Бесплатный фрагмент - Хроники гренард: Безымянный Барон

Дмитрий Морошан

«Хроники гренард. Безымянный барон»

e-mail: dmitriymoroshan@gmail.com

Intagram: orator_moroshan

Предисловие

Оно же Глава 1. «Гасите свет» Год 2037. Место: Адхесит-Сити

Мир изменился. Давно, неузнаваемо, неоправданно. Но так уж получилось. Каждый из нас стал тем, кем стал, и остался там, где ему суждено было остаться. Так бывает.

Линк шел на очередной заказ. Так он сказал своему товарищу.

Несмотря на проект «Горизонт», на прогрессоров и регрессоров, на все усилия в прошлом, все изменилось. Еще в тот день неотвратимость впивалась в воздух, все последующие годы наполнились борьбой и неверием, а гренарды не только захватили мир, но и стали главенствующим игом надо всеми. Но только на своей территории и борьба постоянно продолжалась. Тяжелая, сложная, непонятная и неуемная. Бесконечная.

Все что раньше людям снилось в холодные, потные ночи, теперь стало явью.

— С какой радостью ты бы использовал сейчас GPS-навигатор с помеченной точкой, я себе не представляю. — Сообщение по рации, напарник Линка отпустил кнопку. На другом конце связи «пшикнуло».

— GPS — мечта друг мой. Ты знаешь, что технологии и данная местность несовместимы де-факто, а в остальном мире спутники — прерогатива Высших. Сам знаешь. — «Пш». Легкая помеха в конце фразы всегда давала понять о том, что от тебя ждут следующую.

— Мечта не мечта, а время экономит. Иди знай, куда тебе сейчас идти. — «Пш».

— Поверь, где-где, а здесь я сориентируюсь без проблем. Главное успеть. Каждый раз времени все меньше, а вопросов все больше.

Города восстанавливали, расы объединялись, Высшие распространяли свою власть на новые территории, удерживая старые. Но этот городок, в отличие от сотни других, обладал своей историей и частью этой истории и останется. Когда-то в нем было около семидесяти тысяч жителей. Сегодня их не больше семисот.

Лет сорок назад, когда Линк смотрел передачу о том, что произойдет с планетой в случае исчезновения человечества, в ней рассказали о несомненной победе зеленого мира над человеческой попыткой захватить и изменить мир. В чем-то эта передача оказалась права: человечество проиграло попытку за попыткой и находится далеко не на самом красочном пике эволюции в этом мире.

— «Пш» — Линк, вот мы с тобой работаем уже третий год, а ты мне так и не рассказал, как тебя угораздило стать лайфлером.

— Оно тебе надо? — Серьезно ответил мужчина.

— А как же, я же типа один из нас и все такое, тебя уже столько раз колол, а ты все молчишь. То пропадешь на пару месяцев, то появишься, а мне как бы жить на остатки все это время. Вот и думаю, как это ты.

— Ты итак знаешь обо мне больше всех. Меньше знаешь, лучше спишь.

С крыши пятиэтажного здания посыпалась пыль. Линк не подал виду, что заметил слежку, лишь аккуратно снял пистолет в кобуре с предохранителя. Сорок пятый калибр. То немногое, что осталось от его былой жизни. Подарок. Судьбы или друга — это отдельная история.

Город полный раздора, ветхости и вездесущего песка. Желтоватый оттенок охватывал каждое здание, каждое подгнившее дерево, каждый чудом проросший куст и без исключения все здания, дороги, тропинки и брошенные машины вокруг.

Он шел по одному из двух городских проспектов. Благодаря тому, что раньше здесь зелень хозяйствовала, городская мэрия высаживала одну аллею за другой, местные гордились званием лучшего зеленого городка, — десятки деревьев все еще тянулись к космическому естеству. На некоторых из них Линк заметил гнезда, в одно из них, предупреждая о чем-то своих, приземлился хрещь.

Нехороший знак. Хрещь птица молчаливая, предупреждать зря не станет. Рядом может оказаться кто угодно — от мерчехвоста до барзули. А тут их — Линк знал не понаслышке — пару десятков взрослых особей. Тех, которых уже давно нигде на найдешь. Старая гвардия.

Линк зажал кнопку рации, закрепленной на нагрудном кармане.

— Фредди, прием. — Секунда молчания.

— Прием, Линк.

— Если пропаду, не вернусь, не ищи меня. Уходи как договаривались. Меня не жди. Возможно, я здесь в последний раз. Конец связи.

— Постой, Линк.

Отвечать лайфлер не стал, просто отключил рацию. Правая рука горела, как после ожога, нога прихрамывала.

Линк продолжал идти по центральной аллее проспекта, песок мерно поскрипывал под облегченными кожанными ботинками цвета выцветшей коры. Мужчина аккуратно двигался, исследовал взглядом каждую лавку, столб, дерево, естественные и неестественные препятствия вокруг, пылко уделяя внимание остаткам машин, заехавшим прямо на пешеходную часть.

Заинтересовало небольшое здание, некогда именовавшее себя «Кафе «Зеленая Лилия». Одноэтажное, овальной формы, с двухметровым украшением- куполом, покосившемся набок, но гордо сохранившему свою позицию.

До кафе оставалось около тридцати метров, вся его площадка усыпана песком, грязью и пылью. Дождя не было давно, так что не странно, что остатки былых столов и стульев прогнили и опасно ждут кого-нибудь, кто об них споткнется. Кроме ансамбля вымытого столика и трех стульев, которые не вписывались в местную композицию. На столе дымилась недокуренная сигарета. Неужто из местных кто балуется и облюбовал себе местечко?

Вчера в трехстах метрах не доходя Линк добыл кое-что, за чем давно охотился. И он осмотрелся далеко вокруг — такой композиции здесь не вырисовывалось. Столик будто дорисовали цветными красками на черно-белом полотне, а оставшиеся местные слишком запуганы участившимися инцидентами, чтобы дерзнуть и выставить место отдыха в центре города, в котором все началось.

Лайфлер отжал зажим кобуры, чтобы не тратить драгоценные доли секунд на выхватывание револьвера. Размеренными шагами он приближался к площадке, без резких, без лишних телодвижений. Тот, кто оставил сигарету тлеть в пепельнице, когда все окружение изъедало себя вот уже несколько десятков лет, явно не пытался спрятаться.

Линк подошел к столу, громко дернул стул, скинул с себя рюкзак, выхватил пистолет из кобуры и громко положил его на стол. Достал из кармана серебряный портсигар с выбитым якорем и выгравированной надписью на латыни, обогнувшую тиснение кольцом. «Memento mori». Эта фраза каждый раз напоминала ему о смерти с которой у него были особые отношения.

Открыв портсигар привычным движением руки, Линк неспешно, нарочито показушно достал не просто самокрутку, а сигарилку, мальфунскую, такую редкую и такую популярную. Тонкая, изящная, натуральная, с легкой обработкой магией. Перехватил сигарилу губами, потянулся рукой к затухающему окурку, поднес ко рту, сделал тягу и прикурил сам себе. Сделал глубокий вдох, задержал дым во рту, не позволяя ему заскочить в легкие, и медленно смакуя, выпустил. Не расслабляясь по-настоящему ни на секунду.

Сзади раздался шорох, Линк резко развернулся.

1997 год. За 14 часов до происшествия.

— Мам, Ба, привет! — Линк увидел родных издалека и не мог не поздороваться, находясь на расстоянии тридцати метров от них. Курсант шел через двор с широченной улыбкой, на плече красовалась емкая сумка, перекашивающая своей тяжестью немного вбок. Тень от виноградных листьев, оплетавших всю беседку, протянувшуюся вдоль двора, создавала своеобразный камуфляж.

— Вот это форма наглажена. Сразу видно — будущий офицер. И не скажешь, что так долго ехал. — Сказала бабушка и обняла внука, не преминув поцеловать в щеку. — С приездом тебя, внучок.

— Мамочка, а теперь иди ты сюда, а то как-то и не бежишь встречать.

— Нет нет, Линк. Меня обнимать не надо, чувствую себя не очень. Простыла, наверное.

— Да ладно? В плюс тридцать? Обидно.

— Обидно, — ответила мама сыну.

Интересный дом деревенской конструкции в котором разместилась вся семья был построен не совсем стандартно: прямоугольная коробка длинной под метров сорок и шириной в метров семь. Три спальни, зал, гостиная, три проходных широких коридора, ванная комната, кухня летняя, кухня зимняя, и кухня-склад с двумя холодильниками, морозилкой и громоздкой старой настоящей печкой для выпечки хлеба. К этому всему примыкал гараж с выходом из коридора дома и отдельным входом на улице. Отдельного внимания заслужил и подвал со спуском в него из того же коридора.

Напротив первого дома расположилась еще одна хозяйственная постройка, объединившая в себе гараж и еще одну кухню с еще одной печкой. Поесть в этом доме любили, а огромные сельские просторы позволяли не ограничивать себя в любых площадях. Включая курятник, свинарник, хлев для коров, мини-загоны для гусей и уток, и небольшое поле для выпаса стада овец. Огород в несколько десятков соток и гектары дедушкиной земли помогали прокормить всю эту живность и достойно содержать все хозяйство.

— А где дед? — спросил Линк.

— Уехал куда-то, помогать соседям на тракторе вроде.

— Ясно. Не может без работы. Ну ладно, пойдемте в дом.

— Ты еще не офицер, чтобы всеми командовать. — Из-за занавески приоткрытой двери показался Грин — отец Линка. — Улыбнулся, подошел к сыну и крепко пожал руку. — Ну здравствуй сынок, давно не виделись. Молодчик ответил на рукопожатие, а после, отбросив все условности, крепко обнял отца: «Приветствую, товарищ полковник». — Сын тепло улыбался.

— Вот-вот, полковник, — усмехнулся Грин, — айда все в дом.

***

Утром следующего дня Линк проснулся в комнате, в которой провел многие ночи своего детства. Небольшая, проходная, приятная, хоть и не совсем по-детски уютная. В ней была кровать, рабочий стол, даже тумба, на которой когда-то стоял небольшой черно-белой телевизор с приставкой и парой джойстиков. В голове мелькнули образы картриджей и заветный щелчок при его подключении в разъем. Ребячьи годы вдруг оказались так близко, не смотря на все прошедшее время.

Не смотря на раннее время большая часть семьи уже не спала. Каждый был занят делом — родители, приехавшие в гости, помогали по дому, бабушка занялась хозяйством, а дед уже занимался огородом. Не кипящая жизнь, а обыденная. Скоро вся семья соберется за завтраком. Так что, несмотря на городские стереотипы, утро у многих в деревнях начинается не с чая и не с кофе.

Но парень относил себя скорее к городским. Чашка растворимого кофе у Линка в руках веяла приятным ароматом. Перед тем как сделать глоток, он втянул в себя запах. Рядом, распивая такую же чашку кофе, покуривая сигарету, стоял его любимый дед. Они оба смотрели на виноградник, занимающий по меньшей мере треть огромного огорода.

— Дед, все никак не бросишь?

— Да, гадость великая, никогда не начинай, слышишь, никогда. — Ответил дед выдувая струю дыма.

— А ты хороший пример подаешь.

— Мне вовремя никто не подсказал. Отец фронтовик, мать с ним тоже немало прошла. Воспитывали, занимались, кормили, приучали к труду, кому было дело до моей папироски с пацанами, о которой никто и не знал, хотя явно догадывался. Так что слушай меня, не кури.

— Договорились, я постараюсь.

Дед затянулся, второй рукой провел по растущей лысине, уверенным слегка хрипловатым голосом продолжил:

— Помню, стояли мы так же с отцом, смотрели на этот же огород, на ту же речку и тот же камыш в конце. Только лоза была другая, мелкая, и поменьше. Это он со мной секретами виноделия поделился. А вот те деревья, — Он указал на череду пустившую свои корни вдоль тропинки, — и вовсе мы с тобой посадили лет десять назад. Новые черешни, абрикос, яблони, груша, — вон как вымахало все. Жалко, год не дождливый, нужно постоянно за водой ездить, чтобы полить нормально, иначе никакого урожая.

— А как твое чудо-дерево?

— О, его то мы еще с папой садили, лет сорок как ему, спасти удалось, позже сам увидишь — четыре сорта яблок, груша и айва — все прижилось.

— Да ты прям великий агроном.

— Это любой бы сделал с минимальными знаниями. Это тебе не сливу на яблоню скалировать.

— Помню. — С улыбкой произнес Линк. — Дед, а дай шмальнуть из ружья.

— Патронов не жалко?

— Да ладно тебе, патроны как патроны.

— Ну ладно. Хоть попадешь в мишень?

— Ну из автомата же маху не даю, так и с ружья не должен.

— Ну ладно, — согласился уже согласившийся Дед, затушил дотлевающую сигарету и закинул в большую жестяную проржавевшую кружку с десятком-вторым таких же окурков.

Вечер наступил быстро.

— Да. Алло. Слушаю. — Линк напрягся и заиграл мышцами лица вдавливаясь в кресло все сильнее. Гром в голосе с обратной стороны не прекращал своей вдавливающей все глубже тирады.

«Но если все обстоит именно так, я же не могу всех оставить и… Понял… есть три дня и не разглагольствовать… Будет исполнено… Есть не распространяться… Есть выходить на связь каждые двенадцать часов…»

Кровь отливала от лица юноши, и он остался с Телефонной трубкой в руках. Телефон был старый, с дисковым циферблатом, из верхней части красной обтертой временем трубки все ещё доносились быстрые гудки уже двадцать секунд назад завершённого разговора.

— Линк, что случилось?

— Мам, все в порядке, не переживай.

— Да уж мы видим, насколько у Тебя все в порядке, — сказал Дед и стёр каплю пота стекающую с растущей залысины на голове.

— Гасите свет! И несите свечи позже объясню.

Пока все молча смотрели и не понимали происходящего Грин уже тушил свет практически по всему дому. Минуту спустя ждали объяснений.

— Дед, и все. Присядьте. Мне пояснили коротко: военная тайна. Ситуация совершенно неясная и должна остаться между нами. Думаю, день два и все станет понятно. А пока — не включайте свет. Нигде. И все остаемся в комнате.

— Ты смотри какой генерал нашелся. Команды раздаёт.

— Па, не горячись. Буду знать больше — тогда поймем. Я ж курсант. Ты лучше меня знаешь, как оно, по-военному.

— Дурак! Забыл кто тебя в военную академию устраивал?! Где у нас тут второй телефон? — Грин вышел мощным шагом ненарочно громко заперев за собой дверь.

— Ба, да ты успокойся, — парень быстро встал и не успев разогнуться уже рылся во внутренностях тумбы, на которой располагался громоздкий телевизор, явно из тех, от которых пошло название «ящик». — Сейчас я тебе валерьянки накапаю.

— Спасибо, Линк. Я может и успокоюсь, но ты сам не свой.

Если бы в этот вечер кто-то заглянул во двор, в котором всегда ярко горел свет, у порога лежали кошки, а в будке спокойно лежала собака, то он бы удивился, увидев лишь глубокий свет свечей в одной из комнат, напряженные лица, скованные тревогой, и семью, которая давно не была в полном сборе, но очень это ценила. Но заглянул во двор совсем не тот, кто смог бы оценить эту ситуацию, а тот, кто изменил все, для всех и навсегда. Для всех. И навсегда.

2037 год. Адхесит-Сити.

Когда Линк оглянулся, револьвер был уже в руках и готов к выстрелу. Но стрелять было ни к чему. Он знал его.

— Кофе, Линк?

— Лео, никак жить надоело?

— А ты умеешь читать мысли? — Старик держал в руке кофейник. — Сейчас принесу чашки.

— Ты часто вспоминаешь тот вечер? — Старик почесал за ухом и принялся набивать измельченным табаком импровизированную самокрутку. Газета и табак. Немного огня и дым уже играет никотином в легких, вырываясь через ноздри курильщика.

— Леонард, не смеши. Ты прекрасно знаешь, что тогда я потерял больше чем…

— Ты потерял не более других, парень. Все тогда кого-то потеряли, плюс минус. А о нас я вообще молчу.

— Парень, да с того дня уж лет тридцать прошло, какой я тебе парень.

— Кому тридцать, а кому… — Леонард сделал еще одну затяжку и застыл — …ты выглядишь на двадцать пять. И прекрасно знаешь об этом, — он громко, с прихлебыванием, глотнул кофе из проржавевшей железной чашки. — Каким чудом я и сам знаю, мне то можешь не заливать.

Затрезвонил голос градостая. «Далеко», — отметил про себя Линк, метрах в пятиста от них. Значит Он ещё далеко, блуждает. У них ещё есть время.

Линк достал догорающий окурок изо рта, открыл портсигар, зажал меж зубов вторую сигарилу, проигнорировал предложение огонька от старика и снова сам себе прикурил. Затянулся.

— Зачем ты пришёл? –Спросил Линк. Лео прищурился:

— В прошлый раз Ты так и не ответил, ты знал, что он был среди вас все это время? Знал, что все те месяцы он был среди вас и к чему это приведёт?

— Тогда я знал разве что своё имя и самонадеянно выполнял приказы. Мы все были молоды, я уж так точно.

— Но все же?

— Прошло время пока я понял.

2007 год. 2 дня с момента происшествия.

Линк был один, совершенно, с его точки зрения. С точки же зрения пурги которая его окружала — он с натугой шёл сопротивляюсь ветру и миллиардам бьющих в лицо снежинок.

