Бесплатный фрагмент - Кровавая клятва

Глава 1

*****

Я сидела с ногами на постели, прислушиваясь к вою ветра за окном.

Прошло уже четыре года с того момента когда я впервые призналась Владу в своих чувствах. Наверное, это были лучшие четыре года в моей жизни, если не считать ставших уже привычными, приступов депрессии у Влада. Он никогда не говорил мне об их причине, и предпочитал, закрывшись у себя в комнате, побыть одному.

Но так было не всегда. Мы отлично проводили время вместе, ездили отдыхать за город, да и вообще: я чувствовала себя счастливой рядом с ним. Мне льстило, что со мной он всегда был открытым и весёлым. Но было и одно «но», о котором я никогда не говорила с ним — его письменный стол. Точнее один из его выдвижных ящиков. Он всегда держал его закрытым, а ключ забирал с собой, так что если бы я и хотела проверить содержимое ящика, это было бы невозможным.

Мне хотелось, чтобы в наших отношениях не было никаких тайн друг от друга, но как оказалось не всё складывалось в мою пользу.

Почему-то я вспомнила о Дженнифер. О той самой девушке, с которой я увидела его в день, когда заподозрила что-то между ними. Не похожи они были на мирно прогуливающихся друзей. И теперь, вспоминая это, почему-то связывала с тем, что не давало мне покоя в данный момент. Жаль, что она уехала. Это может показаться странным, но я бы хотела пообщаться с ней ближе, узнать о Владе то, чего ещё не знаю.

Много всего успело произойти за это время, но я так и не смогла понять, что же ждёт нас впереди. Я не была уверена в нашем будущем, не знала, чего ждать от завтрашнего дня.

Влад — обычно такой нежный и заботливый, иногда менялся до неузнаваемости, и все мои попытки хоть чем-то ему помочь, ещё ни разу не увенчались успехом.

Я думала, что знаю о нём всё. По крайней мере, очень хотела в это верить, но это было не так. Теперь я понимаю, что он и сам до последнего не мог разобраться в себе и понять, наконец, чего же он хочет от этой жизни. В такие моменты он всегда просил меня подождать ещё немного, дать ему время. Но в моём случае как раз ожидание было самым сложным и тяжёлым испытанием.

*****

Спустя год наших с ним отношений, Влад предложил мне переехать к нему, и я, конечно же, согласилась. Родители считали, что мы торопим события, но поскольку последнее слово в этом вопросе было за мной, то уже через несколько дней, я перевезла свои вещи к Владу. У него был большой дом, с множеством комнат, поэтому моё присутствие не создавало ему неудобств. Я радовалась как ребёнок нашим первым, вместе прожитым дням, выпитым чашкам кофе, который он варил для меня, звёздным ночам на опушке леса и одному пледу на двоих. Тогда я думала, что этому счастью никогда не будет конца, что каждый новый день мы будем проживать как первый, прожигая друг друга влюблёнными взглядами. Мне даже не хотелось выпускать его руки из своей ладони. Больше всего я боялась проснуться однажды и понять, что всего этого больше нет в моей жизни. Мой страх становился настолько всепоглощающим, что не давал мне покоя даже по ночам.

Помню, как я проснулась в холодном поту, стараясь отдышаться, и искала рукой на постели Влада.

— Что-то случилось милая? — спросил он, просыпаясь и проводя ладонью по моим взъерошенным волосам.

— Сон страшный приснился…

— Какой сон?

— Мне приснилось, будто бы ты умер. Ты умер, и я потеряла тебя….

Он нежно обнял мои ещё дрожащие плечи, и поцеловал в висок.

— Я никуда от тебя не денусь, обещаю.

Тогда я ещё не знала, что этот мой сон будет вещим. Только его смерть будет другой. Он умрёт для меня, исчезнет из моей жизни, ради призрачного будущего, проснувшись однажды где-то совсем в другом городе.

*****

Я всё так же виделась с Грегори. Знаю, это звучит странно, но мы с ним неплохо ладили, и я подумала, что, наверное, не стоит отбрасывать его кандидатуру из списка возможных друзей. Всё-таки я знала его достаточно давно, и не считала нужным эту связь прерывать. Он понимал меня как никто другой. И даже когда у меня были проблемы с Владом, или я в очередной раз обижалась на его равнодушие, то всегда знала, что Грегори поймёт меня и поддержит. Его номер был у меня в быстром наборе, и я звонила ему почти, что каждый день, стараясь делать это как можно менее заметным для Влада. Я не хотела подавать ему поводы для ревности, тем более что он относился к Грегори, мягко говоря, не очень хорошо. Поэтому, чтобы избежать подобных стычек, звонила ему либо когда была одна в доме, либо во время моих одиночных прогулок, когда никто не мог слышать, о чём и главное с кем я говорю.

Так было и сегодня. Влад ушёл ещё пару часов назад. Не попрощавшись, он по своему обыкновению надел кожаную куртку и хлопнув дверью, оставил меня в одиночестве. Ком предательски подступал к горлу, и я сдерживала неприятное чувство покалывания в носу, когда была уже готова расплакаться.

«За что он так со мной?»

Рука сама потянулась к телефону, набирая уже до боли знакомый номер. Гудок, ещё один…

— Алло? — произнёс низкий мужской голос.

— Привет Грегори…

— Привет! Мне кажется или у тебя расстроенный голос?

Как я и говорила, он замечал всё.

— Мы можем увидеться? — спросила я, будто бы не слыша его. — Сегодня.

— Да, конечно. Я всё равно ничем не занят. Давай я приеду, и ты всё мне расскажешь?

— Хорошо. Жду.

— Я вызову такси и постараюсь добраться как можно быстрее.

Положив телефон на диван, я легла, свернувшись калачиком, больше не в силах сдерживать себя и заплакала. Горячие слёзы обжигали мне щёки, но я не вытирала их. Пускай. Так я ещё сильнее могла осознать и почувствовать свою беспомощность и незащищённость. Никто не обнимет меня, не утешит. Рукой я вцепилась в бархатную обивку дивана, сотрясаясь от плача. Я чувствовала себя не просто не нужной или брошенной, скорее проклятой. Я вспоминала тот самый первый день, когда встретила Влада в лесу. Он был другим. Абсолютно. Что-то изменилось перед нашим с сестрой отъездом. Что-то пошло не так. Я должна была остановиться ещё тогда, но нет, теперь я здесь, лежу на диване в холле и рыдаю как школьница получившая двойку.

Снова и снова я возвращалась мыслями в те счастливые дни, пытаясь анализировать причину таких внезапных перемен у моего избранника. И находила лишь один ответ — Дженнифер. Все пути сводились к ней: по словам Влада, она приехала как раз незадолго до нашего с Валери отъезда. К тому же он давно знаком с ней, потом эта история с платьем…

Нет. Я не верю в случайности. Неужели и правда, все причины кроются в ней?

На часах пробило десять. Сколько же я так пролежала? Вот чёрт! Грегори, наверное, уже заждался меня! Я вскочила с дивана и бросилась в ванную, чтобы хоть немного привести себя в порядок. Запухшие от слёз глаза я конечно никуда не спрячу, но вот умыться и воспользоваться тональным кремом лишним не будет точно. Поэтому отправив Грегори сообщение: «Где ты? Я скоро буду», принялась за дело.

*****

Уже спустя десять минут я молча накинула джинсовую курточку, щёлкнула ключом в замочной скважине и покинула дом. На город опускались сумерки, прохладный осенний воздух приятно освежал мысли. Я тихими шагами шла по улице, всматриваясь в прохожих, будто — бы ожидая увидеть в них знакомое лицо.

— Джанет!

Оглянувшись по сторонам, я увидела его — Грегори. Он шёл в мою сторону, улыбаясь, и держа что-то в руке.

— Я так рада, что ты приехал, спасибо тебе! — я крепко обняла его за шею, стоя на носочках.

— Мне не сложно. А это тебе! — он протянул мне узорчатую упаковку. Это был шоколад. Чёрный. Мой любимый.

— Не стоило. Но всё равно благодарю.

Меня немного смутило то, что я посреди ночи вызвала его сюда, да к тому же он постеснялся приехать ко мне с пустыми руками. Кошки предательски скребли на душе. Я не могла не пригласить его. Но что будет, если Влад вернётся и застанет его у нас дома?

Видимо Грегори заметил мои переживания, поэтому поспешил спросить:

— Всё в порядке? Я чем-то тебя смутил?

— Нет! Нет, что ты. Давай зайдём ко мне, на чай? К тому же у нас есть это, — сказала я, показывая ему шоколадку.

На минуту он замялся.

— Не думаю, что Влад будет рад меня увидеть. К тому же, я не хочу отнимать твоё время. Мы можем просто пройтись, и ты всё мне расскажешь.

— Не волнуйся. Его сейчас нет.

— Я догадался. Иначе ты бы сейчас не стояла здесь со мной.

Мне стало по- настоящему стыдно. Стыдно перед ним за то, что я звала его, когда мне была нужна помощь и поддержка. Но мне ни разу не пришло в голову просто позвать его в гости, без какой бы то ни было причины. И теперь я была абсолютно уверена в своём намерении пригласить Грегори в дом. И пускай, потом возможно мне и придётся оправдываться перед Владом, но, по крайней мере, моя совесть будет чиста.

— Пойдём Грегори. Уже поздно, мы замёрзнем. Да и не хочу я держать тебя на улице.

— Я не стану противиться твоему решению, — он кивнул и пошёл рядом со мной, по указанному пути.

*****

Мы сидели на кухне и пили чай, когда Грегори вдруг спросил меня:

— Почему ты не рассказывала мне раньше, что Влад не в себе и срывается на тебя?

— Просто не хотела, чтобы ты меня снова жалел.

Он как-то странно посмотрел на меня.

— Я никогда не жалел тебя в том понимании, когда человек действительно может вызывать жалость. Я скорее сочувствовал тебе и сопереживал.

— Ты не понимаешь Грегори. Он стал совсем другим человеком, и мне кажется, что рядом с ним я несчастна. А это повод для жалости. Я не знала его таким раньше. Всё изменилось когда…

Он внимательно смотрел на меня.

— Когда?

— После приезда его подруги Дженнифер. Он стал сам не свой. А когда она уехала, он решил скрасить своё одиночество, предложив мне быть с ним. Я не могу сказать, что жалею, но я была такой наивной…

Несколько минут Грегори молчал, остановив свой взгляд на противоположной стене кухни, и о чём-то думал.

— Грегори, ты ведь говорил, что знаешь её, расскажи мне. Что их связывает?

— Ты уверена, что тебе это нужно? — спросил он, переводя взгляд на меня.

— Пожалуйста… Возможно, это мой шанс решить всё для себя. Я больше не могу обманываться.

Он снова выдержал небольшую паузу, и наконец, произнёс:

— Влад любил её. Очень сильно. Потом вышло так, что они потеряли связь, и много лет не знали о судьбе друг друга. А в тот день, когда она вернулась, он обрёл надежду, узнал, что с ней всё в порядке. Она всегда была для него смыслом жизни, если не сказать больше…

Мне было крайне неприятно это слышать, но я ведь сама попросила об этом Грегори. И к тому же, я хотела узнать эту чёртову правду, какой бы она ни была!

— Ты хочешь сказать, что за годы их разлуки он не только не сумел её забыть, но и ещё сильнее полюбил?

— Знаешь, как говорят: иногда расстояние-это испытание на прочность и верность. В его случае это работает.

Для меня это, наверное, слишком непонятно и запутанно. Поэтому я решилась уточнить:

— Но если бы он так и не встретил её в тот день? Что если бы этой случайности не произошло? Он бы и дальше жил мечтами и тешил себя надеждами?

— Ты не совсем правильно меня понимаешь Джен. Для него суть заключалась не в самой встрече.

— А в чём же?

— Ему важно было знать, что она есть. Вообще, где-нибудь, живая и здоровая. Пускай даже и не с ним.

Вот о такой любви, наверное, обычно и мечтают все девушки. Об этом мечтала и я.

— Грегори, а ты сам веришь в то, что такие чувства реальны? Ведь он мог уже много раз найти себе другую возлюбленную и жить…

— Не мог, — перебил меня он. — Влад из тех, кто любит раз и на всю жизнь. Он бы не сумел так.

— Но зачем тогда я ему? — задала я, свой самый волнующий меня вопрос.

Грегори лишь пожал плечами, и глотнул из чашки чай.

— Не знаю Джен. Я сам думал об этом много раз. Судьба преподнесла ему такой подарок, когда они снова встретились с Дженнифер. До сих пор не понимаю, как он мог позволить ей так просто уехать.

— Мне кажется, она просто сбежала. Он не отпускал её, — неожиданно для самой себя выпалила я.

Я слышала, как громко тикали часы в холле.

— Грегори давай не будем больше об этом. Мне тяжело поддерживать этот разговор, хотя я сама на нём настояла. Давай лучше поговорим о чём-то более приятном. Как ты живёшь?

— Хотел участвовать в ежегодной выставке художников от нашего города, но, к моему сожалению, я не прошёл. Вместо меня поехала Анна, помнишь её? Она ходила с тобой в одну студию.

— Да помню! Она действительно хорошо рисует, но мне жаль, что ты не прошёл. У тебя были замечательные работы. Уверена, к следующему году мы с тобой выучим несколько новых приёмов в живописи, и ты обязательно попадёшь на эту выставку.

— Надеюсь. Всё-таки для меня искусство-это жизнь. А так всё как обычно: стараюсь найти новую работу и зацепиться в городе. Пока надежд мало. Если никуда не устроюсь, мне придётся уехать. Здесь мне будет слишком накладно оставаться.

