Бесплатный фрагмент - Когда уйду…

КОГДА УЙДУ…

От автора

В сборник «Когда уйду…» включены стихи, песни, наброски, которые ранее не выходили в печатном виде и были написаны в период 2020 — 2021 гг.

На некоторые тексты уже написаны песни, которые можно послушать на моём сайте https://e-merkulov.ru.

Отдельно хотелось бы обратить внимание на подборку текстов песен для коллектива «Даниил Утехин & группа «Москва — New-York». Это команда молодых, талантливых музыкантов, работающих в стиле «фанк». Направление для меня новое, но тем интереснее было работать.

Наряду с этим продолжил писать по родной казачьей тематике. Конечно, коснулся и лирики, и юмора, и политики. Не обойдена и тема коронавируса. Продолжил ранее начатые проекты. Базовыми стихами сборника являются «Барахло», «Когда уйду…", «Казачья азбука».

По уже устоявшейся традиции в сборник также включена избранная коллекция малых форм (короткие стишки, лимерики, стишки-порошки, экспромты).

Приятного прочтения!

Автор

О сборнике стихов Евгения Меркулова «Когда уйду…»

«Поэт в России — больше, чем поэт…».

Эти слова советского поэта Евгения Евтушенко произнесены в 1964 году, и они могут быть отнесены и к России императорской (Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Некрасов и не только), и к России советской (Маяковский, Есенин, Пастернак, Высоцкий и не только), и к России нынешней. При этом, в нынешней России, потерявшей своё лицо под воздействием чужой и чуждой нам идеологии либеральной демократии американского разлива, которая мутировала у нас — и не могла не мутировать! — в идеологию подлости, значение поэта, значение поэзии выросло многократно. И можно считать чудом, что в условиях всеобщего потреблятства (от слова «потреблять»), в условиях культур-мультур сохранилась Поэзия, сохранились поэты вроде Евгения Меркулова, книгу стихов которого вы сейчас держите в руках.

«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог», — говорится в первых строках Евангелия от Иоанна, самого поэтичного из евангелистов. Божественная природа слова подтверждается поэзией Евгения Меркулова, а словом он владеет в совершенстве. Техника стихосложения у Евгения строгая, никаких вольностей с рифмами, ритмом или структурой стиха. Образы внешне простые, но глубокие, богатые, подкупающие своей естественностью и точностью. В своих стихах Евгений воспевает подвиги, быт и уклад донского казачества, воссоздаёт в стихотворной и песенной форме легенды и были казачества, сохраняет для следующих поколений то, что было практически утрачено за тяжёлые для нас годы. Тема эта близка автору: он сам родом донской казак и связь с родными местами не порывал никогда. Не случайно, что за вклад в возрождение казачьей культуры приказом Войскового Атамана ВКО «Всевеликое Войско Донское» Евгений Меркулов был награждён медалью «За возрождение Донского казачества».

В сборник «Когда уйду…» вошли стихи, написанные в последние два года, и это не только история казачества в песнях и стихах. Здесь и глубокие философские размышления о жизни, здесь и тонкая пейзажная лирика, здесь и стихи для детей, и конечно, стихи о любви.

Две тысячи произведений.

Десятки книг, изданных за последние несколько лет.

Сотни публикаций в журналах.

Авторский сайт https://e-merkulov.ru/ (несколько миллионов посетителей).

Большой раздел на Самиздате: http://samlib.ru/m/merkulow_e_j/ (свыше полутора миллиона посетителей).

Обращение к истокам, к началу.

А в начале было Слово, которое у Бога.

Поэт от Бога — Евгений Юрьевич Меркулов. В России он больше, чем поэт.

Сергей Есенин, тоже поэт от Бога, написал как-то:

«Мы теперь уходим понемногу

В ту страну, где тишь и благодать…»

Сборник стихов, который вы сейчас держите в руках, называется «Когда уйду…».

Мы — уйдём.

Стихи — останутся.

16 апреля 2021 года

Николай Чуксин (Нико)

Сам немножко поэт, член СП России.

