В этот сборник вошли избранные произведения, написанные мною в разные годы моей жизни, такие как:
Рассказы и повести на фантастические темы, а также необычные сюжеты из моей реальной жизни в разные периоды, одна Рождественская сказка и некоторые другие произведения.
А начинает сборник Автобиография с графическим автографом, разработанным мною на компьютере.
Приятного чтения!
Автобиография
(очень коротко)
Писать о чем-либо, когда волей судьбы оторван от большого мира и видишь его только через экран телевизора, всегда трудно. А писать о самом себе — ещё труднее, поскольку приходится вновь пережить давно минувшие события и теребить старые раны в душе, вспоминая, как плохое, так и хорошее. Я попробую написать краткую автобиографию так, чтобы читателям было не скучно её читать…
Родился я в год освоения Космоса, в тот самый год, когда Гагарин, взмывая в необъятные просторы Вселенной, сказал своё историческое: «Поехали!» Так началось моё детство — та прекрасная пора, когда всё казалось в «розовом свете». Моя мама и бабушка делали всё возможное, чтобы развить моё тело и интеллект. В то время я не думал о своём физическом положении, хотя судьба лишила меня рук и ног, оставив только голову с невнятной речью, но наградила сложнейшим нарушением, как детский церебральный паралич со сложной формой его проявления.
Время шло. Мама и бабушка вдвоём (отец ушел, когда узнал, что я останусь инвалидом на всю жизнь) старались обращаться к разным врачам, профессорам и просто к знахарям, чтобы облегчить моё физическое состояние, но те только разводили руками, дескать «…ничем не можем помочь…» Потом РОНО выделило учителей из соседней средней школы для обучения меня на дому по общеобразовательной программе.
Так началось моё образование, но мама, ещё до этого, познакомила меня с буквами алфавита, научила читать по слогам и считать. Школьная программа давалась мне довольно легко, учителя и мама не давали мне поблажек, и это обстоятельство ставило меня в один уровень со сверстниками. Учителя приходили не всегда регулярно, и это обстоятельство заставляло меня проходить школьный материал самостоятельно, чтобы не отставать по программе. Иногда было трудно познавать новое, но всё-таки преодолимо. Так самостоятельно я прошел физику и астрономию. Учителя говорили: «Нужно бы в школе ставить оценки за умение работать с учебником…»
Любимыми предметами у меня были геометрия и история. Поскольку я не мог сам писать, т.к. работала относительно сносно только правая нога, то диктовал маме, а она записывала мои работы. Но и здесь я решил делать школьные задания сам в уме, т.е. запоминал всё, что должен был сказать «перед доской», а затем перед учителями прокручивал ответы, как магнитную ленту.
Меня всегда тянула к себе техника и астрономия, быть может, потому что я любил читать книги и смотреть фильмы о научной фантастике и больше всего о Космосе, а быть может, и это, скорее всего, свою роль сыграла эпоха освоения Космоса. Это было главной частью моей жизни в то время.
Кому-то может показаться странным, но мама делала из ватмана телескопы по моим расчетам. С упоением я наблюдал звёзды и лунные затмения, наблюдал, как на Луне настает день и заканчивается лунная ночь. Как медленно перемещается терминатор — граница между днём и ночью, и Солнце начинает освещать тот или иной кратер, высчитывал по астрономическому календарю то или иное явление с достаточной точностью, выписывал через магазин интересующую меня литературу…
Соседние ребята заходили ко мне и помогали собрать то или иное изобретение, однако астрономия их не интересовала, зато большую часть я помогал им ремонтировать магнитофоны, приёмники и цветомузыкальные установки (в то время на это была особая мода). Я старался обучить ребят всему тому, что сам знал: электронике, радио и фото мастерству.
Им было интересно познавать для себя новое нескучным «деревянным» языком, и, видимо, это их притягивало, а, может быть, и нет. А когда ребятам было некогда заходить ко мне по разным причинам, я решил пробовать паять сам, держа паяльник между пальцами правой ноги. И, если я что-то задумал, то, по натуре своей, должен обязательно осуществить.
Конечно, не всё было гладко и легко, почти постоянно приходилось и, приходится, по сей день, продираться, «через терние проблем, к звёздам», и это я не скрываю от читателя. Не все поверят в мою правдивость, но упорством и терпением можно преодолеть любые трудности!
Читая фантастику, а это было глубоким заблуждением и большой ошибкой, меня не покидала мысль, что и я мог бы что-то написать интересное. Так и было положено начало литературной деятельности. Но первый блин всегда выходит комом… До седьмого пота я ударял большим пальцем правой ноги по клавишам механической машинки, стараясь красиво и грамотно изложить свои мысли, отсылал их в редакцию журнала «Техника-молодежи», т.к.
В то время не было изданий для инвалидов, а мне присылали вежливые ответы: «Ваш рассказ несколько сыроват для публикации, желаем успеха в дальнейшей работе…» Я перепечатывал произведение, добавляя в него колорит и убирая пафос, и отсылал снова, но история повторялась несколько раз. Была апатия и полное равнодушие ко всему на длительное время, а подсознательно шла обработка причин неудачи.
Волей судьбы или, точнее сказать, по Промыслу Господа в 1990 году, меня госпитализировали в 63 ГКБ (городскую клиническую больницу) по профилю моего заболевания ДЦП. Там я понял, что не одинок в своих страданиях и именно там я понял, о чем должен писать, но, главное, я осознал, что, в какой-то степени, смогу облегчить их физическое состояние. «Каким образом?!», — спросит недоумевающий читатель. А вот как.
В той больнице применяли на физиотерапии новый аппарат — портативный микролазер на активные точки акупунктуры головы. Эффект от такого аппаратика был, но крайне незначительный, поскольку он работал только в одном режиме (это мне стало известно уже дома). Я задумался: а нельзя ли этот аппарат усовершенствовать и применять с большим эффектом для инвалидов со спастико-гипергинезтической формой заболевания?
По прибытию домой, я стал логическим путем составлять схему того аппарата, благо то, что в электронике и в медицине немного разбирался и дома была Большая медицинская энциклопедия — мой учитель по неврологическим болезням. Обложившись книгами, я принялся за работу, рассчитывая только на интуицию и логику. Спустя полгода схема и все данные моей поделки, т.к. аппаратом это было трудно назвать, были зафиксированы в моём мозгу. Дело оставалось за сборкой и испытанием.
Помогли собрать друзья. Результат превзошел все мои ожидания, а когда я взял свое детище с собой на госпитализацию в Реабилитационный центр и там один врач, проверив его на некоторых ребятах, просто попросил оставить мою поделку у себя навсегда, ибо аппарат прекрасно помогал большинству пациентам.
Практически на этом моё изобретательство аппаратов и закончилось, из-за того, что меня обокрали — украли и методику, и схему аппарата, а было это так. Я написал в одну газету обращение о том, что мною разработан такой-то аппарат и были получены неплохие результаты применения его на больных с ДЦП…
Спустя некоторое время ко мне приехал представитель одного Общества, и мы с ним заключили «договор» о том, что их Общество организует проверку и скорейшее внедрение моего аппарата. Короче говоря, документация на моё детище и методика применения, переданная ему, провалились в «Черную дыру». Никакого слуха, никакого духа я от них не слышал, хотя и звонил, и писал неоднократно. Разочарование во всём и апатия сильно ударили по моим нервам, да так сильно, что даже сейчас, спустя много лет, я ещё не до конца пришел в себя.
В Реабилитационном центре для инвалидов с ДЦП я увидел много ребят с разными формами тяжести поражения этим недугом. Да, об инвалидах с ДЦП в то время практически не писали и знали об их судьбах и проблемах ничтожно мало, а точнее сказать — ничего. Я решил немного осветить их жизнь и их проблемы. Странное дело, но мою первую статейку о себе и моих друзьях опубликовали в «Народной газете» совсем без сокращений.
Это окрылило меня, придало уверенности в себе на дальнейшую работу. Хороший был стимул! Затем последовали публикации в «Подмосковных известиях», в районной газете «Факт», в «Христианском слове». А также в журнале «Преодоление» и в газете «Русском инвалиде».
Так, потихоньку, и собирался скромный труд (сборник стихов и рассказов разных лет), который был набран на компьютере опять-таки большим пальцем правой ноги (машинка моя сломалась окончательно и мама с рук купила простенький и дешевый компьютер).
А работать на такой технике меня обучил электронщик Толмачев Сергей в компьютерном классе РЦ ДЦП (ныне это ГБУ ЦРИ «Царицыно» на 3-й Радиальной улице, дом 6), которому я безгранично благодарен, поскольку без знания основ такой сложной техники не написать тот скромный труд, который нужно ещё дорабатывать.
Как видно из моей истории, вера в Бога пришла не сразу, а с годами. Раньше я жил надеждами в то, что наука и медицина смогут мне помочь, всё казалось в «розовом свете», но потом пришло осознание того, что некоторые люди называют «прозрением». Я понял — моя жизнь и мои страдания это дар Божий, который нужно терпеливо и безропотно нести всю жизнь, ибо всё, что Бог задумал для меня и для каждого из нас, во спасение души.
Допустим, был бы я нормальным человеком, как и все мои сверстники, купил бы себе мотоцикл или что-то ещё, поехал и не избежал бы аварии. На этом моя жизнь, в физическом отношении, закончилась, не принеся никому никакой пользы. А так я живу во славу Господа — пишу скромные заметки, я делюсь своими мыслями с другими, помогаю другим обрести правильное направление в жизни, пишу стихи, рассказы. Бог сберег меня для иной цели, о которой я раньше не догадывался и я принимаю это с благодарностью, потому что не знаю до конца Его Промысла обо мне, и к чему Он готовит меня.
Планов и задумок много, но всё моё упование и надежды на Господа Бога, как на верного спутника в жизни и на добрых людей, которых Он мне посылает для исполнения воли Своей. Это ещё одна из Его премудростей. Хорошо, что не перевелись на Руси и на всей земле добрые люди, которые, незаметно для себя и окружающих, выполняют Его волю.
Если бы каждый человек надеялся не на свои собственные силы, а на помощь Бога, то в мире было меньше невзгод и человеческих страданий. Слава и хвала Богу во веки веков за всё, что Он делает для каждого из нас!
Журавлёв Сергей.
Случай в лесу
(Рождественская сказка)
Искристый снег лежит на деревьях большими ватными хлопьями. Воздух настолько прозрачен и чист, что кажется, как горный хрусталь. Мороз стоит такой сильный, что обжигает при каждом вдохе, а из ноздрей при дыхании валят густые клубы пара.
Снег настолько белый и искрист, что больно глазам от таких зимних алмазов. Высокие сугробы намела вьюга на это недолгое её царствование, утепляя, тем самым, землю от родного брата Морозца. Заботливая она, как-никак, зря только народ её недолюбливает.
Я медленно иду по этим зимним алмазам, а они мне в ответ хрустят, при каждом моём шаге, словно предупреждая: «Не провались, мол, в глубокий сугроб, трудно будет потом выбираться». Прислушиваюсь я к таким советам и иду ещё медленнее, а снег всё также хрустит у меня под ногами.
Птицы сидят нахохленные на заснеженных ветвях деревьев и молчат — холодно всё-таки в такой мороз, хотя и светит невысокое, холодное Солнце. Только белки рыжие и прыткие скачут с ветки на ветку весело, видимо не так зябко им в движении на таком лютом морозе. Движение согревает, и корм, какой никакой найдёшь — запасы ведь подходят к концу.
Я останавливаюсь около одного дерева, опустив руку в карман, шарю в нём и достаю из него кусочек хлеба, захваченный из дома для пушистохвостых попрыгуний и смелых птиц. Хотя обитатели леса крайне осторожны и пугливы к людям, однако голод и холод немного гасят этот рефлекс.
Вот медленно протягиваю руку с маленькими кусочками хлеба на ладони и терпеливо жду, пока мой гостинчик увидят юркие белки или остроглазые птицы, а главное, пока они осмелеют и спустятся с веток за скромным гостинчиком. Ведь не каждый осмелится на такой поступок — нужно убедиться, что нет никакой опасности для них.
Стою долго, рука уже устала навесу и от неподвижности. А что делать? Приходится терпеливо ждать, если хочешь, чтобы твой гостинчик отведали. Но вот одна рыжехвостая, наверно одна из самых смелых и любознательных, а быть может наиболее проголодавшихся, зигзагообразным образом спускается по веткам к моей руке и молниеносным движением хватает у меня с ладони Маленький кусочек хлеба и в одно мгновение ока оказывается на приличной высоте от меня.
Моё терпение вознаграждено, и цель достигнута — я не напрасно простоял с протянутой рукой на сильном морозе без варежки и угостил хоть одну обитательницу зимнего леса. Но продолжаю также терпеливо стоять и ждать, когда спустится очередной смельчак. Долго ждать не пришлось и та же, а быть может другая белочка (кто их знает, с первого взгляда все они на одно «лицо») медленно спускается к моей руке.
Она ведёт себя уже немного смелее, чем первый раз, осторожно садится на кончики пальцев, и я слышу очень тоненький и тихий голосок, словно не она вовсе говорит:
— Спасибо тебе, добрый человек, за то, что угостил нас в такой лютый мороз и, особенно в такой День!
— Но я не всех угощал, а только одна из вас взяла моё угощение, — также тихо и вежливо возразил я и спросил немного недоумевая: — А какой сегодня день?
— Как, разве ты не знаешь? — пропищала белочка мне в ответ. — В сегодняшнюю ночь родился Младенец Иисус, и весь Мир празднует это событие! Пусть холодно, но посмотри, как ярко светит сегодня Солнце, как искрится снег, как тихо, безветренно и торжественно везде! Ты угостил меня одну, но в такой День, как сегодня, ты угостил всех, кто верит и не верит в Бога. Спасибо тебе за это! И за твою доброту любое желание исполнится. Проси!
«Ах, голова моя садовая, — подумал я досадно, — как я только мог позабыть, что сегодня Рождество Христово? Ведь каждый год отмечал, а сегодня забыл, просто из головы вылетело. Господи, прости меня за это. Нет, скорее всего, это проделки демона и его тёмных сил. Но что же пожелать мне? Денег и славы? Так это только зло и корысть. Здоровья? Но я и мои родственники, слава Богу, в силе и здравии. Счастья? Так его нужно добиваться самому и уповать только на волю Всевышнего. Вот только одна моя знакомая страдает неизлечимым и тяжелым недугом. Может, попросить здоровья для неё, однако удобно ли просить так много за такое мизерное угощение?»
Так я думал. И пока думал, белочка тихо-тихо сидела у меня на пальцах и внимательно наблюдала за мной, словно читала мои мысли. Она не дождалась, пока я произнесу желание, вновь молвила человеческим голосом, очень тонким и тихим:
— За твою доброту и щедрость, за то, что ты думаешь не только о себе, твоё желание будет исполнено сегодня же, и в сей миг — твоя знакомая будет здорова. Будь с ней вместе всегда, и помните, Кто вам подарил такое счастье! Это сделала не я, а Тот во, имя Которого ты пришёл сегодня сюда и сделал то, что надлежало сделать именно сегодня! А теперь ступай домой, и не говори много об этом событии.
Сказав это, белочка молнией прыгнула на ветку и исчезла из моего поля зрения. Я ещё некоторое время стоял, как вкопанный, не веря не своим глазам, не своим ушам. Потом я довольно быстро пошел навестить свою знакомую, а когда увидел её, то не поверил сам себе ещё больше — она была абсолютно здорова! Без тяжкого недуга, который мучил её с рождения, она встретила меня недоумевающая, радостная и счастливая. А что ещё нужно для большего счастья?
Такая вот удивительнейшая история произошла со мной в светлый праздник Рождества Христова. Теперь этот праздник мы — моя семья и родители моей жены — отмечаем каждый год вместе, помня, чем обязаны такому счастью и Кому. Стало традицией ходить в лес — храм Природы — и кормить с рук белочек и птиц, а также часто посещать церкви.
Необычный наряд
(юмореска)
Бывает же такое…
В славном городе Брянске есть городское общество инвалидов. Оно заботливо устраивает для своих членов праздники, вечера, встречи, а также регулярно раздаёт различную гуманитарную помощь, словно любящий отец своей многодетной семье. Но ни одно мероприятия там не могли провести без Выбивалы — крёстного отца всех страждущих.
Он — самый активный член общества, инвалид с одной рабочей рукой, которого злой рок приковал цепями ДЦП к коляске, а судьба, словно повинившись за жестокость рока, дала большой разум, чтобы помочь проявиться его добрейшей душе. Выбивало мог достать и организовать практически всё как для общества инвалидов, так и для каждого просящего. И каждый обращался к нему, как к отцу, зная, что всё будет исполнено.
Однажды общество проводило какое-то культурное мероприятие, и Выбивало решил быть там любой ценой. Но своей машины и надёжных помощников у него не было. Тогда Выбивало позвонил в 911-е отделение милиции начальнику Недомолвкину, подробно рассказал о ситуации и вежливо попросил:
— Если можно, направьте своих ребят для транспортировки меня к месту мероприятия, только желательно троих и покоренастее, поскольку я довольно объёмный и солидный…
Начальник Недомолвкин оказался добрейшей души человеком и решил оказать всяческое содействие:
— Всё будет, не волнуйтесь. Ждите!
А в том отделении работало трое дюжих парней: Косач, Вершилов и Крепышов, сильнее коих во всей округе не сыскать. Вызывает их начальник из законных отпусков и говорит:
— Ребята, на ваши плечи возлагаю ответственную задачу, за выполнение которой прибавляю по 3 дня к отпуску. Вот наряд, исполняйте! — и протянул форменный наряд на задержание преступника: «Числа… в 7:30 прибыть по адресу…, взять г-на Выбивало и сопроводить в необходимое место», дата и подпись. Всё было по форме №… на задержание и арест особо опасного элемента.
— Ребята, — молвил Косач, — тут никакого розыгрыша! Кто же он, этот Выбивало, если нас отозвали из отпусков, а потом добавят три дня?
— Новоявленный Махно, — вступил в разговор Крепышов, — никак не мельче! Да и шефа я давно не видел таким…
— Дело крайне сложное, — подвёл итог Вершилов. — Нужно подготовиться по всем правилам, чтобы не уронить чести. Айда в арсенал!
Нетрудно представить себе экипировку маленького отряда. Каждый взял по бронежилету, автомату с двойным магазином, по два пистолета с разрывными пулями крупного калибра, резиновые дубинки, ну и по две «лимонки» на всякий случай, а поверх всего надели обычную форму. На следующий день уже в 7:00 отрядик прибыл на место захвата.
Была выработана такая тактика: Вершилов остается у входа в подъезд, Косач — у двери в квартиру, а Крепышов ворвётся в квартиру и обезвредит Выбивалу. Всю операцию спланировали провести за 10—15 минут с минимальным шумом. В 7:02 Крепышов решительно нажал кнопку звонка.
Дверь без испуга и традиционного вопроса «Кто там?» отворила немолодая миловидная женщина с седой головой, «Видимо своя, подставная», — подумал Крепышов и тихо спросил:
— Кого здесь брать?
— Да вон сидит и ждёт, — ответила она, любезно отходя в сторону и указывая на кого-то в инвалидной коляске.
Выбивало сидел в кресло-коляске, и приветливо улыбался. «Какая хитрость, — мелькнуло в мозгу у Крепышова. — Отъявленный бандит, если ради маскировки превратился в инвалида. Но меня подобными трюками не проведёшь, мы и не таких брали!» В мгновение ока Крепышов наставил пистолет и крикнул:
— Квартира блокирована, сопротивление бесполезно, сдавайся!
От такого поворота событий у Выбивалы поднялись гиперкинезы (насильственные движения мышц). Когда он попытался вымолвить хоть слово, чтобы что-то объяснить, гиперкинезы усилились ещё больше.
У капитана милиции Крепышова отпала челюсть, но пистолет не дрогнул — такого актёрства он не видел за всю службу в рядах доблестной милиции. Подсознательно он понял, что преступник опаснее, чем они предполагали, и стал медленно отходить к окну, блокируя единственный путь побега. Женщина что-то кричала, пытаясь объяснить, но Крепышов предусмотрительно закрыл ее в ванной.
На крики женщины и невнятное бормотание Выбивалы в квартиру ворвался Косач с автоматом наизготове и с испугом увидел, как его напарник стоит у окна, целясь в Выбивалу, а тот, пытаясь что-то сказать, корчится в инвалидной коляске, словно марионетка. У Косача от такой картины отнялись руки, и он уронил автомат. Так они стояли некоторое время, пока, к счастью, не подоспела неожиданная подмога.
В семь часов двадцать пять минут утра в комнату вошла художественный руководитель мероприятия, на которое собирался Выбивало (одному Богу известно, как она просочилась сквозь Вершилова), и оживленно воскликнула:
— Мальчики, вы уже здесь?! Отлично! Тогда давайте, скорее, помогайте, а то время бежит.
— Скажите же, наконец, что мы должны делать? — с трудом выдавил из своей могучей груди капитан Крепышов.
Художественный руководитель объяснила, что к чему, и стражи порядка от неожиданной развязки дела и чрезмерного напряжения рухнули на диван у окна. После этого Крепышов подхватил Выбивалу, как маленького ребёнка, на руки и понёс в подъехавший «Икарус». Увидев это, Вершилов радостно вскрикнул:
— Уже взяли?! Молодцы! Но куда же вы его тащите, ребята? Вот же наша машина…
— Для нашей машины он крупноват. Молчи, потом всё расскажем, — хором ответили Крепышов и Косач. — Будешь гоготать целую неделю, только живот подвяжи — лопнет!
Таким вот способом Выбивало побывал там, где хотел, да ещё в сопровождении почётного эскорта стражей порядка. А на следующий день стало известно, что отрядик устроил своему шефу хорошую баньку. Тот, со своей стороны, всем троим прибавил к отпуску не три, не пять дней, а целую недельку. Долго потом не только по Брянску, но и по всей губернии ходили слухи, обрастая дополнительными подробностями и придавая этой реальной истории неправдоподобный вид.
Бывает же такое…
Счастливая любовь
(полуфантастический рассказ)
Было майское утро. Весна в этом году выдалась ранней, очень быстро сошёл снег, луга покрылись пушистым ковром, а деревья дружно захлопали в зелёные ладошки. Небо очистилось от тяжёлых свинцовых туч, уступая место нежным, белым облакам. Ласковое солнце стояло уже высоко и нежно пригревало, даря тепло и живительную энергию всему живому.
Птицы щебетали в высоком синем небе так неугомонно, словно их кто-то только что выпустил из клеток на свободу. Они резвились в воздухе, радуясь хорошей погоде и тому, что пришло время дать жизнь потомству. Всюду чувствовалось оживление — Природа окончательно проснулась от зимней спячки и дарила людям всё, что у нее есть.
Телефонный звонок застал Бориса еще в постели, но не разбудил его, так как он уже давно проснулся. Лениво потянувшись и подумав: «Какого там надо звонить в такую рань?», хотя было начало десятого. Он всё же снял трубку и лениво ответил:
— Але! Кто не дает спать старцу?
— Борь, ну хватит тебе дурака валять, время уже десятый, а ты всё еще в горизонтальном положении. Вставай, иначе всех баб проспишь!
— А, Иришка, привет! Что ты в выходной не даешь мне поспать? Вчера был такой напряженный день, после которого я никак не могу очухаться. Дай еще часика два-три, а потом и поговорим.
— Ты что, на солнце перегрелся? Вчера ж была суббота, какой там «напряженный день»? — удивленно спросила Ирина.
— Правда что ли? Значит, я совсем потерял счет дням. Ну да ладно, что ты хотела мне сказать? — уже серьезнее спросил Борис.
Ирина несколько секунд думала, потом ответила:
— Не желаешь со мной прогуляться?
— С тобой я всегда готов. А куда пойдем, в парк или в зоопарк?
— Пойдем, тогда и узнаешь куда, просто я хочу познакомить тебя с моей лучшей подругой. Давай вставай, завтракай, приводи себя в порядок и приходи на наше место в двенадцать часов по полудню и не перепутай!
— А я уж подумал, что ты приглашаешь меня на ночной пикник? Извини, это шутка. Первый мой недостаток, по словам родичей, чрезмерная шутливость. Ладно, Ириш, приду, как договорились, — сказал Борька, бросая трубку на телефон. «Куда она меня приглашает и с кем хочет познакомить?» — подумал он, вставая и заправляя постель, и продолжил ход своих мыслей: «Постоянно она что-нибудь да выдумает, наверно, опять познакомит с какой-то „Интеллектуалисткой“. Ладно, посмотрим, что на сей раз ожидает меня…»
Солнце поднималось всё выше, на улице становилось всё жарче. Птицы прятались от жары, скрываясь в кронах деревьев, и не так уж щебетали. Погода была не майская — очень тёплая, как в середине лета, и такая жара, а ртутный столбик держался у отметки тридцати градусов, длилась уже несколько дней. Люди и природа устали от неё.
