Бесплатный фрагмент - Кружной путь

Роман печатался в 2003 году под названием «Бессмертный принц». Это четвёртая книга «Межгорского цикла».

Глава первая. БЕГЛЕЦЫ

Стук копыт затихал. Земля, потревоженная ударами подков рыцарских коней, содрогалась всё реже. Напуганный этим страшным звуком слух тоже начинал успокаиваться, различать уже пересвист птиц, шелест степной травы, тонкое пение ветра в её стеблях. Но опасность всё ещё была близка. Она шла этой же дорогой, за ними по пятам. И поэтому главное сейчас — замереть, не шевелиться. И тогда, может быть, рыцари проедут мимо, не заметив припавших к земле, вжавшихся в траву людей. Тогда, может статься, беглецам опять повезёт. И можно будет перевести дыхание, расслабиться…

Не повезло.

Громкий крик, дробь копыт сбивается, но затем вновь обретает ритм, начинает приближаться. И тогда он осторожно поднялся из травы, встал во весь свой высокий рост и покорно опустил голову, ожидая скачущих прямо к нему всадников. В мозгу, как птица в клетке, билась одна единственная мысль: «не заметили бы они остальных…»

Восемь человек. И среди них два самых близких ему существа. Молодая девушка и маленький, совсем ещё крошечный ребёнок. Восемь человек — это вместе с ним, младенцем. А из остальных семерых — три женщины и старик, чудом сумевший дожить до столь глубоких седин. Они замерли всего в сорока шагах от этого места. Там, за невысоким холмиком, где уже начинались спасительные леса, способные укрыть обречённых на смерть беглецов. Восемь беглецов — всё, что осталось от тридцати человек, покинувших посёлок. Он несёт ответственность за них, они доверили ему свои жизни. Впрочем, какой у них был выбор?!

Они шли всю ночь. И эту ночь, и предыдущую, и ещё четыре ночи до того. Он выбрал кружной путь. Само собой, прямая дорога кажется короче, но кружным путём безопаснее. А это самое главное. Приходилось, конечно же, поджидать отставших; останавливаться, если кто-то подвернул ногу или слишком устал; следить, чтобы охотники, отправляющиеся подстрелить какую-нибудь мелкую степную дичь, не уходили слишком далеко; жечь костры только в полдень, когда меньше опасности, что отсветы огня будут замечены с крепостных башен рыцарями. К тому же многие тащили за собой совершенно ненужный уже в бегах хлам, мешающий быстрому продвижению. Кто-то волок тюк с одеждой, кто-то — мешок со своим инструментом, кто-то — целый ворох старых и полуистлевших уже звериных шкур. В общем, у кого что было, кому что напоминало о прежней жизни. Ведь не для дела же тащили, ясно. Хотели что-то с собой на память захватить от родных очагов, которых — понимали все — уже никогда больше не увидят.

Может быть, стоило избрать иной путь, но судьба распорядилась так, что выбрали они этот. Так и брели, едва тащились. Но зато верили люди, что доберутся до спасительных лесов, не станут добычей бессердечных всадников в сверкающих на солнце латах. Может быть, потому и тащили весь свой скарб, что верили в это. Но два дня назад им встретились рыцари. Ясно было с первого же взгляда, что послан этот отряд на розыски беглецов. По следам шли рыцари, а следов они оставили — ох, как много! И хорошо ещё, что под самый вечер уже настигла их погоня, когда можно было укрыться меж холмов, в степной траве спрятаться. Не всем, конечно же, небеса покровительствовали, спастись удалось лишь этим восьмерым несчастным.

Когда же сегодня рассветное солнце показалось над горизонтом и залило светом бескрайнее море тысячелетнего леса, он подумал, что теперь уже всё будет в порядке. Он ошибся.

Отряд рыцарей появился неожиданно, словно из-под земли. Эти всадники просто проезжали своей дорогой, они не разыскивали беглецов и даже не знали об их существовании. Но теперь уже рыцари не упустят такой случай…

Он с неудовольствием покосился на обломанную ветку куста.

Он шёл последним, и, когда увидел рыцарей, то успел крикнуть остальным, чтобы те залегли, схоронились, слились с землёй и степной травой. Но сам он не успел добежать до этого холмика. А вернее сказать — не рискнул бежать туда, чтобы не привлечь внимания к остальным. Он рухнул в невысокую траву прямо там, где стоял. И падая, зацепил широким рукавом своей накидки ветвь куста. Что поделаешь — неудобная одежда, никак он к ней не привыкнет…

Наверное, рыцари сразу же заметили его оплошность, подумал он. Просто сделали вид, что ничего не видят. Наверное, надеялись, что он встанет, побежит к своим… Или же они просто опять играли в свою извечную игру — охоту на людей, на таких, как он сам и его спутники.

Низко надвинутый капюшон, сложенные перед грудью руки, согнутая спина — вдруг рыцари сочтут его слишком несерьёзной «дичью», отпустят… Нет, не стоит и надеяться.

Стук копыт всё ближе. Сколько же их? Он слегка приподнял голову — так, чтобы капюшон не открывал его лица — и пересчитал глазами приближающихся всадников. Пятеро. Вполне достаточно. Все в латах, хотя шлемы и висят на сёдлах. Ясно, не в боевом походе, просто едут куда-то, потому так беззаботно себя и ведут, потому и решились остановиться и немного поразвлечься… И, судя по голосам, среди них женщина. Молодая — звонкий смех переливами звучит над степью.

Рыцари уже подъехали и остановились перед ним. Горячее дыхание коней обдавало его жаром.

— Я же говорил! — весело воскликнул один из них. — Я же говорил! Кэарта не ошиблась! Молодец, девчонка! Сразу его заприметила!

— Всё равно, нужно было проверить, — строго произнёс низкий приятный голос. — Вдруг он был здесь не один? Эй! Ты здесь один?

— Да, господин… — язык с трудом ворочается во рту. Только бы обошлось…

— Откинь капюшон! — приказывает тот же голос.

Рука, словно чужая, медленно поднимается, и дрожащие пальцы откидывают за спину жёсткую ткань. Светлые, почти белые волосы развиваются под лёгкими порывами холодного ветра. Лицо по-прежнему опущено: главное, чтобы они не видели его глаз. Тогда, может быть, и обойдётся… Ведь их пятеро. А для него одного сейчас это слишком много. К тому же, все они на конях, а он забыл уже, как звучит «песня», могущая принести ему спасение.

— Посмотри на меня! — весёлый и звонкий девичий голос. — Посмотри на своего охотника, человек!

— Да, эта дичь принадлежит Кэарте! — рассмеялся низкий голос. — Она сегодня заслужила удачную охоту!

— Спасибо, отец!..

Он стоит неподвижно. Всё равно ему с ними со всеми не справиться. Пусть уж убивают сразу, за неподчинение.

— Я велела тебе посмотреть на меня! — в звонком голосе прорезались гневные нотки.

— Ого! — расхохотался кто-то. — Девчонка уже учится повелевать! Молодец!

— Я ничего плохого не сделал, госпожа, — он старается изо всех сил, чтобы слова его звучали как можно подобострастнее. Только бы обошлось…

— Я хочу видеть твоё лицо! — гнев в голосе становится всё явственнее.

— Госпожа, простите меня…

И в этот момент над степью зазвучал плач маленького ребёнка.

Этот звук полоснул по нервам больнее, чем острая сталь. Все сразу замолчали. Он не видел их, но понял, что лица всех пятерых обратились к тому холмику. Он понял, что всё пропало. И ещё он понял, что терять ему больше нечего — будь, что будет…

Резким движением он поднял голову и посмотрел в глаза первого попавшегося рыцаря. И он увидел то, что и ожидал — страх. Он увидел, как с лица рыцаря сползает презрительно-брезгливая улыбка, как рука его судорожно хватается за меч…

Поздно.

Потому что он уже понял, что рыцарь испугался. Потому что страх рыцаря придал ему сил. Потому что он уже почувствовал на коже мимолётные покалывания сотен тысяч невидимых иголочек.

Так уже бывало с ним и раньше, но все эти ощущения оканчивались ничем, слабой головной болью и разочарованием. Но сейчас… Сейчас эти покалывания пошли волнами, сделались сильнее, отдались в ушах слабым звенящим звуком, наполнили сознание необычайной лёгкостью. Он забыл уже, как это должно быть, хотя раньше ему доводилось испытывать такое довольно часто.

Он напрягся и набрал полную грудь свежего холодного воздуха. И…

Время замедлило свой бег.

Пропал холодный степной ветер, исчезли звуки, превратившись в низкое басовитое урчание, движения рыцарей стали медлительными и вялыми. Всё вокруг сделалось сонным и неспешным. А он уже, выхватывая на ходу из-за пояса нож, кинулся к первому рыцарю, почти успевшему извлечь свой меч.

Нож легко вошёл под нагрудную пластину, медленным ленивым плевком брызнула из раны густая кровь. Он не стал смотреть, он кинулся ко второму всаднику, опёрся ногой о его же стремя, приподнялся и одним ударом перерезал рыцарю горло. Только бы «песня» не смолкла, думал он, кидаясь к третьему рыцарю и мимоходом успевая порадоваться тому, что, казалось бы, полностью утраченные способности снова к нему вернулись. И тут всё неожиданно закончилось. И он услышал крик. Как раз в тот момент, когда вспарывал своим ножом живот третьему всаднику.

Крик был непонятным и бессмысленным, но голос был знаком. Отскакивая в сторону от валящегося из седла тела, он каким-то чувством вдруг понял, что это кричат ему. Кричит она — Онга. И он догадался, что это не просто крик, это предупреждение. Он пригнулся, и вовремя — длинное копьё пролетело над его головой и вонзилось в грудь четвёртого всадника.

Всё ещё не веря в свою удачу, он резко обернулся и метнул нож — наугад, на звук, на злобный и отчаянный крик всадницы за своей спиной. Острый клинок скользнул по конской шее, несильно поранив её, животное испуганно заржало, поднялось на дыбы, сбрасывая с себя наездницу.

Он торопливо наклонился и вытащил меч из ножен у одного из поверженных противников. Он знал, что перед ним не просто молодая и безумно красивая девушка, перед ним жестокий и беспощадный убийца.

Девушка выхватила меч, и стальное лезвие зловеще блеснуло в лучах утреннего солнца. Но тут кто-то из его спутников подоспел на помощь. Он увидел, как чьё-то тело с разбегу налетело на девушку, сбило её с ног, швырнуло вперёд, прямо ему навстречу… Ему осталось только подставить меч и принять на лезвие падающего врага.

Звонкий и отчаянный крик мгновенно захлебнулся, девушка судорожно дёрнулась и рухнула в траву. Тяжесть оружия показалась ему вдруг неожиданно бесполезной. Он выпустил из рук окровавленный меч и поднял глаза.

— Спасибо, Лард, — сказал он.

Лард ответил кивком, даже не посмотрев на него. Он, тяжело дыша, внимательно рассматривал мёртвую девушку. Или любовался ею — даже сейчас, превратившись в труп, она продолжала оставаться очень красивой. Какая-то неземная красота, какой никогда и нигде, даже во сне, не бывает.

— Крон!.. — задыхающийся крик, торопливые шаги.

Он повернулся и увидел спешащую к нему Онгу. Она была одна. Он нахмурился и, когда женщина подбежала поближе, сурово произнёс:

— Где ребёнок?

— Я оставила его с Карой, — виновато пробормотала она и тут же обеспокоено спросила: — Ты цел?

Крон кивнул, наклонился и подобрал с земли меч.

— Цел, — подтвердил он.

— Они увидели твои глаза… — женщина всё никак не могла успокоиться.

— Да, — кивнул Крон. — Это последнее, что они увидели в жизни.

— Клянусь небом! — расхохотался Лард. — Это зрелище достойно того, чтобы после него умереть!

— Ты так считаешь? — холодно усмехнулся Крон. — Что ж… Я запомню твои слова, Лард…

Лард запнулся, замолчал и сделал вид, что осматривает трофейное оружие. Крон не торопясь развязал пояс и скинул с плеч надоевшую ему накидку. Куда как лучше в простой куртке, подумал он, чувствуя телом холодный степной ветер. Простая куртка из волчьих шкур, мехом наружу, без рукавов, чтобы не стеснять движения. Сколько лет уже он её таскает, привык к ней. А эта нелепая и неудобная одежда… Надоела она ему — жёсткая и жаркая накидка с дурацким капюшоном. Она помогала скрываться и оставаться неузнанным, но теперь это уже не нужно. Теперь люди дойдут и без него, сами. А он… Он опять свободен и вновь сможет остаться один.

Все его спутники уже подтянулись сюда. Беглецы поймали и успокоили перепуганных лошадей, собрали оружие. Его оказалось не так уж и много. И коней всего пять. На всех не хватит, подумал он и криво улыбнулся. Если бы рыцарей было больше, то беглецам лошади и не понадобились бы — он и с пятерыми-то справился почти случайно. Только благодаря Ларду.

— Ты опять услышал «песню смерти»? — полуутвердительно произнёс Лард, с восхищением глядя на Крона.

Крон молча кивнул.

— Вот, видишь! — радостно воскликнул Лард. — А ты говорил, что она ушла от тебя навсегда! Не-е-ет! Небеса за нас!

Крон молчал. Он думал сейчас о том, как бы распорядиться лошадьми. Оставлять себе одного коня или не стоит? С лошадью возни много, но так он сможет быстрее передвигаться…

Крон нахмурился. Куда ему ехать-то? Да и зачем? Пусть уж лучше все лошади останутся этим людям, им нужнее. Хотя и им, конечно, лошадей не хватит на всех.

Словно услышав его мысли, Лард вздохнул и громко сказал:

— Лошадей мало! Жаль!

— Могу тебя успокоить, — проворчал старый Кин — седой, как снега на пиках Андирских гор. — Могу тебя успокоить, Лард! Вон едут недостающие лошади! И даже больше, чем нам нужно…

Все стремительно обернулись и посмотрели туда, куда указывала худая рука старика Кина. Острое у него зрение, несмотря на столь глубокую старость. Да и внимательности старику Кину не занимать, он первый различил в далёкой степи скачущих всадников. Скачущих сюда…

Ещё один отряд? Нет, наверное, эти пятеро рыцарей просто отдалились от основной группы. От большой группы. Которая уже поняла, что происходит, и которой не преподнесёшь неожиданного сюрприза.

Вот и всё, подумал Крон. Вот и всё.

Всадники приближались. Красно-белые плащи развиваются за спинами закованных в сверкающие латы рыцарей, длинные копья опущены вниз и на остриях их отчётливо видны трепещущие на ветру, такие же красно-белые узкие полоски ткани.

— Инксы! — выдохнула Онга. — Крон!

А что — Крон? Что? Их сюда скачет не меньше десятка! Что он сможет сделать?

— Крон! — Лард вскочил на коня и крутанул в воздухе трофейным мечом. — Веди нас, Крон! Давай!

Мелькнула сумасшедшая мысль: «А что? Может быть, действительно…»

Крон торопливо пересчитал своих спутников. Лард, Кига, да ещё этот молодой охотник с Андирских гор — никак не запомню его имени — всего трое. Вместе с ним — четверо. А этих тварей не меньше десятка. Или меньше?

Крон прищурился, пытаясь сосчитать нападавших. Нет, ничего не разобрать — сверкающие латы создают впечатление, что их атакует вся армия Лаоэрта…

— Давай же, Крон! — нетерпеливо выкрикивал Лард. — Командуй!

— Мы погибнем, — спокойно сказал Крон. — Все.

— Плевать на это! — крикнула Кара, подхватывая с земли длинное инксийское копьё. — Плевать!

И тогда Крон решился. Он вскочил в седло и окинул взглядом степь. Краем глаза он видел, как все его спутники (даже Кара) оседлали лошадей и с надеждой и страхом смотрят на него, ждут его приказа.

— Кин! Забери Ситу, Онгу и ребёнка! — приказал он. — Укройтесь в лесу. Ты обязан перевести их через Криар! Что бы с нами ни случилось! Ты понял, Кин?

— Храни вас небо! — воскликнул Кин неожиданно тонким и дрожащим голосом. — Победы тебе, Бессмертный!

Не сможет он довести их, обречённо подумал Крон. Старый пастух — неважная защита для двух молоденьких девчонок и крошечного ребёнка. Что я делаю?

«А что мне остаётся делать?» — возразил сам себе Крон и громко крикнул:

— Вперёд!

— Вперёд, Степь! — радостно заорал Лард, пришпоривая своего коня.

Степь. Давно уже нет никакой Степи, подумал Крон. Хотя нет, есть, конечно же… Но что она может, эта Степь? Неизвестно, кто ею сейчас командует. Ландер? Кинир? Или Оке? Наверное, Кинир — он был любимчиком у этого… как его?.. забыл! Тот, что занял место погибшего в бою Лика…

Степь. Лард, наверное, опять почувствовал себя воином. А может, это и хорошо? Может, это даст им хоть какой-нибудь шанс? Ведь даже Кара, и та прямо-таки рвётся в бой.

И Крон вдруг тоже почувствовал себя, как тогда, во время сражения под Лаоэртом. Первого и единственного сражения, в котором Крон принимал участие. Он сразу же понял, что Степь обречена, что десяти тысячам диких кочевников не выстоять против двадцатитысячной, закованной в броню и хорошо обученной армии. Единственное, что его тогда вело в бой, это отчаяние. Отчаяние и «песня смерти». И сейчас Крон чувствовал то же самое.

Пятеро всадников понеслись навстречу рыцарям, оглашая степь отчаянными криками. Крон сосредоточился, и по телу его опять пробежала волна слабых покалываний. Но он не стал её ловить, было ещё слишком рано. «Песня смерти» может оборваться внезапно, и тогда ему не совладать с противником. А весь его маленький отряд надеется только на него.

Сверкающие латы всё ближе. Уже отчётливо видны тонкие красно-белые полоски ткани, которыми были украшены шлемы инксийских рыцарей. Лард немного отклоняется в сторону, пролетает мимо первого рыцаря, припав к самому седлу, проскакивает под длинным копьём и, резко осадив заржавшего коня, наотмашь бьёт мечом. Рыцарь склоняется к конской шее и Крон понимает, что удар Ларда достиг цели. И тогда Крон позволяет «песне смерти» захватить его, полностью отдавшись ласкающим волнам чарующей мелодии.

И снова время испуганно замедляет бег. И мир снова замирает в тягостном ожидании перед Бессмертным человеком, для которого даже сама Смерть охотно поёт свои песни.

Крон и сам сейчас был похож на Смерть — бледное лицо, развивающиеся длинные белые волосы, красноватый отблеск в светло-серых глазах. Конь Крона уже находился рядом с рыцарями, когда зазвучала «песня», и Крон в три сильных удара успел поразить троих противников прежде, чем мир вокруг опять стал живым и смертельно опасным.

Бой был яростным и коротким. Крон успел прорваться сквозь строй инксийцев и ударить им в тыл. Это и спасло его и Ларда. Только их двоих. Потому что больше спасать было некого.

Успокоив разгорячённого коня, Крон спрыгнул на землю и подбежал к стонущей Каре. Удар рыцаря выбил её из седла и копьё пригвоздило женщину к земле. Красно-белые ленточки, которыми был украшен широкий зазубренный наконечник копья, нелепо и страшно торчали из кровавой раны. Бессмысленный взгляд Кары скользнул по лицу Крона, она захрипела и закрыла глаза. Крон выпрямился и поискал глазами остальных.

Молодой охотник тоже был мёртв. Рыцарский меч разрубил его чуть ли не напополам. А тело Кига Крон и искать не стал — достаточно было того, что он увидел его отрубленную голову.

Дорогой ценой досталась эта победа. Правда, все противники — Крон пересчитал их глазами — все двенадцать противников мертвы. Но в живых остались только он и Лард. Да и у того по ноге обильно струится кровь из распоротого ударом бока.

Крон нахмурился.

— Сможешь ехать? — озабочено спросил он.

— Не беспокойся, — небрежно ответил Лард. — Со мной всё в порядке!

Если бы не столь слабый голос, Крон бы ему поверил. Лард, конечно, старается не показывать, что рана его болезненна. Он опустился на колени возле одного из рыцарей, покопался в его латах, резким движением оторвал кусок ткани от рубашки мертвеца и туго перемотал рану. Затем поднялся на ноги, осмотрел повязку и небрежно махнул рукой — сойдёт, мол. Но движения Ларда были слишком уж медлительными для человека, с которым «всё в порядке». Что ж… Видимо, такая уж у него судьба — вести всех беглецов до самого Криара и дальше, за реку, в глубь чащи, к лесным охотникам.

