Бесплатный фрагмент - Крепостная герцогиня (главы 143—157)

143. Лала — чемпионка Лондона

Вскоре пришло в пансион миссис Смит приглашение для Лалы Бузони на чемпионат Лондона.

Пред началом турнира подошёл к шахматистке славной многократный чемпион Лондона Мэтью Хогарт:

— Приветствую тебя, кровная сестра супруги моей. Аки сие «по-научному»?

— «Кровная свояченица». И я тебя приветствую, муж кровной сестры моей, коего нецелесообразно «научно» сокращать до «кровного зятя», ибо понятие сие включает не токмо «мужа кровной сестры», но и «мужа кровной золовки». Формально сие ещё и «муж кровной дщери», но сие смысла не имеет, ибо муж некровной дщери, то бишь муж падчерицы суть совсем иное понятие.

— Слышал я краем уха, что стала ты чемпионкой Шотландии.

— Ну, стала. С кем ни бывает?!

— Значит, не играл в турнире Ирвинг Макдональд, коий сильнее меня играет. Все разы (окромя первого), коии играл он в чемпионатах Лондона, становился он чемпионом, а я лишь изредка с ним вничью играл. Лишь в первый раз проиграл он Мэтью Хогарту, но не мне, а прадеду и тренеру моему, коий в позапрошлом году преставился. А жаль. Хотел бы я, дабы померилась ты силами с титаном сим шахматным!

«Заочно померилась! — помыслила бывшая Юдка Шафирова. — Опровергла его анализ партии с Ирвингом Макдональдом.»

Вслух же молвила Лала Бузони:

— Играл в том чемпионате указанный шотландец своеобразный. Со трудом превеликим на ничью уползла я. Однако в переигровке победила дважды, опосля чего тот, фигурально глаголя, «выбросил белый флаг!»

— Помнится, во первую встречу нашу за доской получил я даже инициативу супротив тебя, правда, не решающую. Но чую, что за прошедшие годы мастерство твоё столь возросло, что об инициативе моей нет речи. Предел мечтаний моих — «ноги унести».

Не стала уточнять девица гениальная, что и во предыдущую встречу с Мэтью Хогартом вполне могла она викторию одержать, токмо пожалела соперника, ибо потребно было убедить его, что она суть не Юдка, всех громящая, а Лала, в начале большого пути пребывающая. Молвила она собеседнику титулованному:

— Оставляю тебе ноги твои! Не потребно брать, аки глаголится «ноги в руки». Хоть и вызываешь ты у меня, Мэтью, симпатию… родственную, но не могу я ныне миролюбивой быть, ибо спонсорша моя леди Макдауэлл феминистская повелела мне стопроцентного результата достигнуть, дабы узреть пол ваш мною (в отличие от нея) уважаемый во прахе!

С первого же тура начала цыганка мнимая всех громить. Сперва игроки сопротивляться пытались. Благоразумный Мэтью Хогарт, видя качество партий Лалы, даже не мечтал о победе супротив нея. Начал он активно фигуры менять и пытаться защитные бастионы выстроить. Но навязала ему соперница игру нестандартную, в осложнених запутала, а засим… сама почти все фигуры разменяла, но тех, что остались хватило для выигрыша ея этюдного!

Наконец, встретилась Лала со президентом клуба шахматного, коий 6 лет назад не позволил ей во блиц-турнире сыграть. Не удалось Лале переиграть соперника, но отнюдь не из-за мастерства его. Опосля первого хода соперницы… положил он короля своего и молвил:

— Прав был мистер Робертсон. Бесполезно полу мужескому супротив Лалы Бузони тягаться!

В итоге выполнила Лала Бузони наказ спонсорши своей —

«одолела, победила

всех врагов» сей феминистки оголтелой!

