Бесплатный фрагмент - Хроно-Хранители Вечности. Том 1

От автора

Время — это не просто течение минут, дней, лет и веков. Оно, подобно живому организму, сложному и непостижимому, пронизывает всё: от первого удара сердца до бесконечного движения звёзд, связывая между собой судьбы, миры и эпохи.

Оно было и остаётся величайшей загадкой мироздания. Время нельзя потрогать, его невозможно остановить, но оно движет всё сущее. Каждый его миг — это отражение бесчисленных событий, которые складываются в величественный узор вечности. Но что, если этот узор начнёт разрушаться? Что произойдёт, если время перестанет быть тем вечным и надёжным фундаментом, на котором держится бытие? Это не просто вопрос, это реальная угроза, способная уничтожить не только ход событий, но и саму ткань мироздания.

Мы воспринимаем время как нечто постоянное, неизменное, существующее с самого начала и до бесконечности. Но что, если это лишь иллюзия? Что, если время — хрупкий механизм, который требует защиты, а каждая его секунда держится на тончайших нитях, которые могут оборваться в любой момент?

В этой книге вы найдете ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с загадками времени, откроете секреты тайного Ордена Хранителей Вечности, существующего за гранями нашей реальности, и узнаете об их тайной миссии, связанной с тем, что мы привыкли считать неизменным.

Перед вами — история не просто о людях, но о тех, кто принял на себя ответственность за защиту вечности. Это путь через тайны древних времён, через миры, в которых время течёт иначе, и через самую суть бытия. Герои этой истории, рискуя всем, стали стражами временных потоков ради того, чтобы сохранить мир таким, каким он должен быть.

Хроно-Хранители Вечности — это избранные, готовые отдать себя ради сохранения потока времени и поддержания хрупкого баланса между прошлым, настоящим и будущим. Они не подвластны обычным законам, их роль выходит за пределы человеческого понимания, а незримые жертвы становятся неоценимыми.

В тени этих загадочных стражей разворачиваются события, которые невидны обычному взгляду. Для нас, смертных, время — это часы на стене или движение солнца по небу. Но для них — это живое существо, дышащее и изменяющееся, требующее бесконечного внимания. И когда что-то идёт не так, когда хаос угрожает нарушить временной баланс, именно они спасают мироздание от катастрофы.

Но что заставляет их жертвовать всем ради времени? Ответ прост: они знают то, что нам неведомо. Они видели, как рушатся миры, как события прошлого изменяют будущее, как одно маленькое действие может привести к концу целой вселенной. Они осознали: время — не река, которая течёт в одном направлении. Это сплетение бесконечных возможностей, которые необходимо охранять от разрушения.

Но в их мире нет лёгких решений. Каждый Хроно-Хранитель знает: время — не только дар, но и проклятие. Баланс, который они защищают, невероятно хрупок, поскольку каждый новый день несёт новые угрозы, которые могут вылиться в апокалипсис времени. Их роль — решать судьбы миров, вмешиваться в моменты, когда время выходит из-под контроля. Но что делать, если однажды их собственное существование будет поставлено на кон?

Что ж, эта история — не просто о приключениях и сражениях за время. Это история о жертвах и потерях, о поиске смысла в бесконечности и вечности, о том, что значит отказаться от своего «я» ради высшей цели. Герои этой книги не супергерои — они люди, которые оказались на грани выбора между своим прошлым и спасением будущего. Их миссия велика, их путь опасен, но выбор всегда остаётся за ними.

Глава 1

В предрассветных сумерках раннего утра группа археологов, возглавляемая Вэнсом Милтоном, покинула свой лагерь в уединенной долине Тибетского нагорья. Все были одеты в теплую одежду и снаряжение, необходимое для путешествия по горам, которые совсем недавно избавились от снежного покрова.

Профессор Милтон был опытным археологом, который посвятил свою жизнь изучению древних цивилизаций.

С самого детства его манили тайны прошлого, что для него было не просто увлечением, а призванием. Он помнил, как ещё мальчишкой, найдя старую карту своего деда, мечтал о далеких землях и затерянных городах. Сосед Милтона часто рассказывал ему истории о древних раскопках, в которых принимал участие. Они запали в душу юному Вэнсу, пробудив в нем непреодолимое желание прикоснуться сердцем к разгадыванию тайн прошлого.

Поступив в университет, он полностью посвятил себя изучению археологии. Милтон часто вспоминал свою первую экспедицию в Египет, где, еще будучи студентом, впервые ощутил под ногами пески Сахары и увидел пирамиды. Тогда, стоя у подножия Великого Хеопса, он поклялся себе, что разгадает все тайны, которые скрывает Земля. Конечно, это было проявление юношеского максимализма с внушительной толикой излишней самоуверенности, но, тем не менее, с каждым новым открытием его страсть к археологии только усиливалась. Он чувствовал, что его долг — открыть миру забытые знания, восстановить память об утраченных цивилизациях и сохранить их наследие для потомков.

В составе его группы были также доктор Сара Джеймс, молодой археолог, душа которой была полна энтузиазма и одержима археологией, Генри МакКелли, эпиграфист, эксперт по древним символам, беззаветно преданный своей работе, Дэйтон Боллард — талантливый специалист по археологическому рисунку и фотосъемке и проводник Чангпа Дордже, знавший эти горы как свои пять пальцев.

Археологи размеренно шли друг за другом в раннем свете утра под перистыми облаками гималайского неба, поднимаясь по узкой тропе, тянущейся извилистой змейкой вверх и теряющейся среди заснеженных пиков. Воздух был холодным и сухим, а ветер, озорной и порывистый, при каждом удобном случае все пытался их обогнать.

Они шли на север, направляясь в район Гималаев, где в прошлом году в конце ноября были обнаружены следы древней цивилизации. Однако раскопки пришлось приостановить. Неожиданно наступившие морозы и начавшийся обильный снегопад были опасны для здоровья людей и могли повредить археологические находки. Поэтому экспедицию отложили до весны. Поскольку финансирования на новую не нашлось, пришел черед энтузиастов. Как раз таким и оказался профессор Оксфордского университета Вэнс Милтон, решивший собрать группу, готовую за свой счет отправиться в Гималаи.

И вот этот долгожданный день наступил. Казалось, гималайская природа восторженно просыпалась после долгого сна. Стремительные потоки таящего снега и ледников наполняли горные реки свежестью и бурлящими потоками воды. Солнце, будто таинственный колдун, вышло из-за облаков и взметнуло свои золотистые лучи, освещая вершины, сверкающие мелкими яркими алмазами снежных корон. Спрятанные под толщей снега и льда древние камни, терпеливо ожидавшие весеннего потепления, подставляли свои освободившиеся от их покрова бока теплу, которое незримо лилось с лазурных небес.

Археологи, завороженные этой грандиозной красотой, были полны решимости возобновить незаконченную работу своих коллег, не сумевших по ряду серьезных причин отправиться в экспедицию. Впереди их ждали важные для понимания древней культуры тайны, которые они намеревались раскрыть.

Их фигуры, облаченные в защитные костюмы от холода, контрастировали с белоснежной панорамой гор, высившихся вдали. Надежда на то, что весенне-летняя экспедиция принесет больше удачи, чем осенняя, витала в воздухе, наполняя его предвкушением предстоящих открытий.

Эта небольшая группа энтузиастов-ученых была взволнована перспективой раскопок и возможностью обнаружения артефактов, которые могли бы пролить свет на жизнь и культуру древних обитателей этих мест. Они стремились к руинам, в которых были скрыты поглощенные веками секреты, отражавшие повседневную жизнь той эпохи, следы которой были обнаружены в прошлом году.

Археологи еще не знали, что ожидает их впереди. Будут ли это потерянные свитки, обломки керамики или что-то более удивительное, но они были готовы к непредсказуемым открытиям. И это грело их сердца, бившиеся сильнее только от одной мысли, что они находятся в нескольких десятках километров от исторически важных археологических открытий.

Сделав привал в небольшой горной долине, встретившейся им по пути, мужчины разожгли костер и водрузили над ним котелок с водой, которую набрали тут же из горной речушки. Сара сварила незатейливый суп из куриной тушенки и лапши, который съели вприкуску с кусочками твердого сыра. Затем, смакуя черный кофе, разговорились.

— В такие моменты я всегда ощущаю, что мы на пороге чего-то великого, — делился Милтон своими сокровенными мыслями. — Каждая экспедиция — это шаг к пониманию древнего мира. Эти горы, частью которых сейчас стали и мы, весьма искусно скрывают свои многовековые тайны. Вообще я всегда относился к Гималаям с особым душевным трепетом. С ними связано так много секретов из прошлого, что просто дух захватывает, когда думаю об этом.

Всё, ради чего я жил последние годы, теперь поставлено на кон. Эти горы могут скрывать ответы на вопросы, которые я задавал себе с самого начала моей карьеры. Я чувствую волнение, как в первую экспедицию, когда стоял перед пирамидами в Египте. Но здесь всё иначе — ставки выше, чем когда-либо. Если я найду доказательства существования этой цивилизации, это изменит ход истории. Но если нет? Могу ли я позволить себе неудачу? Нет, я обязан добиться успеха. За всеми этими годами исследований стоит только одна истина: мы должны вернуть миру его забытые истории. И я — тот, кто должен их открыть.

Сара, внимательно слушавшая его, решилась тоже озвучить то, что тревожило её в последнее время:

— Я стараюсь разделять ваш оптимизм, профессор, — начала она, потягивая кофе, — но иногда мне кажется, что горы испытывают нас, как ничто другое. И Гималаи, которые вызывают у меня весьма неоднозначные чувства, в том числе. Как будто они не хотят быть потревоженными… И это предупреждение просто осязаемо витает в воздухе. Я боюсь, что наши открытия здесь могут обернуться для нас чем-то неожиданным, чем-то, к чему мы не готовы.

Профессор Милтон мягко улыбнулся, его глаза загорелись привычным энтузиазмом:

— Это нормально, Сара. Горы всегда были суровыми учителями, но они также щедры к тем, кто настойчив. Я верю, что за каждым испытанием стоит возможность узнать что-то новое. И даже если находка окажется незначительной, каждый осколок прошлого — это часть большой мозаики, которую мы призваны в этой жизни собрать.

Чангпа, который внимательно прислушивался к разговору, добавил:

— Горы — это живые существа. Они могут быть жестокими, но, если люди уважают их, они откроют перед ними свои тайны. Я вырос здесь и знаю, что самое главное — это идти с ними в ногу, чувствовать их каждой клеточкой, прислушиваться к тому, что они нам говорят, ведь они умеют разговаривать.

Генри, обычно спокойный, неожиданно высказался:

— Меня редко посещают сомнения, да и горы не вызывают у меня страха. Однако преклонение перед их величием и силой всегда сопровождает меня в горных экспедициях, — он замолчал, будто сам удивился своему красноречию.

Милтон, почувствовав изменение в настроении группы, с легкой улыбкой сказал:

— Замечательно, что мы испытываем такой спектр настроений, поскольку это часть любого великого предприятия, каждый шаг которого приближает нас к цели. Главное, что мы не боимся трудностей, и в этом наша сила.

Все молча согласились с профессором, и на привале установилась тишина.

— Интересно, — первой нарушила затянувшееся молчание молодая женщина, — руины древнего города, который был построен в Гималаях, имеют тысячелетнюю историю или это находка более позднего периода?

— Наверное, город все же древний, — предположил профессор Милтон. — Во всяком случае я очень надеюсь на это. Возможно, он даже имел канализацию и водопровод, а также храмы и другие важные здания.

— Канализация и водопровод в горах? — искренне удивился Чангпа. — Где же они могли взять канализационные и водопроводные трубы?

— Если ты имеешь ввиду канализационные и водопроводные трубы из чугуна, — вклинилась в разговор Сара, — то они появились только в XVIII веке.

— Тогда из чего могли делать канализационные системы древние люди? — допытывался Дордже, подогреваемый явно выраженным любопытством.

— Думаю, из кирпича, камня или дерева, — сказал МакКелли. — Это что касается канализационных труб. А вот водоснабжение могло осуществляться с помощью горных рек и каналов.

— Боже мой, — вдруг завороженно воскликнула Сара, прижав ладони к груди, — я не могу поверить, что мы вот-вот станем первыми людьми, которые увидят эти руины после тысяч лет забвения!

Доктор Милтон, не скрывая улыбки, посмотрел на неё и, по-дружески обняв за плечи, с теплом в голосе произнес:

— Я чувствую то же самое, дорогая. Это будет поистине волнующим моментом для каждого из нас.

— О, это будет просто невероятно! Мне кажется, я сойду с ума от счастья, когда в моих руках окажется древний артефакт, свидетельствующий о высоком уровне развития этой цивилизации.

По девушке было видно, что она не в силах совладать с рвущимися изнутри эмоциями. Блеск в ее глазах и охватившее волнение, которое она даже не пыталась скрыть, не позволили усомниться в истинности чувств, испытываемых ею в этот момент.

На мгновение воспоминания унесли Сару в тот день, когда она получила приглашение от профессора Милтона войти в его небольшую археологическую группу. От охватившего ее возбуждения она потеряла сон. В какой-то эмоциональной лихорадке она тратила час за часом на изучение Гималаев и всех предшествующих экспедиций в эти загадочные и скупые горы, которые не спешили раскрывать свои тайны людям. Информации, которую она в себя загрузила, хватило бы на несколько человек. Однако в этом она была вся.

— А для меня предел мечтаний — найти древние тексты, которые расскажут о культуре и религии этой цивилизации, — ни к кому не обращаясь, озвучил свои заветные мысли Генри, прервав тем самым размышления Сары, в которые она непроизвольно погрузилась. — Только от одного предположения, что они могут быть написаны на неизвестном языке, у меня перехватывает дыхание. Расшифруй я хоть один такой текст — мог бы с полным основание заявить, что прожил свою жизнь не зря.

На какое-то время среди сидящих возле костра воцарилось молчание: каждый думал о чем-то своем, не пытаясь вовлечь в свои мысли других. Генри же мысленно продолжал начатый разговор с Сарой: «Каждая новая находка для меня — это как разгадывание сложной головоломки. С детства я мечтал найти что-то такое, что изменит все представления о древних цивилизациях. Может, найденный текст в этой забытой богом цивилизации и есть тот самый шанс? Эти руины скрывали свои секреты веками, и что мне с ними делать? Почему я так уверен, что смогу понять язык, которого никто не видел и не читал тысячи лет? Но если я это сделаю, моя жизнь обретёт смысл. Я чувствую, что стою на пороге чего-то великого. Это может стать не просто важным открытием, это может стать открытием века. А если я ошибаюсь?». Генри, прогнав свои сомнения, погрузился в размышления о предстоящей экспедиции.

Вскоре витавшее вокруг привала молчание нарушил профессор Милтон.

— Подъём! — скомандовал он громко, вставая на ноги и потягиваясь. — До наступления сумерек нам необходимо преодолеть довольно-таки большое расстояние. А как всем известно, в горах они наступают раньше, чем на равнинах.

— Да, я не раз наблюдал, что в горах с большим количеством ущелий и склонов сумерки наступают даже раньше, чем в горах с более ровным рельефом, — согласился в ним Чангпа. — Правда, не знаю почему.

Сара доброжелательно улыбнулась проводнику, виски которого обильно серебрились сединой. Он, несмотря на возраст, сохранил поджарость и легкость тела, без труда поднимаясь по довольно крутой тропинке. Пристроившись вслед за ним, она постаралась ответить ему на интересующий его вопрос:

— Это связано с тем, что в горах выше атмосферное давление, а значит, более плотный воздух. Солнечный свет рассеивает плотный воздух сильнее, чем разреженный, поэтому в горах солнечный свет падает на землю под более острым углом. Этим и объясняются более ранние сумерки.

— И откуда вы все знаете, мисс Джеймс? — удивился он.

— Книги читаю, смотрю по телевизору познавательные программы. Да мало ли еще откуда, — махнула она беспечно рукой. — Никогда не задумывалась об этом. Просто знаю — и всё. Ты ведь, Чангпа, тоже знаешь немало. Вот тебе, например, доступен язык гор, который для меня является тайной за семью печатями. Поэтому в этой экспедиции мы полагаемся исключительно на тебя. Каждый в нашей небольшой археологической группе обладает определенными знаниями, которые дополняют друг друга. И в этом наша сила. Но вот без теба нам худо бы пришлось.

— Вашими устами, мисс, мед бы пить, — сказал довольно Дордже, почувствовав в душе собственную значимость.

