— Ну, справедливости ради, стоит заметить, что на заочной встрече, можно наговорить что угодно. А как насчёт личной встречи? И доказательств? — поинтересовался интервьюер.

— А не боитесь встречаться с более развитой цивилизацией? Может, мы заберём Ваши мозги, если Вы придёте без фольги на голове, — явно троллил собеседник.

— Вы решили просто позабавиться? Вы ведь явно не какой-то марсианин! Розыгрыш удался, молодцы, до новых встреч.

В это время интервьюируемый снял маску, и перед журналистом предстал инопланетянин. Такой, как показан в большинстве фильмов — зелёный. Нос, аля Волан-де-Морд. Голова без волосяного покрова — нет волос ни на голове, ни бровей, ни ресниц, ни усов и бороды. Рот маленький, уши тоже. Глаза человеческие. Из-за маленького рта и ушей, создавалось впечатление огромной головы, но голова была размером, как у среднестатистического человека, немного зауженная книзу. Через несколько секунд, он снова надел маску, и глубоко вдохнул.

— Впечатляет, — сказал поражённый журналист, — но всё равно это маловероятно. Но хотя бы к розыгрышу подготовились. Но признаю, Вы заслужили моё внимание.

— Спасибо, мы старались, — снова улыбнулся НЛОшник.

— Чего же Вы хотите от меня?

— Чтоб нас не называли пришельцами — это очень обидно, ведь мы прилетельцы… Шучу… Просто поведать правду. Задавайте вопросы.

— Хорошо, как к Вам обращаться? У Вас есть имена? — спросил спрашиватель.

— Конечно, у нас есть имена. Меня зовут Рсомлаь, — ответил отвечатель.

— Вы специально депилируете голову, чтоб влазить в маску? — задал вопрос вопрошатель.

— Нет, у нас на теле нет вообще волос. Они перестали расти у нас из-за радиационного фона. Мы всё-таки немного отличаемся.

— С какой Вы планеты? — поинтересовался интересователь.

— Земля!

— Есть еще какая-то Земля?

— Нет. Мы с одной планеты. Просто мы люди будущего. Мы называем себя Дети Дарвина.

— Если мы с одной планеты, то почему Вы в маске.

— В этой маске я могу дышать. Как Вы могли заметить у меня нет носа, а Ваш воздух действует на меня губительно. В маске установлен фильтр.

— Чем Вы ещё отличаетесь?

— У нас нет ногтей, бровей, пальцев на ногах. На руках 5 пальцев, но мизинец находится также после безымянного, но со стороны большого пальца. У нас нет анального отверстия.

— Вы, что не серете? — удивился журналист.

— Да, у нас система пищеварения переваривает всё, и поэтому в процессе дефекации нет никакой необходимости.

— И даже кукурузу переваривает полностью?

— Мы едим лишь зелень, и строго определёнными порциями. Кстати, наш рацион и определяет цвет нашей кожи.

— А у Вас есть разные нации, народности?

— Что-то похожее. В зависимости от района проживания у нас меняется цвет кожи от светло — неопытного до тёмно — малахитового. И названия разные: бамбуковые, тростниковые, папаротниковые, неспелые, неправильнокрасные и многие другие.

— У Вас есть враги?

— Не враги, а едовые соперники. Для бамбуковых -панды, для травяных — коровы, для кленовых — гусеницы.

— А как Вы размножаетесь?

— Спорами, как грибы. Вот сейчас мы спорим, а через 10 месяцев, Вы в страшных мучениях родите инопланетянина.

— Мы с Вами не спорим! — Сказал землянин.

— Спорим, спорим. — Кивнул землянин.

— Не спорим, а просто беседуем, — с неким раздражением ответил человек, работающий спрашивателем.

— Ну, вот видите, уже спорим, — успокоил будущевидец, — простите, опять пошутил. Мы выделяем зелёную слизь, которая проникая в человека делает его…

— Таким, как Вы?

— Нет, сопливым.

— Зачем Вы здесь?

— Нас огорчает, что Вы называете нас: инопланетянин, пришелец.

— Да, понимаю, Вы ведь тоже земляне.

— Нет, Вы меня не дослушали. Чаще всего в прошлое возвращают не темпераментного представителя самцового рода, а рассудительную и спокойную инопланетянку или пришелицу.

— А как у Вас выражен половой деморфизм? Как отличить пришельца от пришелицы?

— По именам! Имена, начинающиеся на буквы от А до О — женские, остальные мужские. Простите, шучу.

— Экаго шутника прислали в прошлое. Может от Вас просто захотели избавиться или отдохнуть?

— Ладно. Женщины на двух ногах, а у мужчин как будто три. Ну, Вы поняли меня? — подмигнул пришелец на букву Р.

— Что у Вас такие короткие ноги?

— Ха, хорошая шутка, — улыбнулся пришелец, — на самом деле, мы не так сильно различаемся. Из-за того, что у нас на первое зелень, на второе зелень, и на третье — первое, то у нас нет сала, поэтому у наших женщин нет больших… грудь и больших ягодиц. И Вы сразу не определите наш пол. Одежду мы в будущем не носим. У нас нет семей, правительства, денег, телевидения. Мы не работаем. Мы занимаемся самообразованием, творчеством. А в прошлое мы возвращаемся только за будущим. Мы делаем вклады в перспективу. Мы внедряем идеи в головы наших предков, таким образом, мы приближаем зелёную эпоху — поху.

— — по-ху — ху-ху — ху-ку — заговорил будильник, а журналист втянул зелёные сопли, потянулся и выключил кукушку.

Разница в возрасте

Лилин А.

— Ничего не предвещало беды, — начала рассказывать свою историю очень юная старушка, которая еще не встала на неумолимый и почти неизбежный путь морщения. Она была настолько юна, что ни у кого не поднимался язык назвать её женщиной. Этой 18-летней особе явно было неуютно и не отрадно пересказывать недавние события, о чем свидетельствовали её закрепощённая поза и постоянное ёрзанье кистями своих рук.