Ждали осадков, а их почему-то всё не было и не было. Казалось, что кто-то свыше проверял людей на выносливость. Быть может, так оно и было, но многие не думали об этом. Борис вышел из дома около двенадцати и без трёх минут был уже на условленном месте, а Ира его уже поджидала.
— Первый раз вижу, чтобы женщины поджидали мужчин! — сказал Борис, приветствуя свою возлюбленную.
Да, он любил Иру давно, можно сказать со школьной скамьи, но не показывал своих чувств, ждал, когда она сама скажет ему о своих чувствах. А она знала это, и тоже ждала того момента, когда чувства её возлюбленного окрепнут и только тогда, по её мнению, их взаимные чувства сольются в одно целое. Они ждали, не зная того, что будет совсем иначе.
— Ну что, пойдем? Я иду навестить свою подругу и хочу тебя познакомить с ней. Только прошу: ничему не удивляйся, что там увидишь. Просто воспринимай всё, как должное… Потом я подробно расскажу, как мы с ней познакомились. Ладно?
— Хорошо. Только скажи, куда идем? — не унимался Борис.
— Улицу Обручева знаешь?
— Того Обручева, что написал роман «Земля Санникова»? Кажется, знаю.
— И лично знаком с ним? — шутливо спросила Ирина. — Так вот, мы идем туда, а что там — узнаешь, когда приедем…
Они недолго ехали в метро, потом две или три остановки на автобусе, Борис уже не настаивал на том, чтобы допытаться от возлюбленной о её секрете. В дороге они болтали на разные темы, как ещё говорят некоторые люди, понемногу о многом. Хорошо, что Борис был развит интеллектуально неплохо. Он знал многое, и с ним было приятно общаться на любую тему. Никогда не ставил себя выше остальных, любил заниматься спортом, однако лень родилась вперед его, и это был его второй недостаток.
— Ира, мы едем в гости, а гостинца не взяли, — сказал Борис немного смущённо и добавил: — Давай в магазин зайдём по пути и купим там фруктов, сладостей…
— Естественно, я уже купила всё, что необходимо, а ты сам можешь купить от своего имени и желания. По дороге есть один магазинчик, туда и зайдём. Только…
— Я случайно взял с собой денег, подумав, что могут пригодиться. Вот и пригодились, — вставил Борис.
Так, незаметно для себя, они доехали до места своего назначения, в магазине Борис купил гостинцы: бананы, апельсины, яблок, печенье, сок, чай и лимонные дольки, словом всё, что считал необходимым со своей точки зрения.
Перед ними появилось, за высоким забором, здание из желтоватого кирпича, точнее сказать, два корпуса соединенных между собой проходом или большим коридором. Здания окружал лес, они находились недалеко от опушки. Место было довольно красивым, а зелень листвы действует успокаивающе на нервы. Можно было подумать, что раньше здесь была гостиница или подобного рода заведение, а точнее сказать чьё-то имение.
При первом взгляде на него, у Бориса сложилось именно такое мнение, но потом он убедился — первое впечатление обманчиво. Они зашли внутрь — чисто убранное помещение с зеркальным потолком и светлыми стенами, довольно красивая мозаичная плитка на полу, были даже ковровые дорожки. Словом, раньше, определенно, здесь была гостиница, а что сейчас — можно было лишь догадываться.
— Мы в гости к Надежде Ивановой, — ответила Ирина, когда их остановили на вахте.
— А что, здесь так строго? — вполголоса спросил Борис.
— Да, специфика такая, — губами ответила Ирина, и повела Бориса в правую сторону, по лестнице они поднялись на второй этаж, открыли дверь и… галдёж, крики и шум обрушились на них. Борис с ужасом подумал: «Зачем она привела меня в этот „дурдом“, неужели у неё здесь есть друзья?» Ирина, видя недоумение своего друга, попыталась успокоить его:
— Не волнуйся, это только первое впечатление, оно всегда обманчиво, я сама испытала подобное в первый раз, а потом поняла, что не всё сразу можно понять.
— А как называется это… учреждение? — спросил Борис.
— Психоневрологический интернат, но, послушай внимательно, это вовсе не означает, что здесь находятся психический ненормальные люди. Здесь есть очень много ребят и девушек с сохранным интеллектом, но не имеющих социального образования, как у нас, я уже не говорю про среднее школьное образование. Вспомни американский фильм «Испытание любовью», так вот, если к таким людям с ограниченными функциями проявить должное внимание, то они, по своим интеллектуальным способностям, многих из нас могут заткнуть за пояс. Я не навязываю тебе свою точку зрения, просто, если хочешь, то можешь сам в этом убедиться. Идём?..
И они пошли по длинному коридору, по сторонам которого было много дверей, за которыми слышались различные голоса, и текла своя жизнь, отличная от привычной жизни. Мимо них передвигались инвалиды или, как говорят во всех развитых странах, люди с ограниченными функциями. Кто как мог: на колясках, на костылях, в ходилках или просто на ногах со странной и своеобразной походкой и с нескрываемым любопытством смотрели на Ирину и Бориса. У большинства на лице возникал немой вопрос: «Зачем вы пришли смотреть на нас, как в зоопарк?»
Ирина и Борис всё шли по коридору, пока не подошли к комнате №69. Ирина постучала и открыла дверь. Вошли. Борис, к своему удивлению, заметил, что она неплохо убрана и была довольно уютной. Там стояли две кровати, две тумбочки, стол, шкаф, даже холодильник был не очень большой и старый, мойка.
Стены были оклеены самыми простенькими и недорогими обоями, на полу был линолеум, который сильно истёрся от давности, а на потолке побелка, пожелтевшая от времени. Повсюду были видны большие трещины, местами выпадали куски цемента с песком, протечки, тараканы вели там свою жизнь, а зимой все щели промерзали насквозь. Невооружённым взглядом было видно, что ремонта давно не было ни косметического, ни капитального, по крайней мере, лет 35 или больше. Запущение страшное.
Он увидел двух девушек: одна сидела на коляске, а другая просто на постели. Обе были заняты каким-то делом, видимо, что-то писали, а вернее сказать, одна диктовала, другая — писала. Почему-то в глаза Бори бросилась та, что была на коляске, и он задержал взгляд на ней, потому что не видел ничего подобного…
— Здравствуйте, девочки! Вот пришла вас проведать со своим другом. Это Надя и Нина — мои давние и самые лучшие подруги, а это Борис или просто Боря, познакомьтесь, — заговорила Ирина, входя в комнату, и пропустила Бориса вперёд.
— Очень приятно, — сказал Борис и протянул им руку. Надя мягко пожала её, а Нина руки не подала.
— Извини, Боря, Нина не может подать руку, — сказала Ирина, и Борис пожал Нину за плечо, но почему-то сразу перевел взгляд на Надю.
Его поразила её внешность: волосы светло-золотистые, немного вьющиеся, спадали на плечи крупными кольцами, словно летнее солнце запуталось в них, невысокий, но красивый лоб, в котором почему-то чувствовалась властная натура. Худенькие плечики и такой же миниатюрный, но стройный стан, в котором не чувствовалось физического развития, миниатюрные стопы, на которые вполне войдут хрустальные туфельки Золушки.
Её улыбка была похожа на загадочную улыбку великолепной красавицы с полотна великого художника эпохи Возрождения. Нет, уж если быть честным до конца, то ни одна Монна Лиза не шла в сравнение с нею.
Странное чувство промелькнуло в мозгу у Бориса, а именно то, что он уже где-то видел лицо Нади, но никак не мог вспомнить где. И ещё показалось ему, что они уже знакомы, очень давно… Боря постарался напрячь память, но всё было тщетно, видимо этот образ запечатлелся у него на подсознательном уровне и сейчас всплыл на поверхность, как что-то очень важное, к чему нужно вернуться после длительного отсутствия.
— Как поживаете, девочки? — неожиданно для Бориса задала вопрос Ирина. — Вот решили навестить вас сегодня, иначе в другие дни работы много, да и по дому дел много. Вы уж извините, что я редко навещаю вас, как свободное время появляется — я сразу к вам. Ой, чуть не забыла, мы с Борисом вам гостинцы привезли — лично от меня и от Бори. Куда положить? Так, это в тумбочки, это на стол, ну а это в холодильник. Я правильно поняла? Давайте рассказывайте, что новенького, пока я раскладываю гостинцы «по полочкам».
Надя начала рассказывать, а Боря немного смутился и слегка покраснел — ему стало не по себе, что он приехал как-то сумбурно, хотя мог бы предварительно договориться с Ириной, но она застала его врасплох. Он слушал и всё старался вспомнить одну какую-то важную деталь, но память словно «зависла» — она не хотела раскрывать свой архив, и это непонятное ощущение его очень тревожило.
— Ир, а почему ты решила приехать не одна? — задала вопрос Надя.
— А что я к вам всё одна и одна приезжаю, как-то однообразно, вот и решила приехать с другом: и ему новое знакомство, и вам немного веселее. Вы не думайте, он человек общительный, всегда с юмором, очень много знает. Я думаю, что вы обязательно подружитесь.
— Борис, а где вы работаете или чем занимаетесь? — спросила Надя.
— Я работаю в радиомастерской, ремонтирую и настраиваю приёмники и другую радиоаппаратуру, люблю технику, увлекаюсь фотографиями… Может вам надо что-либо отремонтировать? Вы мне только скажите, я всё сделаю.
— А вам не скучно возиться с мёртвыми железками?
— Они мертвы, когда не соединены друг с другом, а я их соединяю, и они оживают, начинают работать, приносить людям радость и пользу. Мою работу можно сравнить с работой медика, поскольку они очень похожи: как врач осматривает больного, ставит ему диагноз и назначает лечение, так и я осматриваю аппаратуру, узнаю, где неисправность и устраняю её.
— Как вы интересно рассказываете о своей работе. Сразу видно, что она вам очень нравится и у вас много увлечений, по словам Иры, она довольно много рассказывала, какой вы человек. Вот только к нашим телам не подберёшь никакой запасной детали…
— Наверно, Ирина много преувеличивает, когда говорит обо мне, поскольку я, как мне кажется, довольно типичный человек. А что касается человеческого тела, то и здесь, со временем, учёные научаться подбирать и делать «запасные» детали, вставлять их на место неработающего органа…
— Вот, как всегда, — вступила в разговор Ирина, — с новыми знакомыми Борис деликатный и застенчивый, а так он довольно крутой…
Время было около двух часов дня, стали раздавать обед, кто не мог сам спуститься в столовую. Меню было таким: суп был очень жидким, как вода (не чувствовалось никакого навара, а в бульоне что-то плавало неопределённое), картофельное пюре было размазано по дну глубокой тарелки, виднелся кусочек, похожий на мясо (но явно сделанный из хлеба) и компот, по цвету светлее человеческой мочи (из яблок без вкуса). Крайне необычное зрелище для нормального человека. Надя стала кормить Нину, так как она себя не обслуживала.
— И это можно есть? — невольно вырвалось у Бориса.
— Это ещё хорошо, — ответила Надя, — при старой директрисе было хуже…
Борис крайне был ошеломлён увиденным зрелищем. Он и не предполагал, что людей с ограниченными возможностями можно содержать в таких условиях, хуже скота в деревне.
После обеда снова стали болтать. Проболтали довольно долго и не заметили, как время пролетело: Нина и Надя говорили о своих проблемах, задавали Борису вопросы, он охотно отвечал на них и убеждался в том, что интеллект у обеих вполне нормальный, но, видимо, из-за длительного заточения в этих стенах они не имели, как выразилась Ира, должного социального образования и не знали многих элементарных вещей. Когда «Маяк» пропикал пять вечера, Ирина стала собираться домой, а девочки спросили:
— Когда вы к нам ещё приедете?
— Ничего не обещаю, девочки. Постараюсь к вам заглянуть на следующей неделе. У нас на работе сейчас сложная обстановка — начальство злое, работой завалили, ели поспеваем за графиком. Как будет немного легче, так я к вам и приеду, а про Бориса ничего не знаю — он человек сам по себе.
— Как кот из мультфильма, который ходит где вздумается и гуляет сам по себе, — подшутила Надя и стеснительно рассмеялась, а Нина добавила:
— Да вы не беспокойтесь, как вам удобнее тогда и приедете. Мы вас будем очень ждать.
— Что вам в следующий раз привести? — спросила Ирина. — Говорите, не стесняйтесь.
— Ирин, ты нам и так довольно много таскаешь, тяжело ведь, правда, неудобно тебя лишний раз загружать, — ответила Надя.
— Да бросьте вы, девчонки, разве это тяжести? Помогать вам для меня — высшая награда, потому что человек должен приносить посильную помощь другим, а иначе для чего человеку жить? Короче, я привожу всё то, как всегда. Договорились? А вы, если что-нибудь срочное, звоните.
Они распрощались, как всегда за руки и Борису показалась рука у Нади необычайно нежной и мягкой, не такой, как при первом рукопожатии.
На обратной дороге Борис спросил Ирину:
— Почему ты мне раньше не рассказывала о своих подругах в этом… интернате? Я никак не мог предположить, что у тебя есть такие подруги.
Ирина задумалась, с чего начать рассказ и, как его преподнести, чтобы он выглядел для Бориса более привлекательным, наконец, заговорила:
— Я уже давно дружу с ними, а познакомилась случайно на улице, когда они прогуливались. Надя попросила подвести её к воротам и по дороге мы разговорились. Есть такое сложное заболевание — детский церебральный паралич, которым страдают с рождения, а потом оно переходит в последствие этого паралича, на медицинском языке оно называется ДЦП. Оно обычно бывает у мертворождённых младенцев, когда их, довольно длительное время, более шести минут, реанимируют. Головной мозг человека может обходиться без кислорода не более шести минут, а потом начинаются необратимые последствия — нервные клетки, которые в основном влияют на двигательный аппарат, умирают и не восстанавливаются. Если это заболевание не лечить с раннего детства, то потом медицина оказывается бессильна. Но даже, если лечить с детства — не всегда результат бывает положительным. Так вот, судьба таких ребят наказывает довольно сурово, лишая их всего того, что имеем мы, нормальные люди, однако больше всего их наказывают собственные родители. Когда узнают, что их ребенок неизлечимо болен, отдают его в дом малютки, а оттуда — прямая дорога в подобный интернат или ещё хуже — в интернат для психически отсталых людей — психушку. Так они лишаются не только полноценной жизни, но и родителей, а чужие тёти и дяди не могут целиком заменить им родителей, потому что чужая кровь всегда останется чужой. Я не рассказывала тебе об этом, так как мне казалось — в то время ты не был готов воспринять всё это. Сейчас почему-то подумала, что ты уже сможешь это осознать.
— А почему ты так решила и откуда ты могла это знать?
— Видишь ли, Борь, не всё можно объяснить так сразу и простыми словами. В Природе всё гораздо сложнее, чем мы думаем и много загадок, законов предстоит открыть.
— Насколько я понял, ты имеешь в виду парапсихологию? Я правильно прочитал ход твоей мысли?
— И то, что ты умеешь читать мои мысли, и многое другое — всё подчиняется высшим законам Природы и Космоса, которые человек ещё только стремится познать, а познает ли он их до конца — зависит от самого человека. Главное, на какие цели он будет употреблять свои знания. Ещё один парадокс, самый удивительный: у людей, страдающих разными формами ДЦП, дети рождаются совершенно здоровыми, и по многим меркам опережают своих сверстников, как в физическом, так и в интеллектуальном развитии. Это самый загадочный парадокс из всех!
— Не может быть? А факты? — удивлённо воскликнул Борис.
— Факты есть, — ответила Ирина и продолжала: — Я знаю много семей, в которых родители инвалиды, а дети вполне здоровые. Это подтверждает официально медицина. ДЦП — не генетическое заболевание и не передаётся наследственным путём…
Так, незаметно для самих себя, они приехали обратно домой, и Борис хотел, было проводить Ирину до дома, но та отказалась, ссылаясь на какие-то мелочи. Он не настаивал, поскольку хотел побыть один и разобраться в своих мыслях и впечатлениях. Они простились, как и раньше по-дружески.
На вопрос своих родителей «как провёл выходной?», Борис уклончиво что-то ответил и, ссылаясь на то, что ему нужно поработать, уединился в своей комнате. Он хотел разобраться в своих ощущениях, которые он получил сегодня вообще и в разговоре с Надей.
Сегодняшний день был не совсем обычный, как все остальные. Хотя каждый день не был похож на предшествующий, но сегодня был день, слов и эмоций, словно Борис заглянул в иной мир. Мир контрастов, мир несправедливости и жестокости, мир непонимания и боли, мир, о котором большинство людей не знают, мир, который ещё предстоит детально изучить. Мир, о котором он догадывался, но не думал, что он находится так близко, рядом, только шаг шагни и ты в нем.
Открытие этого мира так повлияло на Бориса, что он довольно длительное время не мог выйти из оцепенения — всё увиденное не укладывалось в мозгу и необходимо какое-то время, чтобы можно было осознать увиденное.
Он разделся и завалился в постель, словно работал целый день, не разгибая спины над какой-то сложной схемой, и не мог найти испорченную детальку для замены, чтобы начал нормально работать сложнейший радиоаппарат. Борис долго не мог заснуть, время текло, а сна всё не было. Часы показывали уже за полночь, но сон так и не наступал. Из головы не выходил образ Нади — нежный и хрупкий, но такой стойкий к невзгодам, что любой довольно стойкий мужчина позавидовал бы ей.
Когда часы показывали около трех ночи, Борис забылся и незаметно заснул. Ему снился несколько странный сон: чей-то спокойный, но властный голос говорил ему какие-то слова, а он никак не мог разобраться в этих словах.
Странно было еще и то, что смысл сказанного он понял, однако большинство слов остались непонятыми, и это его больше всего волновало. Он метался во сне, но потом тот же спокойный и властный голос прозвучал так чётко, что слова отпечатались в его мозгу, словно были высечены на мраморной плите, как первые десять заповедей Моисею: «Ты обязан вылечить Надю, а Мы тебе всегда поможем. Только никогда и ни при каких обстоятельствах не оставляй её, иначе будет тебе и твоему роду страшное наказание вовеки веков!»
«А где я возьму сил на такое дело?» — вдруг во сне спросил Борис.
«Мы дадим тебе всё необходимое, только никогда не бросай Надю!» — ответил повелительный голос.
Борис проснулся от звонка будильника — часы показывали начало седьмого. Он открыл глаза и долго не мог сообразить, где находится, после такого сна в голове всё перемешалось. Сев на кровать, он стал вспоминать, что же ему такое пригрезилось, но в памяти запечатлелся только голос, а всё остальное ушло на подсознательный уровень и могло всплыть на поверхность сознания только при определенном стечении обстоятельств — вспоминай, не вспоминай всё равно нужно ждать своего часа…
На работе всё валилось из рук, и друзья подсмеивались над ним:
— Что, Борь, ночью спать бабы не давали?
— А может, ты вчера перепил и тебе сейчас головке бобо?
— Смотря, какой головке. Может, она у тебя откушена или стала, как мочалка? Сходи в смотровой кабинет, пусть специалист посмотрит, а заключение нам принеси, иначе мы будем волноваться за твою плодовитость! — сыпались шутки и приколы со всех сторон. Борис их парировал, как мог, отвечая в том же духе, а сам всё думал о сне, пытаясь его разгадать или понять, но тщетно, поскольку такие видения плюс открытие нового мира нельзя осознать и понять за один день или в течение недели. Здесь нужен больший срок.
Кое-как Борис отработал день, не давая путного объяснения друзьям, а после работы отправился прогуляться в парке, который был недалеко от дома. У него было единственное желание — побыть наедине с собою, осмыслить всё произошедшее, а, главное, разобраться в сновидении. Первое и вполне разумное, что приходило в голову — да мало ли, что может пригрезиться после такой встречи с неизвестностью, которую устроила Ирина. Второе: почему он увидел подобное только после встречи с Надей и почему голос называл её имя, а не какое-то другое? И, наконец, третье: если предположить, что существует Высший Разум, то от кого исходил тот голос — от Бога, в которого Борис верил, или от какого-то инопланетянина, в коих он также верил, но с натяжкой?
«Зачем инопланетянам вмешиваться в наши дела? — рассуждал Борис, усаживаясь на скамейку в тени аллеи парка. — Они не имеют права вмешиваться в дела и проблемы иных миров, даже с благими намерениями. Ха, а откуда я взял, на что имеют и на что не имеют прав инопланетяне?! Ведь не я устанавливал законы для них и не мне ими командовать! Нет, с моими мозгами явно что-то не всё в порядке, если я начинаю думать о подобных вещах. Нужно сходить к психологу, пока не зашло дело слишком далеко. Это попахивает на шизо… А что я ему скажу? Что приснился один сон, после которого начал рассуждать подобным образом? Но ведь сны снятся почти всем, и каждый на них реагирует по-своему и не у каждого проявляются признаки двуличия, хотя, если глубоко вникать в этот вопрос, то каждый человек двуличен или даже трёхличен. В мире весь счёт идет на три — Бог, сатана, человек; у Бога: Отец, Сын и Святой Дух; у сатаны: сатана, антихрист и лжепророк; у человека: дух, душа и тело. И везде получается троица. Кто же, кроме Создателя людей, может командовать, как поступать? Значит, голос во сне был от Бога, но почему Он избрал меня для подобной цели? Ведь я не такой уж сильной верой, а для подобных действий вера должна быть очень сильна…»
Вдруг Борис почувствовал, что рядом с ним сидит кто-то ещё, он оглянулся и увидел на скамейке красивого человека средних лет, и почувствовал — красота у него не только внешняя, но и внутренняя. От него исходила какая-то необъяснимая энергия, словно от ласкового весеннего Солнца, которой нельзя было насладиться вдоволь, её всегда не хватало.
— Здравствуй, юноша! — спокойным и очень мягким голосом сказал тот человек и у Бориса поползли мурашки по спине — голос был таким же, как во сне.
— Здравствуйте… — робко ответил Борис.
— Не нужно меня пугаться, — продолжал тот человек. — Я не инопланетянин и не какой-то Дух Зла, ничего плохого делать не собираюсь.
— А откуда вы знаете… — начал, было, Борис, но человек перебил его.
— Знаю, юноша, знаю про все твои волнения и переживания после того, как тебя познакомили с Надеждой. У тебя к ней родилась пока очень маленькая любовь, которая потом перерастёт в большую и крепкую любовь. Для этого я и хочу тебя подготовить. Она сейчас инвалид на коляске, а тебе нужна ведь здоровая, которая не связывала бы тебе руки своим физическим положением. Не возражай Мне, ибо Я знаю всё! Надя может стать совершенно здоровым человеком, если ты сам этого желаешь. Вера твоя спасёт её от недуга. Никакая наука, никакая медицина не сможет сделать того, что способна сотворить сильная вера — верь, и она будет спасена…
— Верить во что? — робко спросил Борис.
— Неужели ты до сей поры, не понял, Кто сидит рядом с тобой? Я есть Тот, в Которого ты веришь. Разве Мой глас не знаком тебе? О, род людской, до коих пор ты будешь таким маловерным, подобный Фоме? До коих пор Я буду терпеть тебя и доказывать, что Я есть Истина? После ты поймешь всё, что услышал ночью, а пока выполняй предначертанное. Ты не будешь помнить всей нашей беседы, она после сама вспомнится тебе.
— Господи! — сказал Борис, но тут его веки сделались тяжелыми, они слипались, он не мог их раскрыть, им начал овладевать сон и Борис задремал. Он проснулся от толчка: его кто-то легонько и мягко толкал в плечо.
Открыв глаза, он долго не мог понять, где находится, а какой-то мужчина преклонных лет будил его и спрашивал:
— Молодой человек, что с вами? Вам плохо? Может, вызвать «Скорую»?
— Нет, нет, спасибо, не беспокойтесь. Со мной всё в полном порядке, я просто немного задремал после… рабочего дня. Спасибо!
Потом он огляделся: никого вокруг не было, парк был пуст, никакого намёка на беседу с таинственным незнакомцем не было. Но тут Борис увидел на скамейке около себя книгу, он взял её в руки и удивился — это был Новый Завет. «Кто ж его оставил? — подумал Боря. — Неужели все-таки Тот, Кто со мной беседовал о Наде и о моих дальнейших действиях? Вот и доказательство его беседы со мной. А может, это оставил тот старичок, который меня будил? Ладно, как бы там не было, пора домой идти, а то желудок сосёт». Он посмотрел на часы и ужаснулся — время было около десяти вечера, хотя казалось, что он только что пришел в парк и всего минут пять дремал.
Дома его встретили, как обычно и мать задала традиционный вопрос:
— Как дела на работе, сынок, что-то ты сегодня задержался дольше обычного? Много работаешь в последнее время, не устаешь?