Леди Макдауэлл прибыла в Лондон на закрытие турнира. Во своей пламенной речи указала она мужчинам их место! Засим вручила победительнице приз — платье, Лалой заказанное. Было оно скромно, элегантно и износоустойчиво. Причём, не Лала его разработала, а указанная ранее «ливерпульская четвёрка».

Засим направилась чемпионка в пансион свой, а спонсорша — в комнату свою, кояя в особняке Гриффитов находилась.

144. Леди Джейн сватает Колина за Лалу

Опосля приветствий заявила Джейн Макдауэлл, что приглашает невестку и сына на аудиенцию в комнату свою.

Предложила Мелани свекрови, дабы мысли об еде не отвлекали, сперва откушать. Насытилась гостья, а засим началась аудиенция в комнате ея, постоянно за бывшей хозяйкой закреплённой.

— Присутствовала я токмо что, — начала герцогиня шотландская, — на закрытии чемпионата Лондона по шахматам. Участвовала в нём лишь по моей просьбе туда допущенная недавняя чемпионка и Эдинбурга, и Шотландии первая шахматистка планеты нашей…

— … середь пола, тобой рекламируемого! — усмехнулся Уолтер.

— Насупротив, чадо моё ехидное! Сильнейшая она середь пола мужеского! Что же касаемо пола более достойного, хоть и игнорируемого, то вопрос открытым остаётся, ибо не играла она с тобой, Мелани.

— Уважаемая леди Джейн! — ответствовала герцогине шотландской герцогиня аглицкая. — Тронута признанием заслуг моих… неофициальных. Но постарайтесь оригинальность проявить — начните с начала.

— Дельный совет! — согласилась шотландка. — Итак, пару месяцев назад недалече отсюда в Гайд-парке был наголову раздолбан в шахматы мой кузен, многократный чемпион Эдинбурга граф Уильям Гамильтон. Победителем… оказалась победительница, красавица цыганка некая Лала Бузони, преподавательница из лондонского пансиона благородных девиц миссис Саманты Смит. Кузен мой большой знаток цыганок. Глаголил он, что не припомнит случая, дабы цыганка где-либо училась. А дабы учила?! … Причём, не воровать, попрошайничать и гадать, а наукам и языкам иностранным… Понятно, что не могла я не написать Саманте эпистолу со приглашением сей чудо-цыганки… Явилась ко мне сия дева, некогда таборная. Глянула я на нея и… чуть было во ступор ни впала, ибо узрела пред собой родственницу свою дальнюю, каковую узрела я, когда мой внучатый племянник привёз ея из Парижа в качестве невесты, а ныне преобразовал в супругу возлюбленную, мать трёх чад, четвёртого ожидающую. Чуть было ни молвила я: «Хэллоу, Долли!», Но вовремя сообразила, что Долли Хогарт постарше ныне и образец счастливой матери семейства являет, а дева сия — вылитая Деля Бартель, талантливого, но ныне разгромленного копией невесты своей Мэтью Хогарта пленившая. Не стала гостья пояснять причину сходства, зато подарила биографию свою, дланью ея писанную. Вот она. Ознакомьтесь, а опосля продолжим.

Ознакомились супруги Гриффит с документом, именуемым «Биография Лалы Бузони». Молвил Уолтер:

— Логичный документ. И почерк вроде бы не аки у Юдки. Вот токмо ни Егор, ни Николенька, в таборе иногда бывавшие, ни Женя, аж по-цыгански лопочащая не глаголили, что есть в таборе курском цыганка, на Юдку похожая.