Каждый шаг его ног, обутых в облегченные военные берцы, ощущался физически. Носки обуви вгрызались в хрупкий, неосевший покров снега. Глубина была небольшой, но неприятной. Сантиметров пятнадцать покрова и уже подмерзшая, слегка поддатая земля полей, по которым он решил срезать.

Брошенная машина отдалилась на полтора километра. Час назад он выехал из села своей бабушки, уничтоженный морально и едва спасенный физически. Снег выпал на месяц раньше, чем должен был, на улице заметно похолодало, по оценкам парня не меньше «минус» десяти, хотя еще позавчера было плюс двадцать шесть. Мир изменился за считанные дни.

«Если река ещё не замерзла, можно на лодке пересечь. По мосту рисковать не стоит. А если подмёрзла, то риск уйти под лед может превзойти риск на мосту. Они сказали, что там может быть засада. Тогда мне придётся выбирать».

Вечерело. Линк пытался не поддаться искушению выйти на трассу и пересечь реку по мосту. С одной стороны, фонари, которые обычно освещали трехсотметровый переход с одного берега реки на другую, потухли. Как и все коммуникации вокруг они быстро вышли из строя. В темноте легко остаться незамеченным, нужно лишь подождать около получаса. Метель прикроет дополнительно.

Настораживал тот факт, что с другой стороны на мосту, как его предупреждали, действительно легко устроить засаду или же нарваться на тех, кто на нем остановился. Несколько десятков брошенных машин — в каждой из них мог оказаться тот, кого не ждешь. Новый мир. Мир изменился до неузнаваемости, и парень не мог ни знать, ни понять, что его может ожидать. Все, что он знал могло стать абсолютно неприемлемым с логической точки зрения.

— И все-таки река. Я проверю реку. Я сотни раз проезжал мимо, и каждый раз у причала стояло несколько лодок. Не могу же я быть настолько невезучим.

В сотне метров от него виднелись силуэты домов, в окне одного из них мелькнул огонек и тут же скрылся. Хозяева еще были дома. Если это были хозяева.

Наклонившись пониже, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, Линк вспоминал прошлогодние зимние учения, когда в составе взвода он прополз по-пластунски несколько километров по покрытой снегом земле. Как по полосе препятствий пускали дымовые завесы и в нескольких метрах от продвигающегося ползком взвода бросали подрывающие психику взрывпакеты. Один из них по несчастливой случайности разорвался в руке одного из офицеров. Крови было много. Обстрел холостыми, вгрызающаяся в промерзшую землю саперная лопата и рытье окопов в минус двадцать. Тогда это казалось бесполезным занятием, а теперь полезными приобретенными навыками.

В нескольких десятков метров от Линка послышался скрип дверных петель. Он упал ниц на землю и позволил себе вернуться на миг в тот самый вечер.

***

2007 год. За 3 минуты до происшествия.

Если бы в этот вечер кто-то заглянул во двор, в котором всегда ярко горел свет, у порога лежали кошки, а в будке спокойно лежала собака, то он бы удивился, увидев лишь глубокий свет свечей в одной из комнат, напряженные лица, скованные тревогой, и семью, которая давно не была в полном сборе, но очень это ценила. Но заглянул во двор совсем не тот, кто смог бы оценить эту ситуацию, а тот, кто изменил все, для всех и навсегда. Для всех. И навсегда.

И он был не один. Они двигались молча, медленно осматриваясь по сторонам. Маленькие, не больше метра в высоту, бесполые, безлицые, холодные, цвета голубого снега, озаренного полной луной. Они были везде и не были единственными. И скоро они окажутся в этом дворе. Они никуда не спешили, у них впереди было все необходимое время мира. Сначала у них отобрали свободу, а теперь возвращали обратно. Меридии жаждали своего.

— Линк, да пошло оно в задницу, твое начальство, явно ничего серьезного до нашей деревни дойти не могло. До нас и война то дошла в свое время с опозданием на пару месяцев.

— Дед, я думаю, ничего страшного не произойдет если мы посидим сегодня при свечах, а завтра разберемся и будем дальше жить свой жизнью.

— Ты как припадочный себя ведешь и говоришь «завтра разберемся»?

— Не волнуйся, Мам.

— Ой, Линк, не знаю, Папа вон выехал пол часа назад и все никак не вернется. А сказал на пять минут, туда и обратно, а ты знаешь его пунктуальность.

— Мам, говорю, не волнуйся. Все будет в полном порядке. Папа заберет Джесси из гостей, мы все вместе поймем что делать дальше и прорвемся.

— Хватит темнить, Линк. — Попросил Дед.

— Ладно, звонил мне полковник наш, боевой. — Со вздохом начал Линк. — Сказал, дрянь какая-то завелась. Везде проявляется, движется на свет как на маяк, рубит электрику, глушит связь. Как, откуда и куда направляется неясно. Но там, где ее замечают выживают не многие. Кто виноват, откуда закинули — непонятно. На днях в стране могут объявить военное положение, а там — сказали сидеть, не рыпаться и…

В этот момент залаял Боб — он служил на своей привязи не один год, и пусть даже не видел двора, но никогда не ошибался: своих он чуял и молчал, а вот чужих выдавал наверняка.

Дед молча вскочил и бросился из комнаты: «Линк, за главного! Скоро вернусь».

Он даже не закрыл за собой двери и пересекая коридор по дороге в гараж, в несколько отмеренных движений схватил с подоконника ключ и запер входную дверь изнутри. Бросился дальше, исчез на секунд двадцать и снова появился, закидывая на спину ружье. В руках он держал коробку с патронами, разгруз для них же и топор.

— Держи, — сказал Дед и вручил Линку топор в руки.

— Дед, ты чего? Может соседи?

— Держи я сказал. Соседи бы уже давно дошли до двери, а тут никого и не слышно ничего. Чую неладное Линк, ох чую неладное.

Воздух будто застыл. Линк держал в руках топор. Вся семья молча смотрела на хозяина дома, а Дед в это время закинул в оба ствола по патрону — в один с крупной дробью, во второй с залитой воском пулей. После, перепроверив предохранитель принялся быстро рассовывать патроны в разгруз на поясе.

Внезапно по коже у всех пробежали мурашки, Линк выдохнул и с удивлением увидел, как изо рта пошел пар. Это заметили все.

«Смотрите, снег» — сказала Мама и удивленно села на кресло. Об окно ударялись крупные хлопья влажного снега и комками сползали по еще теплому стеклу. Мы внимательно всматривались в окно, Дед взвел ружье, и оставил его наготове, с опущенным в пол стволом.

Сползла одна снежинка, вторая, они становились все крупнее, неестественно большого размера. Стукнула еще одна, еще одна и еще одна. И каждая из них сползала все медленнее. И тут! По стеклу ударила и сполза бело-голубая рука, небольшая, как у пятилетнего ребенка, но такая же холодная как снег, пухлая и трехпалая, по форме похожая на подушечки с лап животных.

Женщины завизжали от неожиданности.

— Все марш в заднюю комнату! — Закричал Дед и вскинул ружье.

В окно стучало уже несколько ручонок, а потом все ближе и ближе стало приближаться лицо. Настолько близко, что Линку удалось разглядеть свечение, исходящее от его бледно-голубой, морозной кожи. Ничего безобразного в нем не было, безликое, с темной материей вместо глаз, парой дырок в области носа и узкой, незаметной полоской рта, который, казалось, никогда не открывался. Окно начало покрываться узором.

Перед тем, как Линк успел задуть последнюю свечу, их глаза встретились, и лицо его передернуло от ужаса. В следующий миг об этом он уже не думал: заряд дроби пролетел мимо него и вокруг уже начинало пахнуть жженым порохом. Голова существа разлетелась вслед за стеклом — окно было вдребезги, а существо, вместо того чтобы упасть сделало еще несколько движений, пытаясь взобраться на подоконник, крепко насадило свои руки прямо на осколки, оставшиеся на раме и повисло на них. Больше движений оно не совершало. Зато за ним стали появляться другие.

— Не смотрите им в глаза! Крикнул Линк, но понял, что кроме существ, в полной тьме, не видно ничего другого, а их глаза магнитом манят к себе.

Дед выпустил пулю во второго и открыл ружье, легкий дым поднимался с задней стороны дула, руки действовали на автомате: патрон, второй, закрыть, вскинуть и прицелиться. Выстрел. Второй.

Настал черед Линка, он должен выиграть время для очередной зарядки, а первое существо уже было в зале. Топор вошел в череп неожиданно легко, и также легко вышел. В ответ на эту легкость существо без заминок продолжило идти в его сторону, и подняло голову, пытаясь заглянуть Линку в глаза. Тем временем первое существо, которому мгновения назад отстрелили голову, вновь стало обретать жизнь и подергиваться.

Еще два выстрела, взмахи топором, полуприкрытые глаза, взмах прикладом и очередная команда Деда: «Все в гараж и в машину!»

И они побежали, не останавливаясь, не оглядываясь, спотыкаясь об обувь, Ба и Ма, и Линк за ними, Дед прикрывал, а Линк знал: пока все забегут в гараж через дверь в доме, нужно открыть ворота гаража снаружи. А на это нужно секунд десять и не выронить ключ из дрожащих от адреналина рук.

— Твою же ж мать! — Крикнул Дед и в который раз спустил крючок. Дед отступал назад медленно. У порога, на выходе из зала в коридор, открыл висящую на стене зеркальную аптечку, и достал пузырек со спиртом, зубами прокрутил крышку и бросил на пол, полез рукой в карман и достал подаренную внуком зажигалку Zippo. Открыл и швырнул в лужу растекающегося горячительного.

Огонь вспыхнул недостаточно ярко, но этого хватило, чтобы приближающиеся твари впервые пронзительно взвизгнули, так, что в ушах порезало и зазвенело. Жар огня им явно не нравился.

А Деду не нравился поднимающийся в доме огонь, но что-то ему подсказывало, что больше они сюда не вернутся.

2007 год.

Два с половиной дня с момента происшествия.

Атмосфера накалялась. Кто-то ходил неподалеку, а рельеф местности и надвинувшиеся сумерки вперемешку с метелью не позволяли Линку рассмотреть, кто это был и где именно он находится. Шаги были осторожные, едва слышные, низкий вой ветра сбивал их шум и мог обмануть на несколько десяткой метров.

Парень принял для себя решения — постепенно отдаляться и пересечь реку, если исправной лодки не будет, он рискнет и пойдет через мост. Дрянь. Как же ему не хотелось напрасно рисковать. Лишь бы добраться до города и встретиться с родными в оговоренном месте. Тридцать километров он преодолел, осталось сто пятьдесят, один блокпост, пятнадцать километров по границе союзного государства, не сходя с трассы и сражения со стихией. До небольшого городка на его пути около сорока пяти километров, полутора суток ходьбы по такой погоде с учетом сна. Господи, как же ему хотелось спать. Два с половиной дня с легкой случайной дремой и тоннами адреналина. Но не в первый раз, спасибо учениям.

Никакого оружия кроме армейского ножа, который он захватил с собой, бросаясь в непредсказуемую авантюру. Он планировал добраться до Отисена, города, в котором он получал свою офицерскую подготовку, за пять, максимум девять десять часов с учетом всех приключений и объездов, но знал, что все может пойти не так. Всегда в таких ситуациях все идет не так.

А теперь на это может уйти около пяти долгих дней, если его не пристрелит быстро освоившийся в новых реалиях бродяга или не поглотит мозг маленькая снежная мразь, которая может сжечь твое сознание за несколько секунд прямого контакта. Сигналы они передавали через глаза, а значит были телепатами, но специфическими. Но что они творили с людьми.

Руки Линка цеплялись за околевшую землю и немели от холода. У него с собой не было перчаток, парень отчетливо понимал, что еще пол часа такого передвижения без согрева и до обморожения с необратимыми последствиями останется недолго. Он ускорился, руки двигались на автомате, до силуэтов лодок оставалось метров пятьдесят, а сзади все ближе слышался аккуратный, равномерный шорох.

Линк аккуратно оглянулся, одной рукой одновременно стаскивая вещмешок со спины, чтобы достать оттуда нож. В видимой зоне никого не было видно, но он здесь был. Молодой офицер это знал и отчетливо чувствовал. Правильнее было выждать время, занять позицию, дождаться потенциального врага, но молодость диктовала свои решения. Да и что, если враг вооружен? А если Линк уже на мушке? Тогда почему он не стреляет.

— Быстрее, — подумал Линк, — нужно двигаться быстрее. Не исключено, что он тоже не видит меня, просто знает, что я тут. А еще мне ужасно хочется в туалет.

Если вы слышите пулю, значит она прошла мимо вас. Аналогия известной приметы о пролетающем над головой артиллерийском снаряде. Вряд ли это касается заряда дроби, пролетающего в сантиметрах от вас сгруппированной стаей мелких ядрышек, одно из которых вонзается вам в зад.

Линк завопил от неожиданности, перекатился, и приготовился дернуться от следующего выстрела. Но не успел, на него уже лезла непонятная тварь, уже отдаленно напоминавшая человека. Лицо ее обезображено от нарывов и почерневшей, разодранной в лоскуты, обнажающей мясо, кожи. Движения, резкие и сильные, высвобождающие всю былую человеческую мощь не дали Линку даже сосредоточиться, он инстинктивно выставил перед собой левую руку, отбивая удары твари, которая уже успела усесться на нем, а правой засадил ей ножом в бок. Она неистово завизжала.

— Глаза закрой! — Крикнул кто-то рядом, и он сам того не понимая послушался. Через секунду все его лицо покрылось мозгами вперемешку с кровью. Мелкие осколки черепа врезались в щеку.

Дико дыша, Линк скинул с себя тварь.

— Там еще один, не успею перезарядиться!

Линк получил дозу адреналина, забыл о ранах и вскочил. Выматерился про себя, отметив, что слишком медленно.

— Не вижу!

— Сзади, за Тобой! Блин! Руки мерзнут!

Линк оглянулся. Уже в пяти метрах от него был очередной противник, с желанием разорвать и уничтожить человека. Все что Линк успел сделать, это рвануть в его сторону и откинуть руку с ножом для замаха снизу.

Недооценивать выработанные до автоматизма движения солдата — самая частая ошибка. Рассчитывать только на рукопашку — еще одна вторая ошибка. Но боевой армейский нож с точностью бьющий под ребра — мощный инструмент. Во всем есть свои преимущества и недостатки. Бить по воображаемому противнику или по мешкам с песком — одно, а врезаться в плоть живого существа, кем бы оно ни было, совсем другая задача. Мышцы имеют свое сопротивление, а кости смазывают удар в сторону, если градус не тот. На этот раз Линку просто повезло и нож попал ровно под ребра, дотянувшись до сердца и он повалился кубарем под инерцией движения неприятеля, оставив нож под его ребрами.

Мимо него прохромал смазанный пургой и залитыми влагой глазами силуэт и тут же раздались еще два выстрела в уже мертвое тело.

— Я вас, дряней, буду бить до последнего вздоха. — После этого, кто-то, кого Линк никак не мог рассмотреть, подошел и еще несколько раз всадил ботинком по бывшему когда-то человеческим, лицу. Он продолжал это делать, пока эта масса не стала чавкать. Только тогда он успокоился.

— Прохор, — протянул он руку Линку, и помог встать. — Тебе что, жить надоело, парень? — Хриплый, слегка натянутый, но живой голос мужчины, лет 80, одетого в старый, потрепанный бушлат, с ружьем, закинутым за спину.

Сердце парня настолько колотилось, что он с трудом сказал всего лишь одно слово: «Линк».

2037 г. Адхесит-сити.

Линк и Старик допивали свой кофе. Из окна полуразрушенной пятиэтажки напротив выглядывала кошка. На первом этаже над разбитой витриной красовалось проржавевшее слово «Аптека».

— Ты надолго? Или как обычно, на час, на два, на день?

— Кто знает, может минут и на пятнадцать. Пока Он не заявится, ты же знаешь.

— Аааа, Белуа? Да, я знаю. Как же мне не знать. Только мне в отличие от Тебя уж никуда не деться.

— Прости, старик.

— Да ничего, мне бы разговор довершить и ответы закончить.

— А взамен.

— А взамен, то зачем ты здесь, то что так долго ищешь, я нашел, да, ты просил, много раз просил, и я нашел. Позавчера. А ты вчера увидел намеки на это. Я не скажу, пока ты мне не поможешь, пока ты мне не ответишь.

— Ну и скотина же ты, Лео. Ну, пока папиросы твои тлеют, продолжай, пока я в задницу их тебе не засунул.

— Ууу, какой грозный. — Передразнивая мимику, без напора выговорил старик и оглянулся через плечо. — А ты не хочешь немного пройтись?

Горностай затрещал ещё ближе. Линк отодвинул от себя шаркающий деревянный столик с покрытыми тиной ножками и встал. Гулять здесь было неуютно, но необходимо. И он об этом не забывал ни на миг.

Старик тяжело поднял голову и задал свой главный вопрос:

— Расскажи мне как все начиналось, полностью.

— Ты же знаешь, что на это может не хватить времени?

— Приходи столько раз, сколько необходимо. У нас есть время, и нет одновременно.

— Заноза. Настоящая заноза, Старик. Ладно. Я Тебе, а Ты мне. И должен будешь не только то, что я ищу.

2007 год. 139 дней с момента происшествия.

