Бесплатный фрагмент - Хроники Транквила: Артефакт

Пролог. Легенда о королеве-ведьме

Маленькая тихая девочка в пёстром платье и с золотыми волосами играла со своей куклой в обеденном зале. Её мама, вскоре зашедшая туда, была ей крайне недовольна.

— Я кому говорила, что игрушкам не место за столом?

— Я не буду больше это есть.

— Отчего же? Кухарка так старалась, к тому же, эта еда хорошо влияет на кожу и придаёт ей бледность. А то такую румяную ни один уважающий себя жених не возьмёт.

— Братик сказал, что мне туда плюнула королева-ведьма.

Женщина рассмеялась.

— А ты больше этого дурака слушай. Он просто издевается над тобой, потому что ты младше. К тому же, он наверняка тебе врёт.

— Почему?

Взрослая дворянка, прижав подол своего дорогого платья, аккуратно села рядом с дочкой.

— Королева-ведьма давным-давно умерла, её больше нет.

— Правда?

— А ты, что, не знаешь об этом?

— Нет.

— Я обязательно припомню это твоим воспитателям. Может быть, ты хочешь, чтобы я сама рассказала тебе об этом?

— Конечно! — глаза девочки загорелись, ведь её всегда привлекало всё загадочное и неизведанное.

Женщина захотела забрать игрушку из рук дочери, но та крепко в неё вцепилась и не отдавала. Рассказ рассказом, но есть она пока не намеревалась.

— Тогда слушай. Когда-то королева-ведьма не была ни королевой, ни ведьмой. Она занимала высокое место в Церкви и была самой преданной жрицей Идей. Ты знаешь, кто такие ведьмы?

— Да. Это очень злые люди.

— Они не злые, скорее озлобленные. Отчасти, такими их сделали те самые события. На одной из молитв будущая королева-ведьма зашла так далеко в своей искренности, что смогла совершить нечто невероятное, она из ниоткуда призвала Ветер. Так и была открыта магия.

Девочка с замиранием сердца слушала эту историю. Самостоятельно отложив куклу подальше, она прильнула к своей матери и старалась не пропустить ни слова.

— Сначала она держала это в тайне, но затем стала собирать себе учеников, кто так же фанатично относился к её делу. Это продолжалось достаточно долго, и никто ей не противился, потому что все считали, что она творит нечто очевидно богоугодное. Но однажды она переступила черту, пустив всё под откос.

— Что она натворила?

— Как говорят, для одного из своих проклятых ритуалов ей понадобилась жертва. Ею стал один из учеников. Затем ещё. Вскоре в Рупиде стали пропадать бездомные. Да, она научилась творить многие невероятные вещи, но какой ценой! Этого не стали терпеть. Её выгнали отовсюду, прислужников посадили в клетки. Тех, кто был посильнее и мог сбежать, казнили на месте.

— Чем же они сами тогда лучше?

Этот вопрос очень обеспокоил женщину, но она ответила на него.

— Так ведьмы творили зло, а те их уничтожали. Значит, они добрые!

Девочку этот ответ не особенно убедил. Она с крайним недоверием смотрела на маму и молчала.

— Так, ты дальше слушать собираешься?

— Конечно.

— Тогда доедай свой обед, а я продолжу. На этом зверства только начинались. Прознав, что все её союзники в плену или убиты, она пошла на крайние меры — захватила власть. Никто не мог с ней справиться, и она с лёгкостью заняла трон. Именно теперь она и стала Королевой-ведьмой.

— А как её убили?

— Тебя что, только её смерть интересовала? Это произошло через много-много лет. Она делала всё, что хотела, и совершала много плохих поступков. Приблизила многих злых ведьм ко двору, много путешествовала, чтобы открывать всё более мощные заклятья, некоторые из которых уже были за гранью молитв. Многие из них извращали веру, а она упивалась вседозволенностью.

— Так что же случилось?

— Не многие хотят это признавать, но нас спас Картрад. Их царь пошёл на нас войной, но не за землями или богатствами, а чтобы избавить от Королевы-ведьмы.

— И он победил её?

— Да. Он был очень умён и смог обхитрить злодейку.

— Как?

— Этого уже никто не скажет наверняка. Говорят, он застал её врасплох, когда та молилась.

— Это подло.

— Ты что такое говоришь! Ты представляешь, что бы сейчас с нами было, останься та и её потомки у власти? Хвала Идеям, сейчас у нас есть господин Дол.

Маленькая леди была не в восторге от концовки легенды и хотела большего. Ей было интересно всё, связанное с такой значимой и таинственной фигурой. Она хотела расспросить мать ещё о чём-то, но их разговор прервал вернувшийся отец.

Его одежда была верхом изыска, ведь супруги гордились своим состоянием и изяществом, отчего многое убранство в их доме было излишне кричащим.

Поправив свой необычный головной убор, сшитый из шкурок десятков очень маленьких зверьков, он обратился к своей любимой дочери.

— Аделаида, милая, собирайся! Ты же не забыла, что сегодня мы идём на представление?

— Я её одену, — остановила его женщина, — лучше отдохни после дороги, да выпей чего-нибудь прохладного.

Малышка была рада приходу отца, ведь их поход означал, что ей не придётся мучить себя невкусным супом. Хоть теперь она и не боялась, что туда кто-то плюнул, вкуснее он от этого не стал. Мама не придала особого значения изменившимся планам, но для девочки это стало крупной победой.

Нарядив её в платье, по пестроте не уступающее предыдущему, мама вновь заговорила о Королеве-ведьме.

— Чему тебя научила эта история? Я же не просто так тебе это рассказала.

— Нельзя быть злой?

Мама рассмеялась детской наивности.

— Золотце моё. Эта история показывает, что ни в одном деле нельзя доходить до крайностей. Магия — не зло сама по себе, но даже святая жрица из-за неё стала Королевой-ведьмой.

— Хорошо, я запомню!

— О чём вы там судачите? — выглянул из занавесок отец, — я слышал плохие слова.

— Мамочка рассказала мне, что Королевы-ведьмы больше нет!

Глава семейства ещё сильнее выбрался наружу и с недовольством взглянул на свою жену.

— Меньше бы ты ей всякие ужасы рассказывала. Этим историям не место в нашем доме. Подойди сюда, Аделаида, я лучше расскажу тебе о чём-то прекрасном, что не испортит тебе сон.

Он усадил её к себе на коленки и взял с низенького столика толстую книгу. Это был его личный священный текст. Будучи одним из самых известных портных столицы, он отрезал по лоскутку от всех тканей, что встречались ему, и теперь он собрал их и их истории в своей огромной книге.

Девочке было абсолютно неинтересно, красный или желтовато-салатовый бархат выбрал Малкул Дол для своей коронации, но она как воспитанная леди выказывала большую заинтересованность делами своего отца, ведь она всё-таки любила его и восхищалась его трудолюбием.

Семья Нокс была в какой-то степени эталонным дворянским родом. Родители внимательно относились к воспитанию детей, а дети, в свою очередь, почитали родителей. Как же жаль, что этой семейной идиллии так скоро придёт конец.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ИСЦЕЛЕНИЕ РАН

Глава I. Вернуть на своё место

Всем было бы проще, погибни царствующие отец и сын у всех на глазах. Это дало бы однозначность. Сейчас же, спустя неделю после поражения Эмилиуса, всё царство, а вернее то, что от него осталось, находилось в подвешенном состоянии.

Даже при недолгом правлении тиранида в Картраде был больший порядок, чем сейчас. Если есть человек, заявляющий, что он здесь власть, народ будет спокоен, кем бы тот ни был. А когда пустует и царский престол, и даже регентский, восстание стоило ждать каждое утро.

Кассандра не хотела брать власть в свои руки, так как считала все претензии на корону безосновательными ввиду своего происхождения. Да, с недавнего времени она являлась Рэгемом, но лишь по праву супруги. Последней же коренной представительницей царствующей династии была Агата, старшая дочь Галактиона. Став советницей, она вернула себе родовое имя, и потому, как бы странно это ни звучало, могла претендовать на правление. Разумеется, жрица Двухсот и думать о таком не хотела.

Картрад — страна традиций, здесь никогда не было женщины на троне, даже само слово «царица» никогда не использовалось в официальных документах. Но в то же время и ситуация сейчас была крайне нетипичная, потому Карниф Юдус, старший по ведению законов, искал хоть какую-то норму, способную привести к общему знаменателю весь тот бардак, что устроила война и её последствия.

Свой доклад советник по судебному делу представлял сразу двум девушкам, пригласив их на собрание Совета.

— С одной стороны, нового правителя можно начинать искать только при объявлении смерти предыдущего. По понятным причинам мы не можем этого сделать. И царь, и принц являются сейчас бесследно пропавшими, и потому управлять государством может лишь новый регент.

Он немного запнулся, жмурясь, но быстро нашёл нужную строчку. Почти вся жизнь, проведённая с бумагами, наконец давала о себе знать, и от долго чтения его глаза начинали уставать, а буквы плыть и сливаться в неразличимые чёрные полоски.

— У госпожи Агаты Рэгем имеется больше прав на эту должность, так как, несмотря на пол, она является потомком действующего царя. Однако, стоит принять во внимание, что она добровольно и неоднократно высказывалась об этом предложении в отрицательном ключе. Ваше мнение не изменилось, советница?

— Нет. Каждый день я молюсь за моего отца и брата, прошу Двухсот, чтобы они вернули их нам. Я никогда не готовилась к управлению, у меня это не получится. Извините.

Она опустила взгляд, чувствуя некую вину за свою бесполезность в этом вопросе. Она была хорошей жрицей, но никак не управительницей.

В противовес ей по другую сторону от Юдуса сидела самоуверенная Кассандра. Каким бы испытаниям она не подверглась в прошлом, она смогла преодолеть их все с гордо поднятой головой. Она сбежала от своего жестокого брата, выкрутилась из истории со шпионажем и обманами, была непосредственной участницей восстания против Эмилиуса. И теперь беглая анспрандская принцесса готовилась получить высшую власть в крупнейшем, даже учитывая потерю двух городов, государстве континента. Да, она этого не хотела и всячески избегала, но больше некому было взвалить на себя бремя настолько огромной ответственности.

Многие из советников, присутствующих здесь, без особого интереса наблюдали за происходящим. Желая поскорее закончить, тем более, что итог был для всех очевиден, они не опротестовывали ни одного решения, а лишь молча принимали новую реальность, где ими будет править анспрандка.

— Что ж, — протянул Карниф, подытоживая свои слова, — тогда я не вижу причин препятствовать назначению Кассандры Рэгем принцессой-регентом Картрада. Вы принимаете решение Совета?

Девушка была готова согласиться, как вдруг двери в их зал стремительно распахнулись. Это был запыхавшийся гвардеец, чья функция теперь понизилась до простого патрулирования замка. Забыв про все формальности и субординацию, он завопил во весь голос:

— Вернулся! Он вернулся!

* * *

Двумя неделями ранее

Войска Корина возвращались домой. Это была победа, но не из тех, которую захочется вспоминать. Весь грандиозный успех, шедший в ногу с Анспрандом на протяжении всего похода, был смазан его окончанием. Мало кто из простых солдат понимал, откуда вообще взялся некий тиранид, и почему он смеет указывать их ярлу. Сам Ховерстад также был возвращён сразу же после его захвата. Зачем тогда это всё было?

Сотня подобных вопросов рождалась в головах солдат ежесекундно. Кто-то припоминал ему и ту девушку, с которой он сражался. Один, уверенный, что это была их выжившая Кассандра Кирслав, убедил ещё двоих, а те пошли разносить сплетни всё дальше и дальше. Это не могло не доходить до ушей ярла. Он понимал: как только они вернутся в родные земли, его ждёт тяжелейшая судьба.

Но почему так плохо всё должно быть только у него? Аделаида, почти не вложившись силами в эту кампанию, преспокойно пришла в самый последний момент и красиво завершила его завоевание. Эмилиус и вовсе получил власть над Картрадом. А Корин довольствуется одним только Пурпуром, который тоже ему не особо рад. Почему всё так несправедливо?

Только теперь он понимал, насколько высоки были его ставки при такой несущественной награде. Это была авантюра, а не план. Что ж, и у мрачного ярла тоже остался один козырь.

— Скалб, — скомандовал он своему темнику, — ко мне.

— Что тебе угодно, Корин?

— Веди их пока что сам. У меня появилось одно дело, встретимся в Пурпуре, я вас нагоню.

— Что может быть надо анспрандскому ярлу на чужбине?

— Не твоё дело. Выполняй приказ.

— Сейчас не время для секретов, Корин, — он похлопал его по плечу и поскакал вперёд.

Тот понимал это, но не мог сделать ничего иного. Сейчас в его руках был единственный рычаг давления на Эмилиуса, но он вовсе не пытался с ним договариваться. Он просто хотел, чтобы проблемы были не только у него.

Ускорившись, Кирслав попытался пройти поперёк строя, но никто из отступающих не останавливался, чтобы пропустить его. Это было не столько неуважение к нему, сколько элементарное желание поскорее добраться до ночлега. Полководцу ничего не осталось кроме как пытаться протиснуться через них по диагонали.

Через время он остался один в поле. Куда бы он ни бросил свой взгляд, всюду были лишь холмы и поля. Ховерстад уже давно скрылся за горизонтом, а ближайшая деревня была в глубинах леса.

Побродив по опустевшим землям, он вышел на дикую болотистую опушку. Да, воспоминания не подвели его, это было то самое место. Забытый любыми богами полуразрушенный монастырь. Дерево, обвалившее половину крыши и перекрытий, само уже давным-давно сгнило и засохло.

В давние времена многие церквушки местных народов закрывались Картрадом как языческие. После захвата новой земли подобные строения либо разрушались, либо им искали новое применение. Самые же крепкие из них сохранились до наших времён. Именно в одном и таких всё время был пленён царь и его спутники.

— Подъём, солдаты.

Он окинул взглядом своих жертв, проверяя, не удалось ли кому из них сбежать. Все были на месте. Царь лежал на собственном оторванном плаще, укутанный в скомканную и грязную одежду, в которой уже было сложно узнать дорогие ткани.

Ни на секунду не отходя далеко, рядом с ним находился его гвардеец Людовик. Ещё не знавший о смерти своего сына, он уже выглядел крайне подавленно и жалко. Без доспехов, в одном только ночном белье, он не вызывал никакого трепета или благоговения, которые обычно испытывали новички Гвардии, завидев своего прославленного командира.

— Он вообще жив? — ярл указал на Кунцита Мазуса, который никак не отреагировал на его приход.

— Да, но ему очень плохо, — вступил в разговор Виралий, — без должного лечения ему долго не протянуть.

— Отлично. Значит, вы двое свободны, а вы поедете со мной.

Царь даже привстал на локтях, когда услышал, что его с Людовиком отпускают.

— Это какая-то шутка?

— Нет, я действительно больше не держу вас в заложниках. Валите на все четыре стороны.

— Но почему?

— Эмилиус… а, вы же даже этого не знаете…

— Кто это?

— Возвращайтесь в Ховерстад и узнайте. Ты же хочешь вернуть себе страну, а, царь?

— Что с Адрианом?

— И Виком, — добавил второй переживающий отец.

— Слушайте, мне плевать. Мне абсолютно всё равно. Пусть хоть сдохнут, меня это больше не касается. Анспранд уходит, а вы теперь делайте с этим что хотите. Вы больше не представляете для меня никакой ценности. Чего я не могу сказать об этих двоих.

Он снял с пояса особый ключ и открыл кандалы царя и гвардейца, оставив, однако, цепь, соединяющую руки обоих.

— Чтобы не разбегались.

Они встали, но всё равно с непониманием смотрели на ярла.

— Остаётесь что ли? Понравилось дождём питаться? Валите.

Гвард быстрее сориентировался и начал дёргать рукой, чтобы поторопить монарха.

— Пойдёмте.

— Но… — Галактион тянулся к оставшимся товарищам.

— Пойдёмте, иначе останемся с ними.

Они быстро ретировались, молясь, чтобы с Виралием и Кунцитом всё было в порядке. Впереди их ждал неблизкий путь, благо, больше не было кишащих всюду анспрандцев.

Они ушли, а Корин обратился к лекарю.

— Он сможет говорить сейчас?

— Вряд ли, он очень ослаб.

— Что нужно, чтобы он пришёл в себя?

— Как минимум, нормальная пища.

— Раздобудь.

Он бросил ему одну золотую монету с профилем Галактиона.

— Ваше, так что проблем не будет. Здесь недалеко есть деревня. Мы обошли её стороной, потому что там нет ничего ценного, но еда, думаю, найдётся. Не вернёшься к утру — я его прирежу. Всё ясно?

— Яснее быть не может.

Мужичок разглядел монету. Она отдавала свежестью столичной чеканки, ей явно было меньше двух месяцев.

— Вы взяли Ховерстад?

— Да, — небрежно и как будто бы с жалостью ответил он, пока освобождал его от оков.

* * *

Наши дни.

Он не хотел никого видеть. Вернее, он был готов обнять каждого встречного, целовать саму ховерстадскую землю, но не в таком виде. Первые встретившие царя и гвардейца стражники расцепили их, и Галактион пошёл прямиком в замок.

Он шёл очень тяжело, такие сильные физические нагрузки были ему не по статусу и не по возрасту, отчего ему пришлось опираться на своего друга.

— Бани! Бани! Общественные бани! — раздалось вдруг с соседней улицы.

Двое переглянулись.

— Я бы не хотел, чтобы Адриан увидел меня таким.

— Согласен.

Они отдышались, поменяли маршрут и заглянули в царство пара и чистоты. Их не сразу признали, но ранее видевший их посетитель подтвердил, что эти двое измотанных и неумытых человека — царь и его почтенный страж. Им быстро предоставили целую отдельную комнату, а по столице мигом пробежали шепотки о том, что всеобщий отец наконец-то дома.

— Чушь какая-то! — не понимал Карниф Юдус, спешно идущий в город вместе с прочими советниками, Кассандрой и Морком.

— Что такое? — сказал не разделяющий его тревоги Поркий Дивус.

— Почему, если это наш Галактион, то он пошёл не во дворец, где его сразу узнают, а в какое-то сомнительно заведение?

— Неужто ты решил, что это самозванец?

— Ясное дело. Пойдём и сами всё узнаем.

Делегация, внушительная, но ни капли не торжественная, продвигалась к баням, где, по слухам, засел Галактион. Снаружи уже толпились взволнованные люди, в общем потоке криков и болтовни было невозможно разобрать хоть что-то.

— Так, всем расступиться! Совет Короны! — рявкнул Полий Паст.

Люди дёрнулись и разошлись в стороны, пропуская внутрь уважаемого надзорника и всех остальных.

— Где? — Рол Дефир сказал лишь одно слово, но банщик моментально понял его.

— Вот в том зале. Не тревожьте их, пожалуйста, они очень устали в дороге.

— И секунды ждать не буду.

Будучи самым крупным и серьёзно настроенным, он протолкнулся к указанной купальне и, постучав, распахнул дверь.

— И кого к нам принесло? — сказал Галактион, уже вытираясь и надевая свежую лёгкую одежду.

— Могу спросить то же самое, — пошутил старый солдат и бросился обнимать своего любимого царя.

— Родненький вы наш! — Карниф Юдус чуть ли не расплакался от счастья. Он упал на колени и взмолился, благодаря Двухсот.

Он был рад скорее тому, что своим возвращением царь решил множество юридических неурядиц, что были не по силам главному судье.

Все прочие советники тоже стали подбегать к нему и поздравлять со спасением. Они ещё не знали, что именно произошло, но очевидно что-то нехорошее, иначе старший из Рэгемов никогда бы не оставил их так надолго.

Людовик радовался вместе с ними. Как бы то ни было, сейчас Галактион находился в безопасном месте, а его жизни и здоровью более ничего не угрожало.

Но не всё было так хорошо.

— Друзья мои, видят Двести, это совсем не то место, где я хотел бы с вами встретиться, но так уж они рассудили. Давайте скорее отправимся в замок, Адриан же меня там ждёт?

Для окружающих его слова показались настолько по-детски наивными, будто тот спрашивал, на том ли же самом месте стоит Храм.

Повисла тишина, никто не хотел озвучивать плохие новости. Каждый из советников глядел на другого, пытаясь взвалить ответственность на своего соседа. Вперёд вышла Кассандра. Царь, понимая, что что-то не так, раз все резко замолкли, стал с тревогой и недоверием посматривать на девушку.

— Мне жаль, что после всего, что с вами случилось, нам приходится ещё сильнее вас огорчать. Всё дело в том, что…

— Он жив? — стремительно перебил её царь.

— Мы не знаем. Вероятнее всего, его похитили. А если это так, то этим силам он нужен живым.

— Как такое могло случиться? — недоумевал Людовик, — Почему мой сын его не защитил?

Советники поопускали головы, новости становились всё хуже и хуже. Обстановка накалялась, Галактион не находил себе места, теперь к его панике присоединился и гвардеец.

— Его… он убит.

— Как?

У Гварда подкосились ноги, он облокотился на плечо Галактиона, который и сам не так уверенно стоял. Вместе они сползли по стенке на землю и сели на пол.

— Он… — всё не унимался Людовик, — он хотя бы умер, защищая принца?

— Да, — уверенно ответила ему Кассандра. В какой-то степени это было неправдой, потому что прямой угрозы для Адриана тогда не было, но всё же Вик погиб, будучи уверенным, что это отвлечёт внимание на него.

— Эмилиус, — вдруг вскрикнул Галактион, — это он за всем стоит, да?

Все были ошарашены его осведомлённостью.

— Вам известно, кто это был?

— Нет, я знаю лишь имя. Где он? Это он похитил моего сына?

— Нет, — рассуждал Полий, — ведь он и сам разыскивал его.

— Вы говорите о нём как о чём-то минувшем. Почему? Что он вообще сделал?

— Пойдёмте в замок, — Карниф учтиво указал рукой к выходу из бань, — нам стоит многое вам рассказать.

* * *

Беседа, на которую остались только самые важные советники, продолжалась довольно долго. Один за другим они вываливали на Галактиона кучу скорбной информации: о захвате столицы, резне в городе, потере Иолуса. Но никто из них так и не мог внятно ответить, кем был Эмилиус, откуда он взялся и куда исчез.

Когда байки об ужасах войны закончились, и все старики разошлись по своим рабочим местам или домам, в зале остались четверо: Галактион, Людовик, Кассандра и Морк.

— У тебя есть что-то ещё?

— У нас. Мы вместе завершали план Адриана. Думаю, будь он здесь, то был бы не против, если бы я поделилась с вами деталями.

— План Адриана! Нет, Людовик, ну ты слышал?

Но гвардеец ничего не отвечал. Он пожух внутри и ни на что не реагировал. Потеря сына сильно ударила по нему как отцу, но в качестве стража он, скорее автоматически, по-прежнему оставался на посту.

— Известно ли вам о тиранидах?

— Впервые слышу об этом.

— Это забавно, ведь они есть в ваших верованиях, а вы человек довольно набожный.

Галактион заметно напрягся.

— Так советники сказали правду? Эмилиус — один из Тёмных богов?

— И да, и нет. Он с ними связан и прибыл сюда по их приказу, но он лишь проводник их воли. В последние перед исчезновением дни ваш сын узнал многое об этих существах. Его познания в этой области впечатляют. В том числе он узнал их слабости и уязвимые места.

— Так это чудовище побеждено, а не сбежало? Вы уничтожили его?

— Тираниды в сути своей нематериальны, как вам уже сказали, и его нельзя убить очевидными для нас способами. Скажем иначе, мы сделали так, что Эмилиус не представляет больше никакой угрозы.

— Так эта тварь жива? — вспылил он, стукнув по подлокотнику своего трона.

— Да, но пленён в человеческом теле, где он не может использовать ни одну из своих сверхъестественных способностей. Сейчас он спрятан в катакомбах.

— Двести всемилостивые, откуда тебе, анспрандке, всё это известно? Ты так легко говоришь о вещах настолько фундаментальных, что я не могу+ о них и помыслить!

— Сказать по правде, во время тех событий я сама была ведомой. Мой муж не оставил мне чётких указаний. Я действовала по приказам его приятеля, Морка Безродного.

Принцесса поклонилась юноше и уступила ему место оратора.

— Выходит, это ты спас нас всех от порабощения, юноша?

— Вас спас Адриан. Моими руками и с помощью моих знаний, но это сделал он. Не будь его плана, вы бы вернулись в разрушенную столицу прямо в лапы этого чудовища.

— Но откуда у тебя такие глубокие познания? Разве ты жрец? Я ни разу не видел тебя в Храме, да и Адриан представлял мне тебя на свадьбе как таможенника.

— Дело не в религии, вовсе нет, просто…

Он запнулся и с паникующим взглядом обернулся к подруге. Та положила руку ему на плечо, будто благословляя и побуждая сказать всю правду.

— Видите ли, господин, мы встречались с вами задолго до той самой свадьбы. Та неспокойная жидкость в огромном цилиндре, помните её?

Царь вновь приосанился и сильно вцепился пальцами в подлокотники. Даже Людовик подошёл к нему ближе. Не заметив на лице Кассандры удивления, он продолжил разговор.

— А откуда тебе известно об этом? Это тайна троих людей, один из которых давным-давно сослан на острова, а остальные двое стоят перед тобой.

— Дело в том, что Адриану не составило труда прознать о секрете и заполучить этот, как вы считали, «вирус контроля».

— Что?! — Галактион завопил таким громким и грубым басом, что, казалось, даже знамёна в пролётах зашевелились.

— Не гневайтесь на него, прошу вас. Это мастер Прискас надоумил его. И вместе они поставили на «вирусе» эксперимент.

— Что за эксперимент? И что, Тёмные тебя побери, стало его результатом?

Не мудрствуя лукаво Морк сделал шаг вперёд и указал себе на грудь.

— Я.

Царь схватился за голову, но вскоре опять заговорил.

— Так, всё, хватит с меня. Уводи его.

Гвард, не ожидающий никакого сопротивления от безобидного юнца, спокойно пошёл ему навстречу, пытаясь задержать. Безродный, не понимая, что такого он сделал, стоял и не сопротивлялся. Кассандра же билась изо всех сил. Она отталкивала Людовика, вставала между ними и всячески преграждала путь.

— Да что же вы такое делаете! Уберите своего пса от него! Морк ни в чём не виноват.

— Этому чудовищу здесь не место. Он ничем не отличается от Эмилиуса. Мне известно, что было в том резервуаре! Дитя Тёмных богов! Он тоже тиранид! А ты, анспрандка, знала это и ничего с этим не сделала!

Кассандра не успевала вставить и слово, ей была понятна истерия царя. За пару часов на него вывалили всё то, что происходило с ними год. Тут всякий потеряет понимание реальности. Сейчас не было смысла продолжать рассказ, надо было успокоить его.

— Я оскорблена тем, что вы всё ещё обращаете внимание на мою кровь, хоть я давно уже и Рэгем, но я постараюсь вам всё объяснить. Даже там, в Анспранде, я была наслышана о выдержке и сдержанности картрадского царя. Так покажите их и выслушайте, хотя бы из уважения к моему мужу и вашему сыну.

Галактион не мог успокоиться, в нём кипели многие чувства, которые он был не в силах описать. Он попытался остыть, но лишь выплеснул их за края.

Раздался тяжёлый грохот. Кассандра взглянула на царя. Рядом с ним лежал соседний трон, на котором не так давно восседал принц-регент, обличённый абсолютной властью.

— Анспрандская девчонка требует от картрадского царя уважения к его собственному сыну? Что ты вообще себе позволяешь?

Он замолк на минуту, глубоко вздохнул, затем медленно выдохнул и, усевшись поудобнее, продолжил.

— Итак, я тебя слушаю.

— Для начала отпустите Морка.

— Ты ещё будешь ставить мне условия? Пока ты не убедишь меня, он будет под стражей.

— Ваша воля, но я скажу вам одно — вы не правы.

Царь рассмеялся.

— Я месяцы, что казались мне годами, просиживал в плену в худших условиях твоего ярла. Чуть ли не голым я пришёл сюда, узнал, что пропал мой сын, а у лучшего друга он и вовсе погиб. Мои советники рассказали мне, как бегали вокруг самозванного царя, который к тому же является порождением Тёмных богов. И всё это для того, чтобы какая-то малолетняя девка отчитывала меня? Ты хоть понимаешь, что я пережил за один только сегодняшний день? Ты даже представить себе не можешь, насколько впредь должна аккуратно подбирать слова.

Кассандра проглотила обиду сказанных слов. Его тоже можно было понять, но конфликт двух страдающих душ должен был как можно скорее прийти к разрешению.

— Я прошу прощения за свою бестактность по отношению к монарху. В своё оправдание могу сказать лишь, что также нахожусь на пике своих переживаний. Нам обоим нужно принять всё, что произошло.

Голос и интонация правителя тоже изменилась, он проникся терпимостью к девушке и дальше говорил абсолютно спокойно.

— Эмилиус — «вирус контроля», тиранид, как вы говорите, в теле человека. И он пленён где-то под городом. Так?

— Да.

— Морк — это тоже тиранид и тоже в теле человека, но он на свободе и приближён к моему сыну.

— Да, всё верно.

— Почему?

— Это трудно понять, я и сама до конца не поняла. Морк, будь добр, объясни.

Парень, руки которого всё ещё были заломаны, углубился в воспоминания о своём создании.

— Меня столетиями хранили в марганцевом плену. Поэтому в результате манипуляций господина Прискаса тиранид, которым я ранее являлся, утратил все поработительские инстинкты. Очнувшись, я не хотел причинять вашему народу вреда, не хочу и сейчас.

