати, здесь недалеко, — заметил Мэд, — Элиас говорил, что покупает топливо у солдат, которые окопались на северо-западе. Миль двадцать отсюда.

— Разберемся, — кивнула женщина, — а теперь давайте все по домам! Не будем «кормить» тварей. А вы садитесь и уезжайте быстрее.

— Так и сделаем, — заверил я.

Мы молча погрузились и стали выезжать.

Несмотря на общее одобрение плана командирши, большинству жителей Оаквилла явно не понравилось наше вмешательство в их жизнь. Элиас был их оплотом надежности и веры в завтрашний день. Теперь этим женщинам и подросткам придется выживать самим, и судя по активности «осьминогов» в этом районе, выживание их будет тяжелое.

— Кому сейчас хорошо, — будто прочитав мои мысли, сказал Зимовски.

Я промолчал и просто вывел наш «Опель» на главную дорогу.

Автомобиль, заправленный бензином под завязку, мирно урчал, подрагивая рулем в моих руках.

— Вот так пытаешься спасти хоть кого-нибудь, но руки все чаще тянутся к оружию.

— Тут ты прав, Мэд. Ну и черт с ними. И с девочкой! И с этим придурком Элиасом! И со всем этим городком!

— Не парься, Сара. У нас свои цели в этом умирающем мире, — заметил Мэд.

****

Теперь Оаквилл действительно остался позади.

А мы смотрели, как закат полыхал огнем. И озаряли последние лучи солнца край неба, опаляя облака. И те, рванными сизыми воспоминаниями, поднимались все выше и выше в небеса, страшась жара светила. И наступали сумерки. И были они предвестником страшной тьмы.

VII

Новый день под старым небом и солнцем,

Но вы все так же хороши, притворцы.

Некоторые уже не проснутся, не откроют глаз.

А мы все также живем, и чей-то исполняем приказ.

Завтра новый день? Под тем же забвением?

Мы улыбаемся, пьем жизнь с упоением.

Может хватит? Оставить? Уйти с глаз?

Но кто же будет вычленять приказ?

Это нормально, мама. Это нормально, сын.

Завтра прежний день. И то же небо без причин.

Такова наша жизнь, наша твердая дорога.

Важно, чтобы не было больше Око за Око.

Мы все спим. И спим. А ведь кто-то уже нет.

Не проснется. Или все же?.. Увидит свет?

— Это ты откуда такие стихи взяла? — Мэд обернулся с переднего сиденья и взглянул на Сару.

Я посмотрел в зеркало заднего вида. Девушка светила фонариком на небольшой потрепанный томик.

— Нашла в «нашем» «Опеле». Книга валялась под сиденьем.

— Неплохие стихи, — я решил поддержать диалог, — даже немного дают оптимизма.

— Автор Эдвард Грей. Не слышала о нем… хотя, как по мне, строчки слишком депрессивные.

— Это, Сара, просто время такое мрачное, — добавил хриплым голосом профессор, — простите, что встреваю в ваш разговор, друзья. Но так как я себя плохо чувствую, вам самим придется оборонятся этой ночью. Умирать никому не хочется, поэтому прошу вас собрать волю в кулак.

— Ты прав, Фредерик. Но сейчас вроде тихо на дороге, — заметил Мэд, — фонари на машине светят хорошо. Монстров мы увидим заранее.

Будто сочтя его фразу за разрешение немного расслабиться, Сара тихо произнесла.

— Тогда вашему вниманию еще одни любопытные строки. Слушайте.

Вот горит свеча, разгоняя плотный мрак.

Что дает душе твоей: мир иль кавардак?

Света лишь клочок? Игру теней во снах?

Память о былых причудливых мечтах?

Тьму разгонит свет, проведет меня сквозь ночи.

Нить протянет светлую, будто твои очи.

Так горит свеча, продлевая жизни путь.

Один иду в тумане. Надо ль мне свернуть?

Справа — тихий старый дом, слева — леса шум.

Не уйти без света мне от гнетущих дум.

Жар лучины, и ажурный дыма завиток,

Этого довольно — тьма читает между строк.

Ты сожми в руках пламя той свечи.

В сердце сохрани жаркие лучи.

— Да, это мне больше нравится, — сказал Мэдисон, — мы тут тоже сейчас сильно от света зависим.

— И едем, будто в тумане — сами не зная, что ждет впереди.

— Кстати, Фред.

— Да, Сара?

— Топлива хватит теперь до Молдрэма?

— Да, мэм. Если кто-то из вас подменит меня по дороге, то сможем доехать без остановок, и уже завтра к утру будем в городе.

— Классно!

Сзади зашуршало.

— Что там у вас? — Мэд снова обернулся.

— Профессор, ты решил вздремнуть.

— С вашего позволения, друзья. Если уж ты, Мэдисон, говоришь, что вокруг тишина и «осьминогов» не наблюдается, то позвольте старому раненному человеку прикрыть свои веки. Очень уж устал.

— Спите, Зимовски, — вставил я, — если что, разбудим.

— Да, устраивайся тут поудобней, Фредерик, давай я немного подвинусь.

— Спасибо, Сара, прошу прощения, что приношу столько хлопот.

— О чем это ты. Все нормально, профессор. А я еще почитаю.

— Только про себя. Хватит с нас рифмоплетства.

— Не нравится, не слушай, Мэд, — Сара подкрепила ответ высунутым языком.

— Вообще-то Мэд прав. Прости, но давай не будем создавать дополнительный шум.

— Ну и зануды вы оба!

Так и ехали молча.

Ночь за окном тоже не радовала разнообразием звуков. Мир не просто спал, а сжался в страхе, не в силах вздохнуть. «Осьминоги» до такой степени запугали местную фауну, что ни мелкая живность, ни даже насекомые не смели показаться в темное время. А крупных животных «осьминоги» просто всех сожрали.

Вдоль дороги пейзаж разноображивали выхватываемые из тьмы редкие деревья и скалы. Они яркими пятнами вырастали из земли всего на мгновение, вспыхивали в поле зрения, и также быстро пропадали, оставаясь позади.

«Осьминогов» нигде не было видно.

И это настораживало.

Правда по моим спутникам этого было не сказать — мою зарождающуюся тревогу, казалось, никто не разделял. Зимовски беззаботно уснул, Сара уткнулась в книгу, Мэд, как и я, пялился на желтую разделительную полосу дороги.

— Куда они попрятались?

— Не знаю, Фред. Может, это какой-то глухой участок дороги. Может, здесь им уже нечего есть.

— А как же мы? — заметила Сара.

— Резонный вопрос, — согласился Мэдисон.

— Ох, лучше об этом не думать. Давайте просто наслаждаться минутами затишья.

— Вот тут соглашусь с девушкой.

— Спасибо, Мэд.

Я стою на краю, и она все ближе

Подходит. И звуки все тише

Я шепчу: «Кто ты?». Она ближе, улыбается.

«Я смерть». И стрелка на вечность сдвигается.

И я все ближе. К тебе ближе.

И все показатели падают ниже.

Она шепчет: «Где ты?». Стою, растворяюсь.

«Я жизнь». Она ближе. Я мчусь, притворяюсь.

Что там вдали, за краем рая?

Она знает, я — нет. Просто сгораю.

«Смерть? Жизнь? Туман, пустота?» Убегает.

«Я вслед за тобой!» Мечтаю. Мечтает.

Звуки тише, я ближе: к тебе и себе.

Чего же хочу? Не быть в пустоте.

— Ага, я понял. Чувак явно боится темноты, видимо побывал в нашей шкуре, — вяло начал комментировать Мэдисон, — но…

— А мне кажется, — прервала его Сара, — он тут больше говорит о страхе перед незнанием, что будет после смерти.

— Я как раз это хотел сказать, — согласился фотограф, — а еще это вроде про любовь…

— Да ты прям романтик…

— По статистике семьдесят пять процентов созданных произведений искусства так или иначе посвящены любви, — зачем-то сообщил я.

— Откуда такие данные, уважаемый военный журналист?

— Не помню, честно говоря. Но знаешь что, Сара, мне кажется, эта цифра не далека от правды… Ох, черт!..

— Фред, ты решил нас всех на дороге похоронить!

— Простите, отвлекся, — я выровнял «Опель» после небольшого заноса и вновь вперил взгляд на дорожное полотно.

— Да, если нас не убьют твари с тентаклями, то это сделает неуклюжесть мистера Дэнема…

— … или операторские подвиги мистера Мэдисона.

— Туше, братец.

— А я смотрю, мальчики, вы любите друг друга подкалывать.

— Да, Сара, у нас с Фредом броманс, хотя он это отрицает.

— Шесть лет совместной работы заставляют иногда беспокоиться и от твоей шкуре.

— Так и есть, старик. Хотя от тебя иногда хочется побольше слов сочувствия и участия в ситуации… — решил уколоть меня Мэд.

— Просто я все еще надеюсь на спокойную уединенную жизнь. Вдали от всех. А ты смирился с тем, что нам вдвоем… а в данном случае вчетвером пришлось сплотиться на время.

— А я не против вашей компании, мальчики. Главное, не отвлекайтесь от дороги и скажите, когда «осьминожки» появятся.

— Читай, Сара, потом еще продекламируешь нам стихи.

— Договорились, Мэд.

И снова тишина пробралась в салон машины. Целый час мы ехали в ночи, больше почти не разговаривая. Профессор все также спал, Сара, почитав, отложила книгу и занялась наведем красоты на своем лице, а затем и в «Опеле». Мэд что-то настраивал в камере — свет в салоне и фонари мы не отключали, поэтому ему было хорошо видно все делали своей камеры.

Да, свет… без достаточной яркости по ночам уже почти три месяца мы знали, что не будем в безопасности. Даже небольшой луч искусственного света дает надежду. Как иронично, в течение жизни люди погружаются во мрак бесчисленных мелких занятий, зарывая себя и даже не осознавая этого. А затем также отчаянно и неосознанно рвутся на свет, особенно в моменты такого кошмара, который окружил нас.

Особенно в моменты отчаяния.

Особенно в моменты кошмара…

Интересно, часто ли за эти три месяца мои спутники думали об отчаянии, хотели ли прервать мрак сложившейся ситуации. Или все же мысли приводили их к свету?

Сейчас в тишине, в ночи, в дороге, такие мысли о дихотомии противоположностей вкрадывались в мою голову с настойчивой упертостью. Я уже хотел нарушить тишину — уж слишком сильно зудело желание поделиться мыслями. Но меня опередила Сара, задав уже набивший оскомину вопрос.

— Слушайте, я знаю, что эта тема уже задолбала всех, и даже мы ее успели немного обсудить, но не до конца, поэтому спрошу конкретно вас двоих, — начала издалека Сара, — как вы считаете, откуда взялись эти «осьминоги»?.. Скажите мне как военные журналисты.

— О, Мэд, ты дождался своего звездного часа. Давай, пали из всех орудий.

— Почему звездного час, Фред?

