Бесплатный фрагмент - Конструктор миров: Агония науки

КОНСТРУКТОР МИРОВ: АГОНИЯ НАУКИ

ПРОЛОГ

Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!

Воланд («Мастер и Маргарита»)

— Пап…

— Гм?

— А куда мы теперь пойдём?

— Подальше от этой Земли, туда, где нет этих людей, в те далёкие края, где ты будешь счастлива…

Давайте пойдём вместе…

Какое точное движение и какое быстрое, что ни один глаз, кроме электронного не может его распознать, ибо само движение подобно свету! Как же это потрясает разум, что мельчайшие частицы, составляющие любой предмет, вещь, организм, планету, даже космические объекты, живую и не живую материю здесь, в этих трубках движутся с неимоверной скоростью, разделяются, взаимодействуют с самыми различными мишенями, самой разной толщины и вида и получается нечто! Эти потрясающие эксперименты в глубинах ядра, где буквально ничего нельзя предсказать точно, даже самый совершенный приёмник — сам Дьявол, не может задавать эти движения, а любой иной считывающий объект, будь то глаз, камера Вильсона, вольт или амперметр, или что-нибудь иное хоть и менее совершенно, но стремится для познания самого алгоритма, понятия логики возникновения такого результата.

Видя это невозможно не поражаться. Именно эти сейчас занимался правитель и учёный, создатель самых прекрасных устройств, которые только известны на данный момент господин Абдуллах. Он смотрел на ускоритель, на полученные данные от ускорения на огромных энергиях, наблюдая за тем, как он вызывается самую точную энергию пучков самых разных частиц при этом почти не теряя тока и заряда, сколько он старался для этого…

— Ваше Космическое Величество, — послышалось сзади.

Правитель развернулся, услышав этот голос, отчего сказавший вышеупомянутую фразу был несколько ошарашен. Ослепительной красоты наряд белого цвета, состоящий из светло-синей рубашки, включающий в себя складки, образующие правильные прямоугольники, а на месте их соединения были небольшие синие драгоценные камни опала. Поверх него был удлинённый костюм, на плечах коего были большие крепления из белого родия-103 в виде красивый чашечек с выходящими наверх небольшими конечностями, наподобие небольших корон, с соответствующими симметричными украшениями из драгоценных металлов. Эти крепления удерживали пышную и богатую белую мантию, ослепительной красоты как внутри, так и снаружи. На руках правителя были белые перчатки, вместе с заветным большим перстнем, и этот вид дополнялся такими же белоснежными брюками с заострёнными элегантными туфлями, в которых можно было увидеть блики от люстр.

Белоснежная борода, гордый и властный, но вместе с этим добрый и спокойный взгляд обращался в сторону прибывшего. Пышная и уже седая шевелюра была красиво расчёсана, а пара морщин на лице давали знать о мудрости личности.

— Приветствую вас Александр Александрович, — своим басовым голосом заявил правитель, — я полагаю все уже собрались?

Да, действительно, напротив стоял никто иной как Александр Александрович Чацкий — предвестник «сверхчеловека» в гениальном произведении Александра Сергеевича Грибоедова и дополненный Михаилов Евграфовичем, в результате содействия этих двух гениев, также ныне живущих в этой обители порождённый при помощи той же силы науки. Это был молодой человек среднего роста, привлекательной наружности, с приятными смотрящими вдаль, словно в сторону мечты глазами, немного длинным с горбиком носом, близкими к глазам и ровными бровями, выше коих шёл среднего размера лоб, завершаемый причёской с пышным «поле-образным» пробором с левой стороны от него, компенсируемый пышными кудрявыми волосами, идущие вплоть до ушей и уходящие на затылок, не имея продолжения в качестве бакенбард.

На нём был красивый пышный бант XIX века, дополняемый белой рубашкой, почти не видной за светлым жакетов, поверх коего был красивый фрак светло-коричневого цвета, после коего были видны панталоны. Фрак, обладающий большим и пышным воротником, завершаемый чуть выше пояса был чуть дальше от плеч, где с небольшим утолщением начинались рукава, который на запястье завершались красивыми белыми кружевами или как ещё можно выразится — воротничками, после чего уже шли, собственно, сами белые перчатки, которые были несколько толще, чем перчатки правителя и держали пару листов, а также голограмму.

— И вы будете совершенно правы, Ваше Величество.

— Что же, давайте тогда не будет заставлять ждать моих дорогих товарищей и творения, — проговорил правитель уже проходя рядом с юношей, который в знак уважения преклонил голову, после чего пошёл за правителем.

Не стоит говорить, что подобное поведение можно отнести к культу личности, это было скорее уважение к близкому человеку, ибо даже не оказание подобных жестов нисколько не обидели или не тронули бы правителя, все эти действия были полностью вольными и мало где могли хоть как-либо регламентироваться.

Вскоре они, встав на летающие пластины направлялись в центральное отделение кабинета господина Абдуллаха, который как помнит почтенный читатель подразделялся на многочисленные отделения, в том числе на огромное отделение с ускорительной техникой, разделяемый большими столпами книжный «шкафов», колонн без верхних завершений и иных образований в лице фонтанов, аквариумов и прочих, где могли обитать чуть ли не вся фауна планеты, если не больше.

По пути они несколько разговорились, беседуя на обсуждаемые темы, было довольно приятно, что молодой человек вместе с остальными гениальными личностями смог найти своё место в этом мире, как он и хотел, более совершенное, навеки покинув перед своей смертью и позже вновь омоложённый, подобно месье Верну и технологии господина Абдуллаха, а ныне беспредельно счастливый. И вот, они пролетели на огромной скорости до самой тронной части, разумеется, без лишних потоков воздуха, бьющих в лицо, которые при необходимости отсеивались благодаря сильному электрическому полю, который ионизировал их и заставлял огибать конструкцию.

В этот же момент было объявлено:

— Его Космическое Величество! Великий Император Всегалактийский господин Абдуллах!

Большие троны, находящиеся по обе стороны от центрального большого трона уже, были заняты прибывшими, которые в тот же миг встали и поприветствовали своего правителя поклоном, на что тот ответил доброй улыбкой. Чацкий также занял один из тронов, приняв ту же смиренную позу. Затем сам правитель перешёл к своему огромному и ослепительно красивому трону, взглядом смотря в сторону огромного окна, к коему вела прямая дорога, завершаемая длинным пьедесталом с голограммами, где некогда он беседовал с его земными гостями.

Сейчас его взор привлёк этот ослепительно красивый ночной пейзаж, этот замечательный мир, свет от одинокой и величественной Луны — самое время для самых глубоких размышлений. Он освещал эти бескрайние просторы этим таинственным светом, к коему нисколько не привык обычный глаз человека, да и вряд ли сможет привыкнуть, ибо для этого нужно переродиться, понимать весь этот масштаб, знать язык природы — той великой силы, которой часто кичатся люди, надеясь затмить голос науки, не понимая, что наука и природа — единое целое.

— Именем Всевышнего объявляю заседание открытым, — провозгласил правитель.

Затем правитель занял свой трон и жестом попросил остальных присесть. Какое-то время стояла гробовая тишина, после чего учёный посмотрел на прибывших с правой стороны и спокойно их оглядывал.

Сразу в первом справа троне ближе к трону правителя был никто иной как капитан Немо — извечный друг и соратник, почтенный граф Самуил Мур, который будущи нарядным смотрел своим приятным взглядом и добрыми мыслями. После него был Мьюту, сегодня он был несколько более уверен в себе, о чём свидетельствовал красивый фрак, до боле не свойственный для него, а также этот огонь в глазах, эта страсть к новым идеям и жажда новизны, которая часто захватывает душу. Далее можно было увидеть мудрого учёного доктора Гаспара Арнери, известного по произведению «Три толстяка», который сейчас был в красивом костюме, вместе с красным шарфом на шее. Его образ дополняла длинная белая борода, и также длинная шевелюра, почти доходящая до плеч и наконец, приятные прямоугольные очки.

Рядом со старцем стояла маленькая девочка, обладающая красивейшим телосложением, свойственным настоящим балеринам, с красивым милейшим взглядом, чёрными волосами, в чудной причёске и красивом платье. Это была Суок — та самая девочка, которая подружилась с наследником Тутти. Будучи впервые на подобное мероприятии и заметив этот взгляд правителя, она невольно удивилась и решила спросить шёпотом у доктора.

— Доктор Гаспар, доктор Гаспар, а почему Его Величество отец так смотрит на всех и ничего не говорит?

В ответ учёный улыбнулся и также шёпотом ответил:

— Быть правителем не легко, милая Суок, более того, если дано читать мысли, ведь Его Величество видит и слышит всё о чём мы думаем, но даже он не способен понимать мысли огромного количества людей, поэтому, чтобы не тратить очень много времени, он внимательно знакомится с нашими мыслями, иногда даже приветствуя.

— Как интересно, а почему бы не устроить беседу сразу, — проговорила Суок, но доктор её уже не расслышал, но тут же она услышала в своих мыслях:

— Каждый из вас заслуживает моего личного внимания. А не стоит устраивать беседу, ибо нужно сочетать самые различные виды общения, в том числе и личную беседу — это самый лучший способ.

Безусловно это в мыслях говорил господин Абдуллах, хотя он даже не шевелил губами и который немного улыбнулся, уже смотря в иную сторону. Получив ответ, девочка улыбнулась, а тем временем взгляд правителя уже прошёл того, кто занимал соседний четвёртый трон. Там же сидел настоящий лев, добро улыбающийся и обдумывая свои слова, один из представителей «лидеров», особенно будучи сыном Симбы, конечно же, искусственно порождённый и носивший гордое имя — Кайон.

С левой же стороны были уже более знакомые дорогому читателю личности, к примеру, первым был тот самый Робур, на «Альбатросе» коего уже имели честь полетать Вадим Александрович и Родион Михайлович. За ним же шёл профессор Преображенский — один из представителей учёной аристократии на Земле, но ныне являющийся, как выразился господин Абдуллах, прогрессистом, оставляя свой характер и лишь несколько изменив его в лучшую сторону.

Наконец, последними двумя был дорогой писатель месье Жюль Габриэль Верн, с даже малой биографией коего почтенный читатель уже был знаком и наконец, уже представившийся Чацкий. После этого осмотра правитель провозгласил:

— Как вам известно, в последний момент велась работа по совершенствованию Кейп-Сюзет, что обговаривалось на островах Верха, каково нынешнее состояние? — спросил правитель.

— Ваше Величество, — проговорил Кайон, после чего продолжал, — я побывал там и могу сказать, что уже все необходимые меры были приняты, ныне Кейп-Сюзет, наряду со всем окружающим на планете переведён в режим системы.

— Отлично, — ответил правитель, — разрешение на частичное возвращение к старому режиму на любой планете или звёздной системе должна производиться лишь с нашего личного разрешения, а также просим обращать внимание на развитии основных идей, конечно, даже если никакие меры не будут приняты, ничего страшного не случиться, но зачем заставлять процесс замедляться? Вас, Александр, просим обратить на это внимание лично, в ресурсах вы не ограничены.

— Почту за честь, Ваше Величество, — ответил Александр.

— Также, хотим заметить, что у нас имеются некоторые планеты и системы, имеющие подобие этой, к ним применить те же меры немедленно.

В данном случае стоит учесть, что слышать pluralis majestatis, также известное как местоимение множественного величия со стороны Императора Всегалактийского было более чем существенным и уместным в данном случае. Протокол всего собрания активно вёлся компьютерными системами, что отражалось на голограммах, которые были рядом с каждым троном. Но после начала первого обсуждения, можно было вновь вернуться к обычному обращению:

— Наш дом, скопление галактик «Семург» по нашему видению обладает достаточной мощью и силой для собственного расширения, по этой причине, я предлагаю увеличить границы скопления вплоть до 5 миллиардов световых лет в длину, все иные размерности увеличить в пропорции. Согласны ли участники сего собрания?

— Согласны, — проговорили все присутствующие.

— Превосходно, какие есть вопросы по данному предложению?

— Разрешите остановиться на энергетическом аспекте, Ваше Величество, — выразился доктор Гаспар, — для того, чтобы ускорить процесс нашего расширения, нам придётся увеличить мощности, то есть перейти на следующую стадию генератора общей энергии, вы согласны с этим?

— Полностью согласен и могу сказать, что я лично буду присутствовать на данной процессии, — ответил господин Абдуллах.

— Ваше Величество, в таком случае вам пригодиться помощь психокинетического характера? — поинтересовался Мьюту.

— Совершенно верно и не только подобного, но и любая иная помощь. Капитан, извольте представить численные данные.

— Как будет угодно. Таким образом, если подвести статистику, — говорил капитан, — при доведении в длину галактики до 5 миллиардов световых лет, это повлечёт за собой увеличение в объёме примерно в 1,953 раза, то есть масса системы возрастает до 7,5*1046 кг, а количество галактик с 16 увеличивается до 31,25 триллионов. Полная статистика продолжает производиться.

— Благодарю капитан, теперь стоит рассмотреть и дальнейшие аспекты…

Глава первая. Властвующий

Далее обсуждались самые различные элементы данного проекта, от времени до масштабов, расположения планет и прочего. Дальнейшие работы должны были ещё продолжаться, а также доводиться до сведения каждого. Разумеется, внимание оказывалось и на технику безопасности, а также на военную безопасность, на что направлялись технические ресурсы как от явного врага Джаффара, история коего всё больше и больше угнетала правителя, а также от обычных естественных опасностей в космическом пространстве.

