Бесплатный фрагмент - Когда ловили дьявола

1. Welcome to Юшкино

— Эх, мошки-блошки, сардельки-макарошки…

Бабушка лихо отплясывала под дурацкую частушку и размахивала над головой цветастым платочком. Под ногами у нее разливалось месиво из раздавленных пупырчатых огурцов.

— Эй, Лешенька, посмотри — потроха-то какие, — воскликнула она и смеясь наступила на очередной огурец. — Скоро орел прилетит, ведро крови принесет. Мы с тобой такую кашу заварим…

Алексей открыл глаза и уставился в потолок. Приснится же такая ерунда перед поездкой. Хотя бабушку он рад был видеть, давно не приходила. И частушки такие никогда не пела.

***

Участковый третий час разбирал накопившиеся за два года бумаги: заявления, протоколы о следственных действиях, отчеты о проделанной работе. В деревне ЧП, а он макулатуру перебирает.

Село Юшкино, в котором капитан полиции Виктор Иванович Заболоцкий, попросту Иваныч, был единственным представителем закона, не было криминальным.

Самое страшное преступлением за последний месяц совершили куры, которые забрались в огород к Матвеевне и поклевали молодую капусту. А до этого бабка Алевтина настрочила заявление, что у нее из сельского стада корову увели. Пять часов всей деревней бегали по окрестным лесам. Нашли. Прогуляться в одиночестве отправилась рогатая красавица, вот и отбилась от стада. Больше скучной возни с бумагами, чем оперативной работы.

Теперь все бумажные хвосты надо подбирать, потому как присылают еще одного сотрудника, хоть и стажера. Иваныч уже и комнату в своем доме для новенького приготовил. Гостиницы в селе никогда не было, а Иваныч давно жил один…

Тут еще это кладбищенское происшествие. Деревне почти двести лет, а такого вандализма никогда раньше не случалось.

В конце рабочего дня в распахнутую для сквозняка дверь шагнул невысокий худощавый парнишка с большой спортивной сумкой на плече.

— Дегтярев Алексей Петрович для прохождения стажировки прибыл, — отрапортовал он и протянул руку.

— Ну, здравствуй, Алексей Петрович. Я Заболоцкий Виктор Иванович, юшкинский участковый. Для местных, Иваныч. Будешь хорошо работать и для тебя Иванычем стану. Я тебя к обеду ждал. Что задержало?

— Мы только из Ярославля выехали, как у автобуса колесо пробило. Помогал водителю менять. Проехали еще семьдесят километров, второе пробивает. А запаски-то еще одной нет. Водила говорит, что через десять километров в поселке шиномонтажка у трассы есть. Стали мы с ним ловить частника, чтобы я туда с пробитым колесом доехал…

— А чего ты-то в ремонт ввязался? Больше всех надо или энтузиазм зашкаливает?

— Да нет, я — нормальный, — усмехнулся стажер. — Просто в автобусе, кроме меня, было три бабули, причем одна с гусем в корзине, женщина с двумя малолетними детьми, древний дед и два нетрезвых подростка, которые отмечали окончание первого курса и ехали домой на каникулы. Я как в шаблон фильма попал, сцена «Едет автобус в деревню». Так что в помощники только я годился.

— Ты в этот фильм на все лето попал, три месяца будешь бабулек, гусей и пьяных студентов наблюдать. Дальше рассказывай.

— Вы как по протоколу — выстраиваем цепочку событий. Значит, довезли меня до шиномонтажки, колесо починили, вернулся, заменили. Едем дальше. Тут студенты вспомнили какую-то знакомую деваху и решили из-за нее подраться. В автобусе, само собой. Остановились, разнимали, успокаивали. Тронулись. Одному из них блевать приспичило. Снова стояли ждали, пока этого балбеса на придорожную крапиву полоскало. Они, оказывается, пиво с водкой намешали. Ершом окончание сессии решили отметить.

— Прямо квест, а не дорога от Ярославля до Юшкино. Пять часов сто двадцать километров ехать. Это рекорд. А чего в пыли по колено? От остановки до опорного пункта минута ходьбы.

— Автобус сильно опаздывал, а если с трассы на Юшкино сворачивать, то это еще тридцать минут времени. Я решил пешком пройтись и вышел на вашем повороте, тут всего четыре километра, если через лес срезать.

— Значит, все-таки энтузиаст, — засмеялся участковый. — С таким человеколюбием тебя местные пенсионерки быстро к работе на своих подворьях припашут. Берегись женщин с грустными глазами: разжалобят, и ты попал. А в лесу заплутать не побоялся?

— Я в школьные годы туризмом занимался, призовые места брал по спортивному ориентированию, переправам, узлам и другим этапам. Короче, меня лесом не напугаешь. Навигатор в мобиле тоже не просто так установлен. Между прочим, у вас в лесу от деревни до трассы связь хорошая.

— Конечно, хорошая. Пять лет в город писали, чтобы вторую вышку поставили. Первая возле фермы стоит, на дальнем краю, а у въезда все дома без связи были. Сейчас только за Корчажкой связь теряется, но она там и не нужна. Николай туда коров пасти гоняет, а им телефоны без надобности.

Иваныч оглядел стол, заваленный бумагами.

— Слушай, мне тут документы немного доразобрать осталось, попей пока чайку, а потом ко мне пойдем. У меня жить будешь. Вон, на тумбочке чайник, чай, кружки и сушки. Обживайся на рабочем месте, Алексей Иванович.

— Да ладно вам. Лучше просто Леха.

***

Когда Иваныч и Леха вышли из опорного пункта, было еще светло. В середине июня солнце поздно садится. Они повернули направо и неспешно пошли по пыльной улице. Асфальта эта дорога никогда не видела, зато коровьих лепешек было вдосталь, так что Алексей не только глазел по сторонам, но и под ноги смотреть не забывал.

— Вот что у нас на кладбище произошло, — начал рассказывать Виктор Иванович о ночном происшествии. — Утром Татьяна Петровна, это наша бывшая продавец из хозтоваров, пошла на могилку к мужу, сегодня третья годовщина, как помер. Видел ее из окошка дома, она дальше по улице живет. Не прошло и получаса, как прибежала оттуда, глаза вытаращены и с порога кричит: «Иваныч, дьявол на кладбище был! Все кресты повыдирал и знаки свои раскидал!» Вот только пока она с кладбища добежала, половине деревни на ходу эту новость сообщила.