— Потому что у меня, уважаемая Сара, есть целая теория насчет этих тварей. И заметь, аргументированная теория, — Мэдисон говорил, не откладывая камеру, но лишь искоса поглядывая на девушку, — начнем с того, что «осьминожки» — это не какие-то гребанные инопланетяне, прибывшие к нам с Альфа-Центавра или Альдебарана, а дело рук человеческих…

— А. Я слышала об этой теории, что якобы наши ученые намудрили, что-то с пробирками… по-моему, Зимовски еще об этом заикнулся, когда мы сидели в том кафе…

— Да, в этом вы с профессором правы. Но! — Мэд поднял палец вверх, — Дальше идут важные различия. Согласно моей мысли, это не наши набедокурили, а соседские.

— Ты имеешь в виду Ливран, Эрибию, Федерацию?..

— Да, кто-то из них отправил нам «посылку». «Осьминожки» выведены в чьей-то лаборатории и использованы, как биологическое оружие… Бум! Заголовок нового сюжета! И Нобелевка у нас с Альфредом в кармане.

— И ты в это веришь? — обратилась Сара ко мне, скривив на лице скептическую гримасу.

Я видел ее в зеркало заднего вида и на пару мгновений залюбовался. Да, саркастичное выражение лица, да уставший вид, но все равно красота… хотя может это всего лишь правильно падающий свет и целый год жизни без женской ласки…

— Я считаю, что в теории Мэда есть зерно правды. Но я бы изменил детали.

— Какие? — продолжила расспрос Сара.

— Я уж точно больше верю во внеземное происхождение «осьминогов»…

— Серьезно? — усмехнулась Сара так громко, что чуть не разбудила профессора.

— Да, — невозмутимо продолжил, стараясь не вестись на ее провокацию и не отвлекаться от дороги, — потому что не верю в умы человеческих ученых… ну не способны они пока вывести такую смертоносную живность в таких колоссальных масштабах.

— Допустим. Что дальше, Фред?

— Я за инопланетное проникновение. Но это не разумная интервенция в стиле всех этих фантастических фильмов. А просто стечение обстоятельств — упал метеорит, на котором была вот эта самая примитивная жизнь. Она успела развиться, затем ее нашли некие ученые, скорей всего соседи наши. А уж затем кто-то из верхушки решил поставить на «осьминогах» штамп «Биохазард» и отправить в нашу страну.

— Но для чего, блин!? — градус возмущения девушки снова стал зашкаливать, — почему именно к нам?! Что мы им сделали? Мы же не с кем не воюем открыто!

— Позволю себе заметить, Сара, что для подобных тестов оружия не обязательно развязывать открытый конфликт…

— О, Фредерик, вы проснулись. Простите, я разбудила вас. Слишком громко возмущалась, да?

Я взглянул в зеркало — профессор сел поудобнее.

— Как рука, Зимовски? — спросил я.

— По-моему, пришла пора перевязки, — заметил он, — и отвечая на твой вопрос, Сара, нет, возмущалась ты как раз так, как надо. Просто у нас пока нет ответа на твой вопрос.

— Ох, профессор. Давайте свою руку.

Девушка стала обрабатывать культю Фредерика. А мы с Мэдисоном снова погрузились в наблюдение за освещенной фарами полосой дороги. Асфальтовая нить вела нас в темноту.

— Послушайте, мы уже час едем в тишине…

— Ты, Сара, снова хочешь обсудить источник возникновения монстров на нашей планете?

— Нет, Мэд. Я о том, что мы этих монстров на дороге уже час не видели. Так может стоит сделать остановку. Очень быструю и… очень вынужденную!

— Э-э-э…

— В туалет мне надо! Что не понятного?! Вы, мальчики, можете и терпеть. Но я теперь уже не могу… Фред, останови, пожалуйста.

— Это рискованно, Сара.

— Я терплю еще со времени Оаквилла!

— Боюсь, я согласен с Альфредом, — вмешался профессор, — «Осьминоги» могут ждать нас в темноте.

Девушка заскулила от отчаяния.

— Прости, Сара.

— Ах так! Тогда я вам прям тут лужу сделаю!

— Эй, эй! Стой!.. Ладно, ладно. Дай подумать.

— Я уже не могу ждать, Фред!

Тут за девушку вступился Мэд.

— Вообще, приятель, она права. Физиология, все дела. К тому же нам всем надо освежиться. Я тоже, честно говоря, чувствую себя в западне. Мы не видели этих тварей уже очень давно…

— Черт…

— Вон, Фред, смотри, кусты справа. Давай, тормози. А ты, Сара, пулей туда и обратно!

— Спасибо, Мэд!

Я стал снижать скорость и остановился возле пышных кустов у обочины. Вокруг стояла тишина. Ночь замерла.

— Давайте быстрее, — сказал выходящим из машины Зимовски, протягивая Саре фонарь. Мэд тоже взял фонарь и прихватил пистолет.

— Шуму не поднимайте, — вставил я.

— Да иди ты! — шикнул оператор.

Я направил большой фонарь на крыше «Опеля» на кусты. И еще мы с профессором направили туда свои ручные фонари — все, чтобы отпугнуть потенциально прятавшихся там тварей.

— Мочиться в свете софитов — как тебе, Сара? — усмехнулся Мэд.

— Да хоть бы и так. Главное быстрее — Сара на полусогнутых ногах помчалась в кусты.

— Ты смотри, даже каблучки не надела, — подметил улыбающийся Зимовски.

Мэд решил так далеко не ходить и помочился в двух шагах от машины, встав перед ней в свете фар.

Передышка действительно получилась недолгой — уже через пару минут Сара выбежала из своего укрытия. На лице играл страх, поза выдавала то, что девушка так не достигла своей цели, но появились критические факторы.

— Быстро в машину! Быстро, быстро, быстро! — шикала Сара на спешащего Мэда, пока тот садился рядом со мной. Сара чуть ли не сорвалась на крик, но сдержалась.

— Что? Что такое? — Мэд был растерян, — Тебя ослепил свет софитов?

— Там… там… трупы… человек десять… они дергаются… из них «осьминоги» лезут!

— Черт!

— Ты уверена, Сара? — спросил ее Фредерик.

— Нет, блин, ослепла на оба глаза! Такое, блин, не развидишь!

Мы колебались.

— Надо посмотреть, — в итоге сказал Зимовски, — там могут быть выжившие.

— Возможно, — согласилась Сара, — я толком ничего не успела рассмотреть…

— Ты же сказала, что все видела! — возмутился Мэд.

— Не все! Там темно, блин! Даже фонарь не сильно помогает! Тем более я писать ходила, а не в разведку! Все было очень быстро, потому что прям у меня под ногами женщина стала биться в конвульсиях… из нее начал вылезать «осьминог».

— Вооружимся, парни, — скомандовал профессор.

— Возьми фонарь, профессор, — добавил Мэд, — будешь светить.

— А я возьму камеру. Это надо заснять для хроники.

Я, как обычно, вооружился своим Дезерт иглом.

— Только действуем быстро, — вставил Мэд, когда мы почти дошли до кустов.

Кустов? Нет. Это мне сначала, в темноте, показалось, что это всего лишь кусты. За ними был небольшой лог с целым подлеском. Впрочем, самого леса и близко не было — просто разросшаяся зелень, предназначенная для разделения пшеничных полей и дороги.

Фонари «Опеля» освещали подлесок со стороны трассы. Лучи пробивались через темную листву, но редко доходили до обратной стороны. Поэтому, когда мы зашли за высокие кусты и небольшие деревья, то оказались практически во тьме. Наши фонари начали выхватывать из ее мрака дергающиеся тела людей.

Нет, их было не десять, как сказала Сара, а десятки. Весь небольшой лог был усыпан телами. А еще дальше мой фонарь высветил несколько разбитых машин и домов на колесах.

— Бедняги, — прошептал профессор.

Тела дергались в конвульсиях и агонии. Твари, еще небольшие, но уже опасные, выползали из них.

Еще хуже было от звуков, сопровождавших это гнездо.

— Здесь есть кто живой! — выкрикнул Мэдисон.

Мы с профессором не стали его отдергивать.

— Если есть кто выживший у нас машина на шоссе, в двадцати метрах от этого подлеска! Идите на свет фар! Ждем две минуты! Больше ждать нам твари не дадут!.. Простите!

— Идем, — сказал Зимовски после того, как Мэду никто не ответил, — «Осьминоги» скоро поймут, что нас тоже можно сожрать… Идемте, парни! Идемте!

Мы все стояли… вдруг все же кто-то… может выжил в этой мясорубке…

— Давайте, давайте! — профессор стал толкать нас Мэдом, — Свет, господа! Надо держаться света. А здесь темнота и мрак.

Опомнившись, мы побежали к машине. Сзади уже слышалось урчание и утробное бульканье «осьминогов». Едва вылупившиеся малютки хотели есть. Пока им хватит тех трупов, которые послужили им коконами. Но хватит всего на пару минут.

Мы уже поняли, что из одного кокона — человека или животного — могут вылупиться до трех или даже четырех «осьминогов». Если кокон крупный, например, слон — то с десяток тварей. «Осьминоги» прожорливые, а это значит, что наша компания вызовет у них интерес минут через десять. Мэд сказал, что мы будем ждать две, понимая, что нам нужен будет запас времени, чтобы оторваться на дороге от этих тварей. Чтобы скрыться от них в приближающемся рассвете. Оставить их и ночную тьму позади.

— О, мальчики, а я успела облегчиться! — даже в такой момент человек находит повод порадоваться. Сара светилась от улыбки.

— С облегчением, — помрачневший Мэд не разделил ее радости.

— Что? Там все плохо? — Сара сразу приняла озабоченный вид.

Ответом ей послужили душераздирающие крики — один женский, другой мальчишеский. Мы замерли у машины, резко повернувшись к подлеску.

Истошные вопли оборвались мгновенно, утонув в урчании и прожорливом чавкании.

— Сволочи! — прорычал Мэд, тыча пистолетом в сторону подлеска.

Но тут кусты начали шевелиться.

— Быстро все в машину! — скомандовал я.

Уселись за секунду. Двери на блокировку, стекла окон подняты, Фонари настроены на дорогу. Освещение максимальное — оно наше спасение. А еще скорость и трудяга-двигатель «Опеля».

Педаль газа до упора. Мы рванули с места.

«Осьминоги», вынырнувшие из-под кустов на проезжую часть, быстро сориентировались и помчались за нами. Я видел в зеркало заднего вида десятка два или даже три этих тварей.

— Давай, Фред, давай! Быстрей! — Говорили мне в спину тревожные голоса попутчиков.

А я стал орать им в ответ, чтоб готовили оружие и фонари.

Именно орать, а не просто говорить. Потому что увиденное мной свежее кладбище… нет, это не кладбище… там не было мирно похороненных людей. Это был мясной ряд для молодых «осьминогов» или шведский стол… целое гнездо… такое крупное я видел впервые… чертов кемпинг у дороги. Люди решили сделать перерыв во время постоянной гонкой за жизнь. Но монстры думали иначе. Они хотели жрать, размножаться и снова жрать.

