Бесплатный фрагмент - Контроль

I. ОБРЫВ

Капитан Леден Свартстайн уже минут пять задумчиво разглядывал маленькое чернильное пятнышко в центре письменного стола — старое, полустертое и совершенно ничем не примечательное, за исключением того, что находилось оно на равном удалении от двух стопок бумаг, смотреть на которые капитан старательно избегал. Слева угрожающе высилась кипа еще не просмотренных отчетов, писем, донесений; справа — в два раза меньший по высоте беспорядочный ворох уже прочитанных и подписанных документов.

В кабинете не было окон, но часы на стене недвусмысленно намекали, что бумаги могли бы подождать и до завтра, — рабочий день давно закончился. В караульном здании, кроме ночного наряда стражи и самого капитана, давно уже не было ни души. Ну нет, с бумагами надо обязательно разделаться сегодня — завтра натащат новых… Леден шумно вздохнул, откинулся на спинку жесткого стула, сцепил руки и от души хрустнул пальцами. Сухие щелчки неожиданно резко и неприятно прозвучали в гулкой тишине полупустого помещения с голыми каменными стенами.

Что ж, хватит тянуть время. Леден перевел взгляд на левую стопку бумаг. Причина незапланированного перерыва в работе лежала на самом верху. Конверт с сине-серой эмблемой Королевских Лабораторий. Как же не любил капитан эти конверты… С того самого вечера, случившегося чуть больше года назад, когда точно такой же конверт своим содержимым разметал в щепки бастионы спокойствия командира отряда Ныряльщиков урочища Дрейендаль. И никто в целом мире не знает, каких усилий стоило Ледену, которого все считали — и продолжают считать — абсолютно несгибаемым, хладнокровным и практически бесчувственным, заново отстроить эти укрепления — в полном одиночестве, без малейшей надежды на помощь!

Все началось три года назад с визита капитана Стражи из Реттена. Размеренное течение службы отряда, которая сводилась к выполнению заданий научных сотрудников Лабораторий и рутинному патрулированию, напоминавшему скорее несение почетного караула, чем реальную охрану Барьера, было в одночасье прервано полученной от коллеги информацией. Леден до сих пор помнил охватившие его тогда чувства беспомощности и ужаса — это для них здесь, в Дрейендале, патрульная служба до сего дня казалась бессмысленным ритуалом… но вот перед ним сидит человек, не так давно похоронивший одного из своих солдат и едва не потерявший за Барьером собственного сына! А последней каплей оказалась информация о том, что все эти жертвы, ранения и смерти были напрасны, и причины их проистекали из лжи, которую непреднамеренно распространяли среди своих подопечных их покровители — Ключники.

Тогда несгибаемый капитан впервые узнал, что у него все же есть уязвимости. И их всего пять — по числу членов его отряда.

Ледену Свартстайну недавно исполнилось сорок семь лет. Он служил здесь, в Дрейендале, с самого окончания университета — уже двадцать четыре года. За это время личный состав гарнизона и Лабораторий полностью сменился, за исключением старой библиотекарши, которой, как казалось Свартстайну, как было лет восемьдесят на момент его прибытия в поселок, так и сейчас она выглядела примерно на столько же. Одно время он даже подозревал ее в использовании некоей тайной магии, дарующей бессмертие…

Леден оказался первым Ныряльщиком в Дрейендале. Зрение Алого Глаза он получил уже в зрелом возрасте — в тридцать девять. Тогда в поселке очень вовремя появился Ключник и развеял его опасения относительно внезапно проявившихся проблем со здоровьем. Каким образом до сих пор осуществлялась охрана Барьера в районе местных скоплений источников, Ключник — парень по имени Витт, младше самого Ледена почти на десять лет — пояснить не мог, так как сам прибыл в эти края совсем недавно. Зато в последующие два года отряд пополнился еще пятерыми участниками, троих из которых — водно-энергетических магов — прислали из различных подразделений Лабораторий для усиления местной команды ученых, а двоих — солдат и боевых магов — перевели приказом Командующего Княжеской Стражей из ближайших городов — Реттена и Аскена.

В Дрейендале Леден сразу же обзавелся репутацией нелюдима и затворника. Он, в сущности, никогда не имел семьи и даже толком не знал, что значит семья в жизни обычного человека. Братьев и сестер у него не было. Отец оставил их с матерью, когда Ледену было три года, и с тех пор не давал о себе знать. Мать умерла от сердечного приступа в первый год обучения Ледена в Университете наук о природе. Леден продал квартирку в городе на другом конце княжества, положил деньги на счет в банк и перебрался в Реттен с намерением больше никогда его не покидать. Однако на следующий же день после вручения диплома его вызвали в деканат и ознакомили с приказом Командующего Княжеской Стражей о распределении выпускников этого года. Боевые маги считались принятыми на службу короне со дня зачисления на учебу, поэтому сами выбирать свою дальнейшую судьбу уже не могли и отправлялись в те подразделения Стражи или королевской армии, где требовалось пополнение. Обычно при распределении учитывалось, откуда родом выпускник, где проживает его семья и так далее. Но в случае с сиротами, такими, как Леден, выбор места назначения определялся по принципу «куда больше некого послать».

Что ж, Дрейендаль так Дрейендаль. Служба по контракту подразумевала закрепление за одним подразделением Стражи на пять лет, а по истечении этого периода стражник имел право подать прошение о переводе в любое другое место, где требовались люди. Именно поэтому состав сослуживцев, а впоследствии — подчиненных Ледена менялся с такой калейдоскопической быстротой: никто не хотел задерживаться в дрейендальской глуши дольше необходимого минимума. И поэтому Леден не спешил привязываться к кому-то, заводить друзей. И уж тем более — среди женской части персонала Лабораторий. Женщины в этом захолустье выдерживали еще меньше, чем мужчины: после первого же месяца студеного окончания осени и начала зимы начинали все чаще брать отгулы по болезни; кутаясь в теплые плащи, надрывно кашляя и вытирая покрасневшие носы, писали прошения о переводе в другое место «по состоянию здоровья». Нет, безусловно, среди женщин-ученых и военных не раз и не два попадались очень привлекательные, умные, отзывчивые… Но Леден не позволял себе слишком пристально вглядываться и старательно держал дистанцию, не подпуская ни одну из них, даже искренне интересующихся его персоной, ближе необходимого. Ни для кого из этих милых, храбрых, добрых — и таких хрупких! — созданий он не захотел бы стать невольной причиной для того, чтобы задержаться в этом забытом богами месте.

Сам же Леден еще за первые пять лет службы неожиданно привязался к этому неприветливому краю, к величественным и устрашающим пейзажам, поражающим воображение своим нереальным, нездешним видом. Голые, изрезанные оврагами склоны гор были окрашены в странные, неправдоподобно яркие для обычной породы цвета: лиловый, синий, зеленый, оранжевый… Урочищем принято называть часть местности, заметно отличающуюся от остальных участков окружающей местности. В этом смысле можно было сказать, что урочище Дрейендаль не просто отличается от типичного пейзажа горных территорий княжества Эмей, но и вообще не является частью этой планеты.

Климат здесь и в лучшие времена не отличался мягкостью, а уж в последние пару десятилетий глобальное похолодание превратило эмейскую «пустыню» в настоящий ледник, продуваемый резкими ветрами и почти полностью лишенный растительного покрова. Осадков здесь выпадало немного, но в дождливые периоды осенью и весной овраги превращались в мутные, опасные и коварные горные реки, которые бурлили водоворотами, выхлестывали из берегов, норовили разметать возведенные в сухой сезон мостики и отрезать поселок от внешнего мира. Транспортного портала поблизости не было, а по дороге между поселком и рельсоходной станцией нужно было пересечь два таких микроущелья. Когда вода уходила, дрейендальцы в очередной раз чинили и восстанавливали мостики — до следующего сезона дождей.

Эта дикая земля неожиданно пленила сердце сурового одиночки Ледена: в свободное от службы время он обошел с рюкзаком все склоны, ущелья и долинки, собрал образцы всех разноцветных пород, сделал множество цветных изображений гор в разное время года и при разной погоде. Теперь он совершенно свободно ориентировался в урочище и мог даже в полной темноте без фонаря пройти его вдоль и поперек, не рискуя заблудиться или свалиться в какую-нибудь расщелину. И ничего удивительного, что желающих составить ему компанию в этих вылазках не находилось… Пока девять лет назад, в последний месяц весны, в дрейендальском отделении Лабораторий не появился новичок — Орсо Грано.

Иностранец, выходец из земель, где климат до сих пор еще оставался мягким и приятным, Орсо так же, как в свое время Леден, неожиданно был очарован суровой красотой Дрейендаля. Нет, он не напрашивался капитану Стражи в друзья и попутчики; просто, когда Леден в третий раз наткнулся на него во время своих вылазок в горы, само собой разумеющимся показалось уже договориться о совместном походе.

Они сошлись на почве нелюдимости, если можно так выразиться. Леден видел, что Орсо что-то гнетет, что на сердце его лежит почти неподъемная тяжесть. Но он безошибочно распознал в нем своего собрата по духу — одинокого волка, который, страдая от боли, ищет не помощи, а одиночества и покоя, чтобы зализать раны и набраться сил. Вылазки проходили в молчании, изредка прерываемом скупыми фразами исключительно по делу: снаряжение, направление, перемена погоды… При этом Ледену неожиданно грело душу осознание того, что практически незнакомый человек понимает его с полуслова. Он и сам тоже вскоре привык отвечать скорее не на слова, а на интонации и жесты спутника. Благодаря такому слаженному взаимодействию в паре они обследовали те участки гор, куда Леден раньше не забирался, полагая такие подъемы и переходы слишком опасными для одиночных вылазок.

Как-то раз Орсо забрел в кабинет Ледена в караульном здании. Неслышно заглянул в приоткрытую дверь, постоял на пороге, наблюдая, как капитан что-то читает, хмурясь и недовольно барабаня пальцами по столу. Уже собрался было уходить, но Леден наконец оторвался от чтения, заметил стоящего на пороге гостя и кивком пригласил его войти.

Он показал ему свою коллекцию минералов Дрейендаля, цветных изображений и собственноручно нарисованных карт. Давал короткие пояснения, рассказал пару забавных случаев, произошедших с ним во время вылазок, скупо улыбался своим воспоминаниям. Так Орсо стал первым человеком за пятнадцать лет, с кем Леден Свартстайн беседовал в стенах здания караулки не о службе и не о делах.

Их молчаливое общение продлилось всего полгода: в середине осени приказом Командующего Орсо был переведен в форт Тоот, поближе к основному скоплению энергетических источников. Перед отъездом он зашел к Ледену попрощаться, но тот был на дежурстве. Вернувшись в караулку, Леден вошел в свой кабинет и застыл, уставившись на аккуратно разложенное на скамье у стены снаряжение для походов, которым в свое время он снабдил Орсо. Душу в первый раз за много лет царапнуло что-то похожее на тоску, сожаление… И Леден поклялся себе, что не позволит этому мгновению слабости повториться — никогда и ни по какому поводу.

Однако после случились Алый Глаз, Астри и еще четверо Ныряльщиков. А дальше — разговор с Мароном, экстренное собрание отряда, белые всполохи из зрачков и суровые лица солдат, затаив дыхание слушающих своего командира…

Но об этом позже.

Конверт…

Точно такой же, какой лежал сейчас на верху кипы бумаг и ждал, когда хозяин письменного стола наконец справится с неожиданной дрожью в руках и возьмет плотный светло-серый прямоугольник, вскроет, вытащит лист тонкой хрустящей бумаги, развернет…

Чуть больше года назад ничего не подозревающий Леден извлек из такого конверта копию приказа о назначении нового заведующего Реттенским отделением Лабораторий — в связи со смертью предыдущего…

Нож с сухим шорохом взрезает конверт. Хрустит тонкая полупрозрачная бумага — на такой всегда печатаются приказы Командующего. Всё как тогда…

Леден торопливо развернул сложенный втрое листок. Вгляделся. Нахмурился. Прочитал еще раз. И вдруг приглушенно выругался, сильные пальцы смяли бумагу со звуком, напоминающим треск пламени.

Имя… Он знал его.

Это оказался приказ о прикомандировании к гарнизону выпускников этого года факультета боевой магии Реттенского университета наук о природе. Одно из трех имен, напечатанных жирными черными буквами на голубоватой бумаге, заставило сердце Ледена глухо удариться о стальную клетку ребер. Имири Тарос.

Капитан отбросил листок и провел рукой по лицу. Как ей удалось перехитрить мать? Как она смогла выпутаться из прочной и плотной сети интриг, взаимных уступок и договоренностей в самых высших кругах власти княжества, которой министр Юлла постаралась оплести свою единственную дочь? Как это безумное создание сумело обвести вокруг пальца всех, кому мать поручила наблюдать за ней? И за что, о боги… Леден еще раз шепотом выругался — за какие прегрешения на него свалилась теперь еще и эта забота?

С Юллой он, как и все капитаны отрядов Стражи у скоплений источников, был знаком лично — и достаточно неплохо. Она время от времени посещала отделения Лабораторий, брала пробы воды, беседовала с учеными и патрульными. В Дрейендале она бывала раз в год-полтора. Леден, как командир гарнизона, лично сопровождал ее во время вылазок к источникам, обеспечивал охрану и получение всех нужных ей сведений. Получалось так, что Юлла проводила в обществе Ледена почти все время своего пребывания в Дрейендале и, естественно, разговоры иногда выходили за рамки чисто деловых.

Так несколько лет назад Леден узнал о проблемах, которые возникли у Юллы в отношениях с дочерью. Увлекающаяся и своенравная, Имири вбила себе в голову, что должна посвятить свою жизнь защите источников от посягательств Чужаков, для чего необходимо поступить не просто в Реттенский университет, а на факультет боевой магии. Юлла, которая имела доступ к информации ото всех отрядов Ныряльщиков по всему королевству, а значит, и обо всех случаях ранений и смертей среди патрульных, естественно, пришла в ужас от этой идеи и попыталась запретить дочери следовать избранным путем. И тут началась классическая драма «столкновение поколений» с лейтмотивом «ты ничего не понимаешь». Имири бунтовала всеми возможными способами, от голодовок и бритья головы до побегов из дома с ночевками в шалашах и пещерах. Коротко говоря, девица прибегла к самому подлому и низкопробному шантажу. Юлла, которая по долгу службы и так редко могла себе позволить побыть дома и пообщаться с дочерью, совершенно извелась в ходе этого противостояния и в конце концов сдалась, сама себе поклявшись принять все возможные меры — и даже, если нужно будет, злоупотребить служебным положением! — чтобы только защитить единственного ребенка от необходимости рисковать жизнью, пересекая Барьер.

Идя рядом с Леденом к порталу для перехода в другой слой, Юлла, горестно вздыхая, призналась, что дочь пошла характером в отца — погибшего восемь лет назад спортсмена-скалолаза, и без отцовской твердой руки воспитание этого бесенка зашло в тупик. Леден только сочувственно покивал — он представления не имел о том, каково это — воспитывать ребенка, и не мог дать ни дельного совета, ни авторитетной оценки действиям матери.

И вот Имири закончила университет. Как она ухитрилась добиться назначения в Дрейендаль — уму непостижимо. Мать наверняка уже подготовила для нее место как можно дальше от университета, от Дрейендаля, от любого из скоплений источников…

Вдруг в ящике стола что-то загудело. Леден от неожиданности вздрогнул, но быстро опомнился, сообразив, что сам же убрал туда коннектор с приглушенным звуком и включенным вибросигналом. Вытащив устройство, он глянул на экран и хотел было в третий раз за последние пять минут произнести нечто малоприличное, но вместо этого коротко вздохнул и сказал только:

— Капитан Свартстайн слушает.

— Ты уже прочитал. — Не вопрос, а утверждение. Передача видеосигнала отключена — собеседник не хочет, чтобы его видели сейчас. Усталый, надломленный голос, в котором сквозят обида и злость — вот только на кого?

— Только что. Я еще на службе. Как она умудрилась?

— Сама не понимаю. — Юлла вдруг всхлипнула, но тут же взяла себя в руки. Леден всегда восхищался ею, безгранично уважал за мужество, целеустремленность и работоспособность. Имири была ее единственной слабостью — и не постеснялась этим бессовестно воспользоваться.

— И что ты думаешь делать?

— А что я могу сделать? — Юлла вздохнула и шмыгнула носом. — Приказ подписан, отменять его никто не будет. Есть только один способ… — Она замолчала. Леден насторожился — судя по интонации и неловкой паузе, ей явно самой не нравилось то, что она собиралась сказать.

— Продолжай.

— Ты, как командир гарнизона… — Юлла приглушенно высморкалась, помолчала и с видимым усилием продолжила: — Можешь написать рапорт о том, что тебя не устраивает данный солдат, и ты просишь заменить его.

Леден задержал дыхание и медленно выдохнул. Не подобает командиру гарнизона неприлично ругаться в беседе с министром, да еще и женщиной. Но очень хочется.

— То есть ты предлагаешь мне… оклеветать и опозорить твою родную дочь?..

— Ну почему сразу оклеветать, — забормотала Юлла. — Во-первых, ты еще не знаешь, какой из нее выйдет солдат. А может, она и вправду…

— Ты сама в это не веришь, и не говори ерунды, — ровным голосом перебил ее Леден.

— Ну хорошо, не верю… Но все-таки… Ты же можешь написать, что для нее условия службы в Дрейендале являются слишком тяжелыми, и ты опасаешься за ее здоровье, и что-нибудь в таком роде…

— Юлла, — Леден обреченно вздохнул, — ну возьми ты себя в руки. Не неси такую откровенную чушь. Ты не хуже меня знаешь, что все новобранцы проходят врачебное освидетельствование, и ее никто не допустил бы до службы в принципе, если бы…

— Я поняла, — сухо перебила его Юлла. — Но и ты… надеюсь, понял.

— Это приказ? — осведомился Леден. Голосом его можно было заморозить воду в небольшом озере до самого дна.

— Какой еще приказ, — не менее холодно отозвалась Юлла. — Я — всего лишь министр водной энергетики. Как я могу отдавать вам приказы, капитан Княжеской Стражи Свартстайн…

— Юлла, — Леден попытался смягчить интонации, но поздно: сухой щелчок в динамике устройства ознаменовал завершение тяжелого разговора.

— Так вас и разэтак обеих, — простонал капитан. Ругаться непотребными словами ему больше не хотелось. Хотелось… непонятно чего, возможно, что-нибудь швырнуть и разбить о стену. Однако привычным волевым усилием Леден подавил этот неуместный всплеск эмоций. Сунув коннектор в карман, он тяжело поднялся из-за стола, с отвращением покосившись на так и не разобранную стопку сегодняшней корреспонденции. Ну что ж, придется завтра прийти пораньше. Точнее, уже сегодня: мельком глянув на часы, он с удивлением отметил, что время перевалило за полночь.

Выйдя из дверей караулки в пахнущую дождем и цветами безлунную ночь, Леден остановился и медленно вдохнул полной грудью. Уже три года климат на планете постепенно восстанавливался, и ночи в середине последнего месяца весны вновь стали теплыми, и так же, как и пару десятков лет назад, в это время вдоль улицы деревни пышно цвели кусты акара. Их крупные белые соцветия, напоминающие шапки мыльной пены, испускали от заката до восхода солнца тонкий, слегка кружащий голову аромат. Эти кустарники не были «уроженцами» Дрейендаля. Кто-то из ученых когда-то давно привез саженцы со своей родины. Орсо говорил, что у них в Катрии растут такие…

Леден потряс головой и зашагал по единственной улице к своему дому.

Поселок ученых Дрейендаль состоял из двух десятков домов, из которых два были двухэтажными многоквартирными общежитиями — в них жили временные сотрудники Лабораторий и стражники-контрактники. Число жителей колебалось от семидесяти до восьмидесяти. Основой существования поселка являлось, естественно, отделение Лабораторий — приземистое двухэтажное строение, к которому сбегала по пологому склону холма единственная улица. Караульное здание располагалось под боком у Лабораторий, как оруженосец, тенью следующий за рыцарем.

Когда-то давно, когда Леден только приехал в Дрейендаль, его дом был крайним на улице, но за прошедшие годы поселок разросся, карабкаясь все выше на склон. Для новых постоянных служащих построили еще шесть домов — одноэтажных, предельно простой конструкции, и теперь дом капитана располагался в середине короткой улицы. Сотрудники Лабораторий часто приезжали с супругами (только семьи с детьми сюда не брали, потому что для детей тут не было совершенно никаких условий). Члены семей служащих занимались вспомогательными работами: готовили пищу, следили за чистотой на улицах, чинили утварь и одежду. Все здесь были при деле. Единственным зданием, не имевшим отношения к работе, была библиотека, при необходимости превращавшаяся и в клуб, и в кинотеатр. Словом, жизнь в поселке имела явный оттенок некоего самоотречения, отшельничества и аскетизма. Ледену она подходила как нельзя лучше.