— Мыслила я о сем, — Джейн Макдауэлл ответствовала. — Но ведь когда покинула Лала Бузони с матерью и с тёзкой прабабушкой табор курский Егору лишь 5 лет было, а Николеньке и Жене того менее. Могли не обратить они внимание на сходство цыганки Лалы и барышни Юдки. А главный аргумент, что хоть и с пятого раза, но осилил таки Колин «Биографию Лалы Бузони» и согласился с оной… В общем, по моей просьбе дала Лала сеанс одновременной игры лучшим шахматистам Эдинбургским (окромя самого лучшего из них Уильяма Гамильтона, коего до того в лондонском Гайд-парке разгромила). Лишь один раз ничья была, остальных же разгромила цыганка гениальная. Засим организовала я чемпионат Шотландии с участием лучшего шахматиста шотландского Ирвинга Макдональда из Абердина вида интеллектуального. Затесался в турнир иной Ирвинг Макдональд — из Глазго. Был он вида придурочного, и ни я, ни Лала его всерьёз не восприняли, посему ошиблась Лала и получила позицию тяжелейшую. Оказалось, что соперник придурочный и суть Ирвинг Макдональд гениальный, коий лишь недавно переехал из Абердина во Глазго. Но мобилизовалась Лала, да и соперник грозный сыграл неточно. В итоге сделала цыганка славная ничью тяжелейшую. А засим в переигровке дважды великого Ирвинга разгромила. В итоге осуществил гений сей мечту всей жизни моей — признал, что хоть иногда в виде исключения, но может пол прекрасный превзойти пол его самоуверенный! … Засим добилась я приглашения Лалы на чемпионат Лондона. Для сего поиздержаться пришлось, ибо президент лондонского клуба шахматного прознал о силе игры Лалы Бузони и категорически отказывался допустить ея до игры… В общем, не просто победила Лала, … а с результатом стопроцентным. Середь поверженных был муж сестры ея кровной Дели Бартель Мэтью Хогарт, коий, аки указано в «Биографии Лалы Бузони», сей документ читал и одобрил… Пока длился турнир в Лондоне, одолела хандра любовная в Эдинбурге внука моего любимого. Признался Колин, что влюбился в цыганку прекрасную Лалу Бузони и не мыслит жизни своей без нея. Пояснила я неразумному, что союз графа высокородного со плясуньей таборной суть мезальянс вопиющий. Но не убедила его, … а заодно и себя саму! Ибо Лала хоть и внебрачная, но графиня! За столом держится аки аристократка. Да она и суть аристоратка… духа! Ибо не токмо в шахматы играет (не о присутствующих будет сказано) лучше всех, но и языками иностранными владеет, чувством юмора обладает и эрудиция ея потрясает! Считаю, что достойна стать она продолжательницей рода моего. А какого мнение ваше супружеское. Али вам посовещаться потребно?

Глянул Уолтер на жену, и ответствовала та:

— Мыслю, что и без совещания всё ясно. Хоть и не лицезрела я сию копию Юдки Шафировой, но судя по информации имеющейся, по лику и интеллекту не отличается копия от оригинала усопшего. Правда, у Юдки характер был покладистый, а Лала может стервой оказаться.

— Сие вряд ли, ибо за всё время общения со мной стервозность ея, даже коли имела место быть, не проявлялась никак. Смею надеяться, что и далее проявляться не будет.

А качество, коее не проявляется равнозначно отсутсвию качества сего.

Молвила в ответ герцогиня Мелани:

— Имеем мы случай для семьи нашей редкий, когда мнения супругов ввиду их полярности не преобразуются в супружеское мнение. Я согласна принять Лалу в семью нашу, то бишь не возражаю супротив принятия ея в семью шотландскую Колина. Супруг же мой Уолтер наверняка супротив будет, ибо носы внуков шотландских от Лалы будут столь же длинны, аки несостоявшиеся носы несостоявшихся внуков от Юдки.

Глянула Мелани на супруга возлюбленного, и ответствовал Уолтер:

— Сие так, но не совсем, ибо носы внуков от Юдки подвергались бы критике в Лондоне в моём присутствии. А носы внуков от Лалы будут подвергаться критике в Эдинбурге вдали от меня. К тому же середь шотландцев часто встречаются носатые (да и рыжие), не являющиеся цыганами, да и иудеями тоже. Посему наше мнение супружеское сформировалось, и оное не супротив брака Лалы с нашим Колином.