Приглашение в музей друга

(на правах рекламы)

Эй, приятель, не робей,

Собирай своих друзей,

Одноклассников, соседей и знакомых.

И веди их поскорей

В замечательный музей,

Где экскурсии проводит дядя Рома.

Ну, не стой, как ротозей,

Заходи смелей в музей,

Здесь экскурсии проводит дядя Рома.

Это вам не зоосад,

Не вещей старинных склад,

А музей народных русских инструментов.

Здесь и струны, и меха,

И свистульки пастуха,

И дудук, достойный лучших комплиментов.

Здесь и бубен, и баян,

И походный барабан…

Каждый звук достоен бурь аплодисментов.

Пусть не можешь ты пока

Отличить наверняка

Стук копыт от перестука русской ложки.

Здесь узнаешь ты, сынок,

Чем охотничий манок

Отличается от ливенской гармошки.

Здесь узнаешь ты, дружок,

Чем владимирский рожок

Отличается от горьковской гармошки.

Ты ж ещё во цвете лет,

Позабудь про Интернет,

Со смартфоном не сиди всё время дома,

Собирай своих друзей,

И давайте к нам в музей,

Где экскурсии проводит дядя Рома.

Приходи скорей в музей,

Там послушай, поглазей,

Как экскурсии проводит дядя Рома.

Может есть в тебе талант,

И проснётся музыкант,

А таких примеров в нашей жизни много.

Ты смотри, не позабудь,

Где был начат славный путь,

Здесь, в музее дяди Ромы, слава Богу!

Снова сам сюда придёшь

И поздравишь молодёжь,

И укажешь ей на верную дорогу..

Чем музей у нас хорош?

Познавая, — отдохнёшь!

Разольётся в теле лёгкая истома.

Постучишь и побренчишь,

Подудишь и посвистишь —

Все премудрости покажет дядя Рома.

С пользой время проведёшь

И опять сюда придёшь,

Скажешь: «Здравствуй! Я вернулся, дядя Рома».

Старообрядцы

Как говорили предки на Яике,

Вздымая горделиво два перста:

«Не токмо сдаться, и помыслить — грех великий!»

И шли на муку, славя Господа Христа.

Мы — казаки. Наш путь суровый, дикий,

Но скажем у Господнего креста:

«Не токмо сдаться, и помыслить — грех великий!»

И в этой клятве сила, мощь и… красота.

Что им указ державного владыки,

Когда их вера истинно чиста?

«Не токмо сдаться, и помыслить — грех великий!»

В защиту станут, не жалея живота.

И нет нужды в пустом, нарочном крике,

Но твёрдо повторят завет уста:

«Не токмо сдаться, и помыслить — грех великий!»

И это сказано, поверьте, неспроста.

Вглядитесь, как прекрасны эти лики!

Тут все достойны мрамора, холста.

«Не токмо сдаться, и помыслить — грех великий!» —

Они потомкам завещают сквозь лета.

Вы слыхали, как поют донцы?

Вы слыхали, как поют донцы?

Слышали народный глас едва ли.

Соловьи, дрозды или скворцы

Рядом с ними даже не стояли.

Хвалят все кавказские хоры,

Их многоголосья нет чудесней!

Думал так и я до той поры,

Не узнал пока донские песни.

Очарован песней «Сулико»?

Но хоть раз внимательно послушай,

Как звучит свободно и легко

Дискант в нашей «Как под грушей, грушей».

И когда играют песнь донцы,

Без обиды рот закройте, братцы.

Может вы хорошие певцы,

Но с донцами лучше не тягаться.

С возвращением!

Ну, что, казак, вернулся? Энто дело.

Я вижу — трохи раненный в живот?

Тут главное, что руки-ноги целы,

А брюхо залатають, заживёт.

А мы уж, не бери, сынок, в обиду,

Подумали — ты сгинул в том бою.

Чай дома заказали панихиду,

Ведь мы письмо отправили в семью.

А ты, гляди, Бог-знат, каким манером,

Ан выжить в энтой каше всёже смог.

И пятерых ерманцев с ахвицером

Ишо сюды с собою приволок.