Капитан неторопливо шел по дороге к своему дому, устало планируя свои действия на ближайшие полчаса: принять душ. Включить приемник энергии. Включить насос и долить воды в бак-нагреватель. Вскипятить чаю… Нет, чаю не надо. Сил уже нет…

— Ты бы уж остался спать за столом в кабинете, — прозвучал совсем рядом, в темноте слева от дороги, голос, нарочито ворчливые интонации которого неудачно маскировали беспокойство и сочувствие. — Все равно скоро обратно идти — какой смысл ходить туда-сюда?

Леден обернулся. В проходе между кустами акара сверкнули две белые искры зрачков.

— А если меня удар хватит с перепугу? Может, не стоило бы так на уставших людей в темноте из кустов наскакивать?

— Тебя — удар? От испуга? Да тебя ударом камня из-за кустов не пришибешь, — усмехнулся Астри, выходя на дорогу. — Ты у нас практически бессмертный. Если только сам себя не уморишь своими бумагами.

— Это не мои бумаги, — вздохнул Леден. — А вообще… ты прав. Если меня что-то и доведет до лечебницы, то это всяческие бумажки. — И он пересказал своему заместителю содержание полученного письма и разговора с Юллой.

— Ну дела, — вздохнул Астри. — Ну, д-д-дамы, — судя по интонациям, он хотел употребить какое-то другое слово, но сдержался. — И что думаешь делать?

— А ничего, — пожал плечами Леден. — Пусть приедет, посмотрю на нее, там уж решу. Учитывая то, что я о ней знаю, она и сама может подарить мне прекрасный повод для того, чтобы отослать ее подальше…

— Ну, не скажи, — возразил Астри. — Я кое-что слышал о ней от преподавателей. С дисциплиной у нее все отлично — когда она знает, чего хочет. Очень целеустремленная и неглупая девчонка. Пожалуй, далеко пойдет.

— Я бы предпочел, чтобы она пошла уже прямо сейчас… и как можно дальше от меня, — пробурчал Леден. — Но деваться нам все равно некуда. Ждем новую головную боль. Будем решать проблемы по мере поступления. Пойду спать… А ты чего тут бродишь посреди ночи? — спохватился он.

— Вообще-то я здесь живу, если ты не забыл, — усмехнулся Астри, оглянувшись на виднеющуюся между зарослями кустарников стену дома. — И я уже спал. Проснулся, глянул в окно — над дверью караулки еще фонарь горит. Ну, думаю, мой полоумный начальник напрочь забыл дорогу домой. Собирался пойти и выгнать тебя из кабинета, выхожу из дома, а тут ты по улице идешь, пошатываясь…

— Ничего я не пошатывался! — возмутился Леден. — И вообще… Я не нуждаюсь в том, чтобы мне указывали, как, когда и сколько работать, — сухо добавил он.

— Если я говорю — пошатывался, значит, пошатывался, со стороны виднее, — не терпящим возражений тоном заявил Астри, как обычно, начисто проигнорировав внезапно прорезавшиеся в голосе Ледена командирские интонации. — А теперь марш спать!

— Ночной командующий гарнизоном, — хмыкнул Леден, но приказа тем не менее послушался.

Астри был первым из Глаз Воды, кто прибыл в Дрейендаль через пару месяцев после того, как сам Леден узнал, что он — не только капитан Стражи, но и Ныряльщик, которому предстоит стать командиром нового отряда защитников Барьера. Витт, молодой и неопытный Ключник, сам до сих пор толком не освоившийся со своей новой ролью, научил Ледена пересекать Барьер, снабдил запасом камней-ключей и удалился куда-то в горы, отделавшись туманным обещанием как-нибудь заглянуть. Леден, который был в первую очередь солдатом, воспринял новые обязанности так же буквально и прямолинейно, как и свои основные: ему поручена охрана Барьера, значит, задача Ледена как командира — наилучшим образом подготовить бойцов.

Астри не был солдатом, но ему волей-неволей пришлось стать им: Леден сразу же крайне низко оценил боевой потенциал нового Ныряльщика и взял того в оборот: Астри, ученый и водно-энергетический маг, был в то время типичным «лабораторным червем»: худой, сутулый, близорукий, задыхающийся и хватающийся за грудь после подъема по любому мало-мальски крутому склону. В первые месяцы обучения новобранец просто возненавидел командира: не привыкший щадить себя Леден, казалось, не умел щадить и окружающих. Не единожды Астри мысленно проклинал свою судьбу, сделавшую его рабом Алого Глаза и этого полусумасшедшего вояки. Но однажды во время тренировочного боя на мечах сбитый с ног и обезоруженный Леден неожиданно улыбнулся и, глядя снизу вверх в усталое и сосредоточенное лицо ученика, произнес:

— Теперь я за тебя спокоен.

И что-то в его взгляде заставило Астри смутиться, отступить, пряча взгляд с чувством странной неловкости, словно он стал свидетелем чего-то сокровенного, не предназначенного для его глаз. Суровый бесчувственный кремень Свартстайн вдруг оказался живым человеком, которого Астри на миг разглядел сквозь прорези железной маски.

Таким странным, непостижимым для обычных людей образом проявлялась любовь Ледена к своим ученикам. Как командир он чувствовал ответственность за любого из них. Нет, он не боялся за них — чувство страха было ему непонятно; в его случае страх заменяло чувство, что он не способен в данный момент всё контролировать. Также нельзя было сказать, что он переживает за своих подчиненных — пустые переживания он полагал нерациональными, а единственной формой заботы считал такую подготовку своих людей ко всем возможным угрозам, чтобы никакая случайность, никакое внезапное изменение ситуации не были для них неожиданными и поэтому не представляли опасности.

Неудивительно, что при таком подходе к обучению Леден поначалу казался новобранцам не просто суровым, но даже жестоким командиром: в любом виде подготовки, будь то дополнительные теоретические занятия по боевой магии или марш-броски по окрестным холмам с полной выкладкой, он не давал никому ни малейшей поблажки, выжимая из подчиненных тот максимум, на который они были способны, и заставляя чуть-чуть перейти за грань собственных возможностей. Каждый, кто прошел его школу, мог бы сказать о нем одно и то же: вначале все ненавидели и боялись его, а потом, видя свой головокружительный прогресс, постепенно начинали что-то понимать и проникались к наставнику все большим уважением: тот самый порог возможностей, которого он заставлял достигать, раз за разом ставя ученика практически на грань выживания, был у каждого свой, и безусловным талантом Ледена было умение безошибочно определять его.

И в жизни каждого из солдат и Ныряльщиков рано или поздно наступал тот день, когда учитель, глядя на ученика неожиданно потеплевшими глазами, говорил: «Теперь я за тебя спокоен».

Итак, Астри был первым, кого Леден из хилого и сгорбленного кабинетного ученого превратил в сильного и умелого бойца. И он же, Астри, был первым, кто смог достучаться до того Ледена, который был надежно укрыт за стальными доспехами хладнокровного и бесчувственного солдата. После отъезда Орсо Леден, поймав себя на слабости — крохотной, совсем незаметной для других, но для него самого подобной зияющему пролому в крепостной стене, строго-настрого запретил себе хоть сколько-то близко сходиться с людьми. Он предпочитал не знать, что огорчает и радует, что гнетет и вдохновляет тех, кого он часами гонял по холмам, без особого напряжения следуя за ними и слушая их хриплое дыхание; тех, кого раз за разом, не щадя, швырял на упругое покрытие тренировочного зала одним из своих фирменных приемов, научить блокировать которые он не спешил, подталкивая ученика к поиску самостоятельных решений.

Естественно, такое отношение не способствовало созданию однозначно благоприятного впечатления о командире. И если бы не очевидная эффективность его методов, Ледена, скорее всего, крепко невзлюбили бы в Дрейендале. А так… Все переглядывались за его спиной, возводили глаза к небу, пожимали плечами и… с нетерпением ждали следующего урока — нового часа, полного страданий, дикого напряжения и унижений, после окончания которого чуть ли не по стеночке ковыляешь домой, но при этом почему-то чувствуешь, как сердце переполняет гордость, а за спиной разворачиваются крылья…

Астри, прожив в Дрейендале полгода, пообщавшись со старожилами и сопоставив услышанное от них с собственными наблюдениями, сделал свои выводы о личности капитана и просто начал вести себя с ним так, как с любым обычным сослуживцем: невзначай интересовался, как дела, мельком упоминал о чем-то интересном, что услышал или прочитал, небольшими порциями выдавал информацию о себе. Не навязывал свое общество, но и не избегал компании командира во внеслужебное время. Делал он все это настолько непринужденно и тактично, что Леден даже сначала не заметил, что против него ведется масштабная и до мелочей продуманная кампания по разрушению его образа угрюмого одиночки. И однажды, поймав себя на том, что не может сосредоточиться на чтении какого-то важного и срочного документа, потому что, видите ли, этот паршивец Астри уже полчаса как должен был вернуться с патрулирования! — Леден осознал, что, сам того не заметив, снова попался в ловушку простых человеческих эмоций. Он позволил себе привязаться к другому человеку. Снова позволил себе считать кого-то своим другом.

Радовало в этой ситуации только одно: в отличие от Орсо, Астри, как Глаз Воды и Ныряльщик, не имел права никуда уехать, да и желания покидать Дрейендаль он в общем-то не имел. Он так же, как и Леден, искренне полюбил эту неприветливую и прекрасную землю, нисколько не тяготился уединенностью и оторванностью от цивилизации, не искал богатства или карьерного роста. И именно то, что Астри оказался настолько близок Ледену по духу, больше всего настораживало капитана. Он не раз задумывался о том, что же сделало его самого таким нелюдимым и жестким в общении. Ведь изначально, в детстве, он был самым обычным ребенком: дружил с мальчишками, бегал за девчонками, дрался и мирился, участвовал во всех развлечениях и шалостях, был своим в компании сверстников и сам считал этих ребят своими. Так что же изменилось? И когда? Леден сам не заметил, как оборвал все старые связи и постепенно выстроил вокруг себя невидимую стену, не допуская образования новых. И вот теперь он обнаружил в этой стене, которую уже привык считать неразрушимой, вначале небольшую трещину, а теперь — уже, похоже, зияющий пролом.

Не означает ли это, что Астри появился в Дрейендале неспроста?

— Это ведь только на пользу делу, — как-то раз сказал он Ледену. — Люди и так со временем понимают, что ты хороший человек. Да, да, не качай ты головой, так и есть… За тобой тут любой в огонь шагнет. Разве было бы так, если бы они считали иначе? Но все же… На то, чтобы разобраться в тебе, они тратят силы и энергию, которые могли бы использовать вместо этого на обучение. Понимаешь?

Леден усмехнулся и ничего не ответил. Ловкий ход, друг мой… Ты слишком хорошо меня изучил. Да, для меня дело превыше всего. И вот, значит, как ты решил попытаться примирить меня с моей собственной слабостью…

Возможно, что-то после этого и изменилось в отношении подопечных к наставнику. Леден по-прежнему старался концентрироваться только на работе, привнеся в процесс обучения одно-единственное новшество — теперь он больше разговаривал со своими учениками. Исключительно по рабочим вопросам, нет-нет, никакой пустой болтовни. Но и по интонациям, и по своевременности выданных скупых пояснений умные люди многое могли понять…

Контроль. Залог спокойствия и уверенности. Это у обычных людей — любовь, сопереживание, беспокойство за ближнего. Страх и радость, боль и надежда. А Леден верил в контроль. Эмоции ненадежны, они мешают сконцентрироваться на задаче, рассеивают внимание, затрудняют принятие верных решений. А максимально полный, постоянный, всеобъемлющий контроль — основа безопасности тех, кого Леден, не будь он Леденом, безусловно, мог бы назвать близкими и дорогими ему людьми.

Три года назад капитан оказался в ситуации, контролировать которую он попросту не имел возможности. Он был уверен, что его люди достаточно подготовлены к возможным столкновениям с Чужаками, и давно уже не испытывал особого беспокойства, когда кто-то из Ныряльщиков отправлялся за Барьер. Но вот узнать о том, что основная угроза — это вовсе не нападения призрачных воинов, хотя и плохо различимых глазом, но все же видимых, осязаемых — и уязвимых для оружия и магии, оказалось для него равносильным предательскому удару под колени.

По эту сторону Барьера до сих пор не было известно о случаях смертей людей от обескровливания. Но это отнюдь не означало, что таких случаев не было. Все-таки контакты между командами Ныряльщиков были не налажены, обмен информацией осуществлялся только через министерство, которое чересчур скупо делилось ею, опасаясь непонятно чего. Только много позже Леден узнал, какое давление испытывают слуги Белой и Красной Лун со стороны своих хозяев при попытках поделиться хотя бы крупицей «запретной» информации.

А уж надеяться, что такие случаи не начнут происходить в дальнейшем…

Капитан никогда не полагался на расплывчатые утверждения вроде «все так говорят» или «никто о таком не слышал». Тщательная проверка информации была частью его безупречной системы контроля. И вот эта система дала сбой.

Глядя в застывшие лица подчиненных, на которых читался один для всех вопрос: «Что нам делать, командир?», Леден едва ли не впервые в жизни отчетливо понял, до глубины души прочувствовал, что означает слово «страх».

Он не может защитить их. Он не может контролировать ситуацию.

Для чего он тогда вообще нужен?..

Буквально через пару месяцев решение, казалось, было найдено: пришелица из-за Барьера, которая стала ученицей его старого друга Орсо и получила некую непостижимую силу не только от Луны, но и от Солнца и даже от Земли, уничтожила того, кто был виновен в смертях людей и угрожал существованию самого их мира. Ледену стало легче, хотя и ненамного: ситуация по-прежнему ни в малейшей степени не поддавалась его контролю, однако вроде бы стабилизировалась сама собой.

Климат начал улучшаться. Давно уже витавшая в воздухе планеты тревога, которая в последние годы имела уже явные оттенки паники и обреченности, сменилась ошеломленным недоверием, робкой надеждой и наконец — всеобщим ликованием. Люди возвращались на покинутые территории, отстраивали брошенные города, восстанавливали земледелие. Через два года после получения радостной вести впервые за последние пятнадцать лет рождаемость в королевстве превысила смертность. Люди перестали бояться будущего.

…А потом случилось это письмо. И Леден снова вспомнил, каково это — ощущать страх. Сковывающий, как лед, испепеляющий, как поток лавы.

Ничего не закончено…

И закончится ли когда-нибудь вообще?..

Леден не был бы Леденом, если бы полученный удар надолго вывел его из строя. Пара дней на размышления — и готов скорректированный график тренировок, дополнительных занятий и дежурств. Основным изменением в последнем было то, что Леден чуть ли не в два раза увеличил количество собственных выходов на патрулирование.

Астри, увидев этот график, витиевато выругался и отправился на поиски его составителя. Долго искать не пришлось: как обычно в минуты душевных смятений, капитан нашел убежище в тренировочном зале. Леден, который с давних пор «коллекционировал» все известные системы ведения боя без применения оружия, отрабатывал на упругом покрытии зала падения с кувырком назад. Астри некоторое время постоял у стены, сложив руки на груди и наблюдая, как капитан, одетый в черные свободные штаны и рубаху, раз за разом с гулким звуком падает на пружинящие квадратные плиты пола.

— Надеешься, от ударов прояснится в голове? — Астри наконец надоело ждать, пока капитан соизволит обратить на него внимание. Леден молниеносно обернулся на голос.

— Привет, — буркнул он и снова отвернулся, поправляя пояс. Он явно был недоволен, что заместитель прервал его тренировку — точнее, нарушил уединение.

— Я тут посмотрел график на следующие десять дней, — без предисловий начал Астри. — Знаешь, что я тебе скажу? Ты — жалкий старый паникёр, вот ты кто.

Леден неуловимым движением оказался прямо перед Астри. Два белых слепящих луча вырвались из его глазниц, яростно полыхнули, на мгновение осветив полутемный зал… и сжались, словно втянулись сами в себя, столкнувшись с точно такими же, ничем не уступающими по силе. Кто-то другой приготовился бы как минимум отправиться в нокаут — но Астри даже не моргнул.

— Нечего сверкать на меня глазами, — хмуро сказал он. — Ты не хуже меня знаешь, на что ты имеешь право, а на что — нет. Так вот, рисковать собой больше необходимого минимума ты права не имеешь.

Несгибаемый капитан проиграл своему заместителю поединок взглядов. Отвернулся. Сгорбился, снова завозился с узлом пояса.

— Вами рисковать я, значит, имею полное право… — ровным голосом произнес он, подняв взгляд куда-то на стену, увешанную плакатами с изображением основных стоек и атак.

— Свартстайн, — устало сказал Астри. — Старый ты пень. Знал бы ты, как ты меня бесишь. А ну-ка пойдем. — Он скинул плащ, разулся у края упругого покрытия пола, снял и положил у стены перевязь с мечом и прошел в центр зала. Сделал несколько разогревающих движений, попрыгал на месте, размял плечи, кисти и колени. Леден молча искоса наблюдал за ним.

— Прошу, — усмехнулся Астри, кланяясь согласно этикету. Леден шагнул к нему, в глазах мелькнули белые искорки.

— Какая система? — спросил он, кланяясь в ответ и принимая боевую стойку.

— Без системы. — Астри тоже встал в стойку, упруго покачался на полусогнутых ногах. — Бой на смекалку. Допустимо всё, что в голову придет. И горе тому, кто не угадает, что задумал противник!

Леден довольно улыбнулся… и внезапно, без малейшего промедления атаковал.

Через полтора часа оба, взмокшие и встрепанные, сидели в тренерской и залечивали кровоподтеки и ссадины. Бой закончился вничью — Астри выложился по полной, понимая, что победа в данном случае ничуть не улучшит душевное состояние капитана, скорее наоборот. И теперь у заместителя командира болело всё. Абсолютно всё.

Леден слегка виновато поглядывал на подчиненного — самому-то ему, естественно, досталось намного меньше, на то он и боевой инструктор с почти двадцатилетним стажем. Астри морщился, когда лечащее заклинание касалось очередной ссадины, стягивая кожу и вызывая мгновенный приток крови, демонстративно охал и шепотом ругался, но в глубине души был абсолютно доволен результатами схватки.

— А пара приемов была мне незнакома, — заметил он, выворачивая руку под немыслимым углом, чтобы осмотреть локоть. — Ты их не показывал.

— Но ты же выкрутился, — рассеянно отозвался Леден, разглядывая продолговатый кровоподтек на предплечье. — Одну атаку вообще в зародыше подавил.

Астри опустил голову, сделав вид, что проверяет подвижность шейных позвонков, а на самом деле пряча торжествующую улыбку.

— Ну вот, я снова цел. — Удовлетворенно кивнув, он ликвидировал зеленоватый шарик заклинания и распрямился, потерев поясницу. — А теперь, командир, пойдем в твой кабинет корректировать график. Пока его еще кто-нибудь не увидел.

Леден быстро глянул на него и ничего не возразил.

***

Трое новобранцев застыли, вытянувшись в струнку, у двери в кабинете капитана. Сам Леден стоял за своим столом, скрестив руки на груди и привалившись к стене, и хмуро разглядывал их сосредоточенные и слегка испуганные лица.

Глянув в лежащий перед ним листок, он прочитал:

— Имири Тарос!

— Я! — ответила единственная девушка из вновь прибывших. Капитан поднял взгляд от листка и с любопытством оглядел дочь министра Юллы.

Небольшого роста… Совсем маленькая, если быть точнее. Капитану едва ли по плечо. Фигура крепко сбитая — сразу видно, занятия по физподготовке студенткой не пропускала. Круглое лицо со слегка выступающим упрямым подбородком, жесткие фиолетовые глаза. И асимметрично подстриженные пепельные волосы, да еще и отдельные пряди падающей на левый глаз челки выкрашены лиловой и голубой краской.

— Так, — сказал Леден. — Мы, конечно, всего-навсего Стража, а не армия. И тем не менее… Требования к внешнему виду служащих короны нас тоже касаются. Уж не знаю, почему тебя об этом не предупредили в Реттене, но цветные волосы — убрать. И челку укоротить или еще каким-то образом прибрать, чтобы не падала на глаза.

— Слушаюсь, — тихо, но твердо отозвалась Имири Тарос.

На самом деле капитану было абсолютно наплевать, какого цвета волосы у его подчиненных. Пусть бы всеми цветами радуги раскрашивались, лишь бы выполняли всё, что от них требуется, на службе и на тренировках. Но в данном случае он посчитал правильным и необходимым напомнить юной бунтарке, что здесь не место для проявлений строптивого и вольнолюбивого характера. Однако судя по выражению лица девушки, она была скорее довольна полученным распоряжением.

— Растар Найнен. — Глянув в листок, капитан назвал следующее имя.

— Я, — отозвался высокий худощавый парень с коротко стриженными темно-рыжими волосами, бледным веснушчатым лицом и синими глазами. Леден наметанным взглядом оценил подготовку новобранца: не мечник, не стрелок, скорее — боевой маг. Ну что ж, придется ему попотеть в зале тренировок и на стрельбище.

— Юсси Хейелл.

— Я! — Светловолосый северянин, ростом ниже Растара и выше Имири, острый взгляд светлых льдисто-голубых глаз, жесткий изгиб тонких губ. Развитая мускулатура — синяя униформа, выданная по росту и размеру, тесновата в плечах. Предпочитает тяжелое оружие, скорее всего двуручные мечи. С силой всё отлично. А вот с выносливостью дела явно обстоят похуже. Значит, его ареной боли станут окрестные холмы на марш-бросках.