Люди тысячи лет были охотниками, выслеживали добычу, загоняли ее. А теперь загоняют нас. Сказал бы что-нибудь ироничное, но сейчас надо было сосредоточить мысли на дороге. Спасительный рассвет был близок. Мы ехали прямо к светлеющему горизонту.

Справа и сзади слышались редкие выстрелы и пыхтение. Пару раз выстрелил даже профессор Зимовски. Окна пришлось открыть, зато судя по возгласам, Сара и Фредерик смогли подстрелись нескольких «осьминогов».

Но те не отставали, ловко прыгая и перебирая своими тентаклями по холодному асфальту. Снова несколько ударов по машине. Заднее стекло «Опеля» разбилось. Один прыткий «осьминог» даже успел залететь в багажник, за заднее сидение, но Зимовски быстро смог выстрелить в него и выбросить в окно.

Мы мчались вперед. Лучи солнца уже облизывали шоссе. Но осьминоги, видимо одурев от инстинкта поглощения, продолжали погоню. Некоторые мчались уже рядом с моим окном.

Но тут слева и справа от машины в метрах в трех стало что-то взрываться. Взрывы были мощные и явно внезапные для тварей — те сгруппировались за машиной.

А потом я увидел впереди военный кордон и пулеметы.

— Там военные!

— Шикарно! — ответил Мэд.

— Видимо, это были минометные выстрелы, — догадался профессор.

Но взрывы прекратились, видимо военные боялись задеть нас или свои укрепления. Поэтому «осьминоги» снова осмелели и повыскакивали с обеих сторон от «Опеля».

— Упорные твари! — сказал Мэд, светя фонарем ближайшему «осьминогу» в раскрытую пасть. Тот корчился урчал, но продолжал нестись рядом, не обращая внимания на куда более сильные ожоги от солнца.

Но тут в дело вступили пулеметы и автоматные очереди.

Мы подъезжали к военному укреплению.

А количество «осьминогов» редело на глазах.

Свет и пули.

А еще естественное желание выжить, вкрапленное в нашу сущность.

В этот раз повезло.

А дальше?..

Свет бросает тени, они в ответ ему скалятся.

Они ведь так привыкли. Обоим это нравится.

Ты коснешься небес и земли одновременно

И только тогда поймешь, что все было временно.

Я не стал дальше вспоминать стихотворение, потому что военные открыли ворота.

VIII

Я остановил «Опель» у большой палатки.

Нас тут же окружил военный конвой, а люди к химзащите стали осматривать нас.

— Легче, легче! — ворчал Мэд.

Под дулом автоматов у нас взяли анализ крови.

— Они не заражены, — тихо произнес один военный в химзащите другому.

— Отлично. Больше выживших, больше ртов кормить, — ответил тот, а затем отдал приказ солдатам.

Нас сняли с прицелов.

— Кто вы? — спросил нас второй военный, сняв противогаз.

— Сначала вы представьтесь, пожалуйста, а затем и мы скажем свои имена, — вдруг дерзко ответил Зимовски.

Военный подошел к профессору, пристально взглянул на него. А потом медленно протянул руку.

— Полковник Рейнальд Кшиштог, начальник данной военной базы.

— В таком случае, я профессор истории Вернондского университета, Фредерик Зимовски. Это смелая девушка — Сара Джейн, риэлтор из Алвуда. Рядом с ней уважаемый военный журналист Альфред Дэнем и с ним его коллега, оператор, Мэдисон Крид.

Полковник кивнул.

— Что ж, я смотрю вас надо дополнительно осмотреть и «подлатать», — военный указал на руку профессора, — вы не будете против, если мы продолжим наш разговор после того, как вас осмотрит наш ученый-врач, а после вы позавтракаете.

— Неплохая идея, полковник Кшиштог, — ответил Зимовски, — благодарим вас за помощь.

— Пожалуйста, профессор. Юэн, проводите вновь прибывших гражданских в палатку доктора Лавуазье.

Стоявший рядом офицер указал нам путь.

Мы шли между палатками, боевыми машинами и различными жилыми боксами, все время слыша выстрелы. Видимо «осьминоги» решили штурмовать это укрепление.

— Не переживайте, — успокоил нас офицер Юэн, — там всего пара десятков тварей. Мы их быстро добьем.

— Как будто от этого легче, — снова проворчал Мэд.

— Не легче, но хотя бы спокойней — парировала Сара, как-то уж слишком отчаянно смотря по сторонам и вглядываясь в лица проходящих мимо солдат.

— Да, и, надеюсь, что стрекот автоматов и пулеметов скоро прекратится, а то голова уже разболелась, — начал Зимовски.

— Радуйтесь, что вы вообще до нас добрались, — добродушно прервал его офицер.

— У вас не часто гости бывают? — осведомился я.

— Да. Мало кому удается прорваться сквозь кольцо «осьминогов». Да и расположены мы довольно далеко от прочих населенных пунктов. Молдрэм разрушен, оттуда редко кто приходит.

— А военные? — вставила Сара, — Из Молдрэма. Они к вам приходили?

— Все военные силы района стянуты сюда. В том числе из Молдрэма. Здесь у нас две роты из сорок пятого батальона, три — из четвертого, и еще полбатальона из Молдрэма.

— Пехота? Артиллерия? Мотострелки? — тут же осведомился я.

— Да всех понемногу, — пожал плечами офицер, — кто-то прикрепился уже позже — выжил в городе или окрестностях.

— А вы вообще сами откуда?

— Едем из Алвуда, — уточнил я.

— Скажите, пожалуйста, офицер Юэн, — вмешалась Сара, — а капитан Уиллард Джэйн вам не попадался? Не знаете, где он сейчас?

— Простите, мисс, я не осведомлен о всех военных лагеря. Да и не сказал бы — гражданским не положено знать, о делах военных, особенно офицеров.

— Но я его жена!

Юэн немного смутился, но шаг не сбавил.

Мы дошли до палатки с красным крестом.

— Я спрошу о нем у дежурных, — он взглянул на Сару, — но вам, в любом случае, сначала надо пройти медосмотр у доктора Лавуазье и поесть. Если ваш муж здесь, я прикажу отправить его сюда.

— Спасибо! — Сара засияла.

Я заметил, как Юэн еще больше смутился. «Да, не часто у них тут привлекательные девушки бывают».

Мы вошли в палатку.

— А! Майор Юэн! — у стола с пробирками и микроскопом стоял пухлый мужчина в белом халате, добродушно глядя на нас, — Вы привели ко мне гражданских? Какое замечательство!

— Доброе утро, доктор. Эти господа прибыли из Алвуда. Их надо тщательно осмотреть, взять необходимые анализы, подлечить, а затем отправить в столовую.

— Ну тогда вы по адресу! — доктор улыбнулся.

Его палатка была довольно обширна и вместительна, здесь были размещены столы с реагентами, препаратами и химикатами, настоящая лаборатория. Из палатки был проход.

— А там что? — спросил я.

— Ммм! А у нас тут любопытствующие! — лукаво улыбнулся доктор.

— Простите. Профессия обязывает, я военный журналист.

— О, какое замечательство!.. Там, сударь, бокс для раненных, а далее герметичный бокс для опытов и зараженных.

— Ясно, — процедил сквозь зубы, — Мэд.

— А вы думали, что мы тут в игрушки играем?! — немного возмутился доктор, — Итак, майор. Спасибо, дальше я сам. Даарен и Юна помогут мне.

Майор Юэн отдал честь и вышел.

— Ну что ж, давайте подлатаем вас! — доктор снова улыбнулся нам, — Начнем с вас, — он показал пальцем на Зимовски.

— Буду благодарен, доктор Лавуазье, — Зимовски сел на стул рядом с доктором.

— О, какое замечательство, вы знаете мою фамилию!

— Ее произнес майор Юэн… я ошибся?..

— Нет, что вы! Я Адам Лавуазье, военный врач, майор, глава данной лаборатории и профессор биологических наук.

— О, так мы почти коллеги! Меня зовут Фредерик Зимовски, я профессор истории, преподаю… хм, преподавал в Вернондском университете.

— Какое замечательство! У меня дочь училась там…

— … мне жаль…

— Это почему же, профессор?

— Вы сказали, училась… значит, она погибла…

— Хех, — Лавуазье насмешливо хекнул, — слава Пастеру, вы допустили ошибку, коллега. Моя дочь закончила университет еще десять лет назад. Вон она, идет к нам. Юна!.. Познакомься с нашими новенькими!

В лабораторию из бокса вошла девушка средних лет с рыжей копной волос и в таком же белом халате, как у Лавуазье.

— Доброе утро, — скромно поздоровалась она и тут же склонилась над пробирками.

— Здравствуйте! — улыбнулся Мэдисон, — Меня зовут Мэд, это Фред, Сара и профессор… то есть Фредерик.

Девушка также скромно улыбнулась и снова обратила свое внимание на стол.

— Юна, где доктор Хэм?

— Пошел налить себе кофе, папа. Скоро вернется.

— Хорошо. Нам надо осмотреть этих господ. Отложи, пожалуйста, наши исследования и займись тем молодым человеком, который решил так пылко представиться тебе.

Мэд покраснел, а Сара захихикала.

Осмотр прошел довольно быстро и профессионально. Меня и Сару обследовал второй доктор, Даарен Хэм, высокий и худой мужчина средних лет со шрамом на все лицо. Мэдисон быстро нашел способ очаровать Юну, и они стали о чем-то мило шушукаться. А два профессора говорили об «осьминогах».

Прошло, наверно, минут пятнадцать, когда майор Юэн позвал нас в столовую. Мы прошли мимо еще двух палаток и вошли в длинный бокс с кухней и двумя длинными столами. За одним сидело пятеро военных, за второй сели мы.

Предварительно пройдясь по прилавку с едой, мы набрали на подносы все что можно было. Еда была скудная, но мы были не избалованы и весьма сильно проголодались. А тут: и картофельное пюре, и котлеты, и яичница с салатом. В общем, «пир, господа и дамы!»

Пока мы рассаживались, к Саре подошел майор Юэн и что-то шепнул на ухо. Она благодарно кивнула и довольная села.

— Ты чего так улыбаешься? — спросишь жующий Мэдисон.

Но Сара только подмигнула и принялась за еду, достав при этом из сумки свою книжку.

— О, миссис Джейн, не удостоите нас честью? — спросил ее профессор.

— Ну не при всех же! — шикнула на него Сара, кивая в сторону солдат за соседним столом. Те, кстати, сразу оживились.

— У тебя так красиво выходит декламировать их! — вежливо улыбнулся Зимовски, — Тем более мы сейчас в безопасной обстановке, монстры за нами не гонятся, еда на столе. Почему бы не окунуться в дивную музыку поэзии!

— Ладно! — смущенно ответила девушка, — Но только парочку стихов!