— Череду моих пресных снов, разбавил сон, при воспоминании которого я до сих пор невольно морщусь, поэтому я его отважно отнесу к разделу кислых, — продолжала свою повесть старая девочка.

Утро было не менее кислым, чем мой сон — солнце, видимо не планировало, протискивать свои неисчислимые полосочки света сквозь непроницаемые небесные шторы. Сочные тучи всенепременно в тот день должны были похудеть, поэтому я предусмотрительно взяла зонт-трость.

Когда я направлялась к машине мне перебежала дорогу чёрная кошка, я вспомнила, что абсолютно не суеверная и поэтому развернулась и решила поехать на автобусе, но только в нём. Но тут перешла мне дорогу какая-то старушка с пустым ведром. Наверное, она идёт топить котят той чёрной кошки, которая перебежала мне дорожку. Может подождать и ведро скоро станет наполовину полным и наполовину пустым. Интересно, если психологу сказать, что ведро с утопшими котятами лишь наполовину заполнено полнотой, то он сочтёт меня оптимисткой или садисткой? Передо мной встал выбор: попасть в неприятности в собственной машине или в общественном транспорте. Вспомнив, что я не верю в приметы, и, учитывая возможные финансовые потери, я выбрала старушку с добрыми морщинами и пустой ёмкостью, тем более, что ведро не пустое, а полное! Оно наполнено пустотой до самих краёв. Старушка с пустым ведром — плохая примета? Видимо, Вы не встречали компанию малолеток с пустыми бутылками.

Как только я вошла в маршрутное такси и расплатилась за проезд, я подумала, что могла просто развернуться и пойти домой — за не посещение библиотеки прогулов не ставят, тем более в субботу, конечно, если ты не библиотекарь. Но выбор сделан, и деньги за проезд уплачены, так что, ни шагу назад, только вперёд… 300 м, затем поверните направо и семь остановок вниз по проспекту Гагарина, аж до самой остановки.

Сейчас зайду в библиотеку, а там встретят меня два недовольных глаза, защищённых от невольного тычка вилкой толстыми стёклышками, вставленными в позолоченную оправу. Эти глаза, выглядывающие из-за стёкол, как будто из-за забора, закричат на меня: «Ну чего ты припёрлась? Сейчас всё есть в интернете. Что лень заглянуть в Яндекс?». А я, поглаживая вилку в левом кармане пиджака, скажу своими глазами: «Как же Вы глупы, если все будут заменять библиотеки интернетом, то Вы здесь будете не нужны. И я сомневаюсь, что Вы за читателями перейдете работать в интернет». А почему, собственно говоря, я должна кому-то объяснять, что не смогла всё найти в сетях? Что за название сети? Это скорее занавес, отгораживающий людей, чтоб они могли смело кричать на других людей без опаски получить за свои слова мышкой в височную кость. Нет! Сети как раз самое подходящее слово, кто в них попал, тот редко выбирается из них. Так, как же мне пошкрябать вилкой стёкла в очках библиотекаря? Желательно изнутри. Книгохранительница бы целый день думала: как она наращенными ресницами «окна» поцарапала?

Развлекая себя такими мыслями, я почти добралась к пункту назначения, как тут мне дорогу преградили два парня наркоманского телосложения.

— Чё, как сама?

— Спасибо, хорошо, — спокойно ответила я, хотя хотелось ответить что-то вроде: «Как вдвоём?». Ты гляди: какие любопытные.

Я попыталась обойти эту преграду, но забор подвинулся в сторону моего предположительного бегства.

— Куда спешишь?

Я оглянулась, в попытке найти помощь, но в это субботнеенарко — утро улицы пустовали или можно сказать были полностью заполнены отсутствием особей человеческой породы. Так, дерзить безуспешно. Может вонзить одному зонтик в центр наблюдения, но какие хитрецы — прищурили глаза, уменьшили зазор между сто́летиями веками.

— Как насчёт плотских утех? — хихикая подключился второй.

«Какой заразительный смех! Как бы не заразиться от него? А то буду ходить и хихикать по подъездам», — подумала я, а сказала:

— Я не бухгалтер и никаких счетов не веду.

— Пропуск предъяви, — заппсничал первый.

— Сторублёвый сойдёт, — поинтересовалась я, нащупав в кармане сдачу с проезда, так как кошелёк при них открывать явно не следовало.

— Да нет же, сиськи, дура, — вновь подключился второй.

— Интересно, многие показывали Вам грудь на улице? — улыбнувшись, спросила я.

Но ребята были настроены излишне агрессивно, и первый схватил меня за локоть. Ситуация накалялась, я начинала паниковать, а моё спокойствие развернулось и не попрощавшись зашагало прочь. Я хотела его догнать, но здесь меня что-то держало за локоть. Если бы человек, мог отбрасывать конечности, а потом регенерировать их, как ящерица хвост, то я бы отсоединилась от руки и умчалась бы куда-нибудь, пока эти два яйцехищника смотрели на непроизвольное сокращение мышц моей бывшей руки, пальцы которой сократились бы в какой-то очень плохой жест, например, фигу.

Мои мысли меня развеселили, и у меня на лице появилась торжествующая улыбка, которая подействовала на злодеев, как предупреждающий сигнал светофора на автомобилиста. Они опешили, но довольно быстро взяли друг у друга себя в руки, и продолжили свою атаку на мои бастионы.