— Идите в комнату отдыха, она в конце коридора. За вами придет лейтенант Магрус, все расскажет и покажет. Добро пожаловать в Дрейендаль, — сказал Леден таким тоном, что слово «добро» кому угодно в этой фразе показалось бы лишним. — А теперь — свободны.

Новобранцы четко повернулись на месте и, перестроившись в колонну, направились к выходу.

— Тарос! — окликнул Леден. Девушка замерла на месте, спина ее напряглась. — Задержись на минуту.

Имири развернулась и уставилась на капитана. Парни, выходя, украдкой покосились на нее, и это не укрылось от внимания девушки: она чуть заметно досадливо поморщилась и тут же снова приняла суровый и независимый вид.

— Садись, — сказал Леден, указывая ей на стул перед столом, и сам первым уселся на свое место и положил на столешницу сцепленные в замок руки.

Имири, двигаясь немного скованно, обошла стул и села. Глянула исподлобья, недовольно и недоверчиво.

— Со мной связывалась твоя мать, — без предисловий начал Леден, внимательно наблюдая за реакцией Имири. Дернулась, а как же… Затравленный взгляд сверкнул расколотыми аметистами. В глазах — вопрос. И мольба. Ох, Юлла, да чтоб тебя…

Леден откинулся на спинку стула. Имири еле слышно вздохнула, губы сжались в линию.

— Чего испугалась? — усмехнулся капитан. — Насколько я о тебе наслышан, ты мало чего боишься в этой жизни. Не боишься довести мать до сердечного приступа, например…

Имири опустила взгляд и втянула голову в плечи.

— Ладно! — Леден хлопнул ладонью по столу, от чего девушка вздрогнула и испуганно вскинулась. — Я не собираюсь читать тебе воспитательные проповеди. Я не для того здесь сижу, да и ты не для того прибыла. Но имей в виду: всё, что я о тебе услышал, заставляет меня относиться к тебе с… неким предубеждением. Поэтому поблажек не жди. Спрашивать с тебя буду больше, чем с остальных. Мои офицеры глаз с тебя не спустят. Малейшая провинность, и… — Он многозначительно покосился на лежащий перед ним на столе листок с приказом.

Имири молчала, но Леден заметил, что ледяные аметисты взгляда немного подтаяли. Стиснутые руки расслабились, напряженные плечи опустились. Поняв, что капитан не собирается подыгрывать матери, девушка почувствовала себя в большей безопасности, чем пятью минутами ранее, даже несмотря на то, что ей практически прямым текстом пообещали превратить ее жизнь в кошмар.

— Иди, — сказал Леден. — Лейтенант скоро придет за вами. Не заставляй его ждать.

Имири торопливо поднялась и выскользнула в коридор.

— Ну что? Ты придумал, что делать?

Вызов от Юллы не заставил себя ждать. Прежде чем ответить, Леден отключил передачу видеосигнала. Нечего ей видеть выражение его лица при этом разговоре…

— Да. Придумал. Буду делать из твоей дочери настоящего бойца.

— Л… Леден! — Юлла, судя по отдалившемуся звуку, чуть не выронила коннектор. — Ты… Ты что?..

— А что? — невозмутимо переспросил Леден. — Я — служащий короны. И я собираюсь выполнять свои обязанности надлежащим образом. Приказом Командующего Княжеской Стражей к моему отряду прикомандированы трое новобранцев. И я должен за пять лет вырастить из них достойных стражников для службы в любой точке страны. В том числе и из твоей дочери. Ты сама государственная служащая. И ты меня прекрасно понимаешь.

— Понимаю, — сухо ответила Юлла. — А вот ты меня не понимаешь. И не поймешь. Тебе-то ни разу в жизни, наверное, не приходилось всерьез за кого-то переживать…

Да, это был удар в спину, нечестный прием, но… Юлла не знала об этом. Никто в целом свете, кроме, пожалуй, Астри, не знал и не мог знать об этом. Поэтому Леден просто спокойно ответил:

— Я сам присмотрю за ней. И… я учел твое пожелание. Если она даст мне хотя бы малейший повод — отошлю ее назад.

Он искренне надеялся, что Имири поняла его намек — и повода не предоставит.

***

— Э… эй! Ты чего? Ты как?

Голос сурового северянина предательски дрожал. Юсси стоял на коленях возле Имири, которая сидела у стены тренировочного зала, скорчившись и обхватив живот руками. Пепельные волосы выбились из «хвоста» и скрывали лицо. Имири тяжело дышала, задерживая дыхание перед каждым выдохом.

— Так, — сказал Леден, подходя ближе. Упругое покрытие пола скрадывало звук шагов, и Юсси, дернувшись от неожиданности, едва не завалился на спину, но мгновенно перегруппировался, вскочил на ноги и обернулся. Леден мельком отметил, что координация у парня далека от идеала. Надо добавить пару упражнений…

— Она… ей что-то плохо, — пролепетал Юсси, одновременно вытягиваясь по стойке «смирно» и пытаясь коситься на напарницу.

— Нормально, — глухо проговорила Имири, поднимая голову. Глаза из-под слипшейся от пота челки блеснули осколками мутного фиолетового льда. — Просто… перестаралась немного.

Леден опустился рядом с ней на пол, взял за запястье левой руки. Быстро глянул на Юсси.

— Что вы тут вытворяли?

— Да ничего особенного… Она попросила помочь ей отработать пару приемов. Сказала — не жалеть… Мы с час позанимались. А потом она… дошла до стенки и…

Имири яростно глянула на него, заставив испуганно замолчать.

Леден медленно выдохнул.

— Сходи за Тессом, — бросил он Юсси. Тот молниеносно скрылся за дверью, забыв даже обуться.

— Не… надо врача… — выдохнула Имири, пытаясь подняться.

— Тихо! — рявкнул Леден. — Не двигаться!

Имири откинулась на стену и закусила губу.

— Я все, конечно, понимаю, — голосом, от которого даже у давно знавших Ледена офицеров появлялось ощущение горсти снега за шиворотом, произнес капитан. — Но я ведь могу списать тебя и по состоянию здоровья…

— Да у меня же просто… — буркнула Имири и осеклась.

— А то я не знаю, что у тебя «просто», — Леден усмехнулся. — Так и не пытайся равняться с парнями… Хотя бы эти три-четыре дня в месяц. Не потеряешь ты своих лидерских позиций. В остальные дни отыграешься по полной.

Имири недоверчиво глянула в лицо капитана — и немного расслабилась, неуверенно улыбнулась и смущенно отвела взгляд.

— Для того я Юсси за Тессом и послал, — Леден улыбнулся одним уголком губ, — не при нем же… раскрывать твои секреты.

— Спасибо, — Имири посмотрела на капитана с обожанием. Ну вот. Стоит только начать вести себя чуть менее жестко…

— Тессу всё объяснишь. На то он и врач. — Леден поднялся на ноги. — Юсси я отошлю. От завтрашней тренировки освобождаю. Приказ, — добавил он, заметив, что Имири вскинулась и хотела что-то возразить. — Не гарнизон, а прибежище скорбных головою, — пробурчал капитан, выходя в коридор.

***

Со дня прибытия троицы новобранцев прошло четыре месяца. Официально стажировка длилась полгода, но по решению командира гарнизона стажеров можно было допустить к самостоятельному несению службы и раньше, если они были достаточно подготовлены. И Леден склонялся к тому, чтобы в данном случае воспользоваться такой возможностью. Личный состав гарнизона на данный момент насчитывал всего двадцать два человека, включая самого Ледена — десять офицеров и двенадцать солдат. Наряд стражи в деревне состоял из двоих человек в две смены, да и это, по сути, было совершенно необязательно, потому что нарушений порядка или каких-то требующих вмешательства Стражи ситуаций за все годы, сколько Леден прожил здесь, в поселке не возникало ни разу. Мелкие скандалы и стычки, конечно, время от времени случались — все же живые люди, у кого-то в здешней глуши и изоляции могли сдать нервы, — но они никогда не выходили за рамки словесных перепалок.

А вот для патрулирования источников по-хорошему нужно было бы иметь в распоряжении побольше людей. Под охраной гарнизона находились два скопления, одно из которых было расположено на приличном удалении от второго, и источники были разбросаны на большом расстоянии друг от друга. Поэтому смены патрулей на дальнем скоплении были суточные и включали минимум троих человек. В итоге составить график патрулирования так, чтобы дать каждому из стражников достаточное время для отдыха между сменами, при нынешнем составе гарнизона было непросто. Капитан рассчитывал, приняв у новичков экзамены и допустив к самостоятельной работе, для начала ставить их в дежурства по поселку, где от них не требовалось бы особых умений, и продолжать занятия и тренировки с ними до тех пор, пока он не станет уверен в них до той степени, чтобы взять в патруль к источникам.

От Имири оказалось неожиданно много пользы — в плане повышения интенсивности подготовки новобранцев. Стремясь проявить себя с самой лучшей стороны, она взялась за учебу и тренировки с бешеным энтузиазмом и неожиданно задала такой темп своим товарищам, что они, стараясь не дать превзойти себя какой-то девчонке, тоже прогрессировали ускоренными темпами. К слову сказать, поведение Имири все четыре месяца было просто безупречным, ни единого повода для замечаний она не дала, разве что иногда, со всем своим юношеским азартом стремясь кому-то что-то доказать, изрядно перегибала палку — вот как сегодня. Наставники всё пытались довести до ее сознания, что если палку как следует перегнуть, то она, скорее всего, сломается или как минимум спружинит и прилетит в лоб… пока безуспешно. И это было единственным, по мнению Ледена, реально слабым местом Имири. Такие ее горячность и безрассудность были опасны, они практически лишали возможности контролировать ситуацию, если Имири будет непосредственной участницей происходящего. И именно поэтому, несмотря на то, что Леден считал именно ее наиболее подготовленной из всех троих, она была бы последним кандидатом в списке на досрочное прохождение квалификационных испытаний, если бы капитан решил принимать у них экзамены по очереди. Но он прекрасно понимал, что в данном случае это будет серьезной ошибкой, и только досадовал, что из-за этой упрямицы придется чуть дольше ждать пополнения личного состава.

Надо бы напустить на нее Астри, подумал Леден, этот старый интриган точно придумает, как ее перевоспитать. Только вот как это сделать? Формально Астри не имел отношения к Страже и, соответственно, поводов взаимодействовать с троими стажерами. Ввести дополнительный курс водной магии, что ли? А это мысль… Им точно не повредит. Пусть получше узнают, с чем им придется иметь дело.

Леден, который уже отправился было домой после вечернего развода караула, развернулся и пошел назад, решив по возможности разыскать Астри, если он еще на месте — рабочий день закончился пару часов назад. Астри обнаружился, что в последнее время уже стало привычным, в кабинете самого Ледена. Заместитель командира лежал на скамье у стены, сложив руки на груди и глядя в потолок.

— А ты чего домой не идешь? — вместо приветствия поинтересовался Леден.

— А, привет, — отозвался Астри, садясь на скамье. И по этому «а», прозвучавшему перед обычным «привет», Леден безошибочно определил, что его напарник пребывает в растрепанных чувствах. Наверняка недавно имел место один из неких периодических разговоров по коннектору, о предыстории и последствиях которых капитан знал, но ни за что на свете не стал бы упоминать вслух.

— Что-то я давно тебя в такру не обыгрывал, — сказал Леден, проходя к столу и усаживаясь на свое место. — Так что собирайся, и пойдем. Тем более что я тут решил на тебя новые обязанности взвалить. Бесплатно, как обычно. Заодно расскажу, что и как.

— Тогда тебе придется мне проиграть, — ехидно заметил Астри. — Чтобы я согласился на бесплатную работу, меня нужно как-то подкупить, хотя бы и нематериально.

— А свейнское? — невозмутимо отпарировал капитан.

— Что-то мне подсказывает, что не выпью я столько свейнского, чтобы компенсировать сверхнормативные мучения, которые ты мне приготовил, — хмыкнул Астри. — Небось дополнительные занятия с твоими лягушатами, а?

— Какой ты догадливый. — Леден развел руками. — Прямо придушить охота…

— А что тут догадываться? Ты хочешь, чтобы я их рассмотрел поближе. И дал свои рекомендации.

— Нет, ты точно нечисть какая-то. Арестовать тебя, что ли? И сдать на опыты.

— Ага, мне же самому, в Лаборатории… Пошли уже, лягушачий дрессировщик! — Астри явно приободрился, встал со скамьи и шагнул к двери, нетерпеливо оглянувшись через плечо на хозяина кабинета. Леден последовал за ним, старательно пряча улыбку.

В отличие от большинства жилищ стражников и ученых в деревне, явно имевших статус временных пристанищ, дом Ледена изнутри выглядел не как казарма или комната в общежитии, а как особняк зажиточного горожанина. Те, кому выпадала честь переступить порог жилища командира гарнизона (а было таких за все годы очень немного), при первом визите обязательно застывали на месте, изумленно оглядываясь по сторонам.

Жилище Ледена Свартстайна впечатляло. Мягко говоря.

Вот уже много лет большую часть своего из года в год увеличивающегося жалованья капитан тратил на обустройство дома. По мере возможности он заказывал и привозил из города нужные материалы и постепенно полностью переделал интерьер стандартного двухкомнатного домика под свои вкусы: обшил стены и потолок некрашеным деревом и собственноручно наделал из такого же дерева стеллажей — открытых и с застекленными дверцами, на полках которых теперь размещались его внушительные коллекции.

Мало кто знал об этом увлечении Ледена. А те, кому доводилось побывать в этом доме, похожем на музей, по личной просьбе хозяина не распространялись за порогом о том, что увидели. Это была тайна капитана — одна из его немногочисленных слабостей, возможно, содержащая в себе источник его силы.

Леден был страстным коллекционером. Одним богам известно, как он умудрился в этой глуши собрать столько редкостей. Здесь имелись собрание старинных книг — не всех подряд, а содержащих географические карты, где материки и океаны еще имели странные, наполовину выдуманные авторами очертания; небольшая, но очень ценная коллекция алхимической посуды, непонятно каким чудом не побившейся при транспортировке; коллекция пуговиц с военных мундиров разных стран и эпох. Но это всё были небольшие собрания, умещавшиеся в одном шкафу со стеклянными дверцами. А всё остальное пространство комнаты занимали стеллажи с книгами — обычными, не коллекционными, — и внушительное собрание спиртных напитков со всего света.

За стеклами шкафов в мягком сиянии старомодных светильников загадочно поблескивали пузатые сосуды с напитками пиратов южных морей; плоские, больше похожие на фляжки бутылочки с забористыми настойками, привезенными с Севера; изящные, напоминающие вытянутые шеи грациозных птиц бутылки с лучшими катрийскими винами. При этом надо знать о капитане одну немаловажную вещь: он не любил пить спиртное. В среднем две-три бутылки в год каким-то образом выпивались — за посиделками с Астри, при необходимости предупредить простуду и так далее. Но в остальном коллекция спиртного была именно коллекцией, а пить капитан предпочитал кофе и ароматные восточные травяные настои.

Войдя в гостиную, Леден повернул выключатель, и по стенам в проемах между стеллажами зажглись восемь светильников в виде старинных канделябров с лампами, имитирующими пламя свечей. Оранжевые отсветы заиграли на рядах бутылок всех форм и размеров, расставленных на полках согласно географическому происхождению. Астри, который уже прекрасно ориентировался в этом «музее», прошел прямиком к катрийскому стеллажу и задумчиво уставился на него, уперев руки в бока.

— Полусухое «Карами» бери, — крикнул хозяин из подсобного помещения, где он возился с приемником энергии и водонагревателем. — То, которое с синей этикеткой.

— Слушаюсь. — Астри извлек означенную бутылку и прошел с ней в конец ряда стеллажей, где располагались очаг, низкий столик и два кресла. Справа у окна, закрытого плотными шторами, стоял еще один стол, на котором несколькими ровными стопками лежали книги и тетради. Астри поставил бутылку на столик и достал с полки слева от очага два бокала.

— Так, — сказал Леден, выныривая из-за стеллажа с коробкой под мышкой. — Сразу начнем играть или сначала поговорим о делах?

— Сначала о делах. — Астри рылся на полках в поисках штопора. — Нет, сначала ты мне скажи, куда ты штопор… А-а! Всё, нашел. — Он уселся в правое кресло и принялся открывать бутылку. — Сначала о делах, а то ты мне голову заморочишь, и я опять провалю первый ход…

— Ты его и так провалишь. Ну да ладно. Слушай, такое дело … — И Леден описал заместителю сегодняшний случай в тренировочном зале и свои соображения по этому поводу.

— Хм, — сказал Астри, задумчиво глядя в бокал. — Курс-то я без проблем напишу. Но вот остальное… Как ты себе представляешь выявление учителем психологических проблем ученика в ходе теоретических занятий по магии? В нудной и пыльной атмосфере кабинета?

— Я — никак. Именно поэтому и прошу тебя этим заняться. Да и необязательно всё время в кабинете сидеть. Устрой полевую практику. Только осторожно.

— Да понятно, что осторожно… Ладно, придумаю что-нибудь. И давай уже играть. Чей ход первый?

Такру, настольная игра, привезенная из далеких восточных земель, представляла собой хитрое сочетание стратегии и головоломки. Задачей игроков было не только предугадать действия соперника, но и придумать для него такие задания, которые вызовут наибольшие сложности при прохождении и заставят терять ходы. Обычно партия длилась двадцать — тридцать часов, и у Ледена с Астри на определение победителя уходило иногда по два месяца. Последняя партия завершилась дней двадцать назад разгромной победой капитана, и теперь Астри жаждал отыграться. Прихлебывая вино и зловеще (как он думал) хихикая, он составлял первую головоломку из игровых карточек. Леден снисходительно наблюдал за ним, вполголоса напевая «Марш идущих на погибель». Астри проворчал, чтобы Леден перестал гудеть, как неисправный насос. Леден прекратил петь и принялся выстукивать ритм упомянутого марша пальцами по столу. Астри сделал вид, что собирается вылить на Ледена содержимое бутылки. «Из жалованья вычту. Ты знаешь, сколько оно стоит?» — невозмутимо осведомился капитан. «Как это, интересно? Ты мне вроде не начальник». «У меня связи в министерстве» — выдал Леден несокрушимый довод. Астри только развел руками. «Ходи уже, а…»

За игрой и полутора бокалами свейнского Астри совершенно оправился от приступа меланхолии, что не могло не радовать капитана. За вышеупомянутыми регулярными разговорами по коннектору крылась невеселая и очень личная история. В университете Астри умудрился всерьез влюбиться в студентку на два года старше себя. Девушка восприняла его наивные, но искренние ухаживания и признания благосклонно, и два года они были вместе — пока она не закончила учебу и не уехала домой, на другой конец княжества. А дальше всё развивалось по классической, в сотнях романов описанной схеме — ежевечерние разговоры по коннектору, текстовые сообщения с содержанием, от которого начинали пылать щеки, борьба с родителями за право поехать на каникулы не домой, а в гости, хотя бы на пару дней… А потом всё плавно сошло на нет. Разговоры становились все короче и реже, сообщения — все суше и деловитее, и наконец примерно через полтора года в разговоре по коннектору (с отключенной передачей видеосигнала, еще бы!) возлюбленная шепотом призналась Астри, что скоро выходит замуж и уезжает в другое княжество — работать по контракту.

Астри, который давно уже понимал, к чему все идет, довольно искренне поздравил ее и выразил надежду, что уж если не друзьями, то добрыми приятелями они уж точно останутся. Девушка с восторгом согласилась, и вот уже семнадцать лет Астри заочно приятельствовал со своей студенческой любовью, а также с ее мужем и двумя сыновьями, пару-тройку раз в году созванивался с ней, получал и отправлял поздравления со всевозможными праздниками и даже один раз — спустя три года после переезда в Дрейендаль — во время отпуска по настоятельному приглашению всего семейства съездил к ним в гости. Вернувшись, он настолько не походил на себя, что Леден, в жизни свято придерживавшийся принципа «не лезь в душу, если тебя туда не звали», вечером после смены караула просто изловил своего заместителя в коридоре, загнал в свой кабинет и не отставал, пока тот не рассказал, в чем дело. В ход пошла даже припрятанная в капитанском столе фляжка с содержимым одной из его коллекционных бутылок.

Астри когда-то мельком упоминал о том, что личная жизнь у него в свое время чуть было не сложилась, но все же не сложилась, и вот наконец рассказал немного больше. Признался, что через столько лет уже не думал, что встреча со старой любовью способна выбить его из колеи. Поехал, чтобы наконец-то расставить всё в голове и в сердце по полочкам. А в итоге вышло, что большей глупости он в своей жизни не совершал.

— Я-то думал, что увижу ее с этими двумя сопляками, с этим ее мужем и уже наконец-то уложится в голове мысль, что тех нас уже давно нет, и вспоминать о них нечего… А тут… ты понимаешь, Леден… да я там сто раз пожалел, что приехал, я проклял всё на свете. Я смотрел на этого типа, как он младшего схватит поперек живота и давай вертеть, а тот пищит и смеется… И думал: а ведь это я должен был быть. Возиться с ее сыновьями. С моими… — Астри замолчал, сухо кашлянул и уставился в пол.