Морк говорил успокаивающим тоном, как это в подобных ситуациях любил делать Адриан. Гнев Галактиона потихоньку угасал, его злоба и подозрительность сходили на нет. Но воспитание коварным принцем не закончилось на этом. Морк не стал рассказывать, что именно из-за него прошлого Эмилиус оказался здесь, и все произошедшие события стали реальностью. Правда правдой, но он всё ещё был пленён.

— И выходит, — подытожил сам царь, — сознание Эмилиуса не изменилось, вы просто заперли его в теле человека.

— Совершенно верно.

— В теле человека, — повторил Галактион, — в теле…

Всё это время он пристально вглядывался в лицо Морка. Не с подозрением, а скорее пытаясь узнать из него все тайны мироздания. Теперь он прищурил один глаз и поднял большой палец так, чтобы прикрыть им свой обзор на волосы юноши.

— Святые Двести… Я не верю в то, что вижу.

— А что вы видите, господин?

— Того самого ублюдка, что убил моего советника. Раньше я бы ни за что и думать об этом не стал, а теперь всё становится таким очевидным. Адриан подстроил похищение его тела для опытов Прискаса.

— Абсолютно так.

Галактион оглядел тронный зал, разочарованно вздохнул и облокотил голову на кулак.

— Боги явно решили поиздеваться надо мной. Враг моего народа в теле безумного убийцы.

Четверо долго молчали. Кассандра с Морком уже рассказали всё, что хотели, а Галактион более ничего не спрашивал. Он сидел и думал. Думал о многом, порой даже путаясь в своих мыслях и забывая, что было в его голове изначально. Лишь десятую часть от этого он чувствовал в тот день, когда прочёл записку от Сэнпеки, что похитила его сына. Тогда он думал, что находится на грани, но теперь открывал для себя новые горизонты страданий.

Он не знал, что делать. Людовик покорно удерживал Морка, ожидая, что скажет его хозяин, но царь молчал.

— Нет, нет, — заговорил он, — я наконец нашёл ошибку.

Он приосанился и довольно уселся на троне.

— О чём вы?

— Периодически я проверяю тайник, где содержится «вирус». И в последний раз я делал это уже после того, как на свадьбе Адриан представил мне тебя. Ваш рассказ — чушь.

Кассандра с недоумением взглянула на Морка. С ней не поделились такой несущественной деталью заранее, и потому она с таким же любопытством взглянула на друга.

— Ваш сын понимал, что вы иногда заглядываете туда, чтобы проверить, на месте ли тиранид, раз вы не просто замуровали его в стене, а строили такую сложную систему тайников.

— Так…

— Почти сразу после эксперимента ваш сын, — он обратился к Гварду, — отнёс на место поддельную тару со смолой, повторяющий внешний вид тиранида в спячке.

Галактион снова хлопнул по подлокотнику.

— Нет, ну что за сорванец? Мне его одновременно и обнять, и ударить хочется.

Царь явно подобрел. Несмотря на смешанные чувства он общался с ними уже не как обвинитель.

— Ваш сын воистину гений.

— Гений, но не настолько, чтобы не стать жертвой похищения, — угрюмо вздохнул он.

Эти мучительные разговоры могли продолжаться вечно, но царь вспомнил, что у него есть ещё одно важное дело. Вернее, важные дела у него исчислялись десятками, но это было важнейшим.

Когда помилованный Морк и Кассандра уже разошлись по своим делам, Галактион вызвал своего секретаря.

— Нужно решить вопрос с возвращением Пурпура из лап Анспранда. Даже если Корина прикончат, его преемник ни за что не уступит такое богатство.

Людовик, воспоминания о войне у которого ещё на долго останутся в голове, оторопел. Он тряхнул заросшей в плену головой и взглянул на своего монарха. Ему не послышалось?

— Погодите, что? Вы хотите новой войны?

— Я не заключал мира с этими дикарями. Если они отступили, им же хуже.

— Рол Дефир будет очень недоволен, он будет вас отговаривать. Мы не готовы к наступлению.

— Советник по военному делу здесь не при чём. Секретарь, будь добр, Юдуса сюда. Как можно скорее.

Тот и правда не заставил себя ждать. Находясь в этом же здании, он быстренько спустился и прошёл по коридору. Не прошло и десяти минут, как он второй раз за сегодня предстал перед царём.

— Вам угодно что-то ещё, господин?

— Да. Пурпур и Адрианополь — мои города, и я намерен их вернуть. В первую очередь власть стоит отобрать у предателя Крекуса, который променял нас на анспрандский сапог. Предатель Рад удостоится отдельного разговора.

— Вы хотите проконсультироваться о юридической силе устного соглашения Эмилиуса и Корина?

— Нет, оно не имеет для меня никакого значения. Ты нужен мне не как законник, скорее наоборот. Ты всё ещё поддерживаешь связь с осведомителем с чёрного рынка Ховерстада?

— Разумеется. Если он перестанет сотрудничать, я за день прикрою всё его предприятие.

— Мне нужны их ресурсы.

— Вам? — он был явно шокирован этим заявлением. Уже второй Рэгем за последние пару лет интересовался незаконными делишками с рынка.

— Да. Войска не готовы, их в принципе практически не осталось. Народ взбунтуется, если вместо отстройки всего разрушенного я отправлю отряды туда, откуда те недавно отступали.

— То есть, вам нужен удар более… точечный?

— Всё верно. Мне нужны торговцы смертью. Лучшие.

Карниф задумался и запустил руку в густую двойную бороду, распутывая слипшиеся волоски.

— Думаю, я смогу с этим помочь, но лучших не обещаю. Сейчас в тенях Ховерстада большие проблемы. Сами знаете, один из их лидеров бесследно пропал во время войны, и большая часть преступников осталась бесконтрольной. Они делают, что хотят, и не признают авторитетов. В любом случае, я предоставлю вам того, кто будет достоин вашего задания.

— Одного недостаточно. Нужно как минимум пятеро.

— Вы переоцениваете их масштаб. Достойных убийц, которых мы ещё не казнили, единицы.

— Сделай всё, что в твоих силах.

— Хорошо, дайте мне один день.

— На этом всё.

Мужчина в тяжёлом кафтане развернулся и отправился на выход. Теперь ему предстояло выполнить достаточно трудную миссию. Для начала нужно было связаться со своим информатором, что тот делал далеко не по первому зову. Затем они вдвоём должны были отобрать подходящих кандидатов на один из крупнейших контрактов последнего времени, а если убийство Инфира не было чьим-то заказом, то на самый крупный.

Было необходимо поторопиться, и он стремительно покинул тронный зал замка Рэгемов и затерялся в толпе на площади.

* * *

Адриана умыли и одели в новую одежду. Она была обильно вышита различными узорами и полосами, как то было принято в рупидской культуре.

Хоть и опрятный, но уже изрядно заросший принц ходил по своей спальне-тюрьме в непонимании. Сегодня что, какой-то народный праздник, что даже пленников привели в порядок?

Ответом стала королева, повернувшая ключ в его двери. Оттолкнув решётчатую ограду, она зашла внутрь. Адриан, как всегда, старался держал осанку и не казался забитым пленником.

— Здравствуй, Аделаида. Какими судьбами?

— Ты мне нужен.

— А нужна ли мне ты?

— Это не имеет значения. Пошли.

Ставни на маленьком окне распахнулись, и оттуда подул очень сильный ветер. Задувая принцу в спину, он понёс его на выход.

— Хватит, хватит, я иду.

Они прошли по винтовой лестнице наверх и оказались в главных коридорах. Каждая комната тут обладала историей большей, чем иной район города.

— Вероятно, ты ничего об этом не знаешь, но я всё равно спрошу. Тебе приходилось слышать о морионе, чёрном хрустале?

Адриан смутился темой вопроса.

— Я встречал много драгоценных камней, и чёрных в том числе. Гематит, к примеру.

— Нет, это всё не то. Догадываюсь, ты даже не знал его названия, когда видел.

— Почему ты так уверена, что я с ним сталкивался?

— Сомневаюсь, что наследный принц за всю жизнь не бросил и взгляда на царский трон.

Адриана осенило. Да, точно! У изголовья действительно был инкрустирован огромный чёрный камень, но парня никогда даже не интересовало его название.

— Я вспомнил его. Он действительно находится там. И что с того?

— Уже не находится. Недавно я вернулась во дворец и забрала его себе.

— Королевские особы теперь промышляют ночными кражами драгоценностей? Это низко даже для тебя.

— Я ничего не крала, принц. Видишь ли, в какой-то мере этот морион принадлежит королевству Рупид, и я вернула законное наследство.

— Я удивлён, что он ещё не стал твоей очередной побрякушкой.

— О, он слишком особенный, чтобы храниться в городе. Я спрятала его в собственном тайнике, далеко отсюда. Но, полагаю, сегодня он мне пригодится. Нам сюда.

Королева подошла к высокой двустворчатой двери и приказала отпереть её. Помимо ключей, для открытия комнаты было необходимо снять целых два засова и разрушить восковую печать с гербом.

— Для чего мы сюда пришли?

— Буду убивать тебя.

— Ну нет. Даже в шутку это не подействует. Я живу здесь уже месяц, если не больше, а значит, ты держишь меня с какой-то целью.

— Всё так. Но знать тебе эту цель не обязательно.

Они вошли внутрь. Это была большая зала с высокими потолками. В силу запечатанного входа здесь царил беспорядок. Тут не горело ни одной свечи, а ониксового света явно не хватало. Несколько кресел валялись в углу. У стены находилась большая кровать с балдахином.

— Это чья-то спальня?

— Уже ничья, — сухо отрезала королева.

Она подошла к окну и стала пристально в него вглядываться.

— Почему ты привела меня именно сюда?

— Отсюда… лучше всего видно.

— Что?

— Оникс.

Адриан встал рядом с тёмной королевой и взглянул в ту же сторону.

— И всё же, для чего мы тут?

— Жди. Ещё пару минут.

С тех пор прошло уже десять, пятнадцать, но ничего не происходило. Аделаида всё так же стояла на том самом месте и ожидала чего-то.

Пленнику это наскучило, и он решил прилечь на кровать. Какой бы пыльной она ни была, это всё равно лучше той, на которой он спал.

— Не смей! — вдруг рявкнула женщина.

— Почему? Я устал. Ты ждёшь непонятно чего.

— Уже скоро. Всё вот-вот начнётся.

— Ты хочешь показать мне огненное представление? Меня такое не впечатлит.

— Я здесь не удивлять тебя пришла. Помалкивай и стой рядом.

Минуло полчаса.

— Ну что?

— Ничего, — сдержано, но с очевидной досадой произнесла Аделаида, — уже ничего. Не в этот раз.

Она ударила по стене рядом с окном так, что кольцо на её руке согнулось и пережало королеве палец. Она сняла его и злобно бросила прочь.

— Ты возвращаешься к себе, а я пока что распоряжусь о казни пары астрологов.

Она махнула рукой, и через пару минут вся комната погрузилась в мрак. Это сверхъестественное состояние более не удивляло Адриана. Он знал, что так работает её магия перемещения. Он закрыл глаза, как всегда делал это, перемещаясь через Иолус, и открыл их уже посреди своей запертой камеры. Ведьма, конечно, держала его тут против своей воли, но хотя бы не обременяла бессмысленной ходьбой.

Глава II. Незнакомка в городе

Раздался пронзительный крик чайки. Старик высунулся за ограду доков и увидел, как крылатая бедняга запуталась в рыболовных сетях и жалобно звала на помощь.

Он быстро развернулся и направился к ближайшему спуску в воду. Быстро пробежав по реденьким доскам, отделяющим его от безжалостной пучины, он принялся спасать птицу. Она не стала брыкаться. Видимо, даже она, глупая, понимала, что не стоит ожидать от мужичка ничего дурного, раз он, побросав дела, ринулся к ней.

Одно крыло было свободно, вскоре чайка замахала и вторым. Поняв, что ей больше ничего не угрожает и она может лететь, она тут же встрепенулась и поднялась ввысь.

— Лети, лети, дурёха, — хохотнул старичок, — но имя моё запомни. Тебя спас Якоб.

Старый моряк вернулся на каменную дорогу и пошёл дальше по своим делам. Возможно, этот добрый поступок помог ему немного отвлечься и сбавить то волнение, что терзало его до этого, ведь сейчас он направлялся не куда-нибудь, а в тюремные камеры Адрианополя.

Заглядевшись по пути на обедающее во дворике дома семейство, он прошёл в жутковатого вида здание. Ладно бы они делали ужасным всё внутри, но добрый люд-то зачем пугать?

— Здрасьте, я Якоб.

— И что мне с этого?

— Я к заключённому. У нас назначена встреча.

— Имя.

— Якоб, я же сказал.

— Да не твоё, дубина. Пленника как звать?

— Лукреций Дивус.

Стражник, верный захватившему тут всё Фариду Раду, сразу понял, о ком тот говорит. Он с удивлением взглянул на своего напарника, но тот лишь пожал плечами.

— К нему никого раньше не пускали.

— Я получил разрешение только вчера.

— От кого?

— От него, — он указал в том направлении, где через пару кварталов стоял большой дом управителя.

— Нам ничего не передавали. Я уточню, а ты жди здесь.

Он подмигнул своему товарищу и зашёл в глубь коридоров, громко потопав за дверью. Разумеется, они были обо всём в курсе, но никогда бы не отказались лишний раз помучить доброго человека.

Прождав в соседней комнате не менее двадцати минут, он вернулся с благими вестями.

— Я ходил к старшему, он сказал, что можно, но только при моём личном присутствии от и до.

— Как скажете.

В комнату для свиданий юношу вели как самого опасного преступника, убившего не менее тысячи человек. Полностью закованный в кандалы, побитый и прихрамывающий, он производил впечатление жалкого преступника, а не главного мецената города.

Но почему же его не спасали? Нет же, спасали, даже несколько раз, но все эти попытки пошли прахом. В первый раз Якоб с матросами «Холодного ветра» пытался сделать что-то, но чуть сам не попался им в руки, ведь тюрьма была неприступной. Второй штурм совершили отцы тех детей, для которых Лукреций строил многочисленные школы и больницы. Но снова, как и ожидалось, небольшая народная дружина не смогла ничего противопоставить хорошо подготовленной армии, и теперь некоторые из родителей сидели недалеко от Дивуса. Моряков же сажать не стали, но лишь по особой причине, о которой Якоб только собирался рассказать своему господину.

— Надо же, Фарид сменил гнев на милость? У меня посетитель?

Слова его были настолько безэмоциональными, что, казалось, их говорит мертвец, лишённый каких-либо чувств. Вид парня и до этого был нездоровым, но теперь мешки под его глазами стали ещё более тёмными и выразительными. Дивус заметил, как старик с жалостью рассматривал его лицо.

— Я думал, что не могу уснуть из-за работы, но тут её нет и в помине, вот только спать я стал ещё хуже.

— Просил бы вас пощадить себя, да знаю, что не вы в этом виноваты.

— Не жалей меня. У нас не так много времени, так не будем тратить его попусту. Расскажи мне, что стало с городом.

— Если кратко, то наш родненький Адрианополь стал помирать потихоньку. Люди пока нормально живут, но вот торговцы и прочие… они загибаются. Когда произошёл разрыв со столицей, это ударило в первую очередь по торгашам и строителям. Теперь сроки поставок возросли в тысячи раз, когда раньше доски и разные побрякушки бросали в Иолус, теперь везут их лошадьми неделями.

— В нашей сфере как?

— Корабли не так сильно пострадали. Мы привыкли перемещаться по морю, но вот в столице моряки потеряли почти все контракты. Никто не станет есть рыбу, которую везли к тебе так долго. Сейчас некоторые позакрывались, но картина не такая удручающая, как с остальными.

— Что делает управитель?

— Да ничего, — плюнул он в сторону. Надзиратель строго взглянул на него.

— Ну разумеется. Сейчас необходимо быстро перестроиться под новые условия игры, а он лишь упивается своей победой. После захвата власти он будто бы с катушек слетел. Ладно, теперь это его проблемы. А что с…

— «Холодным ветром»?

— Нет, сперва я хотел бы узнать про свою жену.

— Ай, без разницы, одна история. Фероксиния прибрала компанию к своим рукам, поклявшись в верности новому управителю! Она предала вас, а меня вышвырнула из «Ветра» как собаку! Вы представляете?

Но солидарности он не встретил. Лукреций продолжал смотреть в одну точку и разговаривать монотонным голосом.

— Предала? Нет. А что, было бы лучше, отдай она управление Раду? Пускай не я, так другой Дивус управляет компанией. Иное дело, что она уволила тебя. Это жестоко.

— Воистину так, господин! Кушать нечего, питаюсь тем, что сохранил с лучших времён, а теперь, даже будь деньги, не купил бы ничего, потому что цены раза в три подскочили из-за издержек по доставке. Почему я им должен это оплачивать? Я хлеб хочу, а не телегу.

— Не кручинься, мой старый друг. Уверен, ты ещё вернёшься в мой «Ветер».

— Молю Всеобщего. А вы святого Дивуса молите, чтобы уберёг.

Лукреций фыркнул.

— Ну и чего я плохого сказал? Это вы, молодые, думаете, что сами всё можете.

У Якоба заурчал живот.

— Ох.

— Совсем всё плохо?

— Скучаю я по той вашей бабульке. Помните, заходила к вам иногда. Фитушка Лин. Как звала в гости, так угощала чем-то. Как вспомню, так слюнки текут.

— А её так и не видно в городе?

— Я с ней давно уж не пересекался, но так и мы не в деревеньке живём, может, переехала куда и теперь по другим дорогам ходит. Скучаю я по ней и по её стряпне.

— Помнишь лавочника, к которому я посылал тебя за верёвками и воском?

— Да.

— Если он ещё не закрылся, сходи к нему, он тебя едой не обделит. Скажи, что я попросил.

Стражники напряглись. Прямо сейчас им открытым текстом сказали, что в городе ещё остались сочувствующие Лукрецию, но они не могли с этим ничего поделать, так как не услышали ни имён, ни точных мест. Однако, время уже подходило к концу, и потому главный надзиратель вытащил меч из ножен и положил его между двух собеседников.

— Я обрываю ваш разговор. Достаточно. Для первого и последнего раза.

Юноша покорно встал и, не попрощавшись, устремился в свою камеру. Якоб, расстроенный так внезапно завершившимся разговором, поплёлся домой, заглянув перед этим к тому самому торговцу.

Двое разошлись и с тех пор не виделись уже больше двух недель. Лукреций не знал, чем себя занять. Камера его не была пустой каменной темницей. Несмотря на презрение со стороны управителя, Дивусы были богатейшими дворянами, и закон требовал соответствующе обустраивать их место принудительного содержания. Однако, кроме мягкой кровати и письменного стола там ничего не было. Шкаф с парой книг оттуда вынесли в первые же дни под предлогом ремонта полок, но до сих пор так и не вернули.

Парень уселся за стол. Перед ним был очередной пустой лист и перо с чернилами. Какой был в этом смысл, если письма, кому бы ты их ни отправил, прочитает только Фарид Рад?

— Точно! — воскликнул он в глухой потолок и принялся за работу.

В то утро он долго черкал на листах, то и дело подбирая слова и отбивая ногой какой-то ритм. К обеду его обращение было завершено. Взяв с подоконника свечу, он наклонил её на сложенный в четверо лист и запечатал письмо. Выведя красивым почерком «для Фероксинии Дивус», он отдал его надсмотрщику.

— И что это?

— Любовное письмо.

— Идиот. Она теперь личная помощница управителя, ей нет до тебя дела.

— Передай ей его.

— Ещё чего. От тебя всё поступает только на стол господина Рада. Вот он посмеётся с твоих нелепых признаний!

Стражник быстро схватил конверт и понёс его в дом управителя, желая порадовать хозяина своей преданностью.

— Это что? — сказал тот не отводя взгляда от бумаг.

— Ваш любимый пленник решил напомнить госпоже Дивус, — он поклонился девушке, которая также здесь присутствовала, — о своих чувствах. Разумеется, я сразу отнёс письмо вам.

— Отлично, но теперь живо на пост! Не хватало ещё, чтобы он в твоё отсутствие попытался сбежать. На плаху пойдёте оба.

— Недопустимо, господин управитель! Внутри тюрьмы ему ничто не поможет.

Фероксиния скептично взглянула на него.

— Господин Рад приказал вам уходить, почему вы ещё здесь?

— Извиняюсь! — выпалил страж и быстро убежал прочь.

— Так, и что же он там намарал? — старик прищурил глаза и отдалил бумагу от себя на некоторое расстояние, чтобы поймать буквы в фокус.

Но любовное письмо для жены было далеко не любовным, да и вовсе не предназначалось для прочтения Фероксинией. Оно начиналось с пары строк, раскрывающих весь замысел парня:

«Никчёмный и обиженный на всех Фарид! Я знал, что именно ты прочитаешь эту бумагу. Она и была написана для тебя. Сегодняшнее утро вдохновило меня попробовать себя в стихосложении. Оценишь мою первую работу? Прошу говорить прямо, как есть, не старайся не обидеть меня».

Дальше шло упомянутое стихотворение. Несмотря на сбитый ритм и весьма простые рифмы, посыл в них был очевиден:

«Бывают люди смелые,

А ты чуть что — притих.

Бывают люди с яйцами,

Но ты не из таких!

Чему ты рад, правитель Рад?

Сверкая лысым черепом,

Послал на смерть своих ребят,

А сам сидел под деревом.

Лизал ты ведьме сапоги,

Наполнить чтоб свои карманы.

Фарид, включи свои мозги:

Пожрёт тебя град Адриана».

Он скомкал листок и бросил его в полупогасший камин. Огонь быстро поглотил бумагу и продлил свою жизнь ещё на пару минут.

— «Град Адриана!» — презрительно передразнил последнюю строчку управитель, — Так, напомни мне после всего переименовать город. Нечего ему носить имя того, кто здесь больше никогда не появится.

* * *

Впервые за долгое время Лукреция после обеда разморило, и он лёг подремать, но именно в этот момент по решёткам его камеры постучали ножнами.

— Тебе назначили избиение.

С ненавистью ко всему живому парень поднялся с кровати и посмотрел на источник шума.

— Ничего нового. Вам бы поучиться у моего друга разнообразию в пытках. В казематах Тайного советника я видел такое, что вы здесь устрашаете меня так же, как я вон ту крысу.

Он указал в низ кровати. В его ногах спал большой коричневый грызун с проплешинами по бокам.

— О, поверь, ты удивишься. Их назначила твоя жена. И к тому же, она ходатайствовала провести их в управительском саду прямо у него под окнами.

Лукреций повёл бровью. Он уже давно не боялся порок и истязаний, но его удивило, что Фероксиния стала их инициатором. Неужели ею действительно завладела злоба Фарида?

— Готовь свои рёбрышки, сегодня ночью мы их тебе пересчитаем! — закатился хохотом один из надсмотрщиков.

— И зубы, если ещё остались, — вторил ему напарник.

Дивус, смирившийся со своей судьбой и никак не противящийся ей, в этот раз действительно был взволнован. Но тревога эта быстра сменялась радостью. Он был доволен, что сочинённый им стишок так глубоко задел Фарида, что он сам будет наблюдать за его страданиями.

Темнело быстро. Лукреций, хоть и знал, что его скоро заберут, но всё равно пытался заснуть. Здание тюрьмы находилось далеко от берега, и отсюда он не слышал плеска ночных волн, что иногда хоть как-то помогало ему сомкнуть глаза. Интересно, где сейчас Якоб? Они уже так давно не виделись. Дал ли тот торгаш ему еды? А что он ему дал? У него хозяйственная жена, часто готовит, что-то точно должно было быть припасено. А вдруг они обнищали из-за цен, и им пришлось отдать свои последние накопления? Почему взлетели все цены? Ведь от столичного сырья зависела лишь половина лавок в городе. Коварные хитрецы, они под видом жертв разрыва получают огромные прибыли, хотя сами не уходили в убыток. Интересно, как сильно износилась дорога к Ховерстаду за это время?

Поток мыслей, которые перетекали одна из другой, был непрерывен, а прекратить его мог только сон, который в свою очередь не наступал из-за мыслей.

Лукреций громко засмеялся. Спящий в соседней камере пленник проснулся и стал гневно стучать ему в стену, но звук практически не проникал сквозь толщину камней и всяческих связующих растворов.

— Заключённый Дивус, встать! — раздалось наконец из-за дверей.

— В прошлый раз вы сломали мне колено. Подойдите да сами поднимите меня, — ответил он с издёвкой.

— Хромай давай быстрее.

Лукреций встал на землю и поднял руки.

Зашедший охранник досмотрел его на предмет припрятанного оружия и по завершению надел наручники, прикованные к его поясу.

— Чтобы не чудил в городе.

Они быстро вышли и направились к прибрежному району. Когда-то он назывался ветреным из-за торговой компании Якоба, но с тех пор минуло много лет, и торговцев тут стало в десятки раз больше.

Конвоировали парня пятеро стражников. Они не были щупловатыми слабаками, но и неуязвимыми скалами их назвать язык не повернётся. В конце концов, Фарид Рад оставил здесь только тех стражников, кто был ему лоялен, поэтому выбирать не приходилось.

— А я думал, меня Туг-Громила поведёт. Вас же ветер унесёт, когда мы подойдём к докам.

— Если ты не заткнёшься, — толкнул его один из сопровождения, — я начну избиение раньше назначенного места и времени.

Пленника доставили в сад. Было уже темно, и прекрасное место казалось жутким и неприветливым царством жестокой природы. В центр бил лишь один источник света — свечи на балконе дома управителя. Там уже стоял Фарид Рад и Фероксиния Дивус. Завидев мужа, девушка отвернула взгляд, а потом и вовсе зашла внутрь, чтобы не смотреть на его истязание.

— Ишь какая, — отметил один из мучителей, — сама приказала, а теперь глядеть не хочет.

Пытки начались. Парня отцепили от стражника и повалили на землю. Началось всё с того, что все пятеро стали его пинать ногами. Да, ему было больно, и он пытался прикрыть лицо, но действовал он инстинктивно, автоматически, сознание же его абсолютно наплевательски относилось к тому, что происходит.

Один из них достал туповатый нож. Это объединяло оружие и его владельца, и он принялся царапать им парня. Упругая аристократическая кожа на поддавалась столь грубому напору и лишь сдавливалась от его попыток, порождая внутренние кровотечения и будущие синяки.

Второй стражник же достал нож ручной работы, который когда-то давно изъял у особо искусного в этих делах пленника. Используя его в качестве кастета, он несколько раз ударил Дивуса в челюсть и подбородок, после чего принялся аккуратно резать его плоть. Им было запрещено убивать его и наносить слишком уж фатальные увечья, но это совершенно точно не было вне рамок.

Потекла кровь. У Лукреция была тяжёлая её несвёртываемость, и потому от большого количества даже самых невинных порезов он мог погибнуть. Мясник же продолжал полосовать его, он проникал остриём в руку, разрывая верхние слои плоти, и насмехался над его беспомощностью.

Фарид Рад не был сторонником физического насилия, он любил уничтожать своих оппонентов манипуляциями, шантажом или подставами, а сейчас смотрел на это лишь потому, что его самолюбие было уязвлено, и виновник заслуживал наказания. Будь они в других условиях, он бы обязательно продумал план, как профинансировать конкурента «Холодного ветра» таким образом, чтобы дело Дивуса прогорело до последней медной монетки и рыбной косточки.

Повсеместно в кустах что-то зашуршало. До этого недвижимые листья начали раздвигаться, и из тьмы кто-то появился.

— Вперёд, братцы! — закричал знакомый для Лукреция голос.

Да, он определённо слышал его ранее. По всей видимости, это была засада его верных моряков.

Тут и там заслоняли матросы. Они были хорошо вооружены и оттого резво напали на тюремщиков, которых застали врасплох.

Впервые Лукреций оживел. Он приподнялся и сел на колени, наблюдая за тем, как его товарищи дерутся за него, за его свободу. Он прослезился. С гордостью за такую гигантскую поддержку он взглянул на балкон, но там уже никого не было.

— Поддадим им за всех наших! — воодушевлённо кричали спасители.

Несмотря на потерю двух человек, морячки не сдавались и уверенно давили стражу. Когда остался всего один живой враг, не занятый в сражении мужчина подбежал к Лукрецию и дал ему ключ от кандалов, который нашёл у одного из павших.

— Кто организовал это всё? — крикнул ему парень.

Мужчина начал пожимать плечами и что-то вспоминать, но затем, растопырив глаза, указал пальцем перед собой.

— Вот она!

К ним со всех ног неслась девушка в нежном белом платье. Она была аккуратна, с детским лицом и устремлённым взглядом. В руках она держала мешок из-под зерна. Не замечая Лукреция, она ринулась за его спину.

Парню и моряку было невдомёк, что сзади них стояла огромная фигура, готовая размозжить черепушки им обоим.

— Туг-Громила, какая встреча… — с испуганной улыбкой протянул Дивус, обернувшись за незнакомкой.

Массивный стражник явно оказался неожиданностью. Появившийся из ниоткуда, он нарушил планы спасателей. Он был последним из оставшихся противников, но по силе превосходил всех предыдущих.

Он был невероятно туп, но подкупал своей решимостью. Безродный, он одним из первых рвался в бой во время долгих войн Галактиона и его отца, за что был удостоен чести праздновать победу за одним столом с царём. Когда захваченные земли формировались в Адрианополь, он был командиром малочисленной стражи. После этого он перешёл в личное услужение управителя.