— А ведь папа хотел, чтоб я ходила на какую-то секцию единоборств, — подумала я, — хотя помогут ли тут единоборства, ведь их двое — вот в чём вопрос? Тут надо было ходить минимум на двеборства, а лучше на триборства, чтоб наверняка. И что было бы в итоге: тогда бы эти чьи-то сыновья пристали ко мне не у библиотеки, а около зала несколькоборств. Хотя тогда на помощь могли бы прийти коллеги по залу, а кто поможет тут, библиотекарь? Выйдет и скажет: ребята, могу порекомендовать Вам к прочтению Андрея Дерзнёва «Записки маньяка», или Бубликова «Как грамотно закрутить следователя», или «Бестолковый словарь» Павла Близя.

А, может всё-таки показать сиськи? Хотя маловероятно, что эти околобиблиотечные типы застынут, и будут стоять, пока не придёт полиция. О, полиция! Но как сообщить полиции? Сомнительно, чтоб эти сомнительные элементы общества дали мне право на один звонок. Так, кто тогда придёт мне на выручку? Супермен? Он из другой области. А кто супергерой у нас? Мойдодыр! Точно сейчас как заору: Мойдодыр! Они ваще офигеют.

— Мужики, настоятельно рекомендую Вам немедленно отпустить молодую особу, пока не поздно — сказал непонятно откуда взявшийся дядька, хотя я не маленькая, и знаю точно, откуда берутся все дяденьки и тетеньки, но я не заметила откуда он подошёл.

— И что значит: отпустить пока не поздно? — подумала я. — В смысле: отпустить, пока не стемнело? Отпустить до вечера? Извините, но у меня планы на весь день, а сейчас только мутное утро. Отпустить немедленно! Посмотрим, поняли ли «мужики», что дядька имел в виду.

— Шагай дальше, папаша! — угрожающе сказал один из двоих нарушителей моих планов.

— Я уйду только с ней, — решительно заявил дядька.

— Нас становится слишком много, — сказал мой локтедержатель. Отпустил меня и пошел мимо вовремя подоспевшего моего спасителя. Затем подлым ударом в затылок сбил с ног «папашу» и оба начали энергично массировать его голову и туловище ногами, даже не разувшись.

— Помогите, — закричала я прегромко-громко.

— Цыц, дура, — сказал сзадинападала, — вишь до чего ты человека довела?

После чего оба «массажиста» быстрым шагом поспешили покинуть это место.

— Вы, мой Мойдодыр! — сказала я, подбегая к дядьке — Не спешите подниматься, давайте я вызову скорую помощь и полицию.

— Не надо никому звонить я в порядке, — сказал дядька поднимаясь.

— Но у Вас кровь, а возможно переломы или сотрясение, — настаивала я.

— Нельзя сказать, что я чувствую себя отлично, но я всё — же в порядке.

— Тогда я вызову полицию — пусть займутся этими головорезами. Я их хорошо запомнила, и помогу составить фоторобот.

— Не надо полицию — я это заслужил! — сказал дядька.

— Что значит: «заслужил»? Вы спасли меня! — возмутилась я, отряхивая одежду моего освободителя от дорожной пыли.

— Ну, во-первых, со мной ничего критического не произошло — в глазах стражников правопорядка, а значит, это происшествие классифицируют, как мелкое хулиганство. Поэтому фотороботы никто составлять не будет. Во-вторых, когда я сказал: «я это заслужил», я имел в виду, что каждый человек, в конце — концов, получит по заслугам. И я получил. Эта фраза не значит, что я не должен был подойти, я бы и сейчас зная, что меня изобьют перед глазами молодой особы, всё равно подошёл бы, — закончил он своё обоснование.

— А полицию известить стоит, — настаивала я, — вдруг это не первый случай. Органы правопорядка и правосудия помогут им получить по заслугам, в соответствии с уголовным кодексом.

— А вдруг этим решением, мы сломаем жизнь этим подросткам. Представьте, что им «навесят» все подобные происшествия за последние лет пять, и посадят лет на десять. А они не выдержат и покончат с собой, — безрадостная перспектива? А?

— Так что, по-вашему, пусть ходят и кошмарят всю округу: пристают к одиноким, избивают всех подряд? Они за Вас, наверняка, не переживают.

— Я верю в людей. И верю в судьбу, и верю в «по заслугам». Я верю, что ребята осознают и исправятся, а если нет, то высшие силы сами накажут их. Пусть это возмездие и не будет мгновенным, как многим хотелось бы, но оно придет к ним в тот момент, когда они смогут осознать, что это кара за их злодеяния, — убеждал меня дядька.

— Вы — проповедник? — спросила я.

— Нет, что Вы? Я человек, который связал свою жизнь с искусством.

— Я — Нина, — представилась я.

— А я — Иван, — протягивая руку, сказал дядька.

— Просто Иван, без всяких Карапетович или Абубекерович? — поинтересовалась я.

— Что я так стар?

— Ну, вообще-то Вы мне в отцы годитесь, вернее в мои отцы не годитесь, но возрастом Вы примерно как мой отец, да и чем-то похожи.

— Значит, называйте меня не Иван, а папка, — попытался пошутить дядька.

— Иван — имя, мне кажется не очень-то подходящее для человека искусства. Я не хочу Вас ничем обидеть, это моё простое обывательское мнение.

— Вы спешите с выводами. Хорошо, что Вас не слышат: Айвазовский, Шишкин, Крамской, Тургенев, Бунин, Билибин…

— Хватит, хватит, давить интеллектом — перебила я, — беру свои слова назад. И с каким искусством Вы решили связать свою жизнь?

— Я — художник!

— Товарищ, художник, Вы уверены, что не хотите посетить врача?

— Нет. Давайте выпьем по чашечке кофе и перейдём на ты, — предложил Иван.

— Ишь, ты! Тыкать в меня собрался, — промелькнуло в голове, но вслух я озвучила что-то банальное, типа, — Я не пью кофе, я от него икаю до рвоты с кровью.

— Простите, тогда чай! — настаивал мой локтеосвободитель.

— А Ты знаешь, что чай содержит не меньше кофеина, чем кофе. Но ладно, кофе, так кофе — поикаем.