Мы с Мэдом обменялись понимающими улыбками, глядя, как солдаты даже привстали из-за своего стола. На лице Мэда явственно читалось: «Да, парни, эта красотка с нами! Она не просто супер, но еще и стихи читает!»

Сара пролистала несколько страниц сборника и начала.

Солнце встанет за грудой ветробоя,

Боя жаждет тело мое.

Встанем и пройдем от поля до поля.

Пламя зажжет сердце твое.

Ты прошепчи имя на рассвете

В свете теплом догорающей свечи.

Завтра пламя нас с тобой согреет.

Развеет пыль умирающей звезды.

— Это было… сильно, — Мэд, казалось, был даже удивлен той выразительности и чувственности, которые Сара вложила в эти строки. Я тоже был слегка поражен. В машине она декламировала стихи, будто школьница перед учителем, а тут словно окрыленная муза рядом с Аполлоном. Я понимал, в чем причина такой перемены.

— Это было замечательно, Сара! — озвучил общую мысль Зимовски.

Солдаты за соседним столиком даже зааплодировали.

Вдохновленная девушка сказала:

— Еще один и все!

Мы приготовились слушать.

А солдаты даже подсели поближе.

Жар и плен объятий смерти.

Так и выглядит любовь?..

…………………………….

…………………………….

Сара неожиданно прервалась и посмотрела куда-то выше наших голов.

— Ой, Уилл! — я, а может и все остальные, заметил, как глаза девушки заблестели, когда она увидела статного парня в капитанской форме.

— Сара, мне сказали, что ты приехала, — ее муж явно был растерян, но по-военному держал себя в руках, — ты как тут оказалась?

Сара быстро встала, и вместо ответа Уиллард получил поцелуй.

— Пути ее мне не известны. Хочу ль постичь я это вновь?.., — тихо произнес профессор.

— Шекспира цитируешь, Фредерик? — я оторвал взгляд от обнимающихся супругов и взглянул на профессора.

Тот слегка улыбнулся, отложив в сторону книгу, оставленную на столе Сарой.

А я пока прислушивался к разговору Сары и капитана Джейна.

— Ты зачем сюда приехала? Тут же война идет!

— Я не могла без тебя! Ты что не рад меня видеть?

— Нет, что ты, Сара! Но это очень неожиданно… Как?.. Как… ты сумела доехать до базы?

— Я думала, ты в Молдрэме, вот и поехала за тобой, Уилл. Думал, я у тебя слабая и не справлюсь? А я справилась! Хоть и с помощью добрых людей. Встретила их в том кафе, где мы с тобой однажды обедали. На окраине Алвуда. Помнишь?.. Они помогли мне, спасли от монстров… Пойдем…

Сара с капитаном подошли к нашему столу.

Фредерик с Мэдисоном даже встали.

— Ребята, это мой муж, Уилл.

— Приветствую вас, — Уиллард Джейн по очереди пожал нам руки, — Сара сказала, что вы спасли ей жизнь. Спасибо вам за это.

Капитан улыбнулся.

— Ваша жена тоже проявила не дюжее самообладание и храбрость, — ответил профессор.

— Да, — вступил я неловко, совсем забыв, что хотел сказать, — она… — я посмотрел на Сару, — она у вас молодец, капитан.

— Спасибо, — еще раз сказал Уиллард, — но вообще я пришел сюда по приказу полковника Кшиштога. Он ждет вас всех в штабе для разговора. Поэтому прошу за мной.

IX

Полковник сразу попросил нас подробнее рассказать, откуда мы приехали, есть ли там еще выжившие, стоит ли направить туда военных для эвакуации населения.

Мы рассказали ему все: и о встрече в кафе, и о продвижении к Молдрэму, и о Оаквилле, упомянули и уехавших в Вэлмонд.

Говорил в основном я. Мои слова дополнял Мэдисон. Зимовски все сжимал свой портфель и явно чего-то ждал. А Сара глаз не сводила с мужа, изредка что-то шепча ему.

Полковник Кшиштог внимательно слушал, задавая вопросы лишь по мере надобности.

А вот на наши расспросы про ситуацию с городами, страной, нашествием «осьминогов» он толком не отвечал, давая нам лишь туманные наводки.

— Хорошо, если вы нам ничего толком не говорите, значит сами не знаете! — вспылила в итоге Сара.

— Сара! — попытался устыдить ее муж, но девушка, которую я в начале нашего знакомства принял за типичную кокетку, вела сейчас себя, как лидер сопротивления на баррикадах.

— Вы все умалчиваете, — не унималась она, глядя на полковника, — потому что боитесь признать, наша страна в заднице! И причина не прост ов «осьминогах», а в том, что у вас нечего им противопоставить! Даже не важно, кто их создал и расплодил: вы или враждебные соседи… просто… просто вы пустили всех на фарш, забыв, что такая чума, может пожрать и вас самих!..

Зимовски даже было зааплодировал, но быстро отдернул себя.

Мы все смотрели на Кшиштога.

Тот вздохнул, но ничего не ответил.

Слишком уж недоверчивые собрались здесь люди — так, наверняка, думали остальные гражданские. Но я как повидавший разных военных знал, полковник молчит, потому что просто четко поставил себе границу — вот я, военный, обязанный выполнить свой долг и защищать страну, а вот — гражданские, их посвящать в стратегические тайны нельзя.

В мире, утопающем в хаосе разложения, вряд ли бы кто-то удивился такому недоверию. Стены поставлены, территории расчерчены.

Но у профессора Зимовски нашлось средство, чтобы разрушить эту границу.

Фредерик поставил на стол свою сумку и достал из нее что-то, я сначала не рассмотрел, но после возгласа Мэдисона тоже удивился.

— Ого, профессор, да ты, я смотрю, умеешь удивить.

— Это же то, о чем я думаю, профессор?

— Так и есть, Альфред.

— Что это? — насторожился полковник Кшиштог, глядя на небольшой бутыль с бурой субстанцией внутри.

— Это возможный ключ к спасению человечества от заражения «осьминогами», — Фредерик смотрел на полковника очень спокойно, но было понятно, что сейчас он разыгрывает джокера, — в наших странствиях мне и моим друзьям «посчастливилось» познакомиться с неким мистером Элиасом. Он, конечно, был чудным персонажем, но и от него была польза, как выяснилось.

— Как это все связано, Зимовски?..

— Эй-богу, полковник, не перебивайте меня!.. — профессор даже привстал из-за стола, немного возвысившись над Кшиштогом и всеми собравшимися, — в своих попытках спасти дочь мистер Элиас создал вот этот напиток. По словам самого мистера Элиаса он поил им свою зараженную дочь две недели, и монстр внутри бедного создания не развивался, оставаясь в зачаточном состоянии. Я не знаю, что там намешал этот тип, но мы точно смогли убедиться в эффективности его пойла. Когда мы нашли девушку, она действительно была заражена, но будто бы не две недели назад, а только сегодня.

— Какое замечательство… — послышался заинтересованный голос, сидевшего в углу, доктора.

— Так и есть, доктор, — продолжил Зимовски, — это средство надо изучить, разложить на составляющие, а затем эссенцировать из него вакцину от заражения «осьминогами».

— Да! — встрял Мэд — Чтобы можно было сразу вводить этот препарат при заражении, и выводить все личинки тварей из организма!.. Фредерик, когда ты умудрился захватить с собой эту штуку?

Зимовски посмотрел на Мэдисона, и едва улыбнулся.

— Пока вы общались с местными, я увидел одну из бутылей под столом. Вот и успел взять.

Полковник сначала внимательно посмотрел прямо в глаза профессору истории, видимо искал в них что-то — как я понял, правду. Затем повернулся к доктору Лавуазье.

— Это возможно, доктор?

— Вполне. Почему бы и нет.

— Почему же мы за прошедшее время не смогли своими силами разработать такую вакцину? У вас достаточно оснащенная лаборатория…

Лавуазье просто пожал плечами.

— А вы думаете, полковник, мы просто так там сидим с Хэмом?.. У нас были попытки, но все на уровне теорий. А для испытаний не было ни понимания, какие элементы выбирать для сыворотки, ни как вообще Exo-Octopus реагируют на те или иные препараты.

Полковник выдержал паузу, потом снова спросил.

— С этим веществом, которые нам доставили гражданские, вы сможете создать вакцину?

— Сначала давайте изучим это средство, полковник. Пока я, как и вы, могу опираться только на рассказ этих уважаемых людей.

— Хорошо, — Кшиштог снова развернулся к нам. И тут уже стало понятно, что теперь он судит с положения превосходства, — отдайте сосуд доктору, Зимовски.

— Взамен на информацию, полковник, — не унимался Фредерик.

— Причем не общие сведения, а конкретные данные, — решил вмешаться и я.

— Вы же понимаете, что я могу просто приказать изъять у вас этот бутыль силой?

— Но вы этого не сделаете, — вдруг сказала Сара.

— Почему же, миссис Джейн?

— Потому что вы военный человек, человек чести. Вы прекрасно понимаете, что мир сейчас на грани гибели, и что надо бороться хотя бы за те остатки человечества и человечности, что у нас есть. Мы те остатки, полковник, поэтому боритесь за нас. Расскажите нам хоть что-то, что помогло бы нам всем выжить, поехать дальше, встретиться с друзьями и не дать тварям сожрать нас. Пожалуйста. А мы поможем вам создать вакцину, которая спасет всех.

В штабном боксе надолго воцарилась тишина. Полковник прошелся по нему, а затем жестом приказал всем военным выйти. Остались лишь мы, муж Сары и доктор Лавуазье.

— Доктор, возьмите у профессора Зимовски образец вещества и отправляйтесь в лабораторию. Даю вам срок до завтрашнего утра на изучение этой субстанции.

Кшиштог уселся.

— А я пока расскажу гражданским, как у нас обстоят дела с Exo-octopus.

— Какое замечательство, — Лавуазье аккуратно принял из рук Фредерика бутыль и быстро удалился.

После этого Кшиштог все же раскрыл карты.

Он рассказал нам о том, откуда взялись «осьминоги», то есть Exo-octopus, почти полностью подтвердив теорию Мэдисона. Но тут же оговорился, что это не совсем точные данные.

— Связи с внешним миром нет. Все соседние страны намерено глушат все наши каналы и пресекают все попытки выйти с ними на контакт. На всех приграничных КПП повышенный уровень безопасности. Никого не подпускают к милитаризованной зоне на полкилометра.

— То есть у них есть кому защищаться и закрывать границы, а значит, exo-octopus не успели прорваться к ним, — стал анализировать я.

— Не спешите радоваться. Да наши соседи сдерживают монстров, но не факт, что у них их нет, — парировал Кшиштог.

— Да и, Фред, учти, что это Они вырастили этих тварей из инопланетного камня, — добавила Сара, — значит, это Они во всем виноваты!

— Вряд ли бы они так пристально смотрели бы за границами, если бы внутри было неспокойно…

— Возможно и так, профессор, — вновь парировал полковник, — Но вы же прекрасно понимаете, что бывает такая власть, которую больше заботят дела внешние, а не внутренние.