— Сарафанное радио в реальном времени.

— Это точно. Я в служебный уазик прыгнул, Петровну прихватил и поехал на погост. Тут недалеко, чуть меньше километра, да ты указатель должен был видеть у дороги.

— Нет, не видел. Видимо, пропустил, когда лесом путь срезал.

— А, ну да. Ты же у нас турист. Так вот, приезжаем мы туда, а на центральной дорожке кресты лежат кругом выложенные, а в середине — козлиный череп с рогами.

— Много крестов было?

— Много. Юшкину почти двести лет. На этом кладбище хороним последние шестьдесят. Было еще старое, но в начале правления Брежнева его затопило, сильно дождливое лето выдалось, и река сначала разлилась, а потом слегка русло поменяла, и поплыли старые гробы вниз по течению. Мой отец тогда пацаном был, все видел. Отвлек ты меня. Так вот, последние двадцать лет все гранитные памятники ставят, да еще пирамидки в серебрянке стоят из семидесятых-восьмидесятых, а остальное кресты.

— А вы снимки сделали?

— В первую очередь, и сразу на облако скинул. Там через пять минут пацанва быстроногая прибежала, а следом взрослые, кто не на работе. Все сфоткал, пока руками не полезли и следы не затоптали. Только и следов не было: земля мелкими камушками усыпана, да старыми сосновыми иглами. В сосняке у нас кладбище. По отпечаткам пальцев тоже бесполезно работать, на старых крестах краска облезлая да облупившаяся. Без перчаток все руки иззанозишь.

— А есть идеи, кто вандализмом занялся? И почему сразу дьявол?

— Идей пока нет. Молодежи у нас немного. Все нормальные ребята, пока думать не на кого. А дьявол… Рядом с этим крестовым кругом могила Леонидии, семь лет назад померла. Бабкой древней была, еще когда мой отец на горшок ходил. Все ее ведьмой считали. Ни с кем не дружила, недобро вслед смотрела, что-то шептала и плевалась. Говорят, за порчей к ней из самой области приезжали, если кого извести хотели. Еще бабы наши к ней бегали, когда от нежелательной беременности хотели избавиться — во времена запрета на аборты. Вот Петровна как увидела рогатый череп, свалку крестов и могилу Леонидии, так сразу сделала логичный вывод: тут был дьявол.

— С логикой у Петровны полный порядок. А вы что думаете?

— Слушай, давай на «ты» перейдем, а то ты мне все лето тут выкать будешь. Только на брудершафт пить не будем — помады размажем. Шутка, — засмеялся Иваныч. — Я думаю, это городские, из Ламенска. Насмотрелись фильмов про призывы нечисти и поехали практиковаться на деревенский погост, как в страшных сказках.

— Я Ламенск на карте видел. Тут рядом?

— Ага, всего семь километров. Наши бабульки по выходным туда на рынок ездят овощи со своего огорода продавать. Еще яйца домашние возят, молоко. К некоторым, наоборот, покупатели сами на машинах приезжают.

— Хорошо у местных сельхозтовары берут? Люди в городах так-то любят известные марки приобретать.

— Да с руками отрывают. Сейчас же мода на ЗОЖ идет. А тут все со своего огорода, да от домашних курочек и коров. Никаких пестицидов и консервантов, так что у наших хозяек хорошая прибавка к бюджету идет. Вон, видишь тот дом, с синими ставнями? Мой. Почти пришли.

Алексей разглядывал дома, заборы, отцветшие кусты сирени в палисадниках и думал, что Юшкино очень похоже на деревеньку, в которую его в детстве возили к бабушке. Жаль, что ее рано не стало, они были друзьями — не разлей вода.

Только сейчас старые дома стали обшивать вагонкой и сайдингом, вставлять пластиковые окна, а на крышах появились спутниковые антенны вместо высоких разлапистых мачт. Романтика деревенского уюта постепенно исчезала.

— Хорошо, когда все рядом, — заговорил Алексей, — не то что в городе. А череп…

— Здорово, Витька! — От забора, из-под раскидистой черемухи, отделилась худая фигура в грязно-серой майке и растянутых на коленях кальсонах. — Давай за дьявола поллитру жахнем. Может, он не один, а вместе с Леонидией пришел. Пойдет теперь по дворам кровавая потеха!

— Это что за ходячий стереотип провинциального алкаша? — спросил Алексей.

— Это наша достопримечательность — Петюня. Полная биография канавно-подзаборных заслуг перед деревней и фанатичная приверженность к алкоголю, — участковый сокрушенно покачал головой. — Одноклассник мой, в школе отличником был. После армии с подружкой на мотоцикле пьяные катались, в темноте на бревно налетели. Он руку сломал, а она шею. Насмерть. Он себя винил и пить начал, с тех пор и не просыхает. Уже двадцать лет с гаком.

Пока Иваныч кратко пересказывал биографию Петюни, тот зигзагом подошел и протянул участковому початую заляпанную бутылку с ободранной этикеткой. Бутылка была явно из-под «Столичной», а вот содержимое по цвету напоминало виски.

— Петюнь, какую бормотуху в этот раз потребляешь?

— Э-э-э, Витька. Ничего ты не понимаешь в благородных напитках. Это мой репец самогона, на кедровой коре настоял. Видишь, какой красивый. На, выпей!

— Ты хотел сказать рецепт? Нет, спасибо, пить не буду.

— А это, Витька, дьявол с тобой? Говори, как Сатану изловил? — Петюня прищурил правый глаз, а левым очень недобро вперился в Алексея. — Давай ему голову открутим и на костре сожжем, чтобы на кладбище больше шабаши не устраивал.

— Так, Ван Хельсинг, это не Сатана, а мой стажер, Алексеем звать. Будет помогать мне дьявола ловить, чтобы тебе жилось спокойно. Иди проспись.

— Ага, ща пойду. Стажер, давай стакан. Я тебя правильно пить научу, а то вы, молокососы, только Колы с Фантами пить умеете. У меня вот, молодая редиска на закусь есть.

Петюня достал из кармана грязную редиску с обломанным хвостиком ботвы, поднес ее к носу и так втянул воздух, словно нюхал не обычный редис, а дорогую сигару, скрученную на бедре кубинской красавицы.

