Бесплатный фрагмент - Кошки, люди и чуть-чуть собаки

— Вы серьезно котенка Беляшиком назвали?

— Да. Он жилистый, немного мясной и опасный. Как беляш на рынке.

ДоБеляшоидный период

Что может кот

Он может лежать и спать. Может лежать и не спать. Может хаотично носиться по квартире и вдруг, вцепившись в диван из кожи молодого дермантина, замереть без движенья с дикими глазами, как бы внутренне любуясь самим собой — «Я — барс!».

Может на окрик: — Брысь, тушканище блохастое! — смерить тебя невидящим ледяным взглядом и удалиться, гордо виляя задом, а хвостом «на 12 часов» показывая все, что он о тебе думает как в данный момент, так и в долгосрочной перспективе.

А может забраться на колени и блаженно мурча на мощности до полутора киловатт, греясь в тепле твоих ладоней и согревая душу тебе, лежать и спать. Или лежать и не спать.

Аццкие твари и непредумышленные водные процедуры

Я давно заметил, что кошки — это твари из самоей преисподней и «аццкой сотоны» дети, ибо если их обрызгать святой водой, то они в миг дают деру. Причем, это не зависит от концентрации в воде «гормона святости» — они просто априори предполагают, что вода может быть освящена и не желают эту гипотезу проверять на своей шкуре. Но вчера у моих питомцев был особенно кошмарный вечер с рубцами на сердце, выбросами адреналина и кратковременными остановками дыхания. Я же, со своей стороны, испытал глядя на это действо здоровый эмоциональный катарсис и множественные сарказмы.

Итак, преамбула:

В кухонном коридорчике, у нас всегда стояло с незапамятных времен ведро воды, на случай иссякания её в кране. Дислоцировано было ведро в одном и том же месте. Веками. В темноте, ноги уже сами обходили это место на уровне рефлекса. Но не в этот раз. История лукаво умалчивает, кому потребовалось его передвинуть, но как сказал русский классик Серебрянного века, «Если ведро передвигают, значит это кому-то надо». И его трагически для нашего семейства кошачьих, таки, передвинули.

Амбула (которая — фабула):

Кошки спали в своих коробках на кухне. Я выдвигался в полумраке на автопилоте в тот же квадрат на боевое задание — варить кошакам жратву. Уже тянулся рукой к выключателю, и на этом важном этапе, удачно вошел правой ногой в ведро. Сначала, на долю секунды, стало больно ноге, но развернувшиеся события сработали как анастетик, ибо я как в замедленной съемке, увидел их в мельчайших деталях. Сначала вспыхнул свет лампы в кухне, потом я понял что опрокидывается ведро, взгляд мой был устремлен вперед, и я отчетливо увидел как расширяются в ужасе зрачки у поднявших морды котеек от вида изливающегося на пол кухни водопада.

Стартовали они обе одновременно, но если Чернуха успела как-то почти по стенке ловко обежать стремительно разливающиеся 10 литров воды, то Серопуз, который немного инвалид, не смог завести привод заднего моста и начал бешенно грести своими мощными передними лапами, в беззвучном крике раззявив пасть и страшно вращая глазами. Это ему помогло придать ускорение тушке, но ровно до той степени, чтобы успеть выскочить из коробки прямо в поток воды, который уровнял его скорость до нуля. Серопуз некоторое время изображал сухогруз «Ссыкливый», проходящий сложную ледовую обстановку по северному морскому пути. Он греб на одном месте, пускал пердячий пар и громко подавал сигналы о помощи, пока напор воды не ослаб. Потом, невероятным усилием воли, Серопуз включил задний мост и набирая скорость, глиссируя и разрезая водную гладь, стремительным домкратом умчался в коридор искать убежище.

Пока я ржал и убирал воду, пока варил котам хавчик, пока рассказывал прибежавшей на шум супруге эту сагу о котах — боевых пловцах, кошки не обозначили своего присутствия в квартире, от слова «совсем». Потом они, чуя еду, завертели носами, но ужас перед водной стихией удерживал их от опрометчивого посещения кухни. На призывный стук мисок и запах вареной печени, твари отвечали криками «На кухню мы возвращаться отказываемся, век шенгена не видать!» и злобно шипели из-под диванчика в прихожке. Пришлось кормить зверьё там, в убежище. Они жадно, оглядывась по сторонам, уминали свои пайки, а затем снова забились под диван.