Была рассмотрена очередная проблема, наряду со всеми остальными, между тем, правитель заявил:

— …Совсем скоро, после завершения повествования моей истории, я лично навещу каждый уголок системы, и я надеюсь, что к тому моменту многие проекты уже будут осуществлены…

Наконец, спустя некоторое время заседание было завершено и все поблагодарили друг друга за прекрасное собрание. Разумеется, дети господина Абдуллаха, с радостью обняли и ещё немного побеседовали со своим отцом. Затем, проводив всех прибывших Властелин наук остался один в своём кабинете, желая обдумать некоторые важные вопросы и мысли, зародившиеся недавно.

Каждую мыслю записывали компьютерные системы, а он продолжал всё это обдумывать стоя на пьедестале с голограммами и оборудованием, рядом с огромным окном, напротив его величественного трона. Он всегда вёл созидательную политику и не перестанет её вести, впрочем, это трудно назвать политикой, известной на Земле, ибо как было некогда сказано: «Ложь жене — это безнравственность, ложь клиенту, коллеге, больным — это мошенничество, ложь всему народу — это политика». И сейчас правитель оглядывал эти прекрасные просторы, уже расцвело и настало утро, как же это всё давало чудесное вдохновение, просто само наслаждение!

Но тут послышались шаги…

Повелителю не нужно было оборачиваться, чтобы понять — это подходил никто иной как его сын Райдер, который поднялся наверх на пьедестал к отцу и подошёл поближе и смиренно ожидая сказал:

— Здравствуйте, отец…

— Здравствуй, Райдер, рад видеть тебя, — повернувшись и с улыбкой приобняв сына проговорил старец, на что тот ответил взаимностью. — Как проводите время?

— Отлично, щенячий патруль сейчас в саду, — тут мальчик увидел надвигающиеся к одной из частей сада тучи, — но кажется погода довольно изменчива.

— Да, воздушные слои должны циркулировать, обеспечивая лучшие условия, — вновь оборачиваясь

— Да… — тут мальчик несколько задумался, словно он хотел что-то сказать, но не мог начать.

— Что тебя тревожит, сынок?

— Я задумался над одним вопросом. Пап, вы правите в этой огромной системе, вам подвластно буквально всё, что видит глаз, от движения космических объектов в этой системе, до каждого ростка и живых существ. Вы правите небом над планетами и на них, но сможем ли мы когда-нибудь быть достойными вас? Хотя бы приблизиться к вашему уровню и пониманию?

Такой вопрос не мог получить быстрого ответа, из-за чего господин Абдуллах несколько задумался, ему стало немного грустно, а между тем это чувство накрыло приятное озарение.

— Знаешь Райдер, да, я действительно Властелин наук и правлю в этом скоплении галактик, но важно помнить, что как бы я ни старался, я не в силах изменять законы природы, я им подвластен также как и вы, я также совершаю ошибки и могу быть не прав, могу быть категоричен, либо что-нибудь не учесть, яркий пример — это мой последний спор с профессором, когда вы за них заступились. Но, если говорить о том, достойны ли вы, то вы более чем достойны, ибо хоть вам ещё очень много чего есть поучиться, вы уже достигли не малых высот по самым различным специальностям, вы понимаете этот мир с самых разных точек зрения.

— Но учиться можно лишь преодолевая препятствия, но не такая уж и большая часть среди них — природная, некоторые трудности или преграды породили вы, отец. Конечно, вы создали этот мир и дали нам огромные возможности, но иногда ведь оказывается, что создаваемые малые трудности, проблемы, возьмём в пример, то же создание Кейп-Сюзет, где есть экономика, а не порождена как идеальная система или некоторые другие города, вы имея возможность создать нечто лучшее, порождаете то, что хуже или создаёте что-то хуже, я нисколько вас не осуждаю, но почему?

— Довольно мудрый вопрос, Райдер, но на него у меня есть ответ. Каждый из вас, как я уже говорил, должен учиться и продвигаться, также как и я. Но разница в том, что если вы сразу будете сталкиваться с природными трудностями, к примеру полноценными экспериментами, проектами, сложными философскими или иными трудностями, то вы их попросту не вынесите. Выражение о выживании приспособившегося — верна, но и крайне жестока. Я же максимально не заметно для вас создаю малые трудности, словно задачи, но их эффективность и разница от обычных задач в задачниках в том, что их результат даёт свои плоды, он полезен.

Более того, я всегда должен удерживать тонкую грань правосудия, своего рода равенства, этот мир лишь кажется несправедливым, на самом деле нет ничего справедливее его, по крайней мере в его же пределах. Каждое слово, каждое действие в нём чётко измерено и имеет свою награду. Я получил такое могущество, но сколько страдал, вы родились здесь таковыми, но и трудности перед вами большими, ведь насколько дальше прогресс, настолько труднее его двигать.

Мальчик задумывался над словами отца, как же удивительно это всё, трудно сказать, что что-то белое или чёрное, даже серым трудно назвать, ибо не может быть всё однотонным, это цветная и чёрно-белая, и серая палитра одновременно или скорее, то, что очень даже трудно хоть, как бы то ни было, описать — эта жизнь. Но мудрость на то и мудрость, что она приходит с опытом, и кто не задумывается об одном, другой испытывает на себе, примером тому сам Абдуллах, которые много раз уходил в крайности, даже сейчас, но каждый раз он старается вновь вернуться в лучшее положение и идти дальше, каждому есть куда расти.

— Но у нас ведь получиться?

— Уже получилось, — повернулся к сыну и присел на корточки правитель, смотря прямо в глаза мальчика и добро улыбаясь. — Ведь даже если не будет всего этого, главное то, что у вас в сердце, то какие вы, каждый из вас подобен драгоценную камню, но тёплому и нисколько не холодному, одновременно с этим каждый из вас имеет свою огранку, каждый может стать совершенней, каждый индивидуально по-своему, поэтому к каждому я подхожу иначе. К тебе с добротой, к Мьюту — с мотивацией, к Табалуге с мудростью, а порой меняю местами эти виды, но так, чтобы каждому из вас было удобно. И так ваша душа становится лучше.

— А кто вас этому научил? — спросил мальчик.

— Мой Повелитель, — проговорил отец. — Я тоже был таким как вы, но Он указал мне мой путь, подошёл ко мне лучшим путём, подходящий только для меня, поэтому я такой, а вы со временем будете даже лучше.

— Правда?

— Конечно, правда, — проговорил правитель и крепко обнял своего сына.

Мальчик был очень даже рад такому доброму жесту и прижался к своему отцу. Спустя некоторое время они попрощались, и мальчик направился к своим товарищам — в сад, который был отсюда виден. Абдуллах вновь стоял один, но тут ему пришла новая гениальная идея…

Погода — удивительна, многие называют её представителем природы, приравнивая к «всемогущим» силам, что верно лишь отчасти. Даже её можно использовать, но было довольно трудно управлять, если не невозможно, поскольку количество ошибок в такой модели будет гораздо больше, ведь просчитывать всё с невероятной точностью попросту невозможно даже для таких суперкомпьютерных систем, впрочем, поэтому они и совершенствуются до сих пор.

Но так это или нет, сегодня шёл дождь, огромные тучи обрушивали капли дождя на этот, казалось, безграничный сад со своими тропинками, большими и малыми сооружениями, жилыми комплексами, бассейнами и фонтанами. Конечно, была возможность прекратить подобные погодные условия, но и растения должны наслаждаться такими условиями, как и жители, для кого-то это трудность, а для кого-то просто настоящее блаженство, комфорт.

Табалуге всегда было приятно облетать эти просторы в утреннее время, мало заботясь о погоде. К счастью, это был далеко не ливень, а лишь приятный дождик с приятной прохладой, хотя будь господин Абдуллах на его месте, он бы предпочёл укутаться в один из своих тёплых плащей. Но каждый имеет свой характер, как и дракон, гордо смотрящий в даль. Стоит полагать, что привычка быть «наблюдателем» или «лицом второго плана» явно перешла к сыну старца от него самого же, ибо, сейчас увидев неподалёку Гончика, сидевшего в укромной домике, дракон непременно спустился и достав «невидимый плащ» решил взглянуть.

Сам по себе это был довольно небольшой и уютный домик, имеющий два этажа со своим залом, небольшим камином и иными дополнительными комнатами. Было довольно уютно и тепло, особенно когда такое сооружение находилось в «зелёной комнате», так назывались тупики в виде площадок зелёного лабиринта сада, со своими садиками, дополнительной растительностью, аллеями и тропинками. Видеть такое маленькое сооружение, особенно здесь, к примеру для того же профессора Вадима Александровича и Родиона Михайловича, прибывшие с Земли в это чудесное космическое образование — систему галактик «Семург» порождённая тем самым господином Абдуллахом было бы весьма удивительно.

После того как эти мысли пронеслись в голове дракона, он смотрел на изображение внутри экрана плаща, словно он был прозрачным для внутреннего наблюдателя, как и для внешнего, благодаря таким сверхточным экранам и камерам, принцип действия коего довольно давно был изобретён и объяснён господином Абдуллахом, для жителя Земли страшно напоминающий плащ-невидимку, как усовершенствованную версию из магических книг в научном стиле. Итак, дабы не отвлекать почтенного читателя уточнениями, взглянем туда, куда смотрел Табалуга…

Иногда стоит отдохнуть от всего. И такой день подставляется на самый мало любимый сезон Гончика — осень. Когда листья падают и чернеют, когда под ногами грязь и лужи, когда солнце закрыто тучами и часто идут дожди. Даже сейчас Гончик сидел в этом домике и смотрел в окно. Как оказалось в передней стороне домика его друзья играли под дождем, моча лапы в лужах. Яркие дождевики выделяются на фоне пасмурного дня. Щенок невольно поежился от мысли, как его обдувает холодный ветер.

Табалуга немного посочувствовал своему младшему брату и в душе посмотрев наверх попросил погоду хоть немного развеяться. Удивительно, но возможно это случайность, а возможно бывают подобные отклики для самым чистых сердец, в чём ещё виконт Амет Уна не раз убеждался о чём почтенные гости только узнают, но словно погода услышала эти мольбы, тучи начали расходиться, а капли всё реже падать на поверхность, отходя вдаль, показывая Солнце — самое яркое изображение на огромной сфере большей любой планеты, внутри коей и парил этот «остров» -замок.

И вот тучи отступили, Солнце наконец пробилось из-под мрака. Темноту дня заменил яркий свет и мириады лучей. Табалуга был приятно обрадован и услышав звук открывающейся двери, откуда вошёл Маршал, он тут же оглянулся, смотря в окно через свой плащ-невидимку.

— Гончик, пошли играть, а то станешь более хмурым чем недавние тучи, — далматинец лучезарно улыбается.

От этой жизнерадостной улыбки Гончик сам невольно улыбается. На улице было теплее, чем вчера, но следы буйства дождя и ветра были видны на дороге. С кустов и растительности, как и с высоких деревьев упали небольшие ветки, листья и лужи. Гончик передернул плечами.

Табалуга незаметно прошёл вперёд, заметив остальных играющий — полную команду, которая представала перед господином Абдуллахом и его гостями ещё до празднования нового года.

— У меня идея! — воскликнул Рокки, подбегая к небольшой сумке, которая лежала на скамейке, доставая оттуда бумагу.

Щенок сосредоточенно складывает концы бумаги, ничто не могло отвлечь его.

— Готово, — заявил он и поднял оригами над головой.

Это был кораблик, слегка кривой и зеленоватого оттенка бумаги. Рокки пустил свой кораблик по ручейку из лужи, проходившая неподалёку. Кораблик плыл по течению, но бумага намокала и уже в третий раз, он не выдержал и накренился.

— Я тоже хочу попробовать, — говорит Зума и мастерит свой кораблик из фольги, которую достал из той же общей сумочки.

Так щенки сложили свои кораблики и начали их пускать по ручейку. Невинность и детская радость легко читалась в глазах каждого, что так радовало наблюдающего брата, который не решался нарушить эту идиллию.

— Мы как корабли, разъезжаемся в стороны и течем в открытом океане, — серьезно разглядывая свой кораблик, проговаривает Гончик.

— И все веточки, и листья, что встречают кораблики, это препятствия в жизни, — Крепыш легко убирает ветку лапой, освобождая кораблик.

Щенки еще долго веселились. Когда игра в кораблики им наскучила, они валялись в грязи и играли в догонялки, но как только Табалуга уже решался уйти, как на входе на эту площадку показалась фигура его младшего брата — Райдера, он шёл от отца, беседа с коим уже известна почтенному читателю, сейчас он был одет в красивую спортивную курточку с опрятными синими брюками.

Увидев играющихся друзей, он также улыбнулся и заметил:

— Кажется Кейти придется мыть вас наждачной бумагой, — бормочет Райдер, смотря на засохшую землю на шерсти щенков.

Земля на шерсти казалась чешуей.

— Прости, — опускает голову Скай.

— Ничего, главное вы хорошо провели время, — погладив по голове младшую сестру проговорил мальчик и словно чувствуя что-то посмотрел в сторону, где стоял Табалуга.

Дракон же лишь улыбнулся, радуясь за них, словно в ответ мальчику, затем он осторожно отошёл и улетел вдаль — ему нужно продолжать свой облёт. А когда его увидели без плаща-невидимки высоко в небе, Райдер и щенки помахали ему вслед, желая всего самого наилучшего…

Глава вторая. В саду

Возможно, читающий это житель Земли мог бы обвинить в том, что нельзя «подглядывать», но именно для них стоит сделать ремарку, что подобные существа чужды от тех намерений, которые присущи людям, они могут прибыть друг к другу лишь чтобы помочь, увидеть близкого, но когда ваши близкие рады, зачем нарушать их идиллию, когда просто наблюдать гораздо более приятно. Вот бы людям было свойственно понимать подобные детали и светлые мысли, ровно, как и мыслить самым также, с искренностью и добротой, нежели половыми инстинктами или хитростью, со всеми пороками, которые они только придумали.