Леден задумчиво поболтал остатками жидкости во фляжке, затем спрятал ее поглубже в нижний ящик стола, решительно поднялся, шагнул к двери и снял с вешалки плащ.

— Пошли.

— Куда? — вскинулся Астри.

— Ко мне. В караульном здании пить не положено, — пояснил Леден и первым вышел в коридор.

В ту ночь они, оба не любители спиртного, в самом деле «уговорили» одну из коллекционных бутылок Ледена, засиделись до рассвета, переговорили обо многом, что раньше лишь угадывалось ими друг в друге, молчаливо признавалось закрытой территорией, но так или иначе время от времени всплывало в их взаимодействии. Тогда Леден рассказал Астри об Орсо и признался в своем единственном неизбывном страхе — страхе привязаться, а после — потерять.

— Понимаю я тебя, Свартстайн, очень хорошо понимаю, — пробормотал Астри, невидящим взглядом уставившись на пляску слабеющих огоньков в очаге.

***

Через десять дней Леден поймал Астри в коридоре, когда тот возвращался с занятий у стажеров.

— Ну, что скажешь?

— Пока я могу сказать, что эта девчонка точно может стать следующим министром, — пожал плечами Астри. — Голова у нее работает как надо… А насчет остального — не так быстро. Чтобы тебя расколоть, мне полгода понадобилось. А она — почти такой же упрямый бес, как ты.

Леден поднял бровь, но комментировать не стал.

— Думаю, я выяснил всё, что надо, — сказал Астри, входя в кабинет капитана еще десять дней спустя. — Единственный способ усмирить этого бесенка — направить ее энергию в созидательное русло. Иначе она тебе тут всё в пыль разнесет.

— А теперь поконкретнее, — буркнул Леден, отрывая взгляд от очередного рапорта.

— А поконкретнее — принимай у них экзамены и отправляй работать. — Астри улегся на свою любимую скамью и подложил руки под голову. — Единственное, что может утихомирить эту бешеную лягушку — это тяжелый труд на благо общества.

— Я догадывался об этом, — хмыкнул капитан. — Жаждет двигать горы и спасать мир?

— Да нет, — Астри еле заметно улыбнулся, — жаждет доказать всем — и в первую очередь себе, понимаешь? — что она… не просто дочка министра водной энергетики.

— Д-демоны топлые, — с чувством сказал Леден и снова уткнулся в рапорт.

***

Наступила и закончилась необычно сухая и теплая осень. Позже, чем за последнее время привыкли люди, налетела нервными холодными ветрами и скупыми снегопадами неприветливая горная зима, гораздо более мягкая, чем еще несколько лет назад, но все равно с непривычки крепко ударившая по здоровью вновь прибывших. Как это уже стало традицией, трое новобранцев по очереди переболели короткой, но жестокой простудой. Тесс утешил их тем, что иммунитет формируется и укрепляется только под нагрузкой, и в будущем они уже не будут подвержены этой неприятности… а заодно раз и навсегда запомнят, как следует одеваться зимой в этих краях.

Новобранцы, в сущности, уже перестали быть новобранцами: влились в отряды на правах полноценных стражников, заступали в патрули не только по деревне, но и выходили на ближайшее скопление источников, для краткости именуемое просто Даль. Только на второе скопление Леден их пока еще не отправлял: во-первых, и добираться, и патрулировать там зимой было крайне непросто, а во-вторых, ввиду полного отсутствия связи в районе второго скопления отбывающие туда патрули оставались без помощи и контроля, и Леден еще не считал новичков достаточно подготовленными для работы в такой изоляции. Он планировал начать выводить их туда по очереди сам, когда улучшатся погодные условия, сойдет снег и подсохнут дороги.

***

Второй месяц весны наконец-то начал в самом деле напоминать весну: еще два года назад в это время в Дрейендале стояли крепкие морозы, бесновались жестокие бураны, сугробы на улице деревни заглядывали в окна. В этом году к середине месяца заметно потеплело, сугробы нахохлились и осели, между домами гулял сырой ветер с запахом прелой травы. Цветные склоны гор очищались от снега — там, где зимой он удерживался на них, не соскальзывая вниз. Источники, замерзавшие на зиму, оттаивали и давали начало шустрым звенящим ручейкам.

Леден в свой первый за пару десятков дней выходной выбрался на прогулку. В последнее время навалилось много сезонной работы — проверка снаряжения и обмундирования, оборудования и всевозможных запасов на складе. Пополнения в гарнизон больше не присылали, и, чтобы справиться со всеми делами в срок, стражникам приходилось заниматься этой рутиной в перерывах между дежурствами. Количество документов, естественно, тоже возросло. Леден уже много лет задавался вопросом, как дела такого маленького гарнизона могут порождать такое устрашающее количество бумаг. Государственная служба, похоже — это такая бумагосозидающая магия. И картина абсолютно одинакова в любой точке мира, будь то столица княжества или самый глухой уголок диких гор. Конечно, как командир гарнизона, то есть фактически глава поселения, Леден занимался и делами и документами Лабораторий, но все же у отделения Лабораторий имелся свой начальник, и он тоже просиживал вечера за ворохами бумаг, которых, казалось, не становилось меньше. Мистика…

Первая половина месяца прошла в непрерывной суете, потому что внезапно пришедшее потепление потребовало срочной замены обмундирования и снаряжения. В довершение всего из-за таяния снега дорога ко второму скоплению источников стала практически непроезжей, и патрули теперь добирались до места лишних пять-шесть часов в одну сторону. Для передвижения на дальние расстояния в деревне имелись три мобиля — громоздких четырехколесных транспортных средства, передвигающихся на энергии воды и оснащенных небольшими Приемниками. Однако даже в сухую погоду на мобиле можно было проехать не больше половины дороги до первого из источников второго скопления, или Двойки, как его называли для краткости. Дальше начинались звериные тропы по склонам гор, пройти по которым можно было только пешком, а в некоторых местах — еще и с помощью простейшего скалолазного снаряжения. Примерно в центре скопления была построена небольшая хижина, в которой жили патрульные, выезжавшие на Двойку нарядами по три человека на смены по двое суток.

Накануне вечером Леден вернулся с Двойки, утром наведался в кабинет и разгреб скопившиеся за три дня его отсутствия бумаги. Управившись до полудня, он связался с начальником отделения Лабораторий, убедился, что его помощь пока ни в чем не требуется, и теперь надеялся на то, что хотя бы часа на три о нем все забудут.

Погода была не самой подходящей для прогулок: дул сырой порывистый ветер, небо было затянуто низкими серыми облаками, которые рывками двигались по небу, распадаясь на бесформенные клочья. Под ногами хлюпал раскисший снег, окрашенный оттаивающим грунтом в красно-оранжевый цвет. Но Леден так соскучился по холмам урочища, по тому кружащему голову чувству одиночества и отрезанности от людской суеты, что никакая стихия не смогла бы убедить его отказаться от вылазки. Конечно, выбор маршрутов был пока еще сильно ограничен: кое-куда в такую пору просто не проберешься — соскользнешь, не сможешь подняться или спуститься. Поэтому Леден просто неторопливо шагал по краю овражка, заполненного серо-голубым тяжелым снегом, покрытым ажурной коркой наста, и смотрел по сторонам, с удовольствием подмечая признаки скорого пробуждения природы.

Вдруг слева на самом краю поля зрения что-то шевельнулось. Леден перевел взгляд левее, но не увидел ничего, кроме пустого, покрытого снегом поля, простирающегося на три сотни шагов до подножия невысокой горы. Поморгав, Леден сокрушенно подумал, что чтение такого количества бумаг при плохом освещении рано или поздно должно было сказаться на зрении, и хотел было продолжить путь, но отчетливое движение там, куда он только что внимательно смотрел, заставило его застыть на месте и повернуться влево всем телом.

Пространство шагах в пятидесяти от Ледена сморщилось, словно кто-то с изнанки сжал в кулаке полотно, на котором были нарисованы белое поле и красно-рыжая гора, и закрутил влево, вправо… От этого завихрения в воздухе расходились волны, как от брошенного в воду камня. Леден во все глаза смотрел на странное явление, пока через пару секунд «полотно» не разгладилось.

Медленно поворачиваясь, Леден осматривал и прощупывал местность вокруг магическими импульсами. Ничего не видно, ничего не ощущается. Никаких следов магии. Что это было? Все же усталость глаз? Или… Леден беззвучно выругался и быстро зашагал назад.

Вернувшись в деревню, он сразу же отправился искать Астри.

— Ты в последнее время ничего странного в горах не видел?

— Странного? — задумался заместитель. — Чего-то более странного, чем бесцельно шатающийся ты, мне там ни разу не попадалось, а что?

— Да, может, я и странный, но вроде пока не ненормальный… — И Леден описал только что увиденное явление.

Астри слушал с застывшим лицом, глаза его потемнели.

— Похоже на… — И он надолго замолчал, взявшись за подбородок.

— Издеваешься? — Леден, который расхаживал взад-вперед по комнате, нетерпеливо шагнул к заместителю.

— Да подожди ты… — Астри отмахнулся. — Дай подумать. Где-то я слышал о таком… Или читал. Стой! — Он поднял на капитана округлившиеся глаза. — Межпространственная воронка! Возмущение Барьера!

— Что?!

— Что слышал! Единственное, что мне это напоминает, — теоретические предположения относительно тех случаев во втором слое, с людьми, умершими от обескровливания. Через прорехи в Барьере их затягивало в некое пространство, которое стали называть межмировым слоем, и миры начинали делить тело бедолаги между собой.

— Ты серьезно?..

— А ты как думаешь? — Зрачки Астри стрельнули белыми искрами.

— Надо предупредить всех. — Леден встал очень прямо, кулаки непроизвольно сжались. — Объявлю общий сбор по тревоге. А ты доберись до Витта. Уж не знаю, как… К нему сейчас только пешком. Только… — «Будь осторожен» не прозвучало вслух, но словно полыхнуло белыми огненными буквами во взгляде капитана, которым он проводил своего заместителя.

***

— Я предпочел бы, чтобы после выяснилось, что старому ненормальному капитану все же мерещится то, чего нет, — устало завершил свой рассказ Леден. — Но пока это еще не установлено — прошу и приказываю: будьте предельно внимательны и осторожны. Сегодняшний патруль выступает согласно графику. Дэмет, — он взглядом нашел среди собравшихся одного из своей команды, — идешь только первым, не торопясь: мы не знаем, с какой скоростью образуются эти штуки. В дальнейшем любой наряд патруля будет включать кого-то одного из нас. К утру подготовлю график. Всё, все свободны. — Он еще раз обвел взглядом комнату, в которой собрались все обитатели Дрейендаля, за исключением тех, кто был на патрулировании. И сейчас на Ледена смотрели больше семи десятков пар глаз с одним и тем же выражением: «Не может этого быть!..» В глазах людей умирала надежда, которой они уже привыкли дышать за последние три года. Надежда на избавление от страха перед неизвестной угрозой, на восстановление нормальной жизни на планете, на спокойствие. Надежда на будущее.

«Может, я все-таки ошибся», — хотелось сказать ему. Хотелось как-то разбавить, хоть немного рассеять белым огнем эту удушающую черноту, которая лилась сейчас из всех этих смотрящих на него с ужасом и отчаянием глаз. Люди только-только успели поверить в покой. Рана только начала заживать — и вот с нее с безжалостной резкостью вдруг сорвали присохшую повязку.

Нет. Нельзя говорить этого, нельзя подпитывать надежду. Только не сейчас. Надежда помешает им быть настороже каждое мгновение, заставит инстинкты предательски затихнуть в привычном и обманчиво безопасном уюте собственного дома, не обратить внимания на чуть заколыхавшуюся темноту в углу спальни… Надежда может их убить. Леден молча сошел с помоста, на котором стояла трибуна, и, ни на кого не глядя, стал пробираться к выходу. Проходя мимо Крона Магруса, стоящего у входа, он коротко бросил: «Все ко мне».

Быстро шагая по коридору к своему кабинету, Леден достал из кармана коннектор, намереваясь вызвать Астри — как у него дела, добрался ли? И в это же мгновение коробочка в руке завибрировала, приняв входящий вызов.

— Что?..

— Я только что видел эту штуку, — голос Астри прерывали помехи, связь в этих краях была просто отвратительная. — Шагах в десяти передо мной появилась. Леден… Это очень опасно. Я кое-что заметил… — Звук окончательно пропал, и Леден, выругавшись, уставился на экран коннектора, ожидая восстановления сигнала. Затем через помехи пробился искаженный треском голос: «…буду», и связь прервалась окончательно.

— Что там? — догнавший капитана Крон заглянул ему через плечо.

— Астри тоже это видел, — коротко ответил Леден и быстро зашагал в кабинет.

Буквально через полминуты все были в сборе. Четверо Ныряльщиков плечо к плечу уселись на любимую скамейку Астри и молча выжидающе смотрели на командира, который сидел за столом, тяжело облокотившись на столешницу и прикрыв рукой глаза.

— Так, — наконец произнес Леден, садясь прямо и складывая сцепленные руки на стол перед собой, — задача вам понятна. Давайте теперь прикинем, как мы будем ее выполнять.

Ныряльщики продолжали молча смотреть на Ледена. Они понимали, что их время говорить еще не пришло. Они прекрасно знали своего командира.

Кроме сорокалетнего Астри, мага и сотрудника Лабораторий, в отряде Ледена состояли еще двое ученых: Ранаваль Обери, сорока четырех лет, иностранец, за шесть лет так и не избавившийся от мягкого акцента, и Иктар Гронхейм, несмотря на северную фамилию, уроженец столицы княжества, самый младший в отряде, кудрявый красавчик двадцати девяти лет, попросившийся в Дрейендаль по собственному желанию, по слухам, чтобы сбежать от властного отца, задумавшего собственноручно построить карьеру сына. Стража в отряде была представлена лейтенантом Кроном Магрусом — тем самым, который занимался стажировкой новобранцев, тридцатипятилетним темноволосым гигантом, грозный вид которого никак не вязался с мягким и добродушным характером (именно поэтому капитан поручил ему шефство над новичками — кто-то же должен уравновешивать его, Ледена, подчеркнутую суровость). Вторым стражником был Дэмет Старн, тридцати трех лет, тоже недавно получивший звание лейтенанта и ценный не в последнюю очередь тем, что умел не только точить и чинить, но и ковать оружие.

Все они появились в Дрейендале практически одновременно — шесть-восемь лет назад. Столкнувшись с непростым характером командира, каждый из них поначалу чувствовал, что попал между жерновами мельницы, которые безжалостно перетирали его личность в бесформенные ошметки, но довольно быстро понимал, что очищающие жернова просто сдирают оболочку лишнего, ненужного, налипшего на душу в суетливом метании между сотнями бессмысленных дел и вынужденном взаимодействии с сотнями случайных людей. Здесь они становились теми, кем были на самом деле, и с каждым днем становились лучше. И были бесконечно благодарны за это своему командиру. Они и в самом деле не задумываясь шагнули бы за ним в огонь.

Леден смотрел на них и хотел сказать им что-то, чего говорить было нельзя ни в коем случае. Он хотел сказать, что если кто-то из них получит хотя бы царапину, то в десять раз более глубокая рана будет гореть на теле самого капитана, вплавится в душу шрамом его единственного и вечного страха. Но, конечно, ничего подобного он не сказал. И никогда не говорил. Но они и так всё это знали. И уже привыкли быть осторожными — не столько ради себя, сколько ради него.

— Астри сказал, что он что-то нащупал, — заговорил наконец капитан. — Так что дождемся его и послушаем, что он понял. Самое паршивое — мы понятия не имеем, с чем столкнулись. Ран, Иктар, поройтесь в книгах, статьях. Причем в те, что старше трех лет, не забирайтесь — информацию о межпространственных дырах мы получили тогда же, когда заключили союз со вторым слоем. Я сейчас свяжусь с Мароном. У него народу побольше, может, он сможет к нам приехать или прислать кого-нибудь. Хотя… Ну да ладно. Если что — сами справимся. Крон, с молодняка глаз не спускай. Ну и… всё. Пока мне вам сказать больше нечего. Сейчас со всеми переговорю и займусь графиками. Идите. И… будьте на связи. — Капитан опустил взгляд, но подчиненные успели уловить отсветы льдисто-белых вспышек.

Когда Леден остался в одиночестве, он вытащил из кармана коннектор и несколько мгновений сидел неподвижно, невидящим взглядом уставившись на темный экран. Первым делом надо уведомить о чрезвычайной ситуации… кого? — правильно, министра.

Закончив рассказ — слова будто бы падали в безмолвную космическую пустоту — Леден выжидающе замолчал. Он был готов к чему угодно — к приказу немедленно отослать Имири домой, к угрозам лично приехать за ней в случае отказа, резкого ледяного тона с глубоко запрятанными слезами…

Но Юлла тоже молчала. Так долго, что Леден предположил, что связь прервалась, и хотел было повторить вызов. Но тут из мертвой тишины разделяющего их пространства наконец прилетел невесомый, как сухой остов прошлогоднего листа, надломленный голос:

— Присматривай за ней, пожалуйста. Леден… Прошу тебя.

— Конечно. Не бойся. — Голос не дрогнул, хотя далось это нелегко.

Снова упало молчание. Затем Юлла неожиданно включила передачу видеосигнала. На туманной поверхности трансляционной сферы проступило ее осунувшееся лицо со сжатыми, как от боли, губами. Леден тоже включил видеосигнал. Некоторое время они в полной тишине смотрели друг другу в глаза, и потоки белого огня из глаз Ледена, казалось, струились по невидимым и неосязаемым каналам коннект-сети, чтобы поделиться силой с женщиной, которая доверяла ему свое единственное дитя. Сила ей была сейчас необходима… а мужества у нее хватило бы на двоих.

Юлла так же молча прервала вызов. Изображение исчезло. Леден остался сидеть неподвижно, до хруста сжав в руке коробочку коннектора.

Следующий разговор — с Мароном, командиром отряда Ныряльщиков Реттена. Марон слушал с непроницаемым выражением лица, потом отрывисто сказал: «Минуту» и отключился. Перезвонил через полминуты и пояснил:

— Ушел к себе. Я тут занятия вел. А разговор-то будет долгий…

— Министерство я уведомил, — продолжил Леден. — Лаборатории свяжутся с Университетом. Нужно мобилизовать ученых. Пока мы не понимаем, с чем имеем дело, мы не сможем защититься.

— Понял тебя. Своим дам задание сразу же. И надо предупредить команду Ольги. Да, ты с Виттом связался?

— Астри пошел к нему. — Леден сквозь туман трансляционной сферы непроизвольно глянул на часы на стене. — Еще не вернулся.

— Понятно. — Судя по голосу, Марону и в самом деле все стало понятно — по напряженному голосу Ледена.

— Как только вернется — сразу же сообщу. Вернее, лучше пусть он с тобой сам свяжется и расскажет, что узнал. Как твои ребята? Все в порядке?

— Да, все хорошо, — осторожно сказал Марон. — Ключницы у нас, конечно, пока как бы нет, сам понимаешь…

— И у ребят со второго слоя тоже, можно сказать, нет Ключницы…

— Я знаю Ольгу. Она их не оставит без помощи в такой ситуации.

— А сила ее не стала меньше?

— Насколько я знаю, она только возросла. Вопрос в том, захочет ли Ольга ее применить… Захочет ли снова платить такую цену.

— Да уж, хорошо бы, если бы не пришлось ее тревожить. Но как минимум поставить ее в известность придется. Ладно, займусь я графиком… Дождусь Астри — сразу же перезвоню.

— Давай. — Марон отключился. Леден посмотрел на часы. Посмотрел на коннектор. Снова на часы. Тряхнул головой и протянул к коннектору руку — и именно в этот момент устройство завибрировало.

— Астри?..

— Скоро будем, — коротко проговорил сквозь помехи Астри, тяжело дыша. — Минут через сорок.

— Понял, жду. — «Осторожнее там», как всегда, не прозвучало вслух, но было услышано тем, кому предназначалось. Леден осторожно положил коннектор на стол и пододвинул к себе папку с графиками дежурств.

Астри в насквозь мокрой и грязной амуниции сидел на скамье в кабинете Ледена и пил воду из большой железной кружки. Рядом с ним, сгорбившись и глядя в пол, сидел Ключник Витт, который был всего на три года младше Астри, но на его фоне выглядел как мальчишка: темные длинноватые волосы, слипшиеся от пота и свернувшиеся в мелкие колечки, и круглые пронзительно-зеленые глаза делали его похожим на вечно молодого лесного духа из старых сказок. Витт слегка раскачивался взад-вперед и время от времени бросал нерешительные взгляды на застывшего у стены Ледена.

Наконец Астри оторвался от кружки с водой и шумно выдохнул.

— Я чуть в нее не влетел, — сказал он. — Ты был прав — они появляются внезапно, так что быстро передвигаться больше нельзя…

— А вы при этом бежали как ошпаренные, — ровным голосом продолжил Леден. — За час с небольшим добрались. Как это понимать?..