Чангпа был горд тем, что его наняли для столь ответственной работы. Он родился в этих горах, вырос в них, исходив за последних тридцать лет тысячи километров по этой гористой местности. Вот и сейчас он вел английских археологов туда, куда не ступала нога человека за прошедшие сотни веков. Они полностью зависели от него, и это возвышало его в собственных глазах.

Глядя на окружающее его величественное великолепие, Дордже задумался о том, что эти горы знают всё. Они были свидетелями прихода и ухода поколений людей. Он с каждым шагом чувствовал их силу, слышал, как они разговаривают с ним, зная о том, что такие места требует уважения, понимания.

Эти горы хранили много тайн, и он знал их как никто другой. Когда они приблизились к узкому ущелью, где туман окутывал всё вокруг, Дордже остановился, глядя на уединенную впадину впереди. «Я знал об этой долине с детства, — подумал он. — От неё веет древним страхом и почтением, которое даже старейшины передавали через молчание. Мои предки говорили, что всякий, кто осмелится нарушить тишину долины, потеряется здесь навсегда. Что ж, здесь, в горах, всё возможно. Эти древние камни могут открыть свои тайны только тем, кто не станет разрушать их покой.»

И, тряхнув головой, словно избавляясь от непрошеных мыслей, обернувшись к членам экспедиции, сказал:

— Мы находимся у входа в Долину Молчания, — его голос звучал тихо, словно сам туман впитывал слова. — Давным-давно здесь жили отшельники, посвятившие свои жизни медитации и поиску внутреннего просветления. Говорят, что они достигли такого уровня духовного мастерства, что смогли подавить все звуки, сделав долину абсолютно бесшумной.

Он замолчал, давая словам осесть в сознании слушателей, затем продолжил:

— Но однажды случилась трагедия: один из учеников нарушил обет молчания, и его громкий крик разрушил тишину, вызвав мощное землетрясение. С тех пор души отшельников охраняют эту долину. Всякий, кто нарушит её покой громким словом или криком, будет навечно поглощён туманом, который скроет его от мира.

Археологи, немного настороженно, продолжили путь, стараясь ступать тише, чтобы не потревожить духов Долины Молчания. Они полностью зависели от Чангпы, и его знания этих мест стали для них путеводной звездой.

— Как думаешь, Генри, оправдает ли себя наша экспедиция? — устало дыша, но упрямо идя вперед, несколько погодя спросила доктор Джеймс своего спутника, шедшего рядом с ней. — Надеюсь, она будет стоить всех наших усилий…

— Верить, молиться и ждать — это все, что сейчас в наших силах. Только в темноте можно увидеть звезды… — ответил он, коротко хохотнув и задержал взгляд на стройной девушке.

Её кожа была светлой, с лёгким золотистым оттенком, как у человека, который часто бывал на солнце, но всё же сохранил естественный светлый тон. Как археолог, она привыкла к путешествиям и физическим нагрузкам, что добавляло ей внутренней силы и уверенности. Её лицо, хотя и не было эталоном классической красоты, обладало харизмой и притягательной энергией, отражавшей её решительность и страсть к своему делу.

— Да ты, помимо педантичного ученого, в душе еще и романтик, — удивилась Сара. — Странная смесь. И как в тебе уживаются между собой эти два качества?

— Представь себе — весьма успешно. Знаешь, я всегда старался стоять лицом к солнечному свету, чтобы тени оставались позади меня.

— Да, я не раз слышала, что судьба благосклонна к сильным и уверенным в себе. Но у меня быть такой не получается.

— Ты наговариваешь на себя, — не согласился с ней МакКелли. — За свои тридцать лет ты уже много добилась и заработала имя в археологических кругах. Профессор Милтон ведь не случайно из многих желающих выбрал именно тебя. И впредь не сомневайся в своих силах, иначе станешь врагом самой себе. Главное — дождаться того самого момента, в который так искренне веришь.

— А во что веришь ты? — поинтересовалась Сара, посмотрев на его слегка угловатое, с резкими скулами и выраженным подбородком лицо, что придавало ему мужественный и собранный вид. Его кожа была смуглой, загорелой от частых поездок и работы под открытым небом. Во всем его облике читалась не только сила, но и интеллект, что делало его особенно харизматичным.

Её фиалковые глаза встретились с его зелеными, как тёмный малахит, глазами, полными жизни и внутренней силы. Казалось, их взгляд мог заглянуть в самую суть вещей, увидеть то, что другим не недоступно.

На короткий миг их глаза задержались друг на друге, но вскоре девушка поспешила прикрыть свой заинтересованный взгляд длинными густыми ресницами.

— В успех нашего дела, — после образовавшейся паузы ответил Генри, пытаясь скрыть неловкость от мыслей, которые промелькнули у него в голове, когда он случайно перевел взгляд на соблазнительные губы девушки. — В то, что смогу найти древний текст, для расшифровки которого потребуются все мои знания, настойчивость, упорство и непоколебимая вера в себя.

— Высокая планка у твоей веры. А вот я не знаю, что хотела бы больше всего найти во время раскопок. Мне кажется, я буду безмерно радоваться каждой мелочи, будь то осколок горшка или поломанная заколка для волос. Я вообще обожаю археологические экспедиции, которые позволяют мне прикоснуться душой к далекому прошлому. Ведь без него, согласись, невозможно понять подлинный смысл настоящего. По мне, когда люди безжалостно уничтожают прошлое, — это худшее из всех преступлений.

— Да, как сказал кто-то из древних греков, всегда чти следы прошлого, — согласился с ней Генри, посвятивший все свое время их изучению в древних свитках.

— Знаешь, я всегда верила в то, что мы, археологи, служим чему-то большему, чем просто наука, — задумчиво произнесла Сара, не дождавшись ответа от Генри. — Когда я была маленькой, мой отец часто брал меня с собой на раскопки. Именно там, среди следов древности, я поняла, что хочу посвятить свою жизнь этому делу. Для меня археология — это не просто изучение камней и артефактов. Это возможность прикоснуться через них к жизням людей, которые жили тысячи лет назад, и понять их образ жизни, их веру.

Она немного замялась, затем продолжила:

— Мне было шесть лет, когда я впервые увидела останки древнего поселения. Отец, показывая их мне, говорил, что настоящий археолог не просто раскапывает землю, но и раскрывает души тех, кто жил до нас. Я не понимала, почему, тем не менее, почувствовала, что это место как будто оживает передо мной. Эти чувства не покидают меня до сих пор. И когда наступило время выбора жизненного пути, я не сомневалась, что археология — это не просто профессия, а смысл моего существования. Она даёт мне возможность соединить прошлое и настоящее, восстановить утраченные связи, понять, кто мы есть на самом деле.

Слова Сары прозвучали настолько искренне и глубоко, что Генри на мгновение ощутил силу её убеждений. Он увидел перед собой не просто коллегу, но женщину, чей внутренний мир был так же глубок, как и пещеры, которые они исследовали.

— Позволю себе вклиниться в ваш разговор, — сказал профессор Милтон, приблизившись к своим коллегам. — Ради этих следов, оставленных нам нашими далекими предками, мы и преодолеваем этот сложный путь к затерянному в горах поселению, принадлежащему к какой-то прежней цивилизации. Буду счастлив, если это окажется город. Хотя… вряд ли в глубокой древности его решились бы построить столь высоко в горах. Но все может быть, поэтому я и организовал наш небольшой отряд в надежде, что, благодаря предварительным раскопкам, мы найдем нечто стоящее, что позволит в дальнейшем организовать уже полномасштабную экспедицию. Каждый раз, отправляясь в экспедицию, я волнуюсь, как безусый юнец перед первым свиданием с девушкой. А ведь мне уже за пятьдесят. Да и опыт у меня поднакопился достаточный. Тем не менее, душа, сгорая от нетерпения, не может унять дрожь страха.

— Страха? — удивленно переспросила Сара и посмотрела на профессора, своего учителя и наставника.

Он был невысоким, коренастым мужчиной с проницательными серыми глазами, скрытыми за толстыми стёклами очков, которые излучали проницательность и любопытство — те качества, которые помогли ему достичь успехов в археологии.

Она всегда воспринимала его как стойкого и уверенного в себе человека. Это была уже её четвертая экспедиция, которую возглавлял Вэнс Милтон. Так что у нее было время убедиться, что он никогда не боялся трудностей, целеустремленно и упорно шел к своей цели. Но главное — профессор всегда был уверен в своих знаниях и способностях, и это помогало ему преодолевать любые препятствия. Он никогда не сдавался, даже если ситуация казалась безнадежной, всегда искал новые пути решения проблемы и в конце концов добивался своего. И вдруг страх, который он испытывал перед каждой экспедицией. Это не укладывалось в ее голове, поскольку подобное состояние никоим образом не вязалось с натурой профессора.

Девушка недоуменно сдвинула плечами, не сумев избавиться от сомнения на своем лице. Профессор заметил это и постарался объяснить, что он имел ввиду:

— Да, милая, где-то в глубине перед каждой экспедицией меня гложет страх, который носит имя «А вдруг?» Вдруг что-то пойдет не так, как планировал… Вдруг непредвиденные обстоятельства окажутся сильнее прочих слагаемых того, что я задумал… Вдруг успех обойдет меня стороной… Вдруг мои предположения или научные выкладки окажутся ошибочными… И много прочих «а вдруг». Так что и я не менее уязвим, чем вы. Правда, по-своему.

Сара взглянула на его лицо, хранившее следы пережитых испытаний, но в котором всё ещё проглядывала искра того мальчика, который мечтал разгадать тайны древних цивилизаций, и ничего не сказала в ответ, продолжая идти вперед.

Небольшая археологическая группа поднималась все выше, то и дело вступая в разговор друг с другом, чтобы как-то отвлечься от трудностей пешего восхождения. А Дэйтон Боллард тем временем, редко произнося какие-либо слова, с помощью фотоснимков документировал ход экспедиции.

Дордже шёл впереди, указывая путь. Он внимательно смотрел по сторонам, чтобы не пропустить опасные участки. Если они попадались, Чангпа останавливался и объяснял, как их преодолеть.

Когда группа приблизилась к высокогорному перевалу, археологи вдруг заметили странные каменные фигуры, вырезанные прямо в скалах. Они изображали стариков с суровыми, но мудрыми лицами. Их глаза смотрели вдаль, как будто наблюдали за всем, что происходило в Гималаях.

Дордже остановился и, увидев, что археологи с интересом смотрят на них, сдержанно улыбнулся:

— Это Стражи Гор, — его голос прозвучал тихо, но каждое слово было услышано членами экспедиции. — Местные жители верят, что эти статуи — воплощения древних духов, которые охраняют пути, ведущие к священным местам. Каждый, кто проходит мимо, должен принести им подношение — необычный камень или монету, иначе Стражи могут вызвать лавину или бурю, чтобы задержать непрошеных гостей.

Он оглядел своих спутников и добавил:

— Стражи Гор выбирают, кому позволить пройти, а кого задержать навсегда в объятиях ледяной пустыни. Это древняя легенда, но многие из нас, кто живет в этих горах, по-прежнему чтут её. Здесь лучше не рисковать и уважать традиции.

Чангпа достал из кармана небольшую монету и положил её у подножия одной из статуй. Археологи, впечатленные его словами, сделали то же самое, продолжая свой путь с новым пониманием значимости культуры этих мест.

Неожиданно пошел густой снег. Благо путники оказались возле небольшой пещеры в горе, в которой с трудом удалось всем поместиться. Они стояли друг возле друга столь близко, что напоминали селедки в банке, что не замедлил подметить Дэйтон. Все дружно рассмеялись. Однако время, проведенное в такой тесноте, начинало тяготить. Да и удобства в том положении, в котором они находились, было мало. Поэтому всех захлестнуло облегчение, когда снегопад закончился и можно было выйти на свободу.

Размяв в сопровождении шуток затекшие мышцы, вновь двинулись в путь, но дорожка, по которой они поднимались, стала скользкой от таявшего на глазах снега и все грозила сбросить в пропасть того, кто поскользнётся. Поэтому продвигались медленно и осторожно, страхуя друг друга. Погодные условия бросили вызов их мужеству и силе воли, но члены экспедиции, не дрогнув, приняли его.

Однако на этом трудности для них не закончились. Главное испытание ждало впереди. Горный поток неожиданно перегородил им путь. Бурлящий водоворот воды с ревом сбрасывался в пропасть, его неукротимая сила была одновременно завораживающей и пугающей. Переходить поток вброд было абсолютно невозможно — он был слишком стремительным, а вода ледяной, пронизывающей до костей.

Сгрудившись у края, археологи наблюдали, как мутная вода, беспощадно наползая, поглощает саму тропу, не оставляя шансов на безопасный путь вперед. На их лицах появились тени сомнений и страха, которые усиливались громкими звуками кипевшей в возмущении воды, срывавшейся в пропасть и отрезавшей от них другую часть тропы. На лицах, словно изображение на пленке, проявилась безнадежность.

— Что же делать? — в отчаянии воскликнула Сара, голос дрожал, усиленный нотками паники. — Неужели нам придется возвращаться? Столько усилий — и всё зря!

Её слова повисли в воздухе, ибо никто не осмелился ответить. Гнетущая тишина ожидания выхода из катастрофической ситуации нарушалась лишь неистовым ревом потока. Милтон бросил взгляд на своих спутников — впервые за долгое время он заметил в их глазах тусклый отблеск неуверенности. Казалось, все сразу осознали, насколько они уязвимы перед мощью природы.

Чангпа, не поддаваясь общей панике, взглянул на Сару. Его лицо оставалось бесстрастным, несмотря на столь критическую ситуацию. По всей видимости, буря эмоций, охватившая остальных, оказалась бессильна перед его выдержкой: на его лице не дрогнул ни один мускул. Он обратился к девушке абсолютно спокойным тоном:

— Мисс, не стоит паниковать. Дайте мне немного времени — и я найду выход. Не гарантирую, что он будет легким, но все же это будет выход, и мы сможем двигаться вперед, — его слова прозвучали как тихое обещание, пронизанное твердой уверенностью, ощутимой в каждом слове.

Сара неосознанно кивнула ему, чувствуя, как успокоение обволакивает ее, словно теплый плед, и обессиленно прислонилась боком к огромному камню, взгромоздившемуся неподалеку.

Проводник быстро скрылся из виду, отправившись на разведку. Время тянулось мучительно долго. Каждая минута ожидания казалась часом, а рев потока усиливал напряжение и без того натянутых нервов. Наконец, он вернулся через двадцать минут, вынырнув из-за скалы, как тень.

— Сэр, — обратился он к профессору, — я нашел тропинку. Она узкая и скользкая от водяных брызг, так как ведет вокруг потока, но, если мы рискнем, она выведет нас на прежнюю дорогу. Однако путь удлинится, и мы потеряем время. Решение за вами.

Милтон взглянул на собравшихся. В его глазах блеснула привычная решимость:

— Пойдемте посмотрим, — сказал он, скрывая свою тревогу за уверенным голосом, и жестом пригласил всех следовать за собой. — После этого примем совместное решение. Я не хочу брать на себя ответственность за всех.

Молча все двинулись за Чангпой, не теша себя надеждой на легкий выход, но настраиваясь на опасное испытание, которое проверит не только их физические возможности, но также и эмоциональные.

Вскоре подошли к обнаруженной Дордже обходной тропинке. Она действительно огибала поток и была очень узкой и скользкой.

— Да, опасный выход из создавшегося положения, — протянул МакКелли, — но, как я предполагаю, единственный.

— Что будем делать? — тяжело вздохнув, спросил Вэнс Милтон.

Несколько прядей густых седых волос упали ему на лоб, придав его облику несколько растрепанный вид, но проницательные глаза, в которых читался многолетний опыт и накопленная мудрость, вселяли уверенность. Годы, проведённые в полевых экспедициях, наложили свой отпечаток: его кожа была загрубевшей от солнца, а лицо покрыто тонкой сетью морщин, придававших ему суровый, но дружелюбный вид.

В ожидании ответа он, переступив с ноги на ногу, вопросительно посмотрел на своих коллег.

— Вы должны понимать всю рискованность затеянной переправы, — добавил он. — Хотя, если честно, выбор у нас невелик: идти вперед или вернуться назад. Третьего, как видите, не дано. За всех решать я не имею морального права, а потому предлагаю голосование. Кто за то, чтобы обогнуть поток по этой узкой тропинке?

И профессор махнул в ее сторону рукой.

Образовалась томительная пауза, во время которой никто не шелохнулся. Потом Генри МакКелли поднял руку. Вслед за ней в воздух поднялась рука Болларда. Почти одномоментно с ним проголосовал Милтон. Доктор Джеймс медлила — и все посмотрели на неё в томительном ожидании. Словно нехотя она слегка подняла руку, а затем безвольно ее уронила.