— Возвращаемся, — приказал Крон.

Поймать трёх лошадей было совсем не трудно. Крон уложил на сёдла тела погибших беглецов, а Лард тем временем успокаивал нервно ржущих коней — лошади, почуявшие близкий запах крови, испуганно косили на него глазом, порывались подняться на дыбы. Лард успокаивал их, как мог, и это получилось у него неплохо — лошади присмирели и послушно пошли туда, куда их повели. Но когда Крон с Лардом подъехали к своим, у Крона опять стало тяжело на душе. Промелькнула мысль, что вряд ли старик Кин сумеет усидеть в седле. Да и Онга с ребёнком — тоже…

Женщины встретили Крона с Лардом молча. Да и что тут можно было сказать? И так всё ясно. Уехали впятером, а вернулись… Только старик Кин тяжело вздохнул и горестно покачал седой головой.

Сита сунулась было к Ларду, перевязывать рану, но тот сердито отогнал её. Нечего, мол, беспокоиться. Надо вначале о погибших подумать. А земля степная, не то, что в лесу, так просто не разроешь. Хорошо ещё, что неподалёку яма какая-то оказалась. Опустили туда тела павших, завалили камнями. А трупы инксов Лард привязал к хвостам лошадей, да и пустил в степь, хлеща животных своим длинным кочевничьим кнутом. И только потом, удовлетворившись этой местью, позволил Сите заняться его раной. Пока та, охая и причитая, накладывала ему нормальную повязку, Онга подошла к Крону и робко спросила:

— Ты сейчас уйдёшь? Да?

— Нет, — помотал головой Крон. — Я доведу вас.

— До Криара? — с робкой надеждой спросила Онга.

— Дальше, — возразил Крон.

Онга с облегчением вздохнула и в глазах её засветилась радость.

— Ты опять слышишь «песню», — спросила она.

Крон пожал плечами.

— Не знаю, надолго ли это? — ответил он. — Я уже давно её не слыхал. А сейчас… Я слышал её дважды и оба раза боялся, что не сумею ей воспользоваться.

— Ты сумел, — успокоила его Онга. — Я верю, что теперь у тебя всё будет хорошо, Крон. Дай-ка, я посмотрю тебе в глаза…

Крон обернулся к ней и Онга принялась внимательно разглядывать его зрачки, в которых переливаясь скакали крошечные красные искорки.

— Да, — подтвердила Онга. — У тебя снова взгляд Бессмертного. Они опять красные…

Вообще-то, глаза Крона, как и глаза остальных Бессмертных, никогда и не переставали отсвечивать красным. Но у Крона этот цвет долгое время был слабым, тусклым, едва заметным. А сейчас его глаза запылали огненным костром с прежней силой.

— Как ты думаешь, Крон, — окликнул его Лард, — откуда были эти рыцари? Из Гдана?

— Из Хадра, — подумав ответил Крон. — Они шли с юга.

— Это плохо, — сказал Лард. — Это очень плохо…

Крон кивнул. Это действительно было плохо. Это могло означать лишь то, что следом за этим небольшим отрядом следует другой, гораздо более крупный. Потому что от крепости Хадр, что почти возле самых болот, до крепости Гдан, расположенной у слияния Риифора и Сиузиара, путь был неблизкий. А инксы, какими бы они ни были хорошими воинами, предпочитали не рисковать. Так что Крону следует как можно быстрее уводить отсюда всех, кто ещё остался жив. Неизвестно, услышит ли он ещё раз «песню»?

Крон подумал, что сегодня он слышал «песню» первый раз за последние, пожалуй, лет десять. И неизвестно, почему он так долго не слышал её. Что он сделал не так? В чём была его ошибка? Может быть в том, что тогда он поднял свой меч против таких же, как и он сам? Против Бессмертных обитателей Вечного Города? Но он считал себя правым! И нынешняя ситуация — тому подтверждение.

Многие сотни лет Бессмертные старались сохранить мир. Люди же всегда бывали чем-то недовольны. И то там, то здесь, порой вспыхивали вооружённые конфликты. То один пастух обвинял другого в том, что тот угнал у него коней; то какая-то деревня начинала утверждать, что эти вот луга всегда были ихними; а то порой объявлялись любители лёгкой поживы — да мало ли, что! И тогда появлялись они, Бессмертные, жители Вечного Города.

Они были такими же людьми, как и все остальные. Единственное, что отличало их, это способность слышать «песню смерти», способность на короткий миг становиться быстрее молнии, быстрее мысли.

Люди называли их Бессмертными. Да, они действительно были бессмертны. Любого из них можно было ранить или убить, но смерть от старости им не грозила — она просто «пела» для них. И Бессмертные старались сделать так, чтобы вокруг царил мир. Но старались они по-своему. Так, как они считали правильным.

Бессмертные считали, что если лишить людей оружия, то убивать друг друга им будет просто нечем. И никому, кроме них самих, не позволялось держать в доме или носить при себе меч или копьё. Люди старались не ссориться с Бессмертными и покорно отдавали им оружие. И постепенно случилось так, что для разрешения любого спора, который не мог быть улажен иначе, как дракой, люди обращались к Бессмертным. Но потом пришла большая беда.

С северных отрогов Андирских гор в долину спустились никогда ранее не виданные чужеземцы. Никто не знал, откуда они взялись, но было их очень много и были они хорошо вооружены. И жителям долины — пастухам, землепашцам и охотникам — нечего было противопоставить этим рыцарям. Тогда-то Крон и обвинил Бессмертных в том, что инксы (пришельцы почему-то называли себя не людьми, а инксами) смогли утвердить свою власть по вине Вечного Города.

Да, много лет прошло с тех пор. Очень много. Инксийские рыцари сейчас властвовали на всём пространстве от Андирских гор на западе до Криарских лесов на востоке; от северной Мардиарской долины у моря до южных Риифорских болот. А Бессмертные укрылись в Вечном Городе, изредка пытаясь, как это однажды сделал Лик, собрать армию, чтобы разгромить захватчиков. Пытались безуспешно, гибли сами, губили людей…

Крон давно уже не был в Вечном Городе — чего он там потерял?! Он жил в Диирии — небольшом посёлочке возле самых Андирских гор. Тихо жил, спокойно, никому не доставляя хлопот. Долго жил — до этой весны. Когда в посёлок нагрянули инксы.

Жители и не пытались оказывать сопротивления. Они покорно согласились на требования инксов — начать строить здесь крепость. Но были и такие, кто решил не жить в столь опасном соседстве. Их набралось всего тридцать человек и они попытались уйти из Диирия. Но какая-то «добрая душа» сообщила инксам об этом. И о том, что сопровождать этих беглецов будет один из самых страшных и опасных для инксов людей, один из их лютых врагов — Бессмертный.

Сейчас же от тридцати человек, не пожелавших мириться с господством инксийских рыцарей, остались только старик, две женщины, маленький ребёнок, да раненый Лард. К тому же они тащили за собой ещё и кое-какие вещички, который могут облегчить дальний поход — разная мелочь, с которой человек, покидая насиженное место, нелегко расстаётся. И Крон уже сомневался в том, что они смогут добраться до спасительной чащи Криарского леса, куда инксы пока ещё побаивались сунуться.

Но опасения Крона оказались напрасными. И Кин, и Онга, и даже раненый Лард держались хорошо. Крон всю дорогу, до самого вечера обеспокоено оглядывался на них, но никто не отстал, никто не попросил отдыха. И когда меж деревьев впереди блеснули воды реки, Крон вздохнул с облегчением. До Сиузиара они дошли, дальше пойдут совсем уже дремучие леса, непроходимые чащи, где инксийским рыцарям их не найти. Да те в леса и не сунутся.

Через реку они переправились без приключений. Хотя Крон и опасался, что что-то может случиться. Он всё время внимательно смотрел на север, в сторону крепости Гдан. Но ничего не произошло и когда тьма опустилась на лес, они смогли спокойно развести костёр и перекусить тем немногим, что у них ещё осталось из припасов.

— Как ты? — спросил Крон у Ларда.

— Нормально, — ответил тот.

Лард и правда выглядел лучше, чем можно было ожидать после такого длительного перехода и столь большой потери крови. Но Сита всю дорогу хлопотала вокруг него, дважды ухитрилась во время коротких остановок сменить Ларду повязку, а здесь, в Криарском лесу, она вообще отыскала какую-то целебную травку. Так что за здоровье Ларда можно было не беспокоиться.

— Ты видел, как инксы тебя испугались? — улыбнулся Лард.

— Видел, — кивнул Крон. — Но это ни о чём не говорит.

— Говорит! — возразил Лард. — Они боятся тебя! Они боятся Бессмертных! Боятся Степь!

— Степь, — Крон покрутил головой. — Степь пока ещё не так страшна, чтобы её бояться. Степные кочевники слишком слабы и их слишком мало, чтобы противостоять инксийцам.

— Нас станет больше, — убеждённо заявил Лард. — И тогда инксы вынуждены будут с нами считаться!

— Возможно, — согласился Крон.

— Мы погоним их на север! — мечтательно говорил Лард. — Выбьем их из Лаоэрта, загоним в Мардиарскую долину и опрокинем в море!

— Их слишком много, — возразил Крон. — Это нам будет не под силу.

— Неправда! — возмутился Лард.

— Правда, — ответил Крон. — Но кочевники должны стать сильнее — это так и будет! И инксы, как ты говоришь, должны уже будут считаться со Степью. И тогда, может статься, мы сумеем жить в мире с ними.

— С этим тварями?! — воскликнул Лард. — Никогда этого не будет! Мы должны уничтожить их! Нет более важной задачи для людей!

Лард, разгорячившись, приподнялся с земли. Рана дала о себе знать тупой и ноющей болью, и Лард поморщился. Сита попыталась его опять уложить, но Лард нетерпеливо оттолкнул её руки.

— Нет более важной задачи, чем выжить в этом мире, — произнёс Крон. — Уже сейчас инксов больше, чем нас. А пройдёт ещё лет десять… — Крон грустно замолчал.

— Бессмертные, — криво усмехнулся Лард. — От вас одни неприятности…

Крон пожал плечами. Ему не хотелось ни одёргивать зарвавшегося кочевника, ни доказывать ему нужность и полезность пребывания здесь Бессмертных. Тем более что самого себя Крон не считал здесь нужным, а пребывание своё здесь — полезным. Другое дело — Бессмертный Лик. Где бы вы все сейчас были, если бы не он? Не появись в этом мире Лик, так и до сих пор, небось, металла не знали бы. Всё ещё с каменными наконечниками на охоту ходили бы. То же самое и до всего остального. Вечный Город Лик начал строить. А до него и слова-то такого никто не знал — город! Он же, Бессмертный Лик, примирил степных кочевников с оседлыми землепашцами. Примирил, правда, по-своему. Сказал, что если кто из кочевников пахаря обидит, не сносить тому головы. Да и пахарям наказал не гнать кочевые стада от своих домов. И, глядишь, через сотню лет уже и не вспоминали люди, что враждовали когда-то. Сумели позабыть ненависть, начали жить в мире…

Крон вздрогнул. Потому что слова Ларда неожиданно ответили его потаённым мыслям.

— Неужели ты думаешь, — продолжал Лард, — что люди смогут жить в мире с инксами? Неужели ты действительно веришь в это?

— Не знаю, — опять пожал плечами Крон. — В любом случае, до этого ещё очень далеко, — у Крона вдруг пропало всяческое желание разговаривать с Лардом, и он повернулся, бросив через плечо: — Спи, набирайся сил. Сегодня был трудный день.

Лард что-то сердито проворчал ему вслед, но Крон его уже не слушал. Он подошёл к Онге и посмотрел на мирно спящего ребёнка.

— Всё в порядке? — спросил он.

— Да, — улыбнулась Онга. — Малыш уже спит.

— Ты так и не придумала ему имени? — поинтересовался Крон.

— Мой муж хотел, чтобы ребёнок носил имя моего деда, — улыбнулась Онга. — Он считал, что мальчик должен именоваться в честь Тирра.

Крон промолчал.

— Говорят, Тирр был очень хорошим человеком, — продолжала Онга. — Это так?

— Да, — кивнул Крон. — Я старался хорошо воспитать его.

— Тебе тяжело о нём вспоминать? — догадалась Онга.

— Он умер, — просто сказал Крон. — Уже сорок лет назад. Но я все равно до сих пор его помню. И буду помнить всегда.

— Я не стану называть его Тирром, — решила Онга. — Я не хочу, чтобы окликая малыша ты всякий раз вспоминал своего сына.

— Тебе решать, — ответил Крон.

— Я дам ему имя, когда мы перейдём через Криар, — сказала Онга. — Я не хочу делать этого раньше.

Крон улыбнулся ей и подошёл к костру. Старик Кин сидел прямо на земле и смотрел на угли неподвижным взглядом. Крон опустился рядом с ним и спросил:

— У тебя хватит сил дойти?

— Ты думаешь иначе? — бесцветным голосом спросил Кин, продолжая смотреть на угли. — Конечно, в столь дальнем походе такой старик, как я, это большая обуза. Но не думай, я не стану задерживать вас. Если что… — Кин замолчал.

— Я беспокоюсь о тебе, Кин, — пояснил Крон. — Ты стар…

— Кто бы говорил, — проворчал Кин. — Ты нянчил ещё моего деда…

— Я Бессмертный, — ответил Крон.

— А это правда, — Кин обернулся к Крону, — что ты один из Пяти Первых?

— Почему ты спрашиваешь?

— Когда-то я разговаривал с Бессмертным Киниром, — ответил Кин, — и он сказал мне, что ты — один из Пяти Первых. Что вы явились сюда с небес, а остальные Бессмертные родились уже здесь. Это так?

— Да, — кивнул Крон.

— Жаль, что у Бессмертных никогда не рождаются Бессмертные дети, — вздохнул Кин.

— Зато они рождаются у других, — пожал плечами Крон.

— Я слышал, как ты говорил с Онгой о Тирре, — пояснил Кин. — Тебе до сих пор тяжело его вспоминать. Я знаю, я вижу это.

— Если бы у Бессмертных рождались Бессмертные, — сказал Крон, — тогда простым людям не осталось бы места на земле. А так… Видишь, у меня есть Онга, внучка моего Тирра. И этот малыш, её сын, которому она до сих пор не дала имени…

— Интересно, — задумчиво пробормотал Кин, — каково это — быть Бессмертным?

— Скучно, — ответил Крон.

— Скучно? — Кин удивлённо посмотрел на Крона.

— Да, — подтвердил Крон. — Очень. Всё вокруг меняется, люди рождаются, стареют и умирают, а ты — как обломок скалы в горном ручье. Когда вся вода бежит мимо тебя.

— Я уже слышал это, — признался Кин. — От Оке. Это его слова.

— Да, — согласился Крон. — И это правда.

— А каково быть одним из Пяти Первых? — снова спросил Кин.

Крон задумался.

— У тебя было детство, Кин? — неожиданно спросил он. — Ты помнишь себя маленьким?

— Сейчас уже не очень хорошо, — признался Кин.

— Но помнишь? — настаивал Крон. — Или помнил совсем недавно. А я — нет…

— Как это так — нет? — не понял Кин.

— Я помню себя таким, каков я есть сейчас, — пояснил Крон. — Я не помню себя маленьким, я не помню, откуда я родом… Я считаю своим родным посёлком Диирий, но это просто потому, что я там жил последние несколько десятков лет.

— А что ты помнишь самое первое? — в старческих глазах загорелся интерес.

«Зачем тебе это знать?» — подумал Крон, но всё-таки ответил:

— Я помню Андирские горы. Себя в горах. А потом я встретил Лика. Бессмертного Лика… — Крон замолчал — воспоминания о погибшем не доставили ему радости.

— Может быть, ты просто забыл своё детство? — высказал предположение Кин.

— Не думаю, — возразил Крон. — Не думаю…

Вопросы Кина разбудили старые мысли, уже много сотен лет не дававшие Крону покоя. А может, рассказать ему? Рассказать всё, что я видел, самые первые мои воспоминания. Рассказать о бескрайней черноте, о тьме, царившей вокруг. О пылающих огненных сполохах, мимо которых я шёл… Нет, не стоит смущать старика.

— Говорят, что небеса послали вас на землю, чтобы сделать жизнь людей радостнее и легче, — задумчиво проговорил Кин. — Я прожил долгую жизнь, но так и не знаю, правда ли это. Жаль…

— Я тоже не знаю, — признался Крон. — Но я жалею не об этом. А о том, что мне не известен тот, кто нас сюда послал. Иначе я бы оторвал ему его глупую башку. Ложись спать Кин, ночь коротка…

Крон встал с места и направился к охапке валежника, укрытого старой шкурой. Постель была заботливо приготовлена для него Онгой, и сама Онга уже спала, свернувшись калачиком и прижав к себе ребёнка. Крон подумал, что Онга слишком уж верит старым приметам, и потому не отваживается давать имени своему сыну. Ну, да ладно. Небеса помогут им остаться в живых и добраться туда, где малышу уже ничего не будет угрожать. Ни малышу, ни этому назойливому, словно муха, старику Кину…

— Ложись спать, Кин, — повторил Крон.

— С годами начинаешь меньше ценить сон, и больше — бодрствование, — поучительно произнёс Кин и вдруг устало махнул рукой, — Впрочем, ты меня не поймёшь…

— Это точно, — согласился Крон, поворачиваясь на бок.

* * *

Путь через Криарский лес занял у них очень много времени. Уже пятый день им приходится продираться сквозь бурелом, перебираться через огромные стволы поваленных деревьев, обходить овраги, полные гнилой травы и вонючих луж. Да ещё тащить за собой лошадей, которых Лард ни за что не пожелал отпускать.

— Кони нам пригодятся, Крон, — уверял Лард. — Да и не только нам, тебе тоже. Я не думаю, что ты останешься в селении криарских охотников. Верно?

Крон не стал с ним спорить. Хочет волочь за собой целый караван — его дело. В конце концов, лошади и правда не будут лишними, когда они доберутся до места.

Они шли на восток, но всё время приходилось отклоняться от нужного направления — то из-за лошадей, не могущих перебраться сквозь совсем уже непролазный бурелом, то для пополнения провианта.

В первый же день Крон смастерил лук. Невесть какой, но птицу бить можно. Наконечников для стрел, правда, не было, но много ли пичужкам надо? Сошли и просто заострённые стрелы. Главное тут — поточнее бить. А этому Крона учить было не нужно. К тому же, из Кина какой охотник-то? Про девчонок и говорить не стоит. Правда, все они, как могли, тоже старались добыть съестное. Сита постоянно приносила орехи да ягоды (и как она их только различала, какие съедобные, а какие нет?), Онга с Кином ставили силки и даже один раз исхитрились поймать в них какую-то птичку, да и Лард, несмотря на рану, тоже отправлялся в лес с инксийским копьём. Правда, в схватке с вепрем победителем вышел не он — не рассчитал своих сил, пришлось лезть на дерево, прятаться от рассерженного зверя. Так что основная доля добычи приносилась Кроном.

Хорошо ещё, что хищный зверь им пока не попадался, хотя и мог бы. Кони хорошая приманка для любого хищника. Крон хмуро думал о том, что, вот, объявятся волки — не степные, некрупные и берущие только своим числом, а лесные, здоровенные волчищи, такой встанет на задние лапы, и выше человека окажется — объявятся волки, и всё. Прощайся, Лард, с конями своими. Костей не оставят. Или ещё медведь нагрянет. Этому кони-то как раз и неинтересны, этому хорошо бы человечинки. А по лесу как раз несколько дураков разгуливает, сыть медвежья, поклёв совиный. Хвала небу, напасть эта пока что минует их. Но всё чаще задумывался Крон, что напрасно он разрешил взять в лес лошадей. Толку с них, как оказалось, не так-то уж и много, больше хлопот, чем пользы. Просто сказалась старая кочевничья привычка, что без коня кочевник — и не кочевник уже. Так ведь тут не степь — лес. Свои законы, свои обычаи. И не лезь в чужой котёл своей ложкой…

Лес — он такой, его знать надо. А откуда же кочевникам знать его?! Сегодня, вот, рысь на лагерь напала. Хорошо ещё, что беды не случилось: Сита стояла с копьём, подняв его остриё к небу, и рысь, скакнув с дерева, как раз на зазубренный наконечник и угодила. Сбила с ног Ситу, поранила слегка, но большого вреда не нанесла. От Ларда Сите больше досталось — чтобы не шлялась, где ни попадя, а сидела бы на месте, как и положено бабе деревенской. Мало ли, что в лесу может подстерегать?