— Мам, я познакомился с одной девушкой, — начал Борис рассказ своей истории, потому что ему нужно было с кем-то поделиться своими впечатлениями и мыслями. — Она такая милая и славная, будто ангел. У нее такое милое лицо, что я такого никогда ещё не видел, а её глаза подобны чистой воде в ручье, на дне которого видны мелкие камушки…
— Я давно говорила: тебе нужна хорошенькая девушка, иначе всю жизнь будешь бобылём, а я хочу внуков нянчить, но берегись таких глаз — они могут быть полны измены… Да, а как на это посмотрит Ирина? Ведь, насколько я знаю, ты дружил с ней?
— Она-то меня и познакомила с ней буквально вчера…
— Вот оказывается, почему ты вчера был в таком настроении. Не знаешь, кого выбрать? К какому берегу причалить?.. Всё понятно, сынок. Однако насколько та хороша, чтобы из-за неё бросать Иринку?
— Она настолько хороша собой, что я могу сказать — она само божество: миловидная, спокойная, скромная…
— Не забывай, что в тихом омуте черти водятся. Подумай хорошенько, прежде чем делать выбор. Ошибиться можно легко, а потом всю жизнь маяться. А какая она из себя? Опиши…
— Мам, на словах мало, что можно объяснить…
— Тогда приводи её сюда и познакомь нас с ней, — настаивала мать.
— Мам, я с ней сам знаком всего один день, нужно некоторое время подождать, пока мы сами не познакомимся ближе. Вот пройдут две-три недели, быть может, месяц, тогда я приведу её сюда и познакомлю вас. Я думаю, что она вам, как и мне, понравится…
— Что ж, тебе виднее, сынок, поступай, как считаешь нужным. Ужинать будешь, я подогрею?
— Спасибо, я сделаю сам, а ты пойди, отдохни. Небось, за день натопталась по дому?
— Я смотрю, ты изменился после вчерашнего дня, видимо, на тебя сильно повлияла встреча с той девушкой, если ты сам хочешь делать всё. Раньше я за тобой подобного не замечала, — сказала мать и пристально посмотрела на сына, в котором явно виднелись перемены. Она показала ему, где и что находится, а сама пошла в спальню и свои чувства оставила при себе — такой уж был у неё характер.
«Конечно, изменишься после всего того, что произошло за последние два дня, — думал Борис, отрезая толстый кусок белого хлеба. — Но кто же был на самом деле там в парке? Можно подумать, что Сам Иисус Христос. Но не будет же Он являться простому грешнику, чтобы тот не бросал новую знакомую? И кто же на самом деле та Надя из интерната? Почему, именно после встречи с ней, у меня возникло такое видение? Нет, это не может быть простым совпадением, а, по словам Ирины, в Природе нет случайностей, есть только закономерности, которые ещё предстоит познать каждому человеку».
Борис намазал ломоть хлеба маслом, а сверху положил яблочное варенье — это был торт на скорую руку, который он очень любил. Подогрел чайник и устроил себе легкий ужин, поскольку не ощущал голода после встречи в парке и вспомнил такие слова из Евангелия: «Не хлебом единым живёт человек, но каждый Словом Божьим». И это было действительно так.
«Надя неплоха собой, только вот ноги парализованы, — продолжал свои мысли Борис. — И чем я могу помочь ей? Завтра нужно обязательно навестить её, и подробнее поговорить с ней о… Но о чём я могу говорить с ней? Ну, тему я всегда найду, а дальше посмотрим, насколько наши взгляды совпадают, главное, завязать разговор и импровизировать». С этими мыслями наш герой доел «торт» с чаем и отправился спать.
Ночь прошла довольно спокойно, не было никаких сновидений, и утром Борис чувствовал себя бодрым, а на работе всё «плясало» в его руках. Напарники опять подшучивали над ним, что, дескать, сделал «разрядку канистры» за ночь и теперь летает, словно мотылек, только вот бабочку не найдет никак.
— А я к бабочке и спешу, только не к ночной бабочке, чтобы летать вместе и плодить, как можно больше прекрасных созданий, — парировал он. Борис любил юмор и незлые шутки, сам шутил довольно много, а на злые приколы старался не обращать внимания, как будто их вовсе не было. Он любил тонкий или, как ещё говорят, английский юмор, без пошлостей, ещё он любил старинный русский язык, тот лексикон, который был при князе Иване Третьем во времена, когда Русь была порабощена татарской Ордой. Вот тот разговор и письменность Борис когда-то изучал и даже мог немного писать в том стиле. Это было его маленькое хобби, которому он уделял всё свободное время, естественно, когда было хорошее настроение…
Время летело, как никогда быстро, а он, вдобавок ко всему, отпросился уйти с работы несколько пораньше, поскольку дневной заказ выполнил где-то к часу дня, и болтаться просто так не хотелось. Он успел до обеденного перерыва побывать в магазине и, накупив всякой всячины с продуктами, поехал к Наде, куда его потянуло со страшной силой. Борис понял, что туда для гостинцев нужны не только сладкие фрукты и напитки, но и продукты. Нетерпеливо считал остановки, которых почему-то сегодня оказалось неимоверно много.
Вот и лес показался — признак того, что он подъезжал к заветной цели. Дом номер двадцать восемь ему показался сегодня мрачнее, чем в первый раз, быть может, потому что в душе нашего героя, походил на темницу для душ людских, особенно корпус два. Да, здесь томились не только тела, как материальная оболочка, но и, главное, людские души, невинные души, заключенные не только в бренное тело, а самое ужасное, в холодные стены казенного дома. И это давило на психику сильнее всех остальных факторов.
Не останавливаясь нигде, только на вахте, Борис прямиком направился в ту комнату, где они были первый раз с Ириной. Постучав, он осторожно приоткрыл дверь и, почему-то робея, спросил:
— Можно к вам, девочки?
В ответ послышался хохот, и голос Нади ответил:
— Заходи, заходи, лёгок на помине, мы только что говорили о тебе: приедешь ты сегодня или нет? Даже поспорили с Ниной, а ты тут как тут, мы даже не успели договориться о цене нашего спора.
— Здравствуйте! Значит, ждали и не ждали? Отлично. А на что спорили, и кто же из вас выиграл спор, Надя или Нина?
— Нина, — ответила Надя и улыбнулась. — Она ведь у нас, в каком-то роде, «ясновидящая». Вот увидела сегодня сон и предсказала, что ты именно сегодня приедешь к нам. Вот ты и приехал — сон в руку.
— Не в обиду будет сказано Нине, но я и до её сна собирался к вам уже два дня, а если рассказать какой я сон видел, то это не укладывается в мозгу. Как-нибудь я расскажу его, а пока я вам гостинцы привез: вот это всё вам, угощайтесь и не стесняйтесь, — и Борис стал выкладывать на стол и тумбочки разные фрукты, сладости и продукты. — А теперь вы рассказывайте, как поживаете и что у вас новенького?.. — и осёкся, поскольку понимал, что нового в их жизни мало что бывает, она течёт однообразно.
— Борь, ты что сдурел? Нам этого и за неделю не съесть. Лучше ты сядь и расскажи, какой ты видел сон? — настоятельно попросила Надя.
— Надь, не спрашивай его пока о сне, — вступила в разговор её соседка по комнате. — Я знаю, что не каждый сон можно растолковать сразу и, тем более, рассказать его другому человеку. Придет время — сам расскажет.
— Ой, я и забыла, что Борис, как кот — ходит, где вздумается и гуляет сам по себе… — приколола Надя.
— Это точно, Нина, — ответил Борис, заканчивая выкладку снадобий и, обращаясь к Наде, добавил: — И ты права про кота.
А потом спросил, как бы ненароком:
— Сегодня хорошая погода, светит солнце, давай немного погуляем?
Такого вопроса они не ждали. Надя несколько смутилась от такого предложения, но Борис настаивал, её уговаривала и Нина. Ей ничего не оставалось, как согласиться.
Непонятное было ощущение у него, когда выкатывал её коляску на улицу, на свежий воздух из этой затхлой клетки, из этого, трудно назвать какого, помещения. По выражению её лица, она была счастлива. «Шальной» ветерок подул ей прямо в лицо и немного растрепал волосы, она не пыталась их собрать, она была рада этому легкому ветерку, который нежно ласкал её лицо. Сразу можно было понять, что она довольно длительное время никуда не выезжала из своей комнаты (кельи), а тем более на улицу и чувствовалось, что свежий воздух её сильно пьянит. На вахте сказали, что поехали прогуляться на территории. Так уж было заведено в подобных учреждениях.
— Ну, и куда поедем? — спросил Борис. — На территории довольно мрачно, может, погуляем в лесу?
— Борь, не торопи меня, дай немного привыкнуть к свежему воздуху и потом, я с тобой почти не знакома, я тебя не знаю, как человека, не знаю, что у тебя на уме. Может, завезешь в лес, трахнешь и скажешь, что так оно и было? Нет, уж лучше вези меня обратно и не приставай ко мне…
— Надюш, — сказал Борис, заходя спереди и присаживаясь на корточки, — неужели по моему лицу не видно, какой я человек?
— На лице может быть маска, а под ней…
— Глаза — зеркало души, посмотри в них внимательно и постарайся увидеть в них мою душу…
Она внимательно посмотрела ему в глаза, в которых было столько внутренней теплоты, столько доброты, что ей показалось, будто вся Вселенная поместилась в них — необъятная, беспредельно большая и необычайно добрая, совсем иная, чем она ожидала увидеть, привыкшая в затворничестве к непониманию, несправедливости и лжи. Надя просто утонула в таких необычайно голубых, как небо в безоблачную погоду, глазах и таких бездонных. Она прочла в них только доброту и ни единого намёка на какой-либо злой умысел.
А Борис смотрел в её глаза, в которых было столько печали и тревоги, столько ожидания и надежды, что он ещё никогда не видел подобных глаз. Её глаза были подобны бездонной морской глади, но, если постараться, можно увидеть мелкие камушки на дне. Он окунулся в эту бездонную морскую гладь, как водолаз и у него перехватило дыхание от увиденного морского пейзажа. От чарующей картины морского пейзажа, от той невиданной жизни, что есть даже на самой большой глубине. Так, глядя друг другу в глаза, они просидели не более пяти или чуть больше секунд, но им это время показалось продолжительным. Наконец, она спустилась из заоблачной выси на грешную землю, а он выплыл из морских глубин. Она сказала ему:
— Ну, что ж, поедем в лес.
И он покатил её коляску медленно, не спеша, обдумывая то, что скажет той, которую видит всего второй раз. Он ещё до конца не разобрался в своих мыслях и чувствах, какой-то неясный туман был в мыслях. «Да и, что можно сказать девушке? Рассказать про сновидение или о видении в парке? Но она в лучшем случае примет это за шутку, а в худшем — обидится и больше не захочет со мной видеться», — думал Борис по дороге в лес. Внезапно с ним произошло что-то непонятное: защемило сердце, перестало хватать воздуха, в душе появился какой-то огонь, который начинает пылать во время пробуждения чувства любви. Он остановил коляску около пенька, развернул её и сел рядом, лицом к лицу. Длительное время смотрел на Надю, затем решился и заговорил:
— Я очень хочу, чтобы мы остались друзьями (и не только, но и…) на долгие-долгие годы.
— А зачем тебе это надо? — серьезно спросила Надя.
— Пока не знаю, но что-то в глубине души говорит мне об этом.
— Но мы почти не знакомы, а точнее, видимся всего второй раз. Не хочешь же ты мне сказать, что полюбил меня с первого взгляда?
— Пока не знаю, но, скорее всего, так оно и есть, поскольку внутренний голос говорит мне об этом.
— А твой внутренний голос не ошибается, как в одном анекдоте?
— Скорее нет, так как он дан мне свыше…
— Ты хочешь сказать — от Бога.
— Да! — ответил Борис, не скрывая своих чувств.
— Слушай, тебе не кажется, что это уже слишком? Я не верю в любовь с первого взгляда. Меня уже один раз так накололи, поиграли, словно с куклой и бросили, как надоевшую игрушку и теперь я не верю никому, поэтому давай не будем говорить на подобную тему.
— Но любовь с первого взгляда всё же есть, а через некоторое время ты узнаешь, что я не такой человек, как все остальные, я совсем иной.
— Да все вы, мужики, из одного теста замешаны, — сказала Надя и махнула рукой, а потом добавила: — И каким образом я узнаю, что ты иной?
— Время покажет то, что скрывается за моими словами и мои поступки, — ответил Борис и посмотрел куда-то вдаль, его лицо осталось серьёзным. — Я предлагаю тебе, Надюша, дружбу, самую крепкую и самую верную.
— И только? — спросила она и лукаво улыбнулась.
— А большее ты пока не сможешь принять, нужно время для принятия большего. Ты, пока не узнаешь меня ближе, не сможешь понять всего того, что я могу сказать. Пока прими мою дружбу и меня таким, какой я есть, а потом время покажет, и ты узнаешь, что я имел в виду, сама узнаешь.
Надя смотрела на него проницательным взглядом и не находила того, что она привыкла видеть в интернате за всё время пребывания. Там на неё смотрели ребята, как на предмет удовлетворения своих страстей, а здесь был совсем иной взгляд, взгляд открытости и доброты, взгляд, вселяющий надежду и уверенность, взгляд, от которого исходило столько положительной энергии и теплоты, что любой экстрасенс мог бы позавидовать. Она радовалась и пугалась одновременно этому взгляду.
Радовалась, потому что никогда и нигде не видела ничего подобного и подсознательно понимала, что ничего плохого этот новый знакомый с таким чистым взглядом не может ей причинить. А пугало ее то, что это было крайне неожиданно и выходило за рамки понимания, к которым она привыкла с самого раннего детства. Наконец, она вышла из некоторого оцепенения, в которое погрузил взгляд этого нового знакомого, и сказала:
— Странно, конечно, все это, но я почему-то верю тебе. Мне действительно нужно время, чтобы разобраться в моих чувствах и ощущениях.
— А я тебя не тороплю, поскольку сам пережил подобные волнения два дня назад, — ответил Борис. — У нас с тобой всё ещё впереди.
— Что ты имеешь в виду?
— Пока не знаю, но какой-то голос мне говорит именно это.
— Опять внутренний голос? Послушай, но это вовсе странно: ты говоришь то, чего сам не знаешь, и не можешь или не хочешь объяснить. Это очень похоже на… шизофрению. Тебе не кажется? А ты не можешь говорить сам, от своего имени, не слушая свой внутренний голос?
— Нет. Просто не все явления в Природе можно объяснить так просто. От своего имени говорить могу, только в обычной обстановке — теперь же, когда чувства обострены, властвует внутренний голос.
— А какие чувства? Ты о чём? — испытующе спросила Надя.
— Чувства зарождения большой, крепкой и светлой любви.
— А разве бывает такая любовь?
— Да, только такая любовь и бывает! А остальные — увы, знакомства или «животная» любовь… — твёрдо ответил Борис.
Наде ничего не оставалось, как согласиться с этим. Она сказала:
— Да, пожалуй, ты прав. А ты знаешь, что с тобой очень интересно и довольно легко общаться?
— Спасибо! Я не знал этого, потому что на работе меня считают довольно скучным человеком, который любит молчком колупаться в ящиках набитыми железками, и старомодным.
— Это только потому, что ты любишь свою работу, — ответила Надя.
— Как умно и грамотно ты сказала, — ответил комплиментом Борис.
— А теперь отвези меня, пожалуйста, в здание — голова кружится от такого чистого воздуха и от… твоих слов. Мне нужно кое о чем подумать, — попросила Надя.
— Да, конечно, — ответил Борис и повёз её обратно медленным шагом, а по дороге спросил: — Ну, как тебе понравилась прогулка?
— Ой, только не сейчас, в другой раз отвечу, если ты приедешь. Ладно?
— Хорошо, если ты меня приглашаешь, то приеду.
— Хочешь, приезжай, а не хочешь — дело твоё, я не навязываюсь.
— Я приеду, обязательно приеду в самое ближайшее время.
Борис отвёз её в комнату, поставил коляску удобнее к столу, а сам поехал домой. Он ехал и думал, что второй шаг на пути к знакомству сделан, ибо первый был тот, когда они с Ириной приехали вместе. А Надя, сидя опять в своей «келье», думала о превратностях судьбы и о том, какой же хороший человек ей встретился. У неё кружилась голова от насыщения крови кислородом и от тех мыслей, которые, словно рой пчел, кружились в её голове.
Странное чувство она испытывала: всего второй раз видела человека, а уже испытывала к нему привязанность, хотя прекрасно понимала, что такого просто быть не может, и с ней такого никогда раньше не было. Нина задавала ей вопросы, хотела узнать, как прошла прогулка, и какие у неё впечатления от Бориса, но Надя нехотя и уклончиво отвечала на них, ссылаясь на головокружение. Но подруга поняла, что ей пока нужно разобраться в своих чувствах, поэтому особо не приставала к ней — будет настроение и желание, сама всё расскажет.
Надя уснула сразу сном младенца, как только легла, словно куда-то провалилась или нажали кнопку выключателя и отключили сознание — прогулка и ободрила организм, и успокоила нервную систему. Она спала крепко и спокойно, ей снилась природа.
Вот она идёт по лесной тропинке, а макушки высоких деревьев смыкаются над её головой, и получается нечто вроде коридора. Зелёный коридор в храме Природы. Воздух необычайно чист и прозрачен, как после грозы, наполнен озоном, дышится необычайно легко и с каждым вдохом тело становится всё легче и легче, теперь она уже не идёт, а плавно плывет по воздуху вдоль зелёного коридора.
Неожиданно коридор кончается, и Надя летит над пропастью и видит, что под ней раскинулось лазурное море. Его воды настолько прозрачны, что мельчайшие камушки видны на дне, а поверхность такая спокойная, что золотистое Солнце и белоснежные облака, словно в зеркале, отражались от поверхности. И она медленно парит над такой неописуемой, нерукотворной красотой.
Неожиданно она слышит голос властный, но спокойный и какой-то бархатистый: «Будь с этим человеком, и тогда ты всегда будешь вот так летать. Он и только он может избавить тебя от недуга». Голос исходил откуда-то сверху, Надя стала оглядываться по сторонам и искать того, кто с ней говорит, но никого не нашла, тогда она решила спросить: «Но я его совсем не знаю. Как можно полюбить, не зная человека?» Голос отвечал ей: «Любовь уже родилась в твоём сердце, пока робкая, но с каждым днём она будет крепнуть, и потом ты не сможешь жить без него, доверься ему, и будь с ним — он послан для тебя!» Тут Надя начала падать, это напугало её, и она проснулась.
«Какой странный сон мне приснился, — подумала она. — Пожалуй, не в одном толкователе снов не встретишь ничего подобного, а впрочем, свободный полёт во сне — к счастью. Кто знает, быть может, так оно и есть, потому что у меня довольно странное чувство к этому новому знакомому — любовь, не любовь, а какая-то тяга или привязанность, даже не знаю, как точно и сказать. Виделись всего два раза, а уже пробуждается какое-то чувство… О, Господи, может это и правда судьба?»
Она села на край кровати и стала медленно одеваться. Нина ещё спала и Надя не хотела её будить, старалась меньше шуршать бельём. Но Нина делала только вид, что спит, а на самом деле внимательно наблюдала за своей подругой и, когда та оделась, неожиданно спросила:
— Ну, как спала, Надюш?
— А ты что, уже не спишь?
— Нет, просто лежу так спокойно. Какой сон видела?
— А что?
— По твоему лицу видно, что сон был какой-то странный: с одной стороны довольно радостный и счастливый, а с другой — непонятный и тревожный, который не укладывается в обычные рамки понимания. Ты летала? Я права?
— Послушай, можно подумать, что не я, а ты видела мой сон, — удивленно ответила Надя и подробно рассказала подруге о своём сне. Нина попросила некоторое время подумать, проанализировать информацию, как она сказала, затем задала неожиданный вопрос:
— А как ты относишься к Борису?
— Пока трудно сказать, но человек он очень интересный, с ним интересно разговаривать на любую тему, он не позволяет себе ничего лишнего и не чувствуется, что мы с ним разного положения. Любви к нему, такой горячей, какая обычно бывает, я не чувствую, пока не чувствую, однако какая-то непонятная тяга есть. Вот это меня больше всего беспокоит, потому что не могу так сразу полюбить незнакомца. Необходимо время для обдумывания, происходящего и, мне кажется, что его дружба будет не такой уж продолжительной. Кто будет иметь дело с инвалидом?
— А если он — твоя судьба? Вспомни голос, который тебе приснился.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Надя.
— Только то, что в твоём сердце рождается довольно сильная и настоящая любовь к этому человеку, ты пока этого не осознала или не хочешь поверить в искреннюю любовь с первого взгляда. Одевайся и давай завтракать, а то он скоро придет, я чувствую его приближение…
— Но сегодня рабочий день, — перебила Надя свою ясновидящую подругу. — Не может же он бросить работу и приехать сюда?
— Именно это я и хотела сказать, — ответила Нина.
— Если ты такое накаркаешь, то я убью тебя! — вспылила Надя и стала спешно одеваться, но от волнения всё падало из её рук. Нина наблюдала за ней и отчетливо видела, что, действительно, у Нади пробуждается чувство любви к Борису. Это радовало её, поскольку она желала подруге только счастья и взаимопонимания.
Не успели подруги позавтракать, как в дверь вежливо постучали, и у Нади сильно заколотилось сердце в груди от волнения, однако она внешне спокойно ответила:
— Да, да, войдите!
Дверь открылась, но это был не Борис, а курьер с огромным букетом алых роз.
— Здравствуйте! Здесь живут Надя и Нина? — спросил он вежливо.
— Да, ответила Надя недоумевающе. — А в чём дело?
— Вы только не волнуйтесь, с Борисом всё в полном порядке, он прислал вам этот букет роз, и велел сказать, что он сегодня никак не может приехать к вам — на работе срочный заказ. Он обязательно приедет к Вам, как только немного утрясётся. Вы распишитесь в получении цветов, чтобы не было никакого недоразумения потом, — и протянул какую-то бумагу.
Надя подписала бумажку о том, что заказ доставлен и передан лично в руки — простая формальность, а требует аккуратности.
— Спасибо, — сказал курьер и попрощался.
Надя взяла этот большой букет алых роз и нежно прижала к своей груди, как Бориса. Ей было немного досадно, что сие не Борис, а только букет роз от него. Она была счастлива от такого внимания к ней. «Но почему Боря не приехал? Да, у него же есть работа, никак у нас. Не нужно быть такой эгоисткой. Впрочем, никто никому не давал никаких обязательств, — успокоила она саму себя.
— Вот так-то, не сбылось твоё пророчество, — сказала она Нине гордо. — Стакан сока с тебя!
— Сегодня не сбылось, в следующий раз сбудется. Не зря же ты сегодня летала во сне! — парировала Нина…
А Борис работал за троих, и всё у него получалось очень быстро и гладко. Он старался выполнить больше работы, чтобы потом мог взять внеочередной отгул на несколько дней. Один клиент принёс какую-то сложную японскую технику, подобно музыкальному центру, но с такими сложными наворотами, что приёмщик не стал принимать этот заказ в ремонт. Борис был рядом и сказал:
— Давайте я попробую отремонтировать вашу технику, если вы мне доверяете. Только я буду ремонтировать у себя дома.
— Борис у нас пунктуальный, честный и сделает всё, что угодно, — сказал приёмщик, поднимая репутацию сотрудника.
— Если сможете отремонтировать эту технику, то я за ценой не постою! Весь город объездил я с ней, и никакая мастерская не взялась за неё, даже сервисный центр. Только предлагают замену, а именно эта модель мне очень дорога, — сказал клиент и добавил: — По какому адресу мне её привести к вам?
— Давайте ставьте её в мою машину, я сам отвезу её. Вот вам моя визитка, а мне дайте ваш телефон. Как будет готова, я сам позвоню… Мои поручители — сотрудники этой мастерской. Я к тому говорю, что никуда с вашей техникой не сбегу, а вы знаете, где и через кого меня искать.
На том и порешили. Так Борис приехал домой с заказом на ремонт. Уж не известно, каким образом нашему герою удалось найти неисправность и устранить её, но буквально через три-четыре часа этот диковинный чудо аппарат японской фирмы работал на все сто процентов со всеми функциями. Ничего не оставалось, как позвонить клиенту и договориться о месте встречи. Именно так Борис и сделал.
— Как? — недоумённо спросил клиент. — Буквально через три часа с небольшим хвостиком мой заказ выполнен и всё работает нормально? Не может такого быть. Вы кудесник, маг или Гуру? Сколько вы просите за такой ремонт? Говорите любую сумму и не стесняйтесь! Так быстро сделали!!!
— А вы где работаете? — робко спросил Борис.
— В таксопарке, таксист. А вам нужно машину отремонтировать или кого-то куда-то перевести? — уточнил клиент.
— Второе ближе подходит к истине, — ответил Борис.
— Так вы только скажите: кого, куда и когда. Для вас всё сделаю!..
— Вот на этом и порешим вопрос о цене за ремонт, — сказал Борис.