— Тут ещё один нюанс имеется, — добавила леди Макдауэлл. — Хоть и поясните вы Джорджу, что Лала не суть Юдка усопшая, но есть риск, что влюбится Джордж страстный в копию бывшей любимой своей. Да и Лала может не устоять, ибо хоть для меня, нестандартной, Колин милей Джорджа, но большинство девиц более на Джорджа заглядываются. Посему есть риск, что переметнётся Джордж от Маргариты к Лале, разбив сердце не стокмо принцессе рассудочной, скокмо Колину влюбчивому. Конечно, могли бы мы сперва дождаться свадьбы Маргариты и Джорджа, и лишь засим устроить свадьбу Колина и Лалы. Но возможен вариант прискорбный, что узрев Лалу, женатый Джордж влюбится в нея и уйдёт к ней, бросив Маргариту, возможно уже в тягости пребывающую. А ея величество королева Каролина, узнав о подлянке ея родственнице и любимице Маргарите устроенной, может со семьёй вашей такое сотворить, что мне аж представить страшно!

— И какой же выход, маменька? — Уолтер вопросил.

— Единственный. Потребно, дабы именно Джордж просил у Лалы пансионной согласие ея на брак с Колином шотландским! Коли в результате объяснения сего переметнётся Джордж ветреный от Маргариты к Лале, то последствия терпимыми будут, ибо не станет умная принцесса подобно бабе базарной мстить разлучнице коварной и привлекать «тяжёлую артиллерию» в лице королевы Великой Британии. А коли устоит Джордж пред чарами цыганки чарующей, то и далее будет он верным супругом принцессе Маргарите. Тем паче уедет Лала опосля свадьбы с Колином в Эдинбург и будет там рожать чад ему, что заметно охладит любовную тоску Джорджа, коему соответствующих чад будет принцесса законная поставлять.

— Да, маменька! — воскликнул Уолтер. — Ты и впрямь нестандартная, аки и предложение твоё. И, пожалуй, и впрямь нет у нас выхода иного… стандартного!

145. Джордж готовится к визиту в пансион миссис Смит

«Кликнули» родители старшего сына своего. (В данном случае глагол закавыченные произошёл не от английского слова «клик», а от расейского «клич». ) Рассказали ему о появлении ниоткуда живой копии усопшей Юдки. Ознакомили с биографией Лалы Бузони и с помощью вопросов контрольных убедились в усвоении (со второго прочтения, а не с пятого, аки во случае с Колином) документа сего необычного.

Пообещал младой человек заутра в пансион миссис Смит направиться и с копией Юдки разобраться. Направился он ко двери, но тут воскликнула шотландка:

— Чуть было ни забыла! В разговоре с Колиным, аки он мне опосля глаголил, продемонстрировала Лала образец высокой поэзии, коий в окультуренном виде на языке расейском звучит так:

«Но я другому отдана,

Хоть он не знает ни… чего!»

Услышав сей «образец поэзии», Джордж покраснел, «юдкофильная» Мелани улыбнулась, а «юдкофобный» Уолтер хоть и тоже улыбнулся, но попутно нахмурился.

Молвил Джордж, не желавший волнение своё выдавать:

— Коли занято сердце Лалы, то мне у нея ловить нечего, ибо откажет она Колину!

— Глаголила Лала Колину, что сердце ея хоть и принадлежИт некоему имяреку, о сей принадлежности не ведающего, но не отдано ему. Посему решил Колин, что есть у него шанс, ибо на сей раз (в отличие от предыдущего!) предлагает он не утехи постельные, а брак законный. Процитировал он… мою же цитату, коюю я в 1698-ом году обоим государям глаголила:

«Неважно, кто у бабы в мыслях,

а важно, кто дитя зачал!»