Адриану он был не нужен, у него с самого детства был Вик, но вот Фарид Рад использовал его силу на всю. Захватив власть, он сделал его своей карающей дланью. И вот теперь эта длань замахнулась на сбегающего пленника.

— В сторону! — матрос сориентировался и откинул от удара парня. Тот, еле перебирая ноги, кубарем покатился к стене сада.

Туга окружили по меньшей мере семь моряков и эта незнакомая девушка. Кем она была? Лукреций снова вглядывался в её лицо, но так и не мог распознать в ней кого-то знакомого. Она явно не была горожанкой Адрианополя, и уж тем более не работала в «Ветре». Так зачем ей его спасать?

Выдрав одну из деревянных колонн беседки, Туг стал размахивать ей как первобытный человек дубиной, не подпуская к себе никого. Кто-то замахнулся на него саблей и тут же был отброшен в сторону.

— Обезоружьте его! — скомандовала девушка.

Голос тоже незнакомый, даже больше, это был явный рупидский говор.

Несколько мужиков подставились под удар, остановив своим телом замах Туга. Они схватились руками в его оружие и задержали его. Даже этого недолгого замешательства было достаточно, чтобы девушка совершила задуманное.

Этот план был крайней мерой для непредвиденных случаев, подобных этому. Она поднесла мешок поближе к голове и надела его на Туга.

— Всем уйти!

Из мешка посыпалась какая-то серая пыль. Девушка сильнее затянула его на шее мужчины, отвернула голову и вызвала пламя в своей руке. Оно взялось ниоткуда, как у фокусников на ярмарке, но в отличие от них, у неё оно парило в руке и было словно ручным.

«Ведьма?» — подумал парень, — «Но как? И почему она на моей стороне?»

Все мысли в миг испарились, когда раздался громкий хлопок. Голова Туга загорелась, взорвалась. Весь тот серый порошок, хранившийся в мешке, нёс с собой локальное разрушение.

С недавних пор адрианопольцы стали ярыми противниками всего взрывающегося, но сейчас это принесло им победу. Победу дорогой ценой — от близости к эпицентру взрыва руки девушки были переломаны, некоторые пальцы неестественно изгибались в другую сторону, пара ногтей отсутствовала, а волосы на голове слегка опалились.

Ведьма спустилась на землю и стала что-то нашёптывать. Все были или измотаны сражением или напуганы, и потому не подходили к ней.

Заворожённый показанным ему представлением, Лукреций сидел неподвижно, наблюдая за таинственной женщиной. Только что она убила сильнейшего человека в городе, ветерана войны, чего от неё ждать? А вдруг она здесь не для спасения, а для похищения или убийства? Кто знает, какой из его конкурентов мог нанять зазевавшуюся ведьму, чтобы свести с ним счёты?

Быстро оборвав новый клубок мыслей, он опёрся на стену и стал вставать. Колено жутко гудело, кровь продолжала течь изо всех щелей, голова кружилась как никогда раньше. Почти в бреду он доковылял до неё с протянутой рукой. Что с ней? Тяжелы ли её травмы? Нужна ли ей помощь?

Когда он подошёл к ней и молча встал за спиной, она развернулась и доброжелательно улыбнулась ему, но затем с наигранной строгостью отчитала.

— Вот тебе в последнюю очередь тут гулять надо! Еле ходишь!

Она повелительно махнула пальцем к себе, подзывая матроса.

— Бери на руки и бегом в дом. Этот старикашка явно не успокоится, пока всех нас не перевешает.

Затем она поправила локоны Лукреция и нежно убрала их за ухо. Сначала парень заметил, как схож их цвет волос, но лишь потом опешил от осознания.

— Ваши… руки…

— Всё в порядке, как видишь.

Обе её кисти были в идеальном состоянии, будто бы она только что держала их в парном молоке. Все пальчики были ровными, а ногти ухожены. Словно та открывшаяся ему после взрыва ужасная картина была бредом. Он закрыл глаза и потерял сознание.

* * *

— Ну же, дорогой, просыпайся, — промурлыкало над ухом.

Дивус очнулся и повернулся на бок. Затем, осознав, что что-то здесь не так, и вспомнив случившееся с ним, он резко открыл глаза и сел на кровати.

Он был дома. В своём родном «Доме морей». Рядом стояла Фероксиния. Это напрягло его.

— Стой, стой, не пугайся, пожалуйста. Это я, твоя жена.

— В этом и проблема.

— Ты про мой приказ? Извини, он был необходим. Я долго ждала случая твоего спасения, и этот был единственным. Мы собирались впопыхах, получилось, как получилось. Извини за это.

— За это? Меня кромсали на части, у меня всё тело…

Он закатал рукава спальной рубашки и приподнял её, чтобы показать все свои порезы, синяки и переломы, однако жена, улыбаясь, смотрела на него с очевидным непониманием, наклонив голову.

— А что с твоим телом не так?

— В смысле?

Он опустил голову и посмотрел на свой живот, на свои руки. Ни шрамика, ни даже синячка. Его кожа была совершенно чистой, обновлённой. Он осознал, что ни одна его конечность не отдаёт ноющей болью.

— Быть того не может, — парень был в замешательстве, — но ведь не приснилось же мне это.

— Нет, не приснилось. Ты и правда был на пороге смерти и истекал кровью, но сейчас это всё позади. Благодаря ей.

Из-за занавесок выглянула та самая женщина. Было сложно определить её возраст, к тому же, зная, что она ведьма, сейчас ей могло быть уже больше тридцати лет, хотя на вид она была его одногодкой.

— Здравствуй. Лукреций, верно?

— Да.

— Мой милый мальчик, всё произошедшее с тобой не было сном или бредом. Это я исцелила твои ранения. Я ведьма.

Некоторое время он не понимал смысла сказанных слов, для него всё вокруг ещё казалось иллюзорным.

— Выходит… ваши руки…

— Да, их тоже я.

— Но как? Разве такое возможно?

— Конечно. Нужно лишь верить и знать, что делать. И мне стоит извиниться. Твоё колено, — она потрогала его по ноге, — я вылечить не смогла. Хворь слишком давняя, а мои силы не безграничны. Боюсь, хромота останется с тобой на всю жизнь.

Лукреций обречённо вздохнул.

— Я всё равно благодарен вам и обязан жизнью. О чём вы хотите просить?

— Ничего не нужно. Я жрица Идей, и мне достаточно их благословения. Спасать людей — это мой долг, я живу ради этого.

— Откуда вы взялись здесь? Вы прибыли с Аделаидой?

После слов благоговения этот вопрос осадил женщину.

— Да, да. Я прибыла сюда с ней, была полевым врачом, спасала пострадавших во время разрыва.

— И многим вы помогли?

— Всем, кому смогла, на кого хватило сил. Безусловно, жертв было всё равно непростительно много.

— Ваш народ захватил наш город и напал на нашу столицу.

— Я была солдатом в армии и выполняла приказ моей королевы. Ты же не осудишь картрадских солдат за убийство анспрандцев?

— Тогда почему вы всё ещё здесь и помогаете мне?

— Не только тебе. Твоя жена попросила меня спасти город от Фарида Рада, и до того, как я покину это место, я сдержу своё обещание.

Леди Дивус всё это время смотрела на них, бегая глазами от мужа к ведьме, но сама в разговоре не участвовала.

— Фероксиния, как вы познакомились?

— Я хотела сбежать из города, прошмыгнув в Иолус вперемешку с рупидцами, но меня задело волной разрыва. Я не была в эпицентре, но остаточная энергия обожгла почти всё моё тело, я не могла пошевелиться. Она спасла меня одной из первых. Ей было всё равно, что мы враги, она святой человек. Я жива только благодаря ей.

Она говорила это с таким придыханием и восторгом, что, казалось, сердце её прямо сейчас выскочит из груди.

— Вы спасли жизнь не только мне, но и моей супруге, но я до сих пор не знаю вашего имени. Как вас зовут? — обратился он к ведьме.

— Фицилия Гил.

— Очень приятно, Фицилия. И спасибо вам ещё раз за всё.

Он пожал ей руку.

— Скоро Фарид поймёт, что к чему, и отправится на штурм этого дома, а моряки подустали от вчерашней битвы. Нам нужно действовать стремительно.

Лукреций, всё ещё сидя в кровати в наряде для сна, не мог сконцентрироваться на деле.

— Вы что, собираетесь свергнуть его?

— Фероксиния рассказывала мне, насколько ужасен этот человек и как он обращался с ней. Лично я собираюсь убить его.

Эти слова раздались словно гром для парня, а вот его жена ничуть им не удивилась.

— Как? Вы же жрица, благодетель. Вы должны нести жизнь, а не убивать.

— По нашим верованиям Смерть — второе лицо Жизни, она великая Двуликая. Одно не может без другого.

— Мы должны судить его за измену.

— И кто будет делать это? — вмешалась его жена, — Его подкупленные чиновники? Или, может, сам Карниф Юдус прискачет сюда из столицы? Мы остались здесь совсем одни, отрезанные от остального мира, и разбираться со своими проблемами тоже должны сами.

Лукреций не узнавал свою жену. В первый раз она поменялась, когда они поженились. Но это было ожидаемо, ведь она начала чувствовать себя частью семейства Дивус, однако сейчас из тихой учительницы она превратилась в палача на самосуде.

— Чрезвычайные ситуации требуют чрезвычайных мер, — вторила ей Фицилия, — Рад получит ровно то, что заслужил. Твоё колено не вернуть, но ты можешь отомстить за него. И за тех, кто сложил свою голову, пытаясь тебя спасти.

Фероксиния протянула ему руку. На его плечи лёг тяжёлый выбор. В любую секунду сюда могли ворваться люди управителя и перебить их всех. Даже если он и хочет для него законного возмездия, для начала было необходимо остановить Фарида, а уже потом спорить о его судьбе.

Он взял руку своей жены и крепко сжал её, соглашаясь на новую битву.

— Как бы то ни было, одно я знаю точно — Фарид слишком опасен и неуправляем, чтобы оставаться за управительским столом. Мы прекратим это так или иначе.

Ведьма только и ждала этих слов.

— Отлично. Нам нужно перегруппироваться в другом месте, чтобы я смогла восстановить свои силы и взбодрить наших воинов. Возможно, когда весь город узнает, что господин Лукреций на свободе, к нам примкнут новые люди.

— Оставь это мне, Фицилия, — нежно сказала Дивус, — я знаю многих горожан, они разнесут эту весть в каждый дом.

* * *

— Господин управитель, к вам можно? — раздался ритмичный стук в дверь.

Инулит Калат, первый помощник Фарида Рада, стоявший за его спиной ещё со времён Совета, уже несколько минут пытался добиться аудиенции старика.

— Это срочно, я прошу принять меня!

Но тишина так и оставалась тишиной. Никто не звал его в кабинет. Наконец, набравшись смелости, он распахнул дверь.

— Вы где?

В кабинете не горело ни одной свечи, а сам мужчина стоял на балконе и пил вино. Это был не первый его бокал, но алкоголь никак не влиял ни на его речь, ни на способность здраво рассуждать.

Мужчина вышел к нему и встал рядом.

— Спешу вам сообщить, что…

— Я стою на этом балконе, и вы думаете, что я не знаю, что произошло прямо под ним?

— Выяснилось, что за организацией побега стояла ваша помощница, Фероксиния Дивус.

Инулит сказал это с особой радостью, ведь давно точил зуб на ту, что метила на его должность.

— И этим вы меня не удивили. Я знал, что так произойдёт. В конце концов, она его жена, какими бы непростыми ни были их взаимоотношения. Я позволил этому случиться лишь для того, чтобы «Холодный ветер» и Дивусы сделали первый шаг к прямой конфронтации.

Он сделал несколько глотков, посмотрел туда, где этим вечером истязали Лукреция, и продолжил.

— Будем честны друг с другом, после высадки Рупида меня многие в городе невзлюбили. А то, что не я первым начну эту войну, пойдёт мне на пользу. Они станут мятежниками и бунтовщиками, и я смогу совершенно правомочно стереть с лица земли их проклятую торговую компанию.

Помощник хотел возразить, но Фарид быстро смекнул, что тот собирался сказать.

— Несмотря на доходы казны с их налогов, «Холодный ветер» должен быть уничтожен. Мы распределим их корабли между другими компаниями и не уйдём в убыток. Вот увидишь, когда в Адриано… когда в моём городе не останется ни одного Дивуса, я возрожу это место. Да, мне уже никогда не видать своих позиций при царском дворе, я знаю. Всё, что мне остаётся — это построить здесь свой идеальный мир. Руками моих людей, для которых я в конце концов стану богом.

— Какими будут наши дальнейшие действия?

— Сегодняшней ночью ничего. Пускай стражники отдохнут и выспятся. Искать заговорщиков тоже не нужно. Известно, где они сейчас. Зализывают раны в «Доме морей». А вот с завтрашнего утра нужно патрулировать все улицы и вылавливать всех их сторонников, но только в ответ на насилие или какие-то призывы, первыми не нападать.

— Хорошо, я передам все ваши распоряжения и буду недалеко, если вспомните что-то ещё. К слову, у меня для вас есть ещё одно важное сообщение, последнее.

— Что такое?

— Ваш запрос в столицу.

— Наёмные убийцы? Сколько откликнулось?

— Ни одного, господин.

Фарид выронил из рук бокал, и он разбился о брусчатку под балконом. Красное вино разлилось рядом с красной кровью.

— Не может такого быть.

— У каждого из тех, к кому мы обратились, был активный заказ, к которому он готовился. Причём, никакие суммы не смогли их переубедить, говорят, что запросы идут от советников и ключевых государственных лиц. Все мастера убийств заняты и не смогут помочь вам здесь.

Рад был взбешён, но почему-то коварно улыбался.

— Это подставные лица, чтобы не раскрывать общего истинного заказчика. А заставить половину Совета обратиться к наёмникам может только он.

Подняв с пола бутылку, он выпил оставшееся с горла и устремил взгляд в сторону ховерстадской дороги.

— Галактион, что же ты замышляешь? И против кого?

Глава III. Искусство быстрой смерти

— Скажи-ка мне, болезный, ты меня слышишь? Ты понимаешь, о чём я говорю?

Корин держал Кунцита Мазуса за челюсть и слегка мотал его голову. Мужчина, которому благодаря заботе Виралия с каждым днём становилось всё лучше, реагировал на дискомфорт.

— Хватит! Прекратите! Я управитель Пурпура!

— Начнём с того, что ты давно им не являешься. И ты здесь в моём плену, так что делаю я с тобой всё, что мне вздумается.

— Что вам от меня надо?

Виралий не встревал в беседу и сидел в стороне, прикованный к старому держателю для факела. Он лишь изредка смотрел в их сторону, когда слышал, как сбивается дыхание его подопечного.

— Ответишь на несколько моих вопросов, и с тобой всё будет хорошо.

— И с Виралием.

— Мне на него абсолютно всё равно. Он здесь, и он жив лишь для того, чтобы обеспечивать тебя лечением, достаточным для того, чтобы поговорить со мной.

Ярл довольно улыбнулся и поудобнее уселся в старом деревянном кресле, которое скрипело подобно столетнему древу на сильном ветру.

— Битва за Пурпур. Ты помнишь её?

— Я не видел её лично, но я знаю, что тогда произошло.

— Благодаря Тафеиту Крекусу я взял город. Он дал своим людям приказ отступить, после чего великодушно проводил меня и моих воинов в твои покои. Туда, судя по его словам, бежал и царь с гвардейцем. Вы все зарылись в одном месте.

— Да, это так.

— Но когда мы наконец выломали эту проклятую толстую дверь, внутри оказался только твой слуга.

— Верно, он прекрасный человек.

— Как это вышло? Спрыгнуть с балкона в том месте и остаться в живых нереально. Других дверей и коридоров оттуда нет. Куда вы делись в ту ночь? Как вы смогли испариться прямо из-под носа?

Бывший управитель ухмыльнулся с чувством превосходства. Он впервые за долгое время находился в полном сознании и мог разговаривать, ещё и о том, как смог обыграть глупого анспрандца.

— Известно ли вам моё родовое имя?

— Оно для меня абсолютно не важно. Но да, я знаю, что ты Мазус.

— Я из великой династии Мазусов, вековых хранителей родной земли. Мы из поколения в поколение обживали и развивали эти земли.

— Полно врать, отвечай на вопрос.

— Я не буду этого делать, пока не узнаю, что именно получу за это. «Всё будет хорошо» — это не гарантии.

— Когда мой вопрос разрешится…

Кунцит сильно закашлялся и начал давиться воздухом. Виралий не на шутку перепугался, но не мог быстро к нему подскочить, из-за чего перекинул это бремя на своего пленителя.

— Быстро! Ему нужна настойка! Заливай одну ложку по дальней стороне глотки!

Кирслав смутился от того, как обратился к нему какой-то пленный лекарь, но тут же повиновался, ведь в жизни допрашиваемого он и сам был заинтересован. Быстро налив в ложку через края необходимое средство, он вылил его в горло Кунцита.

Мужчина снова закашлял, но более мягко и не так пугающе. Отдышавшись, он успокоился и вернулся к беседе.

— Извиняюсь за это. Я ещё в процессе выздоровления. Так о чём мы?

— Когда мой вопрос разрешится, — уже более мягко продолжал ярл, — я отпущу и тебя, и врача. Если я абсолютно честно отпустил царя, то, ясное дело, вы мне тем более больше не понадобитесь.

— И что нужно сделать, чтобы разрешить ваш вопрос?

— Для начала ответить на тот, что я уже задал. И побыстрее. Я и так сильно отстал от своего войска.

— Были бы вы подданным великого Картрада и не менее значимого города Пурпур, вам бы было известно, что Мазусы — те ещё любители тайных механизмов. Предатель Крекус что, не рассказал вам этого? — ехидно прищурился он, — Видать, приберёг его для себя.

— Выходит, оттуда вёл потайной ход?

— Верно.

— Я так и думал. Конечно, я видел многое в этой жизни, но я чувствовал, что в этом случае всё дело в простой механике.

Он на некоторое время задумался.

— Кто-то из вас делал его для подобных случаев?

— Да. Глупый управитель станет править, не думая о возможности побега.

— Что ж… выходит, я глуп в твоих глазах.

— Разумеется. Вы же анспрандец.

— Вот как? А знаешь, что делают тупицы, когда им об этом говорят?

— Применяют грубую силу.

— Верно. Но я тебя, как видишь, не ударил. Однако, если ты того желаешь, я могу избить тебя до такого состояния, что твой целитель будет собирать тебя по кусочкам ещё не один месяц. Или просто убью его, и вскоре ты захлебнёшься здесь в своей собственной крови. Если я глуп, выбирай.

— Ладно-ладно. Я понял. И всё же, я ответил на вопрос. Я могу быть свободен?

— Ещё нет. Тот ход… Что за мастер его делал?

Кунцит и Виралий одновременно подняли головы на мужчину. Они были удивлены, что он оставил их здесь именно из-за этого.

— Так вот оно что! А я гадал, что да зачем. Может, захватчика интересуют фамильные богатства? А всё дело в обычной трусости!

В этот раз Корин не вытерпел и вспылил, всё-таки ударив тощего мужичка по лицу.

— Не в грудь, чтобы ты опять не закашлялся. Цени.

— Да уж, — сказал он, двигая челюстью, — спасибо.

— Ты называешь меня трусом, хотя сам-то не лучше! Ведь это у тебя тайный проход из спальни.

— Так я и не скрываю, что боюсь за свою жизнь. Это значит, что я ценю её. Но я не ждал подобного от такого сурового воина. Вы боитесь собственного народа? Захватить город вам по силам, а для защиты себя вам нужен не верный меч, а жалкий подкоп под троном? Извините, возможно, я сейчас снова получу по лицу, но как вы вообще смогли нас захватить?

* * *

— Все те, кто будут замечены в содействии или сочувствии преступной организации, действующей на территории Пурпура и прилегающих земель, согласно новому постановлению наместника, будут признаны их соучастниками и наказаны в соответствии с установленными законами.

Глашатай рвал горло с самого утра. К полудню он даже не опускал глаза в текст, так как зазубрил его лучше, чем собственное имя.

Довольный и счастливый Тафеит Крекус, слушающий его вопли уже в пятнадцатый раз, стоял на площади недалеко от торговых рядов. Оглядев продавцов, которых сам не так давно обобрал новым налогом, он впервые за долгое время улыбнулся.

— Не время для отдыха, наместник, — раздалось за его спиной.

Этот противный грубый голос он ни с кем не перепутает. Когда Корин покинул Пурпур, он оставил Тафеита управителем, как это было в картрадские времена, а затем же, подумав получше после мира с Эмилиусом, он упразднил эту должность и назначил бывшего купца анспрандским наместником. В помощь ему и был прислан хозяин угнетающего голоса.

Им был некто Ингилейв Глаз Ярла — лицо, подконтрольное только Корину и следящее за соответствием анспрандским интересам всего, что происходит на захваченной территории. По сути, он был приставлен за одним только Крекусом ради того, чтобы тот не забывал, благодаря кому тот живёт в главном доме города.

— Что случилось? — недоумевающе спросил он, развернувшись.

— Не случилось, а случается, и уже долгое время. Твои надзорники не справляются с расследованием.

— А, вы про Монарду? Мы боремся с бунтовщиками, но это не может пройти в один миг.

— И тем не менее, они не продвинулись ни на шаг. Вы знаете, где располагается их база?

— Нет.

— Быть может, известны имена хотя бы незначительных участников?

— Некоторые всё же нам известны.

— Мёртвых! Их трупы опознаны их же родственниками! И мало того, что этого добились не вы сами, так такая ценная информация даже ни к чему не привела, вы не работали с ней!

— Моя оплошность, прошу простить. Сейчас же я отправлюсь в надзорный корпус и распоряжусь о привлечении дополнительных сил. Однако, — он взглянул на анспрандца более хитро, — новые ресурсы требуют новых вложений.

— Не в этот раз, наместник, — он любил выделять это слово, постоянно напоминая своему собеседнику о том, кто здесь действительно главный, — сегодня мы с тобой сами во всём разберёмся. Твои ищейки, что достались в наследство от подыхающего Картрада, показали свою неэффективность.

— Но что мы будем делать? — испуганно бормотал купец, — Я же не умею драться и совсем не гожусь для этой работы.

— Просто ходи рядом и подсказывай, если я о чём-нибудь спрошу. Как-никак ты знаешь этот город лучше… пока что, — с издёвкой добавил он.

— Ваши унижения не к месту, для меня будет честью сформировать новый, анспрандский Пурпур. Вместе мы создадим для нашего ярла прекрасный город.

— И первое препятствие — проклятые мятежники.

— Сколько помню, вы ни разу не называли их Монардой.

— Да название у них такое идиотское, язык сломаешь. Да и честь им делать не хочу. В сути они все поганые бунтовщики.

— Не могу не согласиться. Наверное, это что-то для них значит.

— Послушай, Крекус, я же сказал, мне наплевать. Давай к делу.

Высокий мужчина с грубым ирокезом и двумя глубокими шрамами на лице развернулся и стремительно пошёл в другой район города.

— Куда мы направляемся?

— Пурпурский сад, — сухо проинформировал он.

— Мне ещё не докладывали. Что там случилось?

— Как всегда. Мёртвый анспрандец. В этот раз поганые змеи совсем обнаглели.

Пройдя ещё пару улиц, они встали у самого входа в сад. Один из проходящих мимо горожан снял шляпу, приветствуя Тафеита.

— Сегодня день прекрасен, господин наместник.

Тот нехотя кивнул ему и вернулся к преступлению.

— Смотри, — Глаз Ярла указал тяжёлой рукой на одну из резных арок.

На ней болталось тело толкователя законов — чиновника, отправленного для переустройства правовой системы города под нового хозяина.

— Это уже…

— …третий, да. Каждый раз нам присылают нового законника, и каждый раз они его убивают.

Это было правдой. Мятежники всегда били точно в цель. Все богатства, которые Ингилейв пытался вывезти в столицу, загадочным образом исчезали, а на следующий день у Монарды было новое снаряжение. Они грабили и убивали всё, что имело хоть сколько-то анспрандский оттенок.

Подул лёгкий ветерок, пригнанный из-за стен города. Толкователь закачался, сильно напугав купца.

— И никто его даже не спустил? Стража! Снимите тело!

— Они ждали нас, чтобы мы увидели всё так, как было изначально.

— Какой ужас! Ингилейв, позвольте мне не смотреть на мертвеца вблизи. Это очень плохая примета!

— Для тебя плохой приметой будет, если ты не справишься со своими обязанностями по предотвращению восстания.

Низенький мужичок округлил глаза и стал испуганно разглядывать убитого.

— Очевидно, он умер от удушения.

— Правда? А мне отсюда казалось, ему голову отрубили. Есть что-то ещё? О, гляди! Я и без тебя справился, — анспрандец вынул из кармана жертвы бумажку, которая выглядывала до половины.

— Это я и искал.

— Снова шестиугольник?

— Да. Некое послание от Монарды. Но пока что я не знаю, что это значит. Я думал, что убийства закончатся на шести — по числу вершин. Эта теория разрушилась на седьмом трупе, а сейчас уже одиннадцатый. Дело явно не в этом. Что-то здесь явно есть, но пока мы не в силах это понять.

— Ничего страшного. Есть шифр — есть и разгадка. Но как это сделать?

— Я же сказал, потом разберёмся, — рявкнул солдат, — сейчас время допросов.

Надзорники, дежурившие здесь со времени обнаружения тела, подозвали к наместнику и его надзирателю всех очевидцев. Большинство из них оказались там только после совершённого преступления и были бесполезны, но вот один из них заинтересовал Ингилейва.

— Так где, говоришь, ты был?

— В саду, господин.

— И что ты там делал?

— Гулял.

— И ты хочешь сказать, что они, идиоты, не заметили тебя и продолжили свои дела?

— Всё так. Но не они. Это был один человек.

— А не ты ли это был? По-моему, всё сходится. Ты повесил беднягу, пока тут никого не было, а потом сам же позвал на помощь, чтобы на тебя не подумали.

Бедняга занервничал, начал прятать руки, но это заметил Глаз.

— А ну-ка, ладони сюда.

— Господин…

— Живо!

— Прошу вас, не надо.

— Сейчас ты останешься без них! — воевода на половину обнажил свой меч.

Тот запаниковал ещё сильнее и высунул свои руки, подняв ладонями кверху.

— Земля? Я думал, ты прячешь кровь.

Руки действительно были испачканы землёй, а под ногтями всюду была почва, словно он рыл ими что-то.

— Куда мне, я простой человек с низменными желаниями.

— И что тогда ты здесь делал?

— Я… я… простите. Мне приглянулся один цветок из городского сада. Я подгадал время, пока здесь никого не будет, чтобы выкопать его и посадить у себя в доме. Я хотел обрадовать свою жену.

Ингилейв повёл бровью и переглянулся с Тафеитом. С одной стороны, у него было алиби, он не являлся членом Монарды, или, по крайней мере, искусно об этом лгал. А с другой же, он сам признался в своём мелком преступлении для того, чтобы его не обвинили в более крупном.

— Итак, значит, ты вор. Идея мести всегда требует платы. По закону я должен лишить тебя рук. Приговор я вынесу на месте.

— Постойте, но как же так? — обречённо закричал мужичок, но, недолго подумав, принял наказание.

— Ты хочешь опротестовать моё слово?

Тот молчал и уже тянул руки на забор, где было бы легче это сделать.

— Я хочу, — вдруг шагнул вперёд Крекус.

— Ты слишком дерзок для того, чья должность висит на волоске и зависит от моей рекомендации.

— Дерзость тут не причём. Пока не завершён процесс замещения законодательства, на территории Пурпура действуют старые законы, и лишь один человек, толкователь законов, может наложить вето на это право и применить анспрандское наказание. А он сейчас совсем не у дел.

Глаз Ярла зарычал от злости. Он понимал, что бывший купец прав, и тот не мог ничего с этим сделать.

— Как прикажешь, наместник. И чего требуют поганые законы Картрада?

— Сад является государственной землёй. Всё, что построено или выращено на ней — тоже. За кражу царского или городского имущества у нас предусмотрено тюремное заключение, но никак не членовредительство. Надзор, как только мы закончим с ним, отведите этого человека в отделение и распорядитесь о его судьбе.

Надзиратель отвёл в сторону Крекуса на пару слов.

— Я закрою на это глаза, наместник, — чуть ли не плюясь, сказал Ингилейв, — но лишь в этот раз. Больше от меня поблажек не жди. Если ещё хоть раз позволишь себе издеваться надо мной прилюдно, я лично распоряжусь о твоей казни. Будешь болтаться рядом с полным отрядом Монарды.

— Мне бы лучше увидеть их такими будучи живым. Не вините меня в том, что я делаю всё по закону. Мы же не варвары какие-то, верно?

Вернувшись к допросу, Глаз Ярла вновь обратился к единственному свидетелю.

— Итак, вор, ты видел одного человека. Куда, закончив повешение, он отправился?

— Я сидел здесь и прятался за оградой, но я знаю, что этот человек повернул направо, в сторону низов.

Низами в Пурпуре называли полунежилой район, где в основном размещались склады, мануфактуры, убежища самых бедных, практически нищих горожан. Сюда не забредали случайно, ведь весь район был строго поделён между торговцами на зоны влияния.

Если взять город с его площадями и улицами за нулевую высоту, то низы имели отрицательное значение, отчего так и назывались. Надстроенные над оврагом, они уходили далеко в глубь стоков и подземных ходов. Идеальное место, чтобы организовать преступную группу.