Воду пить не стали.

Об обмене опытом, реакторах и международных отношениях

Как-то приспичило нашей головной конторе в Алматы собрать IT'шников со всех наших подразделений в городах и весях РК и отправить на экскурсию в офис компании «Вимм-Билль-Данн» в нерезиновую столицу моей необъятной Родины для обмена опытом по внедрению корпоративных справочников. А так как все должно было быть упорядоченно, то решили лететь одной кучей рейсом Алматы-Москва. И хоть мне из Павлодара было ближе до Москвы, и я даже робко выступил с инициативой добраться самому, было сказано: «Нефиг, ибо мы — команда». Ну, команда, так команда. Сказано — сделано, лечу в Алматы.

Что бы занять себя в полете, я взял небольшую бухточку медного эмалированного провода и стал не спеша, виточек к виточку мотать интересную катушку для дросселя. По русски называется «дроссель насыщения», по вражески — «saturable reactor». Сижу, мотаю, никого не трогаю. Кладу уже третий слой, как смотрю дядька справа, через проход заинтересованно смотрит. Заинтересованно и как-то не доверчиво. Я, дабы разрядить обстановку, тихонько говорю ему: — Дроссель мотаю. — На что он мне на языке вероятного противника говорит: — What? Тут я как-то сразу внутренне пожалел, что начал дискуссию, но не молчать же теперь. Я возьми да и ляпни ему, мол, дорогой гость нашей страны, this is a coil for saturable reactor. И широко, по гагарински улыбнулся.

Чувак вопросов больше не задавал, посидел малехо, поерзал, затем решительно ушел в сторону туалета с видом В-52 летящего бомбить Ханой. Чуть погодя, ко мне подошла милая девушка, (как потом оказалось — офицер безопасности полета), профессионально так, цепко осмотрела меня, и, видимо, не изыскав причин зафигачить мне с ноги маваши-гери, слегка расстроилась, но вежливо поинтересовалась, чем это я испугал интуриста. Я уже понял в чем беда и честно показал и рассказал что делал, что говорил, как обгонял, как подрезал. Она сдержано поржала, попросила меня как в том анекдоте «сейчас же убрать и прекратить» и ушла. Вернулась с иностранцем и в моем присутствии что-то по английски, в пол-голоса кратко ему объяснила. Я только уловил то, что я, по её версии, был занят каким-то сугубо уважительным, традиционным национально-фольклерным занятием, опасности для полета на высотах до 15 000 метров не представлял и далее этой ерундой в самолете страдать не буду, дабы не создавать излишних напряженностей в международных отношениях.

Я, активным киванием головы, все подтвердил, и нам внезапно принесли по бокалу вина. Мы с этим чуваком чокнулись, выпили, но дальнейшие дискуссии с буржуином я категорически пресек имитацией глубокого, крепкого сна. Ибо, шотландский пони тебе собеседник.

Муха

У тёщи проживает собака Муха. Дворняга. Точная копия овчарки, но раза в два меньше. Этакое чудо собачьей генной инженерии. Зимой квартируется дома, а с середины весны по середину осени сторожит на даче лопаты и помидоры — несет службу. Дача у тёщи рядом с домом, в полутора километрах. Муха — собака умная, озорная и веселая. Всегда встречает нас на даче взрывами щенячьего восторга и требованием усердно чесать ей пузо. Когда ведет себя чинно, как подобает сознательной собаке — бегает по тропинкам и грядок не топчет, то она для всех «Муха», «Мушка», «Мушенция», «Муха-помогуха». Когда она охотится на пчел или сорок, то переходит на темную сторону собачьей силы. Тогда она летает сломя голову по всей даче и становится, не иначе как «Мухуярищем», «Ракетным крейсером Мусохранском» и прочими добрыми, но обидными словами.