От лица Линка

Перед вами я, мой молодой, но опытный отец, и моя младшенькая, еще совсем юная сестра, которая так испуганно держится за шею своего папы, пытаясь не мешать тому двигаться. Мы потеряли свою цель, мы просто пытаемся исчезнуть, уйти подальше, забыть, все что произошло, забыть, что существует этот мир. Найти место, где он будет другим, если такое возможно. Сначала пришли Миридии, холод и снег. Потом появились гренарды, жара и песок.

Оглянитесь вместе с нами вокруг, прочитайте, закройте на секунду глаза и представьте: огромная, желто-бледная, песчаная пустыня, натужно покрытая в случайных местах выжившими деревьями и поросшими новой реальностью псевдо-кактусами похожими на высохший, но достаточно колкий кустарник с двумя тремя листьями на торчащих прутиках веток. Слева — солнце, справа- солнце, вокруг — солнце! Набивающийся всюду песок, постоянно бьющий по лицу и темным стимпанковским очкам. Звуки жужжащего песка и ни одного облака.

Ненавижу такие дни.

По пустыне идут три смуглых, загоревших человека — давно небритый я, хорошо заросший отец и что-то предчувствующая, длинноволосая девочка, которую поневоле становится жалко — она больше других не заслуживала такой паскудной жизни. Ей бы принцессой, да вот судьба капризничает.

Грин всегда шел со спешкой. И в этот раз его ноги лихорадочно пытались обогнать друг друга. Он постоянно оглядывался по сторонам, боясь новой, неожиданной атаки. Открытая местность днем всегда была опасней, чем ночью. Днем ни всегда активнее.

В руках у него был обрез двустволки. Мне он поручил пятизарядный дробовик. В сумках, у нас за спиной, было 43 патрона, десять из них были заряжены залитыми в воск пулями, тридцать три — крупной дробью — все, что мы успели зарядить накануне вечером.

В полукилометре от нас пролегала железная дорога и мы уже видели тонкую полосу путей — еще одно доказательство того, что совсем недавно существовал цивилизованный мир, массово росли зеленые насаждения, сновали спешащие пассажиры, мчали к следующей станции скоростные поезда. А что теперь? Только песок. И все.

А еще были слухи о зарождающихся группах гильдии железнодорожников. Тех, кто сосредотачивал в своих руках власть над дорогами и поездами. Тех, у кого остался контроль над угольными залежами, и тех, кто нашел возможность поставить на пути вместо поездов паровозы и решил проблему нехватки дизеля. Железными путями снова завладел пар.

Эта дорога наша цель сегодня. Вчера перед сном отец рассмотрел позиции около неё в бинокль, и мы приняли решение, что отправимся к ней и продолжим путь, идя вдоль длинной полосы рельс в надежде выехать в соседние регионы и убедиться в слухах: есть безопасные зоны, в которых снова зарождается цивилизация.

Джейн, моя сестренка — ею мы дорожили больше всего — такая чистая, непорочная, невинная, хорошая и при этом бойкая — она заставляла меня идти вперед и находить в себе силы радоваться жизни.

Вспоминаю первые дни Нового мира — а ведь тогда я только окончил первый курс своего вуза. Я мечтал стать военным — Новый мир решил не затягивать этот процесс и сделал все вокруг огромным плацдармом.

Когда мы дошли до железной дороги, то отец, не оборачиваясь, сообщил: «Привал».

И больше ни слова. А больше и не требовалось. Мы привыкли обходиться минимумом слов, чтобы экономить энергию и не поднимать излишний шум. И это правильно — так и надо.

Привал. Отец аккуратно присел. — Джейни спрыгнула с его шеи:

— Папа, а можно водички попить?

— Конечно можно, доченька. Подожди. Сынок, ну-ка обернись. — Грин расстегнул рюкзак, висевший за моей спиной, достал оттуда поцарапанную донельзя пластиковую бутылку, оценил мизер остатка, глянул мне в глаза и кинул: «Обойдешься…»

— Пей, Джейни, — нежно сказал он, — а скоро мы еще найдем.

Девочка неспеша сделала глоток, посмотрела на меня и, молча, протянула бутылку. Так же бессловно я взял ее и передал отцу:

— Пей, пап. Я еще утром напился, а до вечера еще найдем, я уверен.

Грин ничего не ответил, сделал глоток, сполоснул рот и выплюнул. Бутылку с оставшейся водой он закинул обратно в мой рюкзак.

— Еще пригодится, сынок.

Отец думал о своем. Он никогда нам не рассказывал о чем. Просто садился и уходил далеко в себя — неизвестно насколько глубоко, но, если нам улыбалась удача, и была возможность надолго побыть одним на привале — он мог часами увлекаться своими мыслями… или терзать себя.

Сестренка улыбнулась: «Паровоз. Едет!» — И стала тыкать пальцами.

— Прячьтесь? — Отреагировал Грин.

Я посмотрел направо — вдали виднелся силуэт. Действительно, к нам что-то приближалось.

Только теперь я понял, насколько длинная и прямая та железная дорога, у которой мы устроили привал. Более 15 минут мы ждали, пока настанет момент, при котором мы сможем лучше рассмотреть то, что к нам приближалось.

Когда силуэт приобрел отчетливые очертания, Грин подпрыгнул и побежал в сторону поезда:

— Ждите здесь, я быстро!

Он бежал и на ходу выхватывал из-за пазухи тряпку. Достав, он намотал ее на свой обрез и поджег, начав махать перед движущимся объектом. Нужно отдать ему должное. Водитель машины долго не замечал рьяно махающего импровизированным факелом мужчину, и Грин в последний момент успел отпрыгнуть от несущегося… хм… паровоза.

Машина все-таки остановилась, на уровне нас с сестренкой. Издалека в нашу сторону бежал отец. Впервые за последние недели на его лице даже издалека можно было рассмотреть радость — он редко себе позволял это — пытался не давать нам с сестрой лишнюю надежду. «Надежда для слабых», — всегда поучал Грин, — « Вера, вот что вам нужно, дети».

Из паровоза показалось нечто, что заставило меня вспомнить юношество. Вот это женщина. Шикарная, кудреволосая брюнетка появилась перед нами. Одета она была по мужски — выцветший, кожаный коричневый плащ, такая же шляпа, сапоги со шпорами, не позволяющий оторвать взгляд бюст. Так, спокойно, постой — сказал я сам себе, пытаясь держать себя в руках.

Она мне напоминала ковбоя — вдобавок ко всему этому образ дополнила кобура на ее поясе и крупнокалиберный револьвер, вложенный в нее.

Она, не дожидаясь пока Грин добежит, внимательно осмотрела нас, и спрыгнула со своего «помоста» на песок.

— Кармен, — представилась она, — это прозвище, имя все равно давно стало бесполезным.

Я представиться забыл. Но за меня это сделала сестренка:

— Я Джейн, а это Линк. И вон Грин бежит. Наш папочка. — Простота сказанного могла заставить любого расплакаться от умиления. Но только не Кармен. Ее лицо выдавало, что она многое пережила в своей жизни. И сам тот факт, что она путешествовала одна, это подтверждал.

Никаких любезностей взаимного знакомства не последовало. Лишь взгляд — взгляд женщины на Грина. Она ждала его, не выказывая желания беседовать со мной и сестренкой.

Когда отец подошел, они перекинулись несколькими фразами, и он, как обычно, коротко кинул, взглянув на нас:

— Полезайте в вагон.

И мы полезли. На тот самый, единственный вагон, который был прицеплен к паровозу.

Когда мы «устроились поудобнее» на открытом вагоне, если это можно было так назвать, состоящем из колес да некрытой платформы, пыхтя, медленно набирая обороты, паровоз тронулся.

Больше всего в дороге мне нравился ветерок, хоть немного обдувающий и охлаждающий и так выгоревший покров наших лиц. Как же я обожал днем летом хоть небольшую прохладу. Я наслаждался ею и по настоящему становился счастлив от одной мысли, что все не так уж и плохо.

Потом я заметил, как Грин поправил усы — это плохой знак. Он всегда так делал, когда замечал что-то опасное. И это давно стало нашим знаком. Он посмотрел мне в глаза, потом повернул голову в сторону запада — на фоне заходящего солнца были видны силуэты, напоминающие человеческие фигуры. Они быстро приближались, слишком быстро, чтобы быть людьми.

— Гренарды! — Заорал Грин и проверил патроны в своем обрезе: «Готовься, сынок! Кармен, прибавь газу!»

— Ну, уж нет. Они так просто не смогут этого сделать, — ответила женщина и начала подбрасывать уголь в топку, параллельно поглядывая на свой автомат. Просто 30 зарядов, просто несколько рожков — и при метком попадании у противника не будет и шанса.

Когда она увидела количество гренард, то поняла, что того арсенала, который есть у нее в запасе будет мало.

Через несколько минут каждый занял свою позицию.

Отец поставил ноги т-образно, чтобы уменьшить отдачу, я решил принять стойку для стрельбы с колена, Кармен уперлась локтем в раму окна и стала прицеливаться.

— Джейн! Марш в кабину! — Сестра, не задумываясь над словами отца, побежала к Кармен.

В это время гренарды быстро приближались. Удивительно мерзкие существа, обладающие огромной скоростью и большой физической силой. Мы до сих пор не знали, кем и чем они являются — каждый раз, отбиваясь от них, я обращал внимание лишь на серо-бронзовый цвет кожи, кожаные одежды на их телах и бронзовые маски на лицах. Что скрывалось за масками для меня до сих пор оставалось загадкой.

Первый выстрел произвела Кармен. Короткими очередями по три патрона она сносила одного гренарда за другим. Дальность нашего с отцом оружия заставляла дожидаться крайней точки приближения. И вот она настала.

Гренарды, настигнув паровоза, брали его штурмом прямо на ходу. На огромной скорости твари запрыгивали, превышая высоту вагона на несколько метров. Раздался первый выстрел из обреза. Первый прыгнувший отлетел обратно, нафаршированный дробью, так и не попав на вагон. За ним последовал второй.

Отец быстро достал из кармана еще два патрона и стал перезаряжаться. Как же быстро он доставал из обреза еще дымящие патроны.

Я не заметил, как патроны досылались в ствол, потому что следующие гренарды были за мной. Они отлетали, как только пытались подняться на вагон. Кармен делала все возможное, чтобы гренарды не могли даже добежать. Но их было слишком много.

Радовало то, что эти мутанты не пользовались автоматическим оружием — либо они были слишком тупыми для этого, либо оно им было попросту ненужным. Вот и все.

В мою голову попал камень, метко выпущенный из пращи одного из гренард. Зря я вспомнил об оружии — сглазил свою же безопасность.

В голове мутнеет, успеваю лишь заметить, как мимо меня пробегает отец и возится в районе стыка паровоза с вагоном. Потом быстро бежит обратно. Я начинаю выключаться, вижу, как Грин забирает мой винчестер, отстреливается… огромная толпа гренард, бегущая за поездом… Дыхание ускоряется, становится жарко, в глазах темнеет, просветляется, темнеет, тошнит. Отключился.

Когда я очнулся, передо мной разыгрывалась совершенно невыгодная для нас ситуация: пару десятков гренард стояло на рейках деревянного вагона, как на помосте. Перед ними был только Грин. Оглянувшись, я увидел, что Кармен испуганно смотрит в сторону гренард. Автомата в руках не было. Видимо, закончились патроны.

Были слышны насмешки гренард и что-то говорившееся на их языке. Впереди всей толпы стоял лидер. Из-за маски можно было рассмотреть лишь глаза, безумные, светло- карие, разбавленные ядовито-мутным глазным яблоком.

Гренард смотрел на отца, все остальные позади него застыли в ожидании команды. Главарь молча снимает маску. Я нервничаю. Что же будет дальше? Из-под маски появляется обезображенное, но человеческое лицо. Только теперь мне стало ясно, что эти твари никто иные, как бывшие когда-то человечными, люди. Да, мутировавшие, но люди.

В одной руке Грина был мой винчестер, в другой, заложенной за спину, зажигалка. Он услышал мои движения позади, и бросил мне зажигалку, не оборачиваясь. Поднял дробовик, и выстрелил прямо в голову самоуверенного гренарда. Вокруг понеслись ошметки.

Тогда я услышал последние, запомнившиеся надолго, слова Грина: « Жги шнур!» Никаких других слов мне не нужно было. Я лишь успел ухватить взгляд, направленный в сторону креплений вагона и паровоза. В выражении лица отца читалась надежда, та самая, которую он так ненавидел. Времени задумываться было мало, и я вспрыгнул. Грин продолжил отстреливать тех, от кого практически невозможно было отделаться самому.

Вскоре я нашел короткий шнур, прикрепленный к динамиту: его хватит на секунд десять. Подбежав, я зажег его. Сухой, жаркий воздух — он загорелся мгновенно. Я ни о чем не думал, просто выполнял приказ, отданный Грином. Я просто знал, что без этого не выжить никому.

Грин из последних сил сражался сразу с несколькими гренардами. Даже не успевая перезарядиться. Просто отбивался прикладом. Внезапно я заметил, как один из гренард собирается напасть сзади. Грин его не видит. И тут я понял — десять секунд — ведь я могу успеть помочь и спасти отца. Я бросился на помощь, перехватил гренарда и с яростью выбросил его с вагона.

— Грииииииин! Скорее, бежим! — Отец оглянулся на меня с одной мыслью: «Почему ты еще здесь?». На секунду его глаза посмотрели куда-то сквозь меня — он смотрел на Джейни. На лице отразилась грусть, сожаление, которое ни с чем не спутать. Это было прощание. Не обращая внимания на гренард, Грин просто протянул руку в нашу сторону.

Взрыв. Толчок в спину и обжигающее воздух пламя. В глазах все пронеслось со вселенской скоростью и… резкий тупой удар…

***

Я очнулся мгновенно. Так мне сначала показалось. На деле же — уже наступила ночь.

Казалось, что все мое тело и есть боль. Боль физическая и ментальная. В глазах рябило словно все вокруг было шумом от старого радиоприемника.

Холодно, ужасно больно и холодно. Только пытаясь встать, я понял, что на мне плашмя лежит тело мертвого гренарда, присыпанное песком.

Каким-то чудом я остался жив. Не знаю, кому-то это нужно было, и за что судьба со мной так поступила. И я до сих пор, вспоминая этот день, уверен, что это была не судьба. Кто-то спас меня тогда. Кто же?

Через боль я скидывал с себя гренарда. Эту мерзкую тварь. У меня ничего не вышло и тогда я стал выползать из-под него, спустя несколько минут мне все-таки удалось сделать это.

Хотя ночь и была светлой, было не так просто оглядеться вокруг. Осмотревшись, я понял, что тел куда меньше, чем должно было остаться. Буквально два-три гренарда лежали неподалеку. Я обошел все еще и еще раз и продолжал до тех пор, пока не заметил, как вдали мелькнула два приближающихся силуэта этих тварей. Как я ни старался — Грина я так и не нашел.

И только тут я понял, что у меня не осталось ни сестры ни отца. Я не знаю даже — выжила ли она. А если все пошло по плану и она, вместе с Кармен остались живы после взрыва — то где они сейчас и способна ли Кармен позаботиться о ней.

Хотелось просто упасть, зарыться в песок и истошно орать.. Вопить от боли со всех сил. От той безысходности в которой я оказался. Я потерял всех, кто у меня был, и скоро потеряю себя… Но не могу себе этого позволить прямо сейчас…

Нужно уходить…

Далеко в пространстве и во времени

Место действия: Мир Глаока. XII век от начала летоисчисления.

От лица Автора.

У освященного восходящей луной, занимающего значительную часть площади, деревянного помоста, собралась большая половина жителей ночного города. Старец, чье лицо было тяжело различить под капюшоном льняных грубых одежд, но которое знал каждый явившийся, продолжал держать свою речь перед присутствующими:

— Я знал его ещё малышом и даже присутствовал при его рождении. Неприятное зрелище, честно говоря. Он был нежеланным ребёнком. Виной тому — обстоятельства его зачатия. Его мать — вампиресса, была очень уважаема в своем окружении, да и вообще, в нашем маленьком городе тьмы. А отец… отцом стал Барон — темный принц, наследник короля, гордость оборотней. Но стал не по воле Ирхиль — его матери, — старец на секунду замолчал, и продолжил, меняясь в голосе:

— Он её изнасиловал, сделав женщину очередной жертвой своих капризов. Так вот, вернёмся к началу, не будем отклоняться от темы. Как я уже говорил, я присутствовал при его рождении. Роды были тяжёлыми и мать чуть не скончалась, слава великому Цыдону, её смогли спасти местные ведьмы травами и заговорами. Видимо ребёнка так не хотели, что из лона на свет появилось действительно что-то необычайно уродливое. В те времена, как и сейчас, имена уродцам с неизвестными силами и небось как смешавшейся кровью давал Рассиго — верховный жрец Апирона и неизменный советник королевского рода. К сожалению, тогда он был болен — целых 6 лет проклятье не давало ему исполнять все свои полномочия, и лишь самым важным для него и Апирона делам уделялось внимание.