Сейчас Крон лежал за кустом и вслушивался в шорохи леса. Ему показалось, что звуки изменились, словно кто-то пробирается сквозь чащу. Крон досадливо поморщился — олений след шёл как раз туда, откуда доносился этот тревожный звук. Крон велел увязавшемуся за ним Ларду сидеть тихо, а сам пополз вперёд. Вскоре Крон уже не сомневался, что сюда кто-то приближается. Он огляделся по сторонам — впереди пролегал хороший овражек, где можно схорониться. Но возле самого овражка, на ветви дерева, виднелось птичье гнездо. Новое, только что свитое. Пустое.

Какая же птица совьёт гнездо, чтобы бросить его? Только напуганная чьим-то присутствием. Так что, ползти к этому овражку не стоило… Тем более что след олений как раз перед овражком тем круто сворачивал в сторону, делался шире и легче, словно животное чем-то испугано было. Да и звук, доносившийся с противоположной стороны, становился всё громче. Кто-то идёт сквозь лес. Да не просто идёт — ломится, словно лось раненый! Значит, бежит от кого-то. От кого же?

Крон опять посмотрел в сторону овражка. Так и есть, трава вроде бы слегка примята. Сидит там кто-то. Не в засаде ли? Может, охотники и правду лося гонят? Сюда, к овражку.

Лард неслышно подполз и пристроился поблизости. Крон посмотрел на него и машинально прижал палец к губам. Но не нужно было Ларда предупреждать — не маленький уже, сам всё слышит, понимает, что к чему. Вон, рука его, сжимающая копье, аж побелела от напряжения. И колено правое подтянул к животу, чтобы нож из-за сапога сподручнее выхватывать было, если что.

Крон положил перед собой лук и пристроил рядышком четыре оставшиеся стрелы. Если это действительно крупный зверь (а мелкий так шуметь не станет), то толку от стрел будет, конечно, мало, отвлекут лишь. Но и то дело. Лард тогда копьё в ход пустит…

Шум стал громче и Крон вздрогнул, услышав голоса людей. Два голоса. Вроде бы, мужской и женский. Охотники? Непохоже, охотники в лесу так шуметь не станут. Они по чаще ходят, словно тени, их и не заметишь.

Меж деревьев мелькнула человеческая фигура, рядом — вторая. Крон затаил дыхание. Двое людей. Мужчина и женщина. Торопятся, бегут, испуганно оглядываясь назад. Мужчина тянет женщину за руку, подгоняет её. Оба, почему-то, босиком. А одеты они, как и Крон с Лардом, в кожаные штаны и куртки без рукавов. Кочевники? Как сюда попали-то?! И от кого бегут?

Крон покосился на Ларда. Тот глядел на людей, вытаращив глаза. Рука его медленно сдвигалась назад, готовясь к удару копьём. Молодец, Лард, подумал Крон. Эти люди не страшны, страшно то, от чего они бегут. И я, кажется, уже знаю, от чего… от кого!..

Мужчина и женщина выскочили на крошечный пятачок перед овражком, свободный от деревьев. И тут из оврага стремительно, словно рысь, выметнулась гибкая стройная фигура в изумрудно-зелёной одежде, и длинное копьё, украшенное красно-белыми лентами, вонзилось в грудь не успевшего даже вскрикнуть мужчины. Зато женщина завизжала. А из овражка появился ещё один, в такого же цвета одежде, с таким же копьём в руках.

Кочевник схватился рукой за копьё, торчащее из груди, попытался его вытащить, но вмиг ослабел, закатил глаза и рухнул на землю. Его спутница, всхлипывая, опустилась рядом с ним на колени и испугано посмотрела на двоих в зелёном.

Крон тоже посмотрел на них и почувствовал прилив сильнейшей ненависти. Инксы. Не в латах, в лёгких одеждах, какие они обычно носят у себя в крепостях или во время охоты. Двое инксов. Тоже мужчина и женщина. Он — в просторной зелёной рубашке, перепоясанной узеньким пояском с мечом в ножнах, зелёных же штанах и чёрных сапожках с очень коротким голенищем. Женщина (почти что девчонка, не старше Онги) — в коротеньком изумрудно-зелёном платье и лёгких сандалиях. Крон стиснул зубы. Это именно она ударила копьём. И сейчас стоит с победным видом над убитым кочевником.

Шум, настороживший Крона, не смолкал. Кто-то ещё торопился сюда, не особенно скрываясь, спешил… И когда меж деревьев замелькали зелёные пятна инксийских рубах, Крон с Лардом вжались в землю и испугано переглянулись.

Инксов оказалось больше десятка. Смеясь и отпуская шуточки, они окружили труп кочевника и сжавшуюся в комок женщину возле него.

— Хорошо! — одобрительно сказал кто-то. — Точный удар! Молодец!

— Только вот, охота уже испорчена, — сокрушённо проговорил второй. — Надо было сначала её бить.

— Почему? — спросил первый.

— Этот бы побежал! А на эту мразь охотится уже не интересно, — пояснил второй. — Посмотрите на неё, господа! Ну, куда она побежит?!

— Побежит, куда денется! — заявила девушка и пнула ногой вздрогнувшую кочевницу. — Вставай! Вперёд!

— Нет, — покачал головой самый старший из инксов. — Закончилась охота, это точно.

— Вставай! — громко закричала инксийка, одним сильным движением выдёргивая из груди убитого копьё. — Жить хочешь? Тогда вставай!

Заплаканная женщина поднялась на ноги, а инксийка подтолкнула её древком копья в сторону куста, за которым прятались Лард с Кроном.

— Беги! — приказала она. — Живее!

Кочевница, казалось, не понимает, что от неё требуется. А может быть наоборот, может быть очень хорошо понимает, только знает она и то, что бесполезно бежать от них. Или до сих пор не опомнилась от гибели своего спутника (кем он ей был? мужем? братом?). Даже когда молодая инксийка сильно ударила её древком копья по спине, и тогда кочевница не отреагировала. Даже защититься не попыталась. Она медленно, словно во сне, пошла туда, куда указывала инксийка. Крон наложил стрелу и натянул тетиву лука. Четыре стрелы, копьё Ларда и два ножа — вот и всё. Но уж пяток-то инксов они положат, это точно. И в первую очередь эту молоденькую тварь в изумрудно-зелёном платье. Хорошо бы, конечно, если б им удалось незаметно отползти с пути медленно бредущей женщины. Но сейчас этого делать никак нельзя, все инксы смотрят в их сторону, и малейшее движение тотчас будет ими замечено.

Зашуршали раздвигаемые ветви, женщина уже в двух шагах от них.

— Нет, — решил кто-то из инксов. — Это уже не интересно. Поехали домой!

Раздался резкий звенящий звук и бредущая с отрешённым видом женщина вскрикнула и рухнула вперёд, упав прямо между Лардом и Кроном. Из спины её торчала короткая арбалетная стрела.

— Зачем? — обижено воскликнула инксийка. — Подождали бы, пока отойдёт, а потом погнались бы за ней!

— Ладно тебе! — расхохотались остальные. — Завтра ещё поохотимся! Поехали домой!..

Они даже не подошли к упавшей женщине, чтобы проверить, жива ли она. Это-то и спасло Крона с Лардом. Крон услышал удаляющиеся шаги, затихающий смех и вздохнул с облегчением. Затем он посмотрел на женщину. Кочевница ещё была жива. Глаза её встретились с глазами Крона и тут во взгляде умирающей кочевницы блеснула непонятная радость. Она попыталась улыбнуться, приоткрыла губы, чтобы, наверное, что-то сказать, но взор её затуманился, голова обессилено упала на землю и женщина испустила дух. И только тогда Крон догадался, чему обрадовалась женщина: она разглядела красноватый отблеск Бессмертного в его зрачках…

Крон почувствовал, как Лард теребит его за руку, и посмотрел на своего спутника.

— Что с тобой? — озабочено спрашивал Лард.

— Нет, ничего, — помотал головой Крон. — Всё в порядке.

— Как ты думаешь, откуда они здесь взялись? — недоумённо спросил Лард. — Неужели из самого Гдана? Ведь в Криарском лесу нет инксийских крепостей.

Крон пожал плечами.

— Они так разговаривали, — продолжал недоумевать Лард, — словно только что, ненадолго вышли из дома. Хм… И откуда здесь кочевники?

Крон кивнул. Это действительно было странным.

Кочевниками называли пастухов, кочевавших со своими стадами по степям между реками Сиузиар и Риифор. В отличии от обычных пастухов — из лугов, лежавших за Риифорскими болотами, или из сёл, жавшихся к подножиям Андирских гор, — что имели свой постоянный дом и очень небольшие стада, кочевники обходились даже без шатров, какой бы ни была холодной погода. Они не имели своих домов, постоянного ночлега. От всего этого приходилось отказываться ради больших стад овец, коров и лошадей. Поселись такой кочевник возле какого-нибудь села, и вскорости тамошней скотине перестанет доставать пропитания. Так что в деревнях кочевников не особенно любили, хотя и выменивали охотно у них скот, сыр и масло. В основном на оружие, запрещённое по всем деревням и сёлам. Но поди, улучи в запретном кочевника, который сегодня здесь, а завтра там! Многие из них просто виртуозно владели мечами и копьями. Зачастую случались в степи и кровавые драки, которые старались скрывать от Бессмертных.

Когда появились инксы, кочевникам пришлось тяжелее всех. Спокойной кочевой жизни настал конец, многие лишились своих стад, обретя взамен них ненависть к инксийским рыцарям. А поскольку кочевники были самой воинственной и опытной в драках частью населения, то и инксам от них доставалось больше всего.

Вскоре слово «кочевник» стало обозначать уже не пастуха, а воина, не имеющего ничего, кроме злобы к врагу. Кочевниками начали называть себя и простые пастухи, потерявшие кров и хозяйство; и разорённые землепашцы, уходившие в степь; и даже ремесленники, лишившиеся своих мастерских, кузниц или мельниц.

Куртка без рукавов, чтобы не стесняла руку, сжимающую меч, быстрый конь, неприхотливость в еде и ночлеге — вот что такое кочевники сегодня. И Бессмертные, поняв, что в кочевниках единственное спасение от инксов, сквозь пальцы уже смотрели на их мечи. А вскорости и сами Бессмертные оборвали рукава своих курток. Первым из них был Бессмертный Лик, собравший в единую армию пять тысяч мотающихся по степи кочевников. Это была степная армия — Степь. И Лик повёл её на Лаоэрт, главный город инксов, возведённый на месте развалин древнего заброшенного посёлка у подножия Андирских гор.

Степь. Пять тысяч кочевников, не привыкших никому подчиняться, своенравных, гордых и независимых. Не верящих в мудрость приказов своего командира, самостоятельно решающих, как следует поступать.

Степь была разбита быстрее, чем кочевники успели понять, что рыцари Лаоэрта не собираются отсиживаться за каменными стенами. Инксов было немного, раза в три меньше, чем кочевников. Но они были хорошо организованы и гораздо лучше владели оружием, особенно своими излюбленными длинными копьями. Из пяти тысяч воинов в Степи осталось едва ли больше семи сотен. Погиб и Лик, а с ним ещё четверо Бессмертных. Крон тоже участвовал в том бою. Лик приказал всем Бессмертным держаться вместе, что было большой ошибкой. Во время сражения Крон оказался рядом с Бессмертным Оке. И Оке первому пришла идея рассредоточиться. Потому что возле них двоих очень быстро не осталось ни одного живого противника — «песня смерти» звучала в тот день вовсю. Но было уже поздно и сделать они ничего не успели. Крону, Оке и ещё троим Бессмертным пришлось удирать с поля боя, словно поднятым охотниками зайцам.

Степь. Лард считает, что Степь до сих пор существует. Может быть и так, только вреда инксам от неё никакого. Так, мелкие беспокойства, не стóящие даже серьёзного упоминания. Инксы продолжают захватывать их земли. Вот и в Криарский лес как-то добрались уже.

Но как могли оказаться в Криарском лесу кочевники? А может быть, Лард прав? Может быть, Степь снова набирает силу?

— Пошли назад, — решил Крон, в последний раз взглянув на мёртвую женщину.

На душе у него было тяжело. Сегодняшний день принёс немало событий, но ни одного приятного. Крон не понимал, что происходит и поэтому начинал опасаться. На миг ему даже показалось, что они сбились с пути и забрели к Гдану, хотя этого никак не могло случиться. Но Крон решил не искушать судьбу и идти по ночам. И едва в лесу стемнело, они снова тронулись в путь.

Идти ночью оказалось гораздо труднее, чем они думали. Лошадей, несмотря не все горячие просьбы Ларда, пришлось отпустить — волочь их за собой становилось опасно. Хорошо, конечно, верхом ехать, пешим ходом дольше будет. Но к счастью, если они действительно не заблудились, до Криара оставалось не так уж далеко — один дневной (или даже ночной) переход.

С первыми лучами солнца Крон приказал остановиться и отдыхать. А сам, забрав с собой Ларда, отправился вперёд, разведать, что там их ждёт. Крон и не подозревал, что неприятные неожиданности ещё не окончились.

Едва отойдя от лагеря, они услышали звук спускаемой арбалетной тетивы. Крон вздрогнул и посмотрел на Ларда. Тот тоже был далёк от спокойствия. Крадучись, неслышно ступая, они пошли вперёд. И через несколько шагов увидели среди деревьев зелёную инксийскую рубашку.

Инкс стоял к ним спиной и перезаряжал арбалет. У его ног валялась тушка подстреленной птицы. Охотился, значит. Эх, любят они охотиться!..

Крон с Лардом переглянулись и без слов поняли друг друга.

Инкс был один. А их — двое…

Крон бросился ему на плечи, а Лард кинулся в ноги и через миг инксиец лежал на земле, крепко связанный.

— Уф! — Лард вытер лоб ладонью и пнул инксийца сапогом. — Эй! Ты откуда здесь?

Инкс с трудом сел, опираясь на связанные за спиной руки, и высокомерно посмотрел на Ларда.

— А разве ты не должен обращаться ко мне, как к господину? — холодно осведомился он.

— Ого! — усмехнулся Лард.

— Здесь нет господ, — спокойно ответил Крон.

Инкс перевёл взгляд на него, всмотрелся Крону в глаза и побледнел.

— Ага! — торжествующе сказал Лард. — Сейчас он намочит свои превосходные штаны!

— Ты откуда? — повторил Крон вопрос Ларда.

— Из Сорота, — инксиец уже пришёл в себя, и лицо его снова стало надменным.

— Откуда? — удивлённо переспросил Крон.

— Крепость Сорот, — сказал инксиец, облив Крона холодным презрительным взглядом. — А что здесь делают рабы?

— Кто? Да я тебе сейчас!.. — Лард замахнулся кулаком.

— Погоди, — остановил его Крон. — Мне нужно знать, что это за крепость такая.

— Хорошая крепость, — усмехнулся инкс. — Крепкая. Здесь, недалеко. Одна из новых крепостей, что мы строим по левому берегу Криара.

— Зачем? — спросил Крон.

— Может быть, ты прикажешь нам спрашивать разрешения у рабов? — расхохотался инксиец.

— А сколько в Сороте людей? — поинтересовался Крон, не обращая внимания на оскорбления.

— Пятеро, — пожал плечами инкс. — Может, шестеро… если сегодняшняя охота ещё не началась…

Крон вспомнил, что себя инксы людьми почему-то не называли, и мрачно пояснил:

— Сколько там инксов?

— Пойди и сосчитай сам, — усмехнулся инкс. — Если умеешь считать. Раб…

— Давай, я у него спрошу? — предложил Лард, вытаскивая свой нож. — Он мне сейчас всё-всё расскажет! И чего знает, и чего не знает… Он мне даже расскажет, как на свет произошёл! Верно? — Лард наклонился к инксу.

Инкс брезгливо сморщился и презрительно посмотрел на нож, который Лард держал возле его лица. Страха в глазах инкса не было.

— Кричать станет, — возразил Крон.

— А я ему пасть-то заткну! — радостно ответил Лард.

— Как же он тогда будет рассказывать?! — удивился Крон.

Инксиец рассмеялся и плюнул в сторону Крона. Плевок не долетел до него совсем чуть-чуть.

— Нет, — вздохнул Крон. — Не скажет он ничего. Не стоит и время терять. Давай, Лард, не задерживай!..

То ли Лард действовал очень быстро и инксиец не успел испугаться, то ли пленник их действительно был не робкого десятка, но на лице инкса до последнего мига сохранялось высокомерно-презрительное выражение. Даже когда Лард быстрым движением схватил его за волосы левой рукой, запрокинул голову пленника назад, и одним стремительным ударом перерезал горло. Всё прошло быстро и тихо, ни звука не успел издать инкс, только ноги его судорожно дёрнулись, словно порываясь бежать куда-то.

Беглецы встретили вернувшихся напряжённым молчанием. Они ничего не стали спрашивать — нужды не было. В руке у Крона новое инксийское копьё, Лард шёл с арбалетом на плече. А на сапогах у обоих — свежая кровь. Не их, к счастью. Что тут ещё объяснять?

— На север пойдём, — решил Крон.

— А может, проскочим? — с надеждой спросила Сита.

— Как же, — проворчал Кин. — Проскочишь тут… Много ли их там, Крон?

— Не знаю, — покачал головой Крон и вспомнил, что пленник советовал ему самому сходить и сосчитать гарнизон крепости.

— Откуда они? — шёпотом спросила Онга.

— Инксы поставили здесь новую крепость, — сообщил Лард. — Сорот.

— В Криарском лесу?! — изумился Кин. — Эх!.. Не было печали. Всё глубже пробираются. Конечно, кому же их останавливать-то? Некому… Верно, Крон?

— Помолчи, — попросил Крон.

— Я-то помолчу, — согласился Кин. — Ты это не мне скажи, а вот мальцу этому, — он кивнул на Онгиного малыша. — Ребятёнку этому скажи. Помолчи, мол, малыш. Скоро подрастёшь, на инксов работать будешь, а там, глядишь, и дичью тебя выберут, охотится станут, как на…

Тяжёлый нож Крона вонзился в ствол дерева возле самой головы старика. Онга испугано охнула. Крон тяжело посмотрел на Кина и медленно произнёс:

— Не нужно пытаться меня раззадоривать, старик! Я и без того знаю, что нужно делать! И лет мне больше, чем седых волос на твоей бестолковой голове! Понял?

Кин вздохнул и ответил:

— Не сердись, Крон. Но Бессмертные… Где же они, твои Бессмертные? Где ваша Степь? Где она?

— Вчера мы видели охоту, — сказал Крон.

— Ты говорил, — кивнул Кин.

— Говорил, — подтвердил Крон. — Да только старость совсем тебе мозги проела! Не помнишь, на кого охотились инксы?

— На кочевников? — спросил Кин и пожал плечами: — Ну и что?

— А то, что в Криарском лесу есть не только инксы, — наставительно произнёс Крон, — но и кочевники! Воины Степи!

— Воины, — снова заворчал было Кин, но тут же замолк.

Крон подошёл к старику и выдернул из ствола нож. Кин поглядел на глубокую зарубку, оставшуюся в коре, и тихо прошептал:

— Спасибо, Крон…

Сита услышала эти слова и, когда Крон с Лардом отошли в сторону, недоумённо спросила у Кина:

— За что же ты его поблагодарил?

— А за то, что не убил, — пояснил Кин. — Запомни, деточка: никто не смеет так разговаривать с Бессмертным. Никто! Это Крон такой добрый, что многое прощает, а ты посмотрела бы на Дара. Или, хотя бы, на Оке! Уж они-то не стали бы делать вид, что промахнулись по старому Кину…

Сита встревожено посмотрела вслед Крону и прошептала:

— А ведь Лард недавно тоже… Высказался… Крон мог и его?..

— Мог, — кивнул Кин. — Мог, но не убил. Потому что — Крон! Вот так-то!

Ночи решили не дожидаться, всё равно полноценного отдыха при столь опасном соседстве, как инксийская крепость, не получишь. Весь день они не шли даже — крались, словно воры, словно люди лихие. И далеко успели уйти на север от вражьей крепости. К вечеру же Лард заметил на земле следы и Крон опять стал мрачнее тучи. Следы были инксийские. Много следов. И отметины на земле остались — от мечей, от копий и арбалетов. Словно пеший отряд здесь прошёл. И надо же было такому случиться! До Криара осталось — совсем ничего! Вон, ветерком уже влажным повеяло. Не далее, как на три-четыре полёта стрелы река уже. И что же теперь делать? Ведь следы инксийские как раз туда и ведут, к побережью.

Крон велел всем хорошенько спрятаться, а сам с Лардом пошёл на разведку. Но до реки они не дошли.