Стражи взяли под руки трясущегося мужичка, который в мыслях уже расстался со своими конечностями, и повели прочь.

— Наместник, отправь туда свободных надзорников. Пускай проведут осмотр и, при необходимости, обыск подозрительных помещений.

— Не прикажете ли отправить с ними несколько анспрандских солдат? Чтобы привыкали к городу.

— Хорошо, это добавит делу объективности. И быстрее, мы теряем здесь время.

Солдаты ринулись в обозначенную сторону, гремя своими тяжёлыми доспехами. Наместник со своим надзирателем недолго покружили на месте преступления, ожидая чего-то ещё, но вскоре присоединились к поискам в промышленной зоне.

Ищейки слонялись тут и там около часа, пока наконец не обратились к своим начальникам.

— Господин управитель, что-то есть.

Втроём они спустились по скрипучей деревянной лестнице в самый низ города. Здесь, на неровном дощатом полу, валялась выбитая дверь.

— Мы обнаружили метку шестиугольника рядом с этой дверью.

— Отличная работа. Вы двое, — Тафеит указал на анспрандских воинов, — пойдёте с нами. Нам нужна надёжная защита внутри.

Вчетвером они вошли в загадочное помещение. Это был старый склад, который уже давно не использовался по назначению.

— Мне кажется, я знаю, кому он принадлежит.

— Кому же?

— Мне в том числе. Это коллективная собственность моей гильдии.

— Выходит, один из твоих заправляет этим всем?

— Не факт. Мы давно не храним ничего здесь, слишком влажно, — он указал на многочисленную плесень по углам, — Замок могли взломать, а пустующее и никому ненужное помещение использовать для своих встреч.

Они огляделись по сторонам. Там, где камень ещё не покрылся дурнопахнущей растительностью или грибком, стоял большой старый стол. Над ним висело пурпурное полотнище с вышитым гербом Рэгемов. Вернее, нитки, образующие треугольники, были убраны, и на ткани оставался только один элемент.

— Шестиугольник. Так вот что означали эти бумажки. Это просто их поганая эмблема.

Тафеит с недовольством взглянул на него.

— Вас что не спросишь, всё кругом поганое. Разве это так?

— Да, — грубо ответил он, не аргументируя свою позицию.

Крекус не стал спорить и просто промолчал.

— И ни одной бумаги, даже самого жалкого клочка! — негодовал надзиратель.

— Возможно, они не ведут дел на бумаге, чтобы подобные казусы их не выдали. Или же нас опередили.

— Надо обыскать округу. Вдруг они спрятались где-то неподалёку. Мало что ли тут заброшенных складов.

— Хорошая мысль, Ингилейв. Я пошлю своих людей на поиски.

— Не утруждайся, дружище. Надзорники и так хорошо показали себя сегодня. Пускай и мои ребята не уступают.

Он похлопал низенького мужичка по плечу и добродушно рассмеялся, хоть в смехе его и не было ни капли добродушия.

— Тогда по домам?

— По домам. Я кликну, если будет что-то важное.

Тафеит по-купечески откланялся и потопал домой, где его уже, наверное, ждали тёплые ванночки для уставших ног. Ситуация с сегодняшним расследованием изрядно вымотала его, но он не унывал. В конце концов, власть сменилась, а он всё ещё у руля. Это не может не радовать.

Где-то в противоположной стороне зазвенел тревожный колокол, раздались крики: «Караульных убили!»

«Это южные ворота? Кто там сегодня?» — задумался Крекус и ответил сам себе: «Анспрандцы вроде».

Махнув рукой, он зевнул и продолжил идти домой. Если это что-то серьёзное, его позовут. А то, что силы оккупантов в городе подвергаются постоянным нападкам, уже давно не было новостью.

Специальные камешки, подогретые прислугой, бултыхнулись в небольшое ведёрко. Это была завершающая вечерняя процедура. Вода зашипела и покрылась ароматной пенкой. Наместник расслаблялся уже около часа. Он чуть ли не растаял, когда служанка стала массировать ему пятки заморскими камнями. Это было абсолютно новое, ранее не виданное наслаждение. Он буквально чувствовал, как его грубая и засохшая кожа освежалась и наливалась кровью.

По слухам, этот диковинный камень анспрандцы возят из-за дальних берегов, оттуда, где не был ни один картрадский корабль. Изначально её закупали для строительства, но затем предприимчивые люди нашли ей куда более дорогостоящее применение и стали продавать как уникальное средство для обновления кожи. И это работало. Пурпур заказал себе пробную партию из Анспранда, которая разошлась за несколько дней. Разумеется, и у захвата города были свои плюсы. Местным купцам открывались новые торговые пути и десятки экзотических товаров, о которых даже не слышали их прошлые хозяева.

Но какими бы нежными и распаренными ни стали ноги Тафеита, сегодняшней ночью им всё же предстояло снова вести своего хозяина на встречу с Глазом Ярла. Он вызвал его на встречу под светом луны.

— Не сочтите за грубость, но я думал, та наша встреча была последней на сегодня.

— Я тоже хотел, чтобы это было так, но дела вынуждают нас вылазить из постелей.

— Вы уже легли?

— Нет. Я думал, что это ты спал.

— Ещё нет.

— Тем же лучше, будешь шустрее соображать.

— Это по поводу убийств у городских ворот?

— Нет, нет. Тебе известно о них?

— Да.

— Это странное дело. Первый случай, когда не было оставлено меток. Завтра будем разбираться, слишком сложно.

— Хорошо, тогда для чего я вам сейчас?

— Видишь ли, с тех пор как я покинул родной город… ни с кем не общался по душам. Всё война, война, война. А потом вместо безбедной жизни мы получили… ну, ты сам знаешь.

— Не понаслышке.

— А сегодняшний день был таким продуктивным, что ты даже не раздражал меня. Ты же знаешь, моя работа — найти то, за что тебя можно повесить, но сейчас я впервые чувствую, что ты действительно на своём месте. Ты заслужил этот титул.

— Вы хотите вернуть мне управительство?

Мужчина расхохотался.

— Ну, ты так лошадей не гони. Ты пока наместник. Но, скажу тебе по большущему секрету, я собираюсь писать ярлу хорошую о тебе характеристику. Впервые за всё то время, что я нахожусь здесь.

Бывалый солдат похлопал бывалого торгаша по плечу. В его лице не было ни нотки злобы или агрессии. Тогда почему Тафеиту было не по себе? Что может быть припрятано в арсенале у этого человека? Нет-нет, это уже слишком. Даже подозрительности Крекуса должна быть мера. Ему льстят, и очень кособоко, но в этом совершенно необязательно должен быть злой умысел.

— Ты о чём-то задумался, наместник?

— Да, да, — очнулся тот, — просто воспоминал, как мы грызлись поначалу.

Незаметно для самих себя они болтались по городу, делая немыслимые крюки и плутая несколько раз по одной улице.

— Помню, как рассмеялся, когда узнал ваше родовое имя. Глаз Ярла! Подумать только!

— Помню. Мои молодцы тогда тебе ясно дали понять, что оно значит для меня.

— Да. Печёнка до сих пор ноет. Зато я теперь на всю жизнь запомню, что ты отказался от своего прошлого, чтобы помогать Корину в особых делах и быть его глазами.

— До сих пор вспоминаю тот день, когда я назвался Глазом Ярла. Моя семья рыдала и просила вернуться. А я знал, что на службе своему правителю принесу куда больше пользы. И вот я здесь. Надзираю за пурпурским наместником. А где бы я был, останься я тогда с ними?

— И не говорите, Ингилейв.

Они завернули в ухоженный район и прошлись по приподнятой на один этаж террасе. Остановившись на крытом мосту, проходящем над улицей, они взглянули на городской пейзаж.

— Ох и красиво же тут ночью. Но ещё красивее днём.

Но их разговор прервал шорох в кустах внизу. Из них выбежала фигура и быстро поднялась на мостик.

— Пурпур будет свободным! — вскричал некто.

— Он из Монарды! — завопил Тафеит и стал стремительно разворачиваться, но был быстро настигнут убийцей.

— Наместник! — Ингилейв бросился в его сторону, но сразу же остановился, как увидел, что тому приставили нож к горлу, и любой шаг в их сторону может повлечь за собой тяжкие последствия.

— Что ты делаешь? — трясся лежащий мужчина.

— Сегодня день прекрасен, — внезапно сказал напавший.

— Но завтрашний будет лучше, — успокоившись, ответил ему купец.

Неожиданно монардец встал со своей жертвы и даже помог тому подняться.

— Прошу прощения.

Тафеит указал пальцами на свои глаза, а затем на Ингилейва.

— Свидетель.

Мятежник развернулся и направился в сторону анспрандца. Тот явно паниковал и пятился к ограде. У него было некоторое время, чтобы обратиться к купцу.

— Так ты один из них!

— Друг мой, — рассмеялся Крекус, — я их создатель. Я организовал подпольный мятеж.

— Как ты мог? Почему?

— Анспранд, как и Картрад, устраивают меня как торговые партнёры, но не хозяева. Я освобожу Пурпур от всяких сеньоров, чего бы мне это ни стоило, и как надолго бы ни затянулось.

— Я ожидал от тебя подлости, но не такой крупной.

— Слышал ли ты о Мендахе Циозе и безбожниках? Конечно же нет, ведь ты Глаз Ярла, а не Ухо! Я повторю его дело, но не участь!

Ингилейв снова смеялся. Но теперь это было театрально, напоказ, он насмехался над своим оппонентом.

— Почему ты смеёшься? Ты ведь сейчас умрёшь.

— Я ли? Мне смешно с того, насколько ты туп.

Он щёлкнул пальцами и сложил руки на груди, встав в уверенную стойку. Убийца из Монарды убрал оружие на пояс.

— Что? Нет. Как это?

— Мои люди прочесали стоки и нашли того, кого за вечер смогли разговорить. Из него мы вытянули ваше тайное приветствие, которым вы определяете в окружении причастность к организации. А затем, забрав одежду, я отправил сюда своего и разыграл это нелепое покушение. Я знал, что ты не сдашься ни под какими пытками, но так, усыплённый лестью и обещаниями о будущем, ты сам мне всё рассказал. Не всё, но достаточно, чтобы обезглавить тебя этой же ночью!

Тут уже настал черёд наместника пятиться назад. Он понимал, как облажался, но уже не мог ничего с этим сделать. Мало того, что он обрёк себя на позорную казнь, но и подставил под удар всю Монарду.

Раздались звонкие шаги. Кто-то один уверенно вышагивал из-за угла дома.

— Проваливай отсюда! — рявкнул Ингилейв, — Тут вершится правосудие ярла.

Фигура была высокой, статной, в дорогих одеждах. Волосы его спадали до плеч и были чернее, чем сама ночь. Это мог быть лишь один человек.

— Галактион?

— Поганый царь Картрада?

Старший из Рэгемов медленно направлялся к Тафеиту, не обращая внимания на лай надзирателя.

— Значит, принесу Корину две головы!

Он достал свой меч и пошёл навстречу безоружному царю.

Тут из-за плаща Галактиона, словно появившись из ниоткуда, выпорхнул другой человек и выстрелил дротиком в поддельного монардийца. Тот упал, выронив кинжал. Второй неизвестный перевесился с крыши и запрыгнул на мост, первым же делом проткнув насквозь горло Ингилейва. Он, хватаясь за шею и фонтанируя кровью, обрушился вниз, к ногам царя.

Отодвинув трясущееся тело второго анспрандца в сторону своим сапогом, Галактион навис над Крекусом.

— Вы спасли меня, господин.

Он начал привставать, но один из таинственных спутников царя одной подсечкой снова повалил купца на землю.

— Я не дал ему сделать то же, что собираюсь сам.

— Вы хотите убить меня?

— Казнить. Убивают пьяниц в трактире, а изменников казнят.

— Я спасал город!

— Я был свидетелем вашего разговора. А что не услышал до этого, мне передали.

— Вот видите! Я не за Анспранд!

— Но и не за Картрад. Ты ненавидишь нас одинаково.

— Совершенно верно, и я не утаиваю этого. Я просто хочу блага для своего города.

— Для себя ты хочешь блага, сволочь! — Галактион сорвался и ударил купца по лицу.

— Хотите правды, царь? Тогда выслушайте меня. Прошу вас.

— Приговорённый имеет право на последнее желание. Я тебя слушаю.

Не вставая Тафеит начал свой рассказ.

— Монарда — моя организация, моя воля. Я назвал её в честь девушки-отступницы, внучки одного из Двухсот. Она, не повинуясь Инструкциям и воле Первых, сбежала из Ховерстада на восток, так далеко, как только смогла. Именно с неё и с её потомков начинается история здешней земли. Она хотела свободы, а не вечного служения, независимости, а не следования навязанным законам.

— Всё, что имеет смысл, есть в наших религиозных книгах, но о ней там нет ни слова. Твоя история не имеет никакого значения. Не тяни моё время.

— Я рассказал вам о ней, чтобы вы поняли, чего я хочу для Пурпура. Вы говорите, что под видимостью заботы о городе я жажду лишь большей наживы для себя. Но известно ли вам моё место в Пурпуре будущего? Его нет. Когда он освободится, я умру. Вернее, как только я умру, он освободится. В этом моя конечная цель.

— Умереть?

— Да, но так, чтобы это стало для народа последним шагом к счастью. Я понимаю, что сделал в своей жизни достаточно грязи. Я ненавистен и вам, и им, и с таким управителем пурпурцы будут чувствовать подвох. Но свободы можно добиться только грязными методами. Я сделаю всю работу, но закончить её должен будет тот, чья репутация идеальна в глазах города. Он станет для них освободителем для моего народа.

— Новая Монарда… — задумался Галактион.

— Да. Пока что рано говорить о том, кто ею станет, ведь любого может коснуться то, что вы уготовили мне. Но последний из выживших и спасёт этот город.

— Твои слова красивы и сладки, но для меня ты всё равно предатель.

— Дело ваше, я и не собирался вас переубеждать, я лишь просил выслушать меня.

— В войне мы не просто так стояли за этот город, отдавали свои жизни. Я несу ответ перед каждым убитым.

— Не все вопросы решаются силой, царь. Взгляни на свой герб. Центральное место на нём занимает народ. Рэгем сделал так из-за большего его количества, но я трактую это иначе. Народ — это всё, что нужно, и именно его воля должна быть услышана. Вот почему я выбрал только его эмблемой Монарды. Любой другой город считает себя частью царства? Прекрасно, я рад, что они получают желаемое. Но Пурпур не такой, мы хотим зависеть только от себя и нести ответственность только перед собой.

Рог у ворот затрубил трижды. В мирное время так всегда обозначалось прибытие верховного правителя.

— Корин? — в один голос удивлённо спросили друг у друга охотник и жертва.

— Я должен завершить своё дело как можно скорее.

— Так не медлите, господин. Сделайте это, но знайте…

Царь задумался о том, что тот собирался сказать. Он взмолится о пощаде, станет снова прикрываться своим великим планом. Нет, эти слова не затронут его.

— Что бы ты сейчас не сказал, я уже принял решение.

— Я лишь хочу сказать, что, убив меня сейчас, вы вынудите ярла поставить сюда наместником своего человека. Того, кто возьмёт город железной рукой. Даже если вы не услышали меня, если до сих пор хотите захватить Пурпур обратно, это будет невыгодным действием. Если я останусь жив, я продолжу противопоставлять Анспранду хоть что-то. Но одно слово, и ваши убийцы исполнят своё предназначение.

Улицы зашумели. Корин уже был в городе.

— Хорошо. Не считай это добросердечностью, я всё ещё желаю тебе самой мучительной смерти. Твои слова действительно правдивы. Лучше Монарда, чем Анспранд. Но учти: я должен покинуть город незаметно. Если хоть кто-то узнает о моём присутствии, я вернусь и прикончу тебя лично.

— Да, конечно, разумеется. Идите спокойно через любые ворота, кроме тех, где стоят анспрандцы. Вы слышали кодовую фразу. Скажите её, и вас пропустят мои люди. Никто и словом не обмолвится, что здесь был царь Картрада.

— Я ухожу, но знай: я вернусь. И тогда мы будем стоять по разные стороны.

— Буду молить Двухсот, чтобы этого никогда не произошло.

Корин прибыл в Пурпур в закрытой карете, что было не то чтобы необычно, а скорее даже противно его образу жизни. Он не хотел видеться здесь ни с кем и лишь разыскивал мастера, указанного Кунцитом. Для виду помахав горожанам, он побрёл по улице в поисках нужного дома.

Люди вокруг слонялись туда-сюда, что было слишком неестественно для такого времени суток. Откуда такая паника? Остановив надзорника, он разузнал от него, что сейчас, в паре кварталов отсюда Ингилейв Глаз Ярла был обнаружен мёртвым.

Быстро соорудили место для народного суда. По анспрандским обычаям именно так должно было вести громкие дела. К Корину привели Тафеита. Ярл был недоволен, что его маленькое дело в городе превратилось в такое представление. Он с опаской поглядывал на карету, где сидели Кунцит и Виралий, и думал, не сбегут ли они в следующую же секунду, как только он отвернётся.

Несмотря на время Корин не стал дожидаться и рассвета, лишь бы поскорее убраться отсюда. Судилище началось.

— Я, ярл Корин Кирслав, король Анспранда, призываю Тафеита Крекуса к суду! Он показал себя абсолютно беспомощным на своей должности, и то, что случилось прямо сейчас на другом конце города, тому доказательство!

Жившие рядом горожане, разбуженные шумом, повысовывались из окон, чтобы поглядеть, что здесь вообще происходит. На парапете стоял их наместник, а значит, что-то явно любопытное.

— Мой надзиратель, Ингилейв Глаз Ярла, был убит прямо на улице членами подпольной организации, и это стало последней каплей. Тафеит — даже бесполезный наместник, он вредный. Он не справился со своими обязанностями, хотя сам о них так слёзно просил, когда являлся ко мне перед сражением. И потому он заслуживает смерти.

Народ захлопал и затопал, поддерживая решение. Не знающие главного, они действительно видели в нём виновника всех своих проблем.

— Есть ли здесь те, кто не согласен с моим решением?

Кто-то несмело поднял руку. Все из толпы резко повернулись в его сторону. Это был скромный, небогато одетый горожанин, не представляющий из себя ничего особенного.

Корин жадно ухмыльнулся, а Тафеит, заметив это, незаметно закивал головой, обречённо опустив её. Тот смельчак, бывший членом Монарды, хотел заступиться за своего лидера, но оробел, увидев, как тот сам был против. Крекус знал, что тонет, и не хотел тянуть за собой кого-то из своих людей. Если сейчас он действительно умрёт, Монарда останется без главы, без координации, и тогда им понадобится огромное количество усилий, чтобы довести дело до конца. Нельзя так просто жертвовать людьми.

— Я оспариваю твой суд, — раздался грубый голос.

— И кто на этот раз осмеливается…

Корин не договорил, как из толпы вышел одинокий Галактион. Тафеит оторопел, так как считал, что тот уже покинул город. Но почему он тут?

— Царь Картрада здесь? С какой целью ты прибыл в мой город?

— Город не твой, и я не собираюсь обсуждать с тобой свои планы. Я, Галактион Второй из рода Рэгем, протестую против твоего решения. Ты не посмеешь лишать жизни мирного подданного Картрада. Твоя сделка с Эмилиусом ничтожна как минимум потому, что в момент её заключения захватчик не был коронован, и все его слова от имени царства — слова самозванца. Война идёт до сих пор.

— И ты явился, чтобы заявить об этом? Ты действительно хочешь ещё одной войны?

— Нет, но и тебе больше нечем угрожать. Армия Анспранда и под страхом не вернётся на эти земли. Но над Тафеитом должен быть произведён справедливый царский суд как над изменником. Преступление против моего народа он совершил первым, а затем, если от него что-то останется, он ответит и перед твоим.

— Тогда я выдвигаю право завоевателя. Город мой, и все его жители тоже. Даже если не брать в рассмотрение договор с Эмилиусом, Пурпур захватило именно анспрандское войско.

— Это оккупация, а право владения ты можешь получить только по мирному соглашению.

— А ты хочешь мира?

— Я хочу, чтобы Анспранд убрался восвояси.

Сила, закон, ораторство — всё соединилось в этом споре. Каждая из сторон пыталась как можно красивее и выгоднее представить свою точку зрения, и у двух абсолютных монархов мог быть только один консенсус.

— Поединок! Судьбу наместника решит бой.

Выбор у Корина был достаточно скуден. Он заглянул в город далеко не за этим, и потому распоряжался лишь минимумом из сопровождения. Выбрав кого покрупнее, он обратился к царю.

— И кто же представит тебя? Что-то я не вижу твоего отважного гвардейца.

— Я здесь без Людовика. Но я не один.

В этот момент со внутригородской стены спрыгнула девушка, одна из наёмных убийц Галактиона. В полёте достав кинжал, она приземлилась аккуратно сзади Корина и воткнула оружие в пол. Ярл не дёрнулся, но внутри него всё трепетало.

— Как видишь, — уверенно говорил Галактион, — сейчас у меня была возможность убить тебя. Пощадил я из благодарности за то, что ты тогда оставил в живых меня. Мы квиты. И знай, что в следующий раз, когда мне представится такая возможность, я не буду так щедр.

— Я принимаю твои слова.

Корин спустился вниз, уступая место на парапете двум воинам. Тафеита увели в сторону, но оттуда он мог видеть происходящее.

— Ты даже не присядешь? Те, ради кого другие люди убивают друг друга, по обычаю смотрят на это сидя.

— Я буду дольше садиться, чем продолжится этот бой.

Анспрандец усмехнулся, но с любопытством стал смотреть на картрадскую девушку. Она выглядела по-особенному, как не отсюда. Укутанная, она закрывала почти всё лицо, на руках были кожаные перчатки, с металлическими накладками на концах. Кинжал, воткнутый в деревянную конструкцию, она так и не достала.

Взглянув на Галактиона, она получила от него одобрительный кивок. Встретившись лицом к лицу со своим противником, она учтиво ему поклонилась и протянула руку, чтобы поприветствовать. Воин, почесав лысый череп, всё же ответил ей, как и определяет культура поединка. Завершив недолгое рукопожатие, они разошлись по сторонам.

— И чем она собирается сражаться? — насмехался ярл.

— Она уже победила. Я же говорил, садиться дольше.

— Что ты такое несёшь? Ещё даже ничего не началось.

— Всё уже закончилось. Прошу отпустить подсудимого под мой надзор.

За разговором двух правителей все забыли про анспрандца. Он же в это время, сплюнув, встал в боевую стойку. Немного мотнув головой, он пошёл на противницу. Один замах, другой — все удары были мимо, она не контратаковала, а лишь ловко убегала от него, избегая любого контакта.

Мужчину начало штормить, он чувствовал рвотные позывы, но его не рвало. Волнение? Медленные атаки не сработают на неё. В этот раз он бросился на неё словно дикий зверь. Один сильный замах — и меч улетел в сторону. Нет, она не обезоружила его, просто оружие вылетело из ослабевших рук. Немного пошатнувшись, он взглянул на девушку, которая уже находилась на противоположной стороне импровизированной арены.

Его окутал страх. Что сейчас о нём подумал Корин? Он разочарован им? Теперь, даже если он выиграет, за ним надолго прицепятся обиды про вылетевший во время боя меч. Сердце начало колотиться, он схватился за грудь, чувствуя там сильную сдавленность. Слюна начала выделяться так, словно он находился на богатейшем из пиров.

Он протёр рукой лоб. В этом момент её свело судорогой, и вышло так, что он ударил сам себя по голове. Это позор. Не бывать ему новым Глазом Ярла, как он мечтал.

Его конечности онемели, на секунду ему показалось, что он потерял над ними контроль. Упав на колени, он опёрся руками в деревянный постамент, впился пальцами в каждую досточку, чтобы хоть на мгновение испытать контроль над происходящим. Он проиграл. Неважно, нервы тому были причиной, или плохая подготовка, но сейчас он практически лежал перед победительницей, которую видел впервые в жизни.

По его внутренним подсчётам, именно сейчас она должна была подойти к нему, чтобы добить. Он зажмурил глаза, приготовился. Ничего. Он жив. Подняв голову, он увидел, как девушка стояла на том же самом месте. Но почему она его жалеет? Хочет продолжить сражение?

Его вырвало. Руки тряслись, он чуть не упал в собственные испражнения. Отодвинувшись в сторону, он перевернулся на спину и лёг. Больше он не мог подвинуться. Сознание стремительно покидало его.

Всё это время Корин смотрел на своего бойца молча, не шелохнувшись. Он не понимал, что за магия происходила у него на глазах. Когда тот лёг и затрясся, ярл наконец обратился к царю.

— Он что, умирает?

— Меня не уведомляли об этом. Спроси сам.

Скривив лицо, Корин посмотрел на девушку. Та спустилась к ним и поклонилась своему царю. Стоя внизу, она прислушивалась к трясущемуся мужчине. Когда тот наконец перестал дёргаться, она ответила ярлу. К удивлению, у неё был очень необычный, сдавленный голос, словно она говорила с огромным камнем на груди.

— Он ещё жив. Без сознания он вдохнёт воздух ещё несколько раз, но это уже не будет иметь никакого смысла. И вот пока я это говорила, — она махнула на противника, — он уже скончался.

— Не может такого быть. Это какой-то яд?

— Если быть точнее, то их смесь.

— Но ты не могла его отравить, у тебя даже не было оружия. Во время боя ты не контактировала с ним.

— Во время боя — нет.

Корин всё понял. Его озарило.

— Рукопожатие.

— Верно. Металлические части моей перчатки были смазаны моим средством. Боя не было, было лишь искусство быстрой смерти.

— Подлая, трусливая убийца. Мне не понять твоих методов. Нет ничего лучше, чем пойти в прямой и честный бой.

— И тем не менее, я жива, а он мёртв.

— Я назначу за твою голову награду. А тот, кто сумеет отравить тебя, получит втрое больше.

— Не больше того, что за меня уже назначали на родине.

Корин прищурился и с осуждением посмотрел на Галактиона.

— И как давно картрадские цари стали якшаться с головорезами?

— Не марионетке тиранида судить о моих действиях. К тому же, не разобравшись в сути. Кривляния твоего солдата и так затянулись, а я спешу. Прошу ещё раз: отпусти подсудимого под мой надзор.

Корину было нечем ответить. Все условия соблюдены. Оружие не обговаривалось, методы боя тоже. Перед ним лежал труп защитника с его стороны. Тафеит был свободен.

— Не казните вы — казню я.

— Думаю, Картрад сам с этим прекрасно справится. Ты совершил ошибку, освободив меня. Думал поставить палки в колёса Эмилиусу, а на деле подставил лишь себя, ведь я не успокоюсь, пока ты и твои люди не покинут эти земли. Прощай, Корин Кирслав.

— До встречи на поле брани, Рэгем.

Трое ушли к воротам. В тенях ночного города к ним присоединился и четвёртый.

— Пришло время прощаться.

До этого молчавший Тафеит наконец разорвался в благодарностях. Он целовал руки царя, стоял на коленях и молился за его здравие.

— Хватит. Я терпеть не могу лицемеров вроде тебя.

— Вы спасли меня.

— Отсрочил твою смерть, если в твоих словах есть правда.

— Они все правдивы. Я могу юлить или недоговаривать, но не в вопросах освобождения города.

— Тебе нужно будет уйти в глубокое подполье. Не появляйся в городе, смени внешность. Делай всё, но изгони анспрандцев отсюда. А когда их здесь не будет… тогда уже я решу, что станет дальше.

— Мне тогда уже будет всё равно. Но я надеюсь, что вы с Корином поймёте мои слова без новой крови.

— Через две недели к воротам города приедет торговая повозка. На заднем колесе увидите свой знак. Прикатите её в убежище. Там будет немного золота, оружия и прочего снабжения.

Глаза Тафеита засверкали, он не мог поверить своим ушам.

— Вы правда…

— Да. До тех пор, пока интересы Картрада и Монарды совпадают, я буду содействовать восстанию.

— Если бы не Пурпур, я пошёл бы к вам в лакеи. Честное слово, вино бы вам подносил!

— Последнее, чего я хочу, это чтобы мне давал вино человек, травивший своего управителя. Поменяйтесь верхней одеждой.

Тот, кто убил Ингилейва на глазах у наместника, протянул ему свой плащ и рубашку. Быстро смекнув, что к чему, Тафеит повторил его действия. Конечно, о портретной схожести и речи не было, но для того, чтобы пройти мимо анспрандцев и не выдать исчезновение Крекуса, этого было достаточно.

Выйдя через отремонтированные северные ворота, которые не так давно штурмовал таран, трое направились в леса. Зайдя за холм, они могли видеть выглядывающий из-за горизонта диск Оникса. Галактион глубоко вдохнул утреннюю свежесть и улыбнулся, глядя на любимую звезду. Жизнь меняется изо дня в день. Гибнут люди, разрушаются города, народы сменяют друг друга, и лишь одно неизменно — Оникс, наблюдающий за всем происходящим на Транквиле.

С мыслями о вечном царь и двое убийц скрылись в чаще. Здесь их ждал третий наёмник, внешне непримечательный, и лишь увеличительное стекло у его глаза, крепящееся за ухо, выдавало в нём что-то подозрительное.

— Как всё прошло?

— Не по плану.

— Цель выжила? Но как?

— Мне пришлось оставить его в живых.

— Но ведь…

— Нет, на оплату это не повлияет.

— Рад это слышать. Теперь в Ховерстад?

— Да. А завтра уже на юг. Нужно немного отойти от этого.

— Понимаю.

Все вместе они подошли к белёсому космическому кораблю, которым некогда управлял Эмилиус, и зашли внутрь.