Своим на радость, а врагам на горе,

Гордиться чтоб могли отец и мать,

Чтоб на твоей груди сиял Егорий,

Командованье будеть хлопотать.

Вот, по пути нашёл твою хвуражку,

Давай-ка, выздоравливай, лежи,

И от меня примикось спирта фляжку,

Да тока санитарам не кажи.

Кисет пропал? Дык энто не потеря.

На, мой возьми, табе чичас нужней.

Вот в лазарете полежишь таперя…

Эх, мне ба отдохнуть, хучь пару дней.

Конька твово не бойся, не обидим.

Запомнит рейд казачий немчура!

Бог даст — тебя в строю ишо увидим.

Ну ладно, поправляйся, мне пора.

Разговор с чиновником

Ты корить меня погодь,

Взгляды сбрось косые.

Я ж не Вашеблагородь,

Чтоб делить Россию.

Да, казак, и тем горжусь,

Батя мой раненье

В той, святой войне за Русь

Получил в сраженьи.

Ты мне «сепара» не шей,

Неча хмурить бровки,

Гулевых таких взашей

Шлю без остановки.

Тольки чёткий дай ответ,

Чтоб узрел незрячий,

Признаёшь ты, али нет

Наш народ казачий?

Но о беглых речь опять,

Такжа про сословье

Я смогу воспринимать

Лишь, как сквернословье.

Есть народ, аль пёс цепной?

Для кого оркестры?

Для кого любой ценой

Создают реестры?

Честным будь хучь раз, мигни.

Я пойму в итоге.

Нет? Так Боже сохрани,

Нам не по дороге.

Не признал — виновен сам,

Не убить свободу.

Потому, как казакам

Нету переводу.

Народные русские инструменты (дополнение)

Постукало

С постукалом сторожа

В давешние годы,

От опасности дрожа,

Делали обходы.

Стук будил ночной порой

Даже тех, кто в коме.

— Спите, граждане, отбой!

Всё спокойно в Коми!

Ботало

Это — ботало, дружок,

Или погремуха.

С ним ходили на лужок

Зорька и Пеструха.

Спит пастух среди дубров,

Прогоняет скуку.

Заблудившихся коров

Он найдёт по звуку.

Звонница

Два гвоздочка, стремена

И коса с подковою.

Получилась (вот те на!)

Звонница готовая.

Пусть размер её и мал,

Но не это главное —

Перезвон услышал зал,

Люди православные.

Бич

Бич ли, хлыст, а может кнут —

Что кому по нраву.

Отразить сумели тут

Дедову забаву.

Друг о дружку рейки стук! —

Слышите, ребята?

А в итоге резкий звук,

Хлёсткий, суховатый.

Нижегородская гармонь

А вот послушайте, ребятки,

Нижегородскую гармонь.

Здесь голос высшего порядка,

В мехах бушующий огонь.

И музыканты знают чётко,

Мотив услышав призывной, —

Уж коль поёт нижегородка,

Её не спутаешь с иной.

Гармоян

Перед вами гармоян,

Помогите, братцы, —

То ль гармонь, а то ль баян —

Сложно разобраться.

Левый фланг — баянный рай,

Справа — точно, хромка

Ну, давай, дави, играй

Весело и громко.

Скрипуля

Инструмент изящный, стройный

Вам, друзья, представить рад.

Продолжает он достойно

Лир колёсных славный ряд.

Хоть работа новой школы,

Но задел богатый —

Может петь он, как виола,

Выдавать вибрато.

Рожок стрелочника

Вот рожок из жести скромный,

Мундштучок обычный.

Звук, пускай и монотонный,

Но заметный, зычный.

Петь же громко и протяжно

Для рожка немало,

Так как стрелочнику важно

Подавать сигналы.

Собака

Отец в печали горбит спину,

Мать еле сдерживает плач.

Как сообщить, не знают, сыну —

Собаку насмерть сбил лихач.

— Дружка нам не вернуть обратно, —

Сказал отец, кивнула мать.

— Я постараюсь деликатно

О горе сыну рассказать.

И, совладав с засевшим комом,

Заходит в детскую отец.

Сынок склонился над альбомом.