— Глубокая мысль! — усмехнулся Джордж. — Пойду ея обдумывать и к завтрашнему визиту в пансион готовиться.

— Аки токмо вышел юноша, начал было Уолтер:

— Что касаемо, маменька, фразы твоей «Чуть было ни забыла!»…

Но тут он встретил взгляд выразительный супруги своей и резко на попятную пошёл:

— Впрочем, сие не суть важно. Мало ли кому что кажется…

Засмеялась герцогиня шотландская:

— Ну, да! Специально придержала я на конец фразу Лалы! Догадалась подобно вам (но в отличие от Колина недогадливого), что в сердце цыганки влюблённой наш Джордж, ибо Лала Бузони суть Юдка Шафирова, своё успение инсценировавшая! Похоже, и Джордж о факте сем занятном догадывается. И вы оба поняли прекрасно причину, по коей не стала я у вас разрешение спрашивать на произнесение «образца поэзии» разоблачающего. Боялась, что будете вы, то бишь ты, Уолтер, будешь отговаривать меня. Но уверена я, что поступаю правильно. Для Маргариты Джордж всего лишь выгодная партия. А для Джудит (кояя до отмены приговора для безопасности ея пусть уж остаётся Лалой) тот же Джордж суть любовь всей ея жизни!

Опосля «Светлейшей» беседы (то бишь беседы аж с тремя «Светлостями») пошёл маркиз юный во свою комнату, лёг на диван и полчаса пытался осмыслить обрушившуюся на него информацию шокирующую. Засим худо-бедно осмыслил и направил стопы ко старшей из сестёр (но не ко старшей сестре, ибо сам являлся старшим братом). Златокудрая (в отличие от уже седой тёзки и бабушки герцогини) графиня Джейн Гриффит (урождённая крепостная Женя Смит) не была стандартной красавицей, но «очаровашкой» таки была. В отличие от своей конкурентки подлой Суламифи Шафировой (впрочем, какая может быть конкуренция промеж графиней аглицкой и ссыльной расейской?!) была она чистосердечна и правдива (порой даже слишком!). И вопросил старший брат правдолюбку сию:

— Скажи-ка, милая Джейн правдивая! Помнишь ли ты некую Лалу Бузони?

— Прекрасно помню! — воскликнула Джейн и вдруг… заплакала!

— Ты… чего?! — удивился брат.

— Бедняжка умерла от чахотки!

— Точно умерла?!

— Юдка незадолго до бегства своего, съедением зверями завершившегося писАла, что Лала должна преставиться.

— Точно писАла?!

— Я не Сулька лживая! — обиделась бывшая Женя. — Мне можно верить! … И можно проверить!

Отыскала она нужную эпистолу от Юдки Шафировой и брату вручила. В эпистоле и впрямь глаголилось об успении предстоящем Лалы Бузони и ни слова не глаголилось ни о смоленском, ни о ливерпульском таборе, ни о пансионе миссис Смит.

— Женечка, солнышко! — одолжи мне эпистолу сию на несколько часов.

— Дарю! — расщедрилась сестра.

146. Долгожданное объяснение в любви

На другой день поутру сообщили Лале Бузони, что желает видеть ея хозяйка пансиона. Постучала девушка во дверь, открыла ея опосля разрешения милостивого и молвила почтительно, не удивившись ни капли:

— С добрым утром, мистер и миссис Смит!

Улыбнулся Джордж, ибо так звали родителей его «во плену расейском». Хозяйка же пансиона возмутилась:

— Ошибаешься, милочка! Гость наш уважаемый — маркиз высокородный…

Но тут посетитель Сиятельный так взглянул на даму говорливую, что та поспешно за дверь выскочила, про этикет позабыв!

— Владеет ли сия матрона уважаемая языком расейским? — вопросил маркиз юный на упомянутом языке.

— Владеет она лишь девицами своими подопечными и то, ко счастью, лишь во смысле переносном, хоть и не похабном!