И теперь, когда уточнение сделано, можно вернуться к путешествию зелёного товарища, сейчас уже успевший телепортироваться. Он уже летал высоко, совершив двойную мёртвую петлю, получая львиную или скорее дранью порцию адреналина! Как же это было чудесно, особенно продолжая своё дивное путешествие дарующие самые приятные ощущения, а этот обдувающий ветер, этот аромат цветов, этот пейзаж — просто Рай для лучшего существа.

Глаза невольно закрылись, руки были широко раскрыты, хвост служил направляющим, сильные крылья уже не размахивались, а были широко раскрыты, удерживаемые могущим попутным ветром. Можно было не бояться, ведь впереди на ближайшие пару миллионов километров, что для Земли явно уже звучало бы странно, не было никаких препятствий на такой высоте в пару сотен километров. Тут послышался звук крыльев, от коего дракон раскрыл глаза и посмотрел направо — в сторону источника звука, отчего был приятно удивлён.

— Доброе утро, Табалуга, — с улыбкой проговорила аликорн Искорка.

— Доброе утро, моя дорогая сестрёнка, — также добродушно ответил Табалуга. — Как успехи с изучением дружбы?

— Я стараюсь и думаю, что хоть небольшие продвижения у меня есть.

— В таком случае это меня радует, но даже если не так, то помни, что даже отрицательный результат — это тоже результат.

— Да, я это уже слышала в науке, но не знаю, как это может сработать в изучении дружбы, — призналась сестрёнка.

— Если же виден хороший результат, к примеру смысл о том, что наличие старшей сестры или брата положительно, либо что честность необходима, то и отрицательный результат может оказаться решением. К примеру, если в ситуации замешан вывод, когда дружба становится используема для некоторой цели, то есть мысль прошла мимо цели, ибо здесь получается, что дружба не бескорыстна и это результат, то её обратное — решение этой проблемы.

— То есть тот, кто прошёл дальше, в поисках силы при помощи дружбы…

— Пусть вернётся обратно и поймёт, что дружба дороже и что одна лишь бескорыстность при дружелюбии даёт большую силу, чем при её использовании.

— Довольно мудрый совет, Табалуга.

— Рад, что смог тебе помочь. Каждый должен учится чему-то новому, никто не знает всего до конца, ровно, как и дружба, мы делим все наши знания на науки и это довольно удобно, но у любого направления нет конца, ведь как ты знаешь мы живём, чтобы…

— Развиваться и развиваемся, чтобы жить, — добавила сестрёнка.

— Именно.

— Но у меня многое получалось в Эквестрии, в Понивилле, в Кантерлоте, но получится ли тут? Шайнинг Армор уже занят своим королевством, а ты чаще либо здесь, либо в Зелёном краю, я скучаю по тебе, брат, — немного поникнув головой проговорила Искорка, а при одной грустной мысли, что они часто расстаются, а может так испарится их дружба, их близость, что каждый будет занят сам собой, к глазам подступили слёзы, которыми она смотрела на брата.

Табалуга заметил, как Искорка остановилась и подлетев поближе улыбнулся доброй братской улыбкой. Погладив правой рукой по голове свою сестрёнку, он вытер её слёзки левой, приговаривая.

— Конечно получится, ведь где бы ты не была я всегда буду рядом, здесь же — в замке нашего отца, ты словно дома, здесь тоже твой дом, вся система Семург твой дом, моя любимая сестрёнка, никогда не чувствуй себя одинокой, ибо уже мы никогда не бросим друг друга, всегда будем вместе.

— А если на нас опять нападёт Джаффар, что, если будет война?

— Я не думаю, что подобное случится, даже если так, то нам нечего боятся, ибо наших сил достаточно и скорее не мы его, а он нас должен боятся, хотя я думаю… что когда-нибудь и он к нам присоединится, как когда-то. Тем более такая принцесса дружбы как ты явно должна надеяться на лучшее, ты же владеешь одной из самых могучих сил, настоящей магией…

— …дружбы?

— Ну конечно, поэтому тебе нечего боятся, — Табалуга сделал паузу и самым добрым голосом произнёс. — Моя сестрёнка.

Искорка так обрадовалась этим словам и с большой радостью прильнула к груди своего любимого старшего брата, который также радостно её приобнял. Как же они все были близки и по-настоящему счастливы!

— А ведь когда была малюткой, — вспомнила стишок Искорка, — считала глупой шуткой, что жить нельзя без друзей, но жил на свете тот, кто был так дорог мне — старший братец — мой друг навечно…

— Как в стручке две горошинки мы живём беспечно, — продолжил Табалуга, прекрасно знавший этот стишок как одну из тех, которую любила его сестрёнка. — Будем воздушных змеев запускать, обидных ссор не допускать.

— Любили вместе помечтать, не думала, что буду я так скучать… — сильнее потерев щекой о грудь Табалуги проговорила сестренка.

— Ты даже не представляешь как же я рад видеть, что ты так выросла и главное, что у ты у меня есть, — гладя красивую гриву и прильнув головой к головке сестрёнки сказал Табалуга.

— А ты не можешь представить как рада я, что у меня есть такой любимый брат, — ответила Искорка.

Спустя некоторое время они отошли и всё ещё радостно смотрели друг на друга.

— О, Искорка, Табалуга! — послышалось внезапно сзади, это был единорог в синих доспехах Шайнинг Армор, брат Искорки в Эквестрии.

— Шайнинг Армор, как же я рад тебя видеть, — поприветствовал Табалуга младшего брата. — Твоё прибытие настоящий сюрприз.

— Да, я прибыл лишь на минутку.

— Заметь, довольно вовремя, — прибавила Искорка. — Я оказывается сильно соскучилась по Табалуге.

— Впрочем, как и я, — добавил Армор.

— Это меня немного огорчает, но ничего, мы ещё много времени проведём вместе, — добавил дракон.

— Конечно, теперь я в этом уверена.

— Кстати, нам нужно поспешить, Искорка, — добавил Шайнинг.

— Что-то случилось?

— Да, принцесса Селестия попросила нас прибыть, — добавил братец.

— Не буду вас задерживать, да и мне пора, — ответил Табалуга.

— Только прошу, не пропадай, — добавила Искорка.

— Сделаю всё возможное, чтобы оставаться на виду, кроме того, мои двери, ворота и сердце всегда открыты для всех вас, моя дорогая сестрёнка и братец, а теперь летите, удачи, — добавил Табалуга, махая им вслед.

— Спасибо и тебе удачи! — крикнула, улетая принцесса.

— Берегите себя! — добавил Армор.

— Спасибо, вы тоже, — лишь ответил Табалуга, они уже еле виднелись друг другу, улетая всё дальше и дальше.

И вот Табалуга вновь телепортировался, на сей раз оказавшись почти рядом с замком, где гордо пролетал Ицал.

— Здравствуй, Табалуга! — сказал Ицал.

— Здравствуйте, Ицал! — поприветствовал дракон.

После пары слов они заметили до боли знакомый им балкон отделения Земных гостей — профессора и моряка…

Тем временем большое нечто медленно передвигалось по замку! Оно имело острые углы, напоминая странное членистоногое существо явно механического происхождения, ибо там были видны различные шестерни, механизмы, крепления, ленты и прочее. Вместе с этим оно имело большую «голову», обладающая большими «глазами» изготовленные из стекла. Странно, что голова свисала вниз, из-за чего всё, что находилось внутри него было перевёрнуто, в том числе и управляющей ей человек. Да, это был никто иной как сам господин Абдуллах, с той самой идеей — конструкция, на которой он мог бы свисать вниз головой, что он сейчас и делал.

Он оглядывался по сторонам, предаваясь различным мыслям, наблюдая за всем происходящим, в том числе и за описанными сценами, что вызывало улыбку на его лице, а вскоре к нему должен был прибыть месье Верн, как он и обещал. Поэтому голова существа вновь стала правильно, и металлические конструкции перестали удерживать правителя за ноги и руки, что позволяло без труда видеть вверх головой. Вот из дирижабля вышел мостик, а по нему уже проходил писатель. Идя, он оглядывал большую конструкцию головы, прикрепляемая к большому плоскому цилиндру, а уже из него выходили те самые «ноги», коих насчитывалось явно не меньше десяти. При этом каждый из них обладал на концах странные покрытия, состоящие из миллионов тончайших «волосков», подобно лапке геккона.

В очередной раз поражаясь техническому таланту учёного писатель прошёл в зал управления, двери коего уже были широко распахнуты на встречу прибывшему.

— Ваше Величество, — сказал писатель войдя.

— Месье Верн, — поприветствовал прибывшего господин Абдуллах и они пожали друг другу руки. — Вы как всегда вовремя и без опозданий.

— Пунктуальность — вежливость королей, господин Абдуллах.

— В таком случае, вам не помешала бы корона, — посмеялся учёный, поле чего они прошли в центральное отделение зала.

Зал был обустроен довольно просто, обладая форму сферы и большое удлинённое окно, по остальной части на поверхности пола проходило нечто напоминающее выпуклость прикреплённого к стене металлического шкафа, с различными пультами и выходящими над ними голограммами. Конечно, система управления этим чудом не была такой сложной, но связь с базой данным, трансформаторами и направляющими энергию системами была просто необходима.

И вот присев на удобных креслах они начали свою беседу.

— Ваше собрание прошло весьма успешно, как и каждый раз, а я же подготовил то, что вы попросили, — передавая пару книг, которые до этого писатель держал в руках, сказал месье Верн.

— Новое собрание ваших сочинений, месье Верн? Как же оперативно.

Правитель с удовольствием принял новые книги и осмотрев оглавления, а также первые страницы положил их к себе на колени, после чего продолжал.

— Я задумался над одним довольно интересным вопросом, месье Верн. Вы филолог, писатель, обожаете литературу, а также прекрасно знаете технику, подобно мне.

— О, не так уж профессионально, конечно.

— Но всё же. Вы знаете, что здесь в моём мире пребывают личности из Земли, которые ранее не были с нами и один из них — профессор филологии.

— Да, это мне известно, я могу сказать ещё, что благодаря вам, я имел честь говорить с ними, — с улыбкой заметил писатель.

— Верно. Я демонстрирую им свою историю и представляю им в варианте, который по моему мнению лучше остальных подходит для них — в виде книг. Каждый раз я подготавливаю историю, редактируя из своих дневников и воспоминаний, но меня не перестаёт мучить вопрос. Да, я сам тоже придумал много различных историй, написал романы, но для чего мы пишем? Скажем вы, для чего же вы пишете?

— Это моё призвание, я люблю придумывать эти истории, я живу в них, переживаю каждое событие, стараюсь открывать всё новые и новые горизонты.

— Гм. То есть своими текстами вы хотите передать некую информацию, которая лучше всего воспринимается в виде историй?

— Я считаю так.

— Если вы пишете в основном романы, повести и рассказы, то я задумался на счёт поэзии и вспоминая людей, смог разделить их на несколько категорий. Думаю, вам будет интересно послушать об этом?

— Безусловно, — ответил месье Верн, принимая лучшее положение в кресле.

— Первый тип — психотерапевтический, то есть это люди, которые просто накалены различными эмоциями и пытаясь как-то их выплеснуть и для этого применяют стихи, либо иной вид произведения. Что вы скажите по их поводу?

— Мне кажется, что они не «дожарены», то есть у них появилась мотивация — это эмоция и это нисколько не плохо, нужно лишь эту мысль, раз уж и творить, привести в разумный вариант. Ведь нужно передать мысль и было бы весьма бестактно сразу выплёскивать сами слова напрямую. Поэтому им стоит приступить к работе, а после на более свежую голову ещё раз обдумать написанное, при этом сразу нужно сказать — убирая застенчивость, ибо оно может погубить текст.

— Но верно, что и мы с вами впадаем в подобные состояния.

— Разумеется, но это явно не нужно путать с озарением.

— Конечно, — согласился господин Абдуллах. — Второй вариант, это необходимость понравится кому-либо, либо же добиться славы. Весьма глупые и странные пожелания. Чтобы кому-либо понравится, нужно лишь показать себя, а чтобы добиться славы — достаточно просто трудиться и идти дальше, не ожидая этой славы, чтобы она пришла сама лично. Вы согласны?

— Полностью, — ответил фантаст…

Глава третья. У земных гостей

— Прибыль я даже не упоминаю, в отличие от нахождения того, кто вполне подойдёт по личному интересу в этом направлении.

— В этом я могу сказать, что вы очень даже преуспели, ведь нигде в мире нет легче способа, чтобы найти товарища со сходными интересами, как и читателей, либо слушателей, впрочем, как и я смог найти их тут же, — добавил фантаст. — Но я надеюсь, вы не забыли, про людей, коим нравится сам процесс?

— Вы следующий по списку. Но следующий пункт один из моих любимых — саморазвитие именно в самом языке, но более мил мне следующий тип — это те, кто, созидая, познают что-то новое, упражняют и улучшают своё мышление мозг, в целом — развиваются, идя всё дальше!

— Те, кто относится к вашей идее или точнее, все мы, — заметил писатель, на что господин Абдуллах улыбнулся.

— Далее идут те, кто хотят донести миру свою идею, либо мысль, это как раз к вам, ведь вы изначально это утверждали.

— Да, вы перечисляете буквально наши любимые направления среди последних трёх. И к этому я могу даже добавить один тип — те, кто хотят, что-либо после себя оставить, имеется ввиду духовное наследие.