— Ну, что, чем занят молодец?

— Я, пап, рисую, как мы вместе

На дачу едем. Посмотри.

— А что, похоже! Честь по чести,

Но вот собаку-то сотри.

Котофон

Я подробности кота

Покручу со скуки.

Кот издаст мне, как всегда,

Матерные звуки.

Невелик диапазон

От мяф-мяф до мяу.

Инструмент сей «котофон»

Назовём по праву.

Барахло

Любимый внук, хороший, умный мальчик

Сказал, склонясь над письменным столом, —

Послушай, дед, мне нужен нижний ящик.

Ты разберись со старым барахлом.

Ну, ради внука я готов стараться.

Он в общем прав, зачем старьё хранить?

И, вынув ящик, начал разбираться,

Тянуть клубок прошедших лет за нить.

Вот этот слайд смотрю на свет,

Он давних дней застывший след,

На нём с супругой я (тогда ещё невеста).

Что слайд сегодня? Барахло?

Но вот на сердце заскребло,

И уложил его я бережно на место.

Кому-то хлам, кому сигнал вдогонку

Тем временам, что унеслись, как дым,

Когда жена была совсем девчонкой,

Когда и сам, как внук, был молодым.

А эти снимки очень пожелтели.

Видать, фотограф явно не мастак.

Узнать героев можно еле-еле,

Но тут мы с мамой, знаю я и так.

А здесь мальчишкой я с отцом

Стою с обиженным лицом,

Насупил брови даже в качестве протеста.

На фото треснуло стекло,

И что, запишем в барахло?

Нет, положу его я бережно на место.

В коробке от конфет награды деда:

Отдельно орден «Красная Звезда»,

Медали «За отвагу», «За Победу»,

Свидетельства ударного труда.

Правее, рядом с ложкою резною,

Лежит какой-то старый литжурнал.

В нём есть стихи, написанные мною,

А ты, внучок, об этом и не знал.

А вот подарок-колобок,

Сынок когда-то мне испёк,

За много лет, как камень, твёрдым стало тесто.

Но он совсем не барахло,

Сквозь камень чувствую тепло.

И положил его я бережно на место.

Набор рисунков — танки и солдаты,

Карандашом подписан каждый лист.

Ведь это ты дарил нам к разным датам,

Ты ж в детстве был художник-баталист.

Любая вещь, что в ящике хранится:

Рисунок, фото, старая тетрадь —

Они как будто памяти частица,

А память разве можно предавать?

А потому, мой милый, здесь

Пока оставим всё, как есть.

Задача выбора у нас сложнее квеста.

Я в этом ящике стола

Не обнаружил барахла

И вновь его поставил бережно на место.

Баллада о второй волне

Вот, песню играю, а сердце болит

О том, что весною случилось.

Гаврила по дури плевал на ковид,

В итоге поймал этот вирус.

Четырнадцать дней в «Коммунарке» потел,

Досталось его организму:

Укол за уколом, потом ИВЛ

И клизмы, и клизмы, и клизмы.

Но лето пришло с ароматом цветов,

Запели заливисто птицы.

И мы, наконец, одолели плато,

Улыбки вернулись на лица.

Конец пандемии! Долой карантин!

Свобода по самые гланды!

И в отпуск, как любящий родину сын,

Помчал он на пляж Таиланда.

Друзья говорили ему: «Идиот!

Чего тебе тут не сидится?

Куда тебя леший из дома несёт?

Опасна сейчас заграница.

Вот нет бы на даче сажать артишок!

А ты улетаешь на лето.

А здесь и спокойно, и всем хорошо,

И польза была б для бюджета.

Ну ладно, не хочешь на даче весь день

Сидеть и возделывать грядки,

Купи санитайзер и маску надень,

Достань из кармана перчатки.

Зачем покидаешь родную страну?

Ведь есть же в России вакцина.

Смотри, привезёшь нам вторую волну!

Привился хотя бы, скотина!»

«Зачем мне прививка? Есть антитела» —

Так думал упрямый Гаврила.

Вторая волна между тем подошла,

Его с головой и накрыла.