Глава IV. Наследие

Заканчивался трудный день. С одной стороны, люди Фарида ни разу не тронули никого из сторонников Лукреция, но всё равно каждая их встреча отдавала таким напряжением, словно два гружёных корабля мчались друг другу навстречу. Бой мог начаться в любую из секунд, от катастрофы каждую из сторон отделял один необдуманный приказ.

— Лукреций, как ты? — интересовалась ведьма.

— Всё хорошо, спасибо. Собираюсь ложиться спать.

— Уделишь мне несколько минут?

К ним маленькими шагами подошла Фероксиния и дала по кружке. Фицилия понюхала напиток и с удивлением взглянула на девушку.

— Пахнет как настойка, но в то же время я чую виноград.

— Это гипокрас. Его делают из вина, подслащают мёдом и добавляют пряности.

— В Рупиде я о таком не слыхала.

— Это местный рецепт. Гипокрас тут варили ещё до прихода Картрада. Его принято пить на ночь, чтобы успокоить нервы и расслабиться перед сном.

— Благодарю, Фероксиния. А ты?

— Я пью его в кровати.

— Хорошей ночи.

— А вы ещё долго?

— Нет, у меня только один вопрос к твоему мужу.

— Хорошо. Благой ночи.

Девушка ушла в соседнюю комнату, оставив их наедине.

— Так о чём вы хотели узнать?

— Дело-то пустяковое, но меня завлекло. Скажи, откуда твоя компания черпает прогнозы о погоде на море?

— Вам это правда интересно? Что ж, все торговые компании и прочие, кому нужно что-то узнать, делают запрос в гильдию астрологов. Они могут дать как фактическую информацию о том, когда произойдёт, допустим, крупный шторм, так и сделать предсказание более… неочевидное.

— Это как?

— Допустим, иногда звёзды подсказывают им, что тебя ждёт через некоторое время. Мне они так однажды предрекли выгодную сделку. И дело действительно стоило того.

— Странные дела. Это же шарлатанство. Я, хоть и ведьма, но понимаю, что расположение звёзд никак не влияет на судьбу человека. Да и так легко предсказывать будущее…

— Знаете, я и сам поначалу так думал. Но потом я познакомился с одной женщиной, тоже ведьмой, Фитой Лин. И вот однажды она предчувствовала гибель вашей королевы Ирены. Через несколько дней так и случилось.

— Простое совпадение. Наверное.

— Как и с нашими астрологами. Раз на раз не приходится, но порой попадают в цель.

— С погодой тоже, полагаю?

— Да, не каждый их благоприятный для плавания день был таковым на самом деле.

— А тебе бы не хотелось полагаться на прогнозы, более точные в своих формулировках?

— О чём вы?

— Я наслышана о некоем мастере Теллурии. Говорят, под конец жизни он всё время писал некий трактат, в котором в точности до часа предсказывал разные события: приливы, землетрясения, ониксовые затмения. И всё это на основе научных расчётов, ведь он был одним из лучших звездочётов своего времени.

— Сказать по правде, я слышал об этом человеке и его деятельности, но дальше этого моё любопытство не заходило. В конце концов, адрианопольские астрологи тоже не так плохи, и для моего ремесла этого достаточно.

— Просто говорят, что он жил в этих землях. Может век, может полтора века назад.

— Ну, нашего города тут тогда не было. Может быть, кто-то из местного народа вёл хроники. Если вам так интересно, в городской библиотеке можно поискать информацию о нём.

— Обязательно. Спасибо тебе, что не отказал в разговоре.

— Это всё, что вы хотели узнать?

— Да, но не откажусь, если вы…

Из разговор прервал жуткий грохот в одной из соседних комнат.

— Это ещё что такое? — Лукреций, прихрамывая отправился через коридор к источнику шума.

— Огонь! — закричала Фероксиния, выбежавшая из спальни, — двор горит!

— Решились-таки.

— Все! Быстро на выход! — скомандовала Фицилия, словно была кем-то вроде личного стража четы Дивусов.

В дверь начали стучать. Быстро отперев её и выбежав, Лукреций наткнулся на Якоба.

— Господин! На нас напали!

— Да понял я уже. Быстро собирай всех с «Ветра».

— Они уже спешат.

Старик сунул пальцы в рот и засвистел что есть мочи.

— Сюда! Мы здесь!

Моряки сбегались к «Дому морей» со всех концов города. Они были удивлены, но не застигнуты врасплох. Все знали, что рано или поздно столкновение случится. Подлостью было лишь то, что Фарид выступил ночью.

Загремели мечи и кинжалы. Морякам и торговцам было сложно противостоять профессиональной армии, но они делали всё возможное, чтобы защитить своего кормильца. Дело было не только в деньгах. Да, он один из немногих в городе, кому ещё было по силам содержать такую большую команду, но многие из его работников действительно были с ним из более высоких побуждений. В их глазах он был спасителем, нашедшим средство от скорбута, тем, кто даже в самые тяжёлые времена не отворачивался от своих работников.

Они дрались не за себя, они дрались за него. Да и сам Лукреций, воспитанный в столице лучшими из лучших, разбирался в фехтовании. К нему старались не подпускать особо сильных противников, но тех, кто прорывался в сторону его дома и жены, он не щадил.

С больной ногой, уставший и разозлённый, он находил в себе силы дать отпор. В один момент особо талантливый и юркий из противников смог ранить юношу, оставив кровоточащий порез на незащищённой руке.

— Ах ты!

На дерзкого храбреца быстро накинулись другие и отвели подальше, в глубь основного сражения.

— Всё будет хорошо, — из толпы с огнём в руке выбежала Фицилия, — я тебя подлатаю.

Перебирая пальцами, она тушила пламя на своей ладони. Сейчас оно ей не нужно. Полностью погасив его, она прикоснулась к Лукрецию своей ещё горячей рукой.

— Идеи здоровья и восстановления, плоти и крови, вы знаете, о чём я вас молю. Помогите иноверцу, простите ему его неведение.

Рана зашипела и стала затягиваться. Лишняя кровь стекла по пальцам и упала на землю. Пара капель — это всё, что теперь напоминало Дивусу о его повреждении. Рука была гладкой, и лишь небольшой шрамик остался на том месте.

— Прости, пока что так. Моя помощь нужна каждому из твоих людей, и я не могу тратить силы на красоту. Если после боя от меня ещё что-то останется, я уберу его.

Гил стремительно скрылась в гуще сражения. Из толпы снова начал мерцать свет от её пламени, что несло как исцеление, так и жуткую смерть.

— О нет, — вдруг проронила Фероксиния, до этого безучастно стоявшая рядом.

— Что такое?

— Взгляни наверх.

На холме, где располагался административный центр стояла пара спрингалдов. Похоже, их сняли с главных ворот, чтобы использовать в сражении.

— Вот из чего они палили в нас.

Спрингалды в Адрианополе были чуть ли не единственными военными машинами. Когда эти земли были захвачены, на месте оставили минимальное количество вооружений, так как все окрестности уже давным-давно принадлежали Картраду, а другие страны на континенте располагались в противоположной стороне.

Орудия, веками доказывающие свою эффективность в обороне, теперь использовались как способ нападения. Адрианопольский их подвид был стреломётным, и потому вскоре на сражающихся посыпался град острых, убийственных снарядов. Урон от них не шёл ни в какое сравнение с луками. Практически всё здесь делала сама машина, и от человека не требовалось практически никаких физических усилий.

— Если они продолжат стрелять, нам понадобится как минимум десять Фицилий!

Было нужно прекратить стрельбу, захватить высоту. Но сделать это было невозможно, потому что вся улица, ведущая туда, была перекрыта тремя рядами войск. Люди Лукреция были хорошо вооружены, но с регулярной армией и рядом не стояли. Возможно, если не ведьма-целительница, вся стычка закончилась бы уже давным-давно.

— Стой здесь, не рвись вперёд, пока я не приду, — скомандовала Дивус своему мужу.

— А ты куда?

— Пока «Дом» не под обстрелом, я пойду туда и постараюсь остановить огонь.

— Это же опасно!

— А здесь, по-твоему, всё спокойно? Там хоть прок от меня будет. Всё, не спорь.

Не дождавшись ответа, девушка побежала в дом.

В одно мгновение в толпе раздался массовый крик. Вернее, это был вопль. Стрелявшим на удачу несказанно повезло — одна крупная стрела проткнула сразу троих.

Огненные вспышки пронеслись над головами, приближаясь к месту трагедии. Это Фицилия неслась к беднягам, чтобы оказать скорую помощь.

К сожалению, двоих из них было уже не спасти — снаряд прошёл в точках, повреждения которых несовместимы с жизнью. Третий же ещё кряхтел и извивался. Из неудачников он был наиболее удачлив, ведь стрела, если с такими размерами её вообще можно было так назвать, угодила ему в живот, а, если постараться, тут ещё можно было выкарабкаться.

— Помогите мне! — кричала она, пытаясь вынуть из земли толстенное копьё.

Кто-то, на минуту отвлёкшись от битвы, подошёл к ней. Вдвоём они взялись за стрелу и вытащили её. Раненный орал, а ему вторил один из оставшихся в их неудачливой тройке.

— Нет-нет, ты уже своё получил, даже не надейся. Всю жизнь маялся, хоть умри спокойно.

Ведьма стянула два тела с древка и откинула их к остальным мертвецам.

— А вот с тобой мы ещё повоюем, да?

Кто-то коварный решил напасть на ведьму со спины, но удар прервал матрос. Возможно, он был одним из тех благодарных, кому она спасла жизнь, но даже если это не так, у него явно были причины помогать незнакомке, кто прямо сейчас вытаскивала с того света его товарища.

Фицилия отволокла несчастного в сторону и облокотила его на бочку. Поняв, что так удобнее ему, но не ей, она распластала его на голой земле.

— Итак, взглянем на твои внутренности. Ты не мог бы что-то говорить или петь, чтобы я узнала, если вдруг ты потеряешь сознание?

Он ей не отвечал. Она пощупала его сердце, но оно бешено колотилось.

— Ах, ты уже. Ну, может так и лучше, не будешь орать.

Склонившись над полумёртвым телом, она закрыла руками обе стороны сквозной раны и начала молиться.

— Идеи исцеления и милосердия, плоти и крови, взываю к вам. В этом иноверце скрыта великая сила. Он дышит с пробитым животом. Он заслуживает благословения Двуликой.

Восстановление пошло. Медленно, но ткани срастались друг с другом, как нити стягиваются в тугой узор на дорогой ткани. Внутренние органы тоже не отставали. Возможно, теперь у этого моряка будут серьёзные проблемы с пищеварением, но он по крайней мере останется жив.

Оставалось сделать что-то с кровью, что продолжала выливаться, словно зерно сыпется из прохудившегося мешка. Гил щёлкнула пальцами, и от ногтей полетели искорки, заплясали друг с дружкой и породили огонь, который стремительно увеличился в размерах. Он не касался ладони, но был в опасной близости от неё.

— Идеи огней, искр и прочих детей Пламени, дайте мне сил, ибо я использую её не для разрушений, а во имя созидания.

Задержав дыхание и собравшись с силами, она распространила огонь по всей своей кисти и опустила пальцы в закрывающуюся рану снизу. Конечно, ожоги — не лучшая из альтернатив, но Фицилия и так слишком долго с ним провозилась, а о помощи молили многие вокруг.

Меж тем кровь по краям запеклась и перестала покидать тело. На животе рана образовала большой шрам, образуя фигуру с множеством лучей.

— Ой, как будто звёздочка получилась! Итак, последний шаг.

Она коснулась пальцами его лба, и несчастный приоткрыл глаза.

Времени порадоваться не было. Фицилия только успела улыбнуться, как её спину проткнул чей-то меч.

— Сдохни, колдовское отродье! Не жить вам на этой земле.

Дерзкого мечника сразу атаковал Якоб. Старый, но резвый лоцман дал ему бой и победил, повалив того на землю.

Девушка меж тем уже плохо стояла на ногах. Она держала руками свою рану, затем подносила их к лицу и смотрела на кровь. Густая, тёмная жидкость быстро распространялась алым пятном по её бело-золотому платью.

— Это моя? — спросила она сама у себя.

— Быстрее! Лечите себя! — кричал ей Лукреций, уже торопясь в её сторону.

Выстрелил спрингалд. Металлический наконечник звякнул о брусчатку недалеко от Дивуса. Промах? Отнюдь. На конце стрелы была кровь.

Лукреций поднял глаза. На него ошарашено смотрел Якоб. Его правое плечо было задето и раздроблено. Старик с паникующим взглядом повернулся к ведьме, но та лишь кашляла кровью и чуть ли не падала.

Изучив Якоба и его увечья, она опустила голову и с отрицанием ею закивала.

— Пока… нет.

Она, сгорбившись и задыхаясь, обошла по дуге сражение и скрылась в темноте пустых улиц и глухих дворов.

— Куда?! А как же он!

Но её уже и след простыл.

— Тёмные, как же невовремя!

— Полно вам, господин. И не так меня калечили. Выкарабкивался же. Вы, главное, эту погань разрушьте. Слишком уж многих она уносит.

— Было бы это возможно. Они перекрыли пути наверх.

— Тогда они победили.

За этим разговором погибло ещё несколько человек. Благо, потери были и со стороны управителя, и матросы быстро забирали более совершенное оружие и обращали его против прежних владельцев.

Лукреций посмотрел на горящую крышу своего дома. Фероксиния явно не справлялась.

— А «Холодный ветер» они не тронули.

— Заграбастать хотят, не иначе. Вот и щадят, — с тяжестью и тоской ответил Якоб, — А мы им не нужны, вот и режут.

На другом конце города в это время кипела активная жизнь, не свойственная обычной ночи. Многие жители, благополучие которых напрямую зависело от безвозмездной доброты Лукреция, собрались возле одной из школ.

Именно тут Шатар Сэнкур, местный школьный учитель, встречал своих сторонников.

— Братья! Не по крови, но по жажде свободы! Леди Дивус, супруга нашего великого благодетеля, взывает к нашей помощи. Сейчас в центре Адрианополя идёт столкновение с силами узурпатора-Фарида. Господин Лукреций столько раз помогал нам, обездоленным, так и мы теперь не оставим его в беде!

Всюду разлеталось ликование. Медлить было нельзя, и бравые горожане отправились по улице вперёд. Все они были вооружены сплошной чушью: вилами, дубинами, кухонными ножами. Кто-то из них и вовсе никогда не дрался, даже на кулаках. Но каждый сегодня был готов дать отпор предателю.

Сам же Шатар не так давно был простым бедным горожанином. Он боялся воды, животных и много чего ещё. Любая работа, за которую он брался, выходила из-под его руки одной неудачей. От него отвернулись все моряки, торговцы и скотоводы, даже семья считала его жалким.

Всё, что ему оставалось, это бродить по улицам и раскрывать людям интересные истины мира вокруг них. Попробовав себя во многих направлениях, он знал много теории, рассказывая которую зарабатывал себе на хлеб. Вскоре его познания закончились, а людское любопытство возросло. Ему было больше нечего предложить жителям. Та пара книг, что хранилась дома, наизусть отскакивала от его зубов. Чтобы прокормиться, ему пришлось нести их на продажу в городской архив.

Адрианополь, несколько лет назад

Именно в тот день он пересёкся с Лукрецием. Тот как раз завершал открытие школы. Под конец мероприятия уставший парень сидел на лавочке и отдыхал.

— Что за книги ты несёшь? — обратился вдруг торговец.

— Я? Вы мне?

— К большому сожалению, в округе ты лишь один с ними.

— Ох, забудьте. Там написаны всякие глупости. Все в городе о них знают.

— Я слышал о тебе. Ты продаёшь людям знания.

Мужчина застеснялся.

— Продаю? Знания? Нет, что вы. Я просто рассказывал людям что-то интересное, что не знали они. Хоть медяк, но получал.

— Зачем это всё? Ты же мог просто просить у них милостыню.

— Негоже просить деньги за жалость. Хоть чем-то, но их нужно заслужить.

— Похвальная черта.

— Да, но не знаю, сколько ещё я на ней проеду. Я больше ничего не знаю, да и эти книги я иду продавать.

— А как же знания оттуда?

— Я помню всё наизусть.

— Ты сам прочёл это всё? Редкость для простолюдина. Расскажешь? А я заплачу. И книги куплю, для школы.

И Шатар принялся рассказывать Лукрецию всё, что знал. Он делал это с чувством, словно лично открывал все те вещи, о которых говорил. В их беседе Дивус провёл не меньше часа.

— Ладно, достаточно. Стыдно признавать, но что-то из этого я ранее не знал.

— Это не стыдно. Главное, что теперь знаете. Я рад, что был интересен столь почтенному горожанину. Во сколько вы оцените мои книги? Мне пора возвращаться домой.

— Постой. Вот, возьми деньги.

— Но это много…

— Не спорь. И это не всё.

— Что-то ещё?

— Да. Ты так отдаёшься своему делу, так живо рассказываешь, словно я на каком-то представлении.

— Мой отец был бардом. До войны. Он с детства учил меня подавать песни красиво и эмоционально, с душой. А я делаю так же, но с простыми текстами.

Дивус вспомнил то, как сам начинал свою жизнь в этом городе. Да, он был талантлив и горячо любил своё дело, но без помощи отца ничего этого бы не было. Иногда необходимо дать толчок человеку, то, что самостоятельно он никогда не получит, и вскоре эта помощь даст свои плоды. Подумав, он ответил своему новому знакомому.

— Буду краток. Я предлагаю тебе стать учителем в моей школе. Я обеспечу тебя и твою семью и предоставлю тебе доступ ко всем книгам, какие только пожелаешь.

Радости Шатара не было предела. Он заново родился в тот день. С тех пор новый школьный учитель так же резво и красиво обучал детишек, как когда-то его отец рассказывал в таверне истории о великих героях прошлого.

Наше время

— Они шлют всё новые силы, а наши меж тем без ведьмы тают!

— Нужно отступать!

В эту ужасную ночь Лукреций пережил много потерь. Рядом с ним истекал кровью Якоб. Фероксиния, так и не поборов пламя, вернулась обратно. На ней был камзол мужа — единственное, что она вынесла из горящего дома. Несколько десятков его моряков лежали замертво у ног молодого человека. Занятый битвой, он услышал крик своей жены.

— На тебя навели!

Он сразу понял, о чём она, и поднял взгляд на спрингалды. Один и вправду готовился выстрелить прямо в него. Разумеется, ведь он был главной целью Фарида.

Отпрыгнув на полутора ногах в сторону, он прикрылся от выстрела своим противником. Тот упал замертво.

— Хороший был выстрел. В шею. От такого бы и Фицилия не спасла.

— Лукреций, ты же, надеюсь, понимаешь…

— Да. Это не может продолжаться вечно. Нас вскоре всех убьют.

— Нужно что-то делать.

Вдруг закричали сверху.

— Что там у них происходит?

На мгновение даже дерущиеся отвлеклись, чтобы посмотреть.

Один из спрингалдов горел, как и вопящие люди рядом с ним, а второй повернулся назад.

— Они пришли, — воодушевлённо сказала Фероксиния.

Это было спасением. Не сиюсекундным, с запозданием, но это было хоть чем-то. Застав орудия и адрианопольских инженеров врасплох, ополченцы разлили под ними масло и подожгли один из спрингалдов. Второй был взят силой. Главная разрушительная мощь Фарида была уничтожена. В одно мгновение вся игра перевернулась.

— За Адрианополь! — кричал Шатар Сэнкур, — За Дивусов!

Горожане напали на стражников с тыла. Расклад сил поменялся, и нападавшие стали отступать в центр города, защищая дом управителя. Они и подумать не могли, что сегодня ночью им придётся делать это.

— Ну, теперь он ответит за всё, — Фероксиния уверенно зашагала вперёд.

— Стой! — одёрнул её Лукреций, — Нужно быть аккуратнее. Мы ещё не победили.

— Тогда пошли побеждать.

— Якоб, ты как? Сможешь идти?

— Пойдём уже, он справится. Только задерживать будет.

— Да как ты…

— Всё верно она говорит, — перебил его сам лоцман, — бегите к этому старому поганцу, а я перевяжусь, и пойду за вами.

На том и решили. Игнорируя основное сражение, муж и жена прошли сквозь тёмные закоулки и вскоре оказались возле дома управителя.

— Тихо. Нужно проследить. Кто знает, сколько ещё охраны внутри.

Только он договорил, как двери дома с грохотом распахнулись, и из них выбежал какой-то чиновник.

— Это казначей. Бежит с кипой бумаг.

Мужичок и правда куда-то нёсся так поспешно, что врезался в другого человека.

— А это заведующий царским имуществом. Что они все делают?

— А ты туда взгляни.

Во дворе рядом с домом пылал высокий костёр. Служащие всех мастей несли туда компрометирующую документацию.

— Прикрывают свой зад. Они уже поняли, кто победит.

— В помещении паника. Давай воспользуемся моментом.

Пока сражение подходило всё ближе, они прокрались внутрь. Здесь царила полная сумятица. Оказывается, нечисты на руку были практически все в высших чинах Адрианополя.

Даже самые мелкие служилые люди носились и кричали.

— Не тебе одному надо! Дай я тоже проверю!

— Ай, плевать, выдирай весь лист!

— Если что, ты меня не знаешь!

Каждый, кто в панике сталкивался с Дивусами, даже не смотрел на них. Народное ополчение было всё ближе.

— Где управитель? — окликнул одного из них Лукреций.

— Вот вообще сейчас плевать на него! — не подняв глаз, ответил тот.

— Начнём с очевидного, — предложил парень, — пойдём в кабинет.

Миновав десятки паникёров и трусов, семейная чета взобралась на третий этаж здания. Здесь, на самом верху, когда-то заседал Адриан, а теперь удерживал власть Фарид.

Дверь была заперта. Иного они и не ожидали.

— Выходит, он там.

— Надо ломать. Фицилия дала мне свой последний взрывной порошок. Она сказала, что ты знаешь, как он действует.

Ошмётки головы Туга словно материализовались перед Лукрецием. Такую казнь он запомнит надолго.

— Да, к моему сожалению.

— Надо засыпать его в замочную скважину. И на петли. Авось что-нибудь из этого и сработает.

— Звучит как хороший план.

Фероксиния достала мешочек из-за пазухи. Он был маленьким, совсем не как у ведьмы в тот раз. Нельзя было просыпать и щепотки.

— Только аккуратно.

— Давай лучше ты, а я буду над душой стоять и научать.

— Молчу-молчу. Сыпь.

Если с замком всё было просто, то вот с петель вещество то и дело падало на землю.

— Значит, шанс только один.

— Я за факелом. Нужно его поджечь.

Когда Лукреций вернулся к жене, та возилась возле двери. Заглянув за спину, он увидел, как она водила руками в воздухе, словно перекидывая невидимый клубок нитей, и что-то бормотала.

— Что ты делаешь?

— Факел? Ладно. Давай.

Они отошли подальше, и парень бросил его вперёд. Раздался один большой хлопок, за ним последовал другой послабее. Секундный огонь добрался до порошка на полу и воспламенил и его.

Словно по щелчку выгорела древесина вокруг замка, оплавив все механизмы внутри. На земле были многочисленные чёрные воронки. Кругом неприятно пахло сразу многими алхимическими ингредиентами.

— Когда здесь сидел Адриан, было достаточно постучать.

Повалив тяжёлую дверь, они вошли. Внутри была кромешная тьма. Не горела даже самая жалкая свечка. Комната слабо освещалась через дверной проём и звёздами со стороны широкого балкона.

Дивусы огляделись по сторонам. Весь зал делился на три подчасти. Справа стоял широкий деревянный стол с книжной полкой. Сюда приходил и получал по ушам каждый чиновник в городе. Прямо располагалась зона отдыха с креслами и выходом на балкон. Слева светлым пятном стоял длинный обеденный стол на двенадцать персон для торжественных обедов. Не было лишь одного — владельца всех этих хором.

— Я сдаюсь, — из-за стола вылез трясущийся Инулит Калат.

— Где твой хозяин? — стремительно и угрожающе к нему подошёл Лукреций, всё ещё не убирающий меч из рук.

— Я не знаю, клянусь. Он запер меня здесь и ушёл. Вы совсем немного разминулись.

— Куда он мог отправиться?

— Скорее всего, он уже эвакуируется на корабль.

— Вот как. Вот и вся его хвалёная забота о городе.

Фероксиния уже оглядывала зал словно свой собственный. У неё в голове Лукреций уже стал новым управителем, а значит, она была вправе устроить тут небольшую перестановку.

— Ну и хоромы! Одна комната на весь этаж. Но я всегда ненавидела этот стол. Он так выбивается из общего вида. Лучше вообще его отсюда убрать и поставить вместо него огромный аквариум.

— Фероксиния! Мы тут не ремонт пришли делать. Последи за этим. А я пойду искать дальше.

Девушка вытащила из камина кочергу и подошла к помощнику Фарида.

— Может, накалить её и попытать тебя? — посмеялась она, обращаясь к Инулиту.

Лукреций вышел, а Фероксиния продолжила осматривать комнату.

— И зачем он нанёс сюда столько сена? Превратил зал в какой-то хлев. Или он так от шума отгораживается?

Но не прошло и пяти минут, как парень вернулся вместе с Шатаром, который вместе с остальными дошёл до дома и взял его. Но ценней их самих был только тот, кого они тащили.

— Фарид?

— Он самый.

— Представьте, госпожа Дивус, эта скотина пряталась в одном из шкафов на втором этаже. Его заметил один из чиновников, когда хотел стащить что-то, и завопил, что управитель тут. Вот я его и схватил.

— Да, мы пересеклись с ним, когда он волочил его наверх.

Сам Рад молчал и невозмутимо болтался на плече у учителя. Он был одет в салатовый наряд с цветочным узором. Судя по яркому цвету, одеяние было свежим и ещё ни разу не стиранным. Это была одежда его триумфа. Широкие манжеты, затянутые кожаными шнурками, и ремень с золочёной застёжкой кричали о дороговизне костюма.

— Господин Рад! — спохватился его помощник.

— Стой молча, Инулит. А то и тебя заломают.

— Сядьте сюда, — приказным тоном бросил Лукреций.

— Ещё одно дело, молодой человек. Пока я на свободе, хотел бы расплатиться по долгам. Помнится, в пылу ярости тогда, на набережной, вы сделали ставку, которая, к моему расстройству, сыграла. Двести золотых на моё поражение. Что ж, я должен отдать должное вашему упорству.

Достав из рукава ключ, он открыл свой сейф и достал оттуда заготовленный мешочек.

— Не пересчитывайте, Лукреций, не обижайте мою порядочность.

Старик вальяжно прошёлся по зале и уселся во главу стола. Окинув взглядом всех присутствующих, он хмыкнул и повернулся к балкону. Все расселись рядом и ждали его слов.

Шла шестая минута тишины.

— Мы кого-то ожидаем? — спросил, наконец, управитель.

— Ваших объяснений.

— А я должен объясняться?

— Вы были прекрасным человеком на посту Главного советника, служили царю изо всех сил. Почему вы предали все свои прежние идеалы?

Фарид ухмыльнулся и почесал бровь.

— Я предал? Вы упускаете ключевые моменты повествования, Лукреций. Это я пал жертвой кумовства. Несколько лет назад Адриан преспокойно сидел на этом самом месте, но вдруг ему приспичило перевестись в столицу. А добрый отец махнул рукой, и я оказался на улице. Родная кровь же пожелала.

— Это не так. Назначение и для него стало сюрпризом, он сам мне рассказывал.

— Сюрпризом? Для Адриана? Вы точно заслуженно зовётесь его другом? Он прекрасно знал, что так произойдёт, и пренебрегал издержками вроде меня.

— Но вы стали управителем тут.

— Да, после того, как обил все царские пороги. И даже тут я столкнулся с ненавистной язвой.

— Мной.

— Верно. Мальчишка пришёл в город, а ему сразу долю в торговле и немало государственных кораблей. Только лишь за дружбу с принцем. Такими же методами действует и ваш брат с его месторождениями на западе, и ваш самовлюблённый отец, купающийся в золоте. Каждый день я проклинаю вас и вам подобных. Картрад не расцветёт, пока к его корням присосаны такие паразиты.

Эти слова заставили задуматься всех находящихся в комнате. После небольшого молчания Рад вновь заговорил.

— Это к разговору о том, кто кого предал. Я просто объяснил вам свою точку зрения. Если то, как я её отстаиваю, не в ваших интересах, это не значит, что я ошибаюсь. Не будь я в годах, сразился бы с вами здесь и сейчас.

— Вы же понимаете, что проиграли?

— Я понимаю и признаю, что сейчас народ не на моей стороне. Они не восприняли вас как бунтовщиков. Это моя промашка. Но однажды, когда им будет не хватать еды, потому что очередной ставленник Рэгемов устроил пир на их налоги, они вспомнят, кто боролся с этим.

— Вы считаете себя героем?

— А вы считаете меня злодеем? Не в вашем возрасте, Лукреций, делить мир на белое и чёрное. Я не собираюсь извиняться. Ни перед вами, ни перед кем-либо другим. Я поступаю так, как считаю нужным. Я хотел власти — я её обрёл. Я считал Дивусов врагами общества — я с ними боролся. Неудачно, но это уже другое.

— Вы так уверенно и спокойно говорите, словно всё так, как и должно быть.

— Нет, всё противоположно тому, как я представлял сегодняшнюю ночь.

— И тем не менее, вы не выглядите как проигравший.

— А вы не выглядите бездомным. Но не ваш ли дом догорит к восходу?