— Верно, они также входят в мой список, следовательно подходящих нам уже 4, а остальных нужно ещё развивать, но самые малоразвитые — это просто не имеющие ответа, просто пишущие, коим нужно развиваться ещё достаточно много.

— Согласен, но и тем, кто на приличном уровне есть куда развиваться, ведь рассказать историю это одно, ведь нужно соответствовать множеству факторов. Яркий тому пример, персонажи все буквально, должны иметь своё развитие, своё движение, либо вверх, либо вниз. Прекрасный приём, если вы оставляете своего рода «крючки», либо «отсылки», которые действуют в дальнейшем, то есть всё в тексте важно, это усиливает общий текст, общую историю, делая её ещё более завораживающей.

— Добавлю, что было бы ещё лучше, если развивался сам текст.

— Простите, но это будет всегда, текст, как и слог автора будет либо деградировать, либо улучшаться. Но чаще всего улучшаться, ведь писатель набирает свой опыт. Но тут и у меня к вам вопрос, как вы отнесётесь к обвинению в адрес о большом количестве написанного? Ведь тогда часты обвинения в плагиате.

— Весьма глупо, ибо трудно представить пределы человеческих, да и иных возможностей. К примеру, если этот человек много пишет, никто не исключает, что он попросту достаточно много уделяет этому время, набирает текст быстрее, лучше редактирует или просто пишет ночью.

— Логично, но даже если не избежать этого, стоит ли быть анонимным?

— Никогда и ни в коем случае, — заявил учёный. — Аноним — худший родитель, ведь если породить текст, изобретение, стихотворение, картину или иное произведение, работу, проект, а затем попросту его бросить, не называя собственного имени — это хуже, чем позор, я считаю.

— Значит, нужно улучшать текст, если избежать этого, чтобы не только по причине его большого количества, но и из непрофессионализма к этому приходить?

— Тут я бы различил, месье Верн. Ведь если создаётся большое произведение, которое будет излагаться в томах, то развитие слога по ходу событий, послужило бы не плохим плюсом, своего рода развитием не только сюжета, но и текста, как вы и говорили, но если это произведение выйдет лишь один раз, его желательно проверить, возможно улучшить, либо если следующие том работы пишет иной человек, то нужно стараться удерживать планку заданную ранее. А бесконечно переписывать одно и тоже — трата драгоценного времени, когда можно создать линию из совершенствующего текста, нежели просто один ответ.

— Хорошо, если вы говорите так, то лучший вариант — это устное повествование, не так ли?

— Если быть крайне критичным к этой мысли, что также не приветствуется, ведь абсурдизм явно не может быть выходом.

— Но, если попробовать?

— Возможно получить хотя бы раз хорошие результаты.

— Значит можно вашим гостям хотя бы одну часть вашей истории рассказать не только в письменном, но и как вы это сделали в первый раз, и хоть это не совсем идеально получилось, сделать и во второй, усовершенствовав этот приём, видя всю реакцию, совершенствование, испытывая самому катарсис и ностальгию?

— Гм…

Тем временем…

— Человечество с древних времён шло по самым различным путям, — восторженно читал лекцию Вадим Александрович, стоя возле своего стола в их библиотеке, — старалось применять самые различные направления и идеологии как философские, так и научные, но порой некоторые цивилизации становятся более прогрессивными, чем первоначальные тратя на это сравнительно меньше времени. Наука — это некое действие, сама операция, подобно тома как математика используется как аппарат, описывающий физические, химические или биологические законы, также наука в широком понимании описывает вселенную, но для этого ей тоже приходится пользоваться большой картой философии, состоящей из тысячи отделений.

От рационализма до детерминизма или иных точек зрения, каждый путь особенный, но увы ни один из них не приводит до полнейшего результата, некоего идеала, возможно он и является неким Высшим существом, к которому сводится даже философия прогрессизма…

Эти слова эхом разносились по всему большому залу, адресованные верному ученику и коллеге, моряку Родиону Михайловичу, который проходил по коридорам из больших шкафов, внимательно слушая каждое выражение почтенного профессора и доктора филологических наук.

— Скорее к чему-либо более совершенному, — отвечал юноша, — ведь если это Существо может считывать данные, то в её возможности не включается их задание, скорее всего Высшее существо именно задаёт его, а считывающим может быть скорее подобие демона Лапласа, обладающий крайне высокой точностью.

Моряк лет 22 вышел к профессору, который уже успел присесть и отвечал:

— Ваша мысль действительна более верна, мой дорогой друг, но это повод ли полагать, что наука приближается к демону Лапласа?

— Гм. Интересный вопрос, профессор, но кажется было бы довольно странно так утверждать, поскольку наука не только считывает, но и пытается задавать, то есть не только брать уже имеющиеся данные, но и генерировать свои собственные, поэтому наука приближается именно к Высшему существу, нежели к демону, — присаживаясь на стул, напротив отвечал коллега.

— Довольно ловкий ответ, Родион Михайлович, который действительно очень похож на правду.

— Ибо он им и является, — послышалось со стороны стеклянной стены, которая являлась выходом на их персональный балкон.

Господа поспешили выйти в сторону источника звука и встретив Ицала вместе с Табалугой очень даже обрадовались.

— О, добро пожаловать, добро пожаловать, дорогие гости, как же я рад вас видеть, — говорил, улыбаясь профессор.

— Огромное спасибо, Вадим Александрович, Родион Михайлович, — со всей добротой говорил Табалуга.

— Приветствую вас, — отвечал Родион, — хотя я не уверен, что это было очень уж приятно, — недолюбливая Ицала добавил моряк.

— Взаимно, — грозно произнёс Ицал, настроенный более злобно от подобного ответа.

— Наверное вы не завтракали, окажите нам такую честь и позавтракайте вместе с нами, — предложил профессор и еле похлопал по плечам моряка, чуток надавив, ибо не смотря на свой возраст, он тот, кто не мало повидал грозность людей, даже с самого юного возраста обладал недюжинной силой.

— Если вы просите, я надеюсь роботы за вами хорошо ухаживают? — поспешил спросить Табалуга.

— Разумеется, в самом наилучшем виде, и я уверен, что они уже успели накрыть стол в зале, куда я предложил бы пройти.

После этой фразы они проходили к двери, но тут доктор наук сделал вид, будто что-то забыл и сказал:

— Извините меня, мы, кажется, забыли одну небольшую деталь, разрешите нам с Родионом обговорить её, после чего мы непременно присоединимся к вам.

— Но что мы… — хотел спросить юноша.

— Я напомню вам, — отрезал учёный.

— Хорошо, мы ожидаем вас, — ответил Ицал и удалился в зал, Табалуга не решался, но после знака Ицала пошёл за ним.

— Итак, что мы забыли или вы хотели мне что-то сказать? — подходя к профессору, который стоял у полок сказал юноша.

— Родион, кажется господин Абдуллах, я и иные присутствующие не раз просили вас держать себя в руках, неужели вы забыли, что случилось в последний раз? Кроме того, вы бросаете свои работы, что с вами, чёрт возьми творится?

— Но тогда и вы должны помнить, что мне ответили в прошлый раз? Я ведь объяснил вам, что перед моими глазами всё время предстаёт картина погибших моих товарищей, капитана, друзей, на что я получил лишь уход от ответа, трусость, которую обвиняли в самом начале! И теперь вы встали на их сторону, потому что этот Абдуллах вернул вам вашу игрушку Анну!

— Родион! — крикнул профессор.

— Да, ваша сестра не более чем игрушка! — выпалил неосмотрительно юноша, когда он понял смысл сказанных слов, то всё внутри сжалось.

Тут в лицо моряку прилетел огненный удар. Вадим Александрович весь дрожал от злости, казалось, он выпустил всю скрываемую под добротой и старостью — силу. Он прижал Родиона Михайловича к полкам, перекрывая руками артерии на шее. Он сжимал шею противника всё сильнее и сильнее. Учёный ухватился за его глотку моряка и принялся сдавливать так, что имевший военную подготовку юноша не мог как-либо сопротивляться. Знаток самых различных областей науки Вадим Александрович, в миг нащупал болевые точки на шее и плечах, насильно сдавливая их. Юноша начал задыхаться, биться в истерике, все его удары походили на жалкие попытки выбраться из стальной хватки капкана, а лицо его медленно приобретало нездоровый багряный оттенок. Из глаз брызнули слёзы, а рот пытался вдохнуть хоть каплю воздуха.

— Запомните, Родион, я, конечно, может и кажусь старым, являюсь доктором наук, но моей силы на вас вполне хватит, поэтому я посоветовал бы вам выбирать выражения, прежде чем говорить их мне! — грозно крикнул профессор. — Если вы сильны, то для себя, нужен земной разговор по понятиям? Я вам его устрою, я вас на перо всажу если надо и мало кто сможет мне противостоять, ведь что мне остаётся, что я потеряю? Я вырос там, где нет доброты, без родни, без никого и вы смеете обвинять меня в радости при виде своей же родной сестрёнки?

Перед глазами маячили разноцветные кляксы, пока они не начали с заметной прожорливостью поедать всё пространство, окрашивая его в чёрный. Родион Михайлович не хотел видеть эту темноты, ему было страшно, также страшно увидеть профессора, который забылся в этой кипящей ярости.

И мольбы были услышаны, Вадим Александрович снова вздрогнул, отпуская на этот раз юношу. Тот скатился на пол, жадно вдыхая драгоценный воздух. Перед собой он видел замешательство профессора и дикий страх в его глазах. Он посмотрел на свои руки, вмиг поправляя ими свои рукава.

— Я надеюсь, что это было в первый и последний раз, Родион Михайлович, не заставляйте применять грубую силу вновь, — профессор правда надеялся на благоразумность юноши.

Он отошёл, часто дыша. Вадим Александрович просто не мог надышаться воздухом, словно в его лёгких образовались дырки, через которые проходил мимо весь кислород. Как же так вышло, как он мог позволить гневу взять вверх. Честь его сестры достойна таких жертв, но чувство вины и совесть терзали душу старыми картинами из прошлого. Всё же человек должен решать проблемы словами, а не силой…

Юноша приходил в себя, когда доктор, подойдя к двери более громко сказал:

— Кажется мы всё обсудили, мой дорогой друг, упакуйте всё как положено и присоединяйтесь к нам, я ожидаю вас в гостиной, Родион Михайлович, — при этом лицо всё ещё отражало гнев.

Затем учёный скрылся за дверью. В зале уже был накрыт стол, а профессор присел к Табалуге и Ицалу.

— Родион скоро прибудет, мы пока можем начинать, — сказал профессор.

Филолог хотел было предложить начать трапезу одному из присутствующих, но они жестом указали на то, что начинает старший, после чего Вадим Александрович разломил ароматный горячий хлеб и разложив рядом с каждым взял себе кусочек, откусив его, вместе с изюмом, параллельно подготавливая бутерброд, за ним начал Ицал, а после Табалуга, который также разливал чай.

— Я надеюсь ваши дела идут весьма успешно? — спросил профессор.

— Да, спасибо большое Вадим Александрович, — поблагодарил дракон, — а ваша чудесная работа по классификации продолжается?

— Полным ходом, можете быть уверены. У меня появилось много новых идей, к примеру, если мы анализировали только сами сюжеты и их классификацию, но как производить анализ, если в одной работе несколько сюжетов, параллельный или последовательных, либо вовсе смешанных. Ведь существует много примеров работ одновременно по научной фантастике, драме, приключениям, истории, фэнтези и прочим, не говоря уже о авторской стилистике.

— И вы думаете, что результат будет разный? — поинтересовался Ицал более спокойно.

— Разумеется, — ответил Табалуга, — ведь даже если полагать, что результат будет смешанный, то зависит ли пропорция сюжета к пропорциям результатов? Если да, то как? А если нет, то почему?

— Вы просто читаете мои мысли, Табалуга, — с восторгом сказал профессор, что вызвало улыбку у Ицала.

— Как же приятно видеть человека, который любит свою работу, своё направление.

— У всех есть своё призвание, и каждый должен ему следовать, порой бывает даже так, что призваний несколько, что ещё более поразительней, — сказал доктор наук.

Вскоре открылась дверь и показался Родион, который худо-бедно смог немного протереть свои небольшие раны, стараясь максимально не показывать их, благодаря чему дракон и орёл, к большой радости моряка, не заметили их.

— Кстати говоря о нашей недавней встрече, к сожалению, я не успел тогда спросить, принц Даккар рассказывал нам о преимуществах одного только нашего отдела и как оказалось, один лишь он превосходит практически все достижения чудес человечества на сегодняшний день, но даже при таком раскладе он крошечный, не подобен даже пылинке по сравнению со всем замком, а вас не так уж и много, не кажется ли, что замок слишком уж для вас велик?

Глава четвёртая. Повествование началось

При таком наивном вопросе на лицах братьев появилась улыбка.

— Мы понимаем вас, Вадим Александрович, — начал Табалуга, — но вы можете не беспокоится, каждый кубический метр, занятый замком, не говоря уже об остальных местах использован крайне рационально. Ведь ваш отдел является практически самым маленьким среди остальных и нас не так уж и мало, как вы предполагаете, все жители, кого вы могли видеть на праздновании Нового года — лишь малая часть, ибо там было всего около пары сотен миллиардов существ, что несравнимо мало со всем остальным количеством, которые праздновали в дополнительных залах.