— На, понюхай, — Петюня сунул под нос Алексея грязный корнеплод, — у вас таких точно нет! У меня без химии, чистый навоз!

— Спасибо, не голоден, — Алексей отодвинул руку с редиской от своего лица.

Желудок предательски заурчал — последний раз Леха ел утром, и то, чай с бутербродом. Иваныч тоже услышал голодные позывные из живота стажера.

— Ладно, Петро, бывай. Пора нам, огород еще поливать надо.

— Покедова. Ты это, Витек, огород не поливай. Дождь к утру сильный будет. У меня руку сломатую крутит, — Петюня развернулся и также зигзагом побрел обратно под забор, отдыхать в тени черемухи.

Когда подошли к воротам Иваныча, тот показал на палисадник:

— Раньше у нас тут цветы разные росли, жена разводила. Красиво было. Сейчас только крыжовник сидит, через месяц поспеет. Очень я эту ягоду люблю. А ты?

— Я тоже. У бабушки был. А еще у нее жимолость росла, для меня это вкус детства.

— У меня ее нет, но у Матвеевны несколько кустов сидит. Она для внуков растит. Через недельку самый урожай пойдет, возьмем у нее баночку. Детство вспомнишь, юноша, — подколол Алексея участковый. — Давай, заходи, чувствуй себя как дома.

Иваныч распахнул дверь в сени и пропустил Алексея вперед. Тот вошел и огляделся. Это были не просто сени, а большая и светлая веранда, которая выполняла функции летней кухни. На окнах гипюровые занавески, на подоконниках горшки с геранью и клеенчатая скатерть на столе. Все было чисто и уютно.

— Зимой в доме готовлю, на печке, — сказал Иваныч, — а летом тут, на газу. Газ у нас привозной, в баллонах, умеешь пользоваться?

— Да, у нас дома тоже газовая плита. А воду из колодца носишь или водопровод есть?

— Откуда тут водопровод. У меня скважина с насосом, кран в избе на кухне. Но если электричество отключают, то к колодцу с бидоном хожу. Такое периодически случается. Пойдем тебе свои хоромы покажу и твою комнату.

Они вошли в небольшую прихожую. Слева была просторная кухня с добротной беленой печкой, а прямо располагалась гостиная, из которой двери вели в две комнаты. Входы в спальни прикрывали ситцевые занавески в мелкий голубой цветочек.

— Твоя — дальняя спальня, — указал пальцем Иваныч. — А я в этой живу, — он похлопал рукой по ближнему косяку.

— Хороший у тебя дом. И просторно, и чисто.

— Жить без хозяйки, это не повод превращать дом в свинарник. Я порядок люблю. Располагайся, там в шкафу полки пустые и вешалки есть. А я пойду грядки полью, да ужинать будем. Я вчера борща наварил.

Алексей зашел в комнату, поставил на пол сумку и оглядел свой новый дом. Шкаф, кровать, письменный стол со стулом и традиционная герань на подоконнике. Ковры на стене и на полу — все просто и уютно. В открытую форточку доносился лай соседских собак и жужжание бензопилы. Все как положено — деревня. Он быстро разложил в шкафу вещи, развесил рубашки, переоделся в домашние шорты и футболку и пошел осматривать дом.

В гостиной красовалась стенка из девяностых, мягкий уголок, а на большой тумбе стояла большая плазма. В комнате Иваныча, в отличие от Лехиной, была двуспальная кровать и трюмо с большим зеркалом. Чувствовалось, что обстановкой дома когда-то занималась женщина.

Алексей вышел во двор, когда Иваныч поливал уже третью грядку.

— Может помочь чем, Виктор Иваныч?

— Да не. У меня тут дел на двадцать минут. Хотя, видишь железные бочки под навесом с крышками? Бери вон ту чашку, нагребай из бочки дробленки и иди в сарай, высыпь это в корыто моим курочкам, а в поилку налей воды — кран с летней водой у ворот. Потом зайди в сарай и собери яйца по гнездам. Только в дальнее гнездо с черной курицей не лезь, это наседка. Через десять дней пополнение ожидаем.

— Понял, готов выполнять, — отрапортовал Алексей и пошел выполнять первое стажерское поручение.

Курицы, услышав чужой голос, подняли переполох, а петух, свесив набок гребень, пошел показывать незнакомцу — кто тут хозяин. Хотел клюнуть чужака в коленку, но решил пока просто походить вокруг, распушив перья и поворчать. Но если этот полезет к его курам, то точно клюнет. Тем более свой двуногий рядом, воду льет на вкусную траву, а мог бы червей накопать. Глупые люди.

Когда Алексей вернулся к Иванычу, в чашке лежало двенадцать яиц.

— Хорошие у тебя курочки. Это они столько каждый день несут?

— Бывает и больше, а вот зимой хорошо если пару яиц в день выдадут. Будет у нас яичница на завтрак. Петух тебя не поклевал? Он ревнивый.

— Нет, — засмеялся Леха, — но точно хотел.

— Ты когда к ним ходить будешь, то разговаривай. Они к голосу быстро приучаются.

— Понял. Слушай, — Алексей замялся. — Можно про жену узнать? Что с ней случилось? Просто лучше сразу спрошу, чем мне местные нашепчут или я на больную мозоль нечаянно надавлю.

— Да тут секрета нет. Поженились мы с Катей почти двадцать лет назад, я к свадьбе этот дом построил, вся родня помогала. Стали жить как все. Только время шло, а дети у нас не получались. А она сильно хотела маленьких. Пошли по врачам. Оказалось, проблема во мне. Я в четырнадцать лет свинкой переболел, и мои шустрики стали дохленькими. А потом Катюха поехала на месяц в Краснодар, за теткой ухаживать, той тяжелую операцию сделали. Вернулась через полгода, с животом. Развод по-тихому оформили, и уехала она жить к новому мужу. Сейчас у нее уже трое ребятишек.

— Хм, история из плохого романа. Обиду на нее держишь?

— Да что на бабу обижаться, коль детей хочет? Пусть живет себе. Все, с поливом управился. Эх, Петюнины слова, да богу бы в уши. Про дождь. Только по прогнозу ближайшую неделю сухо будет. Ладно, пойдем ужинать и на боковую. Завтра дел много.