Как мир ни надеялся, как ни хотел,

Но снова пришли катаклизмы.

Опять «Коммунарка», опять ИВЛ

Уколы и клизмы, и клизмы.

Как старый моряк, жизнь познавший сполна,

Пугать вас не буду, ребята.

Вторая волна… она с виду страшна.

Гораздо страшней вал девятый.

О проекте «В моей смерти прошу не винить…»

Со стороны смотрю, внимая

На связь трепещущих времён,

И, если честно, понимаю —

Пал Палыч был приговорён.

Ведь не герой старинных песен,

Какой-то автор из Москвы.

Кому он, нахрен, интересен?

Да никому, увы, увы…

Кому нужны его вопросы?

Мы сами всё осознаём.

Да, есть конечно, перекосы,

Но, в целом, чистый водоём.

Наставив дуло револьвера,

Он нам твердит, что всё не так.

Согласно чести офицера,

Нас вешать нужно, как собак.

Но мы же — ложные мишени,

Коль посмотреть со стороны.

Вон, даже вирши дяди Жени,

Кому они сейчас нужны?

Да, видно было всё сначала,

Ну, что имею я в виду?

Часов и сил осталось мало,

А свёл я их на ерунду.

О новом Указе в ККВ

А ну, ответьте пред народом,

С чего забрать решили хлеб?

Евреи снова мутят воду,

А может даже и Госдеп?

Чем вам партийность помешала?

Казак родился ж не вчера.

Отбросим комми, либералов…

Но чтобы супротив ЕдРа?!!

Вы чё там, с глузда посъезжали?

Ведь нам лампасы не спороть.

От них Реестр, чины, медали

И званье «вашеблагородь»!

А коль лишимся партбилета,

Кому мы нафиг тут нужны?

Ведь исключительно на это

Мы были и возрождены.

Вы крУгом, пленумом, дебилы,

Вопрос поставьте в новый раз.

Не важно, кАтаньем иль мылом,

Но отзовите свой Указ.

Ведь кое-кто из звёзд казачьих

Мандат имеет от ЕдРа,

А мы его перехреначим

Указом вашим под «Ура!»

Реестр бедром с ЕдРом виляет,

Наверно, шлях у них таков.

Лишь только пусть не задевают

Нас, настоящих казаков.

Гутор

Пишу стихи с напрягом почему-то,

Я знаю точно, что сказать и как,

Но сорняком наружу лезет гутор,

Хотя, быть может, это не сорняк.

Ребята, стоп! И так дрожу со страху,

Но слов других не знаю, хоть убей!

Послать бы всех несведущих к Аллаху,

Вот снова кто-то капнул на папаху,

Дотошный критик или воробей.

Мне в словаре не нужен модный тьютор,

Отображу своих раздумий нить.

А знатоков могу послать на хутор

Сачком красивых бабочек ловить.

Сорву с себя последнюю рубаху

И раскручу, как древнюю пращу,

И шугану назойливую птаху,

Экспертов слова вслед отправлю нафиг,

Учителей непрошенных прощу.

Хулиганы-капитаны-атаманы

Типаж мой в полной мере был обозначен Плавтом,

А лет на двести раньше писал Аристофан.

Я не хотел быть арго- и даже космонавтом,

Я с детства был отпетый бандит и хулиган.

Хулиганы, хулиганы,

Для мальчишек вы — герои, спору нет.

Вы — герои, вы — титаны,

Ну, пока не долбануло тридцать лет.

Я не хотел быть точно пиратом, типа Блада.

Плевать на сантименты, ей-Богу, не совру.

Дурного благородства и нафиг мне не надо,

А ну, «Весёлый Роджер», оскалься на ветру!

Капитаны, капитаны,

Джонни Флинт и беспощадный Френсис Дрейк.

Вы — герои, вы — титаны,

Остальное, извините, чистый фейк.

Какие там примеры вы ищете в Реестре?

Копать пласты историй не нужно далеко.

Молю порою Бога, чтоб новые воскресли

Мне атаманы: Разин, Барбоша и Серко.

Атаманы, атаманы,

Собираете для битвы новый кош?