— Но Вам же… — начал дядька.

— Слышь, Ты? Идём или нет? — прервала его я.

Так мы познакомились с моим Ивашкой. Далее мы последовали в какую-то близрасполагающуюся кофейню, где продолжили беседу. Меня всегда интересовало искусство, хотя слово «всегда» можно отнести к вранью, так как я не посетила ни одной выставки. Откровенно, я не разбиралась в живописи, но мне было интересно пообщаться с творческим человеком. Иван пригласил посетить меня его мастерскую, я с радостью согласилась.

Вечером, лёжа в своей кровати и анализируя прошедший день, я испытывала самые разнообразные чувства. Меня переполнял ужас от размышлений о том, что могло бы произойти, если бы не… Меня очень разозлила моя беспомощность. Меня мучила совесть, из-за того, что избили заступившегося за меня человека. Мне было приятно знакомство с Иваном. Меня позабавили некоторые мои вариации развития событий, например, Иван бы показал вместо меня сиськи, ребята, даже не трогая, посмотрели и удовлетворённые увиденным извинились и ушли. Или когда разбойники пинали художника подскочить и начать пинать его по почечкам, с криками: «шож ты мне женихов то отваживаешь?».

Позже я решила приобрести какое-то средство для самозащиты: баллончик с газом или электрошокер и просмотреть ролики по самообороне. Также необходимо как-то выразить благодарность Ивану, наверное, купить какой-то подарок, но что? Краски, кисточки и альбом — но он профессионал и я сомневаюсь, что смогу ему угодить своим детсадовским набором. Кофе, чашки — тоже не то. Шоколад, пластилин — тоже не подойдет. Абонемент в тренажёрный зал — будет как оскорбление. Электрошокер — куплю два один себе другой ему, а за два можно ещё и поторговаться.

На следующий день я, предварительно созвонившись, приехала в мастерскую к Айвану. В подарок я ему купила плащ супергероя на удобных завязочках, коричневый беретик с пимпочкой сверху, как у настоящих художников, а также вино и красивые фрукты для натюрмортов.

Поинтересовавшись самочувствием отечественного Йена, я напросилась на экскурсию по комнате, которую он обзывал мастерской. Тут были и готовые работы и наброски. Для меня почти все они казались чудными и не понятными.

— О, Иван, а что это за человек с маленьким ртом? — спросила я, рассматривая очередную картину.

— Тут главное, не личность, а свойство. Это картина-вопрос. Если есть люди с маленькими глазами, то почему не видно людей с маленьким ртом?

— Глубоко! Даже глубже, чем я плаваю, — удивилась я, и решила пока не выпячивать свою несостоятельность в вопросах искусства.

— А я немного баловалась рифмосложением, — похвасталась я.

— Покажи свои работы.

Я забралась на диван и начала читать:

Свои мысли пишу между строк,

Кто захочет, тот их почитает.

Я слова на бумагу ложу, словно мелочь в дырявый носок.

Для кого-то их мало, и смысл ускользает, а кому-то с избытком хватает.

Для меня мои мысли, как Родосский Колосс,

А для всех колосок, который упал.

Потому что создатель межстрочных полос

Зачеркнул все слова до того, как я их написал.

— Ещё, ещё, — громко хлопая в ладоши, закричал Ванько.

— Тише, тише, ты меня смущаешь. О, кстати,

Тише! Посмотри, может быть, ты услышишь?

Тише! Доктор в мёртвого дышит.

Тише — это выше, чем небо над крышей,

Тише — это ниже, чем хвост серой мыши.

Тише! Ты понюхай, может услышишь?

Тише! Дохлый в мёртвого дышит.

— Браво, браво, — восторженно захлопал в ладоши Иван.

— Тише, а то мне совестно, что я недостаточно… некачественно… я неправильно отреагировала на твои картины. Давай ещё раз посмотрим твои вотэти, — я указала на холсты, — и я похлопаю. Ты самый лучший рисоважник, с которым я знакома.

— А многих «рисоважников» ты знаешь? — спросил он.

— Только тебя.

— В таком случае, ты лучшая стиховница, которую я сегодня слушал.

Оказалось, что советский Хуан не рисует натюрморты, а больше специализируется на модернизме, сюрреализме, и могёт ещё какие-то -измы, но может и обышные пейзажи и портреты. Также он предложил нарисовать мой портрет.

— Голенькую? — смотря в его бесстыжие глаза, спросила я.

— Если хотите, то есть если хочешь, — неуверенно начал он.

— Ладно, — снова перебила я, но после небольшой паузы, в которой я заметила у него некий блеск в глазах, добавила, — я подумаю. А вообще-то не совсем честно, что девушка валяется голая, а мужчинка одетый. Мне кажется, сейчас равноправие и художник должен тоже быть тоже голым, когда рисует. Тогда взгляд у натурщиц будет более выразительным.

— Интересная идея, — улыбнувшись, сказал он.

— Ну, и сколько стоит твой портрет, вернее портрет, написанный тобой, — приготовилась я поторговаться, хотя пока всё воспринимала как шутку, и всерьёз о фотографии красками я не задумывалась.

— Для тебя бесплатно, — сказал Иван.

— Так ты не разбогатеешь. И видимо у тебя дела идут не очень, что ты позволяешь себе отвлекаться на бесплатные портреты.

— Я — художник, и рисую по вдохновению, а не по заказу.

— Потому что заказов нет, — попыталась я его раздразнить, но поняв, что начинаю перегибать палку, решила похвалить его. — А вообще ты не художник!

Здесь я сделала паузу, а своеземный Йован немного насторожился.

— Ты хорошожник или доброжник — не знаю как правильно, — похвалила я.

Но я не поняла, понял ли он, что это был комплимент. Но объяснять я не стала, так как это было бы ещё глупее, чем сложившаяся ситуация.

— Ладно, если ты не будешь рисовать натюрморт, тогда давай выпьем вино, — предложила я.