— И что же по итогу, — вздохнул Мэд, — На Землю грохнулся метеорит. На территорию одной из соседних стран. Местные ученые решили «поиграться» в богов и вырастили тварей из геенны огненной, а затем правительство решило сделать из этого биологическое оружие.

— Да, и испытать его за пределами своих территорий… — продолжил я, — как удобно.

— Сказала бы, что от этой информации голова идет кругом, но мы уже давно обсудили и переживали все возможные теории, — сказала Сара, — так что, господа, я не удивлена такому повороту событий. К тому же меня сейчас больше волнует не откуда распространилась эта зараза, а когда мы ее сможем победить.

Последние слова она произносила, сильно зевая.

— Ты устала, любимая? — тихо спросил Уиллард, но я его все равно услышал.

«Да, ночка у нас выдалась напряженная. Твоя жена показала себя героем уже много раз. Тебе повезло, парень».

Даже не знаю, зачем вел с ним свой внутренний диалог. Видимо, успокаивал себя, что Сара оказалась в надежных руках, что ее муж не гребанный садист, а достойный человек — заботится о ней, действительно рад ее появлению… любит.

Черт.

«Фред, не расслабляйся. Не нужно оно тебе сейчас».

Я взглянул на то, как милая Сара — уже совсем не кокетливо, а очень по-домашнему тепло — взяла мужа за руку и ответила.

— Да, ночка у нас выдалась напряженная.

— Да… хм, — влез я, — «осьминоги» хорошенько потрепали нас по дороге.

— Я бы сказал, чертовски сильно потрепали, — закивал Мэд, — хоть сейчас и время к полудню, но я бы вздремнул.

— Вообще, ты Мэдисон прав, — Зимовски тоже кивнул, — я тоже устал. И, кстати, сейчас самое безопасное время для отдыха.

— Господа, буду благосклонен к гостям, — полковник, видимо, тоже решил завершить нашу встречу, — у меня есть пища для размышления, у наших ученых есть бесценный груз от вас. Что ж, давайте дадим им время на расшифровку такой важной находки. А мне пора заняться обходом базы. Размещайтесь в свободном кампусе. Он через две палатки от штаба. Только не обращайте внимание на тамошний запах. Оттуда недавно вынесли тела умерших солдат… Если у вас возникнут вопросы, обращайтесь ко мне напрямую. Честь имею, господа.

Кшиштог вышел из штаба.

А мы, уставшие, но весьма довольные своим текущим положением, двинули к койкам и сновидческому забвению.

****

Я проснулся от того, что солнце выжигало мне глаза.

«Какого черта?»

Потом вспомнил, что мы приехали на военную базу #133 ранним утром, и сейчас должно быть было немного за полдень.

Встал. Сходил в сортир. Вернулся.

Мэд храпел как танк. Сары не было — видимо, пошли наверстывать с мужем упущенное время.

Зимовски сидел на своей койке.

— Как дела, профессор? — я тоже присел на свою, беря из рук историка небольшой батончик шоколада.

— Стратегический запас самого полковника, — прокомментировал Фредерик, — он поделился со мной, пока мы разговаривали.

— Зачем ты снова разговаривал с полковником?

— Узнал чуть больше о его планах.

Это уже было интересно. К тому же выражение лица Фредерика говорило, что в нем зажглось нечто. Если это была надежда, то она явно зародилась после слов Кшиштога.

— Говори, Фредерик. Что ты узнал?

— Думал, дождемся Сару и ее мужа. А еще надо бы разбудить сопящего Мэдисона… но раз ты хочешь… признаться, мне и самому трудно сдержать эти новости.

Я жестом поторопил его.

— Хм, да… итак, полковник, разговорившись, сообщил, что в нашей Алдиге уже давно нет никакого правительства, власти. Как так вышло, он толком не знает… или умолчал. В общем, всем заправляет генерал Хобс.

— Главнокомандующий национальной армии значит выжил.

— Да.

— Они базируются в Вэлмонде.

— Рядом с границей… куда мы направлялись.

— Так и есть, Альфред. Послушай…

Зимовски склонился ближе.

— Кшиштог сказал, что есть шанс, что эта зараза — «осьминоги», exo-octopus — она не распространилась в другие страны. Похоже мы изолированы.

— Своего рода карантин?

— Да. Но есть шанс пробраться через границу.

— Где?

— На севере, недалеко от Вэлмонда… да, вижу твой взгляд, Фред. Все дороги, видимо, ведут нас туда.

— Мы договорились встретиться с Биллом и Хейли в городке Ринг. Помнишь?

— Они уже наверняка побывали в Вэлмонде… если вообще добрались до северного дистрикта.

— Да, они что-то говорили про своих родных. Еще с ними наш юный гангстер…

Профессор усмехнулся.

— Надо будет заняться его воспитанием… когда встретимся.

— Да. Он тоже говорил, что поищет дядю.

Фредерик немного почесал свою свежеперебинтованную руку.

— Надеюсь, они нашли того, кого искали. И нашли их в здравии.

— Что ж узнаем это. Надо напроситься с военными.

— Уже… я уже договорился. Выезжаем завтра в полдень, — Зимовски позволил себе довольно улыбнуться.

— А ты молодец, профессор… — хотел тоже похвалить его, но тут в нашу палатку вбежал доктор Лавуазье.

Встрепанные волосы, ошарашенный взгляд.

— Я понял! Понял! Нашел! Понимаете?

— Нет, — мы покачали головами.

— Я понял, как эликсир вашего знакомого действует на только что попавшее семя exo-octopus в теле живого существа!

— Да ты гений, господин ученый! — отозвался со своей койки разбуженный Мэд.

— Гений — это да… — Лавуазье тут же глубоко задумался о чем-то.

— Коллега… — Зимовски окликнул его.

Нет реакции. Фрустрация.

— Эй, Лавуазье! — крикнул Мэд.

— Ах да, простите… Я одного сделать еще не могу…

— Чего же? — спросил я.

— Не могу до конца расшифровать состав этого уникального препарата. Нужны катализаторы, химическое оборудование, целая лаборатория. Такая есть в Вингреде.

— На самой западной границе?

— Да, уважаемый журналист. Именно там. Там в городе огромная химическая лаборатория при НИИ Ходжа. Мне нужно туда. Туда. Понимаете?!

Теперь уже не фрустрация, а безумный взгляд открывателя.

— Погодите, доктор Лавуазье, — я встал и подошел к нему, — сядьте, объясните, пожалуйста, подробней. Вы на пути к созданию вакцины от заражения «осьминогами». Так?

— Не совсем так. Смотрите, как я понял, ингредиенты препарата не предотвращают заражение. Но они гасят ДНК в семени этих тварей в теле человека. Деактивируют его, и развитие останавливается.

— Но это же не шаг к лечению, — вставил Мэд.

— Это шажище! Это… это… Эврика! Господа! Это замечательство! Понимаете, в таком анабиозном состоянии клетки exo-octopus можно удалить без вреда для нового носителя. А это уже полное избавление от распространения этой чумы.

— То есть чтобы уничтожить этих тварей, нам надо заразиться им, — подытожил Мэд.

— Именно!.. Но пока это не осуществимо без исследований и работы в лаборатории НИИ Ходжа. Мне надо в Вингред.

— Да у нас тут открытие века…

— Пока еще нет, Мэд. Погоди. Доктор, вы же уже сообщили о своем достижении полковнику Кшиштогу?

— Конечно, господин Альфред.

— И что же он? — спросил Зимовски.

Мы все были в нетерпении. Я уж точно. Такую новость нельзя вот так сообщать неподготовленным людям. Но Лавуазье явно переполняли эмоции и, видимо, идеи. Он был как реактор готовый взорваться при незначительном скачке температуры.

— Кшиштог глядел на меня, как и вы сейчас.

— Про Вингред вы ему сказали?

— Да. Завтра утром я выезжаю. Он выделил мне конвой.

Мэд глянул на меня. И я все понял. Такую сенсацию нельзя упускать. Открытие ученого — это и есть та история, которую мы искали. Не война солдат против «осьминогов», ни даже новость про «подарок» от соседней страны. А именно «лекарство» от этой напасти.

— Мы едем с вами, Лавуазье.

— Фред, — Зимовски внимательно посмотрел на меня.

— Тут и думать нечего, Фредерик.

— О чем вы? — в палатку вошли Сара и ее муж.

Я вздохнул.

— Сара мы уезжаем.

— Да, я знаю, — весело ответила она, — полковник нам уже сказал. Завтра в обед едем с ними в Вэлмонд… ну то есть в Ринг. До Вэлмонда не доберемся. Зато Уилл и несколько его ребят отправятся с нами! Представляете — наша персональная защита!

— Нет, Сара…

— Короче, — вступил Мэд, и я мысленно поблагодарил его, — доктор Лавуазье сделал сейчас немыслимое открытие. Он знает, как остановить заражение «осьминогами»…

— Так это же классно!

— Да, Сара. Но нам с ним надо отправиться в Вингред. Нам с Фредом… мы уезжаем. А профессор едет с тобой и Уиллом в Ринг. Встретитесь там с Биллом и остальными.

— Нет!.. — девушка взглянула на меня, — Фред.

— Это наша работа. Мы должны узнать, как остановить этих монстров и рассказать об этом.

— Нет! А как же наши планы — объединиться с остальными!?

— Сара…

— Погоди, Уилл!

Он хотел обнять жену, но она сделала шаг вперед.

— Фред, так не пойдет.

Я покачал головой.

Девушка, ставшая нам всем… боевой подругой что ли… вдохновительницей… музой… смотрела сейчас на меня так, будто я предаю ее.

Может так и было. Но я сделал свое дело — привез ее к мужу. Дальше сами. А у меня работа!

Черт.

— Сара, мы с Мэдом точно едем. Доктору понадобиться на только конвой военных, но и помощники, историки этих событий. Мы должны все это записать.

— Так и есть, подруга.

— Да иди ты, Мэд!.. И ты, Фред!.. Зимовски, ну хоть вы что-нибудь скажите!..

Профессор пожал плечами. Я понял, что наше решение огорошило и его. Он все это время молчал. Но на просьбу Сары ответил.

— Кто-то действительно должен помочь Лавуазье. К тому же парни уже приняли решение.

— Ну вас к черту всех!

Сара выбежала из палатки. Уиллард Джейн молча оглядел нас всех и вышел за ней.

— Фредерик, проследите, чтоб она была в безопасности.

— Не переживай, Фред. Это вы берегите себя. Что творится на западной границе никто не знает.

Я кивнул.

Тут вступил Лавуазье.

— Да, вы, коллега, правы. Вингред — тайна. Я не беру с собой ни дочь, ни друга. Дорожу их жизнями, они уедут вместе с общим конвоем. А вот вы, ребята, — он посмотрел на меня и Мэда.

— Я понял, доктор, нами вы не дорожите, — усмехнулся оператор, — цинично, но меня это устраивает.

— Замечательство! Пойду собирать вещи. Выезд завтра в шесть утра.