Давеча ездили с женой к теще копать картошку. Для Мухи, картошка — это реперная точка. После картохи, обычно через пару-тройку недель, её и определяют на зимние квартиры. Муха помогала нам чем могла. Таскала пустые ведра, принесла связку мешков, даже подкапывала картошку от избытка энтузиазма (попортила её чуток своими когтищами). Короче, приближала как могла свой перевод на зиму жировать в тепле. Заслужила.

Два года назад Муху сбила машина, когда та нерасчетливо бросилась через дорогу на встречу хозяйке. Не смертельно, но переломы были. Муха в тот год до лета отлеживалась дома, зализывала раны. На боевое дежурство её не определяли по инвалидности. Скуля и хромая, хитрюга выходила на улицу. Хромая и скуля возвращалась. В доме двигалась тихо и осторожно. Пока тёща случайно не увидела в паре кварталов от дома как она прыгает, играет и бесится с другими зобакенами. И хитрая морда сразу же заступила в наряд. Старшим по даче.

Нечаянный разрыв шаблона

В обед курю возле работы. В одном и том же месте, в тени. Почти каждый день, мимо меня проходит по маршруту своего боевого патрулирования местный дедок. Он всегда под шафе и всегда стреляет сигарету. Я ему никогда не отказываю. Он привык.

Процесс изготовки к стрельбе у деда постоянен и артистически отточен — не доходя до меня, он встревоженно останавливается, хлопает себя по карманам, вздыхает, сокрушенно мотает головой и только после этого обращается за сигареткой. Я же наоборот, склонен оптимизировать свои действия. Если раньше, я ждал обращения и только потом делился сигареткой, то в последнее лето, я достаю сигарету и держу её в руке уже на этапе хлопанья по карманам. Надо отдать деду должное, он как настоящий артист, заметив сигарету в моей руке, до конца исполняет свою партию и только потом благодарно кивает головой и принимает дар.

Сегодня я, выйдя к указанной точке, достал пачку и обнаружил что сигарет нет. Тут из-за угла вырулиливает дед и начинает свой ритуал. Думаю, ладно, подожду пока дед закончит, скажу что сигарет нет, схожу в магазин и поделюсь с ним. А дед уже на середине процесса замечает что сигарету я ему не достаю как обычно, а тупо втыкаю на его старания. Видимо, решив что я не прочухал важность момента, он, не закончив свои камлания, вдруг начинает их заново — хлопает по карманам, вздыхает и т. д. А я снова жду их завершения, дабы невежливостью своей не перебивать деда. Не добившись от меня ожидаемой реакции, он снова бросает процедуру на половине пути и начинает заново. Понимая, что этот цирк с конями надо как-то прекращать, показываю ему пустую пачку. Он замирает, обреченно машет рукой и собирается разворачиваться.

Говорю ему чтоб подождал, покупаю сигареты, делюсь. Довольный дед снова встает на маршрут боевого патрулирования и не спеша шаркает дальше.

Родители-индиго. Клин клином (ретроспектива)

Когда наши дети, находясь еще в нежном, школьном возрасте, вдруг решили что они крутые дети-индиго, мы сначала с женой растерялись. Почти социопатия их накрыла: отрицание нашего авторитета, накладывание огромного болта на уроки, дерзость, недовольство. Что делать, куда бежать, как сладить с детьми, как до них докричаться?! Чуть руки не опустились. Потом мы решили, что клин клином вышибают. И не надолго стали родителями-индиго. Открыто и нагло стали жить для себя, пищу готовили простую — гречку, суп из пакетов, если заканчивался хлеб, не реагировали, мол, пустяки — завтра купим или послезавтра. Вкусностей не покупали вообще, но себе стали брать дорогие ликеры и демонстративно пировать, не обращая внимание на детвору, мол, мы бы вам налили, но вы — еще мелкие, приходите через месяц, посмотрим. Уроки не проверяли, ходят ли в школу — тоже. Нужна свежая футболка — посмотри в шкафу. Нет — постирай, не мешай, отстань. В таком духе.