— А ты странная, не стандартная, чудная, от слова чудо. Вот, наверное, самое подходящее для тебя слово. Сейчас принесу бокалы.

Бокалов в мастерской не нашлось, но почему-то нашёлся штопор. И красное сухое вино полилось в обычные чашки.

— Я поднимаю свой бокал, — сказал Иво, — за тех хулиганов, благодаря которым мы познакомились.

— Я за них пить не буду, — снова перебила я, опуская поднятую руку с чашкой, вспоминая, как они пинали Ивасика, — весьма неприятная история.

— И всё же, если бы не их ноги, то твои ноги не находились бы сейчас здесь. И я им искренне благодарен (моим ногам? — подумала я, но снова перебивать не стала). Я тогда находился в глубочайшей депрессии, мою голову посещали очень плохие мысли. Возможно, они спасли мне жизнь. Сейчас я доволен жизнью, и у меня есть силы и желание творить. Я боюсь испугать тебя своей искренностью, ведь я знаю, что ничто так не отталкивает людей, как правда, но ты — моё вдохновение. Я был бы несказанно счастлив, если бы мог тебя видеть, хоть несколько минут в месяц. Не сочти меня за какого-то сумасшедшего или маньяка, но позволь мне смотреть на тебя хотя бы издали. — Ваня поставил чашку, нежно взял меня за руку, и, глядя в мои глаза, ласково сказал, — ты моя муза!

Я поставила свою чашку, положила свою руку сверху его руки, и, глядя в его глаза, ласково сказала: «А ты мой зен!».

На следующий день после занятий, я снова заглянула в мастерскую Ванятки. Вид у Ванька был творческий — весь взъерошенный, небритый. Оказалось, что он всё-таки начал рисовать мой портрет по памяти, это были всего лишь наброски, но в них просматривались мои черты лица. А рядом валялись кучи порванных альбомных листов — я так поняла неудачных попыток нарисовать мой облик. Мне, как и любому эгоисту, нравится внимание к моей персоне, независимо от состояния скромности. Кроме того, приятно себя увековечить или хотя бы улетолечить (угодагодить).

— Тяжело воссоздать по памяти, чего-то постоянно не хватает, — пожаловался Вано.

— Странно, но фотоаппараты изобрели даже до твоего рождения, а ты не знаешь, как им пользоваться. Я сейчас себякну себя и пришлю тебе, чтоб ты не потел понапраслину — не знаю, есть такое слово? Оно, по-моему, с твоего столетия.

— Фотография передаёт лишь двухмерное изображение. Не могла бы ты хотя бы полчасика попозировать? — спросил Ивашка.

— Хорошо, приду, завтра после занятий, — великодушно согласилась я, — мне же необходимо расчесаться, накраситься, прихорошиться.

— Пожалуйста, не надо краситься. Я же художник, я всё сам разукрашу. Садись сейчас, я нарисую основные черты, а завтра набросаю прическу.

— Боюсь я не смогу долго сидеть смирно. О, я включу что-то на телефоне, пока ты будешь художничать.

Я включила телефон, но всецело была поглощена своими мыслями. Что он во мне нашёл? Молодость, но ведь даже в нашем городе молодых несколько сот тысяч. Красоту, но будем откровенны, я не первая красавица в городе, и не первая на нашем микрорайоне, и не первая… так хватит, — прервала я свои размышления, которые уводили меня в сторону от моего самолюбия. Может он разглядел во мне изюм? Да, наверное, даже не изюм, а виноград! Почему-то внимание мужчины, который старше меня в два раза, мне льстило. Да и на вид он не такой уж и старый. Посмотрим через несколько лет, когда начнется артрит, простатит, склероз. Стоп. Какие несколько лет? Ты что серьёзно хочешь с ним жить? Отношений? Тебе не стыдно будет показаться с ним на людях? Или когда будет забирать сына с садика, будут говорить пришел дедушка за Илюшей? О, полегче, полегче, Нина, а то уже и родила. А если Илюша решит жениться поздненько, как например, его папа, то Иван рискует не попасть на свадьбу. Фу-у-у, Нина, что с тобой сегодня? Тоже, что и всегда! Так, как сказал какой-то философ: будем лечить артрит по мере его поступления, или он сказал: не одевай свадебное платье на неубитого медведя, или не скачи на мёртвой лошади. Ох, уж эти философы — лучше бы на работу пошли. И все остальные завистники тоже пошли. Стопчики. А кто тебе завидует, Нина? Наверное, никто, потому что все они ушли. Так, и мне пора.

— Всё, Иванушка! Я устал, я ухожу! — я встала, оглянулась по сторонам в поисках моих вещей, которые я не брала с собой.

— До завтра! — помахал мне карандашом Ванька.

— Никаких завтра! — резко сказала я.

— Почему? Что случилось? — с тревогой спросил Ванюля.

— Что ты от меня хочешь? Не пойму. Насадить на свой карандаш? Ты многих натурщиц протащил через этот диван? — спросила я, показывая на кушетку в углу комнаты.

— Ты же видела все мои картины, там нет портретов.

— Потому что ты портреты потом отдаёшь в уплату за допуск к молодому телу.

— На этой кушетке сплю только я, когда меня посещает вдохновение, я не хожу домой.

— Посещает вдохновение — это ты так называешь приход натурщиц? — не унималась я.

Не подумайте, это не порыв ревности. Просто никому не хочется, чтоб его использовали. А мне показалось, что моя мысль близка к истине.

Прошло немного времени, и я снова заглянула в гости к Ванюшке. Я чувствовала себя виноватой, поэтому, чтоб загладить вину я купила утюг и вино.

— Я скучал. Очень рад тебя видеть, — Иванко обрадовался моему приходу, а может вину или утюгу.