****

Оставшуюся часть дня я перебирал свои вещи, помогал собираться военным, разбирая палатку кухни и укомплектовывая всякий скарб, и еще несколько раз поговорил с полковником и доктором.

Лавуазье «выбил» себе конвой из трех джипов с полным боевым арсеналом, включая взвод пехоты в почти полном составе. Сам же он с нашей помощью и поддержкой Юны и доктора Хэма соорудил себе мини лабораторию в своем фургончике. Где, кстати, нашлось место и нам с Мэдом.

Кшиштог в свою очередь вместе с майором Юэном командовали сборами военных. База #133 собиралась покинуть свой укрепленный форт. Людям в этом месте делать больше было нечего. Почему? Потому что «осьминоги» наступали все чаще, отвоевывая себе для «пастбищ» все новые территории. Ближайший населенный пункт — пресловутый Оаквилл — был слишком далеко, чтобы дислоцироваться туда. К тому же «городок имени мистера Элиаса» был в глубине Алдиги. А приказ военным был выдвигаться в Вэлмонд, «под крыло» генерала Хобса для формирования единого фронта.

Мы с Мэдом еще раз простились с Фредериком.

— Не лезьте на рожон, парни, и не рискуйте понапрасну.

— Постараемся, профессор. А вы обязательно отыщите Билла, Хейли и Лашона.

— Так и сделаем. Если они живы и добрались до Ринга, мы с Сарой их найдем и будем ждать вас, — пообещал Зимовски.

— Иди сюда, чертов историк из чертового университета с огрызком руки! — Мэд бесцеремонно обнял профессора. А тот был даже рад, рассмеявшись в ответ.

Да, мы с Мэдисоном выбрали долг, работу, призвание. Решили рассказать оставшемуся в живых миру, что произошло в стране Алдига по милости властей соседней страны. Оставили позади все сомнения и людей, которые за короткий срок стали больше, чем соратниками по выживанию. Пожертвовали по-настоящему близкими людьми, разговорами с ними, переживаниями, жизнью.

«Идиоты, кретины, болваны», как только я не называл нас, уже многим позже, когда мы отправились в одну сторону, а Зимовски, Сара и остальные в другую. В тот момент я не думал об этом. Потому что в тот момент мне предстояло проститься с Сарой.

Она уже поговорила с Мэдом и нашла меня у фургона Лавуазье. Рядом никого не было, но я знал, что у нас всего пара минут. На большее бы меня не хватило.

Сара была спокойна, хоть покрасневшие глаза и выдавали пролитые слезы.

— Уилл успокоил меня тем, что вы обещали приехать в Ринг, когда закончите свои дела на западе… И если ты мне сейчас скажешь, что это слишком оптимистичный прогноз, то я тебя шваркну башкой об этот фургон!

— И куда подевалась та кокетка, которая смотрела на меня умоляющим и чрезвычайно милым взглядом с том темном подвале кафе?.. — я позволил себе улыбнуться.

— Она встретилась с реальностью… А ты еще и шутить вздумал?!

— Прости, Сара. Не сдержался…

— Я серьезно, Фред! — Она подошла вплотную, поставила какой-то кейс у ног, а затем неожиданно крепко схватила меня за куртку, — Не вздумай там геройствовать! Слышишь! Если что-то… хоть что-то пойдет не так сразу бери за шкирку Мэда и приезжайте в гребанный Ринг, к нам!.. Ты обещаешь мне это?!

Я снова улыбнулся и мягко положил свои руки на ее.

— Так и будет, Сара.

Она еще секунду серьезно смотрела на меня, затем кивнула и подала кейс. Я пригляделся.

— Рация?

— Спутниковая. Весьма мощная, — успокоившись, ответила девушка, — Это Уиллу выдали связисты. Он говорит, что она покрывает до пятисот километров. Как раз до Вингреда хватит… Если, конечно, спутники будут в это время над нами пролетать…

— Ого. Посмотрим.

— Я не прошу связываться часто. Но хотя бы в тех случаях, когда что-нибудь… хоть что-нибудь произойдет. Слышишь, Фред? Будь на связи, хорошо?

Тогда, глядя на нее, что я еще мог ответить? Конечно, я согласился. Еще бы. В то мгновение я был готов сделать что угодно — найти чертову вакцину от заражения, остановить падение Луны, взорвать Солнце. Лишь бы эта девушка была счастлива и больше не плакала. Лишь бы она подарила мне поцелуй, объятие, всю себя.

И плевать, что за углом ее ждал муж. В тот миг она была со мной. И только это было важно.

«Идиот. Все что надо было сделать — послать к дьяволу Лавуазье с его открытием и поехать с ней», говорил я себе, когда уже ничего изменить не мог.

В те пару наших минут мы стояли почти обнявшись.

— Я сказала Мэду, чтоб он защищал тебя.

— А я сказал профессору, чтоб он приглядывал за тобой.

— Прости, кстати.

— За что?

— За мою истерику в палатке, — девушка смутилась, — обычно я так себя не виду… просто накопилось. Хотя уже пора забыть про слова «обычно», «нормально». Мы все тут ненормальные. Будто в цирке. Но на арене не «осьминоги», а как раз мы выступаем перед ними.

— Я знаю, Сара. Именно поэтому мы должны ехать. Также, как вы должны разыскать наших друзей.

Она взглянула на меня.

— Черт с тобой, Альфред Дэнем, я приму твою позицию. А ты обещай приехать в этот чертов Ринг. Ради нас всех.

Она обняла меня и, быстро поцеловав в щеку, ушла.

Я еще минуту видел, как за палатками ее встретил Уиллард и отвел в штаб.

В смешанных чувствах я отправился спать.

Уже смеркалось. Наступало время пиршества «осьминогов». И сон казался неразумным. Но я настолько измотался за день, что решил вздремнуть. К тому же надо было набраться сил перед дорогой.

Свою безопасность я вверил в руки военных. Не зря же мы едем создавать для них «оружие» против ночных тварей.

****

Я не знаю, как именно началось ночное вторжение. Но когда оно началось, я еще спал.

Это уже позже, сидя в джипе с военными и мчась на запад, я слушал их разговор и смог обрисовать себе картину масштабного наступления «осьминогов» и их настоящего Троянского коня.

Такого от монстров не ожидал ни Кшиштог со своими офицерами, ни даже доктор Лавуазье. Exo-octopus, казалось бы безумные и безмозглые твари, смогли организовать не только тайное проникновение на базу #133, но и синхронизировать вылазку с началом наступления армады.

Прям план Барбаросса от мира дикой природы.

А Троянским конем им послужили двое нерадивых солдата. Как эти два остолопа умудрились скрыть свое заражение «осьминогами» от начальства, неизвестно.

Как я понял из рассказа солдат в джипе, рядовые Хокс и Чадра, были в вечернем патруле. Они уничтожили небольшое гнездо «осьминогов», но при этом часть ДНК монстров попала на неприкрытые руки солдат.

Халатность? Наплевательское отношение? Тупость?

Наверно, все вместе.

В общем, Хокс и Чадра вернулись на базу, отмазались от сдачи анализа крови — единственного способа определения заражения — сдали свою смену и отправились спокойно отдыхать.

А дальше было максимально быстрое развитие эмбрионов «осьминогов» в телах этих бедняг. Вылупление. Масакр в казармах. Массовое заражение там же. Паника, перестрелка. Какой-то тайный сигнал от «осьминогов» из стана врага и наступление основной армии. Троянский конь сработал на все сто процентов.

И вот уже ночь, и все носятся — кто-то отстреливается, кто-то отдает приказы, кто-то организовывает «обед» монстрам, а кто-то продолжает собирать вещи в дорогу.

Меня растолкали Мэд и Фредерик.

— Фред! Быстрее! Черт! Эти твари прорвали оборону! Они громят базу.

— Какого черта?..

— Военные уезжают прям сейчас! — кричал мне в лицо Мэдисон.

— Стой, стой. А мы?

— И мы тоже! Тут ад творится!

— Мы уже собрались, Альфред, тебя не добудишься! — укорительно кинул Зимовски, кое как накидывая свою сумку через плечо.

— Где Сара?

— В машине с Уиллардом. Ждут меня, — отозвался профессор.

Ругаясь на себя больше, чем на монстров, я вскочил и стал доставать свою сумку и запихивая туда то, что не успел за вечер.

Совсем рядом слышались выстрелы, пулеметные очереди, крики.

«Как они так умудрились все просрать?!» ругался я в тот момент на военных.

Еще две минуты, и я собран и выбежал из палатки с Мэдисоном и профессором.

Историк глянул на нас в последний раз.

— Все, парни! Мне к той машине, вам за угол. Ваши все там. Не прощаюсь, увидимся в Ринге.

Мы быстро обнялись и рванули каждый в свою сторону.

За углом нас с Мэдом ждал фургон Лавуазье и один джип.

Сам доктор быстро махал нам.

— Сюда! Скорей!

Тут из-за боксов лаборатории выбежала на оперативный простор группа монстров.

— Бегите быстрей! — крикнули нам солдаты из джипа, направляя на «осьминогов» пулемет.

— Огонь! — началась стрельба.

Твари с мерзким бульканьем понеслись на нас с Мэдом. Часть из них рванула на фургон. Лавуазье взвизгнул и закрыл дверь машины.

Пока солдаты отстреливались, я глядел через бронированное стекло, как погибает оплот человеческой цивилизации. Как же быстро это произошло! Стоило лишь «кинуть спичку» и муравейник сгорел дотла. Я видел, как «осьминоги» раздирают на части не успевших сесть в машины людей, как эти вроде бы не огромные твари грудой сносят палатки, боксы и прочие строения.

«Да, вот они настоящие хозяева этой земли. Теперь это их территория. Честно отвоеванная у местного «короля зверей». Видя жуткие сцены гибели солдат и «осьминогов», я подумал, «может оно и к лучшему? Может так человек поймет, какое бедствие создал». Но потом увидел взгляд человека, обреченного на мучительную смерть, и понял, что не все такое черно-белое, каким я его вижу. Наивный глупец.

«Фред, прожил тридцать пять лет и до сих хватает тупости не видеть мир, каков он есть. Идиот».

Фургон начал отъезжать к воротам.

А мы быстро сели в джип.

— Все, погнали!

Солдат за рулем быстро направил джип за машиной доктора. Твари неслись за нами, пока мы проезжали через обреченную базу.

Где-то сражение еще шло. То справа, то слева попадались отряды военных, отстреливающих монстров. Но их было мало.

Я видел, как параллельно нам едет большая колонна джипов, боевых машин, машин связи и БТРов. Кшиштог и его армия успешно отбивалась от врага.

Но вся остальная база была уже разорена, где-то вспыхнули пожары.

— Почему нас сопровождаете только вы? — спросил Мэд у водителя, — Где обещанные три джипа и взвод солдат.