Я повернулась к нему, пытливо всматриваясь в глаза.

— Что значит новую работу? Но ты ведь работал в издательстве. Тебя что…

— Да Джен, меня уволили. Не спрашивай за что, сам до сих пор не знаю. А если быть более точным, то и не за что было. Просто хотели освободить место. Теперь я вообще ничего подходящего не смогу найти. Иногда мне кажется, что всё, за что я берусь, превращается в прах. Если ты неудачник по жизни, то это судьба.

— Что за пессимизм Грегори? Я уверена, что ты сможешь найти новую работу или же восстановиться на этой.

— Я уже не верю в такие сказки. Мне в жизни приходилось слишком много терять. Поэтому снова поддаться иллюзии в счастливый исход моих проблем я, к сожалению, не могу.

— Это не правильно. Надежда должна быть всегда. Даже в самой безнадёжной ситуации её нельзя упускать.

— Я не знаю Джен. Жизнь так с ходу не меняются.

— Как это не меняется? Из всех наших поломанных жизней, я переосмыслила свою, стала другим человеком и поэтому призываю тебя сделать то же самое. Ты всегда поддерживал меня, теперь моя очередь.

Он посмотрел на меня с той самой, жалостливой улыбкой.

— Переосмыслила жизнь, говоришь? Пока ты с ним, ты обречена. И здесь тебе никто не поможет кроме тебя самой. Ты плачешь почти каждый день, по его милости. Скажи, он хоть раз пожалел тебя? Или может быть, извинился? Да, ты стала другим человеком. Из весёлой, улыбчивой и счастливой девушки ты превратилась в заплаканную, испуганную девочку. И тут дело не в том, переосмыслила ли ты жизнь или нет. Вся суть в его отношении к тебе, не более. Не заблуждайся, пожалуйста.

Я сидела как приросшая к стулу и слушала внимательно каждое сказанное им слово. И как ни странно… была согласна. А ведь и правда, я не была такой раньше. Мои знакомые и подруги при встрече со мной, первым делом торопились спросить, что у меня случилось. И убедившись в том, что у меня никто не умер, облегчённо вздыхали. Такой я выглядела в их глазах — девушкой в постоянном трауре. Даже моя сестра, моя любимая Валери смотрела на меня с жалостью. Когда приезжая домой в очередной раз, она встречалась со мной где-то на нейтральной территории, — тут же спешила поскорее узнать причину моего состояния. Грегори был прав, здесь себе помочь могу только я. Поэтому моим решением на сегодня, было серьёзно поговорить с Владом, как только он вернётся домой. Но как оказалось, он не торопился этого делать…

*****

С тех пор как я переехала в Лондон, моя жизнь изменилась. Я не могла, как раньше видеться с Джанет, меня окружали чужие мне люди, которые почему-то не нравились мне долгое время своей напыщенной манерой поведения и пренебрежительным обращением с другими. Но такими были не все. В ближайшие пару месяцев я почти смогла обосноваться здесь, если не учитывать непривычный для меня климат, непрекращающиеся дожди и туманы, от которых не редко я впадала в депрессию. Но уже как есть. В первую очередь я здесь ради обучения, а поэтому все остальные факторы должны были отойти на второй план. Должны. Но не отошли. Как оказалось позже, моя связь с сестрой была намного сильнее, чем я думала раньше, имея возможность видеться с ней каждый день. Правду ведь говорят, что по- настоящему начинаешь ценить лишь, когда потеряешь.

Но хвала богам, наше с ней общение не прервалось совсем. Мы перезванивались по вечерам, проговаривая не малые суммы на телефоне, а на каникулы я приезжала домой, и уж тогда мы с ней не расставались ни на минуту.

С тех пор как Джен переехала к Владу, моя неприязнь к нему только возросла. И если изначально я была рада их отношениям, то теперь его поведение меня отталкивало. Начало всему этому положил тот факт, что я так и не смогла найти на него никакой информации, и при случае спросив его об этом в глаза, не дождалась вразумительного ответа. Он просто ушёл от него. Ловко и изворотливо. С того самого момента у меня сохранилось по отношению к нему стойкое недоверие. Я понимала, что обижаю этим свою сестру, но переступить через себя было не в моих силах. Такой уж я человек. «Борец за правду», — как любила называть меня Терри.

К слову так оно и было: я всегда стремилась добиться справедливости, из-за чего не редко оказывалась в не самых выгодных положениях.

Да и к тому же, я давно не видела счастья в глазах Джен. Она, моя милая и любимая сестрёнка была достойна самого лучшего. Но я всё чаще замечала её опухшее от слёз лицо и покрасневшие глаза. И за это была готова уничтожить Влада. За каждую слезинку моей Джанет.

Теперь я всё больше склонялась к кандидатуре Грегори, зная, как он поддерживал её всё это время. Может он и правда полюбил Джен? Ведь даже зная о её отношениях с Владом, он, так или иначе, оставался рядом, и не бросает одну, плакать в пустом доме. Зачем бы ему это было нужно, если не от любви к ней? Я часто размышляла об этом, но говорить что-либо Джен не решалась. Они ведь взрослые люди, в конце концов, сами разберутся. В конечном итоге она просто сама от него уйдёт, и все мучения закончатся. Не станет ведь она это терпеть? Вот только что если станет? Поэтому подобные мысли никак не покидали мою голову. Кто ещё ей поможет и даст совет как не сестра? Нет, всё-таки стоит при случае поговорить с ней об этом. Решено.

*****

Влад вернулся только под утро и явно подвыпивший. Я заснула в холле на диванчике, дожидаясь его, так и не успев подняться в свою комнату. Меня разбудил щелчок ключа в замочной скважине. Потянувшись и проведя рукой по взъерошенным ото сна волосам, я села, спустив вниз ноги.

— Влад? — тихо позвала я, прислушиваясь к шороху в коридоре.

Спустя пару минут он вошёл в комнату, слегка пошатываясь.

— Где ты был? Я ждала тебя всю ночь! Ты…

Жестом руки он остановил меня, присаживаясь рядом.

— Я встретился со своим другом, мы немного выпили. Ты ведь не станешь сердиться на меня из-за этого?

— Немного выпили? Да ты едва на ногах держишься! Господи, что ты с собой делаешь Влад? Ты ведь никогда не был таким…

Он, вздохнув, облокотился на спинку дивана.

— Откуда тебе знать каким я был? И тем более, почему я таким стал. Ты ничего обо мне не знаешь Джен…

Этот разговор был бесполезным. Я напрасно пыталась пробудить в нём хоть какие-то чувства.

— Ты мог хотя бы позвонить. Я переживала за тебя. Или ты не хотел говорить со мной при своём «друге»? Гордость не позволила набрать меня и сказать, что всё в порядке?

— Гордость людей калечит Джанет. Я не гордый. Я скорее разбитый.

— Из-за меня?

Он как-то странно посмотрел на меня.

— Ты, то в чём виновата?

— Не знаю Влад, просто всегда от подобного твоего поведения плохо только мне. Ты со мной холоднее, чем самое холодное море…

Влад улыбнулся, смотря куда-то в одну точку. После чего повернулся ко мне, и попытался обнять мои плечи.

— Не нужно, — я отстранилась от него.

— Я виноват перед тобой. Прости меня Джанет, правда, прости. Я веду себя как полный идиот. Мне не хочется делать тебя несчастной….

— Пока что у тебя это хорошо получается.

— Знаешь, мне кажется, я так запутался в своих мыслях, чувствах… вообще в жизни…

Я поднялась с дивана, расправляя руками складки на своём измятом платье. И вдруг, неожиданно для самой себя произнесла:

— Нужно было изначально правильно расставлять акценты и приоритеты в жизни, Влад. Тогда бы ты точно не запутался, и не мучил ни себя, ни меня.

*****

Ночь тихо опустилась на город, окутав тяжёлым туманом дома и деревья. Высокая, светловолосая девушка быстрым шагом двигалась в сторону парковой аллеи.

— Эй, Виктория! — окликнул её незнакомый мужской голос.

Она быстро обернулась на звук. Сзади неё стоял рослый, коренастый парень, с густыми чёрными волосами, и глубокими тёмно-карими глазами.

— Да?

Он подошёл ближе, рассматривая девушку.

— Ты ведь поёшь в местном клубе для рокеров, верно?

Она удивлённо вскинула бровь:

— Верно. А что?

Парень перебирал руками чётки из какого-то блестящего камня и явно нервничал.

— У нас здесь есть свой коллектив, и мы бы хотели позвать тебя работать вместе с нами. Я видел несколько твоих выступлений — впечатляет. Кстати, забыл представиться, я- Маркус.

Он протянул руку.

— Очень приятно. Моё имя ты и так уже знаешь, — произнесла она, отвечая на приветствие рукопожатием. — А как называется ваша группа?

— «Dark Angels», — может быть слышала раньше?

Глаза девушки распахнулись шире.

— Конечно, слышала! У вас замечательная музыка!

— Спасибо, — смущённо ответил Маркус. — Мы стараемся.

— А ты, наверное, новенький? Что-то мне не очень знакомо твоё лицо…

— Да, я недавно здесь. Переехал из другого города, где выступал долгое время в студенческом коллективе. А потом встретил ребят, прекрасных музыкантов и решил пробовать себя в большом городе и на большой сцене.

Виктория одобрительно кивнула:

— Ваш коллектив имеет большой успех. Должна признать, вы отлично справляетесь.

— Подобные похвалы от профессионалов ещё более приятны и значимы для нас. Ну, для меня, то уж точно.

Маркус широко улыбнулся своей белоснежной, обольстительной улыбкой.

— Так что насчёт моего предложения?

— Я подумаю Маркус. Давай встретимся завтра в Центральном парке и всё обсудим?

Парень на минуту задумался.

— Я могу только вечером. С утра у нас репетиция. Кстати, если хочешь, приходи, познакомишься с ребятами.

Она кивнула:

— Хорошо, я приду.

— Отлично! Тогда я встречу тебя возле ворот парка и пойдём вместе.

Виктория подмигнула:

— Поняла. Тогда до завтра?

— До завтра.

Помахав ей рукой, он направился было в противоположную сторону, как вдруг обернувшись, крикнул её вслед:

— Как я узнаю тебя?

Она обернулась, кокетливо поведя плечом:

— А как узнал сегодня? Меня нельзя ни с кем перепутать, Маркус…

Он улыбнулся, проведя рукой по волосам:

— Это правда…

*****

— Виктория, где ты снова пропадала? — спросила её Дженнифер, выходя из соседней комнаты.

— У меня была репетиция, ты же знаешь.

— Так долго?

— А потом мы немного посидели с друзьями. Мам, ну чего ты? —

Снимая босоножки, произнесла Виктория.

— Я переживаю за тебя. И не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

— А ведь случилось всё-таки! Представляешь, сегодня меня пригласили в свою группу известные музыканты! Теперь я буду рок — солисткой в «Dark Angels»!

Дженнифер обняла девушку.

— Это же замечательно! Ты очень талантливая, я уверена это начало твоей карьеры! У тебя всё обязательно получится! Поздравляю милая! И видимо я чувствовала хорошие новости, потому что у нас сегодня будет праздничный ужин!

— Здорово! Пойдём же скорее!

И, повернувшись на полпути, добавила:

— Спасибо за то, что всегда веришь в меня.

Дженнифер и Виктория сидели в огромной гостиной за столом, уставленным всевозможными блюдами и изредка перебрасывались отдельными короткими фразами.

— Мам, что-то случилось? Ты какая-то грустная сегодня, всё хорошо?

— Не совсем. Меня не покидает тревожное предчувствие, что должно случиться что-то нехорошее.

Виктория отложила вилку и нож и внимательно посмотрела на неё.

— О чём ты говоришь?

Дженнифер обернулась к служанке, стоявшей возле дверей гостиной.

— Лорна, оставь, пожалуйста, нас с Викторией наедине.

— Конечно мисс, — ответила девушка, и, поклонившись, вышла, закрыв за собой дверь.

— Что происходит, мам? Ты попросила выйти свою самую близкую прислугу. Такого не было, даже во времена самых больших проблем. Неужели всё так серьёзно?

Дженнифер налила в бокал вина и медленно отпила глоток.

— У меня постоянное чувство, что за нами следят.

— Это уже паранойя.

— Наверное, ты права, но ты ведь знаешь, что есть люди из прошлого, которые знают о нашем с тобой существовании. И им ничего не стоит попросту выследить нас.

Виктория удивлённо посмотрела на неё.

— Но зачем мы им? Да и к тому же, сколько лет прошло. Люди же не вечны. Или ты думаешь, что есть ещё…

— Я уверена в этом, Виктория. Мы уехали из Чарльстона потому что…

Она замолчала, снова отпивая холодное вино из бокала.

— Я бросила всё: наш дом, дорогих мне людей, и, забыв о покое, уехала лишь бы уберечь тебя от беды…

— Эта беда — Грегори?

В комнате нависла жуткая, пронзающая мозг тишина, от которой казалось, сейчас взорвётся голова.

— Что ты сказала? — поборов оторопь спросила её Дженнифер.

— Я знаю, что Грегори — мой отец.

— Этого не может быть… Но откуда? Когда ты об этом узнала?

— Давно, ещё до того, как ты нашла меня. Моя няня перед смертью передала мне части дневника отца, из записей которых, я узнала много о нашей семье и об её особенностях.