Мы снова помирились, хотя он и не ссорился. После того, как мы расправились с бутылочкой вина, а затем одолели добавку, я у него спросила:

— Скажи мне честно, Иван, что ты хочешь?

— Мне достаточно твоего присутствия, от простого прикосновения к твоей руке, волосам я млею, а время замедляется как в просмотре на скорости 0,5х. О большем я и не мечтаю, я доволен тем, что есть. Хотя нет, иногда мечтаю и о большем, но часто я себя не подпускаю к таким мечтам, чтоб теперешнее положение вещей меня не перестало радовать.

— Интересненько, хотя я спрашивала про твоё творчество, планы на будущее. Ты, вообще, нормальный? Ничего, что мы с тобой с разных столетий? Я родилась в 21- ом веке, а ты в 20! — я загнала Ивана в краску, но не унималась. — Ты знаешь, что у нас в 21 веке даже половая система отличается от Вашей?

Не буду утомлять Вас повестями о том, что он баловал меня весьма точными подарками, он ни разу не предложил сходить куда-то, куда бы мне не хотелось.

Через несколько месяцев нашего общения, он всё-таки добрался до моего непивного тела. Если есть невинное тело, значит, есть и непивное!

Он подстриг свои длинные волосы, и между нами произошла постельная сцена. Не сценка, а именно сцена, правда, на поклон я не выходила, и мои овации получил кто-то за меня. Если кого-то, кроме меня, интересует, то открою секрет, что половой орган у художника не похож на кисть, как я предполагала! Постельную сцену я описывать не буду, хотя Вы и так были её невольными зрителями. Я заснула самым счастливым человеком, а проснулась опозоренной на всю страну. Именно ты, папа, разбудил меня и испортил мне не только утро, не только день или неделю, а года! Но я, конечно же, тебя не виню, хотя твоя вина во всем произошедшем чувствуется. Мне ещё никогда не было так неловко лететь в самолете, казалось, что все смотрят на меня, все разговаривают обо мне, все шутят только обо мне, все осуждают меня. А за что? За что? За то, что ты не захотел взять взятку?

Рассказ на этом юной барышни закончился и вернулся обратно от недавних событий к рассказчице, сидящей в кресле. Руки у неё немного успокоились и просто обняли хозяйку. Рядом на диване сидел мужчина, похожий на подстриженного художника, к которому из уст пересказчицы прозвучало обращение: «папа». Следовательно, мы можем смело заключить наличие некоего родства.

Папа приобнял дочь и приободряюще погладил по плечу.

***

Чтоб не вводить читателя в заблуждения относительного вчерашнего дня главной героини, который она так мимолётом упомянула, но который был судьбоносным для Нины и её семьи, я введу Вас в курс дела. Постараюсь лишь немного рассеять туман, который окутал непонятное окончание рассказа.

Постельная сцена, длинное предисловие к которой рассказала участница этого происшествия, оказалась не была интимной, так как запись этого события была передана на «суд людской». Уже утром распространилось видео, на котором Нина предавалась любовным утехам с Иваном. Видео было озаглавлено как-то так: «Жуть, что творит губернатор …кой области со своей дочерью». Видео стало вирусным, скандальным, самым обсуждаемым. В огромной стране не всех губернаторов хорошо знают в лицо. Но размещенная в видео фотография губернатора с дочерью (в одежде, конечно), убедила многих, что именно они и являются главными персонажами видео, хотя мужчина немного отличался, но всем было не до мелочей. Все спешили выплеснуть негатив в комментариях: кто к власти, кто к участникам, кто к произошедшему. Никто не захотел слушать оправдания и опровержения, на губернаторе поставили «крест». Мгновенно забылись все заслуги губернатора, даже в партии, которую он представлял, потребовали немедленного исключения из партии. С поста губернатора не уволили, но убедительно намекнули написать по собственному желанию немедленно.

Оказалось, что недоброжелатели, не сумев договориться с губернатором, пытались найти компромат на представителя власти. Но ничего существенного найти не удалось, поэтому они сами создали компрометирующий контент.

***

— Пап, — обратилась Нина к экс-губернатору, — если бы ты знал, что все будет именно так, ты бы пошел к этим людям на встречу и сделал бы то, что они просят?

У отца навернулись на глазах слезы.

— Мне очень жаль, что ты пострадала из-за меня, но я не мог поступить иначе!

Признание

Артём Коротков — Короткова

— Зачем здесь все эти люди? — в который раз прозвучал один и тот же вопрос.

— Миша, здесь кроме нас никого нет, — гладя по мокрым волосам, лежащего на постели мужчину, успокаивала женщина на вид лет сорока четырех, а судя по домашнему халату сорокатрехлетняя, а если судить по паспорту, то тоже.

Уже прошло около часа после визита доктора, но Михаилу лучше не становилось, хотя укол уже должен был подействовать. Доктор сказал, что это просто грипп, что нет повода для беспокойства, что всё будет хорошо.

— Но, кому будет хорошо не сказал, — думала Маша, — может позвонить в скорую помощь снова? Зачем, чтоб спросить: кому будет хорошо и когда? Да, нет же, лучше не становиться, надо что-то делать.

Но в это время Михаил уснул.

— Может уже не проснётся? — подначивал внутренний голос, — Да, нет же, заснул — это хорошо, это на поправку. И ты давай прибери вещи, помойся, и сама рядышком в кресле садись, передохни, может даже получиться задремать.

Маша с тряпками ушла на северо-запад в направлении кухни и ванной комнаты, хотя в названии комнаты крылся явный обман — ванны в ванной не было, а была душевая кабинка. Маша приняла душевую кабинку, или приняла душ в душевой кабинке, также как принимают ванну в ванной. Другими словами Мария оголилась и стала под бодрящие струи воды, которые должны были смыть не только смрадные выделения тела за весь день, но и свежие дурно пахнущие мысли.