Более того в вашем отделе нет того, что есть в наших, начиная от комнат для завтрака, обеда и ужина, отдельных инженерных, биологических комнат, отделённых лабораторий, кабинетов, мастерских различного вида и типа, бассейна, галереи, комнаты кривых зеркал, мраморных, золотых, серебряных и прочих комнат, залов для бесед, театров, садов, больших оранжерей, также разделённые на типы и прочего…

— В целом этот список у каждого свой и он часто меняется, к примеру, при желании я могу добавить в своё отделение океан или море, либо добавить отдельную мастерскую, — объяснял Ицал.

— Но для чего такое расточительство? — удивился профессор.

— Это вовсе не расточительство, дорогой профессор, — отвечал без какого-либо замечания, с той же добротой Табалуга, — ведь мы не просто так создаём эти отделы, это помогает нам работать, к примеру комнаты для завтрака оборудованы таким образом, что всегда можно почувствовать атмосферу утра, свежий ветер, получить нужное вдохновение, обеда и ужина тоже для своего времени. Инженерные комнаты такие разные, либо из-за большого количества оборудования, которое может не поместится, либо же чтобы проекты не смешивались между собой и в каждой комнате можно получить соответствующую атмосферу, порождая что-то новое, ведь не всегда интересы бывают одни и те же. Тоже самое относится к лабораториям, кабинетам и мастерским. Говоря же о бассейне, галереях и комнат кривых зеркал, то это своего рода комнаты отдыха или наслаждения, к ним относятся ещё музеи и театры, либо оперы, при наличии, как и кинотеатры, бильярдные, прочие комнаты и залы.

— И это скорее нужно для успокоения, — продолжал Ицал мысль дракона, — либо получения новой атмосферы, впрочем, как и всё остальное, так мы можем постоянно что-то порождать и творить, ровно, как и вы, но пока более ограниченно, поэтому вам и был предоставлен этот отдел именно в таком виде, поскольку ваши возможности пока несколько ограничены.

— Гм. Если признаться, со стороны земного взгляда это выглядело несколько иначе, но после вашего объяснения мне становится более понятна фраза — безграничные ресурсы на пути развития и совершенствования, — отметил Вадим Александрович.

— Верно, но благодаря этому получаются такие замечательные результаты, как вы можете видеть, — отметил Ицал.

— Что не может не радовать, но я надеюсь, что хоть мы ещё только продолжаем осваиваться в вашем мире, мы тоже сможем не хило развить наши таланты! — заверил доктор филологических наук.

Такое выражение вызвало радость на лицах братьев, даже для Ицала.

— Знаете, Вадим Александрович, — начал Ицал, — я как вы знаете, один из тех, кто просто ненавижу людей, ибо видел их более ярко, в отличие от моих братьев, но вы даже несмотря на то, что вы из Земли мне очень даже нравитесь. Поэтому в знак моего первого доверия, разрешите сделать вам небольшой подарок.

Орёл достал из своего левого крыла большое красивое перо, на которое он посмотрел, его мысли в миг были считаны счётчиками, установленные в зале, после чего были направлены потоки частиц, сильно ионизировав эту часть воздуха, поднимая перо в воздух, словно оно парило и откуда ощущался небольшой ветерок, вместе со свечением. Это свечением увеличивалось, в результате чего перо обрело металлическое основание с капиллярной прорезью и небольшой полостью, далее шёл удобный небольшой держатель, вместе с небольшой прямоугольной выпуклостью в стороне удерживая и наконец само роскошное перо.

— Великолепно, это самое красивое перо из всех, которое я когда-либо видел и очень большое, — произнёс профессор, получая свой дар.

— Оно удобно, красиво и элегантно, ведь это перо самой большой птицы из всех, когда-либо существовавших, более того, я добавил небольшую особенность, та выпуклость вынимается и ложится в чернильницу, откуда она телепортируется в небольшую полость с запутанными фотонами, которая стекается по тонкому капилляру — металлическому канальцу внутри металлического основания. К сожалению, сразу создавать в этой полости чернила было бы несколько трудно, ибо для этого нужно большее пространство, поэтому телепортация — лучшее решение.

— Получается его не нужно постоянно макать в чернильницу? — уточнил учёный.

— Именно. Более того, подача чернил в нём регулируется и небольшой запас пополняется лишь, если перо в руках пользователя, что узнаётся благодаря тонкой углеродной плёнке, по которой течёт ток с малейшей энергией, а тело как вам пропускает ток в определённой мере, что рассчитывается микропроцессором и можно определить о том, кто держит перо.

Ицал кажется также прекрасно владел самыми различными знаниями, как и их отец.

— Вы гениальны Ицал, — говорил профессор, в отличие от Родиона, который попивая чай сидел, не произнося ни слова. — Спасибо вам большое.

— Как говорит наша сестрёнка, любой подарок дорог, когда его делает близкий друг, — ответил Табалуга.

— Верно и не стоит благодарности, надеюсь мой подарок сослужит вам хорошую службу, и вы напишете им не одну прекрасную работу или опишите чудесную историю, — с улыбкой пожелал орёл.

— К слову об истории, в той книге мы остановились на моменте выступления почтенного господина виконта и его философской речи об основах прогрессизма, но мы ещё не успели прочитать, что же было дальше.

— Я надеюсь, что это будет очень познавательно для вас, — добавил Табалуга.

— Безусловно…

— В таком случае мы не будем… — привставая хотел сказал Ицал, что вызвало еле заметную улыбку Родиона.

— Но всё же, — жестом останавливая гостей продолжил доктор наук, — хотелось бы услышать эту историю в устном виде, ибо в последний раз мы слышали её так только от самого господина Абдуллаха во время повествования история о Страннике, после этого мы лишь читали, не могли бы вы помочь нам в этом?

Такая просьба несколько удивила Табалугу и Ицала, которые переглянулись и несколько задумались. После чего Ицал посмотрел в глаза филолога и еле заметно улыбнувшись кивнул сначала ему, затем младшему брату. Они вновь заняли свои места, после чего Табалуга начал говорить:

— Итак, история виконта Амета Уна и его товарищей продолжалась. Весь зал встал от последнего утверждения о прогрессизме в том огромном зале, — по памяти рассказывал дракон, — каждый начал аплодировать такому высказыванию, даже профессор Карпентер, который только критиковал остальные идеи, встал, чтобы аплодировать молодому философу. Никто даже не ожидал такой овации, барон, графы, паша, Вениамин, все они ликовали и радостно аплодировали своему другу. Звучали восторженный возгласы «Браво!»…

Каждый из присутствующих были рады, и, хотя большинство из присутствующих были скорее «подняты» с мест благодаря общей овации, нежели по собственному желанию, общей цели, результата это не могло изменить. Возможно, могло показаться странным, что в выступлении почтенного виконта часто говорилось о физике, нежели о философии, как может показаться. Но на самом деле, всё дело было в том, что философия — это вид познания, такой же, как наука и религия, а не отдельная часть одного из них. И горячие споры на счёт самых различных философских течений истекали из того, что многие поставленные вопросы никак не подтверждались или опровергались природой, к примеру одно лишь только утверждение, что всё есть вещество, относилось к манизму, а если точнее к материализму.

Кроме материи, разумеется, была и духовная или идеалистическая составляющая, которая принималась в штыки — идеализм. Объектом идеализма часто служило поле, открытое Фарадеем, ведь его никто не трогал на ощупь, хоть оно может иногда проявляться в материи. Но кто в те времена, когда даже атомизм жёстко критиковался и отвергался многими учёными, мог предположить, что одно проистекает из другого, то есть материя возникает из энергии, ровно, как и может преобразоваться в неё. Ничто не может находиться в одной точке, не всё есть материя, а есть материя и энергия одновременно. Также никто не может находится в одной точке, оно находится сразу в нескольких, как утверждалось в квантовой механике.

Но утверждения, сказанные виконтом, которые возможно могли быть свойственные дуализму, на самом же деле были куда более сложнее и относились к n-мерным пространствам, состояниям, где даже состояния, количества измерений и прочее могло меняться прогрессировать. Более того, вся эта система, являясь максимально современной, со всеми экспериментальными и математическими подтверждениями были просто удивительными, потрясающими разум до такой степени, что просто не хватало сил задуматься о точности работ, ибо результаты были с ног сшибающими!

Никто не мог противоречить подобным утверждениям, поэтому на вопрос волнующегося господина Флеминга:

— Есть ли вопросы к данной части выступления его милости?

Не последовало ответа. Разумеется, были те, кто хотел высказаться, возможно даже накричать и начать скандал, среди коих явно отличался сэр Рональд, но тот, кто сидел рядом с ним, известный как господин Смерть, смог успокоить своего товарища. Ректор, заметивший данное волнение не мог не уточнить:

— Господа, — вытирая пот со лба говорил доктор, — разрешите заметить, что данные утверждения относились к ранее проведённым исследованиям его милости и его светлости. Они нисколько не настаивают и не принуждают к принятию данной точки зрения, вы все можете оставаться на тех, каких только пожелаете…

Виконт хотел вмешаться, но его сдержал здравый смысл, какой толк, что он будет втискиваться и устраивать лишние споры, когда ему уже была предоставлена возможность представить, кому дано понять — тот поймёт, кто найдёт ошибку или захочет улучшить — тот улучшить, но лучше если эти мысли просто послужат ему удобным крючком для дальнейшего продвижения, чтобы скорее покинуть это общество в свой мир, который он непременно создаст!

Но тут…

— Господа, — послышалось из зала, и все повернулись в сторону источника слов, увидев доктора Карпентера. — Я выслушал все поставленные высказывания. Извините, что даю свой ответ поздно, ибо мне нужно было обдумать своё решение. Ваша милость, ваши идеи хороши, как и ваши работы. Да, они действительно дают результаты, которые доказывают ваши слова, вы сказали, что мы материалист и идеалист, то есть дуалист, как сказал бы Декарт.

Но я полагаю, что ваша идея, была бы весьма странной, если бы она была услышала в утилитаризме Бентама и Милля. Также вы нигилист по своей природе, что ещё говорит о том, что вы экзистенциалист, вам более дорога собственная мысль, не вы ли говорили о монополизме среди новой цивилизации? Где каждый монополист по своему миру? Значит каждый экзистенциалист, то есть эгоист? Либо вы хотите сказать, что там нужны только аристократы, а обычный люд — нет, тогда уже вы сторонник трансцендентализма. Похвальной же в вашей работе нужно уточнить позитивизм, то есть вы прекрасно использовали эксперименты, эмпиризм. Итак, что вы сможете ответить на это, многоуважаемый виконт?

Можно было видеть, что доктор готовился тщательно, хоть и пару минут назад аплодировал виконту, что значит человеческая двоякая личность…

— Я отвечу, дорогой доктор. И начну с материализма и идеализма. Дело в том, что я ни то, ни другое, я представляю прогрессизм, который вводит их внутрь себя, при этом рассматривая их более обширно. Ведь много ситуации, где есть и материя, и энергия, не говоря уже о более сложных ситуациях. Но подробнее об этом вы ещё можете узнать в моих трудах, которые я перед всеми вам предоставляю.

С этими словами виконт сделал знак, и Вениамин, поняв сигнал вместе с двумя слугами вынесли два чемодана полного текстами, результатами работ доктору Карпентеру, который тщательно их проверил. Интересно, мог ли догадаться профессор, что эти тексты выцветут уже через два дня…

— Говоря же об утилитаризме, то не нужно выбирать самую очевидную точку зрения, Фемида весьма умна, хоть и слепа. Поэтому стоит побояться Немезиды, лучше выбирая плоскость, где можно смотреть на ситуацию, лучше её оценивая, ведь в задаче, где вагонетка может сбить одного человека или пятерых, вы же не будете оценивать по количеству жертв, куда нужно поворачивать вагонетку?

А если говорить о том, что я не равнодушен к экзистенциализму, то вы правы, я действительно считал бы, что личность выше общества, но я более чем уверен, что прогрессизм не относится к точке зрения экзистенциализма, ибо в нём действует идеология одновременности, то есть личность одновременно может быть прекрасным обществом, но оно в малых случаях может быть личностью, ибо это приводит к возможности заменить личность, о коем я уже упоминал, таким образом прошу вас правильно понимать точку зрения моей философии.

И наконец, приношу свои благодарности, что вы обратили внимание на мою эмпирическую точку зрения. Но важно понимать и тот факт, что любая идея доведённая до абсурдизма не имеет смысла и приводит лишь к геноциду, поэтому прошу каждого, кто становится прогрессистом, не доводить данное философское течение до абсурда, необходимо лишь совершенствовать и познавать, не вводя идею против тех, кто не относится к данной идее, хоть она и верна.

— Верна с вашей точки зрения, виконт, но не знаю, насколько это верно в действительности, я не знаю, но скорее всего не верно…

— Каждый имеет на своё мнение, я не буду рационален даже к вам, доктор, — ответил виконт…

Глава пятая. Экскурсия продолжается

Кажется, этот спор так и не мог быть разрешён, возможно, как и все остальные, но какой смысл от признания, когда это можно реализовать, довольно стараться ради людей, какими бы они ни были, не стоит им также сопереживать, нужно лишь делать своё дело — одиночество и единство лучший друг. Тут как никогда кстати всё чаще и чаще всплывала мысль в голове виконта: «Одиночество свойственно Человеку». Ибо Человек максимально приближен к Тому, Кто его создал.

Граф прекрасно понял выражение лица виконта и как же он сопереживал ему, ибо сам пережил практически тоже самое, когда лишился своей Родины. За это время в зале поднялся шум, после коего доктор Флеминг всеми силами пытался успокоить толпу.

— Итак, — когда более шум от разговоров в зале утих, продолжал ректор, — с вашего позволения, дорогой виконт представит следующую идею во второй части выступления, а именно представление физического эксперимента и всего осуществлённого проекта!