— Но… — начал возражать клиент, но Борис перебил его:
— Простите, я знаю, сколько стоит моя работа, и предполагаю, сколько стоит ваша — разница минимальна или почти никакой, поэтому я прошу вас об этом. И ещё вот в чём проблема. При знакомстве с новой девушкой, я никогда не говорю, что у меня есть своя машина, иначе будут смотреть и оценивать не меня, а моё средство передвижения, так как для многих, вернее для большинства, машина — роскошь. Вы понимаете, о чём я говорю? Вот только поэтому я вынужден обратиться к вам за подобной услугой, просто нас с вами свела судьба. Нет, не буду систематически прибегать к такой услуге, просто два-три раза, не более того…
— У вас крайне интересная тактика знакомства с девушками, — ответил клиент и добавил: — Очень многие при знакомстве поступают, как раз наоборот, и потом плохо заканчивается такое знакомство. Я всё понял. Как только будет нужно, вы со мной связываетесь — всегда к вашим услугам, клиент!
— Спасибо! Смотрите, а мы поменялись ролями, теперь я — ваш клиент. Подъезжайте завтра к мастерской и заберёте вашу технику в рабочем состоянии. Со всем остальным мы договорились…
Так Борис отработал до конца недели и уже не знал, как дождаться выходных, чтобы поехать на улицу Обручева и навестить Надю. В субботу он уже был там и осторожно постучался в дверь.
— Да, да, войдите! — традиционно ответила Надя.
— Здравствуйте, девочки! Наверно, вы заждались меня, на сей раз? Долго я у вас не был. Простите, дела. Как поживаете?
— Борь, насколько я знаю, ты сейчас должен быть на работе. А, как и зачем приехал сюда? — не скрывая волнения, спросила Надя.
— Надюш, спустись с небес на грешную Землю, — сказала Нина, — ведь сегодня суббота, а не пятница. Всё в облаках витаешь во сне?
— Но ты уехал от нас вчера вечером. Прошла всего одна ночь, и ты успел соскучиться без меня?
— Тебе показалось, что уехал от вас вчера — прошла целая неделя. Тебе цветы от меня привозили?
— Да! Целых три раза по большому букету! Вон стоят на подоконнике. Неужели я потеряла счёт дням? Борь, ну зачем так тратится на нас? Ведь я знаю, что такие букеты роз стоят очень дорого, уж не знаю точно сколько, но дорого! Я же тебе не невеста…
— Пока… — многозначительно сказа Борис и добавил: — Да, а что ж в этом плохого — приносить маленькую радость другому человеку, если я могу и хочу? — вопросом на вопрос ответил он, скрывая свое легкое волнение. — Сейчас стоит прекрасная погода, светит Солнце, и я хочу предложить тебе, Надя, прогуляться на свежем воздухе, а то ты засиделась в этих стенах за столько лет. Давай-ка собирайся, и поедем в лес. И никаких возражений я не принимаю… Погода отменная, а ты будешь просиживать её в душном помещении? Нет, этому пришёл конец, едем! — властным тоном, который не требует возражений, сказал Борис…
Надя была счастлива вновь оказаться в лесу с Борисом. Лес действовал на неё успокаивающе, впрочем, как и на многих людей. Она чувствовала себя свободнее и раскованнее, даже забывала о своем недуге, а как объяснить такое явление Надя не знала, просто ей было легко и свободно, хотя сердце колотилось от волнения, потому что с ней ещё никто так не обращался, как Борис.
«Вот долеталась в своих снах, — подумала она. — А что же дальше будет? Ох, не хочется думать и загадывать о будущем. Вот когда оно придёт, тогда и узнаю… Господи, на всё Твоя воля, а не моя! Но сделай так, что б у меня с Борисом сложилось всё хорошо до конца моих дней…» — подумала Надя с такой силой веры, что деревья закачались, словно от ветра, положительно кивая в ответ своими верхушками, дескать «Да, да, именно так оно и будет!»
А Борис думал, что именно сегодня, сейчас в лесу он скажет Наде о своих чувствах к ней, о том, как довольно странно у него родилась и с каждым днём становилась всё сильнее и крепче его любовь к ней, к ней единственной такой, на которую ему указал… Господь. Странно всё как-то получилось, нет, скорее всего, закономерно, поскольку в Природе нет странностей — есть только закономерности и им подчиняется всё.
— Надя, — начал Борис своё признание издалека, — ты, наверняка знаешь, что в Природе нет случайностей, а есть только свои общие законы и закономерности. Я хочу сказать, что мы с тобой встретились неслучайно и не благодаря Иришке, а по высшим законам Природы и Космоса, по таким законам, которые человечество ещё не осознало и, долго потом не осознает до конца, быть может, ещё не одну тысячу лет…
— Короче, ты хочешь сказать, что мы встретились и познакомились по воле Бога? Я правильно тебя поняла? — довольно серьезно спросила Надя, пристально глядя в чистые, и откровенные глаза Бориса и ясно увидела, что они у него далеко не смеющееся.
— Да, именно это я и хотел сказать, — ответил он, не отворачивая глаз. — У меня любовь к тебе стала более осознанной, когда я…
— Когда ты во сне услышал довольно повелительный голос?
— Ты спрашиваешь так, словно сама слышала подобный голос во сне? — вопросом на вопрос ответил Борис. — Значит, мы с тобой вместе слышали один похожий голос, но есть один существенный нюанс, о котором ты пока не знаешь. Сейчас расскажу.
Борис пододвинул Надю ближе к себе, свои руки положил себе на колени, подчеркивая тем самым, что у него нет дурных намерений, и стал подробно рассказывать своей возлюбленной о той загадочной встрече в парке, что с ним произошла на следующий день. Надя слушала с неподдельным интересом, и ей было настолько любопытно, что она сидела, словно мышь и не проронила ни единого звука, лишь глаза смотрели на Бориса с таким вниманием и сосредоточением, что как губка, впитывали все подробности сказанных им слов. Она слушала и сопоставляла со своим ночным видением, ощущениями и находила большое сходство, которое не могло быть простым совпадением.
Когда Борис закончил, они ещё некоторое время молча сидели, каждый думал о своих мыслях, которые у них всё же сходились. Её разум никак не мог поверить в то, что сейчас пытался объяснить Борис и в то, что наблюдения за собой говорили ей о том же самом. Да, она полюбила, можно было так сказать с натяжкой, Бориса всего несколько дней назад, а, по её меркам, такой срок был довольно маленьким, просто ничтожным, поэтому она не могла думать о настоящей любви, а простая забава любовью, словно рыбья кость в горле сидела у неё. И в то же время шестое или какое-то там чувство говорили ей о том, что они с Борисом просто созданы друг для друга, и теперь не смогут просто жить один без другого. Это Надя понимала подсознательно, и с каждой очередной минутой всё отчетливее, однако осознанно поверить в это не могла.
Так они просидели молча некоторое время, затем Борис сказал:
— Вот видишь, Надюшенька, какая, не совсем обычная, у нас с тобой родилась, в буквальном смысле этого слова, любовь. Мы познакомились неслучайно и нам нужно быть вместе, верь моим словам — они не лгут тебе. Надюшенька, милая, я… всей своей душей и всем сердцем… люблю тебя!
Она не ожидала и ждала этого признания, но всё же была ошарашена им. Не ожидала, потому что прошло ещё слишком мало времени для рождения сильных чувств любви, для их «проявления». И, по крайней мере, требуется время для их проверки, поскольку она не такая как все, она такая и этим сказано очень многое, если не всё. А ждала, потому что после такого сна, после первой встречи с Борисом (Надя была немного верующей девушкой), трудно было отрицать видение во сне и тем более спорить с ним. С такими высшими силами, как она говорила о Боге, спорить вообще нельзя, это, по её словам, было бы нарушением правил высшей морали. Так вот она не ожидала и ждала этого момента, что настал.
— Я не могу так сразу ответить на твоё предложение, для меня оно, словно удар обуха по голове или разряд молнии средь ясного неба, мне нужно некоторое время, чтобы всё обдумать. Согласись, что подобные решения не принимаются в одно мгновение ока, даже если они посланы свыше? Я не права?.. Дай мне некоторое время для разложения мыслей по полочкам, а то у меня в голове шурум-бурум.
— Да, конечно, Надюшенька, — согласился Борис, — но много времени тебе не дам, и не думай! А пока давай побудем в лесу, смотри, как чудесно!
Она не отказалась побыть ещё некоторое время на свежем воздухе. Птицы щебетали так нежно и мелодично в сочной зелени, словно радовались чему-то хорошему и доброму, внеземному, как в саду Эдема на седьмой день сотворения Мира. Кроны, которые поднимались в высокое синее небо, поддерживая его, и не смели даже раскачиваться.
Воздух был наполнен таким сказочным благоуханием, что казалось, будто все смолистые деревья и растения, содержащие эфирные масла, выпустили из щелей свои ароматы для услаждения человеческого обоняния, а невидимая гроза наполнила воздух озоном, убив все вредные вещества, и сделала его необычайно легким и прозрачным. Казалось, что сама Природа празднует признание в любви Бориса перед Надей. Надя недоумевая, спросила:
— А откуда взялся такой благоухающий воздух и столь прелестное пение птиц, как в раю у Самого Господа?! Хотя я там и не была…
— А это сама Природа празднует моё признание в любви к тебе, — довольно серьёзно и без доли шутки ответил Борис.
Надя промолчала, ибо она не знала, что ответить на необычное явление Природы, на её маленькое чудо, которое происходило у неё на глазах. Да, ничего подобного за свою жизнь она ещё не видела. Так они довольно длительное время гуляли, не обращая внимания на время, они просто забыли о его существовании, оно текло где-то далеко, мимо них.
А природное чудо продолжалось, давая им удивительную возможность быть рядом и насладиться всеми богатствами мира сего. Даже Солнце казалось, замедлило свой стремительный бег по небосклону и оставалось где-то высоко в зените. Лес — храм Природы и Солнце, словно Господь Бог, делали таинство венчания, венчая эту пару не по земному закону, а по небесному, возвышенному и стойкому.
Наконец, Надя очнулась от некоторого оцепенения, в которое её погрузил сладковатый и дурманящий запах и, сказала:
— Пора ехать в отделение дурдома, хотя там меня никто не ищет и не собирается искать, там мы нужны только сами себе и тем, кто ищет развлечения с нами на один день или на одну ночь. Да и твои ноги, небось, устали, целый день меня возишь по такому чудесному лесу? Спасибо, Борь, за такой чудесный и неповторимый день, день, который нельзя забыть всю оставшуюся жизнь! Ради такого дня стоило жить!
— А у нас с тобой теперь будет много таких дней — вся жизнь! — сказал он и продолжил стихом:
— Сердце своё отдал я тебе,
Если хочешь, то и душу бери,
Ты явилась от Бога мне,
То и счастье со мной раздели.
Переделывать тебя я не беду —
Зачем портить Создателя план?
Он тебя создал такую —
Дели счастье со мной пополам.
— Ты что, не шутил, когда говорил мне о своей любви?
— Разве такими вещами шутят? — укоризненно спросил Борис, и в его глазах отразилась маленькая тень обиды.
Надя увидела это и пожалела, что задала такой вопрос, она вовсе не хотела обижать того, кто подарил ей такой чудеснейший день. Она теперь не знала, как просить прощения у него, а просить было необходимо, ибо можно было нарушить ту нить, которая возникла (так ей подсказывал внутренний голос). Её крупные глаза смотрели умоляюще на Бориса:
— Борь, ладно прости, я вовсе не хотела тебя обижать, я ещё не привыкла к таким открытым, откровенным и чистым людям, как ты. Прости, пожалуйста, первый и последний раз. Ладно?
— Бог тебя простит, а я всегда прощаю, любимая моя, только верь моей любви, она — всегда рядом с тобой! — ответил ласково он и потрепал Надю по шелковым и волнистым волосам и они поехали из леса, который провожал их, слегка размахивая своими высокими и могучими кронами.
В интернате Нина шутливо спросила у Нади:
— Что ж вы так мало погуляли, аль погода была скверная?
— Ооо, погода-то была такой, что бывает только в райском саду, — ответила Надя и начала с небывалым упоением рассказывать Нине о том, что за чудеса происходили в лесу, когда они гуляли. Нина слушала, не перебивая, и делала свои сопоставления, она немного дивилась тому, что рассказывала ей подруга, поскольку также не о чём подобном она никогда и ни от кого не слышала. Надя не умолчала и также рассказала подруге о том, что Борис сделал ей признание в любви, а в конце повествования неожиданно спросила:
— Ты не знаешь, который сейчас час, Нин? А то я часы забыла ненароком в комнате перед прогулкой.
— Около шести, девочка моя, — ответила Нина. — Скоро ужин будут раздавать, а вы выехали на прогулку в десять!
— Не ври! — крикнула, как бывало, на подругу Надя, и принялась искать свои часы, хотя они спокойно лежали на тумбочке. — Такого быть не может, — сказала она удивлённо, глядя на часы. — Ты их специально подвела, чтобы меня разыграть, да? За это пасть порву!..
Но в это время дверь комнаты открылась и в проёме показалась буфетчица с ужином.
— Ну, девочки, вот и ужин поспел. А ты, Надя, где ж была целый день? Тебя нигде не было видно…
— А разве меня кто-то искал? — вопросом на вопрос ответила она и многозначительно добавила: — Мне кажется, мы нужны только сами себе… Скажите, который сейчас час, а то мои часы сбились?
— Без пяти минут шесть, — ответила буфетчица. — Ну, что вам накладывать, девочки миленькие?
Сразу было видно, что этот «божий одуванчик» поступил сюда работать относительно недавно и ещё не успел привыкнуть к грубому лексикону этого учреждения. Девочки видели её первый раз, и с первого взгляда она им понравилась (впрочем, Надя видела её первый раз, а вот Нина во второй) и девочкам захотелось, чтобы эта бабуля осталась здесь работать и осталась именно такой в душе и сердцем, какой они увидели её сегодня, сейчас. И, самое главное, девочкам захотелось, пусть будет больше таких людей на земле, в таких вот учреждениях и вообще, как эта бабуля.
— Да, пожалуйста, накладывайте, а то Надя сегодня очень проголодалась, — ответила Нина и посмотрела на свою подругу, с которой, видимо, придётся скоро расстаться. Нина не хотела расставаться, но желала подруге истинного счастья, поэтому не очень огорчалась предстоящей разлуке, которую она уже видела в своих мыслях и чувствовала сердцем.
Вначале они ужинали молча, а потом Надя спросила:
— Как же можно объяснить то удивительное явление в лесу?
— То, что ты рассказала, о необычном явлении в лесу, довольно интересно и крайне занятно, оно может означать только — сама Природа и её божественное начало благословляет признание Бориса в любви к тебе. И даёт, своего рода «добро» на ваш будущий брачный союз, заключенный не здесь, на грешной Земле, а на светлых и святых небесах, там, где есть Престол Божества. Поверь мне — это самое главное!
— Но я его совсем не знаю, и… может… люблю другого! — попробовала возразить Надя. На это ей Нина ответила так:
— Пойми ты, дурочка маленькая, мы, в нашем положении (на коляске), не выбираем чистой и преданной любви, мы можем выбрать только развлечение для удовлетворения животной страсти на ночь или, в лучшем случае, на неделю — нас выбирают. А что нас ждет потом — кошачья участь и только? Мы сами не выбираем. Если тебя выбрал Борис, по повелению свыше, то радуйся и дорожи таким выбором, а не сомневайся по пустякам!
— Да, скорее всего, ты права, — согласилась Надя, так как не знала, чем ещё можно возразить на такие аргументы.
Сегодня они улеглись спать довольно рано, поскольку Наде нужно было многое обдумать и сопоставить, а особенно события сегодняшнего дня. И любила она это делать в постели под тёплым одеялом, свернувшись калачиком. Так спят малые дети, которые не уверены в себе, так и она до конца не была уверена в себе всю свою сознательную жизнь, сколько себя помнила. Она спала спокойно и безмятежно, как младенец после хорошей сказки со счастливым концом, которую ему рассказали заботливые и чуткие родители.
Борис вернулся домой в половине восьмого, и мать его давно поджидала, сильно волновалась, что её сын так сильно задержался, но она знала — на работе он не был, и сие обстоятельство сильно волновало старушку-мать, хотя и старой её назвать было трудновато (от роду ей было не более пятидесяти). Она стояла у окна и поджидала его, как только увидела сына, пошла, открывать ему дверь.
— Здравствуй, сынок. Что так долго на работе задержался? — спросила она лукаво. — Много дел что ли накопилось?
— Здравствуй, мама, — отвечал он. — Нет, на работе я не был, а был в другом месте по более важному делу.
— Спасибо, что не солгал. Если не секрет, какое же это за важное дело, кроме работы?
— А по делу я был по самому важному, когда, быть может, решается будущее, моё будущее, — поправился он.
— Ирина сегодня работала, и быть у неё ты не мог. Тогда у кого?
— Логичный вопрос, мама, достойный самой Агаты Кристи, — с иронией подметил Борис. — Нет, у Иришки я не был, был у другой девушки, более милой и славной, с которой меня познакомила она. Мам, а вы ужинали, может и мне перепадёт?
— Хитрец, — заметила мать, — нет, чтобы прямо сказать: «Мам, дай поесть, ребенок голодный!», так он всегда в обход, с тыла подходит. Идём в кухню, разогрею, — незлобно заворчала мать, и пошла к плите колупаться. — Что ж тебя новая подруга не накормила, если она так славна, как ты её рисуешь?
— Мам, у нас с ней ещё всё впереди, правда, она не совсем такая, как все.
— Вот и познакомь нас с отцом.
— Ты уже второй раз просишь меня познакомить с ней, я не забыл, вот подойдёт подходящее время, тогда и познакомлю непременно вас со своей избранницей, только заранее предупреждаю — она немного не такая, как все. А отец пошел в ночную смену? По графику у него сегодня ночная вахта?
— Не настолько она необычна, чтобы её пугаться при первом виде. Ладно, сынок, приводи, люди — всегда люди, — мягко сказала мать, подавая Борису рисовую кашу с сосисками, а это означало, что можно было рассчитывать на её благосклонность. Потом добавила:
— Иринка тебе сегодня звонила и просила тебя перезвонить.
— Спасибо, мама, вот поем и позвоню, а тарелки я сам помою, ты не волнуйся, иди, отдыхай лучше. Я за собой всё помою и уберу сам.
— Ладно, коль ты сам так хочешь, — ответила мать и пошла, смотреть какой-то сериал, «мыльную оперу», а заодно заняться рукоделием.
«Какой же я нахал?», — подумал Борис. «Столько времени не звонил Ире. И как только оправдаюсь перед ней за такую измену? Ведь, по сути дела — я её бросил, а вернее нет, она первая познакомила меня с Надей, значит, сама же и виновата, однако я всё же наглец! Ладно, будем звонить», — решился Борис, подходя к телефону.
— Але, Иришечка, привет! Прости, что я так долго не подавал признаков жизни. Мы так давно не виделись и нам надо о многом поговорить.
— Что ж, я сейчас свободна, давай поговорим, — ответила Ирина.
— Ир, ты уж извини меня, что я несколько, как бы это точнее сказать, отошёл от тебя. Ты меня познакомила со своей подругой Надей, она настолько мила и очаровательна, беззащитна перед судьбой своей, что я к ней невольно привязался и… получилась, своего рода, измена тебе. Она — несчастный человек и мне захотелось чем-то помочь ей. Я до конца не знаю, что у нас с ней получится, но внутренний голос подсказывает мне — всё будет хорошо…
Ира слушала молча, не перебивая и, когда Борис закончил, сказала:
— Ты знаешь, Борис, не вини себя, я ведь так специально поступила и сейчас объясню почему. Каждый человек должен приносить другому человеку помощь и пользу. Какую помощь ты можешь принести мне? А вот Наде ты принесёшь неоценимую пользу, которую ей никто и никогда не сможет дать, а приносить людям добро — есть высшее благо не только на Земле, но и в Космосе! Я ведь сама так поступила, прости меня за это, нашла парня в примерно таком же положении, что и Надюша, подружились, нашли общий язык и мы довольны друг другом. Так что мы с тобой в почти одинаковых условиях. А что меня натолкнуло на такие поступки?.. Один сон, но это тема для отдельного разговора, более обстоятельного и расширенного. Так что, Борька, всё идет так, как и должно идти, и не наша в том вина, что всё получается именно так…
— Как? И тебе снился сон, вернее, голос во сне? — недоумённо спросил Борис: — Один и тот же сон приснился, троим — тебе, мне и Наде?
— Очевидно, да, — ответила Ирина. — Весь непонятный секрет и сила находятся в этом сне, который нужно ещё осознать до полного понимания. А как твои родичи отнеслись к твоей дружбе с Надей? Ты их уже познакомил с ней?
— Ещё нет, и ума не приложу, как это сделать деликатно, поскольку, видя, в каком она состоянии, наложат вето на нашу дружбу и никогда не дадут родительского «добро» на наш союз…
— Борь, прости меня, но кем ты себя чувствуешь: мальчиком или зрелым мужчиной? Ты с руками, с ногами и с толковой головой, а не с пустой тыквой на плечах, принимай решение, как тебе подсказывает внутренний голос и голос Высшего Разума из того сна! И ни на кого не смотри с земной стороны: ни на тётю, ни на соседа, ни на родителей, ты можешь содержать сам себя и… семью! А сколько таких людей, которые сильно хотят, но не могут по физическим причинам? Им труднее всего, а они всё терпят и терпят, — вспылила Ирина, защищая немощных инвалидов.
— Да, Ирин, ты абсолютно права, именно так я и буду поступать! — сказал Борис голосом, который нельзя было уже переубедить. — Ладно, Ириш, спасибо тебе за всё, спасибо, что открыла мне глаза на некоторые вопросы жизни, за совет и добрые намерения, как-нибудь встретимся и поговорим более обстоятельно, а пока — до скорого свиданья, и успеха тебе всегда и везде!
— Спасибо, Борь, и тебе успеха с Наденькой! Пока! — и в трубке пошли частые гудки.
«Да, пожалуй, именно так я и буду поступать, — подумал Борис, кладя трубку на аппарат. — За своё счастье нужно бороться руками и зубами, не смотреть на доводы со стороны. Завтра у нас воскресение. Эту неделю отработаю, а в субботу привезу Надю к себе в гости на выходные дни, познакомлю со своими предками, но кто бы, что не говорил мне, мы будем вместе, и разлучить нас сможет только смерть! А я уверен, что мы будем счастливы!»
Он решил это сегодня, значит, так оно и будет! За эти дни нужно немного морально отдохнуть, дабы на оставшиеся дни до субботы у него хватило энергии больше поработать и на отгулы, и на получку, так как он решил копить средства на самостоятельную жизнь с той, которую сейчас любил больше всех, больше самого себя, больше жизни. Он лёг спать и уснул на спине, как человек уверенный в своих силах и в том, что всё у него обязательно получится…
На следующее утро Борис проснулся раньше, чем обычно и был бодр, как никогда. Он тихо встал, чтобы не разбудить своих, и первым делом решил сходить в храм, который был не так далеко от дома, буквально через пять домов, усердно попросить Бога о том, чтобы Он дал ему сил на все оставшиеся дела, а дел было крайне много.
Входя в храм, Борис почувствовал необыкновенную энергию не только вокруг, но и внутри себя. Эта энергия переполняла его и, можно сказать, била ключом.
Было около семи утра, поэтому народа в храме было очень мало. Борис стоял около распятия спокойно некоторое время, чтобы все чувства и эмоции улеглись в нём, потом он начал усердно думать. «Господи, верую, что Ты есть один Бог и других богов я не знаю! Господи, знаю, что десница Твоя очень крепка! Господи, знаю, что Твоя воля сильнее всех стихий земных и Небесных! Господи, никто и ни что не может устоять против Тебя! Господи, всё моё упование на Тебе одном! Господи, не за себя прошу, а за любимого мной человека! Господи, всё в Твоей власти, не так, как мы хотим, а как Ты пожелаешь! Господи, пошли благодать Свою на нас с Надеждой! Господи, сотвори волю Свою, чтобы Надежда была во здравии! Господи, сотвори, чтобы Надежду покинул ее недуг по воле Твоей великой! Господи, сотвори так, чтобы мы с Надеждой жили вместе! Господи, сотвори всё так, как Ты Сам задумал, а не как я прошу! Господи, все мое упование полное на Тебе Одном!»
Сколько времени Борис так молился, он не знает, но, когда закончил, то почувствовал, как по его лицу и по всему телу струился тёплый пот. К нему подошла одна старушка и вежливо спросила:
— Простите меня, молодой человек, с вами всё в порядке? У вас всё лицо красное и в поту. Вам не плохо?
— Нет, спасибо, у меня всё в порядке. Я просто так молился… — ответил Борис, доставая из кармана пиджака носовой платок, и вытер пот. Платок оказался в крови.
— До кровавого пота молился, — прошептала старушка себе под нос. — Неужели у него такая сила веры? Прости, Господи, меня… — и отошла в сторону.