Вскорости Крон услышал слабый стук. Словно кто-то уронил на камень железное — может нож, а может меч… Крон с Лардом легли на землю и тихонько поползли вперёд, в ту сторону, откуда донёсся до них этот звук.

Инксов было шестеро. Они укрылись за толстенным — в три обхвата — стволом поваленного дерева. Снова в таких же зелёных одеждах, с копьями, красно-белые ленты наконечников которых змеями разлеглись по камням. Крон и Лард подошли к ним со спины, и инксы ещё ничего пока не заметили. Шестеро, подумал Крон. Многовато для двоих, но…

Слева послышался треск сухой ветки. Крон осторожно повернул голову и увидел ещё пятерых инксов. Эти шли сюда крадучись, пригнувшись, почти беззвучно. Инксы, прятавшиеся за деревом, очень удивились их приходу. Последовал короткий обмен жестами, из которого Крон понял, что этот отряд должен был сидеть в засаде в другом месте, но тот, кого они ожидали, неожиданно повернул сюда.

Инксы казались недовольными и раздражёнными. Крон уже догадался, что ему с Лардом придётся стать свидетелями ещё одной охоты. Видимо, сегодняшняя «дичь» вновь состояла из двоих людей, которые вначале разделились, а потом снова сошлись, чтобы не пропасть в лесу поодиночке. Эх!.. Знали бы они, что их здесь поджидает!.. Знак бы им какой подать! Да как?! Инксы сразу же заметят, и тогда…

Впереди послышался звук шагов. Кто-то быстро бежал по лесу. Легко бежал, почти не шумел. Неужели ещё инксы?

Но меж деревьев мелькнула одежда из звериных шкур, человек, носивший её, остановился, внимательно повёл по сторонам глазами и махнул кому-то рукой. Тотчас же появился и второй — левая рука в крови, бережно прижимает её к животу. Раненый.

Инксы взяли наизготовку копья. Они замерли в ожидании, когда «дичь» подойдёт поближе. Но люди остановились на месте, напряжённо вглядываясь в ту сторону, откуда пришли. А оттуда уже доносился шум приближающейся погони.

Чего же они медлят, подумал Крон. Хорошо, конечно, что они не сразу попали под инксийские копья, но… Словно люди знают, что ждёт их тут… Или сами они ждут чего-то… Только вот чего?

Инксы, сидящие в засаде, начали нервничать. Они высматривали, как бы половчее подобраться к людям. Они тоже не понимали, что происходит. А среди деревьев уже явственно замелькали зелёные одежды загонщиков. Вот уже можно было различить их лица, длинные копья…

Люди не двигались, словно поджидая, пока загонщики подойдут поближе. Инксы в засаде недоумённо переглядывались. Они тоже ожидали, когда же, наконец, приблизится к ним долгожданная «дичь».

И тут один из людей — не тот, что раненый, а второй — наклонился к земле, разбросал листья и выпрямился, держа в руках меч. Он набрал полную грудь воздуха и издал громкий протяжный крик. И не крик даже, а, скорее, вой волчий. Только знающий человек сможет отличить его от настоящего звериного воя. Таким криком кочевники давали знать о том, что по степи гуляет голодная волчья стая. Предупреждали своих, чтобы те внимательнее следили за стадами.

Крик этот многократно отозвался в лесной чаще. И Крон не сразу понял, что это не эхо, что это кричат люди, кочевники.

Несколько стрел, пущенные откуда-то с деревьев, поразили насмерть первых появившихся инксов. А справа, от реки, ломая кусты и уже не таясь, выскочил отряд кочевников и ударил по загонщикам. Лес огласился криками, лязгом оружия. Длинные копья не позволяли инксам достойно встретить врага, стволы деревьев мешали быстро реагировать на опасность.

Инксы, сидевшие в засаде, хотели было кинуться на помощь к своим, но не успели. Не знали они, что в тылу у них засели Лард и Крон. Люди метнули копья и двое инксов упали замертво. А Лард ещё успел выстрелить из арбалета, прежде чем выхватить меч и кинуться в атаку.

Крон опять почувствовал «песню смерти». Стараясь не упустить ни мига из отпущенного ему времени, он врубился в самую гущу врагов, словно дровосек в заросли кустарника. Но опасался Крон напрасно — всего двоих инксов удалось убить Ларду, остальные достались на его долю.

А впереди схватка уже заканчивалась и кочевники начали испуганно оглядываться на заросли, не понимая, что же там происходит. Они не знали о засаде и шум борьбы в чаще заставил их насторожиться.

«Песня» всё ещё звучала для Крона. Он выбежал из кустов и вдруг увидел стремительно несущуюся к нему гибкую и стройную фигуру с окровавленным мечом в руке. И рука уже отведена назад, меч занесён для удара…

Крон застыл, опешив от неожиданности. «Песня смерти» продолжается, весь мир замер в ожидании её окончания, время остановилось, но человек с мечом, словно не подчиняясь вселенским законам, продолжает нестись на Крона. И только когда перед ним полыхнули огненным пожаром глаза нападающего, Крон с облегчением выдохнул воздух и прошептал:

— Йорка!..

И женщина запнулась, рука, сжимающая меч, опустилась к земле. Она недоверчиво посмотрела на него, откинула со лба прядь светлых волос и звонко и радостно выкрикнула:

— Крон!..

Глава вторая. ВЕЧНЫЙ ГОРОД

Четыре с половиной десятка потеряли инксы в этой, такой неудачной для них, «охоте». Но и кочевники понесли ощутимые потери: двадцать человек никогда уже не вернутся к своим домам, а ещё трое — неизвестно, выживут ли? Но из этой схватки кочевники вышли победителями, а из инксов никто не уцелел, за исключением четверых пленников — троих инксийцев и молодой инксийки, — сидящих сейчас связанными на земле.

Йорка посмотрела на Крона с радостной улыбкой.

— А ты — всё такой же! — рассмеялась она.

— Конечно, — кивнул Крон. — Бессмертные не стареют…

Йорка тоже ничуть не изменилась за те пятнадцать лет, что они не виделись с Кроном. Выглядит она по-прежнему, лет на двадцать пять. В кочевничьей куртке, поверх которой с правой стороны плотно притянут ремнями нагрудник из толстой кожи — чтобы грудь при стрельбе тетивой не поранить. Колчан со стрелами — длинные, степные стрелы, у лесных охотников таких не бывает — висит за спиной. Большой и тугой лук на плече, на поясе — короткий меч, рукоять которого украшена инксийскими красно-белыми полосами. Крон вспомнил вдруг о своём трофейном мече.

Хороший меч достался ему в этом бою. Длинный — упрёшь остриё в землю, рукоять почти по грудь будет. А росту Крон не малого. К тому же меч этот прочный и лёгкий, несмотря на свою длину. Потому что лезвие неширокое, в три пальца всего. Ножны у меча интересные — не на поясе крепятся, а за спиной. Закинул правую руку за плечо и ладонь уже ложится на удобную рукоять. Хороший меч!

Крон поморщился и сорвал с рукоятки красно-белую ленту. Без неё лучше.

— Ты пойдёшь со мной? — спросила Йорка. — В Вечный Город?

— Не знаю, — пожал плечами Крон. — Не думал ещё об этом. Мне главное людей за Криар перевести, а там видно будет…

Йорка посмотрела на Онгу с ребёнком на руках.

— Жена? — спросила она.

— Правнучка, — поправил Крон.

— Да? А муж её где?

— Не дошёл, — Крон опять помрачнел и с ненавистью покосился на связанных инксов.

Те сидели на земле, прислонясь спинами к стволам деревьев. Руки их были связаны за спиной. Зелёные одежды заляпаны кровью. Но на лицах по-прежнему высокомерное презрение к людям. С какой брезгливостью они смотрят на проходящих мимо кочевников! Так бы и вцепились в горло!

— А где Оке? — Крон повернулся к Йорке.

— На Хотор пошёл, — хмуро буркнула она. — Степь туда повёл…

— Степь?! — Крону показалось, что он ослышался.

— Ну да! — кивнула Йорка. — Семь тысяч кочевников с ним пошли! Ландер пошёл, Дар, Кинир, Сои, Трэк с Миганом тоже пошли…

Степь, подумал Крон. Действительно Степь!.. И наверное, все Бессмертные пошли вместе с Оке на Хотор. Кроме него… и Йорки.

— А ты чего же?! — удивился Крон.

— Не взял он меня! — сердито выпалила Йорка. — Молодая ещё, говорит! Хотел моих людей с собой забрать, а я не позволила! Нечего ему моими кочевниками командовать, старый козёл!

Крон не смог сдержать улыбки. Сколько он себя помнил, Йорка с Оке постоянно ссорились, иногда даже дрались. Характеры у обоих были, что сухая степная трава — искры хватит, чтобы полыхнуть пожаром.

— Молодая я, видишь ли! — продолжала возмущаться Йорка. — Девчонкой глупой называет! Старый пень!

— А сколько тебе лет? — с улыбкой спросил Крон.

— Триста шестьдесят семь! — звонко выкрикнула Йорка.

— Вот видишь, — рассмеялся Крон. — А мне уже — и не помню сколько. И Оке тоже намного тебя старше. Да и меня тоже…

Йорка была самой молодой из Пяти Первых. Крон хорошо помнил её появление — огненный сполох небесной молнии, дико пляшущий между небом и Андирскими горами. Он сразу понял, что предсказание старого мудреца сбылось полностью. Что теперь на землю явились все Пятеро Бессмертных.

Первым появился Лик. Это было очень давно. Лик даже разговаривал с тем старым мудрецом, предсказавшим появление Пяти Первых. Старик тот жил в Лаоэрте. То есть, его самого звали Лаоэртом и по имени его и был поименован посёлок, возникший вокруг его чудного домика возле северных отрогов Андирских гор. Старик Лаоэрт жил там вместе со своей женой — Теллиной. И знал очень много такого, чего не знал никто из людей.

После Лика появился Сагор. И тогда-то старик Лаоэрт и предсказал, что всего Бессмертных будет пятеро, а остальные родятся уже здесь, на земле. Откуда он знал это — неведомо.

Самого Лаоэрта Крон не застал — старик умер лет за триста до его, Крона, появления здесь. Когда уже был построен в Сиузских горах Вечный Город. Бессмертных к тому времени насчитывалось уже около сорока, но только Лик, Сагор да Оке были Первыми. И ещё Крон.

— Молодая я для Степи! — продолжала кипятиться Йорка. — Просто всем я поперёк горла встала, вот что! Не так, скажешь?

Крон промолчал.

Йорка появилась совсем недавно. То есть, это Крон думает, что она появилась недавно. Сама-то она всё ещё считает свои года — не сбилась пока со счёта, действительно, молодая ещё, как Оке говорит. Её появление многие Бессмертные восприняли безрадостно. Все помнили пророчество Лаоэрта о том, что вскоре после появления Пятого Бессмертного беда должна большая прийти. Так и случилось. Инксы пожаловали. И без малого уже сто лет не было покоя от них людям.

— Можно подумать, это я сюда инксов за собой притащила! — Йорка надула губы.

— А большой у тебя отряд? — Крон попытался отвлечь Йорку от неприятных мыслей.

— Ага! — сразу же просияла Йорка и гордо объявила: — Почти тысяча кочевников! Вот!

— Ого! — с уважением сказал Крон. Это и в самом деле было немало. — И что, вся эта армия пришла сюда?

— Нет, — покачала головой Йорка. — Со мной здесь только три сотни. Остальных я оставила в Сиузских горах. Видишь, инксов немного потрепали! — похвасталась Йорка. — Один из моих воинов сделал вид, будто бы случайно попал к ним в плен! А они его выбрали для охоты! А мы как раз и поджидали их!..

Крон рассеянно кивал. Вот оно что! Девчонка, а придумает же… М-да… Только она такое и придумает… И не иначе, как в отряде её все, как один, с мозгами не дружат… Вроде своей командирши.

А вот не успели бы кочевники? Или же инксы сразу убили бы того лазутчика? Что тогда?..

До Крона вдруг дошло, что Йорка произносит какие-то незнакомые ему названия. Он нахмурился и попросил повторить.

— Вдоль всего левого берега уже крепостей понастроили! — заявила Йорка. — Южнее — Сиуз и Сорот. А на севере — Крир. А дальше ещё — Балгл… Но за Криар они пока соваться побаиваются!

И то хорошо, подумал Крон и поинтересовался:

— А куда вы теперь?

— За Криар, — сказала Йорка. — Там посёлок есть небольшой. Туда дойдём, переночуем, а с утра в Сиузские горы, в Вечный Город пойдём. Пойдёшь с нами?

Крон задумался. Он не испытывал горячего желания отправляться в Вечный Город. Слишком уж не ладил он с остальными Бессмертными. Но с другой стороны, что ему ещё остаётся? В Диирий не вернёшься, в Андирские горы опять уходить, что ли?

Крон посмотрел на Йорку. Она рассматривала инксийский арбалет. Почувствовав взгляд Крона, Йорка вскинула на него серые, вспыхивающие красноватыми искорками, глаза и презрительно фыркнула:

— Глупая вещь! Напридумывают же!

— Бессмертная! — к ним подошёл тот человек, что недавно ещё играл роль инксийской дичи. — Бессмертная, что делать с пленниками?

— Что и всегда, — пожала плечами Йорка.

— Бессмертная, а может быть… — кочевник замялся, обернулся и бросил взгляд на пленников. Крон тоже повернулся и посмотрел.

Инксийка уже не сидела на земле. Она стояла возле дерева, поддерживаемая за локоть одним из кочевников. Платье на ней было разорвано и сползло, обнажая левое плечо и грудь. Но взгляд инксийки оставался брезгливым, словно не кочевник её за руку держит, а змея ядовитая.

Йорка тоже посмотрела на пленницу, поджала губы и вернулась к своему арбалету.

— Бессмертная, — произнёс кочевник и замолк.

— Что? — Йорка искоса глянула на кочевника, перевела взгляд на Крона и сказала, показывая ему арбалет: — Нет, ты видел когда-нибудь более бестолковое приспособление? Как будто луки стреляют хуже!

— Арбалет всегда заряжен, — возразил Крон. — Всегда готов к бою.

— Бессмертная, — снова робко напомнил о себе кочевник.

— Ну, чего тебе, Пилар? — недовольно посмотрела на него Йорка.

— Может быть, мы с этой красавицей… — Пилар кашлянул. — Мы быстренько, а?

Йорка фыркнула и опять занялась арбалетом.

— Всегда заряжен, говоришь? — она взвела рычаг арбалета, натягивающий тетиву, и вложила в ложе короткую стрелу. — А заряжать-то его как долго! Сто раз убить могут!

— Зато о груди своей можешь не беспокоиться, — улыбнулся Крон.

— Я о ней и так не беспокоюсь! — отмахнулась Йорка. — У меня с ней всё в порядке! И с одной, и с другой!..

— Бессмертная, — снова подал голос Пилар. — Так что? Насчёт инксийки, а? Позабавиться бы… Как скажешь? — он смущённо улыбнулся.

Йорка смерила взглядом его крепкую мускулистую фигуру и спросила:

— Позабавиться, говоришь?

— Ага! — радостно улыбнулся Пилар.

Йорка подняла арбалет и, почти не целясь, выпустила стрелу. Стрела угодила инксийке прямо в живот, та громко вскрикнула, согнулась в поясе и рухнула на колени. Кочевник, поддерживавший инксийку за локоть, выругался, испуганно отскочил в сторону и посмотрел на Йорку округлившимися глазами.

— Только поторопись, — бросила Йорка опешившему Пилару. — Пока она ещё не остыла… Дурацкая штука! — сказала она Крону, отшвыривая арбалет. — Возни много, а толку — чуть! И бьёт гораздо слабее!

Пилар кивнул, сжал челюсти, повернулся и пошёл к пленникам.

— Дрянь, а не оружие, эти арбалеты! — презрительно сказала Йорка. — Из лука я бы эту гадину к дереву пригвоздила!

Йорка посмотрела на Пилара, пинками поднимавшего с земли троих оставшихся в живых пленников, криво усмехнулась и проворчала:

— Он тут развлекаться будет, а мы ждать его должны! Вот ещё!..

— А что вы обычно с пленниками делаете? — поинтересовался Крон.

— Убиваем, — пожала плечами Йорка. — Не тащить же их за собой!

Крон посмотрел на Пилара, увидел в руке у того длинный охотничий нож и подумал, что смерть инксийцев будет не такой уж лёгкой.

— Эх, жаль, коней отпустили! — раздался за спиной голос подошедшего Ларда.

— У вас были кони? — спросила Йорка.

— Да, Бессмертная, — подтвердил Лард.

— Правильно и сделали, что отпустили, — кивнула Йорка. — В лесу кони — лишняя обуза! Как тебя зовут?

— Лард, Бессмертная, — склонил голову кочевник.

— Пойдёшь ко мне в отряд? — Йорка внимательно разглядывала Ларда.

— Благодарю тебя, но у меня уже есть Бессмертный! — Лард прижал правую руку к груди и склонил голову.

Крон удивлённо посмотрел на Ларда.

— Ты что, тоже свою армию собираешь?! — удивилась Йорка.

— До этого мига — нет, — пожал плечами Крон и усмехнулся: — Похоже, что армия сама собирается, без моего участия…

— Не знаю, Крон, — с достоинством ответил Лард, — будешь ли ты собирать свою армию или нет. Но я буду с тобой до тех пор, пока ты меня не прогонишь, или пока я не погибну!

— В лесу ты не найдёшь желающих сражаться, — предупредила Йорка Крона. — И вообще — не люблю я этот лес! — Йорка грустно вздохнула. — В степь хочу… Соскучилась…

Да, подумал Крон. Многие кочевники, наверное, соскучились по степи. По вольным просторам, по непрекращающимся ветрам, словно море волнующим степную траву. По свободе… Но не так уж скоро это всё вернётся к людям. И не все увидят эту долгожданную свободу. Вон, два десятка тел на земле лежат, дожидаются погребения.

Хоть ни лопат, ни заступов у кочевников с собой и не было, яму вырыли довольно быстро. Мечи да ножи не только для ратного дела годились, ими и копать можно.

Крон заметил среди кочевников, рывших землю, несколько женщин. Крепкие, поджарые, лица суровые, губы сжаты. У одной из них левая рука замотана окровавленной тряпкой, но работы кочевница не оставляет, продолжает ковырять землю мечом.

Крон подумал, что инксийки, конечно же, очень красивые, но красота их жестока и холодна, словно причудливый ледяной нарост на горной вершине. Кочевницы же иные, и красота их живая, страстная и горячая кипящей кровью.

Крон знал, что к Йорке приходит много женщин и та охотно принимает их в свою армию. В бою кочевницы ничем мужчинам не уступают, и с мечом, и с копьём справляются не хуже их. А что касается стрельбы, так лучше Йоркиных лучниц в Степи и не сыскать — и глаз остёр, и рука тверда. А уж ненависти им и вовсе не занимать. Не зря же говорят в Степи, что женщина, как дитя малое, только злее. И злость эту инксы очень хорошо на себе чувствуют. И воюют кочевницы наравне с мужчинами, и гибнут так же, как они — среди двадцати тел, опущенных в общую могилу, было пять женских. И им тоже, как и остальным погибшим, положили рядом верное оружие, чтобы и в заоблачном мире могли они постоять за себя.

Могилу присыпали землёй, постояли молча над свежим холмом и занялись дележом добычи. А трупы инксов просто свалили в одну кучу — сами пусть разбираются со своими мертвецами. У кочевников теперь и поважнее заботы есть. Та же самая добыча, к примеру.

Впрочем, из всей добычи привлекало кочевников лишь оружие. Что же ещё взять с инксов?! Одежду ихнюю позорную? Узкие и жёсткие пояса, больше похожие на негнущиеся палки, разукрашенные сверкающими металлическими нашлёпками? Тьфу! Или сапоги их, тесные да неудобные? Которыми в день так ноги сотрёшь, не то, что ходить — стоять не сможешь! Было, правда, одно время, что забирали с поясов убитых кожаные мешочки, в которых зачем-то носили с собой инксы небольшие круглые лепёшечки из жёлтого, белого, а порою и красного металла, на каждой из которых была изображена одна и та же инксийская морда. Так просто забирали, детишкам на игрушки. Но потом бросили это дело, потому как у детишек интерес к ним пропал. Кочевникам толку с тех железяк никакого, а в Вечном Городе ребятёнки и так уже все улицы ими забросали, вместо камня мостить впору. А вот оружие — это другое дело! Да ещё украшения разные — это уж кочевницы прихватывали. Украшения те тоже из таких же металлов были сделаны. Красивые — глаз не оторвать! Браслеты да кольца с разноцветными камушками… Кочевники посмеивались над этими бабьими слабостями к блестящим побрякушкам, но порой и кто-то из них притаскивал приглянувшейся ему женщине что-нибудь подобное. Йорке тоже не чужда была подобная страсть, сама инксийские украшения носит — на правой руке её блестит-переливается широкий браслет из белого металла и дивный узор по нему зелёненькими и синенькими камушками выложен. Сама-то она уверяет, что это просто так, чтобы запястье не поранить, да знают кочевники цену таким словам! Знают, но понимают и молчат. Потому как, хоть и воин, а — женщина…

Между тем кочевники уже подготовили плоты, на которых переправлялись через реку. Шесть больших плотов, связанных из цельных стволов деревьев, искусно были замаскированы ветвями. Теперь же они стояли возле берега, готовые к отплытию. Йорка нетерпеливо поглядывала куда-то в чащу, постукивая по земле носком сапога. Когда из леса неожиданно донеслись громкие, полные боли крики, Крон вздрогнул и вопросительно посмотрел на Йорку.