Прокашлявшись, старец подытожил:

— Так что мальчику, если это родившееся «нечто» можно так назвать, имени так и не дали. В возрасте 6 лет его повели к Рассиго, но, увидев мальца, даже он ужаснулся и ответил, что не даст имени тому, кого лучше принести в жертву богам, дабы не гневить их существованием этого исчадия. Городской совет дал мальчику год на то, чтобы показать себя и доказать, что он способен на большее, чем пугать окружающих — иначе он будет умерщвлен в качестве подаяния Богам. Но ждать им не пришлось. Уже к вечеру малец сбежал из дому, завернутый в мантию матери, прихватив с собой лишь топор. И с тех пор двухметрового сына вампирессы и оборотня почти не видели в наших краях около 11 лет. То есть по наши дни. И я считаю, что его стоит опасаться, ведь в тех двух случаях, когда он был замечен, нашли мёртвыми двух моих советников.

— Скажите, старейшина, а как он выглядел?

— Ещё когда он сбежал, его вид пугал, кожа бледно серого цвета отталкивала, а его огромное 2-метровое тело в 6 лет заставляло содрогнуться от той мысли, что мальчик только начал расти. В последний раз, когда он был замечен, его тело достигало 3-ёх с лишним метров в высоту…

— Не трёх, а четырёх, старейшина, — послышался сзади хрипловатый голос, и, одновременно со сказанными словами, из груди рассказчика резко вынырнуло лезвие, и так же моментально исчезло. Исчезло не только из груди, но и вовсе, будто его и не существовало. Как не было и того, кто нанёс удар.

Кругом раздались крики, все насторожились и готовились к бою: вампиры обнажили клыки, оборотни начали превращение, а потрошители доставали своё оружие.

Не только они, все вооружали свои руки и лапы всем, чем могли. Ведьмы готовились использовать весь магический потенциал, а колдуны уже шептали защитные заклинания.

Но он уже не рядом. Он оказался в полукилометре от места происшествия уже тогда, когда вокруг только осознавали, что произошло: что главный старейшина города лежит истекая кровью, и уже вряд ли выкарабкается, что бороться не с кем, что новый лунный месяц и проповедь перед всеми жителями нечистого города начались массовыми волнениями и, самое главное, — что это только начало. Начало того, во что со временем будет так сложно поверить.

Часть 1

Глава 1

Место действия: Мир Глаока. XII век от начала летоисчисления.

От лица Безымянного.

Я вонзил клинок в его тело — сделал то, чего так долго желал. Отомстил твари, которая столько лет тайно охотилась на меня. Именно из-за него я лишился детства и был вынужден бежать. Глава совета, вместе со своими приспешниками, издал соответствующий указ и хотел сделать из меня убийцу во славу нашего города! Как бы не так. Если бы он знал, к чему это приведет, наверняка убил бы меня ещё при рождении.

После того, как клинок пронзил грудь, я сразу же вынул его и, спрятав в ножны, начал мгновенно отходить. Интересная способность досталась мне от моей матери — я мог становиться практически невидимым в темноте, и многие годы кочующей жизни сделали меня мастером в искусстве скрываться. Именно это и помогало мне скрыться всякий раз, когда возникала необходимость.

Отдалившись на метров тридцать, я бежал как сумасшедший, не видя практически ничего перед своими глазами. Темень ночи играла мне на руку — из-за своих огромных размеров я не мог долго скрываться, используя свои способности. Я становился невидимым на пять, максимум, в редких случаях, 8 минут. Обычно этого хватало. Этот случай отличался от других. Я долго не мог решиться, убивать мне моего врага или отложить месть на более позднее время — это и отняло у меня так необходимые драгоценные минуты.

Удалившись на достаточное расстояние, отойдя от очага, кишащего готовыми разорвать меня в считанные минуты, оставалось только выйти из города, и всё было бы именно так, если бы не одно «но».

Вход в город был закрыт, а по периметру, над всем поселением уже образовался и нависал огромный купол. Я знал это заклинание. Будучи редчайшей редкостью, оно использовалось только в случае чрезвычайных мер. Обычно его накладывали во время осады города, чтобы никто из нападавших какое-то время не мог проникнуть в город.

В этот раз его использовали, чтобы не дать мне ускользнуть. Времени на раздумья становилось все меньше. Из города вели два главных выхода и один тайный, но площадь, с которой я только что сбежал, отгораживала выгодный мне путь отхода и не оставляла выбора. Оставалось одно — идти прямо, прямо к главному входу, охраняемому несколькими постами охраны, и пробиваться через врата, наверняка уже запертые.

Я сделал большую глупость: относясь к нападению опрометчиво, я не подготовил план побега.

Спрятавшись за двухэтажным домом, я начал размышлять: Значит так, бросить снаряжение и перелететь через стены, превратившись в огромную летучую собаку, я не могу. Заклинание будет действовать около пятидесяти минут, судя по желтоватому оттенку его оболочки. Чтобы наложить следующее, уже куда более слабое, понадобится около часа коллективного зачитывания, и то — купол продержится не более минуты. Нынешний-то просто расконсервировали, и он появился мгновенно, а тратить ещё одно настоянное заклинание они не станут, я практически уверен.

Стены вокруг города каменные, а вот ворота… ворота, хоть и крепкие, а деревянные. Значит, у меня остается два выхода: первый — продержаться в городе около часа и улететь, и второй — пробиваться через главные ворота.

Внезапно отовсюду зазвучал голос:

— Зажечь как можно больше огней, обследовать каждую щель! Усилить охрану у ворот и собраться группами минимум по 6 существ в каждой! Он нам нужен мёртвым. Кто найдёт и убьет, получит место в горсовете и право выбора любого заклинания из городского архива!

Кругом вспыхнули огни, и поднимался громкий гул озлобленных жителей. Они сделали выбор за меня — нужно бежать. Собрав последние магические силы, я попытался стать невидимым. Но удалось мне это частично. Что-то наподобие эффекта хамелеона позволяло становиться менее заметным. Хотя, какая разница? Я вообще не надеялся, что получится, так что и так сойдет.

Пытаясь бежать как можно тише, я равно задевал кое-как расставленные по краям улицы предметы. Впереди, в метрах двухстах от меня, замелькали ворота — моё спасение, мой ключ к побегу из ловушки, которую я создал.

У ворот, насторожившись, стояли стражники. Кучно и видимо уже готовые отражать атаку. Молодцы, что скажешь, но это меня обрадовало. Ведь это не отряды Могучих, которые смогут меня уделать в пару минут своей слаженной работой. Это отряд хоть и хорошо экипированных, но людей, простых людей-перебежчиков из своего мира. Ведь именно им доверяли в спокойное время блокпосты охраны.

К ним успело прибежать незначимое для меня подкрепление с находившихся поблизости блокпостов, и несколько отрядов, спустившихся со стены. Вархары, подходившие справа тоже не казались большим препятствием, а вот завершившие превращение оборотни по левому флангу выглядели уж очень эффектно.

Нельзя терять время. Я достал клинок и, набрав разгон побольше, направился прямо на людей. Подойдя достаточно близко для прыжка, я вдруг остановился и, едва успев остановиться, замер. Почувствовав неладное, я лёг на обочине. Эффект хамелеона всё ещё прикрывал меня.

Прождав немного, я увидел то, чего никак не ожидал — прямо перед людьми возник целый отряд вампиров. Насколько я знал, слаженный городской отряд насчитывает 32 вампира, как минимум двое из них опытные командиры. Это страшное оружие: пока отряд мог действовать одним целым им управлял его глава, но как только появлялась нужда, отряд делился на два, а то и более подразделения, управляемые ветеранами, имеющими возможность использовать мощные заклинания.

Они появились из воздуха только чтобы дать о себе знать ближайшим союзникам и вмиг испарились обратно в никуда. Это куда более усложняло задачу. Будучи чистокровными вампирами, они могли становиться невидимыми на продолжительное время. В отличие от меня.

Задача усложнялась. Я начал ползком продвигаться к воротам и уже приблизился к ним метров на сто. Одна добрая пробежка, и будь выход свободен, я бы в 5 секунд оказался на бескрайних просторах свободы, но, как обычно, все не так просто.

Когда я решил продолжить своё движение, в области колена меня пронзила ужасная боль. От неожиданности я вскрикнул, совсем негромко, но этого хватило, чтобы меня заметили все.

Я встал в полный рост, вытащил копьё из колена и бросил его обратно в того, кто меня заметил первым, и, желая, чтобы должность в совете точно досталась ему, решил уложить меня в одиночку. Не зная, с кем имеет дело и, не рассчитав мои размеры, попал он не в спину или в бок, а в колено. Неплохо попал, мерзавец, но жалеть он уже никогда не будет.

Копьё пришибло боевого мага к ставням дома, рядом с которым он находился. Из последних сил он дочитывал заклинание. Видимо, он горел желанием сжечь меня, так как рядом с ним вспыхнуло пламя.

Вместо того чтобы направиться в меня, оно упало на землю. Значит маг мёртв и огонь неуправляем. Решив использовать это, я подбежал к огню и с размаху направил его ногой в сторону ворот. Пламя ещё не потеряло свою форму, и так и взметнулось шаром в воздух. Через доли секунды, достигнув предела своей высоты, оно взорвалось тысячей частиц.

Небо озарила яркая вспышка. По радиусу всей превратной площади сыпался огненный дождь. Маг вложил свою душу в последнее заклинание, и вся его мощь сейчас разлеталась в разные стороны.

Огни не были страшны, не были смертельны, но помогли мне обнаружить практически всех спрятавшихся под покровом ночи вампиров. Некоторые начинали выть от боли, когда капля огня попадала им в ухо или за мантию. Другие просто паниковали, не зная чего ждать, а вскоре успокаивались, понимая, что лишняя паника им помешает.

Я использовал этот маленький промежуток до «вскоре» и начал действовать. Достав свой меч из ножен, я пошёл в атаку и рубанул по ногам первого попавшегося мне упыря. Добивать не стал — попросту нет времени. Следующему я заехал ребром клинка по хребту, тем самым нейтрализовав его. После этого, замахнувшись своим полутораметровым лезвием, я произвел длинный удар справа от себя. Ещё двое упырей больше не нападут.

И тут-то вскоре и закончилось. Теперь все атаковали. К счастью, оружие которым меня можно было испугать, было только у ветеранов-командиров. У их подопечных были небольшие кинжалы, которые не смогли бы и дотянуться до меня.

Удар в спину заставил меня обернуться — один из вампиров, недолго думая, метнул в меня свой кинжал и чуть не вонзил его в позвоночник. Ничего, как-нибудь залечимся. Я отвлекся, и ветеран попытался нанести удар в грудь. Первый раз за последнее время я был рад своему огромному росту. Для того, чтобы нанести хороший прямой удар вампир подпрыгнул. Это оказалось его роковой ошибкой. Я отпарировал удар, заставив командира отряда с размахом врезаться в мощёную дорогу. Он не успел даже встать, когда я с особой злостью придавил его ногой, одновременно отбивая удар второго ветерана.

Вокруг столпились уже около ста особей разного вида нечисти, но почему-то никто не нападал. Передо мной стоял ветеран. Видимо для него было делом чести попытаться сразить меня или он обладал большим влиянием на присутствующих.

Как бы то ни было один он мне не страшен. Я достал свой боевой топор — та единственная ценная вещь, которую я унёс из дому в день своего побега, и не просто ценная, а наделенная магией.

Отпарировав удар вампира мечом, топором я нанёс ему смертельный удар в грудь. Вокруг полетели брызги, и этим я сам себе принёс приговор — все, как по команде, стали нападать на меня.

Я ждал нужного момента, и когда ближайший оборотень прыгнул на меня, я оттолкнулся и прыгнул. Вес у меня огромный, но и ноги очень сильные. Прыжка мне хватило ровно на то, чтобы упасть на разъярённую толпу в нескольких метрах от того места, где я только что стоял.

Схватив клинок крепче, я вонзил его в близстоящего оборотня. В левый бок мне впился другой. С натугой оторвав его от себя, тем самым лишаясь части своей плоти, я швырнул его перед собой.

На спину запрыгивали самые разъярённые жители Тименура, но у меня не было времени от них отбиваться. Я очищал мечом и топором путь к воротам. Оставалось немного, всего десять метров, и я решился на еще один прыжок.

Собравшись, я оттолкнулся… и повалился на живот под тяжестью веса, накопившегося на мне. Попытавшись перевернуться на спину, получилось лишь слабо сдвинуться на бок. Этого мне хватило, чтобы отбить ногой человека, собиравшегося ударить по ней с размаху секирой. Оттолкнувшись рукой, я покатился, чтобы хоть как-то стряхнуть с себя оборотней, так нещадно кусающих и раздирающих тело огромными когтями.

Упёршись руками в землю, я всё-таки нашел силы встать. Клинок затерялся в массе убийц. Остался только топор. У меня уже не было сил. Я потерял очень много крови, и был разъярён как никогда до этого. Развернув топор обратной стороной, я стал размахивать им как дубиной и нещадно бить по толпе понемногу отступая назад. Туда, где немного освободилось пространство.

Спиной я уперся в ворота. Хоть и запертый, но всё же выход. Исчезнувшая полминуты назад надежда снова появилась. У меня появился шанс. Я замахнулся последний раз и отогнал всех от себя.

Не отпуская топор, я рубанул по двадцатисантиметровому засову. Потом ещё и ещё раз, забывая о неприкрытой спине. Это не заставило себя ждать. Простые людишки подумали, что смогут меня победит в «честном» бою со спины Опьянённые ожиданием награды, они нападали, не давая проходу вампирам и оборотням. Ведьмы и колдуны боялись действовать в толпе, чтобы не навредить кому-нибудь из своих.

Мне повезло, что в этом городе не было опытных магов. Хотя, возможно один был. Повезло, что был, ведь минут пятнадцать назад его, благодаря жадности и глупости, не стало, а то бы мне сейчас не поздоровилось. По непонятным причинам не было лучников. В этом городе они не пользовались большой популярностью, в надежде, что вампиры смогут отразить любые местные атаки, а в случае необходимости, поможет находящийся неподалёку город-союзник.

Так вот, люди мне и помогли. Они не были для меня большой помехой, а чувство страха у них ещё какое. Отступать им некуда. Я развернулся и схватил ближайшего ко мне человека, но не отбросил, а со звериным взглядом прижал к губам. Мне не часто приходилось пить кровь, моя природа была такова, что я могу выживать и без этого, но здесь это как раз необходимо. По мере того как я высасывал последние капли жизни из перебежчика, раны на моём теле постепенно заживали.

Увидев брошенного у моих ног человека, каждый из стражников, желающих остаться живыми, отступал. Пока у меня появилось время я продолжил рубить засов на воротах, который искусно закрепили так, что его нельзя было поднять. Здесь был механизм, позволявший запереть ворота надёжно с обеих сторон, так чтобы ни войти, ни выйти было невозможно.

Удар, второй, третий, четвёртый… у меня было мало времени, и я пытался использовать его с толком. Всего несколько сантиметров изрубленного засова отделяли меня от свободы, в то миг как какому-то оборотню надоело ждать пока стража попытается протиснуться обратно, давая дорогу другим и перестанет преграждать путь. Плюнув на все запреты, он расшвырял людей в разные стороны, и, прыгнул на меня, что есть мощи расставив свои мохнатые когтистые лапы и оскалив пасть. Он схватил меня за кисть правой руки и не собирался отпускать. Рука ослабла. Перехватив топор левой рукой, я рубанул топором по оборотню, и он так и повис на руке. Пришлось с натугой отодрать его от себя.

К тому времени сзади освободился проход, и последние смельчаки решили меня добить. Я размахнулся, подпрыгнул и со всей мощью ударил обратной стороной топора по прорубленному месту. Засов хрустнул, и несколькими дополнительными ударами мне всё-таки удалось его разделить на две части. Удача сегодня была на моей стороне — ворота отворялись «от меня» тем самым даря драгоценные секунды и не заставляя снова очищать пространство перед собой.

Путь был свободен, и я побежал, что есть мочи. В этот момент, в спину посыпались стрелы тех самых немногочисленных лучников. Впереди замечалось подкрепление из, неизвестно как узнавшему о нужде в помощи, соседнего города. Судя по всему, виной тому сигнальные огни.

Уже несколько стрел вонзилось мне в спину. Одна из них попала прямо под лопатку, и, взвыв от боли, я бросил свой топор в прицеливающихся лучников. Куда он попадёт, уже не было времени задумываться.

Я совсем не знал, как мне стоит поступить — меня загнали в угол как маленькую мышь.

Точно… мышь, как я мог забыть. Бросив всё своё снаряжение и, только сейчас заметив, что потерял свою мантию, я начал превращаться в огромную летучую собаку. Так я себя называл потому, что на мышь в метровом размере я был мало похож, а вот на злую собаку в самый раз.

Я взмыл в небо, стремительно набирая высоту. В крыло мне попало сразу три стрелы, и сразу же меня настигло замедляющее заклинание. Оно действовало медленно, хоть и эффективно, и, в отчаянии я решился на свой, возможно последний в жизни риск, и старался взлететь как можно выше.

В детстве, когда мне исполнилось три года, мама подарила мне амулет в виде амфоры, и сказала, что его передаривали уже 26 поколений в их роду и ходит легенда, что если ты будешь в безвыходном положении, и боги решат, что ты заслуживаешь их милости, то он тебе поможет.

Я в это никогда не верил, но времени рассуждать не было. Набрав максимальную высоту, я превратился обратно в огромного увальня и стремительно падал вниз. Замедляющее заклинание подействовало, и двигаться получалось с натугой.

С трудом дотянувшись до своей шеи и, сорвав амулет, я раздавил его на мелкие куски, не зная, как же ещё его можно было просить о помощи, но ничего не произошло.