2. Нос, чернила и любовь

Алексей открыл глаза и уставился на узорчатый ковер на стене, спросонья пытаясь сообразить, где он. По стеклам окна и стальному водоотливу грохотали частые капли дождя. Алексей оделся и пошел умываться. С веранды раздался свист чайника.

— С добрым утром, стажер! Готовь желудок, завтракать будем.

— С добрым, Виктор Иваныч! А Петюня был прав. Он у вас случаем не пророк?

— Нет. Видимо, вечно пьяное сознание периодически улетает в высшие сферы и видит недоступное простым смертным.

— Как шаманы у индейцев — псилоцибиновых грибов поедят и начинают предсказывать.

— Точно, что еще про шаманов знаешь?

— Я в школе мифологией и легендами увлекался: славянскими, скандинавскими, про индийских богов читал. Интересно же.

— У нас это не пригодится. Сегодня научу тебя отпечатки носов у коров снимать. Они как пальчики у людей — индивидуальные. Нет двух одинаковых коровьих носов. К фермеру пятнадцать голов две недели назад пригнали, они карантин отсидели и завтра их в наше стадо погонят. Так что надо каждую буренку идентифицировать и запротоколировать.

— Ух ты. Такому нас в школе милиции не учили. А что еще будем делать?

— Потом пойдем по дворам, в которых коз держат. Будем выяснять, куда черепа после забоя девают. Сначала к Наташе зайдем, то есть к Наталье Светловой, — она ветеринар у нас. Список адресов даст, и пойдем. Заодно с местными познакомишься.

— А сколько человек в деревне живет?

— Всего семьсот тридцать. Летом детей еще привозят из города «воздухом подышать». Но коз тут всего несколько семей держат, коровы у всех.

Пока завтракали, Иваныч еще немного рассказал Алексею про местную географию и традиции. Что стоит Юшкино на берегу реки Согожа. Про речку Корчажку, с другой стороны, которая берет начало в озере Новеньком, и про студеные ключи, что бьют на дне озера.

Про фермера по фамилии Ветер, у которого почти сотня дойных коров, много телят и три племенных быка. И эта ферма обеспечивает работой почти все взрослое население деревни. Молоко скупает молокозавод из Ламенска, а у самого Ветра есть сыроварня, и все Юшкино плевать хотело на санкции — пармезан и моцареллу в каждом деревенском дворе едят. А еще у фермера есть поля, на которых выращивают разные корма и тыкву для коров. В общем, Ветер — благодетель всей деревни, но мужик хороший и надежный.

Когда вышли из дома и отправились в ветеринарный пункт, дождь уже кончился и рваные тучи быстро летели по небу. В их дыры проглядывало солнце. Дорога не заняла много времени: десять минут неспешного хода и уже на месте.

У ветеринарного пункта их ждала женщина в белом медицинском халате. Стояла лицом к солнцу, зажмурив глаза от яркого света. Ветер шевелил выбившиеся из прически светлые пряди, но она не обращала внимания, а только смешно морщила нос.

— Здравствуй, Наташа, — поздоровался Иваныч и слегка покраснел.

— Здравствуй, Витя. Вот, я список владельцев коз тебе… вам приготовила, — женщина достала из кармана сложенный вчетверо листок и протянула участковому.

— Знакомься, Наташа. Это стажер мой, Алексей, мы вместе работать будем. Ну, работу делать, по работе там разное, на работе… Ну, я уже говорил.

— Ага, говорил. Очень приятно, Алексей. А я — Наталья, ветеринар.

Женщина поглядывала то на Иваныча, то на Алексея, то на свои руки и тоже начала смущенно краснеть.

— Очень приятно, Наталья. А я — Алексей, стажер. А это Виктор Иванович — ваш участковый.

— Очень приятно… Тьфу ты! — вспыхнул Иваныч. — Ты чего? Мы с Наташей давно знакомы. Устроил тут… Ладно, пойдем мы. Наташа, мы позже зайдем, отпечатки коров принесем.

— Ага, заходите. Я тут буду.

Когда мужчины отошли на значительное расстояние и Иваныч спрятал листок в рабочую сумку, Алексей спросил:

— А что это сейчас было? Вы как два пионера на первом свидании, не знаете, куда глаза девать, и краснеете, прямо как невинные девицы при сватовстве.

— Вот глазастый. Личное тут. С детства мы с ней знакомы, все время рядом жили-дружили, но ничего не было. Наташа три года назад овдовела, муж от рака умер, мучился сильно. Дочка у нее в городе учится, в педагогическом, на учительницу начальных классов. А месяц назад у нас на майские праздники народное гулянье у клуба было, и я Наташу на танец пригласил. Потом до дома проводил. Теперь ходим улыбаемся друг другу, но пока определенности никакой нет.

— А ты ее на свидание пригласи. Куда у вас тут влюбленные ходят?

— На берег реки, куда тут еще ходить? Я на свидание последний раз Катьку водил, еще до свадьбы. Уже не помню, как это делать.

— Есть идея. Когда отпечатки ей понесем, купим в вашем магазине что-нибудь вкусненькое, к чаю. Придем, скажем: «Устали, напои, хозяйка, чаем». Я быстро попью, и ты меня домой отправишь кур кормить, а сам еще чаю попьешь. Про козлов ей расскажешь, что сегодня узнаем.

— Стратег. А ты часом по девкам не ходок? Я такое не приветствую.

— Не ходок, не волнуйся.

— Ладно. Видишь длинные крыши коровников? Это фазенда Ветра начинается. Сейчас на полгода вперед с буренками наобщаешься.

***

У ворот фермы полицейских поджидал мужик огромного роста, почти двухметровый, и в плечах, как говорится, косая сажень. Он стоял, сунув руки в карманы рабочего комбинезона, и с близоруким прищуром глядел из-под седеющих бровей на подходивших.

— Здорово, Никита, — протянул руку Иваныч. — Как дела на ферме? Как удои?

— Слава богу, все хорошо. Только Крайнов снова на работу не вышел. Женщины говорят, снова бухает.

— Ясно. Уточню. Знакомься, Никита, это мой стажер Алексей, будет со мной все лето Юшкину преступность ликвидировать. Леха, а это и есть наш фермер — Никита Ветер.