«А почему платок стал красным? — подумал Борис. — Неужто и в правду кровавый пот выступил? Тогда нужно домой, переодеться…»
Стоило ему переступить порог квартиры, как мать сразу спросила:
— Откуда так рано возвращаешься, сынок, из каких гостей? Всю ноченьку провёл там, а напоследок тебя окатили томатным соком? Гостеприимные, значит, хозяева…
— Мама, я всю ночь провёл дома, а в половине седьмого сходил в храм и там усердно помолился — это пот с кровью смешан…
— А чего так в храм скоропостижно приспичило? Грешки на шее висят? — иронично спрашивала мать сына. — Никогда не видела, что можно так молиться, чтобы пот с кровью выходил! Даже при родах, при таких-то усилиях, пот остаётся потом, а кровь кровью…
На такой шумный разговор вышел глава семейства — отец Бориса.
— Что тут у вас такое происходит? — поинтересовался он.
— Да вот, посмотри на своё чадо: всю ночь где-то был, а вернулся вот в таком виде, — настаивала мать на своём, не веря в доводы сына!!!
— Горе тебе, потому что не веришь словам сына своего, — вступился отец за сына. — Мы его воспитывали честности, он не может говорить неправду родителям своим. Ты не веруешь в Бога, поэтому тебе труднее поверить или воспринять правду.
— А ты веришь в правдивую ложь, — парировала мать и пошла в комнату.
— Сынок, сходи и прими душ, переоденься, а потом расскажи мне правду о сегодняшнем утре. Ладно? — попросил отец сына.
Борис так и сделал, как посоветовал отец, а потом, во время завтрака, рассказал отцу всё, как было на самом деле сегодня утром.
— Эх, сын, велика твоя вера в Бога и сильна любовь в девушку, если с тобой происходят такие явления. У меня в жизни такого не было, было всё обыденно и просто. Ты оказываешься богаче меня по жизни, если в такие годы явления непонятные происходят! Нет, я совсем не завидую тебе, просто рад за тебя от всей души. Но помни, за свою любовь надо бороться, не столько здесь в доме, но и повсюду — только так у тебя будет гармония душевная и телесная. Ну а мне придётся немного помочь тебе…
— Всё заговор плетёте против меня, чертята, — сказала мать, входя в кухню. — Вот будет вам суд страшный во время второго пришествия!
— Да мы, просто ангелы небесные против… — начал, было, Борис, но мать перебила:
— Ага, вот от таких ангелочков дети очень быстро появляются!
— Да не раньше, чем у тебя, — ответил отец, поддерживая сына, и добавил: — Кто бы уж мычал?!
— Ладно, всегда надо, чтоб твоя была сверху в споре. Я умолкаю…
— Хватит вам спорить, — вставил Борис. — Надо жить дружно, понимая друг друга и принимая каждого таким, какой он есть!
— Философ новоявленный, — буркнула мать. — Очень быстро умным стал.
— Благодаря вашему воспитанию, — многозначительно ответил Борис.
Отец утвердительно кивнул головой в знак полного согласия с сыном.
После завтрака Борис снова решил поехать к Наде. Они снова гуляли в лесу, а погода стояла такой, что ни в одной сказке народов мира не было описания подобным явлениям. Они остановились на полянке с тенью, Борис присел на пенёк, а коляску Нади поставил напротив себя. Они просто смотрели в глаза друг друга, а было такое ощущение, что общались между собой мыслями — понимали по взгляду, что хочет сказать один из них.
Непроизвольно их взгляды сблизились настолько, что они могли лобзать друг друга. Настал тот долгожданный момент — они просто слились в поцелуе длительном, но нежном. Сколько так продолжалось — одному Богу известно, ведь влюблённые не наблюдают за временем. Просто они были очень счастливы, счастливы беспредельно! Даже птицы перестали щебетать, чтобы не нарушить гармонию двух влюблённых сердец, двух душ.
Наконец, они очнулись, и Надя с большим трудом смогла перевести дыхание. Через некоторое время она могла говорить и в шутку спросила:
— А что это было? У меня такое ощущение, что я длительное время провела под водой без дыхательных аппаратов или в них кислород закончился. Я никак не могла подняться на поверхность, а теперь голова кружится. Где я?
Борис молчал, наблюдая за реакцией Нади. Она потом добавила:
— Ну, чего молчишь? Ты, как демон во плоти, овладел мною и доволен! Меня поражает то, как ты без всяких усилий и насилия, овладел мною целиком и полностью? Разве такое бывает?! Впрочем, чего греха таить — мне это приятно, но только от тебя… Раньше такого никогда не было. Как у тебя всё это получается? Ты не только демон во плоти, но и колдун несчастный! Объясни мне свою магию? Ничего не могу понять…
— Наденька, милая моя! Я очень сильно и нежно люблю тебя, больше всего на свете! Больше самой жизни своей, которая без тебя ничего не стоит. Предлагаю тебе руку и сердце, и прошу тебя стать моей женой на всю оставшуюся жизнь. Только смерть может нас разлучить, а больше никто! — и Борис встал на колени перед ней.
Надя смутилась и немного покраснела от такого предложения Бориса. Она не верила своим ушам, что здоровый человек, во всех отношениях, предлагает ей, инвалиду на коляске, свою руку и сердце.
— А что, тебе здоровых девушек не хватает? — иронично спросила Надя: — Зачем я тебе понадобилась, на коляске? И твои родичи, что скажут? Наверняка они будут против нашего союза…
— Надюша, меня больше никто не интересует, будь даже наследная принцесса Великобритании. Мне нужна ты и только ты! А родичи смогут смериться с выбором сына, ведь не они женятся, а я. Потом… я уже не в том возрасте, чтобы меня учить постоянно, сам могу принять решение и себя обеспечиваю…
— Значит, ты уже взрослый и самостоятельный человек? Ну, не знаю я, как тебе ещё возразить? Ты поставил в такое положение, что я тебе ничем не могу возразить. Просто нет слов для возражения…
— Если нет слов для возражения, то соглашайся и принимай мою любовь!
— Только это мне и осталось сделать. Я принимаю… твою любовь и… согласна стать твоей… женой!!!
Они снова смотрели в глаза друг друга, наслаждаясь глубинами душ, а потом невольно слились в долгом, но нежном поцелуе. Птицы затихли, и не было ни малейшего дуновенья ветерка — всего того, что помешало влюблённым наслаждаться. Так прошло неведомо, сколько времени, пока они не всплыли на поверхность бытия. Надя очнулась, перевела дыхание, и почему-то шёпотом сказала Борису:
— Я всей душой люблю тебя, Борис, и прошу тебя стать моим мужем на всю ту оставшуюся жизнь, сколько нам отпущено Богом! И не бросай меня никогда, иначе, без твоей любви, я просто не смогу жить, я умру!
— Наденька, любимая моя, я никогда не смогу изменить тебе на протяжении всей моей жизни! Видит Бог, а Он всё видит и знает, я ни на один миг не смогу изменить тебе или предать тебя! Бог нас свёл вместе — на Него всё упование и всё в Его воли!
После таких слов Бориса, птицы снова начали щебетать, да так искусно, что какая-то мелодия получалась у них. Эта мелодия была знакома и неузнаваема в подобной аранжировке. Борис, наконец-то вспомнил, где он раньше мог видеть лицо Нади — это было в каком-то давнем детском сне, а теперь, по причине прошествии стольких лет, начало всё забываться и покрываться паутиной повседневных хлопот и проблем — такова уж есть природа человеческая. «Значит, ещё в детстве и, возможно в юности, мне было дано знамение, что я встречу девушку с таким лицом, и мы с ней будем вместе?!!», — подумал Борис.
— Второй раз я в жизни слышу эту мелодию, — сказала Надя, — но не могу вспомнить название, и где её раньше слышала.
— Всё вспомниться когда-нибудь, — ответил Борис: — Человеческий мозг и психика устроены так, что они никогда и ничего не забывают, просто всё второстепенное уходит на подсознательный уровень, уступая место главным и важным событиям настоящего, но, при определённых условиях, всплывает наверх к сознанию, тогда человек вспоминает давно минувшие события.
— Ты так говоришь, как будто окончил медицинский институт, — заметила Надя. — Откуда у тебя такие познания во всех отраслях?
— Просто человек должен знать многое, чтобы правильно вести себя в разных ситуациях и не попадать впросак.
— Да, а вот я почти ничего не знаю. И тебе не скучно со мной, с такой недотёпой? — задала Надя каверзный вопрос.
— Нисколько, — уверенно ответил Борис и добавил: — Сейчас время обеда, давай сходим в кафе, перекусим.
— Да щас, — ответила Надя, — там только и будут смотреть не в тарелки, а на меня. Тебе надо — иди, а я не хочу!
— Надюша, ты не обращай ни на кого внимания, представь, что кроме нас в кафе никого не — только ты, я и официант. Все остальные люди исчезли или не видимы для нас, а мы для них. Давай вот так и попробуем. Если не получится, то мы просто уедем из кафе. Попробуем. Ладно?
— Как же всё у тебя просто — рас и никого нет. Если бы жизнь была на самом деле такой простой, но она гораздо сложнее, чем многие думают.
— Нет, это не так. Некоторые моменты в жизни очень сложные, никто не спорит об этом, но некоторые очень просты, человек сам усложняет их, а потом не найдёт выхода из того лабиринта, который сам же и создал. Так стоит ли лишний раз усложнять то, что на самом деле проще простого? Согласна?
— Да, только, если что — ты меня сразу увозишь из этого кафе. Иначе я…
— Именно так я и предлагаю тебе, никак не иначе.
— Так, и где это кафе? — уже заинтересованно спросила Надя.
— Да тут не далеко, всего пять минут ходьбы. Поехали?
И Борис повёз Надю в кафе — первый раз в её жизни. До этого момента она не бывала в подобных заведениях. Ей было интересно и боязно одновременно. Интересно, потому что она очень хотела узнать, где и как живут нормальные люди, не за высоким забором, а боязно, потому что она сильно волновалась, как будут смотреть нормальные люди на инвалида на коляске. Верх взяло первое чувство и с Борисом она чувствовала себя несколько увереннее. Вот и подъехали к зданию кафе. Борис ещё раз напомнил ей:
— Ничего не бойся — нас двое, а вокруг никого, я всегда рядом с тобой!
«Странно, — подумала Надя, — у входа в кафе сделан пандус, неужели здесь проявляют маленькое внимание к инвалидам? И здесь бывают не только нормальные люди, но и инвалиды? Такого я не ожидала или Борис наколдовал?»
Они въехали в просторное и весьма уютное помещение. Играла музыка, а в такт музыки мигали разноцветные лампочки. Борис подкатил Надину коляску к пустому столику, они удобно устроились. Борис тихо шепнул Наде на ухо:
— Ничего и никого не бойся, всё будет хорошо, я всегда рядом с тобой.
Тут подошёл официант и вежливо спросил:
— Что будете заказывать, молодые люди?
Надя смутилась, она не знала самых простых блюд. В её интернате было всё не так, вернее сказать, вообще никак. На помощь пришёл Борис. Он что-то шепнул официанту и тот удалился.
— Что ты ему сказал? — спросила Надя. — Опять колдуешь?
— Нет, — ответил Борис. — Я просто сделал заказ, сейчас принесёт. Смотри, на нас никто не смотрит, и не обсуждают нас. А ты боялась…
— Скажи мне честно, это ты всё устроил для меня?
— Нет, — ответил Борис спокойно. — Я просто хотел показать другую жизнь, которая протекает мимо вашего интерната, как параллельный мир, о котором ты ничего не знала или знала, но очень, очень мало, а она такая разнообразная — в ней полно своих проблем и трудностей, но она иная.
Пришли трое официантов и стали расставлять на стол заказ. У Нади зарябило в глазах от такого снадобья — ничего подобного она никогда не видела за всю свою короткую, но трудную жизнь. На стол поставили бутерброды с разной колбасой и с красной икрой, свежие помидоры и огурцы, нарезанные аккуратными ломтиками, два вида салата и многое другое, чего Надя не могла осознать сразу. И всё это только для двоих.
«Я лопну, если всё это съем, — подумала она. — Вот бы Нине отнести половинку». И тут её мысли перебил Борис.
— Если всё трудно съесть, то остальное можно забрать для Нины в интернат. Правда, отсюда ничего не выносят, но аккуратно можно.
— Ты что и мысли умеешь читать? — недоумённо спросила Надя. — Я ведь только подумала об этом. И зачем так много заказал?
— Это не много — по порции на человека, — коротко ответил Борис. — Я хотел, чтобы ты всего попробовала понемногу. Ну, как тебе здесь, нравится?
— Ой, Борь, ну о чём ты спрашиваешь? Естественно, понравилось!!!
— А ты первоначально не хотела, боялась. И кто поглядел, что ты на коляске? Кто осудил тебя или меня? Кому, какое дело, в каком ты состоянии…
— Значит, это нам так внушали всё, что за пределами нашего дурдома течёт совсем иная жизнь — грубая и полная насилия. Это для того, чтобы мы никуда не рыпались, а сидели тихо, каждый по своим норам. Так вот у нас…
— Да, жизнь не сахар, — подумал Борис и добавил: — Что же ты ничего не ешь? Ведь прокиснет. Такие продукты нельзя длительное время держать в тепле — только в холодильнике.
Надя пробовала всего понемногу и наслаждалась этим, а Борис незаметно наблюдал за ней, поглощая свою порцию. Когда Надя насытилась всем этим, она стала прятать не съеденные бутерброды сбоку в коляску (благо, что она была худенькой, а коляска широкой). Когда Надя управилась с этим, Борис поднял руку, подзывая к себе официанта, и сказал ему:
— Спасибо! А теперь кофе — самого вкусного со сливками.
Одни официанты убрали грязную посуду, а другие принесли кофе.
— Вам сливки налить в кофе или вы сами, по вкусу?
«Господи, даже такую мелочь и то уточняют в вежливой форме», — подумала Надя и решила малость по своевольничать, сказав:
— Спасибо, мы добавим сами по вкусу.
— Как вам угодно, — ответил официант и ушёл.
— Браво, Надюша, браво! Ты делаешь успехи, маленькие, но успехи. Я рад за тебя от всей души. Именно так и только так нужно реагировать.
— Приходится, коль собралась за такого, — ответила Надя многозначительно. — А то потом скажут некоторые: «Не за того надо было».
— Я понял, что ты имела в виду под такими словами, — сказал Борис и поцеловал свою возлюбленную…
Когда кофе допили, Борис оставил на столе некоторую сумму денег, и выехали на улицу. Надя вдруг заволновалась.
— А почему ты деньги не отдал официанту в руки? Другие не возьмут? И почему сдачи не взял? — засыпала она вопросами.
— Тут так принято, ты не волнуйся — всё будет хорошо, — спокойно ответил Борис, направляясь к интернату. — Тебе понравился сегодняшний день?
— И ты ещё спрашиваешь? — вопросом на вопрос ответила Надя. — Как в гости к Богу в Рай сходила! А теперь давай чуть быстрее, а то мне очень надо от такого обилия еды и эмоций…
— А где у вас находится самое популярное место?
— По коридору в самый конец, только гостинцы для Нины оставь в комнате, а мне помоги быстрее доехать до этого популярного места.
Борис так и сделал, как просила Надя, и через некоторое время они были в комнате. Разложили гостинцы по местам, что в холодильник, а что на стол — сразу съесть. Надя начала делиться своими впечатлениями с подругой, но Борис мягко прервал её:
— Надя, следующая неделя для меня будет трудной, я, наверно, никак не смогу приехать — работы очень много подвалило. Скорее всего, я приеду в субботу или в воскресенье, точнее в воскресенье. Ты не волнуйся за меня и не обижайся, у меня всё нормально.
— Борь, ну это же естественно — ты не свободный от работы человек, я всё прекрасно понимаю, но всё-таки колдун!!! Я очень буду ждать тебя!
И на этом они нежно попрощались…
Эта неделя разлуки с Надей показались Борису вечностью. Он работал сутками: на своем предприятии он отрабатывал по двенадцать-четырнадцать часов (его все знали, уважали и доверяли ключи), да брал работу на дом, словом на сон уходило всего-навсего два-четыре часа в сутки. Родители ругали его, на чём свет стоит (особенно мать), а он молча продолжал своё дело, не давая никому никаких объяснений. И, удивительное дело, при такой напряжённой работе, Борис не чувствовал ни малейшей усталости, он был одержим. Отец с матерью махнули на него руками — мол, поступай, сынок, как знаешь.
А Надюша вся извелась за это время. Она так сильно полюбила Бориса, что и дня не могла обойтись без думы о нем. И какие только мысли не лезли ей в голову, но она их отгоняла тем, что у возлюбленного сейчас довольно много работы, иначе он обязательно бы навестил её. Надя держалась спокойно, но Нина всё же успокаивала свою подругу, она видела, как та молчаливо и стойко переносит разлуку. С каждым прожитым часом и с каждым прожитым днём любовь Надюши к Борису усиливалась довольно быстро, и это сильно волновало её, поскольку никогда и ни к кому она не испытывала подобного тяготения, даже аппетит потеряла, толи от тоски, толи от того, что попробовала в кафе.
Вот настала суббота, тот день, который Надя ждала, словно День рождения или Рождество Христово с Новым годом вместе взятые. Она рано встала, навела лёгкий марафет, надев самую красивую блузу и довольно скромную юбочку. Завтракала быстро, но аккуратно и Нину покормила. Едва они с Ниной успели поесть, в дверь постучали, и у неё чуть не выскочило сердечко из груди. Она поперхнулась воздухом, закашляла, и Нине пришлось самой сказать:
— Войдите!
Дверь открылась и точно он — на пороге стоял Борис с большим букетом цветов и с большой сумкой угощений.
— А что случилось с моей возлюбленной принцессой? — заволновался он. — Уж не заболела ли ненароком?
— Нет, нет, — ответила Нина, — просто она так сильно ждала тебя, что от волнения и от неожиданности твоего стука, поперхнулась воздухом, довольно банальная ситуация для влюблённого человека.
— Ой, извините, забыл поздороваться, кстати, тоже по причине влюблённости, — извинился Борис. — Здравствуйте, девочки! Вот букетик небольшой для Надюши, а гостинцы Нине, — и он принялся выкладывать из сумки и компактно укладывать по тумбочкам всё, что принёс. Надя откашлялась, пришла в себя и изрекла:
— Здравствуй, Борис, ты бы сюда притащил бы целый магазин заодно, а за букет, такой большой и красивый, огромное спасибо! Наверно, целую получку угрохал на всё это? Денег ещё осталось на обратную дорогу?
— Здравствуй, Наденька, здравствуй, миленькая! — и они поцеловались. — А ты мне пока ещё не жена, чтобы тебе давать отчёт! — ответил Борис и добавил: — Ты сегодня очень красива и необычайно нарядна!
— И, наверно, никогда ей не буду, — немного съязвила Надя.
— А вот об этом мы обстоятельно поговорим сегодня! — решительно сказал Борис. — Я вижу, что ты уже собралась, тогда едем гулять!
— И куда же мы поедем на этот раз? — спросила Надя. — Опять в лес?
— Да… наверно, в лес, — уклончиво ответил Борис, и незаметно сунул Нине какую-то бумажку, лукаво подмигнул. — Едем!
Они выехали по уже знакомой дорожке, доехали до ворот территории интерната, и зачем-то задержались у калитки ворот по ту сторону забора. По дороге медленно ехала какая-то машина, похожая на такси, которые были раньше, но это была иномарка. Борис поднял руку, машина остановилась.
— Шеф, — обратился Борис, — прокатишь нас?
— Садитесь. И куда вас подбросить? На седьмое небо? Можно!
— Я далеко не поеду, меня в интернате будут ругать, — начала протестовать Надя. — Нужно было расписку оставить на посту, а так будут неприятности, только их мне и не хватало до полного счастья.
— Мы немного посмотрим Москву и обратно, а расписку я уже оставил, и тебя никто искать не будет.
— Деловой какой! — возмутилась Надя. — А меня ты спросил? Ты мне ещё не муж, чтобы я тебя целиком слушалась…
— Вот один — один, — парировал Борис возражение Нади и открыл заднюю дверцу. — Давай помогу пересесть?
— Я сама, — возразила Надя.
— Пока ты будешь сама… — и он подхватил её на руки, как невесту (она ему показалась очень легкой), бережно усадил на заднее сидение, а коляску аккуратно затолкал в багажник, сам сел рядом, с другой стороны, и сказал водителю: — Ямщик, потихонечку трогай и песню в пути не забудь!
— И куда мы направляем маршрут нашего путешествия? — заинтересованно спросила Надя. — Надеюсь не в ЗАГС?
— Пока нет, — ответил Борис. — Едем пока по Садовому кольцу, шеф, а там, как я сказал. Лады?
— Окей! — важно ответил водитель, словно он был уже в курсе всего. Спокойно и невозмутимо повёл машину. Но какой русский не любит быстрой езды, если сидишь за рулём послушной и шикарной «Вольвы», никто не устоит перед соблазном прокатиться с ветерком. Он включил кассету с записью «Золотого кольца» — эту группу Надя очень любила.
— Создается у меня такое впечатление, — сказала Надя, — что всё это было заранее договорено, только я была в полном неведении и попалась, словно мышка в мышеловку…
— Надюш, ты сидишь в шикарной машине, едешь по прекрасной Столице, сиди, расслабься и любуйся видами. Где ещё увидишь в движении панораму центра Москвы?..
Они ехали по Садовому кольцу, а Надя, удобно устроившись на мягком заднем сидении машины, никак не могла, поверить: сон или не сон это ей сниться? Если сон, то она боялась даже пошелохнуться, дабы не отпугнуть чудесное видение и ощущение, настолько сладостно оно было. Борис положил ей руку на плечо, легонько обнял её, и она не протестовала этому, она поняла, что плохих намерений у него нет.
Музыка была негромкая, а разговаривать пока не хотелось из-за того, что у Нади на глаза набежали слезы. Борис увидел слезы, мелкие и еле заметные и понял, отчего они могли взяться, а вот она никак не могла понять источника этих слез. Скорее всего, ей было жалко самою себя, жалко того, что вот так бесцельно пролетало время в дурдоме, как она называла свой интернат, в котором она провела всю свою сознательную жизнь. А здесь, рядом с Борисом, был совершенно иной мир, антимир. Она благодарила судьбу, Иринку и Бога за то, что познакомилась с Борисом, с таким светлым, удивительным и крайне непохожим на остальных людей, человеком. Надя не оттёрла слезы, боялась, что возлюбленный не поймет их, она давала им высохнуть самим…
Так они ехали по бульварам, любовались архитектурой зданий, планировкой застроек, зелёными насаждениями, памятниками и достопримечательностями окружающих мест и не заметили, как сделали целый круг, а музыка продолжала играть, одна мелодия сменяла другую и все они были такими, словно сама Надя подобрала их. Наконец, она спросила Бориса:
— Во сколько тебе обойдётся такое путешествие?
— От Санта Клауса нам с тобой подарок из Лапландии пришёл.
— А ты можешь говорить не только рифмой, но и по-лапландский?
— Так иногда, когда уж очень приспичит.
— И сколько языков ты знаешь, только честно?
— Да так, не много, не мало — один русский со словарём, да язык радио изначально — середину букваря освоил.
— А вот это не правда, — вмешался водитель. — Он…
— Шеф, — перебил его Борис, — вот мелодия пошла интересная, сделай шарманку немного громче.
— Понял, не дурак, — ответил тот, сделал музыку громче, а сам замолчал.
— Ну, зачем ты человеку не дал поговорить, он же тоже человек! — вспылила на Бориса Надя.
— Ну, прости, Надюша, я сам тебе хотел всё рассказать, но в другое время, — сказал Борис извиняющимся тоном, взял её руку и нежно поцеловал. — Такого больше не повториться никогда, даю тебе слово. Договорились?
— Ладно. А теперь поехали домой, тьфу ты, я хотела сказать обратно, в интернат.
— А мы туда и едем, вот только что повернули, — спокойно ответил Борис.
Надя успокоилась и всё смотрела в боковое окно машины на мелькающие здания, зелёные насаждения. Ей надолго запомниться эта экскурсия в «большой мир», которую подарил Боря. «Да, он довольно щедрый и очень добрый человек, — думала она, — вот может, поэтому я и полюбила его. И как я сегодня догадалась надеть самое лучшее, что у меня имеется? Словно знала о предстоящей вылазке. Правильно говорит Нина: нужно всегда прислушиваться к внутреннему голосу. Ой, а как же она там одна целый день? Она не сможет обслуживать себя…»
— Борь, там Нина одна целый день, а она себя не обслуживает.
— За ней присматривает Светлана из соседней комнаты, ты, пожалуйста, не волнуйся, я со всеми обо всём договорился.
— Деловой! Только я ничего не знаю или узнаю в последнюю очередь.
— Надюш, я вот всю дорогу думал и не знаю, как тебе сказать об этом, словом, мои родители хотят с тобой познакомиться. Ты не против этого?
— Да, против, если это событие будет сегодня!