— Торопился, потому что надо было быстрее рассказать, что я… — начал Астри и осекся. Леден мгновенно оказался прямо перед ним, навис, опершись левой рукой о стену выше его головы. Глянул сверху вниз — и Астри невольно попятился, вжавшись спиной в неровные камни стены. Из глаз капитана било жесткое, испепеляющее всё живое излучение белых звезд.

— Торопился? — выдохнул Леден. — Куда ты, бесы тебя раздери, торопился? В могилу?! — И вдруг сгреб в кулак куртку на груди Астри, приподнял того над скамьей, тряхнул. — Идиот, сопляк безмозглый! — заорал он. — Ты хоть понимаешь, что было бы, если бы ты НЕ ДОШЕЛ?! — Он отшвырнул Астри так, что тот ударился затылком о стену, и буквально отлетел в сторону, тяжело дыша. Витт с ужасом переводил взгляд с одного на другого. Астри сел прямо, до побелевших костяшек вцепившись в край скамьи. Быстро глянул на командира. Опустил голову, уставившись в пол, и глухо произнес:

— Виноват. Больше не повторится.

— Не повторится, — не оборачиваясь, сдавленно выговорил Леден. — Да если бы у меня не был сейчас каждый на счету, я бы тебя в карцер отправил. А так, — он медленно выдохнул и пошел к своему столу, старательно глядя мимо сидящих на скамейке, — отложу исполнение наказания до окончания чрезвычайной ситуации. А теперь рассказывай. — Он уселся на свое место, положив перед собой сцепленные руки и уставившись на чернильное пятнышко в центре стола. Астри едва заметно покачал головой и посмотрел на командира.

— Леден… Да хоть побей потом. Я всё понял. Правда понял. — Голос Астри дрогнул. Леден сильнее стиснул руки, медленно поднял голову и встретился взглядом с напарником.

— Рассказывай уже, — почти нормальным голосом потребовал он.

— Общепринятой теории относительно природы Барьера не существует, — начал Астри, — а та, которая, скажем так, официально признана рабочей, сводится к тому, что Барьер — это некое поле, которое воспроизводит исходный код матрицы — мира Оружейников — в разных измерениях, таким образом создавая одновременно существующие слои реальности. Пересекая Барьер, человек или предмет проецируется на новое основание. Возмущения Барьера в рамках этой теории были объяснены так: информационные структуры поля нарушаются, и оно вместо переноса проекции тела из одного слоя в другой начинает создавать две неполноценные копии в двух слоях одновременно. А поскольку свойства человеческой крови почему-то оказались чрезвычайно важными именно для нашего слоя, то по другую сторону… оставались обескровленные тела. А у нас появлялась кровь, которую собирал этот Алдейн. То, что мне удалось почуять в воронке… — Астри перевел дыхание и бесстрашно глянул в глаза капитану. — Это даже не искажение информационной структуры Барьера. Это его полное разрушение. Разрыв связи с матрицей. Понимаешь?

Леден сел прямо.

— Пока Барьер затягивает прорехи, — продолжил Астри, — но если эти штуки будут появляться всё чаще и чаще… Не один мир исчезнет, а оба. Их просто размоет хаос.

— Ты уверен? — наконец выдавил капитан.

— Нет, — глаза Астри полыхнули белым огнем, — не уверен, конечно. Но это что-то меняет?..

Леден не ответил. Помолчал, глядя на сцепленные руки. Снова поднял взгляд:

— Свяжись с Мароном, расскажи всё. Потом иди к Рану и Иктару, они в библиотеке. Сбор через четыре часа. Витт, что скажешь?

Астри молча вышел. Ключник хмуро посмотрел на Ледена.

— Не знаю я, что сказать. Я сам не видел этих возмущений, хотя это и не означает, что я не смог бы их увидеть. Думаю, мне придется походить по горам и… поискать встречи. — Витт невесело усмехнулся. — Еще я прощупаю Барьер, проверю, не изменились ли его свойства. Может, вам пока не стоит в него лезть. Прямо сейчас и начну. — Витт тяжело поднялся и шагнул было к двери, но Леден остановил его:

— Погоди. Сядь… пожалуйста. Я вижу — тебя что-то беспокоит.

— От тебя ничего не утаишь. — Витт развел руками, усаживаясь обратно. — Да, есть кое-что, о чем я не хотел говорить, пока не проверю. Но теперь уж… мало ли что. А вдруг я там застряну или… В общем, в последнее время энергетическое поле стало работать как-то странно. Я теряю метки Клинков, даже на небольшом расстоянии. Вас тут всего шестеро, ошибиться, прямо скажем, сложно. Но со мной такое то и дело происходит. Я вижу, например, метку Дэмета на Двойке, а потом у меня как будто голова начинает кружиться, теряю канал… восстанавливаю — а это Иктар. И так уже несколько раз. Я надеялся, что просто приболел, может, устал… Хотя с чего мне там уставать?.. А теперь слушаю вас и понимаю — не у меня одного какие-то странные сбои в голове. Это неспроста…

— Еще того веселее, — пробормотал Леден. — Зря ты сразу не сказал.

— Да это не так давно началось, — оправдываясь, заметил Витт. — Может, с пару месяцев…

— Ничего себе — недавно! — возмутился Леден. — Ты хотя бы с Мароном связывался? Тиани в известность поставил?

— Ей сейчас не до того, — пробормотал Витт.

— Тем более! Тебе не кажется, что вопросы безопасности для них сейчас особенно важны? Да что за сборище слабоумных кругом!..

— Слушай, Леден, — Витт неожиданно с интересом посмотрел на капитана, — а ведь я сегодня впервые за все эти годы услышал, как ты орешь. Ты реально страшен, оказывается. На месте Астри я бы точно помер от ужаса. Не злоупотребляй этой силой, во имя Равновесия.

Ехидный голос Ключника немного пригасил бешеное пламя в зрачках капитана, заставил того недовольно дернуться, но все же притихнуть.

— Вот и хорошо. — Ключник улыбнулся неожиданно жесткой улыбкой, глаза его озарили кабинет красно-белыми сполохами. — И позволь уж мне судить, что в наших делах правильно, а что нет. И держи себя в руках, если не хочешь… однажды заменить меня. — Витт встал и быстро вышел в коридор, оставив Ледена ошеломленно смотреть ему вслед.

Собранные в течение ближайших суток сведения оказались неутешительными: ни в одной статье или книге, посвященных новейшим исследованиям Барьера, не содержалось упоминаний о чем-то подобном. Ученые немедленно приступили к новым исследованиям. Министр Юлла буквально на несколько часов приехала в Реттен, провела встречу с сотрудниками Университета и умчалась дальше — по другим ведомственным учреждениям. Времени заехать в Дрейендаль у нее, естественно, не нашлось… В королевстве было объявлено чрезвычайное положение, потому что никто не мог дать гарантию, что повреждения Барьера связаны с близостью источников, и воронки не могут возникнуть в любой точке пространства, на любой улице, в любом доме…

Надо отдать должное Юлле и королю — тексты выступлений перед народом были составлены предельно корректно и выверены до последней интонационной запятой. Задачей министерства было не напугать людей, а призвать к внимательности и осторожности. Король попросил граждан не поддаваться панике и не слушать мнимых очевидцев, которые тут же начали сочинять леденящие душу истории о людях, якобы затянутых в воронки прямо на глазах родных и знакомых.

— Я так же, как и вы, каждый день хожу по улицам, — сказал глава государства, семидесятилетний совершенно седой высокий мужчина с осанкой рыцаря и усталым, но ясным и твердым взглядом, — и так же, как и вы, я просто начну ходить чуть медленнее и чуть пристальнее вглядываться вперед. Я так же, как и вы, с самого утра буду настраиваться на канал вещания государственной службы новостей, где лучшие ученые нашей страны будут докладывать нам с вами о результатах своих исследований. Да, именно так. Пока мы с вами будем отдыхать, они будут продолжать искать ответы. Я верю в них. И я буду осторожен, но не стану бояться. Призываю вас к тому же, друзья мои.

Паники не случилось. На страну опустилась удушающая пелена растерянности и апатии. Люди были просто раздавлены новостями, выбившими у них из-под ног только-только обретенную опору. Страшно было видеть застывшее выражение горестного недоумения на лицах знакомых и просто прохожих на улицах — как страшно бывает стоять посреди лесной полянки, на которой впервые после прокатившегося пожара пробились зеленые ростки… и были тут же уничтожены нежданным заморозком.

Прошло пять дней. Новостей не было — ни хороших, ни, к счастью, плохих. В населенных пунктах искажений Барьера пока не видели, однако от отрядов, охраняющих источники, поступило два донесения: в одном из западных княжеств патруль заметил вдалеке воронку, да еще снова «повезло» ребятам Ледена: наряд патрульных под командованием Ранаваля по пути на Двойку получил возможность проверить, видны ли возмущения Барьера тем, кто не обладает зрением Алого Глаза. Оказалось, что для обычных людей воронки выглядят как марево, колышущееся над горячими камнями в жаркий день, то есть неплохо заметны на свету, а вот в темноте… Король отдал распоряжение по необходимости освещать улицы круглосуточно и убедительно попросил граждан не выходить ночами за пределы освещенных территорий.

То, что все зафиксированные к этому моменту случаи наблюдения воронок приходились на окрестности скоплений источников, снова выдвинуло отряды Стражи и Ныряльщиков на передовую. Король распорядился по возможности пополнить гарнизоны у источников, в том числе и в Дрейендаль прислали пятерых солдат. Однако намного легче Ледену от этого не стало. Каждый из нарядов патруля, особенно в ночное время, обязательно должен был возглавлять кто-то из Ныряльщиков, а их по-прежнему оставалось шестеро: Марон планировал направить к ним кого-то из своих, но Юлла вместо этого распорядилась выделять одного человека на патрулирование города по ночам.

График был скорректирован, отряд вернулся к патрульной рутине. Частота дежурств увеличилась, количество бумаг — тоже. Леден появлялся дома раз в два-три дня. Чаще всего он на пару часов засыпал прямо в кабинете на той самой скамейке, на которой любил валяться его заместитель. Просыпаясь, шел в комнату отдыха, выпивал из кофейника остатки остывшего кофе и возвращался за рабочий стол.

Нет, в сущности, служба не стала сложнее. Неторопливый обход местности по уже хорошо изученным маршрутам, забор проб воды, пересечение Барьера — Витт сказал, что пока никакой опасности в этом не усматривает, можно продолжать выполнять стандартные процедуры. На нервы действовала, пригибая к земле дополнительной тяжестью, в первую очередь неопределенность. Если враг невидим — значит, надо предполагать, что он обладает всем самым опасным оружием, и быть постоянно готовым к любой атаке. И это постоянное пребывание на взводе и ожидание удара выматывало сильнее любой тяжелой работы.

Вестей со второго слоя пока не было — Марон далеко не сразу смог отрядить туда кого-то из своих, ожидая распоряжений Юллы. Через восемь дней за Барьер наконец отправился Белклив и на данный момент еще не вернулся. Марон пока не беспокоился по этому поводу — обычно поход до базы Ольги занимал не меньше четырех дней, а весной, по раскисшим дорогам — и того больше.

Витт временно переселился в Дрейендаль, и его присутствие заметно добавило Ледену спокойствия. Теперь Ключник мог в любой момент сообщить капитану, все ли в порядке с его людьми и где те в данный момент находятся. Когда сам Леден находился в патруле, к Витту с такими же вопросами приставал Астри. Витту, не самому сильному и опытному Ключнику, тяжело было постоянно находиться в окружении такого количества людей, он совершенно вымотался за эти десять дней, похудел и как-то потемнел, как, впрочем, и все Ныряльщики и простые стражники.

Леден ускоренными темпами взялся за завершение обучения новичков. Пятеро новоприбывших ориентировались в местных условиях еще хуже, чем трое недавних новобранцев, поэтому капитан и Астри брали их с собой в патруль по очереди, показывая и рассказывая все необходимое. В очередной выход на Двойку с Леденом в составе двухсменного патруля должны были отправиться один из новоприбывших и Имири.

Дорога все еще не подсохла, и мобиль проходил от силы треть дороги до начала второго скопления. Дальнейший путь занимал примерно восемь часов — опять же с учетом скользких и опасных участков пути по склонам. Леден думал даже вовсе отказаться от использования мобилей — даже при относительно небольшой скорости риск влететь в воронку был явно выше, чем при пешей ходьбе. Но тогда длительность смены патруля на Двойку увеличилась бы минимум на шесть часов, и капитан все же решил оставить всё как есть, распорядившись до идеального состояния отладить на мобилях тормоза и рулевое управление.

За руль сел он сам, ехал медленно — а намного быстрее по раскисшей скользкой дороге и не удалось бы; внимательно смотрел вперед, четкими и уверенными движениями руля выправлял мобиль, норовивший соскользнуть в занос даже на такой минимальной скорости. Рядом с ним сидели Крон и Имири, притиснутая могучим лейтенантом к дверце мобиля, сзади — еще трое стражников.

— Справа, — вдруг напряженным голосом сказала Имири, которая во все глаза смотрела то вперед, то по сторонам. Леден резко затормозил, мобиль занесло и развернуло поперек дороги. Все шестеро в оцепенении уставились на исказившиеся очертания горы, словно сминаемые невидимым кулаком шагах в двадцати от дороги. Воронка вращалась то в одну, то в другую сторону, и вдруг в центре ее будто бы сверкнул кусок черного стекла, словно глаз самой Пустоты выглянул из пространства между мирами, дыша ледяным космическим ужасом. Через мгновение скрученное пространство разгладилось, но черный провал не спешил затягиваться — края его дрожали, словно тьма пыталась расширить отверстие, преодолевая сопротивление ткани мироздания. Все же черное пятно постепенно, рывками, сжималось и секунд через шесть исчезло без следа.

Леден медленно разжал стиснувшие руль руки и перевел взгляд на побледневшее лицо Крона.

— Видел?..

— Да, — хрипло отозвался тот. — Это уже…

— Да. Разрыв. Надо же, как нам везет…

— Хорошо хоть, не на дороге…

— Он появился очень быстро, — подала голос Имири. — Я смотрела… вот его не было — и вот уже крутится. На мобиле мы бы точно в него въехали.

— Дальше идем пешком? — хрипло спросил Крон.

— Нет, — руки Ледена, лежащие на руле, напряглись, на тыльной стороне ладоней вздулись вены, — если мы въедем в воронку…

— Нос мобиля может спасти нам жизнь, — подхватила Имири. Леден быстро глянул на нее.

— Верно. Поэтому едем дальше. Но медленно. — И он плавно тронул тяжелый мобиль с места. Крон откинулся на спинку жесткого сиденья. Имири, наоборот, подалась вперед и во все глаза уставилась на дорогу.

До «сторожки» добрались без приключений уже ближе к вечеру. Предыдущий наряд сдал пост и отправился в обратный путь. Леден объяснил, где они оставили мобиль, и приказал двигаться со скоростью, которая в случае чего позволит затормозить практически мгновенно.

Новички с любопытством оглядывали «сторожку» снаружи. Крон махнул им рукой и распахнул дверь, приглашая войти.

— Походный дворец, — сказал он. — Могло быть и хуже.

Вся обстановка состояла из четырех двухъярусных дощатых кроватей, длинного стола с двумя скамьями, ряда полок над ним и маленькой печи справа от входа.

— Занимай спальное место. — Крон слегка подтолкнул Имири, застывшую на пороге. Та нерешительно шагнула к левому ряду лежанок и забросила заплечный мешок на дальнюю верхнюю кровать.

— Правильно, лёгкие солдаты — наверх! — усмехнулся Крон и бросил свой мешок на нижнюю лежанку. — Так, обед, полчаса отдыха — и выступаем. Леден, с тебя очаг!

Леден молча опустился на колено перед печью и принялся разводить огонь.

— Мало кто умеет растапливать эту печку, — усмехнулся Крон, кивком указав Имири на капитана. — А этот уговорит огонь гореть хоть под водой!

— А можно… я попробую? — Имири робко заглянула Ледену через плечо. Тот поднялся и кивнул ей на топку. — А в чем хитрость?

— В том, чтобы правильно уложить дрова. — Леден взял пару тонких поленьев и аккуратно разместил их в топке под углом к стенкам. — Теперь так. — Поверх легли еще три поленца, образуя с нижними решетку с ромбовидными ячейками. — Поняла?

— Ага. — Имири взяла еще поленьев и стала укладывать их по одному, осторожно, как стеклянные. Леден одобрительно наблюдал за ней, Крон — с теплой и только самую малость ехидной улыбкой — за ними обоими.

После обеда первая смена патруля под предводительством Крона отправилась обходить источники. До темноты оставалось часа три, а на обход всех источников нужно было не меньше четырех-пяти. Вторая смена, состоящая из Ледена, Имири и сержанта по имени Ройст, должна была выступить в патруль с рассветом, а пока — до возвращения первой — готовить лагерь к двухдневной вахте. Леден занялся готовкой еды на всех, а Ройст отправился за дровами, взяв с собой Имири, чтобы показать ей, где в этих практически лишенных растительности горах можно найти топливо. Через час они вернулись с двумя охапками кривых и узловатых сухих стволиков. Ройст взялся пилить и рубить их, а Имири, собрав те палки, которые можно было сразу же укладывать в топку, понесла их в дом.

Леден, который сидел за столом и читал что-то с экрана коннектора, при звуке открывающейся двери резко поднял голову, во взгляде белыми искорками сверкнуло облегчение.

— Все в порядке? — спросил он.

— Да, все хорошо. — Имири бросила охапку дров у топки и уселась перед печью на пол. Открыв дверцу, она осторожно уложила пару палочек поверх пляшущих языков пламени и замерла, глядя на огонь.

— Я все пытаюсь осознать происходящее, — тихо сказала она. — До меня как-то не доходит, что сегодня я своими глазами видела дыру в межмировое пространство. А самое странное — ведь я должна была бы бояться. Это же наверняка… смерть. И она совсем рядом. Может… прямо здесь. — Имири вытянула руку в сторону. — А мне почему-то ни капельки не страшно. Разве что тоскливо как-то, но это другое… Это же ненормально, да?

— Страх не поможет тебе защитить себя и других. Страх лишает способности действовать обдуманно и принимать взвешенные решения. Так что в любом случае отсутствие страха — это хорошо. Другое дело — если ты не осознаешь опасности, не оцениваешь ее степень. Это — ненормально. Это может тебя убить.

— Да нет, — Имири поежилась, — мне кажется, осознаю. Просто… Может, меня мама просто слишком старалась напугать, и у меня развилась устойчивость? — Она невесело усмехнулась. — Она ведь вчера вечером меня допрашивала, видела ли я эти воронки. И… ходила ли на Двойку. — Она извернулась, не вставая с пола, взяла с края стола нож, вытащила из кучи дров палочку и принялась ее остругивать. — Я ей честно ответила на оба вопроса «нет». И не стала уточнять, что наутро мой первый выход сюда. Еще не хватало… слушать потом… — От палочки прямо в топку отлетали тонкие стружки, падали в огонь, мгновенно вспыхивали, судорожно изгибались в пламени и опадали черными тенями.

— Просто мать любит тебя и переживает…

— Любит, ага, — Имири дернула плечом, — только почему-то в ее случае любить означает контролировать. Каждую секунду, абсолютно всё в моей жизни.

Леден застыл, глядя на огонь в печи. Белые искры зрачков окрасились оранжевым в отсветах пламени.

— Как будто, если бы она запретила мне ехать служить в Дрейендаль, то этим спасла бы от неминуемой смерти, — продолжила Имири. — Так пусть тогда запретит мне пользоваться порталами! Знаете ведь, что бывает, когда портал выходит из строя? — Леден вздрогнул. — И рельсоходом тоже. Статистика катастроф на рельсовой дороге… Дело кончится тем, что она мне жениха подберет по своему усмотрению. Скажет: вот, доченька, я нашла тебе идеального мужа. Рост такой-то, вес такой-то, здоров, характер покладистый… — Имири со злостью кинула в огонь оструганную палочку.

Леден молчал. Он представления не имел, что тут можно сказать. И нужно ли.

Имири тихонько вздохнула и вытащила из вороха дров новую палочку. Некоторое время в тишине домика раздавались только потрескивание пламени и поскрипывание ножа по дереву.

— У вас есть дети? — вдруг спросила Имири. Леден быстро глянул на нее и уставился на погасший экран коннектора.

— Нет.

— Понятно… — пробормотала Имири. Продолжение фразы «я так и думала» отчетливо читалось в ее хмуром молчании.

— Ты считаешь, из меня не получился бы хороший отец? — Леден хотел, чтобы эта фраза прозвучала с интонацией «да что ты в этом понимаешь?», а вышло — «ты правда так думаешь?..»

— Вы только не обижайтесь. — Имири обернулась к Ледену, в глазах блеснули отсветы пламени, заставив сердце капитана пропустить удар — это же не?.. — Я ведь давно уже здесь. Сама смотрю, с другими разговариваю. Вижу, как вы относитесь… к своим подопечным. Вот и выходит у меня… Вы такой же, как мама. Вам спокойнее, когда всё у вас под контролем. И вы просто связываете людей по рукам и ногам этим своим контролем, просто душите. Вы… никому не доверяете, получается. Ни в чём. И это бывает… очень больно.