Вопреки всем моим ожиданиям, до земли оставались считанные метры, и спустя доли секунд я превращусь в распластавшего никого, кем я, в принципе, и был. Пока я падал в меня вошло ещё пару стрел, но мне уже было всё равно. Вот он, мой конец. Бесславный конец, который пол часа назад казался мне началом.

Самые тягостные моменты жизни пронеслись перед глазами и, находясь в метре от земли, я сказал себе: «Прощай, Безымянный».

Неожиданно, земля будто прогнулась подо мной, стала упругой и бесформенной, мягче воды. Горячей и одновременно леденящей. Перед моими глазами мелькнула комната, вся будто из металла. Я врезался во что-то, послышался грохот, гул и беспамятство настойчиво пригласило меня в свои объятья.

Глава 2

Мир:»?»

Год:»?»

От лица Безымянного

Когда я очнулся, ничего не понимая, несколько минут я пытался понять, куда мне посчастливилось сбежать от погони. Я даже не шелохнулся. Вокруг было темно настолько, что даже мне, полувампиру, чья мать была виртуозом тьмы, ничего не удалось рассмотреть. Сделав движение, попытавшись встать, я почувствовал, как что-то удерживает меня у поверхности. Скованные руки затерпли, но боли не ощущалось. Ноги, живот и даже шея крепко сдерживались чем-то напоминающим жгуты и не позволяли мне оторваться от пола ни на сантиметр.

И тут меня осенило — как я вообще здесь оказался и почему я сейчас не нахожусь среди врагов, мёртвый и разодранный на части? Почему я не лежу на земле, к которой меня так смертельно тянул мой же вес. Удар, видимо, хорошенько повредил мою голову и мне не удавалось сообразить, что произошло.

Память понемногу начинала работать, и я вспомнил как последнее, что я сделал — это раскрошил амулет и прошёл практически сквозь землю. И каким-то таинственным образом оказался здесь.

Постепенно я начинал понимать, что произошло, что это именно амулет, столько столетий хранившийся нашей семьей спас меня и перенёс сюда. Опять-таки, почему именно сюда, где меня, судя по всему, приковали? К поверхности, неприятно холодной и гладкой. Видимо, я до сих пор нахожусь в той металлической комнате, куда меня занесло.

Вспышка света неожиданно поразила мои глаза и заставила меня морщиться от неприятных покалываний в глазах. Свет исходил от продолговатых палок на потолке. Видимо это было новая для меня магия, ранее не виданная. Ведь там не было ни малейшего намёка на огонь, и голубоватым цветом свет мягко разливался по комнате и не бил по уже привыкающим к нему глазам.

За спиной послышался скрип. Мне не удалось рассмотреть источник.

— Здравствуй, нечто. Я долго ждал твоего пробуждения и на всякий случай приготовился к нему, хотя это и доставляет тебе некоторые неудобства. — Спокойный, слегка монотонный и неторопливый мужской голос обращался ко мне. — Прости, но я вынужден перестраховываться. — Возникла пауза, и голос, слегка виноватым тоном, уже более быстро, продолжил:

Ох, прошу прощения за свою невежливость — забыл представиться. Можешь называть меня Валентином. Или просто профессором. — На этих словах он снова заговорил медленно, замечалось его наслаждение каждым словом своей растянутой речи. Мне хотелось немедленно вспрыгнуть и заставить его замолчать. Не оценив свои позиции полностью, я старался не давать волю своим чувствам. Ничего страшного в этом не было, так как угрозы в словах новоявленного «профессора» я не слышал. Понемногу приходя в себя, я все же, решил не спешить.

— Итак. Ты появился здесь непонятно как, заливая кровью мои полы, и разрушил половину лаборатории, опосля этого потеряв сознание. Твоя выходка была настолько отвратительной, что я думал избавиться от тебя, пока ты валялся без сознания. Однако мое любопытство переиграло мое желание отыграться, и я решил разобраться во всем полностью, чтобы предотвратить подобные инциденты в будущем и разработать систему защиты для своих помещений — не дать в них проникать таким как ты. — Человек расхаживал по комнате, прижал кулак к лицу, подпирая подбородок большим пальцем.

Самое удивительное — науке неизвестно что ты вообще за существо. — Возмущенно-торжествующий голос заявил свои права на правоту. — А я проверял! Я даже просчитал все возможные и известные мне формы мутации. И снова ничего. Хм, я люблю неизвестность. Она заставляет науку двигаться вперёд и не даёт покоя таким сумасшедшим, как я. Так вот, предлагаю пообщаться. — Он встал надо мной и взглянул прямо в глаза. Достаточно смелый поступок для человека:

— Кто ты такой?

Дерзость этого человека была слишком велика, чтобы я с ним разговаривал. Поэтому я продолжал молчать.

Валентин продолжил свой монолог:

— Я смотрю вы не слишком то и разговорчивы. Между прочим, вы должны быть мне благодарны, за то, что я для вас сделал. Иначе вас бы уже не было в живых. — Его поведение менялось от минуты к минуте, он обращался ко мне сначала повелительно, потом тон становился дружелюбно уважительным, и снова возвращался к предыдущему, или неожиданно менял свое направления во все новые стороны.

— Интересно за что мне тебя благодарить, человек? — слова профессора меня заинтересовали, и я решил поддержать идею разговора.

— Когда вы здесь всё рушили, то, видимо, поскользнулись или что там ещё с вами случилось? Но своей ногой вы задели вон тот тесак слева от вас. Острота его лезвия меня всегда поражала, и я долгое время пытался раскрыть его секрет. По сей день я не нашел подобного металла на просторах нашей планеты. Ничего так и не удалось. В общем, к теме, налетев на металл часть правой ноги, от стопы до колена, вам разрезало так, что часть плоти и кости уже никогда не будут принадлежать вашему телу.

— Что вы сделали со мной! — Я переставал чувствовать что-либо. Боль и ломота, даже в оттекших конечностях, пропадали. Пол переставал морозить мое тело.

— Ничего страшного. Я просто провёл на эксперимент, от участия в котором все отказывались. А исследования проводились долго, и жаль было терять шанс. Тем более, такой. — Он ухмыльнулся. — После операции, вместо части вашей кости конечность усиливает наделенный функциями живой костной ткани, титановый сплав. А вместо мышц металлическая ткань, между прочим, удачно приживающаяся в вашем организме. Обычному человеку пришлось бы ждать срастания месяцы, а то и годы. А у вас она прижилась всего лишь за те два дня, которые вы у меня гостите.

Все еще сдерживая себя, я попытался разузнать о своих новых тканях подробнее: «Что будет с моей ногой?»

— Ничего страшного. — Даже по-особому, счастливому дрожанию голоса, легко было догадаться, насколько профессору приносили удовольствия рассказы о его научной деятельности. Он продолжил:

— Могу вас заверить, что прооперированный участок ноги практически неуязвим. Видите ли, я долго работал над этим изобретением и досконально продумал каждую мелочь. Я выбирал различные коды ДНК и смешивал их, пытаясь создать наиболее прочную и долговечную форму существования клетки в своей среде. Размножив клетки с удачным ДНК, я постепенно начал водить их в особый раствор и каждый день увеличивал плотность, добавляя в него металл, назвать его вам не могу, в моих же интересах молчать. Иначе говоря: мой проект, мои правила. Постепенно начала расти металлическая нить, при правильной обработке принимающая форму человеческих мышц. Именно эту ткань я вживил вам, вместо вашей собственной. Не переживайте, она не доставит вам неудобств. Кроме одного… она слишком тяжелая в сравнении с родными мышечными тканями, весит приблизительно в шесть раз больше обычной.

— Я с трудом понимаю, то, что ты сказал, человек. Но твои слова чем-то напомнили мне местных алхимиков, которые постоянно пытались воссоздать что-то невероятное. Хотя, в отличие от тебя они оказались не особо успешными в области, связанной с металлами. — Во мне просыпалось легкое доверие к этому человеку.

— Ну что вы, что вы, боже упаси, какая алхимия? Эта наука давно стала достоянием прошлых веков. Я не алхимик. Я учёный, причём один из лучших в нашем скромном ХХI веке. За свою избранность все платят и, к моему горю, хоть я и лучший, но не признанный. Мне приходится скрываться от властей и исчезать из виду на некоторое время, когда этого требует наука. Другими словами, я учёный-нелегал, изобретения которого запрещены. И даже мои небольшие эксперименты почему-то называют большими преступлениями. Но, как вы видите, я всё ещё на свободе, а значит, я чего-то, да стою.

Речь Валентина настораживала меня. Кое-что казалось в ней невероятным, кое-что необъяснимым. Выяснение этих обстоятельств я решил отложить на более позднее время. А сейчас мне нужно было встать.

— Скажите, Профессор, вы собираетесь меня отпустить, или так и будете держать прикованным, не давая возможности оглядеться и понять, где я всё-таки нахожусь?

— Сначала я должен выяснить, как вы здесь оказались. — Человек смотрел на меня с подозрением.

— Я расскажу вам, как только вы меня отпустите.

— Ну да, да. Так я вам и поверил.

— Значит так. Либо вы меня сейчас отпускаете. Либо я сделаю это сам.

— Ну, милок, попытка не пытка. — Прищурив глаза, ответил мне Профессор.

Тогда мне всё надоело, и я перешёл к действиям. Я резко рванул руку вверх и понял, что сделал это напрасно. Мало того, что эти оковы держали меня к полу как прибитого, так ещё и при резких движениях они сдавливали, выпуская тонкие, миниатюрные лезвия, заставляя мышцы сжиматься от резкого импульса. Желание дергаться пропадало моментально.

Профессор начал ехидно смеяться, радуясь гениальности ещё одного своего изобретения. Тогда, недолго думая, я решил расставить все точки над «и», и одновременно раскрыть все карты. Я превратился в летучую собаку и резво вырвался из-под кольца, которое удерживало меня в области живота. Теперь только оно меня немного удерживало. Выбравшись, я снова превратился в себя, и с грохотом ударился головой о потолок комнаты. Профессор был явно напуган. Теперь в замешательстве и безвыходной ситуации был не я, а он. Я поспешил успокоить человека:

— Не бойтесь, Валентин, я вас не трону. А за ответы на ваши вопросы, вы предоставите мне ответы на все мои вопросы. Такая сделка вас устроит?

— Д-д-да. Пройдёмте в другое помещение. Там потолки повыше, вам там будет гораздо удобнее. — В замешательстве человек искал выход из ситуации.

— Спасибо, не хочу. Я лучше здесь присяду. Не спешу узнавать слишком много нового. — Я принял позу поудобнее: «Итак, то, что со мной произошло за последние дни, настолько шокирует, что неизвестно каким образом я ещё жив. Я даже боли каким-то образом не чувствую.

— И не почувствуете. Даже если вам проткнуть руку насквозь, ещё в течение трёх дней вы будете думать, что всё произошедшее вам почудилось, а рана и вовсе нарисована. Я ввёл вам сильнейшее обезболивающее, и, если понадобится, введу еще. — Мужчина либо немало повидал на своём веку, либо у него были очень крепкие нервы. Спустя несколько минут вид у него был спокойный. Будто перед ним стоял не какой-то урод из нечистого мира нечисти, только что осуществлявший превращение, а простой человек, согласившийся с ним на беседу.

Разговор был долгим. Я поведал учёному о всех своих приключениях и о многих случаях из своей жизни. Давно я не был таким откровенным. Это первый человек, с которым я искренне общался, и вообще, первый за долгое время моего гнусного существования. Такой же отшельник, как и я, согласившийся меня выслушать и попытавшийся понять. Многому он сначала не поверил. Потом настал некий момент, который объяснял многое, слишком многое, чтобы это казалось правдой, потому что именно из-за этого моя судьба так и сложилась. Именно из-за этого я стал таким, какой я есть, и не стал тем, кем должен был стать.

Глава 3

Мир: «Земля»

Время: «2021 год н.э.»

От лица Безымянного

— Ну-ка подождите. Вы хотите сказать, что существует два мира?

— О двух мне известно. — Ответил я Валентину. — Видите ли, не всё мне удалось узнать за время моего путешествия. Я старался изучить свой мир и до недавних пор никогда не был в человеческом, так как практически не знал где находятся порталы, ведущие к нему. А те редкие экземпляры, которые мне удалось увидеть, охранялись так, что даже струя воздуха не прошла бы без позволения. — Ударившись в воспоминания, я продолжил:

— Я изучал мир Глаока. Рыскал повсюду, стараясь оставаться незаметным. Так было проще и для меня, и для окружающих. Так сложилось, что я ненавижу свою сущность, поэтому стараюсь быть другим, стать лучше, поменять всё так, как должно быть с моей точки зрения. Раньше у меня была цель — отомстить… я считал, что это всё поменяет и всё станет на свои места. Но когда я это сделал, мне показалось, что ничего не меняется. И вот я сижу перед вами и не понимаю, что делать дальше? — Я словно исповедовался Профессору:

— Как быть с тем, о чем я мечтал? Ведь это и не цели — просто размышления, которые утратили весь свой смысл после совершенной мною мести. Я опустошён. Внутри меня ничего нет, я потерялся сам для себя и нахожусь в неведении. Такое уже происходило несколько раз — когда я терял память и не мог вспомнить, как я прожил некоторые дни, недели и даже месяцы. Наверное, это навсегда останется загадкой.

— Очень, очень интересная и занимательная история, хотя мне трудно в это поверить. — Валентин решил высказать свое мнение. — Знаете ли, когда вам говорят, что существует какой-то Глаок, населённый теми, кто готов разорвать тебя на куски ради собственного удовольствия, это «немного» интригует и поражает, вызывая тем самым и недоверие. Но сам тот факт, что передо мной сидит некое четырёхметровое создание, а я его ещё и понимаю, заставляет задуматься. — Я не мог понять, откуда у Профессора такие запасы спокойствия. Нужно будет позже поинтересоваться. Зато со всего произошедшего понятно, что сейчас я нахожусь в мире людей именуемом у нас Ирогоном. И это дает повод возникнуть множеству других вопросов.

Протерев очки, Валентин продолжил свою речь: «Поэтому я попытаюсь вам поверить. Хотя бы чуточку, чтобы суметь войти в ваше положение и разобраться в ситуации. А теперь я попрошу вас всё-таки проследовать за мной в другую комнату и пройти несколько процедур, исключительно вам полезных».

— Что вы собираетесь сделать? — Я насторожился.

— Видите ли, нужно узнать насколько вы здоровы и понять, что вы собой представляете. — Уговор есть уговор, и, не чуя опасности, я согласился.

Мы прошли в близлежащее помещение. Оно было огромным, и разгромленная лаборатория казалась клеткой по сравнению с тем, что предстало перед моими глазами. Передо мной было много всего. Я даже не знал, как это называется и для чего нужно. Был бы я в своём мире, назвал бы это просто произведением искусства, выполненном из металла. Да… у нас тоже есть те, кто просто любит красоту и, не смотря на свою природу, пытается создавать творения, радующие глаз. Мои размышления прервал Валентин:

— Подойдите, пожалуйста, сюда. — Он указал мне на огромных размеров стол со стеклянным колпаком сверху. — И лягте смирно.

Когда я лёг, вокруг всё словно ожило и зашевелилось. Мое тело приспустилось вниз, стол стал прогибаться, но не от моего веса, а как и было задумано.

— Над вами есть дыхательный аппарат. Вставьте его себе в рот и постарайтесь не шевелиться. Не бойтесь, всё пройдёт нормально. Итак, приступим. — Валентин нажал на что-то, и колпак накрыл меня полностью.

Теперь я находился в закрытом пространстве, и воздух действительно быстро заканчивался. Я поспешил вставить непонятной формы трубку себе в рот и начал через неё дышать, когда всё стало заполняться жидкостью.

— Не переживайте, так надо, — слышал я голос извне пока всё ещё не заполнилось. -этот раствор насыщен датчиками, которые позволяют исследовать каждый орган тела и произвести его полную диагнос… — мои уши погрузились в жидкость, и уже ничего слышно не было, а профессор всё продолжал что-то бубнить, но, видимо, не для меня, а уже по привычке ведя записи своих исследований, которые я потом прослушал через интересный аппарат, воспроизводивший их.

— Так-с, а вот и данные. Рост 4 метра 17 сантиметров, вес 526 кг. Цвет кожи бледно-серый. Строение тела — атлетическое, мускулистое. Возраст: определить невозможно. Основные органы в порядке. Обнаружены неизвестные… а это уже интересно… ну да ладно, позже. Обнаружены большие патологические изменения организма, связанные с мутацией, произошедшей во время зачатия, то есть изначально. Несоответствие количества хромосом. Превышает все известные науке данные. Организм насыщен большим количеством радиации. Инородный объект в ладони правой руки. Других ран не обнаружено. Компьютер остановить исследование. Вывести объект из-под колпака.

Жидкость постепенно сливалась, и я встал со стола в полный рост. К сожалению, вскоре мне опять пришлось присесть и подождать, пока надо мной будут издеваться, а точнее — узнавать, что за инородный объект в моей ладони.

Когда руку надрезали, то достали обломок того самого амулета, который меня сюда доставил. Я сказал это Валентину. Сначала он воспринял это спокойно, а потом сконфуженно начал бегать, поражённый чем-то до глубины души.

— Так так так, этого не может быть. Сколько вы говорите этот амулет в вашем роду?

— Двадцать шесть поколений. — Я не понимал, что происходит.