— Значит, единогласно? — уточнил профессор, не сводя взгляда с Сары.

— Да, — тихо ответила она и в отчаянии закрыла глаза, чтобы остальные не увидели в них страх, который пронизал каждую клеточку ее напряженного тела.

— Тогда отправляемся в путь, — преувеличенно бодро произнес Вэнс Милтон и уверенным шагом направился за Дордже к тропинке, которая предательски блестела, предрекая опасность.

— Я не смогу по ней пройти, — не скрывая ужаса, прошептала Сара, цепко ухватившись за рукав МакКелли. — От страха у меня подгибаются коленки. Да еще этот рюкзак и спальник… Простите меня, простите! Я не хотела вас всех подвести, но я не в состоянии преодолеть этот путь.

Повисло молчание, подогреваемое недовольством, которое каждый удерживал в себе. Девушка закрыла глаза, сжав пальцы в кулаки. Через минуту она решительно выпалила, обведя всех предательски блестевшими глазами, в которых трепыхалось отчаяние:

— Я попробую.

Дордже, кивнув головой, прошел вперед и замер в ожидании Сары. Она стояла на тонком каменном выступе шириной не больше сорока сантиметров и силилась поставить ногу на узкую скользкую тропинку. Течение было сильным, и ей показалось, что оно безжалостно затягивает ее. Она ошеломленно смотрела на воду, объятая все более растущим страхом: «Как я могла подумать, что буду готова к этому? Вся моя жизнь — это раскопки, находки, академические исследования, но здесь… Это не просто экспедиция, это борьба за выживание. Моё тело дрожит, как никогда. А вдруг я сорвусь? Смогу ли я тогда простить себе этот страх? Но если я сдамся сейчас, что обо мне подумают остальные? Профессор Милтон, Генри… Я не хочу быть слабой, не хочу подвести команду. Но эти горы словно сами против нас. Как они могут быть такими красивыми и в то же время столь беспощадными? Что если эта переправа станет моим последним шагом?»

— Простите, но я не могу! — выкрикнула девушка, отступая назад и не пытаясь скрыть дрожь, охватившую ее хрупкое тело.

Никто не сказал ни слова, но по лицам мужчин легко читалось неодобрение.

— Наверное, жалеют, что связались со мной, — подумала Сара, до боли прикусив нижнюю губу. Во рту появился солоноватый привкус крови, который вызвал тошноту. Она отвернулась, чтобы никто не увидел слез, наполнивших ее потемневшие фиалковые глаза.

Самым спокойным из всех был Чангпа. Он смотрел вдаль что-то обдумывая. Сара кротко посматривала на него в надежде, что он, словно чародей, придумает нечто такое, что будет ей под силу. Никто не решился потревожить проводника, пока какие-то мысли теснились в его голове. Наконец он заговорил:

— Можно попробовать перейти этого самозванца в самом узком месте.

— Как?

Этот вопрос не был произнесен вслух, но он наполнил собой напряженный воздух.

— Сейчас мы срубим два дерева и перекинем их через поток.

Сказав это, он направился к двум каштанам и, достав топорик из чехла, прикрепленного к поясу, срубил два дерева диаметром около двадцати сантиметров. Очистив стволы от боковых веток, он взял их в руки и сказал:

— Я перебегу по ним на другой берег и буду держать за концы, чтобы вода не снесла их. Кто не уверен в своем равновесии, переберется по ним на четвереньках. По-другому никак. Мисс Джеймс, дайте мне свой рюкзак и спальник. Без них вам будет легче преодолеть поток.

Сара молча сняла свою поклажу и передала Дордже. Тот ловко перебросил бревна через бурлящий поток и, распределив рюкзак и спальник на две руки, словно эквилибрист, пошел по ним к противоположному берегу.

— Кто-нибудь держите концы бревен, — крикнул он, — а мисс Джеймс на четвереньках попробует пройти по ним.

Генри опустился на корточки и придавил концы бревен всей массой своего тела.

— Идите, — приказал он девушке тоном, не терпящим возражения.

Она беспрекословно подчинилась, приняв некрасивую позу. Но думать об этом времени не было, да и ситуация не способствовала тому, чтобы испытывать стыд или неловкость.

— Опирайтесь на руки и локти, а не на ладони. Это позволит вам лучше удерживать равновесие, — инструктировал с другого края Чангпа. — Двигайтесь медленно и осторожно. И не смотрите вниз.

Сара медлила, глядя на бревна, перекинутые через поток параллельно друг другу. Они показались ей тонкими и скользкими. «А вдруг они сломаются под моим весом?» — мелькнула предательская мысль, но девушка раздраженно избавилась от неё, боясь попасть её под влияние.

Она осторожно подползла к краю бревен и остановилась, чтобы осмотреться. И хотя была напугана до полусмерти, Сара знала, что это единственный способ перейти поток. Она не имела права во второй раз подвести своих коллег.

Глубоко вдохнув, она начала движение, четко соблюдая рекомендации Дордже. Вниз не смотрела, чтобы не потерять равновесие. Вода в потоке бурлила и пенилась, и Сара чувствовала, как она затягивает ее, словно воронка, но изо всех сил старалась не думать о том, что может случиться, если она упадет.

С трудом девушка добралась до середины потока и остановилась, чтобы перевести дух. Она была так напугана, что ее руки и ноги дрожали. Взглянув вперед, она увидела Дордже, который спокойно улыбался ей.

— Вы молодец, мисс Джеймс! — подбодрил он её. — Еще столько же — и я вас встречу.

Сара улыбнулась ему в ответ и с новыми силами продолжила движение. Она двигалась еще медленнее, чем раньше, но была полна решимости добраться до другого края.

Наконец, она доползла до конца бревен и ощутила, как крепкие руки подхватили ее подмышки и, приподняв, опустили на каменную поверхность. Сара была измотана, но чувствовала себя счастливой. Она преодолела препятствие, которое казалось ей непреодолимым. И не только. Она преодолела себя и свой страх.

Мужчины на другом берегу приветствовали ее радостными криками — и Сара в ответ лучезарно улыбнулась им. Она помахала рукой, испытывая удовлетворение и радость, что все трудности остались позади. И хотя вокруг нее была дикая и суровая природа, прежнего страха перед ней в душе уже не было.

Мужчины переправились относительно быстро. Правда, Вэнс Милтон, пройдя треть пути, вдруг поскользнулся — и Сара в ужасе закрыла глаза, нарисовав в своем воображении, как бурлящий поток, словно хищный зверь, злобно проглатывает профессора.

Однако страхи ее были напрасны. Милтон сумел удержаться на бревнах и успешно добрался до края, где его уже все ждали. Препятствие было преодолено, и воодушевленные археологи продолжили свой путь.

Пережив сильный стресс от этой переправы, все с удвоенной радостью поднимались вверх по тропинке, наивно решив, что это было самое большое испытание на сегодняшний день. Круто уходящая вверх тропа и тяжелый рюкзак, казались им теперь легкими после пережитых волнений. Спустя некоторое время тропинка поменяла свое направление и стала спускаться вниз, приближаясь к реке.

Уклон горы выглядел почти вертикальным, а тропа, помимо того, что скользила, начала ещё и осыпаться. Идти по ней было очень сложно, поскольку ухватиться было практически не за что. К тому же отвесный обрыв перед ними устремлялся прямо в несущуюся с грохотом реку. Тропа, спустившись метра на три вниз, поворачивала вправо и снова резко уходила вниз. Справа от них была стена горы с большим углом наклона, слева — обрыв в реку. Однако надо было спуститься вниз. Другой дороги не было.

— А теперь что делать? — обреченно спросил Вэнс Милтон.

Чангпа улыбнулся, вызвав досаду на лицах археологов.

— Нам не до улыбок, — буркнул профессор. — Что ты можешь нам предложить?

— Есть единственный способ, который и вызвал мою улыбку, — сказал он, не обратив никакого внимания на раздражение руководителя экспедиции. — Но, думаю, он вам не понравится.

— Выражайся яснее, — потребовал Милтон. — Нам не до головоломок.

Дордже, почесав щеку, произнес:

— Первым спущусь я, таща рюкзак за собой. Вы так не сможете, так как поклажа у вас тяжелая и может завалиться под собственной тяжестью с обрыва в реку и вас за собой потянуть. Поэтому перед тем, как спуститься вниз, каждый из вас будет сталкивать свой рюкзак вниз ко мне. Риск, что он покатится под уклон в реку, конечно, есть, но будем надеяться, что удача на вашей стороне.

После этих слов он уселся на задницу и, таща за собой рюкзак со спальником, с ветерком спустился вниз. Все в недоумении смотрели, как он отряхивался уже внизу, проворно вскочив на ноги.

— А теперь бросайте по очереди свои рюкзаки, — донесся до них голос Чангпы.

Борясь с сомнением в успехе этой авантюры, Генри стал толкать друг за другом рюкзаки и спальники, а все остальные молились, чтобы они благополучно достигли безопасного места, где их ловил Дордже. И бог, по всей видимости, услышал их молитвы. Вслед за вещами, уже поджидавшими их внизу, все четверо, следуя примеру своего проводника, спустились без приключений вниз.

Получив очередную дозу адреналина, экспедиционная группа пошла дальше по каменистому берегу вдоль реки. Они не знали, что через некоторое время их ждет гора, которая вплотную подходит к воде и состоит из камней разного размера, а их тропа идет по этим самым наклонным камням. Чангпа об этом им не сказал, чтобы не нервировать раньше времени. Другой ведь дороги все равно не было.

Подойдя вплотную к очередной преграде, все остановились, вопросительно глядя на Дордже из-под нахмуренных бровей.

— Все не так страшно, как кажется на первый взгляд, — поспешил он всех успокоить, почему-то глядя исключительно на Сару. — Правда опасно. Вы должны постоянно помнить, что ни при каких обстоятельствах нельзя отклоняться от тропы, какой бы неудобной и трудной она вам не казалась. Один неверный шаг — и камень выскользнет из-под ноги, полетев в стремнину. Тот, с кем это случится, рефлекторно попытается удержать равновесие с рюкзаком и отправится вслед за камнем. Так что идите строго по тропе, хотя она и плохо прослеживается между камней.

— Мисс Джеймс, отдайте мне свой рюкзак и спальник, — обратился он к девушке. — Без них вам будет сподручнее преодолеть это препятствие.

Через какое-то время каменное испытание сменилось на растительность. Но радоваться археологи теперь уже не спешили, зная, что радость в горах ранней весной — весьма эфемерное чувство. И вскоре убедились в этом, так как самое сильное впечатление сегодняшнего дня ждало их впереди.

Всё по такой же узкой извилистой тропинке они приближались к непонятному грохоту. Высокие густые деревья с мощным подлеском кустарника сразу превратили солнечный день в таинственные сумерки.

— Немедленно наденьте водонепроницаемые плащи, — бросил через плечо проводник, вытаскивая из рюкзака эластичный плащ. Едва успели облачится в глухие длинные плащи с капюшонами, как неожиданно с неба полилась вода. Дождь, несмотря на ясную погоду, все усиливался, и скоро стало трудно идти по ставшей еще более скользкой тропинке. Сам воздух настолько грохотал вокруг них, что заложило уши. Они сделали еще несколько шагов — и увидели его…

Деревья будто специально расступились на несколько метров на краю каменистого обрыва, чтобы путники могли увидеть незабываемое зрелище. Перед ними разверзлась узкая бездонная яма, которая уходила в никуда, а возможно, в самое сердце земли. Напротив, всего в тридцати-сорока метрах от них, стена неистово бурлящей воды, разбрызгиваясь и пенясь, срывалась с обрыва и проваливалась в этот гигантский природный резервуар. Где-то глубоко внизу она ударялась в его дно и превращалась в тучи смешавшихся между собой встречных брызг и пара, со свистом вырывавшихся из преисподней и устремлявшихся на сотни метров вверх в самое небо, образуя белое облако, из которого вниз проливался непрерывный дождь.

Им повезло: дул сильный боковой ветер, сносивший в сторону белую пелену, что позволяло видеть этот участок водопада во всей его незабываемой красе. Впечатлял не только его вид, но и голос: дробясь на гребенке из камней, вода возмущенно гремела и грохотала.

— Боже мой! — воскликнула Сара, сраженная увиденным. Она прижала к груди сцепленные руки, зачарованно глядя на это чудо природы. Затем перевела взгляд на Дэйтона, который делал снимки водопада с разных ракурсов, и остановила его на Дордже.

— Нужно быть волшебником, чтобы преодолеть это препятствие, — сказала она, и голос ее дрогнул.

— Я воспользуюсь волшебством, чтобы оставить водопад позади, — сказал он, улыбаясь и показывая ей свои слегка искривленные зубы. — Не волнуйтесь, мисс Джеймс. Вы уже преодолели более трудные участки пути. Так что этот будет вам под силу. Хотя он тоже нелегкий и потребует внутреннего напряжения.

Сара только головой кивнула. На большее сил у неё не нашлось. Опять пришлось идти по узкой дорожке, тянущейся вдоль обрыва, цепляться за мокрые камни, чтобы не соскользнуть вниз. Осложнялось их продвижение тем, что приходилось закрывать капюшоном плаща непрерывно заливаемые водой лица. Они не сразу поняли, что в какой-то момент вышли под самый поток.

Падающая вода казалась отсюда густой пористой белой стеной из тумана и пены. Видимость составляла не более полутора метров — и понемногу начала теряться ориентация в пространстве. От чувства прострации спасал только рёв воды.

Оставшийся путь они проделали по образу и подобию уже пройденного. Наконец, выбрались на свет Божий и, немного отдохнув, пошли вдоль ущелья.

Однако нужно было спешить, чтобы до заката солнца преодолеть намеченный на сегодняшний день отрезок пути и добраться до пещеры, в которой им предстояло заночевать.

Сара и Генри еле передвигали ноги. Они уже так устали, что казалось еще немного — и их нижние конечности перестанут им подчиняться. Но они, сжав зубы, продолжали идти, преодолевая усталость и боль в мышцах. Сказывалось отсутствие физической подготовки. Однако МакКелли все же был сильнее девушки. Он внимательно следил за ней и тотчас приходил на помощь, когда она спотыкалась, поддерживал в ней надежду, когда она начинала ее терять…

Чтобы не показаться в глазах мужчины уж слишком беспомощной, Сара попыталась оправдаться:

— Я первый раз участвую в горной археологической экспедиции. В предыдущие разы они проходили в песках и на равнинной местности. Поэтому физически я оказалась не готова к таким нагрузкам. Однако, поверь, я выдержу. Силы воли мне не занимать. Тем не менее, я благодарна тебе, Генри, что ты стараешься меня подстраховать.

— Не стоит меня благодарить, — смущенно ответил тот. — Я бы помог любому, видя, что он выдыхается из сил.

На этом тему закрыли и продолжили подъём.

В запоздавший полдник обошлись сухими пайками и снова двинулись в дорогу, хотя усталость после короткого отдыха уже начала проявляться в каждом движении даже тех, кто показывал пример выносливости. Да и вес рюкзаков и спальных мешков, казалось, стал намного тяжелее. Идти все время под нагрузкой и круто вверх было трудно, но все пока с этим справлялись.

Глава 2

Закат в Гималаях оказался величественным и завораживающим зрелищем, которое, вероятно, было создано для вдохновения. Солнце плавно скатывалось за горные вершины, оставляя за собой огненные следы на небесном своде.

Переливы оранжевых, пурпурных и глубоких синих оттенков раскрывались на фоне высочайших вершин, словно художественное полотно, на котором кисть невидимого мастера создавала уникальные узоры, краски и оттенки.

Горные пики, окруженные туманными завесами, казалось, стремились дотянуться до последних лучей солнца, прежде чем оно исчезнет за горизонтом. А воздух… воздух наполнился умиротворенной тишиной, словно природа сама замерла, чтобы увидеть собственное великолепие.

По мере того, как солнце скатывалось за вершины, небо продолжало оставаться озаренным его последними лучами, постепенно прощаясь с окружающим миром. Гималайские горы, обрамленные золотым светом, создавали иллюзию того, что они останутся в этом волшебном моменте навечно.

— Какая красота! — не удержалась от восторженного возгласа Сара, зачарованная изумительным предвечерним пейзажем.

Остановившись, чтобы полюбоваться окружающим великолепием, она спросила:

— Дейтон, ты запечатлел эти невероятные картины на пленку?

— Естественно, — односложно ответил тот, продолжая снимать.