— Привет, стажер Алексей, — протянул руку Ветер. — Боюсь, ты тут заскучаешь. У нас из преступности — пьяные драки да куры в чужих огородах.

— Здравствуйте, — пожал протянутую руку Алексей. — А еще у вас вандалы по кладбищам безобразничают.

— Это да. Иваныч, на погосте порядок навели?

— В тот же день все кресты по местам вернули. А черепуха козья у меня в отделе лежит. Как в Ламенск поеду, завезу криминалистам, может отпечаток какой найдут. У меня тут набора эксперта-криминалиста не предусмотрено. Ладно, веди к своим буренкам. Будем досье на них собирать.

Вся троица двинулась вдоль хозяйственных построек и остановилась у дальнего коровника. Иваныч снял сумку с плеча и передал ее Алексею.

— Готовь, стажер, дактилоскопический набор. Никит, нам из твоих кто поможет?

— Конечно. Вика, Ника, идите сюда, — громко крикнул Ветер в сторону коровника и пояснил, — девчонки две недели за новыми коровами ухаживали, те уже к ним привыкли.

— Здравствуйте, Виктор Иванович, — хором поздоровались подошедшие девушки и дружно уставились на Алексея.

— Привет-привет, красавицы! — глядя на девчонок, усмехнулся Иваныч. — Это Алексей, он холостой и все лето тут будет. И невесты у него нету, а живет у меня.

— Ты чего, Виктор Иваныч? — опешил от такого приветствия Алексей и сказал, обращаясь к девушкам: — Я на стажировке у участкового, Леша зовут.

— Ой, а ты думаешь, нашим незамужним умницам-красавицам есть дело до твоей должности, — засмеялся фермер. — Ну, что, Вика, Ника, хорошего жениха вам Иваныч привел?

— А это мы посмотрим, не каждому городскому наши девчата по зубам, — засмеялись девчонки. — Виктор Иваныч, вам коров сюды выводить или сами в коровник пойдете?

— Давайте их сюда, по одной. Погода разошлась, тут работать будем.

Девушки пошли за коровами, а Алексей достал из сумки Иваныча чернильный прибор и пачку листов А4.

— Слушайте, а зачем вообще это нужно, ну, отпечатки носов?

— Видел в интернете, у коров в ухе серьги-бирки бывают? — спросил Ветер.

— Видел. Это как раньше клеймо ставили, скот метили.

— Так вот, — продолжил фермер. — Бирка — это не просто метка, а личный номер, как наш паспорт. На ней вся информация про корову: отпечаток носа, фото морды, и в полный рост, и с двух боков, вся информация о ветеринарных прививках, о том, что они из нашего хозяйства и так далее. Летом еще бирки инсектицидами пропитываем, немного от насекомых помогает.

— Круто. Эта инфа у участкового хранится?

— Не только. У Иваныча, у Натальи в ветеринарке, у меня. Но главное, все данные передаем в наш сельсовет в Ламенске, так по закону о бирковании положено.

— Ясно. А вот и первую модель ведут.

Вика подвела корову и спросила:

— Сначала фотать будете или нос красить?

— Фотать. — ответил Иваныч. — А то потом они все с черными носами будут, на одно лицо, как девицы в интернете.

Девушка отошла от коровы, а участковый кивнул стажеру:

— Чего стоишь? Одну фотку делаешь в фас, крупным планом, еще две в полный рост с боков. На, на мой телефон делай, там память большая и камера хорошая. — Иваныч протянул Алексею свой смартфон.

Таким делом Алексею заниматься еще не приходилось — выбирать красивый ракурс коровьей морды и просить, чтобы она смирно стояла и не мотала головой. Корова смотрела на стажера, как на местного дурачка, который зачем-то мельтешит перед ней, и меланхолично жевала свою жвачку. Когда он закончил с первой буренкой, Вика повела ту к Иванычу, а к Лехе уже шла Ника со второй коровой. Фотосессия, елки-палки.

Алексей краем глаза видел, что Вика стала протирать первой буренке нос тряпкой, но вернулся к своему занятию, досадуя, что не удастся самому отпечатки носа поснимать. Иваныч, словно подслушал его мысли и сказал:

— Не волнуйся, Леш. Трех последних тебе оставлю, попрактикуешься. Просто так быстрее будет, если я здесь сразу начну.

— Хорошо, — сразу повеселел Алексей, на самом деле ему было очень любопытно поучаствовать в рогатой дактилоскопии, ведь раньше о таком он даже не слышал.

Когда он закончил фотографировать, его уже ждали. Иваныч начал инструктировать:

— Сначала надо протереть корове нос тряпочкой. Видишь, какие у них носы сопливые? А то чернила не лягут. Потом быстро откатываешь нос валиком с краской и сразу прикладываешь лист бумаги. Если проморгаешь, рогатая своим длинным языком вмиг краску смахнет, и все по новой делать придется. Понял?

— Понял… — слегка оробел стажер, он с коровами последний раз в детстве общался, у бабушки. А эти фермерские коровы явно были не в восторге от таких манипуляций с их мордами.

Он взял у Вики тряпку и протер сколький нос, следом провел валиком с чернилами и потянулся за листом бумаги. Длинный розовый язык быстро выскочил из коровьей пасти, смахнул половину краски, занырнул в ноздрю и спрятался за жующими губами. Все засмеялись, а Алексей протянул:

— Та-а-а-к, дубль два, — и начал снова протирать влажный нос тряпкой.

Через полчаса, когда они отмывали руки от чернил, он спросил у Никиты:

— А эта краска не опасна, вон сколько слизали?

— Нет, специальная разработка для животных. Слушай, а ты к нам в деревню по распределению или на добровольной основе?

— Добровольно.

— Думал в тишине отсидеться?

— Нет. У нас на курсе несколько мест в небольшие городки было, еще два в Ярославле, остальные по деревням. Я сам из небольшого города. Там все видел, знаю. Сидеть все лето в Ярославле не хочу. А про деревню у меня приятные воспоминания, я в детстве все каникулы у бабушки проводил. Мне нравилось.

— А чего в бабушкину деревню не напросился?

— Бабушки уже восемь лет, как нету. Родители дом с участком продали, некуда напрашиваться.

— Ясно, извини, если обидел.

— Да чего там. Жизнь идет.