— Некогда было распределяться. По приказу полковника все, кто находился с той стороны лагеря, уехали с ним. Атака тварей началась слишком внезапно, мы не успели присоединиться к основной колене. Скажите спасибо, так бы ехали одни.

— Вот же гад! А еще сказал, что наша миссия в приоритете.

— Черт с ним. Главное доктор тут.

Я взял рацию в джипе.

— Лавуазье, прием. Вы в порядке? Видите, куда ехать? Прием?

— Да, Фред, я в норме, прием. Едем, согласно курсу. Хоть exo-octopus и заставили меня понервничать. Но сейчас я жив, и это замечательство!

Твари действительно еще преследовали нас, хотя мы отъехали от базы уже на четверть мили.

Их было десятка два, и наш пулеметчик работал без остановки минут десять.

Затем в какой-то момент стрекот пулемета в ночи прекратился.

— Все! Всех уложил! — заявил довольный солдат, вернувшись в салон джипа.

А через минуту я услышал уже родной голос.

— Фред, вы живы? Вы успели выехать? Фред, прием!

Я даже улыбнулся. Она уже сейчас начала переживать за нас.

— Я взял кейс со спутниковой рацией.

— Сара, все хорошо. Мы с Мэдом и доктором под присмотром. Едем в Вингред. Чертов историк с тобой? Уиллард рядом? Прием.

Услышал в рацию облегченный вздох.

— Все здесь. Мы едем в Вэлмонд. Как доедем до Ринга, Уилл и еще пара солдат пойдут с нами. Это он специально попросил у полковника. Прием.

— У тебя хороший муж. Удачи вам. Следующая точка связи в том случае, когда мы доберемся до Вингреда, а вы до Ринга.

— Выживи, Фред.

— И ты тоже…

— Конец связи.

«Принято, Сара. Выжить».

X

Да загляни же ты в мои глаза!

Ты видишь, как там рушится мир?

Мой мир гниет, хороня сам себя.

Внутренний мир. Обреченный мир.

Взгляни же, как там полыхают леса.

Как плавятся тысячи тонн гвоздей.

Железные гвозди поглощает вода.

Плавясь, они уподобляются ей…

— Сара.

— Да?

— Что это ты читаешь? — Уилл вопросительно взглянул на жену.

— Да так… нашла книгу в «нашем Опеле»… в машине, на которой мы…

Девушка затихла.

— Там стихи что ли?

— Да. Когда с базы военной убегали, я взяла ее. Думала, сохраню хоть что-то. Хочешь, я продолжу?..

— Ну… давай…

Девушка улыбнулась.

Ощути же, как холодна слеза!

Она вобрала в себя крик всех могил.

Это тлен и гниль, но совсем не звезда.

Ее пыль — пепел забытых глубин.

Кто-то когда-то мне сказал,

Что порой тьму разгоняет свет.

Что он — порождение ее же глаз.

Они вместе сотни и тысячи лет.

Кто-то другой тоже однажды сказал,

Что свободу мрака заполняет крик.

Крик души — звериный, словно оскал.

Отзвук его в каждый дряхлый нерв проник.

Я не стал спорить, только смолчал.

Я уже изрядно внутри к себе взывал.

И решил давно, что ни огонь, ни крик.

Не зароню в хаос, что во мне возник.

Я лучше сяду в гниющем мире своем.

И с темнотой внутри лишь поговорю.

Мы все сами решим о своем, о былом.

А затем я тебя в свой мир позову.

— Ну как тебе, Уилл?

— Да, неплохо… красиво…

Тут затрещала рация Уилла.

— Капитан, слева десять объектов. Движутся на нас.

— Принято, сержант. Атакуем. Да, ночь — их время.

— Есть, сэр.

— Включить фонари. Сара, прости, сейчас не до поэзии. Помоги включить все фонари в джипе.

Девушка поспешно кивнула и, убрав помятую книжку в сумку, принялась рыться в другой сумке — армейском вещмешке. Она достала оттуда несколько больших фонарей и дала один мужу, второй впереди сидящему солдату. Сама взяла еще один и стала высвечивать из тьмы мечущиеся рядом с автоколонной силуэты «осьминогов».

В правой руке Сара сжимала свой револьвер.

Вроде бы привычный уже алгоритм действий — ночь, атака монстров с тентаклями, спасительный луч искусственного света, редкие выстрелы для экономии патронов.

Но компания другая. Военные. Никто не переговаривается. Никто не ругается и уж тем более не отпускает шуточки. Вместо этого стрекот автоматических винтовок — хоть и редкий, зато такой раздражающий, а еще треск рации.

«Да, Сара, все по-другому… Зато Уилл рядом… И мы пока живы…».

****

Ты снилась мне.

Был солнечный день, и ты читала стихи.

Лучи слепили глаза, будто бы выкручивая яркость на максимум. Из-за этого весь пейзаж, в котором ты была центральным персонажем, был будто высвечен, заполнен белым светом.

Я силился разглядеть тебя, но тщетно. Все сливалось в белое марево.

И поэтому я сосредоточился на голосе, плавных льющихся строчках. Ты будто бы танцевала и говорила нараспев.

А потом подошла ко мне вплотную, заслонив солнце и став спасением.

Ты улыбнулась, а я склонился, чтобы ты поцеловала меня в лоб.

А потом строчки стихотворений снова полились радостным смехом.

Мир был ярок, но теперь не так болезненно можно было смотреть на него сквозь твои развивающиеся локоны.

Деревья, река, горная долина. Мы кружились на месте. Свет, тень, свет, тень.

А потом ты резко остановилась, будто споткнулась.

Стихи оборвались.

Картину разрезал твой тревожный, почти испуганный взгляд, будто ножом по холсту мира.

А затем ты обняла меня крепко и прошептала в самое ухо.

— Проснись…

****

— Проснись! Эй ты, как тебя там!? Гражданский, проснись!..

Я дернулся, потому что военный джип дернулся. Подскочил, затем несколько раз вильнул.

— Ах, ты… Черт! Стреляй!

— Проснись же!

Меня сильно пихали в бок.

Открыл глаза.

Рядовой, сидевший слева куда-то светил фонарем.

— Гражданский!.. Фред?.. Доставай фонари еще!.. Быстрей!.. Там, в рюкзаке!..

— Где Мэд… мой друг?

— Он в фургоне ученого!..

За окном яркие лучи света разрезали тьму и плоть монстров. Слышались крики тварей и утробное урчание.

«Как я умудрился уснуть?! Как умудрился проспать?!»

Перегнулся через спинку сидения и нашарил в багажнике сумку с фонарями.

Быстро достал, включил, часть раздал солдатам, часть прикрепил к дверям, чтоб их лучи были направлены в ночь.

Солдат слева стал отстреливаться, два «осьминога» мчались рядом с его дверью. Сержант — Дэвис, кажется — сидевший спереди, тоже достал оружие. Даже водитель начал стрелять из пистолета.

Я достал свой «Дизерт Игл», просунул его в специальный иллюминатор в двери. Бронированные стекла во внедорожнике не опускались. Но стрелять в монстров через небольшой «глазок» было сложно.

Солдата слева это не смущало, он выпускал пулю за пулей, расстреляв уже три обоймы. Целей у него было достаточно. Голодных целей, не знающих пощады, не обладающих человеческой злостью или милостью. Только расчетливый инстинкт изголодавшегося убийцы. «Осьминоги» появлялись из темноты, бросаясь то на джип, то на фургон доктора Лавуазье. Попадая под лучи фонарей, они вскрикивали и уносились в ночь, чтобы через мгновение снова сделать бросок.

В этот раз я находился в мощной машине, «осьминожки» хоть и бились о борта, но никакого эффекта внутри это не производило.

«Да, это не наш «Опель»…

На стекло бросилась одна из тварей. Ее разинутый клюв сам быстро нашел ствол выставленного «Дизерт Игла».

Выстрел. Мертвая тварь исчезла под колесами джипа.

Снова выстрел. Вроде бы зацепил небольшую «осьминожку». Снова прицелился.

«Клац-клац», магазин пуст!

«Какого дьявола?!»

— Парни, есть патроны для «Дизерт Игла»?

— Откуда?! — отозвался сержант.

Тут солдат рядом со мной приподнялся.

— Все нахрен! — И полез в отверстие в крыше, к пулеметной турели.

— Стой, идиот! Не было приказа, — заорал, потянувшись к нему, сержант Дэвис, — они ж тебя сожрут!

Я тоже схватил рядового за штанину и резко дернул вниз. Тот выругался, но сел на место.

Exo-octopus сгруппировались справа от дороги и немного отступили от машин, явно что-то замышляя.

Военные тоже перестали стрелять.

Тут затрещала рация.

— Прием, — сержант ответил.

— Сержант Дэвис, мы сейчас начнем чинить прожекторы на своей крыше, — произнес в рации доктор Лавуазье, — разберемся с этим замечательством, и все наладится. А пока прикрывайте нас, стрелять не сможем.

— Принято, доктор.

Я только сейчас обратил внимание, что передвижная лаборатория Лавуазье действительно не сверкает как рождественская елка. Он еще на базе презентовал нам — не без доли хвастовства — мощные прожекторы на крыше фургона, связанные в одну сеть.

Сейчас они не светили. А свет — спасение.

— Чеееерт…

Солдат слева взглянул на меня. В его глазах я увидел бездну страха, липкими пальцами ползущую наружу.

Он указал на наши фонари, которые я десять минут назад прикреплял к дверям скотчем.

Они медленно угасали.

Я услышал проклятия Дэвиса и судорожно начал проверять технику.

— Аккумуляторы садятся! — сообщил я военным, — Кто их заряжал?

Ответа не последовало, а лишь ругань.

Свет — спасение. Сейчас оно уменьшалось до радиуса обзора автомобильных фар.

«Осьминоги» будто ждали этого.

Послышались утробные «приказы», и армия монстров снова направилась к нам.

— Что делать? — Спросил водитель, я позавидовал его хладнокровию, — они приближаются.

— Они приближаются, сержант! — заорал солдат слева от меня.

— Заткнись! — Так же сильно гаркнул сержант, а потом спокойнее обратился к водителю, — Двигай вперед, Рой, смотри на дорогу и не врежься в фургон.

Груда монстров резко вынырнула из темноты ударила по машине.

Взяли количеством — тут уж и бронированный внедорожник покачнулся. Машину занесло, меня прижало к стеклу.

Но водитель пытался угомонить джип. Нас повертело. Несколько набросившихся сверху «осьминогов» слетели вниз и попали под колеса.

В конце концов, броневик остановился посреди темного шоссе.

Сначала звон в ушах, потом секундная потеря ориентации в пространстве, затем быстрое осознание и сжатие в руке пистолета.

А затем мощный дробный стук по обшивке машины.

«Осьминоги» окружили остановившийся джип и стали лупасить по нему своими телами, совершая акты жуткого суицидального бешенства.

«Господь, благослови мою предусмотрительность», — до аварии я успел защелкнуть мини-иллюминатор в двери со своей стороны. Иначе бы мне не избежать заражения или даже мучительно смерти.