— Ну так побеседуем, так называемая, то бишь так самоназываемая Лала Бузони на языке сем родном нам наполовину, дабы мымра сия эксплуататорская подслушать нас не была горазда.

— Рада Вас вновь лицезреть, Ваше Сиятельство. Хотя, честно глаголя, прошлые встречи почти не сохранились в памяти моей, ибо не часто посещали Вы табор курский, а я покинула оный в пятилетнем возрасте.

— Читал о факте сем в «Биографии…» сей. Не могу не похвалить за искусство конспиративное, ибо почерк не совпадает с почерком вот сей эпистолы, коюю Юдка Шафирова незадолго до «ухода в подполье» прислала сестрице моей Джейн и в коей сообщает о смертельной болезни Лалы Бузони, а о Смоленске, Ливерпуле и Лондоне ничего не сообщает.

— Многоуважаемый маркиз высокородный! — начала «цыганка» мнимая. — Во-первых, прошу при мне не упоминать революционерку сию, лишь во связи с успением ея не сосланную в Сибирь. Во-вторых, не сочтите за запудривание мозгов, но позвольте привести факт исторический, с нашей историей созвучный.

— Упоминать не буду, не сочту и позволяю.

— Около века назад кардинал Ришелье, обеспокоенный нерациональным расходованием кадров, издал указ супротив дуэлей. Некий младой дуэлист, скрываясь от полиции, пренебрёг техникой безопасности и явился в родительский дом, будучи загримированным. Видя горе отца по поводу исчезновения сына, дуэлист переоценил благородство полиции и раскрыл своё инкогнито. Естественно, он был арестован и обезглавлен в назидание другим дуэлистам. Возвращаясь к нашей истории, торжественно клянусь, что не испытываю ностальгию ни по Расее вообще, ни по Сибири в частности!

— Успокойся, … Лала! Уверен, что анонимная революционерка юная, да и вся семья ея преследуются не за злодеяния мнимые, а ради оправдания конфискации имущества зело немалого! Посему не грозит тебе Сибирь!

— Вздох облегчения! — молвила Лала.

Рассмеялся маркиз, но взял себя в руки и произнёс торжественно:

— Пришёл сватать самую прекрасную и умную воспитательницу!

— Надеюсь, что меня?

— Да.

— Надеюсь, что за себя?

— Нет.

— На «нет» и ответ: «нет»!

— И не хочешь узнать, кого отвергла столь поспешно?

— Сватались ко мне два остолопа шотландских шахматных — граф Уильям Гамильтон, озабоченный сексуально и чемпион шотландский многократный (до встречи со мной!) Ирвинг Макдональд, за пределами шахмат придурок редкий! Из характеристик моих догадаться не трудно, что не завоевал ни один из них сердце моё!

— Всю жизнь свою считал я, — проговорил бывший крепостной Егор Смит, — что не ошибается никогда графиня интеллектуальная, ныне не упоминаемая! Правда, один раз подумал иначе я, когда сия особа сиятельная заместо меня подо плётку полезла, за что ей, то бишь тебе, аки бы Лала, благодарность преогромная! Надеюсь, опосля эпистолы, моей сестре адресованной, не будешь ты отрицать, что именно ты спасла меня от гнева самодурной матушки своей!

— Убедил. Не буду. Однако не стОю благодарности я, ибо не под плётку лезла, а лишь на плаху. Догадывалась, что не позволит мать моя крепостническая пороть особу Сиятельную! И кто же просветил тебя, что занимая очередь на плаху, ни единого слова ложного не сказала я?

(Читатели, считающие иначе, могут вернуться к месту экзекуторскому, то бишь не токмо ко плахе, но и к тому месту в тексте, где про нея писано.)

— Маменька моя мудрая.

— И она же научила тебя так глаголить признание вины своей, что так же ни единого слова ложного не прозвучало?

(Читателям недоверчивым советует автор то же, что и в скобках предыдущих.)