Болларда несколько обидел вопрос девушки, которым она уравняла его, профессионала, с фотографом любителем.

«Откуда ей знать, — обиженно думал он, что с каждым снимком я ловлю моменты, которые больше никто не заметит. Взять хотя бы эти обломки… Для кого-то это просто камни, но для меня — это следы ушедших времён, которые мы обязаны сохранить. Фотография — это не просто изображение, это способ увековечить прошлое. Что мы сможем узнать об этих людях, если всё, что от них осталось — всего лишь тени на камне? И всё-таки я здесь. Я — глаза истории. Каждый снимок — мой вклад в то, чтобы их забытые жизни обрели вторую жизнь. Но что, если однажды я сделаю снимок, который перевернёт всё, что мы знаем о мире? Вот для этого я здесь. Снимок, который откроет миру новую тайну».

— Стань на этот высокий камень напротив ущелья и вершины в снежной шапке, — попросил он девушку, прервав собственные размышления. — Это будет фото века. Ты и закат… А зрители сами определят, кто из вас красивее. По возвращении отправлю снимок в журнал. Только сбрось с себя рюкзак и спальник.

Смеясь, Сара взобралась на камень и расставила руки, словно готовясь взлететь. Она была девушкой с тонкими, но выразительными чертами лица, которые сочетали в себе мягкость и решительность. Её светлые волосы свободно спадали до плеч, слегка завиваясь на концах и добавляя ей мягкости и женственности. Но более всего обращали на себя внимание фиалковые глаза, которые излучали спокойствие и загадочность, словно в них отражались скрытые тайны, и делали ее особенной.

— Осторожно, — крикнул Генри, вздрогнув от опасности, которая подстерегала девушку. — Слишком рискованно изображать из себя птицу.

— Не волнуйся, — услышал он в ответ и замер от улыбки, озарившей ее лицо.

На какой-то миг Генри забыл о своем предостережении, завороженный очарованием, которое, словно сияние, исходило от девушки, но, опомнившись, подбежал к камню и протянул Саре руки, помогая ей спуститься.

— На этом фотосессия закончилась, — нарочито грубоватым тоном сказал Вэнс Милтон, не сумев скрыть добродушной улыбки. — Чангпа сказал, что вон за тем дальним поворотом пещера, где мы заночуем. Так что нам надо поторопиться, чтобы дойти к ней до темноты, которая в горах довольно плотная и коварная.

Не пререкаясь, все отправились по тропинке, которая, по всей видимости, стала еще уже. С одной ее стороны была отвесная стена, а с другой на небольшом расстоянии зияла пропасть, край которой был обрамлен редкими тонкоствольными кривыми березками. По её наклонной плоскости изредка с шумом скатывались камни, вызывая непроизвольную дрожь по спине.

— Это горные духи озорничают, — обронил спокойно Дордже, видя напряженные лица своих спутников. — Они здесь хозяева в ночную пору. Им не нравится, что мы нарушаем их покой. Вот и стараются напугать. Не обращайте на них внимания. До пещеры нам осталось идти всего ничего.

Сара горных духов не боялась, но вот бездонный обрыв справа ее явно пугал. Однако она всеми силами пыталась не показать этого. Ей не хотелось, чтобы кто-то посчитал ее слабой и стал сочувственно опекать. Поэтому, сжав зубы и неотрывно глядя себе под ноги, она шла вперед, убеждая себя, что сильная.

Сосредоточившись на своих мыслях, девушка не заметила, как все остановились, и уткнулась в спину Милтона, который шел впереди неё. Наверно, она бы не смогла устоять на ногах, если бы не Генри, который ухватил ее за спальник.

— Извините, — промямлила она профессору и благодарно улыбнулась МакКелли. Силы покидали ее, но разве она могла признаться в этом?

В пещеру пришлось взбираться по небольшим выступам, что оказалось довольно трудно из-за сгустившейся темноты. Однако все преодолели это препятствие без происшествий. Внутри нее, сырой и холодной, находилось несколько плоских камней. Усевшись на них и вытянув с легким стоном уставшие ноги, все четверо закрыли глаза, испытывая облегчение, что наконец могут отдохнуть. Поэтому не заметили, как Дордже покинул пещеру.

Обнаружив его отсутствие, все всполошились, но вскоре он заявил о себе, закидывая в темный зев пещеры обрубленные стволы и ветки молодых березок. Вслед за ними появился и сам Чангпа.

— Сейчас разожгу костер, — сказал он и начал складывать их друг на друга, положив снизу пучок сухого хвороста, который небольшой кучкой лежал в одном из углов пещеры.

Вскоре вспыхнул огонь, осветив непроглядную черноту каменного пристанища. И вдруг стало уютно и тепло. На стенах заплясали отражения языков пламени, создавая фантасмагорическую картину. Хотелось забраться в спальник, закрыть глаза и отправиться в страну снов, но нужно было приготовить ужин, поскольку все были голодны, как гималайские волки, потерявшие среду обитания.

— Жаль, что у нас нет воды, — сказала огорченно Сара. — Я бы приготовила из тушёнки и риса кашу, а потом заварила бы ароматный индийский чай.

— Это не проблема, — сказал Чангпа и, взяв котелок, направился вглубь пещеры, освещая себе путь фонарём. Боллард, схватив фотоаппарат, поспешил за ним.

Минут через десять они вернулись. Пока закипала вода в котелке, Дэйтон успел описать озеро, которое привело его в восторг.

— Вы не представляете, какое это чудо природы, — делился он своими впечатлениями. — Темная пещера, извивающаяся узкими проходами, внезапно раскрылась перед глазами как большой зал, освещенный ярким светом фонаря. Казалось, его лучи, танцуя на гладкой поверхности воды и создавая игру теней и света, пробиваются сквозь земные глубины.

Подземное озеро, словно зеркало, отражает сталактиты и сталагмиты, рождая в воображении иллюзию двойного мира, где земля и вода соединяются в единое целое, погружая в новую, загадочную среду обитания. Тишина пещеры пронизана настолько тонким эхом, что отражает даже дыхание…

Дордже ничего не добавлял. Его невысокая крепкая фигура с развитой мускулатурой оставалась в тени. Только снисходительная улыбка блуждала по его смуглому лицу, а темные миндалевидной формы глаза щурились, глядя на огонь, который освещал его широкий, прямой нос, большой, с полными губами рот и прямые черные волосы, побеленные на висках сединой.

Затем, нарушив тишину, сказал, понизив голос:

— Это Озеро Забвения. Местные жители избегают говорить о нём, и многие даже не знают, что оно существует. Но те, кто живёт в этих горах, передают друг другу историю, которую я услышал от своего деда. Она старая, как сами Гималаи.

Он сделал паузу, чтобы его слова смогли проникнуть в сознание слушателей, а затем продолжил:

— Много веков назад в этих горах жили мудрецы, которые искали ответы на самые глубокие вопросы бытия. Они верили, что для достижения истинного знания нужно полностью отречься от прошлого, забыть всё, что связывает с этим миром. И вот один из них нашел это место… он погрузился в глубины этих пещер в поисках покоя и полного освобождения. Когда он взглянул на воду озера, его прошлое начало медленно растворяться, исчезая, как дым в ветре. Говорят, что в тот момент он забыл всё — своё имя, свою жизнь, свои мечты и цели. Он стал тенью, скитающейся по этим пещерам, потерянной навеки в темноте.

Чангпа вновь замолчал, позволяя тишине наполнить пещеру, прежде чем завершить свой рассказ:

— С тех пор мы называем это место Озером Забвения. Говорят, что всякий, кто смотрит в его глубины, рискует потерять свою память, утратить всё, что делает его человеком. Мудрецы верили, что в этих водах скрыты древние тайны, но те, кто решится их раскрыть, могут потерять не только воспоминания, но и самих себя, став частью этой вечной тьмы.

Археологи не проронили ни слова, а Генри даже посмотрел в проем, за которым находилась пещера, скрывавшая Озеро Забвения.

Дэйтон хохотнул, глядя на него:

— Неужто ждешь в гости тень мудреца, потерявшего память? Решил пригласить бедолагу на ужин?

Сара хлопотала над кашей, но это не помешало ей с укоризной взглянуть на Дейтона, но тот не отреагировал, продолжая ухмылкой смотреть на МакКелли.

— За водой для кофе к озеру мы пойдем с тобой, Генри, — заявила она, посмотрев на него с мольбой в глазах.

Разве он мог отказать ей? Конечно, нет. Поэтому тотчас согласился, заверив девушку, что сам хотел предложить ей то же самое.

Каша получилась отменная. А может, голод был причиной тому, что доели ее до последней ложки. Как бы там ни было, но к озеру отправились с пустым котелком. Вернулись под таким же сильным впечатлением, как и Боллард, однако делиться им не стали, поскольку предстояло заварить чай.

Вскоре воздух наполнился чайным ароматом. Взяв по небольшой плитке шоколада, все приступили к чаепитию, наслаждаясь тонким вкусом этого напитка. Говорить ни о чем не хотелось. С каждой минутой усталость брала свое и клонила в сон. Этому способствовали тепло костра, тихое потрескивание веток и убаюкивающая тишина наступившей ночи.

— Ложитесь спать, — сказал Чангпа, — а я посижу у костра, пока он не затухнет. Я умею спать сидя, а потом переберусь в спальный мешок.

Как оказалось, никого упрашивать не пришлось. И вскоре Дордже остался один, тихо напевая песню на пхё-кэ, своем тибетском языке. Костер догорел, и он, забравшись в спальный мешок, отправился в свою долину сновидений.

Горы тоже были объяты паутиной сна. Только затихающий ветер шуршал в кронах деревьев, робко нарушая тишину. Да изредка подаст свой голос испуганная кем-то птица. В воздухе стоял запах хвои. Полусонная безмятежность повисла над долинами. Мир и покой властвовали в Гималаях.

Вдруг в самый разгар ночи Сару и Генри, спавших рядом, разбудило странное ощущение. Земля под ними задрожала, словно от удара могучего молота.

Они выбрались из спальников и прислушались. Но больше ничего тишину не нарушало.

— Что это было? — спросила Сара сонным голосом, в котором звучала хрипотца. Она повернулась к МакКелли и протянула к нему руку, чтобы убедиться, что он был рядом.

— Понятия не имею, — задумчиво ответил тот, сжав ее пальцы.

Сердце стучало настолько громко, что было готово выскочить наружу. Генри даже машинально приложил руку к груди, надеясь успокоить его. Сара застыла. Её дыхание стало неуправляемым. Казалось, будто не хватало воздуха, чтобы насытить легкие. Чувствовалось, что девушка скована страхом.

— Успокойся, милая, — нарочито уравновешенным голосом сказал Генри, не чувствуя собственного спокойствия. Однако о себе он сейчас думал меньше всего.

— В горах подобные толчки наблюдаются часто, поэтому к ним надо относиться философски, — продолжил он, согревая своим дыханием ее руки, ставшие поистине ледяными.

И снова удар, еще сильнее, чем прежде. Земля затряслась более ощутимо. Стены пещеры задрожали, словно их охватила лихорадка, а затем её наполнил глухой рокот, сменившийся грохотом падающих камней. Воздух тотчас наполнился пылью.

— Это землетрясение, — объятая ужасом, прошептала девушка, ощущая, как её тело дрожит в такт с подземными толчками.

Мелкая фракция каменного песка заполнила ей нос и глаза, вызвав в них режущую боль. Непроизвольно потекли слезы. Стало трудно дышать даже ртом. Казалось, страх парализовал ее, и она перестала соображать. Её лицо окаменело. Только широко распахнутые глаза жили своей жизнью, уставившись в темноту и пытаясь безуспешно что-то рассмотреть в ней. Ей казалось, что время замедлило свой ход.

Находясь в состоянии оцепенения, Сара даже не заметила того, что проснулись все остальные, что включили фонарь и свет выхватил из черноты ночи последствия первых разрушений… Очнулась только тогда, когда услышала голос профессора:

— В горах, по всей видимости, началось землетрясение, — сказал он, стараясь держать себя в руках и не выдать своих переживаний. — Сохраняйте спокойствие. Паника только навредит. Для начала сверните спальные мешки и прикрепите их к рюкзакам.

Он обвел взглядом МакКелли, доктора Джеймс и Болларда. Никто из них не шевельнулся. Они продолжали сидеть, как застывшие изваяния, втянув головы в плечи. Один только Чангпа с рюкзаком и спальником за спиной покинул свое место и стоял возле выхода из пещеры, заваленного внушительными камнями.

Он осмотрел завал и понял, что расчистить его им не под силу. Его лицо было серьезным и сосредоточенным. Чангпа, не теряя времени зря, уже прикидывал в уме, как им выбраться из пещеры. Однако никакой спасительной мысли не приходило. Он был готов к любым неожиданностям, но смогут ли остальные не поддаться панике, узнав, что они в ловушке? Хотя с этой информацией лучше повременить до конца землетрясения.

— Быстро выполняйте то, что я сказал. Это приказ руководителя экспедиции, — повысив голос, резко сказал профессор Вэнс, переключив внимание проводника на себя.

Все вскочили с мест и начали лихорадочно скатывать спальные мешки. Когда поочередно доложили о выполнении, Милтон продолжил:

— Фонарики положите в удобное место, откуда их можно будет быстро достать. Сейчас и потом будем пользоваться одним из них. Всю поклажу — на спину.

— Извините, профессор, что прерываю вас, — вклинился в разговор Дордже. — В настоящее время мы ощутили только два точка, но выход из пещеры, как видите, уже завален. Скоро последуют другие толчки, причем, более сильные и значительно коварнее. По правде говоря, землетрясение ещё только разогревается. Пока у нас есть возможность, нужно осмотреть пещеру и определиться, насколько сильно она повреждена и где появились трещины на стенах и потолке.

— Зачем? — перебил его Дэйтон.

— Чтобы стать подальше от них, — спокойно продолжил Чангпа. — Это, конечно, полностью нас не обезопасит, но сможет защитить от лишних травм. Если в пещере после очередного толчка появятся обломки…

Договорить он не успел, так как раздался нарастающий гул. Пещера начала дрожать, словно пробуждаясь от векового сна. Сначала потряхивания были терпимыми, но вскоре сила природы раскрыла свою истинную мощь.

Пол в пещере завибрировал, свод заскрипел, словно натужно раздвигая гигантские плиты. Пыль взметнулась столбом, перекрывая дыхание. Мучительный надсадный кашель наполнил воздух. Раздавшийся воющий грохот проник в каждую клеточку плоти узников ситуации. Свет погас. Воцарилась кромешная тьма. Стены пещеры подозрительно трещали, вселяя в их души животный страх.

— Черт побери, эти проклятые камни падают со всех сторон! — донесся, словно из преисподней, голос Болларда, который в тот же миг сменился протяжным стоном. По-видимому, какой-то из камней зацепил его. Его тело дрожало, а тонкие пальцы с трудом удерживали баланс. Волосы, темные и взъерошенные, были мокры от пота. Глаза, обычно полные амбиций, были наполнены страхом, словно он был готов вот-вот потерять контроль над собой.

Мощь природы ощущалась в каждом толчке, в каждом треске, гуле и громыхании разломленных камней. Это было нечто необъяснимое, беспощадное и неконтролируемое, что вырвалось из глубин земли, стремясь разрушить все на своем пути.

В какой-то момент Сара почувствовала, что ее придавило чем-то тяжелым.

— Генри! — позвала она в отчаянии. — Генри!

Ее крики эхом разнеслись по пещере, но никто не ответил. Сара начала паниковать. Она пыталась вырваться, но это было бесполезно. Сдвинуть обломок ей было не под силу.

МакКелли услышал ее душераздирающий крик и бросился к ней, ориентируясь на голос.

— Я здесь — поспешил отозваться он, чтобы успокоить девушку.

Она услышала его голос и заплакала от радости. Беспроглядная темень не позволила Генри быстро добраться к Саре. Он споткнулся о камень и упал. Острая боль пронзила колено.

— Потерпи, я скоро до тебя доберусь, слишком много камней, — сказал он, пробуя согнуть и разогнуть ногу. Колено работало, хотя боль была на грани терпения. Не обращая на нее внимания, Генри стал продвигаться вперед, прощупывая путь носком вытянутой здоровой ноги. Наконец он добрался до девушки, которая тихо постанывала.

— Сара, ты в порядке? — спросил он.

— Да, но не могу встать, так как на ноги навалилось что-то тяжелое.

МакКелли стал ощупывать руками величину обломка.

— Черт возьми, я в спешке забыл взять фонарик.

А потом обратился к девушке:

— У тебя фонарик далеко?