Леден молча поднялся с места и шагнул к двери.

— Ой, вы сердитесь? — Имири испуганно вскочила на ноги. — Ох, что это я наговорила… Прошу прощения, больше не повторится…

— Нет, не сержусь, — отозвался Леден, выходя за порог. — А если и сержусь, то уж точно не на твои слова…

Капитан обошел «сторожку» и привалился спиной к глухой стене. Солнце село, полупрозрачный диск Луны висел низко над горизонтом и постепенно наливался голубовато-белым колючим сиянием. Тишина опустилась на горы, и только постукивание топорика Ройста разрушало иллюзию полного одиночества.

Леден ровно и медленно вдыхал и выдыхал, успокаивая сердцебиение. «Никому не доверяете ни в чём». Почему-то эта фраза как кипятком обожгла душу.

«Бывает очень больно…»

Контроль.

Пучок прочных нитей, которые мы крепко держим в кулаке, не давая тем, кто привязан к другим концам, сделать лишний шаг, как мы думаем, к пропасти… Если мы чувствуем, что какая-то из нитей опасно натянулась, что мы делаем? — правильно, бросаемся на помощь. А на самом деле… Понимаем ли мы, осознаем ли, что человек на другом конце нити просто устал быть на привязи, что он уже нарочно тянется, упираясь ногами и скользя, к краю обрыва, чтобы заглянуть за него? А нить ведь хотя и прочна, но все же может порваться. И руки наши не всесильны. И когда человек полетит в пропасть, мы вряд ли успеем подхватить. И останемся стоять на краю с мыслью, что это мы, мы сами толкнули его туда…

Больше всего на свете Ледену сейчас хотелось позвонить Юлле. Но, к счастью, на Двойке не было связи.

Что же ты делаешь, мать… Что мы оба делаем с теми, кого любим… Душим, сказала эта храбрая девчушка своему командиру. Мы душим их собственными руками.

Леден не отрываясь смотрел на серебряный диск, всплывающий все выше на темно-синем небе, цветом похожем на ткань униформы Стражи. Белый огонь рвался из глазниц, сплетаясь с беспощадно жесткими лучами Хозяйки Ночи. Леден прикрыл глаза, потом с силой зажмурился.

Леден помог Ройсту собрать нарубленные дрова и с охапкой поленьев вошел в «сторожку». Имири сидела за столом, жевала печенье и читала что-то с экрана коннектора. Капитан, сгрузив дрова у печи, сел за стол и положил сцепленные руки на столешницу. Имири исподлобья робко глянула на него.

— У твоей матери есть основания стремиться к большей степени контроля, — глухо сказал Леден.

— А, ну да… вы про папу. — Имири тихонько вздохнула. — А он говорил, что к опасности надо подходить достаточно близко, чтобы иметь возможность подписать мирный договор. Но вот не получилось угадать верную дистанцию… — Она выключила коннектор и отодвинула его в сторону. — Конечно, если бы он вообще не ходил в горы, то сейчас был бы жив. Но… это был бы тогда уже не он. И зачем он маме нужен был бы такой? Если птица не летает, то это уже не птица. А… какой-то индюк. — Имири хмыкнула, пряча за бравадой робость и собственную глубоко запрятанную боль.

— Ну, если птица не понимает, что своими полетами причиняет боль тем, кто остается на земле…

— Да все она понимает! — Имири сморщилась. — Папа, между прочим, от подъема на Истикан отказался. Мне было три, мама только начинала свою… головокружительную научную карьеру. Папина команда подготовилась и выполнила восхождение… А он со мной сидел.

Леден кивнул. Он знал, что означает для любого скалоходца подъем на высочайшую вершину планеты.

— Маме он не сказал, кстати, — буркнула Имири. — Я на похоронах от его друзей случайно узнала. Ревела потом, долго успокоиться не могла. Думала: это же из-за меня, соплячки мелкой, у него мечта тогда сорвалась. И вот он умер — и так и не поднялся на вершину мира. А мама… так и не знает. Ни к чему это. — Имири резко поднялась из-за стола, шагнула к печи, открыла топку, пошевелила горящие дрова, добавила пару палочек — и осталась сидеть на полу, глядя в огонь.

Окончательно стемнело. Имири заползла на свою верхнюю лежанку и затихла. Ройст, выпив кружку чаю, тоже растянулся на лежанке и ровно засопел. Леден сидел за столом и читал. «Сторожка» освещалась только оранжевыми отблесками огня из щелей вокруг дверцы топки и мягким свечением экрана коннектора.

Леден смотрел на текст на экране, но видел только меняющиеся в правом верхнем углу цифры — минуты после полуночи, потом после часа ночи… Так медленно меняющиеся. В половине второго он неслышно встал и вышел из домика.

Чернота и белый глаз Луны. Сырой ветер и запахи земли и прелой травы. Тишина. Мертвая тишина. Ночью в горах звуки разносятся очень далеко. Шаги были бы слышны от самого подножия горы. Тишина. Они должны были вернуться полчаса назад…

Тихо скрипнула дверь, и рядом неразличимой тенью в темноте возникла Имири. Встала рядом, прислонилась к стене, посмотрела на белый диск, льющий призрачное свечение на склоны.

— Иди спать, — тихо, но со всей возможной суровостью проговорил капитан. — Выходим через три часа. Не выспишься.

— Так вы-то тоже выходите через три часа, — шепотом ответила Имири. — И вообще не спали…

— Ты меня с собой не равняй.

— Ага, — Имири тихонько хихикнула, — я в два раза моложе, мне меньше сна требуется…

— Рядовой Тарос, а вам не кажется, что такая наглость уже переходит всякие границы? — Леден попытался придать голосу командирской жесткости, но не выдержал и хмыкнул: — Вообще ничего не боится, посмотрите на нее!

— А чего мне бояться? Я ж не нарушаю устав, не оскорбляю старшего по званию. Просто констатирую факт: я в два раза младше. — Имири хитро покосилась на капитана.

— И тем не менее я могу приказать тебе пойти спать, — твердо сказал капитан.

— Приказать можете, — вздохнула Имири. — А вот уснуть по приказу — к сожалению, не получится. Я вам мешаю?

— Да нет… — неопределенно пробурчал капитан.

— Я спросить хотела… Можно? Перед выходом в патруль…

— Спрашивай.

— Вот раньше думали, что Чужаки воруют энергию из воды, — начала Имири, — и Ныряльщики охраняли источники и порталы от них. Потом оказалось, что Чужаки ни при чем, но все равно все беды крутились вокруг источников, и Ныряльщики работали на ученых — нужно было искать причину истощения энергии воды. А теперь? Последние три года, я имею в виду. С водой-то всё в порядке. Почему опять Ныряльщики?..

— Источники и порталы принадлежат обоим мирам, — пояснил Леден. — В местах скоплений миры почти соприкасаются, если такой термин уместен в данном случае. Если мы наблюдаем повреждения Барьера, значит, те участки, где он наиболее уязвим, требуют охраны.

— Понятно, — тихо сказала Имири.

— А в предыдущие три года… Мы продолжали работать на ученых. Мы ведь не только Стража. Мы еще и сотрудники Лабораторий. Мы чиним и обслуживаем Передатчики, собираем ежедневные данные об объемах истекающей воды, об уровне заряженности. Там, где коннект-сеть работает стабильно, датчики передают показания напрямую в Лаборатории. А здесь — только вручную. Ученым нужны данные, снятые минимум четыре раза в сутки.

— Это я в общем-то знала, — задумчиво сказала Имири. — Мне только непонятно, почему именно Ныряльщики… Глаза Воды. Ведь следить за Передатчиками мог бы кто угодно.

— Всё, что связано с водой, требует нашего присутствия, — коротко ответил Леден и замолчал.

— Почему? — не отставала Имири.

Капитан помолчал, подбирая слова.

— Ты знаешь, что такое Равновесие? Какова в нем роль Глаз Воды?

— Примерно, — прошептала Имири. — Кому-то обязательно должно быть плохо, чтобы мир существовал… Так?

— Примерно, — передразнил ее Леден. — И поэтому везде, где происходит что-то по-настоящему опасное для нашего мира, оказываемся мы. Точнее, не так. Оно происходит там, где мы. Так понятно?

Имири молчала, и ее испуг и замешательство ощущались в воздухе колкой изморозью.

— Поэтому мать так не хотела отпускать тебя сюда, — жестко сказал Леден. — А теперь иди спать. Или хотя бы смирно лежать, подчиняясь приказу командира.

— Слушаюсь, — пробормотала Имири и беззвучно скрылась в «сторожке». Леден медленно выдохнул горячий воздух и прислушался.

Тишина. Уже почти два часа.

Минуты, минуты, минуты…

Шорох, скрип вдалеке. Приглушенные голоса. Наконец-то…

Фигуры приближаются, выступая из темноты. Одна… две… Три.

Леден вдыхает полной грудью. Впервые за последние полчаса.

— Все в порядке, — Крон кивнул Ледену и устало бросил заплечный мешок к стене дома. — Ничего не видели, пробы взяли и здесь, и за Барьером. А ты что тут?..

— Не спалось, — буркнул Леден и первым вошел в «сторожку». Крон только покачал головой и, подобрав с земли мешок, шагнул следом.

К рассвету похолодало, под ногами похрустывали тонкие льдинки. Выступили в пять, дорога до первого источника занимала около часа. Имири была молчалива и подчеркнуто четко выполняла команды Ледена, видимо, сама испугавшись своей давешней фамильярности и назойливости.

Пока добрались до первого источника, небо окончательно посветлело. Здесь группа разделилась: Ройст в сопровождении стажера отправился обходить источники и проверять Передатчики по эту сторону, а Леден, поднявшись на небольшое плато, где находился портал, ушел за Барьер. Темно-синяя земля с последними графитовыми проплешинами почти растаявшего снега дышала точно такими же запахами пробуждающейся природы — голову кружили тяжеловатый дух прелых листьев и свежий, ни на что не похожий, изумительно бодрящий запах талой воды, будто бы хрустящий на зубах, как корка наста под ногой.

Всё спокойно. Всё как прежде. Приходила ли в этот мир опасность? А может, она и таится где-то здесь? Знают ли о ней люди по эту сторону?

Первым, что увидел Леден, вернувшись в свой слой, была воронка. Она возникла буквально в трех шагах от портала, пространство судорожно корчилось в агонии, скручиваемое невидимой рукой, дрожало, как прозрачный эластичный материал, сопротивляясь разрыву… И вот поплыла под невидимыми пальцами одна прореха, затем вторая, черные полосы потянулись к порталу — и к Ледену, который, быстро оглянувшись — нет ли еще одной за спиной? — отскочил назад и продолжал отступать, боком, чтобы контролировать и пространство сзади. Через несколько секунд провалы затянулись. Воронка исчезла.

Леден медленно подошел к тому месту, где она была, протянул руку, словно ощупывая измятое, изорванное пространство — не осталось ли шрамов? Ничего не ощущается. Ни простым зрением, ни зрением Алого Глаза, ни при прощупывании с использованием магии — никаких следов. Даже не скажешь, хорошо это или плохо… Леден вспомнил фразу, которую любил повторять Орсо — чтобы найти решение, важно правильно подобрать метод. Как, с какой стороны взяться за эту загадку? Времени на поиск ответов очень мало, он чувствовал это. Скоро всё станет так плохо, что останется только один вопрос — как выжить.

Больше никто до окончания дежурства с воронками не сталкивался. К вечеру третьих суток прибыла смена. Ранаваль с видимым облегчением пожал Ледену руку и сказал:

— Мобиль почти в начале дороги. По пути ничего подозрительного не видели.

— А в лагере? И на первом участке?

— Ничего, — повторил Ран. — Всё со всеми в порядке. От Марона вестей не было, — добавил он, отвечая на не успевший прозвучать вслух вопрос.

— Понял. Идем. — Леден кивнул Рану и первым зашагал по тропе, ведущей к проезжей дороге.

На обратном пути все было спокойно. И Леден поймал себя на том, что это затишье начало все сильнее давить на нервы — постоянным тоскливым ожиданием удара.

В Дрйендаль вернулись уже затемно, после смены караула. Мобиль медленно катился по улице деревни, патрульные выбирались из него возле своих домов и отправлялись отдыхать. Леден поставил мобиль под навес за караулкой и с облегчением выбрался с водительского места. В привычной обстановке разом навалилась усталость. Надо бы идти домой, выспаться… Завтра предстоит куча работы. И двое суток почти без сна…

Леден вошел в коридор караульного здания. Фонарь над входом не горел, но капитан точно знал, что здание не пустует.

Астри сидел за столом в кабинете Ледена и раскладывал бумаги на две стопки. Среди бумаг стояла чашка с остатками кофе, чего капитан терпеть не мог, как и хозяйничанья за своим столом в своих бумагах.

— И чего ты спать не идешь? — спросил он вместо приветствия.

Астри вскинулся, взгляд его осветил полутемный кабинет белыми сполохами.

— Да вот жду, пока придет некий старый ворчун и напугает меня до сердечного приступа, — сказал он. — Всё в порядке?

— Да. Проваливай с моего рабочего места. — Леден подошел к столу и остановился у его торца, всем видом выражая негодование. — И чашку забери, пока я тебе гущу за шиворот не вылил.

— Не провалю. — Астри, глядя на него снизу вверх, улыбался с таким облегчением, что Леден, даже если бы и вправду сердился, неминуемо растаял бы. С той самой памятной выволочки Астри немного сторонился капитана, и Леден не раз пожалел о том, что потерял тогда самообладание. Однако сейчас в ехидном голосе заместителя больше не слышалось скованности. — Сам проваливай. Ты похож на потрепанное привидение с пыльного чердака. Марш спать.

— Вот так происходят государственные перевороты, — скорбно произнес Леден, укладываясь на скамью. — Отправляешься в поход, возвращаешься — а трон уже занят…

— Трон занят, стол залит кофе, печенье из стола съедено, — подхватил Астри. — И вообще сам тот факт, что за три дня без тебя тут ничего не рухнуло, уже наводит на размышления…

— Спасибо, — вдруг очень серьезно сказал Леден, садясь на скамье.

— За что? — удивился Астри.

— За помощь, за что же еще… — Леден указал на кучу бумаг. — Это ведь ну совершенно не твоя работа. Да и вообще… — Он покосился в сторону домов поселка.

— Да брось ты, — быстро сказал Астри. — Ерунда… Слушай, раз уж ты нашел в себе силы сюда забрести, давай я тебе покажу, что я выяснил, пока вас не было. Пойдем. — Он встал из-за стола и махнул Ледену рукой. — На улицу.

Шагнув со ступеней крыльца в сырую ветреную темноту, Астри достал из кармана два зеленых ключа-камня и протянул один Ледену.

— Вот так. — Он положил камень на ладонь и поднял на уровень глаз. — Смотри сквозь него. Обратись к зрению Луны, смотри внутрь камня — и насквозь. Понимаешь?

Леден, который, по правде говоря, ничего толком не понял, взял камешек и уставился на него. Зрение Луны… Как к нему обратиться? Глаз Воды отличала от обычных людей только способность видеть пришельцев из другого слоя. Причем тут камень? Что в нем можно увидеть?

— Нет, не понимаю, — пробурчал Леден, глядя на камешек.

— Неудивительно, — усмехнулся Астри. — Просто… представь, что камень — это линза. И ты сквозь него рассматриваешь какой-то мелкий предмет. Давай, действуй. Уж если я смог, ты и подавно сможешь.

— Ладно. — Леден сосредоточился и представил, что за шершавой темно-зеленой поверхностью камня находится что-то мелкое, едва различимое. Нужно только посильнее напрячь зрение, и можно будет рассмотреть, что там…

— Свет всеблагой! — потрясенно прошептал Леден.

Камешек словно увеличился, приблизился к лицу капитана, стал сначала полупрозрачным, а потом и вовсе будто бы растворился в зеленоватой дымке, в которой отчетливо проступили сотни тонких нитей, отливающих тусклой синевой оружейной стали. Нити шли параллельно друг другу, едва заметно вибрировали, и чувствовалось, что они натянуты почти до предела.

Леден прижал ладонь ко лбу и зажмурился. В голове шумело, глазницы невыносимо жгло.

— Увидел, — довольно констатировал Астри. — Теперь я не один такой… избранный, бесы меня задери.

— Это же сеть связи с матрицей? — Леден, щуря перенапряженные глаза, обернулся к Астри. — Получается, мы можем видеть… Барьер?

— Получается, — невесело усмехнулся напарник. — Причем «мы» — это именно мы с тобой, Лед. Никто из наших, и даже Витт, не смог увидеть эти каналы. Я еще Крона не проверил, но не думаю… Он слабее меня и уж точно намного слабее тебя.

— И даже Витт?.. Как это?..

— Эта сеть не имеет отношения к способностям Ключников. Это не те энергетические нити, по которым Витт связан с нами. Те каналы служат для передачи эмоциональной энергии. Эти же, как я понимаю — чисто информационные. Через них структура матрицы проецируется на материю.

— Так это значит, что мы можем видеть нарушения этой структуры, — ошеломленно проговорил Леден, отворачиваясь и вглядываясь в темноту, — мы можем предугадывать появление воронок…

— Нет, — жестко сказал Астри, хватая Ледена за локоть и разворачивая к себе, — ты не будешь сопровождать каждую группу в патруль. Не будешь, я сказал! И я не буду. Выкинь эту идею из головы. Такое зрение отнимает уйму сил. Не знаю, как у тебя, а у меня после пяти минут созерцания Барьера голова не меньше часа трещит. Так что если мы не хотим за два дня прийти в негодность, то нельзя слишком часто так делать. Конечно, оно нам пригодится… Но знаешь, живым и здоровым ты пригодишься всем намного больше.

— Да понял я, понял, — буркнул Леден, вырывая руку из железной хватки заместителя. — А как ты вообще додумался до такого? Раньше вроде не упоминал… И причем тут камни-ключи?

— Пойдем внутрь, покажу, — странным голосом произнес Астри и направился к караульному зданию. Леден, пожав плечами, последовал за ним. Войдя в тускло освещенный кабинет, Астри достал из кармана коннектор, включил и протянул Ледену.

— К вопросам общей теории Барьера. Орсо Грано, — ошеломленно прочитал вслух капитан и уставился на заместителя. — Откуда это у тебя? Я даже не слышал о таком…

— Неудивительно, — усмехнулся Астри. — Я тоже не слышал. Это из засекреченного архива Лабораторий. Нулевой уровень доступа.

— У тебя… — Леден воззрился на заместителя, как на призрака.

— Нет. У меня первый. — Астри забрал у капитана коннектор. — А вот у тебя, уж прости, и второго нет.

— Тоже неплохо… — Леден знал, что нулевым уровнем доступа к сведениям, составляющим государственную тайну, обладали только король, министр обороны и главы отраслевых министерств королевства — каждый по своему профилю. Первый уровень — глава Лабораторий, князья и соответствующие министры княжеств. В хорошей компании оказался Астри… Простые сотрудники Лабораторий — если уж говорить об иерархических различиях — обычно имели шестой-восьмой уровень. У Ледена был четвертый.

— И откуда это у тебя?

— А ты как думаешь? Юлла прислала. В нарушение собственного приказа ввиду чрезвычайных обстоятельств.

— А первый уровень?..

— А вот тут сложнее. — Астри виновато развел руками. — У нас есть проекты, о которых я не могу распространяться — даже тебе. Извини. Для работы над ними мне и дали первый уровень. Тем более что я и сам уже написал парочку монографий для этого засекреченного архива.

— Ладно, я уже понял, что самому прочитать мне это не светит. Но ты хотя бы в общих чертах расскажи то, что для нас важно.

— А я чем, по-твоему, занимаюсь? — Астри, забрав со стола кружку с остатками кофе, уселся на скамью. — Садись на свой трон и слушай. Последние полтора года Орсо занимался исследованиями Барьера. Когда Ольга научила его пересекать Барьер без порталов и без применения камней-ключей, он задался вопросом, что же это за камни такие, откуда они берутся и почему являются проводниками между слоями. Для начала он очень удивился тому, что никто до него не брался за подобные исследования. Потом, правда, выяснилось, что они все же велись, но без особого успеха. Было установлено, что красные камни принадлежат нашему миру, зеленые — второму слою. И, собственно, всё на этом… А Орсо исследовал сам процесс перехода. Он каким-то образом нащупал эти нити, которые ты сейчас видел, дал им название «матричная сеть» и предложил гипотезу о том, что они переносят информацию о структуре матрицы на физическую основу мира, проецируют на нее идеальные образы предметов, существующие в мире Оружейников. Но физическая основа у нас одна, а миров — два. Как так? Значит, существует нечто, позволяющее как бы расщепить поток информации надвое и создать две параллельно существующие реальности.

Порталы, или маяки, как их называют с той стороны — это узлы сопряжения миров, общие для них точки с нулевыми координатами. И нити матричной сети привязаны именно к ним. Когда физический объект пересекает Барьер, это означает, что его проекция переносится из одного мира в другой. Поэтому через порталы переходить проще всего — ты просто как бы скользишь вдоль нитей. А камни-ключи — что-то вроде призм, в которых каналы проекции преломляются, как лучи света, и изменяют направление.