— Она же и научила, — согласился Джордж.

— Начал ты речь свою о правдивости моей. Отсюда предположить смею, что далее планировал ты уличить меня в сокрытии факта третьего сватовства, столь же безуспешного.

— Ну да! Отвергла ты самого богатого жениха не самой богатой Шотландии, коий даже меня богаче, хоть я и не шотландец!

— Не скрою, были у меня трудности материальные, но теперича оне позади, благодаря бабушке твоей щедрой и работодателю парижскому узкоглазому. Но в тот момент, когда отказала я Николеньке (коий аки жених куда привлекательней двух ранееуказанных конкурентов!), положение моё было отнюдь не радостным.

— И кто же твой избранник, о любви твоей не ведающей, ради коего ты Николеньку (несмотря на трудности свои материальные) «продинамила»?

— Попытайся угадать со третьего раза.

— Попытаюсь. И именно со третьего раза! … Король Франции Людовик 15-й?

— Нет. Сей балбес не в моём вкусе.

— Джонатан Свифт?

— Увы! Сей писатель гениальный в моём вкусе, но токмо аки писатель, а вовсе не аки жених. И не токмо, ибо лик его не вызывает трепета сердечного, но и по той причине, что характер его (аки и у всех гениев!) оставляет желать лучшего! Итак — последняя третья попытка.

— Тогда остаётся, аки принято изъясняться, «твой покорный слуга»!

— Формально ответ сей неточен, ибо маменька не считала тебя покорным, а я не считала слугой!

— А коли не придираться к формальностям сим?

— То ответ таков, каковой ты слышать желаешь. Коли люба я тебе, то твоя навек, то бишь до кончины одного из нас, даже коли таковая ранее века наступит! А коли не люба, то ждёт меня участь незавидная.

— В виде утопления али под колёса экипажа бросания?

— В виде брака с нелюбимым, но любящим шотландцем богатейшим! Во браке обязательно, дабы влюблён был хоть кто-то один. А дабы оба сразу — не обязательно, … хотя и желательно!

— И ты будешь ему жизнь нелюбовью своею отравлять?! И изменять направо и налево?!

— Изменять, Ваше Сиятельство, можно токмо налево, даже коли путь при сем лежит направо!

Но для меня сие недопустимо!… Я могу быть свободной?

— Ты не можешь быть свободной! — воскликнул маркиз и вышел из кабинета.

Девушка несколько секунд крепилась, но не выдержала и зарыдала. Вдруг в комнату Джордж Гриффит ворвался (нарушив заповедь: «Уходя, уходи!») и бросился в объятья сей плаксы!

— Ты не можешь быть свободной, — воскликнул маркиз во промежутке промеж поцелуями страстными, — ибо теперь ты замужняя леди Лала Гриффит! … Хотя, нет! Во время бракосочетания нашего поменяешь ты имя «Лала», коее в память об усопшей подруге твоей ты уже достаточно прославила на имя «Джудит» в честь твоей столь же усопшей кровной сестры Юдки Шафировой! И станешь ты, наконец-то, «леди Джудит Гриффит».

— «Леди Джудит Гриффит» — понятие растяжимое, — молвила будущая леди Джудит Гриффит. — Но смею надеяться, что себя ты в виду имел, а не графа Колина Гриффита более богатого, но менее для меня желанного!

— Оправдались надежды твои смелые! Себя имел в виду я, … а брата моего шотландского имела в виду бабушка моя не менее шотландская. Просили меня сразу три «Светлости» (ибо ныне гостит у нас герцогиня Макдауэлл) сватать тебя за Колина.

— Думаю, не токмо возражать супротив брака нашего леди Макдауэлл не будет, но и возрадуется даже ибо сможет женить Колина на какой-либо принцессе, коих развелось немеренно!