Первые два дня все стало еще хуже. До злобы какой-то в детях. Мы струхнули не на шутку. Но решили продолжать. Хотя бы в качестве урока жизни. Потом, потихоньку, дело пошло. Дети взялись за ум и стали пытаться вернуть нас к прежней жизни — с добрыми и внимательными родителями, развлечениями, вкусными пирогами, чистым бельем, с проверкой уроков, порядком в квартире. Сначала, стал регулярно выноситься мусор и мылась вся брошенная с вечера посуда. Вскоре, начались добровольные походы в магазин за продуктами. Причем с полным отчетом, с демонстративным возвращением сдачи. Потом, детвора стала нас задалбывать проверкой уроков — нахально приносили и заставляли проверять математику, литературу. Мы посмотрели на это дело и за пару дней превратились в нормальных родителей. Урок получили обе стороны конфликта. Рецидивов не было.

Противостояние (мой личный антикошачий джихад)

Две «аццкие» твари, воплотились в облик милых котят и уже полгода жируют у меня дома. Сначала это были робкие и скромные меховые комочки. Но я их вылечил, выкормил, они окрепли, и решили что они теперь демократическая оппозиция существующему режиму. Запрет на свободу перемещения только в рамках кухни, туалета и коридора, они мягко попрали уже давно, освоив детскую, где вечером хозяин сидит за компьютером. Но четко понимают, что ежели включен паяльник, то лезть нельзя — возможен сеанс терморектальной терапии, а ежели не включен, то лезть надо обязательно. Причем, проситься на коленки следует нагло, громко и непрерывно — вода камень точит.

Оба мохнатых эксплорера постоянно пытаются освоить большую комнату, где много мягких штор, цветов, телевизор и есть где прятаться. Мы с супругой их оттуда в грубой форме цинично выставляем. Им это кажется унизительным и тогда Чернуха обижается и гордо уходит лежать на коврике под батареей, а злобный Серопуз начинает собирать там же на кухне, предпосылки к восстанию с намеком на автономию. Из активистов — он, из поддерживающей его толпы — тоже он. Его становится реально много, он бегает, пытается рычать, допытывается у табуреток почему они не проявляют активную гражданскую позицию, вытаскивает на середину комнаты миски из зоны кормления, и переворачивает их — строит баррикады. Котейка получает сначала моральное удовлетворение, потом акты возмездия от сил правопорядка, помещается в застенки туалета и еще некоторое время там зловеще скрежещет то ли зубами, то ли когтями. В такие моменты, чувствую себя кровавым узурпатором.

Ночные кошачьи разговоры

— Черная, слышь, ты взрослая кошка, ты старше меня на целый месяц! Расскажи, зачем эти высокие, бесшерстные уродцы — люди, взяли нас жить к себе? Они же совсем другие. В лоток даже не умеют ходить, спят под тряпками и не хотят вылизываться — от них воняет.

— Понимаешь, Серопузик, мы для людей, и антидепрессанты и хозяева одновременно. Они получают удовольствие от всего что мы делаем и того, что можно делать с нами. Гладят нас и чешут за ухом — морально отдыхают. Кормят нас — стараются показать свою значимость и нужность в этом мире, хотя, по сути, осознают свою никчемность. Даже когда воруют наши какашки из лотка — радостно кричат, от избытка положительных эмоций. Нам всего-лишь надо продолжать в том же духе, и развивать котозависимость у этих приматов.

— Да, а помнишь, как самец человека ругал меня, когда я сходила мимо лотка и нечаянно испачкалась? Я, ведь, потом старательно вытиралась о коврик в прихожей.

— Ну, видишь ли, люди не совершенны, нам еще долго предстоит воспитывать их и приручать действовать послушно и тихо. И помни, мы в ответе за тех, кого приручили. Спи давай, скоро они нас кормить придут.

— Чёрная, а почему мы о многом разговаривая друг с другом, никогда не заговариваем с нашими бесшерстными меньшими братьями — людьми? Мы живем с ними рядом, и было бы проще говорить с ними, чем пытаться добиться от них послушания иными методами.

— Понимаешь, Серая, ты молода, и не помнишь времен, когда лучшие из нас пытались разговаривать с людьми. Ничего хорошего из таких попыток не вышло. Люди начинали нервничать, кто-то тихонько опускался по стеночке и молился, кто-то плакал и начинал выливать водку в раковину, а некоторых из них увозили суровые санитары.

— И что же, Чёрная, теперь нам всю жизнь так и скрывать наше умение говорить, филосовствовать и болеть за Барселону в Лиге Чемпионов?