Ректор был так взволнован, что даже перепутал очередь, ведь вторым шёл биологических эксперимент, но паша ловко выкрутился из ситуации продолжив:

— Для этого господа, — продолжал уже его светлость паша Абдул Аль-Рахман, — прошу всей пройти с нами в первый зал ускорителя.

Так и поступили, но на сей раз первым вышел сам виконт, вместе с графом Муром, Брайаном и бароном Барруа, за коим следовал сам паша, ректор и вся остальная толпа. Выходя из большого пышного коридора, они повернули налево, проходя через сад, где столы также и стояли, вместе с беседками, хоть тарелки, приборы и иные детали, остались лишь фрукты, которые были бы отличным натюрмортом на холсте талантливого художника.

Не выходя на территорию сада, они проследовали к главным дверям, которые внутри соединяли здания, а уже дальше можно было делиться на различные направления. Паша умно распорядился предоставить отдельного гида для всех, кто только хотел пройтись по всей лаборатории.

Но всё же какая была честь представлять своё детище лично, на что вызвался лично сам Амет Уна, вместе с графом, разумеется.

— Итак, дамы и господа, разрешите наконец, перейти к представлению нашей новой электростанции, — начал говорить ещё на улице виконт. — Как вы можете видеть весь этот комплекс ничто иное как одна огромная система, состоящая из шести отдельных блоков. Первый самый дальний ряд — это ряд линейных ускорителей, далее идёт ряд циклотронов, а после и ряд вывода энергии, после коего расположен зал конференции, откуда мы только что вышли. Для начала укажу, что ускоритель — есть устройство, придающее дополнительную энергию заряженных частицам материи, с которыми мы уже активно контактируем, что я уже утверждал. Давайте же увидим первый тип ускорителя, а именно линейный своими собственными глазами и подробнее узнает эту тему.

С этими словами изобретатель повёл внимательно слушающую публику в сторону делений, где и находились входные двери.

— Здесь каждый из трёх блоков поделён между собой, но эти соединения закрыты и превращены в дополнительные коридоры, поэтому в этом здании две двери с задней стороны, — входя в тот самый коридор и сказал виконт.

На удивление, полностью белое помещение преобразилось, появились чёрно-белые фотографии процесса работ, постелена красивая красная дорожка, красивая лесенка, элегантные двери и узоры на стенах внутри, что прекрасно передавало общую обстановку, придавая новые нотки. Как же виконт был благодарен месье Жану и графу Годфри, что приняли на себя всю эту ношу привнести красоту.

— С левой стороны, господа, тот самый блок линейного ускорителя, а справа — циклотронов, — поворачивая налево сказал граф Мур, чем обрадовал удивлённого виконта.

Месье Барруа же был очень даже рад видеть эту радость на лице юноши. Гостей удивляло всё, вплоть до самих толстенных стен, которые имели толщу в целый метр. Войдя внутрь, они оказались в длинном довольно элегантно украшенном коридоре, вплоть до люстр и обоев, который был перпендикулярен вошедшим, благодаря чему, перед их глазами был ряд из дверей.

— Итак, нас встречает первый этаж, вместе со своими толстыми метровыми стенами, не стоит удивляться господа, это сделано для предотвращения выхода специальных лучей высокого спектра, по сути, это такой же свет, и он детектируется, оказывает воздействие, но не ощутим человеческим глазом, — пояснил граф Мур.

— Именно, — подтвердил изобретатель и продолжал. — Здесь на первом этаже находится пульт управление от второго и третьего линейного ускорителя. Да, господа именно в этом здании имеется 3 линейных ускорителя, также и в соседних шести. Сейчас, вы можете спокойно обойти каждую комнату здесь, я же буду объяснять вам их предназначение по специальным линиям из небольшой рубки.

С этими словами виконт, барон и графы оставили присутствующих, которых уже вели гиды, наряду с самим пашой Аль-Рахманом. Каждый гид вёл свою команду, проводя сначала по первому кабинету, затем по второму, после по третьему. Наряду с этим, вёлся разговор и об огромных устройствах — трёхмерных принтерах, которые стояли чуть дальше от зданий, поражающие своими размерами. О их конструкции, методе работе и прочих данных строго умалчивалось, ибо это был строжайший технических секрет, хотя любой мог их осмотреть, а также узнать данные статистики — вес построенных зданий, время которое нужно было для этого и прочее.

Они входили в самые различные комнаты, где могли увидеть порядка 3—4 человек, активно смотрящих на огромные устройства, металлические столы с большим количеством циферблатов, схем, лампочек и прочих. Они управляли всей этой конструкцией, внимательно следя и подготавливая устройство, ибо скоро должен произойти самый волнительный момент — запуск всех его частей сразу.

Также гостям было разрешено спуститься и на нижний первый этаж. Тем временем виконт активно вещал о предназначении этих комнат.

— Дамы и господа, кто спустился на первый нижний этаж, я думаю вы заметили огромную толщину не только стен, но и пола, с потолком. Итак, как вы можете заметить планировка весьма схода и этот коридор, в котором вы находитесь, со своими большими украшениями огибает весь нижний первый этаж, весь его комплекс и главный зал с самим ускорителем, вокруг коего и находятся все кабинеты, посещаемые вами. В них наши верные сотрудники и учёные активно продолжают свою работу, контролируя это устройство, но не только, они разрабатывают новые идеи по совершенствованию этого чуда техники, вместе с развитием многих других идей, о коих вы узнаете позже. Итак, здесь находится кабинет вакуумной техники, следящий за всем вакуумным оборудованием основного ускорителя, дабы в нём поддерживался как можно более лучший уровень безвоздушного пространства, применяя целый список устройств.

Далее имеется отдел по контролю начального заряда, именно здесь мы получаем основные данные, вплоть до тока, энергии, радиусе и иных параметров пучков заряженных частиц в ускорителе на разных его отрезках, чтобы в случае ошибки максимально точно её определить и разрешить.

Ещё тут имеется кабинет по контролю инжекционной системы, это отдел можно сказать подготавливающий наши снаряды, ведь именно здесь идёт контроль над небольшой частью ускорителя, которая довольно важна. В случае необходимости именно здесь можно создать условия для направления любых частиц материи, какая нам только вздумается, будь то электроны или частицы их ядер, как утверждается в нашей теории или ион любого известного атома и пусть почтенные, ярые противники атомизма не сильно злятся на нас за это утверждение.

Вместе с этим у нас имеется ещё отделение по вводу дополнительного волновода или скорее запасных деталей ускорителя, если в этом есть необходимость, это можно сказать, своего рода спасатели данной техники. И разумеется, здесь нельзя обойтись без административных делений, а именно двух кабинетов, рубки из который я вещаю вам эти сведения в каждый из уголков отдела третьего линейного ускорителя, а также кухни, уборной и небольшого коридора с многочисленными схемами по обе стороны, откуда и можно попасть внутрь зала линейного ускорителя. Сейчас, я попрошу всех и каждого прибыть под руководством наших гидов именно в ту самую входную часть, куда мы с их сиятельствами и его милостью скоро прибудем.

С этими словами виконт и его спутники направились к указанной двери. Как же они ликовали в душе, что кажется всё получалось, впервые за столько времени, хотя это было так маловероятно. Душа напевала прекрасные мелодии и было так радостно, что все они вместе и никакие воспоминание не могли нарушить этих моментов ликования. Когда же они прибыли к тому залу, то смело первыми вошли внутрь, ещё это можно было сделать, ибо устройство ещё не было запущено.

Этот титан состоял из сотен различных трубок, деталей и частей, со своими металлическими корпусами и схемами. Виконт активно показывал сначала инжекционную часть, к которой подводились тысяча труб из его отдела, также он говорил и про волновод, как основной, так и дополнительный, вакуумные насосы различных разновидностей, схем и видов, электромагните, который позволял изменять направление пучка и проводить к отделу детектирования. Также граф Мур присоединился к виконту не забыв напомнить, что для сборки этого чуда им пришлось облететь почти половину Земного шара и создать всё это в столь короткие сроки, которые сами по себе не укладывались в голове, казались просто сказкой, небылицей, но были реальностью.

Тем временем люди внимательно слушали и поражались увиденному, видеть собственными глазами технологический прогресс, нечто неизведанное было подобно тому, как первобытный человек видел молнию, огонь и окружающий мир, это было страшно и удивительно, заставляло трепетать душу, пробуждая самые первобытные инстинкты, что было парадоксально красиво. Видеть этот удивлённый и поражённый взгляд на лицах стольких людей, было потрясающим зрелищем, преисполняющий дух, дающий столько драгоценной мотивации!

— Над нами, господа, планировка не меняется, как и под нами, но отличие лишь в том, что здание подобно большому бутерброду, на самом нижнем его слое находится такой же линейный ускоритель, далее следует его пульт управления, который гораздо больше всех увиденных вами пультов управления блоками. Именно благодаря нему мы можем перенаправить пучок в любую экспериментальную часть и провести любой эксперимент, если это будет нужно.

Вокруг них комнаты такие же, как и здесь, но отличие в том, что там можно изготовить всё, что угодно касаемо их направлений, к примеру вакуумное оборудование, оборудование инжекции, волноводов, катодного излучения и прочее. Всё что только позволяет наша техника, поэтому это своего рода конструкторское бюро, техника коего также создана на 3д-принтерах.

Далее следует этаж, на котором мы с вами находимся, но над нами находится сразу 2 пульта управления, которые нам удалось совместить вместе и наконец последний третий линейный ускоритель. Все 6 зданий полностью похожи и в них, как вы можете заметить, во всех 11 управляющих комнатах и одном зале на каждом этаже работает в сумме 44 человека, когда же в здании 5 этажей или 220 человек, а в одном таком комплексе уже линейных ускорителей уже 1320 человек.

Теперь вы полностью вольны осмотреть каждый этаж и комнату блока линейных ускорителей, но прошу вас вскоре спуститься на самый нижний этаж этого здания, ибо оттуда мы продолжим своё путешествие, как и наши частицы, направившись в отдел циклотронов…

Все приказания виконта были выполнены, даже несмотря на то, что были явные опоздавшие. Многие из действующих здесь сотрудников были из числа тех, кто работал в предприятиях графа Годфри, Мура, паши Аль-Рахмана, месье Жана. Многие из них прослушали лекции, подготовленные заранее виконтом, до сих пор повышающие свою квалификацию, о чём свидетельствовали книги в их кабинетах. Но также у них был прекрасный настрой на получение чётких команд, а также выполнение не слишком сложных логических задач, отдаваемые главным управляющим центром — виконтом, именно он был сердцем и мозгом этого оборудования.

Вскоре, когда они обошли все отделы линейного ускорителя, владельцы этого предприятия ожидали гостей внизу, где находился ещё один просторный коридор. По нему они и прошли в соседнее здание, оказавшись на третьем нижнем этаже, где был первый циклотрон. Устройство комнат не особо изменилось, если не учесть добавление пары деталей, ибо циклотрон имел немного более сложную структуру, к примеру он имел многотонный электромагнит, большие дуанты и выводящую систему. По сути, циклотрон в отличие от линейного ускорителя, похожий на огромную металлическую трубочку, был похож на гигантскую металлическую таблетку или банку, с огромными таблетками потолще сверху и снизу — частями электромагнита. Но большего внимания заслуживало небольшое оборудование — некая коробочка, секрет, который так и не раскрывался, было лишь ясно, что это монохромотизатор — главный контролёр. Вместе с этим не стоит забывать и слова леди Ханко, то самое «более точное лекарство» было введено в лице дополнительного малого ускорителя.

В результате, гости смогли осмотреть 18 линейных ускорителей и циклотронов, осмотреть 3 420 комнат, включая коридоры, познакомится с 2 640 сотрудниками и перейти в третье отделение, где уже располагался МГД-генератор. Планировка тут была подобной, но тут было крайне много людей и комнат куда вообще можно было войти. Дело было в том, что здесь было слишком много проводов и трансформаторов, а в центре находился главный отдел, где пучки из монохромотизатора попадали сюда, сталкивались с мишенью, где можно было всячески анализировать каждую реакцию и именно отсюда исходило больше всего радиационного излучения, а после вся эта энергия превращалась в электрическую энергию, разделяясь на заряды.

Контроль за этим процессом действительно шёл весьма уверенно, для примера, в одной только этой части уже работали те 2 640 человек, то есть в сумме в трёх комплексах действовало 5 280 сотрудников, что уже само по себе поражало. Не удивительно, какой мощью в создании любой техники обладал виконт, имея такой штат, что было очень даже приятно осознавать…

Глава шестая. Физическое выступление

Говоря же о людях, которые продолжал поражаться, видя эту красоту и этот прогресс, то удивительно, как эта масса людей становится красивой, когда они осматривают неизведанное, явно не та картина, что наблюдалась в древние времена, что уже радовало глаз. Но для этого потребовалось подать всё это «под правильным соусом», за что отдельную благодарность, ещё раз стоило выразить барону, графу и паше. Далее, когда всё было показано и рассказано, слово вновь было дано виконту, который должен был объяснить, как работает тот магический монохромотизатор, но что ещё более волнительно — он должен был запустить станцию!

Так они вновь вышли в сад, хотя остальным до начала выступления была дана полная воля осмотреть все здания и комнаты сколько им вздумается. Бояться было нечего, всё равно наблюдение шло, а понять из этого полностью ни один из присутствующих явно не мог, что отбрасывало часть опасений.

Когда они вышли в сад, этот приятный привкус удачи всё ещё продолжал присутствовать, но как же было обидно его потерять, вновь увидев людей в их настоящем свете. Им были предоставлены угощения, раздавались напитки, они вновь продолжали свои сплетни, но, если бы это были разговоры об устройстве и достижениях, было бы радостно, впрочем, иногда так и было, что не могло не радовать, но чаще можно было встретить несколько иную картину.