— Прости меня, Виктория. Я должна была рассказать тебе раньше… Но я боялась ранить тебя, ведь не хотела потерять снова.

— Нет! Нет, что ты… я понимаю тебя. К тому же Грегори жестокий человек, об этом говорила няня Гретта. Он часто кричал и бранился, чем очень пугал всех в доме. Однажды она рассказала мне, что слышала, будто он упоминал день моего рождения, и говорил, что ненавидит меня.

— Всё может быть. Он и вправду жестокий и непредсказуемый человек. Поэтому я боялась вашей встречи. Я не хотела, чтобы ты снова пережила нечто подобное уже в столь сознательном возрасте.

Ещё несколько минут тишину комнаты не нарушал ни единый звук. И только после этого Дженнифер прошептала:

— В городе становится неспокойно. Нам придётся уехать отсюда, пока дело не дошло до критической точки.

— Снова началось? — Виктория подвинулась ближе, внимательно наблюдая за реакцией матери.

— Только сегодня я несколько раз слышала упоминания о новых пациентах в больницах. Все только и делают, что говорят об этом.

— И как они называют эти вспышки болезней в этот раз?

— Тяжёлая форма анемии, из-за большой потери крови.

Виктория медленно встала и подошла к окну. Мысли роились в её голове с ужасной скоростью.

— Это ведь и вправду очень серьёзно. Но как мы можем уехать теперь, когда наша жизнь только начала налаживаться?

— Мы не можем так рисковать. Устроимся на новом месте. В конце концов, петь ты можешь где угодно. Твой талант никто не сможет отнять у тебя.

— И так ты говоришь каждый раз, когда нам нужно переехать! Мам, так мы никогда ничего не достигнем! Остаток своей жизни мы будем бегать ото всех, словно прокажённые!

Дженнифер поднялась и подошла к девушке, обняв её за плечи.

— Это не правда. Мы просто были не осторожны, не сдержали себя от соблазна. Конечно, это ведь не удивительно в таком большом городе как этот.

— Нью-Йорк — город больших возможностей… А я ведь думала, здесь будет сложнее привлечь к себе внимание из-за такого количества людей.

— Мы обязательно будем счастливы, вот увидишь. Наберись чуть — чуть терпения, и поверь мне. Может просто это не наш город? Выберем себе какое-то другое пристанище, более спокойное и тихое. Здесь нам не место.

— По-моему, нам вообще нигде не место.

— Не говори так, ты ведь знаешь я делаю всё для того чтобы защитить нашу семью.

Конечно, спорить с этим не приходилось, ведь Дженнифер в первую очередь всегда думала только об их безопасности. Но мысль о бесконечных скитаниях по городам давалась Виктории очень непросто, так как у неё только начала налаживаться жизнь и предстоящие переезды явно не вписывались ни в один из её планов на будущее.

*****

Такие дни как сегодня в Чарльстоне бывают не часто. Погода казалось, приберегла все свои прелести именно для этого случая. За окном стояла ранняя весна, но холодных, серых будней не было и в помине. Солнце ярко освещало всё вокруг, и скользило своими лучами по лужам, оставшимся после вчерашнего дождя.

Я потянулась на кровати и улыбнулась, увидев залитую светом комнату. Солнечный зайчик скользил по блестящему полу и время от времени прыгал по стене.

Скинув с себя край одеяла, и спустив вниз ноги, я потянулась. Как же всё-таки прекрасно жить! Чтобы там ни было, несомненно, жизнь — лучший подарок свыше!

Накинув шёлковый халатик, я направилась в ванную, чтобы поскорее привести себя в порядок, и поделиться своим хорошим настроением с Владом. Я уверена, что у меня получится расшевелить его, и возможно мы куда-нибудь сходим вместе.

Спустя пару минут, мой слух привлёк шум внизу, и я поспешила проверить, что же там происходит.

Сегодня Влад был таким, каким я всегда его помнила: заботливым и нежным. Он встретил меня своей обворожительной улыбкой, и, подмигнув, произнёс:

— Доброе утро, красавица!

Я рассмеялась:

— Доброе. Что с тобой сегодня? Не узнаю тебя в этом образе. Признавайся, кто ты такой, и куда подевал моего Влада?

В ответ на это, он подбежал ко мне, и легко, словно пёрышко поднял меня на руки:

— Сегодня прежнего Влада не будет. Но поверь, я намного лучше.

Он дурачился со мной, как ребёнок, и я в очередной раз искренне радовалась этому, в надежде, что теперь у нас всё будет как раньше.

Наивная дурочка.

Если бы я только знала, каким сущим адом обернётся для меня этот день, я, наверное, предпочла бы спать до самого вечера. Только чтобы не видеть всего того, что мне предстояло.

Но пока у нас всё было превосходно. Влад приготовил невероятно вкусный завтрак, запах которого вызывал у меня сильнейший голод, и мне хотелось поскорее всё попробовать.

— Где ты научился так вкусно готовить? — спросила я, уплетая за обе щеки свою порцию.

— У меня было время, чтобы поучиться. К тому же, есть, для кого стараться. Тебе нравится?

— Очень!

Он улыбнулся.

— Какие планы на сегодня? Может, сходим куда-то?

Я была озадачена такой его заботливостью и участием ко мне. Но согласилась сразу, так как боялась, что он может передумать в любую минуту.

— Конечно! Давай сходим! Я предлагаю провести сегодняшний день на нашей опушке в лесу. Что скажешь?

Влад кивнул:

— Отличная идея! Тогда давай сложим в корзинку все, что нам необходимо, и будем собираться!

*****

Раньше я часто размышляла над смыслом слов, о том, что любовь живёт три года. Мне это казалось драматичным умозаключением, какого-то отвергнутого человека, чувства которого не были взаимными. Но когда я сама столкнулась с подобной проблемой, то начала смотреть немного иначе на жизнь и на отношения. Моя история любви, в самом начале была похожа на сказку, где я была королевой. И как свойственно большинству девушек моего возраста, я наивно верила в то, что мой избранник самый лучший, и будет носить меня на руках всю жизнь. Признаюсь честно, в отношениях больше всего я боялась того, что искорка страсти может угаснуть, и останется привязанность, чувство благодарности, долга, или привычка, в конце концов. И мои страхи постепенно начали воплощаться в реальность. Чувства Влада иссякали день за днём, и мне казалось, я слышала, как его сердце сбавляло ритм, находясь в опасной близости со мной. Оно больше не выбивало сумасшедшую дробь как раньше, не вырывалось из груди с громким стуком. Оно лишь выполняло свою монотонную работу, словно не знало ничего, кроме как гонять кровь по организму. Его сердце больше не любило. А может быть не любило и вовсе никогда, просто я видела то, что хотела.

Я услышала, как в его кабинете зазвонил телефон. Разговор был коротким, но я и так поняла, что ему нужно будет уехать. «Погуляли», — пронеслось у меня в голове, но я поспешила отогнать эту мысль, так как день только начался, да и работа ждать не может.

— Хорошо, я скоро приеду, — услышала я голос Влада.

— Значит, не ошиблась, — прошептала я про себя, поднимаясь по лестнице.

Уже наверху я столкнулась с Владом, который, по всей видимости, очень торопился, так как даже не переоделся.

— Прости милая, у меня срочное дело появилось. Но я обещаю, сегодняшний вечер наш, и никто его у нас не отнимет.

После этого он чмокнул меня в щёку и быстро спустившись, скрылся в коридоре. Спустя пару минут внизу хлопнула входная дверь.

И так всегда. В последнее время, после того как он устроился на новую работу, времени у него почти не было. Его друг помог найти ему место в редакции, и теперь он пропадал либо на рабочем месте, либо приносил домой стопки бумаг, и весь вечер занимался их изучением. На меня времени, конечно же, не оставалось. Единственное, что всегда было неизменным, так это его визиты ко мне перед сном, с пожеланиями доброй ночи и поцелуй. В такие моменты я начинала чувствовать себя маленькой девочкой, отец которой всегда занят важными делами, и всё на что у него хватает времени, это на такую вот маленькую формальность.

Но я была рада и этому, так как ещё не забыла того, как осталась совсем одна на несколько дней в огромном, пустом доме. Тогда мы очень сильно поругались. Сказать, что этот случай как-то повлиял на отношение Влада я не могла. По сути, в хорошую сторону не изменилось ничего. Наоборот, он ещё чаще начал закрываться в своём кабинете, и мог не выходить оттуда часами.

Моё внимание привлекла открытая дверь его кабинета, и я не смогла устоять перед соблазном зайти туда. За всё время нашей с ним совместной жизни я переступала порог этой комнаты всего пару раз. Стыдно признаться, но мне было страшно входить туда без его приглашения. Я боялась навлечь на себя его гнев, и поругаться снова. Только теперь ко мне пришло осознание того, насколько неправильными и странными были наши с ним отношения.

Комната освещалась лишь настольной лампой, которая разливала свой мягкий, приглушённый свет по поверхности стола. На нём были разбросаны папки с бумагами, письма и пустые конверты, в которых Влад обычно отправлял ответы в соседние редакции. Вдоль одной стены, стоял массивный дубовый шкаф, плотно уставленный книгами всевозможных изданий и годов. На второй же стене, в тяжёлой золочёной раме висела карта, на которой красным карандашом были отмечены некоторые города и маршруты. Я подошла ближе, присмотревшись внимательно. Теперь я заметила, что карта густо пестрела этими красными точками и крестиками, значение которых я не понимала. «Возможно это те места, в которых он успел побывать» — думала я, но точек было так много, что мной овладевали сомнения. Возможно ли это? Объездить почти весь мир в его годы? Моё внимание привлекли города, которые были обведены кружочками, а именно: Хилдсбург и Чарльстон. А так же из множества крестиков, для себя я отметила один, жирно выделенный среди остальных, и это был Идентон. Что обозначали все эти загадочные символы, я не знала, но мне почему-то стало не по себе. Поэтому я предпочла вернуться в центр комнаты, а именно к письменному столу за которым коротал вечера Влад. Ящик… Верхний ящик стола был, слегка выдвинут вперёд таким образом, что я смогла рассмотреть, видневшийся белоснежный край конверта. Ещё минуту я колебалась в раздумьях, правильно ли поступаю, но уже в следующую минуту, мои руки перебирали кипы бумаг и папок. Не знаю, какую ценность они представляли, раз Влад запирал их на ключ, для меня же они были просто бумагой. Мой взгляд коснулся большого сиреневого конверта, по очертаниям которого, я поняла, что в нём не только исписанные листы бумаги. Там было что-то ещё. Развернув края конверта, на стол выпал медальон на длинной цепочке и сложенный пополам листок из ежедневника. Я открыла медальон. На одной его стороне была фотография Дженнифер, а на другой была изображена та самая девушка, которую я когда-то давно впервые увидела на вокзале и в альбоме с рисунками Грегори. Теперь я окончательно запуталась. Мои пальцы коснулись края смятой бумаги, и я быстро развернула её.

«Дорогой Влад,

Прости мне мой поступок, но я должна была это сделать. Помнишь, когда-то давно я сказала тебе о том, что мы никогда не сможем быть вместе. Для меня семья всегда была важнее всего в жизни.

Я знаю, что ты расскажешь обо всём Грегори. Но ему не нужно этого знать, пока мы с Викторией не покинем город. Как поступить дальше — решать тебе. Я же в свою очередь сделаю всё, чтобы он нас не нашёл.

Влад, ты и сам знаешь, как я к тебе отношусь, и желаю только добра. Джанет прекрасная девушка, не разбивай её мечты. Я уверена, вы с ней будете счастливы.

Это моё последнее письмо к тебе. После того, как мы уедим, наша связь прервётся.

Прошу тебя, Влад, не ищи нас! Займись, наконец, своей жизнью и будь счастлив! Чего я тебе искренне желаю.

Постарайся поскорее забыть всё, что было до этого. Поверь, так будет лучше. Я надеюсь, ты обойдёшься без глупостей.

В свою очередь, я благодарна тебе за любовь и поддержку.

Навеки твоя,

Дженнифер».

Я, судорожно сглатывая, перечитывала эти строки снова и снова. Моему удивлению не было предела, и я отказывалась верить своим глазам. Так вот в чём вся проблема… Он до последнего надеялся, что сумел вернуть её, вернуть навсегда, но этого не случилось. Он разрывался между памятью и реальной жизнью. В какой-то момент мне стало, невыносимо жаль его, ведь он тоже страдал, и неосознанно причинял страдания мне. Как же теперь поступить? Как поговорить с ним, при этом, не задев его чувств? Я вернула конверт вместе с его содержимым обратно в ящик, и поспешила покинуть комнату.

*****

Ровно в назначенное время Маркус уже ждал Викторию возле центральных ворот парка. Он высматривал её в каждом прохожем, вспоминая слова о том, что если увидит, точно не перепутает. И она была права. Ещё издалека он узнал её лёгкую походку. Гордая осанка, надменный взгляд, уникальный и ошеломляющий внешний вид. Без сомнений, это была Виктория.

Маркус помахал ей рукой, и она приняла это приветствие, с уже привычным для неё, сдержанным высокомерием и грацией. Они сквозили в каждом её жесте, в каждом слове, обращённом к нему.

— Привет! — улыбнулся парень, рассматривая только что подошедшую девушку.

— Здорово Маркус. Со мной что-то не так?

— О, нет! Конечно, нет! Просто у тебя такой… необычный, что ли стиль. Никогда раньше не видел, чтобы вот так, сочетали несочетаемое.

— А, ты об этом. Да, все на это обращают внимание. Но выглядит ведь неплохо, правда?