— Да, моя серая сестра, согласно нашей философии, одним из непременных условий счастья является возможность сидеть рядом с друзьями или людьми, которых ты любишь. Нужно просто сидеть и ничего не делать, ничего не говорить. Смотреть друг на друга или даже не смотреть. Восторг приходит от того, что ты окружен теми, с кем тебе хорошо.

(Это последний рассказ с участием Серопузины. Прожив с нами немногим более полугода она ушла. Редкий недуг прогрессировал очень быстро.)

Моя половина. Когда она смотрит пронзительно и нежно

Проснулись, сидим на кухне, наворачиваем с чаем тостики со сгущенкой. Супруга на меня смотрит как-то пронзительно и подозрительно нежно, подкладывает лучшие кусочки, маслом от души их намазывает, в общем сомнения в женской искренности у меня зародилась в полный рост. Жую, думаю, размышляю, тихонько нагнетаю:

— ага, суббота, щас начнет процедуру вымогания денег в особо крупных размерах на шоппинги-шмоппинги;

— или хуже — деньги уже в сумочке, и жене осталось только подвести доказательную базу под необходимость и лютую оправданность таких действий;

— или вообще все кончено и деньги потрачены еще вчера, а теперь ей надо меня как-то к этому подготовить, шоб сердечный удар был не шибко силен и скорая успела.

И тут супруга моя, мой ангел и лапушка, прям сквозь нахлынувшие у ей слезы, падает мне на грудь, нежно обнимает меня, целует и говорит: — Знаешь, мне такой сон снился дурацкий — в нем я тебя, моего мужа любимого во сне избивала чем под руку попадется. С особой жестокостью. И причем, во сне, мне этот процесс жутко нравился. Вот. К чему бы это, не знаешь? — И я как ответственный муж, предложил ей развеяться — взять «вот столько» денег, пройтись по магазинам, успокоить нервы и духовное равновесие укрепить в себе. Нервы — они ж не восстанавливаются. А мне уже и так страшно.

Зелёный. Вкусный. Чужой

Звезды стали так, что было мне сильно лень варить еду для кошки Чернухи. «Аццкая тварь» эту подлую измену прочувствовала и нервно нарезала круги на кухне, намекая мне что так дела не делаются. Решил покормить её едой с нашего стола. Фаршированные перчики кошке еще ни разу не перепадали, но я подумал что раз это мясное блюдо, то она как-нибудь справится.

Ароматный, туго набитый фаршем перчик был закинут в кошкину кормушку и мохнатая хвостопопище радостно метнулась предаваться чревоугодию. Мчась в параксизме страсти к пункту утоления голода, кошка уже на половине пути стала сбавлять обороты, а на расстоянии пары шагов замерла перед тарелкой с неведомой зеленой диковиной, вздыбилась и зашипела. Что её напугало — загадка для меня. То ли форма и размеры незнакомого объекта, то ли запах, который был одновременно притягательно мясным и непонятно острым для неё.

Пытаясь определить степень угрозы исходящей от перчика, непонимающе поглядывая на меня (мол, такой подляны я от тебя, хозяин, не ожидала), кошара явно пребывала в состоянии когнитивного диссонанса. Но кошка, хоть и домашняя — по природе зверь, и думаю, что всё решили гормоны, выброшенные в состоянии стресса в кровь моей питомицы. Она напала — мгновенный бросок, удар лапой сверху, отскок на исходную. Из перчика вываливается шматок фарша. Кошка осторожно принюхиваясь, злобно урча, не спуская глаз с перца, осторожно достала этот кусочек фарша, отбежала с ним подальше и съела. Затем, ободренная успехом вернулась и смело победила перчик. Мясо было сожрано, перчик вскрыт так, как будто его пытала банда дюймовочек с бензопилами, а довольная и сытая морда вылизывалась лежа на коврике. Потому что ей теперь тоже было лень.

Путь к Господу кошки Чернухи и короткая память

Только что пронеслась стремительная, мощная гроза, с ветром и ливнем как из ведра. Гром страшный. Балконная дверь на сквозняке хлопнула оглушительным выстрелом. Сразу о кошке и не вспомнил. Она хоть и коварная как замыслы Обамы, но чисто домашняя — ужас как боится таких вот природных явлений и салютов.