— Леха, — обратился к стажеру участковый. — Пойдем в магазин зайдем, продуктов купим. Потом в отдел, листы с носами отсканируем и домой обедать.

— Давай, — согласился Алексей. — Только, чур, я буду продукты покупать. У меня деньги есть, я у тебя нахлебником жить не буду.

— Идет, — усмехнулся Иваныч и повернулся к Ветру, — видишь, какого честного прислали, а еще он энтузиаст.

— Ох, берегись, стажер, — засмеялся фермер, — припашут тебя местные бабоньки, как пить дать, припашут.

***

Возле магазина разворачивалась бурная сцена. На крыльце стоял пьяный парень с бутылкой в руке и кричал в лицо продавщице в синем переднике:

— Чо, ты, Анька, жабу включила? Я тебе эти вшивые двадцать рублей завтра принесу и в рожу кину. Запиши в тетрадку и не ори тут!

— Да ты за прошлый месяц четыреста рублей должен, алкота. У меня все записано.

— Не ври, паскуда. Я за тот месяц расплатился.

Продавщица начала хватать дебошира за руки, пытаясь отобрать бутылку. Тот толкнул ее, и женщина, отлетев назад, упала.

— Скотина поганая, пьянь гидролизная, чтоб ты сдох!

— Пасть закрой, шалава, а то щас башку проломлю!

Скандалист двинулся на женщину, но тут подскочили Иваныч с Лехой и уложили скандалиста лицом в пол, завернув ему руки за спину. От соседнего дома подбежали еще двое: молодой парень с модной длинной челкой и женщина лет тридцати.

Алексей с усилием выдернул бутылку из крепких пальцев и передал продавщице. Та поставила ее рядом на пол и стала потирать ушибленное плечо.

— Привет, Иваныч. Вовремя ты, а то зашиб бы меня этот синий хроник. А что это за симпатичный прыткий юноша?

Словно забыв о драке, женщина начала недвусмысленно разглядывать Алексея, а на губах появилась улыбка в стиле «женщина-вамп». Она быстро поправила блузку, делая вырез на груди поглубже, и облизнула верхнюю губу кончиком языка.

— Ох, Анька, — вздохнул Иваныч. — Все-то тебе неймется. Мало от местных баб по мордасам получала за чужих мужиков…

— А я женщина с горячим сердцем, мне любви хочется. Что я, виновата, что мужики все заняты. Ты, Иваныч, это пьяное мурло у себя в клетку посади, — кивнула продавщица на пьяного. — Что она у тебя вечно пустая стоит?

Иваныч с Алексеем уже поставили парня на ноги, и участковый сказал:

— Знакомься, Алексей. Это и есть тот самый Сергей Крайнов, про которого Ветер говорил, — и уже обращаясь к дебоширу: — Чего опять бухаешь?! У меня в обезьяннике давно не сидел?

— Да, чо ты? Я просто погорячился. Пусти. Я домой пойду, спать буду.

— Ага, я тебя отпущу, а ты потом на Аньку снова с кулаками полезешь.

— Не, не. Я домой. Честное слово.

— Леш, ты купи все, что нужно, а я этого домой отведу и матери на поруки передам. Он тут рядом живет.

— Значит, Леша. Алешенька. Мне нравится, — продолжила кокетничать продавщица. — Ты вечером свободен? Хочешь, я тебе место на берегу покажу, откуда хорошо на закат смотреть?

Не успел Алексей ответить, как к разговору подключилась прибежавшая женщина.

— Бедовая ты баба, Анютка. Хоть бы представилась пареньку по-людски, а то сиськи вывалила и сразу на берег зовешь.

— Ой, не учите меня жить. А моим сиськам все бабы в деревне завидуют, особенно те, у кого своих нет. Лешенька, — обратилась она к стажеру, — меня Анной звать, и я совершенно свободна.

— Рад знакомству, Анна. Мне, пожалуйста, булку хлеба, батон докторской, торт «Птичье молоко», две банки шпрот в масле и два кило окорочков. Еще бутылку масла растительного.

— Девственник, что ли? — изумилась продавщица. — Могу исправить, знаю верный способ.

— Анька-нимфоманка! — впервые подал голос челкастый парень.

— Да кто бы говорил. Ты, Сенька, как к бабке приезжаешь, первым делом сюда идешь, на мою грудь пялиться, — Аня складывала покупки Алексея в пакет и считала цифры на калькуляторе. — С вас, Алешенька, ровно девятьсот шесть рублей.

Алексей отдал деньги, взял пакет и только собрался на выход, как в магазин вошел Иваныч.

— Здравствуй, Тамара. Привет, Арсений, — поздоровался он с женщиной и парнем. — Ты когда приехал?

— Здрасьте, Виктор Иваныч. Пару часов назад, на утреннем автобусе. Шел колбасы и селедки с хлебом купить, ба каротху в мундире варит. Тамару встретил…

— Такой хороший специалист будет, — перебила парня женщина. — У меня Антошка заикается, а осенью в первый класс идти. Мне Сеня рассказывал, как заикание самим лечить.

— Арсений на психолога учится, а сюда к бабуле на каникулы приезжает, — пояснил Иваныч, повернувшись к Алексею. — Сколько тебе еще до диплома?

— Год остался. Потом частную практику открою и буду по интернету консультации давать.

— Понятно. Молодец парень. Вот, знакомьтесь — мой стажер, Алексеем зовут, на все лето тут.

— А где остановился? — подала голос Анна. — У меня есть комната свободная. Приглашаю.

— У меня он остановился! Угомонись ты уже, непутевая, — вспылил Иваныч. — Сень, может, вечером зайдешь, познакомишь Леху с местной молодежью, в клуб сходите? Мне по возрасту не солидно по дискотекам бегать, а вы ровесники.

— Базара ноль. В девять зайду, раньше тут не собираются. С огородом и скотиной управляются.

— Договорились, — Алексей протянул руку новому приятелю, тот ответил крепким рукопожатием.

— Аня, мать за Крайновым присмотрит, так что он к тебе не сунется. Сеня, передай бабуле, мы после обеда к ней зайдем. Разговор есть.

— Хорошо.

— Алешенька, я тебя тогда в клубе вечером ждать буду, — не успокаивалась Аня. — Приходи, не пожалеешь.