Она была и вправду своеобразна и красива. Белое чуть ниже колена шёлковое платье, чёрная кожаная курточка с подтянутыми рукавами и высокие чёрные ботинки, достающие почти, что до колен. Дополняло весь этот образ несчётное количество украшений, которыми были унизаны пальцы, запястья и шея девушки. Её волосы были собраны в высокий хвост, неряшливо заброшенный на правое плечо. В маленьких ушках блестели едва различимые серёжки-камешки.

— Очень даже. У тебя неповторимый ни с кем стиль. Ты необычная девушка Виктория.

Она засмеялась:

— Спасибо конечно, но ты меня раньше вообще не видел. Как ты можешь судить об этом?

— Я неплохо разбираюсь в человеческой природе и психологии. Вот в тебе, к примеру, есть что-то от хищницы. Я не могу этого объяснить, но это очень чувствуется. Морально, ты сильнее других обычных людей. А твоей выдержке может позавидовать любой мужчина.

— Так, так, и это тебе тоже из учебников по психологии известно?

— Нет. Последнее я узнал уже с места твоей работы.

— В таком случае, у меня есть все основания полагать, что ты выслеживаешь меня, всё узнаёшь. Один вопрос: зачем тебе всё это?

На минуту он замолчал, и казалось, задумался:

— Не знаю. Просто в тебе и правда что-то есть. Я видел тебя на концертах не раз. И наблюдал, как ты меняешься, когда поёшь. Так сыграть нельзя, потому что такие эмоции никак не подделаешь. Ты поёшь сердцем, я знаю это. Ещё я знаю, что у тебя есть какие-то проблемы, о которых ты не хочешь ни с кем говорить…

— Маркус! Ты ведь меня позвал не для того чтобы читать лекции по психологии, верно? Иначе я предпочту на сегодня закончить нашу столь увлекательную беседу.

— Не сердись. Я ведь не со зла тебе всё это говорю. Наоборот, у меня есть желание помочь тебе разобраться во всём. Ты можешь мне доверять.

Она остановилась, сложив руки впереди себя.

— Разве я просила у тебя помощи? Я её вообще хоть у кого-то просила? У меня нет проблем Маркус. Не придумывай то, чего нет. И да, кстати, не стоит так запросто разбрасываться подобными предложениями о помощь, и верить каждому встречному. Откуда тебе знать, может быть, я серийный убийца, который этого только и ждёт?

— Ты не похожа на убийцу.

— А кто похож? Жизнь очень непредсказуемая штука, так что не злоупотребляй подобными откровениями.

Он опустил голову, и молча шёл до конца пути, не проронив ни одного звука. Виктории в какой-то момент стало даже немного стыдно за такое своё резкое поведение по отношению к новому знакомому. Но, в конце концов, пришла к выводу, что поступила правильно. Лучше уж она это сделает сейчас, чем кто-то воспользуется позже. Кто знает, сколько здесь еще, таких как она и её мать. Десятки, сотни…

*****

— Как у тебя хорошо получается! Всё — таки не зря мы взяли тебя к себе. Ты явный талант! — произнёс один из друзей Маркуса, сидя в зале и слушая, как Виктория перебирала аккорды на гитаре.

Они находились в одной из студий, где коллектив «Dark Angels» репетировал свои песни перед очередными концертами. Это было достаточно просторное помещение полуподвального типа, где повсюду стояли колонки и всевозможные, достаточно дорогие музыкальные инструменты. Было видно, что уборкой здесь давно никто не занимался, поэтому сплошь и рядом виднелась паутина и то и дело в воздух взлетали мохнатые облака пыли.

— Спасибо, я старалась, — улыбнулась девушка, наигранно кланяясь.

Кроме неё, в зале был Маркус, его друг Майкл, который являлся барабанщиком, довольно-таки известный в своих кругах гитарист Вильям и Кристофер, который ни на минуту не расставался со своим синтезатором. По его словам, он приносил ему удачу и ещё ни один концерт не обошёлся без его инструмента. Он настолько свято в это верил, что его настроение постепенно передалось всем членам группы. И теперь, когда с синтезатором что-то случалось на репетиции, все были уверены, что концерт на грани срыва.

Сегодня Маркус привёл девушку познакомиться с коллективом, и, похоже, она произвела на них должное впечатление, потому как комплименты сыпались на неё со всех сторон.

— Мне очень нравится твой стиль. Ты одеваешься так, потому что хочешь поддерживать имидж рок исполнительницы? Или ты так само выражаешься?

На минуту задумавшись, Виктория ответила:

— Я одеваюсь так, как ощущаю себя внутри. Так выглядит моё второе «я».

Этот ответ очень пришёлся по душе Вильяму. Он не сводил глаз, с девушки уже который час, пристально наблюдая за каждым её жестом.

— Ты очень необычная Виктория. И, несомненно, талантливая. Скажи, ты давно живёшь в Нью-Йорке? Я не видел тебя здесь раньше в качестве певицы.

— Да, я приехала сюда, чтобы учиться, и здесь же, попутно начала свою карьеру.

— Ты одна приехала в столицу? Смелое решение.

— Не совсем так. Я здесь со своей… сестрой.

Неожиданно в разговор вмешался Маркус:

— Постой, та девушка, с которой я видел тебя, твоя сестра?

— Да. А что тебя удивляет?

— Нет ничего, просто я слышал, как ты обратилась к ней, и назвала мамой.

Пот мелкими каплями выступил на её лице. Только этого сейчас ей не хватало, бесконечных расспросов о семье! А ведь Дженнифер предупреждала её о том, что повсюду могут быть те, кто не прочь завладеть подобной информацией. И это при том, что она почти не говорила с Маркусом за всё время дороги сюда! Ответ пришёл сам собой:

— Я не знаю своих родителей. Они погибли, когда я была ещё совсем маленькой. Поэтому моя сестра опекала меня всю мою жизнь. Отсюда и пошло то, что я начала называть её мамой, и это вошло у меня в привычку.

В зале нависла угрожающая тишина. Больше всего на свете Виктория сейчас боялась новых вопросов о своём прошлом. Казалось, только чудо могло спасти её от этих мучительных минут затишья. И оно случилось. Совсем неожиданным для неё образом, но случилось. Щелчок входной двери нарушил это безмолвие и на пороге появился рослый, плечистый парень. Он широко улыбался своей обворожительной улыбкой, входя в зал.

— Всем привет! Я сегодня решил заглянуть к вам пораньше. О, у нас гостья! — он, вдруг обратил внимание, на девушку, с гитарой на коленях.

— Здравствуй! Я Натаниэль. Кстати, мой инструмент, — добавил он, кивая на гитару.

— Прости, я не знала. Меня зовут Виктория.

— Очень приятно познакомиться, — он взял её руку, поцеловав кончики пальцев. — А на счёт гитары, я просто так сказал, не переживай. Можешь брать всё, что захочешь. Я так понимаю, ты наша новая вокалистка? Маркус много рассказывал о тебе.

Она кивнула.

— Да, мы познакомились с ним, когда я шла домой. Тогда он и предложил мне присоединиться к вашему коллективу.

— Это замечательно! Я очень рад, что у нас наконец-то появилась девушка!

— А как же Мия? — спросил его Маркус, улыбаясь. — О ней ты уже забыл?

Натаниэль засмеялся, присаживаясь рядом с Викторией.

— Мия — звукооператор, она не выступает с нами на одной сцене. Но это не мешает ей быть частью нашей команды, поэтому конечно не забыл.

Девушке начинало здесь нравиться всё больше и больше. А в особенности этот весёлый молодой человек, который стал её спасением на сегодня.

— А ты тоже играешь? — обратилась она к Натаниэлю, который сидел рядом с ней.

— Да, на гитаре. Но это не основное моё занятие. Вообще-то я солист, а подыгрываю чаще для того, чтобы не сбиваться с ритма. Кстати, теперь будем учиться петь вместе на одной сцене, — он подмигнул девушке. — Ты готова преодолевать трудности совместными усилиями?

— Конечно! Я уверена, что всё получится. По крайней мере, моё «я» об этом говорит.

Вдруг он взял её руку в свою ладонь, слегка пожав. Ведь теперь, они должны быть опорой друг для друга. А значит им просто необходимо заручиться этой поддержкой.

Маркусу это было не по душе, и он всем своим видом давал понять, что совсем не рад их знакомству. Виктория уже давно нравилась ему, и теперь повышенное внимание со стороны Натаниэля, известного сердцееда, вызывало в нём чувство жгучей ревности и досады. Ведь он ничего не мог с этим поделать и злился от собственного бессилия. Виктории предстояло часами проводить время с ним на репетициях, и это ещё больше омрачало надежды Маркуса хоть как-то привлечь к себе внимание этой необычной и загадочной девушки.

— Маркус, что с тобой? Ты сегодня как в воду опущенный. У тебя всё в порядке? — поинтересовался Натаниэль, подшучивая над приятелем.

— Иначе и быть не может. А вот тебе следовало бы заняться делом, а не приставать к девушкам.

— Не завидуй. К тому же я лишь выясняю план нашей совместной работы с моей новой коллегой. Что-то не так?

И снова Маркус выглядел глупо в его глазах. Поэтому поспешил сделать вид, что не придал ни малейшего значения этим словам.

— Виктория, я подожду тебя на улице, чтобы провести. Уже поздно, не хочу, чтобы ты ходила одна.

Она и вправду заторопилась:

— Действительно, уже поздно, думаю на сегодня достаточно. Я была очень рада познакомиться со всеми. Надеюсь, у нас впереди будет ещё много времени для работы и приятного общения.

Попрощавшись со всеми, девушка взяла свою сумочку, и уже направилась к выходу, как на полпути её окликнул голос Натаниэля:

— Виктория, я надеюсь, Маркус не слишком досаждает тебе? Иногда он бывает очень навязчивым.

— Да нет, всё в порядке. Он просто беспокоится, это нормально.

— В таком случае я спокоен. Доброй ночи Виктория.

— До встречи.

*****

Маркус действительно дожидался меня на улице, как и обещал.

— Натаниэль не давал тебе проходу?

Девушка рассмеялась.

— То же самое он спросил о тебе. Вы с ним, наверное, не очень то ладите? Мне показалось между вами отношения достаточно напряжённые.

— После того, как он увёл мою девушку, не очень.

— Это печально. Сейчас эта девушка до сих пор с ним?

— В том то и дело. Ему не нужна была Мэдисон. Ему важно завоевать как можно больше трофеев, так себе, для галочки. Наверное, мне, в самом деле, было не так обидно, если бы он искренне её любил. А он лишь всё испортил.

В этот момент ей стало, очень жаль Маркуса. Ведь сегодня она сама стала невольной свидетельницей того, как Натаниэль подшучивал над ним при всех, стараясь задеть, если даже не унизить.

— Тебе не стоит обращать на него внимания. Разве ты не видишь, что он специально провоцирует тебя?

Он тяжело вздохнул и посмотрел на Викторию.

— Ты права, но мне очень сложно сдерживать себя, особенно когда мы с ним не одни.

Не смотря на моё сочувствие к Маркусу, мне с трудом верилось в то, что такой парень как Натаниэль умышленно увёл бы чужую девушку. При всём его обаянии, я уверена, отбоя от поклонниц у него не было. Понять состояние Маркуса я, конечно, могу, но так же склоняюсь к мысли о том, что он склонен преувеличивать, из-за обиды и жажды мести. Возможно, всё дело было в задетом самолюбии. Я не знаю. Но очевидным было то, что я нравлюсь ему, и он пытался всеми силами завоевать моё к нему расположение.

К тому же, Натаниэль показался мне достаточно порядочным человеком. Хотя, как известно, первое впечатление зачастую бывает обманчивым. Как знать, может быть в словах Маркуса, есть своя доля правды? Иначе я даже не могла себе представить, насколько нужно ненавидеть друг друга, чтобы пытаться привить эту вражду первой встречной вроде меня.

— Иногда мне кажется, я готов его уничтожить, — выдержав небольшую паузу, добавил Маркус.

Я улыбнулась:

— Этот факт от меня не укрылся.

— Прости, что впутываю тебя во всё это. У тебя ведь полно своих забот.

— Ничего страшного. Меня радует то, что я могу быть кому-то полезной. Хотя бы в плане психолога.

— Что-то вроде: «ты выговорился, и тебе стало легче?»

— Как то так.

— А знаешь, в этом ты права. Легче и правда, стало. Но всё равно, я не люблю досаждать кому-то.

— Пустяки. Что на счёт завтра? У нас будет репетиция?

— Да, конечно! Встретимся часам к шести, я буду ждать тебя, как и сегодня, у парка.

Маркус начинал становиться слишком навязчивым и мне это не нравилось. Я не хотела показаться грубой или резкой, но я никогда не считала себя общительным человеком, готовым пустить первого попавшегося в свой мир. К тому же он был опасен для меня. Для всех нас. Я даже боялась представить, какие последствия могут быть, узнай он хоть малость из моей жизни. Сегодня он и так поставил меня в тупик своим неожиданным, а главное абсолютно глупым вопросом. Благо Натаниэль вовремя подоспел, и у меня получилось выкрутиться. Иначе мне бы ещё долго пришлось краснеть.

И именно из-за подобных моментов мне приходится всю свою жизнь грубо отсекать все опасные для моей семьи связи. Без жалости, без сожаления, не раздумывая. Даже не смотря на мои личные симпатии и привязанности, я должна была отказаться от тех, кто представлял реальную угрозу. Чаще всего эти люди сами не знали о том, что являются смертельно опасными для меня.