Вы — герои, вы — титаны,

Неужели, как боец, вам не хорош?

Я удивляюсь

Я удивляюсь. братцы,

Типа, не мой портрет,

Ладно бы папарацци,

Только таких тут нет.

Профиль, анфас, извольте,

Видно — донской казак.

Я даже в Верхней Вольте

Выглядеть буду так.

Да, есть усы под носом,

Скажет Европа — Нет!

Ну-ка, великороссы,

Выдайте наш ответ!

Звёзды замутят пассы,

Выгнется Зодиак,

Из инородной массы

Выйдет в наш мир казак.

Кто-то кричит — сословье!

Кто-то орёт — народ!

Мы же ко всем с любовью,

Исподволь поворот.

В чём там загвоздка, дай-ка,

Здесь неуместен лак.

Выкрутит хвост нагайка,

Вынырнет вслед казак.

Кто-то плюёт с досадой —

Вылез ещё народ!

Нам казаков не надо,

Хватит других забот.

Только забудь гордыню,

Ежели не дурак.

Голову поднял ныне

Вновь на Руси казак.

Мысли

Согнись дугой, приятель, али тресни,

На кой мне знать, о чём у вас разлад?

Нет, ваши дрязги мне не интересны:

Погон какого цвета и приклад?

Какой фасон носили наши предки,

Да сколько фалд на спинке сюртука?

Ведь не о том вас спросят ваши детки,

Коль захотят узнать про казака.

Для них ить важно: наш ты, аль не наш ты,

Ты с чьей границы: злобы аль добра?

И наплевать однажды или дважды,

А сколь в погонах граммов серебра?

Ить спросят — мы главнее, аль китайцы?

Америка нам мать, али не мать?

И что? Катать губу, топырить пальцы?

А может, всё по правде рассказать?

Что место Раши — нет, не у параши.

Не веришь — посмотри во глубь веков.

И что в большой сети защиты нашей

Участок есть большой для казаков.

И дедова «Егория», кужонок,

Ты не спеши менять на долларА,

Пусть денег звук и радостен, и звонок,

Поверь, в нём злобы больше, чем добра.

Попробуй уяснить казачье кредо:

Оно проходит нитью сквозь века —

Не жалко даже жизни для победы,

Коль битва стоит жизни казака.

Сказ об Указе и о третьем разе

Гаврила сиял так, как могут сиять

Лишь очень счастливые лица.

Он коронавирус осилил опять

И выписан был из больницы.

Естественно, выпить просила душа,

Для праздника были причины.

Он в винную лавку зашёл, не спеша,

Застыл у стеклянной витрины.

— Товарищ, ну что ты стоишь, словно пень? —

Заметил блюститель режима.

— Быстрее перчатки и маску надень,

У нас это необходимо.

— Товарищ, вот справка про антитела, —

Гаврила ответствовал гордо.

Охранник ему — Это ваши дела.

Мне просто не нравится морда.

— Товарищ, да это ж сплошной произвол!

Сказал «не надену!» и точка.

Напарник охранника тут подошёл,

Дубинкой ударил по почкам.

Потом повалили Гаврилу на пол

И били ногами без злобы,

Как будто играли на поле в футбол,

Пока не умаялись оба.

Вокруг веселилась толпа из зевак,

Снимали, как учат Гаврилу.

Кричали — Вот так его, умника, так!

Указ пусть читают дебилы!

Охранник, по печени дав ещё раз,

Сказал, утираясь от пота, —

Прости нас, тотоварищ, приказ есть приказ.

Такая уж наша работа

Лежи тут спокойно, смотри, не помри.

Пусть в сердце не зреет обида.

А я сообщу в неотложку «03»

Про экстренный приступ ковида.

Гаврила лежал и глядел в потолок,

И было ни зябко, ни жарко.

Приехавший врач констатировал шок

И вновь прописал «Коммунарку».

Не хочешь, дружок, чтоб карета «03»

Тебя в лазарет увозила?

Указы властей выполняй, не дури,

Как глупый, упрямый Гаврила.

Три аккорда

Вот «Три аккорда»» — что за передача?

В прайм-тайм идёт по Первому каналу.