— Да уж, Виктор Иваныч, вижу, женихи у вас тут реально в дефиците, — негромко проговорил Алексей участковому.

— Реальней некуда.

Когда вышли из магазина и зашагали в сторону дома, Иваныч заглянул в пакет и удивленно спросил:

— Ты зачем торт купил, дома конфеты и пряники есть?

— Забыл, что ли? У тебя вечером свидание-чаепитие. С тортом пойдем, как приличные люди. Не с бутылкой же, как Крайнов, по деревне расхаживать. Ты лучше расскажи мне про всех понемногу, кто в магазине был.

— Анька — шалавистая баба, тридцать лет в будущем году будет. По чужим мужикам все бегает. Несколько раз из города разных «мужей» привозила, в том году уголовник по переписке «жениться» приехал. Только сбежал быстро, понял, что вся деревня над ним смеется, и Анька не святая. Сколько раз с фингалами ходила, не сосчитать. Девки и жены тумаков давали. А она одно: «Я женщина с горячим сердцем».

— А с Сенькой что? И зачем к его бабуле идти? Он же теперь мне дружбаном на все лето будет, — усмехнулся Алексей.

— Ну, извини, что приятеля тебе сосватал. Не со мной же тебе по вечерам сидеть, тем более что я с Натальей сидеть буду, — засмеялся Иваныч. — Сенька — хороший парень. С детства его знаю. Его бабка, Фания Ильгизовна, у нас сорок лет была учительницей начальных классов. В Юшкино только начальная школа, а всех старших на школьном автобусе в Ламинск на учебу возят. Сейчас Фания на пенсии, но еще бодрая, ей всего шестьдесят пять. Сеньку сначала родители возили, в Ярославле они живут, а как подрос, сам на каникулы приезжать начал. В школе хорошо учился, Фания хвасталась. Сейчас, как ты слышал, на психолога учится. Не успел приехать, уже советы раздает. Вы оба молодые, с образованием, найдете о чем поговорить.

— А к бабке-то мы зачем пойдем?

— Так козы у нее, будет ответ держать: куда козьи черепушки девает. Нам же с тобой еще дьявола ловить надо, забыл, что ли?

— Точно, — засмеялся Алексей, — а то Ван Хельсинг-Петюня по пьяни сам кому-нибудь инквизицию устроит. А с Тамарой что?

— С Тамарой ничего. Нормальная баба, двое детей, старший в первый класс пойдет. Муж у Ветра трактористом работает и пьет по праздникам и выходным, но тихий. Семью не гоняет. Живут как все.

За разговором они подошли в своей калитке. Из почтового ящика на заборе торчала местная газета, а рядом рылись в земле соседские куры. Все как в детстве Алексея.

— Все, баста про работу, — сказал Иваныч. — Сейчас доедаем позавчерашний борщ и идем козловодов опрашивать.

3. Дис-ко-те-ка

Когда шли после обеда в отдел, Алексей вспомнил:

— Виктор Иваныч, ты же мне про Крайнова не рассказал.

— Да про него и говорить противно, гнида та еще. Двадцать три года всего, пьет со школьной скамьи, драки устраивает. Живодер поганый. Сколько соседских котов извел, пока мужики ему за то сразу обе руки не сломали, пять лет назад. Мать бегала, защиты для сыночки сраной просила. По-хорошему, его еще во младенчестве удавить надо было. Новый Чикатило деревенского масштаба.

Иваныч в сердцах сплюнул на землю, словно избавился от яда, накопившегося во рту от слов про Крайнова. За сутки знакомства Алексей верблюжьих манер у участкового не замечал. Видимо, алкаш-живодер, действительно, много крови попортил.

— Вон, видишь, гуси пасутся с гусятами, — продолжил Иваныч, Алексей кивнул. — Крайнов мимо бы не прошел, камнями бы кидался, пока хоть одно гусенка насмерть не зашиб. Не работают еще в нашей стране законы против таких упырей. Батя его, тоже тот еще утырок был, замерз по пьяни лет десять назад. Всей деревней молимся, чтобы и этот окочурился. Прости, Господи.

— Виктор Иваныч, ты верующий, что ли? А в тюрьму Крайнова нельзя засадить, хоть за что-нибудь? Люди бы от него отдохнули.

— Нет, не верующий. У меня логическое мышление хорошо развито. А засадить его не за что получается, если по закону. За мелкую живность суд не засадит, а коров и лошадей этот упырь не трогает. С людьми мордобои устраивает, но и сам при этом отхватывает. Периодически в обезьяннике его закрываю, пока не протрезвеет. А то, что матом половину Юшкина ежедневно кроет, тоже не повод для срока. Беда. Надеемся, что от водки помрет или, как отец его, под забором зимой замерзнет.

— Да уж. А мать на него влияния не имеет?

— Какой там. Он ее сам лет с тринадцати гонять начал. А она: сыночка, сыночек… Он просто беспокойный, не серчайте на него… Одно слово — мать.

— У некоторых известных маньяков тоже были нормальные матери. У сибирского педофила мать знала, что ее сын сотворил с теми девочками, и все равно прятала от односельчан, чтобы самосуд над ни не учинили.

Они подошли к Юшкинскому опорному пункту, Иваныч открыл ключом дверь, но заходить не стал, а загадочно улыбнулся и поманил Алексея за угол строения:

— Пойдем, чего покажу.

С северной стороны отдела росла большая сосна, а к ней, на высоте почти трех метров, был накрепко примотан капроновым шпагатом скворечник.

— Слушай, — сказал Иваныч.

Алексей замер прислушиваясь. Из скворечника доносился дружный писк птенцов.

— Две недели назад вылупились и пищать начали, — похвастался довольный Иваныч. — Я этот скворечник три года назад примотал, с тех пор каждую весну скворцов слушаю, хорошо поют птахи малые.

— Здорово, — искренне восхитился Алексей. — Мы скворечники на трудах в третьем классе делали. Потом еще зимние кормушки для птиц развешивали.

— Ладно, юный натуралист, пойдем отпечатки носов сканировать. Нужно каждой корове файл создать, фотки и отпечатки скомпоновать. И всю эту базу Наталье и Ветру выслать, — мужчины зашли в отдел и Иваныч включил компьютер. — Дальнейшей судьбой биркования будет сам Никита заниматься, это уже не наша компетенция.