— Пилар, — пояснила она и добавила с кривой усмешкой: — Злится, что инксийка ему не досталась! Тьфу, гадость какая!..

Крон сразу всё понял. А вскорости появился и сам Пилар со своим товарищем. Руки у обоих были по локоть в крови. И прежде, чем идти к плотам, кочевники спустились к реке и умылись.

— Поехали! — звонко скомандовала Йорка.

Криар — река широкая и неглубокая, течёт неспешно. И даже сейчас, весной, во время таяния снегов, ненамного убыстрила бег своих вод. Кочевники, умело управляя длинными жердями, вывели плоты из заводи и направили их к противоположному берегу.

Река Криар, бравшая своё начало далеко отсюда, в Сиузских горах, делила бескрайний лес на две части. Севернее Криар впадал в Риифор — самую полноводную реку. И в половине дня пути от того места великий Риифор разливался многочисленными рукавами, образую дельту, к западу от которой лежала Мардиарская долина.

Весь лес раньше принадлежал охотникам — ловким и бесшумным, умеющим из своих луков поразить стрелой белку прямо в глаз, не попортив шкурки. Криарские охотники редко перебирались на восточный берег реки, дичи им и тут хватало. К тому же неизвестно было, что за люди там живут. Некоторые отчаянные головы отваживались забираться очень далеко за Криар, и вернувшись, говорили в один голос — лес. Великий Криарский лес, насколько хватает сил идти.

Когда пришли инксы, леса пополнились громадным количеством беглецов, искавших спасения в густых и непролазных чащобах. Криарские охотники поначалу встретили их недоброжелательно, но беглецов становилось всё больше. А дичи — всё меньше. И тогда люди — и охотники, и беглые крестьяне, и кочевники — начали переселяться на противоположный берег Криара.

Первыми на восток отправились жители северной части леса, отделённой от моря грядой Криарских холмов. И встретили там людей — местных жителей с тёмной кожей, охотников восточной части леса. Тёмные люди не желали уступать своих владений пришлым охотникам, но тех теснили инксы. А охотники тоже имели право жить. И если в Криарском лесу места для них приготовлено не было, они готовы были приготовить его себе сами. И всё говорило за то, что быть ещё одной большой войне. Но когда охотники перешли Криар, их никто не встретил. Напрасно они в течение нескольких лет обшаривали окрестности — таинственные тёмные люди исчезли, как и не было их. Может, они подались дальше на восток, не желая связываться с пришлыми, может быть, ушли под землю — много удивительного есть в сказках, рассказываемых вечерами у костров. Кто разберёт, что здесь правда, а что вымысел?

Когда весь отряд переправился через реку и углубился в чащу, несколько воинов, возглавляемых Пиларом, отогнали плоты куда-то вниз по течению. Крон подумал, что это напрасный труд — следы бойни на западном берегу всё равно укажут инксам, где именно переправлялись кочевники. Другое дело, что инксы не рискнут переходить реку, так что, вообще-то, можно и не опасаться преследования.

Ночь вступала уже в свои права и под деревьями становилось всё темнее. Некоторые кочевники запалили факелы, и в сгущающемся сумраке замаячили желтоватые огни.

Вскоре отряд добрался до большой поляны, где сгрудились с пять десятков простеньких домиков и шалашей. В центре поляны горели несколько костров, возле которых собрались люди. И хорошо было видно, что охотники и кочевники держатся отдельно друг от друга.

Криарские охотники разительно отличались от кочевников. И одеждой, и манерой поведения. Движения их были мягкими и бесшумными, в противоположность порывистым жестам кочевников. А говорили они негромко, стараясь не особенно нарушать тишину вековечных лесов. Одежду же охотники шили себе не из шкур, а из тонкой, тщательно выделанной кожи лесного зверя. Кочевников они не особенно любили: за их громкие голоса, пренебрежение к шалашам и домикам — кочевники превосходно спали на земле, под открытым небом, — да ещё эти куртки ихние, из звериных шкур! Надо же, в лесу — и без рукавов! И ведь не изменяют своим привычкам, хотя почитай у каждого уже плечи да локти в глубоких царапинах от колючек и ветвей.

Оружия охотники не имели. То есть, не было у них мечей и копий — того, что у кочевников считается за оружие. Не хотели охотники сердить Бессмертных. А что у каждого из них топор за поясом, так докажи ещё, что это оружие. Может быть, человек за дровами собрался! А?

Топоры те, надо сказать, к рубке дров не вполне годились. Обоюдоострое лезвие, длинная ухватистая рукоять. Боевой топор, короче говоря. Но тут уж дело вкуса — кому чем дрова рубить. Главное — не подкопаешься. Не оружие это, топорик простой, и всё тут.

В посёлке возвращения кочевников ожидали с нетерпением. Посыпались вопросы: что, да как? Радовались победе, горевали о погибших. Ведь как бы ни ссорились охотники с кочевниками, инксов они не любили больше, ненавидели их лютой ненавистью. Однако же с отрядом Йорки никто из охотников за реку не ходил — желающих не нашлось. Не хотели рисковать охотники, привлекать ненужное внимание инксов к своему посёлку. Не буди, мол, лихо, пока оно тихо.

И когда поутихла немного радость от победы своих над чужаками, когда расселись кочевники хвастаться да меняться между собой добытым в бою оружием, снова послышались разговоры охотников, что, дескать, напрасно инксов без нужды задевают. Неизвестно ещё, соберутся ли те вообще когда-нибудь за Криар, так зачем же на рожон лезть? Кочевникам-то легче — пришли и ушли! Забрали с собой добытое оружие, побрякушки бабские, себя повеселили. А охотникам здесь ещё жить и жить.

Кочевники на эти разговоры внимания не обращали — лесной народ, что с них взять? Даже холода боятся, в рукавах ходят. Иное дело — кочевники!..

Крон сидел возле костра, положив рядом на землю свой новый меч, грыз жаренную оленью ногу и смотрел в сторону леса. Там, возле ручья, кочевницы затеяли куртки свои постирать. И конечно же, желающих помочь им среди охотников нашлось немало — воды поднести или ещё чего. Глаза, правда, совсем не на куртки пялились. Один даже что-то весёлое стал им рассказывать. Но кочевница — невысокая рыжеволосая женщина, лет двадцати примерно — как-то так ему ответила, что звонкий женский смех заполнил всю поляну. Крон разобрал только, что охотнику этому, вроде бы, кроме как своими байками и похвастаться нечем. Дескать, только на словах этот охотник боец. Да и вообще, охотник-то он до совсем другого…

Охотник тот покраснел, плюнул и пошёл в посёлок под ехидные шуточки кочевниц. Не будешь же связываться с бабами.

Не весь Йоркин отряд переходил реку, человек сорок остались в посёлке. Среди них же оставалась и одна женщина — жена того самого Пилара. Пилар строго-настрого запретил ей идти на инксов, из-за чего они ещё вчера шумно поспорили. И сейчас Йорка весело рассказывала всем собравшимся (а в основном, конечно же, этой самой женщине) о том, как Пилар собирался «поразвлечься» с пленной инксийкой. Женщина густо краснела, стискивала челюсти и старалась не смотреть по сторонам. Хотя на неё, конечно же, внимания не обращали — знали, что Йорка специально это делает. И догадывались, что ждёт теперь Пилара, какая «сладкая» ночь. А тут как раз и сам Пилар подошёл. Жена его встретила ласково, обняла, как ни в чём не бывало, и увела куда-то за домики. А вскоре оттуда такие звонкие оплеухи донеслись, такие громкие крики! Некоторые испуганно за оружие схватились, думали, что инксы пожаловали. Йорка же от смеха повалилась на землю и схватилась за живот.

— Ой, не могу! — хохотала она. — Вот теперь будет Пилару «развлечение»!

Мало-помалу шум утих и все улеглись спать. Охотники в своих домах, кочевники — кто где сидел. Тишина опустилась на посёлок, только дозорные не спали, стояли возле деревьев, охраняя покой, слившись почти с вековечными стволами.

А наутро кочевники двинулись на юг, к Сиузским горам. Выходили они рано и Крон решил не будить Онгу, но та сама проснулась, как почувствовала.

— Береги себя, — сказала она на прощание. — Не знаю, увидимся ли ещё…

— Увидимся, — ответил Крон. — И с тобой, и с ним, — он кивнул на сладко спящего на руках у Онги малыша.

— Кавар, — улыбнулась Онга.

— Что? — не понял Крон.

— Его имя, — пояснила Онга. — Я назвала его Каваром.

— Хорошее имя, — кивнул Крон. — Теперь я знаю, кого мне разыскивать. Ну, будьте счастливы!..

Кочевники уходили в лес. Шли они быстро, словно не шли, а скользили меж деревьев. Как стая волков, возвращающаяся с удачной охоты.

К полудню миновали они крепость Сорот. Крон немного задержался, чтобы рассмотреть её. Хорошая крепость, надёжная. Высокие стены близко подступают к обрывистому берегу реки, вплавь не подберёшься. Как и у всех инксийских крепостей, стены её были расположены пятиугольником, и на каждом углу высилась сторожевая башня. Гарнизон у крепости, должно быть, небольшой — сотен пять или семь. На такую бы крепость навалиться всей Степью, следа бы от инксийского гнезда не осталось. Но где же она сейчас, Степь? Йорка говорит, что Оке повёл её на Хотор. Многие ли оттуда вернуться? И с победой ли?..

Через три дня лес поредел. Могучие вершины Сиузских гор уже маячили над верхушками деревьев. Кочевники повеселели, чувствуя приближение к дому. Скоро уже дойдут они до стоянки, где ждут их кони, сядут верхом, въедут в Вечный Город. Повеселели кочевники и расслабились. Не ждали уже более ниоткуда беды. И как раз напоролись на дозор инксийский.

Это были уже не праздные охотники, тешившие свою чёрную душу убийством безоружных людей. Это были закованные в латы рыцари. Они давно уже заметили приближение беспечных кочевников, затаились, улучили подходящий момент, бесшумно переправились через реку и ударили в тыл.

Первой заметила опасность та молодая рыжеволосая девушка, что смеялась в посёлке над хорохорившимся охотником. Она шла последней и то ли случайно обернулась, то ли услышала чего. Увидев скачущих рыцарей она громко закричала и сорвала с плеча лук. Меткостью своей кочевницы хорошо известны. И длинные стрелы их наводят страх на многих инксов. Вот и ещё одна стрела вонзилась в прорезь шлема скачущего рыцаря — рассматривай на здоровье. Рыцарь откинулся назад и слетел с коня. Но отскочить кочевница уже не успела. Подлетел второй всадник, взмахнул мечом, и женщина рухнула на землю, обливаясь кровью.

Кочевники успели отреагировать. В инксов полетели стрелы и копья. Около двух десятков их уже валялись на земле. Но остальные настигли кочевников, ударили, пронеслись сквозь них, словно ураган, сеющий смерть, развернулись и снова ударили.

Крон выхватил из-за спины свой новый меч, уловил кожей знакомые покалывания и напряг мышцы руки. «Песня смерти» зазвучала вовсю. И для него, и для Йорки, которая не уступала Крону и словно рысь бешеная вгрызлась в строй рыцарей. Трижды прекращала «песня» своё звучание и трижды вновь начиналась. Но потом стихла окончательно. Видно, и Смерть устала петь для кочевников. И тогда началось самое трудное.

Инксов было очень много, раза в два больше, чем кочевников. Все они были на лошадях, в рыцарских латах, бело-красные плащи флагами развевались за их плечами, длинные острые копья разили метко и беспощадно. К тому же на их стороне была внезапность. Но на стороне кочевников были Бессмертные. И там, где прошли Йорка с Кроном, остальным воинам делать уже было нечего.

Инксы же и не подозревали о том, что среди пробиравшихся вдоль речного берега есть Бессмертные. И когда Крон с Йоркой подобно разящим молниям пронеслись меж них, рыцари растерялись. А к тому времени, когда окончательно смолкла уже для Бессмертных «песня смерти», больше сотни инксов распростились со своей поганой жизнью. Да и остальные кочевники не сидели сложа руки.

Тяжёл был бой. Кочевникам удалось прижать инксов к приречным камням, загнать их меж валунов, где не так-то свободно можно орудовать длинным копьём. А сами кочевники чувствовали себя здесь уверенно. Вот Пилар, оказавшийся как-то на вершине одного валуна, всей силой своей ткнул копьём вниз, пронзил блестящие латы рыцаря, оттолкнулся от камня и, используя копьё, как шест, перемахнул на другой валун. А там уже выхватил меч, пал на колени и от плеча рубанул внизу кого-то, пронзительно закричавшего от боли. И та кочевница, что в руку была ранена в прошлой схватке, хоть и с одной рукой, а бьёт инксов! Змеёй скользит её гибкое стройное тело меж вражеских копий, уворачивается от ударов, и жалит, жалит не переставая. И смертельно жалит — в руке у кочевницы какой-то дивный нож, кривое лезвие, больше похожее на серп хлебопашцев. Но серп этот иной урожай собирает, легко проникая меж щелей рыцарских кольчуг, мгновенно обагряющихся кровью. А вот и Лард, разгорячённый битвой, невидящий ничего вокруг, боевым топором (и откуда только взял?!) с размаху разделил инксийского рыцаря от шлема и до плеч; обернулся ко второму и широким взмахом снёс ему голову; но третий инкс уже потянулся к Ларду своим острым копьём, и достал бы, если б не Йорка — одним сильным ударом снесла Бессмертная вражескую руку, сжимавшую копьё. А после, вооружившись двумя мечами, влезла в самую гущу драки и рубила налево и направо. Одна, без поддержки. Верно, оно и лучше, когда один, а вокруг лишь враги. Нет опаски, что своего зацепишь. А уж что до своей жизни, так уж тут как судьба распорядится. Крон же с ещё тремя кочевниками зашёл к врагам со стороны реки и оттуда многих достал своим длинным мечом. Никто не мог подступиться к нему. Сам Крон рост имел немалый, руки, естественно, тоже длинные. А прибавить к этому и длину меча, так чуть ли не вровень с копьём получится! Так что рыцари, опрометчиво решившие прорываться рекой, сразу от намерений своих отказались, замолчали и улеглись отдохнуть, обильно окрашивая мелкую воду кровью своей.

Трудной была схватка, но одолели кочевники инксов, последний враг уже дух испустил. Почти пять сотен рыцарей расстались на берегу Криара со своей жизнью. Но и кочевники потеряли немало — едва ли сотня наберётся из оставшихся в живых. А уж не раненых — и вовсе ни одного.

Много здесь лежит разного оружия, только кому оно теперь пригодится? И кони инксийские, потерявшие старых хозяев и не обретшие новых, медленно бредут меж деревьев, сами по себе. Худо пришлось инксам, но и кочевником несладко. Хотя и победили они вдвое превосходящего силой и умением противника, но победой своей были недовольны — вон, сколько воинов полегло! Йорка, так та вообще была просто в бешенстве.

— Они следили за нами! — выкрикнула она Крону. — Они знали, что мы здесь пройдём! Это была засада! Из Сиуза!

— Не удалась их засада, Бессмертная, — подал голос Пилар. — Здесь, наверное, чуть ли не весь гарнизон Сиузской крепости лежит…

Йорка вдруг замолчала и посмотрела на Крона округлившимися глазами.

Точно, подумал Крон, вспоминая крепость Сорот. Если Сиуз не очень сильно отличается своими размерами от Сорота, то Пилар прав — сюда был направлен весь гарнизон. Ну, или почти весь… А значит, в самой крепости инксов почти не осталось…

— Крон! — воскликнула Йорка и глаза её загорелись бешеной радостью. — Крон!

— Опасно, — возразил Крон. — У тебя осталось очень мало людей. Не рискуй.

Йорка презрительно фыркнула и подозрительно посмотрела на Крона.

— Ты-то пойдёшь? — спросила она.

— Пойду, — кивнул Крон. Не бросать же эту взбалмошную девчонку! Так их будет двое — Бессмертных. А значит, шансы на победу выше.

— Кочевники! — звонко крикнула Йорка. — Это были инксы из Сиуза! В Сиузе сейчас никого не осталось! Рассчитаемся ли с ними, а? Иди побежим в горы, как собаки, трусливо поджав хвосты?

Возмущённые крики были ей ответом, и кочевники мгновенно кинулись ловить разбежавшихся лошадей. Все хотели осуществить давнюю мечту Степи — взять вражескую крепость. До сих пор ещё никому этого не удавалось, инксы хорошо держали оборону.

К Крону подъехал Лард, ведя на поводу свободного коня для Бессмертного. Крон вскочил в седло и посмотрел на Йорку. Та уже была на коне, светлые волосы её, перепачканные инксийской кровью, развевались по ветру, глаза горели огнём. Йорка приподнялась в седле, взмахнула над головой мечом и пронзительно завизжала:

— Вперёд, Степь!

И десятки кочевничьих глоток ответили ей волчьим воем.

Словно вихрь понеслись они по оставленным рыцарями следам. Туда, откуда те пришли. Туда, где никто сейчас не ждал беды.

Права была Йорка — инксы знали, что кочевники пойдут этой дорогой. И подготовились к встрече.

После прошлой битвы они не поленились и разрыли свежую могилу, оставленную кочевниками в лесу. И сразу же поняли, что не охотники это напали на них, а злейшие враги, дикие кочевники, воины Степи. А раз так, то не будут кочевники в лесу отсиживаться, а двинутся обратно, на юг. Но пойдут пешком, потому как своих коней в леса тащить не стали бы. Да и следов копыт на берегу нет. Точно, без коней кочевники! Пешком будут возвращаться, долго… И сразу же выехал из Сорота конный отряд рыцарей, направляющийся в Сиуз. Предупредить, чтобы ждали незваных гостей и к приёму хорошенько подготовились.

Весь гарнизон крепости отправился ловить кочевников, только десятка четыре инксийских воинов осталось за стенами. Уехали, рассчитывая на победу, потому что и числом своим превосходили этих степных дикарей, и оружием, и умением. Но не знали инксы, что Бессмертные там. И не один, а сразу двое! Вот и поплатились за это жизнью своей.

Оставшиеся же в крепости караульные и опомниться не успели, когда из лесу выскочила орда в звериных шкурах. Попытались поднять копья, не пустить их в ворота, но — где там! Удержишь ли голыми руками смертоносную лавину, сходящую с вершин Андирских гор? Вихрем ворвались кочевники в крепость, разметали и изрубили стоявших у ворот и оказались в просторном крепостном дворе. Кочевницы прямо из седла метко стреляли из луков, зоркие глаза их сразу же подмечали подозрительное шевеление на крышах, за стенами домов, у колодцев или возле конюшен. Вмиг не осталось в живых врагов, а те, что не сразу погибли, жестоко пожалели об этом — яростны были кочевники, опьянены кровью вражеской и победой. Одно только осознание того, что они, наконец-то, взяли инксийскую крепость, могло свести их с ума от радости.

Послезали с коней, бросились в дома. И кого в домах находили, лютой смерти предавали, мстя за всё сразу — и за погибших товарищей, и за раны свои, и за свои сёла и дома покинутые. Никого в крепости не осталось, всякое место, где нога кочевника прошла, красным от крови делалось.

Но перебили всех и остановились в растерянности. А что же теперь делать-то? Ведь крепость осталась, и не сегодня, так завтра или послезавтра, а снова появятся здесь инксы.

Хотели поначалу крепость сжечь, но побоялись. Погоды стоят сухие, дождей давно не было, полыхнёт лес — мало не покажется. Тогда кочевницы разыскали в лесу за крепостными стенами какие-то особые ягоды и побросали их в каждый колодец. Пейте теперь, проклятые инксы — долго ли проживёте?