— Этого не может быть, просто не может быть. Науке таких случае не известно, да и я такого не мог сделать, как такое произошло? — Человек был сам не свой и, не выдержав, я крикнул:

— Да что вообще здесь творится?! Вы можете мне это объяснить?

— Понимаете, то что вы называете амулетом, это не амулет. По крайней мере, мне так кажется. Точнее я смогу сказать через несколько минут, когда уточню необходимые данные.

Спустя 5 минут я слушал:

— Да! Да! Так я и думал! Это тот самый аппарат, над которым я работал! Шесть лет назад я разрабатывал проект машины, способной искажать пространство и переноситься с одного места в другое мгновенно. Грубо говоря, на нашем языке — телепорт. И я даже достиг неких успехов, вложив в это дело почти все финансовые сбережения, которые у меня были. «Амулет» и был той машиной, которая должна была переноситься в пространстве, путем его преломления и искажения. По задумке он должен был отправиться туда, и через некоторое время обратно, фиксируя все данные по пути своего, так называемого, путешествия. Но, к сожалению, он так и не вернулся. Я был счастлив, когда он исчез, и всё сработало, но был очень разочарован, когда обратно ничего не вернулось. Ни через день, ни через два, ни через годы. А теперь обломок моего изобретения я обнаруживаю в вашей руке. Кто мог знать, что оно создаст такие искривления и создаст себе путь не только через пространство, но и через время и даже, если верить вам, проникнет в другой мир.

Глаза Валентина блестели:

— Теперь не странно, что он не вернулся, это многое проясняет. А сейчас, когда «амулет» доставил сюда вас, это доказывает мою правоту и гениальность. Показывает, что я был прав, я был в миге от мирового прогресса, но потом остановился. — Он стукнул себя ладонью по лбу. — Каков дурак! Я должен был продать лабораторию и повторить исследования, но я ведь не знал, я думал, что мне это не под силу, я засомневался сам в себе, дурак, дурак. — Его самоосуждающий голос становился все тише:

— Простите меня, но сегодня я больше не могу с вами разговаривать. Я должен работать, продолжим разговор завтра. А сейчас пройдите вон в ту комнату и отдыхайте. Моя дочь вам предоставит всё, что понадобится. Я вам верю, поэтому не боюсь, что вы её чем-нибудь да обидите. — Он словно читал мои мысли. — И не смотрите так на меня. Я чувствую, когда можно доверять, а когда нет. Располагайтесь и чувствуйте себя как дома.

Если бы я хотя бы знал, что такое настоящий дом, я уже и забыл, как иногда, в детстве, засыпал под крышей своего обиталища. А сейчас мне предлагают чувствовать себя как дома… моим домом давно стали одиночество и скитания. Только они были со мной на протяжении всей этой долгой дороги, дороги от нашего мира к человеческому.

Когда я зашёл в комнату, в которую меня направили меня встретила девушка. Я не мог оценить насколько она была хороша, так как не знал какого понятие красоты в их мире. Длинные рыжие волосы спадали на её хрупкие плечи. Среднего роста. Светлая кожа покрывалась золотистым блеском.

— Привет, меня зовут Анжелина. А тебя? — Кажется, она унаследовала свой характер от папочки и совершенно ничего не боялась и не стеснялась.

— У меня нет имени. — Грубо ответил я.

— Как это нет? — Девушка удивилась, а в голосе присутствовал игривый смешок. Ей было интересно со мной разговаривать, я это чувствовал.

— Не назвали, вот и хожу безымянным. — И пока она не успела меня перебить, сразу же продолжил. — Давай без лишних вопросов, я хочу отдохнуть и подумать, а до тебя мне дела нет.

Девушку обиделась: «Ах, так! Да пошёл ты знаешь куда!?» Через мгновение она уже уносилась прочь, произнося неизвестные мне доселе слова.

Мне действительно нужно было подумать. Я с нетерпением ждал, что же мне скажет завтра Валентин? Насколько я понимаю, именно его изобретение меня спасло, поэтому, я должен быть ему благодарным, Но какую ещё роль сыграл амулет в моей жизни? Пока я не знал и ждал ответа. На следующее утро он пришёл.

Когда я проснулся и прошёл в лабораторию, профессор встретил меня и предложил присесть, после чего, незаметно отстранившись, начал свою очередную речь:

— Я попросил бы вас воспринимать всё спокойно и не нервничать. Сидите, пожалуйста, тихо и пообещайте, что не тронете меня и мою дочь, а также любую вещь в этом здании.

— Обещаю. — Кажется, монолог будет непредсказуемым.

— Так вот, когда я создал «амулет», то напичкал его всевозможными сканерами и устройствами записи данных. Он должен был записывать информацию в различные сектора и копировать её неоднократно для большей гарантии сохранения данных. Так вот, его задачей было слежение за событиями, происходящими вокруг него во время его перемещения, а также во время больших всплесков любого вида энергии. Хоть у меня в наличии была небольшая часть устройства, мне всё же удалось извлечь кое-какие данные. Я даже удивляюсь, каким образом всё так сохранилось, потому что телепорт очень стар. Нужные мне данные я получил. Кроме этого, я разгадал часть загадки вашего происхождения.

— Какую, Профессор. — Загадка всей моей жизни крылась всего в одном исследовании человека?

— Не перебивайте. Попросил меня Валентин, и я решил просто молча слушать. Он продолжил:

— Из имеющихся записей сохранилась запись вашего зачатия. Практически ничего не видно, но по полученным данным, всплеск энергии побеспокоил прибор, и он немедленно среагировал и начал свою работу, но кроме этого из него высвободилась львиная доля энергии, скопившейся в «свободное от работы время». Можно сказать, даже что это было даже неким выбросом лишнего, ненужного, перезагрузкой, если хотите, так сказать. Так вот, в этом выбросе присутствовала радиация огромной силы. Проанализировав вчерашние исследования вас, и сопоставив некоторые факты, я смею предположить, что всё это подействовало на вас ещё при зачатии, именно поэтому изменился стандартный набор хромосом, а это в свою очередь привело к мутации. — Валентин замялся:

— Так что, вы, уважаемый, эээ — мутант, простите за выражение. А последняя запись произошла во время перемещения обратно в мою лабораторию. Видимо, чтобы телепорт активировался, его нужно было действительно сломать, что вы и сделали — таким образом, копившаяся годами энергия была задействованной. Всплеск оказался сверхмощным, и вместо того, чтобы перенестись мгновенно ко мне в лабораторию, машина создала огромное искривление в пространстве на некоторое время, пока не оказалась в заданном месте. И прихватила вас с собой, как часть ее.

Я не нашел других слов, кроме:

— Я получил ответ на важнейший вопрос своей жизни, Валентин, и знаете, я вам благодарен… — Профессор был ошеломлён, а я продолжил:

— Благодаря вам я не такой как все, я не стремился попасть в человеческий мир, чтобы делать зло и получить больше власти. Не пытался разорять поселения в своём мире. Не насиловал, не убивал напрасно. Стал тем, кто я есть и ни о чём не жалею, практически ни о чём…

— Знаете, Безымянный… можно я пока вас так буду называть? — не дожидаясь ответа, Валентин продолжил. — А я думал, что вы на меня разозлитесь. Вы совсем не тот, на кого вы похожи. Я был о вас худшего мнения. Особенно после того, как вы, ни с того ни с сего обидели мою дочь, и она заявила, что на неделю уезжает к подруге. Хотя сейчас дочь нужна мне, как никогда. И ещё, хочу закончить начатое: сломав амулет, вы в очередной раз получили огромную долю радиации, которая впиталась так глубоко, что вывести её практически невозможно. Так что предупреждаю — возможны непредвиденные патологии. Неизвестно, когда вас будет ждать очередной сюрприз.

— Вы меня обрадовали. — Иронично ответил я.

— А теперь последняя процедура, и у меня к вам будет очередное деловое предложение.

Профессор опять что-то затевал, но мне было всё равно. Теперь я знал, что я такое. Осталось только разобраться с терминами радиация и мутант и ещё кое с чем. Вообще, в этом мире мне сложно. Столько всего нового, столько непонятного… И, судя по всему, я был на веков шесть впереди своего времени.

Ничего, время покажет и раскроет в удобный момент все козыри, нравится нам это или нет.

Глава 4

Мир: «Земля»

Время: «2021 год н.э.»

От лица Безымянного

Развитие науки в этом мире продолжало меня удивлять. Валентин проэкспериментировал на мне своё очередное изобретение, результатом чего стали загруженные в мою голову знания человеческой истории, развитие самобытности и культуры народов. И еще одно, раскрывающее великие просторы знаний, сразу не умещающихся в голову — развитие человеческих технологий. Я получил полный набор терминологии, в мою был внедрён полный арсенал знаний, которые пришлось бы изучать веками — профессор сказал, что мне этого хватит для начала жизни в этом нелёгком мире. Возможно, что я знал о человечестве и о его существовании больше, чем о своем родном мире.

— Скажите, как называется то, за чем я сейчас сижу?

— Вы про стол или ноутбук, Профессор? — ответ вырывался сам собой.

— Какие категории прав может получить водитель?

— А,Б,Ц,Д…

— Достаточно. Азимов все-таки был прав. — Довольно улыбнулся Валентин. — Как я и подозревал, всё опять отлично сработало. — Вы достаточно хороший экземпляр для моих экспериментов, и всё, что я пытаюсь привить вам, очень хорошо, можно сказать, не просто внедряется в вас, а соединяется воедино. Гармония чистой воды. Так что у меня для вас есть предложение — я буду ставить на вас эксперименты, но лишь те, что способны улучшить ваши ментальные и физические характеристики. В принципе это всё, что я вам могу предложить и взамен… хотя нет, я буду постоянно работать над созданием того, что понадобится вам. Вы вольны в ваших заказах.

— То есть, я буду подопытным? — вопрос скорее риторический, нежели попытка выяснить истину. Профессор, понимая это, лишь слегка кивнул головой. Несмотря на то, что это было немного унизительно, я всё же согласился: жизнь продолжалась, а мне больше нечего было делать. Хотелось чего-то нового.

А ещё хотелось узнать, что случилось с моим миром, к каким последствиям привело моё нападение на родной город и многое другое.

— Вот и отлично, Безымянный, а пока можешь прогуляться по окрестностям…

Наружу я поднялся лифтом — лаборатория оказалась подземной, помогая Профессору скрываться от властей. Вокруг входа по кругу были расположены обломки скал, невольно его прикрывающих.

Когда я их обошёл, осмотревшись вокруг, заметил, что хоть растительность и не отличалась огромным многообразием, но на острове было зелено. Несколько елей возвышалось неподалеку от входа, буквально одна сосенка разбавляла их тандем, а остальное пространство заполнялось дубами и клёнами среди начинающей желтеть травы.

Недалеко, в паре сотен метров по всему радиусу была вода — я находился на мелком островке в огромном водоёме, границ которого видно не было. Может быть, это озеро, может быть море, а может и просто искусственный пруд.

Я прошёл немного дальше и стал наблюдать за живностью — интересное занятие, учитывая то, что на всё, что бы я ни видел, в голове всплывало своё название, и я понимал, что оно значило.

Валентин воистину уникальный человек. Не могу понять, почему он считается опасным для общества и разыскивается в двадцати восьми странах? Ведь он придумал столько всего полезного, что невозможно это не заметить и не использовать в благих целях.

— Безымянный!!! — в голове дрогнуло так, что она чуть не разорвалась. Голос доносился неизвестно откуда:

— Безымянный!!! Ты что забыл, кто ты такой!? ТЫ часть Глаока!!! Как мог ты нас предать и покинуть? Как ты мог связаться с людьми?! Как мог ты пойти с ними на сделку? Ты предал свой народ! А ведь знаешь, кто ты, Безымянный? Ты сын тёмного принца! Ты тот, кто должен возглавить со временем нашу страну, а может быть и весь Глаок! — Голос в голове становился тише, постоянно меняя интонацию, набегая будто волнами, то женским, то мужским, то вообще смешанным тоном, напоминая неясное шипение:

— В любом случае, ты должен знать. Твой отец стал королём, и у него не осталось наследника. Много столетий нашей страной управлял один род, и он не хочет рушить традиции. Он хочет встретиться с тобой и поговорить, поговорить серьёзно и с огромными намерениями. Он будет ждать. Ты можешь пройти к нему свободно, и никто тебя не тронет. Он издал мораторий на твой захват, но это не будет продолжаться долго. У тебя есть неделя, на то, чтобы встретиться с ним, Тёмный принц. Всего неделя на то, чтобы вернуться в нужное место и в нужное время. Он будет ждать тебя.

— Кто ты такой! — со мной такое происходило впервые, голос звучал во мне, звучал лишь в моей голове, и я старался узнать, как можно больше. — Скажи мне! Кто! Ты! Такой!?

— Тот, кто не дал тебе имени, Безымянный. А теперь главный советник короля. Ах, чуть не забыл, встреча состоится там, где была пролита кровь… До встречи. — Попрощался Рассиго со смешком в голосе. После его слов несложно было догадаться, кто прислал мне это послание.

Всё-таки магия и технология хоть и разные вещи, но, и то, и то, насколько я заметил, умеет проникать сквозь время. Интересно, знают они или нет, что я настолько далек от них во времени? Как бы там ни было, мне нужно было поговорить со своим ненавистным отцом и надеяться на то, что я смогу себя найти и продолжить свой путь по направлению к истинной судьбе и предназначению. Если они, конечно, есть и когда-либо были.

Вдоволь насладившись свежим воздухом, разрешив себе сохранять спокойствие, не смотря на новости, о которых я узнал, несмотря на невероятное наследие, в которое с трудом верилось, я вернулся в лабораторию.

Наткнувшись на Валентина, я говорил прямо:

— Профессор, я попрошу вас всего об одной услуге взамен на ваше право ставить на мне эксперименты. Только дайте мне быстрый ответ, я вас прошу. В голове засело слишком много вопросов, и стоит начать работать над ними.

— И что же это за просьба?

— Мне нужно вернуться в мое время.

Валентин поперхнулся:

— А как же наш уговор?

— Я уплачу любую цену.

— Для любой вы слишком молоды, если верить вашим словам, конечно. Да и создать машину времени-пространства не так-то и легко.

— Для вас? Не верю.

— И правильно делаете, Безымянный. Грех во мне сомневаться. Гении, они такие. — Он улыбнулся. — Я подумаю над вашей просьбой, только и вы задумайтесь — стоит ли возвращаться в забытые Богом времена?

Стоит ли возвращаться? Для того, чтобы пообщаться с отцом-предателем? Я еще не знал ответа. В голове лишь мелькали мысли о возрождающейся цели и новом смысле существования.

— Безымянный? Вы где? — Валентин растерянно озирался по сторонам. Только сейчас я заметил, что, забывшись, погрузившись в себя, стал невидимым. И вернулся в привычное для Профессора состояние.

— Не пугайте меня так больше. Знаете ли, предпочитаю видеть собеседника.

— Даю слово, по крайней мере, постараюсь. В последнее время мне бывает сложно себя контролировать. — Пообещал я Валентину.

— Тогда и я постараюсь сдержать своё слово перед вами. Сегодня же приступаю к приготовлению аппарата, который перенесёт вас в нужное место и время. Вот только остаётся разобраться с некоторыми нюансами. Насколько я понял время в твоём мире идёт параллельно земному, правильно

— Именно так, Валентин. — У меня проскользнула мысль, что «гений-нелегал» пришёл в себя и уже не нервничает. После строгого вы, он перешёл снова на мягкое, и уже не унижающее как раньше, а даже наоборот, «ты».

— Скажите, какой год сейчас в вашей реальности?

— В моей реальности XII век. Правда, я не уверен, совпадают ли наши века. История и боги разные. А значит, и точки отсчета могут отличаться.

— Ну ладно, это мы по информации из осколка постараемся определить. А место, куда вам нужно отправиться, слишком далеко оттуда, откуда вы ко мне телепортировались?

— Точно не скажу, часов 5 моего бега…

— Нда. Нам предстоит провести несколько экспериментов.

Уже шесть дней я практически не спал, хотя мне и объяснили, что времени, в принципе, у нас много. Что-то меня мучило, и я чувствовал, что нужно появиться в нужный, данный мне срок. Почему только неделя? Почему не месяц и не больше. Я уверен, что они знают, где я нахожусь. Рассиго говорил что-то про людей, значит, ему точно известно больше, чем я предполагал.

Послышался тихий, торопливый топот ног:

— Безымянный, поднимайся. У меня для тебя новость. — Валентин позвал меня в свое исследовательское крыло.

Я насторожился. В последнее время новые вещи меня не сильно радовали.

— Сейчас мы проведем эксперимент, как и договаривались.

— Жестокий вы человек. Человек в прямом смысле этого слова. Я и так себе места не нахожу, а вы тут снова про эксперименты, Профессор.

— Постойте-ка, уважаемый, у нас был договор: перед тем как отправить вас через телепорт, я могу провести опыт, так? — Он взглянул на меня с подзадоривающим взглядом и вдруг меня осенило:

— Так вы сделали это?

— О да, хоть это было и сложно. Но, моя дочь, которую ты так небрежно обидел несколько дней назад, присоединилась к моим разработкам и обрабатывала данные в своей лаборатории, хотя область ее любимой науки, кардинально отличается от моей.

— Спасибо, и вам и ей. А теперь приступим, не хочу терять ни секунды времени.