Пока люди были в саду, многие выражали свой интерес, но большинство лишь подражало, старалось «услужить» своим господам этими кивками головы, ибо у пашей, герцогов и графов была власть, были суммы и сотни трудящихся. Одного их слова было бы достаточно для чего угодно. К большой радости виконта, Абдул Аль-Рахман, хоть и не был самым могущественным, но пользовался не малым уважением и обладал не малой финансовой силой. Всё-таки на Земле многое, а можно сказать даже всё, что посильно человеку решали деньги и финансы.

Да, конечно, Амет в случае успеха электростанции также станет богачом, но это был лишь побочный эффект, ибо быть среди людей противно, особенно когда весь этот кошмар прямо перед глазами. Ему достаточно создать нужную для себя обстановку, реализовать свои идеи, которые сделают его независимым от человеческой цивилизации. Ему нужно лишь электричество, много электричества. Настолько, чтобы можно было получать любую материю, какая только нужна.

Видя всё это, лишь подобные мысли приходили на ум изобретателю. Он смотрел на огромное его творение, которое совсем скоро получит жизнь — вздохнёт. По его металлическим жилам потечёт электрическая кровь, его мощнейшие лёгкие выкачают вакуум из его пустот, до нужного уровня, чтобы туда влетели частицы — порождая разум этого металлического чуда, имеющий тысячи частей в одном организме. И этот гениальный квантовый мозг в сердце ускорителя — в самой камере вызовет всплеск электричества, как же он надеялся, что хоть на сей раз он не попадёт в ту же ситуацию, в которую попал, будучи ещё в жаркой пустыне Востока…

Тем временем почтенный член королевского общества сэр Рональд, не знающий куда себя девать от всего гнева, при виде этого абсурда, которому был брошен вызов изобретателем, шёл вместе со своим другом, известный читателю как господин Сарбуланд Смерть, благодаря своей странной фамилии. Прохаживая в этой толпе, оглядывая этих людей, которые тут же ему кланялись, он приметил одного знакомого. Мистера Лерика Стилуса, вместе с его семейкой. При этом сам мужчина имел достаточно смуглую кожу, глупое улыбающееся лицо с чёрными волосами и глазами. Его одежда явно была несколько больше ему, ибо как можно было догадаться, эти наряды явно не принадлежали ему самому, а были взяты у кого-нибудь из «друзей».

— Ваше благородие, рад вас приветствовать на таком мероприятии, вы ослепительно красиво выглядите, — поздоровался Лерик.

— Благодарю вас, Лерик. Но ответить вам таким же решусь, ибо признаться я бы удивился больше на мероприятии, где бы вас не было.

— О, вы мне льстите, сэр, — посмеявшись заметил Лерик, на что Сарбуланд ответил презрением и попытался уйти, но тут его озарила идея.

— Я полагаю, мистер Лерик, — начал барон, — что раз такой человек как вы прибыл сюда, он просто обязан поговорить с самим виконтом Уна. Более того, для вас это отличная возможность, ведь я знаю, что у вас есть три замечательные дочери, одна из них, кажется, достигла своего расцвета.

— Ох, да, сэр, — Лерик смутился. — А если говорить о виконте, он…

— Извините меня, — заговорила супруга Лерика. — Он очень даже похож на моего покойного сына…

Такое заявление было весьма странным, поэтому она поспешила пояснить:

— Моим первым ребёнком был мальчик, но он погиб сразу после рождения, и только я его видела, — немного бегая глазами и стараясь быть спокойным сказала леди Стилус.

— Вот видите, господин Сарбуланд.

— И это более чем подтверждает одну мою мысль. Говоря о вашей дочери, насколько я знаю, она любит читать, отличная партия для какого-нибудь перспективного учёного. Скажем, молодого и подающего надежды, который уже заслужил себе славу и богатство. Мне кажется, сама судьба решила вас сюда привести. И я думаю вашей старшей дочери, как я считаю, уже пора стать не мисс, а миссис Стилус или если быть точнее, миссис Уна… подумайте…

— Гм…

— О, извините, мне пора, — заметил Сарбуланд и удалился.

Лирик же завёлся от этой мысли, как же он мог за столько времени экскурсии не раз ни подойти к этому юноше, поэтому он незамедлительно направился вперёд, он старался как можно скорее пройти к виконту, но ему всё никак не удавалось, ведь как известно, господин Уна явно нелюдим и старался быть как можно дальше от людей, пока они могли продолжать повторную экскурсию внутри зданий. Наконец, когда их походы были завершены, господин Уна мог выступить со своей речью. Специально для этого в саду уже была подготовлена красивая белая сцена, а перед ней расставлены в ряды стулья, для почтенных гостей.

Среди присутствующих был, и доктор Пауэлло, а также господин Доберте, с которыми беседовал сэр Рональд. При одном только виде такой беседы чувствовался их нев и злоба, как только можно предположить, что такая глупость как атомы существуют? Так этот юноша ещё и вздумал разрубить ядра атомов! Какая чушь, которую этот глупец наплёл стольким гостям, даже не поглядывая на свою совесть. Столько людей нанял! Это настоящий шарлатан, если не больше!

— Вам стоит успокоится, сэр Рональд, — успокаивал доктор Пауэлло.

— Погодите, Пауэлло! — фыркнул член королевского общества. — Лучше скажите, прибыл ли в такие короткие сроки мой заказ?

— Мы сделали всё возможное, но к счастью, доставка успела прибыть вовремя, наши слуги привезли её только что буквально с порта, — передавая коробку говорил Доберте.

— Прекрасно, хоть одна хорошая новость, — улыбнулся Рональд, принимая посылку.

Затем началось время выступления, когда все собрались. Первым слово давал ведущий — ректор доктор Флеминг, которых гордо начал говорить:

— Итак, дамы и господа, я полагаю, что каждый из вас был весьма доволен проведённой экскурсией. Но теперь, настало время и для того, чтобы дать слово самому виконту, для того чтобы он собственноручно вдохнул в это творение жизнь, ведь изготовить можно что угодно, но не каждому суждено существовать, возможно оппоненты молодого учёного правы и это лишняя трата, а возможно истина примет сторону юноши, но сейчас всё будет решено окончательно…

— …Итак, дадим же слово…

— Погодите, господа, — внезапно донеслось среди присутствующих, не трудно было догадаться, что это был сэр Рональд. — Я обещал, предоставить лампы Шпаковского для виконта Уна. Здесь 5 ламп и если все они каким-то чудом зажгутся от энергии вашего устройства, которое и устройством-то назвать сложно, то я признаю себя проигравшим.

Виконт гордо смотрел на своего оппонента, лишь улыбнувшись, словно благодаря за выполненное обещание, после чего сделал знак своему ученику. Вениамин тут же подошёл к академику и взяв у него посылку вернулся к виконту.

— Ну что же, сэр, — отвечал виконт, принимая с рук ученика лампы. — Я весьма рад, что вы сдержали слово, но разрешите повысить ставки, — с этими словами виконт посмотрел на графа Мура.

— Как вам известно, господа, — начинал граф, — мы с виконтом отбывали в Европу, где также дополнительно приобрели 10 ламп Шпаковского и 10 ламп Гёбеля, что признаться, прилично увеличивает потребляемую энергию, но мы обещаем выдать в тысячи раз больше, ибо энергии должно с лихвой хватить на весь город.

— К слову об этом, — принял слово паша. — Я распорядился применить 3д-принтеры и иное новое оборудование для монтажа электрических сетей в дома всех своих баронов и графов, также согласие выразили многие герцоги и паши, хотя не скажу, что все. Сейчас большая часть работ, как мне сообщили уже завершена и мы готовы пусть электричество, если первый тест будет пройден.

— Если же нет, это будет лишней тратой? — спросил Доберте.

— Нет, все траты я беру на себя, даже за соседние графства и герцогства, — добавил граф Самуил Мур.

— Кстати, господин Доберте, — внезапно сказал виконт, — кажется я всё ещё помню ваше: «Молодой человек, вы намерены лишь теоретически указать вашу правоту или осуществить вашу мысль в реальности?».

— Так это вы, тот самый парень, что обманули сэра Гамени, — встал Пауэлло.

— О, мистер Пауэлло, некогда высказавшийся: «Юноша, вы пробовали создать меньший макет Вашего устройства?», как видите теперь я создал уже не макет, а реальное устройство. Что же касаемо обмана, то я перед вами и пусть наука сама решит, кто из нас не прав, — заявил виконт.

После этих слов присутствующие вновь сели, лишь прокричав: «Да будет так!». Затем виконт активно объяснял всё, что касалось ядерных реакций, не раз обсуждённых вместе с графом и Вениамином, вплоть до помощи леди Ханко, за упоминание которой она была весьма благодарна и просто сияла от счастья.

Во время этого послышалось странное:

— Был этот мир глубокой тьмой окутан.

Да будет свет! И вот явился Ньютон.

Но Сатана недолго ждал реванша —

Пришёл наш Амет, и стало всё как раньше!

Но, к счастью, на слова этого наглеца не было обращено внимание. Далее виконт решил всё же рассказать о том интересном монохромотизаторе:

— …Говоря же о всех интересующем монохромотизаторе, то это специально химическое соединение, состоящее из 6-ти угольных трубок, меж которых есть малый слой диэлектрика, когда же материал этих нанотрубок, не видных человеческому глазу и придающие материалу пористости, проводят ток. Такие трубки поставлены в два ряда, вместе с линиями металла, по коим я могу вызывать разряд в любой точке этого устройства, тем самым изменяя энергию пучка как мне вздумается с достаточно большой точностью, вплоть до 50 милливольт при напряжении в миллионы, что весьма существенно, это практически тоже самое, что и полноправно управлять разрядом молний. Но была проблема, что мало пропускают эти трубочки, но оказалось, что можно их использовать в разделённом пучке, так я повышал ток и заряд пучка, а соответственно и количество направляемых частиц. А теперь, господа, давайте же перейдём от теории к практике — вдохнём жизнь в этого титана!

Как только были услышаны эти слова, уже были подготовлены большие цоколи для каждого из ламп и вот, на сцене появились большие грушевидные лампы приличных размеров, в диаметре они явно были больше 20—23 см. Общее их количество составляло 24 экземпляра, вместе с 4 лампами сэра Рональда.

— В сумме по грубым подсчётам, ибо это специальные лампы, эта система потребляет для одной лампы шпаковского, как было измерено сейчас по 2 500 Вт, для ламп Гёбеля по 1 000 Вт итого должно быть выведено 45 кВт мощности, — констатировал граф Мур, пока Вениамин, виконт и пара ассистентов устанавливали эту схему. — Для всех, кто находится на ближних рядах предоставляем тёмные очки, господа, ибо свет от них может быть слишком ярким для глаз человека.

Тут же были розданы очки, в том числе и для стоявших на сцене, но, разумеется, все кто был на стороне сэра Рональда отказались от такого рода мер предосторожности, считая это трюком или фокусом. Когда всё было готово господин Амет заявил:

— Никакой иной источник питания не подключён к данной системе, — сняв чёрные очки сказал Амет, — любой желающий перед тем, как мы начнём эксперимент может лично убедиться, что ничто кроме ускорителей не подключено к данным лампам, впрочем, вы уже видели само устройство во всей красе. Итак, есть ли такие желающие?

Ответа не последовало.

— В таком случае, да начнём наш эксперимент! — с этими словами юноша подошёл к большой белой кнопке в центре сцены. — Внимание, господа, — проговорил он в небольшие звуковые трубки с усилителями, которые служили для передачи информации от разных операторов в различных блоках.

Именно к этой кнопке было подключено питание от станции, которая в свою очередь питалась энергией большого котла-поезда, недалеко установленный от здания у всех на виду. В миг, когда была нажата кнопка рукой изобретателя, электричество в миг направилось внутрь здания, осветив все его электрические лампы. Тут же заработали вентиляторы и затушили свечи на канделябрах. Но самое главное электричество поступило в пульты управления, а именно в инжекционную систему, где между катодом и анодом появилось свечение, до ужаса нагревая водород, который в секунду терял свои электроны, становясь сгустком протонов.

Вакуум уже обеспечивался с момента постройки установок, поэтому об этом не стоило беспокоится, но не успел в таком темпе пучок родиться, как его буквально вырвало от потока его сородичей, направив прямо в длинную трубу, которая изнутри состояла из десятков ячеек, причудливой формы, конечно частицы не могли увидеть всего огромного механизма, заставляющий их вырываться и двигаться благодаря электрическому полю. Тем временем снаружи прекрасно контролировался каждый потенциал и любой заряд на каждом из элементов.

Наконец, за мельчайшие доли секунды, буквально за миллиардные, протоны долетели до конца трубки и были направлены в соседнее здание, тут же угодив в настоящий вихрь — магнитное поле, сильно закручивающее их по кругу. Хотя, по началу они думали, что пролетят этот большой круглый металлический «зал» насквозь, но силу Лоренца нельзя обойти и именно оно заставляло кружиться частицам в бешенном, головокружительном темпе, заставляя делать миллионы оборотов в секунду. Тем временем, не все из рядов протонов, которые изначально были в пучке достигли этого момента, кто-то потерялся в пути, а кто-то вылетел за пределы, но потерь было не так уж много, около 2—3%, что было ошеломляющим результатом…

Глава седьмая. Запуск!