Стал искать, нет её нигде. Дошло потом, что она бедолага на балконе осталась. Кинулся туда, открываю дверь — картина маслом: молча смиренно сидит перед дверью, тощая, мокрая как мышь, в глазах светится православие. Но, через полчаса, обсохшая, пришедшая в себя уже носилась за мной и требовала компенсации за лишения. Иначе, угрожала наложить где-нибудь санкции.

Контрасты бытия

Понедельник. Стою на крылечке, жду такси чтобы ехать на работу. Не выспался, душ меня не взбодрил, утренний кофе упал в организм как-то поперек и на погоду побаливает голова. Противный мелкий дождь в конец размывает остатки оптимизма. Угрюмо курю. Жду.

Слышу со стороны контейнеров с мусором возня, маты, рычание и потом сдавленный хрип: «Отдай!». Хромая, выбегает из-за контейнеров дворняга, тащит по асфальту в зубах черный пакет. Сзади на неё броском набрасывается бодрый такой бомж и хватает её за задние лапы. Собака бросает пакет чтобы куснуть врага и бомж, не обращая внимания на укус, радостно овладевает пакетом.

Посмотрел я на эту басню Крылова с элементами боевого сумо и свои проблемы сразу стали какими-то невесомыми и надуманными. Захотелось скорее на работу и работать, работать. Как молодому Ленину. Пренепременно! Контрасты бытия — они, все таки, освежают.

Кошка Чернуха и культ пирамид

Не знаю из какого глубокого астрала к ней пришло это оккультное знание, но с началом второго года жизни она начала строить пирамиды из наполнителя в своем лотке. Уже как месяц. Это именно культ, потому что пирамиды она строит методично, с чувством, как захоронение. Как будто с частичкой себя навсегда прощается. Копается долго и старательно, и если не дай бог потревожить её за этим занятием, то она впялится не мигая на тебя взглядом удивленно-недовольного хирурга: «А почему это посторонние в операционной?!». И вся исполненная торжества по седьмую пуговицу, терпеливо будет ждать когда эта нелепая помеха сама догадается уйти.

С какого перепугу на неё снизошол этот сакральный ритуал — не ведаю. Раньше она просто брезгливо убегала из лотка, копнув пару раз. Затем начала насыпать холмик, с претензией на курган, потом отточила технологию и стали получаться правильные, симметричные пирамиды. Цилиндрические, реже четырехгранные. Очень редко усеченные. На постройку уходит весь наполнитель и пирамида выглядит одиноко и торжественно в центре лотка, в лучах тусклого света сортирной лампы. А если наполнителя мало, то этот прораб стройки ходит и орет чтобы ей шустро досыпали количество стройматериала до оптимального.

Я здоровый, взрослый мужчина, я не хочу даже думать, что это какие-то тайные знаки. Тем более, врачи на последнем профмедосмотре подтвердили все мои допуски по профессии, и мне будет горько их терять, если я начну записывать за кошкой и считать последовательности знаков.

Тьфу-тьфу-тьфу, чур меня. Кыш!

Кошка Чернуха. Возвращение Бодулая

Вчера, после трехнедельной разлуки отпуска забрал домой нашу кошку Чернуху. На чужбине добрые люди ей во всем потакали. Она за это время немного, до легких градусов неадеквата разбаловалась — обнаружил её вальяжно возлежащей на журнальном столике в лучах солнца. Этакая барыня, ожидающая когда же, наконец, подадут экипаж. Отожралась слегонца — утро у неё начиналось с получения вареного яичка и, даже, приобрела в гостях новое имя — Ася. В общем, вполне достаточно чтобы напрочь забыть Родину.

Привез её домой в той же коробке что и отвозил. Поставил короб в коридоре, жду. Наглая морда свой отеческий дом сразу не признала. Сначала долго втыкала в окрестности, водила носом, явно недоумевая куда делись все крепостные. Из коробки вылезла минут через 10. Осторожно стала бродить по квартире как пьяный, но опытный сапер по минному полю. Было ощущение, что память свою она обретать не собирается.