Кочевники обшарили всю крепость, отыскали погреб, нашли там бочки с инксийским вином. Попробовали — не понравилось, кислятина. Брага лучше, да и хмельнее. Так и вылили всё вино прямо в погребах, разбив бочки мечами. На бабьи побрякушки сейчас даже кочевницы внимания не обращали, ходили по ним, как по камням, втаптывая сапогами изящные украшения в кровавую грязь. Зато оружия отыскалось много. На любой вкус! И скотина у инксов была, и кони. Кочевники принялись нагружать на них добытое оружие, не желая оставлять его инксам. Свободно разгуливали по двору крепости, весело смеялись, радовались победе.

И вдруг Крон заметил мелькнувший в окне одной из башен силуэт. Кто-то там спрятался. И хорошо ещё, если арбалета у него с собой нет! А то сейчас все кочевники во дворе крепости, как на ладони. Стреляй — не хочу!

Крон стремительно кинулся к башне и взбежал по деревянным ступеням наверх. Лестница упиралась в массивную дверь. Крон с налёту вышиб её плечом и ворвался в комнату. Краем глаза увидел он сжавшуюся в углу инксийку, и тут же вонзил свой меч по самую рукоять в кинувшегося к нему врага. И только потом уж посмотрел на него, и от неожиданности едва не вскрикнул — не инкса пронзил его меч, человека!

Бородатый, длинноволосый мужчина, в охотничьей куртке, а руках у него не то, что меча — ножа не было! Мужчина зажал ладонями рану и опустился на колени. Крон выпустил рукоять меча, лезвие которого пронзило мужчину насквозь и теперь торчало из спины кроваво-чёрным гребнем. Мужчина поднял на Крона затуманенный взор, с усилием разлепил губы и хрипло прошептал:

— Дочь пощади, Бессмертный…

А затем тело его обмякло и опустилось на дощатый пол.

Первым делом Крон вытащил из тела свой меч, и только потом подошёл к инксийке. Подошёл, посмотрел на неё и вдруг понял, о чём просил его перед смертью бородатый охотник.

Инксийка была не одна. Левой рукой она прижимала к себе испуганно вздрагивающую девочку, лет восьми. Глаза у девочки были широко раскрыты и смотрели на Крона со страхом. А вот у инксийки взгляд был полон ненависти и злобы. И в нём Крон прочёл горячее желание убить его. Да только невыполнимо это было — у инксийки отсутствовала правая рука. Крон сглотнул комок в горле.

— Это твой муж? — тихо спросил он.

— Да, — холодно ответила инксийка, и добавила: — Ты убил его! Тебе не жить, красноглазый!

— Много ты навоюешь, с одной рукой, — проворчал Крон, приседая на корточки перед девчушкой.

— Не я, так она! — инксийка указала глазами на девочку. — Так что лучше и нас сразу убей! Тебе спокойней будет, дольше проживёшь!

Крон посмотрел в глаза малышке. Ни злобы, ни ненависти там не было. Только страх. А сама девочка — красивее Крон не видел. Да и мать её, хоть и с одной рукой, хоть правая щека и украшена глубоким шрамом, а тоже красоты своей не утратила. Красивые инксы, только вот сердца у них нет…

— Что у тебя с рукой? — зачем-то спросил Крон, хотя и так понятно было — в бою потеряла, а значит и кровь людская на инксийке есть. И, наверное, немало крови той…

— Муж приласкал! — криво усмехнулась инксийка.

— Как это?! — вытаращил глаза Крон.

— В бою, — ответила инксийка. — А потом подобрал, спрятал и вылечил… Напрасно… Ладно, красноглазый! Не медли!

Инксийка встала во весь рост и гордо подняла голову. Крон продолжал сидеть на корточках. Он посмотрел на девочку и попросил:

— Назови мне своё имя!

— Дэнга… — прошептала девочка.

— Дэнга… — повторил Крон, словно запоминая.

— Не тяни, тварь! — гневно выкрикнула инксийка. — Зачем тебе её имя? Убивай скорее!

— Живите уж, — вздохнул Крон, поднимаясь на ноги.

Лицо инксийки исказилось злобой.

— Не будет тебе покоя, красноглазый! — прошипела она. — Напрасно жалеешь нас! Всё равно тебе не жить!

— Там посмотрим, — пожал плечами Крон, направляясь к двери. Выходя за порог он обернулся и сказал: — Запритесь. Мы скоро уедем. Потом возвращайтесь к своим, в Лаоэрт или куда там? Только воды здесь из колодцев не пейте — отравлена. А пока мы в крепости, сидите тихо! И к окнам не подходите. Ясно?

Инксийка плюнула ему в след, но не попала. Крон вышел и прикрыл за собой дверь. Постоял немного, услышал лязг засова и удовлетворённо улыбнулся. Какой бы лютой злоба не была, а жить-то инксийке хочется. Хотя, не о себе она печётся, о дочке…

Крон сбежал вниз, во двор крепости. Кочевники уже покидали её, угоняя с собой скот и унося оружие.

— Ну, где ты там? — нетерпеливо вскричала Йорка, увидев Крона. — Давай живее! Уходим уже! Надо ещё погибших похоронить!..

Да, это надо было сделать обязательно! Нельзя оставлять тела воинов на поклёв хищным птицам, да на поед степным шакалам, нехорошо это!

Мало осталось в живых кочевников, потому могилу рыли долго, до самого утра. Рыли спокойно, не опасаясь внезапного нападения. Вряд ли в Сороте прознают, что случилось с Сиузским гарнизоном. А прознают, так всё равно догнать не успеют — вот они, горы-то! Рядом совсем.

К утру закончили скорбное дело и пошли дальше на юг. А когда солнце за полдень перевалило, встретили своих, тех, кого Йорка не взяла с собой, основные силы Йоркиной армии — почти семь сотен кочевников.

И скорбь была при известии о погибших, и радость, когда узнали, что взята крепость Сиуз. Радости было больше. И зависти тоже. Сожалели оставшиеся кочевники, что не смогли принять участи в этой битве. И рвались в бой, разгорячённые рассказами вернувшихся. И убеждены были, что теперь-то уж победа всегда будет за ними. Вполне серьёзно обсуждали уже, как возьмут вначале Сорот, затем Крир. И с деловым видом принимались готовить оружие для предстоящего похода обратно, на север, вдоль Криара. Да только Йорка не позволила — рявкнула пару раз на особо горячих, объяснила, что брать почти пустую крепость это одно, а вести долгую осаду — другое. И поостыли кочевники, одумались немного.

— Ничего! — успокоила их Йорка. — Скоро мы погоним этих тварей так, что они дорогу обратно забудут!

Молодец, Йорка! В нужные моменты вся горячность с неё сразу же слетает. Давно живёт, понимает, что к чему.

Крон тоже понимал, что взятие Сиуза или Сорота ненамного изменит положение дел. Что эти крепости? Там и инксов-то — раз-два и обчёлся. Вот если Оке действительно Хотор взял, тогда другое дело! Тогда действительно можно считать, что хороший урон нанесла Степь инксам.

Выступила Йоркина армия только под вечер. И в Сиузские горы вошли уже почти в полной темноте. Гнали с собой больше сотни захваченных у инксов коров, сотни полторы превосходных лошадей. Да не просто так гнали — на каждом коне нагружены были связки оружия. Мечи, копья, палицы, топоры, стальные нагрудники даже, хотя и не любили их кочевники. Свет факелов, протянувшийся желтоватой цепочкой меж скал, отмечал их путь. Повсюду слышались разговоры и смех — хвастались кочевники своими ратными подвигами, а некоторые уже и то рассказывали, чего и не было.

Всё выше и выше забирались кочевники в горы. И к утру подошли к Вечному Городу. Как раз одновременно с вернувшейся их дальнего похода армией Оке.

Неудачным оказался для Степи поход на Хотор. Просчитались Бессмертные Вечного Города, не удалось им одолеть крепость. Хотя гарнизон её был мал, да и сама крепость ещё не окончательно достроена — потому, кстати говоря, и выбрали её для атаки. Но не помогло это, не вышло у кочевников разбить Хоторский гарнизон.

Южнее Лаоэрта, в Андирских горах берёт своё начало быстрая и шумная река Андиоар. Стремительно несётся она восток, к могучему Риифору, и сливается с ним, образуя сужающийся к югу клин каменистого обрывистого берега. На этом-то берегу и стоит Хотор. С востока его оберегает река Риифор, с юга и запада — Андиоар хранит. Только один путь к крепости и остаётся — с севера. Оттуда и ударила Степь.

Оке вывел свою армию из Вечного Города и двинул её прямо на север. Шли они по степи, не особенно таясь, чтобы быстрее добраться до Хотора. И действительно, дошли-то они быстро. Но путь их пролегал по западному берегу Риифора, в виду крепости Сарианис, что возле Андирских гор. А на востоке, прямо за рекой, возвышала свои башни неприступная крепость Асли с огромным гарнизоном, самая крупная из всех крепостей, если не считать самого Лаоэрта. Армия Оке была большой, больше семи тысяч кочевников, и не заметить такую армаду инксы просто не могли. И не знали кочевники, что ещё от самого Сарианиса следуют за ними инксийские рыцари. Тихонько следуют, не вступая в бой, не обнаруживая себя до времени. А инксийские гонцы уже давно прибыли в Хотор с предупреждением о наступающей Степи.

Едва показались невысокие стены Хотора, как оттуда выступила инксийская конница. И немного вроде бы и было их — тысячи две, — но гнали инксы перед собой крестьян, захваченных в ближайших посёлках. Как живым щитом прикрывались ими.

Опешили от такого кочевники и не сразу ударили по инксам, дали тем возможность близко подойти и организовать правильный строй. Опомнились кочевники только тогда, когда инксы начали рубить мечами мешающих им уже крестьян. А опомнившись и кинувшись в бой, встретили жесточайшее сопротивление рыцарей.

Накатилась Степная волна и откатилась обратно, оставив на скалистых берегах убитых и раненых. Второй раз накатилась, ударила со всей силой, прорвала рыцарский строй, смешала инксийские ряды. Тремя мощными потоками разрезала Степь вражескую армаду, начали кочевники теснить инксов, полилась рекой кровь — и Степная, и инксийская. Но тут в тыл Степи ударили рыцари, следовавшие за ними от Сарианиса. Крепко ударили, хотя и было их тоже не больше тысячи.

Развернулись кочевники, дали отпор врагу, многих потеряли, но выстояли. Разбили Сарианисский гарнизон, отшвырнули его к обрывистому берегу Риифора, столкнули в быстрые речные воды, снова повернули к Хотору. Но Хоторские рыцари воспользовались возникшим замешательством, успели уже закрепиться за недостроенными стенами своей крепости и встретили кочевников градом арбалетных стрел. Тогда Оке повёл Степь на приступ. И взяли бы крепость, сомнений нет! Ведь не так-то уж и много оставалось там врагов, а степные стрелы летели гораздо дальше коротеньких и тяжёлых арбалетных. Но тут из-за реки подоспели рыцари из крепости Асли, которые давно уже тишком переправились и стояли во всеоружии, только и выжидая удобного момента. Пять тысяч их было, закованных в блестящие латы врагов, гордо красующихся на конях, свежих и крепких, а в Степи к тому времени осталось не больше четырёх.

Стремительно ударили они, отбросили кочевников к самым стенам Хотора, зажали их между двух рек, на высоких скалистых берегах. И погибнуть бы всей Степи, если б не Бессмертные. Вместе собрались они, врезались во вражеский строй и пошли вперёд, расчищая дорогу кочевникам, уводя их от неминуемой смерти. Где прошли они, там падали инксы, словно скошенная трава. А за ними уже двигались остальные силы Степи. Не о победе уже думали, а как бы людей сберечь. Сами гибли, несмотря на «песню смерти», что ныне громко звучала над крутым обрывистым берегом. Но не сдавались, рубили погань инксийскую, падали на землю, окропляя её своей кровью, но не прекращали своё, губительное для врага, продвижение. И вскоре вырвались кочевники из гибельного котла, пришпорили коней и погнали прочь от окаянной крепости, на юг, в Сиузские горы.

Семь тысяч кочевников ушло из Вечного Города, вернулось же всего двенадцать сотен. И из двадцати трёх Бессмертных в живых осталось только девять человек — Оке, Дар, Сои, Кинир, Ландер, Трэк, Миган, да Фардок с Утом — друзья неразлучные.

Мрачно и молча входили они в Вечный Город. Ни слова не было слышно, лишь топот усталых коней, лязг оружия, да стоны раненых. И при виде их сразу же померкла радость у Йоркиных кочевников. До веселья ли тут, когда столько тысяч воинов погибло?

Йорка и Крон стояли рядом, вместе со всеми, на площади, и Оке, проезжая мимо и заметив их, остановился, слез с коня и подошёл. Йорке он только хмуро кивнул (не в настроении был сейчас, чтобы со своей подругой разговаривать), а на Крона долго и пристально смотрел, словно впервые увидел его, а потом сказал:

— Ну, здравствуй!

И протянул ему руку.

Крон ответил на пожатие, но говорить ничего не стал. Да и что говорить-то? Хвастаться своими с Йоркой подвигами в Криарском лесу? А много ли радости Оке с тех подвигов? Рассказывать, как пять сотен инксов изрубили, оставив на берегах Криара две сотни кочевников? Да и не Крона это армия, а Йорки. Её это люди, ей доверившие жизни свои, вот пускай она и рассказывает…

— Ты не ранен? — озабоченно спросила Йорка.

— Нет, — хмуро ответил Оке. — Я-то не ранен…

А Йорка уже обеспокоено смотрела на его замотанную покрасневшей от крови тряпкой ногу. Правда, Оке хромал не сильно, инксийское копье только скользнуло по бедру, не задев кости.

— Позже поговорим, — сказал Оке Крону, повернулся и медленно пошёл к одному из домов.

Крон посмотрел вслед Оке и увидел, как его догоняет Бессмертный Кинир. Он остановил Оке, что-то начал говорить ему. Оке отрицательно покачал головой и коротко ответил. Кинир начал что-то запальчиво объяснять Оке, схватил того за руку. Оке посмотрел в лицо Киниру, резко выдернул у него свою руку и громко сказал:

— Иди отдыхать! Потом поговорим! На Совете!

— У тебя всегда один ответ! — воскликнул Кинир, начиная раздражаться.

Крон с Йоркой переглянулись и направились к спорящим. Сюда уже подходили и остальные Бессмертные. Не все, конечно, кое-кто просто уселся на землю и наблюдал за происходящим издали. Возле Оке оказались неразлучные Ут и Фардок, да ещё Дар подошёл и встал рядом с Киниром, сразу же показывая тем, чью сторону он собирается поддерживать в споре.

Не ладил Крон с Даром, никогда не ладил. Всегда у них споры какие-то возникали. Завидовал ему Дар. Тому, что Крон, как никто другой, мечом владеть умеет. Ему и «песня смерти» не особенно-то необходима, и без неё рубил он инксов, почище остальных. Потому что какие-то хитрые движения умел мечом делать, секреты какие-то знал. Крон и сам не мог объяснить, откуда у него это умение было. Просто как-то само собой получалось, словно с детства с мечом в руках рос. И приёмы его были необычными и опасными. Удивлялись даже порой Бессмертные, что вот, мол, Крон с рыцарем стоял лицом к лицу, а у мёртвого инкса на спине две глубоких раны, и затылок начисто снесён! Как же это Крону удаётся-то?! И обращались к нему за советом, просили секретом поделиться. Крон же никому не отказывал, но — у кого рука от природы гибкой да крепкой была, а кого небеса этим обидели. Не каждому это было дано освоить, вот у Дара, например, тоже не получались эти приёмы, хоть ты тресни! Сколько Крон ему ни объяснял, ничего у Дара не выходило. У Сои и Трэка тоже не выходило, но те только повздыхали, и всё. А Дар обиделся. Дескать, если бы Крон хотел научить, так и научил бы. И нечего тут на гибкость суставов ссылаться! С Киниром же у Крона были очень хорошие отношения. Сколько раз они вместе по степи на конях гоняли — и не упомнишь. И обычно Кинир был весёлым и покладистым, а вот сейчас чего-то взъерепенился, словно на мозоль ему наступили.

— Я сказал тебе, Кинир! — грозно проговорил Оке. — Обо всём поговорим на Совете Бессмертных!

— Опять ты начинаешь распоряжаться! — встрял в разговор Дар. — Кто дал тебе это право? Да, ты самый старший из нас всех! Да, ты один из Пяти Первых! Ну и что? Ты думаешь, что это даёт тебе какие-то преимущества? А я видел, как ты погубил Степь! И все видели! Из моей тысячи кочевников осталась только сотня! И всё по твоей вине!

— Замолчи! — рявкнул на него Оке. — Или я сейчас намотаю тебе на шею твои гнусные кишки!

— А ну-ка! Попробуй! — неожиданно взревел Дар, отскакивая от Оке на шаг и выхватывая свой меч. — Попробуй! Посмотрим, чего стоит старик из Пяти Первых против меня — Бессмертного Дара!

Кинир тоже обнажил свой меч и встал рядом с Даром. Ут и Фардок попытались их успокоить, но ничего не получилось — Дар так ответил Уту, что тот и сам чуть было не схватился за меч, пришлось Фардоку теперь уже Ута успокаивать. Люди, находившиеся на площади, кинулись врассыпную. Никому не хотелось становиться свидетелем ссоры Бессмертных. Поверье такое есть — видевший ссору Бессмертных до следующего утра не доживёт. Глупости, конечно, но ни один кочевник не желал проверять истинность этих легенд на своей шкуре. Все спешили убраться подальше. Бережёного небо хранит, небережёного — пламя палит…

Трое Бессмертных стояли друг напротив друга, сжимая в руках мечи, на лезвиях которых ещё чернела инксийская кровь. Всё вмиг было забыто: и что вместе только недавно от смерти бежали, и что плечом к плечу врага рубили, и что один за другого жизнью рисковал. Замерли Бессмертные в напряжении, обезлюдела площадь, никого, кроме Бессмертных, на ней не осталось. И в этот момент воздух вздрогнул, пошёл волной. Фигуры Оке, Дара и Кинира мгновенно исчезли, обратившись в смутные тёмные пятна, словно тени закрутились на площади в полнейшей тишине.

Йорка вскрикнула. Крону тоже едва удалось сдержать возглас изумления. Не так уж часто приходилось ему видеть «песню смерти» со стороны. Это было странно и Крон попытался представить себе, что сейчас происходит между Оке, Даром и Киниром. Как они бьются, кто одерживает верх? Но тут в воздухе возникли сразу два меча, а миг спустя — ещё один. И все три рухнули на землю, зазвенев о камни площади. И сразу же появился Дар, а за ним — остальные двое Бессмертных. Они соткались из воздуха, из ничего, послушные смолкнувшей уже для них «песне смерти». И за то недлительное время, что Бессмертные были невидимы, между ними произошла схватка, долгая и ожесточённая, свидетелями которой были лишь они трое.

Одного взгляда Крону было достаточно, чтобы понять, кто именно одержал верх в этой схватке. Все трое Бессмертных остались живы, и ни у кого на теле не появилось новых ран от меча. Кинир сидел на корточках, бережно прижимая к животу вывихнутую руку; Дар поднимался с земли, вытирая кровь с разбитого лица; Оке продолжал стоять на ногах, глаза его горели злобой, костяшки на кулаках разбиты в кровь.

— Вот поэтому, Дар, я и командую Степью! — медленно остывая проговорил Оке.

— Хорошо, — неожиданно спокойно ответил ему Дар. — Командуй. Но без меня. Я ухожу, Оке.

Оке подошёл к Дару и помог ему подняться.

— Не делай этого, Дар, — попросил он. — Ты нужен Степи.

— Нет, Оке, — покачал головой Дар. — Мои люди доверили мне свои жизни. Я не могу позволить тебе так бездумно распоряжаться ими. Ты хорошо дерёшься, но ты никуда не годный полководец, ты даже хуже Лика!..

Лицо Оке опять начало темнеть от гнева.

— Да, Оке, — продолжал Дар, словно не замечая этого. — Я уйду. Я не буду сражаться в твоей Степи. Я соберу свою Степь. И потом, когда ты останешься один, ты сам придёшь ко мне. А так будет. Потому что ты обязательно останешься один. Ты принадлежишь к Пяти Первым, но ты уже сейчас — один. Рядом с тобой никого нет. Лик и Сагор погибли, а мы — Бессмертные, рождённые здесь — не останемся с тобой!

— Говори только за себя, Дар, — угрюмо возразил ему Ут. — Мы не оставим Оке. Правда, Фардок?