— Не знаю. Я не успела переложить его.

— Тогда будем довольствоваться тем, что имеем. Сейчас попробую снять эту чертову штуковину с твоих ног. Не помогай мне ничем. Просто лежи и жди. Поняла?

— Да, — прошептала Сара, борясь со слезами. Теперь ей хотелось плакать… навзрыд… от страха, от боли, от жалости к самой себе… Но она держалась. Держалась вопреки всему.

Генри сразу же понял, что не может волоком стянуть обломок с ног девушки, не поранив их. Поэтому, наклонившись над ним, он сосредоточил все свои силы в руках и, не обращая внимания на ноющее колено, рывком приподнял обломок и отпихнул в сторону. Нога подогнулась именно в этот момент, за что Генри был ей очень благодарен, иначе бы он вместе с камнем рухнул на Сару.

— Попробуй пошевелить ногами, — задыхаясь, попросил он.

Девушка лежа приподняла поочередно ноги, а потом, сев, ощупала их.

— Все в порядке. Переломов нет. Просто сильные ушибы.

— Я рад, что все обошлось, — облегченно выдохнул МакКелли и обнял Сару.

Она прильнула к нему, словно он был тем единственным местом, где она могла укрыться от этого ужаса, который их окружал. Она была так счастлива, что Генри сейчас был с ней рядом, как никогда в жизни.

— Спасибо! — произнесла она, на миг забыв о землетрясении, но оно тотчас напомнило о себе.

— Я боюсь, что все мы здесь умрем, — раздалось среди временно затихшего грохота. — Сгнием заживо под грудой этих чертовых камней!

— Прекратите, Боллард, нести чушь, — возмущенно откликнулся профессор. — Успокойтесь. Прогоните из души липкий страх. Тот, кто паникует, уже проиграл.

Больше ничего Милтон не успел сказать, поскольку наступили минуты, которые показались им вечностью. Пещеру заполнила неистовая вибрация, которая сотрясала и тело, и душу, заставляя сердца биться в сумасшедшем ритме. Внутренний голос каждого кричал о спасении, но, даже не зная, что произойдет дальше, они понимали: от них ничего не зависит. Остаётся только надеяться на лучшее и делать всё возможное для выживания.

Все пятеро, оцепенев от страха и неизвестности, цеплялись за свои рюкзаки, как за нечто стабильное, оставшееся от той прежней жизни, где им ничего не угрожало. Каждый лелеял в себе надежду, что землетрясение скоро утихнет, и они снова смогут почувствовать твердую почву под ногами.

А пока им приходилось прижиматься к содрогающейся стене пещеры, ощущая под собой судорожно колеблющийся пол. В зловещей тьме ощущение безысходности усилилось. Лишенные видимости, они понимали, что каждая секунда становится критической. Звуки рушащихся камней и грохот землетрясения мешали воспринимать ситуацию четко, превращая всё в неуправляемый беспорядок. Даже мысли.

Истошный крик вдруг пробился сквозь оглушительный грохот. Они не знали, чей он, и это вызвало в душе беспокойство, граничащее с отчаянием. Неужели кто-то из них погиб? Этот вопрос подтачивал их решимость противостоять испытанию, которому подвергла их судьба.

— Кого завалило? — не выдержал МакКелли, однако его голос затерялся среди чудовищных звуков падающей горной породы.

Сбитые с ног, они все же пытались в своих мыслях ухватиться за что-то надежное и стабильное, чтобы удержаться в этом безумном танце природы, но удача, казалось, отвернулась от них. То тут, то там раздавались крики, которые сменялись стонами, исчезавшими в грохоте камней и обломков, словно он заглатывал их своей ненасытной пастью. Хаос превратился в ад.

Землетрясение прекратилось также неожиданно, как и началось. В пещере воцарилась гробовая тишина.

— Эй, есть кто живой? — во весь голос крикнул Генри, почувствовав, как холодок пробежал по его спине.

— Кажется, я, — справа от него ответила Сара сквозь слезы.

В его руке, невесть откуда взявшийся, вспыхнул фонарик, и свет от него выхватил ее скрюченную фигурку на полу, мертвой хваткой сжимавшую рюкзак.

МакКелли помог ей выпрямиться и прислониться к стене.

— Спасибо, — прохрипела девушка. — Спасибо, что спас меня.

— Не стоит благодарности. Посидишь так, пока я осмотрюсь? — спросил он, вынимая из её судорожно сведенных рук рюкзак и укладывая рядом с ней.

— Конечно. Тебе надо выяснить, что случилось с профессором, Дейтоном и Чангпой. Я бы пошла с тобой, но нет сил даже встать, а не то, чтобы целенаправленно пробираться среди всех этих камней, — и Сара, махнув с трудом поднятой рукой вглубь пещеры, уронила кисть с безвольными пальцами себе на колени, издав короткий, тотчас прервавшийся всхлип, пронизанный отчаянием.

Генри, пристально посмотрев на девушку, кивнул.

— Если тебе страшно оставаться в темноте, достань из рюкзака фонарик, а я пойду. Будь хорошей девочкой, ладно?

— Буду, — заверила его Сара, впервые улыбнувшись после того, как их настигло землетрясение.

МакКелли, освещая себе путь, двинулся вдоль стены к тому месту, где находились остальные члены их экспедиционной группы, включая проводника, когда все легли спать. Он надеялся найти их там, логично предположив, что во время землетрясения у них не было ни возможности, ни необходимости покидать свои относительно безопасные места у стены.

Первым, кого он увидел, был Вэнс Милтон. Кровь все еще продолжала стекать с его головы на висок и скулу. Первой мыслью было то, что он мертв, но, пощупав яремную вену, Генри убедился, что профессор жив. Освобождать его от камней надобности не было, поэтому, выпрямившись, он крикнул Саре:

— Профессор Милтон жив, но без сознания. Других серьезных повреждений, кроме удара по голове, я не обнаружил. Продолжаю поиски.

Вместо ответа девушка громко заплакала. Генри не стал ничего говорить по этому поводу, решив, что слезы для нее сейчас лучше любых слов.

Вскоре он наткнулся на Болларда. Тот уже шевелился, пытаясь выбраться из-под завала камней.

— Вот дьявол, — ругался он. — И откуда взялось это долбанное землетрясение? Наверное, черти в аду не поладили и затеяли разборки между собой.

МакКелли хмыкнул и стал помогать ему освобождаться от плена обломков разной величины и формы. Некоторое время спустя с его помощью Дейтон поднялся на ноги и, широко их расставив, уперся рукой в стену.

— Господи, какой кайф почувствовать твердую почву под ногами! — воскликнул он. — Никаких наркотиков не нужно.

Потом, несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, озабоченно спросил:

— Это Сара там слезы проливает? Как она? Сильно пострадала?

— Обошлась легким испугом. До свадьбы все заживет, — несколько беспечно ответил Генри. — А тебе, как я вижу, здорово досталось.

Дэйтон скорчил недовольную физиономию, а потом радостно улыбнулся, показав ряд отменных белых зубов:

— Всё, что меня не убило, оставило явные синяки, да?

Генри криво усмехнулся:

— Не по зубам ты этому «всё» оказался. Но красавчиком тебя сейчас назвать вряд ли язык повернется.

— Чепуха, — вдруг серьезно произнес Боллард, — синяки, конечно, сойдут, но оставят шрамы в памяти. Вряд ли я теперь останусь прежним человеком.

— Тебе помочь? — резко сменил он тему.

— Ты себе сначала помоги, — хмыкнул Генри, отходя от Дейтона.

Чангпу он нашел без сознания. Тот лежал вниз головой, поэтому с первого взгляда трудно было определить, в каком он состоянии. Перевернув его на спину, МакКелли убедился, что пульс, хотя и слабый, поддерживает жизнь в его теле, побитом камнями. На руках и лице кровоточили порезы. Один из них был довольно глубоким. Кровь на коже смешалась с грязью и пылью, а потому выглядела устрашающе.

Генри вернулся к Дейтону и, подав руку, помог ему оторваться от стены. Подставив плечо, он повел его к Саре, которая уже не плакала, а тихонько всхлипывала. Усадив Болларда рядом с ней, задумчиво спросил:

— Что же мне делать с профессором и нашим проводником? Оба без сознания.

— Надо навострить уши и ждать, когда придут в себя, — высказал свое мнение Дэйтон. — Услышим стоны — придем на помощь.

— Может, ты и прав, — задумчиво сказал Генри. — Другого выхода все равно нет.

— Давайте заполним время ожидания перекусом, — предложил Боллард. — Я, когда нервничаю, всегда хочу есть. А после перенесенного стресса — быка бы съел.

Сара покачала головой и, хлюпнув носом, сказала:

— Это без меня. Мне сейчас не до еды.

— Генри, ты не принесешь мой рюкзак, — попросил извиняющимся тоном Дэйтон. — Я бы и сам… но ноги пока еще меня не слушаются.

— Без проблем, — сказал тот и, хромая на левую ногу, пошел к тому месту, где нашел Болларда.

— Самый простой способ скрыть хромоту на левую ногу — хромать и на правую, и у тебя будет вид морского волка, шагающего вразвалку, — крикнул ему вслед Дэйтон.

— Шут гороховый, — бросил беззлобно в ответ через плечо Генри. — Вон как разговорился! А весь день прикидывался молчуном.

— Так я же сказал, что после этой переделки с землетрясением и выйдя живым из его камнепада, я стал другим человеком.

Однако спокойно поесть Болларду не удалось. Одновременно в себя пришли Вэнс Милтон и Чангпа Дордже. Как мог быстро, МакКелли сначала подошел к руководителю их экспедиции. Тот лежал с открытыми глазами, в которых все еще зияла пустота.

— Профессор, вы как? — спросил он, внимательно оглядывая его лицо. Оно было белым, словно мел. Казалось, кровь покинула его кожные покровы.

— Бывало и получше, — сказал тот настолько тихо, что Генри пришлось к нему наклониться, чтобы услышать.

— Что у вас больше всего болит?

— Голова. Кажется, еще немного — и она разлетится на части.

— У вас рана на голове. Кровоточащая. Тошнота есть?

— Терпимая.

— А сколько у меня пальцев? — спросил МакКелли, подняв перед его глазами руку.

— Два, — ответил профессор — и легкая улыбка промелькнула на его лице.

— На этом мои познания относительно сотрясения мозга закончились, — сказал Генри. — Однако оно, по всей видимости, у вас все же есть. Поскольку я вам больше ничем помочь не могу, пока расслабьтесь и полежите, а я пойду проверю состояние нашего проводника. Он тоже, как и вы, пропустил самое интересное, валяясь среди камней без сознания.

— Что ты имеешь ввиду, МакКелли, говоря о самом интересном? — встрепенулся Милтон.

— Окончание землетрясения.

К тому времени, как Генри подошел к Дордже, тот уже, охая и чертыхаясь, пытался сесть. Он помог ему и, подтащив к стене, прислонил к ней.

— Спасибо, — поблагодарил Чангпа, с облегчением выдохнув. — Да, хорошую встряску приберегли для нас горы. Давно я в такую переделку не попадал. Все живы?

— Все. С разной степенью повреждений.

— Тяжелые раненные есть?

— Думаю, больше всех пострадали ты и профессор.

— Я в порядке, — сказал Чангпа. — Немного отдышусь, поднаберусь силёнок — и поднимусь. Надо посмотреть, в каком состоянии пещера с озером. Там сможем обработать раны и осмотреть друг друга. А потом будем думать, как выбраться из этой каменной ловушки. Поскольку ты на ногах, Генри, посмотри, не завалило ли проход к озеру.

МакКелли отправился выполнять задание. Остальные, погруженные в собственные мысли, замерли в ожидании новостей от него. Они не знали, сколько времени им придется ждать. Как не знали и того, выживут ли вообще.

Темнота скрывала их лица, но от мыслей избавить не могла. Они теснились в их головах, унося подальше от этого кошмара, который им пришлось пережить.

Вэнс Милтон медленно приходил в себя. И хотя головная боль была невыносимой, он был рад, что жизнь снова пульсирует в его венах, что он снова дышит полной грудью, что снова у него есть будущее… Главное — не чувствовать пустоту и черноту беспамятства.

Профессор, ощущая спиной холод каменной стены, к которой прислонился, радостно улыбнулся: он вновь ощущает, пусть даже и эти смертоносные камни, которые были хаотично разбросаны вокруг них. Он продолжает жить. Разве это не здорово?

Милтон погрузился в воспоминания о том, что оставил за пределами этой мрачной пещеры. Столько планов еще не выполнено! А открытия? Он не успел их сделать. И это было досаднее всего. Он так надеялся на эту экспедицию, на то, что им удастся найти во время раскопок нечто такое, что потрясет научный мир.

В глубокой задумчивости профессор устремил свой взгляд внутрь себя, в собственную душу, где нашла для себя уютное местечко его любовь к археологии и знаниям, недосягаемым в этих каменных стенах. Неужели им не удастся выбраться из этой пещеры? Нет, эта провокационная мысль не может повлиять на его стойкость и уверенность, что все обойдется и они в скором времени отправятся в путь по узкой тропе к месту, где их ждут следы древней цивилизации.

Дейтон, сидящий с ним рядом, скрестил руки на груди и тоже вспоминал… Но его воспоминания были приземленнее. Он думал о доме, в котором осталась Джейн. Его Джейн, милая и нежная девушка с веснушками на носу, которые явно проступали под лучами летнего солнца. Она их терпеть могла, старалась избавиться от них разными способами. А он любил эти конопушки… Как и саму Джейн.

«Вот выберемся из этой каменной ловушки, вернемся домой и я сделаю ей предложение руки и сердца, — вдруг неожиданно для себя решил он. — И кольцо куплю с бриллиантом. Лишь бы только выбраться отсюда».

Дейтон сжал губы. Ему так хотелось покинуть это «здесь и сейчас» и оказаться в своей небольшой уютной квартире. Однако он прекрасно понимал, что путь домой долог и тернист. Если вообще возможен. Но он будет надеяться. Без надежды можно потерять душевные и жизненные ориентиры, а он не может этого допустить: ведь по натуре он оптимистично настроенный человек, для которого стакан всегда наполовину полон.

Решив вспугнуть невыносимую тишину, Боллард громко крикнул:

— Сара, ты как? Держишься?

— Конечно. За самый большой камень, который обнаружила возле себя.

— Изволите шутить, мисс! Это хорошо. Это поднимает настроение и боевой настрой твоих коллег по несчастью.

— Неужели мои коллеги упали духом?

— Ну что вы, мисс! Разве мы можем при сложившихся обстоятельствах позволить себе такую роскошь? Мы готовы поднять забрала и идти на таран этих вековых стен. Правда, Чангпа? С таким проводником нам и землетрясения не страшны, и извержения вулканов.

— Да ну тебя! Я сидела себе тихо, никого не трогала и в мыслях своих унеслась в лабиринты утраченного времени, в лица и моменты, что сейчас кажутся мне драгоценными, но скрытыми за непроницаемой толщей горного камня. А ты меня своими шутками лишил этих дорогих моему сердцу мгновений.

— Что-то Генри долго не возвращается, — вдруг сменила Сара тему. В голосе её явственно звучала обеспокоенность. — Может, Дейтон, тебе стоит сходить и посмотреть, что с ним?

— Не маленький. Без моей помощи вернется. Если бы что-то с ним случилось, позвал бы на помощь.

— Да, мы бы услышали его, — согласился с ним Дордже. — Не волнуйтесь мисс Джеймс. Он оказался самым удачливым среди нас.

И замолчал, отправившись вновь мыслями в родное село, где ему был знаком каждый закоулок. Санму, любимая дочка, конечно же, готовится к свадьбе. Наверное, уже и свадебный наряд ей сшили. У него было четверо сыновей, но дочка, как только он взял её на руки, тотчас забрала его сердце. Её пытливые черные глазки-бусинки внимательно смотрели на него, а потом губки бантиком растянулись в улыбке — и он понял, что в его жизнь вошло счастье. Так он и назвал свою малютку. А теперь она уходит из его дома к другому мужчине. Чужому. И ревность вползла душу.

Чангпа прогнал смутившие его мысли и сосредоточился на том, как им найти выход из этого каменного мешка. Он знал, что из пещеры с озером выхода на свободу нет. Не было его и в двух других пещерах, расположенных справа и слева от него. Выход из пещеры, в которой они находились, завалило основательно и попытаться расчистить его, значит, попусту потратить время. Они не смогут даже с места сдвинуть сверхтяжелые куски обвалившихся горных пород. И что же им остается? Надеяться, что землетрясение открыло выход в одной из дальних пещер. Наверное, Генри как раз их и обследует. Поэтому надо набраться терпения и дождаться его. В любом случае, в сложившейся ситуации он единственный носитель информации: будь — то положительной или отрицательной. Поэтому остается только надеяться, что он не принесет плохих вестей.