В это время Михаил проснулся от прикосновения холодных рук. Он открыл глаза и увидел перед собою молоденькую девушку, довольно милую, но очень бледную. Такую бледную, что кожа была белее её белых волос и белого одеяния. Михаил сразу понял кто это, хотя рядом не было ни косы, ни триммера.

— Пора? — спросил, ухмыльнувшись, Миша.

— Ещё нет, — спокойно ответила незваная гостья, — ты ещё мало глупостей натворил. Девушка улыбнулась, обнажив чёрные полузгнившие зубки.

— А зачем тогда ты здесь?

Михаил убрал ладонью пот с бровей. Когда он опустил руку, то в комнате уже никого, кроме него, не было. Он громко вздохнул, но непонятно: толи от радости, толи от огорчения.

— Так, мужчина должен сделать три вещи и это не нажать на слив, опустить стульчак и помыть руки, а что-то там связанное с деревом, домом и сыном. И хоть моя Маша плоская, как доска, сделать из этого дерева сына мне не удалось. Дом я тоже не построил, ни пристройку, ни сарай, ни шалаш. А что ты построил? Вспоминай! О, кормушку из пластиковой бутылки. Вот, это достижение! А на что же ушла моя жизнь? На работу! А зачем мне работа? Для денег? А зачем мне деньги? На отдых. Так, а если не работать, то на отдых будет больше времени. Слишком поздно, ты об этом, Мишаня, задумался. Уже пора думать о светлых тапочках. Да, я умираю. Очень жаль, что столько времени потрачено впустую, а после меня ничего не останется. Останутся воспоминания обо мне, но они будут такими же долговечными, как листик на дереве — если не послужит едой для гусениц, то послужит удобрением для почвы. Так и обо мне скажут: «До чего жадный был, он даже умер перед праздником, чтоб не дарить подарки», а им ответят: «Он умер, а это и есть главный подарок!». А как же оставить свой след в истории? Для меня уже единственный способ оставить свой след в истории — подтереться учебником! Что ты всё думаешь только о себе? Вот ты сейчас преставишься и всё — никаких хлопот и забот. А как же дальше жить Маше? Я действительно украл у неё годы, а что дал взамен? Ничего! Но тут уже, на смертном одре, я могу ещё сделать для неё доброе дело. Я могу сделать, чтоб она не расстраивалась из-за моей смерти, и скорее нашла мне достойную замену. Она ещё молода и красива, она ещё успеет создать семью. Главное, чтоб она быстрее вычеркнула меня из своей жизни.

Во время этих размышлений зашла в комнату Маша, вытирая полотенцем волосы.

— Маша, — умирающим голосом позвал Миша.

— Что дорогой? — ласково спросила Маша.

— У нас есть учебник по истории?

— Что? — не поняла Маша.

— Присядь рядом. Я должен тебе кое-что рассказать, признаться, покаяться, — начал было Миша.

— Ты, что опять бредишь? — спросила Маша, сев рядом и взяв его за руку.

— Не перебивай меня, пожалуйста. Пришло время во всём признаться. Прости меня, Маша, но я никогда тебя не любил. Я хотел через тебя подобраться к твоей подруге Даше, но мы всё в жизни усложняем. И, я, вместо того, чтоб подойти к Даше, подошёл к тебе. Это, наверное, какой-то защитный механизм в организме заставил меня так поступить, ведь в случае отказа от Даши я не знаю, что с собою бы сделал, а если бы отказал мне не любимый человек, я бы так сильно не убивался. Пострадало бы только моё слабоумие, то есть самолюбие.

Было видно, что Маша ошарашена таким признанием, но она ещё не знала, что и думать обо всём этом, но руку она уже убрала от его руки.

— Кстати, через несколько месяцев, после нашего начала отношений, мой план сработал. Не знаю, толи ты меня так нахвалила, толи действительно запретный плод сладок, но я заметил, что стал интересен Даше. Я этим воспользовался — мы периодически встречались с ней в нашей кровати… периодически в её. Но она мне не позволила бросить тебя, чтоб не чувствовать себя виновной в твоём несчастье. Со временем моя страсть к Даше остыла, и она меня даже начала раздражать. Конечно, не так сильно, как ты, но мне этого хватило, чтоб прервать с ней всякие сношения и отношения.

Маша краснела, видно было, что она накалена до предела и вот-вот должна была вскипеть, но она продолжала молчать.

— Даша не единственная женщина, которая подменяла тебя, на нашем семейном одре. Их было много, но ты упорно продолжала ничего не замечать, чем я и пользовался. Ты не представляешь, как мне порою было трудно находиться рядом с тобой, сдерживать злобу. Я даже придумал способ, как снимать раздражение, когда ты была рядом — я представлял как бью тебя чем-то что было рядом: торшером, стулом, цветком, микроволновкой.… В этой квартире нет такого предмета, которым бы я тебя мысленно не бил, или душил, придавливал или подвешивал.… От этих мыслей у меня поднималось настроение, и я даже улыбался, но ты думала, что я улыбаюсь тебе, и это ещё больше меня забавляло.

Маша стала бледной, её немного качало, слёзы лились по её щекам, и она, чтоб не демонстрировать свою слабость, повернулась к мужу спиной.

— Может, хватит? — всхлипывая, спросила Маша.

— Не знаю,… может и хватит, — задумался Миша, но нужно было ещё отдать свои сбережения, накопленные годами. — Моя заработная плата больше, чем я приносил домой. Я всё спускал по кабакам, но вот решил поднакопить, чтоб бросить тебя уже. Деньги в гараже, в чёрном ящике для инструментов, который ты мне подарила. Мне они уже ни к чему.

— Что-то ещё? — гневно и громко спросила Маша.

— О, я могу рассказывать часами, но сейчас очень устал. Позволь я продолжу завтра.

— Завтра будешь рассказывать своей маме, а я не буду тебя больше раздражать ни минутой боле.