— Это прозвучало с большой издёвкой.

— Это ей и было. Правда, жаль здание. Оно ни в чём не виновато. Но, быть может, это хоть ненадолго собьёт с Дивусов спесь.

Фарид провёл ногтем по бороздке деревянного стола и продолжил.

— Надеюсь, Лукреций, вы не настолько сентиментальны, чтобы бросить меня в ту же клетку, где я держал вас. Там ужасный вид.

Молодой человек ничего не ответил.

— Раскайтесь! — выкрикнул вдруг Шатар.

— Ты вообще кто? Похититель-мародёр?

— Тот, кто учит детей любить свою страну. Вас, наверное, в детстве недоучили.

Здесь Фарид рад уже тихонько рассмеялся, но спорить не стал. Он не хотел тратить свои силы, чтобы объяснять что-то во второй раз тем, кто и с третьего не поймёт.

Послышались шаги на лестнице. Кто-то поднимался на третий этаж.

— Я прошу отпустить моего помощника. Он не осведомлён о моих планах вне управительский деятельности. Если посчитаете нужным, он явится в суд в качестве моего защитника.

Дивус махнул рукой, и Инулит Калат спокойно вышел за дверь.

— Миледи, — послышалось снаружи.

Сразу же в комнату зашла Фицилия. Платье её было порезано и помято, а следы крови никуда не исчезли. Вид её был очень растрёпанным и уставшим. Казалось, даже её волосы стали блёклыми.

— Так, мы закончили?

Фероксиния была рада увидеть свою знакомую и сразу же отодвинула стул рядом с собой.

— Я сюда не сидеть пришла.

— Фарида Рада и его сторонников ждёт суд за измену. Мы добиваемся его раскаяния.

Фицилия обошла всех и встала за Фаридом.

— Долго добиваетесь.

Ловким движением она обхватила подбородок управителя одной рукой и затылок другой. Мгновение, хруст. Старик упал головой на стол.

— Что ты натворила?! — вскочил Лукреций, — Спаси его немедленно!

— Его уже не спасти.

— Как ты посмела?

— Усмири свой тон, Лукреций. Спустя десять судов вы бы всё равно сделали то же самое. Я ускорила этот путь.

— Он… должен был предстать…

— Перед теми, с кем пил вино каждые выходные? Фероксиния уже объясняла тебе это. С его связями и влиянием он легко мог оттянуть приговор и за это время сбежать на все четыре стороны.

Парень не мог подобрать слов и просто сидел, схватившись за голову. Шатар успокаивал его, но это не помогало.

Чтобы отвлечься от неприятной ситуации, Фероксиния теребила в руках свою заколку. Лукреций, не сдержав гнева, стукнул кулаком по столу, от чего девушка выронила своё украшение.

Потянувшись вниз, чтобы его достать, она коснулась деревянного пола.

— Что-то от него теплом веет, как в бане.

Никто ей не ответил. А зря. Уже через пару минут это стало всеобщей заботой, ведь изо всех щелей валил дым.

— Они подожгли здание! Последнее оружие Фарида.

— Проклятый помощник дал им знак! — понял учитель.

— Вся лестница уже в огне, — констатировал Лукреций, — путь назад отрезан.

— Ну, мы хотя бы не задохнёмся, — отметила Фицилия, — будем гореть в сознании.

— Сено! — вдруг поняла Дивус, — вот зачем оно тут!

— Знал урод, что здесь всё закончится.

Все вышли на балкон.

— Невозможно. Спрыгнуть — не вариант, — заключила ведьма, — мы все переломаем себе ноги. А я сейчас не исцелю и синяка. Мы останемся калеками после этого прыжка.

— Должен быть другой вариант.

Когда они развернулись назад, пламя уже жадно поглощало первый сноп сена. Ещё чуть-чуть, и оно перекинется на ковры, полки и стулья.

— Он снял шторы. Карниза тоже недостаточно. Даже умывальника не оставил, ни капли воды!

— Противная комната, — злилась Фероксиния, — вот не зря я её ненавидела. Ничего дельного нет. Ни занавесок, ни даже скатерти на этом убогом столе! Столе!

Девушку осенило. Она быстро подбежала к так ненавистному ей столу и оценила взглядом его размеры. Лукреций, поняв, что она замыслила, перекинулся головой за кованный заборчик.

— Здесь толстая плита под балконом, должен зацепиться!

— Ну, золотце, — она потёрла столешницу, — видят боги: спасёшь нас — к себе в новый дом заберём!

Дорогая мебель подразумевает дорогие и качественные материалы. Вот и этот стол был практически неподъёмным. Его было возможно лишь волочить. Схватившись за него с одной стороны, трое человек стали тянуть его в сторону балкона. Фицилия же стояла в стороне и набиралась сил.

Восстановление после смертельного ранения сильно потрепало её. На молодом лице проступила пара морщинок, а на голове появилось несколько седых волос. Продлевая другим жизнь, она укорачивала свою. И вот теперь, чтобы снова заставить свои клетки быстро обновляться, она стояла в тени и бегала пальцами по своему лицу, моля Идеи вернуть её прежнюю.

Медлить было нельзя. Как только тело Фарида, потеряв опору в виде стола, рухнуло вниз, его объяло подступающее пламя. Дотащив стол до края балкона, его перевернули и подняли. В первый раз, не рассчитав силы, его тут же уронили назад с большим грохотом.

— Нужно вместе! Раз. Два. Три!

В команде было проще работать. Вскоре край стола уже торчал на улицу.

— А теперь выталкиваем и придерживаем последние ножки!

До середины всё шло плавно, но затем стол превратился в неадекватный маятник. Чуть что, норовил рухнуть пластом вниз или завалиться обратно на балкон.

— Нужна чуткость! Медленно!

Схватив его за ножки, трое стали спускать его. Сила тяжести уже стала помогать им, но в обратную сторону. Дошло до того, что его было необходимо удерживать, упираясь в забор, чтобы тот не вывалился слишком резко.

Наконец раздался звук соприкосновения. Одним краем массивная мебель упиралась в брусчатку сада, а с другой лежала на балконном ободке.

— Ножки соединены перекладинами. Спускайтесь по ним как по лестнице.

Фероксиния, вытирая уставшие руки о верхнюю одежду, вскрикнула.

— Занозу поймала.

— Ничего, — успокоила её Фицилия.

Пропустив вперёд мужчин, ведьма аккуратно достала небольшую деревянную полоску из пальца девушки. Сделав это, она поцеловала раненный палец, и то место сразу затянулось новой розовой кожицей.

— Ты ничего не видела.

— Но ты же сказала, что…

— Для тебя я уже сил скопила.

Ведьма искренне улыбнулась и пошла спускаться в сад. Вскоре все четверо были в безопасности.

На следующий день корабль был готов. Возможно, кто-то из бывалых моряков и кораблём бы это не назвал, но для Фицилии этого было достаточно. Она знала, что за то, что она сделала, Лукреций вообще мог отказать ей в любой помощи.

За прошедшее утро она смогла восстановить свой внешний вид, от морщинок и седины не осталось и следа, а кожа вновь приобрела здоровый румянец.

Ведьму провожало всего двое человек. Якоб, сильно пострадавший ночью, отходил от полученных травм в лазарете. Чета Дивусов же стояла на набережной.

— Моё обещание перед Фероксинией исполнено. Свои дела я тоже здесь закончила, а это значит, что я со спокойной душой покидаю Адрианополь.

— Спасибо вам за всё, Фицилия. И я, и моя жена живы благодаря вам. Простите мне мою грубость. Возможно, когда-нибудь я пойму ваше решение казнить Фарида на месте. Вы совершили настоящий подвиг, вытаскивая с того света моих людей. Для многих семей в эту ночь вы стали героем.

«Но не для Якоба», — думал он про себя.

Фероксиния же себе места не находила. Она была рассеянной, невнимательной, слушала их разговор вполуха. Лукреций обратил внимание на странное поведение жены и спросил, что не так. Фицилия глубоко вздохнула, зная, что сейчас будет.

— Лукреций. Я оттягивала этот момент как могла.

— Что случилось?

— Вся эта магия… эти чудеса… они завлекают меня.

— К чему ты клонишь, Фероксиния? — не без волнения спросил он.

— Я хочу обучиться этому. Стать ведьмой.

Дивус глубоко вздохнул и собрался с мыслями, чтобы не ляпнуть что-то необдуманное.

— Ты хочешь отказаться от всей нынешней жизни? Променять её на сомнительное колдовство?

— Нет, что ты! Я жизни без тебя не представляю! Просто на некоторое время я покину тебя и сразу же вернусь, как только постигну всё, о чём мечтаю.

— В тот раз возле двери в кабинет Рада… ты пыталась призвать огонь, да?

— Всё верно. Но у меня не получилось.

— Так с чего ты решила, что в дальнейшем получится? Фита Лин рассказывала, что магия доступна лишь тем, кто искренне молится Идеям.

Его прервала Фицилия, которой этот спор был ни к чему.

— Фита Лин, Фита Лин, столько разговоров о ней. А где она, когда в вашем городе беда? По поводу жены не переживай. Я согласилась обучать её. При должном рвении всё может получиться.

Парень с долей скепсиса смотрел на ведьму и взвешивал варианты.

— Поклянитесь мне.

— Я клянусь. Клянусь, что сделаю из Фероксинии ведьму. Сильнейшую из тех, что видел этот мир.

Корабль исчез из виду, и Лукреций остался совсем один. Даже Якоб, что всегда стоял за спиной, был не с ним. Фита Лин пропала, а Проспер, что взял её с собой, всё время был без сознания.

В городе на самой большой площади раздались множественные крики. Он быстро направился туда.

Когда он прибежал, в самом центре уже стоял белый летательный аппарат. Беженцы из Ховерстада, знавшие, кому первоначально он принадлежал, стрелой мчались прочь.

Все страхи рассыпались в прах, когда трап опустился и оттуда сошёл Галактион с немногочисленной свитой. Все сразу стали радостно ликовать и восхвалять своего истинного правителя.

— Лукреций Дивус, мальчик мой! — радостно приветствовал его Галактион, обнимая как собственного сына, которого ему так не хватало.

— Здравствуйте, господин.

— Я со своими людьми прибыл сюда, чтобы решить вопрос мятежа, а вы уже справились своими силами. Я горжусь вашим городом и его преданностью.

— Спасибо, это честь для меня.

— Ну что, народ уже выбрал нового управителя?

— Выбрал? Мы ждём только ваших распоряжений.

— Ох, и правда.

Галактион смутился, выбрасывая из головы мысли о пурпуском самоопределении. В конце концов, Адрианополь всегда нуждался в крепкой руке.

— Думаю, я бы хотел видеть тебя на этом месте. Ты дружил с Адрианом с самого детства, ты знаешь, что нужно этому городу. Я всё устрою, пока я тут.

— Нет, простите.

Не привыкший к отказам царь опешил.

— Повтори.

— Я не хочу принимать ваше предложение. Вернее, я бы и рад, но не на таком основании. Того, что я дружу с принцем, недостаточно, чтобы править городом.

— Глупости какие! А кто тогда, если не ты? Никого из бывших приближённых Фарида даже слышать не желаю.

— Шатар Сэнкур. Учитель.

— Кто? Я даже не знаю его. Чем он лучше?

— Именно он повёл за собой народ прошлой ночью. Да, они сплотились ради меня, но собрал их всех вместе именно он. К тому же именно он нашёл и пленил Рада, когда тот хотел сбежать.

Галактион внимательно слушал характеристику незнакомого ему кандидата и взвешивал все аргументы.

— А сам этот учитель изъявлял желание?

— Нет. Но, думаю, он не откажет, если я попрошу. Если желаете, я мог бы стать его советником до той поры, пока он не привыкнет к своей должности.

— Что ж…

Царь всё ещё сомневался, но и заставлять самого Лукреция не хотел.

— Я решил. Попробовать, думаю, стоит. Никогда ещё я не назначал управителем города простого мирянина. Скажу честно, я не в восторге от этого эксперимента, но я дам ему добро. Разжаловать его я всегда успею, верно? Пусть попробует, а ты за ним присматривай.

— Спасибо вам большое, господин! Я уверен, он сможет заслужить ваше расположение и признание!

* * *

Три недели спустя

Адрианопольское судно стояло на якоре возле заброшенной гавани на заброшенном острове.

— Вот вам делать нечего, госпожа Дивус, — удивлялся один из членов их немногочисленного экипажа, — по каким-то задворкам мира кружите.

Она не отвечала ему и лишь продолжала смотреть на древний замок на холме. Постройка явно обходилась без ухода не одно столетие. Всё поросло дикими растениями, и лишь скромное кладбище у стены неуверенно утверждало, что когда-то этим местом правили люди. Только камень гордо принимал все удары времени, практически не меняясь из года в год. Украшений, конечно, уже давно не было, но вот все несущие конструкции стояли так, как и при своём хозяине.

Наконец из ворот замка вышла знакомая светлая фигура. Золотые узоры на платье Фицилии сверкали и блестели, отражая игривые лучи Оникса. На корабль она взошла с некоей старой книгой.

— Когда ты уходила, твои руки были пусты. Это и было целью нашего путешествия?

— Всё верно, моя дорогая. Это и было целью.

— Про что книга?

— Она о многом, в том числе и о том, что мне нужно. Её написал настоящий мастер предсказаний природных и астрологических событий. Всю свою жизнь он путешествовал по миру, чтобы сделать прогнозы более точными. Однажды благодаря своим знаниям о грядущем затмении он смог примирить два враждующих народа, убедив их, что сами боги не желают кровопролития.

— Это тот самый человек, о котором ты спрашивала у Лукреция?

— Да. В ночь нападения вашего управителя, когда меня ранили, я, быстро залечившись, отправилась по совету твоего мужа в архив, где и нашла информацию о том, куда под конец жизни переехал Теллурий.

— Выходит, это его замок?

— Верно. Он умер в одиночестве, похоронив всю свою прислугу, — отвечала она, перелистывая страницы, — По всей видимости, он работал над своим трактатом до последнего дня. Я видела высохшую чернильницу рядом с его скелетом.

— Это жутко.

— Нет, это однозначно. Меня пугают те, чья смерть не так очевидна.

— Больные и раненные.

— И их судьба только в твоих руках.

Пока они разговаривали, команда приготовилась к завершающей части их путешествия. Отплыв, через полчаса они уже видели бескрайнее Нижнее море, знаменитое своими светлыми лазурными волнами.

— Как ты думаешь, у меня получится?

— Конечно. У тебя есть предрасположенность.

Фицилия всё ещё изучала книгу и не отрывала от неё взгляда, когда говорила.

— Какая?

— Твоё тело очень благоприятно принимало мою магию, когда я тебя исцеляла. Это значит, что кто-то из твоих предков уже сталкивался с подобным.

— Здорово! Это правда очень здорово!

— Ну да, так и есть. Я пойду прилягу.

— Постой! Может быть, начнём обучение прямо сейчас? Чем раньше, тем лучше.

— Нет. Мы же не хотим, чтобы нас выбросили за борт, верно? И для начала я должна вернуться домой, чтобы приготовить всё необходимое. А вот поторопиться, — сказала она, захлопнув рукопись, — действительно стоит. Давайте побыстрее! Рупид ждёт нас!

Глава V. На до и после

К проблемам можно относиться по-разному. Одни сразу же кинутся их решать, даже если что-то плохое приключилось у другого человека. Другие и пальцем не поведут, чтобы что-то поменять в своей жизни.

Фита Лин же была чем-то средним. Она всю жизнь старалась избегать любых конфликтов и сложностей, но в то же время словно заботливая бабушка переживала за тех, кто был ей дорог. Если говорить прямо, она взвешивала свои возможности, и, если в данном случае ничем помочь не могла, то с чистой совестью сдавалась.

Так произошло и под Пурпуром. Когда Проспер бесследно исчез, она сразу же принялась искать его. Отдав весь поисковый порошок, ей приходилось полагаться только на свою интуицию. Вот уже она несколько раз прошла там, где ощущала ауру другой ведьмы, но и от неё не осталось и следа.

Всё указывало на то, что здесь произошло что-то недоброе. Пустое заброшенное здание подтверждало эти догадки, так как возле него старушка наткнулась на место, обильно усыпанное порошком, на котором Проспер экспериментировал с именем Аделаиды.

Поняв, что больше она ничего не может, она отправилась прочь оттуда. Не желая возвращаться из-за видений о сыне в Адрианополь и в Ховерстад из-за отсутствия там свободной магии, она осела на первой попавшейся ферме, куда её пустили.

Это место располагалось близ Пурпура, который не так давно отошёл к Анспранду, но даже об этом Фита более не пеклась. Устала. Впервые с ухода из Рупида она вернулась к размеренной жизни. Да, она догадывалась, что через несколько месяцев ей надоест и этот образ жизни, но и возвращаться на родину она пока не хотела.

Добрая семья, что приютила её и дала работу, владела этой землёй уже не одно поколение, но сколько-то большого дохода с этого не получала. Продажа излишков лишь немного преобладала над расходами, которые с каждым годом всё росли. Ферма старела, изнашивалась, было необходимо менять многие несущие конструкции. Благо, появилась новая пара рук. Несмотря на то, что Лин была очень стара и немощна, с хозяйством она справлялась на высшем уровне. Она одна могла то, что не получалось у двух их прошлых помощников.

Конечно, хозяева не знали, что их сожительница пользуется магией. Им, впрочем, и не было до этого интереса. Главное, что человеком она была хорошим, скромным и трудолюбивым.

Когда война закончилась, к старикам живыми вернулись двое их сыновей, и дела пошли в гору. На военное жалование они смогли заказать чудесные предметы для пахоты и хлебопечения. Появилась у них и новая корова, которая стала их билетом на новый уровень жизни.

В тот самый день Фита Лин относила из хлева на кухню горшки с молоком, которое не так давно надоила.

— Доброе утро, Фитушка! Я сегодня проснулся, а ты уже за делом, — радостно приветствовал её отец семейства.

— И тебе не хворать. А я вот решила…

Женщина замерла, побледнела, в её глазах не осталось ничего кроме ужаса и трепета. Из её ослабевших рук выпал горшок, со звоном разбившийся о землю. Только добытое молоко ушло в землю, оставив после себя на соломенном полу белые лужицы.

— Что… что с тобой, дорогуша?

Она не отвечала и лишь пятилась назад, чтобы опереться обо что-то. Наконец, наткнувшись на хиленькую лестницу, она уселась на её перекладину и перевела дух.

— Так что с тобой?

На шум и крики сбежалась вся семья, перепугавшаяся за Фиту. Она ещё немного помолчала, вытерла пот со лба, и затем решилась заговорить.

— Ничего. Всё в порядке. Просто голова закружилась. Мне уже лучше. Я… я прилягу пожалуй, хорошо? Отдохну немного и донесу всё остальное. Простите меня.

Ведьма поднялась в свою скромную спаленку, озадачив всех присутствующих своим поведением, и заперлась там на весь оставшийся день.

* * *

Неделей ранее

— Я вижу какой-то островок!

Фицилия читала книгу Теллурия и не хотела отвлекаться, но детский восторг Фероксинии всё же переубедил её. Она встала со скамьи и подошла к своей подопечной, положив открытый текст страницами вниз.

— Это Птичий остров. Великое место.

— Что же в нём такого? Выглядит заурядно.

— Этот остров определил будущее, нашу реальность. С ним связана одна очень важная для ведьм история.

— И о чём же она?

— Когда Королеву-ведьму свергли, некоторые из её учеников переметнулись на сторону картрадского царя, объявившего настоящую охоту на ведьм.

— Как же он их разыскивал?

— С помощью предавших её ведьм. Как ты знаешь, у каждого пользователя магии есть определённое поле, аура, некая граница, с которой они черпают силы. При их соприкосновении оба человека чувствуют это и понимают, где находится второй.

— Выходит, отступники помогали царю находить ведьм, а он их уничтожал?

— Верно, всё так и было. За две недели в одном только Рупиде было осуждено и казнено более двух сотен человек. Вешали и рубили головы даже членам семьи приговорённого, чтобы «проклятая кровь» не оставалась в потомках.

— А причём здесь Птичий остров?

— Ах, здесь обитает уникальный вид маленьких птичек. Они называются гиноторами и служат пламенным Идеям. Их огненные перья светятся, греют, но не обжигают, их жар свят и не может нанести вреда. Из-за вражды с Водой волны вокруг острова высоко поднимаются и не выпускают птиц в другое место. Видишь огоньки?

— Вроде бы.

— Днём они не так заметны. Когда я только направлялась в Адрианополь, мы были тут в ночное время. Выглядело это так, словно там живёт целое племя людей!

— И что же судьбоносного в этих птицах?

— Из-за своей связи с Идеями эти чудесные существа тоже обладают магическим полем. Одна из оставшихся последовательниц Королевы-ведьмы укрылась на этом острове, и даже самые чуткие ведьмы-предательницы не отыскали её, свалив всё на ауры птиц.

— Выходит, она была единственной выжившей?

— Нет, многие сторонники королевы сбежали ещё до чистки, и в Рупид вернулись только их потомки, когда картрадское присутствие завершилось. Но благодаря именно этой ведьме сохранились многие считавшиеся утерянными знания. То, что ведьмы сейчас в принципе существуют, именно её заслуга.

— Это был большой подвиг. Как её звали?

— Сорция Век. По крайней мере, именно это имя ей приписывают в легендах. Всё произошло пятьсот лет назад, не осталось никого, кто бы мог всё подтвердить.

— А вдруг именно она была моим дальним предком? Ведь Сини прибыли в земли нынешнего Адрианополя откуда-то с востока. Тогда твои слова про моё родство с ведьмами приобретает смысл.

— Всё возможно, — посмеялась Фицилия и похлопала девушку по плечу.

Ведьма отошла подальше и начала поправлять причёску. Волосы её снова были прекрасны, светлы, мягки. На бывшую проседь не было и намёка.

Фероксиния же, воспользовавшись моментом, подбежала к соседней скамье и схватила книгу Теллурия.

— Так, сейчас посмотрим, что ты так усердно читаешь.

— Бескультурная нахалка!

Фероксиния, понимающая и на картрадском, и на транквильском, одним махом просмотрела весь разворот.

— Ты интересуешься затмениями?

— Да. Там целая глава про это. Их природа, оказывается, очень сложна и увлекательна. Я выяснила, что ониксовое затмение происходит не по всему Транквилу, а лишь на некоторой его части.

— Это, конечно, неожиданно, но абсолютно неважно!

— Важно, более чем. Особенно важно уметь предсказывать их, как это делал великий мастер.

Фероксиния пролистнула несколько страниц и увидела перечень всех затмений, что уже миновали или только грядут.

— Так, эти уже должны были произойти, а вот эти ещё нет. Выходит, следующее затмение будет… — она провела пальцем по рукописной таблице, — всего через неделю!

— Да, так и есть.

— Мы как раз будем находиться в его области. Оно закроет почти все земли Рупида!

— Так и задумано, Фероксиния. В момент ониксового затмения я нареку тебя ведьмой.

— Так вот почему мы так торопимся…

— Верно. Следующее на той же области будет ещё нескоро. Мы должны ускориться. Надеюсь, ты сможешь убедить этих болванов двигаться поживее.

— Как скажешь.

Оставшееся расстояние, которое обычно проходилось за две недели, они преодолели за вдвое меньше время. Наступал решающий для Фероксинии день.

С момента, когда она ступила на землю живописного города Рупид, она будто заново родилась. Она больше не будет прозябать в адрианопольской школе, обучая незадачливых детей. Теперь ни один день её жизни не уйдёт впустую. Она будет стараться и жить своей мечтой, своим новым предназначением.

— Куда мы сейчас пойдём? — словно ребёнок спрашивала она.

— Идти не придётся, — взволнованно отвечала ей девушка, — экипаж уже ждёт нас.

Фицилия взяла с борта только трактат Теллурия. Она просыпалась и засыпала с этой книгой в руках, перечитывая строки оттуда и заучивая их словно священные тексты.

Усевшись в карету, девушки получили немного времени на передышку.

— Наконец-то что-то устойчивое. Я не разделяю любовь моего мужа к кораблям и воде в принципе. Как по мне, лучше по земле, зато спать, не качаясь туда-сюда.

— А мой муж часто говорил «напрямик ближе, кругом — скорее». До сих пор не могу понять эту бессмыслицу.

— И правда. К слову о смысле. Почему необходимо нарекать меня ведьмой именно в ониксовое затмение? Оно так важно?

— Оно важнее, чем ты можешь себе представить.

— Мы едем во дворец к вашей королеве?

— К королеве, но не во дворец. Она встретит нас далеко за городом. Я отправляла ей письмо, она приготовилась к нашему появлению.

— Ничего страшного, что я из Адрианополя? Мы же ведь воюем, насколько я знаю.

— Нет. Нападение Рупида на город было её обязательством. Исполнив его, она с такой же спешкой его покинула. Дальнейшее противостояние не нужно ни Аделаиде, ни вашему Совету.

— Надеюсь, всё пройдёт хорошо.

Они проехали много улиц, внешний вид которых значительно отличался от родных для Фероксинии. По размерам Рупид был чуть больше Адрианополя, и потому тут тоже умещалось много разнообразных заведений и предприятий. На одной из торговых улиц, где продавали специи, девушка даже высунула голову наружу, чтобы разглядеть все товары.

— Ох и блюда же тут получаются, думаю. Столько всего можно добавить. А цены! У нас их же продают раза в три дороже.

— Будь сдержанней, пожалуйста.

Однако всё величие древнего города им оценить было не суждено. Не успев оглядеть и края центрального района, экипаж повернул к воротам.

— Мы уезжаем? Куда?

— В одно место. Наслаждайся красотами. Пока от тебя ничего не требуется.

— Ты всё ещё читаешь эту книгу, но так ни разу не перелистнула страницу. Волнуешься за затмение?

— Да. А ты нет?

— Не-а. Мы же успели. Оно ещё не началось.

— Ты так беззаботна.

— Если бы я не была беззаботной, то не ехала бы сейчас в рупидской карете на встречу с королевой.

Проехав несколько ферм и богатых угодий, они оказались на относительно узком перешейке, отделяющем континент и полуостров. Лошади встали.

— Графиня Гил, — обратился кучер, — мы приехали.

— Что-то я не вижу здесь королеву.

— Прошу меня простить, в те земли я не сунусь. Я могу оставить вам карету. Вы, знаю, с ней управитесь, но сам я в Ведьмину пустошь ни ногой. Разрешение на эту вольность я получил, могу предоставить бумагу.

Он слез с повозки и побрёл обратно пешком.

— Графиня? — подшутила Фероксиния, — Да ты у нас знатная особа.

— А ты как думала? Ещё при Малкуле Доле я служила… в одном важном департаменте. При его жене тот департамент расформировали, и я ушла во врачебную практику. А после мятежа Канса Лита освободилось министерское кресло, которое я смогла легко занять при новой правительнице.

— Так легко и сразу в министры. А ведь ты немногим старше меня. В чём секрет?

— Секрет в том, что не немногим, — сухо ответив, она вышла из кареты, чтобы взять управление ею в свои руки.

Спустя пару десятком минут езды завиднелся холм и стоящая на нём Аделаида. На первый взгляд могло показаться, что она была в очередном чёрном платье, пошив которых стоил трети казны, но в этот раз её вид был весьма незаурядным. Видимо, приготовившись к встрече в полевых условиях, она надела жилет, камзол и бриджи, напоминающие те, что используют для верховой езды. Однако, даже такой образ смотрелся на ней элегантно и по-королевски. Рядом с ней был кто-то ещё, и Фероксиния с трепетом в сердце побрела к ним, оставив замешкавшуюся Фицилию позади.

Подойдя максимально близко, она узнала второго человека.

— Адриан? Но как вы…

Подкравшаяся сзади Гил со всей силы ударила девушку переплётом книги по голове. Та потеряла сознание и упала навзничь.

— А вот и я. С подарком.

— Как всегда в последний момент, наставница. У меня уже всё готово.

Бедный Адриан стоял и молчаливо оглядывал Фероксинию, которую видел лишь несколько раз. Как её занесло в эти края? Кто эта незнакомка? Ко всем предыдущим вопросам добавились еще и эти.

— Мы можем приступать?

— Давайте сверимся.

Рядом с королевой на расшитом красном коврике лежало несколько предметов жутковатого вида.

— Сосуд здесь.

— Вы сами её привезли, конечно она здесь.

— Язва. Сердце, переставшее биться ровно семь дней назад.

— Самый ненавистный ингредиент. Из-за него всё так сложно.

— И Рэгем, — Гил указала на Адриана, — Тот, чья вина теплится в веках.

Принц смутился и огляделся по сторонам.

— Я ничего не сделал.

Аделаида скромно посмеялась.

— Скажи, ты веришь в память крови? Что человеку она нужна не только для того, чтобы бездумно слоняться по телу. Ваши учёные считают, что в ней сокрыта другая, куда более глубокая и более могущественная сила. И это воистину так. В первую очередь ты Рэгем, а уж потом Адриан.

— Аделаида, — аккуратно прервала её Фицилия, — я не вижу здесь самого главного. Печати.

— У неё обнаружились необычные свойства. Я держу её в своём тайнике.

Аделаида опустилась на колени и взяла мраморные ступку и пестик.

— Я продолжу. Первое послание Кассандры из Картрада было самым бесполезным и бессмысленным для Эмилиуса. Но не для меня. Помимо прочего бреда про цвет волос Галактиона, описание внутреннего убранства дворца, она написала неважную для неё, но важнейшую для меня вещь. У Проспера был твой зуб. Плоть Рэгема. Я сразу связалась с нашим главным союзником там — Фаридом. Через него я и выкупила необходимую реликвию.