В пещере вновь воцарилось молчание. И в этом молчании, что звучало громче любых слов, их мысли скользили по узким тропам памяти, звали обратно, за пределы стен, где остались их ценности и тепло домашних очагов, где они были любимы и где были нужны…

Генри все не возвращался, вселяя в души страх от предположений, которые казались одно хуже другого. Он пока был единственным, способным передвигаться на своих ногах, поэтому остальные были от него полностью зависимы. И это психологически угнетало. Но поскольку им не оставалось ничего другого, как ждать, они ждали, сжав зубы и проращивая в своих душах семена надежды на благоприятный исход. Наконец, вдали послышались какие-то звуки. Но Генри ли это?

Глава 3

Милтон направил свет фонарика на проход к озеру, большей частью заваленный камнями. По-видимому, оставшийся полуметровый проём все же позволял пройти из одной пещеры в другую. Из него наконец показался МакКелли, с головы до ног обсыпанный каменной пылью, отчего его лицо казалось маской, на которой в прорезях выделялись блестящие зеленые глаза.

Генри хромал намного больше, практически припадая на правую ногу. Подойдя к Саре, он тяжело опустился рядом с ней и облегченно выдохнул.

— Думал не дойду, — сказал он, прислонясь к стене. — Чертово колено замучило. Пришлось тратить время на отдых.

— Что ты там увидел? — нетерпеливо спросил Дордже.

— Озеро, две пещеры и узкий проход куда-то вглубь горы. Я обследовал боковые пещеры в надежде, что в них образовался выход наружу, но тщетно. Их тоже прилично потрясло. Они большей частью завалены породой. В озеро тоже камней нападало немало, но вода есть и такая же прозрачная.

Попытался углубиться в крайнюю правую пещеру, откуда, как мне показалось, ощутил какое-то легкое движение воздуха. Но, по-видимому, ошибся. Прошел несколько метров — и тут на меня что-то обрушилось. Оказалось, мелкая горная фракция. Были бы камни покрупнее, вряд ли бы вернулся оттуда.

Со злости взял и заорал во весь голос. И вдруг в глубине что-то загудело, да так, что у меня мурашки поползли по коже. Будто зверь какой-то неведомый проснулся и недовольно зарычал в сопровождении эхо. А следом — раскаты грохота. Я, если честно, испугался — и по-быстрому назад. Больше туда сунуться не рискнул. Отдышался — и сюда. Вот и вся моя неудачная попытка найти благословенный выход из этой каменной ловушки.

— И на том спасибо, — сказал профессор. — Нам нужно потихоньку выдвигаться в пещеру с озером. Там приведем себя в порядок и обработаем свои раны. Это сейчас самое главное. А то загноятся от грязи, и у нас возникнут серьезные проблемы. Затем попьем воды, поедим, поспим немного и, проснувшись, с новыми силами будем думать, что делать дальше. Другие предложения есть?

Молчание, последовавшее вслед за вопросом, было красноречивым ответом.

Профессор Милтон стал подниматься. Голова закружилась, откуда-то из глубины поднялась тошнота. Он облокотился на огромный камень и усилием воли заставил себя сделать несколько шагов. Снова короткий отдых, и снова несколько шагов… На рюкзак и спальник сил уже не хватило.

Это заметил Чангпа.

— Не волнуйтесь, сэр, я вернусь за вашими вещами позже, — сказал он, продвигаясь вслед за ним. — Мне уже значительно лучше.

Милтон только кивнул головой в знак согласия, даже не оглянувшись. Все резервы его организма были мобилизованы на то, чтобы дойти до озера. Все остальное он считал несущественным и не имевшим в настоящий момент никакого значения.

Сара помогла подняться Генри. Он с трудом, но все же встал, однако, сделав несколько шагов, завалился на плечо девушки всей своей тяжестью. Она от неожиданности пошатнулась, но спустя мгновение выпрямилась.

— Колено? — участливо спросила она, заглянув ему в лицо.

— Да, извини. Сначала сильный болевой прострел в голень, а потом нога подо мной просто подломилась. Но сейчас я перемещу тяжесть своего тела на левую ногу и попробую добраться сам.

— Не глупи. Я помогу тебе дойти. Я чувствую себя вполне терпимо, поэтому не относись ко мне как к беспомощной женщине, нуждающейся в мужском покровительстве. Когда мне нужна была помощь, ты мне её оказал. Теперь моя очередь.

И они, делая небольшие шаги, направились к проему. То, что Боллард никому не предложил свою помощь, всех неприятно удивило, но никто не озвучил этого, не зная его истинного самочувствия и мотивов.

Когда они подошли к озеру, Дейтон уже разделся и готов был прыгнуть в него.

— Что ты делаешь? — крикнула Сара, остановив его возмущенным голосом.

— А что не так? — удивленно спросил Боллард, повернувшись к девушке. — У меня под одеждой много мелкой фракции от разломов. Натерло всю кожу.

— Не у тебя одного. Если не забыл, во время землетрясения мы были с тобой вместе в одной пещере.

— И что из того? Я же вам не мешаю мыться.

— Никто мыться в озере не будет, — сказал профессор, не терпящим возражения голосом. — Это единственный источник питьевой воды. Никому не известно, когда мы найдем выход из этой каменной тюрьмы. Без еды, если повезет, мы сможем продержаться до тридцати дней, а вот без воды на четвертый начнем изнывать от жажды и будем готовы отдать все, что угодно, за один глоток. Мыться будем в другой пещере только из котелка с помощью кружки. Учитывая сложившуюся ситуацию, будем обходиться малым.

Никто не проронил ни слова, с осуждением глядя на Болларда.

— Да пошли вы все к черту, — выкрикнул он.

Затем, повернувшись к проводнику, крикнул:

— Дай мне котелок и кружку.

— Возьми, если они тебе нужны, — спокойно ответил тот, кивнув на свой рюкзак. — У нас самообслуживание.

Взбешенный Дейтон направился к Дордже и раздраженно толкнул его, как бы невзначай зацепив.

Генри, наблюдая эту сцену, дернулся, но Сара остановила его, ухватив за рукав, и тихо прошептала:

— Будь умнее. Ты не в той форме, чтобы драться. Не марай руки об это ничтожество.

— А казался нормальным парнем, — процедил сквозь зубы МакКелли, но остался на месте.

— Я где-то прочитала, — ответила Сара, — что многим нулям кажется, что они именно бублик, а не дырка от него. Думаю, Боллард именно этот случай. Впрочем, слишком много драгоценного времени мы на него тратим. Ты как? Подождешь, пока я обработаю раны профессора и Чангпы? Мне кажется, они в первую очередь нуждаются в медицинской помощи.

— Ты абсолютно права. Бери аптечку и иди к ним. Когда я сижу и колено не испытывает нагрузки, боль вполне терпимая.

Сара достала из рюкзака аптечку, кусок белой ткани, кружку из нержавейки и направилась к профессору. Он сидел возле большого камня, откинув голову назад. Она попросила Чангпу посветить фонариком.

— Вот так и продолжайте сидеть дальше, — сказала девушка, наклонившись над его головой и разглядывая рану.

Оторвав небольшой кусочек ткани, она принесла полкружки воды и добавила в нее немного спирта. Затем смыла запекшуюся кровь вокруг раны, на лбу и скуле, продезинфицировала порез и наложила пластырь с антисептическим средством.

— Думаю, профессор, вам нужно сделать укол с антибиотиком. На всякий непредвиденный случай. С ним будет спокойнее, — сказала Сара, присев перед ним на корточки.

— Делай, что считаешь нужным, — тихо сказал Милтон. — И дай мне пару таблеток аспирина. Головная боль просто измучила.

Закончив с профессором, девушка перешла к Дордже. Порезы на щеке и обеих руках явно покраснели. Смыв с них кровь, смешанную с грязью, обработала спиртом. Два из них не требовали наложения швов, но вот третий был довольно глубоким и длинным.

— Чангпа, надо зашивать, — тяжело вздохнув, произнесла Сара. — Правда, я этого никогда не делала. Потерпишь?

— Конечно, мисс. Даже постараюсь не дергать рукой, когда вы будете прокалывать кожу. Только дайте мне что-нибудь, чтобы я мог это зажать в зубах.

Сара достала из аптечки все необходимое и, преодолевая собственный страх, принялась сшивать края раны. Закончив, заглянула в лицо Дордже, ставшее белым-белым.

— Было сильно больно?

— Ну что вы, мисс, у вас легкая рука. Я совсем не чувствовал боли.

— Правда? — недоверчиво спросила девушка, но, увидев смешинки в измученных глазах, улыбнулась в ответ и приступила в обработке ран антисептическим средством.

После того, как наклеила лейкопластыри, поспешила к Генри. Он дремал, прислонившись к стене и вытянув длинные ноги.

Сара слегка тронула его за плечо. МакКелли открыл глаза и с нежностью посмотрел на девушку.

— Освободилась?

— Да. Быстро снимай с себя штаны.

— Вы смущаете меня, леди, — сказал Генри, ухмыльнувшись. — Нельзя же вот так сразу. Вокруг же нас люди.

— Не паясничай. Мне надо посмотреть, в каком состоянии твое колено.

— Ах, колено… — протянул разочарованно Генри. — А я-то размечтался, что стал объектом страсти прекрасной дамы.

Сара звонко рассмеялась.

— Ага, особенно сейчас, когда ты похож на замарашку. Через пару минут я наберу полный котелок воды и солью, чтобы ты умылся и помыл руки, а потом напложу эластичный бинт на твое колено. Думаю, с ним тебе будет легче передвигаться. После этого займусь собой.

Спустя полчаса, взяв с собой фонарик и воду, девушка ушла в другую пещеру. Обследовав незнакомое место, она заметила, что здесь были и другие пещеры, располагавшиеся недалеко друг от друга. Их проемы выглядели мрачно и таинственно.

Когда она вернулась, Чангпа сидел у костра, погрузившись в свои мысли.

— Там много пещер, не так ли? И мне они показались бесконечными, хотя, возможно, это обманчиво из-за кромешной тьмы, которая царит в них, — обратилась она к нему, присев рядом.

— Да, они производят впечатление, что уходят в самую глубину гор, — согласился с девушкой проводник. — И местные рассказывают, что когда-то эти пещеры были прибежищем для демона, изгнанного с небес.

Остальные с интересом посмотрели на Дордже. Увидев, что привлек к себе их внимание, он продолжил:

— Проклятый блуждать в темноте, он заманивал туда путников, обещая несметные сокровища. Но никто, кто входил в эти пещеры, не возвращался.

Говорят, что души тех, кто осмелился проникнуть слишком глубоко, остаются в ловушке, запертые между мирами. Каждый, кто заблудится в этих пещерах, услышит их шёпот и плач, но никогда не найдёт выход, поскольку все пещеры заканчиваются тупиками. Они хранят в себе древние тайны и опасности, о которых лучше не забывать и не испытывать судьбу.

Слова Чангпы, произнесенные в тишине пещеры, вызвали у всех чувство тревоги. Даже самые скептически настроенные члены группы невольно задумались о том, что может скрываться в этих темных глубинах, в которых они оказались заперты землетрясением.

Вскоре всех сморил сон, но никто даже не воспользовался спальником. Сказались бессонная ночь и стресс, который пришлось пережить во время камнепада. Еда отступила на второй план. Усевшись рядом с Генри, Сара положила голову ему на плечо, закрыла глаза и мгновенно уснула.

Проснулись, словно по команде, услышав гул со стороны левой пещеры. Ближе всех к ней сидели Генри и Сара. Они вскочили и подошли к её входу, чтобы рассмотреть, что там происходит.

— Не подходи близко, — предостерег МакКелли девушку, преградив ей путь рукой.

Направленный свет фонарика выхватил продолжавшиеся падать куда-то вниз камни. Правда, уже лениво, медленно отваливаясь и исчезая в темноте, которая поглощала их с завидной ненасытностью. Вверх поднялся столб каменной пыли и, задержавшись в воздухе, начал медленно оседать, создавая иллюзорную видимость.

— Что ты видишь? — спросил профессор, приподнявшись на ноги. Слабость не позволила сделать ни одного шага, поэтому ему пришлось опереться о Чангпу, подставившего ему свое плечо.

— Пока ничего. Слишком много пыли, создавшей в воздухе плотную завесу. Могу с уверенностью сказать только одно: часть пола в пещере провалилась. На какую глубину, неизвестно. Когда вся горная фракция уляжется, можно будет сделать какие-то выводы. Так что придется ждать.

— О, уже одиннадцать часов утра, — сказала Сара, посмотрев на часы. — Там, на воле, светит солнце, щебечут птицы, резвятся горные ручьи… А здесь время как будто остановилось.

— Или идет густой снег, прикрывая все безобразные следы землетрясения, — возразил ей Дэйтон, широко зевая. — К чему вся эта сентиментальность? Что там и как там… Да какое нам до этого, черт возьми, дело! Мы сидим в каменном мешке, не зная, как из него выбраться, и при этом разглагольствуем о солнце и умиляемся птичкам. Ну не идиотизм ли?

— Извинись перед Сарой, немедленно, — с металлической ноткой в голосе приказал Болларду Генри.

— А то что? — с вызовом спросил тот.

— Попробуй — и узнаешь.

И столько чего-то невысказанного, но угрожающего было в голосе МакКелли, что Дэйтон, решив отступить и не связываться с ним, буркнул:

— Извини, Сара.

На этом инцидент был исчерпан. Генри вернулся на место и, окинув взглядом своих коллег, удрученно застывших в тишине, спросил:

— Может, что-нибудь перекусим? Уже время второго завтрака.

— Поскольку с огнем у нас проблемы, придется обойтись сухим пайком, — ответила девушка, открывая свой рюкзак. Я, например, ограничусь баночкой паштета из гусиной печени и пачкой крекеров. А еще побалую себя баночкой джема.

— Я этим не наемся, — хохотнул МакКелли, открывая банку с сосисками. — Поскольку они имеют ограниченный срок хранения, расправлюсь с ними сейчас. С бобами сосиски будут в самый раз.

Каждый выбрал из своего рюкзака то, что ему было больше всего по вкусу, и в пещере установилась тишина, нарушаемая только скрежетом ложек о жестяные банки и пережевыванием пищи. Мусор сложили в полиэтиленовый пакет и положили в левую пещеру.

— А что теперь будем делать? — поинтересовался Дейтон, расхаживая взад и вперед возле озера.

— Искать выход, — твердо заявил Вэнс Милтон.

Он уже был на ногах. И хотя бледность все еще покрывала его лицо, краски жизни уже проступали на его щеках. К нему явно возвращались присущие его натуре активность, уверенность и внутренний настрой на победу.

— Где? — критически хмыкнул Боллард. — Неужели вам открылись варианты, которые скрыты от нас, простых смертных?

— Что ты корчишь из себя юродивого! — не выдержал Генри. — Поднимай свою задницу и вместе со всеми занимайся тем, что скажет профессор.

— Как видишь, она у меня уже давно поднята, — огрызнулся Дэйтон, похлопав себя рукой по ягодице, — да вот только профессор ничего не предлагает. И дернул меня черт связаться с ним.

Никто из присутствующих не обратил никакого внимания на брюзжание Болларда. Их взгляды были прикованы к Дордже, стоявшему на краю проема, где недавно произошел обвал. Затем он присел на корточки и стал напряженно шарить в нём лучом фонарика.

Не выдержав неизвестности и движимые проснувшимся любопытством, к нему подошли МакКелли и Милтон. Несколькими минутами позже к ним присоединилась Сара. Все четверо, онемевшие от удивления, смотрели на ступеньки, невесть откуда взявшиеся и спускавшиеся в темную глубину, плохо просвечиваемую светом фонарика.

— Как думаете, профессор, что там? — прерывающимся от волнения голосом спросила доктор Джеймс.

— Если бы я знал… — произнес тот, не сводя пристального взгляда с темноты, скрывающей за своей плотной завесой ответ на прозвучавший вопрос.

— Это надо выяснить, — решительно заявил Генри. — Я готов спуститься вниз.

— Слишком опасно, — сказал Вэнс Милтон. — Твой порыв объясним, но не совсем оправдан. Риски не должны превышать целесообразности. Но в данном случае они превышают. И я как руководитель экспедиции не могу дать своего согласия на этот эмоциональный порыв.