Но сегодня я решила быть милосердной, поэтому ограничилась лишь коротким ответом:

— Не опоздай.

Думаю, Маркус никогда не догадается что причина во мне. Он будет искать её в Натаниэле, снова и снова. Считать, что я отдала предпочтение ему, поэтому становлюсь более холодной и колкой во всех фразах, обращённых к нему-Маркусу.

За что я не люблю свою другую сторону жизни, так это за то, что у меня нет возможности сказать человеку напрямую, что я думаю и почему поступаю именно так, а не иначе. Своими двусмысленными выражениями я заставляю их ломать головы над пониманием моих слов. Но я не могу иначе, ведь у этой возможности слишком высокая цена — жизнь

Глава 2

*****

Не бывает идеальных жизней. Но у каждого из нас есть идеальные моменты, о которых мы никогда не сможем забыть, и которые будут идти в ногу с нами в течение всего жизненного пути. Вот что по- настоящему ценно. Это нужно беречь. Не стоит вести призрачную погоню за идеальной жизнью. Её можем создать мы сами. Каждый из нас. Никто не рождается с безупречной судьбой. Судьбы создают люди, она лишь результат наших усилий, творение руки человека. Никогда не стоит забывать об этом. Твоя судьба, жизнь и ты сам-это курс на будущее, цель, ради которой стоит не останавливаться, идти вперёд.

Жаль, что я начал придавать этому значение только теперь. В момент, когда многое уже утрачено и растеряно мной. И я не стану искать оправданий своим поступкам, винить случай или говорить, что звёзды виноваты. Виноват я, и с этим нужно научиться жить. Но сначала найти смелость и мужество признаться самому себе. Сегодня я сделал это. Не стану говорить о том, что с меня свалился груз, гнетущий годами, но разум прояснился, я сам нанёс себе удар, от которого очнулся. Именно так. Потому что до этого я находился в анабиозе. Я надеялся, что проблему можно не воспринимать всерьёз, и тогда она сама по себе решится. Этого не случилось. Значит, настало время брать эту ответственность на себя. Сегодня, сейчас же, немедленно. Я знаю, чего хочу, поэтому должен исправить всё то, что мешает мне обладать столь желанным и далёким. Теперь мысли выстроились в моей голове, и я чётко знал все свои дальнейшие действия.

Я разрывался от внутреннего монолога, но выдержал. И теперь я знаю: я должен, просто обязан найти её. Рассказать обо всём Джанет, прекратить, наконец, эти мучения. Всё что я считал любовью, оказалось лишь неудачной попыткой заменить Её, кем-то рядом. Я верил в то, что полюбил, потому как искал спасения от своих терзаний. И нашёл, ненадолго. Теперь я осознал: незаменимые люди всё же есть. Дженнифер одна из них. Я найду её, обязательно. И в этот раз ни за что на свете не потеряю. Никогда. Я начну искать нужную мне информацию, хвататься за любые зацепки, но у меня получится, иначе никак. И пусть теперь я ещё не уверен в том, есть ли у меня план для дальнейших действий, но в одном я уверен точно: поступая так, я не ошибаюсь. Это убеждение где-то глубоко во мне, возможно на подсознании, но я знаю, я чувствую, что так правильно.

*****

Сегодня у нас была запланирована встреча. Я готовилась к ней как никогда: завила и уложила волосы, сделала макияж, привела в порядок свои руки, и, конечно же, достала из шкафа то самое платье, — подарок Влада.

Всё что нужно было для похода в лес, я приготовила, включая вкусный ужин, и уже даже сложила в походную корзинку. Осталось только дождаться его, но телефон Влада оказался выключенным.

И хотя часы показывали лишь только пять часов, за окном уже темнело. По отдалённому раскату грома я поняла, что надвигается гроза. Досадно осознавать, что даже природа была против нас. А ведь я хотела сегодня найти пути примирения и впредь вести себя сдержанней и с пониманием.

Где-то в холле хлопнула дверь.

— Влад? Это ты? — спросила я, поднимаясь со стула на кухне.

— Да. Прости что опоздал, на улице начинается гроза. Жаль, что и сегодня мы не сможем выбраться в лес. Ты, наверное, расстроилась? — обратился ко мне Влад, снимая мокрую куртку.

— Вообще-то да, но даже не, потому что мы не сможем выбраться на природу. Я ведь готовилась…

Он улыбнулся:

— Да я вижу. Кстати, ты отлично выглядишь!

Впервые за долгое время он сделал мне комплимент, и это не могло не радовать меня, ведь это случалось так редко.

— Спасибо. Я приготовила твой любимый ужин. Мы ведь можем провести этот вечер вместе и дома, правда?

— Почему бы и нет? — ответил он, проходя на кухню. — Так что ты говоришь, приготовила?

— Ризотто с грибами. Я знаю, что тебе очень нравится это блюдо.

Мне показалось, что в его лице что-то изменилось.

— Влад? Что-то не так?

— Нет, всё в порядке. Не обращай, пожалуйста, внимания, я просто очень устал.

Но дело было не только в усталости. Это что-то другое, как в те особые дни, когда он запирается у себя в кабинете и подолгу не выходит оттуда.

Почему-то я решила, что сейчас самый подходящий момент для того, чтобы поговорить о нас, о моих обидах, о его странностях. Поэтому мельком взглянул на Влада и, оценив его настроение, я произнесла:

— Знаешь, я бы хотела попросить у тебя прощение за своё недавнее поведение. Это было неправильно с моей стороны, и…

— Не стоит Джанет. Я не хочу сейчас говорить об этом. Я не хочу говорить об этом в принципе.

Я была крайне удивлена таким ответом.

— Что это с тобой сегодня? Мне казалось ты в хорошем настроении.

— Ты же прекрасно знаешь о том, что это я виноват во всём, что происходит. Так зачем снова поднимаешь эту тему?

— Я просто хотела это сказать и всё. У меня и в мыслях не было тебя обидеть. И почему ты не ешь ризотто?

— Спасибо, я не голодный.

— Влад, тебе не понравилось?

Он вдруг встал и подошёл к окну.

— Я знаю о том, что ты идеально готовишь, но я, правда, не голоден.

Он врал. Я видела его настроение, когда он только пришёл домой, и видела, как резко оно изменилось при виде приготовленного мною ужина.

Вдруг, неожиданно для самой себя я произнесла:

— Его готовила тебе Дженнифер, верно? Поэтому ты так себя ведёшь?

Лучше бы я молчала. Пошла бы в свою комнату, ссылаясь на головную боль, включила телевизор в холле, но только не оставалась здесь, не говорила этого.

Влад молча повернул голову в мою сторону и пристально посмотрел мне в глаза. По спине поползли мурашки, и я поспешила отвести взгляд.

— Тебя устраивает такая жизнь, Джанет? — тихо спросил он.

— Какая такая?

Я попыталась сделать вид, что не понимаю, о чём пойдёт речь.

— Ты знаешь о том, что я буду лгать, а ты будешь верить. Верить каждому моему слову и оправдывать меня. Вот только зачем всё это? От меня в твоей жизни столько боли и слёз, я уже ненавижу себя!

Я положила свою руку ему на плечо:

— Потому что я люблю тебя Влад. Ты же и сам всё знаешь, зачем спрашиваешь?

Он тяжело вздохнул, взял мои руки в свои ладони, и задал свой главный вопрос:

— За что ты любишь меня? За страдания, которые я приношу тебе?

— Я люблю тебя не за что-то, а вопреки всему.

Видимо я ответила то, что он явно не ожидал услышать, потому что в комнате вдруг нависла тишина, после чего он, закрыв лицо руками сел на стул, откинувшись на спинку.

— Так не должно быть Джанет. Ты заслуживаешь намного большего в жизни. Тебе необходим тот, кто сумеет сделать тебя самой счастливой, кто положит весь мир к твоим ногам.

Я села рядом, обнимая его плечи и тихо произнесла:

— Зачем мне весь мир, если мне нужен ты? Я счастлива с тобой…

— Это ложь. Ты обманываешь саму себя. А знаешь почему? Тебе не с чем сравнивать, ты рядом со мной увядаешь!

— Скажи Влад, если бы вместо меня здесь была Дженнифер, ты бы сказал ей то же самое?

Это была игра на выживание. Я знала, с каким огнём играю, но теперь мне было всё равно, мне нужно было лишь подтвердить или опровергнуть мои предположения.

Мне даже показалось, что он и сам не знает ответа на этот вопрос. Но знала я.

— Ты бы не сказал ей этого. Никогда. А знаешь почему? — передразнивала я его. — Ты любишь её до сих пор, но не можешь признаться в этом себе самому. В этом доме должна быть совсем другая хозяйка, и это точно не я.

Я склонилась над коленями, обхватив руками голову. Со стороны могло показаться, что я старалась заглушить голос собственного разума, не давая ему углубляться всё дальше. На самом деле я просто прятала лицо, потому что не хотела показывать свою слабость и навернувшиеся на глаза, обжигающие, горячие слёзы.

*****

Влад молча вошёл в свой кабинет, тихо прикрыв дверь. После сегодняшнего вечера, проведённого с Джанет, он не мог собрать воедино свои мысли. Что делать дальше? Остановиться и попробовать быть счастливым? Или и дальше жить прошлым? Эти мысли роились в голове подобно множеству насекомых, которые гудели и не давали возможности сконцентрироваться.

Осторожно выдвинув верхний ящик стола, он достал аккуратно сложенный пополам листок и медальон, — всё, что осталось у него от Дженнифер.

Бережно развернув бумагу, он в сотый раз вчитывался в знакомые слова, снова и снова мысленно переживал тот день, когда боль утраты затмила его разум. Затмила настолько, что вопреки ей, он решил воссоздать заново свою жизнь, возродиться как Феникс из пепла. Он дал надежду Джанет. А теперь, когда осознал свой поступок в полной мере, безмятежность и беспечность сменил страх. Страх за своё будущее и ответственность за судьбу этой милой девушки, которая любит его, кажется, не замечая всех поступков и обид, причинённых ей.

Я прятался за спину женщины, и от этого мне становилось невыносимо. Я стыдился своих чувств, мыслей, поступков, стыдился самого себя.

За это столетие я изменился до неузнаваемости, и, к сожалению, не в лучшую сторону.

Всё чаще я начал выпивать, от чего становилось только хуже.

Я ненавидел самого себя за свою слабость и нерешительность.

Когда-то ради любви я отрёкся от семьи, рисковал своей жизнью, которая на тот момент ничего для меня не стоила. Теперь же, я сам прячусь от своих проблем за хрупкую спину той, которая в своё время помогла мне выбраться из этой ямы, куда я сам себя загнал. Как я мог думать о предательстве? Я не мог просто исчезнуть из её жизни раз и навсегда. Сначала я должен был убедиться в том, что она будет счастлива. Но видимо любовь к Дженнифер была настолько сильной, сродни разбушевавшейся стихии, которая сметала всё на своём пути. Она была разрушительной. Прошли годы до того момента, когда судьба позволила нам встретиться вновь, лишь для того, чтобы растащить в разные стороны. Прошли годы, а я так и не растратил тех чувств, которые пылали в моём сердце. Ещё тогда, в родном Хилдсбурге.

Весь мир перевернулся для меня с её появлением, но так и не вернулся к исходной позиции после её потери. Может быть потому, что в душе я втайне верил в нашу встречу рано или поздно? Может быть, этот огонёк надежды не давал угаснуть моим чувствам? Так почему же теперь я чувствую, что сдаюсь, что теряю её? Одна эта мысль наводила на меня такой ужас, что я просыпался ночами, шепча её имя…

Я понимаю Джанет. Я причинял ей боль всё это время, и продолжаю причинять теперь.

Если бы я только мог найти тот самый рычаг, который прекратил бы мои мучения, то не стал больше изводить своими терзаниями её. Эту милую, нежную, заботливую девочку, чувства которой я так и не оценил. Уже сотню раз я представлял себе этот разговор, мысленно я отпускал её много раз, но стоило только коснуться этой темы, как я становился всё более робким, нерешительным и жалким.

Я превратился в труса и пьяницу, и мне было ужасно стыдно, когда я вспоминал годы своего юношества в родном городе. Тогда я был образцом мужественности и примером воспитанности среди многих моих сверстников. Если бы кто-то из них дожил до наших дней и увидел, во что я превратился, то они отказались бы верить в то, что перед ними действительно тот самый Влад Хардман, которого они знали когда-то.

Ведь я занимаюсь самобичеванием каждый раз, находясь в пьяном угаре, но не могу воспроизвести в жизни и трети того, что намеревался сделать ещё вчера.

За это я себя ненавидел.

В моей жизни должно было случиться что-то, что встряхнуло бы меня с такой силой, с какой только можно пробудить сознание человека, чтобы снова вернуть ему смысл жизни. То, ради чего он будет двигаться дальше. И со мной это случилось. Только позже и весьма неожиданно. В тот момент, когда я меньше всего ожидал очередного потрясения.

А теперь я сидел в своём кабинете, читал письмо, написанное любимой рукой, и моё сознание уносило меня далеко в прошлое, когда я, проснувшись однажды утром и подозревать, не мог о том, какую встречу приготовила мне судьба.

*****

Последние лучи заходящего солнца слабо пробивались сквозь тонкую, ажурную штору, проникая вглубь комнаты, в которой находилась Дженнифер. Они, касались её белых рук, лица, сверкающих от косметики глаз, окаймлённых густой сеткой вен. Девушка сидела за большим письменным столом своего кабинета и что-то писала в дневнике. Казалось то, что она излагала, беспокоило её, потому что время от времени она останавливалась, постукивая обратной стороной металлической ручки по столу, и нервно покусывала губу. В этот момент на пороге показалась Виктория. Она опиралась спиной о дверной косяк, и молча наблюдала за тем, что делала Дженнифер.