Её смотрю, и то смеюсь, то плачу.

Но впечатленье близкое к аналу.

Есть три вершины, где-то равной пробы:

Есть эмигранты — им аплодисменты.

Потом евреи — я без ксенофобий,

А на десерт — бандиты, диссиденты.

Припев:

Шансон российский, есть ли? Не уверен.

Под их формат идёт любая песня.

И пусть хоть лыс, хоть волосат Аверин,

Границ шансона не пойму, хоть тресни.

Один критерий — чтобы драло душу.

Ну типа в этом главные таланты.

Но я вам чётко расскажу, не струшу.

Вот не цепляют песни-эмигранты.

И блатата не трогает за печень,

Мне похрен их Таганка-хулиганка,

«О, зохен вей» — припев, увы, не вечен.

Собачья будка перед мощью танка.

Припев.

Вы говорите, голос вам не важен,

Мол чувствия главней! Ребята, бросьте.

Какого ж хрена льёте на продажу

Обычное, тупое безголосье?

Тот — богатырь, а тот, простите, витязь,

Поскольку голос ниже на полтона.

Вы, мэтры с кепкой, блин, определитесь,

А кто ж герой российского шансона?

Припев.

Вот, Розенбаум, искренний и гордый!

Его «Тюльпан» и «Утки» стоят много.

Но, извините, где тут три аккорда?

Ну, ткните пальцем, люди, ради Бога!

Идут вослед «Купите папиросы»,

И тот цыплак, поджаренный на гриле.

Ой, у меня серьёзные вопросы,

Мы за шансон собрались или-или?

Припев.

Ребятам о зверятах

* * *

Серый Волк обидел Зайку,

Отобрал у Зайки пайку.

Друг Зайчонка добрый Ёжик

Дал косому острый ножик

И сказал — Не плачь, братуха,

А вспори Волчаре брюхо.

* * *

Медвежонка у реки

Повстречали рыбаки.

Удивились, мол откуда

Появилось это чудо?

Медвежонок буркнул хмуро —

Он медведь из леса. Бурый.

Папа бурый, мама тоже,

А зовут его Серёжа.

* * *

Звери в джунглях обезьяну

Выбирали в атаманы.

Попугай кричал — Халтура!

Несолидная фигура.

Корчит рожи, жрёт бананы,

Не годится в атаманы.

Разговаривает грубо.

Нет, не любо нам, не любо!

И шакалы зароптали —

Где лампасы? Где медали?

Может лучше нам барана

Покричать на атамана?

У него хучь шерсть кудрява,

Сбоку смотрится, как справа.

Есть рога, копыта, зубы.

Вот барану скажем «Любо!»

— Да у вашего барана

Нет ума, как у баклана. —

Им гиены зашептали —

От, сказились вам медали!

Сверху вам иметь охота

Тигра, льва, аль бегемота?

Идиота-носорога?

И без них начальства много.

Дать насеку обезьяне,

Как о том решили ране!

Пусть трубят победу трубы,

Обезьяне скажем «Любо!»

Затрещали обезьяны,

Прима спрыгнула с лианы.

Показала всем макака

Два мозоля цвета мака.

— Ну, — воскликнули бекасы, —

Это чем вам не лампасы?

Звери ахнули — Однако!

Не лампас, но видно всяко.

Нету против аргументов,

Есть одни аплодисменты.

Так и вышло, обезьяна

Стала в джунглях атаманом.

Мимолётное

Мы друг друга и не замечали,

Каждый шёл по своей колее,

Но любовь нас задела случайно,

За другими спеша в толчее.

Мимолётным касание было,

И недолог был чувственный пыл…

Ты в итоге меня разлюбила,

Я в итоге тебя разлюбил.

Печаль

Без слов.

Была ль

Любовь?

Прошла

Уже.

Зола

В душе.

Вина

Ничья.

У нас

Ничья.

Грустишь?

Чуть-чуть.

Простишь?

Забудь.

Да, любовь нас свела без рассудка,

Подшутила над нашей судьбой.

Что ж, простим её милую шутку,

Как простили друг друга с тобой.