О каждой такой перемене тут же докладывали операторы и доставляли информацию, через проведённую звуковую трубку. Тем временем протоны могли заметить, что этот круговой металлический «зал» был словно поделён пополам и между этими половинками была щель. И теперь, как только они подлетали к этой щели, словно что-то толкало их в спину, давало ускорение, и они ещё быстрее пролетали это пространство увеличивая свой радиус. Не прошло и секунды, как это повторилось, затем ещё и ещё, протоны становились всё быстрее и быстрее, пока на горизонте, в краю зала не показался некий коридор, наверное, они пролетели бы мимо или ударились бы о его стену, но этот коридор с металлическими стенами, словно манил и засасывал в себя сильнее щелей!

Поддавшись искушению, они вошли туда и даже не заметили, как вновь оказались в большом канале, правда, увы не без потерь. Ведь не так легко кружиться на скорости в миллионы метров в секунду, если не больше, а ещё и не удариться о стену этого манящего коридора. В результате, немного поредевшая команда протонов продолжила свой путь, но вот чудо, их вновь потянуло вращаться, когда они вошли в странный широкий зал, с низким потолком. Тот, кто был быстрее, те протоны буквально уносило прочь, кто же был медленнее отходили в другую сторону, было ясно, что над ними опять появился большой электромагнит, из-за которого они так выстроились в ровный ряд по энергиям, правда были и некоторые «бескультурные», грубо впихивающиеся в ряды остальных, либо которые хотели протиснуться рядом с соседями.

Но это длилось не долго, ибо так они совершили всего один поворот направо, после чего увидели целую сетку из огромного количества трубок — круглых коридоров. Многие грубияны или к сожалению, мирные протоны, которых, между прочим, в общем составляло 12%, не могли ничего поделать, ибо справа и слева уже было не протиснуться и они налетали на стенки этой огромной дырявой стены. Те, кому повезло, с уверенностью пролетали в этих коридорах, а как только вылетали, то вновь ощущали ускорение. Правда, что было странно, среди них были довольно резвые, которые всё время летели впереди остальных, а были «черепахи», всё время отстающие, но теперь, каждый ускорялся словно персонально. «Скоростные» поравнялись с «черепахами» и «средними», только в одной группе могли быть какие-то небольшие отклонения, но по сравнению с тем, что было, это можно было даже не учитывать.

Итак, все мирно приведённые в один ряд летели в сторону новых приключений, поражённые такими преобразованиями. Но тут вдали показались огромные атомы! Это вещество! Для каждого ускорителя оно было особенным, некоторые «косые» протоны упрямо не хотели в них попадать, кто-то попадал прямо в «яблочко», а те, кто немного промахнулись, тех само ядро атомов тут же «ухватывало» и нежно приобнят притягивало в себя, поглощая каждого.

И вот, когда ядра «наелись» протонами, можно было почувствовать, что нейтроны и протоны в них начали толпиться, ведь трудно ужиться стольким народом на такой маленькой жилой площади, ещё и с такими неспокойными всё время выкрикивающими разными кварковыми частицами как нейтроны, даже несмотря на их имена. В результате их капризы накалялись, и они были просто вынуждены вытеснить из себя другие частицы, правда кто кого.

Кому-то благодаря не больно налетевшему протону было легче вытеснить энергию, которая упрямо превращалась в электрон или гамма-квант. Кому-то было выгоднее вытеснить дейтрон, то есть один протон и нейтрон, кому-то тритон, уже два капризных нейтрона и один протон, но больше голосовали, так сказать, за «равноправие» между протонами и нейтронами, поэтому вытесняли их по два, получались ядра гелия или как их ещё называли альфа-частицы.

Но признаться, группы были весьма довольны, ведь оба получили столько энергии, в качестве не плохой выгоды, доходило даже до того, что, например, общая группа из ядра лития, решалась раздробиться на две альфа-частицы, а некоторые даже на три. Так получались большие группы частиц, гордо продолжающие свой путь, после столкновения с веществом и получившие очень много энергии, а также благодаря их «равенству» по энергиям, ещё и провзаимодействовало большинство, потерялось только 3—4%, может лишь чуток больше, смотря от реакции.

Вещество же остальное, куда не угодили частицы осталось и ожидало своего часа, не сколько со страхом, сколько с удовольствием воображая себя свободно летающими, а не скреплёнными в этой металлической решётке! Хотя, может кому-то это и нравилось, а каким-то атомам просто до этого не было дела, кто-то скучал по своему электрону, смотря на то, как другой электрон навещал его соседа, передавая тёплые слова, а ещё кто-то лишь мирно «спал» в убаюкивающем покое, если только этот постоянный бунт в ядрах можно назвать покоем.

Тем временем большинство выпущенных частиц, гордые от своего могущества, радостные от своего количества так ликовали, что даже не заметили, как вновь их потянуло поворачивать, но что удивительно, из них электроны повернулись в другую сторону, было немного обидно, но с одной стороны, эти «детишки» несмотря на своё умиление обладали отрицательным зарядом, впрочем им с друзьями явно будет весело в дальнейшем, а гордые большие альфа-частицы, предводительствующие остальные положительные частицы в лице протонов, тритонов и дейтронов поворачивали в другую сторону. А непонятным гамма-квантам, как и нейтронам было всё равно, эта парочка всегда была особенной, не подчинялась никаким электрическим законам, впрочем, каждому своё и они, никуда не сворачивая, в своём меньшинстве летели дальше, пока не преодолевали пределы МГД-генератора, где они были и не поглощались толстенными стенками здания и дополнительной защиты.

Так все положительные и отрицательные частицы делились, но дальше быстро поглощались большими металлическими пластинами. С ними редко могла пройти реакция, потому что у них были выводы и летящей свите не стоило останавливаться, а проследовать по толстым металлическим коридорам. Вся эта история происходила в столь короткое время и миллионы раз, что люди не могли даже вообразить, в секунду как минимум 3—4 миллиона пучков в виде групп встречали такую судьбу. Затем всё это передавало огромный электрическим импульс в виде поля, который возбуждал сотни электронов, а когда этот постоянный ток был преобразован в переменный, то электроны начинали метаться как бешенные из стороны в сторону, передавая энергию.

В этот же миг электричество проделало как ему казалось крохотный путь — от здания до ламп, которые тут же загорелись ярчайшим светом! Стоит напомнить, что лампы Шпаковского были устроены на принципе разряда, как и современные сварочные аппараты, но направляли энергию исключительно на свет, поэтому были невероятно яркими, ослепляющими глаза и даже через чёрные очки отчётливо был виден этот ярчайший свет от десяти таких ламп! Более того, лампы Гёбеля, ещё больше усиливали этот эффект, хоть уже не шипели как лампы Шпаковского.

Все присутствующие были в шоке, одновременный крик восторга раздался отовсюду, толпа буквально выплеснула этот импульс! Никто не мог ожидать такой мощи, хотя это было ещё начало. Более 10 минут продолжался этот восторг и удивление, пока лампы, способные гореть до 40—45 часов не были погашены, а направление пучков прекращено на ускорителях.

Настала гробовая тишина и наконец, её прервал лично сам паша:

— Итак, дамы и господа, мы все стали свидетелями этого ошеломительного действа, а теперь я попрошу Вас всех взглянуть на ещё раз на эти лампы. Как вы знаете, обычные лампы Гёбеля могут гореть до 45 часов, но теперь были разработаны иные лампы, которые также изготавливались благодаря усилиям инженера господина Франца и его учеников, за что мы приносим отдельные благодарности. Многим из вас, пока шла стройка были доставлены оборудования, предложенные вам ещё за неделю до этого, многие из вас их приобрели, за что я также благодарю. Но о проведённой работе лучше расскажет и сам господин Франц.

После этих слов инженер поприветствовал всех прибывших и чувствовалось волнение, но затем он зачитал следующее:

— …Среди всей подготовленной техники были электрические генераторы для пароходов, поездов и прочих; обычные электрические генераторы; усовершенствованные электрические генераторы сэра Вольта; устройства вольтовой дуги Петрова; электрические генераторы Майкла Фарадея; электродвигатели Якоби; различные виды ламп освещения от дуговых, до ламп накаливания, правда меньшего размера, чем которые вы видите; усовершенствованные версии новых устройств-телеграфов; самоходные установки на гальванических элементах; электрические фотоаппараты Жозефа Ньепса; малые моторы для велосипедов сэра Томаса из Шотландии; электрические метрономы; электрические зерноуборочные комбайны для наших фермеров с участием лошадей; электрические швейные машины; электрические помпы для водолазного костюма. В сумме 28 моделей устройств и разных разновидностей по 500 экземпляров.

Данные слова не могли не вызвать аплодисментов за такую отвагу и быструю работу такого масштаба! Затем же, после сказанного молодой инженер раскланялся и вновь занял своё место среди зрителей.

— Господа, — взял вновь слово паша Аль-Рахман, — также важно указать, что статистика по потреблению электричеством на нашем острове также изменилась, друг господина Франца, сэр Чарльз Мирру.

На сцене показался мужчина несколько старше инженера, с американской бородкой, шляпой и внимательным взглядом, чем-то напоминающий господина Круппа.

— Приветствую вас, господа, — заговорил он волевым голосом, никак не стыкующийся с образом клерка, — я рад видеть всех вас и по просьбе его светлости паши, я подготовил кое-какую статистику. По данным, которые я дал господину Францу, жители нашего острова потребляют электричество сегодня, и максимальная энергия, потребляемая портом и городом, составляет 92 кВт*ч, у всего большого института, на другой части острова за горами, как указал доктор Флеминг составляет 90,5 кВт*ч, — ректор на этих словах утвердительно кивнул. — Таким образом, остров в сумме потреблял 182,5 кВт*ч, но после спора и слов паши Аль-Рахмана, подключилось к сети ещё в 12,5 раза больше населения, из-за чего чуть меньше трети четверти от всех господ нашего острова подключены к электрической сети и должны получать энергию, как только заработает устройство уважаемого виконта для них.

Таким образом одни только начальные силы на малое освещение запрашивали 2 281,25 кВт*ч на вчерашнее утро, сегодня это число возросло ещё в 10 раз, из-за чего на данный момент уже начальное потребление составляло 22 812,5 кВт*ч, что уже было на грани фантастики, но многие приобрели ещё и приборы, они потребляют умопомрачительное количество энергии — 105 мегаватт в час (МВт*ч), это первое в мире применение такого значение для мощности, господа! Таким образом общее потребление острова сейчас составляет 127 812,5 кВт*ч!

Нигде и никогда до этого не было в мире ничего подобного и если это устройство действительно сможет обеспечить всех, то это будет настоящим чудом! Ибо рост запрашиваемой энергии возрос в 1 412,3 раза!

Говорящий поражался тому, что он говорил, в то время как виконт наслаждался этим моментом, эти цифры для него были как музыка, как самая приятная мелодия, а для его оппонентов — полным шоком и причиной для смеха. Произнеся ещё пару выкладок, сэр Чарльз завершил своё выступление.

— Господа, — взял слово паша, — вы сами всё слышали и видели. С одной стороны, казалось бы, чудо, включение 24 ламп, потребляющие уже 45 кВт, что уже почти половина от потребления всего института в прошлом, но с другой стороны настоящее потребление энергии в 127,81 МВт*ч. Я думаю, что, видя всё это, вы сочтёте нас за безумцев, но я верю, искренне верю, что у этого молодого человека всё получиться, если же нет, то на то воля Всевышнего.

— Уверяю вас, ваша светлость, — заявил стоя на сцене виконт, — что я сделал всё, что в моих силах и если быть точным, то согласно моим расчётам, я ещё могу выдать не только 127,8 МВт*ч, но и при должном потреблении от 4 локомотивов, которые сейчас установлены до 8 575 МВт*ч!

Такое утверждение вызвало полный шок, все замерли в этот миг, даже паша был поражён такому повороту событий, ни разу до этого не говорилось, что энергия может достигнуть таких масштабов, даже в расчётах писались иные значения, хотя в реальности получались другие. Только теперь карты были раскрыты!

— Более того, — продолжал с упоением виконт, — это я сказал для тока в 100 А, которые сейчас применяются при радиусе пучка в 0,2 мм и воздействуют на пластины в пластине, что и приводит к действию реакций, но я могу увеличить размер пучка до 1,098 см, хотя при этом ток увеличиться в 3000 раз и составит 300 000 Ампер. Потребляя при этом за год до 1 080,63 тонн бора, 884,6 тонн бериллия, 1 337,32 тонн лития-7, 2 648,4 тонн алюминия, 590,42 тонн лития-6 и 6 602 260,665 кубометров водорода. Именно поэтому, господа, я могу предоставить вам не только 8,58 гигаватт в час (ГВт*ч) энергии, — он выговаривал каждое слово буквально по слогам с наслаждением и упоением, — а целых 52 534,62 ГВт*ч!

Это был полный разгром, никто даже вообразить не мог какой мощью обладал этот юноша, какая сила была заключена в этих словах! Для сравнения с современными показателями, самая мощная электростанция начала XXI века может генерировать лишь 22 ГВт*ч энергии, то есть в 2 387,94 раз меньше, а это был XIX век, то есть 1859 год! Все насторожились и не верили, что это возможно. Одним нажатием рычага этот юноша мог полностью спалить весь город или даже остров электрической силой, ведь даже при секунде концентрации энергии для взрыва, эквивалент его составлял бы 3,49 тонны тротила, что уже в 2,68 раз превосходил мощность целевой высокоточной звуковой крылатой ракеты «Томагавк», у коего энергия равнялась 1,3 тоннам тротила и лишь немного была меньше сейсмической бомбы «Tallboy», с эквивалентом в 4,2 тоннам тротила и способная вызывать настоящее землетрясение!