— Да, ты прав, Безымянный, ничто в нашем мире не вечно и иногда каждая секунда важна. Другой вопрос в том, как правильно ее использовать.

— Мне сейчас не до размышлений над секундой. — Пришлось мне отмахнуться. — Я хочу встретиться со своей судьбой, и как можно скорее. — Иногда от «мыслей вслух» Валентина я начинал уставать.

— Что ж, пройдём в лабораторию, тебя ждёт сюрприз.

Там меня действительно ждал сюрприз. Учёный изготовил штаны, сшитые специально на меня. Для кого-то это могло быть и мелочью, но учитывая то, что я уже почти две недели хожу с тряпкой вокруг пояса, этот факт меня радовал. Так же, что радовало, штанишки оказались не без подвоха.

Во-первых, они усилены кевларовыми вставками, которые помогут защитить мои ноги, в случае удара по ним. А во-вторых, в каждую штанину Профессор вложил мне по маленькому подарку, с большой убойной силой. Там оказались два отличных кинжала, из неизвестного мне металла. Как объяснил мне Валентин, он заказал мне их изготовление пару дней назад, и пожертвовал тем самым металлом, который чуть не лишил меня жизни. По милости которого часть моей ноги живёт своей жизнью и только со временем перестанет волочиться за второй, более лёгкой.

— Это подарок, — с улыбкой сказал мне Валентин. Кинжалы от меня, а штаны от дочки. Она сказала, что в следующий раз, когда вы увидитесь, засмущается не так, как в прошлый раз, видя вашу развивающуюся вокруг пояса повязку.

— А каков эксперимент? — Я все еще ждал подвоха.

— А разве это не эксперимент? Вы собираетесь путешествовать во времени, а у меня есть возможность за этим понаблюдать. За одним из величайших событий в моей жизни. Это и есть один из долгожданнейших опытов, в попытке изменить все предыдущие взгляды на нашу жизнь. — Валентин приостановился, и, глубоко вздохнув, продолжил:

— Смотрите: у вас на поясе вшито четыре прибора — условное название «амулет». Вы должны их использовать поочерёдно. Один перенесёт вас в 1262 год нашей Земли (если верить данным обломка — аналогия твоего родного исчисления лет), другой телепортирует в ваш мир, а третий, третий вернёт тебя в мою лабораторию, если ты конечно пожелаешь.

— А четвёртый? — Уточнил я неназванный элемент.

— Четвёртый тоже вернёт тебя в лабораторию. Но из любой реальности, а не только из твоей. В него я вложил больше всего энергии. Так что прибереги его для экстренного случая. И постарайся не трогать. И самое главное, Безымянный, активируй их поочерёдно, с разницей минимум в час, иначе твой организм может такого не выдержать. Так же, мы не знаем, куда именно ты попадёшь, какая там будет местность, так что будь осторожнее. И попытайся аккуратно приземлиться.

Профессор продолжал давать наставления, явно вдохновившись историческим моментом происходящего. Для него это было важнее, чем для меня:

— Аппараты активируются просто, достаточно надавить так, чтобы он сломался. Это единственный эффективный вариант высвобождения энергии, который мне пришёл в голову за данное время. Понимаешь, в прошлый раз я потратил три месяца на зарядку своего изобретения, поэтому его можно было использовать простым нажатием на секретную кнопку. И он не должен был таскать с собой пол тонны. Так что, не серчай, но ты снова окажешься облучённым. Ну, и последние несколько подарков на дорожку.

В моих руках оказался аккуратный хронометр, основной задачей которого было впитывание радиации. Я прикоснулся к центру — Обрамление часов приподнялось и два сверхтонких лезвия порезали мне палец.

— Аккуратнее. — Поспешил, Валентин. — Я же старался, чтобы помочь тебе защититься, а не истязать самого себя.

Второй подарок оказался трогательным для меня. Это была мантия, очень похожая на ту, в которой я путешествовал все эти годы.

— Возьми её, мой большой друг, твоё тело должно хоть что-то защищать.

Прекрасная накидка, выполненная в стиле вампира: отличие в том, что воротник заменял плащевой, качественный капюшон, цветом, чёрная как тьма снаружи, и пугающе — красная изнутри, мантия так и просилась на плечи. Определённо, она мне понравилась.

— Мантия слегка модифицирована. При нажатии в месте крепления, чуть ниже шеи, она стягивается и превращается в мощную, пуленепробиваемую безрукавку.

— В моем мире нет пуль. — Не желая тратить временить, я сменил тему. — Я готов отправляться, Профессор, прощайте.

— Это вам напоследок, — ответил он в ответ и ввёл мне дозу препарата. — То самое обезболивающее, которое я вам вводил при нашей первой встрече, на всякий случай.

— Спасибо, теперь я могу отправляться? — уточнил я.

— Конечно, только я покину помещение — не хочу облучиться. У меня последняя просьба: если решите вернуться, вернитесь в мантии, пожалуйста.

— Постараюсь. Уходите. — В моём голосе звучала не просьба, а даже некий приказ, но я уже не мог заставить себя медлить.

Спустя минуту, первый шаг к отцу был сделан. Но прежде, чем активировать первый амулет, я стал невидимым. На этот раз я не ушёл под землю, меня на метра два подкинуло, снова я почувствовал знакомые мне ощущения. Затем раздался грохот и… я разнёс в клочья деревянную крышу невезучего дома. Твою нечистую. Я так надеялся, что окажусь в далеком от людей поле, и не будет никаких проблем, а тут…

В несколько прыжков я оказался посреди вытоптанной улицы средневекового городка. Пока ещё невидимый. Вдруг, из дома, на который я рухнул, выбежал упитанный, лет 50, мужчина и неуклюже начал взбираться на крышу своего дома. Посмотреть, что за грохот заставил потолки осыпаться. Каково же было его удивление, когда вместо крыши обнаружились руины.

Но это было только началом. Сюда подтянулись прогуливающиеся мимо стражи порядка, которые, как оказалось, видели, как ни с того ни с сего начала рушиться постройка. Через несколько секунд они обвинили мужичка в колдовстве. Да, натворил я дел. Но жилец-то всё равно не из честных будет, в этом я разбираюсь. А теперь нужно вести себя тихо.

Я отправился на окраину городка, выполненного преимущественно из дерева. Поселение разбавляло всего несколько каменных построек и то, с трудом стоящих на земле. Огромные поля, засеянные зерновыми культурами, простирались далеко за пределы горизонта. И только верхушки лежащего рядом леса могли увидеть их предел.

Оглядевшись, я понял, что ничего интересного здесь не произойдёт и решил переждать в лесу. Нужно отойти от прыжка-портала. Как ни странно, он оказался лёгким для меня. Ни одна щепка из разрушенных балок крыши не вонзилась в моё тело. Сегодня удача на моей стороне.

Присев под деревом, я стал размышлять, что же поведает мне мой предок, которого я всегда ненавидел, и всегда желал пообщаться.

Пройдя вглубь леса, я нашёл закрытую от чужих глаз поляну и уселся там поудобнее, ожидая нужного времени. Тишина и спокойствие вокруг клонили меня в сон. Хоть бери да оставайся здесь, позабыв обо всех путешествиях во времени и пространстве. Зеленая трава переливалась на солнце, и я решил прикорнуть.

Оставалось около 10 минут до очередного прыжка, когда до поляны донесся приближающийся шорох: кто-то пробирался через кусты и двигался в мою сторону. Пришлось маскироваться. Через несколько мгновений, я наблюдал следующее: двое мужчин тащили бессознательную девчонку, а за ними шёл третий. Мне стало интересно, что именно они задумали, ведь я практически не знал их образа мышления, хотя и догадывался — твари, они ведь в обоих мирах похожи.

Девушку бросили посреди поляны и неторопливо начали раздевать. В этот момент она неожиданно очнулась, с трудом приходя в себя:

— Ой, как болит голова… эй, где это я? Иван, что ты делаешь со мной? Отпустите меня немедленно!

— Молчи, Марусенька, молчи, скотина. Не хотела по-хорошему, будет тебе по-нашему. Сама виновата, нужно было самой соглашаться. — Полушепотом, торжествуя, отвечал на её просьбы один из парней, раздевавших её.

Будущая жертва начала было отбиваться и сопротивляться, но куда ей было бороться против троих взрослых, окрепших мужиков. Вдруг я словно отключился от всего происходящего, и представил, что я появился на свет после такого же необдуманного, жестоко насилия.

Я не мог на это просто так смотреть, но и вмешиваться тоже не мог. Оставалось только ждать. Одна часть меня рвалась в бой, вторая понимала, что лишние смерти сейчас ни к чему.

Я ненавидел себя за свое бездействие. Но знал, что изменение прошлого может коренным образом повлиять на будущее, и никому не дано полностью предвидеть, что произойдет.

Судьба услышала меня и решила помочь девушке. С другой стороны поляны выходил медведь. Медленно, неспеша, но этого хватило, чтобы все трое струсили. Первым закричал самый «смелый»:

— Бежим, скорее, он нас на части разорвёт!

— Да как бежать, а с ней что делать? она же нас сдаст!

— Не сдаст, дай мне нож! — второй передал нож и осторожно отходил в противоположную от зверя сторону. Первый же воткнул лезвие перепуганной до смерти девчонке в грудь и тоже дал дёру. Медведь, не обращая внимания на истекающую кровью жертву, погнался за насильниками. Им, видимо, судьба готовила интересный финал, достойных их пороков.

Теперь мы остались наедине: я и умирающая невинная. Она умирала, и я позволил себе показаться. Девушка почти не реагировала, хоть и заметила меня, я был в этом уверен. Она с трудом приподняла голову, посмотрела на меня и удивленно спросила: — Я сейчас умру, да? Демон, почему ты пришёл за мной, дай мне немного свободы, уходи, приходи позже. Я хочу успеть попрощаться со своим милым домом, с родителями… — Она была чиста как ангел. — Демон, разреши, прошу тебя, я ведь не так много прошу, не забирай мою душу еще немного.

— Я тебя не трону, мне не нужна твоя душа. Не бойся. — Нелепо успокаивал я ее.

«Девочка» — так мне хотелось её называть, годов 20 от роду, она выглядела совсем маленькой. Душа у неё добрая. Хотя, что мне, демону, каковым меня считают, знать о душе?

А ведь я и выгляжу как демон, и моя душа, есть она или нет, вряд ли попадет после смерти в лучший мир. А девушка — воплощение жизни, так жестоко видеть, как она умирает.

Поздно каяться, я уже ничем не могу ей помочь. Кровь не остановить, утешать бессмысленно, — это все моя вина. Я струсил.

Словно озарение посетило меня: есть один выход, очень рискованный, и неправильный, неправильный для меня, но возможно дающий жизнь Марии. Шанс, который родит новую судьбу. Ту, которая не была предначертана в этой жизни, но в другой, и в другом времени… а почему бы и нет.

Я вырвал из пояса четвёртый амулет, вложил его в руку умирающей, попросил собрать последние силы, сдавил нежную ладонь умирающей со всей мощи и отпрыгнул в сторону. Буквально через секунду девушку подбросило вверх, и она тут же исчезла. Без звука, без вспышки, Она будто втянулась сама в себя. Это было что-то новенькое. Самый мощный, сверхзаряженный опытный образец доказал, что отличается от других.

Интересно, выживет ли девушка, и поймёт ли Валентин, что это я её направил? Попытается ли профессор спасти ей жизнь? Или так и оставит умирать? Или она уже умерла от облучения и потери крови.

Раздался хруст, и на меня упала только что обломившаяся ветка. Посмотрев наверх, я обнаружил того самого медведя, который прогнал насильников. Смотря на испуганного медведя, я усмехнулся: хоть кто-то не хочет на меня нападать и остерегается. Несмотря на его дикую природу. Я смотрел зверю прямо в глаза, а он их не отводил.

— Что ты с ней сделал? — Спросило меня животное. Наступила моя очередь удивляться:

— Ты разговариваешь?

— Я не медведь, я колдун. Сразу почувствовал огромный всплеск энергии, когда разлетелась вдребезги крыша соседа. И решил выяснить, кто устроил весь этот беспорядок. Я выследил тебя и ненароком напоролся на этих скотов. Оказалось тяжелым делом просто наблюдать, как пытаются изнасиловать девушку. С ними теперь все будет хорошо, они не будут приставать к людям. А вот что сделал с девушкой ней ты, демон, я так и не понял.

— Считай, что предпринял попытку спасти. — Я виновато наклонил голову. — В любом случае, вряд ли девушка уже вернётся сюда, даже если останется живой. Кстати, что именно случилось с теми тремя? — Интересно было узнать, как расправляются с тварями в этом мире.

— Одного, — убийцу, припугнул неплохо, теперь не то что насиловать, вообще никогда ничего делать не сможет, а других оставил в покое, что им сделать-то, итак урок на всю жизнь? Не могу я убивать, и жестокость не люблю, но иногда приходится.

— Понимаю тебя, зверь. Я тоже не люблю убивать, но вся моя жизнь сплошные убийства. Судьба у меня такая. Да и вид, как ты успел заметить, не располагает к симпатии.

— Главное внутренняя сущность и цель. Я тоже не от мира сего. А каким образом в медведя превращаюсь до сих пор не пойму. — Колдун делился своим секретом, возможно, единственный раз в своей жизни. — В быту я мужик простой, приключений много не люблю. Мне сегодняшних ещё на десять лет вперёд хватит, так что, я, наверное, пойду.

— Спасибо тебе. Доброго пути. Вот только скажи перед тем, как уходить. По-правде — зачем тебе было следовать за мной?

— Да кто его знает, а чего б и не сходить. Дома давно безвылазно сижу, вот и решил пройтись, на мир посмотреть, чего интересного увидеть. Вон вишь, на тебя наткнулся. — Выговор у мага с каждым словом становился всё проще и проще. — Погодь только, сейчас с дерева спущусь, и поговорим по душам, изолью тебе душу свою.

В разговоре снова упоминалась душа. Да что ж это за народ такой, о душе всё время думает? Через полминуты передо мной стоял не огромный зверь, а мужичонка, лет шестидесяти, с просединой на голове, контрастирующей с моложавым для таких лет лицом.

— Оно, знаешь что, сынок, магия — она странная штука, и друг к другу притягивается, вот мы и встретились сегодня. Ты молодой, я вижу, хоть и огромный. Но ты молод и ещё полон сил, не то что я. А глаза у тебя добрые, но полные горечи и отчаяния. В них много опыта, ты многое пережил, и ещё многое должен свершить. Я научился читать жизнь по глазам, они помогают мне понять человека. Скажу тебе одно: ты не демон, в тебе больше человеческого, чем у многих из людей. И тебе присущи наш страх, наши переживания и наша жалость. Я вижу это. Как и милосердие, заставившее тебя не оставаться равнодушным к умирающей.

— Спасибо, старик.

— Радомир. Меня зовут Радомир, а вас как величать?

— Можешь называть меня Безымянным, у меня нет имени.

— Да, тяжело тебе. У нас имя дают, и ангел — хранитель потом охраняет всю жизнь, если его не отогнать злыми делами. А у тебя не то что ангела, имени оказывается нет. Хотя, никогда не поздно менять свою жизнь, так что не отчаивайтесь.

Старик уже не спешил уходить. Еще какое-то время мы пообщались, а потом я вежливо попросил Радомира удалиться, на что, не сказав ни единого слова, молча, с загадочной улыбкой на лице, он направился в сторону поселения.

Прошло достаточно времени, чтобы активировать следующий амулет, и я сделал это. Повторилось уже привычное действо, и я оказался практически в том же месте, откуда попал в лабораторию Профессора, провалившись в гибкую землю.

Пустота и тишина омрачали окрестности. Даже стражи на вышках, и те не пытались что-либо выискивать. Я не знал, что случилось. Вокруг всё погрузилось в незримый мрак. Я не рискнул заходить в город, чтобы узнать причину происходящего. Наоборот, решил затаиться, и понаблюдать за проходящими мимо входа в поселение существами.

Я никогда не видел народ своей страны таким вялым, что было странным даже по определению. Им ведь всегда было чем заняться. А чувства, даже самые малые, многие пытались скрывать — здесь явно происходило что-то из ряда вон выходящее, но мой инстинкт самосохранения победил любопытство и удержал меня от общения.

Теперь мне предстоял путь к отцу. Не очень долгий, но и не короткий. К тому же, насколько я помнил, у меня оставалось ещё несколько часов до окончания назначенного мне срока. Поэтому стоило поторопиться.

Глава 5

Мир: «Земля»

Время: «2021 год н.э.»

От лица Профессора

Когда-то он добьёт меня своими сюрпризами. Откуда взялась эта бедолага? Почему Безымянный решил направить её сюда, ко мне? И сколько вообще он успел провести времени в прошлом?

История частично повторяется. Очень уж похожа на случай с ним самим. Хотя, слава Богу, эта девушка приземлилась на специально подготовленную площадку и не расшиблась, что с легкостью могло бы произойти. Несмотря на это, из-за большого количества потерянной крови она до сих пор находится без сознания. Эх, если бы не мои машины, девочка уже бы давно лежала в земле и земля ей была бы пухом. Не зря я всё-таки существую.

А говорят, что я опасен для общества. Хех, да я готов спасти пол Земли, если придётся. Им то, всем, всем без некоторых исключений, ещё так далеко нужно пойти в области науки, чтобы достичь моего уровня. Когда-то я стану известным. Смущает только многолетний опыт истории, который подсказывает мне, что это будет не при моей жизни. Хотя, я ещё всем покажу, на что способен.