Маша скоро оделась и ушла куда-то с мокрыми волосами. Её мир, который она выстраивала годами, лопнул, как лампочка. И она, разочарованная не только в муже, но и во всём окружающем мире, погрузилась во мрак своих чёрных дум.

К Мише вечером приехала мать, видимо Маша ей позвонила. Через несколько дней смертельное состояние и температура 37.2 покинула тело Михаила, и он стал полностью здоров, но не полностью счастлив.

Берегите близких и градусник.

История одного обмана

Артём Коротков — Короткова

— Эта история одного маленького обмана глобального масштаба произошла со мной много-много лет назад, — начал свой рассказ седовласый сухощавый дед, сидя на веранде своего дома в кресле — качалке. Тот, кто покупал это кресло был нагло обманут, так как четыре ножки плотно стояли на полу, а конфигурация ножек исключала возможность любого качения. Так что дед сидел, и не скрипел, в кересле — стоялке.

— И я право не уверен, что могу извлечь эту историю из глубин тайны даже сейчас, — продолжал старик, заботливо расправляя плед на ногах. — Сейчас, когда компания развалилась, а все главные преступники предстали пред судом Божиим, остался только я, но я не хочу уносить этот секрет с собою на глубину двух метров от основания надгробия. Эта история всё ещё способна разрушить чьи-то судьбы, и я опасаюсь, чтобы разрушения не коснулись Вас…. За себя я уже не переживаю. Поэтому Вы и должны решать стоит ли эту информацию, которую я сейчас Вам поведаю, обнародовать, оприлюднить, отолпить… о…о, — задумался дед, — ну, да ладно продолжим.

Я работал управляющим в банке. Но банк этот был не простой, как и моя работа. Банк этот не выдавал кредиты и не проводил почти никаких банковских операций, кроме приёма вкладов и продажи вкладов. Но наши вкладчики, в большинстве, не хотели огласки, мы же, напротив, гордились своими вкладчиками.

Вот мой последний рабочий день — воспоминания его свежи, как будто это произошло только вчера. Было тёплое мартовское утро… или апрельское… или холодное… Ну, не суть, продолжим. За полчаса до начала рабочего дня я решил проинспектировать чистоту на рабочих местах, проходил все кабинеты. Всё было идеально, но заглянув в последний кабинет, я стал невольным свидетелем того, как некий человек управлялся со своим половым органом левой рукой, а правой рукой деловито уперся в бок. Он стоял ко мне задом, а к окну — передом, штаны были приспущены до уровня пола.

— Пардоньте, — тихо сказал я. Мне было неловко, что я кому-то помешал в такой интимный момент, и я уже хотел выйти, но мужчина ответил.

— Нисего — нисего. Я пошти всё.

— Ты опять рукоблудишь, Виктор Андреевич? — с явным негодованием в голосе спросил я, — Я ж тебя предупреждал, что в рабочее время ты должен работать, а дома можешь делать, что захочешь.

— Я-то в нерабосее время, до насяла есё полсяся. К тому зе, зесь все писю мнут.

— Я тебя, пожалуй, уволю по статье. Ты прекратишь или нет? — Виктор Андреевич во время разговора не прекращал интенсивно двигать рукой. — Ты мне уже надоел.

— Проштите, проштите.

— Ладно, одевай штаны и прибери здесь всё. И без глупостей, а я подумаю, что с тобой делать.

Виктор Андреевич имел какое-то психическое расстройство, и даже, если я ничего не путаю, получал пенсию или какое-то пособие. Как уверяли врачи, он вполне безопасный для общества человек. Он работал у нас среди персонала, обеспечивающего чистоту в помещениях и на прилегающей территории. Правительство обязало руководство предоставить рабочее место человеку с ограниченными возможностями в обмен на налоговое послабление. Я хотел устроить Андреевичу рабочий день так, чтоб не совпадал с рабочими часами в нашем банке, но законодательство не позволяло привлекать его к работе в ночное время, поэтому мне приходилось его терпеть.

Без пяти рабочий день, я зашёл в свой кабинет, где уже долго дзылынькал телефон.

— Доброе утро! Банк «Росток», управляющий слушает, — сказал я привычную фразу.

Мне уже второй раз на этой неделе позвонила наша потенциальная клиентка Б. По понятным всем причинам, а я предполагаю все догадываются, что такое конфиденциальность, я не могу в своём рассказе называть фамилию Бахчёвой Ларисы Юльевны, чтоб никаким образом не дискредитировать её в глазах общественности. Бахчёва упорно продолжала настаивать на своём.

— Простите, Лариса Юльевна, но президент пока не дал своё согласие, и я не могу Вам гарантировать, что он вообще согласится, но мы сделаем всё возможное и даже немножко невозможного. Но Вы должны понимать, что это всё-таки первый человек в нашем государстве, и у нас, конечно же, нет рычагов давления на него, а есть только доводы. Я тоже, очень надеюсь на благополучный исход этого дела, но Вам порекомендую сильно не обнадёживать себя, и на всякий случай рассмотреть другие достойные кандидатуры. В любом случае подождите ещё немного, и мы сами Вам позвоним и сообщим о результате переговоров.

Да, как Вы уже догадались из этого телефонного разговора наш банк — это спермобанк. Мы покупаем и продаём семя, сами мы не занимаемся оплодотворением, но с нами сотрудничают многие клиники, или частные клиенты напрямую. Я не могу называть без письменного согласия доноров, но могу сказать, что у нас были все известные люди нашего и сопредельных государств и почти все иностранные знаменитости. Проще сказать, кого у нас не было, а это был только Элвис Пресли и Майкл Джексон и то, по уважительной причине — они почили ещё до создания нашего банка. Работа была не самой простой, зачастую проще бывало уговорить знаменитость на сотрудничество, чем удовлетворить запросы клиенток. Чтоб Вы понимали, продолжу повествование о своём рабочем дне.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.