— Нужно было заставить его поверить в то, что я умерла. Только тогда он, наверное, успокоился бы и жил дальше, — неожиданно произнесла она, отталкивая от себя дневник.

Виктория внимательно следила за каждым её жестом, откинув волосы от лица:

— Ты его не любишь больше?

— Почему ты так думаешь?

Этот вопрос явно вызвал у неё недоумение.

— Откуда тогда такая жестокость? Ты ведь умышленно причиняешь ему боль своим безразличием! Неужели ты, правда, считаешь, что, сказав ему о твоей смерти, он успокоится? Да он до конца своих дней будет винить в этом себя! Искать виновных в случившемся, чтобы отомстить, твою могилу, в конце концов! Ты думаешь, я ничего не вижу и не понимаю? Ведь ты, как и он страдаешь. Так дай же себе шанс быть счастливой! Дай этот шанс ему! В чём дело? Если ты, таким образом, пытаешься оберегать меня, то я уже взрослая и всё пойму.

— Ты не знаешь всего Виктория, я…

— Единственное что я знаю точно, так это то, что тебе нужен Влад. Ты должна найти его. Не мучай больше ни себя, ни его.

Девушка вошла в комнату и присела на маленький бархатный диванчик напротив Дженнифер.

— Знаешь, ведь ты права, мы уехали из Чарльстона только потому, что я опасалась преследований со стороны Грегори. Если бы Влад поехал с нами, он бы сразу обо всём догадался! Я пожертвовала ним ради нашей с тобой безопасности, ради тебя.

— Мама, но я не хочу таких жертв. Я не просила этого. Без моего согласия Грегори не сможет увести меня или заставить что-то делать, я уже не ребёнок.

Дженнифер кивнула, сложив руки перед собой на столе.

— Да, но он может навредить.

— Каким образом?

Объяснить это будет непросто.

— Он из тех людей, которые могут навредить одним только словом. Ему нельзя доверять. Я не хочу больше говорить о Владе, эта тема даётся мне нелегко.

— Знаю, поэтому и говорю, что ты должна дать ему шанс. Пускай он приедет!

Дженнифер поднялась из-за стола, хлопнув рукой по закрытому дневнику:

— Всё что меня беспокоит здесь. А ему я больше ничем не могу помочь.

Этими словами она ясно давала понять, что не имеет желания продолжать разговор, и настаивать, смысла нет. Поэтому Виктория не произнося ни слова, направилась к двери и вышла из комнаты.

— Что ж, если ты не можешь, могу я.

*****

Подсознательно я знала, видела, какие бури бушуют в ней. Я знала и о том, что Влад очень любит маму. Так почему же из-за меня они не могут быть вместе? Больше всего на свете я не хотела быть препятствием к их счастливой жизни. Слишком многое поставлено на кон. Она это заслужила.

Я вспомнила, что у меня в ежедневнике было где-то записано о нашем пребывании в Чарльстоне. Поэтому, благодаря интернету я легко смогу найти адрес дома, в котором мы находились всё то недолгое время. Мама говорила, что наш дом и дом Влада разделяют всего несколько проулков. Значит, я близка к цели.

Закрывшись у себя в комнате, я приступила к делу. На практике всё оказалось немного сложнее, чем я могла предполагать, но, тем не менее, спустя несколько часов упорных поисков, заветный листок с точными данными Влада: его адресом и номером телефона, лежали передо мной.

Оставался последний шаг, который мне предстояло сделать. Самый ответственный. Я понимала всю серьёзность и важность моего решения, и прекрасно осознавала, какая миссия на мне лежит. Поэтому: сейчас или никогда.

Я взяла в руку телефон, и уверенно набрала цифры с листка одни за другими. В трубке послышался гудок. Вот он, заветный рубеж, и, кажется, я смогла его одолеть.

До того как я услышала голос на другом конце, я успела насчитать около десяти гудков.

— Да? — спросил немного хриплый мужской голос.

Вот она, моя точка невозврата.

— Здравствуйте. Могу я услышать господина Хардмана?

— Это я. Слушаю вас.

Я выдохнула, перед тем как начать свою исповедь.

— Меня зовут Виктория. Мы с вами практически не знакомы, но моя мать вероятно много обо мне рассказывала.

Мысли судорожно сжавшись, метались у него в голове. Сначала он попросту не мог сообразить о ком идёт речь, и что это за девушка. Вероятно, она могла просто ошибиться номером. Но ведь она точно назвала фамилию — Хардман. Конечно, и это могло быть обычным совпадением, но всегда хочется верить в чудо. Потому он решился на уточнение:

— Простите, но как ваша фамилия? Я что-то не припоминаю вас…

Я улыбнулась. Ну, ещё бы. За всё время мы так и не увиделись с ним с глазу на глаз.

— Верно, это и не удивительно. Нам даже не довелось поговорить с вами. Но я всегда знала о вашем существовании. У меня фамилия матери, Эванс. Виктория Эванс.

Если до этого у него и могли быть хоть какие-то сомнения, сейчас они рассыпались в прах. Это было похоже на неожиданный удар в грудь.

— Виктория! Где вы сейчас находитесь? Как Дженнифер? Что-то случилось? Почему вы так внезапно уехали, ничего не сказав мне? Я так переживал всё это время! У вас всё в порядке?

Он заваливал меня вопросами.

— Влад, послушайте, пожалуйста. Вы должны приехать в Нью-Йорк. Мама собирается уезжать из города, так как здесь к нам уже начали присматриваться. Появляется множество ненужных вопросов. Когда мы уедем я не знаю, но знаю, что тогда уже точно будет поздно. Я звоню вам потому, что маме очень нужна ваша помощь. Она тоскует, но не может вернуться, из-за Грегори. Она боится что он не оставит нас в покое и будет преследовать куда бы мы не отправились. Я знаю, что вы очень любите её, и вижу, как страдает она сама. Я больше не смогла хранить этот секрет от вас. Не волнуйтесь, мы в порядке. Когда вы сможете приехать? Я пришлю вам адрес.

— Я постараюсь вылететь к вам как можно быстрее. Если я улажу все свои дела на работе, чтобы пораньше получить деньги на эту поездку, то отправлюсь уже через несколько дней. Говорите адрес.

Я продиктовала ему наши данные, и просила поторопиться, насколько это возможно, ведь я не знала, когда мама решит уехать и как надолго я смогу её задержать.

— Спасибо Виктория! Ты не представляешь, насколько я благодарен тебе за этот звонок!

— Вы с ней заслуживаете счастья.

— Ждите меня, я приеду уже совсем скоро.

— Тогда до встречи?

— До встречи…

После того, как в трубке вновь послышались гудки, я вдруг почувствовала такое облегчение и такую душевную негу, что поняла, — я всё сделала правильно.

Теперь Влад приедет, и мама снова будет счастлива, как и раньше.

*****

Я стоял в холле и не мог поверить в случившееся. Виктория сама нашла меня! И уже совсем скоро я увижу её и Дженнифер!

Это казалось мне чем-то невозможным, но я крепко ухватился за эту надежду снова видеть её рядом, держать её руки в своих ладонях…

Оглянувшись, я заметил Джанет, которая вышла из кухни и теперь стояла сзади меня, облокотившись о стену. Вероятно, она слышала мой разговор с Викторией. Я понимал, что мне предстоит серьёзный диалог с ней, ведь я собирался навсегда покинуть город и вернуться к Дженнифер.

— Тебе снова нужно будет уехать? — тихо спросила она, подойдя ближе, и обнимая меня за плечи. — Надолго?

Больше врать ей не было смысла, поэтому собрав волю в кулак, я вдруг резко выпалил:

— На этот раз, навсегда милая.

Наверное, она не сразу поняла смысл моих слов, потому что переспросила:

— Мы куда-то переезжаем?

Я вздохнул. «Ну же, давай, скажи ей правду!»

— Нет Джанет, не мы. Я один должен уехать из Чарльстона навсегда.

Теперь она стояла напротив меня, смотря прямо мне в глаза.

— Но почему Влад? Почему один? Что-то случилось?

Знала бы она, что то, что случилось, было одним из лучших происшествий за последнее время.

— Это из-за Дженнифер, да? — Схватив мою руку, она крепко сжала её. — Ну же, скажи мне правду, не мучай больше этой неизвестностью!

Кивнув, я ответил:

— Да, ей сейчас необходима моя помощь.

— Если бы дело было только в этом, ты бы не уезжал навсегда. Проблемам свойственно решаться за какое-то время. Они не вечны. Ты просто сам хочешь остаться там, с ней.

Я уже было открыл рот, чтобы сказать что-то в своё оправдание, как она продолжила.

— Знаешь Влад, ты должен был рассказать мне обо всём ещё в самом начале. Уверена, я бы поняла тебя. Ты можешь запирать в ящике письма, но ты не можешь запереть там свои чувства! Она нужна тебе. И всегда была нужна. Вот только ты решил поиграть моими чувствами, зная, что тебе это совсем не нужно.

Теперь я точно ничего не мог добавить. Оказывается, она знала о письмах и о причинах моей грусти. Отпираться было бессмысленно.

— Ты никогда не любил меня?

Я боялся этого вопроса, ведь он разом мог перечеркнуть всё то, хорошее, что было между нами за эти годы. Четыре года. Подумать только, я пытался играть в любовь, или любил по- настоящему? Одно я знал наверняка: моя совесть не позволяла мне сделать этот выбор. Я не мог предать одну, любя другую, и наоборот. Ведь каждая из них теперь была настолько дорога моему сердцу, что я не мог и думать о том, чтобы делить их. Не мог, до сегодняшнего дня. Точнее до этого судьбоносного звонка, который решил всё сам собой, расставил всё по местам.

— Да ответь ты уже на вопрос! — крикнула на меня Джанет, крепко сжимая руки в кулаки.

Казалось, она готова разорвать меня в клочья, да и что там скрывать, — я заслужил это.

— Нет, — произнёс я тихо. — Нет, ты не права. У меня были чувства к тебе, самые настоящие, и я искренне верил, хотел верить, что у нас всё получится. Но не получилось. Жизнь распорядилась иначе. Я виноват в том, что не сказал об этом сразу, не забил тревогу, когда понял, что наши отношения обречены. Нужно было сказать тебе, что мы идём на дно с этим кораблём. Но я смолчал, как самый настоящий трус, и эта вина всегда будет со мной. Но ты должна мне поверить в одном: я не обманывал тебя ни разу, когда говорил о том, что чувствую. Каждое моё слово, обращённое к тебе, было правдой.

— Кроме тех, что касались её?

— Возможно. Там я уже не всегда мог контролировать себя. И за это тоже прости.

Разговор начинал приобретать пессимистический характер, поэтому я поторопился обойти его. Излишняя эмоциональность сейчас не была нужна ни мне, ни ей.

— Дженнифер не справится одна, я ей нужен. А ты не останешься в одиночестве, это точно. Я знаю о Грегори и о том, что он был здесь частым гостем. Знаешь, видимо он и вправду осознал все свои ошибки в прошлом и теперь показывает только лучшие свои стороны. А ещё, мне кажется, ты ему не безразлична. Подумай над этим, ведь он, не я, с ним ты не плачешь, не грустишь. Он заставляет тебя улыбаться, а это главное.

Я говорил сейчас примерно то же самое, что передала мне в своём прощальном письме Дженнифер, перед тем как исчезнуть из моей жизни. Она советовала мне присмотреться к Джанет и быть счастливым. К сожалению, её план на мне не сработал, без неё я не смог обрести это самое счастье. Оно оказалось невозможным для меня. Надеюсь Джанет повезёт больше, и она действительно сумеет разглядеть в его лице того единственного, кем не смог стать для неё я.

— Влад, я не держу на тебя зла, так как всё понимаю. Сердцу не прикажешь, и ты не виноват в этом. Мы страдали одинаково, и причина у нас была одна: мы любили человека, который казался нам недосягаемым. Поэтому злиться на тебя было бы нелогичным. Ты и сам себя немало наказал, теперь мы квиты. Главное обещай мне найти своё счастье и больше никогда не терять. Чтобы не пришлось снова разбивать кому-то сердце, и жить в терзаниях.

— Я пообещаю, только если ты сделаешь то же самое ради меня.

— Обещаю, — произнесла она, еле дыша.

— И я обещаю тебе быть счастливым с той, кому принадлежит моё сердце.

Ну вот, я сказал это. Только легче мне не стало, хотя мы и рассчитывали. Я уверен, она чувствовала сейчас то же самое.

Всё вышло немного иначе, чем я думал в начале. На фоне счастливого известия Виктории, обида, которую я нанёс Джанет, теперь затмевала всё хорошее. Я, по сути, только что предал её в очередной раз. И если раньше она ещё могла во что-то верить, то теперь это предательство было окончательным. Видимо моя любовь к Дженнифер и правда имела разрушительное воздействие не только на наши жизни, но и на меня. Теперь она точно заглушила голос моей совести, который ещё недавно продолжал упорно противиться мне.

*****

В небе витали ароматы примулы и ночной фиалки. Воздух в это время года больше напоминал сладко — приторные духи, которые выплеснулись из опрокинутого небрежной рукой флакончика. Голова кружилась от этого нежного запаха, и внутри всё будто бы сжималось сильной, но в то же время мягкой рукой. Какая-то нега разливалась по всему телу, и вокруг не существовало больше ничего кроме этой навалившейся внезапно истомы.