— И что мы высидим, ничего не предпринимая? — возмутился МакКелли. — Не случайно ведь говорят, что под лежачий камень вода не течет.

— Каждый раз забегая наперёд, можно навсегда остаться позади, — спокойно ответил профессор. — В любой поспешности скрыты ошибки.

— А в ничегонеделании?

— Не всяк, кто круто берёт, далеко идёт, — поддержал профессора Джордже. — Есть золотое правило — не решать все сходу. Прежде нужно хорошо обмозговать.

— Да в нашей ситуации мозгуй-не-мозгуй, а выяснить, куда ведут ступеньки, надо, — упорствовал в своем мнении Генри. — Какой смысл терять время, зная, что другого выхода у нас все равно нет?

Его риторический вопрос содержал в себе и ответ, поэтому все сочли за лучшее промолчать. Почувствовав, что перевес без слов склонился в его сторону, МакКелли, достав свой фонарик направился к спорному проёму. Никто не произнес ни слова, тревожно следя за его действиями.

Генри медленно опустил ногу на первую ступеньку. Она была неровной и скользкой, хотя и каменной. Глубоко вдохнув, он взял себя в руки и поставил рядом другую ногу. Ступенька оказалась прочной. Приободрившись, он пощупал носком следующую ступеньку. Она ничем не отличалась от первой, и он вновь рискнул, став на неё.

Тем временем его друзья, оставшиеся наверху, с замиранием сердца следили за его спуском. Сара сжала кулаки до такой степени, что ногти впились в ладонь, вызывая боль, но она не чувствовала ее, поглощенная волнением за Генри, который постепенно исчезал во тьме. Профессор Милтон, пытающийся побороть свою тревогу, мысленно убеждал себя в том, что удача не отвернется от них и МакКелли вернется живой и здоровый. А Джордже укорял себя в том, что, как проводник, в какой-то момент сдрейфил и, поддавшись страху неизвестности, позволил Генри первому спуститься вниз в поисках выхода. Но несмотря на все их мысли и обеспокоенность, каждый из них понимал, что кто-то должен был выяснить, куда ведут открывшиеся их взорам ступеньки. И этим кто-то по собственной инициативе оказался «сын» Келли — эксперт по древним символам с шотландскими корнями.

Один только Боллард не знал, куда девать себя от злости. Он сам бы хотел спуститься в этот образовавшийся проем и получить толику восхищения в свой адрес. Он по жизни не часто хватал удачу за хвост, хотя в душе был крайне амбициозен. Однако чаще всего выплеска амбициям не находилось, и он никак не мог стать кем-то большим, чем был. В эту экспедицию он напросился, используя все свои связи, чтобы достичь славы и стать знаменитым. У профессора Милтона был нюх на сенсации. Именно благодаря ему он и создал себе имя в археологических кругах. От этого пирога Дейтону захотелось отломить кусочек и для себя. Однако он уплывал прямо у него из-под носа, и все потому, что этот выскочка МакКелли его опередил. Но, решил Боллард, и на его улице будет праздник. Успокоив себя таким образом, он вернулся к озеру и, сев на камень, стал ждать, когда что-либо прояснится.

Несколько ниже твердая поверхность ступенек перешла во что-то более глинистое и скользкое, добавляя опасности спуску. Они стали куда длиннее и круче, чем предыдущие. С каждым новым шагом он углублялся во тьму, которая безжалостно поглощала свет его фонаря. Где-то там внизу его ждало неизведанное. Мысли о нем смешивали в его голове чувства риска и волнения, заставляя задерживать дыхание. Учащенный стук сердца почему-то отдавался не в ребрах, а висках, отчего зрение заволакивала пленка, которую он то и дело силился сморгнуть ресницами.

Медленно спускаясь по ступенькам, МакКелли пытался привыкнуть к темноте, которая окружала его словно саван. Но безуспешно. Казалось, с каждой ступенькой она сгущалась все больше и больше. Каждый его шаг, теряющийся во мраке, казался последним. Однако приглушенное эхо, возникающее от него в пустоте, вселяло надежду на то, то это еще не конец, и Генри делал второй шаг.

Наконец он оказался в глубокой яме. Во всяком случае именно так подумал МакКелли, ощутив запах сырости, пронизывавший воздух, в какую бы сторону он не повернулся. В ход пошли руки, в то время как фонарик зажали зубы. На какой-то миг ему показалось, что отсутствие света в этом месте было полным, поскольку белесые лучи безуспешно пытались пробить завесу тьмы.

Пришлось включить мощный режим. Постепенно глаза привыкли к окружающему, и Генри убедился, что был прав в своем первоначальном предположении. В какой-то степени помещение, в котором он находился, конечно, напоминало яму, но… Она не была стихийно образована вследствие движения грунта, а вырезана из горной породы. Её стены были абсолютно ровными. Кто и чем поработал над камнями таким образом, ответа у МакКелли не было. Во всяком случае он не знал современных инструментов, способных столь ровно и точно разрезать каменные глыбы, будто они были из масла. Блоки стен были подогнаны друг другу с неимоверной точностью и казались склеенными между собой, практически не оставив швов.

Генри присвистнул от удивления, провел пальцами по идеальной поверхности плит и оглянулся вокруг. Он понял, что находится в какой-то изолированной части древнего пещерного коридора. Теперь интересно было бы узнать, в какой именно и куда он ведет.

Осветив лучом света стены, Генри убедился, что оказался в своеобразной каменной шкатулке, из которой не было выхода, кроме наверх, откуда он пришел. Но он должен быть! Иначе ступеньки не вели бы в эту комнату. По всей видимости, она является одним из препятствий к чему-то более важному, что пытаются защитить. Значит, в одной из стен должен быть спрятан тайный механизм, приводящий ее в движение.

— Надо искать то, что сдвинет одну из стен, — крикнул он, посмотрев вверх. — Стены и пол помещения, в которое я спустился, выложены исключительно ровными плитами, поверхность которых качественно отшлифована. Между плитами невозможно просунуть даже волос.

— Генри, — обратился к нему профессор, — постарайся найти то, что позволит открыть проем. По всей видимости, это остатки какой-то древней цивилизации, с которой мы еще не сталкивались. Для науки эта находка может быть очень ценной. Не исключено также, что мы сможем через этот проем выйти на поверхность. Долго нам в каменной ловушке не продержаться.

— Я вас понял. Приступаю к поискам.

Поставив фонарь в центре помещения, Генри начал внимательно ощупывать руками все стены и пол. Он искал углубления, выступы, трещины или какие-нибудь другие признаки чего-то скрытого от глаз. Время шло, а он ничего не находил.

Колено разболелось так, что МакКелли вынужден был сесть рядом с фонарем, чтобы передохнуть. Не в силах сидеть в бездействии, он взял его и стал медленно освещать стены. Вдруг его взгляд упал на одну из плит в углу стены справа. Она была слегка темнее остальных, что вызвало у него легкое удивление: так ли это? Или напряжение и усталость решили пошутить с его восприятием? Генри нахмурился, пытаясь понять, что именно заставило его задуматься над разницей в цвете плит. Однако это была не простая случайность, а скорее интуиция, та самая, которая всегда вела его в правильном направлении.

Тяжело поднявшись, Генри, прихрамывая, приблизился к этому месту и направил на него свет. В тусклом освещении, едва различимом среди густой тьмы, он заметил какие-то символы. Они практически не просматривались и были неясны, поскольку покрылись за многие века грязью, но Генри мгновенно узнал этот характерный стиль глубокой древности. Сердце его забилось быстрее, словно он наткнулся на сокровище.

Недолго думая, он протер рукавом верхний слой грязи: интуиция его не обманула: это действительно были послания из древнего прошлого.

И вдруг память подкинула ему давние воспоминания, когда он впервые столкнулся с подобным. Тогда он был молодым ученым, полным амбиций, но ещё не твердо уверенным в правильности выбранного пути. Один из его наставников привёл его в заброшенный архив музея, где лежал покрытый пылью и почти всеми забытый камень, весь испещренный таинственными символами. В тот момент, прикоснувшись к холодной поверхности и ощутив под пальцами его неровности, Генри ощутил странное чувство, похожее на пробуждение. Другими словами, осознание, что перед ним нечто большее, чем просто старый камень. Это была возможность прикоснуться к прошлому, к миру, который давно исчез, но оставил на нём свои следы- символы.

Они были зашифрованным посланием, ключом к разгадке чего-то невероятного — и он погрузился в их изучение с таким рвением, что дни и ночи слились в одно состояние непреходящего возбуждения. Каждая расшифрованная деталь древнего знака приносила ему ни с чем несравнимое удовлетворение. Это чувство стало основополагающим в его жизни, компасом, указывающим путь через годы исследований и экспедиций.

Теперь, стоя перед этой плитой, он снова ощутил тот же трепет, тот же зов, прекрасно осознавая, что эти символы могут не просто раскрыть ему очередную тайну, но и проверить его настойчивость, его готовность идти до конца. Генри начал осторожно стирать грязь с поверхности, его пальцы дрожали от нетерпения и напряжения, но в каждом движении чувствовалась уверенность человека, посвятившего свою жизнь разгадыванию посланий древних людей.

Осветив другие плиты, он и на них увидел символы. Однако они не повторяли прежних. Каково же тогда их предназначение? Этот вопрос не давал Генри покоя, но ответить на него он не мог. Он догадывался, что с этими символами связан выход из этого помещения. Но каким образом?

Не теряя времени даром, МакКелли стал тереть эти символы то по часовой стрелке, то против, то нажимать пальцами в различных точках на пересечении линий, но безрезультатно. Отчаявшись, он стал пристально их изучать, пытаясь высмотреть в них какую-то закономерность. В какой-то момент его вдруг осенило: загадка этих символов заключалась в том, в какой последовательности они должны активироваться. И, конечно, не рукой. Тогда чем? И Генри стал поднимать с пола все камни, которые засыпали его, когда сюда открылся проход.

Тщательно изучая каждый, он складывал камни возле лестницы. Осталось всего четыре камня, а нужного он так и не нашел. Значит, его догадка была неверной. Подняв предпоследний из оставшихся, Генри покрутил его в руках и уже хотел было бросить в общую кучу, как палец нащупал необычный выступ. Поднеся камень к свету фонаря, он убедился, что не ошибся. Этот выступ длинною в три сантиметра имел трехгранную форму и явно был сделан каким-то инструментом. Осталось понять, с какой целью.

Пока Генри был занят поисками, остальные члены экспедиционной группы находились в состоянии крайнего беспокойства и тревоги. Они были в неведении, и это чрезвычайно тяготило. Время, казалось, застыло, испытывая их терпение.

Профессор Милтон старался сохранять спокойствие, но каждая секунда, проведенная в ожидании, увеличивала тревогу в его движениях. Легкая дрожь в голосе тоже выдавала его напряженное состояние. Он пытался держать себя в руках, но это становилось с каждой минутой всё труднее. Несколько раз он порывался спросить МакКелли, как продвигаются дела, но останавливался, чтобы не отвлекать его. И вновь, прислонившись к стене, закрывал глаза в томительном ожидании.

Чангпа сидел, погруженный в свои мысли. Он сохранял видимое спокойствие, изучая каменные стены пещеры. Казалось, происходящее внизу совсем не трогало его. И только блеск темных глаз и еле уловимое напряжение в наклоне головы намекали на то, что и он внутренне напряжен.

Дейтон, сидя у озера, насвистывал только ему известную мелодию, ни на кого не обращая внимания. И лишь одна Сара нервно отмеряла шаг за шагом, то и дело останавливаясь у края зияющего темнотой проема. Несколько минут она вглядывалась в него, но, так ничего и не сумев рассмотреть, вновь начинала ходить.

— Профессор, — обратилась она к Милтону, — думаю, мне надо спуститься к Генри. — Я вполне удовлетворительно себя чувствую и смогу быть ему полезной. Как говорится, одна голова — хорошо, а две — лучше. Даже если буду светить на стены фонарём, уже какая-то помощь от меня будет. Да и посоветоваться будет с кем. Конечно, от вас Генри было бы пользы больше, но и я на крайний случай сгожусь.

— Может, ты и права, — несколько поразмыслив, ответил профессор. — Бери свой фонарь — и спускайся. Но осторожно. Прежде чем поставить ногу, рассмотри внимательно ступеньку под светом и становись на нее всем весом только после того, как прощупаешь носком и убедишься, что она не обсыплется. Я понятно объяснил?

— Более чем, — улыбнувшись, ответила девушка и поспешила к своему рюкзаку.

Достав фонарь, Сара направилась к проему и, присев на корточки, крикнула в него:

— Генри, я иду к тебе.

— Жду. Будь предельно осторожной, — донеслось в ответ, и девушка стала не спеша спускаться вниз.

Генри подсвечивал ей ступеньки снизу, что ускорило её спуск. Вскоре они уже вдвоем осматривали плиты с тайными знаками.

— И что ты думаешь по их поводу? — поинтересовалась Сара.

Генри показал камень с трёхгранным выступом посередине.

— Это не обломок обрушившейся породы, — сказал он. — Обрати внимание на выступ. Он выпилен из камня умышленно. Я пробовал прикладывать его к символам, но без толку. По логике, для него должно быть где-то такое же треугольное отверстие. Но где? Я уже всё осмотрел и прощупал. Ничего, что могло бы пригодиться или дать подсказку.

— Давай я рассмотрю все эти знаки свежим взглядом, — предложила девушка, — а ты мне посвети. Возможно, замечу что-нибудь, что приблизит нас к разгадке этого необычного камня.

Генри сдвинул плечами и устало произнес:

— Пробуй.

Сара достала из кармана кусок белой ткани, оставшейся после обработки ран профессора и Чангпы, и стала им тщательно протирать знаки, очищая их от вековой грязи. Оказалось, что символы были нанесены цветной краской. Их было семь, и все сосредоточены на правой от лестницы стене.

На первый взгляд никакой явной связи между ними не было, но после более тщательного рассмотрения оба независимо друг от друга пришли к выводу, что символы образуют узор.

— Есть ли в нем какой-то смысл? — спросила Сара, посмотрев на Генри.

Его волосы, тёмные и слегка волнистые, небрежно спадали на лоб, добавляя его образу немного юношеской непринуждённости, несмотря на его серьёзные научные достижения. Тело у него было подтянутое, сложившееся благодаря многочисленным экспедициям и исследованиям в диких условиях. Он обладал высокой худощавой, но в его движениях была уверенность и точность, которая говорила о хорошей физической подготовке и решительности.

— Если рассуждать логически, то, быстрее всего, есть, — ответил уверенно МакКелли. — Иначе их могли разбросать по стене хаотично. Так было бы проще. Значит, узор несет на себе какую-то смысловую нагрузку. Какую именно, нам и предстоит разгадать.

— Знаешь, посвети-ка ты мне еще на эти символы, — попросила Сара. — Предполагаю, мы что-то упустили.

Генри направил луч света на один из знаков, и они стали внимательно его изучать. Потом перешли к следующему… и так до последнего.

— Мне кажется, я кое-то заметила, — наконец произнесла девушка. — Обрати внимание на три круга, пересекающие друг друга и взятые в один круг. Их линии за давностью лет прерываются, но если их зрительно восстановить, то получатся…

— Окружности Джонсона, — продолжил вместо неё Генри, — состоящие из трех пересекающихся окружностей, центры которых соединены линиями. Каждая из этих окружностей выглядит как часть целого, но при пересечении они образуют точку внутри, создавая треугольник, который служит ключом для расшифровки. По всей видимости, этот знак является символом гармонии и баланса мира.

— Вот именно! — радостно воскликнула Сара.

Генри тотчас приложил к указанному месту треугольный выступ на камне, но чуда не произошло.

— Это один из символов, — разочарованно сказал он. — Есть еще шесть. На них тоже нужно найти треугольники. И только после этого определить последовательность действий от символа к символу.

— Давай начнем с крайнего, — предложила девушка, направив на него яркий свет. — Что ты видишь?

— Развернутое крыло орла, плавно переходящее в круг, из которого выходят изогнутые линии, напоминающие обруч. Треугольник формируется точками пересечения двух длинных кривых линий крыла орла и окружности.

— Да, думаю, ты прав. Когда знаешь, что искать, это оказывается не так уж и сложно, — смеясь, подтвердила она и перевела луч света на следующий знак.

Он оказался более сложным, и им понадобилось время, чтобы рассмотреть в нем своеобразный символ Колеса Судьбы. Это был круг с девятью равноотстоящими лучами, выходящими из центра. Внутри круга были изображены маленькие руны, формирующие треугольник, если соединить три определенные точки радиально.