Осмотрелся, военные уже пришли в себя и тоже имели пару секунд, чтобы сообразить, что случилось.

— Заткните все щели в машине и закройте заслонки окон! — сам удивился своему крику.

Через пару секунд.

— Все закрыто, наш броневик изолирован, — сообщил сержант.

Все это происходило под непрерывную дробь ударов по корпусу.

Твари чувствовали, что внутри консервной банки много вкусного мяса. Беззащитного мяса, без света. А спасительный рассвет еще только через три часа.

Они хотели вскрыть двери и крышу своими твердыми клювами, порождая мерзкий скрежет. Но джип пока держался. Мы пока держались. Солдаты проявляли выдержку — не стреляли, экономили патроны и не рисковали открывать иллюминаторы.

— Они ж понаделают дырок в нас, — прошептал рядом сидящий рядовой. В темноте я не мог разглядеть его лица. Только сейчас осознал, что ни фары, ни свет в салоне не работают. И, наверняка, уместно было бы впустить в себя фаталистическую мысль о том, что мы обречены. Но я знал, что шанс есть.

— Нет… уже скоро, — ответил я.

— Что скоро? — повернулся он ко мне.

Но за меня «ответил» столб света, направленный извне в сторону нашего джипа. Сквозь плотно облепленные окна я смог разглядеть приближающийся фургон Лавуазье. Он сдавал задом и сверкал, будто елка в канун Нового года. А мощные прожекторы на крыше извещали «осьминогов», что их погибель уже рядом.

— Вы, кажется, забыли, ребятки, что в этом мире без лучика света никуда, — прозвучал в рации довольный голос Мэда. Как же я был рад услышать этого сукиного сына.

Снаружи послышались громкие визги умирающих от света тварей. Они изжаривались под лучами фонарей, получали ожоги и скрывались во мраке ночи.

А затем этот шум стих, и мы услышали звук сдающего назад фургона.

— Вы вовремя, — облегчено сказал по рации сержант.

Когда фургон доктора поравнялся с джипом, мы вышли. Ведь твари уже отступили за границу света.

Мэд и Лавуазье тоже выбрались наружу.

Мы с другом обнялись, чего я не ожидал ни от себя, ни от него.

— Как вы? — спросил доктор — Помощь врачебная никому не нужна? Вижу, что все живы.

— Некогда розовые сопли разводить, док. Спасибо за то, что спасли наши шкуры, но у нас дело, — сержант быстро подошел к капоту джипа и открыл его.

Остальные военные, да и мы с Мэдом, взяли окрестности под прицел. «Осьминоги» никуда не делись, мы это знали. Они просто притаились, выжидая момент. Ведь фонари у нас в броневике погасли, а значит, и прожекторы на фургоне тоже рано или поздно затухнут. Тварям надо только ждать.

— Быстрей, — начал подгонять Дэвиса водитель, — что там, сержант?

— Хрень. Просто контакт отсоединился от аккумулятора. Видимо, когда нас крутануло… Сейчас… все, готово! Заводи, Рой!

Джип взревел снова. Фары и свет в салоне включились.

— По машинам, парни! — скомандовал Дэвис.

— Стойте! — прервал его Лавуазье, — Сержант, отбой.

— Что случилось, док?.. Надо ехать скорей!

— Нет. Прожекторы работают стабильно, заряда у них много, хватит до рассвета. Не переживайте…

— Я охрененно как переживаю, док. И мои парни тоже.

— Лучше оглянитесь, сержант, — ученый развел руками, — смотрите, — указал он на несколько трупов, точнее трупиков «осьминогов».

— Они совсем крохи, не больше пекинеса, — заметил Мэдисон.

— Все Exo-Octopus тут совсем недавно появились на свет, и еще не такие смертоносные, как их родители, — начал мысль Адам Лавуазье, — если мы поймаем одного…

— Что?! — вскричал один из солдат.

— Если мы поймаем одну кроху, — продолжил невозмутимым голосом ученый, — то я смогу проводить на живом… именно что на живом экземпляре необходимые эксперименты. И смогу точнее понять, как работает сыворотка. Я смогу быстрее разработать антидот, когда мы доберемся до лаборатории в Вингреде, потому что у меня уже будут доказанные опытным путем данные! Понимаете?

— Простите, этому не бывать, — попытался возразить сержант.

— Эй, док, ты мне вроде не об этом говорил в фургоне… — вмешался Мэд.

— Я говорил о риске… это он и есть. Мы сейчас в выигрышной позиции. Exo-Octopus отступили. У нас есть шанс.

— Нет, господин ученый…

— Сержант, вообще-то это приказ. Я старше вас по званию.

— Твою мать, — услышал я обреченный выдох рядового за моей спиной.

«Да уж, начинается „рыбалка“ в ночи».

****

— Что они там задумали?

Уилл взглянул в боковое зеркало.

— Пытаются перевернуть машину и вскрыть ее.

Сара с тревогой посмотрела назад.

— Надо им помочь.

— Тут не я командую, а полковник Кшиштог.

Уиллард взял рацию.

— Полковник, докладывает капитан Джейн. При маневрировании на мосту последний броневик в колонне потерял управление и врезался в сгоревшую фуру. На броневик накинулись exo-octopus… эти твари… они пытаются перевернуть джип и достать наших. Экипаж машины не отвечает. Каков будет ваш приказ?

Настала тишина. Сара в нетерпении переводила взгляд с мужа на сидящих сзади солдат. Те молча сопели, ожидая приказа.

Треск в эфире.

— «Осьминогов» много, капитан?

— Приблизительно десяток, полковник. Но все крупные. Мы сможем подогнать свой джип, маневрируя задним ходом, до места столкновения не больше пятидесяти метров. Сделаем все быстро, пока тварей недостаточное количество, чтобы дать нам внятный отпор.

— Скоро рассвет, они ослабнут, — рассуждал вслух Кшиштог, не отключая рацию, — возьмите своих людей, капитан. И помогите товарищам, я пришлю вам ещё машину. Остальная колонна движется дальше. Догоните нас на развилке, после моста.

— Принято, полковник.

— Мы своих не бросим, Уиллард. Удачи.

— Странный этот ваш полковник, — произнесла Сара, внезапно для себя задумавшись, — С учёным и журналистами, которые нашли вакцину, отправил всего один джип, а тут готов рисковать десятком солдат…

— Не суди его так скоро. Ему ещё тяжелее… Все эти приказы… я его понимаю, — отозвался Уиллард. Затем он взглянул на подчинённых, — Приказ слышали? Выходим.

Это было быстро. Выход из машины, пробежка от одного обгоревшего металлического остова до другого, отстрел приближающихся монстров. Арочные перекрытия подвесного моста угрюмо нависали над Сарой и военными и молчаливыми свидетелями наблюдали за спасением солдат в перевёрнутом броневике. Конечно Сара шла рядом с Уиллардом, проигнорировав его приказную просьбу, а у него сейчас не было времени спорить с женой.

Все вместе дошли до джипа и отогнали разжиревших «осьминогов».

«Как-то уж быстро эти твари отступили», — подумалось Саре.

— Капрал, Фитц, вы живы? — рявкнул в сломанный люк крыши капитан Джейн.

— Фитц ранен, капитан! Лоуренс и Цейва мертвы, я в порядке, — послышался сдавленный голос.

— Я могу передвигаться, капитан, просто ногу слегка повредил, — послышался второй голос.

— Вылезайте оба, скорее. Сейчас затишье, но надо торопиться, колонна может уйти. Лайм, Эллингтон, помогите им, Сара, ты со мной прикрываешь.

Сара кивнула.

Занимался рассвет. Через рванные тучи это трудно было понять. Просто становилось светлее. Поднимавшееся солнце то скрывалось за серой хмарью, то на несколько минут выходило из-за пелены.

Девушка стояла рядом с мужем и оглядывала окрестности моста. Отсюда уже угадывались очертания городка Ринг. Хейли, Билл и Лашон должны ждать их там.

— Скоро пойдет дождь. Сможет ли он смыть эту грязь, ужас и смерть? — Сара взглянула на Уилла.

— Веселей, милая, скоро снова в дорогу. Только поможем нашим… Ты смотри в оба. У этих тварей есть ещё пару часов…

— Знаю.

Военные доставали сослуживцев: у одного была рассечена бровь, второй кряхтел от болей в ноге. Но выползли из искореженной машины они довольно живо.

— Уилл… Уилл! — Сара подозвала мужа к ограде моста, — Смотри.

По опорам ползли «осьминоги», много, много тварей.

— Черт, видимо, где-то внизу кладка яиц.

— Капитан! — позвал капрал, поднимая винтовку на изготовку, — Это ещё не все. На семь часов, — указал он направление.

Там был подлесок, и оттуда на мост тоже неслись головоногие монстры.

— Попались в ловушку… Отступаем к джипу! — скомандовал Уиллард.

Но было уже поздно, «осьминоги» — мелкие и крупные — окружили выживших. Те успели отбежать от перевернутого джипа лишь на два десятка метров. До своего броневика оставалось больше половины пути.

— В круг! — Уиллард прижал к себе Сару. Остальные бойцы окружили девушку, встав к ней спиной.

— Движемся к джипу! Капрал, на тебе Фитц! Остальным начать отстрел! — Капитан Джейн сейчас говорил жестко, но голоса не повышал.

«Осьминоги» навалились со всех сторон почти сразу. Тут не было никакой тактики, которую смоги уловить военные в действиях монстров во время обороны базы. Здесь был лишь дикий звериный голод, желание разорвать плоть, употребить, проникнуть внутрь, полакомившись мясом. А затем оставить в уже обглоданном трупе свое потомство, размножить себя, продлить дикое существование, увеличить количество жутких существ. А еще… а еще здесь был страх. Сара видела, как торопливо и резко обрушиваются твари на группу выживших. Потому что наступало утро… солнце все сильнее обжигало склизкую кожу «осьминогов», а голод не давал уйти в темные закоулки мира теней. Встревоженные такими тисками монстры нападали хаотично, что позволяло выверенной военной тактике устранять волну за волной.

Но ведь все в этом мире заканчивается быстро… особенно патроны в «магазине».

Отряд уже перешел на бег — считанные метры до джипа. Но «осьминогов» была тьма — щупальца лезли со всех сторон.

— Сара! Сара, открывай двери быстро!

— Справа есть!

Девушка уже хотела оббежать машину спереди. И тут увидела, как к ним несется подмога.

— Капитан, они едут! — рявкнул кто-то из солдат.

Послышался стрекот тяжелого пулемета, а в ответ утробные крики монстров. Сара готова была поклясться, что чувствовала в эти воплях отчаяние и злость.

Твари упустили добычу.

— Капрал, Фриц, бегите к ним! Остальные садитесь живо! — скомандовал капитан.

— Есть раненные? — спросила девушка, забравшись последней в джип, — Быстро осмотрите себя. Нет ожогов, укусов, слизи?

Эллингтон, Лайм и остальные тяжело дышали, но вроде все были спасены.