Небо напоминало чёрный, расшитый золотыми звёздочками — искорками плащ чародейки Ночи.

Из леса прохладный летний ветерок приносил аромат еловой хвои, а руки гладили мягкий как бархатный ковёр мох.

И вся эта ночь смешалась в какую-то трогательно — грустную главу из любимого раздела книги под названием «Жизнь». Ведь всё это когда-то уже происходило со мной: так же вдыхала я аромат примулы, так же ярко освещала луна узенькие лесные тропинки. И так же, навсегда, останутся в моей памяти эти незабываемые, наполненные магией и волшебством июньские ночи.

Теперь сидя здесь, на нашей с Валери опушке, я вспомнила всё. Эта ночь уже была однажды в моей жизни, и вот теперь всё повторяется. В последний раз я была здесь с Владом, но потом всё резко изменилось, и это место снова стало только моим. Сестра приезжала теперь крайне редко, и у меня больше не было возможности разделить свой маленький мирок с ней. Просто на это не хватало времени. Она уезжала так же внезапно, как и появлялась в городе, и этих часов проведённых с ней мне всегда было мало. Мы говорили и не могли наговориться, будто бы не видели друг друга сотню лет. В этот раз она задерживалась в Лондоне. Насколько я могла знать, у неё случились проблемы с учёбой, и ей дали шанс на переэкзаменовку, поэтому всю половину летнего месяца она проведёт там. Я тоже всерьёз начала задумываться о том, чтобы уехать к ней. Возможно, мне удастся найти там неплохую работу и зацепиться в городе, тогда я смогу видеться с сестрой чуть ли не каждый день. Здесь меня всё равно больше ничего не держало кроме родителей конечно, но, думаю, и они смогут понять меня. Теперь всё здесь будет напоминать мне о Владе, и я так никогда и не отойду от нашего с ним разрыва. В Чарльстоне у меня была всего лишь выездная работа на несколько раз в неделю. Так как я была реставратором картин, то некоторые экспонаты мне разрешали забирать на дом и работать с ними там. Ну а были и такие, что просто не подлежали никакой транспортировке, поэтому почти каждый день мне приходилось ездить в город. Если честно, я была только рада этому, так как в процессе работы я отвлекалась и на некоторое время забывала о том, что ждёт меня по возвращению. А чаще всего меня там ждал пустой дом, по которому я бродила в полном одиночестве, дожидаясь возвращения Влада. Когда заказов было много, я с радостью хваталась за них, усердно налегая на работу. В другое же время моим уделом был диван в гостиной и телевизор, который хоть как-то скрадывал моё внутренне опустошение, заполняя его массой ненужных фактов.

Это только так, кажется, что мы готовы к несчастьям. К ним нельзя быть готовым никогда. О них можно думать, знать, предостерегаться и стараться защитить своих близких, но готовым быть невозможно.

Просто однажды наступает такой момент, когда уже не хочется знать ни вопроса, ни ответа на него. Ты затягиваешь потуже в узел свой страх над той пропастью, что разверзлась перед тобой, и судорожно пытаешься двигаться дальше. Так теперь делала и я.

Помню, как я решила проследить за Владом в одну из предпоследних ночей перед тем разговором, что состоялся у нас недавно, который собственно и поставил жирную точку на нашем будущем.

Отворив дверь, он вошёл в здание, некогда бывшее музеем, и, оглянувшись по сторонам, закрыл её за собой. Я притаилась за высоким, густым кустом сирени, и была рада, что осталась незамеченной им.

В окне второго этажа зажегся яркий свет, и я увидела Влада, плотно задёргивающего штору.

«Что он здесь делает?» — пронеслось у меня в голове.

Всё это время, прячась за кустами и деревьями сада, я видела его тень, нервно ходящую по комнате, заложив руки за голову.

Осознание происходящего пришло ко мне немного позже, когда я в очередной раз вспомнила о его подружке, и о том, что она жила где-то поблизости. Сомнений не оставалось: это был её дом. Дом Дженнифер. И Влад, оказывается, бывает здесь, даже в её отсутствие. Жаль я не знаю, как часто, и давно это происходит. Теперь многие недостающие фрагменты пазла стали на место, и я получила полную картинку.

Если раньше я могла терзаться сомнениями и меня полностью не убедили её письма и украшение в его письменном столе, который он закрывал на ключ от меня, то этот факт был исчерпывающим. Он никогда не переставал любить её. Даже когда был со мной. Каждую минуту он думал о ней, а чего хуже, даже видел во мне её. И теперь я готова его отпустить к ней. Навсегда. Так будет справедливо для нас обоих.

*****

Виктория сидела в парке рядом с Маркусом и обсуждала их первый концерт в новом составе.

— Как думаешь, какого стиля мы будем придерживаться? Я про одежду.

Парень пожал плечами:

— Не знаю, это Натаниэль решает всегда.

— Он у вас что, главный? — улыбнулась Виктория.

— Вроде того. Да мы и не против, наоборот, одной проблемой меньше для всех.

— А что если в этот раз, я попрошу его заняться оформлением нашего внешнего вида? Как думаешь?

— Не факт, что он согласится на это.

— Обратное тоже не факт. Но попробовать то можно. Потому что, если быть совсем откровенной, мне не очень нравятся эти дешёвые нашивки и блёстки. Мы должны выглядеть солидно, а не как уличные музыканты.

Маркус толкнул её локтем в бок:

— Ты имеешь что-то против уличных музыкантов?

— Нет же! — рассмеялась она. — Но это ведь совсем другой уровень мастерства, или ты не согласен?

— С этим не поспоришь, конечно, но я сомневаюсь, что Натаниэль пойдёт на это. Он придумывал этот стиль сам и вряд ли позволит, кому-либо вносить кардинальные изменения в его идею.

— И всё же, я риску.

На мгновение её взгляд ухватился за прохожего парня, который теперь сел напротив них на скамейку и внимательно рассматривал Викторию.

— Кто это? — шепнула она тихо, кивая в сторону незнакомца.

— А, этот. Он гот, неформал, — так же, шёпотом ответил Маркус. — Да ещё к тому же вампир.

— Что ты сказал?

Казалось, каждая мышца её тела теперь была в напряжении.

— Ну, этот чудак так себя называет. Постоянно выискивает информацию об этом, мечтает о бессмертии и всё такое. Мы считаем его ненормальным, поэтому не обращай особого внимания. Да, и вампиров ведь не существует.

Виктория нервно теребила в руках кончики своих волос.

— Это и вправду интересно. Ты говоришь, он выискивает информацию. И что, уже находил что-то стоящее?

Маркус лишь улыбнулся:

— Я смотрю тебя, заинтересовал этот парень, — и, выдержав короткую паузу добавил: — Несколько раз что-то находил. Вот, например: обескровленное тело возле реки или убийство молодой девушки со странными порезами на шее. Об этом говорили на каждом шагу, и писали все кому не лень. Было время, когда люди боялись даже выходить на улицу.

— Ничего себе.

— Виктория, а ты веришь во всё это? — спросил вдруг он.

— О чём ты?

— Ну, я о вампирах и прочем…

Девушка лишь пожала плечами, чтобы хоть как-то скрыть своё волнение.

— Не знаю, может быть. В мире ещё так много неизвестного науке, поэтому как знать?

Всё это время она краем глаза наблюдала за этим странным парнем, который тоже, по всей видимости, заинтересовался ней, и смотрел в её сторону.

Маркусу это явно было не по душе:

— Чего этот парень уставился на тебя?

— Возможно, я ему понравилась, — наигранно кокетничая, ответила Виктория.

Её ответ взбесил Маркуса ещё больше:

— Я сейчас пойду и…

— Скажи, — перебила его Виктория, о чём-то задумавшись. — А если бы вампиры существовали, ты бы смог полюбить одного из них?

Казалось, вопрос Виктории поставил его в тупик, но ответ тут же нашёлся:

— Конечно же, нет! Это отвратительные создания, которым не место среди людей! И знаешь, если бы я лично когда-то повстречал одного из них на своём пути, думаю, убил бы его.

Внутри у Виктории всё вдруг оборвалось.

«Я должна быть осторожной, чтобы он ничего не заподозрил. Чтобы они все ничего не заподозрили и не узнали обо мне»

*****

Сегодня я пришла на репетицию раньше обычного, так как хотела немного потренироваться в новых условиях. В нашей студии ещё никого не было, поэтому я на правах нового участника коллектива воспользовалась запасным ключом, спрятанным в подвесном цветочном горшке у окна, и вошла внутрь. В нос ударил резкий запах горелой проводки, поэтому, включив верхнее освещение, я осмотрелась. На первый взгляд всё вроде в порядке, но как бы там ни было, нужно будет сказать об этом Маркусу или Натаниэлю когда они придут.

В студии было невыносимо жарко. И как назло нет ни одного окна.

Я решила хоть немного освежиться, поэтому пошла в уборную. Открыв кран, я зачерпнула рукой холодной воды и сделала глоток. Так намного лучше. В этот момент за спиной послышались шаги. Это был Натаниэль.

— Привет Виктория! Чего это ты сегодня так рано? — улыбаясь, спросил он, опираясь рукой о стену.

Я встряхнула мокрые руки, и провела ими по лицу.

— Решила немного попрактиковаться, пока есть такая возможность.

— К сожалению нет. У нас концерт на этой неделе, и ты в нём активно участвуешь.

Моему удивлению не было предела.

— Ты это сейчас серьёзно, что ли? Но я ведь только недавно пришла!

— Да какая разница? Ты и до этого выступала так, что можно только мечтать.

Это, несомненно, была лесть, но мне приятно.

— А как быть с новой обработкой? У меня ведь совсем не было возможности её опробовать на деле.

Он кивнул:

— С этим разберёмся. Сегодня прогоним всю программу в той очерёдности, в которой она будет на концерте. Я думаю проблем возникнуть не должно.

— Ну, а если возникнут? Что тогда?

— Я очень сомневаюсь. Но если ты так об этом переживаешь, то Мия просто добавит эффектов к твоему голосу. Поверь она профессионал своего дела.

Я облегчённо вздохнула. По крайней мере, у меня будет немного времени для того, чтобы успеть запомнить программу и не упасть лицом в грязь.

— Натаниэль! — окликнула я его, уже на выходе.

Он обернулся, вопросительно взглянув на меня:

— Да?

— Там сильно чем-то горелым пахнет, ты бы пригласил электрика, пускай осмотрит провода.

— Где именно пахнет?

— Точно не скажу, но я почувствовала этот запах ещё при входе.

— Хорошо, на днях займусь этим, не беспокойся. Здесь столько оборудования, поэтому не удивительно, если что-то замкнуло.

Меня удивило такое беспечное отношение Натаниэля к моей просьбе, ведь речь шла о безопасности.

Сегодня репетиция шла полным ходом, так как мы очень торопились, чтобы вложиться в программу и научить меня тому чего я ещё не знала. Натаниэль всегда старался оказаться рядом со мной. Все эти случайные прикосновения к руке, невинные объятия и многозначительные взгляды явно были неспроста. Он всеми силами пытался добиться моего внимания и расположения, а в присутствии Маркуса это его занятие и вовсе превращалось в соревнование. Не скажу, чтобы я злилась из-за этого, но мне было уж точно неприятно такое поведение моих коллег. Несколько раз я даже пыталась разнять их, после очередной шутки Натаниэля о том, как ловко он умеет завоёвывать девушек, в том числе и чужих.

— Смотри Маркус, не успеешь оглянуться, как я уведу у тебя Викторию! Так и знай!

Эта было уже слишком даже для меня, поэтому я обратилась к Натаниэлю, не без доли раздражения в голосе:

— Мог бы и моего мнения спросить. Я вообще-то не вещь, чтобы распоряжаться мной.

После этого его пыл поубавился, и надеюсь надолго. Меньше всего сейчас мне было нужно наблюдать за их ссорами, когда впереди у нас предстоял концерт, мой первый концерт в новом составе, где, кстати, всем мы должны работать сообща. Поэтому я с головой уходила в работу, стараясь не замечать того, что творится вокруг меня. И я должна признаться, это помогало. Чем меньше внимания я уделяла их перепалкам, тем реже они случались. Скорее всего, это делалось больше для публики, чем ради выяснения отношений. В конце концов, это можно сделать и другими способами, не вовлекая туда меня.

Почему-то мне вспомнилось моё первое впечатление об этих ребятах, когда я только пришла сюда впервые. Тогда Натаниэль сразу же привлёк моё внимание. Он ярко выделялся на фоне других, и почему-то вызывал у меня смущение, хотя я никогда не испытывала проблем в общении. Рядом с ним моё дыхание учащалось и казалось, что нет в мире счастливее человека в эту минуту. Я не могу с точной уверенностью сказать, что именно мне так понравилось в нём, что привлекло. Но с каждой минутой, я чувствовала себя всё более ненаходчивой и беспомощной рядом с ним.

Но прошло время, и многое изменилось в моём сознании, перевернулось. По началу, Маркус, вызывавший во мне столь двойственные эмоции, постепенно превратился в того человека, с которым я делилась тайнами, идеями, новостями. И чем больше я узнавала его, тем яснее осознавала, как я заблуждалась ранее. Натаниэль был совсем другим. За свою не столь короткую жизнь, я сумела достаточно хорошо изучить людей. И теперь могла уверено сказать, что в нём было что-то такое, что заставляло не верить ему. Что-то чужое и холодное. Я начала замечать за собой то, что избегаю его настолько, насколько этого позволяла наша работа.