Я уже сгораю от ожидания того момента, когда вернется Безымянный — он поможет мне в величайшем эксперименте всех времён и народов. Не зря же я столько мучился над «вампирской мантией»: тысячи камер отснимут всё до мельчайших подробностей, все данные зафиксируются, два мира помогут мне окончательно понять загадку времён и пространств.

Судьба послала мне этого мнимого отпрыска тьмы. Мнимого, потому что в нём добра больше, чем во многих людях разом взятых. Жаль только, что ему не дают его проявить, и всё скрывается за покровом его уродства.

Только бы он не потерял мантию… она смысл моей жизни в последние несколько часов. Если я смогу всё раскрыть, найду нужные алгоритмы и разберусь с искривлениями — я ведь буду королём мира. Не то что бы я собираюсь что-либо менять. Просто у меня будет доступ к любой исторической информации, и я смогу побывать в любых местах при самых значительных событиях. Только представьте себе — повидать воочию все 7 чудес света — и это только начало.

— Папа, ты о чём-то задумался? — Анжелина сбила меня с толку и мечты бесследно испарились.

— Да так, доченька, о своём. — Ответил я.

— Пап, а как ты думаешь, он ещё захочет к нам вернуться? Не то что бы я сильно переживаю, но такое бывает только раз в жизни, чтобы так, ни с того ни с сего, к нам появлялся кто-то из другого мира.

— Ну, судя по всему уже не раз, а минимум два. — С иронией сказал я и посмотрел в сторону девушки, находившейся в соседней комнате за окном. Она лежала подключенная к приборам и еле дышала, только аппараты искусственно поддерживали её жизнь.

Я уверен, что она выживет, хотя это будет непросто. Жесткое облучение радиацией может доставлять ей проблемы на протяжении всей жизни. Но я поработаю над этим. В кисти левой руки все кости будто стерты в порошок… были стерты — чтобы не лишать её конечности я всё-таки имел дерзость заменить ей костные ткани металлическими. Теперь у неё своеобразный имплантат, как и у Безымянного, но я ей этого говорить не буду — металл лёгкий, практически соответствует весу её настоящей кисти, а кожа поначалу будет казаться слегка поцарапанной, а со временем приобретет первоначальное, живое, здоровое состояние. Ведь всё сделано по высшему стандарту. Так что, ничего она не поймёт.

— Анжи, подойди сюда и объясни мне, такому болвану, почему я не додумался вставить в этот «амулет» записывающее устройство? Нашпиговал под завязку три остальных, а в самый мощный забыл?

— Не знаю, наверное, ты спешил. Не расстраивайся, папа, всё будет хорошо.

Я повернул голову в сторону и заметил, что невинное создание приходит в сознание. Не прошло и мгновения, как я направлялся в её сторону. Я, конечно, подозревал, что снова возникнут трудности с разъяснением ситуации, но дошло до такой степени, что трудно было себе представить. Очевидно, девушка была верующей, и мне пришлось не меньше часа доказывать, что она не в потустороннем мире, а в лаборатории учёного, к которому она попала благодаря моему же изобретению и, видимо, смекалке одного добродушного «демона».

А закончилось всё тем, что так мне и, не поверив, девушка, которую звали Марией, снова впала в сон. Ну, ничего, пусть ещё полежит, переварит всю информацию. Еще успеем наговориться.

***

— Ну, как вы, Машенька? — Я старался быть как можно любезнее, хоть это и не мой стиль поведения. С гостьей из прошлого я уже познакомился и два дня, проведённые рядом с нею, дали мне понять, что это создание иногда бывает не таким нежным и мягким, каким кажется на первый взгляд.

То ли психологическая травма, то ли старая закалка, выдавали в ней иногда такие черты характера, что Безымянный, по сравнению с ней, казался милым созданием. Но всё это скрывалось за её прекрасным, гибким станом. Она была настолько хрупкой и безобидной на вид, что голова отказывалась верить, что девушка прибыла ко мне сюда из двенадцатого века. Не могло ведь тогда быть таких смазливых мордашек, таких прекрасных, длинных, ухоженных волос, русые пряди которых спадали до самой поясницы.

И, как ни странно, она умела читать. К сожалению, на этом её кругозор во многом ограничивался. Поначалу ей было очень сложно адаптироваться, но дитя, видимо, имело закалку и пыталось не выдавать своего страха к неизведанному, и к тому факту, что всё прошлое придется забыть. Ибо оно уже безвозвратно.

— Спасибо, хорошо, — ответила сонная девушка на мой вопрос о ее самочувствии, — мне сегодня даже сон приснился, представляете? Я видела того демона, который спас меня, но он был другим, не таким страшным, каким показался сразу. Мы с ним купались в огромном море, и вокруг совсем не было берегов. И нам обоим это нравилось. А конец сна какой-то непонятный получился… он повернулся ко мне, с растерянным видом подплыл поближе и попросил передать вам, что ещё постарается вернуться… но не знает как…

— Передать мне? Ну и сны у вас, умеете вы удивить, что не говори. — Я немного улыбнулся ей, но о сне постарался не забыть, мало ли, что он значил. Мне вообще кажется в последнее время, что стоит обращать внимание на все мелочи, даже те, что кажутся совершенно бесполезными на первый взгляд. А Марии, — ей предстоял ещё долгий курс лечения и, несмотря на то, что она умело скрывала свою боль, я-то знал, что ей сейчас очень, очень нелегко. Я пытался ввести ей обезболивающее, но организм отверг мою пробу, вводить больше было бы опасно для её здоровья и жизни.

— Ну да, конечно же вам, я вас ни с кем не спутаю, вы же тоже мой спаситель. Как хорошо, что вы существуете. — Она улыбнулась мне, и я был сражён.

Она одна из тех немногих, кто благодарен мне за то, что я для них сделал. Возможно, такие сюрпризы судьбы, как Маша посылаются именно для того, чтобы поддержать таких сумасшедших и где-то глубоко потерявших веру в себя людей? Может быть.

Теперь мне оставалось ждать только возвращения моего другого друга, благодаря которому у меня снова появится шанс выйти в люди и вернуться к прежней жизни.

Как же мне её иногда не хватает. Не хватает того общения с людьми, не хватает моих друзей, внимания, простого отдыха, где-нибудь на загородной даче. Я уже несколько лет нахожусь на этой, неотмеченной на карте точке. Как же мне это временами всё надоедает. Когда я уже смогу делать то, чего действительно хочу?

Я ещё раз взглянул на девчонку и понял ещё кое-что: ей было намного хуже, чем мне, но она не теряла веру. Поэтому я решил, что мне грех жаловаться на то, что я сейчас имел.

Глава 6

Мир: «Глаок»

Время: «XII век от начала летоисчисления»

От лица Безымянного

Спустя несколько часов бега, я смотрел на замок своего отца. Несмотря на мрачность, наполняющую его, он был великолепен. Выполненное лучшими мастерами, с каменными стенами желтовато-коричневого цвета, здание возвышалось в три яруса. Первый, самый широкий, служил защитным барьером. Он был окружён рвом заполненным водой, который можно было преодолеть, только пройдя через главный вход, либо спустя часы осады. Второй возвышался над предыдущим на много метров и уже составлял жилую часть замка, населённую знатью и её прислугами. Третий же находился на самой вершине и был полностью отделён от первых двух. Он находился на скале, а заднюю его стену заменяла гора. Эти огромные, неимоверные размеры просто впечатляли. На каждом ярусе находилось по несколько обзорных башен. Пика на нём не было. Вершина замка была плоской и завершалась приличных размеров площадкой, с которой открывался отличный вид на всё окрестное пространство.

Донжон выполнял функцию цитадели. Он был хорошо укреплён и оборонялся со всех сторон. В нём непосредственно и находился тот, к тому я должен был явиться на приём. Мне оставалось лишь подойти к охране, чтобы меня проводили, ведь ещё сегодня мораторий на мою смерть действителен, и никто не будет нападать на меня. Заодно и узнаю, умеет ли отец держать данные обещания.

Я вышел на открытую, мощёную камнем дорогу, и направился прямо к опущенному мосту. Когда мне осталось не больше полусотни метров, я услышал властные приказы:

— Это он! Занять оборонительные позиции! Лучники, на стены, копейщики — укрепить главные ворота! Эй, кто-нибудь, окликните оставшихся магов! И наконец, сообразите вы или нет поднять мост!?

Как всегда, меня ожидал сюрприз. Хорошо, что я не полностью поверил лжецу Рассиго, который передавал мне обещания короля.

— Достать стрелы! — послышалось со стен. Одновременно начал скрежетать мост. По сути, мой единственный вход в замок скоро будет закрыт. И почему у меня никогда не остаётся выбора? Опять лишь один вариант — бой. Почему нельзя было обойтись без лишних жертв? Всё равно я своего добьюсь.

— Натянуть тетиву! — очередная команда насторожила меня, и я побежал. Волнение усиливалось, глаза заливались кровью. Пульс участился. Я слышал в ушах своё сердце. С этого момента я принадлежал только самому себе, и ничто меня не отвлекало. Мой организм сам задавал ритм всему происходящему. И со словами командира: «Атакуй!», я ринулся на прорыв.

Всё происходило в замедленном и одновременно бешено ускоренном темпе. Я успевал расценивать всю обстановку в то время как бежал в направлении закрывающегося прохода и думал, что делать дальше. У меня не было никакого плана. Импровизация сейчас — лучший способ атаки.

Ворота были подняты наполовину, в тот момент, когда я приблизился к защитному рву. Не останавливаясь, я прыгнул на мост. Правая нога непривычно потянула в сторону, и, не учтя её веса, я приземлился на бок. При этом в кои-то веки мои размеры сослужили мне хорошую службу — одна цепь не выдержала и оборвалась. Это был плюс. Минус состоял в том, что крепления моста тоже начали разрываться, и вскоре вся конструкция могла с успехом рухнуть в воду.

Я быстро поднялся и продолжил бежать. Решив не рисковать, я как следует оттолкнулся и прыгнул в проход. В этот момент левое плечо задело копье, но профессорская мантия осталась невредима, а боли я не почувствовал. Способность оценивать ситуацию раньше, чем всё произойдёт, ускоряла мои действия.

Копье оттолкнуло меня вправо, к стене. Чтобы не останавливать своей стремительной атаки, я резко поддал плечо вперед и зацепился о стену. Мой удар оказался сильнее камня. Осколки гранита полетели в сторону, а я покатился кубарем, но уже по короткому проходу, который вёл к внутреннему двору замка. Стража паниковала. Внезапная смелость, скорость и пугающая сила часто давали такой эффект.

Я оказался в самом эпицентре копейщиков. Нельзя было терять на них время. Заточенными пластинами своего хронометра мне удалось мигом обезвредить всех стоящих рядом. Схватив копьё одного из стражников, я развернулся и запустил его в командира лучников. Он давно меня раздражал.

А пока отряды растерянно думали, что им делать без своего предводителя, выкинул за стену командира копейщиков. Давно во мне не бушевало такой ярости и стремления на пути к цели.

Я не чувствовал боли, а моя одежда сама парировала режущие удары. Жаль, что у меня не было такой экипировки раньше. Я казался сам себе непобедимым. Даже огонь, запускаемый редкими магами, практически не вредил ткани.

Странно то, что войск так мало. Неужели вот так скудно охраняется король?

Никаких церемоний, только цель — добраться до отца любыми средствами. Времени терять нельзя. Я достал из карманов клинки, которые мне подарил Валентин и ринулся ко второму ярусу замка. Прыжок. Второй. Приземлился, замахнулся левой рукой — убил. Подставляю правую — блок, опять удар левой, отбиваюсь ногой, хватаю первого попавшегося — бросаю. Опять прыжок, на ходу замахиваюсь сверху вниз кинжалом.

Металл во истину оказался уникальным. Он пронзал стену легче, чем плоть врага. У меня не было времени идти в обход. Только вверх. Занёс над собой левую руку — вонзил нож в стену, вытащил правый клинок, занёс над собой руку, забил в стену, подтянулся.

Шаг за шагом, момент за моментом я приближался к вершине стены. Там меня уже ожидали двое. Остальная часть воинов была внизу и у основного входа в донжон.

Я быстро меняю свою траекторию движения и сдвигаюсь в сторону — по направлению к небольшой башенке. Забираюсь на неё, скрещиваю руки и прыгаю в направлении врагов. Они не ожидали такого хода. Я опускаюсь немного позади них и резко расправляю руки. Один клинок пронзает врага со спины и пробивает ему лёгкое, второй попадает охраннику в бок и оба с мощью ударяются друг о друга.

Я опускаюсь со стены и бегу через сад. Вкусу отца можно было только завидовать. Здесь были самые необычные деревья, собранные со всего королевства и не только. Чего только стоит Мизорская Ель, дающая сочные плоды, которые не стоит употреблять чаще двух раз в год, а Огширсий дуб, ростки которого достать сложнее, чем исходить поперёк всю страну… и много других редчайших растений и деревьев. Жаль, что у меня нет времени всем этим полюбоваться.

Решив не менять тактику, я побежал в сторону главной башни. А я-то думал, куда подевались все маги. Вокруг третьего яруса был выстроен магический барьер. Воинов по-прежнему было мало и преимущественно их ряды составляли люди. Куда подевалась вся мощь отца? Что здесь происходит? Да и не сильно они и рвутся меня покромсать. Видимо, сегодня мой день.

Превратиться бы сейчас в собаку и перелететь их всех, да снаряжения жалко — уж больно хорошее. К счастью, я тоже немного разбираюсь в магии. Давно не практиковался, но всё же: «Окуре мето риеле, льто ронекус дете!» Меня резко обволокла стена из огня, а сзади раздался взрыв, который подбросил меня высоко в воздух. Осталось лишь правильно направить силу пламени и использовать толчок.

Я вытянул руки за собой, закинул голову назад и подался вперёд грудью, чтобы ю сопротивление было минимальным. С успехом перелетев щиты магов, мне пришлось снова пускать в ход клинки, чтобы добраться до ближайшего окна.

Забравшись в помещение, я удивился — как такой злостный человек, как Барон, может ценить красоту. Внутренне пространство поражало убранством светлых залов, удивительно уютных, украшенных красивейшим декоративными элементами. Мраморную облицовку полов дополняли шкафы, серванты, ларцы. Плетеные колоны сочетались с барельефом на стенах. На них была изображена история всего моего рода по отцовской линии, начиная с незапамятных времён.

Я неспешно прохаживался по красивейшей части замка. Все войска были позади меня, и никто особо не желал поплатиться своей жизнью, чтобы защитить короля. Странно, каким образом он потерял весь авторитет, который позволял ему править годами?

На стене, в конце зала, было выгравировано семейное древо. Оказывается, мой род существовал еще до начала нынешнего летоисчисления. Вот прадед, женившийся на принцессе Саротина. Чуть ниже дед, силой взявший в жёны дочь своего злейшего врага с юга. И множество других предков. Под изображением каждого написана краткая история его жизни.

А вот и мой отец, так и не взявший себе в жёны никого. Чтобы сохранять чистоту рода, всех жён вначале превращали в оборотней, если они не были таковыми и только тогда зачинали ребёнка. Я просмотрел всё древо и не нашёл ни одного вампира. Действительно — я был единственным полукровкой в своём роде.

Не было времени ещё дольше задерживаться, и я двинулся к тронному залу. Там никого не оказалось, ни единого живого существа. Интуитивно, используя обоняние, я двинулся в сторону Рассиго. Я помню его запах со времен нашей первой встречи и смогу отличить его от любого другого. Смрад этой нечистоты необычен. Он переполнен злостью, ненавистью и коварством.

Спустя некоторое время я оказался у покоев короля. Вход охранял трёхметровый верзила-оборотень, который не пропустит меня просто так. А я, пройдя такой долгий путь сквозь время и пространство, не собирался отступать перед какой-то шавкой:

— Ну что, поговорим, волчонок?! — бросил я ему. Коридор был довольно узким для наших размеров, хорошо хоть потолки оказались высокими. Битва намечалась зрелищная. У меня два клинка и лезвия хронометра. У него двусторонняя алебарда и секира за спиной. Да, закончились те времена, когда оборотни надеялись лишь на свою звериную силу.

— Уааааааааа! — Он опер свою алебарду о стену, издал свой клич, и стал обращаться. Я не думал, что в этом замке кто-то может достигать моих размеров. Мы ринулись на встречу друг другу…

Оборотень-охранник.

— Уаааааааааа! — Моё тело разрывалось от боли. Но такова наша природа — хочешь быть оборотнем, научись терпеть боль. Противник был таких же огромных размеров. Раньше я где-то слышал о нём. Довольно знакомая внешность. Но где? У меня не было времени вспоминать. Господин Барон дал мне кровь и новую жизнь ещё много лет назад, и я поклялся всегда защищать его жизнь. Пусть даже это будет стоить мне моей собственной.

Я чувствовал в противнике силу. Нашу силу. Но он держал зверя в себе — неужели так уверен, что ему достаточно своих способностей, чтобы победить меня? Странно, это настораживает.

Превращение завершилось, и я был готов к бою. Узкие стены не давали места для размаха, поэтому мы побежали навстречу друг другу.

Я выхватил из-за спины секиру и прыгнул на противника. То же самое сделал и он, только в руках у него было два кинжала.