— Чуть ни забыл! — герцог младой воскликнул. — Считая тебя усопшей, посватался я за одну из принцесс расплодившихся. Но милее мне воспитательница простая из пансиона захудалого!

— Ещё одна воспитательница?! — пока ещё Лала усмехнулась.

— ТЫ у меня одна!

Опосля очередной порции поцелуев девица грустно вздохнула:

— Мне жаль свою соперницу высокородную! Ведь твой разрыв с ней ранит не стокмо сердце ея, скокмо самолюбие. Одно дело проиграть другой принцессе и совсем другое — сотруднице пансионной!

— Точнее, графине расейской! — возразил жених.

— Графине, чей род лишь на пару лет старше нея самой! А ныне и вовсе пребывает там, куда Макар телят не гонял ввиду климата гиблого! … Надеюсь, бедняжка сия небедная не принцесса Маргарита бранденбург-ансбахская?

— Увы! Сие она и суть. Но ведая характер ея, уверен, что примет она сию неблагую весть с достоинством!

— Сие Я приму поражение своё с достоинством! — воспитательница прекрасная воскликнула. — Аки гласит, по-латински выражаясь, «вокс попули», то бишь глас народный,

«ко всем чертям с матерями катись

любая принцесса, но сию…»

Сию принцессу обидеть я не вправе, ибо хоть и недавно, однако является она спонсором главным пансиона нашего. А посему сообщи спонсору нашему второстепенному леди Макдауэлл, что принимаю я предложение брачное Колина и все силы приложу, дабы стать ему супругой верной и матерью добродетельной чадам нашим будущим!

И направилась графиня юная ко двери с ранее упомянутым достоинством, но на полпути не выдержала и с рыданиями из кабинета выбежала. И молвил маркиз младой с досадой к официальной невесте-разлучнице заочно обращаясь:

— Ну, Ритка, погоди! Сейчас явлюсь к тебе и всё наболевшее выскажу!

147. Объяснение двух соперниц

Чрез два часа во дверь скромной комнаты воспитательницы юной стук раздался.

— Входите, Ваше Высочество! — воскликнула хозяйка сей «конуры».

Вошла высокая тощая некрасивая скромно одетая девица, на шее коей красовался… кулон с гербом Шафировых, подаренный Екатериной Первой. Причём, не Маргарите подаренный, а ей, тогда ещё Юдке Шафировой.

Опосля приветствий молвила принцесса, усмехнувшись:

— Видать, ожидала ты лицезреть меня, ибо дверь твоя не прозрачная, а во скважину замочную али в щёлку, коли таковая есть, ты подсмотреть не успела бы.

— Не сложно догадаться было, Ваше Высочество, что опосля беседы моей с женихом Вашим оповещены Вы о ней будете миссис Смит бдительной, тем паче глаголили мне ученицы мои (без просьбы со стороны моей!), что убежала куда-то поспешно миссис Смит (обычно неторопливая).

— Сие так и суть, — принцесса улыбнулась, — но не токмо так, ибо пред беседой с хозяйкой твоей неинформированной имела я беседу занимательную с женихом своим бывшим информированным, коий благодаря коню своему борзому быстрее начальницы твоей до меня добрался.

— Коли величаете Вы Джорджа Гриффита женихом бЫвшим, значит, утаил он от Вас отказ мой на сватовство его!

— Не утаил, и благородный поступок твой является главной причиной, по коей не вцепилась я во власы твои, чёрные аки смоль и куда более для пола мужеского привлекательные, нежели космы мои белобрысые! Второстепенной же причиной является не стокмо воспитание моё (не сочти за хвастовство) безупречное, скокмо то, что ведомо МНЕ МНЕние (автор напоминает, что беседа сия происходила на языке аглицком, в коем два последние слова не каламбурят!) окружающих о так называемой привлекательности своей! А жениха своего привлекательного до той поры считать бывшим буду я, до коей пребывать будешь ты, Лала любезная, в состоянии незамужнем!