*****

Над городом сгущались сумерки, и я больше не могла оставаться в доме одна. Стены, казалось, давили на меня своей тяжестью, грозя в любую минуту лишить меня возможности дышать. Поэтому, я, собрав в хвост волосы, и накинув лёгкую курточку, вышла на улицу. Людей сегодня почти не было, и от этого было ещё тоскливее, будто весь мир опустел, оставив меня одну наедине с весьма нерадостными мыслями. Сейчас я меньше всего хотела находиться в полном одиночестве, поэтому по привычке набрала номер Грегори. Но он не отвечал. Я не осуждаю его. Ведь, в конце концов, у него есть своя жизнь, и он просто не обязан каждую минуту ждать моего звонка, чтобы тут же сорваться по первому зову. Что ж, значит не судьба. Хотя с недавнего времени я мало верила в подобные вещи, но всё же. Застегнув повыше куртку, я быстрым шагом направилась вдоль низеньких домиков, в сторону леса. По дороге окинув взглядом бывшее здание музея, я отметила для себя, что света нет ни в одном из окон. Значит, Влада там тоже нет. А может он просто понял, что я знаю о его поздних визитах сюда, и перестал привлекать внимание, не пользуясь электричеством. Сейчас я готова была поверить в любую, даже самую безумную теорию. Удивляться было нечему.

Свернув мимо нашего с Валери дома, я вдруг остановилась, улыбнувшись. Это поистине было нашим любимым местом, где мы проводили лучшие дни вдали от городской суеты. И тут же мигом пронеслась перед глазами картина нашего рокового приезда на выходные. Тот самый день, когда я впервые увидела его — день нашего знакомства. Если бы я только знала, чем это обернётся, лучше бы уверенно закрыла дверь перед ним, когда он пришёл извиняться. Но теперь поздно что-то менять, нужно исправлять то, что уже сделано.

Резко развернувшись, я зашагала прочь. Воспоминания о сестре натолкнули меня на мысль о нашем секретном месте в лесу, и я торопилась уединиться там. Не прошла я и половины пути, как мой телефон неожиданно зазвонил. Грегори, наверное, увидел пропущенный вызов от меня и решил всё-таки перезвонить. Я подняла трубку.

— Привет Грег…

— Привет. Я увидел, что ты звонила, и подумал: вдруг у тебя что-то случилось.

Вздохнув я произнесла:

— Вообще-то так и есть.

— Расскажешь сейчас или лучше с глазу на глаз?

— Да. Лучше будет не по телефону. Хочешь, я приеду?

— Но ведь уже поздно. Я не хочу, чтобы ты одна ехала через весь город.

— Какая разница? Всё равно ведь возьму такси. Автобусы в это время уже не ходят.

— Может, будет лучше, если я приеду? Что скажешь?

— Нет. Скоро домой должен вернуться Влад, и сам понимаешь…

— Понимаю, — как-то мрачно произнёс он. — Ну что же, хорошо, я выйду встретить тебя. Позвони, как доедешь, не забудь.

— Конечно, не волнуйся, я уже не маленькая.

— А иногда кажется, что всё наоборот.

— Давай Грегори, до встречи.

— До встречи.

Я отключилась. Значит, на сегодня моя прогулка в лес отменяется. Теперь дело было за малым: дождаться такси, и не слишком долго засиживаться у Грегори, иначе даже за двойную плату, водитель может отказаться везти меня за город. Правда я ещё никогда не проверяла это на практике, но думаю, рисковать не стоило. Да и к тому же Влад уже вовсю собирает вещи, поэтому мне скоро предстоит сделать то же самое, а задерживать его своим присутствием я не стану. Поэтому к началу одиннадцатого я должна быть дома. Если это место вообще когда-то можно было назвать моим домом.

*****

Грегори только что сварил нам свежего кофе, и теперь мы сидели в гостиной его квартиры и вели весьма непринуждённый разговор. Должна признаться за всё время нашего с ним знакомства я была здесь впервые. Меня удивило то, что в интерьере он придерживался своего, не похожего на другие стиля, и был весьма педантичен и чрезмерно опрятен как для мужчины. Нет, я вовсе не хочу сказать, что у Влада не было этих качеств, просто в данном случае это нечто другое. Казалось, за всей этой опрятностью он пытался скрыть что-то более глубокое. Будто бы он прятался за необычным антуражем, от того, что угнетало и преследовало его. Я чувствовала это, видела по его жестам и движениям, но боялась спросить, так как не хотела задеть то, что по сути меня и не касалось. Но видимо он сам это понял, потому что спросил прямо:

— Тебе здесь некомфортно, да? — и, не дождавшись ответа, продолжил: — Понимаю, я иногда сам чувствую себя чужим здесь. Много раз пытался сменить обстановку, уйти от всего этого. Но от самого себя ведь не сбежишь. Так и живу.

Он поставил чашку кофе на столик, стоящий около дивана, на котором мы сидели.

— Считаешь меня странным, верно?

Я отрицательно закивала головой.

— Нет. С чего ты это взял? Каждый человек имеет право на свои…

Запнувшись на полуслове, я покраснела.

Грегори засмеялся:

— Выходит, что всё-таки странности.

— Может и так. Но вот только странности — не всегда отрицательное значение. Я считаю, что это наоборот, своеобразное проявление индивидуальности.

Он внимательно посмотрел на меня.

— У тебя они значит, тоже есть?

— Несомненно. Я считаю своей главной странностью верить в лучшее, даже когда всё плохо. А ещё доверять людям. Не перестаю наступать на, те же грабли.

— Всё было слишком прекрасно, чтобы оказаться правдой?

— Именно так. И вот это поистине странность. Почему жизнь меня так ничему и не научила?

— Просто ты не реалистка. Ты видишь в людях то, что хочешь в них увидеть, но не то, чего они действительно заслуживают.

Я последовала его примеру и, поставив чашку на столик, откинулась на спинку дивана.

— Дело не в людях, дело во мне. Ты прав, я не реалистка, я неудачница, и этим всё сказано. Для таких как я не может быть хорошего финала.

— Эй, Джен! Не смей! Ты сейчас повторяешь мои слова, помнишь? Когда меня уволили из издательства, я говорил то же самое, но ты разуверила меня, твои слова вселили в меня надежду! И теперь я не позволю тебе делать тоже самое с собой. Я был не прав, и осознал это благодаря тебе. Пожалуйста, не говори так…

— Я помню Грегори, но ты же видишь, моя жизнь летит к чертям и иногда, я уже не могу себя сдерживать. Этот гнев и обида вырываются наружу, и я боюсь, что однажды могу сорваться на самых близких мне людей. А я очень этого не хочу. У меня нет перспектив на будущее, всё рушится на глазах, а после отъезда Влада я совсем опущу руки. Да, я отпустила его сама, но при этом не знаю, как буду жить дальше.

— Ты не такая как я, ты намного сильнее Джен. Ты не неудачница, просто ты запуталась, тебе тяжело.

— Я не сумела даже отстоять своё право на счастье. Какое слово здесь стоит использовать?

Грегори сел рядом со мной, и положил свои руки поверх моих ладоней.

— Только слабые сдаются Джанет, ставят на себе крест. Но ты ведь не такая!

— Грег…

— Никогда не сдавайся! Слышишь? Я запрещаю тебе опускать руки! Ты достойна лучшего в жизни. Знаешь, когда-то я тоже наделал глупостей, сам отказался от того, чтобы быть счастливым теперь. Жалею, что не рискнул, не сделал этот шаг, и теперь у меня нет никого в этом мире.

Я почувствовала, что к горлу подступает ком и предательские слёзы наворачиваются на глаза:

— Ты потерял любимую?

— Я потерял дочь.

На минуту мне показалось, что я ослышалась.

— Что? Дочь? Но как…

— Да Джен, у меня была маленькая дочь. И я проявил слабохарактерность, я попросту побоялся. Этот поступок не достоин мужчины, а тем более отца.

— Грег… — я придвинулась ближе, потрясённая столь неожиданной новостью. — Как это возможно? Когда ты успел стать отцом?

— Это мой маленький секрет, которым я, к сожалению, не могу с тобой поделиться, потому что и так уже взболтнул лишнего. Но мне давно уже стоило с кем-то поговорить об этом. Меня каждую ночь мучают кошмары, и я просыпаюсь с криками.

— Тебе снится она? Малышка?

Он кивнул:

— Да. А ещё её мать. Помнишь тот рисунок, о котором ты спрашивала меня?

— Помню.

— Тогда я не был готов рассказать тебе всего. Но теперь…

— Вы расстались с ней?

— На века. Она погибла, и эта вина преследует меня, по сей день. Я живу словно в аду, и от него нет спасения.

— Мне так жаль Грегори, — я провела рукой по его плечу.

— Ничего, ты ведь не знала, я сам начал этот разговор.

— Как её звали?

Он тяжело вздохнул:

— Стефани. Знаешь, сейчас я бы всё отдал ради того, чтобы спасти их обеих. Но у меня нет такого шанса. У меня теперь никого нет.

— У тебя есть я. Конечно, моё присутствие никогда не восполнит твоей потери, но я хочу, чтобы ты знал об этом.

— Спасибо Джен. Ведь и правда, ты единственный, настоящий мой друг, которому я могу довериться.

Он наклонился ко мне немного ниже, и я, наконец, почувствовала. Это был явный запах перегара, умело замаскированный под невинное чаепитие. Грегори был пьян, и алкоголь развязал его язык, — отсюда все эти откровения. В обычные дни он был малоразговорчив, и больше слушал, чем говорил. Сегодня же всё было иначе.

Тут я вспомнила о том, что мне ни в коем случае нельзя засиживаться, а за нашей непринуждённой беседой прошло намного больше времени, чем я рассчитывала ранее. Поэтому я заторопилась домой, так как не хотела ворошить старые раны Грегори, да и ему самому стоило сейчас отдохнуть. Он отпустил меня неохотно, и приглашал обязательно заглянуть к нему на следующий день. Я с радостью приняла его приглашение, и заторопилась на автобусную остановку в поисках позднего такси. В этот вечер мне повезло.

*****

Маркус вошёл в студию, бросив сумку на стул.

— Всем привет! А где Виктория? Её не будет сегодня?

— Она опаздывает. А что, ты уже успел соскучиться? — произнёс Натаниэль, сидя с гитарой в руках. — Поплачем вместе?

— Я даже не буду отвечать на это.

— А почему нет? Неужели я не прав, Маркус? Да все уже знают о том, что ты влюблён в неё по уши! Кроме тебя самого видимо.

— Моя жизнь, не твоё дело, так себе и запомни. И больше не приставай ко мне со своими глупыми рассуждениями.

Натаниэль встал и теперь ходил по комнате из одного угла в другой.

— Да, с ней это конечно был промах. Вряд ли она обратит внимание на того, кто даже не может признаться в своих чувствах. И долго ещё ты будешь так ходить за ней?

— Натаниэль, да оставь ты его! В самом деле, сколько можно цепляться? — не выдержал Майкл. — И вообще, какое твоё дело до его отношений? Разве только тебе самому она не безразлична.

Эти слова вмиг осадили его, и казалось, вразумили на какое-то время.

— Да ладно тебе, я просто пошутил.

— Хватит веселиться там, у нас мало времени, давайте за дело.

— Что это ты сегодня всеми командуешь Майкл? Не в настроении что ли?

— Просто терпеть не могу, когда вы начинаете сцепляться друг с другом. Выясняйте свои отношения вне работы, здесь это совершенно ни к чему.

— Чего ты завёлся то? — начал было Натаниэль, но Кристофер оборвал его на полуслове.

— Он прав. Мы здесь чтобы работать, поэтому давайте всё же, наконец, начнём.

Репетиция сегодня явно не клеилась. То ли дело было в неприятном разговоре, предшествовавшем ей, то ли мы все просто были не в духе. Не знаю. Но я то и дело ловил на себе многозначительные взгляды Натаниэля и понимал, что это ещё не конец его проделок, и если я и дальше буду продолжать оказывать Виктории знаки внимания, то единственным выходом для меня будет покинуть группу. Этого он и добивался. Натаниэль уже давно пытается прибрать управление коллективом к рукам, и я единственное препятствие на его пути, мешающее осуществлению его планов. Так что за один раз он избавится сразу от двух главных своих проблем: займёт руководящую позицию в группе и избавится от конкурента в моём лице.

Не самое лучшее положение в моём случае, но что делать? Сегодня я был намерен поговорить обо всём этом с Викторией и услышать её мнение. Но я даже боялся себе представить, каким может быть её ответ. Наверное, именно поэтому я до последнего оттягивал этот разговор как мог. Но тянуть дальше уже было некуда, или ситуация могла зайти очень далеко и тогда я потеряю даже призрачную надежду на то, что смогу быть с ней рядом не только в качестве друга.

Она сегодня пришла позднее обычного, в весьма напряжённом состоянии, и я сразу заметил перемены в её поведении. Девушка была слишком раздражительной, взволнованной и рассеянной. Не знаю, дошли ли до неё слухи, которые так усердно распускал обо мне Натаниэль, либо же были какие-то неприятности дома, но вид у неё был не такой как обычно, и меня это беспокоило. Я с большим нетерпением дождался окончания репетиции, чтобы без лишних свидетелей поговорить с ней обо всём.

— Ты сегодня какая-то нервная, у тебя что-то случилось? — поинтересовался я, подойдя к ней ближе.