Фардок кивнул, но кивок его выглядел как-то не очень уверенно. Словно Фардок и сам сомневался в этом.

— От вас и так невелик толк! — усмехнулся Дар. — И от Йорки твоей — тоже! А лучший из Бессмертных воинов — Крон — до сих пор здесь не показывается…

— Ты ошибаешься, Дар, — спокойно произнёс Крон, выступая вперёд. — И спасибо тебе, что ты считаешь меня лучшим.

Дар стремительно обернулся и глаза его расширились от изумления. Йорка, забыв, что только что злобно хмурилась на слова Дара, прыснула от смеха.

— Крон?! — воскликнул Дар.

— Как видишь, — усмехнулся Крон. — Я пришёл. И я пришёл сюда не за тем, чтобы присутствовать при ваших ссорах. Я пришёл в Степь. Пришёл воевать. И если Степью командует Оке, я буду сражаться рядом с ним.

Дар замолчал. Все знали, что нет бойца, равного Крону. Все знали, что даже не пользуясь «песней смерти» он не побоится выйти один против пятерых противников.

— Тогда тебе повезло, Оке, — усмехнулся Дар, приходя в себя. — Значит, ты проживёшь немного дольше. Благодаря Крону!

— А ты не боишься, что благодаря Крону ты проживёшь гораздо меньше? — усмехнулся Крон. — Запомни, Дар! Степью командует Оке! И если тебе он не по нраву, что ж… уходи. Но не пытайся перессорить между собой нас, Бессмертных!

Дар хотел что-то ответить, но тут вмешался Оке.

— Я не нуждаюсь в заступниках, Крон! — резко бросил он ему. — Я и сам могу постоять за себя! И вообще, неизвестно, где тебя носило все эти годы!..

Свист меча рассёк воздух. Все вздрогнули. Крон стоял перед Оке, держа в руке свой длинный меч, и лезвие его ярко сверкало в лучах солнца. Никто не успел заметить, каким неуловимым движением Крон выхватил его из заплечных ножен. И сейчас Крон действительно выглядел, словно сама смерть — бледное от природы лицо его сделалось белее снега, глаза полыхнули огненно-красным пламенем, тело напоминало натянутую тетиву, готовую выпустить стрелу.

— Не нужно так со мной разговаривать, Оке, — неожиданно холодно проговорил Крон. — Тем более что ты сейчас ранен, и мне ничего не будет стоить убить тебя. Но я не стану этого делать, я уже сказал тебе, что пришёл сюда не для этого!

Оке сжал челюсти и Крон увидел, как напряглись его мускулы. Нет, подумал Крон, до драки всё равно не дойдёт.

— Интересно, где же ты был всё это время? — язвительно осведомился Оке. Он явно напрашивался на драку. — Отсиживался в Диирии? Как только я увидел, что в Диирии возводятся крепостные стены, я сразу же догадался, что скоро ты пожалуешь сюда! Только я ждал тебя гораздо раньше! Где ты был? Прятался?

— Мне надо было увести людей, — невозмутимо ответил Крон, отправляя свой меч обратно в ножны. Он хорошо знал Оке и понимал, что если дело дошло до разговоров, то стычки уже не будет — Крон умел говорить спокойно, охлаждая тем самым пыл собеседника.

— Увёл? — усмехнулся Оке.

— Да.

— Куда же?

— За Криар.

— Хорошее место, — согласился Оке. — А сам почему там не остался? Боишься близкого соседства инксов? И вообще, Йорка, — Оке повернулся к своей подруге, — где ты его там откопала? Он охотился на оленей, да?

Дар расхохотался и презрительно посмотрел на Крона.

— Он сражался! — выкрикнула Йорка, наливаясь краской. — Он…

— Сражался с комарами? — рассмеялся Оке.

— Заткнись, старый козёл! — заорала на наго Йорка. — Это вы под Хотором сражались с комарами! А мы с ним взяли крепость Сиуз!

— Что?!

Лица всех Бессмертных повернулись к Крону.

— Это правда? — тихо спросил Оке.

Крон пожал плечами.

— Ты говорил, что скоро Совет Бессмертных, — ответил он. — Там я всё и расскажу. Вернее, там МЫ с Йоркой всё расскажем. А пока… Пока я хочу спать. Где я могу отдохнуть?

В глубоком молчании Крон прошёл в один из домов, куда его проводили кочевники, лёг на деревянную кровать, покрытую облысевшей от времени медвежьей шкурой, и блаженно закрыл глаза. Он очень устал за последние дни. Крону слишком долго приходилось находиться в нервном напряжении, переживать и беспокоиться о сопровождаемых им людях. Из которых, несмотря на все его заботы, до места добрались лишь пятеро. Пятеро из тридцати человек — капля в море. Но если бы не «песня смерти», которую он опять стал слышать, и тех не удалось бы спасти.

«Песня смерти». Крон уже начал подзабывать всё, что с ней было связано. Например, то, что после «песни» всегда испытываешь некоторую усталость. Ведь все окружающие предметы, оружие, и даже сама одежда, делаются словно бы чужими, непослушными. Приходится преодолевать их непокорность, ломать их сопротивление, словно плывёшь в густом киселе, с трудом двигая руками и ногами. И это всегда утомительно. А сейчас, после сумасшедших событий последних суток, у Крона ныли все мышцы тела. Хорошо бы отдохнуть пару дней, подумал он.

Краем уха Крон услышал, как на улице о чём-то ожесточённо спорят Оке с Йоркой, и подумал, что ни Оке, ни Йорка, нисколько не переменились за эти годы. Как и все остальные Бессмертные. Да и сам Вечный Город остался прежним. Таким, каким он и был ещё при Лике.

Вообще, в последние годы, Лик постепенно стал превращаться в легенду, нечто вроде старика Лаоэрта. Но если от Лаоэрта осталось только имя, которое теперь носит самый главный инксийский город, то Лик оставил по себе иную память. Взять, хотя бы, металл.

До Лика все здешние люди и понятия не имели о том, что это такое. Но после появления Первого Бессмертного, когда огненные молнии ударили в скалы Андирских гор, на том самом месте обнаружились странные кусочки блестящего оплавленного камня. Много лет спустя, сам Лик, посетив эти места, обратил на них внимание. Он попробовал использовать эти гладкие камни в качестве наконечников для стрел. И тогда же выяснил, что они поддаются ковке. А потом понял, что и сами люди, без помощи небесных молний, могут изготавливать подобное. И вскоре по всем сёлам начали возникать кузницы. Кремниевые наконечники для стрел, каменные топоры и деревянные мечи с обсидиановыми лезвиями ушли в прошлое, их заменил металл, постепенно превращавшийся в крепкую сталь.

А Город Лик начал строить незадолго до появления Сагора, когда Бессмертных по степям насчитывалось уже около двадцати человек. Всех их объехал Лик, со всеми переговорил, никто не отказался участвовать в этой его затее с Вечным Городом. Долго строили его Бессмертные, сами строили, хотели жить все вместе, отдельно от остальных людей. Огородили большой участок в глубине Сиузских гор и принялись за работу. Многие люди, конечно же, им помогали — по своей воле, без принуждения. Тесали камни, строили.

Всего-то домов в Вечном Городе десятка четыре-пять — из тех, что за века ещё не развалились от ветхости. Почти все они террасами лепятся на склоне горы, несколько лишь стоят внизу, по кругу, образуя площадь. Небольшие дома с низкими плоскими крышами. Каждая стена — цельный каменный брусок с прорубленными в нём окнами или дверью. Плотно подогнанные друг к другу, щёлки не найти. Крыша же — каменная плита, весом своим скрепляющая всё строение. Но не все дома такие, в основном, те, что внизу и вокруг площади. Верхние же домики вырублены прямо целиком в скале и являют собой с горой единое целой. Неподалёку, в пределах городской стены, протекает горный ручей, а рядом с ним — участки плодородной земли. Хорошее место выбрал Лик для Вечного Города. Думал, что все Бессмертные поселятся здесь. Да и сами Бессмертные поначалу также думали. Но характеры у них оказались слишком уж разные.

Лик, он какой был? Нрав у него, конечно же, крутой, но больше всего одиночество ему по душе. Не рвался он командовать людьми, волю им свою диктовать. Хотел жить тихо-мирно, вдали ото всех. Мастерить чего-то, огород свой завести. Но единственные, кто его понимал, это Оке и сам Крон. Остальные…

Эх! Да что говорить-то? Попробуй, поживи с одними и теми же людьми, в одном посёлке ну, хотя бы лет сорок. Опротивеют ведь! Нет-нет, да какой-нибудь спор, ссора какая-то возникнет. А если бы не сорок лет? Если бы тысячу? Вот то-то и оно!

Короче говоря, перессорились все Бессмертные между собой. Крон это хорошо помнит. И ссоры, и сражения, и гибель многих Бессмертных, и то, как покидали они с проклятиями Вечный Город. Никого почти здесь не осталось, только Лик, Крон, Ландер, Кинир, да Оке со своей Йоркой. Вот и всё.

Опустел Вечный Город. Надолго опустел. И только когда появились инксы, вспомнили о Вечном Городе том. И люди вспомнили, и сами Бессмертные. Начали возвращаться, собираться вместе, чтобы одолеть врага. Со всех краёв вслед за Бессмертными потянулись сюда и охотники, и рыбаки, и пастухи с мастеровыми, и, конечно же, в первую голову — кочевники. И сейчас Сиузские горы напоминают собой громаднейший лагерь.

Не всем в Городе нашлось место, не рассчитывал Лик на такую армаду. Так что большая часть кочевников селилась за стенами, да и много ли им нужно было? Главное — быть поближе к своим командирам, к своим Бессмертным. Ночами все окрестности Сиузских гор озарялись светом костров. Вот и сейчас начали вспыхивать меж скал огни.

Под вечер Крона разбудил Сои — идти на Совет Бессмертных. Конечно, все Бессмертные, кто в Степи был, подчинялись сейчас Оке. Но каждый из них мог сказать своё слово на Совете. К тому же, всем было любопытно узнать, как это Крону и Йорке удалось взять крепость.

Совет Бессмертных собрался в одном из домов, что стояли на площади Вечного Города. Дом был просторным, всем хватило места. На длинном дощатом столе лежали мясо, сыр и хлеб, стояли кувшины, но не с брагой, а с простой водой — на Совете пить не положено.

Крон и Йорка рассказывали о том, как им удалось одолеть инксов. Крон даже попытался нарисовать схему сражения на куске кожи. Рассказывал, в основном, конечно же только Крон — от Йорки толку мало было, она всё время отвлекалась, вспоминая, как она одному инксу башку снесла, да как другому кишки выпустила. Оке приходилось на неё постоянно рявкать, чтобы замолчала и перестала хвастаться. Здесь за столом Совета тоже не дети сидят.

Бессмертные слушали Крона, кто как. Оке, Трэк и Ландер — внимательно, ловя каждое слово, переспрашивая. Дар и Миган — те с высокомерной и презрительной (чуть ли не инксийской) усмешкой на губах — где же, мол, ты раньше-то был, такой умный да опытный? А Ут, кажется, вообще задремал под рассказ Крона.

— Получается, что инксов нужно выманивать из крепостей и давать им бой в открытом поле? — спросил Оке. — Так, что ли?

— Ха! Да они и сами-то не больно в крепостях своих засиживаются! — рассмеялся Дар. — Как увидят кочевников, сразу же на них бросаются, как шакалы на падаль!

— Это точно, — кивнул Ландер. — Выманивать их особенно и не нужно…

— Значит, надо просто заманивать их туда, где можно было бы с ними справиться! — заявил Сои.

— Ага! Заманишь их, как же… — проворчал Оке.

— Можно! — воскликнула Йорка. — Мы же загнали их к реке, в каменные россыпи! Они между этих камней со своими копьями и развернуться не могли!

— Что же, в лес их прикажешь тащить? — проворчал Оке. — Или в Сиузские горы?

Йорка промолчала.

— Нет, Бессмертные! — усмехнулся Дар. — Это всё, конечно же, хорошо, но вот сколько же людей нужно, чтобы инксов одолеть? Какова Степь потребуется?

— У Криара нас было две с половиной сотни, — заявила Йорка. — А инксов — больше пяти!

— Значит, — рассудил Дар, — вдвое меньше… Хм?.. Если гарнизон Хотора сейчас составляет примерно полторы тысячи инксов…

— Я не думаю, что нам удастся сейчас взять Хотор, — сказал Крон. — Вы уже пробовали, и теперь инксы увеличат гарнизон и спешно будут достраивать крепость.

— А что же ты предлагаешь? — удивился Оке. — Лаоэрт брать?

— Не Лаоэрт, а Крин, — возразил Крон.

Все Бессмертные расхохотались, как один человек.

— Ну, ты и сказал, Крон! — покрутил головой Оке. — В Крине гарнизон — десять тысяч! Десять! — он показал Крону две растопыренные пятерни. — А нас? Нас сейчас сколько? Да и потом, почему именно Крин?

— Потому что там десятитысячный гарнизон, — ответил Крон. — Мы должны доказать, что Степь что-то собой представляет — это раз! Потом, нам необходимо…

— Кому ты собираешься доказывать? — вскричал Сои. — Инксам? Да плевали они на тебя!

— Не инксам, а людям! — Крон вскочил с места. — Что ты сейчас можешь сказать людям? Что шесть тысяч кочевников бесславно погибли под Хотором? Что инксы давят Степь, как блох? Да? Пойди, скажи! Я посмотрю, насколько сократится твоя армия!

— Да не возьмём мы Крин! — поддержал Сои Трэк. — Людей у нас нет! А Крин расположен возле самого Криарского леса!

— Правильно, — спокойно ответил Крон, садясь на место. — Вы же собирались выманивать инксов из крепости? Так?

Все замолчали.

— Да-а-а… — протянул Оке. — Интересно у тебя получается… Так что ты там ещё хотел сказать?

Крон с некоторым трудом вспомнил, что он собирался говорить, и продолжил:

— Значит так, после взятия Крина нужно будет двигаться вдоль Криара, уничтожая одну крепость за другой. Это не так трудно, гарнизоны в тех крепостях небольшие. Мы будем двигаться на юг, сюда, к Вечному Городу.

— А зачем? — поинтересовался Ландер.

— По дороге мы соберём армию из криарских охотников. Здесь их вооружим…

— А пойдут? — недоверчиво спросил Оке. — Охотники-то, пойдут?

— Если мы возьмём криарские крепости, если мы освободим от инксов Криарский лес — пойдут! — уверенно ответил Крон.

— Ну, хорошо, — кивнул Оке. — А как ты собираешься брать Крин? Людей же мало!

— Надо собрать армии, — сказал Крон. — Как можно скорее начать собирать людей! По степям, по лесам, по горам! Всюду, где только можно!

— Нет, Бессмертные! — Дар встал с места и поправил свой пояс с мечом. — Что армию собирать надо — согласен. А вот что Крин брать… Не выйдет у нас ничего! Потому как командира настоящего нет!

— Никто тебя здесь силком не держит! — нахмурился Оке.

— И хорошо, — миролюбиво ответил Дар. — Своим людям я и сам неплохой командир. Лаоэрт, конечно, мне не взять, но потрепать инксов — это у меня получится. Без твоей, Оке, помощи. Пойду я, Бессмертные! Нечего мне здесь делать.

— Я тоже пойду, — хмуро заявил Кинир. — Не верю я в эту затею. Правильно Дар говорит — будем давить инксов там, где застанем. В конце концов, они побоятся из-за стен своих нос высунуть… Пошли, Дар!

Они прижали руки к груди, поклонились на прощание и покинули Совет.

— Остальные тоже хотят уйти? Или все вы остаётесь? — Оке обвёл взглядом присутствующих.

Бессмертные молча кивнули.

— Тогда, так! — Оке хлопнул по столу ладонью. — Сегодня же все разъезжаетесь набирать армии. Как соберёмся, так и начнём.

Бессмертные начали вставать, прощаться и выходить из комнаты. Вскоре Оке с Кроном остались одни.

— Я тоже поеду собирать армию, — сказал Крон.

— Хорошо, что ты приехал, — неожиданно произнёс Оке. — Хорошо… Ты знаешь, Крон, — Оке смотрел на нарисованный Кроном план их с Йоркой сражения. — А я ведь догадываюсь, почему ты предложил брать именно Крин. Смотрю на твой рисунок, и догадываюсь… Это ведь очень похоже на местность, что возле Крина. Смотри — Криарские холмы, лес, река… Интересно, — Оке посмотрел на Крона, улыбнулся и повторил: — Хорошо, что ты приехал! Хорошо, что решил не придавать значения той, давней, ссоре…

— Сейчас не то время, чтобы устраивать ссоры Бессмертных, — ответил Крон.

— Ты не просто Бессмертный, — проговорил Оке. — Ты один из Пяти Первых.

— Двоих уже нет, — напомнил Крон. — Лик и Сагор погибли.

— Да, — подтвердил Оке. — Но остались мы с тобой и Йорка.

— Эта девчонка, — усмехнулся Крон.

— Ну, — рассмеялся Оке, — если считать девчонкой четырёхсотлетнюю женщину!..

— Что?!

Оке и Крон стремительно обернулись. На пороге стояла Йорка. Лицо её пылало от гнева. Оке смутился и покраснел.

— Ты про меня говоришь, да? — вкрадчиво спросила Йорка.

— Да мы так… Вообще… — замялся Оке.

— Вообще, да? — Йорка плотно сжала губы, вздёрнула голову и прошла вглубь комнаты. Взяв лежавшее в углу седло, она вернулась обратно, к дверям. Но на полпути она вдруг остановилась, повернулась и со всего размаху ударила по столу ногой. От удара стол сильно покачнулся, кувшины и мясо полетели на пол. Крон и Оке вскочили с лавки, словно ошпаренные.

— Ты что? — заорал Оке. — С ума сошла?

— Ой, простите! — улыбнулась Йорка. — Я такая неловкая!.. Да и чего же ещё ждать от четырёхсотлетней старушки, верно? — рявкнула она, злобно сверкнув глазами. После чего презрительно дёрнула плечом и вышла за порог.

— А она совершенно не изменилась, — улыбнулся Крон. — Всё такая же…

— Ага… — растерянно оглядывая учинённый Йоркой разгром, протянул Оке. — Всё такая же дура…

— И выглядит по-прежнему двадцатилетней, — Крон попытался отвлечь Оке.

— Только характер со временем всё хуже делается, — Оке всё никак не мог успокоиться. — Представляешь, какой она станет лет через тысячу?

— Давай сначала проживём эту следующую тысячу лет, — вздохнул Крон.

Оке ничего ему не ответил.

Глава третья. ПОХОД НА СЕВЕР

Набрать армию… Легче сказать, чем сделать это! Два года ушло у Бессмертных на то, чтобы собрать достаточное количество кочевников. Не верили уже люди Бессмертным. Не видели в них защиты от инксов, и верить постепенно переставали.

В глаза-то, конечно, этого не говорили, чтобы неприятностей не иметь, и чтобы голова на плечах осталась. Так… Слушали, кивали, соглашались для виду — дескать, обязательно придём в Вечный Город. Но мало толку было с этих разговоров. Однако, хоть и не много было желающих в Степь идти, но находились отчаянные головы — те, кому терять уже было нечего.

Все Бессмертные разъехались по степям, горам да лесам — войска собирать. Оке, Ландер и Трэк отправились в степи, по сёлам, по редким ныне кочевьям. Трэк потом, правда, на юг повернул, в луга, что за Риифорскими болотами. Там тоже с недавнего времени пастухи да охотники поселились — каждый спасался от инксов, как мог. Кто меч брал, а кто уходил подальше от беды, надеясь отсидеться в глуши, за болотами, куда инксы не скоро ещё отважатся нос свой сунуть. И у кого бы язык повернулся осуждать такого человека? Который потерял всё, что было у него — и дом, и скот, и поле небольшое с огородом — кроме, к примеру, своих детей малых. И одна мысль у него оставалась: их бы спасти.

Но были и такие, кто за болота ушёл потому, что некуда просто идти было. Степь, она ведь не так давно возродилась-то. Вот и сидели люди за болотами, вздыхали, ждали, когда же люди с инксами серьёзный разговор поведут.

Не сказать, что Трэку удалось собрать большую армию, но двенадцать сотен людей, готовых жизнь свою отдать в бою, это по нынешним временам немало. Оружия, правда, у них никакого не было, но это дело поправимое. Сколько веков Бессмертные отбирали оружие у жителей степей да долин — подвалы Вечного Города, считай, битком забиты. И Трэк повёл свою армию в Сиузские горы, вооружать и обучать. И по пути повстречался с Киниром.