Орсо пишет, что это только гипотеза, подтвердить которую ему не удалось. Но и достаточных оснований для ее опровержения он тоже не нашел. Поэтому мы имеем, — Астри устало потер лоб, — неподтвержденную гипотезу, гору задач для дальнейших исследований и практическое умение видеть матричную сеть.

— Понятно… — протянул Леден, которому пока еще было понятно, мягко говоря, далеко не всё. — А почему тогда мы с тобой видим эту сеть, а остальные — нет?

— Вот уж не знаю. Все-таки всё индивидуально. Сила у каждого разная.

— Ну хорошо, сила у каждого разная. Но Витт-то сильнее любого из нас.

— Вот уж не могу я за Витта отвечать. Что-то тут не так, безусловно. Кстати… Заболел ведь бедолага. Тяжело ему тут с нами. Я пытался отправить его домой, но он сказал, что должен дождаться тебя.

— Зайду к нему утром, поговорю. Путь отлежится в своей пещере, не пропадем мы без него за несколько дней. А ты не думаешь, что способность видеть матричные сети вообще не связана со зрением Клинков?

— Проверяю эту гипотезу. Пока ни один из тех, кого я заставлял заглядывать в камешек, ничего не увидел.

— Продолжай. — Леден вдруг тряхнул головой и потер глаза. — Ох, что-то я…

— Марш спать, — сурово сказал Астри.

— Тогда ты тоже — марш домой, узурпатор трона.

— И пойду. — Астри поднялся и протяжно зевнул. — Мне с утра в патруль. Завтра на Даль, послезавтра на Двойку.

— Тем более. — Леден встал из-за стола и потянулся. — Пойдем по домам. Бодрость сейчас может жизнь спасти. Реакция должна быть на высоте. Похоже, всё становится хуже и хуже. По дороге расскажу, что я видел позавчера. Скорее бы Белклив от Ольги вернулся…

К утру погода испортилась, небо затянули низкие тяжелые тучи, порывистый ветер время от времени приносил и расшвыривал по округе тяжелые ледяные бусины дождя, то и дело застывающего до состояния снежной крупы или мелкого града.

Леден вышел проводить патрули на Даль и Двойку и еще раз проинструктировал стражников по поводу скорости передвижения. Затем просидел два часа за разбором бумаг, мысленно не раз поблагодарив Астри за то, что тот уже сделал самую нудную часть работы.

За два часа до полудня начинались тренировки и занятия. Леден стоял в тренировочном зале и наблюдал за отработкой учениками нового приема, когда лежащий на подоконнике коннектор вдруг пронзительно зазвенел, перекрывая сосредоточенное пыхтение и гулкие звуки ударов.

Леден схватил устройство, глянул на экран… Холодея от предчувствия, да что там! — обмирая от уверенности, нажал «принять вызов».

— Возьми… динаты… быстрее… — Сквозь жуткие помехи Леден с трудом узнал голос. — Связи… — Треск, свист. — Быстрее. Возьми Тесса. Я не… — Голос утонул в хриплом вое, в котором Леден не сразу узнал человеческий голос, агонизирующий, обреченный. — Не справлюсь… — И слова окончательно растворились в шорохе песка и шуме ветра. Судя по всему, коннектор был отброшен в сторону.

…Человеческое сознание было отключено. Как неэффективное и ненадежное. Леден стал стихией. Горным потоком, который точно знает, где его русло и в каком направлении лететь. И преград на пути поток не видит. Если они вдруг появятся — тем хуже для них.

Координаты взять успел. Вызвать Тесса: «На Дале беда. Есть раненые. Еду за тобой». Коннектор словно прирос к руке, не мешает управлять мобилем. Тесс на ходу запрыгивает на сиденье рядом, мешок с походным лекарским набором за спиной — как продолжение его тела.

Скорость… Если мы попадем в воронку, кто-то на Дале умрет. Надо торопиться. Мы должны доехать быстро. Мы должны доехать. Леден смотрит вперед, неосознанно сужая поле зрения до размеров воображаемого зеленого камешка — и отбрасывая камешек в сторону, когда впереди вытягиваются, указывая безопасный путь, нити цвета оружейной стали.

Цифры координат словно горят в мозгу. Леден ощущает себя прибором с магнитными стрелками внутри. Ошибиться невозможно, как птица весной не может перепутать север с югом. Минуты улетают камешками из-под колес, брызжут в стороны кроваво-красным раскисшим грунтом.

Тихо рокочет почти беззвучный движитель мобиля. Шуршат шины по мелкому каменному крошеву. И сквозь эти привычные, безобидные звуки доносится…

Жуткий крик дрожал в воздухе еще долго после того, как оборвался на выдохе. Леден вдавил педаль ускорителя в пол.

Мобиль вылетел на небольшое плато и с заносом затормозил перед фигурой в измазанной рыжей грязью униформе Стражи, скорчившейся над чем-то бесформенным, темным и влажно поблескивающим в тусклом сером свете. Леден выпрыгнул через борт, бросился вперед… и отшатнулся, налетев на взгляд обернувшегося на звук человека.

— Я кое-как его вырубил… — Лицо Астри было забрызгано алым, глаза были пугающе черными — ни следа белого лунного пламени. — Я не умею… — Он поднял трясущиеся руки, повернул ладонями вверх. Ладони были мокрыми, ярко-красными.

Тесс уже сидел, поджав ноги, возле того, кто лежал на земле в луже крови, доставал из мешка шприцы, пузырьки. Леден медленно перевел взгляд от головы лежащего лицом вниз стражника, которого он пока не узнал, на ноги…

Тряхнуло ледяным ознобом, дурнотой, мозг наотрез отказался осознавать увиденное. Тело ниже пояса словно выкрутили, как мокрое полотенце. Черная от крови ткань униформы была в нескольких местах разорвана, среди слипшихся лохмотьев виднелись поблескивающие осколки чего-то белого.

Капитан с трудом шагнул вперед. Горизонт поплыл, качнулся. Встал на место. Крепко взяв Астри за плечи, Леден с силой дернул его вверх, поднимая на ноги. Астри неуклюже переступил на месте, пошатнулся, заваливаясь назад. Леден обхватил его поперек туловища, оттащил в сторону, осторожно опустил на землю и придерживал голову, пока тот корчился в сухих спазмах и рыданиях, царапая щеки и лоб об острые камешки.

— Т… Трой, — пробормотал наконец Астри, обессиленно затихнув. — Эта дрянь… появилась прямо перед ним. Я шел первым. Обернулся, сам чуть не влетел… Вытащил. — Он замолчал, задержав дыхание, судорожно сглотнул. — Я не мог его отключить. Леден, — Астри всхлипнул, вывернул шею, глянул на капитана одним пустым и черным глазом, — я все шприцы в него всадил… И ничего…

Леден положил ладонь Астри на затылок.

Боковым зрением капитан наблюдал за Тессом: тот деловито менял заклинания и инструменты, брал и отставлял разные пузырьки. Наконец он поднял над плечом левую руку. Леден, слегка сжав плечо Астри, быстро поднялся и подошел к раненому. Глянул с опаской. Тесс соединил часть сломанных костей, остановил кровотечение из самых крупных ран. Но смотреть без содрогания на то, что находилось ниже пояса у сержанта Троя, по-прежнему было невозможно.

— Я его заморожу, — хрипло сказал Тесс. Видно было, что он вымотан до предела, и последнее заклинание, необходимое для того, чтобы не разошлись концы сложенных костей и края наспех залатанных кровеносных сосудов, отнимет у него последние силы. — Вызови кого-то из форта. Его нужно… — Он прикрыл глаза на мгновение, закусил губу. — Минимум — в Реттен. И максимум — за пару часов. Иначе… — Он глянул в глаза капитану и увидел в них понимание. Два часа — значит, два часа.

— Давай, — коротко сказал Леден и вернулся к Астри, который сидел, упираясь руками в землю, и исподлобья смотрел в сторону склонившегося над раненым Тесса.

— Пойдем, — капитан протянул Астри руку. Тот ухватился за нее двумя руками, тяжело поднялся. — Надо быстро в Реттен, — ответил Леден на безмолвный вопрос. — Два часа. Вызови форт. Пусть готовятся.

Астри кивнул и растерянно огляделся по сторонам. Леден протянул ему свой коннектор.

Леден гнал мобиль по тряской дороге, настроившись на видение матричной сети. Глазницы горели уже почти нестерпимо, в висках и затылке пульсировала боль, мешая концентрировать внимание на блестящих путеводных нитях. Астри коротко переговорил с кем-то из форта и теперь просто сидел, обхватив себя руками и наклонившись вперед. Тесс скорчился на полу перед задним сиденьем и обеими руками придерживал одеревеневшее под замораживающим заклинанием тело Троя. Минуты летели из-под колес красными брызгами раскисшего грунта.

В объезд деревни — к рельсоходной платформе. Почти половина отведенного времени прошла. Там уже ждут врачи из форта. Полноватая добродушная Айви сегодня больше похожа на бледную мраморную статую, однако, движущуюся быстро, как капля ртути. Троя быстро и осторожно кладут на каталку, на руках вносят в салон рельсохода потерявшего сознание Тесса. Скрежет колес, рев движителя, гул воздуха, рассекаемого набирающей скорость тяжелой машиной.

Всё. Они сделали всё, что могли.

Леден, с трудом переставляя ноги, подошел к мобилю со стороны пассажирского места, где Астри сидел, по-прежнему обхватив себя руками и невидяще глядя прямо перед собой.

— Ты всё сделал правильно, — сказал он. Астри не отреагировал. Тогда Леден перегнулся через дверцу мобиля и приобнял напарника за плечи, прижал его голову к своей груди. Астри тряхнуло раз, другой, он медленно вдохнул и прерывисто выдохнул.

— Я в порядке, — еле слышно сказал он, высвобождаясь из-под руки Ледена. — Давай я сяду за руль. Отдохни, — и начал выбираться из мобиля.

— А ты… — хотел было возразить Леден, но замолчал и только посторонился, пропуская Астри. Сел на пассажирское сиденье, сцепил руки и положил их на колени.

— Не смотри вперед, — тихо сказал Астри. — Закрой глаза. Я сам. — И он тронул мобиль с места. Леден послушался. Боль выжигала голову изнутри. За стиснутыми веками будто бы разливалась лава. От тряски черепные кости, казалось, перетирались друг о друга с отвратительным скрипом.

— Они успеют, — пробормотал сквозь стиснутые зубы капитан.

— Я знаю, — так же тихо отозвался Астри.

***

Леден повернулся на бок и едва не свалился с узкого жесткого ложа. С трудом разлепив веки, он зажмурился от режущего света и выругался от полыхнувшей в глазницах боли. Снова приоткрыл глаза, уже осторожно. Так… где я вообще?

Память не хотела возвращаться — видимо, ей было что скрывать.

Леден сел, спустив ноги на пол. Осмотрелся. Этого оказалось достаточно, чтобы милосердная кратковременная потеря памяти сдала позиции.

Даль. Воронка. Трой. Гонка по раскисшей красной дороге. Рельсоход. Астри…

Я у него в доме. А где он сам?..

Капитан смутно помнил, что не сразу смог выбраться из мобиля — не получалось ухватиться за ручку двери, промахивался, в глазах двоилось… Астри помог ему, открыл дверь, Леден шагнул на землю… И, кажется, упал. Во всяком случае, следующим, что он помнил, было то, что кто-то тащил его, ухватив под мышки.

На этом всё.

Так. Где Астри?..

Леден поднялся на ноги, покачнулся, шагнул к стене, оперся на нее обеими руками. В голове словно взрывались бочки с горючей смесью. Держась за стену, он двинулся к выходу в коридор. В этот момент хлопнула входная дверь (негромкий звук чуть не выдавил барабанные перепонки). Раздались торопливые шаги, и в дверном проеме возник Астри.

За ночь он пугающе высох и осунулся. Глаза на бледном до синевы лице были словно обведены сажей. Ни следа белого огня в зрачках.

Влетев в комнату, Астри бросил взгляд на диван, тихо выругался и только тогда увидел Ледена, стоящего у стены.

— Ты как?

— Пока еще не понял, — с трудом проговорил Леден. — Что вообще со мной такое?

— Ты почти два часа висел на матричной сети. — Астри взял Ледена под локоть и повел назад к дивану. — Вообще ты уже должен бы быть трупом. Ты истратил всю энергию на месяц вперед. Просто упал, и пульс и давление… туда же. Мы думали, всё… Тесса увезли, врача взамен не оставили. Мы с Триной тебя через коннектор лечили. Звонили в форт и спрашивали, что делать. — Астри невесело усмехнулся. — Тебе повезло, что ты был без сознания. Как мы тебе капельницу ставили… Или это нам повезло. Очнулся — пришиб бы.

Леден посмотрел на сгиб левого локтя, который и правда побаливал, но на фоне прочего он сразу не обратил на это внимания.

— Ух, ничего себе!..

— Вот да. — Астри усадил Ледена на диван и сам сел рядом. — Врач приехал через несколько часов, но ты уже вроде бы не помирал… Тесс приедет к вечеру. У него тоже сильное истощение, но не такое, как у тебя. — Астри замолчал, так что Ледену пришлось вслух задать вопрос, который и так заполнял комнату, вытесняя из нее воздух.

— А Трой?..

Астри с силой прижал ко рту кулак.

— Пока ничего хорошего сказать не могут, — невнятно проговорил он.

— А плохого что сказали?

— Серьезные повреждения внутренних органов. Критическая потеря крови.

Тишина договорила остальное.

***

— Звонил Марон. — Астри двумя руками держал кружку с кофе и уже пару минут не подносил ее ко рту. Руки тряслись, по черной поверхности кофе пробегала рябь. — По ту сторону ничего такого не замечали. Обещали расширить границы обходов. Будут пересекать Барьер и слушать.

— Ольга?..

— Сказали, что ее поставят в известность. И на этом всё. Ждать…

— Ну, и то хорошо, что хотя бы у них спокойно. — Леден мелкими глотками пил горячую воду — больше ничего организм пока принимать не желал.

Астри со стуком поставил кружку на стол и закрыл лицо руками. Задержал дыхание, медленно выдохнул.

— Я вообще не герой, Лед, — глухо проговорил он. — Я… не солдат. Как я буду дальше во всем этом вариться…

— Никто у нас не герой, — отозвался Леден. — Мы все тут до тошноты боимся. Такого кто угодно испугался бы. Только вот кто-то, прежде чем отключиться от страха, спасает товарищу жизнь. Обезболивающее ему колет…

Астри вскочил на ноги, ножки стула противно шаркнули по рассохшимся доскам пола. Шагнул к окну, тяжело оперся на подоконник.

— А если он умрет? — сдавленно произнес он. — А если бы ты умер?..

— Аст… — Леден сделал движение, словно тоже хотел подняться, но остался сидеть за столом, уставившись на стиснутые руки. — Слушай. Я тоже боюсь. Ты, наверно, первый человек в мире, который такое от меня слышит. И последний, думаю… Так вот. Когда ты позвонил, и связь прервалась… Я за вас всех… ты знаешь. Но пока я думал, что это ты… что это тебя… — На этом слова закончились. Леден застыл, словно провалившись в парализующую черноту своих тогдашних ощущений.

Астри… Орсо. Нет. Нет. Не отдам.

— Юлла… — выдавил он. — Звонили ей?

— Да, конечно. — Астри отвернулся от окна. — Доложили сразу же… Как только капельницу тебе поставили. Сказала, что за лечением Троя лично проследит. Да, кстати, позвони ей. Она просила, чтобы ты сразу же, как очнешься…

— Да. Сейчас. — Леден все не мог прийти в себя, вернуть связность мыслей. Эта чернота, она ведь теперь останется навсегда. Только покажи ей лазейку… Только позволь увидеть брешь в крепостной стене.

Страх. Уязвимость. И никакого больше контроля.

А жить дальше все равно придется.

***

Который день льнет к вершинам гор низкое серое небо. Холодный сырой ветер мечется между склонами, тоненько воет в расщелинах, плачет крупным дождем. Природа притихла, не спеша радоваться весне, словно сочувствуя испуганным, подавленным людям. На улице никого. В столовой за общими трапезами не слышно разговоров. Потухшие взгляды, редко звучащие тихие голоса, опущенные плечи.

Ночами не гаснут фонари вдоль улицы. Все знают, что свет не отведет опасность. Но он хотя бы дарит иллюзию защищенности, как мягкое сияние ночника в детстве отпугивало чудовищ, прячущихся в темных углах. Да, мы прекрасно понимаем, что вышедшего на охоту монстра этот тусклый дрожащий свет не остановит. Но ребенок, затаившийся внутри каждого усталого, отчаявшегося взрослого, зачарованно смотрит на оранжевый огонек и верит… Потому что так легче. Так можно дожить до утра.

Не прекращается патрулирование. Леден лично встречает и провожает каждую смену. Самого же капитана Тесс пригрозил запереть в изоляторе, если тот без разрешения сунется в патруль. Леден не спорил, посвящая все время занятиям с личным составом и периодическим обходам деревни. Смотрел особым зрением, которое они с Астри стали называть структурным. Знал, что это тоже настрого запрещено врачами, знал, что этим замедляет процесс восстановления сил, но… Все же ходил и смотрел. Понимал, что толку с этого не так уж много — он не может быть во всех углах деревни одновременно, следить одновременно за всеми своими людьми. И все равно — ходил и смотрел.

Астри знал, что Леден нарушает приказ врача. С тоской и злостью смотрел ему вслед, когда тот медленно шел по улице, незаметно, как он думал, бросая взгляды по сторонам. Молчал. Ждал, когда капитан устанет и уйдет домой, или в кабинет, где на столе копились вороха никого более не интересующих бумаг, или в караулку на занятия. И тоже ходил по деревне и смотрел.

Ни у одного из тех, кого Астри проверил, больше способностей к структурному зрению не выявилось. Он и капитан — двое за всех на этом рубеже. А что, если они вдвоем — не только за всех дрейендальцев, но и за весь мир?..

Леден часто говорил с Мароном. Тот по просьбе коллеги время от времени навещал его подчиненного в лечебнице или посылал туда кого-то из своих. Да, Трой выжил. Опасность для жизни миновала примерно через десять дней, с восстановлением двигательных функций ног вопрос пока оставался открытым. Но все-таки он был жив — и черный туман в душе Ледена немного рассеялся.

Разговоры с командиром реттенских Ныряльщиков тоже оказывали несомненное исцеляющее воздействие. Марон представлялся Ледену едва ли не идеалом командира — хладнокровный, собранный, четко представляющий задачи отряда и каждого из его членов, на много ходов вперед просчитывающий тактику их выполнения. Ледена очень сильно впечатлило то, что Марон, который три года назад потерял одну из своих подчиненных и едва не потерял родного сына, не возражал, когда тот после выздоровления вернулся в отряд. Черствость, безжалостность — сказали бы многие. Мужество и верность долгу видел в этом поступке Леден. И когда Марон говорил о сыне, Леден безошибочно распознавал в спокойном, ровном голосе сурового командира крохотную трещинку, неуловимое изменение интонации. И звучал на периферии сознания тоненький голосок одной храброй девчушки: «Никому не доверяете, получается…»

Имири. Вот и еще одна слабость, еще один страх. Новая трещина в крепостной стене. Темно-лиловые глаза, так не похожие на материнские, пристально смотрят на капитана на каждом общем собрании. Юсси и Растар, верные рыцари, — справа и слева, чуть позади. Три пары глаз, в которых светятся безграничное доверие — и сотни вопросов.

«У вас нет детей?..» Так это вы — мои дети, хотелось сказать ему. Всегда были и всегда будете. Каждый из вас. Вы пробили мою оборону. И теперь я не смогу защитить ни себя, ни вас. Вы не ведали, что творите. И теперь — о возможных последствиях я могу только догадываться.

***

Шли дни, ничего не происходило, и постепенно ощущение дышащей в затылок неотвратимой угрозы притупилось, отодвинулось на задний план и только маячило темным пятном на краю поля зрения. Люди немного встряхнулись, оттаяли, постепенно вернулись к обычному течению жизни, в котором находилось время не только работе, но и нехитрым развлечениям. В библиотеке возобновились киносеансы, заседания клуба читателей и прочее. Леден с Астри в редкие свободные вечера продолжали давно начатую партию в такру.

В это же время в ведомстве капитана неожиданно возникли странные и совершенно неуместные в нынешних условиях осложнения. Между неразлучной троицей недавних новобранцев неожиданно пробежала, мягко говоря, трещина. Отношения между двумя молодыми людьми и девушкой стали натянутыми до такой степени, что это было видно невооруженным глазом: в столовой они больше не садились за один стол, никогда не появлялись на одних и тех же мероприятиях в библиотеке, при необходимости все же встречаться — например, на общих сборах отряда, — демонстративно избегали сталкиваться и даже смотреть друг на друга. А уж на тренировках в зале…

Леден дней десять наблюдал за всем этим с возрастающим раздражением. Хотел было обратиться за помощью к Астри, но передумал и однажды просто вызвал Имири к себе в кабинет. Войдя, она подчеркнуто осторожно прикрыла за собой дверь и остановилась сразу за порогом. Нерешительно глянула на капитана, в темно-фиолетовых глазах застыли недоумение и испуг.