— Но именно сегодня они нас ждут, и приготовили на стол всё, что только можно съесть. Они будут очень обижаться, если их кулинарные труды пропадут, ты уж оправдай их старания и не сердись на меня, пожалуйста, я, правда, не знал, как тебе сказать об этом.
— И как ты меня представишь? — поинтересовалась Надя.
— Как самую добрую и лучшую подругу.
— Скажи откровенно: сколько у тебя было знакомых и подруг, с которыми ты, скажем мягко, крутил любовь?
— Только две — Ирина и ты больше у меня никого не было.
— А твои родители, они какие из себя? Я имею в виду характер.
— Прогрессивные. Они в каждом человеке видят, прежде всего, человека. Добродушные, милы, внимательны к чужой беде. Что я могу ещё сказать? Придёшь — сама увидишь, только не подводи меня сегодня. А?
— Ну, и далеко твой родительский дом?
— Десять минут вокруг него крутимся. Согласись, Надь, пожалуйста!
Надя долго думала и кусала губы, наконец, решилась, и верх взяло то, что она сильно захотела по маленькой нужде. Она сказала:
— Ладно, заглянем, но только на два-три часа. А водитель приедет за мною через три часа?
— Как будет сказано, так и сделаю, — мягко сказал шеф «Вольвы», останавливая машину около второго подъезда девятиэтажного дома. — Вам помочь?
— Нет, спасибо, мы всё сделаем сами и должны делать сами! — сказал Борис, доставая из багажника коляску. — Шеф, значит, приезжай, как договорились! Спасибо тебе огромное!
— Естественно приеду…
Надя хотела сама пересесть из машины в коляску, но сильные и ловкие руки Бориса подхватили её, как маленькую девочку и бережно опустили в коляску, да так, что ей не пришлось поправляться на сидении. Машина тронулась. Через несколько секунд её уже не было видно. Они въехали в подъезд. Лифт был внизу, как бы поджидал их. Надя в полголоса сказала Борису:
— Всё это я могу делать сама, а, если твои увидят меня такой беспомощной, что они могут подумать и потом скажут тебе?
— Пусть говорят себе, что угодно, а я тебя никогда не оставлю! Я люблю тебя! Люблю!! Люблю!!! И это слово я готов повторять всегда и везде: я люблю тебя! — В лифт коляска вошла свободно, хотя он не был «грузовым». Борис нежно поцеловал её в губы. Она не отстранила Бориса, ей было приятно его лобзание. Кабина лифта подняла их на шестой этаж, он подвёз её к дверям своей квартиры и нажал кнопку звонка. Ждать почти не пришлось. Дверь открыла мама.
— Мама, вот познакомься, это Надя, о которой я тебе говорил. Надя, а это моя мама — Зоя Петровна — добрейшей души человек, познакомьтесь.
— Очень приятно, — сказала Зоя Петровна и несколько смутилась. Ей было необычно видеть девушку на инвалидной коляске. Конечно, она видела инвалидов по телевизору, знала об их существовании, а так, живьём, да ещё в собственной квартире… «Неужели мой сын влюбился в такую..? Ничего, я из него быстро эту дурь выколочу, будет знать», — молниеносная мысль промелькнула у неё в голове.
— И мне тоже очень приятно, — сказала Надя и вежливо пожала руку.
— Проходите, пожалуйста, в гостиную, там мой супруг телевизор смотрит, ну, а я в кухню сбегаю, на плите подгорает… — и она ушла.
— Надюш, мы уже давно гуляем, может тебе нужно по нужде?
— С большим удовольствием, чем быстрее, тем лучше! Только с этим я целиком справлюсь сама.
— Хорошо, — ответил Борис, — но коляску я поставлю вот так и приоткрою дверь, чтобы тебе было максимально удобно. А где тормоза? Вот, теперь всё. Я буду в гостиной, подъезжай сама, дверь прямо.
Надя встала с коляски, на полусогнутых в коленях ногах и слегка вывернутых вовнутрь стопах проковыляла в туалет и закрыла за собой дверь. Было видно, что ей это даётся с трудом, но она научилась преодолевать трудности. Борис сел на диван рядом с отцом и тот спросил сына:
— Ну, как, привёз подругу?
— Да, — ответил Борис, — она сейчас в туалете, скоро подъедет.
— Хоть в туалет сама ходит и то ладно, — как-то странно сказал отец.
— Папа, у меня вся надежда на тебя — не дай маме сразу «заклевать» Надю! Она это может сделать прямо за столом. Молю тебя — немного придержи её. Ты верующий человек, а она нет…
— Вот только поэтому, сынок, в нашей семье идут раздоры. Постараюсь…
Через некоторое время Надя медленно въехала в гостиную. Боря встал:
— Вот, папа, познакомься, это Надя. Надя, а это мой папа, Василий Петрович, он работает в литейном цехе, большой специалист своего дела. Папа, а это Надя, о которой я тебе рассказывал.
— Очень приятно познакомиться с таким милейшим созданием, — сказал Василий Петрович, привставая с дивана, и пожал маленькую ладошку Нади. Он подумал: «Ради чего такое милейшее создание должно быть так сурово наказано природой? А, быть может, это несчастный случай покалечил цветущую жизнь?», — и ему стало зябко от такой мысли. А Надя, стараясь заполнить наступившую паузу, спросила:
— Василий Петрович, вот вы работаете в литейном цехе, довольно тяжелое производство, наверно сильно устаете за смену? А как жару там переносите?
— И да, и нет, — ответил тот. — Сейчас у нас всё автоматизировано, люди отделены от основного процесса и только наблюдают за показаниями аппаратов, иногда вносят изменения в режим работы, но такой усталости, которая была при первых домнах и мартенах, сейчас нет. Устаёшь лишь от сидячего образа жизни и от наблюдения за аппаратурой. Ой, прости, дорогая, я не хотел вас обижать!
— А я привыкла, вы на меня не очень-то внимания обращайте. Можно и на «ты» со мной общаться — так даже проще…
— Надя, простите, а родители у вас есть?
— Мать, как узнала, что я инвалид и останусь такой навсегда, просто отдала меня в интернат. А отца я не помню…
Василия Петровича всего передёрнуло от такого откровения Нади.
В гостиную вошла Зоя Петровна и спросила:
— Надя, вы долго гуляли с Борисом и, наверно, проголодались? Я вам сюда принесу ужин, и мы все вместе поужинаем. Вы не против?
— Я, как все, обо мне особо не беспокойтесь.
— Тогда я несу.
— Мам, я помогу тебе, — сказал Борис и пошёл в кухню помогать.
Ужин был скромный, но на столе было много угощения. За ужином шла беседа на общую тему, но, примерно, к середине пошёл уклон в сторону заболевания Нади. Борис уже сделал замечание, что это ужин, а не консилиум врачей, но Надя его перебила и спокойно сказала:
— Людям же интересно узнать, пусть спрашивают, что знаю — отвечу.
— Надя, скажи, а ты болеешь с рождения? — задала вопрос мать Бориса.
— Да, с самого рождения, сколько себя помню.
— А причина заболевания?
— Детский церебральный паралич, вернее его последствие, он происходит из-за того, что ребёнок рождается мёртвым и врачи его долго, более положенного времени, оживляли, а за это время клетки головного мозга постепенно умирали и это отражается, прежде всего, на двигательные функции, речь.
— И медицина…
— Медицина, в таких случаях, хотела сделать во благо, а получается, как всегда — разводит руками.
— А нетрадиционные способы лечения? — продолжала Зоя Петровна.
— Я в неё не верю, — ответила Надя и посмотрела на Бориса. — Много было перепробовано средств, а результата нет и нет, остается только надеяться на чудо. А где его найдешь или кто принесёт на блюдечке с голубой каёмочкой? Надо быть очень сильным магом или экстрасенсом, чтобы справится! Разве что Бог?.. Так я и живу. Уже, ой-ой-ой, сколько времени.
Наступила напряжённая пауза, в которой каждый обдумывал свои мысли, а Борис, пытаясь прервать паузу, спросил у Нади:
— Надя, а что ты так мало кушаешь, аль не нравится угощение?
— Что ты, Господь с тобой, еда на столе отменная и всё приготовлено с такой любовью и заботой, но желудок у меня не резиновый, есть же свой предел. Спасибо вам всем огромное. Скоро машина должна прийти, и я поеду обратно. Борь, ты меня не провожай, я сама доберусь до места, ладно? Не беспокойся лишний раз.
— Нет, я тебя взял, я тебя и сдам, иначе скандал будет. А машина с шефом приедёт только завтра к часу дня, — ответил он. — Так уж было договорено с самого начала…
— Ты что, сдурел вовсе? — вспыхнула Надя. — А где я буду ночевать, рядом с тобой что ли? И где ты такого шоферюгу откопал? Сколько заплатил «зелёных»? Ты не на Кавказе, чтобы похищать невест!
— Мы поужинали, теперь пойдём в мою комнату, чтобы родителям не мешать, там и поговорим. Поехали!
— Нет, ребята, вы ещё посидите, поговорите, с вами так приятно общаться, завтра воскресенье, никуда спешить не надо, выспимся, — попросил Василий Петрович.
— Вы только на него посмотрите, — сказала Надя родителям Бориса. — Какой деловой субъект оказывается!
— А я никого и не похитил, — спокойно ответил Борис. — Я просто хочу, чтобы ты побыла у меня в гостях. Спать ты будешь в моей комнате, только ты на диване, а я на раскладушке — каждый отдельно. Нижнее одноразовое бельё дам, заранее припас. Сколько я отдал «зелёных»? Так это моё личное дело и никого не должно волновать. Да я ему бесплатно отремонтировал, за одну ночь, один сложный японский аппарат, а денег не взял, вот и расплата.
— Деловой! — только и смогла сказать Надя. — Почему у меня никто не спрашивает: хочу я или нет?
— А Борис у нас всегда такой, — вставил Василий Петрович, — уж, если что-то надумал, то никто его не переубедит, всегда стоит на своём мнении, и любое начатое дело доводит до конца!..
Так, за непринуждённой беседой, незаметно прошёл вечер. Они засиделись до одиннадцати, и говорили на разные темы, потом стали укладываться спать. Надя устроилась на широком диване Бориса, только попросила не заходить в комнату пока переодевалась. Она легла и подумала: «Прямо, как в сказке или в раю. Господи, если бы всегда так было, а рядом был бы хороший и преданный муж, как Борис, но на всё воля Твоя, Господи! Как Ты предначертал, так оно и будет!» Несмотря на волнения и впечатления, накопившиеся за такой день, она уснула сном младенца.
Ей снова снилось, что она летает. На ней было белоснежное платье с широкими рукавами. Вот она раскинула руки в стороны, и широкие рукава стали крыльями, как у лебедя. Она не махала крыльями, а легко парила в прозрачном воздухе. Небо было в таких же белоснежных облаках, и её платье сливалось с облаками, становилось частью их. Так легко и светло было на душе у неё, что хотелось петь от грядущего, которое было рядом, которое уже наступает, только открой свою душу, впусти его и никуда не выпускай. Держи крепче, не выпускай, иначе улетит и не догнать потом…
Борис, укладываясь на раскладушку, твёрдо заявил: «Я буду спать рядом, а ты не бойся — плохого ничего не будет! Если что понадобиться, ты не стесняйся, разбуди меня, и я всегда помогу. Договорились?»
Мать Бориса долго не могла заснуть и всё донимала мужа шепотом:
— Надо же быть такому — «коляску» в дом притащил! Где ж это видано? Накой нашему сыну такая жена? Я-то думала, что он найдёт достойную жену себе…
— А что или кого имеешь в виду под своим понятием «достойную»? — задал вопрос Василий Петрович.
— Умную, в полном здравии, ходячую, образованную, чтобы мне помогала на старости лет. А Иринка, смотри, какую подсунула, которая годиться только в подстилки, на одну ночь! Ему нужна девушка своего круга, а у этой какие-то нервные клетки в мозгу умири, и кто знает, что там осталось?
— Мать, прекрати, — останавливал её Василий Петрович. — Сразу видно, что Надя — девочка умная, в меру эрудированная, и все шарики с винтиками у неё на своём месте, а что касается заболевания, то с кем чего не бывает.
— Вспомни, что она говорила про свою мать — женщина вольной жизни, а яблоко от яблони не далеко падает. Может и она легкого поведения, как мать? Мы ж с тобой в гены не заглянем, и никто не заглянет…
— Девушка в инвалидной коляске не может быть лёгкого поведения в силу своих физических ограничений. Неужели это тебе не понятно? Она без коляски с трудом передвигается по стенке. Далеко можно уйти на таких ногах и таким способом? Ты об этом подумала?
— Тоже мне новоявленный профессор кислых щей по медицине. Давно ли в тебе такая грамотность объявилась? Ты же только и умеешь железо лить!
— Я ведь не только железо лью, но и с тобой живу не один десяток лет, а это куда труднее первого!
— Да, со мной живёшь, как у Христа за пазухой — никаких проблем и забот не ведаешь. Кто бы тебя так любил и холил? Пойду, гляну, как там они спят: кто на ком? Сердце очень тревожится. Как бы она его не приворожила? Ведь всего можно ожидать от интернатских, жаль сынок пострадает от доверчивости.
— Слушай, ворона, перестань каркать, дай им самим разобраться в своих чувствах и понять — кто есть кто.
— Да, они разберутся, когда дети пойдут, — не унималась Зоя Петровна, словно лежала на раскаленных углях. — Наш сын нужен ей только из-за квартиры и для приюта чужого чада, который не известно от кого и с какими физическими и другими последствиями. Это я сразу разгадала, как в глаза её бесстыжие посмотрела. А наш-то, дурачок, весь размяк, как свеча от огня тает!
— Да дай ты спать, неугомонная баба! — чуть матерно не выругался отец. — До чего ж ты, я впрямь не знаю… Перестань, утро вечера мудренее. Перестань бить тревогу раньше времени…
— Когда гром грянет, мужику будет поздно креститься, — продолжала свою песнь мать. — Вот женится, а потом будет всю жизнь муку маять! Нет, я ему это всё завтра утром скажу. И пусть он не считает меня своей матерью, зато потом всю жизнь будет меня благодарить, что я его спасла от опрометчивого шага. Я не позволю жить им вместе! Нет!!!
— Слушай ты, — чуть не повысил голоса отец, — Бога побойся. Пусть Надя уедет, тогда и скажешь. Ну, нельзя такое говорит при девушке. Согласись хоть с этим!
— Хорошо, — сурово согласилась Зоя Петровна, — но намёк на свои мысли и взгляды я ему скажу всё же завтра утром, и в этом ты меня не остановишь, — и она отвернулась лицом к стене.
— О, Господи, с кем я жил всё это время? — одними губами прошептал отец, однако Зоя услышала его и ответила:
— Жил, как у Христа за пазухой, и горя не мыкал…
— Тьфу ты, пропасть, поспать спокойно не даст, — и он сделал вид, что начал спать, а на самом деле долго не мог уснуть. Он всё думал о жестокости судьбы к одним людям и двойной жестокости к другим, старался найти способ помочь Борису и Наде. Но решил, что они сами должны во всём разобраться и решить свою судьбу, так как за них самих это никто не сделает, а «добрым советом» иногда можно только навредить, если характер у одного из влюбленных стойкий и напористый, как у его сына. «Господи, если по воле Твоей они сошлись, то дай им счастья, сотвори великое чудо, помоги рабе Твоей избавиться от такого недуга! Господи, на всё Твоя воля великая!», — подумал Василий Петрович усердно. Он так и не уснул в эту ночь.
А Борис спал в эту ночь абсолютно спокойно, как Гагарин перед стартом космической эры, даже сновидения не тревожили его покой. Он спал также спокойно, «сном младенца», как и его Надя. Он теперь считал её своей, потому что в глубине души верил — теперь им никто не помешает соединить свои души и сердца; верил, что, если они встретились, значит, сама Природа будет помогать поддерживать союз. Он понимал, что и сам должен что-то сделать для Нади и, тем самым, упрочить то начало, начатое Природой…
Утром почти все одновременно встали, только Надя спала безмятежным сном и нежно улыбалась во сне чему-то приятному. Борис тихо встал с раскладушки, оделся и, прикрывая дверь своей комнаты, полюбовался на милое создание, но будить не стал: «Пусть поспит и отдохнёт от той суеты, в которой она жила всё это время, — подумал он. — Такая милая и очаровательная, что так и хочется смотреть на её сон часами, и не надоест, а разговаривать с ней можно сутками и не устанешь — настолько легко и приятно с ней общаться. Пусть поспит».
Он спиной почувствовал, что кто-то подходит к нему, и поспешно закрыл дверь, оглянулся и увидел свою мать. Та хотела заговорить, но Борис поднёс указательный палец к губам, сделал знак молчания и повел, нет, точнее сказать, потащил мать от двери в кухню, давая Наде покой.
— Доброе утро, мама, давай не будем громко разговаривать, пусть Надя поспит, — сказал он, усаживая мать на табурет рядом с собой.
— И тебе доброе утро, сын, — сказала мать голосом, который Борис не узнал и напугался, он был чужой и не его матери.
— Что с твоим голосом, мама, уж не заболела ли ты?
— Нет, сынок, я здорова, только плохо спала ночью, и вот, что хотела спросить у тебя: ты с ней ещё не спал и ничем не занимался?
— Мам, за кого ты меня принимаешь?! Мы с Надей знакомы всего несколько недель и неужели я способен на подобное? Я от тебя, мама, такого вопроса не ожидал! Вот чего не ожидал, так не ожидал…
— Послушай, что я тебе скажу. Эта девушка не годиться для тебя, она не такая, как все, ты это видишь сам и не хуже меня, только скрываешь от самого себя, от своего разума, от своего сознания, скрываешь пока. Тебе нужна спутница «своего круга», ходячая, за которой не нужно ухаживать, чтобы всё делала по хозяйству и была помощницей по дому. Ты Надю, только первое время, будешь носить на руках, а потом тебе это надоест, и она окажется обузой в твоей жизни. Жизнь сейчас настолько сложная, что лишние проблемы тяготят и давят на плечи, а тут ещё взваливать на себя такой груз! А дети? Вот вы соединили свои судьбы, и стали жить, потом вам, как и всем людям, захочется иметь детей для продолжения рода. А она сможет ухаживать полностью за своим ребенком? — и Зоя Петровна сделала ударение на слова «за своим ребёнком», словно пытаясь на что-то намекнуть. — Ведь не сможет она одна его воспитывать, а у тебя будет работа, много работы, чтобы содержать неработающую жену с сыном. И что тогда? И ещё вот что, сын: Надя больна, болезнь связана с головным мозгом, может и с генетикой что-то, поэтому никто не знает путем, каким будет её сын? Может он будет таким, что…
— Хватит раньше времени каркать, ворона, — неожиданно сказал отец, незаметно появившийся в дверях кухни, вернее, он давно стоял там и подслушивал весь разговор, но решил вмешаться только что, так как его нервы уже не выдержали психологического натиска жены. — Я ж тебя предупредил, чтобы ты раньше срока не пела свою песню, а ты не выдержала? Ну, подожди часок-другой, пусть Боря проводит Надю, пусть будет всё спокойно, так нет, ты всегда праздник испортишь людям. А тут человек, необычный человек с жестокой судьбой! Не могла немного подождать?..
— Я только предупредила Бориса от необдуманного шага! — гордо заявила мать. — Пусть выбирает, что ему лучше подходит!
— Пап, ты не волнуйся, мы просто спокойно беседуем, — неожиданно спокойно и без эмоций сказал Борис, а мать оторопела от такого ответа сына. — Мама, я тебя слушал спокойно и не перебивал, — продолжил он, — теперь послушай, что я скажу тебе. Ты говоришь, что мне нужна девушка «своего круга». Значит, ходячие к ходячим, а инвалиды к инвалидам. И получается своего рода разделение населения на слои…
— А оно всегда было, — перебила мать сына утверждением.
— Мам, я тебя не перебивал, не перебивай и ты меня. Хорошие к хорошим, а плохие — к плохим. Когда ведёт слепой слепого, не заплутают ли они оба среди трех берез и не упадут ли они в яму или овраг, найдут ли дорогу к цели? Когда ведёт хромой хромого, дойдут ли они, куда хотят или утомлённые и измученные, изнурительной дорогой, упадут посреди неё, и останутся так, никому не нужные? Хозяин посылает пастуха искать недостающую овцу, найти и привести в стадо, чтобы всем было хорошо, а не оставляет заблудшую овечку под сильным ветром и проливным дождём дескать, если ты провинилась — получай по заслугам. Неужели верующие люди должны поступать вопреки тому, что написано в Писании? Да, я верующий человек и Евангелие всегда при мне, вот прочитай, что написано от Иоанна, и тогда ты, быть может, многое поймешь! — и Борис достал из кармана пиджака походное повествование четырёх Евангелистов, протянул матери в руки и добавил: — Ты женщина умная, прочти внимательно не один раз и тогда многое поймешь.
Слова сына загипнотизировали мать, она не смогла ничего ему возразить, взяла Евангелие, которое сама же подарила сыну в его шестнадцать лет, чтобы он пошёл по правильному пути и приобщился к христианской семье, к христианской вере, и молча направилась в спальню. Отец подошёл к сыну, одобряюще похлопал его по плечу и спросил:
— Тебе помочь приготовить завтрак, а то нашей сейчас не до этого? Ты просто молодец. Я не думал, что так ответишь!
— Спасибо, папа, я сам, теперь мне многое предстоит делать самому, лучше посмотри, как там Надя, только не буди её, пожалуйста.
Отец легонько приоткрыл дверь в комнату сына и посмотрел на гостью — та спала ангельским сном. Даже положение тела было таким, как у Ангелов на католических статуэтках. Василий Петрович удивился такому сходству. А сходство было абсолютно полным, если не считать того, что не очень длинные, но вьющееся волосы Нади были раскиданы по подушке, и голова была, словно в стоге сена. Он даже невольно подумал: «А почему бы Ангелам не быть женского пола? Очень даже мило!» И вернулся к сыну в кухню.
— Она мило спит, ну словно Ангел, спустившийся с небес. Даже не знаю, с кем её ещё можно сравнить?
— Надя несравненная и единственна, — сказал Борис с улыбкой.
— Да, — согласился отец. — И чего взбрело твоей матери вчера…
— Слушай, пап, давай не будем вспоминать о плохом, — предложил Борис. — То, что было — прошло, впереди всё новое.
— Да, ты правильно заметил: не будем вспоминать плохое — оно прошло! Ну, вот, мы с тобой и завтрак приготовили. Будем будить Надю?
— Жалко, — ответил Борис, — но пойду будить ангелочка в женском обличии.
— А что мы скажем по поводу… Зои Петровны? — спросил отец.
— Ну, скажем… простыла, плохо себя чувствует, сильная головная боль, Что-то в этом роде, а ты уж любой ценой, папа, уговори её немного потерпеть и пусть она не возникает, пока я Надю не отвезу в интернат.
— Попробую, сын, но ты сам уже всё сказал раньше моего, мне добавить чего-либо после тебя просто будет очень трудно. Ты прекрасно знаешь свою мать.
— Зна-аю, — протянул Борис и пошёл будить свою избранницу.
Он тихонько открыл свою комнату, вошёл туда и снова прикрыл дверь. Надя, как спала, так и продолжала спать и чему-то улыбалась в своем сказочном сне. Борис наклонился, прикоснулся к волнистым волосам, осторожно поцеловал в щёку и тихонько сказал:
— Надюш, а Надюш, котик мой милый, просыпайся дорогая, время пришло вставать, уже двенадцатый час.
— Н-нн-нн-аа, — потянулась она, просыпаясь. — А где это я?
— Ты у меня в гостях, ночевала, — ответил Борис, гладя её по волосам. — Как спалось, котик?
— Как в райском саду, — ответила Надя, натягивая одеяло на грудь. — Я так сладко никогда не спала. А который час?
— Двенадцатый, любимая, — нежно ответил Борис.
— Что же вы меня так долго не будили? Слушай, скажи откровенно: пока я спала, ты ко мне не подходил. А?
— За кого ты меня принимаешь? Я что, нарушу свою мораль?! Я спал в этой комнате на раскладушке — не успел ещё убрать, чтобы тебя не разбудить…
— Ну ладно, ладно, не обижайся, я просто спросила. А теперь выйди, я переоденусь и приведу себя в порядок. Войдёшь только, когда я позову, не раньше! А что на мне одето?
— Это гигиеничное одноразовое бельё. Выкинь его, оно уже не пригодно для применения. Хорошо, я только раскладушку уберу, чтобы не мешалась, и буду ждать твоего зова, — согласился Борис и вышел. Он вернулся в кухню, отец был там.
— Только что пришёл из спальной, — сказал он. — Мать читает твоё Евангелие и сильно плачет. Видимо, до её сознания доходят твои слова и то, как она была ночью и сегодня утром не права. Я не стал её тревожить, пусть поплачет, говорят, когда человек плачет — из него выходит всё плохое и душа очищается. Пусть поплачет, не будем ей мешать. А ты Надю разбудил?