Четвертый символ напоминал струи воды, спадающие с высокого выступа. Треугольник этого водопада формировался точками, в которых пересекались водные линии.

Следующий знак изображал пару извивающихся змей, переплетающихся друг с другом и образующих лабиринт из змеиных завитков. Треугольник был скрыт в одном из них.

Предпоследний символ изображал Древо Жизни. Его ветвистая крона раскинулась на фоне неба, а корни, отражая ее, уходили в землю. На поиски треугольника ушло много времени. Наконец Сара увидела его в точке соприкосновения одной ветви и корня.

Остался последний знак. По общему мнению, это был символ Вечного Огня с лёгкими, плавно изгибающимися языками пламени внутри круга. Треугольник в нём складывался из трех пламенных форм, образующих равносторонний треугольник внутри круга.

— Что ж, часть головоломки мы разгадали, — сказал Генри, обняв девушку за плечи. — Осталась более сложная — определить последовательность использования этих символов.

— Не имея ясных подсказок, точная последовательность для нас остается неясной, — тяжело вздохнув, произнесла Сара. — Быстрее всего, нам придется экспериментировать с разными комбинациями для открытия прохода. Ты эксперт по древним символам — вот и дерзай. А я пока отдохну на ступеньке.

Генри кивнул головой, не сводя глаз с символов, освещенных светом фонаря. Сколько ушло на это времени, никто из них не знал. Сара напряженно следила ним, пытаясь по выражению лица Генри определить для себя, успешна ли работа его мыслей. Однако так ничего для себя и не решила.

— Мне кажется, я догадался! — воскликнул МакКелли. — Сейчас буду озвучивать очередность и объяснение наших действий, а ты ищи слабые звенья в моих рассуждениях.

— Начинай, я готова, — сказала Сара, нетерпеливо вскочив.

— Думаю, в качестве отправной точки нужно взять знак Древа Жизни как символа основы мира. Затем использовать знак Водопада, символизирующего переход. После него — Колесо Судьбы в качестве символа движения и цикличности и перейти к Переплетающимся Змейкам как символу трансформации. После них, чтобы сохранить равновесие, воспользоваться знаком Гармонии и Баланса, а затем символом Орла, который может быть связан с возвышением или духовной высотой. И закончить знаком Вечного Огня как символом завершения. Если честно, другой последовательности не вижу. Как думаешь, логика в моих рассуждениях есть?

— Мне трудно судить наверняка, но на первый взгляд она в твоих рассуждениях присутствует. А что мы теряем, если попробуем использовать ключ в этой последовательности? Если ты ошибся, он не сработает. И только. И продолжишь думать дальше.

Генри взял камень и приложил трехгранный выступ на нем к треугольнику на первом символе. Он легко вошел в него.

Генри слегка повернул его по часовой стрелке — и в стене, которая находилась перед лестницей, раздался легкий скрежет. Они направили на нее лучи обоих фонариков, но никаких изменений в ней не заметили. Тогда он проделал то же самое со вторым символом: между двумя плитами наметилась щель. После того, как он повернул каменный ключ в треугольнике третьего символа, щель увеличилась. С каждым разом она расширялась все больше и, наконец, когда он повернул ключ в треугольнике символа Вечного Огня, плита отошла полностью, образовав проем, и Генри увидел перед собой уходящий вглубь длинный извилистый коридор. Он не рискнул войти в него и замер у самого входа. К нему неслышно подошла Сара.

Они, затаив дыхание, пристально всматривались в него. Сара ухватилась за руку Генри, и он ободряюще сжал ее пальцы. Но это не помогло. Все в её сознании кричало, чтобы она не шла туда, чтобы повернула обратно и вернулась наверх в безопасность знакомой пещеры. Но любопытство, пробудившееся в её душе, настойчиво взывало к сознанию, отгоняя страх.

— Сара, что ты думаешь? — спросил Генри, и его голос пронзил застывшую тишину коридора, которая, казалось, ощущалась ими физически.

Она отвела взгляд от темноты и встретила его глаза, полные волнения и неопределенности.

— Я… Я не знаю, — прошептала она, пытаясь сдержать дрожь в своем голосе. — Но что, если там… что-то есть? Страшное и непредсказуемое?

Генри медленно кивнул, его лицо отражало смешение тревоги, неуверенности и любопытства.

— Тогда мы можем стать первыми, кто это узнает, — наконец произнес он, подмигнув девушке.

Сара почувствовала, как сердце начало биться сильнее, её дыхание участилось, а ладони вспотели. Она сделала глубокий вдох и шагнула в темноту следом за Генри. Каждый её шаг был наполнен напряжением и ожиданием, словно в воздухе витала магия древних времён, готовая раскрыть перед ними свои секреты.

Пока они гуськом продвигались по узкому коридору, тени вокруг них, казалось, лишь усиливались, клубясь и препятствуя. Сара чувствовала, как влажный воздух пещеры проникал в её легкие, беззвучно напоминая о том, что они находятся в самом сердце непроглядной глубины Гималайских гор. Но она не останавливалась несмотря на непонятные звуки и шепот, доносившиеся из темноты, ибо чувствовала перед собой надежную спину МакКелли, готовую в любую минуту прикрыть её.

Наконец, после бесконечно долгого, как ей показалось, пути, коридор расширился, открывая вид на огромную пещеру, освещенную слабым светом, проникающим неизвестно откуда. Сара и Генри замигали, привыкая к этой внезапной яркости после кромешной тьмы.

Но то, что они увидели в это мгновение, заставило их сердца замереть.

— Боже мой, — только и смогла произнести Сара, пытаясь уверовать, что это ей не привиделось. Для убедительности она закрыла на миг глаза, а потом снова открыла их. Ничего не изменилось.

— Это точно происходит с нами? — на всякий случай уточнила она, повернувшись к Генри.

— Без всякого сомнения, — подтвердил тот, не отрывая восторженных глаз от открывшейся перед ними картины. — Надо срочно возвращаться назад и привести сюда профессора Милтона.

Сара, ничего на это не ответив, резко развернулась и уверенно пошла назад по коридору, который совсем недавно казался ей полным привидений и непредсказуемых ловушек. Генри поспешно отправился за ней.

Много времени на возвращение не потребовалось. Однако, ступив на ступеньки, он вернулся и сложил друг на друга несколько самых крупных камней в проеме, чтобы они не позволили плите задвинуться, если она вдруг вздумает занять свое прежнее место.

Сара терпеливо ждала его, присев на одну из ступенек, а затем они вместе поднялись в пещеру, где от нетерпения изнывал руководитель их экспедиции.

— Ну что? Вам удалось найти проход? — не скрывая внутреннего возбуждения спросил он, спешно подойдя к ним. За его спиной появились лица Дордже и Дейтона.

— Удалось, но не проход! — выкрикнула Сара, не в состоянии справиться с нестерпимым желанием все тотчас рассказать профессору.

Но МакКелли остановил ее, сжав пальцами локоть. Девушка вскинула голову и окинула его непонимающим взглядом.

— Не будем портить нашему уважаемому профессору первое впечатление. Ему лучше один раз увидеть, чем сто услышать, как бы красочно мы бы не описали то, что предстало перед нашими глазами, — сказал Генри.

Сара сразу поняла, почему он остановил ее и, лукаво улыбнувшись Милтону, продолжила, обращаясь ко всем:

— Забирайте свои рюкзаки и спускайтесь за нами.

Долго уговаривать никого не пришлось, и вскоре все уже друг за другом потянулись вниз. Расчистив проход, МакКелли твердой походкой направился вглубь коридора, небрежно светя себе под ноги. Профессор, предчувствуя нечто поразительное, шел за ним, пристально вглядываясь в посеревшую темноту. Вдруг Генри сделал шаг в сторону — и он увидел перед собой огромный зал, увенчанный изумрудными кристаллами, сверкающими на стенах и потолке, словно звезды на ночном небе. В центре зала, как он понял, был своеобразный алтарь, нечто древнее и загадочное, излучающее магию, которая ощущалась даже на расстоянии.

Минуты, пропитанные изумленным молчанием, тянулись медленно. Казалось, реальность, которая предстала перед их взорами, была нереальной, плодом их безграничной фантазии, пронизанной волшебством этого места. Сердца всех пятерых, казалось, замерли в унисон с таинственной атмосферой, окружавшей их.

Только звук их дыхания и шум собственных мыслей, показавшимся им невероятно громким, нарушали тишину огромной пещеры. Внезапно из глубины зала послышался едва уловимый звук — слабое эхо, достигшее их обостренного слуха.

— Что это? — еле слышно спросила Сара, не сводя глаз с алтаря.

— Это шепот древности, несущий послание из прошлого, — благоговейно ответил профессор, а затем медленно сделал шаг вперед. Его взгляд был предельно серьезным, словно он пытался расшифровать тайны, замкнутые в кристаллах, окружавших их.

— Да, это что-то невероятное, — произнес он, и его голос прозвучал глубоко и уважительно. — Мы нашли нечто, чего не видел ни один человек на протяжении тысячелетий.

Сара и Генри обменялись взглядами, их мысли были полны волнения и понимания момента. Они стояли далеко от подножия старинного алтаря, но все равно были свидетелями величия древности, забытой и утерянной в пучине времени.

Дэйтон грубовато отодвинул стоявшего перед ним проводника и, быстро окинув огромный зал пещеры, устремил свой взгляд на изумрудные кристаллы, освещающие зеленоватым светом пространство. Сердце сделало несколько громких ударов от изумления и возможности увидеть древние тайны, которые скрывал этот затерянный мистический мир.

Он не мог отрицать волнения, овладевшего им, когда осознал, что стоит здесь, среди первых, кто увидел этот удивительный зал. Боллард смотрел на происходящее глазами человека, который всегда стремился к славе, но постоянно ощущал себя на заднем плане. Его худощавое тело и острое лицо с нервно сжатыми узкими губами явно отражали нарастающую в нем злость. Но в то же время в его душе неудержимыми потоками стали разливаться горечь и разочарование, что не он обнаружил эту древнюю тайну.

— Это несправедливо, — мысленно негодуя, говорил он сам себе, даже не пытаясь подавить чувство зависти. Но каждый изящный кристалл в этой пещере напоминал ему о его собственной несостоятельности, кричал, что он неудачник, и Боллард возненавидел их.

Дэйтон молчал, пытаясь подавить обуревавшие его чувства и сконцентрироваться на том, что делать дальше. В его уме одна другую сменяли мысли о том, как использовать этот момент в своих интересах, как повернуть события так, чтобы он получил больше выгоды от этого открытия.

Так ни к чему и не придя, он напустил на свое побледневшее лицо личину спокойствия и отрешенности, чтобы не выдать собственные истинные чувства коллегам по экспедиции и начал фотографировать. Но внутри кипели неудовлетворенные амбиции и желание доказать свою значимость. Но, поскольку он пока не знал, как это сделать, решил повременить и посмотреть, куда кривая выведет. А там уже при первой же возможности он не упустит своего.

Глава 4

В зале пещеры царила атмосфера непостижимой тайны и древней магии. Чем это выражалось, вряд ли кто из членов экспедиции мог бы объяснить, но, тем не менее, изумрудные кристаллы, выступающие из темноты, создавали ощущение, будто они были живыми, испуская неяркое, но сверкающее свечение. Они, словно сердце древней цивилизации, таинственно спрятанной глубоко под землей, вспыхивали в такт биению человеческих сердец, создавая игру теней и света и погружая зал в мистическую полудрему. Создавалось впечатление, что кристаллы живут собственной жизнью, излучая энергию, которая манила и зачаровывала присутствующих.

Стены зала из зеленоватого природного материала, неизвестного им ранее, были покрыты непонятными золотыми рисунками и символами. Казалось, что эти настенные знаки переговаривались между собой на своем древнем языке, вызывая у Милтона и его коллег смутное ощущение, будто они стали свидетелями нечеловеческого разговора, в котором участвовали только древние боги и духи.

Воздух в зале был наполнен таинственным ароматом, непонятно откуда исходящим. Чувствовалось, что само время остановилось здесь, создавая вечную атмосферу загадки и тайны, в которой любой человек мог потеряться навсегда.

Сара, окруженная этой мистической энергией, стояла, прижавшись к МакКелли. Её сердце билось сильнее от волнения и тревоги. В этом зале она чувствовала, что стала частью чего-то невероятного и непостижимого, что впереди её ждут еще большие тайны и опасности, о которых она только начала интуитивно догадываться. Почему-то она с уверенностью могла заявить, что их судьба и их приключения только начинались, но промолчала, ощутив сбоку какое-то движение.

Повернув голову, Сара увидела, что это Милтон стал медленно приближаться к древнему алтарю, словно ощущая магическое притяжение, исходящее от этого древнего артефакта. Его походка была уверенной, но в то же время осторожной, словно он ступал по тонкому льду, не зная, что ждет его впереди.

Свет изумрудных кристаллов тускло освещал лицо профессора, подчеркивая глубокие морщины на его лбу и возле рта. Он казался сильно постаревшим и осунувшимся, но в его глазах полыхал огонь знания и любопытства, напрочь лишив их страха перед неизведанным.

Сара перевела взгляд на сам алтарь, который казался олицетворением древних тайн и мистики. Он был сделан из необычного камня, матовая поверхность которого была покрыта загадочными символами. Каждым своим изгибом и углом он излучал мощь и энергию, которая не могла оставить равнодушным даже самого искушенного исследователя.

— Эти знаки по твоей части, — прошептала девушка, обратившись к Генри. — Ты раньше встречал нечто подобное?

МакКелли отрицательно покачал головой, пристально вглядываясь в них и последним усилием воли сдерживая нетерпение подойти ближе.

Профессор не знал, какие сильные чувства обуревают эксперта по древним символам, поскольку был сосредоточен на своих. Приблизившись, он поднял руку, протягивая её к алтарю и потеряв всякую осторожность. Его пальцы скользили по каменной поверхности, словно он пытался проникнуть в её тайны, но вместо них почувствовал, как энергия этого места начинает овладевать им.

В этот момент Милтон ощутил, что его мысли становятся ясными, словно его разум открывался для древних знаний, замкнутых в этом алтаре. Он медленно начал погружаться во что-то таинственное и неизведанное и, испугавшись, рефлекторно одернул руку. Связь с энергией этого места тотчас прервалась, и он почувствовал, как на лбу выступил пот.

Профессор оглянулся и увидел позади себя членов своей экспедиции. К нему почти вплотную подошла Сара и, тронув за плечо, спросила:

— Что случилось? Почему вы так резко убрали свою руку с алтаря?

— О, это трудно объяснить, — спустя короткую паузу ответил Милтон. — Во мне ярко проявило себя ощущение, что я стал частью какой-то мистической силы и мое существо начало соединяться с духом древности. Я напрочь забыл о времени и пространстве, погруженный в мир, где прошлое и настоящее переплетались, создавая мозаику мистических знаний и истин, которые оставались скрытыми от мира на протяжении многих веков. Сработал рефлекс самозащиты, и я прервал эту связь. Можете назвать его страхом, которому я непроизвольно поддался.

— И что вы конкретно ощутили? — уточнил Генри, не сводя с профессора своих пристальных зеленых глаз.

— Прикосновение к алтарю вызвало в моем теле мощную волну энергии, благодаря которой стало пробуждаться прошлое, возрождаясь к жизни в этот момент. Сердце забилось сильнее, разум просветлел, а душа открылась для тайн, которые спрятаны в глубинах этого мистического мира.

— Так это же был момент истины! — воскликнула Сара. — Момент, который определит наши судьбы и откроет дверь к новым открытиям в мире древних тайн и мистики.

И она зачарованно посмотрела на алтарь, возвышающийся посреди зала пещеры. Он представлял собой величественное сооружение, высеченное из темно-коричневого камня с золотистыми вкраплениями, которые походили на упавшие капли света. Его форма напоминала символическое изображение Древа Жизни, ветви которого простирались к потолку зала, а переплетенные между собой корни уходили в землю, сливаясь с самой природой.

Поверхность ствола алтаря-дерева была покрыта рельефными узорами, состоящими из древних символов, образов зверей, птиц и существ, которых уже не существовало на земле. Казалось, что эти рисунки были вырезаны самим временем, став частью древней святыни и его таинственной силы.

Особенно выделялась его центральная часть, где внутри глубокого рельефа находилось изображение древнего бога, сидящего на троне из камня. Его глаза испускали чарующий свет, а красивые руки держали древний свиток, полный знаний и тайн.

— Он хранитель мистической силы этого места? — шёпотом спросил Чангпа, боясь нарушить священную тишину, царившую в зале.