Она достала небольшой мешочек и вытащила оттуда клык Адриана, который за недолгое время преодолел такой длинный путь. Девятнадцать лет он принадлежал принцу, затем Проспер выменял его за помощь Лукрецию, после чего Фарид выкупил его и передал Аделаиде, которая теперь растолкла его, окончательно уничтожив.

— Я сначала подумала, что Рад обманул меня. Ведь у тебя все зубы на месте. А потом заметила, что ты поставил жемчужную замену.

— Если мы собрались здесь обсуждать мой зуб, то я лучше пойду.

— Никуда ты не пойдёшь. Графиня, помогите мне.

Она протянула целительнице свечу, и та одним прикосновением зажгла фитиль.

— Я не до конца уверена, что справлюсь. Вы точно не поможете мне?

— Точно. Обряд, что ты хочешь совершить, противен Идеям. Это не магия, и они жёстко покарают за это. Мне не нужна их немилость.

— Что ж, — разочарованная сказала Аделаида, — справлюсь своими силами. Думаю, теперь я могу принести печать.

Округа погрузилась во мрак, на секунду королева исчезла, а спустя ещё одну вновь появилась здесь. В руках у неё был крупный, размером с два кулака, искусно огранённый чёрным камень. Своей формой он напоминал каплю, закруглённый с одной стороны и заострённый с другой.

Фицилия немного пошатнулась, но быстро вернула равновесие.

— Теперь я поняла, о каких свойствах ты говорила. Я совершенно не чувствую магию. В прочем, как и тогда…

— Всё верно. Пока камень здесь, боги останутся глухи к нашим молитвам. Очень кстати, ведь я буду обращаться не к ним.

Она укусила себя за палец, и оттуда потекла кровь. Она поднесла его к пламени, и несколько капель упали в тающий воск, смешавшись с ним в красивом ало-жёлтом узоре.

— Соль иссохших слёз, пыль искомой плоти…

Она засыпала в ступку немного белого порошка и начала перемешивать его с осколками зуба в однородное подобие пудры.

— Единение.

— Осторожно, не торопись, — сорвалось с языка Фицилии.

Адриан чувствовал лёгкое покалывание в десне и всё это время не понимал, зачем ему приходится находиться здесь. Что двум ведьмам понадобилось от него на этом пустыре? Он знал, что не сможет убежать, и потому не предпринимал безнадёжных попыток, да и любопытство заставляло его с великим вниманием наблюдать за действиями Аделаиды.

Начало темнеть.

— Надеюсь, вы скоро, потому что, похоже, тучи…

Он поднял голову наверх, но не увидел на небе ни одного жалкого облачка. Зато перед Ониксом навязчиво маячила луна.

— Начинается.

Королева достала из тары щепотку смеси и бросила её в свечу. Маленькие желтоватые искры рассыпались по полуживой поляне. Адриану стало дурно. Он почувствовал тяжесть в голове, мысли его спутались, а в глазах потемнело. Ведьмы делали что-то с его телом.

— Проклятье! — выкрикнул он и ползком двинулся к коврику с ингредиентами.

Помимо прочего там лежал нож, на вид достаточно острый. Если принц был так нужен Аделаиде, это точно должно помочь.

Он взялся за рукоятку и развернул лезвие к своему животу. Одно движение, и всё закончится. Он не знал до конца, чего они добиваются, но не мог рисковать безопасностью своего государства, пусть даже такой ценой. Муки были невероятными. Он занёс руку и резко опустил её.

Всё тело сжалось. Он был готов испытать жуткую боль, уже мысленно представил её, но на деле ничего не было. Лишь тот бардак в его голове, что вызывал ритуал.

— Не торопись на тот свет, Рэгем. Неужто ты хотел попортить мне все планы?

Он опустил голову вниз и увидел, как его собственная тень защитила его от ранения. Но как? Она ведь неосязаемое ничто!

— Моя тень падает на тебя. А это значит, что я в любой момент могу тебя остановить, что бы ты ни задумал.

Она подошла к нему и больно ударила сапогом по руке, выбив нож. Подобрав его и аккуратно положив на место, она вернулась к ступке и выбросила ещё одну щепотку в огонь.

— Их здесь всего где-то три. Потерпи.

Боль усиливалась, его конечности ослабевали. Последняя щепотка. Леди Нокс сожгла в пламени свечи весь имеющийся порошок.

Меж тем луна почти полностью закрыла Оникс, оставалась лишь небольшая, но невероятно яркая дуга. Юноша больше не смог сдерживаться и упал. Последнее, что он видел — лежащая рядом с ним без сознания Фероксиния Дивус.

— Ну вот и успокоился. Теперь самое неприятное.

— Подумай ещё раз, Аделаида, — наставляла её Фицилия, — назад дороги не будет. У всего есть цена. То, что ты собираешься сделать…

— Если собираюсь, то сделаю. Я пожертвовала слишком многим, чтобы так нелепо отступить и остаться ни с чем в последний момент.

Оникс полностью скрылся, погрузив все земли в полночные сумерки. Пустошь, лишённая любого следа цивилизации, освещалась одной только ритуальной свечой.

Аделаида подняла её и наклонила к своей ладони. Воск, смешанный с кровью, потёк на нежную дворянскую кожу.

Внезапно принц встал и без каких-либо мучений на лице покорно взглянул на королеву.

— Каков будет ваш приказ?

Фицилия смотрела на происходящее с неким шоком от того, что у Аделаиды всё получилось. Забытый в веках проклятый ритуал подчинения удался. Идея разума никогда не откликалась на молитвы даже самой сильной ведьмы, а этот обряд позволял обойти этот запрет, не привлекая магию Идей. Это было нечто другое, нечто запретное и пугающее. Но чем бы то ни было, оно служило воле Аделаиды.

Королева же ничего не отвечала. Она держала свечу и двигала над ней пальцами обожжённой руки. Адриан развернулся и взял в руки нож.

— Если он притворяется, то сейчас убьёт себя, — переживала графиня.

— Не притворяется. Я чувствую каждый его нерв, каждое сердцебиение. Я управляю всем его организмом.

Голос её был самоуверенным и возвышенным. Она гордилась собой. Гордилась тем, что сам Адриан, манипулятор и интриган, слушался любого её приказа.

— Ты знаешь, что делать. И что говорить.

Откинув назад полы камзола, она села на траву и закрыла глаза, полностью отдавшись контролю над Адрианом. Он заговорил своим голосом, но ни в одном слове не было его воли, его интереса, его согласия.

— Да скроется Оникс. Я жертву несу.

Свободная рука Адриана взяла тёмное сердце. Осторожная Гил на всякий случай зажгла другую свечу и подала ему. Он с абсолютно пустым взглядом отрезал небольшой кусочек и поджарил над слабым огнём.

— Погибшее сердце, в неделю чей срок. Вкусивший да станет Её проводник, — монотонно скандировал он.

Даже не прожевав, Адриан проглотил кусок полусырой плоти. Судя по размерам сердца, оно было далеко не куриным. Но каннибализм не волновал его запертый внутри разум. Он лишь продолжать делать и говорить то, что велит ему его мрачная королева.

Проглотив последние волокна отрезанного кусочка сердца, он замер и почувствовал, как его руки сами тянутся вверх.

— Появится луч, что противен рассвету.

Огромный круг диаметром в сотню километров будто ожил. Всё вокруг стало неразличимо чёрным и устремилось ввысь. Транквил слился с тенью своей луны, и даже сама темнота космоса стала ещё чернее. На небе не было ни одной звезды, ни единого источника света.

Начало казаться, будто сам воздух потемнел, радиус границ стал заметно уменьшаться и вскоре сжался в одну плотную конусообразную тень от луны до места проведения обряда. Взволнованная Фицилия не без любопытства обратилась к своей ученице.

— Это и есть оно?

— Да. Обратный луч. Момент, когда Оникс имеет наименьшее влияние на Транквил.

Внутри действия этого луча действительно будто бы стояла ночь. Двух свечей явно не хватало, чтобы видеть дальше десяти метров. Тени от объектов пропали, все объекты и стали тенями.

— Последний шаг. Снятие печати. «И Рэгема кровь, что повинен в грехе. Она лишь одна всё назад повернёт», — Аделаида снова сконцентрировалась на своём проклятии подчинения, — возьми в руки морион.

Адриан повиновался и поднял с коврика чёрный хрусталь. Он был прекрасно огранён и за все пять веков или даже больше не потерял своего величественного вида. Он практически не блестел из-за сгустившейся темноты, но всё равно был идеален и зачаровывал любого, кто на него взглянет.

— Проведи им над сосудом. От ног к голове. В конце положи его рядом с телом.

Фероксиния сделала небольшой вдох.

— Быстрее! Она приходит в себя!

Принц вновь выполнил поручение и отложил морион в сторону. Тени стали ослабевать и возвращаться в границы обычного затмения.

— Так. Всё. Теперь скажи…

— …Повелеваю печати спасть.

Аделаида и сама удивилась тому, с какой лёгкостью её мысли транслируются в его голову. Она и подчинённый Адриан отошли подальше.

— Теперь дело за графиней.

Лучи забили из камня во все стороны, хаотично сверкая и перебегая туда-сюда. Наконец морион подлетел в воздух, будто бы его держало нечто невидимое, и каждая грань дребезжащего камня начала источать какой-то свет. Внутри драгоценности раздавался ритмично ускоряющийся гул. С каждым тактом его период сокращался, пока не перетёк в один сплошной шум, который становился всё громче. Когда он стал невыносимым, морион взорвался, разлетевшись чёрной пылью по округе, словно его с силой бросили с высоты птичьего полёта на мощёную дорогу.

На месте камня остался шар света, который переливался из фиолетового в бирюзовый оттенки. Это нечто задвигалось, оттуда стала высвобождаться некая иллюзорная материя, напоминающая пучки какого-то прозрачного, но заметного глазу вещества.

Аделаида упала на колени. Свеча потухла, проклятье начало быстро спадать. Адриан глубоко и панически задышал, пытаясь полностью наполнить свои лёгкие. На ладони девушки прямо на месте ожога появилось чёрное пятно. Фицилия моментально это заметила.

— Кара Идей. Метка, что будет гнить в тебе, пока ты полностью не развалишься. Я же говорила, что содеянное не останется безнаказанным.

Аделаида будто бы даже не слышала её слова. Молча она отшатнулась назад и схватилась за голову. Её руки тряслись, а кожа побелела как у мертвячки. Казалось, она была испугана до самой глубины её очерствевшей души.

Рэгем отдышался и уверенно встал на ноги. Отойдя от влияния ведьмы, он огляделся по сторонам. Он знал, что сделал это, но не догадывался, что именно. Заворожённо он наблюдал за белыми завитками.

— Что это? — спросил он.

— Душа, энергия. Не знаю, как описать. Силы.

— Чьи? Что ты со мной сделала?

Но Аделаида уже не отвечала. Она заинтересованно смотрела за тем, как это нечто затекает в тело Фероксинии, словно пустая комната наполнялась паром.

Адриан хотел сделать шаг вперёд, чтобы хоть как-то помешать происходящему, но его словно схватили из непроглядной бездны под ногами.

— Проклятие спало, но мои тени никуда не исчезли. Не шевелись, это для твоего блага. Ведь ты сделал всё, зачем был мне нужен.

Фицилия склонилась над девушкой и положила руки на те места, где кожа соприкасалась с энергией. Вскоре потоки стали ускоряться, изгибаться всё сильнее. Траектория этих неосязаемых полупрозрачных щупалец становилась всё непредсказуемее. Они словно тяжёлые плети, ударяющие по рабской спине, оставляли глубокие раны на теле девушки.

— Эта сила огромна, неописуема. Ни одно тело в мире не выдержит такое количество.

— То есть, ничего не получится? Мне открывать вино?

— Всё получится. Благодаря ей, — королева махнула рукой в сторону целительницы, — морион разрушился, и магия вновь стала доступна.

Та пыталась заживить все повреждения, что ежесекундно возникали на Фероксинии. У неё ломалась грудная клетка, сдиралась кожа, выпадали ногти. Никогда прежде графине Гил не приходилось тратить столько магических сил. Она, слабея, теряла свою собственную молодость. По лицу и особенно рукам глубокими трещинами расходились морщины и надрывы. Каждая исцелённая рана стоила ей собственной жизни. Воодушевлённая Аделаида смотрела то на свою наставницу, то на принца, поражённого ужасами обряда.

— Полагаю, тебе любопытно, кто эта женщина, что прикладывает невероятные усилия, чтобы кусочки тела твоей знакомой не разбросало по округе? Это Фицилия Гил, ведьма-целительница. Но, что более важно и более ценно, она является дочерью Королевы-ведьмы. Той самой.

Адриан опешил. Даже воспоминание о кровавом прошлом Рупида настораживало его, а теперь перед его лицом находился живой свидетель и, вероятно, активный участник тех событий.

— Полно, полно. Она здесь не главная гостья. Ведь скоро из этой кучи плоти в наш мир вернётся и сама госпожа.

Скорость всё усиливалась.

— Давайте! — поддерживала её Аделаида, — Если вы не справитесь, её разорвёт в клочья!

Тело Фероксинии менялось. Кожа грубела, волосы вырастали и отпадали по несколько раз. Все руки и ноги стянуло гематомами, она более не напоминала адрианопольскую дворянку. Сейчас перед Адрианом извивался кусок человеческого мяса, с которым происходили необъяснимые метаморфозы.

Даже её глаза прошли четыре трансформации. Зрачок, радужка и белок слились в одно целое и почернели. Вскоре всё глазное яблоко стало белым как у слепца, после чего приобрело желтоватую белизну, а затем и вовсе покраснело, налившись кровью.

С диким хрустом ломающихся веток кости меняли свои размеры. Плоть, словно это была податливая глина в руках умелого мастера, извивалась и сжималась от каждой новой порции нематериальных сил, вселяющихся в неё и давивших на каждую клеточку с силой скалы.

Адриану казалось, что у этого действа не будет конца. К тому же он и представления не имел, что должно быть в этом самом конце. По этой же причине он не жалел о содеянном, ведь понятия не имел, добро или вред происходит у него на глазах.

Наконец тело Фероксинии, если к ней ещё можно было употреблять это имя, начинало успокаиваться. Конечности перестали колотиться, а ногти застыли и окостенели. На коже стал проступать розоватый оттенок. К удивлению принца, перед ним уже лежала на знакомая заносчивая дворянка, а совершенно безызвестная старушка неопасного вида. Казалось, будто бы она мирно спала, так как именно в этот момент тяжёлые веки успокоились и прикрыли ещё кровоточащие глаза.

Волосы перестали выпадать и поспешно поседели. Это выглядело бы очень неестественно, если бы не всё то, что происходило раньше. Последние полупрозрачные магические завитки, сбавив темп, всосались в лежащую незнакомку.

— Дышит? — Волнительно поинтересовалась Аделаида.

Фицилия, всё ещё сидящая возле жертвы своего предательства, не отвечала. Она и дышала-то через раз. Адриан вновь взглянул на неё и не узнал. Её тоже будто бы подменили. От прекрасной молодой графини, что приехала сюда меньше часа назад, осталось разве что светлое платье да пара украшений. Словно могильный мертвец она пугала одним своим видом: зеленоватая подгнившая кожа, абсолютно безволосая голова, глаза, кожа вокруг которых, казалось, впала по самый затылок. Адриан подумал, что провалился в кошмарный сон, но всё это было реальностью, с каким бы сожалением он это ни признавал.

Аделаида, также заметившая трагическое состояние своей подруги, ничуть этого не испугалась. Она была удивлена, но не фактом её перевоплощения, а лишь его степенью. Злорадно усмехнувшись, она вновь обратилась к Фицилии.

— Теперь вы выглядите хотя бы на четверть своего возраста, Сорция. Так что с нашим обрядом?

— Жди, — прохрипела та из последних сил.

Графиня Гил упала на бок и распласталась на земле. Адриан опешил. Четверть своего возраста? Но ведь она уже выглядит как подгнивший труп! Неужели Аделаида сказала правду про Королеву-ведьму и её дочь?

Авантюрное любопытство рвануло прочь, выбив землю из-под ног парня. Он зашатался и схватился за голову, разболевшуюся от переполнивших её мыслей. Если две настолько могущественные ведьмы, возможно, сильнейшие в мире, так трясутся над этим, то чего же они добиваются? И, что самое главное, может ли самый простой картрадский принц противопоставить им хоть что-нибудь?

Немного отдохнув, Фицилия подняла полные уныния глаза на бездыханное тело некогда молодой и здоровой леди Дивус.

— Нужно ей помочь. Вновь научиться дышать.

Слова её были обрывисты, сухи, еле различимы. Аделаида, больше своей помощницы переживающая за исход их дела, придвинулась к бабушке. В отличие от просто постаревшей графини Гил, перед ней лежала не великовозрастная версия Фероксинии, это был совершенно другой человек. Новый человек.

Немного подумав, она откинула полы своего камзола и наклонилась над бездыханным телом.

— Она уже тёплая.

— Тепло могло остаться от несчастной. Нужен толчок, чтобы заново запустить перестроенное сердце.

Мрачная королева недоверчиво взглянула на графиню и, оценив немощность той, принялась самостоятельно массажировать телу область груди, будто показывая сердцу, что от него требуется. Урок был успешным, и вскоре на угрюмой физиономии Аделаиды появилась улыбка.

— Бьётся, чувствую. Она здесь.

— И дышит потихоньку, — отметила Фицилия, поднеся палец к ноздрям.

— Но почему же не встаёт?

— Может, организм свыкается с силами, что мы в него напичкали. Плоть-то не её, не родная.

Уставшая ждать и жертвовать Аделаида не выдержала и дала бабуле пощёчину. Та никак не отреагировала.

— Да что же это такое? Вы должны очнуться!

Пощёчины летели ритмично, словно солдатский марш. И когда Аделаида в очередной раз замахнулась и начала быстро опускать ладонь, до этого неподвижная рука с тигриной скоростью перехватила запястье девушки, а незнакомый голос произнёс:

— Ещё раз меня тронешь, и я скормлю твои руки голодным псам.

Все резко замерли. Затмение постепенно заканчивалось, всё сильнее освещая происходящее в Ведьминой пустоши. Старуха, которая в сознании уже не казалась такой уж и безобидной, открыла глаза. Они были разными, причём не только радужка. Более естественный был зелёного цвета, словно изумруд. Второй же был целиком налит кровью, а зрачок окаймлялся тонким фиолетовым кольцом, чего никто из присутствующих ни разу не встречал у кого-либо ещё.

Фицилия, прослезившись, подползла к лежащей старухе и приподняла её голову.

— Почему так долго? — сразу с укором спросила загадочная особа.

— Дело в сложности обряда, — вступилась Аделаида, — Было необходимо сердце убитого ровно неделю назад человека, а из-за неточностей прогнозов затмений было довольно сложно подгадать момент.

— Бред какой, — отбрыкнулась та, уверенно сев, а затем и полностью встав на ноги, — не проще ли было ежедневно заготавливать по одному сердцу, чтобы провести ритуал при первой же возможности?

Аделаида была шокирована таким предложением и нервно взглянула на постаревшую Фицилию, но та ничего не ответила и лишь сочувствующе взглянула на подругу.

— А это что за мальчишка?

— Позвольте мне самому представиться. Адриан Рэ…

— Рэгем? — грубо вскрикнула незнакомка.

— Погодите, — между ними возникла Гил, потратившая все свои силы на пару шагов, — мы всё объясним, но для этого понадобится время. Это наследный принц, нам не нужны новые проблемы с их царством.

— Лучше я его уберу до поры, — Аделаида взмахнула руками, и Адриана оплели тени. В этот же миг на месте его чёрного силуэта ничего не осталось.

Не вслушиваясь в их разговор, Королева-ведьма осматривала округу. Здесь всё было так же, как и при ней, и это её чрезвычайно расстраивало.

— Я подарила вам эти земли. Сколько? Триста лет вы ими владели?

— Около пяти сотен, госпожа. С вашего правления минуло уже не одно столетие.

— Кроме нас ни одной жалкой душонки. Боюсь спрашивать, что вы сделали с городом.

При всём благоговении перед легендой обе женщины испытывали сильнейший в своей жизни страх. Они обе знали, кто она и на что была способна в свои лучшие годы. И её явно не стоит злить.

— Я бы хотела… — начала Аделаида.

— Я бы хотела познакомиться с тобой, — прервала её женщина.

— Да, конечно. Меня зовут Аделаида из рода Нокс. И милостью Идей на данный момент я являюсь единоличной королевой Рупида.

Королева-ведьма улыбнулась и надменно посмеялась над громкими словами девушки.

— Милостью Идей? И много ты знаешь о милости Идей?

— Если вы здесь, то сегодня они мне явно благоволят.

— Так произошло, потому что иначе и быть не могло. Сможешь ли ты доказать мне поддержку богов на деле?

Аделаида смутилась и вопрошающе взглянула на Фицилию.

— Это вызов на магический поединок. Матушка хочет сразиться с тобой.

— И оценить способности. Тебе ведь есть, чем удивить меня?

— Это было бы честью для меня, но я не уверена, что сейчас лучшее время для…

— Для проявления уважения? Ты отказываешь мне? Наставнице твоей наставницы?

— Нет, ни в коем случае. Хорошо, я готова к поединку, — Аделаида учтиво поклонилась, скрывая недовольство глубоко в душе.

Двое отошли в сторону, чтобы не задеть восстанавливающуюся Фицилию Гил, и встали в боевой готовности.

— Мы должны что-то сказать друг другу?

— Скажем после битвы!

Королевы нынешняя и прошлая схлестнулись в магической битве. Аделаида сразу взяла инициативу в свои руки и, быстро перемещаясь по территории, забрасывала старуху своими атаками. Та же всё время отбивалась и комментировала заклинания соперницы.

— В твоём арсенале преобладают силы Ветра. Это самая щедрая на магию Идея. Правильное начало!

Аделаида ударами ладоней запускала вперёд сильные потоки воздуха, которые могли разрезать самые хрупкие предметы. Иногда она запускала в противницу завитки хаотического ветра, траекторию которого было невозможно предугадать. Удары от них были рассеянными и наносили не так много урона, зато практически каждая из таких атак не могла быть отбита.

— Отличная тактика, но не останавливайся на этом, потому что больше я не куплюсь на этот трюк!

Бывшая королева Рупида обвела вокруг себя рукой, поднимая из земли толстые корни и формируя что-то вроде клетки-барьера. Теперь воздушные удары, какой силы бы они ни были, будут рассеиваться о заросли. Это решение было спорным, так как и самой Королеве-ведьме теперь было куда сложнее работать своими руками.

— Здесь хорошо помог бы огонь, но он мало у кого получается.

«Да знаю я», — злилась Аделаида, — «если бы я могла его призывать, я бы уже всё здесь спалила».

Собравшись силами, она вызвала довольно крупный смерч, который разбросал оставшиеся после обряда предметы по округе и вырвал с корнем защитные заросли Королевы, но та осталась на месте, так как незаметно для других оплела и свои ноги, что позволяло ей устоять даже в самом эпицентре. Прямо оттуда в Нокс полетело сразу несколько огненных шаров, которые со временем увеличивались в размерах. Быстро увернувшись и поблагодарив всех богов за то, что сегодня она решила надеть штаны, Аделаида попала в новую уловку Королевы. В том единственном месте, куда она могла отпрыгнуть от всепоглощающего огня, земля разверзлась прямо перед её лицом, и ведьма упала на грязные камни с высоты четырёх метров. Благодаря своему любимому ветерку падение удалось смягчить, но уязвлённую гордость не исцелит даже Фицилия.

— Отличный выход из сложной ситуации! А тебя нельзя застать врасплох!

Фицилия улыбнулась, услышав эти слова, ведь она знала, что будет дальше.

Аделаида, которой этот бой был не так уж и нужен, хотела поскорее его закончить. И она прекрасно знала, как это сделать. Пока Королева-ведьма останавливала сформированное вокруг неё торнадо, Нокс выбралась из обрыва. В лесу сзади неё зачинался пожар, вызванный огненной атакой старухи. Возможно, это был единственный лес на всю несчастную Ведьмину пустошь, а теперь не станет и его.

Сильный ветер поднял в воздух всё вокруг: листья, веточки, пыль и мелкие камни.

— Ты хочешь сбросить это всё на меня, Аделаида? Шаг назад по сравнению с твоей предыдущей атакой! Соберись!

— Это десять прыжков вперёд, ваше высочество!

Вырастив скалу для защиты, Королева обрекла себя на ошибку. План Аделаиды был в том, чтобы заманить её в тень, чему и способствовал каменный монолит. Как только Королева-ведьма спряталась в укрытии, всё вокруг окутала тьма. Она больше ничего не видела, даже землю под ногами. Теперь любая, даже самая простая атака, требовала моментальной реакции и серьёзного отношения.

— А, это та самая магия теней? Твой уникальный дар? Очень впечатляет.

Не успела она этого договорить, как ей в лицо ударил сильный порыв ветра, поранивший ей щёку. Следующий удар сбил её с ног и поставил на колени.

— Даже самые простые заклинания в твоём исполнении становятся смертоносными!

Королева-ведьма хотела подняться, но у неё это не вышло. Тело не слушало её приказы. В этот же миг тёмная пелена спала с её глаз, и она увидела Аделаиду в опасной близости от себя.

— Бой окончен, — самоуверенно заявила она, — Вы находитесь в моей тени, и потому не сможете и пальцем шевельнуть, пока я того не разрешу.

Королева-ведьма широко улыбнулась и заговорила.

— Мне не нужно твоё разрешение.

Раздался гром, небо заволокло тучами, погода переродилась в своём гневе. Старуха оперлась на возникший из-под земли пень и встала на ноги.

— Как? Это невозможно! Мои тени никто не в силах разорвать!

— Твои?

Королева-ведьма расставила руки в стороны, и тень, что сдерживала её, словно змея переползла на плечи Аделаиды и, надавив, заставила пасть ниц.

— Мне надоело это представление. Хватит твоих жалких попыток.

Засверкали многочисленные молнии, земля начала ходить ходуном. Поднялся сильный ветер и с материнской заботой поднял Королеву-ведьму в воздух. Словно снизошедшая богиня она заговорила с Аделаидой.

— Теперь же представлюсь я. Моё имя — Мексция Век, и милостью Идей я правила Рупидом задолго до рождения твоих праотцов. Я — та, кто открыла магию и обучила первых ведьм. Надеюсь, только из уважения ко мне сегодня ты сражалась не в полную силу, иначе, если это были все твои таланты, то с моим уходом колдовство лишь деградировало и угасало. Меня не впечатлили твои способности, а то, чем ты гордишься, твоя магия теней, не принадлежит тебе и никогда не принадлежала. Это мой дар. Не ты пользуешься Тенью, а я позволяю тебе пользоваться ей.

Чёрные руки, нависшие над Аделаидой, исчезли, и она смогла встать.

— Иного исхода сражения я и не ожидала, госпожа. Я поздравляю вас с возвращением.

Королева-ведьма успокоилась и подобрела. Спустившись на землю и успокоив погоду, она учтиво поклонилась и по-деловому пожала руку своей сопернице.

— Все формальности соблюдены и акценты расставлены. Теперь можно перейти к переговорам. Я же здесь и сейчас не просто так, верно?

— Да. Перед тем, как вы вернётесь к своим делам, я бы хотела попросить об одолжении.

— Непростом, я полагаю?

— О да. Иначе бы вас тут не было. Если кто-то и сможет с этим справиться, то это Королева-ведьма.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. УМЫТЫЕ В КРОВИ

Глава VI. Играть свою роль

Стежок за стежком несколько слоёв ткани соединялись вместе, формируя какой-то элемент наряда. Знала ли сама Аделаида, чего хочет в итоге? Вряд ли, процесс шитья был для неё не более чем отдушиной, способом избавиться от нахлынувших переживаний. Сейчас, после поражения от Королевы-ведьмы, это было жизненно необходимо. Конечно, она и не рассчитывала потягаться силами с первооткрывательницей магии, да и злилась она вовсе не на это.

До сегодняшнего дня она считала, что Тень полностью подвластна ей, что с самого обретения этого дара лишь воля леди Нокс двигала тени и изгибала их в неестественные фигуры. Жемчужина её ведьмовских способностей оспорила владение ею в самый ответственный момент.

А если однажды её пути с Мексцией разойдутся? Тихой ночью её собственная тень перережет ей горло? Рассчитывающая только на себя девушка теперь усомнилась даже в собственных возможностях.

Задумавшись, в порыве гнева она не заметила, как сдвинула ремешок, которым к ладони крепилась подушечка для иголок, и потому даже вскрикнула, когда случайно вонзила иглу прямо себе в руку, ровно в то место, куда пала метка от проклятия подчинения воли.

Но боль та была лишь в меньшей степени от укола, грозной и величественной ведьме пришлось вновь испытать всё то, что копошилось в голове, пока несчастный принц исполнял её приказы. Ужас вернулся, а вместе с ним и воспоминания. Невнятные картинки замелькали перед глазами, словно прямо сейчас Аделаида пробежала по коридору, увешанному жуткими рисунками.

«Нужно сконцентрироваться», — подумалось ей, — «Мексция дала мне задание, и сшиванием тряпок я явно его не выполню».

Надев свою повседневную корону и поправив волосы, она угомонила свои мысли и вышла.

«Королева здесь по-прежнему я, и вести себя должна соответствующе».