— Да, — ответил Борис. — Только она меня выставила, пока переодевается!
— И правильно сделала! Какая же она у тебя молодец…
А с Зоей Петровной происходило что-то непонятное для её самой. Она вдруг, нет, не вдруг, а после того, как открыла Евангелие и стала проникновенно его читать, поняла, насколько глубоко она ошибалась в некоторых взглядах на жизнь. Поняла, как глубоко и больно она оскорбила Надю заочно, а это было намного хуже, чем сказать обиду в лицо.
Это считалось, по христианским меркам, одним из самых больших грехов, который нужно замаливать очень долго, а гордость человеческая не позволяла ей вот так просто подойти к Наде и сказать: «Надя, прости меня недостойную за то, что я невольно обидела тебя!» Так сказать Зоя Петровна не могла и от этого она ещё больше рыдала, не находя утешения… В ней начало бороться духовное и земное начало человека.
А мужчины терпеливо ждали зова Нади, и вот она позвала Бориса.
— Борь, заходи, уже можно.
— Надя, ты готова, можно войти?
— Да, я готова, входи!
Он открыл дверь и обомлел: кровать была заправлена на все сто, комната прибрана, а сама виновница всех последних событий — Надя — была наряднее и краше, чем вчера, она улыбалась и была очень счастлива.
— Пап, подойди сюда! — позвал Борис.
Отец подошёл к двери и также обомлел, как и сын. Никто не ожидал от Нади такой самостоятельности.
— Ну, Надя, ты просто умница! И всё сама сделала? — спросил Василий Петрович.
— То, что можешь делать сам — делай, иначе тебя неправильно поймут окружающие. — Что же вы не проходите? Проходите, не стесняйтесь или я стала за ночь приведением? — шутливо засмеялась она.
— Так, хорошо, — сказал Борис. — Тебе в ванной помочь умыться? У нас там тесновато.
— Ты мне ванну комнату покажи, а я сама решу…
Борис подвёз коляску к ванной комнате и открыл дверь.
— Вот смотри, как ты тут управишься?
Надя внимательно осмотрелась и ответила:
— Управлюсь спокойно, а чего тут сложного? Только коляску на тормоза поставлю. Нет, сначала надо в туалет, а потом в ванную, — поправилась она.
Мужчины пошли в гостиную, поставить тарелки на стол и приготовить трапезу, а заодно обменяться впечатлениями…
— Вот такая это Надя, — сказал сын отцу многозначительно.
— Да, я бы не поверил глазам своим, если не увидел очно. На мой взгляд — она очень хорошая девушка. Только не балуй её разного рода «давай помогу».
— Я уже знаю об этом, пап. Это и есть самое плохое в жизни!
— Вот и придерживайся этого правила, сынок. Оно должно быть на первом месте!
— А я на каком? — шутливо спросила Надя, тихо въезжая в гостиную.
— Да, мы тут о своём калякаем, — поправился отец. — Это вовсе не относится к тебе…
— А ты, Наденька — на самом первом из всех! — утвердительно вставил Борис. — Давай, подкатывай к столу, всё готово. — Надюша, я знал, что ты очаровательна, но не предполагал, что ты, ко всему этому ещё и фея! Позволь, фея, отведать наш завтрак?
— Спасибо большое! А что с вами нет Зои Петровны? Она случайно не заболела? — поинтересовалась Надя.
— Ещё накануне, — заговорил Василий Петрович, — она, видимо, простудилась, уже вчера плоховато себя чувствовала, но решила познакомиться с тобой, мы отговаривали, а она ни в какую, так Боря и привёз тебя к нам. А сегодня ночью поднялся такой жар, что не может подняться с постели. Я её таблетками утром напоил, сейчас легче, заснула, а со сном проходят все болячки. Так что извини её, Надя, такие вот дела! — ловко выкрутился отец, что Борис не ожидал такого от прямолинейного отца, который всегда любил говорить правду.
— Как я некстати приехала… Неудобно… Значит, я ей не понравилась вчера, — тихо пробормотала Надя себе нос, потом добавила: — Но вы ей передайте привет и пожелание быстрейшего выздоровления, мои извинения за визит.
Борис уловил мысль Нади, хотел, было возразить, но не стал костёр раздувать сильнее. Потом он скажет всё своей строптивой избраннице.
— Спасибо, Надя, спасибо, обязательно передам, — сказал Василий Петрович и куда-то в сторону отвёл взгляд, а Борис пришёл на выручку:
— Давайте завтракать, а то мы все проголодались.
Они ели не спеша, только Надя частенько поглядывала на часы — как бы не опоздать к машине. Борис её успокаивал и шутил, дескать, шеф всегда подождёт, на что Надя ответила ему крайне прямо:
— К людям нужно относиться с уважением, если они, по-твоему, этого стоят, тогда и к тебе люди будут относиться по твоим же меркам!
— Правильно, Надя, я целиком разделяю твою точку зрения, — сказал Василий Петрович, — только вот, к сожалению, не все люди понимают это.
— Ну, спасибо, папа, за еду, было всё очень вкусно! — сказал Борис. — Мы с Надей ещё посидим у меня в комнате, а то она не видела обстановки в конуре моей и немного поговорим.
Да, идите, поговорите, а я тут сам всё уберу. Не стесняйтесь…
— Спасибо вам, Василий Петрович, и за приём, и за угощение, — сказала Надя, — и извините за вторжение, супруге вашей всех благ и скорейшего выздоровления! Вам тоже здоровья и счастья! Борь, а разве машина не придёт с шефом? Как я добираться-то буду?
— Надя, а что всё мне да мне, Борис больше сделал, ему и спасибо! — сказал Василий Петрович.
Борис повёз Надю в свою комнату, чтобы ещё некоторое время побыть наедине и поговорить по душам. Закрыв за собой дверь, удобно устроился в кресле, поставил Надину коляску напротив себя.
— А машина с шефом не придёт, — коротко ответил Борис.
— Да! А как же я доберусь до интерната?! Не хочешь ли ты сказать, что уже прописал меня у себя? — негодующе спросила Надя.
— Нет, этого я не сделал, — спокойно ответил Борис. — Просто отвезу тебя на своей машине.
— Нет, вы только на него посмотрите! — воскликнула Надя. — То он постоянно приезжал к нам своим ходом, меня привёз на тачке какого-то шефа, а теперь получается, что у него своя тачка есть, и он ни от кого не зависим! Вот и получается — демон настоящий во плоти, колдун несчастный!!! Как тебя ещё назвать можно? Даже слов не подберу…
— Надя, ответь, пожалуйста, за всё время нашего знакомства, я сделал тебе больно физически или морально?
— Нет, но некоторые твои поступки и скрытность меня просто пугают — никогда не знаешь, чего от тебя ожидать. В голове не укладываются!
— Тебе нравится беседовать со мной?
— Да, это бесспорно, да!
— Я тебя хоть один раз обманул?
— Это уже допрос начинается? Конечно, нет.
— Спасибо за откровенность!
— А в чём дело-то? Ты мне прямо растолкуй, без загадок и премудростей.
— Ты хочешь соединить свою судьбу со мной?
— Это уже сложнее. Да, очень хочу, но…
— Я знаю, что тебе не понравилась Зоя Петровна, примерно, так же, как и ты ей. Тебя это насторожило и испугало?
— Но я ничего не говорила. Как ты мог узнать?
— Это не важно. Но факт остаётся фактом. Ты хотела бы жить со мной вдвоём без моих родичей?
— Сейчас выясниться, что у тебя есть отдельная квартира! — с иронией и лёгкой грустью заметила Надя. — Да, я бы очень хотела так жить, но твоя сила на этом и заканчивается. Меня никто не выпустит из интерната, пока я не встану с коляски, а с коляски я встать не могу, потому что такие заболевания, как у меня или других моих друзей, не лечатся! Наука пока не дошла до этого. Приехали? Или ещё вопросы есть?
— Ты бы хотела встать с коляски и быть совершенно здоровой, как все? — настаивал Борис на этом вопросе.
— Хм, а кто же не хочет этого? Только не говори, что у тебя есть знакомый профессор, который лечит такое заболевание.
— Нет, такого я не скажу, потому что такого человека у меня нет.
— Слава Богу, хоть на один вопрос ты ответил отрицательно, — с нескрываемой грустью сказала Надя, и добавила также грустно: — А я вот хочу избавиться от коляски, но ты не можешь мне в этом помочь. Какая жалость…
Борис потянулся рукой к шкафу, открыл его и достал маленькую бархатную коробочку. Надя догадалась, что может находиться в этой коробочке — у неё затрепыхалось сердце в груди и дыхание перехватило. А Борис поднёс коробочку к Наде, открыл её и сказал:
— Прими от меня этот скромный перстень в знак уважения и любви.
Надя посмотрела и чуть не упала в обморок — там был крупный бриллиант прозрачного цвета с нежно-небесным отливом в золотой ажурной оправе. Это было настолько завораживающее зрелище, что Надя длительное время не могла ничего сказать. В этом бриллианте была заключена какая-то внеземная сила, небесная сила, а оправу не описать словами. У Нади не было такого запаса слов, чтобы точно описать увиденное — оно не поддавалось описанию простыми словами. Она только и смогла прошептать:
— Ты чё, Борь, сдурел? Это стоит целого состояния!
— Давай примерим, не велико ли оно тебе.
Надя очень аккуратно достала перстень из коробочки и медленно надела его на средний палец. Он как раз подошёл ей по размеру — казалось, что перстень слился с её телом и уже никогда не соскользнёт с пальца. Завороженная и потрясённая, Надя долго сидела в оцепенении…
— Нет, Боря, ты меня извини, конечно, но такой дорогой подарок я принять не могу…
— Можешь, как будущая жена! Спокойно сказал Борис, любуясь Надиной рукой с таким перстнем. Отдельно перстень ни смотрелся, но на Надиной руке гармонировал со всем её телом, и играл такими переливами красок, что просто завораживал.
— Ты на самом деле хочешь, чтобы я стала твоей спутницей жизни? — лишний раз, подтверждая свои сомнения, спросила Надя.
— Да! — прямолинейно и беспрекословно ответил Борис. — С того самого первого дня, как увидел тебя, и каждый раз, в любой обстановке, буду повторять: Да, хочу! Да, хочу!! Да, хочу!!! И другого слова, другого ответа ты и все остальные от меня не услышат!
Борис обнял Надю, а она его и снова они слились в нежном, долгом поцелуе. Сколько времени они так просидели — Бог знает, но всплывать на поверхность реальности каждому не хотелось. В дверь раздался лёгкий стук, они всплыли в реальность, и Василий Петрович спросил:
— Ребятки, я чай заварил. Не хотите ли испить?
— Да, я не откажусь. А ты, Надя?
— Я тоже не откажусь от одной чашечки.
— Тогда прошу вас в гостиную, — ответил отец Бориса и пошёл.
— Борь, спасибо тебе за такой шикарный перстень! Я люблю тебя! — тихо сказала Надя.
— И я тебя очень люблю, — тихо ответил Борис. — Только перстень переверни камнем вниз, пока…
— А как Зоя Петровна? Ей не легче? — спросила она у отца Бориса.
— Спасибо, Наденька. Можно мне так называть тебя? Спасибо, ей намного легче, но она продолжает лежать. Постельный режим, так сказать, — ответил Василий Петрович.
Они попили чай, так как время было около четырёх дня. Борис сказал:
— Папа, спасибо тебе за всё! А теперь нам пора ехать. Надя, может на дорожку тебе надо?..
— Пожалуй, да, — ответила Надя и поехала в туалет.
— Нет, сынок, не бросай ты такого ангелочка, не бросай! Ты ей нужен, я сердцем чувствую, а мать твою мы убедим…
— Спасибо, папа, но всё должно решиться само, как Богу угодно.
— Правильны и разумны твои слова. А вот и Надя…
— Мы станем спускаться и поедем…
— Ну, Надя, счастливо тебе! Ребята, если вы по-настоящему любите, друг друга, то берегите эту любовь и сражайтесь за неё зубами, как на фронте сражались за Родину! — сказал Василий Петрович, закрывая за ними дверь, и горький ком подступил к горлу, никак не проглачивался.
Он подумал: «Эх, ворона, ворона, слышала бы ты, какие слова тёплые говорит Надя в твой адрес! А ты… О, Господи! — во всю мощь крикнула душа его. — Если Ты есть, помоги этим двум влюблённым и сделай так, чтобы Надя встала на ноги! Соедини их вместе по воле Своей».
Они выехали из подъезда, и Борис пошёл к серебристой машине, которая стояла на обочине — это был шикарный «Опель». Надя удивлённо заметила:
— Это твоя тачка? Всё происходит, как по мановению волшебной палочки. Ты случайно не волшебник?
— Я не волшебник, я только учусь, но дружба, крепкая вера и настоящая любовь помогает делать настоящие чудеса!
Борис помог Наде пересесть в машину, на переднее заднее сидение, около себя, коляску положил в багажник, сам сел за руль и спросил шутливо:
— Вас, милая сударыня, куда доставить?
— Нас на Обручева, пожалуйста, и песню в пути не забудь, — ответила Надя в стиле Бориса.
— Не беспокойтесь, сударыня. Будет исполнено, — ответил он и спросил: — Вас с ветерком или?
— Нас обычно, со средней скоростью, — ответила Надя, и они поехали.
Дорога туда была не такой весёлой. Оба были немногословны. Наде не хотелось возвращаться из рая в ад, а ему не хотелось отпускать её туда. Он перебирал в мыслях все возможные и невозможные варианты, чтобы Надя не жила в том аду, а жила бы у него и была ему женой, но это зависело только от неё, от её согласия на его предложение. Борис не хотел торопить события, однако и ждать дальше было трудным. Труднее всего было то, что его мать не приняла Надю такой, какая она была и никогда не даст родительского благословения на брак, а жить врознь — тягостная и невыносимая штука, но выход где-то есть, только где он…
Борис поинтересовался:
— Надюш, тебе понравилось у нас?
— Ой, не то слово, — сказала она восторженно, — всё было так чудесно и мило! Вот только Зоя Петровна…
— Да, — коротко ответил Борис. — Надя, только я тебя очень прошу, не снимай с пальца перстень, который я подарил. Ни при каких условиях не снимай. Кусайся со всеми, дерись, что угодно делай, но не снимай!
— Борь, зачем ты сделал такой дорогой подарок? Он же стоит бешеных денег, а я пока тебе не жена…
— Не жена, так невеста, — поправил Борис. — Скоро всё образуется! Только поверь мне, скоро!
Мелькали деревья, и вдали показался белый забор — они подъезжали к интернату. Машина плавно остановилась около ворот, на территории гуляли ребята, и они с любопытством подходили и смотрели, как приехала Надя из гостей. Собралась маленькая толпа ребят, они что-то обсуждали. Один парень подошёл ближе и спросил:
— Ну, как, Надя, погостила? Наверно, такое не забудется никогда?
— У меня просто нет слов! Как-нибудь после расскажу.
— А к нам сегодня приехали артисты, будут давать концерт, говорят, что будет очень интересно.
— Борь, пойдешь, посмотришь, если у тебя есть свободное время?
— Конечно, пойдём, у меня с тобой время всегда есть, — ответил он, усаживая Надю в коляску. Закрыв машину, он покатил Надю к зданию, а Надя вдруг заволновалась:
— А никто не упрёт машину? Уж очень она у тебя хорошая!
— И умная, — добавил Борис. — Никогда чужого не впустит, такая уж система сделана…
— Блин, как у тебя всё дорого стоит! А ты — мой самый дорогой!!!
— Спасибо, Надя, спасибо, очень приятно это слышать!
Да, в интернат приехала «Временная машина» во главе со знаменитым артистом Макаронычем, и, как это не покажется странным, в этом была заслуга Бориса — он, Бог один ведает, какими путями, созвонился, он договорился, он организовал их приезд в интернат в тайне ото всех, конечно, администрация была в курсе. Долго она упиралась, думая о том, что придётся платить немалый гонорар, а средств, как известно, лишних нет, но наш Борис устроил всё на благотворительных началах, и сделал всем ребятам такой тайный подарок.
Все уже начали собираться в актовом зале: кто на колясках, тот был в первых рядах, а кто сам передвигался — размещался на креслах и стульях сзади, таков был заведён порядок. Но на сей раз середину перед сценой оставили свободной для танцев: ребята могли танцевать и на ногах, кто мог, и на колясках, словом, у кого какие были способности.
Они с Надей устроились в первом ряду справой стороны, им всех и всё было видно. Надя ещё сказала, смеясь:
— Вот попала прямо с корабля на бал, в буквальном смысле слова.
— Да уж, везёт тебе в последнее время, как не знаю кому.
— Опять твоя заслуга, что ли? — недоуменно спросила она.
Борис лукаво промолчал. А что он мог сказать? Выставляться не захотел. Да и к чему лишние почести?
— Ну, Борька, у меня нет просто слов!..
И в это время загремела музыка — начался концерт. После первой песни Макароныч сделал такое объявление, а администрация почему-то отмолчалась, её не было — был обычный выходной, но дежурный врач работал:
— Дорогие друзья! Мы рады, что приехали к вам и дарим вам этот маленький подарок. Эта песня первая, впереди вас ждёт ещё море песен, и мы надеемся, что наш концерт вам понравится и запомниться на долгие годы. Я — не мастер красиво говорить, но следующая песня посвящается девушке, которая относительно недавно полюбила и её полюбили, это крутой поворот в её судьбе и вся наша группа желает двум влюблённым огромного счастья и всяческого благополучия! И дарим им песню «По-во-рот»!
А Борис, под взрыв аплодисментов, подумал, нет, его душа громогласно крикнула, выворачиваясь наизнанку: «Господи и Бог мой, если Ты есть, а я верю, что Ты есть, сотвори чудо — пусть Надя встанет на ноги и будет здорова, во славу Твою, Господи!»
Песня началась, все ребята пришли в движение, а Борис встал напротив Нади и вполне серьёзно сказал ей:
— Надя, встань и давай потанцуем.
— Ты сдурел? Я же не могу! — ответила она и обиделась.
Борис взял её за руки и повторил настойчиво:
— Надя, встань!
Она с трудом поднялась и почувствовала в ногах какую-то лёгкость, без спастики, колени разогнулись, стопы стали выпрямляться совершенно без боли, ноги, прямо на глазах, стали прямыми, как у здоровых людей. Она видела это, она чувствовала это, но не могла поверить в чудо. А оно явно произошло! То самое чудо, которого она так ждала и не верила в него! Она стояла ровно и без перегиба.
Положила руки на плечи Бориса для большей уверенности и страховки, а он нежно и легонько держал её за талию, сделала первый шаг, первый здоровый и нормальный шаг в своей жизни, повторяя движения Бориса, потом второй, почувствовала, что её ноги прямые и послушные. Ей показалось, нет, она это тоже почувствовала, что вся спастика из её ног и всего тела куда-то исчезла вовсе и ноги, будто не её, а чужие, но послушные. Она делала и делала за Борисом движения танца, и они стали под музыку танцевать.
— Борька, что же это такое? Я всю жизнь не могла ровно стоять на ногах, не говоря уже о том, чтобы свободно передвигаться, а что сейчас происходит со мной?! Это чудо, самое большое чудо! — и на её глазах появились крупные слёзы, и она не скрывала их. Она плакала от радости.
Борис не ответил, на его глазах тоже были слёзы. Он в душе благодарил Бога за Его нерукотворное чудо, чудо, которого Борис так сильно просил в последнее время. Он взял Надины руки в свои руки, и они продолжали танцевать под музыку. Она всё увереннее и легче передвигала свои ноги, не обращая внимания на восторженные возгласы ребят из зала, которые видели это чудо и не могли поверить в него. Борис отпустил руки Нади, и она самостоятельно стала танцевать, поддерживая ритм музыки, а «Временная машина» никак не могла остановить эту песню.
Макароныч, наблюдая за происходящим, давал продолжение мелодии чуть ли не с первых аккордов и пел, уж по которому кругу, куплеты этого «Поворота». И для него самого, и для Бориса с Надей это был новый поворот, поворот в их жизни!
Надя снова приблизилась к Борису и спросила:
— Неужели это не сон, неужели сейчас всё будет хорошо?! Почему я не чувствую усталости в ногах?
— Потому что ты здорова! Теперь у нас с тобой, с помощью Господа, всегда и всё будет хорошо, теперь нас с тобой никто и никогда не смогут разлучить! Только верь в мою горячую любовь к тебе и в Бога, в Его безграничную любовь к нам, к тем, кто Его призывает! Я люблю тебя, Надя, и всегда буду любить!
— Я люблю тебя, Борис, и всегда буду любить! — эхом повторила Надя.
Не верилось, но Надя была абсолютно здорова, не было никакого намёка на тяжёлый недуг, который не отступал от неё ни на день, ни на минуту и который не смогла одолеть медицина. Она была здорова и безгранично счастлива.
Они приблизились и обнялись. Её глаза искрились счастьем и невыразимой любовью к Борису. Она сказала в полный голос, как только хватило сил:
— Я люблю тебя, Боря! Люблю больше всего на свете! Я люблю тебя!
И они поцеловались затяжным поцелуем. Наконец, песня кончилась, и весь зал аплодировал не столько песне, сколько увиденному чуду, а «Временная машина» и сам Макароныч тоже аплодировали чуду и их любви. Это были самые настоящие овации. Для Нади это был тот самый стимул, нервный стимул, перед которым её недуг, её болезнь отступили, и навек соединили её с возлюбленным Борисом.
После концерта, он с Надей нашли дежурного врача, который не хотел их принимать, но Борис настоял на своём и спросил:
— Верно ли, что здесь не держат здоровых людей?
— Да, верно, здесь не держат абсолютно здоровых людей. Но надо собрать консилиум, несколько комиссий, которые дадут свои заключения, оформим необходимые документы. На это уйдёт не менее месяца…
— Так вот, доктор, на всё и про всё даю вам только пять дней — лично сам буду привозить к вам независимых специалистов и комиссий, но документы вы сделаете все за пять дней! Вам понятно? А при оказании психологического давления на Надежду с применением транквилизаторов и психотропных средств, сразу подключаю прокуратуру! Понятно всё?
— Да не тронем и пальцем вашу принцессу…
— Извините, здесь нет принцесс, рыбок, зайчиков, есть конкретный человек по имени Надежда. И не более того…
— Гммммм!!!!!!!!!!
Однажды
<<1>>
Этот рассказ не является плодом воображения моей фантазии. События, которые излагаются ниже, действительно происходили весной 200… года и были рассказаны мне моим лучшим другом — бортмехаником первого класса — Петром Петровичем Голиновым, который был в то раннее утро непосредственным очевидцем. Я же переложил его рассказ на литературный язык, и веду его от третьего лица. Итак…
Было предрассветное время. Самолет «Ту-134» выполнял обычный рейс Чита — Ростов — Ленинград (Питер). До посадки осталось каких-нибудь двадцать минут лёта. Казалось, что самолет не летел, а стоял в центре Вселенной, или, вернее сказать, в прозрачном воздухе, в глыбе черного стекла с крохотными дырочками звезд. Не было видно не единого облачка и не слышно ни шороха в наушниках. Лишь на далеком горизонте занималось бледное зарево рассвета.
Привычным взглядом, окидывая свою часть неба, второй пилот Молчанов заметил примерно в сорока градусах правее курса самолета крупную немигающую звезду. Нет, точнее не звезду, а желтое пятнышко, несколько выпуклое, как: показалось Молчанову. «Похоже на „тарелку“ из фантастики», — с усмешкой сказал он себе. — «Да мало ли что… Рефракция света в атмосфере, например», — спокойно заключил второй пилот.
А между тем из «тарелки», как вначале окрестил пятнышко Молчанов, возник тонкий, подобный игле, луч света и отвесно упал вниз до земли, будто уперся в ее поверхность. Тогда пилот толкнул локтем механика:
— Смотри, Петрович, что это там?
Едва глянув за борт, механик произнес:
— Командир, нужно бы доложить на землю.
— Подожди, — нерешительно отозвался Смокунов, — что докладывать-то. Посмотрим, что дальше будет. И вообще — что это значит?
А за бортом в это время происходило какое-то непонятное, не поддающееся осмыслению, явление. Луч света неожиданно раскрылся, превращаясь в ослепительно-яркий конус, освещая землю так, что на поверхности ее стали видны деревья соснового бора и, совсем неожиданно, пополз по поверхности земли, выхватывая из темноты всё новые и новые очертания. Экипаж и пассажиры правого борта внимательно смотрели на непонятное и в то же время, захватывающее зрелище.
Уж кто-кто, а пилоты знают, что в полетах на глазок расстояние не определишь, нет привычных точек отсчёта, но у всего экипажа возникло одно ощущение — неизвестный объект, почему-то именно объект искусственного происхождения, летел на очень большой высоте, а его скорость равнялась скорости самолета.