— Садись. — Леден указал на стул перед столом.

Имири торопливо села, сложила на коленях сцепленные кисти, глянула выжидающе… и в аметистовой глубине сверкнуло понимание. Смутилась, опустила взгляд, сильнее стиснула руки.

— Если не хочешь дать мне повод отослать тебя, разберись с этой ситуацией, — сказал капитан тоном гораздо менее суровым, чем планировал. — Ты не какая-то там нежная барышня и должна уметь разговаривать с людьми… обо всём. Жестко и однозначно расставить все точки и восклицательные знаки. Можешь?

— Я-то могу, — пробормотала Имири. — Думаете, я не пробовала? Они слушать не хотят.

— Значит, неправильно говорила. Люди, они, знаешь ли, склонны понимать человеческую речь.

— Речь… Да вы знаете, что они мне наговорили? Причем оба по очереди! — вскинулась Имири. — От таких речей… я бы и сама сбежала куда подальше… — Она опустила голову, явно пряча подозрительно заблестевшие глаза.

— Что они тебе наговорили? — насторожился Леден. Он смутно чувствовал, что выходит за рамки роли командира, разбирающегося со служебным инцидентом, но быстрый жест, когда Имири постаралась незаметно вытереть глаза тыльной стороной ладони, заодно напрочь стер всю суровость и деловой настрой капитана.

— А-а, — Имири, уже не сдерживаясь, всхлипнула, — дураки они… — И замолчала.

Леден ждал. Наконец, тряхнув головой, Имири глянула в лицо капитану и продолжила звенящим от сдерживаемых слез голосом:

— Один заявил, что умрет, если со мной что-то случится! И второй на следующий день… Один говорит, что готов подстроить любую гадость, чтобы меня выслали отсюда. И второй заявляет то же самое. Друзья называется… А потом еще и между собой сцепились. Теперь я просто… это же ловушка настоящая! От каждого жди какой-нибудь подлости, но при этом еще следи, чтобы они друг на друга не кидались! Вот за что это мне, а?.. — Она стукнула кулаком по коленке. — Не раз уже пожалела, что родилась девочкой!

— Родилась бы мальчиком — могла оказаться на месте одного из них, — усмехнулся Леден. — Тоже не позавидуешь, согласна?

— Это да. — Имири грустно улыбнулась. — Жалко мне их… А что делать-то? От жалости обычно только вред…

— Попробуй поговорить с ними — с двоими сразу, — задумчиво проговорил Леден и потер лоб. — Как-нибудь излови обоих и не отставай, пока тебя не выслушают. И друг другу в глаза не посмотрят. Дай им понять, что они оба в одинаковой ситуации. Пусть хотя бы между собой не враждуют… Почувствуют себя товарищами по несчастью. Не знаю, конечно, получится или нет — все-таки у молодых людей голова как-то по-другому работает… Но попробовать, считаю, надо. А насчет попыток подстроить тебе гадость, — Леден усмехнулся, — напомни им, что командир гарнизона не такой уж безмозглый и сумеет отличить твою собственную оплошность от неумело сфабрикованного ложного обвинения. — Он из-под руки глянул на Имири и с облегчением увидел на ее лице робкую улыбку.

— Спасибо… — прошептала она. — Попробую.

— Рассчитываю на твое благоразумие и выдержку, — подчеркнуто сурово сказал капитан. — Иди. Выполняй. Мне не нужен нездоровый морально-психологический климат в отряде.

— Разберусь. — Имири заметно приободрилась. — Спасибо еще раз! — Она поднялась, слегка поклонилась и выскользнула из кабинета. Леден тяжело вздохнул. Еще только таких проблем ему сейчас не хватало…

— А я знаю, — легкомысленно отмахнулся Астри, когда Леден вечером за партией в такру рассказал ему о проведенной воспитательной беседе. — Я думал поговорить с парнями, просто ждал подходящего момента. А теперь уже и не понадобится. Ты молодец, что вмешался. Девчушке важно видеть, что тебе не все равно.

— То есть? — насторожился Леден.

— Ты повел себя как отец, которого ей не хватает. — Астри сосредоточенно перекладывал карточки, выбирая нужные. — Не стал ни слишком сильно ругаться, ни жалеть ее. Нашел нужный баланс. С одной стороны — дал ей понять, что она может рассчитывать на твою поддержку. С другой — показал, что полагаешься на то, что она вполне способна разобраться сама.

— Психолог ты недотопленный, — вздохнул Леден. — Издеваешься?..

— С чего ты взял? — Астри с интересом покосился на капитана.

— Эта девица как-то раз в частной беседе дала мне понять, что хорошим отцом она меня даже представить не может. — Леден отобрал у заместителя пачку карточек. — Хватит уже время тянуть, ходи.

— Хм-м, — загадочно протянул Астри, но развивать эту тему благоразумно не стал.

Леден перевел Юсси и Растара в один наряд патруля, Имири — в другой, так, чтобы у них было как можно меньше общего свободного времени. Мальчишки через некоторое время перестали сторониться друг друга, хотя их мрачные физиономии так и просились на обложку какого-нибудь патетичного романа о рыцарях и подвигах во имя прекрасной дамы. Астри при случаях все же ненавязчиво вел с ними какие-то разговоры, и в результате уже дней через пятнадцать они стали напоминать себя прежних — только больше не следовали за Имири парой теней.

Сама же дама их сердца, попав в группу под командованием своего кумира (второго после Ледена, конечно же) — Крона, будто бы облегченно распрямилась, как хвойное дерево, сбросившее с веток тяжелые пласты снега. Теперь все ее разговоры крутились вокруг тренировок с любимым оружием лейтенанта Магруса — парными изогнутыми клинками, вокруг новых систем боевых заклинаний, которые Крон еще со времен учебы в университете разрабатывал сам и позволял тестировать далеко не всем, и Имири старалась изо всех сил, чтобы в конце концов попасть в число избранных. Глядя на все это, Леден досадовал, что не додумался провести такую перестановку раньше. В группе Крона все относились к Имири как к младшей сестренке, с удовольствием делились опытом, понемногу опекали, а она не воспринимала как оскорбление ненавязчивую помощь от суровых вояк минимум в полтора раза старше себя.

Астри со своей командой продолжал исследовать Барьер и свойства «структурного зрения» — пока без значимых практических результатов. Проверял всех жителей деревни — не обнаружатся ли у кого-то еще способности видеть матричную сеть. Леден полностью восстановился и вернулся в строй. Они с Астри продолжали незаметно патрулировать деревню, пользуясь структурным зрением — понемногу, не постоянно, чтобы не тратить слишком много сил. Витт, отлежавшись в своей пещере, вернулся было в Дрейендаль, но Леден посоветовал ему время от времени уходить к себе и отдыхать — необходимости в постоянном присутствии Ключника он не видел. Витт согласился и стал наведываться в деревню раз в пять–семь дней.

Всё было спокойно. Ни хороших новостей, ни плохих.

Прошло еще примерно тридцать дней.

Люди начали понемногу надеяться…

Леден надеяться не мог. Он знал, откуда-то точно знал, что ничего не закончено. И ждал удара. Смотрел на своих ребят, молчал или ронял скупые деловые фразы — и каждый день прощался с каждым навсегда.

…Ну а потом, как это часто бывает, мир в одночасье сошел с ума. Сразу из трех гарнизонов поступили сообщения о ранениях людей, частично затянутых в воронки. Все пострадавшие выжили, но травмы были очень серьезными. Во всех трех случаях разрывы Барьера возникали настолько быстро, что люди, которые находились буквально в шаге от пострадавших, не успевали среагировать. К тому же воронки словно бы охотились на людей, подкарауливая их в местах, где было сложно увернуться, отскочить…

Гарнизонам не пришлось объявлять тревогу — они и так работали в режиме чрезвычайной ситуации. Тревога снова вспыхнула в глазах людей. Страх и обреченность, невесомые горстки пепла неродившейся надежды. Молчание короля перед началом выступления — короткое, но о многом сказавшее людям.

Леден сидел в кресле перед очагом и смотрел на оранжевую россыпь раскаленных, но уже не горящих угольков. Три часа ночи. В пять выход в патруль. Нет смысла ложиться спать. Все равно не уснуть…

Зажужжал коннектор. «А я знаю, что ты тоже не спишь…»

— Как ты?

Юлла помолчала. Тихонько вздохнула. Судя по звуку, вытерла нос бумажной салфеткой.

— Паршиво, Лед. Пакостно. Что я еще могу сказать… Отвратительно. Мерзкое чувство — да зачем я вообще нужна на этом посту… и вообще на этом свете, если… Ну, ты-то понимаешь.

— Понимаю. И именно поэтому имею полное право сказать: такие мысли — полная чушь. Прекращай.

— Какой-то кошмар, — Юлла вздохнула-всхлипнула. — Хочется… уснуть и не просыпаться. А я уже третьи сутки не сплю…

— Не дают или не можешь?

— И то и другое. Но скорее… второе.

— А если какое-нибудь снотворное попросить? У тебя же там толпа врачей…

— Не хочу, — Юлла снова вздохнула. — А вдруг… Приму снотворное, и что-то случится. А я буду сонная и тупая.

— А в таком состоянии ты, конечно, совсем не сонная и не…

— Договаривайте, капитан, — хмыкнула Юлла, — договаривайте. Чего уж там…

— А у тебя все разговоры записываются, да?

— Ох, надеюсь, что нет… Еще не хватало, чтобы какой-нибудь газетчик услышал… вот это всё. И написал потом в столичной газете: «Министр Тарос, шмыгая носом, жалуется на жизнь капитану Стражи из захолустного гарнизона».

— Я бы такому газетчику собственноручно оторвал голову, — ровным голосом сказал Леден. — Вернее, не так. Сначала я бы оторвал ему ноги, по очереди, сначала правую, потом левую. А потом голову. Причем на «быстро и безболезненно» ему рассчитывать не пришлось бы. Все-таки я уже стар, силы и сноровка не те, что в молодости…

— Умеешь ты поднять боевой дух! — Юлла неожиданно тихонько рассмеялась. — Я так и представила тебя, с твоей хладнокровной физиономией, этак грозно держащим за ногу какого-то щуплого горемыку. А он верещит: «Я больше не бу-у-уду!» Ох, Леден, истинный рыцарь, на всё готовый ради дамы!

— Ну, пожалуй, всё-таки не на всё, — с сомнением произнёс Леден.

— Да я догадываюсь, — усмехнулась Юлла. — Но ты можешь не волноваться, ничего такого дама у тебя не попросит. Разве что…

— Что?

— Да нет, ничего. Сама не знаю. Ладно, мне пора. Настроение ты мне все-таки поднял хоть немного, спасибо огромное. Батальная сцена «Капитан Свартстайн отрывает ногу газетчику» теперь надолго завладеет моим воображением… Спокойной ночи, капитан.

— Спокойной ночи. Юлла… Если я скажу, что всё будет хорошо, — ты же мне не поверишь?..

— Тебе… Тебе, пожалуй, поверю, Лед. Скажи.

— Всё будет хорошо. Всё наладится. Всё будет как раньше и даже лучше. Вот так. И — до связи. Отдохни немного, пожалуйста.

— Спасибо. Попробую. Раз ты просишь… До связи.

Угольки в очаге остывали, покрывались пушистыми пепельными шапками и уже почти не освещали комнату оранжевым тусклым светом. Леден сидел, сжав в руке умолкший коннектор, и смотрел на умирающие огоньки, на осыпающиеся хлопья пепла…

Мир рассыпается. Нет больше прочных оснований, четких и выверенных планов, отработанных схем. Нет больше контроля. Нет и не будет больше спокойствия.

Рушились стены, за которыми Леден прятался от мира. Но теперь, осознавая, что было заперто внутри этих стен, он уже не понимал — или боялся признаться себе, что понял, — сам ли он скрывался от мира или пытался защитить мир от себя.

Равновесие…

«Кому-то обязательно должно быть плохо…»

«…если не хочешь однажды заменить меня…»

Ольга. Орсо.

Кто, если не я?

Я не хочу…

А они разве хотели?..

Что случилось с миром? Что творится со мной?

Леден слушал окружающую его мертвую тишину и понимал, что впервые за все эти годы ему неуютно, страшно и холодно в собственном доме.

— Ты на себя не похож, — сказал ему наутро Астри, вышедший проводить смены патрулей.

«А я больше собой и не являюсь», — хотелось ответить Ледену. Конечно, вслух он ничего не сказал. Но почему-то понял, что напарник его услышал.

Рушатся последние башни и остатки крепостных стен. Беззвучно катятся тяжелые камни. Оседает пыль. Никто этого не видит и не слышит. Леден в одиночестве бродит среди руин своей прежней жизни и борется с приступами боязни открытого пространства.

Многолетняя привычка к концентрации и самоконтролю все же спасает — пока что. Дорога до Даля занимает около полутора часов. Тряская дорога, тяжелый руль. Шорох шин по камешкам, погромыхивание инструментов о металл кузова. Всё как всегда, ничего не пропало и не рухнуло. Вся эта пыль, катящиеся камни — только у него в голове…

Работа помогла окончательно нащупать почву под ногами. Рутинные процедуры, четкие команды. Если больше не быть прежним Леденом внутри — то хотя бы оставаться им внешне. Командир нужен солдатам. Он не имеет права на малейшие проявления слабости. Особенно сейчас.

Вернувшись через двенадцать часов в Дрейендаль, Леден уже снова походил на себя прежнего. Увидел молчаливый вопрос в глазах Астри, так же безмолвно ответил на него — и в белых искрах, сверкнувших в зрачках напарника, прочитал оценку: «Ты молодец. Я и не сомневался».

Но судьбе, как обычно, еще нашлось что сказать вдогонку.

Сонную полуночную тишину гор разрывает жуткий крик, замерший на полувыдохе. Летит на пол чашка, звона Леден не слышит: он уже снаружи, всматривается обычным и структурным зрением в разбавленную желтоватым светом фонарей темноту. Возле караульного здания…

— Стоять! — крикнул Леден стражникам, выскочившим на крыльцо, да они и сами попятились, расширившимися от ужаса глазами уставившись на то, что поджидало их сразу за ступенями. На желто-рыжей земле растеклась похожая на след многопалой лапы, почти черная в слабом свете, металлически поблескивающая лужа. Обычным зрением Леден видел, как над ее поверхностью поднимаются алые столбы, опадающие назад тяжелыми каплями и оканчивающиеся кляксами, похожими на расплывающиеся в воде красные чернила. Структурное же зрение с безжалостной резкостью высветило кошмарную изнанку происходящего: нити цвета оружейной стали плавились, рвались, закручивались на концах, как обожженные волосы… В разрыв не просто выглянула чернота, не просто дохнуло космическим холодом — в мир полилась истинная Пустота. Леден почувствовал, как его сковывает ужас — непреодолимый, инстинктивный: ужас перед наступающим Ничто, перед не-бытием, перед не-существованием.

— Джун… пошел домой! — хрипло выкрикнул один из стоящих на крыльце стражников, ухватился правой рукой за дверной косяк, а левую вытянул ладонью вперед, словно пытаясь запретить происходящему происходить. Его напарник молчал, бледнея на глазах и не отводя взгляда от темно-красных столбов и клякс. Они-то видели только зависшую в воздухе кровь…

Время, казалось, застыло, люди окаменели, и только алые облачка продолжали взлетать и клубиться над черным озерцом. Беспомощность, обреченность, прощание. Вот что чувствовал Леден, глядя на то, что мог видеть только он — и благодаря судьбу за то, что ему одному досталось это увидеть.

От соседних домов бежали люди. Леден сначала среагировал — выкрикнул: «Стоять!» — и только потом нашел в себе силы отвести взгляд от черного провала. Найдя в толпе Крона, капитан скомандовал:

— Оцепить площадку. — Крон развернулся и начал отдавать приказы стражникам. Капитан, всмотревшись в темноту, с облегчением отметил, что Имири среди них нет. Оттеснив подальше собравшихся перепуганных жителей, солдаты выстроились в круг. Их сосредоточенные лица странным образом придали Ледену уверенности. Должно же это когда-то закончиться…

К оцеплению подбежал Витт. Солдаты попытались преградить ему дорогу, но он без лишних слов оттолкнул руку стражника, ворвался внутрь круга и мгновенно будто бы растаял в воздухе — ушел за Барьер. Леден резко вдохнул.

Мгновения текли медленно, как густеющая кровь. Воронка не расширялась, но и не затягивалась. Леден видел, как оборванные концы серебристых нитей стремятся друг к другу, вытягиваясь вокруг разрыва, пытаясь обойти его, соединиться, сомкнуть строй… и снова и снова натыкаются на висящие в воздухе алые кляксы — и отдергиваются, словно обжигаясь.

Воздух у самого края оцепления замерцал, и через мгновение из ниоткуда возник Витт, упал на колени, согнулся, закашлялся, схватившись за грудь.

— Там… что-то происходит, — прохрипел он. — А Барьер… я еле прошел. — И Ключник повалился на бок. Солдат из оцепления подхватил его и оттащил подальше. Из толпы вынырнул Тесс, опустился рядом с ним на колени, снимая с плеча мешок.

За пределами круга света от фонаря что-то мелькнуло, переместилось вправо, влево… Леден вгляделся в темноту, пытаясь уследить за хаотичными передвижениями непонятного объекта, и все же не успел среагировать: ловко подкатившись под ноги солдат в оцеплении, внутрь круга вылетела Имири, держащая под мышкой увесистый предмет, в котором Леден узнал походную емкость для воды — мешок из материала наподобие искусственной кожи с приделанной горловиной и завинчивающейся пробкой.

— Стой! — Леден рванулся сквозь оцепление.

Крон бросился к Имири с другой стороны круга. Оба они опоздали на долю секунды: упав на колени на землю в паре шагов от кровавого пятна, Имири вспорола мешок зажатым в руке коротким ножом и успела бросить в лужу крови, прежде чем капитан наконец дотянулся до нее, схватил за плечи и дернул на себя, буквально отбрасывая назад. Черные мазки пустоты, которые уже лизали воздух рядом с лицом девушки, опали, втянулись обратно в разрыв.

— С ума сошла?! — заревел Леден, яростное белое пламя запоздалым отражением паники вырвалось из глазниц и, как вспышка молнии, осветило лицо лежащей на земле Имири. Та не обратила на крик ни малейшего внимания, приподнявшись на локте, уставилась расширившимися глазами за его спину, подняла трясущуюся руку… Леден обернулся и застыл, не веря своим глазам.

Вода размыла кровавое пятно на земле, и оно растеклось темными ручейками, которые быстро впитывались в сухую землю. Алые столбы опали, облачка и кляксы в воздухе исчезли. Всмотревшись структурным зрением в пространство над мокрым пятном, Леден увидел, что нити Барьера быстро латают прореху, связываются узлами, сплетаются жгутами…

Леден рухнул на колени перед Имири, схватил ее за плечи, встряхнул.

— Куда ты лезешь?!

— Они же… — Имири побледнела, тяжело задышала — похоже, шок пришел только сейчас. — Я же видела… Они рвались, скручивались…

— Что?! — Вспышки из глаз Ледена разорвали ночь, как зарницы.

— Вода и земля едины, — Имири затрясло, глаза закатились, она обмякла в руках Ледена, голова откинулась назад, — кровь не течет между ними…

— Ты видела?.. — Капитан не мог поверить в то, что только что услышал. Не может этого быть, невозможно… Алый Глаз, Доррен, все боги и стихии, да кто там только есть… Да будьте вы прокляты! Зачем вы так? За что?.. Он приподнял Имири с земли, обхватил, прижал к себе, словно стараясь заслонить от всего, от всех, от мира…. Гладил по голове, тихонько раскачиваясь, а Имири тряслась и горько плакала, вцепившись в него, как цепляются за выступ скалы, когда оборвалась страховочная веревка.

II. ВОЛЧОНОК

— Мам, — Александр осторожно коснулся предплечья лежащей на высокой скамье женщины. Глаза ее были закрыты, руки сложены на животе. — Мама… Проснись. — Он легонько сжал тонкое запястье — косточки, обтянутые пергаментной кожей. Рука была ледяной. Очаг в пещере не горел, кучка черных угольев в нем давно отсырела и слежалась. Желто-коричневый камень сводов дышал холодом.

— Сашуля… — Глубоко запавшие глаза резко распахнулись, из-под полупрозрачных век, покрытых темно-синей сеточкой сосудов, блеснул неожиданно ясный взгляд. — Я не сплю. — Тонкие иссохшие пальцы с выступающими суставами перехватили и ласково пожали его руку. При взгляде на кисть женщины, похожую на хрупкую птичью лапку, Александр, как обычно, с трудом сдержал горестный вздох. Он так хорошо помнил эти руки ловкими и сильными, уверенно держащими рукоять меча…

— Там дядя Вася приехал, — Александр покосился на темный проем в стене, — спрашивает — можно ли к тебе…

— Васенька! — Лицо женщины осветилось улыбкой, она неожиданно энергично приподнялась и села на скамье, отбросив грубое шерстяное одеяло. — Где он?

В темноте сверкнули две алые искры.