Тот тоже армию собирал, по рисковым местам ходил, по восточному берегу Риифора, где крепости инксийские понатыканы. Но хоть и рисковал Кинир, а не зря. Видно в тех местах слишком уж прижало людей, сил не стало терпеть, и шли они к Киниру охотно. Две с половиной тысячи Киниру набрать удалось! Да не безоружные крестьяне, а уже умелые кочевники, на конях, при мечах. Видно, без оружия люди этих мест уже и не мыслили себе спокойной жизни. Трэку даже не по себе стало от вида этой армады, когда она проходила мимо, удаляясь в Андирские горы.

— Меня в горах Дар ждать будет, — пояснил Кинир Трэку. — Эх! Напрасно ты эту болтовню слушаешь! Пошёл бы ты со мной! Знаешь, инксы что-то в горы зачастили. Целыми отрядами туда наведываются. Боюсь, не к добру это.

— А чего это вас с Даром в горы понесло? — удивился Трэк. — По степям инксов не осталось, что ли?

— Инксы в степь с гор пришли, — задумчиво проговорил Кинир. — Думаю я, что можно будет выследить, откуда они к нам лезут. А сейчас они ещё чаще стали в горы шляться. Опасаюсь я, что ожидают они прихода большой армии, готовятся к встрече. Ну, да и мы с Даром тоже подготовились!..

— А в Степь не придёте? — спросил Трэк.

— Не могу я с Оке, — нахмурился Кинир. — Не ладим мы с ним. Если бы не Оке, а Крон… Ничего, как-нибудь! Оке — в долинах да степях, мы с Даром — в горах! Одолеем! Прощай, Трэк! Может, ещё увидимся!..

Когда Трэк передал этот разговор Оке, тот задумался.

— Может быть, Кинир и прав, — сказал он, — да только в горы армию тащить — верная гибель. А людей у нас и так немного…

Что верно, то верно — Оке удалось собрать всего полторы тысячи кочевников, да Ландер привёл восемь сотен. А потом в Вечном Городе появились Миган и Сои. Эти в самих Андирских горах были, и Сои виделся там и с Киниром, и с Даром. Рассказывает, что у Дара с Киниром споры какие-то. Что Кинир, и верно, собрался идти в самую глубь Андирских гор, а вот насчёт Дара непонятно что-то. С одной стороны, вроде хочет степные крепости брать, а с другой — обмолвился, что в горы уходит. Рассказывал ещё Сои, что у Кинира и точно почти три тысячи воинов, и у Дара ещё тысяча. Было больше, но многие кочевники — стони три, не меньше — как увидели Сои, так сразу перешли к нему. Сои говорил, что Дар очень рассердился на него. Дескать, людей переманивает. А чего тут сердиться-то? Не на пир переманивает, не на игры весенние — на смерть. А коли людям есть разница, под чьим командованием на смерть идти, тут уж поневоле призадумаешься.

Перешедшие к Сои рассказывали, что Дар затеял непонятное. Вроде бы обещает им сказочную жизнь, однако, и слова о победе над инксами сказано не было. Странно это всё, загадочно. Словно Дар собирался увести людей куда-то за Высокий Хребет, через непроходимые Андирские Пики, куда никто ещё никогда не забирался. Странно и подозрительно.

Всего Сои набрал девять сотен кочевников — это вместе с теми, что от Дара переметнулись — да Миган привёл полторы тысячи. Этих людей Миган набрал в северных отрогах Андирских гор, возле самой Мардиарской долины. Потому так много и набрал, что в долине теперь тоже крепости стоят, и самая крупная из них — Мард, возле самой Риифорской дельты, на западном берегу. Гарнизон немаленький: тысяч пять наберётся.

Все сразу же помрачнели от этого известия. Чего же хорошего? До самого моря укрепились инксы, трудное дело предстоит Степи. Все ходили мрачнее тучи. Даже Йорка, вернувшаяся со своей армией, и та нахмурилась.

У Йорки и без того был неплохой отряд, сотен семь кочевников. Но она отправилась в Сиузские горы и набрала там ещё восемь сотен. В основном, конечно же, женщины. Оке покачал головой, увидев это, как он сам сказал, «бабье стадо». Йорка сразу же разозлилась и заявила, что от её лучниц толку больше, чем от всех остальных кочевников вместе со всеми Бессмертными вместе взятыми. Дескать, Оке сам увидит, когда бой начнётся.

Оке не стал спорить. Что там не говори, а армия у Йорки была большая, полторы тысячи кочевников… и кочевниц.

Вскоре возвратился и Крон, и привёл свою армию. Кочевников себе Крон отбирал придирчиво, не брал кого попало. В первую очередь смотрел на воинское умение, как мечом да копьём владеет, как из лука бьёт. К тому же набирать людей Крон старался именно из кочевников, а не из хлебопашцев или ремесленников. Пришли с Кроном всего пять сотен, но зато многие кочевники пригнали с собой свои стада — не пропадать же скотине без хозяев. Так что, три тысячи коней получила Степь, а это оказалось очень кстати — многие воины Степи были пешими.

Последними появились в Вечном Городе Ут и Фардок. И Степная армия увеличилась ещё на полторы тысячи. Но кроме всего прочего и вести тревожные они принесли. И опять о Даре. Рассказывали Ут с Фардоком, что Дар разбил лагерь на Риифорских болотах, совсем неподалёку от крепости Хадр. Оке надолго задумался после этих известий. Что же, Дар собирается в одиночку брать крепость? Со своей тысячей воинов? Да в Хадре инксов раза в три больше! В порошок ведь сотрут…

Может быть, Дар решил использовать ту же тактику, и заманить инксов в болота? Опять же, не выстоять его кочевникам против такой вражьей армады. Хоть в болоте, хоть где… Непонятное что-то творится с Даром. То он с Киниром собирался в горы идти, а то вдруг на болотах объявился! Ну да ладно, не о Даре сейчас надлежало думать, а о походе на север.

Оке решил вести армию через Криарский лес, до самого моря, так, чтобы инксам на глаза не попадаться. И к концу весны выступила из Вечного Города Степь — девять с половиной тысяч кочевников, готовых на всё, только бы изгнать проклятых инксов со своих земель.

Криарский лес из конца в конец ещё никто не проходил — так, чтобы от Сиузских гор и до самого моря. Не потому, что невозможно, а потому, что нужды в том не было. Но путь до моря по степи, вдоль Риифора, занимал не меньше десяти дней. А по лесу должно было получиться гораздо дольше. Так оно и вышло.

Два месяца Степь шла по лесам на север. Неимоверно растянулась армия, деревья не давали возможности держаться всем вместе. Крон, чтобы не сильно отставать от головной армии Оке, повёл своих людей восточнее, углубившись в совсем уже неизведанные чащи, где нога человека и не ступала никогда. Сои последовал его примеру, и так они немного вырвались вперёд, оказались уже наравне с армией Трэка, что шла в этом походе второй. А поскольку армия Крона шла рядом с армией Сои, то двое Бессмертных волею случая оказались попутчиками и, коротая время за разговором, Крон решил разузнать, что думает Сои о намерениях Дара.

— Не представляю даже, что он такое задумал, — пожал плечами Сои. — Людей у него не так много, чтобы Хадр брать. Так зачем же он тогда на болота полез?

— А может, действительно инксов собирается выманивать? — предположил Крон.

— Не думаю, — покачал головой Сои. — Ут рассказывал, что у него там самый настоящий лагерь. Смысл-то в этом какой? Нагрянут инксы — мокрого места не останется…

— Инксийские рыцари через болота вряд ли пройти смогут, — задумчиво сказал Крон. — Они в латах, тяжёлые…

— Летом болота подсохнут — пройдут, — уверенно заявил Сои. — Они, вон, и зимой по льду пытались в Риифорские луга пробраться…

Разговор этот был прерван подъехавшим Лардом, который сообщил, что неподалёку, чуть восточнее, в лесу произошла стычка.

— С кем?! — опешили Крон с Сои.

— Не знаю, Бессмертные, — ответил Лард. — Люди какие-то…

Ну, не инксы, и то хорошо, подумал Крон. Только вот, какие же это люди тут объявились? Откуда?

— Охотники? — спросил Крон.

— Не, не охотники, — возразил Лард.

А и верно, откуда же здесь охотники? Степь шла на много дней пути восточнее границ владений охотников Криарского леса. А уж инксам тут тем более неоткуда было взяться. Бессмертные переглянулись, повернули коней и поскакали в чащу, следом за указывающим путь кочевником. И вскоре они подъехали к небольшой группе людей, сгрудившихся вокруг чего-то, лежащего на земле.

Кочевники — их собралось здесь человек двадцать — стояли плотным кольцом и удивлённо переговаривались между собой. Коней своих они привязали к деревьям, и Крон с облегчением вздохнул, когда увидел, что ни среди людей, ни среди животных погибших или раненых нет. Они с Сои соскочили с коней, бросили поводья Ларду и направились к кочевникам. Завидев Бессмертных, воины почтительно расступились, открыв взору их то, что лежало на земле.

Человек, пронзённый копьём одного из кочевников, лежал лицом вниз и был одет в шкуры, но таких зверей никто сроду не видывал — с короткий белой шерстью. Сои наклонился и пощупал — шерсть была очень жёсткой, словно стальные иглы. Убитый был босиком и в руке сжимал тонкое и длинное копьё. Когда Сои попытался разжать мёртвые пальцы, копьё неожиданно легко переломилось.

— Камень! — удивлённо воскликнул Сои, протягивая Крону обломок копья.

Действительно, копьё было каменное. То есть, оно не было выточено или вырублено, это был цельный кусок камня, в два пальца толщиной, длинный, выше человеческого роста. Конец его был обломан и грубо обколот так, чтобы сообщить камню остроту. Где же это видано, чтобы такие камни бывали?! И одежда на убитом необычная, шкура звериная странная очень…

— Переверните его! — приказал Крон.

Кочевники перевернули тело и в ужасе отшатнулись.

Лицом своим убитый больше всего напоминал дикую кошку — маленькие острые ушки, плотно прижатые к голове; приплюснутый нос, такой, что только по ноздрям и поймёшь-то, что нос это; кожа на лице неестественно-тёмного цвета, словно бы поросшая мелкой шерстью; широко раскрытые глаза уже помутнели, но даже в лесном полумраке было видно, что зрачки у него тоже кошачьи, вертикальные, как две щёлочки. Да ещё зубы: мелкие острые, хищно поблёскивающие неправдоподобной белизной в предсмертном оскале.

Кочевники стояли, словно поражённые громом небесным. Надо же, а! Откуда такое диво в лесу взялось? Один из кочевников, стоящий возле Крона, что-то тихо пробормотал, пятясь назад. Говорил он почти неслышно — не говорил даже, а шептал непослушными губами, — но Крон, всё же, расслышал, быстро повернулся к нему и строго переспросил:

— Что ты сказал? Повтори!

— Тёмные это, Бессмертный, — кочевник посмотрел на Крона неподвижным взглядом. — Тёмные люди… Поворачивать обратно надо!.. Иначе конец нам всем!..

— Откуда ты знаешь? — нахмурился Крон. — Видел их уже?

— Не, — кочевник помотал головой. — Кто тёмных увидит, тому не жить. Мне отец рассказывал, он видел…

— И что же? — сузил глаза Крон. — Жив остался отец твой?

— Не, Бессмертный, — вздохнул кочевник. — Умер той же осенью. И месяца не прошло после встречи с тёмными, как умер…

— От чего же умер-то? — спросил кто-то.

— Деревом убило, — пояснил кочевник. — Мы ограду ставили, в посёлке нашем, так его деревом и придавило…

Полнейшая тишина стояла под деревьями. Все зачарованно слушали рассказ кочевника. А тот, воодушевлённый всеобщим вниманием, продолжал:

— Ствол тот, что на него свалился, хорошо закреплён был. Вкопан уже, с места не сдвинешь. А тут — поди ж ты! Завалился, и прямо на него. Не иначе, дерево, даже мёртвое, давно срубленное, мстило ему за тёмного, которого он застрелил на охоте. Рассказывал, что просто обознался в темноте. Глядит — зверь чудной пробирается. Вроде рыси, но не больно-то похож. Ну, он и стрельнул. А бил он хорошо, без промаха, и в тот раз не промазал. Когда же подошёл, тогда и рассмотрел добычу свою. Всё рассмотрел, обо всём мне потом рассказывал. И о копье таком, и об одежде ихней, и каковы лицом они…

— Ладно! — сердито оборвал его Крон. — Прекрати! Хватит тебе людей пугать!

— Да я не пугаю, Бессмертный, — возразил кочевник. — А только поворачивать бы нам нужно… Как начнут сейчас деревья на нас валиться, ног не унесём!..

Все испуганно шарахнулись, сжались в кучу, принялись затравленно оглядываться по сторонам. Этого ещё не хватало, подумал Крон. А ну, как перепугается народ, и дальше не пойдёт?

— Видать, отец-то твой любил браги выпить! — громко заявил Крон. — Да и сам-то ты как? Не приложился ли сегодня?

— Нет, Бессмертный…

— Тогда хватит языком молоть! Деревья у него живыми стали… Ха! Кочевник, называется! Инксов бить идёт! А деревьев испугался!

— Да не испугался я, Бессмертный, — принялся оправдываться кочевник.

— А не испугался, тогда и не гунди тут! — рявкнул Крон. — Йоркины бабы и то смелее вас! Рассказать им, как вы чуть штаны не обмочили — на смех вас поднимут! Вся Степь хохотать станет! Кто его убил? — Крон посмотрел на кочевников.

Вперёд вышел молодой паренёк, лет семнадцати, остановился перед Кроном, глаза в землю упёр.

— Как это случилось? — строго спросил Крон.

— Я думал, инкс крадётся, — пробормотал паренёк. — Следом за нами… в кустах… я не знал, Бессмертный… — паренёк шмыгнул носом.

— Сопли подбери! — заорал на него Крон. — Вояка! Убил его? Молодец! Нечего красться за Степью! Правильно всё сделал! Держи! — Крон вытащил из-за пояса свой нож и протянул его пареньку.

— Настоящий воин! — хлопнул его по плечу Крон. — О всех о нас думал, от врага защищал! А если бы это и правда инкс был? Молодец, кочевник!

Парень приободрился, гордо посмотрел по сторонам. Ещё бы! Не каждому Бессмертный своё оружие подарит! Это ещё заслужить нужно!

— А что же нам-то делать, Бессмертный? — спросил кто-то из кочевников.

— Идти дальше, инксов бить! Лес этот наш! Наш лес, Криарский! И наши охотники тут давно уже живут, и ни о каких таких дивных случаях даже и не слыхали! Так что, поехали дальше, Степь! — Крон пошёл к своему коню, но на полпути обернулся и презрительно бросил: — А кому очень надо штаны постирать после этих сказок, пусть до привала потерпит.

Послышались смешки. Кочевники разошлись к своим лошадям, сели в сёдла. Сои подошёл к Крону и посмотрел на него снизу вверх.

— А сам-то что думаешь? — спросил он. — Не боязно?

— Мне сейчас главное, — тихо ответил Крон, — чтобы вот они не боялись, — он кивнул на удаляющихся кочевников.

— Это точно, — согласился Сои. — Но Оке об этом сообщить нужно. Чтобы знал, что здесь творится. И неплохо бы узнать, нигде больше ничего такого не происходило?

— Верно, — ответил Крон, трогая с места коня. — Ларда пошлю. Надёжный человек, ему доверять можно. И не трус, не испугается всех этих бабьих сказок…

На том и порешили. Лард, выслушав приказ Крона, только кивнул и погнал своего коня в лес. Словно ему в привычку такое было — разузнавать, не встречался ли кто из кочевников с тёмными людьми. Крон посмотрел ему вслед и одобрительно кивнул.

Через три дня только Лард возвратился обратно. Степь растянулась очень далеко по лесу, и раньше ему было никак не успеть. Новостей он никаких не привёз. Все Бессмертные лишь пожимали плечами на его рассказы, никто из них ничего подобного не видел, ни одна армия не встречалась с тёмными людьми, даже следов необычных не попадалось им. Крон призадумался. Может быть, всё объясняется тем, что их с Сои армии слишком уж отклонились на восток? Ведь на западе, среди живущих возле реки охотников, тоже давно уже не слыхали об этих тёмных людях.

Через две недели передовая армия Оке неожиданно вышла из леса. Криарский лес, оказывается, простирался не до самого моря. Никто здесь раньше не бывал, никто и не знал того, что чем далее к востоку, тем шире становилась прибрежная полоса, переходившая, в конце концов, в степи. А далеко на востоке, в лёгкой дымке, смутно угадывались вершины каких-то неведомых ранее гор. Но здесь — здесь была степь! Степь — насколько хватало глаз! Покрытая травой, поющая ветром, пахнущая свободой, волей. Напоминающая о мирных днях, быстром коне, ленивых стадах, кочевье, кострах на ночных стоянках и громадных звёздах, высыпающих после захода солнца в бездонном чёрном небе.

Кочевники, увидев привычную местность, воспрянули духом, принялись разбивать лагеря, ожидать подхода остальных армий. Кое-кто, вспомнив мирные дни, погнал в степь, обласкаться вольным холодным ветром, запахами травы, которой, может статься, ему больше никогда и не придётся увидеть. Ведь, кто его знает, как судьба в бою повернётся?

Крон и Сои все ещё находились в лесу, и уже перед тем, как покинуть его, уже когда меж деревьев забрезжили просветы и в лесу повеяло степным ветром, на замыкающий отряд армии Сои было совершено нападение.

Кочевники отреагировали молниеносно. Деревья тут росли уже не так густо, и противника было хорошо видно. И даже то, что одет этот противник был в белые шкуры, не придало кочевникам робости перед ним.

Тёмных людей оказалось немного, всего четверо, и кочевники справились с ними без труда. Никто из армии Сои не погиб. Единственной потерей их был конь, которого один из нападавших проткнул своим чудным каменным копьём едва ли не насквозь. Вообще, у Сои создалось впечатление, что тёмные люди нападали не на кочевников, а на лошадей. Людей в сёдлах они словно бы и не замечали.

Стычка с тёмными вновь пробудила в людях воспоминания об услышанных сказках, и они торопливо покинули лес, под деревьями которого уже переставали чувствовать себя в безопасности. Кто его знает? Может быть, и враки это всё, но — один вспомнил бабьи сказки, второй вспомнил, рассказали друг другу, перемешали всё в болтовне. А третий услышал, да и передал дальше! А потом сами же рассказчики удивляются — как же это так?! Разве может такое быть, чтобы после смерти человек переходил не в заоблачный мир, а в стволы деревьев, как тёмные люди?! Да сколько мы деревьев порубили на своём веку, никого в стволах тех не встречали! Сказки, конечно, однако…

Крон и Сои тоже были безумно рады, что покинули, наконец, Криарский лес. В лесу только и слышно было разговоров, что о тёмных людях. И ведь не боялись их кочевники, перебили напавших так быстро, что те и глазом моргнуть не успели. Но разговоры — такая вещь, что чем их в походе меньше, тем лучше. Особенно, таких вот разговоров, вызывающих непонятную робость перед неизвестно чем. А оказавшись в знакомой им степи, кочевники сразу повеселели и вскоре позабыли о дивных темнолицых людях с кошачьими глазами.

По степи идти было гораздо легче. И армия уже не растягивалась так сильно, как в лесу. До моря кочевники добрались всего за три дня. Многие из них уже и позабыли, как это море выглядит-то. Хотя раньше, было дело, плавали на лодках по всему Риифору, до самого моря. Конечно, сейчас уже так просто не поплаваешь — во многих местах на берегах реки крепости инксийские стоят.

Жители небольшого рыбацкого посёлка поначалу испугались, завидя такую армию. Но узнав, что это не инксы, а свои, степные люди, встретили их очень радушно. Посёлок этот появился уже давно, ещё когда крепости Крин и не было. Бежали люди сюда через Криарские холмы, дошли до моря, да тут и осели. Ловили себе рыбу, жили тихо-мирно. Кочевников угощать принялись, словно гостей званых. Само собой, такую армаду не накормишь, сколько рыбы ни заготавливай, да кочевники и не собирались объедать рыбаков, не за этим сюда шли. И Оке не стал даже останавливаться в посёлке, а повернул армию на запад. И под вечер того же дня Степь оказалась уже на Криарских холмах.

По холмам, конечно же, путь не такой лёгкий, как по степи, но всё же легче, чем по лесу. Четыре дня всего ушло у кочевников на то, чтобы дойти до дельты Риифора. Тут они и поставили основной лагерь, откуда Оке и намеревался выводить свои войска на крепость Крин.