«Какая же мощность у источника этого света?» — автоматически спросил себя бортмеханик. — Как назло не захватил с собой «Зенит», великолепные были бы кадрики», — и он принялся на скорую руку делать быстрые, но точные зарисовки.
А луч, плавно поднялся с земли, стал описывать в воздухе гигантскую сходящуюся спираль и, наконец, уставился прямо в самолет. Теперь экипаж видел ослепительный яркий круг с цветными змейками по краю, и командиру воздушного лайнера показалось, что объект быстро приближается к ним. У Виктора Смокунова, командира первого класса, выступил холодный пот — за десять тысяч летных часов он не встречал подобного явления.
— Передай на землю! — крикнул командир штурману.
Но сразу, после слов командира, белый, круг вспыхнул фейерверком, а на его месте появилось зеленое облако причудливой формы.
Оно, подобно сгустку плазмы, меняло свет и форму. Касалось, что облако должно вот-вот растаять, раствориться в черной мгле или взорваться, как шаровая молния. Но облако неожиданно упало вниз, с колоссальной скоростью проскочило высоту, на которой летел самолет, также стремительно поднялось вверх, метнулось вправо-влево и, наконец, точно зафиксировалось по курсу лайнера.
— Это что ещё за трюк? — неизвестно у кого спросил Смокунов.
— Словно сигналит, — заметил Молчанов,
В кабину вошла стюардесса Нина,
— Командир, пассажиры интересуются: кто у нас впереди летит?
Смокунов вздохнул, вытирая пот со лба:
— Скажи… сгусток заряженных частиц, как полярное сияние… — спокойно сказал командир, но его лицо выражало волнение.
Едва Нина скрылась за дверью, Виктор, как показалось штурману, сурово спросил:
— Что земля отвечает?!
Бледный штурман, еле слышно, одними губами, прошептал:
— Связи с землёй нет.
— Какого ж ты черта… — начал командир, но его прервал Петрович:
— Виктор, смотри, приборы «молчат»!
Только сейчас их взгляды перешли с загадочного объекта, который с непонятной силой притягивал к себе внимание людей, на многочисленные, окружающие их повсюду, приборы. Ни одна стрелка не колыхалась и не вибрировала, все они мертво лежали у нулевых отметок. Даже высотомер и гирокомпас были мертвы, А самое поразительное было то, что до слуха не доносился равномерный рев турбин.
— Что за чертовщина?! — злобно выругался Смокунов,
— Новоявленный Бермут, — попробовал пошутить Молчанов, но сразу же осёкся. «На борту кроме нас есть и пассажиры», — с ужасом подумал второй пилот. — «Что будет: катастрофа или? А может это и впрямь пришельцы из космоса, и они хотят установить контакт?»
— Может это какая-нибудь ловушка ЦРУ? От них всего можно ожидать, — предположил штурман Веретенов, оглядываясь по сторонам. — Э-э, да это облако нас «съело»! — воскликнул он.
И действительно, теперь не было видно зеленого облака, как вначале, не было и далекого зарева рассвета — предвестника утра, не было и черной мглы, а был лишь, непонятно откуда взявшийся, зеленый туман. Казалось странным, как этот туман мог проникнуть в герметично закрытый лайнер, но он проникал, заполнив собой всё пространства, кабины. Виктору показалось, что при каждом вдохе его тело все больше и больше наполняется этим туманом.
— Нужно хоть что-нибудь да делать! — в отчаянии сказал штурман и посмотрел на командира.
— А что тут предпримешь? — отозвался Смокунов, показывая на штурвал. — Самолет его не слушается. Он как у игрушки. Видимо, эта штуковина не только экранирует связь, но и парализует все приборы.
Тут его взгляд сделался неясным, затуманенным. Сознание и память куда-то уплывали. Он смотрел на товарищей в удивлении, но с ними происходило то же самое. Виктор хотел, было повернуть штурвал, но безвольные руки, как плети упали на колени. Командир увидел, что кабина куда-то исчезла, а вокруг их был один зеленый туман и из тумана кто-то шёл к нему навстречу…
<<2>>
Ла перевел аппарат в орбитальный полёт. Вот и достигнута конечная цель их разведывательного полета — эта крохотная голубо-белая планета, та, где ученые Ленды обнаружили с помощью поля Би разумную жизнь. Давно навигатор Ла оставил свою планету, родную и самую прекрасную и, как всякий путешественник, немного тосковал по ней.
Ла вспомнил как его отец, старый и опытный навигатор, немало повидавший за свою жизнь, говорил ему, молодому навигатору, только что вступившему на жизненный путь: «Планет в Мире Звёзд много, как в нашей Системе, так и в других, весьма далеких от нас, но жизнь разума существует далеко не на всех планетах. При современной технике, при современном познании космоса найти островок разумной жизни, в любой форме, невозможно, но настанет время, когда ученые откроют принципиально новый способ изучения необъятного мира, и тогда будет много легче найти островки жизни разума».
Ла почему-то верил, что именно учёные их планеты откроют этот новый способ познания Мира Звёзд и что, именно представители их цивилизации первыми в истории первыми полетят навстречу братьям разума. И когда знаток живой материи Би доказал, что любое живое существо, имеющее Разум (любого порядка) излучает в пространство особые энергетические поля, волны, которые впоследствии были названы его именем, для которых не существует преград и потом он блестяще доказал эту версию, тогда слова отца стали реальностью…
В пост вошли командир и бионик Эн, который принимал самое активное участие в эксперименте Би, и кому первому улыбнулась удача,
— Ну, как, доволен своей планеткой? — учтиво спросил командир…
— Мы над теневой частью, поэтому я не могу ничего разглядеть, замеры дают только обобщенные данные.
— А ты хотел бы сразу на освещенную сторону, и чтобы нас сразу обнаружили? — с иронией спросил навигатор.
— Ну, зачем так мрачно? Во-первых, у нас есть силовое, экранирующее поле, во-вторых, я не против контакта и…
— А, главная, задача наша — не вмешиваться, а наблюдать, — напомнил инструкцию Кы. — Как думаешь, Ла, может, позволим первооткрывателю полюбоваться ночным видом нового мира? По показанию замеров мы находимся над незаселенной зоной, и я думаю можно включить видеолуч.
Ла включил излучатель, и на планету полился конусообразный луч фотонов. Все прильнули к экранам. Первое, что они увидели, был высокий сосновый бор. Деревья стояли в темно-густой зелени и слегка раскачивали высокими макушками. Ни одного поселения не было видно поблизости. С первого взгляда казалось, что на этой планете нет, и не могло быть разумных существ, но это было лишь первое впечатление. Ла с волнением рассматривал этот пейзаж, что-то ему было удивительно знакомо, что-то напоминало.
«Какая здесь высокая и строчная растительность, совсем иная, чем у нас на Ленды, — подумал навигатор. — У нас она намного ниже и раскидистее, видимо, оттого, что наше светило значительно дальше от планеты, чем это. Интересно, каковы обитатели здешних мест?»
— Да, ты был прав, — оказал командир. — Эта цивилизация отстала от нашей, примерно, на три порядка. И рассчитывать на контакт, с их стороны — маловероятно.
Раздался назойливый писк аварки.
Не сработало силополе. Что-то приближалось к ним, но что?
— Луч по спирали в направлении сигнала! — коротко скомандовал командир, выключая назойливый писк. Ла, продолжал ещё манипулировать у пульта, а луч, оторвавшись от поверхности, уже описывал большую спираль. С каждым витком всё уже становилась спираль, с каждым мгновением всё ближе к волнующему событию приближались они.
Последний, совсем крохотный виток, и луч наткнулся на неизвестный летательный аппарат с круглым длинным основанием и широко раскинутыми неподвижными плоскостями. Это было настолько неожиданно, что исследователи застыли в нерешительности, какое решение им предпринять.
— Там, вне всякого сомнения, есть живые существа и они обязательно будут передавать о нас вниз, — слегка волнуясь, сказал командир, — поэтому их нужно временно экранировать. Ла, магнитоэкран!
— Сдаётся мне, что подобие этого аппарата я уже где-то видел, — задумчиво пробормотал бионик. — Похоже на… хроникальную запись нашей планеты! Да, подобные аппараты были у нас в глубокой древности. Неужели здесь живут существа, подобные нашим предкам?! Но я не предполагал, что сходство будет таким поразительным!
— Необходимо установить каковы обитатели, а потом уже говорить о сходстве, — охладил механика командир. — Знаю, что ты будешь просить разрешения на прямой контакт, но мы беззащитны в атмосфере чужой планеты, чужого мира. Нас может наблюдать каждый, если уже не наблюдают. Сейчас на нас наткнулся явно транспортный аппарат, а если через миг обнаружит военный? Кто знает, кончился у них период Ненависти или нет? Поэтому…
— Всё это так, командир, — на полуслове перебил его Эн. — Но лететь сюда, делать прокол пространства, не выполнив задачу?..
— Мне кажется, встреча необходима, чтобы в лучшей мере понять их, а улететь мы всегда успеем, — с ноткой надежды сказал навигатор.
— Ты уверен, что они поймут нас правильно? — спросил командир.
Навигатор на мгновение задумался, взвешивая все «за» и «против», подбирая весомый ход своих мыслей, потом продолжил.
— Разум одной цивилизации всегда поймет разум другой. И потом, можно вступить в контакт только с экипажем, у всех остальных блокируем нервные волокна памяти, а если понадобится — сотрем её. А если мы отпустим этих невольных свидетелей, не «договорившись» с ними, то они непременно расскажут об увиденном явлении и тогда…
— Ла, что с силополем? Что можно сделать?
— Отказал генератор Та, но с помощью регенератора Же можно создать, правда, ненадолго, силовой «рукав» и он энергетически прожорлив.
Наступила короткая пауза. Командир взвешивал все варианты, все последствия, прежде чем принять окончательное и единственное верное решение. От него зависело многое.
— Идём на контакт, ~ наконец решил он. — Да, перед включением «рукава» предупреди их общим сигналом.
И снова Ла манипулировал у пульта, и космозонд повиновался воле навигатора. Аппарат отвесно упал вниз, так же стремительно поднялся вверх, затем метнулся в сторону, потом в другую сторону. Наконец, замер точно по курсу самолёта.
Это был в их Системе общий сигнал «Внимание!». Командир включил силовой «рукав». Теперь они и чужепланетный аппарат составляли одно целое.
— Эн, время решает многое и каждая минута дорога, — напутствовал командир, — поэтому узнай о них только самое главное и, если у них не кончился период войн, то о нас не стоит рассказывать многое, только самую важную информацию в подсознание экипажу аппарата, у всех остальных — блокируем память. Иди!
Эн пошёл навстречу к братьям.
Прошло некоторое время. Ла терпеливо ждал, когда вернется Эн. Ему, впрочем, как и всем остальным, хотелось по быстрее узнать подробности. «Какой же облик у обитателей этого мира, этой планеты, такой красивой и такой нежной на вид, а, главное, какой у них интеллект развития?» — думал навигатор, всматриваясь в неустойчивей «рукав». Казалось, будто время чрезмерно замедлило свой бег, а прожорливый «рукав» поглощал всё больше и больше энергии синтеза.
Командир уже начал беспокоиться о том, как бы их, в самом деле, не обнаружил военный аппарат, но вот появился бионик.
— Командир, все подробности потом. Сейчас нужно срочно улетать. Эта планета разрознена на отдельные государства и некоторые из них хотят господствовать над всеми, жаждут власти. Мы оказались над миролюбивым государством, которое хочет мира и объединения всей планеты.
— Будут ли о нас помнить и кто?
— О нашем визите будут помнить четыре человека: все члены экипажа этого аппарата, но ни один из них не будет знать, откуда мы.
— А мы не наследили?
— Пока нет, поэтому нам надо срочно улетать.
— Да, да, отпускай их и готовься к созданию электрон-нейтринного поля…
И тихо добавил про себя: «Мы не прощаемся с вами, друзья. До скорой встречи!»
<<3>>
Зеленый туман становился неустойчивым, он колыхался, редел, таял. Кабина самолета приобретала обычные очертания.
Сознание необычайно быстро вернулось к экипажу. Первое, на что упал взгляд Смокунова, были приборы, которые показывали четко, полёг, проходит нормально, будто вовсе и не было этого загадочного, ещё до конца неосознанного явления. Раздирая тишину в наушника, до слуха первого пилота донёсся взволнованный голос диспетчера:
— Борт сорок восемь сорок пять, борт сорок восемь сорок пять, почему молчите?! Ответьте ноль второму, ответьте ноль второму!
— Я — борт сорок восемь сорок пять, слышу вас хорошо, полёт проходит нормально, — шаблонно ответил Смокунов и немного поразился своему ответу.
— А почему вы исчезали с экранов РЛС на целых пять минут? Мы уже подготовили аварийно-поисковую группу.
— Под нами оказалось большое и плотное облако ионизированного газа и, видимо, оно надёжно экранировало нас, — неожиданно для самого себя доложил Смокунов и подумал: «Что это за готовые ответы? Я же совсем не то хотел доложить!»
— Принято, хотя и странно все это, — отозвался диспетчер и отключился.
— Виктор, что же это было? Сон или? — спросил Петрович.
— А может, действительно, сгусток ионов?
— Черт его знает. Но сон может присниться одному человеку, а не всем и неодушевленные тела ведут себя иначе, чем это облако. Оно, явно, искусственного происхождения, я хотел сказать, что оно — творение внеземного прогресса, иного разума, иной цивилизации.
— Значит, пришельцы? — спросил штурман.
— Несомненно, И вот доказательства, — и Молчанов протянул в раскрытой ладони большой двенадцатигранный кристалл, — Раньше его у меня не было.
Кристалл был абсолютно прозрачный, через него можно было читать. Каждая сторона его была тщательно отполирована и блестела, как зеркальце, но стоило внимательно присмотреться, то можно было рассмотреть на каждой стороне крохотный рисунок. Казалось, что все эти рисунки, изображающие различные геометрические фигуры, непонятным способом были втиснуты в каждую сторону кристалла, а сам он величиной был со средний грецкий орех.
— Мне сказали, — продолжил второй пилот, — использовать его тогда и только тогда, когда установится всепланетный мир, а инструкции в нём самом.
— Что-то не припомню, на каком языке они с нами общались? Я даже не запомнил, какие они из себя, Может, объяснишь, избранник? — иронически обратился Смокунов к Молчанову.
— Давайте пофилософствуем обо всём этом в спокойной обстановке на земле, — предложил Петрович, — Смотрите ребята, они улетают! — воскликнул механик, указывая на желто-зеленое облако.
«Неужели это не сон?» — Смокунов смотрел вслед удаляющемуся призрачному объекту. — «Неужели нас посетили старшие братья по разуму? А я в них не верил, думая, что они только в воображении фантастов. В них верил Молчанов, поэтому они и выбрали его для встречи, и передали какие-то данные, использовать которые можно только при всепланетном мире. Как же они общались? Стоп. Я слышал их слова, а вернее… мысли. Мысли?! В это трудно поверить: вместо слов — мысли! Неужто, они меня „запрограммировали“, как нужно докладывать на Землю? Зачем? Видимо, мы не готовы пока для двухсторонней встречи, за нами можно только наблюдать», — вихрь вопросов и ответов пронесся в голове Смокунова.
В кабину снова вошла Нина:
— Командир, можно объявлять посадку?
— А как чувствуют себя пассажиры? — испытующе спросил Смокунов.
— Как всегда, — немного смутившись, ответила стюардесса. — Читают, отдыхают, спокойно беседуют.
— Да-да… объявляй.
«Они же видели объект, и после этого спокойно беседуют, как выразилась Нина», — подумал Виктор. — «Неужели инопланетяне могут стирать память? Почему тогда у нас не стерли? Нет, об этом лучше философствовать на Земле…»
— Самое обидное то, — как бы подводя итог, заметил Петрович, — что нам никто не поверит, разве только фантасты. У меня в Питере есть знакомый писатель-фантаст, Давайте-ка побываем у него всем экипажем и расскажем всю эту историю, может она послужит ему основой для нового фантастического рассказа?
Самолет нырнул под наплывающее с северо-запада облака, идя на посадку, а желто-зеленое облако быстро поднялось в темно-синее светлеющее от восходящего Солнца, небо. И никто его больше не видел. Лишь астрономы в ту ночь обнаружили новый метеорит, состоящий на девяносто процентов из металла, у которого была очень странная траектория.
Вот я и закончил последнюю строчку этой истории. Читатель, ты, может быть, несколько разочарован этим рассказом, таким обычным, как повседневная жизнь. Ты, наверное, рассчитывал на то, что при обнаружении инопланетян в воздух поднимут десять «асов» перехватчиков. Они окружат «тарелку», приказывая ей приземлиться, а пришельцы будут яростно отбиваться и т. д. и т. п. Но, увы, ничего этого не случилось, а есть кристалл, который мне подарил Молчанов. Я его рассматриваю и думаю: «Какая же сила в нем заключена?»
Жизнь намного реальнее, чем нам кажется…
<<4>>
Я сидел за рабочим столом и обдумывал план нового рассказа, но строка не шла. Вроде и тема была интересная, а строка не шла. Мысли хаосом вертелись одна за другой, и я никак не мог упорядочить их, навести должный для работы порядок. Уж который раз я вставал из-за стола, подходил к окну и смотрел на спокойные волны Невы, думая, что её равномерное течение наведёт порядок и в моей голове. Напрасно. Как только я садился за работу мои мысли вихрем разлетались и, всё начиналось сначала. Выведенный из терпения, я яростно хлопнул дверью, вышел на набережную, машинально отметив: «А при чем тут дверь?!»
Стояла прекрасная солнечная погода. Лето было в самом разгаре. Конечно, у нас в Питере лето не бывает таким тёплым, как в Москве, не говоря уже о Кисловодске, но всё же теплые лучи солнца проникали всюду и были очень ласковыми. Я брел по набережной с совершенно пустым взором, ни на кого не обращая внимания. Несмотря на чудесную погоду, настроение у меня, прямо скажем, было неважнецкое и всё из-за кутерьмы в голове. Неожиданно меня окликнул знакомый голос и знакомым он мне показался потому, что окликнули меня как-то по-школьному. Я поднял глаза с набережной, и увидел Саньку, бывшего одноклассника, большого друга, вот только связь я с ним потерял в последнее время.
— А я смотрю — ты идёшь. Глаза опустил, задумчивый и даже какой-то рассеянный немного. Привет! — улыбаясь, говорил он.
— Александру Смирному, а не буйному моё почтение, — отпарировал я тоже по-школьному. — Давай-ка, Сашок, присядем вот здесь на бережок и потолкуем, — предложил я.
— Вернее на ступеньки, — поправил он, принимая предложение.
— Ну, как жевешь-можешь? Кажется, после школы ты собирался идти на физмат?
— Одного хотения мало, — сокрушенно ответил Шура. — Не прошёл по конкурсу, а сейчас грызу теорию с практикой в лаборатории одного НИН. А ты хотел в Литии? Наверно, можно поздравить?
— И не только с окончанием, но и с публикациями.
— Даже так?! Ну, ты даешь! Искренне, поздравляю! И где они, эти публикации? Мне не терпится их прочесть.
— Их пока две и обе в «Неве».
— Надеюсь, в переносном смысле?
— Конечно, а иначе, зачем мне хвалиться. Первым был очерк о хорошем человеке, который много мне помог в трудные дни, а петом я написал небольшой рассказ на манер фельетона. И вот, совсем недавно, закончил маленький фантастический рассказ, в котором…
Я не договорил предложения. Мне в голову пришла, первая за целое утро, мысль, заслуживающая внимания. Выхватив из кармана пиджака неразлучный блокнот, я лихорадочно принялся делать наброски мыслей, успев сказать другу только: «Извини». Саша видимо знал, что такое творческий порыв, а поэтому не мешал мне.
Не знаю, сколько времени я так просидел, подобно египетскому скорописцу, но блокнот показал нижнюю корочку, а был почти новый. Тут я почувствовал, как меня неудержимо потянуло домой, будто меня туда кто-то звал.
— Я вижу, Андрей, что у тебя творческий порыв и тебе нужно побыть наедине с собою. Ты иди, я не обижусь, а если захочешь навестить нас — пожалуйста, заходи. Петрозаводская пять, квартира семь.
— Спасибо Шура, будет время — загляну обязательно, а сейчас извини. Целое утро не мог овладеть мыслями… — И я ускоренным шагом направился домой. Не замечая ничего: ни ветра, откуда-то нагнавшего сизые облака; ни того, что небо помрачнело и, воздух сделался прохладнее, сырее, я уже не шёл, а бежал домой так, словно на плите оставил кипящее молоко или не выключил утюг после проглаживания брюк и он мог наделать без хозяина много своих дел. Меня тянуло домой, как шарик к магниту — чем ближе, тем сильнее.
Наконец, я был в своем обиталище и, не обращая внимания на телефонные призывы снять трубку, с ходу принялся терзать пишущую машинку. «Юнис» не стучала и даже не стрекотала, как обычно, она равномерно жужжала. Листы белой финской бумаги вылетали из каретки, как из конвейера, и ровной стопой ложились сзади машинки.
Мысли текли необычайно быстро и ровно, а тягово-пружинный механизм машинки работал на пределе своих возможностей. Ещё никогда мне не работалось так споро. Лишь один раз левая рука потянулась в сторону — наступила белая летняя ночь и, я включил настольную лампу. Когда на бумаге отпечаталась последняя строчка, я посмотрел на часы и немного удивился — время было далеко за полночь. В этот день, за одиннадцать часов непрерывной работы мною был написан целый рассказ в сорок листов. В бессилии откинулся на спинку стула, но спать почему-то не хотелось. Странно…
«Вот всегда бы так», — подумал я, перебирая только что напечатанные листы, на которых в спешке не проставил страницы, — «а то бывает несколько месяцев пройдет, пока напишешь черновик. Ладно, страницы проставлю потом, а сейчас мне что-то нужно, что-то нужно»? — и я подошёл к шкафу, стоявшему у противоположной стены от машинки,
В комнате было светло, как перед рассветом и я, не включая дополнительный свет, достал из ящика шкафа маленькую самодельную картонную коробку с бесценным для меня кристаллом. Да, это был тот самый кристалл, который мне подарил второй пилот «Ту» Молчанов, тот самый, который, по его словам, ему передали пришельцы из другого мира.
И снова, подойдя к столу, я, на этот раз, вооружившись лупой, стал рассматривать кристалл, представляющий собой две правильные пятиугольные пирамиды, соединенные по основаниям и со срезанными вершинами. На одной грани видна спиральная линия из точек, а в углу какие-то знаки или символы; на следующей грани изображена тонкая гиперболическая линия. Повернул кристалл — на другой грани видна та же гипербола, но уже снизу перечеркнутая ровным штрихом, а там, где кончались линии штриха, были видны вертикальные и слегка утолщенные две короткие линии.
И так на каждой грани был свой неповторяющийся графический рисунок — код. Лишь на первый взгляд две грани были чисты и абсолютно прозрачны, но стоило присмотреться, то можно было рассмотреть на ней одну точку, на другой — кружок.
Из глубины моей памяти на поверхность всплыли слова Молчанова: «Мне сказали: использовать это можно только при всепланетном мире, а инструкции в нём самом, Андрей», — обратился ко мне в тот вечер Молчанов, — «По словам Петра Петровича, я понял, что ты человек честный, и решил, а меня поддержали все, оставить у тебя этот кристалл на сохранение. Сбереги его до лучших политических времен, а не хватит своей жизни, то передай такому же человеку, как сам. Быть может, ты сумеешь прочесть инструкцию, но никоим образом не используй ни её, ни его!» — таким был наказ второго пилота.
— Инструкция в нём самом, — повторил я слова Молчанова, перебирая в пальцах чужепланетный предмет, — а всякая инструкция должна быть, разложена по полочкам, то есть рисунки с кристалла нужно перенести на бумагу. Хм, тонкая работа и без ошибок не обойтись. Стоп! А если сфотографировать?!
Вот когда воистину убедился я, что самые неожиданные, и в тоже время простые решения, приходят в ночное время. Не смотря на столь ранний час, а было половина четвертого, моя голова была необычайно свежа, словно я только что проснулся. Руки и пальцы ныли от проделанной работы, но все мои щели, извилины мозга, были заняты кристаллом; он как губка, впитывал их в себя, точнее заслонял собою всё остальное.
Разыскав старенький, но исправно служивший, «Вилия-авто», подарок от родителей ещё в пятом классе, я принялся делать снимки кристалла во всех ракурсах. Даже умудрился сделать несколько стереоснимков, призвав на помощь все знания и опыт; недаром в институте я был «хороший фотограф с детским аппаратом».
«Ну, вот и всё, пока, — подумал я, — пряча частичку вещества из другого мира обратно в шкаф и, направился проявлять пленку. — Нужно у кого-то попросить „Зенит“ с кольцами и сделать нормальные снимки… чертежей…» Когда была обработана и просмотрена пленка, а зеленые индикаторы часов показывали около шести, я почувствовал усталость и, еле раздевшись, замертво упал на постель.
Мне снилось детство.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.