Спустившись из башни в основной дворец, она прошла по нескольким неуютным коридорам и спустилась к темницам, где до сих пор держала Адриана. Было крайне разумно отправить его сюда до того, как он съязвил бы что-нибудь Королеве-ведьме, ведь, как оказалось, он был всё ещё нужен для их планов.

Она открыла клетку, если тщательно убранную и опрятную комнату можно было так назвать, своим личным ключом, дубликата которого не было даже у тех, кто стоял рядом с дверью. Было слишком тихо. Не услышав даже банальных грубостей, Аделаида зашла внутрь.

Парень лежал на своей кровати, закопавшись лицом в подушки. Было непонятно, спал он так или просто тосковал.

— Адриан? — спросила королева в пустоту.

Он лишь немного шевельнулся и дёрнул ногой.

«Похоже, мой ритуал сказался на нём в моральном плане, и сейчас он отходит от подчинения».

Мысли Аделаиды были верны. После того, как его телом воспользовались словно каким-то инструментом, в его голове что-то щёлкнуло, словно пожелав перепроверить, точно ли он остался всё той же личностью. И потому, дабы сверить данные, начало воспроизводить все воспоминания, что происходили с ним. Несмотря на всё его нежелание, болезненные события проникали в его сознание, будто происходили прямо сейчас.

Перед его глазами пылал Тиадтон, разрушенный безбожниками, и Сэнпека, державшая его в плену. Он помнил каждый свой день в неволе здесь и там, словно ничего более и не было. Он помнил каждый крик каждого преступника, что он держал в своих клетках, те паникующие стоны толпы, когда из реки вытаскивали его убитого наставника Като. И наконец он помнил тот холодный металлический голос, в котором была вся звенящая пустота космоса, и через миг его защитник и друг Вик уже был мёртв.

Любое тяжкое событие, каким бы разрушающим оно ни казалось, всегда можно как-либо пережить, перетерпеть и в конце концов преодолеть. Но когда к твоей голове подступает вся скорбь, которую ты копил годами, ты уже не можешь с нею бороться, игнорировать её воздействие.

— Адриан.

Он молчал. На третий выкрик его имени он развернулся к источнику шума и, узнав Аделаиду, лишь немного приподнял подушку, чтобы держать её в своём обзоре.

По его глазам она поняла, что до её прихода он испытывал то же, через что сейчас прошла и она. Конечно, ей было его жаль, но не как поранившегося сына, а, скорее, как дорогую корову, которая в силу возраста больше не приносила молока.

— Это временный эффект. К ночи должно пройти.

Адриан всё так же хранил молчание и лишь изредка болезненно поглядывал в окно.

Поняв, что в таком состоянии она ничего от него не добьётся, Аделаида молча развернулась и потянулась рукой к дверной ручке.

— Ему так же больно? — вдруг раздался тихий голос парня.

Королева, уже успевшая отвыкнуть от чьего-то голоса, даже дёрнулась. Подойдя ближе к кровати, она переспросила.

— Кому?

— Просперу. Вы украли его и тоже подчинили волю. Всё время он находится без сознания. Во снах его мучают так же, как сейчас меня?

Разговор вдруг приобрёл совершенно другой оттенок, Аделаида даже опешила, что Адриан захотел с ней это обсудить. Присев на деревянное кресло возле письменного стола, она начала рассказывать.

— Я не могу тебе ответить. Да, его похитила и удерживала я, но порабощением разума занимался лично Эмилиус. Это он руководил его действиями. Никто, кроме него не знает, как точно это работает, и что сейчас видит этот парень.

— Если я скоро вернусь к прежнему состоянию, можно ли ждать того же и от него?

— Природа его положения совершенно иная, я не знаю.

Немного времени Адриан пролежал молча, а затем поднялся и присел на кровати, оперевшись на холодную стену.

— Я знаю, что разум не подчиняется ведьмам, но на днях со мной произошло обратное, значит, есть какая-то вероятность с помощью магии помочь ему?

— Эмилиус говорил, что это необратимый процесс, но наши с ним обязательства исполнены, и мне нет причин встречаться с ним вновь.

— Надеюсь, это и невозможно, — он протёр глаза и осмотрелся уже более осознанным взглядом, — Перед похищением я подготовил план по его уничтожению. Если всё прошло успешно, тиранида уже нет в живых.

— Тем хуже тебе. Ты убил свой шанс на исцеление своего друга.

— Должны быть и другие пути.

Теперь черёд задумываться был за Аделаидой. Немного взвесив все доводы, она заулыбалась, встала и подошла к кровати Адриана.

— Вероятно, существует некая возможность уговорить меня тебе помочь. Но я не стану заниматься благотворительностью, как ты понимаешь. Услуга за услугу.

Адриан скрестил руки на груди и скептически взглянул на неё.

— И что с меня? Первенец? Царская сокровищница? Что ещё вам может от меня понадобиться?

— По сравнению с твоими вариантами, сущий пустяк. Всего лишь безопасный путь на другой континент. Нам нужно попасть в земли Банилии. Царский род веками хранит знания о дороге туда. Вы получили их ещё на «Ковчеге», когда подбирали подходящее место для приземления.

— Да, это так. Но зачем Королеве-ведьме отправляться в те края? И почему ты просто не перенесёшь её туда магией теней?

— Без вопросов, Адриан. Ты согласен или нет? Если ты боишься за своих друзей и близких, то наши планы им не угрожают.

— Если так, то я согласен, но в первую очередь исцелите Проспера и отпустите меня домой.

— Не ты здесь диктуешь правила, Адриан. К тому же, я пообещала помочь. Я сделаю всё возможное, но результата никакого я гарантировать не стану. И для того, чтобы хоть что-то предпринять по твоему делу, мы должны сначала оказаться в Банилии.

— Выходит, я могу рассчитывать только на честное слово?

— Если его недостаточно, я всегда могу, раз вы свергли Эмилиуса, отыскать Галактиона. Он ведь, как пить дать, уже взгромоздился на свой родной трон. Может, отец окажется сговорчивее?

— Нет, нет. Не надо впутывать его в это. Наш уговор в силе. Когда?

Аделаида обрадовалась, что всё решилось мирным путём, и ей не пришлось прибегать к методам более жестокого толка.

— Сказать по правде, я не предполагала, что мы найдём общий язык так быстро. У Королевы-ведьмы есть ещё одно незавершённое дело здесь. Так что пока ты свободен. Относительно. Если хочешь, можешь проведать своё семейство. Но как только ты мне понадобишься, мои тени, — она провела большим пальцем по его лбу, и на секунду на коже принца проступил чёрный круг, — заберут тебя отовсюду, где бы ты ни был.

* * *

Несколько иссохших листьев отпали от материнской ветки и, подхваченные усилившимся ветром, разлетелись по двору. Старая хозяйка маленькой и не особо прибыльной лавки сразу заметила это и пошла донимать своего мужа, чтобы он сходил за поленьями.

Ежегодно Транквил, лишённый особо сильных колебаний в сезонах, всё же немного остывал, и это похолодание становилось крупной проблемой для некоторой части населения.

Больше всего страдали бедняки. В период низких температур улицы очищались от попрошаек и бездомных. Наиболее удачливые находили погреба да подвалы, чтобы укрыться от холодов. Менее предприимчивых же городские надзорники собирали по канавам и хоронили кучей за городом.

Для многих горожан замерзающая природа на инстинктивном уровне становилась сигналом к тому, что вскоре что-то недоброе может случиться либо с ними, либо с их знакомыми. Издавна коренные народы Транквила создавали традиции проведения праздников и массовых гуляний в последние тёплые деньки. Примерно в это же время года много лет назад древние племена столкнулись с пришельцами-картрадцами, которые высадились неподалёку. Вскоре в культуре нового государства эти два события смешались в один большой фестиваль, который теперь назывался Днём прибытия. В период празднования в Ховерстаде происходят многочисленные мероприятия, приуроченные к очередной годовщине приземления Двухсот, все горожане собираются вместе и веселятся настолько сильно, чтобы радость и задор могли согреть в грядущие три месяца мороза.

— Быстрее, бант давай вяжи, — трепетала одна дама возле другой, — ты хоть знаешь, сколько холостых там сегодня будет? В твоём случае надо цеплять всё, что найдёшь. И поторапливайся, а то всех разберут!

И эти целенаправленные женщины волновались не зря. Сегодня действительно был важный день, а точнее его вечер — закрытие недели празднований, по традиции его называют последним лучиком Оникса.

В сплетнях и сумятице прошёл весь день. Все готовились по-разному. Кто-то, напившись с самого утра, валялся в доме или вне его. Дворянство готовило подарки подороже и костюм поизящней. Некоторые из них надеялись, что на радостях царь закроет глаза на некоторые их прошлые ошибки, и потому уходили из дома, говоря семье, что метят на свою старую должность в замке.

Непросто было тем, кто готовился к празднованию. До захода Оникса они успели украсить половину города праздничными лентами и флагами. Храм, более остальных относящийся к Двумстам, с большим размахом готовил шатры и накрывал столы для друзей Церкви и Короны. Возглавляемые бывшими мужем и женой, эти два главнейших института Картрада наконец запели в унисон, и от их союза гармоничной мелодией возрождение царства разнеслось по всем его землям.

Первым делом, до этого хранящаяся в секрете новость была наконец объявлена во всеуслышание: Рэгемы вернули себе контроль над Адрианополем и всеми юго-западными землями возле города. Предатель и интриган Фарид Рад был повержен. Одной этой новости было достаточно, чтобы весь город ликовал до рассвета. Бедные радовались, что с них не будут сдирать последнее, чтобы компенсировать экономический дефицит, а люди побогаче видели в этом только возобновление поставок дорогих тканей и вина.

Вечернее празднование быстро перешло в ночные посиделки. Возле «Ковчега» остались только близкие к правящей верхушке и все те, кто лишь мечтали в будущем туда попасть.

Особняком здесь стояла Кассандра. Она осталась иноверкой даже после свадьбы и не собиралась отрекаться от Идей, но и обижать Галактиона и Диану не хотела. В конце концов, без Адриана никто не мог защитить её, если царь потребует аннулировать их брак, либо как-то ещё начнёт влиять на дискомфортность её здесь присутствия. После недавнего высшего запрета на ношение платьев анспрандского покроя ей и так пришлось привыкать к картрадской моде, что было для неё крайне болезненно.

Леди Диана в эту ночь сидела рядом с Галактионом и о чём-то мило с ним беседовала. Относительно недавно принявшая титул верховной жрицы женщина чувствовала себя на посту крайне уверенно, так как уже давно замышляла вынести из Храма всю грязь, что там оставили Овидий с Мендахом Циозом и их храмовниками.

Периодически Диана вставала и куда-то уходила, чтобы проконтролировать, что на «Ковчеге» в её отсутствие всё хорошо, и оставшаяся за старшую Агата со всем справляется.

Несколько советников мелькали тут и там, пытаясь проследить, откуда же к столам выносят мёд и вино.

Кассандра выдернула одного из них, чтобы поговорить. Её собеседником поневоле стал Полий Паст, глава надзора. Вот уже несколько недель она пытается донести ему своё мнение о том, что оборону Ховерстада надо усилить, а тот лишь отсылает её к Ролу Дефиру, ведь это он является советником по военному делу, что, к слову, не мешает ему направлять обращения обратно.

Сегодня девушке надоело это перебрасывание ответственности, и она захотела столкнуть двух советников лбами и смотреть, какую отговорку они придумают вдвоём. Через некоторое время ей удалось найти старого генерала и начать очную ставку.

Кассандру позвали в сторону. Это была Герда Гошип, баронесса и новая подруга принцессы. После пропажи Адриана роль девушки при дворе упала до минимума, потому что после войны мало кто хотел доверять анспрандке, и чтобы хоть как-то скрасить свой досуг, ей приходилось состоять в традиционных женских обществах, которые собирались, чтобы обсудить свои очередные бессмыслицы.

— Герда? Чего ты хотела? — девушка с недовольством оставила двух советников, которые не упустили шанса сбежать куда-то.

— Да спасаю тебя от мужского бурчания. Что у них? Драки да непотребство одно на уме! Смотри лучше, какое мне платье муж подарил. Даже перешивать не придётся, всё на своих местах.

Достаточно зрелая и тучная дама покружилась, чтобы показать всю красоту своего наряда. Ткань была бордового цвета, что после перебоя поставок из Адрианополя стало не только редкостью, но и роскошью. К тому же цвет отлично ей подходил. Белые широкие рукава стягивались позолоченными лентами и через кружева переходили в плечи.

— С чего такие траты? Ты застала его со служанкой? — заволновалась одна из бесчисленных дворянок в смешном головном уборе.

— Какой там! Куда ему, юнцу? Он же не дурак рисковать всем моим приданым. Это он меня подкупает, чтобы я его отпустила в путешествие.

— Куда же он собрался?

— Да в Форгезик. Говорит, сейчас получает добро у самого Галактиона.

— Дурит он тебя, душенька!

Кассандра улыбнулась и отвернула голову, сразу состроив недовольную гримасу. Какой такой закон обязывает её ежедневно выслушивать всю эту девчачью чепуху? Вероятно, каждой из здесь находившихся было наплевать на все эти истории. Так зачем весь этот маскарад?

Галактион встал и несколько раз громко хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание. Все тут же замолкли как заворожённые.

— Друзья! Хочу выразить признательность всем тем, кто сейчас здесь, кто нашёл время собраться нашей компанией, чтобы отметить День прибытия и проводить Оникс. Я благодарен каждому из двухсот наших богов за то, что все эти годы они оберегают нас и…

Внезапно сзади шатров, где проходило празднество, раздалось ржание лошади. Звук топота приближался к гостям. Это была какая-то погоня. Вдруг под визги и крики прямо в ноги женской компании с лошади упал беглец. Его наплечная сумка раскрылась, и из неё выпал какой-то золотой кубок с украшениями из драгоценных камней.

Вскоре незнакомца настигли двое догоняющих. Но, к удивлению присутствующих, это были не надзорники, а не менее подозрительные, чем и сам вор, личности.

— Доскакался! — один из них собрался спрыгнуть на землю, чтобы поймать нарушителя, но внимательно огляделся и только теперь понял, где находится.

Прямо сейчас на него уже были наставлены несколько пик и мечей. Второй его сообщник, оценив ситуацию, тут же ретировался прочь, оставив его на растерзание гвардии, что те не преминули сделать. Праздник безоговорочно был испорчен, но никто из гостей не пострадал.

Похитивший кубок истерично пытался встать, пока к нему приближались солдаты.

— Этого не убивать, — скомандовал Галактион, — отправить в тюрьму и подготовить к допросу.

Услышав приказ, потенциальный висельник, забыв про драгоценность, побежал прочь, расталкивая на пути всех хрупких дворянок. Но ему не повезло, потому что здесь была и Кассандра. Парой шагов она догнала его и повалила на землю, прижав своим коленом и заломив руки за спиной. Преступник был пойман и обезврежен. Несколько раз неудачно попробовав вырваться, он смирился со своей участью. Гвардейцы подбежали, схватили и повели его в катакомбы замка.

Отряхнув своё платье, принцесса встала и с гордой улыбкой оглядела гостей. Но в их глазах она не видела ни благодарности, ни восхищения, ни даже малейшего довольства. Все смотрели на неё с отвращением, осуждением, будто бы она сделала что-то мерзкое и противоестественное.

— И это принцесса? — шептал кто-то недовольно.

— Её что, прямо из кабака сюда привезли?

Кассандра пятилась назад, будто бы её окружала свирепая стая лесных чудовищ. Казалось, ещё немного, и её начнут забрасывать гнилыми овощами. В толпе она искала единственного человека, чей авторитет мог остановить этот чудовищный трибунал, но его здесь не было. И быть не могло.

Обстановку решила исправить баронесса Герда.

— Ты прости меня, Кассандра, видимо, ты запуталась в моём платье и повалилась прямо на этого дурака! Как удачно совпало, а? — рассмеялась она.

Совсем невнимательным гостям этого было достаточно, и они, потеряв всякий интерес, разбрелись по своим местам или даже пошли домой. Более старшая леди подала девушке руку и с благородством отвела в сторону.

Зайдя за угол, где их никто не видит, баронесса ударила себя по лбу.

— Вот дура! Ты куда полезла? Ты мало себя опозорила, так ещё и мужа, и батюшку-царя! Да и вообще весь двор теперь об этом судачить будет. Принцесса у нас, видите ли, в стражницы подалась! Не была б ты Рэгемом, отвесила бы сейчас подзатыльник. Тебя и так никто не любит, а ты им решила ещё и характер свой показать?

Кассандра опешила. Впервые её так открыто и дерзко отчитывали.

— А что я должна была сделать? Гвардейцы не успевали добежать, и единственный свидетель мог скрыться. Кого им допрашивать? Кубок?

— А тебе-то какое дело? Их проблемы, что не успели, их проблемы, что не допросили. Ты принцесса, нежное и невинное создание.

— Проще говоря, бесполезная кукла.

— Как же бесполезная? А наследника кто родит, если не ты?

Кассандре даже нечего было сказать. Вернее, сказать ей много чего хотелось, но это не возымело бы никакого эффекта. Она молча развернулась и ушла. Не подумав куда, она просто брела подальше отсюда.

Ноги сами привели её к какой-то лавочке, на которую она рухнула и погрузилась в свои мысли.

— Я знал, что найду тебя здесь.

Девушка дёрнулась от испуга, поймав себя на мысли, что в таком состоянии забыла даже про свою природную осторожность. Перед ней стоял грустный Морк. Она огляделась по сторонам. Это была та самая лавочка, где некогда была поймана Сэнпека. Конечно. Дворец цветов. Куда же ей ещё податься?

— Что ты хотел?

— Поддержать. Я не был на празднике, но слышал, что там было, это ужасно. Я хотел тебя найти, но тебя уже не было на площади.

— Ты ещё не застал нашу премилую беседу с баронессой. Она сказала, что после свадьбы от принцессы не ждут ничего кроме наследника престола. А после родов меня, наверное, просто выбросят, ведь я стану ещё бесполезнее.

Безродный выдохнул, сочувственно поглядел на свою возлюбленную и сел рядом, немного приобняв.

— Ты же ведь знаешь, они все лицемеры. Голодать будут, но на бал придут в новом наряде. Для них нет ничего важнее их статуса. Вот и играют свои роли, будто бы им есть дело, поймала ты того вора или нет.

— Да плевать мне, Морк, на этих накрахмаленных лизоблюдов. Не по ним я грущу.

Парень сложил пополам конверт, который держал в руке, и убрал его во внутренний карман жилетки.

— Адриан?

— Конечно. Кто же ещё? Я представила, как он затыкает им всем рты и заставляет просить прощения за свои слова. А Галактион что? Ему только в радость, что чужеземку песочат.

— Мы ведь говорили с ним, помнишь? Он не так плохо к тебе относится. Статус предписывает ему не доверять анспрандцам. Это его роль. Помнишь, как я раньше притворялся мирянином, которого Адриан назначил себе в помощники? Вы тогда и подумать не могли, что за история кроется за мной. Так же и ты, и царь, и много кто ещё. Мы просто делаем то, что от нас ждут другие.

— По-твоему, я должна смириться и пойти запереться в башне, пока Адриана нет, а как только он вернётся, клепать от него детишек?

— Я не говорил об отказе от своей сути. Никогда не предавай себя. Просто порой действительно удобнее и выгоднее показать то, что хотят те, чьё снисхождение тебе выгодно.

Кассандра была удивлена. Она впервые слышала настолько циничную и лицемерную вещь от Морка.

— Это ты от кого нахватался?

— Я это понял сам, прожив среди столичной знати, ну и от нашего принца, разумеется.

Морк, до этого простоявший всю беседу, наконец устал и присел близко к Кассандре.

— Я знаю, что поможет тебе отвлечься.

— И что же?

— Прямо сейчас мы пойдём с тобой к Полию Пасту и попросим пару тренировочных мечей. Займёмся фехтованием? Можешь поучить меня чему-то, ведь мои занятия с Юродивыми не завершились. Как тебе идея?

Кассандра ухмыльнулась.

— Морк, Морк. Тебе же это совсем не нужно, да? Ты делаешь это ради меня.

— Ну и что? Тебе это поможет сбросить пар. Чем я буду отличаться от этих шутов в мундирах, если оставлю тебя в беде?

— Спасибо тебе, правда. Ты сделал всё, что было мне нужно.

— А, может, ещё не всё? — он игриво протянул руку в жилетку и ловким движением достал оттуда некий конверт.

— Что это? От кого?

— Посыльный прислал пару часов назад. Оно от Лукреция. Возможно, воспоминания о Круге немного тебя обрадуют. Сегодня объявили, что Адрианополь вернули. Я был очень этому рад, хоть теперь письма оттуда и идут неделями, а не как раньше через Иолус.

— Хватит уже сыпать, открывай скорее, — девушка выхватила письмо и принялась вчитываться.

— Ладно, на, расскажи, о чём там.

Морк улыбнулся. По видимости, в дворянской речи Дивуса было слишком много ондийских слов, чуждых глазу коренной транквилки. Юноша быстро пробежался по строчкам и заострил своё внимание на самом интересном.

— Надо же, он просит меня разузнать, как там поживает его жена. Некая рупидская ведьма, Фицилия Гил, забрала её с собой в королевство для обучения магии.

Кассандра даже плюнула, забыв на все приличия, настолько для неё была богохульна и отвратительна мысль об эксплуатации сил Идей.

— А что он сам не съездит?

— Он говорит, что сейчас занимается обучением своего знакомого ремеслу управителя. Жалуется, что бывшему учителю очень тяжело статься с новым титулом, и приходится следить за благополучием города круглые сутки, особенно после войны и восстания Рада.

— Да уж. И ты действительно поедешь?

— Иначе бы он меня не просил. Фероксиния не связывалась с ним с самого отплытия.

— Знаю я твои уезды, Морк. В прошлый раз тебя всем царством искали, а ты потом мне нож к горлу приставил. Давай в этот раз без этого.

— И что же ты предлагаешь? Проигнорировать просьбу друга?

— Почему же? Нет. На поиски Фероксинии отправятся, просто не ты, а я.

— Что?

— А почему нет? Пока Адриана нет, анспрандская курица-несушка не нужна здесь. Отвлекусь, вспомню былое. К тому же, я слышала, что муж одной баронессы отправляет экспедицию в Форгезик, а оттуда рукой подать до Рупида. Побываю во всех трёх королевствах материка!

— Это не всё, так? Лучше скажи это вслух.

— Я хочу найти там Адриана. Если Галактион был в плену у моего братца и не видел там своего сына, то очевидно, что к его исчезновению могла приложить руку Аделаида. Улик, конечно, никаких, но, раз Идеи дали мне этот шанс, я не могу его упустить.

* * *

Не всеми признанного, но всё же члена рода Рэгем отпустить никто не мог, и Кассандра понимала это. Несмотря на происхождение и дурной нрав девушка оставалась законной супругой наследного принца. Для этого они с Морком обратились к Десимусу, подобравшему для беглянки новые документы, согласно которым не самая важная исследовательница его Отдела, Фальсия Крокус, пошла к барону Секарту Гошипскому просить места в его экспедиции.

Повозки провожали в полдень следующего дня. Высшему обществу сообщили, что принцесса слегла с меланхолией и тоской по мужу в своей комнате, чего им, в принципе, стало достаточно, чтобы забыть об анспрандке на ближайшие недели.

Паупер и Безродный стояли поодаль и наблюдали за уездом Кассандры вполоборота, чтобы не привлекать внимание к никому не известной авантюристке.

— Если она вскоре не вернётся, вопросы будут уже к нам. Надо начинать выдумывать что-то.

— Десимус, давай обсудим это потом. И пойдём отсюда скорее. Что-то в районе городских ворот живут не самые добрые люди.

И действительно, на них сейчас смотрели десятки озлобленных глаз. Окружающие понимали, что двое дорого одетых людей пришли сюда прямиком из тронного зала.

Главные городские ворота Ховерстада стали той самой точкой, где с разных сторон соединились силы Рупида и Анспранда при захвате столицы, и именно сюда пришлись одни из самых крупных разрушений, если не считать последствий взрыва Иолуса, унёсшего в один миг жизни нескольких сотен людей.

— У тебя кошель сейчас отвяжется! — крикнул вдруг один мальчишка из дыры в заборе.

Морк услышал его и инстинктивно протянул руку туда, где держал деньги, а Десимус остался непреклонным.

Не дав сориентироваться и осознать что-либо, другой паренёк подбежал с противоположной стороны и схватился за то место, которое только что ощупывал Безродный. Одно резкое движение — и увесистый мешочек уже звякал в руке убегающего мальчишки.

— Ну и дурак же ты, Морк, — устало вздохнул Десимус, — у вас там на планете воров не было?

— Да я даже и не подумал как-то…

Из-за угла дома выступила крупная фигура. Это оказалась довольно крепко сложенная и высокая женщина.

— А ну стоять, шлюший сын! — она сделала подножку вору, и он свалился справа от неё.

— Спасибо вам! — крикнул Морк, но счастье на его лице тут же сменилось растерянностью.

Женщина опешила и хмыкнула, глядя на дворцового простачка, забрала деньги и убежала прочь, через секунду уже и след её простыл. Мальчишка, поднявшись и отряхнув коленки, тоже стремительно ретировался, пока какой-нибудь надзорник, забредший сюда по своей глупости, не решил узнать, что тут произошло.

— Так, всё, — разозлённо заговорил Десимус, — теперь можешь расслабиться. Сброду вокруг понятно, что ты им больше не интересен и взять с тебя нечего.

— Это были все мои сбережения, — грустно вздохнул Безродный.

— При дружбе с Адрианом-то?

— Галактион не особо рад оплачивать из казны что-то кроме моего проживания, и потому я получаю минимальные выплаты как секретарь.

— Выходит, ты живёшь от подачки до подачки?

— Пока принца нет, именно так.

— Ладно, пойдём. Попробуем что-то сделать с этими бандитами.

По приближению к центральным районам города городское настроение менялось в лучшую сторону, но даже в исходной точке всей картрадской цивилизации нельзя было быть полностью уверенным в своей безопасности, что было доказано вчерашним происшествием в шатрах.

— Раньше же не было так, — всё недоумевал Морк, — даже когда уже война началась, я продолжал гулять по городу, искал работу, бродил. Почему все как будто с ума посходили?

— Тут дело не в уме. Боюсь, я догадываюсь, почему всё поменялось.

Морк вопросительно посмотрел на товарища.

— Давай сначала удостоверимся, чтобы не голословить. Нам нужно найти грабителя со вчерашнего праздника. Его должны были арестовать и передать Короне, так как случай беспрецедентный, и заниматься им должен Тайный советник, а в нашем случае сам царь.

— Выходит, нам нужно в царскую темницу?

— Сначала уточним у надзорников, куда именно его перевели.

Советник и его внезапно обедневший приятель направились в главное отделение надзора, где, скорее всего, изначально держали преступника.

Несмотря на статус перед Десимусом никто не кланялся и даже не обращал внимание. Те надзорники, что занимались бумажками, утопали в своих рукописях, а тюремщики и дежурные бегали в здание и наружу, словно в этом и была их должностная обязанность. Отделение стояло на ушах.

— Мои подозрения, похоже, оправдываются. Это происходит по всему городу, и им не хватает ресурсов, чтобы справиться со всем.

Полия Паста, главу этого балагана, найти не удалось, так как сейчас он то ли навещал больную жену, то ли был на выездной операции, то ли просто прикрывался этими причинами и отходил от вчерашней попойки.

— Советник Паупер, чудесные предметы, — обратился Десимус к одному из сотрудников, решив, что с таким титулом его точно услышат.

— Здравствуйте, советник, — бросил один из мужчин, не отвлекаясь от работы и не продолжая разговор.

— Вчера была совершена кража драгоценности. Вора поймали. Куда его перевезли?

— Где именно?

Десимус опешил.

— Ну, в Ховерстаде.

— Какой район?

— Их что, было так много?

Надзорник положил руку на кипу листков разной формы.

— Я добрался только до позавчерашних.

— Ладно. Вчера, ночью, центральный район, возле Храма, прямо на празднике. Трое воров: один скрылся, второй был убит, а третьего арестовали. Должны были перевести под царскую юрисдикцию.

— Я вас понял, советник. Нет, за ним ещё никто не приходил.

— Как? Он всё ещё у вас?

— Совершенно верно. Тюрьма в отдельном здании, второй этаж, клетка возле поста. Он там один с рыжей бородёнкой, не спутаете.

Небольшая трёхэтажная темница надзорников выглядела как цитадель в миниатюре, но, в отличие от царской, здесь уклон был на количество пленников, а не на их чрезвычайную опасность, и потому одна клетка могла содержать до десяти или даже пятнадцати человек. Внешний вид здания не надеялся прийтись кому-то по душе и потому только пугал и настораживал всех проходящих.

Найти нужного человека было затруднительно, так как вокруг все орали, ругались и дрались, а надзорники лишь смеялись над будущими каторжниками.

Наконец рыжие волосы замелькали в толпе, и искомый заключённый упал в сторону клетки, ударившись затылком о дверь.

— Вот этого, — указал Десимус, — в отдельную, у Короны есть к нему вопросы.

Двоих посетителей и вора отвели в допросную и приставили к ним двоих надзорников.

— Ну и чего двум мальчикам от меня надо?

— В последнее время вы всё наглее и наглее. Откуда столько смелости?

— Мы?

— Грязь Ховерстада. Моего друга сегодня обокрал вор, а через минуту уже ограбили его самого.

— Ну так вам и надо.

Весь этот разговор явно был бесплоден, и потому Десимус решил пойти иным путём.