— А коровью базу хранить — наша? — усмехнулся стажер.

— Не наша. Но мы тут все в одной упряжке живем и в случае чего у всех нужная инфа имеется. Ты не расслабляйся, потом еще бумажную версию досье рогатых оформлять будем, на случай отключения интернета и электричества. Так-то, друг. Цивилизация цивилизацией, а правду жизни никто не отменял. Садись за комп, сейчас покажу, что где лежит.

***

Время близилось к пяти часам дня, и почти все дела на сегодня были сделаны. Осталось зайти в последний, седьмой двор, где держали коз. В предыдущих шести ответы у всех были одни и те же. Кто-то отдавал черепушки собакам — догрызать; кто-то перемалывал в костедробилке на костную муку и давал ее курам, чтобы скорлупа была крепкая; а кто-то просто вывозил на скотомогильник, что был в пяти километрах к востоку от деревни. Но никто не хранил козьи черепа во дворах.

Седьмой двор был как раз Сенькиной бабули, Фании Ильгизовны. Когда подошли, женщина копошилась в кустах с пионами в большом палисаднике перед домом. Цветы благоухали на добрый десяток метров вокруг двора.

— Фания по воскресеньям в Ламенск на рынок ездит, огурцы и редиску из своей теплицы продает, зелень разную, — негромко пояснил Иваныч Алексею. — А еще цветы: сейчас сезон пионов, ирисов и лилий. Позже другие пойдут, а к первому сентября астры, георгины и гладиолусы в город повезет. У нее самый большой цветник в Юшкино, — и уже обращаясь к женщине, громко сказал: — Доброго вам дня, Фания Ильгизовна.

— А, здравствуй Витенька. Сеня сказал, что зайдешь. Проходите во двор, я следом за вами, только инструмент приберу.

Мужчины зашли во двор и сели на лавочку у крыльца, Иваныч тихо сказал:

— Она и у меня учительницей начальных классов была, так что я для нее все также — Витенька. Как и все в деревне, кто моложе сорока пяти.

— Ясно, — улыбнулся Алексей.

Фания зашла во двор с набором маленьких садовых инструментов в руках:

— Вот, землю рыхлила, да обрезку делала. А это и есть твой стажер? Молоденький совсем. Наши девки ему проходу не дадут, — засмеялась хозяйка. — Послезавтра на рынок ехать. Цветы в этом году такие пышные и ароматные, просто прелесть. Что, Витенька, у тебя стряслось, рассказывай?

— Слышали, что вчера ночью на кладбище сотворили?

— Конечно. Там и деда моего крест был. Мы вчера днем с Татьяной Петровной ходили, помогали могилки в порядок приводить. Вдвоем не так страшно. А что тебя интересует?

— Череп козлиный там был. Вот, ходим с Алексеем, всех владельцев коз опрашиваем, кто и как рогатые черепа утилизирует. Вы от своих после забоя как избавляетесь?

— Мясо все соскоблю и Дозору отдаю, — Фания кивнула в сторону большого косматого цепного пса. — После его зубов от костей только осколки остаются, так что — не моих козочек останки на кладбище были.

— Понятно. По этой версии у нас тупик. Значит, все-таки привозная черепушка. Ладно, Фания Ильгизовна, — поднялись с лавки гости. — Пойдем мы. Хорошего вам вечера.

— И вам не хворать.

Когда вышли за калитку, Алексей спросил:

— Что дальше делать будем? Запрос в Ламенск отправлять?

— А какой смысл? Отчет отправлю в наш УВД о проведенных опросах и череп с ближайшей оказией. Будет в уликах храниться, пока в прах не рассыплется, — развел руками Иваныч.

— Ясно. Ну что, зайдем домой за тортиком и к Наталье на чай?

— Давай, сводник.

***

— Добрый вечер, Наташа, — поздоровался участковый, зайдя в ветклинику, и смущенно опустил глаза.

— Добрый вечер, Витя. Добрый вечер, Алексей.

— Добрый вечер, Наталья. Добрый вечер, Виктор Иванович.

— Добрый вечер, Алекс… Так, сейчас домой без чая пойдешь, — взъерепенился на подколку стажера участковый. — Совсем распоясался!

— Да ладно вам. Это я так, для поддержания разговора. Наталья, мы к вам чай пить пришли! — не стал тянуть кота за причинное место Алексей. — Вот, торт «Птичье молоко» принесли. Любите такой?

— Люблю, — Наталья растеряно поглядывала то на участкового, то на развившего бурную деятельность Алексея.

— Ну и отлично! Где у вас чайник? А, вижу. Я пока воду поставлю, а Виктор Иваныч вам про козлов расскажет. Кстати, файлы по коровам получили?

— Получила. У нас быстрый интернет…

Как и было уговорено, Алексей после первого куска торта отправился домой под предлогом кормления кур. Был уже седьмой час вечера, и на подходе к дому он увидел деревенское стадо, которое показалось в конце улицы. Он вошел в калитку и облокотился на забор.

Коровы неспешно брели, по пути прихватывая траву с обочин. Возле своих дворов стояли хозяйки и ребятня, встречая кормилиц. В детстве Алексей так же стоял с бабушкой и ждал их Маньку, черно-белую корову с добрыми глазами. Юшкинское стадо было большое, и только через десять минут показался пастух на белом коне.

Алексей помнил из рассказа Иваныча, что пастуха зовут Николай. Он думал, что это будет пожилой мужик, похожий на деда Мазая — того, что с зайцами. Но на коне сидел крепкий парень, которому еще нет и тридцати. Пастух щелкал в воздухе кнутом и кивал головой односельчанам.

Проезжая мимо двора Иваныча, Николай задержал взгляд на Алексее, приглядываясь к чужаку. Потом сдержанно кивнул и поехал дальше, не дожидаясь ответного кивка. Пастух держался с таким достоинством, что Алексею показалось, что с ним с поздоровался сам царь, не меньше. Он усмехнулся своему сравнению и пошел в дом переодеваться. Кур действительно пора было кормить-поить.

***

Чуть позже вернулся домой Иваныч, а к девяти вечера пришел Арсений. Поднялся на крыльцо и крикнул в открытую дверь веранды:

— Леха, Виктор Иваныч, я пришел!

— Заходи, — долетело из глубины дома, — я сейчас.